Диктуя правила.

Глава 1. Колесо.

Супермаркет "Мега", в этот пятничный вечер, был забит торопливыми покупателями, среди которых маневрировала тележка, которой управляла Зоя Анисимова с таким видом, будто это был болид Формулы-1.

– Так… рис, гречка, овсянка, – бормотала она, сверяясь со списком, исписанным её фирменным почерком, напоминающим кардиограмму испуганного кролика. – Курица, рыба… Стоп! Сыр забыли!

Она резко развернула тележку, чуть не сбив пожилую женщину с корзинкой.

– Простите! – крикнула Марьяна, извиняясь за подругу. – У неё близорукость!

Зоя уже мчалась к сырному отделу, где под ярким светом витрин, красовались разноцветные кусочки с дырочками и пузырьками, в окружении ценников. Она остановилась перед секцией с элитными сортами, скривив лицо так, словно ей предложили понюхать носок, который неделю пролежал в спортивной сумке.

– Кто ест эту гадость? – поморщилась она, разглядывая голубоватый сыр с плесенью. – Да ещё и платит за него неприличные деньги, фу!

– А мне нравится, – хмыкнула Марьяна, мечтательно глядя на дорогой деликатес. – С мёдом и грецким орехом, виноградом и хорошим вином… – она театрально вздохнула. – Жаль, что себе это позволить я могу, только на наших корпоративах и то, за счёт руководства. Если, конечно, успею схватить до того, как наш арт-директор, всё не сметёт в свою тарелку, он тот ещё любитель халявы.

– Ничего, подруга, – Зоя положила руку на плечо Марьяны с видом пророка, предсказывающего светлое будущее. – Когда-нибудь, мы сможем позволить себе всё что захотим: и Париж с Дубаем, и сыр с плесенью, и даже туалетную трёхслойную бумагу! А сейчас, будем довольствоваться Голландским или Костромским, тоже не плохой вариантик!

Она взяла отрезанный кусочек, улыбаясь так, будто это был не сыр за 299 рублей, а золотой слиток, случайно затерявшийся на полке.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, Анисимова, – закатила глаза Марьяна. – Мы с тобой в Москве живём уже 9 лет, а ты всё веришь в сказки, посмотри на свою зарплату и приземлись на землю!

⎯ Да брось ты унывать, Тимофеева! – Зоя подмигнула с энергией, способной осветить небольшой посёлок. – Жизнь она знаешь какая? В любой момент может, БАЦ – и всё поменять! Главное в это верить. Как говорится, под лежачий камень, вода не течёт, а под занудную Марьяну – тем более! Так что бери йогурты и пойдём на кассу, пока я не решила, что нам жизненно необходим этот шоколадный торт за 800 рублей – кивнула на стеллаж, где были расставлены кондитерские изделия.

⎯ Нет уж, Зоя, тебе ещё три килограмма нужно сбросить, а то в свой любимый летний костюм не войдёшь – укоризненно высказалась Марьяна, направляясь к кассам.

⎯ Вечно ты мне настроение портишь, Тимофеева, что за манеры? – толкая тележку возмущалась Зоя

⎯ Для твоего же блага, ma chère (моя дорогая) – подмигнула Марьяна, выставляя продукты на ленту – а то будешь, как наша соседка, Любовь Андреевна, центнер весить и панталоны, как паруса на балконе развешивать.

⎯ Типун тебе на язык! – три раза, сплюнула через плечо, Зоя – мне, аж, дурно стало, от такой перспективы.

Вернувшись домой, в свою скромную однушку в Люблино, которую они гордо называли "наши апартаменты", девушки принялись раскладывать продукты. Марьяна методично организовывала пространство холодильника, словно играла в тетрис, а Зоя бросала продукты на полки с энтузиазмом ребёнка, кидающего игрушки в коробку перед приходом взрослых.

– Так, что берём на дачу к Галке? – спросила Зоя, жуя бутерброд с тем самым Голландским сыром, который они только что купили. – Я думаю взять те джинсы, которые мы вместе покупали, футболку и спортивный костюм.

– Не забудь взять пижаму и халат, а то Софья Николаевна, устроит нам опять уроки этикета, – фыркнула Марьяна, помешивая макароны, которые грозили превратиться в клейстер.

– А ты не забудь платье, – усмехнулась Зоя. – Вдруг на даче будет какойнибудь симпатичный сосед, который выращивает органические помидоры и читает Достоевского.

– Ага, лет восьмидесяти, с бородкой и вставной челюстью – саркастически прокомментировала Марьяна

–

Что за пессимистический настрой, Тимофеева, я же тебе уже говорила, что посеешь, то и пожнёшь! – возмутилась Зоя – ты не те сигналы в космос посылаешь!

–

То-то я смотрю, твои желания одно за другим исполняются – съязвила Марьяна – нумеролог хренов.

–

Но-но! – взвизгнула Зоя – я в процессе, не гневи небеса, они нас могут прямо сейчас услышать! Вот смотри, помнишь мы мечтали стать

дизайнерами и работать в медиахолдингах, а? – требовательно посмотрела на Марьяну, раскладывающую макароны – кем ты сейчас работаешь? – заглянула ей в глаза – Вот! – затрясла указательным пальцем – так что, думай о хорошем, плохое само придёт!

Их ужин был прост: макароны с сыром и консервированным тунцом – кулинарный шедевр из категории "Что можно приготовить за 15 минут, когда у тебя нет сил и фантазии".

– Помнишь, как в прошлом году, Галя потащила нас в поход к дальнему озеру? – спросила Марьяна, накручивая макароны на вилку.

– Такое забудешь! – расхохоталась Зоя. – "Всего пять километров, девочки! Тут близко!" А оказалось пятнадцать, и половину пути под дождём! Я думала, мои кроссовки станут частью местной экосистемы.

– А когда мы заблудились, и Галя уверяла, что она знает это место, как свои пять пальцев?

– Сусанин блин – всплеснула руками Зоя – хорошо, что мы встретили тогда этого жуткого старика с ружьём и он нас вывел, а так бы вся эта история, могла очень печально для нас закончиться.

– Вот и я о том! – На уговоры Канаевой, больше не ведёмся! – утвердительно заявила Марьяна, жуя макароны – если не хотим неприятностей с последствиями.

–

А я-то тут причём? – возмутилась Зоя, не понимающе глядя на подругу

–

Так это ты прошлый раз согласилась, я была против! – удивилась Тимофеева.

–

Ты из нас самая стойкая и рассудительная, если что, тормози её бурную фантазию и мою за одно, ясно!

– хихикнула Зоя.

Они смеялись до слез, вспоминая свои приключения с Галей Канаевой – девушкой, которая, казалось, притягивала неприятности, как магнит – скрепки.

Утро субботы началось с пронзительного звонка в дверь. Марьяна, с всклокоченными, запутанными волосами, в пижаме с изображением сонных котиков, поплелась открывать.

На пороге стояла Галя – свежая, полная энергии, с заплетёнными в высокий хвост волосами, кепке Феррари, косухе и черных джинсах.

– Подъем, соням! – воскликнула она с энтузиазмом утреннего будильника. – Дача ждёт, шашлыки маринуются, а мой черный красавец бьёт копытом у подъезда!

– Твой черный конь – это Солярис 2012 года с вмятиной на бампере, – пробормотала Марьяна, пропуская подругу в квартиру.

Из комнаты донёсся стон Зои:

– Скажите, что это сон, и сейчас только пять утра!

– Нет, дорогая, это реальность, и уже семь! – пропела Галя, проходя в комнату, сдёргивая одеяло с Зои. – Вставай, красавица, проснись, открой сомкнутые негой взоры, на встречу Кратовым просторам!

Ещё полчасика, дача никуда не убежит! – Зоя попыталась вернуть одеяло, но Галя была неумолима.

⎯ У нас по плану: завтрак на веранде в окружении соснового бора, потом озеро, барбекю, баня, а вечером – звезды и философские разговоры о смысле жизни под папину вишнёвую наливку.

⎯ А пирожки с капустой будут? – простонала Зоя

⎯ Обижаешь, мама с бабушкой уехали на дачу ещё вчера, так что к нашему приезду они уже будут готовы, но если ты не поторопишься, то мы попадём в пробку, и кто знает, какие татары могут нагрянуть в гости! – наливая себе кофе, весело сказала Галя.

⎯ Ладно, уговорила – сползла с кровати Зоя – мне тоже сделай, покрепче!

Через полчаса, с двумя сумками, набитыми вещами "на все случаи жизни", и пакетом еды "чтобы не объедать Галиных родителей", Марьяна и Зоя сели в черный Солярис. Галя включила музыку на полную громкость и выжала педаль газа.

– Девочки, это будут лучшие майские в нашей жизни! – объявила она, лихо выруливая со двора. – У соседей новый забор, у нас новая беседка, а у меня – гениальный план, как сделать эти выходные незабываемыми!

Марьяна и Зоя переглянулись с выражением, которое ясно говорило: "Опять приключения на наши пятые точки".

Маленький черный автомобиль вырулил на объездную, унося трех подруг навстречу очередной авантюре, которая, как обычно с идеями Гали, обещала быть, как минимум запоминающейся.

Черный Солярис бодро катил по Раменскому шоссе, лавируя между машинами дачников, груженными рассадой, шашлычными наборами и надеждами на идеальные выходные. Галя за рулём подпевала знаменитый трек, льющийся из колонок, периодически сбиваясь с ритма, компенсируя это громкостью.

– Девочки, я вам не рассказывала? Напротив нашей дачи, как гриб, выросла база отдыха! – щебетала Галя, одной рукой держа руль, а другой пытаясь открыть бутылку воды. – Теперь весь посёлок не спит с пятницы по …

– Галя, на дорогу смотри! – взвизгнула Зоя, когда машина опасно приблизилась к обочине.

– Расслабься, я профессионал! Полгода за рулём – это почти как десять лет опыта, – отмахнулась Галя, гордо выпрямляясь. – Папа говорит, что у меня врождённый талант к вождению.

Твой папа тебя просто любит, – пробормотала Марьяна, вцепившись в ручку двери, посматривая на подругу.

Свернув на улицу Горького, Галя прибавила газу:

– Ещё пять минут, и мы будем наслаждаться маминым фирменными пирожками, омлетом с грибами и…

БА-БАХ!

Машину резко дёрнуло вправо, как будто какой-то невидимый великан решил поиграть с ней в хоккей.

– ААААААА! – завопила Зоя, вцепившись в сиденье с такой силой, что её ногти, казалось, пробили обивку.

– ЧТО ПРОИСХОДИТ?! – закричала Марьяна, чувствуя, как её сердце пытается выпрыгнуть через горло.

– Я НЕ ЗНАААААЮ! – в тон им пропищала испуганная Галя, крутя руль, как капитан тонущего корабля.

Солярис, словно пьяный матрос, покачнулся, вильнул и, наконец, остановился в полуметре от кювета, где начиналось поле, с чуть позеленевшей травой.

Наступила оглушительная тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием трех девушек.

– Все живы? – наконец выдавила Галя, выключая двигатель.

– Физически да, – ответила Зоя. – Морально – я только что пережила все пять стадий принятия неизбежного.

– Что это было? – спросила Марьяна, пытаясь унять дрожь в руках.

– Сейчас узнаем, – Галя выбралась из машины с видом детектива, приступающего к расследованию.

Все три подруги, как по команде, выстроились перед автомобилем, уставившись на заднее колесо, которое теперь больше напоминало пережёванный кем-то пончик, чем часть транспортного средства.

– Ну вот и приехали, – констатировала Зоя, скрестив руки на груди. – И что теперь?

Галя, приняв позу эксперта-автомеханика, заявила с важностью:

– Нужно менять.

Гениально! – хмыкнула Марьяна, наблюдая, как подруга с видом нейрохирурга, готовящегося к сложной операции, открывает багажник.

Вместо инструментов их взорам предстали аккуратно уложенные ящики с рассадой огурцов.

– Теоретически, – с непоколебимой уверенностью заявила Галя, начиная выгружать ящики. – Я видела, как это делает папа. Выглядело несложно. Колесо должно быть где-то здесь…

Она уставилась в пустой багажник с таким удивлением, будто ожидала найти там портал в Нарнию.

– Что-то я здесь ничего не вижу, – саркастически заметила Зоя, заглядывая через плечо подруги. – Может, колесо решило прогуляться?

– Разберёмся, – отрезала Галя, поднимая крышку потайного отсека, где обнаружилось запасное колесо, прикрученное болтами с такой силой, будто его устанавливали с мыслью, что оно никогда не понадобится.

– Прекрасно! – воскликнула Марьяна. – Колесо мы нашли. А где инструменты?

Галя замерла, как студентка, забывшая выучить самый важный билет на экзамене.

– Хм, я думала, они мне не нужны, – промямлила она, избегая взглядов подруг. – Я их в гараж положила. Они только место занимали…

– ЧТО?! – Зоя подскочила так, словно увидела змею. – И чем, по-твоему, мы должны открутить колесо? Силой мысли?!

– Да что ты пристала! – взвилась Галя. – Со мной такого ещё не случалось! А они всё время тарахтели!

– Другого я от тебя и не ожидала! Конечно! Зачем возить с собой инструменты? – всплеснула руками Зоя. – Это же так логично! Давайте ещё тормоза снимем, они тоже место занимают и скрипят иногда!

– Надо ловить машину и просить помощи! – решительно заявила Галя, игнорируя сарказм.

– Ага, – кивнула Зоя, оглядывая пустынную дорогу. – И где ты видишь хоть одну?

– Сегодня суббота, майские праздники, – с оптимизмом заявила Галя. – Кто-нибудь обязательно поедет!

Прошло полчаса. Девушки, облокотившись на автомобиль, как три унылые вороны на проводах, всматривались в даль бесконечной дороги. Марьяна пыталась поймать сеть на телефоне, вытягивая руку в разных направлениях, словно дирижируя невидимым оркестром. Галя, каждые пять минут, вытягивала шею, заслышав отдалённый шум мотора, но каждый раз это оказывалось эхо, доносившееся с Раменской трассы.

– Может, нам стоит просто пойти пешком? – предложила Марьяна. – До дачи всего километра три.

– И бросить мою машину? – возмутилась Галя. – Папа меня убьёт! Он и так говорил, что женщина за рулём – жуткий кошмар водителей.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Зоя, указывая вдаль. – Машина!

На горизонте показался черный джип, несущийся с такой скоростью, будто за ним гналась вся дорожная полиция Москвы.

– Ну, кто будет тормозить? – нахмурилась Зоя, глядя на приближающуюся машину.

– Может, не надо? – с сомнением произнесла Марьяна, наблюдая, как грозно приближается огромный внедорожник.

– Тимофеева, для тебя точно остановится, – решительно заявила Галя. – Иди и махни. Ты из нас самая эффектная, ноги от ушей, почти модель, давай, Марья.

– Нет, ты что! – запротестовала Марьяна. – Давайте лучше кого-нибудь другого подождём.

– Ты нам что предлагаешь, до ночи тут куковать? – возмутилась Галя. – Давай, смелее. Что ты как девочка, ломаешься, ради общего дела! – она подтолкнула подругу к дороге.

Марьяне ничего не оставалось, как выйти и робко поднять руку, чувствуя себя героиней фильма ужасов, делая именно то, из-за чего зрители кричат: "Не делай этого, дура!"

Черный Ленд-крузер 200, с тонированными стёклами, пронёсся мимо, с таким равнодушием, будто девушек вообще не существовало, подняв облако пыли, от которого Марьяна закашлялась.

– Ну вот, я же говорила… – начала она, но осеклась, когда джип, проехав метров тридцать, внезапно затормозил, словно водитель только сейчас осознал, что его кто-то умолял о помощи.

Машина сдала назад и остановилась рядом с ними.

– Мамочки, – пропищала Зоя, когда дверь открылась и из салона, показались два мужика, здоровенные, высокие, в кожаных куртках и спортивных костюмах известного бренда.

– Ты погляди, какие цыпочки в нашем районе заблудились, – произнёс басистым голосом высокий мужчина, лет тридцати пяти, с бычьей шеей, на которой красовалась золотая цепь, толщиной с якорный канат.

Марьяна почувствовала, как её ноги превращаются в желе. Зоя застыла с выражением кролика, загипнотизированного удавом. Галя, единственная из троицы, сохранила подобие самообладания, хотя её улыбка больше напоминала судорогу.

– Угомонись, Берёза, – осадил его другой мужчина, ещё более внушительных размеров, с татуировкой солнца на шее, модной стрижкой, похожего на бурого медведя. – Не видишь, девочкам нужна помощь, верно, красавицы?

Он подошёл к остолбеневшей Зое, которая, казалось, забыла, как дышать.

– Чё застыли? – хмыкнул он, улыбаясь во все тридцать два зуба, каждый из которых, казалось, мог открывать пивные бутылки. – Вам помощь нужна или как? – он кивнул на колесо с видом эксперта, оценивающего нанесённый ущерб.

– Вы нам не поможете? – наконец взяла себя в руки Марьяна, – У нас колесо есть, а открутить нечем…

– БА-БЫ, – расхохотались мужики так громко, что, казалось, птицы с ближайших деревьев разлетелись в панике.

– Как благодарить будете? – спросил тот, которого называли Берёзой, двусмысленно поиграв бровями, как злодей из дешёвого боевика.

– А как надо? – выпалила Галя с храбростью человека, который уже смирился со своей судьбой.

– Ну… можешь стоя на коленках… – подначил её Берёза, доставая из своей машины домкрат и баллонный ключ.

Зоя и Марьяна синхронно побледнели, представив худшее.

– …помолиться за наше здоровье, – закончил он, расхохотавшись ещё громче. – А ты что подумала? – с ухмылкой, подмигнул.

– Да о том же! – опомнилась Галя, пытаясь сохранить достоинство – куда вам вставить – ответила в его же манере – свечку – утвердительно кивнула.

– Хм, языкастая значит, – прокомментировал мужчина с татуировкой солнца, уже скручивая колесо с ловкостью профессионала. – Это неплохо, даже редкость в наше время. А подружки? – он внимательно посмотрел на Зою, которая мгновенно вышла из ступора.

– Слышь, мужик, – выпалила она с неожиданной смелостью человека, которому нечего терять, – Хочешь помочь – помогай, а нет – так проваливай!

Мужчины переглянулись с удивлением, а потом разразились хохотом, от которого, казалось, задрожала земля.

– Огонь-девка! – одобрительно кивнул. Берёза. – Люблю таких, с характером!

В этот момент тишину разорвал рёв подъезжающего автомобиля, и все синхронно обернулись.

К обочине медленно, с королевским достоинством, подкатил черный "Майбах 650" – машина, которая выглядела так, будто в ней должны ездить только президенты стран или суперзлодеи из фильмов о Джеймсе Бонде.

Тонированное стекло опустилось с механической точностью, и девушки увидели мужчину лет тридцати трех. Его лицо было суровым – жёсткие черты, мрачное выражение, тёмные волосы и серые глаза, холодные и надменные, как вечная мерзлота, скованная льдами. Его взгляд скользнул по всей компании, с равнодушием и пренебрежением, как будто он увидел болотных лягушек с бородавками.

Атмосфера мгновенно изменилась. Шутки и смех прекратились, словно ктото нажал на выключатель. Даже воздух, казалось, застыл и превратился в иней.

– Заканчивайте, – произнёс он глубоким, грубым голосом, который, казалось, не допускал возражений. – Жду вас на базе.

Его взгляд на мгновение задержался на Марьяне, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот взгляд пронизывал насквозь, словно рентгеновский луч, видящий все её страхи и секреты.

Стекло бесшумно поднялось, отрезая их от этого человека, как будто опустился занавес. Водитель нажал на газ, и "Майбах" умчался прочь, оставив после себя только облако пыли и ощущение, что температура воздуха упала на несколько градусов.

– Опять не в настроении, – недовольно пробурчал мужчина с татуировкой солнца, но в его голосе явно слышалось напряжение.

– Ему развеяться нужно, – ответил Берёза, внезапно потеряв весь свой бравый настрой. – Всё, давай погнали, а то и нам сейчас достанется.

Он быстро помог прикрутить последний болт, работая с такой скоростью, будто от этого зависела его жизнь.

– Всё, куколки, принимайте работу! На сегодня бесплатно, вам повезло, – он вытер руки влажными салфетками с тщательностью хирурга после операции. – Но учтите, вы нам теперь должны! – погрозив пальцем, он запрыгнул в машину, как будто за ним гналась стая волков.

Девушки остались стоять на обочине, провожая взглядом удаляющийся джип.

– Что это было? – наконец выдавила Зоя.

– Не знаю, – ответила Марьяна, все ещё чувствуя на себе тот холодный, липкий взгляд. – поехали отсюда, а то ещё на неприятности нарвёмся – передёрнула плечами, как бы пытаясь освободиться от гнетущего чувства.

Глава 2. Заговорщицы.

