Его мать и прочая нечисть

Чужие тропы

Есть на свете места, что страшнее любого сна, любого кошмара. Они существуют где-то здесь, в реальности. Возможно, в двух шагах от тебя, а возможно, где-то за тридевять земель. Но от одной мысли, что попадает в них всякий без исключения и не в эту секунду, так в другую, волосы встают дыбом и кожу обдаёт холодом даже в самый жаркий день.

У каждого такое место – своё. Одни благополучно оставляют его, забывают и никогда не возвращаются. Другие помнят о нём, трясутся, со стороны как будто бы без причины. А по сути, злосчастное место застревает в них осколками, намертво вцепляется краями-ножами, оттого никуда от него не скрыться. Есть ещё один тип людей, живущих одновременно и здесь, и там, в том мире, где сердце их леденеет, а тело немеет, где человек обращается в труп, разве что с разумом. И вроде бы как они, эти самые люди, о страшном месте не помнят, но оно то и дело всплывает на подкорке сознания туманными образами, бессмысленными шёпотами, тянет с непреодолимой силой к себе.

Егор причислял себя к третьей группе. Он точно знал, что некое место – его личный ад – существует, но спроси, где оно и как выглядит, он бы не сумел ответить. Острыми отголосками оно порой впивалось в мысли, бежало по крови и вонзалось в сердце. Точную причину внезапного ужаса назвать было сложно. Егор просто чувствовал, будто за спиной разворачивается бездна, готовая сожрать его с потрохами. Приходилось нехило балансировать между опустошающим страхом и ярким миром вокруг.

Именно сейчас эта внутренняя борьба мешала сосредоточиться на разговоре. Он слышал, как Игорь о чём-то без умолку трындит, но слова вперемешку с гулом мотора складывались в неразборчивый шум.

В машине было прохладно и просторно. Задние стёкла своего недавнего приобретения хозяин предусмотрительно затонировал, и солнце как ни старалось не могло поджарить притихшего пассажира. Тёмные очки Егор снял и теперь безвольно наблюдал через черноту плёнки, как мимо них проносились то полузасохшие леса, то бурьяны, то гнилые остовы заброшенных деревень.

– Всё ещё не согласен? – Игорь косился на него, забывая следить за дорогой. – Да говорю тебе, тема – просто огонь! Я собирался к ним напрашиваться, а тут как свезло-то! Сами тебя нашли! Даже упрашивать никого не пришлось. Повезло же, ну? Скажи, что повезло!

Он хмыкнул, потонув в самодовольстве. Поприсмыкаться для него не любимое, но плёвое дело, если затем, конечно, последует выгода. В задабривании и уговаривании он с детства был мастак, даже воспитатели в приюте, сами о том не догадываясь, попадались на его уловки, покупались на якобы бескорыстную помощь и слишком уж, на взгляд Егора, откровенное подхалимство. Игорь без лишних раздумий выполнял любое поручение, доставал любую вещь, говорил что угодно, лишь бы получить своё. Наверное, без этой его способности они бы сейчас не занимались тем, чем занимались.

– У нас и так всё хорошо, – пожал плечами Егор. Спорить он не умел и никогда у него для этого не хватало желания. Тем не менее раз спросили, от ответа он не уклонялся. Просто оттарабанил быстро и отрывисто, чтобы поскорее закрыть опасную тему.

– А будет ещё лучше! – Они проехали большую часть пути, так что убеждать не было нужды, но Игорь почему-то считал своим долгом искоренить любое, пусть и чисто теоретическое, недовольство или даже крохотное возмущение со стороны своего товарища. – Раньше что было? – спросил он и тут же продолжил, не дожидаясь, пока собеседник откликнется: – Нашей ЦА кто был? Женщины среднего возраста, финансово независимые, естественно. Так?

Егор кивнул, хотя понимал, что Игорь этого не заметит. Тут важно было не то, что он участвует в разговоре, а то, что в это верил Игорь. Так сказать, ощущение общности. Он, может, движений Егора и не увидит, зато его причастность ощутит. Уж больно долго они общаются, почти всю свою жизнь. Потому даже не узревая воочию действий друг друга, они о них безусловно знают.

– А что будет сейчас? – продолжал вовлекать его в разговор Игорь. Егор попытался проблеять что-то вроде «ничего», но ему не позволили и этой малости. – Ну смотри! Раньше о тебе знали только те, кто в ладах с интернетом, – рассуждал он. Егор поёрзал, догадываясь, на что тот намекает, и коротко угукнул. – Но! Благодаря этой передаче тебя и по телику покажут! Сечёшь? Нет, ты не понимаешь, – вздохнул он, заслышав с заднего сидения очередное неосознанное мычание вместо чёткого ответа. – Опять куда-то в свои мысли что ли провалился? Да ты послушай! Мину попроще сделай и послушай! Я ж плохого-то нам не сделаю! Не совсем уж дурак! Я зачем настоял на участии, понимаешь? – Егор уже смирился с тем, что быстро кончить с болтовней не получится, потому тихо дожидался объяснений, не встревал в монолог и не мешал рассуждениям. Не то – жуть какая! – сильнее раззадорит. – Ты ведь не думаешь, что у нас в стране все поголовно в интернете сидят? Что ко всем у нас доступ есть? И мы себя всем показать можем? Поверь мне, много тех, кто ничего отродясь и не смотрел, кроме телека. Из этого следует, что о тебе никто из этих людей (из этого лакомого кусочка наивнятины) не знает. Но вот ты на передаче, на ТВ, и они тебя видят… – Он сжал кулаки, отпустив руль. Настолько воодушевился, что не побоялся отправить на тот свет и себя, и Егора. – С твоей-то рожей мы их всех захомутаем! – вынес он вердикт, возвращаясь к безопасному вождению.

Здесь тем более не возразишь. Егор обладал тем типом лица, что без памяти влюбляло и умиляло толпы тёток-наседок и бабушек на скамейках.

– Что за ангелочек! – летело ему со всех сторон, когда он был мелким. – Ну что за прелесть! Хочешь конфетку? А чего хочешь? Машинку? Какую?

Машинку-то он, конечно, мог получить с лёгкостью, куда труднее дело обстояло со взрослыми, которые хотели бы забрать его из приюта. Как говорится, умиляться не равно любить. Подарили игрушку, посюсюкали, по головке погладили и домой пошли, а Егорка с этой машинкой так и стоит, где стоял. Да и не нужна она ему, к слову. Игорь её просил, ему всё неймётся. Последняя модель и всё такое. Ещё б Егор в этом разбирался.

Пока одни восхищались его ангельскими синими глазищами, другим по вкусу был его бунтарский дух. По крайней мере, уверенностью в том, что он знатный хитрюга и баловник, преисполнялись те, кого вперёд пронзительного взгляда завораживали медные переливы его волос. Сколько их ни чеши, столько ни стриги, лезли во все стороны. И все считали, что непослушные волосы отражают озорной характер своего владельца. Егор не спорил, обратного не доказывал, потому если кто шкодил в приюте, то перво-наперво воспитатели спрашивали с него. Никаких улик, никаких доказательств им было не нужно. Хватало лохматых рыжих волос.

Но стоило Егору улыбнуться, как вид у него случался самый безобидный. На такого ругаться-то никто и не захочет, вся злость и недовольства тотчас испарялись, как по волшебству. Свойство невероятно полезное. Игорь называл его, свойство это, «едрить твою налево харизма».

Обезоруживающее обаяние Егор перенёс и во взрослую жизнь. Ангельский взгляд в сочетании с дьявольской рыжиной, приправленный очаровательной усмешкой способны были убедить любого слушателя, в чём только пожелает его душенька. Но больше прочих, чары действовали на всё тех же матушек и бабушек.

Клиентами его онлайн-сеансов были в большинстве своём женщины бальзаковского возраста, у которых на нём «отдыхали глаза»‎. Так они выражались сами. Непонятно было, верили ли они в то, что он говорил, но охотно записывались на снятие порчи, всякие духовные очищения, гадания, а затем и покупали обереги из именного магазина. Кто знает, может, для них это был дополнительный бонус, красивый хэндмейд и поддержка молодого таланта.

Для Егора что снимаемые видео, что онлайн-сеансы стали своего рода выступлениями, в которых он отыгрывал роль того, кто помогает своим клиентам пережить трудные события через укрепление их веры в себя и надежды на лучшее будущее. Если людям для этого нужен обряд, вроде гадания или произнесения заговора, то никто им в упрёк такие предпочтения не ставил… Но цену задирал.

Вообще, изначально ни Егор, ни Игорь не планировали разыгрывать колдовские штучки. Так распорядилась сама судьба.

А случилось вот что. Одна женщина на всю улицу сокрушалась, что в последнее время ей не везёт. Она кричала в трубку телефона, чуть ли не рыдала. В общем, была на грани срыва. Сильно неприятности достали, и её совсем не тревожило, на улице она или где ещё. Крики порой переходили в животные завывания, затем снова в членораздельную речь – зрелище что ни на есть жуткое. Того гляди, придёт пора звонить в психушку. Одни прохожие торопливо семенили мимо, другие тормозили, доставали мобильники. То молча, то хихикая и переговариваясь, начинали снимать. Вот до чего, мол, доводят сегодняшние условия обычного человека. И тут Егор, уже восемнадцатилетний лоб, только что выпущенный из приюта на все четыре стороны, возник перед ней в своём ослепительном великолепии и сказал с полной сострадания и сочувствия улыбкой:

– Хотите помогу? – Тут же возник вопрос «как?». Чтобы его выслушали, Егор принялся соображать на ходу и ляпнул первое, что пришло на ум и хоть как-то вязалось с ситуацией: – Несчастье ваше отведу?

Женщина на него и не посмотрела, прямым матом послала. Однако он сумел вывернуться так, чтобы не коснуться её, но вынудить хоть одним глазком его увидеть. Попав в сети его «едрить твою налево харизмы», отвести взгляда жертва уже не смогла.

– Всего за сто рублей! – встрял Игорь, приметив её интерес.

– Но необязательно! – Егор оттолкнул его.

– Но если хотите, чтобы точно всё сработало, – не угомонился тот, – нужно заплатить. Как понимаете, чтобы что-то получить, нужно что-то дать. Для вселенского равновесия. Не дадите сто рублей, вселенная заберёт плату чем-то другим. Оно вам надо?

Похлюпав носом ещё немного, женщина начала успокаиваться и сбросила звонок. Вскоре она неуверенно достала купюру из кошелька и протянула Игорю. Тот принял плату и отступил, давая Егору продолжить.

Егор указал на брелок её сумки:

– Кто подарил?

– П-подруга, – застыла в нерешительности та.

– Когда?

– Я на новую работу устроилась и… муж вот подарил, – похвасталась она серьгами и вдруг испытала странную неловкость.

С какого перепугу она выдала всю подноготную какому-то незнакомцу?

– Что говорила?

– Не помню… А потом, – невольно продолжала она. Рот так и не закрывался, слова из него всё лились и лились, – его сократили на работе. И ребёнок заболел… Кредит пришлось брать. Надо продавать всё… – мяла она серёжку. – А сейчас и мне пытаются на работе навесить ошибку… А ведь я… я точно знаю… что нет моей вины…

– Сглаз через предмет. – Егор поцокал языком, оценивая сложность поведанной проблемы. – Отдайте мне – и будет вам счастье! Отдайте, не бойтесь! Порченные сглазом вещи просто выкидывать нельзя. Нужно особым образом уничтожать.

Конечно, Егор понятия не имел, был ли какой-то сглаз или нет – да и существуют ли сглазы в природе или же являются выдумкой чистой воды, – просто ему сразу тот брелок не понравился. Вызвал отторжение какое-то что ли, вот и отыгрался на нём. Да и он хотел перво-наперво успокоить женщину, и ему удалось. Она без лишних вопросов сорвала брелок с сумки и отдала Егору. Тот сделал вид, что снимает порчу, шепча над предметом.

– Дальше нужно бы кинуть в огонь, – уверенно сказал он, – но…

Кто-то из толпы протянул зажигалку. Игорь ловко перехватил её и чиркнул колёсиком перед носом Егора, заговорщически подмигивая. Пару мгновений спустя поглощённый огнём брелок завонял на всю улицу горелым пластиком.

Когда языки пламени начали лизать пальцы, Егор бросил остатки расплавившейся массы на асфальт. В этот раз другой из собравшихся зевак поделился бутылкой пива.

Егор отказался:

– Надо закопать или запечатать в чём-то, но только так… – Он прервал объяснения, услышав за спиной смешок Игоря. – …но только так, чтобы никто не смог его найти или открыть.

Ротозей без сожалений вылил пиво и протянул пустую тару и крышку. Егор с горем пополам запихнул сморщенный пластик в бутылку и «запечатал» её. Покончив с обрядом, он вернул «обезвреженную вещь» женщине со словами:

– Спрячьте где-нибудь, чтобы никто и никогда не нашёл. Если бутылку откроют, порча снова пристанет. В этот раз – навсегда.

Толпа притихла, пока он говорил, впитывая каждое произносимое им слово; затаилась в ожидании чуда. Рука женщины, которой она взяла бутылку, согнулась словно под непосильной ношей и чуть не отпустила бутылку. Толпа ахнула, предвкушая трагедию, однако бедняжка удержала её и испуганно глянула на Егора. Но самое удивительное произошло дальше. Везение, не иначе.

Только женщина, трясясь и тревожась каждого звука, будь то сигнал машины или карканье вороны, спрятала «‎запечатанную порчу» в сумку, как ей позвонили. Она торопливо ответила и просияла. Схватив Егора за плечи, она засмеялась:

– Спасибо!

Он и спросить ничего не успел, как она, вернувшись к разговору по телефону, засеменила по самому краю тротуара.

– Ну ты даёшь! – шепнул Игорь. – Ничего себе лапши на уши накрутил! Где набрался? Как додумался вообще? Только послушайте его! Порча! Сглазили!

Егор и сам точно не знал, откуда в голове появилась пошаговая инструкция по снятию порчи. Возможно, ему читали в детстве какую-нибудь сказку, связанную с колдовством. Может, его родители были шарлатанами и сами часто прибегали к представлениям, вроде этого. Или у него просто хорошее воображение, которое помогает выдавать искусные импровизации по щелчку пальцев.

Поймав такси, женщина была такова. А вот видео, где паренёк из ниоткуда уберегает от сглаза и возвращает удачу, стало вирусным. На чём не мог не сыграть Игорь.

Канал назывался, стыдно говорить, «‎Егор Иванов – твой оберег на счастье». Егору название казалось слишком приторным, однако Игорь настоял именно на нём. Как ни странно, вкупе с удачной фотографией в шапке главной страницы эффект оно возымело до постыдного успешный.

Игорь глянул в зеркало заднего вида и остался недоволен реакцией своего друга.

– Чем больше людей верит в твои способности, тем больше бабла получим, – напомнил он, поостыв. Почесал затылок, растрепав белокурые волосы. Были они у него белые, успели выцвести, хотя лето только началось. Издалека казалось, что он покрылся сединой. И он, в отличие от Егора, солнца не чурался, потому загорел от макушки до пяток, весь коричневый и конопатый. Веснушки расплылись по нему огромными болотными пятнами, которые легко можно было спутать с мазками грязи. – Ты не смотрел, о чём передача? Я скидывал тебе два первых сезона.

