Интеграция

Пролог

Боги, ну и жара. Хорошо ещё, что среди разнообразной машинерии в доме Кэла был специальный охладитель в каждой комнате. «Среди техники, – поправила саму себя Римми. – Они это так называют». Можно даже ветер настроить. А то никакой магии не хватит, чтобы постоянно держать дом в прохладе!

Правда, с маленьким артефактом, управляющим охладительной махиной, Римми так и не разобралась, а просить Кэла объяснить заново, как он работает, не позволила гордость. Так что в первую же ночь она замёрзла в своей новой спальне и согревалась фламмой, что было особенно глупо, учитывая, что на улице даже ночью было жарко. И всё равно встала замёрзшая, невыспавшаяся и с почти опустошённым резервом.

– Проснулась, красавица? – крикнул снизу Кэл. – Умывайся и пойдём завтракать!

Да она же только глаза открыла! Как он узнал, что уже проснулась?.. Чертыхнувшись, Римми оглядела помятое платье – в нём и спала за неимением ночной рубашки. Взвизгнула, когда из крана полилась ледяная вода, и начала судорожно крутить блестящий рычаг. Шла то холодная, то кипяток, но в конце концов Римми нашла положение, при котором текла вода приемлемой температуры. Вот нельзя, что ли, два отдельных крана сделать, как у всех нормальных людей?!

Зубной порошок Римми не нашла и недовольно фыркнула: «цивилизованные» люди, как же! Так что поелозила во рту тяжёлой и неудобной щёткой с непривычно маленькой круглой головкой, сплюнула и спустилась в кухню в самом отвратительном расположении духа.

– Садись, – улыбнулся демон… Кэл. Как же сложно привыкнуть.

– Я не завтракаю, – пробурчала Римми.

– А зря. Но я как чувствовал, что не захочешь, поэтому извини, еду и не предлагаю: готовил только на себя. А тебе – кофе.

И поставил перед Римми кружку с дымящимся напитком. От её размера Римми приободрилась: её всегда раздражали чашечки с напёрсток. И немедленно отхлебнула, зажмурившись от удовольствия. Вкусно.

Кэл с улыбкой наблюдал, как она пьёт.

– Объяснять ничего не буду, – ощетинилась Римми. – Не согласен – сразу скажи. Найду, где жить.

– А я разве что-то спросил, Рим? Чего ерошишься опять? Ладно, допивай спокойно, не буду мешать. А мне нужно поработать. Дом в твоём распоряжении. Если что-то непонятно, спрашивай у Айрис, я занёс твой голос в систему.

Кэл поставил грязную тарелку в шкаф, закрыл дверцу и вышел из кухни. Римми только захлопала глазами. Засохнут же остатки яичницы, потом не отмоешь… Мужики, что с них взять! И через пару минут не выдержала. Благодарность всё же проявить надо. Хотя бы посуду помыть, ей-то не впервой.

Дверца шкафа не поддалась. Римми дёрнула ещё раз. Потом сильнее. И, впав в раздражение, применила на хитром шкафе проверенное заклятье открытых дверей.

– Да какого чёрта!.. – заорала она, когда неподатливая дверца наконец распахнулась и Римми обдало тугой струёй горячей воды.

– Доброе утро, Римми! – тут же радостно возник призрак девицы с раскрашенным лицом.

– Я тебя не звала! Лети отсюда! – отмахивалась Римми от призрака и от воды, пытаясь захлопнуть дверцу обратно. Та закрываться отказывалась, пока Римми не применит обратное заклятье, а отменяющие слова, как назло, снова вылетели из головы.

– Команда «Какого чёрта!», исходящая от вас, со вчерашнего дня включена в список фраз, сигнализирующих об экстренной ситуации! – радостно отрапортовал призрак. – Вызвать полицию, скорую помощь или газовую службу?

– Экзорциста себе вызови! – проорала Римми. – А мне стихийника позови! Водника!

– Сантехника? – уточнила размалёванная девица. – В системе зафиксирована резкая утечка воды. Набираю контакт: «Коммунальная служба Рэтскволла». Пожалуйста, при затоплении отключите электроприборы от сети и займите наивысшую точку в доме. Аварийный генератор включится через пять… четыре… три…

– Какое ещё затопление!! Просто вытри всё это! Домоправительница ты или кто?!

– К сожалению, в системе не зафиксирован необходимый для влажной уборки гаджет. Желаете заказать робот-пылесос с функцией мытья полов? Подбираю модель на основе ваших предпочтений по брендам, а также учитывая текущее состояние вашего счёта…

Римми судорожно вспоминала другие заклятья, способные изгнать призраков, но резерв, истраченный ночью на фламму, уже ударил откатом за открытые двери. Римми, мокрая и окончательно сломленная непослушной машинерией и вездесущим призраком, издала беспомощный жалобный вой и осела на гладкую плитку пола.

– Господи, да что тут у вас творится! – ворвалась с заднего двора в кухню знакомая Римми демоница. – Айрис, отбой!

Демоница нажала пару кнопок, и фонтан из шкафа прекратился. Схватила бумажные полотенца и быстро вытерла натёкшую на пол лужу. А потом опустилась на корточки рядом со всхлипывающей Римми. Мокрая магичка неодобрительно покосилась на голые ноги, рвущуюся из обтягивающей майки грудь, и отвернулась.

– Я принесу вашу одежду из замка, – вздохнула Анника. – Свою предлагать не буду – вижу, что не по нраву. И не беспокойтесь, Александр об этом не узнает. Его ещё долго не будет в этом вашем Рате-Скуоле.

И это было совсем не то, что Римми хотела услышать.

– Намеренно помогать не стал? – спросила Анничка, когда плачущая магичка отправилась наверх – принимать душ и переодеваться. – Ты же в коридоре стоял и всё видел.

– Не примет, – просто ответил Кэл. – Помощь от меня, я имею в виду. Рано. Только озлобится. Потому тебя и набрал.

– Влюбился? – понятливо улыбнулась Анничка.

– Есть немного, – ничуть не смутился Кэл. – Так дролечка действительно уехал?

– Ага. Причём, думаю, он легко мог бы справиться с тем войском, что явилось к замку сегодня утром. Там было человек пятьсот, не меньше – мне Лурца сказала. Но да, уехал. С ними. Радуешься?

– Не знаю, – честно ответил Кэл. – Тревожно.

– И правильно. Потому что вместе с Александром уехал и полковник.

Кэл удивлённо вскинул брови. А потом не менее удивлённо вернул их на место и нахмурился, потому что понял: он и так это уже знает. Чувствует. Что полковника и «дролечки» здесь нет. Чёртова заколочка, пробудившая в нём непонятные силы.

– Александр попросил меня присмотреть за ней, – тихо сказала Анничка. – А я, знаешь ли, от этого не в восторге. В отличие от тебя. В замке его жена с дочерью осталась, и вот Кати я сочувствую гораздо больше.

– Слабым легко сочувствовать, – понимающе улыбнулся Кэл. – Ты очень изменилась, Анничка. Я за тебя рад. И спокоен за Кирен, потому что она теперь под твоим крылом. И за эту Кати тоже. Значит, это его супруга? Теперь, кажется, понял… Но, видишь ли, куда сложнее помогать сильным людям – тем, кто не приемлет жалости. Таким, как Римми. Они не способны принимать помощь, но это не означает, что они в ней не нуждаются и что им не бывает плохо. Поверь ветеринару с большим опытом. Мои обычные пациенты редко делятся переживаниями.

– Крепко влюбился, смотрю, – вздохнула Анничка.

Кэл только развёл руками.

– Подлец, – исподлобья смотрел император на бутылку в руках нейра Мортестига. – Наглый ублюдок. Чем тебе початые не угодили?

– Не был уверен, что в них не подсыпан яд как раз на такой случай. «Ублюдок» – это сильно, дорогой папенька, учитывая, что именно вы обрюхатили мою маман.

Император проглотил выпад.

– Эту бутылку я берёг для своего юбилея. Тридцать пять лет на троне. И планировал распечатать весной, когда содержимому исполнится столько же.

– О, моя ровесница? – Александр уважительно посмотрел на этикетку. – Прости, дорогая, что обошёлся с тобой так грубо. Зрелость тебе к лицу – на вкус вино просто восхитительно.

Он отхлебнул из горлышка, оценил остаток на просвет и осушил бутылку до дна. Император с сожалением проводил тяжёлым взглядом последние капли, что нейр вытряхнул в рот, постучав по донышку.

– Знаешь, что тебе за государственную измену светит? – ласково спросил император.

Александр сунул пустую бутылку под парчовую подушку, щёлкнул пальцами и, окутав себя на мгновение белой целительской магией, вытравил алкоголь из крови.

– Казнь, полагаю, – невозмутимо пожал он плечами. – Не помню только: через повешение или посредством отделения головы от тела. К высшим магам яды не применяют – бессмысленно.

– Так какого же чёрта ты тогда!.. – вскипел император, бросив многозначительный взгляд на шеренгу хрустальных графинов, хранивших в себе и более дорогие и выдержанные напитки.

– Ах да, – опомнился Александр и смиренно склонил голову. – Простите, привычка: отнимать у семьи радости и рушить их надежды. Весь в вас пошёл, папуля.

Император на поддёвку не отреагировал, а всё так же сверлил своего первенца взглядом и тарабанил пальцами по столу.

– Не можете придумать для меня достойного наказания, понимаю, – вздохнул нейр. – Убить меня вы не можете, хотя не оставляете попыток. Ведь Драконье Сердце считает меня, вашего бастарда, единственно возможным хранителем. К вам самим власть над ним уже не вернётся: артефакт всегда переходит к младшему в роду и дважды в одни руки не даётся. А моих единокровных братьев – ваших законных наследников – Драконье Сердце не признаёт. Нет, я, конечно, не хочу сказать, что наша прекрасная императрица – моя неофициальная мачеха по совместительству – якобы повинна в этом… Что там сейчас гласит общепринятая версия? Ну, если не брать в расчёт слухи, что она изменяет вам с первой же брачной ночи… Что кровь То́ллирен просто оказалась сильнее вашей, Ратенвольской? Ну, пусть так. Но факт остаётся фактом: сильнейший артефакт, вобравший в себя всю мощь и магию ушедших тиранов, подчиняется только мне. Может, я даже когда-нибудь его увижу… А без меня он будет либо бесполезной стекляшкой, либо – если всё же решите от меня избавиться – найдёт себе нового хозяина. Который и сменит вас на троне. О! А, может, заведёте мне новую мачеху? Не таких чистых кровей? Родите себе ещё одного наследника, к которому наконец и перейдёт Драккхарт. Ах да… Развестись вы тоже не можете. Иначе что останется от империи Флоринге-Ратенволь без поддержки её союзника – могучей Остази-Толлирен? Политические браки – дело тонкое, вам ли не знать.

Император молчал, только взгляд его наливался свинцом, а под давно оплывшими щеками заходили желваки. Нейр Мортестиг продолжил размышлять вслух.

– Ну, что ещё?.. Можете опозорить меня на всю страну – уже проходили. Отнять титул, земли, богатства. Права голоса в Высшем совете нейров у меня и так никогда не было. Если постараетесь, то можете попытаться лишить меня магии… Снова. Но в прошлый раз, помнится, с этой задачей не смог справиться даже весь преподавательский состав столичного университета…

Император незаметно сделал несколько глубоких вдохов, откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой руки, и спокойно сказал:

– Верни последний недостающий артефакт – Тойтс. А после я решу, что с тобой делать. И если ты думаешь, что на тебя до сих пор нет управы, то, поверь: я тоже не сидел сложа руки.

– О, неужели снова попытаетесь шантажировать меня женщиной, мой император? – рассмеялся нейр Мортестиг. – Смешно. И это проходили. А я не попадаю в одну ловушку дважды. Но рад, что вы не меняетесь, папенька. Что ж, было приятно поболтать по-семейному. Но всё же давайте вернёмся к насущным проблемам. Как вы уже поняли, я не согласен с вашим решением избавиться от «демонского» мира, что с недавних пор так тесно стал соседствовать с нашим. Тойтс надёжно спрятан, и отдавать его вам я не собираюсь. А без него повторить тот же ритуал, что изгнал тиранов шестьсот лет назад, невозможно. Да даже если достанете Тойтс – у вас нет такого рычага, чтобы вынудить меня активировать Драконье Сердце в ваших целях… А теперь я скажу очень неприятную вещь, папуля. Ваша стратегия изначально ошибочна. Тот мир уничтожать нельзя.

– Да как ты смеешь! – вскипел император. – Подвергать сомнению моё высшее волеизъявление! Решение магсовета и совета нейров! Предавать страну перед лицом опасности… Да, пусть эти твари сильно отличаются и от тиранов, и от демонов Рисс'Ши, пусть даже они похожи на людей…

– Они и есть люди, – резко оборвал императора нейр Мортестиг. – Скажу больше: они – и есть мы. И, пытаясь избавиться от того мира, вы подписываете смертный приговор миру нашему.

– Да что ты несёшь, щенок…

– Я докажу. Охрана! Пригласите моего гостя.

Двери распахнулись, и в кабинет вошёл прихрамывающий старик в серо-зелёном кителе, увешанном незнакомыми императору наградами.

– Орша Вейстлен, – сухо представился он с коротким кивком. – Полковник в отставке. Объединённые силы Альянса. Северная Фларингия.

– Флоринге-Ратенволь, – высокомерно поправил его император, оскорблённый такой вызывающей непочтительностью от какого-то там вейста. И повелел, приняв надменный вид: – Склонись перед своим императором, старик, и представься, как подобает моему верному подданному.

Однако гость не рухнул на колени и даже не поклонился. Раз полковник, пусть и отставной, то почему не вытянулся в струнку и не отдал воинскую честь главнокомандующему? Ещё и собственную страну назвал без приставки – фамилии правящей династии, что уже можно расценивать как измену… Не бунт ли это? Северные нейраты Флоринге-Ратенволя давно пытались заявить о независимости…

– Северная Фларингия, – упрямо повторил старик с бельмом на глазу, будто не заметив гнева императора.

А Александр, этот презренный щенок, ошибка его молодости, едва не стоившая ему престола, лишь усмехался, развалившись на диване! Будто мало сейчас императору ожесточённой войны с демонами в Эттсене, так ещё этот ублюдок, похоже, подбил северные нейраты на государственный переворот… Император потянулся к кольцу-артефакту, надеясь, что его личная гвардия с боевыми магами прибудет незамедлительно…

– Не советую, против меня всё равно не выстоят, – хмыкнул нейр Мортестиг. – А непочтительность господина Вейстлена объясняется просто: он не из нашего мира. И не ваш подданный, папуля, так что приберегите свою желчь для меня. Он – с той стороны.

– Демон?! – непроизвольно вырвалось у императора.

– Не больше, чем вы, ампа́ре, – сухо ответил старик. – Рад знакомству. И будущему сотрудничеству – оно в интересах обоих наших миров.

– В качестве консультанта? – удивилась Хетти. – Я? Но чем простой историк может быть полезен…

«…Альянсу», – проговорила она в мыслях и вовремя прикусила язык. Пусть посетители и были в штатском, а выправку и цепкий взгляд за костюмами и галстуками не спрячешь. Ни то, ни другое гости носить не умели. Рубашки, наглухо застёгнутые на все пуговицы, впивались крахмальными воротничками в крепкие шеи. Нижние пуговицы одинаковых пиджаков также были застёгнуты – военным плевать на деловой дресс-код, а вот расхлябанности они не потерпят. Садясь, они не подтягивали брюки. А туфли явно надели впервые за долгое время. При таком чеканном шаге куда уместнее смотрелись бы берцы.

– …Министерству иностранных дел? – закончила она. В конце концов, именно так нежданные посетители и представились – сотрудниками МИДа.

– Вы, госпожа Хайтвер, выдающийся специалист по Тёмному веку, – отчеканил главный. И уточнил: – Лучший специалист.

«Полковник как минимум, – определила для себя Хетти. – А что так стар – так в Альянсе бывших полковников не бывает».

– Это так, – без ложной скромности согласилась она. – Но я не скрываю своих знаний: вам достаточно взять мои монографии и прочие труды. Также я регулярно публикуюсь в журналах, участвую в конференциях… Все мои работы находятся в свободном доступе. Я знаю, что мои коллеги, специализирующиеся на современной истории, часто выступают экспертами на телевидении… Просто я искренне не понимаю, кому может понадобиться консультант по событиям шестисотлетней давности. Ну, не с призраками прошлого же вы сейчас налаживаете контакты?

Хетти засмеялась, надеясь разрядить атмосферу. Однако каменные лица не дрогнули.

– Именно с ними, госпожа Хайтвер, – напряжённо ответил «полковник». – С теми, у кого шестьсот лет назад история пошла по другому пути.

Далее он положил на стол профессора Хайтвер планшет. На чёрном пластике виднелась серебристая гравировка с узнаваемым символом. Разработка Альянса. Впрочем, скрываться они, кажется, больше не собирались. Военный включил Хетти короткое видео.

Когда оно закончилось, Хетти, с трудом заставив себя опустить приподнятые брови, взглянула на «полковника». Впрочем, именно им он и оказался – хоть и вверх ногами, а Хетти успела прочитать на шапке протянутого документа имя: «П-к Вейстлен».

– Подпишите, – коротко сказал он.

И на стол профессора Хайтвер лёг договор о неразглашении.

Глава 1

Для людей, не изучавших магию, мир полон физики.

«…А пока мы ждём прямого включения нашего корреспондента, я напомню телезрителям: сегодня на полях центральноалеатского саммита впервые выступит официальный представитель империи Фло́ринге-Ратенво́ль…

…Северная Флари́нгия, на чьей территории зона Интеграции протянулась вот уже на двести тридцать километров, вплоть до вчерашнего дня, как известно, не давала согласия на участие в саммите представителя своей «зазеркальной» страны-двойника, считая это явление исключительно своим внутренним делом…

…О, кажется, нам удалось установить связь! Да, именно сейчас на своих экранах вы можете видеть, как конференц-зал постепенно заполняют высшие должностные лица семнадцати государств Центральной Алеаты… Николас, вы на связи? Как слышите? Вам слово!

…Ник? Похоже, у нас небольшие технические неполадки… Что ж, уважаемые телезрители, пока наши специалисты налаживают связь, давайте вспомним, что же послужило причиной этой внеочередной встречи на высшем государственном уровне…

…Интеграция уже затронула четыре из девяти стран Унии, вызвав политический раскол в самом крупном государстве союза – Северной Фларингии. Там, как вы знаете, после Четвёртой войны возник уникальный правительственный триумвират: исторически сложившийся Альянс нерретов, Уния, объединившая половину континента, и военно-фармацевтический конгломерат «Био-30», более известный в народе как «биозы»…

…И пока Уния отрицает сам факт существования Флоринге-Ратенволя – брата-близнеца Северной Фларингии из параллельного мира, Альянс, по слухам, активно наращивает связи с этой империей, переманив на свою сторону мегакорпорацию «Био-30». Приставка «Ратенволь» к несколько искажённому на наш слух названию страны – это фамилия династии, что последние шестьсот лет правит потусторонней империей Флоринге. Удивительно, но её границы с нашей Северной Фларингией почти полностью совпадают, о чём не устаёт напоминать Альянс своему заклятому другу – Унии… Николас? Да, да, мы вас слышим!..»

Рой лениво переключил канал. Везде было одно и то же.

Саммит.

Вставший с ног на голову мир.

И ещё один – параллельный.

Интеграция, мать её.

«…Все главы государств Центральной Алеаты уже собрались за круглым столом. До начала официального заседания остаются считаные секунды, но заявленного представителя Флоринге-Ратенволя до сих пор нет… Мои коллеги дежурят у здания, но все подъездные дороги пусты, сообщают они… Значит ли это, что саммит не состо… О господи!!.. Студия, студия, вы это видели?! Я глазам своим поверить не могу!.. Дорогие телезрители, кажется, мы только что стали свидетелями той самой необъяснимой магии! Что ж, по крайней мере, в пунктуальности их представителю не откажешь – ровно секунда в секунду…»

Камера очередного телеканала крупным планом сняла, как в набитом представителями прессы зале вспыхнул голубой вспышкой вытянутый овал, а из него вышел высокий мужчина в дорогом чёрном костюме и с шёлковым алым платком на шее. Мужчина изящным движением кисти рассеял магическое сияние, выждал пару секунд, пока не возобновилось стрекотание фотокамер, направленных теперь только на него, и картинно улыбнулся с лёгким поклоном.

