Самогон, бабы и ГАИ.Сборник юмористических рассказов

«Привет с того света»!

Мишка Вялый пришёл домой слегка навеселе. Душа требовала повышения концентрации алкоголя в крови, но, увы, финансовое состояние этому не способствовало. Зная, что у жены всегда есть немного водки на растирку, он стал клянчить у неё сто граммов. В ответ Марья показала мужу кукиш. – Если не дашь, едрёна вошь, пойду удавлюсь, – произнёс Вялый свою любимую «стращалку». – Иди давись, – отрезала Марья, – одним дураком меньше будет. Она вышла на улицу, сильно стукнув дверью. Мишка был вне себя. Злость его распирала. – Ну, погоди! Я тебе покажу Кузькину мать! – крикнул он уходящей жене, которая вряд ли услышала его угрозы. Найдя верёвку, Мишка решил удавиться. Но вешаться всерьёз, конечно же, не собирался: собственные похороны в стратегических планах Мишки Вялого не значились. Разве что так – тактических соображений, маленько повеситься для «прикола» – это было вполне в его духе. Нашёл крюк в коридоре, привязал к нему верёвку. А второй конец протянул под рубашкой – к брючному ремню. Сделал петлю, всунул голову. Получилось весьма правдоподобно: висит, качается, как на качелях, а со стороны – ну точно висельник. И вот заходит Марья вместе с соседкой Варварой, а в коридоре – муж на крюке, в петле болтается. Марья в крик. Варька тоже вслед голосить на всю хату, как по настоящему покойнику. И так жалко стало их и себя, что Мишку сделалось стыдно. Мысленно стал корить себя: «Вот дурак старый: шестьдесят лет, а в голове ветер». Уже хотел прекратить свой концерт и попросить у жены прощения, но тут Варвара дала команду: – Беги, Марья, к Стручку. К ним сегодня сын-участковый приехал. Мы же с тобой его одни не снимем. Высоко висит. – Эй, послушайте… – хотел закричать Мишка, да не успел. Марья вмиг выскочила на улицу. А Варька, как хамелеон, голосить сразу перестала, окинула Мишку брезгливым взглядом и плюнула в сторону. – Тьфу, мать твою! Собаку – собачья смерть. Ещё у меня на водку одолжил пять рублей. Кто мне их теперь отдаст? Постояв минутку, она резво бросилась в чуланчик – к ящику с салом. Вытянула два здоровенных куска и начала прятать их за пазуху. От такой наглости у Мишки аж в горле стало першить. Он сам растил кабанчика, сам убивал, сам разделывал, сало это солил сам. А тут какая-то прошмандовка средь бела дня расхищает! Этого Вялый выдержать не мог. – Варька, – прохрипел он из петли, – положи сало на место. Варвара как стояла, так во весь свой рост об сальницу и грохнулась. Спину сильно стукнула, хрипит, глазами бешено ворочает. В эту минуту забегает Мария с участковым. «Что же этот прохвост заговорит?» – подумал Вялый. Я же сегодня с ним за руку здоровался». Молодой участковый бросил взгляд на Мишку, потом на Варвару: что это с ней? – Ы-ы-ы… – мычала Варвара, тыча пальцем в сторону Вялого, пытаясь что-то сказать. – Наверно, сильно перепугалась? – высказала своё предположение Мария в адрес соседки. Участковый поставил перевёрнутый табурет около «висельника», взял нож и полез перерезать верёвку. – Эх, дядя Миша, кто же это вас потянул в петлю? – со скорбью заговорил участковый. – Вы ж такой хороший собеседник были. Сколько мы с вами водки перепили! От таких искренних слов «висельник» аж прослезился. Чувствуя, как сейчас перережется верёвка, он понял: участковый его не удержит. И он – Мишка – аккурат приложится задницей об край табуретки. Поэтому, чтобы как-то избежать такого падения, Мишка левой рукой крепко обнял участкового за талию и еле слышно прошептал ему в ухо: – Спасибо, Юра! Ну, участковый, понятно, от такого обращения «покойника» повторил трюк Варьки. Только не спину ударил, а выбил свой вставной зуб с напылением. Вялому за хулиганство «впаяли» 15 суток, вспоминая которые он и по сей день возмущается: – А за что, собственно? Разве Варвара не знала, что чужое нельзя брать? Или участковый не знал, что покойники не обнимаются и не разговаривают? И то ведь, если подумать, верно. Не так ли?

