Посланники Обители. Золотая пряжка

Посланники Обители. Золотая пряжка

Все совпадения абсолютно случайны. Обидеть никого и в мыслях не было. Как на историческую, так и на географическую правду претензий не имеется.

пролог

Вот и финал сегодняшнего дня. Для себя можно считать – ночи. Хотя, если совсем уж начистоту, в большей своей части вечера, конечно. Пусть и позднего уже. А так развлечения начались, конечно, как только солнце за горизонтом скрылось.

Какие именно развлечения? Ну, перво-наперво, по лесу с криком и гиканьем пронеслись. Сам-то Херн во главе, понятно, на высоком чёрном жеребце (том самом, что подчинялся только воле хозяина своего). А за ним и свита его – свора гончих, вновь возрождённая из небытия, пусть и на несколько часов всего. И, дабы хозяин один не надрывался, лающая и скулящая так отчаянно и свирепо, что любая тварь земная (человек ли, зверь, другой кто), в пределах слышимости оказавшаяся, от ужаса стынула просто да немела.

А и как по-другому то? На то она и есть Охота Дикая, чтобы не замечать препятствий на пути своём. Да панику и смятение кругом наводить. Это кругом, повторюсь. Если же на дороге кто, не приведи господь, у дикой братии окажется, так сметён этот несчастный в один миг будет. И останется бедняга в памяти лишь безымянным, да очередным победным трофеем кровавой жатвы Охотника.

На этот раз, правда, дорога оказалась свободна. Удалось по лесу беспрепятственно сделать как два полных круга, так и по диагонали ещё несколько раз его пересечь. Олени, шестым чувством своим угадавшие появление хозяина этих мест, заранее убрались подальше от широких троп и попрятались. Люди тоже сегодня на рожон не лезли.

И, тем не менее, всё же не настолько благоразумными, как олени те же, человеки оказались, чтобы совсем уж в этот вечер в лесу не появляться. Учуял, учуял Херн-охотник присутствие совсем недалече очередного глупого создания, браконьерством, бесспорно, в его владениях промышлять задумавшего.

Грозно сдвинулись брови. Губы поджались в одну узкую страшную линию. Яростно сверкнули глаза. Херн был взбешён. Но не до такой степени, конечно, чтобы тут же броситься в атаку. Следовало насладиться охотой. Следовало. Сполна. Сначала на двуногую дичь. Ну, а потом уже и оленями заняться можно…

Охотник поднёс к губам свой рог и затрубил. Леденящий кровь звук накрыл собой лай собак. Однако свора сдаваться не собиралась. Она завыла ещё громче, ещё отчаянней, забегала, заметалась вокруг своего хозяина, в нетерпении ожидая команды “Искать”.

Грозный чёрный конь также уловил запах человеческого тела. И тут же заперебирал копытами недовольно. Потом шумно втянул в себя воздух, сердито и свирепо заржал, поднявшись на дыбы, и выпустил, опускаясь, из ноздрей две страшных струи пламени.

Херн похлопал своего единственного друга по крупу, успокаивая его и подбадривая. Затем ещё раз, приподнявшись на стременах, протрубил в рог и только уже после этого, нагнувшись теперь чуть не до земли, не прокричал. Нет! Он прошипел: “Ищите, твари”.

Свора в один миг сорвалась с места и, словно изначально зная, где укрылась добыча, свернула вправо и понеслась в глубину леса, прямо сквозь деревья.

Херну достаточно оказалось лишь слегка раздвинуть ноги, ослабив давление на бока своего скакуна, чтобы конь бросился вслед за собаками. Числа совместно добытых трофеев у охотника с его жеребцом было не счесть, и они давно уже научились понимать друг друга без лишних слов и команд.

Дикая Охота неслась через лес, не разбирая дороги. И от того казалась ещё страшнее.

Не прошло и пяти минут, как гончим псам удалось обнаружить нечестивца. Они окружили его, спрятавшегося под какими-то смешными кустами, и снова начали лаять. И не только победно и торжествующе да по-прежнему жутко, но ещё теперь и как будто призывно, словно голося: “Хозяин, хозяин! Мы нашли его! Дай нам порвать человечишку на части!”

Вскоре и Херн на коне своём выскочил на поляну, где неистовствовали собаки. Подлетел к кустам да тут же резко развернулся на месте. Мало того. За время этого лихого маневра жеребец успел ещё и одним ударом копыт, в какой-то момент резко откинув задние ноги, отшвырнуть прятавшегося браконьера в сторону деревьев да на траву, на открытое место. Гончие, умудрённые опытом, мгновенно перегруппировались, перекрыв дорогу к лесу, куда с перепугу мог бы вдруг и рвануть неразумный человек.

Однако бежать никуда незадачливый охотник не собирался. Он ещё в полёте выронил ружьё и теперь обречённо смотрел на него. Шансов вновь овладеть оружием, лежавшем, казалось, лишь в паре метров слева от него, не было никаких. Об этом со всей очевидностью свидетельствовали оскалившиеся пасти злобных псов, приблизившиеся к своей жертве настолько, что слюна некоторых из них капала на распростёртое прямо перед ними тело.

– Да кто ты такой, мать твою? – прошептал человек, переведя взгляд на всадника. И, понемногу приходя в себя, да обводя глазами сверху донизу Охотника, уже гораздо более уверенно продолжил. – Не маскарад же сегодня вроде. Чего вырядился так? И убери, наконец, своих собак. Я и так пойду с тобой.

Отвечать браконьеру Херн счёл ниже своего достоинства. Он молча достал из-за спины лук, вставил стрелу с блеснувшим, словно чёрный бриллиант, наконечником и натянул тетиву.

– Ты что творишь?! – враз осёкшимся голосом захрипел несчастный и попытался закрыться руками. – Нет! Нет! Не надо!

Жалости Охотник к покушавшимся на его собственность не испытывал никогда по определению. Досадовал теперь немного, разве только, что вот прямо сейчас очередной всадник не сможет присоединиться к его ватаге. Но, и это ничего. Когда-нибудь всё вернётся на круги своя. И Виндзорский лес вновь раскинется вширь, как раньше. И он сам будет каждую ночь проносится со своей свитой меж деревьев, наводя ужас на всех и каждого. Каждую чёртову ночь будет! И души погубленных им любителей чужой оленинки перевоплощаться в новых слуг его опять станут. В безжалостных и бесчувственных всадников Дикой Охоты перевоплощаться они будут!

Херн поморщился, отбрасывая в сторону ненужные сейчас, лишние мысли, и спустил тетиву. Стрела взвизгнула на долю секунды в полёте и тот час же попала в цель. Браконьер, подтверждая данный факт, схватился за сердце, судорожно всхлипнул и упал замертво. И тут же ещё раз сквозь его тело, хоть и виделось это совершенно невозможным, сверкнул ярким всполохом тёмный наконечник стрелы. А затем, как будто дополняя картину нереальности происходящего, истаяло торчащее из тулова древко, словно сотканное из тумана.

Конь Херна снова дико заржал, вставая на дыбы, и вновь выпустил сквозь ноздри струи пламени. Гончие же напротив, начали тихонько подвывать, припадая к земле и жалобно смотря снизу на своего хозяина. Им было мало пяти минут гонки за дичью. Совсем мало. Хотелось полноценной охоты.

А и правда, что такое пять минут? Для Охотника это тоже ничто. Развлекаться, так развлекаться! Что там дальше по плану? Олени? Так, погнали!

Вновь трубит рог и опять жуткие тени, теперь уже безмолвные, несутся по лесу. Олени, словно почувствовавшие, что дело дошло, наконец, и до них, вмиг бросились по сторонам.

Однако абы какие экземпляры Херну тоже были не нужны. Требовались те красавцы, что возглавляют стадо, составляют его гордость. Экземпляры, чей возраст, опыт и сила позволят насладиться охотой, не превращая искусство в банальную резню.

И нашлись ведь два вожака, о которых грезил Охотник. С могучими, раскидистыми рогами, красотой своей лишь немного уступающими растущим на голове самого Херна. Да пришлось попотеть, загоняя этих особей. Сильно попотеть! Так в том же и есть суть настоящей охоты!

Тела уже распростёртых на земле мёртвых оленей, вожаков стада хозяин Виндзорского леса в итоге отдал своим верным псам. Ему самому они были ни к чему. Собаки же, получив команду, тут же яростно набросились на туши животных и, отталкивая друг друга, начали яростно рвать на куски тела и жадно глотать, совершенно не жуя, багровые куски мяса.

Немного посмотрев на кровавое пиршество (вот тоже – чем не развлечение?!), Херн направился в дальний угол своих владений. Туда, где находился вход в домик лесника. Ну, как домик? Скорее огромный домина, включающий в себя главное – алтарь, посвященный хозяину этих мест, то есть лично ему – Херну-охотнику. Алтарь, который возвёл и за которым бережно ухаживал сам лесник или, как теперь принято говорить, хранитель уже, правда, не леса Виндзорского, а всего-то лишь – парка. Хранитель, не смотря ни на что, всецело почитавший своего единственного кумира и безраздельно преданный ему.

Собственно, лесник и смог вновь призвать своего бога, подарив тому день благоденствия и столь редких теперь для него развлечений. В награду за это Херн готов был ненадолго явить свой светлый лик пастве своего же имени, собранной сейчас у алтаря всё тем же хранителем.

Охотник всё-таки вздохнул, входя в предбанник домика лесника. Не смог удержаться. Конь остался снаружи. Прощаться с ним хозяин не стал, как и с собаками своими. Не к чему ни себе душу бередить, ни им. И без того тяжесть от очередного расставания давила немилосердно.

Да, вот и наступил финал сегодняшнего дня-ночи. Когда опять он понесётся на своём верном жеребце сквозь чащу? Когда псы его снова будут преданно заглядывать снизу в глаза? Кто знает? Точно одно – далеко не завтра. Скорее всего – месяца через два, а то и через три теперь уже. Ну, а если не поддерживать свою паству, так может и вовсе никогда.

Охотник давно понял – чем больше людей поклоняются ему, тем чаще он имеет возможность появляться в собственных владениях. В своих собственных владениях появляться! Парадокс? А что делать-то? Потому, собственно, дабы не лишиться ненароком и последнего, следовало, непременно следовало предстать теперь перед ожидавшими его поклонниками. Совершить для них какое-нибудь маленькое чудо. Благословить паству.

Охотник медленно расстегнул пряжку ремня, снял со спины колчан и лук да аккуратно повесил их на специально вбитый для того в стену гвоздь. Знает он себя! Взглянет кто-то искоса на его главное украшение – раскидистые, мощные рога, венчающие голову, словно корона, и – всё. Сорвало с катушек. Летит уже стрела точно в сердце кощунника. Так и всех поклонников растерять можно. Спокойнее надо быть, спокойнее. Ну, и подстраховаться на всякий случай…

Собравшись и изобразив на лице каменную маску величия, Херн толкнул дверь и вошёл в алтарную комнату, располагавшуюся сразу за предбанником.

Не успела за Охотником ещё и дверь закрыться, как из-под лавки выкатилось тело заснувшего там Томаса. Его совсем недавно взял себе в помощники лесник и уже сильно пожалел об этом. Да, Томас прекрасно ладил с природой. Олени только что с его рук не ели. Днём. А вечером молодой вроде ещё совсем парень напивался в стельку. Каждый вечер напивался. И ни он сам, ни хранитель парка с этим ничего поделать не могли. Не действовали на молодого пропойцу ни уговоры никакие, ни угрозы.

Вот и сегодня Томас разжился бутылкой дешёвого виски и в одно лицо уговорил её, прячась в предбаннике от своего начальника. Там в итоге и забылся он в пьяном сне, закатившись как раз-таки под лавку. А теперь вот – проснулся. Разбудил парня стук какой-то. Но, не то главное. Главное – душа выпивохи требовала продолжения банкета. Только денег на новую бутылку больше не было. Не было совсем.

Осоловевший взгляд Томас пробежался по предбаннику и остановился на противоположной стене. Висящие там огромный лук да пояс с пристёгнутым к нему колчаном, полным стрел, особого интереса у молодого человека не вызвали. Зато, словно магнитом, притягивала взор блестящая золотом пряжка ремня.

Золото! Одурманенный алкоголем мозг парнишки с негодованием отмёл в сторону свои же собственные попытки воззвать к совести и взамен услужливо высветил в памяти адрес ближайшего ломбарда. Места, где с удовольствием примут вещицу из драгоценного металла у любого забулдыги, особо и не поинтересовавшись даже, откуда она взялась.

Всё оказалось просто. Вскочить с места. Настолько быстро, насколько это позволяло текущее состояние организма, само собой. Крадучись подобраться к стене. Аккуратно вынуть пряжку из ремня. Затем, воровато оглядываясь, осторожно так подобраться к выходу из предбанника. И выскользнуть в лес, будучи так никем, к счастью, и незамеченным.

Дальше же – бегом сквозь чащу, да по заветной тропе к известному только ему одному лазу в заборе. Ноги в руки и бегом! Ну, а потом – в ломбард. В ломбард!

глава 1

– Ну, что ты решил, Алёша? – Маша перевернулась со спины на живот, подняла голову и взглянула на меня.

– Долго ты ещё определяться будешь? – поддержал свою даму сатир, незамедлительно проделав тот же самый манёвр на траве, что и девушка.

Мне оставалось только грустно вздохнуть, отвести глаза в сторону да продолжить жевать свою травинку. Ответить пока было нечего.

– Ты что, братец, на Землю не хочешь возвращаться? – так и не дождавшись от меня хоть какой-то адекватной реакции, продолжил рогатый. – Уже пятеро из богов местных нам задания выдать готовы. Пятеро! Только что и осталось принять то задание. Да, любое из пяти! Сколько ещё с этим тянуть ты будешь?

– Нехорошо, Лёшенька. Только о себе думаешь, – попыталась в очередной раз надавить на мою совесть Мария. – Правильно Орис говорит. Нужно определяться с заданием и – на Землю. Если тебе там делать нечего, так нам с Орей напротив – есть, чем заняться. Так, милый?

– Конечно, дорогая, – рогатый весьма фривольно подмигнул своей зазнобе.

И снова отвечать я не стал. Только сорвал новый сочный, зелёный стебелёк и засунул вместо прежнего, изжёванного себе в рот.

Маша с сатиром ещё немного побуравили меня своими взглядами, но вскоре бросили это безнадёжное дело. Перевернулись снова на спину и, изредка перебрасываясь друг с другом ничего не значащими фразами, продолжили греться на солнышке.

Я же опять тяжело вздохнул, стараясь, правда, на сей раз скрыть это действо от лежащей рядом сладкой парочки. Иначе ведь, учуяв малейшие признаки малодушия с моей стороны, с новой силой насядут на меня ироды. Жилы тянуть начнут. А ругаться мне с ними вновь, ну вот, совсем сейчас не хочется. Да, и не приветствуется, к слову, грубая речь на Обители.

Да. Именно что, не на Земле, а на Обители. То есть, в том самом месте, где живут теперь старые, полузабытые боги. Где коротают, так сказать, они теперь свои дни в надежде когда-нибудь вновь с триумфом вернуться к людям и ещё раз испить полной чашей волшебный тот напиток, что щедро сдобрен всесилием и всевластием, перемешанными с безграничным почитанием, уважением и любовью (ну, или страхом – тут уже кому что ближе).

