По эту сторону. Дом с секретом и дверь в мечту. Часть вторая

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 39. Тайсон в ударе

Уважаемые читатели! Это ВТОРАЯ часть пятой книги из серии «По эту сторону». Книга разделена из соображений комфортности восприятия – она очень объёмная.

– Не кот, а какой-то караул! – думала Татьяна, ассистируя Костику, – ему попался какой-то уникальный экземпляр совершенно непримиримого кота-борца за свободу.

– Тань, может, ты его уговоришь, а? – Костик вытирал лоб, хмуро косясь на кота.

Впрочем, кот отвечал ему значительно более угрюмым взглядом, в котором явственно читалось, «вот только подойди… только попробуй, я тебя кааак пущу на ленточки!»

Толстая, увенчанная острыми когтями лапа, рассекала воздух перед носом Костика каждый раз, когда он пытался извлечь это создание из переноски, а изощрённые кошачьи ругательства были отчётливо слышны по всей клинике.

– Это у нас каждый раз такое! – жаловался Костя. – У него ушной клещ… ему бы уши чистить регулярно, но ты ж видишь, что он устраивает.

– С хозяевами тоже?

– С хозяевами… – горько усмехнулся Костя, – Его хозяин сюда приволок, но категорически отказался переноску открывать, говорит, что ему припомнят уже то, что он Тайсона сюда принёс… Ухудшать своё и без того плачевное положение он не намерен!

Таня припомнила, что в коридоре сидит мужчина, крупный, широкоплечий, но… как бы это… очень подавленный морально. Понурый, вот!

– Нда, – Таня оценила здоровенную когтистую лапу, вцепившуюся в решётку переноски. – Имечко котику подходит!

В этот момент в кабинет поскреблись, заглянул хозяин Тайсона и сдавленным шёпотом поведал, что он того… пошёл, да? А потом… это… придёт!

– Я за все процедуры заплатил, вы, главное, его не сердите! – донёсся шёпот до ветеринаров, вместе со скрипом закрывающейся двери. – Я это… часа через два вернусь.

– Хорошая инструкция! – одобрил Костя, глядя на плотно закрытую дверь, – А главное, очень и очень актуальная! Особенно, если припомнить, как мы Тайсону, которого уменьшительно-ласкательно Тасечкой кличут, в прошлый визит уши чистили! У тебя отпуск был, так мы с Верой, Вероникой и Настей его вчетвером держали, а Лена чистила. Подрал всех! Причём подрал не от того, что чистили, а потому что просто лёгкий наркоз решили дать.

– Это за время укола? – Таня невольно впечатлилась производительности кота.

– Да, он вообще очень быстрый, да, Тасечка?

– Уууввааааууу! – гнусавым противным голосом отозвался кот.

– Так… Кость, а может, его чуть успокоить? Ну пусть в переноске посидит, освоится? – предложила Таня, которой очень хотелось узнать, что такое происходит с воинственным котом – это он принципиально такой боевитый или его что-то сильно тревожит…

– Тань… а может, он у тебя в переноске посидит, а? – «осенило» Костика. – У тебя же сейчас, вроде, никого? Да? А у меня через десять минут алабая по записи привезут.

– Да, давай! – согласилась Таня, выходя из кабинета под аккомпанемент воя, рычания и грозного гудения Тайсона, которого нёс за ней Костик.

– Тань, ты настоящий друг! Спасибо тебе большое!

Видимо, это и правда, был такой особенный день – если что-то могло пойти не так, оно и шло бодро и радостно именно таким «нетаковым» маршрутом.

Слева у ресепшена стоял какой-то мужчина, разговаривая с администратором Настей, а когда Костя и Татьяна проходили мимо, Настя их окликнула… Кот включился, взвыв как-то совершенно неприлично-мерзко и ринувшись вперёд, переноска резко качнулась, мужчина машинально развернулся к источнику шума, оказавшись в опасной близости от решётки, из-за которой высунулась толстенная лапа, вооружённая чем-то вроде здоровенных рыболовных крючков и смачно впилась в штанину и ногу опрометчивого гражданина.

***

У капитана полиции Дмитрия Сергеевича Филимонова с утра было настроение «вышел за хлебом и спас мир». Он точно знал, что сегодня произойдёт что-то этакое… эпично-героическое! Правда, никак не мог ожидать, что начнётся это из-за визита в ветеринарную клинику. Он и шёл-то туда по абсолютно невинному поводу – предупретить о том, что в последнее время участились крaжи со взлoмoм в ветклиниках – целенаправленно лезут за препаратами.

Да, в их районе пока всё было тихо, но лучше предупредить, тем более что очень уж место удобное – вход в тихом дворике, его с улицы не видно, ночью в клинике иногда вообще никого нет – он узнавал. Короче, чутьё капитана просто-таки в голос скандировало «Пре-дуп-ре-ди», вот он и пришёл.

Услышав крики, подозрительно напоминавшие смесь детского плача и каких-то невнятных ругательств, Дмитрий Сергеевич, разумеется, сделал шаг вперёд – чисто автоматически, инстинкт у него такой, никуда не деться.

Обычные-то люди стремятся от опасного подальше, а такие, как он… ну куда ж им? Или в полицию, или в МЧС, или в военные медики, короче, если толкает неведомая сила не от опасности, а навстречу, лучше уж пользу приносить, чем попусту адреналин по организму гонять.

Правда, адреналин и так его догнал от дивного ощущения, что его поймал… поймало что-то ЭТАКОЕ… типа тигра, по какой-то странности упиханного в переноску.

– Костя! Стой! – Татьяна остановила коллегу, который хотел резко отдёрнуть переноску. – Тайсон уже вцепился!

Тайсон удовлетворённо зарычал из переноски что-то вроде: «Поймал и не отпущу!»

А пойманный Дмитрий Сергеевич Филимонов наконец-то узрел, что именно его поймало:

– А можно… котика отцепить? – уточнил он со стоицизмом, делающим ему честь, – Я котов не очень люблю, – извиняюще добавил капитан.

– Ой, да куда там отцепить! – ахнула Настя, – Он же второй лапой пытается поймать!

Таня все поползновения «котика» видела прекрасно, поэтому вторую лапу успела перехватить, причём так профессионально, что растопыренные когти Тайсона пропарывали только воздух.

– Насть, у тебя в пульверизаторе вода есть? – уточнила Таня, не сводя глаз с кота. – Должна быть, ты же сегодня цветы опрыскивала…

– Есть!

– А удобрений там никаких нет?

– Нет, всё чисто!

– Тогда иди сюда, будем кота опрыскивать!

Если у незнакомого с кошачьим племенем капитана и возникли сомнения в разумности этого метода, то они быстро исчезли. Стоило только Тайсону получить сноп водяных брызг в морду, как он разжал первую лапу, втянул её через решётку, а покладистая Таня отпустила вторую.

– Вы как? Сильно он вас задел? – улыбнулась она Филимонову.

– Нет, ничего такого…

– Ну, если учесть, какие у него когти, то давайте я вам царапины всё-таки обработаю! – Костик прекрасно знал, как коты умеют поранить. – А вы… с животным? – Константин капитана раньше не видел, а когда тот приходил знакомиться, занимался очень юрким щенком таксы, так что ему было ни до чего.

– Нет, я из полиции! Хотел зайти к вашему руководству – предупредить о крaжaх из ветклиник.

– Наше руководство сейчас оперирует, так что давайте я действительно вам повреждения обработаю, а там и начальство к вам сможет подойти! – Костя пригласил капитана в свой кабинет, а Таня поволокла Тайсона дальше – к себе.

– Эээ, а вот коллега ваша… она же по соседству живёт, да? – осведомился дотошный капитан.

– Да, Таня там квартиру снимает!

Про съём в памяти дотошного Филимонова никаких данных не нашлось, и это было странно, но сейчас его интересовало другое:

– А её этот котяра не съест? Он же какой-то… вообще беспредельщик!

– Тайсон – зверь сложный, да… но Таня к нему и не полезет, наверное… – с сомнением протянул Костя. – А если полезет, то не удивлюсь, если уговорит.

– Как уговорит?

– Понятия не имею, если честно. У Татьяны свои отношения с животными! – Костя промывал солидные следы от когтей беспредельщика-Тайсона, изо всех сил надеясь, что хоть алабай у него будет нормальным пациентом!

Таня установила переноску на смотровой стол и покачала головой.

– И как тебе не стыдно-то, а? Уши-то надо обрабатывать! Или отит себе устроишь или кровоизлияние в ухо! Распухнет ужасно, лечить потом придётся, воротник носить…

На каждое её слово у скандалиста и хулигана было несколько кошачьих ответов, развёрнутых и всеобъемлющих!

Шушана, которая выглянула из-за шкафа и попыталась уговорить кота вести себя прилично, только лапками развела.

– Это просто грубиян какой-то! Ничего-то он не хочет слушать!

В коридоре послышался шум, голос Насти, которая у кого-то что-то уточняла, а потом быстро затихла, дверь Таниного кабинета распахнулась и на пороге во всём блеске и красоте возникла Сшевил.

– Таня, ну что они у вас тут все такие… необучаемые! Всё время пытаются помешать делать то, что мне надо!

– Эээ… – Таня покосилась на коридор, где молча и неподвижно стояла Настя.

– Да ничего с ней не будет! Сейчас оклемается и пойдёт работать! Причём работать, а не в интернете сплетни про меня читать, – отмахнулась Сшевил, закрывая за собой дверь. – Мне Сокол сказал, что ты сегодня должна была договориться с этим своим знакомым по поводу моего змея.

– Да, я Артёму с утра позвонила. Он сегодня же готов приехать за изумрудным полозом.

– Вот и хорошо! А то мне срочно надо ехать – хочу Шшосу по дороге на гастроли немного показать эти земли. Так что вот мой полоз. А я перед тем, как ОКОНЧАТЕЛЬНО уезжать, – Сшевил выделила голосом слово «окончательно», – Его обязательно навещу, посмотрю, как за ним ссмотрят. Да не пугайся ты, я просто посмотрю, ничего такого делать не буду – должна же я быть уверена, что моему котику будет тут хорошо! – она нежно погладила изящную изумрудную голову полоза, передавая его Татьяне. – Его террариум в машине. Водитель ссейчасс занессёт.

И тут включился Тайсон… в течение двух минут он изощрённо, громко, отчётливо и очень грубо высказывал своё мнение о собравшихся, особенно проехавшись по новоприбывшей.

Шушана очень человеческим жестом приложила лапку к мордочке, Таня, которая дословно мявлик не понимала, конечно, но оскорбительно-угрожающие нотки узнала, взялась за лоб, а Сшевил очень-преочень душевно улыбнулась, блеснув золотой радужкой:

– Да что ты такое говоришь? Правда? Вот такая я и этакая? И мой полоссс – это червяк, которого ты разорвал бы на сто куссочков? Ну хорошо же, тогда ссслушай сссюда! – она стремительно шагнула к переноске, заглянув в кошачьи глаза, и Тайсон заткнулся, словно его выключили.

– Сшевил! Он – пациент! – заторопилась Таня. – Мне его хозяину вернуть надо!

– Уверена, что хозяин этому обрадуетссся? – Сшевил решительно открыла дверцу и Тайсон повис в её руках бессильной полосатой тушкой.

– Да, он… понимаешь, он его любит.

– Дикий человек! – констатировала змеица. – Ладно, раз ДАЖЕ таких любят, ссделаю ему подарок! Сслушшшай! – очень тихо прошипела она Тайсону. – Ссслушай и запоминай!

Костик и ответственный капитан полиции, выйдя из кабинета, машинально прислушались к происходящему у Тани…

– Тихо как-то! – пробормотал капитан.

– Да… может, она ухитрилась ему снотворное уколоть? – с превеликим сомнением предположил Костя. – Пойду посмотрю!

– Я с вами! – капитану приятная девушка, которая так ловко высвободила его из хватки припадочного кота, показалась вполне симпатичной, правда, было что-то тревожащее в том, что он никак не мог вспомнить, снимает она квартиру или нет? Как-то не фокусировалась на этом моменте память.

Костя покосился на клиентку и алабая, приехавших по записи, – в дверь клиники уверенно входила миниатюрная девушка, а за ней стеснительно проходила здоровенная собачища, постучался к Тане и открыл дверь.

Шок, это по-нашему! Именно это явление и настигло Константина с капитаном Филимоновым – Таня бестрепетно чистила уши коту, послушно сидящему на смотровом столе.

– Тань… ты его что, заколдовала? – cлабым голосом уточнил Костик, нервно переглядываясь с Филимоновым.

– Нет… он просто, оказывается, терпеть не может, когда к нему обращаются неуважительно, слабость у Тая такая – требует, чтобы его не унижали всякими ласкательными эпитетами.

Кот был вручён совершенно обалдевшему от счастья хозяину, только что не кланявшемуся в попытке выразить благодарность. Капитан добрался до заведующего и вдумчиво осматривал с ним клинику, стараясь найти, куда мог бы пробраться гипотетический злоумышленник. Костик напропалую кокетничал с чудесным алабаем, обнаруживая собачью лапищу в своей, стоило только чуть отвлечься.

А через два часа после обеда прибыл Артём Коростелёв, стремившийся к полозу, как на свидание к любимой!

– Какой прекрасный! Красавец просто. Тань, я лучшего не видел! – ворковал он над змеем. – Ты точно не хочешь его себе оставить?

– Точно, Тём, абсолютно!

– Я тебя не понимаю, конечно, но очень тебе благодарен! С каким, ты говорила, условием он отдаётся?

– Тебя навестит его хозяйка и посмотрит условия проживания полоза! – напомнила Таня в третий раз, сдерживая улыбку – что поделать с таким увлечённым типом!

– Да пусть хоть каждый день в гости ходит, – отмахнулся Артём, – Ну пошли к папочке, красавец ты мой!

Он не видел, как в тени за шкафом крупная, очень красивая и ухоженная – шерстинка к шерстинке, мышь, снова выразительным жестом приложила лапку к мордочке.

– Фуууух… – Таня едва выпроводила Артёма со змеем, капитана полиции с осторожным интересом к тому, снимает она квартиру или нет, и Костю с его изумлением и восхищением. Причём капитан, получив ответ на свой вопрос, щурился, морщился и явно тут же забыл, что именно ему ответили, а Костик был весь в собачьей шерсти, которую флегматично отряхивал.

– Хорошо же Крылана на беднягу капитана подействовала! – думала Татьяна, вручая коллеге липкую щётку для шерсти и выпроваживая его из кабинета.

Дальше всё было более-менее стабильно, приём, как приём.

– Ну, что? На сегодня странное общение закончилось? – оптимистично уточнила у пространства Таня, а выходя из клиники, получила ответ на свой вопрос:

– Таня! Танечка, это ты? – окликнул её высокий, безусловно привлекательный человек.

Она повернулась к абсолютно незнакомому мужчине, который с жадным интересом всматривался в её лицо.

– Да, я – Татьяна, – удивлённо откликнулась она.

– Доченька, здравствуй! Ты меня не узнаешь? Ну конечно… ты же была совсем маленькой, когда… мы расстались с твоей мамой, – выдал незнакомец.

Глава 40. Опрометчивость молодости и не только…

Дмитрий Константинович Серебрянов первый раз женился опрометчиво… Ну, да, иллюзии молодости, романтическая влюблённость, стремительно переросшая в брак, короче, глупость несусветная!

Романтика из их отношений с первой женой испарилась быстро – как только та забеременела и начала увеличиваться в объёмах.

– И почему у женщин это всё так… неэстетично? – думал Димочка, приглядываясь к молодой жене, которая отчего-то уже ничем не напоминала хрупкую красавицу, пленившую его воображение.

Нет, упрекнуть Ирину в том, что она решила самолично завести ребёнка, он, как честный человек, никак не мог – он сам мечтал о детях и неоднократно говорил об этом жене. Так как признавать ошибки он умел, то уже к седьмому месяцу беременности Ирины сам себя ругал – вот куда он так торопился, а?

– Но кто ж знал, что это всё так… некрасиво? – тайком переживал Дмитрий.

К счастью, у него хватало выдержки Ире этого не демонстрировать, хотя эта выдержка объяснялась очень просто – он был железно уверен, что, выйдя из роддома, Ирина будет как новенькая – вот точно такая же, как когда он на ней женился.

– Потерпеть-то можно, это ж временно! – уверял он себя.

Узрев жену после родов, он расстроился – выглядела она как-то не очень… но, поспрашивав коллег, немного утешился, когда ему объяснили, что это бывает, ничего, оклемается.

Но Ирина и не думала оклёмываться и радовать супруга прежней красотой и изяществом, напротив, она словно специально начала набирать вес, оправдываясь тем, что кормит маленькую Таню грудью.

– Дим, потерпи немного, закончу кормить и всё уйдёт, ты же знаешь, я никогда толстой не была, – уговаривала она мужа, который всё чаще и чаще раздражённо кривился, стоило ему только вернуться домой и увидеть жену.

– Терпеть? Да с чего бы? – думал Дима, разглядывая фото известных актрис, певиц и моделей, которые после родов выглядели роскошно! – Ну эти-то могут, а почему моя вся… квашня-квашнёй!

Пару раз его полёт фантазии останавливала мать:

– Дим, успокойся ты! Как ты сравниваешь моделек и Ирину? Она же сама с ребёнком, без нянь, искусственного питания, без спортзала и домработниц. У них работа такая – быть красивыми любой ценой, вот они и работают. У твоей жены сейчас работа совсем иная. Да, я не могу сказать, что мне всё нравится, как она делает, но она старается.

Только вот уже замаячила перед глазами совсем юная и прекрасная коллега, по достоинству оценившая взгляды Дмитрия, так что все эти уговоры пропали впустую.

