Второй шанс для Элии

Второй шанс для Элии.

Пролог.

– Где эта тварь?! – резкий оклик графа эхом прокатился по стенам древнего замка, отразился в витражных окнах просторной столовой и глухим стоном раненного зверя утонул где-то под самым потолком.

Пожилой Мортис вздрогнул и несмотря на простреливающую боль в спине согнулся ещё сильнее, лишь бы хозяин не выбрал его объектом своего гнева! А, всё из-за гадкой девчонки, что в кои-то веки решила ослушаться и проявить характер… Вот же, дрянь!

– Милый, – ласковый голос госпожи, заставил графа Изэр устремить свой полыхающий взор уже на супругу, позволив Мортису нервно перевести дух. – Куда она денется из предгорья? Сам подумай, так или иначе настанет ночь, вместе с ней придёт и холод, а твой… – тут она запнулась, явно подбирая подходящее слово или делая определённый акцент на статусе разыскиваемой, – бастард, – особо протянув «а», продолжила она, – столь нежен, что вряд ли вынесет холод в легком платье, – скупо улыбнулась женщина.

– Изабелла, – прорычал граф решительным шагом направляясь к супруге, которая вместе с детьми, как ни в чем ни бывало, продолжала ужинать.

Графиня Изабелла Изэр была столь изящна, манерна и кротка, особенно в такие моменты, когда Эрдасу больше всего на свете хотелось оторвать ей голову, что это бесило его ещё больше.

– Куда ты смотрела?! – прорычал мужчина уже на жену.

Графиня Изэр, хрупкая миловидная шатенка даже не вздрогнула от направленного в её сторону рыка. Слишком хорошо она знала себе цену в этой семье, как и ценность вложений её отца.

– Не стоит повышать голос во время ужина, ты же знаешь, как я этого не люблю, – чуть слышно проговорила она, даже не взглянув на супруга, продолжая аккуратно резать стейк.

– Ты совсем отупела?! – взревел Эрдас, с силой ударив по тарелке так, что ужин женщины устремился прямиком на пол.

– Ты что себе позволяешь? – гневно раздувая ноздри, прошипела женщина, поднимаясь из-за стола. – Какое мне должно быть дело до твоего выб… выкормыша?! – всё же взяв себя в руки, прошипела она, отерев губы салфеткой и кинув ту на стол.

– О, всего лишь одно дело, что этот «выкормыш», как ты имела неосторожность выразиться, был обещан аршваи рам, представляешь?! – не скрывая иронии, усмехнулся граф. – Всего-то и делов, что император приказал отдать дочь рода Изэр на откуп в проигранной войне, но если тебе мой «выкормыш» всё ещё не нужен, то может быть отдадим нашу прелестную Тэодору?! А?! – уже не смеясь прорычал он.

В этот самый момент графиня Изэр почувствовала себя так, будто земля уходит из-под ног. Как отдать? В смысле потребовали дочь рода Изэр?! Да, кому они нужны, в конце концов?! Всего лишь мелкое графство в предгорье поверженной империи Тарволь?! Их даже на карте не с первого раза найдёшь?! Так кому могли понадобиться их дети?

– Зачем? – тяжело сглотнув, пролепетала она, бросив взгляд на испуганно замершую над тарелкой дочь.

Тэодора была всего на год старше той девчонки! А, что если им сгодится и она?! Что тогда?!

– О, милая, когда я спросил императора, какого эфрима ему надо от моих детей он обещал подробно передо мной отчитаться, – не скрывая злой иронии, вызверился мужчина. – Так, что? Может ты уже отомрёшь и подсуетишься немного хотя бы ради своих детей!

***

Было плевать. Вот так, просто плевать! Куда идти, что делать, как дальше жить…Но одно я знала точно, больше ни за что не вернусь в этот проклятый дом! Ни за что!

Всё ещё захлёбываясь в слезах, я спешно сползала по каменистым склонам, пытаясь уцепиться за чахлые деревца. Лес, что окружал замок Изэр был бы легко проходим, если бы не был расположен в предгорье, где каждый неосторожный шаг нёс в себе опасность. К сожалению, ни моя пышная фигура, ни такое же платье не располагали к беспрепятственному спуску. Я с трудом удерживала равновесие, перепрыгивая с камня на камень и всё больше размазывала слёзы и сопли по щекам.

– Пусть я лучше умру от холода и голода! Пусть меня съедят звери, – причитала я, продолжая подвывать, – но я ни за что не отправлюсь в земли аршваи рам! Только не туда! Ни к этим нелюдям!

Слухи о тех, кому наша империя проиграла в войне ходили разные. И, хотя, предгорье война как таковая не затронула, слишком уж далеко, но возвращавшиеся на земли графства проигравшие войны шептали разное. Говорили, что и не люди они вовсе! Что маги каждый второй! Как в старых сказках маги, только называли они себя аршваи рам! А в ком силы нет, то те рабы магов… Что звери милосерднее воинов аршваи рам!

И, вот, сегодня, на приказ императора передать в земли врагов дочь отец тут же вспомнил о ненужном ублюдке… Признал-таки кровиночку, чтобы тут же сбагрить боги ведают куда!

Воя во весь голос, я шла шаткой походкой по каменистому склону, понимая, что больше ничего не хочу в этой жизни! Как же они замучили меня! Всю жизнь терпела! Всё ждала чего-то?! Что примут. Что полюбят. Верила каждый раз, как распоследняя дура, что брат, сестра, мачеха, а может быть однажды и отец признают меня… А, всё, что получила – это бесконечные издевательства, обзывательства за то, что толстая, неуклюжая, тупая, да и вообще не пойми что! Ничего не умею…

А, учил ли меня хоть кто-то чему-то?!

Уж лучше б и не родилась я вовсе!

Вот на этой шаткой мысли, нога моя оскользнулась на влажном камне покрытым бурым мхом. Я неуклюже взмахнула руками и стремительно полетела вниз головой. Момент удара запомнить уже не смогла…

***

– Это точно она? – рассматривая две торчащие в небо упитанные ноги в розовато-линялых панталонах, Фет опустился на колени, приподнял юбку, что скрывала искривленное в гримасе ужаса красное лицо.

Он остановил время аккурат за мгновение до гибели девушки и сейчас вместе со своим другом Маат, с нечитаемым выражением на лице, они разглядывали последнюю из созданного Маат народа…

– Это всё Аишет с её грёбаной тюрьмой! Посмотри только, – зло указал мужчина пальцем на повисшее в воздухе недоразумение, – хорошо, что мы успели, но что толку? Что толку?! С таким характером она всё одно умрёт, а следом и я! Аишет, мать её, специально к этому подвела! По-другому и быть не может!

– М-да, и рад бы утешить, но судя по всему не чем… – тяжело вздохнул Фет, сложив руки на обнажённой глянцево-черной груди. Единственным предметом одежды на мужчине была золотая юбка из тонких кожаных полос чуть выше колена. Царящий в предгорьях Тарволь холод его ничуть не беспокоил. В конце концов, он бог и холод был ему ни по чем.

– Это последняя кровь, Фет, понимаешь? – несколько болезненно прошептал Маат опускаясь на колени возле висящей в воздухе девушки. – Кровь, которую ещё нужно суметь пробудить.

Оба мужчины были гораздо выше любого человека и лишь поэтому девочка казалось такой маленькой рядом с ними.

– Я предвидел это, – тихо сказал Фет. – Я знаю, один раз ты уже пострадал за то, что нарушил правила и влез в дела мирские, но ты ведь жив! А, если эта девчонка ни на что не годится? Я не желаю видеть, как мой единственный друг умирает…

– Что ты? – нахмурив светлые брови, посмотрел Маат на друга своими неоново-голубыми глазами.

– Я украл прялку у сестры, – прошептал Фет.

– Ты спятил?! Плетущая судьбы и души не сможет без своей прялки…

– Поэтому, нам надо поскорее её вернуть! – прошипел мужчина, сверкнув на Маат черными глазами полными негодования. – Мы не будем ничего конкретно менять! Всё, что нам нужно притянуть сильную, но разрушенную душу и сплести один стержень с другим ну и мотануть колесо разок назад! Нестрашно! Ничего не изменится, да и не заметит никто! – протянул он на ладони крошечную сияющую золотом прялку, стоявшую на не менее крошечном колёсике.

– И, где я тебе достану такую душу?

– Я же не просто так принёс это, – Фет выразительно посмотрел на артефакт в своих руках. – Смотри, – точно фокусник он разжал вторую ладонь, чтобы показать изрядно потрёпанную, но всё ещё тлеющую искру чужой души. – Притянул его…

– Его? – нахмурился Маат. – Он был мужчиной?

– Ой, да какая разница, – пожал плечами Фет. – Сестра говорила, что у душ пола нет!

– После прохождения через очищающий котёл, – в отчаянии вскинув руки, воскликнул Маат.

– Да всё равно, – взмахнул рукой Фет. – Эта через котёл уже не пройдёт. Слишком надорвана. Да и нужен нам лишь стержень, память не подтянется. Сплетём с душой последней, – кивнул он на висящую к верху ногами девицу, – отмотаем немного время назад, дадим ей время слиться с более сильным стержнем, и мы получим то, что нужно!

– Где ты её взял? – практически жалостливо просипел Маат, не зная уже можно ли согласиться с предложением друга или лучше отказаться и принять свой конец вместе с последней из созданного им народа.

– В одном безмагическом мире, – пробормотал Фет. – Там у них какая-то Перестройка и выживали лишь те, кто за себя мог постоять. У него был свой отряд, его звали Илья, правда, похоже на имя девчонки? А? – заискивающе улыбнулось божество. – Ну, и они боролись за справедливость, – важно кивнул Фет, на искру. – Они сражались с такими же, как и они, чтобы иметь право покровительствовать несчастным торговцам за символическое вознаграждение. Его предал друг и он даже сидел в тюрьме, совсем как ты, Маат, – ободряюще улыбнулся Фет.

– Да? Он был благородным воином?

– Ну…уважаемым, – кивнул Фет, поспешно прикрыв глаза, чтобы его только окрылённый надеждой друг не заметил, как ему на самом деле неловко за обман.

Но и вариантов не было. Он и так спер то, что никто брать не хотел из местных крылатых богов, пока рогатые не подоспели…

– Хорошо, давай попробуем…

Глава 1.

– Почему так долго не приходит в себя? – женский голос, полный негодования разозлённым писком ворвался в сознание.

– Но, госпожа, Элия сильно ударилась при падении, лекарь сказал, что это нормально, что так долго не приходит в себя. Всё же с лошади упала, хорошо хоть шею не сломала… – ответствовал старческий, несколько дребезжащий голос.

– Думаешь?

– Что? – растерянно спросила старушка.

– Ну, что это хорошо? – вкрадчиво поинтересовалась женщина и только в этот момент мою голову пронзила нестерпимая боль, а вместе с тем пришли и воспоминания.

Это был очередной урок верховой езды. Не у меня. У брата с сестрой. Я всего лишь бездельно болталась во дворе, посматривая на то, как учитель занимался с ними, когда Тэо вдруг заметила меня и предложила попробовать тоже. Вот уже десять лет я живу в замке своего отца, а всякий раз с замиранием сердца жду, что мои родственники хоть как-то признают меня. Интересно, зачем оно мне надо?

Неожиданная мысль болью прошила виски.

И впрямь, на хрена я полезла на лошадь, когда ни разу не сидела в седле? А, эти мелкие выродки возьми и стегани скотину подо мной… Че за…?!

– Ой, кажется пришла в себя? – забормотала няня, приставленная отцом к нам троим, но по факту занимавшаяся в основном братом и сестрой.

Открыв глаза, не смогла сдержать накатившего раздражения.

– Воды дай, – буркнула бабке, чтобы та немного занялась делом и перестала жужжать у меня над головой.

– Что…а да, сейчас, – пробормотала та и резко скрылась с горизонта.

– Рада, что тебе лучше, надеюсь, ты не заставишь себя ждать на ужин, – пробормотала мачеха, развернулась на каблуках и была такова.

А, вот я так и лежала, смотря в одну точку. И, вот, что было действительно странно. Всю свою сознательную жизнь, на мачеху я смотрела с придыханием, страхом и в какой-то степени с восторгом. Она мне казалась такой красивой, миниатюрной, изящной. Её манеры были идеальны. Но сейчас… как пелена с глаз спала? Баба, как баба ещё и жалела, что я шею не свернула…

Так бы и вломила ей в догонку!

От последней мысли стало не по себе, но странно хорошо?

Нахмурившись, я откинула одеяло и попыталась встать…

– Это ещё что? – забормотала я, понимая, что кто-то что-то обмотал вокруг меня…

И только, когда руки прошлись вдоль тела я наконец-то в полной степени поняла, что то, что мешало подняться – мой собственный живот! Но, у меня нет такого!

Голова вновь разболелась, заставляя болезненно жмуриться. Да, что со мной такое?! Словно и тело не моё и всё вокруг не то! Ещё этот мамон торчит, как будто я беременная…

От последней мысли и вовсе замутило, и я поспешила в уборную.

Вернувшись увидела няню, что сгружала графин с водой на маленький столик возле кровати.

– Попей и одевайся, скоро ужин…

– И че?

– Что?

Похоже у няньки любимым словом было «что», во всяком случае, она всё время что-то переспрашивала. А, может, старческое уже, и она с первого раза плохо слышит?

– Слушай, фрау, – заговорила я, садясь на кровать широко разведя колени. Так и мамон меньше мешался.

– Как ты меня назвала? – перебила нянька.

Нахмурившись, я задумалась над её вопросом. И, правда, что это значит? Стоило ей спросить, как я поняла, что и сама не знаю. Но ей почему-то шло, особенно потому, как я представляла эту загадочную «фрау» в чепце и в белом переднике на коричневое платье. Вот и нянька странным образом вписывалась в образ.

– Да не суть, – буркнула я. – Голова у меня болит и сильно, че всем этот ужин так сдался? Тут пожрать нельзя, что ли?

Какое-то время бабка молчаливо взирала на меня так, словно впервые увидела. Кожа на её пухлых щеках как-то странно налилась сперва бледностью, потом краснотой. Она злобно прищурилась и схватилась за полотенце, висящее на спинке стула, что стоял рядом со столом.

– Ты че удумала, старая? – пробормотала я, смотря, как она скручивает полотенце в жгут.

– Старая?! Пожрать?! – завопила бабка, похоже выходя из себя и как-то чересчур резво взмахнула своим оружием в мою сторону.

– Эй, не вздумай даже! – вызверилась я, но похоже это лишь наоборот придало ей ускорения, и она щелкнула своим импровизированным хлыстом прямо по мне.

После того, как плечо прошила вспышка жалящей боли то, что было в последующие несколько минут, я честно говоря, не знаю. Словно свет выключили, а в себя пришла уже сидя на няньке верхом и довязывая руки у неё за спиной её же полотенцем. Бабка уже не сопротивлялась и спокойно лежала поперёк кровати лишь часто и злобно дышала. Надо думать, весила я немало и быть погребённой подо мной то ещё удовольствие.

– Ты учти, фрау, в следующий раз не посмотрю, что ты баба, – пробормотала я и шокировано замерла.

Всё произошедшее было так на меня непохоже! Я никогда… никогда… не то, что руки ни на кого не подняла даже в мыслях старалась плохого не думать, надеясь, что боги однажды оценят моё прилежание и вознаградят за послушание… А, что же я сделала…?!

Нервно сглотнув, слезла с госпожи Брувер, почему-то только сейчас смогла вспомнить её имя. Амалия Брувер, ей пятьдесят пять лет, и она присматривает за детьми графа с момента рождения Тэо. Да, я помню это. Как помню, и то, как боялась её наказаний и излишне пристального внимания. Она любительница воспитывать хворостиной за любую провинность, но почему-то исключительно меня. С Тэо и Себастьяном она себе подобного никогда не позволяла!

Так, а почему со мной можно?!

И все же, разве так бывает, что человека которого ты боялась всю осознанную жизнь ты берёшь связываешь полотенцем, при этом даже страха нет…

Неожиданная волна гнева вдруг показалась правильной и верной. Будет знать, как руки распускать!

– Развяжи меня немедленно, мелкая дрянь! – послышалось яростное шипение из-под меня. – Совсем с ума сошла? Что на тебя нашло?!

– Ну, уж нет, – хмыкнула я. – Я тебя развяжу, а ты опять тряпкой махать начнёшь! Сама развязывайся, а я пока пойду на ужин, раз всем так невтерпёж меня на нем узреть, – пробормотала я, с трудом сползая с распростёртого подо мной тела, я пару раз запнулась и несколько раз навалилась на старушку. Искренне переживая не придушили ли её мои кульбиты на её спине, я на всякий случай ещё разок толкнула её и услышав сдавленные ругательства успокоилась. Живая.

Распахнув шкаф, я каким-то совершенно новым взглядом рассматривала свой не внушавший ничего кроме странной брезгливости, гардероб.

– Что это, а? Вы что мебель чехлили и мне на сдачу нашили?! – сплюнула я, рассматривая древние платья самых невразумительных расцветок. – И, что это? Почему брюк нет? – нахмурилась я, только сообразив, что вроде как неприлично девице в брюках ходить. – А, в этом прилично? – прошипела я себе под нос, разглядывая платье бледно-желтого цвета в мелких цветочках. – Расцветки, как в дурдоме… – пробормотала я.

– Где? – опять переспросила бабка, так и не сумев перевернуться на спину. Точно глухая.

И, правда, где?

Тряхнув головой, выудила платье темно-синего цвета. Почему-то цвет показался… домашним каким-то? Словно я привыкла именно такое носить изо дня в день и в принципе меня это не раздражало. Наоборот даже, воспринимала, как броню за которой не видно ничего лишнего. Позволяет слиться с толпой…

Какой толпой? Да, кто бы знал?!

Странные ассоциации, но так или иначе, я натянула платье, наскоро причесалась и заплела свои пшеничного цвета волосы в толстую косу. Бросив недовольный взгляд на своё отражение, я будто впервые увидела себя. Этой зимой мне исполнилось двенадцать лет, но за счет своего грузного телосложения смотрелась я старше. И на фоне мачехи и сестры выглядела, конечно, не сказать, что красавицей. Несмотря на то, что каждое платье имело шнуровку, чтобы была возможность затянуть его потуже, меня это особо не спасало. Я была похожа на маленький толстый комод, хотя надо признать, что светлые волосы и глубокого цвета синие глаза были тем немногим, что меня действительно красило.

– Что ж ты так отожралась? – вдруг спросила у самой себя и едва не вскрикнула, потому как на мгновение показалось, что в ответ с зеркальной глади на меня смотрит кто-то совершенно незнакомый.

Поспешив закончить гляделки с зеркалом и бросив виноватый взгляд на тихо матерящуюся няньку, что всё ещё пыталась перевернуться, я поспешила на ужин.

Ступая по темным коридорам замка Изэр я вспоминала то время, когда только попала сюда. Странное дело, мне было всего два года, когда моя родная мама умерла. Обстоятельства её смерти, её внешность или то, кем была эта женщина было чем-то сокрытым пологом в моей памяти. Всё, что я о ней знала, было скупыми сведеньями, который поведала госпожа Брувер, потому как отец этой темы в принципе не касался. Первые осознанные воспоминания появляются уже здесь. И, как это ни печально, но единственное, что могу вспомнить из ранних образов – это слёзы. Я всё время была одна и всё время плакала. Кажется, за свою недолгую жизнь я успела порыдать в каждом коридоре этого замка. Моя чувствительность и плаксивость ко всему было тем, что давало повод родным и даже слугам испытывать мои нервы на прочность. Порой мне казалось, что эти люди ощущают странное наслаждение доводя меня до слёз.

– Не скули, – вдруг рыкнула сама на себя.

Ну, не то чтобы я себя никогда не оговаривала, но, когда время приходило погрустить, жалела я себя за всех родственников вместе взятых. Тем необычнее было то, что сама себя и осекла сейчас. И, странное дело, но почувствовала себя гораздо лучше.

Войдя в столовую, заметила, что сестра, мачеха и брат были уже здесь. Привычно заняв своё место в конце стола, мы все молчаливо ожидали отца.

– Пришла в себя? – как бы между прочим поинтересовалась Тэо.

Девушка была точной копией матери. Такая же миниатюрная, миловидная шатенка с вздернутым носиком и нарочито милой улыбкой. Разве что кожа у неё была чуть смуглее, чем у графини, да глаза цвета горького шоколада, совсем как у отца.

Смерив девицу нечитаемым взглядом, предпочла вовсе с ней не разговаривать, учитывая то, что сегодня и так начудила сверх меры. Одна связанная нянька чего стоит?! Не приведи боги развяжется до начала ужина и нажалуется на меня папаше…

Надо было её валить…

Странная мысль заставила испуганно замереть и прослушать очередную реплику, отпущенную сестрицей. В тот самый момент, когда мелкая дрянь пыталась отвесить мне очередную порцию гадостей, я судорожно пыталась осознать, что это я сейчас такое подумала?!

– Элия, – ворвался в хоровод ужасающих мыслей, голос мачехи. – Сестра задала тебе вопрос, – сквозь зубы процедила мамаша честного семейства.

– А?! – совсем не эстетично гаркнула я, испугавшись собственного голоса. – Чего надо? – посмотрела я на мелкую пигалицу.

– Говорю, хочешь повторить урок? – гадливо осклабилась девица, намекая вовсе не на то, что они с братом поучат меня верховой езде.

Странное дело, но вместо того, чтобы испугаться и промолчать, я оскалилась, изображая улыбку и согласно кивнула.

