Познавшие глубину. Роман

Корректор Екатерина Евгеньевна Абрамычева

© Дина Клопова, 2025

ISBN 978-5-0067-4358-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На Свободных островах запахло прелой листвой. Осенний туман укутал косые домики и корявые ветви обнаженных деревьев. Дни становились все короче и короче, а недостаток солнечных лучей вызывал унылую сонливость.

Чем примечательны Свободные острова Энгдальмета? Отсутствием Князей и Драконов. На островах жили те, кого по тем или иным причинам не сильно жаловало устоявшееся общество – от вольнодумцев до преступников. Главное правило – живи и дай жить другим.

Здесь можно было встретить не только представителей Драконьего народа, но и итмосийцев, четвертаков, даже парочка илпеку периодически попадалась на глаза.

Когда Главой Хэку был Ириэль Завоеватель, ребром встал вопрос суверенитета островов. И если бы не один бравый морянский капитан – острова стали бы частью Северного Княжества. Тот лишился ноги и руки, но пустил Главе Хэку кровь.

Нетрудно догадаться, что морянам здесь жилось проще – в том числе, и поэтому. А уж «слуги Тысячеликой» определенно были в цене.

…Тот факт, что кто-то по сырой погоде поскользнулся и поломал ногу, опуская здоровенную тыкву в подвал, никого не удивил. Как не удивила и сработавшая молча и вдвое быстрее обычного Цераэль.

Удивился только ручной крыс Мудавар, чья хозяйка по возвращении в кабинет не почесала его за ушком, а пошла к раковине и долго-долго мыла руки, стараясь унять дрожь…

…Когда она открыла дверь, в нос ей ударил запах, мигом отправивший в раннее детство, в Рат-На, в те самые воспоминания, которых она хотела бы не иметь вовсе… Как будто это только что произошло.

Она отмела неприятные мысли, обвинив нос во лжи, но, спустя несколько шагов, глаза его оправдали. Девушку сковал такой панический страх, что вместо комка в горле она ощутила желудок, просящийся наружу. Ей снова шесть. И весь кошмар сейчас повторится. Она моргнула и слегка тряхнула головой. Нет, не повторится. Лекарский цинизм взял верх, напомнив о том, что сейчас ей далеко не шесть и она уже не интересна.

Теперь она увидела гримасу боли на лице морянина и торчащие из раны кости голени. Каким ветром его занесло на Свободные острова?.. Страх быть пойманным на родине? Или обилие беспризорной детворы?..

Цераэль еще раз посмотрела на него. Прямо в глаза. Его брови слегка дернулись вверх – ее узнали. Он хотел что-то сказать, но девушка наклонилась и сквозь зубы прошипела:

– Только пикни, и я сделаю тебе так больно, что забудешь, как тебя зовут!..

Сейчас он жалок. И ему – больно. Она может сделать все, что ей вздумается. И никаких последствий.

«Да Дракона ради!» – фыркнула она про себя. Вправила ему ногу, предварительно обезболив, наложила повязку, дала распоряжения персоналу и с чувством выполненного долга отправилась обратно к себе.

Только у дверей кабинета она ощутила, что ее неукротимо трясло.

Мудавар носился по клетке, всем своим видом требуя выпустить обитателя Свободных, на минуточку, островов.

Наконец, девушка удовлетворила просьбу грызуна и почесала за ушком любопытную мордочку.

– Круглоухий ты, – ласково сказала она прищурившему глазки-бусинки Мудавару. Тот встал на задние лапки и повел носом. – И усы у тебя врастопырку.

Крыс осторожно забрался хозяйке на плечо, пощекотал усами ухо, затем перелез на другое плечо, уселся и принялся умываться. Цераэль взялась за бумаги.

Она спрашивала себя неоднократно, по какой причине после окончания Мирградской Лекарской Академии ее потащило на Свободные острова. Ответ нашелся только сейчас – чтобы раз и навсегда перестать сомневаться в сделанном выборе.

В глубине души появилась спокойная уверенность в том, что теперь она действительно Лекарь. В полном соответствии учению Тысячеликой.

Теперь можно было возвращаться домой, и устраиваться в лечебницу покрупнее. Теперь – не страшно.

Цераэль не была сильно замкнутой, как и полагалось морянским девушкам, но не разделяла многих интересов своих сородичей. Её куда больше занимало изучение глубин собственного я и определение своего места под Лунами, нежели вопросы чистоты крови и продолжения династии.

Её с детства одолевали странные сны и навязчивый шепот. Она пыталась поговорить об этом с кем-нибудь из сородичей, но те сначала отмахивались, а затем начали сторониться, про себя считая её несколько тронутой умом.

Тем не менее, лекарем она стала относительно не плохим, а это перевешивало всякие домыслы.

На Свободных же островах всем вообще было все равно на чьи-то странности. Здесь было странно быть не странным. Один мастер над мандолинами чего стоил! Северянин с серыми глазами и исключительно благородными чертами лица творил свои инструменты из совершенно уникальных материалов, от происхождения которых холодок бежал от затылка до самого копчика. Цераэль знала. Она зашивала ему руку, пораненную лопнувшей струной. К сумрачному колдуну тот не пошел. Они не дружили, а скорее, были конкурентами.

Сумрачного колдуна Ваганэля она тоже знала. Причем довольно неплохо. Тот кривил рот в снисходительной улыбке при встрече и периодически предлагал всякие непристойности.

Местный алхимик, лесной Джарэль, вообще был максимально беспринципным товарищем и с одинаковым успехом торговал как лекарствами, так и всякой дурью и ядами. У него можно было достать что угодно. Только цену он ломил втрое выше средней по рынку.

Еще на Свободных островах процветали игорное дело, бои без правил и самая главная зараза любых островов – морские скачки.

К слову, в Ицал-На, Морянской столице, морские скачки были легализованы нынешним Князем Лорэлем, что изрядно подпортило дела заводчиков хиппо. Тем не менее, именно на Свободных островах разводили большее количество морских коньков, чем где бы то ни было. Здесь прибегали к самым изощренным методам селекции, большая часть из которых была неприемлема Бессмертным Союзом. Документы и родословную здесь так же виртуозно стряпали – не подкопаешься.

