Чёрная полоса.

…крепка как смерть любовь;

ибо чрез нее сокрушится жало смерти…

Песнь песней Соломона, Глава 8, стих 6.

Глава 1

Податливые губы девушки покорно раскрывались навстречу поцелуям. Она прижималась к парню всем телом, её ладони скользили по его широкой спине. Он рассеянно поглаживал рукой её шелковистые бёдра под юбкой, но возбуждение так и не приходило. Внутри нарастало холодное раздражение. «Кукла резиновая», – настойчиво вертелось в голове.

Она сама прилипла к нему возле барной стойки, и когда он решил уходить, просто повисла на нем. Девица была симпатичная, с аппетитной попкой, но какая-то слишком стандартная: накачанные силиконом губы и грудь, наглые повадки, подпитая. Не проститутка, но столь же готовая к быстрой случке. Такие девицы, словно бабочки-однодневки, стаями собирались в ночных клубах, на своей, как они считали, законной территории.

За стеной кабинета гремела музыка, из выходящего в зал окна через неплотно закрытые шторы проникал мелькающий свет. Блики, словно цветные насекомые, бежали по стене, собирались в дальнем углу и скрывались за высоким шкафом.

Этот ночной клуб принадлежал ему. Роман никогда не приводил девушек в свой кабинет, но сегодня нарушил правило, и на то была причина. Алина, с которой он прожил полгода и даже подумывал сделать предложение, сегодня изменила ему с собственным водителем. Застав их в подсобке своего дома, Роман не собирался драться, но любовник в панике бросился на него. И что оставалось делать КМС по боксу, когда на него ринулся парень далеко не хилой комплекции?

Теперь Алина ехала к маме в Воронеж, а водитель отправился в травмпункт – чинить сломанную в двух местах челюсть. Роман злился на себя, хотя и не чувствовал вины. Просто сработал боксёрский рефлекс, и незадачливому любовнику прилетел «боковой». То, что переборщил, Роман понял уже после, когда его охранник привёл водилу в чувство.

Измена вскрылась случайно. Обедая в ресторане, он пролил на себя суп и пришлось ехать домой переодеваться. Там Рома быстро сменил рубашку и, поскольку горничная уехала за продуктами, сам решил отнести грязную вещь в стирку. Именно там, в подсобке, его ждал сюрприз.

Его любимая должна была находиться в фитнес-клубе, но, видимо, сегодня решила выбрать более увлекательное занятие. Алина, выгнувшись и отставив голую подкачанную задницу, опиралась на стиральную машину, а сзади, впиваясь жёсткими пальцами в женские бёдра, мерно раскачивался, периодически издавая сдержанно-рычащие звуки, её водитель. Прикусив нижнюю губу, девушка тихо постанывала от удовольствия. Шикарная грудь с крупными сосками, вывалившись из бюстгальтера, мерно подрагивала при каждом толчке.

Увидев эту «картину маслом», Рома почему-то расхохотался. Водитель Алины резко повернул голову и мгновенно отпрянул от красотки. Через секунду полуголые любовники заметались по комнате, собирая предметы своего гардероба. Рома заржал ещё громче, швырнул рубашку на пол, скрестил руки на груди и наблюдал, как они впопыхах натягивают на себя одежду. Это было смешно, чёрт возьми! До сих пор Роман не мог понять, почему эта сцена не вызвала у него ни злости, ни раздражения, ни обиды, всего лишь отвращение и приступ безудержного веселья – он буквально заходился от смеха и не мог остановиться. Только когда горе-любовник рванулся к нему с занесённой для удара рукой, Рома мгновенно перестал ржать, уклонился и врезал ему с правой в челюсть. Приложился от души, рука побаливала до сих пор. Поручив своему охраннику заботы о лежавшем в отключке водителе, он потащил Алину на второй этаж и приказал собирать вещи.

– Через час тебя не должно быть в Москве! – рявкнул он ей в лицо. – Попадёшься мне на глаза, закопаю!

Роман не был бандитом и никогда никого не закапывал, но слово держать умел. Алина знала это, к тому же была напугана до смерти, поэтому безропотно согласилась.

Воспоминания о произошедшем метались у Ромы в голове, не давая сосредоточиться на процессе. Желание пропало совсем. По коже прокатилась противная дрожь, сконцентрировалась между лопаток и медленно сползла к ногам. Когда позади раздался звук открывающейся двери, он, радуясь, что их прервали, с облегчением выдохнул и обернулся.

Как и ожидал, он увидел осклабившуюся физиономию своего друга Филиппа – только тот мог себе позволить бесцеремонно вламываться к нему в кабинет. При этом друг был не один. Из-за его плеча на мгновение вынырнула симпатичная, густо накрашенная мордашка шатенки. Ойкнув, девушка тут же скрылась за спиной Фила, который громко фыркнул, нарочито удивлённо выпучил глаза и тоже подался назад. Но Роман остановил:

– Фил! Заходи!

Парень шагнул внутрь. Рома тяжело поднялся с дивана, достал из верхнего ящика стола влажные салфетки, тщательно протёр руки и бросил пачку обратно. Девушка на диване никак не отреагировала на появление постороннего, продолжая сидеть с задранной юбкой. Рома окинул её недовольным взглядом, разочарованно вздохнул и процедил сквозь зубы:

– Всё, закончили. Иди в зал.

Девушка, словно он обращался не к ней, продолжала неподвижно сидеть на диване. Фил, с небрежной улыбочкой на губах, подошёл к ней, хлопнул по коленке и, наклонившись к уху, промурлыкал:

– Чего ждём, лапуля?

Она взглянула на него мутными глазами и откинула голову на спинку дивана.

– Девочка, похоже, под кайфом, – заключил Филипп.

– Не-е-е, – протянул Рома. – Зрачки нормальные. Выпила лишнего.

Наконец гостья подняла голову, сползла с дивана, поправила юбку и застыла в ожидании, пялясь на Рому.

– Продолжения не будет, – пожал он плечами, словно извиняясь. – Гарик!

В дверях, словно из-под земли, выросла фигура его охранника.

– Роман Сергеевич, я ему говорил, что вы не один, – начал оправдываться парень, имея в виду Фила. – А он всё равно…

– Успокойся, – небрежно велел хозяин кабинета. – Поручи кому-нибудь из ребят позаботиться о ней. Найдите, с кем пришла. Если не получится, просто отвезите домой.

– Понял!

Гарик аккуратно взял гостью под локоть и вывел из кабинета. В дверном проёме снова мелькнуло густо накрашенное личико.

– Это кто с тобой? – спросил Роман.

– Так, никто. Приблудилась одна.

– Миленькая. Только штукатурки много.

– Молодая. Наверное, не рубит ещё или колхоз не выветрился.

– Колхоз? Она из деревни, что ли?

– Не поверишь – из Воронежа! Я её специально для тебя привёз.

Рома брезгливо скривился, словно ему в рот попала какая-то гадость. Опять Воронеж! Но Фила, похоже, это очень веселило, и он принялся дурашливо похохатывать.

– В рыло захотел? – набычился Роман.

– А сможешь?

Друг оскалился и принял боксёрскую стойку. Рома смерил его насмешливым взглядом и расслабленно откинулся в кресле. Драться со своим другом он, естественно, не собирался. И не потому, что тот был тоже КМС и весил, как и Рома, девяносто килограммов. Просто друга, ближе чем Фил, у него никогда не было.

Рома был москвичом в первом поколении, Филипп же перебрался в столицу только в пятнадцать лет. В юности его перетащил из Сибири тренер по боксу, и до восемнадцати парень жил в спортивном интернате. Родители Фила, крепкие и полные сил, до сих пор оставались в Красноярске.

С семьёй Романа всё было немного сложнее. Его бабушка происходила из семьи переселенцев из Ирана. В конце XIX века, когда в Баку начался промышленный подъём, сюда потянулись иммигранты. В документах их записывали «персами», хотя этнически многие являлись азербайджанцами – выходцами из Южного Азербайджана.

Бабушка Ромы, Мина, когда-то блистала на сцене Бакинского оперного театра. Её выдали замуж – если не насильно, то уж точно без особой любви – за «уважаемого человека» значительно старше. Так тогда было принято. Зато она жила в достатке, а родители могли не переживать за будущее красавицы-дочери. В браке родилась девочка, а через десять лет «уважаемый человек» тихо ушёл из жизни.

Мина ещё какое-то время продолжала выступать, пока на неё не обратил внимание приезжий из Москвы. Это случайное знакомство перевернуло её жизнь…

Вскоре она вышла замуж и переехала в Москву. Дочь пошла по её стопам: блестяще окончила Гнесинку, но покорить оперный Олимп так и не смогла. Едва завершив учёбу, она родила сына и надолго была отлучена от сцены, а когда вернулась в театр, уже не смогла претендовать на первые роли.

Об отце Рома знал немного. Тот был родом из глухой сибирской деревни. Отец покинул семью, когда сыну едва исполнилось семь, и с тех пор больше не появлялся в их жизни. Променял восторженную, романтичную красавицу – мать Ромы – на «колхозницу», чей отец занимал высокий пост в московском правительстве. Вскоре новоиспечённый зять получил хлебную должность, но потом исчез из столицы, растворившись навсегда.

Сейчас Рома смотрел на эту историю иначе. В подростковом возрасте он изводил бабушку расспросами об отце, и одна её фраза навсегда запала ему в душу: «Он просто вернулся на землю». Вернулся в привычную среду, устав от изысканных манер двух женщин, от бесконечных походов в театры и музеи, от классической музыки и разговоров о высоком. Впрочем, бабушка с самого начала относилась к широкоплечему красавцу-сибиряку без особого пиетета. Она привыкла к другому типу мужчин и никогда не одобряла увлечение дочери.

Второй муж бабушки, Виталий Андреевич Ракицкий, известный московский антиквар и коллекционер предметов искусства, был старше её всего на пять лет. Рома прекрасно помнил Виталия Андреевича: высокий, худощавый, всегда гладко выбритый, в неизменно строгой одежде – даже дома он не позволял себе щеголять в спортивном костюме и домашних тапочках. Несмотря на то что Ракицкий относился к нему с теплом и заботой, маленький Рома слегка побаивался его чопорно-строгого вида. Когда Роме исполнилось двенадцать, бабушкин муж внезапно умер от инфаркта, но его смерть была окутана ореолом некой тайны. Вскоре после его кончины в доме несколько раз появлялся странный человек, бабушка закрывалась с ним в гостиной и долго беседовала, иногда на повышенных тонах. Рома пытался подслушивать, но толком ничего не понял.

Вскоре после этой трагедии мама Ромы познакомилась в своём театре с тенором из итальянской гастролирующей труппы – не звездой первой величины, но достаточно известным в оперных кругах. Спустя год они поженились и мама переехала в Турин. Рома остался с бабушкой – та ни за что не согласилась отпускать единственного внука в чужую страну. Да и он сам не горел желанием жить с незнакомым человеком, который даже по-русски не говорил. Мать, скрепя сердце, вынуждена была смириться. Сейчас она по-прежнему живет в Италии, где у Ромы появилась младшая сестра. Отношения с новой семьёй мамы сложились тёплые, хоть видятся они редко – всего пару раз в год. Обычно он приезжает на день рождения матери, иногда она сама наведывается в Москву.

Бабушка воспитывала внука в строгости, буквально вдалбливая хорошие манеры, но при этом боготворила его и практически ни в чём не отказывала. Когда в двенадцать лет Рома объявил, что записался в секцию бокса и больше не будет заниматься фортепиано, она была жутко расстроена, но не стала его неволить.

Однажды Рома привёл домой нового друга Филиппа, с которым познакомился на соревнованиях. Бабушке сразу не понравился этот болтливый и бесцеремонный паренёк, везде сующий свой любопытный нос. Но и на этот раз она проявила ангельское терпение – приняла мальчика, и вскоре Фил практически поселился у них. Впрочем, этому русоволосому симпатяге с добродушным открытым лицом с детства удавалось очаровывать женщин любого возраста, чем он нередко пользовался.

Состояние, оставленное бабушке мужем, позволяло вести довольно роскошный образ жизни, однако Рома не собирался вечно сидеть у женщины на шее – они с Филом грезили о профессиональном ринге и баснословных контрактах. Однако карьера боксёров не задалась: оба получили травмы и в двадцать лет оставили мечты о профессиональном спорте. Зато в бизнесе всё сложилось. Несмотря на протесты бабушки, после окончания университета Рома и его друг начали возить из Китая различный ширпотреб и реализовывать его в сельских районах Подмосковья. Спустя пять лет они уже владели ночным клубом, рестораном, парой кафешек, десятком объектов торгово-офисной недвижимости, успешно сдаваемой в аренду, и сетью магазинов по продаже всё того же китайского ширпотреба. Конечно, им бы не удалось развить такую деятельность без бабушкиных вливаний в бизнес. Мина без тени сомнений отдала им практически всё, что имела, но сейчас это возвращалось ей сторицей. Роман числился директором и управлял ночным клубом «Солт», контролировал работу ресторана и кафе, а Фил занимался всем остальным.

– Заходи, чего прячешься? – позвал Филипп девушку.

Юная шатенка вынырнула из-за притолоки и неуверенно, словно опасаясь чего-то, прошла в кабинет. Высокая, статная, с модельной фигурой, немного тощая на вкус Ромы, но наверняка идеальная с точки зрения рекламных агентств. Джинсы, свитер-водолазка, переброшенное через руку короткое бежевое пальто, модные туфли на толстой подошве. Прикид вполне приличный и недешёвый, оценил Рома. Взгляд задержался на её лице: естественно-пухлые мягко очерченные губы, высокие скулы, гладкие тёмно-русые волосы до плеч. На первый взгляд ничего особенного, не блистательная красавица, просто симпатичная. Скорее всего, на улице он бы даже внимания на неё не обратил, мелькнула первая мысль. Хотя… Глаза! Цвета морской волны, похожие на портал в бездну, они манили и словно затягивали в свою глубину. Вот только яркий макияж портил впечатление, придавая юному лицу пошловатый вид ночной бабочки. Рома слегка поморщился. Чрезмерно наляпанная на лицо косметика всегда воспринималась им как явный признак дурного вкуса.

– Знакомься! – Филипп осторожно тронул девушку за локоть. – Мой друг Роман. А это…

Фил запнулся, изобразил на лице тяжёлую работу мысли и, не справившись, обратился за помощью к гостье:

– Как тебя, напомни…

– Александра.

Из уст девушки имя прозвучало как-то торжественно. При этом она в упор уставилась на Рому своими бездонными глазищами, так что он на секунду почувствовал себя неловко за сцену, невольным свидетелем которой она только что оказалась.

– Роман, – буркнул он, вставая с кресла.

Когда он сделал резкий шаг навстречу, она еле заметно вздрогнула, словно под порывом ледяного ветра, и напряжённо застыла. Вместе с ней и остальные замерли в тупом молчании. Роман не знал, что говорить, впрочем, он и не собирался придумывать тему для разговора, а бесцеремонно расматривал девушку. Она, в свою очередь, тоже не отводила взгляд от его лица, слегка улыбаясь уголками губ. В своей привлекательности Рома не сомневался и гордо приподнял лицо, словно хотел выгодно его продемонстрировать. Вьющиеся чёрные волосы, смугловатая кожа холодного оттенка и тонкие черты лица достались ему от матери-азербайджанки. А вот серо-голубые глаза и крепкое от природы тело – от отца, коренного сибиряка. Но под пристальным взглядом этой девчонки он вдруг ощутил неприятное чувство неловкости, будто у него на лице обнаружили некий изъян. Так бывает в юности, когда лицо покрывается прыщами и тебе кажется, что все только и делают, что обсуждают, какой ты урод. Вдобавок в её взгляде сквозило что-то насмешливо-осуждающее, и он ощутил, как где-то в глубине начало закипать раздражение. День и так не задался, а тут ещё какая-то мартышка, притом, по словам друга, просто приблудная, смеётся над ним. Или ему это только кажется? Да нет, она и вправду насмехается. Вон как искрятся насмешкой два красивых озерца!

Немного замешкавшись, Рома недовольно пробурчал, обращаясь к девушке:

– Подожди в коридоре. Мне нужно с Филом переговорить.

Гостья небрежно передёрнула плечами и покинула комнату. Когда за ней закрылась дверь, Рома плюхнулся назад в кресло и спросил:

– Ты где её нарыл, что даже имя вспомнить не смог?

– А я и не запоминал, – мотнул головой Фил. – Просто услышал, как две симпотки общаются. Понял, что девчонки из Воронежа, ну и решил привезти их к тебе. Спросил, как зовут, но тут же забыл, кого как. Одна, правда, соскочила, дела у неё. Но эта прелесть согласилась. Ты сегодня одну отправил в Воронеж, а другая тут как тут! На замену. Прикольно же!

– Ты дебил?! Не подумал, что теперь Воронеж у меня блевотные ассоциации вызывает?

– Да ладно тебе! Нормальный город. Вон какие тёлки там подрастают.

– И что мне с ней делать? Она вообще – кто?

– Да хрен его знает! Я на презентации Леркиного салона был. Смотрю, девчонки зачётные тусуются, ну и подкатил. Когда ты меня набрал сегодня, я очень расстроился. Решил, нужно тебя развлечь.

Лера была девушкой Фила. Они встречались уже полтора года и практически жили вместе. Фил помог ей открыть уже второй салон красоты и, судя по всему, не собирался останавливаться. Но всё равно он не переставал знакомиться с новыми девчонками, словно проверял – не утратил ли своё обаяние, находясь в постоянных отношениях.

– Красава! Лера-то что сказала, или ты ей лапшу на уши навешал?

– Почему? Поделился твоей бедой. Она меня и отправила тебя утешать.

– И девочек снять посоветовала? – хмыкнул Рома.

– Ты что! Она бы мне сразу причиндалы оторвала! Я втихаря.

– А эта дурёха так сразу с тобой и поехала…

– Не-е-е. Упиралась до последнего. Но ты же знаешь, как я умею уговаривать. Заболтал, предложил поехать в «Солт». Обещал с хозяином познакомить. Сказал: потусим, затем отвезу домой. Они с подругой на Гиляровского квартиру снимают. Ты бы видел, как она загорелась, когда про наш клуб услышала. Видимо, он им не по карману. А тут на халяву побывать.

– И что мне с ней делать? – раздражённо повторил Рома.

– А что с мадамами делают? – лукаво прищурился друг.