Сейчас пошла мода на всё отечественное, даже на мистику. Соответственно по ТВ крутилось много различных шоу, в которых упоминался русский дух. Егору предложили принять участие в некой передаче, где ребята со сверхспособностями помогали людям, «‎Ведовство».

Первый сезон они искали пропавшего человека. (Для общей справки, так и не нашли). Расследование вроде и преподносилось как реальное, но ощущалось как постановка. Егор будто бы наблюдал за плохо отрепетированной трагикомедией и про себя решил, что не хотел бы оказаться среди этих нелепых шаманов и колдунов. Во втором сезоне участники пытались снять порчу с главного героя, копались в его жизни, разбирались с тем, кто навёл проклятие, что за вид зла такой и как с ним справиться. (Каждый из снимавшихся ведуний и ведунов, как они сами попросили себя называть, настаивал на своём варианте сглаза. Никто так и не сошёлся в едином мнении, и сезон закончился тем, что несчастный мужчина, обратившийся за помощью, остался разведённым, без жилья и работы, но вроде бы как защищённым от всех видов порчи).

Третий сезон, в котором всё-таки должен появиться Егор, собирались снимать в деревне. Наименование доживавшего своё поселенияБезнадёжье звучало интригующе и отталкивающе в равной степени. К тому же, оно никак не обозначалось на картах, потому туда даже по навигатору было не добраться. Игорю пришлось уточнять, рядом с каким населённым пунктом эта глушь находится, а затем ещё спрашивать в райцентре, в какую сторону ехать и сколько примерно километров от города.

Егор проспал почти всю дорогу, шесть с половиной часов, но теперь машина подскакивала от выбоин на асфальте и трещала так, будто намеревалась развалиться прямо сейчас, не терпя больше ни секунды. Егор не по разу ударился головой о потолок салона и об окно, потому разумно предположил, что лучше не дремать и пребывать в сознании, если он не хочет покалечиться.

Постепенно дорога прекратила дурачества и выровнялась, но в сон уже не клонило. Заметив, что Егор не спит, Игорь и затеял разговор. Он ясен пень догадывался, что не особо-то его товарищ и коллега жаждет сниматься в телепередачах, но никак не хотел терять возможность расширить клиентскую базу и заработать побольше.

– Да, – отозвался Егор.

Третий сезон «‎Ведовства». На этот раз участникам предстояло разгадать загадку череды странных смертей. Обычный человек сказал бы, что старики из Безнадёжья померли своей смертью, и никто бы с этим заключением не поспорил. Даже районные органы правопорядка. Но только продюсеру телепередачи так не показалось. Он почему-то решил состряпать новый сезон, основываясь на предположениях и догадках местных жителей. А они утверждали все как один, что дело здесь не чисто.

За три месяца, с середины весны, погибло пять стариков. Для малонаселённого места число нешуточное. Даром что Безнадёжье числилось в списках почти что вымерших деревень. То есть из жителей там остались одни старики. Так что Егор не видел ничего особенного в том, что они помирали один за другим, как подходило их время. А поскольку никакими рождениями цепочка смертей не прерывалась, то вполне могло показаться, что наступает конец света.

Когда Игорь спрашивал в районном городе у полицейского, дежурившего на перекрёстке, как добраться до Безнадёжья, тот посмотрел на них с неприкрытой иронией. Небось вся округа уже прознала про скорые съёмки. Егор втянул голову в плечи, чувствуя досаду от невысказанной насмешки. Игорю хоть бы хны, как его ни назови, как на него ни посмотри, а вот Егору не по себе от любого косого взгляда. Всякий раз, ощущая чью-либо неприязнь к своей персоне, он сперва выпрямлял спину, но тотчас ёжился, будто собирается уменьшиться в размерах – сразу становилось так неуютно! Так неуютно, словно он извалялся в грязи или вышел голый на улицу. Стыдно ни с того ни с сего, хотя вроде ничего пока и не сделал.

«Опозоримся, – решил он. – Точно опозоримся. На всю жизнь!»

И не было причин думать иначе ни в тот момент, ни сейчас.

– Нам главное совсем профанами не выглядеть, – уловил его настроение Игорь. – Ты вроде соображаешь во всякой этой чертовщине.

– Какой «этой»?

Сглаз и порча есть везде, но что творилось в деревнях, он знать не знал. Какие там порядки? На чём замешаны?

– Я тут звякнул Жене, ну, продюсеру, побалакал с ним, пока ты спал. Он упомянул, что будет упор на фольклорную дребедень. Побольше отечественного. Про предков и прочее. Поэтому глушь и выбрали. Женя уже в деревне, успел с местными перетереть. Те до примет всяких охочи, чуть ли не в домовых верят. Он, Женя, думает уклон побольше в эту степь сделать. Когда приедем, поточнее скажет, но будь готов всяких старикашек за печками обхаживать! – он рассмеялся.

Егора его слова ничуть не развеселили.

– Противники твои, – продолжил Игорь, роясь одной рукой в портфеле, лежавшем на переднем сидении, второй придерживая руль, – кстати, с тематикой вяжутся. На славянской магии завязаны. Я немного перед отъездом про них разузнал. Глянь-ка, – он кинул файлы Егору, но получилось у него небрежно, несколько листов упали на пол. – Да что за невезенье сегодня с самого утра! – отругал сам себя Игорь. – В общем, посмотри, кто есть кто. Сильные их стороны, какие карты попытаются разыграть. В чём слабы, и на чём можем сыграть мы. Думаю, даже не особо разбираясь во всякой этой деревенской чертовщине, сможем их на голову обойти. Тут дело-то не в том, что знаем мы, а в том, чего не знают они. Нам бы себя показать, покрасоваться, а их по миру пустить. Понимаешь?

Егор кивнул. Он уже собрал листы и бегло пробегал глазами по строчкам. Нам бы их клиентов переманить да своих не растерять – вот о чём говорил Игорь. Только завуалированно, красиво, чтоб правда по совести не сильно била. Чьей? Скорее всего, Егора, потому что у Игоря её отродясь не было.

– Наконец-то! – первым табличку-указатель увидел Игорь. – Три километра по буеракам и мы на месте.

Егор не знал, плакать ему или смеяться.

Машина съехала на грунтовую дорогу и подняла клубы пыли. Высокая трава с силой забила по стёклам, приветствуя гостей.

– Совсем не косят? – заругался Игорь. – Я здесь пока приторможу. Не нравится мне эта дорога. Как бы не подпортил машинку-то! – Пока он говорил, Егор намазал физиономию кремом от загара, натянул панаму, рубашку с длинным рукавом, надел штаны прямо поверх шорт и кроссовки на голую ногу. Ни единого участка его кожи солнце не коснётся. – Долго ещё?

– Я не ты. Если хоть один луч на меня попадёт, – Егор слегка утрировал, иначе Игорь не воспримет его слова всерьёз, – то я весь покроюсь веснушками. От моей харизмы, о которой ты так печёшься, не остается и следа.

Яркие веснушки, будто перекочевавшие на его лицо из мультфильма про Антошку, действительно перетягивали на себя всё внимание. И больше ни глаза ангела, ни очаровательная улыбка не имели эффекта. Солнце странным образом разрушало магию, сбрасывало пелену с глаз людей. Егор становился скучным, иногда даже пугающим. Его либо не замечали вовсе, либо молча от него отворачивались. Поцелованный солнцем, как же! Скорее охаянный им, проклятый. Сомневаться не приходилось, этап-то пройденный, полный болезненного опыта и ощущения собственной невидимости. Тяжёлый период, повторения которого не хотел ни Егор, ни Игорь.

– Ладно-ладно, – сдался тот.

Егор достал зонт из дорожной сумку, открыл дверь и выбрался в заросли травы. И впрямь не кошена. Да и кому бы заниматься облагораживанием участка, если здесь живут одни старики? Не до красоты им, наверно. Он открыл зонт и спрятался в его тени. Ноги едва держали. Только выйдя из машины, он понял, как сильно затекло тело.

– Пройдёшь по дороге, – объяснял ему тем временем Игорь. – И как мне сказали, прямо к домам выйдешь. Тебе надо в дом номер два по улице Лесной. Там живёт Анастасия Константиновна. – Игорь передал Егору бумажку, по которой читал наставления, и махнул ему, гоня вперёд. – Я скоро буду. Подожди меня там.

– Почему? – Егор шлёпнул себя по ноге. Презрев плотную ткань штанов, мошкара уже добралась до его кожи. – Нам же обещали отдельные дома. Разве мы не должны сперва туда пойти? Скинуть вещи хотя бы?

Егор читал договор не так чтобы внимательно, но точно помнил, съёмочной группе и участникам передачи отводилось несколько домов, в которых никто не жил. Председатель уже взял плату за аренду и обещал, что условия в деревенских апартаментах будут не хуже, чем в отеле.

– Возьми с собой пока самое необходимое, если у тебя такое есть, – Игорь подул перед собой, то ли отпугивая насекомых, то ли борясь с духотой. – Сам толком ничего не знаю. Женя предупредил. Сказал, когда все приедут, объяснит. Планы немного поменялись. И вот! – Когда Егор проходил мимо, Игорь всплеснул руками и полез в машину. Из бардачка он достал две позолоченные цепочки. Одну Игорь быстро закрепил на своей успевшей обгореть шее, вторую протянул Егору. – Надень.

Егор остановился, но не спешил выполнять странное поручение. Однако спрашивать о причинах он тоже не собирался.

– Ну, – нехотя протянул Игорь. – Местные – старики суеверные. С подозрением относятся к некрещёным. Надень!

– Не вижу на ней креста. – Егор взял цепочку и повертел её. – По-другому никак? Обязательно и об этом врать?

– Что? Съездить купить? – разворчался Игорь. – Может, до церквушки подбросить, сразу и покрестим?

Егор без особого желания надел цепочку и спрятал её под одежду.

На самом деле, хитрость Игоря наверняка сработает. Никто же не будет требовать, мол, покажи крест? Видимо, местные живут в каком-то своём мире, давно потерявшем связь с мегаполисами, и понятия не имеют, что сейчас ценятся всякие свободы, в том числе и вероисповедания. Увидев цепочку на шее, первым, о чём они подумают, будет крест. И никто обратного им не скажет.

Однако была одна проблемка, о которой не догадывались ни съёмочная группа, ни участники – а они должны были знать как никто другой, – раз не объяснили истинного положения дел. Егор решил промолчать и подыграть.

– Фух, – выдохнул Игорь. – Думал, ломанёшься куда подальше.

– Куда? До какого подальше? Специально тянул до последнего с этими «прекрасными» новостями? Чтобы пути к отступлению не было? – Егор осмотрелся. – Хотя погоди… сколько там до ближайшей остановки пёхом?

– Ха-ха, – подтолкнул его в сторону деревни Игорь. – Шагай давай! И ещё, деревенские предупреждали, чтобы не сходил с дороги. Это тоже Женя передал. Не знаю, не спрашивай! – заметил он, как Егор нахмурился. Сворачивать-то он, конечно, никуда и не думал. Кто ж шатается по неизвестной местности, не имея даже толковой связи (а она стала пропадать сразу, как они выехали из райцентра. Егор сам проверял каждые пять минут. Где-то индикатор связи был заполнен до последней черты, а где-то пуст настолько, что охватывала жгучая тоска по такой близкой и одновременно такой далёкой цивилизации) в случае, если вдруг заблудится и нужно будет кому-нибудь позвонить? – Сказали, там… то есть здесь много каких-то троп. Заплутаешь – сгинешь, – напустил он мистики, цитируя грозное предостережение.

– Ясно, – зашагал по горячей пыли Егор.

Стоять уже не хватало сил. Казалось, земля вот-вот прожжёт подошву кроссовок.

– Я серьёзно, – тараторил ему вслед Игорь. – Понимаю, может показаться глупостью. Но сценаристы и продюсер уже огласили тему сезона. Так что вспоминай всё, что знаешь о деревенском фольклоре, понял? Хочешь – не хочешь… считаешь ли глупостью или нет, но придётся какое-то время подчиняться местным обычаям. Начиная с этого момента. Сказали идти по дороге, не сворачивая, идёшь как велено, полный уважения и благодарности за совет. – Егор жестом показал, что понял его. – Ну и отлично! Что за чёрт? Откуда царапина! Прямо по боковой…

Егор шёл по пыльной колее, изнемогая от жары. Приехали они как раз в полдень, в самое пекло. Словно назло. Но вместо того, чтобы разозлиться и посетовать на судьбу, Егор вдруг ощутил ноющий укол страха в груди.

Спину покрыла ледяная корка. Словно засалила его и теперь торопилась обогнать, по земле поползла огромная тень. Егор опустил зонт и принялся изучать небо – ни единой тучи. Тогда он заозирался в поисках того, что могло бы стоять неподалёку и отбрасывать большую тень. Здесь его тоже ждал провал. Как бы там ни было, духота немного спала, и ноги больше не рисковали обратиться в жареные окорочка. Закрыть зонт он, впрочем, не рискнул. Что если дарованная благодать исчезнет так же внезапно, как и возникла?

Он брёл и тень, казалось, перемещалась вместе с ним. По левую сторону раздался глухой треск, словно разом нагнулись верхушки сотен деревьев. Егор обернулся на шум, но лес неподвижно томился в лучах солнца, даже листочка в нём не шелохнулось.

Задрав голову, Егор вычислял причину загадочного явления шагал вперёд до тех пор, пока не обнаружил себя застрявшим в зарослях мышиного гороха.

«Да чтоб тебя!…»

Дорога определённо была рядом, однако промучившись незнамо сколько времени, Егор так и не победил траву. Сперва он пытался найти примятости, однако попросту их не увидел. Словно он шёл, не оставляя следов. Быть такого, разумеется, не могло, но… почему же не попадается ничего, кроме этой приставучей травы, что с горделивостью, обычно присущей людям, тянется к небу?

Выдохнувшись, Егор замедлился и достал телефон, но, как и полагалось, когда связь была нужна, её днём с огнём не сыщешь. Пока он бранил местных провайдеров, вернее их отсутствие, где-то поблизости одиноко прокуковала кукушка. Несмотря на прохладу от неизвестной тени, Егор разом покрылся потом. Кожа вспыхнула жарче солнца, затошнило, и помутилось в глазах.

Прямо перед самым носом пронеслась женщина. Егор подался в сторону, чтобы она ненароком его не задела, и напряг зрение, надеясь сосредоточиться и не потерять её из виду. Женщина и не подумала обратить на него внимание, продолжала свой путь и крепко сжимала в руке лопату. Он увязался за ней след в след. Сорняки тотчас обратились в поле, изумрудное от молодой ржи и изрезанное тропинками.

Незнакомка не проронила ни слова, лишь единожды бросила на него взгляд, полный неприкрытой ненависти и брезгливости. Она остановилась на меже, поднявшись на поросший репейником пригорок, и только тогда заговорила голосом твёрдым, не позволяющим даже малейшего ослушания:

– Забирайся!

Егор остановился и осмотрелся. Кроме них двоих – в пределах слышимости, по крайней мере, – никого не было. Он неуверенно приблизился, желая спросить у неё дорогу и больше не отвлекать, но так и не сумел ничего из себя выдавить.

– Забирайся! – Женщина указывала на яму и, собирая последние крупицы своего терпения, пялилась на Егора. – Что? Ждёшь, что на кладбище похороню? Тебя?

Страшной была скорее не сама яма, а то, что она в себе таила. В ней лежал гроб. «Как я в него заберусь? – сперва подумал Егор. – Он же маленький совсем. Детский что ли? – Затем его как будто током ударило. – С чего я вообще должен в него лезть?»

