Нова

Глава 1. Яблоневый сад.

Иоахиму не спалось. Его снова настиг тот тревожный, беспокойный сон – о метущейся в бреду Исинии, которую он отчаянно пытается спасти. В который раз он видел ту красивую женщину в красном платье, и не мог понять, кто она – друг или враг…

Утреннее солнце пробивалось через закрытые ставни. Стараясь не разбудить жену, Иоахим аккуратно выбрался из-под одеяла и вышел на улицу. Их небольшая усадьба примыкала к огромному цветущему яблоневому саду. Странно, что деревья прижились в столь неподходящем месте – у берега моря, постоянно приносящего сильный порывистый ветер, на бедной скалистой почве. В сотне шагов от последней яблони земля обрывалась вниз резким обрывом, навстречу бушующей пене волн и круглым черным камням, отшлифованным сильным прибоем.

Давно прошли те времена, когда Иоахим, урождённый бесправный бастард барона Филиппа Лигийского, имел нужду в деньгах и крове, и в то же время обладал ветреной свободой молодости. Оседлый образ жизни, статусный и серьезный, тяготил действительного члена королевского оборонного совета, привыкшего к упорной борьбе за высокие идеалы… И хотя они менялись с возрастом, беспощадность борьбы, казалось, только росла.

Получив за заслуги перед королевством долгожданный дворянский титул (барон, как у отца), крупное вознаграждение (а еще и отцовское уважение, что ценил более всего), Иоахим сразу же приобрел себе участок земли на окраине суши, включавший в себя этот странный сад с великолепными своим цветением деревьями, которые летом давали плоды кислые, как сама жизнь.

Исиния делала из них очень вкусные пироги. Он немного сердился на нее за это, ведь теперь они могли позволить себе и кухарку, и экономку. Могли разгрузить себя настолько, насколько хотели. Иоахим считал, что разгрузиться нужно максимально, с учётом положения Исинии.

Дело было не только в беременности, но и в усугублявшемся недуге, который не давал Иоахиму покоя. Ему казалось, что Исиния уже смирилась со своей судьбой и теперь просто надеется оставить ему ребенка. Иоахим же старался выиграть для нее каждое мгновение, чтобы попробовать что-то новое в лечении, пригласить очередного врача, сколь угодно экстравагантного.

– Почему так рано встал, любимый?

Исиния тихо подкралась к нему и обняла со спины, нежно прижавшись к его телу. Этой ночью она спала плохо, часто вставала испить воды, стонала от тупой ноющей головной боли, отпустившей ее только к утру. К ужасу Иоахима, периоды облегчения становились для Исинии короче с каждым месяцем.

Он поцеловал ее тонкие пальцы и обернулся. Исиния выглядела очень болезненно, измученно. Она не заслужила таких страданий. Все соответствовало предсказанному, и Иоахим не мог ничего с этим сделать.

Порыв ветра осыпал его жену бледно-розовыми лепестками яблочных цветков. Он нежно снял их с ее пшеничных волос, отметив, что она смотрит как будто в сторону от него. Ее зрение ухудшалось стремительно. Уже месяц как она ослепла на правый глаз, а левый видел только мутные пятна. Очевидно, это было связано с тяжёлыми головными болями. Словно что-то пожирало Исинию изнутри.

– Не думай ни о чем, – тихо сказала она. – Ты смог сделать меня счастливой. Я и не смела надеяться.

После смерти первого мужа Исиния скорбела до такой степени, что Иоахим боялся за ее душевное здоровье. От него потребовались колоссальные усилия, чтобы она пришла в норму. И теперь все это грозило пойти прахом. Боль жены рвала ему сердце, но ведь судьбу нельзя обмануть… в это верили все, кого он знал. Иоахим был уверен – если в мире неизбежны страдания настолько хороших людей, мир не стоит того, чтобы его защищать.

Он обнял свою хрупкую, почти невесомую жену, стараясь не прижиматься к ней слишком сильно, чтобы не давить на живот. Иоахим очень боялся навредить ребенку. Да и вообще – после того, как ее животик округлился, после того, как он впервые почувствовал ладонью лёгкий толчок своего ребенка, Иоахим старался полностью опекать жену. Возможно, даже чересчур.

Он вспомнил, как они в юности гуляли в подобном саду. Им было по двадцать лет, жизнь казалась бесконечно прекрасной, а любые ошибки – поправимыми. Здесь он совершил первую из тех, что невозможно исправить.

Сильный, уверенный в себе маг, в столь молодом возрасте потрясший до основания все королевство, он пленил сердце этой тихой и нежной девушки. Но что он мог предложить ей тогда, кроме постыдной и мимолётной страсти? Взять ее прямо среди цветущих яблонь, чтобы потом периодически пользоваться для развлечения? О, эта девушка заслуживала намного большего, и он благородно сказал ей, что любит другую. Думал, что это будет правильно, а когда осознал, что ошибся, было уже слишком поздно.

Они больше десяти лет потеряли с другими, и счастье их казалось теперь хрупким, уязвимым и слишком коротким, с учётом стремительно приближающегося конца.

Иоахим поклялся, что не допустит неизбежного. Но пока не смог ничего сделать.

– Пойдем в дом, дорогая, – сказал он. – Не хватало тебе ещё и простудиться.

Проводив жену в спальню и уложив отдыхать, Иоахим направился на кухню, чтобы распорядиться подать ей завтрак в постель. На столе его уже ждал небольшой белый конверт.

– Почтальон принес рано утром, – пояснила кухарка.

– Спасибо, Элиза, – кивнул Иоахим. Достав из конверта небольшой листок, он внимательно его прочитал, одновременно наслаждаясь утренним кофе.

Послание от Ветры и Тира было неожиданным. Иоахим не видел друзей уже два года, сам разорвал отношения, надеясь избежать чувства неловкости, неизбежно настигающего их с Ветрой из-за совместного бурного прошлого. Но теперь как будто все успокоилось. Письмо было полным дружеского сочувствия и искренней печали.

Всё-таки они узнали про Исинию. А раз узнал Тир, значит, узнали уже все остальные. Его жену искренне любили почти все, кто ее хотя бы мельком знал – за  доброту и чудесный характер. Похоже, вскоре их супружеская чета будет завалена предложениями о помощи. Иоахим хотел бы сказать, что гордость не позволяет ему ее принять, но, поскольку он так и не смог ничем помочь своей любимой, это было бы преступно глупо.

Ветра и Тир предлагали ему познакомиться с одним лекарем, который открыл свою практику в королевской столице в прошлом году, но уже заслужил отличную репутацию. Судя по их рассказу, этот врач отвергал действенность традиционных лекарственных средств народной медицины и считал, что все необходимое для победы над болезнью есть в самом организме – нужно лишь всячески помогать ему выздороветь. Из препаратов признавал лишь ограниченное применение сильнодействующих обезболивающих и снотворных средств в случае крайней необходимости.

Иоахим криво усмехнулся. Понятно, почему подобный специалист снискал себе популярность – всем нравится, когда вместо непонятных и неприятных лекарств тебе рекомендуют покой и наркотики. Такое лечение приносит только удовольствие.

Да уж, настой сон-травы прекрасно мог снять боль Исинии. Но это было исключено – не в ее положении. Иоахим скептически отложил письмо, но все же задумался. Может быть, у этого целителя есть какой-то секрет? В его деле конкуренция была велика, и скрытность вполне объяснима. Может быть, что-то магическое, из какой-нибудь запрещённой школы? Конечно, Исиния будет против такого, но ей необязательно знать…

Ничего из того, что он уже придумал и попробовал, не помогало. Ему не нравилось смирение жены перед неизбежным. Иоахим был в отчаянии и готов был хвататься за любую соломинку.

Было и еще кое-что – он здорово соскучился по друзьям. В большей степени думал о Ветре. Сколько было между ними разного, он сполна испытал и ее любовь, и ее ненависть, но теперь, когда страсти отбушевали и прошли, Иоахим надеялся на живое и подлинное участие бывшей подруги. Ветра, которую он знал, была смелой, сильной, серьезной… Настоящей. Он не отказался бы от ее добрых слов.

От раздумий его отвлек стук в дверь. Иоахим прислушался к разговору горничной с внезапным гостем. Его голос показался барону знакомым, и он решил подойти.

Увидев незваного гостя, он едва скрыл улыбку – на пороге стоял смущённый Ларк, который настойчиво, но вежливо спорил со служанкой, уговаривая впустить его в дом. Старый друг, казалось, за последние два года стал еще тучнее, потерял физическую форму, пока сидел за своими книгами. Иоахим  всегда удивлялся уму и доброте Ларка, недоумевая, как тот смог сохранить хороший характер, с учетом издевательств, которые он наверняка терпел в далеком детстве по поводу лишнего веса. Впрочем, может быть, именно поэтому – пережившие травлю могут не озлобиться, а научиться сочувствию. Его бывший однокурсник определенно был из таких.

– Я же говорю вам, господа не принимают.

– Меня они примут… Я друг семьи.

– Вы уже упоминали. Я передам послание, и с вами свяжутся.

– Но вы не понимаете, это срочно… – Заметив хозяина дома, Ларк улыбнулся ему и махнул рукой.

– Иоахим, ну скажи ты ей! – умоляюще сказал гость.

– Впусти его, Анна, – распорядился Иоахим.

Горничная отступила, давая Ларку возможность пройти. Иоахим признательно ей кивнул – она хорошо следовала инструкциям. Возможно, в ближайшее время будет много гостей, а значит, у прислуги – много работы.

Иоахим крепко обнял старого друга.

– Жаль, что при таких обстоятельствах…

Голос и манера говорить у Ларка совершенно не изменились – этот человек был все таким же тихим, добрым и неловким. Если бы он заикался, это бы ему гармонично пошло.

– Уж поверь, друг, еще как жаль, – ответил Иоахим. – Давай я провожу тебя к Исинии. Ты же наверняка хочешь ее видеть?

Ларк опустил глаза и кивнул. Иоахим мог бы даже почувствовать ревность, но бесконечно доверял жене и всегда понимал, что Ларк – это просто ее хороший друг. Да и внешне он был не слишком красив.

В ответ на стук в дверь Исиния разрешила войти. Увидев Ларка, она искренне улыбнулась, сделала шаг ему навстречу и крепко сжала его крупные ладони.

– Я очень рад видеть… вас обоих, – сказал Ларк.

– И мы тебя, – ответила Исиния. – Скажи, почему ты пришел? Обычно мы собираемся вместе, когда случается что-то плохое.

– А так и есть, – ответил Иоахим за друга. – И твоя болезнь, любовь моя – это худшее, что со мной когда-либо случалось.

– Я не это имела в виду, – с грустной улыбкой сказала Исиния. – Неужели дело в моей болезни, Ларк? Как ты узнал?

– Эводионы знают, – Иоахим показал жене письмо от Ветры и Тира. Она не стала брать его, чтобы прочесть, все равно вместо листка бумаги Исиния видела только размытое белое пятно. – Тир сказал тебе? – спросил Иоахим у Ларка. Тот молча кивнул в ответ. – Откуда он узнал, тоже понятно, – добавил Иоахим. – У него в каждом городе Астаркии сто человек друзей и тысяча человек осведомителей.

Как ни странно, выбор Тира на должность Первого Юстициара оказался довольно удачным. Несмотря на неуместный веселый характер и легкий нрав, Тир отлично справлялся со своей суровой должностью. И когда Иоахим стал бегать за лекарями, соря деньгами, он, очевидно, об этом узнал. Наверняка следил.

Дружба дружбой, а служба службой. Такова цена за то, что подвел короля. Разрушив одну из очередных подлых интриг хитрого монарха, Иоахим не смог обезопасить свое положение в полной мере. Хорошее королевское жалование не радовало его, поскольку Иоахим вынуждено прозябал в безделье. Фактически, это была почетная пенсия. Рановато, учитывая возраст – какие-то тридцать пять. Впрочем, с учетом болезни жены, это было даже к лучшему – он мог посвятить Исинии достаточно времени.

– Почему вы никому не сказали?! – возмутился Ларк. – Зачем все скрывать от друзей?

Супруги не стали объяснять, почему не обратились за помощью. Исиния не хотела расстраивать своих лучших друзей, а Иоахим считал, что они все равно не в силах помочь. В деньгах нужды не было, а сочувствие вылечить ее не могло.

День прошел в легких разговорах о былых деньках и нынешней жизни. Ларк рассказал, что за последние годы преуспел в изучении священных текстов Церкви Огня и досрочно окончил семинарию, теперь планирует поступить в Академию богословия. Занимается историей Церкви. Удивительно… Иоахим усмехнулся. Когда-то Ларк мыслил свободно и дерзко, пусть и скрывал это за кротостью характера. В какой момент его стали привлекать устаревшие религиозные догмы?

Неужели искренне верующий? Впрочем, от Ларка такое вполне можно было ожидать. Исиния тоже верила. Они нашли общий язык и обсуждали самые разные темы… Иоахим поймал себя на мысли, что давно не видел жену настолько заинтересованной. Но он быстро подавил свое возмущенное самолюбие. Раз они нашли общий язык… Иоахиму пришла в голову спонтанная идея оставить Ларка в доме, чтобы он присмотрел за Исинией, пока его не будет. В последнее время он не любил прислушиваться к своему авантюрному «я», но в этот раз поступил иначе. Потому что думал сейчас не о себе.

Он выбрал момент за ужином, когда они сидели втроем в темной кухне, в полумраке, едва нарушаемом светом тусклых свечей, и наслаждались пряными жареными куропатками.

– Это большая удача, что ты приехал, Ларк, – сказал Иоахим.  – Я хочу, чтобы ты задержался здесь подольше.

– Прости, друг, но это невозможно… Я должен покинуть вас уже завтра… Но я буду регулярно приезжать в гости… и писать письма.

– Интересно, что же у краснорясников может быть такое важное и срочное? – язвительно спросил Иоахим.

Услышав грубое народное наименование служителей огненного культа, Ларк едва сдержал раздражение. В конце концов, он с гордостью носил красный пояс – символ причастности к церкви.

– Мне неприятен твой тон, – тихо сказала Исиния. – Ты знаешь, что вера много для меня значит. И церковь.

Иоахим не стал с ней спорить, но считал, что это следствие ее смирения – чувства, которого он не понимал, потому что не знал.

– Извини, любовь моя. Я постараюсь выражаться деликатней.

– На самом деле я участвую в очень большом деле, – ответил Ларк Иоахиму. – При раскопках вблизи Сертерии найдены руины древнего храма… Похоже, он был заброшен в черные века… Представляешь? Послание из безвременья… В подземелье найдены важные письмена… Я занимаюсь из расшифровкой.

Иоахим признавал важность находки, но не считал таким уж срочным делом работу с ней. Подождал его храм две тысячи лет, и ещё подождёт пару месяцев. Но вслух лишь сухо сказал:

– Понимаю, Ларк. И что удалось узнать? – спросил Иоахим, демонстрируя интерес.

– Письмена оставлены на каменных стенах, в надежде, что они дойдут до потомков. Резчик не доверил свое послание ни пергаменту, ни коже.

– И о чем там говорится? – вопрос Исинии был задан с искренним интересом.

– Пока сложно сказать точно. Прошло слишком много времени… язык изменился очень сильно… Но главную тему я понял… Древние оставили послание о блудной дщери. Они считали это важным.

– Блудная дщерь? – спросил Иоахим. – Я, похоже, пропустил слишком много уроков богословия. Не помню в священном писании ничего о блудной дщери.

– Ее и нет в священном писании, – сказала Исиния. – Если я не ошибаюсь, это древнее предание, которое не входит в канон.

Ларк кивнул.

– Ты права, Исиния. Но, похоже, в том конкретном храме этой легенде придавали религиозное значение, – ответил он

– Или просто Церковь Огня вычеркнула ее из канона по каким-то причинам, – предположил Иоахим.

– Это невозможно, – серьезно ответил Ларк. – Канон незыблем.

Иоахим с трудом подавил усмешку. Времена, когда за неверие могли предать казни утоплением, уже прошли, но привычка держать свое мнение при себе осталась. Вместо выражения своего скепсиса, Иоахим предпочел спросить:

– И о чем эта легенда?

– Если кратко…

– Не надо кратко. Я никуда не спешу и мне интересно.

– Хорошо… Ты же помнишь основы Учения?.. Три великих догмы, три слагаемых бытия, триединство создателя?

Иоахим криво усмехнулся. Любили церковники цифру «три».

– Бог един, Бог добр и благостен, Бог есть творец всего сущего. Для полноценного бытия бог сотворил добро и зло и дал в своей милости человеку свободу выбора между ними. Так как мир проистекает из Бога, в Нем есть три великих начала: то, что мы называем «камень» – все сущее, изначально лишённое дыхания жизни, «сердце» – истинной источник жизни в материальном и «огонь» – священный абсолютный дух. Все это знают, Ларк.

