Даже когда я уйду

Copyright © Nicole Florina

© Ефросинья Аникина, перевод на русский язык

© В оформлении макета использованы материалы по лицензии

© shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

«Даже когда я уйду» – вторая книга в серии «Останься со мной». Если вы не читали первую часть, «Останься со мной», то, скорее всего, ничего не поймете.

Перед началом работы над циклом я прочла немало специальной научной литературы. Прошу, не забывайте: все рассуждения о медицинской стороне вопросов основаны на моем личном опыте. Повторюсь – на моем. Медикаменты на всех действуют по-разному. Я не доктор и не психиатр, потому советую: не изменяйте порядок приема препарата, не посоветовавшись со специалистом. Я множество часов потратила на обсуждение этого вопроса с другими людьми и на исследование специальной литературы по теме и могу сказать, что опыт разных людей очень сильно различается. На практике не бывает одинаковых случаев. История эта написана не для того, чтобы заставить вас пересмотреть свои жизненные принципы, но для того, чтобы заставить задуматься. Принять тех, кто отличается от вас, а также посмотреть на историю с двух разных сторон, потому что обе стороны могут быть в чем-то правы – все зависит от угла зрения.

В книге этой обсуждаются не самые легкие темы. Мнения персонажей могут не совпадать с моим собственным. Вас ожидают: взрослый контент, мат, графический сексуальный контент, а также тревожные вещи, которые могут вызвать неприятную эмоциональную реакцию. Будьте предельно осторожны.

Надеюсь, вам понравится созданный мною мир и то, что я с ним сотворила.

Отец,

Если бы ты все еще был с нами, то сказал бы, что мне пора научиться отпускать. Но нам обоим прекрасно известно: я унаследовала от матери неукротимый дух и честное сердце. Я – настоящая темная лошадка. Поэтому не сдалась и, кажется, наконец нашла способ отплатить тебе хоть крупицей справедливости – пусть не так, как ты того ожидаешь, и не столько, сколького заслуживаешь. Мне бы очень хотелось сделать куда больше. И прости, что не сделала этого раньше.

Все это для тебя, папа.

Эта история – твоя справедливость…

…и моя месть.

С любовью,

Дочь, которая так и не научилась отпускать.

Пролог

Не уверен, что пугает меня больше: жестокая буря в моей голове или все же тишина.

Оливер Мастерс

Поступил я откровенно дерьмово. И прекрасно это понимаю. Можно подумать, понимание облегчило упавшую на мои плечи ношу.

Но нет.

От того, что я оставил ее, мне стало только хуже.

– Олли вернулся! – раздался знакомый голос.

Я повернулся и увидел их – Джейка и Мию. Поймал ее взгляд, но не был к этому готов, ведь все то, чего я так боялся, стало вдруг правдой. Когда-то я любил ее, совсем недавно она была для меня всем. Я прекрасно помнил, какой пожар разжигала она в моей душе, но теперь на месте этих чувств жило что-то другое…

Предательство? Нет. Гнев? Кое-что похуже.

Ничего.

Она посмотрела на меня – моя маленькая воплощенная надежда. В глазах ее горела такая же.

Но во мне надежды не осталось. И потому я развернулся и ушел.

Так будет проще, Мия.

Я добрался до своей комнаты – эхо ее шагов неотступно следовало за мной по коридору. Стоило догадаться, что она так просто все не оставит. Не сможет сдаться. Но я не был готов встретиться с ней лицом к лицу. Пока еще нет. Ведь я не мог дать ей ответов, которые она хотела бы услышать.

Я предупреждал ее о том, что так все и будет. И так все и случилось – мысли мои очистились. Как я мог полюбить девушку, которую развратил мой собственный брат?

Она схватила меня за руку, заставила резко развернуться. Я понял, что это Мия, еще до того, как посмотрел на нее. Я никогда не забуду ее прикосновений: каждый дюйм ее тела оставил в моей душе след. Будто вечную татуировку. Когда-то мы принадлежали друг другу. Пускай я исчез, но таблетки никогда не смогут стереть следы ее рук с моей кожи, с тех мест, до которых она дотрагивалась.

Я надеялся, что почувствую нашу связь, как тогда, в самый первый день в столовой, – но не почувствовал ничего. Я растянул губы в улыбке. Это было, пожалуй, худшим из моих решений, но, опять же, что еще я мог сделать? Ничего.

Черт подери, Мия.

– Я не знаю, что сказать, – выпалил наконец я, отказываясь смотреть ей в глаза.

Мне было страшно. Черт, мне было так страшно. Я не хотел ничего чувствовать. Потому что вдруг… вдруг чувства захлестнут меня снова? Они все только усложняли. Лучше уж ни о чем не заботиться – тело жаждало именно этого. И я смотрел сквозь Мию, так, словно на месте ее висела лишь ускользающая тень моего прошлого.

– Скажи хоть что-нибудь, – взмолилась она, взяв меня за руку.

Прежде я только этого и жаждал – ее прикосновений. Сейчас же мне хотелось лишь тишины.

Я разжал руку и заглянул в ее золотисто-карие глаза. Прежде, заходя в комнату, я только его и искал – ее взгляда. Просыпался каждое утро и жаждал увидеть ее глаза. Надеялся на то, что именно сегодня в темноте ее глаз засияет золото.

Мне придется оттолкнуть ее, потому что сейчас я могу лишь разочаровывать. Так будет лучше.

– Ты переспала с моим братом. Мне вообще не стоило это поддерживать, да еще и так долго, – напомнил я ей.

И это ведь правда. Она трахнула моего брата. Прежде нашу любовь ничто не могло омрачить, но теперь… теперь мои когда-то неприкосновенные сердце и душа жили в непроницаемом пузыре. В отдельном мире.

– Поддерживать что? – спросила Мия.

Подбородок она приподняла, будто бы бросая мне вызов, но в уголках ее глаз сияли слезы, а очаровательные губы трепетали.

Я вдохнул. Выдохнул.

– Нас с тобой.

Я посмотрел куда-то ей за плечо. Дыхание Мии сбилось, совсем как тогда, когда я укладывал ее на свой матрас и ублажал теми же губами и языком, которые произнесли только что эти три простых слова.

Она неплохо держалась. Она ведь была очень сильной – я сам ее этому научил.

Но я же мог лишить ее этой силы по щелчку пальца.

– Олли, это все таблетки. Ты ведь так на самом деле не думаешь, правда? Ты обещал! – Она показала мне кольцо на безымянном пальце. – Ты, черт побери, обещал, забыл, что ли?

Она потрясла рукой.

– Не надо ругаться, дорогая. Это тебя не красит. – Я сделал шаг, но и она тоже, так, что встала прямо у меня на пути.

– Подскажи, что мне сделать, Олли. Как напомнить тебе? – В тоне Мии сквозило отчаяние.

В глазах ее угасала надежда.

Но она не могла мне ни о чем напомнить. Я и так все прекрасно помнил.

– Никак. Все кончено. Отпусти меня, – с силой отчеканил я.

Мия коснулась моего лица, и я замер. Всем телом. Даже сердце мое остановилось, подчиняясь ей, словно последний дурак. Ожидая ее приказов.

– Прошу, посмотри на меня, – прошептала она.

Для этого мне нужно было повернуться всего лишь на долю сантиметра. Но даже это движение выпило бы из меня все соки, которых почти не осталось.

И я все равно почувствовал себя еще более опустошенным, когда глаза наши встретились. Мне было плевать абсолютно на все, но я тем не менее приложил свою руку к ее. Я хотел убрать ее пальцы с лица, но что-то внутри меня оборвалось.

Я не мог пошевелиться.

Мия подошла чуть ближе, приподнялась на носочках, и глаза мои закрылись сами собой, когда губы ее едва коснулись моих. Она чуть отодвинулась, и я снова посмотрел на нее.

По ее переносице и щекам разбежалось двенадцать веснушек. В золотисто-карих глазах сиял огонь ее души. Этот сладкий вкус и божественный аромат…

– Мия…

Настоящая поэзия.

Внутри меня развернулась битва.

Злодей против героя. Ангел против демона. Небеса против ада.

Сквозь меня пронеслась волна эмоций, и я позволил себе окунуться в нее. Просто ничего не смог поделать. Вся вина лежала на Мие, только на ней. У нее были в руках все ключи. От всех дверей.

Мои губы отчаянно впились в ее – я держался за Мию, как утопающий за соломинку. Но даже этот якорь не мог победить парализующие волны.

Потому что все вдруг закончилось. И я отпрянул от нее.

– Какой же я идиот, – прошептал я, и темнота внутри меня рассмеялась так, словно в этом не было ничего страшного.

Я окинул Мию взглядом, представляя на ней руки брата. Представляя, как он прикасался к ней. Как она была его прежде, чем стать моей.

– Держись от меня подальше, Мия.

Пять чертовых слов.

Они оставили во мне ужасную черную дыру, но я все равно развернулся и ушел.

И Мия плакала по мне на том самом месте, где я ее оставил. Я передвигал ноги одну за другой, но какая-то крошечная часть моего сердца, до которой не добрались таблетки, кричала вместе с ней, пытаясь выбраться наружу.

Я сунул руки в карманы и сжал кулаки. А потом закрыл глаза.

Один

Две самые медленные смерти – отсутствие и время.

Оливер Мастерс

Спустя семь месяцев

Он смотрел на меня не мигая, без улыбки. Кто-то другой подумал бы, что ему просто скучно. Но я знала Зика уже почти год: так он выражал удовольствие.

По выходным в комнате для групповой терапии никто не бывал, и поначалу я приходила сюда, чтобы унять мысли об Олли и занять чесавшиеся руки. Но теперь я играла на пианино каждую субботу для того, чтобы успокоить и разум Зика тоже.

Доктор Конуэй говорила, что состояние Зика начало улучшаться после того, как я стала играть для него. И я этому ужасно радовалась. Хоть раз мне удалось сделать чью-то жизнь лучше, а не наоборот. Неплохое такое чувство.

Олли исчез, но время, проведенное с ним, изменило меня. Олли изменил меня.

– Так, Зик, наш час закончился, – я положила ладони на колени.

Зик как обычно промолчал, изобразив «спасибо» руками. Что тоже стало для меня обыденностью.

Некоторые жесты я выучила с его помощью, но большинство нашла в библиотечной книжке. Язык жестов давался мне нелегко, но Зик относился ко мне с терпением.

Я поднялась. Руки Зика изобразили «О», и я сразу поняла, что последует за этой буквой. Зик придерживался рутины: каждую субботу после игры на пианино он упоминал Олли.

Я не видела его с тех пор, как он исчез. Никто не открыл мне тайну того, почему вдруг директор Линч решил вывести его из программы, но слухи здесь, в Долоре, распространялись с той же скоростью, с которой Мэдди раздвигала ноги. Кое-кто винил в этом беспечность Линча и фаворитизм – словно они знали то, чего не знали все остальные. Говорили, что директор решил выпустить Олли за то, что тот был образцовым воплощением всех ценностей Долора. Другие думали, что его временно отстранили, пока не закончится связанное с его братом расследование. Все эти слухи звучали довольно правдоподобно, и Линч их не опровергал.

Но вот что не поддавалось сомнению: я по нему скучала.

Первые три месяца без него я еле пережила. За другие три… я попросту онемела. Все во мне онемело. Неизвестность делала еще хуже: я не знала, увижу ли его еще хоть раз. Не знала, в порядке ли он. Не знала, стало ли ему лучше.

– Держись от меня подальше, Мия, – вот какими были его последние слова.

Но я не собиралась его слушаться. Он был не в своем уме, об этом и предупреждал. И неважно, где он, здесь или снаружи, я всегда останусь рядом с ним.

Потому я запомнила не эти его последние слова, а другие – те, что Оливер произнес в ночь, когда признался мне в любви прямо в Полоумном приемнике.

– Оставайся со мной, даже если меня не будет рядом.

И теперь его в самом деле не было рядом.

Прошло семь месяцев, и его не было рядом. Но я все равно мысленно оставалась с ним.

Каждую субботу я отвечала Зику одно и то же.

– Закрой глаза. – Я выдавила из себя нечто, похожее на улыбку.

В голове вдруг раздался ровный, призрачный голос Олли.

«Если трудно будет выносить реальность, просто закрой глаза. Не зря ведь нас наделили воображением».

Я зажмурилась, борясь с подступающими слезами.

Только не на глазах у Зика.

– А ну стой! – приказала я, закрыв за собой дверь в комнату и выглянув в коридор. Блондинистый парень тут же замер на месте, и я прищурилась.

– Джейк? Это ты?

Джейк медленно обернулся: он с такой силой растянул тонкие губы в улыбке, что они грозили совсем упорхнуть с его лица.

– Дрянь!

В следующее мгновение Джейк заключил меня в объятия, такие крепкие, что пол мгновенно ушел из-под ног.

После окончания учебного города отец Джейка отправил его на миссию от их церкви. Джейк и Олли уехали, и потому мы чуть больше сдружились с Брией.

– Я и не думала, что снова тебя увижу! – призналась я, оказавшись на твердой земле.

Синие глаза Джейка сияли.

– Ну что ж, папа думает, что я иду на поправку, но вообще-то ничего не изменилось, – хихикнул он.

Не думала, что буду скучать по этому его смеху.

– И слава богу, – улыбнулась я. – Ты на ужин идешь?

Джейк кивнул, и мы отправились вперед по коридору вдвоем.

– Делись сплетнями! Что тут за два месяца случилось?

– Олли все еще не вернулся. Алисии больше нет.

– Что? Быть не может!

– Да, прошлый год был для нее последним. Я думала, ты знал, – я чуть склонила голову, посмотрев на Джейка.

Он смотрел только вперед.

– Я знал, но надеялся увидеться с ней в последний раз. – Он стукнул ладонью по лбу. – Черт, я ведь даже фамилии ее не знаю!

– Но Брия все еще здесь, – быстро добавила я, надеясь хоть чуть-чуть развеселить Джейка, и легонько пихнула его локтем. – И Лиам тоже, и еще один очень симпатичный новенький.

Брови Джейка взлетели вверх.

– Новенький для тебя или для меня?

– Ха! Во всех смыслах новенький! И он ни для кого, – я покачала головой. – Смотреть на него приятно. Развлечешься.

– А зовут его как?

Я взяла в руки поднос и встала в очередь.

– Слушай, а я и не знаю. Он тихоня, особо ни с кем не разговаривает.

Голубые глаза Джейка окинули столовую – у него словно появилась настоящая миссия.

– Он сейчас здесь?

Я бросила взгляд через плечо.

– Нет.

– Надо сходить к нему в гости, представиться, пригласить на одну из наших «жалких вечеринок», – произнес Джейк чуть насмешливо, и я вспомнила, как они с Алисией когда-то так же заявились и ко мне.

Я улыбнулась. Казалось, что я прибыла сюда целую вечность назад, но прошел всего год.

– Ты безжалостен!

– Милая, ты и понятия не имеешь, насколько! – Джейк поднял свой поднос и проследовал за мной к нашему месту.

Мы поздоровались с Зиком, и Джейк опустился на место в самом конце стола.

– А что слышно об Айзеке? Или Оскаре?

Стоило кому-то упомянуть их имена, и у меня по коже тут же разбегались мурашки. Я вспоминала темные глаза Оскара, грубые руки на своем теле и этот его ядовитый тон… как же от этого избавиться? Та ночь перед Новым Годом все еще не давала мне покоя. И именно Оскар виноват в том, что Олли в Долоре больше нет.

– Линч сказал, что Оскара посадили за решетку. – Я чуть откинулась назад. – Дали тридцатку за всякого рода сексуальные преступления.

– А Айзек? – спросил Джейк, не переставая жевать.

– Пять. Для него это первый привод. Айзек ведь и сюда попал только из-за наркотической зависимости. Линч не особо много чего рассказал.

Джейк кивнул.

– Брия держится?

– Еще бы. Кстати, она должна скоро подойти. – Я глянула на вход в столовую. – Мы сдружились. Доктор Конуэй и Линч разрешили нам организовать группу поддержки для жертв сексуального насилия – собираемся раз в неделю.

В глазах Джейка засияли искорки – совсем как у гордого брата.

– Только посмотри на себя!

– Да, это моя идея, я затащила с собой и Брию тоже. Пусть наш опыт послужит чему-то хорошему. К тому же мне ведь надо было хоть на что-то отвлечься… – Я замолкла, снова вспомнив об Олли.

Джейк положил на стол вилку, вытер уголки рта салфеткой, а потом скомкал ее в кулаке. Я чувствовала, что именно вот-вот было готово сорваться с его языка, но он посмотрел на меня повнимательнее и наконец произнес:

– Ты по нему скучаешь.

Я вздохнула.

– Не представляешь, насколько.

Тишина сдавила мне горло, словно удавка. Неужели так все и будет до конца моей жизни? Неужели я буду задыхаться, едва вспомнив об Олли? Я понимала, что никогда и ни с кем у меня больше такой связи не будет.

«Радуйся каждому мгновению, Мия. Каждому – и неважно, сколько оно продлится. Оно того стоит, не так ли?» – однажды сказал мне Олли.

Да, Олли. Оно того стоило.

– Иисус, Мария и Иосиф, – прошептал Джейк, возвращая меня в реальность. – Я и забыл, что нас посетило Его Сиятельство Принц Гарри. – Джейк чуть подался вперед. – Как уж его там зовут?

Я покачала головой и отложила вилку.

– Итан Скотт.

– Точно… – Джейк взялся за вилку, не отводя взгляда от охранника.

Еще чуть-чуть и по подбородку его потечет слюна. Я рассмеялась. По-настоящему.

Господи, как же я скучала по Джейку.

– Удачи тебе с этим.

– Ой, да брось! Ты ведь не станешь отрицать – парень нереально сложен! – Джейк придвинулся еще ближе.

Я оторвала взгляд от еды и переключила внимание на ярко-голубые глаза Итана. Он поймал мой взгляд, подмигнул и слегка кивнул.

– Откуда ты вообще его знаешь? – спросил он, не отрывая глаз от Итана.

– Мы друзья, – как бы между прочим заметила я.

Я так четко помнила тот день. Мы с Итаном встретились во время допроса, в медпункте, после нападения Оскара. Итан был полицейским. А теперь стал охранником в Долоре: в тот день, когда Олли исчез, Итан взял меня в охапку прямо в коридоре, вынес наружу и держал до тех пор, пока я не вышла из ступора. Он объяснил, что просто не хотел, чтобы меня видели в таком состоянии, не хотел, чтобы меня отправили обратно в психиатрическое крыло. Итан остался рядом со мной до самого вечера. Подождал, пока во мне больше не останется слез.

– Друзья?

– Да, друзья. Он меня и убедил, что нужно создать группу поддержки. – Я перевела взгляд с Итана на Джейка, и, судя по улыбке последнего, он мне не верил.

Я указала вилкой на его поднос.

– Ешь лучше свой ужин.

– Я бы предпочел съесть кое-что другое…

– О, неужели это Джейк-синие-яйца? – проворковала Брия, опускаясь рядом со мной.

– Предпочитаю, чтобы меня называли Джейком-быком, – Джейк усмехнулся. – Джейком-яростным-быком.

– Разве что в твоих мечтах! – рассмеялась я.

Мы доедали ужин под разговор Брии и Джейка о летних приключениях. Брия не могла перестать болтать о нашей группе, и это меня особенно радовало. Глаза ее сияли с новой силой всякий раз, как она упоминала очередную идею на этот год. Олли бы эти изменения в Брии понравились. Конечно, за них стоило похвалить и меня тоже.

– Так, мы решили заскочить к новенькому, проверить, что и как, – заявил Джейк, поднимая поднос. – Брия, ты с нами?

