Опасные грани. Иллюзия выбора

Пролог

На тёплом летнем ветру, в тени под пальмами пляжа премиального гостиничного комплекса в Мале, где вода казалась зеркалом для безоблачного неба, светловолосая красивая девушка, уютно расположившись в кресле, с планшетом в руках и бокалом мохито просматривала последние детали своей книги. На экране высвечивались строки, которые она так тщательно выверяла, до последней запятой, до последнего слова.

«Опасные грани. Иллюзия выбора» … Эта книга была не просто её творением. Это было признанием, попыткой разобраться в том, что было, и понять, что стало. История, которая оставила след в её жизни. Строки на экране не были просто частью текста. Они были частью её самой. И она снова ловила себя на мысли, что этот путь не был бы пройден без них.

– Я посвящаю эту книгу вам, – прошептала она вслух, оглядывая страницы, полные событий, которые были частью её судьбы.

– Людям, которых я искренне любила, люблю и буду любить всегда. Тем, кто научил меня верить в силу воли и в силу бескрайней любви. Она отпила глоток мохито, улыбаясь, потому что память вновь перенесла её туда, в те моменты, когда всё начиналось.

Картинки прошлого и воспоминания из их рассказов всплывали в её мыслях, словно эпизоды сериала, череда разных событий, которые привели к неожиданным последствиям. Момент, когда он понял, что терять уже нечего. Всё, что оставалось – это идти до конца.

И вот теперь, спустя столько лет, всё изменилось, но кое-что осталось неизменным. Она, как всегда, гордилась ими и тем, что верит в людей, в силу духа и в любовь, которая иногда переворачивала всё с ног на голову. Жизнь, которая, казалось бы, дала им слишком много испытаний, в какой-то момент преподнесла подарок. Подарок в виде её самой. И она теперь точно знала: что всё было не зря.

Она развернула планшет и продолжила работу над эпилогом, ещё раз перечитывая последнюю фразу, которая все эти годы вертелась в её голове:

“С тобой я обрёл любовь бескрайнюю”. Этот момент был не случайным. Это было признание, которое, несмотря на тяжёлые испытания, смогло победить всё. И когда они вновь воссоединились она знала, что их любовь, по-настоящему искренняя без остатка, и является бесконечной.

Глава1. Предложение

Чёрный самолёт «Black Jet» скользил в небе как тень роскоши и свободы. До приземления в Внуково-3 оставался всего час, но я уже скучал по этой поездке. За последние три недели мы с Кристиной побывали на трёх континентах – Восток, Африка, Индийский океан. Турция подарила нам рассветы над Каппадокией, когда мы парили на воздушном шаре, будто отрывались не только от земли, но и от всего, что мешает жить настоящим. Руанда, Ботсвана, Замбия, Зимбабве – имена, которые раньше звучали для меня как экзотика из фильмов, теперь стали воспоминаниями, которые невозможно забыть. Фото-сафари, шум водопада Виктория, сплав по могучей реке Замбези – всё это слилось в одну масштабную, кинематографичную ленту, где я был главным героем, а она – смыслом всего сюжета.

Кристина тихо спала в кресле рядом. В мягком свете салона её лицо казалось почти безмятежным, как после глубокого счастья. Её тёмные волосы чуть прикрывали щёку, длинные ресницы дрожали во сне. Она младше меня на пятнадцать лет, но не было ни дня, чтобы я чувствовал этот возрастной разрыв. Наоборот – она будто заряжала меня энергией, своей страстью к жизни, своей непосредственностью. В свои тридцать она выглядела как королева красоты – стройная, с точёной фигурой, сексуальная до боли, до желания, которое во мне никогда не утихало.

Я закрыл глаза и вновь увидел тот вечер 27 декабря на Мальдивах. Мы ужинали в уютном прекрасном кафе на пляже, под бархатным небом, где звёзды отражались в её глазах. Я сел за рояль и наигрывая мелодию спел ей песню. Не просто песню – песню, которую я написал для неё.

«Твоя улыбка- как свет. Заряжает меня вновь

С тобой я нахожу ответ. На вопрос что такое любовь

Ты моя звезда в ночи. Моя путеводная мечта

С тобой легко летим. Тепло твоё – это судьба

Твои глаза как океан. В их глубине хочу тонуть

С тобою каждый новый план. Мы вместе сможем всё провернуть

Ты каждое утро – мой рассвет. Ты каждый вечер – мой закат

С тобой мне не страшен дедлайн. И верь. В сердце ты всегда мой лучший клад

Любимая моя неповторимая

Самая милая ты моя родная

Самая красивая моя единственная

С тобой я обрёл любовь бескрайнюю…»

Это был мой способ сказать всё, что я не мог выразить словами.

«С тобой я обрёл любовь бескрайнюю. Ты – всё, что у меня есть, Кристина. Я буду с тобой до конца».

Её губы дрогнули. А когда я опустился на одно колено, вручив кольцо с изумрудом, она не сказала ни слова. Только слёзы. Только «да» в её глазах, в каждом дрожащем вдохе.

Эта ночь осталась со мной навсегда. Мы не могли насытиться друг другом. Её тело – тонкое, желанное, живое – отзывалось на каждое моё прикосновение. Мы слились в одну историю, в одно дыхание, в один жар, который не гас до самого рассвета. Я любил её. Не просто физически – всем, что у меня было внутри.

И теперь, возвращаясь домой, я знал – что бы ни случилось, я уже никогда не буду прежним. Когда мы взлетали, Кристина взяла меня за руку и прошептала:

– Я не могу и не хочу жить без тебя…

Я тогда ничего не ответил. Только поцеловал её ладонь. Потому что в груди у меня пульсировало одно – чувство, которое сильнее страха, сильнее времени, сильнее даже самого меня. Любовь.

Земля под нами приближалась. В иллюминаторе раскинулась вечерняя Москва – бесконечные огни, как миллионы глаз, наблюдали за нами с холодным равнодушием большого города. Внуково-3 встречал как всегда – чёрные «Майбахи», телохранители, деловые лица. Город ждал меня, мой бизнес ждал, партнёры, встречи, совещания, бумаги, стройки. Но я больше не был тем Алексом, который вылетал отсюда три недели назад.

Кристина проснулась за минуту до посадки, расправила волосы, бросила на меня взгляд – тёплый, чуть сонный.

– Мы дома? – спросила она, потянувшись как кошка.

– Мы возвращаемся. Дом – это ты, – сказал я, и она улыбнулась. Та самая улыбка, от которой у меня внутри всё до сих пор сжимается.

На трапе нас встретили мои люди. Я привычно кивнул, обнял Кристину за талию. Она держалась близко, будто инстинктивно чувствовала, что теперь всё будет по-другому. Отельный роман закончился. Началась новая реальность.

В моём пентхаусе на Кутузовском всё было безупречно, как и всегда. Только теперь в этой строгости и безупречности появилась она, её платья, её духи, её туфли у дверей. Она наполнила мой холодный стерильный мир жизнью, которой мне отчаянно не хватало.

Мы не афишировали помолвку. Я понимал, что не все будут рады. Кристина никогда не стремилась быть частью моего делового мира. Она художница, музыкант, писатель, дизайнер, мечтатель. Для неё статус не имел такого значения, как эмоции, чувства, искренность. А для многих в моей жизни искренность давно была роскошью, которую никто себе не позволял.

Первые недели после возвращения были как медовый месяц в реальности. Мы просыпались вместе, я по утрам готовил ей кофе и кабачковые оладьи на завтрак, она рисовала в моей футболке. Мы смеялись. Мы молчали. Мы жили.

Но потом реальность начала стучаться в дверь. Сперва тихо.

– Александр Владимирович, нам нужно согласовать сроки по "Сколково Плюс", – звонил заместитель Денис

– Алекс, что ты задумал с этой девушкой? – недовольно спросил безопасник Сергей, за обедом в «Белуге».

– Ты серьёзно собираешься на ней жениться? В твоём положении – это опасно. Мы в тендер на "Остров Рублёво Эстет" входим. Нам сейчас нужна предсказуемость, а не буря в личной жизни.

Я слушал и молчал. Не потому, что соглашался – просто не хотел говорить о ней в этих кабинетных терминах.

А вечером Кристина стояла на балконе, укрытая моим пальто, и смотрела вдаль.

– Ты изменился, – сказала она. – Ты стал… другим. Снова напряжённым. Далёким.

– Это Москва. «Здесь по-другому нельзя», – сказал я, подойдя ближе и обняв её сзади.

– А я хочу быть в твоём мире, а не на его обочине. Я не тень. Не красивая деталь интерьера.

Я обнял её крепче. Не знал, что сказать. Потому что она была права.

Я любил её – больше жизни. Но я не знал, как быть с ней здесь. Среди давления, звонков, контрактов и мужчин в дорогих костюмах, которые измеряли всё только в процентах и рисках.

Я стоял на грани. Между любовью и реальностью. На грани между тем, кем я стал… и тем, кем хотел быть рядом с ней.