– Если сильно упрощать, ты все правильно сказал. Так вот, легенда о блудной дщери не вписывается в основы учения. Богословы считают (по крайней мере, раньше считали), что это предание относится к древним, языческим временам… Когда верили в Праотца, который создал богов и людей. То есть переходные верования от многобожия к Истине… Так вот, в своей бесконечной милости Праотец создал одну такую богиню, которая стала Его любимой дочерью… Воспылав любовью к людям, она нарушила строжайший запрет Праотца на вмешательство в Его великий замысел. Она хотела лишить людей свободы выбора определенного пути, хотела лишить их ощущения добра и зла… За это Праотец наказал ее, изгнав из пламени абсолютного духа, и обрек на вечные скитания среди людей в человеческом облике… Ее имя было преедано забвению, а память передается в таких вот сказаниях.

– Даже жаль ее стало, – сказал Иоахим.

– Потому что ты не понял зла, которое она несла, дорогой, – ответила Исиния. – Вне свободы выбора своего пути человек слаб и беспомощен. Мы должны выбирать свой путь, без этого никак. Невозможно представить себе, как жить без судьбы, которую мы выбираем.

Иоахим не смог сдержать возмущенный возглас:

– Тогда как нам выбрать жизнь, Исиния? Почему ты должна страдать?

Ларк отложил вилку в сторону и тихо сказал:

– Таков ее путь, Иоахим…

– Она не выбирала его!

– Выбирала, любимый. Каждое мое решение вело меня к этому концу. Я не жалею ни о чем, потому что была счастлива, пусть даже через боль. Думаю, по другому и не бывает.

– Какой-то абсурд, – проворчал Иоахим. – Как будто твоя болезнь – это твой выбор.

– Это моя судьба, милый. То, что мне суждено. То время, которое мне отмерено, я отдала тем, кого любила – маме, Тео, тебе, моим друзьям… Я скромно надеюсь успеть подарить жизнь нашему ребенку. Будь счастлив эти последние дни, как мы были счастливы до этого. Ощущение близкого конца наполняет меня особой остротой чувств. Хочу ловить каждое твое слово, каждый вдох прочувствовать. Ты меня понимаешь? Вы меня понимаете?

– Да, Исиния, – ответил Ларк.

Иоахим промолчал. Он не мог смириться. Решил бороться, пока есть силы. Пока есть надежда…

Вечером у них состоялся тяжёлый разговор. Исинии было нелегко принять его решение. Отчасти Иоахим понимал позицию жены, страстно стремящейся провести свои последние дни рядом с любимым мужем, но все же не мог согласиться покорно ожидать конца. Столько раз он был на грани отчаяния, когда, казалось, уже ничего не могло помочь. И каждый раз находилось какое-то решение, какой-то выход.

Но для этого нужно было действовать. И новый лекарь, о котором написали Ветра и Тир – это, возможно, неплохой вариант для начала пути, который может привести к спасению.

Иоахим решил отправиться в Сертерию ранним утром, вместе с Ларком. Отправив слугу за экипажем, он зашел в амбар, специально построенный для домашнего питомца. Давненько он не заходил к Тису… Дракон, подаренный ему пять лет назад племенем изантийских аборигенов, многое с ним прошел и стал ему близким другом.

Зверь радостно вышел к хозяину, едва его почувствовав, и довольно устроился у его ног. Драконы не обладали высоким интеллектом, но устанавливали со своим хозяином очень тесную ментальную связь. Тис не был исключением. Иоахим сразу почувствовал радость, которую испытывал зверь при виде любимого хозяина и беспокойство от своих же тяжёлых и тревожных мыслей…

– Держись, зверюга…

Иоахим с любовью погладил морщинистую зелёную кожу с лёгким красным отливом. Он бы взял Тиса с собой, но законы королевства запрещали свободный выгул подобных домашних питомцев. Способные дышать пламенем, когда они этого захотят, изантийские драконы были то ли священными существами, то ли живыми символами богохульного бесцельного расхода огня – Церковь пока не определилась.

Драконы обитали на небольшом архипелаге к Северу от Астаркии и, как правило, возвращались домой при первой возможности. Тис не был заключен в клетку, но и не улетал. Возможно, дело было в том, что он привязался к Иоахиму, когда был совсем маленьким.

Маг с улыбкой вспомнил ощущения маленького дракона – любопытство, смешанное со страхом неизвестного, когда он с опаской высовывал свою мордочку из-под ворота камзола Иоахима.

Попрощавшись с питомцем, Иоахим вернулся домой, чтобы обнять и поцеловать жену. Исиния не злилась на него, ее взгляд выражал лишь смирение и тоску. Она с силой вжалась в его широкую грудь.

Иоахим ласково гладил ее сгорбленную спину и нежно шептал ей в ухо слова любви, которые едва ли могли ее утешить. Она с радостью отправилась бы с ним, но просто не могла – и теперь, в который уже раз, должна была смириться с отъездом любимого.

Исиния боялась, что это последний раз. Но также знала, что Иоахима это не остановит.

– Все будет хорошо, – сказал он ей, и они разомкнули объятья.

Незаметно подошедший Ларк вручил хозяйке на прощание небольшой сверток. Исиния приняла подарок, поцеловав друга в щеку и уже собиралась открыть его, но Ларк попросил ее подождать до завтра.

– Пусть это будет сюпризом, – сказал он.

Кучер Лигон подал карету, ведомую тройкой лучших лошадей баронской конюшни. Не очень комфортная для длительных путешествий, карета была легкой и выдерживала самый высокий темп, который ей мог предложить лошадиный галоп.

Иоахим прихватил с собой толстый кошель (за последнее время он привык, что деньги открывают многие двери из тех, которые он раньше привык высаживать с ноги), сел в карету и отправился вместе с Ларком в Сертерию – в отчаянной попытке ухватиться за последнюю соломинку исчезающей надежды.

Глава 2. Туманная дорога.

Стелющийся по земле непроглядный туман медленно клубился вдоль широких зеленых полей, среди темных лесов, покрытых молодой весенней листвой. Друзья не нарушали своим разговором тишину пустой утренней дороги. Молчание становилось для Иоахима неловким, но Ларка, казалось, все устраивало.

Хотя тройка несла довольно быстро, Иоахима ожидание раздражало. Он был человеком действия и ненавидел просто сидеть на одном месте, хотя бы оно и перемещалось в пространстве.

– Как у тебя дела с Лианой? – спросил Иоахим, чтобы отвлечься.

Ларк удивился внезапному вопросу и, казалось, смутился.

– Да… все хорошо, в общем.

Иоахим усмехнулся.

– Понятно. Так до сих пор и не признался.

– В чем?

– В своих чувствах, друг.

Ларк отвёл взгляд в сторону, показывая, что не намерен продолжать этот разговор, но Иоахима это не остановило.

– Слушай, мне кажется, все наши общие знакомые находят, что вы прекрасная пара. Вы сто лет дружите, она хорошая, свободная девушка…

– Вот именно. Знаешь, кого она уже успела отвергнуть?

– Ну, знаю. Наш юный принц Сергиан, двоюродный племянник королевы. Хорошая была бы партия.

– Но не для нее! И есть еще пара несостоявшихся женихов. Умные, состоятельные и красивые.

– С учетом того, что она ничего не видит, красота не очень важна.

– Она может ощупать! – возразил Ларк.

– Действительно, – картинно воскликнул Иоахим. – И никто не подошел… Как думаешь, почему?

– Потому что она особенная! Необыкновенная… Она заслуживает соответствующего мужа. А не толстого книжного червя…

Иоахим с трудом сдержал улыбку.

– Ты в любом случае ничего не потеряешь, Ларк. Просто будешь еще одним отвергнутым в длинном ряду.

– Ты не понимаешь, Иоахим. У нас такие доверительные отношения… будет просто невозможно оставить их прежними.

Иоахим устало откинулся назад. Это был их не первый разговор на эту тему… Годы шли, и ничего не менялось.

Впереди, сквозь густой туман, показалась небольшая темная фигура, стоявшая у дороги. Иоахим сперва подумал, что они обгоняют какого-то случайного путника, но вблизи дымка рассеялась, и взору друзей предстала небольшая придорожная часовня. Странно… Раньше Иоахим не обращал на нее внимание.

Когда Ларк попросил кучера остановить транспорт, Иоахим достойно сдержал свое раздражение. Конечно, он торопился, но требовать гнать без оглядки было просто нерационально – с учетом двух суток пути с неизбежной ночевкой на постоялом дворе, небольшая задержка не имела решающего значения. Да и лошади быстро бы выдохлись, а им еще завтра трудиться.

– Я недолго, – смущенно сказал Ларк, выбираясь из кареты. – Помолюсь за Исинию. Ты не пойдешь со мной?

«Молитвы могли бы подождать до Сертерийского Храма» – хотел холодно ответить Иоахим. Но вместо этого просто отрицательно покачал головой.

Пока Ларк рылся в дорожной сумке в поиске свечи, Иоахим смог как следует рассмотреть ритуальное строение.

Часовня примыкала к дороге практически вплотную. По виду была маленькой копией обычного храма Церкви огня – с большим количеством шпилей красного и оранжевого цвета, украшенных завитым орнаментом, символизирующих языки пламени. В уютной центральной нише были организованы вентиляционные отверстия, направляющие ветер на поддержание огня ритуальной свечи.

Иоахиму это всегда казалось странным – церковь требовала экономить огонь где только можно, использовать лишь необходимый минимум для обогрева и освещения, и в то же время бессмысленно палила ритуальные свечи во время молитвы. Как будто Бог – если он есть – не услышит и так.

Конечно, свечи полагалось освящать в храме, и платить прихожанину приходилось дважды – и за саму свечу, и за обязательный ритуал. В ходе обряда свечи обрабатывали легковоспламеняющимся раствором, который испарялся примерно за месяц, что требовало повторять освящение, если свеча не была использована. Неужели дело было только в деньгах?

Иоахим был достаточно циничным, чтобы дать про себя утвердительный ответ.

В любом случае, ни Исинию, ни Ларка нельзя было обвинить в какой-либо меркантильности. Иоахим принял веру своей жены – в конце концов, трудно ожидать иного от дочери епископа, но вот Ларк…

Иоахим отметил, как сильно он изменился. Прежний, язвительный, острый на язык Ларк (в те редкие моменты, когда удавалось его разозлить) не стал бы преклонять колени перед богом – даже перед тем, в которого верил.

Установив в глубине часовни тонкую парафиновую палочку, Ларк щелкнул кремнем, поджигая фитиль. Это удалось сделать с первого раза, и Иоахим понял, что у его друга в этом большой опыт.

Сложив ладони у груди, Ларк склонил голову и шептал слова молитвы, ни разу не остановившись, пока горела свеча.

Иоахиму в этот момент страстно захотелось уверовать в Бога по-настоящему. Но одного желания мало… Иоахим видел в своей короткой, по большому счету, жизни, слишком много свидетельств богооставленности окружающего его мира. Боль, которую причиняли ему и которую причинял он, зло – как меньшее, необходимое, не чуждое каждому, так и абсолютное, бессмысленное в своем стремлении разрушать… Да, все зло, что он встречал, было человеческой природы, но ведь с божественного молчаливого согласия.

С молчаливого согласия…

Ларк поднялся с колен и попрощался с часовней любимым жестом краснорясников – поднимающимися и расходящимися ладонями. Пламя, которое обращает все в дым, уходящий в небеса.

– Я помню, что раньше ты смеялся над краснорясыми, – невежливо сказал Иоахим, когда Ларк вернулся в карету и закрыл дверь.

– Когда мы были молоды, мы много над кем смеялись. Над косными родителями, над глупым народом. Друг над другом.

– Я до сих посмеиваюсь над всеми, кого ты перечислил, – криво улыбнулся Иоахим. – Особенно над собой.

– Тебе всегда не хватала немного мудрости, Иоахим. Хотя ума тебе, конечно, не занимать.

– Ларк, ты что, боишься меня обидеть? Не стоит, я уже перерос все это детство.

– Прости, друг, я в этом не совсем уверен.

Ларк всегда был довольно проницателен, отметил Иоахим. И, тем не менее, не мог принять друга как ревностного неофита. Чувствовал какой-то подвох, хотя раньше никогда не замечал в Ларке ни честолюбия, ни стремления встроиться в какую-нибудь общественную систему.

– Просто я помню, как тяжело тебе было принимать кое-какие догмы.

Ларк усмехнулся.

– Иоахим,  мне и сейчас тяжело. Просто мне потребовалось время и правильный взгляд.

– Ну не знаю… Меня угнетает рок. Я не могу согласиться с предопределенностью вашей картины мира.

– Нашей?

– Да, Ларк, получается так, раз ты носишь этот пояс.

– Мы отстаиваем свободу выбора человека, дарованную создателем.

– Но что она значит, если все определено?

– Нет, не все. Определен замысел, судьба, общий путь… Ты же помнишь метафору реки с уроков богословия?

– Помню. Можно держаться на лодке у правого или левого берега, можно останавливаться на берегу и островах или даже грести против течения… Но в конечном счете река все равно вынесет тебя в океан. Русло может круто поворачивать, в дельте будут разливы… Но она всегда течет вниз. Продолжая метафору, почему нельзя сойти на берег и пойти куда-нибудь еще?

– Можно. Но вот от этого и происходит зло человеческое, раз ты идешь против воли всевышнего.

– Прости, Ларк, но это ерунда какая-то. Не могу этого принять.

– И не надо. Ты хороший человек, Иоахим, значит, ты держишься своего пути. Кто знает, может, ты и прав насчет Исинии и того лекаря. Я очень надеюсь, что он сможет помочь. Ты столько раз оказывался правым, когда все уже опускали руки. Ты, в конце концов, герой.

Иоахим не смог сдержать улыбку. Ларк намекал на его прошлогоднюю миссию в Сатардин. Став посланцем короля, он приложил к делу государственной дипломатии все свои способности (природное обаяние, навыки фехтования и совсем немного магии), чтобы добиться сближения королевств. Поручение было секретным, но слухи ходили. Так что о нем знали все, кто хотел.

– Я всегда хотел узнать подробности, – тихо сказал Ларк. – Все думали, ты не справишься.

Иоахим в ответ не снизил тона – все равно кучер ничего не слышал за топотом копытом и скрипом кареты:

– На самом деле, вышло довольно скучно. Я просто оказался в нужное время и в нужном месте. Сумел внимательно выслушать умных людей. Свел в брак великовозрастных монарших дитяток – на редкость неприятные люди, хочу тебе сказать. Хорошо, что они в обеих семьях младшие и не унаследуют власть – я не позавидовал бы стране, где коронуют столь эксцентричных особ. Ну и насилие пришлось применить, по отношению к предателям и врагам – совсем чуть-чуть. Лет десять назад крови было куда больше.

– Скромность тебя всегда украшала, – с улыбкой сказал Ларк. Иоахим оценил шутку – скромность он стал ценить совсем недавно. – И твоя миссия как нельзя лучше отражает метафору судьбы как реки. Ты же не ждал посольского поручения, но это было именно твое дело…

– …которое я провалил, – закончил Иоахим.

После короткого замешательства Ларк все же решился спросить:

– Почему?! Что ты имеешь в виду?

– Моей задачей было разжечь войну. А не организовать очередной взаимовыгодный брак. Устранить миротворцев, лучше интригами, но допускалось и физически.

– Но зачем это нам?

– Нам незачем. А вот у нашего почтенного монарха интерес был. Война.

– Но это же абсурд! Яков стар, уже два века в мире нет ни одной крупной войны. Все разучились воевать уже – и сатардинцы в том числе.

– Но зато у них был план, заботливо подготовленный нашими придворными мудрецами и вброшенный в нужные головы на той стороне. Наши полководцы хотели от сатардинцев удара от границы вдоль реннского хребта, чтобы отрезать приличный кусок нашей территории. Это была ловушка. Войска были готовы заранее, чтобы окружить и уничтожить силы вторжения. На следующем этапе Яков предполагал переговоры, чтобы получить полувековой период беспошлинной торговли и крупную партию сатардинского шелка и трикотажа в качестве репараций.

– Но если бы… – задумался Ларк. – Если бы сатардинцы не сдались? Набрали рекрутов, удержали бы горные перевалы. Что дальше?

– Ларк, ты что, думаешь на два шага вперед? Ничего себе ты дальновидный! Ты нашего Якова видел лично хоть раз? Он же ненавидит Георга Сатардинского до дрожи в руках. Не знаю, что у них там произошло, может, во время монаршего визита подали несвежую рыбу, или еще какая-нибудь очень важная государственная причина. Главное результат – у нас два старых деда, которые друг друга не выносят. Но теперь воевать им будет не к лицу. Они еще найдут повод… но, по крайней мере, отсрочку я обеспечил.

– Вот почему о тебе не было вестей… – пробормотал Ларк, опустив голову. – Я думал, из-за Исинии.

– В первую очередь, из-за нее. Но и не только. Это не длительный отпуск, Ларк, это опала. Потому что за дорогой сатардинский шелк мы платим золотом, пусть и со скидкой. Для казны это ущерб, в отличие от рекрутской крови… Я смотрю, для тебя это неприятная информация.

