Клетка сладкого кошмара

Пролог

Неприятное чувство скованности в одной позе отдавало тупой, пока ещё не сильно ощутимой болью в плечах. Связывание рук над головой жертвы что, даёт больше ощущения контроля над беззащитной женщиной? Я ему покажу ещё, кто из нас тут беззащитный, вот только если пойму, кому…

Поёрзав, я кое-как дала послабление затёкшим мышцам, но возможности для манёвра у меня были минимальные. Запястья сковывали наручники, а скорее всего – бондаж, так как руки они не натирали. Понять, что конкретно сковывало запястья, я всё равно не смогла бы – на глазах грёбаная маска, настолько непроницаемая, что, открывая и закрывая глаза под ней, я не видела никакой разницы.

Стянуть как-то шоры с себя никак не получилось бы – лоб тоже удерживало нечто тканевое, не позволяя вертеть головой, стесняя любое движение. Рот закрывал кляп, так что позвать на помощь я тоже не смогла бы – единственное, что прорывалось через него – моё еле слышимое мычащее недовольство.

Разведённые в стороны ноги были намертво пристёгнуты к кровати чуть выше щиколоток – вырываться бесполезно, сколько ни дёргалась – толку никакого. Уж спасибо, что именно к кровати – пусть не очень-то мягкой, но и далеко не самой жёсткой.

Вот и оставалось, что только ёрзать нижней частью тела, чтобы хоть немного разогнать кровь по затекающим конечностям. Мои жалкие попытки облегчить своё состояние резко прервали. Ягодицу обожгло от прикосновения широкой горячей ладони, властно прижавшей моё тело к кровати. Сильные мужские пальцы сжались, приказывая подчиниться, и я перестала ёрзать и замерла.

Моё ухо опалило горячим дыханием. Я попыталась инстинктивно отвернуться, позабыв, что попросту не могу этого сделать. Низкий голос с хрипотцой, скользнувший по телу волной мурашек, вкрадчиво произнёс:

– Расслабься и не сопротивляйся.

Легко ему говорить… Чёрт, я даже не знаю – кому. Подстраховался, как только мог – как ни пыталась, вокруг продолжала царить непроглядная тьма. Какого… вообще тут происходило?

Все мысли из головы выбила резкая боль между ног. Без прелюдий или даже хотя бы касаний, в меня мощным движением вошёл огромный член говорившего. Болезненно, с силой и на всю длину. Я выгнулась от боли, но сквозь кляп прорвался только жалкий всхлип.

Тело обдало жаром от того, что он навис своим горячим телом надо мной настолько близко, что я ощутила идущий от него жар, хотя моей кожи мужчина касался только рукой.

Его вожделение как будто заполняло всё вокруг – каждой своей клеточкой я чувствовала его желание. Он хотел брать меня жёстко и без сопротивления. Хотел делать мне больно, упиваясь моей беззащитностью и скованностью. И делал.

Не останавливаясь, мой мучитель за первым толчком совершил второй, третий… Так глубоко и болезненно, что я вопила от каждого движения, но сделать ничего не могла.

Сильные руки сжимали моё тело, словно тиски – именно их и не хватало, чтобы обездвижить меня полностью, завладеть, как будто я была только куклой в его руках, безвольной и полностью подчинённой.

Не на ту напал, мудила. Я попыталась вырваться, но он, кажется, даже не заметил моей жалкой попытки избавиться от него, только ускорил ритм и передвинул одну свою руку выше, жадно сжимая пальцами мою грудь и натягивая меня на свой член со всё большей силой и яростью.

Неожиданно я поняла – он был прав, говоря, что мне не остаётся ничего, кроме как расслабиться и не сопротивляться. Я не хотела сдаваться, но рациональная моя сторона, умирающая от боли, вопила – это единственный вариант, чтобы меня просто не разорвали.

