ОТКРОВЕНИЯ: исповедь одного психопата/истории нескольких жертв

Глава1. Лабиринты сознания

«Почему так, а не иначе…? Почему?! Разве я виновен в том, в чем они меня клеймят? Я всегда стремился помочь, оберегал, любил… О чем они шепчут, о ком?» …

Мысли метались израненной птицей в воспаленном, от бессонных бдений и чужих надрывов, сознании, раз за разом швыряя его в пучину безумных воспоминаний. С титаническим усилием он разлепил веки, тщетно пытаясь унять этот хоровод теней.

В ушах все еще звенели вопли и упреки, преследовавшие его неотступно, словно кошмар. Он силился вернуться в здесь и сейчас, но призраки прошлого держали мертвой хваткой.

В памяти всплывали обрывки: легкость обмана, фальшивые клятвы и манипуляции, казавшиеся тогда забавной игрой. Он признавал, что использовал людей, но не мог остановиться. Как только в глазах очередной жертвы зарождалось подозрение, он виртуозно отводил удар, заставляя верить в свою искренность – и это пьянило его. Но теперь эти воспоминания жгли огнем.

Семен сел на кровати, не открывая глаз, потер виски и попытался собрать волю в кулак. Он осознавал, что жизнь его с каждым днем обрастала все более густым слоем лжи. Он сам стал пленником своих собственных интриг. Как вырваться из этого замкнутого круга?

«Вот мы идем с ней по осеннему московскому парку, тихо перебирая слова, словно бусины, и строя воздушные замки на двоих – пастель, утренний кофе… Сколько неги и тепла в этих моментах. А тот миг в аэропорту… Разве можно так долго и жадно обнимать и целовать при встрече? Ощущение остановившегося времени, когда мир вокруг меркнет, и есть только мы. Мы смеялись, делились сокровенным, и каждый миг казался вечностью.

Листья шуршали под ногами, напоминая о приближении осени, но в наших сердцах цвела весна. Мы гадали, куда поедем в следующий раз, какие уголки мира откроем вместе, как будем проводить время… Аурелия всегда умела раскрашивать мир в яркие тона, и ее оптимизм заражал, словно солнечный луч.

А теперь – осколок Петербурга… Но почему мне кажется, что это уже не она? И при чем тут Питер? И снова романтика, грезы на двоих и поцелуи… Но что за ужас? Почему не те глаза, не тот цвет, не тот посыл? Какой-то надрыв и ссоры, истерики… Снова пастель и кофе, но это не та девушка, совсем не та. Другие эмоции – больше надрыва и страсти. Предчувствие катастрофы, слезы, смешанные с безумием… Истерия. Ярость захлестывает меня, я в бешенстве! Она провоцирует меня. Что это все значит? Снова это ощущение замершего времени… Каждый раз, когда я смотрю в ее глаза, я вижу не только нежность, но и вызов. Здесь нет и следа от той легкости, что была с ней, с той, другой – это борьба, это игра, где ставки неимоверно высоки. Я не могу удержаться или… играю с ней, с ее чувствами? Она задевает меня за живое, и я не знаю, как реагировать. Мы словно два язычка пламени, которые могут либо слиться в один всепоглощающий огонь, либо спалить все дотла».

Её смех звенит натянутой струной, в нём слышится предвестие бури. Внутри меня поднимается шторм – гнев, переплетённый с опасным притяжением. "Почему так сложно, ангел мой?" Каждый разговор – как хождение по битому стеклу. В памяти всплывает набережная, наши общие мечты, сплетающиеся в кружево будущего, – сейчас это лишь призрачные тени, размытые слезами и эхом криков. Я – пешка в безумной игре, где правила меняются на каждом ходу. Злюсь на неё, на себя, на саму эту проклятую ситуацию. Она – искусительница, дразнящая змея, и я не знаю, как совладать с этой стихией. Ушло то беззаботное счастье, осталась лишь борьба – яростная, страстная, полная боли. И всё же, сквозь этот хаос пробивается луч – ощущение вечности, страсти, такой силы, что её не сломить ничем. Но как долго это продлится? Что это всё значит? Неизвестность парализует. Боюсь потерять то, что осталось, но не могу игнорировать эту трещину, расползающуюся по нашим сердцам. Вопросы, словно тернии, вонзаются в сознание, чувства – как непроходимые джунгли.

Что же это было? Кто она, эта петербургская незнакомка, при воспоминании о которой страсть выжигает душу дотла? Кто та, московская, – просто сон? Но почему от воспоминаний о ней веет таким нежным теплом, словно от камина в зимнюю стужу? Мозг играет злые шутки? Кома? Сон? Кто они – тени или реальность? Где сон, где явь?

Во мне нарастает хаос, как в разорённом ураганом саду. Воспоминания о девушке, с которой я бродил по паркам, наполняют сердце тихой гаванью нежности. Она была той лёгкостью, что окутывала меня, словно мягкий кашемир в промозглый вечер. Но потом вспыхивает петербургская незнакомка, с её бушующей страстью, и в голове взрывается фейерверк противоречий.

