Ночная охота

Alexandra Christo

THE NIGHT HUNT

Copyright © 2023 by Alexandra Christo

© Дорохова А., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Давным-давно один человек умер.

По правде говоря, людей было много. В конце концов, эти несчастные обречены на такой конец, ведь они настолько хрупки, что угасают быстрее звезд на небосводе.

Но дело даже не в конкретном человеке, а в том существе, что стало причиной его гибели, и в том, что случилось после.

Существо то было монстром – не удивляйтесь, – и звали ее Атия. А вот это вполне может вас шокировать, потому что не так уж много демонических созданий, которые не станут возражать, чтобы их имена стали известны посторонним.

Большинство предпочитало именам звуки. Скрип половиц, привычный всхлип или песня, перерастающая в крик. Такая дурная слава была им по душе. И речь не только о монстрах. Создания, причислявшие себя к божественным сущностям, тоже жертвовали именами во имя звучания.

Смерть, например, предпочитала музыку ветра. Именно так звучали ее Вестники. Будто нежный перезвон колокольчиков слышался в воздухе перед тем, как они выходили из тени, чтобы переправить души умерших.

Атии нравилось, что ее имя знают.

С именами рука об руку шли воля и сила. Люди присваивали имена как дары: так можно было получить признание и запомниться.

Атия тоже любила дары. Чаще всего она собирала страх.

Ее печальная слава едва слышным шепотом разносилась по миру. Она всегда была большим, чем просто завывание в ночи, скрип двери или чье-то пересохшее горло. Она была Атией. Последней из Нефасов. И Богам это очень не нравилось.

1

Атия

Страх на вкус точно как пряный мед.

Густой и сладкий, он перекатывался по моему языку и приносил столь знакомое тепло, струясь по горлу и наполняя пустой желудок.

– Атия, – лихорадочным шепотом позвала Сапфир. – Ты закончила?

Я покачала головой и затянула морскую песенку, которую однажды подслушала у причала. Моряки любят петь, хотя им явно стоило бы подумать дважды, знай они, каких существ это может привлечь.

– Эта мелодия – настоящая жуть, – заявила Сапфир.

– Надеюсь, ты права, – ответила я.

Она рассмеялась, и ее клыки блеснули в свете луны.

– Неудивительно, что у тебя нет других друзей.

– У меня полно друзей, – возразила я. – Только они все мертвы.

Как и мои родители и все из моего рода.

Очередной смешок Сапфир долетел до меня.

– Это не сулит и мне ничего хорошего.

Я протянула руку и коснулась озера подо мной, и рябь от моих пальцев побежала по мутной воде.

– Вообще-то ты уже мертва, Сапфир, – напомнила я.

Пусть и не окончательно.

Есть у вампиров такая роскошь.

Я вздохнула, глядя, как лунный свет льется на нас, а его холодный отблеск падает на небольшой рыбацкий мостик, с которого в этой деревне открывался вид на воду. Отсыревшие доски источали стойкий гнилой аромат. Позади нас, словно внимательный зритель, замерла роща пурпурного терна. Ветви целовали пасмурное зимнее небо, обещающее утренний снегопад.

Тихо и пустынно, мы в безопасности.

– Ну так что? – напомнила о себе Сапфир. – Убьешь ты или я?

Я посмотрела на лежащего между нами человека, его била дрожь.

Моя единственная забава в последнее время – мучить таких, как он.

Людишек, забредших в единственную на весь Роузгард таверну, или тех, кто переплывает океаны и путешествует по миру в поисках приключений.

Это приключение я заберу себе. От надежды и радости жизни – того, чего у меня никогда по-настоящему не будет, – мне остается один лишь страх.

А страх мне нравится.

– А я еще не насытилась, – ответила я, смакуя ужас этого мужчины, пропитывающий воздух вокруг нас.

Он боялся меня даже в моей человеческой ипостаси.

Нефасы способны менять облик по своему желанию. Мы можем выглядеть как люди – что просто идеально, чтобы остаться незамеченными во время охоты. В своем настоящем обличье наши волосы окрашены в лунный свет, кожа голубая, как все те слезы, что мы пьем, а уши устремляются вверх двумя золотыми спиралями. Наши мощные крылья сплетены из терна и острых колючек, древесных ветвей, испещренных прожилками и усыпанных лесными листьями.

Наш полет звучит как крик.

Как кошмары, которые мы крадем, пока спит солнце.

Но сейчас я выгляжу как обычный человек. Единственное исключение – мои глаза, которые белеют от магии, когда я ужинаю.

Человек подо мной всхлипнул, и я улыбнулась.

Нефасы процветают среди хаоса и иллюзий, но веками мы ограничивались кошмарами. Кормиться в сумраке гораздо безопаснее.

Этому меня всегда учили родители.

«Страх – доступное угощение, пока наша жертва спит, – всегда повторял мой отец. – Не делай того, что привлечет внимание и навлечет на тебя божью кару».

Но я никогда не хотела прожить свою жизнь во тьме подобно им. Я жаждала явить свои чаяния миру. Ведь я чувствовала себя реальной и живой, только когда создавала миры из людских ужасов.

И кроме того, надо же девушке хоть немного поразвлечься.

– Пожалуйста, – взмолился человек, окруженный видениями своих самых худших кошмаров.

Пауки ползли по его штанинам и по изгибу шеи.

Комья земли сыпались на него сверху, набиваясь в горло, как будто его собирались похоронить заживо.

Вызывая эти видения, я как бы лепесток за лепестком обрываю цветок. Мой разум проникает в его разум, пробирается сквозь воспоминания и просеивает сны, пока наконец я не доберусь до того, что заставит его биться в конвульсиях.

Тогда я один за одним выуживаю их и разбрасываю по миру.

Для него это так же реально, как и все вокруг.

Его волосы поседели от страха.

– Поторопись и осуши его наконец, – нетерпеливо проворчала Сапфир. – Я хочу получить свою долю, Атия.

Она всегда отличалась жадностью, когда мы охотились вместе.

Прошло три года с моих четырнадцати лет, и человек, который пах как пепел, сказал мне бежать, бежать изо всех сил как можно дальше от криков моих родителей.

За эти годы я успела побывать во многих деревнях и лесах, но мир людей был невелик и замкнут – он состоял всего из пяти главных королевств. Вот почему наши пути с Сапфир пересекались не один раз.

Впервые мы встретились на другой стороне Королевства Земли, высоко в горах, поросших лесом. Отличный, на мой взгляд, уголок, чтобы спрятаться, оказался излюбленным местом для охоты на ничего не подозревающих туристов у Сапфир.

Она бросилась на меня с высокого дерева, с жутким оскалом прыгнула мне на плечи и толкнула.

Я скатилась с холма и разбила нос о камень, кровь водопадом хлынула на мою рубашку.

Сапфир ухмыльнулась и облизала губы.

А потом мой запах разлетелся по воздуху, и она сморщила нос.

– Ты не человек, – отрезала она, как будто я нуждалась в напоминании.

– А ты не доживешь до завтрашнего дня, если еще раз вытворишь такое, – колко заметила я.

Может, я и была юна, но во мне не осталось ни капли страха после того, что на моих глазах произошло с моей семьей.

Сапфир улыбнулась, ее клыки, похожие на крошечные белые кинжалы, окаймляли губы.

– Маленький монстр, ты разделишь со мной обед?

Так мы и сделали.

Мы нашли группу отдыхающих, бродивших в поисках еды, и славно повеселились.

Мы разошлись, но после часто пересекались снова, в новых городах и лесах. Это была почти дружба, за исключением того, что единственной причиной не убивать меня для Сапфир было то, что она не смогла бы утолить свой голод, а я не пыталась питаться ее страхом, потому что страх монстра сильно проигрывает по вкусу человеческому.

Наши отношения скорее походили на перемирие, чем на дружбу, но я все равно дорожила ими. Иногда приятно иметь компанию во мраке, чтобы выступать дуэтом, муча своих жертв.

Чтобы знать, что я не навсегда обречена быть одна.

– Я голодна, – напомнила Сапфир.

Чаще всего, как и в этот раз, ее слова были не более чем раздражение.

– Я в курсе, – ответила я натянуто.

Она всегда хочет есть.

Сапфир любит есть людей, как и все вампиры. И она не просто высасывает их кровь, как в древних легендах. Она пожирает все до костей.

Даже пальцы на ногах.

Меня аж передернуло при мысли об этом.

Я не верю, что люди приятны на вкус, потные после рабочего дня, с грязью под ногтями. Особенно такие, как этот, воняющий несвежим элем и чужими духами.

Кроме того, убийство – верный путь к тому, чтобы быть проклятым.

Для мрака и существ, скрывающихся в тени, существует свой свод правил. Свои законы есть даже у теней. Зловещие твари могут сеять хаос среди людей и себе подобных, питаясь страхом, печалью или кровью.

Но убивать запрещено.

Боги и их Вестники провозгласили этот закон много веков назад, после великой войны, когда был убит Бог Вечности, а существ, подобных мне, изгнали в этот мир. Вот почему большинство вампиров просто посасывают кровь то тут, то там. Так они постоянно находятся под надзором Богов и в их относительной милости.

Но не Сапфир.

Она знает, что у нарушения правил есть цена, и магия, связывающая нас, разбивается вдребезги, как стекло. Но ей все равно. Для каждого темного существа это работает по-своему. В случае Сапфир то очарование юности, которое дает ее вампирская сущность, испарится. Она постареет так быстро, что не пройдет и пара дней, как на месте молодой девушки окажется старуха одной ногой в могиле.

Поэтому Сапфир приходится есть чаще, чтобы обуздать эту силу. Кровь и сердца ее жертв возвращают ей юный вид, но со временем убийство заставляет ее стареть еще быстрее.

И вот она снова охотится.

На самом деле я всегда считала ее зависимой.

Однажды она увянет безвозвратно, и даже ее неуемный аппетит не компенсирует действие божественного проклятия.

В конце концов они всегда одерживают верх.

– Теперь ты закончила? – не унималась она.

Тело человека сотрясалось от беззвучных рыданий.

Страх поглотил его настолько, что он не мог даже кричать.

Я положила руку на его сердце.

Его страх сгустился, и я проглотила последние капли этого медового нектара.

– Все хорошо, – пообещала я, меняя тон голоса для наглой лжи. – Все уже позади.

Я повернулась к Сапфир.

Она сидела на мосту рядом, сгруппировавшись, и напоминала дикое животное, готовое атаковать. Ее длинные ногти впились в гниющую древесину. Она изо всех сил сдерживала свой порыв.

Я не знала ее настоящего возраста, но в тот момент Сапфир выглядела так же, как я. Семнадцатилетняя красавица с длинными черными волосами, ниспадающими по плечам густыми локонами. Но даже тогда, приглядевшись, можно было заметить редкие седые пряди и первые морщинки на ее красивой смуглой коже. У глаз, на подбородке, на щеках.

Она старела быстрее меня.

У меня похолодело в груди.

Если Сапфир умрет, я снова останусь одна.

– Развлекайся, – сказала я.

Сапфир улыбнулась, и чем шире была ее улыбка, тем больше казались ее клыки.

– Стой, стой, – я подняла руку и встала, смахнув с ног озерную грязь. – Лучше я сначала уйду. Я правда не хочу это видеть.

– Это не займет много времени, – проворковала Сапфир.

Ее глаза наливаются кровью от голода, и я быстро ухожу, не дожидаясь того, что за этим последует.

Я никогда не питала особой слабости к крови. Большинство сумеречных тварей обожают ее, но мне всегда казалось, что рвать людей на куски – немного перебор.

Хаос привлекает меня куда больше, чем мясорубка.

Позади хрустят кости, и бедняга едва успевает вскрикнуть, когда слышится визг Сапфир. Следующий звук, достигший моих ушей, был бульканьем крови в ее глотке.

Я покачала головой, совладав с порывом взглянуть назад.

Если она не поторопится, Вестники поймают ее, и ничто не доставит им большего удовольствия, чем проклясть ее снова.

Я машу рукой, и впереди открывается портал.

– Лучше она, чем я, – бормочу я себе под нос.

Мой портал пробивается сквозь деревья подобно тому, как дыра в книге освобождает место для строк на следующей странице. Он сверкает ярко-голубым светом, сдувая с грязной земли листья и освобождая мне путь.

Открывать портал так же легко, как дышать. Быстрый вдох – и я представляю место, куда мне хочется перенестись. Легкий выдох, едва заметно колеблющий губы, – и я уже создаю новые миры.

Мой отец рассказывал мне, что Нефасы умели перепрыгивать между измерениями – из мира Богов в мир людей, – пока их не изгнали из Оксении. Когда Боги бросили мне подобных среди смертных, мы утратили эти способности.

Я думаю, в этом и кроется настоящая причина гибели нашего рода несколько веков спустя. Задолго до того, как Боги начали свою смертельную охоту, они уничтожили сам дух таких, как я.

Но все же мне не пришлось жить в Оксении, чтобы узнать о той, другой жизни. И как единственная из Нефасов, рожденных здесь, я могла открыть порталы только в места из мира людей.

Я остановилась напротив портала, готовая отправиться домой, когда воздух заполнил звон ветряных колокольчиков.

Я слышу, как Сапфир рычит и выкрикивает проклятия, негодуя из-за прерванного обеда, но, обернувшись в ее сторону, вижу, что она успела перенестись в ближайшую рощу, оставив разорванное тело.

Она быстрая, надо отдать ей должное.

Мир скрипит по швам, и я сощуриваю глаза.

Я вижу, как тени у ног мертвеца пропадают. Они исчезают сами в себе, а потом растут ввысь и, отрываясь от земли, воплощаются в пространстве.

Они принимают человеческий облик.

Сначала виден лишь дым, из которого выглядывали крылья, с тонкими ногами и длинными руками, торчащими из-под перьев, по цвету будто бы вороньих. Потом тело обретает форму.

Лицо.

Мужчина.

Вестник Богов.

Он нависает над телом умершего и вздыхает.

«Он выглядит молодым», – подумала я. Хотя я знаю, что это не так.

На его лице удивительно уживались острые и мягкие черты, высокие круглые скулы оттеняли угловатую челюсть. Он тряхнул плечами, и пернатые крылья, обволакивающие его тело, съежились в маленькую золотую булавку на его груди.

Он был одет во все черное: жилет, плотно облегавший его стройную фигуру, накинутый на плечи плащ. Волосы выглядели такими же темными на фоне узких, скрытых капюшоном глаз, поблескивавших приглушенным серым цветом. Но кожа, кожа была яркая и живая, пусть и бледная, как свет звезд.

Единственным проблеском цвета в его фигуре были карманные часы, прикрепленные к пуговицам жилета и аккуратно свисавшие сбоку.

Вестник не торопясь осмотрел тело, чтобы вынести свой вердикт.

Затем он повернулся ко мне.

– Тварь, совершившая преступление, – сказал он.

Как будто я просто заняла его свободное время.

Мне нужно уходить.

Вернуться к своему порталу и затаиться в каморке над таверной, которая была мне домом несколько последних недель. Последнее, что мне нужно, – дать повод Богам ополчиться против меня.

Однако я осталась стоять на месте, разглядывая Вестника так же пристально, как он меня.

– Ты вампир? – спросил он. Его ледяной голос словно лезвием рассек воздух.

– Непохоже, что это твоя работа.

Я ничего не ответила.

Вестники – посредники по своему призванию. И не только между людьми, но и между существами из сумрака. Недалекие жалкие посланники, передающие приказы и наказания или сопровождающие души умерших в Мир Иной. Они думают, что всесильны, раз напрямую служат Богам.

Я не обязана ему ничего объяснять.

– Ты знаешь, что убивать людей – против правил, – сказал Вестник, обращаясь скорее к себе самому, нежели ко мне. – Но что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кому нравится их соблюдать.

Он присел на колени рядом с тем, что осталось от тела, больше не обращая на меня внимания.

– Выходи, – скучающе говорит он хриплым голосом. – Все закончилось.

Я нахмурилась, ведь его слова были так похожи на мои собственные.

Я сказала мертвецу ровно то же самое незадолго до того, как он им стал.

Свет вокруг тела сияет в ответ на слова Вестника и собирается в сферу у его сердца. Мерцание надежды и потерянного светлого будущего.

Из сферы вырывается фейерверк света, который, взрываясь, обретает форму.

Человек, ставший полупрозрачным призраком, смотрит вниз на того, кем он был в земной жизни.

Вестник резко встает и поворачивается в мою сторону, впиваясь в меня пытливым взглядом мертвых глаз.

– Нефас, – сказал он. – Поосторожней с компанией. Другой Вестник на моем месте обвинил бы в содеянном тебя. И тогда бы ты испытала гнев Богов, как те, что были до тебя.

Я прыснула с его слов.

Его угрозы в мою сторону – самое забавное, что мне приходилось слышать за все эти годы.

Я задрала подбородок повыше: его запугивания для меня – что дождевая вода для утеса.

Я не стану трепетать, как родители.

– Любой другой Нефас на моем месте прикончил бы тебя за эти слова.

Вестник медленно и с наслаждением явил мне свою злую улыбку.

– Других Нефасов не осталось, – процедил он.

А то я не в курсе.

Как будто не я провела последние три года в одиночестве, а годы до – вынужденная прятаться и держаться в тени.

– Боги не стали бы меня убивать, – возразила я. – Последняя в своем роде – ценный экземпляр.

Брови Вестника поползли наверх, будто бы от удивления. Не знай я, каким ничтожеством был он и ему подобные, я поклялась бы, что он хотел рассмеяться.