Старая гвардия

– Какой сифилис! Что вы несёте? Откуда он у меня? – возмутился Шукелович. Доктор, сидевший за столом, натянуто улыбнулся. – Вам, Степан Трофимович, лучше знать. – Это грубая ошибка! Вы что, меня позорите? – вскипел мужчина. – Где я мог заразиться? Молодая медсестра, рассматривавшая что-то в телефоне, ехидно ухмыльнулась. – Может, в санаторий ездили? – вмешалась она. – Или ваша жена куда-то отдыхать ездила? – Какой санаторий? – стукнул костылём по полу Степан Трофимович. – Какая жена? Моя супруга вот уже десять лет отдыхает на небесном курорте. Я заявляю, что это врачебная ошибка. Вы заканчиваете институты и приходите работать, ничего не зная. Болезни ищите с помощью интернета. – Это не ошибка, – прервал его доктор. – Все ваши симптомы и анализы подтверждают диагноз. – Слушай, дед, – не сдержалась медсестра, – не прикидывайся ангелочком. Раз подхватил инфекцию – смирись и лечись. – Какой я тебе дед, соплячка! – повысил голос Шукелович. – У меня тридцать лет военного стажа. На пенсию вышел в звании подполковника. Нечего мне тут тыкать – я тебе не мальчишка. – Какой же вы подполковник, если, как молодой боец, «залетели», – уколола его медсестра. – Вы посмотрите на неё! – разошёлся не на шутку мужчина. – Я слово – она мне два. Ну и молодёжь пошла! Сейчас пожалуюсь на тебя главному врачу. Или напишу жалобу министру здравоохранения Александру Сорокину, тогда поговоришь. – Я вас не оскорбляла, – с вызовом проговорила медсестра. Степан Трофимович встал и начал махать костылём перед её носом. – Ты как сидишь, вертихвостка! Халатик выше колен, голыми ногами стращаешь! Потом жалуетесь, почему вас насилуют. – Уберите костыль, – с гневом проговорила она. – Дома будете махать. Прежде чем учить нравственности, на себя посмотрите. – Всё! – крикнул Шукелович. – С меня хватит! Иду к главному врачу жаловаться. Доктор нервно снял очки и схватил историю болезни со стола, сунул её медсестре. – Люда, – строго сказал он, – занесите историю в регистратуру и побудьте там минут двадцать. Медсестра, покраснев, молча вышла из кабинета. Степан Трофимович решительно зашагал за ней. Доктор-венеролог Дмитрий Алексеевич Красиков понял: если не задержать старика, жалобы не избежать. Не хватало, чтобы из-за глупости его лишили премии. Нужно срочно придумать, как его отвлечь. С этими мыслями он настиг Шукелович у двери. – Подождите, – быстро заговорил доктор. – Вы чего меня хватаете? – гневно отреагировал мужчина. – Боитесь жалобы? – Сядьте, пожалуйста, – спокойно сказал Красиков. – Ещё пару вопросов, и потом делайте что хотите. Степан Трофимович вернулся и сел. – Значит так, – начал доктор, открывая амбулаторную карточку. – Улица Комсомольская, дом двадцать четыре, – прочитал он вслух. – Скажите, это частный сектор?

