Дети от предателя. Он не узнает

Глава 1

– Ну что ты плачешь, глупышка? – прижимает меня к груди Глеб, положив подбородок мне на макушку. – Всего полгода, и мы снова будем вместе.

Я слышу, как быстро бьется его сердце, и мне так будет не хватать по ночам этого звука, как и его размеренного дыхания.

– Целых шесть месяцев! Сто восемьдесят два дня! Четыре тысячи триста восемьдесят часов! Это же целая вечность! – по щекам струятся слезы, а я даже не пытаюсь их остановить, утыкаясь лицом в крепкую грудь.

– Ну ты чего, крох? Мы будем созваниваться каждый день по видеосвязи. И в свободную минуту я буду заваливать тебя сообщениями, – говорит он ласково, но по тяжелым вздохам понимаю, что не мне одной тяжело расставаться.

– Это не то, – продолжаю я плакать, крепче сжимая в ладонях хлопковую футболку. – У меня будет день, у тебя – ночь. Рано или поздно ты устанешь караулить меня, потому что будешь уставать на работе.

– Лин, ты всегда будешь важнее работы, и поэтому мне никогда не надоест ждать тебя, – целует в лоб.

– Правда? – поднимаю лицо, смотря на Глеба.

Я плохо вижу его из-за слез, но все равно могу различить то, насколько серьезен Любимов. Он и правда чувствует то, что говорит.

– Я никогда не солгу тебе и всегда буду любить тебя одну.

Спустя два часа я сижу в такси и с грустью смотрю на проносящийся за окном город. На душе пустота. Без Глеба этот огромный мегаполис кажется пустым и безлюдным.

Как теперь продолжать жить без него?

Мне нужно радоваться, что после стажировки в Америке Глебу дадут новую должность, его отец успокоится, и тогда мы наконец-то сможем пожениться. Я стараюсь видеть плюсы, но не получается.

Весь остаток пути до дома успокаиваю себя мыслями о том, что эти шесть месяцев я смогу больше уделять времени новой работе, не отвлекаясь на личную жизнь и полноценно вникая в дела компании. Ведь я тоже мечтаю об успешной карьере веб-дизайнера, и сейчас самое время заявить о себе.

Но как мне будет не хватать тихих вечеров, когда мы с Глебом бок о бок выполняли задания, а в промежутках сладко целовались.

Из мыслей выдергивает вибрация телефона. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов и принимаю входящий вызов от Ольги.

– Приветик! Проводила Любимова?

– Да, он уже в небе, – выдыхаю шумно.

– В аэропорту были только вы вдвоем? – осторожно спрашивает подруга.

– Да, а что?

– Никого из знакомых не встретила?

– Нет… – напрягаюсь, пытаясь вспомнить хоть что-то. Но я настолько была поглощена прощанием и впитывала последние мгновения вместе, что не замечала никого и ничего вокруг. – Честно, не могу сказать. Но к нам никто не подходил.

– М-м-м, – задумчиво говорит она.

– Да что такое? Ты меня пугаешь, – эти странные наводящие вопросы и напряжение в голосе подруги не сулят ничего хорошего.

– Лин, ты только это, давай без истерик. Просто я считаю, что должна предупредить тебя…

– О чем ты, в конце концов, говоришь!? – у меня засосало под ложечкой и похолодело в животе от нехорошего предчувствия.

– Я знаю, что ты просила не шпионить за ней. Но… – подруга делает паузу, и я слышу шумный вдох, – но я считаю, что нужно быть в курсе жизни врагов.

– Только не говори, что ты шпионишь за Кобяковой?

– Не торопись меня ругать. Ты же знаешь, что я, в отличие от тебя, не доверяю этой стерве.

– Что бы ты ни сказала, я не хочу дальше этого знать… – головой понимаю, что не должна даже думать о сокурснице и подруге детства Глеба, которая с малых лет была влюблена в него, а их родители мечтали поженить парочку. Я доверяю своему парню, а неразделенные чувства девицы не мои проблемы.

– Но… – теряется Оля, а затем берет себя в руки и выпаливает на одном дыхании: – Я скинула тебе ссылку на ее сторис и считаю, что тебе нужно это увидеть.

– Это все? – тревога в груди нарастает, но я не пойду на поводу у своих страхов и не буду переходить по ссылке.

– Все. Лин, я бы на твоем месте посмотрела, – говорит настойчиво.

– Ты не на моем месте, Оль. И прекращай игры в шпионов. Пока, – сбрасываю вызов, чувствуя, что дыхание сбилось от злости.

Я не просто зла, я в гневе на подругу. Мне и так непросто, и я не знаю, как переживу следующие полгода. Но вместо того, чтобы поддержать меня или успокоить, лучшая подруга подливает масла в огонь.

Смотрю в окно, твердо решив, что ни за что не буду проверять аккаунт Кобяковой, унижая себя и Глеба какими-то подозрениями. Но, несмотря на твердую позицию, дурное предчувствие никак не отпускает.

Я списываю свое состояние на горечь от расставания на длительный срок с любимым парнем и, доезжая до дома, так и не открываю чат с подругой.

Но ночью, когда жду сообщений от Глеба, искушение просмотреть аккаунт соперницы становится столь велико, что мне приходится удалить то самое приложение социальной сети, где она ведет свой аккаунт.

Не помню, как засыпаю. А когда просыпаюсь, нахожу присланное видео от любимого.

– Крох, я на месте, – смотрю на уставшее лицо парня, и хочется обнять его, поцеловать и сделать массаж головы, чтобы он расслабился. – Доехал до квартиры. Сейчас в душ – и спать. Очень тебя люблю и уже скучаю, – посылает в камеру воздушный поцелуй. – Завтра созвонимся.

И все прекрасно в этом видеосообщении, кроме его финала. Изображение пропадает, но запись не останавливается.

– Глеб, а где моя компьютерная сумка? – я слышу женский голос, который узнаю из тысячи. Это голос моей соперницы.

Сердце камнем падает в пропасть.

Слушаю запись дальше, но там что-то шуршит и обрывается.

Я же боюсь пошевелиться и сделать вдох, потому что кажется, что иначе я рассыплюсь на кусочки.

Мой Глеб улетел в Америку с ней. С Кобяковой Снежаной. Его давней подругой и первой девушкой…

А дальше, дальше рука сама тянется к дисплею, чтобы снова установить приложение.

И без капли сомнений я нажимаю на ссылку, присланную подругой…

Глава 2

– Ребят, наконец-то я могу вам рассказать об этом! – говорит Снежана в камеру, и, судя по звукам на заднем фоне, она находится в здании аэропорта. – Случилось то, о чем я так долго мечтала! Я улетаю на стажировку в Америку! – визжит она, а мне хочется закрыть уши от этого мерзкого звука.

Смотрю на ее красивое ухоженное лицо, на блестящие черные волосы и пухлые губы и чувствую, как органы в животе скручиваются в узел от осознания случившегося.

Она там, рядом с ним, на шесть месяцев. В то время как я через океан от них и никак не смогу встать между Снежаной и ее давней любовью к Глебу.

Видео меняется, и я вижу ее в кресле самолета. Она сидит у окна, широко улыбаясь, но угол, под которым она снимает, захватывает мужское плечо в черной футболке, которую я гладила накануне, и мускулистый бицепс.

Следующее сторис она снимает из такси, за окном которого мелькают каменные джунгли Нью-Йорка.

