Затерянный в реальности

Пробуждение

Тьма. Густая, как чернила, она обволакивала комнату, и лишь слабый отблеск уличного фонаря пробивался сквозь щель между шторами. Максим резко сел на кровати, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Лоб покрылся холодным потом, пальцы впились в простыню, цепляясь за реальность.

«Где я?»

Он помнил сон. Нет, не сон – это больше походило на… воспоминание.

Зал с высокими арками, стены из полированного металла, мерцающего, как жидкое серебро. На нем – мундир с символикой космических экспедиционных сил, тяжелый, но не стесняющий движений. На груди – знаки отличия, которые он заслужил. Голограммы витали в воздухе, передавая сводки с границ системы.

– Командор, флот готов к прыжку, – доложил офицер, склонив голову. Его твердо прозвучавший ответ:

– Передайте эскадре «Комета» – курс на пояс астероидов Альфа-7. Быть готовым к провокациям.

В этот момент где-то в глубине сознания что-то щёлкнуло. Максим резко вдохнул, будто вынырнув из глубины, открыл глаза и сбросил остатки сна. Ладонь потянулась к телефону – 3:03 ночи. На экране застыли уведомления из мессенджеров, реклама, мир, который казался таким маленьким после того, что он видел.

Он встал, подошёл к окну. Город спал, небо затянуто дымкой, ни единой звезды. Но где-то там, за пределами этой реальности, его корабли ждали приказа.

– Слишком реально для сна, – обескураженно прошептал он. – Что это было? Точно не сон. Таких ярких и живых снов у него никогда не было.

В ноздрях ещё ощущался терпкий запах озона, металла и чего-то чужого – как будто он только что вернулся оттуда… по-настоящему. Ладонь непроизвольно потянулась к шее, желая ослабить слишком тугой ворот мундира который по-прежнему отчетливо ощущался, но пальцы наткнулись только на влажную от пота майку.

Он потерянным взглядом скользил по пространству за окном. Ночь. Город. Тусклые огни офисных зданий, редкие фары машин, далёкий неон рекламы. Всё плоское, примитивное, упрощённое. А во сне…

Во сне он стоял на мостике своего крейсера "Громовержец". Голограммы мерцали в воздухе, передавая схемы маршрута. Его пальцы скользили по панели управления, отдавая приказы, которые решали судьбы миллионов. Мундир плотно облегал тело. Он знал, что совершенно справедливо занимает свое место.

А теперь…

Теперь он Максим, 29 лет, менеджер в довольно крупной финансовой организации «Север-Атлант». Один из столичных представителей офисного планктона. Его охватило смятение. Он подошел к кровати и зажег ночник.

Квартира – стандартная однушка, дешёвый ремонт, мебель из ИКЕА. На столе – папки с отчётами, которые нужно сдать к утру. На тумбочке – пустая бутылка пива и смятая пачка сигарет.

– Как он здесь оказался? – машинально пронеслось в голове, – вернее, как он пришел к такой жизни и самое главное почему смирился с ней?

Мгновенно перед глазами пробежали воспоминания: Университет, поиски работы, скучные свидания, пустые разговоры. Но теперь всё это казалось… ненастоящим, словно плохо сыгранная роль.

Он подошёл к зеркалу. Русые волосы, резкие скулы, серые глаза. Но во сне его взгляд был другим – жёстким, привыкшим к борьбе, к преодолению препятствий, к настоящей жизни.

– Кто я? – прошептал он.

Зеркало не ответило.

Он сел за ноутбук, пальцы побежали по клавиатуре набирая текст в строке запроса.

«Люди с предвиденьем будущего»

«Теория квантовых жизней»

«Сны о космических войнах»

На экране монитора замаячили статьи, форумы, бред конспирологов. Ничего конкретного.

Но одна фраза обратила на себя его внимание:

«Если вы помните то, чего не было – значит, где-то это было».

Он прикрыл глаза. Воспоминания из сна вновь стали пробиваться в его сознание:

– Бой у спутников Дзеты. Вражеские корабли, объятые пламенем, его твердый и командный тон, приказывающий добить неприятеля.

– Торжественный зал, награждение, очередная медаль.

– Лицо очень красивой девушки с фиолетовыми глазами. Её имя… её имя…

Он вздрогнул.

Откуда ему известно так много? Во сне не было ни названия корабля, ни систем возле которых происходило сражение. Это все стало всплывать в его сознании только сейчас. Телефон неожиданно завибрировал.

Сообщение от Инны.

«Скучаю. Может заеду?»

Внутри что-то сжалось.

«Откуда она знает, что я не сплю?!»

Инна. Милая, навязчивая, но пустая, впрочем, как все женщины, которые его окружают. Их отношения, если так можно назвать несколько случайных ночей и тонны неловких сообщений. Она хочет и стремится к отношениям. Он – нет. Раньше он просто плыл по течению, отдаваясь позывам тела и желанию при помощи кого-то заполнить внешнюю пустоту. Теперь мысль о том, что она может оказаться здесь и будет требовать часть его внимания, не вызывала ничего кроме раздражения. Он выключил телефон и небрежно откинул на диван.

На полке валялся старый скетчбук. Максим открыл его и начал рисовать. Рука двигалась сама:

– Схемы двигателей, которых нет в учебниках физики, силовые поля, гравитационные орбитальные лифты.

– Знаки отличия Космических Сил с надписями на языке, которого не существовало.

– Лицо той женщины. Фиолетовые глаза. Едва заметный шрам над правой бровью.

Несмотря на ночной час, сон как рукой сняло. Он настолько был захвачен своими зарисовками и информацией, обрушившейся на него, что все остальное перестало существовать.

За окном забрезжили первые лучи рассвета. Тьма отступала, неохотно цепляясь когтями за крыши многоэтажек. Максим отложил скетчбук и ощущая босыми ногами холод линолеума, вновь подошел к окну. Завороженный он наблюдал, как первые лучи солнца пробиваются сквозь пелену ночи. Они рассекали небо на части – сначала робкие полосы персикового света, затем яростные всполохи золота, и наконец ослепительное сияние, заливающее город жидким янтарём. Он открыл окно и вдохнул свежий утренний воздух, наполненный ароматом цветущих лип и ещё не успевший испортиться выхлопами машин. Где-то вдали сорились вороны, их голоса чистые и резкие, как звон разбитого стекла нарушали стоящее умиротворение. Мир пробуждался, и в этот миг он казался прекрасным, как никогда ранее. Максим уже и не помнил, когда последний раз встречал рассвет. Погруженный в рутинный хаос обычного городского человека он совершенно забыл сколько удовольствия можно извлечь из такого банального и доступного явления как обычный рассвет. Восходящее солнце словно принесло с собой осознание, в котором он боялся признаться – он ненавидел свою жизнь.

Максим, с нескрываемым отвращением, оглядел свою квартиру – дешёвый ремонт, потёртый диван, пыльный телевизор с застывшим на экране кадром какого-то ток-шоу. На столе – вчерашняя коробка от пиццы, пустая банка энергетика, смятая пачка сигарет. На полу – разбросанные носки, рубашка, брошенная в спешке.

Неужели это он живет здесь? А может тот, кем он притворялся все эти годы, смирившись с неотвратимостью подобного существования?

В ванной зеркало отражало бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Он провёл пальцами по щетине, ощущая её жёсткость. Вода из-под крана хлынула ледяной струёй, но даже её холод не мог смыть ощущение фальши.

Далее всё по накатанной и утрамбованной многомесячными повторениями колее: зубная щётка, бритва, гель для душа с запахом, который он даже не выбирал, а просто взял на автомате.

Окончив процедуры в ванной, он вернулся в комнату.

Гардероб распахнулся, словно дверь в камеру. Серый костюм – недорогой, но приличный. Белая рубашка – чуть жёсткая от дешёвого крахмала. Галстук – подарок матери на прошлый день рождения. Каждая деталь одежды казалась ему чуждой. Пиджак сжимал плечи, туфли – красивые, но неудобные, созданные для показной солидности, а не для жизни. Даже часы на запястье – дорогие, но не приносящие истинного удовольствия, а выступающие лишь как необходимый аксессуар.

Он взглянул на себя в зеркало и иронично усмехнулся:

«Ежедневный ритуал раба окончен».

В голове вновь всплыли обрывки сна:

Чёрный мундир с серебряными нашивками, отливающие стальным блеском. Лёгкие, но прочные ботинки, созданные для невесомости. Шрам на левой руке – память о плазменном выстреле.

Сейчас же не было ни мундира, ни шрамов. Только костюм офисного планктона.

Максим вышел на улицу, и солнечный свет ударил в глаза. Воздух дрожал от тепла, листья шелестели на ветру, где-то смеялись дети. Мир был прекрасен, но отныне он представлялся для него тюрьмой.

Метро встретило запахом пота, духов и металла. Он втиснулся в вагон и сжал поручень до хруста костяшек. В окне мелькали огни тоннеля – жёлтые, мигающие, как далёкие звёзды. Однако звёзд здесь не было, только реклама, кричащая о кредитах и скидках.

Телефон завибрировал.

Сообщение от начальника:

«Калинин, отчёт к 10:00. Не опоздай.»

Максим усмехнулся.

«Командор космических сил, а теперь – раб Excel».

Поезд, после остановки на очередной станции вновь рванул вперёд, увозя его в еще один день каторги.

Офисные будни

Лифт издал мягкий динь, двери разъехались, и Максим шагнул в опен спейс. В лицо тут же ударил знакомый воздух – спёртый, пропитанный запахом дешёвого кофе, перегретой электроники и десятков тел, запертых в этом стеклянном аквариуме. Кондиционер гудел, но не справлялся, лишь гонял туда-сюда одну и ту же удушливую атмосферу.

«Как он раньше этого не замечал?»

Ряды одинаковых столов. Мониторы, мерцающие синим. Полупрозрачные перегородки, создающие иллюзию личного пространства. Они называли себя «командой». На самом деле это был скотный двор. Фальшивые улыбки, пустые слова и тихое безразличие друг к другу.

– Макс, привет! Как выходные?

Лера из отдела кадров – губы ярко-розовые, взгляд липкий, как сладкий сироп. Она уже вторую неделю намекает, что может заскочить к нему с бутылочкой вина. Раньше он просто отшучивался, не желая втягиваться в банальную бесперспективную интрижку на работе, но вместе с тем не желая отталкивать довольно симпатичную девушку, однако теперь её голос и само присутствие стали вызывать дикое раздражение.

– Нормально, – буркнул он на ходу, даже не взглянув на неё.

За соседним столом уже вовсю шла утренняя «планёрка» – то есть перемывание косточек отсутствующим.

– …ну, она конечно дура, но начальство её любит, вот и идет по костям…

– …а мой вообще вчера опять напился, я ему сказала…

– …слышал, Петровича увольняют? Ну и хрен с ним…

Каждый смех, каждое слово било по нервам.

Он отвел взгляд в сторону. Еще вчера он был одним из них, и вся эта мерзкая суета в режиме «дня сурка» доставляла ему не меньшее удовольствие, но сегодняшний сон всё изменил.

Тряхнув головой, Максим постарался откинуть зарождающееся раздражение и сконцентрироваться на работе.

Своё рабочее место он ненавидел особо. Стол, заваленный бумагами. Монитор с полуготовым отчётом. Фотография в рамке – он с коллегами на корпоративе, все пьяные, с идиотскими улыбками. Он пристально всмотрелся в своё изображение.

«Кто этот человек на фото? Тот, в кого его убеждали превратится все последние годы и самое скверное – им удалось».

Он сел в кресло. Включил компьютер – система грузилась мучительно долго. На экране вспыхнула корпоративная заставка – «Север-Атлант – вместе к успеху!».

– Успеху, – иронично прошептал он и его губы язвительно скривились.

В голове снова всплыли образы:

– Командный центр. Голограммы тактических данных. Его твердый голос, отдающий приказы.

– Звёзды за иллюминатором. Тишина космоса. Настоящее дело.

А здесь…

Здесь он должен составлять никому ненужные отчёты, участвовать в бесполезных совещаниях, целовать задницу начальству, ради очередной премии.

– Калинин! – раздался резкий голос за спиной.

Начальник отдела – невзрачный мужик в стандартном офисном костюме.

– Отчёт готов?

Максим посмотрел на него с внутренним содроганием.

«Этот человек решает его судьбу» – с ужасом пронеслось в голове.

– Почти, – скрипнул он сквозь зубы.

– Чтобы к десяти было! И не забудь – сегодня собрание по квартальным показателям, – пренебрежительно бросил он и удалился, оставив за собой шлейф назойливого одеколона.

Максим сжал кулаки. В ушах звенело. Перед глазами плыли красные пятна. Он резко встал, толкнул кресло и пройдя мимо удивлённых взглядов, зашёл в туалет.

Закрывшись в кабинке и опершись затылком о перегородку стал тяжело и глубоко дышать.

«Я не могу так больше» – отчаянно пронеслось в голове.

Через тонкую стенку, смежную с женским туалетом, донеслись звонкие голоса сотрудниц соседнего подразделения, которые азартно обсуждали «новенького, симпатичного» стажера и упражнялись в остроумии, пытаясь определить, кто из них имеет больше шансов его охмурить. Максим раздраженно покачал головой и хотел было выкрикнуть что-нибудь неприличное в их адрес, но в последний момент передумал. Подойдя к раковине, он обильно сполоснул лицо холодной водой. Немного полегчало.