– Ты действительно так думаешь? – спросил он. Душа убитого человека поблескивала позади. – Что ты так ценна? Что Богам сдалось такое чудовище?

«Я достаточно ценна, чтобы меня не убивать», – подумала я.

По крайней мере, они уже позволили мне уйти однажды.

– Наслаждайся, провожая эту душонку, проклятый маленький посыльный, – я отвернулась от него и направилась к порталу. – Сдается мне, это не последнее твое поручение сегодня.

– И ты повеселись, злокозненная тварь, – буркнул он в ответ. – А мне сдается, что времени у тебя в обрез.

Я проигнорировала его выпад. Я не подчиняюсь силам из мира этого Вестника.

Что бы ни думал этот сумрачный мальчишка, он неправ. Боги не ополчатся против меня, если я не нарушу правила.

Портал расширяется передо мной, затягивая внутрь, и я ступаю в него без лишних размышлений. Не оборачиваясь на двух мертвецов позади меня.

Пусть портал поглотит меня целиком и унесет из этой ночи.

2

Сайлас

Я был мертв – а потом стал проводником для мертвых на целую вечность.

По крайней мере, по ощущениям.

Я жду вместе с мертвым человеком и приглядываю за его телом.

Это не самое страшное, что я видел.

Он лежал, распростертый на рыбацком мостике, глаза его были огромны и все еще полны ужаса. Алая шея и кусок плоти, свободно болтающийся вместе с его яремной веной.

Вампир убил беднягу, но не успел закончить начатое.

Запоздай я хоть на мгновение, я нашел бы несчастного разорванным на кусочки.

Этот кошмар потряс бы деревеньку Роузгард и, вне всяких сомнений, заставил бы жителей запереться в своих домах на месяцы, забаррикадировав двери и разложив чеснок на подоконниках.

Они начали бы торговать осиновыми кольями на рынке и готовить вилы.

Так всегда происходит, если темная тварь нарушает правила.

Люди собираются вместе; они бунтуют. Они сохраняют осторожность ровно столько, сколько им требуется, чтобы убедиться, что им удалось отпугнуть то чудовище, которое посмело пробраться в их деревню. А потом они забывают.

Я видел это сотни раз.

Не только в Роузгарде, но и в других местах, за которые нес ответственность. У каждого Вестника есть своя территория. Мы служим посланниками для пятнадцати Богов, передавая их указы и проклятия монстрам из мира людей. А от лица Тентоса – Бога смерти – мы провожаем души умерших в Мир Иной или в Небытие.

Можно подумать, что, занимаясь такими делами, мы становимся очень чуткими и общительными. На самом деле мы едва ли успешно сработаемся в команде. Поэтому мы и поделили мир на части и распределили их между собой. Горы, моря и клочки суши между ними.

И все это поделено на небольшие, сравнимые по размеру участки, чтобы каждый из нас мог отвечать за своих собственных чудовищ и разбираться с их проделками.

Чего бы я только не отдал, чтобы путешествовать по этому миру, не ограничиваясь единственным клочком земли. Одним королевством. Роузгардом и другими крошечными деревушками, которые я прочесываю вдоль и поперек.

Влачу свое существование, не осмеливаясь на такую дерзость, как жизнь.

Интересно, путешествовал ли я, когда был человеком? Я вполне мог быть искателем приключений или пиратом, бороздить моря от Королевства Огня до Королевства Алхимии, грабя богатых землевладельцев, дрожащих над своим золотом и магией.

А может, я был обычным библиотекарем.

Я проверил карман и нашарил там обол [1], украшенный изображением лица одного из трех Верховных Богов. Скоро сюда причалит лодка Харона, чтобы переправить этого человека через мир смерти в загробную жизнь. Он потребует оплаты.

Каждый раз одно и то же.

– Мы точно должны идти? – спросил человек.

Я уже проделал самую сложную работу, объяснив бедняге, что он мертв. Теперь мне предстояло убедить его не слишком сильно убиваться по этому поводу.

Иногда легче сказать, чем сделать. Не все души уходят мирно. Большинство изо всех сил цепляется за свою человеческую природу. Я понимаю их порыв.

Если бы я мог вспомнить хоть что-то из своего прошлого, я бы тоже цеплялся за него.

– Да, должны, – отвечаю я так твердо, как могу.

Я не расположен уговаривать его.

– Та, что с белыми волосами, – сказал мужчина. – Все страхи, которые приходили мне в голову, как будто наполняли собой весь мир, когда она прикасалась ко мне. Как такое возможно?

Это Нефасы.

Монстры, творцы зла и иллюзий, пожиратели страха и кошмаров. С ними столько хлопот, что Боги изгнали их в мир смертных больше двухсот лет назад и стерли их следы со страниц каждой истории, которую смогли найти.

Большинство были прокляты и убиты в первые десять лет своего пребывания здесь. Я слышал о паре, которой удалось выжить, но, насколько мне известно, об их участи уже позаботились несколько лет назад.

Похоже, одной все же удалось проскочить незамеченной.

И сейчас она здесь, в Королевстве Земли.

На моей территории.

Это большая удача для меня.

– Я думал, что ее волосы больше напоминают серебро, – все, что я ответил мертвецу. – Поверь мне, я тоже не в восторге оттого, что она здесь.

Я закрыл карманные часы и сунул их обратно в жилет.

В мире столько всего, а я должен отвечать за место, кишащее монстрами, которые плюют на правила.

По воде пошла рябь, и я заметил очертания приближающейся лодки. Она небольшая и скромная, деревянный каркас разбух и выгорел от времени. Весла, окутанные туманом, гребут сами, то входя, то выходя из воды.

Каждая волна, поднятая ими, погружает реку во тьму, превращая ее в смертельное течение, которое унесет душу этого человека в заслуженный им мир.

Праведники попадают в Мир Иной.

Души грешников обречены быть изгнанными в Небытие.

А если их нельзя причислить ни к тем ни к другим, они рискуют разделить мою участь. Стать Вестником на принудительной службе у Богов.

Я ничего не помню о своем прошлом, но знаю одно: все Вестники – это люди, недостаточно хорошие для Мира Иного, но и не слишком плохие для Небытия. Моя участь была ровно посередине, поэтому меня и приговорили к службе до тех пор, пока чаша весов не качнется в ту или иную сторону.

Мое прошлое отняли. Каждое воспоминание. Каждую крупицу радости и боли. У меня забрали даже настоящее имя.

Сто лет службы. Столько я должен ждать, пока не получу шанс попасть в Мир Иной и вернуть память.

Я только на полпути, но эти годы кажутся вечностью. Иногда в груди что-то тяжелеет и тянет вниз, наводя на мысль, что я застрял здесь навсегда.

– Та девушка с белыми волосами, – продолжил человек, когда лодка причалила рядом с нами. – Что она такое?

Что она такое? Я задумался.

Она создание из мира ночи и теней. Тварь, которая использует человеческий облик как маску, чтобы усыпить бдительность своих жертв. И у нее хорошо получается. Я с трудом мог разглядеть ее истинную сущность сквозь этот маскарад. Ее крылья, висевшие без дела, рассыпались перьями, подобно черному снегопаду, когда она входила в портал.

Последняя из Нефасов.

– Она чудовище, как и все они, – ответил я. – Она не особенная.

Я кивнул в сторону лодки, мягко качавшейся на речной глади, приглашая человека пройти вперед.

– Пора, – сказал я.

Я провожаю мертвеца в лодку, и она останавливается, как только призрачная нога касается дерева, и замирает, всасывая его душу. Потом я делаю то же, что и всегда. То, что я делаю уже очень много лет и буду делать еще столько же: я помогаю переправить душу к сумеречным берегам по Реке Смерти.

Я отправляю его туда, куда сам мечтаю попасть.

Даруя ему судьбу, которую столь страстно желаю сам.

Я пролистываю полученное ранее описание жизни этого человека, готовясь пополнить Библиотеку Душ. Это всего лишь забавное название для картотеки в серо-голубой комнате, которая простирается в бесконечность.

Она располагается в глубине зоны сортировки. Звучит захватывающе, не правда ли? Побывать там не менее волнующий опыт. В устье Реки Смерти скрыто целое царство, замаскированное под здание. Особая зона между жизнью и смертью, куда можем попасть только мы.

Всякий раз, когда я прихожу сюда, все выглядит по-новому.

Иногда я не могу понять, в чем дело, но каждый раз я смутно ощущаю: что-то изменилось. То фонарь светит иначе, то коридор изгибается по последней прихоти очередного мертвеца. Иногда даже пол из мрамора превращается в речную воду, скользящую под моими ботинками.

Все это звучит воистину волшебно и удивительно, пока вам не приходится шагать по одному и тому же проклятому коридору по сотне разных маршрутов просто для того, чтобы доставить чье-то досье в финальное пристанище.

Вдобавок, сколько бы ни менялось это место, там неизменно присутствует этот серый оттенок. И этот отвратительный запах, который никогда до конца не выветривается из моей одежды.

– Еще один спуск вниз, – сказал я.

Я поставил печать со словом «доставлено» на досье мужчины и чиркнул спичкой, чтобы скрепить края.

Одно и то же, по многу раз день ото дня.

Не будь я бессмертным, я, наверное, умер бы со скуки.

Я подумывал о том, чтобы засунуть папку под букву П от слов «Проклятье, как же меня все достало», но вспомнил, что мертвец назвался Джаредом Моресом и беднягу растерзал вампир. Мне стало совестно.

Когда ты знаешь имя умершего, уже не до веселья.

Я сунул папку в отделение под буквой M, в соответствии с фамилией Морес, и похлопал себя по плечу – а ты молодец, старина, всегда делаешь то, что должен.

Молодчина, Сайлас. Вот тебе золотая звездочка за заслуги.

Но когда я закрыл ящик, рука на мгновение замерла. Мое собственное досье где-то здесь, в глубине, затерянное в бесконечных рядах.

Я наугад открыл один из ящиков и вытащил незнакомую папку, сорвав печать, чтобы пробежаться по содержимому.

Узнал бы я свое настоящее имя, если бы наткнулся на него?

Я сосредоточился и, закрыв глаза, стал водить рукой по ящикам, пока на одном из них в моем животе что-то не напряглось.

Я открыл глаза и уцепился за ручку, размечтавшись: а что, если…

– Ее здесь нет, – раздался голос.

Из соседнего ящика высунулась фигура.

Хранитель Архива.

Он сполз со стеллажа. Его серые конечности колебались, пока руки скользили по ящику, спуская туловище на пол. На нем был зеленый костюм, собиравшийся складками на голове. Граница между шеей и подбородком едва определялась.

Он как сухой остаток от живого существа, ростом вполовину меня. Загадочное создание.

– Ты не найдешь ее, – сказал он вдогонку, когда я побрел прочь. Его голос разнесся по залу, словно насмешка. – По крайней мере, в тех местах, где тебе придет в голову искать.

Я обернулся:

– А откуда ты знаешь, где я буду искать?

– Неплохо было бы начать с имени, – ответил Хранитель. – Но, покуда ты его не помнишь, ты не додумаешься искать в том месте.

Я сдерживался, но блеск в моих глазах говорил сам за себя.

– Похоже, ты знал мое настоящее имя?

– Я Хранитель Архива. А ты досье. Да, конечно, я тебя помню.

– Не хочешь рассказать? – решил попытать удачу я.

Хранитель поднял губы в кривой улыбке:

– Вестникам не пристало так относиться к своей службе, юноша из старых миров. Поэтому вам и стирают память. Ты теперь часть спектакля и должен исполнять свою роль с удовольствием. Да, да, исполняй свою роль!

Я поднял бровь:

– Это следует принять за «нет» в ответ на просьбу рассказать о моем прошлом?

Хранитель застыл не мигая на целую минуту, и я понял, что с тем же успехом мог бы вести диалог с кирпичной стеной.

«Ты здесь ради искупления своих грехов, Сайлас, а не затем, чтобы их вспомнить», – напомнил я самому себе.

Я должен сосредоточиться на службе. Быть Вестником – это не про мои желания. Это воплощение слова и воли Богов, которым нужно следовать.

Бла, бла, бла.

Эта пафосная тягомотина – мое первое воспоминание, когда я проснулся в зоне сортировки за плотными шторами и человек в фиолетовом одеянии передо мной сказал, что я совершил грех, который следует искупить, и я должен служить Богам до тех пор, пока не решится моя судьба. Затем он вложил в мою руку кинжал, объяснив, что это поможет держать злодеев на расстоянии.

Позднее я узнал, что это был сам Тентос, Бог Смерти.

В те немногочисленные разы, когда я говорил с другими Вестниками, они вспоминали свой первый день как что-то очень туманное. Размытое хитросплетение из этикета и указаний, подробности которых они едва могли восстановить в памяти. Но я помнил каждую деталь.

Больше всего то, как каждое странное изречение Тентоса не казалось мне таким уж удивительным. Его слова и инструкции – даже этот треклятый костюм на нем – походили на сон, который я уже видел десятки раз.

Но это, конечно, был совсем не сон.

Сны предполагают возможность проснуться, а я никогда не просыпался.

– Раз уж ты здесь, сделай мне одолжение, – теперь уже я обратился к Хранителю, расправляя галстук, как будто бы это помогло мне расставить приоритеты. – Передай послание Богам. Скажи, что я встретил Нефаса в Королевстве Земли, в деревеньке Роузгард. Им, должно быть, захочется приглядеть за ней. По ней было видно, что она способна натворить дел.

Я почти завидовал ей.

Как должно быть здорово время от времени пакостить.

– Ты видел Нефаса? – спросил Хранитель Архива.

Я отметил любопытство в его голосе, но в этой твари не было ничего особенного, достойного упоминания, помимо самого ее существования.

Не считая ее высокомерия, конечно.

Хотя никто из монстров не лишен этого качества. Они считают себя особенными, но на деле это всего лишь безымянные создания. Мне приходится устранять все то безобразие, которое они учинили, и повторно накладывать на них проклятия за очередное неизбежное нарушение.

Безымянные.

Эта мысль заставила меня задуматься.

Большинство монстров предпочитает характерные царапины на деревьях или любой другой узнаваемый почерк своих преступлений, но та Нефас… Как она себя держала.

Я ручаюсь, что у нее было имя.

Интересно, каково это.

– Уйти от Нефаса невредимым – впечатляет! – сказал Хранитель Архива.

Я пожал плечами:

– Это ничего не значит, ведь я не могу умереть.

Он ухмыльнулся. Его зубы наточены до остроты.

– Выжил, чтобы рассказать историю, но хочешь, чтобы я сделал это вместо тебя, – продолжил он. – Сдается мне, Верховным будет интересно послушать, что ты скажешь.

– Верховным?

Я чуть не прыснул от такого предложения.

Верховные Боги, властвующие над благословенным царством Оксении, никогда не покидают его, а Речные Боги, их защищающие, редко оставляют свои земли.

Вместо этого мы получаем свои послания прямо здесь, в зоне распределения. Когда Богам угодно что-то передать нам, это появляется в наших ячейках в виде маленького пера, сделанного из лепестков фиолетовых цветов. Если поднести такое перо к священному пергаменту, сообщение напишется само собой, а мы обязаны его передать.

Это не изменится из-за одной девчонки-Нефаса.

– Если Богам угодно узнать что-то еще, они знают, где меня искать, – сказал я. – Здесь. Как и всегда.

Хранитель Архива цокнул на мой язвительный тон.

– Тебе не помешало бы вспомнить, кто ты такой, – сказал он. – Да-да, уж потрудись.

Я чуть не прыснул со смеху от его серьезного тона.

Я как раз таки не могу вспомнить, кто я, о чем это существо прекрасно знает. Я бы убил за возможность узнать свое имя.

Имя Сайлас я увидел высеченным на надгробии, когда впервые побывал на кладбище. Я выбрал его для себя, чтобы не забыть, что существую и достоин хоть какой-то памяти, даже если сам не знаю, кто я такой.

Нельзя забыть самого себя, если есть имя.

Места вроде этого поглощают людей, превращая в бездумных слуг, пока их столетний срок не истечет.

Со мной такого не случится, если я буду держаться за свое имя.

Сайлас. Сайлас. Сайлас.

– Нефас что-то сказала тебе? – спросил Хранитель Архива.

Я поднял бровь:

– Что, например?

– Монстры нашептывают много всего. – Хранитель постукивал по ближайшему ящику своим тощим, острым пальцем, и звук этот напоминал тикающие часы. – Предательства, невзгоды и проклятия.

Каждое слово он выделил стуком своих длинных пальцев.

– Проклятия, – повторил я, мысленно возвращаясь к встрече.

Проклятый маленький посыльный.

Именно так назвала меня та Нефас. И не так уж она была неправа.

– Не то чтобы меня интересовали подобные вещи, – прострекотал Хранитель. – Не мой спектакль. Не моя роль. Мой единственный интерес – досье и ничего кроме.

Он протянул руки к многочисленным ящикам и будто бы обнял их.

Можно подумать, это не он завел разговор.

И все же я задумался.

Каждую тварь, которая нарушила правила и забрала человеческую жизнь, настигает божественное проклятие. Но есть секрет, о котором ничего не знают монстры, но в который посвящены мы, Вестники. Вся соль в том, что правила можно нарушать.

Проклятие Богов не без изъянов. Там есть свои правила, как и у всякой магии.

Заклятие противодействия, которое обеспечивает равновесие.

Если темное существо захочет снять проклятие, необходимо высосать кровь и силу из трех грозных чудовищ: у вампира – чтобы заполучить шанс на новую жизнь; у банши – чтобы заявить о серьезности своих намерений; и у Божества – чтобы вернуть свою магию. Ну и, конечно, напиться из Реки Вечности, чтобы заполучить назад свое бессмертие.