– Да, – ответил Шукелович. – Окраина города. А почему спрашиваете? – Хочу проконсультироваться с вами, как с человеком, знающим садоводство. Степан Трофимович кашлянул и довольным голосом проговорил: – Это пожалуйста. Что интересует? – Купил домик, – начал доктор. – Что лучше посадить на огороде? Красиков действительно приобрёл кирпичный домик с участком. Однако появлялся там только по выходным, чтобы приготовить шашлык и провести время с компанией. Старик проницательно посмотрел на доктора. – Как-то не верится, что из вас выйдет хороший садовод. – Почему? – удивился доктор. – Пальцы у вас тонкие, словно у барышни. – Ах, вот в чём дело, – заулыбался Красиков. – Я же лопатой не работаю. – Тогда советую яблони, груши, вишню и сливу. – Вы женаты? – неожиданно спросил Шукелович. – Нет, – покачал головой доктор. – Не голубой же? – уточнил старик. – Нет, – отмахнулся Красиков. – Это хорошо, – удовлетворённо проговорил Шукелович. – Я не понимаю молодых. Столько девушек, а мужики друг друга в задницу долбят. Срамота. – Я этим не интересуюсь, – покраснев, ответил доктор. – А почему вы спрашиваете? – Если есть участок, нужна женщина. Вы же сами не будете полоть грядки. Сколько вам лет? – Двадцать девять, – ответил доктор. – Я дружу с девушкой. – У меня в такие годы сын уже в садик ходил. Жениться надо. Кому вы будете нужны после тридцати? – Спасибо за совет, – смутился Красиков. – Ладно, – постучал костылём Шукелович. – Не покупайте ничего. Сходите в лес, накопайте диких саженцев. Я сделаю прищепки на них. Хотя, что вы накопаете, не знавши. Так и быть, – с улыбкой проговорил старик, – запишите мне свой адрес, я вам сам накопаю что нужно и принесу посажу. – Спасибо, – обрадовался доктор. – Заплачу, сколько скажете. – Не надо денег. Посадим сад – вспоминать меня будете. Ещё принесу лимонник китайский. – Что это? – Лиана. Ягоды повышают иммунитет, снимают стресс. А настойка из них – для мужской силы. – На собственном опыте проверено? – усмехнулся доктор. – Конечно, – уверенно сказал Шукелович. – Я же мужчина. – А вы разве не один живёте? – Один. Сын взрослый, часто приезжает в баньку. А банька у меня – ого-го! – Одному в доме трудно. – Напишите заявление, чтобы социальный работник приходил. – Не надо! – отмахнулся старик. – Уже приходила. Месяц побыла и сбежала. Я ей предложил ласки за деньги – выскочила. Но я без неё обхожусь. Когда истоплю баньку, ко мне две молодицы приходят. Помогают мыться. – Вы серьёзно? – засмеялся доктор. – Зачем врать! Одна двадцать восемь, разведёнка. Вторая тридцать пять, незамужняя. Предложили даже замуж выйти. Но узнали, что дом сыну отписан, – отказались. – Так они ещё и ласки оказывают? – уточнил Красиков. – Конечно. Вот зачем мне настойка из лимонника. Чтобы в баньке с ними в боевой готовности быть. Шукелович вздохнул. – В прошлый раз опозорился. Закончилась настойка, купил Виагру. Две таблетки выпил. Одну молодицу оприходовал, а на вторую сил не хватило. Сердце едва не выскочило. А тут сын приехал. Застал меня в бане, чуть не с инфарктом. Доктор покачал головой. – Это не хорошо. Так можно и в ящик сыграть. – Понимаю, – виновато промолвил Шукелович. – Тогда давайте вернёмся к нашему разговору. Признаёте, что из-за молодиц заразились сифилисом? – Наверное, – покивал старик. – Напрасно я раскричался. – Не обижайтесь, но я вас домой не отпущу. Оформлю на стационар. Будете лежать с молодыми, расскажете им свои истории. – Этого у меня хоть отбавляй, – засмеялся Шукелович. – Всё покажу и расскажу! – Показывать ничего не надо, – предупредил доктор. – Девок там нет. – Мне семьдесят, как-то стыдно с молодыми. – О чём вы? Вы – пример для них. Гордитесь, что старая гвардия ещё в строю. Степан Трофимович засиял.

– Действительно, старая гвардия ещё в строю!

