Рыбы

Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Капитан Олога

Обер-лейтенант Кастильос

Обер-лейтенант Эразо

Профессор Симон

Диего, молодой индеец, его ассистент

Полковник Гойон, адъютант маршала Базена

Граф Пеллетье, лейтенант

Полковник Дюпен

Бандиты

Действие происходит в мае 1866 года, в горах Рио Фрио.

Действие первое

За обеденным столом Олога, Эразо, Кастилъос.

ЭРАЗО

Ценность политического убеждения – в его простоте. Лично мое мнение…

ОЛОГА

Бывают женщины, слишком глупые, чтобы на них жениться. Странное мнение, не так ли? Обычно говорят: чем жена глупее, тем лучше.

КАСТИЛЪОС

Еще кусочек рыбы?

ОЛОГА

Я выбирал жену по зрелом размышлении. Я рассуждал, как любой другой на моем месте. Молоденькая, моложе шестнадцати. Воспитана в монастыре. Почтительная. Приятно, знаете ли, иметь рядом податливое создание с этим покорным восхищенным взором. Вы бы поздравили меня с таким выбором, господа. Вам бы в голову не пришло, что из-за глупости моей супруги я поступил на военную службу к мексиканскому императору и угодил в эту мерзкую дыру. Бывает же стечение обстоятельств…

КАСТИЛЪОС

Еще кусочек?

ОЛОГО

Я сыт по горло.

КАСТИЛЪОС

Жаль.

ОЛОГА

И все-таки съем. В жизни не пробовал такой превосходной рыбы.

ЭРАЗО

Но как раз во время гражданской войны трудно придерживаться одного простого политического убеждения. Да-с, положение незавидное.

КАСТИЛЬОС

Я считаю себя довольно хорошим поваром. ЭРАЗО

У нас есть избранный президент Хуарес. У нас есть император Максимилиан, назначенный самыми достойными аристократами. У нас есть французская оккупационная армия, которая вроде бы охраняет императора Максимилиана. Но, как все мы знаем, маршал Базен преследует исключительно цели императора Наполеона. Нам остается выбор между тремя главами государства, а среди них никто не мог бы гарантировать гражданам безопасность или хотя бы надежду. В такой неразберихе необходимо занять ясную, недвусмысленную позицию. Либеральную позицию. Лично мое мнение касательно мятежного президента Хуареса…

КАСТИЛЬОС

Но если бы мы не нашли этих рыб, то давились бы теперь сушеной буйволятиной. «В качестве передового отряда вам надлежит отправиться в горы Рио Фрио. Там-то и там-то найдете пещеру. Ваша задача – захватить это место и не допускать в пещеру никого ни при каких обстоятельствах. Задание строго секретное; вечером туда прибудет особое подразделение маршала Базена и возьмет на себя дальнейшие действия». Вполне понятно. Вполне определенно. Мы торчим здесь уже три дня. А этот отряд не прибывает. Спрашивается, почему? Ответ прост. Халатность, как всегда. Нет, господа, это не халатность. Это гверилья, как всегда.

ОЛОГА

Страстность – мое фамильное свойство. В свое время каждая портовая девка, каждая, прости господи, шлюха уверяла меня, что я – непревзойденный любовник. Я всегда прислушивался к мнению этих созданий, ведь они обладают, в общем-то, огромным опытом. Напротив, моя супруга, как ни крути, слишком глупа, чтобы угадать мои запросы. С ее стороны – никакого внимания, никакой отдачи. Ни даже страха. Я ее штурмую, а она, если уж говорить по чести, засыпает. До того глупа. Кастильос протягивает ему рыбу, он угощается. Благодарю, Кастильос, благодарю.

ЭРАЗО

Либеральный человек шагает в ногу со своим временем. Лично я – за Хуареса. Хуарес – это порядочность властей, неподкупность судей, сотрудничество с Соединенными Штатами. К несчастью, мои горнорабочие тоже за Хуареса. Это расшатывает мою позицию. Время не стоит на месте. Идти в ногу со своим временем значит опережать сегодняшний день. Я делаю выводы. Говорю себе: война идет не с президентом, он человек справедливый; война идет не с республиканской конституцией, ибо это – выдающаяся конституция, возможно, не менее просвещенная, чем северо-американская. Война идет, как во времена Кортеса, с аборигенами. Следовательно, я борюсь с Хуаресом, за которого я борюсь.

ОЛОГА

Должен же я как-то обходиться, вот и сплю со служанкой.

КАСТИЛЬОС

Целых три дня на сушеной буйволятине, господа. И вдруг это чудесное избавление благодаря рыбе. Этого сорта я не нашел ни в одной поваренной книге, а вкус у него отменный, лучше многих других. Даже если принять во внимание мои кулинарные таланты, – что имеется в моем распоряжении? Некоторые травки, которые, правда, нужно знать. И больше ничего. Нет, нет, все складывается, как в легенде. Темный подвал и первоклассная съедобная рыба, спасибо Святой Деве.

ЭРАЗО

Война ведется против единственного врага – индейца. Пока мы не поймем этого, мы войну не выиграем. Индеец – совершенно иной человек. С индейцем нельзя вступать в переговоры. Наше военное дело, наш боевой опыт, наши понятия о чести – чисто европейские. Они основаны на предпосылке, что солдат противника, при всей враждебности, должен вести себя по-рыцарски. Для индейца это ничего не значит. Так дело не пойдет. Император Максимилиан – европеец. Где ему понять индейца. Единственный из наших, кто понял индейца, – тот французский полковник Дюпен, которого вы называете мясником.

