Несломленный ангел
Глава 1.
Марк.
– Вот она, – сухо произносит Викулин, бросая на стол снимок. – Моя дочь Ангелина.
– Вы серьезно, Иван Львович? – хмурюсь, прикипая взглядом к изображению улыбающейся, мелкой девчонки. Сглатываю, переводя его на Викулина. На его щеках играют желваки, взор цепкий, как когти хищника. Ни хрена он не шутит…
– Скажи спасибо, что я тебе предлагаю ее, а не… Или вы с Валерой хотите сесть? И надолго? А, майор?
Не хочу… Хоть и должен, наверное. Обрывки воспоминаний всплывают в памяти.
Бар. Приглушенный, голубоватый свет, воздух, пропитанный парами кальяна и сигаретного дыма. Мы с Валерой превысили полномочия, в результате чего погиб пацан – сынок влиятельного чиновника.
Он там просто отдыхал, мальчишка этот… Улыбался местным телкам, потягивал коктейли…
А рядом, за стенкой раскладывали по чемоданам товар Бурдули и Лихой.
– Приди уже в себя, Марк. Поверь, я предлагаю лучшее решение. Воспринимай это как сделку.
– Брак – сделка? Тогда эта самая странная и невыгодная…
– Погоди, умерь пыл, – поднимается с места Викулин. – Я не могу никому другому доверить ее… Никто не обеспечит ей безопасность.
– Дело в этом? – вздыхаю я. – Наймите ей охранника. У вас же есть возможность? Такого… бугая из модного агентства.
– Не ёрничай, Марк. У тебя все равно нет выхода. Откажешься – я… – осекается он, меряя меня нечитаемым взглядом.
Люди с его военной выправкой и опытом работы в спецслужбах умеют контролировать эмоции.
А по этому методички писать можно. Сжимаю челюсти так сильно, что проступают желваки… Что он такое придумал?
Я взрослый, состоявшийся мужик, лет на …дцать… старше его белокурой малышки. И уж конечно, ерзать от волнения не стану.
– Хорошо, я согласен. Но… Ангелина может отказаться. Вы ее не хотите сначала спросить?
Потом можно и развестись… Не сошлись характерами, наскучили… Да и отказываться от Эли никто меня не просит… Наши с ней отношения будут прежними.
– Она привыкла выполнять мои просьбы. И приказы тоже, – несгибаемо добавляет Викулин. – Когда я могу объявить дочери счастливую новость?
– Да хоть сегодня, Иван Львович. Я не против.
– Так и сделаю. У тебя будут пожелания насчет свадьбы? Гости, ресторан…
– Мы можем просто расписаться… Без всего этого цирка, – цежу сквозь зубы я.
– Ангелина – моя единственная дочь. И у нее будет роскошная свадьба, Марк. И гостей я тоже позову…
– Не сомневаюсь, что это будут уважаемые люди, – не сдерживаюсь от колкости и направляюсь к выходу.
– Несомненно так и будет, – бросает он в ответ.
От горячего асфальта отделяется пар, в лучах полуденного солнца поблёскивают стекла машин и домов. В голове каша… Меня размазывает от осознания случившегося. Это я только что сам себе подписал приговор? Закрыл себя в другой тюрьме, с куда большим сроком заключения? Блять… Как Викулину это удается, а? Ломать людей, подгребать их под себя и душить, душить… Лишать воли, пока они не начинают слабеть от нехватки свободы и воздуха…
Интересно, чем он пригрозил брату и моему напарнику – Валерию Викулину?
Запускаю двигатель своей видавшей виды бэхи и, пока салон охлаждается, гуглю информацию о девчонке.
Викулина Ангелина, двадцать лет, мастер спорта по художественной гимнастике, тренер в спортивной школе Олимпийского резерва, умница, отличница, участница в хреновой туче конкурсов и прочее бла бла…
Симпатичная девка. Красавица, я бы сказал… Стройная как тростинка, с убранными в высокий хвост волосами, ясными, чуть раскосыми, зелеными глазами.
Интересно, зачем я сдался Ивану Львовичу? Возможно, она больна? Здоровье у спортсменки не может быть слабым, а вот психика…
В чем подвох?
– Черт… – цежу сквозь зубы, пытаясь дозвониться до коллеги – капитана Ртищева. – Серега, пробей мне кое-что…
– Товарищ майор, так обед же, – канючит он.
– Ну… После обеда. Я же не говорю, что срочно. Мне нужна информация о Викулиной Ангелине Ивановне. Всё, что скрыто, понял? Копай поглубже.
– Той самой… Ангелине? Вы понимаете, о чем меня просите? Ее отец… Генпрокуратура потом не натянет нас за самодеятельность?
– Оставь это мне. Я отвечу, если прилетит. Я жду, ок?
Сергей отключается, а я спохватываюсь, запоздало вспоминая, что перед визитом к будущему тестю мне звонила Эльвира.
«Котик, когда ты придешь? Или мне самой начинать?».
«Ты почему не отвечаешь? Я волнуюсь… Милы-ый, я тебе наскучила?».
«Марк, у тебя проблемы?»
Ничего ей не пишу. Жму на газ и лечу к дому Эли. Благо он в пяти кварталах отсюда.
В горле собирается тугой, колючий ком, когда вхожу в знакомый подъезд и поднимаюсь на третий этаж. Даже запах хлорки и кошачьей мочи уже не кажется таким противным.
Стучусь в двери. Эля тотчас ее отпирает. Кутается в кружевной халатик и распахивает глаза. Хлопает длиннющими ресницами. Раскрывает губы, чтобы налететь на меня с расспросами, но я обессиленно вваливаюсь в прихожую и сгребаю ее в объятиях…
– Элька… Эль, ты будешь со мной?
– Что случилось, Марк? Облава? Ты не ранен? Господи, да на тебе лица нет… Здоровый как бык, но какой в этом толк?
– Ранен, да, – оживляюсь я, находя нужное слова. Оно как никогда объясняет мое состояние.
Злость вскипает внутри. Грудную клетку распирает, словно в нее замуровали паровой двигатель… Если не отвлекусь, наломаю дров…
– Что сделать? Чего ты хочешь? Может, надо…
Я дергаю ремень брюк и киваю в сторону кресла… Эля понимает все без слов – послушной собачкой садится между моих широко разведенных ног…
Глава 2.
Ангелина.
– Покрутись, Ангел, – прищуривается Санька, упирая руки в бока. – Нет, это платье слишком закрытое и скучное.
– Да ну тебя, – валюсь на кровать и раскидываю руки. – Зачем мне наряжаться на ужин к собственным родителям, Сань? – Я и в джинсах могу пойти. А вот Женьке нужно надеть что-то поприличнее – папа у меня строгий, – закатываю глаза. – Только как ему намекнуть? Обидится ведь…
– Они тебя давно не видели, Лин. Неужели, ты забыла, как отвоевала у отца право работать? И жить без ежечасного контроля?
Ну… С этим бы я поспорила. Я знаю, что за мной присматривают… Вопросы безопасности стояли в нашей семье на первом месте. Закрывать двери на три замка, включать сигнализацию, оглядываться по сторонам, когда идешь, не говорить с посторонними, не принимать угощения и тэдэ, и тэпэ… Удивительно, как я не стала параноиком?
И право уехать в Ерино я отвоевала, в этом Санька права…
– Папа знает размер моей зарплаты, Сашуля. И не удивится, если я приеду в простеньких джинсах и рубашке. А вот Женя… Как думаешь, он понравится отцу? Может, попросить его начальника, Бориса Петровича, выдумать ему другую должность? Господи… Если Женька не понравится родителям, то…
– Понравится. Он милый и добрый, хоть и очкарик. Ну, работает он на стройке каменщиком, так и что с того? Человек он хороший, порядочный – это главное… Иван Львович поговорит с ним и… Сразу его полюбит.
– Ты так думаешь? Значит, можно, не париться? Пусть будет собой?
– Да. Но скучное платье не надевай.
Кручусь перед зеркалом, сосредоточенно оценивая свою фигуру. Худоватая, да… И платье мне велико, хотя я покупала его два месяца назад. Наверное, сказываются нагрузки? Мы с девчонками усилено тренируемся в последние три недели, чтобы не ударить в грязь лицом на чемпионате Московской области.
Стягиваю наряд и подхожу к шкафу в поисках чего-то подходящего. Можно шорты напялить и не выпендриваться. А сверху надеть розовый топ с цветочным принтом.
Лишь бы Жена догадался одеться прилично… Парень он неплохой – внимательный, заботливый и очень симпатичный. Я люблю его и таким, но папа… Наверное, зря я скрыла от него Женьку…
– Ли-ин, у вас во сколько автобус? – кричит мне из кухни Санька. – Ты отцу уже сказала, что приедешь на ужин не одна?
Санёк умеет давить на больное… Конечно, нет. И не собираюсь я говорить… Пусть будет сюрприз.
Шкаф в нашей съёмной квартире того гляди развалится. Женька пытался чинить, но без толку – ножки прогнившие, створки кривые… Отец был здесь всего раз и… Пришел в ужас от «бедноты и разрухи» в моем жилище… Наверное, я глупая, если отказываюсь от помощи?
Понимаете, мне важно доказать себе и окружающим, что я смогу… Сама смогу прожить. Без отцовской корочки. Его статуса, денег, влияния…
Ну, не пустое же я место?
– Же-ень, – звоню любимому, застегивая молнию на дорожном рюкзаке. – Ты собрался?
– Да, Лина. Ты все еще считаешь, что это хорошая идея? Еще и с ночевкой? А если меня выгонят?
– Женька, мои родители – цивилизованные люди. А ты мой гость.
– Я твой парень. Любимый человек, между прочим… А мы до сих пор…
– Вот расскажем папе о наших отношениях, тогда… Обещаю, – заливаюсь краской я.
Дальше поцелуев у нас не заходило с ним. Не знаю, почему я медлю? Боюсь чего-то, волнуюсь… Влюблена в Женьку до смерти, но к телу не пускаю…
– Точно?
– Только не в нашей с Саней квартире.
– Ну, извини… Номер в гостинице я снять не могу. Ты привыкай, Лин. Пока мы так будем жить, – виновато бубнит в динамик Женька.
– Я и не хочу другого. Ладно… Я тогда на вокзал доберусь своим ходом. Не надо за мной заезжать.
– Фух… Слава богу. Мне до тебя такой крюк пришлось бы делать, – облегченно вздыхает Женя.
Меня почему-то его ответ расстраивает… Режет, как острая бритва… Я для него готова пешком идти на конец света. Еще и с рюкзаком за спиной… Наверное, я все придумываю? Парень мыслит трезво, а я в облаках витаю? Санька сейчас сказал бы, что я начиталась глупых книжек про любовь и верю в сказки. А я… Верю, представляете?