Они – две стороны одной монеты: одна – спокойствие, мечты, радужные перспективы; другая – огонь, обжигающий, но и дарящий тепло. Как они могут существовать в одном пространстве моей памяти? Кто из них настоящая? Или обе – лишь отражения моих собственных желаний и страхов, как в кривом зеркале?

Пытаюсь распутать этот клубок чувств, но чем ближе к разгадке, тем дальше она ускользает. Воспоминания о Петербурге, где мы с ней делились мгновениями, кажутся такими живыми, но словно сквозь пелену тумана.

Что всё это значит? Фантазия, созданная воспалённым воображением, чтобы прикрыть неприглядную реальность? Или всё же настоящая любовь, так и не успевшая распуститься? Не знаю. Растерянность становится невыносимой, как жгучая соль на открытой ране.

Пытаюсь понять, кто мечта, а кто – реальность. Но, возможно, ответ не в разделении, а в признании, что обе они – часть меня. Одна – свет, другая – тень, и только вместе они создают целостную картину. Но как мне совладать с этой внутренней борьбой? Как понять, чего же я хочу на самом деле? Как вырваться из этого лабиринта?

Семён тяжело приоткрыл глаза и стал молча буравить взглядом девушку, мечущуюся по комнате, словно мотылёк, угодивший в паутину телефонного разговора, то и дело взбрызгивая воздух нервным хихиканьем. "А это ещё кто? Где я? Может это именно та, которую я разделил на две части одной медали. Но разве такое возможно? С кем она там шепчется? С подругой, с тенью прошлого, с ветром перемен? С теми двумя?" – пульсировало в его голове, отравляя кровь в жилах свинцовой тревогой. Он силился уловить ускользающую мелодию её голоса, но мысли, как стая перепуганных птиц, взмывали ввысь, унося его прочь от реальности. Где он сейчас: в зыбком мареве сна или в холодном свете яви? "Может, все эти женщины – лишь призраки, сотканные из тумана моего воображения, каждая – моя, и в то же время – чужая. А может, их и вовсе не было… БРРРРРР… Да, именно такие сны и преследуют меня. Ночь расступится, и наваждение развеется, как дым. Главное – верить. Знакомые стены, белое, пушистое, словно облако, одеяло – это мой якорь. Хотя гадкое чувство, словно червь, гложет изнутри… Я не понимаю, кто она и что делает в моей жизни сейчас. Может, это просто ещё одна иллюзия, созданная моим умом, чтобы отвлечь меня от реальности?" Он снова взглянул на неё: её смех – эхо далеких лет, и одновременно – фальшивая нота в симфонии его жизни. Рухнул на кровать, накрылся одеялом, будто саваном, закрыл глаза, пытаясь ухватиться за ускользающее мгновение. Безуспешно. "Всё, пора вставать. Хватит хоронить себя в этом моменте. Отпустит, меня точно скоро отпустит, это должно пройти. Эта осень всегда сводит меня с ума, это просто осенняя хандра, ничего более, ничего… ". С этими мыслями он потянулся, словно выныривая из омута кошмаров. В голове еще клубились обрывки сновидений, но он уже чувствовал первые лучи рассвета реальности. "Соберись, тряпка!" – прошептал он себе, поднимаясь с кровати. Семён заставил себя сосредоточиться на текущих делах, отгоняя морок прошлого. "Не время терзать душу воспоминаниями!" – приказал он себе, хотя в глубине сердца понимал, что эта битва только начинается. С каждым шагом, приближающим его к реальности, он надеялся, что осенняя меланхолия отступит, и в его жизнь вернётся свет.

– Ау, ты где? – крикнул он в пустоту, в сторону кухни, где скрывалась его спутница. – Что есть поесть? Я проголодался, как волк, будто лет сто не ел.

Надя вздрогнула, словно от удара хлыстом, и оборвала свой телефонный разговор, как нить жемчуга. На том конце провода голос подруги умолял перезвонить вечером, поделиться новостями. Надя кивнула в пустоту, зная, что не сможет сосредоточиться на разговоре. Как вместить в себя этот поток информации, обрушившийся на неё в последние дни? Как поверить в этот абсурд? Она отгоняла от себя навязчивые мысли, но сомнение, словно ржавчина, проедало её душу. Пусть звёзд с неба она и не хватала, но даже ей эта ситуация казалась дикой, выходящей за рамки разумного.

Она вышла из кухни, пряча под маской равнодушия бушующий ураган тревоги. В голове роились обрывки фраз, двусмысленные намеки, невысказанные обвинения. Частички пазла, которые раньше упорно отказывались складываться в единую картину, теперь предательски вставали на свои места. Почему она была так слепа? Почему так долго игнорировала детали, которые теперь кричали о себе?