А в последней истории она показывает вид из окна на ночной город. Но я не вижу многочисленных огней, потому что мое внимание сосредоточено на отражении Глеба. Глеба, который не рассказал мне, что Снежана также будет проходить с ним стажировку.

И самое худшее, умолчал о том, что они будут жить вместе.

Я, словно мазохистка, просматриваю все эти сторис снова и снова, чувствуя, что с каждым новым просмотром дыра в груди лишь увеличивается. Мне хочется немедленно позвонить Глебу и потребовать объяснений, но я знаю, что он спит. Или, еще хуже, спит не один…

На работу я приезжаю еще более разбитой, чем накануне. Глаза красные от пролитых слез, и кажется, что в них насыпали песка, такими сухими они ощущаются. Сосредоточиться на проекте совершенно не получается. Все мои мысли там, в нью-йоркской квартире Глеба…

– Лина, с тобой все все в порядке? – подходит ко мне коллега Ваня.

– Что? – не сразу понимаю, о чем он спрашивает, и кладу руку на мышку, пошевелив ею, чтобы вывести компьютер из спящего режима.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Какая-то бледная и потерянная сегодня? – смотрит он пристально.

– Да, все в порядке. Просто я не выспалась.

– Если что-то нужно, говори. Хочешь, бутерброд тебе сделаю с рыбкой? – улыбается он.

– С чем? – только при слове “рыбка” чувствую, как меня начинает мутить.

– Со слабосоленой форелью, – довольно произносит он.

– Спасибо, не надо. У меня что-то с желудком, – стараюсь улыбнуться в ответ.

Остаток дня меня продолжает мутить. Есть совершенно не хочется. Более того, все мысли о еде вызывают отвращение. Я снова зачем-то смотрю проклятые видео и резко оживаю, когда, вернувшись домой, вижу зеленый кружочек вокруг нового сторис, но на нем только фото с двумя чашками кофе и надпись: “Новая жизнь начинается с совместного кофе”.

Сердце болезненно сжимается, и хочется отшвырнуть смартфон в сторону.

Но в этот момент я вижу входящий видеозвонок от Глеба.

Нажимаю зеленую кнопку, и передо мной появляется улыбающееся лицо любимого.

– Кроха, привет! – бодро здоровается он.

Я же в ответ не могу выдавить и звука.

– Лина? – улыбка сползает с лица парня, и он хмурится.

– Я тут, – говорю хрипло.

– Что случилось, кроха?

– Глеб, – я стараюсь взять себя в руки, – когда ты собирался мне сказать, что улетел вместе со Снежаной, м?

Его брови съезжаются, и он поджимает губы.

– С чего ты это взяла? – говорит холодно.

– Ты сейчас серьезно? Ты хотя бы пересматривал видео, что прислал? – усмехаюсь, чувствуя себя самой настоящей дурой.

– В смысле? – вижу, как он напрягается.

– “Глеб, а где моя компьютерная сумка?” – передразниваю голос Кобяковой, всматриваясь в глаза Глеба. – Что? Нечего сказать? Хотя стажировка – это еще не все, правда? Вы еще и живете вместе…

– Лин, все не так… – начинает оправдываться Любимов, и я себя ощущаю героиней дешевой мелодрамы.

– А как? Она выставляет сторис с совместным кофе и началом новой жизни, – стоит начать говорить на эту тему, как меня уже не остановить.

– Лин, да это все совсем не так, как ты себе нафантазировала.

– А как, Любимов? – смотрю на него, давая возможность оправдать эту отвратительную ситуацию и надеясь, что он найдет нужные слова.

– Я не говорил тебе, потому что сам узнал лишь за пару дней до вылета, а потом боялся твоей реакции. Именно такой реакции.

– Допустим, – говорю. – А живете почему вместе?

– Это всего на пару дней, пока Снежа не найдет квартиру.

– То есть она успела подготовить документы для стажировки, на что у тебя ушло несколько месяцев, а квартиру найти не смогла? – из меня вырывается смешок. – Это даже звучит бредово. Ты же понимаешь, что никуда она от тебя добровольно не съедет? – жду от него ответа, но Глеб только молчит и отводит глаза в сторону.

– Она обещала, – говорит как-то неуверенно.

– Ты тоже обещал мне не лгать, – губы застывают не то в улыбке, не то в оскале, потому что я не управляю больше собственными эмоциями. Разговор заходит в какие-то дебри, из которых я совершенно не понимаю, как выбраться. Глеб все сильнее топит доверие к себе, а я не знаю, за что зацепиться, чтобы верить в его искренность.

– Лин, ну ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни? – смотрит вопросительно.

– Теперь я уже ни в чем не уверена, – тяжело вздыхаю. – Ты мне солгал, Глеб. Целенаправленно. То, как преподносит ситуацию она в своих сторис, и то, что говоришь ты, не стыкуется.

– Ангелина-а-а-а, – тянет он мое имя. – Кроха моя. Ну взгляни на меня, – и снова его голос наполняется нежностью, и мне хочется довериться ему. – Я обещал, что никогда тебя не обижу, и я сдержу свое слово.

– Мне очень хочется тебе верить.

– Так верь, – кривовато улыбается он.

– Знаешь, в чем главная проблема, Глеб?

– В чем?

– В том, что я никак не могу проверить достоверность твоих слов.

Глеб не спорит со мной. А потом я вижу прошмыгнувшую в его комнату Снежану…

Глава 3

Разговор заканчивается ни на чем, оставив горькое послевкусие.

Это наша первая ссора, и я не нахожу себе места, думая о том, что могу сделать в своем положении.

Когда спустя полчаса Глеб присылает сообщение, где клянется в том, что у него ничего нет и не будет с Кобяковой и я единственная девушка в его жизни, мне становится легче, но ненадолго.

У них впереди целых шесть месяцев, за которые, я уверена, Снежана испробует все возможные способы, чтобы добиться своей цели. А Глеб… он должен понимать это.

Следующая неделя проходит спокойно. Днем я работаю, хожу на обед с Иваном, хотя все чаще это дается мне непросто, потому что с моим желудком явно что-то не так. Но работы слишком много, и я не могу себе позволить поход к врачу. А ночами я разговариваю с Любимовым, сразу после его пробуждения.

Сторис Снежаны я стараюсь больше не смотреть, чтобы не накручивать себя, как и не упоминаю ее в разговорах с Глебом. О том, съехала она или нет, не знаю. Это терзает меня, но я трусливо не спрашиваю, боясь узнать правду.

У Любимова, как и у меня, появляется все больше и больше работы. Он становится напряженнее, а я к концу дня устаю так, что кажется, будто не за компьютером сижу, а мешки таскаю. И несколько вечеров просто не дожидаюсь звонков от Глеба и засыпаю.

– Что происходит, Лина? – спрашивает он, когда нам наконец-то удается состыковать графики. – Почему ты пропускаешь наши созвоны?

– Прости, в последнее время я очень устаю на работе и засыпаю. Я же говорила.

– Несколько дней подряд? – слышу напряжение в голосе Глеба.

– Глеб, это очень тяжелая неделя, и меня загрузили проектами по самую макушку… Ты же понимаешь, что мне сейчас нужно проявить себя с лучшей стороны.

– Понимаю, – кивает он. – Просто эти отношения на расстоянии меня убивают.

– Что ты хочешь сказать? – мне не нравится то, в каком направлении он начал думать. – Ты сам говорил, что мы все преодолеем.

– Обязательно, – кивает он. – Мы просто обязаны преодолеть.

На следующую ночь я снова не дожидаюсь его звонка и падаю без сил, проваливаясь в мертвый сон, а утром понимаю, что Глеб даже не пробовал дозвониться до меня.

