Дорога в лето

Размер шрифта: 13

Собираем чемоданы

В субботу папа и мама выбирали место для летнего отдыха и… Поссорились. Мама хотела ехать к морю. Папа возражал:

– Хватит с меня пляжей! В прошлом году все бока в шезлонге отлежал. Месяц кожа лоскутами слезала.

– Это потому, что ты лежишь под открытым солнцем, а надо под зонтиком, – возражала мама.

– Вот и поезжай туда с зонтиком, а мы с Лёлькой другое место найдём.

– Например?

– Например, рванём в горы. Все вершины покорим. Правда, дочка?

– Не соглашайся, Лёля, – перебила его мама. – Тоже мне удовольствие: обливаясь пóтом, тащиться по жаре с тяжеленным рюкзаком за плечами. А потом по ночам в палатке комаров кормить…

Папа надулся, хотел что-то возразить, но в это время зазвонил телефон.

– Алё, – ответила мама раздражённым голосом, который тут же сменился радостными интонациями: – Я ужасно рада тебя слышать! – кричала она невидимому собеседнику.

– Это кто? – шёпотом спросил папа.

Мама замахала руками, и он замолчал.

– Игорь тут, рядом, – продолжила мама и кивнула папе. – Тебе привет. И тебе, Лёлька, тоже.

– От кого? – хором спросили мы.

– От бабушки Сашуры. В гости зовёт. Говорит, что сильно по нам соскучилась.

– А что, – неожиданно вдохновился папа. – В деревне есть роскошная река, там можно купаться и ловить рыбу. В камышах водятся зубастые пятнистые щуки. На полях мы когда-то рвали сладкий зелёный горошек в длинных хрустящих стручках. За полями тянулись рачьи пруды с прозрачной водой. Сколько мы однажды раков наловили! Целое ведро! А грибы там какие в лесах… А ягоды!

– Круто! – сказала я. – У нас никто в классе раков не ловил.

Мама прикрыла трубку рукой.

– Едем? – уточнила она.

Папа кивнул. А я захлопала в ладоши.

– Только попробуйте потом жаловаться! – предупредила мама.

– Обещаем не стонать, – пообещал папа.

– Мы приедем! – сказала мама в трубку. – Точно, точно, не передумаем. Завтра же выедем на машине часиков в шесть утра. Значит, где-то к девяти вечера будем. Целую. – Мама выключила телефон и посмотрела на папу ужасно вредными глазами. – Не сомневаюсь, что тёща обеспечит тебе тот самый «отдых мечты». Ну, господа, собираем чемоданы?

Папа снял с антресоли большой коричневый чемодан на колёсиках. Мама положила в него белые брюки, несколько шёлковых блузочек на бретельках, красные босоножки на тонком высоком каблуке и вечернее платье с открытыми плечами. Я принесла новенькие фирменные кроссовки, тёмные очки, туфли на платформе.

– Ого, – сказал папа. – Уверен, что мои дамы произведут в Плотвицах настоящий фурор. Там ведь шикарные дороги, правда, Лиза?

– Замечательные, – кивнула мама. – Бежишь босиком по дороге, а ноги по щиколотку проваливаются в горячую пыль…

– Здорово, – поддакнул папа, – на каблуках будет где разгуляться.

– Вот я балда, – всплеснула руками мама. – Вся эта одёжка никуда не годится!

– Торговый центр работает до десяти, – приободрил нас папа. – У вас в запасе два часа.

Мы помчались в магазин и набрали целую кучу полезных в деревне вещей: сандалии на ремешках, кеды, резиновые сапоги, футболки, шорты и спортивные костюмы. Ещё мы купили три удочки, поплавки, грузила, крючки, набор лесок, жидкость от комаров и клещей, панамки и огромный шерстяной платок с розами – в подарок бабушке Сашуре.

Потом я долго лежала в кровати, а сон всё никак не приходил. Я пыталась представить, как встретит нас бабушка. Как сразу накинет на плечи платок… В распахнутое окно вливались звуки и запахи летней ночи. На потолке серебрилась дорожка от фонаря.

«Как долго тянется эта ночь, – думала я. – Поскорее бы утро настало!»

В начале шестого утра мы выехали из города. Было почти светло. Отблески восходящего солнца отражались в лужах, оставленных ночным дождём. Машины ещё не заполонили улицы, и мы быстро покинули город.

Мама постоянно поворачивалась ко мне с переднего сиденья и рассказывала:

– Лёлька, ты увидишь места, где прошло моё детство. Мы обязательно сходим с тобой по ягоды и грибы. Однажды я набрела на полянку белых и собрала целую корзину! А бабушка научит тебя варить варенье. Твоё любимое – из абрикосов. И ещё там много бабочек. Всяких-разных – больших и крошечных, разноцветных, дневных и ночных.