– Ну ты и кретин. Вломился без стука, одну дуру выгнал и тут же другую подсовываешь.

– Сравнил тоже! Та профура потасканная, а эта спелый персик!

– Персик с раскраской шалавы? Сам и жри такой фрукт, – фыркнул Рома и брезгливо оттопырил губу.

– Так это отмыть можно. Хочешь, к Лере в салон отвезём, они из неё Нефертити забацают. Там у неё есть одна мастерица…

– Не понял! Ты мне её что, на постоянку втюхать решил? Хватит мне одной воронежской!

– Ладно. Дело твоё, – сразу сник Фил и опустился на диван.

– Ты что расселся? Иди, потуси с ней немного и отвези домой.

– Слышь, брат, мне вообще-то к Лерке пора. Может, ты сам?

– А ты не офигел?! Сам привёз, сам и туси!

– Ромаха, ну не грузи, – заныл друг. – Гиляровского вообще в другую сторону от Леркиного салона. Пока дотащусь… А тебе всё равно делать нечего.

– Хорошо. Зови её, – с тяжёлым вздохом сдался Роман.

Фил вернулся спустя десять минут, с озабоченным видом плюхнулся на диван и выдохнул:

– Свалила…

– Что значит: свалила? Может, она в зале?

– Не, я вниз метнулся. Охранник на входе сказал: выходила такая. Он тоже её засёк. Красотка! Зря ты…

– Засунь свои советы, знаешь, куда?.. – рявкнул Роман в сердцах.

То, что девушка ушла, разозлило даже больше, чем её насмешливое лицо. В голове мелькнуло: «Сегодня явно не мой день…».

– Ты хоть поинтересовался, сколько ей лет? Восемнадцать-то есть?

– Должно быть, – уверенно заявил Филипп.

– Смотри, Филя! – разозлился Роман. – Если с ней что-нибудь случится, я тебе устрою…

– Охранник говорит, она такси взяла.

Рома расслабленно обмяк в кресле. Он на самом деле ощутил беспокойство, узнав, что девушка ушла в ночь одна. Такси – это хорошо.

– Гарик! – крикнул он охраннику, и когда тот возник на пороге, приказал: – Камеры посмотри. Найди номер такси, на котором девушка уехала.

– Так её Олег домой повёз.

– Не тупи. Та, которая сама ушла.

– Красотка с зелёными глазами? Саша?

– Познакомился уже?! Орёл!

– Ну так, перетёр с ней малёхо, – парень неопределённо пошевелил в воздухе пальцами. – Телефончик не дала, но и не послала. Хорошо, найдём.

– Не найдём, а просто узнай у таксиста, как он её довёз.

– Понял. Сделаю, – ответил Гарик и как по мановению волшебной палочки исчез из поля зрения.

Рома всегда поражался способности этого крупного и широкоплечего, весом почти равного ему парня двигаться так, словно он состоял из прозрачного дыма – исчезать мгновенно и бесшумно. Гарик был моложе на пять лет, и Рома знал его с давних времён боксёрской молодости, когда мелкий пацан пришёл в секцию, где они с Филом тренировались. Сейчас Гарику было двадцать два, но карьеру боксёра он уже закончил, хотя подавал большие надежды. И причина не в травмах, как у Ромы с Филом – он попал в неприятную историю: по пьянке послал в нокаут парня и получил год условно. О карьере профессионального боксёра Гарику пришлось забыть. Ему предлагали участвовать в боях без правил, но Роман убедил не связываться с криминалом и пригласил его в клуб охранником. Из-за судимости бывший боксер не мог применять силу и вступать в рукопашную с дебоширами, но природная смекалка помогала ему сглаживать конфликты без грубости. А если переговоры не помогали и буянов не удавалось выпроводить, в дело вступали те, кому было можно пускать в ход кулаки.

По истечении срока судимости – Гарик называл это «дисквалификацией» – он мог наконец заняться охранной деятельностью и стал водителем и персональным телохранителем Романа. Впрочем, «водитель-телохранитель» – это скорее условное определение его обязанностей. Роман не особо нуждался ни в том, ни в другом: он отлично водил машину и умел постоять за себя. Гарик стал скорее его личным помощником и со своими задачами справлялся великолепно. Это даже Фил признавал, хоть и немного ревновал друга к Гарику. Как-то раз он дал ему краткую, но, по мнению Ромы, исчерпывающую характеристику: «Субординированный, сообразительный, ничего не гнушается». Последнее касалось того, что Гарик брался за любые поручения – хоть за покупку предметов женской гигиены. Единственное, что немного напрягало – это безудержная тяга Гарика к слабому полу. Но Роман списывал это на возраст, прекрасно помня, что в двадцать два они с Филом не пропускали ни одной юбки.

Едва поняв, что вопрос с девушкой закрыт, Филипп вальяжно развалился на диване и уже никуда не спешил. Похоже, отмазку с Лерой он придумал, чтобы не заниматься поисками.

– Ну расскажи, брат, – начал он, ухмыляясь, – как всё было?

– Я тебе что, мазохист, это дерьмо пересказывать?! – зло сжал губы Рома. – Всего, что сказал по телефону, тебе недостаточно?

– Ну что, прямо так и застал? – продолжал допытываться Фил. – Прямо в постирочной?

– Нет, криво! Конечно, прямо! Почти весь процесс!

Рома вспомнил сцену в подсобке, и его опять накрыл приступ неконтролируемой весёлости. Он попытался подавить наползающую на лицо улыбку, но в итоге не удержался и прыснул. Фил с немалым удивлением уставился на друга.

– Тебе смешно?

– А то! Ты бы видел, как они метались по комнате, словно тараканы.

– Да-а-а, – округлив глаза, протянул Филипп. – И что дальше?

– Ничего. Сучку эту к мамане отправил, а шустрика в больницу.

– Отметелил?

– Врезал разок – с правой. Ты понимаешь, он сам виноват, – зачем-то начал оправдываться Рома. – У меня и в мыслях не было. Даже не злился. Стою, ржу, как дебил, а он на меня с кулаками. Ну, я на автомате и…

– Тяжело приложил?

– Вырубил. Челюсть в двух местах треснула. Хорошо, что Гарик сам боксёр. Быстро в чувство привёл и отвёз в травму.

– Не заявит?

– Пусть докажет сначала. Гарик ему популярно объяснил всё по понятиям.

– Это он умеет, – согласился Филипп. – Ну, ты, я смотрю, не сильно расстроился. Ржёшь!

– Сам в шоке. А ведь, похоже, сидело во мне предчувствие. Словно ждал чего-то. Подлянки какой-то, что ли?.. Сейчас даже облегчение ощущаю. Словно после поноса, – добавил он через паузу.

Рома действительно ощущал странную легкость – будто сбросил тяжёлый груз, который нёс очень долго. Фил вытаращился на своего друга, некоторое время молча переваривал, затем покатился со смеху.

– Ну ты выдал! – просипел он, утирая пальцами слёзы. – После поноса! – повторил Фил и закатился по новой.

– Бабуля расстроится, – с досадой проговорил Рома.

– Наоборот. Мина Валидовна только обрадуется. Она давно говорила…

– Что-о-о? – в голосе Романа зазвучало недовольство. – Кому говорила? Тебе? Ты меня с ней обсуждаешь?!

– Я-я-я?! – ткнул себя пальцем в грудь Филипп. – Никогда! Она просто спрашивала, насколько у вас всё серьёзно. Ну и прошлась по твоей от души. Мы с Лерой даже слегка припухли.

– Блин! Ещё и при Лере?! Когда вы успеваете за моей спиной шушукаться?

– Да почему шушукаться? Ты, типа, не знаешь, что мы у неё бываем? Так она сама приглашает. Нам что, отказываться? Я Мину обижать не собираюсь, она мне вроде тоже не чужая.

– Всё, проехали. Шиш ты что ещё от меня услышишь.

– Ну, спасибо, друг! И это после того, что я для тебя…

– Ага, очередной воронежский хомут привёз, – недовольно оборвал его Рома.

– Да иди ты!

– Уже в пути!

Роман хмыкнул, поднялся из кресла, сбросил пиджак и направился в небольшую душевую, оборудованную рядом с кабинетом. Встав перед зеркалом, он быстро нанёс крем для бритья и принялся скоблить станком тёмную щетину. Бабушка терпеть не могла видеть его небритым. «Или бороду отпусти, или брейся», – недовольно ворчала она, ощутив под пальцами колкую поросль.

Закончив бриться, Рома умылся, протёр лицо и брызнул на шею туалетной водой из зелёного флакона с изображением всадника. В кабинете он натянул пиджак, сгрёб со стола телефон, ключи и вопросительно посмотрел на Фила.

– Ну что, погнали по домам? А то Лера тебе клизму вставит.

– Не-е, она сегодня к матери намылилась, так что можем гулять. Давай накатим? – предложил друг.

– Не хочу. Поеду бабулю обрадую.

– Поздно уже.

– Она раньше двенадцати не ложится. Да и домой мне не в кайф. Поживу у неё недельку.

– Тогда погнали.

-–

Рома ковырялся в карманах, пытаясь найти ключи от двери бабушкиной квартиры, когда замок щёлкнул и дверь потихоньку отворилась.

– Спасибо, – обронил он, шагнул внутрь, нагнулся и коротко чмокнул в щеку пожилую седовласую женщину в домашнем синем платье и фартуке.

– В прихожей возилась. Слышу, толчётся кто-то за дверью. Глянула на экран – ты.

Рома быстро сбросил в подставленные женщиной руки пальто, сменил туфли на мягкие тапочки и спросил:

– Мина ещё не легла?

– Как всегда полуночничать собралась. В гостиной пасьянс раскладывает.

– Спасибо, Елена Павловна, – ещё раз поблагодарил он пожилую женщину, легко тронул её плечо и прошёл внутрь квартиры, продолжая хлопать себя по карманам. Ключи обнаружились в боковом кармане пиджака, и он чертыхнулся про себя.

Дверь в гостиную была приоткрыта, и он сначала осторожно заглянул туда через широкую щель, и лишь после вошел в просторное помещение. Комната была обставлена дорогой и основательной мебелью: громоздкий диван с деревянными резными подлокотниками, два таких же массивных кресла, буфет из орехового дерева, журнальный стол и старинное пианино известного мастера, которое Мина привезла с собой из Баку. Инструмент был настолько древним, что его приходилось настраивать по два раза в год, пока Роман не сделал любимой бабушке подарок: нашёл в Германии реставратора, оплатил его проезд и проживание в дорогом отеле. Мастер возился две недели, разобрал пианино почти полностью, но всё-таки привёл в порядок. Мина была просто в восторге.

Стены гостиной украшали картины – прекрасно выполненные копии произведений известных мастеров. До смерти Виталия Андреевича Ракицкого, хозяина квартиры, здесь висели преимущественно подлинники. Их было около полутора десятков. Незадолго до своей кончины Ракицкий почему-то начал распродавать коллекцию, заменяя подлинники копиями. Он не скрывал это от Мины, но она не интересовалась причиной замены, полагая, что не должна лезть в дела мужа. После его смерти выяснилось, что подлинных осталось всего четыре картины, причём не самых дорогих.

По завещанию Мина являлась единственной наследницей и получила всё движимое и недвижимое имущество мужа. Часть денег оказалась в доверительном управлении инвестиционного фонда и была вложена в акции крупных российских компаний, часть лежала на рублёвых и валютных депозитах. С учётом денег, вырученных от продажи оставшихся картин, набралось чуть больше двух миллионов долларов. Однако это было меньше трети стоимости всей коллекции, и куда делись остальные деньги, Мина понятия не имела.

Обстановка этой пятикомнатной квартиры в Большом Левшинском переулке всегда возвращала Романа в детство. Он жил в собственном доме, достроенном в прошлом году, но здесь чувствовал себя более комфортно, отдыхал душой, расслаблялся и напрочь забывал о жизненных перипетиях, проблемах и неудачах. Ракицкий купил квартиру в доме с подземной парковкой, бассейном и СПА на нижних этажах в две тысячи третьем, перед тем как сделал предложение Мине. Квартира была просторной: большая гостиная, кухня-столовая, огромный холл и четыре спальни с собственными санузлами и гардеробными. Сейчас бабушка говорит, что чувствует себя здесь как на стадионе, но даже и не помышляет о продаже. Квартира наполняется голосами только когда приезжают из Италии мама с мужем и сестра Романа, в остальное время здесь живут только бабушка и горничная, которая работает у них с незапамятных времён. Роман и Мина считают её членом семьи и относятся соответственно.

Предполагая неприятный разговор с повторным пересказом сегодняшних событий, о которых хотелось поскорее забыть, Роман всё же натянул на лицо самую беззаботную улыбкуи решительно направился к сидящей в кресле бабушке.

– Добрый вечер, Мина.

Ей нравилось, когда он называл её просто по имени. Она говорила, что чувствует себя снова молодой, слыша своё имя из уст прекрасного юноши. «Прекрасный юноша» – это определение в отношении себя внук слышал с самого детства, и лет до восемнадцати его от этого коробило. Он злился на бабушку, хотя внешне недовольства не выказывал. Повзрослев, Рома смирился и перестал обращать внимание на цветистые эпитеты. Если это доставляет удовольствие родному человеку, он готов терпеть и не такое.

– Здравствуй, мальчик мой, – радостно воскликнула бабушка и потянулась навстречу его объятиям.

Роман наклонился и, вдохнув знакомый с детства аромат духов, обнял её за плечи. Бабушка провела пальцами по его щеке и удовлетворённо улыбнулась.

– Гладенький.

– Как себя чувствуешь?

– Словно мне семьдесят. Представляешь? – отшутилась она.

Мине столько и было, но выглядела она намного моложе. Регулярные занятия йогой, СПА-процедуры, длительные прогулки в парке, бассейн – стареющая женщина вела непримиримую борьбу с возрастом, и пока ей удавалось сохранять бодрость и изысканную привлекательность. Природа наделила её удивительно красивой кожей – ровной, почти неувядающей. Благодаря уходу и, возможно, хорошим генам, она даже в почтенном возрасте смотрелась довольно свежо. Никакой пластики Мина не признавала, но старела красиво. К тому же она обладала чувством стиля, и сегодня, в элегантном шёлковом домашнем платье, с тонким, закрученным в виде тюрбана шарфом на голове и умело нанесенным макияжем, она действительно выглядела прекрасно для своего возраста.

– А как ты себя чувствуешь после сегодняшнего? – спросила Мина, буравя внука взглядом.

Её прямой вопрос застал Романа врасплох. Усевшись в кресло напротив, он только собирался с мыслями, как преподнести сегодняшнее событие, но она, по-видимому, уже всё знала.

– Откуда? – хмуро буркнул он.

– Ну что ты так реагируешь? Лера позвонила.

– Ну, получит она у меня, – процедил Роман.

– За то, что пальму первенства перехватила? – лукаво уточнила Мина. – Ты хотел сам рассказать или утаить от меня?

– Не говори ерунды.

– Хорошо. Ну давай, посвяти меня в подробности.

– Боюсь, что подробности тебе не понравятся. Давай опустим их. Если в общих чертах, я застал Алину с водителем и выгнал её.

– Надеюсь, без рукоприкладства?

Рома нервно поёжился, припомнив закатившиеся глаза парня.

– Чуть-чуть, – виноватым тоном признался он, приподняв кисть руки и обозначив произошедшее крошечным зазором между большим и указательным пальцами.

– Как! Ты ударил женщину?! Рома, мальчик!..

– Нет. Её хахаля, когда он хотел мне в табло заехать. Я что, должен был ещё и морду ему подставить?! – разозлился Роман, незаметно для себя переходя на сленг.

– Фу! Не выражайся как босяк! Сильно ты его?

– Один раз.

Мина почувствовала неуверенность в голосе внука, словно он чего-то недоговаривал, и осторожно уточнила:

– Один? И что в итоге? Что с ним?

– Полный аут. Челюсть сломал.

– Надеюсь, ты отвёз его в больницу? Он от тебя такую беду отвёл, спас от змеи. Ты ему должен быть благодарен, – с долей назидательности заметила бабушка.

– Гарик отвёз.

– Гарик?! Ты доверил раненого этому бандиту?! – возмутилась она и с усмешкой добавила: – Он мог его и на кладбище отвезти. Ты проверь.

– Ба, ну что ты такое говоришь! Почему опять бандит?!

– Не кипятись. Я утрирую, конечно. Но твой Гарик своими манерами иногда напоминает гопника.

– Да, не в школе бальных танцев воспитывался, – угрюмо согласился Роман. – Зато надёжный.

– Дай бог. В общем, я рада, что эта особа себя проявила. Я чувствовала фальшь в ней. Гулять от молодого, красивого…

– Фальшь тебе по определению чувствовать положено, – ухмыльнулся внук. – Погоди! – вдруг опомнился он. – А от старого, по-твоему, гулять можно?

– Ну-у, от старого, как бы это сказать… Бывают обстоятельства… – она замялась, подбирая слова, и внук не преминул воспользоваться её замешательством:

– Мина, а ты случайно не своего первого мужа имеешь в виду?!

– Рома, прекрати! Зачем ворошить…

– Ба! Ну ты уж если начала…

Внук застыл, упираясь заинтересованным взглядом в лицо бабушки, и она, поразмыслив с полминуты, кивнула и призналась:

– Во-первых, меня практически насильно выдали замуж. Я с мужем ни секундочки счастливой не была. Как мужчина… он был практически никакой. Ты понимаешь, о чём я. Только вино хлестал сутками и про деньги со мной скандалил – жадный был до ужаса! Что я чувствую, ему было наплевать. А мне так хотелось, чтобы меня любили, – Мина помолчала, словно собираясь с мыслями, затем продолжила: – В общем, пристал ко мне один из нашего театра – молодой, красивый. Ноги мне целовал… А слова какие говорил! В небе звёзды взрывались, когда мы были вместе.

– Ну, ба, ну ты даёшь!

– Мы очень любили друг друга. А тут вдруг муж взял и умер. Год траура, представляешь?! Ни шагу влево, ни шагу вправо. Родственники меня заботой окружили, облепили, словно муравьи. Не до любви мне стало. В общем, как-то мы отдалились, потом и вовсе расстались, – Мина коротко вздохнула и закончила грустное повествование. – Он потом уехал куда-то.

– А Ракицкий? Откуда он свалился?