– Обязательно повторим, – пообещала я.

Не знаю, чем бы закончился разговор, но двери в столовую отворились и внутрь вошел папаша. Граф Эрдас Изэр высокий, широкоплечий мужик с темной гривой волос, смуглокожий и кареглазый, как сестра. Он казался незыблемой глыбой, которую попробуй не так тронь, и она сорвётся, погребая всё под силой собственного гнева.

«Чем больше шкаф, тем громче падает», подумалось мне, и я невольно напряглась.

Только бы «свет» в сознании опять не погас!

Сегодня мужчина выглядел как никогда собранным и в столовую он вошел не один, а в сопровождении незнакомого мужика, который на фоне бати смотрелся утонченным прощелыгой…

Тряхнув в очередной раз головой, я вновь себя одернула. Что? Какой ещё батя? Прощелыга? Что это всё за словечки? Да и откуда столько пренебрежения в мыслях об отце? И ни грамма страха?! А, ведь я боялась его всю осознанную жизнь! Его гнева и того, как этот самый гнев мог отразиться на мне. Что со мной такое?

И опять странная волна спокойствия прошлась от макушки до самых пяток, будто уговаривая не обращать внимания на всякие глупости. Я просто взрослею и страхи уходят! Да и в собственных мыслях могу называть кого угодно и как угодно. Правильно? Ну, вроде как да…

Так вот о «прощелыге»: мужчина был низкого роста, излишне худощав и причесан с такой тщательностью, что мог посоперничать за самый женственный образ с графиней. А, ещё он был огненно-рыжим и лицо его было усыпано россыпью веснушек, точно мухи обоср…

Не выдержав хлопнула себя по губам, будто это могло хоть как-то повлиять на мыслительный процесс.

Судорожно сглотнув, решила смотреть к себе в тарелку, пока взрослые расшаркивались в приветствиях, слуги стали расставлять блюда. В замке Изэр было не принято выставлять на стол многое количество блюд, если дело не касалось праздников. Из того, что мог взять каждый стояла корзинка с хлебом, кувшин с вином, водой и медовым напитком. Иногда выставлялись соленья или свежие овощи. Для каждого члена семьи подавалась своя порция еды. И, вновь, я с какой-то странной задумчивостью наблюдала, как перед мачехой ставят блюдо с тушеными овощами и куриными биточками на пару, тоже самое появляется перед Тэо, у Себастьяна тоже, только биточки жареные, а в следующий миг плюхают тарелку передо мной…

– Че за корыто? – не успев вовремя захлопнуть рот, посмотрела я на слугу, что принес мне глубокую тарелку до краев наполненную кашей, в которую были наструганы жаренные колбаски…

– Простите? – дежурно улыбнувшись, поинтересовался слуга. – Это ваша стандартная порция…

– Вы меня сожрать в голодный год планируете, что ли? – поинтересовалась я, впервые в жизни задаваясь вопросом, почему мои порции всегда на порядок больше и жирнее, чем у остальных?

Будто кто-то глаза открыл на то, как меня кормят. Все десять лет я старалась быть послушной, а послушные девочки кушают молча то, что им дают и оставлять еду неприлично! Госпожа Брувер всегда так говорила…

Всё же фрау легко отделалась, надо было припрятать её до поры до времени… развяжется, значит судьба, а нет – значит нет.

Губы против воли растянулись в злобной ухмылке.

– Простите? – слуга шепнул мне на ухо очередное извинение.

– Че за баланда, спрашиваю? – попыталась пояснить вопрос, хотя и сама толком его не поняла. – Че попутал хлев сюда припер? Тащи обратно пока свиньи бунт не подняли, а мне вон то давай, – кивнула я в сторону сестры и мачехи, откинувшись на спинку стула и широко разведя колени. – Ну? Метнулся, пока ветер без камней, – чуть рыкнула, хотя старалась быть не услышанной занятыми светской беседой взрослыми.

– Да, вы что? Правда? Война?! – вдруг громче обычного, поинтересовалась мачеха.

– Слыхал, – пнула я носком туфли слугу по ботинку, – свиньи уже войной идут, а ты всё тут, – доверительно прошептала я, только сейчас вспомнив имя парня – Тьерри. Миловидный юноша лет двадцати, сын нашей кухарки Мати, он даже казался мне симпатичным…

То ли от вида каши, то ли от последней мысли меня отчетливо замутило.

– Д-да, х-хорошо, – как-то странно взглянув в сторону мачехи, сказал он и всё же соизволил забрать мой персональный таз и поспешил на кухню.

И, что я в нем нашла? Смазливый? Да, ну… чёрт какой-то.

– Как же они решились выступить против нашей империи?! – тем временем не уставала возмущаться мачеха. – Это же немыслимая глупость…

– Почему вы так решили, ваше превосходительство? – чуть улыбнувшись изумился «прощелыга», не забывая уминать предложенное угощение. – К тому же это не Рам Эш напало на Тарволь, а наш император объявил войну за спорные острова.

– Значит Его Величество знает, что делает, – миролюбиво заключила графиня и тут же посмотрела на напряжённо жующего мужа.

– Во что нам это встанет, вот что должно тебя было озаботить в первую очередь, – буркнул он, сверкнув в сторону жены мрачным взглядом. – Уже завтра мы должны собрать пятьсот мужчин для отправки в столицу, как думаешь есть в нашем маленьком графстве столько свободных человек способных взять в руки меч? И с чем в конечном итоге останемся мы, а впереди зима…

Осознание того, что наша Империя ввязывается в войну против загадочного королевства Рам Эш, о котором я всего-то и знала, что приблизительное расположение – где-то на юго-востоке, несло смутное чувство тревоги. Какая-то часть меня не понимала, что такое война и чем это может грозить, а вот какая-то неведомая мне половина напряглась и обдумывала, чтобы «скомуниздить» про запас, пока другие не «чухнули», что пора бы напрячь «булки»…

Я невольно вновь нахмурилась, пытаясь разобраться, что это значит? Какие ещё напряженные булки? Мати печет пирожки на случай войны или что?

– В любом случае, не думаю, что если бы было всё так серьёзно, то кузен Орм нам бы не сообщил, – пролепетала мачеха, какую-то ерунду.

Прощелыга, он же оказывается кузен Орм, только что ей прямым текстом сказал, что всё не есть хорошо! Даже я поняла!

Когда слуга вновь появился с тарелкой на замену, то от меня не укрылось то, каким взглядом окинула меня мачеха. Это было мимолетное внимание, но то насколько красноречивым был её взгляд, заставило невольно вздрогнуть. Она смотрела с ненавистью, плохо скрываемой яростью и каким-то гадливым интересом. И взгляд этот не сулил ничего хорошего. Стало не по себе на долю секунды, в то время как губы сами собой разошлись в улыбке, а брови поползли наверх, и я с выражением какого-то шального превосходства отсалютовала ей кусочком биточка на вилке.

Я спятила!

Всё внутри меня кричало, но вопреки всему сердце не ускорилось и не забилось в паническом приступе. Я чувствовала себя уверенно. Как если бы я отслеживала движение рыбы в пруду, готовясь поймать её рукой. Вот такая странная картинка возникла в голове. Это была охота? Какой-то неведомый доселе азарт растекался по венам, будоража кровь.

Я сама не поняла, как проглотила остатки ужина. Молчаливо прислушиваясь к ходу беседы взрослых и дожидаясь, когда мачеха велит нам покинуть столовую. Без её дозволения или кого-то из взрослых мы сделать этого не могли. Отец весь ужин был мрачнее обычного и по всей видимости уже подсчитывал убытки, которые принесёт ему война с королевством Рам Эш. Я же прикидывала, как там нянька и честно не знала, что лучше, если она освободится или будет всё ещё связана к моему приходу. Хотя к чему было гадать, когда в коридоре раздались суетливые шаги, надсадное дыхание и странные всхлипы, я с каким-то мрачным удовлетворением поняла, что она всё ж таки вырвалась.

А спустя долю секунды в столовую ворвалась госпожа Брувер и весь её вид не сулил мне ничего хорошего. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она рыдала, размазывая слёзы по своему упитанному лицу.

– В чем дело? – рявкнул отец.

На самом деле вот такое вторжение во время ужина господ считалось нарушением этикета, но Изэр был приграничным замком и на многое здесь закрывалось глаза. Если причина была важной, то любой слуга мог войти в столовую и изложить суть проблемы. И, хотя, детей обучали этикету по всем правилам, многое из того, что требовалось соблюдать оставалось лишь теоретической частью жизни. Мои главные правила, как незаконнорожденной дочери графа, слушаться, молчать и не мешаться.

–Ваше превосходительство, – провыла нянька, горестно всхлипнув, – прошу у вас справедливого наказания! Меня, пожилую женщину, без всякой жалости избили и связали, – потрясла она запястьями с явными следами моего произвола.

– Да, ты гонишь, – прошипела я себе под нос, покачав головой предчувствуя, что дело пахнет керосином.

Устав удивляться странным и незнакомым ассоциациям, решила сосредоточиться на важном.

Надо было дать ей избить меня полотенцем!

Трусливо подвывала я, мысленно содрогаясь от предположительных картин наказания, которое применит отец. Ни разу в жизни отец не наказывал меня лично. Но, я была свидетелем того, как в Изэр он вершил суд над провинившимися слугами или воинами и ни разу его сердце не дрогнуло, выбирая самые жестокие наказания из возможных.

– Кто с тобой это сделал? – рявкнул папаша, багровея с каждой секундой.

– Ну, допустим, я, – откинувшись на спинку стула с широко разведёнными коленями, я с какой-то ленцой во взгляде, прошлась сперва по фигуре няньки, будто представляя с чем её лучше приготовить, а потом уже встретилась взглядом с онемевшим папкой. – И, чё?

Лишь ляпнув это треклятое «и, чё», я поняла, что, наверное, скоро умру… Меня точно убьют. Это просто конец сумасшедшего бастарда! Да, что со мной такое?!

В столовой воцарилась звенящая тишина. Даже брат с сестрой замерли так и не донеся вилку с овощами до рта. Что уж говорить о прощелыге, который её вовсе выронил.

– Фрау, решила, что бить детей – это в порядке вещей, так что пришлось ей растолковать, что по чем, и что на дочь графа Изэр руку подымать не стоит, если она ей всё ещё нужна, конечно, – говорила я, но словно и не я вовсе. Да, я бы в жизнь так не сказала!

«Ну, давай, батя, шах и мат тебе», мрачная мысль полная собственного превосходства, прошлась по краю сознания. «Накажи меня, и покажи братве, что твоё может тронуть каждый».

Уверенность в собственной безнаказанности прочно поселилась на сердце, в то время как в столовой царила всё та же непроницаемая тишина.

– Мортис! – вдруг рявкнул отец, отчего подпрыгнули домочадцы. Все, кроме меня.

Пожилой слуга появился на пороге в столовую спустя несколько секунд и как всегда со всем подобострастием поклонился отцу.

– Слушаю вас, Ваше превосходительство, – почтительно проговорил он, не спеша выпрямляться.

– Госпожа Брувер заработала себе на сегодня десять ударов розгами, – под ошарашенный всхлип няньки, сказал он, – помоги ей получить вознаграждение. А, моя дочь, Элия, соскучилась по ночёвке в ледяной комнате, – закончил он, справедливо воздав каждому из нас. – И, ей так же следует помочь и сопроводить на ночлег.

Вот, сука!

Я лишь молчаливо закатила глаза, устав удивляться собственному бесстрашию, как на словах, так и в мыслях.

Правильно. Всё правильно.

Печально содрогалась я. Конечно, я грешница и должна быть наказана! Скольких людей оскорбила, как в мыслях, так и на словах! Может ледяная комната исцелит моё безумие ведь в страданиях сокрыт и путь праведный…

«Хватит гнать», шикнула сама на себя, поднялась со стула и с гордо поднятой головой, прошествовала мимо домочадцев и самого отца, не удостоив того даже взглядом.

Как он не добавил ещё пару суток в камере за такое пренебрежение, остаётся только гадать?!

Ледяная комната находилась в подвалах замка Изэр. В ней не предусматривалось ни окна, ни камина. По сути это была камера, в которой был топчан и тонкое отсыревшее одеяло. Использовалась она в основном для содержания арестантов перед отправкой их в суд или для наказания слуг… Ну, и меня. Однажды я провела в ней самую жуткую ночь в своей жизни. И, тогда, несмотря на то, что было лето к утру у меня зуб на зуб не попадал от холода. А, ещё я свалилась с лихорадкой после всего одной ночи в ней. Сейчас же было начало осени, а стало быть ночи были ещё холоднее, чем летом. Хотя вообще не уверена, что на температуру там влияет хоть как-то погода. Там всегда холодно.

В сопровождении пожилого слуги мы спустились вниз. Долгое время петляли по коридорам, пока старик не отважился вдруг заговорить.

– За что тебя?

– За решетку, судя по всему, – буркнула я, проходя в мимо Мортиса в отворившуюся дверь камеры. Мельком осмотрев комнатушку тут же выдала:

– Парашу неси, господин начальник, – усмехнулась я.

– Чего?

– В туалет мне куда ходить до завтра? – взглянув на него, как на недалёкого, покачала я головой, усаживаясь на тонюсенький топчан. – Свободен, – так и не дождавшись ответа от растерявшегося слуги, решила его поторопить лишний раз.

Стоило Мортису уйти, как я погрузилась в совершенно нерадостные думы. Со мной было что-то не так. Стоило это просто признать. Да. Я упала с лошади и отбила голову.

Жалобно всхлипнув, я привычно позволила слезам побежать по щекам:

– Я отбитая на голову-у-у, – провыла я, размазывая сопли и слёзы по щекам, захлёбываясь в собственном вздохе. – Так-то была-а-а не то не сё, никому не нужная-я-я, а теперь во-о-обще дура-а-а!

Плакала я часто и этому занятию обычно придавалась вдохновенно. За не имением кого-то, кто мог бы меня утешить, я выплёскивала свои горести так. Но сегодня почему-то повыла жалкие минуты, после чего решительно вытерла слёзы и прорычала сама на себя:

– Завали фонтан уже! Задницу подняла и на зарядку встала!

Молча поднялась, расставила ноги на ширине плеч и под бодрый счет и странную музыку, которая вдруг фоном зазвучала в голове, я начала по очереди разводить руки, потом пошли в ход ноги и наклоны. Совсем скоро я так упыхалась, что мне стало жарко, хотя в голове упорно билась мысль, о том, что я ещё стану человеком.

– Чтобы день твой был в порядке, начинай его с зарядки! – бодренько пробормотала себе под нос и решив, что проще всего просто не спорить с собственным безумием, тем более так теплее.

Глава 2.

Спала я беспокойно. Мало того, что было очень холодно и задремать удавалось лишь сжавшись калачиком, а в такой позе быстро затекало тело, так ещё странные разрозненные образы и картинки одолевали меня. То я скачу вокруг набитого песком мешка и луплю его руками, обернутыми в странные надутые перчатки, то вместо мешка висит уже человек и луплю я уже его. Безжалостно и жестоко, словно не чувствую его боль. Будто бы и не важно это вовсе! То я солдат и марширую на плацу, то уже не солдат, а какой-то невольник и опять марширую, то я ребёнок в странных коротких штанишках и опять марширую в строю. Потом неясная мешанина из драк, каких-то сборищ, гулянок. Вокруг всё время кучи взрослых пугающих мужчин и женщин, решётки, какие-то очереди из людей… Я не могла выхватить ничего конкретного и осмысленного, но общее впечатление было выматывающим. Я действительно устала от попытки отдохнуть. Мне кажется, проснулась я задолго до рассвета и какое-то время просто пялилась во тьму перед собой. Потом поднялась и начала повторять те нехитрые движения, что придумала вчера, чтобы согреться.

– Господин велел выпустить тебя к завтраку, чтобы ты успела привести себя в надлежащий вид, – раздался голос у крошечного окошка, прорубленного в деревянной двери.

Послышался лязг металла и на пороге возник Мортис. Казалось слуга был всё время стар. Он не менялся ни когда я была совсем ещё ребёнком, ни сейчас. Точно замер в одном возрасте и виде.

– Ну, раз велел – выпускай, – буркнула я.

Мужчина смерил меня нечитаемым взглядом, хмыкнул каким-то своим мыслям и посторонился, пропуская вперёд. Стоило пройти мимо него, как он сказал совсем тихо, будто бы сам себе.

– Будь осторожнее, Элия.

Неуверенно обернувшись, я заметила лишь невозмутимый взгляд мужчины, словно он ничего мне и не говорил. Пожав плечами, поспешила к выходу из подземелья замка Изэр. Я так вымоталась за эту ночь, что безумно хотелось просто скинуть с себя одежду и с головой забраться под одеяло, проспав ещё несколько часов в тепле и неге. Но не тут-то было. До завтрака оставалось не так много времени и стоило поспешить. Откровенно говоря, когда время пришло спуститься в столовую, то стало страшно. Чего ещё от себя ждать? Может быть, помешательство моё было временным, и я пришла в себя после ночи в подвале? Хотелось надеяться на это. Во всяком случае я вполне спокойно натянула на себя ранее признанное негодным бледно-желтое платье в мелкий цветочек, перезаплела волосы и освежилась, после чего побрела в столовую. К тому моменту, как я вошла слуги уже сервировали стол, хотя отца и его вчерашнего гостя ещё не было. Моя старшая сестра, младший брат и мачеха выглядели как всегда до невозможности хорошо. Чтобы не происходило вокруг, но одежда графини и её отпрысков была идеально выглажена и выстирана, ни одной неучтённой складочки, никаких придурочных цветочков, как на моих платьях. Контраст был очевиден во всем. Поражаюсь, как я раньше могла не замечать, как сильно выделяюсь на их фоне?

– Доброе утро, госпожа, – привычно прошептала я, сложив руки на поясе и слегка присев в подобающем приветствии.

Графиня подняла свой нечитаемый взгляд, прошлась им по мне с головы до ног, хмыкнула и слегка улыбнулась.

– Доброе утро, Элия, рада видеть тебя в нормальном твоем состоянии, – сказано это было так ласково, с какой-то толикой заботы и снисходительности, что я лишь кивнула и поспешила занять своё место за столом, где Тьерри вновь выгрузил передо мной неимоверных размеров таз и опять с кашей.

Взяв рядом стоявший стакан с водой и отпив немного, я поняла одно: с ума я сошла основательно и похоже надолго! Потому как пока я пила одной рукой, вторая ловко поймала слугу за запястье и со всей недюжинной силой сунула его ладонь в тарелку. К слову сказать, поданная мне каша была действительно горячей, и последовавший после вопль слуги, лишь подтверждал это.

– Что ж, – отпив ещё немного воды и подхватив булочку из корзинки с хлебом, – полагаю мне стоит вернуться в камеру? Думаю, пора обживаться, – растянув губы в улыбке, я всё же не спешила покидать столовую, всё ещё надеясь сама не знаю на что. – А, ты, сучок ещё раз притащишь таз получишь вилкой в глаз, сечёшь? – поинтересовалась я, отчаянно пытаясь закрыть рот, но прекрасно понимая, что ничего не выходит!

Тьерри выглядел растерянным. На лбу выступила нервная испарина, а рука стала значительно краснее. В этот момент я поняла, что не по своей воле он это делает и мой настоящий враг сидит напротив меня, тем более она тут же дала о себе знать.

– Что ты творишь, ненормальная идиотка?! Что себе позволяешь?! Это недопустимо!

Не дожидаясь продолжения воплей в свой адрес, резко встала и со всей силы ударила по тарелке, позволяя ей пролететь через весь стол и расплёскивая содержимое на всех присутствующих.

Что тут началось?!

Вопил брат. Визжала сестра. Бегали слуги. Лишь я, молчаливо взирая на творящийся бедлам, скорбно поджимала губы, понимая, что как прежде уже не будет. Хотелось плакать и кушать. Хотелось спать под теплым одеяльцем. Хотелось быть незаметной и жить спокойно, но похоже пришло время переезда в подвал, ведь меня теперь оттуда вообще не выпустят!

– Мы приютили тебя и вот твоя благодарность?! Ты позор рода! Богомерзкая тварь и плод греха!

– Что тут происходит?! – прогремел голос графа Изэр над царившим вокруг сумасшествием.

Все участники событий невольно замерли и только сейчас можно было наконец-то рассмотреть, чем закончился мой демарш. Осторожно сунув булочку в карман платья, я рассматривала безнадёжно испорченную скатерть, платье старшей сестры и волосы Себастьяна, которые так же оказались измазаны кашей, как и платье графини. От былого лоска не осталось и следа.

Почему-то именно последнее замечание показалось весьма забавным.

– Доброе утро, господин, – заученно сложив руки на животе, я вновь присела, как положено благовоспитанной девице.

Спохватилась, называется?!

– Посмотри только, что она натворила?! Мы на пороге войны, а она позволяет себе такое отношение к еде?! Такое пренебрежение ко мне и брату с сестрой! Вот, кого ты притащил в наш дом! – рявкнула графиня и судя по сузившимся глазам отца, это она зря ляпнула.

Никто не смел судить решения графа Изэр кроме его самого. И, вот так открыто называть меня «богомерзкой тварью» и «его ошибкой» ей не стоило. Особенно «его ошибкой».

