Измены сладкий яд

Одержимая

По телевизору шёл репортаж о доценте, убившем свою молодую любовницу, аспирантку. Седой человек рассказывал на камеру, что девушка оскорбляла и провоцировала его, то есть толкнула на убийство.

Смотреть на это было неприятно. Лера щёлкнула пультом.

– Фу!

– Зачем? Интересно же! – дожёвывая яичницу с беконом, сказал муж.

Лера поморщилась: она не любила, когда люди говорят с набитым ртом, но сейчас её расстроило не это.

– Ген, ты понимаешь, что говоришь? – сказала она, программируя кофеварку. – Как бы то ни было, девушка мертва, и поливать её грязью отвратительно! Ведь она не может ответить ему, опровергнуть, если он врёт!

– А вдруг не врёт?

– Даже если и так, в чём я, конечно, сомневаюсь, это не повод убивать! А потом, если ты не забыл, он разрезал её на куски! Нормально?!

Гена вытер рот салфеткой и серьёзно посмотрел на жену.

– Нет. Ненормально.

– Ну, хоть это хорошо! Я думала, ты оправдываешь это.

– Но, отец говорит, если с другой стороны посмотреть… – решил он её поддразнить.

– Гена, не надо, прошу! Твой отец, конечно, авторитет, но умоляю, не надо! – взмолилась Лера, ставя перед мужем чашку кофе.

– Не надо этих рассуждений, не то поссоримся.

– Ладно, проехали. Я сегодня задержусь на работе, в понедельник комиссия приезжает. Нужно подготовиться.

– Какая комиссия? Ты ничего не говорил.

То, что Гена замялся, не понравилось Лере. Она ждала ответа, грозно постукивая ложечкой, размешивающей сахар, что случалось с ней крайне редко.

– Ну? – наконец спросила она.

– Что? – словно очнулся муж. – Повтори, пожалуйста, вопрос, я не расслышал.

– Почему ты сегодня придёшь поздно? Только не ври про комиссию, Ген, ты не умеешь.

– Ладно! – Муж опустил голову. – Договорились сегодня с мужиками после работы «пульку расписать». Давно не собирались.

– Да ну? И почему ты мне об этом не сказал честно? Тут что-то не то!

– Лер, ну хватит. Не веришь, так подъезжай сегодня вечером ко мне на работу. Присоединяйся.

– Ты знаешь, что я не играю в преферанс. Потому и предложил!

– Ты мне не веришь? Думаешь я, как этот старикан, любовницу себе завёл?

Лера посмотрела на мужа оценивающе. Вот он сидит, неспортивный, начинающий лысеть мужчина. Пожалуй, если бы она не знала его с юности, то сейчас вряд ли позарилась на счастье делить с ним постель.

– Да нет, – улыбнулась она, – ревнуют только люди с заниженной самооценкой. Такие, как я, сразу уходят.

– Ух, какая ты у меня! Ладно, до вечера, не дуйся, – он поцеловал жену в щёку.

Закрыв за мужем дверь, Лера убрала со стола посуду и снова включила телевизор, чтобы выслушать прогноз погоды. По телевизору всё так же показывали доцента, теперь он валил всё на «завистников». Похоже, прогноз погоды она пропустила. Лера выключила телевизор и села перед зеркалом наводить красоту. Она работала ближе к дому, нежели Гена, и могла позволить себе выйти позже.

То, что муж солгал про комиссию, никак не отпускало. И Лера решила сделать сюрприз. Ушла с работы чуть раньше и поехала не домой, а в бизнес-центр, где работал Гена. Там ей попался на встречу Валентин, приятель и коллега мужа. Увидев Валерию, он округлил глаза, что сначала позабавило её.

– Геннадий где?

– Геннадий? – растерялся Валентин. – Я не знаю. Я только приехал!

– А, понятно. Может, поможете мне его найти, Валентин?

– Вы подождите, пожалуйста, тут, а я посмотрю и, если найду его, скажу, что вы его здесь ждёте.

– А… ну ладно.

Проводив его глазами, Лера села на кожаный диван и стала изучать аквариум с большой синей рыбой, которая, в свою очередь, изучала гостью. Мимо аквариума проходили люди, но Геннадия среди них не было. Наконец, Лера увидела Славу, который входил в «клуб преферансистов». Он махнул ей рукой и подошёл. Лера нравилась ему. Он считал, что Геннадию повезло с женой, и даже немного ему завидовал.

– Привет, – улыбнулся он. – Ты чего это здесь? Генка давно ушёл. Вы с ним разминулись!

Валерия посмотрела в открытое простоватое лицо Славы и поняла, что он ничего не знает.

– Ой. Наверное, правда разминулись! А давно он ушёл? – спросила она, изо всех сил стараясь не выдать охватившую её обиду и злость.

Славик поднял вверх глаза, скользнул взглядом по настенным часам и уверенно сказал:

– Сорок минут назад.

– Спасибо, Слава! – чуть не плача, она вскочила и пошла к выходу.

И тут Слава понял: что-то не так.

– Лера, тебя отвезти? – крикнул он вслед.

Но девушка, ничего не слыша, шла к стеклянным дверям. Слава взял телефон и, набрав номер, сказал: «Слышь старик, тут… короче Валерия приезжала. Вы разминулись с ней, что ли?.. Нет? Генк, она очень расстроилась, прямо чуть не расплакалась, когда узнала, что ты уже ушёл. Я предложил подвезти, но она… Ладно. Прости, если что, старик. Позвони ей, а то мало ли что она себе нарисует…» – Славе и в голову не могло прийти, что можно изменять такой женщине, как Генкина жена.

Гена тем временем убрал телефон и посмотрел на любовницу.

– Мне срочно надо домой.

– Ген, ты что, мы же только приехали!

– Мне надо домой, – упрямо повторил он. – Лерка на работу приезжала… я сам, дурак, её позвал, не думал, что она приедет.

– Ну Ген! Ну нормально, а? Мы уже две недели не встречались, я соскучилась! – Любовница поддела его ногу острым мыском, но он взял пиджак со спинки стула и вышел в коридор.

– Ген, завтра брат возвращается, нам негде будет встречаться! Он показался в двери одетый.

– Ань, ты извини. Но больше нам лучше не встречаться.

– Ты что, бросаешь меня?! – Крикнула она вслед, но ответом был лишь звук хлопнувшей двери. – Ты пожалеешь, Геночка! Ох, как пожалеешь! – прошептала любовница, размазывая по лицу слёзы вперемешку с тушью.

***

– Ничего не говори! Всё вижу, всё знаю! – подняв руки над головой, запричитала потомственная ведьма Кристина.

– Это хорошо. Потому что и говорить об этом не хочется, – устало согласилась Анна.

– Ты хочешь наказать его? Её? Обоих? Стой. Не говори – всё вижу, всё знаю! – Ведьма смежила веки и несколько раз медленно крутанула головой. После чего открыла глаза: – Ты хочешь вернуть себе то, что тебе не принадлежит… так?

Анна кивнула.

– И тебя не смущает высокая цена?

– В объявлении написано…

– Да я не про деньги! – Кристина усмехнулась чёрными губами.

– Я на всё готова! – глухо сказала Анна.

– Мне нужна вещь, которая ему принадлежала.

– Да. Вот. – Анна положила на стол зажигалку «Zippo», которую сама подарила Гене. А он в последнюю встречу не то случайно забыл, не то намеренно оставил.

– Фотография есть? – Ведьма размяла пальцы и протянула руку.

Анна достала фото из портмоне. Кристина посмотрела него и подняла брови.

– Нет. Не возьмусь. Совершенно исключено!

– Почему это? – удивлению Анны не было предела. – Он что, особенный какой-то?

– Он нет. Но вижу, что его мать… сильная ведьма. Прости, но, во- первых, это бесполезно, а во-вторых, мне моя репутация дорога. И я не советую тебе идти ещё куда-то. Пропадёшь. Впрочем… погоди-ка

минутку. – Она вырвала листок из блокнота и нацарапала на нём телефон. – Если совсем лихо будет, позвони ему.

– Кому? – Анна никак не могла прийти в себя.

– Михаилу. Он и не такие ситуации разруливает. Помогает каждому, кто хочет, чтобы ему помогли.

– Он что, колдун?

– Колдун, колдун, – звякнула монистами ведьма. – Ещё какой!

Профессионал! Прощай.

Она протянула Анне листок с телефоном.

***

Михал Михалыч сидел в белом халате за компьютером и раскладывал пасьянс. Это была его слабость. День подошёл к концу, следовало переключиться, забыв хоть на короткое время о всех этих фобиях, шизофрениях и депрессивных синдромах… Михал Михалыч считался лучшим в городе психиатром.

Пасьянс сложился, и доктор сладко потянулся. За долгие годы работы в психиатрической лечебнице он научился давать себе отдых и не думать о работе, но подчас какой-нибудь случай или особенный пациент всплывал в его памяти и настойчиво стучался в закрытые двери.

Так было и на этот раз. Сегодня ему позвонила, а после пришла в клинику молодая красивая женщина двадцати восьми лет. И попросила… привязать к ней любовника, который её бросил.

Михал Михалыч удивился и ответил, что это не его профиль, на что женщина, понизив голос, сообщила, что она «по рекомендации». Профессиональный интерес взял верх, и мужчина задал ей несколько вопросов. Слушая ответы, он нашёл её состояние крайне нестабильным и предложил лечение. На что дамочка отреагировала мгновенно – она схватила со стола бюстик Павлова и запустила Михал Михалычу в голову. Хорошо, что он успел увернуться!

Совершая ночной обход отделения, он представил, что бы было, если бы не успел. Бюстик то тяжёлый, бронзовый.

Всё вокруг было погружено в глубокий сон, обеспеченный медикаментами, только старожил, старик Достоевский, что-то бормотал себе под нос. Завибрировал телефон. Михал Михалыч тихонько пробрался в ординаторскую и только там ответил.

– Рассказывай.

– Записывай! – Был ответ, и на том конце провода закашлявшись, засмеялась женщина.

– Это твои штучки? – Михал Михалыч сел на стул и включил настольную лампу.

– Ты про Анну? Что она уже была у тебя? Быстро, не ожидала.

– Была, была! Чуть голову мне не размозжила. Ты зачем даёшь всяким психопаткам мой номер?

– Как зачем? Это же твоя профессия. Не забыл?

Было слышно, как женщина на том конце затягивается сигаретой.

Его бывшая жена Кристина так и не бросила курить.

– Но я не могу лечить людей против их воли! А она заявилась и просила к ней «привязать» любовника.

– Фото показывала?

– Кого?

– Любовника!

– На хрена мне его фото! – сорвался было Михал Михалыч, но быстро овладев собой, зашептал в трубку:

– Я дал ей успокоительное и отпустил.

– Ну, Миш! Что, серьёзно отпустил? – разочарованно протянула

«ведьма».

– Я не могу никого задерживать, только по заявлению родственников, при проведении экспертизы или сама знаешь в каких обстоятельствах. Ладно, говори, в чём суть.

– Ей нужен наш сын. Это его она просила «привязать».

– Ууу! Тогда Генка в опасности. Такие дамочки способны на всё. Вплоть до убийства… да, зря я её отпустил.