– Да, лучше бы я и не знал…

– Я надеялся, что принц Филипп скоро сменит своего отца. Он не очень уверен в себе, но, по крайней мере, порядочный человек. Однако Яков уже два раза поднимал минимальный монарший возраст, чтобы сын не мог претендовать на престол. Яков не будет передавать корону добровольно, хотя по всем признакам уже пора. Так что еще лет пять придется его потерпеть.

– Ну, он уже стар. Если случится несчастье, выберут регента.

– Я боюсь, регент может оказаться хуже Якова, – вздохнув, сказал Иоахим. – Я помог избежать войны, но мне ничего не сделать с ее первопричиной. Просто отсрочка,  не более.

– Это уже огромное дело, Иоахим! – воскликнул Ларк.

– Спасибо, друг. Думаю, я подниму тебе настроение тем, что мне сильно помогла твоя Церковь. Каким бы странным не казалось ваше учение, я все равно буду благодарен за это. Просто, по-человечески. В интригах и хитростях я не силен, в отличие от твоей организации.

Ларк поднял взгляд и твердо взглянул Иоахиму в глаза.

– Волна хотела вынести тебя на берег, но ты оседлал ее и использовал. Да ты не маши вот так рукой, не улыбайся! Это и есть свобода выбора. Воистину, создатель вел тебя за руку. Просто ты этого не понял.

– Опять ты за свое?

– Нет, я тебе хочу сказать важное! – Ларк говорил с жаром, решившись на откровенность. – Я уверовал, когда испытал что-то подобное…

– Подожди.

Иоахим выглянул в окно. Солнце разогнало холодный утренний туман, лаская золотыми лучами пробуждающуюся природу. Ветер нежно гладил молодую луговую траву, пока еще не превратившуюся в грубый непроходимый бурьян.

Иоахим открыл оконце за спиной и крикнул кучеру:

– Лигон, далеко ли ближайшая харчевня?

– Около часа пути, господин барон.

– Останови. Заодно лошадей накормишь и напоишь.

– Слушаюсь, господин барон.

Лигон был его личным кучером. Простой, но искренний работник, безоговорочно выполнявший все, что скажут. Высокое жалование, полученное за последние пять лет, вполне позволяло ему уволиться, покинуть поместье, осесть в береговом поселке, жениться и завести детей, устроиться на почте и забыть о тяжелых поручениях Иоахима Лигийского.

Похоже, что Лигон испытывал к Иоахиму чувство признательности и потому верно служил. Он был полезным и послушным работником.

Закрыв окошко, барон вернулся к своему собеденику.

– Продолжай, Ларк, – попросил Иоахим.

Его друг молчал. У Иоахима сложилось впечатление, что он обидел Ларка, прервав его признание. С трудом подавив насмешку, он вежливо извинился – все же им ехать дня полтора, не стоит так быстро портить эту поездку.

– Да ничего страшного… – ответил Ларк. – Я порой забываю, насколько ты можешь быть неделикатным. То, что я скажу тебе – это своего рода секрет. Не рассказывай никому. Особенно Лиане.

– Я скрываю не один секрет, пока никто не жаловался, – сказал Иоахим.

Ларк вздохнул, прогоняя сомнения и сказал:

– Я испытал самое настоящее религиозное откровение, Иоахим. И вы с Лианой имеете к этому отношение.

– Ты о чем?

– Помнишь, когда вы преследовали ту ведьму, служащую лжебогу, то попались в ловушку в тосинских катакомбах? Среди кромешной тьмы, глубоко под землей, под воздействием морока…

– Не напоминай. Почувствовал себя в шкуре твоей подруги. Я там такого натерпелся… Видел все, чего боюсь.

– Ты же не мог видеть.

– Но не мог этого осознать. Потому что темных пожирателей, которые нас преследовали, видел прекрасно. Говорю, не мог собраться с мыслями, я же их всех за год до этого убил. Это все Ханна, эта тварь залезла мне в голову… Хорошо, что рядом была Лиана. Если бы не она, мы бы еще сильнее заблудились.

– Как, по-твоему, я вас нашел? – спросил Ларк. Иоахим с интересом посмотрел на друга.

– Я всегда думал, Лиана оставляла слабый магический след на пути. Она хорошо умела влиять на восприятие.

– Может, и оставляла, но ты знаешь, у меня довольно слабая ментальная чувствительность… Нет, все было совсем не так.

Ларк наклонился вперед и начал рассказывать:

– В момент, когда я ударил огнем и воспламенил факел – а я не мог поступить иначе, потому что в катакомбах была кромешная тьма, я не увидел в зачарованном зеркале своего отражения.

– Ларк, так и должно было быть, – перебил Иоахим. – Мы сделали зеркало дверью, как и было предсказано…

– Дверью куда?

– Ну, насчет этого я не знаю. Это нужно спрашивать у бога.

– Лжебога, – поправил Ларк.

– Как тебе угодно.

– И как вы использовали зеркало?

– Мы прошли сквозь него, как через окно. Как и ты.

Ларк покачал головой.

– Я не проходил сквозь зеркало, – ответил он.

Теперь Иоахим был по-настоящему заинтересован.

– Рассказывай, что произошло.

– В зеркале я увидел женщину. Очень красивую, смуглую, с черными длинными волосами. Она была одета в красное платье…

Сердце Иоахима билось все сильнее, пока Ларк описывал незнакомку. Она поразительно напоминала ему женщину, вот уже месяц как регулярно приходящую ему во сне. И он никому о ней не рассказывал.

– …Незнакомка обратилась ко мне по имени. Сказала, что мне нужно спешить, чтобы спасти друга и любимую. То есть она знала о моих чувствах к Лиане…

Да кого волнуют твои чувства, в сердцах подумал Иоахим! Но все же изобразил интерес, так как опасался, что Ларк может замкнуться. Обычно он не любил откровенничать, такой подробный рассказ о личном мистическом опыте был большой удачей.

– …Сперва я испугался и спросил ее имя. Она представилась как Нова Ли'Этта и призвала меня не бояться. Я же больше был испуган не столько ей, сколько за вас с Лианой. Нова сказала, что поможет найти вас, и попросила меня прикоснуться к поверхности зеркала, положила ладонь со своей стороны. И как только я это сделал…

– Ты ее послушался?! – удивленно воскликнул Иоахим. Он не узнавал Ларка – ведь тот всегда был таким осторожным (порой даже чересчур).

– Сам удивляюсь, Иоахим.

– Кто его знает, какие твари могли переть из этой двери?! Мы же стремились как можно скорее закрыть ее…

– Я понимаю. Но в ней… в ней не было зла, Иоахим. Я это сразу увидел. Может, это просто призрак? Она из неупокоенных добрых душ…

Иоахим пожал плечами. Кто знает? Но он надеялся, что это было так.

– Продолжай, – попросил он.

– Как бы то ни было, она оказалась в моей голове. И помогла мне найти вас. Вела меня по катакомбам. Мы трое живы благодаря ей.

– Очень интересно, – задумчиво сказал Иоахим. –       с чего бы такая доброта?

– Я думаю, это была посланница Творца. Лжебог едва не убил нас, а будь мы мертвы – как бы мы помешали ему разрушить творение Создателя? Интересно, возможно ли вообще это сделать. Но раз Создатель вмешался лично – получается, такая вероятность есть… Надо будет обсудить со епископом Афронием…

Бормочущий Ларк все более уходил в себя, чему Иоахим был даже рад. Он должен был холодно проанализировать полученную информацию. Очевидно, что помощь этой таинственной Новы была не просто так. Пожалуй, не стоит так легкомысленно отмахиваться от моих снов, решил Иоахим. Видит ли ее Лиана? Интересно, кто из нас нужен этой Нове больше, думал Иоахим. И какова ее природа?

Он все чаще размышлял о том, связаны ли эти сны с недугом Исинии. Потому что ему казалось, что связаны – а раз это не просто сны, то, может быть, вот он – тот самый шанс, за который можно ухватиться?

– О, приехали, – обрадованно сказал Ларк. В окне они видели небольшую придорожную харчевню, к которой примыкали конюшня и постоялый двор. Все, что нужно для остановки в пути… За хорошую плату, разумеется.

Ларк поспешно вышел из кареты, торопливо направившись в теплое помещение. Иоахим даже позавидовал, что он так легко отходит от важных разговоров…

Отдав распоряжение Лигону, чтобы он занялся лошадьми, молодой барон вошел в харчевню, погруженный в свои мысли.

Глава 3. Надежда.

Теплый воздух в помещении имел приятный пряный аромат жареного мяса с легкой кислинкой домашнего пива. Обрадованный Ларк махнул Иоахиму рукой из-за крайнего уютного столика.

– Я уже заказал нам хороший обед. Если ты не возражаешь, я хотел бы угостить… – сказал он.

Иоахим молча кивнул и сел напротив. В ожидании заказа, он на автомате поддерживал болтовню с Ларком, не пытаясь вникнуть в разговор. Его мысли занимала таинственная Нова, и он с нетерпением ждал ближайшей ночи, чтобы постараться получить ответы на все внезапно вставшие перед ним вопросы.

Через несколько минут дверь харчевни скрипнула, и внутрь вошла большая компания путешественников – трое взрослых и трое детей. Чтобы отвлечься, Иоахим стал наблюдать за ними и вскоре понял, что перед ним большая семья с тремя озорными маленькими братьями, громко ругающимися между собой. Их родители с трудом усадили непосед за стол, после чего мать осталась следить за ними, а отец с другом (или с братом) направились к хозяину заведения.

– Какая прелесть, – сказал Ларк, глядя на уставшую мать и ее сорванцов, нетерпеливо ожидающих обеда.

Иоахим не разделял его восторгов. Он, конечно, хотел ребенка, но ему трудно было представить рядом такое их количество, да еще и с малым возрастным промежутком между детьми.

– Почему прелесть? – спросил он лениво.

– Разве ты не видишь? Столько любви…

– Прости, Ларк, но я не вижу здесь особой любви. Я вижу усталые глаза двух взрослых людей, которые выглядят на пять, а то и на десять, лет старше, чем они есть. И это не от болезней или плохого образа жизни.

– За все есть своя цена, – философски ответил Ларк. Иоахим кивнул, соглашаясь.

Сделав заказ, мужчины разошлись. Отец вернулся к семье, а его спутник сел за отдельный столик, недалеко от Иоахима и Ларка. По всей видимости, хотел немного отдохнуть от своих маленьких шумных попутчиков.

– Скажешь, что не думаешь, каким будешь отцом? – спросил Ларк, не желая отпускать тему.

– Я думаю о том, чтобы в первую очередь быть хорошим мужем. Все-таки возиться с ребенком – больше женская забота.

– Ну, это когда он один…

– Думаю, второй появится лет через восемь, не раньше, – сухо и уверенно сказал Иоахим.

Ларк хотел было сказать что-то вроде «это уж как вы решите», но вспомнил о состоянии Исинии. Прожить хотя бы еще пару лет казалось для нее настоящим чудом, какие уж тут восемь. Будущий богослов понял, какую сильную душевную боль сейчас испытывает Иоахим. Его ребенок будет живым напоминанием об утрате любимой. Маленькое существо, которое примет и его любовь, и его скорбь.

Безусловно, Иоахим все еще не был готов принять неизбежное. Ларк решил отвлечь друга.

– Мы с тобой не доспорили, впрочем, – сказал он – Готов ли ты продолжить наш диспут?

– Какой ты настырный, господин будущий миссионер. Всех хочешь обратить в свою веру, даже меня? – улыбнулся Иоахим.

– Разве это плохо? Но вообще из меня миссионер так себе… Не с моим животом. Неуместная черта для священника. Но вот богослов должен из меня получиться. Зря я, что ли, образовывался?

– Прости, Ларк, но если на тебе этот пояс – зря. Вера и знание – противоположны по сути.

– На все воля Создателя. Даже на твой скептицизм.

– Я не верю в Создателя, – уверенно сказал Иоахим.

– Но знаешь ли ты, что его нет?

Хороший прием, отметил про себя барон. Он поднял руки, демонстрируя свой проигрыш в этой короткой пикировке.

– Получается, я верю в его отсутствие, – признал Иоахим.

– Тысячу лет назад у тебя могли быть неприятности за эти слова.

– Если бы ты повидал с мое, Ларк…

– Простите, пожалуйста, – мужчина, сидевший рядом, подошел к ним внезапно и несколько бесцеремонно прервал беседу. Путешственник знал астаркийский, но все же в его речи слышался акцент жителей Мрушны – большой страны, граничащей с Астаркией на востоке. Густая борода выдавала в нем последователя старых традиций своей родины. В руках незнакомца были две кружки холодного пива, которые он поставил рядом с собеседниками. – Мое имя – Джиниус Смит, и я путешествую вместе с достойными людьми, сидящими за тем большим столом. Сей пенный напиток я осмеливаюсь преподнести в дар благородным господам в скромной надежде на участие в вашей беседе о высоких материях. Прошу прощения за то, что столь неделикатно подслушал ваш разговор и смиренно выражаю готовность покинуть вас в случае, если неугоден вашим персонам.

Иоахима несколько позабавил высокий стиль речи, который было свойственно ставить в плохих языковых школах.

– Я с большой радостью принимаю ваш дар и счастлив сообщить вам, что всегда готов беседовать с культурным и интеллектуальным человеком, каким вы, без сомнения, являетесь. Все же я предлагаю вам использовать менее официальный слог, что будет куда уместнее для данного, пусть и уютного, но все же достаточно простого заведения. Иоахим Лигийский, барон, когда-то простой солдат Астаркии, а ныне – скромный сановник. В настоящий момент нахожусь в отпуске. Путешествую.

– А я – Ларк Михал, бывший семинарист и будущий академик богословия Церкви Священного Огня, переводчик.

– Я заметил, что вы близкие друзья. Простите за личный вопрос, но как так вышло, что столь разные люди оказались вместе? – спросил Смит, устраиваясь за столиком.

– Дело в том, что мы учились вместе. С тех пор ладим, у нас сохранилась большая дружная компания, – ответил Ларк.

– Но при этом выбрали такой разный путь…

Их беседу прервал хозяин заведения, который разнес посетителям обеды. По совпадению, Смит заказал то же блюдо, что и его собеседники. Впрочем, это не было удивительно – выбор был невелик.

– Знатная харчевня, – оценил заведение Смит, наслаждаясь горячим ароматом пышно парящего жаркого, украшенного свежей зеленью. – Пожалуй, данная трапеза обещает быть в высшей степени довольно приятной, тем более, будучи сопровожденной разговором с интересными и умными людьми. Как вы уже поняли, я путешествую издалека, и в моей родной стране очень много устроено не как у вас. Представляете, какой удачей для меня было встретить в столь неформальной обстановке искреннего человека веры и храброго воина, которые, я уверен, смогут удовлетворить мой интерес любознательного путешественника…

Что это? Иоахим ощутил слабый сигнал чужой силовой линии. Сосредоточившись, он с большим трудом смог определить источник силы – им был новый знакомый. Ларк, казалось, ничего не заметил, но ему всегда недоставало восприимчивости.

– Господин Смит, вам ни к чему осторожничать на территории Астаркии. Здесь магия легальна и почитаема.

Ларк удивленно посмотрел на путника.

– Маг из Мрушны? Вот это удача.

Смит приложил указательный палец к губам.

– Я могу с высокой степенью уверенности утверждать, что осторожность никогда не помешает скромному и законопослушному гражданину моей необъятной Родины. Да и в принципе, она никому не помешает, если учесть, сколь малым выглядит человек перед государственной машиной.

– Поверьте, гнет религиозных догм может превосходить самые косные проявления государственной бюрократии, – посетовал Иоахим. – К счастью, мой верующий друг является добрым человеком, терпимым к чужим взглядам.

– Рад это слышать, – сказал Смит. – Учитывая, сколь богохульными могут казаться астаркийцам обычаи моих соплеменников, куда более свободных в использовании огненной стихии. Господин Михал, могу ли я надеяться, что суровый климат моей страны, предъявляющий слишком высокие требования к обеспечению теплом для выживания, несколько оправдывает наши обычаи в ваших огнепоклонных глазах?

Ларк кивнул в ответ, ответил с доброй улыбкой:

– Я не склонен проявлять рвение в вопросах прозелитизма окружающих, чье бытие слишком далеко от моего.

– Прекрасные слова, достойные умудренного жизненным опытом благочестивого мужа. Но позвольте поинтересоваться, господин барон Лигийский, означает ли то, что вы уловили мой слабый сигнал, необходимость восхищения вашими утонченными магическими способностями восприятия чужого энергетического потока? Или мне скорее стоит отдать должное вашему интеллекту и логике? В противном случае я прошу вас без лишней скромности объяснить просчет моей маскировки, так как дома ошибка может мне весьма дорого обойтись.

