В поисках Счастья
© Черкасов Д. В., 2025
Глава 1. Заброшка
Был тёплый июльский вечер. Мы с дочкой прогуливались по дачному посёлку, наслаждались красками заката и отмахивались от голодных комаров.
– Что сегодня делала? – спросил я, потому что днём было на удивление тихо, пока я работал у себя, на втором этаже. Никто не носился с криками по дачным улочкам, не хохотал и не визжал, как обычно, поэтому мне было интересно, что же всех так увлекло.
– Мультик снимали с Лерой и Тимофеем, – сказала Надя.
– О чём, если не секрет?
– Про зверей. Я тебе потом перешлю его на телефон… А хочешь покажу заброшку?
– «Заброшка» – это гибрид запонки и брошки? – пошутил я.
– Нет, пап. Это тут рядом есть заброшенный дом. Мы туда недавно лазили.
– И не страшно вам было?
– Чуть-чуть. Там мрачно. Всё заросло вокруг дома и внутри темно. Ну что, показать?
– Показывай.
Мы прошли мимо нескольких участков и оказались рядом со старым деревянным забором из штакетника.
– Вот она – заброшка. Ты в детстве лазил по заброшкам? – спросила дочка.
– Нуу, когда мне было, как и тебе, лет 10, я лазил по развалинам старого театра. Ты хочешь снова зайти в этот брошенный дом?
– Если только вместе с тобой!
Я, кряхтя, пролез под калиткой, благо местные детишки расширили щель. Надя юркнула за мной. Участок был захвачен буйной растительностью. От больших деревьев и колючих кустарников до цепких вьюнов и жгучей крапивы, зелёные насаждения на плодородной земле, без людей, заполнили все ярусы среды обитания, словно дремучие тропические джунгли. Только узенький коридор, проделанный любопытными мальчишками, показывал дорогу к дому. В воздухе царила прохлада и полумрак. Комары здесь кусали почему-то больней, чем за калиткой. Ветки тянулись к нам своими кривыми конечностями, будто желая схватить за одежду. А может быть, хотели остановить нас?
Атмосфера неухоженного места сгущала краски в вечерний час и нагоняла страху своей непредсказуемостью. Мы быстро прошли к старому деревянному дому, собрав по пути всю паутину, которую успели за день сплести трудолюбивые обитатели этих зарослей. Поднялись по ветхому крыльцу и заглянули в приоткрытую дверь. Зачем нам это было нужно? До сих пор задаю себе этот вопрос.
Первобытная жажда исследования? Иллюзорная притягательность тайны, которая тут могла скрываться? Или мальчишеское желание похвастаться, что был там, где не были другие? Сам себе не всегда отдаёшь отчёт, зачем ввязался в авантюру. Но мы всё-таки перешагнули порог и оказались внутри давно покинутого дома.
Тут было действительно мрачновато, хотя угасающий вечерний свет достигал и этого места, позволяя видеть обстановку дома. Миновав крохотную прихожую, мы оказались в просторной гостиной. Напротив окна стоял старый деревянный буфет с витражными дверками и аккуратно расставленной посудой. У дальней стены располагалась лестница на второй этаж. Посреди комнаты стоял круглый стол, накрытый скатертью с затейливой вышивкой. В центре стола красовалась хрустальная ваза с поникшим сухостоем. Всё было покрыто пылью и давно никем не тронуто, даже немногочисленные лазутчики не стали шарить здесь по шкафчикам. Под ногами скрипели доски, словно прося вернуть хозяев в оставленное жилище. Мы с дочкой обошли стол кругом, рассматривая старые стулья, небольшие картины на стенах, простенькую кухоньку с ведёрчатым рукомойником. Во всём была видна рука заботливых людей. Почему они покинули свой дом? Создавалось ощущение, что хозяева вот-вот вернутся и начнут наводить чистоту. Но сейчас свет сюда проникал всё меньше, и разум советовал возвращаться домой. От поднятой нами пыли хотелось чихнуть.
Вдруг из глубины комнаты раздался протяжный, режущий уши скрип. Мы одновременно посмотрели в сторону звука. В углу гостиной, за буфетом, рядом с лестницей приоткрылась ветхая дверь. Уж кто-нибудь пустился бы наутёк в этот момент, но не мы. Интересно ведь, почему створка открылась, или её кто-то приоткрыл? Мы почти одновременно подошли к проёму и заглянули внутрь. Там была чернющая чернота и пахло чем-то сладким.
– Сюда надо с фонааа… – сказал я и почувствовал, что ноги не хотят больше меня держать, а тусклый вечерний свет стал быстро гаснуть в глазах. Последнее, что я услышал, было:
– Пааа…
Глава 2. В плену
Когда я очнулся, было очень жарко и душно от запаха жжёных спичек. Под ладонями шуршала какая-то грубая ткань. Разлепив глаза, я увидел справа от себя железную дверь с маленьким зарешёченным окошком. Через него проникал неяркий оранжевый свет, словно от костра. Я приподнялся на локтях. Рядом лежала Надя. Она начинала приходить в себя, растирая лицо руками.
– Где мы? – спросила она.
– Очень похоже на тюрьму, – ответил я, рассматривая помещение, в котором мы оказались. Грубо отёсанная поверхность стен, невысокий потолок чёрного цвета и пол, заваленный мешками с соломой. В дальнем углу один из мешков вдруг зашевелился.
– Хватит шуметь. Дайте выспаться. В аду вы. В аду, – произнёс недовольный хриплый голос.
– В каком ещё аду? – Надя встала на ноги.