– Ракицкий – это уже потом, через полтора года после смерти мужа появился. Он в Баку по делам прилетел и решил театр посетить. Мы как раз тогда «Аиду» давали, а я главную партию пела. Он и влюбился. Ухаживал божественно. Стихи читал, романтично в любви объяснялся. Приятный, галантный и симпатичный. Для своих лет выглядел просто прекрасно. Ну я и поплыла. Влюбила-а-ась, без памяти!

– Золото, бриллианты к тому же, – подсказал Рома и рассмеялся. – Ну ты даёшь, Мина. Я тебя обожаю!

– И судя по тому, как веселишься, по своей ты терзаться не собираешься?

– Не понимаю почему, но ничего такого и в помине нет.

– Потому что это было просто увлечение. Я сразу видела, что это не твой человек.

Роман поднялся, перегнулся через стол, стараясь не нарушить стройные ряды разложенного пасьянса, и прижался щекой к лицу бабушки.

– Всё, забыли, – тихонько оттолкнула она его. – У меня к тебе посерьёзней дело.

Рома моментально напрягся. В последний раз, когда Мина с таким лицом начинала разговор, она преподнесла ему новость о своей болезни. У неё обнаружили что-то непонятное в груди, и следующие два месяца он был как на иголках, пока полное обследование не показало, что ничего страшного нет.

– Что случилось? Что-то плохое? – беспокойно спросил внук.

– Пока не знаю. Мне сегодня позвонила девушка – Александра. Представилась дочерью Виталия.

– Виталия Андреевича?.. Ракицкого? Как такое может быть? Ты же говорила…

– Говорила. С его слов говорила. Он меня уверял, что родственников у него нет. Они все в блокаду умерли, только отец выжил, потому что на фронте был. Отца не стало в начале двухтысячных. Виталий был единственный ребёнок. Кстати, его состояние имеет военные корни: отец картины с фронта привёз. Они их до развала Союза боялись обнародовать, ну а потом успешно продали. Так что я не знаю, как к этому звонку относиться.

– И что она хотела? Денег? Наследства?

– Нет. Она сразу предупредила мой вопрос на эту тему. Ей, как она сказала, нужно посоветоваться. В общем, мы с ней договорились, что завтра в шесть она приедет.

– Сюда?!

– Ну а куда ещё? Конечно, сюда.

– Ба, ты в своём уме?! Незнакомого человека в дом приглашать. А если она мошенница? Если завтра тебя обворуют или ограбят?

– Ерунда. Здесь и брать-то нечего. Копии картин или бижутерию? Драгоценности в банковской ячейке, деньги на картах. И потом – она мне показалась очень милой и воспитанной. Не то что эта твоя…

– Так, про эту забыли! Я завтра…

– И я же об этом. Ты появись к назначенному времени. В принципе, и Гарика можешь своего взять. Елена его покормит в столовой. Он в прошлый приезд очень её котлеты нахваливал.

Что-то в голосе бабушки насторожило Романа, плюс её неожиданное предложение пригласить Гарика. Он внимательно всмотрелся в лицо Мины, но оно оставалось непроницаемым, только сомкнутые в замок пальцы выдавали внутреннее напряжение. Рома поднялся, обошёл стол и, присев на подлокотник кресла, обнял бабушку за плечи. Мина на несколько мгновений прильнула к нему, затем отстранилась и тихо сказала:

– Иди отдыхай. Я закончу пасьянс и тоже пойду к себе.

Рома устроился в своей постели, но не спалось, и он невольно перебирал прошедший день. После разговора с бабушкой сцена в постирочной, и всё, что за ней последовало, стало казаться ещё большей безделицей, проходным моментом в его жизни, а вот неожиданное появление дочери Ракицкого несколько напрягало. Мысли в голове теснились, толкая и погоняя друг друга, словно играли в чехарду. Отчего-то припомнилась первая встреча с Алиной. Он тогда был увлечён, просто очарован её красотой и сексуальностью, и практически не замечал ничего вокруг. Уже через две недели она переехала в его дом. Он готов был всё бросить к её ногам: драгоценности, шмотки… И машину, которую она наотрез отказалась водить сама, хотя права имела. Первый месяц её возил Гарик, пока не подобрали постоянного водителя. Стоп!.. А ведь его помощник всеми силами увиливал от этой обязанности. Нервничал, находил различные причины, лишь бы спихнуть на кого-нибудь другого. Чёрт! Неужели Алинка и его охмурила? Вот это поворот… Нужно будет завтра устроить Гарику допрос с пристрастием…

На этой неприятной ноте его погружение в прошлое постепенно закончилось и началось другое, более приятное – в негу сна.

Глава 2

Подземная парковка коммерческого центра, где они занимали целый этаж под офис, была заполнена почти под завязку, и Роме пришлось припарковать свой «Мерседес» в самом дальнем углу. Так порой случалось по утрам, когда он просыпал и приезжал позже других. Сегодня он не проспал, просто долго валялся в постели, ленясь и не желая выползать из-под уютного одеяла. Подходя к лифту, он с удовлетворением отметил, что Фил уже на рабочем месте. Его новенький «Лексус LX», купленный неделю назад, стоял практически у входа в лифт, а значит, друг приехал одним из первых.

Филипп только что закончил совещание. Из открытой двери его кабинета не спеша тянулись к выходу из приёмной сотрудники холдинга. Завидев начальника, они здоровались, и Роман, направлявшийся к двери, на которой красовалась табличка «Генеральный директор Кольцов Роман Сергеевич», кивал в ответ. Войдя к себе, он сбросил пальто и уже собрался отправиться поприветствовать Фила, как тот сам возник на пороге.

– Привет.

– Привет. Скажи, чтобы кофе сделали, – бросил ему Роман.

Филипп передал его просьбу секретарю, прикрыл дверь и устроился в кресле перед маленьким столиком. Рома присел напротив.

– Как прошло?

– Что ты имеешь в виду?

– Как Мина отреагировала?

– Как ты и предполагал. Обрадовалась. Скажи, Гарик появлялся?

– Ну, а то! Он всегда как штык. Передал, что едет по твоему поручению, и умотал.

– Чего-о-о? – раздражённо протянул Роман, лихорадочно стараясь припомнить, о чём он мог просить Гарика. Не припомнив, рявкнул: – Какое нафиг поручение?!

Раздражение относилось не к помощнику. Рома и мысли не допускал, что Гарик может заниматься отсебятиной. Напрягало, что сам он не помнит ни о каком поручении. «Маразм крепчает», – мелькнула мысль.

В дверь постучали, и она тут же открылась. Секретарь торжественно внесла поднос с двумя чашками кофе.

– Там Игорь Станиславович ожидает, – объявила она.

Секретарь, женщина средних лет, которую Филипп переманил зарплатой из офиса небольшой компании, называла сотрудников исключительно по имени-отчеству, невзирая на их возраст и должность. Когда она представила Гарика полным именем, Рома даже не сразу понял, о ком речь.

– Пригласите.

Женщина вышла, и тут же на пороге возник помощник Романа – с видом победителя и довольной улыбкой во весь рот.

– Доброе утро. Шеф, ваше задание выполнено!

– Я рад. Только не соизволишь ли напомнить, в чём оно состояло? – нарочито ерничая, поинтересовался Роман.

– Адрес установлен, – бодро пояснил Гарик, продолжая улыбаться.

– Какой, к чёрту, адрес! – напрягся Рома.

– Адрес Александры!

Гарик протянул ему сложенный вчетверо листок, Роман развернул его, прочитал и поднял на помощника по-прежнему недоумевающий взгляд. Ему в голову приходила только одна девушка с именем Александра – новоявленная дочь Ракицкого.

– Тебе Мина звонила?

Фил потянул из его пальцев листок, взглянул и тихо рассмеялся.

– Ромэ, тупишь, что ли? Ги-ля-ров-ского! – по слогам произнёс он название улицы. – Ну, Александра! Которую я вчера привозил. Воронежская. Забыл?!

– Твою мать! – взревел Кольцов. – Нахрена мне её адрес?!

– Вы сами просили узнать, как она добралась, – набычился Гарик.

– И как?! – с довольной физиономией осведомился Фил.

Видимо, его очень забавляла ситуация.

– Нормально. Бабки у подъезда сообщили, что видели её утром с подругой. Жива и здорова.

Теперь заржал и Рома. Гарик был в своём репертуаре. Проявил инициативу и, как всегда, довел дело до логического конца.

– Спасибо, друг, – сказал Роман, промокая пальцами выступившие от смеха слёзы. – И тебе, второй друг, тоже спасибо, что подсуетил проблему.

– Значит, я уже второй? – притворно обиделся Филипп.

– Ладно, первый. Твой пьедестал никто не займёт, – успокоил Рома. – Всё, комедия закончилась. Мне нужно работать. Валите оба.

Он прошёл за рабочий стол, нажал кнопку селектора и попросил секретаря:

– Пригласите Рудина.

После чего устроился в кресле и включил новости в телевизоре.

Спустя пять минут в кабинете появился финансовый директор холдинга, невысокого роста мужчина в деловом костюме, на вид лет шестидесяти, практически лысый, с круглым пухлым лицом. Несмотря на возраст, а может, благодаря ему, а также приобретённому за время работы в различных организациях огромному опыту, Рудин стал практически незаменимым сотрудником компании. Роман очень ценил его.

– Доброе утро, Роман Сергеевич, – обронил мужчина, устраиваясь перед ним в кресле.

– Доброе, Семён Валентинович. Что там у нас?

Финдиректор молча приподнялся, положил перед шефом папку и присел обратно. Рома минут десять листал бумаги, внимательно вглядываясь в цифры, затем поставил подпись и толкнул папку по глянцевой поверхности стола в сторону сотрудника. Тот, тупо уставившийся в экран телевизора, никак не отреагировал и неожиданно выдал:

– Омерзительно!

– Что именно? – уточнил Рома, непроизвольно повернув голову в направлении взгляда Рудина.

На экране шёл репортаж о взятии российскими десантниками опорного пункта украинских войск.

– Очередное враньё. Так же нам рассказывали про Афганистан в своё время, кричали, что мы должны. Кому и что? А потом оказалось…

– Ну, это давно было… – заметил Роман. – В Союзе тогда…

– Похоже, что мы в Союз и возвращаемся, – не дал шефу развить мысль Семён Витальевич и, выставив вперёд ладонь в характерном ленинском жесте, картаво выпалил: – Пгавильной догогой идёте, товагищи!

Роман криво улыбнулся и равнодушно пожал плечами.

– По-моему, дороги назад нет.

– Как сказать. Очень смахивает на то… Иногда страшно становится. Не хочется пережить всё по новой.

– Так страшно было?

– Скорее противно! Ничего же не было! – горячо заговорил Рудин. – Только борьба за светлое будущее. Как жутко это утомляло… Вы на другом выросли, и вам кажется, что так будет всегда. Многие до революции так же думали. Потом и опомниться не успели…

– Не, ну жили же как-то. Войну выиграли. В космос летали, – вяло попытался возразить Роман и зевнул в кулак.

Ему не нравился этот разговор. Он терпеть не мог пустое нытьё, посыпание головы пеплом и страдания по упущенным возможностям. Может, сидящий перед ним человек имел в виду что-то другое, но выглядело это, по мнению Романа, именно нытьём.

– Правильно, именно «как-то»! Вам родители вряд ли рассказывали. Москва и Ленинград жили почти нормально. Заметьте – «почти»! А провинция? Полки пустые, жрать нечего. На прилавках комбижир и консервы. У меня единственный выходной в школе – воскресенье. И проводил я его в поездке на Украину, за жратвой. Нас мама поднимала в шесть утра и два часа на автобусе до ближайшего украинского города. Потом назад. Потом уроки и спать. Счастливое детство! Все жители подмосковных областей в Москву за жратвой мотались. Про колбасные электрички слышали?

Роман утвердительно качнул головой. Этот разговор продолжал его напрягать, но он не стал ни спорить, ни затыкать пожилого человека, чувствуя, с какой болью тот говорит о своём прошлом.

– Зарубежная музыка, одежда, путешествия по миру, всё это было недоступно и, заметьте – даже преступно! Недоступно по определению! А уровень жизни?! Да у нас каменный век был по сравнению… Черчилль, железный занавес! Запад обвиняли, а сами отгородились от мира бетонной стеной. А пропаганда?! Сплошные лозунги и призывы. Заметьте: пустые, никчёмные! Ведь никто ни во что не верил! Все врали: и наверху, и внизу. Сейчас на что-то подобное смахивает. Скоро и границы закроют.

Роман снова пожал плечами, взял пульт со стола и выключил телевизор. Игорь Павлович понял, что разговор окончен, криво улыбнулся и покинул кабинет.

Если Рома и мог в чём-то с ним согласиться – это в том, что практически невозможно стало работать с Европой, немного подсел бизнес. С остальным же, вроде железного занавеса, он согласиться никак не мог. Никто не закрывал границы – вали куда хочешь. В принципе, некоторые так и сделали, но Рома никуда не собирался, хотя в своё время двоюродный брат бабушки помог ему и Филу получить гражданство Азербайджана. Этот паспорт не имел безвизовых преференций, но открывал массу возможностей в это непростое для страны время. Например, позволял открыть счета в банках, не попадающих под санкции. Да и вообще, в Баку его родственники были не последними людьми, и в следующем году он планировал начать там бизнес.

Да, с началом военных действий в Донбассе вести бизнес стало сложнее, но осуждать решение правительства он не собирался, впрочем, как и одобрять. Сейчас сложно оценить, насколько велика была необходимость всё это затевать. Он понимал только одно: война началась не год назад, а сразу после переворота в Киеве. Сколько «мирных» погибло за восемь лет, он тоже слышал, и если не было другого выхода остановить бомбёжки, тогда, может, всё правильно.

– В Союзе ему было плохо… – раздражённо пробормотал себе под нос Рома. – Может, тебе и плохо, а кому-то было хорошо. Люди разные.

Он не раз и не два обсуждал эти вопросы с бабушкой. Она говорила, что, конечно, общего мнения о жизни в Союзе быть не может. Кому-то нравилась такая, с виду беззаботная жизнь. Равенство во всём: бесплатная социалка, медицина, образование. А для других это было второстепенным. Кто-то верил в победу коммунизма, кто-то в Бога. Люди разные, и к жизненным ценностям относятся по-разному. Кому-то хватает того, что ему дают, кому-то – нет. Но она считала, что имеется и третья категория людей, которые недовольны всем по определению. Им плохо всегда – что при социализме, что при капитализме. Они ищут и видят негатив во всём. И они никогда не бывают счастливы. А может, в этом и заключается их счастье – поносить с утра до вечера всех и вся. Ведь у каждого человека своё представление о счастье. Самым ужасным при жизни в Союзе Мина считала отсутствие выбора, моральную уравниловку. «Счастье должно быть всеобщим», – вдалбливали в головы людей. Государство не интересовала судьба каждого отдельного гражданина. Как в песне: «Цвела бы страна родная и нету других забот». Счастье – одно на всех. Разве так должно быть? Нет, конечно, иначе люди превращаются в безликое стадо.

Обычно разговоры о политике вызывали у Романа круговорот неприятных раздумий, но вскоре секретарь принесла папки с бумагами, и мысли вернулись к работе. Через полтора часа он закончил с документами и посмотрел на часы. Время обедать, но есть не хотелось.

Ощущая странную иррациональную тревогу, вызванную предстоящей встречей с дочерью Ракицкого, Рома встал и подошёл к окну, за которым была московская промозглая осень. В это время года даже самые заядлые оптимисты устают от мерзостей погоды и начинают мечтать о лете и солнечных пляжах. Тупо уставившись на однообразный городской пейзаж – бетон, асфальт, бледные цвета городской жизни, – он с грустью подумал, что скоро выпадет снег. Через десять дней они с Алиной планировали улететь от холодного ненастья на две недели в Дубай…

А может, не отменять ничего, и улететь? Взять с собой какую-нибудь одноразовую подругу, устроить секс-марафон. Прекрасно сознавая, что при скоропалительном выборе попутчицы действительно будет только секс, он скрипнул зубами: «Чёрт! А поговорить?..» Затем попытался вспомнить, как часто и о чём они разговаривали с бывшей, и брезгливо поморщился… Вспомнить было практически нечего. «Алина – пустое место, только и достоинств, что красивая и даёт где угодно, – раздражаясь, мысленно сплюнул он. Вдогонку промелькнуло: –И, как оказалось, кому угодно. А поговорить?.. Впрочем, не только это».

С недавнего времени его изредка начали посещать мысли о семье, детях, и он уже подумывал сделать предложение своей подруге. Хорошо, что не успел.

«Вон Фил, – рассуждал Рома сейчас, – на что с виду шалопай, и то сумел найти себе достойную женщину, а мне попадаются какие-то…» Он непроизвольно стал перебирать непристойные определения, подбирая наиболее подходящие для бывшей. «Как же вовремя пролился суп», – признал он, подводя итог.

Позади открылась дверь, и весёлый голос друга прервал его мрачные размышления:

– Жрать поедем?!

– Помяни чёрта – вот и он, – недовольно буркнул Роман.

– Это ты меня чёртом назвал? По понятиям за это и ответить можно, – шутливо нахмурился Филипп.

– А ты прям весь из себя такой блатной? По понятиям живёшь? – в тон ему парировал Рома. – Интеллигентный человек, универ закончил. Подруга, почти жена – врач-косметолог! Приличные люди! А он: по понятиям!..

– Так жрать едем или нет?

– Не хочу. Поеду домой.

– Домой или к Мине?

– У Мины и есть мой дом. Слушай, Фил, у тебя же есть телефон клининговой компании. Дай Гарику, пусть всё в доме выскребут после этой…

– Хорошо. У тебя всё в порядке? Ты какой-то дёрганый.

– Да встреча сегодня непонятная предстоит. Дочка Ракицкого объявилась. Сегодня у Мины встречаемся.

– Вот это новость! – протянул Фил и неприятно выпятил нижнюю губу. – Откуда?! Столько лет прошло. Может, аферистка? Денег хочет?

– Вроде нет. Встретимся, узнаем.

– Хочешь, я тоже подъеду? Послушаю.

– Нет. Думаю, это лишнее. Я тебя потом наберу.