Фотография 9 на 14

Михаил Дятлов, известный в деревне как Мишка Вялый, был человеком необычным. Вечный балагур и выдумщик, он всегда находился в центре внимания, вызывая смех и недоумение односельчан. Его шутки, порой неуместные, а порой гениальные в своей простоте, становились притчей во языцех. Однако сам Мишка редко смеялся вместе со всеми – его жизнь была нелегка, и за каждой шуткой скрывалась тень грусти. Ходил он всегда медленно, слегка прихрамывая. Хромота эта появилась после неудачного падения с лошади, когда он ещё работал конюхом. С тех пор походка его стала вялой, отчего и прозвище пристало – Вялый. Спроси кого-нибудь в деревне, где живёт Мишка Дятлов, и тебя лишь недоумённо посмотрят. Но стоит произнести: «Мишка Вялый», как сразу укажут дорогу с усмешкой: «А, так бы сразу и сказал!» Внешняя медлительность, однако, обманчива. Ум его был остёр, а фантазия – неистощима. Но была у Мишки одна слабость, которая не раз его подводила, – любовь к выпивке. И вот однажды эта слабость сыграла с ним злую шутку, став поводом для новой деревенской байки. Дело было так. Как-то на выходные приехал в деревню мой старый друг Виктор Потапенко, старший участковый дорожно-патрульной службы. Зашёл я к нему в гости, а он меня за стол усаживает. – Садись, – говорит, – выпьем за встречу. Едва успели налить, как в дом вваливается Мишка Вялый. Как он всегда умудрялся появляться именно в тот момент, когда на столе появлялось что-то горячительное, оставалось загадкой. Казалось, он чуял запах спиртного за версту. Ну, что ж, пригласили и его. Выпили, разговорились. И тут Мишка, с характерным для него картавым выговором, обращается к Виктору: – Виктор, дай мне свою форму, фуражку и палку. Хочу сфоткаться, девять на четырнадцать. Виктор, зная Мишкины причуды, лишь усмехнулся и выдал ему всё, что тот просил. – Через час принесу, – пообещал Вялый и вышел из дома. Мы же продолжили беседу, даже не подозревая, что задумал наш герой. А он, переодевшись в кустах за деревней, вышел на трассу Москва—Минск. С жезлом в руке и в милицейской фуражке Мишка начал останавливать проезжающие машины. К каждому водителю он придирался с видом строгого инспектора, выписывая «штрафы». Правда, суммы были смешные – пять рублей, отчего водители лишь посмеивались, но платили. За короткое время Мишка набрал на четыре бутылки водки. Уже собирался уходить, как заметил две приближающиеся машины. – Ладно, – подумал он, – ещё парочку остановлю. Подошёл к первой машине, строго осмотрел водителя и вынес вердикт: – Машина грязная, ремень не пристёгнут. Штраф – пять рублей. – Почему так дёшево? – удивился водитель. – Акция, – не моргнув глазом, соврал Мишка. – В честь дня сельского ГАИ. – Ну, ну, – покачал головой водитель, протягивая деньги. – Только вперёд предупреждайте, а то я и не знал, что такой праздник есть. Довольный своей сообразительностью Вялый подошёл ко второй машине. – Здравствуйте! – строго начал он. – Есть ли наркотики, запрещённые предметы? А вообще – штраф за превышение скорости. – Шо такое, батька? – нахмурился водитель, – какие наркотики? – А ну, покажи документы, – потребовал Мишка, уже полностью войдя в роль. – А твои где? – ехидно спросил пассажир. – Кто ты такой? Представься! Мишка растерялся. – Пятнадцать суток заработаешь! – брякнул он, пытаясь сохранить лицо. Из машины вышли пассажиры. – Пятнадцать суток? – переспросил один из них, бритоголовый и крепкий. – А ну, покажи свои документы, «работник ГАИ»! Мишка понял, что попал. – Да я, мужики, пошутить хотел, – залепетал он. – Ага, пошутить, – усмехнулся бритоголовый. – А деньги за шутки берёшь? Хватай его! Мишку схватили. Кричал он, отбивался, но тщетно. Под хохот и шутки его раскачали и швырнули в придорожную канаву. Фуражку и жезл прихватили с собой как трофеи. Тем временем мы с Виктором сидели за столом, мирно беседуя. Вдруг в дом врывается Мишка – весь мокрый, грязный, с топором в руках. Вид его был настолько дик, что мы оба мгновенно протрезвели. – Витя, садись в машину! – заорал с порога Мишка. – Догоним хохлов! Они меня в канаву кинули, твою фуражку с жезлом забрали! Когда всё выяснилось, Виктор лишь ругнулся: – Ну, идиот! Ты же сказал, фотографироваться пойдёшь? Машину хоть запомнил? – Ага, – виновато ответил Мишка, – чёрный «Мерседес-Бенц». Виктор позвонил на работу, и вскоре машину остановили на ближайшем посту. При обыске нашли не только фуражку с жезлом, но и контрабанду – ящики с сигаретами. За эту находку Виктора даже премировали. Мишка Вялый, как всегда, остался в дураках. Но деревня ещё долго смеялась над его проделкой, а он, хоть и ворчал, но втайне гордился – ведь это была ещё одна история, которая сделала его легендой.