«Позёр», – с раздражением подумал Рой, запоминая лицо мага.

Затрезвонил смартфон, и Рой с раздражением взглянул на экран: Лаборант № 4. Их примитивные имена он устал запоминать, проще было обозначать цифрами.

В телевизоре высокий черноволосый мужчина с внешностью ловеласа и неприлично длинным для обычного человека именем уже взял слово. Рой пультом отключил звук.

– Ну? – резко и жёстко ответил он.

– Господин Рой! Есть результаты… вы… вам нужно это увидеть лично…

Уже через полчаса Рой с отвращением взирал на голого подростка, отчаянно мастурбирующего на двустороннее зеркало в запертом боксе. Лаборантки № 2 и № 8 стыдливо отводили глаза, лаборант № 3 вдохновенно строчил отчёт.

– Гениально, – с сарказмом процедил Рой. – Решили расширить финансирование собственными силами, транслируя в сеть порно в необычном антураже? Кто это? № 7 или № 10?

– Господин Рой, – судорожно сглотнув, обратился лаборант № 4. – Боюсь, вы не поняли… Это не наш сотрудник. Это… один из подопытных образцов. Это… Это дракк. Он обернулся, господин Рой.

Рой впился взглядом в широкое стекло, только сейчас заметив на тонкокостном теле подростка едва заметные золотые узоры.

И впервые на памяти сотрудников Биокорпуса № 302 улыбнулся.

Трое из подавших на следующий день заявления лаборантов так и не смогли объяснить причин своего внезапного увольнения по собственному желанию. Но в кулуарах корпуса ещё долго бродили слухи об этой жуткой улыбке.

– Простите… – женщина в тёмных очках на пол-лица, пригнувшись, подлезла под наполовину опущенные ворота-жалюзи. – Простите, это ведь у вас можно достать… мясо? Ну, я имею в виду настоящее мясо… Не синтетическое… Я хорошо заплачу.

Огромный складской бокс на сто квадратов был доверху заставлен пластиковыми ящиками, плетёными корзинами, какими-то свёртками. Справа был развал джинсов и футболок, упакованных в целлофан, и тут же штуки грубого небелёного льна. Старые и явно отслужившие своё смартфоны соседствовали с деревянной кухонной утварью. Заводские упаковки рыбных консервов – с ярко-жёлтыми тыквами гигантских размеров.

Посреди этого хаоса сновали внушительного вида грузчики в обтягивающих комбинезонах болотного цвета, что чуть не лопались на мощных плечах. Женщина пригляделась к одному и вздрогнула: зелёной была не ткань комбинезона, как ей поначалу показалось, а кожа этих верзил, ибо другой одежды, кроме куцых набедренных повязок и высоких шнурованных ботинок, на них не было. Грузчик призывно рыкнул, подмигнул, и растянул уголки губ в подобии улыбки. Оттопыривая губу, из нижней челюсти торчали два кривых жёлтых клыка, делая оскал на редкость устрашающим. Женщина поспешно отвела взгляд.

– Ить, скотобойня тут вам всем, што ль? – сварливо отозвались из глубин склада. – Я те’ где тут мяско хранить буду, стал-быть, чтоб не стухло? Ты про этот… про санпин слыхала вообще? А по дохтументу энтому вашенскому у мясной продукции особливые условия хранения и этой… транспатировки, во!

– Но мне сказали… – робко пошла на голос женщина.

За высокой поленницей с сумасшедшим запахом свежесрубленных дров (что уже само по себе было диким: дерево! срубленное!), её ждало новое потрясение. За небольшой конторкой, обложенная тремя ноутбуками и стопкой смартфонов, восседала мощная девица. Нет, на этот раз не зеленокожая. Но с крепкими рогами, кончики которых она яростно почёсывала одной рукой. Рога были покрыты нежным пушком, как у северных оленей. В основании их поблёскивали разноцветные стразы.

– Пункт обмена тутова, а не супермакт! Чой, читать не могёшь? – подбоченилась девица.

– Читать я умею, – ошарашенно согласилась гостья. – Только я не совсем поняла…

На воротах склада действительно красовалась кривая и неграмотная надпись: «Денежная и валютновая мена. ПУНКТ. За 1 велленс сичас (неразборчиво, зачёркнуто). И камисия 10% (зачёркнуто) 15%».

– Так чой неясного-то? Говядинка по велленсу да пять сортингов за полтуши, птица по пятнадцать сортингов за голову, а поросят на этой седмице не резали, так что свининки пока не выйдет купить. Сама и сообразишь, чо те’ нать, мяско-то у нас свеженькое, базар там хороший, проверенный… Так скок те’ денежков менять? Репу там ещё возьми, не пожалеешь. Ить, хорошая репка уродилась! Так чой, пяти серебрушек хватит, поди?

Женщина быстро кивнула, пока странная торговка не передумала.

– Агась! Ну так, стал-быть, пять велленсов… – тут рогатая девица деловито защёлкала по кнопкам калькулятора. – Эт по курсу один к двум с четвертью… да за эквайринг полпорцента, да мне осьмушка… Ты ж ликтронкой? А то криптой дороже выйдет… Писят шесть вашенских вельдов, значица.

И деловая девица протянула ошарашенной женщине терминал национального банка Северной Фларингии. А после отсчитала из мешочка четыре тяжёлые серебряные монеты и россыпь медяков. И выдала чек, прежде черкнув на термобумаге хитрую загогулину накрашенным ногтем.

– Эт пропуск те’ в Эттсен, ясно? А ежели у какой моей сестрицы лесные дары брать будешь, то оно ж и скидка десять порцентов, ага. Мы, чувырлы, завсегда честные дела ведём! Эй, Гр’Раарх! Проводи клиентку! Кстать, ежли сама всё не унесёшь, то у нас и курьерская доставка имеется, всего-то два сортинга в час…

Зеленокожий великан с клыками понятливо мотнул головой и с лёгкостью отодвинул массивный дубовый шкаф у стены. А за ним…

Женщина впервые увидела воочию то, о чём наперебой рассказывали соседки. Пока скрытно и только своим, но это был он – «разрыв». А в нём, по тусторону, виднелся оживлённый рынок. Грубо сколоченные деревянные (!) прилавки, горы овощей и фруктов на них, большую часть из которых женщина даже не смогла опознать. Молочные ряды, где стояли крикливые розовощёкие торговки в длинных платьях. Мясные ряды… С колодами для рубки мяса и длинными корытами для стекающей крови.

Картина, которую невозможно представить в Отцене – стерильном и суперсовременном мегаполисе, столице Фларингии. Но женщина – сделав всего один шаг! – была уже не в Отцене.

«Эттсен, – робко прошептала она. – И сегодня на ужин я попробую стейк».

– Госпожа нейрин ела что-то необычное? – осведомился лекарь у взволнованной служанки. – Быть может, имело место нервное потрясение? В её деликатном положении волнения противопоказаны. Только отдых и неспешные моционы.

– Господин лекарь! – заломила руки бледная как смерть горничная. – Всё, как вы говорили! Госпожа куриный бульон выпили, потом прогулялись немножко после обеда, медленно, а то я не знаю, что госпоже в тягости не велено утруждаться… О, боги, простите неради…

Служанку внезапно вывернуло полупереваренной тыквой. Она покачнулась, судорожно сглотнула, и, презрев все приличия, жадно приложилась к хрустальному бокалу с водой, что принесла своей хозяйке.

– Тоже в утробе носишь? – пристально уставился лекарь.

– Да боги с вами! – простонала служанка. – Девица я, всеми богами клянусь…

Горничную накрыл новый приступ рвоты, и выпитая вода полилась на дорогой ковёр, а сама девица от слабости рухнула на колени.

Эта хоть была в сознании. А вот её хозяйку уже не рвало – она лишь мелко тряслась, будто при лихорадке, и исходила ледяным потом.

– Куда с госпожой ходили? Где лихоманку подхватили? Говорил ведь я, чтобы нейрин людных мест избегала по возможности… Ну, отвечай!

– Так в самое безлюдное место и пошли, господин! – оправдывалась горничная, усаженная на стул. – Чай, госпожа и сама народ не жалует… Вдоль южного разлома и гуляли, да немножко внутрь зашли… Там места-то, знаете, какие чудны́е? Дорожки у них все гладенькие, ровнёхонькие – любо-дорого по таким на каблучках цокать… А уж дворцы какие эти демоны себе отгрохали – выше неба, ей-богу! Уж на что Эбендорф наш богат, даром что столица, а те ещё роскошнее жили, ничего не скажешь… И чего только они такой город дивный покинули?.. Демонов-то там давненько уж нет, это всем ведомо, а поглазеть-то страсть как охота…

Голос у служанки садился с каждым словом, а на руках и шее проступали красные пятна.

– В разлом, говоришь… – прошептал лекарь и бочком двинулся к двери, обогнув кровать с пациенткой по широкой дуге.

– Да куда же вы? А госпожу кто лечить будет? – еле слышно просипела служанка.

Но лекарь уже хлопнул дверью и поспешно выбежал из дома. Не по его части такие хвори. А по чьей – известно: по магической. Вот пусть маги и снимают проклятье, которым давно ушедшие из разлома демоны опечатали зеркальные башни своего Абендира. Да только, насколько лекарю было известно, ещё ни одному нашему магу не удалось то проклятие снять…

Пока официальные власти славили новых друзей и призывали население не бояться неожиданных соседей, а ещё соблюдать наспех установленные правила сосуществования, изрядно затянув с заключением мира, вдоль разлома уже два месяца велась своя активная – теневая – жизнь. И объявленная, наконец, эпоха Интеграции уже ночью ознаменовалось первым громким событием: официальный посол Северной Фларингии, встреченный в соседнем мире с большой помпой, не проведя и шести часов на месте своего нового назначения, был обнаружен в спальне мёртвым.

Глава 2

Первый гадёныш прятался в саду – его выдали следы подошв на политой с утра земле и сломанные стебли в розовых кустах. Второй был более осторожен и затаился под кроватью в спальне Орши. По дому он передвигался бесшумно, не отбрасывая теней, предусмотрительно скинув обувь. Орша проверил пистолет – полный заряд. Кого же первым, чтобы не спугнуть второго?..

Рассудив, что второму из дома так просто не выскользнуть, Орша сосредоточился на том типе, что засел в кустах. Всё равно остальные двери и окна заблокированы, так что второму поганцу придётся уходить из дома через заднюю дверь кухни, ведущую, опять же, в сад – тут его Орша и встретит. А пока разберётся с первым.

Крепко сжимая рукоять пистолета, держа палец на спусковом крючке, Орша тенью скользнул в вечерний сад. Лишь бы не подвело зрение… Сумерки, самая отвратная пора. Больше надеясь на слух и чутьё, полковник замер. Поганец тоже, ничем не выдавая своего присутствия. Орша нащупал в кармане орех и метнул его в самый центр розового куста. Посыпались бордовые лепестки, а шорох от потревоженных листьев внезапно отозвался и в соседнем кусте. Орша направил на него дуло и, осторожно ступая на гальку, насколько это позволяло негнущееся колено, приблизился к сидящему в засаде.

Полковник услышал лёгкое шипение – этот сорт чайно-гибридных роз славился крутым нравом: их шипы жалили не хуже гадюки – и дождался: поверх махровых бутонов настороженно выплыла светлая макушка. Орша не зевал – нажал на спусковой крючок и зарядил гадёнышу прямо в лоб. А со спины уже налетел с диким воплем второй поганец. Выстрелить во второго Орша никак не успевал – чёртово старческое тело, подводящее в простейших реакциях. Так что второго Орша стряхнул со спины, болезненно охнув про себя – поясницу сразу прихватило, и, пока тот брыкался и визжал во весь голос, что он секретный правительственный агент, просто ухватил за шкирку правой рукой и хорошенько встряхнул.

Левой рукой выволок из куста подстреленного первого.

– Ну и дерь… щенков же нынче Альянс готовит, – презрительно выплюнул полковник. – На кого работаете, признавайтесь?

– Дедушка Орша, дедушка Орша! – пронзительно заверещали пойманные шпионы. – Так нечестно!

Но Орша Вейстлен уже сдал обоих близнецов на руки ржущему Максу – как раз по одному в его руке поместилось. Заодно отдал игрушку – водяной пистолет.

– Не докучают они вам, полковник? – виновато сощурился сосед. – Вы уж извините, насмотрелись мультиков. На той стороне ребятня их игр не понимает, а им сейчас именно в шпионов интересно играть.

Орша потёр потянутое плечо. Весили поганцы немало. А Боз (или Бранко?) ещё юркий такой – хрен поймаешь.

– Вы через часок заходите, – хохотнул сосед. – Анничка моя пирогов напечёт. Вы рыбу-то когда в последний раз пробовали? Ну, дикую, не разведённую… А у них там окуньки в ручьях плещутся, что рука моя! Сам наловил, а Лурца выпотрошила.

Орша подумал, что сегодня последний вечер, когда Рэтскволл живёт спокойной жизнью, и согласился. Ну, если ту жизнь, которую они делили с Рате-Скуолем последние четыре месяца, можно назвать спокойной. Да что он душой кривит… Именно эта жизнь спокойной и была. В изоляции от собственного правительства, от журналистов, от внимания остального мира. С яблоками и окуньками. С телятиной на ужин и настоящими – не порошковыми! – яйцами на завтрак.

С магией, в какой-то момент ставшей обыденностью.

По соседству с людьми: с одной стороны, простыми и открытыми, а с другой – невероятно скованными их местными условностями. Особенно когда дело касалось разницы в социальном статусе. Так что будет ли Лурца на этом ужине – Орша даже не брался предполагать. Кухарка свято верила в силу титулов, хотя Орша не раз ей объяснял, что его фамилия Вейстлен не имеет никакого отношения к их вейстам, и наотрез отказывалась садиться за один стол с «господами». Да и отвечает ли это приличиям той стороны – встречаться с дамой сердца, когда не прошло и трёх недель с прошлого свидания?

Близнецы затеяли новую игру, теперь уже в собственном саду, визжа на всю улицу. На две улицы. Нашу – асфальтированную Рябиновую, и утоптанную лошадиными копытами Ляйстербес, что проглядывала рваными лоскутами в прорехах мироздания.

Над физикой этого явления пусть учёные думают. Как два мира могут существовать в одной точке, почему полоса Слияния ширится, но не замещает одно пространство другим. Бесформенные разрывы были сродни дырам в натянутой прозрачной плёнке. Вот привычная картина – современные дома и автомобили, а вот посреди неё прореха с совсем другим пейзажем. Можно шагнуть в «разрыв» и оказаться в другом мире, а можно обойти двухмерную проекцию чужого мира, и позади неё будет всё тот же привычный Рэтскволл.

Как у всякого здравомыслящего человека, такое попрание законов физики поначалу вызывало у Орши раздражение. Ну не могут два мира существовать в одном месте одновременно! Если в Анничкином окне теперь кухня Лурцы, то и заднего двора в доме Аннички существовать не должно! На его месте должен быть флигель замка нерре Мортестига! Но нет – именно на заднем дворе супругов ди Монниц Орша сейчас и стоял. И смотрел на то самое злосчастное окно кухни снаружи на счастливо болтающую Аннику. Анника его, разумеется, видеть не могла – она со своей стороны видела кухню огромного старинного замка. С белоплечей сдобной Лурцей, наверное, болтает…

Убедившись в очередной раз, что это явление не имеет логического объяснения, Орша мысленно сплюнул. М-магия…

Но хотя бы Анничка была наконец счастлива. Чтобы привезти её мужа и сыновей в законсервированный Рэтскволл, была развёрнута целая миссия. Из Трейта, где жила свекровь Аннички, Макс с мальчиками выехал в находящийся на военном положении Отцен. Перебрался из него на ту сторону, в Эттсен, благо там хватало разрывов, но не на каждый хватало войск Альянса. А уже оттуда добрался конным экипажем до Рате-Скуоля. И в собственный дом перелез из кухни замка Мортестига. В этой операции было задействовано около десятка человек, и Орше пришлось поднять немало старых связей, чтобы Макс смог прорваться в охваченный боями Отцен. Эджен помог со связью, чувырла Вешка с транспортом. Ну и, конечно, помог нерре Мортестиг с братом своей супруги, вей Стентоном. Без них вообще ничего не вышло бы, хотя всю операцию они координировали издалека: из места, о котором без содрогания не вспомнишь. Это у них он блистательный Эбендорф – столица всей империи Флоринге-Ратенволь. А по эту сторону, как ни назови, Абендир он и есть. Мёртвая радиоактивная пустыня. Несмываемое пятно позора на истории Фларингии.

Выступление нерре на саммите он сегодня смотрел. Впрочем, не сомневался, что это и так случится. Не зря Орша провёл неделю во дворце императора по ту сторону. И ещё три в застенках Альянса уже в родном мире.

Чтобы посмотреть трансляцию, пришлось просить Римми, а та очень тяжело шла на контакт с жителями посёлка. Кирен же была слишком слабой магичкой и не могла долго удерживать брешь в силовом поле над Рэтскволлом. В принципе, Римми могла бы вообще избавить Рэтскволл от купола, как только перебралась к ним, но об этом Орша просить не стал. И так скоро снимут. Пусть остальные жители Рэтскволла и Рате-Скуоля ещё поживут спокойно. Нерре Мортестиг с ним согласился. И кем бы они ни были после последних событий, – врагами или союзниками, – а не считаться с мнением высшего мага и на редкость прозорливого человека Орша не мог.

Первая встреча с ампаре – властителем того мира – прошла предсказуемо. Орша повидал не одного верховного председателя Альянса лично, чтобы в очередной раз убедиться – люди, наделённые почти неограниченной властью, ничем не отличаются в обоих мирах. Страх, недоверие, давление силой. Даже методы были те же: только в секретных бункерах Альянса его пичкали пентоталом натрия, а в подвалах имперского магнадзора вскрывали сознание магией. И электроники, чтобы противиться ментальному воздействию, у Орши под рукой больше не было. Даже механические часы изъяли.

– Я настоял, чтобы к вам не применяли физические пытки, – словно извиняясь за то, что сам на свободе, говорил нерре.

– Да мне не впервой, – усмехался Орша. – Но спасибо. Предупрежу Альянс, что в вашем случае – учитывая вашу сумасшедшую регенерацию – они тоже бессмысленны. А химия, как я понял, вас и так не возьмёт. Ну, яды.

– Благодарю, – сдержанно отвечал нерре. – Не хотелось бы впустую терять время на вашей стороне, как только папенька благословит нас обоих на переговоры уже с вашим правительством.

Переговоров было много. У каждой стороны были претензии из-за полуразрушенного Отцена-Эттсена. И у каждого мира имелось, что предложить другому. Полковник только и делал эти полтора месяца, что говорил, говорил, говорил… И закономерным итогом стало сегодняшнее выступление нерре Мортестига на саммите Центральной Алеаты.

Что именно Александр там говорил – было уже не так важно. Главное, сам факт. А тут как раз Анничка подала пироги с рыбой, а в окне кухни мелькнула белоснежным передником величавая Лурца. И всё стало неважным. Всё, что было в его силах, Орша уже сделал.

– «В первые месяцы после того, как окончательно пробудится магия, студентам следует сосредоточиться на физических упражнениях и медитациях, и мэтрам снисхождения к молодым людям иметь не стоит. Постыдные ситуации или же агрессивные столкновения лишь приветствуются, и опытный преподаватель непременно должен создавать таковые для своих учеников, ибо первый год осознанного владения силой есть самый важный, и внутренний резерв пока пластичен. Так что прежде чем молодой человек закоснеет в присвоенной ему категории, следует направить все его усилия на увеличение резерва при помощи вышеописанных ситуаций»…

Римми только громко фыркнула.

Кэл отложил «Теорию магии» досточтимого мэтра Шпинца, которую читал вслух, надеясь, что так усвоит быстрее. Господи, сам уже этим высокопарным слогом начал мыслить! «Досточтимый», возникло же в голове такое. После двух часов чтения тяжеловесные строки, отпечатанные на желтоватой бумаге вычурным шрифтом, укладывались в голове с трудом.

Кэл прикрыл веки и настроился на хмурую магичку. Её фырканье относилось конкретно к «молодым людям», это он сразу считал. И одновременно с этим Кэл ощутил обиду, гордость, лёгкую зависть, чувство несправедливости и агрессию. Не свои, нет.