– В самом деле? – грозно спросил папаша. – Как ты смеешь, женщина, судить меня? Её ошибки – твои промахи как никудышной матери! Почему Себастьян и Тэо не ведут себя подобным образом, думаешь, я слеп или идиот?! С этого дня Элией будут заниматься те же учителя, что и ими и я буду лично отслеживать её результаты! То, как ты запустила её, превратив в невоспитанного монстра не думай, что я закрою на это глаза! А, сейчас, – прямо посмотрел он на меня, – ещё сутки в подвале на воде и хлебе придадут смысла твоему существованию! – рявкнул он.

Я лишь тяжело вздохнула, радуясь тому, что булочка при мне, судя по всему лишней не будет…

Но, прежде, чем я успела додумать эту мысль, рука опустилась в карман, схватила булочку и демонстративно положила её на стол.

Нет! Да, что же это?!

Хотелось рыдать от досады, но вместо это я вновь гордо шествовала в сторону подвалов.

Что ж, миг свободы был недолог.

И вновь я и Мортис спускались шаг за шагом вниз по лестнице, ведущей в подвал. Настроение хуже не куда. Ужасно хотелось есть! Желудок не просто скулил, он выл так, что кажется даже глуховатый Мортис вздрагивал на особенно раскатистых руладах. Когда до того, чтобы ступить в подвал оставался всего один лестничный пролет, рука пожилого слуги вдруг сомкнулась на моём запястье. Он как-то резко дернул меня, а после встал так, что я оказалась зажатой между телом слуги и углом на лестничной площадке. Толком не успев среагировать, я замерла стоило ему коснуться моего лба двумя пальцами.

– Эши им мори аль, – пробормотал он, – говори со мной душа, – прошептал он так, что у меня мороз по коже пошел.

Я смотрела в его ставшие ярко-оранжевыми глаза и не могла поверить, что происходящее реально.

– Я Фет – я бог – я охранитель подземного царства и по исходу ты вернёшься к моим истокам, – шептал он быстро-быстро, а я вроде бы понимала, что он говорил, но на деле это слышалось как странный шёпот и свист проникающий куда-то глубоко под кожу, – отзовись мне пришлая душа, – вновь воззвал он к какой-то части меня, которая вдруг забилась куда-то в самый дальний уголок и вовсе не желала приходить на зов. – Боишься? Бойся! – рыкнул он. – И слушай! Ты здесь, чтобы сберечь её, хранить и делать сильнее! Случись с ней что, то и мечтать забудь о мирном посмертии, услышал?

Всё ещё шокировано смотря в сумасшедше-оранжевые глаза слуги, я вопреки всему вдруг согласно кивнула.

– Нарушишь обещание, и я вернусь за тобой, понял? – я вновь судорожно кивнула. – А теперь забудь, – шепнул Мортис, а я растерялась ещё больше.

Чего это мы замерли посреди пролёта? Странная заминка посреди лестницы, да ещё сердце колотится как сумасшедшее.

– Ну, чего встала? – заворчал старик. – Идём уж, я тебе там одеяльце приволок, да матрас получше, поди потом с тобой возись коли заболеешь. Девица ты хоть и видная, а чахлая всё одно, – покачал он головой, жалостливо вздыхая.

Тут и не поспоришь, здорова только в габаритах, а где надо там чуть что сразу же простужаюсь и заболеваю.

Сутки в холодной прошли так, что и врагу не пожелаешь. У меня столько активности на свободе не наблюдалось. Каждые полчаса приходилось либо ходить туда-сюда, любо приседать, либо махать руками и ногами во все стороны. Что уж говорить про то, что я была голодна как зверь и отчаянно скучала по моим любимым тазикам с кашкой. И, чего я только так взъерепенилась?! Вкусно же! Много! Хорошо!

На следующее утро я была совершенно разбита и полна решимости больше не чудить! Я возьму свою дурость под контроль, и отбитая голова не повод сидеть в камере до конца жизни! В конце концов, не хочешь тазик – сожри половину и не буянь!

– Дело не в тазу, – вкрадчиво, сквозь зубы зашипела я. – Дело в уважении!

А? Это ещё что значит? Какое уважение? Его отродясь не было!

– Именно, – фыркнула самой себе под нос, с силой сжав кулаки и вдруг подумала, что если опять будет таз на завтрак, то я снова окажусь в тюряге.

Моя дурь была мне неподвластна…

К моему удивлению, но сегодня меня ждал тот же самый завтрак, что и у брата с сестрой, состоявший из яйца и вполне нормальной порции овсянки. На этом положительные изменения заканчивались. В столовой царила мрачная атмосфера и я мечтала поскорее расправиться с завтраком и отправиться к себе и немного отдохнуть, но не тут-то было…

– С сегодняшнего дня ты будешь посещать те же занятия, что и твои брат с сестрой, – заговорил вдруг отец.

Удивительнее всего то, что с того самого момента, как я ударилась головой он сказал мне больше слов, чем за последние несколько лет! И, это странным образом тронуло меня! А, ещё учеба! Я мечтала учиться так же, как Тэо и Себастьян. По сути я была страшно запущенным ребёнком. Когда-то давно госпожа Брувер научила меня читать по слогам, но стоило об этом узнать мачехе, как все занятия прекратились. Нет, она не кричала на госпожу Брувер, не запрещала ей, а просто очень весомо заметила, что это пустая трата времени и мне ни к чему знать буквы. Лучше всего научить меня шить, так я хотя бы смогу прокормить себя в будущем. Что ж…с шитьём тоже не задалось, всё как-то то ниток не было, то ткани… И, вот, в свои двенадцать лет я не умела ровным счетом ничего. Иногда, я тайком пробиралась в библиотеку, где проходили занятия Тэо и Себастьяна и слушала то, о чем им рассказывал учитель. Благо уже давным-давно никто особо пристально не интересовался, где я провожу дни.

И, вот сейчас, стоило ему это сказать, как я ощутила, как всё внутри меня наполнилось неподдельным восторгом! Я смогу учиться! Смогу узнавать что-то новое! Смогу узнать, как огромен этот мир!

– Я буду лично контролировать твои успехи и раз у тебя столько свободного времени, что ты отважилась вредить людям, что служат Изэр, то я жду выдающихся успехов от твоего направленного усердия…

Я вообще не поняла, что он сказал, но примерно догадывалась, что он хотел, чтобы я хорошо училась. Да, без проблем!

– Конечно, господин, – мне как бастарду было не разрешено обращаться к графу, называя его отцом. С самого детства он-господин, а графиня – госпожа и никак иначе. Полагалось ещё брата и сестру называть юными господами, но как-то не доводилось первой к ним обращаться.

***

– Зейнвер Рам Арашису, – глубоко склонившись, заговорил мужчина, которого Зейн особенно ждал увидеть сегодня. – Приветствую вас, рами вэй.

Прошло несколько месяцев с их последней встречи и всё это время глава королевского архива Тэрций Эрион провёл, выполняя изыскания, порученные ему Зейном и его величеством Рейвеном Рам Морт, но поскольку у кузена и без того сейчас было много дел, встречу с верховным архивариусом Зейн решил взять на себя.

– Проходите, любезный тоцци, – пригласил он пройти мужчину так, как было положено обращаться к тем, кто был рожден без дара. – Полагаю, раз вы назначили встречу, то определённый прогресс в порученном вам вопросе есть?

Тэрций проработал в королевском архиве Рам Эш всю жизнь и положения своего добился исключительно благодаря труду, ну и умению угождать тем, кому следует, конечно же. Вот и вопрос его высочества и его кузена он никак не мог оставить без личного внимания и выполнить работу спустя рукава. Хотя, признаться честно, более сложного задания он ещё никогда не получал.

– Разумеется, рами вэй, – обратился он, обозначая статус Зейна, как «благословлённого силой». – Хотя, признаться честно, он не столь впечатляющ, как хотелось бы, но как говорится, что есть тому и рады.

Шурша множеством папок и тубусов, что мужчина пытался удержать в руках, он подошел к столу Зейна и указав на него, спросил:

– Можно, рами вэй, я воспользуюсь вашим столом?

– Разумеется, тоцци, чувствуйте себя свободно, – согласно кивнул мужчина, наблюдая за тем, как пожилой архивариус раскладывает принесённый вместе с собой скарб.

Несмотря на жару, царившую в Рам Эш в начале осени, архивариус был одет в темно-синий балахон, отделанный шелковым шитьём из серебряных и черных нитей, а также не преминул украсить лысеющую голову вышитой в тех же тонах шапочкой из блестящей темно-серебряной парчи. Должно быть, в подвалах архива в таком наряде было вполне комфортно работать, но вот на верхних этажах башни Семи стихий было слишком жарко. Лишь слегка взмахнув пальцами, Зейн послал поток силы, закрывая и зашторивая окна, понижая температуру внутри так, чтобы архивариус не рухнул в обморок прежде, чем доложит то, что удалось узнать.

– Благодарю вас, – всё же пробормотал архивариус, раскрывая первый тубус. – Что ж, надеюсь вы простите мою сложившеюся годами склонность к порядку, но начать я хотел бы с первого упоминания, – внимательно взглянув Зейну в глаза он дождался его одобрительного кивка, от чего прядь медно-рыжих волос упала на глаза, рассекая ярко-зелёный взгляд алой линией волос.

Какой же силы перед ним аршваи рам раз его волосы столь ярки, а взгляд так и искрит от проблесков силы? Вдоль висков, по линии подбородка, уходя к шее идет вязь татуировки, призванной упорядочить потоки силы, её же вязь опоясывает каждый палец на его руках. Каждый житель королевства знал, что чем большей силой может повелевать аршваи рам, тем необычнее и ярче будет его внешность. Тем больше рун нужно нанести на тело, вот и кузен короля выглядел необычно даже для своих соотечественников.

– Что ж, первое упоминание, – пробормотал он, с трудом перестав разглядывать собеседника перед собой.

Тэрций положил на стол несколько листков пожелтевшего от времени пергамента с довольно потертыми изображениями и текстом, написанным ещё на древнем наречии. Лишь заклятиям сохранности удалось защитить текст от лап времени.

– Раса, созданная Маат, богом созидания, на откуп богине-матери темных начал Аишет. Как говорится в легенде Аишет возжелала Маат однажды увидев, как он создаёт растения нашего мира. Таинство создания новой жизни так ошеломило её темное сердце, что она начала вожделеть Маат. Бог знал, что если его свет будет осквернён прикосновением Аишет, то он больше не сможет создать ничего в этом мире. Он пытался избежать связи с богиней, но коварная женщина решила околдовать бога и смешать её тьму и его свет. Она не верила, что они несовместимы. Когда же Маат понял, что он околдован, то решил спасти хотя бы часть себя, разделив свой свет со своими созданиями, так произошла единственная раса, созданная Маат. Раса с кровью, в которой плескалась энергия звёзд – солем. Согласно легенде солем были первым и единственным созданием Маат. Они были неразрывно связаны со своим богом создателем, ведь он отдал им свой первозданный свет. Так и не получив ни любви, ни страсти от Маат Аишет разверзла бездну, чтобы поместить туда непокорного бога и так появился Кайонарский разлом. Легенда говорит, что для того, чтобы закрыть разлом и остановить тварей бездны, что повалили оттуда полным ходом в темные времена аршваи рам едва не исчезли с лица нашего мира, и тогда им на помощь пришли солем, чей первозданный свет помог закрыть разлом и вернуть миру тот вид, который мы знаем сейчас. Вот только Аишет удалось заточить Маат, а раса солем лишенная покровительства своего бога, постепенно растворилась на просторах мира, растеряв дарованный свет и смешав его с кровью простых смертных…М-да, а раз мертвы они, то и Маат уже не освободится и не воскреснет, – грустно вздохнул мужчина, смотря на золотой облик божества, прорисованный с особой тщательностью на пергаменте.

– Так или иначе, но Кайонарский разлом нестабилен вновь и твари бездны то и дело просачиваются в наш мир. Всё больше мелких прорывов по всей территории Рам Эш и за его пределами. И, несмотря на то, что хроникам Рам Эш более десяти тысяч лет – это не сказки и солем точно существовали среди нас. Рам Солли самый известный род Рам Эш, который по приданию носил кровь солем.

– Да, да, вот, – открыв новый тубус, архивариус раскатал по столу генеалогическое древо небывалых размеров, – я взял лишь последний срез, который у нас был. Как видно слишком многие из потомков умерли, так и не оставив потомства во время последней войны с Сиаль. Странно, но король того времени, ставил представителей рода Рам Солли на передовые позиции. Даже не решусь предполагать с чем это связано.

«Ещё бы», мрачно подумал Зейн.

За нелестные предположения о действиях короля хоть настоящего, хоть прошлого можно и поста лишиться. Хотя Зейн и сам знал, почему род Рам Солли был поставлен на грань выживания – слишком могущественная сила, которая могла стать противовесом правящей семье.

– А вот тут вообще пропали без вести в человеческих землях около трехсот лет назад… Хотя, – вскинул палец архивариус, – ничто не пропадает бесследно! Слава богам, у меня есть связи в империи Тарволь и обратились вы ко мне до этих удручающих событий, – имея ввиду начало войны, сокрушался Тэрций, – иначе не представляю, как смог бы задействовать свои связи, – вновь откручивая новый тубус, забормотал мужчина. – Смотрите, рами вэй, видите тут, – указал он на древо Рам Солли, – Ферторий Рам Солли пропал примерно в 1893 году, тогда как в хрониках Тарволь в 1895 году появляется упоминание о вхождении в род местного дворянина Фрэдррика Солли взявшего в жены Лортецию Раиль, так начинается новый род Солли поместного дворянства. Удивительнее всего то, что его признали самостоятельной ветвью, а это говорит не о последнем статусе этого человека, что косвенно может указывать на его происхождение из семьи одарённых.

– Кто-то из потомков есть сейчас в живых? – поинтересовался Зейн, осознавая, что шансы найти растворившуюся в веках кровь почти равнозначны нулю, хотя и он не деревенский простачок и уже нашёл способ пробуждения древней крови, стоит лишь найти хотя бы каплю.

– Ну, – замялся старик, – вроде как есть… Вот список тех, кто возможно является потомками Фрэдрика и Лортеции, но точно сказать кто из этих пятерых потомок не представляется возможным. Род обнищал и угас, так что вот ещё, что есть, – протянул он копию метрики. – Девочка бастард графа Изэр и он согласился её признать, что само по себе редкость, но только благодаря этому удалось её отследить.

– Хм, бастард… Это же хорошо? – взглянул он в глаза архивариусу. – Тем боле с девочкой какие могут быть проблемы? Будет делать всё, что скажут ещё и благодарна будет за оказанную честь…

Довольно улыбнувшись Зейн пожал плечами, думая о том, как доставить девчонку в земли Рам Эш учитывая то, какую подлянку им преподнес император Тарволь с этой никудышной войной. Можно подумать других проблем у них нет?!

***

Моё очарование предстоящей учебой окрыляло. Я была не на шутку взволнованна, войдя в зал фамильной библиотеки, где у моего брата с сестрой обычно проходили занятия с выписанным из столицы империи Сартонии учителем господином Фирсом.

Эдвин Фирс некогда работал профессором в Имперском институте Тарволь, что считалось самым престижным заведением империи. Понятия не имею, как мачехе удалось сманить этого мужчину преподавать в Изэр, но в нашей дыре полноватый профессор средних лет был настоящей знаменитостью. И слуги и местные расшаркивались перед уважаемым человеком из столицы, будто он был графским родственником. Собственно, в замке его так и принимали. Обычно господин Фирс обедал вместе с нами за одним столом, и лишь последнюю неделю его не было видно, поскольку мужчина был в отъезде. Я была одной из почитательниц господина учителя и всегда с открытым ртом слушала всё, чтобы он не говорил. Сама мысль о том, что у этого человека училось в свое время всё высшее общество Тарволь, заставляло сердечко учащённо биться, поскольку теперь среди этих людей буду и я.

– Ты всерьёз пришла? – изогнув темную бровь, смерил меня взглядом Себастьян, стоило мне показаться на пороге библиотеки. – После всего, что сотворила? Зная свой статус и впрямь решила сесть учиться вместе с нами?

Сейчас в самом центре зала было установлено три письменных стола. Два перед столом учителя и один позади. Полагаю, чтобы я своим видом не смущала и не оскорбляла брата и сестру. Самого господина Фирса пока ещё не было, но вот Тэо и Себастьян уже заняли свои места.

– Не переживай братик, – усмехнулась Тэо, – у этой коровы мозгов не хватит с нами учиться, – её губы растянулись в злорадной улыбке. – Она даже писать не умеет, а всего на год младше меня, – захихикала сестра, а я молча потопала к оставленному для меня столу.

Всего пару дней назад ей было достаточно обозвать меня коровой или свиньёй и на моих глазах тут же выступали слёзы. Любое оскорбление болезненным шипом впивалось под кожу. Сейчас же…я всем богам молилась, чтобы свет не померк, и я просто не уработала сестрицу всем своим весом вколачивая в парту… Судя по моим снам, в теории кулаками я работала так, что отбивные могла на кухне руками делать. Не дай боги сотворить что-то подобное и тогда боюсь даже представить в каких муках и как скоро закончится моя жизнь.

Потому молча усевшись за стол, я решила не реагировать на любые слова и выпады в свою сторону. Если за няньку меня всего-то в камеру у пекли, то за этих двоих статья посерьёзней светит…

Статья?

Неважно. Наказание будет таким, что костей не соберу, вот, что главное.

И, казалось бы, самой себе всё доходчиво объяснила. Самое время было бы испугаться, но вместо этого какая-то часть меня будто бы хищно прищурилась и затаилась, точно виверна перед прыжком.

– Доброе утро, юные господа, – раздался от порога всегда жизнерадостный голос профессора.

Господин Фирс был улыбчивым и добродушным мужчиной, что в стенах громадины Изэр, казалось необычным. Будто бы у профессора, что ни день, то праздник и на фоне вечно серьёзного отца и недовольной мачехи, он выглядел действительно странно.

– Что ж, я рад, что теперь у меня не два благородных юных ученика, а три, – сказал профессор, ободряюще мне улыбнувшись. – Добро пожаловать, Элия, надеюсь, твой юный ум быстро наверстает то, что было упущено.

После этих слов начался урок. Первой была грамматика и мне действительно пришлось несладко. Прежде я никогда не держала в руках стилос и сперва даже растерялась, как этим писать, не говоря уже о том, что писать?! Но странным образом я довольно уверенно взяла в руки письменную принадлежность и про себя радостно назвала её «перьевой ручкой» и добавила, что это прям «буржуйский шик для нищих».

– Возможно, тебе сперва стоит попрактиковаться просто держать стилос и начать писать что-то вроде палочек и крючочков? – предложил профессор.

– Не ссы…с-страшно, – выдохнув, с облегчением улыбнулась, что не брякнула того, что собиралась, – я практиковалась с карандашом.

– Что ж, тогда пиши так, как получится, после занятий я дам тебе текст, который нужно будет ещё раз записать и выучить, если на уроке не справишься.

– Хорошо, – кивнула я, начиная переписывать то, что профессор писал на доске для нас. Сначала буквы тяжело давались. В принципе, ничего необычного, учитывая то, что читала я по слогам, но через какое-то время стилос привычно лег между пальцев и я стала писать гораздо увереннее. Правда, только пока дело касалось переписывания. Записывать на слух было сложновато. Кое-как справившись с уроком грамматики, пришла пора математики… И вот тут началось что-то по-настоящему неожиданное.

– На прошлом уроке мы начали очень сложную, но невероятно важную для вашего будущего тему – умножение. Мы разобрали с вами, что это такое и на время своего отсутствия я задал вам выучить таблицу, которую мы с вами записали…

«Буквы разные писать, тонким перышком в тетрадь…»

Странная песенка вдруг захватила всю меня, рождая приступ веселья.

«Вычитать и умножать, малышей не обижать…»

Взгляд сам собой зацепился за брата с сестрой, и я едва не рассмеялась в голос. Что за?!

Чудная мелодия, но уже без слов продолжала фоном литься в голове, а я испытывала какой-то приступ ностальгии, мол, вот оно – счастье! Учеба, таблица умножения, как же кайфово! И не важно, что слово «кайфово» я не знала, но чувствовала, что это когда очень хорошо!

– Тэо, начнем с тебя? Ты же учила?

– Да, господин Фирс, – пропищала девочка, поднявшись со своего места.

– Тогда скажи мне сколько будет семь умножить на восемь, как мы помним, это значит семь взять и сложить восемь раз, да?

– Сорок семь, – промямлила сестрица.

– Пятьдесят шесть, – тихо ответила я.

Тэо злобно зыркнула в мою сторону, а господин Фирс как-то странно присмотрелся ко мне. Я же просто знала ответ. Откуда? Без малейшего понятия.

– Верно, Элия, садись Тэо. Таблицу тебе стоит ещё поучить. Девятью восемь, Элия?

– Семьдесят два, – даже не задумываясь, ответила я.

Господин Фирс спрашивал и спрашивал, а я отвечала точно не Тэо с Себастьяном должны были учить эту таблицу, а я! И судя по всему делала я это весьма усердно. Почему-то перед глазами всплыл толстый кожаный ремень на письменном столе и эта самая таблица рядом…была тут какая-то взаимосвязь, похоже…

– Невероятно, – прошептал господин Фирс, а я впервые порадовалась тому, что голова моя была напрочь отбита – похоже, теперь, я чертов математический гений!

Две недели спустя.