Хочу всё знать!

Любопытство – не порок, но иногда приводит к большим неприятностям. Наверное, каждому доводилось слышать эту полушутливую поговорку. Старушки из деревни, откуда я родом, повторяли её не раз. А в прошлом месяце из-за их чрезмерного любопытства, случился настоящий переполох. Начало ему положил местный балагур Мишка Вялый. И всё из-за того, что у него в тот день было отвратительное настроение. Что ещё оставалось делать? После вчерашней пьянки с кумом голова раскалывалась на части. Пошёл он к Варваре, местной самогонщице, попросил полечить голову. Но куда там! Как только она услышала: «Нет денег, дай бутылку в долг», – ругаясь, выставила его за порог.

– Вот, окаянная, не зря её в деревне прозвали Самклидой. Чтобы как-то утешить свой гнев, Мишка взял лопату и решил сходить за деревню, выкопать давно присмотренную дичку. Хотел посадить её в своём саду и сделать прививку сортовой груши. День выдался тёплым, и сельские бабушки, не сговариваясь, вышли погреться на солнышке. А в деревне как соберутся две-три старушки на скамейке, так обо всех и обо всём переговорят, ни одного прохожего не пропустят. Вот в такой момент и проходил мимо них Мишка. Одна из старушек тут же затараторила:

– Куда, милок, бежишь с лопатой в такую рань?

Вялый, недолго думая, брякнул в ответ:

– Будто вы не знаете? Самклида померла, иду на кладбище яму копать.

– Вот уж пустозвон! – не поверила ему Дуня Гапочкина. – Так уж и померла! Да эта кобыла тебя переживёт.

– Стану я вам врать! – огрызнулся Мишка. – Вы бы не сидели, а пошли да помыли её. Одна сиротинушкой лежит. Вялый демонстративно вскинул лопату на плечо и, пользуясь замешательством старух, быстро удалился. Хотя старушки сначала не поверили Мишке, его уверенность заставила их усомниться. Сердобольные бабушки, услышав новость, не смогли пропустить такую процедуру. Быстро поднявшись, они направились к дому «покойницы», позабыв прихватить с собой палки и костыли. С каждым встречным бабушки останавливались и терпеливо объясняли, куда идут. Причём каждый раз добавляли всё новые подробности: как умирала, что перед этим сказала. Самклида же, плотно позавтракав и опрокинув перед этим стакан самогонки для аппетита, решила часок вздремнуть. И вот снится Варваре сон, будто попала она в рай. Вокруг столько красок, столько цветов! И возле неё стоят ангелы с белыми крыльями, поют нежную и приятную песню. У Варвары даже слёзы из глаз потекли. Но вдруг всё потемнело. Песня превратилась в завывание.

– Ой-ё-ей! На кого ж ты нас, Варварушка, оставила? Именно с такими воплями в эту минуту ворвались в избу старушки и припали к ногам спящей Корешковой. Самклиду бросило в жар от неожиданности. «Или я с ума сошла, или, в самом деле, умерла и нахожусь в раю», – пронеслось у неё в голове.

– Ой, Варварушка! – завыла одна из старушек на всю хату. – И зачем ты так рано ушла от нас? Проснись и поругай нас!

Тут Самклида открыла глаза и резко приподнялась.

– Ну, раз уж вы так просите, то поднимусь и не только поругаюсь! – заорала она, хватаясь за лежащую рядом палку. Первой старушке, которая громче всех причитала, стало плохо, и она упала в обморок. Две другие, забыв о ней, в страхе пулей вылетели на улицу. Когда шок прошёл, они вернулись в избу. Слава богу, их подружка не отправилась к праотцам на небеса, а сидела за столом и пила чай с Варварой. Домой старушки возвращались через огороды. Стыдно было людям в глаза смотреть после такого обмана. И как они могли поверить этому проходимцу Мишке!

– Ну, попадись ты нам только на глаза, паразит! – ругали старушки. – Мы тебе покажем, как врать! Удивительно, но с тех пор любопытства у старушек заметно поубавилось, да и сидеть на скамейке они стали реже. Как будто в этом тоже виноват Мишка Вялый.

