Shadow Fight. Бег за тенью
Пролог
Ты победишь!
Не пожелание, а приказ. Самому себе.
Осенний ветер холодил лицо. Под ногами пружинили утоптанные жёлтые листья. Красиво.
Почему-то Кагиноко запомнил именно это ощущение: увядающая красота природы и предчувствие первого в жизни поединка. Гармония и грация.
От волнения клокотало в груди, но он не подавал вида. Носками обуви упёрся в камни, которыми был выложен круг арены. За её пределами ты обычный зритель, зевака, но едва переступишь – воин. В каком бы возрасте или состоянии ни находился, нужно будет сражаться. Хоть старик, хоть десятилетний пацан, одноногий или одноглазый, мужчина или женщина. Не важно. Выйти за пределы круга можно либо побеждённым, либо победителем, иначе никак.
Вздох.
В руках деревянная катана. Она тяжелее настоящей, но привычная – с нею Кагиноко не расставался уже год, с того момента, как мастер Кархэм растащил двух дерущихся мальчишек на улице возле фруктовой лавки. Одним из этих мальчишек был девятилетний Кагиноко. Вторым, на год старше, сын пекаря, задиристый и наглый. Он назвал Кагиноко никчёмным слабаком и костлявой лошадью, швырнул в него гнилым яблоком, а потому должен был искупить оскорбление кровью. Подраться толком не получилось, потому что, как назло, мимо проходил мастер Кархэм. Кагиноко успел разве что выдрать клок рыжих волос из тупой башки сына пекаря, а его уже отволокли в сторону и встряхнули, как мешок с картошкой. Кагиноко не мог сопротивляться – Кархэм был мастером и наставником, человеком, которого нужно слушаться во всём. Именно ему родители отдали Кагиноко на воспитание, когда сами уехали колесить по миру в поисках заработка. Стандартная практика, если многодетным семьям не хватает сил прокормить всех. А тут удачно повернулось – в Кагиноко довольно быстро разглядели хорошие бойцовские навыки. Он был мускулистым, быстрым и отлично впитывал знания. Вот только пока ещё вёл себя как бестолковый девятилетний мальчишка…
Кархэм спросил тогда, присев перед Кагиноко на колени:
– Знаешь, чем отличается драка от поединка?
От него пахло летним дождём, смывающим жар с пыльных улиц.
– В поединке есть правила? – наугад буркнул Кагиноко.
– Не только. Поединок – это красота, зрелище и грация. Наблюдать за поединком – всё равно что наслаждаться прекрасным танцем. Драться может каждый, для этого много ума не нужно. А овладеть искусством поединков дозволено только настоящим воинам. Ты хочешь стать воином?
– Ага, – Кагиноко стёр песок, налипший на вспотевшие щёки. – Лучшим на свете.
В тот же вечер Кархэм принёс домой деревянную катану, как символ начала долгих и изнурительных тренировок. Кагиноко, положив её в первую ночь возле кровати, долго смотрел в темноту, представляя, как войдёт с ней в круг поединка, чтобы одолеть соперника. Каждого, кто встретится на его пути.
– Хочешь стать лучшим, придётся потрудиться, – сказал Кархэм, невидимый в темноте.
Вот он и трудился. С прошлого жаркого лета до нынешней прохладной осени.
Посмотреть на поединок собралось человек двадцать, в основном мальчишки со дворов, несколько друзей да случайные зеваки, которым только дай бесплатных зрелищ. Все толпились, понятное дело, в некотором отдалении от арены. Кагиноко видел сына пекаря, ещё нескольких детей, с которыми, бывало, толкался на улицах посёлка ещё до того, как получил от Кархэма деревянную катану. Вряд ли все они пришли поболеть за него. Вернее, цель-то их была ясна – поглазеть на зрелищный бой и, если повезёт, на кровь. Ничто так не привлекает публику, как вывихнутые суставы, расквашенные носы и выбитые зубы.
Осень серебрила закат, тени расползались по настилу из листьев, и Кагиноко сощурился, чтобы лучше разглядеть знакомого соперника.
В кругу арены, напротив, стоял парень на два года старше и на две головы выше. Худой и костлявый, вёрткий как хорёк и скользкий как угорь. Кличка у него была подходящая – Гнус. В двенадцать лет, то есть сразу с наступлением нового года, Гнус собирался отправиться в город, чтобы вступить в охрану караванов. Никто не знал, что его больше привлекает: жажда денег или желание как можно чаще ввязываться в бои с разбойниками, но в посёлке все только и ждали его ухода. Гнус был… гнусным. Постоянно оттачивал свои бойцовские умения на случайных прохожих, вызывал на шуточные бои детей младше себя, любил поколотить пьяных и, особенно часто, ставил синяки своему отцу. В общем, выбирал жертв безобидных и в основном слабее себя. В турнир, организованный Кархэмом, он вписался потому, что здесь обещали награду серебром, хотя Кагиноко подозревал, что Гнус согласился бы избить его и просто так. Кархэма Гнус побаивался, поэтому Кагиноко просто так не трогал. А тут подвернулся вполне себе удобный случай. Почему бы не воспользоваться?
Гнус держал в руке дзё – лёгкий деревянный шест, оружие охраны караванов. Один раз Кагиноко видел, как Гнус танцевал с дзё вокруг своего пьяного отца, сидящего в пыли у крыльца дома. Шест в руках Гнуса мелькал и извивался змеёй. Ударов не было видно, но зато отчётливо слышались глухие стуки, когда дерево соприкасалось с головой: тук-тук-тук. В конце концов его отец растянулся на земле, лицом в песок, и Гнус прекратил отвратительный танец, ловко убрав дзё за пояс одним движением.
Вздох.
Говорят, первый настоящий поединок разделяет жизнь надвое. Проиграешь или победишь, ты всё равно переступишь через границу арены другим человеком.
– Тебе нужно просто победить, – Кархэм встал перед Кагиноко, загородив Гнуса, арену и весь мир. – Раз уж ввязался, не смей думать иначе. Если противник увидит страх или сомнения, считай, что ты проиграл.
– Я знаю.
– Следи за его движениями и не дай себя обдурить. В бою важна не только сила, но и мозги.
– Я знаю.
– Выруби наглеца, и пойдём ужинать. У нас сегодня курица с рисом.
В этом был весь Кархэм. Высокий и мускулистый, одним своим видом вызывающий страх и уважение, умный, обманчиво неторопливый. Он считался лучшим воином в западных землях, но при этом, говорят, перестал участвовать в крупных турнирах ещё до рождения Кагиноко. Любой бой для него был равен ужину на заднем дворе собственного дома: и там и там главное – получить удовольствие и насыщение.
– Ну что вы там, не пора? – крикнул Гнус. Рядом с ним толпились его верные подхалимы, такие же гнусные, худые и костлявые, числом три человека. – Жрать охота, а не с малышнёй возиться.
Первый настоящий поединок.
Ты победишь.
Кархэм кивнул и отошёл в сторону, высоко подняв руку. Переглянулся с двумя помощниками. Всё по правилам – до первой крови или до потери сознания. Грязные приёмы запрещены, гнев остаётся внутри круга из камней. Победитель проходит дальше, проигравший зализывает раны до следующего турнира.
Редкая толпа принялась улюлюкать и свистеть, нетерпеливо ожидая начала.
Рука Кархэма опустилась, и в голове Кагиноко что-то звонко лопнуло.
Бой длился не больше минуты, но в воспоминаниях растянулся на долгие часы.
Грация и танец. Свист деревянной катаны. Два шага вперёд и в сторону. Гнус и его дзё. Дерево рассекает воздух в сантиметрах от лица. Капли пота. Кувырок. Отбитый удар. Ещё один. Уши закладывает от монотонного рёва, будто вокруг арены не двадцать человек, а тысячи. Хотел бы он тысячи поклонников, пришедших посмотреть на великого воина? Ещё бы!
Хриплый вздох. В горло будто набились раскалённые угли. Гнус нападает яростно и упорно. Удар. Удар. Удар. Взмах. Дзё обжигает левую щёку, едва коснувшись кожи. Блок. Отражение. Кувырок.
Танец.