Влюблённость к Ирине рассеялась как утренний туман, маленькая Таня легко и непринуждённо была записана в категорию «ненужные и лишние», развод прошёл без сучка и задоринки – общего имущества семья не нажила, а общая дочка была благородно оставлена уже бывшей жене, почему-то тоже став бывшей.

– Алименты ещё ей! – возмутился Дмитрий на наглое требование Ирины. – Ладно же! Я, конечно, платить буду, но столько, сколько сам решу!

Решил он этот вопрос очень просто – один поход к начальству со слёзными рассказами о ненасытности бывшей нашёл живой отклик у руководства, серая зарплата стала практически цвета мокрого асфальта, а отчисления в виде алиментов от её официальной части стали и вовсе копеечными.

Первое время Ирина ещё пыталась призвать бывшего мужа к ответу, уговорить его хотя бы общаться с дочкой, которая росла такой похожей на него, но…

– Но она мне абсолютно, совершенно не нужна! – горячился Дмитрий, описывая ситуацию перед очередной своей подругой. – Какая-то чужая девчонка! Я считаю, что это вообще возмутительно – навязывать каких-то детей мужчинам! Я её не люблю, не хочу, почему бывшая не может от меня отцепиться?

Когда Тане было лет пять, мать Димы настояла на том, чтобы сын всё-таки позвонил её единственной внучке:

– Дима, она – единственный твой ребёнок!

Под этим флагом Дмитрий Константинович пару раз дочкой поинтересовался, потом, когда у неё уже был свой телефон, звонил ещё разок-другой – один раз, чтобы поздравить с тем, что у неё родились братья, тогда он отмечал это событие, вот и расслабился аж до звонка Тане, а другой – поздравить с окончанием школы и окончанием выплат с его стороны. Пятый, можно сказать, юбилейный разговор, произошёл не так уж и давно, когда ему позвонила бывшая жена и заявила, что Танька разводится! А он даже не помнил, что она замуж вышла, хотя Ирка ему, кажется, что-то такое писала…

– Учти, я категорически против её развода – у нас ей жить негде! – в сердцах воскликнула бывшая, и эта фраза запустила некую логическую цепочку…

– Так… если она не пойдёт к матери, то… то может решить, что это я ей должен помогать? Да счас! – разъярённый этой гипотетической возможностью, Дмитрий Константинович набрал номер под названием «Танька Иркина», но Татьяна трубку не взяла.

Правда, потом перезвонила и даже очень удачно – он как раз довёл себя до нужного состояния, сходу разоравшись на нахалку и напомнив, что все-все свои обязательства перед ней он уже выполнил, выплатив причитающиеся алименты! Правда, её ответ заботливого папеньку слегка изумил:

– Я и не рассчитывала на твою помощь, можешь не волноваться!

Его ответ она и слушать не стала, отключившись от разговора, так что Дмитрий Константинович полностью успокоился, занявшись своей повседневной жизнью.

Повседневная жизнь шла себе, шла, и дошла… до абсолютно, совершенно неожиданных рубежей!

А всего-то… Дмитрий Константинович, занимаясь в спортзале, повредил ногу. Дело житейское, но потребовавшее небольшого отдыха в больнице.

В платной палате их было двое – Дмитрий и мужичок, по виду которого абсолютно нельзя было предполагать, что он может себе позволить такую роскошь…

– А я и не могу – это сын оплачивает! – объяснил мужичок. – Такой парень вырос, просто на заглядение! И дочка – умница. Да она сейчас прибежит…

И точно. Примчалась девушка с кучей сумок, от которых изумительно пахло домашней, свежеприготовленной едой, причём приготовленной на один раз:

– Пап, не надо мне только, что тут хорошо кормят, ладно? Я всё равно лучше готовлю, ты же знаешь! Завтра я к тебе ещё прибегу и всё-всё принесу! Кстати, мама тебе привет передавала! – она поцеловала мужичка и заторопилась – опаздывала в институт.

Оказалось, что мужичок этот в разводе – не сложилось у него с бывшей женой, зато детям он всегда помогал, а теперь вот они, узнав, что у отца перелом ноги, сами ринулись к нему – сын оплатил палату, дочь бегала с угощениями и стирала вещи.

А… а что же Дмитрий Константинович?

А к нему приехала только матушка и всё!

Нет, конечно, жена звонила практически каждый день, но времени добраться до супруга у неё как-то не находилось… да и сыновья не торопились, хотя он несколько раз просил привезти ему одежду, удобную обувь и кое-что из еды…

– Не понял! – насторожился Дмитрий.

Жену он полностью обеспечивал, благо за прошедшие годы из Димки Серебрянова дорос до владельца небольшой, но вполне себе устойчивой фирмочки. Нет, в последние годы супруга куда-то пошла работать, но он даже не интересовался, сколько она там зарабатывает…

Сыновей он баловал, оплачивал множество их увлечений, никогда не жалел денег ни на одежду достойного уровня, ни на технику, ни на всякие приятные мелочи. Правда, времени ими заниматься не находил – всё дела, дела… разные всякие.

– И что? Я не заслужил минимального внимания? – законно возмутился он.

Возмущение росло и ширилось, так что, когда его выписали, он прибыл домой в состоянии грозовой тучи и потребовал объяснений у домашних.

Получение требуемого вызвало у него жесточайший шок!

– Я подала на развод! – спокойно сообщила ему жена.

– Что? Да с чего бы? – «с чего бы», конечно, было… но жена об этом точно знать не могла!

Не могла, но, однако же, знала!

– Я устала терпеть твои похождения, твоё отношение, твоё хамство! Дети тоже устали – ты ими не интересуешься, только деньги даёшь!

– А ты не подумала своей дyрнoй головой, что ты – никто! Что ты не сможешь для них заработать? – взвыл Дмитрий. – Ты – пустое место, да ещё не первой молодости! Ааа, ты, небось, думаешь, что при разводе половину отсудишь? Так вот… ничего у тебя не выйдет!

– Да ты так не переживай, – пожала плечами жена. – Я в курсе, что всё твоё имущество, кроме этой квартиры, записано на свекровь. Собственно, именно это и сподвигло меня поинтересоваться, а с чего бы это? Да и потом… на первую дочь ты вообще копейки платил!

– Вот и ты ничего другого не дождёшься! – заявил Дмитрий.

– Это вряд ли… Я же не твоя наивная Ирина, которая была молода и неопытна. Я, когда узнала, как ты с ней и с дочкой обходишься, сразу сделала выводы – раз с ними так, то, что помешает то же самое сделать и с нами? – мило улыбнулась жена. – И возможностей у меня побольше! Видишь ли, ты, наверное, забыл, что у меня отец – начальник налоговой инспекции, а брат в Федеральной Налоговой Службе не последний человек. Представляешь, что будет, если я им передам твою РЕАЛЬНУЮ отчётность? А ведь я такая запасливая… у меня все твои базы есть!

Дмитрий замер… почему-то он абсолютно не ожидал такого развития событий. Впрочем, продолжение его и вовсе добило – оказывается, жена вполне неплохо зарабатывает, устроившись по специальности – биржевым брокером:

– Вначале, конечно, слёзы были, а не деньги, а сейчас, ничего… хорошо пошло, – доверительно сообщила она. – Но алименты платить тебе придётся. Мне они не нужны, я сама себя полностью содержу, а вот сыновьям… да, ты заплатишь! Я из тебя всё выгрызу, что ты им должен! И имущество поделим как положено, благо я знаю, и что есть, и сколько… и документы все подобрала, когда и сколько ты свекрови денег перегонял. А ещё, знаешь, что? Я даже настраивать детей против тебя не стану, только вот… одна из твоих пассий прислала мне фоточки, а мальчики увидели. Нет, не думай, я не показывала, не хватало ещё им такую гадость демонстрировать, но ты же знаешь, что комп у меня без пароля, мне-то скрывать было нечего, так что они и сами нашли. Короче, не удивляйся, что они теперь не очень-то рвутся с тобой общаться.

Это она выразилась мягко – близнецы обливали Дмитрия Константиновича молчаливым презрением всякий раз, как только его видели!

Вся весна прошла в изнурительных юридических боях, и Дмитрий Константинович вышел из них с ополовиненным состоянием, но всё ещё вполне-вполне держащимся на плаву.

– Хорошо ещё, что эта зараза не про всё смогла документы найти! – отдувался Серебрянов. – А то обобрала бы совершенно!

И тут его постиг новый удар! Да от кого – от родимой матери!

– Дима, а как ты жить-то дальше думаешь, а? – уточнила она.

– Ну как? Фирму эта гадина не тронула – видите ли, ей надо, чтобы я на алименты хорошо зарабатывал, правда, пришлось за это прилично отдать… но две квартиры-то у меня остались!

– Дим, я не об этом! Мальчики тебя в упор не видят! Я было попыталась их уговорить, но они мне сказали, что меня они любят и никогда не бросят, а вот ты для них теперь – пустое место!

– Ничего, вырастут, станут мужиками и поймут меня! – уверенно заявил Дмитрий.

– Не факт, – невесело вздохнула мать, – Ты же знаешь, какие они… упрямые.

– И что ты теперь предлагаешь? – раздражённо спросил он, словно это его мать была во всём виновата.

– Димочка, тебе пятьдесят три, это уже не двадцать три и не тридцать три… Если тебе что-то понадобится, ну, вот как недавно… к кому ты можешь обратиться? Я тоже не молодею… – осторожно намекнула мать. – Ты требовал не вмешиваться, и я не звонила Тане… но я же знаю, что ты сам с ней разговаривал, помнишь, ты мне рассказывал, что общаешься с дочерью? Может быть, ты хотя бы с ней попробуешь наладить отношения? Если мальчики смогут тебя простить – хорошо, а если нет?

Разумеется, он преувеличивал, когда говорил об общении с Татьяной, пять разговоров за всю жизнь – это такое себе отцовское участие. Но…

– Но алименты-то я платил? Платил! – рассуждал он, – А что не общался – куча людей так живёт! И ничего! А потом, она же в разводе, квартиры своей нет, я могу пустить её в однушку, всё равно там надо ремонт делать после съёмщиков, вот она и присмотрит!

Воображение уже заработало, рисуя картины удобной, послушной, благодарной за «впуск в однушку» Татьяны, которая уж точно и поможет, и прибежит, и приготовит, если ему что-то потребуется!

– Сам буду жить в двушке, – планировал он, – Опять же – я ещё молодой мужик, и жениться могу, и детей завести, если что… Только вот, зачем?

И то верно, зачем все эти хлопоты, меняющаяся на глазах жена, неудобства и расходы? Вон, со второй бывшей пришлось для близнецов и няньку нанимать, и всякие фитнесы оплачивать, и домработнице платить!

– А в результате? Неблагодарные дети и алчная баба, откусившая практически половину того, что я заработал! Нет уж, хватит с меня! Приручаю Таньку и живу в своё удовольствие!

Он позвонил первой бывшей, осчастливив её известием о том, что хочет пустить Татьяну в одну из своих квартир.

– Только Тане не говори – я хочу сам прийти и нормально с ней пообщаться! – потребовал он. – Так где она работает? А кем? Ветом? Ну… такая себе карьера… Ладно, может, к себе её кем-нибудь возьму!

Дмитрий уже ощущал себя настоящим отцом-благодетелем, который устраивает жизнь неудачницы-дочки, и дошёл в планах даже до того, что если она на вид более-менее пристойно выглядит, то можно её познакомить с кем-нибудь из подчинённых, а то привяжется какой-то прощелыга, и поминай как звали!

Дмитрий Константинович уже несколько дней обдумывал все возможности встречи с Татьяной, и, наконец, декабрьским вечером явил себя дочке!

Ура, товарищи!

Как Татьяна выглядит Дмитрий не знал – никогда не интересовался, да и свои фото Ирине для показа дочке не высылал. Да и зачем бы это? Ненужным детям такие вещи абсолютно ни к чему!

Правда, сейчас у Ирины фото Таньки попросил – чтобы не обознаться.

Та выслала с комментарием, что Татьяна всегда была похожа на него! Правда, снимку было несколько лет, сходство было однозначным, но внешность разочаровывала:

– Серенькая какая-то! – посетовал про себя Дмитрий – злить сейчас Ирину в его планы никак не входило. – Ну, ладно, так даже лучше. За красавицей мужики бы бегали, а мне это зачем?

Оно, конечно, может, было и незачем, но вот он, окликнув дочь, стоял в небольшом дворике, где было неожиданно много усыпанных снегом деревьев, и смотрел на…

– А ведь она хороша собой! – изумлённо думал Дмитрий Константинович, бормоча что-то о том, что понимает, почему дочь его не узнаёт и не помнит, – И она никак не выглядит на свой возраст. Максимум на двадцать один…

Татьяна сосредоточенно нахмурилась – да… фото отца дома были, конечно. И она их видела, а как-то даже рассматривала пристально, пытаясь понять, правда ли она так похожа на этого человека. Выяснила, что да, к сожалению, от внешности мамы в ней ничего нет, да и отложила их в сторону, больше не возвращаясь к этому.

Правда, сходу она нипочём бы не узнала в этом мужчине молодого, очень симпатичного и счастливого парня, стоящего на фото рядом с её мамой. А сходство… наверное, она и сейчас похожа на отца, правда, он даже сейчас красив, а она, в принципе, довольно средне выглядит, ну, что ж поделать, и так бывает.

– И по голосу не узнала бы, – сообразила Таня, – Мы ж разговаривали всего-ничего, а в последний раз он и вовсе орал. Так… а что ему тут, собственно говоря, надо?

Вполне законное любопытство Тани, видимо, читалось на лице, так что Дмитрий Константинович заторопился:

– Танечка… я понимаю, что ты меня толком не знаешь, а я вот очень хочу с тобой поближе познакомиться!

– Зачем? – спокойно уточнила Татьяна, не выражая никакого восторга от столь радостной вести.

– Как же… я ж твой отец! И я бы хотел что-нибудь для тебя сделать!

К сожалению, в заснеженных кустах не прятался оркестр, который в этот момент мог бы сыграть что-то торжественное или, наоборот, щемяще-нежное.

В кустах прятался только Вран, который прилетел за Таней, а сейчас был готов напасть и заклевать этого наглого типа – явно мошенника!

Глава 41. Дочь напротив

Уютный дворик напоминал сад какого-то заколдованного королевства, остывшего много лет назад, занесённого снегом и им же защищённого от любых перемен – как-то так показалось Тане, задумчиво смотревшей на свет фонаря.

Внезапно так ярко и ясно вспомнилось, как мама сидела на полу с телефоном в руках и беззвучно плакала, а из трубки звучало уверенное:

– Не звони, не лезь ко мне! Сколько можно объяснять? Она мне не нужна, я её не хочу… Я что, не имею право жить, чтобы ты не вязла ко мне со всякими глупостями? Я плачу алименты и хватит с меня!

Сколько тогда было Тане? Лет шесть-семь? Да, пожалуй. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять и запомнить эти слова, но недостаточно сильной, чтобы не думать о них.

Так что да… думала. Именно тогда она рассматривала фото отца, удивляясь, почему, если она похожа на него, так ему не нужна? Она что-то не так сделала? Но что? Что могла сделать совсем-совсем маленькая девочка взрослому человеку?

Лет в девять Таня услышала разговор бабушки и деда, которые обсуждали именно это:

– Ладно… положим, с Ириной жить не захотел, характерами не сошлись, бывает… но Танька-то причём? – вздыхал дед. – Ну, ладно, пока она была совсем маленькой, могу понять – мужикам сложно с такими общаться, но сейчас-то… Что мешает? Татьяна разумная, даже умненькая, чем бы она помешала, если б он её время от времени брал погулять, сводить куда-то.

– Да зачем ему это? Надо время тратить, деньги, силы. А он только себе радость любит делать. Что ему дочь? Он просто никого, кроме себя никогда в жизни не любил, – решительно ответила бабушка. – И угораздило же Иришку с таким эгоистом связаться!

Она много чего говорила, и Таня, связав тот раздражённый и холодный тон её бывшего отца с рассказами взрослых, сделала логический вывод – да вовсе не в ней дело!

Даже будь она самой лучшей на всём белом свете, ничего бы это не изменило. А раз так, то и не стоит об этом страдать. Благо и так хватало поводов для переживания, потому что на горизонте начал появляться Семён…

И вот теперь сюрприз!

– Эгоизм закончился? – прикинула про себя Таня. – Нууу… нет. Это вряд ли! Тогда, во-первых, что ему от меня нужно, а, во-вторых, откуда он узнал, где именно я работаю?

Именно эти два вопроса и заставили Татьяну заинтересованно покоситься на мужчину, который стоял перед ней.

Правда, Дмитрий Константинович, разумеется, трактовал этот взгляд абсолютно иначе, подумав, что дело спорится!

– Вон с каким любопытством смотрит! – подумал он.

А вслух продолжил:

– Я бы хотел тебе помочь в жизни. Дать, так сказать, старт…

– Это очень любезно с вашей стороны, – довольно-таки саркастически ответила Таня.

Увы… сарказм Дмитрий не уловил – он слишком себя любил, чтобы заподозрить, что всерьёз его точно не воспринимают!

То, что кое-кто в кустах готов заняться коллекционированием скaльпoв, он тоже не подозревал. Правда, Таня Врана остановила – махнула рукой, явно останавливая его рывок, и покачала головой.

– Танечка… может быть ты меня в гости пригласишь? Я понимаю, что квартирка съёмная, так что можешь не переживать об обстановке, – силясь предстать очень лояльным и душевным отцом, заторопился Дмитрий Константинович.

– Нет, извините, я не люблю гостей, – спокойно ответила ему Татьяна.

– Ну… где же нам поговорить? Я тут ресторанчик рядом видел, давай туда зайдём!

– Пожалуй, это будет самым разумным, – кивнула Таня.