Собираю волосы в хвост и облачаюсь в белый батистовый сарафан. Надеваю кеды, а рюкзак вешаю на спину.
– Женька не предложил вызвать для тебя такси? – хмурится Саня, оглядывая меня. – Платье классное, кстати. Рюкзак огромный. Тебе точно нужны все эти вещи?
– Точно. Я справлюсь, Сань. Пока. Приеду после выходных. А Женьке не надо тратить на такси последние деньги. Лучше мы маме купим цветы, правильно я рассуждаю?
– Ох, Лин… Ты только в крайности не впадай. Удачи тебе. Напиши, как приедешь.
До Москвы нам ехать чуть меньше часа. Выскакиваю на улицу, жмурясь от лучей летнего солнца. Выуживаю из рюкзака панаму и топаю к остановке. До вокзала мне ехать двадцать минут.
«Папуль, как дела?», – решаюсь написать отцу.
«Ждем тебя вечером. У меня для тебя сюрприз».
«И у меня для тебя, пап».
«У меня лучше, Ангел. Ты, главное, верь мне, дочка. Я никогда не сделаю тебе плохо».
Сердце тревожно сжимается, когда я читаю написанные отцом строки… Что он имеет в виду? Вдыхаю знойный воздух через открытую форточку. И таким он кажется вкусным… Может, он хочет забрать меня отсюда? Запретить работать и… Даже думать не хочу об этом, не будет этого…
Выскакиваю из автобуса, завидев белобрысую, кудрявую голову моего любимого. Женька в джинсовых шортах и мятой футболке – как я и думала… Ну, ничего. Надо привыкать к такой жизни… Я сама ее выбрала.
Глава 3.
Ангелина.
Обнимаю Женьку и вдыхаю аромат его волос. Как же я счастлива, Господи… Мы мчимся в гости к родителям. Летний ветер мягко овевает щеки и взвивает пряди… Хочется всему миру улыбнуться. Распахнуть душу и заорать на весь автобус: люди, это мой парень, будущий муж, посмотрите, как мы друг друга любим! Мы счастливы-ы!
– Ты чего такая счастливая? – шепчет Женька, поглаживая меня по коленке. – Сказала отцу про меня?
– Нет, Жень… Но я намекнула, что их ждет сюрприз. Да не волнуйся ты так. Говорю же – родители у меня воспитанные люди. Я так по тетушке Стеше соскучилась.
– А это еще кто?
– Она уже лет десять помогает маме по хозяйству. И меня воспитывала. На гимнастику водила, уроки помогала учить. Не бойся, тебе у нас понравится.
– Не сомневаюсь. Ты говорила, у вас большой дом.
– Огромный.
– Комнат десять или…
– Больше. Есть домик охраны на территории, гостевой этаж… Да много чего.
– Мне уже страшно. Волнуюсь я, Линка. Ну, что я могу тебе дать – простой каменщик?
– Ты студент строительного факультета. И хватит уже себя принижать.
Сердце тревожно сжимается, когда я замечаю две черные машины, припаркованные возле стоянки рейсовых автобусов. Я не говорила папе, во сколько приеду… Все утаила… Однако, он все равно раскопал…
– Ты чего? Побледнела вся, – хмурится Женька, забирая из моих рук рюкзак.
– Машины… Вон те, черные…
– Мерседесы представительского класса. С чего ты решила, что это… Или…
– Идем. Сделаем вид, что не заметили их. Я убью папу. Вот зачем он так?
Господи, ну какие я говорю глупости… Папиных волков ничего не остановит. Знаю уже – проходила… Слезы, мольбы, упреки, угрозы – на них ничего не действует.
– Ангелина Ивановна, задержитесь, пожалуйста.
Федор Петрович – начальник охраны, собственной персоной. Высокий, коренастый, с короткой стрижкой и рацией в руках… Кажется, он даже спит с ней.
– И вам добрый денечек. Со мной все хорошо, Федор Петрович. Можно мы с моим…
– А это еще кто? – хмурится он, сканируя Женьку придирчивым взглядом.
– А это не ваше дело.
– Назовите вашу фамилию, имя, отчество, – чеканит он, медленно поднося к лицу рацию.
– Не говори, Жень. Мы что, задержаны? – закипаю я.
– Повторяю, молодой человек, назовите…
– Акулов Евгений Валерьевич, двадцать четыре года, – краснеет Женька.
– Шеф, она не одна приехала. С ней некий Акулов Евгений, двадцать четыре года. Что с ним делать? Может, по базе быстренько пробить и… – рапортует начбез в динамик шипящей рации.
– Блять! – слышится хриплый голос отца. – Ангел, почему ты ничего не сказала?
– Пап, ну, чего ты устроил? Я намекнула, что готовлю сюрприз и… Папочка, нам страшно. Зачем это все?
– Быстро домой, Лина. Отправь этого… Акулова восвояси. Не для его ушей будет разговор.
Женька сникает. Страх на его лице сменяется беспомощностью. Он снимает с плеч рюкзак и бросает его под ноги. Тягостно вздыхает и растирает лоб ладонью.
– Он никуда не поедет, папа! И, точка! Женя – мой жених! Я люблю его!
– Приехали.
– Пап, я взрослая девушка, ясно? И ты не можешь запрещать мне… жить.
– Ладно, Ангел. Ты сама так решила, потом не жалуйся. Садитесь к Федору в машину и дуйте домой.
Глава 4.
Ангелина.
Прижимаюсь к Женьке и беззвучно молюсь… Нас встретили, как преступников. Охрана, машины, рации… Гребаная папина предусмотрительность, от которой я успела отвыкнуть.
Федор напряженно молчит. По сторонам озирается, потеет, словно нам впрямь грозит опасность… Утирает пот со лба белоснежным платком.
– Федор Петрович, что-то происходит? Я о чем-то не знаю? – решаюсь спросить.
У Женьки вид, словно его вот-вот казнят: бледный, испуганный, с дрожащим подбородком…
– Отец все скажет, Лина. Потерпи.
Возле ворот чужая машина. Хорошо, что двор остался прежним – уютным, засаженным цветами и деревьями, располагающим к уединению… Хотя о каком уединении я говорю, господи? Здесь яблоку негде упасть. Охрана, женщины в форменных костюмах – я их впервые вижу, садовник дядя Ваня…
– Линочка, – выходят на крыльцо родители.
Мама напугана, хоть и улыбается. Тянет ко мне обессиленные руки, прижимает к груди и целует в лоб.
– Маленькая моя, родная… Мы тебе желаем добра, – шепчет она, не обращая внимания на Женьку.
Он стоит возле машины, боясь пошевелиться.
– Мамуль, да что происходит?
– Лина. Дочка, – вздыхает отец, потрепав меня по волосам, как щенка. – Федор, мальчика отведите в гостевой дом. Пусть его там накормят.
– Это мой жених, пап. Жень, иди сюда. Я сама решаю, пап. Сама.
– Знаю я, малыш. Но сейчас ты будешь меня слушать, ясно? И выполнять все в точности, как я скажу, – твердо произносит отец, сверля меня ледяным взглядом. – Вопросы не задавай. Я все равно не отвечу. Просто… так надо.
– О чем речь, пап? Не пугай меня?
Отец следит, чтобы Женьку «доставили» до нужного места. Поднимается на крыльцо, увлекая меня за собой.
В доме чужие. Чувствую запах туалетной воды – модный, селективный парфюм – отец такими не пользуется… Душу неволит страшное предчувствие… Осознание конца света, неминуемой потери… Моя жизнь прямо сейчас рассыпается на мелкие частицы, рассеивается во Вселенной, словно ее никогда не было… Меня не было…
Он поднимается с кресла при виде нас. Высокий, здоровый мужик в черной рубашке и таких же брюках.
– Знакомься, Ангелина, это Марк – твой будущий муж, – все тем же ледяным тоном произносит папа.
– Пап, ты в своем уме? – шепчу, не узнавая своего голоса.
– Я все сказал. Ты выйдешь замуж за Марка, и точка. Не задавай вопросов – так надо.
– Кому надо?
– Мне! И тебе, и маме… Нам всем. Ты потом все поймешь, родная. Поговорите наедине, Лина. Скажу сразу – я знал отца Марка. В молодости мы дружили, он был моим сослуживцем. И Марка я знаю с ранних лет.
Родители уходят, а Он подходит ближе. Облизывает меня взглядом. Лицо, плечи, ниже… Оценивает вверенный ему товар, наверное? Молчит. Дышит шумно, поверхностно.
Страшно возле него. Обнимаю себя за плечи и… натурально дрожу. Как замуж? Не хочу я за него… Хмурый, большой, взрослый.
– Нравлюсь? – выдавливаю обречённо.
– Да. Хороша. Лина, не бойся меня, – кивает, ища моего взгляда.
Он хорош собой, хоть и немолод. Слегка потрепанный мужичок. Сколько ему? Тридцатник точно есть…
– Не бойся, детка, я тебя не трону, – язвительно добавляю я, отступая к окну.
Кажется, в лучах уходящего солнца его можно разглядеть получше. Кожа плотная, гладкая, без изъянов, аккуратная щетина, глаза карие, тигриные, в опушке длинных, черных ресниц, на лбу змеится напряженная складка, губы… Очерченные, полноватые… В ямке на шее бьется пульс. Он волнуется тоже… Пытается держаться, но выходит откровенно плохо…
– Трону. В свое время, – твердо произносит он. – Я тебе понравлюсь, вот увидишь. Давай пообщаемся, сходим куда-то и…
– Марк, я люблю другого человека. Я с ним приехала, понимаешь? Мы никогда не будем вместе.
– Ангела не сломать, да? – вздыхает он. – Лина, твой отец пока не может объяснить тебе, что происходит, но… Ты будешь моей женой.
– Не буду!
– Будешь, милая. По-хорошему или по-плохому, но… Я бы сказал, что мне жаль, но не могу, – улыбается он, подойдя ближе.
– Зачем это тебе? Ну, ладно, папа…
– У меня есть на то свои причины.
– И ты готов вот так…
– Ради свободы и не такое пойдешь, но… Будь спокойна – трогать я тебя не буду.
– То есть у нас будет фиктивный брак?
– Да.
– И я могу вести привычную жизнь?
– Мы не обсуждали это с твоим отцом. Думаю, сейчас самое время позвать его.
Глава 5.
Марк.