В нижней части железной двери открылся люк, и в помещение с металлическим грохотом влетели три тарелки. Мешок тут же вскочил, подбежал к тарелкам и стал быстро чавкать едой. Мы с Надей взяли по тарелке. В тусклом свете содержимое выглядело каким-то зелёным пюре. Я чувствовал себя голодным и прямо через край отхлебнул немного, так как ложек нам не дали. По вкусу было похоже на скошенную газонокосилкой траву. Но так как есть хотелось уже очень, я доел всё без остатка. Надя брала понемногу руками и отправляла в рот. Кажется, ей было невкусно, но голод брал своё.
– Если не хочешь, давай мне, – сказал хриплый голос.
В этот момент с лязгом распахнулась дверь. За ней стояли два существа двухметрового роста в тёмно-серых драных балахонах с капюшонами. Лица у них были чёрного цвета, а глаза светились неяркими жёлтыми огоньками. Длинными крючьями они вытащили каждого из нас по очереди из камеры наружу и поставили рядом с другими узниками. Из соседних камер надсмотрщики выводили по одному заключённому. Пока всех пересчитывали, я немного осмотрелся.
Над нами раскинулся высокий свод длинной прямой пещеры из камня каштанового цвета. За спиной была стена с бесконечной чередой дверей, ведущих в другие камеры. Тёмные высокие существа расхаживали перед строем узников по дороге, уходившей куда-то вдаль влево и вправо. С другой стороны дороги располагался пологий спуск к лавовой реке, текущей по дну пещеры. Она являлась единственным источником света в этом мрачном месте. От реки исходил сильный жар и запах серы. Местами через поток лавы были перекинуты мосты. Со сводов изредка капала вода и, испаряясь от раскалённой лавы, добавляла духоты. На противоположенном берегу лавовой реки была та же ситуация – длинный ряд дверей в камеры, строй заключённых и высокие тёмные существа с крючьями, из которых били молниеобразные разряды, если кто-то из людей выбивался из строя.
– Откуда эти новенькие? – спросил самый высокий надсмотрщик, показывая на нас с Надей.
– Попались в ловушку у двери «тайн», – ответил державший в лапах длинный свиток.
– Запиши их номерами А–396 и А–397. Номера закрепишь им после смены.
– Но когда же я сделаю новые номера? Времени-то нет совсем!
– Не перечь мне! – крикнул высокий и ударил разрядом своего подчинённого. – Найдёшь время и сделаешь!
– Слушаюсь. – ответил второй, поникнув.
– Все на месте! Гоните их в шахты! – крикнул главный, и его помощники стали подталкивать человеческую массу по дороге, уходящей в дальний конец пещеры, которого не было видно в сумрачном свете раскалённой реки.
Надсмотрщики подгоняли всех ударами крючьев или разрядами тока. Было видно, что люди в толпе были обессилены и шли, еле-еле переставляя ноги. Но болезненные удары заставляли их двигаться вперёд.
Пинками и окриками нас вели по дороге, уходящей в неширокий туннель. То ли от голода, то ли от невозможности сбежать, у всех заключённых был совершенно потухший взгляд. В глазах этих шаркающих людей не было даже искорки жизни. С трудом можно было отличить в потоке мужчин от женщин. Все слились в серую движущуюся массу.
Миновав отверстие, через которое изливался лавовый поток, мы оказались в тёмной, но прохладной части пещеры. Раздались вздохи облегчения. Крючья надсмотрщиков зажглись ярким оранжевым сиянием, чтобы люди не спотыкались во мраке. Тёмные существа стали отделять от общего потока кучки людей и уводить в боковые туннели.
Нас с небольшой группой заставили свернуть в один из ходов последними и гнали ещё какое-то время, иногда сворачивая то вправо, то влево. Так, что сам бы я дороги обратно не нашёл. Наконец мы достигли тупикового прохода неподалёку от туннеля с рельсовым путём. Надсмотрщики приказали всем взять заступы, валявшиеся тут же на полу, и пробивать начатый туннель дальше. Двое других надсмотрщиков пригнали людей, впряжённых в чугунные вагонетки, и мы под жгучим взглядом тёмных существ стали отбивать чёрные камни от скалы и складывать их в вагонетки. Время от времени раздавался окрик «отдых!», и мы падали на пол, чтобы перевести дух.
– Говорят, завтра вместо нас Лень пришлют следить за этими доходягами. Кажется, руководство совсем сбрендило. С Ленью невозможно работать, ей всё по барабану, – сказал один из балахонов, пока мы ели зелёную похлёбку.
– Будет какое-то важное совещание. Нам надо там быть, а поставить тут больше некого. К тому же эти… – второй махнул рукавом в нашу сторону – … довольно смирные, ничего не учудят. Лень за ними присмотрит. Не сбегут они никуда.
– И всё-таки ставить Лень на наш пост – плохое решение. Она сама еле двигается.
– Не твоё дело, – злобно рявкнул второй и, обернувшись к нам, крикнул, – хватит жрать! Работать!
Мы снова принялись стучать тяжёлыми кирка́ми по камню. Делали это уже автоматически, словно роботы. Лишь бы эти тёмные твари не орали и не били своими крючьями. Однако я успел заметить, что Надя киркой работала немного иначе, чем все остальные. Она откалывала небольшие фрагменты скалы и выковыривала из них какие-то маленькие прозрачные кусочки. Но из-за надсмотрщиков я не мог отвлечься и спросить, что она делает.
– По камерам! – раздался крик, когда я думал, что ещё один удар кирки, и я рухну тут же без сил. Все бросили инструмент и побрели обратно в камеры уже знакомым ежедневным путём.
Шкандыбая вместе со всеми, я был снова удивлён тем, как много тут было разных ходов и туннельных ответвлений. Некоторые имели рельсовые пути для вагонеток. В одних было устроено освещение, в других темно. Из нескольких туннелей веяло свежим ветерком, а из одного ужасно воняло.