Она уверенно прошла к столику, устроившись поудобнее, а потом подняла взгляд на Дмитрия Константиновича.

– Вы хотели со мной поговорить? Слушаю вас!

Дмитрий слегка опешил… он-то рисовал себе совсем иную картину – такая серенькая и замученная жизнью ветеринарша, которая в начале, конечно, подичится, может быть, даже пообижается, поплачет, а потом, осознав, что отец готов ей помогать, обрадуется, будет смотреть на него восхищёнными глазами, внимать каждому слову.

А тут… гм… странно даже как-то – напротив сидит очень симпатичная, очень спокойная, вполне уверенная в себе девушка, смотрит вопросительно, но так… скептически. Типа «ну-ну, говорите, что вы там хотели, а я, может быть, и послушаю. А может, и не стану! Подумаю ещё над вашим поведением.»

Против воли Дмитрий Константинович Серебрянов ощутил, что сам начинает волноваться – вот уж неожиданность!

Он рассердился на себя за это, а подозвав официантку, заказал себе крепкий кофе, ужин, а потом сказал:

– Что тебе заказать? Мясо, рыбу? Что на десерт?

– Я сама закажу, – равнодушно ответила Татьяна, подумав, что поздновато уточнять про десерт, ещё бы на карусели предложил сводить!

Дмитрий усмехнулся – он был уверен, что это такая забавная демонстрация независимости, ничего, скоро пройдёт!

Таня холодно рассматривала человека, который так мало значил в её жизни, но почему-то решил, что имеет право о себе напомнить.

– Так что вы хотели? И да… как вы узнали, где меня искать?

– Позвонил Ирине, она сказала, где ты работаешь, – охотно пояснил Дмитрий. – Я смотрю, она в кои-то веки исполнила мою просьбу и не стала тебе звонить и предупреждать о том, что я приду… Понимаешь, я не был уверен, что ты захочешь меня выслушать. Вот и попросил.

– Интересно, и почему же она вас послушалась? – это Тане действительно было интересно.

Ей-то казалось, что у них с матерью более-менее наладились отношения.

– Я хочу дать тебе жильё, а Ирка всегда переживала, что тебе жить негде. Короче, она обрадовалась, вот и не стала мне палки в колёса вставлять!

– Вы хотите дать мне жильё? – удивилась Таня.

– Да, милая! Понимаешь, я тут понял, что есть в моей жизни огромное упущение – я не обращал на тебя должного внимания!

– То есть никакого, – подсказала Таня.

– Ну алименты-то я платил…

– Очень небольшую сумму. Я видела приходы, – Таня сочувственно покачала головой, – Наверное, у вас была очень малооплачиваемая работа, да?

– Эээ… – вопросов с подвохом, да ещё при абсолютно спокойном тоне разговора, Дмитрий не ожидал.

С одной стороны было бы гораздо проще «признаться», что да, с хлеба на воду перебивался бедный человек, вот… последние крохи от сердца отрывал, да дочке высылал, а с другой… не так и сложно выяснить, что у него есть фирма, что обороты там очень неплохие, что существует она уже прилично лет.

– Да и мама может случайно сдать, – сообразил Дмитрий, именно последнее соображение и сподвигло его решительно заявить:

– Нет, я неплохо зарабатывал, просто… просто понимаешь, Ирина – она всегда была немного легкомысленной, вот я и не считал нужным…

– А при чём тут мама? Вы её и не должны были содержать, – Таня говорила так беспечно, словно о погоде прошлым летом, и это постоянно сбивало Дмитрия с толку. – Деньги платятся на детей.

– Да знаю я, зато расходуются матерями на ноготки и парикмахерские!

– Ааа, ну, тогда оно, конечно, понятно! – чуть улыбнулась Таня.

– Но ты не думай! Я все эти годы копил на квартиру для тебя! Правда, однушка, но для начала неплохо, да?

– Наверное, – вежливо согласилась она.

– Да… так вот! Квартира, конечно, не в самом хорошем состоянии, но я там ремонт сделаю, не волнуйся!

– И не собиралась! – пообещала Татьяна, которой было очень интересно, что же придумает этот тип, чтобы обыграть вот это «копил на квартиру для тебя».

Она ни на миг не поверила в то, что это правда, но тем интереснее было услышать, и что же нужно этому типу за такой жирный «посул».

Дмитрий Константинович придирчиво изучал тарелку, принесённую официанткой, а Тане всё больше хотелось домой, а не сидеть тут и тратить время на пустые разговоры. Правда, надо было всё-таки выяснить причину этакой «безудержной щедрости».

– Только я не очень поняла… когда я разводилась, вы мне сказали, чтобы я на вас не рассчитывала, а теперь, как выяснилось, квартиру хотите подарить! А, кстати, когда?

– Эээ, когда подарить? Сначала ремонт там сделаем, а потом… Потом ты там сможешь жить! Бесплатно!

– Ой, да-вы-что? Прямо даром? – Таню начал разбирать смех – чуть сдержалась.

– Ну конечно, даром! За кого ты меня принимаешь? – картинно возмутился «отец года». – А то, что я тебе тогда говорил… понимаешь, тогда я был женат, рядом стояла жена, и я никак не мог что-то другое сказать!

– Вот оно что было… так вы развелись? – Татьяна начала догадываться о причинах явления неуважаемого Дмитрия Константиновича к её скромной особе.

– Да, жена оказалась такой алчной особой. Ещё и парней против меня настроила! А я в это время в больнице был! Такая подлость, в такой момент! Только мать ко мне и ездила, и то, всего один раз! Прямо все бросили! – вещал он.

Вот что Дмитрий Константинович любил и уважал, так это поговорить о себе любимом! Таня старательно слушала, открывая всё новые и новые грани этого «брульянта», а он взахлёб рассказывал о том, как его подло бросили, обобрали до нитки, а всё почему?

– Конечно, я как нормальный человек, всё на маму регистрировал! – вещал он. – А бывшая… в смысле, вторая бывшая, взбеленилась, глупостей всяких понапридумывала, мальчишек настроила, и…

– Как опрометчиво! – покачала головой Татьяна, которой внезапно стало жалко мать Дмитрия Константиновича – когда-то она спрашивала про неё у своей мамы, и та сказала, что первая свекровь у неё была на редкость адекватной – не вредничала, пыталась сына притормозить, вернуть на грешную землю, даже несколько раз с маленькой Таней оставалась.

Таня подумала, каково это, в семьдесят с лишним скакать вокруг здорового мужика, который ещё и подгонять будет, да прикрикивать, вот и решила слегка изменить расстановку сил. Наверное, за те несколько раз, которые та бабушка всё-таки была её бабушкой.

– Что именно? – удивился её заявлению Дмитрий. – Что опрометчиво?

– Ну как же… а вдруг она замуж выйдет? Ей сейчас сколько? Семьдесят три? Так это дело такое… и позже выходят!

– Эээ, ну, так я ж всё равно один ребёнок у мамы! – он так и сказал «ребёнок», изрядно повеселив Таню – очень уж мило выглядел зрелый мужчина, который так про себя любимого вещает.

– Это да, только вот муж, если что, всё равно как минимум половину наследует! А если он пенсионер, его и наследства лишить нельзя, – Таня только недавно наткнулась на юридическое описание подобного вопроса, так что была во всеоружии.

– Чё? – изумился Дмитрий, которому ничего подобного в голову и не приходило!

– Ну как же… вот вы только что сказали, что она к вам в больницу только один раз приехала, ещё и недовольны были, правда?

– Э… да…

– А она, может, чувствовала себя неважно, да и потом, ничего же страшного с вами не было, верно? А вы явно ей что-то этакое высказали? – Таня прямо-таки наслаждалась действием поговорки «С кем поведёшься, от того и наберёшься»!

Нет не зря, ох не зря она всё последнее время водилась с лисами, да и не только с ними! Прямо-таки померещился пышный пушистый хвост, уютно обвивавший её колени.

– Да… кажется, высказал! – припомнил Дмитрий Константинович.

– Вот, а она-то женщина в возрасте, ей внимание нужно, понимание, помощь! А вдруг это всё она найдёт у кого-то другого? И что тогда будет?

Последствия рокового невнимания к родной матери, описанные вкрадчивым и весьма убедительным тоном, заставили Дмитрия Константиновича похолодеть!

Да как же он не учёл-то этого? А ведь и правда… вкрадётся в доверие какой-нибудь прощелыга и поминай как звали всё честно заработанное!

Впрочем, выход из этого кошмара сидел напротив!

– Танечка, как хорошо, что я тебя нашёл! – возликовал Дмитрий. – Вот ты-то мне и поможешь!

– Правда? – удивилась Таня.

– Конечно! Это же твоя бабушка! Она пожилая, ей помощь нужна и внимание! Понимаешь?

– Понимаю, конечно! И так хорошо, что у неё есть такой прекрасный, заботливый и предусмотрительный сын! – парировала Таня. – Так что с вами она не одна, и вы о ней будете очень заботиться, чтобы она вдруг не заскучала и не стала на вас сердиться…

– Я-то да! Но ты… ты же мне поможешь?

– Нет, конечно! С чего бы? – удивилась Таня.

– Но я же твой отец!

– Я вас вижу первый раз в своей осознанной жизни! Вам не кажется, что вы что-то в своём утверждении пропустили? – Таня всё так же мило выглядела, даже слегка улыбалась, скандалить, истерить или как-то выражать гнев и не думала.

Да и какой уж тут гнев? На кого? На вот этого типа, который платил её маме деньги, которых хватало только на хлеб? На того, который однозначно и неоднократно говорил, что она ему не нужна и не имеет право на что-то рассчитывать?

– Слишком жирно будет! – подумала Таня, продолжая разглядывать ошалевшего собеседника.

– Тань, погоди… ты, наверное, не поняла! – Дмитрий счёл, что объяснил как-то непонятно. – Я тебе отдаю квартиру! Однокомнатную! Неужели ты за это мне не поможешь?

– Отдаёте? На «пожить абсолютно бесплатно, то есть даром, пока там ремонт»? – Татьяна с изумительной точностью хорошего ветеринарного хирурга отловила и выделила суть предложения. – Спасибо вам большое, но я как-нибудь обойдусь!

– Да ты ж снимаешь?

– И что? Вам-то что за дело?

– Я – твой отец!

– Ой, ну какие вы странные вещи говорите, право же! – рассмеялась Таня, поднимаясь из-за стола. – Отец не тот, кто родил, а кто воспитал. Так что нет у меня никакого отца. Нет и не было, примерно с того момента, как вы маме рассказывали, что я вам не нужна, вы меня не хотите и нечего с глупостями лезть! Хотя нет… даже раньше! Так что, Дмитрий Константинович, живите долго и счастливо, заботьтесь о своей маме, делайте ремонт, да что угодно… только без моего скромного общества!

Таня отвернулась от окна, уже не увидев, как на ближайшую к стеклу ветку дерева опускаются два ворона – один очень крупный, другой помельче. С ветки осыпался вниз снег, на что вороны не обратили ни малейшего внимания – они не отрываясь всматривались в рассерженного мужчину.

Глава 42. Ловля кукуха

В каждом деле важно знать ту черту, у которой нужно остановиться – моешь кастрюлю, так не протирай её до дыр, жаришь картошку – хорошо бы не до угольков, уговариваешь дочь, которую увидел первый раз за столько лет, взвалить на себя заботы о себе любимом, так не доводи её до ручки… может мало не показаться!

Принцип хороший, но только вот Дмитрий Константинович о нём как-то подзабыл, а скорее, даже не подзабыл, а настолько исполнился праведного гнева, что, даже не подумав остановиться, поспешил за Татьяной.

В самом-то деле, что такое? Он старался, сделал даже не один шаг, а много-много шагов навстречу, только от парковки до этой дурацкой клиники, где Татьяна работает, столько пришлось пройти, а она посмела… посмела просто уйти?

– Нет, постой! – Дмитрий Константинович торопливо бросил деньги на столик и поспешил за негодной девчонкой! – Ты, значит, носишь мою фамилию…

– Не ношу – сначала взяла фамилию мужа, а после развода – мамину девичью, – спокойно ответила ему Таня, даже не утруждаясь тем, чтобы посмотреть на Серебрянова.

– Так, значит… – пробормотал Дмитрий Константинович, почему-то удивлённый этим известием.

Впрочем, это и понятно – он-то всегда с придыханием относился к своей фамилии, словно она делала его каким-то особенным.

– Татьяна, погоди! Я же не всё тебе сказал! – вдруг спохватился он, сообразив, что раз уж дочь и от фамилии его отказалась, то её слова о том, что отцом она его не считает, надо воспринимать вполне серьёзно.

– Я же хотел на работу тебя пригласить! – воскликнул он.

– Я ветеринар, – вежливо напомнила ему Таня, которой надоел этот странный разговор, когда один из собеседников почти всё время слышит только себя.

– Ой, да что это за работа, кошек да собак пользовать! Ерунда какая-то! А я тебя в ассистенты возьму! – щедро посулил Дмитрий Константинович. – Познакомишься у меня на работе с кем-нибудь… Ты же вполне симпатичная!

– Не могу с вами согласиться! – раздался чей-то голос рядом. – Что значит, «вполне симпатичная»? Таня очень красивая! Странно, что вы этого не видите!

– Эээ? – Серебрянов удивлённо покосился на молодого мужчину, который оказался рядом с Татьяной. – Таня! Это ещё кто?

– Не ваше дело! – Таня ответила резко – очень уж надоел ей этот тип, который явился из своей пустоты, тратил её время, да ещё пытался уволочь с собой, в ту самую пустоту, вакуум, который заполнялся только им одним. – Не ваше дело, кто это, где я работаю, где живу, и что в моей жизни происходит. Вы решили, что я вам не нужна, и много лет так жили? Вот и продолжайте это делать!

– Да я… я потом в суд обращусь! – пригрозил Дмитрий. – Тебя обяжут мне помогать, и будешь бегать как миленькая!

– Да хоть в ООН пишите! Если вы до своей пенсии ухитритесь разориться, и мне присудят платить вам алименты, не сомневайтесь, я буду их платить, и даже мухлевать не стану, как вы! И до рисования себе официальной зарплаты в три копейки я не унижусь в отличие от вас! Только вот вам это удовольствие дороговато стоить будет, верно? Так что вы постарайтесь быть и оставаться человеком состоятельным, потому что много вам всё равно не присудят! А вот бегать к вам и помогать меня НИКТО обязать не может! – Татьяна вообще-то вовсе не была размазнёй, просто не выглядела человеком, способным остановить направленное на неё хамство, вот и возникали у некоторых всякие иллюзии…

Правда, подобные иллюзии при столкновении с действительностью быстро скукоживались и опадали вниз, бесславно там загибаясь. И стоял среди всего этого палого иллюзорного великолепия ошарашенный Дмитрий Константинович, стоял и глазами хлопал.

А вот совсем неподалёку хлопал крыльями здоровенный чёрный ворон, который явно собирался вдоволь повиться над головой незадачливого неотца-немолодца.

– Тань, пошли уже! – поторопил Татьяну её спутник, ворона прекрасно видевший, – Чего тут мёрзнуть?

– Да, Юр, пошли! – Татьяна чуть усмехнулась, глядя, как Уртян галантно предлагает ей взять его под руку, но игру приняла.

Дмитрий Константинович смотрел вслед дочери, которая удалялась под ручку с каким-то хлыщом ненатурально-киношной внешности – у кого ещё могли быть янтарные глаза при чёрной шевелюре? Мозг у Серебрянова работал как-то со скрипом – видимо, от потрясения, впрочем, через пару секунд выяснилось, что скрипит вовсе не его центральный отдел нервной системы, а ветка над головой.

Машинально задрав голову, Дмитрий Константинович сдавленно выругался и поспешно отскочил в сторону от приличного количества мокрого снега, рухнувшего сверху и противно забившегося за воротник.

– Кррра! – каркнул ему прямо в лицо здоровенный чёрный ворон.

– Пшёл! Кыш! Кыш отсюда! Развелось помоечников!

– Тут вы прравы! – откуда взялся этот черноволосый и черноглазый мужчина, Дмитрий так и не понял – вроде, он только что в полном одиночестве стоял среди небольшого заснеженного сквера.

А между тем, незнакомый мужчина продолжал:

– Прричём, вот что обидно… эти самые помоечники пррячутся под моррдами прриличных на вид людей!

Звучало это как-то оскорбительно… как-то опасно, что ли… Это в дочке Дмитрий Константинович не разбирался абсолютно, знать её не знал, да и узнавать по-настоящему не собирался, кто уж там будет всматривается в богатый внутренний мир робота-пылесоса и скороварки в одном лице? Зато на обеспечении собственной безопасности Серебрянов собаку съел, прекрасно ощущая, когда пора уносить ноги!

Он бы и сейчас это сделал, да вот только никто ему этого не позволил – клацнул перед лицом здоровенный чёрный клюв, прошлись по густой шевелюре когти, Дмитрий панически отшатнулся, только вот направление выбрал очень уж неудачное – самое неудачное изо всех!

Он невольно оказался совсем близко к темноволосому худощавому типу с резкими чертами лица и до странности чёрными глазами. Такими, что казалось, в них радужки нет – один бездонный зрачок.

Собственно, зацепившись взглядом за эти зрачки, которые почему-то казались опаснее дула пистoлетa, Дмитрий Константинович и замер.

– Ты как последний кукух, выкинул Татьяну из гнезда, когда она была ещё беспомощным птенцом, и выкинул потому, что не хотел даже со своей крровью делиться комфорртом, удобством и свободой?

– Да, – признался Дмитрий, неотрывно глядя на говорившего.