Солярис, героически переживший дорожное приключение, катил по узкой дороге, дачного посёлка Кратово. Участок находился в живописном тихом месте, окружённый соснами и елями, недалеко от озера.

– Приехали! – с облегчением выдохнула Галя, когда впереди показался знакомый зелёный забор с облупившейся краской.

Зоя и Марьяна выбрались из машины, потягиваясь, вдыхая аромат сырой земли и хвои. Они открыли старые деревянные ворота, которые скрипели так, будто рассказывали историю о своих приключениях за последние полвека.

Галя заехала во двор, где их уже встречала Софья Николаевна – бабушка подруги, державшая на руках белую болонку, гордо именуемую Конфеткой.

– И где вас носило? – вместо приветствия поинтересовалась Софья Николаевна, элегантно приподняв одну бровь. В свои семьдесят, она выглядела так, будто только что сошла со страниц модного журнала, идеальная укладка с лёгким оттенком лаванды, безупречный макияж и летнее платье, с открытыми плечами.

– У нас колесо пробило по дороге, – ответила Галя, целуя бабушку в щеку с такой осторожностью, будто она хрустальная и в любой момент может рассыпаться на осколки.

– Почему-то я не удивлена, – вздохнула Софья Николаевна, опуская на землю Конфетку, которая тут же принялась обнюхивать обувь гостей с энтузиазмом таможенной службы. – С приездом, мои хорошие! – она раскрыла объятия, широко улыбаясь, как опытная актриса в финальной сцене мелодрамы.

Девушки по очереди обняли Софью Николаевну, вдыхая облако французских духов, с лёгким, тонким ароматом цитруса и роз.

– Зоя, мне кажется, ты поправилась, – с хирургической точностью нанесла первый удар Софья Николаевна, окидывая девушку взглядом эксперта программы «Модный приговор». – Женщина никогда не должна себя распускать, c'est la loi (это закон) – возмутилась, хмуря тонкие брови – Но ничего, пару недель диеты, интенсивных тренировок – и ты придёшь в форму, я в этом не сомневаюсь – мило улыбнулась, похлопав с утешением её по руке.

Зоя кивнула с таким напряжением, что, казалось, её лицо может треснуть от досады.

– Марьяна, ты выглядишь хорошо, – продолжила Софья Николаевна свой инспекционный обход, – только немного бледноватый вид. Тебе необходим отдых – солнце, сон, витамины!

– Спасибо, Софья Николаевна, – ответила Марьяна, мысленно закатив глаза – Вы как всегда великолепны.

– И вам советую, мои дорогие, – Софья Николаевна приняла позу университетского профессора, готового прочитать важную лекцию. – Мужчины любят глазами. Внешний вид женщины – это главный козырь, которым нужно уметь пользоваться!

Она обняла обеих девушек за талии, подталкивая к порогу дома.

– Ну, сегодня у нас праздник, так что один день, Зоя, тебе можно расслабиться, – великодушно разрешила она, как королева, дарующая помилование.

– Вот спасибо, – пробормотала Зоя, пытаясь не злиться. – Я прямо чувствую, как мои бедра благодарят вас.

– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, douce (милая фр.) – натянуто улыбаясь сказала бабуля.

Они прошли в дом, затаскивая сумки и продукты. В коридоре их встретила мама Гали – Ольга Ивановна, выбегая из кухни, где витал аромат свежеиспечённых пирогов, способный заставить даже самого стойкого ППшника, забыть о своих клятвах.

– Девочки мои! Наконец-то вы приехали – воскликнула она, вытирая руки о фартук с надписью "Лучшая мама на свете" (подарок Гали на 8 марта). – Как же я соскучилась!

В отличие от своей свекрови, Ольга Ивановна была воплощением домашнего уюта: пухленькая, с добрыми глазами и мягкой, кокетливой улыбкой. Она обняла каждую из девушек с такой теплотой, что Зоя и Марьяна, почувствовали себя вернувшимися домой, после долгого путешествия.

– Ну, располагайтесь, мои хорошие, будьте как дома – засуетилась Ольга Ивановна. – Завтрак уже почти готов. Галя, покажи им комнаты.

– Мама, они тут уже восемь лет бывают, – закатила глаза Галя. – и знают эту дачу лучше, чем свою квартиру.

– Не дерзи матери, – строго оборвала Софья Николаевна, проходя мимо с чашкой чая, который она пила только из фарфора, привезённого из Парижа. – В твоём возрасте я уже была замужем и воспитывала ребёнка, а не ездила с подружками на дачу.

– В нынешнее время это уже не показатель, – возразила Галя – и вообще, что ты мне плохого желаешь – театрально закатила глаза.

– Вечная проблема отцов и детей – констатировала бабушка.

Девушки быстро разместились в знакомой комнате, переоделись и помогли накрыть на стол в новой беседке, которой Софья Николаевна гордилась так, будто лично спроектировала и построила её своими руками.

– Вы только посмотрите на этот стол! – восхищалась она, расставляя тарелки на белоснежную скатерть. —Беседка получилась шикарной! Я лично выбирала проект.

– Действительно, очень красиво, – согласилась Марьяна, помогая раскладывать приборы. – Такая просторная и светлая.

– В отличие от твоих перспектив на личную жизнь, – вполголоса добавила Галя, за что получила от Марьяны лёгкий тычок в бок.

Завтрак был настоящим пиршеством: блины с разными начинками, омлет с грибами, свежие овощи, домашние соленья и, конечно, фирменный яблочный пирог Ольги Ивановны, от которого, по словам Зои, случился гастрономический экстаз.

– Ешь, Зоя, ешь, – подкладывала Ольга Ивановна очередной кусочек на тарелку девушки. – опять питаетесь консервами и полуфабрикатами?

– Неправильное питание, девочки, приводит к набору килограммов и портит цвет кожи, беречь нужно себя с молоду! – добавила Софья Николаевна, элегантно отпивая чай.

После сытного завтрака, от которого, как заметила Зоя, "мои бедра только что написали завещание", девушки переоделись в купальники, взяли полотенца и отправились на озеро, которое манило сверкающей гладью.

– Только не забудьте крем от загара! – крикнула им вслед Ольга Ивановна. – И шляпы возьмите!

– И не показывайте слишком много тела! – добавила Софья Николаевна. – Мужчины должны догадываться, а не видеть всё и сразу!

– Да, бабуля, мы наденем паранджи, обещаем – пробормотала Галя, поморщив курносый носик.

Пройдя по тропинке через небольшой сосновый бор, они вышли на песчаный берег. Но идиллическая картина, которую они привыкли видеть, изменилась кардинально. На противоположном берегу, где раньше был густой лес, теперь возвышалось трёхэтажное здание в форме полумесяца с красной черепичной крышей и несколькими строениями в стиле ренессанс. Деревянный причал, широкий как взлётная полоса, приютил два белоснежных катера, которые покачивались на воде с высокомерием яхт в Монако. На берегу были установлены зонты и шезлонги, а несколько человек прогуливались вдоль кромки воды с таким видом, будто им принадлежал весь мир.

– Ничего себе! – присвистнула Зоя, приложив руку козырьком ко лбу. – Серьёзный масштаб! Это что, новый филиал Рублёвки открыли?

– Да, – с неким сожалением кивнула Галя, расстилая полотенце на песке. – Всё течёт, всё меняется, и до нас добрались.

Она скинула джинсы и футболку, надела солнцезащитные очки и улеглась на полотенце с видом римской патрицианки на отдыхе.

– Говорят, какой-то миллиардер её построил, – продолжила она, поправляя лямки купальника. – Неделю назад там гулянка была, салют был как в новогоднюю ночь. До утра музыка орала, все соседи возмущались.

– Жаль, – задумчиво произнесла Марьяна, глядя на противоположный берег. – Такое тихое было место, спокойное.

– Цивилизация поглощает всё, – философски заметила Зоя, устраиваясь поудобнее на теплом песке. – Скоро здесь будет спа-центр, вертолётная площадка и бутик Gucci.

– Ну, может, хоть скидку местным жителям сделают, – хихикнула Галя.

– Погодка-то какая, – Зоя блаженно прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу. – Умм, я столько дней мечтала об этом моменте. Наслаждайтесь, у нас впереди четыре выходных!

–

Сильно не радуйся – хмыкнула Галя – завтра нам придётся рассаду садить, клумбы приводить в порядок, впрочем, всё как обычно!

– Аминь, сестра, – Зоя подняла воображаемый бокал. – За отдых без приключений!

–

Анисимова, как же я тебя люблю – обняла подругу Галя – во всем находишь положительные моменты – хихикнула, чмокнув её в щеку.

Вернувшись с пляжа, разрумянившиеся от солнца и с песком в самых неожиданных местах, девушки обнаружили, что идиллия их отдыха была безжалостно нарушена. Во дворе дачи, словно десант с планеты "Понаехали", высадилось семейство Михайловых, во главе с Владимиром Петровичем – отцом Гали.

– О нет, только не это, – пробормотала Канаева, замерев на пороге калитки. – Я чувствую приближение Армагеддона.

– Мать твою, Лёвушка с семейством – возмутилась Зоя. – картина «не ждали, а мы припёрлись».

И действительно, в беседке, развалившись в кресле с таким видом, будто это был трон, а он – как минимум наследный принц, восседал Лёвушка Михайлов – единственный сын Даниила Львовича и Натальи Викторовны, баловень судьбы и главный претендент на звание "Самый противный говнюк на планете" по версии Гали и её подруг.

– Ой, Галчонок! – воскликнул Даниил Львович, заметив девушек. Его массивная фигура напоминала комод на ножках, а улыбка была такой широкой, что, казалось, вот-вот лопнет на его круглом, пухлом лице. – Ты прям расцвела, такой красавицей стала, одно загляденье!

Его взгляд, маслянистый, похотливый, скользнул по Зое и Марьяне с таким интересом, что девушкам захотелось немедленно сбежать на ближайший рейс до города.

– А нас вот твой батя в гости позвал, на все выходные, – продолжил он, поглаживая свой живот, который явно свидетельствовал о его любви к хорошей кухне и пренебрежении к физическим упражнениям. – А тут такая замечательная компания собралась, вот это мы удачненько заехали! – подмигнул девчонкам

– Я вас тоже рада видеть, Даниил Львович, – ответила Галя с вежливостью дипломата, вынужденного общаться с представителем враждебной державы.

– Здравствуйте, – хором поздоровались Зоя и Марьяна, бросая взгляды на Лёвушку, который даже не потрудился встать или хотя бы кивнуть в знак приветствия.

– Мы это… пока пойдём переоденемся, – быстро сказала Марьяна, ища путь к отступлению.

– Так, девочки мои, давайте к столу! – крикнул Владимир Петрович, размахивая щипцами для мяса, как дирижёр палочкой. – Шашлык уже готов, да и гости ждут!

Владимир Петрович, был человеком простым и добродушным, несмотря на свой статус профессора. Высокий, подтянутый, с лёгкой сединой на висках и лучезарной улыбкой.

– Пап, мы быстро! – крикнула Галя, скрываясь с подругами за дверью дома с такой скоростью, будто за ними гнался рой взбесившихся пчёл.

– Вот егоза, – усмехнулся Владимир Петрович, глядя вслед дочери с нежностью. – Вроде взрослой стала, а ведёт себя порой как капризный ребёнок.

– Замуж выйдет и беспечность пройдёт, – сказала Наталья Викторовна, элегантно отпивая красное вино. Она была полной противоположностью своему мужу – худая, с идеальной осанкой и таким выражением лица, будто постоянно чувствовала запах чего-то неприятного.

– Это да, – согласился Канаев, переворачивая шашлык. – Только вот жениха пока у нас нет, всё работает, карьеру строит.

– Нынешняя молодёжь предпочитает свободные отношения без всякой ответственности! – фыркнула Наталья Викторовна так тихо, что услышала только Софья Николаевна, которая в ответ многозначительно кивнула.

– Так это дело поправимое, – подмигнул Михайлов с видом заговорщика. – Мы уже давно согласны на брак, да и Льву пора браться за ум, а не по клубам шататься.

Он посмотрел на своего сына с упрёком и раздражением, но тот даже не заметил, он всё так же сидел, уткнувшись в телефон, игнорируя всех вокруг.

В доме девушки спешно переодевались, периодически поглядывая в окно через прозрачную тюль, как опытные разведчицы на вражеской территории.

– Вот же блин, – сетовала Галя, натягивая джинсы с такой яростью, будто они были виноваты в появлении Михайловых. – И какая нелёгкая его принесла? – Не дай бог ещё ночевать останется! Бабушкина мечта!

– Сейчас начнёт свои дебильные подколки раздавать, – подтвердила Марьяна, застёгивая пуговицы на рубашке. – В прошлый раз я его за малым стулом не огрела.

– Помню-помню, – хихикнула Зоя. – ему тогда очень повезло, что Софья Николаевна вернулась за пледом.

– Я бы даже сказала, нереально, – добавила Галя, расчёсывая волосы. – но не в этот раз!

– Вы гляньте, как негодяй раздухарился, – кивнула на окно Зоя. – явно пытается выслужиться перед отцом, наверное, мальчика карт лишили, вот и сидит, как пёс на привязи.

– Вечер становится всё занятнее, – согласилась Марьяна, подкрашивая губы. – Если что, сами его выкурим, иначе выходной будет испорчен.

– Есть идеи? – с любопытством спросила Галя.

– Запрём его в бане до утра? – предложила Зоя.

– Подсыпем слабительное, чтобы с толчка не слезал? – воодушевлённо добавила Марьяна.

– Господи, какие у меня кровожадные подруги – Галя наигранно изобразила испуг. – но идея Марьяны мне нравиться! – Осталось привести план в действие! – воскликнула Зоя.

– У тебя есть слабительное? – удивилась Марьяна – не знала, что ты страдаешь запорами.

– Ты совсем уже, – покрутила у виска пальцем подруга – Нет, конечно! Но я знаю где его можно раздобыть – заговорщически прошептала Зоя

– Девочки! – раздался голос Софьи Николаевны из-за двери. – Вы там что, бальные платья примеряете? Все уже за столом!

Идём, бабуля! – крикнула Галя, а потом тихо добавила: – Ну что, устроим ему Варфоломеевскую ночь?

– С удовольствием! – шутливо отсалютовала Зоя.

– Месть, это блюдо, которое падают холодным, – понизив голос сказала Марьяна. – повеселимся?

Смеясь, они вышли из комнаты, уже распланировав маленькую шалость.

В беседке их ждал накрытый стол, ломившийся от еды: шашлык, салаты, овощи, зелень, домашние соленья и, конечно, вино и знаменитая вишнёвая наливка, которая подавалась в доме Канаевых, исключительно по праздникам и была всеми обожаема.

– А вот и наши красавицы! – воскликнул Владимир Петрович, поднимая бокал. – Присаживайтесь, девочки! Прекрасно выглядите, подзагорели!

Лёвушка наконец соизволил поднять глаза от телефона и окинул девушек оценивающим, пренебрежительным взглядом, с язвительной усмешкой.

– Привет – произнёс он с улыбкой, которая, по мнению Зои, делала его похожим на хорька, нашедшего курятник. – Давно не виделись, девчонки.

– Ещё бы столько же, Лёва, – ответила Галя, не скрывая сарказма, садясь, как можно дальше от него. – Как поживаешь? – приторно улыбнулась

– Не жалуюсь, как видишь – утвердительно кивнул. – а вы? – окинул подруг надменным взглядом – замуж я смотрю, вас так и не взяли?

–

Мы свободу предпочитаем – заявила Галя – смотрю и за тобой очередь не стоит?!

–

Не волнуйся, баб у меня хватает! – с гордостью и пренебрежением ответил Лёвушка, мельком взглянув на отца – завтра, я с огромной радостью, покину ваше болото – тихо прошептал так, чтоб это точно услышала Галя.

-Буду ждать с большим нетерпением – буркнула она, еле сдерживая себя в руках, посмотрев на родителей, которые над чем-то смеялись вместе с Михайловыми.

Зоя и Марьяна переглянулись, мысленно отсчитывая секунды до взрыва Галиного терпения. Но та, к их удивлению, только мило улыбнулась:

– Знаешь, Лёва, а давай лучше выпьем – с хитренькой улыбкой, она подняла бокал. – За майские праздники и выходные!

– За майские! – поддержали все, чокаясь хрустальными бокалами.

Но Софья Николаевна, конечно, не могла оставить последнее слово не за собой:

– И за то, чтобы в следующем году, я наконец-то увидела своего правнука – многозначительно посмотрела на Лёвушку и Галю, которая подавилась шашлыком и закашлялась.

Вскоре Лёвушка расслабился, громко смеясь над собственными шутками, периодически проверяя телефон, строча сообщения. Он сидел, развалившись в мягком кресле, иногда поглядывая на родителей, поджимая губы, недовольно цокая.

Зоя незаметно исчезла в доме, пока все были увлечены рассказом Даниила Львовича о его новом бизнес-проекте и вернулась через пять минут с таким видом, будто только что, совершила ограбление века.

– Миссия выполнена, – прошептала она Гале, садясь рядом. – Теперь нужно подождать удобного момента, который представился, когда Владимир Петрович предложил всем прогуляться к озеру.

– А вы, молодёжь, можете остаться, – добродушно предложил он. – Наверняка вам наши разговоры неинтересны.

– Конечно, папа, – с готовностью согласилась Галя. – Мы тут посидим, пообщаемся.

Как только они скрылись за калиткой, Лёвушка принялся за своё. Он откинулся на диван с таким видом, будто делал всем одолжение своим присутствием.

– Ну как поживаете, убогие? Всё ищите возможность зацепиться в столице, пашите за гроши, питаясь дошиками? – поморщился с пренебрежением

–

А ты не завидуй! – съязвила Зоя – У нас всё отлично, а вот ты зачем припёрся в такой грандиозный праздник или в Москве все клубы на карантине?

–

Очень смешно – хмыкнул Лёва – с Галкой приехал переспать! – злорадно расхохотался, запрокинув голову, как раненная гиена.

– Остряк! – скривилась от такой перспективы Галя. – Не волнуйся, на такого, как ты, не позарюсь.

– Аж на душе полегчало! – театрально схватился за сердце Лёвушка. – А то я каждый раз переживаю, что ты согласишься под давлением предков!

– Боюсь, что меня вырвет на твою половину, – парировала Галя, глядя, как из дома выходит улыбающаяся Зоя, одобрительно подмигивая.

Подруга несла поднос с напитками: морс, компот и для Лёвушки – специальный бокал с вишнёвой наливкой, в которую она щедро добавила содержимое двух пакетиков слабительного.

Лёва, специально для тебя, – пропела она с улыбкой, от которой у любого нормального человека волосы встали бы дыбом. – Фирменная наливка Владимира Петровича – помни мою доброту!

Лёвушка, польщённый таким вниманием, взял бокал и сделал большой глоток.

– Неплохо, – кивнул он. – Хотя я предпочитаю виски – осушил бокал до дна – ну что поделитесь, как проводят время старые девы?

–

Очень весело – усмехнулась Марьяна – хочешь попробовать? – вздёрнула бровью.

–

Предпочитаю красивых и неопытных – поиграл бровями Лёвушка – хотя… вдруг он замолчал

– Что-то не так, Лёвушка? – невинно поинтересовалась Зоя. – Может, ещё наливочки?

– Нет, я.… – он схватился за живот, и его лицо приобрело зеленоватый оттенок. – Мне нужно…

Он вскочил и бросился к дому с такой скоростью, что мог бы установить олимпийский рекорд.

Как только дверь за ним захлопнулась, девушки разразились хохотом.

– Зоя, ты очень страшный человек! – выдохнула Галя, вытирая слезы. – Сколько ты ему подсыпала?

– Два пакетика, – гордо ответила Зоя. – Чтоб наверняка!

– Боюсь, он там надолго, – заметила Марьяна, глядя на дом, откуда уже доносились звуки, которые лучше не описывать.

– Именно на это я и рассчитывала, – кивнула Зоя. – Теперь у нас есть целый вечер и ночь для бесед под луной!

Глава 3. Дачники.

Утро наступило внезапно и безжалостно, дверь в комнату распахнулась с таким грохотом, что Зоя подпрыгнула на кровати, а Марьяна, спавшая на краю, чуть не свалилась на пол.

В дверном проёме, словно ангел возмездия в шёлковом халате, в бигудях, застыла Софья Николаевна. Ее лицо выражало такую решимость, что даже Наполеон перед Ватерлоо, выглядел бы более приземлённым.

– Признавайтесь, негодные девчонки, что вы подмешали Лёвушке? – она сложила руки на груди, став похожей на строгую гувернантку, обнаружившую, что её воспитанники не выучили урок. – Он всю ночь в туалете провёл! Вам не стыдно!

Галя, с трудом разлепив один глаз, посмотрела на часы: 10:07. По дачным меркам – практически рассвет.

– Ба, – возмутилась она, зарываясь обратно в подушку, – мы ещё спим, и что это за вопросы? Может, у него просто слабый желудок?