Спустя десять минут Рома покинул кабинет и, выйдя из приёмной, заметил неподалёку своего помощника, беседующего с рыжеволосой девушкой чуть старше двадцати. Опершись рукой о стену, парень буквально нависал над ней, живо шевеля губами. Девушка, задрав голову, внимала ему с милой улыбкой, не отрывая глаз от его лица, и согласно кивала. Эта сцена неожиданно напомнила о зародившихся вчера подозрениях. Ощущая, как поднимается внутри раздражение, Роман нетерпеливо окликнул:

– Гарик!

Тот вытянулся, на прощание мазнул пальцами по плечу девушки и через секунду вырос перед шефом.

– Я здесь. Куда едем?

– Я на своей. Пойдём, проводишь. Потом набери Фила, возьми телефон клининговой компании. Договорись, чтобы они весь дом отдраили. Только сам там не торчи, пусть горничная с ними занимается.

– Есть. Сделаю. Это всё?

– Нет, – направляясь к лифту, Рома спросил о главном: – Скажи, почему ты Алину отказывался возить? Что-то было?

Гарик резко остановился. Рома тоже притормозил и развернулся к нему. По исказившемуся лицу парня он понял, что его вопрос, возможно, попал в точку.

– Ты чего, Роман Сергеевич?! – прохрипел помощник, от негодования переходя на «ты». – Ты это о чём сейчас?

– Так было или нет? Колись, дело прошлое.

– Нет, конечно! – решительно замотал головой Гарик. – Вы, как такое могли…

– Тогда чего ты от неё отбрыкивался?

– Непонятки были. Я до конца так и не врубился. Она же секси. На неё просто смотришь, и стояк начинается. А тут ещё вдобавок… то ли намёки, то ли заигрывала… Юбка в машине задерётся, а она и не думает поправлять. Ещё шире ноги раздвигает. Мне хоть в заднее зеркало не смотри. Бывало, на переднем сиденье ехать решит, нагнётся к радио, а лифчика нет, и всё видно, аж до пояса. Анекдоты пошлые про секс. Ну и ещё всякое по мелочи. В общем, вроде как намекает, что хочет… Я так со стояком и ходил всё время.

– Почему мне не сказал? – мрачно поинтересовался Роман.

– Это как? Я прихожу и говорю: шеф, ваша девушка меня домогается? Я что, совсем дебил? А если это всё мне померещилось? И потом, это не мои дела. Извиняйте!

– Согласен, – буркнул Роман, трезво оценив ситуацию, в которую попал Гарик. – Пожалуй, ты прав.

– Нет, если бы я что реальное за ней засёк, сразу бы стуканул.

– Ладно-ладно. Проехали. Возьми у Фила телефон, организуй уборку в доме и будь на связи. Вдруг вечером понадобишься, – напоследок приказал Рома и нажал кнопку паркинга на панели лифта.

– Есть, шеф! – донеслось уже через закрытые двери.

-–

Роман вернулся домой к трём часам дня с медовым тортом, коробкой дорогих конфет и бутылкой розового шампанского брют «Луи Редерер». Бабушка пила редко, но если случалось, то предпочитала только такое, утверждая, что оно создаёт романтическое настроение.

– Что празднуем? – поинтересовалась Мина, слегка приподняв левую бровь, когда Рома выкладывал покупки на кухонный стол.

– На всякий случай. У нас же гости намечаются.

– Ну, ну, – скептически бросила она.

Роман заметил, что бабушка немного нервничает в ожидании встречи с дочерью Ракицкого. Даже её наряд – брючный костюм от Диор, изящные лодочки на низком каблуке – говорил о желании произвести впечатление, что в последнее время случалось с ней нечасто. Она не раз повторяла, что на кого нужно уже произвела впечатление, и теперь одевалась несколько скромнее, чем раньше. Нынче же шикарный образ завершал профессионально нанесённый макияж, укладка, блеск бриллиантов в ушах и на пальцах. Похоже, Мина готовилась блистать: не поленилась съездить в салон красоты и банк, где хранились её драгоценности. Чем это было вызвано, Роман не понимал, но спрашивать не стал, рискуя нарваться на отповедь. Бабушка умела быть настоящей язвой, особенно когда нервничала.

– Ты не против, если я побуду у себя до прихода гостьи? – спросил он.

– Что? – словно очнувшись, уточнила Мина и тут же кивнула. – Нет, конечно.

Направляясь в свою комнату, Рома на ходу попросил горничную:

– Елена Павловна, без меня никому не открывать.

Та, не оборачиваясь, просто пожала плечами, продолжая помешивать что-то в кастрюле на плите. Рома сбросил пиджак на спинку стула и с телефоном в руках завалился на кровать прямо поверх покрывала. На экране высвечивалось несколько непрочитанных флеш-сообщений. Он пролистал их пальцем, удалил рекламные, и открыл последнее от Гарика. Тот сообщал, что убирать дом придут только завтра с утра.

Бросив телефон на кровать рядом с собой, Рома прикрыл глаза. В какой-то мере ему передалась нервозность Мины. Хотелось поскорее увидеть девушку и узнать причину её появления после стольких лет со дня смерти её отца – если, конечно, он действительно был её отцом. Лёжа с закрытыми глазами, Роман почувствовал, что проваливается в сон. Нет, спать нельзя. Мина с такой тщательностью приготовилась к встрече с девушкой, и ему тоже не годится выйти из своей комнаты с помятой после сна физиономией. Наряжаться к приходу гостьи он не собирался, решил просто умыться, чтобы окончательно прогнать сонное состояние.

Но переодеться пришлось. В душевой, взглянув на себя в зеркало, он обнаружил на свитере, прямо на животе, небольшое белое пятно. Он машинально поскрёб его ногтем – свежее, наверное, в магазине посадил. Резко стянув свитер, Рома бросил его в корзину для грязного белья и завис перед зеркалом, оценивая свой голый торс. Некогда чёткие контуры мышц начали немного расплываться, затягиваться подкожным жирком. Вот они, последствия месяцев, проведённых с бывшей – бесконечные рестораны, невоздержанность в еде, отсутствие времени на тренировки. Злобно скрипнув зубами, он умыл лицо холодной водой, вытерся и направился в примыкающую к его комнате гардеробную, где имелся дежурный набор одежды и белья на случай, если он решит заночевать или пожить здесь несколько дней.

Переодевшись, он неожиданно почувствовал себя намного спокойнее. Захотелось есть. На кухне никого не было, и он, достав из холодильника кастрюлю с тушёными кусочками куриного филе, решил не заморачиваться, принялся есть ложкой прямо из кастрюли и… неожиданно получил лёгкий подзатыльник.

– Ты чего?! – тихо зашипела на него Елена Павловна. – Знаешь ведь, что Мина не терпит такого!

Она воровато оглянулась на дверь и отобрала у него кастрюлю.

– Сядь, сейчас разогрею и наложу.

– Не надо. Я уже наелся. Кофе сделаю.

Рома вставил капсулу в кофемашину, включил её и ждал, уставившись на чашку. Горничная, укоризненно качая головой, убрала кастрюлю в холодильник и подошла почти вплотную.

– Нервничает Мина, – шёпотом заговорила она. – Мы с ней давно чего-то такого ожидали.

Чашка наполнилась, но Рома, напрочь забыв про кофе, с удивлением таращился на Елену.

– Ожидали? – переспросил он тоже шёпотом.

– На похоронах Виталия народу-то было немного. Только свои: друзья да её родственники. Все вместе стояли у могилы. А чуть поодаль, в стороне, я приметила незнакомую женщину с малышкой. Мина-то не видела, ей не до того было. Сама еле живая от горя. А я заметила, как эта женщина смотрела на гроб, плакала, но к могиле так и не подошла. Я дома Мине всё рассказала. Она сначала просто отмахнулась. Только потом начала задумываться. Но за столько лет так никто и не появился.

– И молчали обе?! – недовольно прошипел Рома.

– Так о чём рассказывать? Может, мне привиделось.

– Ну, тоже верно.

Потягивая из чашки ароматный кофе, Рома собрался было уточнить некоторые подробности у горничной, но их разговор прервала трель домофона. Вздрогнув от неожиданности, они переглянулись. Роман инстинктивно посмотрел на часы: стрелки вытянулись в одну линию, показывая ровно шесть.

– Будь здесь, я пойду открою, – подмигнул он горничной, направляясь в прихожую.

На экране домофона маячила фигура девушки в кепке-картузе. Скользнув по ней глазами, Рома сосредоточился на осмотре лестничной клетки, и лишь убедившись, что гостья одна, повернул ручку замка, распахнул дверь и тут же недоумённо нахмурился. Перед ним стояла девушка, которую вчера привозил в ночной клуб Филипп.

– Ты что здесь делаешь? – резко спросил он.

– И вам добрый вечер, Роман Сергеевич, – спокойно произнесла гостья. – Мина Валидовна дома? Мы договаривались.

Рома, набычившись, продолжал стоять, не двигаясь с места. Чтобы вывести его из ступора, девушка почти крикнула:

– Роман Сергеевич! Алё-о!

Рома вздрогнул и инстинктивно отступил назад. На крик из кухни вышла Елена Павловна и взяла ситуацию в свои руки. Она осторожно оттёрла Романа в сторону и жестом пригласила гостью в квартиру. Очнувшись от шока, Роман помог девушке снять пальто и предложил проходить, не разуваясь. Однако она сняла ботильоны. Елена тут же достала комнатные тапочки.

– Куда? – коротко спросила девушка, когда переобулась.

Она обращалась к Елене Павловне, по-видимому, намеренно игнорируя Романа, но тот выступил вперёд и жестом предложил следовать за ним. Распахнув дверь в гостиную, он вначале пропустил Александру, а затем вошёл сам.

Бабушка сидела в том же кресле, что и вчера, держала в руках игральную карту и делала вид, что увлечена пасьянсом. Когда девушка вошла, Мина подняла на неё глаза и слегка улыбнулась.

– Добрый вечер, – поздоровалась Александра.

– Добрый, – слегка наклонила голову хозяйка и театральным жестом предложила гостье присаживаться в кресло напротив. Рома устроился на диване и с интересом стал рассматривать девушку, которая разительно преобразилась. Вульгарный макияж, который вчера его покоробил, сменился на сдержанный, аккуратно нанесённый умелой рукой. Стильный картуз, который она так и не сняла, удивительно подходил к общему облику: джинсы, обтягивающий тёплый свитер под горло и высокая грудь. Александра выглядела очень привлекательной. И вправду красотка, полностью согласился Рома с оценкой своих друзей и расслабленно откинулся на спинку дивана.

Девушка сидела на краю кресла, держала спину прямо и, видимо, чувствовала себя не очень комфортно под пристальным взглядом Мины и её внука. Наконец она заговорила:

– Меня, как вы уже знаете, зовут Александра. Я принесла с собой свидетельство о рождении…

Она хотела раскрыть сумочку, которую держала на коленях, но Мина покачала головой и ласково улыбнулась ей.

– Оставь, Саша. Я ведь могу тебя так называть?

Гостья улыбнулась в ответ и уверенно сказала:

– Конечно, Мина Валидовна. Мне будет приятно.

– Документы не нужны. Твоё лицо – лучшее подтверждение. Ты очень похожа на отца, особенно глаза. Редкий оттенок, к тому же безумно красивый.

Голос Мины звучал нежно и немного грустно. Нервное напряжение, которое она испытывала последние сутки, видимо, отступило. Теперь она выглядела умиротворенной и спокойной.

– Расскажи немного о себе. Сколько тебе лет? Чем занимаешься в Москве? – попросила она девушку.

– Мне двадцать два. Я закончила МГЛУ, переводческий факультет. Занимаюсь в основном техническими переводами. Заказы поступают через фирму, но работаю на дому. Очень удобно.

– Получается, ты родилась в две тысячи первом? – уточнила Мина.

– Да, через три месяца после вашей свадьбы. Но вы ничего не думайте!.. Виталий Андреевич не знал о моём рождении. Они с мамой расстались за полгода до этого.

Тень недовольства и раздражения промелькнула на лице Мины, но тут же исчезла.

– Мы жили в Воронеже, с бабушкой. Виталий Андреевич узнал о моём существовании только когда мне исполнилось семь лет. Он приехал, мы встретились. Где-то с год он ещё несколько раз приезжал. Купил нам новую квартиру, помогал. А потом маме позвонила подруга из Москвы и сообщила, что он умер. Мы были на похоронах. Я, хоть и маленькая была, но вас помню. И вас, Роман Сергеевич, – на этих словах она обернулась к Роману и впервые посмотрела на него.

– Ну зачем так официально, – он растянул рот в дружеской улыбке. – Просто Рома.

– Не думаю, что это хорошая идея, – холодно осадила его девушка и вернула взгляд к Мине.

Рома слегка дёрнулся, словно пропустил удар по корпусу. Мина бросила косой, несколько удивлённый взгляд на внука и слегка нахмурилась.

– Где ты живёшь в Москве?

– Мы с подругой снимаем квартиру в центре. Работаем тоже вместе. Я ещё подрабатываю в модельном агентстве, рекламирую косметику. В общем, у меня всё хорошо.

– Я рада. Ты носишь фамилию отца?

– Нет, только отчество. У меня фамилия мамы – Сенцова. Мама решила, что будет удобнее иметь со мной одну фамилию. Виталий Андреевич тоже не настаивал, когда узнал о моём существовании.

– А чем твоя мама занимается? – поинтересовалась Мина. – Где-то работает?

– Мама умерла три года назад. У меня только бабушка осталась. Она в Воронеже так и живёт.

– А на что вы жили, когда ты училась? На пенсию бабушки? – удивленно спросила Мина.

– Виталий Андреевич открыл депозит в банке на моё имя. Для нас это очень крупная сумма. Процентов вполне хватило и на жизнь, и на моё обучение. Мы аккуратно расходовали. А сейчас я сама зарабатываю достаточно.

– Понятно. Так что тебя привело ко мне?

– Дней десять назад ко мне обратился один человек. Пожилой. Представился старым другом Виталия Андреевича. Мы встретились в кафе, и он долго расспрашивал меня о моей жизни, об отношениях с Ракицким, о моей маме. Но в итоге я поняла, что его интересует только одно: не оставлял ли Виталий Андреевич нам с мамой картину. Он подробно описал её. Небольшое полотно, с изображением…

– Городского пейзажа в экспрессионистском стиле, – закончила за неё Мина.

Мрачная гримаса наползла на её лицо, пока она слушала объяснение девушки.

– Вы знаете о ней? – обрадовалась Александра.

– У этого человека была большая родинка на щеке? – спросила Мина.

– Была!

– Да, я слышала об этой картине. И этого человека я знаю. Он приходил ко мне с тем же вопросом пятнадцать лет назад. Не думала, что эта история будет иметь продолжение…

– Кто он? – спросил Роман.

– Некто Делягин. Он появился у нас через пару недель после похорон Виталия. Его интересовала картина, о которой говорит Саша. Он показал фото, сказал, что это Кандинский – они с Виталием купили полотно у какого-то коллекционера за десять миллионов долларов. В складчину купили. Просил вернуть картину или сказать, где она находится. Ругался, даже пытался угрожать. Требовал картину или пять миллионов.

Мина умолкла, недовольно поджав губы, и Рома поторопил:

– И что в итоге?

– Во-первых, я ни о чём таком даже не слышала, а во-вторых, у него не было никакого подтверждения. Он показал только фотографию картины. Да, это было похоже на работы Кандинского, но ни в одном каталоге я ничего подобного не нашла. И потом, ты сам посуди – он нёс полную ахинею! По его словам, они купили её для перепродажи. Затем Виталий сдал её на экспертизу. Ну не бред ли? Как они могли заплатить деньги до проведения экспертизы? Он явно что-то недоговаривал.

– А сколько может стоить такое полотно? – поинтересовалась Саша.

– Если верить интернету, до двадцати пяти миллионов долларов, – размеренно ответила Мина.

– Не хило! – весело присвистнул Рома.

– Роман, прекрати! – прикрикнула бабушка.

– И что, он так и ушёл?

– А что он мог сделать? – пожала плечами Мина. – Нет, если бы я знала, где находится картина, я бы продолжила общение с ним. Однако я ни сном ни духом… Так чем я могла помочь?

– А мне что делать? – растерянно спросила девушка. – Он грозил мне неприятностями.

– Этот человек больше не появлялся после вашей встречи?

– Пока нет.

– Хорошо, девочка. Если он ещё раз появится, посылай его ко мне.

– А вы не боитесь, что?..

– Я уже ничего не боюсь. Впрочем, и не боялась никогда. Присылай! Давайте выпьем чаю, – предложила Мина.

– Я бы с удовольствием, – слегка улыбнулась Александра, – но тороплюсь. Мне завтра сдавать перевод, а работы ещё часа на три. Нужно бежать.

– Полчаса ничего не решат, – заявил Рома. – После семи пробки рассосутся, и я вас, Александра Витальевна, домчу за двадцать минут. Так что чаю мы всё-таки выпьем. Или, может, шампанского?

Он говорил ровным вежливым тоном, но намеренно сделал ударение на слове «вас» и назвал её полным именем, давая понять, что выпад в его сторону, когда он предложил обращаться запросто, не остался без внимания. Мина удостоила внука укоризненным взглядом, а Саша покачала головой и ответила:

– Я не пью спиртное. Чай – с удовольствием.

На кухне Елена уже всё приготовила. На подносе красовались фарфоровый чайник, три чашки, сахарница, блюдо с нарезанным тортом и вазочка конфет. Рома подхватил поднос, и, вернувшись в гостиную, поставил его на столик, с которого Мина предусмотрительно убрала карты.

Через полчаса Роман, как и обещал, вёз Александру домой по Садовому кольцу. Его предположения оправдались. Машины двигались плотно, но пробок почти не было. Только на съезде с кольца они встряли в глухой затор из-за аварии.

Саша молчала всю дорогу, даже ни разу головы к Роману не повернула, и все попытки разговорить её оказались тщетными. «Да», «нет», короткое пожимание плечами – вот и всё, что он получал в ответ. Он надеялся, что чаепитие растопит лёд в её глазах – не помогло, Александра продолжала держаться отстраненно. Да нет – она чуралась его! Вспомнилось, как они одновременно потянулись к подносу за тортом: их руки на миг соприкоснулись, и девушка быстро отдёрнула свою ладонь. Словно он прокажённый, словно… Вспыхнувшее внутри раздражение заставило Романа стиснуть зубы до противного скрежета.

– Сегодня у вас другая раскраска. Косметика кончается? – ехидно заметил он, неприязненно глядя.