Повезло им.

О, если бы я знал тайную хитрость, чтобы изменить свою участь! Но для Вестников таких лазеек не существует.

И вообще, мы не можем никого убить.

Даже вампиров и банши. Если бы хоть один Вестник осмелился на подобное, нас предали бы огню и стерли с лица земли.

Хранитель Архива открыл ящик и заполз внутрь.

– Почему ты не можешь смириться со своими обязанностями, как все остальные Вестники? – произнес он, заглушая свои слова шуршанием бумаги. – Почему ты считаешь себя особенным?

Я помедлил с ответом.

По правде говоря, я и сам не был уверен, в чем дело. Гораздо легче было бы принять свои обязанности, но унять тревогу в моем сердце никак не получалось.

Если бы я все еще умел спать, это чувство не давало бы мне сомкнуть глаз.

– Я не думаю, что создан для подобного, – ответил я.

– Ты считаешь, что Боги совершили ошибку, сделав тебя Вестником.

Это не был вопрос.

– Я просто знаю, что мне здесь не место.

Хранитель высунул голову из ящика и в первый раз за все время моргнул.

– Освободить от службы Вестником может только Бог Смерти, а вернуть воспоминания – Бог Забвения, – сказал он.

Я ухмыльнулся:

– Спасибо, конечно, но не думаю, что идея молить Бога вернуть мне жизнь обернется успехом.

– Не мольба, – продолжил он, заострив взгляд. – Зачем молить, если ты просто можешь завладеть их силой и использовать ее в своих целях – хоть обращай, хоть расколдовывай! Вот потеха!

Я скривился от его бесцеремонного намека на предательство.

Воистину, у Хранителя всегда было странное чувство юмора.

– Боги не могут погибнуть от оружия смертных, – напомнил я, отмахнувшись от его предложения. – Думаю, мне не стоит даже пытаться убить одного из них. Но спасибо за идею.

Хранитель Архива просто указал на мой пояс, на котором висел кинжал. Вокруг лезвия обвились две змеи, выпустив языки на рукоятке в виде крыльев.

Подарок от Тентоса в день, когда я впервые стал Вестником.

Чтобы держать злодеев на расстоянии.

– А это оружие смертных? – спросил Хранитель.

Он неотрывно смотрел мне в глаза.

Я стиснул зубы, сдержав порыв схватиться за кинжал:

– Я не убийца.

Хранитель склонил голову в сторону:

– Откуда ты знаешь?

Я нахмурился.

Мне не нужно напоминать, что мое прошлое покрыто тайной и я мог натворить что-то столь ужасное, чтобы заслужить нынешнюю судьбу. Но теперь я Вестник Богов.

А Вестники не могут убивать, даже если захотят.

Это лезвие служит исключительно для защиты. «Так найди того, кто сделает это вместо тебя», – прошептал голос в моей голове.

Я чуть не рассмеялся от этой мысли.

Какое создание, будь то монстр или кто-то совсем иной, отважится помочь мне убить Бога и украсть свою земную жизнь?

– Коль ты против предательства, мне с тобой неинтересно, – проскрипел Хранитель, возвращая меня к реальности. – Не мучь себя лишними размышлениями. И помни, твоя служба очень ценна. Она будет длиться вечность.

Он нагнулся ко мне и прошептал:

– Только тс-с, никому не говори, что я тебе это сказал.

Я поправил галстук, удостоверившись, что крылатая булавка, позволяющая мне путешествовать по миру, закреплена идеально ровно.

– В моем контракте ничего не сказано о вечности, – поправил я. – Я отслужил пятьдесят лет, и мне осталось еще столько же – и я буду свободен.

Хранитель Архива наклонил голову, изучая мой безупречно выглаженный костюм.

– Вечность – понятие изменчивое.

«Не моя», – злобно подумал я.

Я не допущу этого.

Я не вынесу еще одну унылую череду лет, кажущихся вечностью, когда ты кидаешься исполнять каждую прихоть Богов наряду со множеством других Вестников, ожидающих своего шанса на искупление.

Беспрекословные. Неживые.

«Так сделай что-нибудь, чтобы это исправить, – продолжил голос в моей голове. – Отыщи лазейку».

3

Атия

Далеко в глубине Роузгарда есть только одно место, где люди собираются после заката.

Таверна «Ковет» возвышалась над каналами. Неизменно осыпанные ярко-оранжевыми листьями в любое время года, ветви плюща обвивали окна, словно хитрое переплетение вен. Звуки музыки – нежные переливы струнных в сопровождении ударных и резковатых духовых – лились рекой из каждой щели и трещины в двери. На первый взгляд в обычный солнечный день это здание могло показаться вполне рядовым, но стоило присмотреться к нему в ночной мгле, и оно начинало раскачиваться и изгибаться.

Возможно, дело было в эле. Или в колдовстве.

Между ними редко есть разница.

За последние два месяца этот дом стал даже слишком знакомым. Я провела непозволительно много времени на одном месте, а мои родители учили иначе.

«Постоянно перемещайся, – всегда повторяли они. – Не дай им себя выследить».

Не дай им себя увидеть – вот что имелось в виду.

И уж точно не говори с Вестником.

Если бы мои родители видели меня прошлой ночью, они бы пришли в ярость.

«Нет, – поправила я себя, – они бы испугались».

Бояться было их любимым занятием.

– А ты сегодня поздно, – послышался звонкий голос.

Я посмотрела через бар и увидела смуглого светловолосого парня, одетого, как и обычно, в синюю мантию учеников Академии.

Тристан.

Он вытер плащ и нахмурился, заметив пятно от эля на переднем кармане.

– Я много часов писал о банши, – поведал он мне.

Он поднял со стола тетрадь и держал ее как трофей.

– Мне не терпится рассказать тебе о том, что я откопал в библиотеке.

Тристан всегда не прочь поболтать, особенно о библиотеке. Он проводит там половину своего времени, когда не тратит оставшуюся его часть сидя в углу «Ковета» и отчаянно строча в своей тетради.

Я взяла ее из рук Тристана и попыталась сосредоточиться.

Таверна вокруг нас оживала вместе с ночью.

Люди были повсюду: за столами и на расшатанных ступенях, ведущих в гостевые комнаты. Свечные фонари над нами раскачивались, а стены сотрясались от танцев.

– Долго меня ждешь? – спросила я Тристана, перекрикивая шум.

– Ну, справедливости ради, я не ждал, а работал, – ответил парень. – Но вообще-то два часа.

Я фыркнула и открыла пропитанные чернилами страницы:

– Тебе бы поменьше корпеть над изучением монстров и почаще искать друзей.

– К чему мне друзья, когда у меня есть мои книги, – заявил Тристан. – И ты.

Я возмутилась:

– Мы не друзья, Тристан.

Я каждый день напоминала ему об этом с тех пор, как поселилась здесь.

И все же он первый в списке людей, которых я могу вытерпеть. А еще единственный, в чьи кошмары я не вторгалась. Тристан слишком жизнерадостный, чтобы трястись от страха. Да и мне самой будет стыдно мучить его худшими из его страхов.

И я не уверена, что вообще смогу выведать, чего он боится. Быть похороненным под горой книг? Не удивлюсь, если такому он будет только рад.

– Так, значит, банши, – сказала я, пробежавшись по тетради. – И что же ты выяснил?

Лицо Тристана просияло.

До того как его родители переехали в Куин Морроу в Королевстве Земли, где студенты изучают природу, он жил в Королевстве Алхимии. Их специальность – магия и монстры, и, несмотря на переезд, Тристан остался верен своим научным интересам.

– Вот тут, – сказал он, с воодушевлением указав на страницу. – Благодаря этому тексту я разрабатываю теорию о том, что банши не просто предвещают смерть, но и являются ее причиной. Я думаю, они охотницы, а не просто предсказательницы.

Я буркнула что-то вроде «Ух ты», как будто бы идея была чем-то революционным. На самом деле, банши действительно являют собой нечто среднее от двух этих легенд.

– Любопытная теория, – вот и все, что я ответила.

Я подвинула тетрадь обратно к нему, и Тристан с ухмылкой спрятал ее в карман.

– Скоро это будет не просто теория. Я докажу, что я прав, когда найду одну из этих тварей.

Я замерла и с любопытством взглянула на него:

– Идешь охотиться на банши?

– Коль скоро я хочу писать о монстрах, мне бы не помешало встретиться с одним из них, – сказал Тристан.

Комичность этой ситуации чуть не заставила меня засмеяться.

– Что ж, желаю удачи.

– Удача мне не потребуется, – заявил он, уверенный как никогда. – Монстры скрываются среди нас, Атия. Они вполне могут быть и здесь, в этой самой таверне.

– Ох, какой ужас.

Тристан наклонился к барной стойке, а глаза его метались по сторонам, чтобы убедиться, что нас не подслушивают. Я уловила запах чеснока, который теперь носили все жители деревни. С тех самых пор, как две ночи назад произошло нападение Сапфир.

– Ты видела странника? – прошептал он. – Того, что продавал здесь зелья из Королевства Воды?

Я напряглась.

Человек на рыбацком мостике не рассказывал, что был торговцем. Но, помнится, я перестала его слушать после того, как он хвастался размерами своих склянок.

– А почему ты спрашиваешь?

– Его убили два дня назад, – сказал Тристан. – Разорвали горло. Люди говорят, это был вампир.

– Но не банши.

Тристан покачал головой:

– Где побывал один монстр, жди другого.

Я кивнула:

– Уверена, банши и вампиры – лучшие друзья.

Тристана ничуть не смутил мой сарказм.

– Как такое могло проскользнуть мимо зорких глаз предсказательницы?

Предсказательница.

Вот эта роль меня и подвела.

Я могу путешествовать из королевства в королевство, просто создав портал, но даже мне иногда нужен отдых. Монетка-другая, чтобы заплатить за комнату. Иным тварям достаточно и лесной подстилки под ледяным дождем, но я предпочитаю комфорт. А в мире людей золото можно получить в обмен на услугу.

Лучшее, что я могла придумать, чтобы подзаработать, – стать фальшивым предсказателем будущего.

В других королевствах я уже побывала и художницей, и сказительницей. Однажды я была даже надзирательницей в тюрьме. Но странствующая предсказательница привлекает меньше всего внимания и больше всего денег, а мои белые волосы как будто созданы для этой легенды.

Люди суеверны и ничего не жаждут услышать так сильно, как то, что они на верном пути.

– Если ищешь приятной беседы, то ты не по адресу, – сказала я Тристану. – Обращайся за сарказмом и унынием или за чем угодно еще, если при этом мне не потребуется улыбаться.

– Но у тебя такая красивая улыбка, – сморозил Тристан.

Румянец невинного агнца проступил на его щеках. Он потупил взгляд, словно бы не ожидал от себя такого выпада.

Он закашлялся, и я уже знала, какой вопрос за этим последует.

Это было не в первый раз.

– Может, пройдемся чуть позже? – он прикусил губу. – Можем направиться к озеру, полюбоваться звездами.

Его пальцы барабанили по столу, как и всегда, когда он нервничал.

Я сглотнула воздух, поймав себя на непривычном мне чувстве вины.

Мы могли бы прогуляться до озера и посмотреть на звезды, не будь Тристан человеком и не будь я той, кто на них охотится.

Не будь он таким милым, а я – полной противоположностью всего милого на этом свете.

Мы могли бы разыграть романтическую сценку, пуская блинчики по воде.

Будь я кем-то другим, слова Тристана заставили бы мое сердце забиться чаще. Привлекательный молодой человек сделал мне заманчивое предложение.

Но я не могу относиться к нему так.

Он слишком нежный – хрупкий, – в нем нет ни искры, ни холода. Но даже если бы я знала кого-то, с кем ощутила бы подобное, я никогда бы не позволила себе поддаться искушению.

Не дай им себя увидеть.

Я никогда не нарушала это правило.

Тристан сказал мне однажды, что я хорошенькая, да вот только он никогда не видел моего истинного лица.

Ты не хочешь идти со мной на озеро, Тристан.

Тот, что пошел в прошлый раз, не выжил.

Тристан не стал давить.

Он изо всех сил старался не выглядеть расстроенным.

– Значит, придется и дальше утомлять тебя своей болтовней, – сказал он, и широкая улыбка напрочь стерла все следы недавней неловкости между нами. – Знаешь, как редко удается встретить учеников из Королевства Алхимии?

Я пожала плечами:

– Догадываюсь, что нечасто.

– Даже слишком, – сказал он. – Пока их двое. Ты и я.

Или только он, потому что я, по правде сказать, никогда не была в Королевстве Алхимии. Но эта легенда убедительно оправдывала меня всякий раз, когда я, забывшись, умудрялась болтнуть лишнего о жизни темных тварей.

Я рассказала Тристану, что оставила Алхимию, когда погибли мои родители.

Эта ложь избавила меня от его дальнейших расспросов. Мне не пришлось рассказывать, как их растерзали Боги и о том, что отчасти была виновата я сама.

О том, как я и представить себе не могла, что после всех уроков о бережном вторжении в чужие кошмары они способны преступить закон и убить человека.

Или о том, как, когда я пыталась спастись в ту ночь, меня за запястье поймал странный человек, и я до сих пор чувствую его мертвую хватку и запах пепла, исходивший от его кожи.

Все, что Тристану следовало знать, – это то, что когда-то у меня были родители, а сейчас их нет.

– Ты Тристан Берроу? – послышался голос.

Глаза Тристана быстро потемнели, как будто бы их блеск притянул к себе владелец голоса.

Я обернулась и увидела человека с воротником до самого подбородка. Между губами торчала сигарета.

Он двигался, как речной тростник, слегка покачиваясь на ногах и дрожа всем телом, словно внутри него было что-то рвущееся наружу. Его кожа выглядела бледной, и несмотря на низкий рост, что-то в нем как будто бы нависало над Тристаном.

– Где твои родители? – проскрипел незнакомец.

Тристан выпятил грудь, стараясь казаться больше:

– Сегодня я заправляю делами.

Незнакомец выпустил густое облако дыма, и Тристан тут же разогнал его.

– Так ты у нас, значит, взрослый.

Я наблюдала за ними с интересом.

Такой крошечный человечишка, но каждое его слово явно заставляло Тристана беспокоиться. Я смогла ощутить вкус его страха. В животе заурчало.

– Пришло время заплатить по счетам, вор, – продолжил человек.

Глаза Тристана округлились от такого обвинения.

– Мы отдали долги.

– А как насчет ваших обещаний?

Человек приблизился и затушил сигарету о барную стойку, вдавив ее в деревянное покрытие:

– Отдай то, что с тебя причитается, или увидишь, как я выпотрошу твоих родителей.

Его слова были обращены к Тристану, но вместо этого задели в самое сердце меня.

«Только не при ней», – завопило воспоминание об отце.

Моя мать вскрикнула, когда его голова упала на пол рядом с ней.

А потом лезвие вонзилось в ее сердце.

Атия, беги!

И я побежала.

Я бежала, ведь мои крылья были слишком малы, чтобы летать, да и я была уверена в собственной скорости, пока…

«Неповиновению твоих родителей нет прощения, – сказал человек из пепла, крепко схватив меня за запястье. Его фиолетовый костюм мерцал в темноте. – А теперь воспользуйся моим милосердием и беги. Беги далеко и изо всех сил».

Что-то острое и зазубренное зашевелилось внутри меня от воспоминаний, и я вдруг ощутила приступ неконтролируемого гнева.

Я вскочила, и мой стул с грохотом упал на пол.

Тристан и незнакомец изумленно обернулись.

Сердце яростно стучало в груди. Я посмотрела на руки и поняла, что они дрожат.

– Не угрожайте ему так.

Мой голос был низким, гортанным и больше походил на рык. Я годами не думала о том дне, не воскрешала в памяти крики моей матери и не позволяла запаху человека из пепла коснуться своих ноздрей.

Я не позволяла себе этого.

– Не лезь не в свое дело, девочка, – сказал человек.

Верный совет.

Темным тварям нельзя вмешиваться в людские споры, но я ничего не могу с собой поделать.

– Довольно, – сказала я, изо всех сил сохраняя самообладание.

Незнакомец выглядел пораженным. Без тени страха в глазах он разглядывал мое человеческое обличье:

– Слушай сюда, девчонка…

Я вскинула ладонь вверх и ударила его по лицу.

Хрупкий нос незнакомца с легкостью рассыпался под моей рукой.

Он повалился на спину, от неожиданности и ужаса выпучив глаза. Кровь хлестала, как из старой прохудившейся бочки.

– Ты… ты…

– Я же сказала, хватит, – повторила я с непоколебимой решимостью.

Я сделала шаг к нему.

Незнакомец отскочил назад.

Теперь в его глазах был страх.

«Я могла бы оживить худшие из твоих кошмаров, – думала я. – Могла бы прокрасться в твое сознание и перебирать там все страхи, пока ты не взмолишься о пощаде.

Я бы высасывала воздух, почерневший от твоего страха, позволяя ему стекать вниз по горлу и окутывать кожу, словно теплое одеяло.

Могла бы окрасить этот дом твоей кровью и наплевать на Богов с их законами».

Я сглотнула, прекрасно зная, что не могу сделать ничего подобного.

Не здесь.

Не при Тристане и не при хозяевах «Ковета», которые как раз обернулись и наблюдали за происходящим.

Я бы показала этому человеку свое настоящее лицо и с удовольствием посмотрела бы, как его щеки побледнеют от такого зрелища. Но открыться всей деревне – все равно что объявить охоту на саму себя.

Подразнить людей и Богов.