Одним из стряпчих был лесной по имени Панторэль, работавший на Лесного Князя в Мирграде. Без особой нужды он на островах не появлялся, да и не светился особо. В конце концов, у Хэккийского Главы глаза и уши были везде. Даже на Свободных островах.

Какое отношение ко всему этому сброду имела Цераэль? Она была одним из немногих лекарей на Свободных островах, а там все друг друга знают.

Утром Цераэль стояла на причале, ожидая паром до Ицал-На. Мудавар, бегая по клетке, явно не понимал, с чего это вдруг хозяйка решила отправиться в путешествие по воде. Да еще и со всеми своими вещами. Справедливости ради, она и сама не особо понимала, что происходит, и зачем уезжает.

– И куда это ты намылилась, стесняюсь спросить?

Цераэль от неожиданности вздрогнула. Голос показался ей знакомым, и она пристально вгляделась в лицо морянина. Близко посаженные глаза цвета морской волны, тонкие черты лица, пухлые губы, слева пересеченные тонким шрамом до самого подбородка…

– Сузу?!.

– Я тоже рад тебя видеть, Цера, – улыбнулся тот.

– Как Отомэ? Все еще прищуривает один глаз, когда вдевает нитку в иголку?

Они посмеялись. Что-то внутри у девушки дернулось. Они очень давно не виделись, с тех самых времен, когда она зашивала ему лицо, искалеченное в уличной драке.

– Так куда ты намылилась? – повторил свой вопрос Сузуэль, вырывая ее из раздумий.

– Паром жду, до Ицал-На. Потом не знаю, наверное, домой.

Сузуэль почесал подбородок.

– Я все-таки спрошу, – протянул он. – Тебя там ждут? То есть прям очень ждут? Или есть возможность сделать небольшой крюк, заскочить по дороге в Хормунд, а потом уже и по домам?..

– Сузу…

– Я знаю, – отмахнулся тот. – Тебе будет легче, если я скажу, что нам позарез нужен толковый лекарь, и это не жест доброй воли? В Хормунде мы будем пару недель, их можешь потратить на свое усмотрение. Как и жалованье судового лекаря «Гатари-ода». Не будь Отомэль моим братом – вышвырнул бы за борт, тупорылам на закуску!

– А как же…

– Капитан лишен половых и расовых предрассудков, – кивнул тот. – А что до меня…

– Нет, он не хочет посадить тебя себе на колени, – Цераэль снова вздрогнула. Капитан «Гатари-ода», а по совместительству наследник Князя Лорэля, тем временем подхватил клетку с грызуном, принялся изучать животное и продолжил. – И у меня есть к тебе несколько вопросов, ответы на которые не подразумевают односложности. До Хормунда как раз половину обсудим.

Девушка сглотнула. Ни один чистокровный морянин не в состоянии отказать наместнику Морского Дракона. Она уже успела от этого отвыкнуть.

Прошло несколько дней, прежде чем Шаэль переступил порог каюты лекаря. Оба были заняты по горло, каждый – своими делами. Цераэль сильно уставала, причем не столько от корабельной рутины, сколько от ответов на бесконечные вопросы Отомэля, которому, с ее точки зрения, не мешало бы поучиться в лекарской академии для начала. Но она прекрасно понимала, с какой целью ее взяли на борт – поднатаскать дуралея. Шхуна маловата для двоих лекарей и великовата для половинки, полтора пока уживались, а одному – в самый раз.

Завидев капитана, Отомэль испарился. Цераэль про себя восхитилась. Уж что-что, а самоустраняться без лишних слов парень умел отлично. Черничноглазый начал медленно и молча измерять шагами каюту. Его явно что-то беспокоило, но держался он как подобает капитану и будущему Князю. Наконец, он прервал молчание.

– Наличие женщины-лекаря на борту «Гатари-ода» скоро станет традицией, как я погляжу.

– Вы хотели что-то обсудить, капитан, – напомнила девушка.

– Я знаю, что ты из тех, кто трактует учение Тысячеликой по-своему, – вкрадчиво начал Шаэль, уставившись девушке в глаза. – И кое-что умеешь.

– Хотите заглянуть в зеркало? – подняла бровь та, скрывая легкое удивление.

– Достойно, – одобрительно кивнул капитан. – Да, хочу.

– Тогда мне нужны плошка с водой и капля вашей крови, капитан.

– У меня есть вода из Драконьей Колыбели, подойдет? – он потряс небольшой фляжкой, висевшей на поясе.

– О таком я не смела даже мечтать, с другой стороны, это значительно упростит задачу.

Девушка извлекла из сундука серебряное блюдо с невысоким бортиком и иглу. Указала морянину на стул. Взяла из его рук фляжку и ощутила легкий трепет. Она знала, что святыня восстановлена, но так до сих пор там и не побывала. Вода оттуда не просто драгоценна, она – священна. Поэтому Цераэль налила ровно столько, сколько было нужно, ни каплей больше, и вернула фляжку владельцу. После чего села напротив морянина, взяла иглу и его руку, ощутив под пальцами не видимую глазам чешую, аккуратно проколола один из пальцев и капнула на воду один раз красно-фиолетовой опалесцирующей кровью.

– Я никогда не перестану удивляться лекарским хладнокровию и выдержке, – улыбнулся Шаэль.

Цераэль ничего не ответила. Отложила иглу. Тронула левой рукой содержимое блюда и то мгновенно почернело, застыв гладким зеркалом. Правой рукой взяв ладонь морянина, не мигая глядя ему в черничные глаза, тихо скомандовала:

– Смотри!..

…Черничноглазого била дрожь. Он покрылся холодным липким потом и тяжело дышал. Ладони стали мокрыми. Тем не менее, Цераэль держала его за руку крепко, от нее исходил холод. Морянин открыл, наконец, глаза и попытался прийти в себя.