Она наконец обернулась, и, недобро сверкнув глазами.

– Вчера я не успела умыться после фотосессии в агентстве. Подруга торопила, боялась опоздать на открытие салона красоты.

Такой длинный монолог вдохновил Романа на новую попытку.

– Может, всё-таки перейдём на «ты»?

– Зачем? – небрежно поджала губы Александра. – Чтобы однажды оказаться у вас на коленях в рабочем кабинете? Как по мне – перспектива так себе.

Рома застыл с открытым ртом, затем нервно сглотнул слюну и недовольно уточнил:

– Что значит – на коленях?

– Ну, как та девушка. Вчера.

– Какого?!.. – взорвался Роман, едва грязно не выругавшись. – Никто у меня на коленях не сидел!

– Это я фигурально выразилась. Пусть рядом, с задранной юбкой. Какая разница?

– Именно! Тебе какая разница?! Подожди, ты из-за этого меня игноришь?! Но это же дикость! – с напором прорычал Рома, отбросив всякий этикет и резко перейдя на «ты» от внезапно охватившего возмущения.

– Может быть. Вам кажется, что дикость, а мне просто противно, – невозмутимо парировала она.

– Чего-о-о?! Противно?! Вы, значит, с Филом вломились ко мне! Я со своей девушкой!..

– А-а-а, так это была ваша девушка? – резко перебила Александра и презрительно хмыкнула. – Тогда извините. Мы действительно поступили непорядочно. Только не далее, как позавчера, я видела в соцсети пост другой девушки, где вы с ней целуетесь. Алина, кажется?.. У вас, видимо, бурная сексуальная жизнь. Гарем держите?

От отповеди, во время которой с лица девушки не сходила сардоническая улыбка, Рома буквально обалдел и растерянно молчал, широко раздувая ноздри.

– Ты что, следила за мной? – выйдя наконец из ступора, нервно прошипел он.

– Следила – это когда в замочную скважину подглядывают или типа того. А когда свою жизнь вываливают во всех интимных подробностях на всеобщее обозрение, то уж не заметить такое… – Александра умолкла, видимо, пытаясь придумать сравнение, и спустя секунду закончила: – Это как в Париже, стоя на Монмартре, не заметить Эйфелеву башню.

«Ну Алина! Ну сука! – мысленно выругался Рома. – И тут нагадила!»

Он снова впал в оцепенение и некоторое время молча смотрел как бы сквозь Александру, не зная, что ответить. «Какого чёрта! – снова понеслись мысли. – С какого я должен перед ней оправдываться? Послать и забыть!»

Однако он продолжал молчать, стараясь подавить нарастающий гнев. Ему почему-то не хотелось обижать эту девушку, хотелось объясниться, растопить холодное отчуждение в её глазах.

– С Алиной мне пришлось вчера расстаться, – наконец выдавил он.

– Из-за той девицы? Вы изменили своей девушке, и она вас бросила? Немудрено.

Рома почесал затылок. Он начинал уставать от этой беседы. Ему казалось, что с каждой попыткой оправдаться он тонет в этом словесном болоте, погружаясь всё глубже и глубже. Каждую его фразу она обращает против него, затягивая в круговорот новых объяснений. Ну и ладно, решил он для себя. Будем идти до конца.

– Наоборот, – как можно спокойнее проговорил он. – Я застал Алину с любовником, и мы расстались.

– Понятно. И ни секунды простоя! – хмыкнула Александра, начиная раскручивать новый виток обвинений. – Новые девушки выстроились в очередь, и мачо сделал выбор!

– Тут ты в точку попала, – усмехнулся Роман. – Очередь давно стоит. Только я…

– Вот мы и определились. Так вот, я не стою в этой очереди и никогда в неё не встану.

– Ты не дослушала…

– Потому что мне неинтересно!

– Вот так, значит! Бац – и вычеркнула меня из своей жизни?!

– А вы были её частью? Или, может, хотели стать? – хитро прищурилась Александра.

– Может, и хотел, – уже более спокойно обронил Рома небрежным тоном. – Только теперь уж увольте, Александра Витальевна, – он нарочито галантно склонил голову, а секунду спустя добавил: – Мара-а-азм!

– Ну не нужно так нервничать. Нам нечего делить. У вас своя жизнь, у меня своя. Я не собиралась осуждать вас или навязывать вам свои представления о морали. Вы сами начали этот разговор. Если вам нравятся такие девушки, то…

– Не нравятся! Так – устраивает?! Я сейчас чувствую себя неверным мужем, которого застукала жена. Вот встрял!.. И вообще, откуда такие закидоны? Такое впечатление, что тебя монахини воспитали, или что у тебя никогда не было отношений с парнями.

– Не всё так запущено, – рассмеялась Александра. – Были, конечно. Просто я не понимаю и не терплю такое.

– Какое – такое?

– Ну, на один вечер.

– А на два? – рыкнул Рома, окончательно потеряв терпение.

Давно никто с такой безапелляционной уверенностью не читал ему морали.

– И на два, – тихо вздохнула Саша и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Наконец офицер в форме ДПС махнул жезлом, разрешая проезжать, и Рома резко нажал на газ. Когда он остановился у её подъезда во дворе дома на Гиляровского, Александра сухо поблагодарила, дёрнула ручку двери, но он придержал девушку за локоть.

– Вот моя визитка, – протянул он чёрную карточку. – Звони, если будут проблемы. Кстати, можешь её предъявлять в нашем ресторане. Эта карта даёт скидку пятьдесят процентов.

Рука с зажатой между пальцами картонкой некоторое время висела в воздухе, и он уже решил, что Александра не возьмёт визитку, но она осторожно потянула её на себя. Дальше произошло совсем неожиданное. Она подалась к нему, немного запрокинув голову, чтобы не мешал козырёк картуза, и благодарно чмокнула в щеку. Поцелуй пришёлся почти в губы, и на обратном пути домой он ощущал на лице аромат её духов. Но это скорее раздражало, чем доставляло удовольствие. Разговор с девушкой просто выбесил, и Рома никак не мог успокоиться. «Ну и коза! Какая-то дура набитая», – бубнил он себе под нос, злобно двигая кулаком по рулевому колесу.

Только выехав на Садовое кольцо, он опомнился, достал телефон и набрал Фила.

– Ты где? – злобно рыкнул в трубку.

– В бассейне. А ты чего такой злой?

– Нормальный! – неприятно поморщился Рома. – Ты с Лерой?

– Нет, один. Она ещё в новом салоне. Чувствую – потерял любимую.

– Почему?

– Теперь у неё другой есть. Салоном зовут, – заржал Филипп.

В трубке послышались топот босых ног, плеск воды, смех и девичий визг.

– Ты там точно один?

– Говорю же, один. На массаж иду. Это тут молодняк бесится. Встреча-то закончилась?

– Да. Сейчас подъеду, расскажу. Памперс надень.

– Так всё плохо?

– Нормально, но от новостей можешь обделаться. Буду…

Заболтавшись с другом, Рома едва не пропустил нужный съезд, прервал разговор на полуслове, резко притормозил и рванул баранку влево.

Фил лежал на массажном столе, уткнув лицо в овальное отверстие и тихо постанывал под умелыми руками парня в медицинском костюме. Рома кивнул массажисту, которого хорошо знал, и с размаху опустил ладонь на голую спину друга. Филипп дико взвыл, выгнулся, приподнялся над кушеткой и выругался.

– Идиот! Почки отобьёшь, – рявкнул он, потирая спину.

– У тебя что, почки под лопатками? – рассмеялся Рома.

– Это у тебя мозги под лопатками, – проворчал Филя, сползая с кушетки. – Спасибо, Миша. На сегодня закончили. Всё равно этот гад весь кайф обломал.

– Сейчас кайфанёшь, обещаю.

– Иди в бар, закажи нам что-нибудь полезное. Ополоснусь и приду.

Спустя пятнадцать минут Фил занял место за столом напротив Романа. Он подтянул к себе стакан с фруктовым коктейлем, ухватил губами соломинку и жадно втянул в рот прохладную жидкость.

– Ну давай, удивляй дядю Фила, – предложил он, устраиваясь поудобней в кресле.

– Сидишь? Отгадай, кто припёрся сегодня к нам в гости. Ставлю свой «Мерс», что не отгадаешь.

– Рома, ну не тяни кота…

– Вчерашняя мадам!

– Та, которую ты из бара приволок?! Вот это трэш!

– Фил, ты идиот? Александра твоя приходила!

– Воронежская, что ли? – расстроился Филипп.

Рому несколько удивила его реакция, но затем он представил девицу с накачанным бюстом и губами в бабушкиной гостиной и тихо рассмеялся. Конечно, появление этой куклы выглядело бы гораздо прикольнее. После первой реакции у Фила наступила вторая фаза. Видимо, он мысленно оценил ситуацию и пришёл в полный восторг. Это же он притащил в клуб эту девушку и сейчас почувствовал себя главным героем. А он очень любил внимание и восторги в адрес своей персоны.

– Сечёшь? – зашептал он, перегнувшись через стол. – Я как чувствовал, когда с ней знакомился! Ты теперь понял, кто главный экстрасенс.

– Экстрасенс, – хмыкнул Рома. – Муму ты, а не экстрасенс! Ты говорил, что она согласилась ехать, когда про клуб услышала?

– Ну, говорил, и что?

– А фамилию или имя мои называл?

– Нет. Сказал, поехали в «Солт», познакомлю с хозяином клуба. Классный парень. Она сразу и повелась.

– Похоже, она знала, к кому едет. Наверное, вживую посмотреть на меня решила. Она же к тому времени уже договорилась с Миной о встрече.

– А откуда она про тебя узнала?

– От верблюда. В интернете нарыла. Она только что призналась, что страницу Алины смотрела.

– Понятно. И что ей нужно от Мины?

– Мутная история. Я и приехал с тобой обсудить. Оказывается, когда Ракицкий преставился, пропала картина. Мину тогда ещё один чел пытал на эту тему. Но ты же знаешь, на неё где сел, там и слез. Похоже, послала она его в пеший эротический поход. Я смутно, но помню, как он к ней ходил. Так вот, сейчас это же мурло к Александре прицепилось.

– Так. И зачем она к вам пришла?

– Посоветоваться, что делать. Он ей угрожал.

– И что Мина?

– Сказала, пусть она его к ней направляет.

– И зачем ей этот гемор?

– Я с Миной ещё не говорил на эту тему. Девчонку домой отвозил. Вернусь, спрошу.

– Ну, а вообще, как она тебе?

– Александра? Да она, похоже, больная на всю голову. Я даже и не думал подкатывать, а она мне уже такого наговорила, словно мы сто лет женаты.

– Это как?

– Отчитала за вчерашнюю куклу, с которой вы меня застукали. Сказала, что я неразборчив в связях.

– Реально?! Слово в слово?!

– Нет, но по смыслу звучало похоже. Короче, я теперь для неё мурло, которое трахает всё, что шевелится.

– Прикольно! Правильная, значит! Я же говорил – спелый персик! Телефончик-то взял?

– Нет, свой дал.

– Ну вот, полдела в кармане! Захочет оттянуться в клубе – позвонит.

– Нет, с ней я точно мутить не намерен. Пять минут пообщался, а меня словно наизнанку вывернули. Ей следователем в прокуратуре нужно работать. Представь, с такой подругой встречаться.

Рома на мгновение затих, выпятил губы, притянув их к носу, принюхался и недовольно проворчал:

– Ещё губами клюнула на прощание, коза! Теперь от её запаха отделаться не могу.

– Погоди, Ромэ. Ты чего такой взвинченный? Прямо рвать готов.

– Выбесила! Правильная! Давно меня, как пацана, мордой никто не возил. Главное, и против ничего не попрёшь. Вроде кругом права. Руки так и чесались подзатыльник отвесить. Еле удержался!

– Реально дал бы?

– Больной, что ли? Это я так, фигурально.

– Виртуально наверняка отвесил, – хмыкнул Филипп.

– Отвесил, – вздохнул Рома. – А толку?

– Короче, всё понятно, что ни черта не понятно. Что за картина-то? – зевнул Филипп.

– Кандинский. И похоже, неизвестный.

Фил сразу посерьёзнел, открыл рот, словно собирался что-то сказать, но так и застыл. Затем он нервно сглотнул, словно проглотил слово, которое хотел произнести, кашлянул, навалился грудью на стол и тихо прошипел:

– Кандинский? А ты знаешь, сколько его полотна стоят?

– Такая, примерно, может до двадцати пяти лямов потянуть, – выдал Рома и задумчиво поскрёб подбородок.

– За такие бабки и закопать могут, – мрачно констатировал Филипп.

– Кого?

– Да хоть кого. Хоть всех нас, вместе с нашим бизнесом.

– Мы-то тут при чём?

– А прицепом, вместе с твоими родственниками, для ровного счёта, – неприятно скривил губы Филипп.

– Умеешь ты, брат, поднять настроение. И что предлагаешь?

– Закопать их раньше.

– Ты что несёшь?! Опять война?!

На заре своего бизнеса, когда они колесили по Подмосковью, открывая лавочки для продажи китайского ширпотреба или сдавая товар под реализацию в уже работающие точки, им регулярно приходилось сталкиваться с местными конкурентами. И далеко не все эти встречи заканчивались мирно. В какой-то момент они даже обзавелись травматами – иначе было не выжить.

Конечно, это не были бандитские девяностые, когда группировки рэкетиров плодились как грибы после дождя. Но если конкуренты слишком давили, приходилось отвечать той же монетой. До трупов, слава богу, не доходило, но пару раз они были в шаге от тюрьмы.

Время стрелок с монтировками и разборок за территории ушло в прошлое. Но они его не забыли. Не забыли, как боялись подходить к своему дому, зная, что у подъезда караулят те, кто не прочь проломить им головы. Выбора тогда не было. Такова была жизнь.

– Нормальную тему предлагаю, брат. Бить на опережение, а не уходить в глухую защиту. Находим этого пассажира и культурно с ним разговариваем. Ну или как получится. По итогам беседы принимаем решение. Главное понять, не стоит ли кто за ним.

– И где мы его найдём? Думаешь, он сам к нам придёт?

– Конечно, сам. Придёт к Мине, тут мы его в плен и возьмём. А там война план покажет. Главное теперь быть на стреме.

Рома смотрел на своего друга и немного шалел от его уверенности. У Фила всегда всё было просто. Когда-то, предложив челночный бизнес с Китаем, он, в отличие от вечно сомневающегося Ромы, даже не задумывался о рисках – был уверен, что всё получится. Дальше первой поставки Фил не планировал, и всё остальное: налаживание связей в провинции, поиск каналов сбыта, организацию продаж – пришлось тянуть Роману. Вот и сейчас друг предлагал отличный с его точки зрения план – махом устранить проблему. Только что делать потом с пленным или, не дай бог, с его трупом, он не думал. «Война план покажет», – легко отмахивался он. Отлично, только Рома переживал, как бы война не показала им небо в клеточку. Он подумал и решил пока не заморачиваться. Если Делягин объявится, в принципе можно и поговорить с ним для начала, как и предложил Филипп.

– На стреме, говоришь? Вообще-то, я хотел в Дубай метнуться на недельку. Кстати, не хочешь с Лерой компанию составить?

– В Дубай не хочу. И потом, что за отдых получится? Мы возле тебя лизаться будем, а ты коситься на нас. Или подобрал кого? Но тогда с Леркой точно не получится. Ты же не будешь её с однодневкой знакомить.

– Нет никого. Да и не нужен никто.

– Слушай, а давай на лыжи рванём. Моя всё равно невыездная. Дней пять вдвоём покатаемся спокойно.

– Что значит невыездная?

– Я же тебе сказал, у неё теперь другой. Салон красоты зовут. Пока не натрахается с ним, не наиграется, к ней хоть не подходи. Месяц точно. С первым такая же ерунда была. Так что она только рада будет, если я свалю подальше.

– Так вроде рано для лыж. Мы никогда в такое время не катались. Где найти снег в ноябре?

– Австрийцы с октября открываются. Я уже смотрел. У них там машины крутые для снега. Шенген на азербайджанских паспортах есть. Рванём через Белград.

– Ладно, я с Миной сегодня переговорю, если ничего страшного не предвидится, рванём.

– Отлично. Тогда разбегаемся.

-–

Едва Роман переступил порог бабушкиной квартиры, как из кухни появилась Елена Павловна. Обычно приветливая, она выглядела напряженной. Приложив палец к губам, дождалась, пока Рома снимет куртку, и тут же увлекла его за собой.

Из глубины квартиры доносился приглушённый голос Мины – видимо, она говорила по телефону. Тон бабушки был непривычно резким, даже грубым. Рома не знал азербайджанского, на котором велся разговор, но, похоже, она на кого-то наезжала. В кармане пикнул телефон. Достав его, Рома глянул на экран и с раздражением стёр рекламную рассылку.

– С братом разговаривает. Материт его, – шепнула Елена, неодобрительно качнув головой. – Совсем довели женщину.

– Кто материт? – не понял Рома, отрываясь от телефона.

– Бабушка твоя. Кроет брата на чём свет стоит.

– Бабушка матерится? А она умеет? – у него удивлённо вытянулось лицо.

– Умеет. На трёх языках. Да так, что у портового биндюжника уши в трубочку сворачиваются.

– Да ладно! А третий какой, английский? – усмехнулся Рома.

– Про английский не знаю. Но на армянском точно умеет.

– На армянском? Откуда?

– Так они ж в армянском районе сначала жили, пока их отец не разбогател и новый дом не построил. Вот и научилась языку от ребятишек, с которыми по улице бегала.

– Павловна, а ты понимаешь?

– Конечно. Я же полжизни, считай, в Баку прожила. Родилась там, замуж вышла, сыночка родила. Там и с Миной познакомилась. Если бы не твоя бабушка, то уже и не было бы нас никого.

На глаза Елены Павловны навернулись слёзы, она промокнула их уголком фартука.

– Как это? – нахмурился Рома.

– Я же замужем за армянином была, упокой Господь его душу. А в девяностом году в Баку армянские погромы начались. Нам на стене дома написали, что здесь живут армяне. Пришла толпа нас убивать, муж начал драться с ними, так они его зарезали. Раз двадцать ножом пырнули. Живого места на нём не оставили. Я-то даже похоронить его не смогла. Родственники из Карабаха тело забрали и увезли. Меня с сыночком тоже с собой звали, но я не поехала. Месяц из дома не выходила. Молоко пропало, так Мина из детской кухни смесь возила, даже сама кормила моего Серёженьку.