***

Валерия не смогла простить мужа, собрала вещи и подала на развод. Но одиноким Гена ходил недолго: Анна добилась своего, «утешила» его и женила на себе. То, что родители жениха не пожелали знакомиться с разлучницей и не пришли на свадьбу, её нисколько не огорчало. Она слышала, что они давно в разводе, живут раздельно – каждый своей жизнью. Но однажды, листая семейный альбом Геннадия, она увидела-таки знакомые лица и всё поняла.

Анна не стала ничего говорить мужу о знакомстве с его родителями, ведь пришлось бы признаться, что она искала помощи у ведьмы, неизвестно, как он к этому отнесётся. А скорее, его родители уже и сами ему об этом рассказали. То-то он бесится.

По телевизору шёл репортаж про доцента, который теперь плакал и говорил о любви к своей жертве. Полюбил волк кобылу – оставил хвост да гриву. Интервью с убийцей прерывалось документальными справками о леденящих подробностях. Передача заинтересовала Анну, но внезапно экран погас.

– Как ты можешь смотреть такое! – возмутился Геннадий.

– Ещё как могу! – она откусила бутерброд и, шумно прихлёбывая из чашки, снова включила телевизор.

Ча-ча-ча

На закрытии фестиваля по парному танцу «В ритме танго» пара Зайнутдинов – Прокофьева была в центре внимания.

– Ах, до чего красивая, органичная пара! – восхищалась дама в первом ряду, обмахиваясь веером.

Дама была представителем местной администрации и большой поклонницей бальных танцев. Особенно танго. Когда-то в молодости, она сама прекрасно танцевала и теперь не упускала возможности поностальгировать, предоставляя площадки в городе для различных танцевальных фестивалей и конкурсов.

– И не говорите, Евгения Леонидовна! – вторил её спутник, один из собственников гостиницы, где проходило действо, – они словно созданы друг для друга!

– Да-а!

– Да-а-а…

И даме с веером, и её спутнику было невдомёк, что сзади них, бледный от ревности, сидит муж красавицы-танцовщицы.

Когда стихли финальные аккорды аккомпанемента, и обязательная фотосессия была завершена, в зале притушили свет и всех пригласили на фуршет.

Ольга искала глазами мужа, но так и не найдя его, повернулась к своему другу и партнёру, Игорю Зайнутдинову:

– Ну что, Игорь? Заслужили мы шампанское?

– Конечно, – радостно улыбнулся тот, – пошли?

– Пошли!

Всё это время муж сидел в номере гостиницы и злился. До него доносились звуки музыки с первого этажа, где чествовали танцоров.

Наконец, за несколько минут до полуночи вернулась Ольга. И сразу нырнула в ванную комнату. Послышался звук льющейся воды – жена принимала душ.

Прокофьев зашёл, и некоторое время смотрел, как она моется.

– Что же это ты, а? Сразу в ванную полетела! – спросил он с подозрением, – смываешь поцелуи?

– Ой, Слава, прекрати, – засмеялась жена, – ты же сам натирал меня бронзой сегодня, чтобы кожа блестела в софитах! Забыл? Эта пудра сушит кожу. Нужно поскорее её смыть, и намазаться кремом. Смоешь? Намажешь?

Она игриво подмигнула ему, и протянула губку, но он не двинулся с места.

– А что же татарчонок твой, Зайнутдинов, или как там его, не смыл тебе бронзу? – глухим голосом сказал он, – Как ты вокруг него извивалась! Он, наверное, напрягся бедняга. Кончил в трусы!

– Фу, Слава, ну ты чего, – сморщила мордашку Ольга, – зачем ты так? Это же танцы! Искусство! Здесь нет места пошлости!

– Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты это бросила! – не унимался муж.

– Слав, ты серьёзно? – Ольга выключила воду и посмотрела на него без тени улыбки, – ты хочешь, чтобы я бросила танцы, и в свободное время вышивала дома крестом?

– Можешь не вышивать. Для современной женщины сейчас миллион всяких активностей. Выбирай – не хочу.

– Например? – вскинулась жена, – ну, давай, скажи, чем бы ты хотел, чтобы я занималась?

– Например, кулинария, – ну не знаю… или вон, Валеркина жена открыла салон косметики, – чем плохо?

– Да всем! Прежде всего тем, что мне это не-ин-те-рес-но! – фыркнула Ольга – готовить я не люблю, продажи – не моё. Танцы мне нравятся, они держат в тонусе, это жизнь, понимаешь?!

– Ходи в спортзал, там групповые занятия, вот тебе и тонус. То же самое!

– Нет, Слава, совсем не то же самое! Танец – это полёт! Это самовыражение!

– Я сказал: мне неприятно, что мою жену лапает другой мужик!

Или бросай, или…

– Что? Ну что ты мне сделаешь? – она дерзко посмотрела на него.

– Увидишь, – он вышел из ванной и так хлопнул дверью, что Ольга вздрогнула.

***

Позже, в постели, Вячеслав, понимая, что обидел жену, делал неловкие попытки к примирению: мазал её стройное тело кремом.

В конце концов извинения были приняты, и примирение случилось таким бурным, что соседним номерам оставалось только завидовать.

Но утром Вячеслав опять взялся за своё.

– Оля, я люблю тебя! Ты должна сделать выбор! – нудел он, – давай по-хорошему. Может быть, нам пора подумать о детях?

– Слава, я же не против, – потянулась жена, – Я уже полгода не принимаю контрацептивы. На время беременности я, так и быть, оставлю танцы. Всё-таки каблуки… опасно.

– Ты дразнишь меня, да? – с горькой усмешкой спросил он.

Как ни старался Вячеслав, супруга не беременела. Лето прошло спокойно, а осенью наметился новый фестиваль. За месяц до него Ольга стала много времени посвящать тренировкам, села на диету и вообще стала нервной и колючей.

Когда до фестиваля осталась неделя – случилось несчастье: Игорь, партнёр Ольги по танцам попал в больницу – неизвестные напали на него и сломали ему ногу.

Ольга помчалась его навещать. Приехав из больницы, она набросилась на мужа с кулаками:

– Это твоих рук дело?! Твоих? Отвечай!

– О чём ты, дорогая? Что случилось? – недоумевал Вячеслав, делая вид, что не понимает, – но в душе был доволен. Теперь-то она никуда не поедет. С танцами покончено!

Но Ольга всё равно поехала. И взяла с собой все свои танцевальные платья. Она просто не могла поверить, что долгие часы тренировок пропадут зря. Ей удалось договориться с жюри об одиночном выступлении, вне конкурса. Она посвятит свой танец своему партнёру – Игорю Зайнутдинову.

Но на конкурсе всё пошло не так, как она планировала. Одна из девушек-участниц буквально за час до выступления подвернула ногу

– у неё сломался каблук.

Её партнёр, высокий брюнет по фамилии Вальдес, давно приметил Ольгу, и знал её историю. Недолго думая, он предложил ей заменить его партнёршу. Исполнить совместный танец. Чистый экспромт.

Между ними пробежал разряд, и она согласилась, несмотря на риск. Времени на репетицию не было.

Когда раздались первые аккорды перед выходом пары, зрители перестали дышать. На Ольге было черное с серебром мини-платье и красная роза в волосах. Когда к ней приблизился Вальдес и взял её руку, – зрители издали протяжный вздох.

Партнёрша Вальдеса, оскорбившись, что ей так быстро нашлась замена, гордо поковыляла к выходу, но на неё никто не посмотрел – все взгляды были устремлены на мужчину и женщину в центре площадки.

Такого танца прежде не видел никто, и вряд ли когда-нибудь увидит – это была подлинная страсть! Чистая импровизация, ожившие на несколько минут чувства! И они оказались настолько реальны и сильны, что танец Ольги с Вальдесом затянулся на много лет.

Покинув зал под гром аплодисментов, танцоры пропали с глаз любопытной публики, уединившись в номере Ольги, которую на этот раз муж не сопровождал.

Эпилог

… Она уведомила Вячеслава о разводе через адвоката, он же забрал её вещи и перевёз в квартиру нового избранника.

Ольга стала женой Вальдеса, в том браке скоро появились дети. Она долго ещё не оставляла танцы, как и её муж, полностью разделявший с ней эту страсть.

Вальдес тоже оказался ревнивцем, ещё каким! Единственным человеком, к которому он не ревновал жену, был её прежний партнёр, Игорь Зайнутдинов. Все знали, что бедняга не интересуется женщинами, даже красивыми, как Ольга.

Заведу себе Мубату!

Августовский полдень тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Валентин заехал на обед к Люське, принёс астраханский арбуз. Жена сегодня на занятиях, квалификацию повышает, а он с любовницей не прочь повысить свою. Люська после смены уже успела принять душ, накинуть на мокрое тело кокетливый халатик и теперь сидела напротив Валентина, который вспарывал арбуз, словно это было чрево его злейшего врага. Протянул лучший кусок любовнице. Та откусила так, что сок потёк по подбородку и шее. Зажмурилась – сладкий. Он, глядя, как она утирается, подошёл сзади и сжал в объятиях. Люська повернулась к любовнику, повинуясь порыву. Тёплый ветерок колыхал занавески. Арбузный сок капал со стола на пол. Двое слились в поцелуе, как вдруг с улицы раздался нечеловеческий крик. Кто-то орал так отчаянно, что любовники оторвались друг от друга и приникли к окну.

На раскалённом асфальте, под окнами дома, в котором жил Валентин, сидел человек в одних трусах и громко верещал. Прохожие, привлечённые его воплями, обступили беднягу, давая наперебой советы, как поступить. Кто-то пытался помочь ему встать, но любая попытка заканчивалась новыми, душераздирающими воплями.

– Странный он какой-то. Не пойму, негр, что ли? Точно, негр! – присмотревшись, сказал Валентин.

– Ой, как интересно! Пойдём посмотрим! – засобиралась Люська.

– Ты чего? Там же мои соседи! Ещё не хватало, чтобы нас с тобой застукали вместе! Негра, что ли, не видела? Подумаешь, Нельсон Мандела! Ну упал… от любовницы, наверное, лез. Интересно, откуда он упал?

– И прям под твой балкон! – криво усмехнулась Люська.

Валентин, как ошпаренный, подскочил и пулей вылетел, не сказав любовнице ни слова. Та, недолго думая, влезла в сарафан, надела босоножки и побежала следом. Когда она оказалась на месте событий, народу прибавилось, а к темнокожему страдальцу уже подошёл милиционер. Он пытался выяснить его личность. Но африканец ничего

не говорил, только шевелил толстыми губами и мычал: «Му-бата»,

«Му-бата». Подъехала скорая, врач сделала укол, бедолагу зафиксировали и увезли. Милиционеры начали поквартирный обход. Валентин стоял бледный. Люська остереглась к нему подходить.

…Александра Ивановна выращивала на своем балконе петунии, табак и розы. Это был крошечный кусочек рая, в котором они с мужем любили отдохнуть вечером в плетёных креслах. На откидном столике как раз помещался графинчик самодельного вина. Пенсионеры таким образом наслаждались уходящим летом, дачи у них не было.

В тот день Александра делала обрезку цветов на своём балкончике. Увидев чёрное, потное лицо среди петуний, она вскрикнула и запустила в страшилище эмалированной миской, которую держала в руках. Африканец разжал пальцы и через секунду шлёпнулся на асфальт. Сверху раздался сдавленный стон… Милиционеры не смогли дозвониться в квартиру на третьем этаже, откуда предположительно спускался африканец. Они уже собирались уходить, как приехал лифт с Валентином. Вместе с ним они проникли в квартиру и обнаружили там трясущуюся, как лист, супругу Валентина – Наташу.