– Так вот теперь она летит со своим ветрром, и тебе её не догнать и не поймать. Ты для неё не отец! Ты больше никогда и ни по какому поводу не появишься на пути у Татьяны! Не будешь ей звонить, писать, искать её! – негромко велел ему черноволосый. – Понял?

– Да! – мелко закивал Серебрянов.

– Ну, а рраз понял, можно и позабавиться… – хрипловато расхохотался черноволосый, – Врран! Лови кукуха, твоя очерредь!

***

Москва – город огромный, людей много, соответственно, и чудаков хватает – кого только не увидишь на московских улицах, но странный тип, который бегал кругами по скверику, хватаясь за голову, то и дело размахивая руками, будто он кого-то отгоняет, и вереща:

– Ку-ку… кук-куууу! – даже привыкших ко всему прохожих заставил удивиться.

Кто-то вызвал полицию, те тоже слегка удивились, особенно выяснив, что человек ничего этакого не принимал, просто кажется ему, что за ним летают два ворона и кричат, что он – кукушка.

– Нда… походу нервный срыв у человека! – вздохнул ответственный участковый Дмитрий Сергеевич Филимонов, когда выяснилось, что абсолютно на все вопросы тип отвечает совершенно связно, логично и внятно, только вот на орнитологической теме его заедает наглухо.

Он вспомнил сегодняшнего кота Тайсона и вздохнул:

– Наверное, буря какая-то в атмосфере происходит – вон как некоторых плющит и колбасит!

Буря и происходила – бушевала Крылана… а окружающие её вороны и Карина опасливо жались по стенам, держался только Карунд.

– Да как вы могли-то, а? И это называется прроучили? Да я б его… да я б ему!

– Кррылана, ну не было врремени тебя звать! – попытался вставить словечко Вран.

– Чего ты там карркнул? Если бы Кррамеш захотел, то этот… кукух стоял бы в скверре как новый памятник – го-да-ми! Но вам же самим интерреснее было позабавиться, да?

– Ррродная, они прросто не сообрразили… – пытался утешить супругу Карунд, а его брат Кирин косился на него со всевозрастающим уважением – Крылану в гневе он ещё не видел, так что впечатлений хватало.

– Не сообрразили? Как же! Они ПО-ЖАД-НИ-ЧА-ЛИ!

– Да хоть бы и пожадничали, зато от чистого серрца! – Вран машинально ляпнул фразу из мультфильма «Падал прошлогодний снег» и тут же сильно об этом пожалел – на него надвигался натуральный ураган.

– Стой! Я прросто пошутил! – заюлил он, старательно опустив глаза, – Крылана, Таня ррастрроится, если ты меня заморрочишь! А она и так пррришла и куда-то делась.

– Куда это она делась? – забеспокоилась Крылана.

– Она в доме, – решилась вмешаться в разговор Карина, – Прросто её не видно. Шушана сказала, что её не надо сейчас искать и трревожить.

– Вот… вот до чего вы Таню мою довели! – горько вздохнула Крылана. – Пррячется! Хотя… – она нехорошо прищурилась на Врана и Крамеша, – Хотя это означает, что уж на вас-то душу я отвести успею!

– Карраул! – хулигански крякнул Крамеш, пнув зазевавшегося Врана, – Чего замерр? Крррылья в лапы и пррочь!

Они и правда торопливо вылетели из окна, закружившись над норушным домом и перекаркиваясь, – оба понимали, что вовремя смылись и дёшево отделались – никому из них не хотелось весь вечер жужжать, как Крыланин брат, а ведь она могла и чего покруче придумать!

– Безобрразники! – проворчала Крылана, закрывая окно, – Не дали добрраться!

– Милая, так, может, это и к лучшему… – мягко намекнул Карунд.

– Может, и к лучшему, но я-то прро это уже не узнаю! – логично объяснила вороница, покосившись на явно развеселившуюся Карину.

На неё же смотрел и Кирин, понимая, что чем вороничка становится увереннее, тем больше хорошеет. Впрочем, додумать ему не дали – из угла появилась Шушана, которая официально известила собравшихся о том, что в коридор нынче лучше не выходить, ибо там гуси испытывают дальнобойность разрядов, поэтому Кирину стоит вернуться к себе через окно.

– Иначе за сохранность оперения я ответственности не несу! – официально заявила Шушана, а потом куда-то заторопившись, исчезла.

– Так, Терентий дрыхнет, вороны заняты кто чем, Уртян травы перебирает, Сшайр читает, Мышка и Плющерь в междустенье с норушатами, Тишинор за домом приглядит, он пообещал, а я… я к Танечке! – решила норушь, и только хвостик мелькнул у встенной двери, приоткрывшейся ровно настолько, чтобы пропустить в терем совсем небольшое, но очень важное существо.

Татьяна сидела у печи, подкармливая несмелый огонёк кусочками бересты. Оранжево-золотые огоньки то вспыхивали, жадно принимая угощение, то затухали, съёживаясь до крохотных алых точек, прячущихся в сизом пепле.

– И чего ты мёрзнешь? – знакомый голосок заставил Татьяну обернуться.

– Шушаночка, ты пришла! – Таня знала, что Шушана ни разу ещё не уходила от дома так далеко.

– Ну, конечно, я пришла! Норуши всегда приходят за своими! – важно ответила Шушана, а потом тихонько добавила:

– А потом, я тебя просто люблю…

– И я тебя! – Таня протянула руку, и Шушана уютно умостилась в ладони. – И как бы я жила, если бы тебя не встретила?

– А я? – вопросом на вопрос ответила норушь.

Они обе заворожённо смотрели на огонь в печи, ощущая, что дом потихоньку согревается, а холод разжимает когти и отодвигается всё дальше и дальше.

– Крылана чуть не заклевала Врана и Крамеша, – тихонько рассказывала Шушана. – Правда, сердилась так… понарошку. Я думаю, что она рада, что тем человеком занялся Крамеш и просто заставил его запомнить, что к тебе ни при каких условиях подходить не стоит. Мне кажется, что Крылана боялась не сдержаться, а ты бы потом того ещё и жалела…

– Мне бы впору его и сейчас пожалеть… просто потому, что он жалкий! – вздохнула Таня, – Только вот мне в голову пришло, что жалкий-то он потому, что ему именно так нравится жить. И ничего у него такого, выходящего за пределы его выбора, не случилось. И свою жизнь ему под ноги выбрасывать – жирно будет! Короче, даже пожалеть его не получилось… наверное, я стала плохой и нехорошей!

– Нет, просто ты осталась целой! – рассудительно ответила норушь, пошевелив носом, – Постояла рядом с типом, обгрызенным его собственным эгоизмом, и не дала ему ещё и тебя обкусать, вот и не жалеется о нём. Ибо нечего! – это глубокомысленное замечание было поддержано поднятым вверх аккуратнейшим розовым коготком.

– Помнишь, как мы с тобой стресс загрызали? – вдруг спросила Шушана.

– Конечно!

– Знаешь, я тут подумала, что это неправильно!

– Что именно? – по Таниному мнению, они всё-всё делали правильно.

– Мы там его загрызали, а тут – ещё нет! Это же возмутительное упущение! – норушь изобразила возмутительность, встопорщив шёрстку и пошевелив круглыми ушками.

– Нда… коллега, а с этой точки зрения данный вопрос я не рассматривала, – покаянно призналась Таня, – Пошли восполним упущение?

– Разумеется! – согласилась Шушана, которая только недавно велела Крамешу отнести в теремный холодильник всякие разные приятные продукты.

И они пошли! И загрызли разом несколько стрессов – все, которые вспомнили за последнее время. Даже про захват котом Тайсоном капитана полиции Таня вспомнила – во как старательно перебирала все стрессоподобные ситуации!

Загрызли и это, посмеялись, окончательно расправившись со всеми расстраивающими ситуациями, заодно и поели, а то ни Таня, ни Шушана не ужинали.

– Слушай… вот сижу я и так мне хорошо! – довольно вздохнула Татьяна, разом отодвигая в далёкое-предалёкое прошлое и эту ненужную встречу, и ощущение, словно вляпалась во что-то… неприятное, и собственные эмоции, которые к окончанию разговора с тем человеком уже просто бурлили, – надо же, так вот разом обесценить её саму, всё то, чем она занимается, всё, что ей важно и нужно, просто чтобы Дмитрию Константиновичу комфортно жилось.

– Вот и правильно, что хорошо! – согласилась Шушана, довольно поглаживая шёрстку на животе, – И мне просто чудесно!

Вот в таком настроении они и вернулись в норушный дом, оставив за встенной дверью терем. Тоже довольный, тёплый и сытый – дома любят людскую радость, причём они ею не питаются, отбирая и уменьшая её у человека, а насыщаются до краёв просто тем, что эта радость у людей есть.

– Тань! – Вран сидел на кухне, подперев голову обеими руками, – Ты как?

– Прекрасно! А ты чего такой озадаченный?

– Да вот… завтра Иван придёт… ну, мой руководитель, которого Сокол пригласил. Так вот я думаю, можно тебя попросить ему чай сделать? Ты знаешь… я умею только бурду из чая варить!

Глава 43. Снежный ком событий

Утром Таня позвонила маме, решив выяснить, с какого перепуга та дала её данные бывшему мужу, а дочь об этом и близко не предупредила?

– Таня, ну, ты странная всё-таки! Он же тебе квартиру подарит!

– Никогда не думала, что так скажу, но, знаешь, мам, это не я странная, а ты наивная! Ты даже после его, с позволения сказать, алиментов, на что-то ещё надеялась? Столько лет он про меня не вспоминал и вдруг – квартиру! Он имел в виду, что у него в однушке должен идти ремонт, самому следить неохота, со второй женой он развёлся, больше желающих работать дармовым управляющим у него почему-то не нашлось, вот и вспомнил обо мне, только и всего!

– Погоди… то есть он не собирался тебе квартиру подарить? – начала закипать Ирина.

– Конечно, нет! И мыслей у него таких не было. Даже мимо ничего не пролетало!

– Ах он… – Ирина шипела так, что даже Сшевил было бы завидно. – Погоди… ты сказала, что вторая жена с ним развелась?

– Да, он жаловался, что ободрала как липку.

– Ну и молодец! Хоть кто-то ему попался под стать! – Ирина против этой самой второй жены ничего не имела – не она была причиной развода, и более того, когда она с Дмитрием разошлась, его будущая супруга ещё в школу ходила.

Так что теперь она просто позлoрaдничала о правильно проведённом разводе, потом поярилась на бывшего мужа – вот гад, да? А потом пришлось пообещать Татьяне, что кто бы что ни сулил, без предупреждения она дочь осчастливливать больше не станет.

– И то хорошо! – думала Таня, заканчивая разговор и поглядывая в окно, на падающий снег. – Может, действительно, больше не будет так…

Она этим разговором словно полностью сняла с себя даже остатки памяти о вчерашней дурацкой встрече – это не её выбор, не её ошибки, не её ответственность, зато Ирина злилась за двоих.

– Пусть он мне только попадётся… Я ж тогда молодая была, глупая. Всё мне казалось, что это я чего-то не сделала, не додала, не смогла. Ну, ладно, положим! Но при чём тут Таня? Ух… если я его встречу, ну и пожалеет он… обо всём разом!

Таня, глядя на снег, представляла себе, что он укрывает всё-всё – всю осеннюю грязь, вечернюю темноту, затяжные дожди, которые навевают тоску, оставляя после себя белое, чистое, новое. Зато Ирина при взгляде на тот же самый снег явственно представляла себе, как лепит хороший такой, увесистый снежок, размерчиком примерно как нижний снеговичный ком и смачно запускает его в лощёную физиономию своего бывшего супруга, посмевшего вчера обмануть её саму и расстроить Татьяну!

***

Соколовский приехал рано – ещё до обеда. Приехал и улёгся на диван у себя в кабинете – ночные съёмки его не то, чтоб утомили, но почему он не может себе позволить подремать, если тут он сам начальник?

– Могу и буду! – решил Филипп Иванович, уверенно закрывая глаза.

Правда только для того, чтобы тут же их распахнуть, прыжком взвиться с дивана и выскочить из кабинета на истошный вопль…

– Так… я не понял! Что тут за ураган, скрещённый с полигоном? – озадаченно осведомился Сокол, узрев картину сверкающих мимо его носа молний и чёрных вороновых перьев, медленно и печально опускающихся с потолка.

– А я предупреждала… – философски произнесла Шушана, задрав нос вверх, – И вчера говорила, и сегодня с утра забегала!

– Да я крррак-то забыл, – неловко оправдывался Кирин, машущий крыльями под потолком, – Это… запамятовал! А они крррак запустят молнии!

Гуси скромно переглядывались с разных концов коридора – да, наверное, можно было и остановиться, но раз всех предупредили о том, что у них сегодня финальная тренировка перед показом своих достижений хозяину, то они совершенно не виноваты в том, что тут всякие пернатые летают.

Они-то причём? Может, этому чудику запах озона нравится, а гарь от собственных перьев очень к лицу, то есть к морде!

Соколовский махнул рукой, отчего гуси так торопливо удалились, что было ощущение, будто они просто растворились в воздухе, только мимо что-то просвистело такое… увесисто-гусиное.

– Кирин, вы там как?

– Кррак-то стрранно! В меня молнии ещё не попадали! – признался Кирин, опускаясь на пол и вставая оттуда уже в людском виде, – так-то он точно знал, что целый, а вот про вторую форму уверен не был.

– Обошлось, – выдохнул он, пошевелив плечами.

– Ну… не совсем, – качнул головой Соколовский. – Шушаночка, позовите, пожалуйста, Таню. Сдаётся мне, что если у вас в людском виде на левом боку одежда превратилась в сплошное воспоминание, то и в вороньем есть некоторая проблемка…

– Дааа? – искренне удивился Кирин.

– Точно!

– А я и не почувствовал…

– Ну, или это от шока, или от какого-то нового свойства гусиных разрядов, – обнадёжил его добрый и отзывчивый Соколовский, – Сейчас Таня придёт и посмотрит.

Татьяна не просто пришла – примчалась.

– Ой, мамочки! – ахнула она, увидев, как на рёбрах Кирина начали проявляться извивистые узоры – следы разряда. – Да, они действительно попали!

Пока она проверяла состояние Кирина в людском виде, спешно вспоминая всё, что знала об ударах молний вообще и повреждениях от электрического тока в частности, сам Кирин недоумевал – он вообще ничего такого не почувствовал.

Он опасался, что в истинном виде повреждения больше, но нет, всего-то на боку выбито несколько перьев.

– Удивительно, но вроде ничего не повреждено, – осторожно заметила Татьяна.

– Ну не скажите! – Соколовский усмехнулся и предъявил вороновое перо, только что выдернутое у Кирина, который ничего не почувствовал. – Кое-что точно повредилось…

– Да ладно! – наивно удивился ворон. – Ничего себе, какая реакция!

Выяснилось, что никакой боли он не чувствует и в людском виде.

– Интересно… это теперь всегда так будет? – озадачился Кирин. – С одной стороны, это, конечно, круто, а с другой… вот так кто-то будет перья дёргать, а я ничего и не почую!

Тут же из-под шкафа высунулась алчная хомячья физиономия, с нездоровым интересом заскрипевшая зубами.

– Если ты боли не чувствуешь, то почему так орал? – полюбопытствовал Сокол, строго покосившись на Гудини, отчего тот тут же скрылся обратно под шкаф.

– Да показалось, что я попал в какой-то световой поток, – смутился Кирин. – Это я от неожиданности.

Кирин ушёл с Таней, которая, выяснив, что он ещё не завтракал, увела пострадавшего кормить и успокаивать, а Соколовский снова улёгся на диван, и… опять ненадолго!

– Филипп Иванович, а у нас гости! – сообщил голосок Шушаны. – Два чужих ворона пытаются приземлиться на крышу. Крыша уворачивается…

– Ого, мы даже так умеем? – удивился Сокол. – А гости не поймут, что это такой… необычный дом?

– Нет, они пока просто думают, что это снег так соскальзывает с крыши, вместе с ними.

– Чудесно. А знаешь… запускай их в коридорчик и послушай, чего они хотят, а если ничего хорошего, то есть не по глупости, а по наглости…

– То что?

– Будем лечить наглость электроразрядами! И гусям тренировка, и надо же понять – это такое свойство у гусиных молний или лично у Кирина?

– Будет сделано! – Шушане и самой было интересно, так что два лазутчика без дальнейших проволочек влетели в чердачное окошко, а потом – в беспечно приоткрытую дверь.

Соколовский лёг на диван и третий раз, уже подсознательно ожидая новой побудки, и…

И, разумеется, не ошибся!

– Филипп Иванович, они даже не по наглости, а по крайнему хамству! – оскорблённая Шушана возникла на спинке дивана: – Представьте себе, они начали стену коридора долбить! Приняли людскую форму, достали из одежды какие-то острые штуковины и давай шарахать ими по стене! По стене норушного дома!

– А чего хотят, непонятно? – Филипп сделал себе заметочку в памяти – в случае ремонта со стенами и прочими капитальными элементами этого дома надо обращаться исключительно бережно, иначе отсюда можно долго не выйти… а может, и вовсе не выйти, по крайней мере, прежним!

– Понятно что – Карину хотят. Их послали какие-то… неразумные, с заданием выкрасть вороничку и доставить им. Про вас они знают, опасаются, но всё равно стену ЛОМАЮТ!

– Ну пусти к ним гусей, пусть им будет не до стен, не до пола и не до потолка! – велел Соколовский. – Опять же и испытания, и опыты – сплошная польза, право же!

В третий раз укладываться он не стал – понятно же, что это сейчас лишнее! Что он, лягух Генчик, что ли, чтобы упорно прыгать туда, куда не надо!

Так что, когда Вран приехал со своим научным руководителем на встречу с Соколовским, тот был весьма бодр – ещё бы, столько наблюдать за вороно-гусиными гонками, делая выводы – это вам не кот начхал.