Сухие удары дерева о дерево. Тут-тук-тук. Воспоминание: отец Гнуса, уткнувшийся лицом в песок. Блок. Уход от удара. Едкая капля пота в глазу и на щеках. Губы пересыхают. Блок. Гнус то ли хрипло смеётся, то ли кашляет. Ещё блок. Если только защищаться, победы не будет.
Гнус выше и физически сильнее. От его хлёстких ударов Кагиноко отступает, чувствуя, что рано или поздно пропустит дзё, и тогда конец. Мышцы горят. Пот на лице, на подбородке, капает за шиворот. Ещё удар. Блок. Удар. Переворот.
Кагиноко ищет момент. Раз. Второй.
Единственный верный момент.
Удар. Гнус лыбится. Его ладонь мелькает над лицом, стирая со лба пот. На долю секунды Гнус закрывает глаза. На жесточайше маленькую долю. Кагиноко рвётся вперёд, в броске выбрасывая руки с катаной. Бьёт коротко, под подбородок, снизу вверх, чтобы вышибить кривые Гнусовы зубы.
Гнус успевает отреагировать. Шаг назад. Его рука с дзё выписывает невероятный пируэт в освободившееся пространство, и Кагиноко понимает, что просчитался. Нельзя быть открытым, нельзя отступить, этот танец уже завершён.
Кончик деревянного шеста хлёстко и больно ударяет его по носу, перед глазами брызжут искры и слёзы, внутри головы слышится хруст. Одновременно с этим катана дотягивается до подбородка, Кагиноко вкладывает оставшиеся силы в удар и видит, как складываются челюсти Гнуса, лопаются губы и в воздухе разлетаются окровавленные выбитые зубы…
…Они упали одновременно – Гнус и Кагиноко. Ну ещё и несколько гнусовых зубов, позже найденных и скрупулезно собранных на память местной детворой.
Кагиноко тут же попробовал подняться, но удалось лишь сесть на колени. Рот и подбородок заливала кровь, перед глазами плыло. С удовольствием он отметил, что Гнус лежит на спине, раскинув руки и ноги, без сознания.
Победил.
Он тяжело и хрипло дышал. Подобрал катану, отполз к краю арены и перевалился через камни. Люди смеялись, хлопали в ладоши, радовались. Бой вышел зрелищным.
Перед Кагиноко присел Кархэм, протянул влажную ткань.
– Зажми нос.
– Я победил, да? Видел, как я вышиб Гнусу зубы? Это было здорово. Один удар – и всё решено!
– У вас ничья, – сухо сказал Кархэм.
– Что? Ну почему? Он лежит без сознания! Я его вырубил!
– А у тебя расквашен нос. Первая кровь, помнишь? В следующий раз делай так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в твоей победе.
Кархэм выглядел расстроенным, и это ещё больше разозлило Кагиноко. Первый бой – и так опростоволоситься. Он собрал песок в кулаки, сдерживая эмоции. Выдохнул.
В следующий раз никто не будет сомневаться.
Гнус пришёл в себя и сидел теперь, растирая кровь по лицу и тряся головой. Его друзья толпились у края арены, не решаясь переступить черту.
– Пойдём, – Кархэм помог Кагиноко подняться. – Пойдём, тебе нужно продолжать тренировки.
Глава 1
Ещё не успел затихнуть рёв толпы, а Кагиноко уже ощутил разочарование.
Если честно, разочарование преследовало его не один год, но именно сейчас достигло пика.
Хэк по прозвищу Проворный, а на самом деле огромный неуклюжий воин, вся тактика которого сводилась к тому, чтобы навалиться на соперника и буквально раздавить, лежал в пыли, оглушённый, с поломанным носом и вывернутой левой рукой. Из его ушей медленно текла кровь. Парочка верных оруженосцев пыталась оттащить своего господина к выходу с арены, но у них, конечно, ничего не получалось. Чтобы сдвинуть Проворного с места, понадобилось бы два буйвола в упряжке.
Несколько минут назад эта потная громадина бегала по арене, тяжело топая и размахивая ручищами, будто горилла. Хэк Проворный был лучшим воином этих мест, телохранителем даймё[1] – князя земель, победителем разных мифических существ, в которых умные люди давно не верили, но вместе с тем диковинно глуп в бою. Кагиноко понял это в первые же мгновения. Нельзя обладать чудовищной силой, но совершенно затупить разум. Нельзя распускать слухи о своей непобедимости, не заботясь при этом о правдоподобии.
Быстрые чёткие удары, обманный манёвр, свист лезвия катаны – и вот Проворный теряет пояс от штанов, ломает нос о землю, скрипит зубами и становится похож на три мешка риса, неудачно наваленных друг на друга (где тут жир, где мышцы, а где воин – попробуй догадайся).
Толпа ликовала.
Кагиноко скучающе оглядел безликую разношёрстную массу. Ближе к арене, на деревянных лавках, сидела местная знать. За их спинами прослойка телохранителей и воинов разных рангов, а ещё дальше обычный люд – вот эти-то и были самыми шумными проводниками всеобщей радости. Привычная, в общем-то, картина. Кагиноко уже подзабыл, сколько раз он стоял вот так, над поверженным соперником, и впитывал радостные вопли, шум толпы, флюиды ликования и обожания. Проще было подсчитать количество поражений.
Ни одного – вот сколько. С того момента, как Кагиноко отправился на свой первый по-настоящему серьёзный турнир, он ни разу не лежал лицом в пыли, не был повержен, лишён катаны или звания самого сильного воина в двенадцати землях и трёх архипелагах Белого света. Трижды он выступал телохранителем великих даймё, семь раз вступал в бой с пиратами, убил бессчётное количество разбойников и мародёров и никогда при этом не оказывался в проигрыше.
Разочарование пришло против воли, как и обычно. Не только от скорого боя, хотя, признаться, Кагиноко рассчитывал хотя бы вспотеть, но и от осознания того, что Хэк Проворный был последним в длинном списке официальных соперников. Турниры проводились так часто, что Кагиноко в какой-то момент перестал их считать. Казалось, что воины, достойные сражения с Кагиноко, будут появляться бесконечно, но так не бывает. У любой истории есть финал, у каждого движения есть цель. Прошло чуть больше двадцати лет с момента, когда Кагиноко разбил нос Гнусу деревянной катаной, и длинный список великих воинов подошёл к концу. На вершине больше не было никого, кроме самого Кагиноко.
Со стороны главных ворот неторопливо подошёл Дтай, старший помощник. Высокий, чрезмерно худой, совершенно лысый, с короткой бородкой. Ему было чуть за сорок, вокруг глаз и губ собрались морщины – пожалуй, единственный признак подбирающегося старения. Кагиноко знал, что Дтай не воин, но, безусловно, очень мозговитый. На плечах старшего помощника долгие годы лежала организация турниров, сражений, договоры с даймё разных земель, найм прислуги, маршруты и прочие процессы, от которых у Кагиноко голова шла кругом. Если бы существовали турниры среди старших помощников, то Дтай определённо был бы там одним из лучших.
Дтай прихрамывал на левую ногу, падение с лошади почти пятнадцать лет назад лишило его возможности соревноваться в боях, но зато прибавило ума. По крайней мере, Дтай сам часто шутил об этом. Он протянул Кагиноко ножны, поклонившись.
– Снова победа, мастер. Мои поздравления.
Кагиноко убрал катану, зацепил ножны на поясе слева.
– Даймё хочет, чтобы вы заглянули к нему вечером, мастер, – продолжил Дтай. – Ему понравился турнир, он не прочь организовать ещё несколько.
– Хочешь сказать, в его землях есть кто-то сильнее Проворного, но тупого Хэка?
Дтай покачал головой, скупо улыбнувшись.
Они оба знали, что разговор с даймё бесполезен. Кагиноко давно не вступал в битвы с заведомо слабыми соперниками.
Даймё, вон он, сидел в первом ряду. Улыбался. Каждый правитель тех или иных земель хотел, чтобы Кагиноко остановился в его землях и поучаствовал в десятке безликих турниров. Чтобы имя Кагиноко звучало из уст каждого крестьянина и воина. Иногда ему предлагали хорошую плату, лишь бы он выступил ещё хотя бы раз. Несколько даймё елейно упрашивали вступить в ряды личной охраны или научить воинов сражаться так же эффективно. Кто-то угрожал и требовал подчиниться. Всегда всё заканчивалось одинаково – Кагиноко двигался дальше, не замечая угроз, лести и обещаний щедрых наград. Он шёл к цели: стать самым сильным воином на земле.