Я отправляю сообщение Любимову с извинениями, но он не отвечает. Не отвечает он и после пробуждения, и не звонит. А когда я набираю его номер, то слышу лишь короткие гудки, будто он занес меня в черный список.

Паника накрывает меня с головой. Сердце готово не то разорваться, не то выпрыгнуть из груди.

Я засыпаю его сообщениями во все мессенджеры и даже на почту, звоню снова и снова, но оказываюсь везде заблокированной.

Внутри меня сковывает страхом, в то время как снаружи я не могу найти себе покоя. Мечусь по квартире, думая о том, что могло послужить такой реакции. Что я сделала не так? Не мог же он так сильно оскорбиться из-за пропущенных звонков?

– Лин, – говорит мне в трубку Оля. – Сидишь? Лучше сядь, – и снова ее прелюдия, от которой кровь стынет в жилах.

– Что случилось? – понимаю, что на пустом месте она не стала бы так себя вести.

– Посмотри сторис у Кобяковой и все поймешь. Просто будь готова к тому, что… что все плохо.

Скинув вызов, я дрожащими пальцами открываю соцсеть, и у меня земля уходит из-под ног.

На фото она и Глеб сидят в ресторане и держатся за руки. И, кончено же, к фото прилагается подпись: “Иногда, чтобы быть счастливой, требуется лишь терпение. Спасибо тебе, любимый”.

Перед глазами темнеет, и телефон выскальзывает из рук, а следом за ним и я теряю равновесие…

Все кончено. Все мои самые большие страхи воплотились в реальность.

Глава 4

– Так, – сводит вместе густые и лохматые брови доктор. – Так, – хмурится он еще сильнее, и кажется, что теперь у него на лбу длинная седая гусеница. – Ну, во-первых, у вас не проблемы с желудком, – наконец-то переходит к сути.

Но я по-прежнему не могу оторвать взор от его бровей, которые двигаются вразнобой, и кажется, будто гусеница пытается сбежать с его головы.

– Вы меня слушаете? – врач понимает, что я совсем не обращаю внимания на его слова. – Ангелина Матвеевна?

– Что, простите? – наконец-то выхожу я из гипноза.

– У вас нет проблем с желудком, – мужчина сцепляет руки в замок и кладет их на стол.

– Что же это тогда? Вот уже почти месяц меня мутит от запахов, а сегодня дважды вырвало. Именно поэтому меня отпустили с работы… – теперь уже в смятении нахожусь я и смотрю на доброе лицо доктора.

– А как насчет вашего цикла? – вижу даже сквозь стекла его очков, как карие глаза поблескивают.

– Не поняла… – как-то неловко разговаривать на такие темы с мужчиной, особенно с таким, у которого гусеница на лбу, и ее половинки вновь становятся единым целым.

– Критические дни у вас когда были в последний раз?

Стоит ему озвучить вопрос в иной формулировке, как у меня отливает кровь от лица и сердце замирает.

– Нет… – говорю больше сама себе, чем ему.

– Что конкретно “нет”? – доносится сквозь шум в ушах голос доктора.

– Я не помню, когда они были… – стараюсь вспомнить момент покупки средств гигиены. Но кажется, это было в момент подготовки документов для стажировки Глеба. И это больше двух месяцев назад. – Вы хотите сказать, что я?.. – даже вслух произнести это слово боюсь, не то что принять реальность, где я осталась обманутой любимым парнем и беременной.

– Похоже, что у вас токсикоз. Вот откуда тошнота, рвота, слабость и сонливость.

– Но как же так, мы же предохранялись… Ах! – вспоминаю тот единственный раз, когда мы кружили с ним вокруг ночного города на машине и едва добежали до дома, сгорая от желания.

Страсть накрыла нас прямо в коридоре. Никто так и не вспомнил о защите, а на следующий день он сказал, что уезжает, и я напрочь забыла выпить таблетку для предотвращения последствий.

– В общем, рекомендую вам обратиться в женскую консультацию. Там вам скажут, какие анализы нужно сдать.

– А если я не хочу сохранять ребенка? – понимаю, что сейчас не самый подходящий момент для беременности и тем более родов.

После предательства Глеба я и так не в силах собрать себя в кучу и не знаю, как залатать дыру в груди. Даже спустя две недели после того, как я узнала о его отношениях с Кобяковой, не могу перестать выть по ночам в подушку. А теперь беременность? Нет, это совсем не вовремя.

– Рекомендую вам вот этого врача, – терапевт протягивает мне визитку. – Обязательно обсудите с ней ваши страхи и желания. Думаю, она сможет вам помочь.

– Ты что? – смотрит на меня, широко распахнув глаза, подруга.

– Беременна, – выкладываю перед ней три теста, и на каждом по две жирные красные полосы.

– Обалдеть, – смотрит на мои тесты Оля. – И что думаешь?

– В моем положении один вариант.

– То есть? Вот уж нет! У тебя как минимум два варианта!

– Шутишь? Глеб явно дал понять, что между нами все кончено. И теперь он строит счастливое американское будущее с той, о ком грезили в качестве невестки его родители.

– И тем не менее он должен знать о беременности, – говорит с видом знатока подруга.

– Как ты предлагаешь это сделать? Отправить ему сообщение с голубями? Он же меня заблокировал везде, понимаешь? Во всех мессенджерах и соцсетях, – и снова в горле встает ком от осознания того, как сильно я ошиблась в Любимове.

– Но меня-то он не блокировал! – радостно говорит подруга.

Оля остается у меня ночевать, а утром я дожидаюсь того времени, когда в Америке наступает вечер и Любимов возвращается с работы. Только после этого набираю его номер с телефона подруги.

Вызов идет, и это уже радует, ведь это означает, что подруга не попала в черный список Глеба.

Я слышу, как принимают вызов, но не успеваю обрадоваться, как в динамике звучит женский голос.

– Алло! – говорит Снежана. – Алло-о-о! – повторяет она, но у меня вмиг вылетают из головы все слова.

– Я знаю, это ты, мерзкая сучка, следящая за мной, чтобы докладывать своей подружке детали моей жизни, – сердце в груди стучит быстро-быстро, и я понимаю, что это мой единственный шанс связаться с Глебом, поэтому я должна подать голос и позвать его к телефону. – Но ты знаешь, я рада, что ты ей все докладываешь, – по голосу слышу, как она улыбается. – Пусть эта убогая теперь так же мучится, как мучилась я.

– Поосторожней со словами, – не собираюсь слушать поток оскорблений в свой адрес.

– Терехова, неужели это ты?

– Позови к телефону Глеба, – сжав челюсти, прошу эту дрянь, что увивалась за ним так долго, что он ее жалел, бедняжку.

– А ты еще не поняла, что он не хочет разговаривать с тобой? И, вообще, ему противно вспоминать то время, что вы провели вместе.

– Так пусть скажет мне об этом лично. Или ты в его секретари переквалифицировалась?

– Скорее, в невесты, – надменно говорит она, и эта фраза ранит в самое сердце. – Глеб сделал мне предложение. Твоя подружка еще не донесла эту новость до тебя? Нет? – смеется в голос. – Он мне даже кольцо подарил! Я выложила в свой аккаунт. С большим бриллиантом. А тебе? Ну ты и дура. Слепая, наивная дура. Всё, прошло твое время. Забудь о Глебе! Он мой.

– Просто позови его к трубке, – цежу сквозь зубы, желая придушить эту мерзавку. – Это вопрос жизни и смерти.