– Таш, ты же должна быть на занятиях! У тебя же… А-а-а-а-а! Я всё понял! – крикнул Валентин, увидев себя со стороны с ветвистыми рогами, упирающимися в стены. – Экзотики захотела, дрянь?! – Валентин подскочил к жене и сдёрнул с неё плед, в который она куталась, дрожа в жаркий день, словно от озноба.

– Да, Валя, ругай меня, я виновата. У тебя – Люська, у меня – Мубата! – скороговоркой ответила жена.

– Да пошла ты! – Валентин плюнул себе под ноги и хотел уйти, но милиционеры убедили его остаться.

Составили протокол. Поскольку потерпевший оказался гражданином другого государства, приехало милицейское начальство. Менты опасались, что дело может выйти за рамки обычной бытовухи. Нужно было быстро и точно выяснить обстоятельства, из-за которых иностранный гражданин оказался висящим на балконе типовой советской многоэтажной башни.

Выяснилось, что виной всему была ложная тревога. Кто-то позвонил в квартиру в тот самый момент, когда Наталья только собиралась изменять своему мужу. Назло. Она была уверена, что муж сейчас у любовницы. Но звонок в дверь поколебал эту уверенность. Кто, как не Валентин, будет звонить в обеденное время? Надо поспешить, пока он не открыл дверь своим ключом!

С Мубатой Ната познакомилась случайно, на почте, где работала оператором. Он плохо говорил по-русски, и она помогла ему правильно составить телеграмму. Потом африканец дождался её после работы и пригласил в ресторан, куда нашим гражданам был путь заказан, зато иностранцам – особое почтение. Там он рассказал ей, что его отец – вождь племени, и намекнул, что Наташа, если захочет, сможет стать невесткой вождя. Посмеялись, но, когда Мубата захотел её проводить, она отказалась – слишком уж приметный ухажёр. Также она просила поклонника не приходить к ней на работу – сотрудницы уже шептались и хихикали. Она бы никогда не пригласила его к себе, но так совпало, что накануне её курсы повышения квалификации из-за болезни преподавателя отменили. А тут ещё муж явился пьяный и пропахший дорогими французскими духами, в то время как у Наташи ничего, кроме «Дзинтарс», никогда не было. И она совершила эту оплошность – позвала Мубату в гости.

Мубата привёз настоящего французского шампанского и ананас. Они едва успели выпить по бокалу, и он развлекал её африканским танцем, как раздался звонок в дверь. Мубата не испугался, он был готов жениться на своей «Белоснежке». Но Наташа побелела как полотно: сложив вещи успевшего раздеться Мубаты в пакет, она вытолкала влюблённого африканца на балкон, сказав, чтобы ехал к себе, мол, она сама всё устроит.

А потом случилось то, что случилось. После того, как взбешённый Валентин ушёл, Наталья решила навестить Мубату. Милиционеры сказали ей, что его увезли в районную травму, и она поехала туда.

Вокруг африканца сидело штук пять молоденьких медсестричек: он пытался объяснить им, как у него на родине охотятся на крокодила. Девушки смеялись, смеялся и Мубата. Наталья посмотрела на эту идиллию и ушла. В дверях она едва не столкнулась с соседкой снизу. Александра Ивановна принесла Мубате пирожки и банку смородины. К счастью, она не заметила Наташу, а может быть, сделала вид, что не заметила.

Валентин рвал на себе волосы и кусал локти. Люся не узнавала своего любовника: он не смотрел на неё, хотя в душе она уже праздновала победу – наверняка после случившегося Валя разведётся со своей женой, и тогда…

– Что бы я, да когда-нибудь ещё женился! Да ни за что! – Валентин опрокинул в себя остатки водки и посмотрел сквозь Люсю мутным взглядом.

– А… А я? – несмело спросила любовница. – Ты же говорил, что ещё немного… а тут такой повод! Это же судьба, Валечка! – Люська подошла к нему и обняла за плечи. Но Валентин раздражённо сбросил её руки:

– Все вы такие! Все, как одна!

И хлопнул дверью. Когда он пришёл домой, жена сидела за столом и читала какой-то бульварный роман.

– Развод? – не разуваясь, он пошёл в комнату и плюхнулся напротив жены на стул.

– Развод.

Взгляд её серых глаз был спокоен. Она даже посмела улыбнуться, стерва! У него сжались кулаки. Сейчас как… он никогда не бил ни одну женщину, тем более, свою Наталью, но она зажмурилась и вжала, как воробышек, голову в плечи. Увидев это, Валентин почувствовал, как его захлестнула горячая волна любви.

Примирение было бурным. Он долго не мог расцепить объятий, дрожал и плакал, как ребёнок.

– Таш, точно у тебя с ним ничего не было? – спрашивал он, целуя её мокрые от слёз щёки.

– Не было… не было… – шептала она. – Люблю только тебя!

Но ты… с Люськой…

– Прости меня, Ташенька… Не знаю, что на меня нашло, я…

Прости, любимая!

– Ты… так меня… обидел…

– Дурак я был… ну всё-таки, скажи мне, Таш…

– Что сказать?

– А негры… они… ну… везде чёрные? Она оттолкнула мужа:

– Дурак! Я же сказала, ничего не было!

– Прости, больше не буду! – Валентин снова притянул её к себе.

Через девять месяцев он встречал жену на пороге роддома. Полпачки выкурил, пока ждал. Наконец увидел усталое, но счастливое лицо жены. На руках у неё был свёрток с голубой ленточкой.

– Прости… – Таша опустила взгляд. – Не знаю, как так получилось… но сыночек у нас… тёмненький!

– Что?! – Валентин почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Да шутка, шутка… Прости, больше не буду! – засмеялась Наташа.

Оревуар

Семье Куваевых никто давно не завидовал. Вот раньше – да. Жена красавица, муж умница, хорошо зарабатывает, дом – полная чаша, двое детей, мальчик и девочка, опрятные, с репетиторами языки изучают. Жили же люди! Летом в отпуск, да не куда-нибудь, а в Грецию, на любимый Родос. Фотографии морских пейзажей и морских же даров греческой кухни в инстаграме. Друзьям – оливковое масло в подарок.

Всё изменилось не в один момент, но и не в особо длинный срок. Сначала канули в Лету «греческие» отпуска, потом дорогое пиво сменил «Халзан». Лариса вместо себя на фоне исторических достопримечательностей стала выкладывать в соцсети фотографии детей из местных музеев, парков и выставок, изо всех сил стараясь поддержать имидж благополучной семьи, но после прекратила.

Наступили тяжёлые времена. Куваева сократили. Друзья – те самые, которым привозили из отпуска масло, – тоже приуныли, перестали звать в гости, словно боясь подцепить от Куваевых бациллу финансовых неудач. Лариска вспомнила молодость: пыталась заработать на продаже косметики, подняла старые контакты, но всё равно выходили копейки. Куваев сидел и смотрел в одну точку. Пил «Халзан» и тупел.

– Мне позвонили, я прошла собеседование! – как-то сказала Лариса мужу за завтраком.

– Какое собеседование? – очнулся муж от дум.

– Ну помнишь, я ходила в Стокманн на собеседование? Продавцом? Намекнули, что с моим образованием я смогу через полгода сделать карьеру!

– Какой график? – Федя равнодушно размазывал остывшую овсянку по тарелке.

– Пятнадцать смен в месяц, по двенадцать часов. Можно договориться два на два, или по-другому.

– Не подходит, – сказал, как отрезал Фёдор. – Деньги там маленькие, ты больше проешь и проездишь, да и дети останутся без присмотра.

– Так ты присмотришь!

– Нет, я надеюсь найти нормальную работу, – глухо сказал Фёдор.

– Так делай же что-нибудь! – повысила голос Лара.

– А я и делаю! – огрызнулся Фёдор и вышел.

Надел куртку, взял ключи от машины и поехал на заработки. Ничего не оставалось, как зарабатывать извозом. Подключил приложение – и вперёд. Но, удовольствие так себе, и машину жалко.

Лариса, вместо того, чтобы поддержать, здорово разозлила его. Разве он виноват, что на рынке логистики случился коллапс, и он, специалист в этой области, профессионал с огромным опытом, вдруг оказался не у дел?

Первым пассажиром оказался прыщавый юнец. Он всю дорогу сидел, уткнувшись в смартфон, и разговорами не раздражал. После юнца, почти сразу, Фёдор повёз мамашу с ребёнком за город.

Мамаша оказалась общительная. Сама приезжая и муж приезжий, а глядишь ты – купили себе дом в Новой Москве. Не какую-то двухкомнатную нору в человейнике, а самый настоящий дом с АОГВ.

– А кем муж работает, если не секрет? – не выдержав, спросил Фёдор.

– На рынке торгует. У него там несколько точек. Овощи продаёт, фрукты.

– Армянин? – усмехнулся Фёдор.

– Азербайджанец.

Дальше ехали молча. Высадил их Фёдор, и тут его затошнило от обиды. Почему ему, человеку с высшим образованием, с огромным опытом работы, нет места в родном городе? Он выключил приложение и долго сидел, размышляя. Из дум его вывел стук. Он опустил стекло.

– Извините, вы кого-то ждёте? Не могли бы вы отвезти меня? Я заплачу, – улыбалась женщина в белоснежной шапке. У неё были светло-зелёные, как морская волна, глаза.

– Не жду, – вздохнул Фёдор. – Куда ехать?

– В Красногорск.

– Садитесь.

Обычно одинокие пассажиры садятся на заднее сиденье. Эта же села к нему вперёд. Мужчина ощутил тонкий и волнительный аромат дорогого парфюма. Минут пять молчали. Потом она спросила:

– Давно за рулём?

– Двадцать лет.

– Это срок. А я работаю риелтором, показывала дом одной семье. Надеялась уехать с ними в город, но они, оказывается, в противоположном направлении живут. – Пассажирка поёрзала на сидении и представилась: – Ольга.

– Фёдор.

– Хорошая у вас машина. Мощная. А я вот боюсь за руль садиться, хотя часто в разъездах. Ваша жена водит машину?

– Нет.

– Можно закурить?

– Нет, я не курю в машине. Если хотите, остановлю, покурим. Мужчина заметил на обочине навес и остановился возле него.

Они вышли, приблизились к припорошенным лавочкам. Пассажирка достала тонкую сигарету, продемонстрировав идеальный маникюр. Давно он такого не видел. Раньше Лариска каждую неделю новый делала.

Он тоже закурил.

– Ну, а что же вас муж не возит? – стараясь не смотреть на Ольгины руки, спросил Фёдор.

– Муж объелся груш.

– Понятно…

Он и сам себя чувствовал объевшимся груш. Лузер. Неудачник. Он снова посмотрел на Ольгу и увидел в её глазах призыв. Ну что же. Сейчас он ей покажет.

…Поправляя растрепавшиеся волосы, Ольга смотрела на него безумными глазами. Он и сам себе удивлялся. Ему хотелось задушить эту холёную, красивую самку, еле удержался. Поставил ей вместо этого засос на шее. Спасибо, что не загрыз.

– Ты это… не садись больше в машины к незнакомым мужикам.

