Когда мой брат придет с войны

Глава 1

Очнувшись на сырой земле среди серых кусков бетона, ощетинившихся арматурой, Иван Зима тяжело приподнял голову. Мысли скакали, в голове стоял гул. Неуверенно пошевелил сначала руками, потом проверил ноги. Вроде все в порядке, нигде не болит, только голова, кажется, была готова лопнуть, и звуки слышались приглушенно, как будто издалека. Дневной свет резанул по глазам, как только Иван попытался их открыть. Зажмурился, чуть подождал, снова попробовал оглядеться. Слава Богу, вроде живой.

Минуту назад Зима, пробираясь короткими перебежками от одного разрушенного дома к другому, пытался догнать своих пацанов, чудом прорвавшихся на позиции врага. Среди постоянного шума – стрелкотни автоматов, бесконечных прилетов вражеской артиллерии – Иван поймал кураж и не успел вовремя укрыться. Когда он пробегал по большой воронке, его спасло только то, что шальной снаряд ушел правее и упал за разрушенную бетонную стену, но все же близкий разрыв оглушил, сбил с ног.

Зима чуть приподнялся, подполз к толстому бетонному блоку, торчащему из земли. Осторожно выглянул. Перед глазами открывалась ужасная картина. Прямо на него ощерились пустыми проемами обгоревшие цеха некогда большой промзоны. Правее сгорбилось, как столетняя старуха, наполовину рухнувшее двухэтажное административное здание – одна его часть смотрела на мир пустыми окнами, вторая половина лежала бесформенной кучей кирпича. Не так давно здесь кипела жизнь: люди приходили на работу, садились за столы, включали компьютеры. Кто-то курил у входа, оживленно обсуждая с коллегой предстоящий день. Во дворе тогда, наверное, стояли грузовики, автокраны, погрузчики, между ними суетились водители – готовили машины к работе. Сейчас внутренний двор предприятия был перепахан взрывами тяжелых снарядов, асфальт большими кусками выворочен из дороги, вокруг – остовы сгоревших машин на обуглившихся шинах, и кажется, что они опустились на колени, печально склонив головы, скорбя о чем-то своем. Рядом расположились полукруглые ангары под металлическими крышами: они все измяты, словно какой-то великан скомкал их в приступе бессильной ярости. Плиты бетонного забора разбиты, сломанные пополам столбы оскалились острыми краями, повсюду валялись разбросанные взрывной волной куски бетона и кирпича, почерневшие от адского огня. Промзона уходила далеко вперед. Раньше одно предприятие тесно граничило с другим, сейчас это все стало одним огромным месивом разбомбленных зданий. То тут, то там над этим месивом поднимался дым, воздух пропах порохом и сырой землей. Все вокруг было серо-черным.

Оглядевшись, Иван сел спиной к полю боя. Он постарался сесть так, чтобы укрыться за бетонным блоком, привалился к нему спиной и обхватил руками голову. Голова все еще гудела, но слух, а вместе с ним и звуки боя, начали возвращаться.

«Что делать, куда дальше идти? Может стоит посидеть, прийти немного в себя? Сколько я пролежал? Где наши?» – вопросы толклись у Зимы в голове. Иван решил двигаться вперед – смысла оставаться на месте явно не было. Перевернувшись на живот, плотно прижимаясь к земле, он пополз в сторону большой кучи щебня. Ползти было тяжело: броня цеплялась за мелкие камешки на земле, автомат в правой руке очень мешал. Наконец добрался до вершины этой кучи и осторожно выглянул.

Впереди, чуть слева, Иван увидел бойцов. Один из них, высокий, крепкий, в серой от грязи и пыли форме, в броне и каске, крепко обхватив за пояс другого, еле передвигая ноги, шел в сторону Ивана. На здоровяке странно провис второй боец, голова его раскачивалась из стороны в сторону, он даже не пытался шагать, а его автомат болтался на шее спасителя. На руках и ногах этих парней был намотан красный скотч, подернутый серым слоем грязи и пыли. Парни шли медленно, не пригибаясь. В этот момент со стороны противника, откуда-то из руин разбитого цеха, застрочил пулемет. Непрерывная длинная очередь была отчетливо слышна сквозь шум разрывов. В пыли рядом с бредущими бойцами побежали змейки врезающихся пуль. Они уходили в землю, вырывали, переворачивали ее, мелкие брызги разлетались по сторонам. Треск пулемета отозвался в сердце Ивана. Как ножом, резанул по живому. Парни, которые еще секунду назад шли в его сторону, повалились, словно мешки с картошкой, на землю. Пулемет строчил, пули теперь летели выше них и, громко хлопая, врезались в стоящий впереди, еще целый, пролет бетонного забора.

Зима обреченно опустил голову, край каски врезался в кучу щебня, издав противный шуршащий звук. Сжал кулаки и в бессильной злости начал колотить по земле.  Вдруг где-то позади раздался выстрел. В воздухе что-то со свистом и шипением пролетело. Какая-то доля секунды – и там, где работал пулемет, раздался взрыв. Осколки битых камней разлетелись в стороны, над руинами поднялся дымок, пулемет замолчал. Иван приподнял голову, посмотрел вперед – парни так и лежали на земле. Он оглянулся и увидел танк. Дернувшись, танк качнулся назад и резко рванул вперед. Турбины громко засвистели. Лязгая гусеницами, огромная махина ушла вперед.

Иван, подтянувшись, перекатился через кучу, встал, пригнулся и побежал к бойцам, лежавшим на земле. Без особой надежды он начал тормошить здоровяка. К удивлению Зимы, парень приподнял голову. Его лицо было все черное от пыли и копоти. Второй боец лежал неподвижно, зацепившись рукой за бронежилет друга.

– Саня, Лысый! Живой?! – прошептал Иван.

– Вроде.

Саня привстал, начал трясти парня, распластавшегося рядом, но тот не подавал признаков жизни.

– Идти можешь? – спросил у Сани Зима.

– Да.

– Давай, берем его и вон за тот бетонный забор бежим, там укроемся.

Здоровяк встал на одно колено, забросил руку раненого себе на плечо и, ухватив его поперек тела, стал подниматься. Иван подхватил с другой стороны, и они, прогибаясь от тяжести, зашагали к бетонному забору, по которому еще минуту назад долбил вражеский пулемет. Выбравшись за забор, аккуратно уложили свою ношу. Саня устало выдохнул и, присев, откинулся на бетонную плиту. Зима снял каску с раненого и осмотрел его: бронежилет был разорван, две вмятины находились прямо по центру груди. Иван слегка похлопал товарища по щекам, тот в ответ застонал и попытался открыть глаза.

– Ну, Слава Богу, вроде, живой. Женька, ты, похоже, живой! – одними уголками губ улыбнулся Иван.

Оглядевшись, он нашел пару небольших досок, положил их под голову раненого и стал искать у него в бронежилете карман с нефопамом. Красная нефопамница нашлась быстро, Зима хлопнул ей по бедру – шприц-тюбик оказался в руке. Уверенным движением ввел обезболивающее.

– Ты только не закрывай глаза, не спи, нельзя, – обращаясь к пришедшему в сознание Жене прошептал Зима. – Лысый, а где Бес и Руся?

– Там остались, – опустил голову Саня. – Есть закурить?

– Да, сейчас.

Лысый закурил сигарету, тяжело, как-то обреченно, выпустил дым и заговорил:

– Поначалу шли хорошо. Думали, типа, укры отступили. Ну и вот, хотели закрепиться в здании, в общем. Вроде, это цех какой-то был или типа того. А их там – как грязи! Они как дали по нам, я еле успел за угол шагнуть. Бес и Руся впереди шли, их сразу скосило, Женьку вон цепануло, но я его оттащить сумел. Еле ноги унесли. Кто-то из наших начал по ним там работать, они и попрятались, короче. А так бы не вышли мы.

Над промзоной все громыхало, небо заволокло тучами. Парни молча сидели на холодной земле. Иван отстраненно, будто баюкая, легонько похлопывал раненого товарища по плечу. Женя к этому времени уже пришел в себя, открыл глаза и, стиснув зубы, негромко стонал от боли.

– Сейчас должно подействовать лекарство, станет легче, потерпи чуть-чуть, – уговаривал Женю Иван. – Надо что-то делать, как-то выбираться к нашим, – обернулся он к Лысому.

Внезапно они увидели, как среди руин мелькнули две головы.

– Похоже, это к нам.

И, действительно, спустя пару минут подбежали двое штурмов:

– Живые?!

– Да, вроде, живые.

– Ну вы даете! Мы уж думали, вы и вправду прорветесь, но потом увидели, как фашисты по вам отработали, и начали сами стрелять по ним.

– Так это вы по ним из РПГ и пулемета лупили, когда мы подошли к цеху?

– Да, наши парни работали, а потом танчики их окончательно загасили. Давайте, берем раненого и пошли, мы стоим на той стороне дороги, надо живенько выбираться.

Медлить не стали. Подоспевшие штурмовики подхватили раненого, и все вместе они направились туда, где закрепилась пехота. Пробираясь между разрушенных цехов и ангаров, сожженных машин и техники, обходя глубокие воронки, добрались до сложившегося панельного здания, превращенного войной в унылую груду земли и бетона.

Их уже встречали. Со стороны чудом уцелевшего торца дома, за тяжелой стальной дверью, был вход в подвал. Кто-то в четыре руки подхватил Женю и спускал в убежище.

Подвал был надежный: из толстых бетонных блоков, сложенных друг на друга, с достаточно высоким потолком, так же перекрытым бетонными плитами. Иван огляделся. Повсюду лежали ящики из-под снарядов, служившие одновременно и столами, и стульями. Чуть дальше, во второй комнате, за железной дверью, лежали ящики с надписями на иностранном языке – видимо, это были боеприпасы, поставленные врагу «западными друзьями». В дальнем углу, в пробоине, была оборудована огневая точка: стоял пулемет и пара деревянных ящиков. Место получилось очень хорошее: снаружи над ним нависала упавшая бетонная плита. Это было как нельзя кстати – она скрывала пламя, вырывающееся при стрельбе, и противник при всем желании не мог определить, откуда ведется огонь. Народу в бункере было немного: вместе с прибывшими – человек двенадцать. К компании подошел крепкий мужчина среднего роста – круглолицый, коротко стриженный, глаза с прищуром, а в уголках губ затерялась легкая усмешка, но при всем своем кажущемся добродушии, он производил впечатление жесткого и уверенного человека. Мужчина обратился к пришедшим:

– Здорово, ребята. Ну вы даете! Мы уж решили, что вы и правда прорветесь. Я – Инженер, командир взвода. Сейчас запросим эвакуацию, но все равно придется терпеть до «серого». Мы тут сидим третьи сутки, так что, вот, располагайтесь.