– На тебя он тоже студентов науськивал? – улыбнулся он, проверив свою догадку. – И снижал баллы, даже если побеждала, просто потому…

– Потому что девушка! – моментально взорвалась Римми. – Этот Шпинц, чтоб у него чирей на его тощей заднице вскочил, женский пол ни в грош не ставит!

– А «постыдные ситуации» и «горячащие кровь обстоятельства» – это он что имел в виду? Я не всегда понимаю эти ваши иносказания…

Но Римми только прищурилась подозрительно на Кэла и снова вперилась в монитор, где очередные важные шишки решали, как этому миру жить. Ну, обоим мирам.

Она только пару недель назад пала под натиском жары и сняла наконец свои громоздкие платья. И сейчас яростно болтала босой ногой, обёрнутой в голубой деним. Из тщательно и супермодно подранной джинсы известного бренда трогательно выглядывала беззащитная коленка. На белой футболке скалилась черепушка в стразиках. Это сердобольная Крис без сожаления отдала весь свой прежний гардероб его новой соседке.

Управлять потоками магии было сложно, хотя Кэл понимал, что это лишь дело практики. Магия сперва должна освоиться, улечься, пробуждённая в совершенно неподготовленном для этого теле. Сначала самые азы, вроде того, чтобы постоянно держать контур замкнутым, с чем Кэл до сих пор иногда конфузился. Что Римми, что неожиданно обретённые родственники – Михель с Кирен – откровенно хихикали, когда у мужчины непроизвольно срывалась магия с кончиков пальцев. В такие моменты Кэл чувствовал себя ребёнком, надувшим ночью в кровать. Или того хуже – подростком, чьё управляемое гормонами тело от вида одной только лямки бюстгальтера, выглянувшей из-под майки, радостно топорщилось эрекцией, прилюдно позоря хозяина.

Учёба в школе и ветколледже Кэлу давалась легко, он всегда был вдумчивым и прилежным молодым человеком. Но сейчас, когда тебе уже под тридцать, а ты внезапно чувствуешь себя младенцем, который учится – даже не ходить! – всего лишь ползать, это неимоверно раздражало.

Хотелось щёлкать пальцами – и чтобы сразу весь мир у твоих ног. Как у дролечки, на которого и шипела сейчас Римми, не отрываясь от новостей.

Но кое-какие плюсы от нежданного родства выявились сразу, а именно: наследственная склонность Кэла к одной из сфер практического применения магии. Даже к двум. Римми рассказывала, что в университете магии Эбендорфа есть шесть факультетов: целительский, менталисты, стихийники, боевой, тёмный и артефакторский. Нет, с целительством и так понятно, Кэл в себе даже не сомневался. А вот второе умение…

Раньше Кэл считал, что просто очень хорошо чувствует своих маленьких бессловесных пациентов, оттого и стал успешным ветеринаром. А сейчас, когда врождённое неравнодушие и сочувствие было усилено внезапно пробудившейся родовой магией, то вычитал у того же мэтра Шпинца, что это называется эмпатией. И не как у нас – просто способность к сопереживанию, а именно магическое умение. То есть почти как чтение мыслей. Ну, это если развить в должной мере. То есть уже область менталистики. И там, в отличие от здесь, телепатия, гипноз и умение управлять сознанием считались не показушным баловством и обманом, а очень серьёзной областью магической науки.

Пока что Кэл проверял новое умение на ершистой Римми, для которой что ментальная магия, что целительская была тёмным лесом. А ведь магичка первой категории.

Римми злилась, страдала, топорщилась иголками, ничего не объясняла и снова мучилась: уже от неспособности объяснить причину своей агрессии приютившему её Кэлу. Но Кэл и так знал: её жгло острое чувство независимости и тянуло на дно чувство вины – за собственное неумение проявить благодарность. Кэл только улыбался. Вот дикая кошка и есть.

Кэл терпеливо сносил её колкости и только умилялся, оттачивая новую способность. Теперь он мог, например, находиться на беговой дорожке в подвале и внезапно почувствовать волну раздражения, доносящуюся со второго этажа. «О, Рим проснулась», – понимал он и шёл готовить завтрак на двоих.

К технике она до сих пор относилась с опаской, но быстро освоила планшет, считая его сложноустроенным артефактом, а Сеть – просто огромной библиотекой с удобной системой поиска. Перед Принцессой, кошкой полковника, которую тот на время отъезда оставил Кэлу, Римми испытывала священный трепет. И так же неистово ненавидела дракков.

– Ты с ума сошёл – ещё и кормить эту дрянь?! – вопила она, обнаружив дракка в его лаборатории на третий день переезда. – Выбрось его! Кыш, паразит!

Прикормленный дракк чувствовал себя вольготно и покидать лабораторию Кэла не хотел уже сам. Днём он в основном спал в клетке сытым золотым брюшком кверху, ночью лениво грыз прутья и отрыгивал с зелёным огнём оплавленную железную стружку. Приручить и выдрессировать его Кэл, конечно, не надеялся, но тварюшка после сытной кормёжки позволяла проводить на себе всё новые эксперименты. С прошлой недели Кэл перевёл дракка на диетический кошачий корм с повышенным содержанием глюкозамина и установил в клетке колесо для бега. Результаты не замедлили себя ждать: у дракка снизилась масса тела и заметно окрепли крылья. И именно в тот момент, когда тварюшка попыталась взлететь, Римми её и обнаружила.

Дракка пришлось отпустить на волю, потому что магичка впала в натуральную истерику. А уже вечером наколдовала на границе миров, не поленившись обойти все многочисленные «разрывы», светящуюся надпись большими буквами: «ДРАККОВ НЕ КОРМИТЬ!!!»

Ещё, словно прилежный абитуриент, Кэл готовился к получению второго образования, штудируя непривычного вида и содержания учебники, что передала Анничка вместе с остальными вещами Римми. К вероятному обучению в магическом университете Эбендорфа.

Эбендорф… Другое, привычное Кэлу, название города – Абендир – ему, да и всякому разумному человеку внушало ужас. Но по ту сторону разлома это была процветающая столица с лучшим магическим университетом на весь Флоринге-Ратенволь. А вовсе не выжженная радиоактивная пустыня, самая позорная страница в истории Фларингии. И если стороны когда-нибудь договорятся, то чем чёрт не шутит… Он заново пойдёт учиться целительству. Теперь уже магическому.

Завибрировал браслет, и Кэл мельком взглянул на сообщение. Весь текст поместился на крохотном экране, так что тянуться за смартфоном не пришлось. Он только кивнул самому себе и предупредил магичку:

– Рим, к вечеру купол надо вернуть на место. Полковник пишет, что его завтра снимать приедут. Теперь уже официально. И Анничка нас на ужин зовёт.

Вообще-то новость была знаковая. Переломная. Четыре месяца под силовым полем, изолированные от всего цивилизованного мира… Если бы не жители Рате-Скуоля, с которыми Слияние свело жителей Рэтскволла, долго бы они продержались? И теперь власти готовы, наконец, официально признать Слияние. Это какие же возможности открываются перед обоими мирами!.. Но магичка только скупо буркнула:

– Угу.

Римми не отрывалась от ноутбука. Именно в этот момент мир стоял на ушах. Оба мира. К Мортестигу, представлявшему весь потусторонний мир, сейчас было приковано внимание миллионов жителей мира нашего. Он что-то говорил со своей мерзкой улыбочкой, но Кэл не слушал. Он вообще не вникал в политику последние два месяца, его больше занимали бытовые вопросы и учёба. Но Римми, видимо, услышала что-то такое, что ей сильно не понравилось.

Она и так смотрела эту трансляцию напряжённая как струна, но теперь зашипела и стукнула мышкой по столу, не сразу найдя иконку отключения звука.

– Что за «горячащие кровь обстоятельства»? – её голосок вдруг зазвенел яростью. – Изволь. Я объясню!

И она вдруг порывисто вскочила с кресла, оставив его крутиться вокруг своей оси.

– Резерв, – коротко и зло выплюнула она. – Это один из способов его раскачать. О, тебе это точно понравится, и даже драться ни с кем не придётся!

Кэл не успел ничего ответить, как магичка оседлала его, вольготно раскинувшегося на диване с учебником. Кэл напрягся и замер. А Римми, бросив последний взгляд на безмолвный экран, приникла к губам Кэла, скользнула юрким влажным язычком в его рот и недвусмысленно потёрлась бёдрами о его ширинку.

От неё так и фонило отчаянием, яростью и желанием. Не к нему. На секунду Кэл поддался собственной страсти, сжал до боли её бёдра, в мыслях уже проникая в неё. Но всё же разорвал злой поцелуй.

– Долго ещё от себя бегать будешь? – деревянным голосом спросил он.

И магичка Римми, что уже два месяца задирала нос в его доме, не собираясь объяснять причин своего внезапного бегства из Рате-Скуоля, вдруг всхлипнула. А после и вовсе разрыдалась на его груди.

– Мороженое будешь? – только и вздохнул Кэл.

Глава 3

– Милая, ты идёшь? – улыбнулась Анника, заглянув в комнату Кирен. – Пироги подходят. Поможешь на стол накрыть?

Кирен быстро скомкала рисунок, вздрогнув. Сама виновата, надо было дверь запереть. Но она живёт в чужом доме, это будет неуважение к хозяевам… К тому же Анника прежде постучалась; это Кирен, погружённая в собственные мысли, не сразу услышала.

– Да, – девушка быстро подскочила, сунув скомканный лист в карман брючек. – А… А Келлинн будет?

– Я их позвала, но они вряд ли, – охотно ответила Анника. – Кажется, Римми чем-то расстроена, Кэл её успокаивает. А полковник обязательно будет. Да, и Крис с мужем заглянут.

Кирен сжала кулачки, до боли вонзив ногти в ладони. «Их» позвала! «Они»! Вот как у Анники всё просто – «они»! Будто это нормально, что эта высокомерная наглая магичка и Келлинн Бэртель – уже «они»!

Да что она о себе возомнила, эта Аримантис вей Дьечи! Ни капли стыда! Разве можно вот так просто заявиться к мужчине и сказать, что отныне будет у него жить! У неё что, вообще совести нет?!

Сначала с нейром жила, теперь вот с Келлинном! С её Келлинном!!

Кирен вдруг замерла от шальной мысли. Ну, в смысле, не её… Не в этом смысле… Просто Келлинн же её родственник. Брат практически. Пусть даже их общий предок жил шестьсот лет назад, а с тех пор их генеалогическое древо разветвилось по разным мирам… Но ведь он – Бэртель! И Тойтс это признал! Так что Келлинн – её!

А эта противная Аримантис им только пользуется! А он с ней носится по всему Рэтскволлу – Римми то, Римми это! Ну и что, что она купол умеет снимать? Или что подтянула к посёлку воду из Рате-Скуоля, когда у чужаков иссякли собственные запасы из подземных пластов? Мнит себя великой магичкой, а сама – какая-то захудалая вей Дьечи! Вей! И никакого уважения к Бэртелям – истинно благородной крови! И если высокомерие этой Аримантис по отношению к самой Кирен или Михелю ещё можно стерпеть – всё же они моложе её, то за Келлинна было обидно. Раз он тоже Бэртель, то, получается, сейчас старший в их семье. И сам теперь нейр! Перед нейром Мортестигом та, значит, стелется, а нейр Келлинн Бэртель у неё на побегушках! А тот как будто не понимает, что так быть не должно!

Кирен было обидно за свой род и нового главу семьи. Михель не смог её защитить – он сам ещё слишком молод. Зато Келлинн сможет. Его признал Тойтс. Вернул ему родовую магию – ведь кровь не обманешь. Пусть артефакт слушался только её, как самую младшую в роду, но Кирен отдала Тойтс Келлинну. Даже Михель не возражал.

В светлом и просторном доме Келлинна был специальный ящик, который даже заклятье открытых дверей не могло взломать. А сам ящик был так хитро вмурован в стену, что даже поисковой магией не найдёшь. А, и ещё защита: если кто-то попытается проникнуть в этот сейф, то служанка-призрак поднимет на уши весь посёлок своим воем. Это называется сигнализация.

– Уверена, малышка? – удивился Келлинн, когда Кирен попросила спрятать Тойтс у себя.

Кирен в его присутствии до сих пор робела, но тогда сумела твёрдо кивнуть. А вот Келлинн всегда ей улыбался и приобнимал за плечи. И в этих объятиях – таких крепких и надёжных – Кирен чувствовала себя защищённой. Он даже предложил перебраться к нему, когда к госпоже Аннике вернулись дети и муж. Кирен и сама несмело мечтала об этом… И ведь всё было бы в рамках приличий, ведь Келлинн всё равно, что старший брат! Но у него жила эта противная Аримантис…

Михель, оставшийся за главного в Рате-Скуоле после отъезда нейра Мортестига, тоже звал Кирен переселиться в замок. И вот опять: какая же безответственная эта Аримантис! Назначена туда магом – так будь любезна выполнять контракт! Нет же, просто сбежала от ответственности, когда её патрона увезла в столицу личная гвардия императора. А Михель теперь один должен отвечать за Рате-Скуоль и весь остальной нейрат Мортестига. А у них с Кирен вообще-то и свои владения есть! Ну, когда их вернут.

Кирен, в отличие от Михеля, не могла слепо доверять нейру Мортестигу. Хотя госпожа Анника ему тоже верила. А после того, как он вернул ей мужа и близнецов, чуть ли не молилась на него. А Келлинн ничем не хуже! Он сильный, он ответственный и никогда не бросит Кирен – потому что они одной крови. И у неё теперь снова будет семья. Келлинн уже показывал ей фотографии своих родителей, и его маму Кирен готова была назвать своей – до того родным показалось её лицо…

– Кири-Кири-Кири! – ворвались в её спальню близнецы. Ещё одна причина, по которой Кирен было некомфортно в доме Анники: Боз и Бранко были неугомонные.

– Иду, – со вздохом согласилась девушка.

У неё было странное чувство. Что-то скоро изменится. Возможно, сегодня. В их роду не было дара предвидения. Магия тоже была не сильна, но это оттого, что последние три поколения её не развивали вовсе. Женщины рода Бэртель – а именно через них передавалась наследная магия последние полвека – в университетах не обучались, а Тойтс и вовсе не использовали, храня в сокровищнице. Но родовые особенности – склонность к целительству и менталистике – всё равно в той или иной степени проявлялись в каждом из членов семьи. Бабушка могла скотину лечить – та сама к ней приходила за помощью. Мама всегда остро чувствовала настроения в семье. Михель мог успокоить и погрузить в сон, лишь пару раз проведя по волосам. Сама Кирен легко договаривалась с растениями, даже не владея заклинаниями – под её рукой всё само цвело. А Келлинн…

Насколько поняла Кирен, Келлинн умел лечить и без магии – только с помощью зелий и их хитрой аппаратуры. А ещё – остро чувствуя доверенную ему живность. И вот в его случае родовая магия удачно наложилась на знания того мира. Ему надо развивать магию, учиться! А эта Аримантис ему даже не помогает!

Внизу уже собралось всё шумное Анничкино семейство. Кирен снова почувствовала себя лишней. Им так весело, они семья… Кирен тоже хочет семью. Но Михель сказал, что занят и не придёт – на нём теперь целый город. Самой Анничке теперь нет дела до Кирен – у неё Боз и Бранко. А Кирен тут так, приживалка…

– Кири, Кири, садись сюда! – заорал Боз, отпихивая близнеца со стула, едва она появилась на лестнице. – А ты фламму можешь сделать? Давай полковнику на стул, когда он сядет, только несильно!

– А уши тебе не ободрать? – заржали сбоку, и знакомый весёлый смех вогнал Кирен в краску. Боз взлетел в воздух, но не с помощью магии – его легко подкинул и тут же поймал Келлинн. – О, привет, малышка! Чего там застыла? Спускайся!

Последнее уже адресовалось Кирен. Та покраснела до кончиков ушей – от смущения, но и от возмущения тоже. Ей через неделю восемнадцать исполнится – какая же она «малышка»?!

Кирен, сгорая от неожиданного внимания к ней Келлинна, из-под опущенных ресниц оглядела гостиную. И сразу наткнулась взглядом на Аримантис. Припёрлась-таки! Аж в груди огнём опалило.

– Ты как, сестричка? – весело спросил Келлинн, перекидывая Боза с одного плеча на другое. – И не жарко тебе в этой хламиде?

Кирен ответить не смогла. И в лёгком платье до щиколоток вдруг почувствовала себя ужасно глупо. Специально ведь нарядилась – вдруг придёт… А Анника сидит, как обычно, в шортах. И эта… Аримантис… Тоже в местной одежде – в узких брюках и футболке. А Кирен одна, как дура, в платье.

Как только в окне появилась Лурца, полковник подскочил с дивана. Он специально сколотил ступеньки с обеих сторон, чтобы не перелезать через подоконник, задирая ноги, и сейчас нежно придерживал кухарку Мортестига, помогая ей спуститься.

Стол ломился от всяких яств – тут уж обе хозяйки расстарались, и Кирен снова почувствовала себя лишней – готовить она не умела, так что даже к угощению была непричастна. К госпоже Аннике наконец вернулись дети и муж, даже полковник Вейстлен сейчас не сводит глаз с Лурцы. И Келлинн тоже… с этой.

– Ну, за дивный новый мир, – усмехнувшись, поднял бокал полковник.

Чокнуться они не успели. За спиной Вейстлена – в окне, что вело в замок нейра – вспыхнул портал.

– Прекрасный тост, полковник. Анничка, милая, у вас найдётся ещё один бокал?

Проигнорировав тщательно сколоченные ступеньки, через окно перемахнул сам патрон Рате-Скуоля, покинувший эти края на долгие два месяца.

– Давно не виделись, – Александр Мортестиг очаровательно улыбнулся, поприветствовав кивком собравшихся за столом гостей. И остановил пристальный взгляд на Аримантис. – Я скучал.

Высокомерная магичка к вящему удовольствию Кирен поперхнулась вином, опрокинула бокал на футболку и судорожно закашлялась. Ну, хоть какая-то радость за день.

– Александр! – расцвела Анника. – Ах, что же вы стоите! Садитесь же! Вы ведь прямиком из Отцена? Я смотрела утром трансляцию саммита. Но как вы так быстро? Ах да, вы же умеете эти… порталы… Боже, так вы наверняка без сил! Вы как-то говорили, что на это нужна прорва магии…

Нейр Мортестиг мягко улыбнулся хозяйке дома. Анника сияла, и он ею искренне залюбовался: быть счастливой этой молодой женщине невероятно шло. Макс, её супруг, с которым довелось познакомиться в Эттсене, без лишних слов крепко облапил нейра до хруста в костях. Полковник с удовольствием пожал нейру руку. Настороженный Келлинн Бэртель ограничился сухим кивком, и Александр ответил ему тем же.

У присутствующих дам спектр эмоций был куда шире. Лурца, разрыдавшись, повисла на шее хозяина. Крис взвизгнула от восторга, но от объятий воздержалась – её новый муж сидел рядом. Анника тут же начала хлопотать, ухаживая за новым гостем. Кирен робко выдавила: «Здравствуйте». Римми демонстративно не смотрела в его сторону, а объясняла Бэртелю на примере собственной маечки, как работает очищающее заклятие.

– Ну, я свою роль посредника отыграл, больше мне там нечего было делать, – усмехнулся Александр, принимая от Анники тарелку со здоровым куском пирога – тот исходил паром и сочился жёлтым маслом. – Кому, как не мне, было представлять империю на саммите – бессовестно очаровательному мужчине и сильнейшему магу нашего мира?

Римми на этих словах громко фыркнула. Нейр продолжил.

– Остальные переговоры уже будут вести Высший совет нейров и ваше правительство. Но и те – показуха. По основным вопросам договорённости уже достигнуты, мирные соглашения подписаны. Вы проделали очень большую работу, полковник.

– Мы с вами, – не согласился Вейстлен. – Не понимаю, почему вы принижаете свои заслуги.

– Из врождённой скромности, конечно же, – притворно вздохнул Александр. – А разве не по той же причине ваше имя не фигурирует ни на одном договоре с нашим миром?

Полковник понятливо хмыкнул. Ему не привыкать быть безвестным героем, Александр это уже знал. Альянс таких людей не засвечивает. Вот и папеньке-императору сложно будет объяснить Высшему совету, кто такой нейр Мортестиг и откуда он взялся. Так что, конечно, император сам догадался, что нельзя проводить ритуал и уничтожать демонов, и, конечно, самостоятельно принял эпохальное решение заключить мир с чужаками… Не признавать же бастарда перед всем двором.