Он повернулся к женщине, та с ожиданием смотрела на него. Сумасшедшая? Поэтому просили не сходить с дороги? Может, по лесу у них психованная бегает? Он шагнул назад, и женщина шевельнулась, готовясь схватить его. Он перевёл взгляд на лопату в её руке. Когда-то Егор читал, что сумасшедшие люди сами по себе могут превосходить по силе среднестатистического человека, а с оружием в руках, даже если это обычная садовая утварь, они наверняка удваивают свои физические способности.

Раз с головой она не дружила, то рассчитывать на привычное очарование не приходилось, потому Егор почти что кубарем скатился с пригорка, нырнул в рожь и рванул сломя голову, сам не понял куда.

– Почему?! – заверещала женщина, высвобождая накопившийся гнев. Её крик разлетелся над полем отчаянным воплем попавшего в капкан зверя. – Почему именно мы? Почему ты пришёл именно к нам?! Почему наш дом?! Почему?! ПОЧЕМУ?! Чем мы провинились?!

Егор прикрыл уши. Безумный голос резал их чуть ли не взаправду. Казалось, ещё немного – и захлещет кровь.

Запястье закололо от холода. Чья-то бледная рука потащила его сквозь заросли ржи. Перед Егором мелькала спина, толком не разглядеть. То ли ребёнок, то ли ссохшийся старик. Вырваться бы, свернуть и убраться подальше, но тело не подчинялось. Ни дать ни взять воздушный шар, гонимый ветром.

Егор не заметил, в какой момент рожь снова превратилась в заросли путающейся в одежде травы, однако ему заметно полегчало, когда она наконец пропала, и он благодаря сильному толчку очутился на дороге. Ноги, немного ватные, по инерции понесли его вдоль горячей колеи, но он проявил волю и затормозил, присел на корточки и отдышался. Что за ересь с ним сейчас приключилась?

В пролеске стояла тишина. Насекомые не стрекотали, травы не шуршали, да и ветра не было, птиц тоже не слышно. Затем, во всём этом неестественной мертвенности раздался топот.

Егор осмотрелся. На дороге никого не было. Даже машина и Игорь куда-то пропали. Ну и дела! В какую сторону ему нужно? Откуда он шёл и куда должен прийти? Он поднял зонт, который почему-то валялся прямо здесь, в пыли, хотя Егор не помнил, когда его отпустил и бросал ли вообще. Судя по пропаже, о которой он не догадывался вплоть до этого момента, он вернулся на дорогу в том же месте, где с неё сошёл.

Егор снова заозирался, теперь он искал того, кто помог ему выбраться из зарослей высокой травы и скрыться от деревенской сумасшедшей. По-прежнему никого. Он усмехнулся, мотая головой. Наверное, его просто хорошенько огрело духотой – получил солнечный удар, и сознание поплыло. Только что разве не пересёк он поле ржи? Ну и где же оно?

Топот приближался. И только когда уши разболелись, в этот раз от тяжести нагоняющей поступи, Егор увидел большую чёрную собаку, на всех парах несущуюся на него. Она скалила клыки и сверкала обезумевшими глазами. Из пасти брызгала слюна.

От такого приветствия Егор с удовольствием бы отказался, если бы у него, конечно, спросили. А так, он вскочил, бросил в собаку раскрытый зонт и ломанулся в противоположное от неё направление.

Бежал он недолго, но запыхался знатно, и уже пал духом настолько, что готов был отдать себя на растерзание бешеной псине, лишь бы сердце перестало лезть через глотку, как едва не врезался в забор. Егор замер в нерешительности. Что же получается? Он едва не упустил из виду целую улицу?

Дом, восставший перед ним, вовсе не был вторым, и улица звалась Светлой, а не Лесной, судя по табличке, но выбирать опять же не приходилось. Он рванул к спасительному убежищу, и калитка приветливо приоткрылась. Егор забежал во двор и захлопнул за собой дверь. Запираясь на крючок, чтобы собака не пробралась внутрь, он сам не понял, что услышал. То ли заскрипел старческий голос, то ли ржавые петли калитки прозвучали очень похоже на человеческое:

– Вернулся, бездоль?

Шалашики

Егор улыбнулся пошире и развернулся поприветствовать хозяев. Он ворвался без предупреждения, потому надеялся, что рядом со скрипучим старичком непременно окажется жена, которая попадёт под его обаяние и сгладит острые углы, возникшие из-за неудачной первой встречи.

Во дворе людей не было. На лужайке лениво прогуливались куры, то с интересом поглядывая на Егора, то поклёвывая жуков в траве. Вода в питьевом корыте переливалась в лучах полуденного солнца, и если бы не тёмные очки на глазах, чего гадать, ослепила бы своей рябью. Тропинка от калитки вела к дому и дальше за угол, к другим постройкам: сараю, дровянику, покосившийся животному двору. Что-то булькнуло.

Егор невольно сделал пару шагов в сторону всплеска и попутно соображал, как ему выкрутиться. Позвать хозяев и переговорить начистоту было бы наилучшим решением, однако он почему-то тушевался. Вязкая неприязнь заполнила лёгкие и мешала не то чтобы говорить, дышать.

В окне веранды мелькнуло лицо. Егор при всём старании не успел разобрать, женщине ли оно принадлежало или мужчине, настолько кожу изрезали морщины.

Тень собаки выросла из-под щели между землёй и резными узорами деревянной калитки. Егор неуверенно ретировался к крыльцу и замер, когда из дома вышел человек. Тяжёлый взгляд проскользнул по нему с ног до головы. Плотно сжатые губы за время безмолвного изучения дрогнули лишь раз, а строгое выражение лица никак не вязалось с радушным приёмом.

Егор онемел, хотя не назвал бы себя человеком, легко теряющимся от недоразумений, вроде этого – глупого и от него совсем не зависящего. Кто бы между спасением в чужом доме и нападением бешеной собаки выбрал второе? Нет, дело было в человеке перед ним. Убийственная аура или вроде того. Описать словами навряд ли получилось бы, но вот чувства эта аура всполошила не самые приятные и ощутимые аж физически: руки-ноги одеревенели и вместе с тем пробрала мелкая дрожь.

– Здравствуйте, – не подал вида Егор. Не без старания, но голос послушно зазвенел на дружелюбный манер. – Извините, что без спроса…

– Как зашёл?

По тону Егор определил, что перед ним старуха, и выдохнул с облегчением. Хотя на скрип её слова не походили – всё-таки он услышал дребезжание дряхлых петель и в смятении принял его за обращение, которого не было – то, что хозяйка дома заговорила, а не выпроводила прочь без выяснения причин, уже дорогого стоило. Он вежливо указал на калитку и продолжил:

– За мной гналась огромная собака. А ваш дом попался мне первым, ещё и калитка открыта…

Старуха приподняла брови:

– Открыта? – неуверенно переспросила она и глянула за его спину. – Странно. Я всегда её запираю. Что за собака? – Она спустилась с крыльца и засеменила к забору.

Когда она проходила мимо, будто какая невидимая сила толкнула Егора, и он сошёл с тропинки, пропуская хозяйку.

– Большая такая! – начал с воодушевлением описывать своего преследователя Егор. Жестикуляции его позавидовал бы актёр немого кино. – Косматая! И… Чёрная! Вся чёрная!

Старуха открыла калитку без страха, словно и не слышала его предостережений, и высунулась на улицу.

– Чёрная? – повторила она, и Егор предположил, что бедняга глуховата и понимает не всё, что ей говорят. – Не вижу собак. В такую жару, поди, в прохладу забились. У нас обычно на привязи держат больших, – она заперла калитку и встала перед гостем, – а маленькие только шуму наводят, лают как сумасшедшие, но вреда от них никакого, разве что кожу чутка прикусят, докуда допрыгнут. Так это ж разве беда? – Она снова осмотрела его, теперь уж вблизи, и, заметив цепочку на шее, хитро прищурилась. – С передачи что ли?

– Да, – для убедительности Егор кивнул. – Буду помогать разбираться в странностях, на которые жалуются местные жители.

– Вот как! – старуха повеселела. – То есть ты вроде как колдун? – она усмехнулась и отвернулась, скрывая улыбку. – Вас вроде у председателя собирают. Надо бы в конторе. Там места больше. Но сегодня выходной, закрыта она. Сергеевна с этим строга. Ей даже председатель перечить боится, так что вот у него дома и собираетесь. Только вот… – она сняла домашние тапки, в которых выскочила, увидев у себя во дворе незнакомца. Старуха оставила их на ступеньке крыльца и быстро пихнула ноги в другие, видимо, уличные. – Как ты умудрился ко мне попасть? Я живу совсем в другой стороне… – Она затянула пояс на халате потуже, прикрывая поддетую под низ сорочку, и снова отперла калитку. – Пошли доведу.

– Не стоит, – принялся отнекиваться Егор. Вежливо было бы поблагодарить хозяйку гостеприимного дома и больше её не тревожить. С другой стороны, он знать не знал, куда ему идти. – Можете просто объяснить.

– Да я и сама туда собиралась, – махнула она, предлагая ему выдвигаться в путь. – Думаю, у дома председателя сейчас вся округа собралась. Интересно же! Да и по телевизору могут показать!

Егор последовал за ней, но его не покидало тревожное ощущение.

– Хорошо тебя та собака погоняла, – продолжала тем временем старуха. Она достала из кармана халата платок и на ходу повязала его на голову. – Аж до меня! Чёрная, говоришь? Интересно, чья? У нас таких не водится. Прибежала откуда? Или завёл кто по придури? Старые уже, сегодня-завтра помирать, а животину в дом тащат. Ну не дураки ли?

Егор поддакивал и приветливо улыбался, когда она к нему поворачивалась, но внимание его привлекали не слова старой женщины, а разительное отличие ухоженных деревенских улиц от дороги, которая вела в поселение. Пахло только что скошенной травой. Сена нигде не было видно, зато свежая зелень радовала глаз. Сады, даже заброшенные, пестрили разными цветами, во всю бушевали яблони, вишни и боярышник. На заборах в солнечных лучах нежились коты. Где-то под ветвистыми кронами оживали от жары и чирикали птицы. Одним словом, полнейший порядок и умиротворение, душа, так сказать, отдыхала. Особенно хорошо становилось той, чей хозяин больше шести часов только и слушал, что гудение мотора.

– Я Алефтина Викторовна, – представилась женщина.

– Егор, – отозвался он. – У вас тут хорошо… – Ну ведь собирался рассыпаться комплиментами, так почему именно сейчас перед его глазами появилась эта несуразность!

Несколько маленьких домиков, больше похожих на шалаши, сделанные на скорую руку, стояли прямо напротив пепелища.

– На днях сгорели нежилые дома, – объяснила Алефтина Викторовна, неряшливо махнув в ту сторону. – Как раз те, в которые председатель собирался вас заселить.

– Почему? – Вопрос самый что ни на есть глупый, но сорвался он с языка быстрее, чем Егор успел сообразить.

– Ой, кошмар настоящий! – засмеялась она и остановилась, с любопытством наблюдая за Егором. Ждала от него чего-то что ли? От неловкости он повернулся к ней спиной и сделал вид, что осматривает шалашики более тщательно. – Жара стоит нестерпимая! На себе наверно уже ощутил, да? В городе и того поди-ка хуже. Газы же и производство всякое. У нас такого поменьше, да и ветерок нет-нет, да и пронесётся. Но всё равно жара, в общем, как ни крути. И вот позавчера, посерёдке ночи пришла гроза. Никакой прохлады, никакой свежести не принесла. А по утру так со всем этими парами ещё и душнее – тьфу ты! Ну в общем, налетела гроза, никто и не ждал её. Кто-то спал так крепко, что только утром и узнал, что у нас тут приключилось. Представляешь? Просыпаешься ты, а на улице беготня, шум, крики, машины какие-то стоят. Так вот, во время той грозы молния попала в дом и тот загорелся. Но ночь-то на тои ночь, как я уже сказала, чтобы отдыхать, спать. Поздно заметили, что пожар начался, уже второй дом догорал. Позвонили пожарным. Ужас какой был! Один из наших, ну умом поехал, не иначе, сам начал тушить, не стал дожидаться пожарных-то! Оно, конечно, боязно, что на жилые-то дома перекинется. Ох, и натерпелись мы тогда страху. Старые ведь! Молодые, если что, и отстроить заново смогут, а мы? Куда нам, случись такое несчастие? Да только кто же тушит-то, когда молнией хлестнуло, а? Значит воля такая свыше, нет разве?

– И какая же была воля в этот раз, по-вашему? – Егор не решался смотреть на старуху. Чего доброго, заметит его разочарование.

А какой экземпляр-то! Такие действительно только в глубинках остались. Намудрил Игорь. Такие, как эта Алефтина Викторовна, и техникой-то нормально пользоваться не умеют. Какой от них прок? Какие из них клиенты?

– Так чтоб не приезжал никто. Не нужны вы тут, получается, – отвечает та без доли смущения. – Но раз приехали, путь неблизкий проделали, ничего не попишешь. Приютим вас. Тем более, мы сами сперва согласились, что уж теперь отнекиваться.

– А почему нам не сообщили о пожаре? – Егор не то чтобы придирался к словам старухи, однако вспыхнула в нём… досада что ли. Оказывается, можно было и не ехать. Один звонок, и его бы здесь не было.

– Так это председатель всё! – продолжала Алефтина Викторовна, не расслышав – намеренно или случайно, поди разбери – нотки укора в голосе гостя. – Того, что вы заплатили, аванса-то за проживание, уже и нет давно. – Она перешла на возмущённый шёпот. – Вот он и побоялся звонить. Расскажет о случившемся, а вы откажитесь приезжать и деньги назад затребуете. Но это я так, – вернулась она к обычной манере разговора, – всей правды-то не знаю, потому не скажу. Но я знаю я его большую часть жизни, и предположить несложно.

– А шалаши… – Егор бросил на странные постройки недоверчивый взгляд.

Для человека они маловаты. Даже слишком маловаты. Их пять, и все Егору по колено.

Рядом с каждым из шалашей на платке лежали ломти хлеба, посыпанные солью.

– Ловушка какая-то? – задумался он вслух. – Приманиваете кого-то?

– Ну а сам-то как думаешь, колдун? – Каждое слово старухи сочилось издёвкой. – Ничего не видишь? Не слышишь?

Егор замер, будто его холодной водой ни с того ни с сего окатили. И чего она вдруг на него взъелась? Вроде шли, разговаривали, дружелюбно так, без злости и желчи – и вдруг нате!

Алефтина Викторовна больше не сказала ему ни слова, лишь улыбнулась и посмотрела с каким-то, понятным только ей, снисхождением. Совсем не торопила, будто экзаменатор даёт студенту шанс исправить своё бедственное положение и пораскинуть мозгами над ответом ещё немного.

Егор присел рядом с шалашами. Собраны они были из веток, тряпок и сухой травы – такие вспыхнут быстрее деревянного дома и угрозы представляют куда больше с точки зрения пожарной безопасности. Хотя размером они похвастаться не могли, внутри самих жилищ густела темнота. Сколько ни всматривайся, не разглядишь, прячется ли кто-то в ней или так, сам себе что-то напридумывал от незнания.