Ее родители жили в дачном посёлке Снегири. Отец всю жизнь пил и избивал их с матерью. Все, о чем Элька мечтала – вырваться оттуда…
После их смерти Эля продала деревенский домик. Какая-то сука навела на нее местных алкашей. Ее избили, обокрали и выбросили на полном ходу из автобуса…
В те времена я патрулировал район. Наверное, многие так начинали? Бегали за оборванцами, выслушивали жалобы теток на мужей, ловили воришек в продуктовых…
Я домой возвращался. Пробил колесо и остановился на развилке. Луч фонарика выделил из темноты окровавленный силуэт…
Я нашел ее в канаве…
Элька не сразу моей стала… Успела замуж сходить, развестись. Крутилась с местными авторитетами, пока их главаря не посадили…
До недавнего времени я думал, что ничего лучшего мне не светит… Да и чем она плоха? Хорошая баба, правильная, хоть и битая судьбой…
На груди до сих пор саднят оставленные ею царапины.
«Не верю, Марк… Ты мой только, понял? Не шути так… Ты мой…».
«Я женюсь, Эль. Так надо… Иначе сяду и надолго».
«Я не отдам тебя какой-то девке. Кто она? Я ее знаю?».
«Нет. Но ты не посмеешь навредить ей, поняла? Иначе…».
Прикрываю глаза, а в памяти ее лицо всплывает – искаженное отчаянием. Губы – красные, припухшие от того, что я минуту назад трахал ее рот…
Грязным себя чувствую. Недостойным этой чистенькой девочки с поджатыми губами. Замуж она не хочет. Брезгует.
Не трону я эту сучку… Мою будущую жену.
– Ты серьезно? Думаешь, папа разрешит нам?
Ни хрена он не разрешит. Прокурор слишком умен и хитер, чтобы пачкать свою репутацию слухами о недостойном поведении зятя или дочери. Но я взмахиваю ладонью и легонько касаюсь ее плеча. Да, мол, так и будет…
Такая эта Лина тоненькая… Ее шейку я могу сломать одной рукой…
Глазищи огромные, зеленые, как трава в их дворе, кожа тонкая, с веснушками на носу. В ноздри вбивается ее запах – жасмина и меда…
Она брезгливо отдергивает плечо и возмущенно распахивает глаза.
– Что ты себе позволяешь? Ты никто мне, ясно?
Да мыл я руки, мыл… Даже маникюр в обед сделал. И рубашку новую купил, чтобы ты не считала меня грязью под ногтями. Я простой майор, тебе не ровня… Но, почему-то, Викулин доверяет мне твою судьбу.
Сжимаю челюсти так сильно, что проступают желваки. Никто и никогда не говорил так со мной. Ни одна телка…
– Ты выйдешь за меня, Лина. И выбросишь из головы своего очкастого придурка. У тебя нет другого выхода. Забудь о моих словах.
– Этого никогда не будет, Марк или… как там тебя?
– Марк, – скрипнув зубами, произношу я. – Марк Ильвес – майор МВД и твой будущий муж.
– И кольцо принес? – ухмыляется выскочка.
– Нет. А надо было?
– Ты же пришел делать мне предложение.
– Будут тебе кольцо. Какие предпочитаешь камни?
– Каратовый бриллиант потянешь? Или попросишь моего папочку купить для меня? Ты, вообще, в состоянии прокормить семью?
– Разве я дал повод сомневаться?
– Машинка возле ворот так себе. Такие у папиных охранников.
– Я честный офицер. Взяток не беру. Так что ты будешь жить на мою офицерскую зарплату, поняла, куколка? На тебе тоже тряпки не от-кутюр.
Ангел возмущенно хлопает глазками, раскрывает губы, чтобы сострить очередную колкость, но в дверях появляется ее папаша.
Глупо было надеяться, что он откажется от контроля над ситуацией.
– Ругаетесь? Я так и знал, что вас нельзя надолго оставлять, – потирает он руки.
– Пап, я не хочу замуж… пожалуйста. Он… Он мне не нравится.
– Ангел, это ничего… Со временем понравится. Я купил для вас квартиру. Новостройка в центре Москвы. Клубный дом с подземным паркингом и…
Не понимаю, почему реакция девочки так меня задевает? Хочется стереть с ее личика спесь, принудить, заставить, подмять под себя…
– Иван Львович, у меня есть квартира на Арбате. Досталась от бабушки. Я настаиваю, чтобы Ангелина жила у меня. И… Я могу прокормить семью.
– То есть ты отказываешься от моей помощи? – недоумевающе крутит он головой.
– А чего вы хотели?
Сверлю Викулина взглядом. Он смиренно выдыхает и протягивает мне руку:
– Будь по-твоему, Марк. Ты глава семьи, в конце концов. Решай сам, а Лина… Она смирится с нашим решением, потому что…
– Нет, папа, нет, я…
– Если хочет преподавать в Ерино, а она хочет. Да, дочка?
– Да, – дрожащим шепотом отвечает Ангел.
Глава 6.
Ангелина.
Жизнь моя разрушена… Меня будто и нет вовсе, одна оболочка осталась, да и та бледная…
Нет выбора, понимаете? Никакого… Уж, не знаю, зачем отцу понадобилось ломать меня, но подчиниться мне придется.
В ушах до сих пор звенят его жёсткие слова:
«Не выполнишь мое условие – лишишься работы. Я запру тебя в доме до свадьбы. Без телефона».
Если соглашусь – сохраню все: должность тренера и… видимость свободы… Не верю я этому Марку… Этот мужлан потребует от меня полной покорности. Привяжет к дому и заставит варить борщи и нянчить детей…
Господи, у меня лишь от мысли о сексе с ним темнеет в глазах… Я стоять с ним рядом боюсь, не то чтобы…
Нет, нельзя этого допустить… Пусть свою любимую посещает, я не против.
Только не трогает…
А с Женькой что будет? Подумать страшно… Я так перед ним виновата, мамочки… Как он домой поедет? Бедный мой… Любимый, желанный, самый лучший…
Сердце почти не чувствую… Оно просто ноет… Ощущения, будто я на соревнованиях. Адреналин толчками выплескивается в кровь, вытесняя боль… Откат будет после.
– Папа, я ведь могу встречаться с тем, кого люблю? И… Марк тоже… У него есть любимая женщина, – решаюсь спросить я.
– Ты… Ты в своем уме, Лина?
Я не видела отца таким разъяренным. Его глаза вмиг наливаются кровью, подбородок дрожит. Прикусываю щеку изнутри и не шевелюсь… Отец никогда меня не бил, но сейчас у него такой вид, словно он хочет залепить мне пощечину…
– Папа, я…
– Кого, блять? Кого ты любишь? Ты хоть что-то о нем знаешь?
– А ты знаешь что-то о нём? – тычу пальцем в сторону Марка.
– Всё. Или ты думаешь, я дурак у тебя. Погоди. Марк, идем к столу. Там Маша все накрыла уже, – добавляет он немного спокойнее.
Значит, кормить нас будут. А Женьку моего тоже? Интересно, его не избивают?
Отец звонит Фёдору Петровичу и просит принести объективку на «этого молокососа».
Мама делает вид, что ничего не происходит. Улыбается, отдает короткие приказы домашнему персоналу.
Живот предательски урчит, когда я оказываюсь за столом. Я с утра ничего не ела… Кусок в горло не лез от волнения.
На столе осетрина в сливочном соусе, салат с креветками, ананасами и руколой, вычурные закуски.
– Иван Львович, предлагаю успокоиться и поужинать, – вальяжно раскинувшись в кресле, произносит Марк. – Нам всем нужно выдохнуть.
– И вы не хотите послушать о Евгении?
– Потом, ладно? – произносит Марк, одаривая меня жалостливым взглядом.
Да мой Женя – ангел по сравнению с ним.
– Поздравляю вас, дети. Маша, садись с нами, хватит суетиться.
– А почему маму Марка не позвали? – подаю голос я. – И где мое кольцо?
Пусть майор раскошеливается, правильно? Или он всерьез считает, что я буду плясать под его дудку и заглядывать в рот?
– Кольцо будет, Лина, – сухо произносит Марк. – Прошу прощения за это упущение. Я думал, сегодня мы просто познакомимся и…
– Ты все правильно рассудил, Марк, – спешит заступиться за этого мерзавца отец. – Официальное предложение руки и сердца состоится в субботу на торжественном ужине. Так что… Мама Марка там будет.
– Я остаюсь? Пап, а как же тренировки? Ты обещал…
– Я отвезу тебя, если нужно, – услужливо кивает Марк.
– Вот и решили проблему. Заодно познакомитесь поближе. Давайте поедим?
Надо успокоиться… Может, все еще можно исправить? Ну, не монстр же этот Марк? Я предложу ему выкуп, точно! Пароль от отцовского сейфа я знаю. Украду деньги, отец и не заметит…
Ободряющие мысли рождают аппетит. Поглощаю салат и выпиваю до дна предложенное официантом вино…
Чуть позже мне станет нестерпимо больно…
– Лина, ты ничего не знаешь об этом… хм… Евгении, – начинает отец, промокнув губы салфеткой.
Марк перестает жевать и откладывает вилку…
– Ты знала, что он игрок?
– Нет. Это ошибка, пап. Ты…
– Молчи, дочка. Просто слушай. Отец твоего избранника – алкаш и дебошир с кучей условных сроков. Да и сам Евгений не лучше… Он задолжал некому Арману Саркисяну миллион. Проиграл в казино.
– Это ложь, – сиплю, не узнавая своего голоса. Тянусь к графину с водой и пью прямо из горлышка.
– Это объективка из внутренней базы МВД. Думаю, вопрос с Женечкой мы закрыли навсегда? Иди, попрощайся с ним. Скажи, что выходишь замуж и… Больше вы не увидитесь.
Глава 7.
Марк.
На девчонке лица нет… Даже жаль ее становится. Интересно, какие тайны она хранит? Ну… Кроме отвратительного характера и откровенной глупости?
Я весь вечер к ней присматриваюсь… Что с ней? Почему Викулин вверяет мне свое дитя? Не жалко ему ее?
Он не из тех, кто без сожаления отдает что-то хорошее… Значит, не так она и хороша? Порочна, как ее папаша, капризна и глупа.
Пожалуй, глупость в ее случае – достоинство. Хорошеньким женщинам ум не нужен, он их портит…
Пусть остается просто красивой… И почаще молчит.
Сосредоточиваю взгляд на ее испуганном лице, ползу ниже, к ямке на шее. В ней запертой птичкой бьется пульс. Лизнуть хочется… Попробовать ее кожу на вкус. Заткнуть алые, пухлые губы поцелуем.
Заставить замолчать.
– Пойдем покурим, Марк? – предлагает мне Викулин.
– С удовольствием.
Иван Львович опускается в плетеное кресло на террасе. Сажусь напротив и затягиваюсь. Жду, когда он откроет карты.