Я слушала её вполуха и смотрела в окно – пейзаж на глазах становился другим. Зелёная трава сменилась выгоревшей. Вместо лютиков замелькали алые маки. Потом потянулись бесконечные поля с войсками подсолнухов. Откуда-то на дорогу выскочил смешной лопоухий заяц. Он так испугался, что, вместо того чтобы перебежать на другую сторону, на миг замер посередине. Потом, прижав уши и петляя, понёсся прямо перед машиной.

Папа пытался его объехать, но ничего не получалось. Папа берёт правее – и заяц туда же. Папа влево свернёт – и заяц тут как тут.

– Уходи, глупыш, погибнуть можешь! – сердился папа.

Зато мы с мамой хохотали до слёз. В конце концов папа затормозил и дал животному ускакать на безопасное расстояние.

– Хорошо, что не оленя повстречали, – папа указал нам на дорожный знак с изображением рогатого красавца.

К счастью, других задержек в пути не случилось. Мы подъехали к Плотвицам гораздо раньше, чем предполагали.

– Нам туда, – махнула рукой мама.

Мы свернули на дорогу, засыпанную мелкими камешками. Колёса машины фыркали и плевались. Справа дома уже закончились. Потянулись густые заросли осоки, плавно переходящие в камышовые дебри. Где-то между ними журчала речушка.

Неожиданно автомобиль резко затормозил. Я подпрыгнула на сиденье и больно прикусила язык.

– Что случилось?

– Кажется, мы попали в окружение, – сказал папа.

Я приподнялась, посмотрела через лобовое стекло на дорогу и вскрикнула. С улицы нас разглядывали-десятки круглых сердитых глаз, которые раскачивались на длинных шеях. Гуси! Они плотно обступили машину. Некоторые грозно шипели, другие хлопали крыльями. Стая явно готовилась перейти в наступление на нахальных чужаков, посмевших въехать на её территорию. Крупный серый гусак, видимо вожак, громко загоготал. Остальные подхватили. Начался невообразимый гвалт.

– Хорошенькая встреча, – пробормотал папа.

А мама нервно кричала в телефон:

– Мамочка, нас заблокировали! Выручай!

Спустя несколько минут, не встречая сопротивления, наши враги осмелели. Мы слышали скрежет металла от ударов по бокам и дверям. Самый отважный вояка взлетел на капот и застучал клювом в лобовое стекло.

– Кыш! – закричал папа и замахал руками.

Но нахальная птица и не подумала испугаться. Гусь повернулся и демонстративно оставил метку в самом центре капота.

– Суп из гада сварю! – пообещал папа.

– Га-га-га! – донеслось в ответ.

Потом птицы дружно заволновались, отвернулись и стали куда-то убегать. А совсем рядом раздался весёлый бас:

– Ну здравствуйте, здравствуйте, горожане! Добро пожаловать!

Мы немного проехали вперёд и через распахнутые ворота попали во двор. Одну часть его занимал огород. В другой за плотной сеткой жили птицы: куры, гуси, утки, индюки и перепёлки. Настоящий птичий городок!

Было забавно, хотя и немного страшновато оказаться в соседстве с пернатым полчищем, которое дружно кудахтало, кукарекало, крякало и гоготало. Потом я опешила от количества незнакомых людей. Мама со всеми обнималась и целовалась. Папа пожимал руки. А меня трясли и рассматривали…

Прямо во дворе, под раскидистым деревом с белыми пупырчатыми плодами, напоминающими соцветия винограда, накрыли стол.

Мама сорвала несколько ягод и протянула их мне:

– Это шелковица. Попробуй!

Как мы люту женили

Когда уснула – не помню. Остались только смутные ощущения, что меня несут на руках и укладывают в постель. Зато хорошо помню, как проснулась. В доме было очень темно. В нашей городской квартире никогда так темно не было, потому что с улицы проникал свет от фонарей. На всякий случай я похлопала глазами, но всё равно ничего не увидела, кроме черноты. Из темноты доносился странный, то ли хлюпающий, то ли плачущий звук. Страх пробежал по телу и защекотал пятки. Привидение! Это точно-преточно оно разгуливает по спящему дому. Что делать? Нужно поскорее закричать, позвать на помощь. Но меня опередили. Из мрака раздался печальный вздох, и женский голос сказал:

– Тиша, Тишенька…

– Я тут, сплю, – сквозь храп отозвался мужской голос.

– Проснись…

– Сплю я, сплю…

– Так проснись.

– Зачем?

– Проснись! Помоги!

– Сплю, – прогудел Тиша, повернувшись на другой бок.

– Да проснёшься ты уже или нет?!

– Да что такое? – заворчал Тиша.

Этого я выдержать уже не смогла.