Придя в свою камеру, мы повалились на пол и долго лежали, переваривая впечатления прожитого дня… или ночи. Тишину нарушил грохот тарелок из-под двери. Мы все жадно поглотили свою еду и снова улеглись. Молчание нарушила Надя.
– Что ж это за место такое? – спросила она, в бо́льшей степени обращая вопрос к тому, кто здесь жил ещё до нашего появления.
– Я же вам говорил, это ад, – раздался хриплый голос из угла камеры.
– Как мы тут оказались?
– Утром эта… со списком… как её… Рутина сказала, что вас заманили в ловушку Тайна и её помощница Тщеславие… вот и провалились вы сюда за сладенькой тайной, – со злорадством ответил мешок из угла камеры.
– Меня кстати Надя зовут, а Вас как? – спросила дочка.
– Николай Петрович.
– Меня зовут Дима, – добавил я.
– Очень приятно. Странно, что вас ко мне подселили. Тут всех держат по одному, чтобы бунт не устроили. Видать переполнился ад уже. Даже селить людей некуда. Начали уплотнять, – вздохнул Николай Петрович.
– Сколько Вы уже здесь находитесь? – спросил я.
– Не знаю… Первый год отмечал каждый день, потом перестал. Отсюда всё равно выхода нет. Какой смысл следить за временем.
– А Вы пытались отсюда сбежать? – поинтересовалась Надя.
– Я не пробовал. Другие пытались. Всех возвращали обратно. Говорю же вам, нету отсюда выхода. Можно даже сил не тратить.
– Но ведь как-то Вы сюда попали? Значит можно и обратно сбежать! – привела довод Надя.
– Из всех, с кем я мог поговорить, никто не выбирался на поверхность. А как сбежать, если не знаешь куда бежать? Видели сколько тут ходов да переходов? Заблудиться можно. Пропадёшь в этом лабиринте!
– Из некоторых туннелей шёл свежий воздух. Значит, через них можно выйти на поверхность. Свежий воздух может только снаружи идти, правда ведь, пап?
– Пожалуй, да. Ты права.
– Вы, как хотите, а я спать. Не побежу я уже никуда. Хватит. Набегался за свою жизнь, – проговорил сварливо старик и повернулся к нам спиной.
Глава 3. Лень
Грохот тарелок выдернул нас из сна. Снова тёмные твари вытащили невольников из камер. Рутина прикрепила нам номера чем-то похожим на степлер. И снова, пересчитав, всех погнали в каменоломни. На этот раз двое надсмотрщиков стояли как на иголках, бросая взгляды то на нас, то вдаль по коридору.
– Если Лень опять опоздает, я на неё пожалуюсь! – сказал один. – Я же говорил, нельзя с ней связываться!
– Бесполезно на неё жаловаться. Как обычно, всем будет неохота её наказывать. – ответил второй и махнул вдаль рукавом. – Вон она плетётся еле-еле. Явилась – не запылилась.
– О! Мальчики – Страх и Ужас! Давненько не виделись! Как всегда, работаете в паре? – раздался голос Лени.
– Мы-то работаем. А вот ты не торопишься. Из-за тебя нас накажут, если опоздаем на совещание, – ответил Страх.
– У тебя новый питомец, я посмотрю? – спросил Ужас. – Как зовут?
– Безразличие.
– А где же твоё Равнодушие? Ты его так любила.
– Пропал куда-то.
Тут Лень подошла, заслонив собой половину прохода в нашу выработку. Мы все обернулись посмотреть на неё.
Она была почти вдвое выше Страха и Ужаса. В таком же, как они, тёмно-сером балахоне, изъеденном молью. Головой чуть-чуть не доставая потолка, фигурой она была похожа на огромного медведя, вставшего на задние лапы. Под капюшоном светились жёлтые глаза. На плече у неё сидел маленький серый зверёк, похожий на обезьянку.
– А ну работать! – рявкнул на нас Ужас, и мы снова застучали кирками по камню.
– Кто сегодня ведёт совещание? – спросил Страх у Лени.
– Гнев, кажется.
– Слушай. Надо идти. Я на Гнев нарваться не хочу.
Лень, растягивая слова, произнесла: «Ой! Можете не спешить мальчики. Вы уже опоздали. Там, кажется, всё без вас началось».
Страх и Ужас умчались огромными прыжками, а Лень села на выступающий камень у входа в выработку и, кажется, задремала.
Удары кирки по камням становились всё реже и вскоре совсем прекратились. Все смотрели на Лень уставшими сонными глазами. Сколько мы так простояли, не знаю, но в какой-то момент Лень взяла свой посох с крюком и метнула несколько разрядов в работяг.
– Работайте. Хватит бездельничать, – произнесла она и снова уронила голову на грудь.
– Сама отдыхает, а нам работать. Я немного посижу, – сказал Николай Петрович и сел на пол пещеры, облокотив подбородок на рукоять кирки. Остальные сделали то же.
– Я заберу у неё посох, и попробуем сбежать, – прошептал я.
– Папа, не надо! – крикнула шёпотом Надя. – Она только делает вид, что спит.
– Дай хоть попытаюсь.
Я крадучись подошёл к Лени и понял, что забыл, зачем это сделал. И вспоминать, зачем я к ней подошёл, мне было неохота. Между нами, прислонившись к стене, стоял посох со светящимся крюком на конце. Он был кривой, и, ухватившись за него, было очень удобно присесть рядом с надсмотрщицей, что я и сделал. Лень была тёплая, а её одежда, хоть и поеденная молью, оказалась приятной и мягкой на ощупь. Я прислонился к ней щекой и уставился в стену напротив. Мне было так хорошо!