И, кажется, именно сейчас достиг её.
Разочарование.
Пять подбежавших воинов всё же сдвинули с места Проворного Хэка и потащили его за руки прочь, оставляя на песке влажный кровавый след. Дтай захромал к даймё, о чём-то с ним заговорил, постоянно кивая и складывая ладони на уровне груди. Признак безусловного почтения. Правитель – как и все другие правители до него – хмурился и не желал верить в услышанное. Но у Дтая язык был подвешен будь здоров, в дипломатии он натренировался, поэтому через минуту выражение лица даймё изменилось на покорное принятие.
– Змеиный язык, – добродушно проворчал Кагиноко и направился к воротам, за которыми ждали лошади.
Их стоянка располагалась в получасе езды от города, на берегу реки. На турниры Кагиноко предпочитал ездить налегке, пока обоз охраняли верные телохранители.
Дтай, договорив, направился следом, обогнул тушку Проворного Хэка и сравнялся с Кагиноко.
– Ты снова применил магию болтовни? – ухмыльнулся Кагиноко.
– Ничего нового. Правители любят лесть, жалобы и немного угроз. Взболтать, но не смешивать. Тем более я везде оставляю лазейку. Вдруг вам захочется размять кости, тренируя какой-нибудь отряд личной охраны очередного даймё. Как вы себя чувствуете?
– Странно, – Кагиноко подумал. – Как будто не знаю, что делать дальше. Куда двигаться? Слава обо мне разнеслась по всей империи, добытое золото хранится в каждом крупном городе. Мне даже выделили земли, помнишь? Живи и радуйся. А я… разочарован.
– Мне есть чем вас обрадовать, – Дтай лукаво улыбнулся.
На протяжении многих лет он выискивал по свету противников для Кагиноко. Ещё один бесценный навык. Лично ездил по округам и землям, собирал информацию и договаривался о турнирах. Именно Дтай несколько месяцев назад огорошил Кагиноко, сообщив, что список, составленный им на двадцати четырёх свитках, подошёл к концу, и нужно только одолеть Проворного Хэка, чтобы забраться на вершину, стать лучшим воином из известных.
И вот сейчас, когда в душе Кагиноко металась птица разочарования, верный помощник снова что-то придумал.
– Не томи, – попросил Кагиноко. Они прошли через арку ворот, к лошадям.
Шум толпы здесь был тише, людей меньше. Воины разных рангов смотрели на Кагиноко во все глаза, но подходить не решались. Аура победителя как будто пугала людей, очерчивала невидимый глазу круг, внутрь которого никто не решался проникнуть. Он так и шёл – оттесняя воинов по обе стороны дороги, не глядя ни на кого. Вроде бы не самый мускулистый, не самый высокий или широкий в плечах, но безусловно самый сильный, ловкий, проворный, смертоносный. О нём шептались и рассказывали в тавернах и на турнирах, с ним мечтали сразиться и его мечтали одолеть. Никому не удавалось, и легенды о потусторонней неуязвимости Кагиноко множились, обрастали деталями, делая ауру воина ещё более яркой.
Он знал об этом. В конце концов, нельзя быть непобедимым и не вызывать у людей эмоции. Страх, восхищение, ненависть, робость, ярость. Букет, который не увядал много лет.
– Ещё несколько лет назад, мастер, я задался вопросом, что мы будем делать, когда список подойдёт к концу. Вы ведь не успокоитесь, верно? – торопливо заговорил Дтай. – Ваша цель рано или поздно будет достигнута, но в чём смысл жизни, если больше нет цели? О, это была сложная головоломка. В каждом городе, где мы побывали, я исследовал архивы и летописи, пытаясь отыскать информацию о воинах, с которыми вам было бы интересно провести бой. Не только на турнирах, конечно же. Среди известных головорезов, пиратов, разбойников. Достойных не находил.
– Я знаю, – пробормотал Кагиноко.
– …А потом я обратил внимание на одну деталь. Среди многочисленных летописей в библиотеках и частных коллекциях мне часто попадалось кое-что интересное.
– Продолжай.
Кагиноко и Дтай оседлали коней. Те сразу же неторопливо двинулись по мостовой в сторону городских ворот.
– Я вот о чём, мастер, – продолжал Дтай. – Не раз и не два я натыкался на легенду прошлого. Якобы где-то на краю света, в горах, стоят магические Врата, проводники в другой мир. В том мире обитают могущественные демоны, великие воины, которые только и жаждут проникнуть в наш мир.
– Пока звучит немного, эээ, именно как легенда, – сказал Кагиноко. – Мне такое в детстве рассказывали, чтобы я не хулиганил. Мол, демоны придут и утащат за собой в другой мир.
– Верно, так и звучит, – легко согласился Дтай. – Вот только если копнуть глубже, становится понятно, что это не совсем легенда. Врата существуют. Они на Востоке, в трёх неделях пути отсюда. И за Вратами действительно есть демоны. Это величайшие воины, которых только видел свет. Достойные соперники для вас, мастер. Если вы одолеете их, то, будьте уверены, в каждой библиотеке и в каждом архиве всех городов империи будут свитки с вашим именем. Легенда о величайшем воине, каково, а?
Дтай замолчал, дав Кагиноко возможность подумать, потом добавил негромко:
– Мы с вами проделали путь длиной в пятнадцать лет. Я собрал для вас верных людей, проводников, помощников. Я был рядом во всех ваших боях, договаривался с даймё, шутами, воинами, пиратами. Думаете, я не смогу договориться с демонами?
– Если они существуют, – заметил Кагиноко.
Арена осталась позади, лошади шагали по узкой мостовой, мимо невысоких домов. Люди останавливались и приветствовали Кагиноко. Кто-то радовался, кто-то тихонько ругался – у Проворного Хэка явно были поклонники. Кагиноко, впрочем, было плевать и на тех, и на других. Он давно привык ко всеобщему вниманию. Его интересовали только достойные воины. Остальное мелочь.
На широкой площади несколько детей шумно возились с деревянными палками. Кагиноко остановил лошадь, услышав своё имя.
– Падай! – закричал мальчишка лет десяти, ударив другого, чуть младше возрастом. – Я тебя победил, падай!
– Меня нельзя победить! Я самый сильный воин на земле! – ответил младший и ловко отпрыгнул.
Две палки стукнулись друг о дружку. Зрители, состоящие из таких же мальчишек, одобрительно загудели.
Удар. Ещё один. В пылу сражения никто не замечал двух всадников на краю площади.
– Кагиноко никогда не проигрывает! – пыхтел младший, парируя взмах. – Я стану таким же! Самым-самым!
Он пропустил удар. Палка сухо стукнула мальчишку по затылку, и он тут же сорвался на плач. Толпа засмеялась, но не зло, а одобряюще.
– Бывает!
– Потренируешься ещё и обязательно победишь!
– Утри сопли, проныра!
– Твои-то годы!
Кагиноко смотрел на них не мигая, задумавшись.
– Выбор небольшой, мастер, – Дтай вздохнул. – Мой список закончился, новых соперников больше нет. В обозримом будущем точно не появится. Я сильно прибавил в морщинах, читая по ночам свитки и документы, пытаясь найти хоть кого-то, но…
– Ты знаешь, меня терзает разочарование, – сказал Кагиноко. – Я не могу даже подумать, что больше никогда не выйду на арену один на один с достойным противником. Дорога закончилась, я упёрся в тупик. Слава быстро угасает, если в неё не подбрасывать дровишек. А с кем сражаться? Как обойти тупик?
– Вот вам и идея, мастер. Мы отправимся к Вратам и откроем их. Я буду записывать каждый ваш шаг. Проверим, действительно ли внутри есть демоны. Попытка – не пытка, верно? Если там никого нет, в чём я сомневаюсь, мы придумаем что-нибудь ещё. Вы же сами всегда говорите, что нельзя останавливаться на достигнутом. Где ваш задор, мастер?
Дтай улыбнулся. Умеет забалтывать. Сам как демон. Кагиноко улыбнулся в ответ.
– Пусть будет по-твоему, – согласился он. – Два дня отдыха, и выдвигаемся. Не подведи.