Брия кивнула, допив сок и выбросив упаковку в ближайшую мусорку.

Мы вышли из столовой, и Итан подозвал меня легким кивком.

– Я сейчас! – сообщила я друзьям.

– Это ведь Джейк Томпсон? С прошлого года? – спросил Итан, не снимая пальцев с пояса и не опуская на меня взгляд.

Я знала его уже семь месяцев. Летом мы начали общаться без официоза, но об этом лучше никому не знать. Он чересчур меня опекает – иногда мне даже кажется, что для Итана я стала своеобразной заменой его отношений с умершей сестрой. В другие моменты я уже не так была в этом уверена. Итана бросало туда-сюда: то он обращался со мной как с ребенком, то буквально пронзал своими невозможными голубыми глазами. Прочесть его нелегко, но человеком он был интересным. Все в нем меня интересовало.

Итан был вызовом. Крепким орешком. Но я готова была узнать, что скрывается в его сердцевине.

– Джейк Томпсон безобиден, Итан.

Итан чуть опустил подбородок, и на какое-то мгновение его пронзительный взгляд встретился с моим, а потом он снова посмотрел вперед.

– Никто не безобиден, Джетт. – Он глубоко вздохнул и расправил плечи. – Не глупи. В этой школе полно подозрительных парней. Я не смогу постоянно за тобой присматривать.

– Я тебя об этом и не прошу.

– Ладно. Сегодня ты в свободном полете. – Он скрестил руки на груди.

Внутри меня все сжалось.

– Ну и ладно.

– Ладно.

Я закатила глаза и отошла от Итана, а потом прибавила шаг, чтобы догнать Джейка и Брию.

– По коридорам не бегать! – саркастично закричал мне вслед Итан.

Я улыбнулась: Итан все равно проследил за мной. Я не стала сбавлять темп, потому что в этих стенах все еще оставалась крутой бунтаркой.

Такие вот у нас отношения: Итан закидывает меня подобными комментариями, но глаза его… глаза его говорят о другом. Сам Итан никогда не улыбается, но именно он помог моей улыбке вернуться после того, как уехал Олли. Остаток прошлого семестра я провела словно в тумане, но Итан вытащил меня и оттуда. Если бы я никогда не встретила Олли, я бы с легкостью влюбилась в Итана, даже несмотря на то, что он обращается со мной как с младшей сестрой. Но Олли я уже встретила. И больше для меня никого не существовало.

– Так, это та самая дверь? – спросил Джейк, когда я поймала их в конце второго крыла.

– Да… это… она… – Я опустила руки на колени в попытке отдышаться.

Джейк окинул меня удивленным взглядом.

– Черт, милая. Тебе бы стоило почаще спортом заниматься. Когда Олли был здесь, дыхалка у тебя получше работала.

Брия рассмеялась. Я – нет.

Джейк опустил руку мне на плечо.

– Давай же, улыбнись хоть немного.

Дверь вдруг распахнулась, и все мы инстинктивно выпрямились. Над нами возвышался парень под шесть футов ростом. Темные волосы его ниспадали чуть ниже плеч, в ушах зияли дыры от тех больших… как уж их там называли? Колец? Одет он был в черное, что контрастировало с его бледной кожей. И что за губы! Идеал! Взгляд ледяных голубых глаз сквозь длинные черные ресницы пронзил всех нас.

– Чем могу помочь?

– Я… эм… э… – Джейк толкнул мня в плечо, прося о помощи. Похоже, его буквально загипнотизировало.

– Меня зовут Мия! Это Джейк и Брия. Просто хотели поприветствовать тебя в Долоре! – Я ни разу еще не участвовала в подобном мероприятии и в отчаянии пыталась вспомнить, что там говорили Алисия и Джейк, когда пришли поприветствовать меня. – Не хочешь принять участие в нашей жалкой вечеринке?

Темноволосый парень приподнял бровь:

– Жалкой вечеринке?

– Ну, она не совсем жалкая. Это типа шутка. Видишь ли, когда я сюда приехала…

Брия наступила мне на ногу, чтобы я поскорее замолчала.

– Она пытается сказать, что если тебе захочется развеяться, дай нам знать.

– Эм, развеяться? А с чего вы решили, что мне это нужно?

Брия перекатилась с пятки на носок и провела пальцем по губе. Уж это-то у нее хорошо получалось.

– Ну, выяснить наверняка это можно лишь одним способом. Пятница. Лови нас после завтрака.

Он чуть наклонился вперед, уперевшись ладонью на дверной косяк.

– Утром?

– Мероприятие занимает весь день, – выпалила Брия.

Ну, отлично, теперь и Брия сломалась. Справа от меня Джейк чуть ли не слюну пускал, а теперь и Брия позабыла, как вообще слова произносить.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Бледные глаза темноволосого парня отыскали мои.

– Джуд.

– Увидимся в пятницу, Джуд. – Я подхватила под руки своих бесполезных друзей и потянула их прочь от двери.

– А ну придите в себя, оба! – зашипела я, когда мы отошли на достаточное расстояние.

Я повернулась и заметила, что Джуд все еще следит за нами. И уголок его рта приподнят.

– Тебе легко говорить, ты-то думаешь только об одном парне, которого здесь нет! – Брия наконец выпала из вызванной Джудом комы. – Олли не вернется, Мия. Прошло семь месяцев. Не пора ли повеселиться?

– Ты хочешь сказать, что Мия не… целых семь месяцев? – шокированно протянул Джейк.

– И Брия тоже, – атаковала я, прищурившись.

– И у меня есть на то причина. Я все еще пытаюсь… свыкнуться со всем произошедшим, – отозвалась Брия.

И меня затопило виной. Брия никак не могла прийти в себя после событий новогодней ночи, и я так гордилась ее медленным, но верным прогрессом.

– Хотя, думаю, Джуд сможет наконец исцелить меня.

Я поворачиваю за угол и утыкаюсь в очередную стену из книг, поднимающуюся до самого потолка. Цвета корешков сливаются в один, и я кружусь, пытаясь отыскать выход. Но выхода нет. Я бегу по лабиринту, сердце бьется где-то в ушах, дышать больно. Но если я перестану двигаться, то сдамся. Я прекрасно это понимаю, и потому продолжаю бежать.

– Олли, я не могу тебя найти! – кричу я, поворачивая голову в разные стороны, но вижу одни лишь книги, десятки книг. – Отзовись!

Книги будто бы смеются надо мной: со страниц их слетает горький шепот. Слова их давят мне на горло. Ряды становятся все уже, полки готовы обрушиться на меня… мне приходится буквально протискиваться между книгами. Ноги мои подкашиваются, и я падаю. Кладу голову на руки и окончательно сдаюсь.

– Просыпайся!

Я открыла глаза и обнаружила, что кто-то навис над моей кроватью, положив руку мне на плечо.

– Олли?

Челюсть его напряглась.

– Итан.

– Итан… – повторила я, вздохнув, и заморгала.

Я жутко вспотела, волосы липли к лицу. Верхнюю простыню я сбросила. В комнате царила темнота, но я смогла разглядеть силуэт Итана – он присел на краешек матраса, провел холодным мокрым полотенцем по моему лицу. Он частенько так делал посреди ночи.

– Ты сказал, что больше не придешь.

Итан промолчал. Собрал мои волосы и приподнял над шеей, чтобы провести полотенцем и там, отгоняя лихорадку кошмаров.

– Я не могу не обращать внимания на твои крики, – пробормотал он. – Это же пытка.

С тех пор как Олли покинул Долор, кошмары не отпускали меня. Я не помнила, что конкретно мне снилось, но именно Итан вытаскивал меня из них вот уже целых семь месяцев.

Дыхание мое выровнялось, я перевернулась и подняла на Итана взгляд – тот перетащил полотенце с моей шеи на ключицы. Голыми руками он ко мне никогда не прикасался – только влажным полотенцем. Всегда наготове.

Я нуждалась в этом. Каждую ночь. Но сегодня – особенно.

Я медленно провела пальцами по полотенцу. Мысли неслись с ужасающей скоростью. Что я делаю? Понимала ли я это до конца? Но телу моему было все равно: оно изголодалось по физическому контакту. Олли исчез, и я была в отчаянии. В вихре иррациональных мыслей я поймала одну: руки Итана исцелят меня. Уберут боль от потери. Впрочем, может, мне просто нужно было с кем-то обняться… стоило мне закрыть глаза, и боль возвращалась. Олли больше ее не заберет. Но Итан… Итан все еще был здесь.

Он не пошевелился. Замер на месте, наблюдая за моими действиями. Не отрывал взгляда от моих глаз, пока я прикладывала его руку к моему лицу. Такая теплая кожа… я закрыла глаза. Ничуть не похоже на прикосновение Олли, но все же успокаивает. Я медленно выдохнула и принялась ждать, не отпуская его руки.

Итан провел большим пальцем по моей щеке и тоже слегка выдохнул. Я открыла глаза, и он поймал мой взгляд.

– Прошу, не покидай меня, – выдавила я. – Останься со мной, пусть ненадолго. Пока я не засну?

Рот Итана сжался в тонкую линию: он убрал с моего лица несколько мешающихся прядей, но взгляда так и не отвел.

– Не ставь меня в такое безвыходное положение.

Он убрал руку и отвернулся.

А потом поднялся и поправил пояс. Я боялась звона его ключей, но присутствие Итана выгнало этот страх. Я больше не дрожала от одного только этого звука. Теперь я даже ждала, когда услышу его вновь.

Итан вновь посмотрел на меня: глаза его скользнули по моему вспотевшему телу и, наконец, остановились на моем лице.

– Увидимся утром, Джетт.

Он никогда не называл меня по имени – всегда только по фамилии. Почему? Этого я понять не могла. Я перевернулась на другой бок и прислушалась: каждый шаг будто бы наступал на мое и так уже разбитое сердце. А потом Итан закрыл за собой дверь.

Два

Ты в отчаянии, знаю, но прикосновение его этого не исправит.

Ты пуста, знаю, но он не может заполнить твою пустоту так, как я.

Я предупреждал тебя, любовь моя, но ты слишком упряма и совсем меня не слушаешь.

Оливер Мастерс

– Должна признаться, Мия, я восхищена твоим прогрессом за это лето, – похвалила меня доктор Конуэй, когда мы устроились в ее кабинете. – Особенно по сравнению с прошлым семестром. Какие планы на этот год?

С начала учебного года прошла уже неделя, но между группой поддержки, которую я посещала раз в неделю, и кошмарами у меня все еще оставалось полно времени на то, чтобы предаваться воспоминаниям об Олли. Я так старалась заполнить все свое время до отказа, но он… он был повсюду.

– Планы… – Я устроилась на кожаном диване и легонько рассмеялась. – Не думала, что это слово вообще можно поставить со мной в одно предложение.

Скрытое челкой лицо доктора Конуэй потемнело.

– Давай-ка не будем себя принижать… – пробормотала она, а потом повернулась на стуле и поднялась.

Она подошла к маленькому столу на другом конце комнаты и выдвинула ящичек. Я следила за ней, не отрываясь.

– Ага! – Она победно помахала в воздухе зеленой бархатной записной книжкой так, словно в бинго выиграла.

– Что это?

– Это, дорогая моя, твое первое задание в новом учебном году. – Она протянула книжку мне. – Я хочу, чтобы ты вела дневник. Это помогает.

Я застонала, откинувшись на диванные подушки.

– Почему все ваши задания включают в себя чтение или письмо?

– Потому что мозгу это полезно.

– Полезной стимуляции у меня требует вовсе не мозг…

Доктор Конуэй прикрыла ладонями уши.

– Нет-нет, ты этого не говорила. А я этого не услышала.

Я рассмеялась, а Конуэй вернулась на место, приходя в себя от моего замечания.

– Ты не думала о том, чем займешься после «Долора»? Собираешься куда-то поступать?

– Вообще не думала.

Мы с Олли строили планы. Он мечтал писать и издавать стихи, путешествовать по миру и помогать нуждающимся. Я мечтала увидеть, как он всего этого добьется – потому что, сказать по правде, сам Олли и был моей мечтой. По крайней мере, до тех пор, пока он меня не покинул. Пока не забрал с собой и мечты тоже. Пусть его больше не было рядом, но я все еще хотела сбежать в будущее вместе с ним. В Долоре мне осталось отучиться всего год, а потом я разыщу его и напомню о нас.

– Так начни. У тебя впереди вся жизнь, Мия. Во втором семестре я смогу помочь тебе подать заявления на поступление в американские колледжи.

– Спасибо, – я провела рукой по мохнатой записной книжке.

Когда пальцы мои проводили вниз, оттенок зеленого темнел. Вверх – снова становился светлее. Я была благодарна доктору Конуэй за предложение, но возвращаться в Пенсильванию не хотела. Там меня никто не ждал.

Британия стала моим домом. Моим домом стал Олли.

По пути в свою комнату я услышала позади шаги. Стоило мне остановиться и обернуться, как шум исчезал. Спустя какое-то время я продолжила путь. Шаги снова зазвучали – все громче и все ближе. Я прибавила шаг и обернулась, заворачивая за угол… и тут же врезалась во что-то, по ощущениям напоминающее кирпичную стену.

Записная книжка упала на пол. Меня удержали чьи-то сильные руки.

– Аккуратней, милая, – произнес чей-то низкий голос.

Я подняла взгляд – Джуд смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами. Его пальцы вцепились мне в локти. Я напряглась.

– Прости, мне показалось, что… – Я обернулась, но в коридоре никого не было, и я покачала головой. – Не знаю. Показалось, что кто-то за мной следит.

Джуд разжал пальцы и сделал шаг назад.

– Что ты вообще делаешь в этой части здания? – спросила я, нагнувшись за книжкой. – Твоя комната во втором крыле.

Джуд точным движением головы убрал с лица темные пряди и пожал одним плечом.

– Заблудился.

Между нами повисла неловкая тишина. Взгляд Джуда прожигал во мне дыру.

– Тут все в порядке? – За спиной раздался спокойный голос Итана, и его рука легла мне на плечо. – Джетт? Он к тебе пристает?

Я сглотнула.

– Нет, я…

– Просто ищу, где здесь туалет, приятель, – вмешался Джуд.

Итан убрал руку и указал куда-то назад.

– Туалет в той стороне. В другом крыле. И я тебе не приятель.

Джуд опустил голову и быстро исчез за углом.

Я повернулась к Итану.

– Не нужно было так грубо с ним обходиться, знаешь ли. Это я в него врезалась, а не наоборот.

Итан продолжал следить за Джудом.

– Что он тут вообще забыл?

– Он просто потерялся, Итан.

Итан перевел взгляд с удаляющейся спины Джуда на меня.

– Не называй меня так.

– Хорошо, офицер Скотт, – выдохнула я. – Мне все больше кажется, что тебе здесь не работать надо, а подлечиться.

Итан нахмурился, глаза его забегали. Я не дала ему шанса хоть как-то ответить, а просто развернулась и ушла прочь.

Летом мы с Итаном немало ночей провели вместе, разговаривая до восхода солнца. Чаще всего мы обсуждали разницу между штатами и королевством, ТВ-шоу и музыку. Так я и узнала, что Итан всего на пару лет старше меня… но это и все. О себе он почти ничего не говорил: упомянул только, что ему нужно год отработать, чтобы продвинуться по службе. И он выбрал для этой цели Долор.

Он четко дал мне понять, что ему это не особо нравится.

Но Итан заинтересовался мной, потому что я напоминала ему о сестре. Мы встретились в прошлом году, когда на меня напал Оскар. Тогда я узнала, что сестру Итана тоже изнасиловали, и она умерла. Итан не особо распространялся и о ней тоже, но обо мне хотел знать все – каждую деталь моего травматического прошлого. И не то чтобы я сильно возражала. Если это поможет ему понять лучше свою сестру, я только рада помочь.

Я зашла в свою комнату, и в ноздри мне тут же ударил стойкий запах смерти. Я прикрыла лицо ладонью и закрыла дверь. Закинула записную книжку на стол, а потом принялась искать неполадку в рутине.

Невыносимый запах притупил все остальные чувства. К горлу подкатывала тошнота. Я опустилась на корточки и выдвинула из-под кровати тележку на колесиках. Тут же попятилась назад, пока не уперлась спиной в стену. Из горла вырвался крик, глаза вылезли из орбит.

На тележке лежал изуродованный труп животного. Красный цвет и мех смешались с моей одеждой.

Я подползла к мусорному ведру, перегнулась через край и исторгла туда содержимое желудка.

– Мия? Во имя всего святого, что… – Услышала я, а потом кто-то схватил меня за плечи.

Я начала вырываться и прижалась поближе к стене. Когда я осознала, что это Итан пытается меня успокоить, то тут же обхватила его за шею и зарыдала, прижавшись лицом к форменной рубашке. Итан на секунду замер, а потом расслабился и притянул меня поближе. Пальцы его зарылись мне в волосы.

– Кто мог такое сотворить? – кричала я.

Пальцы Итана еще крепче сжали мою талию, а второй рукой он все еще придерживал меня за затылок.

– Какой-то больной на голову ублюдок, – пробормотал он на выдохе. – Давай-ка уйдем отсюда и обо всем расскажем, кому надо.

Итан прикрыл мне глаза, чтобы я больше не смотрела на тот ужас под кроватью, и вывел в коридор. Он подтащил меня к стене – я всю дорогу пыталась выбросить из головы увиденное. Взгляд голубых глаз парня не покидал меня, даже когда он достал из-за пояса рацию и начал говорить.

– Да, крыло четыре… – повторил он, а потом вернул рацию на место и навис надо мной, держа за плечи обеими руками.

– Такое прежде случалось?

Я покачала головой, стараясь унять трясущиеся руки.

– Кто-то тебе угрожал?

Я снова затрясла головой, выдавив:

– Никто. Летом все было тихо.

По щеке скользнул слезинка, и Итан потянулся было, чтобы убрать ее, но остановился, так и не дотронувшись до моей кожи.

Он вздохнул и опустил руку, а потом и голову.

– Итан… – Голос мой дрожал, и имя его повисло в воздухе, словно мольба и вопрос одновременно.

Я хотела попросить его о том, чтобы все пропало, чтобы он нашел вдруг способ стереть последние десять минут. Но голос меня предал. Я закусила внутреннюю часть щеки.

– Я сильная! – бросила я, борясь со слезами.

Итан поднял голову и все-таки приложил руку к моему лицу.

– Останься здесь. А я осмотрюсь, идет?

Я кивнула, и Итан исчез.

Приложившись спиной к стене, я сползла по ней вниз.

– Так где ты теперь будешь спать? – спросил Джейк, стараясь перекричать шум душа.

Я стояла под льющейся водой уже долго, но она не помогла мне избавиться от зависшего перед глазами образа мертвой кошки. Я терла кожу до тех пор, пока та не стала розовой, и вспоминала все, что случилось со мной за прошедшие две недели, снова и снова, в попытке отыскать хоть какую-то подсказку… кто мог сотворить такое? Зачем? Но я так ничего и не вспомнила.

– Догадайся-ка, – выдохнула я.

– Прошу, не говори, что тебя переселяют в другое крыло.

– Нет, офицер Скотт не позволит, – я понизила голос, чтобы Джейк не вставил какой-нибудь неуместный комментарий.

Никто не знал о том, что мы с Итаном дружили. Даже Брия. Дружба наша скрывалась под покровом ночи, подальше ото всех. Она принадлежала только мне одной, и я дорожила ей. Пока Итан не нашел в моей комнате мертвое животное, у него получалось разделять работу и отношения. Однажды два эти мира просто обязаны были соприкоснуться. Интересно, как это повлияет на нас?