– Спешу вас успокоить – вы бы не выдали вашего особенного положения, если бы не проявили силу. Мы действительно коллеги в этом сложном ремесле. Учитывая, сколь мало нас осталось, вы, должно быть, жаждали увидеть родственную душу.

– Вы безусловно правы, господин барон. Дело в том, что в силу всем понятных причин я был лишен возможности должным образом развивать свой талант к этим редким наукам, что вынудило практиковаться в тайне, с учетом известных мер предосторожности. Хотя это не запрещено законом, но в своей беспощадной и бескомпромиссной жесткости общественное порицание порой может быть сопоставимо по силе с суровой буквой формализованного права. Могу я ли узнать, получали ли вы специальное образование, если оно, конечно, не было дано специальным закрытым учреждением? Впрочем, последнее было бы в высшей степени абсурдно, ибо в этом случае вы не признались бы мне.

– Ваши умозаключения в высшей степени точны, – Иоахим с усмешкой отметил, что поневоле копирует манеру разговора собеседника. – И я, и Ларк обучались в Университете Таинств.

– Потрясающе! – Смит с наслаждением пригубил пиво. – Кстати, господа, не могу не отметить, что пиво прекрасно сварено, тонкий и терпкий солодовый букет, – он походя отметил качество напитка и вернулся к основной теме разговора: – Возможно, вы будете осуждать, но в последнее время я подумываю о переезде в Астаркию и отнюдь не по причине высоких стандартов пивоварения в вашей стране. Мой интерес определяется естественным для любого мужчины среднего возраста стремлением к развитию своего скромного потенциала, время для реализации которого уходит в достаточной степени стремительно, чтобы начать ощущать его поспешное течение. Хочется добиться чуть большего, чем умения катать по столу стальную иголку. Если говорить об Университете Таинств – как по-вашему, есть ли для сорокалетнего приезжего иностранца возможность занять в этом уважаемом учреждении скромное место студента младших курсов, разумеется, за достойную плату?

– Сожалею, господин Смит, но это просто невозможно, – сказал Ларк. – Университет венчает собой длинный и тяжелый путь, которому необходимо следовать с детства. Если момент упущен, полноценно развить магические способности не выйдет.

– Могу ли я узнать у вас, уважаемые господа, на каком умении вы специализируетесь?

– Мне всегда больше всего нравился магнетизм, но я также неплохо управляюсь с кинетикой тел, – ответил Иоахим. – Но «специализация» – не совсем верное словом. Скорее, дело во врожденных способностях. Как вы знаете, они передаются по наследству, так что образование направлено не столько на обучение новому, сколько на раскрытие уже имеющихся свойств.

– Жаль это слышать, – Смит расстроенно вздохнул. – Получается, остается лишь смириться с трагической неизбежностью осознания беспощадной и окончательной утраты интересных возможностей и надеяться, что государство изменит свою политику – не для меня лично, но, по крайней мере, для будущих поколений.

– Запрет на публичное занятие магией возник во Мрушне не просто так, – сказал Ларк. – Согласно последним известным данным, историки Церкви Огня относят это событие к началу первого тысячелетия нашей эры. Приблизительно в это время состоялся десятый Великий Собор, известный своими тяжелыми решениями.

– Простите, господин Михал, но я не могу не выразить вам свое почтение за глубокую эрудированность и основательность. Я не имел ни малейшего представления об изменении общепринятых сроков вышеописанных событий. С учетом этой информации, как вы считаете – запрет на магию в моей прекрасной стране мог быть вызван страхом перед энтропийной школой магии? – поинтересовался Смит.

Ларк с удовлетворением закивал.

– Всегда приятно встретить человека, интересующегося историей, – сказал он. – Да, думаю, это так.

– Тогда вполне понятна причина трагического раскола наших церквей и столь разное отношение к огню, – Смит задумчиво кивнул, словно разрешил какую-то важную мысль. – После преследования по всему континенту магов, способных к энтропии, холодный климат Мрушны волей-неволей подстегнул консервативную в обычном своем состоянии церковную иерархию скорректировать канон. Если в деревне нет мага, который мог бы прогревать землю локально, пришлось с роковой неизбежностью строить печи и топить их дровами.

Предположение было логичным, и Иоахим кивнул. Но ему все же хотелось развеять возникшую было грусть в глазах собеседника, мечтавшего развивать свои скромные магические способности.

– Я могу подсказать вам пару приемов, – сказал он. – в работе с грубой силой есть свои хитрости. Вы сказали, что можете катать иголку по столу. А как вы это делаете?

– Полагаю, так же, как вы, господин барон. Визуализирую силовую линию с требуемым вектором и передаю усилие от челюстной или бедренной мышц как самых сильных в моем тщедушном организме.

– С иголкой я делаю так же. Ну а как насчет поднять кружку пива?

– Это мне не под силу, господин барон.

– Понимаю. Это трудно и для меня, даже тренированного, так как усилие экспоненциально возрастает с весом объекта и расстоянием до него. Но есть способ накопления энергии. Этот метод движения тел еще называют кинетическим.

Иоахим бросил беглый взгляд на кружку, стоящую на столе перед ним. Вздрогнув, она начала кружиться над столом, в паре сантиметров от поверхности, постепенно увеличивая угловую скорость и диаметр описываемой окружности. Галдящие до этого дети из семьи, путешествующей со Смитом, настороженно притихли и внимательно наблюдали за ее полетом.

– Вращательные и циклические перемещения осуществлять проще, если формировать силовую линию через… как бы это объяснить… короче, что-то вроде поступательно-вращательного механизма. Вы должны привести усилие ваших мышц к обеспечению вращения дальнего конца силовой линии.

– Как вращающийся маятник?

– Да. И тогда значительные усилия потребуются только для первого толчка. А дальше вы постепенно наращиваете амплитуду, заставляя массу кружки набирать скорость.

– Я позволю себе сделать замечание. Вы, господин барон, расположили верхний конец силовой линии слишком низко, так что если увеличивать скорость дальше, кружка накренится слишком сильно и мы роковым образом утратим часть прекрасного пенного напитка, содержащегося в ее дубовом нутре.

– Вы абсолютно правы, господин Смит, поэтому я сейчас сформирую вторую силовую линию, уже во вращающейся системе координат…

Кружка медленно наклонилась в обратную сторону и вскоре описывала круги над столом в строгом вертикальном положении.

– Две силовые линии одновременно… – с удивлением сказал Смит. – Невероятно.

– Отдельные умельцы могут до десятка. У меня никогда не получалось больше четырех, – скромно сказал Иоахим и поймал кружку рукой. – Но самое красивое – это формирование искусственного аккумулятора кинетической энергии. Его еще называют накопителем. Все как с кружкой, только без кружки. И передача накопителем энергии настоящему физическому телу может быть выполнена за пару секунд. Позволяет запрыгнуть на крышу или отшвырнуть противника прочь, если он не успеет выставить щит.

Краем глаза Смит взглянул на своих друзей – Алго устало положила голову Сатису на плечо, и вмести они тоскливо смотрели на своих детей, в ускоренном темпе приканчивающих положенную перед ними еду. Остаток времени на отдых и непринужденный разговор стремительно сокращался.

– Должно быть, в руках вашего государства оказалась колоссальная военная сила, – с уважением сказал он.

– Не совсем так, – ответил Иохаим. – На поле боя кинетики могут быть полезны, но сильно ограничены в применении. На все эти трюки тратится немалая физическая сила. Когда в битве сходятся сотни бойцов, куда эффективнее просто рубить и колоть.

– Простите за, возможно, не вполне уместное мое любопытство, но я все же наберусь смелости спросить, возможно ли совмещать способности к силовому взаимодействию с предметами и умением формировать электрические или магнитные поля?

– В этом заключается самое сложное, господин Смит. Дело в том, что магнетизм и электричество по сути совершенно отличаются обычной физической силы. Но, поскольку они взаимосвязаны и влияют друг на друга, сильные магнетики обычно являются и сильными электриками. Но совмещение этих способностей требует серьезного напряжения ума и тела. Мне удаются все вышеперечисленные физические взаимодействия, но я так и не смог освоить их одновременное применение.

– По моему скромному разумению, едва ли это возможно в принципе, – сказал Смит, на что Иоахим лишь скромно улыбнулся.

Барон знал двух таких магов лично, более того – они представляли собой супружескую пару. Харт и Айвин. Сладкая парочка всегда была до предельного серьезна, и после выпуска из университета занималась сверхважными делами государственного уровня. Полное отсутствие способностей к магической эмпатии или, тем более, прямому влиянию на эмоции других людей никак им не мешало. Харт и Айвин эффективно практиковали куда менее тонкие способы воздействия. Иоахим не завидовал несчастному, которому пришлось бы сойтись с ними в открытом бою.

– Джиниус, нам пора, – усталый мужчина с грустными глазами, по всей видимости, глава обширного семейства, встал из-за своего стола и обратился к своему другу на родном языке.

– Сатис, тут такие люди интересные… – расстроенно ответил Смит, но его собеседник лишь покачал головой.

– Если сейчас же не уехать, дети все здесь разнесут.

– Ты преувеличиваешь. Ну, хорошо, я сейчас подойду, подождите меня на улице – ответил Смит.

Иоахим не понял ни слова из сказанного, но с удивлением отметил, сколь короткими и лаконичными были фразы у иностранцев.

Смит, не скрывая огорчения, обстоятельно поднялся из-за стола.

– Жаль, что мы не успели обсудить эмоциональную магию, самую, пожалуй, тонкую и сложную для понимания, но, с другой стороны, жизнь научила меня скромно довольствоваться малым, тем более, что сегодняшняя беседа и так подкинула мне более чем достаточно поводов для раздумий. Прошу уважаемых господ извинить меня за столь ранний уход, но, увы, добровольный долг дружеской поддержки зовет меня оказать помощь близким людям. Впрочем, «увы» – это в высшей степени неуместное слово для отражения счастья воплощения высоких и глубоких дружеских чувств, составляющих основу подлинного человеческого бытия наряду с супружеской и родительской любовью, чувством долга и признательности родной земле и страстной радостью творчества и познания. Благодарю вас за возможность приобщиться к тайному искусству магов вашей великой страны и хочу выразить скромную надежду на улучшение отношений между нашими странами, ибо, с учетом своего маленького и скромного места в государственной машине, принадлежащей моей Родине, я не имею возможности деятельной реализации этого благого пожелания, так что кроме вышеозначенной надежды, нам ничего и не остается. За надежду! – с этими словами он поднял кружку, и Ларк с Иоахимом охотно поддержали этот тост.

Допив пиво, они крепко пожали друг другу руки, и Джиниус Смит отправился дальше, по своим туристическим делам.

Глава 4. Непогода.

– Господин барон, дальше ехать опасно. Гроза будет не позднее, чем через час, мы рискуем крепко застрять. Нужно остановиться на ночлег. Ночи нынче теплые, дорога должна будет просохнуть, хоть немного.

Иоахим не хотел останавливаться раньше запланированного и уже корил себя за упущенное на молитву Ларка и плотный обед в харчевне время, но понимал правоту кучера. Несмотря на то, что до заката оставалось еще часа три, быстро приближающиеся черные тучи с запада требовали принять решение об остановке, чтобы сохранить возможность следовать дальше завтрашним днем.

Вот только место незапланированного ночлега было Иоахиму не по душе. Он знал, что путешественники регулярно посещают Добрые Холмы (все-таки недалеко от столицы), но считал, что это от плохого знания местных легенд. Его рациональному разуму было тяжело признавать обоснованность страшных историй, связанных с заброшенными руинами недалеко к северу, в темных безлюдных лесах, но личный опыт значительно укоротил былой скепсис.

Когда-то он лишь слегка соприкоснулся с местными тайнами, но с тех пор предпочитал обходить Холмы стороной.

Постоялый двор находился у края деревни, удобно примыкая к главной дороге. Иоахим заволновался, что свободного места для ночлега может и не оказаться. Лигон, конечно, может и в конюшне поспать, это понятно, но барону пришлось бы проситься на ночлег к простым крестьянам, что было для его положения решительно не к лицу. Тем более, у него уже был подобный опыт, едва не стоивший ему жизни.

Отправив Лигона заниматься лошадьми, Иоахим и Ларк зашли поужинать в корчму.

Страхи Иоахима оказались напрасны. В заведении было пусто, так что обслужили путников довольно быстро – они получили хорошие номера и заказали поесть. Лицо молодой девушки, подавшей им ужин, показалось Иоахиму знакомым. Где-то он уже видел эти рыжие волосы, широкий нос картошкой и солнечные веснушки на щеках. Только в памяти щеки были румяными и глаза светились, а у этой девушки была бледная кожа, а ее потухший от усталости взгляд дополнялся недовольным выражением лица.

Разгадка пришла практически сразу. В корчму вошла крупная женщина в фартуке и начала строго выговаривать своей… дочери, очевидно. Уж очень в глаза бросалось их сходство, и как только он увидел мать, то сразу ее вспомнил.

Дождавшись, когда женщина закончит отчитывать дочь и окинет взглядом помещение корчмы, Иоахим приветливо махнул ей рукой. Короткое непонимание практически сразу сменилось радостным удивлением, и женщина быстро подошла к нему.

– Здравствуй, Ката.

– Иоахим?! – удивленно воскликнула она и крепко обняла барона. Затем Ката, не дав ему опомниться, придвинула к столу еще один стул и жадно принялась расспрашивать Иоахима обо всем, бесцеремонно начав с личного: – А я-то думаю, что у меня за дорогие гости. Ну, для тебя я и свой дом предоставила бы для ночевки, не будь у меня свободных номеров. Как дела у Ветры? Сколько вы детишек нарожали? А ты все так же преподаешь? Чем вообще занимался эти годы? Познакомь меня со своим другом.

Иоахим с надеждой посмотрел на Ларка, рассчитывая, что он вклинится в разговор. Но его друга, очевидно, ситуация даже забавляла, поэтому будущий академик богословия только усмехнулся и напоказ проигнорировал друга, предпочтя смаковать ароматное крепкое пиво из большой деревянной кружки.

Иоахим понял, что выпутываться из объятий Каты придется самому.

– Ты совсем не изменилась. Ката, это мой друг Ларк. Верный служитель Церкви, большой ученый, да просто – хороший человек.

– Очень приятно, – сказала хозяйка, в ответ Ларк просто кивнул.

– Ларк, это Ката О'Стил. моя старая знакомая. Скажи, сколько лет уже прошло?

– Шестнадцать, Иоахим.

– Кошмар… А будто все было вчера.

– Исиния! – громко крикнула Ката, и Иоахим вздрогнул, услышав имя жены. Рыжая девушка с усталом выражением лица подошла к их столу.

– Что, мама? – угрюмо спросила она.

– Пожалуйста, принеси этим молодым людям бутылку доброго вина. Из наших особых запасов.

– А ты сама что, не в силах?

– А я настроена на приятную беседу со старым другом. И знаешь, что, юная леди? Тебе стоило бы проявить больше уважения к этому мужчине, – Ката указала ладонью на Иоахима. – Ты смогла появиться на свет благодаря ему.

– Ничего себе откровения, – скривила губы девушка. – Я-то всегда думала, что мой папа – это папа.

Иоахим улыбнулся, но Кату, похоже, задело всерьез.

– Если бы не он, дорогуша, наш любимый папа был бы мертв. А если бы не его подруга, была бы мертва и я.

Губы молодой девушки дрогнули.

– Это было очень давно, – сухо сказала она. – Я принесу вино, мама.

– Неблагодарная чертовка, – бросила ей Ката в спину. Исиния не отреагировала на ее замечание.

У Иоахима возникло странное ощущение. Как будто от этого ребенка шла теплая волна, рождающая в нем странную смесь любопытства, заботы и страха.

Неужели? Это же такой редкий дар, подумал Иоахим с недоверием.

– Напрасно ты так с ней, – сказал он вслух. – Она просто подросток, да и устала, как я вижу.

– Устала… Можно подумать, на ней пашут.

– Ты назвала ее в честь моей подруги, Исинии?

– Ты как будто удивлен. Странно, учитывая, сколько она для нас сделала. Как она, кстати?

– Счастлива в браке.

– Очень за нее рада. А кто муж?

– Я.

– Ты? – Ката удивленно посмотрела на Иоахима. – Я что-то запуталась. Насколько я помню, твою невесту звали Ветра.

– Да, Ката, так оно и было.

– А что же с ней случилось?

– Тоже счастлива в браке. У нее четверо детишек – две пары близнецов, представляешь?

– А у нее кто муж? – растерянно спросила Ката.

– Главный Юстициар Астаркии, Тир Эводион.

– Ничего себе… Я очень многое пропустила. Вы же так любили друг друга…

Иоахим пожал плечами.

– Увы, Ката, у нас были намного более сложные чувства. Хорошо, что мы в них разобрались, в конечном счете. Жаль, позже, чем стоило бы.

– Молодые некоторых вещей боятся сильнее, чем старики.

– Верно, Ката. Как раз такой случай.

Вернувшаяся из погреба Исиния поставила на стол бутылку красного вина и три крупных бокала.