– А как вы спаслись?

– Так Мина же спасла. Она моего Армена хорошо знала. Он у них в театре плотником работал, декорации мастерил. Наша соседка всем начала звонить, когда нас убивать пришли: в милицию, в горком, в исполком. В театр тоже дозвонилась. Никто не приехал, только Мина. Она прямо с генеральной репетиции в костюме Аиды на машине прилетела. В золотой короне, платье такое белое, воздушное. Царица, одним словом. Красивая и жутко злая. Мужа уже убили, а меня с сыночком на руках только на улицу выволокли. Мина на них как налетела, орёт непотребщину на азербайджанском, меня в машину тянет. Как её вместе с нами не зарезали, до сих пор не пойму. Только они даже остолбенели, как её увидели. Потом один ткнул пальцем в сторону Мины, что-то сказал другим, и нас оставили. Она меня в машину затолкала и в дом к своему отцу отвезла. Так что, Ромочка, я на земле в аду побывала. Но всегда в Бога верила, и молилась, пока меня на улицу с сыночком волокли. А там нас ангел ждал. Бабушку твою Господь с небес спустил, чтобы нас защитить. Как есть ангел, вся в белом, только без крыльев, – Елена Павловна умолкла на секунду, вздохнула и продолжила: – В доме твоего деда мы прожили почти семь лет. Я по хозяйству помогала, в саду работала. А когда Серёже возраст в школу подоспел, Мина нас в Москву забрала. И стала я у них с Виталием работать. Они мне даже квартиру купили. Ну, а когда мамка твоя в Италию подалась, я насовсем к вам переехала. Серёже почти двадцать стукнуло, они с будущей женой уже практически жили вместе, так я им квартиру и оставила. Он уже во мне не сильно нуждался, а за тобой смотреть нужно было, да ещё этот охламон Филя от вас не вылазил. А ели вы за четверых и спортивное ваше стирать каждый день. Опять же, постоянный бардак от вас в квартире. Мина бы с вами никогда не управилась.

Рома вдруг почувствовал лёгкий укол совести, совершенно необоснованный, и тем не менее чувствительный. Он, конечно, хорошо знал сына Елены, но никогда не вникал, как у того дела. С запозданием решил поинтересоваться:

– А как Сергей? Помощь не нужна?

– Нет. Они с женой оба работают. Внуки тоже в порядке. Я выбираюсь к ним по выходным. Всё хорошо.

Голос Мины затих.

– Всё, наоралась, – выдохнула Елена. – Иди.

Рома ещё пару минут прислушивался к наступившей тишине, прежде чем направился в гостиную. Бабушка как ни в чём не бывало сидела в кресле. Она уже переоделась и выглядела как обычно.

– Проводил? – коротко поинтересовалась она. – Долго что-то. Заезжал куда или с девочкой общался?

– Да смысл с ней общаться? – поморщился Рома.

– Не знаю, – покачала головой бабушка. – Мне она понравилась. Скажи, мне показалось, или она на тебя за что-то обижена? Вы раньше не пересекались?

– Ба-а-а, ну откуда! – воскликнул Рома как можно убедительнее.

– Понятно. Врать у тебя не получается. Рассказывай!

Решив, что ничего предосудительного не совершил, он усмехнулся и рассказал во всех подробностях, как познакомился с девушкой, а также о том, что произошло между ними сегодня.

– В отца девочка, – констатировала Мина. – Для него тоже только чёрное и белое существовало. Никаких оттенков. Тебя это задело?

– А как ты думаешь? Я себя полным идиотом почувствовал!

– Нормальное состояние для мужчины, – рассмеялась Мина и, выдержав паузу, добавила: – Своенравная, дикая! Мужчина, который сможет её приручить, счастливым человеком будет.

– Ты сейчас о чём?

– Надёжная подруга получится. Она за своего до конца биться будет, если что.

– И строить, – хмыкнул Роман.

– Строить тебя любая будет или по крайней мере попытается. Такими мы, женщины, созданы: не хотим быть пешками, каждая считает себя королевой. Но лучше уж пусть такая строит, чем вроде твоей Алины.

– Мина Валидовна! – возмущённо взорвался внук. – Ты мне её до моей пенсии припоминать будешь?!

– Ну, извини. Вырвалось.

– Забыли. Мина, а почему ты мне никогда историю Павловны не рассказывала? Как спасла её.

– Это когда она успела тебя просветить? – недовольно передёрнула плечами бабушка.

– Только что. Считаешь, мне это было не нужно знать?

– Нужно, не нужно – разве в этом дело? Не рассказывала, потому что вспоминать не хочу. То, что тогда творилось, и в страшном сне не привидится. Когда твои соотечественники, соседи, друзья превращаются в животных и начинают убивать детей, насиловать женщин – это не просто кошмар, это где-то уже за пределами разума. Баку ведь всегда был многонациональным городом. Все дружно жили: азербайджанцы, армяне, русские, евреи. И в один миг народ оскотинился, когда узколобые националисты призвали громить армян. А ведь резали всех подряд. И русским досталось, и евреям, – помрачнев, Мина на секунду умолкла. – Людей выбрасывали из окон и балконов, забивали насмерть…

– А милиция где была?

– Говорят, что у них был приказ не вмешиваться. Может, и был, а может, просто испугались. Озверевшая толпа – страшное зрелище. Да и что они могли сделать?..

– Но ты же сделала?

– Сделала, – медленно кивнула Мина. – Не знаю, как. На меня что-то нашло. Такая злость была, что хотела машиной давить этих тварей. Может, и задавила бы, если б они успели ребёнка убить… У меня потом нервный срыв был. Стала на людей кидаться, никого видеть не хотела. Отец меня в психушку на месяц упёк.

– Да ладно!

– Ты думаешь, почему я на родину не езжу, с диаспорой здесь не общаюсь? Потому что как вижу улицы Баку, так и лезут воспоминания в голову. И тебе не рассказывала по той же причине. Забыть хочу, а вот не получается. Поэтому я против того, чтобы вы бизнесом в Баку занимались. Вдруг повторится что-то подобное? Страшно за вас.

– Но ты же ещё долго жила в Баку после этого.

– Жила, – печально согласилась она. – Даже работала, любила, только внутри словно выгорело что-то. Город чужим стал, и люди. Когда Ракицкий предложил в Москву переехать, я готова была по рельсам бежать, лишь бы подальше оттуда.

Мина замолчала и уставилась в сторону отсутствующим взглядом. Рома долго смотрел на её мгновенно осунувшееся лицо, затем сглотнул ком, подкативший к горлу, подошёл и обнял бабушку за плечи. Она похлопала его по руке, встала, выдвинула ящик буфета, достала оттуда фотографию и протянула внуку.

– Вот, смотри, это оставил мне человек, о котором говорила Саша.

– Ещё тогда? Вообще – кто он?

– Спекулянт антиквариатом. У него были дела с Виталием. Честно говоря, я не удивилась, когда он появился здесь вскоре после похорон. Думала, что остались какие-нибудь вопросы, но и предположить не могла, что речь пойдёт о таких суммах.

Рома с минуту рассматривал фото картины, нервно двигая плотно сжатыми губами из стороны в сторону.

– Не понимаю я такое искусство, – наконец пожал он плечами и небрежно бросил фото на стол. – Интересно, где он был все эти годы, и вдруг объявился?

– В тюрьме сидел. Я сейчас брату звонила. Он всё подробно рассказал.

– А он откуда про него знает?

– Рома, мальчик, ты забыл, чем наша семья в Баку занимается? Они же все антиквары. Ракицкий-то, не просто так появился. У него дела с моим отцом и братьями были. И мой первый муж тем же занимался. Меня и уговорили за него замуж выйти, потому что породниться хотели. Он один из главных в этом бизнесе был. Богатый к тому же.

– Мина, так ты дважды богатая вдова, – лукаво подмигнул бабушке Рома. – Сознайся, не последнее мне на бизнес ссудила?

– Последнее, Рома, последнее. То, что от первого мужа досталось, я твоей маме отдала. Думаешь, она в Италии на оперные гонорары мужа шикует?

Роман припомнил великолепный загородный дом в Турине, бесконечные поездки новой маминой семьи по миру, и неодобрительно покачал головой.

– Честно говоря, я думал – на гонорары.

– Ну, Франческо тоже прилично зарабатывает.

– Ладно, Бог с ним, с Франческо. Давай про Делягина. Он что, все пятнадцать лет отсидел?

– Столько ему дали. Они со своим подельником стащили из провинциального музея какую-то ценную картину. Потому им и дали такой большой срок.

– Ограбили, что ли?

– Не совсем так. Тот, второй, был сотрудником или директором. Банальная схема. Они копию повесили, а подлинник попытались вывезти, но где-то прокололись. Подозреваю, что его арест с подачи наших родственников случился.

– Ты поэтому кричала на брата?

– И поэтому тоже. Когда после похорон ко мне Делягин пришёл, я вначале спокойно выслушала его и объяснила, что ничего не знаю. Но он не успокоился. Начал нахаживать, даже угрожать. Тогда я позвонила своим в Баку. Пожаловалась, спросила про картину. Брат про картину ничего не сказал, но Делягина обещал поставить на место. Больше меня никто не тревожил. Я все эти годы считала, что никакой картины и не было, что он просто хотел меня на деньги развести. А сегодня позвонила и узнала, что он в тюрьму попал через неделю после своего последнего появления у меня. И про картину предметно спросила. Оказывается, они все там в курсе. И про то, что Ракицкий её купил, и что после смерти Виталия она так и не нашлась.

– А почему ты считаешь родню причастными к тому, что Делягин в тюрьму попал?

– Потому что он через канал моей семьи вывозил ценности за границу.

– Канал?! Наша родня – спекулянты-контрабандисты?! Мина! Что я ещё о нашей семье не знаю?! – рассмеялся Роман.

– Тебе смешно? А вот мне не очень. Я только после смерти Виталия обо всём этом узнала. Тот же Делягин мне всё и вывалил. Я на наших обиделась и почти три года с ними не общалась. Потом как-то оттаяла, что ли…

– Ну и зря не общалась. Это же бизнес. Поэтому нужно продавать там, где выгоднее. Государство нас поиметь пытается, а мы стараемся минимизировать потери. Я надеюсь, что родственники ворованным не торгуют, не убивают никого, не грабят?

– Нет. Отец к таким вещам очень строго относился. Думаю, и Делягина они поэтому сдали с ворованной картиной.

– А он отомстить не захочет?

– Уверена, что мои братья обставили это дело, как простую случайность, и отвели от себя всякое подозрение. Ты же их знаешь – те ещё хитрованы. Да и тягаться с ними у Делягина кишка тонка. Они у себя дома хорошо стоят. С кланом Алиевых на дружеской ноге. Они даже в Москве любые вопросы решают.

Рома задумчиво пожевал губами.

– Тогда, если картина действительно была, получается, что этот Делягин вправе требовать своё. Он, видимо, без гроша остался. Скорее всего, и на кражу пошёл, чтобы финансовое положение поправить.

– Соглашусь. Может, так и есть. А вот насчёт его прав на картину – тут я до конца не уверена.

– Что ты имеешь в виду?

– Виталий был очень порядочным человеком. Он никогда никого не обманывал. Дорожил своей репутацией. А тут получается, что он кинул партнёра?

– Так это же случайно получилось. Он же не мог знать, что умрёт.

– На первый взгляд да, случайно, – подтвердила Мина. – Только слишком много странностей вылезает, когда начинаешь разбираться в деталях.

– Например?

– Для начала – сама смерть Виталия. Это мы для всех сказали, что инфаркт, чтобы люди не судачили. А у него в придорожном кафе просто остановилось сердце. Я сейчас поняла, что он от дочери из Воронежа возвращался. С чего бы сердцу вдруг останавливаться? Виталий почти маниакально следил за своим здоровьем. Не пил, не курил, прогулки, зарядка по утрам. Да он каждый год на обследование ложился. Полностью здоров был. Мне врач сказал, что такое бывает – внезапная остановка. Но я не верю, что без чьего-то вмешательства обошлось.

– Ну, а анализы делали? Полиция-то наверняка проверяла.

– Делали, конечно, и тело обследовали на предмет укола. Его сначала в Воронеж отвезли, и он в городском морге почти сутки пролежал. Полиция просто не знала, кому звонить: телефон-то заблокирован. Потом выяснили – кто, что, и до меня дозвонились. Мои братья сразу прилетели, как это случилось. Денег не жалели, только всё без толку.

– А ещё что тебя смущает?

– Ещё непонятно, почему Делягин не знал, где картина. Получается, Виталий ему не доверял? Почему? Что между ними произошло?

– Вряд ли нам удастся это выяснить. Ракицкого больше нет, а Делягин сам такое не расскажет. Картину бы найти. Если это и правда Кандинский, то за него хорошие деньги выручить можно. И с Делягиным вопрос закрыть. Ты вообще не представляешь, куда Виталий мог её деть?

– Нет, голову уже сломала, но всё без толку. В квартире её точно нет, а в Воронеже он бы её вряд ли оставил. И зачем бы он её туда возил?

– Послушай, помнишь, ты говорила, что Делягин про оценку заикался. Может, Виталий её в Воронеж на оценку возил?

– Тащиться в Воронеж? Здесь в столице оценщиков пруд пруди, квалификация у них высокая. Не думаю, что в Воронеже специалисты выше уровнем.

– Может, реставратор понадобился?

– Аналогичная история. Здесь реставраторов тоже хватает. Нет, я уверена, что он не вывозил картину из Москвы. Не вижу причин для этого.

– А друзей поспрашивать, коллег? – продолжал рассуждать Рома. – Может, он у кого-нибудь из них оставил на хранение.

– Я уверена, что Делягин всё это уже сделал. Он же не зря за Сашу как за соломинку хватается.

– Кстати, о Саше. Как думаешь, ей что-то угрожает?

– Не знаю. Да и что ей может угрожать? Она Делягину нужна живой и здоровой. Скорее всего, он будет доставать её. Сейчас он забросил ей информацию к размышлению и будет ждать, что она делать станет. Может, следить будет, смотреть, куда она побежит.

– Она к нам побежала, – напомнил Рома.

– Это она правильно сделала. Ей, кроме нас, никто не поможет.

– А нам нужны эти проблемы?

– Нужны, не нужны, а никуда мы от них не денемся. И потом, не забывай, что она мне почти родственница. Впрочем, и тебе не совсем чужая.

– Тоже мне, родственница. Мегера какая-то!

– Я любила Виталия и продолжаю дорожить его памятью, – твердо проговорила Мина. – Сашу я оставить без поддержки не могу. Ты тоже многим, если не всем, ему обязан. Бизнес-то на его наследство приобретён.

– Наполовину, – буркнул Рома, хотя в душе должен был признать её правоту. – Послушай, если, как ты говоришь, ничего страшного не происходит, может, я промотнусь с Филом в Австрию? Хотим на лыжах покататься. А к вам Гарика откомандирую. Он последит за обстановкой.

– Конечно, поезжай, – согласилась Мина.

Рома щёлкнул на телефон фото картины, поцеловал бабушку и отправился к себе в комнату. Его несколько обеспокоило, что она безропотно согласилась на присутствие рядом Гарика, которого вроде бы не очень жаловала. Значит, не всё так безоблачно? Или он напрасно себя накручивает? Вскоре эти мысли ушли из его головы, вытесненные более приятными – о предстоящей поездке.

Глава 3

Внизу открылась невероятная картина: сверкающий жёлтыми и белыми огнями Инсбрук. Филипп где-то вычитал, что аэропорт здесь считается одним из самых опасных в мире, и теперь, при подлёте, усердно грузил Романа этой информацией.

– Здесь кругом горы. Из-за них глиссада очень крутая, и у пилотов просто нет права на ошибку. Чуть зазевался – самолёт всмятку, – бубнил он, склонившись к самому уху друга.

Слушая его, Роман морщился, но терпел, пока в конце концов не велел заткнуться, беззлобно послав куда подальше.

Самолёт ткнулся колёсами шасси в бетонку, и тут же с резким рёвом включился реверс, гася скорость. Пробежав по полосе, лайнер начал плавно двигаться к терминалу. Над входом в переливающееся огнями здание светилась ярко-голубая надпись: Innsbruck International Airport. Вокруг, едва различимые в темноте, угадывались силуэты высоких гор. Ночное небо над головой было усыпано яркими звёздами, мерцавшими в разрывах облаков. Но вся эта красота не радовала – пять часов ожидания в Вене, как, впрочем, и вся дорога с пересадками, изрядно вымотали.

– Нафиг мы сюда припёрлись? – недовольно пробурчал Рома.

– Ты чё, Ромэ! – хлопнул его по спине Фил. – Сейчас доберёмся, выспимся, и завтра летать по трассе будем.

– Я уже, кажется, налетался, – продолжил нудить Роман. – Хоть назад отправляйся.

На самом деле его дурное настроение было вызвано не усталостью, вернее, не только ей. Всю дорогу его не оставляло тревожное чувство, на душе было как-то муторно и неспокойно. Он старался гнать тревогу, но она иногда накрывала с головой, так что он даже скрипел зубами от досады. И звонок бабушке из Вены не рассеял его сомнения – следовало ли отправляться на отдых? Несмотря на то, что Мина пыталась успокоить его, он продолжал переживать и о ней, и о той девушке, которая вовсе не приходилась ему роднёй.

От цивилизации к горнолыжному курорту вела узкая извилистая дорога. Зёльден, куда их доставил заранее заказанный микроавтобус, почти целиком состоял из отелей, баров, ресторанов, сувенирных и спортивных магазинов. Местами городок буквально врезался в гору. Зёльден не случайно называли альпийской Ибицей, ночная жизнь здесь кипела: лыжники и сноубордисты тусовались в барах, ночных клубах и ресторанах. В заведениях стоял гул голосов – все перекрикивали друг друга, слышалось хоровое пение, но, несмотря на изрядное подпитие посетителей, драк и выяснения отношений не возникало.

Отель, куда они заселились, имел отличное расположение. Утром, выспавшись каждый в своём номере, друзья позавтракали, и, перейдя по мостику узкую горную речку, вскоре вышли к подъёмнику.