Кстати, кот как раз восседал на том самом диване, где Соколовскому так и не удалось отдохнуть, и активно комментировал происходящее в бесконечном коридоре:

– Ну что мы можем сказать?

– Мы ничего – ты меня постоянно перебиваешь! – успевал вставить Сокол, но Терентий этого словно и не замечал:

– Мы говорим, что, во-первых, анестезия от молнии у Кирина временная – я его укусил, и вот прямо сразу всё прошло, во-вторых, и не смотри на меня так, он не в претензии – его утешает Карина, так что, возможно, он меня ещё просить будет его ещё покусать, а в-третьих, это была его личная реакция – вон этих молнией как треснет, искры как полетят, они как завопят!

– Не показатель – Кирин тоже орал.

– Он орал от неожиданности, я уточнял, а эти… какая уж тут неожиданность, когда их уже раз восьмой током шандарахнуло! Даже самый глупый голубь уже выводы бы сделал!

Впрочем, дальнейшие выводы пришлось делать уже беззвучно – в гостинице появилась редкая птица, как выразился Терентий:

– Вид птички – гомо сапиенс обыкновенный непуганый. Сокол, а Сокол, скажи мне на милость, и почему это ты не против, что я тут?

– Потому что мне интересно…

– То есть мне можно… пошалить? – у кота аж улыбка на морде появилась, делая его невозможно похожим на предка, разве что в рыжем цвете.

– Посмотрим, – Сокол усмехнулся. – По его поведению. Если я попрошу Врана принести чай, то после того, как гость его выпьет, можешь приступать! Не перепутай – ПОСЛЕ того, как гость чай выпьет, а то ещё поперхнётся, спасай его потом… И вы, Шушаночка, тоже можете поучаствовать. Ну вы лучше меня всё знаете о традициях!

– Интересно, а он потом на своих ногах-то отсюда выйдет? – живенько уточнил Терений.

– А почему нет? Думаешь, что ты такой ужасный и непереносимый? Вон, Таня же вполне-вполне тебя терпит, – усмехнулся Соколовский.

– Терпит? Да она меня любит, обожает и восхищается! – возмутился кот.

– Так, всё… они уже по лестнице идут, пока заканчивай выступать. И запомни – вылезешь не вовремя – пошлю к гусям – надо же понять, как на болтливых котов действует их новая способность! – пригрозил Сокол.

– Молчу-молчу, – почти беззвучно мурлыкнул Терентий, уютно сворачиваясь на диване и прикрывая морду пушистым хвостом – так удобнее наблюдать за гомо сапиенсами – это всем котам прекрасно известно!

***

Иван ничего особенного от этой встречи не ждал – он уже давно перестал надеяться на то, что найдётся какой-то спонсор и вложит деньги в его идею.

– Ничего-ничего… что ж теперь-то? – уговаривал он сам себя. – И так потихоньку дело делается, игра работается, глядишь, лет через… несколько всё и закончим.

Его здравый смысл, который намекал на то, что тогда его игра уже безнадёжно устареет, и ею никто не заинтересуется, был искусно задвинут на задворки сознания, ибо никаких сил думать об этом у Ивана не было!

– Cоколовский… актёр! И зачем ему моя игра? – размышлял Иван, – Хотя… вон особняк какой. Может, ему охота просто куда-то деньги вложить? Умные-то так и делают – вкладываются куда-то, чтобы потом, когда приглашать на роли перестанут, можно было бы нормально жить.

Белокаменная лестница на второй этаж его впечатлила, коридор, устланный красной ковровой дорожкой, встретил освежающим запахом озона.

– На здоровье, небось, повёрнутый – озонирует всё, что только можно, – машинально подумал Иван, входя вслед за Ромкой Чернокрыловым в богато обставленный кабинет, где их и поджидал Соколовский с неожиданной компанией – упитанным рыжим котом, уютно спящим на диване.

– Добрый день! – хорошо поставленным голосом поздоровался с ним актёр, звездища и потенциальный спонсор.

– Добрый, – согласился Иван, даже не подозревая, НАСКОЛЬКО он прав…

Глава 44. Иван Васильевич в гостях

Не то что б Иван очень увлекался просмотром фильмов с Соколовским, но не видеть его вовсе было практически невозможно – афиши фильмов с ним были везде, а кроме того, он и так постоянно мелькал в рекламных роликах…

– Правда, почему-то это не раздражает, – мимолётно подумал Иван. – Даже красиво… особенно ролики, где он с такой… очень симпатичной светленькой актрисой, как там её… Светлана Патрушева, кажется.

Если бы у Ивана было время задуматься, он бы понял, что не коробят его эти ролики, потому что сделаны профессионалами, и актёры в них похожи на нормальных мужчин и женщин, то есть не кривляются и не бубнят одну фразу, пока она не просверлит зрителям мозг и при следующем просмотре не будет сбиваться сознанием на подлёте.

Собственно, в другой рекламе Соколовский принципиально не снимался, зная, что неудачно выбранный рекламный образ может запомниться лучше даже самой удачной роли – сколько раз зритель просмотрит фильм? А сколько раз волей-неволей увидит рекламу? Вот то-то и оно!

Вживую звездища впечатлял…

– Грима-то сейчас на нём нет, а выглядит так же, как на экране, – удивлялся про себя Иван. – И руку пожал нормально – не вяло, словно ему это неприятно, но и не так, будто хочет продемонстрировать свою крутость.

Короче говоря, Филипп его приятно удивил. Впрочем, это было ненадолго…

– Мне Роман рассказывал о вашей игре. Я хотел бы обсудить возможность финансирования её разработки, а для начала посмотреть то, что уже сделано.

Иван невольно оценил лояльность Ромки Чернокрылова – надо же, сам без разрешения не показывал, молодец!

Он достал из сумки и открыл ноутбук с разработками и включил уже готовый кусок…

Иван смотрел на экран и только время от времени на возможного спонсора, зато Роман не мог оторвать взгляд от лица Соколовского – тот впился глазами в экран, на котором из оврага неспешно, неотвратимо и зловеще выплывало облако густого мерзко-грязно-зеленоватого тумана. Казалось, что Филипу Ивановичу потребовалось сделать усилие, чтобы не отпрянуть от экрана.

– Да… он же рассказывал про этот туман, – Вран прекрасно помнил их разговор, но тогда Чернокрылов не смог в полной мере осознать, насколько всё это было тяжко Соколовскому.

– Он же… бесстрашный. Я вообще не знаю, он в этих землях чего-то боится? А сейчас просто смотрит на картинку и так реагирует… Никогда я его таким не видел! – думал Чернокрылов.

Соколовский просмотрел всё, беззвучно хмыкнул при виде монстров, чуть поморщился, глядя на героев, которые с ними сражались, покосился на Ивана, прищурился, явно что-то прикидывая, а когда показ был завершён, неспеша заметил:

– А знаете, Иван, кстати, как вас по батюшке-то?

– Иван Васильевич.

– Ага… так вот Иван Васильевич, это интересно!

Иван чуть было не расслабился, решив, что актёр – классный мужик и ему наконец-то повезло, как тут же в эту бочку мёда смачно шлёпнулась ложка густого чёрного и вонючего дёгтя:

– Только вот, если мы с вами будем сотрудничать, историю надо будет менять!

Иван стиснул зубы и прищурился… чего-то такого он и ожидал, ну, что же… значит, не ошибся он в своих ожиданиях, и ничего путного этот актёришка не скажет! Конечно, куда ему понять, что это была детская мечта Ивана, это путеводная звезда – найти то, о чём ему рассказывал прадед.

А этот… этот павлин надутый сходу – меняй ему чего-то там!

– Нет, я как раз не надутый павлин, – усмехнулся Соколовский, и Иван изумлённо вскинул на него глаза.

– Что? – у Ивана на миг возникло странное ощущение, что актёр прочёл его мысли.

– Нет, я не умею их читать, – Соколовский смотрел на растерянного Ивана, – Просто вы, как говорит один мой хороший приятель, слишком громко думаете.

У Ивана даже не хватило запала возразить, сказать, что вовсе ничего такого он не думает. Так и сидел дурак-дураком, уставившись на собеседника.

– И вовсе не собираюсь отнимать вашу памятку… Просто я знаю, что это за туман.

– Что? Вы… вы тоже его видели?

– Видел, – глухо признался Соколовский.

– Я всё детство мечтал найти этот туман! – воскликнул Иван, который от крайнего раздражения в адрес актёра перешёл к восхищению – ему не надо убеждать собеседника в том, что его прадед был не псих, не пьяница, не записной врун и уж точно не в маразме, несмотря на свои годы.

– А знаете, Иван Васильевич, вы удивительно везучий человек! – вздохнул актёр.

– Почему это?

– Потому что вы тогда не нашли то, что искали… если бы нашли и вошли бы в проход, жить вам там оставалось бы совсем немного.

Почему-то это прозвучало так, что Ивану поневоле стало жутковато.

– А вы… вы были в этом тумане?

– Я? Нет. В нём самом, к счастью, ни разу. А вот рядом – да. Я очень часто его видел, – Соколовский сейчас выглядел так, что Терентий машинально поёрзал, стараясь вписаться как можно глубже в диван, – в идеале вообще внутрь просочиться.

А Филипп продолжал:

– И тех, кто оттуда выходит, тоже… Только ваши монстры – это так… космические пираты в стиле стимпанк, а оттуда движется то, что гораздо страшнее. Именно поэтому я и предлагаю вам переделать игру – показать там ПРАВДУ.

– И в чём же она? – Иван внимательно смотрел на актёра. – Этот туман что, вход в другое измерение?

Почему-то сейчас, когда он был в шаге от разгадки, проснулась очень взрослая часть его натуры, которая настырно тянула его за правое ухо и шипела в него что-то вроде:

– Небось, это или псих, или сектант какой-то! Валим отсюда! Ва-лим! Он сходу раскритиковал нашу игру, зато пытается напичкать тебя какой-то ерундой!

Соколовский невесело усмехнулся:

– Нет, измерение то же самое, а вот земли там иные, да… скрытые. Кстати, вы довольно много об этих землях знаете.

– И что же я могу про это знать? – очень ровным голосом, призванным замаскировать подозрительность, уточнил Иван, не ведая того, что выглядит в аккурат как забавная картинка собаки-подозреваки, выполненная в людском изложении.

– Это земли, где возможно многое из того, что тут кажется нереальным… – ровным голосом продолжил Соколовский. – Например, кое-какие птицы и животные могут говорить, а некоторые так и вовсе принимать людскую форму… ну, это так… по мелочам.

– Сказки, что ли? – фыркнул Иван со всем возможным презрением взрослого дядечки тридцати двух лет от роду, который уже давным-давно ни в какие подобные глупости не верил примерно лет с четырёх!

Именно тогда он обнаружил, что деда Мороза не существует, а подарки ему под ёлку кладут родители!

Сказки… ну, сколько в этом слове для слуха взрослого сошлось, как много в нём отозвалось:

«Да что ты мне тут плетёшь сказки какие-то?»

«Ты чё, думаешь, я в эти сказки поверю?»

«Ну ты и сказочник, врёшь и не краснеешь!»

Короче, презрения полные штаны и по всем фронтам!

– Вы хотели, чтобы я сказочки в игру вписал? Да кто ж будет играть в такую ерунду? – поморщился Иван.

– Нда… – вздохнул Соколовский, – Как говаривал Вильям наш Шекспир устами принца датского: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Он хмыкнул, покосился на рыжего кота, а потом обратился к Роману Чернокрылову.

– Ром, принеси чаю, пожалуйста, а я пока побеседую с нашим гостем о погоде! Иван Васильевич, согласитесь, зима нынче снежная!

Иван Васильевич, слегка ошалевший от резкой перемены темы, метнувшейся в синоптическо-великосветскую степь, машинально кивнул, а потом, спохватившись, послушно согласился, заявив, что таки да… снежная эта самая зима. Не поспоришь!

Роман, проходя мимо Ивана, довольно громко закашлялся, очень удачно скрыв чьё-то хихиканье, раздавшееся с дивана, а потом заторопился за чаем.

Он, пожалуй, даже сочувствовал Ивану… Правда, сочувствовал только слегка – да, уважать человека – это одно, но, если этот самый человек отрицает даже само твоё существование, ясно понимаешь – шок от понимания того, что мир не такой, какой некоторые себе представляют, не так уж и страшен.

– Тань, – Вран себя не видел и понятия не имел, что почти всегда, когда заглядывает в помещение, где ожидает увидеть сестру, у него изменяется выражение лица – появляется этакая мальчишеская полуулыбка. – А чай готов?

– Ну конечно! – Таня выставила на стол поднос, ловко сервировала его к чаю и вручила Врану, – Прошу!

– Спасибо тебе большое! Ты настоящий друг!

– Ещё бы! – согласилась Татьяна, машинально пригладив его растрёпанную шевелюру, отчего у Врана тут же повысилось настроение – ему отчаянно нравилось, когда она вот так делала, словно это лишний раз доказывало, что ей он не чужой. – Ты потом куда?

– А я сегодня дома! – похвастался Вран.

– И я! У меня выходной, так что, когда вернёшься, будем вкусно обедать и бездельничать.

План был роскошен, поэтому Вран вошёл в кабинет к Соколовскому с такой счастливой физиономией, что догадливый Терентий начал тереть морду лапой, скрывая широченную улыбку – коты часто используют этот приём, чтобы не вызывать подозрений у своих наивных людей.

– Какой чудак этот птенчик! – думал кот, контролируя процесс чаепития – он-то прекрасно помнил, что после – его выход. – Он думает, что это его собственная Таня! Глупыш! Она – моя и кототочка! И гладит она меня чаще, и кормит тоже, и вообще… моя и всё тут!

Чай был чудесен – ароматный, правильно заваренный, к нему прилагалось очень вкусное печенье и пряники, вот Иван и расслабился – он, по своей профессиональной привычке, кажется, забыл позавтракать. В принципе, с ним это частенько случалось.

Вот и сегодня, увлёкшись новой идеей и накрепко прилипнув к экрану компа, он завтрак проигнорировал как явление, а потом время по своей пакостной привычке внезапно куда-то испарилось, и ему пришлось сломя голову мчаться на встречу с Ромкой.

Короче, Иван пил чай и ему было хорошо, правда, недолго, потому что, стоило только пряникам закончиться, а чашке опустеть, как на диване развернулся рыжий меховой комок, и к столу пришёл очень красивый, ярко-рыжий кот приятных округлых пропорций.

– Хороший какой! – Ивану коты нравились, правда, завести никак не получалось, но это же не мешает полюбоваться чужими, верно? – Красавец!

– Да и вы ничего так… – ответил Ивану кот на чистейшем русском языке. – Кстати, спасибо за комплимент.

– Пжжжллл… – прожужжал Иван, ощущая, что у него язык пытается завернуться в трубочку и спрятаться подальше от… от… – Кхм, – откашлялся он, сообразив, что это просто робот – актёр-то тип богатый, почему бы и купить какую-то крутую разработку в области робототехники.

Правда, Иван никогда такого современного робота не видел и сходу начал соображать, на каком программном обеспечении может работать это чудо?

Разумеется, он в восхищении уставился на робота, а потом развернулся к актёру:

– Можно потрогать? Он же не сломается? Сенсоры нормально настроены?

Только многолетняя профессиональная выдержка вкупе с воинской выучкой исконных земель позволила Соколовскому остаться относительно невозмутимым. Относительно – потому что правый уголок рта изо всех сил стремился выдержке не подчиниться!

Нет, на Ивана Соколовский бы и не среагировал, но реакция Терентия… это было незабываемо и бесценно!

– Хорошо, что я камеры включил! – думал Филипп, – Потом покажу его родоначальнику и всем прочим… это просто восторг какой-то!

Терентий, который было решил, что его оценили по заслугам и в него сходу поверили, то есть он парой фраз заставил этого чудака понять, что они – реальность и существуют, оказался оскорблён до крайности!

Кот неторопливо и весьма внушительно поднялся на все четыре лапы, распушился, вздыбил хребет, усы, хищно прищурился, от чего в глазах блеснули опасные огоньки и сказал:

– Ты… программер несчастный! Все мозги себе упрограммировал, да? Я тебе что, робот, что ли? Потрогать… не сломается… да я тебя самого сломаю, если что! И сенсоры твои… пооткусываю нафиг!

– Эээ… – нет, Ваня, конечно, всё знал про возможности искусственного интеллекта, но тут было что-то не так.

Очень уж быстрой и неожиданно возмущённой была реакция, да и внешний вид кота активно намекал, что это какой-то неправильный робот.

Иван беспомощно оглянулся на актёра.

– Я не понимаю! Это же… ну, чья-то… разработка?

– Осторожно! Не стоит повторять свои заблуждения, потому что иначе вас сейчас прилично покусают, – вполне серьёзно предупредил Ивана Филипп, старательно не глядя на Романа, который, чтобы в голос не расхохотаться, затыкал себе рот попросту – ладонью.

– Заблуждения? – эхом отозвался Иван, соображая, чем же может быть это котообразое нечто, если не роботом?

Голограммой? Нет. 3D-проекцией? Нет!

– Я же сижу рядом, практически вплотную… а у кота каждая шерстинка видна.

Он всё-таки не выдержал, отважно поднял левую руку и коснулся правого плеча кота.

– Терентий, крепись! – посоветовал коту Соколовский. – Это – человек науки, пока не пощупает тебя, так и будет думать, что ты или робот или иллюзия.

– Сам ты иллюзия! – кошачий хвост начал раздражённо метаться из стороны в сторону.

– Вы руку-то уберите! – предупредил Ивана актёр, – Если что, мало не покажется.