ОЛОГА

Желтокожая крыса с плоским носом, чье дыхание пахнет всеми разновидностями лука-порея. Но все это, в самом деле, более выносимо, чем молчаливый изумленный взор жены. Мою супругу ничто не беспокоит, по ночам она спит, как сурок. И вдруг, представьте, происходит несчастье. Моей жене становится дурно. Она обходит дом, ищет меня, обнаруживает на месте преступления. О разводе не может быть и речи. Видите ли, наши гасиенды, ее и моя, сплавлены в одно крупное предприятие, его нельзя разделить без существенных убытков. И что она заявляет в своей беспримерной тупости?

ЭРАЗО

Дюпен не берет пленных, он их вешает. Дюпен не допрашивает, он пытает. Дюпен создает не порядок, а плац. И когда убивают его собственных индейцев, ему это нравится не меньше, чем когда убивают индейцев Хуареса. А потому лично моя простая политическая позиция…

КАСТИЛЪОС

Вы помните, какой сегодня день недели?

ЭРАЗО

Я – за Хуареса, то есть за Дюпена.

ОЛОГА

«Я прощу вас, супруг мой, если вы немедленно покинете этот обесчещенный вами дом и предоставите себя в распоряжение императора, коему Господь даровал Мехико и который как раз сейчас собирается освободить город от захвативших его убийц и разбойничьих банд. Вы очистите свою совесть, очистив ваше отечество. В день победы, супруг мой, вы сможете без страха переступить мой порог».

КАСТИЛЬОС

Пятница. Не имей мы этой рыбы, нам пришлось бы обойтись даже без сушеной буйволятины.

Сверху стрельба.

ОЛОГА

Внимание. В ружье.

Они берут оружие, идут в укрытие, прицеливаются. Сверху появляются Диего, нагруженный инструментами, мешками, жестяными коробками. Он снимает поклажу.

ГОЛОС ПРОФЕССОРА СИМОНА сверху

Дальше, Диего. Яма расположена ближе к концу.

Входит Симон, за ним следует Диего.

СИМОН

Термометры. Где у тебя термометры? Ты закрепил шнуры? Нет, лучше я сам закреплю. Очень осторожно опускает термометры в бассейн.

ОЛОГА

Стой.

СИМОН

В чем дело?

ОЛОГА

Стоять.

СИМОН

Тихо, не кричите. Я не могу.

ОЛОГА

Не можете?

СИМОН

Не могу стоять. Сами убедитесь, сударь, я сижу на корточках.

ОЛОГА

Объяснитесь, сударь.

СИМОН

В самом деле, я настоятельно требую спокойствия.

ОЛОГА

Объяснитесь, или вас расстреляют на месте.

СИМОН

Черт возьми, замолчите же, наконец. Что вам вообще здесь понадобилось? Кто вы такие?

ОЛОГА

Передовой отряд особого подразделения его величества.

СИМОН

Прекрасно. Я и есть это особое подразделение.

Тойон.

ГОЙОН

Доброе утро, господа.

ОЛОГА

Я – капитан Олога, со мной эти два офицера регулярной мексиканской армии.

ГОЙОН

Благодарю. Какие-нибудь инциденты?

ОЛОГА

Ничего особенного

ГОЙОН

Я полковник Гойон, личный адъютант маршала. Приветствие. Мы немного опоздали.

Пеллетье.

ГОЙОН

Лейтенант граф Пеллетье. Приветствие. Мы немного задержались, не так ли? Надеюсь, господа не скучали.

КАСТИЛЪОС

Мы отлично провели время, господин полковник.

ГОЙОН

Рад за вас, обер-лейтенант. Важность нашего предприятия требовала чрезвычайных мер предосторожности. К сожалению, нам пришлось ждать, пока дорога не стала совершенно безопасной.

СИМОН установил термометры, подходит к военным

Безопасной? Вы издеваетесь, сударь? Мы были атакованы. И чудом избежали непоправимого вреда.

ОЛОГА

Вас атаковали?

ГОЙОН

Не меньше дюжины бандитов. Мы потеряли пять человек, сержант и двое солдат довольно тяжело ранены.

СИМОН

Мы укрылись за холодильными телегами. То, что мы остались целы – чистая случайность. Эта небрежность на вашей совести, и вы ответите за нее перед маршалом.

ГОЙОН

Весьма сожалею, профессор. Но на здешних бандитов нет управы.

СИМОН

Нет управы? Мы находимся на дороге Мехико – Пуэбло – Оризаба – Веракрус?

ГОЙОН

Да.

СИМОН

Это главная дорога страны, не так ли? За нее отвечает маршал, и он ответит за нее перед императором.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Перед императором? Вот будет забавно: Базен отчитывается перед императором Максимилианом.

СИМОН

Вздор. Перед императором Наполеоном.

ГОЙОН

Заверяю вас, профессор Симон, поддержание порядка на этой дороге – главная забота высшего командования.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Фактически так оно и есть. Это главный путь нашего бегства.

СИМОН

Состояние дорожного покрытия никудышное. Разве вы не заметили, как тряслись экипажи?

ГОЙОН

Не похоже, что вы сильно от этого пострадали.

СИМОН

Речь не обо мне. Речь идет о том, как пройдет возвращение. А потом еще эта стрельба, какое легкомыслие. Какая беспримерная небрежность.

ГОЙОН

Я как раз собирался выразить вам свое восхищение. Вы не проявили ни малейших признаков страха.

СИМОН

Я страшусь обратного пути. Речь идет не о моей жизни. Смотрит на часы. Прошу прощения, в данный момент я не могу продолжить нашу беседу. Снова идет к бассейну, Диего вытаскивает из воды термометры.

ПЕЛЛЕТЬЕ подходит к мексиканцам

Он, конечно, прав. Эта страна – страшное захолустье.

КАСТИЛЬОС

И это говорите вы, граф? Вы, кто поспешил сюда из-за моря, чтобы умереть за мексиканцев?

ПЕЛЛЕТЬЕ

За мексиканцев? Не настолько же я дурак.

ЭРАЗО

Не нарывайтесь, сударь. Так за кого же?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Разве непременно нужно умирать за кого-то?