– Вот и подыхай там, в одиночестве, – шипит она.

– Снеж, ты готова? – слышу голос Глеба, и в животе все стягивается в узел от тоски и невыносимой боли.

– Иду, котик, – щебечет она и сбрасывает вызов.

А когда я перезваниваю, то в трубке раздаются лишь короткие гудки.

– Она занесла твой номер в черный список, – отдаю телефон подруге, понимая, что все кончено.

Он совершенно точно забыл обо мне, и плевать ему на мою беременность.

– Слу-у-ушай, – тянет Оля. – А может, рассказать ему через его родителей, м? Мне кажется, рабочий вариант.

– Ни за что и никогда!

Но уже через три дня я стою на пороге особняка Любимовых и стараюсь справиться с панической атакой.

Глава 5

– Вы к кому? – слышу в динамике голос охранника, после того как десять минут морально настраиваюсь нажать на кнопку и все же делаю это.

– К Марии Эдуардовне, – отвечаю, зная, что назад отступать поздно.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы решиться на этот шаг. Даже подготовившись мысленно к этому и приехав к дому родителей Глеба, я продолжаю обливаться потом и дрожать, как кролик.

Но несмотря на их возможную реакцию, я понимаю, что хуже, чем сейчас, уже не будет. Мне просто необходимо донести до него информацию о моем положении. Иначе так и буду мучиться, что приняла такое серьезное решение самостоятельно.

– У вас назначено? – спрашивает суровый мужской голос.

– По личному вопросу. Передайте, что пришла Ангелина Терехова.

Я остаюсь ждать у высоченных ворот. И по ощущениям стою там целую вечность.

Но наконец-то слышится щелчок и огромные кованые створки приоткрываются ровно настолько, чтобы пропустить меня.

Весь путь до особняка я иду напряженная, как струна. Ладошки потеют, и пульс частит. Добираюсь до крыльца словно в тумане. Дворецкий открывает дверь и проводит меня по роскошному просторному холлу с белым мраморным полом и мраморными колоннами.

Он распахивает двери кабинета, в котором я была лишь однажды и где меня окатили волной презрения и надменности. После этой встречи Глеб снял для нас квартиру и перестал появляться в родительском доме.

– Здравствуйте! – я перешагиваю порог и беру себя в руки.

Мария Эдуардовна, не поднимая головы, ставит размашистую подпись на документах и не реагирует на мое приветствие.

Я стою как вкопанная, не решаясь двинуться с места без приглашения. Но когда спустя пару минут она все еще игнорирует меня, беру дело в свои руки.

– Мария Эдуардовна, здравствуйте! – делаю несколько шагов к столу. – Извините, что беспокою вас, но у меня очень важный разговор.

– Говори, – приказывает она, так и не подняв головы.

– Я бы не стала приходить к вам… – сажусь в кресло.

– Я не разрешала садиться, – замирает она и ждет, что я послушаюсь.

На несколько мгновений я зависаю в полустоячем положении и растерянно моргаю, но все же опускаюсь на сидушку.

– Простите, но я сяду, – в груди вспыхивает злость.

Мало того что ее сын поступил со мной как настоящий мерзавец, так еще и женщина, воспитавшая подонка, хочет добить меня скотским отношением. Но я больше не позволю так обращаться с собой.

– Что тебе? – наконец-то смотрит она на меня, и от этого враждебного взгляда мурашки по коже.

– Я знаю, что Глеб… – делаю глубокий вдох, – собирается жениться на Снежане и не хочет со мной общаться. Но я считаю, что он должен знать о том, что…

– Так… – мать Любимова откидывает в сторону ручку. – А сейчас ты скажешь, что беременна? – ее идеальные подколотые губы изгибаются в надменной усмешке, и я теряюсь на несколько мгновений, не зная, как на это ответить.

– Да, я беременна, – достаю из сумки заключение врача и снимок узи, которые сделала после похода к терапевту и неудачного звонка Глебу. – Два плодных яйца.

– И? – женщина мажет взглядом по моим доказательствам беременности. – Ты ждешь поздравлений или чего? Денег?

– Я просто хочу донести до вашего сына эту информацию.

– А больше ты ничего не хочешь? – она откидывается на спинку кресла и стучит острыми ногтями по столу.

– Мне кажется, это нормальное желание, поскольку он имеет непосредственное отношение к сложившейся ситуации.

– Он ли? – её губы изгибаются в издевательской усмешке.

– Слушайте, просто передайте ему это.

– Ну передам, а дальше что? Думаешь, он разорвет помолвку со Снежаной и бросит все, чтобы играть с тобой в семью? – каждое ее слово полосует еще свежую рану, словно бритва.

– Да что с вами не так? – смотрю прямо в карие глаза, что унаследовал от этой жестокой женщины ее сын. – Неужели так сложно оставаться людьми и обязательно нужно растоптать, унизить, добить?

– Не нравится – ты знаешь, где выход. Я тебя не звала.

– В любом случае я все сказала. И буду ждать ответа от вашего сына, – забираю снимок и заключение.

– Какого ответа? – напрягается она, и на лбу проступает выпуклая вена. Такой небольшой дефект, но так точно отражающий ее сущность.

– Не против ли он аборта.

– Уверена, он будет всецело за. Хотя какое ему дело до чужого ребенка.

– Зря вы так. Я никогда не обманывала Глеба.

– Все вы так поете, а потом выясняется, что мужчины по пятнадцать лет воспитывают чужих детей.

– Передайте ему эту новость и позвольте самостоятельно сделать выводы. Он большой мальчик. Так пусть несет ответственность за свои действия, – ухожу не попрощавшись.

А спустя два дня мне приходит сообщение от Любимова: “Мне плевать, беременна ты или нет. Даже если от меня, избавься от этого недоразумения”.

И спустя пару минут мне на счет падает крупная сумма с подписью: “На решение проблемы”.

Он вынес приговор нашим малышам и поставил жирную точку в наших отношениях.

Мне бы вздохнуть облегченно, что это не только мое решение. Но почему так горько и больно при мысли, что моим деткам даже не дали шанса?

Моей плоти и крови, результату той безумной любви, что испытывают в жизни только раз.

И до этого момента я воспринимала их не как детей, а как нечто эфемерное, с чем можно покончить раз и навсегда и не вспоминать больше. Но именно сейчас, когда вся семья Любимова так цинично выставила нас из их жизни, я уже не уверена, что довести это дело до конца будет легко.

Но одна я точно не смогу вырастить двоих детей. Да и родители сойдут с ума, если узнают. А значит, выход один…

Глава 6

– Мам, пап, я беременна, – репетирую я, стоя у дверей родительской квартиры. – Кто отец – неважно, – но, конечно же, они догадаются кто. Но вдруг получится ввести их в заблуждение. – Нет, не женится. Да, буду рожать.

Сколько бы я мысленно ни прокручивала этот разговор, знаю, что получится все совершенно не так, как я запланировала. У мамы будет истерика, а папа перестанет со мной разговаривать.

Но все решено.

Уже стоя перед дверями операционной, я поняла, что не могу. Просто не могу убить своих детей, и все тут.

За те две недели, что я знала о беременности, я перестала думать о детках у меня в животе как о чем-то, не связанном со мной.

Я ведь даже представляла, какими они будут. И кто родится. Девочки или мальчики. А может быть, мальчик и девочка?

Не смогла я довести дело до конца. И не жалею.