– Эй, ты что, оглохла? – рявкнул Семён, и Надя, насильно вернувшись в реальность, выдавила из себя подобие улыбки.

– Извини, задумалась, – пролепетала она, пряча дрожь в голосе. – Я думала, ты ещё спишь, дорогой. Я тут чайник поставила. Картошку с мясом будешь? Подогреть?

Он кивнул, но Надя чувствовала: его мысли блуждают где-то далеко. Между ними пробежала трещина, и она боялась, что её не заделать. Внутри всё кипело, и она понимала: пришло время разобраться в своих чувствах и в этой запутанной игре.

– А кроме картошки ничего нет? "Ну да, конечно, самая полезная еда", – проворчал Семён себе под нос. – Мне казалось, я просил тебя не готовить эту дрянь!!!

Пока она разогревала ужин, её мысли вновь вернулись к тревожному разговору. Что, если это не просто череда совпадений? Что, если она действительно жила в плену иллюзий? Надя отгоняла от себя эти мысли, но тень сомнения, как непрошеный гость, оставалась с ней. Она знала: рано или поздно ей придётся взглянуть правде в глаза, и это будет больно.

Семён, словно улитка, выполз из-под тёплого одеяла и побрёл по комнате. "Перекушу и снова с головой в дела", – подумал он. – "Пару звонков по работе, а потом можно и в спортзал наведаться. Да, точно, надо сходить".

Семён осторожно заглянул на кухню, наблюдая за женщиной, хлопочущей у плиты. Он силился вспомнить, кто она, как её зовут. В его голове метались обрывки имён, словно тараканы в тёмном углу. Он судорожно перебирал лица в памяти, пытаясь ухватить хоть что-то, что связывало его с этой невысокой женщиной со странным цветом волос. Единственное, что всплывало в сознании – это раздражение и равнодушие.

И тут, когда женщина повернулась к нему в профиль, словно по щелчку пальцев, его осенило: это Надя. Именно так он её когда-то называл. "Да уж, цирк какой-то", – подумал он, разглядывая её. – "А ведь во сне были совсем другие чувства к девушке… или к девушкам… И цвет волос у этой Нади… Рыжий, каштановый… Чёрт их разберёт. Но этот цвет точно не вызывает во мне трепет. Я же всегда любил брюнеток. Что со мной, чёрт возьми, происходит?"

Семён пытался разобраться в этом хаосе чувств, но тщетно. Между ним и Надей выросла стена, которую он не мог преодолеть. Она была рядом, но казалась чужой, как инопланетянка. Воспоминания о других женщинах, обжигающие, словно раскалённое железо, накатывали на него волнами, грозя захлестнуть. Может, это всего лишь осенняя хандра, а может, он и вправду заблудился в лабиринте своих эмоций?

– Что ты там готовишь? – спросил он, стараясь придать голосу небрежный тон, хотя внутри всё бушевало.

Надя обернулась и с натянутой улыбкой ответила: – Я же говорила, картошку с мясом. Надеюсь, тебе понравится.

Семён кивнул, но его мысли были далеко от кухни. Ему казалось, что он угодил в западню, из которой нет выхода. Почему он не может просто жить настоящим? Почему прошлое преследует его, словно тень? Он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться на Наде, но в голове продолжали мелькать лица из сновидений, лица тех, как ему казалось, кого он когда-то любил.

Аурелия, словно белка в колесе, неслась сквозь день, увязая в трясине собственных мыслей. "Как разорваться? Почему сутки так безжалостно коротки, а рабочий день – как насмешка?" – бубнила она, спотыкаясь о хоровод планов, не дававших ей передышки. "И какой бес меня дернул впрячься в эту кабалу? Но деньги – кровь жизни! Кредиты не спят, да и домашняя стая требует жертв: доченька-солнышко, пёс-ворюга, кот-аристократ… А прожорливая машинка, моя мурочка, моя ласточка, и вовсе дыра в бюджете".

Аурелия выдохнула, словно выпустила птицу из клетки, вспоминая грезы о собственном деле. Мечтала о рассвете свободы и безграничных возможностей. Но реальность оказалась волчьей ямой: "Не думала, что мой бизнес станет вечным бегом по кругу, где я – загнанная кобылица". Страшно вспомнить, когда она последний раз видела отпуск – не год, не два, а целых пять лет каторги и строительства империи, без права на выходные и в объятиях стресса.

"Только успеешь вынырнуть – новые отчеты, дедлайны-палачи, ответственность, давящая, как плита", – продолжала она свою исповедь, чувствуя, как усталость цунами накатывает на берег ее души. Каждый день – серый близнец предыдущего, утро пожирает ночь, и дня как такового уже не существует в этом водовороте труда. "Но теперь только вперед, не время скулить! Надежда – та самая Скарлетт О'Хара, что умирает последней", – твердила она себе, волоча усталость, словно цепи, и зевая во всю ширь.