Уж лучше я сама покину Роузгард, чем буду дожидаться, когда меня вышвырнут.

Я сделала вдох, чтобы успокоиться.

– Я здесь новая предсказательница, – выдала я, одолевая гнев. – Я могу залезть в вашу голову и вытащить все грязные секреты, которые вы пытаетесь скрыть. Каждое тело.

Глаза незнакомца сузились.

– Я могу рассказать об этом хранителям деревни. Или другим вашим клиентам. Думаю, они будут рады возможности списать долги.

Рот незнакомца скривился от ненависти.

Возможно, он догадывался, что это ложь и каждое сказанное мной слово было не более чем шуткой. И все же я почувствовала его тревогу, когда он представил, что могло случиться, окажись эта угроза правдивой.

Представил, как я могу его уничтожить.

– Давай, прячься за юбкой своей предсказательницы, – незнакомец ухмыльнулся в лицо Тристану, прижимая рукав к носу, чтобы остановить кровь. – Только это не конец. Ты же знаешь, она всегда получает то, что ей причитается.

Она? Я проводила взглядом удалявшуюся фигуру незнакомца, пока тот не толкнул дверь и она не стукнула за ним, чуть не сорвав с петель колокольчик.

Кто эта таинственная «она»?

– Не могу поверить, что ты только что это сделала, – подал голос Тристан.

– А ты был против?

Он уставился на меня, как будто и впрямь не был уверен в этом.

Я пожала плечами и вернула на место стул, который недавно швырнула на пол. Снова взгромоздилась на эту шаткую конструкцию, все еще чувствуя пламя борьбы, бушующее в теле.

– Мы честные люди, кстати, – ни с того ни с сего сказал Тристан. – Я и мои родители. Мы не воры.

– Я и не называла вас так.

– Тебе, наверное, стало любопытно узнать, что он имел в виду.

– Я взяла в привычку никогда не интересоваться делами других людей, – ответила я. – Они всегда оказываются намного менее заслуживающими внимания, чем я себе представляю.

Тристан хмыкнул:

– Ты странная, Атия. Может быть, даже страннее, чем я думал.

Я изогнула бровь.

– Да это и хорошо, – спешно поправился он. – Странная лучше, чем скучная.

Я задумалась над его словами:

– Я могла бы быть скучной.

– Надеюсь, ты не будешь, – ответил он. – Мне ведь не с кем поговорить.

– Подозреваю, что беседы о монстрах – не лучший способ заводить знакомства.

– Не понимаю почему, – парировал Тристан. – В нас всех есть что-то от чудовищ. Но в нас есть и кое-что еще.

«Только не во мне», – подумала я.

– И что же это?

– Надежда, – ответил он уверенно. Таким голосом говорят только те, у кого ее никогда не отнимали. – Семья. Друзья. Люди, ради которых мы хотим быть лучше.

Я сглотнула, и пустота внутри меня увеличилась.

У Тристана, возможно, все это и было, но только не у меня.

Боги давно отняли это, и настало время оставить Роузгард, пока меня не захватила столь привлекательная мысль о том, что я смогу все вернуть.

Я должна исчезнуть.

И пусть те, с кем наши пути пересекались, навсегда забудут о моем существовании.

Я стану историей и ничем больше.

4

Атия

Что бы вы ни слышали до этого, ночь не была создана для монстров.

Она была дарована людям как возможность обрести свободу, скрывшись от беспощадной резкости дня, где все постоянно на виду. Освободиться от ограничений, наложенных ими самими или кем-то другим.

Ночь была создана, чтобы позволить людям стать уязвимыми и беззащитными.

Тут-то и подоспели монстры.

Тогда-то мы и отвоевали ночь для себя.

У нас не было выбора, как однажды сказал мой отец, когда я, восьмилетняя, уставилась на него. После Оксении это то немногое, что Боги оставили для нас. Одну лишь ночь. Одни лишь тени. И мы должны бережно хранить эти тени, ведь они нас укрывают.

Несмотря на явную красоту, голос моего отца, когда тот рассказывал об Оксении, звучал будто бы выстраданно и тихо, навевая тревогу. Только говоря о мире людей и воспоминаниях, которые у нас останутся, он излучал теплоту и спокойствие.

Именно это я запомнила лучше всего.

Вовсе не те массивные закрученные рога, которые были столь велики и затейливо переплетены, что выглядели как лабиринт на его голове. Словно бы тайны, рождавшиеся у него в сознании, вышли наружу на всеобщее обозрение.

Я помню его голос и то чувство безопасности, которое он мне внушал. И как я гадала, такими ли благоговейными были те, другие, нам подобные.

Что до моей матери, я помню, как она пела, то клацая и гудя, то сладко мурча, то пощелкивая языком. Как она звучала, даже просто прохаживаясь по тесному амбару, служившему нам домом.

Она кормила крикливых петухов, и каждый ее упругий шаг складывался в танец. Она протягивала яблоки лошадям, и те шумно дышали ей в шею, словно доверяя свои тайны.

На ферме были все мелодии мира, и у моей матери была своя.

Она была песней. Заставляла меня улыбаться так же, как музыка вызывает улыбки у людей. Смешила и пускала в пляс, как их любимые прибаутки.

Всякий раз, когда она держала меня за руку, я недоумевала, как Боги могли ненавидеть нас настолько, чтобы начать войну. Почему они обвинили нас, когда один из них из-за этого погиб. И почему нам подобные стали убивать людей, попав в этот мир.

Да, мы питались кошмарами. Мы покидали ферму, чтобы похищать страх, но то был хаос, а не кровопролитие. Всего лишь сон, а не реальность.

Как это все могло оказаться ложью?

Я стиснула зубы, наблюдая за тем, как луна прячется за растущим облаком и улицы погружаются во мрак.

Я замерла в ожидании на вершине одной из каменных лестниц, соединявших улицы Роузгарда. Деревенька была холмистая, с многочисленными подъемами, домами, сливавшимися на мшистом фоне, и каналами, которые, словно тонкие вены, скользили между ними, впадая в лесное озеро внизу. Я наблюдала за пьяницами, ковылявшими по улицам.

В охоте нужна сноровка.

В первый год, когда я осталась одна после убийства родителей, я охотилась за кем и чем угодно, влезая в окна, чтобы украсть любой кошмар, который могла. Теперь я стала более разборчивой в этом ремесле. Я смаковала процесс. Ждала, сколько потребуется, чтобы найти идеальную жертву.

Я облизнула голодные губы.

Перепалка с Тристановым незнакомцем пробудила мой аппетит, и монстра внутри меня следовало накормить. Нужно было решить это дело.

И вот я наблюдала.

Скоро я заметила Тристана, который забрел в соседний переулок.

Луна светила тускло, а воздух был достаточно прохладным для того, чтобы он поднял ворот своего плаща до подбородка. Он выдохнул паром и крепче прижал к груди книги, словно бы оберегая их от безжалостного ветра.

Студент до мозга костей. Я слегка улыбнулась. Тристан принадлежал к той странной породе людей, которые не задеты никакими ужасами этого мира. Он изучал монстров, но ничего не знал об их настоящей жизни.

Надеюсь, ничего не изменится. Пусть и дальше смотрит на мир широко раскрытыми глазами и рассуждает о легендах как о волшебстве. Лучше уж мир теней останется для существ вроде меня.

Тристан поднял голову на луну и протянул к ней большой палец. Потом, широко улыбнувшись, развернулся на пятках и пошел по переулку, ведущему к первому из многочисленных каналов.

Всего через мгновение я увидела фигуру, скользнувшую за ним.

Я немного помедлила и шагнула вперед, вглядываясь сквозь скрывающий меня кустарник.

Тот самый незнакомец бросил сигарету на землю, и ее остаток тлел между булыжников.

Он поджидал Тристана.

Как он мог быть столь уверен, что Тристан пойдет именно этой дорогой?

Холмистые переулки точно не были самым быстрым способом попасть домой. Это гораздо более извилистый, но живописный путь.

Человек уставился ему вслед.

Я узнала этот взгляд. Такой же последние несколько часов был и у меня – взгляд, в котором читалось желание найти себе жертву.

Никогда не вмешивайся в людские дела, Атия.

Тут ты им и попадешься.

Я слышу недовольный голос отца, напоминающий, что мне следует думать о своих собственных проблемах, а не о проблемах смертных.

И все же, когда человек пошел за Тристаном по узким переулкам, я направилась следом.

5

Сайлас

Я подошел к выделенной мне ячейке. Я уже видел перо, осыпанное фиолетовыми лепестками, практически светившимися в тесном пространстве.

Послание от Богов.

Очередной указ о переправе.

Еще один день, точь-в-точь похожий на предыдущий.

Я закрыл глаза и выдохнул, шагнув вперед:

– Это выглядит важным.

Хранитель Архива распластался по полу передо мной, его брови беспокойно двигались у моих ног.

Я отскочил:

– Ты что делаешь?

– Я дремал, – ответило существо. – А ты чуть на меня не наступил.

– А почему ты спишь на полу?

– Я утомился. А ты почему слоняешься здесь с закрытыми глазами? – он поднялся на ноги.

Я вздохнул, понимая, что совершенно без толку пытаться убедить в чем бы то ни было существо, которое дни напролет сортирует души умерших по алфавиту.

– А ты разве не должен следить за архивом или чем ты там обычно занимаешься? – спросил я. – Почему ты у ячеек с перьями?

– Я доставил твое сообщение о Нефасах Богам. Да-да, все, как ты просил.

По его ворчащему тону я понял, что он был явно не в восторге от этой миссии.

– Похоже, они ответили. И очень быстро. Бьюсь об заклад, начинается новый спектакль! Ты выучил свою роль?

– Иногда мне кажется, что ты в стельку пьян, – буркнул я.

Хранитель выглядел возмущенным:

– Это здесь ни при чем.

«А что здесь вообще при чем? – задумался я. – Сообщения, Боги, моя вечно повторяющаяся жизнь».

Пока я пребывал в раздумьях, дверь в архивный зал распахнулась и вошли три Вестника, выстроившись в идеально ровную линию. Лаконичные черные одеяния, у каждого такая же, как у меня, булавка для галстука, которая скрывает наши крылья и позволяет летать сквозь тени.

Их короткие волосы острижены на идеально ровный сантиметр над ушами. Они копии друг друга, а их различия стерлись, так что ничего человеческого не осталось в их светлых волосах и зеленых глазах.

Они стали теми, в кого их превратили Боги, сохранив лишь ничтожные частички своих прошлых личностей.

Неужели я выгляжу так же? Что, если они думают обо мне то же самое?

А может, мы все просто притворяемся.

– Вестник Королевства Земли, – поприветствовала меня одна из вошедших.

«Сайлас», – хотел завопить я.

Мое имя Сайлас, черт возьми.

– Приветствую тебя, Вестница Королевства Огня, – сказал я в ответ. – Вижу, ты сегодня в черном. Ты просто очаровательна.

Вестница даже не улыбнулась.

Она окинула взглядом свое неизменное одеяние, точно такое же, как и у всех остальных. Я не понимаю, почему они не носят ничего другого, меняя одежду по настроению, как я.

Очевидно, я здесь единственный хочу хоть как-то разбавить нашу повседневную монотонность.

– Можно ли нам тоже проверить наши сообщения? – спросила она.

Она опустила взгляд на Хранителя.

– Тогда мне нужно оформить документы. У меня было обезглавливание, и я бы с удовольствием с этим покончила.

– Настоящее? – поинтересовался я.

– Почти. Когда я прибыла на место, на меня попали брызги. Я могла испачкать свой галстук.

Я моргнул:

– Дурная примета.

– У меня есть запасные, – ответила она. – Это не имеет значения.

– Только для людей.

Вестница закатила глаза:

– Для них все не случайно.

Можно подумать, мы сами однажды не были ими.

– Как и для монстров, – добавил один из Вестников.

Вестник Королевства Алхимии, чей голос глубок, словно пещера. Он стоял, полируя свою булавку рукавом плаща.

– Все они сентиментальны. До меня дошли слухи, – сказал он. – Они в бешенстве из-за пропавших монстров. Сегодня я переправлял душу, и рядом притаился ликан. Он умолял меня разузнать о его потерянном приятеле и спросить у Богов, известно ли им что-нибудь. Как будто мы передаем сообщения от кого попало.

– Давайте сделаем вид, что нам есть дело до их бестолковых обращений, – сказал Вестник Королевства Огня. – Сделаем вид, что исчезновение монстров – это проблема.

– Честь и хвала той силе, что избавляется от них, – согласился Вестник Королевства Алхимии с намеком на усмешку.

Правда, она так и не достигла его губ. Вестник же не мог позволить себе что-то столь свойственное человеку, как улыбка.

Я нахмурился.

Я ничего не слышал о пропавших монстрах, но, видимо, чтобы быть в курсе, нужно иногда говорить с остальными Вестниками.

А я бы предпочел воздержаться от этого.

– Вернусь-ка я к архивам, – сказал Хранитель.

Разворчавшись к концу нашего разговора, он крадучись проследовал к двери, чтобы вернуться в библиотеку.

– И не проси меня помогать тебе, бедовая твоя голова, – протянул он через плечо. – Я ведь существо занятое, да-да. И я уже достаточно тебе помог.

– Мне тоже, вообще-то, есть чем заняться, – сказал я, пытаясь отстраниться от других Вестников.

Но они уже промчались мимо меня, направляясь к своим ячейкам.

Я не шутил, когда говорил, что мы не умеем работать в команде. Большинство предпочитает действовать в одиночку. Может быть, и в жизни они следовали тому же принципу. Молчаливые и немигающие даже перед сценой обезглавливания, если только она не угрожала запачкать их костюмы.

А вдруг я и сам был такой?

«Так кем ты был, Сайлас? – допрашивал я себя. – Трусом или убийцей? Искателем приключений или бестолковым громилой?»

Я взял подвернувшийся мне кусок пергамента и поднес к нему перо, позволив ему ожить в моих руках. Чернила быстро потекли, небрежным курсивом выводя сообщение на странице.

Я наклонился над текстом и дважды прочел послание, чтобы убедиться, что я не ошибся. Все было так, ясно как день.

Новое повеление Богов.

Я не ожидал, что написанное заставит меня улыбнуться.

Было уже поздно, когда я оказался у озера Роузгард, на маленьком рыбацком мостике, вокруг которого все еще ощущался запах Нефаса.

Я вытянул руку, чтобы пощупать воздух в том месте, где она открыла свой портал. Он был еще теплым от ее магии и обещания смерти, которое шлейфом тянулось за ней.

Этот аромат я знаю хорошо.

Я могу его учуять, учуять ее, пока она прячется где-то в деревне. Остатки силы как последние волны шторма, и их здесь достаточно для того, чтобы я легко смог отыскать ее, если захочу.

Я в два счета выслежу ее в деревне.

«Ты уверен, что это хорошая идея, Сайлас? – спросил я себя. – Ты уверен, что это правильно?»

«Нет», – вслух ответил я.

Но я все равно сделаю это.

Я сомкнул теплый воздух в кулаке, заключив осколок ее магии в ладонь.

Я иду за тобой, маленькое чудовище.

6

Атия

Я легко ступала по разбитым булыжникам, укрытая в белой дымке снегопада.

А ведь незнакомец искусно следил за Тристаном. Могу поспорить, он делал это не в первый раз.

К счастью для Тристана, для меня это тоже было не впервые.

Я держалась ближе к краю тропы, стараясь остаться незамеченной, следуя за ними по переулкам Роузгарда.

Незнакомец преуспел в искусстве преследовать своих жертв. Он дождался, пока Тристан зайдет в самый укромный уголок, где меньше всего фонарей, а на тропинках пустынно.

– Парень, – окликнул он. Одно его слово пронзило тишину ночи.

Тристан обернулся и увидел человека. А потом заметил в его руках нож.

На его лице отразилась паника, но вот его взгляд скользнул за спину незнакомца, и он заметил меня.

Он открыл рот от удивления.

– Атия? – выдохнул он. – Ты что здесь делаешь?

– Слежу за тобой, – просто ответила я, выходя на свет. – Правильнее было бы сказать, я следила за человеком, который следил за тобой.

Я кивнула в сторону незнакомца:

– Красноречиво, не так ли?

– Не лезь в это, – ухмыльнулся человек, обнажив зубы. – У нас с мальчишкой свои дела.

– Это твои дела с его родителями, – поправила я. – Тристан не обязан отвечать за их ошибки. За чем бы ты ни пришел, это точно их долг.

Ни один ребенок на свете не должен расплачиваться за грехи своих родителей. Этот урок я усвоила на отлично.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказал человек. – И с кем имеешь дело.

Я направилась к нему, мои глаза темнели вместе с надвигавшейся ночью. Я чувствовала, как ветер играет кончиками моих волос.

– А ты? – спросила я.

Незнакомец помрачнел. Я могла учуять не только его собственный страх, но и следы ужаса тех несчастных, чьи жизни он забрал ранее. Они цеплялись за него словно репей.

Он был убийцей и прикончил бы Тристана при любой подвернувшейся возможности.

– Мерзавцы вроде тебя – главная причина существования таких монстров, как я, – сказала я.

Человек нахмурился:

– Кто ты такая?

– Скорее, что.

Я больше не пыталась ни в чем его убедить.

Одно мое движение, и он попался. Я могла проникнуть в его разум, отбирая самые аппетитные из страхов.

Он затрясся, ужас заполнял его до костей.

Без сомнения, мой прощальный ужин в Роузгарде будет великолепен.

– Атия, что ты делаешь? – в панике спросил Тристан.