Иван ощутил под пальцами мягчайший мех, который просто не мог быть искусственным, почувствовал тепло живого тела, напряженные мышцы, а потом стремительно отдёрнул кисть от толстой лапищи, вооружённой острейшими когтями.

– Реакция отменная! – похвалил его хозяин дома, который неведомо как оказался рядом и перехватил кота в прыжке. – Терёня, я знаю, что коты – это жидкость, но сделай усилие, придержи себя в моих руках! – велел он коту, вернувшись на своё место.

– Здрав будь, гость дорогой! – Иван оглянулся на новый голосок, причём явно женский.

Оглянулся и застыл…

Слева от дивана к нему неспешно шла…

– Мшшш? – просипел Ваня, потрогав одной рукой голову, а другой почему-то взявшись за ноутбук.

– Добрый молодец, а добрый молодец… компьютер лучше в меня не бросать! Он вам ещё пригодится, – официальным тоном предупредила его мышь, – А вот печеньицем поделиться можно!

Глава 45. Чем бы гостя потешить да порадовать

Иван медленно убрал руку от компьютера, зачем-то потряс ею перед своим лицом, а потом уже обеими руками взялся за голову.

Мелькнула было у него мысль о том, что ему что-то могли подлить в чай, но все трое пили из одного чайника, да и пряники с печеньем ели все. Так что мысль о том, что это галлюцинации из-за чего-то ему подмешанного, он отверг почти сразу.

Гипноз? Нет-нет… тоже не похоже – никто не сверлил его взглядом, не раскачивал пред его носом предметы.

– Не понимаю, – он судорожно просчитывал возможность размещения микросхем, механизмов, обеспечивающих движение, блока питания, охлаждения и всего прочего в таком небольшом объёме.

В голове вертелось:

– Это возможно, конечно… но практически ещё никто подобного не делал, хотя и пытались неоднократно! Тем более что это… эта мышь безукоризненна!

– Шушаночка, ты морально готова к тому, что тебя сейчас роботом обзовут? – светски уточнил у мыши кот.

– Нет, если честно… – вздохнула мышь, пошевелив усами и покачав головой. – Более того, я категорически против! Я, конечно, всё понимаю про профдеформацию и прочие сложности людской жизни, но оскорблять честную меня не стоит!

– Я не буду! – пообещал Иван, впечатлённый мимикой этого небольшого создания – он прикинул, сколько нужно элементов для такой точнейшей имитации работы мышц и совсем запечалился.

– Так как насчёт угощения? – мышка шла к нему уверенной походкой существа, которое находится на своей территории и в своём праве!

– Эээ, конечно-конечно! – Иван жадным отродясь не был, поэтому взял печенье со своего блюдца, опустил его поближе к подбежавшей мыши и изумился, когда она взялась одной лапкой за его пальцы, а второй – за угощение.

Лапка была абсолютно настоящей – тёплой, живой, с аккуратнейшими розовыми коготками. Никакой имитации или чего-то в этом роде.

– Простите, – не выдержал Иван, склонившись над мышью, – А вы… кто?

Он не видел стремительного переглядывания присутствующих, уставившись на тёмные блестящие бусинки глаз.

– Я? Норушь, конечно! Меня зовут Шушана!

– Очень приятно! – машинально отреагировал вежливый Иван. – Только… только я не знаю, кто такие норуши.

– Знаете-знаете! – Соколовский усмехнулся, – Норуши – это старинный и очень значимый род существ, обитавший в тех самых исконных землях, о которых мы с вами начали разговаривать. Они испокон веков встречают пришельцев…

Иван прищурился, натренированный мозг покопался в памяти, выдернув из утрамбованных детских воспоминаний книжку с картинками, где была изображена симпатичнейшая мышка, вот точно такая же, как та, что сидит рядом, которая говорила героине:

– Угости меня, девочка, кашкой…

– Мышка-норушка? – Иван произнёс эти слова растерянно, ожидая усмешек и чего-то вроде «Ха-ха-ха, ну вы всё-таки повелись», но его слова были встречены весьма благожелательно.

Мышь отложила печенье, деловито отряхнула лапки, абсолютно человеческим жестом потирая их друг о друга, а потом изобразила нечто вроде поклона.

– Очень приятно, что вы поняли, кто я на самом деле! Правда, мы всё-таки не мыши, а именно что но́руши.

– Хххорошо, я учту! – согласился Иван.

– Так… если это всё, то я пошла, у меня ещё дел полно! – деловитая норушь прихватила угощение, кивнула Ивану:

– Рада была с вами познакомиться, – и важно удалилась за диван.

– Небось, вы уже прикинули, какие сенсоры надо разместить в робота, чтобы получилась такая затейливая норушь? – рассмеялся Соколовский.

– Если честно… да, – вздохнул Иван. – Но пока таких технических возможностей просто нет. А потом… потом она… живая!

– И я живой! Живой и очень сердитый! – Терентий терпеть не мог, когда его игнорировали, и уж тем более, если это происходило после таких невозможных оскорблений!

Иван обречённо прикрыл глаза – почему-то мышка, которая норушь, далась ему проще.

– Можно ещё голову в песок закопать! – язвительно продолжил кот. – Могу пожертвовать лоток на благо науки!

– Ну хорошо… – решительно выдохнул Иван, обращаясь к актёру. – То была норушка, а этот – он кто? – кивок на кота окончательно рассердил Терентия.

– Зря вы это… – вздохнул Соколовский. – Позвольте дать вам совет на будущее – если с вами кто-то разговаривает… необычный, то лучше именно у него и спрашивать, кто он такой, а то вам может попасться кто-нибудь такой обидчивый…

– Я не обиделся, а оскорблён! – тут же заявил кот, прижав уши к голове и разъярённо размахивая хвостом.

– Извини…те, – Иван обратил внимание на эти грозные признаки и решил, что раз он довольно близко к коту сидит, то лучше его не злить – что он такое пока не очень понятно, но вот то, что это существо уже на грани самообладания – очевидно!

– Я не хотел вас оскорблять. Просто… просто это слегка необычно. То есть очень сильно необычно! Я никогда не слышал про говорящих котов.

– Ну конечно, слышали! – опять вмешался Соколовский. – Как минимум про одного так точно. Более того, даже стихи о нём наизусть заучивали.

– Эээ, но это же всё СКАЗКИ! – не выдержал Иван. – Вы что, хотите сказать, что и русалки есть, и лешие, и ступа с Бабою-Ягой?

Он не понял, почему актёр рассмеялся при упоминании последнего элемента в перечне.

– Есть и русалки, и лешие, и все прочие, – всё ещё улыбаясь подтвердил Филипп. – Кстати, всех их вы и в этих землях запросто можете встретить. Правда, искать всё это не рекомендую…

– Почему?

– Могут и съесть, – улыбка актёра вышла неожиданно похожей на оскал, и Иван незаметно поёжился.

– Ладно… уговорили. Не стану искать! – согласился он, – Но всё равно не могу поверить в эти… сказки! И уж тем более не стану менять сюжет игры! – он как-то разом вернулся в реальность и припомнил зачем, собственно, сюда пришёл.

– Вот же вас заело! – почти посочувствовал ему Филипп Иванович. – Кот говорящий вас не убедил, норушь тоже, и кем же вас ещё порадовать?

Иван независимо пожал плечами, решив, что и кот, и мышь… ну это вот такая странность природы… мало ли, чего только не бывает!

А Соколовский покосился на Врана, негромко что-то ему сказал, тот кивнул и вышел из комнаты.

Кот, который так и сидел, не сводя глаз с Ивана, покосился на Соколовского и фыркнул:

– И ты ещё будешь тратить на него время?

– Терентий, Иван Васильевич исключительно умный человек, а ещё очень стрессоустойчивый, – сообщил актёр.

Терентий с истинно кошачьей бесцеремонностью спрыгнул с дивана, обошёл вокруг Ивана, а потом требовательно спросил:

– С чего ты это взял?

– Работать в его области и делать то, чем Иван Васильевич занимается, может только умный человек, а стрессоустойчивость его и так видно невооружённым глазом! А кроме того, он же преподаёт! Поверь мне, даже неожиданное общение с говорящим котом не может сравниться со студентами!

– Это да… – Иван кивнул, – Студенты что только не изобретают! А при учёте того, что они – народ одарённый, шебутной и технически подкованный, приходится всегда быть начеку.

– Прекрасное качество! – от души похвалил его Соколовский, а потом окликнул кого-то:

– Володя, входи!

Иван обернулся и увидел черноволосого, черноглазого, худощавого молодого мужчину с резкими чертами лица и бледноватой кожей.

– Филипп Иванович, вызывали? – черноглазый Володя выжидающе уставился на Соколовского.

– Вот, познакомься – это Иван Васильевич – руководитель нашего Романа, талантливый айтишник, человек, который создаёт игру о зелёном тумане и монстрах, которые в нём находятся, но нипочём не верит в то, что существуют исконные земли и их обитатели. Даже Терентий и Шушана его не убедили.

– Дааа? – с холодноватой интонацией протянул Владимир, протягивая Ивану руку для рукопожатия.

Иван встал, поздоровался с новоприбывшим, пожал ему руку, покосился на Романа, который почему-то так и стоял в дверях.

– Да, представь себе! – вальяжно продолжал Соколовский. – Не верит человек и всё тут. Так что мне нужен твой истинный облик! Покажись, пожалуйста!

Иван успел скрыть улыбку – ну он так и знал, сейчас его опять будут убеждать во всякой ерунде, но…

Додумать эту мысль он не успел, потому что Владимир пожал плечами, отступая от гостя подальше, резко упал на пол, пространство в том месте, где только что был человек, как-то дрогнуло, и через миг там уже оказалась чёрная как смоль птица, которая деловито потрясла крыльями и воззрилась на остолбеневшего Ивана.

– Об… об… оборотень? – просипел он.

– Нет, конечно. Это просто один из обитателей исконных земель. Правда, родился он тут, но это на его способности никак не влияет. Володя, может, ты сам объяснишь?

Ворон чуть подпрыгнул, взмахнул крыльями, взлетел на спинку стула, недавно покинутого Романом, крепко схватился за неё чёрными когтистыми лапами и явно скучающим тоном пояснил:

– Мы не оборотни, мы ворроны. Просто у нас есть такой дарр – можем пррринимать вид людей.

Только благодаря прекрасной кошачьей реакции Терентий избежал роли котоподушки – он так увлёкся происходящим, что в самый последний момент успел вывернуться из-под спины Ивана, который попятился, промахнулся мимо своего стула и, встретившись с диваном, рухнул на него.

– Филипп Иванович, а мы не перестарались? – осведомился Роман.

– Нет-нет… раз уж наш гость – человек умный и стрессоустойчивый, да ещё утверждающий, что исконных земель и всех, кто на них обитает, не существует, то не переживай, он справится… наверное, – успокоил Чернокрылова актёр.

– Не понимаю! – гость сидел на диване, то глядя на ворона, то косясь на Терентия, который ехидно ухмылялся справа. – Этого не может быть!

– Дорогой вы наш Иван Васильевич! Да у нас всё что угодно может быть! Ром, позови его, пусть войдёт.

Иван хотел было уточнить, кто должен войти, но уже получил ответ на свой вопрос – в кабинет вошёл высокий, атлетически сложенный тип в спортивном костюме. Тёмные волосы, загар, настороженный и недовольный взгляд.

– Нормальный человек, только… глаза странные, – успел сообразить Иван.

– Истинный вид, – приказал Соколовский пришедшему. – Немедленно!

В отличии от просьбы, обращённой к Владимиру, который на самом деле оказался вороном, этому типу актёр приказывал, и приказ был выполнен!

Иван ошеломлённо уставился на то, как вошедший резко соединил ноги, они стали длиннющим чешуйчатым хвостом.

Как именно трансформировалась верхняя часть, Иван не видел – не мог отвести взгляда от сворачивающихся на полу толстенных колец. Но через миг от человека, который вошёл в кабинет, ничего не осталось – на полу возникла здоровенная змея с чешуёй песочно-жёлтого цвета.

– Иван Васильевич, вам ещё кого-нибудь показать или пока хватит? – голос актёра заставил Ивана медленно повернуть голову к говорящему.

Смысл слов доходил неспешно, словно продираясь сквозь толщу многолетних убеждений о том, что он точно знает, как устроен этот мир.

– А что? Есть ещё кто-то? – выговорил Иван.

– Есть, конечно… – кивнул Соколовский.

– А можно попозже, ладно? Мне бы это всё пережить!

– Разумно, – кивнул хозяин дома. – Сшайр, людскую форму!

Змей поднялся в стойку, хлестнул хвостом по полу и расправил плечи своего человеческого облика, с презрением рассматривая Ивана.

– Рома, уведи его отсюда, – велел Соколовский, хмуро прищурясь в след уходившим.

Впрочем, когда он повернулся к гостю, на лице было выражение, слегка напоминавшее сочувствие:

– Ну как вы? – спросил Филипп.

– Как бы вам сказать, что б не соврать… странно! – честно признался Иван. – Я мог бы попытаться как-то объяснить всё, что тут увидел, с точки зрения науки, только вот… по-моему, наша наука самую малость несовершенна.

– Не малость, конечно, – согласился Соколовский, – Но мне нравится ход ваших размышлений.

– А раз так, то… то вполне возможно, что мой прадед видел именно то, что вы говорите! – Иван внезапно припомнил, как их сосед – кстати, врач, уверял, что «этого старика пора сдать в соответствующее заведение – болтает всякие глупости», а Ваня точно знал – прадед разумнее этого «человека науки» раз в сто!

– Да, ваш прадед видел проход в исконные земли, откуда родом все те, кого вы сегодня видели, – уверенно кивнул Соколовский. – И теперь я хотел снова уточнить у вас, сможете ли вы переделать вашу игру в соответствии с ПРАВДОЙ?

Иван покосился направо – там сидел Терентий, бесстрастный как Штирлиц, посмотрел прямо – на Романа, как раз входящего в кабинет, и ворона Володю на спинке стула, а потом перевёл взгляд налево – на хозяина дома, и решился:

– Да! Я переделаю игру! Только надо будет написать новый сценарий.

– За этим-то дело не станет, – усмехнулся Соколовский. – Будет у вас сценарий в лучшем виде!

Иван сосредоточенно кивнул – почему-то припомнилась ему вынырнувшая из глубины памяти фраза, всплывавшая какими-то кусками: «Направо пойдёшь… прямо пойдёшь… налево пойдёшь».

Разве мог он знать, что это не просто сказочная присказка, а самая настоящая программа выбора маршрута, и он её выполнил абсолютно верно!

Глава 46. Наступившее на вас утро

Утро добрым не бывало однозначно… Съёмная квартира была безликой, обставленной владельцами в стиле голимого минимализма, и единственное, что Иван туда привнёс – компьютерный стол, стул и мощный комп.

– Утро… утро наступило! Причём, похоже, прямо на меня… А возможно, оно даже прошлось по мне пару-тройку раз! – думал Иван, глядя в потолок.

Вчера, после возвращения от Соколовского, он долго не мог успокоиться, а потом уселся за программу – надо было понять, какие куски можно будет оставить, а какие выбросить или переделать.

– В принципе, ничего страшного… – сообразил Иван глубокой ночью, – Остаются самые трудоёмкие элементы, сделанные на этот момент, а остальные изменить будет не так уж сложно, тем более что с финансированием проблем быть не должно.

Эта оптимистичная мысль дала толчок к осознанию того, что можно будет выключить режим неистовой экономии. Да, он отлично зарабатывал, но всё, как в бездонную яму, уходило на зарплату студентам, которые работали вместе с ним над игрой.

– Перееду отсюда куда-нибудь поближе к институту, – сообразил он. – Машину отремонтирую, а то ездит на честном слове.

Он откинулся на спинку кресла, позволив себе задуматься о тех невероятных вещах, которые с ним произошли в особняке Соколовского.

– Этого, конечно, быть не может, но… но я же видел! Я чувствовал… – он потёр пальцы, которые точно осязали прикосновение мыши.

– Нет, не мыши, а… норуши! – поправил он сам себя. – А ещё кот!

Иван против воли улыбнулся – вспомнил окончание визита:

– Ну, молодой человек, заходите, если что! – вальяжно напутствовал его котяра, – Что вы так на меня уставились? Да, я старше вас, даже если брать людское летоисчисление.

Ворон, который в конце концов вернулся в людскую форму, причём практически у ног Ивана, тот страшноватый гигантский змей…

– Ёлки-палки… Интересно-то всё как! Ошалеть можно, как интересно!

Иван осознал, что у него возникло какое-то удивительно приятное чувство – этакое восхитительное предвкушение нового – с ним этого с детства не было!

На миг он призадумался, а не было ли это какой-то грандиозной аферой, но, поразмыслив, откинул эту мысль – слишком дорого и трудозатратно его было бы ловить, не говоря уже о том, что чисто технически это просто невозможно!

– И прадед бы тоже согласился! – внезапно понял Иван, – Он бы никогда меня не понял, если бы я отказался. И туман этот… вообще-то, в том, что говорил Соколовский, нет ничего такого уж нелогичного – во всех народах мира есть истории о существах, которые владеют какими-то невероятными способностями. Ну и почему они не могут жить в каком-то скрытом от остальных мире, время от времени появляясь тут?

Он начал ходить по комнате, рассуждая вслух – так всегда лучше думалось:

– Да, наука наукой, только вот сколько раз уже так было, что она оказывалась в полной… ну, понятно где! И то, что вчерашние учёные с пеной у рта объявляли невозможным, внезапно оказывалось реальностью! Полно такого! Так чего я упирался? Тормозное мышление?

Иван самокритично обдумал эту идею, а потом сделал вывод:

– Надо будет с этим бороться…

Конечно, он не видел, что за окном съёмной квартиры на ветке ближайшего дерева сидит ворон и внимательно за ним наблюдает, а когда Ваня угомонился и всё-таки улёгся спать, караульный полетел к начальству на доклад.