Цераэль пальцами свободной руки коснулась воды и брызнула ему в лицо.

– Спасибо, – просипел тот.

– Вам надо прилечь, капитан, – негромко сказала девушка. – А мне нужен толковый алхимик…

– Что ж, – через силу улыбнулся капитан. – Толкового алхимика я знаю. Она тебе понравится.

После чего встал и, слегка пошатываясь, отправился к себе. Девушка аккуратно собрала воду в сосуд, промаркировала и убрала подальше от сторонних глаз. Ей нужен был не просто толковый, а талантливый алхимик, склонный к риску и не боящийся драконово сложных задач. Драконово. Цераэль улыбнулась этому слову и посмотрела на свою руку, что касалась Морского Дракона.

В Хормунде Цераэль ни разу не была. В Торах – пару раз доводилось бывать, а в основном порту Северного Княжества – до сих пор нет. Сузуэль объяснил ей, что город, как и любой другой северный, поделен на районы, но то деление, что на большой карте в самом порту и центре города, а так же на путевых и любых других официальных источниках, довольно сильно разнится с истинным положением дел. Хормунд жил двойной жизнью, и даже обилие хэккийцев не сильно снижало количество проблем с законом.

О теневой жизни города девушка была наслышана. Большая часть северян на Свободных Островах прибыли именно отсюда.

– А что у тебя в тюке? – спросила наконец она у Отомэля, нагруженного вещами. Они же с Сузу были налегке.

– Увидишь, – загадочно улыбнулся Сузу. – Я ведь не сказал, куда мы идем и, главное, зачем.

– Я хотела прикупить различных семечек для Мудавара, здесь наверняка есть что-нибудь местное, – пожала плечами девушка. Старпом кивнул.

– О, вот мы и на месте! – воскликнул тот, кивая в сторону вывески портняжной мастерской.

– Наконец-то, – выдохнул Отомэ.

Звякнул входной колокольчик. Старый портной из-за прилавка приветливо улыбнулся.

– Доброго полудня, морские собратья! Что будет угодно?

– Доброго, надьяр, – кивнул Сузуэль. – Взгляни, может, что понравится.

Пока он говорил, Отомэль ловко распустил тюки и Цераэль увидела, как загорелись глаза у портного. Морянский шелк, морянская парча, несколько шкур хиппо и несколько ниток разнокалиберного жемчуга. Баснословно дорогой товар. Она не хотела даже думать о том, в курсе ли капитан, откуда это все вообще, и как?..

– Я так понимаю, ко мне будет просьба, – прошелестел северянин. – Я слушаю.

– Капитан «Гатари-ода» желает себе новый камзол со вставками из кожи рхара, – членораздельно произнес старпом, после чего указал на девушку. – И нашему новому судовому лекарю нужна форма. Край – послезавтра.

Сказать ей было нечего. Она полнилась смесью радости, гнева и возмущения. В таких случаях она предпочитала молчать.

– Завтра после обеда жду надьяра на примерку, – почтительно кивнул северянин. – Лими, поди-ка… Займись, будь любезна…

– Надьяра, прошу, – северянка средних зим с длинными волосами, убранными в простую косу, бесконечно уставшими серыми глазами, со шрамами от огненной воды по левой половине лица, шеи и левой руке, в простом черном платье, фартуке закройщика и с мерной лентой на шее негромко пригласила ее пройти в примерочную.

Догола раздевать морянку она не стала. Ловко снимая нужные мерки, уточняла по ходу застежек, фурнитуры, цветовых и тканевых предпочтений… Цераэль не выдержала:

– Это лекарская форма, а не подвенечное платье!..

Северянка распрямилась, посмотрела девушке в глаза и совершенно по-матерински улыбнулась.

– Именно. Та одежда, что носится постоянно. Вам должно быть в ней максимально комфортно и телом, и душой. Надьяр Шаэль прекрасно знал, что делал, когда отправлял Вас сюда. Женщина, член экипажа «Гатари-ода», это уму не постижимо!..

– У меня ручная крыса, – осклабилась Цера.

– Чаще в кармане носите, или на плече?

– На плече.

Северянка делала какие-то пометки на небольшом листке, потом улыбнулась и, слегка склонив голову на бок, сказала:

– Завтра после обеда, буду ждать вас на примерку, надьяра.

– Вы явно хотите что-то сказать, надьяра, – одеваясь, сказала Цера.

– Я понимаю мужа, морянки очень красивы, – с улыбкой сказала та. От неожиданности Цера вылупилась на северянку. – Простите.

– Что?!

– Лель, загляни! – позвала та, игнорируя вопрос и недоумение клиентки.

В примерочную заглянула исключительно красивая полукровка с нежно-голубой кожей и копной тугих таких же нежно-голубых кудряшек.

– Да, матушка?

– Вот возьми, нужно со склада…

Цераэль не вникала в подробности разговора, а просто переваривала увиденное. Полукровка. Северно-морянская. По возрасту явно рожденная задолго до прекращения действия Культа Чистоты Крови у морян. Как?! Как такое могло произойти?!.

– Их мать морянка, – отпустив полукровку сказала северянка. – Их двое, мальчик и девочка. Одинаковых нежно-голубых. Они единственные, кого мой муж забрал на воспитание. Ну, да ладно, это все так, личное…

– Нет, позвольте, – сказала Цераэль. – Очень не многие морянские семьи могли пренебречь чистотой крови во время расцвета Культа.

– Просто…

Странная острая догадка пронзила девушку.

– Её звали… Ниэль?

Северянка округлила глаза и выронила карандаш из руки.

– Будем знакомы, – протянула руку морянка. – Меня зовут Цераэль. Ниэль была моей сестрой. Я понятия не имела, что у нее были дети.