– Пятнадцать лет не подводил, – ответил Дтай. – Уж поверьте, в этот раз всё будет ещё лучше.
– …Никто точно не знает, когда появились Врата. Есть легенда, что на заре времён на край света, к горам приехали поселенцы и остались там жить. Какое-то время всё шло хорошо, были построены первые хижины, люди занялись охотой и разведением животных. Суровый край оказался на поверку не таким уж и суровым. По новым дорогам отправились обозы в крупные города. Но в какой-то момент из пещер ближайших скал появились демоны – кровожадные твари без плоти и крови, похожие на воплощение снов. Они разоряли дома, сжигали посевы и убивали животных. В них не было ни капли милосердия. Они не хотели договариваться, а хотели только видеть цвет крови умирающего человека. Более жестоких существ никто никогда не встречал. С ними пытались бороться, но демоны не боялись оружия, были неуязвимы. На них не действовали заговоры и магия. Мало того, они могли вселяться в любого человека и лишать того плоти, обращая в себе подобных. Поселенцы были в отчаянии, хрупким зачаткам жизни в тех местах приходил конец. Так бы никого и не осталось, если бы вдруг не пришёл великий воин, названый Безликим…
– Наверное, потому что никто не видел его лица, – сказал Кагиноко, зевая. – Пока не очень интересно.
Прошло полторы недели с того момента, как они отправились по маршруту, предложенному Дтаем.
Обоз углублялся на восток, в края полузаброшенные и дикие, где не было крупных городов, дорог и хороших торговых путей. Ни одного достойного воина за долгие годы здесь тоже не нашлось. Виной всему были скалистая местность и густые леса, а ещё огромное количество устрашающих легенд и мифов, будто сама земля хотела отпугнуть людей от этих мест. Кагиноко, конечно, не боялся, но не был уверен, что не тратит попусту время. Его небольшой отряд верных телохранителей и оруженосцев требовал постоянного пропитания, оплаты их трудов, а деньги – хоть и накопленные в достатке за многие годы турнирных побед – с неба всё же не сыпались. Нужна была цель, которая оправдывала бы и траты, и путешествие.
Дтай уверял, что точно знает, куда идти. Нагруженный свитками, записками и картами, он уверенно вёл за собой.
По мере того как местность пустела, дороги исчезали, а на горизонте выплывали первые заснеженные пики гор, старший проводник по имени Тонтор становился всё мрачнее.
– Не к добру двигаемся, – говорил он по утрам, сверяясь с одной из карт Дтая.
– Ох, чувствую что-то, – говорил по вечерам, перед отбоем.
Тонтор был полным широколицым мужчиной, который не очень удачно скрывал второй и третий подбородки за рыжей щетиной. Его левую щёку разрезал кривой шрам, а под правым глазом навсегда отпечатался след от ожога – пиратская метка рабовладельцев. Перевидав за свою жизнь много откровенно паскудного, Тонтор решил, что у него обнаружился уникальный дар чуять опасность, как собака чует дым костра на огромном расстоянии.
Когда на исходе второй недели они вышли к небольшой деревне, прячущейся среди холмов, Тонтор поравнялся с Кагиноко и сказал:
– Ничего хорошего мы здесь не найдём.
Кагиноко слушал его ворчание вполуха. Старший проводник как никто другой умел организовать быт в походе. За это ему и платили, в общем-то. К тому же большая часть предчувствий Тонтора имели свойство не сбываться.
Деревня была немноголюдна. Редкие прохожие, все крестьяне, провожали вереницу коней внимательными взглядами. Несмотря на лето, чувствовалась какая-то лёгкая изморозь, будто холод спускался с вершин скал, напитывая воздух. Люди были тепло одеты, и из некоторых труб шёл прозрачный дым. Обычное явление для этих мест. Копыта лошадей ломали тонкую наледь.
Дтай уверенно провёл Кагиноко узкими улочками к площади, в центре которой стоял двухэтажный каменный дом, заметно выделяющийся на фоне других, невысоких и в основном деревянных.
На крыльце их уже ждал худой мужчина с длинными мускулистыми руками. Он был в полушубке без рукавов и широкополой шляпе. Широко улыбался и низко кланялся, всячески выказывая почтение.
– Я побывал здесь пару лет назад, когда искал новых подходящих противников, мастер, – объяснил Дтай на ходу. – Сначала мне довелось прочесть пару любопытных свитков в местной библиотеке, потом я познакомился с Итакой, главой деревни. Он продал мне несколько интересных маршрутов, по которым мы вышли на хороших соперников. А потом, когда я приехал в третий раз, Итака рассказал мне одну легенду. Тогда она меня не сильно заинтересовала, но много позже я вспомнил о ней, когда наткнулся на несколько заметок в древних свитках. Пришлось повозиться, собрать больше информации. Потом были долгие искания, легенды обросли подробностями и артефактами… и вот мы здесь, чтобы вы тоже послушали из первых уст. И увидели своими глазами. Два месяца назад я обо всём договорился.
Итака продолжал улыбаться, оглядывая гостей, а потом пригласил их на задний двор, где под цветущими кустарниками были расставлены стулья и накрыт стол. Интересно, сколько золотых потратил Дтай, чтобы расположить к себе главу деревни?
Привлекал внимание старый громоздкий сундук из дерева, стоящий неподалёку. Крышка его была покрыта пылью, виднелись редкие отпечатки. На углах сундук покрылся зеленоватым мхом, кое-где подгнил. Судя по следам на полу, сундук сюда притащили, причём недавно.
Итака заговорил про Врата, и Кагиноко почти сразу же стало скучно. На слове «Безликий» он даже зевнул. Пока что рассказанное не стоило и серебряной монеты. Подобные легенды Кагиноко рассказывали в детстве. Страшные сказки, призванные научить детей уму-разуму.
– Дальше будет более правдоподобно?
Итака пожевал тонкими губами, словно размышляя, оскорбиться или нет, и продолжил:
– Лицо Безликого всегда было скрыто капюшоном и повязкой. Люди видели лишь глаза, полные яростного света. Безликий сообщил, что давно охотится за демонами. Он умел сражаться с ними, но демоны были бессмертны, поэтому единственная возможность одолеть их окончательно – это изгнать из мира навсегда. Безликий велел собрать лучших мастеров среди каменщиков и плотников и объяснил им, что нужно делать. А нужно было построить Врата в сердце скал. Безликий показал место, и несколько месяцев шла долгая и трудная работа. Днём демоны прятались в пещерах, а ночью выбирались, чтобы разрушить Врата, но Безликий отгонял их прочь. Это был воистину великий воин, будто пришедший из другого мира.
– Я бы с ним сразился, – буркнул Кагиноко.
– Когда наконец Врата были достроены, Безликий велел жителям деревни разойтись по домам, запереться на все замки и не высовывать носы всю ночь. Сам он удалился за Врата и провёл магический ритуал. Врата обрели силу, за ними разверзлась дыра мироздания, путь в другой мир. Туда-то и стал сгонять демонов Безликий. Он отлавливал их по пещерам и среди скал, сбрасывал в дыру и не давал выбраться. Всё произошло за одну долгую ночь. Когда демонов больше не осталось, Безликий закрыл Врата на замок, разделил ключ на шесть деталей и отправил своих слуг в разные стороны, чтобы они спрятали эти детали в надёжных и охраняемых местах. Для безопасности. Чтобы никто не смог открыть Врата и выпустить демонов обратно. Сам же Безликий решил, что его миссия выполнена. Он застыл возле Врат, ожидая рассвета. Едва солнце показалось среди скал, лучи коснулись Безликого и обратили его в камень. Так и стоит рядом с Вратами каменная статуя воина, как символ победы над демонами.
Итака вновь замолчал, пытливо разглядывая Кагиноко.
– Хорошая легенда, – сказал тот. – Красивая. Но я слышал, что Врата построили ещё до появления здесь людей. Пьяный в одном кабаке рассказывал. Поселенцы пришли к скалам на Востоке и обнаружили Врата вместе с каменной статуей, а на месте замка – пустую выемку в форме прямоугольника с оттиском черепа.