ЭРАЗО

Да, непременно. Несомненно. Это разумеется само собой. Умирают неохотно или за кого-то.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Ну хорошо. Может быть, за мексиканок.

ОЛОГА

Какая тонкая лесть. О, эти французы – европейцы до мозга костей.

СИМОН сравнивает показания термометров

Да. Да. Боже мой, все верно.

ГОЙОН подходит к нему

Вы что-то установили, профессор?

СИМОН

7,2 градусов по Реомюру. Та же температура, что и семнадцать лет назад. Ни малейшего отклонения. Даже на десятую долю градуса.

ГОЙОН

Что это означает?

СИМОН

Это означает: во-первых, что мое допущение относительно влияния температуры воды подтвердилось; во-вторых, что мы значительно приблизились к успеху, а в-третьих, что на обратном пути нельзя совершить ни малейшей ошибки.

ГОЙОН

С последим выводом я вполне согласен. Господа, мы отбываем без промедления. Ополченцы знают, что мы скрылись здесь, под землей. У нас есть небольшой шанс выбраться до того, как они вернутся с подкреплением. СИМОН

О чем ты говорите?

ГОЙОН

Уходим через пять минут. Поторопитесь с вашим барахлом, профессор. Все, что не будет загружено в течение пяти минут, останется здесь. Хочет подняться наверх.

СИМОН

Это бунт, не так ли? Мятеж?

ГОЙОН

Если угодно.

СИМОН

Разве у вас нет приказа маршала провести эту операцию самым безупречным способом?

ГОЙОН

Конечно.

СИМОН

Ну и?

ГОЙОН

Я выполню приказ, на время прервав операцию. В противном случае она определенно потерпит неудачу. Боевая ситуация заставляет меня выбирать между двумя неудовлетворительными вариантами. Я принял решение. Мы уходим.

СИМОН

Вы плохо информированы, господин Гойон. Мы остаемся.

ГОЙОН

Господин Симон, вы – мой подчиненный. СИМОН

Заблуждение. Это вы – мой подчиненный.

ГОЙОН

То есть?

СИМОН

Господин полковник, вы, как и любое другое французское учреждение на мексиканской земле, обязаны беспрекословно подчиняться мне и полностью поддерживать мои исследования.

ГОЙОН

Приказ маршала…

СИМОН

Маршала? Знаете, почему вас командировали сюда? ГОЙОН

Я солдат, мое дело – подчиняться. Я не задаюсь таким вопросом. Не знаю.

СИМОН

Что ж, вам следует это знать. Расстегивает верхнюю одежду и из самого глубокого внутреннего кармана достает бумагу. Подождите. Терпение. Сейчас узнаете. Вот. Отдает бумагу Гойону.

ГОЙОН заглядывает в нее

Дурная шутка, профессор.

СИМОН

Мне она нравится.

ГОЙОН читает

«Семья горюет о потере ребенка. – Двое счастливых родителей, вернувшихся с утренней прогулки со старшими детьми, ждут горячего поцелуя своего младшего отпрыска. Но малыш не выбегает, как обычно, им навстречу. Они входят в дом, но не слышат его лепета, его неуверенных шажков. Пес, как им кажется, тоскует по своему маленькому другу. Служанка, не слишком заслуживающая доверия, заикаясь, дрожа, обливаясь слезами, сообщает им ужасную новость. О невыносимое горе! Их ребенок пропал…»

СИМОН

Бросьте читать этот вздор, полковник. Шутка была бы и в самом деле неудачной.

ГОЙОН

Но…

СИМОН

Читайте на обороте листа.

ГОЙОН

На обороте? Переворачивает лист.

СИМОН

Узнаете почерк?

ГОЙОН

Однако. Это рука Наполеона Третьего.

СИМОН

Вот именно. Читайте.

ГОЙОН читает

Каждый французский подданный…

СИМОН

Каждый.

ГОЙОН

… любого воинского или гражданского звания…

СИМОН

Так точно, воинского. Черным по белому.

ГОЙОН

… поступает в распоряжение профессора Симона… Это не что иное, как ничем не ограниченные полномочия.

СИМОН

Вы удивлены?

ГОЙОН

Признаюсь, весьма.

СИМОН

Почему? Я уже сообщил вам об этом.

ГОЙОН

Прошу меня простить, профессор Симон. С административной точки зрения, этот документ представляет собой весьма необычное исключение.

СИМОН

Я и есть исключение. Предписание императора – просто следствие этого обстоятельства.

ГОЙОН

О чем речь, профессор Симон?

СИМОН

Речь идет о самом важном достижении, которое в нашем столетии осуществит естествознание.

ГОЙОН

Естествознание?

СИМОН

Именно.

ГОЙОН

Но это исключено. Никакое открытие в естественных науках не могло подвигнуть его величество на такой шаг. СИМОН

Полностью согласен. Но мое открытие приведет к неслыханным последствиям не только в естествознании, но и в гуманитарных науках.

СИМОН

Вы хотите сказать, за научным прогрессом стоит Луи Бонапарт со всей свой державной мощью?

СИМОН

А почему бы и нет, господин граф?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Потому что он бездарь.

ГОЙОН

Не нарывайтесь, Пеллетье.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Выскочка, чьи качества никто не может описать, чьи достоинства никто не может обнаружить и чьи действия никто не может понять. Его предприятия всегда нелепы, и он подтверждает это, отменяя каждое из них. Его преступления чудовищны, но это чудовище – гном. Никто из его друзей не считает его умным, а он управляет Европой.

СИМОН

Имею честь возразить вам, господин граф. Император Наполеон гений.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Потому что он вас поддерживает?