Раненого положили на расставленные у стены ящики. Он был в сознании, но вид у него становился все хуже. Парни принялись обрабатывать ему раны. Иван огляделся, нашел взглядом свободное место у стены и, не снимая бронежилета, уселся прямо на бетонный пол.

– Ты бы на ящик хоть сел, что ли, – сказал кто-то.

Но Зима, казалось, уже ничего не слышал. Поставив рядом с собой автомат, опустил голову на грудь и замер. Со стороны казалось, что он спит, но у него голове мельтешили картинки, будто кто-то щелкал пультом телевизора, непрерывно листая каналы. Ему виделись то разрушенные здания и ребята, перебегающие от одного укрытия к другому, то родной дом, большая, уютная комната, маленькая сестра, снующая туда-сюда, и мама – строго: «Юля, не бегай, упадешь!» Ивана раздражала эта мешанина из картинок, он никак не мог отделить их друг от друга, в голове была настоящая каша. А Юлька все прыгала в классики на плитах промзоны, прыгала и смеялась…

В подвале было холодно и сыро, пахло затхлостью. Зима вдруг понял, что замерз. Пришлось встать и пересесть на деревянный ящик. Он гнал прочь назойливые картинки, старался ни о чем не думать. Где-то снаружи были слышны разрывы снарядов, доносилась стрелкотня пулеметов. Иван не заметил, как уснул. Но мозг продолжал работать, выдавая разные сюжеты, в мыслях все время что-то вертелось, мелькали какие-то события прошедшего дня, Зима даже пытался их анализировать, периодически ругая себя за то, что не спит.

Вдруг он почувствовал, что его кто-то трясет за плечо. Выныривая из сна, открыл глаза, но никого не смог разглядеть – в подвале была кромешная темнота. Когда Зима очутился тут, свет в убежище проникал через пробоину в стене, сейчас на улице стемнело, и этот мрак заполнял собой каждый уголок. Кто-то сказал:

– Брат, просыпайся, подежурь немного, я подремлю, а то скоро рассвет, а я совсем не спал.

Глаза постепенно стали привыкать к темноте, появились смутные очертания помещения, стал виден пулемет, стоящий в проеме. Иван подошел к нему и тяжело опустился на ящики, приставленные рядом. Проходя по подвалу, он заметил, что на том месте, где лежал раненый Женя, никого не было. «Видимо, его уже увезли, а я даже не услышал этого, хотя вроде и не спал», – подумал Иван.

С улицы задувал легкий, холодный ветерок, неприятно обжигая лицо, овевая все тело, проникал под одежду. Снаружи было непривычно тихо, лишь изредка раздавались редкие разрывы снарядов где-то далеко, на той стороне. Это был беспокоящий огонь, который вела наша артиллерия по позициям врага. Большого урона такие выстрелы не наносят, но деморализуют противника, не давая ему спокойно спать.

Глава

2

Иван сидел на ящиках, обняв колени руками, сжавшись от холода. Он окончательно проснулся и смотрел через проем куда-то в темноту. На лице блуждала странная улыбка, скорее даже не улыбка, а какая-то непонятная ухмылка. В голове всплывали вопросы: «Что я тут делаю, и как же так получилось, что я здесь оказался? Неужели это все реально? Это все происходит со мной?» Зима никак не мог поверить в эту действительность.

А все началось два года назад. Случилась ужасная катастрофа, которая положила конец веселой и беззаботной жизни «мальчика из хорошей семьи».

Иван учился на третьем курсе иняза, его отец имел хорошую должность, семья жила в городе-миллионнике, ни в чем себе не отказывая. Казалось, жизнь удалась. У Зимы было все: неограниченное количество денег, квартира в самом современном жилом комплексе города, крутая, навороченная тачка – темно-красный Шевроле «Камаро» на низкопрофильной резине, на великолепных литых дисках, с двумя черными полосами через весь кузов. Обвесы в цвет кузова придавали машине агрессивный вид, ну и, конечно, глухая тонировка в круг завершала брутальный образ маслкара. Иван машину очень любил. Девчонки при виде «Камаро» сходили с ума, да и сам Зима был вполне симпатичный: молодой, высокий блондин, с густыми вьющимися волосами, голубыми глазами, неизменно одетый в дорогую, модную одежду. Он пользовался популярностью у противоположного пола. Не особенно утруждая себя отношениями с девушками, Иван менял их чуть ли не каждый месяц. Девочки были для него, скорее, как вещи, как модный и необходимый аксессуар. Жизнь била ключом, на учебу времени не оставалось. Постоянные веселые вечеринки сменялись гонками по городу. Пару раз его даже ловили гаишники, но все выкрутасы сходили с рук.

Зима был одержим скоростью. Какой-то зверь просыпался в нем, когда он садился за руль. На глаза опускалось забрало, и, не отдавая себе отчет в том, что творит, Иван выжимал газ в пол и летел по городу, закладывая безумные виражи, подрезая другие машины, создавая критически опасные ситуации, ловил адреналин. Ему было плевать на последствия, на людей, что окружали его: ему было весело. В такие моменты в Ивана будто вселялся дьявол, изменяя в безумной, дикой гримасе его лицо, заставляя творить невозможные, страшные вещи.

В тот вечер было все как обычно. Шумная компания собралась в квартире Зимы на двадцать пятом этаже высотки. Громко играла музыка, в огромном телевизоре, висящем на стене, крутили какой-то клип, но то, что было в клипе, никак не попадало в такт мелодии, несущейся из мощной колонки в углу. Правда, это мало кого интересовало. Парни и девушки хаотично передвигались по комнатам, что-то весело обсуждали, кто-то курил на лоджии, с которой открывался необыкновенной красоты вид на город, кто-то пытался флиртовать, кто-то зависал в телефоне.

Иван сидел на диване с бокалом коктейля в руке, а напротив него стояла красивая высокая девушка – очередная пассия, которая, как и все предыдущие, не сомневалась, что она – та самая, единственная. Такая уверенность забавляла Ивана, тешила его самолюбие. С этой красоткой было все почти как обычно, но иногда он ловил себя на мысли, что слишком часто думает о ней. Девушка была вызывающе одета, где-то даже слишком дерзко. Она что-то агрессивно объясняла Зиме, размахивала руками, гневно кричала про Эмираты. Иван сидел молча, изредка бросая взгляд на разбушевавшуюся подругу. Он то отводил глаза в сторону и делал небольшой глоток из бокала, то снова смотрел на нее. Девушка никак не успокаивалась. Неожиданно Зима резко встал, поставил бокал на стеклянный столик и быстро, не оглядываясь, вышел из дома. На улице смеркалось. Сел в машину, включил музыку, вывернул громкость на полную мощность и утопил педаль газа в пол. Машина заревела, резко тронулась, ее немного повело в сторону, но Иван выровнял руль и помчался по улицам города. Он ехал на безумной скорости, не помня себя. Злость так и бурлила в нем, уязвленное самолюбие кипятило кровь, в голове проносилось: «Что она себе позволяет?! Кто она вообще такая – диктовать мне условия?! Еще орет на меня! Не нравятся ей, видите ли, Эмираты! Да пошла она! Куда хочу туда и еду!» Иван был в гневе, его трясло от бешенства, машина неслась на безумной скорости. Зима не замечал ничего вокруг – только руль, скорость и он. Остервеневший красный «Камаро» на полном ходу влетел в пробку, собравшуюся перед неработающим светофором. Маслкар, вгрызаясь в параллельные ряды автомобилей, раскидывал их. Скрежет металла, громкие лязгающие звуки ударов полетели над пробкой. Ударившись о стоящие рядом дома, звук усилился и ушел куда-то вверх. Все замерло. На светофоре, как в насмешку, загорелся зеленый сигнал, но автомобили, превратившиеся в кучу изуродованного металлолома, остались неподвижны. Через секунду раздался чей-то душераздирающий крик, еще мгновение – и к нему присоединились другие пронзительные возгласы пострадавших.

Иван, на удивление, не потерял сознание. Вонзившись в выскочившую навстречу подушку безопасности, он отлетел на спинку сиденья, затылком впечатавшись в подголовник. Схватился за голову, открыл глаза, медленно огляделся. Во всем автомобиле сработали подушки безопасности, сейчас они были еще надуты и, как объемные белые шторы, закрывали все боковые окна. Впереди под капотом раздался негромкий хлопок, повалил дым, а следом вырвалось пламя. Зима запаниковал, задергался. Пытаясь отстегнуть ремень безопасности, потянул его, отодвигая раскрывшиеся подушки, забил руками в закрытое окно. Ремень заклинило, и он никак не хотел отцепляться, кнопки не работали, стекло двери не опускалось. Машина с обеих сторон была зажата другими автомобилями. «Все, приехал», – подумал Иван. Вдруг какой-то мужчина, забравшись на крышу машины, стоявшей слева, чем-то тяжелым разбил люк, перерезал ремень, схватил Зиму за грудки и резким движением вытянул наружу:

– Ты что творишь, парень?! Ума лишился?! Посмотри, что ты устроил! – мужчина заходился в крике.

Пламя разгоралось, теперь оно охватило соседние автомобили, их было уже не спасти. В стороне находились люди, некоторые лежали на земле, рядом с ними суетились другие. Иван отошел в сторону, сел на землю у дерева, росшего рядом с тротуаром, и только тогда заметил, что на асфальте неподвижно лежала маленькая девочка, вокруг которой шла какая-то страшная суета.

– Что теперь будет? – спросил Зима, ни к кому не обращаясь.

На место аварии прибывали машины ДПС, скорая, реанимация, через минуту где-то вдалеке послышались звуки сирен пожарных машин.

Следующие несколько месяцев для Ивана прошли как в тумане. Его со скандалом отчислили из института, полиция без конца вызывала на допросы. Отец за эти дни сильно постарел. Он всеми силами пытался спасти своего сына. Ситуация была катастрофической. Девочка шести лет сильно пострадала в аварии и долгое время находилась в реанимации, балансируя на грани жизни и смерти. Ее родители тоже оказались не самыми простыми людьми. Они подключили все возможные связи, чтобы злодей, покалечивший их дочь, не избежал наказания. Но Зима-старший, сделав все невозможное, смог уладить вопрос только тогда, когда стало понятно, что ребенок будет жить. Все эти дни были для Ивана страшным мучением. Он не находил себе места, сон пропал, постоянный тремор рук и подергивание левого века не давали покоя – было страшно, очень страшно, мучительно страшно. Весь лоск слетел, оставив на память о себе только дорогие шмотки из прошлого, которые нелепо болтались на испуганном человечке.