Понимаю, что мне будет безумно сложно. Но иначе я не смогу жить спокойно. Груз вины всегда будет преследовать меня, а личики нерожденных детей – сниться ночами.

А так… Справляются же другие, и я справлюсь.

– О, дочь! А ты чего тут стоишь? – распахивается дверь квартиры, и на пороге появляется папа.

– Так вот, только нажать на звонок хотела.

– Проходи скорее, – папа целует меня в щеку, когда я захожу в квартиру.

– Ты уходишь куда-то?

– Мама в магазин отправила. Купить чего-нибудь вкусненького?

– Я сама с тортиком, – показываю ему коробку.

– Ну, может, хочешь еще что-то?

– Нет, папуль, спасибо!

– Понял, тогда я скоро, – убегает он.

Я прохожу на кухню, где у мамы все шкварчит, шипит и фоном идет телевизор.

– Мамуль, привет! – здороваюсь громче, чтобы перекричать все эти звуки.

– Лина! – резко оборачивается она и вздрагивает. – А ты как тут появилась? Я тебя не слышала.

– Папа открыл, – обнимаю ее со спины.

– Ты как раз вовремя. Голубцы скоро будут.

– И правда, вовремя, – выдавливаю из себя улыбку, собираясь морально с силами, чтобы рассказать о своем положении. – Тебе помочь?

– Можешь овощи на салатик покрошить.

– Хорошо.

Достаю из холодильника огурцы с помидорами и подхожу к раковине, чтобы помыть их.

– Как дела? – спрашивает мама, сняв голубцы со сковороды и выкладывая в кастрюлю.

– Хорошо. Работы, как обычно, много.

– Глеб как в своей Америке? – напрягаюсь, услышав мамин вопрос. Дело в том, что я до сих пор не рассказала им о нашем расставании.

– Он порвал со мной и женится на другой, – тараторю, чтобы как можно скорее закончить этот неприятный разговор.

В ответ я жду шквала вопросов, приготовившись отбиваться от них, но мама молчит. Я поднимаю на нее взгляд и вижу поджатые губы.

– Тебя это не удивляет?

– Нет, – спокойно отвечает она. – Я сразу знала, что так будет. Отношения на расстоянии редко какая пара выдерживает. И не внушал мне доверия твой Глеб.

– Почему ты мне об этом не сказала?

– А ты бы послушала меня?

– Вряд ли, – в вопросах сердечных сложно следовать голосу разума. И тем более не станешь слушать родителей.

– И как ты? – участливо спрашивает она.

– Плохо, мам, – говорю как есть. – Но это не все… – Сталкиваюсь с ее взглядом. – У меня будет двойня.

– Боже! – из ее рук выскальзывает ложка и падает на пол так, что брызги соуса разлетаются по линолеуму.

Я отвлекаюсь на то, чтобы убрать оранжевые следы с пола и помыть ложку, и в напряжении жду дальнейших маминых нравоучений.

– А он знает? – только спрашивает она.

– Знает.

– И что?

– Отправил на аборт.

– Вот же гад ползучий! – мгновенно выходит из себя она.

Снова замолкает, обдумывая ситуацию.

– Двойня… – только и произносит мама.

– Да, мам. И я… я буду рожать.

– Ох, доченька, – отходит мама к угловому диванчику и опускается на сиденье.

Бледная, безмолвная, она меня пугает.

– Мамуль, может, тебе валерьянки накапать?

– Не надо, дочь. Подожди, я с мыслью свыкнусь, – говорит она отстраненно.

Я ей не мешаю переваривать новость и заливаю соусом голубцы, оставляя их вариться. А сама начинаю крошить овощи.

– Двойня… – снова повторяет она. – Надо как-то отца подготовить. Хорошо, что твой гад в Америке. Иначе папа от него живого места не оставил бы.

– К такому не подготовить… – понимаю, что какие бы слова я ни подобрала, для него моя новость будет ударом.

– Ничего, дочь. Справимся. Тебя же вырастили, – слышу, как она всхлипывает.

– Мам, ну ты чего? – бросаю резку и подхожу к ней, присаживаясь рядом и обнимая ее. – Я понимаю, что быть матерью-одиночкой тяжело. Но я просто не могу иначе. Я уже люблю их и жду.

– Понимаю, – смахивает она слезы. – И не виню тебя. Вот только…

– Что, мамуль?

– Он же рано или поздно объявится. И случится это, когда не надо будет больше не спать по ночам, – снова начинает плакать родительница. – Явится тогда, когда твоя жизнь начнет входить в нормальное русло. А ты… дурешка такая, забудешь все и простишь его.

– Не будет такого никогда! Во-первых, он не объявится. А во-вторых, он предал меня, уничтожил как женщину. И я никогда не забуду присланные им десять тысяч на аборт. Теперь дети только мои.

– Помяни мое слово… – тяжело выдыхает она.

      Но я уверена, что ни за что и ни при каких обстоятельствах не бывать этому. И мерзавец не узнает о существовании детей.

Но как там говорится, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах?

Спустя два года я не раз вспомню эту фразу.

А пока… пока я уверена в том, что сказала маме…

Глава 7

Спустя два года

– Ну что, готова? – заглядывает в кабинет Ваня.

– Вроде как, – вытираю вспотевшие ладони о юбку и смотрю на Майкова, стараясь не показывать того, как сильно переживаю, что не оправдаю надежд.

– Лин, не волнуйся так сильно, – улыбается он, окидывая меня взглядом с ног до головы.

– Легко тебе говорить, ты не выпадал из жизни практически на полтора года.

– Да ладно тебе, не прибедняйся. Ты все равно выполняла заказы. За что я тебе очень сильно благодарен, – улыбается он задумчиво.

– Ты – мне? – нервно смеюсь. Все же не каждый день можно от начальника услышать подобную похвалу.

Да, Майков за два года стал руководителем отдела. И как только мои малышки немного подросли, начал уговаривать меня выйти к нему в отдел.

А когда поступил крупный заказ от международной компании, то предложил мне такую зарплату, что, посовещавшись с родителями, я решила воспользоваться предложением. А они будут на подхвате с Машей и Дашей.

– Конечно! Где еще мне найти таких профессионалов, – улыбается он.

– Ох, Ваня! – отвожу взгляд в сторону. – Смущаешь ты меня.

– Привыкай, Лина! Ты этого заслуживаешь.

– Спасибо, – прикусываю губу.

– Ну, увидимся, как и прежде, на обеде? – как ни в чем не бывало предлагает он. Будто он не мой начальник и я не его подчиненная, а мы по-прежнему стажеры.

– Посмотрим, отпустит ли меня начальник, – смеюсь, рассчитывая хоть как-то разрядить атмосферу.

– Считай, сегодня он тебе выдал бонус первого дня, – указывает на меня пальцами и, подмигнув, покидает мой небольшой кабинет.

      Как только Майков уходит, я проверяю сообщения. Убедившись, что ни из садика, ни из дома мне никто не звонил, еще раз пробегаюсь по техническому заданию и приступаю к работе.

Вникать в новый проект всегда интересно. Я выполняю свою часть задания, параллельно списываюсь с остальными исполнителями и вношу коррективы в планирование работы.

– Готова? – заглядывает в кабинет Майков.

– К чему? – не сразу понимаю, что именно он имеет в виду.

– Обедать, Лина, – усмехается он, привалившись к косяку и рассматривая меня.

– Уже? – удивленно перевожу взгляд с него на часы и обратно.

– Да, уже десять минут как, – смотрит так странно.