SIMON

Не только поэтому. Я исследователь, сударь. Говорю вам, в природе вообще не бывает бездарных животных. Бездарная раса – вымершая раса. Бездарное животное – мертвое животное. Император может вам не нравиться. Это ваше личное, случайное, произвольное и поверхностное суждение. Животные могут вам не нравиться. Потому что одно животное дурно пахнет, у другого – отвратительное жало, а третье лишено элементарного инстинкта самосохранения. Но животному безразличны ваши антипатии. Единственное, что имеет значение для животного – выживет ли оно в тех условиях, в которых обитает. Бывают условия, в которых выживает лишь то животное, которое воняет, жалит или может отпугнуть более сильного противника.

ПЕЛЛЕТЬЕ

К чему вы клоните, профессор?

СИМОН

Вы биологически неверно понимаете императора. Поинтересуйтесь окружением Наполеона, и вы поймете величие Наполеона. Этот человек пятнадцать лет остается императором Франции. На дне болота обитают иные организмы, чем в облаках, но пиявка даровита не меньше, чем орел.

ГОЙОН

Профессор, я полагал, что вы собираетесь защитить императора.

СИМОН

Что я и делаю. Только пошляки думают, что надо приукрасить образ того, кого вы собираетесь изобразить.

ГОЙОН

Я не любитель таких разговоров. Отходит в сторону.

СИМОН

Для науки есть лишь один способ защиты индивида: доказательство его пригодности к условиям его существования. Наполеон подкупает Францию дешевыми подарками? Вероятно, Францию легко подкупить. У него нет веса? Значит, он может двигаться на зыбкой почве. Бесцветный? Значит, хорошо маскируется на грязном фоне. Его действия неуверенны, нерешительны? Значит, расклад сил в нашем болоте не позволяет выдвинуться ни одной породе решительных индивидов.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Ваша наука забавнее, чем я думал.

СИМОН

Уже одно это позволяет сделать серьезные выводы. Дайте мне неизвестное существо, я изучу его телосложение и скажу вам, где и как оно живет.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это относится к Бонапарту?

СИМОН

Несомненно.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Что вы можете сказать, глядя на его нос картошкой?

СИМОН

Он чует врагов.

ПЕЛЛЕТЬЕ

И друзей.

СИМОН

Животному не нужны друзья. У него есть враги его врагов.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Хорошо. А как насчет его карликового роста?

СИМОН

Все канатоходцы крошечные.

ПЕЛЛЕТЬЕ

А что такое его бородка клинышком?

СИМОН

Орган равновесия, без вопросов. Эти дрожащие волоски, вытянутые вправо и влево, способны просигналить мозгу о малейших движениях как справа, так и слева. Орган равновесия. Шест канатоходца. Мир наблюдает за действиями императора и говорит, что он шатается. Я смотрю на бородку и говорю: гениальность императора в том, что он рожден для шатания.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Интересно.

СИМОН

Я часто слышу вопрос: Почему выбран именно он? Встречный вопрос ученого: Кто если не он? Кто столь же чутко, как император Наполеон, реагирует на окружающую среду?

ПЕЛЛЕТЬЕ

С вашими аргументами трудно не согласиться. И все же я вижу одно противоречие.

СИМОН

Какое?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Император весьма решительно оказывает вам всяческую поддержку. Какой вы делаете отсюда вывод?

СИМОН

Усматриваю ли я здесь взаимное воздействие? Нет, я его не усматриваю, ибо это вне моей компетенции. Но отсюда я могу сделать вывод, что я поддерживаю его.

ПЕЛЛЕТЬЕ

В самом деле, цепочка аргументов, кажется, замкнулась.

ГОЙОН снова подходит к ним

Профессор Симон.

СИМОН

Полковник Тойон?

ГОЙОН

Позвольте еще один вопрос?

СИМОН

Да, но будьте кратки. Я предпочел бы продолжить свою работу.

ГОЙОН

Буду очень краток. Каким образом собственноручное письменное распоряжение императора оказалось на одном листе с тем, ну, с тем недостойным текстом? СИМОН

О, это целая история. Она отвлечет нас от нашего дела.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Теперь ваша очередь отвечать на вопрос. Я обижаюсь, когда собеседник провоцирует мое любопытство и не удовлетворяет его.

ГОЙОН

Поймите, в данном случае я вынужден просить, чтобы вы объяснили…

СИМОН

Говорю же вам, эта история ничего не объяснит. Ну ладно. – Диего! Идет к бассейну и разговаривает с Диего, установившему тем временем лампу и наблюдающему за тем, что происходит внутри бассейна. Возвращается.

В те годы, которые я потратил на подготовку к нынешнему славному деянию, я жил отнюдь не в благоприятных условиях. Наука, господа, это правительство, которое редко кормит досыта своих подданных. Я не жалуюсь. Оно делает нас счастливыми, но не сытыми. Такое случается. Я жил в бедном доме на левом берегу Сены. Однажды утром я встретил на лестнице девушку.

ГОЙОН

Девушку?

СИМОН

Обычную деревенскую девушку. Она притопала в Париж в своих сабо, чтобы зарабатывать на жизнь случайной работой по уборке и мелкому ремонту одежды. Простая невежественная девка, которая постоянно смеялась без всякой причины, ее звали Маргарита.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Маргарита? Уж не Маргарита ли Белланже?

СИМОН

Вы с ней знакомы, сударь?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Ну. немного.

СИМОН

Вероятно, вы были ее заказчиком?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Как вы догадались?

СИМОН

Очень просто. Она мне об этом рассказала.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Вам?

СИМОН

Да. Она сказала, что ей удалось найти клиентов из высших слоев общества.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Она сказала правду.

СИМОН

Почему бы и нет? Люди любят поговорить о своих успехах.

ГОЙОН

Продолжайте. Вы встретили ее на лестнице…

СИМОН

Ну, я снял шляпу.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Вы сняли шляпу?

СИМОН

Так принято. Конечно, не заговаривая с ней.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Не заговаривая. Конечно.