Через полчаса они были на высоте три тысячи метров – в объятиях настоящей зимы. Однако было не холодно и выглядело всё очень круто. Светило яркое солнце, и некоторые лыжники катались просто в свитерах и даже футболках. Рома полностью окунулся в атмосферу зимнего праздника, а тревожное настроение осталось где-то внизу. Как любители фрирайда, друзья обожали внетрассовое катание по леднику и снежные ландшафты вокруг склонов, однако сейчас им пришлось довольствоваться трассой с искусственным снегом, что немного портило впечатление. Зато радовало, что народу вокруг меньше, чем на пике сезона.

Вечером, после многочисленных спусков, Рома и Фил расслаблялись в горячем открытом бассейне. Потом ужинали в ресторане при отеле – им подали отличный стейк и прекрасное вино. Наблюдая, как официанты с прямыми спинами быстро, но без излишней суеты обслуживают посетителей, Рома заметил:

– Смотри, насколько персонал здесь профессиональный, надо бы наших так вышколить.

Фил, только что отправивший в рот кусочек сочного мяса, лишь согласно покивал.

Пять дней пролетели как один. В последний вечер перед отъездом друзья решили посидеть в баре, послушать музыку, выпить по бокалу вина. Народу было немного – этот довольно дорогой отель не был забит, как дешёвые пансионаты. Едва они устроились за столом, как Рома заметил на входе красавицу блондинку, высокую и стройную, и толкнул Фила.

– Спорим, русская.

– Или хохлушка, – хитро прищурился друг.

– Спорим? Если русская – платишь за стол.

– Ха! Нашёл на что спорить. Давай на щелбан.

– Идёт.

– Подкатим? Просто поболтаем.

– Посмотрим, куда она упадёт, потом решим.

Девушка, слегка покачивая бёдрами, прошла мимо, заказала у стойки бокал белого вина и направилась прямо к ним.

– Добрый вечер, ребята. Не помешаю? – спросила она певучим голосом.

Парни несколько замешкались, но Рома, опомнившись первым, встал и галантно отодвинул стул незнакомке. Она устроилась за столом и объяснила:

– Вот, услышала русскую речь. Я с мужем приехала, но его только что выдернули на срочное совещание по скайпу. Это, как правило, часа на два, и я решила сходить в бар. Ничего, если посижу с вами? – девушка взглянула на каждого и представилась: – Людмила.

Фил расплылся в дружелюбной улыбке.

– Пожалуйста. С красивой девушкой всегда приятно пообщаться. Я Филипп.

– Роман, – представился Кольцов. – Вы откуда?

– Из Вены. Я уже пять лет живу в Австрии. Муж австриец, архитектор. Я невольно подслушала вчера ваш разговор. Вы из Москвы? Правильно?

– Верно, – кивнул Рома.

– Может, на «ты»? – предложила Люда.

– Без проблем, – хором ответили друзья.

– Как добирались? Через Белград?

– Через него. Устали жутко. Тяжело стало в Европу мотаться.

– И дорого, – кивнув, вздохнула девушка. – Я уже два года дома не была. Ребёнка летом свозить хотела, цены глянула и не стала даже заикаться мужу про поездку.

– Мало зарабатывает?

– Не сказала бы. В принципе, думаю, он бы без проблем оплатил перелёт, но я и сама не хочу такие деньги выбрасывать. Подожду.

– Чем занимаешься? – спросил Филипп, прихлёбывая вино.

– Ребёнком. Сыну три года. А вообще-то я искусствовед. Специализировалась на русском авангарде. Но здесь это не слишком востребовано, да и без меня специалистов хватает. Скоро сын подрастёт, буду искать работу. Переквалифицируюсь в какие-нибудь риэлторы. Надоело дома сидеть.

Неожиданно Роману пришла в голову мысль: а не показать ли девушке фотографию картины, которая не шла у него из головы. Он аккуратно поставил бокал с вином и придвинул к себе телефон, лежавший на столе.

– Людмила, ты сказала, что специализировалась на русском авангарде?

– Да, я даже училась в аспирантуре, писала диссертацию, но потом встретила Хельмута, и жизнь дала крутой поворот.

– А что ты можешь сказать об этом?

Рома вывел на экран телефона фотографию, которую сделал после разговора с Миной, и передал аппарат девушке. Она пару минут вглядывалась в изображение, потом вернула телефон и неуверенно пожала плечами.

– Неплохая работа. Художник под Кандинского сработал.

– Под Кандинского? – уточнил Роман, сделав ударение на первом слове.

– Ну да, – снисходительно улыбнулась Людмила. – Я довольно хорошо знаю все его картины, но такой не припоминаю. Или ты хочешь сказать, что это неизвестная работа?

– Если честно, то не знаю. Я её в руках не держал и экспертам не предъявлял. Однако те, кто видел, а они разбирались в искусстве, утверждают, что это Кандинский. Может, ещё раз взглянешь?

– А какой смысл? Что можно понять по фотографии, тем более, как я поняла, ты переснял всего лишь фото картины. Даже подпись невозможно толком рассмотреть. По тому, что подпись обыкновенная и работа выполнена в стиле экспрессионизма, можно датировать картину седьмым – одиннадцатым годом прошлого века. И сюжет говорит о том же. Это явно европейский город, а Кандинский тогда в Мюнхене проживал. Когда он перешёл к чистой абстракции, то подписывал работы просто буквой «ка» в окружении двух палочек.

– Значит, бесполезно? – вздохнул Рома.

– Конечно. Если судить навскидку, то манера явно его. Однако сейчас столько подделок, притом высочайшего качества, что и эксперты нередко затрудняются определить подлинность полотна. Мошенники научились делать великолепные копии. Используют старые холсты и краски аналогичные времени, когда творил тот или иной художник. Нужны более глубокие исследования, чем просмотр фотографии. Желательно провести экспертизу ультрафиолетовым и инфракрасным светом, а также рефлексографию и рентгенографию. Это поможет выявить используемые материалы, а также установить процесс написания картины художником. А ещё, я бы порекомендовала тебе обратиться к более компетентному специалисту.

– Можешь кого-то порекомендовать?

– Мой бывший научный руководитель в аспирантуре неплохо знает работы Кандинского. Но гуру в этом вопросе – профессор Губанов. Он преподавал в РГУ имени Косыгина. Я занималась по его учебнику. Только он лет пятнадцать назад уехал из Москвы. То ли в Воронеж, то ли ещё куда. Не помню. Мой руководитель был учеником Губанова и рассказывал, что его коллеги затравили. В принципе, когда фашисты объявили творчество Кандинского дегенеративным, многие картины были утеряны. Так что не удивлюсь, если эта одна из них.

– Может, профессор уже умер. Пятнадцать лет прошло, – предположил Филипп.

– Может, – согласилась девушка. – Но он, по-моему, не очень старый был.

Неожиданно Людмила приподнялась со своего места и стала махать рукой высокому плечистому парню, нарисовавшимся у входа в бар.

– Похоже, Хельмут объявился, – шепнул Роман Филу. – Надеюсь, он не ревнивый.

Фил состроил нарочито испуганную физиономию, но, едва Людмила обернулась к ним, натянул на лицо дружескую улыбку.

Вошедший заметил свою жену, махнул в ответ и направился прямо к столику. Девушка встала, что-то сказала ему на немецком, и австриец тут же растянул рот до ушей.

Хельмут оказался отличным парнем. До начала пандемии он три года работал в России и, похоже, неровно дышал к Москве. Люда несколько покривила душой, рассказывая о роде занятий мужа. Он оказался не простым архитектором, а хозяином довольно успешного архитектурного бюро, получающего заказы не только в Австрии. Хельмуту приходилось мотаться по всей Европе, и он сожалел, что российский рынок сейчас недоступен.

Разговор шёл непринуждённо, все прекрасно владели английским. Ребята отлично провели время в обществе молодой пары и расстались с ними уже за полночь.

Наутро в аэропорту, когда они уже шли к выходу на посадку, Филипп покосился на друга и спросил:

– Чего такой смурной? За всё утро пары слов от тебя не слышал.

– Нормальный, – отмахнулся Рома. – Думаю. Людмила сказала, что спец по Кандинскому, Губанов, возможно, в Воронеж переехал. Мина-то решила, что Ракицкий умер, когда от дочери возвращался. А вдруг он к этому профессору ездил? Может, картина у него?

– Я тоже об этом подумал, – покивал Фил. – Не про то, что картину оставил, а что к нему ездил. Ну и чего ты паришься? Вернёмся, найдём этого Губанова и спросим с пристрастием. Тебя, я смотрю, алчность прямо одолела.

– Дурак ты, Филя, – резко ответил Роман. – Алчность – вопрос второй. Непонятно, что Делягин ещё собирается предпринять. Бог его знает, что у этого козла в голове: крыша поедет и начнёт мстить… Я за Мину переживаю и за Сашу.

– За Сашу тоже?! – лукаво прищурился Филипп. – Лёд тронулся?

– Это ты тронулся. Тебе прямо снится, чтобы меня захомутали.

– Конечно! Я что, один должен страдать? Пусть и тебя в стойло поставят.

Фил начал икающе похохатывать, пока не получил от Ромы тяжёлым рюкзаком по спине, и не преминул тут же зеркально ответить. Вылетающие с недоумением косились на пару здоровенных парней, дурачившихся на пороге одного из выходов на посадку.

Роман напрасно переживал во время поездки. Пока он отсутствовал, ничего из ряда вон выходящего не случилось. И всё-таки, ступив на московскую землю, он сразу почувствовал облегчение – груз с души спал, а вскоре и сама история стала размываться в памяти. К тому же навалились текущие проблемы с бизнесом: не критичные, но требующие внимания. В ночном клубе началась внеплановая налоговая проверка, а Фил, как назло, срочно улетел в Китай решать вопросы с поставщиками.

Глава 4

Дни потекли однообразно. В собственном доме, опустевшем после изгнания Алины, Рома продержался всего пару дней: тоскливое одиночество вынудило вернуться в бабушкину квартиру. Они с бабушкой и раньше были близки, но после последних событий и откровений Мины между ними установилась особая теплота. По приезде из Австрии Роман поделился информацией, полученной от Людмилы, но после они по молчаливому согласию больше не говорили ни о картине, ни о Делягине. Всё замерло, будто поставленное на паузу в ожидании какого-то толчка, который вновь запустит ход событий.

И всё же Роман смотался в университет, где раньше преподавал Губанов, и смог порыться в архиве отдела кадров. Ничего особо интересного он там не нашёл – разве что сведения, что профессор был родом из Воронежа. Но и это уже давало пищу для размышлений. Если профессор действительно вернулся из Москвы на родину, то, возможно, Ракицкий контактировал с ним во время своих визитов в Воронеж. Значит, Губанова стоит искать там.

Отдохнув всего день после поездки, Роман взялся исполнять данное самому себе обещание привести в порядок тело. И началось: ежедневные пробежки, изматывающие тренировки, спарринги с Гариком в боксёрском клубе. Последнее неожиданно преподнесло неприятный сюрприз. Ещё полгода назад он не оставлял своему помощнику ни шанса: хотя они были в одной весовой категории, Роман имел преимущество в росте и более отточенную технику. Однако теперь после нескольких минут боя его силы таяли, в то время как Гарик, казалось, только разогревался. Каждый пропущенный удар больно бил по самолюбию, Кольцов злился, бросался в атаку, но движения даже самому казались неуклюжими, словно у новичка. Было очевидно, что Гарик не терял времени даром – его форма, выносливость и техника выросли, а снисходительная ухмылка во время спарринга раздражала ещё больше.

Однако после двух недель упорных тренировок Роман почувствовал изменения. Тело постепенно возвращалось в норму, выносливость росла, и теперь уже Гарик вздрагивал от его ударов, а прежняя ухмылка исчезла. Физические нагрузки не только восстановили форму, но и дали неожиданный психологический эффект. Мрачные мысли, прежде терзавшие его, отступили. Вместо них появилась ясность, энергия и желание двигаться вперёд. Уже незначащей и немного надуманной стала казаться возможная угроза его близким со стороны бывшего партнёра Ракицкого. Странное дело – Александра незаметно вошла в круг этих самых близких. При воспоминании о ней у него больше не возникало чувства отторжения, а резкое поведение девушки он объяснял отголосками юношеского максимализма. Притом, нередко думая о ней, он даже не помышлял встретиться и как-то наладить отношения. В принципе, ему было сейчас не до неё. Однако Мину, видимо, тоже не отпускали мысли о дочери своего мужа.

– Я хочу в субботу пригласить Сашу в гости. Ты не против? – объявила она как-то вечером.

Рома взглянул с неподдельным удивлением, но ничего не сказал, только равнодушно пожал плечами. Однако такая реакция не устроила бабушку, и она продолжала выразительно смотреть на внука, требуя более конкретного ответа.

– Мина, это твой дом, и ты можешь приглашать кого угодно, – несколько раздражённо ответил он.

– Это и твой дом, – уточнила она. – И потом, я хочу, чтобы ты привёз её.

– А хочет ли этого Саша? – с сомнением буркнул себе под нос Рома и уже громче добавил: – Я пошлю за ней Гарика.

– Так не пойдёт. Это будет выглядеть не совсем по-родственному.

– Мина, ты себя слышишь? – запротестовал Роман. – Не быстро ли ты навешиваешь ярлыки? По-родственному! Ты её спросила, как она к нам относится? Может, она проклинает тебя в душе. Ведь именно из-за тебя Ракицкий бросил её мать.

– Ты правда считаешь, что из-за меня?

– Можно подумать, что ты считаешь иначе. Ясно же, что после встречи с тобой он сразу свернул отношения с её матерью. По времени всё чётко прослеживается.

– Может быть. Однако мы не можем с уверенностью утверждать это. И потом, мне всё равно. Так бывает, и ты знаешь это не хуже меня.

– Знаю, и тем не менее.

– Давай мы не будем гадать и предполагать. Если она не захочет с нами общаться – так тому и быть, но я должна попытаться.

– С чего вдруг такое желание?

– Не вдруг. Я долго думала. Девочка не должна нуждаться, скитаясь по съёмным квартирам. Ей не досталось наследства, и я хочу как-то помочь ей.

– Ты ещё посели её здесь. Девочку нашла! Мегера самодовольная!

– Рома, мы уже обсуждали это! – нервно повысила голос Мина. – Так ты съездишь за ней?

– Ну конечно. Разве у меня есть выбор? Ты же всё равно не отступишь, я тебя знаю. Если что втемяшится тебе в голову…

– Ну и отлично. Завтра я ей позвоню.

– Давай, ударь в набатный колокол! – съязвил напоследок Роман, покидая гостиную.

– Засранец, – беззлобно бросила ему вслед Мина, хитро улыбаясь.

-–

Однако запланированную на субботу встречу с Сашей пришлось отменить. У Романа буквально на ровном месте возникли проблемы с ночным клубом – его бизнес обвинили в неуплате налогов. Вообще-то Роман считал себя защищённым от таких ситуаций: он всегда работал «в белую» и полагался на профессионализм бухгалтеров, отвечавших за налоговую отчётность. Все его заведения вели дела чисто. Другое дело – Филипп. В своих магазинах он «химичил»: часть платежей за товары шла напрямую на карты, а арендную плату за коммерческие помещения он показывал не в полном объёме. Это, конечно, было нарушением закона, но трудно доказуемым. Роман в эти схемы не вникал. Фил сам управлял магазинами и арендным бизнесом, и нёс за них ответственность. За все годы существования холдинга у партнёров ни разу не возникало проблем с налоговой.

Этим утром Рома приехал в офис даже раньше секретаря и, расположившись в удобном кресле, набрал Филиппа, который до сих пор находился в Китае и планировал прилететь только к концу недели.

– Ну что, закончил? – спросил Кольцов после того, как они поприветствовали друг друга.

– Всё удачно. Послезавтра утром вылетаю. Новости есть?

– Мы же вчера общались. Какие новости? У нас всё в порядке. Я про твои сегодняшние переговоры узнать хотел.

– Тяжело, но удачно.

– Тяжело?

– С английским у китайца проблемы. Вернее, с моим пониманием его английского. Произношение как у ирландца из глубинки. Ни чёрта не понять! Пришлось переводчика с китайского искать. Но в итоге нормально договорились. Уверен – будем расширяться.

– Отлично. Хорошо бы ещё…

Дверь в кабинет распахнулась. Рома моментально забыл, что хотел ещё сказать, когда увидел напряжённое лицо Сатеевой, главного бухгалтера холдинга. Этой женщине было уже за пятьдесят, и она, работая с самого начала становления их бизнеса, являлась особо доверенным лицом. Входить без стука и приглашения главбух считала одной из привилегий своей важной должности.

– Перезвоню, – тут же бросил Роман в трубку и отложил её. – Что случилось, Инна Валентиновна? На вас лица нет.

Главбух решительно направилась к его рабочему столу и шлёпнула по нему ладонью, пригвоздив к полированной поверхности листок бумаги с напечатанным текстом.

– Вот! Это выводы, которые отразят в акте налоговой проверки. Суки! – злобно выдала она на одном дыхании.

Рома укоризненно взглянул на неё, придвинул к себе листок и внимательно прочитал. По мере чтения он хмурился, а изучив документ до конца, поднял недоуменный взгляд на разгневанную женщину.

– Восемь миллионов неуплаты? Как такое возможно?

– Вот так! Статья сто двадцать вторая Налогового кодекса.

– И что нам грозит? – Роман почувствовал, как его тоже накрывает волна злости.

– Штраф до сорока процентов. А при выявлении отягчающих обстоятельств сумма увеличивается на сто процентов. Плюс с физического лица взыскивается ущерб, причинённый его действиями бюджету.

Кольцов нажал кнопку внутренней связи и громко велел:

– Найдите Рудина.

– Он в приёмной.

– Пригласите.

Лицо вошедшего в кабинет финдиректора, в отличие от лица главбуха, выглядело совершенно спокойным.

– Читали? – спросил Рома, указывая на лежащий перед ним листок.

– Ознакомился, – брезгливо скривил рот Семён Валентинович. – Туфта всё это. Просто развод. В суде оспорим. У нас всё чисто.

– Уверены?

– Более чем! Я не первый день работаю. Всякое повидал, но, чтобы вот так, внаглую…

– Может, у них указание сверху собирать больше? – осторожно предположил Роман.