Стук в дверь заставил графа Изэр отложить едва начатое письмо. В связи с начавшейся войной, Эрдас хотел подготовиться к зиме более основательно, чем обычно. Кто знает, чем эта война аукнется, как только ляжет снег и пойдут первые потери. И так, цены выросли чуть ли не вдвое, а что дальше? Страшно представить! Ещё и столько молодых мужчин пришлось снарядить на эту никому не нужную войну за острова. О, чем только думает их император? Тарволь чудом сохранило своё название «империя», давно растеряв большую часть земель и сейчас больше напоминало среднего пошиба королевство. А, с этой войной вообще не пойми к чему придём? Север уже шепчет об выходе из состава Тарволь, а это опять война. Только уже не где-то на загадочных островах, а на его, графа Изэр, земле! Только бы обошлось…

– Войдите, – рявкнул граф, даже не пытаясь выглядеть радушным хозяином.

По его мнению, в его доме не было никого перед кем бы ему следовало вести себя хотя бы немного сдержаннее. Только дай этим дармоедам воли и не успеешь оглянуться, как всё хозяйство по ветру пустят. Бестолковые! Что дети, что жена, что прислуга! И не знаешь, кто хуже! Одни идиоты кругом.

– Доброго вечера, Ваше Превосходительство, – на пороге возник улыбающийся и вечно чему-то радующийся Эдвин Фирс.

Очередной идиот и дармоед, что притащила его жена, чтобы учить их детей. Разве умный человек будет лыбиться, когда на пороге война и голод? Но у этого всё хорошо, вон радостный какой. Конечно, живет у него, как у бога за пазухой и в ус не дует! Знай себе в картишки бегает проигрывать всё, что у него зарабатывает, а раз в три месяца у детей каникулы! Ага, конечно, каникулы… Что б его!

– Добрый? Вот уж не сказал бы, – буркнул Эрдас, всё же давая дозволение учителю войти. – С чем пожаловали?

– Ну как же, – заговорил Эдвин, присаживаясь на стул возле стола графа, – вы же сказали, чтобы я приходил к вам каждые две недели и отчитывался об успехах Элии…

– И, как? Есть успехи? – скептически изогнув бровь, поинтересовался граф, припоминая, что действительно давал такое указание.

– Вы знаете, – как-то чересчур возбужденно затараторил мужчина, – есть! Это поразительно для ребёнка в такой степени запущенности…

– Что же столь потрясло вас, профессор?

На самом деле Эрдас не испытывал иллюзий относительно собственных детей. Самое главное, что у него был Себастьян. Тэодора однажды составит выгодную партию одному из приближенных к императору и укрепит позиции власти на севере. Это было выгодно, как ему, так и императору. И он уже рассматривал наиболее подходящие партии. А, вот, Элия… Её мать была удивительной. Вот и вся ценность, что была сокрыта в девчонке. Она родилась от любимой женщины. Её мать была утонченная красавица с золотыми волосами и синими, точно озёра севера, глазами. У Элии тоже были светлые волосы и синие глаза, но вот в остальном… не удалась. Но, в память о Сиэри он заботился о девочке ограничиваясь удовлетворением простых физиологических потребностей: еда, кров, одежда и кое-какой присмотр. Что с ней делать дальше? Да, куда-нибудь пристроит и ладно.

– Девочка одарена! – воодушевленно воскликнул мужчина. – У неё хваткий ум, она очень быстро вникает в науки и так и не скажешь, что её никто и никогда не учил! Но, что удивительнее всего, Элия похоже имеет расположенность к точным наукам. Математика дается ей очень легко и это при том, что ещё две недели она не знала написания цифр! Представляете?! Вот, посмотрите, скорее, – и не дождавшись дозволения профессор высыпал целую кучу бумаг на стол графа. – Вот, это первая самостоятельная! Ни одной ошибки! А, тут, посмотрите, я дал задание составить задачу на умножение, вот…

Граф нахмурился, вчитываясь в корявый почерк девчонки:

«На рынке десять торговых точек, каждая точка приносит доход в семь золотых. Из них два золотых нужно отдать графу в виде дани за покровительство и защиту. Какая сумма получится в месяц? А в год?»

– Конечно, у неё странный уклон в подсчетах, но это, как говорится, детали! – просиял профессор.

А граф Эрдас Изэр как-то невольно подумал о том, что хоть один его отпрыск готов думать о важных вещах. Это было неожиданно приятно.

Глава 3.

Пять лет спустя.

Привычный ритмичный стук кулаков о мешок с песком успокаивал. Мои руки и тело давно перестали болеть от нагрузок, которые они получали каждый день. Пять лет прошло с того самого злополучного дня, как я сверзилась головой вниз с лошади. Что ж, слава богам я отбила что-то нужное и оно заработало в моей голове. Даже вспоминать страшно, что я была за человек? От прежней Элии не осталось и следа. Она истаяла, словно жир на моих боках. Новая я была чем-то странным, но всё же гораздо лучше прежней. Привычка вставать на рассвете плотно вошла в мой распорядок дня, как и обязательные тренировки, которые длились аккурат до завтрака. Позже мой тренировочный костюм в виде свободных штанов и рубахи аккуратно убирался под кровать, а на смену ему выходило платье. Я сильно выросла и похудела за прошедшие годы. На смену безумным цветастым платьишкам пришли те, которые отказывалась носить миниатюрная Тэо, из-за чего они были гораздо короче всех принятых в империи норм, а мне наоборот нравилось. Хоть по земле не волочились. Да, и, кто бы стал заниматься моим гардеробом в свете проигранной войны! Изэр сильно поистрепался за прошедшие годы. Серая громадина замка, что был выстроен на когда-то умершем жерле вулкана, всё так же хищно скалился с высоты горы на окружающее его предгорье. Но оскал будто бы принадлежал какому-то умирающему монстру, дышащему из последних сил. В предгорье давно царил голод и то, как выживал замок было подобно чуду. Сейчас я, может быть, и рада была бы опрокинуть давно забытый тазик каши, вот только такой роскоши вряд ли бы нашлось для одного человека.

Натянув бледно-голубое платье и заплетя свои волосы в толстую косу, я поспешила в столовую. Традиция совместных обедов продолжала существовать несмотря на глубоко нерадостную атмосферу вокруг. Хотя, если так подумать, радоваться в Изэр особо никогда и не умели. Не тот характер у хозяев.

– Привет, Берта, че такая смурная? – помахала я рукой подросшей дочке кухарки, которая спешила на кухню с небольшой корзинкой яиц.

Берта была моей ровесницей и с момента моего падения вниз головой, оказалось, что если мои родные брат и сестра не хотят со мной дружить, то другие дети слуг, растущие при замке, отказать мне не могут. Особенно, если оттаскать их за волосы и окунуть предварительно в корыто с ледяной водой. Тогда Берта осознала, что выбора у неё особо нет, кроме как обзавестись подружкой в моём лице. В принципе, сын конюха тоже проникся, лишь когда его нос был расквашен о мой «неспокойный кулак», как я называла свои странные реакции тела на отказ.

– Привет, – шикнула она, маня меня к себе рукой.

Поскольку до завтрака было ещё порядком времени, я решила, что можно и поболтать с подруженцией.

– Прибыл гонец из столицы, – зашептала она, – поговаривают, что с известиями о том, что должен уплатить Изэр за проигрыш в войне…

– Хреново, – покачала я головой. – И так с баблом негусто, – вздохнула я, привычно ослабляя рамки контроля в разговоре с теми, кого считала друзьями. Всё время контролировать речь было слишком утомительно. – Батя сегодня тоже базлать будет, – цокнула я языком.

– Да, скорее всего, – привыкнув к моим выраженьицам, согласилась Берта. – Ну, ничего, поругается и перестанет, не в первой чай, – грустно вздохнула она. – Но вот пояса придётся затянуть ещё туже…

– Куда уж туже, – пробурчала я, указывая на своё платье, которое и так трещало по швам в области груди и болталось на талии.

Вообще, я выросла выше, чем сестра и её платья хоть и были удобными, но смотрелись на мне комично. Плюс ко всему у меня были реальные проблемы с походкой, стоило немного задуматься, и я начинала идти, как познавший жизнь мужик. То ли из-за роста, то ли потому, что вещи мои были слишком уж маленькими для меня, но выглядела я в такие моменты как какая-то заморская обезьяна в платье, что привозили на праздники в город. Потому, уже очень давно старалась приучить себя к контролю над речью, походкой и действиями в экстремальных ситуациях. Выходило с переменным успехом, но я старалась как могла.

Как говорил мой любимый профессор Фирс: «Ты растёшь, Элия, и то, что простительно ребёнку не спустят с рук девушке».

Правда, в эти момент он обычно был под шафе и проигрывал мне последние деньги с заначки. Но это не страшно, так как обычно я ему возвращала большую часть проигрыша, оставляя себе процент на разные милые девичьему сердцу мелочи. По крайне мере играть со мной ему было выгоднее, чем таскаться в игорные дома. Проигрывал стабильно так же, но при этом не терял бабки. Уже как два года профессор жил в Изэр просто потому, что ему предоставили жильё, еду и символическую зарплату. Платить прежние деньги отец не мог, но и Фирсу было некуда деваться. С тех пор играли мы уже на желания и интерес. Как-то незаметно Эдвин стал для меня самым близким взрослым в Изэр, а что было особенно приятно, в нем тоже жили свои демоны, как и во мне. За эти годы он многому научил меня, а я научила его мухлевать… Правда его пальцы были уже лишены той скорости, которая позволяла бы это делать незаметно, но я делала вид, что выходит у него отлично. Откуда я сама это умела? Фирс говорит у меня врожденный криминальный талант. Я делаю вид, что в этом нет ничего страшного и просто пытаюсь контролировать свою темную сторону, как могу.

– Ладно, пошкандыбала я, – махнула рукой Берте, направляясь прямиком на завтрак. -Думаю, если что-то будет реально стрёмное, батя объявит в столовой мачехе, а заодно и нам.

– Скорее всего, – кивнула Берта и поспешила на кухню к матери.

Спустя пять лет в столовой замка Изэр были всё те же лица, правда порядком более потрепанные и мрачные, а кое-где ещё более злобные, чем раньше. Но, что поделать, война не добавляла добра в наши сердца.

– Доброе утро, – присев, как положено по этикету, я прошла на свое место услышав единственное приветствие от профессора Фирса.

Себастьян за эти годы превратился в видного юношу, такого же рослого, как и отец, вот только стервозность мамаши никак не желала его отпускать.

– Чем-то воняет? – деланно скривился он, отодвигаясь от меня подальше.

Я же, пользуясь отсутствием мачехи подняла руку и демонстративно понюхала подмышку.

– Трудовой пот, – процедила я, довольно улыбнувшись, – знаешь, что это, шкет?

– Ах, ты ж, – в момент ощетинился парень, с силой сжав кулаки, готовый в любой момент кинуться на меня.

Мы и впрямь периодически схватывались с ним. Но старались делать это так, чтобы взрослые нас при этом не ловили, поскольку первая наша драка обернулась совместным заточением в холодной. Повторения никто не хотел. Потому с интервалом в несколько недель мы с переменным успехом поколачивали друг друга. Закавыка была в том, чтобы делать это не оставляя следов…и к ужасу Себастьяна я знала как, в отличии от него. Правда в последнее время он стал точно шкаф и справляться с ним было всё тяжелее.

– Дети, ну что же вы, – привычно добродушный Фирс тут же призвал нас к спокойствию.

– Ах, оставьте профессор, мой брат никак не повзрослеет, а эта… просто безнадёжна. Позор рода, – вздохнула Тэо, поправив прядку каштановых волос, заправила её за аккуратное ушко.

Конечно, сестра выросла, как воплощенное очарование: миниатюрная и очень симпатичная. Она была из той редкой породы женщин, которые умеют делать красиво даже самые обычные вещи. Но вот характер, как ни крути не менялся.

С Тэо я старалась не связываться вообще. Всё, что я могла ей предложить – это мордобой. Но, почему-то вопреки всему сама мысль, что я ударю её была какой-то… Не по понятиям это короче, чтобы это ни значило.

В этот момент в столовую вошел отец, а вот мачеха так и не пришла. Последнее время, она часто пропускала завтраки ссылаясь на мигрени. Я же думала, что ей было слишком тоскливо от однообразия Изэр последние годы. Завтрак проходил в гнетущем молчании, пока отец не закончил со своей порцией и не заговорил.

– Сегодня я получил письмо от его Императорского величества Тэймара второго, – заговорил отец, уставившись взглядом в свою тарелку, а после почему-то резко взглянул на меня и тут же отвел взгляд, нахмурившись. – Письмо о репарациях, которые обязан выслать в столицу каждый вассал до конца этого месяца.

– О, боже, – испуганно вздохнула Тэо, – но как же? Скоро зима, мне необходимо обновить гардероб! Раз война закончена, значит совсем скоро мы отправимся в герцогство Дюмон, разве нет?! Мама сказала мой официальный выход в свет и объявление о помолвке всё это будет после окончания войны!

Граф поджал губы и с силой опустил кулак на стол так, что наши тарелки дружно подпрыгнули.

– В столицу отправится Элия, – рявкнул он, – так как аршваи рам запросили именно её в качестве откупа от графства Изэр, – часто дыша как-то тихо закончил мужчина, а я вообще не поняла, что он такое сейчас сказал?

– Что? – прошептала я, ощущая, как к щекам приливает кровь, а в ушах начинает шуметь.

– Но, это невозможно, ваше превосходительство, – быстро-быстро забормотал профессор Фирс. – Элия живой человек, а мы говорим о репарациях в войне?! Какой с неё прок?! Она всего лишь бастард и при том даже не королевских кровей! В чем смысл этой жертвы? Кем она будет в Рам Эш?!

– Я признаю её, – пробормотал отец. – В Рам Эш Элия отправится, как дочь графа, не бастард, – казалось отец был ошарашен не меньше моего. – Это защитит её…

– Да, вы че…охренели, что ли?! – вдруг рявкнула я, стукнув открытой ладонью по столу, не хуже папаши. Пульс с силой загрохотал в ушах. – Вы че, да я вас на лоскуты порву, фраеры! – вызверилась я. – Какая на хер репар…папер…запер…пация?! – орала я во всю глотку, а моё платье казалось вот-вот треснет в груди, и гадкий смешок Себастьяна был последней каплей, потому как я тут же схватила соседа за волосы и шваркнула его об стол, расплескивая вокруг его кровь, что хлынула из носа братца. – Ты ваще заглохни, лох позорный!

***

Второй день в холодной камере проходил хуже, чем первый. Первый день я всё же была без сознания после тех плетей, что мне всыпали за моё поведение. Во сне время летело незаметно. Сегодня же, я лежала на животе на матрасе в камере, укрытая лишь одеяльцем, в то время как Берта заботливо смазывала мою спину заживляющими и обезболивающими мазями.

– Ну, ты дала, конечно, – фыркнула Берта и тут же затряслась, а я услышала, каким прерывистым стало её дыхание.

– Ты плачешь что ли? – прошептала я.

– Ага, – захохотала в голос подружка. – Жди! Весь двор вторые сутки хохочет, вспоминая лицо Себастьяна, когда его под белы рученьки грузили в экипаж, чтобы отправить в город к лекарю, ты бы видела, – вновь захихикала Берта.

– Я смотрела в первом ряду, – пробурчала я. – Аш! – стоило Берте зачерпнуть новую порцию мази и опустить мне на спину, как я зашипела от резкой боли.

– Не притворяйся! Лоис сказал, что порол тебя аккуратно, так что следов не останется, хотя матушка графиня очень уж лютовала и просила с тебя три шкуры спустить…Нашла кого просить?! – хохотнула Берта.

Лоис был сыном конюха, который во многом уже заменял своего пожилого отца. По части порки и наказания нерадивых жителей замка ответственным был так же он.

– Лоис, скотина, получит ещё, – прошипела я, вспоминая то, как мой второй дружок хлестал меня на глазах у всех жителей замка.

– Дурочка, – усмехнулась Берта. – Если бы не его мастерство, – с каким-то придыханием прошептала подружка, – я бы сейчас не царапинки мазала, а кожу с тебя снимала.

– Мне так больно, Берта, кажется, я умираю, – прошептала я, театрально закатывая глазки.

Уж, не знаю, было ли мне так уж больно, но с самого детства я была королевой драмы, которая лишь искала благодарных зрителей. С появлением Берты мне появилось перед кем выступать.

– Ты, как мой папа, у того, чуть какая хворь приключится, так он сразу на тот свет собирается, – поцокала девушка языком.

– Тц, – цокнула я, – трудно тебе вот меня пожалеть, что ли? – приподнявшись с постели, серьёзно взглянула я в глаза подружке. – Меня вон вообще, – закатив глаза, попыталась воспроизвести мудрёное слово, которым обозначили мою продажу в рабство, но так и не вспомнив, просто сказала, как поняла. – за долги сбагрили, – тяжело вздохнула я.

– Ну, что ты такое говоришь? М? Пока ты здесь отдыхаешь, граф вызвал поверенного и дал распоряжение подготовить бумаги о том, что он официально признаёт тебя. Представляешь, господин Фирс сказал, что через несколько дней всё будет готово и отбудешь ты не как незаконнорожденная, а как настоящая дочь графа. Господин учитель сказал, что это во многом повлияет на отношение к тебе…

– Берточка, – позвала я подружку, – ты думаешь, я в детский лагерь еду, что ли?

– Куда?

– Туда, – покачала я головой, поскольку и сама не знала, что это. – Я военнопленная, ясно тебе? Какое на фиг «положение»?! Фирс с батей белены обожрались, похоже, – покачала я головой. – Валить надо, да стрёмно как-то. В империи голод и разруха, а я…девка, да ещё и с чудиной… сплошное расстройство, – глубоко вздохнула я. – Как ни крути, а похоже от поездки на юг не отвертеться. Ладно уж, чего гадать, будет день – будет пища.

– Точно, – кивнула берта, положив рядом со мной крошечный пирожок не первой свежести, – вчера на ужин пекли с капустой, – прошептала она мне на ухо, – я для тебя припасла.

– Спасибо, – шмыгнув носом, поблагодарила я. – Когда меня выпустят, ничего не слышно? Амнистия предвидится? – печально взглянув на пирожок, который как обычно мне не дано будет донести до рта, вздохнула я.

– Граф сказал не раньше, чем готовый к отбытию экипаж будет стоять во дворе замка.

– Ну, не думала, что скажу это, но хотелось бы, чтобы они поторопились, что ли…

***

– Чего тебе? – сверкнув тяжелым взглядом на вошедшего в кабинет господина Фирса, буркнул граф.

Меньше всего на свете ему сейчас хотелось разговаривать с этим дармоедом. Дети давно выросли, чему ещё их можно обучать? Пора бы и честь знать! Да, война эта, к тому же он согласился учить их за харчи, комнату и пару монет, вроде и не выгонишь.

– Ваше Превосходительство, я всё же намерен просить вас попытаться оставить Элию дома. Она же девушка, совсем девочка, как вы можете так просто согласиться на такие условия, – Эдвин сумел заговорить лишь спустя продолжительную паузу, прекрасно осознавая, чем этот разговор может обернуться непосредственно для него.

Какое-то время граф сверлил его тяжелым взглядом то и дело сжимал и разжимал кулаки. Эдвину даже стало казаться, что граф борется с желанием как следует ему наподдать. Что в принципе и не удивительно, после того, что эта несносная девчонка учудила! Как теперь давить на жалость, когда на фамильном столе в столовой едва не пропечатался слепок с лица наследника графа.

Но всё же Эрдас Изэр глубоко вздохнул и заговорил:

– Знаешь ли ты, какую сумму к изъятию получили другие вассалы? А для Изэр всего одно требование – Элия. Впереди зима и если я скажу, что выбираю деньги, то Изэр не переживёт эту зиму, Фирс. Ни я, ни мои дети, ни подданные. Понимаешь? Эта земля моя ответственность, как и люди, которые служат мне. Элия всю жизнь провела под защитой этих стен, не зная ни нужды, ни опасности внешнего мира и это не привилегия! Это обязательство перед графством Изэр…

На какое-то время в кабинете графа воцарилась тишина, пока её не решился нарушить Фирс.

– Мне просто интересно, ваше превосходительство, если бы они потребовали отдать им Себастьяна, то ваше обязательство было столь же крепко? – спросил он, поджав губы в немом укоре. – Вы даже не пытаетесь отстоять своё дитя…

– Кто ты такой, чтобы учить меня?! – рявкнул граф, но был тут же остановлен новыми словами Эдвина.

– Я отправлюсь с ней, как опекун, – выпалил учитель, с силой сжимая кулаки. – Прошу вас подготовить все документы, которые позволят мне быть опекуном и сопровождающим незамужней девицы.

– С чего бы тебе? – хмыкнул граф.

– Боги не дали мне ни семьи, ни детей, господин, так почему бы мне не отдать отцовский долг ребёнку, у которого нет семьи, – прямо взглянув в глаза графа, он всё же сказал то, что давно вертелось на языке.

Конечно, наверное, нельзя было быть таким резким, но он был так зол на графа, на его слова об обязате6льствах Элии! Она стала его самым близким человеком в графстве Изэр и с того момента, как он начал обучать её он видел и отношение родных к никому не нужному бастарду. Девочка росла сама по себе. Вроде бы в окружении прислуги и родственников, а совершенно одна. Как такое возможно?!

– Хорошо, – неожиданно согласился граф. – Пусть будет так.

– И, прошу вас, выпустить её из заточения. Вы же не хотите, чтобы в дороге она разболелась и отдавать стало бы уже некого, – чуть улыбнулся учитель, получая недовольное согласие графа на освобождение девочки.