СИМОН

Вскоре после этого она без предупреждения заявилась ко мне в мансарду. Она подобрала где-то крайне безвкусную английскую гравюру и попросила меня перевести подпись. Сказала, что я был с ней так вежлив, что она почувствовала ко мне доверие.

ГОЙОН

Ну, продолжайте. Вы перевели подпись…

СИМОН

И записал перевод на том самом листке, который вы держите в руках, полковник. Она была вне себя от радости. – Я уверена, там все так и написано. О, вы великий ученый, восторгалась она. Все точно соответствует картинке, слово в слово, хотя слова-то английские. И про собаку, которая плакала. Ах, сударь, наука – великая вещь, я перед вами преклоняюсь. У меня даже слезы на глаза навернулись. А что вы там пишете? Это наука? – Она посмотрела на мой письменный стол. Я как раз работал, когда она прервала мое занятие. – Да, милая барышня, наука, в которой я ничего не смыслю. – Не смыслите? Вы, кто может все? – Вот прошение на имя его величества императора, ответил я. Только в его власти дать мне возможность достичь цели моей жизни. – Бог вам поможет, сказала она очень серьезно. Вы самый выдающийся ученый, которого я знаю, и такой хороший человек. Ведь Бог вернул несчастным родителям их потерянного ребенка, я знаю это по другой картинке, за нее я пока не могу заплатить, а во всем виновата эта чертова служанка, прости господи. Вы не представляете, как я ее ненавижу. – С этими словами она выбежала за дверь.

ГОЙОН

С этим листком?

СИМОН

С этим листком. Я дописал прошение до конца, приложил самые лестные рекомендации профессора Дюмериля и отправил его…

ГОЙОН

Чьи рекомендации?

СИМОН

Профессора Дюмериля, известного биолога, специалиста по амфибиям.

ГОЙОН

Понятно.

СИМОН

… на имя императора. Однако прошло целых шесть недель, прежде чем незадолго до Рождества я получил приглашение на улицу Девинь. Подпись под приглашением была мне неизвестна.

ГОЙОН

Шесть недель?

ПЕЛЛЕТЬЕ

На улицу Девинь, ага.

СИМОН

Я оказался перед дворцом самого новейшего и изысканного вкуса. Меня встречает лакей; он, кажется, ждал меня. Лакей передает меня мажордому. Тот приводит меня в роскошную приемную. Одна из дверей во внутренние покои распахивается, и появляется…

ПЕЛЛЕТЬЕ

Ну, кто?

СИМОН

Вы будете весьма удивлены.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Маргарита Белланже.

СИМОН

А вы сообразительны, граф. Вы не ошиблись, то была она, и этот листок был у нее с собой. Сударь, сказала она с большой серьезностью, вы самый достойный из всех ученых. Возьмите это. Вот видите, Господь вам помог. Повернулась и удалилась. Меня проводили к выходу, и я оказался обладателем документа, который коренным образом изменит наш век. Странно, не так ли?

ГОЙОН

Да, конечно. Довольно странно.

СИМОН

Итак, какую бы форму император ни избрал для выражения мне своей поддержки, согласитесь, что он осознал свой долг перед историей и выполнил его без колебаний.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Хороший человек! Вы так наивны?

СИМОН

Наивен? В каком смысле?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это объяснение…

СИМОН

Наиболее вероятное. Давайте рассмотрим все другие подходящие объяснения. Возможно, что император действовал в угоду Белланже.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Как? Так вы до этого додумались?

СИМОН

А кто бы не додумался? Вот вы, например, додумались. Это вы, сударь, наивны. Молодежь смотрит на мир глазами писателя-романтика. Только с возрастом мы приближаемся к взгляду зоолога.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Что значит взгляд зоолога?

СИМОН

Судьба породы никогда не зависит от поведения отдельных особей. Возможно, за меня похлопотала малышка Белланже. Возможно, император облек свое решение в форму простой любезности. Но одно можно сказать наверняка: он написал этот всемирно-исторический документ не для маленькой парижской швейки. Это была бы случайность, а для науки, господа, случайностей не существует.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Так вы предпочитаете верить в вашего специалиста по тритонам?

СИМОН

Дюмериль? Вздор. Дюмериля никто не знает. Его исключительность выражается в том, что знаю его только я. И возможно, еще двое. Как ни посмотри, все возможные объяснения исключены, кроме одного.

ГОЙОН

А именно?

СИМОН

Что хорошо для исследований, хорошо для империи. В этом смысле, полковник, я рассчитываю на вашу немедленную, полную и безоговорочную поддержку.

ГОЙОН

Я в вашем распоряжении, профессор Симон.

СИМОН

Прежде всего попрошу соблюдать полную тишину, пока мы будем ловить экземпляры, отобранные Диего.

Любой сбой может привести к преждевременной трансформации.

ГОЙОН

Кого вы собираетесь ловить?

СИМОН

Рыб. Но это должны быть сильные молодые особи, способные противостоять тому, что их ждет впереди.

ГОЙОН

Что вы хотите сказать? Неужели мы прибыли сюда на рыбалку?

СИМОН

Конечно. Зачем же еще?

ГОЙОН

Есть другие требования?

СИМОН

Величайшая осторожность при отправке груза. И очень бережная транспортировка. Следует, насколько возможно, избегать вибраций.

ГОЙОН

Я в вашем распоряжении, профессор.

СИМОН

Да. В моем.

ГОЙОН

Сколько времени, по вашему расчету, займут ваши действия здесь, в пещере?

СИМОН

Около двух часов.

ГОЙОН

Если мы будем ехать медленно, то доберемся до столицы примерно за четыре часа. Итого шесть часов. Мало надежды, что бандиты все это время оставят нас в покое. СИМОН

Мы не едем в Мехико.

ГОЙОН

Не понял.

СИМОН

Мы едем в Веракрус.