– Легенд много, мастер, – Дтай улыбнулся. – Одни говорят, будто Врата построили древние, чтобы перемещаться в свои города в другом мире. Другие, что раньше это был вход в город внутри скал, который сейчас разрушен. Третьи считают, что Врата – это причуда какого-то богатого князя, вход в его гробницу. Четвёртые утверждают, что Врат вообще не существует.
– И как выяснить, где правда? Почему мы сейчас здесь?
Итака с Дтаем переглянулись. Глава деревни подошёл к сундуку, откинул крышку и осторожно извлёк старый пожелтевший свиток. Положил на стол, бережно развернул, разглаживая тёмную бумагу ладонью.
Кагиноко увидел нарисованную карту с множеством пометок и рисунков. Местами линии выцвели или потрескались, надписи почти не читались. Но хорошо были видны места, обведённые оранжевыми кругами. И ещё – изображение Врат среди скал. А возле них каменная статуя воина, облачённого в о-ёрой.
– Мой предок был главой того первого поселения, – сказал Итака. – Он был первым, кто пришёл к Вратам на рассвете и обнаружил статую Безликого воина. Он же распорядился выставить караул у Врат, который бы день и ночь следил за тем, чтобы к Вратам никто не пришёл с деталями ключа. Через некоторое время в поселение вернулись слуги Безликого. Обнаружив своего хозяина, они приняли решение остаться у Врат и взять на себя их охрану. Один из слуг нарисовал эту карту, где обозначил места хранения деталей ключа на случай, если Безликий когда-нибудь вернётся к прежнему облику и захочет открыть Врата. Сначала карта находилась у них, но шли годы, слуги состарились и начали умирать. У них не было наследников и семей, они жили обособленно от поселения. Когда остался только один, он пришёл к моему предку и передал карту ему, взяв клятву, что отныне мой род будет её хранителем. Когда-нибудь Безликий обратится в человека, и карта будет ждать его. Все эти годы она хранилась у моих предков. Они передавали свиток из поколения в поколение, переезжали из одного места в другое, основывали одни поселения и оставляли другие. Та деревня у Врат давно обезлюдела, а я, как видите, стал главой поселения совсем в другом месте. Но карту берегу до сих пор, вот она перед вами.
Дтай добавил:
– Мне очень повезло узнать о карте. Про неё пишут во многих летописях и упоминают в легендах, но найти никто не мог. А я, представьте себе, бывал здесь несколько раз и даже подумать не мог о такой находке.
– И вы вот так запросто показали карту первому встречному? – усомнился Кагиноко.
– Вовсе нет, – возразил Итака. – Мы с Дтаем разговорились. Он покупал у меня маршруты, а многим известно, что я лучший в мире составитель маршрутов. Мои сыновья исколесили весь свет, делая зарисовки и отмечая детали, и я могу нарисовать вам маршрут на любой вкус. Хотите, прямиком ко дворцу императора, а хотите, в долину панд. И вот как-то я спросил у Дтая, зачем ему нужны все эти пути, ведущие к сильным воинам. Что он ищет? И Дтай мне рассказал… – Итака помолчал, поглядывая на Кагиноко. – Знаете, в этой легенде есть ещё одна деталь. Незадолго до наступления той ночи, когда Безликий загнал демонов за Врата, он собрал жителей деревни и поведал им некое пророчество. Пройдёт много лет, сообщил Безликий, и на Востоке появится такой же могучий воин, который захочет сразиться с демонами. Этот воин сумеет не просто одолеть их, но и истребить, то есть уничтожить раз и навсегда. Он откроет Врата и вступит в последний бой. Этот воин будет самым сильным воином на земле. И слава о нём разнесётся по всему миру раз и навсегда.
Итака снова сухо улыбнулся, разглядывая Кагиноко.
– Разве речь не о вас? – спросил он. – Великий воин, который с юных лет не проиграл ни одного сражения, который ездит по свету и ищет сильнейших соперников, и который, наконец, готов перевернуть мир, чтобы найти достойных его силе. Это ведь вы?
– Когда я услышал эту часть легенды, мне всё стало понятно. – добавил Дтай. – Я рассказал Итаке на кого работаю, о ваших победах на турнирах, о вашей силе. Сомнений нет, в древней легенде говорится о вас.
– Я не верю в легенды, – задумчиво ответил Кагиноко, разглядывая карту. – Но мы уже проделали слишком долгий путь, чтобы просто остановиться. Как минимум хочется посмотреть на Врата.
– И открыть их…
Кагиноко кивнул.
– Да, и открыть. Но… демоны… звучит очень неправдоподобно. Кто-нибудь видел демонов вживую?
– Я бы спросил у предков, но они умерли так давно, что не осталось даже могил, – Итака развёл руками.
– Кархэм, мой наставник, говорил, что демоны обитают только у нас в голове. Это наши страхи. Избавишься от них, и станешь неуязвим. Я от своих демонов давно избавился.
– Но это ведь цель, – сказал Дтай. – Вы откажетесь от неё?
Кагиноко откинулся на спинке стула и осмотрел небольшой двор. Сквозь листву сочился мягкий изумрудный свет. За окнами, внутри дома, мелькали детские лица. Мальчишки то и дело прилипали к стёклам, чтобы с восхищением разглядывать непобедимого воина. По мостовой шли женщины с корзинами, полными овощей и фруктов. Тихая, размеренная жизнь маленькой деревни. Хотел бы он так жить? Нет. Но если дорога сражений закончится, разве будет другой выбор? Он накопил достаточно, чтобы никому не прислуживать. У него есть земли, подаренные даймё. В конце концов, слава бежит впереди него. Вот только… в этом ли цель?
– Я же говорю, можем посмотреть на Врата. Интересная история…
– Вы разрешите нам взять или перерисовать карту? – обратился Дтай к Итаке. – Мастер готов щедро заплатить.
Итака будто ждал этого вопроса. Он коротко мотнул головой,
– Нет, конечно же, нет. Вы уже задавали мне этот вопрос, зачем снова? Я говорил. Мы храним карту и никому её не передаём. Нельзя, чтобы изображение или маршруты достались кому-то, кто… не справится с силой Врат.
– Но тогда как мы найдём детали ключей? – усмехнулся Кагиноко. – Ты так красиво рассказывал, столько размахивал руками, а потом… пшик. И зачем мы только тратили на тебя время?
Итака снова мотнул головой, уставившись на Кагиноко исподлобья. Сказал:
– Не спешите с выводами. Я ведь не закончил. Эй, малыш, подойди сюда!
Откуда-то из-за кривых стволов деревьев выскользнула невысокая тень, мелькнула к столу и замерла у кресла Итаки. Это был высокий и худой молодой человек лет, может, двадцати. Обнажён по пояс, в шароварах серого цвета, босой.
– Это мой младший сын, Миноро, – сказал Итака. – У него отличная память, и он запомнил маршрут наизусть. Он зарабатывает на этом – водит гостей по нужным маршрутам. Миноро поедет с вами. Таким образом, вам не нужно будет выносить карту, но вы найдёте все детали ключей и Врата. За плату, разумеется.
Миноро стоял неподвижно, глядя куда-то в сторону. Он внезапно напомнил Кагиноко его приятеля из детства по кличке Змей. Тот тоже был худой и вертлявый, способный пролезть в любую щель…
– Слишком сложная схема, – сказал Кагиноко. – С чего ты взял, что это меня устроит?
– Например, потому, что вы больше не найдёте ни одного сильного соперника на этом свете, – ответил Итака. – И потому, что иначе вы не найдёте детали ключа от Врат и не сможете собрать их воедино.
– Но я могу забрать карту силой.
– Вы не варвар и не убийца, а воин, – сказал Итака. – Вы не станете марать свою славу недостойными поступками.
Есть люди изворотливые физически, а есть душевно. Кагиноко не смог сдержать улыбку:
– Я убивал людей. И вряд ли здесь кто-то меня осудит, но вы очень красиво разговаривали, а Дтай за вас почти поручился. Я ему доверяю. Но имейте в виду, что, если мы в итоге дойдём до Врат и ничего там не обнаружим, я лично прослежу, чтобы ваш сын вернулся домой без единой монетки в карманах.
Итака молча протянул руку для рукопожатия. Дтай, до этого внимательно слушавший диалог, негромко добавил:
– Что ж. Нам нужно отдохнуть несколько дней, а потом отправимся в путь. У вас есть место для ночлега нашего небольшого отряда?