– Но на чём сошлись? Что будет дальше? – одновременно спросили Макс и Диртеми вей Ранк, супруг Крис.

– Полковник ничего не рассказывает о том, где был целый месяц, уехав с вами! – взволнованно добавила Анника. – Я понимаю, что секретность и гостайны, но уж нам-то можно было сказать… И это правда, что купол завтра снимут?

Остальные тоже засыпали его вопросами, одна только Римми сосредоточенно изучала этикетку на бутылке вина, часто прикладываясь к бокалу.

– Сколько всего сразу, – засмеялся Александр. – Да всё просто. Наш драгоценный император очень быстро оценил преимущество вашего оружия и технологий. А ваше правительство с радостью оказалось готово их продавать. Причём не за золото, а за зерно, древесину и некоторые магические услуги, так что наш император в восторге, что не пришлось залезать в казну, а урожаи прошлых двух лет и так было некуда девать. В ваш Абендир, например, на будущей неделе засылают отряд стихийников для очистки заражённых участков. С этой вашей радиацией легко справляется обычное заклинание эрштеллен ин де оорспронкейлике стаат… Римми, это тебе на заметку.

Магичка его замечание проигнорировала, опрокинув в себя очередной бокал, а скотный лекарь Бэртель ещё сильнее заслонил её своей мощной фигурой, набычившись.

– Кстати, похмелье оно тоже снимает, – ничуть не смутившись, продолжил нейр. – Если помнишь, местные вина очень коварные. Итак, о чём я? Да, купол снимут завтра. Но пока остаются ограничения… Вдоль всей линии разлома с вашей стороны будет создана тридцатикилометровая зона отчуждения. До окончания медицинских исследований. Как это правильно называется?..

– Карантин, – подсказал Вейстлен и кивнул. – Да, это обоснованное решение.

– Кажется, это связано с тем моровым поветрием, что пережил ваш мир тридцать лет назад… Да, вполне разумно. Не хотелось бы, чтобы оно выкосило и нас. Нам и своей чумы хватает, – пошутил Александр.

Полковник вздрогнул, Анничка уронила вилку. Все, кто представлял ту сторону, ощутимо напряглись – Александр почувствовал, как от них исходит густая и удушливая волна страха.

– Простите, неудачная шутка. Чумы в наших городах давно нет, её очаги маглекари гасят сразу. М-да… Извините.

– Александр, не шутите так больше, – тихо попросила Анника.

– Прошу прощения. Перегнул. Забыл, что у вас была Четвёртая Биологическая война. Я читал, как сильно она изменила ваш мир. Раз даже яблоки и натуральное мясо у вас теперь дорогой деликатес. Но именно над этим мы сейчас и работаем – пытаемся извлечь максимальную выгоду от Слияния для каждого из наших миров. Да, это будет долгий процесс. Сложный. Столько всего предстоит сделать…

– Вы-то, конечно, сделаете! – громко фыркнула Римми. – Работать сразу на два фронта – о, это в вашей манере!

– …И я рассчитываю на помощь каждого из вас. Особенно на твою, Римми, – спокойно закончил нейр.

– Аримантис! – звонко выкрикнула магичка, нервно комкая бумажную салфетку. – То, что вы нейр и высший маг, не даёт вам права вести себя фамильярно!

– Хорошо, Аримантис вей Дьечи, – кивнул Александр. – Понимаю, что постель не повод переходить на «ты», но, может, вы наконец меня выслушаете? Простите, что говорю это при свидетелях, но иначе вы меня игнорируете.

Римми оскорблённо вскочила, опрокинув стул, и выбежала из гостиной. Бэртель – ну, хотя бы не сразу бросился за ней! – медленно поднялся, разминая шею и нехорошо поглядывая на Александра.

– Не советую, – вздохнул нейр. – И давайте проявим уважение к госпоже Аннике. Опять же, здесь дети. Я, конечно, перед вами в долгу за спасение моей жизни, но предпочёл бы обойтись без рукоприкладства. Вы сейчас и до третьей магической категории не дотягиваете. А я, простите за нескромность, высший маг, о чём всем любезно напомнила Аримантис. Кстати, об этом я с вами тоже хотел поговорить. Я зайду к вам через час, господин Бэртель. Заклинание против похмелья запомнили? У вас прекрасный потенциал целителя и есть на ком потренироваться. А я пока воздам должное восхитительным пирогам хозяйки.

Громила сжал кулаки, стиснул зубы, но промолчал и вышел вслед за Римми.

Времени хватило и на пироги, и на обстоятельный разговор с полковником.

Ровно через час Александр стоял перед гладкой безликой дверью напротив дома Анники. Но даже не успел постучать, как Бэртель распахнул её, неприязненно уставившись на ночного гостя.

«Ещё и менталист», – мысленно вздохнул нейр, приподняв щиты, блокирующие его разум от других магов.

У Бэртеля, услышавшего это, брови поползли наверх.

«Ты… Блин… Я что, его слышу?!.. Хренасе!!» – заметались мысли в его голове.

«Слышите, пока я это вам позволяю, господин Бэртель. Так и будем на пороге разговаривать?»

Местный целитель скотины, обретший магию два месяца назад невероятным образом, посторонился, пропуская Александра в дом.

– Рим звать не буду, – буркнул Келлинн. – Не хочет она тебя видеть, чего тут неясного? И не собирался я тебе рожу чистить, если что.

– И на том спасибо, – язвительно поблагодарил Александр. – Над тем моим предложением подумали, господин Бэртель? Набор заканчивается на следующей неделе. В рамках объявленной эпохи Интеграции ваше обучение в университете Эбендорфа станет знаковым событием. Насчёт разрешений и документов не беспокойтесь. Император даст своё одобрение, если я попрошу, а ректору я напишу рекомендательное письмо лично.

– Император, ректор… – буркнул громила. – А есть что-то, что тебе не под силу? И давай на «ты» уже. Кэл. Бесят эти ваши любезности, когда в мыслях собеседник тебя ни в грош не ставит. И Бертл, а не Бэртель.

– Сам-то разницу слышишь? Почти никакой. Так что если ты намерен учиться, то у нейра Бэртеля возможностей будет гораздо больше, чем у безвестного демона Бертла. А ты теперь глава их рода, раз Тойтс тебя признал.

«Ну, охренеть, блин, – подержал брошку…» – мелькнуло в голове у громилы.

– Да, этого у нас достаточно, – кивнул Александр. – В тебе проснулась магия, что подтверждает родство с хранителями артефакта. У нас это равносильно вашим генетическим тестам.

– Да какого хрена ты опять в мои мысли лезешь? – не выдержал Кэл.

– Щиты ставь, – оборвал его Александр. – Двери же в доме нараспашку не держишь. Если Аримантис, не считая Кирен, в вашем Рэтскволле единственный маг, и та в менталистике полный ноль, то это не значит, что от других закрываться не надо. А… Ещё не умеешь, да? Ну, вот тебе и повод научиться. «Общая теория магии» мэтра Шпинца, раздел четыре, глава семь – «Ментальные щиты».

– Только начал, – буркнул Кэл. – Я пока «Целительство» мэтра Айверта штудировал.

– Не затягивай с этим. Слышал, у вас все помешаны на информационной безопасности и защите личных данных… Так вот, твой разум сейчас – как открытая книга. Незащищённый сайт с открытым кодом, если так понятнее. А с Аримантис я всё равно поговорю. Хочет она этого или нет. И… позволишь ты или нет.

Кэл опять набычился.

– Завтра приходи, – нехотя ответил он. – Может, перебесится за ночь.

– Сейчас, – не согласился Александр и мягко надавил на разум Кэла, подчиняя того своей воле. – Не перебесится. Раз уж за два месяца не смогла.

Громила послушно сделал два шага назад, махнув рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

«Даже не книга, – покачал головой Александр. – Надпись на заборе. Читай, кто хочет, а то и своё поверх пиши».

Глава 4

Римми и так не хотела идти к Аннике на эти посиделки с пирогами, так ведь даже попробовать ни одного не успела! В животе бурчало, а от выпитого натощак вина скрутило желудок.

Анника ей не нравилась по одной простой причине – она нравилась Мортестигу. Вот о ней-то он всегда заботится, всегда ей улыбается и никогда не называет, усмехаясь, полным именем и на «вы»! Дети Анники ей тоже не нравились – неугомонные, громкие и постоянно бегают.

Но после сегодняшней трансляции саммита очень хотелось послушать, что думают об объявленной Интеграции её новые соседи. К полковнику Вейстлену Римми относилась настороженно, как ко всякому военному, но именно он мог дать здравую оценку происходящему. Слухов и догадок в Сетибурлило множество, никто не понимал, что будет происходить и как, а Вейстлен, по крайней мере, мог рассказать что-то из первых уст…

Вот только Римми никак не ожидала, что на этот семейно-соседский ужин заявится и сам нейр Мортестиг!

Два месяца от него ни слуху ни духу, а вот выбрал же момент! И, главное, на всех у него до этого время находилось, а её, Римми, для него будто вообще не существовало! Ну и что, что она глухую магическую оборону по всему периметру дома Кэла выставила? Ему же, высшему магу, любые щиты нипочём, да и церемониться он не привык… Ну да, госпожа Анника и Крис не раз передавали ей просьбы от нейра встретиться… Даже Катарина Мортестиг всё порывалась что-то ей объяснить. Но, конечно, она их игнорировала! Разве так себя ведут обманщики, если хотят просить прощения?! Подсылают подружек или даже жену?

Римми распалялась всё сильнее. Нет, вот на то, чтобы притащить сюда семью Анники, у него время нашлось! И на то, чтобы с полковником месяц колесить по обоим мирам, тоже! А какой-то завалящий портал создать, чтобы, наконец, пасть ей в ноги, у него времени не было!

– Ну, во-первых, не завалящий, – дверь её спальни скрипнула, и Римми резко обернулась. – Даже портал из Эттсена до Рате-Скуоля обходится мне в четверть резерва. А из Эбендорфа, где я по большей части и провёл эти два месяца, затраты на переход равны почти всему моему резерву. Причём нельзя даже задать точный вектор, погрешность возможна до двух километров. А вот из Отцена – это, напомню, на той стороне – перемещаться порталом и вовсе невозможно. Вы даже не представляете, Аримантис вей Дьечи, какие затейники эти коллеги полковника в Альянсе… Бункер со стальной бронёй метровой толщины способен заглушить не только их собственную магию – магнитные поля и радиочастоты, но и нашу. Очень неприятное ощущение, я вам скажу: быть похороненным глубоко под землёй без возможности призвать даже банальную стихию.

Римми было возмутилась из-за наглого вторжения, но любопытство пересилило. Это что, получается, он даже в плену побывал? Опомнившись, она быстро выставила ментальные щиты. Взламывать чужие она не умела, но хотя бы саму себя худо-бедно защитить могла. Нейр Мортестиг незамедлительно улыбнулся краешком губ, а в его глазах промелькнула усмешка. Римми вспыхнула – по старой привычке она закрутила пассы и беззвучно пробормотала заклинание, что, конечно же, не осталось незамеченным для нейра. Ужасно непрофессиональная привычка для магички первой категории.

Ещё она невольно скользнула по высокой фигуре взглядом. Костюм на нейре был тот же, что на саммите утром. Очень необычного кроя, и вряд ли это столичная мода так резко изменилась. И Римми даже не бралась судить, из какого материала он сшит. Вроде бы шерсть, но чтобы такая тонкая и нигде не помялась? И пуговицы не серебряные, а будто из полудрагоценного камня выточены – матово поблёскивают. Рубашка белоснежная, но без тонкого кружева на воротнике и манжетах. И неизменный алый шилькетовый платок… Ч-чёрт. Римми отвела глаза, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и не только к ним.

– Избавлю вас от неуместных пьяненьких желаний, хотя ваша реакция мне льстит, – тихо сказал Мортестиг и щёлкнул пальцами. – Сегодня вы мне нужны трезвой, Аримантис вей Дьечи. Да и в ближайшее время тоже.

В голове моментально прояснилось. Умению нейра вытравливать алкоголь и прочие яды из крови Римми завидовала ещё с прошлого раза, когда напилась в его присутствии и под воздействием спиртных паров вела себя разнузданно. Но это область целительства, а к нему у Римми никогда не было таланта…

– Убирайтесь, – так же тихо ответила Римми. – Не хочу вас видеть.

– О, видимо, мы сейчас перешли ко второму пункту: что-то про то, чтобы пасть к вашим ногам… Так вот. Я вас чем-то оскорбил, Аримантис вей Дьечи, раз иного поведения вы от меня не ожидаете, а предыдущие попытки поговорить с вами пресекали на корню? – спокойно спросил нейр.

– А то вы!.. Будто сами не… Да как у вас только наглости хватает! – пусть Римми теперь была в трезвом уме, но врождённая горячность никуда не делась. – Уверяли, будто испытываете ко мне чувства… А сами!.. Вы поступили со мной нечестно!

Нейр Мортестиг осмотрел спальню, заметил кресло и опустился в него, пристально глядя на Римми снизу вверх.

– Нечестно? А разве я вам что-то обещал? Может, жениться на вас? Заделать вам кучу ребятишек? Или клялся вечно быть рядом? Я не даю обещаний, которых не могу исполнить.

Римми, уязвлённая его словами, промолчала.

– Сядьте, Аримантис вей Дьечи, – резко сказал нейр.

Римми неохотно опустилась на кровать напротив Мортестига.

– Мне так нравится ваша горячность, Римми. О, эти категоричные порывы молодости, взрывные страсти, когда все чувства такие свежие, такие яркие… Сам был таким же лет двенадцать назад. Когда был в вашем возрасте, да… Что ж, давайте представим, как бы развивались события по вашему сценарию. Итак, я падаю на колени, молю о прощении, клянусь в вечной любви и обещаю немедленно развестись… Представили или всё же продемонстрировать? Я могу очень убедительно сыграть.

Римми фыркнула и вздёрнула нос, отвернувшись.

– Спасибо, в силе вашего воображения я не сомневался. Далее вы. Мои мольбы льстят вашему самолюбию, но так как вы девушка принципиальная, то исход будет тем же: «Ах, убирайтесь, не хочу вас видеть!». Я, конечно, пытаюсь всё объяснить, страсти накаляются, но вам, уже заполучившей подтверждение своей правоты в силу моих извинений, больше нет дела до причин и обстоятельств… В вас бурлят оскорблённые чувства, и что бы я ни сказал в своё оправдание – вы этого принять уже не сможете. Эмоции затмевают разум, и даже если мои слова покажутся убедительными – вы не сможете пойти на попятную именно из-за своей категоричности. Вы уже накрутили себя настолько, что других вариантов окончания разговора нет. Тогда и я не вижу смысла тратить время на скандал. А ещё я не люблю, когда в меня швыряются предметами. Да-да, не смотрите так на эту вазу, Аримантис вей Дьечи. Я развоплощу её раньше, чем вы до неё дотянетесь. А вот сами можете пострадать. Оставьте уже это ребячество.

Римми трясло от переполнявших её чувств – злости в первую очередь. Ещё Александр демонстративно окутал её облаком транкиля – как ребёнка какого-то, будто она сама не в состоянии успокоиться!

– Поэтому давайте поговорим как взрослые люди. Ведь именно это вы и пытаетесь постоянно доказать окружающим – что вы взрослая, самостоятельная и независимая. Если хотите, чтобы именно так к вам относились, то перестаньте вести себя как обиженный ребёнок.

Слова попали в точку – Римми снова гордо вздёрнула голову, а потом, словно устыдившись этого, опустила её. И подняла на нейра глаза – холодные, но уже спокойные. За время отсутствия Александр немного загорел, изменил стрижку. Пусть его губы сейчас скептически поджаты, но она прекрасно помнила, до чего мягкими и нежными они могут быть. А ещё жадными и горячими, а эти белые зубы – острыми и озорными… И помнила, как всё тело пронзает дрожь, стоит ему чуть прикусить её шею сзади… У Александра потемнели глаза, будто он и под щитом смог прочитать её мысли, но он продолжил.

– Если помните, я предлагал вам только одно – стать моей любовницей на ближайшие три года. И отдельно предостерёг, чтобы вы не питали иллюзий. И неуместных чувств. Даже несмотря на то, что сам им поддался. Так за что вы ненавидите меня, Аримантис вей Дьечи, и почему так упорно избегаете? В чём я был нечестен с вами?

Римми молчала. Александр был прав. Его личная жизнь её не касается. Это она вдруг возомнила себе неведомо что…

– Обида, ревность… Я прекрасно вижу всё это, Римми, – мягко сказал он. – Хотел бы избавить тебя от этого. Но не могу дать того, что ты хочешь. Не в ближайшие пятнадцать лет, я сразу тебе это сказал. У меня есть причины. Ты не захотела их слушать.

Римми отвернулась, пытаясь скрыть навернувшиеся слёзы.

– Понимаю, ты не хочешь делить меня с кем-то, пусть даже мой брак с Катариной фиктивный. Да, Аримантис вей Дьечи, другим его не назвать. При первой встрече ты подумала, что она моя сестра… Я отношусь к ней именно так. Ребёнок не мой, иначе Драккхарт не принадлежал бы мне до сих пор. Но я не могу их оставить. Даже ради тебя. Давнее дело чести… А ты слишком гордая, чтобы принять мою ситуацию.

Римми шмыгнула носом, но взяла себя в руки.

– Мне это неинтересно, нейр Мортестиг, – холодно произнесла она.

– Римми…

– Аримантис. Кажется, это вы себе надумали лишнее, господин нейр. Да, я не собираюсь ни с кем вас делить, но по другой причине. Вы мне не нужны. Нет у меня к вам никаких чувств. Кроме сожаления, что я поддалась магическому откату после последней битвы. Вы всё сказали? Тогда уходите. Мне не о чем больше разговаривать с вами, нейр Мортестиг.

– Это был не откат, сама знаешь. По крайней мере наутро оба уже точно понимали, чего хотят. И я до сих пор хочу того же – чтобы ты была рядом.

– Сходите к девицам мадам Хемиш – как рукой снимет, – отрезала Римми.

– Не сказать, чтобы и тебе новый сожитель сильно помог, – пристально посмотрел Александр. – Зачем же мне такое советуешь?

– Вы!.. Да как вы посмели такое подумать!.. Мы с Кэлом не… – моментально вспылила Римми. И тут же передумала. – А вообще да! Помог! И мы с ним… А вообще, это не ваше дело, нейр Мортестиг! У меня всё хорошо! У нас с ним!

Нейр лишь улыбнулся, не поверив. Римми даже убрала ментальный щит и насильно вызвала в памяти утреннюю картинку: как она сидит на коленях у Кэла и целует его. Ну, до того момента, как он отверг её приставания… Увидел. Римми поняла это по потяжелевшему взгляду нейра. Но он тут же усмехнулся.

– О, это была реакция на моё заявление на саммите? Что в ближайшие два года я буду послом империи на этой стороне, в Отцене? – спросил нейр. – Боялась, что я больше не вернусь в Рате-Скуоль? Зря, Римми. Я приехал, как только смог. За тобой. Поедешь со мной в Отцен? С сегодняшнего дня я возглавляю там имперское консульство.

У Римми на этих словах дрогнуло внутри. За ней?.. Уехать вместе? Как же хотелось снова ему поверить…

– Нравы того мира настолько низки, что дипломат может привезти с собой в посольство не только жену, но и любовницу? – процедила Римми. – А о том, в каком свете вы при этом выставите нашу страну, вы не подумали? Вы же доверенное лицо самого императора!

– Мне не впервой его разочаровывать. И Катарина не едет, она останется в Рате-Скуоле. Для неё в моём замке сейчас безопаснее всего.

– Да плевать мне!.. Вы ещё не поняли?! Я знать вас не хочу! Не то чтобы ехать куда-то с вами! Просто убирайтесь и оставьте меня в покое! Хоть в этом вы были правы: что бы вы ни сказали, итог разговора будет один, и других слов вы от меня не услышите!

Александр вздохнул.

– Римми, видят боги, я этого не хотел… Но у меня нет выбора. Ты действительно нужна мне в Отцене.

– И как же вы заставите меня туда ехать?! Силой потащите?

– Нет, – коротко ответил нейр. – Вы поедете сами, Аримантис вей Дьечи.

– Да с хрена ли! – вновь взорвалась Римми. – И только посмейте применить ко мне ментальную магию!