ГОЙОН

Профессор Симон! На пути в Веракрус нас поджидает половина мексиканской армии.

СИМОН

В гавани Веракруса меня ожидает фрегат императорского флота.

ГОЙОН

Из-за вашей рыбы?

СИМОН

Да, да.

ГОЙОН

Вы безумец. Знаете ли вы, что происходит в этой стране? Уже ни для кого не секрет, что Франция потерпела свое первое внешнеполитическое и военное поражение в войне с разношерстным местным сбродом, узкоглазыми крестьянами, которых возглавляет какой-то адвокат. Маршал Базен озабочен лишь тем, как упорядочить вывод французских войск. И вы хотите, чтобы я медленно трясся по полям сражений, как торговец рыбой на своей телеге?

СИМОН

Все это ничуть меня не волнует.

ГОЙОН

Крах Франции – не волнует?

СИМОН

Народы переоценивают свои катастрофы. После наводнения, немного более сильного, чем обычно, жители долины Евфрата утверждали, что человечество утонуло. Я думаю, что после всех катастроф мир чувствует себя совсем неплохо.

ГОЙОН

Вы лишены патриотического чувства, сударь?

СИМОН

Уверяю вас, полковник, если четыре или пять таких рыб благополучно доберутся до Парижа, империя одержит победу в Америке.

ГОЙОН

К сожалению, от такой победы придется отказаться. Уходим.

СИМОН

В Веракрус.

ГОЙОН

В Мехико.

СИМОН

Вы отказываетесь выполнить мой приказ?

ГОЙОН

Да.

СИМОН

Попрошу вас вернуть бумагу.

ГОЙОН швыряет листок

Это ваша собственность.

СИМОН

Она нужна на случай, если мне придется вас пристрелить. Считайте, что вы уволены, полковник Гойон.

ГОЙОН

Одну минуту. Погодите.

СИМОН

Мое терпение лопнуло. Я не собираюсь из-за тупости одного офицерского черепа подвергать риску провала серьезное предприятие. Вы мне мешаете, Гойон.

ГОЙОН

Прошу прощения, господин Симон. Я превысил свои полномочия.

СИМОН

Вы признаете это?

ГОЙОН

Вы разрешите мне продолжить руководство военнотехнической частью вашего предприятия?

СИМОН

Несусветная глупость. А для чего же вы здесь?

ГОЙОН

Лейтенант Пеллетье!

ПЕЛЛЕТЬЕ

Господин полковник.

ГОЙОН

Вы немедленно отправляетесь верхом в Мехико.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это непросто.

ГОЙОН

Вы добиваетесь немедленной встречи с маршалом.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это сложно.

ГОЙОН

Вы получаете хорошо оснащенный и надежный отряд, достаточно боеспособный, чтобы обеспечить нашу охрану по пути следования до побережья.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это вряд ли возможно.

ГОЙОН

Даю вам три часа. Через три часа возвращайтесь сюда с солдатами.

ПЕЛЛЕТЬЕ

Это исключено.

ГОЙОН

Вы поняли?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Так точно, полковник. Уходит.

ГОЙОН Ологе

Капитан!

ОЛОГА

Господин капитан.

ГОЙОН

Прикажите вашим людям в ближайшие часы производить как можно меньше шума.

СИМОН

Вообще никакого.

ГОЙОН

Не производить ни малейшего шума. Вы за это отвечаете.

ОЛОГА

Слушаюсь, господин полковник.

СИМОН

Да, и перестаньте лязгать своими нелепыми серебряными шпорами.

Пеллетье.

ГОЙОН

Вы все еще здесь, лейтенант?

ПЕЛЛЕТЬЕ

Раненые, полковник. Они страдают от жары. В цистернах находится лед, с вашего позволения, я предложил бы…

СИМОН

Полковник, будьте любезны напомнить этому господину о его служебном долге.

ГОЙОН

Вы теряете время, лейтенант. Я сказал, у вас три часа; Я не буду вычитать из них потраченные зря минуты. Пеллетье отдает честь и уходит.

СИМОН

Вы правильно поняли мой образ действия, полковник. Лед нужен мне, чтобы соблюсти условия чистоты эксперимента.

ГОЙОН

Честно говоря, профессор Симон, я ничего не понимаю. Не знаю, смею ли я просить вас…

СИМОН

Я пока не занят. Диего требуется время, чтобы они привыкли к его присутствию. Вряд ли они имеют понятие о правилах общения, не так ли? Мы стараемся минимизировать возбуждение, возникающее у них в момент поимки. По своему характеру они доверчивы к людям, что естественно.

ГОЙОН

Почему это естественно?

СИМОН

Что за вопрос. Впрочем, понятно. Ведь вы не знаете…

ГОЙОН

Вот именно. Не могли бы вы сообщить мне о сути ваших исследований? Что не так с этими рыбами? Почему они живут здесь, под землей? В чем их ценность? Или это все секрет?

СИМОН

Было секретом. Семнадцать лет мне пришлось молчать, как рыба. Но теперь это известно императору, и, что еще хуже, Дюмерилю. И я докажу свою правоту в нынешнем 1866 году. Иначе меня до конца моих дней будут презирать и обливать помоями. У образованного мира, знаете ли, сильно развито чувство юмора.

ГОЙОН

Весьма интересно.

СИМОН

Начнем с окружающей среды. Где мы находимся, Гойон?

ГОЙОН

В пещере.

СИМОН

Очень неточно, Гойон. Что за пещера?

ГОЙОН

Ну, дыра в земле.

СИМОН

Какая дыра, осел вы этакий? О прошу прощения, я не имею никакого права вас экзаменовать. Вечно я забываю учитывать умственные способности своих сограждан. Отношусь к ним так, будто все они образованные люди. Моя старая ошибка.

ГОЙОН

Не нужно оправдываться. Просто скажите мне, в какой пещере мы находимся.

