Мадонна

Все права защищены.

Это произведение является вымышленным. Любые совпадения с реальными людьми, местами или событиями случайны.

Тем, кто выжил.

Тем, кто не смог.

Тем, кто все еще ищет дорогу из тьмы.

ПЛЕЙЛИСТ

Billie Eilish – WILDFLOWER

Azee – Fahrenheit

Limi – Dangerous

Mellina Tey – Before I Move On

Adele – Skyfall

The Neighbourhood – Yellow Box

Charlotte Cardin – The Kids

Charlotte Cardin – Meaningless

Isabel LaRosa – older

K3NT4!, Mysterious – tell me you love me

Hoodie x Essiyas x Mellina Tey – DND

Chloe Ament – the water is fine

Fallulah— Give Us a Little Love

Selena Gomez – The Heart Wants What

It Wants

Mellina Tey – He don’t

Mellina Tey – Obsession

Mellina Tey – 2am

Ex Habit – Who Do You Want

ПРИМЕЧАНИЕ Автора

«Мадонна» – это темная, насыщенная эмоциями и сложными решениями книга, где нет места розовым очкам или сказкам про вечное счастье. Здесь тебя ждут триггеры, моральные дилеммы и моменты, которые могут вывернуть душу наизнанку.

Эта история для тех, кто любит пробовать грань, кто не боится темного романса и готов столкнуться лицом к лицу с самыми сложными эмоциями.

Некоторым читателями главная героиня этой книги может показаться слабой, но давайте будем честными: не каждый, кто пережил годы физического, морального и сексуального насилия, способен вставать с гордо поднятой головой. Да, она жертва. И она имеет право быть ею. Не каждая рана заживает, не каждое падение сопровождается триумфальным восхождением.

«Мадонна» – это история для тех, кто готов увидеть красоту в хрупкости, признать право на слабость и заглянуть в глубину души человека, который все еще надеется найти свет в кромешной тьме!

Пока мы только в начале пути, но ваши реакции станут топливом для этой истории!

Пролог

Если у смерти есть вкус, то это вкус горечи. Если у нее есть цвет, то это красный. Теплый и холодный одновременно.

Умирать не страшно. Страшно быть пойманным воспоминаниями от которых уже не освободиться. Они цепляются, как острые крючья, вонзаются в плоть и тянут вниз, в темноту. Но даже там, в этой темноте, все окрашено красным.

Я вижу лица тех, кого любила, и тех, кого ненавидела. Слышу их голоса, их смех, их крики. Вижу свои ошибки, свои попытки все исправить, свои поражения. И в этом хаосе я ищу то, что держало меня на плаву, что делало меня живой. Мужчину, который однажды вытащил меня из тьмы, но сам был её частью.

Карло. Его имя эхом отдается в моей голове, как шепот из прошлого. Он был моим монстром и моим спасением. Человек, который показал, что любовь может быть уродливой, но все же оставаться любовью. Я была его королевой, его призраком, его смыслом.

И всё было не зря. Мой путь, как бы тернист он ни был, имел значение.

Я закрываю глаза, и передо мной возникает крохотное личико. Её глаза смотрят на меня с упрямством, так похожим на его. Она – моя единственная чистота, мой единственный свет. Все, чем я не смогла стать.

Возможно, однажды, он и она поймут, почему я делала то, что делала. И, может быть, простят меня.

Это моя последняя молитва, мой последний выдох.

Я отпускаю себя. Отпускаю боль, прошлое, страх. Все растворяется в красном…

Глава 1

Лириана

От одной фразы: «Спустись вниз», кровь в моих жилах превращается в лед. Особенно, когда приказ исходит от Резарта Крецари. Мой брат непредсказуемый психопат, а я для него – вещь на которую можно спустить все дерьмо.

Дорога вниз всегда ощущается как ходьба по разбитому стеклу, несмотря на идеально отполированный мрамор под моими ногами. Каждый шаг отдается в висках гулким эхом, каждая ступенька становится преградой, которую я вынуждена преодолевать с тяжестью, растущей в груди. Ноги дрожат, дыхание сбивается, и я уже почти ощущаю вкус рвоты, подступающий к горлу.

Каждый раз я надеюсь, что это ошибка. Что он позвал меня просто, чтобы передать сообщение или бросить очередную уничижительную фразу, но эта надежда настолько жалкая и мелкая, что умирает, как только я оказываюсь у двери его кабинета.

Сквозь массивные дубовые створки слышны приглушённые голоса. Громкий, резкий смех Резарта разрезает воздух, и я вздрагиваю. Он никогда не смеётся без причины, особенно в присутствии других мужчин. Этот смех – не сигнал расслабления, он всегда означает игру, в которой я – разменная монета.

Я подхожу к двери, и её вес, кажется, давит на меня больше, чем я могу выдержать. Руки вспотели, я вытираю их о юбку, но пальцы всё равно остаются скользкими. Ещё вдох. И ещё. Сердце колотится так громко, что заглушает даже голоса за дверью.

Я не стучу. Резарт ненавидит, когда я стучу. Он говорит, что это пустая трата времени. Так что я просто открываю дверь.

Как только я переступаю порог, меня обрушивает волна внимания. В комнате десять человек, кроме Резарта. Их взгляды тяжёлые, оценивающие, будто прожигают меня насквозь.

Но среди них – мужчина, которого я не видела раньше. Его лицо сразу притягивает взгляд. Темные волосы зачёсаны назад, щетина подчёркивает резкость скул. Он сидит прямо, но непринуждённо, одна рука лежит на спинке кресла. Его глаза черные и холодные, как безлунная ночь, и он смотрит на меня не так, как остальные. Без насмешки. Без похоти. Его взгляд слишком внимательный, как у хищника, который оценивает добычу не ради удовольствия, а ради чего-то большего.

Я отступаю на шаг, спиной ударяясь о дверь, но уже слишком поздно.

– Лириана, заходи, – голос Резарта звучит обманчиво спокойно, но я знаю, что это ловушка. Всегда ловушка.

Мои ноги подкашиваются, и я делаю шаг вперёд только потому, что знаю: если я этого не сделаю, он поднимется и вытащит меня силой.

– Ближе, – приказывает он, кивая на место возле себя. Я должна стоять рядом, как аксессуар.

Каждый шаг вперёд даётся с трудом. Я едва чувствую свои ноги, будто они стали чужими. Мои руки сжаты в кулаки, ногти впиваются в ладони, но это единственный способ удержаться на плаву.

Когда я оказываюсь рядом с Резартом, он кладёт руку на моё плечо, и я едва сдерживаю дрожь. Его прикосновение холодное, тяжёлое, как цепь.

– Это моя сестра, Лириана, – объявляет он, его голос звучит гордо, как будто я – его собственность, его достижение. – Она, – пауза, за которой скрывается что-то зловещее, – особенная.

Я чувствую, как его пальцы сжимаются на моём плече, пока он смотрит на того незнакомца, который до сих пор не отвёл от меня глаз.

– Карло, – продолжает Резарт, его голос становится ещё более низким и масляным, – ты, кажется, говорил, что ценишь настоящую красоту.

Мужчина не отвечает сразу. Он просто смотрит на меня, его взгляд тяжёлый, непроницаемый. И чем дольше он молчит, тем больше комок страха растёт у меня в груди.

– Красота, – наконец произносит он, его голос глубокий, бархатистый, – бывает разной. Иногда её тяжело увидеть, когда она спрятана за… страхом.

Эти слова пронзают меня, как кинжал. Он видит меня насквозь. Он видит мой страх. И я не знаю, что хуже: его откровенность или то, что он не смеётся, как остальные.

– Лириана, – голос Резарта вновь звучит как команда, – принеси сеньору Виванти вина.

Эти слова будто утопили меня в холодной воде. Я не сразу двинулась с места, но его взгляд прожигал мне спину. Безмолвное предупреждение. Безмолвная угроза.

Я поклонилась так, как меня научили: медленно, показывая покорность, чтобы избежать ненужного гнева. В груди всё сжалось, словно кто-то обвил мои рёбра железным обручем. Я поспешила к выходу, едва сдерживая себя от того, чтобы не побежать.

На кухне, как всегда, царил полумрак. За старым дубовым столом стояла Фатмире, наша служанка. Она что-то тихо напевала, но замолкла, как только заметила меня. В её руках был уже наполненный бокал вина.

– Господин приказал, – сухо проговорила она, протягивая бокал. Её глаза избегали моих, но я видела в них не только покорность. Может, это была усталость. Может, страх.

Я взяла бокал дрожащими пальцами, изо всех сил стараясь не расплескать тёмную жидкость. Что-то в её молчаливом поведении заставило меня замереть.

– Это всё? – спросила я.

Фатмире коротко кивнула.

– Да.

Я сделала шаг назад, чувствуя, как моё сердце бьётся в горле, и направилась обратно к кабинету. На каждом шаге я смотрела на бордовую жидкость, которая зловеще перекатывалась в бокале.

Когда я вошла в кабинет, мой брат улыбнулся своей хищной улыбкой.

– Хорошая девочка, – произнёс он, будто бы мне шёл десятый год, а не девятнадцатый. – Подойди ближе, поставь бокал перед нашим гостем.

Карло Виванти сидел всё так же, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Но его взгляд, пронзительный, холодный, уже впивался в меня. Я остановилась на пороге, но Резарт дернул головой, и я сделала несколько робких шагов вперёд.

Вблизи Карло казался ещё более устрашающим. Это был человек, который привык командовать. Его молчание говорило больше, чем любые слова.

Я поставила бокал на стол и отступила.

– Хитрость, – сказал он, не сводя глаз с Резарта, – это редкое качество. Не каждый, кто пытается быть хитрым, обладает этим даром. Зато глупость, кажется, досталась всем, кто не был одарён.

Резарт усмехнулся, пытаясь выглядеть уверенно, но что-то здесь было не так. Он… напрягся?

– Лириана, – продолжил Карло, его голос был глубоким и спокойным, – отпей немного вина.

Я подняла взгляд, застигнутая врасплох. Вино? Мне?

– Что? – пробормотала я.

– Отпей, – повторил он, его голос стал жёстче. – Не бойся.

Я посмотрела на Резарта, ожидая его протеста, но он лишь рассеяно кивнул.

Я взяла бокал дрожащими руками и поднесла к губам. Запах был насыщенным, терпким, но не вызывал подозрений. Один глоток. Ещё один.

Вино обжигало горло, но я справилась. Я поставила бокал обратно на стол и почувствовала, как на меня обрушилась тишина.

Сначала ничего. А затем… тепло. Оно началось где-то в груди и распространилось по всему телу.

– Что… – слова застряли у меня в горле, а затем тепло стало жаром, обжигающим меня изнутри.

Я схватилась за голову, чувствуя, как мир вокруг начинает рушиться. Голоса в комнате стали размытыми, их слова сливались в какой-то бессмысленный гул.

– Ты и правда думал, что я такой дурак? – сказал Карло, его голос пробился сквозь этот хаос, как выстрел.

Моё тело охватила дрожь. Всё внутри горело, словно огонь, поедая меня изнутри. Я упала на колени, едва успев схватиться за край стола.

– Лириана! – голос Резарта был полон гнева.

Я не могла ответить. Всё, что я могла сделать, это пытаться не потерять сознание. Где-то вдалеке я услышала, как Виванти произнёс ледяным тоном:

– Ты ублюдок, Резарт. Ублюдок, который торгует даже своей кровью.

Тьма начала захлёстывать меня, но я видела только его глаза. Чёрные и глубокие, как бездонный колодец. Безжалостные. И, возможно, единственное, что могло спасти меня от брата.

Глава 2

Карло

Дева Мария. В этих землях её имя звучит чаще, чем шепот ветра над виноградниками. Она наша покровительница, та, чье лицо смотрит на нас с каждого угла старинных улиц и храмов. В мафии её образ куда больше, чем икона: это символ чистоты, справедливости – или того, что мы сами называем справедливостью. Мы – её воины, и за её защиту платим кровью.

Когда двери особняка Крецари распахнулись, мы вошли как гости, но выйдем как палачи.

Резарт говорил о мире, о союзе, о необходимости борьбы против общего врага. Но в его глазах была ложь.

Все раскрылось, когда он попросил бедную девушку подать отравленное вино. Теперь она дрожала, преодолевая агонию от сделанного глотка. Её руки, худые как ветки оливкового дерева, скользили по полу, пытаясь удержать равновесие. Её кашель разрывал воздух, заглушая щелчки оружия и бормотание албанских солдат в кабинете. Лириана выглядела как призрак и теперь была удивительна схожа с выцветшим изображением Святой Марии на маленькой иконе в кармане моего пиджака.

Я не мог позволить себе ни раскаяние, ни жалость. И то и другое здесь было слабостью, а слабость – смертью. Но в её взгляде была такая бездна страдания, что даже у меня перехватило дыхание.

– Ты ублюдок, Резарт, – бросил я, не отрывая глаз от Лирианы. – Ублюдок, который торгует даже своей кровью.

Резарт пожал плечами, словно мои слова не имели значение. По его широкому лицу тек пот. Я прищурился, медленно вынимая свой пистолет из кобуры. Минуту в помещении царило замешательство, но в тот момент, когда я снял предохранитель, двое солдат Резарта направили свое оружие в мою голову. В то время, как пятеро моих людей сохраняли каменное выражение лиц, не двигаясь.

– Ты продался Лоренцо? – спросил я, тщательно сдерживая ярость.

Ублюдок молчал, но я понял всё без слов. Этот змей был во всем замешан. Лоренцо Санторе, чья «Черная Корона» уже не первый год пыталась разорвать наш контроль над Калабрией, сговорился с албанцами.

Фатальная ошибка.

Солдаты Резарта стояли передо мной, стволы их автоматов мерцали в тусклом свете люстры. Мой палец уже лежал на спусковом крючке, но я позволил себе ещё секунду – не для раздумий, а для точности. Густой запах пота и дешёвого табака наполнил помещение, отравляя воздух не меньше, чем ядовитое вино.

– Ты продался, Резарт, – повторил я, удерживая его взгляд, пока мои люди напрягались позади, готовые действовать по моему сигналу. – И ты ещё называешь это союзом?

Тишина. Тягучая, как смола, и неестественно тихая для этой бурлящей ярости ситуации. Но затем начался хаос.

Щелчок затвора – это было всё, что я услышал, прежде чем раздался первый выстрел. Я бросился вправо, скрываясь за массивным дубовым столом. Один из солдат Резарта выстрелил, но промахнулся, пуля пробила бутылку виски, разлив её содержимое на пол. В тот же момент мой человек, Фабио, вогнал пулю в шею стрелявшему. Струя тёмной крови окрасила стены.

Особняк превратился в ад.

Выстрелы гремели, как барабанный бой. Осколки стеклянной люстры осыпались на мраморный пол, сверкая в свете вспышек. Один из албанцев бросился к окну, но был настигнут моим вторым человеком, Лука. Пуля пробила его колено, заставив упасть с криком, прежде чем последовал финальный выстрел в затылок.

Я выпустил очередь в грудь ближайшего ко мне человека Резарта. Его тело отлетело назад, сбив со стены картину, которая с глухим стуком упала в лужу виски и крови. Я чувствовал, как мои уши звенят от грохота, но это только раззадоривало меня.

Резарт исчез.

Я прищурился, понимая, что он решил воспользоваться хаосом, чтобы сбежать. Трус. Албанцы были великолепными в стратегиях и контрабанде, но в бою они редко выдерживали натиск. Я знал, что он направляется к своему "сейфу" – небольшой комнате на верхнем этаже, где он хранил свои "секреты".

– Лука, возьми Вито наверх. Отрежьте ему путь. – Я бросил короткий приказ через плечо, отстреливая ещё одного противника, чьё тело упало на персидский ковёр.

Лириана.

Её силуэт мелькнул сбоку. Она билась в конвульсиях и стонала с закрытыми глазами. Я приблизился к ней, дав знак Фабио, чтобы он прикрыл меня. Сандро и Альдо взяли на себя основной удар, сражаясь с новоприбывшей кучкой албанцев.

Я перевернул Лириану на спину, быстро коснувшись лицевой артерии, проверяя пульс. Её веки задрожали и на секунду приоткрылись, высосав весь воздух из моих легких испуганным взглядом. Прямо как у загнанного зверя.

– Ты со мной, милая. – Произнес я тихо, но достаточно громко, чтобы она услышала.

Секунду спустя глаза Лирианы закрылись и больше не открывались, а пульс стал поверхностным.

Дверь за моей спиной вылетела с грохотом, и в комнату вбежали ещё четверо албанцев. Один из них бросил гранату, но Фабио, не раздумывая, выбил её ногой обратно в сторону противников. Взрыв оглушил нас всех. Тело одного из нападавших взлетело в воздух, прежде чем упасть с характерным хрустом.