Если Эрдас и надеялся, что на этом визите количество желающих озадачить его своими требованиями иссякнет, то они развеялись вместе с осторожным стуком в дверь и последующим приходом Изабеллы. Супруга выглядела предельно собранной, а значит пришла не просить, а требовать. Странно, конечно, когда он брал в жены миниатюрную, даже хрупкую Беллу, он думал, что с такой женой будет жить в мире и согласии. Ведь она такая маленькая, на вид совсем беззащитная и покорная. Но чего уж граф никак не ожидал, так это того, какая пиранья живет под личиной аквариумной рыбки.

– Да? – их супружеская страсть давно угасла, как раз после рождения Себастьяна. Эрдас, быть может, и попытался бы строить их жизнь, как супругов, если бы Белла хотя бы попыталась быть более теплой и женственной с ним. Но всё, что он видел это упрёки и требования. Ему это надоело слишком быстро.

– Раз уж ты намерен признать свой позор, – начала было женщина, но граф тут же её перебил.

– Не смей судить меня, женщина, – рявкнул он, – этот позор в конечном итоге станет спасением для всех нас.

– Рада слышать, – оскалилась в улыбке графиня. – Но, неплохо было бы взять от ситуации как можно больше…

– Что ты хочешь? – устало прикрыв глаза, спросил Эрдас.

– Я и Тэо отправимся в столицу, как и Бастиан, сопровождая Элию.

– Это ещё зачем?

– Остановимся в доме моего отца, и я лично передам Элию в качестве дара Изэр. Буду изображать убитую горем мать, пока его величество не сообразит, как нам тяжело расставаться и не предложит устроить судьбу наших детей так, чтобы горе матери нашло своё успокоение в судьбе дочери и сына.

– Тэо уже помолвлена, к чему всё это? – на самом деле граф ненавидел эту змеиную суть собственной супруги, которая готова была кружиться словно уж на сковородке, всюду ища свою выгоду. Но, как бы там ни было, польза была и от неё.

– К тому, что предложенная ей партия лишь с натяжкой может считаться удачной. И, потом, как находясь здесь мы можем достоверно знать в каком состоянии дела её будущего супруга после войны? Может, этот союз уже и смысла не имеет. И Бастиан нуждается в подходящей партии, которая поможет поставить Изэр на ноги. Я заказала для Элии новый гардероб, так что будь любезен, – протянула она руку в ожидании, когда муж оплатит предстоящие расходы.

– Это ещё зачем? – нахмурился граф, в его планы не входило тратиться на одежду.

Тут и так предстояли нешуточные траты на сопровождение, провиант в дорогу и прочее.

– Как по твоему его величество поверит, что мы потеряли любимую дочь, если я привезу голодранку, а не благовоспитанную госпожу?

– Учитывая огрехи твоего воспитания, – фыркнул граф, – он вряд ли поверит и в благовоспитанную госпожу, даже если ты потратишь состояние на новый гардероб.

– Это твоя наследственность, – выдала графиня, вырывая из рук графа мешочек с монетами. – Так что, как в прочем и всегда, я позабочусь о наших детях, а твой бастард пусть хотя бы раз принесёт пользу этому дому.

***

В день отбытия из отчего дома я находилась в смешанных чувствах. С одной стороны, я очень волновалась, поскольку совершенно не понимала, чего мне ожидать от грядущего будущего? Вряд ли я отправляюсь в сказочное путешествие, где меня ждёт принц, любовь и торжественная свадьба, как это бывало во всех сказках, что читала детям графа Фрау Брувер. Но и в Изэр жилось мне не сказать, чтобы как-то особенно легко и просто. Здесь я была никому не нужна. Разве что Берта, может быть, будет скучать, да Лоис. Совершенной неожиданностью стало то, что господин Фирс решил отправиться в это путешествие в качестве моего опекуна. Это так тронуло меня, что по привычке я расплакалась уже в процессе того, когда он говорил мне об этом.

– Почему так смотришь, дитя? – говорил Эдвин, помогая мне подняться с матраса в холодной комнате, когда батя дал добро на УДО. – Ты же знаешь, что у меня нет семьи, а ты моя самая лучшая ученица, которая росла на моих глазах, разве я как твой учитель могу позволить пустить твою судьбу под откос. Может быть, я особо и не помогу, но возможно, просто быть тем, на кого ты сможешь положиться в далёких краях – это уже немало.

Вот на этих словах меня и пробрало.

Уткнувшись в пухлую подмышку профессора, я рыдала, пока он не решил меня ободрить и не начал хлопать по исполосованной спине.

– Да, ч-чтоб вас, профессор, – прошипела я, едва удержав свой «беспокойный кулак» в узде.

– Ой, прости, прости, – пробормотал он, провожая меня в мою комнату.

Но самым удивительным в сложившейся ситуации было то, что через несколько дней у меня появились новые платья! Я как совершенная дурочка по очереди примеряла, каждое из пяти и крутилась в них перед зеркалом: голубое, бирюзово-зелёное, насыщенно горчичного цвета, жемчужно-серое и абсолютно черное. Пять новеньких платьев, куда хорошо вмещалась моя грудь и видна была тонкая талия, а ещё ноги оставались прикрытыми! У меня появились сапоги и туфли, а также теплый плащ, подбитый мехом. Всё это богатство я сложила в сундук и в день отъезда привычно напялила своё лучшее теплое платье из старых, справедливо решив, что обновки в дороге могут пострадать. Собственно, на новых платьях чудеса и заканчивались.

Попрощавшись с Бертой и Лоисом, взяв в руки узелок с небольшим провиантом, который подруга собрала для нас с Фирсом в дорогу, я поняла, что я могу ехать. От этой мысли я растерялась. Пятнадцать лет я провела в стенах замка Изэр, а не испытывала ни малейшей толики сожаления, грусти, чего-то глубинного, что могла бы посчитать за привязанность к этому месту. Моей душе было не к чему тянуться в этих стенах.

С нами в путь отправлялся небольшой вооруженные отряд, а также отдельная повозка для графини и моих брата с сестрой.

– Интересно, на кой эти прутся? – прошептала я, стоя рядом с Бертой и Лоисом во дворе замка.

– Кто бы знал? – пожал плечами Лоис.

– Старуха Брувер шепталась с мамой, что будто хотят молодую госпожу заново сосватать. Мол император, как узнает, какую жертву принёс Изэр тут же мужа для молодой госпожи ещё лучше подберёт…

– А, какую жертву принёс Изэр? – непонимающе нахмурилась я, поскольку кроме меня-то никого и ничего не собирались отдавать.

– Э… – замялась Берта, – Ну, так тебя вроде как, – пробормотала она.

– Зашибись, – емко высказалась я. – То есть меня в жертву, а ей мужа хорошего?! – злобно прищурилась, глядя как сестрица с матерью усаживаются в экипаж. – А, этому че? – кивнула я в сторону братца, у которого только-только начали сходить фиолетовые синяки вокруг глаз. – Бабу подгонят? – сплюнула я.

– Я тебя умоляю, – неожиданно Берта схватила меня за предплечья, – всеми богами молю – не связывайся с ними! Ведь ни Лоиса в дороге не будет, ни графа, который может наказание и отменить… Ведь никто не говорил, какой ты должна отбыть в земли Рам Эш, упаси боги, покалечат тебя, – прошептала она, а я невольно напряглась.

Нужно было признать, что в этом дорогом экипаже сидело три человека, которые имели власть и желание мне навредить и не было ничего существенного, что могло бы им помешать.

– Не волнуйся, – тихо прошептала я. – Я буду осторожна.

Как это ни печально признавать, но прощание с единственным кровным родственником выглядело до нельзя прозаично. Граф вышел во двор, как раз, когда господин Фирс подошел к неприметному черному экипажу, чтобы помочь мне забраться внутрь. Граф выглядел необычно суровым. По его нахмуренным бровям и поджатым губам, можно было сразу сказать, что он не в духе.

– Элия, подойди, – обратился он ко мне, как раз в тот момент, когда я взяла за руку профессора, чтобы забраться внутрь экипажа.

«Да, чтоб тебя», мысленно чертыхнулась я, не ожидая ничего хорошего от возможного разговора. Но, конечно же, я покорно поплелась в сторону отца.

– Тебе предстоит долгий путь, – сказал граф и тяжело вздохнул, замолчав на какое-то время.

Я стояла перед ним искренне недоумевала, зачем вот это всё? Что он хочет? Если мы не стали родными за пятнадцать лет, что я жила в Изэр, то зачем изображать родных теперь? Чтобы слуги видели, как страдает граф или что? Соблюсти приличия?

– Теперь ты Изэр, – заговорил он, – так что постарайся не опозорить род, – вдруг выдал батя на что получил кривоватую ухмылку в моём исполнении.

– Это уж как пойдёт, – фыркнула я. – Ладно, думаю на этом всё батя, больше встречаться в этой жизни нам не зачем, – развернулась на каблуках и на негнущихся ногах пошла в сторону профессора, принимая его помощь, чтобы забраться внутрь экипажа.

Уже в карете чуть в обморок не упала в полной мере осознав, что и кому я сказала! Но всё равно чувства вины так и не возникло. Он предатель. Не отец. Вот, что я действительно осознала в этот день. Было горько от предстоящей непростой доли, но в то же время, я была счастлива, что наконец-то сваливаю из этого места, где единственное, что делали для меня, так это не давали умереть с голода. Что ж, судя по всему, настала моя очередь платить за постой в этом доме. На этом всё.

– Ну, Элия, слава богам посланник императора прибыл, и задержка была невозможна, – выдохнул Фирс, наблюдая как я прихожу в себя. – Боюсь, если мы не обуздаем твой характер, то до торжественной сдачи в плен просто не доживём.

Грустно вздохнув лишь согласно кивнула.

– У графа чуть пар из ушей не пошёл после твоих слов, – покачал головой учитель. – Вот, скажи мне, ты же образованная девица! Сколько книг мы прочитали, да и писать и говорить ты можешь очень достойно, так откуда вот это вот всё в тебе? Я не понимаю, – сокрушался профессор. – Ведь все люди вокруг тебя почти с рождения сплошь благовоспитанные пусть и гадюки, но как же ты такая получилась?

Ещё один грустный вздох был ответом профессору.

Откуда же мне знать, что в моей голове так безвозвратно сдвинулось пять лет назад? Ну, подумаешь, немножко умом повредилась, так не совсем уж… Проблески же тоже случаются. И, всё же, конкретно сегодня, я действительно не жалела. Сказала то, что посчитала нужным сказать.

В теории я знала, что путь до столицы не близок. То есть, я даже знала сколько ре он составляет. Но, что может понимать человек ни разу не покидавший стены родного дома, зная обычные цифры? Ну, ответ примерно такой – ничего! Это были просто цифры, которые неожиданно превратились в часы, а затем и дни изматывающего путешествия.

В приключенческих романах, что хранились в библиотеке замка Изэр, путешествия героев были насыщенными и полными какой-то особой романтики. Начало моего путешествия было совсем не таким. Мы муторно тряслись по неровным дорогам, мерзли ночами, вынужденные останавливаться под открытым небом, поскольку не каждый день могли достигнуть хотя бы какой-то захудалой деревушки. Благо хоть еды пока хватало. Графиня и брат с сестрой конечно же держались от меня особняком. Вопреки опасениям Берты калечить меня или как-либо увечить никто не спешил. Но, как по мне, это было более логичным. Вс      ё же именно потому, что меня запросило вражеское государство, карман отца не сильно пострадал. Сколько бы я не думала над этим более, чем странным условием я не понимала, на хрена козе баян?! Конечно, если бы я знала, что такое «баян», то может быть эта мысль приобрела бы более четкие очертания, но я не знала, хотя смысл всё же улавливала. И эта фраза как нельзя точно указывала на сложившуюся ситуацию, где правитель Рам Эш представал передо мной в облике козла, которому приспичил этот злосчастный «баян» в моем лице… Боги, кажется, моё сумасшествие это единственное, что меня хоть немного развлекает во всём этом непроглядном мраке.

К тому же сама графиня явно была настроена урвать свой кусок от сложившейся поездки. Не знаю, как, но я нутром чувствовала её алчущий взгляд, который то и дело останавливался на мне. Что задумала эта немощная в любом случае станет известно не раньше, чем мы окажемся в столице. Пока же, стоило просто не сталкиваться лишний раз с родственниками.

Иногда я думала, что, если плюнуть на всё, взять Фирса подмышку и удрать куда глаза глядят? А потом, я смотрела в окно своего неприметного экипажа и сердце в груди замирало от царившей вокруг разрухи, безнадёжности. Постоялые дворы, в которых мы порой останавливались не могли похвастаться ни хорошими номерами, ни едой. Всё выглядело «на грани» разорения, разрушения, нищеты. Люди, что время от времени мелькали за окном казались истощенными и измученными. Их одежда чаще всего была похожа на лохмотья и это отрезвляло какую-то часть меня. Именно она сковывала страхом сердце решительно одергивая меня. На каком-то глубинном уровне я понимала, что нам с Фирсом не выжить на этих улицах. Нас просто убьют или ещё что похуже…

Постепенно к нашей процессии добавилось еще несколько повозок в сопровождении вооруженной охраны в форме, на которой были отличительные знаки императорских войск. Продвижение стало ещё более медленным, но, как считал профессор, более безопасным. Ведь учитывая то, в каком состоянии была империя после войны, то для нашего обоза добраться невредимым было практически сродни чуду.

– У меня королевская кварта, – довольно улыбнулся Фирс, выкладывая на наш импровизированный столик в виде толстой книги, четыре карты с изображением королей. Взгляд профессора лучился довольством и азартом, я же не уставала поражаться его неугомонной верой в чудеса и в то, что он способен выиграть. У меня? Нет, иногда я его радовала, но только когда он совсем расстраивался от череды проигрышей.

– Очень жаль, профессор, но этого вряд ли будет достаточно, когда у меня собрана вся имперская рать, – улыбнулась я, выкладывая свои карты.

Совершенно детская наивная улыбка тут же угасла на лице профессора, и он как-то коротко вздохнул.

– Ну, ничего в следующий раз повезёт.

Я лишь досадливо покачала головой. Профессор мне очень нравился, но его азартная натура…от неё мне было каждый раз не по себе.

– Вот уж вряд ли, – пробормотала я, когда за окном экипажа послышалась странная возня.

В дороге мы были уже около месяца и это путешествие у меня уже в печенках сидело. Но, как сказал профессор, мы вот-вот должны были прибыть в Сартонию, столицу Тарволь.

– Что там такое? – завозился на своем сидении профессор и тут же уткнулся носом в окошко экипажа. – Слава богам, – прошептал наставник, – прибыли!

Стоило ему сказать это необыкновенное слово, как я тут же прильнула к окошку. Было очень любопытно увидеть, что же из себя представляет столица империи? Но всё, что мне удалось разглядеть так это кусок серой крепостной стены и огромную очередь из наших и не только повозок. Прохождение ворот не заняло много времени, хотя казус и случился, но уже после. И инициатором скандала стала в кои-то веки не я, а моя мачеха.

Стоило нам тронуться, пройдя досмотр, как мы тут же встряли, а уже спустя несколько минут до меня стал доходить неприлично визгливый крик мачехи.

– То есть как это?! – кричала она, что само по себе было событием из ряда вон, но судя по всему месяц пути и из графини сделал бешеную собаку не хуже меня. – Она моя доченька! Моя кровиночка! – надрывалась графиня, когда мы с Фирсом подошли к экипажу графини и детей, я уж грешным делом подумала, что с Тэо что-то случилось. Но тут Изабелла увидела меня и у неё из глаз брызнули слёзы. – Деточка моя, – запричитала графиня, – как же мне оставить тебя?!

Эта тетка так напугала меня своей истерикой, что я едва не развернулась в обратную сторону своего экипажа. Что ей надо?! Месяц молчала! Какая ещё деточка?!

– У меня ясный приказ, ваше сиятельство, – тем временем весьма скупо выговаривал мужчина, который был представителем императора в нашем обозе и его задачей было сопроводить всю собранную репарацию под стены дворца. – Ваша д-дочь, – особым образом запнулся он, обозначая мой статус, – такая же часть репарации, как и весь обоз. Ни вы не будете сопровождать её во дворце, ни она не поедет с вами, чтобы дожидаться аудиенции у его величества. Поскольку ваша дочь несовершеннолетняя я допустил возможность наличия опекуна по крайне мере в качестве сопровождения до дворца, далее все будет решать противоположная сторона. На этом всё, – взмахнул рукой этот невзрачного вида мужчина, отмахиваясь от графини Изэр так, словно она была надоедливой мухой.

– Что значит всё?! Как вы можете так отмахиваться от матери, которая всего-то и хочет, что сопроводить своё дитя, когда ей предстоит такой путь?! – надрывалась Изабелла Изэр, привлекая к нам не только внимание тех, кто сопровождал обоз, но и толпу народа. При чем судя по выкрикам из толпы привлекала весьма успешно. Как бы нам тут под раздачу не попасть от праведного гнева толпы за несправедливо обиженную мать.

– Прекратите учинять скандал, – резко ответил ответственный за обоз. – Вы ничего не добьётесь! Раз так хотели сопровождать, то стоило стать опекуном девушки! – рыкнул мужчина.

– Так разве это проблема? – взвизгнула графиня. – Элия, быстро принеси документы на господина Фирса, сейчас поправим имя и всё!

Мачеха требовательно посмотрела на меня так, будто всё уже решено. Вот, только я даже мысли не могла допустить, что господин Фирс останется не у дел, потому как мачехе так надо пролезть во дворец. Ну уж нет!

– Вы кто, женщина? – раньше, чем в полной мере уверилась в правильности принятого решения, поинтересовалась я, смотря в глаза графини. – Я вас не знаю, – пожала я плечами, поймав несколько шокированных взглядов нашего сопровождения. Ответственный за обоз так и вовсе рот открыл. – Не задерживайте процессию, гражданочка, устали все и без того, – пробормотала я, цапнула Фирса под ручку и потащила ошалевшего учителя в сторону экипажа. – Во дворец захотела, – шипела я, – гадина! Шиш тебе с маслом, на сегодня все билеты проданы…

Глава 4.

Сама не знаю откуда у меня столько силы взялось, но бедного Фирса в карету я тащила волоком. Профессор так растерялся, что превратился в нелепо семенящий мешок на ножках. Он то оборачивался на графиню, порываясь что-то брякнуть, как всегда поди что-то не в меру вежливое и успокаивающее, то открывал рот и смешно тараща глаза замирал посреди дороги, то пытался выдать что-то кроме растерянного «э» в мою сторону.

– Да, угомонитесь вы уже, не до того профессор, – шипела я, таща его, точно на буксире. – Ща эта жаба придёт в себя и нам уже будет не срулить! Валим, валим, говорю, – почти рычала я, провожаемая нечитаемыми взглядами нашего сопровождения.

Что сказать, я уже как пять лет тому назад прозрела относительно своего положения в доме отца и отношения ко мне так называемых родных. На графиню то я толком и не злилась. Ведь если так подумать, это она законная жена, а я вечный укор неразборчивым связям отца. Но это вовсе не значило, что я простила и приняла её отношение. Что-то несгибаемое во мне говорило, что кем бы я ни была, но я живой человек и тоже заслуживаю человеческого отношения. А коли уж ударили меня, то должна быть готова ударить в два раза сильнее. Как бы там ни было, но злопамятной я никогда не была. Но и в данной ситуации я не собиралась служить ступенькой для восхождения наверх этого трио бандуристов…

Тяжело вздохнув и задумавшись, кто такие «бандуристы»? Я как следует налегла на Эдвина, запихивая его в повозку. В голове почему-то возник образ мачехи и её детей, играющих на каких-то нелепых струнных инструментах. Махнув рукой, решила, что пусть так. По крайне мере на моих нервах они точно отбренчались.

– Вот не надо так на меня смотреть, – усевшись напротив профессора, встретилась с его упрекающим взглядом. – Смею напомнить не на смотрины к жениху катим, а вообще не пойми куда, судя по той мути, что описана в книгах папаши, – поцокала я языком.

Карета тронулась, и я могла наблюдать сквозь мутное окошко, как мы проезжаем мимо пыхтящей гневом графини, которую отчаянно тащила в повозку Тэо и что-то ей выговаривала. Наши взгляды встретились и тут уж сама не пойму, почему губы растянулись в улыбке, а поднятый вверх средний палец, как символ моей крошечной победы устремился в окно на прощание с графиней. Взгляд Изабеллы Изэр злобно прищурился, а мне стало легко и хорошо на сердце. По крайне мере этого семейства с меня хватит.

– Ты хулиганка, – спустя пару минут выдал профессор.

– Ты, что же, только сейчас понял? – изогнув бровь, посмотрела я на мужчину. – Я тебе больше скажу, у меня кажется и с головой проблемы, – рассмеялась я, чувствуя небывалый подъем. – Вот, не поверишь, профессор, знаешь, почему я не плачу? Почему не боюсь отправиться не пойми куда и зачем? Нет, сначала-то я струхнула, конечно, – вспоминая свой припадок в столовой, – а потом подумала немного и решила, что, наверное, время пришло стряхнуть с себя эти нездоровые семейные связи. Я не люблю их, они – меня, и это было бы грустно, если бы нам не было настолько всё равно друг на друга, – почти шёпотом закончила я. – Хотя, есть и ещё кое-что, о чем я думаю…

– О, чем же? – немного грустно посмотрел на меня профессор.

– Ведь не может же быть так, что меня запросили просто потому, что кому-то это в голову взбрело? Значит, я зачем-то нужна… Надеюсь, только, что живой и невредимой.