СИМОН

Это лавовая пещера, редчайшая из пещерных форм. Все горы Рио-Фрио имеют вулканическое происхождение. Там, где жидкая порода вступает в контакт с воздухом, она затвердевает. Текучая лава пробивает выходы из этой коры, и мы проникли сюда через один из таких выходов.

ГОЙОН

Вполне понятно.

СИМОН

Кроме того, под затвердевшим слоем образуются пузыри нагретого газа. Там, где лопается такой пузырь, создается так называемый хрустальный подвал.

ГОЙОН

Бассейн?

СИМОН

Правильно, Гойон. Видите, стены покрыты цинковой обманкой, кристально гладкой, неприступной. Кроме того, они сужаются кверху. Знаете ли вы, что природа создала таким образом? Реторту. Колбу несравненной полезности для одного из своих самых замечательных экспериментов.

ГОЙОН

Пожалуйста, продолжайте.

СИМОН

Что ж, перейдем к делу без лирических отступлений. Вы имеете представление об ацтеках?

ГОЙОН

Ну, я слышал разговоры о них. Вроде бы они были коренными жителями этой части света?

СИМОН

Это все, что вам о них известно?

ГОЙОН

Если экзаменовать меня по всей строгости, то да.

СИМОН

Я снова требую от вас слишком многого. Ацтеки были самыми законченными дураками в истории человеческой породы. Они очень трепетно относились к целомудрию. В общем они ценили все добродетели, кроме тех, которые приносили какую-либо пользу. Видите ли, полковник, они питали непреодолимую слабость к излишним добродетелям.

ГОЙОН

Каким, например?

СИМОН

Солдатским.

ГОЙОН

Понятно. И они были прекрасными математиками, не так ли?

СИМОН

Превосходными. Они изобрели поистине уникальное искусство вычислений, чтобы согласовать два разных календаря, из коих ни один не соответствовал звездным орбитам. Задача практически невыполнимая. Но они ее решили.

ГОЙОН

Давайте вернемся к разговору о рыбах.

СИМОН

О них мы и говорим. Беременных девушек ацтеки держали в заключении, в «доме незамужних». Если они сбегали, их приносили в жертву богу дождя. Я предполагаю, что представительниц королевского клана, вступивших в интимные отношения с особями низших пород, считали недостойными такой чести и сбрасывали в эту яму.

ГОЙОН

Вы имеете в виду, что их топили?

СИМОН

Да. Топили живьем.

ГОЙОН

Профессор Симон. Неужели вы хотите сказать, что ацтекские женщины превратились в рыб и теперь плавают там, в бассейне.

СИМОН

Я не рассказываю вам сказки. Сказки – скучное и лишенное воображения чтиво по сравнению с естествознанием. Конечно, они погибли. Человек дышит легкими, полковник.

ГОЙОН

Но тогда… К чему эта довольно старая история?

СИМОН

Старая? В этой истории почти непредставимо то, насколько она молода. Всего каких-то четыреста лет.

ГОЙОН

Разве это не много?

СИМОН

Нет.

ГОЙОН

Но как нам добраться до настоящего?

СИМОН

Мы почти добрались. В феврале сорок девятого года…

ГОЙОН

Семнадцать лет назад…

СИМОН

Точно. Я участвовал в исследовательской экспедиции, заблудился и чуть не умер с голода, обычное дело. Заполз в горную расщелину; надеясь найти тень и, может быть, даже влажный корень. Трещина немного расширилась, я двинулся по коридору ползком, преодолел несколько щелей и камер и оказался…

ГОЙОН

Здесь.

СИМОН

Я обнаружил бассейн. Они идут к бассейну. Мне удалось набрать в шляпу воды и не умереть от жажды. При этом я сразу заметил две особенности спасительной влаги. Вода была необычайно прохладной (точное измерение показало семь и две десятых градуса по Реомюру) и имела почти кашеобразную консистенцию. Эта плотность возникла из-за присутствия не известной мне водоросли. Оказалось, что жидкость, которую я пил, содержала питательный планктон. Так что я быстро восстановил свои силы настолько, что сумел поймать одну из рыб. Поразительное присутствие рыб в подземном водоеме в какой-то мере объяснялось растительной насыщенностью среды их обитания. Я видел перед собой половозрелое животное, к которому присосалась более молодая, вроде бы мужская особь. Теперь я должен сделать вам одно признание, полковник Гойон.

ГОЙОН

Признание?

СИМОН

В более чем постыдном деянии. Но о нем нельзя умолчать.

ГОЙОН

Не понял.

СИМОН

Я совершил преступление.

ГОЙОН

Если я ничего не пропустил, вы были в пещере один. СИМОН

Вовсе нет.

ГОЙОН

А кто там был с вами?

СИМОН

Эта рыба.

ГОЙОН

Ну и что? Какое преступление вы совершили? СИМОН

Я ее съел.

ГОЙОН

Ну и что?

СИМОН

Вы не понимаете? Меня одолела внезапная алчность. Я ловил ее несколько часов, используя в качестве сети свой сюртук. Я лишь немного поджарил ее на огне, разжевал и проглотил. Полностью. Я не мог ничего оставить после себя, как собака.

ГОЙОН

Профессор, это вполне понятно.

СИМОН

Причем здесь ваше понимание. Я не должен был допускать промахи такого рода. От этого зависит мое реноме как ученого. Нет, это непростительно. Я сталкиваюсь с неизвестным видом фауны. Я держу в руках экземпляр рыбы весом в двадцать килограммов, бесцветный, с слишком крупной округлой головой и слабо развитым хвостовым плавником. Ни один ученый никогда не видел ничего подобного. И что же я делаю? Расчленяю его вместо вскрытия. Я не классифицирую его, я его пожираю.

ДИЕГО

Простите профессор, но вы нарушаете инструкцию.

СИМОН

Что? Какую инструкцию? Инструкции здесь даю я.