Все развивалось стремительно и довольно странно. Цераэль привыкла доверять себе и своим ощущениям, поскольку исходила из того, что все имеет смысл и все взаимосвязано. Кто бы сказал ей неделю назад, что у нее есть племянники и северная родня! Кто бы сказал ей, что она будет ходить под парусом в команде будущего Морянского Князя! Кто бы сказал…

Мудавар с удовольствием грыз крохотные разноцветные зернышки карликовой кукурузы прямо с початка. Из всего обилия крысиной еды, что принес Отомэль, кукуруза понравилась ему больше всего. Цераэль взяла один из початков, с самым большим количеством темно-фиолетовых, почти черных, зерен, и принялась внимательно рассматривать, изучая размер, блеск, прозрачность, трещинки…

Искать глубокий философский смысл во всем она привыкла. И старалась абстрагироваться от избыточной эмоциональной вовлеченности. Так было проще.

Стук в дверь каюты вырвал ее из размышлений. Заглянул Сузуэль, он был определенно чем-то обеспокоен. Но – молчал. Девушка тоже молчала, пристально вглядываясь в морянина. Затем она перевела взгляд обратно на початок в руке.

– Что ты хотел? – поинтересовалась, наконец, она.

– Я не понимаю, что происходит с капитаном, – развел руками тот. – Я слишком давно и хорошо его знаю, чтобы не покупаться на демонстративное «все как всегда, тебе показалось». И началось это все после того, как он побывал у тебя.

Девушка закрыла глаза, подняла брови, предчувствуя типичные вопросы и скрытые обвинения, освободила руки, вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

– Если бы он хотел с тобой поделиться, то поделился бы, ты не думаешь?

– Цера, он что, посмотрел в твое зеркало? – округлив глаза, просипел старпом упавшим голосом. – Икра Драконья, чешуя и ракушки!..

…Выйдя после примерки из портняжной мастерской, девушка замерла от неожиданности. Дорогу ей преграждал огромный угольно-черный ящер с серо-голубыми глазами. Он осторожно принюхивался и медленно поворачивал морду, приближая то один глаз, то второй.

Цераэль захотела потрогать его чешуйчатую кожу. Она аккуратно приближала к нему раскрытую ладонь, не прекращая зрительный контакт.

– Я бы не советовал.

Девушка от неожиданности вздрогнула, рхар ощерился, отступив назад. К ним подошел северянин в черной форме с белым поясом и брошью в виде развернутой ладони на груди. На поясе его висел тхинак. Северянин был высок, голубоглаз, с правильными чертами лица, ставшими резкими относительно недавно, и с собранными в низкий хвост волосами средней длины. Что-то в нем было неуловимо знакомое, но что именно, девушка никак не могла понять. Тем не менее, он слегка нервничал. Что странно.

– Я хотела его потрогать, – сказала она. – Не более.

Северянин засмеялся, и теперь она его узнала.

– Надьяр, я полагаю, Вы…

– Прости, – сразу посерьезнел он. – Мне просто дико неудобно, и я… Не знаю, с чего, собственно, начать, да и что говорить я тоже не знаю. Лими сказала, ты ее сестра…

– Меня зовут Цераэль, – уголками рта улыбнулась та. – И, скажем так, я тоже не особо себе представляю, как это должно было бы быть. Но, во всяком случае, непреодолимое желание потрогать что-то разительно отличающееся от виденного ранее, у нас семейное.

Северянин замер, напряженно обдумывая услышанное, спустя некоторое время он облегченно засмеялся. Цераэль почувствовала, как у него сильно отлегло. Интересно, почему?..

– Я, наконец-то, ее вспомнил, – выдохнул он. И тут же осекся. – Я понимаю, как это звучит, но я не…

– Я слишком цинична для морянки, надьяр. Но я полагаю, что бабушка с дедушкой хотели бы познакомиться с внуками. Пусть и спустя столько зим.

Наэль несколько раз поменялся в лице, после чего его осенило.

– Культа Чистоты Крови у вас ведь теперь больше нет… Отлично! Да, я не против.

– Как-то легко вы согласились на такое, надьяр, – подозрительно сощурилась Цера.

– У тебя есть дети? – в лоб спросил тот. Девушка отрицательно помотала головой. – А у меня четверо! Ну, во всяком случае, тех, о которых я знаю. И мне, как отцу, категорически не нравится выбор единственной дочери. На северян мы не смотрим, нам экзотику подавай! Справедливости ради, он не нравится не мне одному…

Девушка подняла руки в просьбе остановиться. Наэль замолк. Тишину прервал вышедший после примерки капитан «Гатари-ода».

– Наэль-ода! Тебя за ней Глава прислал?

Северянин и морянка посмотрели друг на друга, после чего синхронно, с одинаковым недоумением на лице, повернулись к Черничноглазому.

– Видимо, нет, – пожал плечами тот. – Что ж, в таком случае, не будешь ли ты так любезен сопроводить моего лекаря к надьяре Фьюриэль?

– Хотела рхара потрогать, говоришь? – подмигнул девушке северянин.

Сначала Цераэль немного удивилась, когда Наэль привез ее в Хормундское Опытничество. Потом подумала о том, что это вполне логично – где, как не среди опытников, находиться действительно толковому алхимику?..

Хормундское Опытничество было небольшим зданием в два этажа из черно-белых секций на пару окон каждая в шахматном порядке. У одного из торцов, того, что ближе к лесному массиву, располагалась стекленная оранжерея с отдельным тамбурным входом.

– О, а вон и Глава, – сказал Наэль, кивая в сторону главного входа. Цераэль увидела его впервые. Высокого, статного северянина с длинными волосами, собранными в низкий хвост, перевязанный в нижней трети черной лентой. На фоне его угольно-черной формы с черно-белым полосатым мехом снежного кота по плечам, остальные присутствующие терялись из виду.

Наэль помог девушке спуститься на землю, та радовалась твердой земле под ногами – поездка на рхаре совершенно не то же самое, что путешествие на корабле, поэтому, с непривычки, у нее желудок находился по ощущениям где-то на уровне шеи.

– Зачем тебе мой алхимик? – в лоб поинтересовался у нее высокий сухопарый лесной без волос на голове, которого она сначала не приметила. Лекарская форма, скроенная по косой и приколотый на лацкан серебряный череп с рубиновыми глазами, выдавали первое лицо опытничества. Цераэль сочла подобное поведение несколько бесцеремонным, но она могла его понять.