– Карло! – окликнул меня Лука. – Наверху чисто. Он скрылся!

Я кивнул, в последний раз оглядывая хаос в комнате. Тела, кровь, дым – всё смешалось в неразличимую картину. Но я знал, что это только начало.

Я поднял Лириану на руки и крикнул солдатам Стидды:

– Мы уходим!

Сандро и Альдо схватили двух албанцев, которые, по всей видимости, были живы, несмотря на отсутствие сознания, и потащили их в сторону выхода. Фабио и Лука прикрывали нас.

Крики, запах пороха и кровь остались позади. Я вздохнул и посмотрел на девушку в моих руках. Кожа приобрела серый оттенок, а губы синий. Несмотря на это, она все равно выглядела как хрупкая фарфоровая статуэтка – слишком изящная для того, чтобы оказаться здесь, среди пепла и крови. Черные волосы обрамляли её лицо, напоминая мне о старинных портретах: красота за гранью времени, но с той же печатью трагедии.

Посмотрим, способна ли ты воскреснуть, Мадонна.

Глава 3

Карло

Свет лампы, качавшейся под низким потолком, лениво разрезал мрак, выхватывая из тьмы две фигуры, привязанные к железным стульям. Албанцы были едва живы, их лица поблекли, покрытые кровью и грязью. Один, крупнее и старше, смотрел на меня с яростью, в которой угадывался отчаянный вызов. Второй – моложе, дрожал, как заяц под прицелом ружья.

Я откинулся на спинку стула напротив них, закуривая сигарету. Дым наполнил подвал, смешиваясь с запахом крови и страха. Альдо, стоявший рядом, поигрывал ножом, его движения были медленными и ленивыми, но в каждом сквозило обещание боли. Фабио опирался на массивную кувалду, словно на трость, его молчаливое присутствие давило на пленников сильнее, чем слова.

– Вы знаете, кто я, – начал я спокойно, выпуская клуб дыма. – И вы знаете, что из этого подвала вы не выйдете такими, как прежде. Но какими уйдете – целыми или поломанными, решаете только вы.

Старший албанец усмехнулся, сквозь разбитые нос и губу, выплевывая кровь на пол.

– Делай, что хочешь, макаронник. Резарт придет за тобой, и ты пожалеешь.

Я кивнул Альдо. Одного взгляды было достаточно, чтобы он понял меня.

– Начнем с пальцем, – прорычал Альдо, наклоняясь к ублюдку.

Хруст и последующий вопль нарушили гнетущую тишину. Молодой албанец на соседнем стуле дернулся, словно хотел сбежать, но веревки удерживали его на месте.

– Твой друг заплатит за твое упрямство, – сказал я старшему, смахивая пепел с сигареты. – И за твою глупость.

Фабио отложил кувалду и развернул нож. Он подошел к молодому пленнику, схватил его за волосы и заставил поднять голову.

– Тебя зовут Ардон, верно? – спросил я у молодого, будто это был дружеский разговор. – Ты же не хочешь закончить, как он?

Парень затрясся, глаза блестели от страха.

– Я… я ничего не знаю! – прохрипел он, голос ломался от паники.

– Ложь. – Мое спокойствие было ледяным. – Ты в доме Резарта, значит, ты знаешь, как он работает. И ты знаешь, с кем он работает.

– Лоренцо Санторе! – выкрикнул он, прежде чем Фабио успел сделать шаг. – Он говорил о сделке с Лоренцо!

Я закатил глаза.

– Ваш босс-идиот уже сообщил мне эту новость. Что вы знаете о их сотрудничестве? Что за сделка?

Прежде, чем парень успел ответить, старший албанец закричал:

– Заткнись, Ардон! Они тебя убьют все равно.

Я медленно встал. Мои шаги гулко отдавались в подвале, пока я не остановился перед старшим.

– Похоже твой слух тебе мешает, хочешь я решу эту проблему? – прохрипел я, сделав глубокую затяжку перед его лицом, а затем поднес окурок к его уху. Он дернулся в сторону, но я схватил смелого мудака за мясистую шею и посмотрел ему в глаза, протолкнув раскуренную сигарету прямо в его слуховой проход. Крик заполнил подвал, а затем последовал запах мочи и дерьма.

В течении минуты я смотрел на то, как старший албанец корчится и извивается, охваченный болью и шоком. Он опрокинул стул и завалился на бок, прижавшись правой щекой к бетонному полу, в то время, как из левого уха торчала дымящиеся сигарета. Затем я повернулся к молодому Ардону и посмотрел на струю, стекающую со стула на пол и образующую лужу. Он обоссался.

Мой тон был убийственно спокойным, когда я приказал ему:

– Говори.

– Они говорили о каком-то грузоперевозчике из России… о поставках через Неаполь, Геную и Албанию.

– Поставках чего?

– Что-то связанное с ядерными материалами или химическим оружием… я… я не могу сказать точно. Только капитанов посвящают в такие дела подробно… мы солдаты…

Я схватил руку Ардона, задирая куртку до локтя и проверил где расположена татуировка двуглавого орла. Предплечье. Сделав то же самое со старшим, я убедился, что маленький засранец говорит правду. Они простые солдаты.

– А еще… – заикнулся Ардон, но замолчал, замешкавшись.

– Что? – спросил я резко.

– Не думаю, что это важная информация, но Резарт собирался устроить брак своей сестры с Лоренцо.

Договорной брак – это в стиле Лоренцо. У него их было два и оба закончились странными обстоятельствами. Старику за пятьдесят, а он продолжает искать молодое мясо для своих садистских наклонностей. Я вспомнил девушку, которая выглядела как живой труп, когда я уложил её тело на больничную койку в нашем госпитале. Она все еще дышала, боролась за свою жизнь, но доктор продолжал говорить о том, как мизерен её шанс. В нашем мире женщинам часто приходилось расплачиваться за ошибки мужчин. Ситуация с Лирианой не была чем-то необычными, но все же меня охватывал ледяной гнев на себя за то, что стал причиной её страданий. Почему?

Я сделал шаг назад, пытаясь осмыслить услышанное, и повернулся к Альдо и Фабио, еле заметно кивнув. Безмолвный приказ.

И, не оборачиваясь, вышел из подвала. Через минуту послышались два выстрела, а затем тишина.

Глава 4

Лириана

1994 год

Воздух был пропитан запахом йода, стерильных бинтов и влажной древесины. Даже спустя годы я могла бы узнать этот запах из тысячи. Он возвращался ко мне во снах – липкий, тяжелый, словно пелена, от которой невозможно избавиться. Лампа в углу комнаты дрожала, издавая слабое мерцание, как будто ей, как и мне, не хватало сил сопротивляться.

Я сидела на краю стула, пальцы сжимали подол платья так сильно, что ткань уже порвалась. Всякий раз, когда дверь медленно открывалась, время будто замирало. Скрип петель разрывал тишину, как крик.

Деревянный пол заскрипел, и я замерла. Сердце глухо ударилось о ребра, прежде чем провалиться куда-то вниз. Шаги – тяжелые, размеренные – звучали всё ближе. Их ритм становился для меня пыткой. Каждый звук отдавался в висках, каждый шаг напоминал, что здесь не существует спасения.

Мои глаза машинально упали на зеркало, что стояло у стены. Трещины паутиной расходились по его поверхности, и моё отражение – девочки с пустыми глазами – казалось призраком. Тонкая фигура, дрожащая под чужими взглядами, стала не человеком, а предметом.

И тогда я услышала голос брата. Холодный, резкий, без намека на теплоту.

– Ты знаешь, что нужно делать. Будь хорошей девочкой, Лириана.

Это была не просьба. Это был приказ, которого нельзя ослушаться.

Двое мужчин, на вид около сорока лет, зашли в комнату, глядя на меня с голодным интересом. Для них я вещь, выставленная на аукцион. Забирает тот, кто больше заплатит или предложит более выгодную сделку моему брату. Волны страха и омерзения поднялись во мне, когда я вспомнила прошлые разы. Как было больно, как слезы рекой лились из моих глаз, но никто не обращал на них внимание, потому что таких подонков не интересуют чувства.

Шагнув ближе, один из мужчин протянул ко мне руку, его пальцы были толстыми, как сосиски, а ногти обломаны. Я отшатнулась инстинктивно, но стул соскользнул по полу, издав протяжный скрип. Мои ладони сжали подол ещё сильнее, словно ткань могла защитить меня от того, что должно было произойти.

– Она ещё боится, – с притворным разочарованием заметил второй мужчина, скрестив руки на груди.

Резарт вздохнул, поднимаясь с кресла. Его шаги не были такими тяжелыми, как у тех мужчин, но для меня они звучали как удары молота. Он подошел ко мне, опустился на корточки и обхватил моё лицо холодными пальцами, сжимающими так, что я не могла отвести взгляд. Его глаза, всегда такие пустые и безжалостные, искрились странной смесью раздражения и спокойствия.

– Ты думаешь, что у тебя есть выбор? – его голос был ледяным, но тихим, почти как шёпот, от которого мурашки пробегали по коже. – В этом мире выживают только те, кто умеет быть полезным. Ты не исключение.

Я не могла ответить. В горле застрял ком, и даже если бы я хотела что-то сказать, слова просто не смогли бы вырваться наружу. Резарт резко поднялся и посмотрел на мужчин:

– Она готова, – сказал он, отступая к двери.

Мне было одиннадцать. И тогда я осознала, что этот мир поглотил меня. Я перестала мечтать, никогда не верила в чудеса. Осталась лишь пустота, которая с каждым годом разрасталась все больше.

***

Лириана

2002 год

Я моргнула несколько раз, силясь сосредоточить взгляд на окружающем. Запах антисептиков и чего-то металического, словно ржавое железо, ударил в ноздри. В глазах все плыло, но едкий желтый свет лампы у изголовья кровати и тишина, наполненная жужжанием аппаратуры, – заставили мое сердце сжаться от ужаса.

Все было слишком похожим. На долю секунды я почувствовала, как паника волной накатывает, заставляя тело инстинктивно напрячься. Грудь сдавило так, словно кто-то поставил на неё бетонный блок. Но затем я заметила разницу. Стены здесь были светлыми, почти стерильно белыми, с приглушённым голубым оттенком, совсем не похожими на тёмные деревянные панели того места.

Я попыталась подняться, но тонкие ремешки, прикрепленные к запястьям, удерживали меня. В голове закружилось от резкого движения, и я снова откинулась на подушку, ощущая, как холодный пот покрывает тело. Когда зрение прояснилось, я увидела трубки, ведущие к моим рукам, и аппарат у кровати, который издавал монотонное "пик-пик", синхронное с ритмом моего сердца.

Что… что случилось?

Вдохнув глубже, я попыталась взять себя в руки. Паника – плохой советчик. Я ещё раз огляделась. Комната пустовала, если не считать койки и пары металлических стульев у стены. Шторы лишь слегка приоткрывали окна, пропуская тусклый дневной свет. Что-то в этой комнате напоминало о прошлом, вызывало смутное ощущение опасности, будто это место не столько убежище, сколько ловушка.

Дверь тихо скрипнула, и я резко повернула голову. В комнату вошла женщина – медсестра, судя по белому халату. Её фигура была пышной, а лицо круглым и дружелюбным. Я сразу заметила её короткие рыжие волосы, которые казались светлым пятном в этой стерильной обстановке. Она остановилась на пороге, и её глаза расширились от удивления, как только она заметила, что я смотрю на неё.

– О, ты очнулась! – воскликнула она, подходя ближе. – Это невероятно, мы не ожидали…

Я хотела спросить, что она имеет в виду, но голос пропал, оставив только хриплый звук. Сглотнув, я попыталась снова:

– Где я?

Она не ответила сразу, занявшись проверкой аппаратуры рядом со мной. Её пальцы ловко перебирали кнопки и трубки, пока она продолжала говорить:

– Ты в безопасности, дорогая. Это всё, что сейчас имеет значение. Как ты себя чувствуешь? Голова кружится? Тошнота есть?

– Я… я не помню… – Я замялась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. – Что случилось?

Женщина ободряюще улыбнулась, её щеки заалели, напоминая спелые яблоки.

– Ничего, милая, ничего страшного. Главное, ты жива. Тебе нужно поесть.

От её слов и тона становилось легче, но я всё ещё чувствовала, как внутри меня всё дрожит.

– Я не голодна, – ответила я, хотя мой желудок резко напомнил, что это ложь.

– Ерунда, – медсестра махнула рукой. – Тебе нужно восстановить силы.

Она выпрямилась, закончив с аппаратурой, и похлопала меня по руке так мягко, что я едва это почувствовала.

– Сейчас всё принесу. А ты постарайся успокоиться, хорошо? Здесь ты в полной безопасности.

Она ушла, оставив дверь приоткрытой. Я смотрела на потолок, пытаясь соединить кусочки воспоминаний. Всё, что я помнила, размывалось, словно кто-то намеренно пытался стереть картину. Но чувство тревоги никуда не исчезало. Как будто что-то важное осталось забытым, скрытым за туманом моего разума.

Глава 5

Карло

– Это не просто амбиции, Викензе. Речь идет о перевозке ядерных материалов или химического оружия.

Я опустил взгляд на отчеты от моих шпионов в Черной Короне. За неделю, которая прошла с тех пор, как мы допросили людей Резарта, им удалось собрать минимум информации.

– Ты уверен? – спросил Викензе, поднимаясь со своего кресла.

– Допрос дал нам достаточно, чтобы сложить общую картину, – ответил я, указывая на карту на стене. Красные линии тянулись от Генуи к Неаполю и далее к Албании. – Их маршруты пересекают ключевые точки: порты в Генуе и Неаполе, а затем транспортируют через Албанию.

Викензе подошёл ближе, скрестив руки на груди, внимательно изучая карту.

– Лоренцо и Резарт вместе, – пробормотал он. – Это объясняет многое. Они используют Албанию как безопасную территорию, а итальянские порты как главный транзит.

– Санторе слишком давно бросает вызовы всему установленному порядку, – холодно произнёс я, начиная мерить шагами кабинет. – А теперь он делает ставку на оружие. Вопрос лишь в том, кто их конечный покупатель.

Викензе задумчиво посмотрел на меня.

– Давно ходят слухи, что Лоренцо выступает посредником террористической группировки Ордо Кавеа…

Я остановился повернувшись к своему советнику, его слова звучали как осколок новой проблемы.

– Разве она не базируется в Албании?

Викензе медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Год назад у побережья Калабрии затонул корабль, который перевозил ядерные материалы. Он потерпел крушение и власти объявили о захоронении радиоактивных отходов.

Блять.

– Могу предположить, что эта версия чушь, – прорычал я. – Скорее всего, Лоренцо и Резарт похитили груз и шантажом заставили власти Калабрии выдвинуть такую версию и замять дело, не предоставляя доказательств. А сейчас они, вероятно, планируют продать его, заключив сделку с Ордо Кавеа.

Я не мог в это поверить. Это звучало как что-то слишком масштабное. Жажда власти поглотила Лоренцо целиком.

Тихий стук в дверь развеял напряжение в кабинете. Моя старшая служанка Дорна ворвалась внутрь с выражением легкого волнения на лице.

– Сеньор Виванти, албанская девушка очнулась.

Я замер на мгновение.

– Ты уверена?

На самом деле, никто уже не надеялся, что она придет в себя. Когда я навещал Лириану несколько дней назад, улучшений в её состоянии не наблюдалось.

– Она очнулась, сеньор. Медсестра сказала, что она может разговаривать и даже двигаться.

– Спасибо, Дорна. Можешь идти.

Дверь закрылась с обратной стороны и я бросил взгляд на Викензе, который выглядел заинтересованным.

– Она могла слышать или видеть больше, чем мы думаем, – он подошёл к столу, подхватил один из документов и протянул его мне. – Эта девушка связана с Резартом и его людьми, она может знать что-то о маршрутах, сделках или даже о самой Ордо Кавеа.

Я надеялся, что так и есть.

– На сегодня закончим. Мне надо все обдумать и поговорить с девчонкой.

– Оставайся хладнокровным, Карло. Эта черта всегда выделяла тебя среди лидеров.

Викензе похлопал меня по плечу и вышел. Я провёл рукой по лицу, ощущая нарастающее давление. Лоренцо зашёл слишком далеко. Его амбиции не просто угрожали нашей территории – они угрожали всему, что я строил годами.

Сжимая кулак, я вышел из кабинета и направился к девушке.

***

Карло

Я открыл дверь в палату, где лежала Лириана. Тусклый свет из окна падал на её лицо, бледное и напряжённое. Большие глаза метались по комнате, будто она искала выход, которого здесь не было.