ДИЕГО

Вы их нарушаете. Вы сейчас слишком шумите, профессор.

СИМОН

Да, верно. Ну, как они?

ДИЕГО

Неплохо. Но будет лучше, если вы пока отойдете подальше.

СИМОН

Отойдемте, полковник. Мы не должны мешать Диего.

ГОЙОН

Ваш помощник еще слишком молод. Сколько ему лет?

СИМОН

Примерно семнадцать. Он неоценим. К тому же, я никогда не плачу ему жалованья. Они отходят в угол, где располагаются мексиканские офицеры. Сожалею, что утомил вас своим самобичеванием. Возможно, для меня это вопрос самоуважения. Я заканчиваю. Итак, я съел странную рыбу, утолил свой безумный голод, опомнился и обратил внимание на брошенную на землю кость. И не поверил своим глазам. Мне казалось, что я опять схожу с ума. Догадываетесь, какая это была кость?

ГОЙОН

Нет, нет.

СИМОН

Грудина.

ГОЙОН

Понимаю.

СИМОН

Вы меня не слушали, да?

ГОЙОН

Слушал, профессор. Очень внимательно.

СИМОН

Я сказал: грудина.

ГОЙОН

Да, грудина. Вы так и сказали. Но ведь у рыб обычно нет грудины?

СИМОН

В самом деле, у рыб ни при каких обстоятельствах не бывает грудины. Это полностью противоречит их привычкам.

ГОЙОН

И это произвело на вас потрясающее впечатление?

СИМОН

Еще какое. Грудина была человеческая, полковник Гойон.

ГОЙОН

Человеческая?

СИМОН

Несомненно.

ГОЙОН

Профессор, вы обещали не рассказывать мне сказки.

СИМОН

Сказки? Я уже говорил вам, сказки наводят на меня скуку.

ГОЙОН

А это не сказка?

СИМОН

Весь скелет рыбы, которую я поймал в этом водоеме, оказался человеческим.

КАСТИЛЬОС

О чем вы говорите, сударь?

СИМОН

Сударь, перестаньте лязгать.

КАСТИЛЬОС

Я не шелохнулся.

СИМОН

Вы скрежещите зубами.

ГОЙОН

Будьте любезны, обер-лейтенант, соблюдайте тишину. Симону. Вы хотите сказать, что те беременные ацтекские женщины…

СИМОН

Другого объяснения нет.

ГОЙОН

Стоп. Вы сами сказали, что человек не может выжить под водой, что это исключено.

СИМОН

Совершенно исключено, да.

ГОЙОН

Но если ни один человек…

СИМОН

Не человек, полковник. Но человеческий зародыш, эмбрион.

ГОЙОН

Но это и есть маленький человек.

СИМОН

Нет. Эмбрион – это личинка.

ГОЙОН

Личинка?

СИМОН

Конечно. Человеческий эмбрион предназначен для того, чтобы стать человеком. Но прежде он должен пройти череду преображений. Он начинает как амеба, превращается в низшее многоклеточное и так далее. На определенной стадии личинка имеет некоторое сходство с рыбой. Когда мы говорим, что женщина носит под сердцем дитя, мы совершаем ошибку – с научной точки зрения. Она носит личинку.

ГОЙОН

И вы полагаете, что эти рыбы…

СИМОН

… представляют собой не что иное, как потомство личинок тех утопленных беременных женщин, которые в порядке исключения не погибли вне утробы матери, а достигли половой зрелости. Эти рыбы являются наиболее репродуктивными человеческими эмбрионами.

КАСТИЛЪОС успевший перебрать спиртного

Изволите шутки шутить, сударь?

ГОЙОН

Тихо. – Профессор, все это звучит маловероятно. Репродуктивный зародыш? Ведь это, в сущности, вздор, нелепость.

СИМОН

Вовсе нет. Тот же процесс не так давно наблюдался у одного из видов хвостатых земноводных, кстати, обитающих недалеко отсюда. Определенные дефекты желез тормозят рост плода. Плод считает свое развитие завершенным и там, где условия окружающей среды особенно благоприятны (как в нашем случае), бесстрашно приступает к делу продолжения рода. Короче говоря, я предполагаю, что среди утопленных матерей были такие, кто родил преждевременно из-за страха смерти, а среди них те, чьи плоды страдали болезнью желез. Она затормозила их стремление превратиться из личинки в младенца, то есть из существа, дышащего жабрами, – в существо, дышащее легкими. И некоторые особи из этих последних в холодной и богатой питательными веществами воде образовали биологический вид: homo piscoforme.

ГОЙОН

Рыболюди?

СИМОН

Если угодно. Дело не в названии.

ГОЙОН

Боже мой, теперь я понимаю ваш ужас. Вы съели человека.

СИМОН

Ну, в этом, право, нет ничего нового. Видите ли, часто при вскрытии трупов простая проба на вкус избавляет от необходимости длительного исследования тканей под микроскопом.

КАСТИЛЬОС

Я съел человека. В пятницу. Падает в обморок.

СИМОН

Прекратите этот вечный лязг, полковник.

ГОЙОН

Обер-лейтенант, кому приказано… Оборачивается. Ну, кажется, он вознамерился сохранять спокойствие.

СИМОН

Нет, самое отчаянное заключалось в том, что у меня почти не осталось рыбьей плоти. Были зубы, более примитивные, чем человечьи, и, конечно, далеко не такие хитроумные и оригинальные, как щучьи. Но мозг пропал. Как показали измерения черепа, он был не меньше, чем мозг ребенка. Но не столь совершенный, перивен-трикулярный, не так ли, с постоянной матричной зоной. Я вижу его перед собой. Я мог бы нарисовать его лежащим на операционном столе. Но я не могу это доказать. ГОЙОН

Удивительно. Перивентрикулярный. Это вы должны мне объяснить.