В этот момент я почувствовал, что кто-то пытается оторвать мне руку. Не хотелось даже поворачивать голову, посмотреть, кто совершает эти варварские действия. Когда за руку дернули так, что хрустнул сустав, я посмотрел. Рядом стояла Надя и знаками показывала, что надо вставать, и сидеть дальше просто опасно. Во мне боролись разум и желание посидеть ещё. С Надиной помощью я поднялся и сделал несколько шагов в сторону от Лени. Работяги спали, подложив под голову камни.
– Папа, ты сидишь уже целую вечность, а остальные вообще уснули! Пора вставать, скоро наши мучители вернутся! – шепотом прокричала Надя. – Эта новая надсмотрщица очень плохо на всех влияет! Давай остальных будить, а то придут эти… Ужас со Страхом и будут бить молниями. Я не хочу получить разряд.
– Сейчас разбудим, – я пытался стряхнуть с себя остатки оцепенения, которое на меня напало, одновременно помогая дочке поднимать работяг. – Надо что-то придумать, чтобы отобрать посох в следующий раз. Странно, что на тебя Лень не действует.
Мы растормошили бригаду и стали понемногу продолжать откалывать камни от скалы. Благодаря этому вернувшиеся Страх и Ужас не стали причинять нам боль и, растолкав палками Лень, отправили её по своим делам.
– Смотри, выкормыша своего не забудь, – показал Страх на упавшего с плеча у Лени зверька.
– Вставай ты, как там тебя? – чтобы не наклоняться, Лень пнула маленькое существо ногой. Зверёк злобно зыркнул на хозяйку, сладко потянулся, забрался на широкое плечо Лени и снова, удобно устроившись там, уснул.
– Послезавтра опять твоя смена. Не опаздывай, – сквозь зубы процедил Ужас.
– Давайте, мальчики. Не скучайте тут без меня, – ответила огромная Лень и, медленно покачиваясь, пошла вдаль. Страх с Ужасом отшатнулись, когда она прошла мимо них, словно боялись к ней прикоснуться.
– Вот зараза. Я, глядя на неё, забываю напрочь, что нам поручили, – сказал Страх.
– Вот поэтому ей всё сходит с рук. Она заманила сюда больше народу, чем сама Тайна, – ответил Ужас, подняв многозначительно вверх кривой длинный палец. – Всё, пора гнать этих слабаков в камеры.
Мы опять зашаркали назад по длинным пещерным коридорам. Весь этот адский кошмар как-то затянулся. Отсюда надо выбираться. В таких условиях нельзя жить. Жить в аду невозможно. От этих размышлений стало смешно.
– Папа, ты что, улыбаешься? – спросила Надя, когда мы пришли в камеру. – У тебя всё в порядке?
– Да, нормально, – устало ответил я. – Надо придумать, как побороть Лень.
– Ты не сможешь её побороть. Ты уже пытался. Её можно только перехитрить, – сказала дочь.
– У тебя есть идея?
– Пока нет. Для начала надо определить, куда идти, когда мы сбежим от неё. Ты слышал, что они сказали? У неё послезавтра снова смена, за нами присматривать. Она опять будет спать, и мы сможем удрать отсюда. Я больше не могу тут находиться.
– Может ты́ попробуешь забрать у неё посох? А то без света нам далеко не уйти. Мне показалось, что её обаяние на тебя не действовало?
– Действовало, очень даже действовало. Просто я понимала, что, если усну, нам всем будет несдобровать, – сказала Надя со вздохом.
После травянистого ужина и недолгого молчания разговор продолжился.
– Нужен проводник, который знает эти пещеры больше нас с тобой, – сказал я.
– Ну и где мы его найдём?
– Николай Петрович, Вы ведь знаете эти пещеры? – спросил я у старика.
– Знаю. Я здесь работал не только в каменоломнях, – ответил старик из своего угла. – Но я никуда не побежу. Я знаю эти пещеры ненамного больше вашего. Работал на вагонетках. Там мы сбрасывали породу куда-то вниз и слышали оттуда человеческие голоса. Наверно, внизу тоже есть заключённые и множество ходов. Ещё работал на расчистке отходов. Там были вертикальные каналы в сводах пещеры, уходящие вверх. Но добраться до них невозможно, слишком высоко и скользко. Все, кто пытался убежать, либо пропадали бесследно, либо их возвращали надсмотрщики и уводили на нижележащие уровни.
– Может быть, те, кто пропадал, находили выход и поэтому не возвращались. Как Вы сюда попали? – Надя решила сменить тему разговора.
– Это долгая история, девочка.
– Расскажите. Может быть, это нам поможет найти выход, – настаивала Надя.
– Вряд ли это поможет.
– И всё-таки… Нужна любая информация.
– У меня там, наверху, был чудесный дачный домик. Его дали ещё моему отцу. Он его укрепил, утеплил, сделал из чердака второй этаж. А после отца мы с женой обустраивали дом, как могли. Создавали в нём уют и порядок. Там выросли наши дети. Моя жена, Мариванна, сама вышивала скатерти, содержала весь дом в чистоте, готовила вкусно… – Николай Петрович задумался.
– И что же дальше?
– Мы так заботились об этом доме, так им дорожили, как родным. Я жене во всём помогал и по дому делал, что нужно там… дрова наколоть, дверь скрипучую смазать, ножку стулу закрепить. Мебель в дом мы доставали, где могли, можно сказать по крупицам. В этом доме выросли наши дети. Сын и дочка. Мы их берегли, ничего по дому делать не заставляли. Всё сами с жёнушкой… Дети выросли как-то быстро, свои семьи завели. Стали к нам с внуками приезжать. А внуки только бегали везде, нам ни в чём не помогали. То поленницу развалят, то горшок разобьют, то бельё с верёвки уронят. Говорю им, говорю, а всё как об стенку горох. Носятся тудым-сюдым, как заведённые. Неслухи. А жена всё им прощала, добрая она у меня… – дед снова замолчал, словно что-то вспоминая.