Опасно это…– сказал он, переводя дух.

Фёдор пересел на водительское сидение и завёл мотор.

– Подожди. Я пересяду к тебе. Ты – Чудовище.

– Спасибо, так меня ещё никто не называл.

Какое-то время ехали молча. Она, то и дело ласкающая взглядом его профиль, наконец подала голос:

– Может, поедим? Я проголодалась, жуть.

– Я сегодня не заработал на ресторан.

– Тогда поехали ко мне. Ты заработал роскошный обед, я приготовлю.

Фёдор снова съехал на обочину и, остановив машину, повернулся к пассажирке.

– Оля… ты прелесть. Но это было первый и последний раз. Я женатый человек.

– Я не моралистка.

– А я да, – он легонько постучал пальцами по рулю, – мне и так хватает проблем.

– Хорошо, я поняла. Изящно отбрил, молодец! – казалось, что она нисколько не обиделась.

Фёдор довёз девушку до дома, денег не взял. Ещё раз отказался зайти на обед. Прощаясь, она коснулась губами его небритой щеки и прошептала: «Оревуар».

Он подключил приложение и через пять минут уже вёз троих вьетнамцев из Красногорска в аэропорт. Весь день думал о том, какой же он дурак, что не использовал презерватив. Да где ж его было взять- то? Он же не какой-нибудь Казанова! Но более ни в чём не раскаивался.

Домой Фёдор приехал к вечеру. Лариса сидела хмурая и барабанила облупленными ногтями по столу.

– Что поесть? Я голодный.

– Суп куриный. Разогреть?

– Блин. Я его один что ли ем целую неделю, никак не закончится?

– Да нет, я варю раз в два дня. Стараюсь не выходить за рамки бюджета! – съязвила жена.

– Я перевёл тебе сегодня пять тысяч. Купи, пожалуйста, что- нибудь другое. Не курицу.

Жена хмыкнула и ушла в комнату. А он остался сидеть, обхватив руками голову. Лариса по телефону обсуждала с подругой свои перспективы в Стокманне. Нарочно говорила громко, чтобы муж слышал. Значит, не отказалась от идеи унизить его, пойдя на нищую зарплату продавца.

Через пару дней ему на телефон пришла смс. Строительная фирма заинтересовалась его резюме, и его приглашали на интервью. Фёдор

серьёзно подготовился: прочёл всё, что нашёл в интернете о компании, а также освежил в памяти, как отвечать на каверзные вопросы работодателей. Достал свой лучший костюм.

В назначенное время мужчина подъехал к бизнес-центру на Пролетарской. Назвал охраннику организацию, пригласившую на собеседование. Поднялся на бесшумном лифте на третий этаж, вошёл в офис.

Его встретили радушно. Собеседователей было трое: девушка и двое мужчин, один ровесник, другой чуть постарше. Задавали обычные для собеседования вопросы. Фёдор был спокоен и отвечал обстоятельно, со знанием дела.

– Впечатляет! – сказал тот, что постарше, передавая распечатанное резюме Фёдора своему коллеге.

– Я думаю, Вы нам подходите, – не глядя на бумаги, сказал второй мужчина.

– Вы знаете, чем мы занимаемся?

– Строительством. Я читал о вашей компании в интернете и тоже, признаться, был впечатлён, – вернул комплимент Фёдор.

– Когда вы готовы приступить? – спросил старший.

– С понедельника.

– Лиза, подготовь приказ и два экземпляра договора.

Мужчины пожали друг другу руки, после чего Фёдор, как на крыльях, выпорхнул из офиса. В стеклянных дверях, на вертушке, он нос к носу столкнулся… с Ольгой, входившей в здание.

– Ты? – удивился он.

– Что ты тут делаешь? – ахнула она.

– Я на работу устроился, – сияя, сообщил он.

– А у нашего агенства тут офис! Поднимемся? Я покажу тебе, где я работаю…

– Нет, извини, сейчас не могу. Домой надо, хочу обрадовать жену, пока она глупостей не наделала.

– А. Ну ладно, в другой раз, – шепнула она ему на ухо, и у него мурашки пробежали по спине.

Провожая мужчину взглядом, Ольга набрала номер и проворковала в трубку: «Спасибо, Владлен Андреич, я ваша должница», – потом прикусила губу и в прекрасном расположении духа направилась к лифту.

Неблагодарная

За ужином Роман молчал, сосредоточенно жевал и отводил глаза. Сегодня привычка жены – положив щёку на ладонь, смотреть, как он ест – раздражала его сильнее обычного. Но он не сказал ей об этом. Он был зол на себя. А всё из-за соседки, Гали.

– Так ничего и не скажешь? – Жена чувствовала его настроение и не могла понять, в чём дело. Ужин удался на славу, а мужик давится, глаза прячет. Он вытер салфеткой губы и наконец поднял на неё глаза:

– Спасибо, вкусно.

– И это всё? – жена взяла его тарелку, вилку, нож и брякнула в мойку. Для него этот звук прозвучал в несколько раз громче, чем был на самом деле. И он вдруг взорвался.

Схватил Елену за плечи и, прижав к стене, зло зашептал ей в лицо:

– Что всё? Что всё? Мне что, поклониться тебе надо, прочесть оду в твою честь? «Камаринскую» сплясать?

Жена вырвалась и, опустив голову, тихо пошла в комнату. Щёлкнула задвижка, оставшаяся ещё со времен тёщи. Жена закрылась от него! Он стал таким же, как… муж соседки Гали.

Роман стукнул ребром ладони по стене и рассадил руку. Пошла кровь. Но обработать рану было некому – дочь в институте, жену обидел. Он промыл руку под краном, залил антисептиком. Потом схватил куртку и вышел из квартиры.

Тем временем жена Романа пыталась успокоиться. Руки тряслись. Обида плескалась в душе, ища выход. И тут она вспомнила о Гале, соседке. Галя жила двумя этажами ниже, и её положение ещё недавно было намного хуже. Её муж, Слава, не просто был груб с ней – он её бил. Пока Роман, капитан милиции, не вмешался. Роман вызвал негодяя на разговор и сказал, что ещё один подобный инцидент – он найдёт способ его посадить. Елена с Галей были соседками, а после этого случая стали лучшими подругами: часто ходили вместе по магазинам. Галя была родом из глубинки. Она вышла замуж по большой любви и жилось ей хорошо, пока муж не начал пить. Лена в какой-то мере относилась к соседке как к подшефной. Рассказывала ей,

как стильно одеваться, как не стоит краситься, какие книги надо прочитать и какие фильмы посмотреть, чтобы разбираться в моде и искусстве.

Галя всегда внимательно слушала и, как правило, следовала советам. Она относилась к Елене, как к старшей сестре.

Обнаружив, что муж ушёл, Елена решила пойти к Гале, поболтать, выпить по чашечке кофе с сигареткой. Успокоиться.

Галя открыла дверь не сразу. И в квартиру Елене зайти не предложила, как обычно, чему та очень удивилась.

– Муж дома? – шёпотом спросила она.

– Да, пришёл пораньше сегодня, – так же шёпотом ответила Галя.

Закрыв дверь, она вернулась на кухню, где сидел, развалившись в кресле, перед дымящейся чашкой кофе Роман. Он испытующе смотрел на Галю.

– Ленка приходила? – спросил он равнодушно. – Достала контролировать!

– Она тебя не контролирует, Ром. Она пришла просто пообщаться. Поболтать, сериал обсудить… Неужели ты думаешь, что она ушла бы, если бы следила за тобой?

Роман схватил Галю за руку и притянул к себе:

– Всё из-за тебя, между прочим! Я не могу, это самое… с женой, потому что ты все мысли мои захватила… иди ко мне!

Галя увернулась и отскочила к двери:

– Рома, уходи!

– А то, что, милицию вызовешь? Я уже здесь! – Гость встал и пошёл на хозяйку. Она дёрнулась к двери, но не успела открыть замок.

– Мужики, такие, как я, любят слабых – таких, как ты… Я тебя защищаю от твоего муженька? Так отблагодари…

– Рома! Ты не в себе! Ты сейчас ничем не лучше моего Славки.

Кстати, он вот-вот должен вернуться с работы!

– Так не тяни! Успеем…

В этот момент раздался звонок и Роман опустил руки. Он тяжело дышал и был раздосадован. Галя указала ему на кресло перед чашкой с кофе, и он послушно сел в него.

– Картошка из Тульской области, триста рублей мешок… – услышал Роман мужской голос.

– Нет, спасибо! – бросила Галя и, выскочив за дверь, крикнула в кухню Роману: – У тебя пять минут, чтобы уйти.

Она пошла к телефону-автомату и набрала номер подруги. Они встретились в скверике у старой школы.

Осторожно подбирая слова, Галя рассказала Лене всё.

– Ну ты и гадина! – возмутилась Лена. – Я тебе так доверяла!

– Я боялась, что, увидев его у меня, ты подумаешь, что у меня с ним… так вот, ничего такого не было! И не будет! Надеялась объяснить ему, что он не прав.

– Говоришь, приставать начал? Он тебя лапал? Галя покраснела.

– Ну, он у меня попляшет, гад такой! – прошептала Елена.

На следующий день Роман проспал. Обычно Лена будила его, но не в этот раз. Матерясь, он выскочил из дома, не успев позавтракать.

Домой вернулся позже обычного, гадая, что на этот раз приготовила жена. В подъезде пахло жареным мясом. «Наверное, Ленка поджарила антрекот. Подлизываться будет, что на работу не разбудила», – был уверен Роман, звоня в дверь. Но ему никто не открыл. «В ванной наверное, красоту наводит!» – усмехнулся капитан и отпер дверь своим ключом.

Вместо ужина на кухне его ждала книга о вкусной и здоровой пище и бутылка минералки. Он рванулся к холодильнику, но там нашёл лишь кусок заплесневелого сыра и банку тунца.

– Лена! – крикнул он, но ему никто не ответил. Жены не было дома. Роману пришлось довольствоваться тунцом.

Послышался скрежет ключей – это наверняка жена из магазина. Небось, купила что-то поесть повкуснее рыбных консервов! Он рванул в прихожую. Но снова ошибся: вернулась с прогулки дочь. Она кивнула ему и, не снимая наушников, прошла в свою комнату.

– Юля! Где мать? – крикнул он ей вслед.

Дочь остановилась, сняла наушники и ответила:

– Мама пошла с подругой в театр!

– Какой ещё театр! – Роман с раздражением пнул тапочки жены.

– Тут муж голодный! Стерва, а!

Когда Елена вернулась, он спал в кресле у телевизора. Перед ним валялась промасленная коробка из-под пиццы, а на полу стояли две пустые пивные бутылки. Она прошла мимо него и сразу закрылась в

спальне. Роман проснулся около двух ночи и стал стучаться, но жена так и не открыла.

Утром его разбудил запах кофе. Жена заканчивала завтрак. Она была свежа и пахла дорогим парфюмом.

– Ты куда? – спросил Роман.

– К коту под муда! – ответила она елейным голоском. – У меня сегодня встреча с кое-какими людьми, тебя это не касается!

От такой наглости он пришёл в себя, только когда хлопнула входная дверь в прихожей. Жена сделала завтрак только себе. Юлька, дочь, дома не завтракала. Противостояние длилось чуть менее трёх недель. За это время Елена сменила работу и практически перестала появляться дома.