– Блин, – вглядываюсь в экран монитора. – Я не хотела отвлекаться, чтобы успеть сегодня как можно больше.

– Ангелина, считай, это приказ от начальства. Иди обедать! – говорит строго, а у самого глаза улыбаются.

– Я просто боюсь, что не каждый день смогу так продуктивно работать. Все-таки у детей адаптация.

– Не волнуйся. Мы, кажется, это все обсуждали.

– Да, точно, – смущаюсь.

– А пока не нужно беспокоиться о том, чего не случилось. Ну так что, идем?

Ещё со времен стажировки Ваня был одним из немногих, кто хорошо ко мне относился. И чье отношение не изменилось вместе с тем, как у меня начал расти живот. Из коллег и однокурсников только он навещал меня в больнице, когда я лежала на сохранении, и не забывал дарить подарки на праздники не только мне, но и моим малышкам, после их рождения.

И мне радостно оттого, что новая должность не искоренила в нем то доброе и светлое, за что я прониклась к нему.

– Идем, – киваю и, сохранив проект, выключаю компьютер. Подхватываю сумочку и иду следом за боссом.

Стоит нам выйти в общее пространство, и я мгновенно ловлю на себе заинтересованные взгляды стажеров и специалистов ниже по должности, что остались на своих местах и предпочли пропустить обед.

Щеки мгновенно заливает румянцем, и мне хочется сбежать оттуда как можно скорее.

– Теперь меня будут обсуждать, – говорю я тихо, останавливаясь у лифта. – Скажут, что я здесь по блату. Хотя так оно и есть, – смотрю в потолок, борясь со слезами, что внезапно выступили на глазах.

– Ангелина, посмотри на меня, – говорит Ваня.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на него.

– Ты здесь исключительно потому, что ты первоклассный специалист, которому я доверяю, – говорит он серьезно.

– Правда? – моргаю часто-часто, не давая воде пролиться из глаз.

– Чистейшая, – улыбается начальник, и мне становится легче. – В любом случае плевать на все, что говорят. От их мнения разве твой профессионализм уменьшится?

– Вряд ли…

– Вот и наплюй. Кстати, выглядишь великолепно, – говорит он как раз в тот момент, когда открываются двери лифта.

В это же мгновение у Майкова начинает вибрировать в кармане смартфон.

– Секунду, – говорит он и принимает вызов. – Да, да… Нет, еще в здании. Да, могу, – отвечает он звонящему. – Хорошо, – сбрасывает вызов.

– Лин, прости, – смотрит на меня виновато. – Кажется, совместный обед придется перенести…

– Что-то случилось?

– Сейчас внезапно должны подъехать заказчики, и мне нужно быть у босса в кабинете. Прости, пожалуйста.

– Ничего страшного, Вань. Я все понимаю, – улыбаюсь ему и направляюсь к выходу, решая купить невдалеке от здания пирожок и запить его сладким лимонадом.

Прохожу к раздвигающимся дверям. Делаю шаг на улицу и понимаю, что что-то не дает мне идти дальше, и я поленом падаю вниз, прямо на железную решетку, за которую зацепился мой каблук.

Колени горят, и, кажется, колготки порваны, но еще больше меня душит обида. Расстелиться вот так у всех на виду.

– Вам помочь? – раздается прямо надо мной голос, который последние два года я слышу только в страшных снах.

Меня сковывает холодом. Я медленно поднимаю голову и хочу незамедлительно провалиться сквозь землю. Потому что сверху на меня смотрит бывший.

– Лина? – удивленно вскидывает брови Глеб.

Глава 8

Последний, кого я ожидаю увидеть на месте новой работы, да еще в настолько унизительный момент, – это мой бывший.

– Лина? – словно не веря своим глазам, повторяет мое имя Глеб. – Что ты тут делаешь? Это правда ты?

Пятая точка ноет, но я напрочь забываю про ушибленное бедро и, не шевелясь, смотрю на мужчину снизу вверх.

Он нависает надо мной, стоя прямо напротив солнца, и кажется мрачным пятном, обрамленным солнечными лучами.

Тело будто онемело, и я не в состоянии пошевелиться. Смотрю как умалишенная с открытым ртом и думаю, что у меня галлюцинации.

– Как-то ты неудачно растянулась, – протягивает руку бывший.

Его рука приближается ко мне будто в каком-то дурном сне. Ведь он же живет в Америке и здесь находиться просто не может. Не сейчас.

Как только я вижу его пальцы перед своим лицом, осознание того, что всё реально, накрывает меня и я беру себя в руки.

Игнорирую его жест, пытаясь достать каблук из решетки, отворачиваясь от Глеба.

– Ты что, застряла? – наклоняется он чуть ниже и смотрит на мою ногу.

Я продолжаю попытки выдернуть туфлю из заложников, но ничего не выходит.

Бывший обходит меня и присаживается рядом, решая помочь. Но я снимаю туфлю и отталкиваю его, планируя справиться с задачей самостоятельно.

Все мои действия дерганые. Сердце колотится с бешеной скоростью, а лицо пылает.

Я чувствую Глеба совсем рядом, его взгляд блуждает по мне, но я стараюсь игнорировать его. Заметив, что я справляюсь сама, он выпрямляется и наблюдает за моей возней сверху вниз.

Когда мне наконец-то удаётся достать туфлю, я встаю на ноги и, пошатываясь, обуваюсь, мысленно умоляя Вселенную сделать так, чтобы бывший испарился. Но поднимаю глаза и вижу его стоящим прямо передо мной с презрительной ухмылкой на губах.

Наши взгляды встречаются. Вместо того чтобы выглядеть гордо и достойно, я поправляю юбку, задравшуюся до середины бедра, и заправляю блузку, тоже выскочившую во время падения из юбки.

Когда наконец-то привожу себя в порядок, то сдуваю прядь со лба и, вздернув подбородок, смотрю на бывшего.

Не так я представляла нашу с ним встречу. Совсем не так.

В моих фантазиях я встречалась с Глебом уже состоявшейся, успешной девушкой, на дорогой люксовой машине, в дизайнерском платье и с безупречной укладкой.

Я гордо проходила мимо него, сделав вид, что не узнала, а он провожал меня тоскливым взглядом и звал по имени, на что я отвечала ему холодным презрением и фразой: “Мы разве знакомы?” Потому что там, в моих мечтах, он падал без меня на самое дно. И вообще желательно становился бомжом.

Но реальность умеет быть беспощадной.

В данный момент мне хочется провалиться сквозь землю. Но я стою и выдерживаю его пристальный, оценивающий взор, чувствуя, как ненависть вспыхивает с новой силой.

Он не скатился на дно и не стал бомжом. И, вообще, выглядит еще лучше, чем раньше. Заматерел, отрастил ухоженную короткую бороду и раздался в плечах.

Пока я мучилась в родах, не спала ночами и думала о том, как не сойти с ума и при этом еще желательно прокормить детей, этот гад жил припеваючи.

– Ну, здравствуй, – усмехается он.

– Добрый день, – говорю холодно.

– Вот так встреча, да? – не понимаю, к чему эти разговоры. Мы не друзья и даже не приятели и не должны делать вид, будто рады друг другу, и даже вежливость изображать не должны.

– Что ты тут делаешь? – вылетает из меня прежде, чем я успеваю остановить себя. – Вернулся из Америки?

– Да, – говорит он лениво, перекатываясь с пятки на носок. – Уже больше месяца здесь, – рассказывает спокойно, а у меня сердце пропускает удар.