«Главное продержаться до обеда, а там может станет получше» – успокоил он себя.

Вернувшись на свое место, он отправил отчет и эмитируя вовлеченность в рабочий процесс, уставился в экран, где бесконечные строки цифр сливались в серую муть. Коллеги поглядывали на него искоса – он вел себя сегодня как-то не обычно: не участвовал в утренних сплетнях, не смеялся над глупыми шутками, не жаловался на начальство. Он просто молчал. Им это не нравилось. Странная закономерность: всем по большему счету плевать на тебя, но стоит выпасть из общего потока, как это сразу бросается в глаза и каждый считает своим долгом вернуть тебя обратно. Но сейчас ему было плевать и на мнение окружающих, и на начальство, и на «Север – Атлант» в целом.

Ровно в 13:00 раздался общий вздох облегчения – обед.

– Макс, пошли, – позвал Димка, его сосед по столу, вечно недовольный жизнью, но при этом даже не пытающийся хоть что-то изменить.

Максим кивнул и встал.

К ним присоединились еще двое – Сергей из IT и Андрей, вечный спорщик и главный эксперт по геополитике в их отделе.

Они шли по коридору, и Максим впервые за долгое время чувствовал каждый шаг. Как его ноги касаются офисного ковролина, как воздух в коридоре пахнет пылью и пластиком, как громко и пусто звучат голоса коллег.

Столовая была переполнена. Очередь, запах пережаренного масла, подносы с едой, которая выглядела так, будто ее уже один раз ели.

Они сели за привычный стол у окна. Максим взял кофе и бутерброд, даже не глядя, что внутри.

– Ну че, как выходные? – начал Димка, разминая вилкой макароны по-флотски.

– Нормально, – коротко ответил Максим.

– О, «нормально» – это как? – подколол Сергей. – Опять в танчики резался?

Раньше он бы отшутился. Сейчас просто пожал плечами.

– Много работы. Голова болит.

Коллеги переглянулись.

– Ладно, не грузи парня, – вздохнул Димка, решив, что Максим просто не в духе.

– Ну так что парни, как думаете, дойдет до ядерки? – Андрей, как всегда, перевел тему на свою любимую повестку.

– Да ну, бред, – махнул рукой Сергей. – Все просто хотят нагреть друг друга на бабки, никто не рискнет, покукарекают и разлетятся.

– А вот хрен знает, – Андрей налил компот и начал размашисто жестикулировать. – Если НАТО впряжётся, то я за очистительный ядерный огонь, давно пора избавить планету от этого нарыва, пока они своим гноем не забрызгали весь мир.

– Да ладно, – Димка фыркнул. – Все это страшилки.

– Страшилки?! – Андрей наклонился вперед. – Ты новости вообще смотришь? Они уже…

Максим перестал слушать. Они говорили о войне, о конце света, о политике – но все это, что ещё буквально вчера активно вовлекало его в разговор и с пеной у рта заставляло убеждать в необходимости адекватной реакции… Странным образом сейчас всё это оставляло совершенно равнодушным. Он смотрел на них как бы со стороны и ему казалось, что они играют в какую-то игру, где можно спорить, злиться, переживать – но на самом деле никому из них не было по-настоящему страшно. Каждый из них в глубине души был уверен – подобного никогда не случится и это позволяло выставлять на всеобщее обозрение своё мнимое пренебрежение к смерти и перспективе уничтожения жизни на земле. Находясь здесь, в тепличных условиях, они даже не отдавали отчета, что где-то там идет настоящая война и для кого-то все это больше чем досужая болтовня и повод разбавить рутинность рабочего дня ничего не решающими разговорами за обедом.

– Макс, ты вообще с нами? – Димка ткнул его вилкой в руку.

– Да, – Максим отпил кофе.

– Че такой грустный? Девушка бросила?

– Нет.

– Ну тогда чего?

Максим посмотрел на него.

– Просто понял, что все это – дерьмо.

Наступила неловкая пауза.

– Ого, – протянул Сергей. – Ну ты выдал.

– Ладно, ладно, – Димка засмеялся, пытаясь сгладить ситуацию. – У всех бывает. Выспишься – пройдет.

Максим нахмурился и ничего не ответил.

– Слушайте, я пойду, – внезапно сказал он, вставая.

– Че так рано? Обед же еще…

– Не голоден.

Ребята переглянулись, но не стали удерживать.

Максим вышел из столовой и взглянул на часы. До конца обеда оставалось чуть более получаса. Не взирая на его заявление, он ужасно хотел есть, просто находится в компании коллег и быть вынужденным участвовать в их разговорах тяготило его сильнее чем чувство голода. Он прошел вниз по улочке и заметил на углу небольшое кафе. Времени для чашки кофе и пары сэндвичей оставалось более чем достаточно. Он толкнул дверь и вошел.

Странная незнакомка

Кафе «Бриз» встретило Максима мягким звоном колокольчика над дверью и густым ароматом свежесмолотых зерен. Он выбрал столик в глубине зала. Полуденный свет, пробиваясь сквозь кружева занавесок, рисовал на деревянной столешнице дрожащие узоры. Кофе – крепкий, почти горький, с едва уловимой нотой кардамона обжёг губы, вернув на мгновение ощущение реальности. Он равнодушно пробежал взглядом по помещению и увидел ЕЁ.

Первое впечатление было подобно удару молотком по нервам. Она сидела в пяти метрах от него. Максим на мгновение замер, будто столкнулся с чем-то запретным.

Волосы – не выкрашенные в кислотные оттенки, не уложенные в сложные конструкции, а просто рассыпавшиеся по плечам каштановыми волнами, местами выгоревшие до золота. Руки – без наращённых ногтей, без колец, только тонкие браслеты, позвякивающие при каждом движении. Лицо – без слоя тонального крема, лишь лёгкие, почти незаметные веснушки у переносицы и едва розовеющие от смущения щёки. Но больше всего его поразили глаза. Голубые. Не холодные, а тёплые, как море утром, когда солнце только поднимается над горизонтом. В них читалось столько жизни, что Максим невольно сжал кружку, чувствуя, как в груди что-то разгорается. Он как завороженный смотрел на нее не в силах отвести глаз.

Она что-то записывала в телефон, потом вдруг склонилась над экраном: губы сжаты, но уголки дрожат, брови взлетают вверх, пальцы беспорядочно барабанят по столешнице, затем – смех. Не тот искусственный, что он слышал в баре от Инны, когда она заигрывала, а настоящий, взрывной, заставляющий её прикрыть рот ладонью, но не смолкнуть.

Чувство легкой зависти кольнуло Максима.

«Она может радоваться. Просто так. Без причины. А он? Когда он в последний раз искренне смеялся?»

Максим окончательно потерял интерес к своему заказу и сконцентрировался исключительно на очаровательной незнакомке: как она прикусывает нижнюю губу, когда сосредоточена, как прядь волос постоянно выскальзывает из-за уха, и она с лёгким раздражением закидывает её обратно, как она обмакивает вилку в соус, прежде чем отправить кусочек салата в рот, и потом облизывает губы, словно ребёнок.

Каждое её движение было естественным. Никакой игры, никакого расчёта. Максим понимал, что просто неприлично так откровенно пялиться и пытался отвернуться, но взгляд снова и снова возвращался к ней.

Необходимо было завязать разговор, узнать её имя, ну а дальше по наитию, однако странное дело вся присущая ему легкость в общении с женщинами, позволяющая непринужденно завязывать знакомства, внезапно куда-то улетучилась.

Наконец, собравшись и сжав кулаки, он представил, как подходит, говорит что-то банальное вроде: «Что же там такого смешного?» Когда она вдруг подняла глаза и взглянула прямо на него. От неожиданности Максима словно ударило током. Он хотел отвести взгляд и скрыть своё смущение, но вместо этого продолжал пялится с глупой физиономией, заливаясь краской смущения. За эти доли секунды возникшего зрительного контакта Максиму показалось, что между ними установилась незримая связь, которая не может появиться между случайными людьми и что она тоже это почувствовала, но девушка лишь улыбнулась скорее вежливо-отстранённо, чем заинтересовано и снова погрузилась в телефон.

Максим одним глотком допил кофе, оставил деньги на столе и вышел. Проходя мимо столика, где сидела девушка, он даже не решился взглянуть на нее, она же в свою очередь продолжала улыбаться телефону, словно, не замечая его уход.

Солнце слепило. Где-то кричали дети. Машины проносились одна за одной как мысли в его голове.

«Почему ты не заговорил с ней?» – корил он себя все дальше и дальше удаляясь от кафе. «Еще не поздно вернись пока она не ушла!»

Но мысль столкнуться со взглядом её пронзительных голубых глаз и при этом ещё что-то умудриться выдавить из себя, начисто его уничтожала. Перед ним всплыли образы Инны и Леры, настойчиво ищущих его компании, и такого же настойчивого стремления с его стороны их компании избежать. В его голову тут же проникла убежденность, что у голубоглазой незнакомки определенно кто-то есть, такой же как она – с искренним смехом и способный наслаждаться жизнью, а Максима, она будет воспринимать как он воспринимает Леру и Инну – как навязчивое недоразумение. Не желая себе столь невзрачной роли, Максим решил поскорее выкинуть её из головы и с подобным намерением вновь шагнул в здание «Север – Атлант».

Кафе «Бриз» осталось позади, но образ незнакомки не отпускал Максима. Войдя в офис, он механически опустился в свое кресло, ощущая, как привычная обстановка стала чужеродной. Монитор с полузаполненной таблицей Excel, пластиковая подставка для канцелярии, фотография с корпоратива – все эти предметы казались теперь бутафорией в плохой театральной постановке.

Пальцы сами собой потянулись к клавиатуре, но мысли упорно возвращались к девушке. Ее естественная красота, лишенная привычного офисного глянца, ее искренний смех – все это резонировало в нем странной, почти забытой нотой. Максим ловил себя на том, что мысленно дорисовывает детали: как бы выглядели ее глаза при утреннем свете, какой была бы ее реакция на его шутку, как звучал бы ее голос…

– Калинин! Совещание через пять минут! – голос секретарши выдернул его из раздумий.

Конференц-зал встретил привычной картиной: потные лица коллег, запах перегара от Ильи, успевшего сбегать «на перекур», презентация с бессмысленными графиками. Начальник отдела, размахивая указкой, что-то вещал о квартальных показателях. Максим сидел, делая вид, что слушает, в то время как его сознание разрывалось между двумя реальностями.

– Особо хочу отметить работу Калинина – отчет выполнен безупречно! – начальник отдела по – дружески положил руку ему на плечо. Коллеги закивали, кто-то даже похлопал. Максим выдавил что-то вроде улыбки, чувствуя, как внутри все сжимается от фальши этой сцены. Подобная похвала когда-то значила для него так много, а теперь была лишь напоминанием о бессмысленности всей этой профанации.

После совещания он вернулся на свое место, но работать не мог. Цифры в таблицах расплывались, превращаясь в звездные карты из его снов. Временами ему казалось, что он вот-вот вспомнит что-то важное – название планеты, имя сослуживца, пароль от системы… Но видение тут же ускользало, оставляя после себя лишь чувство тоски по чему-то настоящему.

Во время похода за очередной чашкой кофе, он снова увидел Леру. Ее нарочито-игривый взгляд, тщательно продуманный наряд, губы, подведенные так, чтобы казаться более пухлыми – все это теперь казалось такой жалкой пародией на ту естественную красоту, что он видел в кафе.

– Макс, ты чего такой задумчивый? – она кокетливо склонила голову. – Может, вечерком развеемся? У меня есть пару билетов в тот новый бар…

– Не сегодня, – впервые он не старался смягчить отказ и взяв кружку удалился, даже не посмотрев на нее.

Последние часы рабочего дня тянулись невыносимо медленно. Максим смотрел в окно, наблюдая, как солнце неторопливо клонится к горизонту, окрашивая стеклянные фасады в кровавые тона. Где-то там, за этими стенами, возможно, шла по своим делам та самая девушка. Жила своей жизнью, даже не подозревая, что стала для кого-то последним напоминанием о том, что в этом мире еще есть что-то настоящее.

Когда стрелки наконец показали 18:00, Максим с неописуемым чувством облегчения выключил компьютер и избежав привычного церемониала прощения с коллегами, поспешил как можно скорее покинуть эту тюрьму.

Загадочный амулет

Максим вырвался из офисного здания, как узник, совершающий побег. Тёплые лучи заходящего солнца обожгли его лицо, и он на мгновение зажмурился, вдыхая полной грудью воздух, ещё не успевший остыть после дневного зноя. Вместо привычной дороги к метро ноги сами понесли его по незнакомому маршруту, будто какая-то неведомая сила направляла каждый шаг. Он не стал противиться и решил прогуляться. Город вокруг преображался – стеклянные небоскрёбы центра постепенно сменялись старинными особняками, а широкие проспекты сужались до уютных улочек, вымощенных брусчаткой. И вот он оказался перед небольшим магазинчиком, затерявшимся между вековых зданий. Вывеска на фасаде была едва заметна среди буйства летней зелени, но не название привлекло внимание Максима, а странный символ, начертанный золотыми буквами на тёмном дереве и три сплетённых треугольника, окружённые стилизованными звёздами. Его сердце бешено заколотилось. Этот знак он знал лучше собственного имени – он видел его на приборных панелях звёздных кораблей, на боевых эмблемах, на мундирах высших офицеров из своего сна.