– К маме поезжай. Пригласи ее на торжество.
– Определитесь с датой. Я приму любое ваше решение, – выпуская дым в воздух, отвечаю я.
– Я промолчал насчет Эльвиры Шмелевой, Марк, – вкрадчиво произносит Викулин. – Не нужно Лине слушать о… твоей шлюхе.
– Она не шлюха, – сдавливаю фильтр так, что сигарета ломается.
– Сплетни о твоих шашнях мне не нужны. Или моя дочь для тебя недостаточно хороша? Не понравилась?
– Понравилась, Иван Львович. Именно поэтому я и удивлен… Девчонка красивая, за что вы с ней так?
– Мы с отцом твоим договорились, что так будет. Поклялись на крови. Ты ей подходишь, – коротко отвечает он. Снова уходит от ответа.
– И все? Или я должен о чем-то знать?
– Пока не понимаю… Пробую разрулить. Тебе лучше не лезть в мои дела, Марк. Если ты будешь нужен, я расскажу.
Отказываюсь от чая. Пусть девочка свыкнется с мыслью о замужестве и попрощается со своим олухом в очечках. По пути домой звоню матери.
Покупаю торт в кондитерской, но этого не требуется – у нее всегда есть, чем перекусить…
– Ты чего так поздно, сынок?
Совсем постарела. Сердце больно сжимается, когда обнимаю ее. Вдыхаю родной запах, впитываю ее тепло… Наверное, человеку в любом возрасте нужна мама. А мне сейчас особенно…
– Я женюсь, мам.
– Хорошая хоть девочка, Маркуша?
– Лина Викулина. Помнишь ее отца?
– Ивана? Конечно. Хорошая семья, сынок, приличная, уважаемая.
У мамы много лет все по-прежнему… Мебель, занавески, посуда. Живет она скромно, почти нелюдимо. После выхода на пенсию трудится в архиве МВД.
– Она кольцо хочет, мам. Дорогое, с бриллиантом.
– Поняла. Так бабушкино лежит в сейфе, своего часа дожидается.
– Покажи, а? Боюсь, новое я не потяну.
Я, конечно, лукавлю. За время службы я сколотил некий капитал. Служил в горячих точках. Год провел в Сирии по контракту. Но разве сравнится старинное кольцо бабули с дорогой, новомодной цацкой?
– Сынок, а помолвка будет? – разливая чай, спрашивает мама. – Мне надеть нечего.
– Деньги дам, мам. Хочешь, поедем завтра и купим тебе платье?
– Давай. Мне сейчас сложно самой…
Кольцо нужно почистить и подогнать под нужный размер. Девчонке оно не понравится, знаю… Слишком вычурное, массивное…
– Как тебе, мам?
– Для помолвки подойдет, Марк. А на бракосочетание вам нужно будет купить простые кольца, сынок. Без камней.
– Мам, и ты даже не спросишь ничего? – обреченно произношу я.
– Марк, у Викулина не может быть плохой дочери. Он строго ее воспитывал, очень строго… Тебе повезло.
Фух… Сомневаюсь я в этом. Жую торт, чувствуя, как в кармане вибрирует смартфон.
«Марк, это Ангелина. Запиши мой номер. У меня просьба», – пишет девчонка.
Значит, снизошла до моей персоны? Или случилось чего?
«Конечно, говори, что нужно сделать?»
«Мне завтра нужно быть в Ерино. Я пообещала отцу, что проведу тренировку и вернусь домой».
Не спрашиваю, почему Викулин не захотел отправлять дочурку с водителем – возможность у него имеется… Наверняка выдумал кучу причин отказать ей.
«Я приеду, Лина. Во сколько надо быть?»
«В семь утра. Тренировка в восемь тридцать».
Я в вынужденном отпуске на время прокурорской проверки. Да и обычные дни я не любитель просыпаться рано. Однако оставляю мысли при себе и покорно пишу невесте:
«Хорошо. Я буду».
Глава 8.
Лина.
– Мам, это выглядит ужасно пошло, – кручусь перед зеркалом, придирчиво разглядывая голубой сарафан в клеточку.
Родители сошли с ума, не иначе… Они меня решили продать подороже… К чему это все? Тряпки, босоножки, туфли и сумочки, купленные родителями по случаю моей помолвки? Думают, этот мужлан откажется от меня такой, как есть – простенько одетой?
– Это ужасно красиво, – складывает мама руки на груди. – Тебе идет, Малинка.
Малинка, надо же… Они меня в детстве так называли. В горле тугой ком скапливается, когда думаю, что ждет меня дальше…
Видел бы меня Женька… Господи… Нам даже попрощаться толком не дали. Я обнимала любимого, плакала, а возле нас неподвижной горой высился Федор Петрович.
«Это правда? Про долг какому-то Саркисяну? Неужели, ты играешь, Жень?»
«Я так и знал, что твой отец придумает какую-то дрянь. Конечно, это неправда, Лин. Но что это изменит? Я люблю тебя. Всем сердцем люблю и не отпущу. Я найду способ выдернуть тебя из лап этого упыря – такого же прожжённого ублюдка, как твой папаша».
«Не говори так про папу, Жень. Наверное, он вынужден так поступить? Потому что…»
«Я спасу тебя, маленькая. Ты потерпи немного», – добавил он чуть слышно.
Может, правда, спасет? Найдет способ выкупить меня из лап этого…
– А вот и Марк приехал, – с придыханием произносит мама, отодвигая штору. – Неужели, он тебе совсем не нравится? Красавец же… Высокий, широкоплечий, сильный… Не то, что этот твой…
– Хватит, мам. Я не верю папе. Он мог выдать все что угодно. Все, пока.
– Не мог. Все это правда. Про Женю твоего…
Целую мамулю в щеку, подхватываю сумочку и выхожу на улицу.
Калитка клацает, но Марк не отрывает взгляда от экрана смартфона.
– Привет, джентльмен, – плюхаюсь на переднее сидение, но и тогда он не обращает на меня ни малейшего внимания.
– Привет. Извини… Тут просто… Оперативка пришла.
– Ладно, поедем уже, – дергаю ремень безопасности я.
– Ты очень красивая, Лина, – улыбается он, ища моего взгляда. – Платье тебе идет.
– О. Заметил? Родители постарались. Думают, что ты от меня откажешься, если я буду в своей одежде расхаживать.
– Не злись на них, – снисходительно добавляет Марк, виртуозно выкручивая руль. – Они хотят, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Вот и все… Стараются для тебя.
Залипаю на его руках… Марк очень сильный, мама права… И грудь у него широкая, с выступающими грудными мышцами. Сегодня он в майке-поло, и я могу рассмотреть его как следует.
Вот зачем мне это понадобилось, скажите? Если я намереваюсь сбежать?
Однако взгляд против воли прикипает к его пальцам – ровным и длинным…
– Нравлюсь? – хрипловато спрашивает он.
– Вот еще.
– Рассматривай, мне не жалко. Ты девственница? – неожиданно произносит он.
Тормозит на светофоре и впивается в меня взглядом… А там чернота… Омут, вязкая топь или кратер. Наверное, все вместе, потому что я не в силах отвернуться…
– Не твое дело, – отвечаю, прочистив горло.
– Теперь мое. Ну, да ладно… Если нет, так даже лучше.
– Марк, послушай… Может, мы договоримся?
– Хочешь предложить мне денег?
– Ну, вроде того, – дрожащим шепотом произношу я.
– Украдешь у папы из сейфа? Я угадал?
– Да. А ты свалишь из страны и будешь жить в свое удовольствие. Со своей любимой… Еще спасибо мне скажешь.
– Расскажи о себе, Лина. Что ты любишь? О чем мечтаешь? – тоскливо вздыхая, произносит он.
И кожа у него красивая… Смуглая, ровная, с аккуратной щетиной… Зачем я ему, не понимаю? Не похож майор на преступника, тогда зачем идет на поводу у отца?
– Ты убил человека? Из-за этого все, да?
– Вроде того. Лин, – останавливается он на светофоре и поворачивается ко мне. – Я офицер, куколка. И не привык отказываться от своих обещаний. А я дал его твоему отцу. Больше никогда не поднимай эту тему. Никогда. Ты меня поняла?
– Да.
Глава 9.
Марк.
Уехать с любимой… А как это, вообще? Любить… Я хорошо знаю, как выживать… Пытаться заслужить уважение, карабкаться, зарабатывать звездочки на погоны честным трудом… Не воровать. Воевать. Убивать, пожалуй, тоже…
Ангел наивно полагает, что все в жизни случается само собой. По мановению волшебной палочки или щелчку пальцев ее папаши…
Нет, милая, не все… Я рано потерял отца, но получил образование. Не мог тусить в спортзале, потому тренировался на уличных тренажерах, бегал по парку и отжимался от пола в своей крошечной комнате…
Не спился и не сторчался… Однако долгое время считал себя никем… И сейчас, сидя возле нее, такой красивой и чистенькой, считаю так же…
Наверное, потому и довольствовался Элей…
Любовь ли это? Не знаю. Меня к ней тянет, я ее вспоминаю… Вроде бы так легко дал Викулину обещание порвать с ней, но… Не могу. Оказывается, некоторые вещи прорастают в тебя незаметно.
Ты думаешь, что можешь легко от них отказаться, но нет… Они уже внутри. Жрут тебя, как черная плесень… И они тебе вредят.
Понимаю это интуитивно. Эльвира – не та, с кем следует создавать семью… И не та, кто воспитает сына… Она – свободолюбивая, непокорная, ветреная…
Может, у нас с Ангелом что-то получится?
Паркуюсь возле здания спортивной школы и отстегиваю ремень безопасности.
– А ты куда? – возмущенно спрашивает она.
– С тобой. Хочу посмотреть, как ты работаешь? Нельзя?
– Н-не знаю… Надо ли это?
– Я твой будущий муж, Ангел, и…
– Прекрати, пожалуйста, повторять это… Кошмар просто, – шелестит чуть слышно.
– Почему? – касаюсь подушечкой большого пальца ее плеча и нежно поглаживаю.
Манкая девочка, сладкая… Вишней от нее пахнет, летом и юностью… Интересно, этот мудак в очёчках трогал ее?
– Что ты делаешь? Марк, я…
– Собираюсь тебя поцеловать.
Замираю и наблюдаю за ней. Другая бы вцепилась в дверную ручку и попыталась сбежать, а эта…
Губы раскрывает. Втягивает загустевший от напряжения воздух и пялится на меня своими невозможными глазами… В ямке на ее шее бьется пульс, ноздри напрягаются… Зайчонок боится быть пойманным?
Притягиваю девчонку к себе и касаюсь губ… Такие нежные, блять… Сладкие, теплые… Ладонь против воли тянется к ее затылку. Зарываюсь пальцами в волосы и осторожно раскрываю ее губы языком.