Роман был зол. Он отощал, желудок молил о домашней еде. Внешне капитан тоже сдал. Всегда наглаженный и ухоженный, он стал помят и несвеж. Коллеги волновались: уж не заболел ли?

Как-то Елена, вернувшись домой, увидела на столе огромный букет роз и меховую панду, которая была удивительно похожа на её мужа. Панда держала в лапах дощечку «ПРОСТИ МЕНЯ».

– Я уезжаю! – заявила Елена вечером Роману.

– Как? Куда?

– У меня командировка во Владимир. Наша компания открывает там филиал. – Так что увидимся через неделю! – И она, подхватив заготовленный чемодан, вышла из квартиры.

– Во даёт! Юлька уехала на сборы, ты… да пошли вы все! – крикнул ей вслед Роман.

– Это вместо «Счастливого пути, дорогая?» – донеслось с лестницы.

– Счастливого пути…

Жена уехала. Никогда ему не было так плохо и одиноко.

Прошло совсем немного времени, и в дверь позвонили. Роман открыл, не глядя в глазок. На пороге стояла симпатичная соседка.

Увидев Романа, она отшатнулась.

– А Лена дома? Я хочу ей вернуть журналы.

– Давай, передам, – Роман протянул руку.

– А надолго она уехала? – прижимая к себе журналы, спросила Галя.

– На неделю, – неохотно ответил он.

– Может быть, Рома, тебе что-нибудь нужно? – тихо спросила Галя, опустив ресницы.

– Постирать и приготовить!

– Я могу! – она сделала шаг в его сторону.

– Нет! Ты что? Я же пошутил! – испугался капитан, – давай журналы, и домой!

– Вы… Ты больше меня не хочешь? – спросила она, вскинув брови.

Роман поманил её пальцем и, когда она подставила ухо, гаркнул:

– Правильно тебя муж бил! – и закрыл дверь.

Как он и предполагал, жена вернулась тем же вечером. Она слышала, как Галя предлагала себя её мужу. Это была её идея. И его ответ Лену полностью удовлетворил. Той же ночью супруги праздновали своё воссоединение. Запланировали совместный отпуск к морю, в ведомственный дом отдыха. Капитан снова отъелся, стал чист и свеж.

Как-то он встретил Галю.

– Муж не обижает?

– Нет, – улыбнулась она. – Он бросил пить. Теперь всё хорошо.

– Значит, спасать тебя не от кого… – Роман с сожалением посмотрел на её ладную фигурку, мечты о которой чуть не стоили ему брака.

– Ты меня и так спас, Роман. Спасибо!

– Скажи, зачем ты меня тогда предупредила? Тебе-то что с того?

– Затем, что я всегда плачу по счетам! – Галя стала серьёзной:

– Ты просил отблагодарить, я и отблагодарила. Теперь мы квиты! – И она, стуча каблучками, пошла в сторону остановки.

Капитан проводил её глазами, вздохнул, расправил плечи и пошёл своей дорогой.

Прости!

Константин не мог точно определить, когда Ксения сошла с ума. А ведь были времена, когда он безумно любил, дрался из-за девушки на танцах, добивался руки, выпив с отцом её, Царство ему небесное, не одну бутылку водки!

Ксения отличалась от прочих девок особой статью и какой-то непривычной русскому глазу красотой. Вела она себя заносчиво и надменно, как и положено красавице, знающей себе цену. Но всё-таки вышла замуж за Костю.

В начале семидесятых она наконец-то забеременела. Люди поговаривали, что Ксения ходила к бабке, которая давала пить какие-то травы и шептала в новолуние над ней заклинания, но Костя не верил. Мало ли что с зависти болтают! …Мальчик прожил несколько дней и умер. Может быть тогда Ксения повредилась умом? Константин как мог утешал её, и вскоре она снова забеременела и родила девочку. Нарекли Натальей.

Время шло, и начала Ксения хандрить. То не так, сё не эдак. Собственное отражение в зеркале, так радовавшее её когда-то, теперь раздражало. Молодость не вечна. Ксения обвиняла во всём маленькую дочку, мол, та во время беременности взяла её красоту себе! Но самым страшным было то, что Ксения начала ревновать мужа, да так, что над ними смеялось всё село. Она могла заявится днём к нему на работу. Обнюхивала его одежду, проверяла карманы, устраивала скандалы, выставляя и саму себя, и ни в чём не повинного мужа на посмешище. И стал Константин прикладываться к бутылке, а где алкоголь, там, как известно, и другие грехи.

Наташеньке было три года, когда это произошло. Ксения, грубо схватив дочку за руку, пошла к дому предполагаемой любовницы мужа. Проходя мимо изб соседей, Ксения громко кричала, что идёт убивать «змеюку подколодную», но сперва «повырвет ей все волосёнки». А мужа своего, пса блудливого, обязательно отравит при случае, да так, что тот не сразу умрёт, а сперва «выдр*щит всё гнилое своё нутро». Соседи, конечно, в массе своей не желали пропускать такого зрелища, и, когда Ксения подошла к дому разлучницы, за ней

шествовала приличная толпа. Константин действительно был в том доме, спал после любовных утех, положив голову на пышную грудь подруги. Выходить к толпе он, разумеется, не хотел. Забились они вместе с Глашей в самый дальний угол да закрыли руками уши. Однако вскоре Константин с ужасом понял, что кричит его дочка, Наташенька. Обезумевшая мать стала срывать зло на ребёнке, выкручивая девочке руку.

– Что же ты за сука такая! – выпалил Константин и выскочил во двор, приказав испуганной любовнице немедленно закрыться.

– Вот, люди добрые, полюбуйтесь-ка на этого Казанову! А где же шлюшка твоя? Глафира! Выходи, в глаза тебе посмотреть хочу! – истошно вопила Ксения.

Константин подошёл к жене.

– Отдай ребёнка, – тихо сказал он и взял дочку на руки.

Но тут Ксения резко дёрнула, и девочка снова заверещала от боли. Тогда один из мужиков, что стоял рядом, не выдержал и дал Ксении такую оплеуху, что та упала.

– Прости, девочка, – сказал мужик скулящей на руках отца Наташеньке и, пряча глаза, пошёл прочь.

Люди, которые шли за тем, чтобы обличить в лице гулящего мужа блудный порок, теперь выражали ему сочувствие. После этого случая Константин собрался разводиться и через суд оставить дочку себе. Однако Ксения, осознав, что натворила, встала перед мужем и дочкой на колени и долго просила у девочки прощения, целуя вывихнутую ручку. И он поверил слезам жены. В травмпункте Константин соврал, что произошёл несчастный случай. Доктор покачал головой и промолчал.

Впоследствии Константин не раз жалел об этом, потому что, когда он развёлся с Ксенией, суд не принял во внимание его желание забрать дочь себе, и, несмотря на слёзы девочки, оставил её с матерью. Какой ужас пережила Наташа за все последующие годы, остаётся лишь догадываться. Она часто сбегала к отцу и жила у него, пережидая приступы ярости матери. Ксения забывала, что они с Константином в разводе, и начинала ломиться в его новый дом, матеря и его самого, и «всех его шлюх».

Но вот отец женился вторично. Взял себе молодую жену, городскую, приехавшую в село работать ветеринарным врачом.

Местные-то бабы, зная про Ксению, ему отказали. А новая жена отца не горела желанием общаться с его дочерью. Наталья это почувствовала и перестала бывать у них.

Повзрослев, она стала чаще убегать из дома, шаталась по чужим сеновалам и хатам. Но однажды постучалась к отцу.

– Наташка! – обрадовался тот. – Заходи, я так рад тебя видеть, дочка! Где ты пропадала, милая?

Наталья зашла и потупила взор.

– Где твоя Инка? – спросила.

– В магазин пошла. Ты расскажи, как живёшь? Почему не заходишь к нам?

– Пап, я… в общем, дай мне денег, пожалуйста.

– Конечно, конечно. Сколько надо? – Константин достал кошелёк, открыл его и протянул дочери две купюры.

– Хватит?

– Более чем. Мне нужно в город и назад.

– А что там? Хочешь, я отвезу?

– Не стоит, – Наташа снова опустила взгляд, – спасибо, пап.

Пойду я.

– Подожди! Подожди, Наташ. Дай хоть посмотрю на тебя! Как ты? Как мать?

– Всё так же. Тебя костерит каждый день. Инку твою убить собирается.

Отец задумался.

– Шутит или как?

– А она у нас шутить умеет? – дочь подняла на него совсем не детский взгляд.

– Боже мой, доченька, оставайся у нас, не ходи туда!

– Я не нравлюсь твоей жене, – мрачно констатировала Наташа.

– Глупости. Она просто не знает тебя, боится. У тебя скоро братик будет или сестричка, не знаю пока. Всё наладится!

Дочка вздрогнула.

– Ты что, не рада?

– Рада. Я бы обрадовала тебя, что у тебя будет внук или внучка, но…

Константин молча смотрел на дочь. Наконец его осенило:

– Наташк, так ты тоже… того?

– Ты всё правильно понял, па. Чтобы сделать аборт, нужно согласие родителей. Матери я и говорить ничего не стану. Ты дашь согласие?

– Ишь что удумала! Чтобы я? Нет, и не проси, – в ужасе замотал он головой, – кто отец? Ты мне скажи, я с ним по-мужски.

– Нет! Прошу, не надо ни с кем говорить, прости. Позор какой. Ладно, обойдусь и без родительского разрешения. Теперь у меня есть деньги! – сквозь слёзы улыбнулась она и повернулась, чтобы уйти. – Пока, пап.

– Не делай этого, дочка! Не делай, прошу. Я воспитаю своего внука или внучку как собственного ребёнка! – Константин схватил Наташу за рукав, но вспомнив, как Ксения дёрнула её когда-то, отпустил.

– Пап, ты что? Плачешь? – удивилась дочь.

Константин отвернулся, но по вздрагивающим плечам она поняла, что права. Тогда дочь обняла отца, как в детстве, и тоже заплакала.

Ради спокойствия своей семьи Константин увёз жену и дочь за двести километров, в село Андреево, где их никто не знал. В назначенный срок Наталья и Инка родили мальчишек, но в отличии от Инкиного, сын Наташи родился с отклонением. Олигофрен.

– Это из-за неё! Родная мать меня прокляла! – плакала Наталья.

– Когда я уходила, она крикнула вслед, что мой ребёнок родится уродом, а я, как и она, буду никому не нужна!

– Наташенька, ну какой же он урод? Хорошо, пусть он не будет профессором, но посмотри, посмотри, какая у него улыбка! Это счастье, это ангел в доме!

Наталья назвала сына Романом. Отчество он получил то же самое, что и сын отца Никита – Константинович.

Наталья пробыла с сыном первые несколько месяцев, а затем уехала в город и, устроившись там на работу, навещала сына раз в месяц. Откупалась игрушками и сладостями. Инка, та пошла ещё дальше – укатила в областной центр «повышать квалификацию», да так и не вернулась. После прислала Константину телеграмму с просьбой о разводе. Ребёнок остался с отцом.

Мальчики росли как братья. Никита был смышлён и хитёр, а Ромочка – божий человек, дурачок. Радовался конфетке, доброму слову.