Егору в этой темноте померещилось движение. На секунду показалось, что звуки все притихли, движение тоже замерло. Мир словно в картину превратился, и всё неживое, кроме одного. Из крайнего шалашика потянулась к хлебу то ли маленькая ручонка, то ли лапа. До смешного, но даже находясь вблизи от сего действа, Егор не мог дать точное определение тому, с чем столкнулся. Вроде и похоже на то, что он видит обычно, а вроде никогда такого не встречал.

Егор отшатнулся, и деревня снова ожила. Алефтина Викторовна медленно побрела вперёд.

– Видишь что-то через чёрные стёкла свои? Я б ничего не разглядела! – заговорила она. Егор неуверенно поправил солнцезащитные очки, но в оправдание ничего сказать не успел. – Нежные нынче ребята пошли! Солнца чураются! Ну да ладно! Уж если ничего не получается, ты особо не старайся. Я не сильно интересуюсь этой темой. Кем хотите, тем себя зовите. Просто… уж очень неприятно, что обмануть пытаетесь.

Егор сколько ни таращился, больше ничего подозрительного не увидел. То ли померещилось, то ли кот чей забавляется. Может, шугнуть, чтобы проверить? Он поднялся и даже потянулся к шалашику, но замер в нерешительности. Какое ему дело? Отказавшись докапываться до правды – мало ли, ещё посчитают грубым и невежливым, – он заспешил к старухе.

– Вы о чём это? – нагнал он её и только теперь принялся очищать низ брюк от сора.

Чтобы заглянуть внутрь маленьких построек, он сам не заметил, как встал на колени и пригнулся к самой земле. Поза наверняка вышла комичной, и Егор про себя радовался, что рядом не было никого, кто мог бы его заснять. Впредь надо быть аккуратнее, чтобы не превратиться в итоге в интернетное посмешище. От уважения до унижения всего один кадр – и забывать об этом себе дороже.

– Давай сперва дойдём до собрания, – снова заговорила по-доброму старуха. – Ты ведь никуда не торопишься? Или устал и хочешь поскорее пойти отдохнуть? А мы тебя туда-сюда по этой деревне мотаем?

– Последнее, скорее моя вина, – попытался он смягчить Алефтину Викторовну, пока та дала слабину. – Так для чего те шалаши?

Понятно, что не для животных строились изначально. Приютом для хвостатых, видимо, стали совсем недавно, раз хлеб ещё не обглодан.

– Для домовых, – бросила на него смешливый взгляд старуха.

Егор растерялся. Здесь считать сказанное шуткой впору ему, но никак не ей смеяться над его ошеломлением. Что за восприятие такое искажённое!

Да, его предупреждали, что какие-то старые обычаи могут проскользнуть, но не до такой же степени!

– Для тех, что из сгоревших домов? – взял себя в руки Егор.

Игорь просил держаться и серьёзно относиться к любой чуши, которую здесь скажут.

– Да, – протянула Алефтина Викторовна. В её словах слышится удивление. Не ожидала, что ей поверят или ждала осуждения, она навряд ли расскажет. – Поднимали вой по деревне, шум да гам. Собак всполошить для них плёвое дело. Извели нас всех тут за ночь, сил никаких не было. Вот утром собрались да наделали шалашиков. Вроде поспокойнее стало. Но сейчас думаю, – покосилась она на Егора, – стоило это дело на вас оставить. Или что? В городе-то не встречал такого ни разу? Ты колдун-то какой? Или зарубежный какой? С нашими никак и связанный?

– С каким это вашим? – окончательно потерялся в её вопросах Егор.

Она засмеялась, запрокинув голову. Кажется, повеселись она над ним всласть, получила ту реакцию, которой добивалась.

– Ну много же всякой бывает, – с задором добавила старуха. – Сейчас куда не плюнь… Там звезды скажут, здесь карты предупредят. Чьи-то духи подгадят, чьи-то демоны душу съедят. Ты чего творишь? – покосилась она на него. – Ну, во что веришь?

– Что за всё надо платить, – вежливо уклоняется от ответа Егор.

Его ответ должен послужить хоть и неумелой, и, может быть, неуместной шуткой, не более. Алефтина Викторовна однако поменялась в лице, вдруг стала серьёзной и снова плотно сжала губы, устремив задумчивый взгляд перед собой.

– Передай шутле, что баршиха-то померла! – крикнул кто-то им вслед. – Туда идёте, так скажи, что сгорела!

У Егора мурашки по спине пошли. Он обернулся, но никого за ними не стояло. В окнах редких жилых домов тоже никого не мельтешило. Он прочистил ухо, не веря тому, что услышал, и глянул на Алефтину Викторовну, чтобы понять, долетела ли до них одинаковая просьба или у него при прочих бедах появились ещё и слуховые галлюцинации.

Алефтина Викторовна глубоко задумалась о своём и прерываться не собиралась. Ах, точно! Она же глуховата, могла и не заметить вовсе этих выкриков.

Дом председателя действительно находился на другой стороне деревни. Если проследить маршрут Егора, то можно подумать, он обогнул деревню и зашёл с другой её половины. Как у него это получилось, он никак не мог разобрать, но спросить у Алефтины Викторовны побоялся. Посчитает совсем глупым, раздосадуется, не захочет больше с ним пересекаться, а для съёмок телепередач, вроде «Ведунов», взаимосвязь с пострадавшими, коими здесь являются местные жители, очень важна.

– Мне говорили, что прийти нужно к Анастасии Константиновне, – напомнил Егор, пытаясь избежать очередного недоразумения. Надо было сказать сразу, но он почему-то при упоминании председателя сам уверился, что туда-то ему и нужно, настолько, что вспомнил о точном имени и адресе только тогда, когда нащупал в кармане обрывок записки.

– Да, жена это его, – кивнула Алефтина Викторовна. – В деревне, может, председательствует и он, а дома у них хозяйка – она.

Жильё председателя Безнадёжья вернее было бы назвать усадьбой. В саду у него росло несколько экзотических кустарников и деревьев и даже имелся маленький фонтан. Сам дом недавно подвергся безжалостному ремонту, потому теперь совсем не сочетался с обыденной архитектурой родного колхоза. Яркий, покрытый сайдингом, крыша обшита железом. Судя по тому, как ровно он стоял на болотистой почве, над основой его тоже изрядно потрудились. Крыльцо той же Алефтины Викторовны, хоть и смотрелось ухоженным – покрашено и гнилые доски заменены (что очень бросалось в глаза), заметно покосилось.

У гаража стояла иномарка, возле которой два старика тихо о чём-то переговаривались и курили. Заприметив новых гостей, они оживились, отбросили бычки и двинулись им навстречу с приветствиями:

– Ну что же так долго!

При виде Алефтины Викторовны, один из них, что был длиннее и худее, притормозил, но помешкав немного, всё равно приблизился:

– Ты Егор ведь? – протянул он руку Егору, слабо кивая старухе.

Та отвернулась от него, ни сказав ни слова.

– Да, – пожал ему руку Егор. – А вы…?

– Да я-то Михалыч. Все меня так зовут, и ты зови! – Он рассмеялся, и Егору не оставалась ничего другого, кроме как посмеяться вместе с ним.

– А я Вдова, – представился тут же второй старик. Только он приблизился, воздух наполнился ароматами огуречного рассола. Получив удовольствие оттого, что ввёл-таки в ступор гостя, он продолжил: – Вдовин у меня фамилия. Вот и зовут – Вдова.

Егор понимающе кивнул.

– Пойдёмте внутрь! – заторопил их Михалыч. – Только тебя, Егор, и ждём! Не начинаем! Думали, ещё полчаса тебя не будет, и пойдём искать! А что же делать? Все уже на месте! И товарищ твой даже пришёл! А тебя нет! – почесал отдающий в синеву нос Михалыч, как бы между делом жалуясь на затянувшееся опоздание. – Он пришёл, хотя говорит, что ты раньше в деревню-то отчалил… Так вот! Он пришёл, а ты – нет!

– Как добрался? – семенил за ними Вдова. – Где это с Алефтиной Викторовной повстречался нашей драгоценной?

– Вам какое дело? – отмахнулась она, чем знатно их припугнула. Они даже отшатнулись. – Чего растрещались, хуже сорок? Лучше скажите, не видели, собака чёрная не пробегала?

– Собака? – заважничал Вдова, приподнимая подбородок и почёсывая шею. Вид у него при этом получился самый что ни на есть задумчивый. – Чёрная?

– Да, – не теряла терпения Алефтина Викторовна. – Большая! Даже, – она глянула на Егора, – огромная!

– Хм-м-м, – затянул Михалыч, а потом быстро добавил, приметив, как плотно сжались от недовольства губы старухи. – Нет, не встречал такой.

– Тоже не видел, – поддакнул Вдова. – Быстрее идёмте! Только тебя… эээ… вас и ждали! Ну же!

– Как зайдёшь в дом… – шепнула Алефтина Викторовна. Не успел Егор подвинуться поближе, как старуха добавила: – Хотя что это я! Делай что хочешь!

Собрание

Лестница, потонувшая в тёмной прохладе тамбура, подвела их деревянной резной двери. Егор шёл посередине образовавшейся процессии, позади семенили Михалыч и Вдова, о чём-то перешёптываясь, спереди – Алефтина Викторовна. Свет в помещение попадал из приоткрытой двери чулана, и только благодаря ему Егор не запнулся о ступеньки и без происшествий добрался до верха.

– Здравствуйте! – прокричала Алефтина Викторовна, распахивая двери. – Принимайте гостей! Пустите на свой порог?

– Ой-ой! – возникла перед ними маленькая старушка, румяная и круглая. – И вы тоже пришли! А мы уж думали, что вам всё равно, Алефтина Викторовна! Проходите-проходите! Чаю сейчас принесу.

– Да не надо! – отмахнулась та, скривившись так, будто ей предложили несусветную гадость. – Вот! – указала она на Егора. – Потерялся! Привела!

Вдова и Михалыч, примолкшие на время приветствия, снова зашушукались.

– А вы двое, – смерила их гневным взглядом хозяйка, – не стойте в дверях! Либо на улицу идите, либо – в дом! – Анастасия Константиновна подскочила к Егору и кокетливо подхватила его под локоть. – Пойдёмте! Пойдёмте! В зал пойдёмте! Там все собрались!

Она потащила Егора, не дав тому как следует разуться. Один кроссовок встал поперёк порога, и бедному Михалычу пришлось через него перешагивать. Старик угрюмо посмотрел на пол, но затем поднял взгляд, полный ехидства и задора.

– Старая, а всё туда же! – заявил он на весь дом. – Лишь бы потискать кого!

– А что такого! – задрала повыше нос хозяйка. – Когда в последний раз к нам столько молодняка приезжало? Я, может, хочу к ним поближе побыть! Чужой молодости вдохнуть, раз своя прошла! – она прижалась к Егору и крепко вцепилась ему в руку. Силы этой старушке было не занимать. – Вас-то каждый день вижу! До чёртиков уже надоели!

Они торопливо зашагали по коридору. Справа располагалась кухня, треть которой занимала побелённая печь; чуть дальше слева – боковушка. Егор успел разглядеть только большой ковёр на стене и диван. Зал находился в дальней части дома, напротив входа. Он был больше других комнат. Сейчас там вокруг накрытого стола толпилась кучка людей. Егор пробежался по ней взглядом, ища Игоря. И нашёл. Тот хмурился, нервно постукивая по краям чашки то ли чая, то ли растворимого кофе.

Под хиханьки да хаханьки Егора протолкнули внутрь, и первое, на что он наткнулся, были полное молчание и непрошенное внимание. Хозяйское добродушие тут же сменилось строгостью. Анастасия Константиновна нехотя отпустила Егора и с деловитым видом отошла в сторону. Михалыч и Вдова прошмыгнули к столу, протиснулись к своему товарищу, пожилому мужчине сурового вида, и каждый взял по наполненной стопке. Двое из ларца хотели чокнуться, но третий из компашки нарочито проигнорировал их, выпив водку залпом. Алефтина Викторовна тоже прошла в комнату и, коротко кивнув и устроившись в кресло поодаль от собравшихся, больше своё присутствие ничем не выдавала.

– Это кто? – шепнула девушка растрёпанному бородатому мужчине, косясь на Егора. – Что за чудик?

Пока она говорила, Егор занял место рядом с беспокойным товарищем. Заслышав вопрос, он никак не отреагировал, а вот Игорь прошептал, стаскивая с него панаму:

– Сними головной убор! Реально, как не пойми кто! И это тоже! Здесь нет солнца. Нас снимают…

– Уже? – Егор стянул очки и оглядел комнату повнимательнее.

Часть зала по праву занимала чешская стенка. Пара шкафов в ней прятались за стеклянными дверками, и видно было, что в одном хозяйка хранит хрустальную посуду, в другом – сервизы. На ближнем к нему чайнике для заварки Егор прочитал золотистую надпись:

50 лет колхозу

С юбилеем!

В зеркале этого шкафа отражался узорчатый ковёр и верх диванной спинки. Вообще был полный набор: массивный диван и кресла, все покрыты накидками.

Остаток голой стены украшала реплика картины «Незнакомка». Высокомерный взгляд девушки с принта сосредоточился на гостях. Странно, Егор натыкался на эту работу в интернете, но здесь, в деревенском доме, она смотрелась как-то иначе. Девушка как будто бы надсмехалась над ними, молча, про себя. Стало неловко, и Егор поспешил отвернуться.

Раскладной стол с закусками стоял посередине комнаты, наряженный яркой скатертью. Этакое яркое пятно в общей громоздкости и затемнённости. От мебели, разящей гробовой эстетикой, не спасали даже два пластиковых окна. Ближнее к Егору было глухим, дальнее – открывалось, да только слабый ветерок, проскальзывающий сквозь сетку от насекомых и едва касающийся занавески, духоту не разгонял.

Из зала вели также две двери – в зал и в другую комнату, запертую.

– Именно, – продолжал шипеть Игорь. – Одна камера прямо перед тобой, вторая – в правом уг…

Он говорил и говорил, но Егор слышал его приглушённо. Дело в том, что с кухни разносились вздохи. И пусть были они за стенкой, звучали так, будто вздыхал кто-то прямо в голове Егора.

–… Эй! – толкнул его в плечо Игорь. Егор недоуменно уставился на него. – Я тебя спрашиваю. Ты где пропадал? Там идти по прямой всего ничего!

– Я… – растерялся тот.

– Пока не продолжили разговор, – заметила его замешательство Алефтина Викторовна, – предупрежу! У нас тут по деревне вроде как бегает бешеная собака. Большая! Чёрная! – Егор отчего-то попытался заступиться за пса. Сейчас он был не уверен, бешеной ли была животина или просто голодной. – Откуда пришла, неизвестно! Надо бы её отловить, председатель! Не укусила бы кого… Или того хуже, не задрала бы!

– Этого ещё не хватало! – потёр лысину на затылке старичок. Небольшого роста, коренастый, он напоминал крепкого вида поганку. Взъерошенные седые волосы по бокам вставали рожками. Егор едва сдержал улыбку, уловив невольную схожесть председателя колхоза с нечистью. Уж не от него ли на самом деле придётся спасать оставшийся в живых народ? – Точно? – тоненьким голоском пропищал тот. По всей вероятности, проблем он на дух не переносил, даже маломальских.

– А чего мне выдумывать? – усмехнулась Алефтина Викторовна, отворачиваясь от собрания. – Вашего мальчонку вон чуть не задрала!

Снова все взгляды устремились на Егора.