– Я уже обещал вам однажды, что не стану. А поедете вы по той же причине, по которой приехали в Рате-Скуоль. Вы связаны контрактом с университетом Эбендорфа. Его перекупил я, и вы заново подписали со мной договор. Три года служения лично мне, патрону Рате-Скуоля. И только после этого полная лицензия мага первой категории. При нарушении договора вы обязаны будете выплатить всю стоимость обучения за пять лет либо навсегда лишитесь права вести магическую деятельность.

– Это по законам империи! – выкрикнула Римми. – А здесь, в другом мире, никому дела нет до того, есть у меня лицензия или нет! А я намерена тут и оставаться!

– Вы внимательно слушали утреннее выступление, Аримантис вей Дьечи? – холодно спросил Александр. – Или сразу взорвались после первого же моего заявления, мстительно набросились на своего коновала и прослушали всё остальное? Там как раз шла речь о двойном гражданстве и взаимном признании квалификаций. Отныне ни один специалист – маг он или инженер – не имеет права вести деятельность по своему профилю в чужом мире, пока не будет аттестован в обоих мирах. Я теперь в том числе несу ответственность за любые магические выплески в Северной Фларингии. Даже за ваше баловство с местным куполом я буду обязан отчитаться. И только от вас зависит, что я скажу властям… Было ли это воздействие моей протеже с моего же согласия или же несанкционированная диверсия мага-перебежчика… Мага без документов и подтверждённой в обоих мирах лицензии. А это грозит немедленной депортацией обратно в империю, как бы вам ни нравилось жить в этом милом посёлке на другой стороне. Если не заключением и судом.

Римми побледнела.

– Знаете, Римми, почему высший магический совет так легко согласился на мир с «демонами»? Потому что та сторона гораздо быстрее нас разобралась, что именно усиливает нашу магию, а что её гасит. Ведь в их распоряжении был подопытный маг… Высший маг. На что только не пойдёшь ради мира… Это было очень неприятно, Аримантис вей Дьечи. И болезненно даже для меня. Так что я настоятельно советую вам придерживаться новых правил. Я не люблю насилия, а потому снова даю вам выбор. Первый вариант: возвращайтесь в Рате-Скуоль и живите там, как и прежде, в качестве моего мага по контракту – следите за разливами рек и лечите ожоги кухарок. А можете вообще ничего там не делать. Михель сейчас справляется и без вас. То есть просто поскучайте ещё три года в глуши, я не стану вас донимать. Второй: займитесь тем, что сейчас действительно важно. Помнится, вы были так амбициозны: хотели вписать себя в историю, лишь бы утереть нос мэтру Шпинцу… Сейчас у вас есть шанс поучаствовать в эпохальном событии – объединении двух миров. Но да, есть один минус… Вы будете рядом со мной. Постоянно. Я в любом случае остаюсь вашим патроном. Если захотите – любовником тоже. Не захотите – на моё отношение к вам, как и прежде, это не повлияет.

Римми смотрела на Александра. Как он может вот так сухо рассуждать об этом… Или так взрослые люди себя и ведут? Это она всё живёт в каких-то иллюзиях…

Нейр Мортестиг поднялся с кресла. Сделал шаг к кровати, на которой, сгорбившись, сидела магичка.

– Я вернусь завтра утром, Римми. Надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы принять решение.

Ещё один шаг.

Высокая фигура нависла над ней, заслоняя мягкий свет, льющийся из углов комнаты. И вдруг нейр опустился перед ней на колени, мягко сдавив ладонями виски девушки.

– Это чтобы между нами не осталось недопонимания.

В голове замельтешили лица, разговоры, незнакомые места – Римми аж застонала от обилия информации. Но воздействие было очень деликатным, а кратковременную боль от насильственной ментальной магии тут же снял нежный поцелуй в лоб. И пока Римми моргала и силилась осознать всё увиденное, нейр поднялся и вышел из комнаты.

– Вы говорили, что больше никогда не станете так делать! – с ненавистью выкрикнула она в спину Мортестига.

Спина замерла.

– А ещё говорил, чтобы вы не верили мужчинам. Особенно мне, – сухо ответил нейр, не оборачиваясь. – Доброй ночи, Аримантис вей Дьечи.

Глава 5

Сборы были недолгими – брать с собой много вещей Хетти не планировала. Удобный спортивный костюм, джинсы, пара футболок, бельё. Заказанные ею платья доставят уже в Эбендорф. Изначально Хетти рассчитывала купить их там, по месту новой работы, но удачно – и очень своевременно – наткнулась в сети на канал одной модной блогерши. И передумала.

«Девочки, а что я вам сегодня покажу! Это просто бо-о-омба! – Хетти как раз смотрела сейчас фоном новый выпуск. – Кисюни, с вами снова Кристен вей Ранк, и это мой канал «Мода без границ!». Вы можете помнить меня как Крис-кис-кис по блогу «Ноготочки, йога и винишко», а сейчас я раскрываю все тайны модной жизни по ту сторону Рэтскволла! Диртичек, милый, улыбнись – на тебя смотрят миллионы моих подписчиц…»

Рэтскволл, точно. Хетти вспомнила название. Пригород Отцена, который тоже затронуло Слияние. А его городок-двойник в том мире называется Рате-Скуоль. Только в отличие от столицы, где две недели шли тяжёлые бои, где была разрушена почти вся южная часть города, а половина населения эвакуирована, Рэтскволл накрыли куполом, и тот варился в собственном соку почти четыре месяца, не понеся никаких потерь.

Но, видимо, там смогли как-то преодолеть силовое поле, и два месяца назад блогосферу взорвал канал этой самой Крис-кис-кис. Она знакомила подписчиков с жизнью их местного зазеркалья, и её жизнеутверждающие репортажи были глотком свежего воздуха в общей атмосфере паники и непонимания происходящего.

В Рэтскволле не гремели взрывы, а вода из крана не становилась внезапно сильнодействующим снотворным. Там «разрывы» не охраняли войска Альянса, наводнившие город. Там люди засыпали спокойно, не трясясь от страха, что ночью в твоей квартире возникнет пространственная дыра и новый сосед прикончит тебя каминными щипцами или заклинанием…

Нет, Крис-Кис-Кис первая показала всему миру, что там тоже живут люди. В деревянных домах, со своим укладом жизни. Сеют, пашут, принимают гостей. Едят, торгуют на базарах, церемонно здороваются, необычно одеваются.

А ещё Крис-Кис-Кис… Нет, теперь уже Кристен вей Ранк. Первую в истории Интеграции междумирную свадьбу с размахом отметили на той неделе, Хетти тоже смотрела. Кристен вышла за иномирного аристократа и, кажется, была абсолютно счастлива. Пусть брак и признали пока только на одной стороне. Не нашей. Так вот, именно Крис, как считали многие, подарила этому миру новую надежду, пока стороны два долгих месяца вели тяжёлые переговоры и не объявили, наконец, о заключении мира и начале Интеграции.

В прошлом выпуске Кристен подробно разобрала преимущества и недостатки иномирной одежды. Натуральные ткани это, конечно, хорошо, но они мнутся, и качество порой оставляет желать лучшего. Тонкий трикотаж до сих пор вязался вручную, а потому был очень дорог и быстро терял форму. Ограниченное количество расцветок, отсутствие стандартов для размерной сетки у готовой одежды, не говоря уж о том, что эластана, молний, липучек и бесшовного белья там не знали вовсе…

Поэтому Хетти заказала платья у своего знакомого модельера в Отцене – малоизвестного, но проверенного. И пусть сшиты они были во Фларингии, строго по меркам Хетти и с применением современных технологий, но зато по последней моде Флоринге-Ратенволя – спасибо той самой блогерше за подробный разбор. Кристен вей Ранк наглядно продемонстрировала минусы крючков или шнуровки на спине, когда платье невозможно снять без помощи горничной. И вот, пожалуйста: обычная потайная молния сбоку, а сколько времени и сил экономится…

Да и то же утягивающее бельё и лифчик пуш-ап справятся со своей задачей лучше, чем жёсткие корсеты, оставляющие синяки на рёбрах. Хетти придирчиво осмотрела себя в зеркале, покрутилась, но осталась довольна увиденным. Не прилагая особых усилий в спортзале, она до сих пор выглядела на тридцать: тонкая талия, крутые бёдра. Студенты провожали её фигуру вожделеющими взглядами, и Хетти точно знала, кого они представляют по ночам, елозя руками под одеялом. А её высокая научная степень лишь добавляет перчинку их фантазиям. И лишать этой радости молодых людей в новом университете Хетти не собиралась. Студенты – они всегда студенты. В каком бы из миров они ни жили. А местом её нового назначения стал именно другой мир. Университет Эбендорфа.

И вот же шутка мироздания… Если из Отцена до иномирного Эттсена рукой подать – только найди ближайший разлом, то попасть в их Эбендорф можно только с их же стороны, потратив неделю на тряску в конном экипаже. Самый короткий и логичный, казалось бы, путь: вылететь в Абендир, за полчаса преодолеть эти жалкие семьсот километров, а уже оттуда шагнуть в Эбендорф – был невозможен. Ибо Абендира больше не существовало. Только закрытая радиоактивная зона диаметром в двести пятьдесят километров.

Это создавало определённые сложности, причём не только для Хетти. Это во Фларингии столицей государства был Отцен. А в империи Флоринге ею оставался Эбендорф. Кажется, во вчерашних новостях что-то про это говорили… Что император того мира решил перенести часть государственных институтов в Эттсен. По крайней мере, посольство Северной Фларингии будет расположено именно там, а имперское – в Отцене. Хетти же предстояло ехать в место, из которого в свой мир так запросто не шагнёшь, завернув за угол…

В блистательный Эбендорф, на южной окраине которого выглядывал из разлома Абендир – смертоносная пустыня. А ведь жители столицы на той стороне даже не понимают опасности этого соседства… Впрочем, у них есть маги, которые не допустят проникновения радиации в столицу. Да и в новостях, кажется, упоминался проект совместной очистки заражённых территорий… А всё равно тревожно. Пусть счётчик Гейгера и встроен во все привычные гаджеты, а электричество для их подзарядки взять в Эбендорфе будет негде…

Всё инфополе было забито новостями с саммита, а фотографии имперского представителя пестрили со всех городских экранов. Кажется, он и будет послом в её мире. Жаль, что Хетти уже уедет из Отцена. Хетти видела его эффектное появление на саммите. Интересный мужчина. Так вот они какие – маги с тойстороны.

А ведь когда-то были примитивными шаманами, только и умеющими, что вызывать неурочные дожди… Этой информацией с ней поделился полковник Вейстлен – альянсовец, что завербовал Хетти два месяца назад.

Хетти не так много смогла вытянуть из старика в их первую встречу. Зато подготовилась ко второй. Какими бы выдающимися ни были её заслуги в изучении Тёмного века, а всё равно невелика она птица, чтобы удостоиться такого необычного и щедрого предложения от Альянса. Значит, дело не только в её знании истории. Тогда, наверное, вот в чём… Да, точно. Пусть сведений об этом полковнике в Сети, ожидаемо, не нашлось, но над её собственной памятью силовики были не властны. А Хетти, поднапрягшись, вспомнила, где уже слышала его фамилию.

– Скажите, господин Вейстлен, – флиртовать со стариком Хетти не рискнула: такого женскими штучками не пронять. Так что пристально посмотрела в его выцветшие глаза и спросила напрямик. – В истории Тёмного века я, может, и эксперт, но, сдаётся мне, дело не только в этом. И даже странно, что вы обратились именно ко мне, учитывая, какие ещё уникумы работают на Альянс. Например… вы сами, полковник. Вы ведь, насколько мне известно, выдающийся лингвист. С о-о-очень узкой специализацией. Так почему именно я?

Взгляд Вейстлена понять было сложно. Левый глаз будто подёрнут изморозью, правый вообще ничего не выражает. Сложно ли лазером убрать катаракту? Почему так ходит? Наконец он слегка улыбнулся, признавая проницательность Хетти.

– Для меня это всего лишь хобби, – военный вежливо склонил голову. – Нахватался всего по чуть-чуть. А вот вы, госпожа Хайтвер, истинный знаток староэрманского языка.

– Ещё скажите: носитель, – засмеялась Хетти. – А ведь, помнится, на форуме «Линго» вы в пух и прах разнесли моё утверждение о пяти родах в этом языке: птенцовом и человечьем в дополнение к привычному для нас мужскому, женскому и среднему. Я помню ваш ник, «Милорд Лен». И снова позвольте не согласиться: «вейст» – это уже ближе к «вашей светлости», а «милорда» оставьте менее родовитым «веям».

– Вот и ответ на ваш вопрос, – уклончиво сообщил Вейстлен. – А свою точку зрения относительно родов я уже пересмотрел.

– Но вы до сих пор называете этот язык староэрманским? – улыбнулась Хетти.

– Привычка… И вы снова правы. «Староэрманским» его называть так же глупо, как применять к нему логику языков человеческих. Drakktaal is de herentaal, – чётко выговорил старик, правильно расставив тональные акценты.

– Helemaal zo, – согласно пропела Хетти. – Да, именно так. Дракктааль – это язык господ. Так что Альянс хочет от меня на самом деле, полковник Вейстлен, посылая меня преподавателем в иномирный университет якобы в рамках культурного обмена?

Старик юлить не стал. Это в их с полковником мире дракктааль после Гнева Небес (так окрестили небывалый метеоритный дождь шестьсот лет назад адепты новой веры) был запрещён. На протяжении всего Тёмного века горели костры из книг и еретиков – а ими объявлялись все, кто владел хоть парой слов на дракктаале… А ведь они не молчали. В отлично сохранившихся инквизиторских протоколах отмечалось, что даже под пытками злокозненные колдуны до самой смерти выкрикивали проклятые слова в тщетной попытке призвать дьявола, обращаясь к нему на его же языке…

– Это были маги. Наши маги. Те, кто владел магией до раскола мира, – пояснил Вейстлен. – До последнего не верившие, что их заклинания больше не имеют силы. Ведь из нашего мира магия исчезла. Магов потом вырезали целыми родами. Дракктааль был объявлен языком Дьявола. Все трактаты и учебники уничтожены… Впрочем, кому я рассказываю о Тёмном веке – вам, специалисту по той эпохе…

– Кажется, мне теперь предстоит переосмыслить свои знания, – задумчиво кивнула Хетти. – Так вот как всё было? Мир, подобно процессу митоза у амёбы, разделился на два идентичных? Те же люди, те же места, тот же исходный материал…

– Только в копировальном аппарате для нас не хватило немного краски.

– И наш мир лишился магии… Что ж, события тех времён действительно обретают новый смысл… А как Гнев Небес назывался у них?

– Пылающая Бойня. И это не был метеоритный дождь с землетрясением, как принято считать у нас. Да, небо действительно было залито огнём, дрожала земля – описания того события почти не отличаются. Но на самом деле это была война. Война против тех, у кого маги переняли дракктааль – против своих господ… Против драконов.

– Воплощений геенны огненной и исчадий ада? – уточнила Хетти. – А ведь сохранились разрозненные обрывки, где у этих «исчадий» были вполне конкретные описания… «Громадные тела, закованные в броню; глотки, пышущие огнём»… Позже летописцы сочли эти описания «исчадий ада» просто аллегорией. Мол, «исчадиями» были сами люди, погрязшие в своих пороках и тьме, в которой жило человечество до Гнева Небес и обретения истинной веры. Признаюсь честно, я тоже посчитала те свидетельства неблагонадёжным источником и не рискнула упоминать в работах, будто бы ещё шестьсот лет назад у нас водились действительные чудовища. Так, значит, это были драконы…

– Их изгнали в другое измерение, насколько я понял. Но при этом раскололся и наш мир – тогда ещё бывший единым. Только представьте, госпожа Хайтвер. Драконы, заклятья, артефакты, маги… Это не сказки. Это наша настоящая история. Это были мы. Это мы ещё вчера сражались с драконами, успешно избавились от деспотов, а наутро обнаружили, что привычной магии больше нет. И весь наш Тёмный век – это следствие той потери. Борьба за выживание в сломавшемся мире. Болезни, неурожаи, голод, стихийные бедствия – всё то, с чем раньше легко справлялись маги. И оглушённый новой реальностью народ. Это как если бы сейчас в нашем мире одномоментно перестала работать вся электроника.

– Страшно представить, – содрогнулась Хетти. – Мир рухнет.

– Один раз мы это уже пережили, – тихо сказал полковник. – И не можем допустить повторения.

В том, втором, мире магия осталась. И у них первый век после Пылающей Бойни, ожидаемо, именовался Золотым. Пока в мире Хетти пылали костры, а эпидемии выкашивали целые города, тот мир процветал.

Дракктааль, наследие тиранов, был основой всемогущества людских магов. Магию люди знали и прежде, но пользовались ею на уровне шаманов, с трудом подчиняя себе с помощью сложных ритуалов стихии. Силу слова люди переняли уже от драконов: сам их язык являлся частью магии, которой тираны насквозь пропитали мир, когда пришли в него.

В том мире он остался в заклинаниях – хоть и пугающе действенных, но непонятных даже магам. В этом мире – как мёртвый и забытый язык. Только, в отличие от магического мира, в нашем, сугубо научном, подход к его изучению был на порядок продуктивнее…

– Мы с вами, госпожа Хайтвер, даже можем на нём общаться. Мы понимаем смысл сказанного, принципы построения фраз, спряжения и прочие тонкости. Ваша диссертация по музыкальным ударениям и тональностям – воистину бесценный вклад в изучение дракктааля. А на той стороне маги до сих пор лишь бездумно заучивают записанные ещё шестьсот лет назад фразы, не в силах понять их.

– Да, наши возможности намного превосходят их, – Хетти пристально посмотрела на полковника и поняла, что снова верно уловила направление его мыслей. – Нам достаточно загнать собранную базу данных в дешифратор, подключить к анализу искусственный интеллект… И оружие готово. Слово разящее – это ли не мечта любого правительства?

Вейстлен усмехнулся, признавая за Хетти способность вычленять действительно важные вещи в разговоре, и одобрительно кивнул ей, предлагая продолжить мысль.

– Хм, а ведь владей кто-то из нас двоих магией, то даже нашего скудного словарного запаса в дракктаале хватило бы на эффектный перформанс? – улыбнулась Хетти.

– Верно, – ответно улыбнулся полковник. – Но, слава богу, у нас с вами её нет. И никогда не будет. Лично я не готов к такой ответственности.

– И всё-таки это так странно… Магия – вот же она. Только руку протяни. Достаточно шагнуть в «разрыв», озвучить приказ на дракктаале… Да даже шагать не нужно. Если их маги способны колдовать и в нашем мире, что вы в прошлый раз так убедительно продемонстрировали мне на видео, то это значит, что магия понемногу проникает и в наш мир? Ну, диффузия, или как это правильно… Это ведь происходит, верно?

– Всё не так просто, – усмехнулся Вейстлен. – Если следовать вашей логике, то вот вам обратная аналогия. Наши вышки связи теперь частично покрывают и тот мир. Пока недалеко – на пять-десять километров вглубь «разрывов». И вот представьте, что у какого-нибудь козопаса вдруг оказался мануал по использованию смартфона. Или даже подробный талмуд по его созданию – схемы, пошаговая инструкция по сборке. Сотовое покрытие в его мире теперь есть. Но самого устройства у него нет. Сможет он кому-нибудь позвонить?

– А, поняла. Люди, – сказала Хетти. – Точнее, маги. Вот их «устройства». Недостающее звено в цепочке.

– Да. Чтобы по щелчку пальцев творить волшебство, нужны три составляющие. Зона покрытия – это пропитанная свободной магией атмосфера. Инструкция – это заклинания, знание дракктааля. И устройство – человек с особой силой внутри.

– И что же, биозы ещё не сумели вычленить эту внутреннюю силу? Не верю, что с их возможностями они до сих пор не смогли заполучить какого-нибудь мага для опытов… Да хоть самого завалящего и слабого!

Полковник тихо хмыкнул и как бы невзначай обвёл цепким взглядом комнату.

– Вы умная женщина, госпожа Хайтвер. Но чересчур смелая. Это не та тема, которая должна заботить законопослушного преподавателя. Исследования биозов – государственная тайна.