Аурелия знала: трудности – лишь временные тени. Она – железная леди с пламенным сердцем, готовая драться за свои мечты, даже если кажется, что звезды против нее. Внутри нее пылает костер надежды, и она идет вперед, веря, что однажды этот труд превратится в райские кущи.

"Господи, только вторник, а я уже мечтаю о перезагрузке", – прошептала Аурелия, и ее мысли ринулись к лазурным берегам и шепоту волн. Нормальных выходных не было в ее жизни, кажется, целую вечность, а душа требовала солнца, моря и фруктового безумия. Лето в зените, июль дышит жаром, а отпуск – призрак, особенно когда тело умоляет о ласковых объятиях моря и прохладе морского бриза. Она мечтала ловить лучи солнца, как бабочек сачком, лежать на песке и тонуть в бесконечной синеве, наслаждаясь каждым моментом безмятежности.

"Стоп, хватит ныть!", – скомандовала Аурика себе, – "Ты всегда была такой – в вечном движении, в учебе, в хобби, в спорте. И гулять с подружками успевала, и хулиганить в школе! Так что нечего притворяться, вперед, на баррикады, как всегда!". Так рассуждала про себя молодая, 36-летняя Аурелия Глебовна Иванова, владелица и генеральный директор консалтинговой компании, шагая к своей любимой, которая всегда радовала ее дерзким рыком и стремительной ездой.

Она распахнула дверцу и погрузилась в салон, чувствуя, как энергия, словно ток, наполняет ее. Машина – верный рыцарь, всегда готовый поддержать в минуты слабости. Аурелия улыбнулась, представляя себя, летящую по побережью, волосы развеваются на ветру, а в голове – любимая музыка. "Все будет хорошо", – прошептала она, заводя двигатель. – "Совсем скоро я выкрою время для себя". С этой мыслью она выехала на дорогу, готовая к новым испытаниям и приключениям, полная решимости сделать свою жизнь ярче и насыщеннее, даже если отпуск пока существует только в мечтах.

Она боготворила вождение. Это была ее четвертая любовь на колесах, и когда она купила эту хищницу, не думала, что так привяжется к ней, что даже и думать не захочет о смене своей ласточки. Это была её верная подруга и средство передвижения, как ни крути! А трасса в какой-то мере спасала Аурию от усталости и абсурда повседневной жизни. Скорость, агрессивное вождение и музыка – это была её медитация. Каждая поездка превращалась в ритуал, где она могла оставить все заботы позади и сосредоточиться на себе.

Музыка, особенно звучание любимых треков в машине, творила чудеса. Семь лет музыкальной школы не прошли даром. Аурелия тонко чувствовала мелодии, интонации и переливы, которые пронизывали ее душу. В выпускных классах она обожала играть Баха, Хачатуряна и Чайковского. Каждая нота, каждый аккорд наполняли ее энергией, и она чувствовала, как музыка становится частью ее самой.

Бах всегда завораживал ее трагической глубиной. Его музыка, словно рука судьбы, касалась самых сокровенных струн души, вызывая вселенскую печаль. В такие моменты ей казалось, будто сама Вселенная говорит с ней, открывая свои тайны и скорби. Эти мелодии были зеркалом ее собственных чувств – сложные, многослойные и полные эмоций.

Когда она мчалась по трассе, в голове звучали любимые произведения, и каждый поворот руля, каждое нажатие на педаль газа становилось частью этого музыкального путешествия. Аурелия чувствовала себя свободной, как ветер. Она знала, что за рулем своей машинки она может забыть обо всем и погрузиться в мир, где есть только она, музыка и бескрайние дороги.

В такие минуты Аурелия вспоминала музыкальную школу, и ее сердце наполнялось теплом и легкой грустью. Она обожала играть на школьном рояле. Этот «рояль», ею возлюбленный монстр, стоял в актовом зале музыкальной школы, которую Аурика посещала долгие семь лет. В основном он стоял молча, лишь изредка издавая звуки под натиском неумелых пианистов, но в ее глазах он всегда оставался величественным и загадочным.

Но были дни, когда этот благородный инструмент разливался какофонией неумолкаемого гула. Это были дни экзаменов, концертов и конкурсов. В такие дни Аурика искренне радовалась за своего «монстра», ведь он находился в центре внимания, а не грустил одиноко на сцене. Она наблюдала, как другие ученики, взволнованные и нервные, подходили к нему, и каждый из них стремился показать своё мастерство. Этот старый, черный рояль с улыбающимися черно-белыми клавишами, казалось, всегда призывно улыбался ей, будто зная, что именно она может извлечь из него самые волшебные звуки.

Когда же Аурелия касалась его клавиш, он податливо откликался на прикосновения ее шустрых пальчиков, которые своими танцами на его зубах-клавишах извлекали волшебные звуки – от гамм до полонезов и фуг. В такие моменты она чувствовала, как музыка проникает в ее душу, и они с роялем становятся единым целым. Каждый аккорд, каждая нота вызывали в ней бурю эмоций, и она могла забыть обо всём на свете, погружаясь в мир звуков и гармонии.