– Не ломай комедию, Галина! – Софья Николаевна произнесла имя внучки с таким акцентом на последнем слоге, что оно прозвучало как приговор. – Мне стало ещё вчера понятно, что вы это устроили. Бедный мальчик, он весь зелёный!

– Может быть, он превратился в Шрека? – пробормотала Марьяна, натягивая одеяло на голову, чтобы скрыть улыбку.

Зоя издала звук, подозрительно похожий на сдавленный смех, но быстро замаскировала его под кашель.

– В общем так, – Софья Николаевна подошла к окну и с драматичным жестом, распахнула шторы, впуская яркий солнечный свет, – собирайтесь и сходите к Клавдии Ивановне за настойкой от расстройства. Вы сильно переборщили, и без разговоров! Я ей звонила, она вас уже ждёт.

– Но бабуля… – начала было Галя.

– Никаких "но"! – отрезала Софья Николаевна. – Вы его отравили – вам его и лечить. Это вопрос чести семьи Канаевых! – затрясла указательным пальцем – нам ещё скандала на этой почве не хватало.

С этими словами она удалилась, оставив после себя аромат французских духов и чувство неотвратимости наказания.

– Ну вот, – простонала Зоя, садясь на кровати. – Теперь мы ещё и лекари. Может, нам клизму ему поставить, для профилактики?

– Не подкидывай ей идей, – предостерегла Марьяна. – Софья Николаевна вполне может и это предложить.

Так ему и надо, – буркнула Галя, выбираясь из-под одеяла. – Но, честно говоря, я не ожидала такого… эффекта.

– Два пакетика, – напомнила Зоя с нотками гордости в голосе. – Я же говорила, что делаю всё основательно.

– Слишком основательно, – вздохнула Марьяна. – Теперь нам придётся идти к этой Клавдии Ивановне, кто бы она ни была.

– О, это местная знахарка, – пояснила Галя, натягивая спортивные штаны. – Бабуля считает, что она лечит лучше всех докторов вместе взятых. У неё настойки на всё: от насморка до разбитого сердца.

– И от слабительного передоза? – хихикнула Зоя.

– Видимо, да, – кивнула Галя. – Хотя я не уверена, что хочу знать, из чего она эти настойки делает.

Через двадцать минут, умывшись и одевшись в спортивные костюмы (потому что, как заметила Зоя, "если нас заставляют идти в такую рань, то хотя бы сделаем вид, что мы на пробежке"), девушки вышли из дома.

По дороге они мельком увидели Лёвушку, который сидел на веранде, закутавшись в плед, несмотря на тёплую погоду. Его лицо действительно имело зеленоватый оттенок, а под глазами залегли такие тени, что казалось, будто он не спал неделю.

– Вы видели его лицо? – хихикала Зоя, когда они шли по узкой гравийной дороге. – Он похож на вампира!

– Надо сказать, очень страшного, голодного вампира! – понизив голос сказала Марьяна

– Зато теперь он дважды подумает, прежде чем распускать свой язык, – заявила Галя. – Хотя я всё ещё не понимаю, почему мы должны идти за лекарствами на голодный желудок!

– Это наказание, – философски заметила Марьяна. – Софья Николаевна знает, что мы виноваты, и решила нас проучить.

– Ну, по крайней мере, погода хорошая, – Зоя восторженно улыбнулась. – и мы поставили на место этого мерзавца!

Они шли, обсуждая события прошлого вечера, строя планы на день, как вдруг из-за поворота показалась колонна машин. Впереди ехал уже знакомый им черный "Майбах", за ним следовали две Toyota Land Cruiser и ещё какие-то внедорожники, которые выглядели так, будто могли пережить ядерный взрыв.

– О нет, только не это, – простонала Марьяна, узнав автомобили. – Давайте сделаем вид, что мы временно ослепли!

Девушки синхронно повернули головы в сторону озера и ускорили шаг, словно внезапно вспомнили о важной встрече на другом конце вселенной. Но судьба, как известно, любит создавать неловкие моменты.

Черная Toyota медленно затормозила рядом с ними, и окно опустилось, явив миру физиономию Берёзы. Его улыбка была такой широкой, что, казалось, он демонстрирует идеальный прикус белоснежных зубов, на рекламном буклете стоматологической клиники.

– О, какие люди! – воскликнул он с энтузиазмом рыбака, поймавшего добычу. – Где коня потеряли?

– В стойле, – отрезала Зоя, не сбавляя шага.

Она выглядела так, будто за ней гналась стая бешеных собак.

– Ух ты, какие мы грозные, – усмехнулся Берёза, медленно двигаясь рядом с девушками, как акула, сопровождающая жертву. – Может, вас куда подбросить, красавицы? Так сказать, по старой дружбе?

Он подмигнул с таким видом, будто они были закадычными приятелями, а не случайными знакомыми с обочины.

– У нас утренняя прогулка, – ответила Зоя тоном, который ясно давал понять, что она совершенно не рада его видеть. – Воздухом хотим чистым подышать, а ты нам мешаешь!

– Да, нам прописан моцион, – добавила Галя. – Врач сказал, что это полезно для… для…

– Для профилактики общения с нежелательными элементами, – закончила Марьяна, глядя прямо перед собой.

Берёза расхохотался так громко, что, казалось, птицы на ближайших деревьях подпрыгнули от неожиданности.

– Ну смотрите, – хмыкнул он, явно не обидевшись. – Предложение остаётся в силе. Если что – мы тут недалеко, на той стороне озера – кивнул в сторону базы – будет скучно-приходите!

Он нажал на газ и рванул догонять колонну, которая уже почти скрылась из виду.

–

Обязательно – с сарказмом сказала Марьяна – спешим и падаем!

–

А он симпатичный – вдруг выпалила Зоя – может нужно было согласиться?

–

Ну ты даёшь подруга – усмехнулась Марьяна – мы его совсем не знаем, вдруг он маньяк или ещё что похуже.

–

Ох, Марьянка, с твоей подозрительностью, тебе нужно было идти работать следователем – утвердительно сказала Галя – а мужик и правда ничего и машина у него серьёзная.

–

Ничего особенного я в нем не увидела, кроме наглости! – заявила Марьяна, прибавив шаг.

Дом Клавдии Ивановны выглядел, как иллюстрация к сказке "Морозко": аккуратный деревянный домик с разноцветными резными наличниками, палисадник с цветами, садовые фигурки, расставленные в клумбах, и ухоженный огород с маленькими табличками.

Клавдия Ивановна, была женщиной неопределённого возраста, где-то между "ещё не древняя" и "уже видела динозавров", как раз развешивала белье во дворе, когда заметила у калитки трех девушек.

– Открыто! – крикнула она, доставая прищепку из кармана фартука, натягивая цветастую простыню.

Девушки вошли во двор, где пахло цветочным кондиционером для белья и какими-то травами, которые, были развешены под длинным навесом.

– Галка, тебя и не узнать, выросла-то как, – улыбнулась, поманив рукой – похорошела, ни дать ни взять, женихи, наверное, в очередь выстраиваются.

– Добрый день, Клавдия Ивановна, – вежливо ответила Галя, оглядывая ухоженный двор, где каждая травинка, казалось, знала своё место и не смела расти иначе. – Спасибо за комплимент, вам бабушка звонила, мы за лекарством.

– Погостить с подружками приехала? – спросила старушка, окидывая девчонок взглядом скана, багажа в аэропорту.

– Да, на майские, – подтвердила Галя. – У нас один из гостей… э-э.… захворал.

Ой ли, – усмехнулась Клавдия Ивановна с таким видом, будто точно знала, что "захворал" – это эвфемизм для "получил двойную дозу слабительного от трех мстительных девиц". – Захворал, значит? Не с того ли, что в рот попало?

Она подмигнула с таким видом, что девушки засмущались, как школьницы, пойманные за списыванием контрольной.

– Вот настойка, – продолжила Клавдия Ивановна, протягивая пакет с какой-то травой и пузырьками, которые выглядели так, будто их содержимое могло либо вылечить, либо превратить пациента в жабу – шансы пятьдесят на пятьдесят. – А это ромашка, будете ему как чай заваривать. К вечеру оклемается.

Она внимательно посмотрела на Марьяну, и её взгляд вдруг стал таким глубоким, что, казалось, мог прожечь дыру.

– Чем добрее душа, тем сложнее судьба, – произнесла она проникновенным голосом. – Свет всегда озаряет тьму, запомни это девонька.

Марьяна застыла с таким видом, будто ей только что сообщили, что она выиграла в лотерею, но приз нужно забрать на Марсе.

– К чему вы это? – удивлённо уставилась она на женщину.

– Судьбу ты свою встретишь, очень скоро, – покачала головой Клавдия Ивановна с таким видом, будто уже знала, что ничего хорошего она ей не сулит. – Но крест нести придётся.

– Клавдия Ивановна, вы гадать, что ли научились? – возмутилась Галя, явно не впечатлённая этим импровизированным сеансом ясновидения.

– Всё, девчата, некогда мне, – как будто опомнилась старушка, словно ктото выключил режим "пророчица" – Софье Николаевне привет.

Она подхватила пустой таз и направилась в дом с таким видом, будто только что выполнила важную миссию и теперь спешила доложить об этом в штаб.

Девушки остались стоять у калитки, переваривая этот странный разговор.

– И что это сейчас было? – возмутилась Марьяна, когда они отошли на безопасное расстояние. – "Свет всегда озаряет тьму", – передразнила она старушку с таким комизмом, что Зоя прыснула. – У меня что, на лбу написано, что встретится мне какое-то исчадие ада?

Да слушай ты её больше, – расхохоталась Галя, махнув рукой. – Живёт тут одна, вот и мерещится всякая ерунда. Забудь. Она всем что-нибудь ляпает, потом люди начинают на этом зацикливаться, вот, например, в прошлом году, моей маме сказала, что она "найдёт то, что давно потеряла". Мама потом две недели об этом думала, а потом они с папой разбирали вещи на чердаке и нашли старые мамины туфли, которые по ошибке отвезли на дачу.

– Может, она имела в виду того мрачного типа из "Майбаха"? – предположила Зоя с хитрой улыбкой. – Он вполне тянет на "тьму", такой мрачный, холодный, а взгляд, аж мороз по коже и голос, точно, как из преисподнии.

– Очень смешно, – фыркнула Марьяна. – а может это Берёза или тот мужик с татуировкой солнца? – съязвила – тем более она сказала встретишь, значит ещё не случилось, так что это точно не он, теперь всех мужиков за версту обходить буду, от греха подальше! Тьмы в моей жизни хватает!

Всю дорогу обратно они вспоминали своих бывших ухажёров, коих было предостаточно, и каждая история была нелепее предыдущей.

– А этого, как его там, Антона, ты помнишь? – смеясь, вспоминала Зоя, перепрыгивая через лужу с грацией балерины после трех бокалов шампанского. – Ну, который за тобой ухаживал на втором курсе. Ты решила с ним порвать, так он тебе предъявил чеки о своих затратах на ваши свидания!

– Вот урод, бррр, – поёжилась Марьяна, словно от одного воспоминания ей стало тошно. – Так тщательно всё расписал, по дням, и даже билеты из кинотеатра предъявил. Как будто он не на свидания ходил, а бухгалтерский отчёт готовил! Не дай Бог за такого засранца и жмота выйти замуж! – поплевала через плечо, постучав по дереву.

– Ужас какой скряга! – покачала головой Галя. – Слава Богу, ты с ним только три раза сходила на свидание, а то бы до сих пор расплачивалась! – дружно расхохотались

– А помните Валеру, который геем оказался? – смеялась Зоя, хватаясь за живот. – Вот, где было серьёзное огорчение! Полгода за мной таскался, букеты дарил. Я всё думала, что он скромный мальчик и стесняется целоваться, а когда он мне сообщил, что он другой ориентации, целый вечер рот полоскала.

Это на первом курсе было, – подтвердила Марьяна, громко смеясь. – А я тебе тогда говорила, что он странно ходит и в косметике лучше нас разбирается. А ты мне всё: "Нет, он просто следит за собой", ха-ха-ха!

– Всех ваших бывших переплюнул мой Игорёк, который клялся в вечной любви, а потом выяснилось, что он параллельно встречался с Филимоновой и Егоровой и водил нас в одни и те же места. Кабель!

– Ты его пыл тогда хорошо остудила – хохотали подруги в голос – ледяной душ пошёл ему на пользу!

Так, смеясь и вспоминая свои любовные приключения, они дошли до дома, где уже все сидели за столом и завтракали.

Вручив бабушке настойку и травы с видом, будто это были сокровища из пещеры Али-Бабы, девчонки уселись за стол, забыв об утреннем происшествии.

Лёвушка сидел в углу, бледный и осунувшийся, как вампир после диеты на морковном соке. Он бросал на девушек подозрительные взгляды, но молчал, явно не желая провоцировать новый виток "болезни".

– Вот, выпей, – Софья Николаевна протянула ему чашку с чем-то, что выглядело, как болотная вода и пахло примерно так же. – Это поможет.

Лёвушка с опаской принял чашку, принюхался и скривился так, будто ему предложили выпить жидкость из выгребной ямы.

– Это точно лекарство? – спросил он, глядя на содержимое чашки с таким подозрением, будто ожидал, что оттуда выпрыгнет гадюка.

– Конечно, – заверила его Софья Николаевна, будто сама изобрела пенициллин. – Клавдия Ивановна – настоящий знахарь. Её настойки даже мёртвого на ноги поставят.

– Или к нему отправят! – пробормотала Зоя так тихо, что услышала только Марьяна, которая подавилась чаем и закашлялась.

День пролетел незаметно и плодотворно, под бдительным руководством Софьи Николаевны, которая командовала процессом с энтузиазмом генерала, планирующего захват вражеской территории. Девушки вычистили все клумбы, коих было так много, что казалось, будто кто-то решил превратить дачу в филиал Ботанического сада.

Галина, ты не так держишь лопатку! – укоризненно сказала Софья Николаевна, наблюдая за внучкой – Вот так надо, под углом! И глубже копай, глубже! Сколько раз тебя учить надо!

– Бабуля, это цветы, а не нефтяная скважина, – пробормотала Галя, вытирая пот со лба и оставляя на коже грязный след, делавший её похожей на воина племени апачи, готовящегося к битве.

– Не умничай! – отрезала Софья Николаевна. – Я эти петунии выращиваю дольше, чем ты на свете живёшь. Они любят простор и солнечный свет.

– Как мы с ними похожи – съязвила Галя, выкапывая очередную ямку.

Зоя и Марьяна, стоя на коленях у соседней клумбы, выглядели как археологи, обнаружившие странный артефакт и не знающие, что с ним делать.

Они посадили целый ряд разноцветных петуний, бархатцев, астр и каких-то цветов с названиями, которые звучали как заклинания Бабы-Яги.

– А это что? – спросила Зоя, показывая на маленькие белые цветочки.

– Это алиссум, – со знанием эксперта пояснила Софья Николаевна. – Он будет цвести все лето и пахнуть мёдом, привлекая пчёл и радовать меня.

– Надо же, – вздохнула Марьяна, утрамбовывая землю.

– В отличии от вас! – укоризненно прошипела Софья Николаевна – подсыпь ещё земли Зоя, вчера вы устроили мальчику ночное танго, он наверняка получил душевную травму! Так что отрабатывайте наказание!

– Бабуля, – закатила глаза Галя, – с чего ты взяла, что это мы виноваты и вообще, чего ты так за него переживаешь – глянула на Лёвушку, который покачивался в подвесном кресле, читая что-то в телефоне.

– Я тебя на сквозь вижу, Галина! – отрезала Софья Николаевна, с таким видом, будто внучка только что заявила, что Земля плоская. – Я тебе так скажу, мужиками не разбрасываются!

– Ну знаешь ли, бабуля, не собираюсь я хвататься за первого встречного, чтобы поставить штамп в паспорте – возмущённым тоном ответила Галя – тебе он нравиться, сама за него и выходи!

– Не дерзи! – вскрикнула Софья Николаевна – мал золотник, да дорог.

Тем временем Ольга Ивановна вместе с Владимиром Петровичем занимались посадкой огурцов, а семейство Михайловых растопкой бани, которая стояла в дальнем углу сада и выглядела, как избушка из детской раскраски.

И только один Лёвушка, расположившись в подвесном широком кресле, которое раскачивалось на ветру, как колыбель для великовозрастного младенца, пил чай и наслаждался щебетанием птиц, вдыхая еловый аромат. Его лицо постепенно приобретало нормальный цвет, а не тот оттенок зелени, который заставлял вспомнить о пережитой ночи.

День клонился к вечеру, баня прогрелась, и все обитатели дома пошли париться берёзовыми вениками, заботливо замоченными в кипятке, снимая усталость и напряжение.

Баня у Канаевых была не просто постройкой для мытья – это был храм очищения, где каждый ритуал имел своё значение, а каждый взмах веника считался священнодействием.

– Эх, хороша банька! – восклицал Канаев, выходя на крыльцо с таким красным лицом, что мог бы служить маяком для заблудившихся кораблей. – Все хвори как рукой снимает!

– И кожу тоже, – пробормотала Зоя, осторожно ощупывая свою спину, которая приобрела цвет спелого помидора после того, как Владимир Петрович решил продемонстрировать своё мастерство владения веником.

После бани обитатели дома, разморённые и расслабленные, расположились в беседке. Вечера ещё были холодными, поэтому все накинули куртки и пледы, превратившись в подобие эскимосского поселения.

–

А знаете, эта дача досталась нам от прадеда, – начал Владимир Петрович, потягивая чай, будто это был редкий коллекционный коньяк. – Он был известным профессором ботаники и выращивал здесь пшеницу.

–

Он был селекционером – подтвердила бабуля – и прекрасным человеком, ему тогда за выдающиеся заслуги перед отечеством, дали этот участок – с нотками гордости произнесла она – он построил здесь маленький деревянный домик и этот забор – махнула рукой – потом мы с Петей, всё здесь перестроили.

Разговор лился как ручей, неспешно и уютно, Софья Николаевна рассказывала о том, как познакомилась с дедушкой на танцах, Ольга Ивановна, вспоминала как впервые приехала сюда знакомиться с родителями, Владимир Петрович травил байки из студенческой жизни, от которых все хватались за животы от смеха.

И вдруг, как гром среди ясного неба, умиротворённую атмосферу вечера, нарушила громкая музыка с ритмичными басами, которые, казалось, проникали прямо в грудную клетку и заставляли сердце биться в такт. С противоположной стороны берега, который скрывали вековые сосны, доносился женский хохот, а небо, вдруг озарилось яркими вспышками салюта, который был настолько роскошным, что мог бы конкурировать с новогодним фейерверком на Красной площади.

–

Ну начинается, – недовольно высказалась Софья Николаевна, поджимая губы так, что они превратились в тонкую линию. – Они что, даты перепутали! Послал же Бог соседей на нашу голову.

–

Зато бесплатное шоу, – попыталась найти положительную сторону Зоя, глядя на разноцветные огни, расцветающие в небе, как экзотические цветы.

– Никакого спокойствия – проворчала Софья Николаевна. – В моё время, люди умели отдыхать культурно и уважать окружающих!

– В твоё время, бабуля, радио считалось технологическим прорывом, – тихо пробормотала Галя, но, к счастью, Софья Николаевна не услышала этого комментария.

Салют продолжался минут пятнадцать, и, несмотря на ворчание старшего поколения, все невольно залюбовались яркими вспышками, которые отражались в темной глади озера, создавая впечатление, что фейерверк происходит в небе и под водой одновременно.

– Красиво, – признала даже Наталья Викторовна. – Хотя и вычурно.

– Деньги на ветер! – добавил Даниил Львович многозначительно цокнув.

–

Не вижу ничего плохого в том, что люди умеют жить на широкую ногу – вдруг сказал Лёвушка – деньги для того и нужны, чтобы их тратить на собственные удовольствия, в этом и есть смысл.

–

В чём-то ты прав, Лёва – согласился Канаев, задумчиво глядя на распускающийся фейерверк – деньги дают человеку свободу, которая иногда пьянит и стирает границы дозволенного, важно их не переступить.

Когда салют закончился, девчонки, воспользовавшись моментом, вызвались убрать со стола и удалились в дом, оставив старшее поколение обсуждать моральный облик современной молодёжи и упадок культурных ценностей.

В спальне, которую они делили на троих (Галя великодушно уступила свою комнату Лёвушке, чтобы тот мог "восстанавливаться" в одиночестве), девушки расположились на кроватях, организовав девичник.

– Интересно, что там за вечеринка? – задумчиво произнесла Зоя, глядя в окно, за которым виднелись разноцветные огни базы.

– Судя по размаху – день рождения олигарха или чья-то свадьба – предположила Марьяна, расчёсывая свои длинные волосы.

–

Или просто воскресенье, – пожала плечами Галя. – У этих ребят каждый день может быть праздником.

–

Я бы тоже так хотела – всматриваясь в темноту пробубнила Зоя – скучно живём, сидим второй день на даче, в грядках капаемся.