– Так где же?

Я встала под душ и запрокинула голову, массируя пальцами скальп.

– В старой комнате Олли.

В той самой, где мы впервые поцеловались. Там, где я начала влюбляться в него – о, так медленно и так прекрасно. В комнате, где мы так часто занимались любовью.

– Вот это да! – рассмеялся Джейк где-то за разделявшей нас стенкой. – Бедняжка… Настоящая пытка.

– И не говори!

– Подозреваемые уже есть?

– Нет, но они уже начали их искать.

Я выключила воду и расправила волосы.

– Черт, полотенце забыла! Не подашь?

– Щас, секундочку! – произнес Джейк.

Холод медленно проникал в мое голое тело, вызывая дрожь. Спустя мгновение Джейк сунул полотенце в щель между занавесок.

– Спасибо! – я завернулась в полотенце и распахнула шторку.

Джейк уже успел напялить трусы и стоял перед зеркалом, выдавливая зубную пасту на щетку.

Я слегка повернулась в сторону входа и заметила, что стену в коридоре подпирает Итан. Наши глаза встретились, он тут же отвернулся и слегка выпрямился.

По сравнению с прошлым годом в кампусе прибавилось охраны. В каждом крыле теперь стояло по охраннику, и к нашему приставили Итана. В столовой и общей ванной охранники работали посменно. Я закрепила полотенце и схватилась за собственную зубную щетку.

– И мне придется носить одежду из Полоумного приемника, пока мне не привезут новую, – добавила я, кинув взгляд на безвкусный комок одежды в углу.

Старую, включая футболку «МИЛАЯ ПСИХОПАТКА», теперь можно было только выбросить.

Джейк сплюнул зубную пасту в раковину.

– О, все лучше и лучше.

– Да, видел бы ты белье, которое мне выдали.

Он сполоснул щетку, а потом постучал ей по краю раковины.

– Тебе разве не все равно? Не то чтобы тебе есть перед кем красоваться в кружевных трусах.

Я почувствовала на себе взгляд Итана. Повернулась и посмотрела прямо в его пронзительно-голубые сощуренные глаза. Меня раздражало, что он обращается со мной как с ребенком, но стоило ему посмотреть на меня вот так… думаю, стоит с ним немного поиграть. После такого ужасного дня это пойдет мне на пользу. В душевой почти не осталось людей, и, как следствие, пара тоже. Летом в Долоре оставалось вдвое меньше студентов, но скоро в ванной будет не протолкнуться – придется снова принимать душ по утрам.

– Ладно, увидимся утречком! – Джейк взмахнул своими светлыми волосами и вышел прочь, пока я чистила зубы.

Мы с Итаном остались наедине. Я вновь посмотрела на него, и он замер, но глаз не отвел и сжал руки на поясе. Ему хотелось отвернуться, все в нем об этом кричало, но что-то еще, что-то более могущественное, заставляло его смотреть.

Я отпустила края полотенца, и оно упало на пол.

Итан сжал зубы, челюсть с легкой рыжей щетиной подалась вперед. Взгляд его блуждал по моему телу, сверху вниз. Но он не пошевелился – стоял у стены, словно приклеенный. Воздух между нами сгустился, мы глубоко дышали, не сводя друг с друга глаз, и легкие наши синхронизировались.

Наконец я увидела в его взгляде то, чего так ждала – восхищение.

– Одевайся уже, Джетт, – выдавил Итан, а потом прокашлялся. – Пожалуйста.

– Я так тебя и не поблагодарила, – я подняла полотенце с пола и начала вытирать им волосы. – И я устала от того, что ты обращаешься со мной как с ребенком.

Он отвернулся.

– Тогда прекрати себя так вести.

– Неужели я похожа на ребенка?

– Хватит, – предупредил он.

– Нет уж, посмотри на меня. – Я указала пальцем себе на грудь.

Итан тут же опустил голову. Я ждала, и сердце мое яростно билось… ну же, подними взгляд! Мне так хотелось, чтобы мной восхищались. Как Олли когда-то.

– Неужели я в самом деле похожа на ребенка?

Итан поднял голову, и взгляд его впился в меня, но лицо осунулось.

– Нет, Мия, ты совсем не похожа на ребенка.

Он ударил по стене, а потом ушел.

Комната Олли больше ничем не отличалась от всех остальных комнат в Долоре. Ничего в ней больше не напоминало о нем: теперь тут стояли и стол, и тележка в ожидании нового заключенного. В данном случае – меня. На стол отправилась моя записная книжка: я присела на стул и открыла ее. Столько пустых страниц, которые ждали, что их заполнят. Чернила украсили первую, а затем и вторую… Прошедший день вдохновил меня, и я написала обо всем: об ужасном сюрпризе, ожидающем меня в комнате, и о взгляде Итана в душевой. И об Олли.

Мыслями я всегда возвращалась к нему.

Той ночью я проснулась от собственных криков. Итан так и не пришел. Я отпихнула ногами одеяло и практически содрала с себя прилипший из-за пота свитер из Полоумного приемника. Попыталась выровнять дыхание.

Последующие дни ничем не отличались от предыдущих: днем Итан избегал меня, а ночью я не могла уснуть, потому что боялась кошмаров. Иногда я умудрялась заснуть, рыдая, иногда не спала до самого утра.

– Тебе все еще снятся кошмары? – спросила меня Брия на собрании ЖПСН – группы «Женщины против сексуального насилия».

Мы собирались в комнате для групповой терапии по четвергам перед ужином. Летом к нам присоединялась только одна девушка, но через неделю начнется новый семестр, и я уверена, что придут и другие.

– К сожалению, – вздохнула я, скрестив ноги.

Мы никогда не сидели на стульях, всегда на полу. Так все выглядело куда менее официально.

– Я снова пячусь назад, потому что я даже не знаю, о чем они, эти кошмары. Стоит мне проснуться, я обо всем забываю.

– Может, у тебя расстройство сна. Типа сонной задержки дыхания – так и забываешь, – предположила Тайлер.

Тайлер приехала в Долор летом. Мы с Брией сдружились с ней на этих встречах. Там и узнали, что Тайлер такая же всезнайка, как и я. Да и истории наши были похожи: год назад Тайлер изнасиловали, и она не смогла справиться с накрывшей ее тревожностью. Она причиняла себе физический вред. Дважды за месяц попадала из-за этого в психушку, так и оказалась в конце концов в Долоре. Ее, как и нас, изгнали из общества. У Тайлер были длинные светлые волосы, но глаза карие – как у меня. Я была выше, но всего на дюйм. Фигура – полнее, но пройдет пара месяцев, как веса в ней убавится. Это неизбежно, и Тайлер не могла этого дождаться.

– Когда они начались? – спросила она.

– С детства, после того самого случая. Но кошмары давно мне не снились… пока Олли не уехал.

С каждым днем я скучала по нему все сильнее и сильнее. Перед другими я старалась держаться – сложная задачка на каждый день. Меня разрывало между двумя мирами – жизнью с Олли и жизнью после него. Вот только я не ожидала, да и не хотела жизни после него. И тело, и сердце отрицали ее, заставляли не спать ночами, насылая на меня кошмары. Олли поселился в моей голове, его слова преследовали меня, его голос напоминал о том, что у нас было. Он оставил внутри меня эту прекрасную травму, и пламя нашей любви все еще горело.

Но сейчас я хотела, чтобы оно погасло.

Жар этот был слишком силен, огонь сжигал меня дотла каждую ночь, а потом я просыпалась лишь для того, что прожить еще один день без Олли.

– Ах, да… Олли, – почти пропела Тайлер. – Какая жалость, что мне не удалось встретиться с этим Олли, о котором я так много слышала.

– Может, его отсутствие – твой триггер, – вклинилась Брия. – Не думала об этом?

– Он в самом деле помог мне выбраться из ужаса, в котором я засела надолго. Может, я слишком сильно на него полагалась… Не знаю… в общем, давайте лучше поговорим про тебя. – Я указала на Тайлер. – Ты все еще пьешь прописанные психиатром таблетки?

– Ага, доктор Бутала – святой, а таблетки эти – святой Грааль. Вообще никакой тревожности. Никакой депрессии. Никогда не чувствовала себя счастливее.

Брия закатила глаза.

– Интересно, когда уже тебя отпустит? На каком-то этапе ведь слишком сильно к ним привыкаешь, так? Иммунитет появляется?

– Вот вам и позитивное мышление, – пробормотала я.

– Я просто стараюсь смотреть на все реалистично. Таблетки – не ответ на все вопросы, и в конце концов эффект от них сойдет на нет. И придется либо пересаживаться на другие, либо искать корень своих проблем, – возразила Брия.

В ее словах был смысл, но я не хотела портить настрой Тайлер. Маленькие шажки. Для всех нас.

– Не знаю, но мои таблетки будто бы усилили мое либидо… Я вообще не думала про секс с того случая, а теперь не могу спокойно посмотреть ни на одного парня, – призналась Тайлер. – Даже на Джейка.

Мы тут же захихикали.

– Так это ведь хорошо! – смеялась я, пытаясь отдышаться. – Посмотрите на нас, прямо кучка похотливых подростков!

Тайлер подняла руку.

– Технически, я в самом деле все еще подросток.

И она была права. Тайлер девятнадцать. Мне совсем недавно исполнилось двадцать, а Брие – летом.

– Кстати, новенький выглядит так, словно ему не помешает немного повеселиться, – улыбнулась Брия.

– У меня от Джуда мурашки по телу, и не в хорошем смысле, – призналась я.

Я врезалась в него в коридоре сразу перед тем, как нашла в комнате кошку. И никак не могла забыть его хватку. И его взгляд.

– У тебя ото всех такие мурашки, – выдохнула Брия.

И тоже не ошиблась.

Я уснула в слезах и проснулась в темноте, от того, что ко лбу приложили холодное полотенце.

– Олли? – я моргнула и открыла глаза.

– Нет, Джетт. Это Итан, – ответил Итан, склонившийся надо мной в явном волнении. – Всегда Итан.

Я, не думая, обняла его за шею и притянула ближе – мне хотелось почувствовать себя в безопасности. Я пыталась выровнять дыхание, когда Итан внезапно поступился принципами и лег рядом со мной, притянув меня к груди. Сильные руки прижали меня к горячему телу. Пальцы убрали волосы с лица.

– Я так на тебя злюсь, – прошептала я.

Итан вздохнул.

– Я тоже на тебя злюсь.

Я подняла голову с его груди и вгляделась в его лицо.

– И что я тебе такого сделала?

– Ты меня постоянно отвлекаешь, – пояснил он. – А теперь перевернись давай, Джетт.

Я послушалась: перевернулась на другой бок, подальше от него, и закрыла глаза. Глаза жгло от слез – слез по Олли. Как по расписанию. Итан собрал мои волосы и убрал с шеи, а потом прижал к коже полотенце, как делал каждую ночь.

Но сегодняшняя ночь была особенной.

Сегодня он впервые лег рядом со мной. Мне хотелось, чтобы на кровати со мной был Олли, но присутствие Итана тоже помогало… немного. Воспоминания накинулись на меня, словно хищники, ослабили, заставили плакать. Я зажмурилась, представляя прошлое. Темнота разносила мои всхлипы.

Любовь Олли заключила меня в клетку. Наше общее будущее давило на меня. Он расписал его для нас обоих, а потом исчез… и я разбилась. Не выдержала. Семь месяцев я пыталась собрать себя по осколкам.

И Итан опустился рядом со мной на колени и помогал.

Я не просила его об этом, но вот он, держит меня в объятьях, пока от меня откалываются все те куски, что он собрал раньше.

Итан мало знал об Олли: лишь то, что это его старшего брата арестовали за отравление меня и Брии. Это он нас чуть не изнасиловал. В первую ночь после ухода Олли я звала его во сне, и Итан спросил, почему так. Он не понимал. Он никогда этого не поймет.

Говорить об Олли было больно, и я старалась этого избегать. Пальцы Итана провели по моим рукам, и тело приняло это за команду – легкие снова заработали.

– Он исчез, Мия, – уверенно прошептал он мне в волосы, и его рука подлезла под мою, перекинулась через грудь, прижала меня к нему – я не могла бы стать к нему еще ближе. – А я останусь… пока ты не заснешь.

День сменился ночью, и скрывать это стало невозможно. Олли мне больше не поможет, и я так на него злилась! Олли научил меня, как себя спасти, но на этот раз я тонула, и у меня не осталось сил бороться с течением.

Но Итан удерживал мою голову над водой.

Закрыв глаза, я могла представить на его месте Олли. Я была в отчаянии.

Три

Что не дает мне спать по ночам? Воспоминание о последнем вздохе, что ты у меня украла.

Оливер Мастерс

– Может, хоть чаю выпьем? Мне не помешает кофеин, – попросил я, хотя уже знал, какой меня ждет ответ.

Но поездка затянулась. К тому же ноги мои просились наружу. Очень уж хотелось их вытянуть после трехчасовой поездки из тюрьмы.

Охранник никак не отреагировал на мою просьбу, просто продолжил смотреть в окно крошечного фургона. Я его не помнил. Охранника. Темнокожий, с блестящей лысой головой, довольно стройный. Крепления загудели, ударившись о металл, когда я попытался положить локти на колени, чтобы успокоить подпрыгивающую ногу. Наручники порезали кожу, и я застонал, откинув голову на порванную кожу сидения.

– Ты новенький что ли, да? В Долоре? – спросил я у охранника, нарушив неловкую тишину. – Не видел тебя прежде. К какому зданию прикреплен?

– Нам ехать еще час. Давай-ка позаботимся о комфорте друг друга, а?

Я повернулся к окну и попытался представить, что ждало меня в Долоре. Может, тюрьма – это не так уж и плохо. Если не считать бесконечных допросов по самым дурацким причинам, обращались со мной неплохо. Полиции потребовалось пять месяцев для того, чтобы состряпать идеальное дело на моего брата, Оскара. Сначала я не хотел им помогать, но просто потому, что злился.

На второй неделе без таблеток я потерял контроль, и меня со всех сторон накрыло эмоциями.

Я мог думать лишь о ней. И говорил лишь о ней.

И мне никто больше не был нужен. Кроме нее.

Неважно, закрывал я глаза или нет, она всегда представала передо мной, подобно яростной буре. Чтобы взять меня под контроль, они договорились с Долором, забрали мои медицинские записи, а потом снова посадили меня на сдерживающие гнев таблетки. Наконец я оказался там, где и должен был. Все как они и планировали.

Оскар получил по заслугам. Что до меня… Меня оправдали по всем насильственным обвинениям. С проституцией меня ничто не связывало напрямую, кроме профессии матери, конечно.

К сожалению, обвинения, из-за которого я в первую очередь и попал в Долор, с меня не сняли. Даже после того, как я объяснил, что не трогал Брэда, спекулянта, которого отправил в кому мой брат, когда мне исполнилось семнадцать. Доказательств против Оскара не хватало.

У него было алиби, пусть и ненастоящее. А у меня – нет.

Пару месяцев назад Брэд умер.

И теперь мне предъявили обвинение в убийстве, совершенном в результате психического отклонения – посерьезнее незаконного причинения вреда.

Долор оставался моим единственным шансом на свободу. Я вернулся в самое начало пути.

Они снова отправили меня в Долор, чтобы закончить то, что я начал, когда помог посадить Оскара.

За семь месяцев в тюрьме я нашел себе одного друга. Его звали Трэвис. Мы поделились историями наших жизней, конечно. Он стоял на стреме во время ограбления, больше у него приводов не было. Парень рос, как и я, без отца и с ужасной матерью. Для Трэвиса жизнь не закончилась, на воле его ждала девушка. И он спросил, есть ли девушка у меня. Я соврал ему. Сказал, что нет. Просто не мог заставить себя заговорить о ней, не то что произнести вслух ее имя. Хотя мысли о ней всегда оставались со мной.

Я прекрасно помнил свои чувства к ней – если бы не таблетки, то страшно представить, какую боль бы я чувствовал на протяжении последних семи месяцев. Месяцев, которые я провел вдали от нее. Когда я слез с таблеток, мое расстройство Эмоциональной Напряженности лишь усилило все ощущения. Я буквально сошел с ума.

По пути в Долор я провел всего три дня без таблеток и теперь пытался понять, стоило ли оно того. Стоило ли мне просить докторов Буталу и Конуэй больше не прописывать мне препараты?

Стоило ли оно всей это боли? Но, на самом деле, выбора у меня не было.

Мои чувства к ней медленно восставали из пепла на протяжении последних шести часов – каждый последующий больнее предыдущего.

– Мы на месте, – сообщил охранник, и мы съехали с дороги на одинокую тропу, ведущую к воротам Долора. Асфальт под колесами сменился камнем, и я бросил взгляд на силуэт Долора под серым небом.

Я наконец осознал, насколько близко оказался к ней снова, и нервы мои сдали. Я сделал глубокий, неровный вдох. Три дня без таблеток, которые мне нужно было принимать каждые двенадцать часов. И я уже чувствовал, как теряю контроль. Хорошо, что на мне были наручники. Руки тряслись, и я сжал пальцы в кулаки – может, так станет полегче.

Фургон подъехал к кампусу и остановился. Охранник стянул мне руки пластиковыми стяжками и только потом снял наручники – с запястий и щиколоток. И, наконец, вывел меня из машины к большим двойным дверям.

– Оливер Мастерс, – поприветствовал меня директор Линч на посту охраны. – Хотелось бы мне сказать, что я рад тебя видеть, но это больше зависит от тебя.

Я не видел Линча семь месяцев – а по его виду казалось, что прошло лет двадцать. Сшитый на заказ костюм никак не мог скрыть поселившуюся в его карих глазах усталость и очень заметный стресс, из-за которого он начал лысеть гораздо быстрее, чем того требовала природа.

– Я здесь не за тем, чтобы шум поднимать. Просто хочу доучиться безо всяких приключений – того же хотите и вы, – произнес я, ничуть не соврав.

Я не хотел возвращаться в тюрьму, к брату.

Линч кивнул и провел меня через сканер, тот промолчал. Всю дорогу до директорского кабинета я не поднимал головы и смотрел только на свои ступни. Мне не хотелось даже случайно взглянуть на двери библиотеки – места, куда мы сбегали с ней каждую субботу.

Но смех ее все равно звучал в моей голове. Напоминал о ней. О том, как развевались ее темные волосы, когда я бежал за ней. О ее улыбке, от которой у меня сердце замирало… ее я увидел, вовсе того не желая.

– Сюда. – Линч буквально спас меня от прошлого.

Кабинет директора ничуть не изменился.

Линч поднял вверх палец – мол, минуточку – и взялся за телефон. Я опустился в кресло напротив, по другую сторону его стола. Рукавом я утер со лба холодный пот.

– Доктор Бутала, да… Приехал Оливер Мастерс… – Линч дослушал, кивнул и повесил трубку, даже не попрощавшись. – Твой психиатр скоро придет, так что подождем.

Карие глаза Линча поймали мой взгляд, а потом он отвернулся. Цвет его глаз сочетался с цветом бутылки «Джека Дэниелса» – и с цветом ее глаз. Сердце снова пропустило удар.

Мы с доктором Буталой мало в чем сходились, но намерения его, по крайней мере, были честными.

Он верил в химический дисбаланс мозга, а она… о нет, я не буду называть ее по имени даже в мыслях… она считала мое расстройство благословением. Еще бы, так чувствовать! Ей нравилось, какой я, но она видела лишь одну мою сторону. Я никогда не позволял ей увидеть другую – куда более уродливую. Злую.

Бутала постучался, прежде чем войти.

– Мастерс! Рад, что ты вернулся. – Доктор положил руку мне на плечо.