– Во-первых, доброго полудня, досточтимые надьяры, – учтиво поклонилась девушка. – Меня зовут Цераэль, я судовой лекарь «Гатари-ода»…

– Да-да, – отмахнулся тот. – К делу давай.

– …во-вторых, я здесь по поручению моего капитана, и насколько он счел нужным известить уважаемого Хэккийского Главу, настолько вы и располагаете информацией…

– Вот наглая! – резко возмутился лесной, сдвигая недовольно брови. Никто не вмешивался. Цераэль невозмутимо продолжала.

– … в-третьих, я бы хотела побеседовать с алхимиком лично и без свидетелей и, наконец, несоблюдение правил хорошего тона не делает Вам чести, надьяр… простите, Вы не представились.

Цераэль чувствовала волну гнева, накрывающую лесного, но так же она различала еще кое-что. Беспокойство, страх, неуверенность, дискомфорт, боль и… горький вкус обиды, смешанной с виной, приправленной сожалением. Он был просто натянутой струной, которая чудом не лопалась от напряжения. Не укрылась от ее глаз и костная порча, поразившая уже около трети скелета. Ему было больно и морально, и физически, и страдал он непрестанно.

Тем временем, бархатисто засмеялся Глава, после чего, положив руку на плечо лесному, сказал:

– Доброго полудня, надьяра Цераэль, я рад видеть вас воочию, наконец. Прошу простить моего друга, у надьяра Фараэля день не задался с самого утра, – на этих словах он сжал плечо лесного так, что девушка ожидала услышать хруст костей. Но не услышала. Глава разжал руку. – Позвольте, я провожу Вас к надьяре Фьюриэль.

– Буду благодарна, – учтиво поклонилась девушка. Глава был красив. И возраст его ничуть не портил. Да, небольшие последствия злоупотребления некоторыми веществами от глаз лекаря не укрылись, но, судя по его состоянию, завязал он давно.

– Я слышал, Вы трудились на Свободных Островах, – не менее учтиво взяв девушку под руку, сказал Глава. – И бывали там, куда обычно путь закрыт…

– Да, я провела там немалую часть своей жизни, – уклончиво ответила Цера, не уточняя, где именно. Она сравнила бы Главу с горным массивом, настолько он был несгибаем и непоколебим чувствами. Такая диаметральная разница с опытником… – Надьяр Таэль, если позволите, я бы не хотела углубляться.

– Позволю, – кивнул тот. Они как раз подошли к двери оранжереи, подле которой девушка увидела небольшой сумрачный кристалл. Глава коснулся его, тот засветился. – Ну не стучать же.

Входная дверь распахнулась через несколько мгновений, представив двум хэккийцам, лесному и морянке хозяйку оранжереи. Лесная северной конституции, с бело-зелеными волосами средней длины, собранными в обычный конский хвост на затылке, серо-голубыми глазами, в черно-зеленой лекарской форме с садовым фартуком, явно занималась чем-то непосредственно в оранжерее, о чем говорили пара выбившихся на лицо прядей и земля на неснятой перчатке. Цераэль отмечала изменения в ее эмоциональном состоянии в зависимости от того, на кого смотрела девушка, хотя внешне не менялось ничего.

– Доброго полудня, Глава, – учтиво кивнула четвертькровка, испытывая несколько дочерние чувства, которые затем сменились интересом, хоть и с настороженностью. – Надьяра.

– Цераэль, – ответила та и кивнула в знак приветствия, не упустив отзеркаленные чувства лесного, промелькнувшие у четвертькровки при взгляде на опытника. Ясно.

– Привет, зеленая! – улыбнулся Наэль. Та взаимно улыбнулась, едва шевельнув губами «привет». Цераэль определила их взаимоотношения как дружеские. А ведь девушка очень похожа на его жену.

– Меня зовут Фьюриэль, – снова обратилась к Цераэль та. – Пойдемте.

– Я вас оставлю, – сказал Глава. – Если будет что-то нужно, обращайтесь.

Девушки синхронно кивнули.

– Фьюри, – обратился Наэль, тоже не заходя внутрь. – Мы с Лими ждем вас на ужин сегодня, как закончите – приходите.

Цераэль подняла бровь и вопросительно посмотрела на своего новоявленного родственника. Тот, как ни в чем ни бывало, пожал плечами:

– А что, я разве тебе не сказал? И Лими тоже? Шаэль-ода в курсе, если ты об этом волнуешься.

Цераэль поменялась в лице несколько раз, выражая весь спектр испытываемых по этому поводу эмоций. Но Наэль уже ничего не видел, следуя за Главой подальше от слуг Тысячеликой.

Они остались втроем. Фьюриэль, Фараэль и Цера.

– Вы что-то хотели, надьяр? – поинтересовалась хозяйка оранжереи у лесного, исключительно доброжелательно, так, что Цераэль пришла в восторг от самообладания алхимика. Как-будто капнула лекарством на болячку и подула, чтобы все прошло. Примерно то же испытал и лесной. Но молча мотнул головой и удалился. Фьюриэль проводила его взглядом, погружаясь с каждым его шагом прочь в такую пучину боли и страданий от собственного бессилия, что Цера с трудом сдержала слезы, упустив смену эмоций на сухой профессиональный интерес. – А теперь, давайте познакомимся поближе и обсудим ваш вопрос.

Оранжерея алхимика Хормундского Опытничества была поистине уникальной. Складывалось впечатление, что строилась она под конкретного владельца с очень конкретными запросами. Ничего лишнего, все продумано, логично и потрясающе целостно. Оранжерея была разделена на отсеки с различными климатическими условиями, что позволяло выращивать вообще все, что угодно. Больше всего позабавила морянку грядка с разносортными помидорами. Вот уж чего не ожидалось, так не ожидалось.