На эти мои слова Эдвин с силой сжал моё запястье и ободряюще улыбнулся.

Что ж, на территорию дворца мы въехали спустя ещё несколько часов. Вопреки царившей в стране разрухе столица и сам дворец выглядели весьма пристойно. Пройдя досмотр на въездных воротах, мы въехали внутрь и наш обоз покатил по широкой дороге, вдоль которой были высажены хвойные деревья так похожие на острые пики, своей четкой геометрией форм. Мимо прогуливались придворные и вид их вовсе не напоминал изнурённой голодом и нищетой челяди. Когда же пришло время покинуть повозку, к нам подошел лакей, в форменной ливрее изумрудного цвета и попросил следовать за ним.

Не было никаких расшаркиваний. Он даже не поздоровался с нами, будто мы этакий багаж, который умеет передвигаться ножками. Возможно, я чего-то не понимала, но мне казалось, что именно так он и смотрел на нас. Разместили нас на втором этаже дворца, который толком и рассмотреть не удалось, поскольку завели со стороны кухни и тут же повели через неприметный коридор на второй этаж.

– Мы не знали, что вас будет двое, но ваш опекун может занять соседние покои. Вам же, – повернулся он уже ко мне лицом, – стоит привести себя в порядок с дороги, скоро за вами зайдут, чтобы проводить на аудиенцию к императору, – говоря всё это он даже не поднял глаз.

– Жуткий какой, – поделилась я с Эдвином, смотря в спину удаляющемуся лакею.

– Что ж, – тяжело вздохнул мужчина, – не будем терять времени. Тебе стоит привести себя в порядок перед встречей с императором.

Войдя в выделенную мне комнату поняла, что вряд ли меня рассматривают, как ценного гостя или хотя бы дочь графа. Хоть я и жила как дикарь в Изэр, я всё же понимала, что положено по статусу детям графа. Это должны были быть покои с гостиной, спальней, ванной и личной горничной. У меня же была одна комната с ведром и тазом.

– Кошмар, – покачала я головой, выглядывая из окна своих покоев, которое находилось аккурат над какой-то хозяйственной постройкой. – Хуже, чем в трактире, – покачала я головой, – надо было мачеху с собой брать, – фыркнула себе под нос, представляя, как бы тут корёжило её от такого унижения.

Как бы там ни было, человек я привычный заботиться о себе самостоятельно и совершать омовения в тазике дело-то не хитрое…

Через два часа я смотрела на свое отражение в крошечном зеркальце находя его вполне удовлетворительным. Новое платье жемчужно-серого цвета село точно по фигуре, как и в кое-то веки не жмущие аккуратные туфли. Свои золотые локоны я убрала в сложную косу и осталась полностью довольной увиденным. В конце концов, много ли мне надо? То, что одежда новая и в пору уже красота!

В дверь постучались и только я приготовилась благосклонно разрешить войти, как её открыли и всё тот же лакей сказал:

– Следуйте за мной.

Поджав губы, я молча направилась за мужчиной. Вот только кулаки мои то и дело судорожно сжимались. Но пока я всё же держалась. Хотя такое отношение почему-то очень задевало. Даже себе боялась признаться почему, но у меня было такое ощущение, что он так себя ведёт, потому что я уже ничто в его глазах. Ни дочь графа, ни просто человек, которого вот-вот отдадут в плен. Я труп, который по какому-то недоразумению всё ещё ходит, двигается, в чем-то нуждается… Вот, что я чувствовала в этом отношении и у меня каждый волосок вставал дыбом на спине от одной только мысли, что именно это мне предстоит…

Мы шли сквозь роскошно обставленные анфилады, время от времени в комнатах и залах, которые мы проходили нам встречались разряженные по последней моде придворные. Мужчины и женщины, казалось, и не знали о том, чем обернулась эта война для империи. Они хохотали, игриво болтали и даже не оборачивались в нашу сторону, будто бы для них я тоже стала всего лишь тенью. Хотя, конечно, откуда бы им знать кто я и для чего тут? Это просто мне так жутко вдруг стало, что я дышала через раз.

В какой-то момент мы вновь свернули на узкую лестницу будто вмурованную в стену и поднялись на ещё один пролёт. Выйдя в небольшой холл вновь свернули в неприметную дверь и, я едва не присела от неожиданности, когда наш путь оборвался в совершенно необъятных размерах зале. Да, я уверена, что это именно тронный зал причем, наверное, тот, где проводят торжественные мероприятия. Огромные потолки украшенные золоченой лепниной, двери под стать такой высоты, что в них мог бы пройти великан из сказки. Пол был выложен паркетной доской разных цветов, что складывалась в причудливый узор. Огромные окна в пол, золоченые люстры, натертые до блеска и страшно представить сколько свечей нужно, чтобы они светили как должно. Такой кричащей роскоши я никогда в жизни не видела! На противоположном конце зала было возвышение, на котором стоял огромный золоченый трон с обивкой из красного бархата и именно там сейчас было многолюднее всего. Трон занимал на удивление мелкий мужичок совершенно плешивой наружности, который никак не желал ассоциироваться с гордым званием «император». Но, думается мне, вряд ли бы дали рассиживаться на этом месте кому другому?! Да, ещё и корона на голове поверх странного вида волос, которые казалось больше походили на скатанную в прическу пряжу… Присмотревшись я наконец поняла, что это и не волосы вовсе, а какая-то шапка на них похожая…

Парик.

Слово само всплыло в голове и показалось очень органичным к описанию этого предмета. Мужичок-император был разряжен в кружева и блестяще-золотой сюртук. Его мелкие острые глазки странно напоминали крысиные, отчего становилось и вовсе не по себе. Подле трона расположилось ещё двое мужчин, разряженных в столь же блестящие вещи, но без париков. А, вот у подножья лестницы, которая вела к возвышению, стояли и вовсе непонятные товарищи. Светловолосая женщина лет двадцати пяти, выглядела искушающе-прекрасной. Вырез её кричаще-розового платья был столь глубоким, что не смотреть на выпирающую грудь было практически невозможно, чем все и занимались, судя по всему в ожидании нас. Рядом с ней был полноватый мужчина. Тоже блондин с румянцем во всю щеку и блестящими карими глазами, которые даже не пытались оторваться от зрелища, что представляла соседка. Сама же дама пожирала глазами лишь императора, а этот крыс в короне и рад стараться, скалясь в ответ. Так же тут была женщина средних лет в белом чепце и совершено закрытом темно-коричневом платье и парень лет пятнадцати в довольно поношенных брюках и сюртуке будто с чужого плеча.

– Дочь графа Изэр – Элия Изэр? – поинтересовался у слуги, что привел меня мужчина, что стоял за спиной императора и обладал самым умным лицом из присутствующих.

– Да, ваша светлость, – глубоко склонившись пролепетал слуга, а я как положено по всем нормам этикета присела в глубоком поклоне сложив руки крест на крест на поясе и чуть склонив голову.

– Какое очаровательное дитя, – сказал император, а у меня от его слов и маслянистого взгляда мороз пополз по коже.

Во-первых, я действительно выросла очень даже симпатичной. Но в графстве Изэр меня все знали, поэтому симпатичной считать не рисковал никто. Тем более, ляпнуть, что я «очаровательное дитя» и пройтись таким многозначительным взглядом по моей фигуре… Однажды Тьери, старший брат Берты, как-то пытался ко мне подкатить с такими вот глазёнками. Тогда мне стукнуло пятнадцать, и я начала худеть и расти. Тогда-то парень и решил, а почему бы и не попытать счастье с никому не нужным бастардом. Он был пьян, а я… Ну, я в принципе не в себе бываю в такие моменты, когда, что-то происходит из ряда вон…

Тьери нашли в канаве возле замка с чисто выбритой головой, избитым до опухших глаз и носа, в одних подштанниках, на которых было написано: «В следующий раз обрею ниже». Я вроде бы и трезвая была в ту ночь, но помню её урывками. Потому отнекиваться, что это была не я возможности не было. Делать историю достоянием общественности не хотелось ещё больше. Навестив парня с утра и предложив ему общий «секретик» на двоих, получила вполне себе однозначное заверение в дружбе. Больше «очаровательной» меня не считал никто.

Во-вторых, сейчас я не в графстве и император не сын кухарки…да и лысый уже вроде. Лучше бы ему воздержаться от своих поползновений. Я ещё жить хочу!

Заняв место рядом с парнем примерно моего возраста, я решила спрятаться за прелестями блондинки, которая решила нас всех прикрыть от странных взглядов власть имущих.

Вдруг центральные двери в тронный зал отворились и все мысли на чисто выветрились из головы. Первыми вошли двое мужчин и три женщины в совершенно немыслимом виде. Их волосы были туго собраны во множество косичек, глаза и рот закрыты странного вида металлическими бляшками, которые были соединены между собой тонкими цепочками и фиксировались на затылках. Из одежды на девушках была странного вида короткая черная кофточка, открывающая живот и такие же черные полупрозрачные шаровары, совершенно не скрывающие ног и самого сокровенного. Ткань в этих местах была лишь слегка более темного оттенка, что просматривался лишь силуэт без деталей, так сказать. На ногах легкие сандалии. Одежда мужчин и вовсе состояла только из прозрачных шаровар. Лишь толстые полосы метала то ли ошейники, то ли такие колье украшали шеи как мужчин, так и женщин. Но самым удивительным было то, как уверенно они двигались, будто и не было никаких «шор» на глазах. За ним шел ещё более странный мужчина в многослойном одеянии, своей формой напоминающей множество просторных халатов с широкими рукавами. Самый первый халат белый, следом темно-изумрудный, сверху красный, расшитый золотом и в тон ему широкий пояс. Его длинные волосы, почти красные, глубокого медно-рыжего оттенка были собраны по бокам и ниспадали по широким плечам. По его скулам и шее вились нитью причудливые татуировки. Я в жизни своей не видела настолько высоких и хорошо сложенных мужчин. Даже отец с его ростом казался всего лишь большим, а этот же выглядел так, будто воин, привыкший жить с мечом в руках. Его пронзительные зелёные глаза мазнули по нам пятерым, и я пораженно замерла, заметив, как зрачок на правом глазу вдруг вытянулся, будто змеиный и тут же принял обычную форму. Почудилось, может? Но жутко стало всё равно.

– Все на месте? – не пытаясь быть вежливым, холодно спросил он у императора.

За мужчиной встало ещё двое человек, но судя по тому, что их одеяния хоть и были более закрытыми, чем у первых пяти, что шли впереди, и состояли из таких же многослойных халатов, как у господина, но они явно были несколько скромнее в своей вышивке. Хотя каждый из двоих сопровождающих имел столь же примечательную внешность, как и их господин. Жгучий брюнет с ясно-голубыми глазами был на пол головы ниже господина, но при этом казался самым напряженным из всех. Будто ожидал постоянной угрозы, его взгляд безостановочно скользил по залу. Словно в противоположность ему высокий улыбчивый мужчина с карими глазами странного теплого оттенка, будто в них потерялось солнце. На его губах цвела благожелательная улыбка, которая была очень подкупающей, если бы не торчащие за его спиной рукояти мечей и уверенная поступь война. Его каштановые волосы были убраны в сложную косу, в которой с каждым шагом мерцали стальные нити.

– Да, – скупо бросил император, не скрывая ненависти во взгляде.

– В таком случае мы выдвигаемся завтра на рассвете, – ответил аршваи рам. – Тут больше нет ничего интересного для нас, – пренебрежительно бросил он, ещё раз мазнув взглядом по нам пятерым.

И теперь я была точно уверена, что один глаз у него совершенно нечеловеческий. Когда он прошелся взглядом по парню, что стоял рядом со мной тот вздрогнул всем телом и сделал то, что, думаю, каждый из нас хотел, но понимал, что глупее ничего и быть не может.

– Нет! Я не хочу! – вскрикнул он и понесся прочь из тронного зала.

Жгучий брюнет было дернулся, чтобы остановить парня, но его господин лишь слегка прикоснулся к его руке, останавливая. На губах мужчины появилась странная предвкушающая улыбка, которая сделала его облик каким-то хищным и совершенно не человеческим. Он смотрел в след убегающему парню и в момент, когда он почти достиг дверей, взмахнул рукой, обнажая пальцы, которые были унизаны железными кольцами, напоминающими когти. Парень застыл и выгнулся дугой, хрипло задышав. А, этот аршваи рам, лишь слегка поманил его пальцем и парня потащило с небывалой силой через весь тронный зал.

Смотря на происходящее, я заметила и ещё кое-что. Одна из девочек в металлических «шорах» часто дышала, словно именно она на своих плечах тащит парня в сторону господина, что с холодной улыбкой наблюдал за происходящим.

Стоило парню оказаться рядом с нами, как этот точно не человек, повернул ладонь, и парень упал на колени.

– Пусть это будет уроком каждому из вас, – мазнув по нам взглядом, жестко сказал он. – В моих силах сжать ладонь, догадываетесь, что станет с ним в этот момент? Советую не злить ни меня, ни моих людей. Всех касается, – прямо взглянув на императора, подытожил он. – Задержки я не потерплю. На рассвете все должны быть готовы, – бросил он и развернувшись к нам спиной устремился в сторону выхода из зала.

Удивительно, но вся его свита, точно марионетки, последовали за ним.

С уходом аршваи рам нас отпустили следом. Пришел тот же лакеи и молча повел нас пятерых в выделенное крыло. Как оказалось, моими соседями были те четверо, что запросили для себя аршваи рам. И смотря на нашу разномастную компанию, я вообще не понимала, что происходит?! Тётка с грудями, мужик в годах, пацан, тетка чуть помоложе фрау и я! Что это за сборище бродячих артистов?!

– Через час вам принесут ужин, – коротко бросил лакей, оставив нас в коридоре.

Мои собратья по несчастью устремились в свои комнаты, я же завалилась в покои Фирса.

– Ну, как прошло? – тут же поднялся с постели профессор.

– Валить надо, – пошептала я, наконец-то поддаваясь страху и панике, что всё это время едва-едва могла подавлять. – Они там шизики все! Хрен с ним с голодом, перекантунемся! Но с этими маньяками оставаться нельзя! У него там, – начала я махать руками, – глазища, как у черта…

– У кого?

– У главного!

– Не понял, кто такой черт?

– А, – раздраженно махнула я на непонятливого профессора. – Сама не знаю! Но он вот так и так, – показала я рукой то, что делал красноволосый, – и парня чуть не всмятку! А потом говорит, если дернитесь, то и вас шваркну с пола не отсткребут!

– Так и сказал? – вопреки ужасу ситуации, профессор почему-то начинал хохотать и серьёзностью происходящего проникнуться не желал.

– Да, соберись ты, профессор! Не время хихикать! Рвать когти надо, а то не ровен час и нас заметелят…

– Элия, – сквозь смех, пробормотал Эдвин, – умоляю тебя возьми себя в руки! Ты, когда нервничаешь, я не слова не понимаю, что ты говоришь!

– Я сама не понимаю, но посыл то ясен?!

Честно говоря, это представление, что показал тот аршваи рам так меня потрясло, что я боялась представить на что ещё он способен?! А, вдруг, и я нужна лишь для того, чтобы ходить в его свите в прозрачных одеждах с закрытыми глазами и ртом? А, что, если это далеко не самое страшное на что способны эти существа? Ведь по большому счету ни я, ни Эдвин толком не знали, что это за королевство такое Рам Эш. Всё, что было доступно лично мне в библиотеках Изэр так это карта, а также географический справочник, где говорилось, что у Рам Эш есть выход к двум теплым морям, климат в стране близок к субтропическому с очень жарким летом и теплыми зимами. Во всяком случае, как писал автор, снега там не бывает. В Рам Эш правил король, но никаких деталей относительно правящей ветви не было. Автор лишь подчеркивал клановость царящую в королевстве. И опять ничего конкретного…

– Ничего удивительного, – сказал тогда Эдвин. – Рам Эш, как и большинство прилегающих к ним территорий, очень закрытое государство. Просто так туда не попасть и пересечь границы практически невозможно из-за Великого Пояса. Сами аршваи рам не спешат пускать к себе чужаков.

Великий Пояс, так называлась монументальная горная гряда, которая была вторым препятствием после Белого моря, что отделяло Тарволь от окружающего нас мира. Только сейчас мне вдруг подумалось, что это не они от нас отделены, а как раз наоборот, мы от них. Зачем нашему Императору вдруг понадобились острова посреди Белого моря мне, разумеется, никто не говорил. Официально заявлялось, что исторически они наши, и что когда-то очень давно аршваи рам их незаконно отняли, а вместе с ними и залежи драгоценных металлов, камней и боги ведают чего ещё.

То, что сегодня продемонстрировал этот зеленоглазый мужчина было чем-то невероятным! Неслыханным! Не удивительно, что мы проиграли. Теперь у нашего крыса-императора ни империи, ни островов. Всё погрязло в разрухе и нищете.

– Как ты себе представляешь побег из дворца? Если и надо было бежать, то раньше…

– Правда хотите знать, как я себе это представляю? – прищурившись, поинтересовалась я, мысленно прикидывая, что если решаться, то надо делать это сейчас.

– Нет, и считаю, что это будет неразумно! Как ты планируешь выбраться из дворца? – прошептал он.

– Ведомо как, – фыркнула я, – подожгу его, чего гадать-то, – насупилась я.

Правда ведь, где-то Фирс деловой, а где-то тютя тютей. Вон как завис с открытым ртом можно подумать я что-то сверхъестественное предложила. Чего проще-то ту же кухню запалить или хозяйственную постройку у меня под окном? Тут вообще далеко ходить не надо, скинуть деревяшку из камина с окна и поминай, как звали.

– А, охрана?

– К нам скоро придет лакей с ужином, тощеват он конечно, ты в его одёжку не влезешь, а мне так в самый раз…

– Нет, это безумие! Только представь, пожар потушат, всех пересчитают, а нас с тобой не найдут! Ты готова к тому, что весь Тарволь будет тебя искать за поджог императорского дворца на минуточку! – вскинул он палец вверх. – А, что будет с твоей семьёй, когда о подобном станет известно?! Всех же казнят! Нет, это слишком безрассудно даже для тебя…

Тут и я взгрустнула.

Так-то батя мне до «лампочки» вместе со всей компанией родственничков, но жалко их отчего-то всё равно. И себя жалко… и правда поймают и вряд ли только изобьют. Вздернут, как пить дать.

– А, если без поджога? – не унималась я.

– Нет, – покачал головой Фирс, – тем более не получится. Ты знаешь, мне кажется, я наконец-то понял, кто меня дернул отправиться с тобой, – нервно захихикал профессор.

– Кто?

– Боги! – захохотал он, щелкнув меня по носу. – Не иначе как испугались, что ты кого-нибудь на тот свет отправишь ненароком, если за тобой не проследить.

Вопреки всему шутка не зашла, потому как мне почему-то подумалось, что может так оно и есть.

Через полчаса ко мне в комнату вошел лакей. В его руках был небольшой столик на колесиках уставленный тарелочками, которые он начал сгружать на небольшой стол в углу. Всё время пока он возился с посудой, я с хищным интересом поглядывала на кочергу, стоявшую возле камина. Сомнения, нервозность, страх, что убью ненароком. Кажется, я была на пределе своих сомнений, когда картинка перед глазами вдруг поплыла и я испуганно задрожала:

«Нет, нет, пожалуйста! Только не сейчас! Я передумала! Я не хочу!»

Но куда там…

Очнулась я на четвереньках в полной темноте в каких-то кустах. Руки сильно саднило, как и губу, которая оказалась сильно распухшей. Прикоснувшись к уголку поняла, что она разбита, как и костяшки на руках. Самое интересное, что на мне был камзол подозрительно похожий на тот, что был на слуге. Никакого платья и в помине. Бриджи и женские туфли, наверное, туфли слуги не подошли.

– Твою мать, – выдохнула я, обреченно прикрыв глаза, когда перед глазами замелькали смазанные картинки произошедшего.

Как оказалось, моё темное и без меры грешное второе «я» прислушалось только к той части, где я боялась ненароком убить лакея кочергой, потому в ход пошел сборник поэзии, который подарил мне Фирс на мой прошедший день рождения со словами, что это поможет мне открыть в себе «чувствительность присущую девушкам». Помогло. Вместо кочерги, я использовала то, что показалось безопаснее. Зря. Лакей хоть и был тщедушным, а сборника стихов ему не хватило. Пришлось добивать кулаками и самой получить.

«Вот, козел! Я же девочка!» немного обиженно подумала, вспоминая пропущенный удар, зато после я уже не сдерживалась. И, всё же добавила кочергой, потому как мужик сдаваться не желал. Как только лакей потерял сознание, то был раздет, надежно связан и уложен в постель…

Самым ужасным было то, что я забыла Фирса! Как я могла?! И, что теперь делать сидя в кустах у самого забора, когда свобода так близка?!

Досадливо закусив губу, поняла, что сбежать просто не смогу. Стоило только представить, что станет с Эдвином, если с утра меня не найдут?!

Обреченно застонав, встала из своего укрытия пытаясь понять, где я нахожусь-то хоть и как вернуться обратно? Решила потихоньку двигаться в сторону дворца.

К счастью, на моем пути мне никто не встретился. Стража как-то удачно обходила меня стороной и мне это показалось даже странным, но решив не думать об этом слишком усердно поспешила ко входу с заднего двора. Тем более, на нервной почве стало казаться, что кто-то всё же за мной следит. Ощущение чужого взгляда в спину не отпускало.