Дверь, едва он толкнул ее, скрипнула и приотворилась. Внутри царил полумрак, пропитанный ароматами старой бумаги, воска и чего-то ещё, едва уловимого. Полки ломились от странных артефактов: механизмы с непостижимым назначением, книги в кожаных переплётах с тиснёными символами, коллекция часов, стрелки которых показывали разное время.

В глубине, за прилавком, сидел пожилой мужчина, но не взирая на свой возраст, его глаза светились юношеской энергией и были пронзительно острыми. Он окинул посетителя равнодушным взором и вернулся к чтению какой-то книги. Максим же не мог оторвать взгляда от витрины, где среди безделушек лежал металлический диск с тем самым символом и небольшим камнем в центре. Внезапно перед глазами Максима вспыхнуло видение: он стоит на мостике крейсера, голос бортового компьютера подтверждает его личность, а за иллюминаторами звёзды начинают двигаться неестественно, складываясь в знакомые созвездия.

– Позволите взглянуть, – робко обратился Максим к продавцу протягивая руку в направлении диска.

Мужчина так же безучастно, даже не поднимая глаз, снял диск с витрины и протянул вперед.

Максим осторожно коснулся его и сжал в руке. Металл оказался тёплым на ощупь, будто хранил в себе незримую энергию. В момент, когда пальцы Максима сомкнулись вокруг артефакта, по его телу пробежали мурашки, а в ушах раздался низкий гул, напоминающий звук пробуждающихся двигателей, которые он слышал в своем сне и еще… образ очень красивой девушки с фиолетовыми глазами.

Лучи убывающего солнца играющие на гравированной поверхности, заставили переплетенные треугольники казаться объемными, почти живыми. Он провел подушечкой пальца по спирали Млечного Пути, выгравированной по краю артефакта, и вдруг почувствовал легкое пощипывание, словно поверхность была наэлектризована.

– Странно… – прошептал он, не отрывая взгляд от диска. Где-то в глубинах сознания шевельнулось смутное воспоминание – его руки уже касались этого предмета. Но когда? Во сне? В другой жизни?!

Продавец, казалось, совершенно забыв о его существовании, снова погрузился в чтение пожелтевшего фолианта. Его морщинистые пальцы медленно перелистывали страницы, будто искали что-то важное.

– Сколько? – наконец спросил Максим, отрываясь от созерцания диска.

Продавец поднял на него взгляд, и Максиму показалось, что в его глазах вспыхнул загадочный огонёк. Долгих пять секунд мужчина изучал его лицо, затем его губы сложились в едва заметную улыбку.

– Пятьсот рублей, – спокойно произнес он.

Максим замер в недоумении. Такой артефакт, явно древний и содержащий в себе какую-то тайну, не мог стоить дешевле бутылки посредственного вина. Но продавец явно не шутил.

– Он ваш, – уверенно добавил тот, словно прочитав сомнения Максима, и протянул руку за деньгами.

Сердце Максима бешено колотилось, когда он отсчитывал купюры, а пальцы дрожали, когда принимали диск – металл словно живым пульсом отозвался в его руке.

Забрав покупку и не произнося ни слова Максим устремился наружу, опасаясь, что продавец в любой момент может передумать.

На улице, он удалился на приличное расстояние от магазинчика и еще раз сжав диск в руке, стал пристально его рассматривать. Блики солнечного света играли на поверхности переливаясь и преломляясь о его грани. Максиму показалось, что диск стал гораздо тяжелее, словно солнечные лучи наполняли его невидимой тяжеловесной энергией. Наконец сполна наигравшись, Максим сунул её во внутренний карман пиджака и направился домой.

В метро он не мог удержаться чтобы еще раз не взглянуть на свою покупку. Под тусклым светом вагонных ламп, гравировка казалась еще более загадочной. Максим водил пальцами по линиям, пытаясь понять, почему они кажутся такими знакомыми. Но чем больше он вглядывался, тем сильнее ускользали от него обрывки воспоминаний. Образы из сна: командный мостик, голос, называющий «Командором», звезды за иллюминатором – всё это расплывалось, как дым. Даже яркие впечатления текущего дня – девушка в кафе, разговор с коллегами – предстали блеклыми и утратившими прежние краски.

Добравшись наконец до квартиры и повинуясь привычке, выработанной годами, он сразу же включил телевизор. На экране мелькали кадры военных учений, а диктор что-то монотонно вещал о нарастающей напряженности между Россией и Западом:

«…эксперты не исключают эскалации вплоть до применения тактического ядерного оружия в случае…»

Максим перестал вслушиваться и расположился на диване. Прижав к груди теплеющий диск, он наблюдал, как тени за окном становятся длиннее. Его тело было тяжелым, как свинцовое, но сознание странно ясным. Даже обычно раздражающие звуки извне: скрип паркета у соседей справа, ритмичные звуки каблуков о ламинат у соседей сверху, пьяный бас на улице, орущий что-то про «пацанов и уважение» и возражающий ему женский визгливый голос – все это оставляло Максима абсолютно спокойным.

«Насколько же бессмысленна подобная жизнь» – произвольно мелькнула мысль. «Нужно отвлечься и посмотреть что-нибудь».

Но едва рука потянулась к пульту, как сама мысль о пустой картинке, рассчитанной на безмозглое стадо, у которого столь дешевым способом, похищают их драгоценное время, вызвала физическое отвращение, словно он вознамерился пожевать картон.

Максим повернулся на бок, натянул плед до подбородка, сомкнул веки и погрузился в мир грёз.

Знакомство

Утро встретило Максима спокойным светом первых лучей солнца. Будильник безмолвствовал. Глаза автоматически уставились в электронное табло часов: 5.50. В сознании пронеслось несколько ругательств:

«Еще час мог бы спокойно спать. Какая нелегкая подняла так рано?!»

Рука случайно наткнулась на диск, лежащий возле подушки. Максим с неким разочарованием поднес его к лицу – теперь это был просто холодный кусок металла, лишенный вчерашнего ореола таинственности. Максим крепко сжал его в кулаке, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию, или получить отклик от подсознания, но всё было тщетно. Разочарование накатывало волнами, смешиваясь с горечью осознания, что вчерашние события и красочный сон оказались не более чем плод воображения. Максим провел рукой по лицу, чувствуя, как реальность смыкается плотным кольцом, заключая в жесткие объятия привычных обязанностей и обязательств.

Рутинные процедуры казались сегодня более тоскливыми чем обычно: душ, зубная щетка, бритва, идеальный узел на галстуке и чашка наспех заваренного кофе.

Дожевывая бутерброд с маслом, Максим тоскливо смотрел в окно, где раннее солнце золотило крыши многоэтажек, и думал, как легко рассеивается магия перед лицом суровых будней. Вчера он был на пороге иного мира, а сегодня снова стал маленьким винтиком в огромной корпоративной машине.

Диск в кармане пиджака внезапно дрогнул, едва уловимо, но Максим это почувствовал. Он замер, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Воображение, – пробормотал он себе под нос, поправляя галстук. Телевизор фоном вещал что-то о политических кризисах, об усиливающимся санкционном давлении, но слова сливались в белый шум, не достигая его сознания.

Когда за спиной захлопнулась дверь квартиры, Максиму на мгновение представилось, что в тарахтении старой иномарки под окном он слышит гул генераторов космического крейсера, однако он тут же обреченно тряхнул головой и нажал кнопку лифта. Впереди был обычный день: метро, офис, коллеги, бумаги. Реальность брала свое.

Максим вошел в офис, и привычная атмосфера безжалостно обрушилась на него – гул голосов, стук клавиатур, запах дешевого кофе из автомата. В зоне отдыха уже собралась привычная компания: Андрей размахивал руками, вещая что-то о последних политических событиях, Димка кивал, делая вид, что слушает, а Инга из бухгалтерии, как всегда, пыталась вставить в разговор что-то «умное».

– …и, если они надеются, что мы просто поднимем лапки кверху… – горячился Андрей, его лицо покраснело от возбуждения.

Максим на мгновение остановился, пытаясь вникнуть в суть спора. Всего неделю назад он сам мог часами обсуждать эти темы, приводить аргументы, спорить до хрипоты. Но сейчас… Слова коллег казались пустым звуком, бессмысленной игрой в «важные разговоры». Он заварил зеленый чай и молча направился к своему рабочему месту.

Его стол, обособленный перегородками в небольшую кабинку, выглядел сегодня особо уныло. Максим поставил кружку, включил компьютер и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, достал диск из внутреннего кармана пиджака. Металл был прохладным, гравировка четко прощупывалась под пальцами. Он крутил диск под светом ламп, пытаясь разглядеть хоть намек на вчерашнее сияние, но символы оставались безликой красивой гравировкой.

«Что же с тобой не так?» – мысленно спросил он артефакт, проводя большим пальцем по спирали Млечного Пути. В ответ – лишь тишина. Ни вспышек, ни тепла, ни того странного чувства – связи с чем-то большим.

Издалека продолжали доносится обрывки разговора коллег:

«– …я тебе говорю, это все пиндосы…»

«—…а вот в 45-м году…»

«—…ну не может же это продолжаться вечно…»

Максим вздохнул и положил диск обратно в карман как раз в тот момент, когда к его столу подошла Лера.

– Ты чего опять такой угрюмый сегодня? – она наклонилась, демонстрируя глубокий вырез блузки и его шикарное содержимое. – Снова не выспался?

– Да нет, все путем, просто работы много, – на автомате ответил он.

Она продолжала что-то говорить, но он уже не слушал. Его пальцы в кармане сжимали диск, и вдруг, едва уловимо, металл словно стал теплее. Или это ему показалось?

На мониторе загрузилась система. На экране – привычный рабочий стол, папки с отчетами, календарь с пометками о встречах. Обычный день. Обычной жизни.

Помещение постепенно стало наполняться коллегами и жизнь муравейника стала приходить в своё привычное рабочее русло. Он даже не заметил, уход Леры и совершенно не помнил её болтовню. С одной стороны, было неловко за подобную бестактность, а с другой, ему было совершенно безразлично.

Время до обеда тянулось мучительно долго. Максим залип над экраном монитора и с видом постояльца клиники душевно больных раз в несколько минут однообразно водил мышкой по столу, чтобы монитор не ушел в спящий режим и не выдал окружающим его бездарного сливания рабочего времени. Он не мог и не хотел сейчас думать о работе, единственная мысль была поскорее оказаться на обеденном перерыве и хотя бы на час перевести дух от этого рабского состояния в которое он сам себя определил несколько лет назад, когда предпочел офисную работу и предал свои истинные интересы.

Взгляд Максима уставился в одну точку, а глаза замерли.

«А что для него было этими самыми интересами?»

Он вдруг осознал, что никогда не задавался этим вопросом и теперь даже не знал, а есть ли что-то, что интересно именно ему и чем бы он предпочел заниматься, не будь этого коллективного давления, когда за тебя решают другие. Вначале родители – как ты должен учится и как вести себя, затем они же настаивают в какое учебное заведение необходимо поступить, затем общество помогает определится в какую сферу стоит трудоустроиться, дабы иметь максимальные шансы на достижение успеха…

«Успеха» – от этого слова его просто тошнило. Что такое этот эфемерный успех и почему критерии успешности задает и определяет узкоочерченный круг лиц и почему достижения в каких-то иных сферах, выходящих за рамки их понятия, не могут свидетельствовать об успешности. И вообще делает ли успех счастливыми этих людей, кто трубит о нем из каждого утюга. Максим обескураженно откинулся к спинке кресла.

«А он сам счастлив? И что для него включает в себя это понятие?»

Скулы на лице судорожно заходили и Максим понял, что ничем не отличается от всех пафосных персон, которых столь пренебрежительно оценивал несколько секунд назад, ибо его радости, делавшие его счастливым, такие же пустые и никчемные, только более дешевые и примитивные.

Чья-то рука неожиданно легла на плечо и вырвала из тяжкого процесса обесценивания. Он резко оглянулся. Перед ним находилось улыбающееся лицо Димки.

– Пошли стахановец, пока не перетрудился, – с усмешкой произнес он, заметив темный экран монитора с мерцающим курсором.

Максим только сейчас заметил, что компьютер после перезагрузки находится в режиме ввода пароля.

– Вот черт! –пронеслось в голове, – видимо опять перебои с напряжением были. Интересно давно я так пялюсь в пустой монитор?! И кто еще это заметил?! Хотя плевать, пусть думают, что хотят.

Димка беспристрастно отстранился и направился в сторону коридора.

– Догоняй, ждем в столовке.

– Я сегодня пас, нужно кое-что сделать, – кинул Максим ему в вдогонку. Затем, бросив быстрый взгляд в сторону холла и убедившись, что коллеги скрылись за дверью лифта, он выскользнул из офиса.

Вчерашнее кафе манило тишиной, возможностью остаться наедине со своими мыслями – и с тем странным диском, который, несмотря на свою молчаливость, все еще не отпускал его сознание.

Кафе «Бриз» встретило тем же уютным полумраком, запахом свежесмолотого кофе и легким звоном колокольчика над дверью. Он выбрал тот же столик в углу, где его никто не мог бы случайно заметить. Официантка, та самая, что вчера подавала ему кофе, кивнула в знак приветствия – видимо, запомнила.

– Эспрессо и сэндвич с курицей, – сказал он, даже не глядя в меню.