Принятие мой мучитель явно почувствовал. Стоило немного расслабить тело, насколько я только смогла при такой боли, как он одобрительно зарычал и ускорился до предела, с каким-то животным остервенением вколачиваясь в меня. Ещё немного, и…

Мужчина замер, крепко сжимая мои бёдра, а затем стал двигаться совсем медленно, видимо, упиваясь своим превосходством надо мной. Я слышала его тяжёлое дыхание и боялась, что он решит повторить экзекуцию вновь… А если не решит? Что со мной будет? Убьёт меня?

Всё естество сжалось от страха, а он, видимо, решил – это от возбуждения…

Глава 1

– Ты долбанная шлюха, Нэнси! – в сердцах орал на меня Пит, бросая мои жалкие пожитки из комнаты в прихожую.

– Охренел?! С чего вдруг?! – я кое-как их ловила, кладя на диванчик у входной двери.

– Ты переспала с Уиллом! – выпалил он, и запустил в меня моими кедами. Подошва больно ударила мне в колено, так как увернуться от них я не смогла, и Пит осёкся от моего грозного шипения:

– Идиот! Я никогда тебе не изменяла! Уилл – наш сантехник, он бы и не приходил, если бы ты мог сам прочистить трубу! – сказала, и прикусила язык. Всё. Задела непомерное мужское самолюбие. Сейчас грядёт буря…

– Конечно! Поэтому твою прочистил он! Убирайся, видеть тебя больше не хочу! – он кипел, но дальше дверного проёма комнаты не выходил, хотя я и видела – очень сильно хочет меня ударить. Но – боится. И правильно делает. При всей моей субтильности, рука у меня тяжёлая, а если ногой заряжу – может остаться без самого ценного. Хотя… для меня-то уже без разницы, так?

Видимо, мой оскал убедил его в правильности решения ко мне не приближаться. Даже начал медленно отступать внутрь комнаты, когда я двинулась в его сторону. Придурок. Если бы мне не было лень, и я решила ему изменить – это точно был не Уилл. Да и ни разу в жизни я таким не занималась… Какой смысл изменять, если можно просто уйти?

Вот так и поступлю. И даже не потому, что мой парень – теперь уже бывший – ревнив, а потому, что допустил такую идиотскую мысль. Не доверяет мне? Пусть найдёт ту, которой будет доверять. Не для такого козла…

Варясь в этих мыслях, как в котле, я собирала оставшиеся вещи в большую спортивную сумку через плечо, с которой раньше ходила на тренировки. Не потому, что она мне нужна была, а потому, что все с такими ходят. Что там носят другие, я так и не узнала, зато сама выглядела солидно. И сумка пригодилась для полезного дела.

Собравшись, я обернулась на пороге для коронного жеста, но, выходя, поворачиваться к Питу спиной не стала – кто знает, что у этого придурка на уме. Мы встречались три года, два из которых я жила в его квартире, ведя всё хозяйство и заботясь о нём. Со временем, моё отношение стало им восприниматься, как данность – я у него живу, значит, должна его обслуживать.

Поначалу и я так думала, но потом стала общаться с одной девчонкой из моего колледжа, которая мне в прямом смысле слова открыла глаза на мир. Уважение, тепло и забота мужчинами не ценятся. Ты просто становишься удобной, и чем выше уровень твоего удобства – тем больше об тебя вытирают ноги.

Признаться, для меня это стало откровением. Раньше я не замечала, что Пит относился ко мне, как к домашней прислуге. Или – маме, которая всё ему обязана? Я поморщилась, поправляя сумку на плече и заходя в лифт.

Не пошёл за мной. Думает, я вернусь или приползу через денёк-другой просить прощения. Мудак знает, что идти мне некуда – родители живут далеко отсюда, в таком захолустье, что там даже телефонная связь ловит с перебоями. Учёбу в колледже я тянула еле-еле, кажется, меня не выгнали только потому, что я уже почти выпускница, и руководство не хотело портить статистику.

Сейчас начались каникулы перед выпускным годом, но мне даже на их время пристроиться негде. В общежитии могут дать комнату, но только в начале учебного года, до которого дожить ещё надо.

С подработки я уволилась полгода назад, так как с ней точно вылетала бы из колледжа из-за нехватки времени. Сейчас скопленных денег хватало на пару дней, если есть только хлеб и ночевать в парке. У меня ни черта не было. Вообще.