Бутала был невысоким джентльменом индийского происхождения и говорил с легким акцентом. Я кивнул головой в знак согласия.

– Рад вернуться.

Доктор присел рядом со мной и положил себе на колени мою медицинскую карту.

– Во-первых, и это главное, хочу снова извиниться за то, что мы поставили тебя в такую неприятную позицию в деле с Оскаром, – осторожно и искренне произнес Линч. – Если бы я знал, то не позволил бы им так поступить. Сможем ли мы оставить это в прошлом и начать все заново?

– Да, сэр.

В глазах его промелькнуло облегчение, пусть и всего на мгновение.

– Что ж, очень хорошо. Раз уж с этим мы разобрались… Сегодня начинается новый учебный год, а за последнюю неделю произошло уже немало неприятностей. Ты не сообщил мне о своем брате, но могу ли я надеяться, что в будущем ты расскажешь мне обо всем, что покажется тебе странным? – спросил Линч, приподняв одну бровь. – Я прошу тебя лишь об открытости.

Я понимал каждое произнесенное им слово по отдельности. Но все вместе я слышал будто бы сквозь толщу воды. Я покачал головой – вдруг это поможет рассеять туман, забивший череп?

– Что случилось?

Линч перевел взгляд с Буталы на меня. Он вздохнул, подкатил поближе свое кресло и уперся локтями в столешницу.

– Ты все равно об этом узнаешь, так что почему бы мне самому тебе не рассказать… – Он сложил руки на столе. – Все началось на прошлой неделе, так что сложно сказать, кто за этим стоит, но в Долоре кто-то шутит ужасные шутки. Понимаю, что о многом прошу, но ты единственный, кто точно не имеет к этому никакого отношения, так что присмотрись к происходящему.

– Ужасные шутки? Что случилось?

– На прошлой неделе кто-то оставил в комнате студента изуродованный труп кошки. А вчера на двери появилась надпись кровью, – пояснил Линч с неохотой. – И я не требую от тебя расследования, Оливер. Я просто хочу быть в курсе, если ты что-то услышишь или увидишь.

Желудок мой подпрыгнул, и я попытался как можно незаметнее сглотнуть.

– Конечно.

Мне сложно было сосредоточиться, тело медленно предавало меня. Я провел связанными руками по лбу и волосам.

– Хорошо. А теперь поговорим о твоих таблетках, – он кивнул доктору Бутале.

Бутала открыл мою карточку. Я пытался как-то уложить в своей голове услышанное. Шутки? И почему здесь вдруг стало так жарко?

– Когда ты принимал их в последний раз? – спросил Бутала.

– Больше трех дней назад.

– И как ты себя чувствуешь, Оливер?

– Паршиво…

– Повернись-ка, дай мне на тебя посмотреть.

Бутала развернул мой стул и взялся за висевший на шее стетоскоп. Он вдел его в уши, другой конец приложив к моей рубашке – прямо напротив сердца. На ощупь дико холодный. Казалось, все в комнате замерло, пока мужчина смотрел на часы и считал.

– Необычайно высокий пульс. – Он поднял взгляд, и наши глаза встретились. – Зрачки расширены.

Бутала повернулся к Линчу и продолжил:

– На лицо все симптомы синдрома отмены.

Ха. Синдром отмены. Такое простое словосочетание! А внутри такой беспорядок, словно что-то съедает все мертвые части меня, оставляя лишь сожаление и вину. По лбу прокатился пот, словно лед по моей разгоряченной плоти.

– Постарайся держать себя в руках, не хочу повторения прошлого раза, – заметил Линч.

Бутала посмотрел на меня.

– Оливер, а кроме недомогания, что ты еще чувствуешь? Как ты себя чувствуешь? Злобным, грустным, счастливым?

Колено мое снова взлетело вверх, и я вытянул ногу.

– Никак. Я ничего не чувствую. Только недомогание.

– Можем начать прием таблеток с завтрашнего дня, но раз он пропустил аж три, мгновенного эффекта не будет. Можете подержать его в одиночке, пока медикаменты не сработают, но мне бы этого не хотелось. Если его запереть, то он будет дольше приходить в себя.

– Тогда что вы рекомендуете? – спросил Линч.

Бутала опустился на стул и внимательно осмотрел меня: так, словно я был его научным проектом.

– Отправьте в новую комнату, пусть начнет занятия примерно через неделю.

– Что ж, хорошо, – Линч вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Оливер, прошу, не заставляй меня сожалеть об этом. Давай начнем год с чего-то хорошего.

По пути в кабинет медсестры я не поднимал головы. Меня сопровождал охранник, конечно. Пару раз, поднимаясь по лестнице, я терял равновесие. Со связанными руками удержать его было сложно.

Утро перевалило за полдень. Раз учеба начиналась сегодня, то студенты должны были подняться на третий этаж. Медсестра Ронда не стала сдерживаться и заключила меня в крепкие объятья.

– Сними с него эти путы, Джерри, не нужны они ему! – закричала она на охранника, держа меня на расстоянии вытянутой руки.

– Ронда, он тебе просто всегда нравился, – усмехнулся Джерри и разрезал стяжки ножом.

Я свободен! Осталось потереть внутреннюю сторону запястий.

– Ох, Олли. Тебе не помешает стрижка, – медсестра Ронда покачала головой. – Я сама тебя постригу, а потом можешь принять душ. Джерри принесет твои вещи из хранилища, пока ты моешься, идет?

– Да, звучит здорово, – я выдавил из себя улыбку, хотя голова все еще шла кругом.

Она выдвинула стул, схватила с тележки ножницы и расческу и жестом приказала мне сесть.

– Выглядишь не очень. Такой бледный… – Ронда приложила руку к моему лбу, а потом исчезла за моей спиной.

– Синдром отмены, – объяснил я, стараясь держать голову. – Слишком коротко не стригите.

Ронда легонько хлопнула меня по затылку.

– Я больше года тебя стригла, мальчишка! Знаю, что делаю.

Я слегка усмехнулся, но этого хватило, чтобы я вспомнил: раньше я только и делал, что смеялся.

Кажется, что полгода – не такой уж и большой срок. Но и этого оказалось достаточно. Я знал, что любил девчонку, которая завладела моей душой в ту же секунду, как я ее почувствовал. И я полгода убеждал ее в том, что нам суждено быть вместе. Что я люблю ее всем сердцем.

Следующие семь месяцев я провел, ничего не чувствуя. Без нее. Три дня без таблеток – как тепловой удар посреди снежной бури.

Последние шестьдесят секунд я считал дни с тех пор, как повстречал ее, чтобы унять свое сердце, которое билось посреди зимнего урагана, под обжигающим солнцем.

Да, тело мое совсем не понимало, что происходит… мягко говоря.

Я провел пальцами по грубому синему материалу, из которого были сшиты мои тюремные штаны. Доказательство моей слабости. Даже в борьбе она властвовала над каждым рассыпающимся фрагментом. Одна мысль о ней заставляла кровь кипеть и бежать по венам, пока вся остальная часть меня таяла.

Я должен был узнать.

– Мисс Ронда?

– Да?

– Как она?

– Кто?

Я сделал глубокий вдох.

– Мия, – выдохнул я. – Как дела у Мии?

Я впервые произнес ее имя вслух. И как только оно слетело с моих губ, боль усилилась, и жажда ощутить ее вкус схлестнулась с нуждой оставаться в приятном онемении. Ее имя было одновременно удушающим проклятьем и животворящей молитвой. Ее имя распороло мне грудь и призвало воспоминания.

Воспоминания о том, что она заставляла меня чувствовать. Воспоминания о том, что заставлял ее чувствовать я.

Все было идеально.

Она в моих руках. Она на мне. Я внутри нее. Она, лежащая рядом, напротив, подо мной, наши тела переплетены, почти одно целое…

Мы подходили друг другу идеально. Ее тело было для меня всем. Ее священные поцелуи – моим спасением. Ее душа – раем моим.

Мия была для меня всем.

И я понял это сразу, как только моя душа потянулась к ее. Легкие мои съежились. Сердце задрожало при звуке ее имени.

– Мия боец, держится. Ты будешь ими гордиться, этими девчонками, знаешь ли. Они с Брией все лето собирали группу поддержки для девушек, которые подверглись насилию. Дел у нее много, у этой девчонки, это точно.

Я выдохнул и улыбнулся. Мия в порядке… и этого мне достаточно. Пока я ее не увижу.

– Жаль, что все это с ней случилось, – добавила она.

И улыбка моя тут же растаяла.

– О чем это вы?

– Кто-то шутит над ней жестокие шутки, разве директор Линч тебе не сказал?

– Над Брией?

Только не вздумай произнести имя моей девушки, Ронда.

– Над Мией. Кто-то подложил ей под кровать мертвую кошку на прошлой неделе. – Ронда отрезала еще часть моих волос, и я краем глаза уловил, как они падают на пол. – Бедная девочка и так натерпелась.

Пальцы мои впились в ручки стула, боль превратилась в гнев. Должно быть, Ронда ошиблась. Мия никогда бы не смогла настолько кого-то разозлить. Кого-то спровоцировать. По крайней мере, с тех пор, как я до нее достучался.

– А припадки у нее были? Часто она приходила в медпункт? Попадала в одиночку?

Осталась ли она той самой девушкой со светло-карими глазами? Той самой, моей Мией?

– Нет, я ведь сказала, дела у нее идут неплохо. – Она вздохнула и взъерошила мне волосы. – Так, на сегодня все. А теперь дуй в душ.

Джерри, лысый охранник, принес мои вещи, сложенные в пакет для мусора. В ду́ше я только и думал, что о Мие. Пытался совладать с собственными эмоциями.

Мне хотелось ее увидеть. Но только не в таком состоянии.

Я то и дело проводил ладонями по лицу, стоя под струями душа, в попытках унять закипающую внутри ярость.

Кто-то издевается над Мией.

Одежду мою постирали: надев серые штаны и черную футболку, я тут же почувствовал себя как раньше, хотя слабость меня не отпускала, и эмоции становились сильнее с каждой минутой. Ронда проверила, как там я, а потом Джерри проводил меня к моей комнате.

– Это не моя комната, – заметил я, когда мы остановились перед дверью комнаты Мии.

Джерри обошелся без объяснений – повернул ручку. Дверь открылась, и меня накрыло волной новых воспоминаний. Бурлящих воспоминаний, похороненных глубоко в моем подсознании.

Мягкие стены убрали. Справа, у стены, стоял стол, а прямо напротив меня – кровать со спинками.

– А куда делась девушка, которая здесь раньше жила? – спросил я, окидывая взглядом все те места, где мы занимались с Мией любовью. Здесь. И здесь. И вон там.

– А мне-то откуда знать? Это не мое крыло. Я в третьем, – ответил Джерри и одарил меня кивком. – Не забудь, ужин в пять тридцать.

И дверь за ним закрылась, оставив меня наедине с картинками в моей голове. Я бросил сумку на пол и опустился на край кровати, а потом закрыл глаза. Слишком много всего. Слишком много. Живот крутило, из меня буквально сочилась боль, вырезая каждую мою часть. Более того, я так сильно устал. Судя по часам над дверью, обед я пропустил. Значит, Мия еще минут сорок будет сидеть у доктора Конуэй.

Я свалился на матрас и снова закрыл глаза.

И тут же представил – это было неизбежно, – что она лежит рядом. Светло-коричневые волосы рассыпались по подушке, бедра двигаются, словно она жаждет меня. Картинки мелькали перед глазами, словно кадры из фильма. Я вспомнил ее податливые, искусанные розовые губы – моих зубов дело. Вспомнил ее дрожь – удовольствие ей подарил тоже я. Вон она теряет контроль, а я все еще внутри нее. Я часть процесса, это моя цель, и этот жар…

Мия…

Я проснулся часа через три. Перекатился на бок и присел, провел руками по подстриженным волосам и лицу. Каждая моя клетка, каждая мышца, каждая вена пульсировала, казалось, прямиком в мозгу, билась о череп… тело требовало таблеток. И Мию.

Но я мог выбрать лишь что-то одно.

Таблетки – необходимое зло. Мия – то, к чему я стремился.

Я чуть склонил голову, и комната закачалась вокруг меня, пока я пытался отыскать взглядом часы. Ужин почти подошел к концу. Я поднялся на ноги, попрыгал на носочках, чтобы привести себя в чувство и проснуться уже, наконец.

Мне не хотелось, чтобы она увидела меня таким, но времени у меня не осталось. Совсем скоро я снова превращусь в бессердечного ублюдка, а сейчас мне хотелось лишь заглянуть Мие в глаза. Убедиться в том, что она помнит меня. Что она все еще со мной. Мне хотелось почувствовать кожей ее прикосновение, попробовать на вкус губы. Хотелось, чтобы она посмотрела на меня. Чувства к ней неслись по венам, к сердцу и дальше – по всему моему телу, которое жаждало присутствия Мии.

Находясь на пороге полного срыва, я вышел наконец из комнаты и побрел по коридору. Наверняка выглядел я дерьмово. Чем ближе я подбирался к столовой, тем больше скручивало нервы.

Может, теперь она ненавидит меня? Или забыла обо мне? Хочет ли она вообще меня видеть после того, как я ее оттолкнул? В тот день перед ней был не я.

Уж это-то она должна понимать.

С каждым шагом душа моя словно вырывалась вперед, обгоняла меня – так ей хотелось встретиться с Мией. По венам побежал адреналин, сдерживая рвущуюся душу.

Я остановился рядом с входом и прижал плечо к разделявшей нас стене. Я посмотрел на клубящиеся линии мрамора на полу. Сделал глубокий вдох.

Зашел за угол, посчитал до трех и поднял голову. И тут же отыскал ее взглядом.

Она широко улыбалась, и ее прекрасные карие глаза прищурились, когда она махнула рукой в ответ на что-то, выпавшее изо рта Джейка. Сквозь меня пролетел миллион эмоций. Мне пришлось схватиться рукой за стену, чтобы не упасть. Все случилось так быстро… все, о чем я ей рассказывал: из легких разом выкачало воздух, сердце пронзила боль, голова загудела, глаза будто молнией прошило. Я зажмурился – может, хоть так не развалюсь на кусочки? Но бесполезно. Когда я вновь распахнул глаза, Мия отыскала меня взглядом. Из глаз ее хлынули слезы.

Выражение лица ее тут же изменилось, а ведь всего мгновение назад она улыбалась и смеялась. Все из-за меня. Мия поднялась с места, и я оттолкнулся от бетона. Мне хотелось подбежать к ней. Поговорить с ней наедине.

И ведь она пойдет со мной.

Я повернулся и пошел в противоположную сторону, к общей душевой, где мы с Мией впервые заговорили почти целый год назад. Руки тряслись. Тело не выдерживало, с каждым шагом я становился слабее. А потом я оказался за дверью и тут же прижался спиной к кафелю.

Она придет.

Дверь открылась снова, и тело мое отреагировало мгновенно: я заключил Мию в объятья, прижал к себе. Ее запах заполнил все мои чувства: кокос, жасмин и весенний дождь.

Она уткнулась лицом мне в грудь, а я держал ее. Крепко-крепко. Ее узкие плечи тряслись от беззвучных рыданий. Я наконец сдался и позволил себе рассыпаться на части. Прижался щекой к ее волосам, рвано выдохнул и зарыдал.

Нервно погладил ее по голове, остановился на затылке, прижал еще крепче. Вот так. Идеально. Поцеловал макушку, ее лоб, ее мокрую щеку. Она тоже обняла меня еще сильнее. Я приложил ладони к ее щекам, наклонил голову, чтоб заглянуть в глаза.

Карие с золотом. Такие прекрасные.

– Мия… я… – Я пытался вытолкнуть из горла слова, но эмоции душили меня.

Глаза ее сияли, словно стекло, подбородок дрожал. Слезы текли по щекам. Она вцепилась в меня так крепко, и все же… все же близости недоставало.

Нам никогда ее не хватит.

Мои губы впились в ее, и я тут же подался вперед, стремясь слиться с Мией в единое целое. Душа моя насытилась знакомым запахом и вкусом. Наконец она получила то, чего ее лишили. Но Мия, которая мгновение назад так легко подалась вперед, вдруг отпрянула от меня. И ладонь ее со звоном соприкоснулась с моей щекой.

Я ничего не почувствовал. По крайней мере, физически. Но сердце мое… оно прочувствовало все.

Губы ее дрожали. Глаза полнились необъяснимыми чувствами.

– Семь месяцев! – вскричала она. – Ты хоть понимаешь, что со мной сотворил?

Я закачал головой и сделал шаг вперед, но она отошла назад. Меня словно ножом в грудь ударило.

– Ради тебя я снесла все свои стены! Я любила тебя всеми фибрами души, а потом ты… – Теперь в грудь ударила ее рука, но я не стал ее останавливать. – Я стояла перед тобой на коленях, Олли. И ты лишил меня опоры… я целых семь месяцев ползла по осколкам каждого проклятого воспоминания, каждого пустого обещания!

Каждое ее слово пронзало меня насквозь, вспарывало похлеще, чем ее ладонь на моей груди. Я смог жить без нее на протяжении этих семи месяцев, потому что уже умер внутри. Да, я помог ей снести выстроенные вокруг нее самой стены… и оставил ее без защиты.

А потом ушел. И забрал с собой веру в то, что ей пообещал.

Я снова сделал шаг вперед, и она снова оттолкнула меня.

– Как ты смеешь? – выдохнула она.

В карих глазах ее сверкнула ненависть – ненависть, направленная на меня. Прядки ее волос прилипли к мокрой от слез щеке.

– Я боюсь закрывать глаза, потому что вижу тебя! А когда открываю их, то тебя нет! Ты исчез! Ты покинул меня! – продолжала она.

Я и прежде видел ее такой, но давно, когда она еще боролась с собой. Тогда в ее глазах жил тот же страх – до того, как я ее оттащил ее в душевую и обнял под струями воды.

Она смотрела на меня и видела врага. Но я отказывался в это верить.

Она придет ко мне. Я схватил ее за запястье и притянул к себе, поближе к груди.

– Но я вернулся, – рот мой замер в сантиметре от ее, и я почувствовал, как Мия задрожала. – Я снова рядом.

Мия намотала кусок моей футболки на кулак и рванула вперед, поймав мои губы своими. И я растаял, когда ее нежный рот коснулся моего. Ей было больно. Она все еще любила меня. Я вдохнул носом, чтобы хорошенько почувствовать ее запах.

Мия. Как поэзия.

Будто бы и не было этих семи месяцев. Губы наши сплелись в экстазе. Тело мое забыло о болезни и сдалось перед своею жаждой. Я прижал Мию спиной к стене, и мы слились в поцелуе. Вот мое место. Вот наше место. Губы ее раскрылись, впуская меня, и я с жадностью брал от нее все, чего так жаждал все эти ужасные семь месяцев.

– Я люблю тебя, Мия. – Я приложил ладони к ее голове и дождался, когда она откроет глаза, чтобы дать ей понять – все это реально. – Я всегда буду тебя любить.

В глазах ее сверкнул свет, совсем как тогда, когда мы поцеловались впервые. Я не нуждался в подтверждениях, но это был знак – мне разрешено утонуть в ней. Снова.

Я медленно провел своим языком по ее, почувствовал вкус яблочного сока с ужина. Руки мои дрожали, но и черт с ними. Я держал ее мокрое от слез лицо, пока она зажимала зубами мою нижнюю губу. Теплые пальцы заползли мне под футболку, словно борясь с ужасом синдрома отмены.

Ради нее я готов быть сильным. Но к горлу подкатывала горечь. Я прижался лбом к ее плечу. Дверь в душевую распахнулась.