– Спасибо, милая, – поблагодарила Ката. – Отдохни, огонек. Вряд ли придет кто-то еще. А если придет, я займусь.

Исиния отблагодарила мать и вышла из корчмы, оставив собеседников одних. Разлив вино по бокалам, Ката спросила у Иоахима:

– Ну, теперь рассказывай, дорогой мой, чем ты жил все это время?

– Да не о чем особо говорить… Выполнял разные поручения, то да се…

– Разрешите и мне вставить слово, – Ларк вклинился в разговор, несмотря на предостерегающий взгляд Иоахима, который предпочитал не распространяться ни о профессиональных, ни о личных делах. – Он вам все равно ничего толком не скажет. А я немного знаю о его похождениях, так сказать…

– Лучше ты мне кое-что расскажи, Ката, – раздраженно прервал его Иоахим. – А то я всю эту поездку так себя чувствую, будто меня выворачивают наизнанку, чтобы получше изучить. Постоянные разговоры о былом прошлом, которое уже не имеет никакого значения. Как будто затянувшаяся экспозиция дурной пьесы, которую доносят до зрителя глупо написанные диалоги. И вопрос я задам сразу прямой – у Исинии есть магические способности?

Ларк с удивлением посмотрел на Иоахима, а Ката пожала плечами.

– Как ты узнал?

– Почувствовал. Сама знаешь, мы можем чувствовать подобных нам. И их воздействие.

– Тогда понятно, почему я внезапно пожалела бедную девочку. Пользуется тем, что я не ощущаю, а догадаться не всегда получается. Знаешь, у нее есть жених, живет с нами по соседству… Сочувствую мальчику, со временем она станет из него веревки вить.

– Давно она научилась «уводить»? – деловито спросил Иоахим.

– Думаю, лет с десяти.

– Ката, это же потрясающе! Такой редкий дар, и проявившийся в столь юном возрасте! Почему я вижу это рыжее чудо в захолустной корчме, а не в Сертерийском Университете Таинств?!

– Ты думаешь, ее бы взяли? – спросила Ката, но было видно, что она совершенно не интересуется.

– Вы шутите?! – воскликнул Ларк, вступив в разговор. – Сейчас каждый маг на особом счету, а уж те, кто органически склонен к эмоциональному чтению – тем более.

– Ката, прости, это не мое дело, конечно, но девочке надо дать шанс, – добавил Иоахим. – Чтобы вырваться из этого захолустья и реализоваться. Поговори об этом с мужем.

– Да не в этом дело… – Ката потупила взгляд, уставившись в стол. Затем, все же решившись, добавила: – У меня очень болезненная девочка. Последние несколько лет ей приходилось очень трудно, как раз с того момента, когда дар впервые проявился. Стала бледной, чувствует слабость и апатию, часто кружится голова, да так, что приходится подолгу лежать в постели. Я знаю, что маги порой сильно болеют. Я боюсь, что ее дар может ее убить, и не хочу развивать его.

Иоахим хотел было отмахнуться от подобных мракобесных взглядов, но все же ему хватило такта удержать свою насмешку при себе. Он взял Кату за руку и участливо, по-дружески, сжал ее.

– Я уверен, все будет хорошо. Это просто подростковое… Знаешь, дети взрослеют, меняются, организм иногда не поспевает за этими изменения. Отсюда и мигрень, и головокружение.

Ката кивнула головой и улыбнулась:

– Я тоже так думаю, – сказала она. – Просто девочка растет.

Она постаралась быстро сменить подавленное настроение, и вскоре они с Иоахимом и Ларком вернулись к разговору о былых деньках, оставив печальные мысли позади – ведь сейчас они ничем не могли помочь своим близким.

***

Раньше Иоахим не верил в какое-то особенное значение снов. Не считал, что они скрывают будущее, не верил, что они наполнены образами, посланными сверхъестественными сущностями…

С тех пор многое изменилось. К нему стала приходить женщина в красном. И регулярность ее посещений, и таинственность – ведь, получается, и Ларк ее видел, – все это заставляло его переосмыслить свой взгляд на сны. Сперва эти странные видения были отрывочными, короткими и запоминались ненадолго, но со временем прибавили в длительности и все глубже оставались в памяти.

Нельзя сказать, что незнакомка безотрывно преследовала Иоахима. Скорее, складывалось ощущение, что она пробивается к нему с трудом, через скрытые от него препятствия. Долгое время Иоахим думал, что таинственная Нова использует в качестве послания образы снов, но даже если бы это было так – он не смог расшифровать послания.

Потусторонние миры, в которые его порой забрасывало, были полны странных механизмов и предметов, казавшихся не столько сверхъестественными, сколько фантастичными, как будто из будущего. Особенно его впечатлили огромные металлические махины, тащившие по странным железным канатам с деревянными перемычками маленькие дома на колесах с комнатками, где спали люди. Эти черные монстры дышали жаром и извергали из себя белый пар и черный дым. Настоящее богохульство – укрощение божественной огненной энергии. Церковь точно не одобрила бы создание таких машин.

 Он много раз пытался заговорить с незнакомкой, которую видел порой где-то вдали, мельком, а порой рядом, исчезающей за углом, стоит лишь попытаться приблизиться, но каждый раз его вопросы летели будто в пустоту.

«Кто ты? Чего ты хочешь? Как я могу тебе помочь?»

Никакого ответа. Как будто она играет с ним.

Иоахим уже смирился с тем, что добиться ничего не получится. От того и сегодняшний сон показался ему столь пугающим – настолько все изменилось.

На этот раз Нова никуда не убегала и не растворялась в дымке. Она стояла на песчаном берегу неизвестного теплого моря, и нежные касания волн ласкали ее босые ноги. Подол ее широкого красного платья медленно колыхался на пенистой поверхности воды. Иоахим пытался разглядеть ее лицо, но у него ничего не получалось. Все расплывалось перед глазами, стоило ему бросить на нее взгляд. А боковое зрение норовило обмануть его – собеседница казалась ему то бледной и седой, то смуглой и черноволосой.

– Здравствуй, Иоахим.

Когда она поздоровалась с Иоахимом, он здорово растерялся – настолько это было неожиданно. Быстро справившись с удивлением, он спросил:

– Кто ты?

– Меня зовут Нова Ли'Этта.

– Я знаю, как тебя зовут.

– Откуда? – Нова быстро задумалась и спросила: – Ларк все тебе рассказал?

– Да. И теперь у меня много вопросов.

– Задавай. Что ты хочешь знать?

– Кто ты?

– Я же уже сказала… – закатив глаза, произнесла Нова, но Иоахим резко перебил ее:

– Я спрошу точнее. Что ты?

Женщина глубоко вздохнула.

– Ты слышал обо мне под именем Блудная Дщерь. Здесь меня принято называть так.

Иоахим усмехнулся.

– Бред. Блудной Дщери не существует. Это просто старая легенда, которую я услышал накануне, а ты – проекция моего разума, порожденная этой историей.

– Ты ошибаешься. Я не могу подтвердить твои слова, потому что проклята и не могу лгать. Но, по крайней мере, я могу легко смириться с твоими заблуждением.

– Предположим, я поверил тебе. Чего ты хочешь от меня, нечестивая?

– О, какая хлесткая пощечина… Не слишком ли жестокие эпитеты от человека, столь высокомерно относящегося к своей церкви!

– Это не моя церковь…

– Перестань, Иоахим! Ты уже взрослый. Тебя освятили огнем, когда тебе было три года. Эта твоя церковь, хочешь ты этого или нет.

– Я понял, как ты избегаешь лжи. Ты пытаешься увести разговор в сторону. Уйти от ответа.

– Это не запрещается, хотя и не всегда помогает. Но я отвечу на твой вопрос. Все просто – ты поможешь мне, я помогу тебе. Все по-честному. Но перед тем, как перейти к существу дела, ты, возможно, хочешь что-нибудь уточнить.

– Почему именно сейчас? Прошло уже больше года с того подвального зеркала…

– Дорогой Иоахим, я слежу за тобой намного дольше.

– Ты пришла из Мира Теней?

– Нет. Отец создал меня в Пустоте.

– Где? – удивился Иоахим.

– В нашем мире не разработано подходящей метафизической концепции, с которой можно сопоставить Пустоту.

– И давно ты появилась?

– В Пустоте не существует времени в привычном тебе понимании.

– Это невозможно. Противоречит физике. Время фундаментально. Ты из Мира Теней и пытаешься меня обмануть.

– Забавно, что ты считаешь физикой собственные заблуждения. Ты меня не расслышал, Иоахим? Я не могу обманывать. Я – Блудная Дщерь.

– Ты как будто этим гордишься. Все еще не раскаялась?

– В чем? Ты легенду слышал? Я не сделала ничего такого, за что нужно каяться. Конечно, Ларк и такие как церковники, как он, очерняют меня… Но ты только подумай – несмотря на всю ненависть, они смогли оставить потомкам только такую историю. Представляешь, как все на самом деле было?

– Если я спрошу, ты и об этом не солжешь?

– Нет. Я расскажу правду, и ты многое поймешь, как о том, кого вы столь почтительно называете «Создателем», так и о его «всезнающей» лицемерной церкви.

– Да плевать. Я не собираюсь разбираться в ваших сверхрхъестественные спорах. Меня волнует лишь моя жена.

– Я знаю. И у меня есть то, что тебе нужно – шанс на спасение твоей любимой. Поможешь мне – я помогу тебе.

– Почему ты обратилась ко мне только сейчас?

– Потому что сейчас ты в отчаянии. Ты уже исчерпал все доступные тебе средства. Та соломинка, за которую ты хватаешься… В глубине души ты понимаешь, что это тупик. Ни одна соломинка еще не спасла тонущего, а я смогу дать тебе плот. Спасение Исинии лежит за пределами традиционных методов лечения. Это вообще не о лечении.

– Тогда почему ты не явилась мне после очередного провала? Чтобы уж наверняка?

– Изначально я так и хотела. Но передумала, по двум причинам. Во-первых, у тебя может быть не так много времени, чтобы тратить его на очередной провал. А, во-вторых, из-за Исинии.

– При чем здесь она?

– Не твоя жена, Иоахим. А девочка, которую ты сегодня встретил. Ее дар мог бы нам весьма пригодиться.

Иоахим почувствовал, что его ноги устали и сел на песок. Нова вышла из воды и села рядом. Взглянув на ее тень, барон отметил ее прекрасную фигуру и привлекательные формы. Но поднять взгляд все так же не мог, ее лицо по-прежнему ускользало от него. Да и красное платье казалось ему порой темным, практически черным.

– Я прошу у тебя так немного, Иоахим. Просто возьми ее с собой. Ты сможешь уговорить мать. Будь более откровенным и честным с ней, скажи, что собираешься найти нового лекаря и хочешь показать ему Исинию.

– Ты предлагаешь мне солгать любящей матери…

– Ну, я-то не могу солгать.

– Не шути со мной. Ты действительно нечиста. Найди себе другого эмоционального мага.

– Их очень мало. И они все взрослые и очень верующие. Исиния – это подросток в состоянии бунта. Ей будет легко манипулировать.

– Насколько она больна?

Было видно, что этот вопрос застал Нову врасплох.

– Неизлечимо, Иоахим. И очень скоро умрет. Хуже ты ей не сделаешь.

– Не может быть…

Иоахим схватился за голову. Девочка не показалась ему настолько больной. Неужели эта странная женщина действительно не лжет? Видя его смятение, Нова сказала:

– Слушай, не хочешь лгать – скажи тогда правду. Действительно, отведи Исинию к тому лекарю, почему нет? Так будет даже лучше – она поможет нам из признательности. Благодарность – это лучшая мотивация.

– Лживая тварь, – хмуро сказал Иоахим.

– Много как меня называли. Но это вот было действительно обидно. Называть меня лживой не осмелился еще ни один дурак.

– Мне можно. Я тебе нужен.

– Очевидно, иначе я не стала бы тут перед тобой, неблагодарным, распинаться. Но и я нужна тебе. Это лучшая форма сотрудничества – взаимовыгодный обмен. Услуга за услугу.

– Что ты дашь мне за то, что я возьму с собой Исинию?

– Отлично, деловой разговор. Ничего, Иоахим. Я не заставляю, просто советую. Девочка может пригодиться, но не хочешь – не бери.

– Ты высоко ценишь свои услуги, нечестивая, – ухмыльнулся Иоахим. – Если конечно, ты не просто…

– Не просто. Ты уже это понял.

Иоахим встал, отряхивая песок со штанов и камзола.

– Как именно ты собираешься спасти Исинию? Я имею в виду, не эту рыжую…

– Я поняла. Твою жену. Обязательно расскажу, Иоахим, но для этого потребуется больше времени. Это непростая концепция, потому что изменить ее предопределенную судьбу – это серьезный вызов, который потребует от нас кое-каких жертв. Тебе придется потерпеть в ожидании ответа. И довериться мне.

Иоахим кивнул, соглашаясь. И с облегчением подумал, как хорошо, что он не проклят, как Нова, и может лгать.

Потому что он понимал, что доверять этой женщине… нет, этой сущности, так правильнее… доверять ей нельзя.

***

Как и говорил Лигон, ночь оказалась достаточно сухой и теплой, чтобы дорога подсохла, и путники смогли тронуться дальше в Сертерию. Перед отъездом из Добрых Холмов, Иоахим зашел попрощаться к хозяйке постоялого двора.

Он рассказал ей о болезни жены, о страшном предсказании, обещавшем ей скорую смерть. Упомянул о новом столичном лекаре и предложил отвести к нему дочь Каты. Увидев в ее глазах слезы, Иоахим обнял ее и тем окончательно заслужил ее доверие. Когда-то они с Исинией спасли эту семью, и вот снова – спасают… Возмущенную совесть он легко подавил мыслями о больной жене.

Иоахиму было трудно выслушивать благодарности и благословения, пока девушка собиралась в путь. Он постарался поверить, что ничего страшного с ней не происходит. Просто легкое недомогание и чересчур мнительная мать, которая волнуется за дочь. А что касается Новы, которая не может лгать… Кто сказал, что не может? Написано в старой легенде?

Когда это было основанием для каких-либо разумных умозаключений?

– Вообще, конечно, ни разу не подозрительно, – криво усмехнулась Исиния. – Два старика и молодая девушка… Люди могут всякое плохое подумать.

– Нам вообще-то слегка за тридцать, – ответил Ларк, на что Исиния криво усмехнулась:

– Ну да. Я вроде так и сказала.

Иоахим уже успел пожалеть, что взял ее с собой. Во всяком случае, оставшийся путь они планировали пройти за один день, так что он решил, что вытерпеть эту девчонку будет по силам. Скверный характер невозможно было объяснить подростковым бунтом, так что здесь, вероятно, было что-то еще. Удивительно, насколько Исиния была непохожа на своего серьезного и скромного отца, так что Иоахим, пожалуй, и не удивился бы неверности Каты. Он не верил в это лишь потому, что видел, как она подтвердила свою любовь делом. С такими чувствами не предают.

Ката ласково называла малолетнюю рыжую бестию «огоньком», что Иоахиму казалось очень неподходящим. Пообщавшись в этим ребенком, он смог на себе ощутить остроту ее языка и обжигающую резкость ее слов. Для Исинии не существовало никаких авторитетов. На родителей и в целом взрослых она смотрела свысока, нормы общественного этикета ничего для нее не значили. Ларк очень скоро выяснил, что в Создателя она не верит (чему Иоахим нисколько не удивился). Исиния, едва заметив красный пояс будущего академика богословия, сразу приступила к насмешкам над его верой, достаточно тонким, так что, очевидно, она была хорошо знакома с объектом своих издевок. Даже циничного Иоахима это коробило.

Он с ноткой высокомерия относился к точке зрения о том, что молодое поколение «уже не то», беспощадно разрушительно и готово презреть сами основы цивилизованности. Глядя на Исинию, он испытал к этому взгляду настолько острое сочувствие, что ему стоило больших усилий остаться по отношению к этой девочке в рамках снисходительного дружелюбия.

«Будь добр… У нее, наверно, практически нет друзей», – успокаивал себя Иоахим, но в душе понимал – друзей у нее наверняка полно. Эта веснушчатая девчонка с огненными кудрями обладала странным магнетизмом, вызывавшим даже у взрослого мужчины отнюдь не отеческие чувства. И ее магические способности были ни при чем. Таких людей любят или ненавидят, ими восхищаются или их презирают, но мало кто относится к ним равнодушно.

Впрочем, сложной характер внезапной попутчицы его даже радовал. Когда он будет ей манипулировать, мук совести будет намного меньше. В конце концов, если у нее просто подростковая мигрень, все будет хорошо. А если она скоро умрет – тем более, хуже он не сделает.

Он хотел расспросить Ларка о Блудной Дщери подробнее, но решил не делать этого при Исинии. Очевидно, что при своем тяжелом характере она обладала также и глубоким умом, что могло быть опасно для реализации намерений Новы… кем бы она ни была.