Двери лифта открылись, и я вышла из него, плетясь, куда глаза глядят. Да, пожалуй, я погорячилась и переоценила свои возможности. Можно было бы развернуться, подняться, извиниться… но упрямство и гордость сказали, что мы купим булку и пойдём ночевать в парк на лавку.

До парка я не дошла. Вроде пожитков было совсем немного, но лямка сумки жутко натёрла плечо, и пришлось опуститься на скамью первой попавшейся автобусной остановки. Слегка отодвинув ткань кофты с широким горлом, я увидела, что плечо до ключицы всё красное, наверняка след останется надолго. Шик. Только этого мне не хватало.

Выругавшись, я оперлась головой об стекло позади и прикрыла глаза. На остановке никого не было, единственное, что меня сегодня радовало. Пара автобусов, которые на ней останавливались, только-только проехали мимо один за другим, так что на какое-то время можно выдохнуть, и никто меня не побеспокоит хотя бы присутствием.

Этот день не мог быть хуже, но… какого-то хрена чуть дальше остановки припарковался огромный чёрный автомобиль. Я не очень разбираюсь в марках, но он был явно очень дорогой. А его водитель – богатый: не потому, как выглядела машина, а потому, что её хозяин не боялся кругленького штрафа за парковку в таком ненадлежащем месте.

Еще и аварийку включил. Точно быстро не свалит. Я фыркнула и прищурилась, кинув недовольный взгляд в сторону машины, но быстро отвела глаза. Кто знает, может, там какой-то мафиози сидит, и день у него не задался также, как у меня?

По-хорошему, стоило подняться и пойти дальше, но я медлила. Из машины никто не вышел – видимо, водитель кого-то ждал, а я – параноик. Время тянулось медленно. Через пятнадцать минут я привыкла к присутствию чёрной тени, маячившей в угловом зрении, а на остановку опять приехали друг за другом рейсовые автобусы.

Дожили. Даже поездка на автобусе для меня теперь роскошь… Нет. Пусть Пит катится к чертям. Я больше никому в своей жизни не позволю собой пользоваться. Уж точно – не ему.

Автобусы уехали, вышедшие из них пассажиры побрели по тротуару по своим делам, а я вновь осталась одна. Как же лень вставать… Проследив, чтобы никого не осталось вокруг, я вновь прикрыла глаза. Машины тут проезжали редко, да и кому я нужна? Без пяти минут бездомная…

Ноздри резко опалил какой-то жуткий аптечный запах, и я встрепенулась. Не успела распахнуть глаза, как на лице сжалась рука, держащая ткань, пропитанную каким-то веществом. На голову натянули чёрный мешок, в который я тут же вцепилась пальцами и попыталась вырваться, но мои руки стали ватными и не послушными, а спустя мгновение сознание и вовсе померкло.

Глава 2

Не знаю, сколько времени я провела в отключке, но приходить в себя оказалось крайне неприятно. В горле першило от сухости, а голову раздирала жуткая боль, как будто мне пытались вышибить мозги.

Сделав над собой неимоверное усилие, я открыла глаза, и мой взгляд уткнулся в светло-серый идеально ровный потолок. Страх сковал тело, и я резко села на кушетке, в панике оглядываясь. Больше всего в своей жизни я боялась попасть в какую-нибудь жуткую лабораторию, даже фильмы такие никогда не смотрела, холодея уже от того ужаса, который мог вызвать у меня один лишь его просмотр.

Помещение, в котором я оказалась, напоминало врачебный кабинет лишь отдалённо. Никаких предметных столов или жуткого вида шкафов с чем-то пугающим в нём не было. Пол, стены и потолок ничем не отличались друг от друга – идеально ровные, на вид гладкие и светло-серые. Спасибо, что не мягкие, хотя, тут как посмотреть…

Стол был только один, у дальней от меня стены. Простой, металлический, с приставленным под стать ему стулом. Хм, скорее больше похож на обеденный – вселяло надежду, что я всё-таки не в какой-то лаборатории. Хотя, может, это – палата, а испытуемых тоже надо кормить, логично же… По коже пробежал холодок, и я сжалась, запрещая себе о таком думать.