Пока ждал заказ, Максим достал диск и положил его на стол перед собой. Солнечный свет, пробиваясь сквозь занавески, играл на гравировке, подчеркивая каждую линию символа. Он водил пальцем по спирали Млечного Пути, пытаясь снова ощутить то странное тепло, ту связь, что чувствовал вчера. Но сегодня металл оставался холодным и безмолвным.

«Может, это и впрямь просто безделушка и тот старичок до сих пор рад что сбагрил её хоть за сколько-то?» – гневно пронеслось в голове.

Но нет. Он не мог в это поверить. Да и потом его сон… Это всё не могло быть банальным совпадением.

Кофе принесли довольно быстро. Максим отпил глоток, ощущая горьковатый вкус на языке, и снова уставился на диск. Он нервно провёл пальцами по гравировке, ощущая, как его собственное дыхание стало неровным. Вдруг кожу затылка защекотало странное ощущение – кто-то наблюдает. Он резко обернулся и замер – в двух шагах от него стояла та самая девушка, которую он видел здесь вчера. Она застыла в нерешительности. Её широко распахнутые голубые глаза были прикованы к диску в его руке, в них читалось неподдельное любопытство.

Когда их взгляды встретились, по её лицу разлился тёплый румянец.

– Простите, я не хотела… – её голос, лёгкий как летний ветерок, оборвался, когда она поспешно опустила ресницы. Пальцы крепко сжали стакан с холодным фрэшем, выдавая смущение. Она быстро отошла к столику позади него, оставив после себя тонкий шлейф аромата – не тяжёлых духов, а чего-то свежего, словно дождевая вода на нагретых солнцем травах.

Максим ощутил, как ладони стали влажными. Он судорожно сглотнул, пытаясь придумать хоть какие-то слова, но мозг отказывался сотрудничать. Сердце учащенно отбивало свой ритм, а в груди разливалось странное тепло. Боковым зрением он уловил её силуэт – лёгкий сарафан из струящейся ткани, который при солнечном свете чуть просвечивал, обрисовывая изгибы тела, а каждый жест был преисполнен необъяснимой грации.

– Я… это… – Максим бешено пытался сообразить какую-нибудь фразу для начала разговора и подойти, но вместо ожидаемого мягкого тембра, получался хрипловатый шёпот, а слова застревали в горле. Он сильно сжал диск, пытаясь собраться с мыслями и придать себе уверенности.

– Можно присесть? – внезапно раздался её голос. Она стояла рядом, указывая на свободное место за столом. В её руке дрожал стакан с фрэшем, а в глазах, сквозь кажущуюся уверенность, читалась та же робость, что терзала его самого.

Максим, словно потеряв дар речи, издал нечто похожее на глухое мычание и нервным движением руки сделал приглашающий жест.

Девушка плавно опустилась на диванчик напротив, и Максим почувствовал, как воздух вокруг наполнился едва уловимым ароматом цветущего миндаля – свежим, с легкой горьковатой ноткой. Солнечные лучи, проникая сквозь оконное стекло, создавали вокруг ее силуэта золотистый ореол, словно она излучала собственный свет. Ее волосы, сегодня свободно ниспадающие каскадом медных волн до середины спины, переливались на свету, будто сотканные из осенних листьев. Глаза – не просто голубые, а цвета полярных льдов, с едва заметными серебристыми вкраплениями вокруг зрачков – смотрели на него с любопытством, отчего в глубине его живота пробежали трепетные мурашки.

Между ними повисла неловкая тишина, наполненная лишь стуком его сердца. Максим заметил, как ее пальцы нервно перебирают край сарафана, а облегающая ткань при каждом движении обрисовывает шикарную фигуру. В свете от окна, силуэт ее ног просвечивался сквозь материал, заставляя кровь в его висках бешено пульсировать.

– Извини, что побеспокоила… – наконец прервала она молчание. – Но ты первый, кто интересуется Гипербореей… Я хотела сказать среди тех, кого мне довелось встретить вживую. Поэтому, не смогла воспротивится искушению познакомится с коллегой по цеху, так сказать, – со слегка смущенной улыбкой произнесла она.

Максим почувствовал, как его лоб покрывается испариной.

«Гиперборея?» Это слово звучало как заклинание из древнего мифа, но в его памяти не было ни одной зацепки. Под столом пальцы лихорадочно задвигались по экрану смартфона, набирая в поисковике это таинственное слово. Он видел, как ее глаза – эти бездонные ледниковые озера, изучают его с возрастающим интересом, и боялся, что одно неверное слово разрушит этот хрупкий момент.

– Я… э… – он кашлянул, пытаясь выиграть время, пока на экране мелькали результаты поиска: мифическая северная страна… прародина ариев… утерянные технологии… высокоразвитая цивилизация…

– Ты имеешь в виду… первородную цивилизацию? – рискнул он предположить, цепляясь за первые попавшиеся слова из краткого описания.

Её алые губы – слегка влажные от блеска, растянулись в улыбке, обнажив ровный жемчужный ряд зубов.

– Ты действительно в теме! – она оживилась, и её глаза вспыхнули странным азартом.

Максим лихорадочно скролил статью под столом, пытаясь уловить хоть какие-то детали, чтобы поддержать разговор. Но в самый неподходящий момент палец случайно соскользнул и активировал голосового помощника.

«Вот что удалось найти по вашему запросу: Гиперборея – мифическая северная страна, упоминаемая в древних текстах…»

Громкий, механический голос разнесся по кафе, заставив нескольких посетителей обернуться. Максим почувствовал, как жар разливается по лицу, а сердце бешено колотится. Он судорожно нажал на кнопку отключения, но было уже поздно. Это был провал.

Девушка замерла. Ее улыбка исчезла, а глаза, еще секунду назад сиявшие интересом, стали холодными. Она потянулась за стаканом, явно собираясь уйти.

«Всё, конец», – пронеслось в голове у Максима. Но в этот момент что-то внутри него перевернулось. Страх потерять ее, возможно, навсегда, оказался сильнее стеснения. Он резко вскочил, преградив ей путь.

– Подожди!

Его голос прозвучал тверже, чем он ожидал. Девушка на мгновение застыла, удивленная его внезапной решительностью.

– Да, я ничего не знал о Гиперборее до этой минуты, – признался он, глядя ей прямо в глаза. – Но этот знак… этот диск… Я видел их во сне. Они для меня не просто безделушка. Они значат что-то важное. А теперь, благодаря тебе, я знаю хоть что-то. И… я надеюсь, ты поможешь мне разобраться.

Он замолчал, ожидая ее реакции. В голове проносились одна за одной тревожные мысли: «Глупо. Она сейчас развернется и уйдет».

Но она осталась. Её пальцы разжались, отпустив стакан. Глаза снова заинтересованно блеснули.

– Ты… правда видел это во сне? – спросила она, изучая его лицо.

Максим кивнул.

– Тогда, возможно, ты не случайно нашел этот диск, – она медленно откинулась к спинке. – И не случайно встретил меня.

Максим расслабился, его плечи опустились, а дыхание стало ровным и глубоким. Он ловил себя на мысли, что начал чувствовать себя с ней так же естественно, как после третьего бокала хорошего вина – тепло, раскованно, без тени сомнений. Ее взгляд, еще несколько минут назад казавшийся оценивающим, теперь просто с интересом скользил по его лицу, и в этом было что-то невероятно… домашнее.

– Никогда бы не подумал, что такую красивую девушку может интересовать что-то наподобие… Гипер-бррр… – он забавно затрусил губами, изображая неудачную попытку выговорить сложное слово, и она рассмеялась – звонко, без прикрас, слегка запрокинув голову. Солнечный свет играл в ямочках у ее губ, и Максим вдруг осознал, что никогда раньше не видел, чтобы кто-то смеялся так искренне.

– В твоем понимании красивая девушка – это бездушная кукла, которая кроме своих ноготков и модных шмоток больше ничем не интересуется? – она склонила голову набок, и прядь медовых волос упала на щеку.

Максим пожал плечами, больше не пытаясь казаться лучше, чем он есть.

– Если честно, так думает подавляющее большинство мужчин.

Она вдруг оживилась, поставила локти на стол, сложив ладони домиком, и водрузила на них подбородок. Этот жест разрушил последние остатки дистанции между ними.

– Интересно, а что ты подумал обо мне, когда увидел?

Максим почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он мог бы соврать, придумать что-то возвышенное… но почему-то очень хотелось быть честным.

– Что такую дорогую игрушку могут позволить себе только очень богатенькие мальчики, – выдавил он из себя, заранее готовясь, что она вспыхнет гневом и тут же покинет его. Но вместо этого ее губы растянулись в медленной, хищной улыбке, а глаза сузились, как у кошки, поймавшей солнечного зайчика.

– А ты смелее, чем показался вначале, – мягким голосом произнесла она и протянув руку взяла диск, легонько коснувшись пальцами его запястья.

Она бережно перевернула его в своих тонких пальцах и стала внимательно рассматривать. Тень от ресниц падала на скулы, придавая лицу задумчивое, почти отрешенное выражение.

– Я Лика, кстати, – бросила она, словно между делом, не отрывая взгляда от загадочных символов.

– А я Максим, – еле слышно ответил он.

Вновь повисла тишина.

– Ну что ж, раз у нас пошла такая пьянка, то откровенность за откровенность…

Она отложила диск и посмотрела на Максима. В ее глазах промелькнула необъяснимая усталость.

– Знаешь, как тяжело быть красивой девушкой с мозгами? Все подруги обсуждают только макияж, шмотки и кого с кем застукали в туалете клуба. А парни…

Она резко выдохнула, скривив губы.

– Для них ты либо трофей, либо вызов.

Ее пальцы нервно постучали по краю стола.

– Да, внешность – это преимущество, но тяжело быть просто красивой картинкой, или украшением чьей-то жизни, когда здесь, – она коснулась пальцем виска, – чуть больше, чем у среднестатистической крашеной блондинки… и ты должна определиться между одиночеством и выбором, за который до конца жизни будешь себя презирать.

Она бросила тоскливый взгляд в окно.

– Как говорила Мэрлин Монро – «красивые женщины редко бывают одни, но часто бывают одиноки».

В этот момент лучи солнца упали на диск и он заиграл множеством бликов – не яркими, но достаточными, чтобы бросить голубоватый отсвет на их лица. Лика вздрогнула, а Максим почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

– Интересно, – прошептала она, глядя на артефакт. – Он словно реагирует… на эмоции.

Ее глаза встретились с глазами Максима.

– Как думаешь, мы случайно встретились?

Где-то на заднем фоне упала чашка, раздался звон разбитой посуды, но ни один из них даже не повернул голову.

Максим медленно провёл пальцем по краю диска, ощущая едва заметное тепло.

– Мне кажется всё это не похоже на обычное совпадение. Этот диск… будто помогает мне говорить с тобой так, как я никогда не смог бы без него. Если бы ты вчера просто прошла мимо, я бы в лучшем случае просто украдкой посмотрел вслед.

Лика приподняла бровь и неожиданно рассмеялась – звонко, искренне. – Боже, это так странно слышать… Потому что я точно такая же.

Она опустила голос до шёпота, будто признаваясь в чём-то постыдном.

– Я вообще никогда первой не заговариваю с парнями. Даже если очень интересно. Это против всех моих правил. Но сегодня… Сегодня я будто забыла обо всех этих глупых установках.

Её пальцы непроизвольно коснулись диска, словно он притягивал ее.

– И я до сих пор не понимаю, что это было. Как будто кто-то просто стёр все мои барьеры.

В этот момент в лучах солнца символы на диске словно заиграли новым светом, отбрасывая причудливые тени.

Максим почувствовал лёгкий электрический разряд, проходящий по кончикам пальцев, но не отдернул руку.

– Ты чувствуешь это? – прошептал он.

Лика кивнула, её глаза расширились.

– Словно он… реагирует на нас.

Тишина вокруг стала плотнее, звуки кафе отдалились, превратившись в глухой фон. Максим вдруг осознал, что видит в ней не просто интересную симпатичную девушку, а нечто знакомое и родное, что-то, что всегда было частью него, а сейчас просто пробудилось.

Идиллию момента внезапно разорвал назойливый звонок телефона. Максим нахмурился, увидев на экране имя «Димка». Неохотно поднеся трубку к уху, он услышал встревоженный шепот:

– Макс, ты где?! Тебя Смирнов по всему офису ищет! Уже полчетвертого, ты что, забыл, что у нас совещание?!

Максим резко взглянул на часы – действительно, обеденный перерыв закончился больше часа назад, но время с Ликой пролетело как одно мгновение.

– Чёрт… – прошептал он, затем, не раздумывая, схватил Лику за руку. – Мне срочно нужно бежать. Но завтра. Здесь же. В это же время.

Она улыбнулась и кивнула:

– Обещаю.

Максим выскочил из кафе, едва не опрокинув стул.

Он проскользнул в офис, стараясь не привлекать внимания, но Димка тут же заметил его.

– Ты где пропадал?! – произнес он, понизив голос. – Я прикрыл тебя, сказал Смирнову, что ты в архиве сверяешь данные. Но он уже нервничает.

– Спасибо бро, – Максим хлопнул его по плечу. – Обязательно отблагодарю.

Собравшись с духом, он направился в кабинет начальника.

Смирнов сидел за столом, лицо его было хмурым.

– Калинин, где вы были?! Мне пришлось полчаса вас искать!