–

Зоя – протянула её имя Марьяна с предупреждением – тормози!

–

Ладно-ладно – хихикнула Анисимова – я проверяла твою бдительность – отпрянув от окна, с визгом она запрыгнула на кровать, обнимая подруг – пойдём завтра с утра загорать, а потом можно и на велосипедах покататься!

–

Хорошее предложение. Так завтра и сделаем! – расхохотались подруги.

Их разговор был прерван новым взрывом музыки, на этот раз настолько громкой, что, казалось, стекла в окнах вот-вот задребезжат. Басы были такими мощными, что девушки буквально чувствовали их вибрацию.

– Боже мой, что это за песня? – поморщилась Галя, пытаясь разобрать слова.

– Судя по ритму и количеству матов в минуту – какой-то модный рэп, – предположила Марьяна.

– Интересно, как долго это будет продолжаться? – вздохнула Галя, глядя на часы, которые показывали почти полночь.

Ответ на этот вопрос они получили не скоро. Гулянка на базе, по всей видимости, была в самом разгаре и не собиралась заканчиваться. Музыка то стихала, давая ложную надежду на тишину, то снова взрывалась с новой силой, словно кто-то решил проверить, насколько крепки нервы у соседей.

К часу ночи к музыке добавились звуки чего-то похожего на караоке, причём исполнители явно были в том состоянии, когда уверенность в своих вокальных данных обратно пропорциональна их реальному таланту.

– Кажется, они пытаются петь "Владимирский централ", – прислушалась Зоя, когда особенно громкий вопль разорвал ночную тишину.

–Кому-то медведь на ухо в детстве наступил – зевнув, констатировала Марьяна.

–При чём на оба сразу! – недовольным сонным голосом добавила Галя.

В два часа ночи к музыке и пению добавились звуки чего-то бьющегося и падающего, а также восторженные крики, которые наводили на мысль, что кто-то решил устроить соревнования по прыжкам в озеро.

– Десять к одному, что кто-то из них сейчас голышом в воду сиганёт, – предположила Зоя, прислушиваясь к доносящимся крикам.

– Чтоб их судорога свела! – поёжилась Марьяна. – Певцы недоделанные!

– Судя по звукам, им уже всё равно, – хмыкнула Галя. – Они, скорее всего уже в той кондиции, когда поссал, стряхнул, забыл достать!

К трём часам ночи гулянка наконец начала стихать, хотя отдельные взрывы смеха и музыки всё ещё доносились до дачи Канаевых, заставляя Софью Николаевну, ворочаться и бормотать что она им завтра обязательно устроит разгон.

– Наконец-то, – выдохнула Галя, когда музыка окончательно стихла. – Теперь можно поспать.

– До следующей ночи, – мрачно предсказала Марьяна. – Что-то мне подсказывает, что это была не последняя вечеринка.

Глава 4. От судьбы не уйти!

Утро было чудесным, ни облачка на небе, солнце светило так ярко, будто пыталось извиниться за вчерашнее недоразумение. Температура обещала подняться до летних значений, что для начала мая было настоящим подарком. К тому же новость, что Лёвушка покинул дачу, совершенно здоровым, повысило девчонкам настроение.

Подруги, решившие воспользоваться этим замечательным днём по максимуму, быстро выпили кофе, проглотив завтрак с такой скоростью, что

Софья Николаевна только успела покачать головой и пробормотать что-то о "несварении желудка" и "современной молодёжи, которая не умеет наслаждаться"

– Мы на пляж! – объявила Галя, запихивая в сумку бутылку воды и пакет с яблоками.

– К обеду не опаздывайте и шляпы возьмите! – крикнула вслед Ольга Ивановна, провожая их взглядом.

– И не разговаривайте с незнакомцами, особенно с того вертепа! – добавила Софья Николаевна тоном, каким обычно предупреждают пятилетних детей.

– Бабуля, нам не по пять лет, – вздохнула Галя, ускоряя шаг.

– Вот именно! – многозначительно подняла палец Софья Николаевна. – В вашем возрасте опасности гораздо серьёзнее!

– Не волнуйтесь, Софья Николаевна, – заверила её Марьяна. – Мы будем крайне осторожны, обещаю.

Пляж встретил их пустынной идиллией – ни души, только песок, прозрачная вода и щебетание птиц. Часы показывали одиннадцать утра, когда они, расстелив полотенца, улеглись на тёплый песочек.

– Божественно, – выдохнула Зоя, одев солнцезащитные очки. – Вот это я понимаю – отдых.

– Как же хочется поехать на море этим летом, – простонала Марьяна, укладываясь на спину. – хотя бы на недельку.

⎯ Не вижу проблемы, – заявила Галя. – Берём отпуск и вместе едем на машине, в Анапу или Геленджик.

⎯ Было бы здорово – протянула Марьяна – но боюсь, что мы с Зоей, с нашими финансами, даже Анапу не потянем.

⎯ Значит будем экономить, урежем расходы на продукты, будем есть одну капусту с морковкой, похудеем – выдала Зоя – и поедем на море!

⎯ Ну и оптимистка же ты Зойка – расхохоталась Марьяна.

⎯ Чтоб ты без меня делала, Тимофеева – удовлетворённо ответила Зоя, перевернувшись на живот.

На той стороне озера, где располагалась база с ночными гуляками, стояла гробовая тишина, что девушек очень радовало. Видимо, после вчерашней вечеринки все ещё спали, восстанавливая силы перед новыми подвигами.

Идиллия, однако, длилась недолго. Минут через двадцать, когда девушки уже начали дремать под ласковыми лучами солнца, они услышали сначала доносившийся женский смех, а затем на берегу озера показалась фигура высокого мужчины.

– О, кто-то ожил, – лениво заметила Галя, приоткрыв один глаз.

– Или вышел из комы – пошутила Марьяна, не поднимая головы.

Мужчина был одет в классические брюки, но без рубашки, демонстрируя впечатляющий торс, который даже с такого расстояния выглядел внушительно. Он подхватил на руки стройную женщину, и издалека казалось, что они влюблённая пара, наслаждающаяся романтической обстановкой.

– Как мило, – протянула Зоя, приподнимаясь на локтях. – Прямо сцена из мелодрамы, я всегда о таком мечтала!

–Везёт же некоторым, – добавила Марьяна, тоже наблюдая за парочкой.

Подруги лениво следили за развитием событий, как вдруг сцена приняла неожиданный оборот. Мужчина, пройдя с девушкой на деревянный пирс, подошёл к самому краю и без предупреждения бросил её в воду. Даже не взглянув на результат своих действий, он развернулся и пошёл прочь, оставив барахтающуюся девушку в озере.

Кир шёл по пирсу с каменным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, позади раздавались крики и всплески воды. Холодная ярость, которая владела им последний час, наконец нашла выход, но легче не стало. Он чувствовал только пустоту и отвращение.

Вика барахталась в ледяной воде, её макияж растекался по лицу черными ручейками, а дизайнерское платье, которое ещё вчера стоило как подержанный автомобиль, теперь напоминало мокрую тряпку.

– Кир! Я тебя ненавижу, ублюдок! – её вопль разнёсся над водой, отражаясь от поверхности озера, усиливаясь, словно сама природа хотела подчеркнуть глубину её унижения.

Он не обернулся. Шаг его был твёрдым, плечи расправлены, как у солдата, идущего в бой. Только желваки, играющие на скулах, выдавали внутреннюю бурю.

Возле входа в ресторан его ждали трое – Берёза, Лом и Медведь. Они наблюдали за сценой с выражениями, варьирующимися от откровенного веселья до мрачного одобрения.

– Полегчало? – хмыкнул Медведь, протягивая Киру рубашку.

– Пусть, охладиться, дрянь – отрезал тот, даже не взглянув на одежду.

– Бабы, – философски заметил Лом, качая головой. – Никогда не понимают, когда нужно остановиться.

Вика тем временем выбралась из воды, мокрая и дрожащая, но злость придавала ей сил. Она шла к ресторану, размахивая руками, выкрикивая проклятия, которые могли бы заставить покраснеть даже бывалого моряка.

– Гад! Сволочь! Ненавижу! Подонок! – кричала она, выжимая волосы. – ты испортил моё платье, Архаров! – вопила что есть мочи, в надежде что он её услышит

– Сделайте так, чтобы я больше не видел эту шмару – взяв рубашку, Кир скрылся за дверью, откуда доносились звуки музыки и веселья.

Мужчины дружно кивнули, наблюдая за приближающейся Викой, нервно одергивающей короткое, узкое платье, прилипшее к телу, выкрикивающей отборные ругательства. Она была, как разъярённая фурия – мокрая, с растёкшейся косметикой, но всё ещё уверенная, что всё образуется.

– Вызовите мне такси! – потребовала она, подойдя ближе. – Немедленно!

– надменно задрала подбородок, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства.

– Сама вызывай, – холодно ответил Берёза. – держи свою сумку – протянул ей – и проваливай!

– Ты совсем уже берега попутал, Берёза – возмутилась Вика. – завтра он протрезвеет, и мы ещё посмотрим, кто куда свалит – выпучила на него глаза с воинственным видом.

– Это вряд ли – усмехнулся Берёза – ты шкура Вика, была и остаёшься, так что исчезни!

– Вы все бездушные ублюдки, – процедила она сквозь зубы, хватая сумку – чтоб вы все сдохли! – показала неприличный жест, выставив средний палец

–

Ты сейчас договоришься – пробасил Лом – что без зубов останешься – двинулся на неё.

–

Аааааа! ААААААА! Помогите! – завопила Вика, оглядываясь в надежде, что Кир всё же одумается, но все её попытки были тщетны – козлы, уроды – зло прошипев, направилась к высоким воротам – ещё сочтёмся – обернувшись выкрикнула, глотая непрошенные слезы.

Подружки, сидя на полотенцах, всё это время наблюдали за развернувшейся драмой с безопасного расстояния.

– Вот тебе и мелодрама! – высказалась Марьяна – Кто-то вчера хотел попасть на вечеринку, – она зыркнула на Зою. – Вот гляди, как эти мудаки поступают с женщинами.

– Сюр какой-то, – под явным впечатлением отозвалась Зоя, которая сидела с открытым ртом, как будто смотрела особенно захватывающий эпизод реалити-шоу. – Вода же ледяная! У мужика точно не все дома, – она покрутила пальцем у виска.

– Да нет, Зой, – покачала головой Галя, с видом эксперта по мужской психологии. – Зачастую, богатые упыри, не ставят женщину ни во что. Они их приложением считают, как часы или машину, короче, вещью. Надоела – выбросил!

– Какие же они уроды – вздохнула Марьяна, переворачиваясь на живот – лучше одной быть, чем с таким козлом.

– Кто яблоки будет? – внезапно спросила Зоя, демонстрируя свою удивительную способность, переключаться с драмы на более приземлённые вещи за доли секунды. – Что-то я проголодалась и моральный урон получила. Кто мне будет это компенсировать?

Она перевернулась на живот и с аппетитом откусила яблоко.

– Ты неисправима, – покачала головой Марьяна. – дай мне тоже – потянулась к пакету с фруктами.

– Стресс всегда пробуждает у меня аппетит – пробормотала Зоя – не каждый день увидишь такое! Бррр!

– У тебя всё пробуждает аппетит, – хмыкнула Галя. – Радость, грусть, скука, вторник…

– В любом случае, – подытожила Зоя, – я рада, что мы на этом берегу, а они – на том. И пусть так и остаётся.

– Аминь, – подвела черту разговору Марьяна – переворачиваемся, а то в зебру превратимся.

После обеда, который Ольга Ивановна превратила в гастрономическую оперу из трех действий, с увертюрой из борща и финальной арией, в виде компота, подруги решили покататься на велосипедах. Это была их традиция – каждый приезд на дачу отмечать велопрогулкой, вокруг Кратово.

– Надеюсь, они ещё на ходу, – сказала Галя, направляясь к сараю, где хранились три старых велосипеда, которые, казалось, помнили ещё времена, когда Гагарин только собирался в космос.

–

Старый друг лучше новых двух – с усмешкой ответила Марьяна, помогая подруге доставать раритетную технику.

Велосипеды, к счастью, оказались рабочими, хотя и издавали звуки, напоминающие предсмертные стоны заржавевших механизмов. Проверив тормоза, которые пищали как электрический зуммер, отключённый от питания, девушки отправились на прогулку.

–Нам даже звонок не нужен— заметила Марьяна, когда её велосипед издал особенно душераздирающий звук при торможении. – Нас слышно за километр.

–Зато безопасно! – оптимистично заметила Галя с усилием крутя педали – внимание привлекаем без опознавательных знаков.

–

Мы как три старые клячи, уже всех птиц распугали – обгоняя подруг весело крикнула Зоя – догоняйте!

Они покатили по знакомым дорожкам, вдоль озера, в сосновый бор, где воздух был настолько чистым и насыщенным хвойным ароматом, что, казалось, его можно было разливать по бутылкам и продавать, как элитный парфюм.

Выехав на развилку и проехав пару километров, они решили вернуться домой – солнце уже начинало клониться к закату, а Софья Николаевна обещала приготовить свой фирменный бекон с клюквенным соусом, опоздание к которому, приравнивалось в семье Канаевых к государственной измене.

Свернув к озеру, они устроили импровизированную гонку, обгоняя друг друга и смеясь, как школьницы, сбежавшие с урока. Марьяна неслась впереди всех, её волосы развевались на ветру, а лицо светилось от счастья, переполняющее через край.

И именно в этот момент, когда радость, казалось, достигло своего пика, из-за поворота, неожиданно вылетел черный "Майбах". Марьяна со всей силы нажала на тормоза, которые с визгом заскрипели, издав непонятный звук, заскрежетав, отказали. Всё, что оставалось делать наезднице в это мгновение, это кричать и полагаться на судьбу:

– ААААА! Помогите! —вопила Марьяна, врезаясь со всего размаху в боковую дверь дорогого автомобиля, после чего свалилась вместе со своим боевым конём на землю.

Водитель, который не ожидал такого наезда, резко остановился и в панике выбежал из машины, глядя на внушительную царапину вдоль двух дверей.

– Мать твою! – пробубнил Семён Бобров, глядя на виновницу происшествия – Жива, малахольная? – присел он на корточки, рядом с Марьяной, которая осмотрела сначала себя, затем глянула на смятый в гармошку велосипед.

– Кажется, да, – простонала она, медленно поднимаясь и отряхивая ладошки, коленки, одежду.

В этот момент из машины вышел мрачный, высокий, суровый человек. Обогнув «Майбах», он уставился сначала на царапину, достаточно широкую, затем на Марьяну. Его лицо исказилось яростью и негодованием.

– Ты что, ненормальная? – пробасил он. – Слепая курица, или у тебя глаза на жопе? – прорычал он, словно разъярённый медведь. – Дура безмозглая, – провёл ладонью по царапине. – Ты понимаешь, сколько это стоит?

Марьяна, которая ещё прибывала в шоке от падения, стала оправдываться

–

Извините, я вас не видела, у меня тормоза отказали! Я сама не ожидала!

– бормотала, глядя на длинную царапину, густо краснея.

– Да мне похер, что там у тебя отказало, ты на бабки попала, —заорал Кир, осматривая повреждения – Бля, новую тачку изуродовала. Пи.ец! Что скажешь, Сёма?

–

Не знаю – покачав головой, взъерошил густые светлые волосы, водитель – к экспертам надо – задумчиво посмотрел на содранную краску.

В это время подъехали подруги. Побросав свои велосипеды, они кинулись к Марьяне, ощупывая её и причитая, что "уроды не умеют водить и вообще обнаглели"

– Рот закрыли! – взревел Кир, заорав так, что птицы с ближайших деревьев взлетели, разлетаясь в панике в разные стороны. —Раскудахтались! Кто будет ущерб оплачивать? – сверлил он, ледяным взглядом Марьяну, у которой от страха дрожали руки и коленки.

– Сколько? – пропищала Марьяна, даже не подозревая, о какой сумме идёт речь.

– Пару лямов, – прищурив глаза, жёстким тоном заявил Кир – если не больше.

– Чего? – возмутилась Зоя. – За царапину? Вы сбрендили?

– Нужно было выбирать автомобиль по карману, – съязвил Кир, – чтоб было чем расплачиваться! Охотницы, бля!

– На что это вы намекаете? – не выдержала Галя.

– Комедию не ломайте, знаем, проходили! – хмыкнул Кир. – Способы у вас, баб, одни и те же, неинтересно!

– Да что вы себе позволяете? – очнулась Марьяна. – Кем вы тут себя возомнили? Пуп земли, хренов!

– Что ты сейчас сказала? – приблизился к ней Кир, нависая над ней как грозовая туча. – Повтори.

Марьяна, несмотря на страх, который сковывал её изнутри, выпрямилась и посмотрела ему прямо в ледяные глаза.

– Я сказала, что вы ведёте себя, уж простите, как мудак, – произнесла она чётко. – Да, я виновата в аварии, но это не даёт вам права оскорблять меня и моих подруг, и уж тем более в чём-то нас обвинять. Ясно! – взвизгнула.

–Ты чё коза, нарываешься – схватил её за руку Кир, дёрнув на себя – Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? – процедил сквозь зубы.

– С хамом и грубияном, очевидно, – парировала Марьяна. – А вот вы, похоже, не понимаете, что в цивилизованном обществе проблемы решаются иначе.

–

Да что-ты? –

ехидно ухмыльнулся Кир – Ты что, будешь мне указывать, что делать? – Запомни, сладкая, – наклонился он так, что упёрся лбом в её лоб, нарушая все возможные границы личного пространства, – правила диктую только я. Всегда! – сказал с нажимом на последнем слове.

Его дыхание обжигало её лицо, а глаза, казалось, видели её насквозь, до самых потаённых уголков души. Но Марьяна не отступила ни на миллиметр, храбрясь, под действием адреналина.

– Мне сейчас что, на одной ноге попрыгать? – возмутилась она – или за пивком сгонять?

– Надо будет —и попрыгаешь, и сгоняешь! – грубым тоном осадил её Кир, в его голосе звучала такая уверенность, что на секунду Марьяне показалось, что он действительно может заставить, если захочет. – Я смотрю, ты очень смелая, сладкая. Решила поиграть со мной?

–

Во-первых, я вам не сладкая – отшатнувшись от него, выпалила Марьяна – во-вторых, не в какие игры я с вами не играю! – воинственно сжала кулаки.

– Ты, я смотрю, отчаянная, – хмыкнул Кир, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение, смешанное с удивлением – Значит так, принцесса, – сказал он, понизив голос до опасного шёпота. – У тебя сейчас два варианта: либо ты прямо сейчас выкладываешь два миллиона, либо мы вызываем полицию, оформляем ДТП, и ты будешь выплачивать мне эту сумму до конца своих дней, включая компенсацию за потерянное время. Выбирай.

– У меня нет таких денег, – честно призналась Марьяна, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Это я уже понял, – хмыкнул Кир. – Судя по твоему велосипеду и общему антуражу.

– Послушайте, – вмешалась Галя, пытаясь разрядить ситуацию. – Давайте решим это по-человечески. Марьяна может компенсировать ущерб, но сумма должна быть разумной.

– Какой? – переспросил Кир с таким видом, будто это слово было для него в новинку. – Знаешь, сколько стоит такой автомобиль?

– Я могу выплачивать частями, – предложила Марьяна, понимая, что ситуация безвыходная. – Но два миллиона – это грабёж.

Кир внимательно посмотрел на неё, словно оценивая все за и против, затем достал телефон.

– Диктуй свой номер, – потребовал он.

– Зачем? – насторожилась Марьяна.

– Чтобы я мог связаться с тобой по поводу оплаты, – пояснил Кир таким тоном, будто объяснял очевидное ребёнку. – Или ты предпочитаешь, чтобы я приехал к тебе домой? Кстати, где ты живёшь?

– Я не собираюсь давать вам свой адрес! – возмутилась Марьяна.

–

Девочка, ты ничего не перепутала, ты причинила мне ущерб, я опаздываю на встречу, диктуй или поедешь со мной в качестве залога! – пригрозил – и не вздумай дать фальшивый. Я проверю прямо сейчас.

Марьяна колебалась, глядя на подруг в поисках поддержки. Зоя незаметно кивнула, как бы говоря "дай ему номер, разберёмся потом".

– Хорошо, – сдалась Марьяна и продиктовав цифры.

Кир тут же набрал его, и телефон Марьяны зазвонил в кармане шорт.

– Отлично, – удовлетворённо кивнул он. – не вздумай скрываться, иначе пожалеешь – открыл заднюю дверь – зовут как?

–

Кого – испуганно пропищала Тимофеева, выпучив на него глаза.

–

Бля – покачал головой – имя!?

–

Марьяна – запинаясь ответила, поглядывая на подруг

– Вот и славно, – Кир кивнул, нажимая на дисплей телефона. – Я свяжусь с тобой насчёт суммы и графика выплат. И не вздумай игнорировать мои звонки.