Когда трещины появляются в бетоне – это почти незаметно. Сначала hairline – тонкие, как волос. Их можно игнорировать, замазывать, пока не станет поздно. В отношениях всё так же. Мы с Кристиной начали трескаться. Молча, осторожно, медленно.

На третий день после совета директоров, где я поставил под сомнение стратегию главного инвестора по "Москва-Сити II", он вызвал меня в офис.

– Алекс, будь разумен. Ты со своей любовью сходишь с ума. Эта девочка тебя не стоит и вообще изменяет тебе. Серьёзно. У меня есть такая информация.

Я только посмотрел на него. Холодно. Спокойно. Внутри – буря.

– Ты перешёл границу, – сказал я, встал и ушёл.

На парковке я сидел в машине с выключенным двигателем. Руки дрожали. Я не верил. Не мог поверить. Но его слова застряли как заноза. Даже если они были ложью – яд уже попал в кровь.

Вечером дома я смотрел на Кристину. Она сидела за ноутбуком, рисовала проект логотипа для какой-то галереи. В её мире всё было иначе – светлее, свободнее. Я любил в ней эту чистоту, но именно она же начинала раздражать. Моя усталость, давление, недоверие – как будто внутри меня кто-то начал саботаж.

– У тебя сегодня был кто-то? – спросил я резко. Сам не понял, зачем.

Она оторвала взгляд от экрана, медленно. В её глазах – удивление, потом боль. Потом обида.

– Что ты сейчас сказал? Ты от своей ревности уже совсем поехал!

Я не ответил. Сел напротив. Молчал. Ждал. Она медленно встала, ушла в спальню и захлопнула за собой дверь.

В ту ночь мы не говорили. Я уснул на диване. Слишком гордый, чтобы извиниться. Слишком уставший, чтобы бороться.

Утром она ушла раньше меня. На кухне – записка:

«Я не знаю, что с тобой происходит, Алекс. Но это не то, ради чего я сказала "да". Если ты не вернёшь себя – нас тоже не будет».

Я смотрел на эти строчки и чувствовал, как что-то внутри меня сжимается в кулак.

Я, который выигрывал тендеры на миллиарды, спасал бизнес от кризиса, выстраивал империю из стекла и бетона – не мог удержать одну женщину, девочку. Самую дорогую. Самую родную.

Я хотел бежать к ней. Обнять. Объяснить. Сказать, что я боюсь. Не её. Себя. Любви. Зависимости. Уязвимости. Но я поехал в офис. Потому что был понедельник. Потому что моя инвестиционная группа компаний “Основа” не ждёт.

Глава 2. Близость

Иногда мне кажется, что я мог бы строить мосты между мирами, если бы только знал, как правильно укладывать слова. Но сегодня утром – всё пошло наперекосяк.

Кристина… Она не сказала ни слова на прощание. Просто написав записку

Вчера вечером я позволил себе слабость.

Сейчас я сижу в переговорной. Десять человек вокруг – топы, аналитики, юристы. Вокруг них Excel-таблицы, презентации, цифры, слова о «выходе на новый рынок» и «оптимизации портфеля». А у меня перед глазами – только она.

Я пишу ей через мессенджер:

08:43

Крис, малышка. Прости за вчерашнее. Я просто… не вынес мысли, что могу тебя потерять.

08:47

Я тебя не предавала. Ни мыслью, ни поступком. Никогда.

08:49

Я знаю. Просто страх сильнее разума иногда.

08:52

Недоверие сильнее любви?

08:55

Нет. Но оно способно её разрушить. Я не хочу этого. Давай поговорим? Вечером. Ужин. Только мы.

08:56

где?

08:57

«Зимний сад». 20:00. Я забронирую столик. Прошу, приходи.

Она не ответила сразу. Я всё совещание держал телефон в руке. Казалось, что даже сердце синхронизировалось с уведомлениями.

09:51

Хорошо.

К вечеру я выбрал тёмно-синюю рубашку, которую она мне подарила. Снег падал медленно, как в замедленной съёмке – зима не хотела уходить слишком рано.

Кристина пришла вовремя. Без макияжа. Уставшая, но невероятно красивая.

– Привет, – сказал я, вставая навстречу.

Она кивнула. В глазах – усталость и что-то ещё.

Когда принесли вино, она взяла бокал и сказала тихо:

– Я была неправа, что ушла утром без слов. Но ты… Ты ударил туда, где болит. Я не умею быть сильной, когда меня подозревают.

Я молчал, слушал.

– Когда мне было десять, мои родители разбились на трассе, – сказала она. – Я осталась с тёткой, которая пила и орала ночами. Спала я в чулане, ела, когда находила что-то на кухне. После интерната – только работа, и всё сама. Ни одного «я горжусь тобой», ни одного объятия по-настоящему. Только ты… ты стал для меня чем-то настоящим. Ближе всех.

Я дотронулся до её руки.

– Я дурак. Прости. Я не отпущу тебя больше ни на шаг.

– Я хочу от тебя дочь, Алекс, – сказала она вдруг. – Маленькую девочку, похожую на тебя и меня. Чтобы она никогда не чувствовала себя одинокой.

Я смотрел в её глаза – и понимал: я тоже этого хочу. Дом, дочь, тёплый свет в окнах. Всё с ней.

– Да, – прошептал я. – и я хочу.

Лифт остановился с лёгким толчком. Её глаза встретились с моими – темно-зелёные, сияющие предвкушением. Всё, что происходило раньше в этом вечере – смех, лёгкие прикосновения, взгляды, задержанные чуть дольше обычного – подступило к пределу. Я обнял её за талию, притянул ближе, и мы почти одновременно потянулись друг к другу.

Поцелуй был стремительным, жадным. Как будто мы оба слишком долго этого ждали. Стены лифта отразили наш жаркий вдох, звук приглушённого стона. Её пальцы скользнули по моей шее, зацепились за ворот рубашки.

Когда двери распахнулись, мы, не отрываясь друг от друга, вышли в сторону квартиры. Я помню, как она возилась с ключами, смеясь, пока я целовал её в шею. В прихожей я резко прижал её к стене лицом, и, не говоря ни слова, почувствовал, как она выгнулась ко мне навстречу. Всё произошло быстро, почти на грани – инстинктивно, остро, как вспышка. Она была вся моя, здесь и сейчас.

В спальне мы уже совсем не сдерживали себя. Свет приглушённый, только лунный отблеск через полупрозрачные шторы. Её кожа в этом свете казалась ещё более тёплой, почти светящейся. Мы двигались без слов, чувствуя друг друга на каком-то интуитивном уровне. Каждое прикосновение, каждый поворот тела был продолжением мысли, которую не нужно произносить.

Ночь стала бесконечностью. Мы терялись друг в друге, меняли ритм, позы, и снова находили взгляд, дыхание, ту точку соприкосновения, где не существовало ничего, кроме нас двоих.

Я целовал её тело медленно, жадно, словно впервые. Руки изучали каждый изгиб, каждая её реакция была как музыка. Она то стонала тихо, сдержанно, пытаясь не дать чувствам выплеснуться наружу то кричала громко словно ей больно.

Мы любили друг друга долго, в темноте, без слов. После она прижалась ко мне, положив голову мне на грудь. Впервые за долгое время я чувствовал не просто влечение – я чувствовал дом.

Мы лежали, сплетённые телами, но тишина между нами была не пустой – она дышала. С каждым вздохом Кристины я чувствовал, как она мягко растворяется в этой ночи, как открывается не только телом, но и сердцем.

Она провела пальцами по моему плечу.

– Ты ведь не просто испугался, да? Ты правда подумал, что я могла?

Я выдохнул. Тяжело.

– Не то, чтобы я верил в это. Но сомнение… оно как яд. Его капля способна отравить всё.

Она повернулась ко мне лицом. Её пальцы остановились у моей ключицы, как будто она искала точку, в которую могла бы вложить тепло.

– Мне всю жизнь приходилось доказывать, что я достойна любви. Ещё до того, как научилась любить сама. – Она усмехнулась криво.

– В детдоме никто не говорил: «Ты хорошая». Там только кричали, когда ты плачешь по ночам. Или молчали, когда ты ждёшь, что кто-то приедет за тобой.

– Крис… – Я прижал её к себе крепче.

– Прости, что я стал ещё одним, кто заставил тебя это вспоминать.

– Нет. Наоборот. Я… Я никогда никому не рассказывала об этом. Ни один мужчина не знал. Никто не спрашивал. Они хотели красивую картинку. А ты… – она улыбнулась и уткнулась лбом мне в грудь. – Ты захотел правду. Даже если она некрасивая.

Я погладил её по волосам.

– Я хочу тебя – настоящую. Не ту, что улыбается для других. Не ту, что держится. А ту, которая боится ночью. Которая плачет. Которая устала быть сильной.

Она тихо всхлипнула. Это был не плач, нет. Это был выдох боли, которую она носила годами, не зная, можно ли её выпустить наружу.

– Ты мой человек, Алекс. У меня больше никого нет. Ни родни, ни прошлого. Только ты. Только здесь и сейчас.

Я взял её за руку, переплёл пальцы.