Максим сделал вид, что слегка смущён:

– Извините, Иван Петрович. Я хотел поднять архивные показатели, чтобы перепроверить данные перед тем, как подписывать отчёт. У нас же были расхождения в прошлом квартале из-за ошибок смежных отделов…

Брови начальника поползли вверх. Он явно не ожидал такой инициативы.

– Вы… сами решили это проверить?

– Ну конечно, – Максим слегка развёл руками. – Лучше перестраховаться, чем потом огребать от генерального.

Лицо Смирнова смягчилось, и в глазах появилось что-то похожее на уважение.

– Хм… Похвально. Впрочем, я уже разобрался с тем вопросом, по которому искал вас. Но раз уж вы так ответственно подходите к работе… – он задумался на секунду, затем ткнул пальцем в стол. – Отныне все важные документы, которые идут на мое подписание, будут сначала проходить через вас. И, кстати… – он достал папку с документами, – я решил назначить вас своим заместителем.

Максим едва не поперхнулся.

– Серьёзно?

– Вы заслужили.

Выйдя из кабинета, Максим застыл в коридоре, пытаясь осознать, что только что произошло.

«Неужели это тоже влияние диска?»

Он сунул руку в карман, нащупал металлическую поверхность.

«Или просто совпадение?»

– Да какая в конце концов разница – весело подумал он, главное – завтра он снова увидит Лику.

Максим опустился в кресло, ощущая странную легкость. К нему тут же подскочил Димка.

– Ну что, сильно влетело?

Максим сдержанно улыбнулся и, демонстративно поправив галстук, ответил с театральной важностью:

– Прошу обращаться ко мне с должным уважением, я теперь зам, – и он кивнул головой в сторону кабинета Смирнова.

Димка на секунду застыл, а затем его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Да ты шутишь! Серьёзно?!

Не дожидаясь ответа, он развернулся и громко объявил:

– Ребят, у Смирнова наконец-то появился зам!

Офис взорвался шумом. Коллеги начали подходить с поздравлениями, кто-то уже намекал на «проставу».

Лера подошла ближе остальных, намеренно касаясь его плеча:

– Ну теперь-то ты точно меня пригласишь на ужин, заместитель начальника?

Максим аккуратно отстранился.

– Извини, Лер, но на меня сейчас столько навесили что похоже даже ночевать придется тут.

Его голос звучал мягко, но твердо – совсем не так, как раньше. Чтобы поскорее избавить себя от ее общества, он поднял руки привлекая к себе внимание.

– Народ, в пятницу собираемся в боулинге – отмечаем повышение!

Все одобрительно зашумели, и наконец оставили его в покое, занявшись своими делами. Когда офис вновь погрузился в режим суетливого муравейника, Максим разблокировал компьютер, открыл для видимости первый попавшийся отчет и достал телефон. Его пальцы быстро набрали в поиске: «Гиперборея». На этот раз он читал не украдкой, а с искренним интересом, периодически касаясь пальцами диска в кармане.

На экране мелькали статьи:

Затерянная северная цивилизация

Гиперборейские артефакты в русском фольклоре

Связь гиперборейских символов с современными технологиями

Особенно его зацепила фотография древнего артефакта – каменного куба с выгравированными символами, поразительно похожими на те, что были на его диске. Максим прошел по данной ссылке и стал бегло скользить по тексту. Ничего интересного. Статья оказалась фантазиями какого-то студента помешанного на эзотерике и не подкрепляющего свои измышлениями ни единым мало-мальски значимым научным обоснованием. Но среди многочисленных зарисовок его взгляд упал на картинку, явно выполненную с помощью компьютерной графики. На ней была изображена молодая девушка, облаченная в одежу напоминающую наряд индейцев северной Америки, но только более стильную и скроенную на современный манер. Этот персонаж имел поразительное сходство с Ликой. Максим резко откинул телефон, почувствовав, как по спине пробежали мурашки. Он посмотрел на часы – до завтрашней встречи оставалось 23 часа.

В суете охвативших переживаний он совершенно не заметил, как рабочий день подошёл к концу. Скорее механически, чем с искренним участием он попрощался с ребятами и поспешил на лестницу, дабы избежать в лифте очередной порции досужих разглагольствований на бытовые темы.

Новые откровения

Выйдя из офиса, он ощутил странную опустошенность. Повышение, которое еще пару часов назад казалось важным, теперь не вызывало ничего, кроме равнодушия. Пальцы машинально листали статьи на телефоне, пока он через вечерние толпы пробирался к метро.

«Гиперборея… северная прародина… Мифическая цивилизация с продвинутыми технологиями…» – он жадно поглощал информацию, но в голове все смешивалось в хаос. Чем больше он узнавал, тем меньше понимал.

«Как древняя земная цивилизация могла быть связана с его видениями космических кораблей, межгалактических битв, технологиями будущего?»

На платформе метро, глядя на мелькающие в темноте огни подходящего поезда, он вдруг осознал страшную мысль: а что если никакой связи нет? Что если его сон – просто бессмысленный набор образов, а сейчас он отчаянно цепляется за любую теорию, лишь бы оправдать свое странное влечение к Лике?

– Нет, это не случайность, – уверенно прошептал он и прикрыв веки, откинулся головой к стенке вагона.

Вечернее меню Максима состояло из вчерашнего фастфуда в пластиковом контейнере, разогретого в микроволновке и мерцающего экрана телевизора, где очередной эксперт с нарочито серьезным лицом вещал о неизбежном столкновении ядерных держав. Максим с удивлением ловил себя на полном равнодушии – эти апокалиптические прогнозы больше не вызывали в нем ни страха, ни даже интереса. Вместо этого он видел, как за кадром невидимые кукловоды дергают за ниточки, заставляя марионеток-ведущих разыгрывать один и тот же спектакль страха.

– Все это дымовая завеса, – пробормотал он, отодвигая полупустую коробку с едой.

Часы показывали девять вечера – необычно рано для отхода ко сну, но Максим вдруг ощутил острое желание ускорить время, перемотать эти часы ожидания.

Постель встретила приятной прохладой. Максим положил телефон на тумбочку и запустил шум океана с таймером на 30 минут. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на равномерном дыхании, но почти тут же погрузился в сон.

Внезапно Максим вновь ощутил себя командором. Воздух космодрома «Гелиос-7», ещё вчера наполненный ровным гулом двигателей и деловыми переговорами, теперь выл от плазменных разрядов. Каждый взрыв вырывал куски металлического настила, швыряя их в толпу. Пламя лизало корпуса кораблей, оставляя после себя оплавленные скелеты техники. В этом аду пахло горелой изоляцией, расплавленным полимером и – жареным мясом.

– Взлёт! Чёрт возьми, немедленный взлёт! – голос в динамиках оборвался, превратившись в электронный визг.

Максим автоматически пригнулся, когда над головой со скрежетом пролетела часть развороченной башни управления. Его пальцы вцепились в обгоревшие скобы швартовочного узла. «Громовержец», его боевой крейсер, стоял неподалёку, но путь к нему преграждала груда искорёженного металла.

И тут он увидел её. Маленькая детская фигурка в бежевом костюмчике, золотистые волосы, слипшиеся от пыли и пота, женщина рядом – вернее, то, что от неё осталось, но по-прежнему прикрывающая ребёнка согнутой рукой, будто демонстрируя, что даже смерть бессильна перед материнским инстинктом.

«Ма-а-ма…» – причитала девочка.

Её всхлип терялся в рёве катастрофы. Люди бежали мимо, слепые от ужаса. Кто-то толкнул девочку плечом, и она чуть не упала прямо под ноги обезумевшей толпе.

Максим не думая бросился к ней.

– Держись! Я иду.

Их разделяло шагов двадцать, и шум окружающегося хаоса, но несмотря на это, она будто услышала его и подняла голову навстречу.

Её глаза, бездонные как голубые озера и слишком глубокие для её возраста, моментально врезались Максиму в память.

Еще несколько шагов и Максим уже потянул к ней руки чтобы схватить и вытащить из этого ада, но… Ударная волна подхватила Максима и сквозь дым и валяющиеся обломки отбросила на несколько метров. Последнее, что он увидел, как пламя охватывает хрупкий силуэт, как её ручка ещё тянется к нему, а пальчики навсегда сжимаются… Тьма.

Реальность вернулась словно опрокинутый ушат с холодной водой. Сердце с остервенением билось в грудной клетке словно желая проломить ребра. Максим присел на край кровати, впиваясь пальцами в простыню. Лоб покрыл холодный пот, а в ушах всё ещё стоял гул того взрыва.

– Не сон… – прошептал он, глядя на дрожащие руки.

Образ девочки не исчезал. Эти глаза. Эти слова. Теперь он не сомневался, это не плод его воображения, а воспоминание.

Максим встал с кровати. Простыня, пропитанная потом, прилипла к спине. Резкий свет в ванной заставил прищуриться, постепенно возвращая в реальность. Струи душа обожгли кожу – сначала слишком горячие, потом ледяные. Наконец ему удалось отрегулировать температуру и начать скрупулёзно смывать с себя остатки кошмара. Вода текла по лицу, смешиваясь с соленым привкусом на губах – то ли пот, то ли слезы. Он стоял, опершись ладонями о кафельную стену, чувствуя, как дрожь постепенно покидает тело. Образ девочки не отпускал – эти огромные голубые глаза, полные ужаса и… чего-то еще.

– Почему меня это так цепляет? – прошептал он, глядя, как вода крутится в сливе, унося с собой пузырьки воздуха.

Максим выключил воду, резко встряхнул головой и наскоро обтиревшись вернулся в комнату. Он снова лег в кровать, но сон не шел. Вместо этого перед глазами снова и снова проигрывались кадры кошмара: взрывы, крики, эти глаза…

Он схватил телефон и начал лихорадочно вбивать запросы:

– Трагедия Гипербореи

– Враги Гипербореи

– Гиперборея и война

Экран телефона светился в темноте, выдавая противоречивые теории:

«Гиперборея пала из-за внутреннего раскола»

«Древняя цивилизация была уничтожена внезапной атакой»

«Исход гиперборейцев в другие миры»

Один текст особенно привлек его внимание:

«Гиперборейцы владели технологиями, позволяющими путешествовать в космическом пространстве. Причина их исчезновения остается загадкой. По миру до сих пор находят множество артефактов, связанных с этой загадочной цивилизацией».

Максим машинально бросил взгляд на диск. Тот спокойно лежал на полке, не проявляя ни малейших признаков своего участия ко всему происходящему.

К шести часам веки налились свинцом. Глаза слипались, но он понимал – если заснет сейчас, то точно проспит, а сегодня как никак первый день в новой должности.

С трудом поднявшись с кровати, ощущая разбитость во всем теле он побрел на кухню. Кофемашина зашипела, выдавая густой эспрессо. Пока она работала, он снова зашел в душ – ледяная вода на секунду прогнала туман в голове.

Окончив ежедневные утренние ритуалы, он накинул пиджак, забросил диск во внутренний карман и вышел из квартиры.

На улице было тихо, город только просыпался. Максим неторопливо шел к метро, мысли в голове путались:

– Кто атаковал космодром во сне?

– Почему девочка произвела такое сильное впечатление?

– Знает ли Лика что-нибудь об этом?

Дорога до работы прошла так же бесцельно и пусто как жизнь зомби в пустыне. Офис был почти пуст, лишь пара ранних пташек из смежного подразделения с самого утра перемалывали кому-то косточки.

Максим прошел к своему столу, поставил портфель и включил компьютер. На экране загорелось уведомление от начальника:

«Калинин, зайдите ко мне в 9:00. Обсудим ваши новые обязанности».

Максим сидел за своим рабочим местом, наблюдая, как офис постепенно наполняется людьми. Первыми, как всегда, пришли Димка и Сергей.

– О-о-о, смотрите кто у нас стал ранней пташкой!

Димка ухмыльнулся, бросая рюкзак на свой стол.

– Заместитель начальника Калинин теперь всех будет поднимать в 6 утра на построение?

Максим лениво улыбнулся, отвлекаясь от документов.

– Ага, первый приказ – всем, кто опаздывает, утренний кросс вокруг бизнес-центра.

Шутки шутками, но Максим ловил на себе любопытные взгляды – повышение меняло отношение даже в мелочах.

Не прошло и десяти минут, как в офис ворвался Андрей – краснолицый, возбужденный, с горящими глазами.

– Ребят, вы видели последние новости?!

Он швырнул телефон на стол так, что тот подпрыгнул.

– Это уже не просто угрозы, а фактически объявление войны!

Вокруг моментально собрались коллеги. Андрей эмоционально размахивал руками, словно дирижируя оркестром апокалипсиса.

– Всё это псевдоцивилизованное сообщество уже даже не притворяется – они просто хотят стереть нас с лица земли! Вчера в Брюсселе открыто заявили – «Мы остановим Россию любой ценой». – А сегодня утром их СМИ трубят о необходимости превентивного удара!

Максим отстранённо наблюдал за его пылким красноречием, но странное дело – сегодня все эти грозные предостережения отзывались в нем совершенно иначе, чем накануне. Вчера он был абсолютно равнодушен и в нем пребывала уверенность, что подобная истерия не более чем спектакль, призванный держать наивную публику в узде страха, как с одной, так и с другой стороны, но сегодняшний сон… глаза той маленькой девочки… Максим пока не мог понять, но внутренне ощущал, что события из его сна и текущие события тесно переплетены.

Андрей тем временем, распаляясь все сильнее, тыкая пальцем в экран телефона:

– Смотрите! Польша закупает дополнительные танки. Германия увеличивает военный бюджет. Американцы перебрасывают эскадрильи к нашим границам! Это уже не угрозы – это развязывание третьей мировой!