Я остановился на пороге, разглядывая её. Испуганный котёнок – да, именно так она выглядела. Невинная, растерянная.

– Ты выглядишь лучше, чем несколько дней назад, – заметил я, подходя ближе.

Девчонка подняла глаза на меня, но не ответила. Взгляд был настороженным, недоверчивым. Она прижала тонкое одеяло к груди, как будто оно могло защитить её.

– Ты знаешь, кто я?

– Нет, – тихо ответила Лириана. Голос был слабым, едва слышным, но в нём звучал вызов.

Интересно.

– Карло Виванти. Для тебя – синьор Виванти. Я – Капобастоне Стидды.

Лириана едва заметно кивнула, но не проронила ни слова. Я сел на стул напротив койки, наблюдая за её реакцией.

– Ты можешь сказать мне, что здесь делаешь? – продолжил я. – Или, может быть, объяснишь, почему твой брат Резарт решил играть с огнём, заключив сделку с Лоренцо Санторе?

Её лицо оставалось пустым. Она выглядела так, будто я говорил с ней на незнакомом языке.

– Я… не знаю, о чём вы, – пробормотала она.

Я прищурился, не скрывая недовольства.

– Не знаешь? Лириана, ты сестра Резарта Крецари. Принцесса албанской мафии. И хочешь сказать, что ничего не знаешь о его делах? О сделках, маршрутах, его "друзьях"?

Она покачала головой, избегая моего взгляда.

– Я ничего не знаю. Я никогда не была частью этого… – Её голос дрогнул, и она замолчала, будто боялась сказать лишнее.

– Интересно, – произнёс я холодно. – Ты либо очень хорошая актриса, либо невероятно наивна.

Я наклонился вперёд, заставляя девушку смотреть мне в глаза.

– Я заставил солдат Резарта говорить, Лириана, – сказал я тихо, но с весом в голосе. – Они – мужчины, наученные сражаться и терпеть боль, обмочились и запели как пташки, когда я и мои люди взялись за дело. Как думаешь, насколько просто будет сломать тебя?

Лириана не ответила. Только глаза выдавали что-то: страх, ужас, обиду. Затравленный взгляд, словно я уже загнал её в угол.

– Почему вы… спасли меня? – вдруг спросила она с дрожью в голосе.

Спасение? Она назвала это спасением?

– Спас? – переспросил я, чуть подавшись назад. – Я заставил тебя выпить отравленное вино, подведя к грани смерти, а затем похитил. И ты говоришь о спасении?

Её взгляд потемнел, и на секунду в голубых глазах мелькнули боль и страх.

– Вы могли бы просто оставить меня умирать, – тихо сказала она. – Это было бы легче.

– Легче для кого? Для тебя? Или для меня?

Она не ответила, опустив голову.

– Ты называешь это спасением, потому что не понимаешь, что происходит вокруг тебя, Лириана, – продолжил я. – Ты живёшь в мире, который построил твой брат, но даже не представляешь, из чего он сделан.

– Я не просила быть частью этого мира, – резко сказала она, её голос на мгновение окреп.

– Может, и не просила, но ты здесь. И тебе придётся принять это.

Она снова замолчала. В её глазах больше не было сопротивления, только тень смирения, будто она уже поняла, что выбора нет. Ровно как и выхода.

– Теперь ты принадлежишь мне и Стидде, – произнёс я, вставая. – Так будет до тех пор, пока твои воспоминания не вернутся.

Я встал и прошёл к окну, всматриваясь в тусклый свет вечернего солнца, который прорывался сквозь массивные шторы. Лириана сидела молча, будто боясь нарушить тишину. Я чувствовал её настороженный взгляд, но не хотел с ним встречаться.

– Что будет, если я не вспомню? – тихо спросила она.

Голос был настолько слабым, что я едва его услышал. Но эти слова пробили едва заметную трещину в броне моей уверенности.

Лириана пыталась быть смелой, но я видел, как её пальцы сжимали одеяло.

– Ты вспомнишь, – сказал я уверенно.

– А если нет?

Сделав шаг ближе, я внимательно наблюдал за каждым движением этой девушки. Её плечи чуть напряглись, дыхание участилось, но она не отводила глаз.

– Тогда ты останешься здесь. Слишком опасно возвращать тебя.

Лириана медленно кивнула.

– А если я вспомню?

Я подошёл почти вплотную, и наклонился к ней. Её дыхание замерло.

– Тогда всё зависит от того, что ты вспомнишь, – тихо произнёс я, глядя прямо в её голубые глаза.

На прекрасном бледном лице промелькнуло смирение, смешанное с болью.

– Вы убьёте меня?

Эти слова прозвучали слишком спокойно, даже покорно.

– А ты боишься этого?

Она задумалась на мгновение, прежде чем тихо ответить:

– Не знаю.

Слова Лирианы сбивали меня с толку. Она должна была умолять о жизни, должна была бояться смерти. Но вместо этого смотрела на меня с эмоциями, полностью противоположными страху.

– Ты странная, Лириана, – сказал я, отступая на шаг. – Говоришь, будто смерть для тебя – не самая худшая участь.

Она горько усмехнулась.

– Может, это и так, – прошептала она.

Моё терпение заканчивалось. Я не привык к таким разговорам, особенно с теми, кто был в положении жертвы.

– Тебе лучше молиться, чтобы твоя память вернулась. Потому что если ты не вспомнишь, я сам решу твою судьбу.

И вновь вместо страха в её глазах вспыхнула какая-то странная смесь печали и принятия.

– А если я вспомню что-то, что вам не понравится?

Этот вопрос она задала намеренно. Она играла со мной, проверяя, насколько далеко может зайти.

– Мне это и нужно, Лириана.

Комната утонула в молчании, густом и неразрывном, как вязкий туман. Лириана напоминала героиню трагедии, изначально обречённую на гибель, но всё ещё держащуюся за крошечный шанс. Даже её красота не была живой, сияющей – она была ледяной и трагичной, как последняя нота в симфонии. Волосы, цвета обсидиана, выглядели словно траурная вуаль на фоне холодной фарфоровой кожи, а голубые глаза, как кусочки замершего льда, всегда сохраняли намёк на слёзы. Смотря на Лириану, невольно возникала мысль, что такая внешность не могла принадлежать человеку, который был счастлив.

– Отдыхай, – сказал я, направляясь к выходу.

– Синьор Виванти…

Я обернулся, поймав её взгляд.

– Это не я отравила вино. Просто чтобы вы знали.

Слова прозвучали так просто, так искренне, будто она не рассчитывала на прощение или оправдание, а просто хотела, чтобы я знал правду.

– Я знаю, Мадонна.

Не дав ей времени на размышления, я вышел из палаты, оставив Лириану одну в этой комнате, полной вопросов, страхов и чужих тайн.

Глава 6

Лириана

Сны всегда возвращались ко мне, как волки к раненой добыче. Они хватали мое сознание зубами, волокли в прошлое и терзали, пока я не пробуждалась от собственных криков.

Но этой ночью все было иначе. На этот раз я не кричала и не задыхалась от слез. Не потому, что мне ничего не снилось, и не из-за того, что сны были светлыми. Страх парализовал меня и лишил голоса. Я видела безликую тень, ощущала её холодную ладонь на своих губах и прикосновение холодного лезвия к своему горлу.

Я не могла закричать. Не могла убежать.

Когда я очнулась, ледяная дрожь охватила мое тело. На самом деле это не было пробуждением – сон всё ещё держал меня в своих когтях, но реальность уже пробивалась сквозь морок. Обхватив себя руками, я раскачивалась на краю кровати, как ребенок, пытающийся спрятаться от монстров в темноте.

Прошло три дня с тех пор, как Карло Виванти последний раз появился в моей больничной палате. Вчера меня поместили в его особняк – огромный, темный лабиринт коридоров и комнат, каждая из которых казалась мне такой же чужой и враждебной, как и в особняке Резарта. Я оказалась заключена в новую клетку, но пока не понимала какая из них хуже.

Когда мне удалось успокоить дыхание, я посмотрела в окно. Ночь была глубокая, снаружи виднелись только силуэты деревьев, что изгибались под слабым светом луны. Картину завершал едва слышный шелест ветра.

Мне пришла в голову мысль прогуляться.

Я не могла объяснить, зачем. Возможно, мне хотелось доказать самой себе, что я всё ещё существую, что это место не способно меня проглотить. Или, может быть, мне просто нужно было отвлечься от кошмара, который всё ещё сидел в голове.

Я накинула на плечи тонкий кардиган и осторожно открыла дверь своей комнаты. Пол скрипнул под моими босыми ногами, когда я шагнула в коридор.

Дом погрузился в полутьму. Мягкий свет настенных ламп подчёркивал высокие потолки и тяжёлые портьеры. Стены увешивали картины – портреты мужчин с властными взглядами, женщин с пустыми глазами. В каждом из этих лиц читалась сила, холодная и бездушная.

Мои шаги отбрасывали глухие эхо по коридору. Двери комнат были закрыты, и я не осмеливалась заглядывать внутрь. Пройдя несколько поворотов, я остановилась у витражного окна, через которое свет луны разливался по полу, раскрашивая его оттенками синего и серебра.

– Лириана?

Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стояла женщина в строгом сером платье. Её волосы были собраны в тугой пучок, а лицо – словно вырезанное из камня.

– Простите, я… – начала я, но суровый взгляд незнакомки заставил меня замолчать.

– Я Дорна, главная по прислуге. – Её голос казался резким, но без злости. – Вы не должны разгуливать по особняку ночью. Это небезопасно.

– Почему? – вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

– Потому что правила есть правила. И их нужно соблюдать.

Она оглядела меня с головы до ног, и в стальном взгляде на мгновение промелькнула искренняя тревога.

– Вы бледная. Вам холодно? Как вы себя чувствуете? Может, я вызову врача?

– Всё в порядке, – поспешно ответила я, хотя все еще дрожала.

– Вы уверены? – Она прищурилась, словно пыталась разгадать, лгу ли я.

– Да.

Взгляд Дорны задержался на моём лице, и я почувствовала себя ребёнком, которого поймали на месте преступления.

– Кто ещё живёт в этом доме? – спросила я, пытаясь сменить тему.

– Вам лучше вернуться в свою комнату, – холодно ответила она, проигнорировав вопрос.

Я кивнула, пробормотала извинения и поспешно направилась обратно, но, дойдя до первого поворота, свернула в другой коридор. Сердце колотилось, а шаги становились всё быстрее.

Я не знала, куда иду, пока не оказалась в просторной комнате. Здесь пахло деревом и кожей, а стены были обшиты тёмными панелями. В углу мерцал камин, огонь лениво облизывал поленья, отбрасывая тени на стены. У барной стойки стояли высокие стулья, а вокруг камина – несколько кожаных диванов и кресел.

Я осторожно подошла к одному из кресел и села. Всё тело ныло от усталости, а веки становились всё тяжелее.

Моя прогулка, хоть и недолгая, отняла больше сил, чем я ожидала. Я обхватила колени руками, опустила голову и, прежде чем осознала это, погрузилась в сон.

Но даже здесь, в этой тёплой комнате, кошмары продолжали преследовать меня.

***

Карло

Поздние часы редко приносили покой. Для человека моего положения ночь – это не отдых, а время для размышлений. Я сидел за массивным дубовым столом в своём кабинете, разбросанные документы передо мной были лишь напоминанием о хаосе, что окружал меня.

Мой разум терзала одна мысль: Лоренцо Санторе и Резарт Крецари. Их амбиции стали проблемой не только для меня, но и для всей нашей системы. Они вошли в игру, которая ставила под удар всех нас.

Ядерные материалы. Сотрудничество с террористами.

Мы с Викензе обсуждали это еще несколько раз, но каждый разговор заканчивался тупиком. Да, правительство всегда терпело нас. Более того, оно извлекало свою выгоду, закрывая глаза на наши дела. Однако игры с ядерными материалами и Ордо Кавеа – это другой уровень. Это привлекает внимание, которого я не могу позволить.

Лоренцо чересчур самонадеян. Его действия становятся всё более безрассудными. А Резарт… его мотивы мне вообще непонятны. Албанец, который входит в наши дела, нарушая и без того хрупкий баланс сил.

Мир Калабрии всегда был раздроблен. Уже тридцать лет Стидда и Чёрная Корона сражаются за контроль. Ни один из нас не смог одержать окончательную победу, и теперь эта война продолжается на изношенной территории, которую делим не только мы, но и албанцы.

Иронично, но то, что однажды было преимуществом, теперь стало моим проклятием. Вмешательство правительства или, хуже того, международных органов, могло разрушить всё, что я строил.

– Пора собирать лидеров, – сказал я себе вслух.

Эти собрания, известные как Комиссия, всегда вызывали у меня смешанные чувства. Их целью было поддержание порядка в хаосе, но часто они лишь раскрывали амбиции каждого из нас. Отец называл такие встречи "парадом змей". И он был прав.

Мои мысли прервал стук в дверь.

– Войдите, – бросил я, не отрывая взгляда от бумаг.

Дорна вошла в комнату. Её строгий облик всегда внушал уважение. Она была не просто служанкой – она была стражем порядка в моём доме.

– Прошу прощения за беспокойство, сеньор Виванти, – начала она. – Но я подумала, что вам стоит знать…

Она рассказала о своей встрече с Лирианой в коридорах. Её слова были точны и лишены эмоций, но в них я уловил нотку беспокойства.

– Она выглядела бледной, напуганной. Я не знаю, что произошло до нашей встречи, но что-то её явно тревожит.

– Ты с ней общалась раньше? – спросил я.

– Нет, это был наш первый разговор.

Я кивнул, давая ей понять, что она может идти.

Когда Дорна закрыла за собой дверь, я откинулся на спинку кресла.

Лириана.

Я видел девчонку последний раз вчера утром, когда её выписали из госпиталя. Она была бледной и хрупкой, и мне пришлось скрыться за углом, чтобы проконтролировать как идут дела, не напугав её при этом. После нашего разговора в больничной палате, я поставил Альдо охранять её, зная как хорошо он умеет очаровывать девушек и заговаривать им зубы. Но ничего не произошло. Альдо вернулся с пустыми руками и в подавленном настроении, сказав, что албанская принцесса боится даже собственной тени.

В нашем мире жестокость по отношению к женщинам была обычным делом. Дело ли рук это её брата или другого мужчины? Не могу сказать.

Я никогда не понимал тех, кто поднимал руку на женщин.

Женщина – это источник жизни. Я верю в это так же, как верю в необходимость дышать или в неизбежность смерти. Она несет в себе мир, даже когда этот мир разрушен. Источник может быть святым, чистым, словно горный родник, или грешным, опасным, как омут в ночи. Но каким бы он ни был, его нужно защищать. Не из жалости и не из долга, а потому что без этого источника всё превращается в пустоту.

Моя жена… Селия определенно не святая. Наши отношения давно превратились в холодную войну, где победы не приносили удовлетворения, а поражения – лишь усиливали ненависть. Но она подарила мне троих сыновей. Троих мальчишек, которые стали частью меня, продолжением моей крови, моего наследия. И этого достаточно, чтобы поставить её выше моего гнева. Я могу ненавидеть её, презирать её за прошлое, но никогда не позволю никому причинить ей вред. Она мать моих детей, и это делает её неприкосновенной.

Я видел, как другие мужчины из нашего мира обращаются с женщинами. Ломают их, словно игрушки, используют, словно инструмент. Это вызывает во мне лишь презрение. Да, порой женщинам в нашей жизни отводится роль пешек, но я никогда не считал их слабыми. Даже самые грешные из них несут в себе потенциал света. Даже те, кто запачканы кровью или обожжены собственными ошибками, остаются источником, откуда черпают силу и надежду.

Может, это влияние моей матери. Женщины, которая, несмотря на свою короткую жизнь, научила меня тому, что настоящая сила – не в криках или угрозах, а в умении создавать, оберегать и сохранять, даже находясь в аду.

Теперь передо мной стояла новая загадка – эта девчонка, Лириана. Мне необходима правда, которую может дать только она.

Я поднялся из кресла и направился в её комнату.

Когда я вошёл, меня встретил холод. Окна были распахнуты настежь, а ветер свободно гулял по комнате, разбрасывая лёгкие занавески. Ледяной воздух обжигал кожу, и я нахмурился.

Подойдя к окну, я захлопнул створки и повернул засов. Затем поправил одеяла на её кровати.

Лирианы здесь не было.

Я вышел в коридор, медленно шагал по дому, прислушиваясь к каждому звуку.

Особняк в Катандзаро всегда давил на меня. Его массивные стены, тёмные оттенки и отсутствие солнечного света делали его кладбищем воспоминаний. Здесь умерла моя мать. Я ненавидел это место, но иногда оно было необходимо.