– Ты моя основа, Кристина. Без тебя всё, что я строю, теряет смысл.

Она подняла взгляд, полные глаза слёз, но в них впервые за долгое время было спокойствие.

– А если у нас будет девочка? – прошептала она.

– Я хочу, чтобы она знала, что её любят. С самого первого взгляда. Чтобы она росла в доме, где тепло, где ей не страшно.

Я накрыл её ладонь своей.

– Она будет знать. Мы сделаем для неё всё. И для себя тоже. Ты никогда больше не будешь одна. Ни в этом доме. Ни в этой жизни.

Ночь прошла, как одно дыхание. Мы не говорили больше, не нужно было слов. Я просто держал её. И чувствовал – именно так и выглядит любовь: не громко, не страстно, а тихо. Постоянно. Надёжно. Навсегда.

Утром я вышел из душа. Чемодан ждал у входа. Кристина стояла на кухне, заваривая кофе.

– Ты улетаешь? – спросила она, не оборачиваясь.

– На два дня. Франкфурт. Вернусь в пятницу.

Она подошла, поправила мне воротник.

– Только вернись, хорошо?

– Я всегда возвращаюсь к тебе, – сказал я, целуя её в висок.

Я закрыл за собой дверь – и весь путь до машины думал только о том, как скоро смогу снова обнять её.

Глава 3. На углу

Я смотрю в окно отеля. Закат окрашивает стеклянные небоскрёбы Франкфурта в медный цвет, и всё это должно бы казаться мне интересным, даже красивым, если бы не одно: я здесь, а она – дома.

Кристина.

Два дня – всего-то. Но кажется, будто выдрали кусок из сердца и оставили его где-то между её ладонями, тёплыми, маленькими, такими родными.

Я проверяю телефон. Её сообщение:

«Ты как там? Уже устал, мой! Я скучаю… ♥»

Пальцы сами печатают:

«Устал не от города, а от того, что не рядом с тобой. Хочу домой. Хочу к тебе.»

Я слышу, как она смеётся, хотя всего лишь читаю ответ:

«Ты мой сладкий. А я хочу, чтобы ты держал меня за талию и говорил, что всё будет хорошо.»

Чёрт, да я бы купил билет на ближайший рейс прямо сейчас, если бы мог улететь.

Мы пишем друг другу обо всём. Смешное, важное, глупое. Она спросила сегодня:

«А как ты себе представляешь наш дом?»

Я ответил:

«Тёплый. Светлый. Чтобы пахло тобой и кофе. Чтобы собака встречала у двери. Чтобы кошка спала у окна. И чтобы ты – всегда была рядом.»

Она написала:

«А ребёнок?»

Я не сразу ответил. Просто смотрел на экран. Представлял её с животиком, как она гладит его, как улыбается сквозь слёзы, как я касаюсь будущего через её кожу.

«Я хочу, чтобы он или она были похожи на тебя. Чтобы смеялись, как ты. И смотрели на мир с тем же светом в глазах.»

Кристина молчит минуту. А потом:

«Знаешь… Я тоже так хочу.»

И это было всё. Мне больше ничего не нужно было от этого вечера. Ни видов, ни встреч, ни пива с коллегами в баре. Только это сообщение. Только она.

Иногда думаю: почему раньше я не чувствовал этого? Почему любовь казалась чем-то расплывчатым, киношным? А теперь – вот она. В словах. В дыхании между строк. В том, как она шлёт фото своей руки и пишет: «Жду твою рядом».

Я перечитываю наши сообщения перед сном. Как ребёнок – любимую сказку. Не потому, что забыл, а потому что хочется снова и снова.

Два дня без неё. Завтра вечером вернусь. Обниму. Не отпущу. И, может быть, мы поговорим ещё раз – о собаке, кошке, ребёнке и доме, в котором всегда будет гореть свет. Потому что в нём – она.

Самолёт приземлился чуть раньше расписания, но мне казалось, что он летел вечность. Каждый час, каждый взгляд на часы – это было как затянутая пауза между вдохом и выдохом. Пока не увижу её – не дышу.

Я выхожу из терминала, и меня встречает не как всегда водитель с охраной сквозь поток лиц, чемоданов, чужих встреч. У меня сегодня – своя встреча. Своя жизнь. Стоит только её увидеть.

И вот – она.

Кристина.

Стоит чуть в стороне, в длинном пальто, шарф аккуратно закручен вокруг шеи, глаза ищут. И когда она замечает меня – всё вокруг исчезает. Только она и её улыбка. Такая, от которой хочется остановить время.

Я бросаю сумку и иду к ней. Нет – бегу. Она смеётся, открывает руки, и я прячу в них два дня одиночества, все разговоры по переписке, все сны без неё.

Мы стоим в объятиях, не двигаясь, пока мир мчится мимо.

– Ты пахнешь чужим городом, – шепчет она в грудь.

– Сейчас вытру . Обними сильнее.

Она поднимает голову:

– Дом по тебе скучал.

– Я тоже. Я скучал по нам.

Её глаза блестят. Я целую в висок, в лоб, в нос, в губы. Просто чтобы убедиться – она настоящая.

В такси мы держимся за руки. Она рассказывает, что кошка (которая пока только в планах) «воображаемо» сбросила цветок с подоконника, а наш «будущий пёс» ночью выл. Я смеюсь. Мы уже живём в доме, которого ещё нет. Но он строится – в разговорах, в планах, в нас.

– А ребёнок? – спрашивает она тихо, будто боится спугнуть мысль.

Я поворачиваюсь к ней:

– Станет реальнее, чем Франкфурт.

Она улыбается. Нежно. Глубоко. Как будто знала ответ заранее, но хотела услышать.

Дома всё по-другому. Я вешаю пальто, ставлю чемодан, но вещи – это просто вещи. Главное – воздух. Он теперь пахнет ею. И теперь – мною. Вместе.

На кухне уже заварен чай. У нас его всегда много разного – как мы любим. В комнате тихо играет музыка. Она приносит плед, я ложусь рядом, обнимаю.

И чувствую, как сердце замедляется. Как возвращается дыхание.

Я проснулся раньше Кристины. Она, как всегда, раскинулась поперёк кровати, словно пыталась обнять весь мир. Или хотя бы отжать у меня одеяло. Я полюбовался ею пару минут, прежде чем осторожно вылезти из постели. Я сходил в душ и вернулся к ней. Сквозь полуприкрытые шторы пробивался мягкий свет. Утро ещё только набирало силу, и тишина была почти осязаемой. Она лежала рядом, дыхание её ровное, спокойное. Моя рука, лежащая на её талии, ощущала её тёплую кожу

Я чуть-чуть придвинулся ближе, вдохнув аромат её волос – смесь её запаха и утренней свежести. Она почувствовала движение, улыбнулась сквозь сон и, не открывая глаз, потянулась ко мне, касаясь пальцами моей груди. В этом прикосновении было всё: доверие, нежность, покой. Мы никуда не торопились. Время будто застыло. И наше утро не нуждалось в словах – только в дыхании, взглядах, в лёгких прикосновениях, в тишине, наполненной чувственностью. Это была близость, рожденная не страстью, а глубокой связью. И от этого – ещё более настоящая.

Я медленно провёл пальцами по её бедру, не спеша, как будто перечитывал что-то важное.

Её тело откликнулось – лёгким движением, вздохом, полуулыбкой. Она прижалась ещё ближе, животом к моему бедру, грудью к плечу. Я почувствовал, как она мягко касается моих бёдер коленом. Всё происходило медленно, без суеты, в ритме спокойного дыхания.

Я прикоснулся губами к её шее, вдохнул аромат кожи – тёплой, на вкус чуть солёной от сна. Касался губами – подбородка, ключицы, плеча, груди, плавно опускаясь ниже. Она выгнулась навстречу, и её пальцы скользнули по моей спине. Молчание не было неловким – оно было насыщенным. В нем говорили наши тела.

Наше утро начиналось не с будильника, не со слов, а с движений, желания быть ближе, дольше, глубже – ещё немного остаться в этом замедленном времени, где существовало только прикосновение, тепло и любовь

– Утро уже? – прошептала она, будто играя.

– Началось, – ответил я, целуя её живот, нежно спускаясь ниже и чувствуя, как её бёдра медленно раскрываются мне навстречу. Она обвила меня ногами, притягивая ближе, не пряча ни звуков, ни желания. Через мгновение она протяжно вздохнула, впиваясь пальцами рук мне в спину.

Я поднялся выше и сливаясь с ней в поцелуе сделал движение на встречу

Наши движения были медленными, но уверенными. Утро не мешало, не отвлекало – оно будто давало время раствориться нам друг в друге полностью. Пальцы сжимали, губы искали, мы двигались в точном ритме – будто мы единое целое

Когда мы затихли в тишине, приятно уставшие от удовольствия пережитого, я поцеловал её нежно в лоб и прошептал:

– Вот теперь – уже утро. Доброе утро.

Утро выдалось ясным – небо было того голубого цвета, который встречается только летом и только по утрам, когда весь город ещё сонный и добрый.