Фиксирую ее голову, а второй рукой вцепляюсь в плечо… Только бы не сбежала, не отключила меня от источника питания – себя…
Слегка прикусываю ее нижнюю губу и толкаюсь языком, побуждая ответить. Ангел словно обмякает в моих руках. Расслабляется, откинувшись на спинку кресла. Ее ладошка робко опускается туда, где так отчаянно бьется мое сердце… Гладит, давит легонько, будто проверяя силу мышц… А затем смелеет и трогает меня – грудь, плечи, волосы на затылке…
Мы целуемся по-настоящему… Переплетаемся языками, лапаем друг друга…
Не сбежит от меня… Ей нравится. Нравится, как я ее целую – нежно и одновременно требовательно. Кусаю и тотчас зализываю ее губки как дикое животное…
У меня стоит так, что темнеет в глазах…
Да и Лина выглядит дезориентированной. В глазах поволока, грудная клетка часто вздымается… Щеки красные, словно она пробежала кросс…
Накрываю ее грудь ладонью и слегка сжимаю…
– Нет. Не надо, – сглатывает она и отстраняется.
– Почему? Тебе понравилось.
– Вовсе нет… Я по-прежнему люблю Женю. А ты… ты меня просто сбил с толку, ты…
Ага, так точно… Ее затвердевшие соски проступают сквозь тонкую ткань сарафана. Трусы наверняка мокрые…
– Угу… Трусики свои проверь в раздевалке, когда будешь переодеваться.
– Хам! И сволочь, – почти всхлипывает она и дергает дверную ручку.
Ладно, пусть успокоится. Да и мне надо прийти в себя… На губах ее вкус, руки тоже ею пахнут – спелыми, сладкими вишнями и летом…
Моя девочка. Чувствительная, страстная… Хватаю с заднего сидения бутылку с водой и жадно пью.
Мне в себя надо прийти… Вряд ли она даст мне до свадьбы.
Значит, придется ехать к Эле… Отчего-то эта мысль наводит тоску…
Чего она зациклилась на Жене? Решаюсь позвонить парням в контору, пусть тоже проверят этого фраера. Викулин ведь мог выдумать все что угодно про него?
– Товарищ майор, у него были приводы. В казино была облава, его допрашивали как свидетеля. Саркисян подтвердил, что Акулов задолжал ему.
– То есть он игрок? Как мне с этим Саркисяном встретиться?
– Он не скрывается. Контакты можем вам прислать.
– Давай.
Глава 10.
Ангелина.
Только бы не свалиться, мамочки… Ускоряю шаг, чувствуя, как он смотрит… И в том месте, куда направлен его цепкий взгляд, нестерпимо печет…
Спина, плечи, попа… Господи, он не человек – монстр.
– Здравствуйте, Ангелина Ивановна, – бойко здоровается моя воспитанница Кристина.
– Здравствуй, Крис. Девчонки собрались? Разминайтесь пока.
Губы горят, на щеках, похоже, можно яичницу жарить…
Это что сейчас было?
Влетаю в раздевалку, бросаю сумку на лавку и умываюсь. Трусики он просил проверить? Козел!
Стягиваю платье и вынимаю гимнастический костюм – топ и лосины с высокой талией.
Для чего мне их проверять, скажите на милость? Стягиваю белье к коленям, замечая белесые нити смазки на ткани… Я текла для этого кретина!
Поднимаю на себя взгляд и ужасаюсь… Я на припадочную похожа… Красная, с горящими глазами, дерганая какая-то…
А Марк всего лишь поцеловал… Гладил волосы, плечи… Никогда я ничего подобного не испытывала. С Женькой мы дальше поцелуев не заходили. Не потому, что он не хотел, вовсе нет…
Меня тошнило, понимаете? В прямом смысле этого слова. Не могла я себя представить растерзанной на постели, стонущей, грязной…
Не вязалась у меня любовь с сексом. Не с Женей… Я даже к психологу пошла, но тот успокоил мои волнения…
Такое бывает у девушек. Но… быстро проходит…
А тут… Я была готова зайти дальше. Он не нужен мне. Равнодушен. Чужой человек, чужой, привлекательный мужчина… Ничего меня в нем не трогает, кроме смазливой внешности, требовательных губ и рук… Мне плевать на его мнение обо мне. И удовольствие ему доставить я не стремлюсь… Тогда почему?
Почему я готова отдаться его рукам? Утонуть в его грязи, стать частью него?
С Женькой мне было достаточно обнимашек… Да, черт возьми, я боялась стать от него зависимой, потерять свою для него ценность, уникальность… Я вбила себе в голову, что с началом сексуальной жизни мы с ним утратим романтику в отношениях…
Разве так может быть? Я хочу чужого, ужасного мужчину и не желаю любимого?
Расправляю плечи и собираю волосы в высокую «гульку» на макушке…
Выхожу в зал, улыбаюсь девчонкам, глажу их по головкам. Прихожу в чувства, отвлекаюсь… Почему отец выбрал его для меня? Может, он знал? Предвидел, что я буду так реагировать? Нет, это слишком сложно даже для отца…
Родители Оли и Тани сидят на трибунах. Мама Оли работает на ноутбуке и наблюдает за тренировкой дочери. Сначала меня это немного напрягало, а потом я привыкла.
Включаю музыку и разминаюсь вместе с девчонками. Улыбаюсь и, кажется, полностью успокаиваюсь…
А потом чувствую недомогание… Кожа на лице горит, жар ползет по шее, ниже…
ОН в зале. Я понимаю это интуитивно…
Смотрит на меня, изучает. Пытается выведать обо мне все, залезть в душу… Ненавижу его… И себя тоже за собственную реакцию. Я умылась, а его запах – горького миндаля, полыни и дикого меда намертво вбился в поры… Остался на шее, волосах…
Марк сидит на первом ряду. Изредка касается экрана смартфона, а потом снова на меня пялится…
– Крис, четыре, пять! Старайся, или будут тянуть.
– Оля, спину выгибай, давай, вот так…
Пошел он к черту… Кобель драный. Наверняка, сегодня он поедет к своей любимой… И пусть не ухмыляется – я видела огромный бугор в его штанах. Я тоже его задеваю… Марку нравилось меня целовать… Но разве это может стать основой для брака? Я ведь все равно выйду за него? Может, все к лучшему? Лучше так, чем, если бы меня от него воротило…
Марку кто-то звонит. Он спешно выходит из зала.
Завершаю тренировку, помогаю девчонкам собрать обручи и мячи, несу инвентарь на склад и… Вскрикиваю, едва не столкнувшись с Женей.
– Тсс… Милая моя, любимая, я думал, меня убьют головорезы твоего папаши. Слава богу, не били… Отпустили под честное слово, но я прибежал. Помню твое расписание…
– Ты не должен быть здесь, Жень. Я… Я выхожу замуж. Между нами все кончено.
– Я спасу тебя, Ангел.
– Тебя поймают и посадят, Жень. Ничего не выйдет…
– Ноги уже перед этим ментом раздвинула? Ты…
– Уходи, Жень… Не делай то, о чем пожалеешь…
– Прости, прости меня… Родная моя, Ангел, Линочка, Геля… Я спать не могу, есть… Ты мне так нужна.
В коридоре слышатся шаги. Замираю. Не дышу почти. Чувствую, как пульс бьется в висках… А потом в дверном проеме вырастает Марк…
Глава 11.
Марк.
Губы Ангела дрожат… С лица будто стираются все краски. Бледная, взволнованная, она закрывает собой этого придурка и шепчет:
– Марк, пожалуйста…
О чем ты просишь, девочка? Ты моя… И никто не может забрать тебя. Тем более вот так… Нагло, исподтишка…
– Отойди, Лина, – произношу почти по слогам.
Глаз не свожу с Жени, пытаясь понять, что ему нужно? Он отъявленный идиот, если думает, что на Викулина можно идти вот так – без оружия и плана…
– Ты ослушался приказа, Женя, – все так же ровно и медленно говорю я.
– Твоего, что ли, ментяра поганый? Это моя девушка, ясно тебе? Она меня любит.
Едва держу себя в руках… Если бы не Ангел, я ни минуты его не слушал – положил на лопатки…
Но я не хочу, чтобы она меня ненавидела. Презирала и держала за пазухой нож. Нахер такая семья тогда…
Любви между нами нет, но элементарное уважение я намереваюсь заслужить.
– Женя, прекрати! – щебечет Лина, прижимая ладони к груди. – Я же попросила тебя уйти. Я… Папа, он…
– А ты так ее любишь, утырок, что скрыл свои долги? Сколько ты должен Саркисяну? На денежки Викулина рассчитывал, так? – цежу, чувствуя, как глаза затапливает чернота ярости. – И дальше играть будешь, сука? По-другому заработать не пробовал?
– Ах, ты ж…
Женя замахивается, но я молниеносно пресекаю удар. Заламываю его руку и крепко фиксирую.
– Господи… Марк, не бей его, пожалуйста, – всхлипывает Ангел. – Он плохо видит, а очки…
– Лина, не вмешивайся, – рычу я, ища ее взгляда.
Девчонка до смерти напугана… Сейчас нашу возню услышат. Кто-нибудь вызовет охрану, а потом и полицию…
Не могу я рисковать карьерой из-за этого идиота… Да и портить отношения с Ангелом не хочу…
– Сейчас я тебя отпущу, ты понял? – выдавливаю, продолжая удерживать очкарика.
– Пошел ты… Сука…
– Я отпущу, а ты пообещаешь, что не станешь орать.
– Марк, отпусти… Пожалуйста. Сейчас сюда придут… – касается моего плеча Лина.
Ладно, свободен… Живи, сволочь… Чувство самосохранения у Жени преобладает над разумом… В нашем случае это неплохо. Он отряхивается, приглаживает разметавшиеся пряди и хрипло бормочет:
– Я все равно ее верну…
– Посмотрим, – бросаю я.
Женя скрывается из виду, а Лина… Нет, она не бежит за ним следом. Осматривается, убеждаясь, что мы ничего не испортили в помещении, и взмахивает ладонью в сторону выхода.
– Я закончила. Довезешь домой?
– Конечно. Это всё?
Хоть что-то мне скажи, мелкая… Спасибо, например. Но Лина стоит как вкопанная, будто раздумывая, как бы побольнее меня уколоть…
– Ты привык бить людей? – выдает, наконец.
– Да.
– И женщин?