– Настоящий чудак. Никаких поползновений что-то выложить в сеть, связаться с кем-то для продажи информации о странных животных или хотя бы о вас!

– Хотя бы… – проворчал Соколовский, покосившись на Крамеша.

– Но я не понял, почему вы его не обработали, ну… как участкового, к примеру. Или мне бы позволили, – засомневался Крамеш.

– Володь, он быстро поймёт, что кое-кто из нас владеет мороком, анализировать он умеет прекрасно, сообразит и то, что он сам под ограниченным внушением. Будет или бояться, или ненавидеть, а может, и то, и другое. И зачем нам это? А по поводу информации, ему всё равно никто не поверил бы…

Крамеш прекрасно это понимал, но знал и то, что для многих людей подобные доводы не пересилили бы желание нажиться на диковинке или ценной новости про звезду экрана.

Но всё это было ночью, а вот утро… утро свалилось на невыспавшегося Ивана, как вредная бодучая корова, которая и отойти не хочет, и покоя не даёт.

– Опять утро! Да почему ж каждый день оно и оно, хоть тресни! – ворчал Иван, делая себе кофе в огромной кружке.

Правда, соображение о том, что его вчерашний день был круче, неожиданнее и чудеснее всех настырно-наступавших утр в его жизни, Ивана как-то утешило.

– Интересно, а кто там ещё есть? Ну Соколовский же сказал, что может ещё кого-то показать, а я, как дурак, отказался!

Грохот, сотрясший стены, заставил Ивана обречённо вздохнуть – начиналась очередная серия соседского ремонта, которая заставляла его ОСОБЕННО не любить утро, хотя, казалось бы, куда уж больше!

Утро с детства было ненавистным:

– Ивааан! Подъёёём! – невыносимо бодрый голос отца заставлял подскакивать так, словно из матраса иголки высовывались – ещё бы… промедли, и тебя ждёт ковшик ледяной воды, вылитый на голову, и плевать, что высушить потом постель сложно, а вечером придётся спать без подушки – она ещё сохнет. Главное-то что?

– Дисциплина! Вот что главное! – нравоучительно вещал отец. – Дисциплина и спорт!

Ну, конечно, известный в своё время легкоатлет не мог думать иначе, особенно, если учитывать его тренерскую карьеру.

Василий Иванович тренировал прекрасно, к нему очередь желающих стояла, а родной сын был таким разочарованием… Иван – худой, нескладный подросток, зависающий в компьютерах, любимец школьного математика и кошмар физрука, с точки зрения отца, был его личным упущением, которое требовалось исправить любой ценой!

– Ничего, – уверенно говорил он жене, – Поспит и без подушки. Да и вообще – вон, на полу можно, по-походному, в спальнике! Зато утром поднимается по команде!

По команде Иван делал много чего – подъём в половине шестого утра, хотя до школы ему было минут семь ходьбы неспешным шагом, потом – за отцом на пробежку с обязательным визитом к проклятому турнику, а потом растяжка, комплекс разработанных профессиональным тренером упражнений, а потом – ледяной душ.

И… несмотря на все усилия родителя, Иван оставался худощавым, не особенно ловким и по-прежнему отдающим предпочтение экрану компьютера, а не спортзалу.

– Позорище! На кого ты похож? – возмущался отец. – Какое-то недоразумение, а не мой сын!

К счастью, у Ивана был младший брат, и именно на него отец, полностью разочаровавшийся в «неудачнике-Иване», и возлагал надежды на продолжение спортивной династии.

Крепыш-брат надежды активно оправдывал, исправно побеждал на соревнованиях, радуя родителей и являясь живым укором «заучке» Ивану. Впрочем, тому было уже всё равно – как только он смог снимать квартиру, так сразу уехал от родителей и стал жить самостоятельно, забив на турник, пробежки и спец упражнения с холодным душем – хватало бассейна и вылазок в лес на лыжню.

***

Ивану очень хотелось изловить Чернокрылова и уточнить у него, как он попал на работу к Соколовскому, но, как назло, в этот день занятий с ним не было, так что пришлось ждать почти до вечера – у них с Романом именно в пять начинался «рабочий день».

– Так, вот это, это и это мы выкидываем! Вот тут надо изменить. Этим и займись! – Иван обрисовал фронт работ, подсказал, как лучше сделать, а потом, выбрав удачный момент, уточнил:

– Слушай, а как ты сам-то к Соколовскому устроился?

– У него моя сестра работает, так что по знакомству, – Роман ожидал этого вопроса, так что ответил сходу, не задумываясь.

– Ааа, понятно.

– Филипп Иванович передал, что договор у него уже готов, так что он вас ждёт на подписание, – добавил Роман.

– Быстро… он всегда такой энергичный?

– Да, он не любит тянуть, – и опять ни слова неправды. – Вам когда будет удобно подъехать?

– Можно и сегодня, – решил Иван, который тоже тормозить на ровном месте не любил, – Чего-то я не сообразил у Соколовского спросить, как с ним связаться… Так что, может, ты уточнишь, будет ему удобно?

– Конечно.

Соколовскому было удобно попозже, почти ночью, но Ивана это вполне устраивало – можно будет сфокусироваться на работе. Роман сидел в углу и сосредоточенно переделывал доверенный ему участок программы, время от времени забавным жестом наклоняя голову на бок, а когда пришло время отправляться на встречу с актёром, предложил поехать на его машине.

– Это не моя, а служебная, конечно, но в центре пробки, вы там свою не припаркуете, а для служебной есть место, – пояснил Роман, представив, что было бы с его научным руководителем, если бы он видел процесс парковки – в подворотню и налево в глухую стену, а потом в тайный гараж норушного дома.

Наличие парковки для Роминого автомобиля решило дело, так что Иван оставил свою машину и расположился на пассажирском месте, тут же уткнувшись в ноутбук – чего время-то терять.

Правда, потом оторвался от экрана и спросил:

– Слушай, а вот тот второй тип, которого ты привёл… ну, который змей. Он что, проштрафился?

– Ну да… как-то так, – подтвердил Роман, припомнивший, что недавно осмелевший Сшайр нахамил Крамешу, а потом мыл гусятник крошечной тряпочкой под аккомпанемент гусиного гогота.

Разумеется, оскорбившийся змей захотел было Крамешу чем-то насолить, но в процессе устройства коварной западни наткнулся на Соколовского, после чего хоть и вёл себя тише воды и ниже травы, но прилично злился.

Что показательно, Татьяне про этот инцидент никто не рассказывал – так… повыясняли отношения между собой, да и разошлись-расползлись-разлетелись.

Роман, добравшись до гостиницы, высадил своего научного руководителя у дверей, а сам заехал в арку – типа на парковку, Иван не очень понял, зачем так сложно, но вопросов не задавал, а потянул на себя дверь и вошёл в здание.

Он даже вторую дверь прошёл, а вот потом увидел совершенно неожиданную для себя картину – слева, он даже не сообразил, откуда именно, на него вышли два здоровенных гуся.

– Гуси? – нелепо спросил он у них.

– Ггаа! – подтвердили они, посвёркивая глазами и переглядываясь.

Причём вид у них был такой… гастрономически-заинтересованный! Типа, и что это за блюдо такое само пришло, а? А не отведать ли нам кусочек-другой?

Тут Иван осознал, что гуси-то гуси, но они как-то выглядят… гм… зловеще. Нет, приезжая к бабушке, деду и прадеду в деревню, с гусями он дело имел, даже дружил. По крайней мере, они его не гоняли, а эти…

– Эти, пожалуй, прямо слопать готовы! – медленно, но верно констатировал хозяину его инстинкт самосохранения.

– Гуси, стоять! – скомандовал Роман, выходя откуда-то из глубины коридора, уходящего правее лестницы на второй этаж. – Это к Филиппу Ивановичу. Наш новый программист.

– Эээ, здрасьте! – вежливый Иван слишком хорошо помнил вчерашние превращения, так что не удивился, если бы гуси шмякнулись на бок и поднялись с пола дюжими охранниками.

Ничего подобного они делать не стали, но переглянулись уже менее воинственно, а потом и ответили на приветствие что-то типа короткого и ёмкого:

– Гаг!

На лестнице появилась незнакомая, совсем молоденькая черноволосая девушка, которая окликнула Романа:

– Врр… в смысле Роман, вас с Иваном-программистом уже ждут!

– Да, идём! – Роман уверенно прошёл мимо гусей, Иван последовал за ним, а потом не выдержал и спросил:

– А гуси… они тоже… оттуда?

– Да. Они вообще-то тут охрана. Вчера были заняты, вас не видели, вот и заволновались.

– А они превращаются?

– Как бы это… видоизменяться могут – крупнее становятся, когда принимают боевую форму.

– Ещё крупнее? – Иван невольно оглянулся, оценив гусиные стати.

– Да. А потом у них ещё есть разные всякие свойства… – расплывчато информировал Роман, очень довольный тем, что гуси не стали эти самые свойства сейчас демонстрировать – Иван, чего доброго, точно бы решил, что это роботы – а иначе, чего они так искрят?

– А это твоя сестра была? – Иван понимал, что задаёт слишком много вопросов, но сдержаться не получалось. – Вы похожи.

– Нет, что вы! – рассмеялся Рома. – Это горничная здешняя – Карина, а похожесть наша только мастью. У меня сестра старше, и по внешности мы разные совсем.

Тут из абсолютно гладкой стены в конце коридора выскочило какое-то небольшое, но очень плотненькое животное рыже-бело-чёрного окраса и шустро промчалось мимо ошалевшего от неожиданности Ивана.

Он даже спросить ничего не успел, как из той же стены выпал вчерашний рыжий кот и огромными прыжками ринулся за зверьком:

– Стой! Стой паразит! Перья отдай – это моё! Здрасьте Иван, привет Вр… Рома! – кот ухитрился поприветствовать новоприбывших и поспешил за…

– Это карбыш, – подсказал Ивану Чернокрылов.

– Карбыш?

– Да, тоже из исконных земель.

– Эээ, и в кого он превращается? – осторожненько уточнил Иван.

– В бессовестную и безразмерную авоську со способностью прогрызать всё, включая железобетонные стены и сталь! – возмущённо пропыхтел кот, едва-едва притормозивший у стены под окном, куда нырнул карбыш. – Спёр мои перья! Коллекционер тоже мне!

Иван ничего не мог с собой поделать – образ рыжего кота в перьях стоял перед глазами как наяву.

– Что? Чего вы так на меня уставились? – Терентий пребывал не в духе – он едва-едва успел собрать перья от воронов, которые прибыли за Кариной и очень плодотворно общались с гусями. Он трудился, складывая пёрышко к пёрышку, и предвкушал радость обладания таким имуществом, как в его тайник под кухонным диваном проник паразит-Гудини, спёр его сокровища, упихал в одну их своих защёчных «авосек» и был таков!

А теперь ещё этот… пялится на приличного кота, но делает это без уважения! Вот кто это может выдержать? Уж точно не Терентий!

Иван посомневался было… но не сдержался и спросил:

– А вы… вы тоже птица?

Роман, который уже открывал дверь кабинета начальства, на секунду представил Терентия с пучком перьев в районе охвостья и повис на дверной ручке, стараясь не захохотать в голос. Впрочем, он быстро сообразил, что лучше пусть Иван будет поближе к Соколовскому, потому что НАСТОЛЬКО оскорблённый Терентий – это уже серьёзно.

Соколовский только брови поднял, когда увидел Врана, торопливо загоняющего в кабинет его нового программиста и плотно закрывающего двери, можно сказать, подпирающего их собой.

Впрочем, эта баррикада выдержала недолго – коты одни из самых талантливых открывальщиков чего угодно, а в особенности дверей! В эту конкретную дверь словно таран ударил – Терёня разбежался издалека и был настроен очень решительно.

– Нет, пусть он мне скажет, какая я птица! – ввалился он в кабинет и возмущённо воззрился на Ивана. – Как я могу быть птицей, а? Нет, ну вы-то мне хоть скажите! Похож я на птицу, да?

– Похож! – припечатал его Соколовский. – На надоедливого индюка! Вот сейчас прямо вылитый! Чего ты разорался, а? Хотя, нет! Не хочу даже знать. Иди к Тане и сиди там! Я с тобой потом поговорю.

Человек, который сходу способен остановить на скаку кон… нет, простите, кота, уже заслуживает уважения!

Терентию отчаянно хотелось пожаловаться на жизнь, но в присутствии Сокола, который разгневан вторжением в его святая святых, а особенно тем, что его любимое кресло оказалось совсем немного, ну, чуть-чуть, подрано чьими-то неопознанными когтями, это было неразумно.

Кот демонстративно вышел, лягнул лапой дверь, отчего она испуганно закрылась и понёс свою особу к Тане – утешаться!

Глава 47. Обидели котика

– Ааабидели! Аааскарбиили! – то, что Терентий в печали, было видно, а главное, слышно, издалека.

Таня философски вздохнула и открыла холодильник – что ж поделать, если грусть-тоска на котика навалилась? Правильно! Угостить.

Сначала в кухню ввалились вопли, потом топот, словно это не котик шёл, а какой-то коник, а потом уже появился собственно Терентий. Причём стало очевидно, что нынче это не просто кот, а кот с претензией почти ко всему белому свету.

– Нет, представляешь, да? Перья украли, обездолили, оскорбили… так оскорбили, что ни в сказке сказать, ни на компьютере не напечатать!

– Терёнечка, да чем же так тебя оскорбили-то? – Таня прекрасно понимала, что иногда надо просто жалеть, выслушивать и кормить. Вот надо и всё – дешевле будет!

– Тань… ты ж меня видишь, да? – мрачно осведомился Терентий, проглотив «затравочную» креветину, почти не жуя.

– Вижу, конечно!

– И что именно ты видишь? – коварный прищур однозначно свидетельствовал о том, что вопрос задан с подвохом!

– Вижу очень красивого и изумительно обаятельного, во всех отношениях уникального кота! – Таня ответила честно, улыбку сумела изловить и спрятать подальше, а хихиканье, доносившееся из-за дивана, попросту проигнорировала – она, конечно, норушат очень даже понимала, но ей в данный момент лучше было не смеяться.

– Вот! Вот ты – человек умный! А там вон, – Терентий прицельно махнул толстой лапой в сторону кабинета Соколовского, – Там, Тань, сидит представитель нового вида Иванов!

– Это какого же?

– Ну у нас ведь как… Иван-царевич, Иван-дурак и всякие промежуточные Иваны, которые ближе то к одному стартовому состоянию, то к другому! А у нас завёлся Иван-программист!

Терентий выговорил это определение с таким выражением, что стало очевидно – он ничего не забудет и не простит, так что лёгкой жизнь Ивана-программиста не будет по определению.

– Терентий, а что плохого в программистах? – удивилась Таня. – Вон, Вран занимается…

– Вран у нас – Роман. Это другое! – важно выдал кот. – И вот Иван-программист… он знаешь, Тань, чего сделал?

– И что же?

– Он у меня спросил, не превращаюсь ли я в ПТИЦУ! Нет, прикинь, да? Так и ляпнул «А вы тоже птица»? – Терентий искусно игнорировал хохот из-под дивана, возмущённо сверкал глазами и пушил хвост.

– Нда… это он напрасно! – констатировала Татьяна, которая вчера от названного братца получила массу информации о его научном руководителе:

– Клёвый мужик. Молодой, ему тридцать два, но умный! А ещё не очень вредный – студентов не гнобит. Только бездельников не выносит на дух, а так – вполне компанейский. Голова, правда, фигнёй набита, ну… в смысле, обидно, когда такая игра строится на глупом сюжете, но Сокол, я думаю, это исправит!

Татьяна почистила Терентию ещё пару креветок и уточнила:

– Слушай, а может, он просто не сообразил? Он же видел, что Володя поменял облик, Сшайр тоже…

– Он-то мог и не сообразить, что с Ивана-не-царевича взять, но Сокол?

– А Филипп Иванович-то чем тебя обидел?

Таня только вздохнула, увидев, как Терентий зажевал разом три креветки прямо целиком, с головами и панцирями. Нет, раньше она бы испугалась последствий, но по опыту уже знала, что Терёня и яйцо со скорлупой может потребить и ничего с ним не станется…

Жалобы на Сокола были какими-то… неуверенными, из чего Таня сделала свои выводы:

– Ты добрался до его дивана?

– Да как ты обо мне думаешь? – возмутился Терентий, – Я бы никогда не замахнулся на святое! Что я… не понимаю, что ли? Я всего лишь на кресле повалялся!

Логическое мышление Таня освоила в совершенстве – раз Соколовский возмущён, значит, какие-то следы пребывания кота на его «директорском» роскошном кресле имеются!

– Шерсть? Ну нет… Филипп Иванович не мелочный. Значит, или ручку погрыз, или сидение покогтил. А, может, даже на спинку замахнулся! – размышляла Татьяна, пока Терентий разглагольствовал о том, что диван – это такое… такое, что ДАЖЕ он не посмел бы.

Впрочем, все его выступления закруглились очень быстро – стоило ему только услышать, как открывается дверь кабинета Соколовского, как кот звучно обрушился с кухонного диванчика на пол и канул в коридоре Таниной квартиры.

– Вот Терёня и дал! – на спинке диванчика обнаружилась Шушана, которая посмеивалась и потирала лапки: – Он увлёкся и почесал когти о кресло Сокола. Не сильно, но у Финиста же зрение соколиное даже в человеческом облике, так что оне в гневе! Правда, договор с Иваном-программистом подписал, Врану велел отвезти нового сотрудника домой, а сам сюда идёт. Злющий, между прочим!