Константин, разочаровавшись в женщинах, больше о женитьбе не помышлял. Как-то он шёл с корзиной травы, что накосил кроликам. Смотрит, а у их забора стоит незнакомая женщина и с Ромочкой разговаривает. Ромочка, добрая душа, улыбается, что-то увлечённо рассказывает. Как баба та обернулась, так Константину аж плохо стало – лицо женщины было обезображено и лишь отдалённо напоминало человеческое. Особенно жутко выглядела улыбка. После-то Константин понял, что улыбка эта никогда не сходит с лица несчастной.

– День добрый! – придя в себя, поприветствовал уродину Константин.

– Дабый, – кивнула головой та.

– Сынок, иди-ка, дай кроликам, – отдал Константин корзину Роме, – попрощайся с тётей и иди, покорми ушастых.

Рома попрощался и пошёл в крольчатник. Константин направился было за ним, но увидел, что убогая стоит, не шелохнётся. Стало ему неловко.

– Откуда к нам? – спросил он калеку.

– Ии онаыия, – ответила та.

– Из монастыря? – догадался мужчина, и она радостно закивала головой.

– Ы э унае эня, Ойя? – старательно произнесла она, загораживая ладонью рот.

– Что?

– Эээня не унаё? Ойя! – Богомолка полезла в котомку и достала паспорт его бывшей жены, Ксении.

– Ксения?! – не веря глазам, произнёс он. – Я слышал, ты померла! Мы давно за тебя свечки ставим как за мёртвую!

По шрамам на щеках женщины побежали слёзы.

– Аыва! Аыва! – крикнула она, стуча себя в грудь.

– Вижу, вижу, что жива. Проходи в дом, – Константин никак не мог поверить, что эта калека – его бывшая жена, Ксения.

Он посадил её за стол. Как смогла, она рассказала ему, как колесила всюду, пытаясь разыскать их с дочерью. Как села в попутку, водитель которой был пьян, и угодила машина в страшную аварию. После чего и пошёл слух, что она померла. А она выжила – врачи

сшили её буквально по кусочкам. Половину из рассказанного Константин не понял.

Мужчина поведал, что дочь Наташа живёт в городе, что замуж пока не собирается, работает в каком-то управлении. Когда рассказал про своих ребят, Ксения замахала руками, ей хотелось объяснить Константину, что она сразу признала в Ромочке внука и что попросила у него прощения за всё зло. Добрый мальчик не всё понял, что говорила старуха, он просто улыбался и кивал, а она за что-то благодарила его, говоря, что именно для того и выжила. Чтобы он её простил. Константин выделил бывшей жене отдельную кровать, сам полез к ребятам на печь. Утром, до рассвета, послышался шум, но он решил, что это Васька-кот гоняет мышь.

Константин вставал обычно рано. Увидев аккуратно застеленную кровать, он удивился и вышел во двор. Дорога была пуста. Он в недоумении вернулся в дом, не понимая, как Ксении, которая еле ходила, подволакивая ногу, удалось преодолеть такое расстояние.

За столом сидел сынок, Никита.

– Я слышал, как она ушла, пап. Всю ночь не мог уснуть, уж больно страшное у неё лицо. Страшнее, чем у бабы Яги! Почему она такая уродина?

– Она больше не уродина, сынок. Была ей, но теперь нет, – успокоил сына Константин. – Буди брата, будем завтракать.

И тут он увидел на столе, на блюдце, обручальное кольцо, надетое на свёрнутую в трубочку записку. В ней было всего одно слово.

К чему приводит страсть

Глядя на некрасивое, дряхлое тело старика, читавшего свежую газету в шезлонге у бассейна, Андрей испытывал брезгливость и одновременно жалость. В холле загородной виллы висели многочисленные фотографии, запечатлевшие её хозяина в лучшие годы его жизни. На них был подтянутый спортивный мужчина, весьма симпатичный. На фото он позировал со многими известными людьми, такими, например, как Дин Рид или певица София Ротару.

Хозяин виллы выдавал себя за грека, но поговаривали, что он родом из Гюмри, и его настоящая фамилия Скаридян.

Так оно было или нет, но Грант был очень смел и хитёр, благодаря чему и стал одним из первых миллионеров, появившихся на постсоветском пространстве. Скаридис сколотил своё состояние на упаковке и одноразовой посуде. Его даже прозвали "пластиковый король". Но теперь он состарился и жил тихо, у себя на вилле, окна которой выходили на черноморское побережье, иногда уезжая лечиться в Австрию, гражданином которой являлся.

С недавних пор Андрей работал у него массажистом. Он был одним из лучших и хозяин ценил его. Однажды он предложил Андрею работать только на себя, и предложил деньги, которые в полтора раза превышали и без того нескромный заработок "звёздного" массажиста.

Андрей согласился, и теперь, кроме Гранта, делал массаж его жене и особо ценным гостям. Как большинство жён престарелых богачей, Аида Скаридис была свежа и красива. Ей было около тридцати пяти, но она выглядела значительно моложе.

Массировать её упругое тело было пыткой для Андрея, но он не зря считался профессионалом своего дела. Даже самый внимательный наблюдатель не мог бы уличить его в том, что он вожделеет жену хозяина. Именно это и заставило красавицу обратить на него пристальное внимание. Ей стало обидно, что она не ловит на себе его восхищённые взгляды. Аида никому не прощала равнодушия, даже геям. Все должны восхищаться ею!

Андрей всё чаще замечал задумчивый взгляд хозяйки, обращённый на него. Однажды, когда Грант и его свита уехали на

похороны старого друга и партнёра Скаридиса, Аида осталась дома, сославшись на головную боль. Позже она захотела массаж и вызвала Андрея к себе. Это было против правил, и он отказался. Неповиновение превратило интерес женщины в навязчивую идею соблазнить и унизить непокорного.

Вскоре она, разодетая, как наложница турецкого султана, окутанная облаком изысканных духов, сама явилась в домик, где он жил. Казалось, что он ждал её, потому что открыл сразу, как только она оказалась напротив его двери. Она даже постучать не успела.

А дальше случилось то, что обычно происходит между людьми, которые долго вынуждены скрывать свою страсть. Комната Андрея была маленькой и обставлена по-спартански – только самое необходимое. Аида совсем не подходила для этой обстановки. Оба это понимали, но никто не хотел останавливаться.

– Ты пришла погубить меня, – наконец сказал он, – но это того стоило!

– Ты… совсем не смотрел на меня. Касался моего тела, но твоё дыхание оставалось ровным… Я не могла понять, в чём дело, – засмеялась она, – вот, пришла проверить!

– Ну, и как? Проверила? – в голосе его послышалась горечь, – теперь меня уволят, и я никогда больше не увижу тебя.

Аида нежно поцеловала его, убрала прядь волос с его лба. Он обнял её и долго не хотел отпускать.

– Нет, он тебя не уволит, – сказала она наконец, – камер здесь нет. Если мы будем осторожны, он ничего не узнает.

– Мы не одни здесь. Кто-то что-то увидит… обязательно. И твой муж редко выезжает.

– Но мы можем выезжать! – сказала она, вставая, и накидывая длинный вышитый кардиган, – ты можешь возить меня, скажем, на шопинг.

– Это вызовет подозрения. Если бы я был твоим мужем, я бы всё понял просто по глазам!

Это была правда: глаза Аиды сияли, как звёзды.

– Он не поймёт! Уже не помню, когда он смотрел мне в глаза, – вздохнула она.

– Ты грустишь из-за этого? – сказал он, провожая её до двери.

– Нисколько.

Она остановилась, и они снова слились в поцелуе.

– Мне надо идти, он может вернуться в любой момент, – сказала она с сожалением отрываясь от него.

После того, как она ушла, он долго сидел и обдумывал произошедшее. Для него связь с женой хозяина была равнозначна самоубийству. Тогда он в первый раз подумал, что нужно уходить.

Теперь Андрею казалось, что вся прислуга знает их с Аидой тайну. Ему чудились насмешки за спиной, косые взгляды. Когда Скаридис вернулся и потребовал его к себе, он готовился к худшему.

Однако всё обошлось, просто у Гранта выдался непростой день. Но, несмотря на это, старик был приветлив и, как и прежде, хвалил Андрея.

– Я уважаю мастеров своего дела, – с благодарностью сказал он, когда Андрей закончил массаж, – ты лучший. Я хочу сделать для тебя что-нибудь приятное. Ты всем доволен? Может быть, чего-то не хватает?

– Спасибо, меня всё устраивает, – сказал Андрей, разминая руки. Ему стало стыдно, за то, что, массируя старика, он на миг представил, как сворачивает ему шею. Образ Аиды Скаридис стоял перед ним, едва он оставался наедине со своими мыслями, и он ничего не мог с этим поделать.

Оказавшись в своей комнатушке, он ощутил запах её духов. Она была здесь! Он увидел смятую постель и сел на неё, прижав к себе подушку, до сих пор хранившую её аромат. Под подушкой оказалась записка. Детским почерком там было указано время и место. Два часа ночи у беседки. Она назначила ему свидание!

Андрей твёрдо решил не ходить. Он не питал иллюзий – для избалованной женщины он всего лишь средство от скуки, очередная игрушка. А ему, если хозяин узнает, придётся отвечать карьерой, если не жизнью. Но противнее всего было то, что Андрей признавал, что Грант Скаридис был по отношению к нему добр и щедр.

Андрей так и не мог заснуть и без пяти два сорвался к беседке. Он успокаивал себя тем, что скажет Аиде, что покидает виллу. Их отношения не имеют будущего и не сулят ничего, кроме большой беды.

Он долго ждал, но Аида так не явилась.

Утром, когда он у бассейна втирал ей в спину крем, она прошептала ему:

– Прости, но у мужа была бессонница, я не могла прийти! Я так соскучилась!

– Я думаю, что нам не стоит… – шепнул он ей в ответ и тут поймал на себе взгляд Гранта. Тот стоял на другой стороне бассейна и смотрел прямо на них. Возможно ли, что их шёпот разнёсся над водой и коснулся ушей старика? Андрей подумал, что нет. Да и ветерок отнёс их совсем в другую сторону.

Вдруг Грант пошатнулся и упал в воду.

– Это… что сейчас было? – крикнула Аида, – о, Господи! Андрей метнулся на помощь Скаридису, но она остановила его,

схватив за руку и зашептала:

– Ты что?! Это же наш шанс! Не смей!

На мгновение он замешкался, но после кинулся в воду и вытащил Гранта. Тот был без сознания. Андрей в юности работал спасателем, и знал, что делать. Ему было не до Аиды. Но, когда он поднял на неё глаза, то увидел в них ненависть.

Она не сказала любовнику ни слова, хотя должна была поблагодарить за то, что он спас её мужа. После того, как Гранта увезли в больницу, Аида быстрым шагом подошла к Андрею и отвесила ему пощёчину. Присутствующие при этом люди, стоящие чуть в стороне, открыли рты.

– Я не понял, – возмутился парень, отвечающий за чистоту бассейна, – а где спасибо? За что она Андрюхе по мордасам?

– Да всё ясно, как божий день, – покачал головой садовник, – накрылись планы стать богатой вдовой!

– Тише, Жорик! Чего разорался, – чистильщик бассейна испугался гнева хозяйки. Она могла услышать. Но Аида ничего не видела и не слышала. Она резко развернулась и пошла к дому, задыхаясь от ярости.