Стоило поспешить. Оставался ещё вопрос, что делать с лакеем, но решив, что всему своё время, я просто сосредоточилась на том, чтобы вернуться в выделенную комнату. К облегчению лакей оказался там, где я его оставила – на кровати. Он мерно сопел, не смотря на внушительный фингал под глазом.

– Так тебе и надо, – раздосадовано потрогав губу, заботливо накрыла парня одеяльцем и решила съесть то, что этот гад принес.

Как оказалось, вернулась я аккурат за час до рассвета. Потому, стоило начать светать, переоделась в черное платье, которое показалось менее марким из всех, подхватила свой нехитрый багаж, плащ, поправила верёвки из разорванной простыни, кляп и одеяло на своей жертве и вышла в коридор. Пусть уж найдут беднягу, когда мы уедем. Вот, так бездарно провалился почти удачный и почти бескровный побег! Всё Фирс, будь он не ладен, надо было действовать сообща. Знала же, что разволнуюсь до такой степени, что что-нибудь устрою!

– Как же бесит! – голос полный негодования раздался откуда-то с лестницы. – Кирк, скотина, это у меня сегодня должен был быть выходной, а этот…Так и знал, что так будет!

– Ну, перебрал похоже…

– Перебрал?! Да мне-то что! Я так и знал, что ночные вылазки к его зазнобе до добра не доведут! Есть выходной день для такого! Чай не на конюшне работает, чтобы вот так нас подставлять! Может, у меня тоже планы были, а этот с ночи пропал и никого не предупредил! А сам поди в теплой постельке нежится! – яростно шипел мужчина даже не представляя насколько он прав.

Двое мужчин в форменной одежде лакеев дворца испуганно замерли стоило им увидеть меня в коридоре.

– Г-госпожа, – отмер один из них, – а вы… простите, – склонились оба в поклоне, – вы уже встали?

– Привычка, – коротко обозначила я свое бдение у двери в комнату, стараясь выглядеть, как моя мачеха, разговаривая со слугами. – Я уже собралась, так что можете мои вещи отнести в карету. Это всё, что у меня было в комнате, – забормотала я, надеясь, что у них и без меня много дел и они не полезут проверять.

– Да, конечно, – оживился один из мужчин, в то время как второй принялся стучать в комнаты моих соседей.

Я же словно солдат, стояла у своей двери будто это было самым интересным занятием на свете. Постепенно коридор заполнялся моими собратьями по несчастью. Первой вышла пожилая женщина, следом полноватый мужчина блондин, потом мой профессор и молодой парнишка. Девушка, что так удачно привлекла к себе всеобщее внимание вчера была последней и сегодня она выглядела ещё «интереснее», чем вчера вечером. Её светлые локоны были туго завиты спиралями и уложены в высокую прическу, на губах алела вишнёвая помада, щеки неестественно выбелены, а на ресницах осела плотная тушь. Её платье какого-то блестяще-розового цвета обладало совершенно нескромным декольте. Когда я была ребёнком, то мечтала о кукле с такими плотными кудряшками, как у этой девушки, наверное, поэтому она показалась мне так похожей на игрушку. Сейчас же я была похожа не на дочь графа, особенно на фоне этой дамочки, а на видавшую виды вдову с разбитыми костяшками на пальцах и чуть опухшей губой. Стало как-то неловко за себя. Не то, чтобы эта девушка была так красива, скорее вульгарна, но я-то вообще… Боевая паучиха какая-то!

– О, нет, – стоило профессору заметить вид моих рук, как он тут же напрягся и подошел ко мне поближе, пытаясь прикрыть от окружающих.

– Кто? – одними губами спросил он, а я лишь покачала головой, мол «неважно». – Живой? – второй вопрос показался уж совсем оскорбительным. Ну, ё моё профессор!

– Само собой, – фыркнула я, закатив глаза.

– Господа, просим вас следовать за нами, – обратился один из лакеев. – Поскольку время выезда строго обозначено, то завтрак вам собрали в дорогу. Задержки исключены.

– Потом расскажу, – коротко бросила я, устремляясь за девушкой в блестящем розовом платье, которая, казалось и вовсе изнывала в нетерпении.

На подъездной аллее творилось настоящее столпотворение из лошадей, людей и повозок, коих было очень много. Караван уже выстроился, готовый к отбытию и ждали судя по всему только нас. Аршваи рам в своих многослойных одеяниях следили за погрузкой, странные люди с металлическими шорами на глазах и ртах сегодня были одеты в плотные темные куртки и штаны, причем как мужчины, так и женщины. Они заняли открытую повозку, разместившись на меховых шкурах. Но ещё больше было мужчин и женщин, вооруженных мечами, в темных многослойных одеяниях, которые сейчас занимались лошадьми и судя по всему должны были сопровождать нас верхом. Самым поразительным было то, что среди воинов были женщины. Да, они были огромными, мускулистыми и на вид мало чем отличающимися от мужчин, но это были женщины! Взгляд невольно зацепился за самого выделяющегося аршваи рам в этой компании. Его медно-рыжие волосы казались совершенно алыми в лучах восходящего на небосклон солнца. Мужчина выглядел бесстрастным и холодным, но вдруг как-то странно поморщился и зевнул в кулак. И это было так странно, учитывая то, каким жестоким и сильным он казался мгновение назад, что я невольно улыбнулась и поспешила отвести взгляд, пока он не заметил. От греха подальше, так сказать.

К нашей компании подошёл черноволосый мужчина с голубыми глазами, чей облик вчера показался каким-то особенно напряженным и серьёзным. Сегодня он не выглядел более расслабленным. Его хищный проницательный взгляд, напоминающий птичий, скользнул по нам, на долю секунды задержался на мне и остановился на профессоре.

– Вчера вас не было на представлении, – коротко обозначил он. – Кто вы?

– Я, – несколько растерялся профессор, – обо мне должны были доложить. Меня зовут Эдвин Фирс и я опекун несовершеннолетней дочери графа Изэр – Элии Изэр.

Мужчина смерил нас двоих ничего не выражающим холодным взглядом и заговорил вновь:

– Там, куда отправляется Элия Изэр опекуны ей будут не нужны. Мы четко обозначили, кого из людей намерены взять с собой…

– Но, – совсем уж разволновался Эдвин, – это совершенно невозможно! Я одну её не отправлю! – раскраснелся профессор. – Она ещё дитя и ей требуется поддержка…

– Нет, – коротко и без эмоционально подытожил мужик, – не требуется.

– Позовите начальника, – выдала я, начиная волноваться, – будем разбираться!

И вот как именно мы будем разбираться, если мне и предъявить-то нечего?! Что мне сказать, что я дочь графа? А, он мне поздравляю – возьми с полки пирожок! Так, что ли? Но и так просто сдаться я не могла. Во-первых, отец не примет профессора обратно. Можно сказать, с этим требованием аршваи рам он удачно сбагрил залежавшегося профессора и никчемную дочь сохранив приличную сумму денег. И к чему ему опять принимать того, в чьих услугах он давно не нуждается. Да и для меня Эдвин единственный близкий человек и я не готова так просто расстаться с ним. А, может, лучше и впрямь расстаться? Кто его знает, что ждёт меня впереди? Может быть, тут ему будет лучше?

– Ой, ну долго ещё будем время тянуть? – вдруг раздалось несколько раздраженно-писклявое воркование. – Я замёрзла, – проныла девка с кудрями и с декольте.

Вот зря она, серьёзно! Сжав кулаки повернулась к ней, так как стояла она аккурат за моим плечом, а сейчас как-то особенно кокетливо выпятила оголённую часть из плаща, показывая, где именно у неё замерзло.

– Так закутайся, – рыкнула я, стянув полы её плаща и резво затянув их в узел. – Захлопнулась и скрылась, усекла? – едва слышно прошипела я ей в лицо, сняв с себя шарф и замотав его вокруг шеи девушки так, что остались видны одни глаза. – Зови начальника, командир, будем решать, – подытожила я, обернувшись к опешившему аршваи рам, который похоже не ожидал, что удастся так быстро разрешить проблему с замерзшей красавицей.

– Что здесь происходит? – голос рыжеволосого аршваи рам заставил каждого из нас испуганно замереть, поражая своей властностью и силой.

– Неучтенный человек, рами вэй, ничего серьёзного…

– В смысле ничего серьёзного? Это мой опекун так-то! – рыкнула я. – Послушайте, вам же лучше, если за мной будет кому присматривать – это я вам авторитетно заявляю, – прошипела я, поджав губы.

Стоит ли им сказать, что вчера думала, как запалить дворец, чтобы свалить по-тихому или лучше аргумент попридержать?

– Не будем терять время, – смерив меня совершенно нечитаемым взглядом, заговорил главный «рами вэй». Интересно, это имя, должность или что? – Пусть это будет мой подарок, – улыбнулся одними губами этот совершенно жуткий мужик, – раз Элия просит.

После чего он повернулся к нам спиной и ушел, а нас очень быстро распихали по повозкам. К нам с Эдвином посадили пожилую женщину и укутанную мной девицу. Я же всё это время прибывала в какой-то прострации. В голове звучали странные, неуместные и такие необычные слова: «раз Элия просит». И всё могло бы быть как-то даже романтично, но отчего-то было жутко.

Зейнвер Рам Арашису.

В ночь перед отправлением…

Для любого аршваи рам путешествие в пустынные земли сродни испытанию на прочность. То, что местные тоцци гордо называли империей Тарволь для жителей королевства Рам Эш и сопредельных земель было пустошью лишенной магических жил и, как следствие, одаренных. Всё, что находилось за пределами северного и южного великих поясов гор было просто сушей не имеющей в их глазах никакой ценности. Люди, живущие тут не имели ни малейшей возможности ощутить ту силу и мощь энергии, что питала их мир. Иногда, особо провинившихся, ссылали в земли Тарволь «на дожитие», как вид особо изощрённой казни, когда всё, что оставалось магически зависимому существу это наблюдать за тем, как иссыхают его энергетические жилы, тело теряет силу, а сам аршваи рам превращается в дряхлого старика. Люди в этих землях жили мало, часто болели, быстро старели и не имели ни толики могущества.

Эта бестолковая попытка императора Тарволь прорваться на земли Рам Эш изрядно всех достала. И, если пока его тоцци искали возможных потомков Фрэдррика Солли, то Рейвен, король Рам Эш, вел довольно вялую оборону, но стоило Зейнверу выяснить местоположение каждого вероятного наследника сгинувшего рода Рам Солли, как королевство Рам Эш нанесло сокрушительное поражение Тарволь от которого «империя» ещё не скоро сможет оправиться.

– Как тебе наследнички? – усмехнулся Оре, оглаживая свою сложную косу. На губах мужчины привычно играла загадочная полуулыбка, которая вовсе не свидетельствовала о его добродушии.

– Честно? – изогнув бровь, Зейн устало откинулся на спинку кресла. – По крайне мере они живы и относительно молоды…часть из них.

–Тц, – цокнул Яс, посмотрев на Зейна своими пронзительно голубыми глазами, – не представляю, что выйдет из вашей затеи, – покачал он головой, – но, как говорится, кто не пытается, тот не выигрывает.

– Они всего лишь проект. Один из многих. – отмахнулся Зейн. – Получится – хорошо, а если нет, то есть ещё варианты. В любом случае нам необходимо попробовать всё, что в наших силах… Ритуал определения родства проведём на острове. Я не собираюсь тащить в Рам Эш бесполезный сброд.

– Эх, хорошо бы, чтобы подошли обе девицы и пацан, – вздохнул Яс. – Но боюсь настолько повезти нам не может, – усмехнулся он.

– Я надеюсь, что подойдут все пять, – покачал головой Оре, – тем больше вероятность успеха.

– Старики ваш ритуал не пройдут, – фыркнул Яс, – это без вариантов.

– К сожалению, – согласно кивнул Зейн, устало массируя виски.

Для него нахождение в пустошах было особенно исчерпывающим. Слишком большой энергетический потенциал плюс подвязка к демонической сущности делало его исключительно уязвимым в землях Тарволь. Хорошо хоть завтра они их покинут.

– Позвать кого-то из твоих рейши? – спросил Яс, замечая, как побледнел его господин и друг.

– Чуть позже, перед сном, – покачал головой Зейн.

В их мире были те, кто обладал даром и умел им пользоваться. Таких называли аршваи рам – благословленные единой силой. А были те, кто мог ее только накапливать – рейши, люди, одаренные силой, но не способные её использовать. Каждому рейши приходилось искать для себя сильного аршваи рам, чтобы иметь возможность сбрасывать энергетические излишки. Всё имело свою цену и если в обычной жизни аршваи рам вполне моги жить, не пользуясь услугами рейши, то вот последним они нужны были постоянно. Стать служителем сильного аршваи рам большая удача для любого рейши. И пусть рейши не могли использовать энергию, но они получали долголетие, здоровье и физическую выносливость, в то время как обычные тоцци не имели даже этого.

И, собственно, именно сейчас Зейн хотел отправить всех отдыхать, когда почувствовал, как один из его подопечных покинул свою комнату.

«Охота», сладко рыкнула сущность, которую он привык держать в стальном захвате собственной силы, но в землях Тарволь это было довольно сложно.

– Позови Рию, пусть идёт по моим следам, – бросил Зейн Оре, а сам позвал с собой Яса. – Кажется, у нас кто-то решил сбежать, – усмехнулся он.

– Я уж думал не дождусь, – хмыкнул Яс. – Кто паршивая овца?

Зейн прикрыл глаза безошибочно определяя принадлежность метки.

– Дочь графа, – ответил он спустя несколько секунд.

Уже в саду их нагнала Рия, личная рейши Зейна, девушка, которой в условиях магической изоляции, чтобы предотвратить рассеивание накопленной силы, приходилось носить зачарованные медальоны из изолирующего единую силу материала, которые имели способность точечной проводимости энергии от рейши к её аршваи рам. Казалось в них было невозможно видеть и говорить, но рейши видели сквозь бляшки на своих глазах всё в черно-белом цвете. Мысленно она так же могла общаться с хозяином и себе подобными, на ком был такой же артефакт.

Рия была невысокой светловолосой девушкой и служила Зейну на протяжении последних двадцати лет. Несмотря на это между ними всегда была проведена черта хозяин – служитель. Никаких других отношений между рейши и аршваи рам в их кастовом обществе быть не могло. Разве что в некоторых случаях были возможны кратковременные сексуальные отношения, но исключительно по инициативе аршваи рам. Ни один рейши не был на равных с тем, кому служил.

«Господин», мысленно поприветствовала девушка своего рами вэй, склонившись перед ним.

Без лишних слов Зейн потянул силу девушки, накрывая их куполом невидимости и изолируя любые колебания, что могли исходить от них. А уже спустя несколько секунд они наблюдали, как дворец покидает дочь графа Изэр. Волосы девушки были уложены на манер лакеев императора Тарволь, ко всему прочему на ней была их форма. Как бы между прочим осмотрев территорию, девчонка подошла к ближайшим кустам и швырнула в них кочергу. Причем провернула она это так мастерски, что если не присматриваться, то и не заметишь. Уверенной походкой, будто шла по очень важному делу, она никем не останавливаемая отправилась в сторону забора, что огораживал дворец с тыльной стороны. Пока шла уверенно махала нескольким стражникам, будто они были хорошо знакомы, улыбалась им хотя в темноте и не сказать, что это было особо заметно. К удивлению Зейна и Яса, некоторые стражники, что патрулировали территорию, махали ей в ответ и даже дружелюбно кивали?!

– Как тебе это нравится? – прошептал Яс и в голосе звучало неподдельное восхищение.

– Даже не знаю, что тебе ответить друг мой, – сказал Зейн, озадаченно наблюдая за тем, как девчонка никем не останавливаемая относительно быстро добралась до своей цели и юркнула в кусты.

Они уже собрались бежать за ней, пока она так же легко не перемахнула через забор, но вместо этого озадаченно наблюдали, как она же крадучись по кустам пробирается обратно в сторону дворца.

– Что это было? – кажется свой вопрос Яс озвучил в слух.

– Не знаю, – ответил Зейн, улыбнувшись уголком губ, – но выглядит интересно…

Глава 5.

Откинувшись на твердую спинку лавки в нашей с Эдвином «карете», если можно было так назвать эту черную жесткую коробку, трясущуюся от любой даже самой маленькой кочки, я устало прикрыла глаза. Будь я истинной дочерью графа Изэр, то уже устроила бы истерику нежданным соседкам, так как внутри стало гораздо теснее. Ещё и этот ужасающий аромат розовой воды, в которой, укутанная мной девица, похоже искупалась перед отъездом. Но всё это не имело никакого значения. Главное, что мы покинули дворец, а лакея до нашего отъезда так никто и не обнаружил. Кажется, узлы я научилась крутить гораздо лучше после провала с Фрау.

Усмехнувшись собственным мыслям, решила немного подремать, пока была такая возможность. Кто знает, что нас ждёт в ближайшем будущем? Всё же наш обоз был просто воплощением мечты для любой бандитской шайки в округе… Но, одно дело то, что решила я и совсем другое, что так вовсе не думали решать мои соседи.

– Ой, как жестко, – пробормотала девушка, что теперь сидела напротив меня. – Не представляю, сколько смогу на таком проехать, – вздохнула она.

– Всё же не пешком, – резонно заметила более взрослая дама.

– Ну, как сказать, – капризно фыркнула девица. – Я вообще к такому не привыкшая, – вздохнула она. – Обычно господа нанимают для меня лучшие экипажи, а тут целая дочь графа, а на такой развалюхе путешествует.

На это замечание я лишь лениво приоткрыла правый глаз, раздумывая над тем, что если эта мочалка будет трындеть весь путь, то даже мои принципы сильно не мутузить красивых баб, взявшиеся вообще не пойми на каких основаниях, быстренько разобьются о скалы недружественной реальности.

– А, вообще, шикарные мужчины эти аршваи рам, да? – азартно прошептала девушка не пойми к кому обращаясь.

Ну, серьёзно, кто из присутствующих был в состоянии оценить всю «шикарность» аршваи рам? Фирс? Ну, так он не по этой части. Старушка? Ладно старушка, может и поностальгирует. Или это она со мной хочет впечатлениями обменяться при пожилой женщине и профессоре?

– Меня зовут Алисандра Лавиль, – вновь сменив тему представилась девица.

– Рад знакомству, госпожа Лавиль, позвольте представиться, – заговорил Фирс, как всегда пропустив мимо ушей все скользкие темы и начав говорить только на формально вежливые и безопасные. – Профессор Императорского Университета Тарволь Эдвин Фирс.

– Ох, неужели, настоящий профессор! – воскликнула девица.

– Розалия Вьер, – представилась пожилая женщина, – до того, как оказалась тут была экономкой при доме маркиза Лурье, собственно там и прослужила всю жизнь, – как-то грустно вздохнула женщина. – Мальчик, которого вы видели мой сын Томас, а мой муж, – всхлипнула женщина, -почему-то оказался без надобности… этим…

– О, боги, – выдохнул впечатлительный Фирс, хотя честно сказать мне и самой стало не по себе от этой истории.

На кой черт этим аршваи рам экономка и её ребёнок?! Неужели «экономить» там у них больше не кому? Или настолько нужны, что готовы разбить семью? Могли бы и мужа взять, раз уж решили забрать двоих.

– Да, господин Фирс, не знаю, как мы всё это выдержим, – всхлипнула женщина.

– Держитесь, милая, нам всем нужно найти в себе все силы, – начал курлыкать профессор, оседлав своего любимого конька под названием «утешение дамы в беде».

– Подумаешь проблема, – фыркнула девица, так и не дав моему профессору закончить мероприятия по успокоению госпожи Вьер. – Не опостылел вам муж-то этот? Глядишь на новом месте ещё лучше получится устроиться, – пытаясь выпутаться из шарфа, что я любезно водрузила на её шею, пробормотала Алисандра. – Вот я верю, что впереди нас ждут только чудеса, – оскалилась девица, а я уже следила за ней в оба глаза понимая, что принципы принципами, но такая соседка пробуждает во мне не нужные рефлексы тела. – Самое главное, что? – спросила она у нашей молчаливой компании, не особенно нуждаясь в ответе. – Что аршваи рам такие же люди, как и мы! – наставительно сказала она. – А, значит и жизнь в их краях вряд ли намного отличается от нашей. Стало быть, для нас девочек самое главное найти достойного покровителя. Лично я ни минуты не сомневаюсь в этом!

Судя по раскрасневшемуся профессору и потупившей взор госпоже Вьер вся забота о нашем предстоящем путешествии ложилась на мои хрупкие плечи.

Широко разведя колени, я оперлась на них локтями от чего стала очень близко к рассуждающей о смысле жизни Алисандре.

– Алисандра, – позвала я, улыбнувшись уголком губ.

–Да? – встрепенулась она. – Ты же дочка графа, да? Элия? Я слышала, как тот главный аршваи рам поклялся выполнять все твои желания, – немного завистливо прощебетала она. – Конечно, не мне советовать, но как по мне для тебя он слишком взрослый. Тебе сколько? Четырнадцать?

– Да, было три года назад, – обманчиво спокойно кивнула я.

– Не суть, – отмахнулась она. – Такому мужчине нужна опытная женщина, которая знает зачем она в принципе нужна, – выделив голосом последнее слово, Алисандра томно прикрыла глаза, а мой бедный Фирс едва не поперхнулся воздухом. Если так дальше пойдёт, то профессора я живым не довезу.

– Конечно, – кивнула я, – ты права. Ой, позволишь? У тебя помада немного съехала, – и не дожидаясь дозволения девицы я кончиком пальца провела по контуру её нижней губы, намеренно цепляя краску уголком пальца и размазывая её по щекам в шутовской улыбке. – Вот так, хорошо, – улыбнулась я.