– Роман Сергеевич, я вас умоляю! Закон никто не отменял и не вводил рэкет. А это рэкет, уж поверьте. Ведь главное – никаких веских доводов. Они так считают, так трактуют налоговое законодательство. Я даже сильно спорить не стал. Вижу, какое настроение у проверяющих. В суд, только в суд! Пусть докажут законным путём обоснованность своих претензий.

Несколько секунд Роман напряжённо оценивал ситуацию.

– Ну хорошо. Они могут счёт заблокировать?

– Конечно. Так они и сделают.

– И как мне прикажете работать?

Семён Валентинович нервно пожал плечами.

– Не знаю. Тоже в суд подавать. Или переговорить для начала с их руководством. Ну нельзя такой беспредел устраивать!

– То есть, вы считаете, что они вот так, от фонаря, предъявили претензии? Но это же глупо!

– Не совсем, – покачала головой главбух. – Мы, как они утверждают, нарушили кодекс. Это в рамках их полномочий. Мы считаем, что не нарушали. Им по большому счёту ни холодно, ни жарко – а мы несём потери. Пока разбирательство, пока суд, наши издержки колоссальны, а им как с гуся вода.

– Как я понимаю – тупик? – мрачно уточнил Рома.

– Не всё так печально, – попытался успокоить его Семён Валентинович. – Заблокируют только сумму задолженности. При этом зарплату мы выплачивать сможем.

– Очень обрадовали, – язвительно буркнул Роман.

Переговорное устройство на столе запиликало, на панели заморгал жёлтый световой сигнал. Роман нажал кнопку ответа.

– Роман Сергеевич, – раздался из динамика голос секретаря, – к вам сотрудник налоговой.

– Так, вы свободны, – бросил он своим коллегам, затем в микрофон переговорного: – Приглашайте.

Главбух и финдиректор направились к открытой входной двери, где уже маячил молодой человек в чёрном пальто, деловом костюме и щегольских ботинках. Пропуская их, он отступил вбок, затем лёгкой походкой прошёл к креслу, не дожидаясь разрешения хозяина кабинета уселся и, не поздоровавшись, заговорил:

– Начальник первого камерального отдела ИФНС Волков Егор Валерьевич. Мои сотрудники закончили проверку. Хотелось бы не тянуть и подписать акт. Ваши люди ознакомились с документом?

Физиономия этого щуплого, лет двадцати пяти, типа, выражающая презрительное высокомерие, сразу не понравилась Роману. «Так и просит кирпича», – подумал он о морде налоговика, и живо представил, как треснет эта ещё почти мальчишеская челюсть, если он сейчас врежет ему боковой с правой. «Да ведь щенок нетренированный… Могу и прибить с одного удара», – мелькнуло в голове, и Рома усмехнулся про себя.

Он выдержал паузу, пытаясь успокоиться, не поддаться мгновенному порыву раздавить этого хлыща, размазать по стене эту рожу с презрительно оттопыренной губой, и наконец глухо выговорил:

– Ознакомились, но у нас возникли возражения.

– Я в курсе. Вы вправе обжаловать наши выводы в суде.

При этих словах презрительное выражение на лице парня плавно перетекло в брезгливое. Еле сдерживаясь, чтобы не взорваться, Кольцов всё же решил закинуть удочку:

– А может, есть варианты?

Налоговик удовлетворённо хмыкнул, достал из кармана телефон, что-то напечатал и показал экран хозяину кабинета.

На экране высвечивалось крупными чёрными цифрами – «30%». Роман согласно кивнул и притворно расплылся в благодарной улыбке. Парень снисходительно улыбнулся в ответ.

– Я буду готов завтра. Где?

– Кафе «Соло» на Пречистенке. Я могу к пяти, – обозначил представитель ИФНС.

– Отлично, встречаемся в пять, – подтвердил Роман, встал, вышел из-за стола и протянул руку.

Начальник камерального отдела обменялся с ним вялым рукопожатием и покинул кабинет.

Роман подошёл к окну и, прильнув к нему, дождался, пока из дверей центрального входа в здание не появился его недавний посетитель. Налоговик вытянул руку с пультом, и новенький люксовый «Мерседес» тут же откликнулся морганием габаритов. Кольцов злобно скрипнул зубами и вернулся к рабочему столу.

– Пригласите Рудина и Сатееву, – хрипло, едва сдерживаясь от распиравшей ярости, приказал Рома в интерком.

– Минуту!

Главбух и финансовый директор появились ровно через минуту, словно караулили за дверью.

– Инна Валентиновна, нужно найти три миллиона до завтрашнего утра, – объявил Роман.

– Хорошо, мы не будем сдавать выручку, только Филипп…

– Я разберусь, – оборвал он её.

– Вы собрались платить ему? – возмутился Рудин, укоризненно качая головой.

– Сейчас, разбежался! – со злостью выдал Кольцов. – Буду думать, к кому в органах обратиться!

– Есть знакомые в полиции? – спросил финдиректор.

– Есть. Только они уголовкой занимаются, но, думаю, выведут на кого нужно.

– Я, кажется, могу помочь, – неуверенно предложила Сатеева. – У моего зятя друг детства служит в ФСБ. И мне кажется, он как раз занимается коррупцией.

– ФСБ?! – заинтересовался Роман. – Можете набрать зятя?

– Конечно.

Главбух вышла и через пять минут вернулась, держа в руке телефон. Устроившись в кресле, она набрала номер и вкратце объяснила ситуацию. Отключившись, посмотрела на шефа и сообщила:

– Он сказал, что тема интересная, и сейчас мне перезвонят.

– А чем зять занимается?

– Он в уголовном розыске служит. Уже пять лет. Дома почти не бывает, но парень хороший. Дочку любит и деток.

У неё в руках ожил мобильный. Ответив, она тут же передала трубку своему шефу. Человек на другом конце провода назвался капитаном Светиным, выслушал Романа, не перебивая, и спросил:

– Можете сейчас приехать на Лубянку?

– Могу.

– Подъезжайте. Я закажу пропуск.

Капитан сам спустился к посту дежурного, и, когда у Кольцова проверили паспорт, провёл его в просторный кабинет какого-то фээсбэшного начальника. Пока Роман рассказывал свою историю, ему казалось, что слушают его без особого интереса. Однако едва он закончил, фээсбэшники оживились, принялись обсуждать детали и инструктировать. Оказалось, что деньги для проведения операции им не нужны, поэтому Рома тут же по телефону дал отбой главбуху. Затем, вспомнив про запланированную на завтра встречу, набрал Мину.

– Ты уже звонила Саше?

– Только собралась.

– Извини, я завтра не могу. Тут некоторые непредвиденные обстоятельства возникли. Давай перенесём встречу.

– У тебя всё в порядке?

– Да. Приеду вечером, расскажу.

– Вы, товарищ Кольцов, главное, не нервничайте завтра, и ничего не бойтесь, – прощаясь, напутствовал его хозяин кабинета. – Наши сотрудники будут рядом.

– Можно просто – Роман. Да я и не боюсь. Злюсь – это есть, а так… Чего мне этого хлюпика бояться?

– Ну и правильно. Завтра будьте у себя в два часа. Капитан Светин за вами заедет.

На следующий день без десяти пять Рома сидел за столиком в кафе «Соло». Интерьер заведения был сдержанным и минималистским. Однако в этот простой с виду дизайн наверняка вложили немало усилий. Массивные деревянные столы и стулья из дерева с плетёными сиденьями были расположены в зале с живописной хаотичностью. Стол, который занимал Рома, находился в самом углу, напротив окна, выходящего на улицу. Кольцову был прекрасно виден стоявший неподалёку от здания кафе чёрный микроавтобус с тонированными стёклами, в котором засели техники с аппаратурой. Им был слышен каждый звук в зале, а миниатюрная камера, замаскированная под значок, закреплённый на лацкане куртки Ромы, передавала изображение. Барсетка с «куклой» из фальшивых денег лежала рядом на столе. Все купюры были покрыты специальным составом, и в ультрафиолетовом свете на них можно было прочитать слово «взятка». Сотрудники ФСБ поставили Роме задачу не просто передать деньги, а разговорить Волкова, чтобы стало понятно, за что тот получает взятку.

Начальник отдела налоговой опоздал на пять минут. Войдя, он осмотрелся и направился прямиком к Роману. Сидевшие у барной стойки оперативники лишь скосили глаза на вошедшего и спокойно продолжили беседу, делая вид, что пьют пиво из высоких кружек.

Волков уселся напротив, поздоровался и вопросительно дёрнул подбородком. Рома положил ладонь на барсетку и тихо сказал:

– Я должен знать, за что плачу.

– За качественно сделанную работу, – нагло заявил Волков. – Вот подписанный акт налоговой проверки. Можете убедиться. Вам осталось его только завизировать – и можете жить спокойно.

Он вытащил из-под пальто пластиковую папку-уголок и положил на стол.

– Смотрите, не стесняйтесь.

Рома достал документ, внимательно с ним ознакомился, после чего вытащил из бокового кармана ручку, подписал листы и вернул в папку. После чего двинул барсетку через стол с комментарием:

– Здесь три миллиона. Немного больше тридцати процентов, но ведь хорошая работа и должна оплачиваться с премией. Можете проверить.

Волков осторожно приоткрыл сумочку, пальцами провёл по рёбрам денежных пачек, удовлетворённо кивнул и собрался уходить. Однако не успел подняться с места, как за его спиной выросли два парня, а рядом с Романом появился ещё один человек – капитан Светин. Он ловко достал удостоверение, раскрыл его и громко произнёс:

– Гражданин Волков, вы задержаны за получение взятки…

Рома словно отключился и уже не слушал, что дальше говорил капитан. Он просто наблюдал за реакцией сидящего напротив хлюпика и удовлетворённо улыбался. Волков обмяк на стуле, краска с его лица начала медленно сползать, губы дрожали. Неожиданно он мотнул головой, попытался вскочить на ноги, но двое сотрудников, стоявшие позади, навалились на него, заломили руки и защёлкнули наручники на запястьях.

– Су-у-ука, – заверещал тонким от страха голосом парень, обращаясь неизвестно к кому. Затем он упёрся взглядом в лицо капитана и прошипел: – Ты знаешь, что тебе за это будет? Знаешь, кто мой отец?

– Знаю, – спокойно ответил капитан и крикнул кому-то в зал: – Самохин, организуй понятых.

Когда все процедуры по оформлению протоколов были закончены, Рома вышел вместе с капитаном на улицу, протянул руку на прощание и поинтересовался:

– А кто его отец?

– Не знаешь? Волков, депутат из области, а в натуре мошенник и проходимец. Недавно попал к нам в разработку. Вот он точно мухлюет с налогами и бюджетными деньгами. Уверен, что с помощью сыночка мы намного быстрее разберёмся с делишками папаши.

Глава 5

Александра оторвалась от экрана ноутбука, сползла со стула и медленно побрела на кухню. Последние недели вся её жизнь словно застыла в режиме ожидания. Как же она ругала себя за те слова, что срывались с её губ в тот злосчастный вечер! Теперь Рома вряд ли захочет её снова увидеть – слушать эти бредовые обвинения…

Впервые она увидела его на похоронах отца. Мальчик с тёмными волосами и глазами цвета ясного неба, стоявший рядом с двумя женщинами в чёрном, показался ей принцем из сказки – настолько прекрасным, что она долго не могла забыть то чувство. Любовь? В семь лет? Разве такое бывает? Со временем образ потускнел, она почти забыла голубоглазого мальчика, забыла тот восторг, от которого замирает сердце.

А полтора года назад ей вдруг захотелось узнать больше о семье отца. Порывшись в интернете, она нашла фотографию Романа… О, лучше бы она этого не делала! Одно лишь фото – и забытое чувство вспыхнуло с новой силой, словно удар молнии. Лавина детских воспоминаний накрыла с головой. И в тот же миг испарились все эмоции к парню, с которым она только начала встречаться – он просто перестал для неё существовать. Теперь Саша не хотела никого, кроме своего принца.

Рома не вёл соцсети, зато его друг и бизнес-партнёр Филипп выкладывал фото и видео, где тот часто мелькал. Саша, словно подглядывая в замочную скважину, наблюдала за их жизнью: бизнес, отдых за границей, тусовки с друзьями… После каждого такого просмотра она закрывала ноутбук с тяжёлым сердцем. Они – успешные, богатые. А она? Просто мечтала: вот получит диплом, станет независимой – и тогда…

Губы задрожали, и Саша закрыла лицо руками. Только не вспоминать! Дура! Нафантазировала, будто стоит им встретиться – и он сразу влюбится… А потом узнала, что у Романа появилась девушка. Это было как ледяной душ – только кого-то это бодрит, а её едва не убил. Депрессия? Нет, что-то пострашнее. Лишь подруга Лена знала, как Саша сутками лежала на полу, обхватив колени, и выла, что не хочет жить…

А потом – та самая презентация в салоне красоты, где они случайно столкнулись с Филиппом. Он уговаривал их поехать в клуб, рассказывал, что его друг расстался с девушкой и ему нужна поддержка. Сердце Саши бешено заколотилось: соперницы больше нет! Это её шанс! В тот вечер она летела за Филиппом по лестнице, едва сдерживая дрожь. Сегодня лучший день в её жизни! Но дверь в кабинет открылась – и…

Размалёванная девица в объятиях Романа, задранная юбка, его рука на её бедре… Он снова был с другой!

Удар пришёлся прямо в сердце. Волна ярости и разочарования накрыла с головой. Тело дрожало, хотелось кричать. Но она лишь стиснула зубы и молча ушла. И потом сотни раз прокручивала в голове ту сцену, смакуя обиду. Зачем? Если бы не эти дурацкие мысли, всё могло сложиться иначе – и в доме его бабушки, и потом, когда он вёз её домой. Он же пытался сблизиться… А она? Ехидничала, язвила, отталкивала. Чёртов характер!

Но в момент расставания она не выдержала – на миг прижалась губами к его щеке. И это добило её окончательно: вдохнув его запах, Саша поняла, что не хочет никого другого.

«Позвони ему!» – кричало сердце. Но страх быть отвергнутой сковывал. А потом начинались уговоры: «Мне бы только видеть его, слышать голос…» Но почему она ждёт? Почему уверена, что он позвонит? У него даже нет её номера!

Мысль, что она больше никогда не увидит Рому, сжимала грудь тугой болью. Они провели вместе всего несколько часов – а она уже не мыслила жизни без него.

Саша не знала, сколько времени провела, сидя без движения. Хлопнула входная дверь и вскоре в кухню вошла Лена. Увидев глаза подруги, полные слёз, она сочувственно сморщила своё симпатичное личико.

– Чёрт, Саша! Ну позвони ему!

– Не могу. Боюсь, – помотала головой она. – Ты чего так рано вернулась?

– Гена достал. Неделю только встречаемся, а он опять о том же. Я ещё не до конца поняла, как к нему отношусь, а у него одно на уме. Представляешь, прямо в кафе попытался под юбку залезть. Выпил-то ерунда, а уже контроль потерял.

– Послала?

– Думаю пока. Парень симпатичный, опрятный, не дурак. И работа у него серьёзная – директор магазина. Только озабоченный какой-то!

– Понятно, – грустно протянула Саша.

– Пойду к себе. Нужно перевод добить.

Лена ушла в свою комнату. Саша так и осталась на кухне, неотрывно глядя на мелкие капли дождя, стекающие по тёмному окну. Как теперь жить? В горле застыл комок, по щекам медленно текли слёзы, но она даже не пыталась их вытирать.

Неожиданный звонок в дверь вырвал её из оцепенения.

– Откроешь?! – донеслось из глубины квартиры.

Саша машинально кивнула, будто Лена могла это видеть, и побрела в прихожую. Кто это? Почему звонит прямо в дверь, а не в домофон? Наверное, соседка… Слёзы по-прежнему мешали видеть. Прильнув к глазку, она с трудом разглядела на площадке нового парня Лены – видимо, он зашёл в подъезд вместе с кем-то из жильцов.

– Являются всякие… без предупреждения… – бормотала Саша себе под нос, поворачивая ручку замка и распахивая дверь.

– Где эта? – не здороваясь, резко спросил парень.

Только что Саша находилась в плену своих переживаний, но от хамства незваного гостя почти мгновенно пришла в себя.

– Кто – эта? – язвительно уточнила она.

– Динамо! – рыкнул парень, и Саша вдруг осознала, что он в стельку пьян и еле стоит на ногах.

– Тебе лучше уйти, Гена, – строго сказала она и попыталась закрыть дверь прямо у него перед носом.

Но парень в последний момент резко выставил руку вперёд, перехватил дверь и с силой толкнул её на Сашу. Та едва успела отпрянуть от летящей створки, сделала неуверенный шаг назад и, потеряв равновесие, тяжело рухнула на пол. Гена, ввалившись в прихожую, небрежно переступил через неё и, пошатываясь, направился вглубь квартиры. Когда из комнаты донёсся испуганный вопль Лены, Саша мгновенно вскочила и бросилась на помощь.

Открывшаяся картина вмиг привела её в ужас: Гена уже повалил подругу на кровать, одной рукой прижимая извивающуюся девушку, другой яростно дёргая молнию на её джинсах.

– С-сука! Как жрать за мой счёт… – хрипел он, брызгая слюной.

Не раздумывая, Саша вцепилась в его куртку, пытаясь оттащить. Пьяный издал раздражённое рычание и резко отбросил её локтем. Удар пришёлся в солнечное сплетение – воздух с хрипом вырвался из лёгких, перед глазами поплыли чёрные пятна. Саша согнулась пополам и осела на колени.

Насильник продолжал рвать с Лены одежду. Та отчаянно визжала и брыкалась, но не могла освободиться из его хватки. Саша, превозмогая боль, начала подниматься, опираясь руками о пол. Сквозь туман в сознании увидела пластиковые гантели – те, что Лена купила после просмотра фитнес-блогеров. Не раздумывая ни секунды, превозмогая боль, Саша потянулась к снаряду. Она занесла гантель над головой и со всей силы обрушила её на затылок парня. Раздался глухой стон – тело Гены внезапно обмякло, придавив Лену своей тяжестью.

Наступила вязкая тишина, нарушаемая только их прерывистым дыханием. Подруга несколько секунд лежала неподвижно, затем с трудом выбралась из-под безжизненного тела и застыла, в ужасе глядя на Сашу, сжимавшую в дрожащих руках тяжёлый снаряд.

– По-моему, он не дышит, – севшим голосом прошептала она через несколько секунд.