Как только старику стало лучше, он захотел видеть своего спасителя. Андрей приехал к нему в больницу. Скаридис лежал в палате, которую охраняли верные ему люди.

– Заходи, заходи, – приветствовал он Андрея, – ты мне как сын теперь!

Андрей насторожился. Он много лет работал с богатыми людьми и научился распознавать даже самый завуалированный сарказм. Он почувствовал, что Грант играет с ним.

– Я рад, что вам лучше, – сказал он, присаживаясь на предложенный охранником стул.

– Моя жена давно не верна мне, – сказал старик без всяких предисловий, – относительно этой женщины я быстро прозрел. Скажи мне, ты любишь её?

Андрей молчал, понимая, что одно неверное слово и он может не выйти отсюда живым.

– Ваша жена очень красива, – ответил он, – но она ваша жена.

– Хочешь, я отдам её тебе? – внезапно предложил старик, не сводя с лица Андрея проницательных глаз, – я видел, как вы смотрели друг на друга. Ну?

– Боюсь, я не смогу дать ей жизни, к которой она привыкла, – смутился Андрей.

– Да, это правда. Но, как оказалось, и я не могу дать ей то, что она хочет! – засмеялся старик, – я дам ей выбор. Захочет уйти с тобой, так тому и быть.

Андрей молчал. Он не мог сказать Скаридису правду: теперь Аида ненавидит его за то, что он спас ему жизнь.

Вернувшись домой, хозяин устроил роскошный ужин по поводу своего спасения. Съехались самые уважаемые люди, но и персонал не был забыт, для них накрыли стол в павильоне неподалёку. На собранной специально к празднику сцене выступали знаменитости. Когда праздник был в самом разгаре и гул голосов стал перекрывать музыку, Грант взял слово. Его голос транслировали динамики, и речь была слышна даже в отдаленных уголках сада.

– Сегодня мы празднуем моё второе рождение, – сказал хозяин, кивнув гостям.

Послышались аплодисменты.

– У меня был сын, – продолжал Грант, и хлопки прекратились. Стало очень тихо. – Вы знаете, что жизнь Даниэля оборвалась слишком рано.

Он замолчал, но вскоре продолжил:

– Сегодня я рад вам представить вот этого скромного парня, который спас мне жизнь. Он стал мне, как сын! – и Грант положил

руку на плечо смутившегося Андрея, который чувствовал себя неуютно от прикованного к нему внимания публики.

Снова послышались аплодисменты.

Красный, как помидор, Андрей поклонился и сел на место, рядом с женой телемагната, которая тут же взяла его в оборот, объясняя, какая вилка для чего предназначена.

– У богатых свои причуды, – наблюдая за ним из павильона, где был накрыт стол для прислуги, сказал садовник, – У Гранта новый сын вместо Даниэля наркомана!

– Тссс, – тебе что, жить надоело!? – зашипела на него одна из горничных.

– Я просто хотел сказать, что Андрюха от нас перешёл за хозяйский стол!

– А ты завидуешь что-ли? – упрекнула его другая девушка.

– Да было бы чему завидовать, – наливая себе бокал вина, ответил садовник, – хозяин ещё не знает, что Андрюха ему рога наставил!

– Да знает он всё! Здесь пардон, пукнуть нельзя, чтобы Скаридян не узнал! – вставила свои пять копеек первая горничная.

– Это точно, – взяв с подноса канапе и отправив его в рот, согласилась вторая девушка, – а Андрюха симпатичный! Жалко будет, если сожрут.

Когда гости разъехались, Грант позвал жену и "сына".

– Вот, – торжественно заявил он – вы тоже, взявшись за руки, можете покинуть мой дом прямо сейчас. Без всяких последствий!

– Милый, что ты такое говоришь? – забеспокоилась Аида, – ты меня прогоняешь?

– Увы, – кивнул Скаридис, делая маленький глоток коньяка, – всё имеет своё начало и свой конец, дорогая. Надеюсь, ты будешь счастлива с этим жеребцом.

Андрей развернулся, чтобы уйти, но миллионер поднял руку, остановив его:

– Не обижайся, прошу!

– Но, я хочу быть счастлива с тобой! – запричитала Аида, – зачем ты мне навязываешь этого… массажиста?

– Не ври, детка. Он тебя привлекает гораздо больше. Я видел. Я знаю.

– Тебе кто-то сказал, что я… это наглая ложь! Ложь! – воскликнула она, – не будь жесток, дорогой, я не заслужила!

– А?! Хороша? – миллионер поддел локтем опешившего Андрея, – могла бы сделать карьеру актрисы. Не поздно ещё. Значит, не пойдёшь с ним? – повернулся он к жене.

– Нет! Позволь мне остаться с тобой! – с чувством произнесла Аида, – я люблю тебя, Грант!

– Хорошо. Значит, ты останешься довольна моим решением. Я изменил завещание, моя птичка. Твою долю отныне наследует он. Человек, который спас мне жизнь.

– Ты… ты не можешь так со мной поступить! – крикнула она.

– Почему? Разве моя жизнь не стоит того? – спросил Грант, подавив зевок, – поблагодари его, и пойдём спать. Поздно уже…

– Скажи, что пошутил! Иначе я… я с места не сдвинусь!

– Нет, я не шучу. Он же спас меня, твоего любимого мужа! Что ты чувствуешь к нему? – усмехаясь, спросил Грант, – почему не целуешь ему руки?

– Я ненавижу его, – прошептала она, – я ненавижу вас обоих!

Аида сказала правду. Впервые за долгие годы она говорила то, что думала и это пьянило и заводило её. Наговорила столько, что Грант устал её слушать и пошёл к себе.

– Я не верю, не верю! – переключилась она на Андрея, который всё это время молчал, не в силах постичь глубины женского коварства.

– Но ты… ты ведь не возьмёшь мои деньги? Я их выстрадала!

– Может, и не возьму! Не решил пока, – ответил Андрей.

Подаренный Грантом смокинг сидел на нём безупречно. Теперь он был похож не на массажиста, а на Джеймса Бонда. Так же холоден и элегантен.

– Ты такой благородный! – она прижалась к нему, её руки обвили его шею, и она интимно шепнула ему на ухо: – может, и правда, нас свела судьба?

– Свела, может, и судьба, а развела ты. Но я, признаться, и не рассчитывал, что ты можешь уйти со мной, – он взял её руки, и поцеловал одну за другой, – Прощай, моя любовь.

Когда взошло солнце, Андрей был далеко от виллы Скаридиса. Он смотрел на бегущую за бортом волну и был счастлив ощутить себя свободным.

****

Конечно, старик не включил его в своё завещание, но и мстить не стал. Он оценил свою жизнь в двести тысяч долларов и перевёл их на банковский счёт Андрея.

Аида исчезла. По этому поводу ходили разные слухи: одни говорили, что Грант продал её в один из борделей Стамбула, другие считали, что старик откупился от жены и отправил от себя подальше, в другую страну. Как-то садовник Жорик, вернувшись из города, рассказал, что видел бывшую хозяйку в главной роли в спектакле "Тартюф", где она играла Марианну. Девушки горничные, удивившись, что простоватый садовник заинтересовался вдруг театром, решили проверить. Они отпросились пораньше и специально пошли на спектакль. Актриса действительно имела с некоторое сходство с Аидой, но это была не она, да и на афише стояло совсем другое имя.

Жорик улыбался и пускал в ночное небо колечки дыма, слушая сбивчивый рассказ девушек. Он знал, что в дальнем уголке сада, над Аидой теперь растут прекрасные розы сорта "Jacqueline du Pre", аромат которых чем-то напоминает её любимый парфюм.

Таких не бросают!

Лучше бы Алла не встречалась с Верой! И зачем только дала себя уговорить на эту встречу в кафе? А Верунчик-то, тоже хороша – выставила в соцсети фото пятнадцатилетней давности, а сама… Ничего себе "Верунчик" – сто двадцать кило живого веса!

Кафе было выбрано неслучайно: ещё во времена юности родителей на этом месте было кафе-мороженое. Называлось "Шоколадница". В нулевые, его выкупила сеть одноименных кофеен, но разве можно сравнить ту "Шоколадницу" шестидесятых и эту сетевую забегаловку с "конскими" ценами?

В той, старой "Шоколаднице" подавали совершенно необычное мороженое: шоколадное с вафельной крошкой, клубничное с кусочками спелой клубники. Мама Аллы рассказывала ей, что больше всего ей нравилась "Планета"– шар ванильного мороженого, покрытого медовым соусом и посыпанного орешками. Ммм… Алла верила матери, что "Планета" – была вкуснейшим мороженым на свете. Сама она давно не позволяла себе сладкого. Теперь даже и не тянет. Но сейчас что? Какой-то замороженный чизкейк подогреют в микроволновке и продают по цене полновесного тОрта! Или бутерброд с помидором назвали "брускеттой". Бутерброд сколько стоит – ну, полтинник, зато "брускетта" – двести пятьдесят! Алла полистала меню и заказала себе кофе.

– Советую морковный торт! – сияя маленькими глазками, сказала Верунчик. – О-о-очень вкусно!

– Спасибо, я на диете! – откинувшись в удобном кресле, сказала Алла.

– Зачем? От тебя и так половинка осталась, куда тебе ещё худеть-

то?

– Но не все же такие как ты, Вер. Как у тебя здоровье кстати?

Лишний вес— корень всех проблем со здоровьем.

– Это правда: сердечко пошаливает, пред диабет… но не могу похудеть, хоть ты тресни!

– Я-то не тресну, а вот ты… – сказала Аллочка не подумав. Она всегда была остра на язык и не сдержана. Но здесь, похоже, её слова

всерьёз задели подругу. Впечатлительные все стали. Обидчивые!

– Зато, у меня почти нет морщин! – взвизгнула Верунчик. – И есть, за что подержаться! А у тебя, Аллочка, извини, но возраст на лицо!

– Что-о-о-о?! – вскинулась Аллочка. – А ты еле в кресле помещаешься!

– Так и тощая корова ещё не газель! Мужик не собака, на кости не кидается! – парировала Вера, тряхнув подбородками. – Потому твой Максим от тебя и сбежал!

– А ты… а твой… – Алла почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она решила, что с неё хватит. Резко поднялась, отряхнула юбку и пошла на выход.

Она ещё долго проговаривала про себя все недостатки Верунчика, но с горечью понимала, что та права. У той был, хоть и ледащий, но муж, а её Максим давно сбежал от неё к другой женщине. И теперь вот, эта кикимора Вера, которая ест, что хочет и когда хочет— при мужике, а она, Алла, которая следит за фигурой и давно не позволяет себе расслабляться – одинока. Где справедливость? – спрашивала она себя.

Сначала Максим был не против брака, но предложил прежде пожить, присмотреться друг к другу. "Тест драйв" – как он это назвал. Аллу тогда смутило, конечно, что её сравнивают с куском железа, но она была влюблена и не сомневалась, что это испытание пройдёт без проблем и логичным финалом будет пышная свадьба с высоким красавцем Максимом.

Но время шло, а Максим о браке не заговаривал. Потом и вовсе сказал, что все эти "штампы в паспорте" – только расслабляют: мол, только когда человек свободен, есть страх его потерять. Развил целую доктрину, что брак – пережиток и современному человеку только во вред.