Музыкальная школа, которую посещала Аурика, находилась в одном из районов её родного города Тайгаровска, районе с дурацким, как ей всегда казалось, сельским названием «Посёлок им. Горького». Этот район жил и дышал благодаря заводу судового машиностроения «ТАЙСУДМАШ». Созданный в далёком 1935 году для ремонта самолётов, после войны завод перешел к судостроению. В годы Великой Отечественной войны он поставлял агрегаты авиационным заводам и выполнял заказы ВВС и ТОВ. Там была пропускная система, и Аурика знала это не понаслышке, ведь на этом заводе трудилась ее мама. Мама была экономистом в планово-экономическом отделе, и после занятий в музыкальной школе Аурика часто встречала её на КПП, чтобы вместе поехать домой.

Вся бурная жизнь – детство и взросление Рики – прошли именно в этом районе. Во времена СССР все было пропитано оптимизмом и патриотизмом. Савдеповские магазины, демонстрации, колонны с искусственными цветами и плакатами на праздники – Масленица, Новый год, 1 мая – все мероприятия организовывались силами завода. Кипела советская жизнь со своими праздниками, правилами, законами и обязанностями. Аурике приходилось ежедневно ездить на общественном транспорте в школы и библиотеки, на секции и танцы, так как её семья жила в нескольких автобусных остановках от этого района.

Каждое утро она вставала рано, собиралась в школу и, ожидая автобус, чувствовала, как в воздухе витает дух ожидания и надежды. Пассажиры в автобусе были разными – кто-то читал газету, кто-то погружен в свои мысли. Аурика, смотря в окно, часто мечтала о большем, о том, как однажды её жизнь изменится. Она любила наблюдать за тем, как меняется окружающий мир: за окном проносились дома, парки и знакомые улицы, а в сердце разгорались мечты о будущем.

Время, проведенное в этом районе, стало для неё фундаментом, на котором она строила свои мечты. Она вспоминала, как с друзьями собирались на праздники, участвовали в конкурсах и гуляли по улицам, украшенным гирляндами и цветами. Эти воспоминания были полны тепла и ностальгии, и хотя жизнь в те времена была не всегда легкой, она оставила в её сердце светлые моменты, согревающие душу.

Несколько раз в неделю, помимо спортивных секций, Аурика посещала музыкальную школу, расположенную в том же районе, с колхозным названием пос. «им. Горького», в старом здании пожарной службы, с торца. В период приватизации пожарная служба чудесным образом превратилась в колбасный цех.

По дороге в музыкальную школу, ещё с улицы, Аурика всегда смотрела на чудную башенку и вспоминала волшебные звуки рояля. Именно в этой башенке находился актовый зал с её многоуважаемым инструментом, роялем, вызывающим в её организме миллион мурашек, улетающих в космос и делающих её хоть ненадолго счастливее. Эти мурашки поднимались потоком от пальцев ног до макушки, и таким же бурным потоком устремлялись ввысь, дальше неба, облаков и солнца. Особенно это ощущалось, когда она играла свои любимые произведения с закрытыми глазами, погружаясь в мир музыки и забывая обо всём на свете.

Но не всё было так безоблачно и красиво: ей жутко не повезло с учительницей по основному предмету – фортепиано. Аурика испытывала невыносимое чувство страха и безысходности, когда шла на занятия, несмотря на свою безграничную любовь к музыке. С одной стороны, она боялась, до тошноты, свою наставницу, её строгий подход и бесконечные требования, которые всегда вызывали у неё чувство подавленности. Каждый урок превращался в испытание, где Аурика старалась соответствовать ожиданиям, но всегда чувствовала, что не может достичь идеала. Учительница, с её острым взглядом и безжалостными замечаниями, и физическими расправами, казалась ей настоящей диктаторшей, которая не оставляла места для творчества и самовыражения.

С другой стороны, была мама, которая мечтала о музыке и фортепиано. Она всегда говорила о своей любви к музыке,о том, как она мечтала играть на фортепиано, но в связи с тем, что посёлок, где она жила, находился далеко от центра, это было невозможно. Аурика не могла расстраивать маму, также она знала, что мама не поверит в то, что учитель глумится над учениками.

Инесса Владимировна, так звали её учительницу, была достаточно грузной женщиной, но при этом не лишённой талии, и с тяжёлым лошадиным крупом. Талию она всегда подчёркивала пояском, он безбожно делил её тело ровно пополам. Верхняя часть, как будто жила отдельно от нижней её части. Макияж выглядел как боевая раскраска индейца: яркие губы и жутко накрашенные глаза с тоннами туши, ресницы были похожи на лохматые лапки паучков, и от этого становилось ещё намного омерзительнее. Причёска всегда поражала умы не только учеников, но и преподавателей школы. Волосы были коротко острижены, но при этом оставалась добротная, львиная грива с окрашенными перьями. Хоть локоны были заботливо уложены в некое подобие причёски, но складывалось впечатление, что рой пчёл и мух трудились над этим сооружением. Обилию лака на голове и косметике на лице учительницы, позавидовал бы любой лакокрасочный завод.