Педагог со стажем

В приёмную кардиолога вошла невысокая пожилая женщина. Осанка – прямая, взгляд – ясный, губы слегка подкрашены, волосы аккуратно уложены. От неё так и веяло духами «Красная Москва». Ну, знаете, такие, что пахнут слегка нафталином, но с достоинством. На вид ей дашь лет шестьдесят, ну, максимум шестьдесят пять. А оказалось, что бабушке уже за девяносто. Вот так-то. – Здравствуйте, доктор, – произнесла она, садясь на стул с видом человека, который привык держать себя в руках, но сегодня слегка сдал. – На что жалуетесь? – спросила врач, молодая женщина в белом халате, с лицом, на котором читалось: «Ну, бабушка, давай, рассказывай, только без подробностей про котиков». – Ой, доченька, сердце болит, – вздохнула старушка, доставая из кармана платочек. – Всё из-за этой вертихвостки, Клавки Верещагиной. Врач, слегка опешив, спросила: – А кто такая Верещагина? Ваша знакомая? – Нет, это продавщица в нашем сельском магазине. Я к ней каждый день хожу ругаться. Говорю: «Клавка, перестань моему Сергею вино продавать!» А она только ухмыляется: «Как же я не продам, если он совершеннолетний!» – Ну, скажите, – продолжала бабушка, размахивая платочком, – где тут нервы выдержат? Так и хочется её палкой отходить, кабы не спаивала хороших людей! Врач, слушая эту историю, задумалась: женщина в годах, а всё ещё воспитывает сына. Может, поздно родила? – мелькнуло у неё в голове. Чтобы уточнить возраст пациентки, доктор заглянула в амбулаторную карточку. Год рождения – 1929. Не веря своим глазам, решила уточнить. – Скажите, Варвара Адамовна, сколько вам лет? – Да уж, по моим подсчётам, должно быть девяносто. А может, и больше. Честно говоря, я уже и со счёта сбилась. Меня, вообще-то, матушка весной в поле родила. А регистрировать повезли поздней осенью, когда все работы закончились. Вот только оказия вышла: приехали к батюшке, а он оказался пьяным. Где-то набрался, ну, прям как свинья браги. Мать давай его уговаривать, чтобы запись сделал. А он еле лыко вяжет. Если бы не бутылка самогона, которую мать с собой принесла, пришлось бы ещё раз ехать к этому прохиндею. Батюшка, как только самогон увидел, сразу согласился. Записал всё, что ему продиктовали. А мать моя была женщина грамотная – одна из всей деревни умела считать до десяти. Но это, впрочем, не главное. У меня сердце болит только из-за Клавки. – Простите, – снова заговорила кардиолог, – я вот чего не могу понять: сколько же лет вашему сыну? – Да он, доченька, в этом году на пенсию вышел! Теперь каждый день вином причащается. И всё из-за Клавки: управы на неё нет. Мало того, так ещё и другая беда приключилась: связался сын с малолеткой, которой тридцать восемь лет! Один стыд и срам на мою голову. Ну, скажите, разве тут сердце не заболит? Медсестра, сидевшая в уголке, от услышанного поперхнулась. – Ой, – встрепенулась бабушка, – он же у меня закашлял! Чуть не забыла. «Вот спасибо этой молодице», —сказала она, взглянув на медсестру. – Пойду в аптеку зайду, куплю ему лекарство. Она быстро поднялась и направилась к двери. – Прости, доченька, спешу. – Подождите, давайте сделаем кардиограмму, выпишем лекарства, – растерянно проговорила врач. – Да ну её, – отмахнулась бабушка. – Я посидела с вами, рассказала свою беду – и мне уже легче стало. Спасибо вам, побегу своего горемыку спасать! И тут, представьте себе, бабушка вдруг остановилась у двери, обернулась. – А знаете, доктор, жизнь-то она, как кардиограмма. То вверх, то вниз. Но главное – чтобы сердце не остановилось. А у меня, слава богу, оно ещё стучит. И пока стучит, буду за своих бороться. И с этими словами она вышла, оставив врача и медсестру в лёгком ступоре. А за дверью послышался её бодрый голос: Клавка, погоди у меня! Я тебе ещё покажу, как хороших людей спаивать! Вот такая история. Жизнь, знаете ли, штука сложная. Но пока есть такие бабушки, которые в девяносто лет готовы палкой махать за своих близких, мир ещё не совсем пропал.