Мы собрались вышли гулять, не торопясь никуда. В выходные у нас было маленькое правило – никакой спешки. Просто идти, держаться за руки, говорить ерунду и смеяться.

– Ты опять шнурки развязал, – сказала Кристина, наклонившись. – Ну как взрослый человек, серьёзный бизнесмен может быть таким неорганизованным?

– Может, потому что рядом с тобой мне не хочется быть взрослым, – фыркнул я.

Она только улыбнулась – та самая её улыбка, в которой и озорство, и тепло.

Наш путь привёл нас, как всегда, в кафе "На углу". Маленькое, тёплое, почти домашнее. Нас там уже знали. Без слов приносили круассаны с миндалём и два латте – ей с овсяным молоком, мне – кокосовым. Мы устроились у окна, сквозь которое солнце лилось прямо на наш столик, делая всё вокруг почти кинематографичным.

– Ну, расскажи, – сказала она, укусив круассан. – Ты сегодня как-то особенно задумчив. Опять пересматривал, стоит ли тебе жениться на мне?

Я усмехнулся.

– Скорее наоборот. Думаю, что уже пора начинать планировать. Мы ведь помолвлены, всё по-настоящему. Осталось только свадьбу устроить.

– О, только не это, – поморщилась она. – Я не хочу платьев, банкетов, тостов на два часа и семидесяти человек гостей, из которых шестьдесят восемь я не знаю. Давай просто распишемся. Мы вдвоём. В джинсах, в кроссовках. И потом просто пойдём гулять по Москве или уедем – хоть на электричке с вокзала, в другой город, всё равно куда. Главное – чтобы вместе. Без лишнего шума. Счастье ведь любит тишину.

Я молча смотрел на неё, и у меня внутри всё как-то сжалось и расправилось одновременно. Такая простая, такая настоящая.

– Надо же так было вляпаться, – сказал я. – Встречаться всего три месяца – и уже сделать тебе предложение. Это рекорд.

– Ты сам виноват, – ответила она, откусывая ещё кусочек. – Такой взрослый, серьёзный. А со мной иногда такой мальчишка. Но мне это нравится.

– Что именно?

– Что ты живой. Что ты – настоящий. Не из тех, кто строит фасад. Я тебя вижу, чувствую – И мне этого достаточно.

Мы оба замолчали. Вокруг звучал мягкий гул утреннего города, кофейные чашки звенели, кто-то тихо смеялся за соседним столиком. А у нас – была своя тишина. Та, в которой не надо было ничего объяснять.

Я взял её за руку, переплёл пальцы с её пальцами. Она посмотрела на меня – как будто снова сказала "да", не произнося слов.

И в этот момент я понял: всё правильно. Всё вовремя. Всё – по-настоящему.

И я почему-то вспомнил тот самый день, когда мы познакомились. Всё было так обыденно, что даже немного смешно.

Я тогда опаздывал. Конечно же. Как всегда. Метался по книжной ярмарке, ища подарок для племянницы – что-то про динозавров, но не слишком детское, чтобы не показаться дядей, который ничего не смыслит. И тут – бам. Кто-то влетает в меня с такой скоростью, что мой стакан кофе (третий за день) делает в воздухе мини-сальто и приземляется ей прямо на рубашку.

– Супер, – сказала она, глядя на бурое пятно. – Вот теперь я выгляжу как карта Африки.

– Простите! – выдохнул я. – Я…

– Это вы в меня врезались. Или я в вас. Или мир просто сошёл с ума. – Проговорила она улыбаясь – Ладно. Неважно. А кофе то хороший был?

Я кивнул, чувствуя, как уши краснеют. А она продолжала улыбаться. Спокойно, уверенно, почти как старому знакомому.

– Кристина, можно Крис – протянула она руку.

– Александр, можно Алекс – ответил я. – И.… я должен как-то компенсировать Африку на вашей рубашке.

– Тогда начнём с того, что вы купите мне кофе. И найдёте новую рубашку. Нет – сначала кофе. А там посмотрим, заслужите ли шанс на рубашку.

Мы договорились встретиться через пару дней – в том же районе, рядом с парком. Я пришёл раньше. Минут за двадцать. Потому что боялся опоздать. Потому что не знал, что надеть. Потому что весь день думал о ней.

Кристина пришла вовремя, с ветром в волосах и сумкой через плечо. Простая, как утро, и такая красивая, что мне пришлось сделать вид, что я смотрю в сторону – чтобы она не заметила, как у меня дыхание сбилось.

– Привет, – сказала она, и всё внутри у меня как-то… щёлкнуло.

Мы гуляли. Сначала просто по парку, потом пошли за кофе навынос, потом – ни с того ни с сего – она затащила меня в маленькую уличную галерею. Там были странные картины: одна – с головой оленя, другая – с разбитым тостером на фоне звёзд. Я стоял и не понимал, зачем мы здесь.

– Ну? – спросила она. – Как тебе?

– Эм… тостер впечатляет. Глубоко. Символично.

– Ты – ужасный лжец, – расхохоталась она.

– Но мне это нравится. Значит, у нас есть шанс.

– На что?

– На то, чтобы не притворяться. Я не верю в идеальные свидания. Хочу просто быть собой.

Она была такой естественной, открытой, немного дерзкой – как будто вообще не боялась показаться странной или нелепой. И мне вдруг захотелось быть рядом. Не ради галерей и кофе. Ради того, как она смотрит. Как говорит. Как делает всё по-своему.

Мы потом долго сидели на скамейке у фонтана. Она рассказывала истории из своей жизни – какие-то забавные, какие-то грустные, но всё – без прикрас. Я поймал себя на мысли, что слушаю, не вставляя ни слова. Просто впитываю.

– Ты молчаливый, – сказала она тогда. – Или я просто говорю за двоих?

– Я… просто не хочу перебивать. Слушать тебя – это как… как читать интересную книгу, у которой нет конца.

Она смутилась, но не отвернулась. Только наклонилась ближе.

– Осторожно, Алекс. Так говорят только в фильмах. И если ты продолжишь – мне придётся согласиться на второе свидание.

– А если я хочу и третье, и десятое?

– Тогда тебе точно придётся купить мне новую рубашку.

Мы оба засмеялись. И остались сидеть на той скамейке до самого вечера, пока фонарь над нами не включился, как знак: день закончился, а началось – что-то другое.

…Я очнулся от воспоминаний и снова посмотрел на неё.

Я посмотрел на Кристину – она всё так же сидела напротив, подперев щёку рукой, и наблюдала за мной. Наверняка уже догадывалась, что я вспоминаю тот самый день.

– Африка, – сказал я тихо.

– Ага, – улыбнулась она. – И ты до сих пор не купил мне новую рубашку.

– Но я купил тебе кольцо с большим изумрудом. Это считается?

– Едва ли, – хмыкнула она. – Но кольцо я оставлю.

Я смеялся. Она – тоже. Мы не торопились никуда. Просто сидели там, в кафе «На углу», среди круассанов, кофе и утреннего света.

И это было всё, что нам нужно.

Мы сидели всё там же, в том же кафе, но уже не были двумя незнакомцами. Теперь она моя невеста.

И всё, что было в тот день – тот тостер, те шутки, даже та «Африка» на рубашке – всё вело сюда.

– А знаешь, – сказал я. – Я бы снова выбрал тот день. Снова врезался бы в тебя с кофе. Снова всё начал бы с нуля.

– Даже если бы знал, что я вечно тебя подкалываю и не хочу белое платье?

– Даже если бы знал, что ты хочешь свадьбу в кроссовках и без тостов. Особенно тогда.

– Повезло тебе со мной, – сказала она, смеясь.

– Это ужасно, – ответил я улыбаясь. – Просто катастрофа. Не знаю, как теперь жить.

И я взял её за руку. Потому что иногда достаточно просто быть с человеком рядом. Без слов, без плана. Просто – быть.

Глава 4. Алмазы

На следующий день я приехал в офис уже ближе к полудню. Погода была ясная, небо – как отмытый голубой экран, ни облачка. У парадного входа стояли припаркованные автомобили сотрудников – от новых «Тесл» и матовых «BMW»до глянцевых G-классов. Да, это была моя отдельная гордость: благополучие моих людей и их семей. Ради этого стоило ночами не спать, рисковать, обжигаться, но снова вставать и идти дальше.

Внутри – как всегда, деловая, сосредоточенная атмосфера. Просторный атриум с высоким потолком, свет пробивается сквозь стеклянную крышу, заливая всё мягким дневным светом. Свободное пространство, минимум перегородок – только стекло и воздух. Вдоль стен – полки с книгами, мягкие диваны, рабочие капсулы. Рядом – детская игровая зона с батутом и деревянными горками, где сотрудники могли оставить детей под присмотром няни. Чуть дальше – два теннисных стола и зона караоке, которую почему-то особенно полюбили наши маркетологи. Аромат свежеобжаренного кофе доносился из мини-кафе в углу, где сегодня пекли что-то с корицей.

Вика встретила меня в холле – как всегда собранная, в брючно-костюмном комбо, с планшетом в руках. Рыжеватые волосы собраны в строгий пучок, взгляд внимательный, быстрый.