– Нет, женщин и детей я не бью. Лина, послушай, я тоже подверг слова твоего отца сомнению. И все проверил по своим каналам. Твой Женя…
– Не хочу я больше ничего слушать, Марк… Зачем? Даже если он будет кристально чистым, мы не будем вместе. Моя жизнь кончена… Потеряна, разрушена, разменяна…
– Ты так говоришь, словно я чудовище, – подхожу ближе. Втягиваю пропитанный ее запахом воздух – спелой вишни и ванили, борясь с желанием ее обнять.
– Ты чужой мне, Марк…
– Хватит повторять одно и то же. Между нами нет любви, Ангел, но… Я не хочу, чтобы мы были врагами. Надеюсь, он не вернется, – бросаю брезгливый взгляд в сторону двери.
– Ладно. Идем? Марк? – поднимает она на меня умоляющий взгляд.
– Ты не скажешь папе? Пожалуйста…
– Не скажу, но… Попрошу взамен еще один поцелуй.
Глава 12.
Марк.
– Не сегодня, ладно? – умоляющие произносит Ангелина, послушно следуя за мной. – Для меня это все слишком, Марк…
– Поцелуи – слишком? Этот недомужик тебя трогал? – резко останавливаюсь, ища ее взгляда.
Ангел краснеет до корней волос… Хватает горячий, пахнущий розами и ландышами воздух, и отводит взгляд…
– Марк, по-моему, это слишком… Разве я спрашиваю тебя о чем-то, разве…
– Так ты спроси?
– Я не хочу измен, ясно? Если ты против моего общения с Женей, значит, ты… – запинается она.
– Ангел, тебя не понять. Еще утром ты хотела купить у меня свободу. Что изменилось теперь?
В салоне жарко, как в бане. Распахиваю перед дамой дверь, улавливая скользнувшее в ее взгляде удивление, и настраиваю режим обдува.
Ангел вынимает из сумки бутылку с водой и жадно пьет. Все это ее выматывает, понимаю… Я-то стойкий калач, и не к такому привык…
Знала бы она, сколько на моем теле шрамов… Ужаснется… Кое-какие скрыты татуировками, а спина вся исполосована ими…
Если быть честным, ОНА вовсе и не испытание… Разве можно сравнить женитьбу на нелюбимой с болью от потери друзей на поле боя? Или физической, испепеляющей и ни черта не проходящей болью после ранения?
Ангел напрасно думает, что сумеет задеть меня капризами или острыми словечками… Я давно оброс невидимой броней.
– Ничего, кроме того, что ты попросил меня не поднимать эту тему. Марк, я пытаюсь смириться с судьбой. Папа не из тех, кто принимает поспешные решения. Если ему так нужен наш брак, значит, в этом есть какой-то смысл.
Утром я отвез кольцо бабули к Илье Моисеевичу – старому ювелиру, владеющему лавочкой на Никольской улице.
«Маркуша, подъезжай с девочкой на примерку», – бегло читаю всплывшее уведомление, не отрывая взгляда от Лины.
– Что? – вспыхивает она, чувствуя мой взгляд. – Мое тебе лучше на дорогу чаще смотреть?
– Так красный же? – улыбаюсь я. – Какие у тебя сейчас планы?
– Никаких. А ты…
– Ювелир просит приехать для примерки.
– О… Я и забыла про свое требование. Кольцо будет с бриллиантом?
– Да.
– Надеюсь, ты не влез в долговую яму из-за меня?
– Нет, из-за тебя я не стал бы так рисковать.
Она вздыхает, оставляя меня без ответа. До Москвы мы доезжаем быстро. Оставляю машину на парковке и бросаю:
– А ты знала, что на Никольской был Печатный двор и Славяно-греко-латинская академия? Здесь велась торговля, а по улицам разъезжали кареты купцов и приезжих торговцев?
– Нет, – восхищенно распахивает глаза Ангелина. – Мы всегда жили на окраине, я довольно редко посещала центр. Откуда это знаешь ты?
– Бабушка рассказывала. Она всю жизнь прожила на Арбате. Я частенько гулял по этим улочкам… Уверен, что Москва – самый красивый город.
– А чем еще знаменита эта улица?
– Здесь было здание Верховного суда СССР. А вон там, – взмахиваю ладонью. – Лубянская площадь.
Ювелирная лавка Бергмана находится на пересечении Никольской и Богоявленского переулка. Старый еврей принимает только своих. Вход расположен внутри двора, а вместо вывески на неприметной, черной двери красуется изображение кольца. Процентов на пятьдесят, я уверен, что Бергман работает на спецслужбы…
Даже если он шпион, сей факт не мешает ему быть отменным ювелиром…
– Здравствуйте, – кивает Лина, проходя в просторную, богато обставленную прихожую.
– Милочка, вы знаете, как вам повезло? – вместо приветствия произносит Илья Моисеевич. – Марк, настоящий мужчина. И оба слова можно писать с большой буквы. Вы будете как за каменной стеной. Идемте, покажете мне свой очаровательный пальчик.
– Спасибо, – сдержанно отвечает Лина, оставляя размышления Бергмана без ответа.
– Вот кольцо, – бережно распахивает футляр Бергман. – И оно…
– Чудесное… Очень красивое. Наверное, не надо было портить сюрприз, Марк?
– О, нет… Оно вам безбожно велико, – надевает ей колечко Илья Моисеевич. – Правильно, что вы пришли сейчас.
Глава 13.
Марк.
Еду к ней на автомате… Давлю на газ, судорожно сжимая руль, и ни черта не понимая… Одна моя часть стремится порвать с прошлым, другая – новая и незнакомая мне – слизнем растекается перед будущим в лице Ангелины…
Что, вообще, происходит? Ангел перед глазами, стоит мне зажмуриться… И Эля с ее женственными, аппетитными прелестями…
Оправдываю себя тем, что не верю будущей жене… Ее лживым улыбкам, ласковому голосу, взгляду. Искреннему восхищению «чудесному» колечку…
Она до сих пор любит своего олуха, мечтает, чтобы он спас ее из лап монстра.
Потому и я могу поступиться правилами…
Нарушить данное Викулину обещание…
– Ты… – дрожащим шепотом бормочет Эля, стоит мне вломиться в ее квартиру.
Я ворвался в подъезд – бездумно, спешно… Открыл ее дверь своим ключом…
– Я.
Наваливаюсь на нее. Распахиваю халатик из атласа, дергаю чашки лифчика, обнажая полные груди. Втягиваю соски в рот, продолжая ее раздевать…
Рычу, силясь прогнать другое видение, незаметно отпечатавшееся на внутренней стороне век – мелкую девчонку с густой косой и тонкими, стройными ногами…
Во мне будто борются две сущности – и обе мои…
– Ма-арк… Мой любимый, – стонет она, помогая мне избавиться от одежды. Дергает ремень, выпуская на свободу вздыбленный член. – Ты передумал? Ты вернулся?
Молчу, стискивая зубы… Я до черта возбужден. Поцелуями с Линой, ее запахом… Всем, блять…
– Марк, остановись… Это ты… Из-за нее так?
– Замолчи, Эль… Просто дай.
Знаю, где лежат презервативы. Дергаю тумбочку и наощупь выуживаю фольгиевый квадратик.
Разворачиваю ее к себе спиной и вхожу на всю длину. Крепко фиксирую бедра и толкаюсь. Кончаю, спустя несколько секунд… Стискиваю зубы от боли… Нахер такое удовольствие – грязное, будто украденное…
– Сволочь, – всхлипывает Эля, подхватывая халатик. – Гад.
На мою щеку обрушивается звонкая пощечина…
Заслужил, знаю. Стягиваю презик, а потом молча одеваюсь. Быстро, словно я в армии.
– Прости, Эль… Я не должен был.
– Она не дает, да? Нравится? Фантазируешь о ней, вот и прибежал?
Ее лицо сейчас некрасивое… От обиды, боли, слез… Я виноват во всем. Я ее столько лет неволил, думая, что наши отношения вполне нормальные… Не жених, не муж. Ебарь, одним словом…
– Убирайся тогда, Марк, – выпаливает Эля. – Не буду я тебя с ней делить, ясно? Марк, а ты не спи с ней, – добавляет она с надеждой в голосе.
– Эль, ничего я не могу сделать. Нам придется пожениться. Нахер я тебе нужен на зоне? Я человека убил, я…
– Зато мой, – судорожно облизывает губы она. – И ты не убивал его специально. Так вышло…
– Викулин спасает мою задницу, как ты не понимаешь! – рявкаю я. – Отец того погибшего пацана не знает имя убийцы сына… Иначе, он расквитался бы со мной другим способом – без суда и следствия.
– Как это… не знает?
– А вот так… В материалах дела меня по-другому кличут. Викулин охраняет меня из-за памяти об отце… Я не должен был приезжать, Эль.
– Я не отпущу тебя, нет…
Она всхлипывает. Каждый звук отдается в сердце ноющей болью… Меня корежит просто… Выворачивает от ощущения собственной ничтожности. Куда я лезу? Здесь моя вотчина – грязный, пропахший табаком и кошачьей мочой подъезд, женщина, познавшая десятки мужских рук… Полуфабрикаты вместо домашней еды… Я сам – ненастоящий, с двойным дном… До конца так и не понявший, чего стою?
– Прости, Эль. Я жить хочу. Спокойно и…
– Сыто? Под крылышком Викулина, да? А как же я, Марк?
– Работать иди, Эль. Ты молодая, красивая, еще не все потеряно…
Отрываю от себя ее пальцы. Распахиваю дверь и слышу ее тихое, направленное в спину шипение:
– Я отомщу, Марк… Не оставлю это так…
Глава 14.
Марк.
Ничего она не сделает… Эля обязана мне свободой. Благополучной и спокойной жизнью без вызовов на допросы и подозрений…
Сажусь за руль, мысленно переносясь в прошлое… Она тогда жила с авторитетом по кличке Седой. Могла пойти по этапу со всеми его шестерками, но отделалась предупреждением.
Выступила как свидетель и… все на том… Сидела, боясь высунуть симпатичное личико из дома. Плакала и считала полученные из общака деньги. Седой щедро оплачивал ее жизнь. Не поскупился и после смерти… Оставил ей заначку. На нее Эльвира и купила квартиру…
Красивая она была… Очень. Стройная, улыбающаяся, остроумная – тогда она казалась мне трофеем… Ее все хотели. Все без исключения… Сначала она выбрала его – молодого, привлекательного вора, а потом меня…
Из омута мыслей меня вырывает звонок Викулина. Неужели, узнал, где я сейчас был, старый пес?
– Слушаю, Иван Львович.
– Ты где сейчас, Марк? – спрашивает он с нескрываемым раздражением.
– Я отвез Ангелину домой. Убедился, что она вошла во двор, и лишь потом уехал. Что-то случилось?