Я любил свой дом в Палермо. Там жили мои сыновья. Или виллу в Таормине с видом на Этну. Но этот особняк был моим бастионом в Калабрии, центром контроля в вечной войне.

Я нашёл её в общей комнате. Она спала, свернувшись на одном из кожаных кресел. Её лицо казалось ещё более хрупким, чем обычно, а длинные волосы спадали на плечи мягкими волнами.

Я стоял и смотрел на неё. Лириана была красива. Не той красотой, что кричит, а той, что шепчет. Её хрупкость была обманчива, потому что, несмотря на все удары судьбы, она всё ещё дышала. Всё ещё боролась.

Я снял пиджак и аккуратно накрыл её.

Когда ткань коснулась плеч, она открыла глаза.

Её взгляд поразил меня. Глубокие, стеклянные голубые глаза смотрели на меня так, словно видели не меня, а что-то другое. Что-то гораздо страшнее.

Этот взгляд ударил по мне сильнее, чем любое оружие.

Глава 7

Лириана

Я открыла глаза, чувствуя странное тепло на плечах, будто что-то тяжелое укрыло меня. Прошло несколько мгновений, прежде чем я поняла, что это пиджак. Мужской, слишком большой, пахнущий древесным мускусом, табаком и чем-то едва уловимым, горьким.

Когда мое сознание окончательно прояснилось, я подняла голову – и замерла. Надо мной, словно призрак из ночного кошмара, стоял Карло Виванти. Высокий, неподвижный, словно ожившее изваяние. Его фигура заслоняла слабый свет от камина, отчего тени на его лице казались еще глубже. Даже без оружия он выглядел так, будто способен сломить любого одним взглядом.

Синьор Виванти молчал, изучая меня взглядом, от которого становилось холодно и жарко одновременно. Это странное ощущение, которого я никогда не испытывала, заставило меня напрячься.

– Удобно устроилась? – наконец спросил он.

Я быстро поднялась на ноги, сбросив пиджак, будто он обжигал. Его взгляд скользнул по мне, отмечая этот жест, но выражение на лице осталось безмятежным. Сердце бешено забилось в груди, словно я случайно оказалась в клетке с хищником, и он сейчас решал, нападать ли.

– Я… Я заблудилась, – пролепетала я, надеясь, что моя неуверенность пройдет незамеченной. Отступив назад, я встала у кресла, чтобы создать хоть какое-то расстояние между нами.

Его глаза блеснули в полумраке.

– Заблудилась, – повторил он, чуть растягивая слово, как будто пробуя его на вкус. – Это место действительно может запутать. Особенно тех, кто не следует правилам.

– Я не хотела вас беспокоить, – поспешно ответила я. – Если речь о вашем правиле «не бродить по особняку в одиночестве», у меня есть оправдание. Никто не составит компанию в три часа ночи. Да и днём желающих немного.

Его губы изогнулись в едва заметной улыбке.

– Впечатляюще, – произнёс он, кивнув. – Думал, твоя лаконичность – результат незнания итальянского. Похоже, ошибался.

Эти слова вызвали у меня вспышку раздражения, но я удержалась, чтобы не ответить дерзостью. Вместо этого сжала губы, отводя взгляд. Карло, казалось, потерял ко мне интерес, направившись к бару в дальнем конце комнаты.

Я следила за ним краем глаза. Его фигура растворялась в тени, словно он был частью этой комнаты. Став спиной ко мне, он начал изучать бутылки, расставленные на полках.

Мой шанс.

Я повернулась к двери, стараясь идти как можно тише, но его голос застал меня на полпути:

– В твоих глазах слишком много страха, Лириана. Это из-за слухов обо мне? Или это твоё обычное состояние?

Я замерла. Мой взгляд непроизвольно упал на его спину. Он даже не обернулся, продолжая водить пальцем по бутылкам, будто выбирал, какой напиток открыть.

Неужели он действительно умеет читать мысли? Нет, скорее он просто натренирован считывать страх, ведь это то, что такие мужчины, как Карло Виванти, оставляют за собой, когда уходят.

– Страх – это нормально, – наконец сказала я, стараясь придать голосу твёрдость. – Особенно в вашем доме.

Карло обернулся. Он прислонился бедром к барной стойке, скрестив руки на груди. Рубашка натянулась на его мускулах, очерчивая их силуэт. Это было странное зрелище: он выглядел как картина, каждая деталь которой была создана, чтобы завораживать и пугать.

Я не понимала, что происходит со мной. До этого я никогда не смотрела на мужчин с интересом. Годы насилия с их стороны, научили меня не поддаваться внешности.

– Ты считаешь меня чудовищем? – его голос звучал ровно, но в нём сквозила опасная нотка.

Я замялась. Врать ему было бессмысленно, но и правда могла привести к непредсказуемым последствиям.

– Я считаю, что вы… опасный человек, – осторожно ответила я.

Секунда тишины. А затем его громкий, грубый смех заполнил комнату. Он звучал странно искренне, будто я сказала что-то действительно забавное. Карло откинул голову назад, и я заметила, как подрагивает его кадык.

Я стояла неподвижно, ощущая смущение и растерянность.

– Опасный? – переспросил он, вытирая уголок глаза. – Мягко сказано.

Я сжала пальцы, но ничего не ответила, надеясь, что он на этом закончит.

– Так почему же ты боишься меня, Лириана? – он наклонил голову набок, изучая меня, словно интересную загадку.

Мой взгляд невольно встретился с его. В чёрных глазах было нечто такое, что заставляло мой разум путаться. Это была тьма и сила, которые он даже не пытался скрыть.

– Потому что… вы убиваете людей? – я не узнала свой голос. Слова прозвучали скорее как вопрос.

Лицо Карло оставалось невозмутимым. Он покачал головой.

– Твой брат тоже убивает людей. Как и любой другой мужчина в мафии. Албанской, итальянской, русской – это не имеет значения. Мы убийцы. Так почему же ты боишься меня, прожив столько лет с Резартом?

Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их обдумать:

– Ваш вопрос – это и есть ответ.

Карло нахмурился, вглядываясь в меня, словно пытаясь понять скрытый смысл.

– Что это значит?

Я резко покачала головой, делая шаг назад.

– Я… я действительно устала. Могу я уйти?

Он прищурился, но пожал плечами, как будто уступая мне.

– Ты хочешь выжить. Это правильно, – уголок его губ приподнялся. – Но мне не нужна твоя жизнь, Лириана. Только твои ответы.

– Вы говорите так, как будто я могу вам что-то дать. Я уже говорила, что ничего не знаю.

– Время покажет.

Карло Виванти думает, что ему в руки попал кладезь знаний, потому что я была «албанской принцессой», сестрой Резарта Крецари. Но сомневаюсь, что ему захочется слушать про то, как брат подкладывал свою младшую сестру под более чем десяток мужчин, чтобы они насиловали её ради заключения союзов. Вряд ли Карло Виванти хочет знать, как я училась терпеть, чтобы не кричать, как прятала слёзы, чтобы никто не видел, как превращалась в пустую оболочку, которую можно было передать из рук в руки.

Он думает, что сможет раскопать во мне что-то важное, какую-то информацию, которую я, возможно, хранила для брата. Но мне нечего ему рассказать. Всё, что я знаю, – это боль, унижение и отчаяние. Всё, чему я научилась, – это молчать, ждать и не показывать, как меня разрывает изнутри.

Что он сделает, если узнает правду? Отвратится? Или посмотрит так же, как те мужчины, что смотрели на меня, как на предмет, которым можно пользоваться?

Я не хочу видеть этот взгляд в его глазах.

Даже в глазах хищника.

– Завтрак в девять утра. Не опаздывай, – холодно произнёс Карло, словно наша беседа уже не имела смысла.

Я кивнула и сделала шаг назад. Он не остановил меня. Только проводил взглядом, каким-то странным образом делая даже молчание угрожающим.

Когда я, наконец, вышла из комнаты, холодные мраморные стены коридора показались спасением. Но это чувство быстро улетучилось. Даже оказавшись в своей спальне, я ощущала, что не смогла уйти полностью. Карло Виванти был везде. Как тень, как напоминание, что игра только началась.

Глава 8

Лириана

Я открыла глаза, чувствуя серый свет зимнего утра, проникающий сквозь тяжёлые драпировки спальни. Тишина, словно густой саван, окутывала весь дом. Ночная встреча с Карло Виванти оставила странное ощущение, и утро не принесло облегчения.

Завтрак прошёл почти в гробовом молчании. Карло сидел напротив, полностью поглощённый газетой. Он не произнёс ни слова, даже не взглянул в мою сторону. А я нервно ломала тост на кусочки и, почти не ощущая вкуса, мазала его лимонным джемом. Кофе был крепким, горьковатым, но это единственное, что я осилила до конца. Когда Карло поднялся, коротко попрощался и удалился в свой кабинет, я почувствовала себя почти забытой.

Что теперь?

Вернувшись в спальню, я беспокойно прошлась по комнате. Просторная, роскошная, но такая чужая. Здесь всё напоминало о величии эпохи Возрождения: массивная кровать с резными колоннами и балдахином, обитым тяжёлым фиолетовым бархатом, высокие потолочные балки, будто выдержавшие столетия, и камин с богато украшенным каменным обрамлением. Но больше всего меня поражали окна. От пола до потолка, они выходили на сад, пропуская свет и открывая вид на аккуратные клумбы и раскидистые деревья.

Несмотря на то, что апартаменты включали гостиную, я все время провела только в спальне. Я почти не покидала её, словно пытаясь спрятаться от всего, что происходило вокруг.

Если бы у меня была хотя бы бумага и карандаш, я смогла бы отвлечься, окунуться в свои эскизы или строки стихов. Это всегда помогало мне справляться с одиночеством. Но здесь у меня ничего не было. Ничего своего.

Стук в дверь нарушил мои размышления. Я вздрогнула, машинально обернувшись в сторону гостиной.

– Войдите, – неуверенно произнесла я, чувствуя, как поднимается странное напряжение.

Дверь открылась, и в проеме появился Альдо – высокий, широкоплечий охранник с наигранной беспечностью на лице, которого я уже знала. Он охранял меня в госпитале. Сейчас его каштановые волосы были слегка растрёпаны, а на губах играла самодовольная ухмылка.

– Привет, синьорина, – сказал он, опершись на дверной косяк.

В его присутствии я почувствовала дискомфорт. Это ощущение трудно было объяснить: он не казался мне угрозой, но его манера держаться, его расслабленность, как будто он смеялся надо всем, в том числе и надо мной, вызывала нервозность.

– Что-то случилось? – спросила я, скрестив руки на груди, чтобы скрыть своё беспокойство.

– Босс сказал, что ты скучаешь и тебе нужна компания. В общем, я теперь твоя новая компаньонка для прогулок по саду, – Альдо расплылся в широкой улыбке.

– Компаньонка? – переспросила я, чувствуя раздражение, которое смешивалось с тревогой.

– Ну, я, конечно, не совсем то, что ты представляла, но других вариантов у тебя нет, – он подмигнул, словно пытаясь смутить меня ещё больше.

– Спасибо, но я бы предпочла побыть одна.

Альдо развёл руками, делая вид, что полностью сдаётся.

– Босс сказал, что кастрирует меня, если я не проведу тебе экскурсию.

Я застыла. Его слова прозвучали так буднично, что я даже не сразу поняла их смысл.

– Что? – вырвалось у меня.

– Это шутка, – Альдо закатил глаза, но в его голосе послышалась досада. – Ты знаешь, что такое шутка, да?

Я тихо выдохнула, но всё ещё чувствовала, как под ногами будто дрожит земля.

– Моя задача – не дать тебе сойти с ума. Сегодня я не охранник, а нянька, – он добавил с лёгкой усмешкой, но его тон звучал напряжённо.

Я не знала, кто из нас больше был не в своей тарелке.

Вернувшись в спальню, я выбрала лёгкий сарафан цвета лаванды, белый кардиган и балетки. Когда я только оказалась в особняке, одна из гувернанток – милая женщина средних лет по имени Инес – упомянула, что синьор Виванти позаботился о том, чтобы мне подготовили подходящий гардероб. Теперь в моём шкафу висело несколько платьев, джинсов, леггинсов, футболок и даже уютных свитеров. Этот факт смутил меня, заставляя задуматься о том, с какой целью Карло позаботился о моём удобстве. Его поступки казались противоречивыми, будто он то пытался приручить меня, то напоминал, что я всего лишь пленница.

Когда я вернулась в гостиную, Альдо сидел на диване, чистя апельсин ножом. Его руки казались слишком большими для такой ювелирной работы, но он справлялся ловко.

– Ты долго, – буркнул он, вставая и бросив мне очищенный апельсин.

Я молча поймала фрукт, наблюдая, как он поднялся. На журнальном столике остались клочки кожуры, а в воздухе витал свежий цитрусовый аромат.

– Если у тебя так мало времени, зачем вообще соглашаться на роль няньки? – пробормотала я себе под нос, выкидывая кожуру в урну.

– Я всё слышал, – усмехнулся он, и его улыбка будто загнала меня в угол.

Я последовала за ним в сад, чувствуя себя ещё более неуверенно. Альдо шагал впереди, не оглядываясь, но его осанка выражала какое-то подавляющее спокойствие.

– Ты всегда такая хмурая? – вдруг спросил он, замедлив шаг, чтобы подстроиться под мой.

– А ты всегда такой болтун?

Он рассмеялся, но в его взгляде появилось что-то оценивающее.

– Босс сказал, ты особенная, – неожиданно произнёс он, бросив на меня оценивающий взгляд.

– Он так сказал? – мой голос дрогнул.

– Ну, может, не так, но… он ясно дал понять, что я не должен тебя волновать, – Альдо бросил на меня взгляд, который казался слишком внимательным.

Моё лицо залило жаром, но не от смущения – от тревоги. Я почувствовала, как в груди зарождается паника. Что это значит?

Альдо хмыкнул, но больше ничего не сказал, продолжая шагать вперёд.

Сад оказался удивительно тихим. Только пение птиц и лёгкий шорох ветра наполняли пространство.

***

Карло

Я сидел на краю кровати, ослабляя галстук, словно пытаясь избавиться от удавки, которая весь день душила меня. Несколько часов переговоров вытянули последние силы. Сложно быть лидером, особенно когда пытаешься собрать за одним столом людей, которые ненавидят друг друга почти так же, как ненавидят тебя.

Сегодня я говорил с Воронами из Апулии, Базилисками из Базиликаты, Тибрами из центральной Италии, семьей Венто с востока и Сардинскими Нурагами. Каждое имя на этом списке – отдельная головная боль. Никто из них не хотел соглашаться, но они не могли игнорировать факт: Черная Корона и Резарт Крецари стали угрозой не только для Стидды, но и для всей итальянской мафии.

Молизе – нейтральная территория, выбранная для встречи Комиссии, – был единственным местом, где эти шакалы согласились собраться. Лоренцо Санторе, разумеется, не получит приглашения. Это не его шоу.

Сняв галстук, я бросил его на кровать и потянулся к пуговицам рубашки. Ткань липла к телу, будто впитала весь накопившийся за день гнев. Когда я, наконец, избавился от неё, воздух показался прохладнее. Я подошел к мини-бару, намереваясь налить себе виски, но прежде чем я успел это сделать, телефон завибрировал на прикроватной тумбочке.

Я выдохнул, чувствуя, как раздражение нарастает. Протянув руку к телефону, я посмотрел на экран. Селия. Разумеется. Эта женщина всегда знала, когда мне меньше всего хотелось её слышать.

– В чем дело? – ответил я холодно, без малейшего намёка на приветствие.

– Что за черт тебя побрал, Карло? – её голос сразу же пронзил мой слух, полный ярости и презрения. – Почему теперь с тобой живет какая-то девчонка? Ты…

– Подумай над своим тоном, Селия, прежде чем продолжить, – перебил я её, сжимая стакан в руке. – Я не обязан отчитываться о своих делах перед тобой.

Она специально выбирала моменты, когда я был вымотан, чтобы вонзить свои когти как можно глубже.

– Конечно, – продолжала она с издевкой. – Я сижу с твоими детьми в пустом доме, пока ты принимаешь решение съехаться с какой-то албанской шлюхой.

Слово «шлюха» прозвучало как пощёчина. Я сжал стакан так сильно, что стекло едва не треснуло. Лириана была для меня загадкой, и я не знал о ней многого, но назвать её так было… неправильно.

– Это и твои дети тоже, – бросил я сквозь зубы.

Я никогда не оставлял мальчиков с Селией надолго. Её материнские качества оставляли желать лучшего, и я прекрасно понимал, что за ними в это время смотрит няня, а не их мать.