– Джетт?

Я вскинул голову – в дверном проеме стоял рыжеволосый охранник и пялился на нас. Я тут же отпрянул от нее, переводя взгляд с Мии на этого рыжего неудачника.

Лицо Мии покрылось пятнами, в каре-золотых глазах стояли слезы. Дышала она рвано. Неудивительно, с учетом того, чем мы тут занимались.

Охранник окинул взглядом Мию и внезапно бросился на меня. В ушах зазвенел звук сломавшегося носа, голова откинулась назад. Я прикрыл нос одной рукой и глаза – другой. Мгновение спустя меня впечатало в раковину. В спине вспыхнула резкая боль.

– Прекрати! – Голос Мии эхом отдавался в ванной. – Итан, остановись!

Четыре

А правда в том, что я не нормален.

Ну что, справишься с таким?

Оливер Мастерс

– Олли… Господи боже… – причитала я, помогая Олли подняться и опереться на раковину. Он положил локоть на ее край – стоять сам он явно не мог.

– Олли? – раздался позади меня удивленный голос Итана, но я не стала ему отвечать – слишком занята была тем, что отматывала бумажные полотенца и промокала их в холодной воде.

Слезы я унять не смогла, так они и текли, пока я выключала кран. И когда подходила к Олли, тоже.

Я отняла его руку от носа и приложила к нему полотенце. Запрокинула ему голову, чтобы остановить кровотечение. Олли пробормотал нечто неразборчивое.

Он вернулся, и разум мой не мог поспеть за тем, что чувствовало сердце. Олли все еще держался за раковину, закрыв глаза. Холодное полотенце я все еще прижимала к его носу.

– Поверить в этот бред не могу, – прорычал Итан и ударил ладонью по кафелю.

Семь месяцев в аду наконец достигли точки кипения: я развернулась к единственному человеку, который оставался на моей стороне с тех пор, как уехал Олли, и окинула его яростным взглядом. Сделала три резких шага в сторону Итана и толкнула его в плечо.

– Зачем ты это сделал?

За последние десять минут я умудрилась причинить боль обоим людям, которым было на меня не насрать. Я понимала, что делаю, но не могла остановиться. Меня накрыло небывалой лавиной эмоций, и в тот момент, когда Итан зашел в душевую и ударил Олли, он превратился в идеальную, легкую мишень для того, чтобы выплюнуть в него накопившийся за семь месяцев чистого ада, в котором я жила, гнев.

Я снова замахнулась на него, но он быстро поднял руку, защищаясь, и отступил.

– Трус! – закричала я, сделав еще шаг вперед.

Меня вдруг потащило назад – это Олли обхватил меня за талию.

– Мия, прекрати! У нас нет на это времени. У меня нет времени. – Он притянул меня к себе одной рукой и подошел к раковине, в которую я тут же уперлась спиной.

Другая рука Олли все еще прижимала к носу окровавленное полотенце. Он подался вперед, не давая мне сбежать.

– Послушай. Я не знаю, сколько времени у меня осталось. Нам нельзя рисковать. Нельзя, чтобы кого-то из нас отправили в одиночку.

– Он ударил тебя безо всякой на то причины! – Я посмотрела на Итана через плечо Олли. – Ты ударил его!

Олли снова подтащил меня к себе. Его ладонь опустилась мне на щеку, привлекая внимание.

– Я заслужил это, любовь моя.

– Как ты вообще здесь оказался? Почему вернулся? – спросил Итан, проведя дрожащими руками по поясу, по щетине, а потом по затылку.

Я никогда не видела его настолько обеспокоенным.

– Прошу, я должен с ней поговорить, наедине, – проговорил Олли с нажимом, подавшись вперед и опершись рукой на раковину.

Я хорошенько к нему присмотрелась: капли пота на висках, шальные глаза, и он никак не мог выпрямиться. Что-то не так.

– Ну ладно, Джетт, сама разберешься, если что! – Итан покачал головой. – Но знай, на этот раз я тебе помогать не буду.

Он распахнул дверь душевой с такой силой, что она грохнула о стену.

Олли опустил на меня взгляд, его зеленые глаза пылали огнем. Мышцы напряглись, словно в попытке сдержать вьющиеся в голове мысли.

– Я бы спросил, о чем это он, но не уверен, что хочу это знать, – пробормотал Олли и притянул меня свободной рукой поближе к себе.

Я обвила руками его торс. Рука, которой он проводил вверх-вниз по моей спине, дрожала.

– Олли, тебе надо в медпункт! – Я чуть подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Выглядишь плохо.

Олли покачал головой. В душевую вдруг кто-то зашел. Олли обернулся, и дверь открылась еще раз. Вошедшие девчонки окинули нас взглядами и прошли мимо.

– Пошли-ка ко мне в комнату, пока замки не закрылись, – он схватил меня за руку и потащил прочь из душевой, вниз по коридору, сквозь спешащую толпу.

Олли остановился рядом с моей старой комнатой. Но не сразу открыл дверь – сначала кинул на меня взгляд, все еще прижимая к лицу полотенце.

– Столько комнат в Долоре… а они поселили меня именно сюда.

– Тебя поселили в мою комнату?

Он кивнул и открыл дверь.

Спотыкаясь, Олли практически упал на матрас, а потом запрокинул на подушке голову и низко застонал. Он махнул рукой: мол, заходи, ложись рядом.

– Прошу, а то я скоро отключусь.

На Олли это было совсем не похоже.

– Ты болен? Что с тобой творится?

– Я сейчас… не в лучшем месте. – Он повернулся ко мне. – Прошу, ложись. Ты не должна меня прощать, но то, что ты так далеко, убивает меня сильнее, чем это физическое состояние.

Неважно, что я злилась на Олли – тело мое было другого мнения. Ноги сами понесли меня вперед. Коленки уткнулись в матрас, и через мгновение я уже лежала рядом с ним, тая. Он отнял от лица полотенце и швырнул его куда-то себе в ноги, а потом провел пальцами над губой, чтобы проверить, идет ли кровь. Та остановилась. Олли перевернулся на бок и уткнулся носом мне в шею.

Мозг мой еще не особо справился со всем, что произошло за последние двадцать минут, но я наконец выдохнула. Я оказалась дома. Дом мой изменился, но ненамного: его будто бы заново покрасили. Сердце не видело разницы, но руки провели по мокрым волосам и бледной коже. Футболка его была липкой от пота. Дыхание – рваным.

– Ты принимаешь таблетки? – осторожно спросила я, боясь услышать ответ.

– Долго не принимал, а потом снова начал. Сегодня. Это синдром отмены… пока эффект от них еще не наступил. Думаю, качели эти и заставляют меня так плохо себя чувствовать. Я даже думать нормально не могу, прости. – Пальцы его впились в кожу на моей талии; Олли дрожал. – Мне так жаль, Мия. Я сейчас такая развалюха…

Слова его я едва разбирала – он бормотал их, не отрывая лица от моей шеи.

– Не знаю, что теперь делать, – закончил он.

Я месяцами представляла момент нашего воссоединения, но никогда не думала, что именно мне придется его утешать. Его горячее тело дрожало в моих объятиях, шеей я чувствовала его дыхание, его губы, его пот. Я баюкала Олли, пока изо рта его изливалась тихая повторяющаяся мантра: «Прости, прости». А потом он, наконец, уснул. Довольно быстро. И тогда пришло время моим слезам, недоуменным и отчаянным, вырваться из темницы.

Я плакала, потому что он вернулся, и слезы радости смешивались со слезами грусти. Грусти по Олли, которого мотало на эмоциональных горках, а я по опыту знала, каково это. И знала, что никак не смогу ему помочь.

Если Олли сказал правду, то совсем скоро он вновь превратится в недоступного козла, который оставил меня одну в коридоре семь месяцев тому назад.

На следующее утро за завтраком Зик прожигал во мне дыру. Настроение у него, судя по всему, улучшилось. Может, он почувствовал, что Олли вернулся. Я не посмела рассказать ему сама… не сейчас. Если Олли вернулся, чтобы снова уйти, на этот раз в забытье, то лучше Зика не обнадеживать.

За год к нашему столу подсело несколько людей: теперь здесь ели не только мы с Зиком, но и Брия, Джейк и Тайлер. Олли прежде сидел рядом со мной… интересно, где он сидит сейчас? За моим старым столом? За своим старым столом, который теперь занимают Мэдди, Джуд и Гвен?

– Что-то ты притихла сегодня, – подала голос Брия, сидевшая через стул от Зика. – Снова не спала всю ночь?

Я качнула головой.

– На удивление проспала до самого утра. Впервые за несколько месяцев.

И это в самом деле было странно. Все эти семь месяцев каждую ночь я просыпалась от кошмаров, не в силах вспомнить, что мне вообще снилось. Но когда Олли вернулся, сон мой стал мирным. Не бывает ведь таких совпадений, не так ли?

– Тогда что с тобой такое?

Я поймала на себе взгляд Итана, – он стоял у двери, позади Брии – и тот отвернулся.

– Ничего. Просто утро такое…

В конце концов, они все узнают. Надеюсь, после того, как я смирюсь с положением вещей. Я сосредоточила все свое внимание на подносе с недоеденным завтраком. Что все это значит? А потом Тайлер ударила кулаком о стол.

– Чур, мой! – закричала она.

Зик вздрогнул, а я резко повернула голову в ее сторону.

– Осторожней, Тай. Ты его пугаешь.

– Я забила! – повторила она, указывая куда-то в сторону Итана.

Я проследила за ее пальцем и увидела Олли – тот пожимал Итану руку.

Губы мои расползлись в улыбке. Олли поправил свою черную футболку и повернулся к нам. Глаза наши встретились: знакомое изумрудное сияние. И волосы его лежали прежними волнами.

– Боже ж… ты… мой, – выдохнула восхищенно Тай. – Кто это?

– Олли! – взвизгнула Брия, вскочив со стула.

Через секунду они уже обнимались, а еще через мгновение к ним присоединился Джейк, а потом и Гвен. Олли не отрывал от меня взгляда все то время, пока обнимал остальных. А я ничего не могла поделать – радостно улыбалась, глядя на то, как он приветствует друзей.

– Зик, – Олли кивнул Зику, подойдя ко мне и обняв меня сзади.

Подбородок его впился мне в плечо.

– Любовь моя, – выдохнул он.

– Погоди-ка! – Брия ткнула в меня пальцем. – Ты знала, что он вернулся?

Олли занял пустое место между мной и окном.

– Я приехал вчера.

– То есть, ты уже занят… – промямлила Тайлер, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Отличный вопрос! Я не уверен. – Олли сжал мое бедро. – Мия, я занят?

Я повернулась к нему, и он озорно усмехнулся и спросил:

– Мы с тобой эксклюзивны? С другими людьми не встречаемся?

Я прищурилась, стараясь понять, что он вообще такое говорит. Я не уверен. Эти три слова застряли в моей голове, хотя мне, наверное, стоило бы обратить внимание на предложение спать с другими людьми. Но этого не произошло. Олли не сомневался с того самого дня, как мы встретились. Он никогда не задумывался, а что конкретно между нами происходит. И эти три слова напомнили мне о том парне, что оставил меня плакать на коленях в коридоре семь месяцев назад. Он все еще жил внутри Олли.

– Я не уверена, – протянула я, повторив за ним и пожав плечом.

Хотя слова эти причинили мне боль. Правда в том, что я была уверена. В этом, по крайней мере. А вот в чем я не была уверена, так это в том, что за человек сейчас сидит передо мной. Тот, в которого я влюбилась, или тот, что оставил меня одну? Призраки того дня преследовали меня до сих пор. Не помогал и тот факт, что я каждый день ходила по тому коридору – и вспоминала о произошедшем снова и снова.

Олли скривился – я никогда не видела на его лице такого выражения – и приподнял брови.

– То есть, вот так ты и хочешь меня унизить? Прямо на глазах у всех своих друзей?

Лицо и тон его говорили о том, что это был не мой Олли. Мой Олли не вернулся. Моему Олли было плевать, что там думали другие люди. Его глаза, его прикосновения, его тон – все противоречило друг другу. Тон его перестал быть идеальным, продуманным до мельчайших деталей. Нет. Теперь в нем слышались нотки враждебности – напоминание о том, что он медленно ускользал от меня прямо на глазах.

– А ты разве не то же самое сделал?

Он сжал губы, а я покачала головой, отодвинула стул и собрала вещи. Олли схватил меня за руку, но я вырвалась.

– Олли, которого я знаю, уверен во всем, – выдавила я сквозь зубы.

– Прости, не хотел, чтобы оно так получилось. – Коленка его подпрыгивала под столом, и он прижал ее к ножке, прежде чем встать. – Мия, давай поговорим.

– У меня занятия.

Я прижала книжки к груди и собралась уйти. Пришла моя очередь оставить его. Зеленые глаза прожигали в моем затылке дыру, но я продолжала идти. Находиться с ним рядом было тяжело – только лишний раз напоминало о том дне, когда он ускользнул от меня. Я хотела, чтобы вернулся мой Олли. Интересно, как долго мне придется ждать?

– Ты как, Джетт? – спросил Итан, когда я прошла мимо него на выходе из столовой.

Я не остановилась, только кивнула и прибавила шаг.

– Погоди! – Итан побежал за мной, схватил меня за плечо и развернул. – Послушай, это не мое дело…

– Ты прав. Не твое! – рявкнула я.

– Послушай меня секундочку. – Его ярко-голубые глаза горели – он тоже прожигал во мне дыру, а потом растерянно почесал затылок. – Все ведь так хорошо шло. Я не хочу, чтобы весь твой прогресс оказался зря.

– Почему? – Голос мой дрожал. – Какое тебе дело?

– Не притворяйся. Не секрет, что мы с тобой близки. По крайней мере, я так думал. – Итан запрокинул голову, а потом снова посмотрел на меня. – Мы друзья, и я не собираюсь сидеть и смотреть, как он тянет тебя вниз.

Голубые глаза похолодели. Казалось, он хотел что-то сказать, но не позволял себе пересечь черту.

– Что тут происходит? – послышался позади голос Олли.

Он обнял меня за плечо так, словно метил свою территорию. Вдоль позвоночника разбежались мурашки – от того, чего жаждало мое сердце. От того, чего мозг мой не понимал. Рядом со мной стоял Олли, но в то же время это был не он. Вот это вот обман. Настоящий кошмар. Я резко подняла голову: Олли переводил взгляд с меня на Итана и обратно.

– А, понятно. Тебе нравятся охранники, не так ли? Теперь ты с ним спишь? – Голос Олли похолодел, когда он обратился к Итану. – Приметил мою девушку?

Итан затряс головой и сделал шаг назад.

– Ты все не так понял.

– А я так не думаю. – Олли убрал руку и подтолкнул меня вперед с такой силой, что я выронила книги и уткнулась лицом в грудь Итана. – Забирай, приятель. Мне она ни к чему.

Меня словно молнией ударило. Я спрятала лицо в одежде Итана, схватив его за футболку. Итан сделал шаг вперед, потащив меня за собой, на что Олли показательно хмыкнул. Звук его шагов раздавался по коридору. Расстояние между нами все увеличивалось.

Итан прижал ладонь к моему затылку.

– Он ушел, – пробормотал он и попытался отпрянуть от меня, но я ему не позволила. – Вот ублюдок.

– Это не он. Это не Олли, – заплакала я. – Он так раньше никогда не делал… Я не…

Итан обнял меня покрепче. Щекой я чувствовала, как вздымается его грудь, а потом Итан медленно выдохнул.

– Не нужно его оправдывать.

Пять

Я проснусь, когда этот кошмар закончится.

Оливер Мастерс

Олли вернулся всего неделю назад, но уже доказал, что я все-таки способна его возненавидеть. Он предупреждал, что так все и будет… как будто его прямота смогла бы подготовить к этому кошмару мое бумажное сердце. Было бы проще, если бы он не приезжал. К счастью, начались занятия: я отвлекалась на учебу, а Олли держался от меня подальше.

Но знать о том, что он совсем рядом – только руку протяни, – не помогало. Я видела его по три раза на дню на протяжении всей недели. Завтрак, обед и ужин. Я ощущала на себе его взгляд: он пялился на меня со своего старого места за столом с Мэдди, Гвен и Джудом. Но стоило мне повернуться, и взгляд мой утыкался в его щеку.

– Так вот, думаю, нам надо собраться всем вместе в лесу. Как в старые-добрые, – сообщила Брия, опустившись прямо напротив меня в столовке в пятницу утром. – Эдакая вечеринка по случаю возвращения Олли.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразила я.

Джуд оставался все таким же таинственным, и Брию это притягивало все сильнее и сильнее. Так что вечеринка эта никакого отношения не имела к Олли – я могла легко это понять по тому, как Брия смотрела на Джуда. Она жаждала затащить его в лес. И не то чтобы я хотела помешать ее веселью, но я не знала наверняка, какая часть Олли возьмет в тот день вверх. Придет ли он вообще.

– Нужно повеселиться, поднять себе настроение! – запричитала она и повернулась к столу, за которым сидели Джуд и Олли.

Я проследила за ее взглядом и снова посмотрела на Олли. Он словно бы и не изменился: те же черные джинсы, выцветшие татушки и взъерошенные грязно-коричневые волосы. Но его улыбка… улыбка его выглядела по-другому. И он больше не ловил моего взгляда, как прежде. Случались моменты, в которые – готова поклясться – в Олли проступали старые черты. Будто где-то внутри его головы зажигалась лампочка. Но обычно он не обращал на меня внимания, словно мы никогда и не были вместе.

Он не разговаривал со мной с тех пор, как толкнул в сторону Итана. Олли вновь превратился в выровненного таблетками робота. И я предпочла бы вовсе не видеть его таким. Если бы он не возвращался в Долор, я могла бы представлять его прежнего и все те дни, что мы провели вместе.

– Мия?

Я перевела взгляд с Олли на Брию.

Она смотрела на меня с другого конца стола, изогнув черную бровь. А потом выражение ее лица вдруг изменилось, видимо, когда она заметила, в каком я состоянии.

Брия вздохнула.

– Ты можешь не ходить.

Но Брия так этого хотела.

– Я пойду! – встряла в разговор сидевшая рядом со мной Тайлер. – Я никогда прежде на ваши междусобойчики не ходила. Должно быть интересно.

Тайлер в самом деле никогда не присутствовала на ночных вечеринках, на которых я обычно страдала. Она никогда не встречала Айзека и Стэнли, не знала старого Олли… да и старую меня, если уж на то пошло. И в данный момент я по старой себе даже скучала. Ей хотя бы было все равно. У нее не было сердца.

– Я пойду, – с трудом выдохнула я и накрутила на указательный палец выбившуюся из прически прядь, сделав вид, что все в этом мире как надо. – Но никаких игр.

– Как же без игр? Ты понимаешь вообще, с кем говоришь? – Брия рассмеялась, отодвинула стул и поднялась.

Ее короткие черные волосы отросли почти до плеч: они закачались, когда она подошла к столу Олли, склонилась над присутствующими и наверняка сообщила всем четверым о сегодняшней вечеринке.

– Брия вернулась, – простонала я.

На нашем прежнем месте в лесу лежало поваленное недавней грозой дерево. Брия села рядом с Джудом прямо на стволе, а все остальные расположились на земле. Пальцы Джейка запутались в блондинистых волосах Тайлер – он заканчивал плести ей французскую косу. Олли валялся на листьях, подложив под голову скрещенные руки, и глядел в небо. Рядом с ним сидела Мэдди.