– Алекс, привет. – Она сразу пошла рядом, не теряя темпа. – План такой: в 14:30 у нас планёрка с отделом продукта. Потом в 15:00 – онлайн-конференция с китайскими партнёрами, нужно будет согласовать финальные правки по контракту. Вечером – подготовка к командировке в Якутск. Ты не забыл? Завтра вылетаем?

– Подтверди бронь на утро. Лучше вылететь пораньше, будет время встретиться с Рустамом, до начала презентации.

– Уже подтвердила. Кстати, у нас есть черновик аналитики по их месторождению. Я тебе скину в телеграм. Сильно завышены прогнозы по второй линии добычи, думаю, это мы и обсудим с ним на месте.

Мы поднялись на лифте. Стены прозрачные, из кабины открывался вид на всю рабочую зону. Ни капли напряжения – все заняты делом, но без суеты. Кто-то уединился в кресле-мешке с ноутбуком, кто-то проводил презентацию прямо на экране в лаунж-зоне.

– Вика, – я повернулся к ней, когда мы вышли на наш этаж, – как ты сама-то? Не зашиваешься?

– Я? – Она усмехнулась, откинувшись на секунду от делового ритма. – Как всегда. Кофе, Google-календарь и железная воля. Всё под контролем. Но если честно – жду эту поездку. Хочу наконец-то посмотреть на всё своими глазами. Там ведь не только алмазы, да?

– Там всё – люди, идея, риск. Как и всегда всё на грани. Но с Русом можно работать. Мы с ним ещё в 2010-м в одной экспедиции застряли на полгода. Он – из тех, кто слово держит.

– Тогда я спокойна, – коротко кивнула Вика, уже открывая дверь в переговорку.

И да, это было именно то, что я любил – момент между хаосом и порядком, когда всё на своих местах, и ты знаешь, зачем ты здесь.

Планёрка проходила в одной из наших «стеклянных коробок» – переговорок с панорамным видом на город. За стеклом маячили крыши, стройки и трассы – жизнь бурлила в привычном темпе, пока мы настраивали короткую стратегическую сессию.

На экране передо мной – дашборды. Продуктовая команда уже собралась, двадцати летние ребята которые живут словно в другом мире: Жека – наш Head of Product, в худи и кроссовках, с чашкой матча в руках, Анюта – аналитик, сосредоточена, с планшетом, на котором мелькали слайды с цифрами.

– Итак, – начал Женька, – по приложению «Nucleus» у нас рост пользователей в Юго-Восточной Азии – плюс 17% за две недели. Но есть отток в Европе, особенно в Германии. Причины – новая политика конфиденциальности, пока не прошли аудит.

– А тестовая фича с подписками? – спросил я.

– Показала 8% конверсии на базовом трафике. Мы думали, будет меньше. UX прошёл мягко, не раздражает.

– Хорошо. Сделайте тест на выборке побольше. И свяжитесь с Legal – если аудит не пройдём, нам перекроют API-партнёры. Держите меня в курсе.

– Сделаем, – отозвалась Аня. – Я сегодня допоздна, всё будет к утру.

Я кивнул, проверяя время – пора подключаться к Китаю.

Конференц-комната перешла в режим онлайн-связи. На стене появился логотип "QinTech" и трое китайских коллег: господин Вэй, сдержанный и точный; госпожа Лю, вся в цифрах и схемах; и молодой парень с западным акцентом, переводчик или, скорее, представитель второго поколения.

– Добрый день, уважаемые коллеги, – начал я, слегка поклонившись.

– Рад видеть вас. Надеюсь, у вас всё хорошо?

– Здравствуйте, Алекс, – проговорил Вэй с лёгким акцентом.

– Всё отлично. Благодарим за оперативность. Мы изучили предложения и хотим обсудить условия третьего этапа сотрудничества.

Вика включилась сразу, демонстрируя на экране слайд с ключевыми параметрами контракта.

– Мы предлагаем сохранить базовую ставку, но убрать корректировку по инфляции – при условии, что объём закупок останется выше 500 000 единиц в квартал, – уточнила она.

– Это возможно, – кивнула Лю, – но мы должны пересмотреть гарантийные условия по софту. В прошлой версии документа были пробелы.

– Мы обновили раздел 6.3 и добавили пункт о расширенной поддержке, – я щёлкнул по панели.

– Можете пересмотреть и дать правки до вечера. Контракт важен для обеих сторон. Мы ценим доверие.

Они переглянулись. Несколько секунд молчания. Потом молодой переводчик сказал:

– С нашей стороны – согласие. Только добавьте пункт про обучение технической команды. Мы хотим, чтобы ваша команда провела внутренний тренинг в Шанхае.

– Сделаем. У нас есть человек, который может вести такие сессии на китайском.

Диалог завершился на позитивной ноте. Мы отключились.

Я откинулся на спинку кресла, глядя в стеклянную стену. Солнце уже начинало уходить за горизонт. Свет ложился косо, длинными тенями. Вика сидела рядом, не сводя глаз с экрана.

– Ну что, – сказал я, – один фронт закрыт. Остался Якутск.

– И ты знаешь, Алекс… – она повернулась ко мне, – у меня такое чувство, что это будет совсем не просто.

– Конечно, – усмехнулся я. – Но кто вообще говорил, что будет легко?

Оставшись наедине, я набрал Кристину:

– Крис, привет, у меня есть новости… Мне нужно срочно лететь в Якутск, через несколько часов. Вечером не смогу приехать домой, возможно меня не будет несколько дней. Очень важная поездка.

Кристина ответила, раздражённо:

– Что?! Ты серьёзно? Я тебя не увижу сегодня? Ты обещал провести вечер со мной, а теперь вдруг… Якутск? Это вообще как? Ты понимаешь, что мы планировали заранее?

– Кристина, я понимаю, это не совсем удобно, но ты же знаешь, как это бывает. Это бизнес, нам нужно это сделать. Не переживай, я всё компенсирую, когда вернусь. Я как и обещал выслушаю и посмотрю твои идеи по фонду.

Кристина с обидой в голосе:

– Ладно, я тебе не буду мешать. Но в следующий раз, Алекс, хотя бы предупреди заранее! Я не могу так просто… понять. Ты опять ставишь всё на паузу, меня ставишь перед фактом.

– Кристина, я всё сделаю, ты же знаешь. Просто, сейчас… Сейчас не время для разговоров. Мы позже всё обсудим. Прости, пожалуйста.

– Хорошо. Удачи. Ответила сухо Кристина и отключилась.

Перед вылетом я ей написал:

– Привет, Кристина. Я буду в Якутске через 6 часов. Там важное дело. Не переживай, я всё объясню, когда вернусь. Люблю тебя.

Кристина ответила через минуту:

– Не переживай, не переживай… Ты всегда так говоришь. А что, если ты меня вообще не увидишь, и я выйду замуж за кого-то другого? Или вообще умру! Может, тебе это не важно, а мне важно. Я так не могу, Алекс.

– Кристина, я не понимаю, что ты такое говоришь. Я всё сделаю, обещаю, ты не одна. Но мне сейчас реально нужно вылетать.

– Ты всегда на работе, и всегда это оправдываешь. А мне остаётся только ждать, когда ты наконец осознаешь, что ты меня потеряешь. Так и не сказал, а с кем ты летишь вообще?

– С Викторией. Она помогает мне по этому проекту. Но это не то, о чём ты думаешь. Ты же знаешь, что я ничего не скрываю.

– Виктория? Это та самая Виктория, которая на прошлой неделе каждый вечер задерживалась у тебя в офисе? Как интересно. Может, ты мне ещё скажешь, что она тебе как сестра?

– Кристина, ты что, с ума сошла? У нас с ней ничего нет, и никогда не было. Мы просто коллеги. Мы с ней десять лет выстраиваем империю. Ты должна мне доверять. Я всё для нас делаю, а ты… Ты вообще слушать не хочешь.

– Ты говоришь одно, а я вижу другое. И что это за таинственные незапланированные совместные поездки? Спать вы будете в одном номере?! Виктория вообще не из тех, кто будет сдерживаться. Мне надоело. Ты всегда что-то скрываешь! Удачи!

Мы прилетели в Якутск ранним утром. Из иллюминатора – бесконечная бело-серая равнина, как лист бумаги, по которому ветер рисует свои абстракции. В аэропорту нас встретил промозглый воздух и запах снега, здесь всё напоминало о суровости земли.

Вика зябко поёжилась и закуталась в шарф.

– Знаешь, я вроде морально готовилась, – сказала она, глядя на иней у кромки окон, – но всё равно… как будто на другую планету прилетели.

– Так и есть, – ответил я. – Здесь другие ритмы, другая гравитация.

Нас уже ждал внедорожник, за рулём – Рустам. Он вышел навстречу – широкоплечий, с короткой щетиной, в чёрном пуховке и с тем самым прищуром, который я помнил ещё с тех времён, когда мы с ним пытались наладить добычу меди в глухих районах Забайкалья.