– Я хочу, чтобы мальчики приехали в Катандзаро, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не знаю, сколько ещё времени займут дела.

– Отлично. Мы будем там очень скоро, – отрезала она, игнорируя мои слова.

Я почувствовал, как ярость начала кипеть.

– Нет, Селия. Я хочу видеть только своих сыновей.

Ответа не последовало. Вместо этого я услышал гудки – она бросила трубку.

Злость заполнила меня до краёв. Я швырнул телефон в стену, наблюдая, как он разлетелся на части. Её манипуляции и истерики всегда заставляли меня чувствовать себя, будто я нахожусь в клетке.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться. Мне нужно было выпустить пар. Вито и Сандро поймали несколько ублюдков из Черной Короны. Я знал, как избавить себя от накопленного гнева.

Приняв душ, я обмотал полотенце вокруг бедер и вышел на холодный пол спальни. Подойдя к окну, отодвинул шторы, чтобы посмотреть на сад. Дождь ещё не начался, но воздух был тяжелым, напоминая о надвигающейся буре.

На аллее, ведущей к разрушенному фонтану, я увидел две фигуры. Лириана. Её черные волосы выделялись на фоне светлого кардигана и фиолетового сарафана. Она выглядела слишком хрупкой для этого мира. Рядом с ней шёл Альдо, размахивая руками в своей обычной манере.

Злость вернулость с новой силой.

Альдо…

Он был сыном капитана Стидды на Сицилии, мужчины, который отдал свою жизнь за дело нашего клана. После смерти его отца я взял Альдо под свое крыло, решив, что из него можно сделать достойного Кримине. Этот парень обладал потенциалом, но его легкомысленное поведение и нарциссизм делали работу с ним сложной. Он был слишком молод – всего двадцать два года – но жизнь в нашей семье быстро взрослит людей.

Его небрежность и постоянные шутки часто выводили меня из себя, но сейчас эти черты стали полезны. Альдо мог казаться безобидным в глазах Лирианы. С его обаянием он мог расположить её к себе, чего я не мог сделать. Моё присутствие вызывало у неё страх, а страх мешает говорить.

Я наблюдал, как они остановились у фонтана. Лириана смотрела на разрушенную каменную конструкцию, будто видела в ней нечто живое, раненное. Её взгляд был таким сосредоточенным, что я мог поклясться, она жалела этот кусок камня.

Не тратя больше времени, я надел спортивные штаны и первую попавшуюся футболку. Затем направился к террасе, решив выйти из дома через неё. Я был зол. Зол на Селию, на этот день, на всю эту чёртову ситуацию.

Но больше всего меня злило то, что я хотел знать, о чём Лириана разговаривает с Альдо.

Глава 9

Лириана

Погода была хмурой, как и всегда в эти дни, когда мир вокруг казался слегка размытым, как под водной гладью. Я впитывала холод, чувствуя, как он проникает в мои кости, забирая с собой всё, что оставалось внутри. С каждой минутой я всё больше ощущала, как воздух в саду – пропитанный запахами земли, оливок и цитрусовых – становится частью меня, как если бы я и не была здесь, а просто растворилась в этом месте. Мы осмотрели розарий, сад с цитрусовыми и оливковыми деревьями, между которыми скрывались тёмные, тяжёлые виноградники. Это заняло у нас почти полдня, но я не спешила. Время здесь, среди зелени и тени, словно замедлялось, затягивалось, теряя привычный ход.

Альдо шел рядом. Он не вызывал у меня такого напряжения, как раньше. Компания его в какой-то момент стала почти незаметной, и я позволила себе расслабиться.

Когда мы подошли к фонтану, разрушенному до неузнаваемости, я остановилась. Он был как символ всего, что происходило вокруг меня – безжалостно разрушенный, но в то же время стоящий в центре этого сада, словно гордая, но опрокинутая фигура. Из обломков мрамора можно было собрать образ Девы Марии, возносящей руки к небесам, моля о помощи. Но теперь её фигура оказалась разделена на части, лежащие в беспорядке.

– Ты обещал мне экскурсию, но так ничего не рассказал об этом месте, – сказала я, несмотря на ком в горле.

Альдо ухмыльнулся и пожал плечами:

– Я сицилиец. Это первый раз, когда я здесь. Мне самому нужна экскурсия.

Его слова вызвали у меня неожиданную улыбку. Он посмотрел куда-то поверх моей головы и тихо сказал:

– Может, босс согласится провести её нам обоим.

Я едва успела обернуться. Фигура возникла как из ниоткуда, как тень, которая всегда была рядом, но не говорила о себе. Карло. Его неожиданное появление заставило моё тело напрячься. Я никогда не видела его в чем-то кроме строгих костюмов, но сейчас он был одет в спортивные штаны и обычную футболку, его волосы были влажными, как будто он только что вышел из душа. Он выглядел по-другому, но этого было недостаточно, чтобы сделать его образ менее угрожающим. Я едва могла смотреть ему в глаза. Это было невозможно. Но всё равно, несмотря на моё внутреннее сопротивление, я почувствовала его взгляд, который пронизывал меня, как лезвие, не оставляя места для сомнений.

Когда Карло остановился рядом с нами, я быстро отвернулась, снова глядя на Альдо, которого, кажется, не беспокоило появление Капо.

– Прогулка удалась? – голос Виванти был низким, но в нём слышалось нечто отчужденное, как шепот дождя на стекле. Его что-то беспокоило.

Я молчала, подумав, что вопрос адресован Альдо. Но, спустя минуту тишины, подняла глаза и увидела, как оба мужчины уставились на меня. Они ждали моего ответа. Смущение поползло вверх по моей шее, и я поспешила ответить:

– Да, это было замечательно.

Карло ничего не сказал, но его молчание было тяжёлым, словно тиканье часов в пустой комнате. Я заметила, как пристальные черные глаза скользят по мне, оценивая каждое моё движение, каждую реакцию. И вот тогда я увидела, как тёмная тень злости пересекла его лицо. Он не стал её скрывать, эта короткая вспышка была пугающей. Я никогда не умела читать людей, но были эмоции, которые я научилась точно распознавать, чтобы быть готовой к тому, что за ними последует. Злость, ярость, гнев. Три грани одной и той же бурной стихии.

Я указала на разрушенную конструкцию, надеясь, что это поможет отвлечь его внимание от меня:

– Что случилось с фонтаном?

Карло перел взгляд на обломки. Он выглядел так, будто этот вопрос был совершенно неважным, но всё равно ответил:

– Красивой истории нет. Мой сын – Вальтер, играя с салютами, случайно запустил их слишком близко к фонтану. Взрыв повредил центральную часть фонтана, которая упала в чашу и обломала её края, поэтому его пришлось полностью разрушить, а обломки просто ещё не убрали.

Удивление пробежало по моей коже.

– У вас есть сын? – сорвалось с моих губ, прежде чем я успела себя остановить.

– Трое, – просто ответил Карло.

Альдо рассмеялся, как всегда, неуместно.

– У босса целая мафиозная ячейка, которая терроризирует кухню и няню.

Я не смогла сдержать улыбку из-за его слов.

Трудно представить, что у такого ледяного, отстранённого мужчины, как Карло, есть семья. Женат ли он? Кольца на безымянном пальце нет, но это не редкость в мафиозных кругах. Часто мужчины скрывают факт наличия семьи, чтобы ничего не угрожало их безопасности.

Интересно, что она думает о том, что её муж похитил девушку и поселил её в своём доме? Мне часто приходилось быть грязным секретом чьих-то мужей. Удовлетворением для их извращённых фантазий. Конечно, эти женщины ничего не знали, но мне всегда было интересно, как бы они отнеслись к этому, если бы узнали? Обвинили бы во всём меня или отвернулись бы от своих мужчин?

Карло проигнорировал шутку Альдо и посмотрел на свои часы.

– Думаю, пора пообедать, – сказал он. – Ты свободен, Альдо, дальше я справлюсь сам.

Мой желудок сжался, но это не был голод. Я не хотела снова оставаться с ним наедине, тем более, когда он всё ещё источал гневную ауру.

Я решила попытаться, хотя и знала, что это не то, что мне нужно говорить.

– Разве Альдо не может пообедать с нами?

Сразу же я почувствовала, как нечто невидимое взорвалось в его глазах, как пламя, только оно было холодным, пустым. Карло посмотрел на Альдо так, будто в этот самый момент решалась его судьба. Мне стало страшно. Я подставила его? Альдо не выглядел напуганным.

– Не-а. Прости, сеньорина. Джина уже как час испекла вафли, а эти подхалимы живут по принципу «кто не успел, тот опоздал».

Мне ничего не оставалось, как поджать губы и молча кивнуть. Альдо отвесил шутовской поклон и побежал в сторону здания охраны. Я смотрела ему вслед, чтобы не смотреть на мужчину рядом. Карло тяжело вздохнул и сказал:

– Пошли.

Не дождавшись моего ответа, он пошёл первым, и я последовала за ним, чувствуя, как тревога расползается по телу.

***

Карло

Мы шли молча. Лириана, казалось, поглощала тишину, как губка, впитывающая каждый звук вокруг. Она не обращала на меня внимания, но я чувствовал, как её напряжённое тело говорит за неё. Поведение этой девушки становилось всё более… тревожным. Паранойя? Я мог бы это объяснить, учитывая её положение, но что-то в её глазах говорило мне, что страх – это не всё, что она испытывает.

Когда мы сели за стол, вопрос сорвался с её губ так неожиданно, что я не сразу понял, что именно она хочет от меня.

– Вы не относитесь ко мне как к пленнице. Почему?

Я вздохнул, поджимая губы. В один момент Лириана не отвечает на мой вопрос, опасаясь моей реакции, хотя я всего лишь спросил, как прошла её прогулка с Альдо, а в следующий – говорит что-то, что, без сомнений, меня разозлит. Она как будто путает, где начинается её свобода и где заканчивается моя терпимость.

– Ты так этого хочешь, Лириана? Чтобы я пытал и издевался над тобой? – я не скрывал сарказма. Чёрт, что со мной? Она смотрела на меня такими глазами, будто ждала ответа. Она была уязвима, и это не радовало меня. Это было… странно.

Её голубые глаза мгновенно потускнели, стали стеклянными, как осколки. Это не та реакция, которую я ждал. Она просто замерла.

– Только так ты будешь говорить? – я наклонился чуть ближе, наблюдая за ней. Ничего. Она не шевелилась, не произнесла ни слова, только отвела взгляд, уставившись в деревянный стол.

Я сглотнул, ощущая, как напряжение внутри меня растёт. Я пытался понять, что происходит с ней, и почему её молчание настолько меня беспокоит.

– Не переживай о моих методах. Они по-своему эффективны.

Это не было угрозой. Это было предупреждение, что я могу сломать её, если захочу. Мы сидели, молча, пока еду не подали. И вот, когда тишина уже стала невыносимой, она вдруг заговорила:

– Могу я попросить о кое-чем?

Я нахмурился, пытаясь понять, что именно она задумала.

– О какой-нибудь тетради и карандаше.

Что за ерунда? Тетрадь? Карандаш? Что за игры?

– Ты собираешься написать мемуары об албанской мафии на территории Калабрии, чтобы я мог их прочесть? – я спросил с жесткой усмешкой. Лириана ничего не ответила, поэтому я добавил: – Конечно, я найду для тебя тетрадь и карандаш.

Её молчание начинало терзать меня. Мы снова продолжили есть в тишине, но мое состояние сегодня можно было описать только как кипящий вулкан, готовый в любой момент взорваться.

Я отправил Дорне сообщение с распоряжением принести Лириане чистые тетради, карандаши и ручки к концу обеда. Во второй половине дня мне предстояло уехать в Джое-Тауро по делам, оставив девчонку взаперти в особняке до моего возвращения. Альдо поедет со мной, а за порядком присмотрит Вито. В отличие от этого балагура, он ведет себя сдержанно и не позволяет лишнего. Никаких ухмылок и подмигиваний в её сторону.

Почему-то меня раздражало, насколько легко она нашла общий язык с Альдо.

Глава 10

Карло

Джое-Тауро. Город киллеров. Так его прозвали, потому что каждый живущий там человек – потенциальная угроза в лице наёмного убийцы. На его улицах, не покидающих тени ночи, любой взгляд, брошенный тебе, может стать последним.

Вчера это место подверглось рейдам. Были задержаны двенадцать человек, ещё семь убиты. Никто из них не работал на Стидду, но ситуация обострялась и требовала немедленного решения. Некоторые ублюдки принимали свою тупость за смелость и шли бороться с мафией под эгидой «антимафийных» структур.

Идиоты.

Они думают, что могут что-то изменить. Что могут победить систему, в которой большинство политиков и представителей власти по уши в грязи. Но пытаться избавиться от таких, как мы, – это всё равно что пытаться вычерпать море ложкой.

Сегодня я должен провести встречу с наёмниками Стидды в Джое-Тауро и выяснить, как действовать в сложившейся ситуации. Конфликт достиг пика: по улицам патрулируют пикапы с вооружёнными до зубов карабинерами. Из этого вытекает куда более серьёзная проблема.

В порту стоят три корабля, набитые контрабандой. Оружие и наркотики. Их нужно разгрузить и перевезти в хранилища, но из-за облав перевозка становится невозможной, а оставлять груз в доках рискованно. Ещё одна неприятность в копилку с дерьмом, из-за которого я в тридцать три года мог стать седым стариком.

Я вдавил педаль газа, чувствуя, как мощность двигателя подчиняется моему гневу. Телефон зазвонил, показывая имя Викензе на экране. Я быстро поднял трубку:

– Слушаю.

Мой советник был уже в Палермо, собирая информацию для предстоящего совета Комиссии.

– Есть новости от Резарта.

Интерес поднялся во мне. Албанский мудак десять дней не выходил на связь, как будто не заметив, что его сестру похитили.

– Он хочет переговоров, – продолжил Викензе. – Телефонных, понятное дело.

Я усмехнулся, замедляя свой «Порше» и закуривая сигарету. Честь диктовала встречу лицом к лицу, на нейтральной территории, чтобы избежать крови, но даже такие условия вызывают у Резарта опасения. Конечно, законы чести у каждой организации разные, но любая предполагает смелость.

– Я не его подружка, чтобы разговаривать с ним по телефону, – ответил я. – Он что-то ещё сказал?

– Про девчонку не спрашивал, если ты об этом.

В мафиозных кругах Стидда окутана завесой тайны. Никто точно не знает, как мы работаем. Мой отец, а потом и я работали над этой репутацией десятилетиями. Когда не знаешь, чего ждать от врага, нападать на него становится неразумно.

Резарт не может знать, как мы поступаем с женщинами врагов. Его сестра за десять дней могла быть изнасилована бесчисленное количество раз, а затем продана на чёрном рынке в качестве секс-рабыни. И всё же он не интересовался её состоянием.

Мне могло быть даже жаль Лириану, если бы я был способен на такие эмоции.

– Передай Резарту, что я буду готов к переговорам, когда он найдёт свои яйца и решится на личную встречу. Этого времени хватит, чтобы вытянуть из Лирианы что-нибудь и провести Комиссию.

Говорить о делах по телефону небезопасно. Нас могли прослушивать.

– Хорошо, – сказал Викензе. – И, пожалуйста, больше не заставляй меня заходить в твой дом, когда тебя там нет. Я боюсь фурии, которая там живёт.

Я сдержал смех, выдыхая дым. Он имел в виду Селию. Викензе – бесстрашный мужчина, который в своё время был связным между мафией и военными, и всё же эта женщина вызывала тревогу даже у него.

– Учту.

Сбросив вызов, я посмотрел в зеркало заднего вида. Внедорожник с Сандро, Лукой, Альдо и Кармином продолжал двигаться на расстоянии от моей машины, чтобы не привлекать внимания на дороге. Я чувствовал искушение позвонить Вито и спросить, как дела у Лирианы, но сдерживал себя. Лучше на какое-то время оставить её в покое. Раньше тактика запугивания и давления казалась правильным выбором для кого-то вроде принцессы мафии, но теперь становилось ясно, что её отношения с братом могли быть испорчены.

***

Комната напоминала логово, пропитанное порохом и опасностью. Потолочный светильник едва мерцал, отбрасывая рваные тени на потрескавшиеся стены. На полу валялись карты города, несколько пустых бутылок из-под виски и смятая пачка сигарет. Густой табачный смог повис в воздухе, цепляясь за тяжелые шторы, скрывающие грязные окна. Обстановка была под стать мужчинам, которые собрались за массивным деревянным столом.

Шесть наемников Стидды молча переглядывались, выжидая. Чуть в стороне стояли Сандро и Лука, внимательно наблюдая за всеми присутствующими, как ястребы, готовые к броску. Альдо и Кармин отправились в доки, чтобы оценить ущерб и масштаб проблемы.