– Да бросьте, – резко ответила Хетти. – Других жучков, кроме ваших, альянсовских, здесь нет. Я не двойной агент и не побегу докладывать биозам о том, что именно известно Альянсу об их разработках. У меня к корпорации Био-30 личная неприязнь, а вы заплатили мне достаточно, чтобы обеспечить мою лояльность… Так что, никого из нашего мира ещё не смогли наделить магической ДНК? Исследования ведь наверняка ведутся.

Полковник Вейстлен сложил руки на груди, прищурился. Видимо, оценил риски и счёл, что Хетти можно доверять.

– Насколько мне известно, пока нет. Не смогли. Да, магия – вещь наследственная, но это чуть больше, чем просто генетика.

– А как же наши собственные потомственные маги? Ну, те, кто чудом выжил после нашего Тёмного века? Они не могут обрести силу заново, раз покрытие – «внешняя магия» – теперь снова доступно? Всего-то надо обучить их дракктаалю…

– Таких не осталось, всех вырезали в Тёмном веке, – быстро ответил полковник. – Иначе я бы об этом знал.

Слишком быстро, подметила Хетти. Значит, скоро у неё появится очень необычный студент…

– Тогда я вернусь к своему вопросу, господин Вейстлен. С вашего первого визита прошёл месяц. Я достаточно примелькалась на экранах в качестве историка-консультанта, если именно это было первым пунктом вашего сложного плана… Спасибо, мне это польстило. Даже на улицах теперь узнают. Что у вас дальше на повестке? И что вам от меня нужно на самом деле? Удовлетворите же меня, наконец, полковник. А то только заигрываете. Намекну: наибольшее удовольствие я получаю от полной откровенности партнёра.

– А у женщин с вашим уровнем интеллекта по-другому и не бывает, – усмехнулся старик. – А если женщина не только умна, но и красива…

– Здесь вы должны сказать, что будь вы моложе лет на тридцать… – согласно кивнула Хетти. – Но вы не скажете. Я не в вашем вкусе. Так и вижу, что одиночка вроде вас уже нашёл свою даму сердца на склоне лет. Сварливую, сильно отличающуюся от вас, но такую внезапно покорную именно с вами… Возможно, даже не из нашего мира. Так закончим же этот неудачный флирт, полковник. Говорите прямо. Какова моя роль в ваших планах? В каком механизме, по задумке Альянса, я должна стать винтиком? Где и кем вы меня видите?

– Как и сказал ранее, мы хотим, чтобы вы преподавали в магическом университете Эбендорфа, – ответил Вейстлен.

Хетти выгнулась кошкой и провела острыми ногтями по подлокотникам кресла.

– Подробнее, – заинтересованно мурлыкнула она.

– Вы будете преподавать историю нашего мира. Обществознание. Политологию. Культурологию. В общем, знакомить студентов империи Флоринге с Фларингией. Взращивать лояльность к… К нашему миру в целом.

– К Альянсу, если быть точной.

Полковник ответил укоризненным взглядом. Конечно, не Уния же ей платит и не биозы…

– Вы ведь сами всё понимаете. Далее. У вас будет почти полный доступ к университетским архивам.

– М-мм… – Хетти томно откинулась на спинку. – Заводит. Ну же, продолжайте. И что же я буду делать под видом преподавания в ином мире?

– Собирать данные об академической подготовке магов том мире. Анализировать их владение дракктаалем. Продолжать его изучение – теперь у вас будут все возможности. Докладывать об используемых магами заклинаниях и степени сложности их использования. Альянс должен понимать, с чем имеет дело.

– Заканчивайте с прелюдиями, – выдохнула Хетти. – Переходите к главному.

– Вероятно, диверсии. Вы сами понимаете – достаточно изменить одну букву в слове, чтобы магия дракктааля полностью исказила смысл заклинания. А с нашими техническими возможностями заменить одну книгу другой не составит труда.

– Боги, не останавливайтесь… Больше откровенности, господин Вейстлен. Я люблю пожёстче.

– Шпионаж в пользу Фларингии. Участие во всех светских мероприятиях столицы – с вашей внешностью это не составит труда. В идеале вы должны войти в доверие к семьям, главы которых состоят в магическом совете или Высшем совете нейров. Достаточно откровенно, госпожа Хайтвер?

Хетти удовлетворённо улыбнулась.

– Для второго свидания с вами – да, господин Вейстлен. Что ж… Я согласна. А вы действительно умеете заинтересовать женщину, полковник. Когда приступать?

Этот разговор состоялся три недели назад, а сегодня Хетти уже укладывала вещи для поездки в Эбендорф. На ту сторону. Подумав, она добавила к отложенной одежде пару тёплых свитеров. Пусть мир когда-то был един, но со временем климат в Северной Фларингии претерпел существенные изменения. На той стороне лето было нормальным. Просто тёплым. С прохладными ночами. Без изматывающей жары и ежеутреннего предупреждения о критическом уровне УФ-излучения. Вот оно – прямое подтверждение того, как за какие-то сто лет их сторона угробила планету…

Её документы уже были готовы. Хетти ещё раз посмотрела на плотный желтоватый лист, всё норовивший скрутиться в трубочку. Эта верительная грамота с печатью дворцовой канцелярии, сияющая магией, была и паспортом, и дипломом, и лицензией на преподавательскую деятельность в том мире, и рабочей визой. А в её мире аналогом грамотки было приложение с документами, заверенными цифровой подписью. Машина за ней должна приехать через двадцать минут. Так что полностью собранная Хетти сварила себе кофе, вышла на балкон, плотно притворив дверь, и набрала выученный наизусть номер с простенького кнопочного телефона с безымянной сим-картой.

– Всё ковыряешься со своими пробирками? – вместо приветствия усмехнулась она, когда после десятого гудка раздалось раздражённое «да». – Как успехи в Биокорпусе номер триста два – оплоте биозов и надежде человечества? И, да, я тоже по тебе скучала, Рой. Поговорим?..

Глава 6

По обе стороны от разлома было относительно спокойно. Впрочем, иначе в этой глухомани быть не могло: в Рэтскволле за порядком следил полковник, в Рате-Скуоле – Михель. А авторитет нейра Мортестига был настолько высок, что даже мажонка третьей категории, который остался там временным наместником, слушались беспрекословно.

Не в последнюю очередь это спокойствие обеспечивала отдалённость его нейрата от столицы с одной стороны разлома и непроницаемый купол над крошечным посёлком – с другой. Но уже завтра всё изменится.

«…Экологически чистые продукты! Возрождение биоразнообразия Земли! Возможность остановить деградацию почвы! Это шанс исправить ошибки прошлого!» – вдохновенно вещал голос из открытого окна.

Из визира, как понял Александр. Хотя технологии в этом мире и позволяли передавать иллюзии с эффектом полного присутствия человека, но отличать голоса живых людей от цифровых копий он уже научился. Те малейшие флуктуации, незримые отпечатки ауры, что накладываются даже на звуковую волну, производимую живым человеком, никакая техника не в силах размножить и передать на расстоянии.

«Эпидемии! Новые вирусы! – резко парировал его оппонент. – Не забывайте, мы – цивилизация с выхолощенным иммунитетом в вынужденно стерильном мире. Не говоря уж о том, чем мы можем наградить тот мир – суперрезистентными бактериями, тогда как их медицина вряд ли дошла до антибиотиков хотя бы первого поколения…»

Участнику дискуссии договорить не дали, его слова резко оборвала громкая навязчивая реклама. Александр кивнул. Пожалуй, шутить о чуме среди рэтсквольцев было действительно глупо. В этом мире считалось дурным тоном даже просто называть своим именем болезнь, выкосившую десятую часть населения. А ведь они сами её создали в своих лабораториях…

Но диалог был показательный. Чётко показывал разницу между насаждаемой сверху парадигмой и реальным отношением людей к происходящему.

У Северной Фларингии в этом плане возможности были шире. Визиры, смартфоны и прочие устройства, которыми в избытке владели жители того мира, были связаны в единую Сеть. Как сказали Александру, утреннюю трансляцию саммита посмотрело рекордное количество жителей Фларингии – едва ли не 85% населения. То есть даже в самом глухом уголке страны знали о происходящем. В непосредственной зоне Слияния аудитория зрителей стремилась к ста процентам сознательного населения.

Александр провёл суммарно около трёх недель в Отцене. Шумный мегаполис с зеркальными небоскрёбами жил на немыслимых скоростях. Информация, казалось, там заменяла воздух. Она была повсюду: на упаковках готовой еды, на боках стремительных электромобилей, светящихся экранах размером с пятиэтажный дом, раздаваемых на улицах листовках, вездесущей музыке… От обилия в том мире вещей голова шла кругом, и предназначение далеко не каждой удавалось разгадать. И все эти вещи (и создаваемые каждую секунду новые) активно боролись за внимание жителей, крича яркими обёртками: «Я! Я! Посмотри на меня!».

Существовала целая наука, которая формировала мнения и привычки граждан. Так что в поддержку Интеграции незадолго до её официального начала была развёрнута масштабная кампания. Александра восхитило, как тонко умеет работать Альянс со своим «стадом». О, это не грубые действия императора: издать указ и жёстко подавлять несогласных… Нет, в Северной Фларингии действовали мягко, исподволь. Крутили по телевидению фильмы о параллельных мирах, снимали новые слезливые истории о любви и дружбе. Хит «Детка, ищи меня на той стороне» популярной певички Весты взорвал музыкальную индустрию и звучал на каждом углу. В новостях делали обзоры на разные сорта яблок, обещая в скором будущем их доступность в каждом супермаркете. Главным словом месяца в Сети объявили «экотуризм». Взрыхляли почву, так сказать. В общем, Северная Фларингия к Интеграции была готова. Голоса же противников в этом море информации, тщательно управляемом сверху, тонули без следа. Даже арестовывать никого не нужно, достаточно заблокировать неудобному блогеру его каналы.

Да, империи о таком охвате пока остаётся лишь мечтать…

Глашатаи, конечно, рвали глотки, до хрипоты повторяя императорский указ на главных площадях Эбендорфа, Эттсена и Нетта. Там же – для грамотных – были прибиты на столбах наспех напечатанные листки. Столичная магическая почта перестала принимать письма уже к полудню, не справляясь с объёмом. По провинциям рассылали вооружённые отряды, которые должны были нести жителям весть о мире с чужаками. Но это были крохотные шаги, которые не могли побороть повальное недоверие и страх у населения страны.

Папенька-император – лишь первый среди равных – с трудом сумел заручиться поддержкой магического совета, чтобы заключить мирное соглашение. В Высшем совете нейров к общему согласию так и не пришли. Около десятка нейратов (в основном северных, как и опасался папенька) категорически отказались пускать на свою территорию чужаков и требовали их немедленного изгнания. Но полоса Слияния не затрагивала непосредственно ни один из них, так что их голоса в расчёт не брали. Разлом по большей части проходил по центральным землям Флоринге-Ратенволя – владениям самого императора, а в своём нейрате каждый сам себе хозяин.

Народ боялся чужаков – ещё была свежа память о демонах Рисс’Ши. Пусть новые соседи были людьми, но пугали не меньше: они не признавали богов и уверяли, что не умеют колдовать, а сами… Религиозные фанатики возникали, как грибы после дождя. Кровавый культ Шивуна-Вседержца, который оставался лишь в самых глухих и отдалённых деревнях, набирал новую силу. Теперь и в городах, где «просвещённый и гуманный» народ больше не считал человеческие жертвоприношения жестокому богу чем-то ужасным. Ведь те, с той стороны – они не люди…

Все перемещения вдоль ширящейся полосы Слияния отследить было невозможно. Войска Альянса поначалу выставляли блокпосты, жители империи огораживали разломы заборами. Но прорехи в мироздании, появляющиеся каждый день, досками не забьёшь, занавесками не занавесишь, каждой собаке разрешение на переход не выпишешь… Страны сошлись на том, чтобы объявить буферной зоной те населённые пункты, на территории которых непосредственно проходила линия Интеграции. Вынужденным соседям было разрешено свободно передвигаться в пределах иномирного городка, коттеджного посёлка, деревни или даже мегаполиса, с которым отныне приходилось жить о бок.

Дальнейшее же продвижение вглубь иного мира было ограничено. Пусть в империи это не контролировалось вовсе, но очень редкие гости из Северной Фларингии рисковали выйти за пределы буферной зоны. Это здесь, в этой деревеньке, уже привыкли к чужакам. А если выбраться из неё в соседнее селение, не затронутое Слиянием, то можно и на вилы напороться. А то и на проклятие. От которого уши отсохнут совсем не фигурально.

В городах же Северной Фларингии, где на каждом углу были следящие артефакты и мышь не могла проскользнуть незамеченной, иномирный гость не мог покинуть обозначенные пределы без особого разрешения. Наспех создавались визовые центры, устанавливались проездные тарифы и курсы валют, растерянные сотрудники заучивали методички по встрече и адаптации иномирных туристов. Рассмотрение заявок на визы от соплеменников, разрешения на работу, разбор неизбежных конфликтов – всем этим в том числе отныне должно будет заниматься посольство империи. И он, Александр, лично. Работы будет невпроворот. И его помощница будет загружена достаточно, чтобы не растрачивать свой потенциал на обиды и прозябание в глуши.

Александр с удовольствием позавтракал дважды. В семь утра в своём замке, в компании Михеля и Катарины. В девять, перебравшись через кухонное окно, в гостеприимном семействе Анники, там же был Вейстлен. Кирен задерживалась. В какой-то момент Александр поднял голову, будто прислушиваясь, и сверился с наручными часами.

– Девять тридцать ровно по вашему времени. А ваши коллеги пунктуальны, – сообщил он полковнику. В ту же секунду пиликнул смартфон Вейстлена.

– Да, купол только что деактивировали, – подтвердил он. – Машина за вами подъедет минут через десять.

Неспешно допив кофе, через семь минут Александр постучал в дверь дома напротив.

– Открыто! – донёсся изнутри голос Бэртеля.

Александр пожал плечами и зашёл внутрь. В гостиной стоял сам коновал, напротив него Римми. Оба были заметно напряжены и избегали смотреть друг другу в глаза.

– Отлично, – широко улыбнулся Александр. – Полагаю, вы оба готовы ответить мне «да». Тогда карета подана, друзья.

Римми почти не спала ночью, а из-за её переживаний не мог уснуть и Кэл. Через две стены доносились отголоски обиды, злого отчаяния и растерянности. Риммина злость кололась зазубренными иголочками. От её негодования чесалось под правой лопаткой. Лишь под утро Кэл почувствовал, что по лбу будто провели прохладным платком – это Рим внезапно испытала облегчение. Наверное, приняла какое-то решение, которое позволило ей успокоиться. Мортестиг был прав: ментальные щиты в мире магии – острая необходимость. Особенно у свеженародившихся магов со склонностью к менталистике.

Встали оба поздно и столкнулись в гостиной. Кэл сердился на себя, что не смог накануне дать отпор Мортестигу, и это по его вине Рим сейчас в таком состоянии. Но гораздо сильнее тревожило другое. Он тоже принял решение ночью. И теперь не знал, как сообщить Римми, что намеревается поступить в магический университет Эбендорфа. Нет, он, конечно, не раз говорил ей о том, как это было бы здорово, и, что если стороны договорятся, у него будет действительная, а не призрачная возможность… Но Кэла не покидало ощущение, что Римми не воспринимала это всерьёз. Да он, честно говоря, и сам до конца в это не верил. Пока, спустя два часа после разговора с Римми, Мортестиг не прислал Кэлу магическую записку.

Это было именное приглашение от ректора эбендорфского университета. Господину нейру Келлинну Бэртелю предлагалось посетить знаменитое учебное заведение лично (все расходы приглашающая сторона берёт на себя), и в случае взаимной симпатии пополнить ряды студиозусов. Вступительные экзамены – формальность, ведь представитель такого славного рода непременно обладает всеми необходимыми задатками для обучения в лучшем университете империи… А учитывая накопленный жизненный опыт абитуриента (это ректор так деликатно обозначил его возраст, понял Кэл), возможно и сокращённое обучение по индивидуальной программе.

Такое предложение выпадает… Нет, даже не раз в жизни. А с обретённой магией нужно было срочно что-то делать. У Римми не хватало терпения, чтобы обучать Кэла азам владения магией. У его новых родственников образования не было вовсе, разве что Михеля поднатаскал сам Мортестиг, но Михель был постоянно занят в Рате-Скуоле. Такой шанс упускать нельзя. К тому же новый мир, магия… Даже полковник сказал, что это уникальная возможность. Но Рим…

Как оставить её здесь одну? В чужом мире, оторванную от семьи, от привычных вещей? Нет, о ней, конечно, позаботятся. И Крис, и Анничка, и полковник присмотрит. Но ведь два месяца назад она пришла именно к нему, к Кэлу. Доверилась «демону», не побоялась… А он ради собственных амбиций нанесёт ей новую рану своим отъездом…

– Я уезжаю в Отцен! – вместо «доброго утра» выпалила Римми, когда они столкнулись нос к носу в гостиной. Она нервно мяла футболку и не смотрела Кэлу в глаза. – Кэл, ты только не подумай, что я какая-то неблагодарная… Или того хуже… Что это я из-за нейра… Вроде как поманил, и я тут же согласилась… Нет! Мортестиг вообще ни при чём, просто у меня есть обязательства… Не считай меня какой-то легкомысленной или глупой! Всё не так!

– А я в Эбендорф, – только и сумел выдавить Кэл в ответ.

В дверь постучали.

– Открыто! – крикнул Кэл.

Вот уж вовремя. Кого бы там ни принесло, а без посторонней помощи Кэл не знал бы, как избавиться от повисшей неловкой паузы. В гостиную вошёл Мортестиг – до неприличия свежий и бодрый. Окинул заинтересованным взглядом незаконченную безмолвную сценку и привычно мерзко улыбнулся.

– Отлично. Полагаю, вы оба готовы ответить мне «да». Тогда карета подана, друзья.

– Да погоди, ты куда лошадей-то гонишь? – не понял Кэл. – Какая нахрен карета? Прямо сейчас? Ничего ж ещё толком не решили… А вещи собрать, а документы? У нас, если что, бюрократия по щелчку пальцев не работает. А у Рим вообще ничего толком нет, ей вещей ещё всяких заказать надо…

Нейр, даже в такое раннее время выглядевший безупречно, наградил Кэла высокомерным взглядом.

– Ну неужели вы думаете… О, да, прошу прощения. Ты. Ты думаешь, Келлинн. Что я не обеспечу мою личную помощницу всем необходимым? – язвительно спросил Мортестиг, намекая на то, что сам Кэл оказался на это не способен. – Как минимум одеждой, соответствующей её новой должности.

– Мне от вас ничего не нужно! – прошипела Римми. – У меня есть одежда. Возьму то, что мне Крис отдала.

– Не возьмёте, Аримантис вей Дьечи. И ты, Келлинн, ничего из своих вещей тоже. А потому не будем терять время. Машина ждёт снаружи.

– Да какого!.. – рассвирепел Кэл. – Я ещё не умылся даже!

– О, через десять минут нас всех умоют, – весело кивнул Мортестиг. – У нас в таком случае говорят: вход велленс, выход – пять. Выезд из буферной зоны – а ваш уютный Рэтскволл приобрёл этот статус ровно десять минут назад – будет осуществляться по карантинному протоколу це-три-ноль-шесть-бета. Знакомы с ним или пощадить до поры нежные чувства Аримантис?

Кэла машинально передёрнуло, как только он услышал кодовое обозначение. Сглотнул. Проигнорировал вопросительный взгляд нахмуренной Римми.

– Всего-то полтора часа позора, – пожал плечами нейр. – Я это проходил уже семь раз. Раньше начнём – раньше выйдем.

– О чём это он? – напряжённо спросила Римми, дёрнув Кэла за руку.

Кэл замялся, отводя глаза.

– Ну-у… В общем-то, он прав, Рим… Брать с собой ничего не придётся… Как бы смысла нет…

Протокол С306ᵝ, как и даты Четвёртой Био, были намертво вколочены в память каждого жителя Северной Фларингии. На случай повторения давешних событий. Сам Кэл был ещё младенцем, когда он последний раз применялся на практике, но вдалбливали и в школе, и в институте, и на военной кафедре… Запомнил на всю жизнь.

– Кое-что я всё-таки попрошу захватить с собой, Келлинн. Вернее, Кирен просит. Тойтс. На артефакт получено отдельное разрешение.

Римми непонимающе хлопала глазами. А Мортестиг уже вышел из дома, и – то ли это очередная магия, то ли тонкая психология – а Кэл безропотно потянулся вслед за ним. Опомнился и метнулся обратно – за артефактом.