– Что же дальше было?
– А дальше… Просил я их не безобразничать, лучше б чёнить путное сделали. А они всё своё, только с мячиком бегают да самолётики пускают. Потом стали реже приезжать к нам. Всё на моря заграничные улетали. Надоело мне это. Трудишься, трудишься, а тебе ни спасибо, ни пожалуйста. Я так разочаровался в жизни, что не хотелось уже никому ничего делать доброго. Нахлынула на меня печаль неодолимая. Спустился я в погреб, одному побыть, лёг там на полку и не заметил, как уснул. А проснулся уже вот в этом… как бишь его… в аду. Так что ничем вам моя история не поможет. Жёнушку жаль… Как там она без меня? Добрая душа…
– Да… нам очень нужно чудо, – Надя зевнула. – Давайте спать.
Глава 4. Адские тайны
Наверно, в подземелье понятия день и ночь были неуместны, но от очередного грохота тарелок по полу мы снова вздрогнули, быстро поели и сами вышли из камер, чтобы крючья надсмотрщиков нас не касались.
– Сегодня с ними Рутина будет, – сказал один из надсмотрщиков.
– Она нормальная. Не подведёт, – ответил другой.
– Да, тоже косячит. Творческой жилки в ней нет.
– Вон она идёт. Принимай доходяг, Рутина!
– Принято, – монотонным голосом ответило подошедшее существо худого телосложения в таком же, как у всех остальных тёмно-сером облачении с капюшоном, скрывающем даже лицо.
Нас снова погнали на работу в каменоломни. Я обратил внимание, что все надсмотрщики были одеты в одинаковые длинные плащи, скрывавшие всё тело. Только под капюшоном горели жёлтые неяркие глаза. Когда мы пришли на рабочее место, и Рутина встала в проходе к нам спиной, облокотившись о посох, я спросил об этом тихонько у Николая Петровича.
– Они настолько отвратительны, что люди умирают от их настоящего вида, – шёпотом ответил старик. – Сейчас им нужна рабочая сила, поэтому они и ходят в этих балахонах.
– Зачем мы им? Зачем все эти шахты? Мы добываем какие-то бесполезные камни. Это ведь не уголь и не драгоценности, – я бросил очередной камень в вагонетку.
– Ищут какую-то дверь, которую оставили тут Ангелы.
– Ангелы?! – чуть не вскрикнул я от удивления.
– Тсс. Я слышал об этом, как говорится, краем уха. Поэтому за стопроцентную достоверность не ручаюсь. Около двух тысяч лет назад они потерпели крупное поражение от Ангелов в великой битве. Те сбросили их в подземелье, где мы и находимся. А потом кто-то узнал, что Ангелы оставили после себя множество дверей в разных уголках мира. И две из них находятся тут, в этих шахтах. А эти тёмные твари используют нас, чтобы найти эти двери.
– Что они будут делать с этими дверьми?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил старик детской поговоркой. – Какую-то Пакость хотят им подослать. И вообще, ты задаёшь вопросы, на которые я не знают ответов. Всё, что я рассказал – это слухи, а может, выдумки впечатлительных людей, таких же заключённых тут, как ты и я.
Николай Петрович отвернулся и стал молотить камни киркой с удвоенной силой, намекая, что разговор окончен.
Во время обеденного перерыва я поделился услышанным с дочкой.
– Папа, ты ведь помнишь, я тебе полгода назад рассказывала, как побывала в Обители Ангелов.
– Помню, конечно. Очень необычная история.
– Помнишь, я видела там живые двери. Наверно, такие же можно и тут найти. Мы можем сбежать через такую дверь.
– И ты думаешь, что мы их найдём раньше этих… – спросил я, жуя травяную похлёбку. – …У них ведь огромное множество народу работает.
– А вдруг? Не попытаешься, не узнаешь.
– Даже если мы украдём посох у Лени, по его свету то нас и найдут.
– Не найдут. Я заметила, как они им управляют. Один удар об камень – он включается, два удара – он выключается. А как сделать разряд, я пока не поняла.
– Хватит трепаться! – крикнула Рутина. – За работу!
Мы подняли кирки и принялись монотонно откалывать камни от скалы и складывать в вагонетки. Надя опять осматривала камни и вынимала из них какие-то прозрачные вкрапления. Вдруг её кирка, глухо ударившись о камень, наполовину ушла вглубь породы. Детская рука не могла загнать инструмент так глубоко, значит, там была пустота. Я стал работать своим инструментом, чтобы освободить застрявшее в расщелине кайло. Камни легко поддавались, проваливаясь в пустоту. Постепенно от моих ударов образовалась дыра размером с голову.
Рутина стояла к нам спиной, не обращая внимания, что мы делаем, и я, встав на колени, заглянул в расширенное отверстие. Тусклого света в нашем забое не хватало, чтобы увидеть в кромешной тьме хоть что-то, но я чувствовал веяние свежего воздуха и далёкий шум падающей воды. Работяги, оставив работу, стали подходить к нам, любопытствуя. Я поднялся и жестами показал, что надо продолжать работу, а то нас начнут бить разрядами.
Когда закончилась смена, и мы вернулись в камеру, Надя опять завела разговор о побеге.
– Я не могу больше есть эту траву. Завтра за нами будет присматривать Лень. Прекрасная возможность сбежать. Она всё время спит.
– У нас будет только полдня, до обеда, чтобы уйти как можно дальше и спрятаться, – ответил я. – А потом нас начнут искать.