– Несомненно, – ответил Итака, заметно повеселевший после рукопожатия. – Несомненно.
Глава 2
– Я не хочу с тобой драться, вот ещё, – сказал Фридо, толстощёкий и коротконогий сын пекаря. – Не хочу побеждать победителя.
Кагиноко фыркнул, едва сдерживая презрительный смех. Впрочем, остальные засмеялись, не стесняясь. Всего их было четверо, стайка мальчишек, собравшаяся на краю посёлка, где через поле виднелась полоска леса, а гладь небольшого озера соприкасалась с глубоким осенним небом.
– Со мной не нужно драться, – сказал Кагиноко. Он поигрывал деревянной катаной, сбивая тонким кончиком подсыхающие верхушки одуванчиков. – Это просто тренировка, Фридо. Раз-два, оттачиваем навыки, становимся лучше.
– Ты с прошлого года как с ума сошёл со своими тренировками, – заметил Ёкоси по кличке Змей. Из-за своей худобы он мог без проблем пролезть в любую щель. – Эта катана словно вросла тебе в руки. Никогда с ней не расстаёшься и всё время тренируешься.
Кагиноко не стал возражать. Это правда, на тренировки у него уходили все дни, иногда и часть ночей. Координация движений, ловкость, взрывная энергия, тактика боя…
– Я всего лишь хочу стать лучшим воином и прославиться на весь мир.
– Ага, поэтому ставишь синяки своим друзьям, – Змей собирал в корзину камешки. Обязательно плоские, потому что мальчишки договорились пойти на озеро и запускать «блинчики» на счёт.
Кагиноко давно наскучили подобные развлечения. В общем-то, он скучал всегда, когда не тренировался, но друзьям отказывать не хотел, поэтому терпеливо ждал, когда они наполнят корзину.
– Давай один раз, до первого падения, – он продолжил уговаривать Фридо. – Без крови, ну.
Десятилетний толстяк был слабым соперником, но зато стойко выдерживал удары катаной и не жаловался на боль. Остальных – тощего Ёкоси-Змея и слишком низкорослого Адама – Кагиноко как партнёров по боям не воспринимал совсем, хотя знал, что они тоже тренируются с отцами, а Змей даже собирался участвовать в юношеском турнире через несколько месяцев. Но то был турнир для сопляков, Кагиноко даже не собирался идти смотреть.
– Я на тебя упаду и придавлю, – ответил Фридо. Он щурился, выискивая камешки среди рыжей травы. – Это будет позорный проигрыш, тебе придётся себя ритуально убить, а деревянной катаной сделать это не так-то просто.
– Издеваешься, жирдяй?
– Естественно, – Фридо не обижался. – Поищи соперников среди врагов, а не друзей. Сильных каких-нибудь. Мы-то тебе зачем?
– Чтобы оттачивать навыки. Вам разве не скучно вот так каждый день ходить на озеро и гулять по лесу? Вы как будто больше ничего не умеете.
– Это ты у нас, Кагиноко, воин по призванию, а мы обычные люди, – сказал Адам. – Я не люблю драться, я люблю охотиться. Ты попробуй со своей катаной на тигра выйти.
– И выйду. Что мне тигр? Животина безмозглая. Я её одним ударом между глаз.
Резким взмахом Кагиноко срубил часть мясистого стебля, развернулся на пятках и сделал вид, что отражает удар невидимого врага. Перед глазами порхали образы смертоносных соперников. Это были не люди, а мифические существа из преисподней: демоны с перепончатыми крыльями за спинами и острыми когтями, бесплотные призраки, пожиратели грёз, облачённые в чёрные туники. Кагиноко давно не верил в сказки, но сражаться с мистическими существами было интереснее как минимум в собственных фантазиях.
– Лови подсечку!
Адам был самым низкорослым из них. У него не было ни грации, ни сил, ни ловкости. Непонятно, как он вообще собирался охотиться на тигров.
Естественно, он не успел среагировать на шуточный выпад Кагиноко, охнул, вскидывая руки, и шлёпнулся в траву. Плоские камешки рассыпались по пыли. Кагиноко рассмеялся, протянул ладонь, помогая встать.
– Глупые шутки! – сказал Адам, отряхивая пыль со штанов. – Не сидится тебе. Помогай давай.
– Ну их, эти ваши камни. Я лучше потренируюсь.
Кагиноко точно знал, что как только достигнет нужного уровня мастерства, отправится колесить по стране в поисках достойных соперников. Где турниры – там деньги, слава и уважение. Так зачем сидеть в посёлке, который можно пройти насквозь за три сотни шагов? Кагиноко станет воином, а Адам уйдёт в лес, где будет обучаться мастерству охотника, а Змей проскользнёт куда-нибудь не туда и застрянет намертво, а Фридо… станет ещё толще и превратится в богатого селянина, который умеет ловко считать золото, общаться с даймё и давать крестьянам взаймы. То есть дружба растворится вместе с юностью, как песок. Нужно ли было держаться за неё? Кагиноко ещё не решил.
– Фридо, сделай одолжение, давай сразимся. Больно бить не буду, обещаю, я же не охотник.
Фридо больше не реагировал на его слова и собирал камни. Кагиноко вздохнул, нагнулся, сгрёб несколько плоских камешков в кулак. Когда выпрямился, увидел вдалеке две фигуры, направляющиеся в их сторону. Одного узнал сразу – Кархэм собственной персоной. Он всегда немного прихрамывал, при этом держал руки на поясе и шагал так, будто находился на смотре перед императором. Кагиноко нравилась его осанка и походка, он всегда старался делать так же: плечи расправил, спину выпрямил, нос вверх, взгляд не бегает. Настоящий воин. Возможно, даже сёгун[2].
Рядом с Кархэмом шёл высокий худой мужчина. Ровная чёткая походка выдавала в нём то ли воина, то ли кого-то из высокой охраны. Правда, ни те, ни другие здесь не водились.
Они приблизились, и Кагиноко понял, что мужчина стар. У него были белые длинные волосы, собранные в хвост на затылке, морщинистое лицо и узкие, характерные для стариков глаза. Одет мужчина был в белую рубашку, заправленную в чёрные штаны. Но главное, что Кагиноко заметил сразу – на поясе у мужчины была закреплена тати – сабля, обмотанная алой тканью.
Всё сходилось: подобные сабли носили военные или приближённые даймё.
Кагиноко выпрямился, пытаясь по выражению лица Кархэма понять, случилось ли что-то серьёзное.
– Вот и ты, – сказал Кархэм спокойным голосом. – Нам нужно поговорить, пойдём.
Кагиноко повиновался, кивнув друзьям напоследок. Кархэм был для него непререкаемым авторитетом. Мужчина с тати разглядывал Кагиноко сквозь щёлочки век. Лицо напоминало восковую маску, где среди морщинок блестели капли пота.
Они направились по тропе в сторону посёлка. Кагиноко убрал деревянную катану за пояс, то и дело бросая взгляд на саблю незнакомца. Алая ткань завораживала. Хотелось снять её и прикоснуться к металлу. Говорят, хороший воин затачивает тати так остро, что способен одним движением рассечь волосок, падающий с головы.
– Через три недели у тебя первый поединок, – начал Кархэм. – Это важный шаг. Там не будет ни знакомых, ни друзей, ни врагов, а только юноши с ближайших земель. Они все тренировались не меньше тебя, и все хотят славы.
– Ага, я помню.
– Ты ведь тоже хочешь победить? – внезапно спросил мужчина. Голос у него был мягкий, тихий, но Кагиноко различил каждое слово.
Он небрежно повёл плечом.
– Конечно. Иначе зачем участвовать?
– Думаешь, желания и тренировок достаточно? Как у тебя с настроем, юноша? Как с терпением и выносливостью?
– Получше многих.
– И всё же?
Кагиноко покосился на Кархэма, не понимая, что ответить. Кархэм дёрнул плечом, будто передразнивая. Мужчина остановился, и все остановились.
– Реакция? Ловкость? Умения? Ты уверен, что нащупал нужный баланс?
– Баланс чего?
– Грации победы.