Я усмехнулась. Я могла с точностью отследить момент, когда мои глаза стали белыми, по тому, как Тристан с ужасом на лице отпрянул назад.

– Я ем, – ответила я.

Я стряхнула остатки своего человеческого обличья, и кожа приобрела слезно-голубой оттенок. Мои золотые рога выбились из-под занавеса волос и пронзили небо, величественно завиваясь. Мои крылья радостно раскрылись, и целый лес зашелестел в их перьях, когда они выросли до верхушек деревьев.

Это был настоящий пир.

Чем дальше я продиралась сквозь сознание незнакомца, тем более отвратительные и порочные вещи я пробовала на вкус. Воспоминания об убийствах и о кровопролитии пропитали его до самых ногтей.

Он такое же чудовище, как и я, а значит, мнимая человеческая природа его не защитит.

– Ты… – пролепетал Тристан, задыхаясь. – Атия, ты…

Он осекся.

Я вдохнула аромат страха.

Он боялся игл, и я создала иллюзию, в которой тысяча острых концов впиваются в его кожу.

Он всегда содрогался от грома, и я наколдовала грохот такой силы, что его барабанные перепонки лопнули, а уши стали кровоточить.

Но главным его страхом были призраки.

Тут-то я насладилась на славу. Я увидела лица каждой из его жертв. Они метались на поверхности его сознания, и добраться до них было легко. Я оживила их образы, и они с визгом накинулись на него, раздирая когтями лодыжки своего обидчика.

А потом сквозь крики и стоны проступил новый образ. Он был гораздо более отчетливый, чем все другие. Женщина с золотыми волосами, вьющимися по ключицам. Зеленоглазая красавица, чьи алые губы расплываются в медленной улыбке, когда она грозит пальцем, словно бы браня за какой-то проступок.

Корона на ее голове черна как вороново крыло.

Вэйл из Аркейна. Образ правительницы Королевства Алхимии плотно впечатался в сознание этого человека. И он очень сильно боялся ее.

Она всегда получает то, что ей причитается.

Именно это незнакомец сказал Тристану в «Ковете».

Неужели он имел в виду Вэйл?

Я немного знаю о королеве Алхимии кроме ее любви к магии и монстрам и страсти к коллекционированию тех и других. Вот почему благоразумные создания стараются держаться подальше от той части земли. Поэтому, а еще из-за слухов о том, что она убила отца и четверых братьев, чтобы быстрее сесть на трон.

Вэйл из Аркейна – точно не та, с кем стоит иметь дела.

Как же Тристан и его семья умудрились ей задолжать?

Я глубже нырнула в сознание незнакомца в поисках ответов, но там было лишь ее лицо, впившееся в память, словно когти.

Он кричал, пока не охрип.

Я могла бы парализовать его всего одной из всех этих мерзких мыслей – одного только беспощадного вида Вэйл хватило бы сполна, – но этого было недостаточно. Мне мало того, что его волосы поседеют, а глаза остекленеют, пока он будет пытаться убежать от этого кошмара.

Я хочу, чтобы он понял, что выхода нет.

Он это заслужил, гоняясь за Тристаном и его родителями.

И пусть Вэйл забирает свое золото, если оно ей причитается, но не посылает своих прихвостней от ее имени уничтожать семью.

– Что… Что с ним такое? – пролепетал Тристан.

Его руки трясутся при взгляде на незнакомца, бьющегося в конвульсиях.

– Ничего такого, чего бы он не заслуживал, – ответила я мрачно.

Страх этого человека исчезает во мне, как в черной дыре. И конца этому не видно.

Даже когда его ногти, ломаясь, впиваются в булыжники.

Тристан спиной повалился на землю, но я не обратила на него никакого внимания.

Что может отвлечь, когда мужчина, окоченевший передо мной, давится своим собственным вдохом, который застревает у него в горле. Его крик для меня был музыкой, которая наполняет ночь и отражается от луны, заставляя тени пуститься в пляс.

– Атия, – позвал Тристан. Его лицо было мертвенно-бледным. Он умолял. – Останови это.

Я не послушалась.

Я поняла, что не могу.

Монстр внутри меня свирепствовал. Душа этого человека порочна. Он отказывается следовать правилам, которым обязаны подчиняться даже мы, монстры.

Он убивает и разлучает семьи.

Он не лучше Богов, которые убили родителей на моих глазах.

Он создал свой собственный нечестивый закон.

А как людей наказывают за такие преступления? Никак. Страдаем только мы.

И вновь воспоминания о том дне наполняют мой разум.

Моя мать молила о пощаде. Память о ее криках затмила вопли этого урода.

Боги бы не нашли нас, если бы не моя ошибка.

Я слышу, как она заклинает меня бежать, бежать, БЕЖАТЬ!

Как будто я смогла бы обогнать этот кошмар.

А потом рука человека в фиолетовом одеянии обвилась вокруг меня.

Внезапно я стала не просто воплощать страхи этого убийцы, но и изливать в его сознание свои собственные. Ужас, который я ощущала в тот день, когда передо мной разрубили на части моих родителей, и тот страх, что я испытывала каждый день с тех самых пор, зная, что я жива лишь по воле Богов.

Я Нефас. Я питаюсь страхом, но этот же страх преследует и меня.

Я так боюсь, что не в силах это вынести.

– Ты заслуживаешь наказания, – злобно сказала я.

Пот струится по моему виску, пока я наблюдаю за его страданиями.

«Довольно, – думаю я про себя. – Нужно остановиться прямо сейчас».

Вот только я не останавливаюсь, даже когда незнакомец едва дышит подо мной.

– Пощади, – прошептал он. – Во имя любви Божьей, пощади.

– Богам неведома любовь, – ответила я. – И пощады они не знают.

«Атия! – слышу я голос матери. А потом и крик: – АТИЯ!»

Снова и снова.

А потом я понимаю, что кричит Тристан.

Я моргнула и отступила назад, выведенная из оцепенения.

Человек до сих пор лежит на земле.

Его волосы такие же белые, как и лицо, в котором не осталось ни кровинки. Его глаза помутнели, а широко разинутый рот застыл в крике.

Тристан кинулся в сторону незнакомца и приложил палец к его горлу, а потом и к запястью. Он приставил ухо к его рту и груди, чтобы проверить дыхание. И сердцебиение.

Когда Тристан посмотрел на меня, я вся съежилась.

Я знала, что он скажет, еще до того, как он открыл рот.

– Он мертв, – констатировал Тристан.

А значит, и я тоже.

У монстров есть одно правило, установленное Богами, и я только что нарушила его.

Я убила человека. Буквально напугала его до смерти. Я и понятия не имела, что такое возможно.

– Я не хотела, – прошептала я.

Как я могла настолько потерять контроль? Почему я не смогла остановиться?

Я никогда не была настолько оторвана от самой себя и так зла на свою жертву. Я морщилась оттого, как Сапфир калечит и убивает людей, и отворачивалась, чтобы не смотреть на это.

А сейчас я стала как она.

Мир выворачивается наизнанку, когда я об этом думаю, и движется под моими ногами. Ветер превращается в дым и твердеет на моих глазах, и вот уже из крыльев проступает знакомое лицо.

– Так-так, – улыбаясь, сказал Вестник. – Вот ты где.

7

Сайлас

Нефас – это особое зрелище.

За свою жизнь я повидал немало чудовищ, но чудеса прошли мимо меня. Но в том, как она выглядела, на удивление, было нечто чудесное.

Ее кожа цвета океана переливалась, переходя рябью в более глубокие синие тона. Волосы, серебряные, как новенькая монета, напоминали гребень волны, омывающей ее плечи. У нее были рога, но не острые и зазубренные или кроваво-красные, как у иных ночных созданий. Они словно солнечные лучи, сплетенные воедино, и так замысловато закручены, что я с трудом мог разглядеть их концы.

Она и впрямь выглядела как дитя Богов.

И это дитя мне не обрадовалось.

Очень быстро стряхнув с себя облик монстра, она приняла свой иллюзорный человеческий вид.

Я даже расстроился.

– Ты, – гневно прошипела она. – Что, в этой части Роузгарда больше нет других Вестников?

Она оглядела мой костюм и усмехнулась.

Я подумал объяснить ей нашу систему разделения территорий в пяти главных королевствах, но решил, что ее вряд ли это интересует.

Я проверил мертвеца у ее ног.

Казалось, из тела испарилась вся кровь, оставив лицо впалым и бледным. Цвет волос напоминал паутину, а ногти были содраны до мяса.

Я никогда раньше не видел тела в таком состоянии.

И у меня никогда не было столь странного ощущения в желудке.

Обычно, когда кто-то умирает в моей зоне ответственности, я чувствую трепет их душ, словно бы в моем животе порхают мотыльки. После я слышу звон, как будто они поют. И как обычно в моей жизни, это раз от разу повторяется без изменений.

Сейчас все по-другому.

Вместо мурашек по моей спине пробежал холодок, а взамен перезвона послышался гортанный крик, манящий меня за собой. Он был даже громче, чем звук магии этой девчонки.

Впервые за то, что у людей принято называть жизнью, произошло что-то новое.

И пусть в этом и было замешано мертвое тело, я по-настоящему насладился моментом.

Многие думают, что профессия Вестника сродни удивительному приключению в пространстве между мистическим и человеческим мирами, но на деле это больше похоже на заточение в клетке, нежели чем на исполнение священного долга. Я пленник мира магии, а в мире людей просто тень. Я не принадлежу ни одному из них, и сколь бы усердно я ни пытался следить за соблюдением правил, налагать проклятия Богов и выполнять их приказы, меня не покидает ощущение, что в прошлом я натворил много ужасного, чтобы в наказание застрять здесь.

– Чт… Что происходит? Кто это?

Тут я впервые обратил внимание на мальчишку рядом с Нефасом. С широко раскрытыми глазами, он тыкал в меня пальцем, как будто увидел призрак.

– Это Вестник, – сказала Нефас.

– Вестник, – повторил парень. – Они существуют?

– К сожалению.

Она закатила глаза.

Я осклабился.

Парень выглядел молодо, он был примерно того же возраста, что и я, когда умер в первый раз. Хотя я более чем уверен, что на моем лице не было столь растерянного выражения.

Не знаю, что я ожидал найти, когда спешил сюда, но уж точно не этого сорванца, стоящего рядом с моим новым монстром. Да и сама девушка выглядела очень противоречиво.

Я думал, она будет светиться от гордости за весь тот хаос, что она здесь учинила. Однако в ее взгляде было что-то странное, спрятанное за тем выражением, с которым она таращилась на меня.

Ее глаза окрасились белым от совершённого убийства – напоминание о существе, скрытом за человеческим обликом. Я мог заметить кончики клыков, заострявшихся, стоило ей лишь на миг позволить иллюзии спадать.

Она должна была выглядеть как чудовище, но это было не так.

Она была жуткой и прекрасной одновременно.

Она казалась грустной.

– Это не то, чем кажется, – сказала она.

Я не удержался и рассмеялся:

– Неделя не из легких, я гляжу.

Она раздраженно вздохнула:

– Я не убивала того первого.

– Правда? – сказал я, выгнув бровь. – Может, ты и этого тоже не убивала?

– Этот умер случайно.

– Поздновато просить у него прощения.

Не то чтобы это имело смысл.

– Я не знала, что люди могут действительно умереть от страха, – сказала Нефас.

– Я рад, что ты получила этот урок.

Она смерила меня свирепым взглядом, и я не смог не улыбнуться.

Говорят, такие, как она, были бичом Божьим, пока война не выдворила их из Оксении. Я не знаю подробностей кроме того, что один из Нефасов убил Бога Бесконечности, и тогда Верховные изгнали их род из Оксении. Они считаются кровопийцами, жадными до людских страданий.

Но эта девчонка даже не взглянула на убитого ею человека. Ее глаза метнулись к земле у его ног, а потом снова уставились на меня.

Она прикусила губу.

– Она просто пыталась меня защитить, – вмешался человеческий мальчишка.

Я обернулся, и Нефас быстро встала перед ним, словно щит.

– Заткнись, Тристан, – прошипела она.

Я посмотрел на них обоих.

Что за странная парочка.

– Послушайте, я не знаю, кто вы и что здесь происходит, – сказал мальчишка – Тристан. – Но что бы Атия ни сделала, она не хотела этого.

Атия.

Так у чудовища есть имя.

Я улыбнулся, попробовав имя про себя, и подумывал произнести его вслух.

– Она хороший человек, – продолжил Тристан.

– Да она вообще не человек.

И я как раз тот, кто обязан ей об этом напомнить.

– Ты нарушила самое священное правило, условие мирного существования монстров в мире смертных, – заявляю я, вечный посланник Богов. – За твои грехи, по воле Верховных Богов и с их неизменного благословения, я обрекаю тебя на смерть. Я налагаю на тебя их проклятие.

Каждое слово излучало магию, крупица Божественной силы сочилась из каждого слога. Когда я произнес это заклинание, сила вырвалась из меня, как поток света.

Он настиг Атию, пронзив ее в самое сердце.

Она пошатнулась, прижав руку к груди, куда пришелся удар.

Ее лицо исказилось, и она начала изгибаться и кашлять, словно бы могла выплеснуть все обратно.

Парень бросился к ней:

– Тебе больно?

Выражение муки на ее лице застало меня врасплох, как никогда раньше не бывало с другими монстрами.

А вдруг я чувствовал что-то похожее, когда меня прокляли и сделали Вестником?

Кто огласил мой приговор?

– К тому, что произойдет дальше, следует относиться серьезно, – сказал я. – Вскоре заклятие заставит тебя увянуть.

Атия сжала зубы и посмотрела на меня с ненавистью.

Интересно, как оно сработает на ней.

Если заклятие начнет с малого и будет потихоньку высасывать из нее силы, сначала она может даже ничего не заметить. До тех самых пор, пока волшебство не станет медленно сжирать все ее существо, обращая магию внутри против нее самой.

– Я ведь предупреждал тебя, что твое время скоро выйдет, Атия из Нефасов.

Она нахмурилась, услышав свое имя, и по мимолетному движению брови я понял, что удивил ее, осмелившись его произнести.

– Меня нельзя проклясть, – ответила она. Она гордо задрала подбородок.

Но, несмотря на браваду, в ее глазах была печаль. А еще новый страх, крадущийся рядом. Неужели она испытывала эти чувства впервые, после того как всю жизнь вызывала его в других?

– Меня нельзя проклясть, – повторила Атия.

Я не был уверен, кого из нас она пытается убедить.

– Это вышло случайно. Это не было… Я не…

Она оборвалась на фразе, не успев придумать оправдание.

Я почти пожалел ее, пока не напомнил себе, что она чудовище.

Убийца, как и все остальные.

Я поднес руку к кинжалу, вспоминая, что сказал Хранитель Архива. Перестать быть Вестником можно, только убив Бога. Конечно, если при этом ты ухитришься не погибнуть сам.

Вот же убийца, который сможет сделать это для меня.

Она воспользуется моим мечом так, как я никогда не смогу.

– Пойдем, Тристан, – позвала Атия. – Мы уходим. Небезопасно находиться рядом с таким, как он.

Я поднял бровь:

– Кто из нас монстр?

Атия ухмыльнулась.

Она взяла мальчишку за руку и помахала ладонью в воздухе, по швам разрывая полотно реальности. Портал, созданный ею, переливающимся водяным покрывалом заполнил улицы, сияя тем же оттенком синего, который изнутри озарял ее кожу. Мир менялся, подстраиваясь под эту магию.

Атия шагнула вперед, готовая исчезнуть. Но, убежав от тела, она не сможет обратить заклятие назад. Она должна это понимать. Оно внутри нее и рано или поздно одержит верх. И тогда я заберу ее тело и сброшу его в воды реки, где покоятся все монстры, однажды потерявшие контроль над собой.

Там и останется ее душа, поглощенная вечностью.

Если только…

– Скоро увидимся, – пообещал я.

И когда я приду, маленькое чудовище, ты поймешь, что из этого всего есть только один выход. Лишь одна сделка, на которую ты можешь пойти, чтобы исправить свою судьбу.

Атия бросила на меня последний взгляд, полный бесконечной дерзости:

– Сначала поймай меня.

Она прыгнула в портал, утянув мальчишку за собой.

8

Атия

Тристан не удержался на ногах, ступив на землю на новом месте.

Я не перенесла его далеко, всего лишь на окраину Роузгардского леса, рядом с тем озерцом, где мы с Сапфир нашли себе последнюю жертву. Не знаю, что заставило меня вернуться туда вновь.

«Потому что теперь ты тоже убийца», – напомнила я самой себе.

– Не могу в это поверить, – очнулся Тристан.

Он сидел на траве среди лесных растений. На одежду налипли листья, а рукава слегка обуглились о мой портал. Весь всклокоченный, Тристан теперь меньше всего напоминал студента.

– Прости, – сказала я. – Я никогда раньше не брала с собой человека. По крайней мере, твоя голова не взорвалась.

– Моя голова? – повторил Тристан с недоверием. – А такое могло произойти?

Я пожала плечами:

– Нет, конечно же.

Тристан вздохнул.

– Если я человек, – сказал он, – тогда ты, получается?..

Его вопрос повис в воздухе. В нем не было осуждения, только интерес. Я-то думала, что он, возможно, запаникует и попытается сбежать, но Тристан только уставился на меня.

Стоило бы догадаться, что исследователь монстров не испугается нашего мира. Он был полон любопытства, даже воодушевления.

Он не боялся меня, хотя должен был.

– Так что там произошло? – спросил Тристан, когда я не ответила на первый вопрос.

Я прохаживалась по лесу, сама пытаясь в этом разобраться.