Этим поздним августовским утром пробивающееся сквозь листву солнце подняло температуру на пару градусов. Ветра дули пусть и редко, но уже напоминали о том, что лето заканчивается. Отныне погода будет становиться все холоднее и холоднее. Здесь, в Гилдфорде, постоянно лили дожди, и температура редко поднималась выше семидесяти градусов по Фаренгейту даже летом. В паре ярдов от нас чуть не подрались Итан и Джерри – из-за игры в покер. Потасовка их стала для нас фоновым шумом.

– Ну так что, поделишься, наконец, с нами своей историей? – спросила Мэдди Джуда, нарушив тишину.

Интересно, все ли почувствовали холодок в воздухе, или только я одна.

Джуд подтащил к себе согнутую в колене ногу: на джинсах в том месте как раз красовалась дыра.

– Не-а.

Брия одарила Джуда улыбкой, и тот скользнул по ней взглядом, а потом снова посмотрел прямо перед собой.

Джуд был ходячим противоречием. И тот факт, что я до сих пор не смогла его прочитать, меня бесил.

Нравилась ли ему Брия? Или нет?

Олли приподнялся на локтях.

– Ладно, скукота какая-то. У меня есть занятия получше, чем прохлаждаться здесь и наблюдать за тем, как вы друг другу косы заплетаете.

– Эй, – запротестовал Джейк. – Ты чего?

Олли покачал головой.

– Может, сыграем во что-нибудь? Власть? Стриптиз или вызов?

– Тебе ведь эти игры не нравятся, – напомнила ему я, разрывая пополам попавшийся под руки листок.

Олли посмотрел на меня, прищурившись. Зеленые глаза его оставались темны. Он чуть склонил набок голову.

– Не разговаривай со мной. – Он ткнул в меня пальцем.

Сделав вид, что его слова не снесли меня, словно торнадо, я сосредоточилась на пальцах и листьях: разорвала последний на мелкие кусочки. Текли секунды, а я все еще боролась со слезами и глотала тошноту.

Я кружилась, и кружилась, и кружилась…

– Черт подери! – выпалил Джейк, закончив плести косу.

Он подпрыгнул и встал посреди своеобразного круга.

– Вы тут веселитесь, а я пошел. – И Джейк отправился восвояси.

Вот бы у меня хватило духа последовать за ним, но здесь был Олли, и я осталась сидеть, будто приклеенная к земле. Я продолжала рвать лист – от него почти ничего не осталось. Кусочки его усеяли мои ботинки.

– Чем хочешь заняться? – спросила Мэдди у Олли со своим сладким ирландским акцентом, и я закатила глаза.

Мы с Мэдди не пересекались все лето, но после возвращения Олли она не отлипала от него ни на секунду. Словно мерзкая фанатка.

– Может, поздравишь меня с возвращением домой, Мия? – губы Олли исказила улыбка, и он задвигал бедрами вперед-назад.

Я приподняла бровь. Он поиграл своими.

– Пошел ты, – пробормотала я и смахнула остатки листика с ботинок.

Чего Олли добивается? Мои сердце и эго не выдержат очередного удара.

Олли усмехнулся еще сильнее.

– С радостью пошел бы. Вошел бы.

Я показала ему средний палец, и Олли тут же подскочил с места и подошел ко мне. Внутри меня все запрыгало от радости, совсем не подчиняясь мозгу. Я опустила руку. Олли сел прямо напротив меня.

– Склонен интерпретировать это как согласие.

– Что ты делаешь? – Я окинула взглядом остальных, все следили за нами. Ждали, что будет.

– Я по тебе скучаю, – прошептал он почти разбито, и слова его резанули меня, словно ножом.

Вскрыл старую рану, которую сам же и нанес. Рука Олли опустилась мне на бедро, и он оказался у меня между ног. Тело меня не слушалось – я не смогла его оттолкнуть. Бугорок в его штанах коснулся внутренней стороны моих бедер, и он опрокинул меня на землю. Под нами захрустели листья.

– Видишь, что ты со мной творишь?

– Слезь с меня, – попросила я, но мои жадные руки словно обладали собственным разумом – шарили по его бокам вразрез с моими словами.

– Но ты ведь совсем не это хочешь сказать, так ведь, Мия?

Его глаза сверкнули в темноте – я никогда прежде такого не видела. Руки его залезли мне под рубашку. Я вспомнила его брата. Вспомнила прошлый год и вырвалась из его хватки, отползла назад. Пальцы Олли впились в меня с новой силой и подвинули обратно.

– Куда это ты?

Я инстинктивно залепила ему пощечину – голова его дернулась вбок. Ухмылка исчезла с его лица, и он опустил голову, так и стоя на четвереньках. Я поднялась на ноги и опустила на него взгляд, пытаясь отдышаться.

– Да что с тобой не так?

Олли перевернулся и сел спиной ко мне, опустил руки на поднятые колени.

– Ладно, понял. Тебе нравятся только мужчины в форме. – Из горла его вырвался низкий скептический смешок, и я едва смогла сдержать рвущиеся наружу слезы.

Качнув головой, я села рядом с Брией и Джудом на дерево.

Брия метнула в мою сторону недоуменный взгляд.

– Неужели ты позволишь ему так с собой обращаться?

– Он сейчас не в себе.

Но чем чаще я себе это повторяла, тем хуже оно звучало. Как полный бред. Итан был прав: я продолжала его оправдывать. Словно заезженная пластинка.

Олли свистнул и подозвал к себе Мэдди, и она забралась к нему на колени и покосилась на меня.

– Ну и дурочка, что тебе отказала, – пропела она и провела пальцами по его волосам.

– Что за идиотизм тут происходит? – прошептал Джуд.

Я проигнорировала его вопрос. Тело мое все еще приходило в себя после близости с Олли. Мэдди гладила то место, по которому я ударила.

Олли обернул ноги Мэдди вокруг своей талии. Брия и Тайлер покосились на меня – явно ожидали реакцию. Но я только и могла, что смотреть. Он так яростно искал близости со мной, когда только приехал, а теперь превратился в совершенно другого человека.

– Олли, что ты делаешь? – с волнением спросила я.

Под чужими пытливыми взглядами тело мое напряглось.

В лесу повисла тишина. Ее нарушали только движения Олли: его рука на затылке Мэдди, ее язык внутри его рта. Я сжала зубы: Олли опустился на землю, Мэдди сидела на нем верхом. Колени мои подогнулись, хотя подняться я смогла. Я открыла рот, но произнести так ничего и не получилось. Брия округлила глаза, будто ожидая, что я что-нибудь сделаю. Но что я могла? Только развернуться и уйти.

– Ой, да ладно тебе, Мия! – прогремел позади меня голос Олли. – Чего ты ожидала?

Я перешла на бег и вскоре оказалась в своей комнате.

Успокоиться не получалось, и я отодвинула стул, достала подаренную доктором Конуэй записную книжку и стала писать, так яростно давя на карандаш, словно по ту его сторону было сердце Олли. Сказать по правде, Олли был моим адом. Но до сего дня я не понимала значения этих слов. В нашей истории любви он был одновременно героем и злодеем – спасал меня, чтобы потом уничтожить. Но это для меня не впервые. Я тоже бывала на дне. Я понимала странные эмоции и невозможность чувствовать. Я все понимала, но лишь теперь, оказавшись по ту сторону, я поняла, через какой ад его протащила. Настала моя очередь помогать ему… но что, если таким образом я потоплю и себя?

В дверь постучали.

– Мия, это Тайлер!

Я выдохнула – с облегчением и разочарованием одновременно. Какая-то часть меня ждала, что за мной последует Олли.

Я открыла дверь и вернулась за стол. Тайлер закрыла дверь за собой и посмотрела на меня, пытаясь прощупать настроение, а потом опустилась на краешек кровати.

– Не знаю, что там случилось, но долго оно не продлилось.

– Я не хочу ничего знать, Тай, – поспешила сообщить я, проведя ладонями по лицу. – Это не Олли. Он изменился.

Заезженная. Пластинка. Слова эти легко было повторять. Так же легко, как приветствия.

Огромные карие глаза Тайлер посмотрели на меня, а потом она опустила руки на колени и нервно затеребила пальцы.

– Послушай, – она запнулась. – Даже он знает, что он сам не свой. Как только ты ушла, что-то изменилось. Пусть я не знала его прежде, как вы все, но очевидно, что сейчас он – полная развалюха.

– Вот и хорошо, он это заслужил.

Кошмары вернулись с новой силой, но разбудили меня не слезы.

– Олли… – Услышала я собственный голос, но как только имя Олли сорвалось с моих губ, я вспомнила события сегодняшнего дня. И стало еще больнее.

– Итан, – сдавленно пробормотали рядом, а потом матрас прогнулся под весом Итана. – Я думал, что после возвращения Олли кошмары прекратятся.

Я почувствовала на коже холод полотенца – прикосновение это тут же уняло тревогу.

– Итан, – прошептала я и открыла глаза.

Он чуть приоткрыл рот. Потом снова закрыл его. Кадык на горле задвигался. Голубые глаза сияли в лунном свете. Рыжие волосы пламенели.

– Почему ты не улыбаешься?

Итан отодвинулся от меня, убрал полотенце и оперся локтями на колени.

– А с чего я должен улыбаться, Джетт? – Он почесал щетину и посмотрел на меня. – По крайней мере, сейчас.

– Почему ты не зовешь меня по имени?

Итан вцепился в полотенце, явно хорошенько задумавшись над тем, как ответить. Может, он вообще ничего не хотел говорить.

– С чего столько вопросов? – наконец спросил он. – Засыпай.

– Ответь мне.

– Нет.

– Полежи рядом.

– Нет.

– Пока я не засну? – протянула я умоляющим тоном, но я знала, что если продолжу, то Итан сдастся.

Где-то глубоко внутри он нуждался во мне так же сильно, как и я в нем. По разным причинам, в этом я уверена, но мне никогда не приходилось давить слишком сильно для того, чтобы он поступился своими принципами.

Итан застонал, а потом загремел ключами, и я возрадовалась. Он снял с пояса тазер, потом радио, и аккуратно положил их на мой стол. Приподнял простыню, в которую я завернулась. Взгляд его скользнул по моим голым ногам, по трусикам, по майке. Я чуть отодвинулась, чтобы освободить для него место, и он неодобрительно покачал головой, а потом все же забрался на кровать.

– Отвернись, – выдохнул свой приказ Итан, подперев голову рукой.

Он подогнул колено, поставил левую ногу на матрас и повертел пальцем.

– Нет. – Я схватила его за руку и приложила ее к собственному боку.

Итан на мгновение замер, закусив нижнюю губу.

– Я хочу вспомнить, каково это – чувствовать близость к кому-то, – наконец добавила я. – К кому-то, с кем я чувствую себя в безопасности.

Итан убрал руку из-под подбородка и опустился рядом со мной. Пальцы его провели по моей обнаженной коже, другой рукой он обнял меня, прижимая ближе.

– Что планируешь делать с Мастерсом?

Я чуть приподняла голову, поймав его взгляд.

– Ты знал?

Меня не волновало, что весь тот цирк видели Брия, Тайлер, Джейк, да кто бы то ни было. Но Итан… с ним все было по-другому. Я ценила его мнение. Каждое принимаемое мной за последний год решение зависело от его одобрения. Что сделал бы Итан? Гордился бы мной? Что бы обо мне подумал? Так странно… я ждала его одобрения, словно видела в нем замену отцу. Брала с него пример, словно с брата. Хотела, чтобы он смотрел на меня, как любовник. Жаждала, чтобы он обнимал меня, словно одеяло. Я понятия не имела, что хотела от него получить. Я просто прилипла к нему.

– Мне известно обо всем.

Я покачала головой.

– Мне больно, но я должна помнить, что это не он.

Грубые пальцы Итана выводили круги на моей спине. Грудь его поднималась и опадала – я чувствовала это кожей.

– Держись от него подальше. Он будет медленно тебя убивать, и я устал за ним подчищать.

– Я буду держаться от него подальше. Но любить не перестану.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

– Потому что любовь – величина постоянная. Если любишь кого-то, то можешь на него злиться, можешь ненавидеть, можешь расстраиваться и разочаровываться… но любить его не перестанешь. Потому что любовь переживет все эмоции.

– Да ну? И кто же тебе об этом сказал?

– Олли.

Итан сделал глубокий вдох, и до самого утра между нами воцарилась тишина. Его щетина щекотала мне лоб. Руки продолжали гладить, пока я не заснула.

Шесть

Я застрял между «меня недостаточно» и «никто и никогда не полюбит тебя сильнее, чем я».

Оливер Мастерс

– Оливер Мастерс, ты вернулся! – заметил Арти, как только я занял привычное место на групповой терапии.

Внимание мое тут же сосредоточилось на Мие, которая сидела напротив, как постоянное напоминание о том, что я – конченый придурок. На выходных я попытался с ней поговорить, но она поступала правильно и держалась от меня подальше.

Рядом со мной опустилась Мэдди. Я запрокинул голову и положил щиколотку одной ноги на колено другой.

– Да, рада, что ты вернулся, Олли! – Ее грязная ручонка опустилась мне на бедро.

Неприятный жест. Еще одно напоминание о том, какой же я кусок дерьма.

Я повернулся к сидевшему рядом Джейку и ткнул его локтем.

– Прости, приятель. Мне не стоило говорить все это в пятницу.

Джейк сжал губы и скрестил руки на груди.

Ах так, тишина, значит? Как это по-взрослому, Джейк.

Арти прокашлялся.

– Давайте-ка расскажем про то, как вы лето провели. Я вот вернулся домой в Египет, к семье. А это довольно тяжко. – Он усмехнулся. – Не могу дождаться, когда вернусь туда снова. А ты как, Мэдди? Как провела лето тут, в Долоре?

– СКУ-КО-ТА, – протянула Мэдди.

Мия рассмеялась.

– А я-то думала, что ты не знаешь, как некоторые слова пишутся.

Я удержал смешок, приложив к губам пальцы, и устроился поудобнее. Метнул взгляд в сторону Мии – она улыбалась, но глаз с Мэдди не сводила. Даже ненастоящие ее улыбки больше не предназначались мне.

– Оливер, – перевел разговор Арти. – А ты как лето провел?

Не отводя взгляда от Мии, я ответил:

– В камере. Ничего особенного.

– Мы рады, что ты выбрался оттуда целехоньким.

Арти продолжил задавать вопросы маленькой группке, а я продолжал пялиться на Мию. Ну же, посмотри на меня в ответ! Дай мне знать, что тебе все еще не плевать на нас! Она наматывала на палец прядь волос, закусив губу. Как тут оставаться спокойным? Нога начала жить своей жизнью, постоянно подпрыгивая… я жаждал оказаться внутри Мии. Это было эгоистично: и то, что я сделал, и то, что продолжал делать.

Как только я позволил Мэдди поцеловать себя в лесу, внутри возникло желание хорошенько приложиться головой об дерево. Сердце мое требовало, чтобы я побежал вслед за Мией, как только та ушла. Но мозг рассмеялся от произошедшего, словно от смешной шутки. Если бы я побежал за ней, то сделал бы только хуже. Выкопал бы себе могилу поглубже.

Стоило моему рту открыться, как из него сразу же выпадали слова, которые я не хотел произносить.

Стоило мне пошевелиться, как действия мои шли вразрез со всем, о чем кричало сердце. Какой уж тут контроль.

– Как поживает ваша группа поддержки, Мия? – спросил Арти.

Ее имя, произнесенное кем-то другим, все равно звучало поэтично.

Прелестные губы зашевелились, и я услышал:

– Хорошо. И я как раз хотела пригласить туда любого, кто задумывался о посещении. Ловите меня после собрания, поговорим. Группа гарантирует анонимность.

– Оу, это для девчонок, которые подверглись насилию? – хмыкнула Мэдди. – Для мелких сучек, которые не смогли…

Арти тут же прервал ее. Мия же вообще не обратила на нее внимания.

Она завернулась в слои толстой кожи, стала сильнее, но не благодаря мне. Интересно, виноват ли в этом тот рыжеволосый парень?

Я вернулся в свое крыло и увидел, как дверь комнаты Мии подпирает тощая фигурка Мэдди.

– Ого, ты что это делаешь?

– Тебя ищу. – Она озорно улыбнулась и подошла ко мне.

Коридор пустовал: должно быть, все разошлись по комнатам. Или собрались в столовой в ожидании ужина.

– Это больше не моя комната. И зачем ты меня ищешь?

Ресницы Мэдди, скрытые челкой, затрепетали. Она была похожа на Мию… и пока я не встретил последнюю, я не понимал, как мое сердце могло так запутаться. Глаза у нее были почти такие же, хотя во взгляде Мии горело золото. Мэдди возвышалась над ней на пару дюймов, и волосы ее были чуть посветлее. Но тело мое реагировало на знакомое, на то, к чему так стремилось. Но оно точно понимало, когда рядом оказывалась Мия.

– Мы вечно не одни, так и не поговоришь толком, – Мэдди легонько улыбнулась и протянула мне руку.

Я сделал шаг назад.

– А о чем нам говорить?

– Я знала, что ты вернешься, разве нет? Оставалось только посадить тебя на таблетки.

– Ты с ума сошла. – Я отпрянул от нее, но она преградила путь.

– Ты и я – нам суждено быть вместе. Дай только время. Ты снова станешь кобелем, как и должно быть. Я все знаю наперед. Думаешь, она останется с тобой после того, что увидела? После того, каким тебя увидела?

Я прижал руку к ее горлу, и она вдруг оказалась прижатой к бетонной стене.

Судя по глазам, Мэдди издевалась надо мной, а на лице не проступало ни капли страха. Рука ее отыскала мой член, и она закусила губу.

– Вот же он. Олли, которого я помню.

– Прекрати, – выдавил я сквозь сжатые зубы.

Мэдди рассмеялась, я усилил хватку – и она тоже. Кто сдастся первым? Ее пальцы провели по моему явно заинтересованному члену, тогда я схватил ее за запястье и ударил им о стену.

– Но самое смешное… – Голос ее чуть задрожал. – Тебе это нравится, Олли. Ты совсем как твой брат.

Я отпустил ее горло и отпрянул назад, тряся головой.

– Я совсем не похож на брата!

Насмешки ее звучали в моей голове до тех пор, пока я не спрятался в своей комнате и не захлопнул дверь прямо перед носом Мэдди. Они с Оскаром были близки, об этом я знал. Но самое ужасное было в том, что Мэдди права. Чуть больше года назад я сидел на таблетках все лето, и мой член успел побывать почти в каждой девице в Долоре. Он словно чего-то искал.

Наверное, Мию. И мне стоило бы держаться от нее подальше, но ничто не позволит мне этого сделать.

Она была источником моей жизни. Да, я все еще не особо понимал, что происходит, но в одном был уверен: она нужна мне. Как кислород. Я чертовски в ней нуждаюсь.

На ужин я опоздал. Более того, задержался в проходе рядом с Итаном.

– Мастерс, – непринужденно поприветствовал он меня, глядя прямо перед собой – глядя прямо на Мию. – Мы с тобой еще на прошлой неделе во всем разобрались. Я не собираюсь ввязываться в ту кашу, что ты заварил.

– Ты уже в ней.

Об этом мне было известно. Черт, прекрасно известно. Я видел, как Мия на него смотрит. Так же она смотрела когда-то на меня.

– Я сейчас просто развалюха, понимаю. И я рад, что ты можешь быть для нее тем, чем не могу я. – Итан переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди, а я продолжил: – Но я не дурак. Неважно, как сильно ты этого хочешь, она никогда тебя не выберет. Она всегда будет выбирать меня.

Итан оторвал взгляд от Мии и посмотрел на меня.

Мы стояли под аркой – одинакового роста, с одинаковой целью, но с такими разными сердцами.