– Вот же невезение! А-тьфу! – понарошку плюнул председатель. – Не хотят здешние силы, чтобы вы порядок наводили…

– Так не им, а тебе порядок-то наводить надо! – отмахнулась Алефтина Викторовна. – Что они могут-то? Ты видел? Видел, что у них на шеях?

– Что? – Председатель готовился поругаться, однако с прищуром поглядел сперва на девушку, которая уточняла про Егора, потом взгляд его переметнулся на парня в льняной рубахе, затем – на мужчину в бордовом пиджаке, и уж напоследок – на Егора. – Чего у них с шеями?

– Кресты на них, – выдохнула Алефтина Викторовна. – Где это видано, чтобы спутавшиеся с чертями на небеса уповали?

Председателю на это ответить было нечего. Он с укоризной отвернулся от гостей, отмахнулся. Гости тоже опешили. Вернее опешили те из них, кто не знал, на чём держатся деревенские чародейства.

Егор тяжело вздохнул и потянулся за бутербродом, которой довольно-таки аппетитно разлёгся последней порцией на сервизной тарелке и будто бы только его и ждал. Оказывается, Егор и сам до этого момента не знал, как сильно проголодался.

Он откусил от бутерброда и начал неторопливо жевать, однако еда полезла обратно, когда он услышал с кухни чёткое:

– Спросить? Или не надо? Но ведь все уже пришли. Все же? Кто-то да и должен знать! Да ведь? Спросить? Или не спросить?

Егор закашлялся, и Игорь постучал его по спине:

– Что-то ты не удивлён, – обиженно пробормотал он. – Ещё и жрёшь! Почему не сказал, что тебе не обязательно эту цепочку напяливать? Даже наоборот, запрещено!

– А кто тебе сказал, что надо? – уточнил Егор.

– Жене… – тот мотком головы указал на бородатого мужчину, возле которого столпились остальные участники передачи. – Он приехал в деревню раньше… Я вроде говорил, не? Короче, он пообщался с местными. Наверно, она и подставила. Поиздеваться решила, – тихонько заругался на Алефтину Викторовну Игорь. – Вот же ж неймётся старой!

Егору не дали ответить.

– А мне, матушка, – на старый манер заговорил парень в льняной рубахе, – крест в помощь. Не колдун я, знахарь. Может, нечисть так же ясно, как шептуны эти не вижу, но учуять и распознать её наличие сумею.

Знахарь Степан. Так назывался его канал. По крайней мере, так было написано в данных, собранных Игорем. Тот ещё актёр. В его видео всегда антураж матушки-Руси. И сейчас он приехал разодетый на старый лад. Его можно было бы назвать ролевиком, самым известным на просторах необъятной родины, если бы за свои знахарские умения и заговоры он не запрашивал цену, равную поездке на дорогостоящий курорт.

Как и полагается, Степан (настоящее имя Владимир Заосёнов) был парень хоть куда. А другим в их индустрии и не пробиться, их растоптала бы безжалостная конкуренция. Каштановые кудри свисали на загорелое лицо, отбрасывая бледную тень на карие, полные участия и понимания, глаза.

– Выкрутился, – с завистью процедил сквозь зубы Игорь и снова толкнул Егора в плечо. – Почему не сказал?

Егор плотно сжал губы и промолчал. Он просто не хотел выделяться. Не то чтобы ему хотелось выставить себя недалёким и толком незнающим, как работает местное колдовство. Нет. Однако он собирался сделать то, что от него изначально требовал Игорь – получше узнать своих противников. И Степан со всеми странностями своего поведения, которые он не постеснялся раскрыть, показался ему весьма интересной личностью.

Сам же Егор для них наверняка предстал чудиком, как назвала его недавно девушка. Кстати, Мария. Мария Дворова. В отличие от Степана она не придерживалась чёткой тематики, потому и не стала брать псевдонимов. Колдунья Мария обычно занималась различными гаданиями, иногда говорила с духами и делала привороты на любовь. Подстать красавице-ворожее она имела длинные чёрные волосы и большие глаза. Егор по достоинству оценил её строгий, очаровывающий взгляд. Возможно ли, что у неё есть диплом психолога? Иначе как у неё получается, ничего не сказав, заставить человека действовать, как ей нравится. Не иначе как насильное внушение, гипноз какой-нибудь. Или же чрезмерная самоуверенность, подкашивающая волю жертвы? Вот тот же Женя, бородач рядом с ней и по совместительству продюсер передачи, вроде не особо к Марии и прислушивается, а глянь она на него разок – и он обратно яблоко положил, которое она хотела взять.

Мария на замечание Алефтины Викторовны взъерошилась, словно синица, намокшая под дождём. Ей крыть было нечем. Видимо, действительно крещёная и настоящий крест носит. Она отвернулась к окну и залюбовалась на прекрасный сад перед домом, упорно делая вид, что пропустила весь разоблачающий разговор мимо ушей.

Егор старался не смотреть в открытую на них, да и в целом на присутствующих людей, или как-то по-другому проявлять участие, полагая, что те мысленно обвинят его в пресности и быстро потеряют к нему интерес. Так оно и получилось. Он спокойно жевал свой бутерброд, украдкой косясь то на одних, то на других участников разговора, и светить не собирался. Однако Алефтина Викторовна уставилась на него, и когда их взгляды встретились, она открыла было рот, чтобы что-то спросить, но тут заговорил мужчина в бордовом пиджаке.

– А у меня и не крестик, – начал оправдываться он. Егор едва не прыснул со смеха, настолько жалко бедолага выдавливал из себя каждое слово. – Это просто… Вот… – Мужчина вытащил из-под одежды цепочку и показал её увлечённой развенчанием лжецов публике.

– Ржёшь втихую? – тыкнул Егора в бок Игорь. – Смешно тебе? Как выкручиваться будем? Или хочешь таким же убогим выглядеть, как этот?

Чародей Владими́р действительно казался самым неискушённым и чистым душой, раз напрямую выдал, как надеялся обмануть и подлизаться к местным жителям. Вероятно, его колдовство как раз на том и основывалось: с наивной самоотверженностью говорить ту часть правды, которая выгодна ему, и, не взирая ни на что, игнорировать ту, что доставляла ему неудобство.

Пока «ведуны» вели себя в точности, как про них и было написано. И самое замечательное заключалось в том, что Егор для них, по их уразумению, не представлял никакой важности. Быть тихушником в такие моменты доставляло особое удовольствие. Весь мир у тебя на ладони, а вот ты для всего мира – серая, почти прозрачная тень. Станешь заметен, когда сам пожелаешь.

Только Алефтина Викторовна продолжала буравить Егора взглядом.

– Спросить? Или не… – продолжало жужжать в ушах, и Егор прикрыл одно ладонью.

Странно, что никого, в особенности хозяев дома, не заботило, что человек на печке вот уже – самое меньшее – полчаса без устали бормочет и никак не может решиться на один-единственный вопрос.

Заметив неловкость, за которую она и приняла действия Егора, Анастасия Константиновна заулыбалась шире и взвизгнула:

– А наш Егорушка поди-ка…

– Просили передать! – Егор возгордился собой. Нашёл же способ сменить тему! Недоговорённости в любом разговоре приводят к рассуждениям, тайнам, мистерии. И если их уже начали снимать, он должен забрать ореол загадочности себе, раз никто из других участников передачи на это не решился. – Шугле просили передать… – чётко проговаривал он каждое слово, отчего звучала его речь ещё безумнее, чем он воображал. Но что поделать? Лучше так, чем жалобно блеять оправдания. –… что Баршиха померла! Сгорела.

В доме повисло гробовое молчание. Тут два варианта развития событий: либо примут за больного на голову (будь Егор зрителем, то непременно выбрал бы этот), либо съёмочная группа поймёт его задумку, подхватит идею и сделает из импровизации настоящее шоу.

Ничего додумывать однако не пришлось. Нависшую тишину разрушил грохот на кухне, будто что-то тяжёлое свалилось то ли со шкафа, то ли с печки. Да с такой силой, что пол под ногами во всём доме ходуном заходил. «Оух-оух» разлетелось завываниями по углам. Затем раздался жуткий топот. В отличие от вопрошающего недавно голоса, этот шум прочувствовали все.

– Что там? – перепугалась Алефтина Викторовна.

– Упало что-то? – сама не поняла Анастасия Константиновна и рванула с прытью, не свойственной старушкам её возраста, на кухню. Первыми за ней устремились ребята из съёмочной группы, затем прочие гости.

Пока хозяйка изучала кухню в поисках того, что же такое упало, внимание Егора привлекла открытая на улицу дверь.

– Сквозняк небось, – заметил окна нараспашку Степан и с долей раздражения посмотрел на Егора. – Кто-то плохо прикрыл, когда заходил в дом. – Он легонько оттеснил Егора, подошёл к порогу и внимательно его оглядел, будто ища следы, оставленные злоумышленником на месте преступления. – Обычный сквозняк, – подтвердил он.

– Скажи хозяюшке, – услышал Егор откуда-то с последних ступенек тамбура, – что я убёг горелую оплакивать. Вечером вернусь. Пускай стопку водки оставит у печки и горбушку хлеба. Не будет их, спать не дам. Три ночи буду выть-горевать… А там посмотрим…

Егор прищурился, чтобы разглядеть странного вымогателя. В лазе для кошек что-то промелькнуло и было таково. Ветер? И правда сквозняк? Странно это. Может, последствия от теплового удара? Слуховые галлюцинации не отпускают?

Как бы там ни было, Егор совсем не переживал. Может, устал, хотя стрелки на часах едва дотягивались до двух часов дня. Недомогания самым наилучшим образом помогли ему выделиться среди прочих участников. Как говорится, нет худа без добра.

Ничего не понимающие свидетели чудно́го события вернулись в зал: одни – поражённые и растревоженные до глубины души, другие – обрадованные случайным контентом, третьи – раздосадованные упущенным моментом. Как бы там ни было, к Егору вопросов больше никто не имел, а если и имели, то задавать их не решались.

Игорь довольно похлопал его по плечу и показал палец вверх, когда тот к нему повернулся. Он с Егором провёл столько времени, что никакими внезапными шуглами и баршихами его не удивить.

Председатель прокашлялся и громогласно заявил:

– Ну что же! Раз все собрались и разобрались, кто кому чего, давайте начнём уже наше собрание!

Женщина в поле

Переглядки и шепотки на время прекратились. Председатель, довольный эффектом, который он произвёл на свою публику, прокашлялся и продолжил:

– Женечка, насчёт деревьев я договорился. Обещались приехать через день-два, но вам ведь не к спеху?

– Не к спеху, – согласился продюсер, но тут же добавил. – Однако в машинах много вещей, в том числе нужных для съёмки. Таскать их туда-сюда… Трата ресурсов.

– Трата ре… – запнулся председатель и с отчаянием осмотрел слушателей. Пока он во всеобщем молчании искал поддержку, Егор заметил, как Владимѝр пробирается ближе к нему, и легонько толкнул Игоря. Тот ожидал ответа председателя и не сразу понял, что от него хотят. – Сожалею, что сложилась такая ситуация, – он потёр в ладоши и виновато улыбнулся. – Но это всё, что мы можем сделать на данный момент.

Владимѝр застыл рядом с Егором и принялся разглядывать его.

– А в чём дело? – уточнил тот, упорно делая вид, что не замечает настырного внимания к своей персоне.

– То есть? – опешил председатель. – Ты не знаешь? – Егора слегка перекосило, но он быстро взял себя в руки, потому никто не заметил.

«Ты».

К остальным они обращаются на «вы».

– Чего позоришь? – пробормотал Игорь. – Или ослеп? По дороге поваленных деревьев не видел? Позавчера ночью была гроза с ураганом. Вот проезд и завалило.

– М-м-м, – протянул Егор, а затем обратился к участникам собрания. Все они уставились на него, как на неведомую зверушку. – Простите, я шёл другим путём.

– Другим? – Вдова перепугано вытаращился на Михалыча и третьего старика, к которому они прицепились. – Это как же?

Алефтина Викторовна, не особо заинтересованная в разговоре до этого момента, бросила изучать обои и повернулась к Егору:

– За тобой собака увязалась на той дороге? Ну та, – объяснила она другим. – Про которую я упоминала. Большая, чёрная.

– Да, – сказал Егор.

Люди зашептались, зажужжали, словно пчёлы. Егор старался понять всеобщее волнение, прислушивался, но слова, долетая до него, теряли смысл.

Жители деревни всполошились, а вот участники передачи стали мрачнее тучи.

– Вот ведь выскочка, – выдавил Владимѝр. – Ещё толком снимать не начали, а он уже пытается что-то из себя состроить. Что? – замети он, что Егор на него косится. – Хочешь сказать, я не прав? Что это ранее было? Что за шмуки-пуки? – Он снисходительно хмыкнул. – Даже детей таким в наше время не разведёшь! В начале прошлого века, может, ещё и прокатило бы, но сейчас… – Владимѝр покачал головой, сопроводив непрошеное осуждение вздохом. – На что надеешься? Думаешь, никто не догадался, что вы с дружком твоим сценку разыграли? – кивнул он в сторону Игоря. Тот вслушивался в толпу, а вот разговор у себя под носом вовсе не замечал. – Пока никто не видел, он ускользнул на кухню и устроил там шумиху. А когда люди набежали, сделал вид, что со всеми пришёл…

– Про себе судишь? – встрял в разоблачающий монолог Степан. И этот тут как тут! – Чего пристал к малому? Он рискнул, – подмигнул он Егору. – Боком ему это вышло или нет, увидим. Хозяева пока как-то внятно не отреагировали. Но откуда ты знаешь? – Степан уставился на него в упор. – Раньше люди действительно давали клички духам, в зависимости оттого, что те вытворяли или как шумели. Иногда очень странные. Читал что ли где-то?

– Ключевое слово – раньше, – процедил сквозь зубы Владимѝр.

Егор понятия не имел, что ответить, потому громко спросил:

– А что не так? Почему другой-то дорогой нельзя было? Может там и машины бы проехали?

Спорящие участники затихли. Впрочем, жители деревни тоже примолкли.

– Там много нечеловечьих троп, – ответил Вдова и залпом залил в себя ещё одну стопку.

– Диких животных много? – Женя напрягся.

Скорее всего, о подобных опасностях его не предупредили, и ему не очень-то хотелось, чтобы кого-то из тех, кого он надоумил сюда приехать, обглодал до косточек какой-нибудь волк. Это ж какой скандал с роднёй несчастливца! Может, даже подадут в суд! Мол, не предупредил, соответствующих мер не предпринял! Повёз не пойми куда! Вот так вся жизнь под откос и пойдёт!

– Ну… – причмокнул Вдова, затем растерянно посмотрел на председателя. Тот притворился, что не при делах, поддел на вилку солёный огурец и отвернулся, с хрустом его надкусывая. – Ну… – от нерешительности Вдова начал почёсывать шею. Только сейчас Егор заметил, что всего пальцы у него на руках замотаны пластырем. – Можно и так сказать, – наконец договорил он. – Собаки вон всякие непонятные… Но это ещё ничего! Хорошо, что не заблудился!

– Вообще-то, – сознался Егор, – я заблудился. – Успокоившиеся безнадёжевцы снова уставились на него.

– Как тебя угораздило? – подал голос старик, единственный до этого момента молчавший и упорно делающий вид, что находится на собрании через силу.