Все ждали, когда напряжение прорвется, и ночь расставит свои кровавые приоритеты.

Я стоял у окна, глядя на плохо освещенную улицу внизу. Конспиративная квартира находилась в самом захудалом районе, на окраине города.

– Это уже не патрулирование, а зачистка, – сказал я. – Карабинеры не просто ходят кругами, они ищут.

Все молчали. Кто-то нервно постукивал пальцами по столу, кто-то делал вид, что спокоен. Наконец заговорил Фабрицио, долговязый мужчина с бритой головой:

– Пока эти твари прочесывают город, любое движение – самоубийство.

Я кивнул.

– Верно. Но у нас простаивают три судна с товаром. Они не могут и дальше оставаться в порту. Кто-то обратит внимание и решит провести обыск.

– И что ты предлагаешь? – спросил Бруно, широкоплечий наемник с перебитым носом. – Мы не можем просто разгрузить корабли и оставить товар в портовом терминале на передержку.

Марко, молодой парень, подался вперед, сложив руки перед собой:

– Мы можем просто дать взятку нужным людям, и они свернут свою операцию. Карабинеры – такие же люди, как мы. Они работают за деньги.

Бруно фыркнул:

– Ты думаешь, их сюда привели люди, готовые брать взятки? Тут не уличные копы, а ублюдки, которые выполняют приказ сверху. Думаешь, ты сможешь подойти к офицеру и сказать: «На, возьми пятьдесят тысяч, не мешай нам работать»?

Марко пожал плечами:

– Каждого можно купить. Эти рейды нужны кому-то наверху. Кому-то в правительстве нужно показать, что борьба с мафией идет полным ходом. Это временно. Они побегают, покажут отчетность, а потом уйдут. Вы слишком остро реагируете.

– Это не полиция, а парамилитарная организация, – пробормотал Сандро. – Они здесь не ради показательных жертв и медалей.

Я проигнорировал их перепалку и перешел к делу:

– Надо заставить их отвлечься.

Это план, который уже когда-то сработал с жандармами на Сицилии.

– Ты хочешь устроить диверсию? – спросил Сандро.

Я медленно покачал головой.

– Мы сольем им информацию о подпольном складе, который нам не принадлежит. Пусть потратят силы на ложную цель.

Некоторые наемники переглянулись.

– А если они узнают, что это ловушка? – вмешался Гвидо, мужчина лет сорока с редкими волосами и тяжелым взглядом. – Они начнут рыть еще глубже. Тогда этот город станет для нас адом.

– Гвидо прав, – сказал Томазо, старший снайпер. – Мы подняли слишком много шума. Если карабинеры почувствуют, что ими манипулируют, они не остановятся, пока не разнесут Джое-Тауро в клочья. Они хотят крови. Они ее получат – вопрос только в том, чья она будет.

В комнате повисла напряженная тишина.

Я посмотрел на Томазо с холодным прищуром, ожидая продолжения.

– Я предлагаю убить одного из их командиров.

Все замерли.

– Ты ебанулся? – пробормотал Лука.

– Если боишься крови, лучше молчи, – резко бросил Томазо.

Лука сжал кулаки, но я поднял руку, останавливая его.

– Нет. Это только привлечет больше внимания, – твердо сказал я. – Мы не можем позволить себе такую роскошь. Нам нужно сделать так, чтобы они сами убрались.

Томазо усмехнулся:

– Ты говоришь, как политик, Карло. Но я скажу тебе одну вещь: когда охотник поднимает ружье, олень бежит, а волк бросается в бой.

В его голосе прозвучал вызов.

– Волк, который бросается на охотника, не волк, а дурак. Хищник он или нет – пулю это не волнует. Настоящий зверь знает, когда рвать глотки, а когда исчезнуть в тени, – сказал я, глядя прямо ему в глаза. – Я знаю, как убивать, Томазо. Разница между тобой и мной в том, что ты привык быть пехотинцем, а я привык быть генералом.

Томазо сжал челюсть, но промолчал. У силы должна быть не только ярость, но и расчет.

– Ладно, – продолжил я. – Марко, подготовь информацию для утечки. Фабрицио, займись логистикой. Нам нужно знать, как быстро вывезти груз, если появится возможность. Бруно, найди людей, которые могут организовать шум в другом месте, чтобы отвлечь внимание.

Я не успел договорить. Внизу раздался глухой звук, затем еще один. Все затихли.

– Это что еще за хрень? – прошептал Лука.

Я уже знал ответ. Звук выбиваемой двери и быстрые шаги по лестнице.

– Карабинеры, сука… – выдохнул Сандро, хватаясь за пистолет.

– Черт! – Фабрицио рванул к окну, но я его остановил.

– Поздно! Все к оружию!

Дверь с треском распахнулась, и в квартиру ворвались люди в броне с криками:

– На пол!

Трудно сказать, кто первым открыл огонь. Тёмное помещение моментально взорвалось грохотом выстрелов.

Фабрицио рухнул за перевёрнутый стол, выхватывая пистолет. Марко успел пригнуться за бетонную колонну, а Бруно, едва карабинеры ворвались внутрь, выбил окно локтем, пытаясь создать путь для отхода.

Это были не только карабинеры – к операции привлекли также спецназ. Они были в броне, в баллистических масках, со штурмовыми винтовками.

– Они нас ждали! – крикнул Сандро, паля по дверному проёму.

– Никаких случайных облав! Это спецназ! – рявкнул Марко, перезаряжая обрезанный дробовик.

Казалось, время сжалось в несколько секунд. Я нырнул за массивный деревянный шкаф, укрываясь от шквального огня. Пули выбивали куски штукатурки из стен, мебель разлеталась в щепки.

Один из наёмников – молодой пацан, которого звали Тони, – не успел укрыться. Его тело дёрнулось в конвульсиях от попаданий, и он беззвучно рухнул на пол.

– Граната! – заорал Лука, увидев, как один из карабинеров бросает её в комнату.

Фабрицио среагировал мгновенно – ногой отбил гранату обратно в коридор. Через секунду там раздался взрыв, и крики спецназовцев смешались с грохотом осыпающихся обломков.

Я быстро оценил ситуацию. Выход через дверь невозможен – карабинеры контролируют коридор. Окно – единственный шанс.

– Выбираемся через окно! – скомандовал я.

Марко первым полез наружу, на пожарную лестницу, прикрывая остальных. Фабрицио выпустил длинную очередь из автомата, подавляя огонь бойцов, пока Бруно и Гвидо пробирались к выходу.

– Быстрее, чёрт возьми! – выкрикнул Марко, когда в стене рядом с ним появилась новая дырка от пули.

Я поднял взгляд на балкон напротив. Там стоял человек в гражданской одежде, но с явной выправкой оперативника. Он держал пистолет с глушителем и уже целился.

Я дёрнулся в сторону, и пуля пронеслась мимо, разнеся оконную раму.

– На крыше есть кто-то! – предупредил я.

– Это чёртова засада! – выругался Сандро.

Я выхватил гранату из разгрузки погибшего Тони, выдернул чеку и швырнул её обратно в комнату.

– Выбирайтесь!

Последним через окно прыгнул я. Позади прогремел взрыв.

Мы неслись вниз по пожарной лестнице, слыша, как карабинеры перегруппировываются внутри здания.

– Нам нужны машины! – крикнул Лука.

– Грузовик за углом, он наш! – выкрикнул Томазо.

Я стиснул зубы.

Гул сирен приближался. Где-то вдалеке раздавались отрывистые команды спецназа.

Мы выскочили в узкий переулок. Воздух был пропитан гарью от взрыва.

– К грузовику! – приказал я, указывая на припаркованный «Ивеко» с затемнёнными стёклами.

Марко первым добежал до водительской двери, дёрнул за ручку… и замер.

– Чёрт. Открыто.

– Что? – я сузил глаза.

– Грузовик открыт. Замки не взломаны.

Мгновение – и в голове вспыхнуло подозрение.

– Отходите! Это ловушка!

Слишком поздно.

Дальний конец переулка осветился фарами. Два джипа спецназа перекрыли выход, их двери распахнулись, и изнутри высыпали солдаты в экипировке.

– Назад! В переулок! – рявкнул Лука, вскидывая автомат.

Но в тот же момент из самого грузовика выскочили двое в броне – один с дробовиком, другой с пистолетом.

Бруно развернулся, но не успел. Грохнул выстрел, и он рухнул на асфальт, прижимая руку к раненому бедру.

Фабрицио отпрыгнул в сторону, вскидывая Беретту и выпуская очередь. Один из засадников дёрнулся назад, но второй успел нажать спуск.

Гвидо охнул и схватился за бок, покачнувшись.

– Бросайте оружие! – донёсся голос из динамиков спецназовцев. – Вы окружены!

Я медленно развернулся, оценил обстановку.

– Нас сдали, Капо, – тихо сказал Сандро.

– Я уже понял, блядь.

Пять человек в живых. Двое ранены. Один убит. Врагов – больше десяти, плюс снайперы на крышах.

– Что будем делать? – прошептал Фабрицио, сжимая пистолет.

Мои глаза скользнули по лицам карабинеров и спецназовцев. Они не выглядели побеждёнными.

– Мы выходим, как будто сдаёмся, – сказал я хрипло. – И как только будет возможность – стреляем.

– А предатель?

Я стиснул зубы. Я уже знал, кто это.

– Сначала нам нужно выжить.

Я поднял руки над головой, словно сдаваясь. Остальные последовали моему примеру.

Спецназовцы окружали нас полукругом, прицелы снайперов блестели на крышах.

– Бросайте оружие! – раздалась команда. – На колени!

Я медлил, глаза бегло скользили по лицам наёмников. Семь моих людей остались живы, но раненые – Гвидо и Бруно – держались на грани. Ситуация была дерьмовая.

Мы опустили оружие. Я снова оценил обстановку. Бойцы были напряжены, но не спешили атаковать – ждали сигнала. Справа – проход в соседний переулок, но его перекрыли два солдата.

И всё же шанс оставался.

Я взглянул на Сандро, и тот едва заметно кивнул.

И в тот же миг я резко дёрнулся в сторону, вытаскивая Глок из-за пояса. Одним движением выстрелил в ближайшего спецназовца – пуля вошла точно в горло.

– В укрытие! – рявкнул Сандро, падая за грузовик.

Перестрелка возобновилась мгновенно.

Фабрицио дал очередь из автомата, заставляя ублюдков пригнуться. Я укрылся за электрической распределительной кабиной, у которой припарковался грузовик. Марко и Лука прикрывали мою спину. Бруно, несмотря на рану, выхватил пистолет и подстрелил одного из тех, кто удерживал путь отхода. Я выстрелил дважды – один карабинер упал, другой едва успел отпрыгнуть. Очередь из автомата Сандро срезала ещё нескольких бойцов.

Финалом стали дымовые гранаты, брошенные Фабрицио в сторону двух джипов, за которыми прятались оставшиеся спецназовцы.

Пламя разлетелось по улице, вспышка и дым ослепили всех, кто стоял слишком близко.

Мы бросились в глубь переулка.

Я знал путь.

Когда-то мой отец использовал этот квартал для перевалки оружия. Здесь была старая канализационная шахта, ведущая к дренажной системе.

– Валите к люку! – крикнул я. – Живо!

Фабрицио помогал двигаться Гвидо, они первыми спрыгнули вниз. За ними последовали Марко и Лука, затем Сандро и Бруно, который шатался от боли. Последним был Томазо. Мы встретились взглядом, и я улыбнулся так, как улыбался только тем, кто уже шагнул одной ногой в могилу, сам того не зная. Он спрыгнул вниз, и я последовал за ним как раз вовремя, потому что ублюдки начали палить врассыпную.

Мы бежали по узкому туннелю. Единственным источником света были редкие дежурные лампы. Поворот за поворотом, низкие арки сменялись длинными проходами, пахнущими стоячей водой и гнилью. Под ногами хлюпала грязь, скользкие стены были испещрены трубами, из которых местами сочилась вода. Эхо искажало звуки, заставляя оглядываться назад, чтобы проверить отсутствие слежки.

Я не чувствовал усталости, лишь предельную концентрацию, но стоило сделать глубокий вдох, как где-то в области рёбер меня пронзила колющая боль. Я задержал дыхание – и боль отступила, оставив за собой лишь неприятное ощущение давления. Сделав ещё один вдох, я понял, что она не вернулась. Я не стал зацикливаться на этом.

Впереди туннель раздваивался, и я на миг замер, вслушиваясь. Справа – слабый сквозняк, запах мокрого асфальта.

– Туда, – хрипло сказал я, указывая рукой.

Группа свернула в боковой ход, более узкий, но ведущий вверх. Здесь становилось суше, воздух уже не был таким спертым. Впереди замаячил металлический люк, частично скрытый нагромождением мусора и веток.

– Это вентиляционный выход, – прошептал Фабрицио, ловя дыхание.

Я приложил палец к губам, слушая. Снаружи было тихо. Ни сирен, ни голосов. Карабинеры прочёсывали другие участки, а этот выход остался без внимания.

Все остановились, тяжело дыша. Времени было мало, но дальше мы не могли двигаться прежним составом. Я схватил Томазо за ворот и молча развернул его, впечатывая в грязную стену.

– Ты нас сдал, – прорычал я, приставляя пистолет к голове предателя.

Когда нас окружили и началась перестрелка, Томазо остался позади, спрятавшись за капотом грузовика и изредка выпуская пули в воздух. Несмотря на то, что он был лёгкой мишенью, никто из спецназа или карабинеров не целился в него.

– Это чушь, Капо! Я предлагал убить этих ублюдков…

– Почему ты это сделал, Томазо?

– Я здесь, с вами. Я не предатель…

– Почему ты это сделал, Томазо?

Мой голос был спокоен, потому что, несмотря на весь пиздец этого вечера, хладнокровие меня не покинуло. Чёрт возьми, я гордился тем, как могу в любой момент задавить эмоции настолько, что становлюсь похож на чёртового социопата.

Взгляд Томазо метался, пытаясь найти оправдание, но затем он сдался и тяжело вздохнул.

– Меня задержали два дня назад. Они предложили пойти на сделку, раскрыв место сбора таких, как я…

Он запнулся. Все уже смотрели на него, как на грёбаную крысу, потому что знали, какие слова последуют дальше.

– В обмен на свободу и возможность вернуться к нормальной жизни. Я больше не хочу быть частью этого…

– Став частью Стидды однажды, ты навсегда остаёшься в этом мире, Томазо. Выхода нет, – произнёс я ледяным тоном.

В следующий момент раздался выстрел – и жизнь Томазо закончилась. Он ушёл как предатель, так и будет похоронен. В канализационном стоке – там, где гниют крысы.

Никто не возразил против моего решения. Они знали закон чести и клятву Стидды.

– Вылезаем, быстро, – приказал я.

Один за другим мы выбрались наружу, в заросший кустарником двор заброшенной фабрики. Моё дыхание снова стало болезненным, но я не успел как следует забеспокоиться, потому что вдалеке показались фары машин.

– Я позвонил Альдо и Кармину, когда мы бежали, – сказал Лука, тяжело дыша. – Они нашли нас по маячку в твоём зубе, Капо.

Я расслабился – и мой бок взорвался острой болью, как будто туда воткнули острие ножа. Я засунул руку под пиджак и прижал её к месту под рёбрами, ощутив тёплую липкость. Блядь…

– Босс, – позвал Сандро.

Я проигнорировал его, глядя вниз, на свою ладонь, окрашенную в красный. Моя рубашка тоже больше не была белой. Боль распространилась от рёбер к ключице, а левая рука стала терять чувствительность и подвижность.

Лука и Сандро подошли ко мне, но я покачал головой:

– Нужно убираться отсюда как можно скорее. В Росарно есть медицинский пункт.

Оба мужчины кивнули, и мы направились к уже ожидающим нас внедорожникам. Росарно находился в двадцати минутах езды от Джое-Тауро и был хорошим местом для укрытия.

Всё, что нужно, – объехать стороной блокпосты и вырваться из этой преисподней. У меня два ранения: огнестрельное – в боковую часть туловища, где пуля прошла навылет, и осколочный перелом в области ключицы. Я не знаю, сколько времени прошло, но адреналин уже покинул моё тело, и я мог чувствовать боль в полной мере. Блядь…

Я достал икону Девы Марии из кармана пиджака и посмотрел на её изображение. Лики святых всегда казались мне одинаковыми – безмятежные, полные непостижимого покоя. Но в этот раз что-то изменилось. Я смотрел на икону – и глаза на ней смотрели в ответ. Глубокие, прозрачные, почти светящиеся. Они пронзали меня, пробирались внутрь, касались чего-то, чего я давно не чувствовал. Это было невозможно, но я знал эти глаза.