Наконец Итан подал голос.

– Думаешь, твоя выходка никак на нее не повлияет? – Итан снова перевел взгляд на нее. Мия улыбнулась и что-то сказала Зику на языке жестов. – Посмотри на нее, Мастерс. Она изменилась с тех пор, как ты оставил ее семь месяцев назад. Она научилась жить без тебя.

Итан сунул руку в карман и хлопнул его содержимым мне по футболке.

– Больше не проси меня ни о чем.

Я не глядя забрал у него упаковку жвачки, надеясь, что это именно тот вкус, о котором я просил. Десять фунтов за жвачку – нелепая цена, но я нуждался в ней. Другие подсаживались на кофеин, никотин и таблетки. Я же успокаивал нервы, жуя жвачку. И теперь, когда Оскар ушел из Долора, добыть ее стало сложнее.

Новенький, Джуд, тоже зашел в столовую поздно: окинул нас с Итаном взглядом, и я убрал жвачку в карман. Я поймал взгляд Джуда и заметил, что он вышел из моего крыла.

– Неудачник свернул не туда.

– Он частенько теряется, – пробормотал Итан, снова обхватив руками пояс. Словно его это не волновало.

Я провел дрожащими руками по волосам и догнал Джуда у буфета.

– Откуда ты, приятель?

Оскар научил меня никому не доверять. Проблема в том, что я всю жизнь только и делал, что доверял всем подряд – но не на таблетках. Когда я сидел на них, то вечно ходил на цыпочках и страдал круглосуточной паранойей. Из-за этого пробудилось мое чутье, которое и подсказывало: Джуд задумал что-то странное. С какой целью он бродил по третьему и четвертому крыльям? Он должен был выйти из коридора напротив, а не из моего. Не из коридора Мии.

Джуд обернулся: темные сальные волосы откинуты назад, бледно-голубые глаза широко распахнуты.

– А тебе какое дело?

Джуд мгновенно закрылся и стал защищаться. Если я стану раскидываться обвинениями, это ни к чему не приведет. Он схватил поднос, и я последовал за ним.

– Если тебе понадобится гид по кампусу, дай знать.

Я намеревался поесть в одиночестве, но теперь мне хотелось присмотреться к нему. Подружиться, быть может. Узнать получше, понять, почему он сюда попал.

Я отодвинул стул рядом с Мэдди и присел, вытянув ноги. Джуд опустился напротив меня. Пальцы Мэдди тут же оказались на моем бедре, но я скосил взгляд на Мию.

Ее карие с золотом глаза сияли в свете умирающего солнца. Где-то секунды четыре она смотрела на меня именно так, как я того хотел. Так, словно обещала, что все придет в норму, а потом глаза ее проследили за рукой Мэдди на моем члене.

Черт.

– Черт, Мэдди! – рявкнул я, отпихнув ее руку. – Держи себя в руках!

Я снова посмотрел на Мию, но она уже отвернулась.

Мэдди хихикнула и прижалась грудью к моей руке, зашептав прямо в ухо:

– Дай только время.

Я с силой бросил на поднос вилку, когда ее наглая ручонка вернулась на мой непослушный член. Несмотря на то, что мне, в принципе, не особо хотелось с ними сидеть, мой взволнованный маленький дружок не особенно со мной соглашался.

Все дело в лекарствах. Доктор Бутала посадил меня на волшебные таблетки, и член мой словно получил разрешение вставать по первому зову. Вернуть Мию мне это, конечно, ничуть не поможет. Я оттолкнул Мэдди, словно назойливую муху. Во второй раз.

– Поздновато для ужина, приятель. Ты почти пропустил выдачу, – обратился я к Джуду.

Глаза Джуда остановились на столе Мии, а потом посмотрели на меня. Я поднял вилку – поскорей бы наполнить рот едой до того, как сотру челюсть в порошок.

– Могу сказать о тебе то же самое, – усмехнулся Джуд и с силой откусил от сосиски.

Черт, а он прав.

– Туше.

Между нами воцарилась тишина. По столовой разливался заразительный смех Мии. Я давненько не слышал, как она смеется. Я тут же посмотрел на нее, жутко завидуя тому, кто ее рассмешил.

– Ужас как раздражает, – произнесла Мэдди.

Я ткнул в нее вилкой.

– Попридержи язык.

– Я тебя не понимаю, Олли, – вклинилась Гвен. – В прошлом году ты всячески открещивался от ваших отношений. Но стоило только кому-то что-то не то рявкнуть о ней, ты сразу кидаешься ее защищать. Будто она что-то для тебя значит. Так что на самом деле происходит?

– Не твоего ума дело.

Я откинулся на стуле и снова скосил взгляд на свою девочку. Мия улыбалась так широко, что глаза ее вместе с верхней губой будто бы исчезали. Она никогда не скрывала этой улыбки – только чуть наклонялась вперед, когда из нее вырывался очередной смешок. Я сидел здесь в полном замешательстве, но ее улыбка доказывала, что Итан был прав.

Она научилась жить без меня. Мия была в порядке.

Она выбралась из той ямы, из которой я помог ей когда-то выкарабкиваться. Я вытащил ее, и она пообещала, что не забудет обо мне. Пообещала, что всегда будет брать меня с собой. И ее независимость должна была бесить меня. Но вместо этого я обрел покой, глядя на ее счастье.

Улыбка ее накрыла меня, словно чертова чума, и я поднес ко рту пальцы, скрывая собственную радость. Я этого не заслужил. Пока нет. Но ее тепло обнимало меня, будто благословенная болезнь – болезнь, от которой я с радостью умру.

Я всю неделю держался подальше от Мии. Я и так успел наломать дров.

В прошлом году каждую субботу я проводил в библиотеке, и теперь решил не делать исключений. Я надеялся наткнуться там на Мию. Поговорить с ней наедине. Извиниться. Объясниться. Но она никогда там не появлялась.

Конечно. Она ведь меня избегала.

Эмоции мои качало туда-сюда, они вели невидимую битву. В одну секунду я чувствовал злость, жаждал доказать, что никакая Мия мне не нужна – я ведь ей не нужен. В следующую я корил сам себя. В пятницу я был ублюдком. В субботу? Чертовой развалиной. Таблетки действовали на полную мощь, но на этот раз все было по-другому. На этот раз тело мое не испытывало никаких побочных эффектов, потому что оно им не принадлежало. Мое тело принадлежало только Мие.

Через две недели я сидел на очередном осмотре напротив доктора Буталы в его полупустом кабинете.

– Как дела с настроением? Часто меняется?

– Не то слово.

– Что еще, Оливер?

– Я так зол, что боюсь взорваться в любой момент. – Я провел пальцами по волосам и заерзал в маленьком кресле, а потом вскинул руки вверх. – И я постоянно хочу секса! Почему я постоянно хочу секса? Это опасно, Бутала.

Если мой член вскоре не кажется хоть в какой-нибудь дыре, я попросту взорвусь.

Бутала пододвинул очки к усыпанной веснушками переносице и поднес ручку к записной книжке.

– Ты принимаешь четыре разные таблетки, и каждая должна успокоить твои эмоции, а не подстрекать их.

– Что вы предлагаете?

– Пропишу еще таблеток.

– А это поможет успокоить мой член?

– То, что заставляет тебя злиться, на другого подействует как успокоительное. То, что возбуждает, у другого отрубит все желание. На каждого человека таблетки действуют по-разному. – Бутала вздохнул и посмотрел на меня своими крошечными черными глазами. – Метод проб и ошибок, Оливер.

Я хлопнул ладонями по бедрам и посмотрел в потолок.

– Не нравится мне все это. Почему бы не прописать мне то же, на чем я сидел в прошлом году, а?

– Мы так и сделали. Оно не помогает.

Я склонился вперед и хлопнул по его столу.

– Сделайте так, чтобы я чувствовал все! Или не чувствовал ничего!

– Я стараюсь. – Бутала положил руки на клавиатуру. – Новые таблетки подействуют в течение двух, может, четырех недель, так что мгновенного результата не жди. Отправлю новый рецепт медсестре. На занятия начнешь ходить с понедельника. Если заметишь какие-то серьезные изменения, дай мне знать.

Я кивнул, поднялся и вышел, не получив никаких ответов и никаких решений. Если повезет, в понедельник я увижу Мию в классе. Так или иначе, я увижу ее.

У меня не было двух, а тем более четырех недель, чтобы привести себя в порядок.

Мне нужно было разобраться с ней в эти выходные.

Семь

Жестокая ирония: ты – моя вечность,

но не прямо сейчас.

Оливер Мастерс

В субботу утром я проснулась и обнаружила на полу записку. Итана рядом со мной не было. Записку написали на вырванном, желтоватом листе из книги, который явно сворачивали и разворачивали раз двадцать. Разумнее было бы записку не трогать, но сердце решило за меня.

«Нам нужно поговорить. Как в старые-добрые. Ты знаешь, где меня найти. О. М.»

Я сразу же узнала его почерк. Я резко вздохнула, потому что знала, что должна была сделать. Что мне придется сделать.

Я знала, что пройду сквозь двери разочарования, но в сердце моем плескались капля надежды и остатки сомнений. Чтобы не показывать, что я слишком много об этом думала, я пришла к нему в спортивных штанах, футболке и с настоящим бардаком на голове. После той ужасной шутки директор Линч спросил мой размер одежды и выдал несколько самых необходимых вещей. Многого мне и не нужно.

Как только двери библиотеки закрылись за спиной, на меня нахлынули знакомые чувства. Я не бывала в этом лабиринте несколько месяцев – в целом забегала сюда только за самоучителем по языку жестов. И с тех пор я не могла заставить себя зайти в эту дверь. Библиотека не давала мне дышать: с каждым шагом, который приближал меня к нашему с Оливером тайному месту, казалось, что полки нависают надо мной. Я ускорилась, глядя только вперед.

Олли ждал меня на полу: как только я завернула за угол, он поднял голову. В одинаковых серых штанах и белых футболках мы походили на близнецов. Его коричневые волосы выглядывали из-под неизменной шапочки, которую Оливер носил, когда жизнь его разваливалась на части. Он никогда не прятал собственные чувства. Даже во взгляде его читалось: «Я чертова развалина».

Он чуть склонил голову, и мне показалось, что в его зеленых глазах мелькнуло что-то знакомое – тень того человека, которого я знала. Но сейчас я ни в чем не могла быть уверенной. Я должна была твердо знать, что это он. Я вгляделась в его лицо, засмотревшись на изгибы губ, на маленькую веснушку, которая обычно таилась где-то в уголке его улыбки. Сейчас Оливер не улыбался, но лицо его все равно заставило меня вспомнить о тех временах, которые мы делили на двоих, в которых хотелось остаться.

Он отвернулся, явно чувствуя себя не в своей тарелке, пока я молча стояла на месте. Судя по его выдающейся челюсти, он хотел произнести то, что мы оба давно хотели сказать… но все еще не понимал, как это сделать. Внутри моей головы пронеслись слова подтверждения, и я сделала шаг вперед, но Оливер обогнал меня.

– Библиотека не всегда была такой, – прошептал он еле слышно, но я все равно прекрасно все различила.

Я замерла и скрестила на груди руки, чуть выставив бедро, дожидаясь его слов. Может, снаружи и казалось, что я чувствую себя уверенно, но внутри… я хотела лишь дотронуться до него.

Олли поднялся и отряхнул руки.

– Я никогда тебе этого не говорил, но я две недели расставлял эти книги по цвету. Когда я увидел тебя с книжкой, то стал проводить здесь все свободное время, создавая для тебя укромный уголок. Хотел тебя впечатлить.

Он легонько усмехнулся и провел пальцами по корешкам нескольких книг. Эти же пальцы не так давно касались моего позвоночника.

– Библиотека никогда не была моим местом, Мия. То есть, да, я ее откопал. Я пришел сюда первым и возвращался сюда, потому что она стала для меня безопасной гаванью. Но я организовал это место так, чтобы тебе хотелось сюда сбегать. Чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, потому что для меня ты именно она. Безопасность. – Он уронил руку и посмотрел на меня, а потом сглотнул. – А потом я узнал, что ты никогда не любила читать, и почувствовал себя круглым дураком.

Я переступила с ноги на ногу и впилась ногтями в руку – все, лишь бы не дотронуться до него.

– Зачем ты меня сюда позвал, Олли?

– А зачем ты пришла?

– Просто не смогла отказать.

– Вот и я тоже. – Он подошел поближе. – Не знаю, что со мной творится. Когда я уехал, когда был вдали от тебя, я сдался перед таблетками… расстояние меня убивало. Ты и представить себе не можешь, во что я превратился, когда с них слез. Что я чувствовал… в тюрьме я чуть не сошел с ума. Сдаться было проще, потому что я знал, что не смогу без тебя жить. А теперь я вернулся, и каждая моя клеточка борется с этим. Меня мотает туда-сюда. Я снова схожу с ума.

Олли нависал надо мной, едва меня касаясь. Мне пришлось приподнять подбородок, чтобы поймать его взгляд.

– Ты понимаешь?

– Ты оттолкнул меня, Олли, буквально, физически оттолкнул. Прямо в офицера Скотта.

– Знаю… – Оливер нервно комкал футболку. – Я злился, потому что ты мне отказала. Я думал, что тебе плевать на нас. На то, что между нами было. Потому и решил тебе отомстить.

– Ты поцеловал Мэдди. Прямо на моих глазах, – выпалила я, отводя глаза, чтобы Оливер не увидел, сколько боли мне причинил.

Я так ясно представляла себе ту сцену.

– Боже, и мне так жаль! – Он коснулся моей щеки и заставил посмотреть на себя. – Поверить не могу, что сделал это. Я целовал ее, но внутри все бурлило. Это не я, Мия, ты должна это понимать. Я не в себе.

Даже от одного его прикосновения мне стало легче, напряжение ушло. Я опустила плечи, наблюдая за тем, как меж губ Олли прячется жвачка. Мы стояли так близко. Я сомкнула веки и вдохнула запах его мятного дыхания. Открыла глаза и тут же поймала изумрудный взгляд. Олли смотрел на меня с обожанием.

– Чего ты от меня хочешь, Олли?

Он опустил руки мне на плечи и посмотрел в потолок, словно где-то среди балок была написана его речь. Он всегда знал, что сказать, – и знал, когда нужно промолчать. Да, он заставлял мир замолчать силой своего голоса. Но также Олли мог останавливать время своей тишиной. И я ждала его, затаив будто бы последнее дыхание.

Он опустил голову и снова посмотрел на меня, в уголках его глаз блестели слезы. Так я и поняла, что передо мной стоит настоящий Олли.

– Я хочу, чтобы ты любила меня, несмотря ни на что. – По щеке его прокатилась одинокая слеза. – Дай мне год на то, чтобы стать лучше. И тогда я подарю тебе всю свою жизнь, без остатка.

Я нахмурилась и отпрянула от него. Он ведь это не всерьез?

– Год? Ты хочешь, чтобы я мирилась с этим целый год?

– Мия, я с ума схожу. Я не могу потерять тебя, но и контролировать себя тоже не могу. Мне станет хуже, но… всего год. Один год. После Долора я слезу с таблеток, и мы забудем об этом кошмаре. – Тон его мотало из стороны в сторону – ничего похожего на медленный, уверенный голос Олли, который звучал всего мгновение назад.

В его взгляде я видела эту борьбу – взгляде, который отчаянно блуждал по моему лицу, ожидая ответа.

Как бы я смогла пережить следующий год? Разве что, не видя, как Олли занимается саморазрушением. Теперь я знала, что мы должны сделать, и меня накрыла новая волна боли – пронеслась по венам, растеклась по всем органам. Мне было больно даже думать об этом, и я знала, что моя следующая фраза лишь усугубит эту боль. Но я должна была это сказать, чтобы защитить то, что между нами было.

– Я дам тебе этот год. Но за это время мы не будем говорить…

– Нет! – тут же возразил Олли, качая головой.

– Держись от меня подальше. А я буду держаться подальше от тебя.

– Нет, ты не можешь… – Он схватился за шапочку обеими руками и заходил по комнате.

– Я не могу видеть тебя таким. Не заходи ко мне в комнату. Не сиди рядом со мной в столовой. Не надо играть с моим разумом. Держись от меня подальше весь этот год, и когда мы уедем отсюда, я подарю тебе остаток своей жизни. Но не утягивай меня за собой, Олли. У тебя-то наверняка получится выбраться из этой ямы, но мне для этого понадобилось одиннадцать лет.

Олли в одно мгновение оказался рядом со мной.

– И ты смогла это сделать из-за меня! – Он указал на меня дрожащим пальцем. – Ты полгода меня отталкивала, но я принимал тебя даже в худшие моменты, потому что я, черт подери, люблю тебя! Но ты для меня того же сделать не можешь?

Конечно, могу. Я готова была ради него на все. Но я не могла этого произнести. Если я смирюсь и позволю ему так с собой обращаться, населять мой разум чудовищами, от которых я не смогу избавиться, целовать других девчонок, таскать меня в разные стороны, отвешивать саркастичные комплименты и хуже того… не знаю, смогу ли я все это выдержать. В конце концов, Олли будет ждать от меня всепрощения, а я угасну после такого года. Погибну.

– Так нечестно. Я не сидела на таблетках, из-за которых у меня сносило крышу. А ты сидишь.

– То есть… что ты хочешь сказать? Ты вот здесь, – произнес Олли, ткнув пальцем в воздух, – и ты забыла взять меня с собой, на свой уровень?

По щеке его прокатилась еще одна слеза, подбородок задрожал.

– Ты отпустила меня.

– Я не отпускала тебя. Ты сам ушел!

Настала моя очередь плакать, но, в отличие от стоящего передо мной парня, мои слезы текли с трудом. Каждая – напоминание о том, что он сказал мне семь месяцев назад.

– Что бы ни случилось, если ты будешь держаться от меня подальше в Долоре, я останусь твоей.

– Это нелепо. – Олли утер лицо рукавом и сделал глубокий вдох. – Я не смогу держаться от тебя подальше.

– Только так все и получится. То, что ты сотворил со мной в том коридоре… Ты сломал меня. А потом поцеловал Мэдди и убил меня. Я не могу просто сидеть и смотреть на это. После целого года такого отношения от меня попросту ничего не останется. Только так у нас все получится, Олли. Держись от меня подальше.

Олли скривился, не в силах осознать моих слов. Он отвел свои зеленые глаза, будто смотреть на меня было слишком больно. Олли провел рукой по лицу, а потом повернулся ко мне спиной.

– Черт побери, Мия, – выдавил он сквозь рваные вдохи, а потом ударил ладонями по книжной полке, склонился вперед и опустил голову. – Неужели ты такая эгоистка, что тебе все равно, что будет со мной?

Я сделала шаг назад, замотав головой.

– Чего ты ждешь? – Олли снова ударил руками о полку, а потом выпрямился, обернулся и хлопнул себя в грудь. – Давай, покончи уже со мной!

По лицу моему заструились слезы.

– О чем это ты?

– Ты только что разбила мое чертово сердце, и просто… стоишь здесь! Хотя бы закончи начатое и уйди! Ты прекрасно знаешь, что я не могу без тебя дышать! Так что уходи! – Он указал на вход, подняв на меня свои красные глаза. – Иди же!

Все внутри меня молило о том, чтобы я утешила его. Но тогда я все испорчу. Я и оттолкнула его лишь из-за собственной слабости и страха. Больше одиннадцати лет я была мертва. И если его падение вернет меня к той смерти, то мы оба не переживем этот год. Я пытаюсь защитить себя, и тем самым рискую потерять его. Одна только вероятность того, что я могу потерять его, заставляла меня жалеть о своем решении.