Внезапно девушка ощутила ладонью прохладный мокрый нос и замерла. Медленно повернула голову и почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в пятки. Ее ладонь обнюхивал снежный кот средних размеров с изумрудно-зелеными глазами. Кот тем временем перестал обнюхивать посетительницу и ткнулся погладиться. Цера не смогла ему в этом отказать, запуская пальцы в черно-белый полосатый мех. Послышался рокот. Кот заурчал.

– А, Учару, вот ты где! – воскликнула Фьюриэль. Кот затих, прижал уши и отошел от гостьи. После чего вытянулся, изогнулся до хруста и распрямился уже молодым юношей-северянином с теми же самыми изумрудно-зелеными кошачьими глазами. Фьюриэль кинула ему что-то прикрыться, тот ловко намотал себе набедренную повязку и взъерошил белоснежные волосы средней длинны. – Сообрази-ка чаю, будь любезен, нам с надьярой предстоит не особо короткий разговор.

– Как изволите, надьяра, – поклонился тот, после чего, вновь неожиданно для морянки, распрямляясь, потерся той о плечо. Как самый настоящий кот.

– П-пере-вертыш? – наконец выдавила из себя Цера после того, как юноша отправился выполнять поручение алхимика.

– Он самый, – с улыбкой кивнула Фьюри. – Кошак кошаком. Причем, что любопытно, в отличие от своих старших, обращается в особь своего пола, а не противоположного… Игривый дурень, но ласковый и уютный.

Девушки прошли оранжерею насквозь, до кабинетов алхимика. Цераэль увидела то, что ожидала, после знакомства с четвертькровкой – порядок и функциональность, начиная от расстановки мебели, заканчивая предметами на рабочих столах. Личный кабинет алхимика Хормундского Опытничества, был относительно небольшим, с одним окном по теневой стороне, выходящим на лесной массив. Прохладно, тихо, приятный, неяркий свет. Массивный стол, кресло с высокой спинкой за ним, пара гостевых кресел перед ним, несколько книжных шкафов, несколько закрытых шкафов, небольшой алхимический стол в углу, а на подоконнике стоял горшок с маленьким и, почему-то, черным Древом Зодчих.

Фьюриэль жестом пригласила девушку на одно из гостевых кресел, сама же направилась к хозяйскому месту, по пути тронув пальцами Древо. Цераэль аж передернуло, что не укрылось от алхимика.

– Прости, – тихо сказала она, резко осипшим голосом. – Я все время забываю, что моряне воспринимают эмоциональное состояние. Так что у тебя, если можно на ты, за дело?

– Можно, – кивнула Цера. – Мне нужно лекарство для Морского Дракона.

– Я думала, что мне тогда показалось, – протянула Фьюриэль. – Это будет крайне непросто…, и я не вполне уверена, что у меня есть нужные ингредиенты…

– У меня есть склянка со структурированной информацией, – сразу обозначила Цера. Алхимик вопросительно подняла бровь.

В дверь постучали. Фьюриэль пригласила войти. Зашел перевертыш, полностью одетый почему-то в хэккийскую форму. В руках он держал поднос с чайником и чашками. Он поставил его на стол и разлил душистый крепкий черный чай с нотками темных ягод по чашкам. После чего отошел к двери.

– Спасибо, Учариэль, можешь быть свободен сегодня, – кивнула алхимик и юноша удалился, учтиво поклонившись на прощание.

– Вода хранит всю информацию о том, чего когда-либо касалась, – начала Цера. – Если смешать ее с кровью, сменить агрегатное состояние до твердого, она структурирует полученные сведения под запрос, и это сохраняется при возвращении в жидкость.

– Я, наверное, так же выгляжу, когда про свою работу рассказываю, – улыбнулась алхимик.

– Если коротко, – сменила тон Цера. – У меня есть вода из Драконьей Колыбели, смешанная с кровью молодого Морского Дракона.

Закатный осенний Хормунд навевал тоску. Не спасали даже периодически спорящие между собой о чем-то чайки. Город был довольно темным, влажным и мрачновато-зловещим. На улицах было чисто, булыжные мостовые поблескивали в свете сумрачных кристаллов и лучей уходящего солнца.

Но Цераэль одолевала тоска совсем по другому поводу. Она не лезла с расспросами к алхимику, про себя до глубины души восхищаясь её силой и выдержкой. И она прекрасно понимала, что хочет сделать для нее взамен. И вряд ли надьяр Шаэль ей в этом не поможет.

– Я понимаю, что мы вдвоем, но тебе не бывает страшно одной перемещаться по городу в такое время? – полюбопытствовала она у четвертькровки.

– На мне форма жалованного хэккийского алхимика, кто посмеет покуситься? – с деланной гордостью подняла та нос. После чего слегка пожала плечами. – Мы не одни. Меня, с некоторых пор, всегда сопровождает хэккйиский офицер.

– Чем пахнет? – резко сменила тему Цера. Пахло вкусно, прям хоть ешь этот запах. Рот наполнился слюной, и она поняла, насколько проголодалась. Фьюриэль улыбнулась.

– Горэльскими булками, как скажет Наэль. Здесь пекарня одного из братьев Лими.

– В такое время?

– Круглосуточно, – пожала плечами алхимик. – Но хлеба вкуснее, чем печет сама Лимдэль, я не пробовала нигде. Я не знаю, что она туда добавляет и как его делает, и до сих пор загадку не разгадала. Чувствую себя неполноценной, как алхимик.

Цераэль улыбнулась. Слишком много Фьюриэль думала. Слишком часто бежала от очевидных ответов за логику цифр и механику алгоритмов. Сухо, лаконично, строго по делу. Во многом, та же самая натянутая струна, что и у надьяра Фараэля.

– Я не спросила, – начала Цера. – А что тебя связывает с ними?

– С Наэлем и Лими? – подняла брови четвертькровка. Морянка кивнула. – Долгая история. Если вкратце, мы друг другу помогли. И да, я выбирала имя для их сына.