Глава 5. Сертерия.

Очевидно, что Исиния уже не раз была в столице, так как в противном случай ей было бы трудно изобразить безразличие к великолепию этого великого города. Иоахим с ностальгией вспомнил свои впечатления о первом посещении Сертерии… Хотя город и был ему знаком, восхищал он от этого не меньше.

Иоахим открыл шторку в окне кареты, чтобы насладиться прекрасным видом.

Древняя столица Астаркийской Империи словно сошла с иллюстрации книги сказок. Государство было переименовано в Империю не так давно, но его глава по инерции все еще носил королевский титул – дань тысячелетней традиции.

В центре города, на невысоком, но широком холме, возвышался величественный дуб, прозванный Древом Судьбы. Его широкий ствол составлял около тридцати метров в диаметре, а под громадной раскидистой кроной располагался королевский сад внутреннего двора главной резиденции императора, а также часть административного центра города. Великое дерево считалось священным, и каждый маг чувствовал в непосредственной близости от него сильную энергетику необычной, непознаваемой природы. Посещение сада дозволялось лишь членам монаршей семьи и их высоким гостям, а доступ к Древу был возможен только с разрешения Патриарха Церкви Огня. Не так давно Иоахим был удостоен этой великой чести, но не мог до конца определиться – даром это стало или проклятием. Да, он узнал об опасности, грозящей любимой, но мог ли он ее спасти?

Религиозные догмы утверждали, что не мог. Но Иоахим не верил в эти догмы.

Отгоняя грустные мысли, барон пригляделся к императорскому дворцу из белого мрамора. Построенный четыре века назад, он окольцовывал чудо-сад ровным и аккуратным светлым кругом. Его блестящие башенки, покрытые яркой позолотой, прекрасно гармонировали с листвой великого дерева.

Вокруг замка и примыкающего к нему правительственного квартала был отрыт и закован в камень глубокий и широкий канал, в который частично отвели широкую и полноводную Весну – реку, впадающую в живописный залив с удобной для мореходства бухтой ниже по течению. Поэтическое название объяснялось необычном свечением воды во время весеннего таяния льдов.

Большие торговые корабли, останавливающиеся в столичном порту, венчали сказочный вид на древнюю столицу.

Сразу за каналом в городе были выстроены деловой и церковный кварталы. Здесь располагались биржа, банки, пара министерств, не уместившихся на искусственном острове в центре столицы, и Сертерийский храм – главное культовое сооружение Астаркии. Далее город терял свою радиальную структуру и переходил к лаконичным перекресткам прямоугольных кварталов.

За центральным районом располагались жилые дома видных сановников, купцов, церковных деятельных, дорогие гостиницы для богатых гостей города. Эти здания, несмотря на вычурную и эффектную архитектуру, находились в тени административных зданий в центре и, естественно, императорского дворца. Архитекторы прекрасно вписывали новые здания в городской ансамбль, не допуская дисгармонии новых и старых строений.

На периферии города располагались одноэтажные дома простых горожан – эти районы были подвержены изменениям более всего, постепенно поглощаясь растущим городом.

Дом Первого Юстициара располагался в глубине центрального района, совсем недалеко от министерства. Лигон высадил своих пассажиров у главного входа, оставил карету и лошадей у местного конюха, а сам отправился на постоялый двор у края города. Таковы были традиции – гости могли рассчитывать только на хозяйских слуг.

Хозяин дома с улыбкой встретил гостей, крепко обняв друзей.

– А это что за чудесный огонек? – спросил он, кивнув в сторону Исинии, которая как-то робко жалась к выходу, будто надеясь тихо сбежать.

– Этот «огонек» – главная причина моей седины, – ответил Иоахим.

– У тебя же ее нет, – удивился Тир.

– С нашего знакомства прошло не так много. Седые волосы еще не успели вырасти из-под кожи.

– Ты просто не умеешь обращаться с детьми, – сказал Первый Юстициар со снисходительной улыбкой.

– Я уже не ребенок, – буркнула Исиния.

– Прости меня, старика: для меня ныне все молодые люди дети.

– Вы вовсе не старый, – возразила девушка.

– Но мы же все одного возраста, – удивленно воскликнул Ларк. – Как же так, Исиния?

– Да, вы старые, а он – нет, – ответила она.

– Исиния? – переспросил Тир.

– И это неслучайно, – сказал Иоахим. – Очень давно мы помогли родителям этой несносной девчонки, так что ее назвали в честь моей любимой жены. Правда, я не знаю человека, более не нее непохожего.

– Все не может быть так плохо, – сказал Тир и несколько бесцеремонно взял Исинию под руку. Это получилось до того естественно и непосредственно, что Ларк и Иоахим поневоле позавидовали Эводиону в его способности находить общий язык с совершенно незнакомыми людьми. – Пройдемте, я представлю вас детям и супруге.

Семья Тира ждала в гостиной. Когда все вошли в комнату, девочки исполнили элегантный реверанс, а мальчики пожали руки Иоахиму и Ларку и поклонились Исинии. Это смотрелось очень мило, так как дети были совсем маленькими. Ветра также поприветствовала гостей.

Иоахим почувствовал вполне понятную неловкость, потому что далеко не каждый из последних разговоров кончался для них без конфликтов, но Ветра смогла развеять его смущение. Она нежно обняла Иоахима и тихо сказала.

– Держись. Я уверена, вы справитесь.

Тир громко нарушил воцарившееся было молчание.

– Исиния, это моя прекрасная вторая половина – Ветра. Старшие сорванцы – Лайен и Якоб, а маленькие прелестные ягодки – Розария и Сона.

– Очень приятно. У вас прекрасная семья, Первый Юстициар, – ответила Исиния.

– О, ни к чему эти формальности, дитя. Я могу попросить тебя о небольшой услуге?

– Разумеется.

– У тебя есть браться или сестры?

– Маленький братик, три года.

– Прекрасно. Значит, ты знаешь, что делать. – Тир обратился к детям. – Детки, тетя Исиния очень хочет посмотреть ваши комнаты, поиграть с вами в прятки и жмурки. Вы не против?

– Я не… – попробовала возразить Исиния сквозь радостные крики детей, но Тир быстро ее перебил:

– Спаси нас хотя бы сегодня вечером, умоляю тебя.

Девушка вздохнула.

– Вы будете мне должны, – сказала она.

– По гроб жизни, – подтвердил Тир. – Ты не бойся, Инга не даст тебя убить, – он кивнул в сторону няни, за которой уже увязались малыши, словно цыплята за квочкой.

Когда дети вышли из комнаты, Тир подошел к шкафчику с напитками и налил себе бокал крепкого вина.

– Иоахим, я правильно спровадил нашу нежданную гостью? – спросил он, не оборачиваясь.

– Ты, как всегда, проницателен, – ответил Иоахим. – Серьезные вопросы лучше обсуждать без нее, она стала нашим попутчиком случайно. У девчонки обычное подростковое недомогание, но мать очень волнуется. Я обещал показать ее этому новому лекарю.

– Как всегда, ты не можешь стоять в стороне. Дорогая, будешь вино?

– Нет, спасибо, – сухо ответила Ветра.

– Насчет лекаря… У нас возникли некоторые сложности, Иоахим.

– Я не понимаю.

– Сейчас поймешь. Сперва я у Ларка кое-что спрошу. Скажи, мой друг, насколько ты предан своей вере?

Ларк посмотрел на Тира с мрачным недоумением.

– Мне не нравится твой вопрос, Тир. Я серьезно отношусь к своей религии. Моя преданность ей абсолютна.

– Я тебя хорошо знаю, Ларк и не сомневался в ответе. Меня интересует, разделяешь ли ты Создателя и его Церковь.

– Церковь действует в интересах Создателя. Но управляется она людьми, они, конечно, могут ошибаться, в том числе их благих побуждений.

– Мудрый ответ, Ларк. Могу ли я рассчитывать, что учреждение, которое ты представляешь, не узнает о нашем сегодняшнем разговоре?

Ларк в гневе встал со своего кресла.

– Знаешь, это очень оскорбительно звучит!

Тир жестом попросил его успокоиться.

– Прости, друг. Просто ситуация непростая. Эти интриги, борьба за власть…

– Твоя должность сильно тебя изменила, Тир, – сказал Иоахим.

– О, друзья, если бы вы знали, в какие выгребные ямы мне приходится нырять по долгу службы, вы бы этому не удивлялись!

– Похоже, ты отлично справляешься с работой, – заметил Ларк.

– Есть такое. Сам от себя не ожидал. Как оказалось, у меня хорошая способность адаптироваться. Тебе она не нужна, Ларк, грязь к тебе не липнет. А вот таким, как Иоахим, не мешает быть скромнее.

– Прекрати ходить вокруг да около, – сказал Иоахим. – Ларк ничего никому не расскажет, ты же знаешь.

– Ладно.

Тир сел в кресло, поставив наполовину выпитый бокал на подлокотник.

– Лекаря, о котором мы тебе написали, зовут Иона Дракий…

– Иона? – удивленно спросил Иоахим.

– Ты его знаешь?

– Пересекался лет семь назад. Тогда он был подающим надежды студентом. С большими амбициями. Помог нам разобраться с той эпидемией.

– Мир тесен, Иоахим. Итак, господин Дракий, сын видного сенатора… Талантливый выпускник Императорского Университета, с отличием закончивший медицинский факультет. Его специализация – хирургия, но частную практику он открыл широкого профиля. Несмотря на молодость, он быстро заработал себе отличную репутацию. Смелость его идей соревнуется лишь с его неосторожностью. Публикует свой подход в открытой печати – необычно для практикующего врача. Я даже читал, но его мысли трудно воспринимать. Ясно одно – он открытый медицинский революционер, презирающий традиционные методы большинства своих коллег. Если говорить кратко, он не будет лечить пациента, пока не знает точно источника болезни. Утверждает, что болезни являют собой живой невидимый организм, который может быть побежден определенным ядом. Нужно лишь искать вещество, смертельное для болезни и безопасное для человека.

– Интересно, и как он ищет такие вещества?

– Статистически. Изучал историю болезней в разных странах. Ты знаешь, что в Сатардине практически не болеют красной чумой?

– Климат другой, – усмехнулся Иоахим.

– Господин Дракий считает, что дело в питании. Они любят употреблять в пищу такой специфический сыр, вонючий и плесневый. Поэтому и не болеют.

– Глупость какая… Прости, Тир, и ты решил потратить мое время на этого безумца? Я в отчаянии, но я не сошел с ума.

– Его подход работает, Иоахим. Два года назад в небольшой деревне на востоке была вспышка. Дракий выехал туда добровольцем и стал разводить там эту плесень и готовить микстуру на ее основе. В итоге скот почти вымер – его не лечили, а среди людей, которые согласились употреблять это лекарство, никто не погиб, хотя болели многие.

– Никогда бы не подумал, – пробормотал Иоахим. – В таком случае, это действительно молодой ученый, лишенный консервативных шор. Лучшая характеристика, как по мне.

– Я бы согласился с тобой, но у господина Дракия есть большой минус. Он – воинствующий антиклерикал. Ладно бы, делал лояльный вид, а свои смелые мысли держал при себе. Но нет, наш великий доктор с готовностью излагает свою атеистическую ересь каждому, кто этого пожелает.

– Значит, он смелый человек, – сказал Иоахим.

– Значит, он идиот, – грубо ответил Тир. – Разумеется, его разговоры достигли нужных ушей.

– Ты хочешь сказать…

– Да. Не знаю, совпадение или нет, но сегодня нашему доктору нанесла визит инквизиция и провела обыск. Учитывая, что его забрали в учреждение Церкви, можно быть уверенным – что-то плохое нашли.

– Подбросили, – зло сказал Иоахим. – Это они могут.

– Следи за тем, что говоришь, Иоахим, – ответил ему Ларк.

– Да, послушай Ларка, это мудрый совет, – Тир допил вино и отставил бокал в сторону. – За доктором следили и светские власти. Мне на стол клали доклады, от которых становилось весьма грустно. Его польза для Империи перевешивала неблагонадежность, но для Церкви это, конечно, не аргумент. Я уверен, что ничего подбрасывать и не пришлось. Похоже, что его действительно кто-то заложил, но это был лишь вопрос времени.

– Ты знаешь, что конкретно ему вменяют?

– У меня, конечно, в Церкви нет своих ушей, это запрещено законом, – сказал Тир. – Но, проанализировав ситуацию, я предполагаю незаконное использование огня. Я бы не удивился. С его взглядами он бы точно не спрашивал на это благословения.

– Но это же… Это означает утопление. Без вариантов, – упавшим голосом сказал Иоахим.

Тир молча кивнул.

– И мои руки коротки, друг. Я не имею право лезть в дела инквизиции. Эх, напиши я тебе раньше…

– Почему же ты так и не сделал? – спросил Иоахим со злостью.

– Из трусости, – спокойно и сухо сказала Ветра. Тир не стал спорить и пояснил:

– Это сразу бы стало известно. Супруга не понимает, что я мог бы лишиться не только должности из-за возможной связи с подозрительным лицом. Я понадеялся, что ты найдешь другое решение и ждал до последнего. Теперь я об этом жалею. Прости, Иоахим.

– Ты с такой радостью принял нас в своем доме… Удивительный ты человек, Тир, – сказал барон.

– Знаешь, маска, бывает, так крепко приклеится к лицу, никак не сбросить, – горько сказал Первый Юстициар. – И все же, ты еще можешь попробовать что-то сделать. Не забывай о том, кто ты.

– Я вышедший в тираж боевой маг Астаркии. С негласным запретом даже приближаться к государственным учреждениям.

– У тебя все еще есть должность в Императорском совете. Его членам дозволено соотноситься как со светской властью, так и с религиозной. Не сдавайся заранее. Возможно, ты не решишь проблему. Но ты не сделаешь хуже. Выспись у нас, а завтра с утра отправляйся к Первому Инквизитору. Даже если они приговорят его к казни, то утопят не раньше, чем через два дня. Быстрее не положено, а они там все формалисты.

– Иоахим, я пойду с тобой, – уверенно сказал Ларк. – Тебе нужен рядом человек, который знает систему изнутри. И сможет уберечь от неправильных шагов.

Иоахим покачал головой.

– Ларк, они не могут мне ничего сделать. Но этого нельзя сказать о тебе. Ты рискуешь своей карьерой, своим будущим. Возможно, своей свободой.

– Мне на это наплевать, – твердо ответил Ларк.

***

Как ни старался Иоахим уговаривать себя уснуть перед грядущим тяжелым днем, ему это совершенно не удавалось. В голову лезли надоедливые сумбурные мысли. Он был не в восторге от будущего общения с Инквизицией и в душе благодарил Ларка за предложенную помощь. Рассказ Тира о Ионе Дракии произвел на него сильное впечатление, вселил надежду. Тем хуже – Иоахим остро чувствовал досаду от зря потраченного времени.

Отчаявшись забыться во сне, он встал с кровати и подошел к окну. Из окна спальни открывался прекрасный вид. Хотя ночь была безлунной и беззвездной, и Сертерия погрузилась во тьму, центр города был освещен. Над иллюминацией посменно трудились специальные маги – декораторы, манипулирующие электрическими и магнитными полями для создания в небе мерцающего зеленого свечения, красиво и нежно парящего над великим древом.

В доме было тихо. Все уже давно уснули, так что шаги за дверью Иоахим услышал загодя. Ему не пришлось долго угадывать личность ночного визитера – после небольшой паузы раздался робкий стук, дверь открылась, и в спальню тихо проскользнула Ветра.

– Не спишь, – сказала она с облегчением. – Привет. Поговорим?

Иоахим с благодарностью согласился – бывшая подруга была интересным и открытым собеседником, да и после их расставания он все время чувствовал недосказанность, которую хотел преодолеть.

Годы прошли для нее незаметно – он видел перед собой столь же юную девушку с серьезным взглядом и практичной короткой стрижкой. Этот образ не лишал ее женственности, скорее, придавал ее внешности интересную изюминку. В ней совершенно не угадывалась многодетная мать, уставшая от родительских обязанностей. Вот только небольшие морщинки в уголках глазах говорили о ее настоящем возрасте. Иоахим всегда воспринимал Ветру маленьким неразумным ребенком. Осознание этой ошибки пришло позже – когда он уже был с Исинией и мог сравнить женщин, которых любил. Мечтательная Иси была куда менее практичной и серьезной по сравнению с Ветрой. Впрочем, ему это нравилось.

– Последний наш серьезный разговор закончился не очень хорошо, – сказал Иоахим, присев на край кровати. – Не боишься, что опять разругаемся?

– Уверена, что этого не будет. Не то время, Иоахим. И мы уже не те.

Он кивнул.

– Повзрослели…

– Разве это плохо, Иоахим?

– Нет, конечно. Это просто так есть, Ветерок. Муж не будет ревновать?

– Если узнает, пожалуй, будет. Но я очень сержусь на него из-за всей этой ситуации с Дракием. Так что мне все равно.