Сдержанностью Инесса Владимировна совсем не отличалась. Её выражения оставляли желать лучшего, да и рукоприкладством грешила регулярно, конечно же, в воспитательных целях. В данное время, скорее всего, её действия, давно бы зафиксировала скрытая камера, на телефоне какого-нибудь измученного унижениями ученика. В дальнейшем, в интернете появилось бы видео, и её песенка была бы спета, возможно, ещё и в суд бы подали, да и на передачах первого канала бы разбирали сей инцидент не один день. Ну, а в те далёкие времена, считалось, что такого быть не может, а если и случилось, то виноваты дети, значит, выпросили и заслужили своим поведением и нежеланием постигать музыкальную грамоту. А, возможно, вы, дети, всё придумали, либо не всё так страшно. Взрослый интеллигентный человек, преподаватель не может выражаться, а тем более поднимать руку на детей, просто так без веских на то причин!

Каждый раз, когда Аурика шла в музыкальную школу, по дороге она молилась, неизвестно кому, она яростно произносила эти слова шёпотом как мантру: «Лишь бы она заболела, лишь бы не вышла на работу… Не сильно заболела, а так, слегка, но только бы не вышла, только бы не вышла и её заменял бы другой преподаватель», каждый раз комок страха сжимал горло, тряслись руки, а ноги упорно хотели свернуть за любой угол и бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от места экзекуций, хотелось плакать ещё до того момента как зайти в школу. И когда оказывалось так, что Инессы Владимировны не было в этот день, Рика искренне и с пылом благодарила Бога, Вселенную, судьбу и чёрт знает ещё кого за это счастливое событие. Это означало, что сегодня не будет ударов по спине кулаком, разбитых в кровь мизинцев, колов и двоек в дневнике, которые продирали несколько страниц насквозь. И она в те дни с удовольствием без страхов занималась музыкой. В такие дни, обычно, Инессу Владимировну заменяла другая учительница, у неё был совсем другой подход к освоению музыки. Если ты не подготовился, она легко, улыбаясь, ставила двойку и без избиений могла донести, чем это чревато. В такие минуты, Аурике становилось ужасно стыдно, что она зря потратила чужое и своё время, результата ведь нет. Но, несмотря на всё это, музыкальная школа дала очень многое Аурелии.

Она безумно любила музыку, улавливала малейшую фальшь, музыка просто её лечила и отвлекала от несовершенства этого мира. Вот и сейчас сидя за рулём своей любимой машины-Мурочки, она щёлкнула диск Энигмы, надавила на педаль газа под сладко – волшебные ноты, и рванула с места. «Ещё одна встреча и можно ехать домой, может сегодня получиться быть раньше 22.00 дома. Хоть погуляю подольше с собакой, своей любимкой Лосяшкой подышу вечерним воздухом, а может, и прокатимся с ней куда-нибудь на речку искупаться, и вдоволь побегать. Может и дочка захочет прокатиться с нами. Хорошо летом поздно темнеет, еще можно многое успеть»– так думала красотка за рулём, придавливая иногда педаль газа.

Деловая встреча проходила в офисе у клиента, благо это было недалеко от её дома. Вечерние пробки, все спешат домой, и сидеть два часа в машине на обратном пути, добираясь домой, ей совсем не хотелось. Поэтому она постаралась сократить переговоры до минимума, и ей это удалось. Это было что-то вроде вечерней планёрки, обсуждение наболевших и актуальных тем, и расстановка приоритетов. Все прошло быстро и безболезненно. Аурика быстро встала из-за стола и направилась к двери; на секунду она остановилась перед тем, как открыть дверь и скользнуть в глубину коридоров офисного здания, и сказала:

– До связи, Игорь Сергеевич, будут вопросы, пишите или звоните, всегда отвечу.

– Конечно, Рика, спасибо тебе за оперативность. Нам очень приятно сотрудничать с вами, – ответил любезностью Игорь Сергеевич, – приходи в следующий раз на более длительное время, выпьем кофе, поболтаем. Кстати, Аурика, вы слышали последнюю криминальную новость нашего города?

Аурелия молча вздёрнула свою соболиную бровь, немой вопрос повис в воздухе.

– Да, куда катится этот мир… – продолжил свою дискуссию бизнесмен, у него явно было желание посплетничать, – на Воронеже, в реке нашли труп молодой женщины, похоже, что смерть насильственная, и вроде как даже труп трёхлетней давности. Сейчас ещё и серийного маньяка начнут опять искать. У меня друг работает в структурах, надо будет завтра узнать подробнее. Так что вот такие дела, Рикуля, будь осторожнее с новыми, да и старыми знакомыми. Кто знает…, кто знает.