Когда Соколовский заглянул в Танину кухню, его встретили меры противодействия «злющности» – восхитительно пахли кислые щи и рагу, заваривался чай, а Таня резала ржаной хлеб и пододвигала в центр стола маслёнку.

– Поужинаете? – улыбнулась она начальству.

Тот на секунду задержался у стены, а потом выдохнул – видимо, много чего собирался сказать негодяю-Терентию… так много, что аж в груди теснилось.

– Поужинаю! – буркнул он. – И где этот гад?

У Тани было большое желание уточнить, а не Сшайра ли начальство имеет ввиду, но злить и так заведённого Соколовского, право же, не стоило.

– Сгинул в коридоре, как только услышал, что вы идёте!

– Умный, подлец, весь в родоначальника! Такая же хитрая и невыносимая котина! – высказался Соколовский. – Я вам про него не рассказывал?

– Нет, – Таня налила Филиппу тарелку щей и придвинула хлеб.

– Вот представьте себе Терентия в сером цвете в полоску, размером покрупнее, поувесистее, раз в сто хитроумнее и говорливее… Харизма, обаяние, полный контроль над снами, умений куча, и при всём этом, паразит, натуральный кошак!

– Я папрашу предка при мне не оскорблять! – ляпнул Терентий, и тут же понял, что разговор-то этот был заведён исключительно для него – ну не бегать же Соколу за ним по Таниной квартире, а так он сам себя выдал!

Нет, разумеется, попытался сбежать, но куда там – через полторы секунды кот оказался в руках Филиппа, который извинился перед Татьяной и заявил:

– Танечка, я к вам вернусь через минуту, даже щи не успеют остыть! Только с этой наглой мордой побеседую тет-а-тет!

Татьяна переглянулась с Шушаной, которая прикрывала нос лапкой и тихонько посмеивалась, и уселась ждать окончание разговора.

Соколовский прибыл, и правда, довольно быстро, а за ним на полусогнутых лапах с выражением крайне верноподданических чувств на морде стелился Терентий, умильно вещая:

– Да я ж больше ни-ни… ни-ка-да, ни-за-што! Финист Иваныч, вы ж меня знаете!

– Вот, то-то и оно, что знаю! – скривился Соколовский, перешагивая границу между гостиничным коридором и кухней. – Ну, смотри, только попробуй ещё раз…

– Ни-ни… – клялся Терентий, ощупывая лапой сначала левое, а потом и правое ухо.

Само собой, кого-то другого он бы уже давно на ленточки пустил, но с Соколом приходилось считаться и свою котовность особо не распускать.

– Ничего-ничего… я знаю, на ком отыграюсь! – размышлял Терентий, зловеще выстраивая план мести.

За едой Соколовский, который сегодня и не обедал, и не ужинал по причине крайней занятости, расслабился, уже даже на кота косился без недавнего раздражения, а потом поинтересовался у Тани:

– А где Карина и Уртян?

– Тян приволок восемь канистр воды, Карина отобрала три из них, как пригодные для отваров, и теперь они экспериментируют с травами – что к какой воде лучше подходит. Я даже не знала, что есть разница.

– Ещё бы! Мало того, что есть, но даже весьма заметная, – уверенно кивнул Соколовский. – Попозже схожу к ним, посмотрю, что и как. А гость наш залётный где?

Тут уж ответила Шушана, которая кормила Мышку:

– Кирин на крыше, точнее, над крышей. Говорит, что ему спокойнее, когда он приносит хоть какую-то пользу, к тому же он тренируется – летает против ветра.

– Это всё потому, что он топтался в лаборатории Тяна и пялился на Карину, а потом чуть не разбил какую-то очень ценную банку с настоем, так что лис его просто выставил, – наябедничал Терентий.

– Правильно! Нечего лезть под лапы тем, кто делом занимается! – одобрил Сокол.

– Кстати, а в соседнем подъезде продаётся квартира на втором этаже, стенка в стенку с этой… – как можно более равнодушно сказала Шушана.

– Дааа? – прищурился Соколовский. – Это полезно! Шушаночка, вы придержите-ка её, ладно? Я завтра ненадолго отлучусь… ну, вы знаете куда, вернусь скоро, так что главное, чтобы день-другой у нас был.

– Да запросто! – обрадовалась Шушана, которая опасалась новых жильцов – а вдруг начнут что-то рушить или гадости в доме устраивать?

– И кому квартирку покупать будешь? – вкрадчиво осведомился Терентий.

– Сделаю служебной для сотрудников – мало ли… женится Тян, куда ему лису свою привести? Они к этому строго относятся – нет норы, гуляй лесом! Нет, Аури молоденькая, конечно, но лучше подстраховаться, – объяснил подобревший от еды и хороших новостей Соколовский. – Так-то Тян в гостинице живёт, но не вечно же ему в номере обретаться!

– Вот… вот оно – разумное мышление! – восхищённо сверкнул глазами Терентий, – Прекрасное решение! Интересно, а он сможет в гостиницу из своей квартиры ходить или только через Танину?

– Сможет, конечно. У него же будет выход на чердак, а оттуда в гостиницу, – пояснила очень довольная Шушана, которая потирала лапки, ожидая завтрашнее представление.

Она точно знала, что придут потенциальные покупатели, но не просто так, а с агентом по продаже недвижимости, который отчаянно не нравился ни ей, ни дому. Именно этот агент продал квартиру внизу, которая сейчас принадлежит Тане, тому пакостному «ресторационному» типу, и чуть было не угробил дом, пытаясь разрушить несущие стены!

– Ну вообще прекрасно! – Терентий, сияя глазами и энтузиазмом, продолжил красться к своей мести:

– Финист, а я тут подумал… вот смотри, Вран сейчас поехал отвозить программиста домой – тот квартиру где-то снимает.

– Ну и поехал… – Соколовский с удовольствием ел рагу вприкуску с хрустящим солёным огурцом и слегка ослабил обычную бдительность.

– А с ними ещё Крамеш полетел для подстраховки, да? Он же за программером пока следит?

– Полетел… да тебе-то что? – начал хмуриться Соколовский.

– Я к чему… ты ж меня знаешь! Я не люблю лишних движений – мы, коты, всегда выбираем самый удобный маршрут.

– Да уж знаю я ваши маршруты! – фыркнул Соколовский. – Короче, чего тебе от меня надо?

– Мнеее? Мняу вообще ничего не надо! Я ж токмо для пользы общего дела! – засуетился Терентий.

– А ещё короче?

– Можно и ещё короче, – покладисто согласился Терентий, – А что, если программиста пригласить в гостиницу жить, а? Врану до института добираться быстро, значит, и Ивану этому самому это тоже будет удобно. Кроме того, Вран может его возить, так что тот время на поездки тоже будет с пользой проводить – вон, программкой вашей заниматься…

Тут бы и призадуматься Филиппу Ивановичу, а чего это кот такой… хоть к ране его прикладывай, но Соколовский решил, что Терентий просто проштрафился и теперь изо всех сил подлизывается – водилось за ним такое.

– Хм… кстати, неплохая идея! – решил Соколовский. – Действительно… и присматривать за его реакцией здесь проще, и Врана с Крамешем гонять лишний раз не нужно, да и производительность повысится!

– Вот я ж говорю! – заторопился Терентий, – Опять же, атмосферка у нас как раз подходящая для этой игры…

Если учесть, что игра начиналась со зловещего зелёного тумана, заливавшего безмятежную лужайку около оврага, а потом из этого тумана вываливались всякие не очень-то симпатичные создания с явно нелюбезными мордами, то высказывания Терентия вполне можно было принять за декларацию намерений.

– Хм… – Соколовский на кота не смотрел, а думал о возможных плюсах этой идеи, так что не обратил внимание на исключительно хитрованистый вид Терентия. – Да, смысл в этом есть!

– Ещё бы… Филипп Иваныч, ещё бы, – мурлыкнул Терентий, ощущая себя на охоте за мышкой. Такой компьютерной наивной мышкой…

– Да, кстати, Таня, вы осматривали тех двух воронов, которые к нам так опрометчиво вторглись? – спохватился Соколовский.

– Конечно, – Таня развела руками, – Гуси их практически ощипали и прилично погоняли разрядами. Ничего фатального, но им очень неприятно, конечно.

– Оборачиваться не пытались? Крамеш сказал, что не позволит им…

– Нет, не пытались, – Таня была этому откровенно рада – судя по минимуму оперения, из одежды на этих типах вообще ничего не оставалось.

Да, понятно, что для людских врачей это не проблема, но она-то ветеринар, с приличными животными общается, так что ей такое зрелище, простите, вообще ни к чему.

Таня знала, что с Крамешем Сокол ещё не разговаривал – был занят слежкой за Иваном, так что без наводящих вопросов добавила:

– Они на все расспросы Володи вопили о том, что Карина их родственница по матери, и вы обязаны её им отдать. Они готовы выкупить её.

– Заело их, что ли? – удивился Соколовский. – А потом… это, конечно, оригинальный способ выкупа – попытаться уволочь, а когда поймали, ну ладно, сколько вы за неё хотите?! Так уж и быть, можем и купить.

– Неразумные какие! – покачал головой Терентий, изо всех сил демонстрируя, что он-то очень, очень-преочень разумный и вообще фонтанирует прекрасными идеями и полезными советами.

Уже глубокой ночью, когда Соколовский уехал домой, а Вран, наоборот, приехал и даже уже успел уснуть, Терентий, подождав, пока все остальные глубоко уснут, прокрался на злополучное, но такое притягательное кресло, вдоволь повалялся на нём, а потом точно примерившись, чтобы попасть в уже оставленные дырки, с упоением запустил когти в дорогое кожаное сидение.

– Вы там и этак, и так, а мы его цап-цап-царапак! – ухмыльнулся он, вдоволь отведя душеньку.

Глава 48. Опрометчивый тип

Конечно, хитроумный кот всё рассчитал:

– Сокол же домой смотался, да явно по делам – сценарий писать, короче, будет занят. Что ему там помнить про какое-то кресло? Само собой, ничего он не заметит! – ухмылялся Терентий, вернувшись в Танину кухню. – Что в нём хорошо – не мелочный!

И пока хоть в чём-то подходящий котовому коварству Соколовский отсутствовал, Терентий решил времени понапрасну не терять, а наваляться на ценном кресле вдоволь.

Впрочем, скоро ему стало скучно – просто так лежать неинтересно, и он отправился к Тане, почему-то её подушка была даже лучше Соколовского кресла.

Само собой, проснулась Татьяна с Терентием на голове и с паникой.

– Проспала? Опоздала? Какой день?

– Выходной, – Терентий тяжело, как существо, утомившееся от этих сумасшедших двуногих, вздохнул и поплотнее приник к подушке.

– Выходнооой, – Таня припомнила, что действительно, сегодня суббота, которая совпала с её нерабочим днём, а что ещё приятнее, так это то, что завтра у неё нерабочее воскресенье!

Она покосилась на часы, выяснила, что ещё семь утра, с трудом сдвинула Терентия с подушки и уснула, сознавая, что этот тектонический котосдвиг был ровно на пару минут.

– Сплю, как в ушанке! – пробормотала она.

– Спасибо бы сказала, – укоризненно вздохнул Терентий, – Я ж грею, защищаю от сквозняков, головной боли и кошмаров, заряжаю на позитив и оптимистичный настрой! Эх, люди, люди… и ведь это ещё одна из лучших!

Шушана, наблюдавшая это выступление, только головой покачала:

– Наглый кот, что ни говори! Наглый, но обаятельный! Надо бы кресло почистить… оно ему, вроде как, поднадоело, а вот если Сокол обнаружит, что кот опять на нём валялся да когтился, то устроит скандал, и Терёня снова будет испытывать судьбу. Хотя бы чисто из принципа, а оно нам надо?

Шушана оббежала владения ежеутренним дозором, заглянула к Тишинору, который высевал зелень к новому году, осведомилась, как дела у Тишуны, контролирующей грибные грядки в компании ящери Плющери и Мурашика, выгуливающего Мышку. Затем полюбовалась на дивную картину «Уставший и всю ночь проработавший травник спит, а на его боку посапывает Муринка», ещё заглянула к Карине.

– Ой, как хорошо-то! Наконец-то она решилась примерить что-то из новых вещей, которые ей позавчера Таня подарила, – порадовалась Шушана, глядя, как вороничка несмело улыбается своему отражению.

Кирин куковал на крыше, вышагивая там, как часовой, к нему Шушана тоже наведалась – надо же знать, что как, кто и где!

Дальше был визит в гусятник и некоторые сомнения…

– А это вообще нормально, что они откусывают куски от лопаты Сшайра, которая вчера сломалась?

Шушана призадумалась, а потом решила, что гуси с этим сами разберутся, в конце-то концов, что она знает о пищеварении таких необычных птиц?

Потом ей пришло в голову, что надо бы уточнить, а где сам Сшайр? Не закусили ли им в виде основного блюда?

– С гусиков-то станется, особенно, если он в змеевиде был – а что? Полз себе червячок, полз, вот они и решили, что он съедобный…

К счастью, Сшайр был жив-здоров и читал очередную книгу, время от времени замирая и зависая над страницами, – видимо, ярко представлял себе события, там описанные.

– Ну что же… раз в доме все живы-здоровы, всё уютно-благополучно, то пойду-ка я проверю, а не пришёл ли тот самый агент… – Шушана, при всей своей доброжелательности и покладистости, некоторых людей просто на дух не переносила, а агент по продаже недвижимости, старательно окучивающий данный район, по имени Анатолий Вениаминович Гаврилкин как раз и принадлежал к таким!

Он как раз подъезжал к дому, в котором надо было показать клиентам квартирку. Квартирка продавалась одной тёткой, которая там жила давным-давно – с рождения.

– И столько времени мне голову морочила! – бухтел Анатолий Вениаминович. – Нет бы давно выставила на продажу!

Гаврилкин точно знал, что обычным людям в этом районе делать нечего – валите вон! Тут могут жить только крутые да состоятельные… те, кто может себе позволить такую недвижимость.

Именно поэтому его отчаянно злили всякие бабки, дедки и тётки, а также прочие несознательные мелкие людишки, которые зубами держались за свои квартиры, в которых выросли и прожили всю жизнь, знать не зная, что этот район вдруг станет «мёдом намазанным» для состоятельных типов, бутиков и ресторанов. Они оперировали всякими глупостями типа «родной дом», «память», «любимый дом».

– Нечего-нечего! Вам тут не место! – шипел Гаврилкин в сторону закрытых перед ним дверей ценнейшей недвижимости и ненормальных, которые не хотели её продавать и катиться куда-нибудь подальше!

Этот домишко он окучивал давно, но почему-то продать удалось только одну квартиру на первом этаже. Правда, продать удачно – отлично на этом заработать.

Гаврилкин был уверен, что покупатель очень скоро обратится к нему снова – планов-то у лёгкого на подъём и не обременённого знанием законов и правил ресторатора было просто громадьё!

– Тут снесу вот это, то и вон то! – размахивал он руками, показывая на несущие стены, а Гаврилкин старательно помалкивал – ну кто он такой, чтобы лезть с лишними высказываниями?

– А потом куплю все квартиры на первом этаже и устрою рыбный ресторан, пиццерию, кафе… – разгорались глаза у покупателя.

– Прекрасные планы! – поддакивал Анатолий Вениаминович, – Чудесные! Как соберётесь оформлять в собственность новые владения, позвоните, я вам помогу и скидочку сделаю!

Судя по тому, что он узнал про покупателя, тот точно вынудил бы всех жильцов первого этажа продать ему всё, что он хочет.

– А я пока подожду… – думал Гаврилкин каждый раз, когда проезжал мимо этого двухэтажного дома.

Потом он стал удивляться – никаких признаков ремонта не было!

– Не то, что кафе не открыто, а вообще ничего не ремонтируется. Хотя… время такое, мало ли, может, с деньгами подзавис…

Затем он заинтересовался, а не продаст ли неудавшийся ресторатор квартиру кому-то другому, раз уж с его размашисто-рыбными планами ничего не вышло, но тот почему-то упорно не принимал звонки – сбрасывал.

– А это уже хамство! – решил Гаврилкин, который и за услуги-то взял, не сильно надув самоуверенного типа, то есть, по мнению Анатолия Вениаминовича, тому обижаться было решительно не за что!

И только совсем недавно Гаврилкину пришло в голову поинтересоваться, а не продал ли «ресторатор» квартирку самостоятельно? Данные, полученные в результате этого, Анатолия Вениаминовича рассердили!

– Продал какой-то бабе! Сами, что ли, оформили? А если как-то не так? Может, ошибочку допустили? Нет… всё чин по чину! – разочарованно прицокивал он языком, понимая, что эта сделка, а значит, и его проценты, прошли мимо.

К счастью, он не поинтересовался, принадлежит ли ещё что-то в доме «этой бабе», иначе депрессия Гаврилкину была бы обеспечена. Нет, он хотел было прошерстить владельцев, благо ему, как сотруднику агентства, были доступны данные из закрытых баз по недвижимости, но внезапно выяснилось, что в соседнем подъезде одна из категории «мелких людишек» собралась продавать квартиру.

Найти желающих купить было элементарно, сложнее было заставить владелицу уменьшить исходную стоимость, наврав ей «сорок бочек арестантов» – за уменьшение цены ему прилично приплачивали покупатели.

– И дом старый, и второй этаж без лифта, и парковочных мест нет, да и вообще! Что вы там мне говорите? Какая такая стоимость? Сколько? Да где вы такое видали-то? Это было в прошлом веке, когда все рвались купить что-то в центре, а сейчас это старьё никому вообще не нужно! – брюзгливо фыркал агент.

– Но мне сказали, что можно продать гораздо дороже! – упиралась владелица.

– Ну продайте! Только денег вы не получите, потому что купят у вас мошенники! – давил на психику Гаврилкин.