Я убила человека, оживив его страхи. Родители столько учили меня и ни разу не упомянули, что такое может произойти.

Они предупреждали меня о множестве опасностей, но никогда – о том, что таилось в простом желании быть самой собой.

Я кружила вокруг Тристана, хрустя бурой сухой листвой. Синие ночные сороки ворковали вокруг меня, и я слышала, как среди кустарников и лесной грязи сновали насекомые, силясь скрыться от моих приближавшихся шагов.

Ночь наблюдала за мной, ожидая, что я буду делать дальше.

Если бы я знала.

– Все паршиво? – спросил Тристан. – Очень паршиво?

Я остановилась и повернулась к нему, а он, в свою очередь, поднялся с земли и взглянул на меня.

– Я думала, ты будешь в восторге, – ответила я. А потом, как могла равнодушно, добавила. – Ты всегда говорил, что хочешь встретить монстра.

– Тот человек был…

Тристан умолк и покачал головой:

– А ты кто, Атия? Что ты за монстр? Я всегда думал, что вы скрываетесь среди себе подобных, вдали от нас, а к людям выбираетесь только для охоты. Разве вы не боитесь быть пойманными? Все монстры могут принимать человеческий вид?

– На какой вопрос мне ответить сначала?

Тристан прикусил губу, что, как я усвоила, было неизменным признаком его беспокойства.

– Что ты такое? – повторил он.

По его осторожности, колебаниям в голосе и коротким паузам между словами я поняла, что он изо всех сил старался не обидеть меня.

– Нас называют Нефасами, – сказала я. – Мы…

– Монстры, порождающие иллюзии, – перебил Тристан.

Конечно, он знает. Бьюсь об заклад, он нарыл о таких, как я, не один редкий том в своих любимых библиотеках.

– Страх для вас как для людей пища. И вы очень, очень редкие. Даже, можно сказать, вымирающий вид.

– Ты слишком много читаешь, – сказала я.

– Вас создали Боги, а потом сослали в мир людей в наказание за что-то.

– Не за то, что сделала я.

– А что ты сделала? – спросил Тристан. – С тем человеком? Ты питалась его страхом?

Я провела рукой по волосам, смахивая их с лица.

Я не просто полакомилась страхом того мужчины. Я нарушила правила.

Вот что бывает, когда имеешь дело с людьми. Я провела годы под надзором Богов, держась подальше от людей и их суетных жизней. Я прислушалась к предупреждению человека из пепла, который прикончил моих родителей. Все мое существование крутилось вокруг запрета нарушать правила, которым пренебрегли мои родители, и я из всех сил хотела избежать их страшной судьбы.

Целая жизнь в осторожности была перечеркнута за одну ночь.

– Ты в порядке? – напомнил о себе Тристан.

– Просто помолчи, – оборвала я. – Мне надо подумать.

Парень закусил губу, но я понимала, что он отчаянно продолжит задавать сотни вопросов про мой мир, который он всегда так жаждал познать.

Я приложила руку ко лбу, чувствуя зарождающуюся головную боль. Мне было дурно, а в сознании крутились все возможные способы, какими проклятие Вестника могло на меня подействовать.

Этот проклятый посредник со своей булавкой.

Проклятие Сапфир заключалось в старении и потере молодости и красоты, которыми такие, как она, приманивают своих жертв. Но когда мои родители нарушили правила, их просто разрубили прямо на месте.

– Атия, ты неважно выглядишь, – сказал Тристан с явной тревогой в своем нежном голосе. – Тебе бы поесть.

«Да я только что», – подумала я.

Но он был прав. Мне было нехорошо. Взглянув на свои руки, я заметила набухшие голубые вены, которые явно проступали под тонкой кожей.

Гул магии во мне как будто стал тише. Обычно я всегда ощущала в теле волшебную силу. Подобно мощному стержню, она удерживала меня в этом мире. Теперь же она словно теплилась на самом дне, рискуя в любой момент улетучиться насовсем.

Раствориться в воздухе с очередным порывом ветра.

У меня закружилась голова.

Это только начало?

А когда проклятие начнет разрывать меня изнутри, вычленяя самые подходящие, по мнению Богов, мои части, будет ли это больно?

Мне никогда не приходило в голову спросить Сапфир: каково это – быть вынужденной есть не просто для удовольствия или выживания, а чтобы вновь обрести целостность? Редкая лазейка в божественном проклятии, которая делает вампиров столь уникальными.

– Атия, – позвал Тристан.

Он положил руку мне на плечо, и под ее весом я чуть не упала на землю.

Я посмотрела в грязную лужу под ногами и увидела размытое отражение моего истинного лица, промелькнувшее в мутной воде и так же быстро исчезнувшее. Я попробовала вернуть его на поверхность, заставив мои вьющиеся рога показаться из волос, а кожу – снова стать голубой. Но это был лишь проблеск меня настоящей, который то появлялся, то исчезал.

Крылья сжались и увяли за моей спиной, не способные больше раскрыться.

«Я должна была спросить, – думала я про себя. – Каково это, когда тебя кусок за куском уничтожает внешняя сила?»

Ночная охота

9

Атия

Я не могу есть.

Напротив меня сидит человек. Его ладонь в моей руке обращена к небу, и я делаю вид, что ищу линии судьбы, которые укажут, что за жалкое будущее его ждет.

Словно насмешка над моей печалью, на открытое окно уселась одинокая сорока.

– В последнее время я чувствую себя странно, – сказал мужчина.

Я едва слушаю его, пытаясь вместо этого сконцентрироваться на коже под моими пальцами. Я стараюсь погрузиться в него, безуспешно рыская в поисках любых страхов, которые могут проскочить на поверхность его сознания.

Мне удается уловить лишь слабый стон, слишком тихий, чтобы пробиться сквозь шум таверны.

Сожжение на костре?

Нет, не то.

Я напрягаюсь, чтобы уловить зов его страхов.

– Я не имел в виду, что чувствую себя несостоявшимся, – ни о чем не подозревая, продолжает мужчина. – Но в последнее время у меня появилось ощущение, что я способен на что-то большее, чем быть деревенским камнетесом. Как будто я на пороге чего-то великого, я это чувствую, но не знаю, что это может быть.

– Да, – отвечаю я, кладя руку ему на запястье.

Его сердце бьется под моими пальцами.

Тихий шепот, похожий на трепетание крыльев бабочек, зазвучал у меня в голове. И это вместо армии страхов, которая обычно в меня просачивалась.

Змеи?

– Вы меня слушаете? – встрял человек.

– Нет, – огорошила его я и быстро поднялась со стула в углу «Ковета».

Сегодня у меня было десять посетителей, желавших получить ответы от новой преуспевающей предсказательницы Роузгарда, но ни с одним из них я не смогла утолить свой голод.

Я едва смогла выудить капельку страха, чтобы смочить губы, и еле-еле наскребла на глоток ужаса, чтобы приглушить вой в моем желудке. Проклятие отнимало мои самые яркие способности.

Те, что более всего присущи монстру.

– Предполагалось, что вы будете читать по руке, – напомнил мужчина.

Он вскочил еще более резко, чем я, и снег, прилипший к его ботинкам, неохотно отвалился и упал на пол.

Он схватил меня за руку. Его костлявые пальцы впились в кожу чуть ниже моего плеча, и я с удивлением поняла, что это, оказывается, больно.

Боль от какого-то жалкого смертного.

Мои ноздри раздулись от отвращения.

Мне никогда не угрожали, и я всегда ощущала себя как минимум достойной легенды. Три года со смерти родителей я провела в странствиях по пяти главным королевствам, погружаясь то в одну, то в другую реальность, и ни разу ни один человек не посмел вступить со мной в перепалку.

И не то чтобы мне требовалось запугивать их или зарабатывать репутацию жестокой твари в каждом новом месте. Ничего из этого не было нужно – ведь люди все знали. Не кем я была, но что-то иного порядка. Чуйка или инстинкт, как ни назови, но обычно одного взгляда в глаза было достаточно.

И вот мужчина стоит, сомкнув пальцы на моем плече, как будто я кто-то, кем можно помыкать.

– Я хочу, чтобы ты прочла мою судьбу, – сказал он, с угрозой усиливая хватку.

Моя кожа горит под его рукой.

– Вселенная хочет, чтобы вы полностью посвятили себя новым начинаниям и открылись переменам в жизни, – процедила я сквозь зубы. – Однако непредвиденное несчастье не даст вам ничего сделать.

Глаза мужчины расширились, а пальцы, удерживавшие меня, слегка разжались.

– Что еще за несчастье?

– Я убью вас, если не отпустите руку.

Мужчина похолодел, никак не ожидая встретить столько яда в моих словах. В нем он чувствует правду, уже известную мне.

Я порву его на куски еще до того, как он осмелится решить, что имеет надо мной какую-то власть.

Никто не может мной повелевать. Ни он, ни эти жалкие Боги.

Я сжала кулаки и приготовилась раскрыть свои ветвистые крылья. К черту осторожность. Когда этот глупец увидит настоящую белизну моих глаз и бросится на колени, он поймет, кто тут чудовище.

Вот только как бы сильно ни сжимались мои кулаки и как бы яростно ни рвалась наружу моя истинная сущность, я не изменилась.

Я не превращаюсь.

Я лишь излучаю сияние.

Мой настоящий облик мелькнул на миг, и человек только поморщился, приняв это за галлюцинацию.

Иллюзия моего лица осталась неизменной.

Тогда-то я и осознала ужасную правду. Боги не просто забирают у меня способности. Они забирают меня целиком.

Мои рога.

Мои крылья.

– Невероятно, – пробасил мне в лицо мужчина.

Я совсем позабыла, что он до сих пор стоял рядом.

– Ты сейчас мне угрожала?

– Уверен, это всего лишь недопонимание.

Я не осмелилась посмотреть в глаза Тристану, когда он подошел ко мне.

– Позвольте, я налью вам еще за мой счет, мастер по камню. И, пожалуй, вам не помешает еще одна жареная голубиная грудка, – проворковал Тристан, утихомиривая разбушевавшегося гостя.

Мужчина не стал спорить. Перспектива бесплатного эля показалась ему более заманчивой, чем перепалка с жалкой недалекой предсказательницей.

Я не стала дожидаться окончания их беседы. Я повернулась и спешно покинула таверну, с позором сбежав с места своего унижения во двор, на свежий снег.

Звон колокольчика оповестил о моем бегстве раньше, чем хлопнула дверь.

– Атия, постой!

Тристан вышел следом.

Он ходил за мной как тень вот уже три дня после случившегося. Не осмеливался задавать вопросы, но ждал, что я сдамся и все выложу сама.

Быть может, он боялся меня отпугнуть или просто наслаждался компанией живого монстра спустя годы их изучения. Так или иначе, он держался поблизости. Сидел за столом и дышал в затылок, пока я пыталась предсказывать судьбу, и первым попадался на глаза с утра, когда я спускалась из своей комнаты, которую снимала в «Ковете».

Смертный сделался тенью.

Я отпрянула от него в такой спешке, что поскользнулась на кусочке льда и с тяжелым стуком рухнула в снег.

Я посмотрела вниз: из моего колена текла кровь.

Прошло пару секунд.

Рана не зажила.

Я поднялась на ноги, мокрая и холодная, с немым рыком, застывшим на губах.

– Ты в порядке? – спросил Тристан.

Нарезав несколько кругов вокруг него, я в ярости ткнула пальцем в сторону окровавленного колена:

– Видишь это?

– Это просто царапина, Атия.

– Не заживает, – вскипела я. – Я была бессмертной, Тристан. Я могла исцелять себя.

Брови Тристана поползли вверх.

– Атия, я не знаю, что происходит, но очень хочу помочь. Особенно из-за того, что ты оказалась в этой переделке из-за меня.

– Уходи, – отрезала я.

– Куда? – спросил он. – Назад к обыденности и книгам, где все сплошная теория, а все чудеса мира отвергаются как творение зла?

– Мне нет дела до того, куда ты пойдешь, – сказала я. – Просто иди.

Мне невыносимо быть рядом с кем-то, когда я знаю, что со мной происходит.

Проклятие разрушает каждую часть меня, и, когда оно победит, что останется? Я едва улавливаю людские страхи и, похоже, не могу обратиться, не разорвав себе вену.

Я застряла в размытой версии себя.

Взмахнув перед собой рукой, я попыталась создать портал, чтобы избавиться от надоедливой заботы Тристана. Воздух поплыл, словно пребывая в нерешительности, раздвигаться ему или нет.

«Только ты еще посмей не подчиниться мне», – прорычала я про себя.

Неохотно, но портал все же появился. На миг открыв мне путь в небо с водопадом, он вновь захлопнулся, как будто состоял из упругого материала.

Ах ты, тварь…

Боги хотели загнать меня в ловушку.

Скрипя зубами, я сконцентрировалась вновь, как если бы могла развести пространство голыми руками. Я тряслась от силы этой магии, ногтями впиваясь в собственные ладони.

Было тяжело, но метод сработал.

Портал открылся и на этот раз остался в том же виде.

Я хотела поднять голову и ухмыльнуться в лицо Богам. Ха! Или даже крикнуть им туда, чтобы те закончили свои шуточки и уж лучше сразу убили меня, подонки!

Одной лишь мысли об этом оказалось достаточно.

Из ближайшей рощи на берегу канала, где я часто караулила своих жертв, появилось существо.

Ее волосы скорее походили на гриву, а голое тело было покрыто слоем густого меха. Она шла на двух ногах, как человек, но когти и зубы, направленные в мою сторону, походили на кинжалы.

Ликан.

Раньше я видела их только на картинках в книгах Тристана. Мой отец рассказывал о волкоподобных существах, питающихся сердцами людей. Они не из тех монстров, которым были бы рады в Оксении.

Стоило мне переключиться на новую гостью, как мой портал предательски закрылся.

Вот ведь черт.

– Что тебе нужно? – спросила я без лишних церемоний.

– Твоя голова, – последовал ответ.

Ее голос походил на вой.

Я сглотнула, когда смысл ее слов проник в мое сознание так же глубоко, как могли бы ее клыки.

Монстры сосуществуют в относительном мире, и, если кто-то из нас не займет чужую территорию, мы обычно расходимся без лишнего шума. Конечно, есть и те, кто предпочитает собираться группами для охоты, как горгоны или банши. У многих есть свои владения, которые передаются по кровному наследству с таких древних времен, что нет смысла вдаваться в подробности.

Нефасы, насколько мне известно, никогда не были замешаны ни в одном столкновении.

– Моя голова, – повторила я.

– За нее назначена награда, – продолжила ликан. – Боги пообещали место в Оксении любому существу, которое сможет достать твою голову.

– Это ложь.

– Вот и узнаю, когда принесу ее им, – заявила ликан.

Я сверкнула глазами.

– А… Атия? – заикаясь, промямлил Тристан позади меня. – Нужно бежать?

– Сделайте одолжение, – проворковала ликан, предвкушая скорую охоту.

– Нет, – отрезала я. – От нее не убежать.

Сейчас она выглядит почти как человек, но Тристан наверняка прочел достаточно, чтобы знать, что конечности ликанов могут резко принять нужную форму и они, оказавшись на четвереньках, разгонятся быстрее, чем любое животное.

Полная сил, я создала бы водоворот иллюзий, чтобы сбить с толку эту тварь. Мы же в это время скрылись бы в тени или ускользнули в портал, оставив ликана голодной и разочарованной.

Но я уже истощена от предыдущих попыток его открыть. Мои руки болят, как будто я несла тяжелый груз.

– Зачем Богам мой труп, если меня уже прокляли? – поинтересовалась я.

«А почему бы и нет? – ответила я про себя. – Они прикончили твоих родителей, когда те нарушили правила. Может быть, слишком рискованно позволить Нефасам просто увянуть».

Человек из пепла предупредил меня о том, что бывает, если рассердить Верховных Богов. Вестник тоже напомнил мне об этом.

Он сказал, что мне не избежать их гнева, и оказался прав.

– Я не вдавалась в детали, – ответила ликан. – В наши опасные времена я лучше выполню приказание Богов, чем буду скрываться от преследований.

Ее зубы выдвинулись еще более отчетливо, когда она склонилась к земле и приняла боевую позу, готовясь броситься на меня.

– Я никого не убивала, – громко сказала я, чтобы Боги могли услышать. – Это вышло случайно!

– Мне жаль, – ответила ликан. – Надеюсь, ты хотя бы насладилась убийством, раз теперь ты за него умрешь.

Я вызывающе покачала головой:

– Предупреждаю, если ты хоть пальцем меня тронешь, то обязательно пожалеешь об этом.

Ликан не стала с этим медлить.

Она прыгнула вперед, на ходу рассекая когтями воздух. И хотя я отпрыгнула с ее пути, она успела оцарапать мое плечо, и я повалилась на землю.

Она взгромоздилась на меня с воем, и слюна заструилась по ее клыкам.

Надеюсь, Тристан скрылся.

Хоть бы он отбежал достаточно далеко, когда эта тварь переключится на него.

– Прощай, Нефас, – сказала она, обнажая зубы.

Она выгнула челюсть так широко, что мне было слышно, как хрустят ее кости, пока бездонная глотка расширяется до самой шеи.

Впившись ногтями в землю, я посмотрела ей прямо в глаза.

А потом впечатала свою голову в ее лицо.

Зубы ликана впились в мой лоб, и она закричала от боли. Я попыталась освободиться из-под нее, но безуспешно.

«Пошла прочь с меня!» – завизжала я.

Уголком глаза я заметила, как задвигались тени.

Они вынырнули из-под камней и стремительно бросились на ликана, обступив ее со всех сторон.