Марьяна молча кивнула, чувствуя, как внутри закипает ярость вперемешку со страхом.

– До связи, сладкая, – Кир сел в машину, закрыв беззвучно дверь. – Сёма, поехали.

Когда "Майбах" скрылся за поворотом, Марьяна наконец позволила себе выдохнуть.

– Что теперь делать? – прошептала она, глядя на подруг.

– Не знаю, – покачала головой Галя, – но он явно опасен, шутить с ним не стоит.

– Придётся платить. Только вот где взять такие деньги? —задумчиво сказала Марьяна.

– Может, он остынет и снизит сумму, – предположила Зоя без особой уверенности.

– Такие как он, вряд ли – мрачно добавила Галя, с сожалением посмотрев на Марьяну.

– Пойдёмте домой, – предложила Зоя. – Нам всем нужно успокоиться и подумать, что делать дальше.

Они подобрали покорёженный велосипед и медленно побрели в сторону дачи, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Глава 5. Ультиматум.

Девчонки заключили молчаливый пакт о неразглашении – о происшествии с "Майбахом", спрятав в сарае велосипед. За ужином они изображали беззаботность с мастерством профессиональных актрис: Зоя хохотала над шутками Даниила Львовича, чуть громче обычного, Галя с преувеличенным интересом расспрашивала бабушку о рецепте мяса, а Марьяна, так усердно улыбалась, что к концу вечера у неё заболели щёки.

Когда дом погрузился в сон, три фигуры в ночных пижамах, словно призраки, собрались на кровати Марьяны, шепчась в темноте.

o – Может, просто сменить номер телефона? – предложила Зоя, обнимая подушку.

⎯ Или переехать в другую квартиру? – скептически отозвалась Галя.

⎯ Может быть сразу в другой город! – возмутилась Марьяна – Нет это не вариант.

⎯ Предлагаю всё отрицать, полицию он не вызвал, значит и факта аварии не было – с воодушевлением заявила Зоя

⎯ Действительно – поддержала её Галя – пусть доказывает, а мы будем всё отрицать! Мол не знаем, впервые видим!

⎯ Серьёзно! – уставилась на них Марьяна – вы его видели? Да он меня в парашек сотрёт! – покачала головой, придавленная воспоминанием о ледяном взгляде мужчины и её фактической вине.

Так и не придя к решению, они улеглись спать, обняв друг друга, унося тревогу в мир сновидений.

Марьяна бежала по лесу. Ветви хлестали по лицу, корни пытались схватить за ноги, а воздух, густой как вода, сопротивлялся каждому движению. За спиной слышалось тяжёлое дыхание преследователя – низкое, рычащее, нечеловеческое.

Она не оборачивалась. Знала, что там – огромный волк с глазами цвета стали. Теми самыми глазами, которые сегодня смотрели на неё с холодной яростью.

Лес внезапно расступился, и Марьяна оказалась на краю обрыва. Внизу клубился туман, скрывая дно пропасти. Позади раздался треск веток – хищник приближался.

Сердце колотилось как безумное, отсчитывая последние секунды перед неизбежным выбором: прыжок в неизвестность или встреча с клыками зверя.

Марьяна обернулась.

Из тени леса вышел волк – огромный, с серебристой шерстью, переливающейся в лунном свете. Его глаза, холодные и пронзительные, смотрели прямо в душу. Он медленно приближался, клацая зубами, готовый к прыжку.

Она сделала шаг назад. Камешки посыпались в пропасть, отмеряя расстояние до дна глухими ударами. Ещё один шаг – и она полетит следом.

Волк прыгнул.

Марьяна зажмурилась, готовясь к боли…

– НЕТ! – крик вырвался из груди, выталкивая её из сна в реальность.

Марьяна резко села на кровати, тяжело дыша. Комната плыла перед глазами, а сердце билось так, словно пыталось выскочить из груди.

– Это просто сон – прошептала Марьяна, укладывая голову на подушку – просто сон – прикрыла глаза пытаясь прийти в себя – и нервы – несколько раз глубоко вздохнув, она заснула.

Четыре выходных пролетели как один миг, кажется, что только лежали на пляже, а сейчас уже едут в пробке, возвращаясь в город. Правда, ненадолго – всего три рабочих дня, и снова наступят выходные, которые они по традиции проводили на даче после парада, который посещали вместе с семейством Канаевых.

На следующий день каждый звонок с неизвестного номера заставлял Марьяну вздрагивать и с опаской отвечать, словно на другом конце провода мог оказаться сам дьявол. Но звонки чаще оказывались либо рекламой, либо очередным "выгодным предложением" от банка, что наводило Марьяну на определённые мысли о том, как ей выкрутиться, из этого непростого положения. Впрочем, это было слабым утешением – тревожность только нарастала, как снежный ком, катящийся с горы.

Придя на работу, где начальник отдела Глухов Павел Сергеевич с энтузиазмом енота, рассказывал о новом проекте, который необходимо было выполнить в кратчайшие сроки, Марьяна никак не могла сосредоточиться. Её мысли разбегались, как тараканы от включённого света, за что она и получила замечание.

– Тимофеева, вы с нами? – строго спросил Глухов, заметив её отсутствующий взгляд. – Или у вас есть дела поважнее нашего проекта?

– Извините, Павел Сергеевич, – пробормотала Марьяна, чувствуя, как краснеет. – Я просто… задумалась о концепции.

– Надеюсь, ваши думы принесут плоды, – хмыкнул начальник. – Иначе придётся думать о новом месте работы.

Ей пришлось брать себя в руки и погружаться в разработку новой рекламы, что в общем-то её отвлекло. Но телефон всё так же продолжал нервировать – каждый звук уведомления, заставлял её подпрыгивать, как будто кто-то ткнул её иголкой. К вечеру у неё чуть не случился нервный тик.

– Хватит, – сказала она сама себе, глядя на своё отражение в зеркале туалетной комнаты. – Волков бояться – в лес не ходить. Буду решать вопросы по мере их поступления. Ну не убьёт же он меня!?

И какова была её радость, когда седьмого и восьмого мая, звонка от сурового владельца "Майбаха" не поступило! Утром девятого, она даже с облегчением выдохнула, поддавшись уговорам подруг, что всё обошлось и суровый мужик уже забыл про неё, как о случайно раздавленном жуке на дороге.

Девятое мая выдалось на редкость солнечным и тёплым, словно сама природа решила отпраздновать День Победы. Красная площадь пестрела флагами, лентами и улыбающимися лицами. Атмосфера праздника захватила всех – от мала до велика. Люди шли с цветами возлагая их у вечного огня, отдавая долг памяти.

Попробовав полевую кухню, посмотрев концерт, побродив по Тверской, они двинулись в сторону станции, протискиваясь сквозь толпы гуляющих. Марьяна шла позади всех, наслаждаясь моментом беззаботности. Внезапно её телефон зазвонил, она беспечно ответила, даже не взглянув на экран.

– Смотрю, у тебя хорошее настроение, сладкая – прозвучал в трубке грубый, знакомый голос, от которого кровь застыла в жилах.

Сердце Марьяны забилось как у испуганного кролика, увидевшего удава. Время словно остановилось, а звуки праздника отдалились, как будто кто-то выкрутил регулятор громкости до минимума.

– Я тебе скинул адрес, подъезжай, обсудим выплаты долга, – продолжил Кир тоном, не предполагающим возражений. – Даю тебе час. Если опоздаешь, сумма удваивается.

Не дав ей сказать ни слова, он сбросил звонок.

Марьяна застыла посреди улицы, сжимая телефон в руке так, что побелели костяшки пальцев. Воздух застрял в лёгких, а к горлу подкатила тошнота. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног, а перед глазами поплыли черные точки.

"Час. Всего час. И где этот адрес? Как я успею? А если не успею? Два миллиона превратятся в четыре. Господи, что делать?!"

Мысли метались в голове, как канарейки в клетке. Она лихорадочно открыла сообщения – там действительно был адрес офисного центра, до которого от Красной площади было не меньше получаса езды на метро.

– Марьяна! Ты чего там капаешься? – окликнула её Галя, заметив, что подруга отстала. —Догоняй!

Марьяна подняла на неё взгляд, полный паники и отчаяния.

– Он… он позвонил, – прошептала она пересохшими губами. – У меня час. Иначе… иначе сумма удвоится.

– Кто? – не поняла Галя, но тут же осеклась, увидев выражение лица подруги. – Ты не ошиблась?

Марьяна покачала головой, не в силах произнести ни слова.

– Так, без паники, – Галя взяла её за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. – Где встреча?

Марьяна показала ей сообщение.

–– Сейчас мы спустимся в метро и поедем с тобой, всё будет хорошо, главное не отчаивайся и не показывай, что ты его боишься. – Галя решительно взяла её за руку. – Не расклеивайся, Тимофеева, он просто мужик, с которым нужно договориться и всё.

–

Легко сказать! – простонала с отчаяньем Марьяна – у меня коленки дрожат, когда он на меня смотрит.

–

А ты абстрагируйся – посоветовала Зоя, приложив карту к турникету –

мы будем рядом, ничего он тебе не сделает!

– Спасибо, – прошептала Марьяна – мне так страшно!

– Ничего не бойся, – Галя приобняла подругу. – Мы справимся. Вместе.

Но даже в её голосе Марьяна уловила нотку неуверенности. Они обе понимали, что это опасная зона, где правила устанавливает не закон, а человек с холодными глазами и властным голосом, который привык получать то, что хочет, любой ценой.

Все планы подруг рассыпались, как карточный домик, когда они вошли в офисное здание – монументальный колосс из металла и стекла, вознёсшийся над городом. У входа их встретила охрана – два человека в идеально сидящих черных костюмах, с каменными лицами и глазами, лишёнными всякого выражения. Они напоминали роботов, запрограммированных на одну функцию – не пускать лишних.

– Марьяна Тимофеева? – спросил один из них, сверяясь с планшетом. – Проходите. Остальным вход запрещён.

– Что? – возмутилась Галя. – Мы вместе!

– Указания только на одно лицо, – отрезал охранник тоном, не предполагающим возражений.

Устраивать скандал подруги не стали – это могло только усугубить ситуацию. Они обменялись быстрыми взглядами, полными тревоги.

– Если что – звони, – шепнула Зоя, сжимая руку Марьяны. – Мы будем ждать в холле.

Марьяна кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха. Она осталась одна перед лицом неизвестности, а подруги в холле, где было безлюдно, а серые пафосные стены навевали тоску и мрачное настроение.

Охранник, проводив Марьяну до лифта, молча нажал на кнопку 21, и тот послушно понёс их вверх. Кабина двигалась бесшумно, словно капсула, перемещающаяся между измерениями. Цифры на табло сменялись с неумолимой последовательностью, отсчитывая секунды до неизбежной встречи.

Когда двери лифта разъехались, перед Марьяной открылся широкий холл с высокими белыми потолками, серой глянцевой плиткой и стенами, облицованными панелями из полированного гранита. Пространство казалось бесконечным и одновременно давящим – архитектурное воплощение власти и контроля. Минималистичные светильники, напоминающие хирургические инструменты, бросали холодный свет на безупречно чистые поверхности. Ни одной живой детали – ни растений, ни картин, только геометрическая строгость линий и форм, словно кто-то вырезал этот интерьер из цельного куска льда.

Массивные кресла из черной кожи, расставленные с математической точностью, выглядели как троны для невидимых властителей. Стеклянные столы, настолько прозрачные, что казались миражом, отражали потолочные светильники, создавая иллюзию бесконечных световых колодцев. Всё здесь дышало мрачностью и серьёзностью его владельца – человека, для которого комфорт и уют были пустыми словами, а единственной ценностью являлась демонстрация силы и статуса.

Подходя к дверям кабинета, Марьяна чувствовала, как дрожат её колени. Каждый шаг давался с трудом, словно она шла не по полированному полу, а по зыбучим пескам. Но, глубоко вздохнув, она взяла себя в руки.

"Не на каторгу же иду?" – подбадривала она себя мысленно. – "Я смогу с ним договориться, что бы ни случилось".

К сожалению, она не знала, с кем имеет дело и какие планы были у этого человека. Наивность – роскошь, которую она не могла себе позволить, но пока не осознавала этого.

Охранник кивнул секретарше – холеной блондинке с идеальным макияжем и взглядом, которым можно было заморозить океан. Та проводила Марьяну недоумевающим взглядом, словно не могла понять, как это существо в джинсах и простой блузке оказалось в их стерильном мире стекла и бетона.

Дверь в кабинет открылась бесшумно, словно портал в другое измерение. За массивным столом из тёмного дерева восседал Кир Алексеевич Архаров, просматривая последние котировки биржи на трех мониторах одновременно. Он даже не поднял глаз, когда дверь за охранником закрылась с тихим щелчком, словно захлопнулась крышка гроба.

Марьяна стояла как маленькая провинившаяся девочка, которую вот-вот начнут ругать взрослые. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя абсолютно лишней в этом царстве власти и денег. Время растянулось, как резина – секунды превратились в минуты, минуты казались часами. Её, очевидно, не замечали целую вечность.

Наконец, не выдержав этой пытки молчанием, она решила, что так продолжаться не может.

– Вы мне звонили и хотели обсудить… – начала она, голос предательски дрогнул на последнем слове.

– Я разве разрешал тебе говорить? – не отрываясь от дела, грубым тоном оборвал её Кир. Его голос, низкий и властный, заполнил пространство кабинета, как дым. – Я, кажется, уже объяснял: правила диктую я.

Он поднял на неё глаза – холодные, серые, как зимнее небо перед снегопадом. Взгляд буквально пригвоздил её к полу, лишив возможности двигаться.

– Ты ещё этого не поняла? – вопросительно уставился он на неё, словно действительно ожидал ответа на этот риторический вопрос.

– Ну знаете ли! – возмутилась Марьяна, внезапно ощутив прилив адреналина. – Я не раба, а вы не мой господин. Ближе к делу! – вдруг выпалила она, набираясь смелости, которой на самом деле не чувствовала.

– Ты действительно так думаешь? – усмехнулся Кир, вальяжно откидываясь в кресле. В его глазах мелькнуло что-то похожее на интерес – как у хищника, заметившего необычное поведение потенциальной жертвы. – Может, проверим?

Он приподнял бровь, как змей-искуситель, предлагающий запретный плод.

– Твой долг, сладкая, – протянул он ей лист бумаги с таким видом, словно вручал смертный приговор.

Марьяна, не растеряв самообладания (по крайней мере, внешне), подошла к его столу и взяла лист. Там было чётко всё расписано, вплоть до мельчайших деталей, и даже имелось заключение экспертизы. От суммы она чуть не потеряла сознание – 4 миллиона триста двадцать семь тысяч рублей с указанием всех работ и материалов.

Марьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она отрицательно качала головой, пробегая глазами по строкам снова и снова, словно надеясь, что цифры магическим образом изменятся.

– Как платить думаешь? – скучающим тоном поинтересовался Кир, словно речь шла о покупке чашки кофе. – Наличными или переводом? – он уставился на неё, сверля взглядом, как бур, пробивающий бетонную стену.

– Я не знаю, – прошептала Марьяна, чувствуя, как пересыхает во рту. – Может, мне дадут кредит, но такую сумму вряд ли, – опустив глаза, ответила она. – Я буду выплачивать частями, – промямлила, понимая, насколько жалко это звучит.

– Сколько, пятьдесят лет? – усмехнулся Кир с таким видом, словно услышал особенно неудачную шутку. – По мне, это слишком долго. Взять с тебя нечего, я проверил, – он произнёс это с леденящей душу обыденностью. – Марьяна Игоревна Тимофеева, уроженка Ярославля, зарплата у тебя сто тридцать тысяч без вычета налогов. Так, когда ты сможешь мне вернуть долг? А? – повысил он голос, и этот звук ударил по нервам, как хлыст.

– Чего вы хотите? – пробубнила Марьяна, не поднимая глаз, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и унижения.

– Вижу я в тебе не ошибся – довольно кивнул, каким-то своим мыслям. – Глупых я не люблю, – добавил жёстким тоном, от которого мороз пробежал по коже. – Слушай и запоминай, сладкая: я не перевариваю вранья, жёстко караю предателей и тех, кто не исполняет мои приказы.

– К чему мне эта информация? – выпучила глаза на него Марьяна, чувствуя, как страх сменяется недоумением.

– А как ты думаешь отрабатывать долг, сладкая? – в его голосе появились интонации, от которых внутри всё похолодело. – С недавних пор, место моей любовницы вакантно. Искать мне кого-то нет времени, а ты мне должна, скажем так и моем вкусе.

Он произнёс это таким тоном, словно предлагал деловое соглашение, на равных условиях.

– Отработка займёт у тебя два года. Обычно столько времени мне хватает, чтобы не утратить интерес, – сказал он равнодушным тоном, словно обсуждал срок аренды оборудования. – К обязанностям ты приступишь сейчас, – добавил с нажимом. – У меня встреча через два часа, со мной поедешь. Тебе помогут привести себя в порядок.

– Но, но… – начала возражать Марьяна, чувствуя, как паника поднимается внутри, грозя захлестнуть с головой. – Я не… – она взглянула на мужчину, который посмотрел на неё таким взглядом, что все слова застыли в горле, словно вмёрзли в лёд.

– У тебя, Марьяша, нет выбора, если ты ещё не поняла, – его голос звучал как приговор, не подлежащий обжалованию. – Будет только так, как я сказал.

Нажав на кнопку на столе, он кивнул на дверь:

– Иди.

В этот момент Марьяна поняла, что стоит на краю пропасти. Один шаг – и она упадёт в бездну, из которой нет возврата. Она чувствовала, как сердце колотится о ребра, словно птица, пытающаяся вырваться из клетки. Воздух стал густым и тяжёлым, каждый вдох давался с трудом.

Перед глазами промелькнула вся её жизнь – родители в Ярославле, которые так гордились ею, когда она поступила в московский вуз; подруги, ждущие внизу; мечты о карьере, о собственной студии, о путешествиях… Всё это могло исчезнуть в одно мгновение, раствориться, как дым.

Но что-то внутри неё – то ли страх, то ли отчаяние, то ли просто инстинкт самосохранения – не позволяло ей, просто плюнуть на всё и уйти. Она стояла, парализованная перед выбором, не в силах сделать шаг ни вперёд, ни назад.

А Кир Алексеевич Архаров смотрел на неё с холодным интересом человека, привыкшего получать всё, что пожелает. Для него она была просто очередной игрушкой, которую можно купить, использовать и выбросить, когда надоест. И это осознание было страшнее любых угроз.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась секретарша – образцовая, как фарфоровая статуэтка, и такая же холодная.

– Проводите госпожу Тимофееву в комнату отдыха, – распорядился Кир, уже вернувшись к своим мониторам. – Иди Марьяна, стилист тебя ждёт – отчеканил он, ожидая безропотного исполнения приказа.

Марьяна почувствовала, как её мир рушится, осыпаясь осколками несбывшихся надежд. Она сделала шаг к двери, словно во сне, не понимая, как всё это могло произойти с ней – обычной девушкой, которая просто хотела покататься на велосипеде в солнечный майский день.

Глава 6. Обёртка.

Марьяна шла на ватных ногах, как будто в страшном сне, где ты пытаешься бежать, но тело не слушается. Мысли хаотично путались в голове, отрицая неизбежное, словно тонущий, который отказывается верить, что вода уже заполнила его лёгкие.

Длинный коридор казался бесконечным. Секретарша впереди отстукивала каблуками ритм, похожий на погребальный марш. Эхо разносилось по мрачным стенам, усиливая ощущение нереальности происходящего. Каждый шаг приближал её к новой жизни, с которой придётся смириться.

– Проходите, – секретарь открыла дверь с таким равнодушным видом, словно ничего необычного не происходило. Она даже не взглянула на Марьяну, которая в этот момент ощущала себя ягнёнком на закланье – беспомощным, обречённым, без права выбора.

В просторной комнате, оформленной в тех же холодных тонах, что и весь офис, находились две девушки. При виде Марьяны они сразу же подскочили с кожаного дивана, как марионетки, которых дёрнули за нитки.

– У вас есть два часа, – отчеканила слова надменная секретарша, и в её голосе звучало безразличие и отстранённость.

Девушки, как по команде закрутились возле Марьяны, рассматривая её лицо, фигуру, волосы – не как человека, а как холст, который нужно преобразить, или, скорее, как товар, который нужно упаковать в красивую обёртку.

– Подождите, – наконец вынырнула из вакуума Марьяна, ощущая, как реальность ускользает сквозь пальцы. – Я хочу в туалет.

– Конечно, – остановились они, обменявшись понимающими взглядами. – Дверь слева, – кивнула головой симпатичная рыжеволосая девушка, с идеальными бровями, словно нарисованными искусным художником.

Марьяна залетела в спасительную комнату, как раненная птица, искавшая укрытие. Лихорадочно достав телефон из сумки, она взглянула на своё бледное лицо в зеркало и застыла. В отражении она увидела не себя, а испуганную незнакомку с расширенными от ужаса глазами и дрожащими губами.