– Ну здравствуй, брат, – сказал он, распахнув объятия. Сколько лет – Не думал, что ты снова сюда вернёшься. Добро пожаловать в зону, где ничего не прощается.

– Вот поэтому я и приехал, – ответил я, обняв его.

– Где риск, где грани – там рост.

Он усмехнулся, и кивнул в сторону Вики:

– Помощница твоя? Говорят, у тебя теперь своя команда лучших элитных управленцев?

– Вика – моя правая рука. Без неё половина сделок не случилась бы, да и вообще…

– Поехали. Сначала – к нам на базу. Покажу, что мы построили за два года. Потом поедем на участок.

Пока ехали я достал телефон и несколько раз набрал Кристине. Она не отвечала

Я отправил сообщение:

– Крис, любимая я на месте, всё нормально. Мы с Викторией просто работаем, ничего лишнего. Поверь мне. Ты не одна. Давай поговорим. Я скучаю. Ответь, пожалуйста.

Она не ответила

Я написал ещё:

– Ты мне не доверяешь, это очень больно. Я понимаю, что ты переживаешь, но всё, что я делаю, это для нас. Ты не одна, Кристина. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Я люблю тебя. Ответь.

База располагалась на окраине города. Современные модули, буровые ангары, серверная с системой слежения за объектами в реальном времени. Не промзона, а почти мини-город. Вика водила глазами по всем деталям, фиксируя в голове цифры, масштабы, логистику.

Рустам повёл нас в переговорную, где на стене висела огромная карта с размеченными участками, а рядом – стеклянный планшет с интерактивной моделью.

– Вот эта зона, – он ткнул в один из квадратов.

– Здесь пока разведка, но геологи говорят – до пяти тонн алмазоносной руды на глубине 180 метров. Я могу пробурить и начать тестовую выемку уже через четыре месяца. Вопрос – вы со мной?

Я встал, подошёл ближе. Смотрел не на карту, а на него.

– Ты знаешь, Рустам. Я не люблю и не вхожу в проекты на этапе догадок. Но если у тебя есть доказательства – не только геология, но и экономика, риски, соцпакет для местных, – я войду. Не в бизнес. В команду.

Он молча смотрел на меня. Потом достал флешку и положил на стол.

– Здесь всё. Расчёты, лицензии, проект под ESG, планы по обустройству деревни рядом. Я не собираюсь просто выжать из земли бабки. Я хочу построить дело. Чтобы оно осталось. И чтобы не стыдно было.

– Тогда у нас одна цель, – сказал я. – Но прежде, чем я скажу «да», я хочу увидеть это своими глазами. На участке. Завтра с утра?

– Утром вылетаем на вертолёте. Там и решим, Алекс.

Позже, в гостинице, я стоял у окна. Небо будто придавило город своим тяжёлым сводом. Вика сидела на подоконнике с ноутбуком.

– Знаешь, – сказала она, не отрываясь от экрана, – у него в глазах нет жадности. Это редкость. Особенно в таких проектах.

– Да. Но вопрос не в его глазах. А в земле, – ответил я. – Она или даст – или возьмёт. Завтра узнаем.

Утро выдалось серое и плотное, как плед. Облака висели низко, небо словно сгорбилось над землёй. Мы вылетели на вертолёте около восьми – в кабине гудело, как в гортани дракона. Пилот в наушниках, лицо каменное, взгляд устремлён вдаль, будто мы не его пассажиры, а просто часть рельефа.

Я смотрел в иллюминатор. Ни лесов, ни дорог – только бескрайние участки земли, покрытые коркой вечной мерзлоты. Иногда попадались старые буровые площадки, заржавевшие конструкции, брошенные давно, ещё в 90-х. Вика сидела напротив, пристёгнутая, но всё так же сосредоточенная, с планшетом в руках.

– Алекс, – сказала она, громко перекрикивая шум, – я просмотрела расчёты. У них нормальный запас прочности, даже с учётом внешних рисков. Но с точки зрения имиджа нам нужно будет контролировать всё – от экологии до условий труда.

– Будем контролировать, – кивнул я. – Иначе это не бизнес, а грабёж.

Рустам наклонился ко мне, перекрикивая рев винтов:

– Через пять минут садимся. Там не курорт – ветер, мороз -30, но зато честно.

Мы вышли из вертолёта в воздух, который пах землёй, металлом и чем-то древним. Ветер хлестал по лицу, пронизывая до костей будто проверял нас на стойкость. Вокруг – строительные модули, техника, буровые вышки, несколько современных палаток для инженерной группы.

Меня не интересовали презентации – я хотел видеть землю, трогать её руками. Мы подошли к основной скважине – большая, укреплённая, вокруг – мерзлая глина, тяжёлая, как будто пропитанная временем.

– Вот здесь, – сказал Рус. – Мы достали пробу месяц назад. Вот результаты.

Он протянул мне планшет, где отображалась трёхмерная модель с геохимическими слоями. Я пробежался глазами, но больше полагался на интуицию, чем на цифры. Слишком много я видел «идеальных» проектов, сдохших на первой неделе работ.

– А местные? – спросил я. – Кто тут живёт в радиусе 50 км?

– Тундровики. Есть одна деревня – Эльген. Мы наняли переводчика, идём на контакт. Обещали школу отстроить, интернет провести, построить станцию. Я не хочу повторять ошибки прошлого. Здесь не будет «взяли и ушли».

Я долго молчал. Ветер всё усиливался. Небо было низким, будто на тебя нависала ответственность, которую нельзя сбросить. Я чувствовал, как где-то внутри поднимается старое знакомое напряжение – когда ты на грани, на грани решения, и от него зависит не просто прибыль, а тысячи судеб.

– Послушай, Рус, – сказал я наконец. – Если мы сюда заходим, я иду не как инвестор. Я иду как партнёр. 50 на 50. С контролем, с обязательствами, с социальной программой. Но без игр.

Он посмотрел на меня. И вдруг – улыбнулся. Не по-деловому, не по-бизнесовому. Как старый друг, с которым ты когда-то делил консервы и спальник под звёздами.

– Тогда по рукам, брат.

Мы ударили ладонями. И в этот момент мне показалось, что даже ветер утих на секунду. Как будто сама земля приняла нас – или, по крайней мере, дала шанс.

Вертолёт поднялся обратно в небо. Я смотрел вниз, на линию горизонта, которая разрезала небо и вечность. Вика рядом что-то писала в планшете. Я закрыл глаза.

Риск был огромен. Мы могли потерять сотни миллионов. Могли не найти ни грамма алмазов. Но была одна вещь, в которую я верил всегда: люди важнее любых карат. И если ты рядом с теми, кому можно доверять – значит, у тебя всё ещё есть шанс выиграть.

В Москву мы вернулись под вечер. После якутского воздуха столичный май казался почти тропическим – влажно, шумно, уже пахло весной и выхлопами. Я смотрел на город из окна служебного Maybach’а, и в голове вертелось одно: мы впряглись всерьёз. Не в проект – в ответственность.

Офис встретил нас привычной суетой: кто-то запускал тесты, кто-то собирался на питчинг стартапов, в лаунже обсуждали внутренний хакатон, а из детской зоны слышался смех – чьи-то дети играли в лабиринте, пока их родители двигали рынок.

Вика шла рядом, уже без пальто, в тонкой рубашке и с планшетом, который почти не выпускала из рук с момента взлёта из Якутска.

– Алекс, пока летели, пришли первые отклики. Служба безопасности собрала досье на местных подрядчиков. У двоих – связи с бывшими коррупционерами из ФСБ. Будем отсекать.

– Отсекай. Никаких компромиссов.

– По финансированию: мы можем использовать «зелёный» грант, если успеем до конца квартала подать план по экологической адаптации. Я свяжусь с юристами, подготовим документы.

– Отлично. И, Вика… – я замедлил шаг.

– Спасибо тебе. За всё. Без тебя я бы не решился.

Она остановилась и впервые за всё время посмотрела на меня не как сотрудник, а просто как человек.

– А ты знаешь… – её голос стал тише, почти личным, – я не просто работаю на тебя, Алекс.

– Я работаю с тобой. Это важнее.

На секунду повисла тишина. Шум офиса словно остался где-то за стеклом, как фон, не имеющий к нам отношения.

Я почувствовал, как внутри что-то сдвинулось. Очень медленно, но уверенно. Всё это время десять лет я воспринимал её как часть системы, как идеального штурмана. Но в этот момент я впервые увидел не только ум, логику и контроль. А женщину, у которой, как и у меня, есть выбор – идти дальше или остаться на поверхности.

– Ужин? – спросил я почти неожиданно для самого себя.

– Не по работе. Просто… чтобы выдохнуть.

Вика улыбнулась. Та самая, редкая улыбка, в которой нет ни отчётов, ни KPI.

– Хорошо. С удовольствием. Только пообещай, что хоть один вечер мы не будем обсуждать стоимость бурения и структуру лицензий, строительство, тендеры…

– Ладно. Обсудим кино и плохую еду. Улыбаясь, ответил я

– Согласна. Только без суши и прочей псевдо-Японии

Мы вышли из лифта. Офис остался за спиной – с его теннисными столами, детским смехом и стеклянными перегородками. Впереди была ночь, Москва и ещё один шаг в новую реальность, где дело и чувства начали переплетаться.