Тварь замерла, пасть нависла в паре сантиметров от моего лица, и вдруг что-то откинуло ее голову назад.

Тени окружили ее, смыкаясь все теснее. Они прижались к ее ребрам, и ликан взвыла от боли. Казалось, еще немного – и ее кости сломаются.

Тени как будто на мгновение успокоились в ответ на крики, а потом швырнули ее на землю.

Ликан заскулила и попыталась скрыться, но через несколько прыжков рухнула вниз, еле дыша. Живая, но израненная.

Ей потребуется время, чтобы прийти в себя и восстановиться.

Я с трудом встала на ноги, размышляя, стоит ли мне закончить эту битву, пока она обессилена раной. Будет знать, как охотиться на меня, когда мои способности на исходе.

Пока я думала об этом, тени, стащившие с меня ликана, затанцевали и, изгибаясь в разные стороны, приняли знакомые мне очертания.

– Ты же предупредила ее, чтобы она к тебе не лезла, – сказал он.

Я подняла глаза и посмотрела в лицо Вестнику. В идеальном, ничем не выдававшем недавнюю драку костюме он стоял над всхлипывающим телом моей обидчицы.

10

Сайлас

– Сейчас самое время сказать спасибо.

Атия выглядит оскорбленной самой мыслью об этом.

Похоже, она не привыкла к тому, чтобы ее спасали. Мне приятно думать, что я, возможно, единственный, кто когда-либо удостаивался такой чести.

– Спасибо, – сказал мальчишка – Тристан, я запомнил его имя.

Он до сих пор белый как мел и в ужасе пялится на ликана, без сознания покоящегося у моих ног.

– Сиди тихо, Тристан, – бросила Атия своему человеческому дружку. – Вестник не сделал ничего заслуживающего благодарности.

Я поднял бровь:

– Всего лишь спас тебе жизнь.

– Не без выгоды, – ответила она, с подозрением изучая меня.

Я улыбнулся. Нефасы умные. Либо это правда, либо она настоящий параноик, раз не может поверить, что кто-то пытается помочь не ожидая ничего взамен.

Хотя она не так уж ошибается.

– Атии не нравится, когда люди спасают ее, – объяснил Тристан.

– Да уж вижу.

– Меня не надо спасать. А теперь, Вестник, позволь спросить, что же тебе нужно?

Атия с силой вдавила руку в бок и слегка наклонилась.

Защитная поза, если таковая вообще может быть.

Интересно, как она планирует сражаться со мной, если ее силы угасают.

Может быть, неделю назад или даже вчера она могла бы здорово потрепать меня. Пусть и ненадолго, но бросила бы вызов моему бессмертию и ранила меня.

Но не теперь.

Сейчас она тает.

Отчаянно.

– Как ты смотришь на возможность отправиться в Оксению? – спросил я.

Я понял, что самое время продолжить, когда Атия моргнула – так быстро, словно я только что поднес к ее лицу сияющую звезду.

– Что ты сказал? – спросила она.

Я сдерживал улыбку.

Последняя из Нефасов вот-вот падет по воле Богов, а значит, готова пойти на сотрудничество, к которому ранее не была готова.

Враг моего врага – что-то в этом роде.

Если Атия хочет скрыться от их ярости, то я знаю способ ей помочь. Секрет снятия ее проклятия. В случае успеха я получу ключ к собственной свободе.

Кое-кто способный на убийство сделает это за меня.

Это и есть лазейка, с помощью которой я освобожусь от рабства.

– Погоди, Оксения реально существует? – круглые, как два блюдца, глаза Тристана горят в нетерпении. – Благословенный мир?

– Он реален, – подтвердила Атия, все еще смотря на меня, не отводя взгляд. Ее подозрения наполняют пространство вокруг меня. – Это место для Богов и монстров и для самых героических людей, которым управляют Три Верховных Бога: Имера, Богиня Дня, Скотади, Бог Тьмы, и Исорропия, Богиня Равновесия.

– Да я все об этом знаю! – воскликнул Тристан. – Она защищена пятью реками и их Богами, верно? Тентос охраняет Реку Смерти, покровительствует потерянным душам и является создателем Вестников. Еще есть Айон, хранитель Реки Вечности, откуда, по легенде, напились все монстры, созданные Богами, чтобы обрести бессмертие.

Я наклонил голову:

– Айон больше ничего не охраняет. Он мертв. Но ты действительно знаешь очень много о нашем мире.

– Он любит читать, – небрежно бросила Атия. – И все же ты, конечно, знаешь, Вестник, что после того, как Бога Вечности убили, наш род был изгнан. Так что мне точно не позволят вернуться назад. Особенно сейчас.

Я не могу не отметить, что в том, как она на меня смотрит, есть что-то удивительное. Это так по-человечески. Интересно, дело в заклятии, которое медленно отнимает ее способности, или причина в том, что она родилась и выросла в мире смертных?

– А я и не говорил, что они позволят тебе, – уточнил я. – Мне показалось, что ты никогда и никого ни о чем и не просишь. Ты просто берешь свое, я прав?

– А что это, интересно, я должна взять? – спросила Атия. – Тайное заклинание? Секретный ключ, чтобы вскрыть их замки?

– Жизнь, – сказал я, наслаждаясь повисшей на этом слове паузой. – Или правильней будет сказать, три жизни.

Атия уставилась на меня.

Для нее не будет впервые забрать чью-то жизнь, но она все равно колеблется, оценивая ситуацию. Оценивая меня.

Обычно Вестники не имеют привычки помогать монстрам с нарушением правил. Особенно если те были прокляты Богами. Но проклятия – это то, что связывает нас с Атией.

Ее лишили чудовищной сущности, а меня – человеческого начала. И я знаю, что каждый из нас хотел бы вернуть назад то, что Боги у нас отняли.

Это наш шанс.

Своего рода сделка, по которой мы оба получим желаемое.

– И какие же три жизни мне нужно забрать? – спросила Атия. – Я помню, что в первый раз, когда я убила человека, это не обернулось для меня ничем хорошим.

– Теперь все иначе.

– Это как же?

– Потому что я тебе помогу.

Атия наморщила нос:

– Почему ты думаешь, что мне нужна твоя помощь, чтобы кого-то убить?

– Я Вестник Богов, а у тебя едва остались силы, – ответил я. – Я думаю, решение очевидно. Нужно прикончить трех монстров, чтобы все сработало. Вампира, банши и Бога. Ты должна будешь присвоить их силу через выпитую кровь, чтобы вернуть свои способности. А потом ты выпьешь воду из Реки Бесконечности, и твое проклятие спадет.

Брови Атии поползли вверх, она медленно засунула руки в карманы с явным возмущением на лице:

– Ты хочешь, чтобы я убила Бога.

– И сняла свое проклятие.

– Ты говоришь о том, чтобы напиться воды из Реки Бесконечности, как о чем-то очень простом, – ответила Атия. – Это один из входов в Оксению. И, если ты вдруг не в курсе, туда довольно сложно попасть без приглашения от Богов.

– Только те самые Боги однажды подарили людям сосуд с водой из Реки Бесконечности, – сказал я. – В очень древние времена как дар для почитания. Все, что нам нужно сделать, – отыскать его. И тогда у тебя будет все, что требуется.

– Если только никто до сих пор не выпил его, – сострила Атия, качая головой, как будто сама мысль об этом казалась ей невозможной. – А в чем твоя выгода? Я убью трех существ и получу назад свои способности, а ты?

Сначала я хотел солгать, но зачем?

Уже и так было столько лжи, что добавить немного правды для равновесия не помешало бы.

– Мою человеческую сущность, – продолжал я. – Если я помогу тебе одержать верх над первыми двумя монстрами, используя свои способности там, где ты бессильна, то, когда мы отыщем Богов, ты поможешь мне убить одного из них, чтобы снять проклятие с меня. Я хочу вновь обрести свою человечность и освободиться от службы Вестником.

Думаю, Лахи, Богиня Забвения и хранительница одноименной реки, отлично послужит нашей цели. Она позволяет тем, кто переходит в Мир Иной, сбросить груз своих прошлых жизней. Вне всяких сомнений, это она украла мои воспоминания. Ее сила должна дать мне то, чего я жажду так сильно: шанс вернуть свою жизнь.

– Ты отлично справишься с убийством и без меня, – сказала Атия.

– Вообще-то, нет.

Изначально я не планировал быть настолько откровенным, но понимал, что Нефас не доверится мне без объяснений.

– Вестники не могут никого убить; мы лишь документируем этот процесс. Наших способностей недостаточно, но хватит, чтобы забрать жизнь.

Я избавил ее от подробностей того, что случилось бы, посмей я попробовать.

– Ничего себе, – Атия моргнула. – То есть ты хочешь стать человеком, потому что Вестники такие неполноценные? Насколько невыносимо покорной и одинокой должна быть ваша жизнь, чтобы желать такое.

Я нахмурился, но это только раззадорило ее.

– Ты-то хорошо знаешь, что такое одинокая жизнь, не так ли? – отрезал я. – Атия из Нефасов, последняя в своем роде.

Она вдрогнула, словно я задел ее за живое, как и она меня.

– Если мы решимся на это, нужно действовать прямо сейчас, – сказал я. – За тебя назначено вознаграждение. Скоро придут другие. Так мы заключим сделку или нет?

– Объединимся, чтобы убить Богов? – переиначила она.

Она вздохнула, посмотрев на мою протянутую руку. А затем, не сказав ни слова, развернулась и лишь на миг задержалась, чтобы взглянуть на ликана.

Атия лишь покачала головой в ответ на ее страдальческий вид.

– Так тебе и надо, – сказала она, обращаясь к чудовищу, перед тем как переступить через нее и пойти своей дорогой. – Проклятая предательница.

Тристан засеменил на ней следом, а я затих и, не моргая, наблюдал, как ее силуэт медленно исчезает в ночи.

Когда эта девчонка исчезнет, с ней канет в Лету и моя надежда снять проклятие.

– Ты идешь? – окликнула меня Атия.

Она посмотрела на меня через плечо, с изумлением подняв бровь, как будто ожидала, что я уже следовал за нею.

– Нам ведь еще Богов убивать или как? – напомнила она.

Наши глаза встретились, ее взгляд сиял, словно факел в кромешной тьме.

Я кивнул, позволив искре надежды вспыхнуть в моем сердце.

И пошел следом.

11

Атия

Я не сделала и десяти шагов вперед, когда Тристан позади меня тяжело запыхтел, как будто я только что заставила его пробежать дюжину лестничных пролетов.

– Можно помедленнее? – спросил он, двигаясь почти бегом, чтобы не отстать.

– Иди домой, Тристан, – сказала я. – Это дела монстров и Богов. Тебя они не касаются.

Его уже дважды чуть не убили за эти последние дни. В своей жизни я сделала много плохого, но худшим злом будет позволить этому мальчишке впутаться еще сильнее, чем он уже успел.

– Но, Атия…

– Тристан, – сказала я так твердо, как могла. – За мою голову назначена награда. Боги хотят моей смерти и пошлют за мной любую тварь, что им подвернется. Один из их приспешников даже пришел меня предупредить. – Я бросила многозначительный взгляд в сторону Вестника, который остановился поправить галстук и на мгновение нахмурился в ответ на мои слова – Так что едва ли это лучшее время, чтобы составить мне компанию.

Тристан надулся и, закусив уголок губы, обдумывал свою неминуемую гибель.

– А куда еще мне идти?

– Домой.

Тристан поморщился.

– У-у-угх, скучно, – ответил он. – Давай лучше пойдем убивать монстров.

Я вскинула руки с раздраженным вздохом, но какая-то часть меня тайно улыбнулась.

Тристан, этот студент, хочет охотиться на монстров. То еще зрелище.

– Вам все равно потребуется моя помощь, – заявил он. – Вам же нужна банши, так? Знаете, как подробно я их изучил? Я знаю об охотничьих повадках, о местах обитания. Я знаю о чудовищах больше, чем кто-либо другой в этом королевстве, Атия. Возможно, даже больше, чем ты.

А ведь он прав.

Пока я коротала время наедине с собой, Тристан изучал все доступные материалы о каждом монстре, какого только носил этот свет. Ручаюсь, он был одним из немногих во всех пяти главных королевствах, кто вообще слышал о Нефасах. Но я так долго была одна и привыкла полагаться на саму себя, что теперь чье-то предложение помочь кажется мне странным.

Не только странным, но даже опасным.

– Это не самая хорошая идея, – ответила я.

Тристан согнул руки в локтях, придерживая свою мантию студента Академии.

– Атия, – продолжал он, не давая ей упасть. – Ты здесь не единственная, на кого идет охота. Тот человек не последний, кто пришел за мной. Будет безопаснее, если я покину Королевство Земли на некоторое время.

Я прищурилась, изучая тревогу в его глазах.

И зачем Правительница Королевства Алхимии так отчаянно хочет выбить долг из сына хозяина таверны в землях, которые ей даже не принадлежат?

– Со мной ты нарвешься на опасности, и в конечном счете тебя убьют, – предупредила я.

Вестник откашлялся, приблизившись к нам.

– Сомневаюсь, – сказал он. – По крайней мере, никто из монстров этого не сделает.

Я оторопела от аромата, исходящего от него, когда он приблизился. Смесь весеннего цветения и скошенной травы. Он пах спокойствием и теплыми деньками, когда солнце только-только начинает входить в силу после долгой зимы.

Изюминка его образа. Хитрость, чтобы успокоить потерянные души на пути в Мир Иной.

Его задумали таким, чтобы я чувствовала себя легко.

Я отшатнулась.

– Монстры, что на тебя охотятся, едва ли станут тратить время на человека и подвергать себя риску быть проклятыми, – объяснил он. – Если он и умрет, это вряд ли будет наша вина. Так что не стоит драматизировать.

Я моргнула.

За все годы, что я мучила людей их худшими кошмарами, шествовала по улицам с белоснежными волосами и примеряла на себя множество причудливых профессий, от провидицы до коллекционера редких раковин, никто и никогда не упрекал меня в излишней драматичности.

Даже убив человека, я не заслужила подобной славы.

– Не заметила здесь любителей драмы, – ответила я Вестнику.

Я зашагала вперед.

Надо отдать ему должное, пока Тристан волочился позади, делая три шага на один мой, Вестник без единого звука плавно скользил рядом со мной.

Не видь я, как его отполированные ботинки ступают на камни, я бы подумала, что он парит над землей на высоте взмаха ресниц.

– Если кто здесь и драматичный, так это ты, – сказала я. – Появляешься в окружении крылатых теней и подзываешь волшебные лодки.

– Лодка нужна, чтобы пересечь реку, – спокойно ответил Вестник.

Свет луны падал на его бледные щеки, придавая им еще большую выразительность. Волосы, ранее зализанные назад, теперь беспорядочно падали ему на лицо, как и в ту ночь, когда мы впервые встретились.

– Ты сегодня в очках, – заметила я, уставившись прямо на узкие круглые оправы, покоившиеся на кончике его носа. – Вестнику ни к чему такие вещи.

– Они подходят к моему костюму, – возразил он.

– Ты носишь костюмы.

Он выглядел возмущенно:

– А ты принимаешь человеческий облик.

– Только иногда, – сказала я, пожав плечами, наслаждаясь обиженным тоном, который он столь тщательно пытался замаскировать. – Это мое самое нелюбимое обличье, и я бы с удовольствием отказалась от него, если б могла. Вот волчица – это другое дело.

– Такая же кровожадная, как ты, – съязвил он.

Я ухмыльнулась. С чего это он обиделся? Я, наоборот, расценила это как комплимент высшего порядка.

– Да расслабься ты, Вестник. Я не собиралась задевать твое чувство стиля.

Он скрестил руки на груди и встал передо мной, вынуждая меня резко остановиться, чтобы не врезаться носом в его кадык.

– Вообще-то, у меня есть имя.

Я с удивлением посмотрела на него.

Мне казалось, Вестники не помнят свое прошлое. Это еще одна блестящая задумка Богов. Что может быть лучше, чем стереть воспоминания слуги о том, кем он был раньше?

– Я сам выбрал себе имя, – ответил он, как будто прочитав мои мысли. – Новое. Сайлас.

Морщинка на моем носу выступила быстрее, чем я сообразила ее скрыть.

– Ты выбрал его сам?

– Оно напоминает мне о том, что я нечто большее, чем то, кем они меня сделали, а еще о том, что никогда не нужно принимать судьбу, навязанную мне извне, – объяснил Сайлас.

У меня пересохло в горле.

Кажется, что всю свою жизнь я стремилась к тому же, но у меня ничего не получалось.

Я жила по правилам родителей, и неважно, сколько раз я пыталась убедить себя, что я творю собственную судьбу, не прячась в тени и воплощая свои иллюзии, однако, по правде говоря, я постоянно держала в голове их предупреждения и те опасности, от которых они хотели меня уберечь.

Я постоянно вспоминала, как в ту роковую ночь привела Богов прямо к их двери.

И о человеке, окрашенном их кровью, который сказал мне бежать так далеко, как я смогу.

Может быть, поэтому я никогда не задерживалась в одном королевстве слишком долго. Что, если он найдет меня снова?

А вдруг на этот раз Верховные Боги пошлют именно его? Чтобы довершить дело, начатое им несколько лет назад.

Я впилась ногтями в свои ладони.

– Имя Сайлас мне не слишком нравится, – объявила я, выдавив насмешливую улыбку на лице. – Как насчет Вестника Неизбежного? Такое имя поселит больше страха в сердца наших новых врагов.

Сайлас прищурился:

– Разве Нефасов не создали для развлечения?