– Долго искать вас не будут. Места тут гиблые. Свалитесь в отхожую яму или в пропасть – и всё. Поминай, как звали. Им проще заманить сюда новых людей, чем гоняться за беглецами по этим лабиринтам, – проворчал старик из своего угла.
– Тем более надо бежать! Николай Петрович, вы с нами? Вы хоть немного лучше нас знаете эти подземелья, – Надя уже мысленно мчалась по пещерам.
– Нет. Я тут останусь. Моя жизнь уже лучше не станет. Как я ни старался, делал всем вокруг доброе, а становилось только хуже, – ответил старик из своего угла потухшим голосом.
– Неужели в Вашей жизни не было ничего хорошего? – спросила Надя.
– Пожалуй было… Жёнушка моя, Мариванна. Вот моя радость.
– Ну вот. Значит, надо вернуться к ней. И в жизни опять всё будет всё хорошо.
– Нет. Не уговаривай. Это невозможно. Отстань от меня.
В воздухе повисла тишина.
– Уже третий день тут маринуемся. Я больше не могу, – произнесла Надя, что-то мастеря. Она вытряхнула солому из небольшого плотного мешка и разорвала на отдельные полоски другой. И теперь вплетала нити, торчащие на концах полосок, в ткань пустого мешка.
– Что мастеришь? – спросил я.
– Рюкзачок.
– Зачем он тебе?
– Там, в шахте, красивые камушки попадаются. Хочу взять их с собой. А то в карманы уже не помещаются.
– Что тут может быть красивого? Камни как камни.
– Спи давай. Я сама их понесу.
– Спокойной ночи, Надюш.
– Спокойной ночи, папа.
Глава 5. К свободе
Грохот тарелок стал уже привычным будильником. Всё повторялось, как будто кто-то включал один и тот же фильм снова и снова. Выход из камер. Перекличка. Развод по своим рабочим местам.
На этот раз, когда мы пришли к забою, Лень ждала нас на месте. Её маленький питомец сидел на плече и смотрел вокруг сонными равнодушными глазами.
– Во даёт! – воскликнул Страх. – Заранее пришла! Что случилось? Ты обычно опаздываешь.
– Гордость пригрозила сократить меня, если не перестану опаздывать. Мне оно надо? Вот и пришла пораньше. Как же я без вас, мальчики? Совсем тоскливо будет, – то ли в шутку, то ли всерьёз ответила Лень.
– Присматривай за этими доходягами. Не расслабляйся! – напутствовал Ужас. – Всё, мы пошли. Если упустишь кого, я на тебя пожалуюсь главному, несмотря на твои заслуги.
– Идите уже отсюдова! Хватит мне угрожать. И так тошно.
Надсмотрщики удалились по коридору, обходя свою коллегу как можно дальше. А Лень снова задремала. Работяги ушли в дальний конец забоя, чтобы влияние волн безделья, исходивших от Лени, не усыпляло, и принялись откалывать камни от скалы в спокойном темпе. Мы с Надей расширили обнаруженный накануне провал в стене шахты так, чтобы можно было в него пролезть, и стали думать, как незаметно изъять у Лени посох.
– Давай я попробую взять посох, а ты будешь держать меня за руку и дёргать за неё, если стану присаживаться рядом с ней, – предложил я.
– Пап, возьми кирку и подцепи посох с её помощью, чтобы к Лени не приближаться. Я тебя разбужу, если что.
Я ухватился за кирку покрепче. Осмотрелся вокруг. Жаль, что тут не было ни одной палки подлиннее, это бы очень помогло. Бороться с Ленью очень тяжело. Она ничего не делала, но влияние её было невообразимо сильным. Надо сделать всё быстро, чтобы не успеть поддаться её обаянию. Я быстрыми шагами приблизился к Лени и встретился взглядом с большими оранжевыми глазами маленького питомца. В радужной оболочке его глаз плясали красивые огоньки. Отблески лавовой реки создавали в глазах зверька такой чарующий хоровод, что им можно было любоваться вечно. Словно смотришь в душу огня.
У меня хрустнул плечевой сустав. От боли из глаз брызнули слезы, но это вывело меня из оцепенения. Я подцепил остриём кирки крюк посоха и стал тихонько отступать назад, стараясь не смотреть с сторону Лени и её питомца. Дочка тянула меня за руку, готовая в любой момент дёрнуть ещё раз. Мы не стали прощаться с работягами, чтобы не поднимать лишнего шума. Да им было в общем-то всё безразлично, вероятно потому, что мы были не первыми беглецами на их веку.
Аккуратно спустившись в расширенное отверстие, мы оказались в пещере явно природного происхождения. Её стены имели плавные скруглённые формы, обработанные потоком воды, который протекал тут же, по дну, и создавал свежую атмосферу. Мы вздохнули с Надей одновременно, наслаждаясь бодрящей прохладой. Я тихонько стукнул посохом об пол, и крюк зажегся белым светом. Не сговариваясь, мы поспешили в ту сторону, откуда текла вода. Нам надо было двигаться наверх. Пещера изгибалась то влево, то вправо, становясь иногда круче. Но мы понимали, что нас спохватятся и снарядят погоню. Поэтому, скользя по мокрым камням и спотыкаясь, мы с дочкой карабкались как можно быстрее.
Время от времени я оглядывался назад, чтобы неизбежная погоня не застала нас врасплох. Любой звук в этом замкнутом пространстве превращался в раскатистое эхо, и мы старались двигаться тихо, не разговаривая. Осыпи камней под нашими ногами заглушались журчанием ручья. На наше счастье, пещерный ход начал расширяться, открываясь перед нами огромным залом, наполненным сталактитами и сталагмитами. Среди них можно было спрятаться. Мы ускорили шаг.