А ещё Обитель – место, где живу теперь я. Обычный, простой совсем с виду парень. И живу я прямо рядом с богами. Соседи мы. Представьте себе! Только завидовать сильно не надо. Боги же они что? Правильно! Так богами и остались. То есть по-прежнему считают себя выше всех остальных, здесь живущих. И относятся к другим аборигенам, что значит ко всем прочим нам, соответствующим образом. Хорошо ещё, если они просто свысока смотрят или же вовсе не замечают под ногами столь мелких муравьишек, коими мы в их понимании являемся. Чаще же всего бывает, что чего-то там боги эти требовать начинают, кричат, ругаются. Угрожают вдобавок, карами суровыми грозят. Ведут себя, в общем, хамовато, шумят и буянят. В большинстве своём. Случаются, конечно, и здесь исключения. Хотя, с другой-то стороны, на Земле ведь с соседями ровно тоже самое бывает. Тут ведь лотерея сплошная – как повезёт.

Попал я на Обитель, к слову, отнюдь не по своей воле. Умер я на Земле. Погиб в аварии, если точнее. Однако на небеса не вознёсся. Ну, или же в ад не загремел. Чего уж там. Может, на счёт небес, это я слишком хорошо о себе думаю? Как бы то там ни было, волею Создателя мне была уготована иная доля – возродиться здесь. И не просто возродиться. Стать избранным, посланником Обители. Правда, столь высокое звание отнюдь не подразумевало под собой столь же высоких полномочий. Отнюдь. Скорее наоборот. Мне была уготована роль этакого сотрудника Бюро находок. Который, разве что, не просто пропавшие вещи раздаёт, а ещё и ищет их сам. Да по заказу богов тех же самых.

Боги ведь они такие. Из старых которые. Вспомнил о них народ, призвал – они и рады на встречу мчаться. С Обители да на Землю. Лик свой светлый пастве возрождающейся являть. Чтобы не разбежалась та паства вновь, значит, не ровен час. Напротив совсем высшие хотят. Чтобы увеличивалось снова и снова число верующих в них. Для того и чудеса, погодные разве что в основном, вершат они, как на Земле появляются, да калек каких изредка ещё исцеляют. Известно богам ведь, хорошо известно – чем больше людей в тебя верят да к тебе взывает, тем чаще на Земле ты бывать сможешь, и тем больше сил к тебе возвращается. Вплоть до того, что обрести прежнюю мощь, а то и поболе ещё, возможность появиться может. Плюс на Олимпе каком-нибудь, опять же, тебя такого красивого снова с нетерпением ждать будут.

Только ведь у палки всегда два конца. И коли дал шанс богам старым Создатель на Землю вернуться, так и условия для того выдвинул. Про верующих-то, паству возрождающуюся уже понятно всё. Теперь про самих высших. Появляться они могли только во всей своей красе, со всеми атрибутами власти. И никак иначе! Пуговица на лацкане не та, грубо говоря, и – всё! Хода нет, оставайтесь дома, перешивайте. Не знаю уж, как тот дресс-код Создатель согласовывал – каждому в отдельности или скопом всем, однако сомнений в том, в каком именно виде являться к пастве, не было ни у одного из местных божеств.

И вот что интересно. Прекрасно известно богам было, что следить надо тщательнее за своим имуществом, если снова, конечно, на Землю попасть хочешь. И всё равно, раз через раз возвращались на Обитель высшие с недокомплектом в обмундировании. Кто ту самую пуговицу потеряет, кто амулета какого недосчитается, а кто и без шапки заявится. Ну, ровно дети. Ходили слухи, что таким образом сам Создатель над богами подшучивает, ни без этого. Скучно Творцу становилось, видишь ли, когда всё просто и понятно да по накатанной, без заморочек шло. Приходилось вмешиваться, добавлять перца. Может, и действительно правда в том была, больно уж часто те пропажи случались. Да только кто ж и как сие проверит?! Вот и оставалось богам старым лишь на себя пенять, да на поклон к нам избранным идти.

Да уж. Случалось на Обители и частенько случалось, когда гора к Магомету на поклон являлась. То есть все такие из себя большие и грозные да неприступные высшие, просто не имея иных вариантов, брели, склоня голову, к нам избранным. К тем самым брели, к слову, что целиком и полностью из касты “других аборигенов” вышли-то.

Только избранным Создателем было дано право заниматься на Земле розысками пропавших вещичек богов старых. Только избранным и никому более. И то – поиском лишь одного предмета за каждое посещение, да ещё и за достаточно ограниченное время. Правда, чтобы не волынили избранные, свободой и вседозволенностью на Земле наслаждаясь, вместо того чтобы богам помогать, Творец ограничил число возвращений посланников Обители с пустыми руками всего тремя случаями за каждые пять лет. Жёстко? Зато знаете, как стимулирует к работе! Кстати, куда пропадали избранные, трижды не выполнив задание высших на поиск артефактов их утерянных, никто толком не знал. Но, на Обители они больше не появлялись. Это точно. А проверять, куда же ребятки подевались, по крайней мере, мне, как-то совсем не хотелось.

Я, к слову, избранным совсем недавно стал. И только одно задание выполнить успел. Успешно, к счастью. Перун артефакт свой потерял и задание то, по поиску артефакта-то своего, мне и выдал. Точнее, нам. Это – мне и сатиру. Тому самому сатиру, как вы догадались, что грелся сейчас на солнышке совсем недалече от меня.

Я тогда только-только возродился на Обители. Знак избранного получил, вместе с Орисом получил, значит, и сразу же обратно на Землю. Не мог я вот так сразу новую жизнь начать. Очень хотелось обратно. А сатир за мной. Он, понимаешь, больно по ласке девичьей соскучился. На Обители-то оно как – любовь есть, но только платоническая. Создатель так решил. Всё по его законам, по заповедям (не только любви касающимся, понятно), то есть идеально должно быть в месте этом. И никак по-другому! А сатир к такому раскладу так и не смог приспособиться. Потому, лишь возможность первая появилась, мы с ним без обучения, без денег и амулетов, да как были в одних шортах и майках на Землю-то и рванули.

Правда, повезло нам с рогатым. Удивительно, но смогли мы пропажу Перуна тогда найти. Выкрутились как-то. Ещё и третьим членом нашей мини-группы посланников Обители обзавелись.

Так-то оно и двое избранных, в паре работающих – редкость несусветная. А уж трое в одной связке – такого и старожилы местные не помнили! Однако же – факт. Появилась-таки на Обители подобная бригада.

Третьим, точнее, третьей в нашей связке стала Маша.

Бывшая работница библиотеки, как только увидела сатира, явившегося незваным в её царство книг, так без памяти и влюбилась в него. И, что самое удивительное, смогла она как-то и рогатого привязать к себе. Настолько привязать, что тот и смотреть-то в сторону других девиц перестал. Ну, ладно. Смотреть-то, конечно, не перестал. Но вот действий, порочащих его ранее весьма сомнительную честь, более уже точно никаких не предпринимал.

Как то ни печально, но и век Марии на Земле оказался недолгим. Девушка погибла, пытаясь предупредить нас с сатиром об опасности. Однако, как и я, тоже не ушла навеки в никуда. И её Создатель счёл нужным возродить на Обители и наградить знаком избранных. Мало того. Свой знак Маша так же получила одновременно с сатиром.

Да! Всё правильно! У сатира было теперь целых две татуировки четырехлистного клевера (того самого знака посланников) – на правом и на левом плечах. Только если у меня и Марии были крупные тату самого цветка, то у рогатого оба знака оказались в размерах существенно поменьше, да к тому же ещё и заключённые в замкнутый круг. Означало сие, что сатир не может самостоятельно принимать задания и посещать Землю. Только вместе со своим напарником. Что значит – либо со мной, либо с Машей. Нас с девушкой подобные ограничения не касались, кстати. Мы могли действовать абсолютно независимо друг от друга да, к тому же ещё и обходиться без услуг рогатого. Тем не менее, мы решили по-другому.

Рассуждения наши были просты. Коль судьба связала нас всех троих столь замысловатым образом, то и противиться тому – смысла никакого нет. Будем работать вместе. И адепт такой подход вполне одобрил.

Адепт, кстати, это представитель Создателя на Обители, призванный следить за порядком, наказывать виновных и, что самое главное для меня лично, заниматься наставничеством посланников. Так-то обязанностей у адептов, думается, ещё на порядок больше имелось, да только я в то особо не вникал. Занять подобную вакансию у меня не было ни шансов никаких, ни желания, так чего и запариваться вообще тогда на счёт должностной инструкции этого гуру?

Если вы думаете, что адепт целый день жужжал аки пчёлка, да носился по Обители, требуя безусловного исполнения всеми вместе и каждым в отдельности заповедей Создателя, то глубоко ошибаетесь. Большую часть времени он сидел в своём небольшом домике, утонувшем в облаках на вершине горы, да пил чай. И отлучался, только когда его призывали иерихонские трубы. А случалось это далеко не так уж и часто.

Каждый на Обители знал – исполнение заповедей Создателя священно и не подлежит обсуждению. И каждый местный абориген понимал – скрыть нарушение не удастся. Прямое нарушение. Конечно, если ты ругнулся матерно невзначай или же красоте да мощи, ну, хоть кентавра того же сильно позавидовал, сразу тебе ласты крутить никто не станет. Покаешься потом как-нибудь адепту о том, пожурит он тебя и – ладно. А вот ежели к девице с поцелуями полезешь или, не дай боже, детёныша единорога какого обидишь – немедля трубы иерихонские над тобой завоют. А затем и ставленник Создателя нарисуется. Сядет рядом, посмотрит укоризненно и вежливо так попросит: “Рассказывай”.

Откуда трубы громкоголосые так быстро всё узнавали? Скорее всего, опять без Творца здесь не обошлось. Но в любом случае адепту в его беспрерывном бдении такая помощь была просто неоценима. Всем остальным же периодически появляющийся рёв труб служил предостережением. Серьёзным таким предостережением.

Бывало, конечно, что, даже явившись на зов призывный, адепт вставал на сторону нарушителя, да оправдывал его действия. Бывало. Однако крайне редко так случалось. На то рассчитывать никому не следовало бы. Чаще всего после короткой беседы с представителем Создателя вскоре просто исчезал виновный, как и не было его. И, как все понимали, вот совсем ни в райские кущи тот следовал, а, наверняка, наоборот – в крайне диаметральном направлении. Ровно туда, куда более никому отчего-то не хотелось. Именно это и способствовало развитию самодисциплины местной публики. И, как следствие, являлось причиной весьма редких отлучений адепта из своих хором на просторы Обители.

В общем, резюмируя, ставленника Создателя если и не боялись все, так опасались точно. В основном все. Исключение, в определённом смысле, во-первых, составляли местные старые боги, которые вели себя вообще по отношению ко всем по-особому. Это сообразно их статусу, призванию и привычкам. И то в рамках разумного, естественно. Ну, и во-вторых – посланники Обители, к коим имела честь относиться и наша сладкая троица. Точнее, сладкая парочка и я – так, сбоку припёка, но при всём том неофициальный глава сего странноватого отряда.

Для посланников Обители адепт являлся чуть ли ни отцом родным. Достаточно строгим, но справедливым. Официально же он считался для нас, как я уже отмечал, наставником. Учителем, советником. Гуру, одним словом. Который поможет, научит, подскажет, надоумит, посочувствует, а где-то ещё и пожалеет.

Оно и понятно. Повторюсь, три раза вернулись мы с Земли ни с чем и – ищите новых избранных. Адепту это зачем? Божества местные сразу наседать начинают – кто их имущество разыскивать теперь будет и когда. Творец, наверное, тоже частенько искоса поглядывает да, в сторонку этак повернувшись, в никуда, вроде как, вопрос всё чаще задаёт: “Чья же недоработка-то здесь?” Ну, и сердце у представителя Создателя тоже ведь, поди, не каменное. Свыкся он уже с нами, часть души в нас вложил. И как ему теперь родных почти своих, зачастую ещё и без вины виноватых посмертия-то, здесь обретённого, лишать?

Так что старался адепт всемерно помочь нам. Не отлынивал, да на дела прочие срочные, что нас важнее, не ссылался. У порога себя час ждать, пока чай весь не выпьет, тоже не заставлял.

Как именно адепт наставлял нас? Так вот, рассказывал, к примеру, о способностях наших и о том, как развивать их. Читал лекции о сущностях, помимо людей Землю населяющих. О тех существах ведал нам, с которыми общаться можно и нужно, и о том, как найти их при необходимости. Ну, и о тех тварях говорил, что как в физическом воплощении бывают, так и в нематериальном, с которыми бороться необходимо всемерно, всеми силами. Учил, как уничтожать их без жалости, коль шанс такой выпадет, или же как сбежать от них без оглядки, ежели защиты правильной при себе вдруг не имеешь.

Отдельный, ну, курс, что ли, был посвящён амулетам различным. Оберегам там всяким, что защитить могут от напастей любых почти, как магического происхождения, так и природного характера. Талисманов коснулись. Здесь, правда, адепт скептически был настроен. Хотя признавал, что если человек самозабвенно и искренне верит, что его, к примеру, колечко “волшебное” удачу приносит, так и будет ему счастье в итоге. Разве что, с небольшим условием. Силёнок немного приложить к тому надо будет. Только так. Если же просто на диване сидеть да у моря погоды ждать, так не дождёшься ты ничего. Гарантировано. Ну, с одним исключением, разве. Это когда счастье для тебя – ожирение третьей степени.

Наиболее долго говорили мы с адептом о тех артефактах, что магией заряжены. Как защитной, так и атакующей. О том рассуждали, какими амулетами колдуны пользуются, какие ведьмы в своём арсенале имеют, и что при себе держат совсем уж экзотические экземпляры, типа лепреконов там или валькирий. Про раритеты не забыли. Про те, что во времена давние созданы были, когда магия превыше всего ценилась и силой огромной обладала. Да не в пример нынешней ценилась. Той нынешней, что теперь более даже не на магию, к слову, а лишь на зачатки её какие-то походит.

К сожалению, адепт обеспечить нас амулетами не мог. Всего по одной причине. Не было у него их. Да, просто не имел представитель Обители надобности в подобных вещах! Совсем не имел. Вера – вот главное и единственное оружие, коим пользовался ставленник Творца.

Зато в избытке что обереги, что артефакты в закромах богов старых хранились. Здесь они, правда, не работали. Табу на то строгое было. И обойти его не имелось никакой возможности. Однако при возвращении на Землю вновь обретали амулеты все заложенные в них силы, способности и умения.

Как боги раритеты сюда протащили и как пополняли запасы свои – сие тайна великая. Однако – факт. Разжиться амулетами у аборигенов местных можно было бы и весьма недурно. О том наставник нам прямо заявлял. Но, только при одном условии можно было – если контракт заключишь. На поиск артефакта какого утерянного. Тогда и только тогда то божество, чьё задание ты возьмёшься исполнить, добра своего и отсыплет полной мерой. В рамках достигнутых договорённостей, само собой.