Целый месяц он живет в одном городе с моими девочками, а я даже не знаю об этом. И что было бы, если бы мы вот так столкнулись где-то, но тогда я была не одна, а с детьми?

По позвоночнику скатывается ледяная капля пота.

Нет уж! Лучше пусть так. Пусть думает что угодно, но про девочек знать он не должен.

– А ты что тут делаешь? – Глеб кидает взгляд мне за спину на бизнес-центр.

– Да так… – говорю неопределенно.

О моем месте работы ему знать не нужно.

– Работаешь тут?

– Нет, что ты, – отмахиваюсь. – Заходила по личному вопросу.

Мы продолжаем изучать друг друга, и я понимаю, что сейчас самое время распрощаться.

– А ты… надолго приехал? – мне просто нужно узнать, стоит ли опасаться нам с девочками встречи с Любимовым или можно, как и раньше, жить спокойно.

– Да, думаю, насовсем, – лениво говорит он. – Открыл здесь филиал своей компании.

– Где здесь? Здесь? В этом здании? – доходит до меня, и я киваю на бизнес-центр за моей спиной.

– Да, – довольно отвечает он.

– Ясно, – говорю онемевшими губами и, не отдавая себе отчета в действиях, двигаюсь в сторону кафе, забыв напрочь про пирожки и желая сбежать от бывшего подальше. – Мне пора. Не могу сказать, что была рада встрече… – не заканчиваю фразу и просто ухожу, прибавляя шагу.

Чувствую, как его взгляд прожигает мне спину. Но мне плевать, потому что я в панике.

Достаю смартфон и быстро пишу сообщение Майкову: “Вань, прости, но я не смогу работать в компании. Извини, мне очень жаль”.

На глаза наворачиваются слезы, потому что в очередной раз мне придется менять из-за отца моих детей свои планы, ведь работать с ним в одном здании, зная, что в любой момент могу столкнуться с этим подонком, я не смогу. А значит, должна искать новое место работы.

Сажусь на лавочку и открываю объявления с вакансиями, как приходит сообщение от босса: “Не принимается. Ты мне нужна. Проект будет еще масштабнее, чем планировалось. Работать будем по двойному тарифу”.

Мысленно представляю эту сумму, и перед глазами появляется новенькая квартира-студия недалеко от родителей и небольшая малолитражка, чтобы возить деток. И все это я смогу купить в ближайший год.

Что ж, придется засунуть гордость подальше и воспринимать Любимова как простого знакомого. И самое главное – ни за что не допустить его встречи с девочками.

Но у жизни совершенно другие планы…

Глава 9

– Лина, – вздрагиваю, слыша голос Майкова, включая компьютер.

Я теперь вся будто на иголках после встречи с Любимовым.

Накануне после обеда я бежала в офис, стараясь как можно скорее оказаться внутри и не столкнуться с ним лицом к лицу. Я и на лифте решила не ездить, предпочитая подниматься до шестнадцатого этажа пешком, лишь бы случайно не натолкнуться на него. Но на подобный подвиг меня хватило лишь один раз.

Вечером же я забрала девочек из садика и не отходила от них ни на шаг. Играла с ними, кормила, читала и думала о том, как не хочу, чтобы в наш размеренный мир врывался кто-то посторонний.

Но затем вспоминала деньги, присланные Глебом на аборт, с припиской о решении проблемы, и успокаивалась, зная, что мои дочки ему не нужны.

Поэтому я отпустила ситуацию.

Сегодня с утра я лишь надеялась на то, что Вселенная меня пощадит и больше не столкнет нас с Любимовым лицом к лицу. Все же двадцать этажей бизнес-центра – это немало. И вероятность повторных встреч не так велика. Но на всякий случай я пришла пораньше.

– Ой, – оборачиваюсь к боссу и выдыхаю. – Ты меня напугал.

– Прости, я не хотел, – осторожно прикрывает за собой дверь Ваня и как-то странно смотрит на меня. – Вчера до вечера так и не смог вырваться, – говорит он виновато. – Корректировали задачи и план проекта.

– Надеюсь, все вопросы решили?

– Более чем, – как-то печально улыбается он и будто хочет что-то сказать, но не решается. – Лин, могу я спросить тебя кое о чем?

– Да, конечно.

– Почему ты вчера думала отказаться от работы?

Лишь на мгновение представляю, как скажу Ване, что испугалась встречи с бывшим, и то, насколько непрофессионально это будет. Так что об этом он вряд ли узнает.

– Мне стало страшно, что не потяну…

– Глупости, ты отличный специалист! – оживляется Майков.

– Из-за девочек… и из-за того, что, возможно, работа будет отнимать гораздо больше времени, чем я планировала.

– Об этом не беспокойся. Если появится такая необходимость, ты сможешь работать из дома. Ничего не поменялось в нашем договоре.

– Спасибо, Вань, – смотрю на друга и по совместительству босса и чувствую безмерную благодарность за то, что он делает для меня так много.

– Ты же знаешь, я очень ценю тебя… как специалиста, – прокашливается. – Ну ладно, пора идти работать, – улыбается он. – Надеюсь, сегодня наш обед состоится.

– И я, – улыбаюсь в ответ и, как только начальник выходит, мгновенно переключаюсь на работу.

Время обеда наступает так быстро, что кажется, я не успеваю до него ничего сделать, хотя сижу несколько часов, смотря в монитор и работая над поставленной задачей.

Но когда Ваня заглядывает ко мне в кабинет, напоминая о перерыве, я облегченно выдыхаю, понимая, в каком напряжении нахожусь, и радуюсь временной передышке.

Сегодня никто не лишает Майкова обеда. Но при выходе из бизнес-центра я слегка напрягаюсь и настороженно оглядываюсь, надеясь, что больше не столкнусь с бывшим. И когда не нахожу опасности, расслабляюсь.

– Теперь мы вынуждены каждые выходные ездить в конный клуб и гладить лошадок, – рассказываю Ване на обратном пути в офис о том, как, возвращаясь из деревни от моей бабушки, мы попали в пробку из-за переходящего дорогу коровьего стада. Тогда мои девочки так впечатлились, но не из-за упрямых коровок, не желающих освобождать проезжую часть, а из-за пасущейся на обочине лошади с жеребенком.

После этого события мы ищем лошадок в книжках, в мультиках и в магазинах игрушек. И чтобы хоть как-то порадовать малышек, я на свою голову решила познакомить их с настоящими лошадками.

– Ну, может, они перерастут любовь к лошадям?

– Говорят, что с годами это лишь усугубляется. И я уже сейчас мысленно подсчитываю, сколько мне нужно будет зарабатывать, чтобы обе дочери могли заниматься конным спортом.

– Получается, сейчас ты в самом правильном месте. Уверен, что через пару лет ты займешь мое место, – говорит он добродушно.

– В этом и состоит мой коварный план, – смеюсь, понимая, что пока даже не заглядывала так далеко. – На самом деле я живу настоящим моментом. И пока мне важно хорошо выполнить текущий заказ. А что будет потом… посмотрим.

– Слушай, у меня появилась идея, – говорит Ваня, когда мы останавливаемся у лифта. – Давай я свожу вас с девочками в клуб?

– У тебя наверняка свои планы. Зачем мы будем тебя напрягать?

– Я с удовольствием проведу время с вами. К тому же я всегда мечтал… – Ваня внезапно осекается, и улыбка сползает с его губ, а напряженный взгляд устремляется куда-то поверх моей головы. – Добрый день, – сухо произносит он и, кажется, глазами готов расстрелять того, кто стоит за моей спиной.