Посреди комнаты стояла кровать, на которой я и очнулась. Только поначалу она мне показалась кушеткой, но, окинув её более внимательным взглядом, я поняла, что это прямо-таки внушительная двуспальная кровать. Такие часто бывают в неплохих отелях. Довольно низкая, тщательно застеленная – настолько, что от моих панических телодвижений гладкая бежевая простынь даже не помялась и на ней не появилось ни одной складки.

Освещение в комнате тоже не напоминало врачебный кабинет – приглушённое, скорее тёплое, как от настольной лампы, а не холодное, как от светодиодов. Окон в помещении не было вообще, только две двери. Одна была массивной, железной – я видела такую в фильмах про бункеры, а вторая – вполне обычная, на вид пластиковая или деревянная.

Шанс не велик, но подёргать за ручку обеих – дело святое. Я спустила ноги с кровати, отмечая, что меня переодели в простое светло-синее платье в стиле бохо, свободно висящее на моей стройной фигуре.

Так, это всё «здорово», а… Я отодвинула ворот платья и заглянула под него. Фух, бельё осталось моё – это радует. Думаю, если бы меня похитили для сексуального рабства, то моё простецкое бельишко кинули бы в какую-нибудь топку первым. Или нет?

Сердце перепугано бухало в висках, но расклеиться мы ещё успеем. Я растёрла лицо руками и поднялась, первым делом направившись к деревянной двери. Такую, если что, как-то обойти было явно проще. Ладонь легла на холодную ручку, я повернула её, и она поразительно плавно поддалась, открываясь.

За дверью обнаружился совмещённый санузел – простой душ со стеклянной перегородкой, небольшая раковина и унитаз. Зеркала тут, увы, не было, но всё выглядело вполне новым, как будто я первый постоялец этого непонятного заведения… Ну вот… Хотела найти, где перекантоваться. Ага. Как там? Надо быть осторожнее со своими желаниями?

Вторая дверь на мои попытки её открыть ожидаемо не поддалась, даже ручка не повернулась, оставшись в том же положении, что и была, сколько бы я на неё не давила. Класс. Всегда хотела быть заперта в отеле с полным обслуживанием. Это нервный сарказм, если что…

Шумно выдохнув, я обернулась. Больше ничего в комнате не было. Мозг немного отошёл от паники и стал пытаться построить хоть какой-то план дальнейших действий, но получалось из рук вон плохо. Так. Орать точно бессмысленно – я в металлическом ящике без окон, предположу, что со звукоизоляцией и под землёй.

В любом случае, я на досуге смотрела в каталогах сколько стоит такой вот ремонт санузла, и однозначно могу сказать – мои похитители не бедствуют. Значит, надеяться на их твердолобость и косяки в подготовке слишком уж наивно. Ничего, я тоже неглупая. Зря, что ли, в колледже училась?

Подойдя к кровати, я опустилась на неё и стала массировать виски, пытаясь угомонить стучащую боль в голове. Тишина. Звенящая. Всеобъемлющая. От такой, кажется, сходят с ума? Так я уже. Думаю, человек со здоровой психикой вёл бы себя иначе, бился бы об двери-стены там, звал на помощь или хотя бы того, кто его заточил, да ведь?

Риторические вопросы я решила оставить на потом, перейдя к насущным. Меня заперли в какой-то банке, судя по всему, это сделали те, кто сидел в той подозрительной машине. Угу. Сейчас самое время подумать о том, что она была подозрительная. Я фыркнула, и сама вздрогнула от громкости этого звука.

Сразу следом за ним раздался другой, напоминающий приглушённый шелест, и краем глаза я заметила движение на стене, сбоку от изголовья кровати. Там открылась небольшая ниша, за которой мерным тусклым светом горел экран, по размеру сопоставимый с простым планшетом. Я поднялась и заглянула туда.

Экран располагался за стеклом, и тыкать в него пальцем было бессмысленно. На нём ничего не было, кроме мигающей вертикальной линии, наподобие тех, что бывают в режиме редактирования документов. Над экраном, видимо, была визуально неразличимая камера.