Проводив Вику взглядом, я позвонил Кристине:

– Привет. Ты… Ты дома? Спросил я с явным недовольством в голосе

Кристина ответила холодно:

– Привет. Да, дома. Ты вернулся, наконец. Как прошло всё? Всё в порядке?

– Да, час как прилетел. Всё нормально. Я очень хочу тебя увидеть, Кристина. Мы давно не разговаривали.

– Да, конечно, я жду тебя дома. Если ты не сильно занят… хотя ты всегда занят, как я вижу.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что мне не важны наши отношения. Всё это время я думал только о тебе, просто у меня всегда много работы. Но я готов поговорить. Мне важно, чтобы ты мне поверила.

– И всё это время с Викторией? Что, теперь мне надо поверить, что она – просто коллега?

– Кристина, я тебе говорил… Мы работали. Поверь мне, ты должна мне доверять. Это не то, что ты себе придумала. Никаких скрытых причин нет. Я с ней не был, и никогда не буду. Ты же знаешь, что я люблю тебя.

– Это ты мне говоришь? А как насчёт того, чтобы ты пришёл домой и объяснил всё нормально, а не только в сообщениях? Ты всегда так… у тебя либо работа, либо Виктория, Аня, Лена, Китайцы, Немцы, Якуты… а я вечно как какая-то последняя проблема, которую нужно решить.

– Я… Я не хотел, чтобы ты так чувствовала. Мне действительно очень жаль, что я заставил тебя переживать. Ты важнее всего, и я обещаю, что так больше не будет. Ты же знаешь, я не изменюсь, не предам. Всё, что я хочу – быть с тобой.

– Ты мне это говоришь каждый раз. А я снова остаюсь с ощущением, что меня просто не существует, пока ты не вернёшься домой.

– Мне сложно, когда ты молчишь и не даёшь мне шанс объясниться. Я понимаю, что тебе тяжело, но ты не знаешь, как мне было тяжело в Якутске, когда я не мог тебе дозвониться. Ты ведь не отвечала!

– Может, я просто не хочу, чтобы ты опять меня обманывал. Может, я не хочу быть вечно "пойманной" между твоими рабочими делами и твоими обоснованиями. Ты вечно пытаешься всё объяснить, но никогда не прислушиваешься ко мне.

– Ты права. Я ошибался. Я не всегда был внимателен к твоим чувствам. И я понимаю, что тебе больно. Я хочу это исправить. Но я прошу тебя: давай поговорим, без обид и без молчания. Всё будет по-другому.

– Не знаю, Алекс. Мне нужно время. Ты не можешь просто так взять и ждать, что я всё забуду, когда ты вернёшься. Так не бывает.

– Я не прошу забыть. Просто дай шанс. Я постараюсь всё изменить. Я прошу, чтобы ты не закрывала двери. Я готов работать над собой и над нами.

– Ну ладно. Когда ты уже приедешь? конечно я тебя выслушаю.

– Через час буду дома, ответил я и отключился.

Вспомнив про ужин с Викой, я снова позвонил Кристине

– Крис как насчет ужина?

– Ужин? Со мной?

– Я понимаю, что всё не так просто, но мне нужно, чтобы ты меня выслушала. И чтобы ты познакомилась с Викторией. Я подумал, что это будет хорошая возможность. Я действительно хочу, чтобы ты поняла, что она – просто коллега. Мы давно работаем вместе, и это важно, чтобы ты не переживала.

– Подожди, ты что, серьёзно? Ты пригласил её на ужин? Зачем? Чтобы что, убедить меня, что у вас "ничего нет"? Ты что, с ума сошел? Или ты решил окончательно меня добить?

– Кристина, ты же понимаешь, что я не хочу ничего скрывать от тебя. Я знаю, что ты переживаешь, но она действительно не значит для меня ничего, кроме как коллега. Я просто хочу, чтобы ты познакомилась с ней, чтобы тебе стало спокойнее. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя плохо из-за этого.

– Так вот как ты собираешься решить всё? Пригласить меня за стол с ней, смотреть мне в глаза и ждать, что я скажу: "О, да, конечно, всё нормально"? Ты вообще понимаешь, как это выглядит? Ты даже не понимаешь, как мне больно. Это не просто коллега для тебя, Алекс, ты же сам понимаешь, что ты меня обманываешь.

– Я не обманываю тебя. Я просто… я хочу, чтобы ты поняла. Я уверен, что, если ты с ней поговоришь, всё станет ясно. Давай попробуем, хорошо? Мы можем всё обсудить.

– Ты вообще о чём? Ты приглашаешь её, а я должна сидеть и молчать? Ты не понимаешь, что я чувствую? Ты, наверное, думаешь, что всё будет как раньше, и я просто скажу тебе: "О, Алекс, ты такой замечательный, давайте забудем обо всех этих сомнениях". Но я не такая, Алекс. Ты меня обижаешь, и теперь предлагаешь мне сидеть за одним столом с ней. Ты думаешь, я настолько глупа?

– Кристина, я прошу прощения, если я тебя чем-то обидел. Я просто думал, что это поможет нам разобраться. Ты не должна так переживать. Это не так, как ты думаешь. Ты мне важнее всего.

– Я не знаю, что уже думать. Ты меня запутал. Я не понимаю, почему всё это происходит. Ты приглашаешь её на ужин, а меня оставляешь в стороне. Это выглядит так, как будто ты сам уже решил, что у нас всё закончилось.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты думала, что всё закончено. Я хочу сохранить наши отношения, и я готов бороться за них. Но для этого нужно немного времени и открытости с обеих сторон. Я прошу тебя, Кристина, дай нам шанс.

– Не знаю… Может, я и готова поговорить, но не так. Не с ней. Я не могу сидеть за одним столом с человеком, которого я даже не знаю, а ты мне его ещё и навязываешь. И ты даже не можешь понять, почему я так чувствую. Ты хочешь, чтобы я была спокойной, а ты сам меня постоянно травмируешь.

– Я понимаю. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я не хотел тебя ранить. Мне очень жаль, что всё так получилось.

– Кристина, я понимаю, что я допустил ошибку, предложив этот ужин. Я не хотел, чтобы ты почувствовала себя так. Я ценю тебя, и мне важно, чтобы ты была счастлива. Я не собираюсь делать ничего, что разрушит наши отношения.

– Я не знаю, Алекс. Ты сам мне всё объяснил, а теперь ты предлагаешь мне встречу с ней. Я не могу просто забыть, как ты мне всё это подал. Может, тебе стоит подумать, что для тебя важнее.

– Ты важнее всего. Я прошу прощения, если тебе было больно. Дай мне шанс всё исправить. Я готов делать всё, чтобы вернуть твоё доверие.

– Пока ты не поймешь, что твои действия важнее слов, мне будет сложно тебе доверять. Ты должен что-то менять, Алекс. Не просто слова, а действия.

– Кристина, ты права. Я был слишком импульсивен с предложением насчёт ужина. Я… я совсем не подумал, как ты это воспримешь. Я прошу прощения.

– Да, ты был неправ, Алекс. Я не могу понять, почему ты решил пригласить её, когда мы вообще не решили, что происходит, между нами

– Я понимаю, что всё это выглядело так, как будто я пытаюсь оправдать что-то, чего на самом деле нет. Я никогда не хотел тебя обидеть. И не хотел, чтобы ты чувствовала себя так, как ты сейчас.

– Тогда зачем? Почему ты не просто сказал мне, что мне нужно доверять, а не привлекать к себе всех этих людей? Виктория… она для тебя, видимо, важнее, чем ты пытаешься показать.

– Нет. Ты важнее всего, Кристина. Я вообще не подумал о том, как ты это воспримешь. И знаешь что? Я отменяю этот ужин. Никакой Виктории. Я вернусь домой, и мы поговорим спокойно. Только ты и я. Мы всё обсудим, без других людей. Тебе не нужно чувствовать себя ненужной или третьим лишним.

– Ты серьёзно? Ты отменишь всё?

– Да. Я понимаю, что мне нужно сначала наладить контакт с тобой, а потом только думать о том, как всё остальное будет развиваться. Я приеду домой, и мы всё спокойно обсудим. Мы найдём время для нас двоих, чтобы всё решить.

– Ты опять обещаешь? Сколько раз ты уже так говорил, Алекс? Сколько раз мне приходилось ждать, пока ты "приедешь" и всё объяснишь?

– Я не хочу, чтобы ты ждала, Кристина. Я хочу, чтобы ты была рядом. Я тебе обещаю, что мы найдём решение. Я постараюсь, чтобы ты не чувствовала себя обманутой. Я сделаю всё, чтобы ты могла мне доверять всегда.

– Ладно, я тебя послушаю. Но ты должен понимать, что мне нужно время. И мне нужно, чтобы ты не пытался решать всё за нас, а просто был честным.