Как-то вечером пришел отец и сказал:

– Иван, тебе нужно будет уехать из города на какое-то время. Не все так просто. От твоих выкрутасов страдаешь не только ты, но и я, и вся наша семья. В общем, хочешь ты или нет, но ты идешь в армию. Призыв начался, отсрочки у тебя нет и не будет.

Иван опустил голову, руки задрожали сильнее, чем обычно. Пытаясь успокоить дрожь, он скрестил их на груди и крепко прижал к телу, но это никак не помогло. Казалось, что вот сейчас колени подогнутся, и он бездыханный упадет на пол прямо перед отцом. Но ничего такого не происходило, и от осознания этого становилось только хуже. Зима до невозможности хотел, чтобы жизнь уже закончилась, а вместе с ней закончились и его мучения.

Глава 3

В проеме, где стоял пулемет, еще минуту назад была кромешная темнота. Сейчас она еле заметно начала разбавляться пока еще мутным, словно сильно разведенное молоко, белым светом. Наступало утро.

– Инженер, я – Батёк, сейчас будет работать артиллерия, вы начинаете по команде. Приготовьтесь.

– Батёк, я – Инженер, да!

– Всем подъем, встаем, готовимся к выходу.

Пробивающаяся белая пелена в проеме становилась все прозрачнее и вскоре совсем исчезла, сменившись ясным светом. На улице рассвело. Парни уже проснулись и в бронежилетах и касках сидели на ящиках. Кто-то жевал шоколадный батончик, кто-то ел гематоген. На полу стояла початая полторашка воды. Бойцы молча завтракали. Иван отошел от пулемета и, пройдя вглубь подвала, сел на ящик. В животе заурчало, резко захотелось есть. Борясь с неожиданно накатившим голодом, он периодически сглатывал слюну.

– Держи, дружище, позавтракай, – невысокий, пожалуй, даже низенький молодой парень со светлым, еще совсем юным лицом подал Зиме шоколадку. Глаза парня блестели – яркие, они излучали доброту. На его бронежилете было навешено невероятное количество снаряженных магазинов для автомата, за спиной висел рюкзак, в котором были различные припасы: шоколад, еда из сухпайка, энергетики, вода. И что интересно, кроме этого, дополнительно, еще четыре полторашки с водой были примотаны скотчем вокруг тела.

Иван взял батончик, разорвал обертку и жадно откусил большой кусок шоколада с орехами.

Голод, казалось, сразу стал отступать. Зима с интересом посмотрел на парня, сидящего напротив. В глазах Ивана застыл вопрос: «Почему на нем так много всего? Как он собрался с этим идти вперед?». Парень без слов все понял и, улыбаясь, протянул руку:

– Я – Кузя, а это наши припасы, короче. Кто-то же должен их нести, да?

Пацаны рядом оживились, заулыбались, один из них, засмеявшись, добродушно сказал:

– Это наш боевой ишак!

И тут же хохотом разразились все в подвале. Кузя тоже смеялся, заливисто и как-то очень по-доброму:

– А чего? Как говорил мой батя, запас карман не дерет, есть-пить не просит! —подмигнул и похлопал себя по карманам. – Пацаны, короче, энергетик будете?

– А что, еще остался?

– Да, есть еще парочка банок! – Кузя, повернувшись спиной к бойцам, подставил рюкзак. – Поройтесь, смотрите, где-то внизу там, поди, есть.

Через секунду щелкнул ключ алюминиевой банки, зашипел газ. Банка побежала по кругу. Ребята делали глоток и передавали ее дальше, пока в дальнем углу подвала не раздался звук ударившейся пустой банки о бетонный пол.

– Ну вот, теперь красота, – сказал кто-то из парней.

– Да, теперь можно пойти и морду фашисту набить.

Пацаны дружно хохотали. Иван, доев батончик, скомкал обертку и заткнул ее между стеной и ящиком, на котором сидел.

Инженер был бодр. Какая-то необычайная, сильная энергия исходила от него. Это сложно передать, но вокруг остро чувствовалась мощь, которая шла от командира. Он уверенным шагом подошел к пулемету, передернул затворную раму, плотно уткнулся плечом в приклад, выставив одну ногу вперед, другой крепко уперевшись в пол, направил пулемет куда-то в сторону врага и нажал на спусковой курок. Громкий, оглушительный треск раздался в подвале, гильзы посыпались на пол, ударяясь о бетонную плиту, они отскакивали и катились в глубину убежища. Длинная, бесконечная очередь разрезала утренний морозный воздух. Вдруг пулемет замолчал, Инженер, ослабив хватку, наклонившись еще больше вперед к проему, неистово закричал:

– Доброе утро, фашисты! Готовьтесь умирать, твари! Мы уже идем за вами!

И снова, уперевшись в приклад, начал строчить куда-то в сторону врага. В этот момент раздался взрыв снаряда, влетевшего в здание, которое стояло чуть впереди. Звук рвущегося на части металла смешался с треском лопающегося кирпича и бетона. Куски камней и осколков, падая, захлопали по земле. Следом в воздухе засвистели другие снаряды, и теперь звуки прилетов по вражеским укрытиям уже раздавались со всех сторон.

За стенами убежища творился ад. Снаряды рвались с ужасающим грохотом, уничтожая опорники врага. Внезапно прозвучали один за другим четыре хлопка.

– Похоже, «Грады» сейчас работать будут. Ну, все, хана нацикам. Слышите? Это пристрелка.

И действительно, спустя минуту где-то впереди посыпался смертоносный дождь из сотни реактивных снарядов. Падая, соприкасаясь с землей, они тут же взрывались, разбрасывая осколки на сотни метров. Каждый взрыв волной пробегал по земле. Бойцы, сидя в подвале, ощущали эту вибрацию. Она передавалась даже через бетонный пол, тело словно становилось камертоном, впитывая и пропуская через себя каждый импульс.

В рации раздался голос:

– Инженер, как закончат работать «Грады», выходи! Дальше арта будет работать точечно. Сегодня надо дойти до частного сектора. Как понял меня? Я – Батёк.

– Батёк, я – Инженер, да.

– Ну все, парни, подъем, выходим! Сейчас берем здание, что напротив нас. Рассредотачиваемся, не кучкуемся. Накат!

Тяжелая металлическая дверь подвала, противно заскрипев, открылась. Внутрь сразу проник свет. Свежий, прохладный воздух чуть обжег лица. Запахло порохом. Шум разрывов был уже не таким интенсивным. Выходя из убежища, пехотинцы осматривались, искали укрытия, за которыми можно было спрятаться, и, пригибаясь, короткими перебежками двигались к ним. Через пару минут подвал полностью опустел. Штурмовики, рассредоточась по флангу, заняли позиции. Прямо перед ними открывалось поле боя. На первый взгляд оно было похоже на давно покинутые человеком руины. Казалось, что там никого нет, и можно просто встать и идти. Но это было далеко не так. Враг готовил позиции долгие годы. Земля была изрыта замаскированными окопами – кротовыми норами. Если внимательно присмотреться, то опытный боец мог увидеть блиндажи и огневые точки врага. Впереди маячила стена кирпичного дома, она единственная осталась от него. А в ней, чуть выше земли, проглядывалось небольшое продолговатое отверстие. Можно подумать, что оно получилось от прилета снаряда, но это была бойница, за которой притаился пулемет. Еще одно здание: оно все сложилось, вокруг рассыпались кучи сломанного кирпича. Никого в нем не видно, да и где там можно укрыться?! Но нет, просто так к нему подойти нельзя – там засел противник. До дома – каких-то сто метров, перед ним упавший бетонный забор – это препятствие, но, с другой стороны, за него можно юркнуть и на какое-то время там схорониться.

Инженер скомандовал, и бойцы, огибая широким фронтом дом, пошли вперед. Кажется, в доме не было никаких движений. Пацаны ускорились. Иван, подходя к остаткам забора, с наскоку решил перепрыгнуть его. В этот момент раздалась автоматная очередь. Прыгая, Зима упал за бетонную стяжку. Все замерли, тревожные взгляды обратились к Ивану. Раскорячившись на земле, поправляя каску, он поднял голову и, виновато глядя в сторону товарищей, одними губами сказал:

– Блин, споткнулся.

Теперь стало понятно, что в доме закрепились враги, и просто так к нему невозможно подойти. Инженер доложил об этом командиру. Тот обещал помочь, но артиллерии по этой точке работать опасно: слишком близко наши воины подошли. Оставалось ждать. Через пять минут прилетел наш дрон и стал кружить вокруг дома, что-то высматривая в нем. БПЛА завис, и с него полетела вниз граната. Ударившись о стену, она взорвалась. Эх, промахнулся! Спустя короткое время беспилотник вернулся и снова, прицелившись, скинул гранату, но она опять не достигла цели. Из дома застрочил автомат, пули полетели в сторону «птички». Дрон наклонился и, заложив вираж, улетел.

Лысый, заметив откуда велся огонь, дал туда очередь из автомата.

– Пацаны, смотрите, показываю, где он! – закричал Саня и выпустил несколько трассеров в сторону цели. Со всех сторон пошла стрелкотня. Пули, врезаясь в кирпич, ломали его, часть из них уходила куда-то внутрь развалин. В небе снова закружил дрон. На этот раз он метко сбросил гранату прямо в то место, где схоронились фашисты. Инженер крикнул:

– Парни, начинаем движение! Кузя, ты прикрывай!

Глава 4

Бойцы короткими перебежками направились к заданию. Все это время над полем боя висел беспилотник. Его оператор – Моцарт – внимательно наблюдал, чтобы к нашим воинам никто не подобрался незамеченным. Бортовая камера БПЛА давала возможность оператору видеть все в мельчайших подробностях. Моцарт не отрывал взгляда от монитора, от перенапряжения по виску ползла капля пота, но он ее не чувствовал – он весь был на поле боя с парнями.

Пехотинцы уже приблизились к разрушенному зданию вплотную, как в рацию заорал БПЛашник:

– Танчик, танчик! К вам идет танчик! Скорее в укрытие! Лезьте в подвал, бегом! Он совсем рядом, сейчас по вам работать начнет!!!

Парни кинулись врассыпную, каждый старался найти укрытие. В этот момент раздался выстрел, и в ту же секунду – взрыв. Снаряд врезался в развалины дома, проник глубоко внутрь, раздался хлопок и здание, словно подпрыгнув, окончательно сложилось и превратилось в бесформенную кучу камней. Танк шел напролом.