Игорь Сергеевич тяжело и озабочено вздохнул и на секунду отвёл взгляд к окну.

– Ну, скажете тоже, Игорь Сергеевич. При чём тут старые знакомые, совсем меня запугали, как теперь мне с собакой гулять и в упряжке бегать. Ведь Воронеж – это одно из наших любимых с собачей мест.

– Ладно, красотка, отпускаю, не буду более тебя задерживать. На связи! – попрощался клиент.

– На связи! – бодрым голосом отозвалась Аурелия и быстро шагнула в темноту коридора.

Она ловко сбежала по лестнице и прыгнула в машину. Энигма заиграла зловещими мотивами. «Ну вот, ещё и музычка как на подбор», – мысли Аурики тревожно метались в голове, переваривая рассказанную Игорем Сергеевичем историю. «Интересно, что там произошло с этой девушкой, как она погибла, точно ли маньяк… Надо будет вечером посмотреть местные новости и покопать информацию в интернете, точно что-то должно быть», – приняла решение Аурелия и плавно покатилась в сторону дома. Как она и предполагала, пробок ещё не было, и она довольно быстро добралась домой. В зал Аурика решила сегодня не идти, у неё были более важные дела, ей хотелось найти информацию об этой странной истории. Но перед этим надо ещё погулять с собакой, и уж точно сегодня в лес она не поедет, пока не разберётся в ситуации.

– Доченька, я дома. Ты как, Кисуля? Как дела? Школа? – набор стандартных вопросов был обращён в комнату дочери через закрытую дверь.

– Привет, мамуля, всё нормально, – получила стандартный ответ Аурика от дочери.

– Ты ела или голодная?

– Всё хорошо, ела, купила готовой еды в супермаркете после школы, не беспокойся.

Аурелия выдохнула: не нужно стоять вечерами у плиты и готовить ужин ребёнку, а сама она найдёт, что съесть. У неё всегда в холодильнике есть пекинская капуста или шпинат, этим можно неплохо обмануть желудок. Она быстро переоделась, взяла ошейник и пошла гулять на стадион, где в определённое время собирались любители собак. Стадион находился за жилым комплексом, который в округе ласково называли «Попугай», так как дома этого комплекса были окрашены в разные цвета. Причём цвета были довольно удачно подобраны, спасибо местному ТСЖ. Они представляли собой ансамбль примилейших девятиэтажек нежно-голубого, нежно-розового и фиалкового цветов; всё было достаточно гармонично подобрано, что не могло не радовать глаз жильцов и их гостей. Этот жилой комплекс выделялся из серой массы домов, верхние этажи разноцветного ансамбля были видны достаточно далеко, словно крылья экзотических птиц парили в воздухе. На территории общего двора всегда было уютно и по-домашнему; современная детская площадка бесконечно радовала малышей, даже с округи дети прибегали поиграть здесь. Деревья всегда были аккуратно подстрижены, летом цвели цветы, а зимой козырёк каждого подъезда украшала гирлянда, и красовались нарядные ёлочки. Каждый год заливали каток на радость малышам и взрослым, а когда выпадал снег, всем двором жильцы строили снежные горки и заливали их водой.

Стадион находился за жилым комплексом, который состоял из нескольких домов. Чтобы пройти к нему, необходимо было миновать ещё и гостиничный комплекс с душевным названием «Чайка», лёгкое напоминание о море. Это был старый, военный, неухоженный стадион, обнесённый забором, но калитки всегда были открыты, и вход был свободным для посещения. Местные собаководы приспособились гулять там со своими питомцами, а жители устраивали пикники. Когда-то он находился на балансе воинской части, так же, как и гостиница «Чайка», но в последнее время всё стало приходить в негодность. Гостиница требовала капитального ремонта, хоть и функционировала. Стадион стал совсем никому не нужен, военные косили его кое-как, поле было в беспробудных кочках, а собаководы собственными силами оплачивали обработку территории от паразитов.

Аурика шагнула из подъезда, наслаждаясь красотой и умиротворённостью картины во дворе. Мамочки с колясками, дети на качелях, мальчишки играют в футбол в коробке. Вечер был душным, но аромат цветов приятно щекотал ноздри. Малышня, только завидев Аурику, ринулась навстречу, чтобы поприветствовать её собаку. Ласка была любимицей всего двора. Добрая и милая, разноглазая хаски с весёлым нравом и плюшевой шерстью никому не отказывала в удовольствии потрепать её за ушки и погладить её волшебную шёрстку. Дети были без ума от этой сказочной собачки, да и взрослые редко проходили мимо без улыбки и доброго слова. Совершив своё обычное дефиле по двору и поздоровавшись со всеми желающими, Рика и Ласка, с гордо поднятой головой от переизбытка внимания, бодро шагали в сторону стадиона. Эту дорогу собака знала очень хорошо. На углу крайнего дома Рика, как обычно, спустила питомицу с поводка, и та с победным, от удовольствия, повизгиванием рванула в сторону любимого стадиона. Там было одно из любимых мест для прогулок Аурики и Ласки. Хозяйка могла мирно пообщаться с собачниками на различные темы. Собаке же всегда было с кем подурачиться, у неё тоже были свои друзья и фавориты среди собак. Здесь был негласный клуб или кружок по интересам людей и собак.