– Да нет… Плачет она, дуреха. Наверное, из-за этого сосунка переживает. Я решил, что тянуть со свадьбой никак нельзя. И у меня дела… неважные.
– Расскажете? – спрашиваю, паркуясь возле остановки. Не хочу ни на что отвлекаться… Викулин не из тех, кто станет повторять дважды.
– Нет пока. Свадьба в субботу. С делами я разберусь сам.
– А как же помолвка? Я думал…
– В субботу, Марк. Приводи квартиру в порядок. Мать предупреди. Костюм купи, если нету… Я все организую. Ресторан, гости… Все будет, как у людей.
– Хорошо.
– Завязывай с этой своей… тереться.
– С чего вы взяли, что я… Следите за мной?
– Нет. Просто чувствую, и все. Моя дочь – лучшее, что могло с тобой случиться, Марк. Не вздумай ее обижать. Не смей. Не то будешь иметь дело со мной.
– Я и не думал, Иван Львович. Но Лина и правда любит этого Женю…
– Любит, значит, разлюбит. Готовься. Куда хотите поехать после свадьбы? Любая страна.
– Ну, как любая, Иван Львович? Я невыездной. И вы, между прочим, тоже.
– Знаю, умник. Значит, обойдемся Сочи.
Пиздец просто… Уже в субботу Лина станет моей женой. К чему такая спешка? Из-за ее капризов и назойливого внимания Евгения?
Костюма приличного нет, в квартире бардак и нет нормального ремонта… Она сбежит от меня на следующий же день… Допустим, до субботы я смогу привести в порядок кухню и купить новую кровать в спальню. Вызвать клининг, повесить шторы… Черт! Почему Викулин торопится?
И могу ли я все выяснить сам? С уборкой поможет мама, а с остальным придется повременить.
Глава 15.
Ангелина.
– Боже, ну, как же ты хороша, – мама складывает на груди руки и трогательно всхлипывает, будто я иду под венец за любимого избранника…
– Мам, перестань…
– Ты прекрасна, – шепчет Санька.
Видели бы вы ее лицо… Она сидела в ступоре час, когда я все рассказала… Так и не могла решиться сделать это сразу. Все думала, что Женя меня спасет. Избавит от рук этого мерзавца Ильвеса…
Папа пошел лишь на эту уступку… У меня будет подружка невесты. Та, кого я выбрала… Не навязанная.
– Ну чего ты дуешься, Лин? Он красивый… И тебе же понравилось с ним целоваться?
– Линочка, а вы уже… Вы целовались?
– Да, – заливаюсь краской и прячу взгляд. – Это случайно вышло, мам. Что вы на меня так смотрите?
– Марк – достойный мужчина и хороший человек. Папа сказал, он с утра привез бригаду в квартиру. Те мебель собирают. Видишь, как он старается?
– Боже, – закатываю глаза. – Теперь памятник ему поставить за это? Не успеет он ничего сделать.
– Дочка, ты была готова жить в шалаше со своим… Женей. Прости господи…
Нашу милую беседу нарушает улыбчивая девушка. Она водружает на журнальный столик поднос с кофе и сладостями.
Ну, конечно… Мы ведь вип-клиенты… Мама предупредила хозяйку салона, что Викулины намерены оставить здесь целое состояние…
Может, стоит купить то, что действительно мне нравится? У меня свадьба… Самая настоящая. И если жениха мне выбрать не дали, то платье-то я могу?
– Вот это мне нравится. Потрясающее, – касаюсь ткани висящего на манекене платья.
– Здесь мало стразов, Лин, – морщит нос Санька.
– А я не елка… Оно дорогое, утонченное. А вышивка какая… Скромное, но стильное… Я его надену.
– Девушка, я сразу хотела его предложить, но ваша мама сказала, что вы предпочитаете пышное.
Оно упадет к моим ногам с тихим шелестом, когда ОН расстегнет молнию на спине… У Марка красивые, длинные пальцы с сухими, твердыми подушечками. Его касания пробуждают на коже волну мурашек, а эти невидимые звери будят что-то другое, обитающее глубоко во мне – первобытный трепет, желание… Что-то животное, страшное… Я боюсь оставаться с ним наедине. Боюсь его… И себя тоже… Как это, интересно – быть женщиной? С мамой о таком не поговоришь, а Санька… Стыдно доверять ей такое…
– Нет, – прочистив горло, отвечаю я. – Оно мне нравится. И моему жениху тоже приглянется. – А туфли вот эти.
– Лина, они скромные, – пытается меня переубедить мама. – Обычные, кожаные туфли. Брошка крошечная.
– Мам, мне нравятся.
Отец утром подарил мне ювелирный комплект с жемчугом и бриллиантами.
«Наш свадебный подарок», – так он сказал. Знаю, что он хотел дать мне намного больше, но мой будущий муженек отказался…
– Фу-х, кажется, закончили, – протягивает мама, устало потирая поясницу. – Теперь поедем выбирать торт и утверждать меню.
– А нельзя обойтись без меня? – строю страдальческое лицо. – Ма-ам… Ты же лучше во всем этом разбираешься. Какими цветами украшать зал? Текстура и оттенок скатерти и салфеток? Будто эти мелочи помогут мне стать счастливее… Наша свадьба – фарс. И все об этом знают.
– Нет, Лина. Папа сказал, что вы любите друг друга. А тебе я советую улыбаться и делать вид, что ты счастлива. Не давай пищу сплетникам и завистникам. Марк Ильвес – видный жених. Красавец, умница и…
– И убийца, – отвечаю чуть слышно.
– Это случайность. В жизни офицера и не такое бывает. Девочки, идемте в ресторан? Я угощаю, – смягчается мама. – Линка, тебе еще белье нужно купить. Разное… А свои детские комплекты выбросить.
– Ну, мам…
– Линка, это правда, что у твоего Ильвеса квартира на Арбате?
– Правда. Я ее не видела, он сказал, что получил ее в наследство от бабушки.
– Шикарный жених. Еще и с квартирой. И чего она нос воротит, да, Мария Николаевна?
– Точно, Санечка.
Мама грузит покупки в багажник. Сажусь вперед, чувствуя, как вибрирует в сумочке телефон. Номер незнакомый, я сбрасываю вызов.
«Линочка, это Женя. Нужно встретиться. Я все придумал. Украду тебя со свадьбы».
«Жень, не выдумывай. Будет сотня гостей. Забудь меня!»
«У меня появился покровитель. Ровня твоему папаше».
Глава 16.
Марк.
– Данилыч, как дела? Только не морщись, старый пройдоха, – хлопаю его по плечу, встречая возмущенный взгляд.
Знаю, что так не делается. Ну и меня, можно сказать, прижали к стене… Свадьба в субботу. В субботу, представляете? И ни днем позже… Так захотел Иван Львович, а я не в том положении, чтобы спорить или отказываться.
– Ей рожать, что ли, Марк Андреич? Или ты не знал, что женишься? Нам здесь ночевать придется и…
– Сложная ситуация, не бурчи. Я сам узнал вчера. Ее родители так решили, а мне ничего не осталось, как покориться. Найдешь людей?
– Попробую. Паркет здесь старинный, такой нельзя срывать. Будем циклевать и вскрывать лаком, но это в четверг. Успеет высохнуть. Плитку всю выбрасывать надо. Стены шпаклевать и красить. Андреич, родненький, выбери, какие комнаты оставим на потом? Все не успеем… Скажи спасибо, что согласились на такую авантюру.
Я мужиков не обидел – заплатил двойную плату. Обеды им привожу, разрешаю здесь ночевать. Мебель купил, кровать трехметровую…
В животе сладко ноет от предвкушения. Моя девочка… Скоро станет моей, даже если ее и успел испортить очкарик. Больше никто к ней не прикоснется, ни один мужик…
Никто… Сердце от тоски сжимается, когда вспоминаю, что недавно читал…
«Женечка, родной мой, любимый, если бы ты знал, как сильно я скучаю… Но у нас ничего не получится. Придется смириться. Не рискуй. Не приходи на свадьбу, тебя убьют!»
Да, я пал так низко, что попросил Ртищева пробить ее телефонный номер…
Залез в ее переписку – нагло и без спроса… Все выведал. Чем живет и дышит моя будущая женушка, о чем мечтает, что любит?
Наш штатный хакер по кличке Кислый даже ее поисковые запросы пробил, а там…
«Что делать, если не любишь мужа?»
«Как вытерпеть нелюбимого мужчину?»
«Секс с нелюбимым. О чем думать? Как пережить?»
Она меня ненавидит… Нелюбимый, навязанный муж… Почему именно сейчас я себя куском дерьма чувствую? Ничего не стоящим мудаком, возомнившим себя кем-то значимым?
Я хотел из кожи вон лезть, чтобы сделать наши отношения приемлемыми. Ровными, уважительными, возможно, дружескими.
Но я не насильник, чтобы заставлять ее так страдать. Может, отдать ее этому козлу?
Ну уж нет… Викулин прав – лучшее, что случилось со мной в жизни – эта девочка…
Чистая, нежная как роза, вкусная… Отзывчивая, целеустремленная, она, как никто подходит мне. Такому, как есть – прожженному, неотесанному вояке со шрамами и татуировками на теле. Здоровяку с каменными мышцами, привыкшему жрать суп и жареную картошку вместо лобстеров и трюфелей.
Отдать Лину Жене – расписаться в собственном бессилии. Признать себя мудаком прилюдно, что куда хуже…
– Красивая хоть невеста? – вырывает меня из мыслей Данилович.
– Очень. Молоденькая.
– Хорошо, что женишься, Марк. Отец был бы счастлив, – вздыхает он.
– Спасибо тебе, Данилыч. Сделай здесь все, что возможно. Остальные комнаты мы потом отремонтируем. Хозяйка сделает по своему вкусу.
С тяжелым сердцем выхожу на улицу, щурясь от яркого солнца, накаляющего асфальт.
Эльвира больше не звонила. Я перевел ей немного денег, она коротко поблагодарила в ответ… Вот и все… Как она будет без моей помощи? Найдет ли работу? Успокоится или станет преследовать Лину? И должен ли я и дальше помогать ей?
Викулин сотрет меня в порошок, если Эля приблизится к его дочурке…
Вопросы роятся в голове как пчелы. Костюма нет, туфель тоже… Заезжаю за мамой, а она от счастья будто парит над землей. Улыбается, обнимает меня и садится рядом, выуживая из сумки бутылку с водой.
– Еще шторы надо купить, Маркуша. И посуду. Кастрюли, сковороды, тарелки. Линочка будет готовить тебе завтрак, на работу провожать.