Офис загудел как растревоженный улей. Даже скептики теперь слушали с серьезными лицами, а самые впечатлительные уже лихорадочно перешептывались, обсуждая, стоит ли срочно запасаться гречкой и солью.

– Нас хотят загнать в угол, – Андрей понизил голос, но от этого его слова звучали еще более зловеще, – нам нужно срочно показать зубы пока не стало слишком поздно.

В воздухе повисло тягостное молчание, нарушаемое только нервным постукиванием пальцев по клавиатурам, желающих прочитать самые последние новости.

Неожиданно телефон на столе Андрея завибрировал и съехав со стола упал на пол с глухим стуком, оборвав его пламенную речь. В офисе на секунду воцарилась неловкая тишина.

– Ну все, теперь и пендосовская техника восстала против нас, – неуверенно пошутил кто-то из задних рядов.

По офису прокатился смешок, снимая напряжение.

Максим взглянул на часы и захватив ежедневник направился к начальнику. Он пересек порог его кабинета в 8:59.

Кабинет Смирнова, как всегда, поражал контрастом между показной роскошью и дешевыми деталями – дорогой кожаный диван соседствовал с пластиковыми подставками для документов и простыми шариковыми ручками на столе колониального стиля.

– Садитесь, Калинин, – не отрываясь от бумаг он указал на стул. Его манера говорить, растягивая слова, всегда раздражала Максима, но сегодня он заметил в ней что-то новое – не просто высокомерие, а усталость от ответственности.

Смирнов начал с общих фраз о доверии и новых возможностях, но когда перешел к сути, его тон изменился.

– Отныне вы будете нашим аналитическим центром в одном лице, – он отодвинул стопку бумаг. – Каждый отчет, каждая цифра должны проходить через вашу голову. Видите нестыковку – бейте в колокола. Находите резервы – предлагайте решения.

Максим неожиданно для себя включился в разговор.

– А если я увижу, что текущая система отчетности сама создает искажения?

Его удивил собственный же вопрос – еще вчера он бы промолчал.

Начальник поднял брови, затем одобрительно кивнул.

– Вот это подход! Именно такого отношения я жду от своего зама. Хотите изменить формы отчетности? Составьте предложение.

По мере обсуждения обязанностей – анализа квартальных показателей, выявления узких мест, разработки оптимизационных решений – Максим чувствовал, как в нем просыпается незнакомый прежде интерес. Он задавал все больше вопросов, делая пометки в ежедневнике.

– Какой приоритет у показателей по новым клиентам? Можно ли получить доступ к архивам за прошлые годы для выявления тенденций?

Смирнов, сначала сдержанный, постепенно разошелся, видя искреннюю заинтересованность Максима.

– Знаете, Калинин, я вам завидую, – неожиданно признался он. – У вас сейчас самый интересный этап – возможность взглянуть на все свежим взглядом, найти то, что мы, замыленные, уже не видим.

Когда через тридцать минут Максим выходил из кабинета, он ощущал странное чувство – впервые за годы работы он не просто выполнял указания, а действительно понимал смысл того, что делает. Перспектива не просто механически обрабатывать данные, а влиять на процессы, находить уязвимые места системы – все это пробуждало в нем неожиданный азарт, словно ему не хватало чего-то более стоящего, более ответственного.

Возвращаясь к своему рабочему месту, он ловил любопытные взгляды коллег. Одни явно завидовали, другие пытались снискать его симпатии, а некоторые остались полностью равнодушными.

Максим сел на свое место и разблокировав компьютер, первым делом создал новую папку «Оптимизация». Впервые за долгое время он с воодушевлением приступил к работе.

Пролистывая отчеты и бесконечные цифры, он стал погружаться в состояние ужаса от осознания масштаба проблемы. Ошибки и просроченные сроки предстали никак недочеты, а системная халатность. Он тут же вспомнил, что буквально еще вчера и сам был частью этой халатности и ему стало не по себе.

– Сергей, подойди на минуту, – Максим поманил коллегу, указывая на экран. – Объясни, почему у нас такие расхождения по нашему северному объекту? Ты же ведешь этот проект.

Сергей покраснел и стал беспокойно переминаться с ноги на ногу:

– Ну… мы думали, что, если немного округлить показатели… и не учитывать…

Его голос прервался под тяжелым взглядом Максима.

Один за другим к нему подходили остальные сотрудники и каждый раз история повторялась – оправдания, недоумение, попытки свалить ответственность на других. Максим чувствовал, как в груди разливается странная горечь. Эти люди были его друзьями, с кем он еще недавно пил пиво после работы, смеялся над начальством… А теперь он видел их профессиональное лицо – некомпетентное, безответственное и что самое страшное в них видел самого себя.

Он откинулся на спинку кресла, глядя в потолок. В голове крутились цифры: если каждый сотрудник допускает ошибки в диапазоне 2-3%, то в масштабах компании, это миллионные убытки. Максим открыл чистый документ и начал набрасывать план:

Внедрение системы взаимопроверки между отделами…

Еженедельные мини-совещания по проблемным точкам…

Обучение сотрудников за счет компании…

Он специально избегал карательных мер – никаких увольнений, штрафов, или жалоб руководству. Только конструктивные решения, способные помочь компании и вместе с тем не навредить коллегам.

Внезапно за его спиной раздался голос Димки:

– Ну что, старшой, уже решил, кого первым под нож?

Максим медленно повернулся, встречая насмешливый взгляд товарища.

– Решил, что ножи нам не понадобятся, обойдемся таблетками, но работать будем по-другому. По-современному, – загадочно добавил Максим.

Димка склонился над экраном, его насмешливое выражение постепенно сменилось заинтересованностью.

Максим устало улыбнулся.

– У нас все сотрудники подключены к интернету?

– Даа, – протянул Димка не понимая к чему тот клонит.

Максим задумчиво сжал губы и лихорадочно забарабанил пальцами по столу.

– Отлично, тогда, если Смирнов одобрит, у тебя прибавится работенки, – ехидно произнес он, коварно сыграв бровями.

– Что ты задумал? – настороженно поинтересовался Димка.

– Потом, всё потом, дай вначале сам до конца разберусь, – и отвернувшись он вновь уткнулся в монитор.

Димка оперся руками о его плечи и стал раскачивать, не позволяя сосредоточится.

– Макс я серьезно, пока не расскажешь на обед не выпущу.

Максим подскочил как ужаленный, бросив быстрый взгляд на часы: 13.03.

– После одобрения Смирнова обязательно все расскажу, а сейчас извини у меня срочное дело.

Он быстрым движением отстранил Димку и помчался к выходу.

– А с нами – простыми пролетариями, больше не обедаешь? – иронично бросил ему вдогонку Димка.

– Завтра обязательно буду, – ответил из коридора Максим и скрылся на лестничной клетке.

Он вырвался из здания офиса с таким нетерпением, что едва не сбил коллегу возле подъезда. Его шаги по тротуару были быстрыми и нервными, а в груди колотилось странное, незнакомое чувство – смесь радостного ожидания и мучительного страха.

«А если она не придет?» – эта мысль вонзилась в сознание как заноза, с каждой минутой причиняя все больше боли. Он проклинал себя за вчерашнюю рассеянность – как можно было не взять номер? Какой идиотский, непростительный промах!

У входа в кафе он остановился, в нерешительности. Ладони стали влажными, в горле пересохло. Максим на мгновение зажмурился, словно собираясь с духом, затем резко толкнул дверь и вошел.

Быстро окинув взглядом все помещение, он увидел знакомый силуэт. Она сидела за их столом, спиной ко входу, но он узнал бы эти волосы среди тысяч других – мягкие, струящиеся, переливающиеся золотистыми бликами под лучами солнца. В груди что-то екнуло, и он почувствовал, как напряжение мгновенно уходит, сменяясь теплой волной облегчения.

Едва он подошел, Лика подняла глаза, и Максим увидел в них настоящее чудо – ее лицо озарилось такой искренней, сияющей радостью, что у него перехватило дыхание. Губы сами растянулись в ответной улыбке, такой широкой, что позавидовал бы даже чеширский кот.

– Ты пришел! – с радостным облегчением воскликнула она.

– Если потребовалось, я бы приполз даже на коленях, – выпалил Максим, опускаясь напротив. Его руки слегка дрожали, и он сжал их в кулаки, чтобы скрыть волнение.

Лика рассмеялась, наполнив пространство особой теплотой. Но затем ее лицо стало серьезным, а глаза потускнели.

– Я думала… – она закусила нижнюю губу, – что ты специально не взял мой номер. Чтобы не видеться больше.

Максим резко вскинул голову, глаза расширились от неожиданности.

– Боже, нет! – воскликнул он так громко, что привлек внимание некоторых посетителей.

– Я вчера был в таком потрясении, что просто… забыл обо всем на свете.

Он достал телефон и решительно взглянул на нее.

– Диктуй, пока ты опять не вынудила меня потерять голову.

Она мило улыбнулась и продиктовала номер. Максим тут же позвонил. Её телефон мгновенно завибрировал.

– А это мой, облегченно произнес Максим, – откладывая телефон в сторону, – надеюсь не занесёшь сразу в черный список.

Они оба улыбнулись и Максим почувствовал, как огромный груз упал с плеч – теперь она не исчезнет.

– Знаешь, – Лика склонилась вперед, и прядь волос упала ей на лицо, – я дала тебе пятнадцать минут, если бы ты не появился…

– Тогда мне повезло, что я с детства увлекаюсь бегом, – перебил он, и они оба рассмеялись.

Максим с жадным трепетом смотрел на нее, словно боясь спугнуть хрупкое очарование момента.

Ощущая восхищенность его взгляда, она непроизвольно сжала край сарафана и покрылась легким румянцем.

– Расскажи, почему тебя так интересует Гиперборея? – наконец, скинув колдовство ее очарования, спросил Максим.

Лика задумалась, её взгляд стал отстранённым, словно время перенесло в далекое прошлое.

– Мой отец учёный, – начала она. – Он изучал древние цивилизации и часто учувствовал в раскопках: Кольский полуостров, Карелия, даже Шпицберген. Когда я была маленькой он постоянно привозил мне маленькие трофеи, но для меня это были не просто безделушки, а осколки забытого мира.

Ее пальцы скользнули по экрану телефона, вызывая к жизни старые фотографии. Перед изумленным Максимом на снимках всплыли не просто камни, а немые свидетели иной эпохи: мегалитические блоки с поверхностями, отполированными до зеркального блеска, геометрическая точность которых бросала вызов всем известным историческим парадигмам. Странные символы, высеченные с математической точностью, образовывали узоры, напоминающие то ли письмена, то ли схемы неизвестных приборов.

– Видишь эти выступы? – ее идеальный маникюр указательного пальца указал на странные выемки в каменной плите. – Отец считал, что это элементы древней системы креплений, более совершенной, чем римские замки. А вот здесь… – фотография сменилась изображением полукруглой конструкции, вмурованной в скалу, – это часть чего-то большего. Возможно, энергетического комплекса, или навигационного устройства.

Максим ощущал, как реальность вокруг теряет привычные очертания. Каждая новая фотография разрушала устоявшиеся представления о древней истории. Особенно поразили снимки странных металлических вкраплений в граните – сплавы, анализ которых, по заверениям отца Лики, показывал аномальные свойства, не соответствующие ни одной известной технологической эпохе.

– В двенадцать лет я впервые поехала с ним, – продолжила Лика.

– Ступив на эти камни, я почувствовала… будто они помнят меня. Будто я возвращаюсь домой после долгого странствия.

Максим слушал, затаив дыхание, не в силах определить, что пленяло его сильнее – эти завораживающие истории, или сама Лика с ее трепетными жестами и глазами, меняющими цвет от серо-голубого до глубокого синего.

– Когда отца повысили, – ее пальцы нервно обвили чашку, словно ища опору, – все изменилось. Он словно растворился в своих новых обязанностях.

Глаза Лики потускнели, под тяжестью воспоминаний.

– Я практически перестала его видеть. Он возвращался, когда я уже спала, а уходил до моего пробуждения. Выходные у него были крайне редко. Мы стали чужими. А я… я осталась одна со своими вопросами, на которые он больше не мог ответить.

Незаметно её рассказ обернулся исповедью – о том, как девушка, лишенная настоящей дружбы, нашла утешение в древних тайнах.

– В школе, потом в институте – все мои отношения были… декоративными. Я улыбалась, поддерживала беседы, но всегда чувствовала эту стену, – она провела рукой по воздуху, очерчивая невидимый барьер между собой и миром.

– А вот книги отца, его записи… Они стали моими друзьями.

Максим видел, как начинает меняться ее лицо, когда она говорила о тех днях – в её глазах появился особый свет, возникающий у людей, нашедших свое призвание.

– Сначала это были научные работы, археологические отчеты, анализы артефактов. Но чем глубже я копала… – она сделала паузу, ее взгляд стал пронзительным, – тем больше понимала, что рациональных объяснений недостаточно. Тогда я обратилась к эзотерике.

Ее голос понизился до шепота, словно она боялась, что их подслушают.

– Отец собирал не только научные данные. В его архивах были рукописи о ритуалах, о том, как возможные представители Гиперборейской цивилизации совершали оккультные практики, общались с другими измерениями и еще много чего. Я тайком от него начала экспериментировать по этим практикам. Сначала все сводилось к простым медитациям, затем – попыткам расшифровать символы, используя измененные состояния сознания.