Мы-то, кстати, с сатиром при первом нашем посещении Земли контракт вообще не заключили. Я о том не знал, а сатир – не подумал. Потому и не получили ничего в итоге. Когда на поиски отправились – то ещё ладно. Здесь мы сами ничего не просили, не требовали. Обиднее гораздо, что и по прибытию обратно ничего нам не перепало. Перун тогда артефакт свой найденный у нас просто забрал, по плечу меня похлопал, разве только, и исчез, словно не было его. Так-то, вроде и не обязан он нам был хотя бы уж “Спасибо” сказать, не говоря там о вручении награды какой, нами вполне заслуженной. Не обговаривали же мы этот момент. Однако как-то не по-человечески это. Совсем не по-человечески. Хотя, с другой стороны, какой Перун человек? Бог он! Которому все кругом обязаны. В том числе и мы с сатиром. По гроб жизни обязаны… Ну, да ничего. Урок получен, вывод сделан. Больше мы подобных ошибок не совершим. Стремглав никуда не побежим, пока все плюшки, нам положенные, не получим, не обговорим. Да, какое там побежим?! Шагу не сделаем!

Я передёрнул плечами, скидывая нахлынувшие было воспоминания. Прошлые обиды давно ушли. Чего о них опять думать? Есть день сегодняшний. И, что важно, есть проблемы насущные. О том и должны сейчас все заботы быть.

Да уж. Насущные проблемы. Я скосил глаза на сатира и его девушку. Вот с кем главная трудность-то у меня сейчас. По сравнению с ними, всё остальное – мелочи.

Хотя, с другой стороны, понять эту сладкую парочку тоже можно, конечно. Всё-таки три месяца минуло уже с тех пор, как мы с сатиром вернулись на Обитель с нашего первого задания. Ну, и Маша когда возродилась, соответственно. Сие значит – три месяца платонической любви для моих “коллег”. Или же по-простому – воздержания. Очередного для сатира и несколько, что ли, неожиданного для его суженой. Это – первое.

Второе. За прошедшее время мы полностью прошли, так сказать, вводный курс молодого бойца. То есть худо-бедно, но пробежались вместе с адептом по теории. По всем аспектам жизни, значит, как на Обители, так и на Земле. В той части пробежались, понятно, что выходит за рамки привычного мировоззрения простого обывателя. Того обывателя, человек который. Да. Прекрасно понимали мы: век живи – век учись. И всё равно, даже через век всего знать и уметь не будешь. Невозможно сие по определению. И, тем не менее, уже сейчас наших познаний и наших возможностей вполне хватало, чтобы получить одобрение-разрешение адепта на получение нового задания. Читай – на посещение Земли. Не то, чтобы то одобрение обязательным было. Но душу грело и уверенности добавляло. К слову, то разрешение давно мы уже получили. Две недели уж как…

Ну, и третье. Наша жизнь на Обители, на самом деле, ох, как мало походила на райское существование. Скорее, складывалось ощущение, что нас, особо не спросив, запихнули в какой-то, что ли, лагерь для выживания, где ни к кому снисхождения не бывает. А роль начальника того лагеря взял на себя сам адепт.

То, что ставленник Создателя не имел возможности помочь нам с амулетами, по его мнению, абсолютно не означало, что он более ничем, кроме слова, не может нам быть полезен. Наоборот! Адепт оказался ярым приверженцем крылатого выражения “В здоровом теле здоровый дух”. И этот здоровый дух он нам и начал прививать по шесть, а то и по восемь часов в день без выходных. Это помимо теоретических занятий.

Мы бегали наперегонки с кентаврами и страусами, плавали вдогонку за дельфинами и русалками, причём и на воде, и под водой. Боролись с невесть откуда взявшимися здесь могучими викингами и прятались от ниндзя, тоже неизвестно что забывших на Обители. А ещё лазали по скалам, прыгали с лианы на лиану, распугивая обезьян, спускались на верёвках в жерло вулкана и падали с водопада. И так постоянно!

Дарованная нам свыше недюжинная сила (что, собственно, и позволяла выдерживать весь этот темп), по моему мнению, являлась истинной благодатью. Это можно было бы просто принять и потому – расслабиться. Ничего не делать, то есть. Разве только, благодарить Создателя за милость. Адепт был противоположного мнения. Он считал, что всё то, что приобрели мы вместе со знаком избранных, накладывало на нас дополнительные обязанности. Это в части совершенствования и развития сих даров. Понятно, что видение ставленника Творца главенствовало. Отсюда и всё новые и новые наши “страдания”.

Более всего от такой несправедливости страдал сатир. Он, в отличие от нас с Машей, на Обитель был призван давно. И привык к достаточно вольготной жизни. Истязать свой организм тяжкими тренировками, по крайней мере, его точно никто не заставлял. А добавьте теперь к его новому времяпровождению ещё и, снова повторюсь, вынужденное воздержание рядом с любимой девушкой. Что получите в итоге? Правильно! Доведённое практически до последней точки кипения существо, уже не просто желающее. Алчущее! Именно так. Алчущее немедля покинуть этот мир.

Недалеко от своего суженого ушла и Мария. В её взгляде читалось ровно тоже состояние души, что и в глазах рогатого. Разве что, отношение девушки ко мне пока ещё было чуть более терпимым, чем у сатира. Но и это отношение буквально с каждым часом становилось всё менее и менее лояльным.

Думаю, предельно ясно теперь, почему можно было понять и рогатого, и его зазнобу. Почему им так на Землю хотелось. Да, что то хотение! Приближался и приближался неумолимо для моих соратников час Х – время действий.

Подозреваю, ещё немного и вообще забудут мои друзья, что сами выбрали меня главным в нашей славной компании, имеющим право как вето, так и последнего слова. Забудут, а затем и вовсе вычеркнут Алёшу из своей жизни, как и не было его. И вдвоём, приняв первое попавшееся задание, немедля рванут с Обители.

Останавливало моих, всё ещё не бывших коллег пока, разве, только то, что, исполняя задание высших вдвоём, работать им придётся. Не просто работать. Пахать! Носом землю рыть! Времени на личные отношения при таком раскладе банально может и не хватить. Очень друзьям моим этого не хотелось. Ну, а останься же всё по-старому, то есть явись втроём мы на заказ – я прикрою. И один справлюсь, пока парочка сладкая обществом друг друга наслаждаться будет.

Я снова вздохнул. Уже открыто вздохнул. Не скрываясь. Чего там! До следующей тренировки оставалось минут двадцать. Время, выделенное нам на отдых, истекало. Очень скоро опять придётся покинуть наш излюбленный холмик и отправиться к ждущему нас у раскалённой пустыни адепту. На новую тренировку. Не знаю, что уж там наш учитель задумал на этот раз, но подозреваю, что снова ничего хорошего.

– Ладно, ребята. Хватит бока мять. За дело! Давайте определяться уже и – на Землю, – решившись, громко произнёс я.

– Да, неужели! – приподнимаясь, усмехнулся сатир.

– Орис, не начинай даже! – также присев, грозно осекла рогатого Маша. И совсем другим, мягким, бархатным голосом продолжила, обращаясь уже ко мне. – Мы согласны, Лёша.

– На что согласны? – не понял я.

– Согласны на Землю, – пояснила девушка. – Какое задание принять – сам решай. Нам всё равно. Так, Орис?

– Так, так. Всё так, – подтвердил кучерявый. – Давай, определяйся, братец, кого из высших звать. С кем контракт-то заключать будем?

– С кем… – протянул я.

Решения то у меня, честно говоря, так и не было. Вот не лежала душа у меня ни к одному из тех заданий, что готов был выдать каждый из пяти богов, обратившийся к нам за помощью в последние недели. Не верил я, почему-то, что всё гладко пройдёт. Вот ни в одном из пяти случаев не верил. Чуйка моя буквально кричала: “Нет! Нет! Только не это!” А чуйке я своей привык доверять. Потому-то, собственно, и тянул так долго с выбором, несмотря на нарастающее недовольство моих сотоварищей, уже всерьёз грозящее перейти в бунт.

Всё-таки рискнуть да ляпнуть наугад имя одного из пятерых богов (любого – а что мне ещё оставалось-то?) я так и не успел. Рядом вдруг негромко этак бухнуло. И следом, откуда-то справа раздалось достаточно вежливое покхекивание. Наша снова, смею верить, дружная компания синхронно повернула головы в сторону источника звука и воззрилась на возникший на холмике весьма колоритный персонаж. Несомненно, это было очередное божество.

Здесь надо немного пояснить. Все старые боги, населяющие Обитель, считали даже не долгом своим, а обязанностью появляться перед народом крайне эффектно. Что по их мнению значило – словно из ниоткуда да с неимоверным грохотом. И грохотом, сопровождаемым зачастую ещё то боем барабанов, то воем сирен, то восторженными криками.

Вот, представьте себе теперь. Лежите вы эдак себе тихо, спокойно после очередной, изматывающей разминки с адептом. Лежите и о великом думаете. Отдыхаете, то есть, ну, или дремлете. Никого не трогаете, в общем. И тут вдруг очередное, обычное такое явление к вам божка местного происходит. Совершенно неожиданное, значит, и с продолжительным, оглушительным рёвом. Чем всё это в итоге, по вашему мнению, закончиться может? Лично я думаю, что в лучшем случае пожизненным заиканием, ещё и сопряжённым с непрекращающимся нервным тиком правого глаза. И вот оно вам надо? Мне – точно нет. Потому-то и пришлось принять некие предупредительные меры.

Уже после второго, не считая, правда, явления Перуна, чересчур громкого и внезапного возникновения прямо перед моим носом высшего, я во всеуслышание заявил: “Дальнейшее покушение кого-либо на мои покой и душевное равновесие будет тут же караться для того неразумного категорическим отказом в принятии задания на поиск артефакта. Сроком на три года.” Сатир с Машей немедленно поддержали меня. И, знаете, подействовало! Не то, чтобы боги Обители совсем уж отказались от своих привычек. Однако начали появляться не впритык к моему драгоценному телу, а чуть в сторонке. И сопровождающий своё прибытие грохот по громкости на несколько порядков снизили. Ровно так снизили, как, к примеру, тот самый персонаж, что и возник сейчас недалече на нашем любимом холмике.

Совсем теперь уже возвращаясь к нашему новому посетителю. Так-то, оно конечно, и вообще ведь большинство местных богов выглядят весьма колоритно. На то они и боги. Но даже среди них этот высший смог выделиться. В первую очередь, своими огромными раскидистыми рогами. Глядя на них, сатир даже сглотнул чуть завистливо, но при том, безусловно, уважительно.

Высотой метра в полтора, если не больше, причудливые рога высшего со всех сторон имели, причём самым странным образом, вид огромной короны. Той короны, которую явившийся к нам бог носил с поистине царским величием. Носил легко и непринуждённо, несмотря на свой рост – чуть выше среднего, и далеко не выдающееся телосложение, если ориентироваться на обычного человека. А вес тех рогов, думаю, никак не меньше килограмм пятидесяти будет. Осталось дополнить, что наряжен высший был в костюм охотника. Очень дорогой и импозантный костюм. Именно такой, в котором как раз царственной особе не стыдно появиться перед прочим людом было.

– Херн-охотник, – дав вдоволь налюбоваться собой, представился высший. – Бог.

– Понятно, что бог, – кивнул головой я. – С чем пожаловали?

– Задание хочу вам выдать, – ответил Херн и, сделав небольшую паузу, продолжил. – Я родом из Англии. Виндзорский лес моя вотчина. Так-то и любой лес для меня открыт, везде я хозяин, однако те места, где родился и силу принял, для меня всё одно ближе. Тем больнее, что лес мой в парк уже превратили. Совсем не тот он стал…

– У нас очень мало времени, уважаемый, – решил поторопить я высшего. – Сейчас мы как раз принимаем решение, с кем контракт заключать. Пять заданий нам уже предложили. Если хотите, чтобы мы выбрали всё таки ваше, изъясняйтесь короче и по сути.

– В последний мой визит на Землю, как раз в Виндзорский лес, я потерял пряжку от ремня, – Херн тут же быстро начал излагать свою проблему, похоже было, что он готовился. – Дело было в домике лесника, хранителя парка. В том домике устроен алтарь в мою честь, а сам лесник всецело предан мне. Я повесил ремень, на котором был закреплён колчан, на стену и ушёл к своей пастве. Вернувшись со службы, я подхватил своё имущество, рассматривать и надевать его времени уже не было, и направился обратно на Обитель. Похоже, пряжка каким-то образом соскользнула с ремня и упала на пол. Других вариантов просто нет. Вам всего-то нужно будет найти и подобрать её. Ничего сложного.

От того, как переглянулись сатир с Марией, я понял – они решение уже приняли. И готовы были немедля рвануть в добрую, старую Англию. Я также склонялся к принятию именно этого задания. Тем не менее, решил пока ещё чуть подзадержаться здесь. Оставалось всё-таки кое-что важное. О чём мои напарники отчего-то вдруг забыли.

– Как выглядела пряжка? – задал я вопрос, услышав который, сатир смущенно заёрзал на месте, а Маша густо покраснела. Дошло, значит, до друзей моих, что чуть не отправились искать неведомо что, правда, хотя бы ведомо куда.

– Золотая, в форме торка – символа власти. Того, что у меня на шее, только размером раз в пять поменьше, – Херн, не глядя, ткнул пальцем в висящее на нём круглое, витое, негнущееся ожерелье, заканчивающееся на концах почти сомкнувшимися между собой шариками.

– Задание – найти пряжку? – решил уточнить, на всякий случай, я.

– Да, – кивнул головой бог.

– Условия контракта?

– Вам такого задания-то простого и не давали, думаю, никогда, да и не дадут, наверное, больше, – поморщился высший. – Тем не менее. Скажете хранителю Виндзорского парка такие слова: “Дикая охота Херна”. За то получите всемерную помощь и денежное довольствие. Очень щедрое довольствие. Хватит и дворец купить, при необходимости. Однако надеюсь, вы всё же разумны будете. В крайности впадать не станете.

– Этого мало, – сказал даже не я ведь. Это, не спросив меня, жаба моя внутренняя вдруг выкрикнула. До невозможности скаредная которая жаба.

– Люди. Такие вы во всём, люди, – чуть скривившись, произнёс Херн. – Ладно. Вот два амулета ещё. Первый на землю бросить надо будет. С силой бросить. Так собачек моих призовёте. На полчаса они придут. Того вполне хватит, чтобы любое живое существо, какое только пожелаете, прячущееся в лесу (абсолютно любом лесу!), мои псы для вас нашли. Ну, или порвали какого врага вашего. Или врагов… Этот амулет с собой возьмёте. Ну, а второй артефакт – уже при возвращении получите. Если с пряжкой моей вернётесь, само собой, получите. Хотя сомнений-то в ином исходе и нет вроде…

– Хорошо, – согласился я, забирая из рук высшего серебряную монету с изображением стаи борзых. – А что второй амулет может?

– Замедляет время на тридцать секунд, – пояснил Херн. – Для всех, кроме владельца амулета.

– Ого! – не удержался от восхищённого возгласа Орис.

– Задание принято! – попытался торжественно провозгласить я, но всё испортила некоторая моя поспешность. А вдруг Херн передумает? Убедившись же – намерений таких бог не имеет, я уже спокойней обратился к своим напарникам. – Орис, Мария, готовы последовать за мной?