Между его домом и домом Аннички уже стоял серебристый седан, которого Кэл на улицах Рэтскволла раньше не видел. Держась за руку Михеля, у авто стояла Кирен. Мортестиг кивнул обоим.

– Нейрин Бэртель, так вы уже готовы? Полковник Вейстлен ознакомил вас с процедурой?

Бледненькая Кирен уверенно кивнула.

– Не понял, – сказал Кэл. – Что происходит-то вообще?

Ответил Михель – изрядно повзрослевший за эти два месяца. То ли ответственность, лёгшая на него в таком раннем возрасте, так повлияла, то ли обильная еда, которой его пичкала сердобольная Лурца, но когда-то тощий парень с недоверчивым злым взглядом изменился до неузнаваемости. В нём появилась уверенность и даже некоторая властность, что делало его немного похожим на дролечку.

– Келен, – торжественно произнёс названый брат. – Я отпускаю сестру с тяжёлым чувством вины перед ней. Но в то же время с лёгким сердцем. Я не смог позаботиться о Кири должным образом, но теперь спокоен, раз род Бэртелей отныне возглавляешь ты. Сам я не стану тебе обузой и останусь здесь, но уверен, что ты скоро возродишь величие нашего рода и со временем назначишь мне место, которого я буду достоин. Позаботься о нашей сестре.

– Не понял, – ещё раз качнул головой Кэл.

– Нейрин Бэртель тоже едет учиться в Эбендорф, – пояснил Мортестиг. – Господа, не будем тянуть время.

Михель церемонно подвёл Кирен и вложил её дрожащую руку в широкую ладонь Кэла. Кири сегодня была в простых джинсиках и маечке. Сжав руку Кэла, она нервно хихикнула.

– Нейр Мортестиг, а можно я поеду спереди?

Нейр сам открыл ей дверцу. Потом заднюю, приглашая Кэла. Следом забралась молчаливая Римми. И оказалась плотно зажата между Кэлом и дролечкой.

– Потерпите мою близость десять минут, Аримантис вей Дьечи, – вежливо попросил Мортестиг. И обратился к водителю в биозащитном костюме. – Трогайте.

– Так, погоди! – воскликнул выбитый из колеи Кэл. – А как же паспорт, смартфон, карты? Как бы не на пикник едем!

– Боги, и это говорит мне человек из мира, в котором документы и денежные счета привязаны к фрагменту генетического кода, – закатил глаза нейр. – Ты получишь копии всех своих сокровищ снаружи.

– Дай я хоть объясню ей, что это за протокол! – заорал Кэл. – Блин, как бы это помягче… В общем, Рим…

Мортестиг повернул голову к девушке и растянул губы в улыбке.

– Лучше я. Вас, Аримантис вей Дьечи, разденут догола, просканируют под разными аппаратами, возьмут кровь и другие телесные отправления на анализ, выкупают под вонючим душем и уничтожат все вещи, которые будут на вас. Потом вколют несколько шприцев – это вакцины, чтобы вы не загнулись в этом мире на второй день от банальной простуды. Ощущения непередаваемые: выйдете, будто заново родившись. В первозданном виде и с пустыми руками.

У бедной Рим от ужаса округлились глаза и приоткрылся ротик. Кири на переднем сиденье сжалась в комочек, но Кэл понял, что ей это уже известно; примерно так полковник и описал ей процедуру выезда из карантинной зоны.

– Ты… блин… Вот не мог как-нибудь поделикатнее?

– Ну, госпожа маг, насколько мне известно, предпочитает предельную откровенность. Разве что не всегда к ней готова, – ровно ответил Мортестиг.

Кэл демонстративно взял Римми за руку, но та, кажется, этого даже не заметила. А Мортестиг очень даже заметил и нервно дёрнул уголком губ.

– К-кровь?.. – наконец отмерла она.

– Не беспокойтесь, Аримантис вей Дьечи. После анализов все взятые образцы будут уничтожены. Я лично настоял на изменении протокола для магов. Мне, к сожалению, уже знакомы возможности их медицины, а даже из одной капли крови мага можно сделать оружие, – тут Мортестиг пристально взглянул на Кэла. – Так что прошу вас всех запомнить: у магов забор крови допускается строго под заклинанием феервёстиг с отложкой на один час – по истечении этого срока материал развоплотится. Римми, вам-то, надеюсь, не следует объяснять, как создаются отложенныезаклинания? А вас, господа маги не первой категории, я, конечно, научу.

«Господа маги»… Келлинн вдруг впервые осознал, что это теперь относится и к нему тоже.

Глава 7

Сразу за КПП на выезде из Рэтскволла уже были развёрнуты белые палатки-полусферы высотой с двухэтажный дом – мобильные обсерваторы биозов. Вооружённое оцепление, которое исчезло с развёртыванием силового поля, вернулось на свои позиции – хоть и в значительно меньшем объёме.

– Это теперь всегда так будет? – спросил Кэл у дролечки – тот, казалось, был в курсе всего. – Типа, чтобы мне выехать из Рэтскволла даже в соседний Отцен, теперь нужна куча разрешений и вот эти унизительные процедуры?

– Какое-то время, пока не закончат просчитывать эпидемиологические риски, – охотно пояснил Мортестиг. – Но ты местный, в твоём случае проще. Тебе – только унизительные процедуры. А гостям из моего мира – да, ещё и ворох документов. Виза, разрешение на выезд из буферной зоны, подписки и согласия, что ознакомлены и осознают, не употребляют, не привлекались, не кашляют по утрам, не болели в детстве свинкой, стерильны либо согласны на принудительную контрацепцию в соответствии с проектом здорового генома, ещё на временные чипы-татуировки для отслеживания… М-да. Забавный у вас мир, конечно.

– Какой есть, – буркнул Кэл. – Всяко лучше, чем ваше средневековье.

– Поживёшь – сравнишь.

Выгрузившись из машины, они прошли через прозрачный рукав к медпунктам, причём девушек и мужчин разделили. В медобследованиях Кэл ничего унизительного или неприятного для себя не видел – как и любой человек в их мире. Удивило, что в их случае обсервация заняла пару часов, а не недель. Впрочем, зная, на что способен Мортестиг, и учитывая его новый статус…

Келлинн больше переживал за девчонок. Если у них маги лечат, даже не прикасаясь к телу больного, то каково им будет проходить полный осмотр у наших медиков? Тем более что персонал в таких местах настроен на большой человеческий поток и не привык церемониться…

Выйдя из последнего отсека бесконечного лабиринта закутков, пропахших хлорамином, Кэл очутился в пустом помещении с двумя пластиковыми контейнерами на короткой лавке. Поморщился. Собственная одежда Кэла уже догорала в утилизаторе, и надевать дешёвую синтетику, которую обычно предлагали в таких местах – безликую футболку, свободные безразмерные штаны и одноразовые тапки, не хотелось. И в таком виде ещё предстоит добираться до места, где можно будет сменить это убожество на приличную одежду. Рим будет в истерике. Ну, хоть волосы сбривать не заставили…

Мортестиг зашёл в раздевалку почти сразу после него. Заинтересованно заглянул в один контейнер, потом во второй, хмыкнул. Кэл невольно уставился на его голый торс и уже прицельно зашарил по груди нейра взглядом. Ни следа от четырёх разрывных пуль и трёх хирургических разрезов.

– В прошлый раз на мой потенциал не налюбовался? – съязвил Мортестиг, доставая запаянную в пластик одежду. – Я, конечно, на разные извращения в вашем мире насмотрелся, но на взаимность не рассчитывай.

– Придурок, – выплюнул Кэл. – Я врач. А ты мой пациент. Ну, был.

Вот Мортестиг-то заранее подготовился. Дорогие ботинки, явно пошитый на заказ пиджак, часы на одну руку и стильная пара на другую – браслет и кольцо. Но и в своём контейнере Кэл с удивлением обнаружил новые джинсы своей любимой марки и футболку из последней коллекции. Всё, включая трендовые кроссовки, было его размера. А ещё там лежал смартфон той же модели, что остался в Рэтскволле, смарт-браслет и папка с документами. Кэл бросил короткий взгляд на Мортестига, тот лишь покачал головой и закатил глаза, всем видом показывая, насколько ему безразличны такие мелочи. А тем более благодарность за них.

Римми и Кирен они встретили уже снаружи. Кирен, в брючках и светлой блузке, выглядела немного пришибленной, но на удивление спокойной. Римми, в изящном платье-футляре до колена, нервно вбивала каблучки в асфальт и что-то постоянно поправляла в скромном вырезе на груди. Заслышав шаги, она обернулась и опалила Мортестига гневным взглядом. Тот лишь ехидно улыбнулся. Вот урод, дошло до Кэла. Ей он тоже сам подбирал одежду. Включая нижнее бельё.

– Прошу, – Мортестиг невозмутимо открыл девушкам дверцу уже другого автомобиля – чёрного, длинного, представительского класса. А неплохо во Фларингии чужих послов упаковывают.

Внутри просторного салона все четверо разместились с комфортом. Мортестиг сел на один ряд с притихшей Кирен, Римми и Кэл оказались напротив. Не привыкшая сидеть в таких глубоких мягких креслах, Римми, скользнув попой по гладкой коже сиденья, поначалу утонула в нём. Коленки оказались едва ли не выше головы, на секунду разъехались и в Римми судорожно заёрзала, выискивая удобную и приличную позу. Наконец ухватилась за подлокотники, выровнялась и закинула ногу на ногу, медленно заливаясь краской. Из бокового разреза платья выглядывало замысловатое кружево чулка. Кирен поджала губы: она Римми отчего-то недолюбливала.

Мортестиг спокойно смотрел на эту возню, затем достал из кожаной сумки смартфон и протянул его Римми.

– Осваивайте, Аримантис вей Дьечи. Теперь вы часто будете этим пользоваться. Через час мы будем в Отцене.

Кэл чуть не присвистнул, рассмотрев гаджет. «Альта» последнего поколения, флагманская модель, ограниченная серия. А он даже не догадался снабдить её простеньким аппаратом – в Рэтскволле просто не было необходимости: куда ей звонить?

– Это всего лишь служебное средство связи, а не подарок.

Римми упорно игнорировала Мортестига, и тот положил смартфон на подлокотник. Служебное, ага. Стоимостью в два месячных заработка Кэла.

Утро началось так внезапно, что Кэл не знал, за какую мысль хвататься первой. Так, с Кирен он поговорить ещё успеет. Неожиданное решение, конечно. Но кто он такой, чтобы спорить? А, хотя… Нет, всё правильно. В том мире так всё и происходит. Никаких тебе судебных решений, заверенных у нотариусов бумаг о родстве: просто какой-то древний артефакт признал Кэла частью семьи Бэртель, а старшинство по возрасту автоматически сделало его главой рода. Феерический бред. Но в том мире это нормально.

А раз старший, то должен нести ответственность. До этого утра Кэлу и в голову не приходило, что он теперь обязан устраивать жизнь новых родственников. Ладно Михель – тот и сам знает, что ему нужно. А Кирен ещё несовершеннолетняя. И будет оставаться таковой, пока не получит магическую лицензию или не выйдет замуж.

Последний вариант, конечно, был соблазнительный. Найти девочке достойного мужа и переложить это бремя на чужие плечи. Но чего бы хотел Кэл для собственной дочери, будь она у него? Нет, точно не ставить ребёнка в зависимое положение от незнакомого мужика. И так натерпелась. Анничка рассказала её историю. Быть бесправной падчерицей в собственном доме… Жесть. Да это ж какой свиньёй надо быть, чтобы снова предать девочку, которая только-только вновь начала доверять людям?

Нет, Михель всё правильно рассудил. Не вечно же ей жить у Анники, да и Рате-Скуоль девочке не подходит. И у неё тоже есть магия, которую надо развивать. Чёрт, вот как можно было быть таким эгоистом? Сам столько мечтал о том, чтобы пойти учиться, а о малышке не подумал. А у неё и заколочка эта волшебная – дополнительный источник их родовой магии, Кирен её хранительница. Блин, ну, конечно, без вариантов!

Брат не позволил бы ей ехать в столицу одной, но ведь она будет учиться вместе с Кэлом! Под его присмотром, а уж Кэл нежданную сестрёнку в обиду не даст. Нет, нет, всё правильно! И как он сам не сообразил предложить ей такое…

«Так, – тут же завихрились мысли. – Ребёнка же надо ещё довезти, одеть, поселить, устроить… Общежития у них там есть или квартиру придётся снимать? Нет, какие там квартиры… Блин, а что там вообще? А ей какие-то экзамены надо сдавать? А если не сдаст?.. Блин, а картой-то в их Эбендорфе за всякие платьишки не заплатишь… Ч-чёрт!..»

Мортестиг, уткнувшийся в планшет, поднял голову и внимательно посмотрел на Кэла. Затем выразительно постучал пальцем по виску. «Что, думаю громко?» – мысленно съязвил Кэл. Мортестиг кивнул. Ну, извини, мегамаг, до твоего колдунства с ментальными щитами мне как до Луны пешком…

– Кстати, – вслух сказал Кэл. – Я только одного не понял. А мы-то с Кирен нахрена сейчас в Отцен едем? Мы же в этот ваш Эбендорф могли из Рате-Скуоля добраться – без этой свистопляски под микроскопами биозов, не выезжая в наш внешний мир…

– С удовольствием послушаю, как ты это себе представляешь. Может, дальние порталы за ночь научился создавать?

Нет, ну до чего мерзкая у Мортестига улыбка! В какой раз захотелось стереть её коротким джебом в нос… Кирен встрепенулась – до этого её внимание занимали пейзажи за окном. Так себе пейзажи, честно говоря – побуревшая и свернувшаяся козявками трава, смог, унылые коробки какого-то завода. Римми сосредоточенно копалась в новой игрушке. Удастся ли поговорить с ней наедине?

– Не, ну я расстояния-то представляю, – Кэл проглотил издёвку. – Так, из Рэтскволла до Отцена сто тридцать километров. У нас на машине это час езды по трассе…

– А по тракту Рате-Скуоль – Эттсен на телеге – один день, – кивнул Мортестиг. – Можно, конечно, и верхом. Это часа четыре, если во весь опор. Ты лошадь, кстати, хоть раз вживую видел?

«Только макет в ветколледже», – смутился Кэл.

– Из Эттсена до Эбендорфа ещё пять дней пути, – продолжил нейр. – Это если повезёт найти попутный обоз. Если не останавливаться на ночлег. И если не размоет дороги. У нас они, напомню, не асфальтированные.

У Кэла ещё мелькнула глупая мысль, что можно же на минике рвануть – что там, семьсот километров. А потом сообразил, что заряжать миник будет негде. И отсутствие дорог, да. И навигации. Незнакомый мир. А ещё прицеп в виде Кирен.

– Если повезёт, дней через десять ты бы добрался. Возможно, относительно целым. А учебный год в университете начинается с середины сентября – это через четыре дня… Да, Келлинн, по календарю Флоринге-Ратенволя сейчас одиннадцатое сентября, а не конец августа. Поэтому через час мы будем в Отцене, и некоторое время вы погостите в посольстве империи. Или в посольстве Фларингии на другой стороне, в Эттсене, – на твой выбор. А завтра утром выдвинетесь из Эттсена в Эбендорф. Ваше правительство отправляет туда несколько… как их… такое подходящее слово… Внедорожников, да. Вы с Кирен присоединитесь к ним и уже завтра вечером будете в нашей блистательной столице.

Кэл почесал светлую щетину – умыть его «умыли», а побриться не вышло. Ну да, не поспоришь, грамотная логистика.

– А так даже лучше, – согласился он. – Мы с Кирен тогда у моих родителей переночуем. Помнишь, малышка, обещал вас познакомить когда-нибудь? Вот обрадуются-то!

Кирен зарделась и довольно закивала головой. Ну, главное, что девчушка довольна. Римми после его слов, наоборот, напряглась.

– Ты, Рим, не бойся, ага? – шепнул он, склонившись к магичке. – Отцен огромный город, но там классно. Я Кири к родокам отвезу, а с тобой до вечера буду. Ещё проверить надо, что там за условия в этом посольстве и в каком оно районе… И давай я мамин номер тебе сразу забью в контакты. Ты, если что, сразу ей звони, она у меня тётка пробивная, кого угодно… на место поставит. И освоиться в городе поможет.

Мортестиг лишь саркастично поджал губы.

– Может, ещё охрану к ней приставишь? Госпожа вей Дьечи – боевой маг первой категории, как сама не устаёт о том напоминать. И способна справиться с любым вызовом.

– Слушай, дролеч… А вот просто по-человечески с ней нельзя? – в сердцах спросил Кэл. – Я понимаю, что ты её начальник, или как там у вас. Но о трудовом кодексе и здоровой атмосфере в коллективе не слышал? Это ж, блин, абьюз натуральный! И пофигу, что там между вами…

Кэл вовремя осёкся. Обсуждать чужую личную жизнь в его окружении было не принято. Сам он ни разу не спросил об этом Рим. Хотя ежу понятно, что между ними что-то было. Дошло до постели или нет – непонятно, ведь Мортестиг вчера за ужином мог чисто из вредности это ляпнуть, верить ему нельзя. В общем, не его это, Кэла, дело. Но за Рим обидно.

У Римми побелели костяшки пальцев – так сильно сжала смартфон, но промолчала, не отрываясь от экрана. Мортестиг тоже не ответил. На горизонте появились первые небоскрёбы Отцена. Кэл даже не сразу понял, что именно в привычном силуэте столицы было не так. А потом пригляделся. Часть высоток как будто неаккуратно подтёрли инструментом «ластик» в графическом редакторе. И там, где он прошёлся, было… ничто.

– Развоплощение, – тихо сказал нейр. – Ваши электромагнитные поля, как выяснилось, усиливают это заклинание в тысячи раз. Запрещено конвенцией о применении техномагии со вчерашнего дня.

– Б...., – так же тихо выругался Кэл.

Когда впереди снова забелели полукруглые обсерваторы биозов, Кэл обречённо откинулся на спинку автокресла.

– А наши-то зачем завтра в Эбендорф едут? Ну, те, кому мы на хвост упадём. Да ещё целой колонной? Торговать? Кабели по дороге прокладывать? – спросил он Мортестига.

– Ах, это… Нет, это всего лишь следственная группа Альянса. Видите ли, случилась маленькая неприятность. Мой коллега – посол Северной Фларингии в нашем мире – после вчерашнего назначения решил первым делом нанести визит вежливости императору. И, к сожалению, не пережил первой ночи в нашем гостеприимном Эбендорфе. Обнаружен сегодня утром мёртвым. Вероятно, убитым. М-да… Надеюсь, я на своей должности продержусь немного дольше. Кажется, это немного опаснее, чем просто перекладывать бумажки в консульстве и блистать на приёмах. Моя сторона, и уж тем более император, конечно, не сильно расстроится в случае моей внезапной кончины, но будет обидно разочаровать моих поклонниц в вашем мире. Но меня всегда заводил риск… А вас, Аримантис вей Дьечи?

У Кэла от такой новости, преподнесённой будничным тоном, чуть челюсть не отвисла. Римми побледнела и наконец посмотрела на Мортестига дикими остекленевшими глазами.

– Вы больной на голову, нейр Мортестиг, – прошептала она. – А нельзя было с этого начать, прежде чем вытаскивать нас всех из Рэтскволла?

Кэл был с ней согласен. Больной как есть. На всю свою супермагическую бошку.

– Да ты ж моя охотница, – Орша погладил довольную Принцессу по рыжей шёрстке.

Засунул придушенного полуживого дракка в пластиковый контейнер. Этот был другой породы: крупнее, чешуя красная с золотом. В Отцене они глубже, чем на пятьсот метров от разлома, не совались. Зато в Рэтскволле чувствовали себя как дома. Дракк плюнул огнём и прожёг дыру в пластике. Принцесса вздыбила загривок, задёргала хвостом и протяжно заурчала. Дракк притих.

Да, не забыть бы ночью покопаться в Сети и выяснить, когда на их континент завезли кошек. И ещё раз подумать, что за магия позволяет им единственным справляться с иномирными паразитами. Впрочем, недаром кошки издавна считались мистическими животными…

В том мире их знали как «мангаст» – очень редких иноземных зверьков на вес золота. Мангусты водились и в нашем мире. «Семейство мангустовые, выделенное из семейства виверровых, – Орша не стал тянуть и открыл электронный справочник. – А виверровые – одна из ветвей кошачьих»… В его мире мангусты в сказках прославились как непримиримые борцы со змеями, даже один путешественник-натуралист написал известный рассказ. А что народные сказки гораздо более надёжный источник информации, чем официальные летописи, Орша выяснил ещё два месяца назад. Опять же, где змеи, там и ящеры… Или драконы. Истории двух миров раз за разом сходились в одной точке.