Впрочем, они всё-таки сыграли "свадьбу", на Пхукете. Им даже свидетельство выдали… но то была просто фотосессия, а не свадьба. Остались лишь фотографии. Да и то, она их все изорвала: вскоре после этой "свадьбы" Максим бросил Аллу ради какой-то тупой деревенщины, которая быстренько залетела от него и окольцевала.

Алла шла по тротуару и её душили злые слёзы. Навстречу ей вышла женщина лет сорока с двумя мальчиками. Одного из них Алла

узнала: это был один из её учеников. Алла преподавала английский на дому.

– О! Славик, привет! – она улыбнулась ребёнку, а сама сверлила глазами сопровождавшую его женщину, которая очевидно была мамой второго ребёнка. – Это что, твоя бабушка?

У женщины вытянулось лицо:

– Я что, похожа на бабушку?

– Ну… да. – сладко улыбнулась Алла. Слёзы обиды высохли. Пусть теперь эта баба переживает о своей внешности! Алла с удовольствием наблюдала, как у женщины опустились плечи и она действительно стала похожа на бабушку. "Ничего" – зло подумала Алла. – "Нечего рожать под сорок, глядишь, и бабушкой называть не будут". Высоко подняв голову, она пошла дальше.

У квартиры её ждал Максим. Домой ему дороги не было: молодая жена прописалась в его однушке с ребёнком, и скоренько подала на развод, потребовав срочного размена. Вот тебе и "тупая деревенщина"! И он, не нашёл ничего лучшего, чем вернуться к Алле, которую бросил!

– Можно я у тебя пока поживу? – пряча глаза, спросил Максим.

– Фиг тебе!

– Ну, хотя бы вещи оставить можно на несколько дней?

Она посмотрела на него и удивилась, как она могла столько лет прожить с этим ничтожеством.

– Нет. У меня свидание. Я жду мужчину на ужин.

– Съешь его, что ли? – невесело усмехнулся Максим.

– Ревнуешь?

– Да. Кто он? – спросил Максим. – Впрочем, конечно. Что я спрашиваю. Ты всё ещё очень хороша. Красотка просто.

Настроение, испорченное в кафе, стало быстро повышаться.

– Продолжай! – сказала она, доставая из буфета бутылку вина.

– Алла, ты красавица! – продолжал Максим. – Если бы ты только знала, как я жалел, что, …

– Давай опустим сантименты. Продолжай.

– Ты редкая женщина, Алла. Таких не бросают. А я дурак, и наказан. – он смотрел на неё глазами побитой собаки.

– Скажи, Макс, а сколько бы лет ты мне дал? На вскидку?

– Не больше тридцати! – не моргнув глазом, соврал Максим.

– Хороший мальчик. – она налила себе вина, не предложив ему.

– Так можно мне?

– Теперь можно. Встал и пошёл вон.

– Но я…

– Давай, давай. Уходи, ко мне должны прийти сейчас. Он очень ревнив.

– Как? На ночь?

– А ты как думал? Естессно!

Закрыв за ним дверь, она улыбнулась: Максим, может, ещё сгодится – для повышения морального духа.

"Идиот!" – стукнул Максим по стене кулаком. Он поверил Алле и был уверен, что у неё появился мужчина. Идти ему было некуда, и он решил посмотреть на того, кто занял его место. Прошло почти три часа.

"Уж полночь близится, а Германа всё нет" – сказал Максим, скомкав пустую сигаретную пачку. "Видать, напела она мне, нет у неё никого. Ну что же, тем лучше".

Назавтра он, освежившись в спортклубе и приняв коньячку для храбрости, купил букет цветов и позвонил в знакомую дверь.

Алла, увидев в глазок цветы, сразу смекнула, кто это. Она приоткрыла дверь, и скрывшись в комнате, затаилась. Услышав, что Максим зашёл, она крикнула из комнаты:

– Валерий, проходите, пожалуйста, на кухню, я сейчас!

Максим чуть было не поверил, что она ожидает любовника. Он прошёл на кухню, но увидев, что там чисто и нет даже намёка на то, что Алла ждёт гостя, успокоился.

Он появился в зеркале, когда она подкрашивала губы.

– А! Это ты! Слушай, Макс, ко мне сейчас Вале…

– Да нет у тебя никого! – он сгрёб её в объятия и понёс в спальню.

Она отбивалась, но не сильно. После, лёжа на подушках, она сказала:

– А ведь это ничего не значит. Я всё равно тебя не пущу назад.

– Пустишь! – он провёл пальцем по её плечу.

– Не пущу!

Он дотянулся до брюк и достал маленькую коробочку из кармана.

– Вот, это тебе. Я предлагаю тебе стать моей женой.

– Ой… я… это так неожиданно… – опешила она, но быстро взяла себя в руки: – … но слишком поздно.

– Я не прошу ответа сейчас же. Подумай…

Она открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг увидела перед собой презрительную ухмылку Вернучика.

– Ну, хорошо, подумаю. Только в свадебное путешествие поедем по моему выбору! – она открыла коробочку и вытащив кольцо, надела его на палец.

– Замётано! Так, я за шампанским! Алла с мужем

В назначенный день они стояли в ЗАГСЕ перед регистраторшей. Невеста и жених были в чёрном. В белом они уже расписывались на Пхукете.

– Извините, Вы, вероятно, мама невесты? – подошла к ним регистраторша. В зале прыснули.

От возмущения у Аллы перехватило дух.

– Это и есть невеста. У нас регистрация на двенадцать сорок. – сказал ничего не подозревающий Максим.

– Понятно. Начнём. – сладко улыбнулась регистраторша. Разумеется, она узнала хамку, назвавшую её "бабушкой" перед сыном и его другом. Глядя, как невеста пошла красными пятнами, она кивнула помощнице, и та нажала кнопку магнитофона.

Грянул свадебный марш.

Жить дальше

– А что, женись на мне, Лёш! Я знаешь, как тебя любить буду! – прижав ладони к груди, заверила Люба.

– Всё зубы скалишь, Любашка? Делать тебе нечего! – отозвался Алексей.

– Он у нас однолюб! – прыснули девчата.

– Отставить, – хлопнул по столу Егор Иванович, – если тебя, Любка, никто замуж не зовёт, так я готов! Только чур, чтоб супружеские обязанности исполнялись, как положено!

Девки засмеялись ещё громче, потому что если Алексей годился им в отцы, Егор Иванович вполне бы мог сойти за дедушку.

– Ладно, пойду я, – пожав ему руку, сказал Алексей. – До понедельника, Егор Иваныч!

В хорошем настроении он вышел через проходную и направился к киоску. Жена, Марина, просила купить журнал с программой телевидения на следующую неделю. Краем глаза Алексей заметил, как невдалеке остановилась машина. Водитель вышел и обойдя машину, открыл дверь пассажирского сиденья.

Что происходило потом, Алексей не видел, потому что производил расчёт за журнал. Однако, когда он снова посмотрел в ту сторону, машина уже уехала, а на дороге осталась, опустив плечи, женщина лет тридцати, и плакала, не вытирая слёз. Рядом с ней стоял чемодан.

Поблагодарив киоскёра, Алексей направился в сторону парковки, но… после обернулся и пошёл назад, к плачущей женщине. Он не любил, когда что-то выбивалось из общей картины мира. А эта женщина, прекрасным летним вечером стоящая на обочине дороги и роняющая слёзы, была как раз таким объектом. Вокруг неё кипела жизнь – то тут, то там, раздавался смех, из приспущенных окон авто неслась самая разная музыка, как правило – радостная и жизнеутверждающая.

– Что случилось? – спросил Алексей, подойдя ближе, – почему вы плачете?

Женщина подняла на него красные от слёз глаза.

– Всё кончено, – всхлипнула она.

– Что это "всё"? – спросил Алексей.

– У него есть жена и дети! – крикнула она в лицо Алексею, как будто он был виноват в этом, и пошла вдоль дороги.

– Стойте, а чемодан! – Алексей взял чемодан и понёс его за ней,

– да остановитесь же, наконец!

Она остановилась и взяла у него чемодан.

– Простите, я немного не в себе, – сказала отрывисто.

– Вам есть где остановиться? – спросил Алексей, – может, вас проводить до гостиницы?

– Зачем? Это мой город! – увидев, что он смотрит на чемодан, добавила: – там мои работы. Рисунки, наброски… я художница.

– Так это здорово! – похвалил Алексей, но тут опомнился и посмотрел на часы – знаете, мне нужно домой, жена ждёт. Если я чем-то могу вам помочь…

– Нет, нет, я сама, – сказала женщина и взяв чемодан, покатила его за собой. Он посмотрел ей вслед, и повернул к парковке.

Постояв на светофоре, он выехал на мост и снова увидел художницу. Женщина стояла и смотрела вниз, на тёмные воды реки. Он посигналил ей и включив аварийку, остановился, нарушив правила.

– Садитесь, я вас подвезу – быстро сказал он и, взяв её под локоток, посадил в машину. Потом подхватил чемодан и положил в багажник.

– Куда едем? – хорошее настроение куда-то улетучилось. Он подумал, что возможно, получит штраф за остановку на мосту. Но тут же укорил себя, по сравнению с проблемой пассажирки, какой-то там штраф казался мелочью. А вдруг она бы бросилась в реку?

– Первомайская двадцать один, – механически произнесла художница, откинувшись на сиденье и глядя в окно стеклянным взглядом.

– Это же на другом конце города! А вы говорили, что живёте рядом, – Алексей посмотрел на часы.

– Ничего я вам не говорила, – не поворачивая головы, ответила женщина.

– Мне нужно предупредить жену, – сказал он, взяв в руки телефон.

Набрав номер Марины, он сказал ей, что задерживается и всё объяснит дома. Жена восприняла это спокойно, без истерик и лишних вопросов, и он ещё раз подумал, как ему с ней повезло.

– Давайте познакомимся, я – Алексей! – отложив телефон, сказал он пассажирке, чтобы как-то отвлечь её от мрачных мыслей.

– Жанна. Только не надо говорить, что у меня редкое имя! И не сравнивайте меня, пожалуйста, с Жанной Д'Арк! – предупредила она.

– Я и не думал, – ответил Алексей, хотя именно это и собирался ей сказать.

– Хорошо. Просто надоело: всегда одно и тоже!

– Дома есть кто-нибудь? – спросил он, – вы не подумайте чего, просто мне кажется, что вам сейчас нельзя оставаться в одиночестве.

– Послушайте, давайте помолчим, – попросила Жанна, – мне очень, очень плохо. Меня всё раздражает. Даже ваши рыцарские попытки меня разговорить.

Дальше они ехали в полной тишине. Остановившись у указанного подъезда, Алексей помог выгрузить чемодан.

– Спасибо, – поблагодарила она, – простите меня за грубость.

– Да ладно, я всё понимаю, – ответил он, – давайте донесу ваш чемодан.

Ему вдруг стало жалко девушку. Глаза у неё были красными, плечи сгорблены, ещё и тушь потекла. Страшненькая.

– Понимаете? – усмехнулась она, – вот уж вряд ли!

– Жанна! Не убивайтесь вы так, – снова пытался успокоить её Алексей, когда они поднимались в лифте, – предательство любимого человека – это больно, но… надо жить дальше! Всё образуется!

Он не был уверен в том, что говорил. Женщина показалась ему серой мышкой, колючей и склонной к истерике. Таких, как правило и бросают.