– Давно пора! Конечно! – немедленно последовали ответы от обоих моих друзей.

– Да будет с вами удача! – благословил нас высший, и мы тут же покинули Обитель.

глава 2

И опять – дежавю. Снова мы на Земле и снова на лавочке в парке. Лавка – это такая, интересно, стандартная, что ли, посадочная площадка при перемещении с Обители на голубую планету? Или всё же и по-другому как-то бывает? Надо будет о том у адепта поинтересоваться. Если не забуду, конечно.

Ну, да как бы то ни было – мы действительно снова на Земле. И снова на лавочке, и снова сатир приводит в чувство своего напарничка. Разве что теперь этот напарник не я. Лично вот я живой да здоровый спокойно сижу себе с самого краешка скамейки и с интересом оглядываюсь по сторонам. А хлопочет нынче Орис вокруг своей ненаглядной Машеньки.

С другой стороны, а что вы хотели? Абсолютно невероятные кувырки да кульбиты в донельзя странном пространстве, совершенно утратившем такие понятия, как верх и низ, право и лево. Пространстве, щедро наполненном непонятными и ошеломляющими звуками, запахами и видениями. Именно так, знаете ли, и выглядит изнутри процесс перемещения с Обители на Землю. И подобная транспортировка из нашей компании, похоже, только сатиру нипочём. Космонавту нашему… Мне же, к примеру, тоже с первого раза просто так, без последствий весь этот кавардак перенести не удалось. Потерял сознание тогда я. Не выдержал. Теперь-то пообвыкся, конечно. Чувств больше, по крайней мере, уже не теряю. Пусть и ощущаю себя по-прежнему не совсем уютно. Но то – теперь. Речь ведь про первый раз, когда и меня-то, мужика здорового так скрутило – мама не горюй. Что уж про слабую девушку-то и говорить. Ей к такому ещё привыкать и привыкать. Очень надеюсь, возможностей для того будет предоставлено в дальнейшем – несчётное количество. Иначе… Об этом даже думать не хочется.

Я снова бросил взгляд на Машу. Веки девушки уже начали подрагивать, дыхание стало интенсивней, щёки порозовели. Очевидно, Мария начал приходить в себя. Достаточно быстро, надо признать. Впрочем, в том немалая заслуга сатира была. Справился, как я и ожидал, без моей помощи, бродяга. Хотя помощь-то моя рогатому была, думается, и вовсе без надобности. Да не потому совсем, что у меня диплома врача-реаниматолога не было. Просто не собирался без веских на то причин и близко к драгоценному телу своей возлюбленной меня Орис подпускать. Не собирался и всё тут. Что, конечно, нисколько неудивительно.

Я пожал плечами и вернулся к осмотру окрестностей. Повторюсь, мы оказались в парке. Это не вызывало сомнений. По логике вещей – в Виндзорском. Да, и правильно – с чего бы Херну-охотнику, бог который, нас путать-то и в Летний сад какой-нибудь отправлять? В первую очередь, не в его интересах подобные кренделя выписывать.

Скамейка наша, кстати, оказалась единственной на небольшой лужайке в низинке. С трёх сторон от нас возвышались пологи небольших холмиков, заросшие травой. Позади высилась башня какого-то замка, к которой вела извилистая тропинка. Людей вокруг видно не было. И всё же то, что это место общественное, а не частное владение было вполне очевидно. О том явственно говорил присущий массовому цивилизованному сообществу внешний шум. Чуть слышный рокот двигателей, доносящиеся то и дело крики детей, звучащая из-за стен замка музыка, периодически перемежаемая рекламой, и прочее-прочее, с неодолимой силой свидетельствующее – эти места отвоевал для себя так называемый “человек безликий”, он же – среднестатистический. И более не отдаст их уже никогда и никому.

В центре искусственно выложенной из камней площадки, находящейся напротив нашей скамейки, бил естественный родничок. Этакое, знаете, местечко спокойствия, уединения и умиротворения, неизвестно как сохранившееся в донельзя урбанизированном мире. Видимо, об этой низинке знало достаточно ограниченное количество людей, исключительно местных. И даже они ходили сюда не так часто. Потому, собственно, и лавочка здесь установлена была в единственном экземпляре.

Резюмируя, осмотр окрестностей информации мне дал немного. Если не сказать, вообще ничего не дал. Ну, низинка. Ну, родничок. И что? Разве только, место это, как нельзя лучше, подходило, чтобы прийти в себя посланникам Обители после дороги трудной. Да скорее адаптироваться к местным условиям, подальше от глаз чужих. Потому мы здесь и оказались. Ничего более умного в голову пока не приходило.

Я опять посмотрел на Марию. Процесс “адаптации” её шёл полным ходом, во многом благодаря всё тем же усилиям сатира. Очень обходительным и деликатным усилиям. Меня-то, помнится, рогатый так не баловал. В чувства приводил тряской за плечо и истошными воплями. Впрочем, ладно. То в прошлом. Пора возвращаться к настоящему.

Я достал из кармана смартфон.

Телефон – это вообще единственный предмет, помимо амулета Перуна, который мне удалось при прошлом посещении Земли протащить с собой на Обитель. Адепт против наличия у меня этого аппарата, кстати, возражать не стал. А смысл? Сотовая связь, само собой, на Обители отсутствовала. Интернет тоже. И зачем вообще, казалось бы, тогда смартфон там нужен? Тем более, вскоре он и вовсе превратился в ни на что негодный кусок пластика. Сел, значит. А зарядить снова телефон не было никакой возможности. Тем не менее, выбрасывать это чудо техники я не стал. Сохранил. Более того, носил с собой, как талисман. Не расставался с ним. Потому-то и оказался смартфон сейчас в моих руках.

Как ни странно, но экран телефона, после того как я нажал на кнопку включения, загорелся радостным голубым цветом. Вдобавок, шкала зарядки оказалась заполнена на сто процентов. Видимо, сказались отголоски того самого правила, что снимает табу на использование раритетов и параллельно возвращает все их способности при перемещении с Обители на Землю. Каким-то образом, похоже, мой смартфон был воспринят как ещё один артефакт. И реанимирован заодно с остальными. Другого объяснения у меня просто не было.

Пока я благодарил небо за столь неожиданный подарок, как работающий телефонный аппарат, тот аппарат отнюдь не бездействовал. Он активно искал доступную сеть. И вскоре вполне себе успешно нашёл её.

Деньги на счету моего номера должны были оставаться ещё в достаточном количестве. В последний раз тот счёт был пополнен более чем с избытком. И даже списанная за три месяца (или четыре? – впрочем, неважно) абонентская плата не могла слишком серьёзно повлиять на мой платёжный баланс. Однако то в России. Сейчас же мы в Англии. Где в дело вступает ненасытный роуминг. Следовательно, на многое рассчитывать не приходилось.

Естественно, при подобном раскладе забавляться чтением последних новостей не стоило. Были вещи гораздо более важные.

В первую очередь я скачал в соответствующем приложении карты Виндзора и Лондона, а также, на всякий случай, Англии в целом. Карты, которыми можно было пользоваться и офлайн. Затем я нашёл довольно подробную схему Виндзорского парка. Загрузил в телефон и её. Вполне пока удовлетворённый достигнутыми успехами, я отключил телефон от Интернета. Следовало поберечь остатки денежных средств на счету. Хотя… Представляли ли теперь те средства хоть сколько-то значимую сумму, я понятия не имел. И всё же.

Следующий час я посвятил изучению приобретённого контента. Не всего, конечно. Ограничился пока рассмотрением и кратким анализом карт Виндзора и одноимённого с ним парка. Парка, само собой, в большей степени.

Результатом моего труда явилось достаточно чёткое понимание, куда теперь следует отправляться нашей дружной компании посланников Обители. Вычислил я, то есть, где находится домик лесника с установленным, по идее, внутри него алтарём в честь Херна-охотника. И где, значит, нам пряжку утерянную вроде как искать надо.

Вытянув руки вверх, я, словно тот кот, довольно потянулся. Затем повернулся в сторону, где находились сатир с Машей и обомлел.

Начнём с того, что никаких следов столь тяжко давшегося возвращения на Землю ни на лице, ни на теле девушки более не имелось. Исчезли и обморок, и вялость, и истощение, как и не было их. Более того. Всё перевернулось ровно на сто восемьдесят градусов. Мария теперь была весела, энергична и счастлива. К тому же она успела довольно нескромно усесться на колени к рогатому и весьма легкомысленно приобнять своего дружка за плечи. И теперь то хохотала над фразочками, что кучерявый всё нашёптывал и нашёптывал ей в ушко, то подставляла поочерёдно сатиру шею, губы и щёки, которые тот тут же начинал жадно нацеловывать.

Вот, что тут сказать. Ну, просто картина маслом. Вырвались голубки из-под опеки строгой мамочки (адепта, значит). Дорвались до сладкого. Быстро вспомнили, что такое есть любовь плотская, какова она на вкус. Да напоказ все свои чувства да отношения и выставили.

– Прекрасно! – чуть придя в себя, решил пресечь на корню я намечающуюся вакханалию. – Лёша, значит, вовсю вопросами, ради которых мы собственно сюда и прибыли, занимается. Не отвлекается ни на что. Думает, напарники его пока в себя приходят, но совсем-совсем скоро уже на помощь поспешат. И что?

– Что? – не переставая улыбаться во все свои тридцать два (а может даже и больше, кто их сатиров знает) белоснежных зуба, переспросил рогатый.

– А то! – взъелся я. – То, что мы договаривались вместе работать. Вместе! Только вот происходящее здесь как-то очень трудно мне совместной работой слаженного коллектива назвать. Язык не поворачивается!

– Чего ты, Лёша, кипятишься, – попыталась успокоить меня Маша. – Ты же человек. Должен всё-таки и нас понять. Так что, перестань ругаться. Это тебе совсем не идёт.

– Вот именно, что человек, – кивнул головой я. – И потому мне тоже ничто человеческое не чуждо. Если же здесь кто-то по другому думает, да считает, что я живу исключительно по принципу “Мне хлеба не надо – работу давай”, то этот кто-то глубоко ошибается. Я далеко не святоша. Разве что, совесть какую-никакую имею и понимание простое – сначала дело, потом уже развлечения.

– Тут ты прав, конечно, братец, – пошёл на попятную сатир. – Только сам рассуди. Чем же мы сейчас тебе помочь-то могли бы? Ты так увлечённо в своём телефоне что-то рассматривал, думал о чём-то. Оттолкнуть тебя надо было? Испортить всё? Сказать – всё, наша очередь настала! Отдавай смартфон! Мы в него теперь смотреть будем. И не перечь! Мы же команда!

– Много бы вы там насмотрели, – проворчал я, внутренне где-то уже и признавая правоту рогатого, но внешне пока этого всё равно не показывая.

– А сам-то ты, скажи, что увидеть смог? – недовольным тоном спросила Маша, очевидно, достаточно уязвлённая моими последними словами.

– Нашёл, где дом хранителя парка находится?! – Орис толи решил уточнить вопрос, толи дать девушке ответ за меня. Мой родственничек, как раз, нисколько не сомневался ни в том, что именно я искал, ни в том, что мне, скорее всего, удалось достичь успеха в поисках.

– Нашёл, нашёл, – свой сварливый тон я пока менять не собирался.

– Так что же мы сидим! Какой ты умничка, Лёша! – Мария тут же забыла о своём негодовании, соскочила с коленей сатира и бросилась обнимать меня.

Я, признаться, никак не ожидал такого поворота событий и даже несколько растерялся. Как, впрочем, и рогатый. Однако долго находиться в прострации девушка нам не дала. Она вдруг резко выпрямилась, схватила за руку сначала меня, потом своего кучерявого и начала тянуть со скамейки.

– Пойдёмте же, пойдёмте скорее! – начала увещевать нас девушка.

– Куда? – подчиняясь неуёмной энергии Маши и поднимаясь с лавки, умудрился задать донельзя глупый вопрос я.

Правда, очень на то похоже, ровно тот же самый вопрос собирался задать и сатир. Это явственно читалось в его глазах. Только вот я опередил напарничка. Потому рогатому, так же успевшему принять вертикальное положение, оставалось лишь молча ждать пояснений.

– В гости к хранителю. Куда же ещё? Что за странный вопрос? Не разочаровывай меня, Алексей, – строго взглянула на меня бывшая библиотекарша.

– Действительно. Куда же ещё? – мгновенно сориентировался мой братец и сокрушённо покачал головой. – Сдаёшь ты, Лёша. Сдаёшь…

Мне только оставалось развести руками. Возразить, вроде как, и нечего было, а пытаться обвинить в собственном временном помутнении рассудка Машу – себе дороже.

Хотя кому, с другой стороны, как ни самой Марии-то, удалось столь успешно ввергнуть меня в ступор? И всё благодаря, ну, никак необъяснимым женским поведению и логике. А и как мне было противостоять резкой смене настроения девушки? Её стремительному переходу в чувствах от раздражения да досады, а где-то даже и неприязни до пламенной любви. Любви что тут же, совершенно неожиданно, переродилась в неукротимое желание действовать, куда-то там бежать. Скажите, как?! Даже сатир, что вроде как уже должен был бы приноровиться к характеру и повадкам своей зазнобы, и то растерялся. Разве что, пройдоха, успел вовремя опомниться и вновь вышел сухим из воды. А я остался крайним. Как всегда…

– Так ты идёшь, братец? – обернувшись, позвал меня Орис. Рогатый успел уже оттереть меня от Маши, вновь единолично завладел её белыми ручками и двигался теперь с ней вдвоём по тропинке, что вела наверх к башне.

– Догоняй, Алексей! – Мария даже повернуться в мою сторону не соизволила.

– По дороге всё расскажешь, объяснишь. Ну, в смысле – что, как, кто, куда, – резюмировал сатир и, более не отвлекаясь на меня, всё внимание опять отдал своей подружке.

Пробормотав вполголоса набор самых отборных своих ругательств (чай, не на Обители, так что можно уже и вслух, но всё равно тихо, чтобы Маша не дай бог не услышала, девочка всё-таки) и, помахав ещё немного для порядка возмущённо руками, что теми самыми крыльями, я направился догонять свою команду. А что? Были другие какие варианты ещё?

Совсем скоро я оказался наверху у крепостной стены, являвшейся, к слову, внутренней в замке. Махнул рукой вправо ждущей меня парочке, указывая дальнейшее направление движения, и снова поплёлся сзади, вслед за ними. Не потому, что до сих пор обижен был. Просто и вдвоём-то на той дорожке пройти уже проблемой являлось. Для третьего же путника, что вместе с ними в ряд встать бы захотел, и вовсе места не было.

Ещё минут через десять мы обогнули стену, примыкающую к небольшой рощице. Вышли во внутренний же дворик крепости, где стало заметно просторнее, а затем покинули, наконец-то, Виндзорский замок (а это был именно он).

Народу вокруг заметно прибавилось. В основе своей то были праздношатающиеся. Туристы и местные жители, вышедшие на прогулку, влюблённые парочки с корзинками для пикника наперевес, мамочки с колясками, спортсмены-бегуны. В общем, полный набор, характерный для любого парка мира.