Эта мысль неизменно вела к другой. Орша достаточно пробыл в томмире, чтобы с уверенностью утверждать: никого в империи не ненавидели так яростно, как прежних хозяев мира. Даже нерре Мортестиг – один из самых прогрессивных умов Флоринге-Ратенволя, маг немыслимой силы, почти мгновенно адаптировавшийся к реалиям соседнего мира – и тот морщился с гримасой отвращения, когда речь заходила о драконах. Всенародная ненависть распространилась и на их наследников-вырожденцев – дракков. Хотя на деле они были не опаснее крыс, разве что плевались магическим огнём, если их потревожить. А, ну и вывести их было почти невозможно. Только если найдётся пара мешков золота на экзотическую мангасту.

В связи с этим Оршу сильно тревожили эксперименты биозов. Если уж Кэл в своей простенькой ветлаборатории сумел столько выяснить об этих тварях, то до чего дойдут профи? А, главное, на чём остановятся?

Келлинн своим первым открытием поделился сразу. Да, панацея. Да, кровь дракков убивает все вирусы и микробы. Однако вакцина на её основе невозможна: эта магическая составляющая даже в микроскопических дозах неизбежно агглютинирует кровь реципиента. Теоретически – мгновенная смерть. С практическими опытами у Келлинна, слава богу, хватило мозгов и образования не рисковать.

Нерре Мортестиг, согласившийся на сотрудничество и ряд экспериментов в лабораториях биозов, чтобы оба мира наконец смогли заключить мир, хотя бы дальновидно не оставлял материалов после исследований. Просто в один момент все образцы его тканей не то чтобы портились… Они просто переставали существовать.

А вот дракков теперь в обоих мирах хватает. И в Биокорпусах – секретных бункерах – это волшебство разберут на кварки. И, конечно, придумают, как использовать. Корпорация Био-30, создав коалицию с Альянсом (что и позволило продавить Унию, создать большинство в триумвирате и подписать мирное соглашение с империей Флоринге), отдельно настояла на беспрепятственном доступе к биоразнообразию обоих миров. Под видом обмена сортами злаков, исследованиями в области вирусных патологий, помощи в вакцинации… Вряд ли император Флоринге вообще понимал, что может скрываться за щедрыми дарами «продвинутой» цивилизации.

Орша, раздумывая об этом, вошёл в тайную сеть. В безымянном почтовом ящике лежали непрочитанными два донесения. Как бы тщательно ни охраняли Альянс и Био-30 свои тайны друг от друга, прикидываясь, что играют на одной стороне, а утечки были. А уж чтобы Орша Вейстлен не сумел добыть информацию…

Прищурившись, он отодвинул ноутбук подальше и пробежался глазами по мелким строчкам, часто моргая. Нет, со зрением пора что-то делать. Пересилить себя, наконец, и решить проблемы своего устаревшего тела. Любезный мэтр Нивжич из Рате-Скуоля без всякой магии снял воспаление с колена, а для зрения выписал какие-то настои. На удивление помогло. Но это всё временные меры, а решать вопрос нужно кардинально.

Орша не боялся физической боли, нет. Больше всего на свете полковник Вейстлен боялся моментов, когда не может контролировать ситуацию и своё тело. Замена коленного сустава – это общий наркоз, в лучшем случае эпидуралка. Лазерная коррекция зрения – это десять минут на столе, когда нельзя пошевелиться. И ещё несколько часов после операции, когда он будет беспомощен, словно ребёнок.

Вот уж нет.

Психотерапевты, конечно, с радостью раскроют свои объятия травмированному Четвёртой Био военному. Но на мозгоправов времени нет.

Донесения были любопытными. Нет, биозы до сих пор не смогли наделить обычного человека магией, как у него это выпытывала не в меру любопытная госпожа Хайтвер. Зато достигли прогресса в другом.

С кормами, насколько Орше было известно, Кэл тоже экспериментировал. Но биозы продвинулись дальше, сумев изменить физические параметры дракков и пропорции их тел. А ещё достигли определённых успехов в поведенческих реакциях. Это пугало больше всего.

Да, дракки – твари безмозглые. Причём подтверждали это не столько трёхмесячные исследования биозов, сколько люди, сосуществовавшие рядом с этими паразитами сотни лет. Но если даже у крыс можно развить когнитивные способности настолько, чтобы они могли водить игрушечный автомобиль, то с возможностями, а, главное, желанием биозов заполучить новое оружие, про дракков и говорить нечего…

Особенно выделялся успехами Биокорпус № 302. Его научным руководителем был некий господин Рой. Ни фамилии, ни полного имени учёного пока выяснить не удалось. Взялся из ниоткуда, возглавляет отделение последние семнадцать лет. Семьи не имеет, личных связей, кроме рабочих, тоже. Живёт при корпусе, не замечен, не употребляет. И под его руководством результаты были более чем любопытные. На прошлой неделе из его отделения уволилось сразу трое сотрудников, и Альянсу удалось перехватить одного.

И то, что он рассказал, даже Оршу заставило удивлённо приподнять седые брови. Законом о гуманном обращении с животными биозы могли подтереться, и никто бы слова поперёк не сказал. На «спасителей» человечества (самих приведших его к биокатастрофе) такие глупости не распространялись. А дракки… А что дракки? К особо охраняемым видам не относятся. Вообще ни к каким известным видам не относятся. Нет такого существа в реестре.

Отдельные особи уже научились летать. Пока неохотно, с трудом восстанавливая утраченный за сотни лет деградации навык. Выводить их подобно мушкам-дрозофилам или мышам, чтобы закрепить улучшенный признак, пока не представлялось возможным. Продолжительность цикла жизни, условия размножения, стадии развития особей – всё это требовало многолетних исследований, а результаты нужны были сейчас. Так что в Биокорпусе №302 сосредоточились на коррекции поведенческих установок.

Поощрительные методы действовали плохо. Пусть дракки были поразительно прожорливы и за раз могли съесть объём, в несколько раз превышающий массу их тела, но не бросались со всех лап выполнять задание ради «вкусняшки». Условные рефлексы – будто было не про них. В одном из выводов было прописано неуверенное: «Сознательная лень?». Либо мешала эта их особенность преобразовывать корм в чистую энергию и накапливать её впрок – твари спокойно могли обходиться без пищи до трёх месяцев. Ну, большего отрезка времени пока не прошло с начала экспериментов.

Значит, упор на рефлексы безусловные – и, в первую очередь, инстинкт выживания. По мере чтения отчётов даже Оршу пару раз передёрнуло. Вивисекторы хреновы… Успехов удалось добиться лишь под воздействием электротока. С очень высоким коэффициентом мощности. Люди после такого не выживают. Ну, разве что нерре, но там особый случай – он высший маг. Вот и дракков наконец проняло.

В экстремальных условиях три особи обернулись. Закон сохранения массы тела дракки тоже игнорировали. Орша даже не удивился. В последнее время многие законы физики пришли в негодность. В человеческом обличье (а человеческий ли у них геном? очень интересно будет почитать следующие отчёты) дракки оказались двумя подростками и женщиной лет тридцати. Предварительно: с умственным развитием, соответствующим двухлетнему ребёнку.

На этом пока донесения заканчивались. Орша откинулся на стул и, впечатлённый, минут пять смотрел в одну точку.

Если об этом узнает империя Флоринге – новой войны не миновать. Следовательно, не узнает. Электронные донесения автоматически уничтожились через минуту после прочтения.

Впрочем, и без биозов оба мира на третий день Интеграции напряжённо замерли: в Эбендорфе позавчера ночью скончался посол Северной Фларингии.

«Дорвался, – сказал Орша, ознакомившись с заключением патологоанатома. – И его можно понять». Через десять минут причина смерти станет известна напуганной общественности Фларингии. Через пару дней успокоится и империя. И назначат нового посла. Громких генералов у Альянса хватает.

А сейчас Оршу, проголодавшегося за день, ждали сметанные булочки от белоплечей Лурцы. А всё остальное подождёт ещё.

Глава 8

– Поел… мяса? – ошеломлённо переспросила Римми, обратившись к патрону напрямую вопреки данному себе обещанию.

В заключении о смерти, составленном экспертами Альянса, было много незнакомых терминов, количественных значений, напечатанных рисунков. Это была пухлая папка документов в прозрачной обёртке, и Римми, как ни вчитывалась с умным видом, почти ничего там не поняла. «Холецистит», «инфаркт», «непереносимость глютена» – слова были странные и пугающие.

Придворный лекарь императора, наоборот, был излишне краток: «Разлитие желчи и разрыв сердца по причине чрезмерного обжорства». Рядом с переливающимся магическим оттиском дворцовой канцелярии стояла синяя печать Альянса, подтверждающая посмертный эпикриз.

Понятное Римми объяснение пряталось где-то посередине, и дать его мог только нейр Мортестиг. Римми наступила на горло своей гордости и вопросительно посмотрела на мужчину.

– У посла была желчнокаменная болезнь, – охотно объяснил Александр. – Он соблюдал назначенную диету, ел здоровую пищу, умеренно пил. Только не учёл один момент… Кстати, как вам вчерашний ужин, Аримантис вей Дьечи? Очень нежный стейк и необычный способ приготовления, согласны? Пожалуй, попрошу Антуана сегодня повторить. Так вот, если вы не знали, здешнее мясо, к которому привык посол, до того как попасть на стол, не мычит, не бегает по полям, а выращивается специальным образом. Его питательная ценность несколько иная, а состав строго контролируется… Например, почти отсутствует жир, часть белковых ами… аминокислот, в нём другое соотношение железа и прочих элементов. Не говоря о том, что это мясо не откармливают прежде отборным зерном, на которое у посла также оказалась жесточайшая аллергия. Так что жирное жареное мясо, знаменитый сладкий портвейн с императорских виноградников… И сытая счастливая смерть во сне. Ни подсыпанного яда, ни насланных проклятий. Конфликт, слава богам, уже исчерпан. И впредь, Аримантис вей Дьечи, больше не возмущайтесь, что меню для вас выбираю я. И, нет, Антуан не будет покупать вам чипсы, и прекратите шантажировать его трясучкой.

И снова Александр был прав. Правительство Северной Фларингии незамедлительно распространило информацию среди населения об опасностях, которые таят в себе иномирные продукты. Нежные желудки местных жителей, привыкших к сбалансированному питанию, овощам, выращенным особым образом (и, кажется, даже как-то изменённым в этих их генах), пастери… в общем, всему прокипячённому и очищенному, с трудом принимали привычную Римми пищу.

Добравшись до редкого деликатеса в этом мире – яблок – люди массово слегали от отравлений. Вроде бы какого-то специального фермента, чтобы переварить фрукт, у них не было. От жирного натурального мяса у них случалась одышка и заворот кишок, от парного молока понос.

Или вчера вот ещё случился скандал. Один известный ресторан, заплатив огромные деньги, заказал на той стороне дичь, решив побаловать гурманов забытыми рецептами. Вездесущая чувырла Вешка, посчитавшая Отцен более перспективным в смысле коммерции участком, нежели крохотный Рэтскволл, прислала им разной лесной твари по мелочи и дюжину отборных тушек фогельхекси. Этих пернатых даже императору редко подавали к столу по причине их неуловимости. Фогельхекси – птицы-ведуньи, отведав мяса которых, можно увидеть будущее на несколько дней вперёд. Ну и что, что у безмозглой птички женское личико с клювом и руки-крылья? Зато мясо, говорят, очень нежное… Какая ещё мутация, вы о чём?! Всегда они такие были. И если у вас кролики в особую Красную книгу записаны, то что, теперь их вообще никому есть нельзя?

В империи Флоринге же разразилась настоящая эпидемия. И не та, которой так опасались всемогущие лекари, подмявшие под себя власть в этом мире – биозы. Страну охватила сладкая лихорадка. Дорвавшись до дешёвого и доступного сахара, народ сходил с ума, выменивая отары овец на мешки ослепительно белого песка.

В этом мире сладкое считалось отчего-то вредным. Но будь оно отравой, разве продавали бы его столько, да ещё в самых разных видах? А Римми, пожив у Кэла, очень много успела попробовать. И восхитительное на вкус мороженое – вот додумались же молоко с сахаром замораживать! И батончики с орехами, и сгущёнку – Анника с ней иногда оладьи пекла. И Антуан вчера такой десерт подал – пальчики оближешь! Нежнейший ванильный мусс, а сверху корочка из обожжённого сахара… Римми облизнулась.

Кэл как-то пытался ей объяснить, что пища у них не всегда здоровая и нужно внимательно читать состав. И даже заставил прочесть этикетку овсяного печенья с мелким шрифтом. «Вот, видишь? Консерванты, эмульгаторы, усилители вкуса, красители… Дрянь это всё редкостная. А кур ещё и антибиотиками накачивают», – ругался он. Вкусно же, недоумевала Римми. Но поразило её тогда другое: пекари у них там дурные совсем, что ли? Свои тайные рецепты вот так всем и каждому выдавать! Да ту же Лурцу ножом режь, а секрет своих булочек на сметане не выдаст, а тут прям напоказ, на каждой пачке… Ну и мир.

Пока торговые палаты тянули с взаимным признанием денежных единиц, а законники – с актами для особых экономических зон, полосу Слияния наводнили разного рода мошенники и спекулянты.

Но Римми эту задержку понять могла. И то сказать: вот как полновесный велленс менять на это их незнамо что? Циферки ведь одни, пшик. Здесь нарисовали, там подтёрли. Кто их деньги-то в глаза видел? То-то и оно. Вот и не было веры их вельдам, когда за честную работу или за овцу тебе не звонкой монетой платят, а карманный визир под нос суют – заплатил уже, мол!

Вот и шли соотечественники с меновым товаром прямо в посольство в надежде сбыть своё добро нейру, получить, что причитается, а тот уж пусть сам чужакам перепродаёт за эти их пузыри мыльные. Первый день на новой должности Римми занималась именно этим – выгоняла из консульства деревенщину и торгашей. Пока нейр Мортестиг не сунул ей мимоходом картонную бумажку. Сообразив, что набор цифр на ней – это связной номер, Римми с пятой попытки набраланекую «Весёну Дубравишну. Дела торговыя и всякие».

– Здрасьти вам! Чой, продавать иль покупать будете, ага? – раздался знакомый голос. Римми мысленно взвыла.

Лесная дева, вызванная в посольство, решила проблему за полчаса. Римми скептически осмотрела чувырлу: рога у той ветвились уже на полметра вверх, за спиной стояла внушительная охрана из орков, в каждом ухе виднелось по бирюльке – специальные такие гаджеты, чтобы на вызовы визира отвечать, если руки заняты.

На вопрос, как Вешка понимает, сколько стоит велленс по отношению к вельду, и не дурит ли она честных граждан, мохнорогая оскорбилась.

– Завсегда чувырлы честные дела вели! Чой непонятного-то тебе? На бирже, вона, золотишко торгуется по пятьсот шейсят ихних вельдов за унцию, а в нашем велленсе того золота на три с четвертью ячменных грана. Угли с водородами сичас в рост пошли – эти самые водороды вчерась выкапывать сверх положенного запретили, а гособлигации Унии третью седмицу падают, да инофляция плюс ноль-три порцента… Туда, сюда… Вот те и курс! Самый честновый! Ну и мне за сопровождение сделок да инвистицные риски – уж скока положено… Рынковая эко-но-ми-ка, тут же ж соображать надо!

Римми, если честно, понимала с трудом. И в каких деньгах будет получать за свою работу, тоже. Спрашивать нейра Мортестига об оплате она не смела. За предыдущие два месяца ей и так ничего не полагалось – сбежала ведь из Рате-Скуоля, но как бы теперь ещё должна не осталась… Договор с патроном Римми помнила смутно: может, там и штрафы были прописаны.

Собственно, ей самой деньги были ни к чему. Как сотруднику посольства ей полагалось жильё и слуги, в том числе повар. Гардероб ломился от одежды, причём годной для обоих миров. Римми, скрипя зубами, решила быть выше этого и сделать вид, что так и должно быть. В конце концов, если из Рэтскволла нейр выдернул её с пустыми руками, то пусть компенсирует. Сам сказал, что обеспечит сотрудника всем необходимым. Да, получалось так, что сама Римми сейчас ни в чём не нуждается. Зато вот папенькины долги сами себя не погасят…

Первый день в Отцене ошеломил её настолько, что почти не запомнился. Больше всего он напомнил ей несущийся на бешеной скорости магбиль, сопровождаемый грохотом фейерверков, и всё это в толпе разряженного народа, как, например, бывает в Эбендорфе на праздник Нивьяр. От цветовой палитры рябило в глазах, от шума она даже немного оглохла. И думала, что совсем потеряла слух, когда портальный шкаф, что должен был доставить их из посольства в личные покои, вдруг взмыл ввысь. Уши мгновенно заложило, и Римми заорала, не услышав собственный крик. «Это скоростной лифт, – любезно объяснил нейр, окутав её белой целительской магией. – Не сжимайте так зубы, Аримантис вей Дьечи. Понимаю, моё присутствие вынуждает, но всё же раскрывайте иногда ротик. Полезно. И уши закладывать не будет».

Под посольство империи власти Отцена выделили часть первого этажа с отдельным входом в самой высокой и красивой башне города. Римми потом попыталась сосчитать этажи, но сбилась на пятом десятке. Со второго по десятый этажи башни занимали модные магазины и рестораны, выше – разные конторы. Римми уже поняла, что у здешних компаний фабрики и мануфактуры находятся далеко за пределами города, а то и страны, а вот в таких офисах сидят владельцы и работники, которые продают через визиры свой нарисованный товар за нарисованные деньги.

А когда портальный короб переместил их с Мортестигом из посольства в выделенные покои, и Римми впервые зашла в свои комнаты… То чуть не бросилась сначала ничком на пол. Внешних стен у покоев не было, только сплошные стёкла от пола до потолка. А за ними, где-то очень далеко внизу, в лёгкой облачной дымке раскинулся город. У Римми от невиданного зрелища и такой высоты захватило дух и закружилась голова. «Пентхаус. Самый верхний этаж, – пояснил нейр. – Лифт отдельный. И напомню, Аримантис вей Дьечи, что это тоже территория посольства, и на ней действуют законы империи».

Что нейр хотел этим сказать, Римми не поняла, а переспрашивать не позволила гордость. Уж насколько в посольстве внизу было красиво, а наверху был настоящий дворец – с множеством спален, столовой, даже небольшим бассейном. Может, императорский дворец в Эбендорфе и побогаче отделан и обставлен, зато в нём нет столько чудес, какие могли быть только в этом мире. Вспомнив штуку, которой научил её Кэл, Римми дважды хлопнула в ладони. Тут тоже сработало – верхний свет погас и зажегся другой, мягкий. Ой, а здесь, наверное, и своя призрачная домоправительница имеется, как в каждом доме Рэтскволла. Хочешь не хочешь, а придётся с ней договариваться.

Вечером в городе зажглись миллионы огней. Окна Римми выходили на север, и девушка вдруг подумала, что нейр не зря отвёл ей эту часть этажа. На полуразрушенный юг Отцена она была не готова смотреть. Зато на западе был виден край разлома – на этой стороне полосу Слияния ярко освещали лучи белого света.

Более-менее Римми освоилась в собственных покоях на третий день. А выйти из посольства наружу рискнула только на пятый. Это Мортестиг чувствовал себя в этом мире как рыба в воде. Да и к такой роскоши ему не привыкать – всё же, как внезапно выяснилось, сын самого императора…

Римми глубоко вздохнула. Да. Кэл был прав: сколько можно от правды и от себя бегать? Рано или поздно надо будет со всем разобраться. И магичка осторожно, боясь поперхнуться, если заглотит всё разом, начала доставать из закоулков памяти ту информацию, что показал ей Мортестиг три дня назад после их напряжённого ночного разговора.

Обвинила она его тогда зря: нейр Мортестиг не вламывался в её мысли, не давил, не принуждал. Просто открыл ей своё собственное сознание. Не всю память, выборочно. То, что сам счёл нужным показать. Вот с загадочного происхождения нейра Римми и начала заново знакомиться со своим патроном…