– Почему не на рабочем месте? – слышу тот самый голос, что преследовал меня в ночных кошмарах, и цепенею.

– Возвращаемся с обеда.

В этот миг двери лифта расходятся, и Ваня ждет, когда я войду внутрь, прежде чем последовать за мной, и за ним в кабину заходит тот, кого я надеялась больше не встретить.

Мне хочется спрятаться хоть за кем-нибудь, лишь бы не видеть Любимова. Но, как назло, кроме нас троих, в кабине лишь незнакомый мужчина, и тот замирает прямо у дверей.

Я чувствую жжение между лопатками и, набрав побольше воздуха в легкие, оборачиваюсь к Ивану и Глебу.

– Никаких опозданий с обеденного перерыва. Старайтесь все делать вовремя. Если начальник отдела будет позволять себе такое, то и от подчиненных будет сложно ожидать дисциплины. А это… – поворачивается ко мне Глеб, – я так понимаю, одна из них? – буквально припечатывает меня к стенке лифта взором.

– Ангелина задержалась и не ушла в положенное время на обед, – заступается Ваня.

– Это ничего не меняет, – отворачивается от меня Любимов, продолжая отчитывать моего начальника. – Есть регламент. Не можете уложиться в установленные временные рамки – прошу, обедайте в офисе. Там есть прекрасно оборудованная кухня.

– Да, Глеб Романович, – сухо отвечает Иван.

Я боюсь сделать даже вдох, совершенно растерявшись. К счастью, лифт останавливается на нашем этаже, и я стрелой вылетаю из кабины. Ваня выходит следом. Я оборачиваюсь назад и встречаюсь взором с Глебом, который смотрит на меня с нескрываемым презрением. Когда створки закрываются, я наконец-то выдыхаю.

– Что… это такое было? – наконец-то нахожу в себе силы заговорить.

– А это то, о чем я узнал только вчера, – смотрит на меня виновато Ваня. – Любимов – хозяин нашей фирмы.

Глава 10

– Дочь, ну что? – спрашивает мама, когда я достаю градусник из-под мышки Маши.

– Тридцать семь и восемь, – смотрю на цифры в окошке градусника и перевожу взгляд на дочь.

Малышка смотрит на меня из-под тяжелых век и не отпускает мою руку.

– Как же так? – вскидывает руки мама. – Чуть больше недели отходили в садик.

– Зайка моя, – наклоняюсь к дочке и прижимаюсь губами к горячему лбу. – Плохо тебе, ласточка моя?

Вместо ответа дочь едва кивает и еще крепче цепляется за мою руку.

– Мама, – выглядывает из своей кроватки Даша и тянет ручки.

– Сейчас, малышка, – говорю второй дочке.

– Мама! – настойчивее говорит она и тянет руки ко мне, давая понять, чтобы я ускорилась.

– Мамуль, достань, пожалуйста, Дашу из кроватки, – понимаю, что не могу вырвать руку у больного ребенка, и ложусь так, чтобы с другой стороны ко мне могла прижаться Дашута.

– Кажется, тоже температурит, – мама перекладывает дочь из детской кроватки в мою.

– Поставь, пожалуйста, – подаю родительнице градусник, потому что Маша еще крепче вцепляется в меня и я не могу повернуться так, чтобы измерить температуру Даше.

– Дашенька, дай бабушка тебе поставит градусник, – мама приподнимает на дочке футболку от пижамы, но моя старшенькая отворачивается от нее и прижимает руку к телу. – Не! – твердо говорит она.

– Тогда нужен пистолет, – прихожу к единственному выводу.

– Ты же знаешь, что он показывает ерунду! – тут мама права. Доверять бесконтактным термометрам не стоит. Сколько раз будешь измерять, столько раз покажет разные значения. – Дашут, это не больно. Маша уже измерила температуру. Мы поставим тебе под ручку, а ты будешь с мамой лежать и ждать, пока он запикает.

Дочь с любопытством смотрит на термометр у бабушки в руке.

– Пика! – говорит она.

– Чтобы он запикал, нужно его подержать под мышкой, – не оставляет попыток уговорить внучку мама.

– Давай, солнце, – целую ее в лоб и чувствую, что она еще хоть и не такая горячая, как Маша, но температура явно повышена.

Дашенька сдается и все же поднимает ручку, давая возможность бабушке сделать задуманное.

Маша же жмется ко мне все плотнее. Я вижу, как плохо моей девочке. Её тянет в сон.

– Мамуль, прости, что напрягаю, но не могла бы ты принести воды для девочек и мой телефон.

Первым делом нужно вызвать врача, и, конечно, ни о какой работе не может идти и речи.

Когда раздается писк, дочь сама достает градусник и с любопытством его рассматривает.

– Дашуль, покажи маме циферки.

Она поворачивает пластик окошком ко мне, и я вижу те самые тридцать семь и один, с которых все начинается. Я понимаю, что самые сложные сутки впереди. Поэтому, как только мама приносит смартфон, звоню врачу и следом пишу сообщение Майкову.

Не успев улететь, сообщение уже прочитано, и через мгновение я вижу входящий от начальника.

– Привет, – принимаю звонок.

– Доброе утро, – слышу обеспокоенный голос Вани. – Можешь ни о чем не беспокоиться и заниматься детьми.

– Спасибо, Вань. Прости, что так вышло. Работник из меня так себе…

– Лин, я же все понимаю. Изначально я тебя приглашал, зная, что могут возникнуть подобные ситуации, – чувствую, как от его слов бетонная плита, что давит мне на плечи, начинает высвобождать меня из-под своего веса. – Тебе что-то нужно? Может, лекарства привезти?

– Ничего не нужно, Вань. Спасибо, что предложил. Но пока у нас все есть.

– Но если тебе что-то понадобится, звони, не стесняйся, – говорит он.

– Хорошо. И я же воспользуюсь предложением, – не думаю его напугать, но зачем-то отвечаю именно так.

– И правильно сделаешь, – слышу в его голосе уверенность, и этот ответ вселяет в меня надежду, что в случае чего у меня есть к кому обратиться.

– Договорились, Вань. Прости, но мне нужно к детям. И пришли, пожалуйста, на почту задание. Как только смогу, постараюсь поработать.

– Не думай об этом.

– Но ты пришли.

– Хорошо, пока, – соглашается он, и после этого я сбрасываю вызов и облегченно выдыхаю.

– Ну что, куколки. Сегодня мама с вами, – сильнее прижимаю к себе дочерей.

Остаток дня проходит в хлопотах.

После осмотра доктора мне становится спокойнее. Легкие у детей чистые, но как только спадет температура, нам, кажется, не избежать насморка. Но это наименьшее из зол.

К вечеру у Маши жар спадает и температура опускается до тридцати семи и двух, у Даши держится чуть выше. Я же занимаюсь лишь тем, что варю компот, куриный супчик, отпаиваю детей и читаю сказки. Ни о какой работе речи и не идет.

На следующий день мама отправляет меня на работу, заверяя, что она справится с девочками.

Мне совершенно не хочется оставлять детей. Но и сидеть на больничном для меня большая роскошь. Хочется разгрузить родителей не только в физическом плане, но и в финансовом. Папа и так до сих пор мотается по вахтам, чтобы прокормить нас всех. Хотя в его возрасте постоянная смена климата и работа без выходных сказываются не самым лучшим образом на здоровье.

Сердце кровью обливается оттого, что придется оставить детей. Но, пообещав им принести вечером по подарку, я все же ухожу на работу.