Голубые, слишком трагичные.

Я сжал икону в окровавленной ладони, пытаясь отогнать этот образ, но он не уходил.

Мадонна.

Как след от пули, которая ещё не убила, но уже изменила всё.

Глава 11

Лириана

Поздний вечер. Особняк погружён в тишину, нарушаемую лишь приглушённым гулом телевизора, доносящимся из гостиной. После обеда мне наконец принесли тетради и карандаши – Карло сдержал слово. Но сам он куда-то уехал, оставив меня наедине с ледяной статуей по имени Вито.

Этот человек не говорил лишнего, не задавал вопросов, не реагировал на мои взгляды. Он просто сидел там, на диване, держа в руках книгу, а затем переключился на новости, как будто я не существовала. Его грозный взгляд, широкие плечи и габариты быка казались ещё более пугающими в этой неподвижности. Вито был не охранником, а стражем, чьё присутствие не нуждалось в объяснении.

Я спряталась в спальне, оставив его за дверью. Уселась в кресле, обитом таким же фиолетовым бархатом, что и моя кровать. Торшер отбрасывал приглушённый тёплый свет на открытую тетрадь. В этой полутьме, под защитой тишины, слова начали течь сами собой, складываясь в строчки:

Она сидит, укутанная тьмой,

И стены шепчут ей о странной воле.

А мир за дверью кажется чужим,

В нём свет – но свет ли, если сердце в боли?

Я провела пальцами по бумаге. Когда-то давно, сидя в таком же полумраке, с головой погружённая в воспоминания и боль, я впервые взяла лист и выплеснула на него всё, что рвалось наружу. Облегчение захлестнуло меня, словно кто-то наконец позволил мне вздохнуть после долгого удушья.

Стихи стали отдушиной. И если в моей жизни существовала привязанность к чем-либо, то лишь к поэзии. Я обожаю «Божественную комедию» Данте Алигьери, особенно эпизод Чистилища.

История Пии де Толомеи – женщины, чья жизнь была разрушена чужой волей, – всегда находила отклик внутри меня. Её судьба не была точной копией моей, но её трагедия… её беспомощность перед решениями других… это было слишком знакомо.

Я снова опустила взгляд в тетрадь и продолжила:

Её оковы – тонкие, как шёлк,

И, может быть, не держат душу крепко…

Но если шаг назад – обман и долг,

То, может, тень становится побегом?

Я задумалась.

За обедом я спросила Карло, почему он не относится ко мне как к пленнице. Теперь этот вопрос казался глупым.

Прошло всего два дня в его доме. Карло был сдержан и холоден. И эта холодность пугала меня сильнее, чем гнев или агрессия. Он не бил, не угрожал, не повышал голос. Он просто смотрел так, что воздух в лёгких застывал.

Эмоции делают человека предсказуемым. Они могут быть яростными, жестокими, неконтролируемыми – но они дают возможность понять, на что способен человек в моменте. Карло не раскрывал себя. Его лицо оставалось бесстрастным, голос – ровным, движения – выверенными.

В этом была абсолютная власть. Он мог убить, не моргнув глазом. Мог сломать жизнь так же легко, как поднять бокал вина. Его безразличие не просто делало его опасным – оно делало его неоспоримым.

Я не боялась монстра. Я боялась силы, которую невозможно понять, укротить или умилостивить.

И был ли свет в тех днях, что позади?

Была ли жизнь, где всё казалось светом?

Возможно, здесь, во мраке, без пути,

Она жива – без масок, без запретов.

Я поставила точку в конце строки, отложила ручку и выпрямилась в кресле, пряча руки в рукавах пушистого, чуть великоватого белоснежного свитера. В комнате было тихо, только за окном равномерно шумел дождь, но его ритм не успокаивал. На часах почти полночь, а я всё ещё не чувствовала сонливости.

Поднявшись, я бесшумно подошла к двери, ведущей в гостиную. Приоткрыла её, заглядывая внутрь. Телевизор мерцал голубоватым светом, но Вито, казалось, не обращал на него внимания – он сидел на диване, снова углубившись в книгу.

Я колебалась. Хотела чая, но не знала, как сказать об этом Вито. Да и разговаривать с ним вовсе не хотелось, но пройти мимо незамеченной у меня вряд ли получится. Я осторожно приоткрыла дверь шире и негромко откашлялась, привлекая к себе внимание.

Вито лениво поднял взгляд, молча изогнул бровь.

Я сделала шаг вперёд, осторожно улыбнулась.

– Могу я сходить на кухню и заварить себе травяного чая?

Он нахмурился, закрыв книгу.

– Я напишу Джинне, она принесёт чай сюда.

Разочарование кольнуло меня.

– О, – растерянно кивнула я. – Хорошо. Значит, теперь мне не позволено выходить за пределы апартаментов?

Свобода оказалась иллюзией.

– Приказ Капо, – коротко бросил Вито, уже отворачиваясь, чтобы взять телефон.

Я стиснула зубы, подавив раздражение, и уже собиралась развернуться, когда мой взгляд зацепился за изображение на экране телевизора.

Трансляция новостей шла в прямом эфире. Камера выхватывала огонь, хаотичное мелькание теней, тёмные фигуры в спецформе. В правом углу экрана значилось место событий – Джое-Тауро.

Холодок пробежал по спине.

– Куда уехал Капо? – тихо спросила я, не отводя взгляда от экрана.

Вито не ответил.

Я замерла, следя за развитием событий. Что-то неприятное ворочалось внутри, как предчувствие беды. Я не видела лиц. Выстрелы, хаотичные вспышки огня, машины с проблесковыми маячками…

Вито закончил с телефоном и тоже посмотрел на экран. В этот момент я заметила, как его тело напряглось. Ладони на коленях сжались в кулаки.

Я все поняла.

Вито медленно прибавил звук.

– Как сообщают наши источники, силовики перехватили группу вооружённых мужчин, однако установить их личности пока не представляется возможным. Съёмочная группа находится на значительном расстоянии, а лица участников перестрелки скрыты…

Голос женщины-репортёра был ровным, но за ним слышались выстрелы, грубые крики, резкие команды. Я смотрела, не в силах оторваться.

– По предварительной информации, полиция заблокировала пути отхода, и перестрелка развернулась на территории жилого квартала. Подтверждено, что есть раненые, но официальных заявлений пока не поступало, – продолжала репортёр.

Вито снова схватил телефон. Его пальцы лихорадочно печатали, нажимая на кнопки с такой скоростью, что я даже усомнилась, попадает ли он по нужным буквам.

В этот момент на экране что-то вспыхнуло.

Взрыв.

Я вздрогнула, невольно отступая назад.

Пламя и дым взметнулись вверх, люди в панике разбежались в стороны. Кто бросил гранаты? Неужели…

– Они убили сеньора Виванти? – прошептала я, чувствуя, как пальцы судорожно сжимают материю шторы.

Вито сурово посмотрел на меня.

– Не надейся. Это дымовые гранаты, чтобы у наших появилась возможность скрыться. Капо жив.

Он подумал, что я обрадовалась?

Возможно, я должна была бы радоваться. Но почему тогда внутри всё сжималось от чего-то, похожего на беспокойство?

***

Лириана

После того, как молодая и улыбчивая девушка Джина принесла чай, Вито приказал мне удалиться обратно в спальню. Я не стала возражать.

Когда дверь за мной закрылась, я на мгновение застыла посреди комнаты. Любопытство никогда не было моей слабостью, но, стоило за стеной раздаться звонку телефона, я не смогла удержаться.

Я прильнула к холодному дереву двери, вслушиваясь.

Вито говорил глухо, негромко – из-за чего до моих ушей долетали только обрывки слов.

Засада.

Побег.

Капо Стидды серьёзно ранен.

Я замерла, чувствуя, как в груди поселилось неприятное, тревожное ощущение.

Ранен.

Серьезно.

Вито не прекращал мерить гостиную тяжелыми шагами. Словно пытался выместить ярость в движении.

Я отпрянула от двери и машинально обхватила себя за плечи. Голова гудела от мыслей, которых быть не должно.

Какая мне разница?

Карло запер меня здесь. Обещал сломать меня.

Но перед глазами снова вспыхивали образы с экрана телевизора. Вспышки выстрелов. Дым. Люди в чёрном.

Крепче стиснув зубы, я провела ладонями по лицу, словно могла стереть ненужные мысли.

Это не моя война. Не мои люди. Не мой мир.

Мрак за окном сгущался, дождь бился о стекло с новой силой.

Я развернулась и направилась к кровати, но не легла – просто села на край, сжалась, пытаясь согреться в собственных объятиях.

Глава 12

Карло

Мир раскачивался, а в ушах гудело, будто я находился под водой. Я знал, что теряю кровь, но сознание держалось цепко – годы жизни в мафии научили меня справляться с любым дерьмом.

Резкий свет ударил в глаза, когда меня уложили на металлический стол. В помещении пахло антисептиками, потом и кровью. Надо мной склонился мужчина в белом халате. Не врач в традиционном смысле, но у мафии свои медики.

– Оружие, – коротко бросил он, не отрывая взгляда от моей раны.

Лука молча снял с меня кобуру и передал «Беретту» Марко.

– Пуля прошла навылет, но задета брюшная стенка. Потеря крови значительная. Швы без анестезии, – врач говорил ровным, сосредоточенным голосом, но я чувствовал напряжение, пробежавшее в его пальцах, когда он вскрывал стерильный пакет с инструментами.

Он знал, кого лечит. И он знал, что если что-то пойдет не так, последствия будут фатальными не только для меня.

Игла вошла в плоть, и я почувствовал, как он быстро и уверенно стягивает края раны. Боль жгла, но я не дал ей прорваться наружу, сосредоточившись на его движениях. Каждый стежок отдавался тупым толчком в черепе, но это было не страшнее сотен других ран, которые мне доводилось получать.

– Ключица, – коротко сказал он, закончив с боком.

Его пальцы ощупали мое плечо, определяя место перелома.

– Смещение. Нужно вправить.

Я лишь кивнул.

Резкий, быстрый толчок – кость встала на место. Мир на секунду вспыхнул белым светом, но я лишь стиснул зубы.

– Все. Наложу повязку, зафиксирую.

Он работал уверенно, руки не дрожали, хотя я видел, как капля пота скатилась по его виску.

Когда все было закончено, он выпрямился, бросил быстрый взгляд на мое лицо и сказал:

– Вам нужен отдых, Капо. Потеря крови, нагрузка…

– Я сам решу, что мне нужно, – ответил я спокойно.

Доктор лишь кивнул, не тратя слов впустую.

Отдохнуть я смогу только на том свете, а сегодня мне выпало жить – значит, впереди снова борьба.

***

Два дня я провел на заброшенной ферме в Росарно, превращенной в импровизированный госпиталь и укрытие для наемников и солдат. Этого времени хватило, чтобы отсидеться и обдумать, как действовать в новых условиях.

Джое-Тауро остается под прицелом властей, но у нас нет другого выбора, кроме как ждать и подкидывать ложные цели, чтобы сбить их со следа. Пока не разрешится конфликт с Резартом, Черной Короной и Ордо Кавеа, воевать с правительством – самоубийство.

Сегодня, наконец, я вернулся в свое поместье в Катандзаро. Грудь и спину стягивали бинты, скрытые под черным джемпером. Каждый мой шаг звучал глухо, отдаваясь эхом в мраморном холле. Слуги, заметив мое прибытие, почтительно склонили головы, но я уловил их быстрые взгляды – короткие, напряженные, будто они пытались угадать, насколько я цел.

– Синьор Карло, – раздался строгий голос Дорны, которая уже спускалась по лестнице с обеспокоенным выражением лица. – Слава богу, вы живы!

– Я в порядке, Дорна, – кивнул я, стараясь не выдать усталость в голосе. – Как обстановка?

– Все под контролем, синьор. Но люди беспокоятся о вашем состоянии.

Я усмехнулся, вспоминая, сколько ранений пережил за годы, отданные Стидде – и все равно остался жив. Кто-то уже мог считать меня бессмертным.

– Это всего лишь царапины, Дорна. Пусть люди знают, что я более чем хорошо себя чувствую.

Она кивнула, но в ее взгляде читалось сомнение.

Остановившись у арки, которая вела в ту часть крыла, где находилась моя комната, я невольно взглянул в сторону французских окон, за которыми простиралась терраса гостиной Лирианы. В мягком свете показался почти призрачный силуэт тонкой, черноволосой фигуры. Наши взгляды пересеклись – мимолетный миг, едва уловимый, но ощутимо реальный. А затем она исчезла, растворившись за легкими, струящимися занавесками, словно тень, ускользающая в полумраке.

На часах было уже почти четыре вечера. Идеальное время для кофе.

– Дорна, – позвал я. – Через полчаса я хочу видеть свою гостью в патио. Подай нам два корретто.

Женщина кивнула и умчалась прочь. Я направился в сторону спальни – принять душ и сменить бинты.

Хотя бы на этот вечер я позволю себе отстраниться от всего – от дел, от крови, от бесконечной борьбы. Пусть это будет лишь короткая передышка, но она мне необходима.

***

Лириана

После той ночи, когда Карло не вернулся, в особняке поселилось зловещее молчание. Мне не позволяли покидать апартаменты – завтрак, обед и ужин приносили в комнату, но я почти не прикасалась к еде.

Вито всегда был где-то рядом. Мы не разговаривали и редко находились в одном пространстве больше пяти минут. Обычно он сидел в гостиной, а я запиралась в своей спальне.

Прошлым вечером в моем заточении появилась неожиданная компания. Я сидела на террасе, когда черная тень мелькнула сбоку, а через секунду на мои колени запрыгнул кот. Гибкий, с блестящей черной шерстью и янтарными глазами, он устроился у меня на руках, выпуская тихое, ровное мурчание.

Существо, которое не знало стен, решеток, надзирателей… Я завидовала ему. Этот маленький момент чужой теплоты разогнал сковавшее меня ледяное ощущение одиночества.

***

Сегодня утром что-то изменилось.

Сама атмосфера особняка сдвинулась, напряжение, нависшее над ним, рассеялось, как после долгого шторма.

Карло вот-вот должен вернуться.

Это стало ясно, когда после обеда Вито ушёл – впервые за несколько дней – оставив меня одну в своих апартаментах, чтобы переговорить с кем-то в здании охраны.

Я так и не знала в каком состоянии Капо Стидды. О его ранениях ходили лишь намеки и обрывки фраз, из которых сложно было составить целую картину.

Но теперь я могла увидеть все своими глазами.

Подойдя к панорамным окнам, ведущим на террасу, я взглянула во внутренний дворик. Черная машина медленно въехала по подъездной дорожке к главному входу в особняк, и в следующее мгновение вышел он.

Карло.

Не знаю, чего я ожидала, но вид его фигуры в черном джемпере заставил меня задержать дыхание. Он двигался медленнее, чуть тяжелее, чем обычно, но не выглядел сломленным. Напротив, в его походке была та же хищная плавность, что всегда.

Он вошел внутрь, но я могла продолжать наблюдать за ним, через большие французские окна в холле. Несколько минут он беседовал с Дорной, та быстро что-то докладывала, едва ли не сверкая глазами от беспокойства.

Я уже собиралась отойти от окна, когда он вдруг слегка повернул голову, будто почувствовал мое внимание. Наши глаза встретились. Всего на пару секунд. Достаточно, чтобы почувствовать странное напряжение в воздухе.

Сердце гулко ударилось о грудь. Я резко отступила в тень, спрятавшись за занавесками. Словно это могло что-то изменить.

Я не успела разобраться в своих мыслях, потому что через несколько минут в дверь постучали. Один короткий стук, затем еще один.

– Войдите, – голос дрогнул, но я быстро взяла себя в руки.

В проеме появилась Дорна, удивив меня. Ее лицо было, как всегда, непроницаемо, но в глазах читалась легкая настороженность.

– Синьор Виванти хочет видеть вас в патио через пол часа, – сказала она, не теряя времени.

Я посмотрела на главную служанку, ожидая продолжения, но она ничего не добавила.

– Он… хочет видеть меня? – переспросила я, чувствуя, как холод скользит по позвоночнику. – Сейчас?

– Да. Вам лучше не опаздывать.

Затем Дорна повернулась и исчезла за дверью, оставив меня наедине с новой тревогой.

Я сглотнула, чувствуя, как перехватывает горло.

Почему Карло хочет видеть меня сразу по приезду? Была ли я причиной нападения на него? Возможно, мой брат наконец решил вернуть себе свою «игрушку» и Карло согласен на эту сделку?

Вопросы роились в моей голове, словно разъяренные пчелы, жаля одно за другим, не давая передышки. Я пыталась отмахнуться от них, найти хоть одну разумную догадку, но вместо этого только сильнее запутывалась в тревожном гуле, который эхом отдавался внутри.