В этот момент она поняла, что другого пути у неё нет. Теперь оставалось только смириться со своей участью и как-то объяснить это подругам, которые ждали её внизу, наивно полагая, что речь идёт, всего лишь о деньгах.

Ей казалось, что с их расставания прошли уже часы, но нет – всего двадцать минут, которые перевернули её жизнь, как песочные часы, высыпав все её мечты, планы и надежды в бездонную пропасть.

"Ладно," – подумала Марьяна, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев. – "Я обязательно что-нибудь придумаю, безвыходных ситуаций не существует». – уговаривала она сама себя, умываясь прохладной водой, пытаясь прийти в норму – я справлюсь!"

Она набрала номер Зои, стремясь собрать осколки своего самообладания. Каждый гудок отдавался в висках пульсирующей болью.

– Марьяна! – голос подруги звучал встревоженно. – Что происходит? Мы уже начали волноваться!

– Всё… всё в порядке, – солгала Марьяна, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. – Просто… это займёт больше времени, чем я думала.

– Что значит "больше времени"? – не поняла Зоя. – Марьян, ты какая-то странная. Что он тебе сказал?

– Ничего особенного, – Марьяна старалась, чтобы голос звучал ровно, но предательская дрожь всё равно прорывалась. – Просто… мне нужно подписать какие-то бумаги, договориться о выплатах… Бюрократия, ты же знаешь.

– И сколько это займёт? – в голосе Зои слышалось недоверие.

– Я.… я не знаю точно, – Марьяна закусила губу до боли, чтобы не расплакаться. – Слушайте, вы езжайте на дачу без меня. Я приеду завтра, обещаю.

– Что? – возмутилась Зоя. – Мы не оставим тебя одну с этим… этим…деспотом.

– Зоя, пожалуйста, – в голосе Марьяны появились умоляющие нотки. – Так будет лучше. Правда. Я.… я справлюсь.

Последовала пауза, во время которой Марьяна слышала приглушенные голоса – Зоя, видимо, совещалась с Галей.

– Ты уверена? – наконец спросила Зоя. – Мы можем подождать.

– Нет, – твёрдо сказала Марьяна, хотя внутри всё кричало: "Не уходите! Спасите меня!". – Езжайте. Софья Николаевна расстроится, если вы не приедете. И.… и передайте ей, что у меня… что мне нужно срочно доделать проект для работы. Скажите, что я извиняюсь.

– Марьяна, – голос Гали, которая, видимо, взяла телефон у Зои, звучал серьёзно. – Если что-то не так, скажи прямо. Мы никуда не уедем.

Марьяна закрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза. Как объяснить им, что произошло? Как рассказать об ультиматуме и космической сумме, которую ей придётся выплачивать? Да и чем могут помочь подруги в этой ситуации, только посочувствовать.

– Всё в порядке, Галь, – произнесла она с фальшивой уверенностью. – Просто бумажная волокита. Я разберусь и приеду завтра. Обещаю.

– Точно? – в голосе подруги всё ещё слышалось сомнение.

– Точно, – подтвердила Марьяна, чувствуя, как каждое слово ложью жжёт язык. – Езжайте. Я позвоню вечером.

После ещё нескольких минут уговоров подруги наконец согласились уехать, хотя и неохотно. Марьяна закончила звонок и прислонилась к холодной стене туалета, чувствуя, как силы покидают её. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев и с глухим стуком упал на пол.

Она медленно сползла по стене, обхватив колени руками. Внутри всё сжалось в тугой узел боли и отчаяния. Как она могла оказаться в такой ситуации? Как обычная поездка на велосипеде привела к тому, что теперь она должна… должна…

Мысль не желала оформляться до конца, словно сознание защищало её от полного осознания ужаса положения.

Тихий стук в дверь вернул её к реальности.

– Всё в порядке? – спросил женский голос с другой стороны. – Вам помочь?

Марьяна вытерла слезы тыльной стороной ладони и глубоко вздохнула, пытаясь собраться.

– Нет, – ответила она, поднимаясь на ноги. – Я сейчас выйду.

Она посмотрела на себя в зеркало ещё раз. Глаза покраснели от сдерживаемых слез, но в них появилось что-то новое – решимость. Если это её судьба, если это цена, которую она должна заплатить за свою беспечность, то она встретит её только с поднятой головой.

"Я справлюсь," – сказала она своему отражению. – "Я всё преодолею."

С этой мыслью она открыла дверь, готовая к своему преображению – не только внешнему, но и внутреннему. Готовая стать той, кем ей придётся быть следующие два года. Любовницей человека, которого она боялась и кажется уже ненавидела.

Точка невозврата была пройдена. Теперь оставалось только идти вперёд, в неизвестность, которая пугала больше, чем любой кошмар.

Буквально через полтора часа Марьяна застыла перед зеркалом, не узнавая отражение. Перед ней стояла незнакомка – изысканная, элегантная, словно сошедшая со страниц глянцевого журнала.

Платье цвета шампань облегало её фигуру, подчёркивая каждый изгиб с деликатной нежностью. Лёгкая ткань струилась вдоль тела, словно жидкое золото, лодочки в тон, на тонкой шпильке, делали её ноги визуально длиннее, придавая походке грациозность лесной нимфы.

Её распущенные черные волосы, с ровным срезом, каскадом спадали вдоль спины, напоминая полночный водопад в лунном свете. Каждая прядь блестела, словно была соткана из тончайших шёлковых нитей, отражая свет мягким мерцанием.

Большие зелёные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели из зеркала с какой-то затаённой грустью, которую не смог скрыть даже искусный макияж. Нюдовые тени, придавали взгляду глубину и таинственность, а лёгкий хайлайтер на скулах, создавал эффект внутреннего сияния, словно кожа была освещена изнутри мягким светом. Губы, подчёркнутые персиковым блеском, казались нежными лепестками только что распустившегося цветка.

Это была она – и одновременно другая девушка, смотрящая на неё из зеркала. Словно бабочка, вылупившаяся из кокона, прекрасная, таинственная и чужая.

Дверь неожиданно открылась, разбивая хрупкий момент самосозерцания, и на пороге появилась знакомая секретарша. Она окинула Марьяну оценивающим взглядом, не выказав никаких эмоций, словно перед ней стоял не человек, а манекен, успешно подготовленный к показу.

– Следуйте за мной, – произнесла она тоном, не предполагающим возражений.

Марьяне ничего не оставалось, как подчиниться, теребя в руках свою поношенную сумку, куда она с трудом запихнула свои вещи, которая выглядела нелепым диссонансом рядом с её новым обликом.

Каждый шаг, по коридору, отдавался в сердце глухим ударом. Она шла как приговорённый к казни, считающий последние метры до эшафота. Звук её каблуков по мраморному полу звучал как финальный аккорд, отсчитывающий секунды до неизбежного.

Открыв перед ней дверь уже знакомого кабинета, секретарша чуть поморщилась, глянув на её ношу, но промолчала, словно не желая тратить слова на что-то настолько незначительное.

Сделав несколько робких шагов, Марьяна предстала перед Киром

Алексеевичем, который стоял у окна, разговаривая по телефону. Его силуэт, очерченный закатным солнцем, казался вырезанным из черной бумаги – чёткий, резкий, непроницаемый. Он говорил короткими, властными фразами, не тратя лишних слов, как человек, привыкший, что каждое его слово имеет вес и последствия.

Закончив разговор, он медленно обернулся, окинув Марьяну тяжёлым, нечитаемым взглядом. Его глаза, холодные как лёд, скользнули по ней сверху вниз, оценивая результат работы стилистов с бесстрастностью коллекционера, рассматривающего новый экспонат.

– Пойдём, – пробасил он равнодушно, направляясь к двери, не дожидаясь ответа, уверенный, что она последует за ним, как послушная тень.

Они прошли к лифту в сопровождении ещё одного мужчины, который появился словно джин из бутылки – бесшумно и внезапно. Его присутствие ощущалось как незримая угроза, напоминание о том, что побег невозможен.

В лифте Марьяна стояла, опустив глаза, боясь встретиться взглядом с Киром. Она чувствовала себя товаром, который только что упаковали в красивую обёртку и вручили его владельцу. Каждая секунда в замкнутом пространстве кабины была пыткой – воздух казался слишком густым, чтобы дышать.

Когда они спустились в холл, ничего не изменилось, кроме, маячившего у выхода знакомого силуэта, неожиданно появившегося Берёзы. Когда они подошли ближе, Берёза, узнав Марьяну, присвистнул с нескрываемым восхищением, но тут же осёкся, под предупреждающим взглядом Кира.

В этот момент Марьяне казалось, что над ней насмехаются, что она стала объектом какой-то жестокой шутки. Она чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, когда водитель открыл перед ней дверь, того самого "Майбаха" – автомобиля, который перевернул всю её жизнь.

Глава 7. Ужин.

Салон машины встретил её запахом дорогой кожи и едва уловимым ароматом мужского парфюма – терпким, с нотами сандала и амбры. Марьяна безропотно села, стараясь занимать как можно меньше места, словно надеясь стать невидимкой.

Рядом расположился Кир Алексеевич, вальяжно откинувшись на спинку кожаного кресла. С каменным лицом он листал сообщения в телефоне, не обращая на Марьяну никакого внимания, словно она была частью интерьера автомобиля – функциональной, но не заслуживающей особого внимания.

Машина тронулась, плавно вливаясь в поток транспорта. За окном проплывала вечерняя Москва – яркая, шумная, беззаботная. Люди отмечали праздник, смеялись, общались, жили своей обычной жизнью. Марьяна смотрела на них с тоской и может даже, с капелькой зависти.

Она украдкой бросила взгляд на своего «хозяина". Профиль Кира был словно высечен из мрамора – чёткая линия подбородка, прямой нос, плотно сжатые губы. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ни одна эмоция не прорвалась сквозь маску холодного безразличия. Он был как крепость – неприступный, закрытый, опасный.

В этот момент Марьяна поняла, что перед ней не просто богатый и властный мужчина. Перед ней был человек, привыкший контролировать всё и всех, человек, для которого люди были лишь фишками на доске сянцы – полезными или бесполезными, но никогда – равными.

Машина плавно затормозила у Смоленского пассажа – величественного здания, сочетающего в себе две эпохи, сливающиеся воедино. Водитель, словно выполняя хореографически выверенное движение, вышел и открыл заднюю дверь перед Архаровым, который незамедлительно выскользнул наружу, протянув ладонь Марьяне.

С внутренним трепетом, который она тщательно скрывала под маской спокойствия, Марьяна с колебанием, вложила свою ладонь в его. Прикосновение оказалось неожиданно мягким и тёплым – контраст с ледяным взглядом и стальным характером. Кир усмехнулся уголком губ, ведя её за собой, словно дрессировщик, выводящий на арену экзотическое животное.

Краем глаза Марьяна заметила, что их всё это время сопровождал знакомый джип, в котором сидели Берёза и мужчина с татуировкой солнца. К её удивлению, они последовали за ними невидимой тенью, держась на почтительном расстоянии – достаточно близко, чтобы вмешаться, и довольно далеко, чтобы не привлекать внимания.

Архаров, казалось, совершенно ничего не замечал, хотя Марьяна была уверена, что ни одна деталь не ускользает от его внимания. Войдя в лифт, они остались одни – момент интимности, от которого по спине пробежал холодок.

Кир нажал на кнопку 16, и лифт беззвучно устремился вверх, отсчитывая этажи.

– Мне нравится, Марьяна, что ты умеешь молчать, когда мне требуется тишина, – вдруг начал он разговор, пронзая ледяным взглядом. – Но сейчас я бы хотел, чтобы ты поддерживала беседу. К месту, – с нажимом добавил Кир, словно вбивая гвоздь. – Проявлять инициативу не надо, но и строить из себя глухонемую не стоит. Ты поняла меня?

Он повёл бровью, ожидая ответа, как император, снисходительно позволяющий подданному говорить.

– От сегодняшнего вечера зависит наше с тобой сотрудничество, – продолжил он, когда лифт звякнул, сообщая о прибытии. – Сама решай: будешь ли ты просто моей подстилкой или женщиной, которую не стыдно вывести в люди, – отрезал он, выходя из лифта.

Если бы не окружающая пафосная обстановка, не множество гостей, мелькающих в холле ресторана, Марьяна бы упала в обморок или, что ещё лучше, влепила бы ему пощёчину. Но время для принятия решения было ограничено, а варианты – неутешительны.

Подстилкой она точно быть не хотела. Поэтому, собрав оставшиеся силы и волю в кулак, она твёрдо для себя решила, что приложит максимум усилий, но в грязь лицом не ударит. Тем более, что Софья Николаевна, пока они учились в университете, очень многому их научила. Этикет и нормы поведения Марьяна знала отлично, даже некоторые французские выражения, какой вилкой следует есть то или иное блюдо, и о чем следует говорить в высшем обществе. В этом отношении она чувствовала себя абсолютно уверенно.

На входе в ресторан, в котором Марьяна никогда не была, но много о нем читала (он входил в список 50 лучших ресторанов мира), их встретила хостес —вышколенная девушка с профессиональной улыбкой. Она проводила их по резной деревянной лестнице на второй этаж, под стеклянный купол.

Интерьер ресторана поражал изысканной сдержанностью и вниманием к деталям. Деревянные панели из тёмного дуба, с тонкой ручной резьбой создавали атмосферу аристократического клуба. Мягкий, приглушенный свет струился из хрустальных люстр, отражаясь в зеркальных поверхностях, создавая игру теней и полутонов. Воздух был наполнен ароматами изысканных блюд и едва уловимым запахом дорогих духов.

Под куполом было многолюдно. За длинной барной стойкой, выполненной в том же стиле, что и лестница, сидели гости, пили шоты из крошечных хрустальных рюмок. Некоторые расположились за небольшими столиками вдоль прозрачного стекла, откуда открывался захватывающий вид на вечерний город, сверкающий и равнодушный.

Их вели дальше, к уютным голубым диванчикам с большим круглым столом, где уже сидела компания из четырёх человек. Два мужчины лет тридцати пяти и две женщины, явно привыкшие к роскоши и вниманию.

Марк Савельев, блондин с лёгкой щетиной на щеках, в превосходно сидящем графитовом костюме, который, казалось, был создан специально для его атлетической фигуры, был старым другом и партнёром Архарова. Рядом с ним сидела его любовница Лика, шатенка лет двадцати пяти, её точёные черты лица, высокие скулы и миндалевидные глаза, цвета горького шоколада, притягивали взгляд. Платье из шелка, цвета бургундского вина, подчёркивало её стройную фигуру, а минималистичные украшения из белого золота, говорили о неплохом вкусе.

Артур Шалимов, был полной противоположностью присутствующих мужчин, полнотелый, невысокого роста, брюнет, с модной ухоженной бородой, но с тем редким шармом, который присущ людям, уверенным в своей привлекательности. Он сидел напротив со своей очередной пассией. яркой блондинкой Настасьей, которая старалась всеми силами понравиться ему.

Мужчины, заметив Кира, поднялись, пожав ему руку с теплотой, которая бывает между деловыми партнёрами, знающими цену друг другу.

– Я думал ты уже не приедешь! – укоризненно заявил Марк.

– Дела, – лаконично ответил Архаров, и этого, казалось, было достаточно для объяснения.

Кир представил Марьяну как "свою женщину" – спокойно, без эмоций, словно речь шла о прогнозе погоды. Внутри Марьяны всё кипело, но внешне она сохраняла безмятежность, лишь лёгкий румянец на щеках выдавал её истинные чувства.

– Очень приятно, – произнесла Марьяна с милой улыбкой, стараясь не замечать оценивающие взглядов, которыми её одарили присутствующие.

Она грациозно опустилась на диван, сохраняя идеальную осанку, как учила Софья Николаевна. "Спина прямая, подбородок параллельно полу, руки спокойно лежат на коленях," – вспомнила она наставления и почувствовала прилив уверенности.

Внутри неё бушевал ураган эмоций, но внешне она была воплощением спокойствия и достоинства. Если ей суждено играть роль "женщины Архарова", она сделает это безупречно – не ради него, а ради себя.

Кир сел рядом, сохраняя дистанцию – ни намёка на интимность или привязанность. Его лицо оставалось непроницаемым, как маска, глаза – холодными, как арктический лёд. Он существовал в своём мире власти и контроля, позволяя остальным лишь созерцать на почтительном расстоянии.

О делах за столом никто не говорил – все собрались, чтобы отметить 9 мая и посмотреть салют с лучшей точки города, откуда открывался вид, способный заставить даже самых искушённых гостей, замереть в восхищении. С высоты ресторана Москва расстилалась световой картой, указывая направления реками фонарей.

Открыв меню, предоставленное официантом – молодым человеком с безукоризненной выправкой и лицом, лишённым всякого выражения, – Кир методично изучил предложенные блюда.

– Салат с осьминогом, оливками и томатами, на горячее – лобстера с соусом и икрой, тартар из сладких креветок и манго, Виски Макаллан Дабл Какс – озвучил он заказ – Не возражаешь, Марьяш? – спокойным тоном спросил он, глядя, как она листает меню с видом, будто от этого выбора зависела судьба мировой экономики.

– Нет, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Пить что будешь? – спросил он, словно делая одолжение, позволяя ей самой выбрать яд.

– Лимончелло, – тихо ответила Марьяна, закрывая папку с меню.

Официант, выслушав других гостей, предпочитавших мясо и коньяк, откланялся с грацией придворного, покидающего королевские покои.

– Вы бывали здесь, Марьяна? – вдруг спросил Артур, откровенно рассматривая Тимофееву, с явным интересом.

– Нет, – ответила она, чувствуя себя под прицелом. – Но я о нем много слышала положительного. Шеф-повар Мухин – настоящий алхимик кулинарии. Говорят, его дегустационное меню – это не просто еда, а путешествие через вкусы, текстуры и воспоминания. Особенно его фирменное блюдо с трюфелями и фуа-гра, которое, как я читала, он готовит с использованием техники молекулярной гастрономии.

Марьяна произнесла это с такой непринуждённой элегантностью, словно всю жизнь обедала в ресторанах со звёздами Мишлен, а не экономила на обедах, чтобы купить новые кроссовки.

– Вы работаете в этой сфере? – не унимался Артур, продолжая свой допрос с настойчивостью следователя, стараясь узнать больше подробностей.

– Боюсь, что я слишком далека от ресторанной деятельности, – завуалированно ответила Марьяна, – но иногда вникаю в тонкости. Мне кажется, хороший вкус не ограничивается профессиональной сферой, не так ли?

Она улыбнулась с лёгкой загадочностью, словно предлагая ему самому разгадать эту головоломку.

– Заинтриговали, – вмешался в разговор Марк, подаваясь вперёд с видом охотника, почуявшего добычу. – Чем же вы занимаетесь, Марьяна?

– А вы? – мило улыбнувшись, она перевела вопрос в его направление с ловкостью опытного теннисиста.

– Браво! – похлопал в ладоши Марк, явно оценив её манёвр. – Прямой вопрос парировать встречным – классика жанра. Я, если вам интересно, занимаюсь инвестициями. Превращаю деньги в большие деньги. Скучно, но прибыльно.

– Ничто так не скучно, как зарабатывание денег, и ничто так не интересно, как их трата, – парировала Марьяна, вспомнив цитату, которую где-то вычитала.

– Недостаточно просто иметь деньги, надо ещё уметь их тратить! – воскликнула Настасья, пытаясь поддержать разговор и произвести впечатление.

–

Думаю, что с этим вы прекрасно справляетесь – заметил Марк, многозначительно посмотрев на Лику.

–

Не в деньгах счастье – отмахнулась девушка – а в их возможностях – приобняла Марка, флиртуя – щедрость, вежливость королей, дорогой – чмокнула его в щёку – я же не прошу тебя купить мне Бентли, а всего лишь BMW –

притворно захныкала.

–

Всего лишь? – усмехнулся Марк – ты так уверенна в себе, умм?

–

с насмешкой посмотрел на неё.

–

Ты хочешь, чтобы я сейчас на тебя обиделась! – наигранно надула губы Лика – сегодня такой замечательный вечер, праздник, давай не будем портить друг другу настроение

–

Умеешь ты уговаривать! – приобнял её за плечи – а вы Марьяна, какие автомобили предпочитаете?

–

Мне нравятся спортивные автомобили, но водить, к сожалению, я пока не умею – пожала плечами Марьяна.

Кир, всё это время наблюдавший за ней, с непроницаемым выражением лица, едва заметно приподнял бровь – жест, который мог означать как одобрение, так и предупреждение. Он изучал её, как учёный исследует неожиданно интересный образец под микроскопом.

Она выдохнула с облегчением, когда официант начал расставлять закуски и напитки, создавая паузу в этой дискуссии. Бокалы наполнились, и Марк поднял свой, предлагая тост:

– За День Победы! За тех, кто сражался за нашу свободу, за тех, кто не вернулся, и за мирное небо над головой!