– Случайно, – Егор перевёл всё своё внимание на него, поскольку от собственного бегающего взгляда обычно терялся и сам. – Засмотрелся по сторонам. Попал в траву. Вроде и отошёл недалеко, а на дорогу никак вернуться не мог.

Михалыч и Вдова выпили, не чокаясь. Остальные затаили дыхание. Съёмочная группа напряглась. Кто-то побежал проверять, работают ли камеры.

– Потом увидел женщину и пошёл за ней.

– Какую женщину? – заинтересовался председатель.

– Юрий Павлович, – сдвинула брови Алефтина Викторовна, – не перебивайте! – и приказала: – Продолжай, Егор!

– Тут и рассказывать особо нечего, – замялся тот. – Я и не заметил, как мы оказались на ржаном поле.

– Р..жаном? – совсем поник председатель.

– Да, – подхватил Егор. Ему пора бы уже остановиться. Выдавать свои галлюцинации за правдивую историю затея не самая умная. Ему бы сейчас в тенёк да прилечь, а не стоять из последних сил и вдыхать в духоте алкогольные пары. – Я ещё удивился. Вроде начало лета, а рожь уже вымахала! Вы до сих пор её выращиваете?

Юрий Павлович в задумчивости потёр лысину.

– Давно уже нет, – ответила за него Алефтина Викторовна. – Пошёл под откос наш колхоз. Вы уж и сами должны были заметить. Один коровник из пяти остался. И тот на ладан дышит! А уж про то, чтоб выращивать что-то… – она отмахнулась. – Лет двадцать как прекратили! Поле и не поле больше. Сплошные сорняки да кустарник! Какую ты там рожь разглядел, неясно! Ты продолжай! Что там с женщиной? Как выглядела?

– Не могу сказать. – Егор вроде и видел её лицо, да уже и не вспомнит. – Несла лопату.

– Ох ты ж боже! – перекрестилась Анастасия Константиновна.

– Не перебивай! – рявкнул на неё муж.

Она притихла, но на всякий случай перекрестилась ещё раз.

– Молодая? – уточнила Алефтина Викторовна, изрядно побледнев. – Сказала что? До деревни довела?

– Лет сорок… или около того. Скажите, – неуверенно начал Егор, – у вас ведь здесь живут не только старики? Может, она из ваших? Если увижу, обязательно узнаю…

– Никого почти не осталось! – Отмахнулась Анастасия Константиновна. – Вот ещё Дмитрий Андреевич должен был прийти. Сосед Алефтины… – она раздражённо выдохнула и продолжила в прежней доброжелательной манере: – Только плох он совсем в последнее время. Настолько, что даже из дому не выходит! Приезжают сюда на подработку иногда наёмники, но надолго не задерживаются! Сейчас вот два пастуха ездят… В деревне жить отказываются. Ну а если бы какая женщина подселилась, мы бы точно узнали! От нас бы не ускользнуло! – Безнадёжевцы все как один закивали. – А может, это была…

– Не говори ерунды, – пресекла её болтовню Алефтина Викторовна. – Даже упоминать её не смей! И вообще она не из нашей деревни!

– А чего это? – обиделась та. – Её дом стоит в полукилометре от вывески, – обратилась она с разъяснениями к Егору. – До деревни до нашей. Всего полкилометра! Так отчего же к местной не причислить? И по возрасту подходит. И где она ходит-бродит, нам неведомо.

– Кто? – принялся подначивать Анастасию Константиновну Егор. – Она случаем не сумасшедшая?

И снова в комнате повисла гробовая тишина.

– Ты… это… – махнул ещё одну стопку Михалыч. – Поаккуратнее давай, если жизнь мила. Плохо думай о ком хочешь и как хочешь, а вот болтай с умом…

– А что та женщина сделала? – заегозила Анастасия Константиновна, не в силах удержать любопытство. – Что такого-то? Почему сумасшедшая сразу? – Егор предпочёл мотнуть головой, мол, ничего, и начал рассматривать занавески.

– Она тебя до деревни довела? – переспросил старик-тихоня.

Он тоже, вероятно, следуя за взглядом Егора, покосился на окно, однако тотчас вздрогнул и отвернулся.

– Нет, помог мне… – И как назвать того, кто его спас? Егор даже возраст определить не смог. – Я не совсем его разглядел. Солнце сильно пекло. В глазах плыло.

Все примолкли в очередной раз.

– Бывает же! – усмехнулся Вдова, разряжая обстановку. – Ну хорошо, что живым выбрался! Да ведь?

Все с ним согласились, а председатель продолжил:

– Кстати, про живых, – и потёр ладони. – Поскольку дома, которые вы арендовали, сгорели, предлагаю вам пока остановиться у местных.

– Без людей были только те дома? – опешил Женя. – Пока шли к вам, видел как минимум пол-улицы заброшек.

– В том-то и дело, что пустующих домов много, – пресёк на корню его недовольство Юрий Павлович, – а вот пригодных для жилья – по пальцам счесть. Поэтому и предлагаю такой вариант. – Возражений не последовало. – Здесь собрались те, кто готов вас приютить. – Алефтина Викторовна кашлянула. – Ну, кроме неё, – подскочил от неожиданности председатель.

– Я готова, – не смотря на присутствующих, заявила та, – взять одного или двух. Но у меня есть правила, так что придётся им следовать.

Никто не посмел ей ответить.

– Тогда, – неловко улыбнулась Анастасия Константиновна, – возьмите девушку. – Она жестом притворной вежливости указала на Марию. – Думаю, так сподручнее будет. А мы возьмём… – Взгляд её упал на Егора.

– Эти пойдут к Вдове, – встрял Юрий Павлович, махнув в сторону Егора и Игоря. – Съёмочная группа, полагаю, может разместиться у нас. Дом огромный, где пристроить, найдём. Евгений Петрович, кто вам приглянулся?

Старик-тихоня обвёл взглядом двух оставшихся участников, затем кивнул на Степана. Михалыч протиснулся к Владимѝру и похлопал его по плечу. Тот скорчил недовольную рожу.

Вдова вышел из ступора и заныл:

– На как же это… Они же… Я же…

– А чего пришёл тогда? – повысил на него голос Юрий Павлович.

Вдова уныло опустил голову и начал вертеть пустую стопку в руках.

– Вот-вот! – Михалыч отстал на время от своего нового товарища и вернулся к старому, похлопал по плечу теперь его. – Бесплатная водка только на могилку ставится!

– Но у меня же…

– Вот и помогут! – Алефтина Викторовна резко поднялась с кресла и направилась к выходу. – За тем и звали!

Мария и помощником рванула за ней, словно боясь, что если не поспеют, их бросят на улице.

На том собрание и закончилось. Егор, проходя мимо Анастасии Константиновны, хотел сказать ей про недавно услышанный наказ, но его перебил Степан.

– Вы сегодня перед сном, – сказал он, – поставьте у печки стакан с молоком да горбушку хлеба положите. Судя по шуму, что был недавно, здешний дух чем-то недоволен. Может, гостей слишком много. Задобрить бы его.

Он снова подмигнул Егору, по-дружески и в то же время хитро, и был таков.

Вот ведь чудо, сказал почти то же самое. Егор не стал его поправлять. Вмешиваться, когда сам он ничего толком не знает и всё для него сейчас не что иное, как результат плохого самочувствия, – дурная затея. Да и Степан этот… Егору отчего-то не хотелось иметь с ним дел. Он решил не влезать в прямые споры и у всех на глазах играть в доказательства того, кто из них сильный колдун, а кто просто балабол. Может быть, в другой раз, но точно не сегодня.

Анастасия Константиновна испуганно ойкнула и поблагодарила Степана за совет, а Егору мило улыбнулась и пригласила на чай в любое удобное для него время. Хоть каждый день по десять раз.

– Хватит тут старушек развлекать, – протолкнул его на улицу Игорь. – Иди в дом к Вдове. Проверь его пока. Я за вещами схожу к машине.

– Я тоже… – Егор почувствовал лучи солнца на своей коже и тут же натянул панаму и очки.

– Ты еле на ногах держишься, – отказался от помощи Игорь. Надо же, заметил. – Так что лучше не надо. Мы пойдём группой, – обвёл он рукой собравшуюся неподалёку компашку. – Так что никто пупок не надорвёт. Иди с этим Вдовой, – повторил он. – Осмотри место, которое он предложит. Если устроит, приляг отдохнуть. Если нет, всё равно отдохни по возможности. Как приду, найдём другое место. Не нравится он мне, – он скосил презрительный взгляд на Вдову. – На пьянчужку похож. Не пропил бы чего из наших вещей… – Егор собирался было бросить пару фраз в защиту Вдовы, но не нашёлся с подбором слов. Сам он тоже мало что знал о щупленьком старичке. – Ладно, – сказал Игорь. – Пошёл я! Иди за Вдовой! Смотри снова не заблудись тут! – и усмехнулся.

Егор даже не попытался улыбнуться в ответ.

Вдовий подвал

Дом Вдовы спокойно можно было принять за нежилой. Веранду жутко перекосило. Между ней и основой частью строения образовалась щель. Крыша крошилась, старый водосток опасно свисал прямо над непокрытым крыльцом. Разбитые стёкла на грязных окнах были заклеены изолентой.

Лужайку никто не косил. Трава здесь вымахала Егору по пояс и бойко хлестала, пока они пробирались через неё по узкой тропинке. Прогнивший забор палисадника до сих пор не упал лишь благодаря цепким вьюнам и крепким стеблям дикой крапивы.

Дом не был огорожен и любой желающий мог подойти поближе, чтобы вдоволь насладиться композицией заброшенности и несостоятельности, духом умирающей деревни, так сказать.

Вдова смахнул с петель нерабочий замок и пригласил Егора зайти внутрь своего жилища. Сделал он это вроде бы и дружелюбно, но взгляд его бегал.

– У меня брать нечего, – положил он замок в карман. – Вешаю его, чтоб кто придёт, знал, что меня дома нет.

Егор не спрашивал, но Вдова почему-то посчитал нужным объясниться.

– Не разувайся, – сказал он.

Егор остановился перед порогом, уже собирался стянуть кроссовки и после слов Вдовы нехило удивился. Он прошёл в прихожую, и только тогда понял, что имел в виду хозяин. Подошвы липли к полу.

В коридоре бог весть когда перегорела лампочка, и никто не собирался её менять. Возможно, оно и к лучшему. Не видно, сколько грязи скопилось на здешнем линолеуме.

Вдова схватился за обляпанную ручку и открыл первую же дверь.

– Аккуратнее, – предупредил он, – смотри под ноги.

Болтливый при людях, он неожиданно робел и скупился на слова сейчас, когда они остались наедине. Даже не смотрел на Егора, как будто чего-то боялся. Вид при этом у него был что ни на есть виноватый.

Под ноги действительно лучше смотреть. В полу чёрной дырой зиял проход в подвал. Крепкая лестница уходила во тьму его неопознанных глубин. Рядом опиралась на стенку печи поднятая дверка.

На кухне что-то протухло. Вдова перепугано покосился на Егора и пошёл открывать окно. Однако никакой свежести его действия не принесли. Наоборот, остатки прохлады смела уличная духота. Она смешалась с неприятным запахом и вынудила Ёгора заткнуть нос.

Вдова засуетился, перебирая прикрытые тарелки и кастрюли.

– Все руки не доходят, – забубнил он, брякая крышками. – От! Нашёл! Сейчас вынесу на крыльцо, полегче станет. Я ведь гостей не ждал, – оправдывался он. – Никак не ждал! Ты уж прости…

– Ничего страшного. – Егору от его внезапного раболепия стало не по себе. – Вы… – Вдова вернулся уже с пустыми руками и пронёсся мимо него в таком беспокойстве, что сам не заметил своей же ловушки – чуть не грохнулся в подвал. Егор удержал его и неуверенно предложил: – Может, закроем?

– Нет-нет! – взвизгнул Вдова, но затем его лицо быстро приняло безмятежный вид. – Зачем? Так быстрее забираться!

– Быстрее? – Егор снова оглядел кухню.

Замызганная плита и забрызганные маслом и жиром обои перед ней, комья раздавленной и засохшей грязи, ставшей частью пола, горы немытой посуды и стол, заваленный чем угодно, только не съедобной едой – всё это невольно вызывало омерзение, но вместе с тем и покой. Не было в этом доме странных шумов. Нет даже не так, никакие звуки не долетали до ушей Егора, словно дом глух и нем, пока сам его не потревожишь. День – а в комнатах сонный полумрак. На улице пекло, а в комнатах – лёгкая прохлада. Казалось, в доме Вдовы царил дух ночи. Он расслаблял, вгонял в дрёму, наполняло тело приятной слабостью.

– Вода здесь! – махнул в сторону прикрытого крышкой ведра Вдова. – Чайник тут! – указал он на плиту. – Если вдруг захочешь чаю…

Егор всё ещё смотрел на чернеющую пасть подвала, но пройти рядом с ней не решался. Что-то было не так, но что, он понять не мог.

– Там прохладно, – Вдова почесал шею дрожащими руками. – Я там сплю! А ты…

– Предпочёл бы стандартный способ! – не задумываясь ответил Егор.

Вдова резко кивнул и побрёл в другие комнаты, жестом приглашая Егора следовать за ним.

Спальню покрывал толстый слой пыли. Сколько Егор не выискивал, не обнаружил даже одного следа или отпечатка, доказывающего, что комнату кто-то посещал. Матрацы, одеяла, подушки, да и постельное бельё – превратились в гордых хранителей пылевых клещей и мелкого мусора.

Вдова содрал покрывало с кровати, и Егор заметил на стыке простыни и спинки кровати копошащихся личинок.

– Надо вытряхнуть, – захозяйничал Вдова, – да в стирку… У меня где-то новые были. Совсем новые! – уверил он. – Даже пакет не вскрывал! – Егор уже догадался, что старик жил один, и в эту часть дома не захаживал. – Здесь мама моя жила. – Только что Вдова хлопотал, и вот затосковал настолько, что руки его опустились и одеяло с подушками, которые он успел захватить, попадали на пол, поднимая мелкий сор. – После её смерти ничего не менял…

– А как давно она скончалась? – решил уточнить Егор.

Судя по траурному виду Вдовы, месяц-два назад.

– Четыре года как! – протёр он заслезившиеся глаза.

Егор посчитал в уме, и, по его предположению, старушке должно было перевалить за сто. Хорошо пожила, долго. Сочтя уместным такое утешение, он выразил запоздалое сочувствие:

– Она прожила долгую жизнь, много интересного повидала…

– Да как долгую-то! – потрясённо поднял на него взгляд Вдова. – Пятьдесят восемь годочков всего!

– Как? – опешил Егор. – А вам сколько тогда?

– Сейчас сорок четыре, – отозвался он, собирая с пола постельные принадлежности. – Не похоже, да?

Действительно, не похоже. Явный пример того, что водка никого не щадит. Вдова молча понёс одеяло и подушки на улицу, сушиться. Егор хотел захватить матрац, но тот оказался ужасно тяжёлым и никак не поддавался, как будто кто-то лежал и не давал чужаку его забрать.

– Хорошо, не буду! То же мне! – выругался вслух Егор и бросил затею.

Спальня была маленькой. В ней поместились двухместная кровать, огромный шкаф и тумба. Одно-единственное окно занимало полстены. На тумбе стопками возвышались старые книги, и стоял будильник. Кстати, только он не был покрыт слоем вековой пыли.