Я повернулась и побежала по лабиринту, назад ко входу в библиотеку, не чувствуя собственных ног.

В голове крутились слова Олли, сказанные в прошлом году: «До тех пор, пока я не отойду слишком далеко, я всегда найду путь назад». Тогда он говорил о том, что в библиотеке можно потеряться, но я мысленно молилась, чтобы это сработало и в жизни тоже. Со мной.

Хотя после того, что я заставила его пережить… я в этом не уверена. Не уверена, что вообще заслуживаю его любви.

Я не успела добежать до двери – меня схватили за запястье и развернули.

– Сейчас, – тихо выдохнул Олли, оттаскивая меня от двери. – Я не буду приближаться к тебе на протяжении года, но я хочу тебя сейчас.

Его неумолимые руки схватили меня, большие пальцы стерли со щек слезы, а потом губы впились в мои.

Мия хотела, чтобы я провел без нее целый год, поэтому я решил забрать кое-что сейчас. Меня переполняла закипающая ярость. Мне хотелось заполнить ее, чтобы выпустить из себя все. Оказаться внутри Мии. Сгладить гнев по отношению к нашим… отношениям. Из горла ее вырывались едва слышные стоны, и я ими упивался. Мы всегда боролись друг с другом за первенство, но настало мое время. Она наконец сдалась мне, понимая, что я в этом нуждался.

Я схватил ее пухлую губу зубами и оттащил к столу. Одним движением руки я смахнул с него все, даже монитор. Нам обоим было все равно: я приподнял Мию над полом и посадил на край стола из старого дерева.

Руки Мии стянули с меня шапочку, ногти впились в кожу головы, и я захотел ее еще больше, еще яростнее впился в губы – безмолвная мольба о близости. Она позволила себя раздеть: на свободе оказались округлые, идеальные груди. Я неохотно оторвался от поцелуя, чтобы хорошенько посмотреть на нее. Сердце в груди яростно колотилось.

Она сидела, голая и прекрасная, перед тысячью книг, мимо которых мы пробегали. И я не мог насытиться ей, старался запомнить каждую деталь. Ее волосы, блестящие в тени и на свету, рассыпавшиеся вокруг овального лица. Кожа цвета слоновой кости, что сияла на фоне разноцветных корешков, и огромные карие с золотом глаза, которые светились, глядя на меня так, словно я был единственным мужчиной, что достоин был провести с ней хоть мгновение.

Она откинулась назад, придерживая себя руками – мы оба загнанно дышали. Взгляд мой блуждал по ее телу, а она отчаянно наблюдала за мной.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Мия, слегка склонив голову и едва улыбнувшись.

На щеках ее все еще блестели слезы.

– Прошло восемь месяцев, дорогая. И ты хочешь, чтобы я не подходил к тебе еще десять. Поэтому сейчас я не отпущу тебя как можно дольше. – Я медленно снял ботинки, джинсы и трусы, словно мы никуда не торопились.

– И как же ты собираешься это сделать?

Я развел ее ноги, тогда мои тут же подкосились. Я снова оказался на коленях, будто жертва вредной привычки.

– Мы проведем здесь немало времени. – Глаза мои заскользили по ее изгибам и поймали наконец ее взгляд. – Я не хочу, чтобы ты меня помнила, Мия. Я сделаю так, что ты забудешь все остальное.

Мия улыбнулась, и этого оказалось достаточно, чтобы меня опрокинуло в ураган эмоций. Я оказался в самом начале, где мы были когда-то вместе.

До того, как разошлись. До таблеток.

До того, как я превратился в ходячую катастрофу. В то время, когда существовали «мы».

Мою привязанность к этой девушке нельзя было оборвать. Я поцеловал ее в живот, тихо поклявшись, что нарушу каждое правило, которое она передо мной поставила. Я не смогу продержаться целый год. Наша любовь была прорывом, брешью, и никакая таблетка не сможет удержать меня. Я отказываюсь ей это позволять.

Я схватил Мию за внутреннюю сторону бедер, раскрыл сильнее, естество мое пульсировало где-то внизу, кровь приливала к каждой точке, близкой к Мии. Но мое желание попробовать ее на вкус оказалось сильнее. Она уже намокла, чуть надавив на мой член, и я решил начать оттуда. Провел языком по ее складкам, не открывая от нее взгляда – жаждал увидеть выражение ее лица. То самое.

Глаза ее закрылись. Голова откинулась назад.

Она задвигала бедрами, умоляя мои губы о большем. И я так и сделал.

Развел большими пальцами ее складки и выпил ее.

Сладкий вкус Мии Роуз вернул меня к жизни в нескольких смыслах.

Язык мой помнил каждую ее деталь, ее строение, ее изгибы, она буквально таяла в моих руках. Ноги ее вскоре затряслись – я распахнул ее и медленно вдохнул. Пальцы впились мне в волосы, Мия умоляла заполнить ее, но я никак не мог насытиться. Ноги ее дернулись, и я приподнял ее над столом, потащил на пол. Она лежала передо мной, распахнутая и готовая, и я, словно наркоман, провел по ней языком, удовлетворяя аппетит.

Стенки ее сжались вокруг моего языка. Я чувствовал ее пульс где-то внизу.

Я опустился на колени меж ее ног. Эмоции поднимались внутри меня, готовые сорвать все цепи, сдвинуть с места горы. Я едва мог удержаться. Меня победили.

– Олли… – простонала она в мольбе, и я счел это знаком.

Я накрыл ее дрожащее тело – нежные стенки ее сжимались вокруг моего пульсирующего члена в такт подаренного ей оргазма. Пальцы мои сжались на ее бедрах, сдерживая порывы. Иначе я кончу прямо здесь и прямо сейчас.

Языки наши сплелись.

Ее крошечные пальцы бойко схватили меня за волосы.

Я приподнял ее, придерживая рукой за спину, и опустил. Приподнял и опустил. Снова и снова, ощущая каждую божественную ее деталь, пока она билась в экстазе на моем члене.

– Чертов идеал, – задыхаясь, выпалил я ей в ухо.

– Что?

– Мы.

Ее золотые глаза поймали мои.

– Я люблю тебя, Олли.

Ударила меня в самое сердце.

Сорвала те цепи. Убрала те горы.

– И я буду любить тебя на протяжении всего этого…

Я заткнул ее, потому что сердце мое не выдержало бы этого. И я занялся с ней любовью прямо на полу библиотеки. Я не кончил в следующие полчаса только потому, что боялся того мига, когда нашим телам придется отпрянуть друг от друга. Я держался за соломинку. Следил за тем, чтобы губы мои и руки мои опробовали каждый дюйм ее тела. Вместе мы становились единым целым. И, наконец, я опустошил себя прямо внутрь девушки, которая была моей вечностью, но не моим «сейчас».

Потому что мое «сейчас» закончилось.

Я уткнулся ей в шею и зарыдал.

Как последняя дешевка, взял и зарыдал.

Я был внутри нее, сжимал ее в своих объятьях и трясся от слез.

– Просто держись, – выдохнула она.

Восемь

Чтобы показать вечную любовь, сверни для нее бумажные розы.

Чтобы показать любовь поэтическую, сделай розы из слов.

А если сможешь найти обе, напоминай ей об этом каждый день.

Оливер Мастерс

В сентябре внутри здания похолодало. Мы с Джейком шли по коридору после занятий – возвращались в свое крыло.

Мы шли бок о бок, и он продолжал судачить о том, что Брия перестала общаться с ним в начале лета, но я думала совсем о другом парне, с которым не говорила уже несколько недель.

Олли сдерживал свое слово. Пока сдерживал. Он не приходил ко мне в комнату. Не вставал у меня на пути. Он держался подальше, и от этого мне стало только хуже. Я знала: те слова были к лучшему, но сердце пыталось доказать мне, что я ошиблась. Оно хотело на это надеяться. На то, что Олли меня не послушает.

– Я готов расправить крылья! – Джейк вытянул одну руку.

– Крылья или член?

– Ах ты извращенка! – рассмеялся он и ткнул меня в плечо своим. – Знаешь, как сложно в миссионерстве найти источник протеина? Я не мог дождаться возвращения в Долор!

– А что здесь есть?

Джейк вернулся, и ситуация с Олли из-за этого стала чуть более выносимой. Я не рассказала ему, что между нами произошло, но Джейк все равно прекрасно меня отвлекал.

– Так, ты должна пообещать, что никому не расскажешь! – попросил он, когда мы подошли к лестнице.

Я удивленно распахнула глаза, заметив, как изменились его тон и его поза.

– Ох, боже ты мой, видимо, новости будут умопомрачительные.

Джейк схватил меня за руку и подтащил к стене, подальше от посторонних ушей.

– Обещай, Мия. Никому не рассказывай!

Губы его почти исчезли – так сильно он их сжал. В глазах плескалось нетерпение.

– Ладно, ладно, обещаю…

Джейк склонился к моему уху.

– Лиам.

Глаза мои полезли на лоб. Челюсть отвисла.

– Быть того не может!

– Да.

– Нет…

– Да!

– Хм, Джейк. – Я толкнула его плечом. – Я ведь с ним спала!

Джейк замотал головой, чтобы удостовериться, что нас никто не подслушивает.

– Я знаю!

– Он вечно хмыкает! – прошипела я.

– Я знаю! Мне это чертовски нравится.

– Ох, Господи, не хочу ничего об этом слышать. Было бы неплохо прямо сейчас затолкать в себя стиральную машинку и хорошенько очиститься.

Джейк захихикал, и мы начали спускаться по лестнице в прежнем темпе.

Мы оказались на втором этаже и прошли по главному коридору в наше крыло. Тут-то я и заметила Олли – он шел прямо на нас.

И улыбка тут же сползла с моего лица. Олли каждый день напоминал мне о том, что на самом деле его нет рядом. На кончике языка вертелись слова – все то, что я хотела сказать ему и не могла. У меня не хватало духа.

Я скучаю по тебе. Я люблю тебя. Прости меня. Мне хотелось бы быть такой же сильной, как ты. Я тебя не заслуживаю. Я не хотела быть такой эгоисткой. Потерпи, пожалуйста, я все еще учусь быть…

Я старалась не поднимать взгляда, но не преуспела. Мягкие зеленые глаза вперились в мои. Олли провел рукой по волосам. С каждым его шагом сердце мое рвалось на клочки.

Вот так мы и оказались вдвоем в пузыре, где все двигалось медленно, а вокруг нас бесновался мир. Чем ближе подходил Олли, тем медленнее шагала я. Он вынул руку из кармана и схватил меня за запястье, когда мы поравнялись.

Время остановилось. И сердце мое тоже. На пару секунд даже мозг мой перестал проворачивать все слова, которые я готова была закричать Олли в лицо. Он легонько сдавил мою руку, а потом вложил в нее что-то.

И момент испарился. Я обернулась. Олли – нет.

На ладони моей оказалась бумажная оригами-роза, сложенная из мятой бумаги. Из легких будто выкачали весь воздух.

– Что такое? – спросил Джейк, возвращая меня в мир.

Я пыталась вдохнуть, прислушиваясь к дрожащему сердцу и читая накарябанное Олли на лепестке «Ты – мое все».

– Напоминание, – прошептала я.

– Джетт! – позвал меня кто-то, я оторвала взгляд от розы и увидела спешащего к нам Итана. – У тебя посетитель.

Мы с Джейком обменялись взглядами.

Я отнесла вещи в комнату, и Итан проводил меня на улицу. Солнце скрывали мрачные облака, и когда глаза мои привыкли к прорывающему сквозь них свету, я увидела отца. Он ходил взад-вперед у лавочки на газоне и потирал руки, будто пытаясь согреться.

– Почему здесь мой отец? – спросила я вслух, неуверенная в том, что в самом деле хочу узнать причину его приезда.

Неужели что-то случилось с Дианой, моей мачехой? Я посмотрела на Итана, и он опустил голову.

– Я оставлю вас наедине, – произнес он и махнул рукой. – Подожду здесь, чтобы отвести тебя обратно, хорошо?

Я кивнула и подошла к отцу. В лицо дул яростный ветер, я обхватила себя руками в попытке отогнать холод. Я замедлилась, оттягивая неизбежное. Мое ожившее сердце билось все сильнее с каждым шагом. Нервы натянулись до предела. Я не любила внезапности. А это было очень внезапно.

– Выглядишь хорошо. – Отец присел на лавочку и похлопал по свободному месту. – Как ты?

Я опустилась рядом и посмотрела на человека, которого не видела больше года. В последний раз я смотрела в эти пустые глаза в аэропорту. Когда он сбегал от меня подальше.

– Что ты здесь забыл?

Да, я изменилась, но наши отношения – нет. Отец плюнул на меня. Плевал много раз, столько, что и не сосчитать. Другим людям детство могло запомниться путешествиями или семейными игровыми вечерами за обеденным столом. Мой отец только и делал, что кидал меня. Взгляд его серых, обвиняющих глаз поймал мой. Но смотрел он все равно не на меня, а сквозь.

– Я поговорил с Дэвидом… – Отец замолчал, а потом прокашлялся. – С директором Линчем. Я поговорил с директором Линчем, и он сказал, что ты молодец.

Я обернулась: Итан стоял у двери и наблюдал за мной, словно ястреб. Я снова повернулась к отцу.

– Так и есть.

– Ты похудела.

– Здешняя еда не совсем мне по вкусу, – я пожала плечами.

Отец снова кивнул и посмотрел куда-то вперед, а потом снова на меня.

– Даже несмотря на это, выглядишь ты хорошо.

Он приехал сюда не для того, чтобы проведать меня. Я решила избавить его от мучений, сделала резкий вдох и спросила:

– Зачем ты приехал?

Отец повторил за мной: сделал такой же глубокий вдох и положил руки на колени.

– Знаешь, Мия, я никогда не хотел детей. Но когда встретил твою мать, я готов был на все, чтобы только остаться с ней…

– Давай уже ближе к делу.

Он вдохнул, и его пустые серые глаза посмотрели в небо.

– Это для меня тяжело… но я хочу, чтобы ты меня выслушала.

Он покосился на меня, будто бы ждал одобрения. Понимания? Я кивнула, и он продолжил:

– Когда я женился на твоей матери, тебе было всего два, и мы договорились держать все в тайне. Но я больше так не могу. У меня не получается быть отцом. И Джеки здесь больше нет. – Он рвано выдохнул. – Она покинула меня. Покинула тебя. И это нечестно по отношению к нам обоим.

Сердце мое ухнуло куда-то в пятки, все остальное дрожало от нервов.

– В тайне? Что держать в тайне?

– Ты ведь неглупая девочка. Не говори мне, что ты никогда об этом не думала…

– Не думала о чем? – Голос мой становился все пронзительнее, хотя выражение лица не менялось. – Прекрати уже лапшу мне на уши вешать. Говори.

– Я – не твой отец, Мия, и пора тебе узнать правду.

С губ моих сорвался недоверчивый смешок. Отец нахмурился.

– Ты… – Я замолчала и покачала головой. – Ты прилетел сюда только для того, чтобы рассказать мне об этом? Мог бы не тратить на меня полдня своей жизни и тысячу долларов.

– Мия, прекрати.

– Нет. – Я поднялась. – Телефонного звонка было бы достаточно.

– Я еще не все сказал. Разве ты не хочешь узнать остальное?

Я вытянула руки вдоль тела.

– Ох, умоляю. Скажи, отец… или мне теперь называть тебя Брюс? Не могу дождаться! Давай, говори все остальное!

– Ты родилась не в Штатах, Мия. Ты родилась здесь, в Суррее. Мать забрала тебя в Штаты после рождения, и у тебя двойное гражданство. Потому я и смог убедить судью отправить тебя в Долор.

Из меня снова вырвался нервный смешок. Я просто не смогла его сдержать. Это уже как-то слишком. Я не справлялась.

– Так, я услышала достаточно.

– Но я не закончил!

– А я закончила! Что ты пытаешься мне сказать? Что я не твоя дочь? Чтобы я не возвращалась? Ну как, все в точку, а, отец?

– Не говори так. Это не то, что я имел в виду.

– И что же ты тогда имел в виду?

– Я не был готов к отцовству, но сделал все, что мог! Конечно, ты можешь вернуться домой. В любое время. Я хочу продолжить общение. Но еще хорошо бы, чтобы ты этого тоже хотела, даже после того, как узнала правду. И правда в том, что мы оба оказались в этой ситуации, и даже выжили. Диана свыкнется. Ей просто нужно время. Она не понимает тебя, и тем более не понимает всю эту дребедень с ментальными расстройствами…

– Дребедень с ментальными расстройствами? Да пошел ты!

И я оставила его стоять там, на лужайке, а сама направилась ко входу в здание – и к Итану. Отец просто пытался сообщить мне, что я – его прошлое. Он хочет двигаться вперед, в будущее, уже без меня. Итан стоял от нас ярдах в шестидесяти, но чем дальше я отходила, тем, казалось, большее расстояние разделяло меня с ним. Мозг словно в кашицу превратился. Что я вообще чувствовала? Не понимаю. Я думала, что заплачу, но этого не случилось.

– Ты как, в порядке? – спросил Итан, заглянув мне в глаза.

– В порядке.

– Нет, не в порядке, Мия. Я по лицу вижу.

– Просто отведи меня назад, – голос мой сорвался. – Пожалуйста.

Маска соскальзывала. Делать вид, что это никак на меня не повлияло, становилось невыносимо.

Мы подошли обратно к двойным дверям Долора, и как только они захлопнулись за нашими спинами, Итан схватил меня за руку и потащил через боковую дверь справа, прочь от чужих глаз. Он обвил свои длинные руки вокруг моей талии, притянул к себе, и я не стала сопротивляться. Я тоже обняла его, и как только лицо мое уткнулось ему в шею, я сорвалась.

– Он такой мудак, – спокойно произнес Итан, качая меня в своих руках.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, откинув голову назад и вглядевшись в его глаза. – Откуда ты знаешь, зачем он пришел?

– Я поговорил с ним, когда он приехал. – Итан снова приложил мою голову к своей шее, а второй рукой начал гладить меня по спине.

Сам он прислонился к стене. Его щетина щекотала мою щеку. Итан прижал меня еще ближе.

– Твоя ценность не выражается в количестве людей, которые тебя любят. Запомни это.

Во время ужина и душа я, в основном, отмалчивалась, пытаясь переварить все, что сегодня произошло. Остаток ночи я провела за записной книжкой, куда влила все свои беспокойство и злость. Книжка словно превратилась в грушу для битья. И я бы соврала, если бы сказала, что его слова меня не тронули.

Правда в том, что эта ложь причинила мне боль. Вся моя жизнь была ложью.

Брюс мне не отец. Он участвовал в моей жизни, потому что любил мою мать – не меня. Никогда, ни секунды не любил меня. Может, потому и винил меня в ее смерти. Потому и не пытался понять меня. Ему было все равно. С момента смерти мамы я превратилась в багаж. В чертово обязательство.

Наконечник карандаша сломался на последнем слове, и я запустила его в бетонную стену, а потом откинулась на стуле. Посмотрел на часы над дверью. Почти полночь.

Я выскользнула из худи и штанов и упала на матрас.

Кожу на спине пронзило болью. Я закричала и подскочила на месте, пытаясь подняться, но боль лишь усилилась. И я закричала еще громче. Я попыталась нашарить свисающей с кровати ногой опору, но не могла. Руки словно приросли к бокам. Боль в спине усиливалась с каждым резким движением.

Я боялась двигаться и потому замерла. Крики мои превратились в стоны, из глаз хлынули слезы. Что со мной творится? Если не шевелиться, все будет в порядке? Оставалось только так и поступить.