Кагиноко не успел заметить стремительного движения, но почувствовал удар по ногам, потерял равновесие и упал в сухую траву, взмахнув руками. Как недавно падал Адам от его же подсечки.
В затылке глухо забился гнев. Кагиноко вскочил, выдёргивая из-за пояса катану. Мужчина стоял спокойно, будто и не шевелился последние несколько секунд, но алая ткань исчезла, и теперь тонкое лезвие сабли поблескивало в лучах солнца.
– Кархэм сказал, что у тебя есть талант. Мне стало интересно.
Друзья Кагиноко перестали собирать камни и молча наблюдали за развернувшейся сценой. Набьют слухами полные карманы и растрезвонят всем.
– Вы кто такой? – зло спросил Кагиноко. – Если хотите сразиться со мной, давайте по правилам, на арене.
– О, я не сражаюсь с мальками, девицами и калеками, – ответил мужчина. – Только с воинами. Ты разве воин? Я пока не разобрал.
Кагиноко напал молча, взмахнув катаной. Рывок – сближение – подсечка. Вот только мужчины на месте уже не было, он стремительно и незаметно сместился в сторону, оказался вдруг за спиной Кагиноко и легонько ударил того между лопаток. Кагиноко взмахнул руками и снова едва не упал. Развернулся, зло рассекая воздух деревянным клинком. Промазал. Мужчина снова исчез, появился слева, на краю взгляда, больно ткнул в плечо кулаком.
Кагиноко отпрыгнул в сторону. Поворот – кульбит – взмах. Азарт боя подкатил к горлу. Кагиноко почти заметил, как ловко мужчина уходит от удара. Почти.
Что-то блеснуло возле глаза, воздух накалился, Кагиноко замер. Мужчина стоял напротив, вскинув вперёд руку. В переносицу Кагиноко, аккурат между глаз, упиралось лезвие танто – короткого кинжала. Остриё холодило кожу.
– Ты пока не воин, юноша, – сказал мужчина. У него даже не сбилось дыхание. – Очень сырой и похожий на воробья. Но потенциал чувствуется. Нам придётся хорошенько поработать эти три недели.
– Значит, берёшься? – спросил Кархэм.
Мужчина опустил руку с кинжалом, и Кагиноко коротко выдохнул. Гнев вперемешку со страхом отступил.
– Посмотрим, что получится, – произнёс мужчина, убирая танто за пояс.
– Вы кто такой? – повторил вопрос Кагиноко.
– Теперь – твой наставник.
– У меня уже есть Кархэм. Он великий воин, который одержал тридцать побед в турнирах подряд.
– Но при этом не самый лучший наставник, – с улыбкой добавил Кархэм. – Со мной ты достиг потолка, Кагиноко. К тому же у меня есть другие дела, нежели тренировать тебя целые дни напролёт. Я решил, что с отдельным наставником тебе будет лучше. Он научит тебя вещам, которые мне неподвластны.
– Например?
– Сдерживать гнев, – сказал Наставник. – Прийти в гармонию и найти баланс. Кархэм никуда не денется, юноша, но отныне я буду с тобой всюду, пока ты не станешь хорошим воином. Ну, или пока я не разочаруюсь и пойду дальше.
Кагиноко молча развернулся и двинулся по тропинке впереди всех, не оглядываясь. Сжимал руки в кулаки. Разжимал. Какая глупая затея. Кархэм воспитывал его, учил философии боя, да и жизни в целом, подарил катану, обещал показать настоящий Путь к славе. И что в итоге? Как будто у телеги на середине пути отвалилось колесо и она сошла в колею. Зачем Кагиноко другой наставник? Почему Кархэм вообще сомневается, что сможет научить?
Сзади доносились мягкие шаги, и Кагиноко побежал, торопливо, подгоняемый злостью.
Пока ещё не воин! Подумать только!
Он добежал до посёлка, обогнул первые дома, пересёк торговую площадь и зашёл в дом Кархэма, стоящий чуть в отдалении, на холме. Внутри было прохладно и тихо. Безымянный чёрный кот, шлявшийся где попало по посёлку, сидел на столе и смотрел на Кагиноко зелёными глазами.
Кагиноко быстро переоделся, прихватил катану и вышел на задний двор. В отдалении от дома, за фруктовыми деревьями, Кархэм обустроил для него тренировочную арену. Над землёй были натянуты канаты, лежали горкой мячи для жонглирования, несколько лестниц для проработки координации движений, деревянные «воины», молчаливо переносившие многочасовые отработки ударов. Сразу за ареной в низ холма убегали две лестницы с разными ступенями, на которых Кагиноко тренировал выносливость. Кархэм часто повторял, что всё это на вырост, пока Кагиноко не обретёт достаточно силы и не перейдёт на новый уровень. Действительно, в последнее время ни один из тренажёров не вызывал трудностей, Кагиноко развлекался в пробежке на канатах, перепрыгивал через несколько ступеней одновременно, а деревянные манекены не успевали за его реакцией.
Может быть, Наставник появился именно поэтому?
Он подошёл к горке шариков и принялся жонглировать сразу четырьмя. Взял пятый. Рефлекторные и монотонные действия вытесняли из головы дурные мысли. Кагиноко успокаивался. Краем глаза заметил, что во дворе появились Кархэм и новоиспеченный Наставник. Оба встали под деревом и наблюдали за жонглированием.
Специально для них Кагиноко взял шестой шарик. Усмехнулся. Нагнулся за седьмым, и в этот же момент что-то пошло не так, деревянные шарики мягко застучали по ковру из жёлтых листьев, рассыпавшись.
– Я умею сразу десятью, – сказал Наставник. – Научить?
Он шагнул через камни на тренировочную арену, огляделся.
– Недурно у тебя тут, но маловато для нагрузки. Тебе ведь десять, верно?
– Ага.
– А на турнире будут юноши повзрослее. Двенадцать, четырнадцать. В вашем возрасте такая разница огромна. Они будут на две головы выше и сильнее просто в силу возраста. Поэтому и заниматься нужно так, будто тебе уже не десять, а гораздо больше. Нам ведь нужно всех победить, а не просто лицо показать. И за что ты на меня взъелся?
Внезапный вопрос застал Кагиноко врасплох. Он и сам пока что не знал, за что. Наверное…
– Вы мне подсечку сделали перед друзьями. Они видели, как я упал.
Наставник громко рассмеялся, и Кархэм засмеялся тоже.
– Послушай, юноша, – сказал Наставник сквозь смех. – Настоящему воину плевать, кто видел его падение или поражение. Потому что запоминают всегда последнее. А последним в нашем случае является победа. Над кем бы то ни было. Твои друзья поедут на турнир, увидят, как ты побеждаешь, и забудут о тысячах твоих падений до этого. Улавливаешь? Мне придётся много тебе рассказать, чтобы в твоей голове отложились правильные мысли… А теперь покажи, что ты вообще умеешь, кроме жонглирования.
Кархэм.
Время от времени Кагиноко задумывался, кто же этот человек: часто молчаливый, хмурый, умный и – таинственный. Не отец и не отчим. Он просто появился в жизни Кагиноко и занял в ней первое место, вытеснив отца и мать, которые исчезли на горизонте давным-давно. Самый близкий, но при этом и самый далёкий, держащий дистанцию.
Ёкоси-Змей слышал от родителей, а те от торговцев, которые принесли истории из самой столицы, что Кархэм – бывший телохранитель императора, один из двенадцати лучших воинов на свете. Много лет назад на императора совершили покушение, и одиннадцать воинов предали его. Все, кроме одного. Кархэм отважно бился за своего хозяина, но силы были неравны, и он проиграл. Его не стали казнить из уважения к храбрости и преданности делу, но сослали в провинцию, в их глухой посёлок, вдали от торговых путей.
Кархэм был богат, его дом на холме заметно выделялся среди простеньких хижин крестьян и торговцев, рассыпанных по долине. Он нанимал слуг, которые ухаживали за садом и земельными участками.
Кархэм был умён. Местная знать приходила к нему за советами.
Кархэм действительно был отличным воином. Время брало своё, он уже не мог похвастаться бесконечной ловкостью, стремительной реакцией или чудовищной силой, но в его взгляде, грации и поведении было отчетливо видно, что огонь всё ещё пылает в стареющем теле. Иногда на тренировках Кархэм, что называется, расправлял плечи – и Кагиноко оставалось только удивлённо наблюдать за умениями мастера.