Егор подошёл, чтобы осмотреть его повнимательнее, и заметил, что будильник заведён на девять вечера.

Вдова вернулся и, одной рукой завернув матрац, закинул его на плечо.

– Что там увидел? – спросил он, обходя увлечённого изучением Егора.

– Что такое случается в девять вечера? – Вдова с недоверием шмыгнул носом, обдумывая ответ. – Нас позвали сюда, чтобы помочь вам, верно? – настаивал Егор.

Надо же ему как-то проявить себя на передаче. А для этого, нужно с чего-то начать. И раз ему достался Вдова, что поделать, придётся работать с ним.

– А сам-то не видишь, колдун? – теперь всем своим существом мужчина выражал подозрение. – Или всё-таки права Алефтина Викторовна? Нет от вас толку?

Егор не стал спорить. Он ещё раз посмотрел на будильник, потом на кровать.

– Я буду спать там? – побрёл он за Вдовой. – В спальне?

Тот нёс матрац, и его трясло под тяжестью скопившейся в тканях пыли.

– Ну а что? – ответил он пыхтя. – Сам же просил, по старинке! Вот по старинке и получай. А если такой сильный, как тебя представляли, то никаких бед с тобой приключиться не должно.

Они вышли на улицу, и Егор тут же скрылся в тени дома. Вдова усмехнулся и что-то пробормотал себе под нос. Пока он развешивал матрац на покосившемся заборе, Егор устроился на лавочке и молча за ним следил.

Трава рядом с домом зашуршала, хотя ветра не было и в помине. Громкий шелест привлёк Егора, и в зарослях буйной зелени он увидел силуэт, наблюдающий за Вдовой. Человек не подходил, стоял точно вкопанный.

Егор приподнялся, и силуэт повернулся на его неловкие движения. Морщенное лицо женщины имело синюшный оттенок, кожа ссохлась, а глаза впали. Навряд ли она засмущалась, скорее ей не понравилось непрошеное внимание, потому что стоило их взглядам встретиться, как она пропала в траве.

Егор неуверенно направился к ней, вернее, к месту, где видел необычную женщину, однако ничего и никого не обнаружил. Так же как и в случае с его блужданиями, на траве не осталось никаких следов, кроме узкой примятой шлеи, вытоптанной самим Егором.

– Что там? – кончил бороться с матрацем Вдова. Егор мотнул головой. – Я развесил тут всё. Вечером приберём да новое бельё постелим. Спать без задних ног будешь!

Они вернулись в дом, и Вдова предложил чаю. Егор вежливо отказался, но не тут-то было. Вдова спросил второй, а потом и в третий раз. Затем ещё, улыбаясь с каждым разом сильнее. В итоге он поставил чайник кипятиться, а сам принялся искать чистые чашки. Ну или те, которые не нужно было долго оттирать.

Пока Вдова игрался в гостеприимного хозяина, Егор прогулялся по другим комнатам. Все они выглядели неухоженными. В одной – моль проела занавески, и никто даже не подумал их поменять, в другой – под паласом громко скрипели половицы.

Стенка в зале напоминала стенку в доме председателя, однако дверки в её шкафах были то набекрень, то расхлебечены. Как будто кто-то когда-то давно искал что-то в попыхах, да так и оставил. Среди потускневших хрустальных стопок торчало несколько фотографий. Егор не побрезговал рассмотреть и их. Чёрно-белые и цветные, они открывали прошлое, которое хозяин дома не хотел забывать. Что-то, за что Егор мог зацепиться, чтобы показать свои «способности».

Вот мальчик с молодой женщиной. Вероятно, Вдова со своей матерью. А вот – застолье, где все смеются, все счастливы. Затем лицо женщины, уже не такое молодое, а затем и вовсе покрытое морщинами. Егор смотрел на него особенно долго. Оно до дрожи в коленках напоминало ту незнакомку, что он видел у дома Вдовы.

Взяв фотографию, он поторопился на кухню:

– Это ваша мама? – спросил он, протягивая снимок.

– Угу. – Вдове хватило глянуть на изображение краем глаза, чтобы дать ответ. – Она и есть. Эх, надо было на могилку к ней наведаться сегодня, но из-за вашего приезда не пошёл.

– Почему именно сегодня? – Егор аккуратно положил фотографию на стол.

Уже то, что он держал её вот так запросто, казалось чем-то неправильным.

– Так день поминовения. – Вдова поставил чашку, наполненную до краёв крепким чаем и при этом воняющую чистящим средством, перед Егором и жестом пригласил сесть за стол. – К родственникам на могилки надо ходить. Ты разве не ходишь?

– Нет, – сказал Егор без всяких юлений. – Не к кому.

– Как так? – подивился Вдова.

– Я из приюта, нет у меня родни, – он наконец сел за стол и тут же спросил, избегая неловких вопросов про сиротскую жизнь: – А почему не съездите на кладбище сейчас? За меня не беспокойтесь. Не пропаду.

– Не ходят после обеда, – запротестовал Вдова, но быстро успокоился и тихо продолжил: – Да и не сдержался я. Выпил слегка. Кто же мёртвых пьяным навещает? Неуважение!

Егор понимающе кивнул.

– А ваша мама… – он отодвинул подальше чашку. Во-первых, в такую жару горячий чай парил сильнее. Во-вторых, вонь никуда не девалась. – Как умерла? Своей смертью?

– Ой! – Вдова наоборот громко отхлебнул и сгорбился, вылупившись на своё отражение в чае. – А это важно?

– Полагаю. – Егор лучше бы прикорнул, конечно, но сегодня на его душу пришлось столько странностей, что не сыграть ими в свою пользу он не мог. Какое, однако, получилось бы расточительство! – У неё, кстати, живут здесь поблизости сестры или другие какие-нибудь родственницы?

– Нет, – опешил Вдова. – Она приехала в колхоз одна. Ну, почти одна. Она начала здесь работать, когда была беременна мной…

Первая ночь

Егор задремал на скамейке у дома. До обеда она была залита солнцем и ещё хранила в себе остатки полуденного пекла, но после обеда её накрыла плотная тень, достаточно прохладная, чтобы легко дышалось. Оттого, наверно, его и разморило.

Вдова попросил подождать снаружи, пока будет прибирать софу для второго жильца, и Егор про себя решил, поминая случай с кроватью, что действительно не желает знать, кто в ней обитает, поэтому согласился подождать на улице. Ему также любезно предложили чай с просроченными карамельками, но он отказался.

В таком виде Игорь его и застал.

– Выгнали что ли? – громко спросил он.

Егор вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Игорь улыбался и держал в руках сумки с вещами.

– Ну что? – сказал он. – Ищем другой дом?

Егор помотал головой. Вдова оказался весьма гостеприимным и очень старался угодить, настолько, что сильно от себя отталкивал. Но Егор был не из притязательных людей, потому особо значения этой черте мужчины не придал.

Кстати, о его заботе. Вдова не забыл выйти и выбить, а затем перевернуть матрац и одеяло, а ещё встряхнуть подушки.

– Будут как свеженькие, – приговаривал он себе под нос.

Егор услышал его сквозь дрёму и удивился тому, насколько он рад незваным гостям.

– Но у него на кровати и на диване, – предупредил Егор, – живут личинки и всякие букашки.

– Ммм, – протянул Игорь. – Моё любимое! Ощущение, как будто живьём закопали.

При этих словах у Егора по спине побежали мурашки.

– Ты чего? – усмехнулся тот.

– Он мне рассказал про свою мать… – начал Егор, и тут, как на зло, Вдова показался в окне веранды и постучал им.

– Вы заходите! – пригласил он. – Я чайник поставил, конфет достал! Пока угощаетесь, занесу бельишко!

– Может, вам помочь? – отозвался Игорь, и Егор резко схватил его за локоть. – Чего? – не понял тот.

«Не поднимешь» хотел объяснить тот. Но на вопрос «почему?» ответить бы не смог, потому молча взирал на товарища и продолжал сжимать его руку. Что-то было здесь не так, и Егору это не нравилось.

– Не стоит! – отмахнулся Вдова. – Вы проходите! Проходите!

Игоря долго зазывать и не надо. Он зашёл в дом, оставил сумки у порога и тут же принялся наливать себе чай.

Егор от чаёвничества снова отказался, просто сел рядом за стол, стараясь не касаться липкой клеёнки, и наблюдал за тем, как его товарищ поглощал всё съедобное, что лежало поблизости.

– Срок годности, – только и успел промямлить Егор.

– А нормальной еды нет? – спросил Игорь у Вдовы, несущего одеяло. – Ходили туда-сюда, ещё и по жаре. Я проголодался так, что желудок сводит.

– Нет. Не ждал я гостей, – только и повторил в своё оправдание Вдова. – Не ждал. Но могу сбегать в магазин, купить чего.

– Вот было бы неплохо, – согласился с ним Игорь.

Вдова, прежде никуда не торопившийся, тотчас закинул одеяло в комнату, оказался рядом и протянул руку. Игорь посмотрел на него, на его ладонь, потом снова на него – и только потом до него дошло.

Он достал кошелёк и отсчитал несколько купюр, затем положил деньги в протянутую руку.

– Чего купить? – повеселел Вдова.

– А не знаю, – почесал затылок Игорь. – Пельменей что ли. И торт к чаю. Сдачу себе оставь, – по-свойски заговорил он.

Вдова чуть не взвизгнул от счастья. Даже подушки не стал заносить, побежал в магазин.

– Ну так что ты хотел сказать про мамку его? – отхлебнул он чая.

– Она его родила, когда ей всего восемнадцать было, – начал Егор, но заторопился и проглотил половину слов.

– Не спеши, не спеши, – успокоил его Игорь со знаем дела. – И что же? Била его? – Егор мотнул головой. – Пила? – Снова мотнул головой. – Домой по нескольку дней не приходила? Не кормила? – Егор на каждый вопрос мотнул головой. – В деревне слухи о ней ходили? Изгоем стала?

Как шея не отвалилась, одному всевышнему известно.

– Растила его как положено, – продолжил он, когда Игорь сдался. – Бывает поругает за хулиганства, но не более. В деревне её тоже любили, помогали, чем могли.

– А что не так тогда?

– А вот что: кажется ему, что после смерти она его преследует. Во снах снится, и нет-нет да и дома происходит какая-то чертовщина.

– Это всё, что удалось выяснить? Сможешь с этим поработать? – не особо вдохновился Игорь.

– Это ещё не всё, – продолжил Егор. – Есть причина, по которой он считает, что мать теперь его мучает. – Половица в гостиной ни с того ни с сего заскрипела, и оба парня наклонились ближе к столу. Егор заговорил шёпотом. – Мать его под конец жизни сильно болела. Перестала понимать, где она, слов не различала, под себя ходила. Как младенец. Только лежала на кровати целыми днями. Вдова с ней где-то год промаялся, а дальше сил у не хватило. Пытался придушить вон – подушками, – Егор перевёл дух, представляя, как ему сегодня придётся на них спать, – но смелости не хватило. Тогда задумал иное. Он ей снотворного подсыпал, она и стала тихой, словно взаправду померла.

Чай закончился, и Игорь пошёл за добавкой. Егор терпеливо подождал, пока он вернётся, и продолжил:

– Купил ей дешёвый гроб, она еле в него поместилась, пришлось плечи ужать. Никого попрощаться особо не созвал. Сказал, тяжело ему, в церкви на отпевании пускай прощаются. А перед церковью снова её опоил и повёз. Похоронили её, в общем…

– Живую? – брови Игоря поползли вверх.

– Живую, – подтвердил Егор. – Она к нему все сорок дней во сне приходила и просила: «Открой».

– Гроб, типа? – закусил чай конфетой Игорь.

Егор неодобрительно покачал головой.

– Ты ещё у него что-то можешь есть после такой истории? – вздохнул он.

– Ну либо так, либо с голодухи сдохнуть. Я свой выбор сделал, – усмехнулся Игорь. – Как будто мы с тобой не вместе голодали! – Да, времена тогда были не из лучших. По нескольку дней не ели. Но Егор почему-то, в отличие от Игоря, не сохранил за собой привычки есть всё, что дают. – Он тебе реально эту жуть рассказал? Это же преступление!

– Он верит, что я колдун и смогу ему помочь.

– Ему только психиатр поможет и долгие годы заключения в далёких краях.

– И что нам делать? В полицию пойдём?

– Я не уверен, что кто-то будет разбираться. Наши слова против местных. А они, считай, её всей толпой хоронили, и никто ничего подозрительного не заметил. Или не захотел заметить. Пока сам Вдова официально не признается, дела и нет.

– Но ведь преступление… – засомневался Егор.

– Ещё раз повторяю, – посмотрел в упор на него Игорь. – Слова приехавших из ниоткуда магов-ворожеев-колдунов против толпы местных. Да это нас за психов примут, а не его. Это раз, – он развернул карамельку. Та прилипла к фантику, так что Игорь просто её отбросил и взялся за другую. Вёл он себя так, будто на будничные темы разговаривает. Вот бы Егору его выдержку! – Во-вторых, нам от раскрытия правды никакого толка нет. Нам перестанут доверять всякие свои секретики и тайны, и мы не сможем выстроить адекватный сценарий. А что это значит? Это значит, мы не сможем работать и, – здесь он повысил голос, – зарабатывать.

– Мне кажется, я её видел, – выдал Егор.

– Кого? – не особо заинтересовался Игорь.

– Да его мать! Мать Вдовы, – разошёлся тот. – Стояла тут, неподалёку от дома, смотрела на него. Когда меня заметила, как сквозь землю провалилась.

– На кого похожа была? На зомби?

– Да просто человек. Бледная только очень.

– Ну да, кровообращения, считай, нет. Какой там румянец на щеках.

– Я серьёзно, – пресёк Егор издёвки товарища.

Игорь перестал жевать конфету и внимательно на него посмотрел. Затем он приложил руку к его лбу и задумчиво протянул:

– Ещё один удар схлопотал что ли?

Ответить на это было нечего, потому некоторое время они просто молчали.

Егор по-прежнему сомневался.

– Ну что поделать, – заметил Игорь его замешательство. – Такова жизнь! Одни люди бросают своих детей, другие – от их руки умирают. – Он пробежал взглядом по кухне и замер. – А подвал почему открыт? Только сейчас увидел. Ничего себе! Мог бы и навернуться! Переломал бы себе всё!

Егор пожал плечами.

– Сказал, что спит в нём…

Не успел он договорить, как на пороге затоптался Вдова, скидывая обувь.

– Вот! – забежал он на кухню и начал вываливать на стол продукты из пакета. – Пельмени, две упаковки. Сметанка, одна штука. Торт, красивый, свежий, одна штука. – Затем он достал из-за пазухи бутылку водки. – А это мне, – растянулся его рот в широкой улыбке.

– И с нами не поделишься? – усмехнулся Игорь.

– Поделюсь! – заблестели глаза Вдовы.

– У тебя из подвала такой ароматный запах идёт, – не смог угомониться Игорь, хотя Егор и попытался остановить его строгим взглядом. – Солёненькие огурчики? Банку недавно разбил, да? А ещё есть? На закуску хорошо пойдут.

От ужаса Вдова чуть не выронил бутылку.

– М-можно, – промямлил он. – Только рассол не выливайте.

– Не будем, – успокоил его Игорь.

Вдова покончил с подготовкой спальных мест. Возился он с ней особенно тщательно, словно у него заправский отель. Затем они все вместе поужинали Когда пришло время открывать бутылку, Вдова воодушевился настолько, что сравнить его можно было со старым псом, радостно виляющим хвостом.