– Я готов быть честным, Кристина. Я постараюсь сделать так, чтобы ты не сомневалась в моих словах и действиях. Я приеду домой, и мы поговорим. Всё будет только между нами.

– Хорошо, я тебя жду.

Глава 5. Дом

По дороге домой я заехал за подарком для Кристины .Сюрприз, о котором она уже давно говорила. Я всегда хотел подарить ей что-то особенное, но все как-то откладывал – думал, что будет лучше, если «сюрприз» немного подрастет и будет готов к этому подарку. Но теперь, с уверенностью, что она готова, решил не откладывать больше.

Когда я наконец приехал домой, в руках у меня был маленький белый котёнок, с необыкновенно красивыми разноцветными глазами, киска сразу приковывала к себе всё внимание. Это была тайская порода Као Мани, и она сразу привлекала взгляд своей белоснежной шерсткой и яркими глазами, которые на фоне её белоснежной шерсти выглядели почти магически. Но самое интересное было то, что у кошечки один глаз был ярко-голубым, а другой – янтарно-зелёным. Они были как два мира, встречающиеся в одной вселенной.

Я зашёл в квартиру и, не теряя времени, аккуратно занёс котёнка на руках. Она почти не вертела хвостиком и, сидя на моих руках, выглядела вполне мирно, как будто осознавая, что её ждёт что-то важное. Я слегка приподнял её, чтобы Кристина могла разглядеть.

– Знакомься, Крис, это девочка Джива. Я подумал, что ей будет подходить имя, означающее душа. Ведь ты же говорила, что хочешь котёнка, а эта малышка точно будет частью нашей семьи, – сказал я, осторожно передавая её Кристине.

Кристина сначала не могла поверить своим глазам. Она взяла кошечку на руки, и её лицо сразу озарилось счастьем. Кошечка, кажется, почувствовала, что её обнимают, и потерлась носом о Кристину, как бы приветствуя.

– О, мой Бог, Алекс! Ты… ты не представляешь, как я мечтала об этом! Она такая милая, посмотри на неё, какие у неё глазки, как у ангела, какие розовые лапки – говорила Кристина, прижимая кошечку к себе. Она была на седьмом небе от счастья, и я почувствовал, как легко стало на душе.

Я подошёл к ней, обнял её за плечи, почувствовав тепло её тела.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал я, и наши глаза встретились. Я мог видеть в её взгляде любовь и благодарность.

– Мы оба заслужили этот момент, – ответила Кристина, усмехнувшись.

Затем она повела меня на кухню.

– Я приготовила лёгкий ужин. Я очень скучала по тебе, и, честно говоря, мне не хотелось, чтобы ты злился из-за моих ревности и капризов. Я совсем не хотела тебя обидеть.

– Крис, всё в порядке, я понимаю. Иногда у нас обоих бывают свои моменты. Ты же знаешь, я не держу зла. Давай наслаждаться сейчас этим вечером. Всё, что произошло, уже позади, – ответил я, стараясь придать её словам немного лёгкости.

Мы сели за стол, и я чувствовал, как, несмотря на все переживания, в атмосфере царит тепло и уют. После ужина мы устроились на диване, и кошка, как ни в чём не, бывало, устроилась рядом с Кристиной, свернувшись калачиком. Мы включили сериал, но всё внимание было на кошке – она тихо урчала и, казалось, наслаждалась моментом.

Спустя некоторое время я решил поговорить о нашем будущем, что давно планировал, но всегда откладывал. Поднявшись с дивана, я сел рядом с Кристиной и сказал:

– Крис, у тебя скоро день рождения, и я помню, что мы расписываемся в этот день. Хочу сделать для тебя и для нас особенный подарок. Я выбрал участок для строительства дома. Мы давно об этом говорили, и я хотел узнать твое мнение. Дело в том, что я действительно хочу, чтобы наш дом был уютным, и чтобы мы могли сделать его таким, как нам обоим будет комфортно.

Кристина повернулась ко мне, её глаза снова загорелись интересом.

– Ты серьёзно? Я думала, ты всё ещё не определился или решаешь всё сам. Ты же говорил, что хочешь больше времени для размышлений, – сказала она, внимательно меня рассматривая.

– Я решил. Этот участок в тихом престижном районе, с выходом в лес и к озеру, где мы сможем уединиться, и у него отличная планировка. Я выбрал его, потому что мне важно, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы. Я бы хотел, чтобы ты тоже внесла свои предложения. Завтра весь день буду дома, так что мы сможем всё обсудить, – сказал я, откидываясь на спинку дивана.

– Угу, – Кристина задумалась. – Мы обязательно поговорим обо всём. Нужно будет обсудить даже такие детали, как оформление интерьера, чтобы чувствовать себя не как в "типовом" доме, а как в нашем с тобой месте, где мы будем создавать воспоминания наполняться эмоциями.

Я кивнул и обнял её, наслаждаясь тёплым моментом. Всё казалось таким простым и в то же время важным. Мы смотрели сериал, а Джива лежала рядом, и я знал, что буду ждать завтрашнего дня, чтобы начать строить наш общий дом.

Мы лежали в тишине, иногда обмениваясь взглядами, иногда поглаживая Дживу, которая всё так же мирно дремала рядом с Кристиной. Мягкое освещение лампы и тёплая атмосфера квартиры придавали уют тому, что ещё несколько месяцев назад казалось далёким – наш общий дом.

– Ты представляешь, как всё изменится, когда мы будем жить вместе в своём доме? – спросила Кристина, её голос был тихим, но полным эмоций.

Я положил руку ей на плечо, касаясь тёплой кожи, и почувствовал, как её сердце бьётся в унисон с моим.

– Конечно, представляю. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя дома. Здесь, в нашей жизни, в нашем доме. Мы будем строить всё по шагам, начиная с фундамента, и каждый момент будет важным. Мне хочется, чтобы у нас была зона для твоих цветов и растений, место, где ты сможешь сидеть с чашечкой чая и думать о чём-то важном, – сказал я, улыбаясь ей.

Кристина приподнялась на локте, повернув голову ко мне. Её глаза светились, и я мог видеть, как она погружается в этот новый мир, мир, в котором мы сможем разделить не только радости, но и сложности, которые жизнь нам принесёт.

– Мне нравится эта идея. И… я хочу, чтобы в нашем доме была отдельная комната для музыки. Ты же знаешь, как я люблю играть. Я всегда мечтала о таком месте, где я могла бы заниматься этим без лишних преград. И обязательно с большим окном, чтобы можно было смотреть на сад. Это будет моё личное пространство, где я смогу создавать и вдохновляться. – Она посмотрела на меня с улыбкой, и в её глазах была уверенность.

Я кивнул, ощущая, как её слова переполняют меня радостью и спокойствием одновременно. Мы оба знали, что будущее, которое мы строим, должно быть таким, где мы можем быть собой, где каждый уголок будет отражать наши желания и мечты.

– Мы можем сделать так, чтобы комната была не только для музыки, но и для чего-то ещё, для твоих картин, может быть. Ты ведь тоже часто рисуешь, – предложил я, с лёгким намёком на её недавние попытки создать несколько картин для нашей квартиры.

Кристина задумалась, а потом ответила, немного подмигнув мне:

– А ты не хочешь, чтобы я ещё и комнату для йоги устроила? Или для медитаций? Мы же можем устроить целую студию внутри нашего дома. Всё будет плавно переходить друг в друга, так, чтобы чувствовать гармонию в пространстве.

Я рассмеялся.

– Ну, если ты так хочешь, можем сделать даже отдельную комнату для твоих собачьих и кошачьих вещей и игрушек. Джива ведь тоже будет частью нашей жизни, и ей нужно своё место, не так ли? – Я заиграл с ней, шутливо погладив кошку, которая тихо мурлыкала.

Кристина засмеялась в ответ, поднимая кошку на руки и прижимая её к себе.

– Джива, как думаешь, ты будешь жить в "своей" комнате? – она спросила у кошечки, как будто та могла ответить. Но Джива только мурлыкала, устроив себе ещё более уютное место на её груди.

Я обнял Кристину, чувствуя, как её тепло и наша бесконечная близость заполняют пространство вокруг нас. Время пролетело незаметно, и я понял, что эти моменты гораздо важнее любых дел и планов.

– Крис, я буду дома завтра, как и обещал. Нам нужно поговорить о планировке. Я думал, что сделаем несколько вариаций: например, открытые пространства для гостиной, где мы могли бы проводить время вместе, и более уединённые зоны для работы или отдыха. А что ты думаешь о кухне? Я хочу, чтобы она была просторной, с островом посередине, чтобы можно было готовить вместе. И плавно соединялась с просторной гостиной, где мы будем принимать наших друзей.

Кристина чуть нахмурила лоб, видимо, сосредоточившись на деталях.

– Я бы хотела, чтобы кухня была не просто удобной, но и красивой. Мне нравятся такие стили, как минимализм с элементами натуральных материалов. Что-то светлое, с многофункциональными полками и простыми линиями. И обязательно с большими окнами, чтобы была светлая и уютная атмосфера.