Как только моё лицо оказалось на его уровне, по нему побежали буквы: «Добро пожаловать, Нэнси». По телу проскользнул неприятный холодок. Пит меня сдал какой-то мафии? Продал от злости на опыты? Откуда они знают… буквы погасли, и взамен побежали новые:

«Кричать – бесполезно. Задавать вопросы – бесполезно. Пытаться сбежать – бесполезно. Если ты решишь себе навредить – пожалеешь, так как я наврежу в наказание гораздо больше, чем ты можешь себе представить.»

– Чудесно, – фыркнула я, стараясь не выдать того, как меня трясёт и как мне невыносимо страшно. – Зачем я здесь?

«Задавать вопросы – бесполезно, – напомнили мне с экрана. – Если ты будешь выполнять всё, что я тебе велю, через месяц выйдешь отсюда живой. Насколько невредимой – решать тебе. Всё зависит от твоего подчинения и принятия».

Прекрасно, я не в лаборатории, а у маньяка. Одно другому не мешает, конечно, но перспектива «выйти живой» меня в данной ситуации вполне устраивала. Моя молчаливая задумчивость затянулась, и буквы на экране вновь погасли, чтобы появилась последняя запись:

«Встретимся завтра. Настоятельно рекомендую тебе выполнять все мои указания. Поужинай.»

Буквы вновь исчезли, а за спиной раздался лязг отодвигающейся заслонки. Я обернулась. Над столом, у противоположной стены, в открывшейся нише стоял внушительного размера поднос. Живот одобрительно заурчал, и медлить я не стала. Быстро подошла к стене, извлекла из ниши поднос и поставила его на стол.

Где-то в парке одобрительно раскрошилась для голубей булка, которой я собиралась питаться несколько дней, там ночуя… Сегодня мой ужин был поистине королевским – на большом блюде в центре лежала прожаренная до хрустящей корочки голень – судя по размеру – индюшачья. Вокруг неё была аккуратно уложена печённая чищенная картошка, рядом с которой стояла маленькая вазочка с зеленью – боже, и почему в ресторанах об этом не всегда догадываются? Ненавижу зелень…

Вокруг блюда стояло две глубоких тарелки с разными салатами, какая-то приблуда для соусов – в душе ни чаю, как она называется, и разные жидкости в двух стаканах. Принюхавшись к обеим, одну я расценила яблочным соком, а вторая оказалась ягодным морсом.

Плюхнувшись на стул, я сразу же принялась за еду. Если бы меня хотели как-то отравить – уже бы это сделали. Если в еде какие-то экспериментальные вещества – не есть целый месяц я всё равно не смогу, так что рано или поздно сдамся. Да и потом, кто знает, какие эксперименты меня ждут? Неизвестно, когда потом смогу поесть…

От вкусового оргазма все мои мысли отключились, и я сосредоточилась только на еде. Хозяйка из меня всегда была плохая – да и как стать хорошей, если к плите я смогла подойти, только упорхнув из дома. До этого на кухне воевали бабушка и мама, а меня туда пускали только вкушать плоды их кулинарных боёв.

Так вышло, что последний раз я ела что-то более сложное, чем макароны с сосисками, аж год назад, когда гостила у родителей. Совершенно не стесняясь, я умяла всё, что влезло, поставила поднос в нишу и откинулась на стуле. Створка с шуршанием закрылась, но вскоре открылась вновь.

На этот раз на подносе стоял высокий стакан, на котором чёрным маркером было написано: «Обязательно выпей», а рядом лежал воздушный, ещё тёплый круасан. Колебаться я долго не стала, осушив стакан и зажевав неприятный привкус жидкости сладким круасаном. В голову полезли мысли, что я – последняя идиотка, что пью всё подряд чёрт знает где, но по телу раскатилось приятное убаюкивающее тепло, и я переместилась на кровать и просто растянулась на ней во весь рост.

Всё смешалось и спуталось, а потолок перед глазами стал мутным. Наверное, мне просто дали сильное снотворное. С этими мыслями я и провалилась в сон.