Егор выпивать, конечно же, не стал. Завтра начинались съёмки, и ему нужно было выглядеть с иголочки, чтобы произвести приятное впечатление. Ну и нести на плечах свежую голову, чтобы в случае чего вовремя сориентироваться и придумать что-то. Потому он откопал в дорожной сумке планшет и направился в спальню, где когда-то доживала свои дни мать Вдовы.

Комната преобразилась от сделанной уборки, однако что-то в ней неизменно смущало. Егор завалился на кровать и почувствовал свежесть. Действительно, как новая. Он уставился в планшет, нашёл игру, которая запускалась оффлайн и принялся убивать остаток вечера.

Половину стены в комнате занимала часть кирпичной печи, затем был небольшой зазор, малюсенькая щель, а после – фанера, так что Егор слышал все разговоры, которые вели двое на кухне.

Сперва они не болтали ни о чём примечательном, но затем, как бы достигнув панибратской кондиции, Игорь спросил:

– А пальцы у тебя чего все перемотаны?

– Пальцы? – не понял Вдова, но тут же исправился. – А! Это? Прячусь я так!

– От кого? – с интересом продолжил тот. – От кого перемотанные пальцы спасают?

– Суть тут не в пластыре… Эх… – Вдова притих.

То ли раздумывал, делиться секретом или нет, то ли спьяну не сумел подобрать слова.

Егор почувствовал на себе взгляд и оторвался от планшета. В окно на него во все глаза смотрела пожилая женщина. Та самая, которую он видел у дома Вдовы. Окна были расположены довольно высоко, поэтому первое, чему он удивился, было: “Неужели она забралась по лестнице?”. Затем его обволокло и лишило всякого движения холодное осознание.

Егор зажмурился, а когда снова открыл глаза, никто за ним с улицы не наблюдал. За несколько секунд он весь покрылся потом и, немного очухавшись, принялся вытирать мокрый лоб тыльной стороной ладони. Тут, как гром среди ясного неба, прозвенел будильник, едва бесповоротно не отправив его душу на тот свет. Никто не побежал отключать его раздражающее бряканье: Егор до сих пор не взял себя в руки, а Вдова начал суетливо перемещаться по кухне, что-то бормоча под нос.

Будильник наконец умолк, и вместе с ним утих дом.

– Вам бы спать, наверное, пора? – неуверенно проговорил Вдова.

– Наверное, – подтвердил Игорь, не желая нервировать его сильнее.

Он зашёл в зал, который был соединён со спальней и заглянул к Егору.

– Белочку что ли поймал? – шепнул он, ругая Вдову, а затем рухнул на софу.

Егор кое-как повалился на бок и пялился в окно, уверенный в том, что сегодня он точно не уснёт. Однако не тут-то было! Он сам не заметил, как погрузился в сон.

– Помоги, – сказал кто-то. Сон ветвился, то разделялся, то снова соединялся, заставляя мозг в панике распознать информацию, но безуспешно. Ощущение реальности и в то же времени совершенно невозможного сводила с ума. – Помоги ему. Помоги ему обрести покой. Помоги моему сыну обрести покой!

Голос всё больше походил на женский. Слова повторялись по кругу, и чем чаще они произносились, тем требовательнее становились.

– Помоги… Помоги ему. Помоги ему обрести покой! Помоги моему сыну обрести покой!!!

Кто-то схватил Егора за плечо, и он проснулся. До конца дня оставалось меньше часа. Ночь уже опустилась на деревню. Стояла тишина, и только изредка где-то лаяли собаки. Уличный фонарь напротив дома тускло освещал комнату.

Егор сразу бросил взгляд на окно. Никого.

Сердце бешено колотилось. В горле пересохло. Он через силу поднялся с кровати и босым поплёлся на кухню, попить воды. Яркая луна узкой полоской пролегала по грязному полу.

Егор, не включая света, порылся в посуде и отыскал чистую чашку, налил кипяток из чайника. Хотя сон вроде бы уже отпустил, страх до сих пор никуда не делся. Более того, Егор почувствовал, волосы на затылке и руках поднимаются дыбом. Стараясь отогнать беспричинный страх, Егор огляделся. Вдовы и след простыл. Неужели действительно ночует в подвале?

Затем Егор краем глаза уловил ближайший к нему угол и, к своему сожалению, понял, что не давало ему покоя. Этот угол был чёрный. Кромешная тьма словно пожрала всё, что когда-то там громоздилось.

Егор попятился и едва не свалился в подвал.

– Где хозяин дома? – раздалось из-за угла.

Егор мог поспорить, что слышит совсем не человеческие слова, настолько странно и жутко звучала речь.

– Не знаю, – выдавил Егор.

– Где хозяин дома? – не отступало нечто. Наоборот, стоило Егору отойти, как оно последовало за ним. – Отдай мне хозяина дома.

Существо покинуло угол, и тот заметно посветлел, зато часть кухни, куда оно перебралось, покрылась мраком. Оно походило на бесформенный сгусток тьмы, но с руками и неким подобием головы. На длинных пальцах росли острые кривые когти, которые мерзко царапали по полу, пока невидаль приближался к Егору.

– Не знаю я, где он! – вскрикнул Егор.

Существо застыло, будто приготовилось к прыжку.

– Что орёшь? – зашёл на кухню Игорь, потирая сонные глаза. – Совсем дурной?

– Значит, раз он в этом доме, пока заберу другого человека…

Сгусток тьмы накинулся было на Игоря, но Егор недолго думая встал между ними. Что ему запомнилось в тот миг больше всего, так это леденящая хватка существа и полный удивления и непонимания взгляд Игоря, направленный прямиком на него.

По ту сторону леса

Егор двигался так быстро, что голова шла кругом. Мимо что-то проносилось, но он не различал что. Ему сделалось совсем дурно, поэтому первым делом, когда он буквально шмякнулся о землю, он начал глубоко вдыхать. Угомонив дикое сердцебиение, Егор потёр копчик – больно ударился, оказывается! – только затем огляделся и обомлел.

Он был в лесу. В тёмном ночном лесу. Лёгкий туман клонился к траве, карабкался по стволам деревьев. Холод раздирал тело. Темнота не полностью окутала мир, сквозь ветви проглядывала огромная луна, гораздо больше той, что Егор видел через окно в доме Вдовы.

Затрещали верхушки деревьев, и кто-то сказал:

– Снова ты?

Егор опешил. Как он может быть «снова», если ни разу в этих краях не бывал. Он встал и осмотрелся тщательнее. Ничего подозрительного он не заметил. Ему бы радоваться, но Егора этот факт совсем не осчастливил.

– Почему я в лесу?

Заскрипели старые стволы, Егору неожиданно стало светло. Он поднял голову и в кронах заметил два ярких огонька. Некоторые из деревьев продолжали монотонно хрустеть, а огоньки – приближаться. Тут-то до него и дошло – говорящий некто к нему склонялся.

Егор немного отступил и разглядел в потёмках огромную фигуру, выше леса. Сама она стояла ровно, упираясь ногами-стволами в землю, а вот шея сгибалась, опуская голову.

– Мой Сумерюшко тебя принёс, – отозвался некто. – Не везёт тебе, да? Вечно кто-то притаскивает.

– Не путаешь меня ни с кем? – Хоть Егор слегка и струсил при виде огромного полудеревянного лица с глазами-огоньками над собой, всё-таки нашёл силы выдавить пару слов.

– То ли вчера, то ли несколько лет назад… – он провёл по Егору изучающим взглядом, подумал маленько и в тот же миг стал его размера. – Так не страшно?

Однако принял некто не просто образ человека, а точь-в-точь Игоря.

– Не очень, – отозвался Егор. – Я ведь знаю, что его здесь нет.

Тогда он вдруг поседел, отрастил бороду и превратился в старца. Одет он был неопрятно, в волосах листья и мелкий лесной мусор, а глазницы – чёрные, без глаз. Правда, длился этот ужас всего ничего. Глаза образовались сами собой, и теперь никто бы не отличил, стоит перед ним человек или нечто иное.

– Злая баба была! Привела тебя мне. Всё сбагрить хотела. А я-то вижу, что срок-то твоей кончины не подошёл, да и от леса ты не умрёшь. Не такова смерть тебе уготована. Не забрал тебя. А эта баба как давай ругаться! Я её из лесу-то и выгнал. Больше не пускаю. Как шагнёт на мои территории, так сразу с ней беды приключаются.

– И всё?

– Да, – ответил старец без раздумий. – Я давно в дела людей не встреваю, уж больно нынче они не уважительные. Даже от тех лесов, что у дорог пришлось отказаться. Ходят без спросу, гадят, мусорят. Жалко только те места, – пожаловался он, – без хозяина-то, без присмотра. Погибают совсем.

Егор аккуратно приблизился к нему, ещё раз пригляделся, но никакой враждебности от старца не почувствовал. Два огромных глаза-огонька и чудо размером с великана как будто бы и не с ним приключились. «Что за дичь! – задумался он. – Ведь точно же было! Точно не померещилось! Или всё-таки показалось с испуга?»

– А кто тогда такой твой Сумерюшко? И почему он меня сюда приволок? – продолжил он.

– Сумерюшко-то кто? – удивился старец. Он выпучил глаза, и Егор испугался, уж не выкатятся ли они обратно и не оголят снова те жуткие глазницы. – Вот ведь насколько позабыли? Даже не знаете о нём! Ещё и имя вслух произносите! – он разочарованно покачал головой, цокая при это языком. – Из сумерек он появляется и следит за тем, чтобы порядок ночью был. Чтобы границы нашего мира и мира людей не нарушались, – здесь старец приосанился. – Точно по времени людскому не скажу, – затянул он свою шарманку, – но начал мой Сумерюшко ходить к одному дому. Почему, а кто его знает? – Он хитро покосился на Егора, а потом его взгляд снова стал добрым. – Может, хозяин того дома завет какой нарушил. В сумерках делал, что не положено, да мир наш своими действиями и потревожил. А может, – не торопился он, отвернувшись Егора, – наслал его кто на того мужичка…

– То есть за кем он охотится, ты всё-таки знаешь?

Старец погладил бороду и снова обернулся к Егору.

– Ну так он ночи напролёт твердит, что ему хозяин дома нужен, – ответил он, едва заметно посмеиваясь над Егором. – Когда хозяина дома не находит, очень расстроенный возвращается, нужно его утешать, иначе покою нам не даст. Раньше, бывало, других людей притаскивал, мол, были в том доме, хозяина спрятали, вот теперь пускай расплачиваются.

– Гостей забирал? – опешил Егор.

– Угу, – хитреца теперь появилась и в голосе старца. – Если забирал человека из его дома, то мог к нему какое-то время и не наведываться. Потом Сумерюшко перестал их в лес носить. То ли перевелись, то ли сообразили, что что-то неладное творится.

На Егора будто ушат холодной воды вылили. Так вот почему Вдова так им радовался! Так с ними возился! Нашёл, кем откупиться! Перед другими прикидывался виноватым и не желающим доставлять неприятности… Егора от злости аж затрясло.

– А в лес-то зачем тащить? – до сих пор не сообразил он.

– Так на границу миров, потом целиком к нам, – старец махнул ему и пошёл вперёд.

Егор послушался, и они вдвоём побрели в неизвестном направлении.

– Зачем? – уточнил Егор, хотя и не был уверен, что хочет знать.

Старец тем временем приподнял руку, и на неё тотчас села сова. Она с презрением посмотрела на Егора и положила что-то на ладонь своего хозяина.

– Перекусить не хочешь? – спросил тот, и Егор уверенно мотнул головой.

– Целиком к вам? – предпочёл он продолжить разговор. – Это куда?

– Так в нечеловеческий мир, – старец закинул принесённую совой закуску в рот.

– Потусторонний? – По коже Егора пробежал очередной табун мурашек. – Я что же, теперь дух? Труп? – он поспешно заозирался по сторонам.

– А кто ты сам, по-твоему? – Старец хохотнул.

– Не совсем понимаю, – сознался Егор. – Почему в лес-то?

– Потому что через него он в мир людей выходит, – объяснил старец, – и обратно тоже через него возвращается.

– А что по итогу с людьми, которых он сюда притаскивает? – не на шутку забеспокоился о своём будущем Егор.

– Съедает, – спокойно ответствовал тот.

Сова на его руке довольно заухала, будто смеясь над случайно пойманными бедолагами. Егор на мгновение замер, но и этой миллисекунды хватило, чтобы сильно отстать от старца. Вот ведь несуразица! Пока идут близко друг к другу, вроде и не торопятся никуда. Но стоит отстать на немного – и глазом моргнуть не успеешь, как старец чуть ли не за три версты улепётывает.

– И от него никак не спастись? – нагнал он своего лесного спутника, когда тот застыл в ожидании его, но по-прежнему предпочёл волочиться позади.

– Можно спрятаться, – снова хитро покосился на Егора тот. – Как-то же тот мужичок, скрывался все эти годы от него. Интересно только, от кого прознал? – свободной рукой он пригладил бороду. – А можно и навсегда отвадить. – Егор, весь вне себя от нетерпения, уставился на него. – При встрече отдать ему часть себя.

– Часть себя? – переспросил Егор.

– Ага, – подтвердил старец. Сова снова радостно заухала, ещё и крыльями размахалась. – Ну всё-всё! – заругался он на неё. – Лети давай! Как разбуянилась!

Сова упорхнула в кроны деревьев, но Егор, пока они шли, нет-нет, да и замечал её на ветках деревьев. Или, может, то были другие?

– А я по первости решил, – продолжил старец, не обращая внимания на то, что Егор ещё переваривал прошлый его ответ, – ты матушку выручать приехал. Она под неволей-то, поди, извелась вся.

– Матушку? – не расслышал Егор.

Барабанные перепонки едва не лопнули от петушиного крика. Егор зажал уши, но облегчения его скромные потуги не принесли.

– Первые петухи, – даже не поморщился старец. – Пора тебе. Или остаться всё-таки хочешь? Если по своей воле, то выгнать я тебя не смогу. – Егор сумел только мотнуть головой. – Ну ладно тогда. За помощь ты мне отплати. – Егор бросил на него испуганный взгляд, и старец рассмеялся, почувствовав его спиной. – Новую одежду в лес принеси да на пенёк положи. Вот и вся плата. Как будешь заходить, прояви вежливость, сперва разрешения спроси, иначе… – он повернулся, и теперь его глаза снова превратились в огоньки, – столько бед на тебя навалится, что сам помереть захочешь. Ну, ступай. – Старец толкнул Егора, и тот снова на скорости, которой не смог бы достичь ни один человек, да что там человек – ни одно живое существо! – куда-то понёсся.

Он ничего толком не видел, только слышал уханья совы, но и те вскоре стихли.

Остановился Егор у дома Вдовы, прямо у самого крыльца. Его одолела такая усталость, что он почти ничего не мог перед собой разглядеть и ничего рядом с собой услышать. Когда он зашёл внутрь, Игорь и Вдова о чём-то спорили. Заметив его оба примолкли, а затем Игорь бросился к нему с расспросами. Егор совершенно не понимал его, ни единого сказанного им слова. Ночь была жуткой, но ему было не до удивительных рассказов и сумбурных объяснений. Единственное, что ему хотелось, это завалиться на кровать и закрыть наконец-то глаза.

Так он и поступил.