– Мужики, не высовываемся! – орал Инженер.

– У кого РПГ?! Мочи его! Стреляйте быстрее!!!

Выстрел! Граната с шумом пролетела и врезалась в правую гусеницу машины. Гусеница размоталась. Танк остановился. Через пару секунд открылся верхний люк и из него показалась голова.

Швед закричал:

– Они люки открыли, стреляй!

Из танка вылезли три человека, быстро отстегнув бронежилеты от корпуса машины. Вражеские танкисты побежали, на ходу надевая броники. В этот момент к «свинке» подлетел дрон, но не стал сбрасывать ВОГ на танк, а направился вслед за экипажем. ВСУшники увидели, что за ними летит беспилотник, и бросились врассыпную. Наша «птица» настигла одного из них.

В промзоне с обеих сторон дороги раздавалась стрельба. Наши бойцы продвигались вперед, давили противника. Артиллерия точечно выносила опорники врага, не давая высунуть голову пехоте нацистов. Наши штурмовики, подбегая к блиндажу противника, забрасывали его гранатами и лишь затем спускались внутрь, окончательно зачищая его.

Для врагов ситуация становилась катастрофической, и они отправляли на помощь своим боевикам подкрепление. Заводить свежие силы нужно было быстро, поэтому их БМП, заскакивая на полном ходу по центральной дороге, останавливалась у нужной точки, и с нее спрыгивала свежая партия солдат. Быстро перебегая от одного здания к другому, они растворялись на поле боя. По бронемашине начинала работать наша арта, но попасть в быструю, верткую машину очень сложно. Снаряды ложились рядом, цепляя ее осколками. БМП маневрировала и на полном ходу вырывалась из зоны поражения, скрываясь в малоэтажной застройке.

Инженер, поняв, что, пока не уничтожишь боевую машину, она так и будет подвозить резервы, подозвал к себе Зиму:

– Парень, на тебя вся надежда: бери РПГ, как хочешь, так и подбирайся на расстояние точного выстрела! И чтобы я больше не видел эту тварь! Понял задачу?

В этот момент Иван не испытывал страха, он чувствовал злость. Понимая, насколько важна его роль, он так же осознавал, что эта роль смертельно опасна, так как БМП высаживала пехоту на контролируемой противником территории, а чтобы выстрелить точно, надо подойти к машине на очень близкое расстояние.

Закинув за спину автомат, Зима взял гранатомет и, укрывшись за кучей ломанного бетона, стал изучать местность. Ивану предстояло пройти полкилометра до той точки, с которой он наверняка мог поразить вражескую машину. Он вглядывался в препятствия, которые ему предстояло преодолеть, мысленно представлял, как он это будет делать. Зима был сосредоточен.

Оглядевшись, выждав момент, пригнувшись, перебежал к углу ангара, хотя, ангаром это назвать было нельзя. Это были скорее очертания некогда большого гаража, от которого остались одни бетонные столбы, повторяющие его контуры. Повсюду валялись сломанные серые бетонные плиты. Иван нырнул под одну из них и затаился. Вокруг шел бой. Было сложно понять, заметил противник его рывок в свою сторону или нет. Выждав минуту, Зима осторожно выглянул, наметил очередную точку и приготовился бежать, но тут он услышал рев мотора. Танк был где-то совсем рядом. В небе кружили дроны, стараясь поразить железного монстра. Вдруг раздался оглушительный взрыв. Башню танка оторвало, и она, пролетев несколько десятков метров, с грохотом впечаталась в землю. Иван нырнул обратно под плиту. Медлить было нельзя, нужно было собраться и идти дальше. Сжав волю в кулак, Зима вылез из-под плиты и, прячась от глаз неприятеля, перебежал к следующему укрытию.

Шаг за шагом Иван шел к своей цели, и вот наконец он добрался до того места, что приметил в самом начале. Спрятавшись между бетонных блоков, удачно сложившихся колодцем, он притаился и стал ждать, когда фашисты повезут подкрепление. Прислушиваясь, он периодически выглядывал из укрытия, чтобы не пропустить момент, когда подъедет на точку высадки БМП.

Шел бой, страшный бой! Артиллерия разносила в клочья укрепы врага, штурмовики зачищали каждое здание, проходили каждый окоп, чтобы никто из нацистов не оказался живым у них за спиной. Враг огрызался: стрелял кассетными боеприпасами, которые при взрыве разлетались мелкой дробью на сотни метров, убивая все живое вокруг.

Иван ждал, сидя в тесном промежутке между блоков. Он не мог ни о чем думать, адреналин бил в голову. Лишь одна мысль не покидала его: «Только бы не промазать, есть всего один выстрел!» И тут в рации раздалось:

– Зима, он едет, будь готов! Давай, брат, мы на тебя надеемся!

Посмотрев в ту сторону, откуда должна была показаться БМП, Иван увидел нос машины, затем она вся оказалась в поле его зрения. На броне сидели солдаты врага. В руках у них были автоматы. Один был с пулеметом и еще один – с ручным гранатометом. Иван достал РПГ, аккуратно положил его на бетонный блок, сел в удобную позу и закинул гранатомет на плечо. Правой рукой взялся за рукоять, положил палец на курок и навел перекрестье прицела на бронемашину. Длинный выдох, все тело замерло, слышно было, как бьется сердце. Зима отключил сознание, все вокруг стихло: не стало слышно стрелкотни пулеметов, выстрелов пушек, даже запахи все исчезли. Плавно, между ударами сердца, он выжал курок. Легкий, еле заметный толчок, громкий хлопок, сзади вспыхнуло пламя, и граната вырвалась наружу. Иван скинул трубу и тут же нырнул между блоков. Еще не успев укрыться, он услышал взрыв. Граната, преодолев расстояние за секунды, врезалась прямо под башенку БМП. Боевики, еще секунду назад сидевшие на броне, выброшенные взрывной волной, разлетелись в стороны. Машина загорелась. Тут же со всех сторон по ней начали работать из стрелкового оружия. ВСУшники, не успев оправиться от взрыва, были впечатаны огненным ливнем в землю.

Зима сидел, укрывшись за блоками, он боялся поднять голову, ведь если кто-нибудь из нациков увидел, откуда стреляли, то ему не дали бы выйти живым.

Зашипев, заговорила рация:

– Зима, красавчик! Хана БМПшке, и эти козлы к Бандере уже спешат. Сиди пока там, не высовывайся, мы скоро. Не высовывайся! Как понял?

– Понял!

Сидеть пришлось долго, только когда стрелкотня ушла немного вперед, Зима вылез из укрытия. Но тут образовалась новая проблема. Он не знал, куда идти. Выбрав неверное направление, он легко мог оказаться в руках противника.

В это время в блиндаже, где расположились операторы БПЛА, шла напряженная работа. Четверо парней сидели напротив больших мониторов, у двоих в руках были пульты управления беспилотниками. Они плавно двигали джойстиками, глядя на экраны, и разговаривали:

– Сейчас «Грады» работать будут!

На экране была картинка: небольшие частные домики, огороды, разделенные заборами из редких деревянных столбиков с натянутой на них проволокой. Между этими домиками ходили солдаты, на их руках четко просматривались повязки из зеленого скотча. Рядом с одним из домов у крыльца стоял миномет, около него суетился расчет. В этот момент на картинке появились один за другим четыре разрыва. Они пришлись в самую гущу пехоты, закреплявшейся в домах. Один из парней, находящихся в блиндаже с дроноводами, сказал в рацию:

– Ангара, отлично! Остатком, огонь!

Из рации сквозь шипение еле слышно раздалось:

– Залп, расход полный.

Через секунды на экране появилось множество разрывов. Часть фашистов успела укрыться, но большинство осталось лежать там.

– Я возвращаюсь, надо аккумулятор поменять, – сказал Профессор, один из парней, сидевших в блиндаже. Он развернул свой дрон и, пролетая над полем боя, заметил одинокого парня, который куда-то обреченно брел, волоча за собой РПГ.

– Грек, глянь, это что за чудо? – обратился к напарнику Профессор.

– ВСУшник? Да вряд ли. Откуда ему тут взяться сейчас? – с сомнением протянул Грек.

– Ну-ка, ну-ка, подлети поближе, – потребовал командир дроноводов Белый.

Беспилотник сделал облет вокруг бойца, немного опустившись, продемонстрировал наблюдателям отличительные знаки наших штурмов на форме парня. Профессор прищурился, всматриваясь в экран:

– Так это ж наш! Заблудился похоже!

– Давай быстрей, меняй батарею, пока он не ушел в никуда! – отдал приказ Белый.

Иван совсем один брел в растерянности, не зная, куда идти. Бой как будто уже затихал. На землю опускались сумерки. Небо слегка подернулось темными тонами. Зима увидел дрон и хотел было открыть по нему огонь, но не успел. Квадрокоптер облетел его и исчез. Иван пошел дальше, шагая по узенькой тропинке, виляющей между разрушенных зданий. Через некоторое время дрон вернулся и, низко кружа над Зимой, стал будто показывать, что надо идти за ним.

– Слушай, он не соображает, похоже, что надо за «птицей» идти, – сказал Лева, БПЛАшник со стажем. – Ну-ка, отлети от него чуть вперед и вернись к нему. Давай, покажем, что никто его обижать не собирается.

Иван увидел, что коптер возвращается, вскинул автомат, чтобы дать по нему очередь, но заметил, что беспилотник не нес на себе абсолютно ничего. Тем временем дрон, вместо того чтобы подняться вверх, отлетел вперед и снова приблизился, и повторил это несколько раз. До Зимы дошло, что «птица» наша и зовет его за собой. Он с облегчением выдохнул и зашагал туда, куда его приглашали. Был, конечно, мизерный шанс, что это дрон врага, но Иван не мог припомнить ни одного случая, чтобы укры так выводили пленных – обычно они просто убивали русских солдат, сбрасывая на них ВОГи, поэтому Зима смело шел за «птичкой». В конце концов, граната для себя у него всегда есть.

БПЛашники, сидя в блиндаже, пристально наблюдали за парнем. Спустя несколько напряженных минут победоносно закричали:

– Ну наконец-то! Смотри, смотри! Он понял, что показываем ему дорогу.

Проведя бойца по тропинкам к дому, в котором укрылись наши штурмы, Белый вышел по рации на Инженера:

– Инженер, встречай своего парня, он перед домом, в тридцати метрах.