– За Победу! – эхом отозвались все, поднимая бокалы.

Марьяна сделала глоток Лимончелло, чувствуя, как сладко-кислая жидкость обжигает горло. Она, только что, выдержала первое испытание в этом новом, чужом для неё мире, о котором совершенно ничего не знает.

Попробовав невероятно вкусные блюда, поддерживая непринуждённую беседу, Марьяна всё это время чувствовала себя актрисой на сцене, играющая роль, но внутренне испытывающая невыносимое напряжение.

Наблюдая, как в небе начинают расцветать первые залпы праздничного салюта, окрашивая в цвета триумфа и надежды, она пыталась себя убедить, что если выдержит этот вечер, то возможно, она найдёт способ обернуть эту ситуацию в свою пользу.

Около одиннадцати часов ужин благополучно закончился. Сев в машину, Марьяна почувствовала, как страх, который она так старательно подавляла, снова поднимается изнутри, сжимая горло ледяными пальцами. Она не знала, что будет дальше, и эта неизвестность пугала больше всего.

Машина неслась по вечернему городу, свернула на Большую Ордынку и заехала на территорию элитного жилого комплекса, огороженного кованым забором. Несколько пятиэтажных домов в стиле неоклассицизма, ухоженный парк, подземная стоянка, куда они спустились через арку – всё это Марьяна отмечала краем сознания, не в силах сосредоточиться. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в висках, словно отсчитывая последние минуты свободы.

Кир спокойно вышел из машины, дожидаясь появления Марьяны с терпением хищника, уверенного, что добыча никуда не денется. Делать было нечего – ей пришлось идти вслед за ним, чувствуя, как подгибаются колени.

– Моя сумка, – опомнилась она, подходя к лифту.

– Её принесут, – равнодушно ответил Кир, пропуская её в лифт, нажимая на цифру 5.

Глава 8. Огонь и лёд.

Когда они поднялись на этаж, Марьяна поняла, что о роскоши она ничего не знает. Квартира занимала весь этаж и поражала величественной элегантностью.

Просторный холл встречал гостей мраморным полом цвета слоновой кости с инкрустациями из тёмного дерева, образующими сложный геометрический узор. Потолок украшала лепнина с растительными мотивами и позолотой, а в центре располагалась хрустальная люстра, напоминающая каскад застывших капель водопада.

Гостиная поражала масштабом – высокие окна от пола до потолка, обрамлённые тяжёлыми шторами из светлого шёлка, пропускали свет ночного города, создавая таинственную игру теней. Мебель – изящная, с плавными линиями и резными деталями – была обита светлой тканью с едва заметным цветочным узором. Антикварный камин из белого мрамора с колоннами коринфского ордера занимал центральное место у одной из стен, над которым висела картина.

Стены, окрашенные в нежный кремовый цвет, украшали фрески с мифологическими сюжетами и зеркала в резных золочёных рамах, визуально расширяющие и без того огромное пространство. Всё в этом интерьере дышало утончённой гармонией, где каждая деталь была продумана до мелочей.

Кир скинул пиджак на кресло и спросил:

– Выпьешь? – наливая себе виски в хрустальный бокал.

– Нет… спасибо, – поёжившись, ответила Марьяна, внутренне трясясь от страха.

– Хорошо, – кивнул он, отпивая. – Ты боишься меня? – глядя на неё, спросил он прямо, без обиняков.

– Да, – опустив глаза, ответила Марьяна, пытаясь унять дрожь.

– Это пройдёт, – с равнодушием ответил он. – Пойдём, – кивнул в сторону длинного коридора, пройдя по которому, он открыл дверь, включая свет в спальне.

– Душ там, – кивнул на дверь. – Иди! – он наблюдал, как на ватных ногах Марьяна скрывается за дверью.

В ванной комнате она обнаружила пространство, отделанное мрамором, золотая фурнитура, огромная ванна на львиных лапах и отдельная душевая кабина с множеством форсунок. На крючке висел шёлковый белый халат, мягкий на вид и явно дорогой.

Расстегнув платье, она не ожидала, что дверь вдруг откроется, и на пороге будет стоять Кир в расстёгнутой рубашке. Его глаза, обычно холодные и непроницаемые, сейчас горели внутренним огнём, который пугал и одновременно завораживал.

Он сделал два больших шага, приближаясь к ней как ураган – стихийный, неудержимый, сметающий всё на своём пути. В одно мгновение маска холодного, расчётливого бизнесмена слетела, обнажая совсем другого человека – страстного, необузданного, живущего на грани.

Его руки, неожиданно горячие и нетерпеливые, обхватили её лицо, а губы накрыли её рот в поцелуе, от которого перехватило дыхание. Он целовал её так, словно хотел выпить до дна, познать всю её сущность одним этим прикосновением.

Платье соскользнуло к ногам, как опавший лепесток, а его руки уже исследовали каждый изгиб её тела с жадностью первооткрывателя. Его губы скользили по шее, плечам, ключицам, оставляя за собой дорожку огня, который растекался по венам, заставляя сердце биться быстрее.

– Ты прекрасна, – прошептал он, и в его голосе не было привычного холода – только жар и восхищение.

Прижав её к стене, он продолжал свою сладкую пытку, доводя до исступления каждым прикосновением. Его руки, сильные и уверенные, знали, где и как касаться, чтобы вызвать наибольшее наслаждение. Каждый вздох, каждый стон Марьяны, казалось, только разжигал его страсть.

Он не стал медлить, освобождаясь от одежды, подхватил её под попу, прислоняя к холодной стене, он вошёл на всю длину, тараня плоть, большим, длинным членом, выбивая из неё крик удовольствия. Она выгнулась ему на встречу, обнимая за широкие, мощные, плечи, теряясь в ощущениях. Кир, набрав бешеную скорость, входил до упора, яростно вколачиваясь в нежное лоно, целуя тонкую шею, пьянея от аромата и желания.

Марьяна застонала в голос, теряясь в ощущениях, которые накрывали её волнами, каждая сильнее предыдущей.

– Да, сладкая, – прошептал Кир, его дыхание обжигало кожу. – Нам будет хорошо.

Он двигался с неистовой страстью, словно пытался доказать что-то – себе или ей, не важно. Каждое движение было наполнено силой и грацией, как у хищника в момент охоты. Его руки поддерживали её, натягивая на толстый член, трахая без остановки.

Марьяна никогда не думала, что может испытывать такие чувства – особенно с человеком, которого боялась и которому была вынуждена подчиняться. Но её тело предало разум, отзываясь на каждые его прикосновения, поцелуи, толчки.

Их накрыла волна экстаза одновременно – мощная, всепоглощающая, сметающая все барьеры и сомнения. Они оба простонали, улетая в облака, рассыпаясь на мелкие осколки. Кир прижался к ней всем своим мощным телом, целуя так, как никто её не целовал – глубоко, страстно, с неожиданной нежностью, кружа голову и сознание.

– Умница, – прошептал он, заглядывая в глаза, осторожно опуская её на ноги.

В этот момент Марьяна увидела в его взгляде что-то новое – не холод и расчёт, а тлеющие угли настоящей страсти, которую он так тщательно скрывал от всего мира. Под маской безжалостного бизнесмена скрывался вулкан эмоций, который он постоянно сдерживал, боясь, возможно, показать свою уязвимость.

Кир был как раскалённая лава под коркой застывшего камня – внешне холодный и неприступный, но внутри – пылающий, готовый в любой момент прорваться наружу и сжечь всё на своём пути. И сейчас, в этот короткий миг близости, она увидела его настоящего – страстного, пылкого, живого.

Это открытие пугало и одновременно давало надежду. Возможно, за два года она сможет найти подход к этому сложному человеку.

Или это просто самообман, последняя соломинка, за которую хватается утопающий? Марьяна не знала ответа. Она знала только, что точка невозврата пройдена, и теперь ей предстоит научиться жить в этой новой реальности.

– Пойдём в душ, – устало сказал Кир, настраивая воду, тыкая по дисплею.

Марьяна робко сделала шаг, как будто переступая невидимую черту. Его сильные руки, обхватили её за талию с неожиданной бережностью, и они оба оказались в облаке пара и горячей воды, словно в коконе, отделяющем их от остального мира.

Капли воды, подобно хрустальным бусинам, скатывались по их телам, соединяя их в этой интимной влажной симфонии. Кир взял губку, налил на неё мужской гель для душа с нотами кедра и бергамота, и начал вспенивать, наблюдая с высоты своего роста за Марьяной, которая застыла в нерешительности, как оленёнок на опушке леса.

Она не знала, как себя вести и что делать. У неё ещё не было такого опыта обольщения – её прошлые отношения были простыми, понятными, без этих сложностей и барьеров. Поэтому она просто стояла к нему спиной и ждала, сама не зная, чего, чувствуя, как сердце отбивает неровный ритм.

Кир это понял, и лёгкая усмешка тронула его губы, он провёл губкой по её шее и спине, создавая узоры из пены на бархатистой коже, пуская мурашки по телу, словно электрические импульсы.

– Чувствительная, отзывчивая, сладкая, – прошептал он, целуя её за ушком, где пульс бился особенно сильно. – Расслабься, Марьяш, я тебя сегодня точно не съем, – подколол он, и в его голосе промелькнула теплота, которой не было раньше.

– А вдруг? – попыталась пошутить Марьяна, удивляясь собственной смелости.

– Мне нравится твоё чувство юмора, – ответил он, разворачивая её к себе лицом. – Обещаю, точно не сегодня.

И тут он улыбнулся, наверное, впервые за все время их знакомства. От его ямочек на щеках и мягкого выражения глаз, Марьяна чуть не ошалела. В этот момент он был просто красивым мужчиной – беспечным, как мальчишка, с искорками в глазах и каплями воды на ресницах.

– Ладно, – протянула она, – моя очередь.

Смелея, она выхватила у него губку и впервые так интимно коснулась незнакомого ей мужчины. Провела по широкой груди, где золотились светлые волоски, спустилась к пупку и замерла, краснея, как маков цвет.

Кир расхохотался – звонко и заразительно.

– Марьяш, тебе точно двадцать семь лет? – приподнял в изумлении бровь.

– Не вижу ничего смешного, – нахмурилась она, поняв, к чему он клонит, и попыталась вернуть ему губку.

– Не обижайся, просто я давно таких не встречал, – он притянул её к себе за талию, как будто боялся, что она ускользнёт. – А может быть, никогда – тихо добавил.

Прошептав эти слова, он овладел её губами, поглощая в страстном поцелуе, лаская упругую грудь, бедра – словно скульптор, изучающий своё творение кончиками пальцев.

– Сладкая, – прошептал он, выключив кран, потянулся за полотенцами. Одно он протянул Марьяне, а другим обернул свою талию, как тогой римского патриция. – Можешь взять халат, – кивнул он на белоснежный шёлк, висящий на крючке.

– Воздержусь, – пробубнила Марьяна, подумав: "Мало ли кто его до меня надевал".

– Брезгливая? – хмыкнул он, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на веселье.

– Нет, я за личную гигиену, – парировала она, обернувшись полотенцем, подойдя к зеркалу, чтобы попытаться расчесать волосы пальцами, как русалка, вышедшая из моря.

– Это хорошо, – он открыл ящик и достал расчёску с этикеткой, как фокусник, извлекающий кролика из шляпы. – Думаю, тебе это поможет. Халат, кстати, тоже новый, так что…

Усмехнувшись, он вышел из ванны, оставляя её одну – с расчёской в руке и водоворотом мыслей в голове.

Марьяна посмотрела на себя в зеркало, не узнавая собственное отражение. Щеки горели румянцем, глаза блестели, как изумруды, волосы влажными волнами спадали на плечи. Она выглядела… живой. Более живой, чем когдалибо.

"Не обольщайся, Тимофеева, тебя загнали в угол!" – дала себе мысленно подзатыльник, сняв этикетку, расчесав длинные волосы.

Халат действительно оказался новым – мягкий шёлк приятно холодил разгорячённую кожу. Он был явно дорогим, как и все в этой квартире, и сидел идеально, словно сшитый на заказ.

Глубоко вздохнув, Марьяна открыла дверь и вышла в спальню, где её ждал Кир.

Он лежал на кровати, просматривая что-то в телефоне, все ещё в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер. В этом полумраке, освещённый только светом ночника, он выглядел как античная статуя – идеальные пропорции, чёткие линии мышц, благородный профиль.

–Тебе идёт, – кивнул он на халат. – Белый – твой цвет.

– Спасибо, – ответила она, не зная, куда деть руки и взгляд.

– Иди сюда, – он похлопал по кровати рядом с собой. – Не бойся, я не кусаюсь. По крайней мере, не сильно.

В его глазах плясали чёртики, и Марьяна не могла не улыбнуться в ответ. Этот Кир – шутящий, улыбающийся, почти нежный – был таким непохожим на того холодного, расчётливого, с которым она заключила сделку.

– Сними его, – сказал он, не отрывая от неё взгляда. В его голосе звучала не просьба, а приказ – тихий, но не допускающий возражений.

Марьяна чуть помедлила, ощущая, как сердце бьётся где-то в горле. Медленно, словно в трансе, она развязала пояс халата, позволяя шёлковой ткани соскользнуть с плеч и упасть к ногам мягким белым облаком.

Она стояла перед ним обнажённая – уязвимая и прекрасная в своей незащищённости. Её стройное тело, длинные ровные ноги, тонкая талия, красивая упругая грудь, были великолепны. Она могла бы быть моделью, но, к сожалению, сама девушка так не считала, в отличие от мужчины, который сейчас смотрел на неё глазами хищника, выследившего добычу.

Кир поманил её к себе рукой – жестом, не предполагающим отказа. В его взгляде читалось нетерпение, желание, граничащее с одержимостью. Когда она сделала шаг к нему, он резким движением потянул Марьяну на кровать, накрывая своим горячим телом, как волна накрывает песчаный берег – неотвратимо и всепоглощающе.

Его желание нарастало с каждым прикосновением. Он целовал её грудь, всасывая розовый сосок, превращая в острую пику, лаская ладонями, в страстном порыве, не оставляющем места для сомнений или отказа. Его руки были повсюду – требовательные, жадные, изучающие каждый изгиб её тела с собственнической настойчивостью.

Для Марьяны всё казалось каким-то наваждением – сюрреалистичным сном, из которого невозможно проснуться. Она горела в его руках, отзываясь на всё, что он ей предлагал, не в силах сопротивляться этому урагану страсти.

Её тело, выгибалось, бесстыдно, навстречу жадным губам, которые неумолимо обжигали, заставляя стонать и сходить с ума.

Повернув её на бок, он вошёл без предупреждения в разгорячённую плоть, лаская клитор, целуя плечи, шею, без устали тараня длинным членом, шлёпая звучно бёдрами. Закинув её ногу, он ускорил напор, врываясь с бешеной скоростью, заполняя до предела лоно, пощипывая соски с каким-то азартом, слушая её громкие стоны. Подхватив её под попу, резко усадил сверху, к себе спиной, проникая глубоко, приподнимая бедра насаживал на толстый член, управляя её телом, плавящемся, как воск в руках опытного мастера. Доведя до пика, потянул за волосы укладывая на себя, врезаясь яростно длинным членом.

– Да! Да! – прокричал Кир, бурно кончая – резко толкаясь, замедляясь, тяжело дыша в такт с Марьяной –Жива сладкая? – усмехнулся, перевернув их на влажные простыни.

Кир был неутомим – его страсть казалась бездонной, как океан в шторм. Он брал её снова и снова, каждый раз по-новому, открывая ей глубины наслаждения, о существовании которых она даже не подозревала. Его руки и губы находили самые чувствительные точки на её теле, заставляя её стонать и выгибаться от удовольствия.

– Да сладкая, покричи для меня! – сказал он, трахая её сзади, и в этих словах звучало не только желание, но и что-то более тёмное, глубокое – жажда обладания, контроля, власти.

И Марьяна, к своему удивлению и стыду, отвечала на эту жажду с равной силой. Она отдавалась ему полностью, без остатка, забывая о гордости и страхе. В эти моменты существовали только их переплетённые тела, их дыхание и безумие, в которое он их окунул.

Ночь растворялась в этом водовороте чувств, танце желания и подчинения. Время потеряло свой смысл, превратившись в бесконечную череду взлётов и падений, в симфонию стонов и шёпота.

Когда первые лучи рассвета начали пробиваться сквозь шторы, Марьяна лежала, обессиленная и опустошённая, в объятиях Кира. Её губы горели от поцелуев, а тело покалывало от пережитого наслаждения. Она прикрыла глаза в истоме, погружаясь в сон в крепких объятьях своего господина.

Кир смотрел на спящую в его руках женщину с выражением, которое трудно было расшифровать. Он провёл пальцем по её щеке, очерчивая контур губ, и позволил себе редкую роскошь – улыбку, не предназначенную для чужих глаз, в которой не было ни холода, ни расчёта – только тёмное, глубокое удовлетворение хищника, нашедшего идеальную жертву.

Глава 9. Подруги.

Марьяна проснулась к обеду, медленно выплывая из глубин сна, в постели она оказалась одна – смятые простыни хранили лишь воспоминания о прошедшей ночи. Шторы были плотно прикрыты, и она не сразу поняла, который сейчас час. Тело ныло, напоминая о вчерашнем безумии.

Медленно поднявшись, словно каждое движение причиняло боль, она накинула халат, который валялся на полу, и пошла в уборную. Бросив мельком взгляд на себя в зеркало, она пришла в ужас, губы припухли, а на шее и ключицах красовались отметины страсти – багровые следы, кричащие о том, что произошло ночью.

– Кошмар, – прошептала она, рассматривая себя с растущим негодованием. – И что мне с этим делать?

Не успела она закончить предложение, как дверь открылась без стука и предупреждения – как будто в этом пространстве не существовало понятия личных границ. Кир вошёл в серой футболке, промокшей от пота, в спортивных штанах, с влажными волосами – свежий, энергичный, бодрый. Он оглядел озадаченную Марьяну с холодным безразличием коллекционера, оценивающего экспонат, который уже не представляет интереса.

Одним движением он стянул футболку, обнажая торс, словно демонстрируя превосходство своего тела – сильного, тренированного, готового к новым свершениям.

– У тебя есть двадцать минут, Марьяна, – сказал он жёстким тоном, не допускающим возражений. – Тебя отвезут.

Он вошёл в душевую, игнорируя её присутствие, намыливая мощное тело, выстраивая между ними ледяную, высокую стену, которую она почувствовала на ментальном уровне.

Марьяна стояла, оглушённая этим внезапным отчуждением. Ещё вчера он шептал ей слова страсти, касался с жадностью, смотрел с желанием. А сегодня… пустота и равнодушие.

Шок сменился горечью, горечь – яростью, ярость – холодной решимостью. Она не позволит себе сломаться. Не здесь. Не сейчас. Не перед ним.

Быстро умывшись, она вылетела из ванной, как из камеры пыток. Увидев свою сумку, она почувствовала облегчение, быстро вытащила вещи, оделась, завязала хвост, стараясь не медлить ни секунды.

Кир вышел из ванной, мельком глянув на неё, как на мебель, которую заметил только потому, что она стоит на пути.

– Можешь идти, – сказал он надменным тоном, словно делая одолжение. – Тебя уже ждут.

Ни "до свидания", ни "увидимся позже", ни единого намёка на то, что между ними что-то было. Только холодное, безразличное разрешение убраться с глаз долой.

Марьяна вылетела из апартаментов, как раненый зверь, спасающийся от охотника. Большего унижения в своей жизни она ещё не испытывала. Каждый шаг отдавался болью – не физической, а душевной, гораздо более глубокой и разрушительной.

Еле держа себя в руках, чтобы не расплакаться прямо здесь, в этом холодном, безразличном холле, она выбежала на улицу, ища глазами спасительный выход, не заметив стоящий у подъезда автомобиль. Мир вокруг расплывался, как акварельная картина под дождём, размытая слезами, которые она отказывалась проливать.

Услышав за спиной пронзительный свист, она обернулась, увидев Берёзу – ещё одного свидетеля её падения.

– Ты куда это рванула? – крикнул он с фамильярностью, от которой хотелось съёжиться. – Иди, малохольная, домой отвезу.

Марьяна поплелась к машине, совершенно не радуясь этой встрече, но делать было нечего. Она была марионеткой в чужих руках, которые дёргали её за верёвочки по своему усмотрению.

Сев на заднее сиденье, не зная, куда деть взгляд, сгорая от стыда, она смотрела в окно, изо всех сил, стараясь не расплакаться. Глядя как машина свернула на улицу Валовая, она опомнилась:

– Мне в Люблино, – начала она, голос звучал чуждо, как будто принадлежал кому-то другому.

– Да знаю я, Судакова 7, квартира 53, – отозвался Берёза, и эти слова упали как камни. Они знали о ней всё. Каждую деталь. Не было ни одного уголка её жизни, куда они не могли бы проникнуть. – Ты это… может, воды? А то бледная какая-то, – спросил он добродушно, как будто действительно заботился о её состоянии.