– Не переживай. Он не узнает – по крайней мере, от меня, – заверил ее Иоахим.

Ветра села рядом и взяла друга за руку.

– Я так многое хотела тебе сказать… Знаешь, репетировала, проговаривала.

– Зачем? Хотя не мне спрашивать – я тоже так делал. Но всегда получалась какая-то глупость.

– Думаю, нам нужно просто быть самими собой. После расставания мы все время пытаемся друг другу что-то доказать. Но ведь все к лучшему, так?

Иоахим уловил сомнение в ее словах.

– Ты хочешь поговорить о нас? Сейчас? – с удивлением спросил он.

– Да. Второй возможности не будет, а сказать хочется многое.

– Хорошо. Я не против, – согласился Иоахим и ответил на вопрос Ветры: – Конечно, все к лучшему – сказал он. – Я лишь жалею, что нам не удалось расстаться как-то цивилизованно. У меня было ощущение, что я резал по живому.

– По моему живому или по твоему?

– И то, и это.

– Так оно и было. Чувства – это очень сложная вещь, Иоахим. От них нельзя избавиться просто. Можно загнать их в дальний угол сердца, но не получится их вырезать. И они будут напоминать о себе душевной болью время от времени.

– Зато это делает нас живыми людьми, Ветра.

Она улыбнулась.

– Хорошие слова. Узнаю тебя прежнего. Когда ты ушел, я старалась наполнить свое сердце ненавистью. Считала, что ты меня предал, желала тебе зла. Но это не приносило мне облегчения, я словно зациклилась на своем гневе… Тир помог мне разорвать этот круг, и в один прекрасный момент я просто смирилась. Тогда и ненависть куда-то ушла.

– Ветра, будем честны – между нами всегда была эта любовь-ненависть. Когда мы оказывались порознь по тем или иным причинам, я постоянно думал о тебе, но стоило нам снова оказаться вместе, после пары волшебных недель возобновлялись наши ссоры.

– Любовь-ненависть? – переспросила Ветра.

– Да. Вспомни, сколько было этой болезненной страсти, словно мы не любили друг друга, а воевали за право быть главным.

– Но это же было так хорошо… – мечтательно сказала она.

– О, да. Иногда я очень скучаю о том, как все было. Но, знаешь, я всегда хотел между нами совсем другой близости. Более интимной, более нежной. Чтобы мы гармонично слились в одно целое вместо, а не пытались друг над другом доминировать.

– Для этого нужно было быть честными друг с другом. Мы были для этого слишком юны.

Иоахим кивнул и благодарно сжал ее руку.

– Точно, Ветра. Я так старался быть кем-то, кто тебе нужен, что забыл, кто я на самом деле.

– С Исинией это было не нужно? – с улыбкой спросила она.

– Да. Поэтому случилось то, что случилось. Прости меня.

– Давно простила, Иоахим. Не терзайся.

– Спасибо, Ветра. Мне нужно было это знать.

– Вот только… Дело в том, что чувства нельзя просто так вытравить прочь. Не получается… Хочешь ты этого или нет, но я чувствую к тебе все то же, что и раньше.

– О, Ветра… Зачем ты это говоришь?

Иоахим хотел отнять у нее руку, но она силой удержала ее.

– Затем, что я хочу, чтобы ты это знал. Это справедливо. Я с другим, ты с другой, я все понимаю, и я стараюсь о тебе совсем не думать. Прости, но это невозможно. Я ничего не могу с собой поделать. Я все еще люблю тебя…

Ветра, наконец, отпустила его руку и положила руку Иоахиму на грудь.

– Я вижу, как ты переживаешь. Поверь мне, я очень люблю Исинию и хочу, чтобы все было хорошо…

– Я не узнаю тебя, – Иоахим попытался отстраниться от подруги, но она удержала его нежными объятиями. – Ты играешь со мной. Мстишь.

– Ты не оттолкнешь меня, я знаю, – прошептала она, прижавшись к Иоахиму. Он почувствовал сквозь тонкую ткань пижамы жар ее тела.

– Я люблю жену, – печально сказал он.

– А я – мужа, – ответила Ветра. – Просто я принимаю, что не только его. Глупо врать самой себе.

– И ты готова причинить ему боль?

– Это причинит боль нашим любимым, если они узнают. А им незачем знать.

Не теряя времени зря, Ветра забралась на его колени. Освободив завязки белой ночной рубашки, спустила ее до пояса, обнажив красивую грудь. Иоахим отметил про себя, как она увеличилась и даже похорошела после рождения детей. Он уже долгое время не спал с женой из-за ее слабости и беременности, так что сейчас едва сдерживал свое возбуждение. В любом случае, он не мог остановить свою подругу. Да и не хотел.

– Я люблю тебя, Иоахим Лигийский. А в любви нет греха, – сказала Ветра. – Я не хочу изменять нелюбимому мужу. Он любим мной, как и ты. Я не хочу удовлетворения своей похоти, потому что во мне нет похоти. Я хочу, чтобы ты любил меня. Любил сильнее, чем прежде.

Она оперлась на него, и Иоахим поддался нажиму, лег на спину. Склонившись вниз, она поцеловала его в губы, и он ответил на поцелуй. Вспомнил, как было раньше… Ветра любила быть сверху, и с улыбкой торжествовала, когда ей удавалось довести его до исступления. Сейчас было иначе, и они нежно покрывали друг друга томными поцелуями, прерываясь только, чтобы избавиться от одежды. Словно впервые познавали друг друга.

– Скажи, что любишь меня, – прошептала Ветра.

– Я никогда не переставал тебя любить, – ответил Иоахим.

Громкие и отчетливые хлопки в ладоши, раздавшиеся из-за спины, до безумия испугали его.

– Тир?! – воскликнул он, резко повернувшись назад.

К счастью, это был не он. У стены стояла женщина в красном платье. Она насмешливо аплодировала ему. Ветра сразу исчезла, и Иоахим осознал, что спит.

Несмотря на царящий вокруг полумрак, Иоахим смог хорошо разглядеть героиню своих сновидений. На этот раз ее облик был четким. Нова была смуглой красоткой с черными вьющимися волосами, спадавшими на открытые тонкие плечи. Декольте элегантно демонстрировало соблазнительную грудь на последней грани допустимого, не переходящего границу вульгарности. Линии узора платья эффектно подчеркивали ее объемные бедра.

Переведя взгляд на лицо, Иоахим поневоле восхитился ее красотой. Крупные черные глаза с длинными ресницами, благородный нос с небольшой горбинкой, красивые губы. Смуглая кожа и большое количество украшений – крупные серьги в виде колец, кольца, ожерелье – все это выдавало в ней ромейку. Обычно ромейки не виделись Иоахиму красивыми, но уж если среди них попадалось такая, ему казалось, что она просто украла внешнюю привлекательность у десяти своих соплеменниц – настолько была прекрасна.

Нова Ли'Этта была восхитительно красивой. И даже этот злой огонек в ее глазах ему нравился. Но в то же время он ненавидел ее за то, что она стала свидетельницей его слабости.

– Ты серьезно думаешь, что у нее выросла грудь за эти годы? – спросила она с кривой улыбкой. И, не дожидаясь ответа, добавила: – Как же ты мелок, Иоахим.

– Ты ничего о нас не знаешь.

– Не думаю, что вас многое объединяло за пределами постели. Такое бывает – мужчина и женщина нравятся друг другу, но несовместимы характерами. Болезненные отношения, которые могут закончиться очень плохо. Хорошо, что у вас другой случай.

Иоахим ничего не ответил. Нова довольно точно описала его с Ветрой отношения.

– Мне очень понравилось то, как ты вложил в уста своей любовницы свои собственные мысли, – насмешливо сказала Нова. – Это было так удобно. Нужно было просто поддаться искушению.

– Ветра не моя любовница.

– Настоящая – конечно, нет. А вот эта может вернуться к тебе хоть завтра, если пожелаешь.

– Я не знал, что я сплю.

– Да, но не переживай – измена все равно будет ненастоящая, если об обмане не узнает жена.

– Она узнает. Мне будет стыдно, – усмехнулся Иоахим.

– Не говори глупостей. Тебе не будет.

– Зачем ты пришла ко мне, Блудная Дщерь?

– Затем, что ты тратишь время зря. Иона Дракий не поможет твой жене. Только я могу помочь.

– Прости, но я тебе не верю.

– Я не могу лгать.

– Кто это сказал? Автор каких-то древних сказок?

– Хорошо. Я не буду спорить. Ты сам убедишься.

– Нова, просто отстань от меня. Ты не первая сверхъестественная сущность, которая решила со мной поиграть. Для них всех это заканчивалось плохо.

– Иоахим, я бы дала тебе немного свободы. Чтобы ты отчаялся еще больше. Так мне проще с тобой работать, время ещё есть. Вот только этого не скажешь о Исинии. Она надеется и страдает в одиночестве, пока ты тут развлекаешься с суккубами.

– Что такое «суккуб»?

– Неважно, Иоахим. Важно, что ты думаешь не тем, и не о том. Я уже рядом, поэтому у нас теперь хорошая связь. Завтра мы встретимся во плоти. Я буду ждать тебя в порту, у третьего пирса. Там есть небольшой трактир с постоялым двором, называется «Чайка». Справишься обо мне у хозяйки. Помни о Исинии.

– Я не приду, Нова. И не смей произносить ее имя своим грязным ртом.

Нова улыбнулась.

– Исиния, Исиния, Исиния. Я могу ее спасти, Иоахим, подумай об этом. Хорошо подумай.

Глава 6. Инквизиция.

Оставив несносную рыжую Исинию гостить в доме Первого Юстициара, Ларк и Иоахим отправились в центральный аппарат Инквизиции Церкви Огня. Давно прошли те времена, когда эта могущественная организация внушала страх каждому, кто посмел поставить под сомнение священные догмы. Казалось, этого даже не нужно было делать публично – инквизиторы были способны вычислить даже скрытого агностика и атеиста, сколько угодно старательно изображающего глубокую набожность.

Сейчас Инквизиция скорее отвечала представлениям о сухой бюрократической организации, нежели образу фанатичного религиозного института. Вот уже двести лет ее главный отдел размещался в скучном трехэтажном здании делового района города, покинув монастырь при Сертерийском храме, который более не мог содержать разросшийся аппарат священнослужителей, религиозных судей, писарей и толкователей канонов.

Сразу напротив входа располагалась стойка для посетителей. Окон в ней было мало, но все они были свободны. Как ни смягчился образ Инквизиции за последние века, каждый гражданин Империи знал, что еретиков вылавливают и сейчас, так что лишний раз обращать на себя внимание этой организации никто не хотел.

Иоахим подошел к стойке и обратился к молодому человеку по ту сторону окна. Широкий красный пояс на белой рясе указывал на его статус послушника – так же, как у Ларка. Вздрогнув от неожиданности, он отложил в сторону книгу, которую читал («Четыре искушения нечистого», авторства видного теолога, благословенного Иеремии Стравии) и обратился к посетителям:

– Послушник Леоний Ортета. Чем могу быть полезен?

– Должно быть, хорошая книга, – ответил Иоахим, кивнув в ее сторону. – Я знал автора лично. Достойный человек.

– Вы знали отца Стравию? – встрепенулся Ортега, но тут же принял серьезный вид. – С кем имею честь разговаривать?

Иоахим представился, и в глазах молодого послушника снова загорелся юношеский восторженный огонек.

– Это огромная честь для меня, господин барон, – он поклонился, демонстрируя уважение. Ларк поклона не удостоился, несмотря на их единство в Церкви.

– Я хотел бы обратиться по судебному делу.

– Вы насчет Ионы Дракия?

– Да, совершенно верно. А почему вы так решили?

– Ну… – послушник замялся, затем шепотом сказал: – Дело скандальное, все о нем говорят. А тут еще и ваш визит.

– И что говорят все? – Иоахим перешел на «ты», спросил тихо и доверительно, наклонившись вперед.

Ортега оглянулся вокруг, убедился, что рядом никого нет и ответил:

– Утоплений не было уже больше двадцати лет. Инквизиция стремится прощать, особенно тех, кто нарушил Закон в первый раз. Но для Дракия сразу же сделали исключение. Говорят, сам Патриарх вмешался в этот процесс…

– Где сейчас находится Дракий?

– Господин барон, я всего лишь встречающий послушник в этом пустом вестибюле. Я думаю, в нашей темнице, но у меня нет туда доступа.

– Спасибо, Леонтий. Ты очень помог, – Иоахим кивнул послушнику и спросил громко, уже официальным тоном: – Подскажите, к кому я могу обратиться по вопросу Дракия? Я хотел бы его видеть.

– Судебные вопросы решаются отделом правосудия. Его возглавляет Первый инквизитор, кардинал Торке Мада.

Иоахим криво усмехнулся. Он не знал Маду лично, но был много о нем наслышан. Рассказы об этом человеке были странными. Будто бы он внушал одновременно и доверие, и страх. Причем совершенно разным людям. Обычно такое впечатление складывается об эмоциональных магах, злоупотребляющих своим даром, но это был не тот случай. Среди знакомых Иоахима, имевших удовольствие разговаривать с Мадой, были способные и сильные маги – они бы почувствовали эмоциональное влияние.

– Я требую у кардинала Мады аудиенции как действительный член Оборонного Совета.

Ортега кивнул.

– Приемные дни кардинала Мады – четверг и пятница. Я вас запишу…

– Это дело не терпит отлагательств. Государственный вопрос, требующий срочного решения. Я требую немедленной встречи, – твердо сказал Иоахим.

Ортега растерянно посмотрел на собеседника. Было видно, как он смущен таким агрессивным напором.

– Именем короля, – спокойно добавил Иоахим.

– Хорошо… Подождите, я узнаю… – тихо сказал он и поднялся по лестнице в глубину здания. Ларк и Иоахим остались одни.

– Не стоило так давить, – сказал Ларк.

– Я боюсь, у Дракия не так уж много времени, – ответил Иоахим. – Не знаю, как в церкви, но в других бюрократических структурах высокомерие работает хорошо.

– К сожалению, в этом плане Церковь не сильно отличается.

Их тихие голоса звучали в пустом вестибюле практически оглушительно.

– Здесь всегда так тихо? – спросил Иоахим у друга.

– Не знаю. Полагаю, Инквизиция предпочитает работать в тишине, – ответил Ларк.

– Что ты знаешь о кардинале Маде?

– Я не знаком с ним лично, но многое слышал. Это проницательный, умный и жестокий человек.

– Звучит как отличная характеристика для его должности.

– Так и есть. Торке Мада определенно на своем месте. Он возглавил Инквизицию шесть лет назад и стал за это время очень популярным. Патриарх очень высоко его ценит.

– У него не бывает конфликтов со светской властью?

– Открытых – нет. Но, насколько я знаю, Мада хорошо умеет интриговать. При нем Инквизиция только укрепила свои позиции. Подробностей я не знаю. Тебе лучше спросить у Харта и Айвин.

– Почему? – удивился Иоахим.

– А ты не знаешь? Года три назад они по долгу службы пересеклись с инквизиторами. Говорят, даже до серьезной драки дошло, со смертельными исходами. Впрочем, ты сам знаешь, безопасность умеет заметать такие вещи под ковер. Я расспрашивал нашу серьезную парочку, но, как обычно, внятного ответа не получил. Однако не нужно быть проницательным, чтобы понять, как сильно они ненавидят Маду.

– Мнение Харта имеет значение для короля…

– Да, но его влияние на церковь ограничено. Обратная сторона разделения государства и Церкви. Мада остался на посту и даже усилил свое влияние, так что он умеет справляться с кризисами.

Ларк и Иоахим расслышали шаги на лестнице и сразу прекратили обсуждение кардинала. Леонтий Ортега с растерянным видом посмотрел на них и сказал:

– Господин кардинал готов принять вас обоих. Позвольте, я вас провожу.

Послушник повел за собой необычных посетителей, которые впервые находились в здании управления Инквизиции. Внутри оно выглядело столь же непримечательно, как и снаружи. Ортега вел их через небольшие коридоры с кабинетами по обе стороны. Изредка встречающиеся священнослужители деловито спешили по своим делам и, казалось, совсем не обращали на них внимания.

Несмотря на каменную кладку, в здании было тепло и сухо, работало отопление. Иоахим не стал корить про себя Церковь, это не было лицемерием. Использование огня для обогрева без разрешения представителя культа было разрешено решением имперского собора вот уже пять сотен лет.

Торке Мада работал в одном из многочисленных, ничем не примечательным кабинетов. Такая же скромная табличка на двери, как и у других служащих, никакой отдельной приемной с секретарем и креслами для ожидания. Очевидно, статус кардинала не требовал каких-то дополнительных мер по фильтрации посетителей. Сюда мало кто приходил по своей воле.

Постучавшись, Ортега вошел в кабинет и представил Иоахима и Ларка.