***

Лириана

Я вышла в патио, сжимая в пальцах край рукава. Холодный воздух заставил меня поёжиться, но не от мороза, а от нервного напряжения. Карло ждал меня.

Он сидел на кремовом диване, откинувшись на спинку, и на нём не было ничего, кроме брюк. Несмотря на обмотанные бинтами плечо и грудь, он не удосужился прикрыться хотя бы пиджаком. Это вызвало во мне не просто беспокойство, а настоящий внутренний протест. Я слишком хорошо знала, чем может обернуться близость полуголого мужчины. Моё тело инстинктивно напряглось.

Он не посмотрел на меня сразу, но указал на диван напротив коротким движением пальцев:

– Садись.

Я сделала шаг, но ноги словно налились свинцом. Силой подавив желание развернуться и убежать, я осторожно опустилась на диван, стараясь не прикасаться к мягкой ткани спиной – будто это могло создать между нами ещё хоть какую-то границу. Минуту ничего не происходило. Он просто сидел, как будто забыв о моём существовании. А затем лениво повернул голову и посмотрел на меня.

– Тебя смущает, что я без рубашки? – спросил он, прищурившись.

Я опустила взгляд на низкий столик перед нами, туда, где дымился кофе.

– Нет, – ответила я и тут же почувствовала, как предательски сжались пальцы.

Я не хотела, чтобы он знал, насколько сильно меня это тревожило. Если бы я сказала правду, он бы всё равно не оделся. А так… так у него не было ненужного сигнала.

Карло щёлкнул языком, и этот звук прозвучал куда громче, чем хотелось бы.

– Ты лжёшь.

Я сжала челюсти. Он ожидал объяснений, но я не собиралась их давать. Наконец, собрав остатки самообладания, я ответила:

– Я не лгу. Разве вам не холодно?

Карло слегка приподнял брови, словно мой вопрос его позабавил. Затем, не спеша, скользнул взглядом по своим забинтованным плечам.

– Часто, после огнестрельных ранений, температура тела держится выше нормы, – произнёс он, возвращая мне изучающий взгляд. – Так что нет, Лириана, мне не холодно. К тому же мы здесь, чтобы выпить кофе.

Он потянулся к чашке и кивком указал на мою, призывая меня последовать его примеру. Я поднесла чашку к губам и сделала осторожный глоток. Горечь кофе обожгла язык, но куда сильнее прожёг горло алкоголь, которого я не ожидала. Я закашлялась, чувствуя, как согревающая волна растекается в желудке.

Карло издал тихий, почти разочарованный звук:

– Это корретто. Кофе с коньячным ликёром. Тебе не нравится?

Я крепко сжала пальцы на фарфоре, чтобы не выдать, насколько это было отвратительно на вкус. Резарт никогда не позволял мне пить. Не из-за морали, не из-за заботы, а потому что ему не хотелось, чтобы я хоть на мгновение терялась в забвении, когда он отдавал меня на пользование другим мужчинам. Я почти никогда не пила, а такие крепкие напитки для меня были тяжеловаты.

Поджав губы, я поставила чашку на стол.

– Извините, это просто не мой напиток.

Карло не ответил сразу. Он смотрел на меня, и его пристальный взгляд был тяжёлым, почти осязаемым. Я не могла сказать, что он пытался прочесть, но его внимание заставляло меня поёжиться сильнее, чем прохладный воздух.

Я устроилась поудобнее, кутаясь в свитер, и, собрав все крупицы смелости, впервые за сегодня взглянула на него. Одна его рука лежала на колене, другая небрежно держала чашку. Чёрные волосы немного влажные, но зачесаны назад, открывая высокий лоб и резкие скулы. Тонкие губы, упрямый подбородок и ровный нос с горбинкой. Тёмные густые брови сейчас были слегка приподняты, отчего на лбу выступили неглубокие морщины.

Мужчина, которому не нужно было говорить, чтобы внушать страх.

Как же он отличался от Резарта.

Резарт всегда казался неопрятным, каким-то рыхлым, даже несмотря на отсутствие большого брюха. Карло был его полной противоположностью. Уверенная посадка плеч, мускулистые руки. Даже в бинтах он выглядел как орудие войны.

Резарт выглядел как мешок с картошкой. Карло – как тот, кто мог бы заставить этот мешок умолять о пощаде.

Рядом с его бедром, на мягкой обивке, лежал пистолет.

Беспокойство накрыло меня с новой силой.

– Так зачем вы позвали меня? – мой голос звучал спокойнее, чем я ожидала.

Карло слегка приподнял брови, будто я спросила что-то нелепое.

– А должна быть причина? Разве мы не можем просто выпить кофе?

Что-то в его тоне заставило мои внутренние сигналы тревоги вспыхнуть с новой силой.

Я попыталась быстро сменить тему.

– Как вы себя чувствуете? Вы заставили людей понервничать.

Он усмехнулся.

– Ты была одним из этих людей?

Я быстро опустила взгляд.

– Я говорю про Вито и остальных. Хотя я не уверена насчёт остальных, потому что мне запретили выходить из комнаты.

Карло не выглядел ни удивлённым, ни виноватым.

– Ну… сейчас ты вышла. Но, всё-таки, давай не забывать о твоём статусе в этом месте. Пленницы редко имеют привилегию свободно разгуливать по клетке.

Я почувствовала, как жар прилил к щекам.

– Вы правы. Прошу прощения за дерзость, – сказала я тихо, почти шепотом.

Карло тяжело вздохнул. Все то расслабленное состояние, которое он источал, походило на маску, потому что теперь в его выражении мелькнула усталость. Даже разочарование. Он поставил чашку с кофе на столик, затем наклонился вперед, облокотившись сильными предплечьями о бедра и сцепив пальцы в замок.

– Ты часто извиняешься, Лириана. Даже тогда, когда просто говоришь то, что думаешь, – голос его был ровным, но в нем читалось что-то еще, неуловимое. – Это не преступление, и я не собираюсь наказывать тебя за слова, даже если они мне не понравятся. Я позвал тебя сюда не для того, чтобы напугать. Я хочу поговорить. Возможно, мы сможем найти какое-то общее решение.

Облегчение, неожиданное и резкое, пробежало по моему телу. Все мои догадки оказались ложными. Он не собирался возвращать меня Резарту. Я не была причиной нападения на него.

Я кивнула, даже выдавила слабую улыбку – в моем положении это было равносильно полноценной улыбке. Кажется, что воздух вокруг стал чуть легче, но это лишь иллюзия. Страх никуда не ушел. Я и он за столько лет срослись, сплелись воедино, что я уже не знаю, как существовать без него. Он стал моим естественным состоянием.

– Ты говоришь, что ничего не знаешь. Но так ли это, Лириана?

Я поджала губы. Взгляд Карло задержался на этом движении, но быстро поднялся к моим глазам. Он ждал ответа, но я по-прежнему не знала ничего, что могло бы ему пригодиться. Я даже не понимала, какие сведения ему нужны. И прежде чем я успела открыть рот, Карло продолжил:

– Резарт связан с группировкой, которая недавно привлекла много внимания. Ордо Кавеа. Я уверен, ты не слышала этого названия – немногие слышали. Эти люди ведут опасную игру, и твой брат— один из участников. Конечно, он не из тех, кто принимает решения. Скорее… инструмент в чужих руках. Ты никогда не замечала, с кем он вел дела? Что-то, что показалось тебе странным?

Было странно слышать, что Резарт чья-то игрушка. Это противоречило моему прежнему восприятию реальности, в которой брат был абсолютной властью в моей жизни. Выходит, он не такой всесильный, каким хотел казаться.

Я медленно подняла взгляд. Мы встретились глазами.

Если дать Карло то, что он ищет, может ли он дать мне больше, чем просто короткую передышку? Эта мысль пронеслась в голове так быстро, что я едва успела её ухватить. Я не знала, к чему это приведёт, но ответы на его вопросы могли стать началом.

Я задумалась. Замечала ли я что-то?

Все поступки Резарта казались мне странными, мерзкими, отталкивающими. Он постоянно приглашал в дом мужчин для переговоров. Я тяжело сглотнула, сопротивляясь потоку воспоминаний, который начинал смывать границы прошлого и настоящего. Когда эти встречи заканчивались, начинались другие. Их сделки нуждались в печати, и этой печатью была я.

Я не собиралась рассказывать об этом.

– В доме часто бывали разные люди, – мой голос звучал ровно, но внутри меня колотило. – Ни с кем из них я не разговаривала и никогда не слышала о чем они говорят…

Карло ждал продолжения. Но его не было.

– Может быть, ты знала имена? – его голос был все таким же ровным, но в нем появилось напряжение. – Узнавала какие-то лица?

Я хотела забыть эти лица. Молила об этом. Но они преследовали меня каждую ночь.

Я отрицательно качнула головой и с горьким смешком пробормотала:

– Для вас было бы полезнее похитить любую из служанок дома Резарта, чем меня.

Карло натянуто улыбнулся и кивнул:

– К сожалению, так и есть.

Мы замолчали. Корретто в руках уже не казалось мне крепким. Я сделала осторожный глоток, задумавшись.

Я не сразу поняла, что что-то вспомнила. Мысль всплыла тихо, на краю сознания, как забытая мелодия, которую случайно услышал и вдруг осознал, что знаешь каждую ноту.

Карло что-то говорил, но его голос смешивался с голосами из прошлого, и на мгновение реальность исказилась.

Мужчина. Рыжие волосы. Грубые шрамы, прорезавшие кожу на щеках и шее. Высокий, с холодным взглядом, от которого у меня всегда стыло внутри. Он появлялся в доме моего брата снова и снова. В течение многих лет. Он приходил к Резарту, а затем – ко мне.

В последний раз я видела его на кануне встречи с Карло.

Боже.

Этот человек был худшим из всех. Самым жестоким. Даже Резарт знал, что его нельзя оставлять без присмотра. Он всегда присутствовал в комнате, чтобы не позволить ему убить меня раньше времени. Они говорили, обсуждали что-то, пока он…

Я сжалась.

Большую часть времени я была где-то на грани, балансировала между болью и шоком, но слова все равно просачивались в сознание, застревая в нем, как осколки стекла.

Отрывки. Фразы. Что-то важное…

«…Если все пройдет гладко, к осени у нас будет клиент в Адене…»

«…Если он узнает, что это ушло без его ведома, он уничтожит нас…»

Голоса смешивались. Не знаю кому принадлежали эти слова и были ли они на сто процентов достоверны.

Комната задрожала. Паника накатила волной, резкой, ледяной.

Иллюзия разлетелась, разбившись о реальность.

Я все еще сидела в патио, в особняке Карло, но внутри меня что-то разорвалось, оставив только холод.

Глава 13

Карло

Лириана застыла. Сначала я подумал, что это просто ещё один из её периодов скованности – она не всегда сразу реагировала на мои слова, иногда замедлялась, будто что-то внутри неё анализировало каждое движение, каждое произнесённое мной слово. Но когда секунды тянулись, а она оставалась в той же позе, я нахмурился.

Её руки дрожали. Незаметно для обычного взгляда, но для меня очевидно. Я умел подмечать такие детали. Это было не просто нервное напряжение – Лириану накрывала настоящая дрожь, будто что-то изнутри разрывало её на части. Я медленно подался вперёд, пристально вглядываясь в её лицо. Её брови сошлись на переносице, но я не мог понять, что это – страх или что-то иное. А потом её губы истончились, и мне показалось, что она может вот-вот заплакать.

Какой момент нашего разговора стал триггером? Что, чёрт возьми, с ней происходит?

Я перегнулся через стол, морщась от ноющей боли, и осторожно тронул Лириану за плечо. Почти невесомо – просто чтобы почувствовать, что она здесь, что её тело тёплое и живое. Никакой реакции. Ещё хуже.

Я огляделся, испытывая странное чувство растерянности. Её тишина и неподвижность действовали на меня не так, как должны были. Я мог легко не реагировать на молчаливых, запуганных женщин, потому что привык к слезам и панике. Это было повсюду в нашем мире. Но сейчас мои инстинкты поднялись и требовали выяснить, что случилось с этой девушкой.

Я встал, подошёл ближе и опустился рядом. Лёгкий, почти неощутимый контакт – моя рука скользнула по её предплечью, а другая забрала чашку, горячую и дрожащую в её пальцах. Ещё секунда – и она вздрогнула, будто я выдернул её из темноты обратно в реальность. Болезненный стон сорвался с её губ вместе с коротким всхлипом. Она быстро заморгала. Её дыхание сбилось, нижняя губа затряслась. Паническая атака?

Не думая, я обхватил её за плечи.

Она не сопротивлялась, но её тело больше не было твёрдым, как дерево, – оно стало мягким, податливым. И, что хуже всего, мне показалось, что если бы я её сейчас отпустил, она бы просто рассыпалась.

– Лириана, – тихо сказал я.

Она отвернула голову, не позволяя мне видеть её лицо. Она не замечала ничего вокруг, и это раздражало меня ещё больше. Я не понимал, что происходит, и эта чертова неопределённость вбивалась под кожу.

Я неуклюже провёл ладонью вверх и вниз по её плечу, пытаясь что-то изменить, как-то привести её в себя. Пальцами ощущая тепло её кожи под тонкой тканью кофты, слыша её всё ещё сбившееся дыхание.

И это сработало.

Она резко отпрянула, словно я обжёг её. А потом развернулась и посмотрела на меня, как на дьявола. Взгляд в упор, наполненный злостью. Или страхом. Или и тем, и другим.

Блять.

Я рассчитывал сегодня смягчить обстановку, дать ей возможность почувствовать себя в безопасности. Она даже пошла на контакт – осторожно, нерешительно, но пошла. А теперь всё было разрушено к чёртовой матери.

В её глазах стояли слёзы, но они не скатывались по щекам. Она держала их внутри, как держала внутри всё, что с ней происходило. Как раненое животное, загнанное в угол.

Я поднял руки, ладонями к ней, показывая, что не собираюсь причинять ей вред.

– Всё хорошо, Лириана, – я намеренно говорил тихо, спокойно. – Я тебя не обижу. Что случилось?

Она молчала, но что-то в её глазах менялось. Испуг уходил, сменяясь растерянностью. А затем осознанием чего-то.

Я опустил руки и медленно подался назад, наблюдая, как она окончательно приходит в себя. Лириана поёжилась, её пальцы сжались в кулак, а потом снова разжались. Её лицо изменилось – теперь в нём было что-то новое, что-то, что я не мог сразу считать. Она поджала ногу под себя, склонила голову, избегая моего взгляда.

– Извините… – тихо сказала она, а затем, будто спохватившись: – То есть… я… не хотела… я…

Я нахмурился. Её голос дрожал, но не от страха. Скорее, от стыда. Она не хотела, чтобы я видел её такой.

Я поднял руку, прерывая эту мелодию заики. Просто усмехнулся, откидываясь на спинку дивана.

– Ты только что заставила меня понервничать, Мадонна. Не думаю, что это хорошо скажется на моём выздоровлении.

Я видел, как её губы дрогнули. Как она судорожно выдохнула. Она ещё не вернулась до конца, но напряжение между нами начало спадать. Не знаю, что именно выбило её из колеи, но, чёрт возьми, я это почувствовал. Её реакция была не просто испугом – в ней было что-то глубже, что-то, что мне не нравилось.

Я снова спросил, стараясь говорить ровно:

– Что случилось?

Она выглядела так, словно сама не понимала, как объяснить то, что творилось у неё в голове. Я не торопил её, просто ждал. В какой-то момент она, наконец, заговорила:

– Я кое-что вспомнила…

Интерес во мне вспыхнул мгновенно, но я держал себя в руках, сохраняя внешнее спокойствие. Только кивнул, показывая, что слушаю.

– Один мужчина бывал в доме Резарта чаще остальных…

Я не пропустил дрожь в её голосе. Она была мелкой, но заметной для того, кто умеет подмечать детали. Этот мужчина явно пугал её. Я нахмурился:

– Помнишь, как он выглядел?

Лириана коротко кивнула и на секунду замялась. Внутренне я уже подготавливался к описанию, перебирая возможные варианты в голове.

– У него короткие рыжие волосы, не очень худое, но высокое телосложение. А ещё… два длинных шрама от скулы до ключиц.

Чёрт.

Меня передёрнуло, но я не выдал ни единой эмоции. Первым на ум пришёл Лоренцо – его волосы имели медный оттенок. Но когда она заговорила о шрамах, в голове всплыло другое имя. Игорь Миронов. Русский ублюдок, который недавно встал во главе Своры в Европе. Я сжал зубы, но не дал себе уйти в размышления.