– Нет, спасибо, – буркнула Марьяна, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть выражение лица.

– Влетела ты, девка, не по-детски, – серьёзным тоном сказал Берёза, как будто делясь мудростью жизни. – Но ты главное не борогозь, он этого не любит.

– Учту, – ответила Марьяна, уставившись в окно, где проносились дома, деревья, люди со своими проблемами и делами.

⎯ Не обижайся, я тебе добра желаю, – продолжал Берёза, не замечая или игнорируя её отчуждённость. – Он мужик, конечно, суровый, но ты привыкнешь.

⎯ С чего вдруг? – съязвила Марьяна.

⎯ Не ершись – с улыбкой ответил Берёза – со мной лучше дружить, ты сама в скором времени это поймёшь!

⎯ Извините, – механически ответила Марьяна, слушая его слова, но не слыша их. В голове крутилась одна мысль: " Как мне выкрутиться из этой истории, я не смогу быть вещью!"

Машина затормозила у её дома – обычной многоэтажки в спальном районе, которая теперь казалась убежищем, крепостью, последним оплотом её достоинства. Она выпорхнула из автомобиля, как птица, неожиданно попавшая на свободу, вбежала по ступенькам, открыв дверь квартиры, вошла и сразу же прислонилась к стене, медленно сползая на пол. Только здесь, в тишине своего дома, она позволила себе то, что сдерживала всё утро – слёзы. Они текли по щекам горячими ручьями, горечью омывая её гордость и чувство достоинства, которые безжалостно растоптали.

"Вещь", – думала она, обхватив колени руками и раскачиваясь вперёд-назад, как ребёнок, ищущий утешения. – "Как это могло со мной случиться? Где я провинилась? Целый час она предавалась самобичеванию, рыдая в голос, ища ответы на свои бессмысленные вопросы. Потом вдруг неожиданно вспомнила, ту самую старушку и её слова, «Свет всегда озаряет тьму», вытерев слезы, она медленно поднялась и поплелась на кухню. Налив стакан воды, осушив до дна, успокаиваясь, Марьяна подумала – Если это и есть моя судьба, то я должна её изменить, бесправной куклой я точно не буду! – с этой мыслью она пошла в ванную, набрав воды, добавив густой пены, она погрузилась в неё с головой, смывая воспоминания ночи.

Накинув халат на разгорячённое тело, Марьяна набралась смелости и решила позвонить подругам. К своему удивлению, она обнаружила, что телефон разряжен. Найдя зарядку, она включила телефон и замерла, увидев шквал пропущенных звонков и грозных сообщений от Зои и Гали, а также от мамы.

Не успел прозвучать первый гудок, как подруга ответила мгновенно, словно сидела с телефоном в руках, ожидая этого звонка с отчаянием утопающего.

– Тимофеева, ты издеваешься? Почему не отвечаешь? Мы уже с Галкой собрались ехать в офис этого мудака! – отчитывающим тоном начала Зоя, её голос звенел от напряжения, как натянутая струна. – Марьяна, что там у тебя происходит? Где ты? – обеспокоенно спросила она, смягчаясь.

– Я это… – немного помолчав, придумывая отговорку, начала Марьяна. Слова застревали в горле, как осколки стекла. – Плохо себя чувствую, голова разболелась, а телефон сел, – сказала она долю правды, опуская главное.

– Вот что ты не умеешь делать, Тимофеева, так это врать! – заявила Зоя с той беспощадной прямотой, которая всегда была её отличительной чертой.

– Ты дома?

– Да, – ответила Марьяна, чувствуя, как сердце сжимается от предстоящего разговора, от необходимости облечь в слова то, что произошло.

– Жди нас там, никуда не уходи, мы сейчас приедем.

Марьяна попыталась возразить, но в ответ услышала короткие гудки – Зоя, как всегда, не принимала отказов, особенно когда дело касалось благополучия её друзей.

Отложив телефон, Марьяна глубоко вздохнула, расправляя плечи. Раскисать она не собиралась – не родился ещё тот мужик, из-за которого она будет лить слёзы. По крайней мере, не на людях.

Открыв холодильник, она достала яйца, колбасу, сыр, помидоры, порезав кубиками, кинула их на сковородку обжариваться, вбив три яйца.

Приготовив себе нехитрый обед и сварив кофе, она разложила на тарелку приготовленное блюдо и с большим аппетитом поела, словно пытаясь заполнить пустоту внутри, хоть чем-то осязаемым.

Замазав следы на шее тональным кремом, она легла на диван и позвонила маме. Разговор был обычным – о погоде, о здоровье, о работе – но каждое слово давалось Марьяне с трудом, как будто она говорила через толщу воды. Она не могла рассказать матери правду, да и не были они близки по-настоящему.

Когда в дверь позвонили, она открыла, всё ещё с трубкой у уха, заканчивая разговор с мамой фразой "Да, всё хорошо, не волнуйся», кивая озадаченным подругам.

Зоя и Галя вошли в квартиру пялясь на Марьяну – настороженные, внимательные, готовые к худшему. Их взгляды, цепкие и любопытные, пытались препарировать её душу, понять, что произошло за те сутки, что они не виделись.

Марьяна же делала вид, что у неё всё в порядке, получалось, правда, не очень. Её глаза, всегда такие живые и выразительные, сейчас казались двумя тёмными колодцами, на дне которых плескалась боль.

– Так, рассказывай, – взяла инициативу в свои руки Галя, её голос звучал настойчиво и требовательно – По твоему лицу видно, что всё ещё хуже, чем мы думали.

– И не увиливай, – подключилась Зоя, выставляя на стол вишнёвую наливку, тарелку с шашлыком, овощи, маринованные огурцы, хлеб – Что этот урод тебе сделал?

Марьяна смотрела на подруг, чувствуя, как внутри рушится последняя стена, сдерживающая её эмоции. Они были её якорем в бушующем море, единственной константой в мире, который внезапно перевернулся с ног на голову.

– Ладно, – кивнула она, сдаваясь перед их настойчивостью – Вы же не отстанете?

Она наблюдала, как Галя разливает наливку по рюмкам

– Выпей, – кивнула подруга, протягивая напиток. – Видимо, нам всем сейчас это нужно.

Марьяна осушила рюмку до дна, чувствуя, как жидкость обжигает горло – но сейчас этот глоток казался более настоящим, как и дружба этих женщин, сидящих перед ней.

И она начала свой рассказ – тихо, сдержанно, без лишних эмоций, словно говорила о ком-то другом, о чужой жизни и трагедии. О том, как пришла в кабинет Кира, как он предъявил ей счёт на неподъёмную сумму и сделал предложение стать его любовницей. О том, как она согласилась, не видя другого выхода. О том, как провела ночь с человеком, который утром выставил её за дверь, как надоевшую, ненужную вещь.

С каждым словом её голос становился всё тише, как будто сама история высасывала из неё жизненные силы, оставляя лишь пустую оболочку. Но она продолжала говорить, потому что знала: только правда, какой бы горькой она ни была, может стать началом исцеления.

– Мерзавец! Надо же каким продуманным типом оказался! – подскочила изза стола Зоя – всё так технично обставил, счёт подготовил!

–

А я тебе говорила, что нужно было остаться – возмутилась Галя – Ты погляди какой подонок, место у него вакантно, КОЗЁЛ!

–

Время в спять не повернуть – тихо сказала Марьяна, что мгновенно остудило её подруг.

–

Ты что готова с этим смириться? – взвизгнула Зоя, таращась на подругу с недоумением.

– А у меня есть выбор? – спросила Марьяна, и в этом было столько горечи, что она могла бы отравить целое море. – Денег у меня таких нет. Что бы ты сделала на моём месте?

Зоя немного подумала, её лицо смягчилось, гнев уступил место пониманию, которое было страшнее любого осуждения, потому что оно означало: да, выхода не было.

– Я бы, наверное, тоже согласилась, – признала она наконец, и эти слова были как отпущение грехов, как разрешение не винить себя за то, что она сделала. – Но два года… Ты хотя бы могла бы с ним поторговаться? – вскипела она снова, как будто ища выход из ситуации.

– Ты его не знаешь, – покачала головой Марьяна, вспоминая холодные глаза Кира, его непроницаемую маску, абсолютную уверенность в своей власти. – Он не тот человек, с которым можно торговаться.

–

Нам нужно что-то придумать – уверенно заявила Зоя – может быть тебе уехать на время?

–

Со стороны всегда легко говорить – хмыкнула Галя – ты хочешь добавить Марьяне проблем? – вспылила – или выплатить за неё долг?

–

Если бы я могла, я бы уже это сделала – обиженно пробубнила Зоя – а ты что предлагаешь, бегать к нему по первому звонку? А потом собирать себя по осколкам? – возмутилась.

Девушки сидели за столом до глубокой ночи, сочувствуя подруге, не осуждая, жалея, понимая, но помочь ничем не могли, и это осознавали все. Рюмки наполнялись и пустели, еда оставалась почти нетронутой, а разговор кружил вокруг одной и той же темы.

–

Я справлюсь, – сказала Марьяна наконец, и в её голосе звучала решимость – Два года пройдут, и я буду свободна.

⎯ Может быть, он раньше остынет – сказала задумчиво Галя – ну знаете, как бывает, встретит другую и отпустит тебя.

⎯ Было бы не плохо – вздохнула Марьяна – но я тут вспомнила, что мне сказала лекарша – многозначительно посмотрела на девчонок

⎯ Ты что, ей поверила? – удивилась Зоя – вот в этом вся твоя проблема, ты думаешь он твоя судьба? Самовнушение, страшная вещь, выбрось эту мысль из головы, и ты увидишь, как всё изменится.

⎯ Я бы с радостью – простонала Марьяна, глянув на часы – пойдёмте спать, я так устала.

⎯ Правильно, утро вечера мудренее! – согласилась Галя, встав со стула, убирая посуду в раковину.

Подруги проспали до обеда, первая проснулась Зоя – с энергией атомной электростанции и решимостью генерала, планирующего наступление на хандру. Она сварила кофе, аромат которого мог бы поднять даже мёртвого, и принялась будить остальных с энтузиазмом пожарной сирены.

– Подъем, сони! – гаркнула она, врываясь в комнату, где Марьяна и Галя дрыхли, как медведи в берлоге. – На улице такая погода, что даже депрессия отменяется по техническим причинам!

На улице действительно был тот редкий московский день, когда солнце, казалось, решило доказать, что оно не миф, а вполне себе реальное космическое тело. В последний выходной день сидеть в четырёх стенах, было бы преступлением и Зоя, как главный дирижёр, не собиралась упускать такой возможности.

Приготовив несколько бутербродов, Зоя предложила поехать прогуляться в парк Горького и покататься на роликах.

Припарковав машину с мастерством каскадёра, чудом не задев скамейку, они пошли в прокат. Взяв ролики, девушки покатили по аллеям и дорожкам среди многочисленных посетителей, старательно избегая неприятных тем. День они провели с таким весельем, которое обычно доступно только детям и людям, случайно нашедшим кошелёк с деньгами. Они катались, смеялись, ели мороженое, которое таяло быстрее, чем они успевали его съесть, и фотографировались, выставляя селфи в соцсети.

К вечеру, уставшие, но счастливые, они вернулись домой в таком прекрасном настроении, что даже мысли о завтрашнем рабочем дне не могли его испортить. Марьяна почти забыла о своих печалях – почти, но не совсем, потому что некоторые вещи забыть невозможно, как бы сильно ты ни старался.

Глава 10. Рабочие моменты.

Рабочий день наступил с противного звонка будильника – звука, который, кажется, был специально разработан учёными для максимального раздражения человеческого уха в ранние часы. Марьяна, пошарив рукой с точностью слепого крота, еле нашла источник и выключила его с такой яростью, словно это был личный враг, объявивший ей вендетту.

«Нужно вставать и идти на работу», – подумала она, потягиваясь в тёплой постели. – «Деньги сами себя не заработают». Одев вишнёвое платье и черный пиджак – наряд, который говорил «я профессионал» и одновременно «я не сдаюсь, даже если моя жизнь превратилась в фарс» – она внимательно осмотрела свою шею. Следы ночи с Киром всё ещё были там, как напоминание о её новом статусе, но, к счастью, достаточно бледные, чтобы их можно было скрыть. Надев туфли на низком каблуке (потому что день обещал быть достаточно тяжёлым и без дополнительных пыток), подкрасив губы и взяв сумку, она выпорхнула вместе с Зоей из квартиры, как две птицы, вынужденные покинуть уютное гнездо.

Добравшись на метро до улицы Щепкина, где находился её офис (и где каждое утро она мысленно благодарила архитектора за то, что здание находилось в двух шагах от метро, а не в двух километрах, как у некоторых её знакомых), она поднялась на девятый этаж стеклянного современного здания. Она едва не опоздала на утреннюю летучку – собрание, которое, судя по лицам коллег, было таким же желанным, как визит к стоматологу.

Её руководитель, Павел Сергеевич Глухов, был бодр и полон энтузиазма, как человек, который либо выпил литр кофе, либо нашёл способ не спать вообще. Компания получила несколько крупных проектов, о которых он с удовольствием поделился с коллегами, распределяя техзадания с щедростью Санта-Клауса, раздающего подарки – только вместо игрушек были дедлайны, а вместо радости – тихая паника.

– Марьяна, – чуть поморщив курносый нос, сказал он, глядя на неё с выражением, которое можно было бы назвать разочарованием, – твоя работа в последнем проекте мне не понравилась. Надеюсь, здесь ты проявишь инициативу и творческий потенциал.

«А может, тебе ещё и луну с неба достать?» – подумала Марьяна, но вслух сказала:

– Извините, Павел Сергеевич, больше не повторится.

– Надеюсь, – фыркнул он, как недовольный морж, и добавил: – Все свободны, – захлопнув ноутбук.

«Мне ещё работу не хватало потерять», – дала себе мысленный подзатыльник Марьяна, возвращаясь к своему столу. – «Соберись, тряпка», – скомандовала она себе, включая компьютер.

В просторном кабинете вместе с ней работало ещё пять человек: три мужчины, глубоко женатые и две женщины, обе разведённые. Общение у всех было только на профессиональном уровне, каждый был сам за себя и из кожи лез, чтобы зацепиться в Москве, такова была реальность современного общества.

Работа над проектом рекламы была сложной – нужно было создать визуальный концепт для новой линейки косметики, который бы одновременно выглядел инновационно, но не пугал традиционных покупателей, был ярким, но не кричащим, запоминающимся, но не навязчивым. Короче говоря, нужно было совместить несовместимое, что в мире дизайна было обычным делом, как будто все клиенты тайно мечтали о квадратных кругах и горячем льде.

Марьяна просидела до семи вечера, не поднимая головы, даже не заметив, что офис уже опустел, как «Титаник» после встречи с айсбергом. Сохраняя информацию в облако (и молясь всем богам интернета, чтобы оно не рухнуло в самый неподходящий момент), она услышала шаги и подняла голову, увидев своего руководителя.

Павел Сергеевич был мужчиной лет сорока, не высоким, с пивным животиком, который он, видимо, считал признаком солидности, и с залысинами на круглом лице, которые он пытался скрыть с помощью причёски «я не лысею, я просто так стригусь».

– Тимофеева, вы всё ещё здесь? – удивлённо посмотрел на неё Глухов, как будто она была призраком, неожиданно материализовавшимся в офисе. – Похвальное рвение, – добавил он, подходя к её столу мягкой поступью хищника, который не хочет спугнуть добычу. – Вас разве не ждут дома? – невзначай поинтересовался он, и в его голосе звучало столько фальшивой заботы, что её хватило бы на целый хор неискренних сочувствующих.

– Я уже ухожу, – торопливо ответила Марьяна, выключая компьютер, вставая с кресла, проверяя содержимое сумки с таким вниманием, словно там могли спрятаться сокровища инков.

– Вы знаете, Марьяна, у вас неплохой потенциал, – сказал Глухов, рассматривая её с интересом – И если вы справитесь с этим заданием, и заказчика всё устроит, я бы мог вас рассмотреть на должность старшего дизайнера в нашей компании.

«А если я ещё и на луну слетаю, то, может, сразу в директора?» – подумала Марьяна, но вслух сказала:

– Я постараюсь, – кивнула, сохраняя субординацию с таким усилием, словно удерживала тяжёлую дверь от захлопывания.

– Хорошо, – с улыбкой гиены, которая только что заметила хромающую антилопу, сказал Глухов, осматривая Тимофееву с ног до головы. – Если будут вопросы, обращайся, Марьяна, не стесняйся.

– Ладно, – с удивлением ответила она, не узнавая своего начальника, который в последнее время только и делал, что придирался к ней, угрожая увольнением. Эта внезапная смена тона настораживала больше, чем радовала.

– До завтра, – учтиво кивнув, она вышла из кабинета, не совсем понимая, что происходит.

Спускаясь в лифте, Марьяна размышляла о странном поведении Глухова. Может, он просто в хорошем настроении? – подумала она, выходя из здания на вечернюю улицу, где воздух был наполнен выхлопными газами. Один день из семисот тридцати прожит. Осталось всего ничего – семьсот двадцать девять. И она проживёт их с достоинством, что бы ни случилось.

Как ни странно, звонков от Архарова не поступало вот уже как пять дней – Марьяна почти поверила, что кошмар закончился и соглашение было лишь дурным сном. Она даже как-то расслабилась, словно узник, которому временно сняли кандалы.

За эти дни она с головой ушла в работу, подготовив макет проекта рекламы косметики, представив его своему начальнику в пятницу.

– Неплохо, – просматривал эскизы Глухов с видом эксперта, оценивающего не столько работу, сколько её создательницу. – Концепция довольно оригинальная, посмотрим, что скажет заказчик.

Он внимательно посмотрел на Марьяну, и в его взгляде читалось что-то, от чего у неё по спине пробежал холодок – тот же оценивающий взгляд, который она уже видела у Кира, взгляд человека, рассматривающего не личность, а вещь, которую можно использовать.

– Хотя у меня есть кое-какая идея насчёт вот этого крема, – продолжил он, постукивая пальцем по одному из эскизов. – Мы могли бы её обсудить в более непринуждённой обстановке. Как у вас со временем, Марьяна?

Он взглянул на неё пытливым взглядом, в котором профессиональный интерес смешивался с чем-то личным, с чем-то, что заставило её внутренне сжаться.

– Сегодня пятница, можем выпить вина в баре напротив, – предложил он с непринуждённостью, которая казалась отрепетированной.

Марьяна почувствовала, как внутри нарастает протест. Одного мужчины, считающего её своей собственностью, в её жизни было более чем достаточно.

– Если честно, Павел Сергеевич, я бы не хотела переносить рабочие отношения в другую плоскость, – выпалила она как на духу, с прямотой, которая удивила её саму.

Лицо Глухова на мгновение застыло, как маска, а затем растянулось в улыбке, которая не коснулась глаз.

– Ну, милая моя, если ты хочешь карьерного роста, то придётся… общаться с коллегами и вне, – он обвёл рукой пространство офиса, словно указывая на невидимые границы её амбиций.– В общем, приходи в бар к шести, – продолжил он тоном, не допускающим возражений. – Кстати, Жданов там тоже будет. Надеюсь, ты знаешь, кто это такой?

– Да, – кивнула Марьяна, чувствуя, как сжимается горло. – Наш медиадиректор.

– Вот, пора знакомиться с важными людьми, Марьяночка, а не сидеть в своём коконе, – он улыбнулся с фальшивой заботой крокодила, приглашающего зебру на водопой. – Ну, иди, – кивнул он на двери. – Надумаешь – приходи, – уткнулся в компьютер, давая понять, что разговор окончен.

Марьяна вышла из кабинета с ощущением, что только что избежала ловушки, но понимая, что это лишь отсрочка. Весь день она размышляла, идти или нет, взвешивая риски и возможности. С одной стороны, отказ мог стоить ей карьеры в компании – а сейчас, когда она была связана соглашением с Киром, потеря работы была бы катастрофой. С другой стороны, согласие могло привести к ситуации, из которой было бы сложно выйти с достоинством.

В конце концов, она решила пойти, но установила для себя жёсткие границы: она выпьет только кофе, посмотрит на обстановку, пообщается и уйдёт.

В баре было многолюдно – пятничный вечер собрал здесь всех, кто хотел забыть о рабочей неделе в объятиях алкоголя и шумной компании. За стойкой сидели некоторые её коллеги с других отделов, а за столиком в углу она увидела Глухова и рядом с ним – Жданова Николая Фёдоровича, мужчину лет 38, с харизматичной внешностью, в дорогом костюме и с выражением лица человека, не привыкшего к отказам.

Её начальник приветливо махнул ей рукой, приглашая к ним за столик, как паук заманивающий муху в свою паутину.

– Познакомься, Коля, это Марьяна, очень перспективный дизайнер, – представил её Глухов с гордостью – Я тебе показывал её работы.