Осталось добавить, что раскинувшуюся перед нами картину уверенно дополняло то многоголосье, что, в общем-то, и так постоянно сопровождает любого жителя мегаполиса, и что воспринимается тем жителем уже давным-давно, как вполне естественный фон. И на который внимания-то особого не обращаешь.

Как вы уже и сами поняли, ни о каком уединении более речи не шло. Что, впрочем, нисколько не мешало нашей троице общаться. Мы-то тоже как-никак городские выходцы. Так что, считай, в естественную среду обитания попали.

– Красиво-то до чего! – вздохнула Маша. – И просторно как!

– Просторно не то слово, – усмехнулся сатир, глядя на раскинувшиеся перед замком и уходящие далеко вдаль обширные территории.

Я пожал плечами. Ну, пусть полюбуются, ребятки. Отдохнут заодно. Не знают ещё, друзья мои, что им по эти просторам топать и топать теперь. Домик лесника, судя по карте, находился довольно далеко отсюда. В правой стороне парка. У самой его окраины.

Правду сказать, я и сам не ожидал, что всё здесь таких огромных размеров окажется. На карте-то, что я изучал, всё проще казалось. Вот замок, вот дорога, вот река, дальше лесок да пруд, и наконец – искомое здание. Только не сильно-то я, как оказалось, обратил внимание на масштаб карты. Ну, да что изменилось бы, с другой стороны, оцени я сразу правильно расстояние до алтаря Херна-охотника? И правильно – ничего. А что тогда и расстраиваться?! Ноги в руки и вперёд – подошвы топтать. Разве что, чуть позже вперёд. Сразу после того, как Машенька местными ландшафтами налюбуется. А пока же, пользуясь моментом, тоже немного перекурим.

Курить, в прямом смысле этого слова, я не стал. Не моё это. Да и для здоровья вредно. Просто расслабился я и занялся тем же, чем и мои напарнички – осмотром окрестностей.

Справа от нас (это значит в левой части парка, мы-то находились сейчас спиной к замку, правильно же направление определялось, если лицом к стенам цитадели стоять), так вот, справа находились за редколесьем какие-то здания. Это было неинтересно. Зато прямо перед нами и в другую сторону от домов раскинулись широкие луга с аккуратно постриженной травкой и ровными кустиками, идеально прямые дорожки, по части из которых двигался транспорт, да посадки деревьев, особняком из которых выделялись дубовые рощи. Действительно ведь – красиво.

– Хорошо всё это, – первым прервал молчание Орис. – Только что-то не очень понимаю я, где Херн охотится-то? Нет! Олени есть. Вон по полянке несколько гуляет. Только что за интерес-то такой их добычей заниматься? Где спорт, я вас спрашиваю, где адреналин?

– В других местах наш бог охотится. Любой лес его вотчина. Сам он об этом нам говорил, – напомнил я сатиру. – Парк же Виндзорский нынче больше для потехи публики предназначен. Хотя и здесь есть места, где оленя загнать можно. Было бы желание. Сильное.

– Ага. Очень сильное. Тут трудно не согласиться. Так-то и у лужи какой побольше тоже можно усесться с удочкой, конечно, – покивал мне головой рогатый. – Ну да, ладно. Пора за дело.

– Неужели, – усмехнулся я.

– Нам же куда-то к тем домикам? – не обращая внимания на мой сарказм, кивнул головой Орис в правую сторону.

– А чего мы так спешим? – подала голос Маша. – Куда эта пряжка от нас денется-то? Столько ждала, неужели часик ещё не потерпит? Может, погуляем здесь сначала немножко?

– Дорогая! Давай всё же с делами закончим, – с опаской глядя на моё побагровевшее лицо, поспешил опередить меня с ответом сатир. – А потом всё что ты захочешь, моя девочка. И прогулки, и цветы, и луна, и… Ну, ты поняла.

– Хорошо, как скажешь, – покладисто кивнула головой девушка.

– Ну, отчего же и не погулять-то? Желание женщины – закон, – быстро успокоившись и вновь обретя голос, сказал я. И с довольной ухмылкой глядя на слегка вытянувшееся и полностью оторопевшее лицо рогатого, продолжил. – Просто нам не к тем домикам, братишка. Вот, совсем не к тем.

– И куда же нам? – решил уточнить Орис.

– В совершенно противоположную сторону, – я сделал размашистый жест рукой в направлении левой от нас части парка, охватывая одним движением сразу все холмики, поляны и рощицы, раскинувшиеся там. – Думаю, даже не часик, а, считай, с лихвой все два нам на погулять хватит. Можно было бы, конечно, на автобусе каком туристическом к домику хранителя добраться. Ходят здесь, как вы видите, автобусы-то. Да только денежек местных у нас нет. Хотя, чего там местных. Никаких денежек у нас нет. Вообще. Так что не получится билет купить.

– Не надо никаких автобусов. Пешком пойдём. Конечно, пешком! Это же так здорово здесь оказаться и всё своими глазами увидеть, всё самим потрогать! На травке полежать, солнышку улыбнуться! Оленей погладить, может, ещё получится. Другие только мечтают о таком. А нам – вот, пожалуйста, берите и наслаждайтесь. Правда, милый? – Маша чуть в ладоши от радости не захлопала.

– Пешком, так пешком, – вздохнул “милый”, всем своим видом выражая покорность.

– Вот и славно, вот и вперёд, – подвёл я итог беседе и, повернувшись, первым направился в глубину парка.

Если я и ошибся на счёт времени прогулки, то ненамного. В общем и целом, плюс-минус пару часов и получилось в итоге променаду отдать. Правда, это всё с учётом и на травке полежать, и на солнышке погреться. Причём не остановило даже то, что осень так-то уже наступила. Ну, да. Это не Россия, конечно. Пятнадцать градусов выше ноля здесь по ощущениям было, ну, точно ни меньше никак. А это для ноября является вообще-то более чем комфортной температурой. И всё-таки на земле лежать… Однако же пришлось. Как и за оленями гоняться, в тщетной надежде их погладить. И вот, не дались ведь нам, ироды! Нам-то, посланникам Обители! Да, просто не поняли своего счастья парнокопытные…

Зато того самого счастья, несмотря даже на небольшой конфуз с местной фауной, полной ложкой зачерпнула наша Машенька. Вот уж кто был весел, непосредственен и безмятежен. Всё вызывало у нашей подруги восторг. Каждая травинка и каждый цветок, коих неожиданно оказалось огромное количество, радовали девушку. Она даже нашла в себе силы (вместе с нами, само собой) чуть ли не бегом форсировать пару холмиков, потанцевать на берегу пруда и поиграть в прятки в какой-то там рощице. В последней забаве, правда, я наотрез отказался участвовать и, привалившись плечом к какому-то дереву, тихо, даже можно сказать – про себя, но зато твёрдо и однозначно болел за неугомонную девицу. Не потому, что хотел над рогатым посмеяться. Элементарно лишних десять минут отдохнуть хотелось.

В результате через те самых два часа до домика хранителя местного парка добралась весьма разношёрстная компания: одна донельзя довольная, жизнерадостная леди и два запыхавшихся, измученных, точнее даже сказать – измочаленных джентльмена. Не знаю, как уж там сатир, но я в конце пути где-то даже с благодарностью уже вспоминал наши тренировки с адептом. Этот гуру, по крайней мере, над нами на занятиях так не измывался. Так, в смысле, не издевался, как позволила себе одна развесёлая дама на самой обычной вначале, казалось бы, прогулке.

Однако же пришлось брать себя в руки. Не хватало ещё предстать перед хозяином сего дома в неподобающем для уполномоченного самого бога-охотника виде! Так что, потоптавшись с минуту у дверей, на кнопку звонка, стилизованную под старину, я нажимал уже с безмятежным выражением на лице и слегка играющей, лёгкой улыбкой на устах. Орис, надо отдать ему должное, ещё раньше меня обрёл свою прежнюю уверенность и теперь старательно оттирал меня в сторону. Вспомнил сатир о своей святой обязанности, что, кстати сказать, сам же на себя и наложил – ведении переговоров. И готовился сейчас вновь первым слово молвить. Я, впрочем, и не возражал против того нисколько.

Дверь открылась на удивление быстро. Словно нас с нетерпением ждали и коротали пока время за газетой прямо у входа, с откровенным вожделением ожидая трели звонка.

В проёме появился высокий, чопорного вида мужчина и вопросительно уставился на нас. Если бы не задний вход, с которого мы пытались попасть в этот дом, я был бы уверен на сто процентов, что это дворецкий. И не смутили бы меня нисколько ни клетчатый спортивный костюм, ни ярко красного цвета кроссовки, в которые был облачён этот господин. Да, даже и в таком наряде, знаете ли, данный тип выглядел бы вполне естественно, подавая, к примеру, утром завтрак, да произнося при том ставшую уже классикой фразу: “Овсянка, сэр”!

– Что вам угодно? – и голос этого джентльмена – слегка бесстрастный, но при этом, безусловно, вежливый и учтивый, полностью соответствовал запавшему в меня с детства имиджу английского мажордома.

– Мы бы хотели видеть хранителя парка, – сатир, похоже, так толком до сих пор и не пришедший в себя, соизволил всё же очнуться и ответить на вопрос.

– Он перед вами, – дворецкий, как ни странно, на самом деле оказался всего лишь лесником. Хотя, на самом-то деле, ну, почему же – всего лишь?! И, тем не менее, лично я в том всё равно был, как бы сказать, несколько разочарован, что ли.

– Так, что вам всё-таки угодно? – в разговоре вновь повисла пауза, которую опять вынужден был своим вопросом прервать хранитель парка.

– Дикая охота Херна, – высунувшись из-за плеча рогатого, произнёс я.

А и на самом деле! Прятки, судя по всему, окончательно добили Ориса. И хотя внешне мой братец привёл себя в порядок, внутри он всё ещё находился в какой-то прострации. А может так на него близость женского тела подействовала? Реальная близость. Кто знает? В любом случае ждать, когда сатир вновь обретёт дар речи (а он снова выдерживал поистине мхатовскую паузу), я более не собирался. Так нас и пошлют в итоге куда подальше отсюда. В английском стиле, само собой. То есть, вежливо, безоговорочно и насовсем. А если снова в двери названивать начнём, собак спустят. Больших таких, чёрных, свирепых английских, опять же, догов. Ну, или полицию вызовут. В чём преимуществ для нас ненамного больше.

Дворецкий, ох, простите – хранитель парка, слегка подвинулся в сторону, пропуская нас в дом. Если лесник и удивился, услышав заветную фразу, внешне он никак этого не показал. Истинный британец, что и говорить!

Войдя внутрь, мы оказались в какой-то прихожей, обитой по кругу деревянными, грубой работы, нелакированными планками и весьма скудно обставленной. Из всей мебели – широкая лавка слева от двери, да самого простого вида стол с приставленным к нему, видавшем и лучшие времена, покарябанным стулом. На столе валялся какой-то журнал, раскрытый посередине. Учётный, судя по вносимым туда в графы обычной шариковой ручкой записям. И – всё. Ну, ещё пара гвоздей, что вогнали наполовину длины в стенку напротив. Негусто, прямо скажем.

– Что нужно, посланникам бога? Деньги, документы, помощь, информация? – хранитель парка сразу взял быка за рога.

– Всё, всё нужно, но позже, – Орис пришёл всё-таки в себя и снова взял инициативу в переговорах на себя. – Но, сначала нам необходимо осмотреть это помещение. При последнем посещении Херн ведь именно здесь оставлял свой пояс с луком?

– Да, как обычно, – подтвердил хозяин дома. – И осматривайтесь, конечно, раз необходимо. Не обращайте на меня внимания.

Быстро поблагодарив лесника, мы принялись за осмотр прихожей. Много времени, понятно, это не заняло. Фактически ведь открытое пространство. К тому же планки, которыми были обиты стены и пол, неожиданно оказались подогнаны идеально друг к другу и не оставляли щелей. Так что, всего-то пять-семь минут, в течение которых мы втроём поочерёдно обшарили по несколько раз все углы и – дело сделано. Обыск завершён. Разве что, результата не воспоследовало. В смысле, пряжки мы не нашли.

– Может, я в силах чем-то вам помочь? – обратился к нам хранитель парка, после того, как мы отряхнули пыль с колен.

– Может, – рогатый всеми силами пытался убрать кислое выражение со своего лица. – Наш с вами бог при последнем посещении потерял кое-что. Именно – золотую пряжку с ремня. Вы не находили её часом?

– Нет, к сожалению, – покачал головой хозяин дома.

– А кроме вас, кто ещё имеет доступ в это помещение? – продолжил допрос сатир.

– Никто. Я даже убираюсь здесь сам, – выдал совсем уж было обескуражившую нас информацию лесник, но тут же снова несколько обнадёжил. – Помощник мой, Томас его имя, правда, раньше заходил. Выпивоха, каких свет не видывал. Он, кстати, видимо в последний визит Охотника находился здесь, в прихожей этой. Спал пьяный под лавкой. Я утром бутылку пустую из-под виски там нашёл. Отсюда выводы соответствующие.

– Уже лучше, – кивнул головой рогатый. – А когда помощник ваш ушёл – до того, как Херн дом покинул или после?

– Чего не знаю, того не знаю, – развёл руками хранитель.

– Ладно, – чуть подумав, продолжил сатир. – Где нам найти этого алкоголика?

– А вот здесь проблема, – вздохнул хозяин дома. – Убили, знаете ли, моего помощника-то.

глава 3

Наша дружная компания, явившаяся с Обители, уже с минуту стояла напротив хранителя Виндзорского парка, не в силах продолжить беседу, и грустила. И повод для той грусти, надо признать, был. Да ещё какой повод!

Пряжки, что обронил Херн, мы, как на то всерьёз рассчитывали, сразу, влёт, так сказать, не нашли. Более того. Возникали, ну, как минимум у меня возникали, серьёзные подозрения, что пряжке той ещё до нашего появления здесь кто-то ловкий и смекалистый успел приделать ноги. Исчез, значит, золотой артефакт с горизонта, как и не было его. И потому намечавшаяся для нас совсем простая, вроде как, лёгкая такая прогулочка по просторам Англии была немедленно аннулирована. Да аннулирована к тому же тем самым турагентством “Даром – за амбаром”, что изначально бралось за организацию данного вояжа и клялось в его успешном завершении. Ну так, а что? Здесь взятки гладки. Ответ – не сложилось. Извините-простите, как говорится. И не кашляйте. Так и это же было ещё не всё! Последняя ниточка в лице любившего заложить за воротник подручного лесничего, что могла бы всё-таки быстро привести к утраченной личной собственности бога-охотника, тоже оказалась оборвана. И связано это было с неожиданной и скоропостижной смертью выпивохи.

Грустила наша компания, как оно и полагается, глубоко и пронзительно, но при всём том – по-разному. Сатир, например, глядел с тоской то на меня, то на Машу и периодически хмуро и недоверчиво покачивал головой. Подруга рогатого с трудом, да что там!, просто-таки стоически сдерживала слёзы, что пытались хлынуть сплошным и неудержимым потоком из её наполненных горечью да печалью глаз. Я же прятал своё разочарование за показным скептицизмом, иронично улыбаясь – мол, ничего другого я и не ожидал. Просто слетать, развеяться? Это не про нас! Чем труднее путь, тем слаще победа – вот наш девиз!