У Аурики была цель выяснить хоть что-то об утреннем происшествии в лесу, возможно, кто-то слышал о печальной находке. Разговоры с собачниками особо не внесли ясности. Часть из них что-то слышали, другая же была не в курсе. Поэтому Рика шла с прогулки домой с ярким желанием проштудировать интернет. Ведь они с собакой так любили то место и природу. Гулять вдоль реки в лесном массиве «Дубки».

Интернет пестрил разного рода информацией: новости, реклама, работа и ещё много всякой всячины. Пока она читала новости текущего дня и искала информацию о несчастной девушке, на глаза неоднократно попадалась реклама различных сайтов знакомств. Они на всякий случай предлагали найти свою половину, мужчину своей мечты, олигарха и ещё бог весть кого. Аурика монотонно закрывала и открывала окна информации и рекламы, хотя шальная мысль о попытке знакомства посредством сайта начала уже преследовать её уставший за день мозг. По привычке Аурика открыла почту и пролистала письма. «Опять рекламы несчётное количество», – вздохнула она, – «придётся чистить почтовый ящик». На глаза попалась очередная реклама сайта знакомств. «Эх, была не была, – подумала Рика, – загляну туда, посмотрю, что да как на этом сайте, чем чёрт не шутит, в жизни бывает всякое, вдруг встречу свою любовь!». Посмеялась про себя девушка.

Это был сайт, который состоял из объявлений мужчин и женщин, на который можно было попасть через свою почту. На любое понравившееся объявление можно было ответить письмом, и оно будет анонимным. Если тебе понравилась переписка, можно и обменяться контактами. Всё предельно просто. Аурелия погрузилась в изучение предложений от мужчин. Чего тут только не предлагалось! Это было и смешно, и печально – «какой-то парад уродов», – думала она, пытаясь найти хоть что-то, что могло её заинтересовать. Вот какой-то мужчина расхваливает свои достоинства, и далеко не душевные или умственные. Следующий мачо, совершенно не стесняясь, приглашает в гости «на секс». Третий, вроде, пишет неплохо, можно ответить. Ещё и ещё, и ещё… Пара фраз – и всё становится на свои места, говорить не о чем. Да, глупая была затея. Забавное сообщение мелькнуло перед глазами: кто-то написал: «Ищу девушку с большой грудью».

«4 размер подойдёт?» – бодро простучала по клавишам Аурика. «Ну, всё, это было последнее недоразумение, лучше почитаю, что собиралась», – решила Аурика, погружаясь в интернетный розыск информации о погибшей девушке. «Сегодня утром в районе лесного массива «Дубки» был обнаружен труп молодой женщины с признаками насильственной смерти. Злоумышленник задушил жертву, предварительно надругавшись над ней. Он пытался спрятать следы преступления, утопив тело в воде. Труп обнаружил владелец собаки, который прогуливал с утра своего питомца. Именно собака и нашла тело погибшей женщины. По предварительным данным, женщине было около 37 лет. Подробности уточняются», – сухо сообщалось в новостях. К новостям прилагалась картинка леса, какого-то небольшого болота и чёрного пакета, в котором, по всей видимости, лежал труп жертвы. Грустные мысли заметались в голове у Аурики. Что же произошло с бедной женщиной? Ещё молодая, как она, оказалась в том лесу. Как долго она там пролежала? Вопросов было миллион, а информации особо и не было.

«Трынь, трынь», прервал её мысли звуковой сигнал оповещения на телефоне. Новое письмо. «А.… опять шутник и любитель большой груди», – подумала Аурелия, – «ну посмотрим, что написал этот фрукт». «Чем занята?» – прилетело от собеседника. «Немного занята!» – неопределённо ответила Аурелия. «Может, увидимся сегодня позже вечером?» – продолжал молодой человек. «Сегодня, к сожалению, не могу», – ответила Рика. Ей совсем не хотелось ночью куда-то бежать на свидание к неизвестному любителю большой груди. «А до скольких ты обычно работаешь?» «У меня нет чёткого графика, по ситуации», – опять уклончиво ответила девушка. «Давай тогда в субботу? Сегодня четверг», – не сдавался парень. Аурелия тяжело вздохнула: а надо ли ей это всё? Какая это глупость – писать неизвестно кому. «Не буду ничего отвечать, он тоже перестанет писать», – именно с этими мыслями она захлопнула ноутбук и направилась в душ, мечтая о чае, пастели и сладком сне.