Иван вышел из промзоны и сейчас стоял на какой-то тропинке в самом начале частной застройки, где-то между огородами. Дрон завис над крышей маленького домика. В доме открылась дверь, и из нее вышел мужчина. Зима сразу узнал в нем Инженера. На его лице появилась едва заметная улыбка облегчения. Быстрым шагом, почти бегом, направился к дому. Войдя внутрь, он увидел ребят, с которыми провел ночь в подвале, среди них был и Саня.

– Лысый, живой! – воскликнул Иван и обнял здоровенного парня.

Глава5

Дом был совсем маленький – всего лишь в одну комнату. В углу стоял старый диван-книжка, у окна – стол, пара стульев, при входе расположилась миниатюрная кухня. Парней было шестеро. Иван оглядел их. На лицо Зимы тут же набежала тень – он все понял:

– И Кузя тоже?

Инженер кивнул:

– Похоже, что да. Нас кассетами крыло, я только видел, как он упал.

Иван опустился на край дивана и застыл, неподвижно глядя в пустоту. Казалось, что силы покинули его, внутри стало холодно и пусто. Но в этот момент резко, с шумом открылась дверь. В проеме стоял Кузя. Он широко улыбался, глаза блестели:

– Мне кажется, или мы сегодня уже виделись?!

Все оживились, на лицах было приятное удивление – никто не рассчитывал увидеть Кузю.

– Ничего себе, а ты не изменился! Ты как? – обрадовался Инженер.

– Все сто пятьдесят! – уверенно проходя в дом, с размаху пожимая руки, ответил боец. – Иду, вижу – Зима за квадрокоптером шагает, кажись. Не поверил глазам, пригляделся – точно Зима, ну а когда коптер над домом завис, я сразу понял, что вы тут. Вот так, короче.

Обстановка сразу изменилась. Пацаны встрепенулись, приободрились, казалось, вокруг сразу стало светлей. Иван повернул голову в сторону Кузи. И в этот момент его озарило, он вспомнил, где его видел! Они встречались и раньше, задолго до того, как он оказался в подвале. Как же не узнал его сразу? Видимо, было темно, а потом стало не до этого, был бой.

Зима вспомнил полигон, на котором вместе со своей ротой оказался после того, как их самолетом перебросили в Миллерово, а затем еще долго везли на «Уралах» и только под вечер высадили в лесополосе, где стояли армейские палатки. Вот там-то он и видел Кузю. Иван жил в той же большой палатке, что и Кузя, но на другой ее стороне, а спустя два дня их перевезли в новый лагерь, где уже не было никаких палаток. Пришлось обустраивать блиндажи. Он тогда еще обратил внимание на молодого невысокого парня. Его поразило, насколько тот был простой и неприхотливый. Из любой сложной ситуации находил выход. Был интересный случай. У всех блиндажей протекали крыши, и лишь в том, где жил Кузя, было сухо. И он ходил, объяснял ребятам, как правильно сделать, чтобы вода не попадала внутрь. Зима помнил, как ему приходилось тяжело в то время. Впервые оказавшись вдали от цивилизации, где не было простых, банальных вещей – обычного душа с теплой водой, плиты, электрочайника, микроволновки, мягкой постели – он сильно мучился. А этот парень, казалось, не замечал трудностей и жил так, словно это нормально.

Потом начались учения. С утра до вечера их гоняли по полигону, который был построен на соседнем поле. С обеих сторон его были окопы, с одной стороны – наши бойцы, с другой – условный противник, которого изображали вертикально поставленные бревна с надетыми на них гильзами от артиллерийских снарядов. Между окопами находились различные препятствия: искореженные, сгоревшие остовы каких-то машин, кучи земли, имитировавшие дзоты, какие-то формы, построенные из бревен и досок. Парни с утра до вечера штурмовали воображаемые позиции врага. Учились работать по двое, по трое. Стреляли из всего, из чего только можно стрелять: АКМ, РПГ, различные пулеметы, АГС, тренировались кидать гранаты. Между атаками изучали тактическую медицину: мотали бинты, учились останавливать кровь, устанавливать шину, делать искусственное дыхание. Две недели тяжелой работы. Возвращаясь в блиндаж, Иван засыпал, едва забравшись в свой спальник. В эти моменты он уже не замечал под собой холодной, сырой земли, ему становилось неважно, что нет подушки и пушистого пледа, он просто проваливался в сон.

А утром опять все повторялось по кругу. Хотелось все бросить, уйти, сил не было, чтобы с этим бороться. Порой он украдкой плакал, жалея себя, проклиная тот злополучный вечер, ту страшную аварию. Иван думал, раздраженно ругая себя, задавая себе вопросы: «Как справляется этот парень Кузя, ведь он ниже меня, такой, кажется, тощий и хлипкий, как он не падает духом? Откуда у него столько сил?»

Тот полигон Зима запомнил навсегда. Две самые трудные недели в его жизни прошли именно там. Сейчас, конечно же, он понимал, что это были цветочки, и все, что они тогда изучали, сейчас ему пригождается каждый день.

– Парни, на улице темнеет, надо что-то решать, – заговорил Инженер.

– Да, тут оставаться опасно. Если нас вычислит хохол, начнут крыть, а домик ни о чем, – поддержал Лысый.

Кузя пнул лежащий на полу ковер:

– Может, посмотрим, что под ним?

Отодвинув ковер, под ним нашли небольшой квадратный люк. То был лаз в подвал. Парням очень повезло. Под всем домом оказалось достаточно большое помещение. Оно было обложено старым, подернутым ржавчиной, кирпичом. Стены сырые, покрыты плесенью, на них застыли крупные капли воды. Периодически две соседние капли сливались в одну и под своим весом скатывались вниз по стене, оставляя за собой длинную мокрую полоску. В одной из стен был оборудован выход во двор, что, конечно же, радовало. Ребята спустились вниз. Инженер оставил одного человека наверху, чтобы он, укрывшись вблизи дома, наблюдал за подходами и в случае опасности мог предупредить остальных. Вечерело, на улице заморосил мелкий противный дождь. Небо затянуло тучами. Стремительно опускались сумерки. В подвале было холодно, неприятный запах плесени вызывал отвращение. Связь с трудом пробивалась сквозь стены, приходилось кричать в рацию одно и то же несколько раз. На Инженера вышел Батёк и сказал, чтобы парни выходили на точку, которая была на стыке промзоны и частного сектора, около небольшой рощицы. В одиннадцать больших за ними прибудет мотолыга, привезет смену и заберет их. Оставалось несколько часов, и бойцы, опустившись на холодный земляной пол, стали ждать. Сидели молча, каждый думал о чем-то своем. Время тянулось нестерпимо медленно. Иван периодически поглядывал на часы, ему не терпелось убраться из этого дома. Ближе к назначенному времени все вылезли из укрытия. На улице было темно. Звезд на небе не видно. Дождь прекратился, но в воздухе стояла мелкая водяная взвесь, словно кто-то обильно распылил из пульверизатора воду, и она неподвижно застыла, не подчиняясь законам гравитации. Ребята направились в сторону промзоны, куда вскоре должен был приехать МТЛБ. Они шли друг за другом по узкой тропинке, огибая редкий кустарник, разрушенные частные дома, проходя сквозь разбитые заборы. Наконец вышли на небольшое открытое пространство. Неожиданно зашипела рация:

– Инженер, в вашем районе «птичка»…

Конец фразы никто не услышал – раздался выстрел, за ним сразу – взрыв: по ним начал работать танк! Парней раскидало взрывной волной, как щепки. Тут же откуда-то из темноты начал долбить крупнокалиберный пулемет. Бойцы двигались на расстоянии друг от друга, снаряд врезался в землю в нескольких метрах от шедшего последним Кузи. Парни прижались к земле, перекатываясь, пытаясь найти хоть какие-то углубления, прятались. Они доставали накидки с защитой от тепловизора, укрываясь ими, замирали, чтобы враг думал, что они неживые. Но танк продолжал стрелять в их сторону, так же истошно долбил пулемет. Инженер, придя в себя от оглушительного взрыва, спокойно сказал в рацию:

– По нам «свинка» работает и, видимо, «Брэдли».

В рацию ответили:

– Точку скажи, где они.

– 435.

– Понял, держитесь, сейчас арту наведем.

Спустя три бесконечных минуты в небе раздался свистящий звук, за ним еще один такой же. Снаряды посыпались в район, где, предположительно, стояли танк и вражеская БМП. Ребята, укрытые «волшебными» одеялами, лежали не шелохнувшись. Спустя время все стихло. Бойцы один за другим стали выбираться из своих укрытий. Иван шел предпоследним, за ним был только Кузя. Оглядевшись, Зима не нашел товарища.

– Пацаны, Кузю не могу найти, – негромко позвал Иван.

К нему подошел Инженер, затем Лысый, и они вместе стали осматривать местность. Метрах в трех от тропинки, под небольшим деревом, в неглубокой сырой воронке они обнаружили Кузю. Он лежал в какой-то неестественной позе. Аккуратно перевернув его, парни увидели, что он весь в крови. Одна сторона тела была изранена, на лице налипла черная мокрая грязь, сквозь нее сочилась кровь. Инженер достал из аптечки Кузи ампулу промедола, сделал укол. До места эвакуации было метров триста. Ребята осторожно подняли Кузю и бережно понесли его к машине. По узенькой тропинке с раненым на руках было очень трудно идти. Но парни быстро и уверенно шагали в ногу, они торопились, понимая, что от этого зависит жизнь их друга. Подойдя на точку, они никого не нашли там.

В воздухе все так же висела мерзкая сырая взвесь, под ногами расплывалась грязь. Ночь, казалось, стала еще темнее, но глаза все же привыкли и стали разбирать очертания людей и предметов. Парни расположились возле какой-то кучи кирпича, бережно уложили Кузю на землю. Он был жив, но без сознания, дыхание стало неровным, прерывистым и шумным, какие-то всхлипы постоянно перебивали его.

Где-то вдалеке послышался шум мотора.

– Похоже, едут, – сказал Инженер.

И действительно, через минуту к точке подъехала мотолыга. На ее броне сидели бойцы в бронежилетах и касках, на груди – автоматы, кто-то держал в руках пулемет, кто-то был с РПГ. Парни, приехавшие на замену, быстро спрыгнули с машины и, не говоря ни слова, не спрашивая ничего, взяли Кузю и положили его на верх мотолыги. Пехотинцы залезли на броню. Машина взревела, резко дернулась, потом на секунду замерла, выпустив клубы вонючего дыма, качнулась и, брякая гусеницами, направилась в обратный путь. Ребята, которых она привезла, остались в промке. Это были штурмы и закрепы. Части из них предстояло занять позиции, с которых только что вышел взвод Инженера, а наутро пойти вперед – штурмовать частный сектор, продвигаясь вглубь, освобождая город. У других была задача закрепиться позади штурмов, удерживая позиции, не дать врагу контратакой вернуть занятую нами территорию.