– Спасибо, Леонтий. Вы можете идти, – спокойно сказал ему Мада и, встав со стула, поприветствовал визитеров легким поклоном. Напротив его стола уже стояли две скромные табуретки, предназначенные для гостей. Кардинал указал на них широким жестом и сказал: – Присаживайтесь.

Торке Мада был худощавым стариком с узким морщинистым лицом. Его непокрытая голова открывала взору несколько всклокоченные седые волосы, которые доставали до плеч. Он был одет в простую и скромную красную кардинальскую робу. В его усталом, чуть хрипловатым голосе не слышалось никакого высокомерия, несмотря на занимаемый высочайший пост – фактически, второе лицо в Церкви, по влиянию сопоставимое с самим Патриархом.

– Послушник Ортега передал мне, что вы были весьма настойчивы в получении этой аудиенции, – сказал он Иоахиму. – Могу ли я узнать, какова причина столь серьезного рвения?

– Господин Мада… – начал Иоахим, но его неожиданно прервал Ларк.

– Я лучше первый начну, – сказал он и, не дожидаясь согласия друга, обратился к инквизитору: – Ваше Высокопреосвященство, я прошу у вас прощения за столь резкий и внезапный визит. Мой друг… Нет, мой товарищ ведом самыми благостными и честными намерениями, и я готов поручиться за него как за самого себя. Но порой он может быть несдержан и вызывать впечатление человека нечуткого и резкого. Я бы не хотел, чтобы вы восприняли за неуважение его прямоту, порой чересчур резкую.

– Спасибо за вовремя сделанное предупреждение, послушник Михал, – улыбнулся Мада и снова обратился к Иоахиму: – У вас очень хороший друг, господин барон.

– Вы знакомы? – удивился Иоахим.

– Нет. Просто по долгу службы я обязан быть в курсе всех текущих археологических исследований. А послушник Михал – один из наших лучших расшифровщиков и переводчиков.

– Понял. Кардинал Мада, я представляю здесь светскую власть как член королевского оборонного совета. Направлен вам для выяснения обстоятельств преследования и ареста доктора Ионы Дракия, арестованного вчера.

– Что вы хотите знать, господин барон?

– В чем его обвиняют?

– Разве вы не знаете? Дело было передано на ознакомление в Верховный королевский суд.

– Разумеется, я его видел, – не моргнув глазом, соврал Иоахим. – Но меня интересует не формальная, а фактическая сторона дела. Доктор Дракий является ценным специалистом Империи. В сфере безопасности. Разбрасываться такими людьми неразумно. Поэтому я должен знать, в чем по сути выражалось его преступление.

– Господин барон, здесь не кроется никаких секретов или интриг. Доктор Дракий осужден именно за то, в чем его обвиняют. Он использовал священный огонь для своих нужд без надлежащего разрешения.

– Какого рода нужды?

– Научные исследования, химические опыты с различными препаратами.

– По какой причине Церковь не дала ему разрешения?

Мада грустно улыбнулся.

– Он не спрашивал?

– Как это? – опешил Иоахим.

Инквизитор глубоко вздохнул.

– Вы же сами изучали протоколы допросов, господин барон. Иона Дракий склонен к одному из четырех низших пороков, описанных еще кардиналом Стравией. Страсть, направленная на себя, порождает чудовищный грех гордыни, который в конечном счете иллюзорно возвышает своего раба над всем сущим и в конечном счете, над самим Создателем. Иона Дракий в своей слепоте презрел обычаи государства, в котором живет. Конечно, Церковь разрешила бы применение огня во благо, как разрешает сотням ежедневно обращающихся страждущих со всего королевства. Дракий решил, что он выше этой скромной просьбы.

– Безумный мечтатель, – буркнул себе под нос Иоахим, но Мада его отлично расслышал.

– Безумный? Пожалуй. Мечтатель? Нет, гордый глупец.

– Но неужели его преступление заслуживает наказания в соответствии с древним обычаем? Если учесть его заслуги…

– С каких пор вы, господин барон, считаете, что какие-то заслуги могут ставить человека выше других? Из того, что я слышал о вас, я делаю вывод, что вам такая точка зрения неблизка.

– Простите. Это верно. Но он ведь не использовал огонь во зло?

– Нам это неизвестно. Поймите, господин барон, мы не ученые, а богословы. Насколько могут судить наши следователи, Иона Дракий использовал огонь для поддержания определенных климатических условий, чтобы выращивать экзотические культуры малоизвестных и редко встречающихся растений и грибов. Как я понимаю, делал лекарства на их основе.

– Это богоугодное дело, – сказал Ларк.

– Верно, послушник Михал. Церковь потребовала от доктора Дракия подробный доклад. Небольшой документ с кратким изложением сути его исследований и искреннее покаянное письмо – вот и все, что нам было нужно. К сожалению, доктор Дракий оказался недостаточно благоразумен и встретил справедливые требования Иквизиции холодным презрением.

– Он не пошел на соглашение? – удивился Ларк.

– Да, сын мой. И это приводит нас к плохим мыслям. Вы оба знаете, что существует ряд запретных магических школ. Их изучение не просто так карается смертной казнью, и это не прихоть краснорясых мракобесов, какими вы, господин барон, нас считаете.

Мада несколько повысил голос, тон его был сух и резок.

– Я так не считаю… – возразил Иоахим.

– Господин барон, я прекрасно знаю, что вы считаете именно так. За многие годы вашей деятельности как профессионального авантюриста, вы не раз деятельно демонстрировали это мнение. Слишком прямой характер – это та причина, по которой у вас не сложилось на государственной службе, а официальную работу в службе безопасности Империи вам даже не предлагали.

– Вообще-то, я являюсь…

– Вы являетесь членом небольшой и не очень влиятельной организации при дворе нашего уважаемого монарха, к которому уже давно попали в опалу.

– Это было, когда я, между прочим, представлял Астаркию…

– …В Сатардине, я в курсе. Миссия, которую вы должны были провалить, но не смогли это сделать. Правда, этого удалось добиться в результате плодотворного сотрудничества с нашей Церковью, что переполняет меня глубочайшей признательностью и уважением к вам лично. Поэтому мы здесь так тепло разговариваем. Я уверен, что Иона Дракий пытался узнать секреты старых магических школ, и мне страшно даже представить, что могущество древних могло оказаться в руках столь неразумного человека. Безопасность Астаркии – да и не только ее! – вот что стояло на кону.

Инквизитор говорил не очень громко, но слова чеканил как медяки под прессом монетного двора. Иоахим поймал себя на мысли, что боится этого человека. Это очень ему не понравилось.

– Я прошу разрешить мне увидеться с доктором Дракией, – сказал он.

– Я был бы очень рад помочь вам, господин барон, но это, к сожалению, невозможно. Иону Дракию сегодня утром казнили, как крайне опасного еретика, врага государства и Церкви.

Сердце у Иоахима упало. Даже на разговор, на какой-то фантастический совет незаурядного врача, надежды больше не было.

– Как? – тихо пробормотал он. – Так быстро…

– Слишком очевидный и опасный случай, господин барон. Опережая ваши вопросы – все формальности были соблюдены. Дракию был предложен церковный защитник, но он от него отказался.

Иоахим опустил голову к коленям и обхватил ее руками.

– Я знаю, что вы здесь по личному делу, а не по приказу совета – тихо сказал Торке Мада. На этот раз его голос звучал по-доброму, примирительно. – Вы заметный и известный человек в Астаркии, а моя работа заключается в том числе и в том, чтобы знать, чем живут крупные люди Империи вроде вас. Иной человек испугался бы лгать мне в глаза. Но я знаю, что ваша ложь объясняется высокими чувствами. Возвращайтесь к супруге, она очень в вас нуждается. Я буду молиться за покой ее бессмертной души в Мире Теней.

Инквизитор кивнул, показывая, что аудиенция закончена, но Иоахим как будто этого не заметил. Странно, но он совершенно не злился. Барона поглотила апатия и усталость.

– Ларк, оставь нас, – попросил Иоахим. – Я хочу поговорить с его Высокопреосвященством наедине.

Ларк вопросительно посмотрел на друга, затем на кардинала. Мада легким кивком разрешил ему выйти из комнаты.

– Я хочу попросить у вас совета, как у духовного лица, – сказал Иоахим.

– Сын мой, я довольно давно не слушал исповедей и не отпускал грехи. Мне не положено по положению.

– Я не нуждаюсь в отпущении грехов. Скорее, в вашем профессиональном мнении. Вы знаете, я принадлежу к довольно циничному поколению, которое легко ставит под сомнение церковные догмы, но это не значит, что я не уважаю институт веры.

– Дорогой барон, молодежь во все времена ниспровергает авторитеты. Потом она возвращает их на пьедестал – те же самые, над которыми вчера смеялась.

– Похоже, я старею, потому что понимаю, о чем вы говорите, – усмехнулся Иоахим. – Суть вот в чем. За многие годы своей жизни я часто сталкивался с явлениями необъяснимыми, таинственными, имеющими сверхъестественную природу. Это не сделало меня глубоко верующим человек, но все же со временем я стал агностиком. Я признаю, что получение знания путем мистического откровения возможно, даже если я так не могу. Я общался с разными… скажем так, необычными сущностями. Они оказались похожи на людей – были и злыми, и добрыми. И сейчас со мной вышла на контакт еще одна… я не могу ее точно классифицировать.

– Она вам представилась?

– Называет себя Блудной Дщерью.

Старик улыбнулся.

– Она лжет. Это старый миф, который известен лишь историкам религии и богословам. Вам знакома эта история?

– В самых общих чертах.

– Откуда?

– Узнал накануне. Ларк рассказал.

– Вот и ответ. Эта сущность прочитала вас и нашла свежий образ, под который можно мимикрировать. Чего она хочет?

– Пока толком неясно. Хочет встретиться во плоти.

– Значит, есть несчастный одержимый человек, – расстроенно сказал Мада. – Или сознательно служащий этому существу фанатик. Вы знакомы с феноменом неупокоенных душ?

– Да. Приходилось контактировать.

– Думаю, эта женщина именно такова. Возможно, вам стоит пойти с ней на контакт. Что она предлагает вам в качестве платы за помощь?

– Спасение жены.

Плечи кардинала опустились вниз, будто он принял на себя тяжелую ношу.

– Иоахим… Это невозможно. Я знаю, как это тяжело принять. Но судьбу изменить нельзя.

– Я понимаю. Теперь понимаю. Как будто весь мир против меня…

– Это вовсе не так. Вы окружены любящими людьми и близкими друзьями. Ваши подвиги известны во всем королевстве. Просто есть вещи, с которыми не можете справиться даже вы.

– Что вы мне посоветуете?

– Возвращайтесь к любимой жене. В эти дни она нуждается в вас как никогда раньше.

– Я знаю. Я имел в виду, насчет Блудной Дщери?

– Ах, это… – Мада пожал плечами. – Если это не займет много времени, попытайтесь упокоить эту несчастную душу. Это будет благим делом. Здесь нужна осторожность, но я уверен, что вы справитесь.

Иоахим кивнул и протянул руку для прощания, но кардинал Мада сделал шаг навстречу и неожиданно обнял барона.

– Простите меня. Я использовал свое положение, чтобы обратиться к вам по личному вопросу. Вы должны меня понять… – сказал Иоахим к Маде, сам не зная, чего хочет от старого кардинала.

– Вам не стоит об этом беспокоиться, – ответил тот. – Я вижу, что у вас добрые намерения, продиктованные заботой о ближнем. Язык любви понятен каждому. Даже старому сухарю вроде меня.

В глазах Иоахима мелькнувшее было отчаяние уже начало уступать место какой-то новой, смутной пока надежде. Он принял решение.

– Прощайте, кардинал Мада, – сказал барон и после вежливого поклона вышел прочь, ступая твердой походкой.

«Нет, такой не сдастся», с удовлетворением подумал Мада, глядя в спину уходящему барону.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Иоахим Лигийский, очевидно, не собирался возвращаться к жене, пока не поговорит с Новой, и это полностью устраивало старого кардинала. Все шло, как и было запланировано.

***

Ларк Михал ждал друга у выхода из здания центрального аппарата инквизиции. Его взгляд был устремлен в пустоту и он совсем не обращал внимание на прохожих.

– Связь продержится еще недели две, – тихо сказал он. – Но я больше не смогу быть рядом с ним… Я должен ехать на раскопки. Я постараюсь держать тебя в курсе, насколько смогу…

– С кем разговариваешь? – Иоахим хлопнул Ларка по спине. Его будто подменили  – в глазах горела надежда, в движениях сквозила спокойная уверенность.

– Не обращай внимания, я сам с собой, – ответил Ларк. – Я смотрю, у тебя хорошее настроение, – удивленно добавил он.

– Хорошее – неправильное слово, друг. Просто когда появляется определенность, когда твердо знаешь, куда идти и что делать, сомнения больше не гнетут. Ты был прав, Ларк, во всем прав. Любовь всей моей жизни ждет меня дома, так что же я теряю это бесценное время, которое у нас еще осталось? Но мне нужна была эта соломинка с Дракием, чтобы понять настоящие приоритеты. Завтра же утром я отправлюсь домой.

Ларк кивнул.

– Правильное решение, Иоахим. Прости, что я пока не могу быть рядом – мне передали, что меня ждут на раскопках. Но через неделю я обязательно вырвусь и проведаю вас.

– Спасибо, друг, – кивнул ему Иоахим и они крепко пожали друг другу руки.

Это было их последнее рукопожатие.

Глава 7. Нова Ли'Этта.

Иоахим нерешительно стоял напротив трактира с поэтичным названием «Чайка». Как и сказала Нова во сне. Конечно, это могло быть простым совпадением, думал он. В конце концов, нет ничего удивительного, что заведение назвали в честь птиц, прописавшихся в незамерзающем порту на постоянной основе.

И все же… «Чайка» существовала в реальности, и от этого у Иоахим бежали мурашки. Отругав себя за малодушие, барон уверенно шагнул внутрь и направился к стойке. На втором этаже сдавались комнаты, о чем свидетельствовала полка с крючками для ключей за спиной хозяйки трактира. Она не обратила внимание на очередного посетителя и продолжила протирать стаканы полотенцем. Крючки на полке были пусты, на одном из них висела табличка: «мест нет».

– Добрый день, – представился Иоахим. – Я ищу женщину по имени Нова Ли'Этта.

Хозяка отвлеклась от своего заняти и переспросила:

– Вы Иоахим Лигийский?

– Да.

– Госпожа Ли'Этта предупреждала, что вы можете придти. Она просит вас подождать, у нее дела в городе.

В горле у Иоахима пересохло.

– Дайте бутылку вина и стакан, – попросил он, положив на прилавок деньги с избытком, чтобы не было лишних вопросов. Но, оказалось, большая сумма не произвела на женщину должного впечатления.

– Я думаю, у вас с госпожой Ли'Эттой будет серьезный разговор. Не лучше ли пиво?

– Нет, – коротко отрезал Иоахим. Хозяйка подала ему небольшую бутыль и сказала: – Садитесь вон за тот столик в углу. Так вы будете видеть входную дверь. – Затем она накрыла монеты ладонью и подвинула их к Иоахиму. – Госпожа Ли'Этта щедра, так что к ее гостям особое отношение. Вино за мой счет.

Едва сев за столик, барон сразу же опрокинул стакан. Похоже, вино было крепленым, но Иоахим не возражал. Давненько он не был так взволнован. Ли'Этта существовала в реальности. По крайней мере, для этой женщины. Он лихорадочно вспоминал свои сны, к которым так поверхностно относился. Теперь они требовали серьезной переоценки.

Первый раз он увидел Нову во сне около месяца назад. Тогда он еще не знал ее имени, но ее образ сразу же врезался в память, несмотря на то, что он не мог различить ее лица.

Они встретились на гигантском мосту, и эта женщина сразу вызвала у него целый каскад негативных чувств, главным из которых был страх. Внизу шумела вода, и Иоахим понял, что хочет сбросить ее вниз, в эту бушующую пену. Он хотел поразить ее с помощью стальной иглы, направленной магнитным полем прямо в голову, но во сне сконцентрироваться не получалось. Несмотря на то, что Нова почувствовала его намерения, она не стала ни нападать, ни защищаться, ни убегать. Опасная женщина в красном медленно подошла, обняла его и прошептала на ухо, что хочет помочь.

Сказала, что Исиния в опасности, и за жену Иоахим испугался намного больше, чем за себя. Проснулся в холодном поту.

Незнакомка приходила к нему ещё не раз, сны приносили все больше деталей, оставаясь, однако, туманными и нереалистичными. Однако когда он приехал в Сертерию, все изменилось…

Похоже, что, физически приблизившись к ней в реальности, он позволил этой коварной женщине установить с ним более тесную связь. Хотя он ее совсем не знал, Иоахим сердцем чувствовал, что доверять Нове нельзя.

Он отставил вино в сторону. Сейчас ему очень хотелось напиться, но он понимал, насколько это неблагоразумно. Заказал горячее жаркое и сытно поел. С удовлетворением ощутил, что удалось не захмелеть от крепкого напитка.