Лика вдруг замолчала, ее взгляд устремился куда-то вдаль, за пределы кафе, за пределы этого времени.

– Однажды… что-то произошло. Во время ритуала я увидела…

Она резко встряхнула головой и замолчала, словно отгоняя навязчивое видение.

– С тех пор я знала – это не просто мифы и легенды. Это что-то живое, настоящее, что-то, что до сих пор здесь, с нами.

Максим почувствовал, как по телу пробежали мурашки.

– А где твоя Мама? – неожиданно для себя спросил он и тут же ощутил неловкость от своей бестактности.

– Она попала в автокатастрофу, когда я была совсем маленькой, – печально ответила Лика и вуаль скорби покрыла ее прекрасное лицо.

Максим мысленно чертыхнулся на свою беспечность и стараясь отвлечь ее начал рассказывать свой сон. Однако вопреки его надеждам, лицо Лики не только не прояснилось, а напротив, стало больше походить на безжизненную статую. Когда же он дошел до эпизода с девочкой её пальцы и вовсе нервно сжали край стола, а глаза увлажнились.

– Ты понимаешь, что это значит? – дрожащим голосом спросила она. – Это не будущее. Это уже было. Ты видишь прошлое. Свершившиеся прошлое.

Она нервно провела рукой по волосам.

– Гиперборея… они достигли такого уровня, что могли путешествовать в космосе. А те корабли, что ты видел – это их корабли. Их технологии.

Она резко поднялась, ее чашка опрокинулась, а остатки чая растеклись по столу.

– Это объясняет все! – уверенно произнесла она.

– Вот почему находки отца не вписываются ни в одну известную культуру. Почему символы на дисках напоминают схемы. Они не просто жили здесь – они пришли откуда-то, или… или ушли куда-то.

Она схватила Максима за руку, ее пальцы были ледяными.

– Твой сон – это память. Не твоя личная, а… родовая, может быть. Или что-то еще глубже.

Ее глаза блестели странным, почти нечеловеческим блеском.

– Ты видел их последние дни. Видел, как они погибали.

Максим нахмурился, его пальцы непроизвольно постукивали по столу.

– Подожди, ты всерьез считаешь, что тысячелетия назад существовала цивилизация с технологиями, превосходящими наши? – в его голосе звучало скептическое недоумение.

Лика закатила глаза.

– Ох уж этот современный снобизм, – проворчала она, доставая телефон. – Давай по порядку. Во-первых, вспомни древнегреческие мифы о гиперборейцах – они описывают их как народ, не знающий болезней и старости, живущий в гармонии с природой. Но самое интересное – упоминания о «летающих колесницах» и «лучах, поражающих на расстоянии». Разве это ничего тебе не напоминает?

Она быстро пролистала несколько изображений на экране и показала Максиму.

– А вот египетские папирусы, где описываются «корабли Ра», поднимающиеся к звездам. Или индийские Веды с их подробными описаниями «виман» – летательных аппаратов. Совпадение?!

Всё более входя в раж, Лика перешла к пирамидам.

– Посмотри на пирамиду Хеопса – идеальная геометрия, ориентация по сторонам света с точностью до долей градуса, внутренние шахты, указывающие на конкретные звезды. Современные инженеры до сих пор ломают голову, как это построено. А ты веришь, что это сделали примитивными инструментами? А может ты на полном серьезе убежден что блоки, которые весят по несколько тон можно было взгромоздить на такую высоту при помощи обычного рабского труда?!

Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание Максима, затем продолжила:

– А теперь о золоте. Ты думаешь, оно всегда было просто блестящим металлом для украшений?

Ее губы искривились в саркастической улыбке.

– В древних текстах золото описывается как «проводник энергии», материал с уникальными свойствами. Современная наука подтверждает – золото действительно обладает исключительной электропроводностью и устойчивостью к коррозии. Идеальный материал для сложных технических устройств!

Максим медленно покачал головой, но в его глазах уже читалось не столько сомнение, сколько пробуждающееся понимание.

– То есть ты утверждаешь…

– Я утверждаю, – перебила Лика, – что мы подобны дикарям, нашедшим смартфон и использующим его как зеркальце. Мы утратили истинное знание, оставив лишь смутные воспоминания в мифах и иррациональную тягу к блестящему металлу. Она ткнула пальцем в диск на столе.

– Убеждена, что это не просто артефакт, а нечто большее – ключ. Ключ к пониманию того, кем мы были. И, возможно, кем вновь можем стать.

Максим сидел, будто пригвожденный к стулу, чувствуя, как под маской заинтересованного выражения лица нарастает жгучая паника. Её слова – эти странные мифы, летающие колесницы, загадочные технологии – пролетали мимо его сознания, оставляя за собой лишь ощущение глухого, унизительного непонимания. Он кивал, поддакивал, даже пытался вставить что-то вроде «конечно, это очевидно», но внутри его скручивало от осознания собственного невежества.

«Боже, она сейчас поймёт, что я полный ноль. Что кроме пирамид я вообще ничего не знаю. Что мои интересы ограничиваются футбольными матчами, дешёвым пивом и бесконечным скроллингом соцсетей» – тревожно подумал он.

Он украдкой наблюдал за ней – за тем, как её глаза горят, когда она говорит о древних текстах, как её пальцы рисуют в воздухе сложные символы, будто она действительно видит перед собой эти таинственные механизмы. А что мог показать он? Знание цен на последний айфон? Способность отличить один сорт крафтового пива от другого?

В горле стоял ком. Он чувствовал себя ничтожным – как школьник, случайно забредший на лекцию академиков. Но самое страшное было не это, а то, что её мир вдруг показался ему настолько настоящим, а его собственная жизнь – жалкой пародией на существование.

«Я прожил почти тридцать лет, а что оставил после себя? След из пустых бутылок и квитанций об оплате счетов?» – уничижительно пронеслось в голове.

Он вспомнил свои вечера – тупое пяление в телевизор, бессмысленные переписки в чатах, одинокие ужины перед монитором. Вспомнил свои увлечения – как гордился новыми кроссовками, как радовался, когда удавалось купить что-то подороже, покруче. И теперь, перед ней, перед этой девушкой, которая говорила о звёздах и забытых цивилизациях, всё это казалось таким… постыдным.

– Ты… так много знаешь, – выдавил он наконец.

Лика на секунду замолчала, изучая его лицо, а затем вдруг, улыбнулась, но не насмешливо, а как-то по-доброму, почти нежно.

– С тобой всё в порядке? – очевидно ощутив его смятение спросила она.

Он хотел что-то ответить, но слова застряли в груди.

– Давай сменим тему, – внезапно предложила Лика. – Расскажи лучше… ну, не знаю, о работе, например.

И тут Максим осознал самое ужасное: ему нечего рассказать. Его работа – бесконечные отчёты. Его жизнь – маршрут «дом-офис-магазин». Даже его мечты… а были ли у него настоящие мечты?!

– Э… ну… не хочу усыплять тебе такой скукотищей, да и если честно и сам не знаю что можно рассказать кроме того, что ненавижу её, по крайне мере ненавидел до вчерашнего дня.

Лика слегка замялась и щеки покрылись едва заметным румянцем.

– У тебя есть девушка? – опустив глаза тихо спросила она.

Максим почувствовал, как неожиданность вопроса заставила пробежать мурашки у него по спине.

«Девушка? Да после тебя других женщин для меня не существует», – пронеслось у него в голове. Лика мгновенно представилась ему как редкий, выдержанный коньяк – насыщенный, с глубоким послевкусием, после которого все остальные напитки кажутся бледной подделкой.

– Нет, – коротко ответил он, и это было чистой правдой. По крайней мере, в том смысле, который вкладывала Лика.

Лика слегка приподняла брови, а в глазах, как показалось Максиму, мелькнуло облегчение. Однако она тут же опустила ресницы, стремясь скрыть свои эмоции.

– А у тебя… есть парень? – спросил он затаив дыхание. Лика покачала головой, и её волосы, словно жидкое золото, перекатились по плечу.

– Нет. Никто не выдержал… моих увлечений, – она усмехнулась, но в этой усмешке было больше горечи, чем веселья. – Большинству парней достаточно трёх разговоров о гиперборейских артефактах, чтобы найти срочные дела в другом конце города.

– Думаю, они просто боялись, – произнес Максим серьёзно. – Боялись, что рядом с тобой их собственная жизнь покажется им слишком… мелкой.

Неожиданно Максим ощутил вибрацию телефона в кармане. На дисплее высветилось сообщение от Димки: «Ты когда будешь? Есть вопрос по работе».

В очередной раз реальность грубо напомнила о себе. Он взглянул на часы с ощущением, будто его обокрали: обеденный перерыв закончился тридцать минут назад, а ему казалось, что он провел с Ликой лишь пару мгновений.

– Мне пора, – произнес он с неподдельной горечью, наблюдая, как тень разочарования скользнула по лицу девушки.

– Увидимся завтра? Здесь же? – с надеждой в голосе спросила она.

Максим сжал зубы.

– Завтра я обещал ребятам…

Он видел, как её пальцы непроизвольно сжали край сарафана, как взгляд сразу потускнел. Она робко предложила пятницу.

– Я не могу, в пятницу у нас мероприятие с коллегами… – он не закончил, заметив, как её глаза наполняются тревогой.

Он накрыл её ладони своими и пристально посмотрел в глаза:

– Приходи тоже. Я буду очень рад тебе.

Лика слегка отпрянула.

– Но это же твои коллеги… Я буду лишней…

– Ты будешь единственной причиной, по которой мне вообще будет интересно там находится.

Недолгое колебание – и она кивнула, а на её щеках вспыхнул тот самый румянец, от которого у Максима перехватывало дыхание.

Они расстались у дверей кафе. Он тут же бегом устремился к офису, она – медленно удалилась в противоположном направлении, но оба с одинаковым чувством – следующие два дня будут мучительно долгими.

В ожидании встречи

В офисе Максима уже ждали Димка и Сергей.

– Ну что, старшой, раскрывай карты, – первым начал Димка, развалившись на соседнем стуле. – Какие великие реформы нас ждут?

Максим тяжело вздохнул.

– Основная проблема – рутина. Люди ненавидят монотонную работу, из-за этого халтурят, делают ошибки, теряют мотивацию. Давайте оставим сотрудникам только живое общение и творческие задачи – все остальное автоматизируем.

Сергей тут же скривился:

– И кто, интересно, будет этим заниматься? У нас в IT бюджет не резиновый.

– Плюс, – подхватил Димка, – не все способны на творчество. Вот возьмем бухгалтерию – там либо правильно считаешь, либо нет. Где тут место креативу?

– И потом, – добавил Сергей, – если оставить только интересное, люди быстро перегорят. Рутина – она как подушка безопасности. Не надо каждый день изобретать велосипед.

Максим нахмурился.

– Ладно, допустим, ты прав, – продолжил Димка. – Но как ты вообще это реализуешь? Кто будет разгребать текучку, пока мы перестраиваем процессы? Кто согласится взвалить на себя эту работу?

Сергей кивнул:

– Да и вообще, у нас система десятилетиями так работала. Сломать ее за неделю не выйдет.

Максим задумался. Он видел их скепсис, но уже настолько загорелся своей идей, что остановить его было невозможно.

– Хорошо, – сказал он скрутив губы трубочкой. – Давайте хотя бы попробуем с небольшого подразделения. Например, с маркетинга. Если сработает – распространим на остальных.

Ребята переглянулись.

– Ну… если только в тестовом режиме, – нехотя согласился Сергей.

– Но, если все пойдет наперекосяк, мы сразу сворачиваемся, – предупредил Димка.

Максим кивнул. Это был хоть какой-то шаг вперед.

– Так в чем же твоя блестящая идея, – явно без энтузиазма спросил Сергей.

Максим понизил голос.

– Представьте, если всю рутину: отчеты, сбор данных, первичный анализ – будет делать ИИ. Мы просто загружаем параметры, а он выдает готовые результаты.

Сергей резко выпрямился в кресле, его пальцы уже нервно постукивали по столу, будто он мысленно набирал код.

– Кофеек в клавиатуру, – прошептал он, явно увлеченный этой идеей, – Я даже знаю, как это можно реализовать.

Димка, обычно циничный и скептичный, вдруг так же оживился.

– Подожди-подожди, – он схватил блокнот и начал быстро чертить схемы. – Если взять для начала email-рассылки и аналитику откликов – это же идеальный полигон!

– А потом можно масштабировать на CRM! – перебил Сергей, его голос начал дрожать от возбуждения. – Представь, бот сам обновляет карточки клиентов на основе их переписки, анализирует тональность…

– И автоматически генерирует отчеты, – продолжил Димка, – без человеческого фактора, без ошибок…

Максим наблюдал, как его обычно апатичные коллеги превращаются в одержимых стартаперов. Сергей уже рылся в телефоне, находя статьи про последние нейросетевые модели.

– Я сегодня же вечером набросаю прототип.

Димка нервно теребил ручку:

– Я составлю список самых ненавистных задач от каждого подразделения. Если мы докажем, что ИИ справляется с ними лучше и быстрее людей…

Их лица пылали как у юных революционеров, желающих скинуть старый строй.

– Главное – тихо, – предупредил Максим, едва сдерживая улыбку. – Пока не будет первых результатов, ни слова начальству.