– Всё так плохо? – хранитель парка, вдоволь наглядевшись на нас, неожиданно решил проявить, пусть не особо-то и вязавшееся с его внешним видом и манерами, но сочувствие.

– Скорее, ожидаемо, – я решил не выходить пока из образа циника-пессимиста.

– По внешнему виду ваших друзей этого не скажешь, – не сдавался лесник.

– Они влюблены друг в друга, счастливы и потому верят, что вокруг них тоже все должны светиться от радости, а будущее должно быть прекрасно. Только в жизни обычно всё по-другому как-то. Сегодняшний день тому пример. Отсюда разочарование, – пояснил я.

– Понятно, – кивнул головой хозяин дома. – Думаю, вскоре это пройдёт. Не любовь, конечно. Нет! Простите, если вы меня вдруг не так поняли. Я про идеалистическое восприятие действительности.

– Надеюсь, пройдёт, – кивнул головой и я. – Даже больше скажу – уверен в этом. Однако давайте всё же пока отставим в сторону эти наши прогнозы на будущее и вернёмся к предложению той помощи, которую вы готовы были бы оказать нам.

– Всё, что угодно. Всё, что в моих силах, – тут же подтвердил хранитель парка прежние свои обещания, ещё и всем своим видом при том показывая готовность в содействии нам.

– Нам понадобятся деньги и информация, – ходить вокруг да около я не стал.

– Подождите, пожалуйста, несколько минут. Не больше, – предложил нам лесник, развернулся и направился внутрь дома, очевидно, за наличными. Надеюсь – за наличными. В прихожей мы остались одни.

Только хранитель парка скрылся за дверью, ведущей во внутренние покои, Орис тут же бросился к своей Машеньке, успевшей уже переместиться ближе к столу, дабы опереться об него. Стоять девушке, учитывая её состояние, становилось совсем тяжело. Сатир приобнял свою подругу за плечи и начал что-то тихо, успокаивающе нашёптывать ей на ухо. Я подошёл было ближе к этой парочке, что-то там сказал, но оказался просто начисто проигнорирован. Оставалось лишь пожать плечами. Всё стало понятно. Обсудить сложившуюся ситуацию со своей командой покуда не получится. А и действительно! Какие там ещё поиски злополучной пряжки?! Не до подобных мелочей моим коллегам сейчас! Надо сопли на кулак наматывать, да на судьбу свою горемычную друг другу жаловаться. Вот это дело! Ну да, с другой стороны, что ж тут попишешь. Будем пока действовать в одиночку. И по обстоятельствам, само собой.

Долго ждать хозяин дома себя не заставил. Очень скоро он появился снова. Разве что теперь с холщовым мешочком в руках. С подарками для нас, не иначе. Вот ведь, Новый год прямо!

А подарки-то, кстати, оказались реально хороши. Можно сказать – неожиданно хороши. И все как нельзя кстати. Даже сатир со своей зазнобой на какое-то время забыли обо всех свалившихся на них бедах и словно завороженные наблюдали, как хранитель парка доставал из мешка всё новые и новые вкусняшки.

Первой на белый свет лесником была извлечена весьма и весьма толстая и увесистая пачка хрустящих банкнот (банка Англии, само собой) различного достоинства, перетянутая резинкой. Комментировать тут было нечего, потому наш новоявленный Санта Клаус просто молча положил её на стол.

Далее нам продемонстрировали пару кредитных карт двух разных банков. Здесь хозяин дома пояснил, что далеко не всегда, да и не везде принимают наличные. Иногда гораздо удобнее рассчитаться картой, особенно когда покупка достаточно крупная. От названной суммы, которая суммарно числилась на счетах карт и которая всецело поступала теперь в наше распоряжение, у меня слегка помутнело в голове. Я всё же не был готов вот так вот сразу принять эту семизначную цифру. Которая к тому же в фунтах стерлингов. Между тем, кредитки были уже также небрежно брошены на стол.

Потом появились два смартфона (пусть и не самой последней модификации, но достаточно свежие) и несколько сим-карт различных операторов. Тут даже удивления уже не вызвало, что все сим-карты оказались на безлимитном тарифе и обезличены.

Последним свет увидел небольшой блокнот, куда были занесены данные пары десятков человек, включая – их звания и должности, места работы, адреса, а также номера телефонов. К любому из этих людей мы могли теперь обратиться за помощью, хранитель парка брался уведомить каждого по списку о такой возможности. Но обратиться мы могли только в случае крайней необходимости (границы, правда, той необходимости мы вольны были определять сами). Последнее требование было вовсе неудивительно. Большая часть господ, указанных в блокнотике, имела перед своим именем почётную приставку “сэр”, остальные же, судя по фамилиям, должны были, вне всяких сомнений, получить сие звание в самом ближайшем будущем. Тревожить таких людей по пустякам – себе дороже.

– Что-то ещё? – опустошив, наконец-то, мешок, спросил нас лесничий. – Может, оружие? Машина не потребуется? Или самолёт, предположим?

– Нет, спасибо, – отказался я, не сомневаясь ни секунды, что предложение на счёт самолёта – совсем не шутка. Очень уж непростой нам лесник попался. – Лучше немного информации.

– Что вы хотите знать? – наклонил голову чуть вправо хозяин дома и вопросительно посмотрел на меня.

– Ваш помощник убит ведь недавно. Думаю, следствие по этому поводу в самом разгаре. Мы бы хотели получить самую полную и достоверную информацию о ходе дела, – выложил я.

– Полагаю, это вполне возможно, – последовал обнадёживающий ответ. – Позвольте только, я сделаю один звонок. Уточню, кто именно ведёт дело об убийстве Томаса. Теперь уже бывшего моего помощника, к сожалению.

Хранитель парка отошёл чуть в сторону, достал из бокового кармана спортивной куртки телефон и, выбрав номер из адресной книги, позвонил по нему. Ответ последовал почти сразу, после чего между лесником и его невидимым собеседником завязался разговор. Разговор тот длился всего-то пару минут, но был, похоже, вполне успешен. Если судить о том по удовлетворённому лицу хозяина дома. Хотя вполне может статься, что у хранителя весь день бок сильно болел, а теперь вот, в этот самый момент отпустило. Отсюда и облегчение на лице.

Я, конечно, уже на воду дуть начал. Во всём видел подвох, был внутренне готов к любым новым неприятностям. К тому, например, что подойдёт сейчас к нам хозяин дома, радостно потирая ладонью в районе печени, и сообщит, что его помощник сам руки на себя наложил. Следователь в том абсолютно уверен. Вот, понял, скажет, тот парень-неудачник, что жизнь его пуста и бессмыслена, и другой не будет уже никогда, да и бросился в похмельном угаре с балкона восьмого этажа вниз, прямо на асфальт. И – всё. А что? Вот даже не удивился бы я ни разу именно такому раскладу. Просто день сегодня такой – одна напасть за другой следует.

И вот зря я всё же сам на себя напраслину-то возвожу! Судя по тому богатству, что на столе лежит, ситуация на сегодняшний день уверенно начала выправляться в лучшую сторону. Это судя по уже фактически моему богатству, значит. Ну, ладно, ладно! Не совсем-то уж по моему, конечно. Правильно будет сказать – нашей команды. И иное определение лучше напрочь из головы изгнать. А то вон уже, недоброе в моих мыслях почувствовав, сатир как-то подозрительно косится. У рогатого ведь на счёт денег, не сомневаюсь, тоже планы свои имеются. И не маленькие, поди. Ну да, не это сейчас главное. Важнее то, что хранитель парка, дай бог ему здоровья, вернулся всё же со вполне доброй вестью. Ещё раз подтвердив старый, добрый закон – если где-то убыло, значит, где-то прибыло.

– Дело о смерти моего бывшего помощника не закрыто. Однако информацию о ходе расследования я пока запрашивать не стал. Думаю, вам лучше самим, напрямую пообщаться со следователем, – сообщил нам хозяин дома. – Здесь, правда, есть пара нюансов. Первый – сегодня уже поздно, поговорить не получится. Ну да, с другой стороны, вам тоже отдохнуть не помешает. В порядок и себя, и мысли свои привести. А вот с утра уже встретитесь, да и пообщаетесь на свежую голову спокойно.

– Может, и правы Вы, так действительно лучше, – задумался я. – А что за второй нюанс?

– Следователь, его имя – Виллем, он шотландец, – вздохнул лесник. – И этот парень очень гордится своими корнями, тщательно поддерживает традиции и обычаи своего народа. Именно потому зачастую он начинает говорить не на английском, а на шотландском английском. И здесь есть разница, поверьте! Понять этого господина в такие моменты бывает действительно очень сложно.

– Это-то, как раз, совсем не проблема для нас, – махнул рукой я. – Поймём мы со следователем друг друга, даже не сомневайтесь.

– Как-то так я и предполагал, когда решил свести вас напрямую с Виллемом, – кинул исподлобья на меня задумчивый взгляд хранитель парка. – Выберите, пожалуйста, теперь сим-карту из тех, что лежат на столе, я вам на этот номер контакты шотландца сброшу. Завтра в девять утра наберите следователя, он будет уже предупреждён о необходимости предоставить вам всю необходимую информацию, а также оказать, если потребуется, любое содействие в рамках своей компетенции. И, кстати, можете переночевать у меня. Комнат для вас хватит.

– Большое спасибо, вы нам очень помогли, – протягивая леснику взятую наугад симку, которую тот тут же сфотографировал на свой смартфон, произнёс я. – А сейчас позвольте всё же откланяться. К сожалению, пока придётся покинуть Ваш гостеприимный дом.

– Хорошо, как знаете. И – да. Номер, с которого вам придут данные Виллема, мой, – пожимая мне на прощание руку, добавил хозяин дома. – Вы можете звонить мне в любое время и по любым вопросам. Постараюсь помочь. И, скорее всего, помогу. Если не сам, так через своих собратьев. Как вы уже поняли, в нашу общину почитателей Охотника входят весьма и весьма достойные люди. И наши возможности очень далеко выходят за рамки обычных.

– Тоже хотелось бы поблагодарить вас, – Орис, закончив рассовывать по карманам лежащее на столе добро (с моего молчаливого согласия, понятно), в свою очередь протянул руку леснику. – И примите мои искренние извинения за неподобающий вид и поведение. Что-то слишком многое и разом навалилось на меня. Не справился, знаете ли…

– Отдохните, – посоветовал ещё раз сатиру радушный хозяин. – Просто отдохните.

Как только дверь дома хранителя парка захлопнулась за нами, я сразу же поменял сим-карту в телефоне. На ту самую, что случайным образом выбрал совсем недавно и которую с тех пор так и держал, не выпуская, в левой руке. Действительно, следовало немедленно и гарантировано обеспечить себя связью и доступом в Интернет.

Орис и Мария, глядя на меня, тоже поспешили привести в боевую готовность свои смартфоны, предусмотрительно предоставленные нам в пользование лесником-нуворишем. Затем мы обменялись номерами, тем самым успешно решив вопрос удалённой коммуникации. А удалиться-то, кстати, эта самая коммуникация должна была уже в самом ближайшем будущем.

Всё просто. На вопрос сатира “Направимся ли мы теперь в отель?” я ответил утвердительно. Ну, а куда ещё-то нам было сейчас идти? В отеле же том, не сомневаюсь, рогатый собирался немедленно запереться в номере и, что само собой разумелось, в отдельном номере. Отдельном-то, правда, только от меня, зато целиком и полностью совместном с Машенькой. Пассия Ориса при этом, надо признать, тоже хотела как можно быстрее уединиться со своим избранником, и хотела никак не меньше его. Вывод – на эту ночь близкое общение с Лёшей в планы моих компаньонов точно не входило, что, опять же, вовсе и неудивительно.

Да что там – на эту ночь! Уже теперь я был фактически предоставлен сам себе. Разве что, сатир попросил ещё переслать ему сообщение от хранителя парка с данными шотландца. Сообщение, которое лесник, не откладывая дело в долгий ящик, как и обещал, уже успел направить в мой адрес. Это, значит, для того переслать, чтобы и у рогатого тоже были контакты как следователя, так и главного местного адепта Херна-охотника. И на этом, собственно, всё. Орис с Марией показательно отодвинулись от меня подальше и, взявшись за руки, стали ждать, когда я, наконец-то, двинусь вперёд, чтобы тут же последовать за мной. Чуть поодаль, естественно, последовать. Наслаждаясь обществом исключительно друг друга, и никого более.

Мелькнула у меня было, конечно, мыслишка. Каюсь. На счёт того, чтобы какой-нибудь затрапезный хостел найти, где двадцать кроватей на одну комнатку. Да ещё и единственную комнатку в той ночлежке. И подальше отсюда найти. Чтобы пару-тройку часов ещё, так сказать, “погулять”, ну, как Машенька то сильно любит. Только сразу же и отказался я от такой каверзы. Сам себя ведь накажу! Мне-то тоже с напарничками моими топать до хостела придётся. А чего вдруг-то! Да и обладая весьма значимой суммой и в наличных, и на счетах банковских карт ночевать в каком-то общежитии?! Нет уж! Увольте! Хочу номер люкс, горячую ванну и тёплую постель, размером этак с аэродром и чтобы для меня одного!

Так что не стал я выделываться, нашёл достойный отель поблизости, где и президент страны какой, не сильно большой только, остановиться не побрезговал бы. Да и, проложив маршрут к тому отелю на смартфоне, отправился, более не медля, в путь. Орис и Маша, как и ожидалось, выждав несколько секунд, тронулись вслед за мной.

Идти было недалеко и большую часть, опять же, через парк – вдоль ограды, что то и дело мелькала сквозь посадки деревьев, ровно до следующих ворот – выхода в город.

Уже начинало значительно темнеть, включили фонари, но ещё не на полную мощность. Так что шли мы, можно сказать, в сумерках. Сие, правда, ни меня, ни моих спутников нисколько не смущало.

Поскольку следить за дорогой по смартфону пока смысла никакого не имело, аппарат тот я убрал в карман. А и на самом деле! Иди себе прямо и прямо, да иди. Не сворачивая никуда, покуда справа кованые ворота, выход из парка, значит, не увидишь. И всего делов. Вот я и шёл. Да думы свои думал, на светящийся экран не отвлекаясь. Про шотландца-следователя в основном, надо уточнить, я думал.

Нет. То, что шотландец не на чистом английском разговаривать может начать, меня, как раз, нисколько не смущало. Здесь я не парился. Да, хоть на древнем кельтском пусть говорит! Мне-то что за беда?! Всё одно пойму я его. И не потому, что полиглот я такой удивительный. Вообще из иностранных языков я что в школе, что в университете французский изучал. И не очень-то в том преуспел, надо признаться. А за другие языки я и вовсе не брался. Ну да, опять же, то в прошлом теперь. Ныне же я – посланник Обители! И одна из дарованных моей касте способностей – всегда понимать собеседника.