Мотолыга, нырнув в темноту, перемешивая гусеницам сырой грунт, двигалась в тыловой район, туда, где могли оказать помощь парню, лежавшему на броне. Мехвод торопился, стараясь ехать аккуратно и быстро. Несмотря на все старания, машина ныряла в ямы, то одной стороной, то другой. Парни с трудом держались на ней. Их болтало из стороны в сторону. Все вместе они придерживали Кузю. Иван, сидя рядом с Лысым, сказал:

– Я шел перед ним, если бы не он, в меня бы все полетело, а так получается, что Кузя закрыл меня своим телом.

– Получается так. Но ты не мог этого знать. Вот так бывает.

Мотолыга, оставляя позади промзону, выкатилась на асфальтированную дорогу. Впереди был длинный прямой участок некогда двухполосной автострады. Мехвод добавил газу, МТЛБ, чуть качнувшись назад, встала в стойку и, рассекая острым носом темную ночь, помчалась вперед.

Кузя зашевелился, неестественно дернулся, захрипел. Ребята переглянулись и наклонились над ним. Хрип стал протяжным и вдруг прекратился, Кузя затих.

– Кузя, Кузя, – Иван тряс его за неповрежденное плечо.

Лысый, положив руку на спину Зимы, сказал:

– Иван, все, все, он умер, не тряси его, успокойся.

Мотолыга продолжала лететь по трассе на большой скорости. Парни, склонив головы, сидели на броне, придерживая уснувшего навсегда Кузю.

Глава 6

Иван курил одну за одной, стоя у крыльца Ростовского морга. Он ждал катафалк. Зиму отправили сопровождать Кузю на родину. Вместе с ним на крылечке стояли еще несколько таких же сопровождающих. Парни болтали, перекидывались какими-то ничего не значащими фразами, обсуждали, что будут делать после похорон, если останется время до самолета. Казалось, для них нет ничего особенного в том, что сейчас им выдадут тела погибших однополчан. У Ивана это не укладывалось в голове, его начинало мутить – то ли от выкуренных без счету сигарет, то ли от волнения.

– Первый раз что ли? – на плечо Ивана опустилась чья-то рука. – Первый раз всегда так. Не грузись. Все под богом ходим. Юра, – протянул руку симпатичный светловолосый парень.

– Иван. Да. Первый. Друга сопровождать буду, – неожиданно для самого себя разоткровенничался Зима.

– Друга. Это хорошо. Хорошо, когда друга проводить получается. Вот я сегодня Захара повезу. Тоже, считай, что друг. Ну что, пошли, вон, машины уже подъехали, – новый знакомец махнул куда-то в сторону.

В небольшой двор морга плавно вкатились катафалки и машина сопровождения. Санитары без лишней суеты погрузили гробы, сопровождающие заняли свои места в УАЗике, выдвинулись на аэродром. Впереди был долгий перелет.

К Екатеринбургу самолет подлетал заметно опустевшим: Краснодар, Ульяновск, Казань уже встретили своих сыновей. Иван смотрел в иллюминатор на приближающиеся огни родного города. Посадка была ночью, и Екатеринбург встречал Зиму яркой иллюминацией – с высоты казалось, что это огромная светящаяся медуза распласталась на темных водах и светит, светит, светит… Раньше на подлете к городу Иван любил рассматривать эту «медузу» и строить планы, куда рванет по прилету. Теперь же его раздражали эти огни, он закрыл глаза, пристегнул ремень и откинулся на спинку кресла – самолет заходил на посадку.

Похороны Кузи накрыли Ивана монотонными тихими разговорами людей, пришедших проститься. Казалось, здесь были не только односельчане, но и все соседние деревни собрались, чтобы проводить своего героя в последний путь. Зима не прислушивался, пока какой-то мужичонка не потянул его за рукав:

– Слышь, а чё, нормально, да, вам там платят? Квартиры, поди, все уже купили, да?

– Купили-купили, – отмахнулся Иван. Ему было не до разговоров.

– А, вон, слышь, у кума племянник после ранения «Ягуар» купил, – не унимался мужик. – Да. Раньше-то он на «чепырке» гонял, а теперь, вон, на «Ягуаре». Еще и «автомат» взял. Ну, понятно, чё, без ноги «автомат» лучше, да? А вот матери Денискиной сколько заплатят, за Дениску-то? Там же сколько-то миллионов платят, да?

– Пошел ты! – прошипел сквозь зубы Иван и стал пробираться вперед, сжимая кулаки, едва сдерживаясь, чтобы прямо на кладбище не врезать этому типу. Он поглубже засунул руки в карманы штанов и вдруг нащупал там шеврон. Что за шеврон? Откуда? Вытащил его и вспомнил, как во время эвакуации тот отвалился с размокшего от крови рукава Кузиной куртки. Вот тогда-то он, похоже, его машинально положил в карман. Шеврон со смешной надписью «Учите русский! Приеду – проверю!» весь был в бурых пятнах, надпись уже не веселила. Зима повертел находку в руках, раздумывая, что с ней делать. Приняв решение, отыскал глазами младшего брата Кузи в толпе. Худенький низкорослый подросток сильно сутулился и жался к убитой горем матери. Было видно, что парнишка напуган. Иван поразился, до чего этот паренек не был похож на своего уверенного и сильного брата! Как же теперь он будет дальше-то без такой опоры? Невеселые мысли вертелись в голове, натыкаясь одна на другую: мужик этот со своими миллионами и «ягуарами», «Учите русский…», хлипкий брат Кузи и его почерневшая от горя мать, предстоящая встреча с отцом – все это сливалось в один бесконечный поток и не давало сосредоточиться хоть на чем-то.

Наконец все двинулись к выходу с кладбища. Иван нагнал Кузиного брата:

– Вот, это тебе на память. От Дениса, – вложил в руку растерянного мальчишки шеврон в бурых пятнах. – Твой брат был очень крутым, очень сильным, очень, – Зима с трудом подбирал слова – на него смотрели Кузины глаза, пусть и зареванные, но с тем же внутренним ощущением силы.

– Спасибо, – сдержанно кивнул Кузин брат, взял мать под руку и медленно пошел с ней дальше.

Иван остался стоять. До самолета было чуть меньше суток. Выкурив сигарету, заказал такси. Через три минуты он уже сидел на пассажирском сиденье несвежего «Соляриса» (тариф «эконом» не предполагал более комфортных условий, но Ивану было безразлично это). Водитель оказался таким же несвежим, как и автомобиль. И музыка в салоне тоже была несвежая – какой-то дурацкий шансон. Зима попросил выключить магнитолу, но это оказалось ошибкой – таксист тут же начал разговор. За те полтора часа, что они ехали, шофер успел порассуждать про своих знакомых, ушедших на СВО, про то, как правильно действовать Генштабу, про политику государства, про жизнь в России в целом и свою личную жизнь в частности – болтал много, уверенно и с удовольствием. Иван слушал вполуха, стараясь думать о своем. Но раздражение внутри все равно росло: «Да что этот водила на своем убитом ведре понимает? О чем он так уверенно рассуждает? Какой Генштаб? Что он несет? Его бы сейчас в наш полк, да с Инженером на передок, да чтоб «птичек» как обычно было, а задание надо выполнить! Что бы он тогда запел? Как бы тогда говорил?» – мысли кружились все быстрее, нестерпимо захотелось, чтобы эта поездка уже закончилась.

Родной двор буквально придавил. Голые деревья, припорошенные первым снежком, праздничная иллюминация, куда-то спешащие соседи в дорогой одежде – все казалось таким забытым и незнакомым, что Зима замер на секунду, чтобы перевести дух. Все вокруг было пустым и лишенным смысла. Все потеряло свою ценность. Все, что когда-то он считал важным – этот элитный дом, двор с эксклюзивным ландшафтным дизайном, статусные соседи – абсолютно все было чуждым и бессмысленным. Иван поднял глаза, нашел свои окна – они были задернуты плотными гардинами, и никто не выглядывал во двор, чтобы его встречать. Почему-то расстроился. Не так он себе рисовал эту поездку домой. Не так. Набрал код на домофоне, потянул дверь и шагнул в большой светлый холл. В дизайнерских интерьерах мультикам формы резал глаз и тревожил окружающих. Консьерж не узнал и стал спрашивать, куда и к кому. Иван коротко ответил и пошел домой, оставив озадаченных консьержа и соседку охать и удивляться.

Двери лифта плавно отъехали, и на Зиму налетел маленький визжащий вихрь – оказалось, что Юлька с утра буквально поселилась на лифтовой площадке в ожидании брата! Она, как обезьянка, вскарабкалась на Ивана, крепко обхватила его руками и ногами, и никак не хотела отпускать, что-то непрерывно болтая ему прямо в ухо, то всхлипывая, то хохоча, то снова всхлипывая – ничего невозможно было разобрать, кроме того, что счастье сестренку переполняло через край. Зима оттаял. Он почувствовал себя дома. С Юлькой на шее он вошел в квартиру. И переступив порог, понял, что не догадался купить матери цветы и хоть какой-то подарочек сестренке. А мама почти не изменилась, только серые глаза стали темнее. Увидев своего Ванюшку, она расплакалась. И лишь отец не вышел его встречать.

Стол ломился – мать постаралась приготовить если не все, то почти все, что любил Иван. Тонкий фарфор жемчужно светился изнутри, венецианское стекло благородно мерцало, столовое серебро матово отсвечивало, скатерть и салфетки сияли белизной – все говорило о том, что ждали дорогого гостя. Но вот разговор не клеился. Иван разучился говорить о чем-то, кроме войны, а родные так и не научились говорить о ней вслух. И только Юлька своей безудержной болтовней разряжала обстановку. Зима был ей благодарен и с удовольствием слушал о том, как сестренка подралась с одноклассником (С ума сойти! Юлька успела пойти в первый класс!), потому что тот отказался рисовать картинку для акции «Письмо солдату», как она притащила домой несчастного щеночка, который оказался соседским шпицем, выскочившим неосторожно из машины и потерявшимся за пределами двора, и еще миллион историй был у нее в запасе.

– Ну, что, Иван, пойдем поговорим? – отец приглашающим жестом махнул в сторону кабинета.

Зима резко встал из-за стола и пружинящей походкой пошел за отцом. Мать смотрела на него, не узнавая в этом новом мужчине своего утонченного мальчика, который с 5 лет обучался игре на скрипке и фортепиано, ходил с папочкой к репетиторам на английский и китайский, а из спортивных игр знал только гольф. Что с ним стало? Неужели это был ее сын?