– Спасибо, – расплылась в снисходительной улыбке девица. – Жаль, конечно, что ты ещё такая маленькая, а то может и у тебя был бы шанс, – кинула она мне сомнительный комплимент. – Ну, что вы все молчите? Так и будем ехать в тишине? Я одна говорю, вообще-то!

Можно подумать, у кого-то из нас был шанс сказать хоть слово?! Но, хотя бы сейчас на лицах профессора и Розалии появились скупые улыбки после того, как я поправила макияж девице.

– Скукота какая, – протяжно вздохнула Алисандра.

– У нас карты есть, хочешь сыграть? – наивно хлопая ресницами, предложила я. – А вы Розалия?

– Я не умею, – скупо улыбнувшись, бросила женщина.

– Тогда на троих в Имперский расклад? – заманивала я будущую жертву. – Мы с господином Фирсом взяли с собой, чтобы развлечься в дороге. Так-то не любители, если только в пути.

– Да? Ну, вообще-то мой малыш Джером водил меня в лучшие казино Сартонии, боюсь у вас нет шансов ребята, – алчно улыбнулась Алисандра. – Но учтите, я просто так на интерес не играю! Всё же у дочери графа должно быть, что поставить на кон! М?

– Само собой, – обменявшись с Фирсом нечитаемым взглядом, я старалась выглядеть немного напуганной. – Надеюсь, деньги подойдут?

– Хм, конечно, – оскалилась девица, вытаскивая из-под лавки свой небольшой саквояж. – Начнём? – счастливо улыбнулась она, доставая довольно пухлый кошелёк.

***

– Сделаем небольшой привал? – спросил Яс, понимая, что в пути они уже четыре часа и предстоит им ещё столько же, чтобы добраться до необходимого им порта. Лошадей необходимо было напоить, да и им не мешало бы размяться. И лучше сделать остановку пока они на оживленном тракте, где есть специальные места для этого, прежде, чем начнётся лес.

– Да, движемся по плану, так что можно, – кивнул Зейн, давая своё согласие на остановку.

Стоило их процессии остановиться, немного съехав с основного тракта, как из неприметной черной кареты дочери графа Изэр послышались совершенно непереводимые на язык аршваи рам вопли.

– Вы мошенники! Мошенники! Как вас земля таких носит?! – высокий женский голос, разрезал обычную суету, привлекая к себе внимание занятых рутиной воинов и аршваи рам. – Шулеры!

Дверца кареты распахнулась и оттуда выскочило лохматое нечто в одном сапоге, с помадой размазанной по всему лицу и отчаянно пытающееся выдрать плащ из чьей-то крепкой хватки.

– Отдай, сказала! – тянула девица плащ упершись одной ногой в подножку кареты. – Сука! – рявкнула девица и тут же полетела спиной на землю.

Следом на неё упал плащ, сапог, а после странной возни уже в карете и яростного шипения очень похожего на: «Отдайте, кому говорю! Я вам потом ещё достану!», и довольно увесистый саквояж.

– Что здесь происходит?! – в сопровождении Яса и Оре, подошел к карете Зейн.

– Господин, – завыла лохматая блондинка, что сейчас самым позорным образом рыдала сидя в придорожной пыли. – Они! Они! Меня-а-а! – выла она, когда Зейн открыл пошире дверь кареты наталкиваясь на до безобразия приличное зрелище.

Дочка графа и пожилой мужчина в очках, представившийся её опекуном, сложив руки на коленках мило улыбались и хлопали ресницами, точно близняшки, если не брать во внимание их пол и разницу в возрасте.

– Что здесь происходит?! – рыкнул Зейн, не желая задерживаться, чтобы разбираться в каких-то разборках еле как отысканной пятёрки.

– Господин, – неожиданно заговорила пожилая женщина, – у неё похоже истерика. Всю дорогу так воет, может быть, поменяете её местами с моим сыном? Ну, сил нет никаких уже, – горестно вздохнула женщина, – как мы только её не успокаивали.

– Что?! – заорала девица с земли. – Твари! Какие же вы все твари! Ненавижу вас! Всех ненавижу! – орала она.

Зейн лишь раздражённо прикрыл глаза, потянулся за силой к одному из рейши и едва коснувшись лба блондинки, погрузил ту в глубокий сон. Некогда ещё и с ней возиться.

– Поменяйте их местами с мальчиком, – отдал он распоряжение одному из воинов, после чего отдав ещё несколько указаний, устремился к своей лошади. Стоило поспешить.

***

Томас оказался очень милым парнем. Мы были ровесниками, но почему-то сначала мне показалось, что я старше. Хотя в разговоре с госпожой Вьер стало понятно, что это не так и мы действительно одного возраста. Томас так мило розовел, стоило нашим взглядам встретиться, что я испытывала некоторую долю нервозности. Объективно он был довольно симпатичным парнем высоким и хорошо сложенным. Волосы цвета льна и глубокого стального оттенка глаза на довольно привлекательном лице с высокими скулами, чуть пухлыми губами, которые, наверное, было бы приятно целовать… Если бы конечно речь шла о ком-то нормальном. Обычно девочки, мои ровесницы, такие как Берта странно робели и смущались в присутствии ребят. Я помню, что когда-то я так же вела себя от вида старшего брата Берты. Но стоило мне трёхнуться головой и всё, что осталось между мной и противоположным полом так это драки и совместные «дела». После того, как был обрит брат Берты так внимание от противоположного пола и вовсе сошло на нет. Я не расстраивалась. Но иногда завидовала тому, как радуется Берта, когда Лоис дарит ей цветы. Как она смущается, когда он что-то шепчет ей на ухо. Эх, не представляю, что мне нужно прошептать на ухо, чтобы я смутилась? А, страшнее всего то, что если такое и произойдёт, то незадачливый ухажёр лишится зубов с большой долей вероятности. Грустно быть чокнутой, но куда деваться – болезнь не выбирают…

Хотя стоило признать некоторое улучшение в моём состоянии. Ещё несколько лет назад мужчины были кем-то…не знаю даже как объяснить, кем-то как я… как бы нелепо это не звучало. Меня могла смутить Берта слишком глубоким декольте, но Лоис мог хоть голышом при мне разгуливать мне было бы всё равно. Но так было первые года три после падения. Сейчас же, покинув поместье отца, я не без удивления начала отмечать, что есть симпатичные мужчины. Порой, даже с интересом могла разглядывать противоположный пол. Могло ли это значить, что наконец и моё женское начало пробуждается от глубокого сна после пережитого падения? Положа руку на сердце мне хотелось бы вновь стать девочкой, как все, но и сохранить ту смелость и безрассудство без которого я теперь не мыслила себя тоже. В конце концов, я просто приняла свои странности. Во многом благодаря господину Фирсу, который действительно ценил эти качества во мне. Во многом благодаря безразличию собственной семьи, которым было плевать какая я грубая или хулиганистая, просто пороли, когда уж совсем переходила черту, так это не так уж страшно. Ко всему привыкаешь. В конце концов, когда Лоис подрос то порка стала похожа на массаж, потому как мой дружок знал, что выпори он меня чуть сильнее и я запалю его сарай с инструментом.

– Поспи немного, – участливо прошептал Фирс, когда наш обоз вновь двинулся в путь.

И, правда, что-то устала я после четырёхчасового марафона по изгнанию госпожи Лавиль. Девица оказалась на редкость упорная и не желала сдаваться даже когда стало понятно, что денег у неё больше нет. Если бы они сошлись с Фирсом, то легко бы могли спустить состояние за рекордно короткие сроки и даже не расстроиться истово веруя, что чудеса случаются и вот-вот они посыпятся на них, как из рога изобилия. Лохи, что с них взять?

Почему-то задумавшись о том, кто такие «лохи» я вновь не нашла никаких конкретных образов в своей памяти, но решила, что Фирс милый лошок, а Алисандра противная лохудра. Очень надеюсь, что она самостоятельно решит избегать наше общество. Ещё раз окучивать её на протяжении четырёх часов, не применяя физического насилия я была не в состоянии.

Кивнув профессору, я вновь прикрыла глаза и даже успела провалиться в какой-то беспокойный сон, где кто-то постоянно вскрикивал «бита», но при это вместо карт на стол падали связанные фигурки лакеев из дворца императора.

– Элия!

Голос профессора ворвался в мой мучительный сон из уст какого-то толстого зайца в очках и с лохматыми ушами. Заяц почему-то прыгал вокруг лакеев и пытался проверить нет ли среди них императора.

«Лошок», подумала я, наблюдая за милым пушистым пухликом, «вот ты какой!»

– Элия! Вставай немедленно! – вдруг визгливо заорал «заяц» и я тут же распахнула глаза.

– Что? – пробормотала я, натыкаясь на какой-то особенно перепуганный взгляд профессора, который продолжал трясти меня за плечо.

– Напали! На обоз напали! Что делать?! Что делать?! Надо бежать! – в панике Фирс ринулся на выход из кареты, в то время как я едва успела словить его за шиворот. Вот же неугомонный, то говорит, что толстый и ему сложно далеко ходить, а то вон – не поймаешь колобка!

– Куда! – вернула я профессора обратно на лавку. – Сидеть, – скомандовала я, бросая взгляд на перепуганных соседей.

К чести госпожи Вьер она не пыталась вырваться из-под защиты стен кареты, но при этом это пытался сотворить Томас, которого она пыталась удержать за руки. Снаружи раздавались крики, лязг металл, беспокойное ржание лошадей. Судя по всему, был вечер, а в окно кареты можно было разглядеть лишь непроходимый лес.

– Куда вы все рвётесь? – зашипела я на мужчин. – Там воины, которым не надо мешать делать своё дело. А у нас ни оружия, ни брони…

Договорить я не успела, так как карету аккурат в районе головы профессора прошило несколько арбалетных болтов. Хорошо, что я продолжала удерживать Фирса за воротник, а то они прилетели бы аккурат ему в голову.

– Так, – нервно сглотнула я, – план меняется… вылезаем и лезем под карету, живо!

Слава богам никого уговаривать быть пошустрее не пришлось. Томас помог матери выбраться, и они оба шустро юркнули под нашу карету. Стоило нам с профессором оказаться снаружи, как меня захлестнуло атмосферой окружающего сражения.

– Залезай, Элия, – скомандовал профессор, но не тут-то было.

– Ты первый, а я следом, – понимая, что быстро залезть у профессора вряд ли получится, я решила его подстраховать. – Давай же, не задерживай!

Пока профессор пытался пролезть под карету, я смотрела по сторонам едва осознавая реальность происходящего. Нападавших было много… Нет, не так! Казалось им конца и края нет! Это не шайка из десяти или двадцати разбойников! Такое ощущение, что это был полноценный военный отряд. Быть может, император не спешил так просто расставаться с золотом и послал остатки своей армии нам на перехват? Это казалось немыслимым, потому как в отряде аршваи рам было от силы тридцать воинов плюс пятеро странных типов в шорах на глазах, да трое богаче всех одетых, которые всеми командовали.

Но так или иначе, наш небольшой отряд продолжал сражаться и больше всего бросались в глаза именно те, кто руководил обозом. Если воины сражались при помощи мечей и их движения были настолько быстры и точны, что казалось невероятным, что на подобное способны люди, то трое мужчин использовали нечто совершенно недоступное разуму. Я видела, как взмах руки, странный жест пальцев, будто рыжеволосый мужчина перебирает струны удивительного музыкально инструмента и небольшой отряд нападающих сметён невидимой силой и лишь искорёженные тела на земле, как напоминание о том, что произошло. У ног аршваии рам точно верные псы сидело двое – мужчина и женщина с металлическими шорами на глазах и ртах. После того, как группа нападавших была уничтожена, хрупкая светловолосая девушка, в попытке удержаться робко схватилась своими пальчиками за полу темно-зелёного халата мужчины. Он же даже не обратил внимания на этот жест, начиная сплетать нечто иное своими длинными пальцами.

– Элия, быстро вниз, – потянул за подол моего платья профессор и я, будто очнувшись от наваждения, тут же опустилась на четвереньки твёрдо намереваясь переждать нападение в укрытии.

Стоило мне наполовину забраться под карету, как некто весьма болезненно вцепился в мою щиколотку и дёрнул, вытаскивая из весьма посредственного укрытия. Меня протащило по земле до крови сдирая кожу на ладонях и локтях, ошпаривая руки болью.

– Элия! – закричал профессор, тут же рванув за мной.

Увидеть, что с профессором не дали крепкие руки, схватившие меня за шкирку и поднимая в воздух точно я и не весила ничего.

– Кто у нас тут? – оскалился верзила, встряхнув меня будто я какая-то тряпочка на ветру. – Раз аршваям понадобилась значит есть в тебе девка прок и ценность, а? – усмехнулся мужик, начиная пятится к границе леса и таща меня чуть ли не волоком продолжая удерживать за шкирку.

Должно быть, там был ещё кто-то, кому меня могли бы передать, чтобы убрать подальше от аршваи рам и сражающихся людей.

Надо сказать, сперва я немного растерялась от огромных размеров мужика и того насколько легко он швырял меня из стороны в сторону. Но, если продолжать позволять и дальше утаскивать меня куда-то, то дело добром-то может и не кончиться.

– Пусти! Пусти, скотина! – отчаянно замахав руками и ногами, пытаясь хотя бы дотянуться или вырваться из такого неудачного захвата, где я была беспомощна точно котёнок, подвешенный за воротник платья.

– А, ну заткнись, дура, а то как дам об ствол сразу к праотцам отправишься, – рыкнул мужик, позволяя мне увидеть рядом растущее дерево для наглядности.

Судорожно соображая, как лучше вырваться, чтобы освободиться от железной хватки я лишь краем уха услышала приглушенное «бум», а следом мир вновь перевернулся, и я упала на спину чудом уворачиваясь от падающего следом бандита.

– Боги, ты в порядке? – запыхавшийся Фирс с бревном на перевес возник надо мной стоило бандиту исчезнуть из поля зрения.

– О, профессор, – выдохнула я, принимая протянутую им руку и быстро поднимаясь с земли, краем глаза отмечая поверженного мужика.

С пробитой головой он лежал на земле распластавшись в позе звезды. Как удачно, что у профессора рука тяжелая!

– Скорее, пойдем, наши вроде побеждают, но лучше не рисковать, – забормотал Фирс, хватая меня за руку и утаскивая вперёд.

Схватившись за руки, мы старались как можно быстрее добраться к нашей карете. Кругом раздавались стоны людей, звон оружия, крики полные ярости и злобы. Вокруг сражались воины, порой с несколькими противниками, и не попасть под раздачу было очень важно, потому мы старались обегать сражающихся по дуге и пригнувшись. Впервые я видела что-то подобное, но вопреки всему, казалось, что такое массовое побоище не выглядит для меня чем-то слишком уж пугающим. Одно я знала точно, что лучшее решение для нас с Фирсом это спрятаться и не отсвечивать, пока люди с оружием и странными силами не решат проблему. Чем ближе мы приближались к карете, тем яснее было, что наши выигрывают и на настоящий момент просто добивают тех, кто ещё не сбежал и пытался сопротивляться. И, когда до кареты оставалось каких-то несколько шагов, меня вновь вырвали из захвата профессора, вот только уже за волосы, прижимая к горячей мужской груди и приставив к шее нож.

– Ах, ты тварь, думала сбежишь, – уже знакомый голос бандита, которому Фирс врезал бревном, раздался у самого уха. – Ни хрена я не сдамся, не получив хоть что-то, а раз вы так нужны этим, то пусть заплатят или я тебе глотку вспорю, – рычал он, привлекая внимание окружающих.

Звуки боя постепенно стихали над трактом, и в центре внимания аршваи рам была уже я и мой захватчик. Бледный профессор, не решаясь пошевелиться с отчаяньем смотрел на нас, выставив ладони вперёд он что-то шептал, кажется пытаясь увещевать мужика сложить оружие. Я же думала о том, как жаль, что моё хрупкое тело неспособно толком сопротивляться этому медведеподобному мужлану. Кажется, одна его ладонь была с мою голову, и он так легко удерживал меня на весу, прижимая к себе, что ему ничего не стоило убить, просто сдавив чуть крепче руки.

– Поставь её, – голос, пронизывающий холодной яростью, вспорол тишину.

Мой взгляд тут же нашел говорившего. Рыжеволосый мужчина с зелёными демоническими глазами, смотрел на нас так, что хотелось спрятаться лишь бы не привлекать внимание этого человека.

– Она залог моего выживания! – ещё сильнее сжав меня рукой, так что казалось у меня вот-вот рёбра треснут, прошипел он, продолжая пятиться назад. – Лучше не провоцируйте…

Договорить он не успел.

Предводитель аршваи рам лишь вновь сделал едва уловимый пас рукой и у меня над ухом раздался до ужаса пугающий звук ломаемых костей. А следом мой пленитель как-то протяжно захрипел и начал заваливаться, погребая меня под собой. Нож чуть заскользил по коже шеи, вспарывая её и я ощутила, как мне за воротник побежал обжигающе-горячий ручеек.

– О, боже! – вновь кричал Фирс, когда кто-то сильный рывком стащил с меня тяжелое тело бандита, и я оказалась на руках у одного из воинов аршваи рам.

– Она цела? – вопрос можно было бы принять за беспокойство, но голос говорящего был до неприятного ровен. Он просто спрашивал не поломалась ли вещь.

– Да, рами вэй, небольшая царапина, я обработаю, – так же ровно ответил смельчак, решивший взять меня на ручки.

– Я сам, – ни с того ни с сего вызвался самый главный.

Не то, чтобы я была против того, чтобы обо мне позаботились, но почему он? Это было странно.

Тем временем я решила молчать, пока меня словно драгоценную вазу под нескончаемые оханья профессора потащили куда-то в сторону повозки на которой путешествовали люди с железными шорами на глазах. Мужчина, что нёс меня, не выглядел хоть сколько-то запыхавшимся. Как в принципе и всё сопровождение обоза. Не люди они что ли? Такое ощущение, что даже ранена была только я одна. Такое вообще возможно?!

Меня посадили на край повозки и Фирс тут же вцепился в мою ладонь, отчаянно причитая и наглаживая мои плечи.

– Да, не собираюсь я умирать, ну ё моё, хватит меня перед братвой позорить! – шикнула я на него, пытаясь унять кровотечение просто стерев его рукавом платья, а заодно и высвободиться от его бесконечных обнимашек.

– Девочка моя, так я испугался, – зашептал профессор. – Твари какие! Как только рука поднялась на такую малышку-у-у…

– Да ну да, малышка, кобыла уж хоть куда, – пробормотала я себе под нос, отчаянно смущаясь того, что на нервной почве начал вытворять опекун. Весь авторитет корове в зад!

Тем временем аршваи рам быстро покидали убитых бандитов с дороги на обочину, будто те и не люди вовсе, а просто мусор, который их задерживает и начали споро занимать места в обозе. В повозку полезли странные люди, от вида которых мне до сих пор было не по себе. Самое удивительное то, что, судя по их виду, они должны были быть слепы как котята, но это вовсе не мешало им ориентироваться, ходить вокруг, запросто находить и запрыгивать в повозку.

Пока я с интересом пялилась на ловкачей, ко мне бесшумно подкрался этот жуткий аршваи рам с демоническим глазом. Объективно говоря мужчина был очень хорош собой. Высокий настолько, что даже при моём немалом росте, я выглядела довольно миниатюрной рядом с ним. Широкоплечий, с грацией хищного зверя, он двигался, как истинный воин. Чуть раскосые яркие зелёные глаза, будто скрывающие в себе какую-то хитринку. И цвет этих самых глаз завораживал. Он был не как привычно темным или светлым, а именно зелёным, ярким, как весенняя трава. Рыжие, больше даже красные волосы контрастировали с почти белоснежной кожей. Очень необычная внешность. Хотя, чего уж душой кривить, все трое аршваи рам, что руководили обозом незримо отличались от других участников обоза. Было в них что-то, что приковывало глаз… какое-то незримое сияние…

Вздрогнув, я постаралась отстраниться от неуместных мыслей. Они мои пленители и неизвестно зачем тащат меня не пойми куда. Вряд ли там конфеты будут раздавать нашей группе неудачников.

Пока я размышляла о всяких глупостях, указательный палец аршваи рам коснулся ворота моего платья и повел вверх, обжигая своим прикосновением полученную царапину. От его прикосновения кожа покрылась неприятными мурашками, а рану обожгло. Я попыталась отпрянуть от этого доморощенного целителя, но к своему ужасу поняла, что просто не могу пошевелиться. Даже возмутиться вслух не получалось. Я смотрела в его блестящие зелёные глаза, которые в ответ рассматривали меня как какой-то предмет по воле случая одаренный зачатками разума.

Проведя пальцем по всей ране, он отстранился, и я почувствовала, что вновь могу дышать, двигаться, говорить…

– Что вы… – просипела я, смотря как этот мужчина поднял передо мной указательный палец с моей кровью, которую собрал с шеи, и криво усмехнулся.

– Не стоит разбрасываться коли это самое ценное, что в вас есть, – сказал и, повернувшись ко мне спиной, направился в сторону своей лошади.

Я же испуганно прикоснулась к обожжённой шее, которую всё ещё пекло, но вопреки ожиданиям обнаружила лишь ровную, не тронутую никакими ножами, кожу.

– Кашпировский, мать его, – пробормотала я, продолжая глупо пялиться вслед ушедшему мужчине. – Не хрена себе дал установку…