Ёкоси мог и наврать, он был великим вруном.
Но вот Фридо как-то обмолвился, что его родители помнят появление Кархэма в посёлке. Тот приехал не один, а с несколькими воинами, облачёнными в дорогие доспехи, на красивых лошадях. Кархэм спешился у дома старосты и вошёл внутрь. Воины ждали его, застыв, словно статуи. Только лошади помахивали хвостами, отгоняя оводов. Кархэм вышел вместе со старостой через час или полтора. Староста держал Кархэма за руку и за что-то благодарил. В тот день Кархэм уехал, но появились работники, которые в течение года возводили дом, межевали участки, засаживали сад деревьями. Слухи о богаче, приехавшем из большого города, расползлись быстро. Родители Фридо не могли точно сказать, кем был Кархэм на самом деле, но атрибуты сёгуна определили мгновенно. Кархэм никогда не появлялся на людях в доспехах, но понятно было, что он приближен ко двору императора. Так или иначе.
Кархэм устраивал турниры, и на его зов откликались воины со всех концов света. Кархэма уважали. Кархэму доверяли.
Иногда он уезжал на недели или даже месяцы, не объясняя Кагиноко причины своих отъездов. Оставшись один, Кагиноко тренировался, ухаживал за хозяйством и общался со слугами. Пытался вытащить из них хоть какую-то информацию. Но слуги либо молчали, либо действительно тоже ничего не знали.
Сам Кархэм тоже предпочитал не рассказывать о себе, как бы Кагиноко его ни донимал упорными мальчишескими расспросами.
– Кто ты такой?
– Твой самый близкий человек на данный момент.
– Но у тебя ведь есть прошлое?
– У всех есть прошлое.
– И кем ты был до того, как приехал к нам в посёлок?
– Таким же Кархэмом, как и сейчас. Жуй молча.
Вопросы, вопросы, но никаких ответов.
Когда новый Наставник провёл с Кагиноко несколько тренировок – изнурительных, выматывающих до предела, но полезных – Кагиноко не удержался и задал вопрос ему.
– Кто такой Кархэм? – переспросил Наставник, изогнув губы в доброжелательной усмешке.
Они сидели на краю тренировочной арены на заднем дворе дома. Кагиноко жевал лепешку, стряхивая крошки с колен, а Наставник разглядывал серое осеннее небо. Жаркие дни подходили к концу, становились короче. Всё реже из-за облаков появлялось солнце, а большинство деревьев в саду уже сбросили листья. Воздух наполнялся запахами костров.
– Кто такой Кархэм… – задумчиво повторил он. – О, тут нет однозначного или правильного ответа. Кархэм был воином и телохранителем, был отшельником и бродягой. Он учил людей мудростям, учил выживать и быть сильными. Я не уверен даже, что это его последнее имя или последнее место пребывания.
– Но где-то же вы познакомились? – спросил Кагиноко. Под ногами крутились бесстрашные курицы, привлечённые хлебными крошками.
– Это было давно, на турнире. Я одолел четверых соперников, прежде чем споткнулся о Кархэма. Мы сразились вничью, но по правилам того турнира победителем должен был быть только один воин. Тогда мы сразились ещё раз, на следующий день, и снова была ничья. В третий раз снова была ничья, и судьи решили, что мы оба достойны награды… это был интересный бой, я бы с удовольствием посмотрел на него со стороны.
– И с тех пор вы дружите?
– Это нельзя назвать дружбой. Мы уважаем друг друга, как соперники, и я отдаю честь Кархэму за его силу и волю к победе. Так же как он отдаёт честь мне. Но мы не друзья.
– Но он же позвал тебя сейчас, и ты согласился.
– Не совсем так. Я много лет брожу по свету и разыскиваю юношей, которые могли бы стать великими воинами. Иногда мне их отдавали родители, которые не могли прокормить сыновей. Иногда я натыкался на талантливых юнцов случайно, в какой-нибудь деревне на краю света. И вот как-то я тренировал юношу, похожего на тебя, но не такого талантливого. Юноша остановился в шаге от победы на турнире. Я знал, что это его потолок, лучше он не станет. Всё, что я мог сделать, я сделал, не было больше смысла тратить время. И тут ко мне подошёл Кархэм. Он спросил, хочу ли я принять ещё один вызов. Рассказал о тебе, о твоём стремлении стать лучшим воином, об умении, которым ты обладаешь. Заинтересовал. Мы договорились, что я приеду и посмотрю на тебя вживую, а потом решу, соглашаться или нет. И вот я здесь.
– То есть у меня нет потолка? – оживился Кагиноко и вскочил, разгоняя кур. Подхватил два длинных шеста и стал их раскручивать перед собой. – То есть я смогу победить всех?
– Интересная интерпретация моих слов, – Наставник тоже поднялся. – В целом да, ты прав. Но надо стараться больше, чем сейчас. Давай-ка приступим.
Глава 3
Лес подступил незаметно.
Сначала появились редкие деревья, потом рыжие кустарники, горизонт исчез за макушками дубов и сосен, а потом вдруг дорога сузилась до узкой вихляющей тропы, по которой если и ехать, то только растянувшись цепочкой, один за одним. Дикий лес шумел, искрился изумрудным светом. В подобных лесах Кагиноко в юности играл с друзьями, изображая охотника на тигров и медведей. Мечтали поймать крупного хищника и одолеть его в бою. Ни одного не поймали и даже не обнаружили – неизвестно ещё, кому в той ситуации повезло бы больше.
Походный отряд из трёх повозок остался на подступах. Дальше выдвинулись вчетвером – Миноро, как проводник, Дтай, Тоното и Кагиноко.
Сейчас Кагиноко размышлял, что уже успел забыть, каково это – оказаться в диком лесу, в окружении вековых вечнозелёных сосен и елей. Цивилизация осталась далеко позади, последний населённый пункт они проехали ещё два дня назад. Тропа здесь давно заросла, а если верить словам Миноро, за лесом было безлюдно и глухо, никто туда не совался несколько десятилетий. Поговаривали, что лес тянется до моря и заканчивается на высоких скалах, к которым ни подплыть, ни добраться по суше. Дикость, в общем. В этой дикости обитали хищники, которые не воспринимали человека как угрозу и не стремились убраться с его дороги, а даже наоборот, были не прочь попробовать на вкус мясной деликатес. Здесь они были хозяевами и диктовали правила игры. Сойти с тропы и заблудиться значило почти неминуемую гибель, ну или как минимум большие проблемы. Ездить здесь – рисковать. А жить – рисковать постоянно.
Тоното почесал шрам под глазом, буркнул своё стандартное: «Не к добру это. Ввязываемся во что-то…»
– Ты всегда таким был? – спросил Миноро.
– Каким? – мрачно спросил Тоното, прихлопывая жирного комара на щеке.
– Ну, таким. Ворчишь, предрекаешь разные беды, ждёшь от жизни только плохого.
На протяжении трёх недель пути Миноро как будто выбрал Тоното жертвой своего внимания и постоянно общался с ним. Несмотря на своё имя, Миноро был весёлым и живым собеседником, темы для разговоров находил незамедлительно. Жертва из Тоното получилась удачная, потому что он тоже любил поболтать. Его истории о прошлой жизни, пусть и не весёлые, скрашивали не один вечер воинов, сидящих перед костром.
Тоното и Миноро ехали чуть впереди Кагиноко и Дтая, умудрившись кое-как вести пару лошадей бок о бок по сужающейся тропе.
Кагиноко снова подумал, что соваться в леса на лошадях было не самой разумной затеей.
– Если бы ты пожил с моё, сынок, тебе бы тоже этот мир перестал казаться слишком красочным, – начал Тоното. – Когда мне было двенадцать, на мою деревню напали пираты. Ирония в том, что рядом не было ни моря, ни океана. Даже захудалых водоёмов, кроме болот и мелкого озера, не водилось. Пираты попали к нам случайно, они причалили к берегу в крупном порту, до которого от деревни было почти двадцать дней пути. Их корабль требовал серьёзного ремонта, и часть пиратов, заскучав от бесконечных пьянок и мелкого разбоя, вообразили себя пешеходами-путешественниками и отправились вглубь суши.