Димка закрыл воображаемый замок на губах, и они все трое рассмеялись, собирая недоуменные взгляды коллег.

В воздухе витало то редкое чувство, когда работа перестает быть каторгой и превращается в приключение. Максим впервые за долгие годы почувствовал, что офисные стены – не тюрьма, а стартовая площадка для чего-то большего.

Когда они разошлись, Максим откинулся на спинку кресла, уставившись в мерцающий экран с демонстрациями передовых ИИ-систем. Нейросети, способные писать код, генерировать фотореалистичные изображения, предсказывать рыночные тренды – все это должно было вызвать у него восторг, но вместо этого он ощущал лишь странную, гнетущую пустоту. Его пальцы непроизвольно потянулись к диску и в тот же момент в сознании всплыли обрывки снов: голографические интерфейсы, реагирующие на мысленные команды, корабли, способные преодолевать межзвездные расстояния за мгновения, устройства, читающие воспоминания как открытые книги.

«Вот в чем дело», – осенило его.

Современные ИИ казались ему теперь жалкими игрушками, ибо его подсознание уже видело нечто неизмеримо большее.

Максим глубоко вздохнул и открыл документ с планом внедрения ИИ.

Погрузившись в работу, он даже не заметил, как за окнами сгустились сумерки, а офис постепенно опустел. Внезапно резкий голос начальника, вывел его из состояния глубокой сосредоточенности.

– Калинин? Ты всё ещё здесь? – Смирнов остановился у его стола, брови удивлённо поползли вверх.

Максим медленно оторвался от экрана.

– Просто… я кое-что проверял. Наше подразделение может работать в разы эффективнее. Нужно только немного времени, чтобы оформить идеи.

Смирнов замер, изучая его взглядом. Обычно его лицо выражало лишь привычную усталость, или раздражение, но сейчас в глазах мелькнуло что-то новое – интерес.

– Не ожидал такого рвения, – медленно произнес он и слегка улыбнулся. – Ладно, только не перегори. Идеи это хорошо, но без фанатизма.

– Поверьте, оно того стоит.

Смирнов по-дружески похлопал его по плечу и направился к выходу. Дверь закрылась, и Максим остался один в тишине опустевшего офиса. Мониторы, переведённые в спящий режим, тускло отражали свет уличных фонарей. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В голове роились обрывки мыслей: нейросети, гиперборейские артефакты, сны о космических технологиях… И где-то между этим – её лицо, голос, предстоящая встреча.

– Ладно и впрямь хорош на сегодня, – пробормотал Максим, собирая вещи.

Он выключил компьютер и вышел в пустынный коридор.

На улице его встретил теплый, летний воздух и обнял, словно живое существо. После кондиционированной прохлады кабинета бархатное дыхание лета было особенно чудесным.

Максим запрокинул голову, наблюдая, как между высотных домов проглядывает узкая полоска закатного неба, где последние лучи солнца окрашивали облака в персиковые и лиловые тона. Где-то в парке зазвучали первые трели сверчков, сливаясь с далеким смехом прохожих и шуршанием листьев под легким ветерком. Этот ветерок, теплый, но уже несущий намек на вечернюю свежесть, ласково касался его лица, будто стирая следы рабочего дня. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, позволяя коже дышать, и почувствовал, как капли пота на шее моментально высыхают. Ноги сами понесли его не к метро, а в сторону набережной – сегодня хотелось пройтись, растянуть эти минуты покоя. Асфальт под ногами еще хранил дневное тепло, отдавая его через тонкие подошвы туфель. В воздухе витал сладковатый запах цветущих клумб, смешанный с ароматом свежескошенной травы – городские садовники явно постарались сегодня.

Погрузившись в недра метро Максим ощутил вибрацию телефона. На экране горело: Лика.

Сообщение состояло из одного символа – ветвь с листьями. Пальцы тут же запорхали над клавиатурой в ответном сообщении.

Максим: Это… листик?

Лика: Да. Просто… подумала, что тебе может быть скучно.

Он улыбнулся и мучительно долго пытался придумать ответ, осторожничая, стирая и переписывая:

Максим: Мне не скучно. Теперь.

Пауза

Лика: Хорошо.

Еще пауза. Он чувствовал, как глупо это выглядит – два взрослых человека, перебрасываются односложными фразами.

Максим: Ты уже дома?

Он тут же пожалел о банальности вопроса, но сообщение было уже отправлено.

Лика: Да. Сижу у окна. На улице дождь начинается.

Он посмотрел в темное стекло вагона, который проходил по открытому перегону – по нему тоже стекали капли.

Максим: И здесь тоже.

Лика: Тебе не холодно?

Он представил, как она кутается в свитер, обхватив телефон руками.

Максим: Нет. А тебе?

Лика: Чуть-чуть. (прикрепила фото: край пледа и чашка чая на подоконнике.)

Он увеличил изображение, пытаясь разглядеть её отражение в окне, но увидел только размытые огни.

Максим: Красивый чай.

Глупо. Хотелось написать: «Ты очень красивая», – но не решился.

Лика: Спасибо…

Максим: Еще не передумала насчет пятницы?

Лика: А тебе хотелось бы? (смайлик с подозрением)

Макс: Ни в коем случае!!!

Лика: Тогда до пятницы! (смайлик с подмигиванием)

Макс: Жду не дождусь…

Лика: Спокойной ночи!

Максим: Сладких снов.

Экран погас. Вагон качнулся, и в темном стекле отразилось его лицо – с той же робкой улыбкой, что и в шестнадцать лет, когда он впервые писал девушке.

«Послезавтра», – подумал он, и одно это слово грело сильнее, чем чай в ее фотографии.

Новые видения

Максим переступил порог квартиры и щелкнул выключателем. Желтый свет люстры залил прихожую, высвечивая привычный беспорядок – ключи на тумбе, забытый зонт, пыльное зеркало. Обычная картина, но сегодня все казалось иным, наполненным каким-то новым смыслом. Он медленно прошел в ванную, механически выполняя вечерний ритуал: горячий душ, резкий вкус мятной зубной пасты, слегка жестковатая от частых стирок пижама. Каждое движение было знакомым до автоматизма, но в то же время ощущалось по-новому, будто он делал это впервые после долгого перерыва.

Лежа в постели, он уставился в потолок, где свет фонаря рисовал причудливые тени. Тело ныло от усталости, но мысли не хотели успокаиваться, возвращаясь к событиям дня. Всего несколько недель назад он ненавидел свою работу, каждое утро буквально заставляя себя идти в офис. Сегодня – смех коллег, азарт новых проектов, даже уважение в глазах начальника. Как будто кто-то подменил его жизнь, оставив ту же оболочку, но наполнив совершенно новым содержанием. И главное… Лика.

«А если это не совпадение?» – мелькнула мысль. Он потянулся к тумбочке желая еще раз посмотреть на диск, но остановился. Не сегодня. Сегодня было достаточно того, что он счастлив. Впервые за долгие годы он чувствовал себя на своем месте – не случайным винтиком в чужом механизме, а… «Командором», – прошептало подсознание, но Максим уже проваливался в сон. Последним осознанным образом было лицо Лики – но не то, что он видел сегодня, а другое: в странном головном уборе и с символикой Гипербореи на груди.

Сон накрыл теплой морской волной – мягкой и обволакивающей. Где-то на границе сознания зазвучал глухой гул звездных двигателей, а на тумбочке диск едва заметно дрогнул, словно отвечая на зов из другого времени.

Внезапно Максим ощутил, как воздух стал густым и влажным, с непривычным металлическим привкусом, словно кто-то распылил в атмосфере мельчайшие частицы меди. Он стоял на мягком, упругом грунте пурпурного оттенка, который слегка пружинил под ногами. Перед ним простирался пейзаж, который не мог существовать на Земле. Гигантские спиралевидные растения, напоминающие переплетенные ДНК, тянулись к небу, их полупрозрачные стебли переливались всеми оттенками синего и фиолетового. Между ними виднелись странные постройки – невысокие, угловатые, построенные из материала, который то ли был черным стеклом, то ли поглощал свет. Их поверхность отражала окружающее пространство с искажениями, будто сама реальность вокруг них слегка искривлялась.

Он обернулся и увидел свой корабль. Корпус, напоминающий застывшую ртуть, мерцал в изумрудном свете местного солнца. На боку четко читались повреждения от недавнего боя – оплавленные участки брони, следы плазменных попаданий. Корабль казался одновременно и раненым зверем, и грозным оружием, затаившимся среди инопланетных джунглей. Над головой – небо… Оно было не голубым, а насыщенно-изумрудным, как море в тропиках, но в тысячу раз более глубоким и живым. И в этом небе висели две луны, такие огромные, что казалось, будто они вот-вот рухнут на планету. Первая – бирюзовая, продолговатая, как яйцо, заваленное на бок. По ее поверхности тянулись сиреневые прожилки, пульсирующие едва заметным светом. Вторая – круглая, лимонно-желтая, но испещренная полосами гранатового и фиолетового цветов, расположенными с математической точностью. Они висели почти напротив друг друга, создавая странное ощущение равновесия, будто планета находилась в точке гравитационного баланса между двумя этими гигантами.

Максим инстинктивно потянулся к карману, где обычно лежал диск, но наткнулся лишь на странную нашивку на своем мундире – тот самый символ Гипербореи, только теперь он светился мягким голубым светом. В этот момент из ближайшего здания вышла женская фигура в странном облегающем костюме, напоминающем вторую кожу. Лицо было скрыто за полупрозрачным шлемом, но походка… Походка была до боли знакомой. Полупрозрачный шлем скрывал лицо, но что-то в плавности движений, в том, как она несла себя – строго и одновременно грациозно – заставило его сердце учащенно забиться. Он не знал эту женщину – в этом мире они явно не были знакомы. Но его тело отреагировало раньше сознания: ладони внезапно вспотели, в груди что-то сжалось.

«Я непременно должен с ней познакомится», – пронеслось в голове.

Незнакомка остановилась в трех шагах от него, слегка склонив голову – очень знакомый изучающий жест, хотя он совершенно точно видел её впервые.

– Командор, – прозвучал механически искаженный голос через шлем. – Ваш корабль поврежден сильнее, чем мы предполагали.

Максим почувствовал, как губы помимо воли складываются в улыбку – странную смесь дежурной вежливости и чего-то более глубокого.

– Значит, мне повезло, что я имею удовольствие разговаривать с вами.

Незнакомка на мгновение замерла, затем резким движением сняла шлем. Серебристые волосы, переливающиеся на свету высыпались на плечи, а в изумрудном свете чужого солнца ее глаза казались бездонными – не голубыми, как у Лики, а фиолетовыми, как самые глубокие участки космоса.

– Я – Аэлин-Тарн, – представилась она, – представительница верховной жрицы в этой части галактики.

Максим почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это имя отозвалось странным эхом. – Аэлин-Тарн, – благовеянно повторил он про себя.

Она стремительно приблизилась к нему. Серебристые волосы развевались за ней, словно шлейф из жидкого металла.

– Ксиан-Вейр! – её голос прозвучал резко, почти повелительно, но с легкой тревогой. – Где пострадавшие? Сколько их?

Максим, который наконец обрел имя в этом мире, молча указал на зияющий трап корабля. Внутри, в тусклом свете аварийных ламп, теснились люди. Они сидели на полу, прислонившись к стенам и обхватив кто колени, кто голову. Некоторые стонали, другие молча смотрели в пустоту. Бледные лица, тела в царапинах, одежда в пыли и пятнах крови. Ребёнок лет пяти прижимался к матери, его пальцы впились в её рукав, а глаза были широко раскрыты от ужаса.

Аэлин на мгновение замерла. Её губы дрогнули, а в глазах вспыхнуло что-то дикое, почти яростное – не гнев, а боль, слишком острая, чтобы скрыть.

– Нет… – прошептала она, и её голос сорвался.

Она резко подняла руку и в тот же миг из здания высыпали десятки фигур в таких же облегающих костюмах. Рядом с ними двигались автоматические носилки, которые самостоятельно принимали необходимое положение, подстраиваясь индивидуально под каждого пострадавшего. Переносные медстанции парили в воздухе, их голографические датчики уже сканировали людей, высвечивая диагнозы.

Аэлин первой ворвалась внутрь. Она опустилась на колени перед стариком с окровавленной повязкой на голове. Его глаза были мутными, пальцы дрожали.

– Вы в безопасности, – произнесла она мягким голосом. – Никто больше не причинит вам вреда.

Старик попытался что-то сказать, но вместо слов с его губ сорвался лишь сдавленный стон. Аэлин сжала его руку и резко кивнула медику. Носилки скользнули под тело, антигравитационное поле включилось, и раненый плавно поднялся в воздух.

Максим видел, как блеснули её глаза – не от слёз, а от ярости. Она с участием двигалась между пострадавших, касалась плеч, ободряя каждого кто попадал в ее поле зрения:

– Ты выживешь.

– Твой сын уже в безопасности.

– Боль скоро пройдёт.

Каждое слово звучало твердо и безапелляционно, даже не допуская иного исхода. Напоследок, она подошла к пожилой женщине, которая сидела, обхватив голову. Её дыхание было частым и поверхностным, а лицо искажено болью потери. Аэлин присела рядом, положив руку ей на спину.

– Ты больше не одна, – нежно произнесла она.

Женщина подняла на неё глаза и разрыдалась.

Аэлин не стала её успокаивать – просто поддерживала, пока медицинский дрон не завершил диагностику и не унёс вслед за остальными.