– Подожди, – замедлила шаг Цера, обдумывая услышанное. – Лимдэль сказала, что морянских полукровок двое, одна из которых девушка, Наэль сказал, что детей у него четверо, и дочь единственная. Что-то не сходится. Прости, я путаюсь в количестве родни.

Фьюриэль рассмеялась. Звонко и по-доброму.

– Сколько детей у Наэля – одному Дракону известно, половина молодых офицеров ветви на него похожа. Но если мы говорим за тех, кого считают своими детьми они с Лими, то это полуморянские двойняшки Наэля и твоей сестры, как я понимаю, сын Лимдэль от первого мужа, и их общий сын, не без моей помощи рожденный.

– Огненная вода, – кивнула Цера. – Как я сразу не догадалась… Есть задача, с которой ты, как алхимик, не справилась бы?..

Цераэль хотела откусить себе язык за этот вопрос, но не спросить она не могла.

– Есть, – тем же осипшим голосом, что и недавно в кабинете, ответила та. – И даже не одна.

– Прости, – Цера коснулась ее руки и заглянула в серо-голубые глаза. Ей очень нужно по ту сторону зеркала. Но принудить она ее не может.

– Пришли, – как ни в чем ни бывало сказала алхимик, указывая на приоткрытые ворота, за которыми мгновенно скрылся любопытный белоснежный нос.

Дом Длани Хэку не был большим, с точки зрения северян, но Цераэль оценила его как больше среднего – два этажа с узорчатыми окошками, внутренний двор, умещавший кузню, конюшню, псарню, сад, огород и еще оставалось место побегать по траве. Неплохо так. А уж после Свободных Островов, так и вовсе – хоромы, сродни Княжеским.

Подойдя к входной двери, Цераэль услышала живущий своей жизнью дом, который ждал гостей. Пахло так вкусно, что наесться можно было количеством выделившейся слюны.

Фьюриэль занесла руку, чтобы постучать, но дверь успела открыться прежде. Встречал их хозяин дома, в синей рубахе со сдержанным северным орнаментом искусной работы, вместо хэккийской формы.

– Когда-нибудь, я успею постучать, – с деланным недовольством сказала Фьюриэль. Наэль улыбнулся.

– Когда меня дома не будет, разве что, – сказал он, приглашая девушек внутрь.

После того, как Цераэль перешагнула порог, у нее появилось стойкое ощущение, что ее обняли. Все тревоги, лишние мысли и раздумья, остались за порогом этого дома.

…Сидя за овальным столом на просторной кухне и наблюдая за происходящим и своими ощущениями, Цера не заметила, как дожевала вторую тушку белой рыбы, запеченной с луком и козьим сыром. Для хлеба Лимдэль у нее теперь был выделен отдельный желудок, но секретный ингредиент она разгадала. Внезапно, светскую беседу о замачивании на зиму брусники прервал приглушенный стук со струнным резонансом. Кто-то уронил музыкальный инструмент.

– Молодец, – сказал хозяин дома без тени раздражения или негодования. Видимо, ему прекрасно было известно, что произошло и каким образом.

– Наэль? – лукаво улыбаясь протянула Лимдэль.

– Неси, что уронил! – громко, но добродушно, повелел тот.

Малыш по имени Оганэль с виноватым видом принес отцу старенькую мандолину с серебряными струнами. Инструмент явно повидал за свою долгую жизнь. И принадлежал не одному хозяину.

Наэль немного подстроил мандолину, пробежался пальцами по струнам и плавно перешел на одну из самых похабных портовых песен. Но, дойдя до куплета, петь не начал, а переключился на совершенно другой мотив. На третьем переборе поднял глаза на жену, встретил ее взгляд и даже моргать перестал. У Цераэль аж волоски дыбом встали от той глубины любви, нежности и благодарности, что эти двое друг к другу испытывали.

Слов она не слышала, в текст не вникала, просто плавала на волнах тех чувств, что в таком сочетании и развитии не были ей знакомы до сих пор.

Из транса ее вывело прикосновение алхимика, которая обеспокоено вглядывалась ей в лицо. Цераэль сморгнула, поняла, что ее окружает тишина и такие же обеспокоенные лица северной четы. Причина была проста – у нее с обеих сторон от подбородка капали слезы.

– А, ой, извините, – проговорила она, судорожно вытирая предательски соленую воду с лица. – Просто очень красиво…

– Чеши мне! – резко помрачнел Наэль, глядя на нее исподлобья. – Единственный, у кого на эту песню такая же реакция – Глава Хэку!

– Ты ведь сам ее написал… – начала Цера, но тут же осеклась, потому что и Фьюриэль, и Лимдэль удивленно посмотрели на Длань. Тот, поняв, что отпираться бессмысленно, согласно кивнул.

– Да, это моя песня. Сути дела это не меняет, – он, не мигая, смотрел на морянку. Та никак не могла уловить его основную эмоцию. Внезапно, он резко успокоился. Цера увидела руку Лимдэль на его предплечье.

– Возьмете с собой пирожков? – полюбопытствовала та, переводя взгляд с одной гостьи на другую.

– Я не буду спрашивать, почему ты услышала раньше меня, – сказал хозяин дома, глядя на встающую жену. Спустя мгновение раздался стук в дверь.

Цераэль была несколько удивлена, потому что пришел Сузуэль. И пришел он за ней. Удивляться тому, что старпом знаком с алхимиком она не стала.

Всю дорогу от дома Длани до «Гатари-ода», включая небольшой крюк до постоялого двора, где жила Фьюриэль, Цераэль обдумывала слова, которые шепнул ей на ухо северянин, обнимая на прощанье – «только скажи и я его закопаю». Безусловно, такое участие ее согрело, но она не вполне понимала, имел ли Наэль ввиду кого-то конкретного, или же это просто было собирательное предложение.

Цера поделилась с Сузу пирожками, заботливо собранными в холщовый мешок белошвейкой, и отправилась к себе. Спать.

Она приглушила свет сумеречных кристаллов до приятного полумрака, переоделась ко сну и выпустила из клетки Мудавара. Тот явно сильно соскучился по хозяйке и заняв законное место на плече, принялся что-то рассказывать ей на ухо.