На самой-то Обители, к слову, язык вообще един для всех. У него даже названия-то отдельного не имеется. Язык себе и язык. И всё тут. Да, на другом-каком слоге, даже захоти сильно, всё одно никто изъясняться и не смог бы в сём благословенном небесами месте. Откуда бы и когда не прибыл этот “никто”, и кем он как по заслугам, так и по происхождению не являлся в прежней жизни. Создатель так распорядился. А это, понятно, конечная инстанция в любом вопросе. Правды ради скажу, что противников-то такого расклада и не имелось. Все друг с другом прекрасно общались, все вопросы решались без каких-либо заминок и попыток объясниться “на пальцах”. Ну так, а чего ещё надо-то?

Другое дело – Земля. Здесь как были сотни, если не тысячи, языков разных, включая наречия всевозможные и диалекты местные, так они и остались. Ну, и как же тогда задание какого-нибудь Байаме, австралийского бога неба вот мне, к примеру, выполнять прикажете? Я уже про Африку молчу. Это если вдруг судьба непосредственно туда кого из наших забросит. Там и соседние-то племена не всегда друг друга понять способны. Что уж про пришлых говорить! Вот именно потому Творец нам, посланникам то есть, дабы при поиске раритетов совсем-то уж шансов на успех не потерять, и дал право да возможность с любым аборигеном общаться. Как и на каком наречии тот абориген не вздумал бы вдруг слово молвить.

Да уж. С языком-то понятно всё. Поговорить сможем мы со следователем. Это точно. Только вот о чём говорить-то? В профессиональном плане, имеется в виду.

Я, конечно, читал детективы. Ни без этого. Но там, чаще всего, лишь два варианта рассматривалось. Либо при помощи кулаков у разных нехороших людей, поставив их в очередь, честные, но больные на голову полицейские, в основном ещё и “временно” отстранённые от службы, имя убийцы выбивали. Либо какой-нибудь гениальный сыщик по волосику, прилипшему к ботинку дворецкого, сразу же преступника и определял. Но никому, почему-то, имя ворога до конца книги не говорил! Ещё и всё оставшееся время мучил без устали своего бестолкового помощника, направляя того снова и снова по заведомо ложному следу. Опять же, непонятно зачем. Скорее всего, у сыщика того тоже в башне тараканов не меряно водилось. Да, в книгах – так. В жизни же, думаю, всё по-другому немного.

Любое правонарушение – это в первую очередь рутина. Это бесконечные опросы всех и каждого из причастных, потенциально причастных и просто проходивших мимо. Просмотр камер наблюдения ещё, сбор вещдоков, поиск причин и мотивов преступления. И всё с одной целью – найти свидетеля или улику, зацепиться за ниточку тончайшую и попытаться весь клубок размотать. Молясь лишь об одном, чтобы ниточка та не порвалась либо вовсе другого цвета не оказалась. Добавьте к тому, что дел у детектива по жизни столько, что собьёшься со счёта (а не одно-единственное, как в большинстве тех же книг). И ниточек, соответственно, за которыми и следить надо, и тянуть потихоньку, столько же, если не больше ещё.

И вот как, ответьте мне, человека, который и так на пределе сил давно уже от усталости и недосыпания, и от которого все только чего-то требуют (а следователи – они именно такие), пытать ещё и нам, совершенно непонятно откуда и зачем появившимся господам? Пытать на счёт затрапезного, в общем-то, дела (да простит меня, грешного, помощник хранителя парка за такое определение). Дела, ко всему прочему, очень сильно попахивающего “глухарём”.

А может, стоит отнестись как-то, что ли, по-людски к детективу, без наездов и понтов. Сказать: “Расскажите, пожалуйста, что удалось узнать за это время. Чего добились при расследовании? Мы вам потом, возможно, вопросов несколько уточняющих зададим. И точно – примем любой ответ.” Может, не стоит усложнять? Себя и шотландца накручивать. Ведь чаще всего это работает. Будь, как говорится, проще, и народ к тебе потянется. Здесь это тоже должно сработать.

– И что за люди, да без охраны?! – вдруг прервал мои размышления чей-то хриплый, насмешливый голос, шедший откуда-то слева, из кустов.

Я остановился и, повернувшись в сторону, уставился на торчащую из зарослей голову какого-то гнома. Гном скалил свои полугнилые зубы, отчего-то беспрестанно щурился и периодически поглаживал свои густые рыжие волосы, частично скрытые под бесформенным, мятым колпаком зелёного цвета, натянутым по самые брови.

Гном, убедившись, что я его заметил, дождался ещё, когда ко мне подойдут и встанут рядом сатир со своей девушкой. Затем только раздвинул ветки и, протиснувшись сквозь них, вышел на дорогу. Вплотную к нам, однако, он приближаться не стал. С другой стороны, это дало возможность осмотреть всей нашей компании низкорослика полностью.

Впрочем, особо уж удивительного ничего из себя карл не представлял. Ростом чуть выше метра, наверное. В зелёном же, в цвет шляпы, и таком же грязном, как она, костюме, состоящем из плотно застёгнутой куртки да широких штанов. Из-под штанов торчали носки потрёпанных временем и дорогами штиблет. Разве что, виднелись выглядывающие из-за ворота куртки кончики небольших, прозрачных крыльев, только вот явно не предназначены они были для частого использования. Ну, с помощью крыльев тех можно было до вершины дерева там подняться или реку небольшую перелететь, наверное. Да, абсолютно точно – не более того. Говорю же – ничем удивить меня гном не смог. А крыльев что? Не видел до того я разве? Как и зубов гнилых, впрочем, тоже.

– Ой! Это же пикси! – раздался вдруг, взрывая тишину, восторженный голос Машеньки.

– Узнала, – ухмыльнулся гном.

Мы с сатиром переглянулись. Ну, что с этой знайки-зазнайки возьмёшь?! Вот, как её остановишь? Как молчать заставишь, дав возможность всё-таки первыми старшим как по рангу-званию, так и по возрасту в разговор вступить? А ответ простой, как валенок – никак. От слова совсем. Вот и опять. Синдром отличницы у Маши проснулся, не иначе. Показать решила, что не просто так адепта она слушала, а запоминала всё. Вот оттого первой и поспешила назвать правильным именем возникший перед нами экспонат. Разве что, руку теперь вверх не стала судорожно девочка тянуть, ответ точный зная, как в школе постоянно она делала. Ну, и как гуру нашему сильно нравилось, подобным мелким прихотям которого Мария всегда потрафить рада была.

– Это пикси обыкновенный. Он свет не любит. Для него даже сейчас ярко слишком, оттого он и щурится, – повернувшись к нам и словно отвечая урок, продолжила свои объяснения девушка, тем самым лишь подтверждая своё реноме зубрилы. – А бывают ещё другие пикси, ростом не более тридцати сантиметров. Они летают в основном, а не ходят, и свет нормально воспринимают. Конфеты ещё любят очень. Редко, но встречаются также и пикси-великаны. Высотой до двух с половиной метров. Они, как раз, в воздух подняться не могут, хотя у них тоже крылья есть. Так только, помочь чуть выше подпрыгнуть их крылья способны. И всё.

– Чего это я обыкновенный?! – тут же обиделся недорослик.

– Простите! Простите, пожалуйста. Я заговорилась. Ну, конечно же, Вы не обыкновенный! Вы – удивительный и очень-очень интересный! – поняв, что допустила непростительную оплошность, немедленно попыталась исправиться Маша.

– То-то же, – кивнул головой пикси.

– Ну, вот что, любезный. А также удивительный наш и интересный, – решил взять разговор в свои руки сатир. – Вам чего надо-то от нас?

– Известно чего! – можно даже сказать, изумился недорослик. – Праздник ведь у нас. Больше двухсот пикси вместе собралось. Не так уж часто такое случается. И ночь уже настала почти. Совсем скоро веселиться пора придёт. Поляну-то для того уже подготовили, и оленей даже оттуда выгнали.

– Не чаще раза в полгода пикси вместе собираются. И только по большим праздникам. Всех трёх видов собираются, имеется в виду, – снова влезла в беседу Маша со своими познаниями.

– И что, что праздник? – вздохнув, продолжил свои расспросы Орис.

– Так эль нам нужен. И конфеты. Вон, даже девица ваша знает – мы конфеты любим. Все любим. Не только летуны, – пояснил пикси.

– А мы-то здесь причём? – рогатый был сегодня на удивление выдержан и спокоен.

– Так деньги давайте! – протянул руку недорослик. – На эти самые эль и конфеты. В основном мы, конечно, подготовились, запаслись. Но, вдруг чего не хватит! Что тогда делать? Мы-то все монеты, что у нас в закромах были, уже потратили. Надо восполнить теперь как-то денежные запасы. За ваш счёт, например. Так что лучше сразу, добровольно давайте гроши. Иначе великанов наших позову, они, кстати, совсем недалеко отсюда. Придут громилы, да силой денежки ваши заберут. И все уже заберут, что есть, без остатка. Ещё и по шее накостыляют.

– Ты, убогий, здесь что? Угрожать нам вздумал? – я стесняться в выражениях не стал. Да и не то сейчас настроение у меня было, чтобы ножкой тут шаркать перед каждым встречным-поперечным вымогателем.

– Лёшенька, Лёшенька! Ну, подожди. Нельзя же так! – укоризненно посмотрела на меня Маша.

– А как можно? – теперь уже пришла пора удивляться сатиру.

– Ну, можно, например, и помочь ребятам, – протянула девушка. И тут же, глядя на наши с рогатым вытянувшиеся, прямо скажем, не очень-то и расположенные к подобной благотворительности рожи, затараторила. – Ну, посмотрите, посмотрите, какой милый этот мальчик. И точно совсем не богатый. Совсем! А праздник ведь! Праздник! И гостей сколько! Ну, есть же деньги у нас! Есть! Много. Отчего не помочь?

– Да. Точно! Отчего бы и не помочь! – тут же полностью поддержал Машу наглый пикси.

Я просто махнул рукой и отошёл в сторонку. Пусть Мария делает, что хочет. Тем более, рядом с пикси появился его собрат. Тот самый “летун”. Он только-только выпорхнул из кустов и тут же показательно начал копаться в карманах. Достал вскоре старый фантик от конфеты, понюхал его, грустно вздохнул и уставился своими огромными печальными глазами откуда-то снизу (летать у него, вроде как, сил больше не было) на девушку. Против такого козыря у меня ответа уже не было. Пытаться хоть как-то вразумить нашу даму в подобной обстановке виделось мне делом абсолютно безнадёжным, если не сказать – безумным.

– И сколько же вам надо? Для восполнения этих ваших денежных запасов, – поинтересовался у пикси сатир. Рогатый, видимо, поддерживался абсолютно того же мнения на счёт позиции Маши в вопросах подаяний сирым и убогим, что и я, потому даже не стал пытаться более лезть в бутылку. К тому же Орис ещё точно не собирался из-за каких-то там мелких проходимцев рисковать расположением своей зазнобы. Вот, точно не собирался.

– Три тысячи, – выпалил недорослик и в упор уставился на моего родственничка, перестав даже дышать.

Очень на то похоже, карлик и сам не ожидал от себя подобного нахальства. В части запрошенной суммы, само собой, размер которой он определил совершенно спонтанно. Ориентируясь, безусловно, лишь на столь неосторожно брошенную Машей фразу “Денег у нас много”. Отчасти это моё предположение подтвердил и его собрат-летун, который, услышав из уст дерзкого сородича столь огромную цифру, начал поглядывать теперь на него одновременно и недоверчиво, и уважительно, и даже с какой-то, что ли, завистью.

– Три тысячи чего? – мягко поинтересовался сатир. – Подзатыльников?

– Орис! – строго взглянула на моего братца и буквально отчеканила Мария. – Достань три тысячи фунтов, плюс ещё пятьсот, в качестве извинений за своё непозволительное поведение, и отдай их пикси.

– Как скажешь, дорогая. Как скажешь, – тут же примирительно и немного сконфуженно пробормотал кучерявый. После чего, стараясь даже не смотреть в мою сторону, новоявленный филантроп достал из кармана вручённую нам (нам! не ему!) совсем недавно пачку купюр, послюнявил палец да начал отсчитывать ту самую сумму, что и озвучила Маша, причём озвучила абсолютно безапелляционным тоном.

глава 4

А вот и действительно. Жизнь-то начала налаживаться! Начала! После череды неудач, тех, что обрушились на нас с ходу в доброй старой Англии, пришла теперь пора благоденствия. Да что там – пришла! Расцвела буйным цветом!

Я потянулся к бокалу с выдержанным, бог знает сколько лет, виски. Тем, что стоял по правую сторону на полочке. Сделал изрядный глоток, счастливо зажмурился, поставил бокал на место и снова по шею погрузился в горячую воду, щедро покрытую сверху мыльной пеной.

Да. Как и намеривался, я снял для себя воистину королевский номер в гостинице и с ходу потребовал наполнить там ванну для себя. Затем я выбрал вполне достойный своего нынешнего финансового положения напиток, небольшой набор лёгких закусок к нему и… И всё! А что ещё надо-то уставшему путнику? Только раздеться, бултыхнуться в воду и замереть там, дав измученному телу насладиться, наконец-то, негой. И потом лишь изредка, буквально заставляя себя сделать пару-тройку в-общем-то несложных движений, подхватывать то наполненный бокал, то какую-нибудь канапешку с чёрной икрой. Всё исключительно для того, дабы порадовать несказанно не только тело своё, но также и вкусовые рецепторы, и желудок. И, кстати, подхватывать с установленной для того прямо на ванну специальной подставки-подноса. Это чтобы не тянуться далеко, не перенапрячься, не дай бог! Сервис и забота ведь здесь во всём, как-никак. В общем, лепота, да и только.

Мысли мои текли медленно. Полностью подстать движениям тела. Не то, чтобы и был повод поразмышлять о чём-то. Но, совсем уж голову пустой держать – так ведь тоже не бывает. Блондинки ни в счёт.

Всё-таки более правильно было бы даже сказать – не думал я. Скорее, подсчитывал барыши. Как в принципе и положено нормальному толстосуму, к доблестной касте которых я теперь относил и себя. Относил, благодаря той самой кредитной карте с шестью нолями, фигурирующими среди прочих цифр на счёту, и покоящейся ныне в правом кармане моей куртки. Карте, которую я немедля изъял у сатира, лишь только мы покинули территорию Виндзорского парка. Как впрочем, изъял и добрую треть, а может даже и поболе, оставшихся в нашем распоряжении наличных.

А потому что нечего! Не надо! Не надо за чужой счёт добренькими быть! Это значит за мой счёт, для тех кто сразу не понял. А что? Деньги так-то общие. Соответственно и решать их судьбу сообща надо. А не разбрасываться суммами огромадными направо и налево по прихоти лишь одной. Да по собственной прихоти, не по коллективной, замечу. Да что там прихоти?! По блажи, прямо скажем. Одной особы. Чересчур, оказывается, впечатлительной и мягкосердечной, не сказать – малахольной.

Так что, как говорится – во избежание в дальнейшем и спокойствия ради, да чтобы ещё на день чёрный пару грошей приберечь, ни без этого, и забрал я у нерадивого хранителя казны, то бишь братца моего названного, часть активов.