В этот момент я краем уха засёк звуки речи, доносящиеся из туннеля. А затем показались и отблески светящихся крючьев. Наши преследователи двигались быстро. Мы обогнули огромный сталагмит и стали взбираться как можно выше, ища подходящее место для того, чтобы затаиться. Нам удалось найти ложбину меж двух каменных колонн и выключить свет посоха до того, как из-за поворота показались надсмотрщики. Вжимаясь в камни, мы затаили дыхание.
– А тебе не показалась эта малявка знакомой? Помнишь, ты как-то затащил к нам такую же с голубыми глазами через телепортал? Ох и испугался я тогда. Она ведь мысли читала, совсем как Ангелы, – сказал один из преследователей, поднимая свой посох повыше, чтобы осветить пещеру.
– Слушай, Страх, опять тебе в каждом человечишке Ангелы мерещатся?
– Ангелы иногда принимают образ человека. Ты сам это знаешь…
– Знаю, знаю… Только зачем Ангелам подсылать к нам лазутчика в образе девочки?
– Ну мы же хотим к ним Пакость подослать… Значит, и они могут…
– Хватит болтать. И у стен есть уши… Давай ищи лучше. Надо было Лень саму заставить искать этих беглецов. Хотя нет… она бы их не нашла.
Преследователи прошли мимо нашего укрытия с высоко поднятыми светящимися посохами, внимательно осматривая каждую расщелину между скал. Однако мы засели довольно высоко и тени от фонарей скользили рядом с нашим укрытием, не выдавая нас. Благодаря своим длинным ногам высокие оборванцы двигались плавно и быстро, уходя в дальний конец огромного пещерного зала, так что мы не слышали, о чём они говорят, а только видели свет их посохов, шарящий по стенам подземелья. Мы лежали в углублении, не издавая ни звука. Сейчас от этого зависела наша жизнь. Через некоторое время тёмные твари стали возвращаться, и мы стали слышать их голоса.
– Дальше искать бесполезно. Тут чёрт ногу сломит. Я насчитал больше дюжины выходов из этого зала. Они могли уйти в любой из них. Пошли обратно. Других дел невпроворот.
– Что же мы скажем главному? – спросил Страх.
– Что, что… Как обычно скажем: «Не нашли». Пусть он Лень наказывает. Она ведь их упустила. Мы тут ни при чём. Наши спецы сюда ещё многих затащат.
Надсмотрщики удалились туда, откуда пришли. Мы лежали, не шелохнувшись.
– Папа, мне страшно в этой темноте. Не видно ничегошеньки, – прошептала Надя. Я чувствовал, ещё чуть-чуть – и она заплачет.
– Потерпи. Я же рядом. Твари ушли, но они могут вернуться, чтобы застать нас врасплох. Они ведь не глупые. Надо немного ещё посидеть тут и убедиться, что они не устроили засаду, – также шёпотом ответил я. Надя успокоилась, но начала дрожать и прижиматься ко мне.
– Ты чего дрожишь? – тихонько спросил я.
– Тут камни холодные, а ты тёплый.
– Тсс. Там кто-то идёт.
В верхней части пещеры, в противоположной стороне от входа, через который мы зашли, показался свет. Он был явно искусственного происхождения, словно луч фонарика гладил пол пещеры, прокладывая путнику дорогу. По мере его приближения к нам мы с дочкой стали всё больше высовываться из-за сталагмита, понимая, что к нам приближается обычный человек, а не какая-то неведомая тварь. Фонарик всё время светил на пол, под ноги ходоку, не шаря по сторонам. А сам человек напевал строчку из песни: «Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена…».
– Я прошу прощения… – начал я разговор, выходя на тропинку к ручью. – Не подскажете ли, как отсюда выйти на поверхность?
– Ой! – воскликнул человек.
– Извините, что напугал Вас. Меня зовут Дима, а это моя дочь Надя, – сказал я, чтобы разрядить неловкость ситуации, и показал на девочку позади меня.
Путник положил фонарик на камень так, чтобы он светил и на нас, и на него сбоку, а не в глаза. Перед нами стояла невысокая пожилая женщина с седыми волосами, в резиновых сапогах и опрятном спортивном костюме. В её глазах горел огонёк искреннего любопытства.
– Мариванна я. Очень приятно. Наконец-то встретила живых людей в этом гиблом месте. И как же это, милые люди, вы сюда попали?! Потерялися что ли?! – с лёгкой иронией спросила она.
– Да, мы потерялись. Вы тоже потерялись? – спросила Надя у меня из-за спины.
– Нет. Я не потерялась. Я тут мужа своего ищу. Что-то вид у вас нездоровый. Давайте пойдём ко мне. Накормлю вас. Там и поговорим спокойно, – женщина взяла свой фонарик и решительно направилась в верхнюю часть пещеры, туда, откуда пришла. Мы двинулись за ней.
– И всё-таки, далеко ли отсюда до поверхности? – спросил я, идя замыкающим в нашем строю и постоянно озираясь.
– Далеко, милок, далеко. Почти день пути, – ответила Мариванна, – поэтому я уже давно не выхожу отсюда. Старовата я, бегать всё время на поверхность.
Достигнув конца пещерного зала, мы оказались у лестницы, вырубленной прямо в скале.
– Кто-то тут бывал до нас с вами. Позаботился об удобстве, умничка, – сказала бабушка, видимо, предвидя наш естественный вопрос.