В животе снова сладко свербит… Она на моей кухне… В халатике или моей рубашке… Готовит для меня, ждет…
Вздыхаю, открывая файл, отправленный Ртищевым. Из свежего, можно сказать…
«Я все равно тебя выкраду, Лин. Мне будет помогать вор в законе. Викулин его когда-то сажал. Теперь он на свободе и ненавидит его. Все будет хорошо».
Надо бы поговорить с будущим тестем… Нехорошо, если какая-то шваль испортит нам торжество…
Глава 17.
Лина.
Разлепляю глаза и тянусь к лежащему на тумбочке телефону. Кошмар! Я проспала все на свете. Почему мама не разбудила? Да и отец…
Уже десять часов. Потягиваюсь и обнимаю подушку… Жадно вдыхаю аромат маминого любимого стирального порошка… Моя последняя ночь в родном доме истаяла с рассветом. Уже сегодня я поеду в чужую квартиру. Там неуютно и холодно. Плохо. Интересно, этот гад догадался поменять кровать или будет терзать меня на старой? Там, где спала его…Эля?
Почему я ревную, черт? И сны мне снятся такие жаркие… Неприлично даже говорить о таком…
Я вся мокрая просыпаюсь… Лоб, виски, белье… Взволнованная, с бешено колотящимся сердцем и спутанным сознанием…
Я знаю, что будет больно… Чувствую, что все, что меня ждет с Марком – страдания… Не могу объяснить, почему так в этом уверена? Я просто знаю и… всё.
Его чернота втягивает меня, как бездна… Я знаю, что прыгну в нее с разбегу и… Покорюсь ему. Чужому, несгибаемому, грубому… И я уже сейчас ненавижу себя за покорность…
Отец приказал никуда не выходить из дома без охраны. Всю неделю я только и делала, что ездила по магазинам и салонам с мамой и двумя амбалами…
А папа оплачивал наши счета… Меня наряжали как куклу. Платья, блузки, курточки, сумки, ботинки… Костюмы для выхода в свет, украшения… Словно я выхожу замуж за министра или депутата, а не простого, неотесанного майора… Папа даже шубу мне купил.
Кажется, за эти дни я отупела… И обессилела от чужого, пристального контроля…
Отец никогда не объяснял, зачем нам нужны телохранители. Мама всегда кивала болванчиком, ни разу не перечила… Господи, неужели, я тоже стану такой? Ни за что… Меня им не сломать. Главное – не касаться его бездны – черной и порочной… Тогда все будет хорошо.
Господи, ну кого я обманываю? Ночью Марк возьмет меня. Сделает своей собственностью, вещью… Его сильные руки, они…
– Доченька, родная, ты проснулась? – врывается в комнату мама.
Вскакиваю с кровати, заливаясь краской стыда… Я снова о нем думала… Снова, господи… Неужели, я хочу его? Без любви, уважения? Как животное…
– Мам, я так боюсь, – шепчу, обнимая ее. Глаза затапливают слезы, губы дрожат. Может, отказать ему? Сказать «нет» на вопрос регистратора?
– Чего, доченька? Лина, ты хотела поговорить о первой ночи? Или у тебя… У тебя было с этим мальчиком? – гладит меня по голове мама.
– Нет, мам. А этот Марк, он… Он к другому привык, понимаешь? Он мужчина – грубый, требовательный. Мне страшно…
– Глупышка моя. Марку ты очень нравишься. Так папа сказал. Он всю неделю сюда носа не казал, ремонтом занимался. Стал бы плохой муж так делать? Нет. Ты прямо скажи ему, малышка… Так, мол, и так… ты у меня первый.
– Господи, мам… У меня дыра в сердце размером с океан… Неужели, моя жизнь кончится вот так?
– Хватит говорить глупости, Лина. Он тебе тоже нравится, только ты сама еще не понимаешь, как сильно… Поднимайся, дочка, беги в душ. В двенадцать стилист приедет. А потом… Милая моя, этот дом без тебя опустеет.
– Мам, я ведь год не жила здесь, о чем ты говоришь?
– Но я знала, что ты моя маленькая девочка… А сейчас… У тебя будет муж.
Прогоняю страх и плетусь в душ. Я спортсменка и привыкла к постоянной боли… Я смогла переступить через сомнения и страхи. Лень поборола… Неужели, с каким-то мужланом не справлюсь? Ну, не умру же я, в конце-то концов?
Быстро сушу волосы и бегу в кухню. Ноздри щекочут ароматы выпечки свежей зелени, сыра, соленой рыбы и вина… В доме полно людей. И никого я не знаю…
– Лапочка моя, родненькая, – выдыхает тетушка Стеша. – Бутерброд будешь? Хлеб теплый еще, только из печи. И масло домашнее, и сырок… Ангел мой светлый, я могу приезжать к вам в гости? – добавляет она с придыханием.
– Конечно. Повар из меня не очень. Дрянной. Стешенька, ты меня научишь готовить? Хоть немного?
– Конечно, мой свет.
Я не умею готовить. Даже яичница получается твердой и пересушенной, как подошва. Надеюсь, сей факт станет весомым аргументом для Ильвеса. Он помучается немного и вышвырнет меня обратно… А я тотчас уйду, дважды повторять не надо будет.
– Лина, ты поела?
Я не заметила, как пришел отец. Обнималась со Стешей, принимала поздравления прислуги, читала сообщения от своих девчонок из Ерино… Забыла на мгновение, что выхожу замуж за НЕГО…
– Да, папуль. Ты…
– Идем за мной.
Приказ, не просьба… Едва переставляю ноги и вытираю о ткань джинсовой юбки вмиг вспотевшие ладони. Не дышу почти… Может, он обрадует меня новостью, что Ильвес сбежал? Отказался от меня?
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спрашивает он, прикрывая дверь кабинета.
– Н-нет… Пап, ты о чем?
– Ты общаешься с Акуловым? Только не смей мне лгать.
– Нет.
– Я попросил не врать, дочка, – щурится он, а меня потряхивает при виде его глаз – покрасневших от ярости.
– Пап, он написал мне с чужого телефона. Сказал, что у него появился покровитель и он… Он меня украдет. Я заставила его пообещать, что он не испортит мне свадьбу. Я… Пап, я не хочу ничего такого…
– Что было потом? – складывает на груди руки отец.
– Ничего… Он писал, звонил еще несколько раз… Я его заблокировала. Вот, смотри, – произношу пылко, пытаясь убедить отца в своей правоте. Разворачиваю экран, но он даже не смотрит.
– Он назвал имя покровителя?
– Нет. Сказал, что он вор в законе и ты его сажал.
– Я догадываюсь, кто он. Потому… Сценарий меняется.
– Что? Ты о чем?
– Регистрация вашего брака состоится через час.
– Что? Я не одета, не причесана, я…
– Замужнюю даму Евгений не тронет, в этом уже не будет смысла. Иди, собирайся, стилист приехал. И… А вот и Марк. Быстро собрался, зятек.
Подворачиваю голову, едва не роняя подбородок от удивления. Представительный мужчина, ничего не скажешь… И черный костюм ему безумно идет. Красная бабочка из бархата, белоснежная рубашка… И… Как он вошел? Или он давно здесь, а я, дуреха, не видела?
– Здравствуй, невеста, – улыбается Марк, без стеснения проходя в кабинет и усаживаясь в кресло напротив отца.
– Чего ты замерла, Лина? Собирайся, родная.
Глава 18.
Лина.
– Согласны ли вы, Викулина Ангелина Ивановна, стать женой Ильвеса Марка Андреевича? Любить и уважать его, поддерживать в радости и печали…
И прочее бла-бла…
Голова кружится. Я едва стою на ногах. Душно сегодня. Кондиционер в зале барахлит или… Нет, это все от волнения.
Наверное, мандраж отца и мне передался?
Нас с Марком доставили в загс на бронированной тачке. Мы вошли через задний двор. По периметру выстроилась охрана. Человек пятнадцать, не меньше…
Было душно, когда мы ехали. И сейчас невыносимо жарко… Я все что угодно готова пообещать, лишь бы дали попить.
– Да, – выдавливаю, не узнавая своего голоса. Губы облизываю.
Интересно, что бы случилось, ответь я «нет»?
– А вы, Марк Андреевич, согласны ли…
И снова эти дежурные, никому не нужные фразы…
– Согласен.
Он жрет меня взглядом. Этот подонок улыбается, мечтая скорее очутиться со мной наедине.
А потом тянется к моим губам, когда регистратор захлопывает красную папку, выдавая дежурное:
– Объявляю вас мужем и женой.
Марк целует меня. Нежно и… вкусно… Мне так хочется пить, что я пью вкус его губ. Слегка прикусываю его нижнюю губу и беспомощно цепляюсь за его плечо. В ушах шумит, на висках набухают капли пота… Хорошо, что меня не успели толком накрасить – макияж бы уже поплыл…
– Вот и хорошо, – потирает руки отец. – Слава богу, ничего не случилось. По машинам.
– Пап, а фотографии? – для чего-то спрашиваю я. Вот нафиг они мне нужны, а? – Фотографа не предупредили о ранней регистрации. Ты обо мне вообще не подумал, пап… Подружка невесты осталась дома. Мама, гости…
– Линка, не бузи, родная. Щас будет все. А Саша и мама в ресторане уже. И мама Марка.
Папа подходит к фотографу, снимающему другую пару. Вынимает из бумажника купюру и просит сделать несколько снимков.
Марк обнимает меня. Целует в висок и шепчет чуть слышно:
– Ты счастлива, жена? Сегодня поедешь в мой дом.
– А если я скажу, что нет? – выпаливаю, нарочито широко улыбаясь и позируя перед камерой.
– Это ничего. Ты привыкнешь. Завтра приготовишь мне завтрак. Сказать, что я предпочитаю? А то ты не догадалась спросить, – улыбается он, снова коснувшись моих губ своими.
За нашей тихой перепалкой наблюдает папа. Улыбается. Стыдливо отворачивается.
– Готовить я не умею, Марк. Так что тебе придется обходиться своими силами.
– О, нет. Ты теперь жена офицера, милая.
– Ильвес, ты…
– И ты теперь носишь мою фамилию, дорогая. И будешь стараться угодить мне. Ильвес Ангелина. Прекрасно звучит.
– И не подумаю. Меня силой за тебя выдали, Марк… И…
– Помолчи, ладно? Потом поговорим, дома.
Садимся в бронированную машину. Наш белый лимузин остался возле дома. Мне так одиноко… Машина эта… черная и страшная. Люди – незнакомые и хмурые. И нелюбимый муж…
Словно читая мои мысли, Марк берет мою кисть и мягко сжимает в своей большой, теплой ладони…
Глава 19.
Марк.
Губы припухли от поцелуев. В паху нетерпимо ноет, но гостям до этого нет никакого дела…