Не сказать, конечно, чтобы совсем уж зазря те самые три с половиной тысячи фунтов из нашего кошелька в бездонные карманы пикси перекочевали. Успел я, несмотря на презрительное фырканье Маши, выторговать за щедрость нашу такую необыкновенную взамен пару услуг со стороны недоросликов крылатых. Каких услуг? А и не знаю даже. Там видно будет. Если вообще будет видно, разумеется. Может статься и так, что просто не успеем мы воспользоваться таким счастьем, как помощь пикси. Может и так. Ну, и что с того? Всё равно пусть будет! С драной овцы, знаете ли, хоть шерсти клок.

Да. Добавился в итоге к активам нашей славной компании избранных должок со стороны одного из представителей местной нелюди. Всё в одну копилку, всё в одну. Туда же, к слову, где уже надёжно хранилась и потенциальная помощь от сильных мира сего (ну, пусть не мира, пусть даже Англии одной только, и всё же!). Тех сильных, чьи имена значились в блокноте, поднесённом мне моим новым знакомцем, замечательным во всех отношениях лесником. Приплюсуем сюда ещё лояльное отношение некого следователя-шотландца вкупе, вот нисколько не сомневаюсь, со всем местным отделением полиции. Всё? Нет! А денежки? Ну, как про них-то забыть? Тоже в кубышку. Немедля! И что же мы теперь имеем в итоге? А весьма и весьма неплохой баланс в нашу пользу, я вам скажу. Как здесь не порадоваться-то?!

Я допил виски, закинул в рот последний кусочек выдержанного чеддера и начал вылезать из ванны. Заставил себя вылезти, точнее. Было, что скрывать, в один момент желание взять, да так и уснуть вот прямо здесь. Однако вовремя пришедшая, на удивление трезвая мысль о не слишком-то комфортном пробуждении в холодной, если не ледяной воде, да с застывшими кусками мыла на теле начисто отбила это намерение, вызванное исключительно ленью.

Далее – взять себя в руки, душ, тёплое махровое полотенце и уже только потом – кровать. Та самая, размером с аэродром. И только для меня одного! С этой блаженной мыслью я и заснул.

Так-то спать нам, избранным совсем не обязательно, конечно. Вернее, обходиться без сна мы можем очень долго, как впрочем, и без еды. Неделями точно. Правда, я лично это не проверял. По одной простой причине – ресурсы наши не бесконечны и со временем, если не пополнять их, они закончатся. И, по законам подлости, произойдёт это в самый неподходящий момент. А у нас служба, знаете ли, не та, чтобы рисковать без повода. Тем более, часто на службе той тех ресурсов внутренних за пару часов мы тратим поболе, чем иной человек за неделю. Потому при каждом удобном случае что я, что сатир старались и поспать, и поесть. Ещё с первого задания мы так поступать начали. А адепт, гуру наш замечательный своими тренировками лишь укрепил сию привычку.

С другой стороны, а чего бы и не поесть на Земле-то, матушке нашей, да не вздремнуть лишний раз. Это на Обители, возьмём её хотя бы к примеру, чревоугодие – тот же самый грех. А здесь, напротив – фрикасе, фуа-гра, финансье и прочая-прочая. И это только на букву “ф”. И всё для пользы, всё для здоровья. И всё это нам здесь можно. Вот чего, спрашивается, и не подзарядиться бы тогда, когда такая возможность выпадает? Особенно, если деньги есть.

Проснулся я от стука капель об жестяной отлив. Окно я оставил открытым и потому звуки снаружи легко проникали внутрь комнаты. Однако дождливое утро не смогло испортить моего настроения, равно как не смогли его испортить и недовольные лица моих компаньонов. Они, видите ли, были недовольны тем, что их потревожили слишком рано. Нужно было, оказывается, назначить встречу со следователем после обеда, а ещё лучше – ближе к вечеру. А тут, понимаешь, подняли ни свет, ни заря, позавтракать не дали, да ещё и пешком по лужам топать заставили. Пришлось опять напоминать моей нерадивой команде, что не на курорт мы сюда приехали. Потому арбайтен и ещё раз арбайтен. Хотя более правильно будет сказать – to work. Мы всё же в Англии.

Сам-то я и кофею с сэндвичами откушать успел, и новости местные почитать, и в Интернете информацию о пряжке золотой поискать. Благо время ещё позволяло. Ничего, правда, по интересующему меня вопросу не обнаружил, но на то сильно и не рассчитывал. Потому особенно и не опечалился.

Ровно в девять, как и было оговорено, я позвонил следователю. Шотландец мой звонок ждал, подтвердил готовность к сотрудничеству и предложил встретиться как можно быстрее. Чтобы, значит, разобраться до обеда с нашими проблемами и заняться далее своими делами, коих у него ещё воз и маленькая тележка вообще-то. Я намёк понял. К тому же именно такой расклад меня более чем устраивал. Потому и ответил я немедленным согласием на предложенный план действий, положил трубку и побежал будить Ориса с Машей.

Решив для себя поддерживаться избранного вчера вечером принципа “будь проще” во всём (по крайней мере, сегодня), я наотрез отказался от предложенного отелем лимузина, несмотря на гневные протесты так толком и не проснувшихся моих компаньонов, и собрался идти к следователю пешком. Тем более идти не так уж и далеко оказалось, да и залить улицы дождь толком не успел (луж, кстати, особенно-то и не было). Соратничкам же своим в ответ на претензии их множественные предложил ещё спасибо сказать. Это за то, что зонтики гостиничные взять позволил. И то только потому, что на них символику отеля со всеми его звёздами отчего-то не нанесли.

Мария так всю дорогу и прошла, вскинув гордо голову да не наделяя меня и толикой своего внимания. Обиделась, понимаешь. Сатир же пришёл в себя быстро. Чувствовался всё-таки опыт. Он встал со мной рядом и принялся обсуждать текущие дела. Связанные с нашим заданием, само собой. И громко обсуждать, на всякий случай. Ну, так, чтобы Маша всё слышала. Да я и не против был. Что ей, отдельно потом всё объяснять?

К моему вящему удовлетворению Орис полностью одобрил избранный мной подход к общению со следователем. И даже согласился с тем, что пешком идти действительно более целесообразно было. Повезло, правда, рогатому, что при разговоре он в сторону Марии не смотрел и потому не видел, какими взглядами она его одаривала.

Разве что ещё, напомнил сатир мне, беседу вести с шотландцем ему по штату положено. Он де отдохнул и вполне готов снова исполнять свои прежние обязанности в полном объёме. Я же должен сзади стоять и без серьёзного повода в разговор не влезать. Вот так и точка! Про Машу же Орис словно вообще забыл, никак её участие в предстоящей встрече не обозначив. Чем заслужил очередной уничтожающий взгляд в спину. Думается, придётся изворачиваться рогатому вечерком, что ужу тому на сковородке. Это когда он наедине с девушкой останется и объясняться начнёт за игнор подобный одного из важнейших членов команды. И не факт же ещё, что удастся сатиру по итогу без потерь серьёзных обойтись.

Вот так “весело” мы и добрались до полицейского управления, где нас немедленно, как только мы представились, препроводили в кабинет Виллема. Действительно ждали нас.

Следователь по делу помощника лесника, как мы убедились, и правда, даже по внешнему виду своему не давал и малейшего повода усомниться в принадлежности к роду-племени. Высокий, статный, голубоглазый, с копной рыжих волос. Ну, может только, одетый в классический, слегка помятый серый костюм, в состав которого входили самые что ни на есть обычные брюки, а не традиционный килт. И всё равно – шотландец шотландцем, да ещё и в самом классическом понимании обывателем данного генотипа.

Кабинет Виллема также являл собой стандартный образец, только уже места работы детектива. Небольшой, с минимумом мебели, огромным сейфом в углу и двумя стульями для посетителей. Дополнял картину массивный стол, полностью заваленный бумагами. Здесь, правда, абсолютно все представители специальных, тайных служб дружно, недовольно покривились бы – большинство бумаг лежали содержимым (текстом в основном, но были и фото) вверх. Абсолютно никакой секретности! Хотя, может статься, это просто пока наведением порядка шотландец не стал себя утруждать. Свои ведь пришли, как-никак! И сомневаться в их, то бишь – нашей добропорядочности резона совершенно никакого имелось.

При виде нас следователь поднялся из-за стола, где он до того, не тратя времени зазря, работал, и поспешил навстречу – пожать руки. Последовало короткое, формальное (заочно мы уже знали друг друга) представление сторон. Затем Виллем вернулся на своё место, дождался пока мы расположимся напротив и, всё так же не желая терять и лишней минуты, сразу принялся излагать результаты интересующего нас расследования. На чистейшем английском языке, кстати. Наверное, действительно детектив торопился, не стал он развлекаться с нами и говорить с тем самым шотландским акцентом, всё ради одной только сомнительной потехи и утешения собственного самолюбия.

Великих успехов, прямо скажем, нашему следователю достичь не удалось. Была, конечно, установлена причина смерти. Хотя это-то, скорее, являлось результатом судебной экспертизы и работой, соответственно, патологоанатома, а не лично шотландца. Как бы то ни было, однозначно можно было утверждать, что помощник лесника был задушен и, вернее всего, при помощи шёлкового шейного платка. Учитывая комплекцию Томаса и его истощённый алкоголем организм, сделать это с лёгкостью могли что мужчина, что женщина. Да, и ребёнок, чуть постарше который, также с подобной задачей без особого труда справился бы!

Опять же, учитывая повальное увлечение итальянской модой, тот самый шёлковый шейный платок носили теперь все, кому не лень, и совершенно независимо от половой принадлежности. Потому и в этом плане круг потенциальных подозреваемых нисколько не сужался. Преступником по-прежнему мог быть кто угодно. Единственный просвет здесь (хотя, просвет ли?) – с определённой долей уверенности можно было утверждать, что убийство заранее не планировалось. Для душегубства злодеем был использован первый попавшийся под руку подручный материал. Ну и (снова мрак), оставалось добавить, что платок найден так и не был. Убийца предусмотрительно унёс его с собой и, скорее всего, давно уже изничтожил.

Далее. Смерть настигла Томаса в каком-то тёмном дворе, тело его затем было сброшено в канаву. Так что нашли помощника лесника только на следующие сутки, далеко за полдень и совершенно случайно. Ни о каком расследовании по горячим следам речи, само собой, уже не шло. Тем более что последние следы, которые мог теоретически оставить убийца на месте преступления, с успехом смыл ливень, прошедший в этот день утром.

И последнее. Хоть что-то. Перед своей гибелью Томас заходил в ломбард. Очевидно, с целью заложить какую-то вещицу. Что именно, точно выяснить не удалось. Зато доподлинно стало известно, что в то время в ломбарде находились хозяин заведения и пять посетителей (это помимо Томаса), вроде как, случайных, однозначно – не местных. И все эти господа (точнее, пять мужчин, включая хозяина, и одна дама) вместе и дружно утверждали, что парнишка действительно поначалу имел интерес к продаже. А потом взял и убежал.

Спугнул помощника лесника наряд полиции, в составе двух констеблей. Они, констебли эти значит, на самом-то деле всего лишь зашли погреться (вечерами, ближе к ночи уже холодало существенно). Ну и, для порядка, чтобы порасспросить заодно немного владельца заведения о криминогенной обстановке на районе. Кто, как ни хозяин ломбарда осведомлён о том лучше всего? На Томаса полицейские и внимания-то особого не обратили, он был частым гостем в подобных учреждениях. Приходил, уходил, снова приходил. Потому и теперь – сбежал, ну так и ладно, скатертью дорога. Единственно, утверждали, что паренёк тогда скорее всё же был с сильного похмелья, нежели пьян. И всё.

Вслед за Томасом из ломбарда потянулись и прочие посетители. Их, правда, констебли на всякий случай проверили. Все оказались с документами, все, вроде как, являлись добропорядочными гражданами, единственная страсть которых – коллекционирование. И все, как утверждали, постоянно проживали в Лондоне, в Виндзор приехали отдохнуть. В ломбарде же лондонцы искали что-нибудь необычное, да интересное по цене (это подешевле, значит, чем в антикварной лавке или же на аукционе). По жизни, так-то, это являлось практикой вполне обычной, нормальной даже и для богатых собирателей, не говоря уже о любителях с зачастую весьма тощим кошельком. Потому и не вызвало такое времяпровождение никаких поводов для подозрений. Да, впрочем, и теперь в этой части ничего не изменилось.

И всё же информация на счёт ломбарда нашу команду откровенно порадовала. Хоть какая-то зацепка! А то совсем до того как-то кисло было. Убить мог кто угодно, никаких улик, все следы смыл дождь… Ну, что это за результаты расследования?! Теперь же – шесть подозреваемых, с констеблями – так и вовсе восемь. Уже дело.

Естественно, ту самую парочку полицейских, что последними (не считая самого убийцы, понятно) видели Томаса, мы возжелали лицезреть немедленно. Дабы порасспросить теперь уже самим. И чтобы подозрения с них снять, коих фактически-то и так не было вроде. Однако же – чем чёрт не шутит, пока бог спит. Проверить лишним не будет.

Желанию нашему пообщаться с констеблями Виллем не удивился нисколько. Наоборот. Он, без сомнений, ожидал именно такое развитие событий. Потому просто подошёл к двери, открыл её и сделал пригласительный жест рукой лицам, стоящим в коридоре. Затем, чуть посторонившись, он пропустил внутрь кабинета двух долговязых дядек в полицейской форме, чуть подумал и велел оставаться им у двери. Сам же снова вернулся на своё место.

Решение оставить полицейских у входа было вполне обоснованным. Напомню, кабинет был маленьким. И стула-то для посетителей всего два, на которых, замечу, уже расположились Мария и сатир. Я же стоял около рогатого. Как впихнуть к нам ещё двух верзил? И как в таких условиях с ними разговаривать? А разговаривать-то нужно было. Как-никак перед нами предстал в полном составе наряд, что оказался совершенно не вовремя для Томаса и так кстати для нас в тот самый злополучный день в ломбарде. При общей же диспозиции, выбранной шотландцем – констебли оказались расположены напротив нас. Пусть и близко совсем, но на расстоянии всё равно. Общение уже вести можно было, внимательно при том и с относительным удобством наблюдая за реакцией собеседников на наши вопросы. Плюс за их мимикой и выражением глаз наблюдая.

Всё оказалось гораздо проще. В части анализа поведения констеблей. Два деревенских паренька, представшие перед нами в полицейской форме, по виду – незамысловатые, но предельно честные и исполнительные, таковыми на самом деле и оказались. Понятно это стало практически сразу. Без каких-либо вариантов. Ну, что ж… Минус два подозреваемых.

Что сказать по самому общению? Орис, что вёл переговоры, похоже, с одного взгляда всё понял про стоящих перед нами ребят. Потому, особо не заморачиваясь, просто предложил констеблям вкратце рассказать всё, что они знают по делу Томаса. Ну, долговязые недотёпы, недолго думая, и начали свой доклад с того, что с ходу выложили основную версию убийства. Версию, которую выдвинул и над которой трудился сейчас их отдел во главе с Виллемом. Заставив при том самого Виллема недовольно поморщиться. Этой части следствия детектив, судя по всему, собирался коснуться позже, снова оставшись наедине с нами. На сладкое, так сказать. Тем не менее, прерывать подчиненных шотландец не стал.