Лестница шла рядом с руслом ручья и пологим подъёмом уводила в узкий пещерный проход. Здесь была расчищена тропинка, шедшая дальше вдоль извилистого потока. Через некоторое время женщина свернула в боковой туннель и, пройдя несколько шагов, мы оказались в небольшой пещере, размером со школьный спортивный зал. В одной из стен была выдолблена ниша. В ней горел очаг, дым от которого уходил через трещины наверх, не заполняя пещеру. Рядом с очагом лежала охапка сухих веток, а чуть дальше стояло несколько больших мешков с соломой. Старушка жестом пригласила нас сесть на эти мешки напротив очага. Мы с удовольствием плюхнулись на соломенные пуфы и вздохнули с облегчением. Кажется, наше приключение обещало скоро закончиться.
– Сейчас я жареных грибочков согрею. Вот вам мой напиточек травяной. Ещё не остыл, – бабушка подала нам плошки с коричневым ароматным напитком, пахнущим ягодами. Она поставила в очаг сковородку и села рядышком.
– Спасибо Мариванна, – поблагодарила Надя за нас двоих.
– На здоровичко, милые. Ну, рассказывайте, как вы тут оказались?
Вкратце я изложил нашу историю, как мы зашли в пустой дом, как потеряли сознание у скрипучей двери и, очнувшись, оказались в подземелье с камерами и надсмотрщиками, которые заставляли людей добывать камни. Прослушав рассказ, бабушка на минуту задумалась.
– Судя по всему, вы попали сюда через мой дом. Описание очень похожее, значит, с ним всё в порядке. Это хорошо. Но, пока я ходила по этим подземельям, не видела никаких надсмотрщиков. Здесь люди сами колупают какие-то камни и каждый день возвращаются в комнаты за железными дверьми. Наверно, я не вижу этих надсмотрщиков, потому что я пришла сюда сама, по своей воле. Значит, и они меня не видят. Поэтому никто не помешал мне до сих пор искать моего мужа.
Старушка снова погрузилась в раздумья.
– Сколько вы уже здесь? – спросила она.
– Три дня уже, – ответил я.
– Если вам надо помыться, вон в той пещере есть источник с тёплой водой, – она указала на один из ходов.
В соседнем каменном помещении оказалось небольшое озеро с прозрачной водой. Свисавшие с потолка сталактиты, словно ночники, светились неяркими приятными цветами от изумрудного до голубого, наполняя зал сказочным ощущением, будто ты находишься на дне моря, а не глубоко под землёй. Из небольшой трещины в своде падала струя воды, нагретая подземным теплом. Мы с дочкой по очереди ополоснулись. Потом я помог женщине натаскать палок из дальних ходов, которых тут было огромное множество, как в лабиринте. Бабушка согрела в очаге ещё порцию жареных грибов, и мы снова сели у очага с большими плоскими кусками камня в качестве тарелок.
– Расскажите, как вы попали в это подземелье? – попросил я.
– Муж у меня в последние годы стал большим ворчуном. Всем был недоволен. То внуки ему громко бегают, то дети слишком редко приезжают. Временами уединялся в подвале: погрустить, побыть одному. Но всегда ненадолго, а однажды ушёл и пропал до самого вечера. Спустилась я в подвал, позвать к ужину, а его и нет нигде. Только гляжу, за самой дальней полкой появилась дверь какая-то, которой раньше там не было. Чудеса. Открыла я ту дверь, фонариком посветила, там лестница. Лестница уходила вниз настолько глубоко, что луч не доставал до её конца. Поняла я в этот момент, что муж мой в беду попал. Собрала провизии с собой побольше, фонари, батарейки и пошла по этой лестнице вниз… – женщина задумалась.
– А тут ад кромешный… – попытался я вывести её из своих дум.
– Ад? Ну, может, для тех, кто тут обитает, это действительно ад. Только ад этот они сами себе создали, своим недовольством и обидами. Спустилась я в этот ад, как вы его называете, увидала людей, бродящих по подземельям, и поняла, что среди такого множества народа я своего мужа быстро не найду. Вот, нашла тихий уголок, где мы сейчас и сидим, обустроила себе жилище и небольшой огород в соседней пещере. И стала ходить по этим подземным ходам каждый день в поисках своего мужа. Не могу же я его бросить. А сердечко моё чувствует, что он где-то здесь заплутал. Тринадцать месяцев уже прошло.
– Да уж… Значит, вы изучили эти пещеры очень хорошо.
– Может, и хорошо, но пока найти его не смогла. В этих подземельях несколько уровней. На самом верхнем, где я вас повстречала, собраны люди, которые всем недовольны. В ответ на мой вопрос, они только ворчали и жаловались, как им тут плохо. На уровне, который расположен ниже и куда недовольные сбрасывают добытые камни, находятся те, которые считают всех виноватыми. А когда я их спрашивала, не видали ли они моего мужа, накидывались на меня с обвинениями, как будто это я виновата, что они здесь оказались. На этом уровне люди постоянно норовят кинуть друг в друга камнем. Ещё ниже царит мёртвая тишина. Там все обижены друг на друга, и никто ни с кем не разговаривает. Только молча собирают сброшенные сверху камни и сгружают их на уровень, лежащий ещё ниже, но туда я пока не спускалась… – женщина снова замолчала. Её глаза стали грустными. Вероятно, ей было тяжело вспоминать увиденное.
– Чем же вы питаетесь, если живёте здесь уже год? – попытался я сменить печальную тему.
– Грибочки выращиваю. Я грибы хорошо знаю. А ещё картошечку посадила из тех клубней, что с собою взяла. Это моя любимая еда. А остальное, что я с начала припасла, давно уже съела. Да мне много и не надо. Мне главное мужа найти.
– Как его зовут-то? – спросила дочка.
– Николай Петровичем величать. Он у меня мастер, как говорится, золотые руки. Буду искать его, пока силы есть.
– Может, это тот самый Николай Петрович, с которым мы в одной камере сидели?! – воскликнула Надя.
– Вот чудеса! Где вы его видели?!