– Прости, круглоухий, – тяжело и виновато вздохнула девушка. – В этой круговерти я совсем перестала уделять тебе внимание. Но у меня есть кое-что вкусненькое.

Цераэль отломила кусочек пирога и вручила крысу. Тот взял еду в ручки, обнюхал и с удовольствием съел, после чего принялся умываться.

Девушка поиграла с любимцем около получаса, после чего, наконец, провалилась в глубокий сон.

…Ей определенно нравилась алхимик. И подходом к делу, и манерой общения. За те несколько дней, что они совместно решали задачу, она прониклась к этой язвительной интеллектуалке, не похожей ни на кого.

– Я не пойму никак, чего не хватает, – поделилась Фьюриэль. – Вроде, все верно, но чего-то не хватает, чтобы сработало наверняка.

– Что бы дополнило формулу по твоему виденью? – спросила Цера.

– Это даже страшно произносить, но что-то вроде крови Тысячеликой, – алхимик боязливо огляделась, закрыв себе рот рукой. Как будто сейчас ее должна поразить молния или же земля разверзнется под ее ногами за подобное.

– Эмм, а как насчет провести маленький эксперимент? – Цера решила воспользоваться случаем, хоть и не была уверена в том, что это сработает так, как надо.

– Что ты хочешь сделать? Я все доступные варианты испробовала.

– Фьюри, ты у нас «поднесенная к губам», это вполне себе должно быть эквивалентом…

– Нет! – расстроенно помотала головой алхимик. – Не работает оно так. Видишь ли…

– Стоп, – прервала ее Цера, почувствовав, как та проваливается в глубочайшую бездну вины, сожалений и бессилия. – Ты пробовала, как алхимик. Давай посмотрим, чего там не хватает для полноты картины? Мне нужна всего лишь капля твоей крови и немного воды в плоском блюде.

– И ты скажешь мне, чего в моей крови не хватает для создания лекарства от всех бед?..

– И возможно ли это в принципе. А то, может, мы и вовсе зря.

Фьюриэль задумалась на мгновение, после чего предоставила в распоряжение морянки требуемое.

…Девушки сидели на полу кабинета алхимика, крепко обнявшись и безудержно рыдая друг у друга на плече. У Цераэль вопросов больше не было. Вообще никаких. Если и был кто-то, кому так же, как ей самой «везло» по жизни, то это была четвертькровка.

– Я больше не могу, – прошептала та, чуть успокоившись. – Если бы только он тогда позволил мне уйти… Это все не принесло ничего путного, ради чего стоило бы…

– Фьюри, – внезапно жестко и холодно прервала ее Цера. – Ты ведь помнишь свой разговор с Тысячеликой, когда просила за Лими и за Главу. И ты прекрасно знаешь, ради чего просила, и какова была цена.

– Ты это сейчас к чему? – сдвинула брови алхимик. Вода на их глазах и лицах испарялась слишком быстро.

– В чем разница между лекарями и опытниками с точки зрения учения Тысячеликой?

– Они к ней ближе, но… не платят годами своей жизни за спасение других, – проговорила девушка, явно не понимая, к чему клонит морянка.

– А что бывает с теми лекарями, кто платит своими годами ради исцеления с расчетом что-то поиметь взамен со спасенного?

– Да это невозможно! – воскликнула Фьюриэль. – Это исключено! Тысячеликая никогда не позволит свершится подобной сделке!

– Почему же?

– Это нарушит баланс и осквернит лекарское искусство в корне своем!

– А если с точки зрения Тысячеликой любая жизнь имеет цену? И нужно просто соблюсти баланс?

Фьюриэль задумалась. Цераэль задавала провокационные вопросы, над которыми она прежде не задумывалась. Морянка выждала еще немного времени, после чего вполголоса сказала:

– Ни один лекарь не сможет ему помочь, Фьюриэль. Он решил, что умнее, хитрее и что его благое дело перевесит на чаше весов. Он заносчиво поспорил с той, кого нельзя обмануть.

Фьюриэль отрицательно мотала головой. При всем произошедшем после Гармахта, она отказывалась видеть реальность.

– Фьюри, его интересы всегда были выше твоих. Даже там, – Цера взглядом указала на горшок с Древом Зодчих, после чего тут же получила пощечину. Алхимик в ужасе от осознания отползла спиной в угол, закрывая рот руками и отрицательно мотая головой. Наконец, Цера брызнула ей в лицо водой из блюда. Та сразу успокоилась. Привела себя в порядок. Посмотрела на морянку со сдержанной благодарностью.

– Извини, – сказала она. – Это непозволительно таким, как мы. Но теперь я знаю недостающий ингредиент и прежде, чем я закончу, у меня будет к тебе личная просьба.

Последние несколько дней пребывания «Гатари-ода» в порту Хормунда Цераэль почти не выходила из своей каюты.

Фьюриэль отдала ей склянку с подробными инструкциями, и они условились о дальнейших действиях, исходя из результата.

Наэля вызвали в Драконий Клык, но они тоже успели договориться и о знакомстве внуков с дедами, и о личных просьбах друг к другу.

Ее не беспокоил даже Отомэль, видя ее состояние отрешенности от происходящего с погружением в какие-то особо важные мысли.

То, о чем попросила Фьюриэль взамен, было по сложности и неординарности примерно равнозначным входящему запросу. Цераэль прекрасно понимала мотивацию девушки, и ее желание поступить, как лекарь. Но она понимала также и последствия этого для нее самой и Хормундского Опытничества. А еще она искренне надеялась на невмешательство Хэккийского Главы в дела «слуг Тысячеликой», его дальновидность и политический опыт. Как среагируют Наэль и Лимдэль – она не знала, и предполагать пока не бралась. Но, тем не менее, ей нужно настроиться на самый худший вариант развития событий в случае успеха мероприятий в Драконьей Колыбели. И – обратиться к Тысячеликой. В конечном счете, она всегда может вернуться на Свободные Острова.