– Вот что, Иван, – начал отец, – неизвестно, когда все это закончится. Мать очень переживает. У меня только одна просьба – не лезь на рожон, ради бога, не играй в героя, мать не переживет, если… В общем, мать пожалей. Старайся в стороне держаться. Поменьше на себя бери. Тебя бы, конечно, в штаб лучше куда-нибудь, но пока я не нашел нужные выходы. А ты сам, я посмотрю, не разбежался показать себя так, чтобы тебя на штабную работу перевели! Иван, у тебя прекрасное образование, пусть и неоконченное, у тебя золотые мозги, ну, что же ты не можешь себя показать? Я в твои годы уже на хорошем счету везде был! А ты… Ай, да что там! – отец в сердцах махнул рукой. – Или что, тебе это все нравится? Солдат! Герой! Вперед! В атаку!

Ивана передернуло от гротескной «миниатюры» отца, но он сдержался и не стал отвечать, как хотелось бы. Зима всю дорогу готовился к этому разговору и не хотел неосторожным словом навредить своим планам.

– Нет, пап, конечно, нет. Мне все это не нравится. Да и кому может понравиться ползать на брюхе в грязи под дронами? – кротко отвечал Иван, внимательно наблюдая, как разглаживалась суровая морщинка между бровями отца. – Пап, в штаб попасть очень трудно, но я стараюсь. Я, пап, уже лично командиру помогаю некоторые бумаги заполнять, – вдохновенно врал Зима. – Меня уже командир Иваном называет, а не Зимой. Пап, представляешь, из нашей фамилии отличный позывной вышел. У всех какие-то обычные позывные, таких в каждом полку с десяток, а я один – Зима. Повезло с фамилией. А еще, пап, мне так там не хватает твоих советов. Я сейчас все переоценил, на все по-другому смотреть стал. Ох, как бы твои советы и поддержка мне там пригодились.

– Так, стоп. Что-то ты сильно разошелся, – резко оборвал отец. – Говори, чего хочешь?

Зима и сам уже понял, что переборщил, но отступать было поздно и он пошел ва-банк:

– Пап, у нас беда со связью, и дроны одолели. Ты не мог бы нам купить рации, антенны и багги? Это вопрос нашей безопасности. Вот, я посчитал. Это примерно миллион выйдет.

– Сколько??? – глаза отца стали оловянными, в голосе появился металл. – Иван, я не печатаю деньги! Все, что вам необходимо, – чеканя каждое слово, продолжил он, – вам выдает Министерство обороны. Все сверх положенного – это уже ваши прихоти! А на прихоти – зарабатывайте сами! У вас зарплаты достойные, вот и купите себе сами!

– Тогда я прямо сейчас продам за эти деньги Андрюхе свой квадрик! Он давно просит его продать ему. За 800, да даже за миллион – с руками оторвет!

– Не продашь. Ты забыл, похоже, что все твои машины оформлены на меня. Я продавать ничего не собираюсь. Разговор окончен.

Иван вышел из комнаты и прямиком направился в коридор. Какой же он был дурак! Как мог даже предположить, что отец даст денег? Он же ясно сказал после аварии, что поток перекрыт окончательно и бесповоротно! Зима шнуровал «прабосы» и мысленно ругал себя и отца: себя – за наивность, отца – за упертость. Ну как же так! Обстоятельства изменились, а отец – нет! Иван отказывался это понимать. Он уже надевал рюкзак, когда понял, что на поясе у него повисла зареванная Юлька.

– А ты почему еще не одетая? Давай бегом собирайся и маму зови – идем есть мороженое и покупать все, что нам понравится в Гринвиче! – стараясь исправить ситуацию, как пушинку, подхватил сестренку на руки и отнес в комнату одеваться.

Гринвич опрокинулся на Зиму миллионом огней, всполохами витрин, блестящими брызгами островков с бижутерией. Голова пошла кругом: суета, люди, кто-то спешит, кто-то отдыхает на скамеечках – будто и нет никакой спецоперации, будто нигде ничего не взрывается, будто ничего и не изменилось.

Юлька первым делом потащила Ивана в магазин электроники и бытовой техники. Ей обещали подарок, а она так давно мечтала о вот той маленькой розовенькой колоночке на пояс: «Ты ведь ее купишь, да, Ваня? А то папа говорит, что это одно баловство!» – Юлька уже неслась между рядов, увлекая за собой маму и брата. Вдруг Зима услышал до боли знакомый звук и инстинктивно схватил сестру за голову и начал пригибать к полу.

– Ванюша, ты что? Ванюша! – мама испуганно хватала его за руки, пытаясь высвободить дочку.

Иван отпустил сестренку и понял, что слишком долго не спал и уже плохо отражал реальность.

– Ничего, мам, ничего. Звук какой-то был.

– Это миксер. Ванюша, это миксер проверяли на кассе! – мама встревоженно заглядывала ему в лицо. – Все хорошо, Ванечка?

Освободившаяся Юлька тем временем как ни в чем не бывало уже выбирала колонку. Вечер потек своим чередом: кафешки, кино, счастливая болтовня Юльки и ее перемазанный мороженым нос – Зима старался запомнить каждую деталь, чтобы потом ТАМ иногда вспоминать. Их так учили на курсе психологии в университете: у вас должны быть ресурсные воспоминания, чтобы в тяжелые моменты они помогали восстанавливать равновесие. И только обеспокоенные мамины взгляды украдкой не давали полностью отключиться от всех проблем.

Рано утром Иван обнял маму, с трудом снял с себя вцепившуюся почти намертво Юльку и отправился в аэропорт. Отец так и не вышел его проводить. В такси у него тренькнул телефон – пришла смс из банка: «Перевод от Елена Владимировна З. +250 000 На рации. Все будет хорошо, сынок». «Спасибо, мама», – прошептал Зима, глядя на убегающие от него огни родного города.

Глава 7

Широкая густая лесополоса, образовавшаяся посреди бесконечных полей, выглядела в общем пейзаже немного лишней. Она, как-то коряво вытягиваясь, изгибалась, портя своим видом ровные прямоугольники давно убранных нив. Этот заросший кустарником и деревьями островок слегка возвышался над горизонтом. Его будто выдавило из общей массы абсолютно плоских полей. Даже земля на нем отличалась – она была серой на фоне черных, как смоль, пашен. Листва на деревьях давно опала, и теперь они стояли раздетыми, торча из земли словно неживые, засохшие прутья.

Между полей по дороге шел парень в военной форме, за спиной у него висел РДешка. Идти ему было тяжело. Дорога раскисла, черная, мокрая грязь прилипала к берцам, облепляя их толстым слоем. Ноги скользили, то и дело пытаясь разбежаться в разные стороны. Раз за разом, стараясь удержать равновесие, боец настойчиво шел вперед к лесополосе. Когда он к ней приблизился, дорога, огибая заросший остров, стала уходить влево. Перешагнув через гребень колеи, он свернул на тропинку, ведущую в глубь зарослей, и через пару секунд скрылся в зарослях.

Внутри этого острова был свой, скрытый от посторонних глаз, неведомый обычному человеку мир. Узенькие тропинки, переплетаясь, запутываясь, змейками убегали куда-то вглубь. То тут, то там из земли торчали невысокие треугольные холмики. Людей не было. Где-то еле слышно тарахтел тырчик.

Парень, подойдя к одному из холмиков, протянул руку и, ухватившись за что-то, потянул на себя. Противно заскрипев, открылась дверь. Небольшой холмик оказался хорошо замаскированным входом в блиндаж. Сделав шаг вперед, молодой человек спустился по лестнице, сделанной из ящиков из-под снарядов для гаубицы Д-30. Землянка была довольно просторной. На полу постелены толстые доски, стены блестели фольгированным утеплителем, а на потолке было несколько накатов из толстых бревен. Вдоль одной из стен тянулись нары, на них лежали армейские матрасы и спальники. На стенах висели автоматы. Рядом со входом шумела небольшая дизельная печка. Из ее сопел шел теплый воздух, в блиндаже пахло соляркой.  В углу за столом сидел человек и что-то писал.

– Здравия желаю, товарищ майор, – обратился парень к сидевшему за столом военному.

Офицер перестал писать, повернулся и, не дав бойцу договорить, сказал:

– А! Это ты, Зима! Вернулся? Как все прошло?

– Что тут скажешь? Прошло.

– Ладно, иди к себе, завтра доведу до вас задачу, а пока отдыхай.

Зима вышел из блиндажа и направился по прекрасно знакомой ему дорожке к своей землянке.

Войдя внутрь, огляделся. Тут было не так хорошо, как у командира: земляной пол, нары в два этажа, стены из досок от ящиков от реактивных снарядов, которые заботливо добыл командир у артиллеристов. Повсюду валялись рюкзаки, часть автоматов висела на стенах, часть лежала прямо на нарах.

– Пацаны, есть кто от Инженера? – Иван пристально вглядывался в лица тех, кто был в помещении, но никак не мог найти знакомых ему ребят.

– Мы все тут у Инженера, а тебе кто нужен?

– Вы новенькие что ли? Лысого знаете? Где он?

– Он в другой блиндаж переехал.

Иван скинул рюкзак на нары и поспешил на улицу. Зима очень нервничал. Быстрым шагом, почти бегом, он добежал до соседней землянки и, рванув дверь, вошел внутрь.

– Лысый, ты здесь? Это я – Зима!

В блиндаже стоял полумрак, пахло сыростью и грязью. В дальнем углу кто-то зашевелился, откинув с себя спальник, приподнялся:

– Иван, ты что ли?

– Я, я! Ну, слава Богу! Давай, вылезай оттуда. Что у вас тут происходит, что за народ у нас в блиндаже?

– Это пополнение. Пока ты ездил, прислали новеньких. Сейчас обучаем, через пару дней на задание.

– А наши парни где, что с ними?! – не унимался Зима.

– Погоди, не заводись, сейчас все расскажу.

Мужчины расположились у небольшого стола. Они сидели молча, опустив головы, не глядя друг на друга, каждый думал что-то свое. Лысому тяжело было начинать разговор, а Иван со страхом ждал неприятных известий.

– Так ничего не выйдет, – сказал Лысый и, поднявшись, достал из рюкзака, лежавшего на нарах, сигареты.