– Привидение поймать надо, вот что, – завопила я так громко, что весь дом сразу проснулся и заговорил разными голосами:

– Где привидение? Свет зажгите.

– Уже что, вставать пора?

– Пожар?

– Вы что, с ума посходили?

– Кто звал на помощь?

– Я звала, – проговорил знакомый первый голос. – Я звала на помощь, потому что… того… В общем, заблудилась…

Вспыхнул свет. Я обнаружила, что в комнате полно народа. А в углу возле стенки, между двух больших сундуков стоит бабушка Сашура, руками в стену упирается. Хочет налево свернуть – сундук не пускает, направо свернуть – другой сундук не даёт. Топчется, бедная, то влево, то вправо – и никак выйти не может. А назад пройти ей почему-то в голову не приходит…

Хохотали долго. Улеглись, когда небо стало светлеть. Мне не спалось. Увидела, что бабушка Сашура поднялась и вышла на улицу. Я тихонько за ней пошла. Она сняла с калитки птичника большой висячий замок, насыпала питомцам корм и стала выпускать их на прогулку. Потом стая гусей отправилась к пруду. За ними пошлёпали утки. Разбрелись по загонам индюки и куры.

– Айда со мной яйца собирать? – позвала бабушка.

Она сняла со стеллажей две корзинки: большую – себе, поменьше вручила мне. В просторном птичнике было почти пусто. Несколько квочек, которые высиживали птенцов, тревожно завертели головами и ещё шире раскинули крылья.

– Куры и утки хитрые. Они всегда стараются свои кладки подальше от посторонних глаз спрятать, – объяснила бабушка.

Она подсказывала потаённые места. Я доставала яйца из гнёзд, из корзинок, из-под ящиков, из ямок, замаскированных прутиками… Одно утиное яйцо оказалось втиснуто в крошечную лунку под потолком. Интересно, как птица умудрилась его туда снести?

Когда обе корзины наполнились, мы принесли их на кухню и стали разбирать. Мне попалось совсем лёгкое яичко.

– Ой, какое смешное! Совсем-совсем лёгкое, как ёлочная игрушка.

Бабушка покачала головой, поднесла яйцо к моему уху и потрясла:

– Слышишь?

– Что-то бултыхается!

– Оно так и называется – болтун. Куриный брак, где желток и белок смешаны. Есть их нельзя.

– Васильевна! – позвали от калитки. – Корову не проспи!

– Ой, батюшки, – заволновалась бабушка, – совсем запамятовала, что Люта в ночное ходила. Побегу встречать. А ты, детка, отойди от греха в сторонку. Пусть сперва к яслям подойдёт. Я ей вкусненького подложу, чтоб подоилась хорошо.

Бабушка привела корову, подставила ей под живот ведро-подойник, сама уселась рядом на маленькую скамеечку. Она ловко тянула корову за вымя, похожее на надутую перчатку. «Дзинь-дзинь!» – начали весёлую песенку первые струйки молока.

Я подошла ближе, чтобы разглядеть корову. Она была большая, белая с рыжими пятнами. Кожа на боках ходила ходуном, как будто там кто-то ползал. И ещё она часто вздрагивала и мотала хвостом.

«Пшик-пшик», – закончили дойку последние капли.

– Помоги, – сказала бабушка Сашура. – Процедим, снимешь пробу с парного молочка. А то такая бледная да худая, словно шпрота из банки…

Я держала вдвое сложенную марлю. Через неё в другое ведро текла густая белая жидкость, от которой шёл пар и какой-то незнакомый запах.

Бабушка плеснула молоко в большую кружку. Протянула мне:

– Пей! В городе такого не найдёшь.

Я отхлебнула, и меня тут же затошнило. Во‐первых, молоко было тёплым. Во‐вторых, то, что я пила до сих пор, так не пахло! Я выплюнула всё на траву.

– Ишь ты! – хмыкнула бабушка. – Капризуля городская! Пей давай. В нём живые витамины.

Только с третьего захода мне удалось осилить три глотка. Парное молоко показалось ещё хуже, чем рыбий жир…

Зато потом всё было замечательно – бабуля разрешила покормить корову чёрным хлебом, посыпанным солью.

– Не бойся, – сказала она.

А я и не боялась. Ведь с пяти лет занималась верховой ездой и часто кормила лошадей.

Потом бабушка вывела из хлева телёнка. Он был очень похож на маму Люту – тоже бело-рыжий и ужасно смешной. Мы выгнали семейство за калитку, где они присоединились к другим коровам. Стадо погонял пастух, пощёлкивая большим кнутом – батогом.

– Как зовут корову и телёнка? – спросила я бабушку.

– Корову – Люта, а телёночка – Борька.

– А папу ихнего как?

– Чьего папу? И не ихнего, а их.

Продолжить чтение