– И я отлично развлекаю сама себя, – ответила я, обойдя его, чтобы продолжить свой путь.

Ночь все сгущала темноту, пока мы шли, и я поймала себя на том, что ускоряю шаг, хотя в качестве нового странного защитника меня сопровождает Вестник. Странно, но с каждым щебетом птиц на заснеженных кустах или с завыванием ветра я становилась все напряженнее.

Я никогда не боялась ходить по улицам. Ни время суток, ни пустынный переулок не могли заставить меня испугаться тех, кто прячется во мраке, ведь я сама была одной из них.

И как же мне повезло никогда не переживать о своей собственной смертности и не думать о том, что можно бояться даже обычной прогулки.

Так вот, оказывается, каково быть человеком?

В таком случае я как никогда буду стремиться вернуть себе бессмертие.

– Ты хотя бы знаешь, куда идти? – вздохнул Сайлас, когда мы свернули на очередную улицу у самой границы Роузгарда.

Новой деревня не спешила показываться.

Снег завалил бо`льшую часть тропы, а каналы затянуло тонкой хрустящей корочкой льда. Если пройти эту улицу и подняться на вершину очередного холма впереди нас, мы окончательно покинем Роузгард.

– Мы идем уже довольно долго, – сказал Сайлас. – Ты, конечно, извини, но я думал, ты хотела убить Богов и их темных тварей? Если да, то нам предстоит долгий путь, и бесцельные ночные похождения нам не помогут.

– Они не бесцельные, – возразила я, и одновременно Тристан спросил: – Насколько долгий?

– По королевствам, – ответил Сайлас. – Ты должен знать, что разные монстры предпочитают селиться во всяческих местах, так что нам не следует терять бдительность во время поисков.

Этот довод заставил меня вздохнуть.

Зная, как трудно мне теперь создать портал, я не хотела тратить на очередные попытки ни капли оставшейся магии. Это значило, что мне придется положиться на Сайласа, чтобы он доставил нас в пять главных королевств. Если, конечно, он действительно способен переносить кого-то на своих сумеречных крыльях. В противном случае наша компания будет вынуждена пользоваться паромом и лошадьми, что звучало не особо привлекательно, да и отнимало слишком много времени.

Всего каких-то пару дней назад я могла оказаться где угодно в мгновение ока. Люди же делают все гораздо медленнее, что странно, учитывая быстротечность их жизни.

– Куда направимся сначала? – поинтересовался Тристан, воодушевленный предстоящим путешествием: он был в куда большем предвкушении, чем я.

Для него это вроде приключения, для меня же – недели, а возможно и месяцы, вырванные из жизни, внезапно ставшей очень короткой.

– Всегда мечтал побывать в Королевстве Воды, – сказал Тристан. – Хотя не думаю, что банши жизнь там по вкусу. Наверное, нам лучше поискать их в Королевстве Огня, где правит Король Балтиер.

Каждым из людских королевств управлял один из пяти Кузенов, считавшихся потомками пяти основных элементов. По преданиям, первоначальный мир, созданный Богами, оказался настолько переполнен магией, что раскололся на несколько частей. Все чудеса света разделились на пять групп, и у каждой из них появился элемент в виде знатной особы, которая стала управлять своей частью земли.

Так и появились Королевства Воды, Огня, Воздуха, Земли и Алхимии.

Я бы предпочла воздержаться от посещения последнего, чтобы случайно не оказаться в стеклянной витрине под пристальными взглядами людей, спорящих о том, насколько мы, монстры, реальны.

– Перед тем как пуститься по миру в слепых поисках тех, кого нужно убить, мы могли бы сначала поискать здесь, в Роузгарде.

Я указала на маленькую хижину в дальнем конце улочки, на которую мы только что свернули.

Дом выглядел так невзрачно, как может выглядеть жилище, если его хозяин не хочет быть обнаруженным. Все было так же, как и везде: отделка из черного дерева, хлипкая разбитая дверь. Тем не менее что-то в нем было не так.

Внутри притаилось нечто мрачное и загадочное.

Краска выглядела на порядок старее, чем на соседних зданиях, окна были занавешены плотными черными шторами, а массивный железный дверной молоток, некогда гордо возвышавшийся над входом, теперь был вырван, и из двери торчали зазубренные гвозди.

Монстры забредают в Роузгард и покидают его, и этот дом, неведомый для большинства местных жителей, часто становился их приютом, если они решали остаться.

– Сейчас здесь живет Сапфир, – сообщила я Вестнику в ответ на его вопросительно поднятые брови. – Она моя подруга. Думаю, ты уже пару раз прибирал весь тот беспорядок, что она любит учинить.

– Беспорядок? – уточнил Тристан.

– Трупы, – прояснил Сайлас. Он очень странно на меня посмотрел. – Ты предлагаешь нам прикончить твою подругу?

– Заманчиво, но нет, – я удивилась жестокости его предложения. – Сапфир – вампирша, а значит, она отлично знает, где можно найти других вампиров, чтобы их убить. Зная Сапфир, могу предположить, что она только обрадуется, увидев некоторых из них мертвыми.

Лицо Сайласа озарилось пониманием.

– Так у нее много врагов.

– Совершенно верно.

– Это у вас общее.

Я закатила глаза, отмахнувшись от его выпада.

Его колкости на меня не действуют.

– Она может нас выручить, – сказала я, хотя понимала – раз речь идет о Сапфир, у этой услуги, вероятно, будет цена. За свою помощь она потребует что-то взамен.

Ничто в этом мире не дается просто так, даже дружба. Но это меня не остановит. У меня украли магию, и я хочу вернуть ее назад.

Какова бы ни была цена, я готова заплатить.

12

Атия

Сапфир, одетая в шелковую ночнушку, открыла дверь. Ее черные волосы лентами струились по изящным рукам. Увидев меня, она заулыбалась, продемонстрировав осторожно выглядывающие острые клыки.

– Атия, дорогая, – пропела она.

Я учуяла в ее дыхании кровь. Следы были заметны в трещинках губ, а кожа сияла только что украденной юностью.

Сапфир недавно поужинала.

Повезло ей.

– Мы можем войти? – спросила я.

В логово вампира можно попасть только по приглашению. Слухи вокруг них в лучшем случае неоднозначны и запутанны, на деле же магия, охраняющая их молодость, защищает и вампирские дома от непрошеных гостей.

При этом вампир тоже не может проникнуть в чужой дом, не проявив должного уважения к его магическим обитателям. Это древнее колдовство, пропитанное учтивостью убийц тех лет.

В магии и крылась причина того, почему мне не обойтись без Сапфир, чтобы выследить и убить вампира для снятия проклятия.

Даже если мне удастся найти пристанище одного из них, я не смогу зайти без приглашения. Сапфир же преспокойно это сделает.

– Для начала представь меня своим друзьям, – сказала Сапфир.

Ее глаза скользнули мимо Тристана, но задержались на Сайласе.

Все внимание устремилось к нему, а оценочный взгляд прошелся по лощеному черному костюму и широкому изгибу плеч. Я заметила, как Сапфир ухмыльнулась в ответ на его сжатую челюсть, явно наслаждаясь недовольством от столь пристального осмотра.

Вестники привыкли быть невидимыми и действовать незаметно.

– Это Сайлас, – представила я.

Ее губы скривились, когда я упомянула имя. В конце концов, имена обладают силой. Я даже задумалась, не стоит ли мне обзавестись им.

– Он Вестник, – добавила я.

– Вестник здесь, у моего порога, – Сапфир прислонилась к дверному проему, обдумывая, приглашать его внутрь или нет. – Это редкий гость. Интересные у тебя приятели, Атия.

– Он не приятель, – возразила я, – он мой…

Чем дольше я пыталась подобрать слово, тем труднее мне было найти понятие, которое бы верно описало этот союз между нами двумя.

– Партнер, – закончил за меня Сайлас.

Я фыркнула:

– Едва ли.

Тристан протянул руку Сапфир:

– Я Тристан. Приятно познакомиться, юная леди.

Сапфир выгнула бровь.

– Человек? – удивилась она.

– Человек, – подтвердила я.

Наконец она отвлеклась от Сайласа.

– Человек, – повторила она заинтригованно, – Какая прелесть. У нас званый ужин, Атия? А Вестник заглянул заранее, чтобы позаботиться о теле?

– Он не пища, – прервала я.

– Пища? – переспросил Тристан, выпучив глаза.

Я уперла руку в бедро:

– Так мы войдем или нет? Ну же, Сапфир, ты, похоже, и вправду забыла о манерах в своем почтенном возрасте.

Сапфир шагнула в сторону, раскинув руки вширь, приглашая нас пройти внутрь.

– Мне всего лишь девяносто три, Атия, и у меня отличные манеры. – Ее грудной голос был пропитан ночной тьмой и смертью. – Входите.

Войдя к Сапфир, мы словно бы провалились в тень. Но не в одну из тех, что видны при свете дня и пропадают с малейшими признаками ночи, а в ту, чьи темные собратья задерживаются надолго. Темные, вязкие тени, которые не пропадают весь день, даже когда солнце в зените. Те, что заполняют трещины в этом мире, в которые обычно предпочитают не вглядываться. Те, чьи движения вы замечаете лишь краем глаза.

Даже лунный свет не пробивался сквозь плотные темные шторы, спущенные на каждое окно. Свечение исходило только от огня редких факелов, украшавших стены.

Зеркала тоже были завешены, и я догадалась, что это связано с проклятием Сапфир. В дни, когда оно входило в особую силу, приметы ее настоящего возраста все отчетливее проступали сквозь юные черты, если между охотничьими вылазками проходило слишком много времени.

В воздухе витал запах пепла и, вне всякого сомнения, крови. Алые отпечатки рук были заметны на лестничных перилах, по стенам расползлись пятна, а когда под моими ногами захлюпал деревянный пол, я заметила внизу лужи.

Это был своего рода перевалочный пункт для монстров.

Временный приют для Сапфир, пока она оставалась в Роузгарде, и постоянное пристанище для других существ, подобных ей.

– А ведь на тебе убийство, Атия, – сказала Сапфир на пути в гостиную. – Не припомню, чтобы я чуяла это раньше.

Я устроилась на мягком бархатном диване, пока Сапфир, вооружившись железной кочергой, разжигала большой камин. Тристан подсел ко мне. Его дыхание становилось все тяжелее, когда к нему приходило осознание того, где мы оказались.

Он жаждал компании монстров, но, бьюсь об заклад, бедняга и представить себе не мог, что станет потенциальной добычей стольких тварей за одну ночь.

Сайлас даже не пошевелился, чтобы присесть.

Он провел рукой по одной из картин, смахнув пыль с рамы, а потом глянул на Сапфир. Руки в карманах и якобы непринужденный вид не мешали его глазам вспыхивать всякий раз, когда Сапфир двигалась слишком быстро.

Сайлас смотрел на нее с таким выражением, будто ему в рот попало что-то чрезвычайно горькое.

На счету Сапфир было больше сотни убийств, и ни одно из них не было совершено по неосторожности, как это недавно произошло со мной. Вампирша никогда не теряла контроль. Она убивала по идеально выверенной схеме, и поэтому ее проклинали так много раз, что она даже не осмеливалась взглянуть в зеркало, опасаясь того, что она там увидит.

– Меня прокляли, – сообщила я.

– Да, – ответила Сапфир. – Я это тоже учуяла. Ты полагаешь, что здесь будешь под защитой? Сдается мне, у тебя и так ее в избытке.

Она бросила быстрый взгляд на Сайласа.

– Атия не нуждается в защите, – сказал он прежде, чем я успела что-либо возразить.

– Серьезно? – спросила Сапфир. – Тогда что же ей нужно?

– Убить вампира, – ответил он, не мешкая ни секунды.

Казалось, он наслаждался зрелищем, когда бравада Сапфир на мгновение улетучилась, а глаза потемнели от осознания возможной угрозы.

– Мы думали, ты можешь указать нам на одного из них, – отчеканила я, стараясь избежать недоразумений.

Что мне точно не нужно сейчас, так это наживать себе еще одного врага на потеху Сайласу.

Да, мы не были настоящими друзьями, несмотря на то что мне приятно было так думать в моменты особого одиночества. И все же несколько лет к ряду Сапфир как минимум была моей союзницей.

– Почему именно вампира? – спросила она.

– Долгая история, – ответила я. – Но, поверь мне, убийство одного из них очень мне поможет. И чем скорее, тем лучше. Сегодня ночью на меня напал ликан. Подозреваю, что Боги продолжат натравливать на меня всевозможных тварей. За мою голову назначена награда.

Сапфир тщательно обдумывала услышанное, затягивая пояс платья на узкой талии. Сегодня она выглядела юной, но в темных глазах скрывалась, без преувеличения, вековая мудрость и хитрость.

– Я знаю, где их гнездо, – наконец произнесла она.

Сайлас отпрянул от стены, и я заметила, что он снял очки. Возможно, он избавился от них еще до того, как мы вошли к Сапфир, стерев все человеческие черты прежде, чем она могла бы их заметить.

Я и не подозревала, насколько суровым он выглядел без маскировки. Высокие скулы казались более острыми и устрашающими, а от серых глаз исходило почти звездное сияние.

Тогда я просто дразнила его, но очки действительно придавали ему человеческий вид. Естественный. Сейчас же он выглядел гораздо более неземным.

Каким-то неосязаемым.

– Где гнездо? – спросил он у Сапфир.

Ее улыбка заскользила по лицу так же легко, как день сменяется ночью, если забываешь смотреть по сторонам.

– Разве это не очевидно? – спросила она в ответ.

Клыки явственно выделились на фоне ее нижней губы, а я резко похолодела.

– А где, по-вашему, вы сейчас находитесь?

13

Сайлас

Вампиры просачивались в комнату, как влага в дождливый день вылезает из каждой трещины и щели.

Нас окружили шестеро. Семеро, если считать кровожадную подругу Атии.

Первым делом я посмотрел на Атию. Ее накрыло волной осознания – она почувствовала предательство.

Решившись на этот визит, она рассчитывала на преданность и понимание мнимой подруги, но, столкнувшись с пренебрежением в свой адрес, сбросила маску дружелюбия.

Ее лицо наполнила тьма.

– Целое гнездо для одной меня, – процедила она. – Как трогательно.

– Не стоило тебе приходить, – сказала Сапфир.

Атия кивнула в ответ:

– Даже после стольких лет общения я должна была догадаться, что тебе нельзя доверять.

– Ну, я же пыталась убить тебя, когда мы впервые встретились, – отметила Сапфир.

– Приятные воспоминания, – бросила в ответ Атия.

Сапфир только ухмыльнулась.

– Просто, показавшись здесь, ты испортила мне охоту. Хотя, надо признать, я немного обрадовалась твоему появлению, – сказала она. – У меня ведь нет столько энергии, чтобы выслеживать тебя самостоятельно, когда ты прыгаешь из портала в портал. Отвратительная привычка, кстати. Гораздо удобнее, что ты своими ногами пришла прямо в мой дом.

Теперь вампиры взяли нас в кольцо, заблокировав путь к занавешенным окнам и двери. Они лишали нас любого шанса на спасение. Было отчетливо слышно, как голодное шипение рвется сквозь жуткие клыки.

Я мог бы в любую секунду скрыться.

Не существовало силы, способной меня удержать.

Монстры подчиняются законам мира людей, а надо мной властны только Боги. А это значит, что я могу оказаться где угодно и когда угодно. Если вампиры надеются поймать меня, то они просто глупцы. Кучка очень древних глупцов.

– Ты не обязана это делать, – сказала Атия.

Сапфир вздохнула, праздная беседа ей явно наскучила.

– Я знаю, что не обязана.

– Тогда почему?

– Ты сама ответила на свой вопрос, – без капли сожаления заявила она. – За твою голову назначена награда, а я очень даже не против ее получить. Кроме того, поговаривают, что грядут перемены. Нечто охотится на существ вроде нас без ведома Богов. Так что мне выгодней сейчас побыть на их стороне.

Пропавшие монстры.

Тогда, в сортировочном зале, Вестник как раз говорил об этом. Я не мог представить, чтобы кто-то кроме Богов и людей с вилами стал охотиться на чудовищ, но вампирша казалась встревоженной.

– Ты действительно глупа, раз веришь, что Боги впустят тебя в Оксению, если ты убьешь меня, – язвительно отметила Атия. – Гляжу, с возрастом ума не прибавляется.

– Мне плевать на ваш нелепый благословенный мир, – отмахнулась Сапфир. – С Нефасами всегда было так. Вы были так привязаны к этому месту, что не смогли оставить его в прошлом. После войны и всего, что произошло в дальнейшем. Вы до такой степени боялись принять себя настоящих, что по сей день остались слабаками.

– Я не слабая, – перебила Атия.

– Но ты даже никогда не была в Оксении, и все же мысли о ней тебя занимают, – насмешливо продолжала Сапфир. – Не думаю, что глупая здесь я.

Атия резко моргнула, как будто Сапфир только что отвесила ей пощечину.

Я сделал шаг вперед, ощущая странное желание немедленно вмешаться.

– Так что же тебе пообещали? – спросил я.

– Ручаюсь, шанс снять ее собственное проклятие, – монотонно проговорила Атия. – Она снова хочет быть молодой и бессмертной и думает, что Боги вернут ей все это за меня.

Их взгляды с Сапфир встретились.

– Она хочет назад свои проклятые зеркала.

Сапфир не удивилась догадке.

– Мне придется убить каждого из вас, – злобно подытожила Атия, и ее прекрасное лицо исказилось от грозного рыка. – Вырвать сердца и прибить их к стенам серебряными гвоздями, как сказано в древних преданиях.