Разговор был трудный. Батальон понес большие потери, многих ребят потеряли навсегда, кто-то уехал с ранениями в госпиталь. Друзья долго разговаривали, вспоминая ушедших парней. На улице уже наступила глубокая ночь, а они все говорили.На столе догорала свеча, ее отблески плясали на серьезных, задумчивых лицах мужчин, делая атмосферу еще тяжелее. Порой казалось, что они еле сдерживают слезы.

– Давай спать, короче, скоро утро, – встал Лысый.

Бледный свет дрожащего огонька свечи растворялся в облаке сигаретного дыма, повисшего плотной тучей под потолком.

Иван вернулся к себе, лег на нары, положил под голову свернутую куртку и укутался в спальник. В голове шумело, мысли путались, сон не шел. После разговора с Лысым ему виделись образы парней, с кем он пришел на войну из части, в которой проходил срочную службу. Они тогда все по разным причинам решили подписать контракт с Минобороны и отправиться на СВО. Кто-то шел защищать Родину, кто-то – поправить свое финансовое положение, а Зима бежал от себя. Ему казалось, что это будет его искуплением. Это успокоит его душу.

Там, в части, отношения с ребятами не складывались. Отец сдержал слово и, когда Зима оказался в подразделении, его сразу определили водителем на новенькую Тойоту «Камри» к начальнику штаба. Ребятам это не понравилось. Как так?! Сопляк, только пришел на «срочку» и сразу на козырное место! Возмущению пацанов не было предела. Конечно, его никто и пальцем не трогал, но стебали знатно. Как-то он зашел в казарму, на тумбочке стоял дневальный, это был Миша-Балу – полный, но очень подвижный и разговорчивый парень. Увидев Ивана, он выпрямился, приставил руку к козырьку фуражки и закричал во все горло:

– Смирно, дежурный по роте на выход!!!

На крик прибежал дежурный – Артем, все его звали Гансом. Высокий, красивый, очень наглый и уверенный в себе парень. Выбежав, он увидел Зиму, вопросительно посмотрел на дневального, но, мгновенно все поняв, встал по стойке смирно и строевым шагом подошел к Ивану:

– Товарищ мажор, за время вашего отсутствия происшествий не случилось! – и в эту же секунду резким движением смахнул рукой кепку с головы Зимы. – Чё пришел? Чё надо?

– Командира роты.

– Его нет, я за него, – резко ответил Ганс.

Иван изменился в лице. Ему предстояло передать приказ начальника штаба.

В тот день начштаба лично присутствовал на зарядке, и ему не понравилось, как бегала рота. Он приказал дополнительно после обеда совершить марш-бросок десять километров в полном обмундировании. И, конечно, сам Иван не побежит, а сядет в Тойоту и повезет НШ «по делам». Что было дальше, словами не описать, но Зима еле унес оттуда ноги. Подобные ситуации случались и раньше, поэтому он старался реже появляться в казарме. Часто допоздна возил начальника штаба по его делам, а когда возвращался, оставался ночевать в машине, чтобы не нарваться на неприятности. Больше всего его доставал Ганс. Не было ни одного случая, чтобы он его не зацепил колкой фразой. Иван старался не обращать на это внимания, но радости в жизни это не добавляло. По выходным он переодевался в «гражданку» и ехал в ближайший город, где снимал квартиру на выходные. Ребята, естественно, оставались в казарме, никто им увольнение не давал. Это не нравилось парням, но Зиму мало волновало, что о нем думают сослуживцы. Жизнь в части становилась рутиной. Гражданские проблемы отошли на второй план. Девочка, пострадавшая в аварии, поправилась, за разбитые машины отец рассчитался. Он даже сумел сохранить за собой свою должность, хотя это было и нелегко. Но что-то все-таки в душе перевернулось. Зима уже не хотел тусить как раньше, в увольнениях не ходил в клубы, а главное – его туда и не тянуло. Когда он оставался наедине с собой, много размышлял, вспоминая свою беззаботную жизнь, пытался ее анализировать. Порой, находясь рядом с начальником, он слушал, как тот отчитывал своих подчиненных за невыполненную работу, за косяки, которые, казалось, на ровном месте совершают солдаты. И он начинал понимать, насколько важно сделать свою работу правильно. Зима своими глазами видел последствия невыполненного распоряжения и то, как приходилось изворачиваться начальнику штаба, чтобы исправить недоработки подчиненных. Но то была мирная служба, сейчас такие оплошности обходятся много дороже. Цена им – человеческая жизнь.

Иван повернулся на живот, засунул руки поглубже в скомканную куртку. Поерзав немного по ней головой, устроился поудобнее. Сон начал окутывать сознание. Только и успел подумать: «А сейчас уже нет рядом ни Балу, ни Ганса – не вернулись с последнего задания. И тел их даже нет – не достали».

Глава 8

Наутро выпал снег – мягкий, пушистый, белый-белый. Он переливался на солнце, играя яркими огоньками. Вокруг все поля до горизонта накрыло пышным одеялом. Деревья на островке оделись в снежные шубы, у каждой веточки был свой бархатистый рукавок.

Иван вышел из блиндажа, выпрямился, потянулся с закрытыми глазами. Чуть приоткрыл веки – яркое солнце, пробивающееся сквозь заснеженные ветви деревьев, ослепило его. Он снова зажмурился, на лице появилась улыбка. Немного привыкнув к солнечному свету, Зима огляделся и подумал: «Вот это красота! Невероятная картина! Даже не верится, что идет война». Тропинки тоже занесло снегом, но их очертания все же были видны. Иван повернулся и хотел было идти, но тут заметил, что в сторону их блиндажа шагает командир. Решил дождаться его и, как оказалось, не зря. Командир спустился в землянку и стал говорить:

– Бойцы, сегодня ночью убываем на задание. Задачи, как всегда, непростые. Мы меняем другую бригаду, они продвинулись хорошо, но нам достался наиболее сложный участок. Перед нами целая гряда больших, вытянутых в длину водоемов. В том месте, где нам предстоит идти, между прудами – дамба. Проход не более восьмидесяти метров. Задача архисложная, но мы должны пройти этот перешеек и зайти в поселок, который находится практически сразу за водоемами. Выдвигаемся ближе к полуночи, на «Уралах». В назначенной точке пересаживаемся на БТРы. Дальше, сколько сможем, вас завезем, но крайний участок, километра два, придется идти пешком. Параллельно с нами будут заходить и другие группы. Сейчас готовьтесь и отдыхайте.

К обеду снег растаял, только редкие потемневшие пятна остались на еще больше почерневших полях. Растаяли и рукавки на ветках, теперь они стекали с них тонкими струйками. Капель охватила весь островок, яркое солнце щекотало лучами почти прозрачное голубое небо. Запахло весной. Иван шел по тропинке, под ногами расплавленный снег превратился в лужи, земля с трудом впитывала воду, поэтому приходилось выискивать сухие места и широкими шагами переступать по ним. Перепрыгивая такую лужу, Зима подумал: «Вот дела! Скоро новый год, а на улице пахнет весной, того и гляди, почки на деревьях появятся. У нас такого не бывает. Ну и хорошо, лучше уж снег и мороз».

С наступлением темноты к лесопосадке подъехали два крытых «Урала». Погрузка не заняла много времени. Штурмовики расселись на скамейках вдоль кузова. У заднего борта расположились Зима и Лысый, рядом, в ногах, стояли рюкзаки, на коленях лежали автоматы.

– Закрывай тент, – сказал Лысый.

Иван встал, дернул сырой тент, лежавший на крыше. Вода, стекая с него, попала в рукав и потекла куда-то глубоко внутрь, мерзко обжигая тело. Хлопнув о борт, тент закрыл вход, в кузове потемнело. Машина дернулась, Зима в последний момент успел ухватиться за стойку и, чуть не выпав, уселся на место. «Уралы» синхронно зарычали, развернулись и, хлюпая колесами по сырой земле, неспешно пересекли поле, выехали на асфальтированную дорогу и, следуя один за другим, направились к точке, где уже ждали БТРы.

Самая большая опасность штурмовиков подстерегает во время захода на точку. Противник ночью и днем наблюдает за полем боя с помощью беспилотных летательных аппаратов. Они похожи на настоящие самолеты, только во много раз уменьшенные в размерах. У противника целый арсенал поставленных Западом крылатых БПЛА: «Валькирия», «Фурия», «Лелека». Они оснащены камерами с высоким разрешением, а для ночного видения на них установлены тепловизоры, с помощью которых отчетливо заметна сигнатура – тепло, исходящее от человека или машины, поэтому врагу хорошо видно перемещение наших бойцов. Определив координаты, нацисты наводят артиллерию, к ней присоединяются FPV-дроны – это простейшие БПЛА, несущие на себе заряд взрывчатого вещества с поражающими элементами. Управляемые оператором с помощью джойстика и специальных очков FPV-дроны действуют как камикадзе. Найдя цель, такой убийца пикирует, врезаясь, взрывается, поражая технику или солдат. Они, как правило, небольшие, но, приближаясь, жужжат очень громко, как старый миксер из СССР.

Та ночь не стала исключением. Когда БТРы с сидящими на них штурмовиками подъехали к железнодорожным путям и вынужденно замедлили ход, чтобы преодолеть препятствие, по ним стала работать дальнобойная артиллерия противника.

Инженер, сидя на броне замыкающей машины, заорал в рацию на мехвода впередиидущего БТРа:

– Жук, давай быстрее! Шевелись! Что ты возишься?! По нам работают!!!

Бронетранспортер, переваливаясь всеми восьмью колесами, переехал через рельсы и, добавив газу, понесся по грунтовой дороге вдоль лесополосы – Жук выжимал из машины все, что было возможно. Как только вторая машина коснулась рельсов, прозвучал взрыв. Осколки забрякали по броне, два бойца упали на землю. Второй БТР, продолжая движение, оставил рельсы позади.

– Инженер, мы двоих потеряли! Похоже, 200! Не разглядел! – крикнул кто-то из ребят.

– Да, понял, продолжаем движение.

Инженер доложил старшему о потерях. Машина, скатившись с небольшой насыпи, по которой проходила железная дорога, помчалась дальше. Разрывы не смолкали, но теперь в движущуюся цель попасть было намного сложнее. Впереди было восемь километров пути по грунтовым дорогам. Укрытий не было – только редкие лесопосадки да пара небольших деревень с разбитыми домами. БТРы мчались вперед, ребята, сидевшие на них, прижимались к броне, крепко схватившись за специальные ручки, чтобы не выпасть, не потерять оружие и рюкзаки. Проезжая вторую деревню, приближаясь к точке высадки, парни услышали в небе характерный звук квадрокоптера. С двух сторон на них летели дроны-убийцы. В темноте разглядеть такой дрон практически нереально. Инженер скомандовал: