Падшее королевство. Свет в твоей душе

Глава 1

– Навиен?

Я пытаюсь понять, кто ко мне обращается. Где-то в отдалении слышится низкий мужской голос, смешиваясь с голосами поблизости. А рядом Авиелл, которая время от времени зовет меня по имени. Лиран. А один раз даже Миел. Но тот другой голос кажется каким-то… более честным. Он вызывает доверие. По крайней мере, так чувствует мое сердце. Только как это может быть? Кроме Авиелл, я здесь никого настолько хорошо не знаю. Единственный человек, который сблизился со мной за последние несколько недель, – это Лиран. Но это не его голос.

«Навиен!»

На этот раз тот, кто зовет меня таким непонятно знакомым и в то же время чужим голосом, громко кричит, и я просыпаюсь. Моргая, я осматриваюсь, медленно осознавая, где оказалась. Комната, в которой я нахожусь, пуста. Здесь нет ни человека, ни демона. Тем не менее я чувствую чье-то присутствие и оглядываюсь в поисках оружия. Комната кажется мне знакомой.

Здесь я спала, когда приехала к Лирану. Значит, этот кто-то, кого я чувствую рядом, – Мирал, готовящая ванну?

Прежде чем я успеваю как следует все обдумать, на меня словно из ниоткуда падает свет. Я выпрямляюсь, хватаю вилку, лежащую рядом на подносе, и вооружаюсь ею.

«Хозяйка! Это я!» – пищит эта штука.

Я в ужасе распахиваю глаза и пытаюсь подняться, но у меня начинает кружиться голова, и я опускаюсь обратно на подушки.

«Мы должны спешить, госпожа, вы должны…»

Снаружи слышатся чьи-то голоса, они прерывают речь существа.

Я снова сажусь. Поднимаю вилку и крепко ее держу.

«Вы не должны говорить им, что я здесь была! Речь идет о вашей безопасности. Поверьте мне!» – шепчет существо, а затем вылетает в окно.

Тут же открывается дверь, и я вижу испуганное лицо Авиелл.

– Ты очнулась и… вооружена, – замечает она, медленно подходя ко мне, чтобы забрать вилку из моих сведенных судорогой пальцев.

– Авиелл! – с облегчением выдыхаю я. – Значит, с тобой все в порядке.

Я беру ее за руку, но ее прикосновение кажется незнакомым и напряженным. Все остальное в ней кажется нормальным. Волосы расчесаны и блестят. Лицо, как всегда, безупречно, а осанка идеальна. И все же… что-то не так.

– Что случилось? – спрашиваю я каким-то дрожащим, скрипучим голосом.

Мысли у меня путаются. Я помню, как напали на наше княжество, как я вывела Авиелл из дворца, а потом все ужасно размыто. Разве она не должна сейчас быть с повстанцами? Что она здесь делает? Она вернулась? И почему я лежу в постели, одетая в одну белую рубашку?

– Ты была серьезно ранена, – мягко говорит Авиелл, передавая вилку стоящему за ней темноволосому мужчине.

Внезапно узнав его, я чувствую, как губы сами произносят его имя:

– Лиран.

Я изо всех сил пытаюсь найти у себя связанные с ним воспоминания.

– Все хорошо, – говорит он, но держится на расстоянии.

– Что случилось и где Миел?

Авиелл и Лиран обмениваются странными взглядами.

– Его здесь нет. Ты давно проснулась?

Авиелл старается следить за своими словами. Я это сразу вижу. Но не понимаю, почему она это делает.

– Всего несколько секунд назад, – отвечаю я, наблюдая за ее лицом.

Она явно чувствует облегчение. Что, если это светящееся существо было право и я должна скрывать его визит? Видимо, Авиелл беспокоится, не успела ли я с кем-то поговорить.

– Арк? – зовет Лиран, и в дверях появляется его герой.

Я узнаю его, но мне будто не хватает о нем каких-то важных воспоминаний.

Он смотрит на меня с сочувствием:

– Рад, что с тобой все в порядке.

– А что случилось? – повторяю я, пытаясь собрать воедино фрагменты воспоминаний.

Последнее, что я помню, – это как хотела встретиться с Миелом в старой часовне в княжестве Лирана. Но когда вернулась Авиелл и что случилось со мной?

– Мы можем недолго поговорить? – обращается Авиелл к Лирану, а затем исчезает вместе с ним в коридоре.

Я сосредоточиваюсь на ней. Но, как ни странно, я не чувствую душу Авиелл, она словно исчезла. Внезапно я слышу внутри себя их беседу. Это мои демонические силы? С каких это пор я могу использовать их так явно?

– Она должна принести клятву, – говорит Авиелл, а потом на меня нападает кашель.

– Ты не должна этого делать, – с упреком замечает Арк.

Я прищуриваюсь:

– Почему? Потому что у них есть от меня секреты?

– Потому что они явно не хотят, чтобы ты их слышала, – коротко объясняет он.

– Что со мной случилось?

Он молчит, поэтому я считаю себя вправе выбраться из постели и двинуться к двери.

– Тебя ранил архангел.

Голос Арка звучит хрипло и сдавленно.

– Архангел? – Удивленно моргая, я поворачиваюсь к нему.

Так эти слухи правдивы? Архангелы живы? Но ведь империя Света была уничтожена, когда князья подземного мира выиграли битву против нее.

Однако я помню, как Авиелл говорила мне, что они должны вернуться.

– Да.

– О какой клятве говорит Авиелл? И почему я должна принести ее?

Арк подходит ближе и немного наклоняет голову.

– Она хочет защитить тебя. Всем стало известно, что ты лишь изображала наследницу престола княжества Истины, и только благодаря Лирану ты еще жива. Если дашь клятву, все снова будет хорошо.

Это странно, потому что в моих воспоминаниях об Арке закрепилось, что обычно он честен. И все же его слова кажутся какими-то фальшивыми. Все в нем буквально кричит, что он говорит неправду.

Когда все узнали, что я выдавала себя за Авиелл? Когда она вернулась? Почему я этого не помню?

Я качаю головой и снова обращаюсь к Арку:

– В чем я должна поклясться?

– Ты должна поклясться в вечной верности Авиелл.

Но я сделала это еще до ее рождения. Так почему же ради этого им приходится выходить из комнаты?

– В этом нет никакого смысла, – возражаю я.

Что-то здесь не так.

– Поверь мне, Навиен.

Почему я должна ему верить? Я его почти не знаю. Но Авиелл я действительно доверяю, не так ли? Если она думает, что это единственный способ меня защитить, то так тому и быть. Кроме того, все равно ничего не изменится. Мы были связаны раньше и будем связаны снова.

Я медленно подхожу к стулу, где лежит черная одежда. Одежда героя. От этих лишних шагов мне становится больно где-то в ребрах, я кладу на них руку и чувствую что-то теплое, влажное. У меня идет кровь.

– Это архангел тебя ранил, – объясняет Арк, и мне кажется необычным, что он обращается на «ты».

У меня вырывается стон.

– Чем?

– Выстрелом из арбалета, – говорит он, будто сам себе не веря.

Я приподнимаю брови. Архангелы стреляют из арбалетов? Все это выглядит сказкой.

Но я перестаю забивать себе всем этим голову и снимаю рубашку.

На груди у меня повязка, я убираю ее, чтобы осмотреть рану. На нее наложили швы, и все же она немного кровоточит. Я возвращаюсь к тумбочке, где лежат разные перевязочные материалы, немного обрабатываю рану, затем опять все бинтую, отхожу и надеваю черную рубашку.

То, что я какое-то время была практически голой, не беспокоило ни меня, ни Арка.

– Тебе необязательно давать клятву сразу, Навиен, – почти сочувственно говорит герой. – Дай себе время на выздоровление. К тому же ты пережила удар по голове, поэтому у тебя пропали некоторые воспоминания.

Я задумчиво натягиваю на ноги тонкие рейтузы и поверх надеваю кожаные штаны героя и сапоги, убираю кинжал в набедренные ножны и снова опускаюсь на кровать. Слова Арка опять кажутся лживыми. Поэтому я предпочитаю доверять человеку, которого знаю лучше всех в мире.

– Я принесу клятву немедленно. Все, чего я когда-либо в жизни хотела, – это служить Авиелл.

– Я…

Арк делает глубокий вдох и выдох, но прежде чем он успевает продолжить, в комнату входит Лиран, и у меня перехватывает дыхание.

Я тут же опускаю взгляд, как и подобает в моем положении. Но внутри у меня все иначе. Там чувства, которые я не должна испытывать к нему, ведь он четко сказал мне, что они с моей сестрой любят друг друга. Кроме того, он человек. Князь. А я – демон.

– Почему ты оделась? – спрашивает он.

Я поднимаю на него взгляд. Его глаза кажутся такими чертовски знакомыми.

– Я должна принести клятву.

Я вижу, как он сглатывает, затем сжимает губы. Он начинает что-то говорить, но тут появляется Авиелл.

– Нави, – ласково мурлычет она и улыбается, когда замечает, что я одета. – Ты уже готова?

Я утвердительно киваю и следую за ней из комнаты.

Позади себя я чувствую чью-то ярость и слышу, как шипя перешептываются Арк и Лиран, но я их не подслушиваю.

– Разве ты не хочешь сначала узнать, что случилось? – снова обращается ко мне Арк.

Лиран опускает взгляд, Авиелл выглядит недовольной.

– Это не имеет значения, – отвечаю я, теперь мои слова тоже кажутся ложью. Как нечто, чего я на самом деле уже не чувствую.

– Отлично, тогда пойдем, – говорит Авиелл, хлопает в ладоши и идет дальше по коридору.

Хотя я уверена, что поступаю правильно, меня раздражает ее вид и еще сильнее то, что Арк, похоже, беспокоится обо мне больше, чем она. У меня возникает какое-то смутное неприятное ощущение. Но я не могу его объяснить.

Ничего не понимая, я пытаюсь отвлечься и внимательно рассматриваю коридор, по которому мы идем. Судя по темным стенам и красным занавескам, мы по-прежнему в княжестве Высокомерия. Я ведь жила в этом замке.

Вероятно, архангел здесь на меня и напал, а затем вернулась Ави. Это значит, что, согласно моим обязанностям, мы продолжаем путешествие по княжествам. За исключением того, что теперь выступать в роли будущей княгини будет уже Ави, а я буду ее героем. Мне не очень хочется предстать перед другими князьями в своем истинном обличье, после того как я всех одурачила. Но я выполню свою задачу. При этой мысли горло у меня сжимается. Но почему?

Когда мы спускаемся по лестнице, я узнаю двух героев, которые часто сопровождают Лирана и Арка. Они стоят внизу в вестибюле и недоверчиво на меня смотрят.

Я поспешно обращаюсь к Авиелл:

– Как я должна принести клятву?

– Ты должна произнести слова и пролить несколько капель своей крови.

– И тогда наши души снова соединятся?

Она замирает на месте и поворачивается ко мне.

– Нет, к сожалению, эта связь была разорвана.

– Но как? Тебя же всего лишь ранили.

Голос у меня срывается, поэтому я прокашливаюсь, чтобы он снова звучал твердо. Я вспоминаю тот момент в лесу. Когда после нашего побега из замка Истины появились братья Лирана, Ка и Ларакай, и ранили Авиелл. Когда порвалась наша связь, я внутренне ослабла и ничего не могла для нее сделать. Но по-прежнему оставалась какая-то тонкая нить между нами с Авиелл, благодаря которой я понимала, что она жива. Больше я ничего этого не чувствую. Тогда во мне возникло сияние, которое ненадолго осветило лес. Это из-за него?

– Так или иначе мы все равно связаны, Нави, – ласково шепчет Авиелл и коротко сжимает мне руку.

Я киваю и следую за ней в тронный зал. Однако гнетущее неприятное чувство все усиливается.

– Как долго я была без сознания? – спрашиваю я, потому что здесь все выглядит иначе, не так, как мне помнится. Будто здесь было сражение. Некоторых знамен на стенах больше нет, подлокотники трона расколоты, а пол весь в пятнах.

– Несколько дней, – отвечает Авиелл, поджав губы.

– Значит, у тебя все-таки есть вопросы, – вмешивается Арк.

– Да, но клятву я все равно принесу. И чем скорее, тем лучше. Ведь так?

Я не верю собственным словам. Хотя они правильные. Или нет?

– Они не придут сразу, чтобы посадить тебя в тюрьму.

Я не отвечаю ему, вместо этого разглядываю Лирана. Почему он так молчалив? Это из-за нас? Потому что мы сблизились, пока Авиелл не было? Но между нами ничего не было. Так почему же он меня так избегает, что даже не смотрит в мою сторону? Это из-за того, что я тогда услышала их разговор с Арком в саду? Из-за этого сомнительного плана и из-за того, что у него слабость к героям? Знает ли об этом Авиелл и не потому ли она так странно холодна?

Она выхватывает маленький кинжал у бедра Лирана и делает шаг ко мне. Постепенно даже я начинаю чувствовать, что она слишком торопит события. Я же только пришла в себя. К тому же у меня пропали какие-то воспоминания. Но ведь я все равно всегда буду верна Авиелл? А это – лишь формальность.

– Ты должна сказать: «Навеки с душой и кровью я отдам свою жизнь за ее жизнь», – диктует Авиелл.

Я делаю глубокий вдох и выдох. Клятва очень короткая, я ожидала чего-то более сложного, раз это должно привязать меня к ней навечно.

Тут я замечаю какой-то свет. Он виднеется над троном на потолке.

– Давай же! – Голос Авиелл звучит как-то необычно.

Неужели время, проведенное с повстанцами, так сильно ее изменило? Или она просто за меня боится?

Я нерешительно опускаюсь перед ней на колени и хватаю кинжал, чтобы резануть себя по ладони. Но в тот момент, когда мою кожу пронзает лезвие и по пальцам начинает стекать холодная кровь, я слышу, как позади меня кто-то будто прищелкнул языком. Словно предостерегая меня. Я оборачиваюсь и вздрагиваю, потому что вижу там… человека с крыльями.

– Хватайте его! – кричит Лиран странным голосом, словно он одновременно в ярости и в ужасе.

Мужчина смотрит на меня с высоты своего роста. И я узнаю эти зеленые глаза. Но почему они кажутся мне знакомыми? Я не помню. Не отводя взгляда, он поднимает руку, останавливая тени, которые напускают на него Арк и два других героя. Затем наклоняет голову.

– Что они с тобой сделали?

Моя рука с кинжалом начинает дрожать, но я крепче сжимаю рукоять и поднимаюсь с колен.

– Что тебе нужно? – кричу я, направляя на него кинжал.

Он слегка прищуривается:

– Ты хочешь меня этой штукой убить, Навиен?

– Откуда ты знаешь мое имя?

Он переводит взгляд с меня на Ави и Лирана:

– Что вы с ней сделали?

Ави взвизгивает и отходит на несколько шагов назад. Я пользуюсь тем, что он отвлекся, и бросаюсь на него, пытаясь вонзить кинжал ему в горло. Но он поднимает руку и хватает меня за локоть.

– Сейчас я спасаю твою жизнь, малышка. Поблагодарить сможешь позже. Заодно сможем сразиться до первой крови. Идея действительно заманчивая.

– Что?

– Отпусти ее! – рявкает Лиран и подходит ближе. – Это касается нас двоих.

– С тех пор как ты в нее выстрелил, жалкий ублюдок, это уже не так! Я пообещал ей, что вытащу ее отсюда. Я сдерживаю свои обещания.

Я моргаю и пытаюсь высвободить руку. Но потом вижу их. Десятки крылатых людей выходят из тени и бросаются в атаку. Мужчина продолжает держать меня и тянет за собой. По коридорам дворца, к двери и дальше во внутренний двор.

– Отпусти меня! – кричу я и сильно кусаю его руку. Даже чувствую вкус крови.

– Ай-а, – вырывается у него. – Я и не знал, что ты маленькая хищная кошка. Мне это даже нравится.

– Что тебе от меня нужно?

– Я обещал вытащить тебя отсюда после того, как ты меня героически освободила.

– Освободила? Я?

– Да. Но нам нужно спешить. Поговорим позже.

Я пытаюсь сопротивляться, но он нечеловечески силен.

Он хватает меня и приближает к себе.

– Спи, малышка, – шепчет он и дует мне в лицо. И в следующий момент я погружаюсь в спокойный сон.

Глава 2

– Ты ее что, похитил?

Я слышу мужской голос, в нем звучит паника.

– Нет. Я ее спас.

– Но она не хотела, чтобы ее спасали, насколько я понимаю?

– Вообще-то да.

– Тогда это называется похищением, Мелех!

– Это для ее же блага.

Я медленно открываю глаза и моргаю, ослепленная ярким светом.

– Она проснулась, – говорит женщина, я вижу над собой ее прекрасные зеленые глаза. В них так много тепла, и оно идеально сочетается с нежным звучанием ее голоса.

Я сажусь и прищуриваюсь, тут же узнавая того, кто меня похитил. Архангел.

– И она на тебя злится, дружок.

Молодая женщина усмехается, а он подходит ко мне ближе.

– В свое оправдание скажу, что мы хорошо знакомы. Просто они стерли твои воспоминания.

Я бегло оглядываюсь. Светлая комната, огромные открытые окна, от пола до потолка, с развевающимися на ветру тонкими белыми занавесками, а за ними видна терраса. Я лежу в шезлонге. Больше в комнате ничего нет. Довольно спартанская обстановка. Я опять перевожу взгляд на зеленые глаза архангела и наконец узнаю его.

– Ты тот человек, который спас семью героев. Тогда, в лесу княжества Гнева, когда там собирались провести ритуал, – еще не совсем проснувшись, произношу я, разглядев его темные волосы и своеобразные черты лица.

За ним стоит молодая женщина. Распущенные золотистые волосы достают ей до пояса. Она одета в белое платье, что создает резкий контраст с черной одеждой архангела. Я замечаю, что его волосы тоже с небольшим золотистым оттенком.

Немного в стороне стоит еще один человек, наверное, тот самый, который так взволнованно говорил с архангелом. Он выглядит немного старше. Но старым его назвать нельзя. Его светлые волосы собраны в пучок на затылке, одежда тоже полностью белая.

Я медленно поднимаюсь и снова смотрю на архангела.

– Куда ты меня притащил? – вскрикиваю я, кладу руки ему на грудь и сильно толкаю его.

Молодая женщина начинает весело посмеиваться.

– Ты можешь идти, Серра, – сдержанно говорит архангел.

– Но тогда я пропущу эту чрезвычайно интересную дискуссию, – нисколько не смутившись, улыбается она.

Я ошарашенно провожу рукой по виску. Что здесь происходит? И где, черт возьми, я нахожусь?

– Ты должен вернуть ее обратно! – пытается вразумить его пожилой мужчина.

– Микаэль, ты для меня как отец и брат. Но я не принимаю от тебя никаких приказов.

– Это не приказ, Мелех, это хороший совет. В ней демоническая кровь!

Его взгляд останавливается на мне, и я вижу в нем то, что я так часто замечала в глазах и мимике других людей. Отвращение и страх. Очень опасное сочетание. Оно может уничтожить целый народ.

– И что дальше? – интересуется архангел, и его подбородок напрягается. – Это автоматически делает ее плохой?

– Конечно! – немедленно выпаливает Микаэль, но тут же испуганно прижимает руку ко рту. – Мы – существа мира света, Мелех. Она из нижнего мира. Из мира тьмы. Пожалуйста, не забывай об этом.

– Но вы уже много раз это обсуждали. Он от нее не откажется, Мик, – нежным голосом замечает Серра, плавно направляется к шезлонгу, элегантно на нем располагается и выжидательно за нами наблюдает.

– Где я?! – ору я.

Они ведут себя так, будто меня тут нет.

– В моем царстве, – говорит архангел и снова поворачивается ко мне.

Его зеленые глаза сияют, как драгоценные камни, и мне кажется, что я видела их раньше много раз. Не только во время ритуала в замке. И что-то внутри меня просит доверять этим глазам. Все остальное в нем тоже не кажется чужим, совсем нет.

Там, где в памяти у меня зияет черная дыра, где-то в глубине души я знаю, что у него есть крошечный шрам над бровью. Мне знаком его прямой нос, будто я когда-то его разглядывала. Его губы, которые, как говорит мне сердце, всегда произносят только правду, а иногда он почти неприлично меня дразнит, когда хочет отвлечь или успокоить. Я знаю, что его мускулистое тело сразу напрягается, когда меня обижают. И да, мое сердце вспоминает даже его голос, когда он говорит обо мне. Я поняла это только сейчас, когда Микаэль прямо сказал, что он думает обо мне и о том, кем я являюсь. Я все это чувствую. Но не могу понять.

– И где же это?

От переизбытка этих чувств у меня сжимаются кулаки и возвращается боль в ребрах. Или я просто опять начинаю ее замечать. Потому что она, конечно, никуда не делась.

– К западу от ваших княжеств.

– Но там нет никаких королевств.

– Это вам так рассказывают. – Серра откашливается. – Точнее, вам говорили нечто похожее на правду. Потому что последнюю тысячу лет мы были в плену в подземном мире.

– Серра! – предостерегает ее архангел.

Но она лишь шаловливо пожимает плечами.

– Вы были пленены в подземном мире? – переспрашиваю я, потому что всегда считала, что во время падения царства света все ангелы погибли.

– Да, но теперь мы снова свободны.

– Как именно вы освободились? Просто сбежали?

Я смеюсь, потому что трудно себе представить, как ангелы вылетают из ада.

– Нет, нас вернули сюда. Это сделала ты.

– Что?

Я моргаю.

– Ты высвободила свои силы. В лесу, когда была ранена твоя сестра. Помнишь свечение? Этим ты воскресила светлый мир. Потому что он был связан с княжеством Истины и пробуждением света.

– И троих потомков Люцифера ты тоже пробудила к действиям. Несмотря на то что Лиран искал тебя еще раньше, – добавляет Серра.

– Троих… – смеется архангел. – Знаешь ли, Самаэль не имеет к этому никакого отношения.

– Конечно имеет. Это он был Несущим свет, а теперь Несущая свет – она.

– Я? – растерянно спрашиваю я и, когда все трое серьезно на меня смотрят, начинаю хохотать.

– Я демон. Я не носитель света.

– Но именно мир света создал княжество Истины, чтобы не потерять наш свет полностью и иметь возможность хоть немного сдерживать князей подземного мира. Так что ты носишь в себе и то и другое.

Архангел подходит ближе. Хочет дотронуться до меня, но я бью его по руке:

– Не трогай меня!

– Я не хочу тебе зла.

– Ах вот как. Поэтому ты разлучил меня с сестрой и увез в свое царство? – Я фыркаю.

– Она не тот человек, за которого ты ее принимаешь. Твоя сестра и Лиран лишили тебя памяти.

– Почему ты так считаешь? Зачем им было это делать?

Я злюсь, потому что в глубине души чувствую, что он прав.

– Потому что ты поняла, что они просто хотят тебя использовать! – гневно выпаливает он. – Ты хотела их покинуть, а когда они схватили меня, ты помогла мне сбежать. Ты…

– Нет! – протестую я.

Я не могла так поступить. Как и Авиелл. Или Лиран. Хотя я его почти не знаю. Я бы никогда не предала их, и они тоже не предали бы меня. Прежде всего Авиелл не сделала бы этого.

– Я клянусь тебе в этом, Навиен, – говорит архангел, подойдя ко мне так близко, что я ощущаю его дыхание.

Я немедленно отстраняюсь и даю ему пощечину.

– Во-первых, не подходи ко мне так близко. Я уже не раз давала понять, что мне это не нравится. Во-вторых, верни меня домой. Немедленно.

– Нет.

– Да! – шиплю на него я. – Иначе я вас всех убью.

– Как бы мне хотелось посмотреть, как ты дерешься, маленькая хищная кошка, но мы тебе не враги.

– Мне плевать, что ты говоришь. Только то, что ты похитил меня против моей воли и удерживаешь здесь, показывает мне, что я не могу тебе доверять.

Сердце у меня колотится очень громко, и я уверена… что они все должны это слышать.

– Прекрасно. Я верну тебя туда.

– Мелех, – возмущается Серра. – Ты не должен этого делать. Там она будет в опасности.

Он поднимает руку:

– Я понимаю, но не собираюсь делать ничего против ее воли. Я не могу.

– Тогда возложи ответственность за это решение на меня. Я могу.

– Нет. Если она захочет уйти, я верну ее обратно.

Он смотрит на меня с вызовом.

– Да, я хочу уйти.

– Хорошо. Так тому и быть. При одном условии. Сначала ты меня выслушаешь. Мою историю. И еще – когда вернешься, ты не будешь приносить клятву на крови.

– Это уже два условия.

– Пожалуй, да. – Челюсть у него дрожит, будто ему очень нелегко вести этот разговор. – Но я отпущу тебя только при соблюдении обоих условий.

– Мелех! – Серра встает и топает ногой. – Не делай этого. Она простит тебя за это. Но там ей не безопасно!

Я раздраженно моргаю. Зачем ей все это? Мы совсем не знаем друг друга. Так почему же она хочет меня защитить?

– Договорились? – спрашивает меня Мелех, архангел.

Я собиралась отказаться, но губы сами произносят «да». Разум отказывается понимать, почему я это делаю. Но сердце понимает. Оно доверяет ему непонятно почему.

– Вы можете идти, – обращается он к двум другим архангелам.

Им это явно не нравится. Особенно Серре, но они не возражают. Ни один из них. Видимо, Мелех здесь главный.

Я сжимаю губы, следую за ним в соседнюю комнату и сажусь за большой стол, на который он мне указывает. Сам он тоже садится и нервно проводит по лицу узкими пальцами, а потом пристально смотрит мне в глаза.

– Мы знакомы уже давно. Ты уже и сама это поняла… Мы встретились в лесу в княжестве Гнева. Ты была помолвлена с Тароном.

– Да. Это я помню, – коротко отвечаю я.

– Но мы встречались еще много раз, Навиен. Однажды, когда ты спала после отравления. Я показал тебе царство Истины. Потом я был в лесу, когда Миел хотел увезти тебя в княжество Высокомерия. Я был рядом, когда они посадили тебя в тюрьму, а двое охранников хотели тебя убить. И я присутствовал при том, как Лиран сказал «да» твоей сестре.

Я тупо смотрю на него. Ничего из этого я не помню. Но ведь все это может быть ложью. Он может все придумывать, чтобы удержать меня здесь.

– А потом я был во дворце Высокомерия и хотел тебя забрать.

– Забрать меня? – растерянно повторяю я.

Он говорит такие слова, которые мне непривычно слышать. Будто он разговаривает с другим человеком. Неужели я когда-то была таким человеком? И просто забыла об этом? Что-то во всем этом кажется знакомым. Но мое сознание не может вспомнить образы, связанные с этими воспоминаниями. В памяти ничего нет. Но опять же кажется, что сердце у меня знает больше, чем разум. Оно уверено, что он там действительно был. И что я там тоже была, и что-то во мне было другим.

– Помню, я собирался тебя похитить. У меня была такая возможность. Но я этого не сделал… не смог.

– Точно так же, как сейчас ты не хочешь меня здесь насильно удерживать, – замечаю я.

– Да. Однако ты сама решила уйти со мной, потому что узнала, что Лиран и Миел тебе лгали и просто хотели использовать.

– Использовать для чего?

– Я предполагаю, что они знают, что ты – Несущая свет.

– Что это значит?

– Я и сам не до конца понимаю. Просто знаю, что в тебе что-то проснулось. Свет, который освещает и меня, и других. Он призвал потомков Люцифера к действию и пробудил светлый мир. Мы услышали своего рода зов и последовали ему. Только, похоже, Лиран знал о тебе еще до этого и разработал план, как тебя использовать. Как именно, я не могу тебе сказать.

– А почему, по-твоему, я не могу ничего вспомнить?

– Потому что Арк стер твои воспоминания. По крайней мере, я предполагаю, что это был он. Он из них самый могущественный.

– Арк, – шепчу я, думая о замкнутом брате Лирана и Миела.

Он тоже кажется очень знакомым, больше, чем мне запомнилось. Это он сказал мне, что ангел ранил меня в голову. Но должна ли я действительно в это верить? Разве тогда у меня не было бы травмы головы? Швы у меня на животе почти свежие, а рана все еще кровоточит. Как долго я на самом деле могла быть без сознания?

– А какое отношение все это имеет к тебе? Почему ты не хочешь, чтобы я клялась на своей крови? Моя клятва относилась бы только к Авиелл.

– Авиелл хуже их всех, – говорит он с такой горечью и гневом, что у меня перехватывает дыхание.

Он сжимает кулаки.

– Ты ее знаешь?

– Имел честь с ней познакомиться, когда тебя истязали два жалких ублюдка.

Он кивнул в сторону моей груди.

Я немного приподнимаю рубашку и смотрю вниз. Там, на моей метке в виде черного сердца, едва зажившая рана. Когда я перебинтовывала ее во дворце Высокомерия, то решила, что это засохшая кровь. Но это явно корочка. И она тоже не может быть старой.

– Но какое отношение к этому имеет Авиелл?

– Она решила, что пусть лучше эти двое будут мучить тебя вместо нее.

– Что ж, такова моя природа. Я бы и сама не захотела, чтобы было по-другому. И не решила бы иначе.

– Разумеется. – Он тяжело дышит, будто задыхается. – Я вижу, ты ищешь для всех них оправдание.

– Может быть, я просто понимаю их правду.

– Его правду. – Архангел смеется. – У этого типа нет никакой правды. Он использует тебя. Женился на твоей сестре, хотя так же хорошо, как и я, видел, как сильно это разбило тебе сердце.

– Это совсем не так. Я знала, что Лиран собирается жениться на Авиелл.

– Однако ты должна помнить, что испытывала к нему чувства.

– Ну ладно, хватит, – бурчу я. – Чего ты от меня хочешь? Только не говори мне сейчас, что речь идет о моей безопасности. Тебе что-то нужно.

– Я хочу, чтобы ты снова взяла себе Вьюнка.

– Вьюнка?

– Это квири, ты ее повелительница и, строго говоря, обязана это сделать.

– Ага, – отвечаю я, потому что больше ничего не могу придумать.

– И еще я хочу, чтобы ты сюда вернулась. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке, и ты можешь уйти оттуда, когда захочешь.

– А разве я не должна сама этого пожелать?

– Ты должна здесь появиться. Иначе я разнесу весь дворец и не оставлю в живых никого. Этот момент не подлежит обсуждению. Я хочу, чтобы ты пришла сюда через неделю и я увидел, что ты не пленница.

– Это все еще не дает мне ответа на вопрос, чего ты на самом деле хочешь. Для чего тебе все это нужно. Понятно, что все это делается не из милосердия.

На долю секунды его веки вздрагивают.

– Ради меня ты позволила себя застрелить. Я думаю, что кое-чем тебе обязан. – Он прокашливается. – Кроме того, я уверен, что ты сможешь нам помочь. Мне и моему народу.

– Ангелам?

– Да, я думаю, что, как Несущая свет, ты вернешь к жизни мир света.

– А я и мне подобные будут изгнаны обратно в ад?

– Герои вовсе не плохие, Навиен. Даже если тебе говорили иначе.

Я фыркаю. Я точно знаю, кто я такая. Ни один ангел не сможет убедить меня в обратном.

– У тебя по-прежнему есть возможность остаться здесь. Я бы предпочел, чтобы ты…

– Была в безопасности? – спрашиваю я, закатывая глаза.

– Рядом со мной, – поправляет он меня. – Я хорошо переношу твои особенности. За недолгое время мы успели через многое пройти.

Я глубоко дышу. Успокоив нервы и мысли, встаю:

– Это все? Могу я уйти прямо сейчас?

Он прикрывает глаза, но кивает, а затем встает сам и через мгновение оказывается прямо передо мной. Очень мягко, будто опасаясь моей реакции, он кладет руки мне на плечи и ищет мой взгляд. Не просто смотрит. Он ищет в моих глазах что-то глубоко спрятанное. Одновременно этим взглядом он заставляет меня почувствовать себя кем-то большим, чем той, кем я сейчас являюсь.

– Ты не должна клясться ей в вечной верности, Навиен.

– Это часть нашего соглашения. Так что я вообще не имею права отказаться от клятвы.

– Но можешь.

Я не говорю ему, что не хочу это делать, потому что это означало бы признать, что его слова произвели на меня впечатление и, прежде всего, заставили меня сомневаться. В моей собственной сестре и в человеке, которому последние несколько недель я доверяла больше, чем кому бы то ни было. В Лиране.

Архангел поднимает руку и убирает прядь волос с моего лица.

– Ты заслуживаешь большего, чем то, что тебя там ждет.

– И ты можешь мне это дать?

– О, я подарил бы тебе целый мир, если бы ты меня об этом попросила.

Я даже немного пугаюсь, потому что эти слова звучат так честно. Они полны страсти и решимости.

– Сейчас я перенесу тебя обратно. Но не обещаю, что буду стараться быть с ними милым.

Он усмехается, и в следующее мгновение нас окутывают белый свет и туман. Потом все вокруг оказывается залито красноватым приглушенным светом, и я узнаю тронный зал дворца Высокомерия. Здесь никого нет, но я слышу голоса. Архангел держит передо мной руку, чтобы сделать меня невидимой, – так я могу их подслушать.

– И где она? – кричит где-то Авиелл. – Что, если она никогда не вернется?

Она плачет.

– Он ее вернет, – раздается голос Арка.

– А где Лиран?

– Ему нужен покой, Авиелл. Все это нелегко ему далось. Еще эта история с Миелом. Он страдает.

– Неужели он забыл, что это его план? Неужели он думает, что мне доставляет удовольствие так обращаться со своей сестрой и лгать ей?

При ее словах я отступаю на шаг, но архангел тут же оказывается позади меня, я упираюсь в его крупное сильное тело. И спиной чувствую, как у него поднимается и опускается грудь. От него исходит тепло.

– Неужели она так много для тебя значит?

Арк презрительно смеется. Я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.

– Навиен?

Внезапно раздавшийся рядом с нами голос кажется знакомым, но при этом совершенно чужим.

Я вижу Лирана. У него темные тени под глазами. Волосы растрепаны, он немного шатается. В руке он держит темно-зеленую бутылку. Но когда понимает, что это действительно я, на глаза у него наворачиваются слезы. Затем он подходит ко мне, но архангел крепко меня хватает и притягивает к себе.

– Не прикасайся к ней! – рявкает он.

Лиран останавливается и смотрит на него поверх моего плеча.

– Ты ее похитил. Не говори мне теперь, как я должен с ней обращаться, – фыркает он, и я понимаю, что Лиран пьян.

– Навиен. Я… я думал, ты ушла навсегда. Как и он…

В его голосе столько боли. Как это совместить с тем, что он просто хочет меня использовать? И о ком еще он говорит? Что-то случилось с Миелом?

– Я наделал ошибок. Но я исправлю их. Я…

– Лиран?.. Навиен?

В зал входит Авиелл и беспокойно переводит взгляд с меня на Лирана:

– Что все это значит?

Похоже, ее скорее рассердили мы с Лираном, чем появление архангела.

– Мне действительно нужно держать себя в руках, малышка. Я так не хочу оставлять тебя с ними, – бормочет архангел.

– Но ты это сделаешь, – отвечаю я шепотом, потому что он говорит мне на ухо.

Это немного необычно, получается, будто есть какой-то секрет, который нас странным образом связывает.

– Она вернулась, – констатирует Лиран заплетающимся языком.

Авиелл закатывает глаза:

– Я вижу. А тебе что здесь нужно?

Она смотрит прямо на архангела, и я немного от него отодвигаюсь.

Он чуть заметно усмехается:

– С тобой я не разговариваю.

– Что ты сказал?

– Ты меня прекрасно поняла, княжна.

Авиелл фыркает, а во мне пробуждается странное чувство. Да, что-то во мне снова хочет пойти с ним. Не оставаться здесь. Но Авиелл – моя семья. Мой долг – защищать ее и быть рядом с ней.

– Ты останешься с нами? – спрашивает Лиран, будто у меня вдруг действительно появился выбор.

– Да, – бормочу я неуверенно.

Настолько неуверенно, что архангел напрягается и вызывает туман, который нас скрывает.

Он хватает меня за плечи и поворачивает к себе:

– Ты действительно этого хочешь? Я готов забыть все, что ты сказала, и взять тебя с собой.

Я смотрю на него. Пытаюсь найти в воспоминаниях, почему он мне так знаком. Почему возникает ощущение такой близости и доверия. Но ничего не могу вспомнить, поэтому киваю:

– Я хочу остаться здесь.

Он сжимает губы. Затем открывает рот, но снова закрывает его, словно не решается что-то сказать.

– Я доверяю тебе. Поэтому называю тебе свое имя, малышка. Ты не должна никому его раскрывать, потому что, зная его, можно связать меня клятвой. Вызвать к себе и привязать меня. Ты поняла?

Я киваю, понимая, какой огромный смысл кроется за этим поступком.

– Меня зовут Марви.

Я с трудом сглатываю. Чувствую, что это очень важно для меня, хотя я не могу понять почему.

– И как мне тебя связать клятвой? – спрашиваю я, немного заикаясь, демонстрируя, что это для меня много значит, показываю себя слабой в его глазах.

Он улыбается:

– Кое-что ты можешь выяснить и сама, Навиен. Ты же умница и умеешь читать апокрифы.

Он подмигивает мне.

– Ты не должен мне это рассказывать, да?

– На самом деле я даже не должен был называть тебе свое имя.

На душе у меня теплеет. Марви. Наконец-то я знаю имя, подходящее к его лицу и… к чему же еще? Неужели я все-таки что-то помню?

Он щелкает пальцами – появляется огненный шар. Вьюнок. Она летит к моей руке, и вскоре возникает знакомое жжение.

– А сейчас я ухожу, – мягко шепчет он и гладит меня по щеке.

– Помни, Навиен, что ты достаточно сильна.

С этими словами белый туман вокруг нас рассеивается, и архангел тоже исчезает. А я в глубине души чувствую, что совершила ошибку.

– В темницу ее!

Голос Авиелл вырывает меня из раздумий. И одновременно показывает мне, как я была глупа.

Глава 3

– Что ты наделал? – кричит на меня Серра, когда я снова появляюсь перед ней, но уже без Навиен.

Ее глаза светятся. В прямом смысле этого слова, потому что она серафим. Ангел, которая раньше всегда сопровождала нашего Владыку. Она осталась такой же верной, как и Уриэль, брат моего предка Люцифера. Однако, несмотря на то что они часто кажутся мирными, серафимы способны сильно обжечь своим взглядом. Поскольку я хочу этого избежать, то устремляю на Серру успокаивающий взор. Стараюсь, чтобы она поняла мое обещание не удерживать Навиен против ее воли. Помимо того, что я и сам этого не хочу, я не могу нарушать никаких обещаний при создании мира света.

– Я назвал ей свое имя.

– Что-что ты сделал? – В ее голосе смешиваются облегчение и гнев.

– Это значит, что теперь она может вызвать меня в любое время.

– О, Марви. Это нехорошо.

– Ты ведь тоже знаешь мое имя, – говорю я, выходя на огромный балкон, чтобы полюбоваться видом на город.

Возможно, было неразумно запрещать князьям селиться на земле тысячи лет назад, ведь ангелы уже тогда построили здесь собственное царство. Но мы никогда не хотели властвовать над людьми и вступать с ними в брак, чтобы создать сверхлюдей. Мы жили лишь среди себе подобных и закрыли это место для других живых существ.

Я продолжаю смотреть вниз. Туда, где до войны я был правителем империи, когда Мелех был призван защищать людей от демонов, которые время от времени прорывались из подземного мира. Демонов заклинаниями вызывали ведьмы, которым Люцифер сообщил необходимые для этого слова.

Вздохнув, я прислоняюсь к балюстраде балкона. Без Навиен здесь будто стало темнее. Хотя это не та темнота, которая царила последние две тысячи лет. В течение этого почти бесконечного времени существовали только чернота и злоба. Если бы тогда рядом со мной не было Серры и Микаэля, меня бы, наверное, победила эта тьма. Ибо во мне, хотя я был зачат и рожден, когда мой отец, Люцифер, еще не пал, все же есть темная сторона. Тьма, которая тогда заставила его пасть.

Но когда в Навиен зажегся свет, у меня наконец снова появилась надежда. Подземный мир словно содрогнулся. И прежде чем я смог это понять, я почувствовал Навиен у себя в душе – еще сильнее, чем раньше. Ее свет. Ее огонь. Ее мужество. И тогда большинство ангелов освободились из подземного мира и очутились прямо здесь, во дворце. Я же оказался рядом с ней. Что меня не удивило, потому что она была всегда. Я знал это, чувствовал. Я ждал. И теперь я снова жду.

– Ты действительно думаешь, что она тебя вызовет? Непохоже, что ты ей нравишься, – прерывает Серра поток моих мыслей.

– Ох.

Я поднимаю брови, а она выходит за мной на балкон и кладет руку мне на спину.

– Она это сделает, – отвечаю я, скорее просто надеясь, чем действительно в это веря.

– Ты знаешь, что ты мне как брат, мы были рядом с детства, Марви. И когда все от тебя отвернулись, потому что твой отец впал в немилость. И когда нам пришлось сражаться с подземным миром и они победили. Когда мы вместе трудились и создавали княжество Истины. Я доверяла тебе и поэтому отказалась от нашего последнего шанса сбежать из подземного мира самостоятельно. И ты оказался прав. Мы были спасены. Через княжество Истины, которое мы создали. Ты самое лучшее, самое умное и самое верное существо из всех, кого я знаю, и я бы никогда в тебе не усомнилась. Но теперь позволь дать тебе совет. Если она не вернется в ближайшее время, нарушь свое обещание и забери ее оттуда сам.

Я закрываю глаза и пытаюсь собраться с мыслями.

– Почему, Серра?

– Потому что она – твоя судьба.

Теперь она совсем тихо шепчет, словно это истина, которую никто не должен услышать.

– Именно ты записал пророчество. Ты знал о ней более чем за две тысячи лет до ее рождения, Мелех. И мы оба понимаем, что это значит.

Я снова открываю глаза. Смотрю на небо: оно потемнело, но все равно продолжает излучать свет и тепло. Так же, как и она. Как Навиен.

– Она меня или спасет, или уничтожит. Будет или ненавидеть, или любить, – произношу я, и это правда.

Навиен – моя вторая половина. Другая сторона моей личности.

Такое существо есть у каждого ангела, и ангел ощущает его уже при рождении. Однако еще никогда это не был демон. Известны случаи, когда второй половиной ангела был человек. Но герой… это может меня уничтожить. Потому что, несмотря на то что она несет свет, она была и остается существом подземного мира, а я – существо мира света.

– Тебе следовало вытащить ее оттуда намного раньше. Но ты меня не слушал.

– Я не мог, Серра.

– Ты мог. И сейчас можешь. Когда у нее еще оставались воспоминания, она пришла в назначенное место и хотела уйти с тобой, Марви. Она встала между тобой и Лираном. Готова была отдать жизнь за тебя. Ты бы не нарушил правила.

– Мне плевать на эти чертовы правила.

– Тогда почему бы тебе просто не забрать ее?

– Потому что она мне не безразлична, – говорю я, поворачиваюсь к Серре и серьезно смотрю на нее.

– Ей больше не нужен тот, кто будет относиться к ней, как к вещи. Как к рабу. Я не собираюсь так с ней поступать. На этом тема закрыта.

Я вхожу в комнату:

– Дай мне знать, когда Вьюнок что-нибудь сообщит.

Глава 4

«В темницу ее!»

Эти слова продолжают звучать у меня в голове, но… никто ничего не делает.

Авиелл выглядит так, будто в любой момент готова своими руками отправить меня в подземелье, а Лиран просто смотрит на нее, моргает и выглядит совершенно сбитым с толку. К нам приближается Арк, и я начинаю спрашивать себя: враг он или друг. Слова архангела крепко засели в моей голове.

– Мы не будем отправлять ее в темницу, – говорит Лиран и снова прикладывается к бутылке.

Что здесь происходит? Это что, спектакль? Вряд ли Авиелл говорит всерьез.

– Схватите ее сейчас же! – снова требует Авиелл, и двое охранников подбегают и хватают меня за руки.

Я не сопротивляюсь. А что мне еще делать?

– Подождите, – говорю я, прежде чем они успевают меня увести.

Я разглядываю каждого из них: разъяренную Авиелл, сочувствующего Арка, нерешительного Лирана – и наконец обращаюсь к сестре.

– Почему вы хотите посадить меня в тюрьму? Ты… – уточняю я.

– Потому что мы больше не можем тебе доверять. Если бы Лиран не выпил бутылку бренди, он бы меня поддержал.

– Но ты же знаешь, что я хотела принести тебе клятву, но была похищена архангелом. – Я в недоумении поднимаю брови.

– Похищена, – фыркает она. – Мы знаем, что вы заодно. Ты его…

Арк поднимает руку, призывая ее замолчать. Проклятие. Архангел. Марви. Он был прав.

– Я должна…

– Заставь ее замолчать, Арк! – приказывает Авиелл.

Герой выглядит нерешительным, а я начинаю извиваться в руках охранников.

Что это такое? Дурной сон? Авиелл же не такая. Я чувствую жжение в сердце. Хотя я начинаю чувствовать, что уже давно знаю – она именно такая.

– Арк! – рявкает Авиелл.

В следующий миг меня окутывает черный туман, и я тону в этой темноте.

Когда я открываю глаза, ожидаю увидеть Марви. Но я лежу в своей постели. Здесь тепло, а из окна в комнату льется свежий воздух. Я быстро смотрю в ту сторону, в надежде, что появится Миел.

Но вместо него я вижу Арка, который сидит в кресле рядом с балконом и смотрит прямо на меня.

– Привет, – шепчет он, продолжая меня разглядывать.

– Где все остальные?

– Я хотел поговорить с тобой наедине, Навиен.

– Зачем? – спрашиваю я, выпрямляясь.

Там, где прячется черное сердце, грудь зверски болит. Я оглядываю себя и понимаю, что на руке у меня кровоточащая рана. Что случилось? Как я сюда попала? Очень медленно появляется смутное воспоминание, что сюда меня привел ангел и сказал мне свое имя. Но что было потом?

– Я знаю, что ты сбита с толку, герой. И я знаю, что ты сейчас под влиянием ангела. Вот почему я здесь: чтобы напомнить тебе, кто ты есть. Что ты есть.

Я пристально смотрю на него.

– Ты герой, Навиен. Рождена, чтобы служить твоей сестре и ее княжеству. Если она или кто-то вышестоящий решит, что тебе лучше больше не иметь воспоминаний, значит, так будет правильно. Этому тебя обучали. Интересно, когда ты успела все забыть? Когда изображала княжну?

Я сглатываю ком в горле. Что-то во мне пробуждается. Нет. Пробуждаются сразу два чувства. Желание подчиниться, попросить прощения. Но в то же время желание иметь возможность самой решать, что для меня правильно. Побеждает первое, и с его победой приходят муки совести. Арк обращается к той части меня, которую обучали подчиняться. Без этого я ничто. Но я замечаю еще кое-что. У меня внутри глубокая тьма, и это нечто новое. Это тени во мне, которые окутывают душу и сердце и кричат, что Арк прав. Я хочу бороться с ними, потому что инстинктивно знаю, что теперь у меня есть сила думать самостоятельно. Но эти тени и эта чернота непреодолимы и действуют так, будто Арк ими управляет. Будто он смог разобраться в этих тенях в моем организме и теперь тянет их за ниточки, заставляя меня, словно марионетку, делать то, что ему нужно.

– Ты не княжна. И никогда ею не будешь. Ты никогда не сможешь никого полюбить или выйти замуж за человека или ангела. Ты всего лишь щит для Авиелл. И если ты перестанешь им быть, то превратишься в грязь, которую придется смыть. Ты поняла?

– Да.

Темная часть во мне побеждает и отталкивает ту Навиен, которую я почти не знаю, но помню, что она существует.

– Что сказал тебе ангел, герой?

Я ненадолго задумываюсь. А потом, несмотря ни на что, рассказываю ему лишь небольшую часть. Я опускаю почти все, что касается царства света и меня как Несущую свет. Я ничего не говорю ни об особенностях, ни об имени архангела.

– Хорошо.

Арк откашливается и встает. Я тут же поднимаюсь вслед за ним.

– Он рассказал тебе, как с ним связываться?

Я качаю головой. Слишком быстро и взволнованно, так что Арк подозрительно прищуривается.

– Может быть, через Вьюнка. – Я пытаюсь найти отговорку и указываю на светящийся кружок у себя на руке. – Они каким-то образом связаны.

Квири дергается на моей коже, будто пытается спрятаться. В какой-то момент мне кажется, что эта штука хочет поговорить со мной, но не может. Затем Арк кладет свою руку на то место, где она видна, и посылает туда тень. Видимо, чтобы помешать ей подслушивать дальше.

– Мы хотим, чтобы ты завоевала его доверие.

– Его доверие?

– Ты должна сделать так, чтобы он влюбился в тебя, герой. Если мы все правильно увидели, он к тебе неравнодушен. Наверное, это у него в крови. Тьма притягивает членов этой семьи.

– Разве ты только что не говорил, что я просто герой, который никогда не сможет полюбить человека или ангела? Грязный демон?

Я произношу эти слова, и они кажутся мне неправильными.

– Ты такая и есть. Однако он, похоже, видит все иначе. Но ведь он провел две тысячи лет в подземном мире и непохож на обычного благочестивого ангела.

– Что мне нужно делать?

Он достает из кармана куртки рулон бумаги и разворачивает его. Это карта. С одной стороны часть от нее оторвана.

– Это и есть царство света. Оно расположено к западу от Джараская. Но мы не знаем, как туда попасть. Я хочу, чтобы ты нашла этот путь. Ангел может рассказать тебе о нем. Поэтому ты должна заставить его доверять.

– Я…

– Это нужно сделать, лженаследница.

Я собираюсь ему ответить, но тут через балкон входит Миел:

– Сделай это для нас. Для меня.

Он подходит ближе, и у меня перехватывает дыхание при виде его светло-голубых глаз. Вокруг прекрасного лица – светлые локоны. Когда я вижу его взгляд, я понимаю, что архангел солгал. Миел любит меня. Каждая клеточка его тела излучает любовь. И все же во всем этом есть какая-то трагичность, которую я не могу выразить словами.

– Но они стерли у меня воспоминания. Это сделал Арк. Я это чувствую.

– Мы герои. Для этого мы здесь. У Авиелл и Лирана наверняка были на то причины.

Я делаю глубокий вдох и выдох, а затем киваю. Но то, что говорит Миел, не вяжется с его образом. И кивок тоже словно не мой.

Он подходит еще немного ближе и кладет руку мне на щеку.

– Как только все будет сделано, мы сможем быть вместе.

Сердце у меня будто обжигает огнем… Моя душа кричит, что это на самом деле не Миел.

– Я не могу принести клятву. Архангел сразу начнет подозревать…

– Ничего страшного. Я доверяю тебе. Лиран и Авиелл тоже.

Я снова киваю. Только непохоже, чтобы этот жест исходил от меня. От Навиен, которую я недавно обрела. Это кивнула герой Навиен. И было так приятно кивнуть. Так правильно. Можно ни о чем не думать. Будто я избавилась от бремени, которое на самом деле не мое.

– Как я должна буду все это сделать?

– Это мы устроим, – бормочет себе под нос Арк, доставая из кармана кастеты и надевая их на пальцы.

Я прищуриваюсь.

– Все должно выглядеть правдоподобно, – грустно говорит Миел, и в следующий момент Арк замахивается и бьет меня.

Первый же удар ломает мне нос. Я задыхаюсь, и тут на меня обрушивается еще один удар и разбивает губу.

Миел немного отстраняется. По щекам у меня стекают слезы. Они соленые и жгут рану на губе. Арк снова наносит удар. Он так сильно бьет меня в висок, что перед глазами пляшут звезды. Затем пинает ногой в живот. Я задыхаюсь и хватаю ртом воздух. Еще один удар. И еще. А потом удар по затылку, и больше я ничего не помню.

Когда я прихожу в сознание, все тело у меня болит. Запах вокруг кажется знакомым, но я не могу вспомнить почему. Я на холодном влажном полу, вся дрожу. Когда я пытаюсь открыть глаза, один глаз остается закрытым. Подняв руку, пальцами я нащупываю сильную припухлость и наконец осознаю, что нахожусь в тюрьме. Рядом со мной у стены сидит молодой мужчина. Выглядит он так же плохо, как я себя чувствую. И все же я его узнаю. Он тот герой из леса. Тот, кому ангел помог сбежать со своей семьей. Как он здесь оказался?

– Где твоя семья? – спрашиваю я хриплым, едва слышным голосом.

Он смотрит на меня без единой эмоции:

«Я не знаю».

Я слышу его голос только в своей голове, а это значит, что у меня не стоит мой защитный барьер. Я ищу в себе силы его восстановить, но их во мне нет. Будто меня опустошили.

«А что случилось?» – спрашиваю я его тоже через мысленную связь.

«Тот тип не сдержал своего слова».

«Высокий темноволосый мужчина, который вам помогал?»

«Помогал! – Теперь он громко смеется и сплевывает на пол рядом с собой. – Он просто хотел попасть в лагерь подготовки героев, где я работал. Когда он получил то, что хотел, он меня просто бросил».

У меня болит голова. Я не в состоянии упорядочить всю эту информацию. Что Марви хотел в лагере? Это вообще реальность или опять просто игра? Лиран и Авиелл хотят добиться, чтобы я не доверяла ангелу? Это невозможно. Они ничего не знают о встрече в лесу Гнева.

– Герой Навиен! – внезапно раздается властный голос.

Я смотрю вверх. Сквозь прутья решетки различаю мужское лицо. На нем нет лилии, и я не чувствую с ним связи, как с героем. Это человек. Наверное, охранник. Я еще раз ощупываю все больные места. Вытягиваю ноги, чтобы прикинуть, будут ли они меня держать. Эти действия пробуждают во мне какие-то воспоминания. Они связаны со страхом и беспомощностью, но в то же время и с архангелом. Я чувствую доверие. Доверие к нему. Но почему?

– Тебя выведут к народу.

– Выведут к народу? – переспрашиваю я, потому что не понимаю, что он имеет в виду.

В следующую секунду мужчина уже открывает дверь камеры и входит. Герой плюет в его сторону, за что получает удар. Он издает сдавленный звук, но не вскрикивает. Не позволяет себе показать, что ему больно. Или, может быть, ему не так уж и больно, ведь по сравнению с его душевными страданиями физическая боль кажется незначительной. Что такое сломанные ребра по сравнению с разбитым сердцем, полным безнадежности и одиночества? Пустяк.

Когда охранник подходит ко мне, я встаю и нарочито издевательски отдаю ему честь.

Он поднимает брови:

– Довольно смело, притом что люди сейчас будут решать, что с тобой сделать. Уж поверь, народ ненавидит героев.

Он хватает меня за испачканные кровью волосы и рывком поворачивает мою голову.

– Особенно тех, кто вырезает с лица свои метки демонов, чтобы быть похожим на одного из людей. Ты никогда не будешь человеком.

Он гаденько хихикает.

Я откидываю голову и бью его лбом, попав в нос. Слышится хруст.

Он вскрикивает и тащит меня из камеры за волосы.

– Ты скоро заплатишь за это, маленькая сучка!

Он закрывает дверь и, не ослабляя хватки, продолжает тащить меня вперед.

Ноги едва держат меня. Они оказались слабее, чем я предполагала. И хотя в моих легких огонь, будто там рана, во мне неожиданно просыпается гордость. Я не хочу оказаться перед этими незнакомыми людьми и позволить им рассматривать меня как товар. Здесь речь идет о моей жизни. Жизни человека, судьбу которого они должны определить. Но нет. В их глазах я не человек. Я всего лишь демон. Порождение ада. Нечто злое, пожирающее детей по ночам. Наверняка они рассказывают друг другу такие истории.

Тяжело дыша, мы наконец поднимаемся, выходим и движемся по брусчатке в сторону рыночной площади.

От яркого солнца у меня начинается резь в глазах, а в груди жжет еще сильнее, чем раньше. Тем не менее я разглядываю красивые дома и сразу понимаю, что мы по-прежнему в княжестве Высокомерия. Вокруг чисто и красиво. Фасады новые и аккуратные, подоконники украшены яркими цветами. Я вспоминаю, как мне здесь было хорошо. Теперь все по-другому.

Прямо перед рыночной площадью, откуда уже слышатся возбужденные крики и шум голосов, я замечаю вход в таверну «У высокомерного Росса», где мы с Лу встретили Миела.

Это все было словно вчера, однако это не так. С тех пор прошла целая вечность. Но я забыла об этом. Почему я должна была все это забыть?.. Нет. Я прерываю собственные мысли. Вернее, это делает тьма у меня внутри.

Арк прав. Я герой, и решения Лирана и тем более Авиелл единственно правильные, я должна их принять. Я рождена, чтобы служить ей, а она рождена, чтобы знать, как делать все правильно. Для ее княжества и в том числе для меня.

Я шаркаю ногами по камням, у меня зверски болит голова, охранник тащит меня на переполненную людьми рыночную площадь, и я ощущаю, как на меня уставились сотни пар глаз. Осуждающие, жаждущие крови взгляды. Я падаю на колени.

Да, я как подкошенная падаю на колени. И даже не знаю, заставила ли меня это сделать обрушившаяся на меня сила ненависти, или это охранник пнул меня сзади по ногам. Но на самом деле это не имеет значения.

Слышится голос. Я поднимаю глаза, но и так знаю, что это Лиран. Я бы узнала его голос среди сотен, среди тысяч голосов. Я ожидаю, что при виде него в груди у меня появятся прежние привычные ощущения. Доверие, привязанность, безопасность. Но внутри у меня ничего нет. Только разочарование. Я делаю все это не для него. Я делаю это ради Миела. Миела, который всегда был со мной честен. Я мысленно киваю, как бы подтверждая для себя это решение.

– Вы видите перед собой героя Навиен. Первенца княжества Истины.

Я сжимаю губы, чтобы не плюнуть в его сторону. Откуда берутся эти чувства?

– Она отказывается возобновить кровную клятву своей сестре, княгине Истины, после того, как их узы были разорваны.

По толпе проходит ропот. За этим следуют громкие оскорбления и плевки, которые попадают мне в лицо и на голые окровавленные, грязные руки. Я даже не вздрагиваю. Будто тело у меня давно перестало реагировать на такое. Как будто оно поняло, что в их глазах мы никогда не будем чем-то бо́льшим, чем грязными демонами.

– Наденьте колодки и наручники! – приказывает Лиран, бросая на меня сочувствующий взгляд. И еле заметно кивает.

Может быть, чтобы сообщить мне, что это тоже часть плана? Что все в порядке? Но так ли это? Правильно ли, что они устраивают все это и так жестоко обращаются со мной, только чтобы доказать ангелу, что я теперь на его стороне? Да. Это так, они так решили.

Однако сердце у меня не может с этим согласиться. Оно болит и горит и… Что это? Оно словно сжимается от разочарования и одиночества, отгораживаясь от всего и всех вокруг. У меня болит даже кожа. Я люблю Лирана и Авиелл. Но они никогда не будут любить меня так же сильно. Я бы никогда не смогла смотреть, как они страдают от боли. И уж тем более не стала бы причинять ее им сама.

Я делаю вдох и выдох, чтобы успокоиться. Подавить эмоции и избавиться от боли. Позади Лирана появляются Арк и Авиелл. Где Миел?

Охранник дергает меня за волосы, и в следующий момент другой мужчина охватывает мне голову и руки деревянными колодками и закрепляет их. Крепко. Но не так крепко, как это могло быть сделано на мужчине.

С руками, притянутыми колодками к голове, я чувствую себя еще более беспомощной и несчастной. Униженной. Я стою на дрожащих ногах, чувствуя, как меня сковывают тяжелыми, холодными железными цепями. Смотрю на собор, где лежат кости Люцифера. Собор весь черный и блестит в закатных лучах красного солнца. Смотрю на небо. У меня возникает ощущение, что оно тоже кровоточит. Истекает кровью и страдает из-за меня.

В следующий момент я закрываю глаза и чувствую, как охранник толкает меня в толпу. Я стараюсь не обращать внимания на количество трогающих меня рук. На их прикосновения и пинки по всему телу. На то, как они толкают меня к другим рукам. К другим ртам, которые кричат мне гадости и плюют в меня. К ногам, пинающим меня. Пинающим до тех пор, пока ноги у меня не подкашиваются и я не падаю. Руки у меня связаны, я не могу их выставить вперед и ударяюсь о булыжники мостовой. На лбу образуется рана. Из нее начинает идти кровь. Я чувствую теплую кровь, и на какое-то мгновение возникает ощущение нежного, ласкового прикосновения человека, который меня любит. Но такого человека не существует.

Я заливаюсь горькими слезами и не хочу ничего, кроме того, чтобы их никто не заметил. Кто-то рывком поднимает меня. Я едва могу стоять на ногах. Мне так больно. Так чертовски больно. Моя душа кричит, и, хотя я этого не хочу, еще больше слез льется у меня из глаз и смешивается с кровью. Я смотрю вверх. На пьедестал, где стоят Авиелл и Лиран. Они просто смотрят на все это, и мое сердце разрывается. Оно разрывается все сильнее и сильнее, но никто ничего не делает. Как они могут? Как, во имя Бога, они могут все это допускать?

Рядом с ними сооружена виселица. Если я и замечаю какую-то появившуюся эмоцию, то лишь в глазах Лирана. Авиелл выглядит совершенно спокойной. Почему? Когда это произошло? Это случилось, когда оборвалась наша связь? Она поэтому меня разлюбила, или же она никогда и не чувствовала ко мне любви и это была лишь привязанность?

Меня толкают сильнее, чем раньше, я оказываюсь в руках большого, сильного мужчины и перевожу взгляд с сестры на его покрытое шрамами лицо. От него исходит ненависть и мерзкое зловоние. Я задыхаюсь от отвращения и ужаса.

– Ты, маленькая грязная скотина! – рявкает он, вытаскивая нож, прижимает его к моей щеке. – Что это тут у нас? – Он смеется. – Думаешь, это сделает тебя одной из нас?

Я пытаюсь ухватить какое-то воспоминание. Почему все это кажется мне таким знакомым? Он вонзает нож мне глубоко в щеку. Но я почти не замечаю этого.

– А если так?

Лезвие ножа разрезает рубашку на мне. Грудь обнажается, а вместе с ней и черное сердце, которое красуется на ней, напоминая мне, кто я такая. Что на самом деле во мне таится. Во мне рождается нечто темное и твердое. Будто моя темная сила хлынула мне в сердце и окутала его чернотой. Я смотрю на мужчину тем глазом, который еще способен видеть. У него в глазах ненависть и отвращение. Это все становится для меня уже таким привычным. Будто это и есть моя настоящая жизнь.

Когда я наконец отвожу взгляд, замечаю других людей, которые глазеют на нас. Некоторые даже встают на цыпочки, чтобы увидеть больше. Где-то внутри меня возникает смех. И я смеюсь. Скрипучим, громким и таким истеричным смехом, что мужчина отпускает меня и немного отстраняется.

– Что? Вам плохо видно? – ору я в толпу и поворачиваюсь к ним.

Я показываю им черное сердце. Показываю, кто я такая, хотя они давно это знают. Они застыли. Жадно таращатся. Герои никогда не показывают свое черное сердце. Это зрелище предназначено только для нас. Скорее всего, большинство из этих людей никогда его не видели. Сейчас они как стервятники. И я понимаю, что не хочу, чтобы меня любили или уважали эти существа. Они – самые отвратительные создания. Это они демоны. Они – зло. Не я и не мне подобные… просто потому, что мы родились не с той кровью и обладаем даром. Мы значим намного больше, и мы сильнее, чем когда-либо будут они. Это мы – настоящие сверхлюди. Я не знаю, откуда взялось это понимание, но оно будто всегда было во мне, только до поры до времени дремало.

Некоторые отворачиваются. Они смотрят друг на друга, и им вдруг становится стыдно. Стыдно? Неужели?

– Смотрите же! – кричу я, и все больше и больше людей отходит от меня.

Постепенно вокруг меня образуется круг, и я поворачиваюсь, чтобы они все могли его рассмотреть.

– Это то, что у всех вас бьется в груди!

Следуют потрясенные восклицания.

– Не согласны? – Я смеюсь и не могу остановиться. – Тогда скажите мне: что именно я сделала? Что я сделала, чтобы заслужить вашу ненависть? Я причинила вам боль? Убила ваших близких? Вы никогда не встречались со мной!

Голос у меня срывается и теперь напоминает негромкий хрип.

Обессиленная этим долгим смехом, я почти падаю, и тут кто-то из толпы выходит вперед. Молодой человек. Он смотрит на меня, будто заранее извиняясь, но потом замахивается и бьет меня кулаком в грудь. Я задыхаюсь и кашляю. Подходит еще один мужчина. С ножом в руке. Я едва чувствую, как его лезвие разрезает мою метку. Он продолжает резать. И с каждым движением ножа я все больше и больше теряю ощущение своего тела.

– А сейчас? Больше не хочется говорить нам такое? – выдыхает мужчина.

Я смотрю вверх. Прямо на него. И плюю ему прямо в грязное лицо:

– Пошел ты, ублюдок!

На меня обрушивается удар. Мужчина продолжает резать меня ножом. Возвращается ощущение боли. Оно охватывает меня целиком. Будто хочет меня поглотить и убить.

Моей щеки касается чья-то рука. Я готовлюсь, что сейчас меня будут полосовать дальше, и открываю глаза, чтобы посмотреть прямо в лицо тому, кто это сделает. Это все, что я могу.

Я встречаю взгляд темно-зеленых глаз. В груди теплеет.

– Тебя нельзя оставлять одну, малышка.

Я хриплю. Кашляю и не могу остановиться. Сердце у меня горит. Он пришел. Он пришел из-за меня. План сработал. Но действительно ли меня радует именно это? Или я просто счастлива, что он здесь? Что он пришел сюда ради меня?

– Что это все значит? – кричит Марви Лирану.

– Хватайте его! – орет тот своим охранникам.

Архангел наклоняет голову, как будто Лиран маленький мальчик и Марви нужно подумать, как реагировать на такое глупое заявление. Он просто слегка поднимает руку, и людей, которые еще не успели убежать при его появлении, просто отбрасывает.

Вокруг нас снова образуется толпа, только на этот раз подальше, ее удерживает сила Марви.

– Ты однажды застал меня врасплох, князь Высокомерия. И даже отравил. Второй раз этого не случится.

Марви снова смотрит на меня и нежно гладит по щеке.

В этот момент я кидаюсь вперед и прижимаюсь к его сильной груди. Он меня обнимает, и я готова разрыдаться. Но не делаю этого. Я не могу. Перед ними не могу.

– Все будет хорошо. Скоро мы отсюда исчезнем. Мне нужно только кое-что выяснить.

Он ждет, пока я снова выпрямлюсь, проверяет, могу ли я стоять самостоятельно, и только потом снова поворачивается к Лирану.

– Ты мерзкий, властолюбивый ублюдок, Лиран. И на самом деле я ненавижу тебя уже очень давно.

Марви пробирается сквозь толпу, люди перед ним расступаются.

Лиран начинает дрожать всем телом, но не двигается с места.

– Но сегодня вечером, князь Высокомерия, – теперь они стоят прямо друг напротив друга, и архангел кладет руку на плечо Лирана, – ты подписал себе смертный приговор. Поверь мне. Я буду убивать тебя очень медленно и мучительно. Я сделаю с твоим телом то же самое, что ты сделал с ней.

Марви указывает на меня, его голос уже не кажется спокойным, он полон гнева.

– Я не…

– Заткни свою грязную пасть, князь Высокомерия. То, что ты не испачкал свои руки, не означает, что ты ничего не сделал. Это ты наносил ей каждый удар. Каждый порез. Однако гораздо хуже порезы в ее душе. И только ты несешь за все это ответственность.

Архангел тычет указательным пальцем Лирану в грудь:

– Запомни это.

Потом Марви приподнимает руку и слегка шевелит пальцами. Белый туман окутывает сначала его, а потом и меня, и в следующий момент все вокруг расплывается. Княжество Высокомерия. Жестокие люди, которые меня мучили. И самое главное – Лиран и Авиелл, которые все это со мной сделали.

Глава 5

Я открываю глаза и ощущаю знакомый запах. Меня опять ослепляет свет. Как и в первый раз, когда я здесь очутилась. Только сейчас я не чувствую страха или гнева. Я испытываю облегчение.

Откуда-то издалека доносится голос. Я узнаю эти нежные звуки. Это Серра, молодая женщина, которая тоже была здесь, когда я впервые проснулась. Незадолго до того, как Марви перенес меня обратно к Лирану и Авиелл, он рассказал мне, что она серафим. Но для меня сейчас важно только то, что ее голос звучит приглушенно, поэтому я ищу в себе силы, настраиваюсь и концентрируюсь на звуках, пока не начинаю слышать ее слова так громко и отчетливо, будто она стоит рядом.

– Ты хочешь, чтобы тебя сочли рецидивистом, Мелех? – скептически спрашивает она.

Это звучит не как шутка, а как нечто серьезное. Но в ее голосе по-прежнему слышится усмешка. Хотя и еле заметная.

– Очень смешно, Серра. Я должен был вытащить ее оттуда.

– И на этот раз тебя ничто не смутило? Разве она тебя об этом просила?

– Нет, не просила. Но ей и не нужно было.

– В прошлый раз ситуация была точно такой же, – фыркает она и, судя по звуку, со стуком ставит стакан на стол.

– Просто она тогда не знала, что мы уже связаны. А сейчас…

– Что? Сейчас она это поняла?

– Я надеюсь, – тихо отвечает он.

Когда они оба некоторое время молчат, я покашливаю. Услышанное вызывает у меня в груди странную боль. Потому что никакой связи с ним я не осознала. И ничего не знаю о ней. Все, что я знаю, это то, что Авиелл и Лирану пришлось сделать, чтобы я смогла сюда проникнуть. У них не было другого выбора. Ведь правильно? Да.

– Ты проснулась, – раздается голос Серры, и теперь она действительно оказывается рядом. – От тебя пахнет серой. Ты что, пыталась сбежать?

Она чуть наклоняет голову и морщит нос.

– Я…

– Она нас подслушивала, – говорит Марви, который входит в комнату прямо за ней.

В его взгляде на меня что-то изменилось – в нем появилась жалость. Я ее ненавижу. И в то же время в глубине души я помню, что он уже видел меня слабой и помогал мне. Но четкие воспоминания об этом я не могу ухватить. Они вспыхивают у меня в сознании, а потом снова исчезают.

– Если хочешь, Серра может залечить твои раны.

Он смотрит на меня с высоты своего роста. Но не так, будто я женщина, которую он находит красивой или привлекательной, а скорее, как на раненого зверька, которого он нашел на обочине.

И теперь ему нужно решить, помогать ему или просто отойти от него, оставив на произвол судьбы.

Судя по его нахмуренным бровям, он склонен ко второму, поэтому я быстро сажусь и только сейчас замечаю, что нахожусь в другой комнате, не там, где была в прошлый раз.

Окно от пола до потолка выходит на залитый светом балкон, вокруг развеваются белые шторы. Высокие стены – белые. Как и две двери, шкаф и кровать, на которой я лежу.

Архангел замечает, как я все разглядываю, и опять на меня смотрит. На этот раз сочувствия в его взгляде меньше, появляется отстраненность.

– Ты можешь здесь оставаться столько, сколько захочешь. Это все твое.

– Эта комната моя? – хрипло спрашиваю я, осознавая, что заговорила впервые с тех пор, как здесь очутилась.

– Да.

– И конечно, вся одежда в шкафу тоже для тебя, – добавляет Серра с гордостью. – Вся она выбрана мной на тот случай, если ты…

Марви прерывает ее, покашливая.

– На случай, если у нас будут гости.

Серра забавно поднимает брови, и у меня вырывается едва заметный смешок. Но они оба его слышат и так растерянно смотрят на меня, что я испуганно прикрываю рот рукой.

Марви улыбается уголком рта, а Серра сжимает губы, чтобы не рассмеяться.

– Если хочешь, можешь принять ванну и что-нибудь съесть, а завтра я могу тебе все тут показать.

Архангел собирается выйти.

Мне становится интересно, почему я не всегда вижу его крылья. Он может их выпускать и убирать? Или это просто иллюзия и на самом деле их у него нет? Прежде чем я успеваю погрузиться в свои запутанные мысли, я киваю. Я здесь по определенной причине. Мне нужно сосредоточиться на этом. Лирану и Авиелл пришлось все это сделать, чтобы вызвать ангела. А самое главное – Миел убедил меня сделать так, как они хотят.

Я подавляю вздох и слушаю, как Серра объясняет мне, что ванная комната находится за дверью рядом с моей кроватью и что вода там нагревается силой ангелов. Что ж, надеюсь, она действительно горячая.

Как только они с архангелом выходят из комнаты, я встаю, беру со столика у окна похожий на кинжал нож для вскрытия писем и прячу его, пока никто не отобрал, под матрас. Затем вхожу через дверь в светлую ванную. Меня сразу охватывает какое-то родное чувство. Хотя на этот раз я уверена, что никогда раньше здесь не бывала.

Золотая ванна размером с большой бассейн утоплена в пол. Над ней торчат два крана. Рядом стоит плошка с бесчисленным количеством сортов мыла. У стены – умывальник с белой раковиной, над ним зеркало.

На стене справа от меня тоже есть зеркало, но оно больше, почти от пола до потолка. Я встаю перед ним, смотрю на свое изуродованное лицо и слегка вздрагиваю. Левый глаз у меня все еще скрыт опухолью, которая теперь стала сине-зеленой. Губа разбита, на ней корка засохшей крови. Пожалуй, у меня все тело покрыто коркой крови.

Очень медленно я снимаю через голову рубашку и осматриваю раны. Ребра, которые до сих пор болят, все сплошь синие. Я даже не могу различить отдельных синяков. Раны на моем черном сердце очень глубокие, но уже не кровоточат. Наверное, это Серра их немного подлечила, потому что те люди наносили мне очень серьезные увечья.

Меня опять охватывает дрожь, и я чувствую жжение сначала в горле, а потом в глазах. Когда я снимаю штаны, то понимаю, что ногам тоже досталось. Колени полностью разбиты. Ну еще бы. Я не раз падала на них на брусчатку.

На мгновение я прикрываю глаза, собираясь с духом, а потом открываю их и смотрю дальше. Смотрю, что сделали люди просто из ненависти к демону, которого они даже не знали.

Я помню тренировочный лагерь. Несколько раз я выглядела там не менее ужасно, чем сейчас. Но тогда причиной были схватки. В основном со сверстниками, которые находились там на тех же основаниях, что и я. У нас были одинаковые шансы. И к нам были одинаковые требования.

То, что делали люди на рыночной площади, было недопустимо. Какой Бог дал им право считать себя свободным от грехов племенем и поступать так с кем-то вроде меня?

Я качаю головой. Потому что в глубине души знаю, что они поступили бы точно так же с кем-то из себе подобных, если бы он оказался у позорного столба. Что ж, таковы люди.

Я даю себе и своей душе еще мгновение, прежде чем отвернуться от своего истерзанного отражения и броситься в воду. Вода действительно теплая, со свежими цветочными ароматами. Эфирные масла обжигают раны, но облегчают боль в ребрах и на лице.

Я ныряю и ненадолго замираю под водой, а вынырнув, вздрагиваю, потому что вошла Серра и присела на корточки рядом с бассейном. Я вопросительно смотрю на нее, хотя прекрасно понимаю, зачем она пришла.

– Хочешь, я тебя вылечу? – спрашивает она мягким голосом и кончиком пальца начинает рисовать круги на воде, от которой поднимается пар.

Вода тут же становится еще теплее, теперь от нее исходит запах целебных трав. Это она сделала? Своей силой?

– Я… наверное, нет, – тихо говорю я, наблюдая за маленькими узорами на воде, чтобы не смотреть на нее. Не видеть ее рыжеватые волосы и прекрасное лицо.

Краем глаза я все же смутно замечаю, как она наклоняет голову, встает, стягивает через голову легкое желтое платье и предстает передо мной полностью обнаженной. Затем спускается ко мне в этот огромный бассейн.

– Почему? – почти равнодушно спрашивает она, хотя я знаю, что она догадывается о причине. Ее выдает тон голоса.

– Потому что остальным это недоступно. Просто залечить свои раны и забыть об этом.

«А еще потому, что я не хочу принимать от тебя никаких одолжений, если я действительно шпионю в пользу твоего врага», – добавляю я мысленно.

– Во-первых, у тебя, в отличие от этих остальных, есть такая возможность, и я тебе ее предлагаю. Любой другой не отказался бы, будь у него такой шанс. И во-вторых… Даже если я исцелю твои раны, это не означает, что ты забудешь о том, что с тобой случилось, Навиен.

Когда она произносит мое имя, веки у меня вздрагивают. Я не могу точно объяснить почему. Может быть, потому, что она произносит его так спокойно. Будто я просто Навиен, с которой она хочет познакомиться. Не какой-то там герой. Не боец. Не сестра. Не любовница. Не демон. Просто Навиен.

– Я хочу видеть, что они со мной сделали.

Я знаю: она подумает, что я имею в виду Лирана и Авиелл, и это будет на пользу моему заданию. Но я имею в виду людей на рыночной площади. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

Она поднимает брови, затем проводит влажной рукой по своему лицу, кладет руки на край бассейна и опирается на бортик спиной, болтая ногами в теплой воде. Она, без сомнения, прекрасна. Как ангел. В конце концов, она и есть ангел.

И все же в ее красоте есть нечто большее, чем ровная кожа, зеленые светящиеся глаза, маленький прямой нос и рыжеватые волосы. От нее исходит теплое, ласковое сияние.

В ней есть что-то древнее и в то же время свежее, молодое, что-то мудрое и любопытное. И любовь, которую раньше я не могла ни в ком увидеть. Наблюдать за ней – все равно что видеть, как переливается чистое, расплавленное золото.

– Ты действительно думаешь, что это лучше? Страдать? После того, как все это уже произошло? Я так не считаю. Страдать никогда не полезно. Ни до, ни после. Несчастья случаются. Мы не можем это изменить. Но я могу убрать твою боль, Навиен. На этом все будет кончено. Зло, что тебе причинили, потеряет свою силу. И свои последствия. По крайней мере, те, что остались у тебя на теле. Разве недостаточно того, что все это навсегда останется у тебя в душе? Не давай страданиям слишком много власти и не позволяй им на тебя влиять.

Я вожу рукой по воде и размышляю над ее словами. Она права, но не учла, что я не хочу принимать одолжения от кого-то, кто является моим врагом. Даже если она совсем непохожа на врага.

Она отталкивается от края бассейна и двумя движениями подплывает ко мне. Она оказывается прямо передо мной и прикладывает к моим вискам свои тонкие пальцы. На мгновение мне видно ее обнаженное тело. Если и существует совершенство, то это она. Не потому, что она действительно идеальна, нет. А потому, что она так себя чувствует и излучает это ощущение. Ей нравится ее тело.

Одна грудь у нее немного больше другой, и обе свисают совершенно естественно. У нее шрамы на животе, немного видны ребра. Женщины в княжествах сочли бы такие ребра позором, потому что это означало бы, что ей не хватает еды. Но Серру это не портит. Она прекрасна. Губы у меня сами складываются в улыбку, и, когда я поднимаю глаза, она мне тоже улыбается.

– Можно я вылечу тебя, Навиен?

Я киваю. Больше не колеблясь. Потому что это больше не вызывает во мне беспокойства. Как будто ее великолепная аура смела все это, оставив только уверенность. Если это какая-то уловка или ее светлая сила, то она очень мощная. Но мне все равно, потому что в следующий момент меня пронзает теплый свет, и боль постепенно исчезает. Каждый вдох становится легче и свободнее. В ногах снова появляется сила, и теперь мне легче держать тело в вертикальном положении. Ребра перестают болеть при вдохе, я снова могу открыть оба глаза и только сейчас понимаю, насколько сильная пульсирующая боль сдавливала мне глаз и голову.

Я смотрю на Серру, которая, улыбаясь, опускает руки и поглаживает мое черное сердце.

– Что с ним случилось? – спрашивает она, рисуя нежные круги, проводя пальцем по шраму.

На этом месте не хватает кусочка черного цвета.

– Я не знаю, – говорю я и в следующий момент вздрагиваю.

Голову словно пронзает болью. Колени подгибаются, и я чувствую только, как меня подхватывают руки Серры.

– …Скоро ты забудешь, как смеяться…

Мужчина держит в руке нож и приставляет лезвие мне к груди.

– Это вырезание метки было твоей идеей, дорогая, так что спасибо за вдохновение.

Я в панике пытаюсь понять, что за образы проносятся передо мной. Кто этот мужчина… Он режет мою плоть. Вырезает метку. Я хочу кричать, но у меня как будто нет доступа к своему телу. Как будто это просто… воспоминание.

Я в этом видении стараюсь не кричать, плотно сжимая губы, но когда он отрезает от меня два-три дюйма, а затем поднимает лоскут кожи в воздух, как трофей, я кричу во все горло. По щекам у меня льются слезы. Все тело дрожит.

– Больно? На что это похоже?

– М-м-м… – мычит он, покачивая головой. – Думаю, тебе было недостаточно больно.

Я удивляюсь собственной смелости. Как будто это была другая версия меня самой. Более сильная, более уверенная в себе.

Слышится женский плач. Это Ави. Она сидит напротив меня и ничего не делает. Хотя она даже не связана.

– Еще одно движение, и я вырву твою грязную душу из тела, князь Сладострастия.

В комнате раздается голос, такой сильный, будто он способен остановить время.

Марви. Это Марви. Я чувствую, что мое прошлое «я» испытывает облегчение при этом воспоминании. Что я его знаю. И в каком-то смысле ему доверяю.

– Отойди от нее! – Это последнее, что я слышу.

Архангел говорит это так, будто способен голосом разрушить миры. Будто я значу для него все.

…Серра все еще держит меня, когда сознание возвращается, я задыхаюсь, глотнув воды и кашляя. Она похлопывает меня по спине, постепенно я прихожу в себя. После чего твердо на нее смотрю.

– Это вырезал один мужчина, – говорю я, касаясь своей груди.

– Кто этот мужчина?

Я с сожалением качаю головой:

– Я не помню, но М… Мелех знает. Он был там. Он… меня спас.

Серра приподнимает брови:

– Значит, иногда он способен делать что-то правильное.

Я молчу, потому что в этот момент мне больше всего хочется заявить: «Он всегда все делает правильно». Но я не делаю этого, потому что он мой враг. Или нет. Потому что боюсь, что тогда задохнусь от охвативших меня чувств. От слез, которые прольются оттого, что все-таки есть на свете живое существо, которое сделало бы для меня все.

Стиснув зубы, я вспоминаю, зачем я здесь. Вспоминаю о том, кому я действительно верна и кого люблю. И прежде всего о том, что готовность архангела так много для меня сделать дает мне огромное преимущество. Если я буду вести себя достаточно умно, он расскажет мне, как попасть из Джараская в мир света. И тогда этот кошмар наконец может закончиться. Он должен закончиться.

У меня в сознании что-то возникает. Опять воспоминание? Будто я слышу пророчество, но не могу его понять. Почти как призыв из апокрифа. Есть ли что-то вроде апокрифов здесь, в мире света? Наверняка есть. Я это чувствую. Так что просто нужно попросить Марви предоставить мне к ним доступ. Может быть, я найду там что-нибудь полезное.

– Хочешь, я вымою тебе волосы? – спрашивает Серра и уже берет кусок мыла из деревянной миски на краю бассейна.

Я просто киваю и позволяю ей повернуть меня, положить пальцы на мой подбородок и откинуть голову назад.

Пока она промывает прядь за прядью, я ни о чем не думаю. Это совсем не пробуждает во мне тоску по детству, потому что у меня никогда не было матери, которая делала бы что-то подобное. Бо́льшую часть жизни я ходила со спутанными, немытыми волосами. Тем не менее какое-то чувство у меня возникает. Это своего рода тоска по чему-то, чего у меня никогда не было. По ощущению безопасности, которое для Авиелл всегда было само собой разумеющимся. У меня оно не возникало никогда. У меня была только Авиелл. И я воспринимала все, что она делала, как проявление привязанности. Но так ли было на самом деле? Тогда, когда она несколько раз говорила мне, чтобы я нашла себя? Было ли это на самом деле привязанностью, любовью и благими намерениями? Или за этим всегда стояло что-то еще?

Может быть, то, что рассказал мне Марви. Что я – Несущая свет. Но тогда почему Ави хотела, чтобы я от нее отдалилась? В этом нет никакого смысла, потому что теперь, похоже, самое важное для нее – привязать меня к себе.

– Вот и все, – шепчет Серра, прерывая мои мысли.

– Спасибо, – бормочу я, проводя рукой по своим шелковистым волосам. Я уверена, что они еще никогда не были такими мягкими.

Я поднимаюсь и собираюсь вылезти из воды по каменной лестнице, и тут позади меня раздается ее голос.

– Я должна тебе кое-что сказать, – начинает она. – Или, точнее, спросить.

Она покашливает, будто нервничает. Но это не значит, что она боится что-то произнести. Нет. Я не думаю, что у этого ангела что-либо на свете могло вызвать чувство неловкости. Гораздо более вероятно, что она боится услышать мой ответ.

– У нас, высших ангелов-служителей, есть ритуал, когда к нам присоединяется кто-то новый.

Я продолжаю стоять на лестнице, Серра выходит из воды и встает рядом со мной. Уверена, она выглядит более элегантно, даже несмотря на то, что стоит скрестив руки.

– Я, конечно, знаю, что ты не ангел-служитель. Но я давно начала проводить подобные ритуалы и со всеми новыми друзьями. Мне нравится, что это их ко мне привязывает.

– И как это происходит? – растерянно спрашиваю я и полностью выхожу из воды.

Я беру два полотенца и протягиваю одно ей. Но она отказывается и просто натягивает на мокрое тело небольшое платье из желтого шелка.

– Это не больно. И конечно, не привяжет тебя по-настоящему ни ко мне, ни к Мелеху. – Она усмехается.

Я не совсем понимаю, что именно меня ожидает, но соглашаюсь. Увы, скорее потому, что я действительно ей доверяю. Радостное предвкушение чего-то хорошего значит для меня больше, чем возможность заслужить ее доверие. Тени у меня внутри наказывают меня за это ребяческое чувство.

И тут передо мной вспыхивают картины: кровь и темные фигуры. Образы чьих-то мучений и… Я больше ничего не могу разобрать. Просто чувствую все это. Измену. Страдание. И понимание, что мне суждено убить Марви. Я смотрю вслед Серре, а она, уверенная в себе и с открытым сердцем, выходит из ванной, где только что попросила предателя стать ее другом.

Глава 6

Когда я обсохла после бассейна и достала из шкафа одежду – к счастью, Серра предусмотрела и черные вещи, очень похожие на мою одежду героя, – я туго заплела косу и вышла в ярко освещенный коридор.

Наверное, надо было заранее спросить дорогу у Серры, но только я об этом подумала, как услышала, что кто-то поет хором, и пошла на этот звук. Я никогда такого пения не слышала. По крайней мере, люди так петь не могут. Это скорее похоже на ангельские песнопения, и они укажут мне, куда идти. Если бы они только знали, как я их обманываю. Скорее всего, тогда они отправили бы меня прямиком в чистилище.

Когда белые коридоры становятся темнее и освещаются только факелами, я начинаю идти медленнее. В голове у меня возникает вопрос: как здесь зажглись факелы, неужели сами собой, когда на улице начало темнеть? Но потом я перестаю медлить и иду дальше по темному, мерцающему красноватым светом коридору, на стенах которого, кроме факелов, ничего нет.

От звуков ангельского пения на душе у меня делается спокойно и тепло. И хотя я попала в непонятную для меня ситуацию, мне не приходится делать дыхательные упражнения, чтобы успокоиться.

Я подхожу к двери и открываю ее. Когда я вижу залитую светом свечей комнату, у меня от изумления приоткрывается рот. За столом, также заставленным свечами, сидят Серра, Марви, Микаэль, которого я видела, когда была здесь в первый раз, и еще двое незнакомых мужчин. Они выглядят молодыми, скорее возраста Марви, чем Микаэля.

Я начинаю разглядывать помещение передо мной. Вдоль стен тянутся длинные полки до потолка, заставленные книгами в старинных переплетах. Камин и свечи освещают комнату мерцающим теплым светом. На стенах будто пляшут маленькие огненные существа. Сзади, рядом с окном, перед которым задернуты две плотные красные шторы, находится темно-коричневая витрина, но что в ней, мне не видно.

Теперь пение звучит очень громко, и где-то в душе у меня возникает благоговение. У меня даже немного выступают слезы на глазах, и мне приходится себе признаться, что все здесь создает ощущение родного дома.

– Навиен! – обрадованно восклицает Серра, но при этом выглядит абсолютно невозмутимой. Будто ей даже не понадобилось повышать голос, чтобы воскликнуть и выразить свою радость.

– Садись скорее, – просит она, поднявшись и указывая на стул рядом с Марви, который сидит во главе стола и выглядит немного нервным.

Значит, на самом деле этот ритуал – исключительно идея Серры. Я чуть не рассмеялась, хотя пытаюсь не показывать своих чувств. Он согласился на это лишь потому, что для нее это так важно.

Я сажусь на указанное место, а затем наклоняюсь к Марви:

– Можешь рассказать мне, в чем суть этого ритуала?

Он чуть заметно улыбается:

– Конечно, я мог бы это сделать. Но тогда мне придется или тебя убить, или Серра убьет нас обоих.

Я тихо смеюсь, а потом опять смотрю на него. И вижу в его глазах изумление.

– Что случилось?

– Ты смеешься.

– Да, Мелех, я умею смеяться, – весело говорю я, потирая указательный и большой пальцы друг о друга. Признак, что я нервничаю. Нужно это контролировать.

Я быстро оживляю в памяти слова Арка. Надо сделать их своей мантрой. Я просто герой. Демон, рожденный, чтобы служить Авиелл. Она знает, что правильно. Тени, которые при этих мыслях активируются у меня в груди, являются для меня достаточным доказательством.

– Не хочу говорить банальные комплименты. Но это прекрасно, когда ты смеешься, хоть и делаешь это слишком редко, – шепчет Марви, а я краем глаза вижу, что Серра отодвигает в сторону свечи и берет со стола книгу.

– А что бы ты сказал вместо этого банального комплимента, архангел? – кокетливо поддразниваю его я – и ненавижу себя, потому что делаю это с нечестными намерениями. Но какая-то часть меня хочет, чтобы все это было честно и всерьез.

– Пожалуйста, никогда больше не смейся, Навиен. У меня в саду от этого цветы вянут. Ах, что я говорю. Они завянут во всей империи. И весь ад тут же замерзнет. Хотя на самом деле я был бы этому только рад.

Я громко смеюсь, но тут же зажимаю рот рукой и бросаю взгляд на остальных сидящих за столом. Марви тоже закрывает рот рукой, а Микаэль и Серра смотрят на меня растерянно и даже немного сердито. Двое других мужчин кажутся удивленными и отчасти раздраженными поведением Марви.

Наверное, я слишком долго смотрю на одного из них, потому что он внезапно широко улыбается и протягивает мне руку. Я пожимаю его за предплечье чуть ниже локтя, как и он меня.

– Я – Кареспай, первенец ангела Тороса. К сожалению, ни одна свинья о нем ничего не знает. Но мой дядя когда-то утверждал, что мы дальние родственники с… – Он задумчиво прикладывает указательный палец к подбородку. – Напомни, как зовут твоего любимого брата, Мик?

Микаэль закатывает глаза.

– Кареспай говорит о Габриэле. Но он не мой любимый брат, – поясняет Микаэль и снова возвращается к книге, которую держит в руках.

Я пытаюсь мельком взглянуть на обложку, но тут Кареспай продолжает наш разговор.

– Габриэль. Точно. Несомненно, троюродный брат, или, скорее, дядя… или дедушка. – Он забавно гримасничает. – В любом случае мои друзья и те, кто не может запомнить мое полное имя, называют меня Эсп.

– Итак, Эсп. А я Навиен.

– Ха, ты уже забыла мое имя. Я прав?

Я пристально на него смотрю. У него светло-русые волосы, темно-карие глаза, веснушки и мальчишеская улыбка.

– Я получила образование героя в княжестве Истины. С трех лет я проводила время в лагерях, где меня избивали и наказывали. В том числе нас наказывали, если мы забывали важную информацию, Кареспай. Так что я скорее прикидывала, можем ли мы с тобой стать друзьями.

Он одобрительно поджимает губы и кивает.

– Демона среди моих друзей еще не было.

– Значит, ты такой же ангел, как и твой отец? – интересуюсь я, чтобы узнать, как все устроено в их царстве.

– Строго говоря, я нефилим. Но я не великан, как написано в апокрифах. А импульсивным и жестоким я бываю только иногда.

Он рисует ореол над своей головой, и на какое-то мгновение там становится виден светящийся нимб.

– И я владею светлой магией. Так что я явно ангел.

Я улыбаюсь и перевожу взгляд на другого незнакомца за столом. Сначала я думала, что это мужчина, но теперь уже не очень уверена в этом.

– Привет, – говорю я и тоже протягиваю ему руку.

В отличие от Эспа в белом боевом костюме, этот ангел одет лишь в белую рубаху до щиколоток.

– Аро, – представляется он, очень медленно берет меня за руку и при этом не отрывает от меня пристального взгляда.

– А ты тоже ангел? – спрашиваю я.

Почему ни у кого из них не видны крылья? Это могло бы избавить меня от необходимости задавать такие вопросы.

– Я Малах. В переводе – «теневая сторона Бога». То есть один из первых ангелов. У нас нет пола. Тебя ведь это интересует, не так ли?

Я немного опешила.

– На самом деле мне все равно, – прямо заявляю я, надеясь, что это его не обидит. – Я полагаю, это не имеет значения…

– Ни малейшего, – соглашается Аро, кивая мне. Но без улыбки.

Эсп явно более общителен.

– Не могли бы мы уже наконец начать? – слегка нетерпеливо спрашивает Серра.

Это не похоже на ее обычное поведение, но дополняет ее образ и делает его более понятным.

– Что я должна делать? – спрашиваю я, чтобы показать свою готовность, и снова опускаю взгляд на раскрытую книгу.

Я вижу хорошо знакомый шрифт. Это апокриф. Но их могут читать только герои. Или я ошибаюсь?

– У нас есть наши священные книги.

Я приподнимаю брови, но тут же снова опускаю их. Разве они не знают, что таких книг тысячи и некоторые из них – просто истории, которые люди переработали и записали? Прочитать их способны немногие, поэтому кое-что я читаю для всех вслух.

Я чуть было не сообщаю ей, что почти все герои умеют их читать. Конечно, среди нас есть и такие, кто в этом не очень хорош. Но кое-что прочесть могут все. Однако я решаю ничего не говорить. Возможно, будет лучше, чтобы они об этом не знали. Хотя… Марви сказал мне поискать в апокрифах, как я могу вызвать его, так что…

Я смотрю на него. Он на меня. Но непохоже, будто он хочет посоветовать мне признаться, что я тоже умею их читать. Скорее, он дает мне понять, что это исключительно мое решение. Немного подумав, я решаю не говорить об этом, по крайней мере сейчас. Пусть это будет выступление Серры.

Она начинает читать неизвестную мне притчу. Это отрывок из шестой главы книги Исаии, он о серафимах. Описание их меня поразило: оказывается, у них должно быть шесть крыльев. Но у Серры я не вижу ни одного.

Она заканчивает рассказом о том, как один из серафимов прикоснулся к губам Исаии раскаленным углем и произнес: «Вот, этим касаюсь уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен».

Я расслабляюсь в кресле, полагая, что эта странная лекция с чтением закончилась, но тут мой взгляд падает на середину стола, где над одной из больших свечей действительно нагреваются угли. О нет.

– Разве ты не обещала, что это будет небольно? – спрашиваю я с любезной гримасой.

– Больно тебе не будет. Обещаю, – говорит она своим ангельским голоском и ободряюще мне улыбается.

Я не нахожу в себе мужества на такой поступок. Нет во мне решимости спокойно прижать к губам раскаленный уголь.

Серра игнорирует мой нерешительный взгляд, встает и берет кусок угля. Ну что ж, из нас двоих хотя бы она уверена, что это на самом деле не причинит мне боли. Но ведь она должна знать, она один из ангелов, о которых говорится в этой книге.

– Доверься мне, Навиен, – шепчет она, и я киваю.

Что может произойти в худшем случае? Она меня обожжет, но боль будет недолгой, ведь потом она же меня и исцелит. Даже неплохо, если она начнет испытывать угрызения совести и постарается загладить вину.

Когда уголь с шипением касается моих губ, я не чувствую боли. Наоборот. Как будто что-то проникает мне в грудь и снимает всю тяжесть. Единственное, что остается, – это чувство вины из-за моих нынешних поступков. Что я использую ангелов и обманываю их. И все это только ради того, чтобы Лиран и его люди смогли сюда проникнуть.

Серра медленно отрывает кусок угля от моих губ и, явно довольная, опускается на свое место. Прежде чем повисшая тишина становится неуютной, Марви щелкает пальцами, и на столе появляются полные еды миски и тарелки. Здесь бесчисленное множество овощей и фруктов, которые я никогда раньше не пробовала. Слышится приглушенное бормотание сидящих за столом, но со мной никто не заговаривает. В какой-то момент они все постепенно удаляются, остаемся только мы с Марви.

– Здесь всегда так? – задумчиво спрашиваю я, пытаясь наколоть на вилку один особенно непослушный кусочек какого-то зеленого фрукта.

– Что именно ты имеешь в виду?

Марви спокойно скрещивает руки перед собой на столе.

– Что нет общих разговоров за ужином, – уточняю я.

– Нет. Сейчас так было из-за тебя.

– Из-за меня? – Я смотрю на него с удивлением.

– Да, они, наверное, слегка нервничали и не знали, о чем тебя можно или нельзя спрашивать, поэтому немного поговорили между собой и быстро ушли. Как правило, такие вечера проходят иначе: мы мирно разговариваем до тех пор, пока не возникает острая тема. А потом мы часами ее обсуждаем и спорим, откупориваются бутылки, наши дискуссии могут длиться очень долго. Обычно до поздней ночи.

– Бутылки? Ангелы употребляют алкоголь? Разве вы не можете свалиться с неба в полете, если напьетесь?

Он смеется хрипловатым низким смехом. И этот смех кажется мне более знакомым, чем должно быть. Ведь у Лирана наверняка были веские причины стереть мои воспоминания.

В глубине души я себя ругаю. Я действительно такая? Вернее… я по-прежнему такая? Настолько покорная?

– Мы почти не летаем. – Он говорит так, будто это причиняет ему боль.

– Почему? И где, собственно, ваши… крылья?

– Их не видно. Тебе… не видно.

– Мне? – переспрашиваю я, но тут же понимаю почему.

Не видно, потому что я демон.

На сердце у меня становится тяжело.

– Мы можем сделать их видимыми. В том числе и для героев. Но это требует затрат энергии. Я показывал их тебе пару раз.

Я прикусываю нижнюю губу, потому что знаю, что он говорит правду. Когда он впервые перенес меня к себе из княжества Высокомерия, я их видела.

– Вы не показываете их нам из опасений? – уточняю я.

– Прежде всего мы опасаемся созданий подземного мира. Не именно героев. Но, к сожалению, в героях тоже есть демоническая кровь.

– К сожалению… – повторяю я устало.

– Да, к сожалению. Но тебе я показал свои крылья, не сомневаясь, Навиен. Я тебе доверяю.

Чувство вины. Оно снова возникает. И еще какое-то смутное воспоминание. Оно имеет какое-то отношение к его перьям.

– Если хочешь, я покажу тебе замок, а завтра, как только станет светло, уже весь город.

– А почему в мире света не всегда светло?

Он улыбается:

– Потому что мы находимся на земле, а не на небесах. Это царство ничем не отличается от Джараская. За исключением того, что оно было построено с помощью магии света, а Джараскай, за исключением княжества Истины, был создан темной магией.

– Но зачем вы пришли сюда? Спустились на землю, когда у вас было все небо?

Я продолжаю есть, хотя уже давно сыта. В глубине души я чувствую, что сейчас говорю будто чужими устами. Словно все эти вопросы задаю не я. И это меня смущает.

– Разве тебе не известна эта история? После всех апокрифов, которые ты прочитала? – Он устало улыбается и встает, чтобы подбросить в камин полено.

– Я хочу услышать ее от тебя, – честно говорю я, откидываясь на спинку стула.

Марви не возвращается за стол. Он опирается рукой о каминную полку и, похоже, погружается в воспоминания.

– Когда Бог изгнал моего отца из Царства Небесного, Он не просто отправил его на землю. Он создал подземный мир и сделал его там правителем. Рядом с Люцифером было еще шесть князей, и каждый из них олицетворял один из семи смертных грехов. – Он ненадолго замолкает. – Я не знаю, как там было в то время, но последние две тысячи лет это было жестоко. Не сравнить с тем, что происходило в княжествах. Смертные грехи в аду совершаются действительно грубо.

По руке у него будто проходит судорога, и я только сейчас понимаю, насколько ужасным для него было то время в подземном мире. С другой стороны, как я себе это представляла? Что все ангелы просто прятались в какой-нибудь пещере и рассказывали друг другу истории? Нет. Ведь тогда на землю смогли прийти только князья, не все обитатели подземного мира.

– Вместе с другими князьями и благодаря оставшейся у него светлой магии Люциферу удалось добраться до земли и начать войну с миром света. Она длилась несколько веков. Уже тогда я боролся с ним вместе со своими товарищами. Эспом, Аро, Серрой и Микаэлем.

– Микаэль – это Михаил, архангел, не так ли? То есть твой дядя?

– Да. Помимо Габриэля, Рафаэля и Уриэля, Микаэль также был одним из архангелов. Когда его братья были убиты, он сражался вместе с серафимами. Вместе с ним сражалась и Серра, которую я тоже знал с детства. Но у нас было мало шансов.

Он делает глубокий вдох и выдох.

– Под конец на земле оставались только мы с Серрой. Остальные были побеждены и оказались заключены в подземном мире. В аду. У нас с Серрой очень мощные способности. Никто не знает, но Серра – дочь Рафаэля. Как первенцы архангелов, мы обладаем теми же способностями, что и они.

У меня перехватывает дыхание. Я почти жалею, что он мне все это рассказал.

– Я уговорил Серру потратить последние силы, чтобы связать наше освобождение с демоном, который еще даже не родился. Для этого нужно было создать княжество Истины. Оно могло бы сдерживать действия других княжеств.

– Этот демон – я? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Он смотрит на меня. Пристально и с таким теплом. У меня в шее начинает покалывать. Затем он кивает.

– Ты две тысячи лет назад знал, что я должна родиться?

Он подходит ближе:

– Это мое. Я написал это. Апокриф, который ты, как герой, оказалась способна прочитать, – это писание ангела.

– Апокриф, который я прочитала, был твоим?

– Да, и это я тогда велел тебе не произносить эти слова вслух.

– Ты? – ошеломленно спрашиваю я. – Я помню, как думала, что это апокриф со мной говорит. Но как это все оказалось возможно?

– Я почувствовал это… когда ты взяла в руки книгу. Я чувствовал тебя. Знал с самого твоего рождения, что ты наконец-то появилась. Тогда я понял, что твой свет загорится и ты нас освободишь. Этот чокнутый аббат не должен был это узнать.

У меня в памяти быстро проносятся картинки. Образ аббата Режана, сидящего, истекающего кровью, прикованного к стулу. Рядом с ним Марви.

– Что означает это пророчество? – спрашиваю я.

Это странно, но я знаю: он ответит мне честно. Иначе и быть не может. Больше никто и никогда не скажет мне всей правды.

– А сама ты что думаешь? – отвечает он, подходит и садится у моих ног. Касается моих колен и смотрит этими зелеными глазами цвета мха, будто способен заглянуть мне глубоко в душу.

– Что я родилась первой. Перед Ави. И искупила грех Калеба, который родился после меня. А что с душами… я не знаю. Может быть, это потому, что наши с Ави души были связаны?

– Не совсем, – говорит он мягким низким голосом.

– Единство душ – это о нас с тобой, Навиен. Боль, которую ты не чувствовала, была моей болью. Мы с Серрой сделали с помощью нашей магии в том числе и это.

– Что ты имеешь в виду? – Голос у меня дрожит.

Он на мгновение закрывает рот.

– У каждого ангела есть второе «я», двойник в виде другого ангела, изредка человека. Это как твоя вторая сторона, твоя противоположность. Но никогда раньше двойник ангела не был демоном. Только у меня. Это означает, что мы связаны так сильно, что ты можешь меня чувствовать. Однако, будучи демоном, ты бы очень сильно чувствовала мои отрицательные эмоции – мою боль, ненависть и гнев. И поскольку я догадывался, что буду страдать в подземном мире, не хотел и твою жизнь наполнять болью.

Чтобы не думать о том, что мы связаны и что он знает обо мне так давно, я снова начинаю говорить:

– А что значат слова о смерти? Почему она ищет меня и почему она меня не найдет?

Он подносит руку к моей груди. Я чувствую свет и тепло, ему не требуется применять для этого магию.

– Герой Лирана открыл тебе твое истинное предназначение. Оно связано с тем, что темная часть внутри тебя растет. И что война начнется снова. Но если ты победишь свою темную сторону и обратишься к миру света, то будешь править и положишь конец этой войне.

Он недолго колеблется. Мне становится трудно дышать.

– Они стерли у тебя воспоминания об этом, надеясь остановить процесс. Но сердце у тебя знает правду. И я уверен: ты тоже чувствуешь, что стало темнее. Однако они не знают, что это было всего лишь одно из возможных пророчеств, которое я записал, чтобы было проще тебя найти.

– То есть это ты натравил их на меня.

– Я бы не утверждал так однозначно, – фыркает он с озорной усмешкой. – Проблема этого пророчества о тебе как о предвестнице Апокалипсиса в том, что оно противоречит тому, что ты будешь править в стране света. При этом я чувствую, как внутри тебя растет темнота.

Я с трудом сглатываю.

– Каково мое истинное предназначение, Марви? – решаюсь я спросить очень тихо охрипшим голосом, не уверенная, что хочу услышать ответ.

Марви закрывает глаза.

– Ты предвестница.

Это я уже когда-то слышала. И сержусь, что так много оказалось стерто из моей памяти.

– Что? – уточняю я, потому что знаю, кто такие предвестники.

Семь бедствий – предвестники конца времен. Апокалипсиса. Поэтому я уверена, что это вряд ли что-то хорошее.

– Конца царства света и победы подземного мира. Согласно этому пророчеству. А то пророчество, где ты выбираешь свет, а не тьму, говорит об обратном.

– Что?

Меня охватывает дрожь. Я замираю и смотрю на него. Конечно, я хочу помочь Лирану найти путь в мир света. Но при этом я не хочу, чтобы все здесь погибли или потеряли свою силу. Я не хочу, чтобы что-то случилось с Марви или Серрой, и самое главное – я не хочу, чтобы сюда пришли те, кто все еще обитает в подземном мире.

Темные тени текут у меня по венам прямо в сердце, и в нем опять становится немного темнее. Но это не я. Не я.

– Твой свет сильнее, Навиен. Я в этом уверен. Иначе я бы тебе всего этого не рассказал.

– Но могу ли я что-нибудь изменить?

– Что ж, ты можешь стать правителем светлой страны.

Он улыбается. Наверное, чтобы подбодрить меня. Хотя здесь наверняка есть и другой подтекст. Но я тут же говорю себе, что так думать наивно.

В конце концов, зачем Лирану нужны сведения о том, как попасть в мир света? Конечно, не для чего-то хорошего. И чтобы их получить, он использует меня. Почему бы и нет? Как-никак, я – предвестница зла. Наступления апокалипсиса. Если только я не повернусь лицом к свету. Но как? Во мне все больше и больше преобладает тьма. И просто бороться с ней будет недостаточно. Ведь пророчества – это только сообщения о том, что можно предвидеть, но и изменить их тоже можно. Ни одно из этих предсказаний может на самом деле не сбыться. Ни хорошее, ни плохое.

– Наверное, экскурсию по замку мы устроим завтра, – тихо произносит Марви, протягивая мне книгу, которая все это время лежала на столе, но я не замечала ее. Или он скрывал ее от меня своей магией.

Это апокриф в золотом переплете с чудесными украшениями. На нем что-то написано на незнакомом языке. Но постепенно из надписи складывается слово. Нет. Имя. Марви. Вот почему он скрывал эту книгу. Потому что никто не должен узнать его имя.

– То, что касается тебя, ты найдешь на странице триста шестьдесят семь. – С этими словами он встает и выходит из комнаты.

Внезапно треск поленьев кажется мне оглушительным. Почему они так долго скрывали все это от меня? Боялись, что тогда мною полностью завладеет моя темная демоническая сторона? Но разве на самом деле речь не шла лишь о том, чтобы освободить героев и свергнуть князей?

Почему вдруг мир света становится для них важен, и почему они хотят, чтобы подземный мир пробудился? Или они этого, наоборот, не хотят… И поэтому скрывали от меня все? Да. Наверняка так и есть. Конечно, они хотят, чтобы я обратилась к свету.

Очень медленно я кладу пальцы на переплет. Глажу выбитое на нем имя Марви, прикрываю глаза, а потом решаюсь и открываю их и книгу.

Я смотрю на страницу, сосредоточиваюсь на буквах. Они начинают двигаться, и я понимаю написанное.

На мне лежит проклятие. Сначала это был мой отец, который впал в немилость и бросил меня. И вот уже несколько дней я чувствую связь с моим вторым «я». Она становится все сильнее и сильнее. И не дает мне покоя. Я вижу образы. То, что еще не произошло. Я чувствую ее боль. Ее беспокойный дух. Я так хотел бы освободить ее от этой боли. Но дело не только в этом. Ее страдания связаны с темнотой, и это может означать только одно. Она – порождение подземного мира. Демон. Полный греха еще до своего рождения.

Я глубоко вздыхаю. На глаза наворачиваются слезы. Он очень точно все описал. Это очень больно.

Но этот грех существует только у нее в голове. Он разъедает ее изнутри. При этом в ней есть нечто большее. Она – создание света. Так же как и я. Нет, не как я, а как мой отец и другие падшие ангелы. В них существует не только зло.

У меня перехватывает дыхание, потому что эти слова напоминают мне историю, которую я когда-то прочитала в апокрифах. О демонах, которые были ангелами и продолжали нести в себе добро, несмотря на свое падение.

Я рассказывала об этом Лирану, назвав это своей любимой историей. Ее тоже написал Марви? Получается, наши судьбы действительно так тесно связаны?

Серра говорит, чтобы я не искал способ избавить ее от боли. Но она не понимает. У нее никогда не будет второго «я». Она не может чувствовать то, что чувствую я к этому существу. Кроме того, внезапно я ощутил это пророчество. Я еще никому о нем не говорил, хотя должен сообщать обо всех пророчествах, которые я получаю благодаря светлой магии.

У меня в легких словно разгорается огонь. Я понимаю, что под этим подразумевает Марви; осознаю, что это значит. Я могу изменить свою судьбу. Но только если он примет на себя мою тьму.

Именно так говорится в этом пророчестве. «И примет он тени его на себя». У меня становится тяжело на сердце. Так вот чего хочет Марви? Вот почему он хотел, чтобы я оказалась здесь, для этого? Чтобы взять на себя мои тени?

Но что они с ним сделают? Он – существо света. Он не сможет нести эти тени вместо меня. Я сжимаю губы и продолжаю читать в надежде, что дальше он может объяснять все это как-то иначе.

Я уже сейчас чувствую, что ее свет может спасти меня, но может и поглотить. Что я в нем утону, а в ней больше не останется никакой тьмы. И странно, что этот образ кажется таким прекрасным. Хотя это означает, что я собираюсь отдаться тьме, теням. Так же, как и мой отец. Может быть, это у меня в крови. Может быть, поэтому она и является моей противоположностью. И, может быть, когда-нибудь мне удастся сделать ее противоположностью себя. Чтобы она осталась жить… и чтобы выжил мир света. Это мое задание. Это то, что говорит мне пророчество. Но там есть и другой вариант. Другое решение. Ее свет может перейти ко мне и стать моим, я заберу его у нее. Но этого я не допущу.

После этих слов у меня пропадает всякая надежда. Я начинаю думать. Мне придется принимать решение раньше, чем я рассчитывала. Должна ли я продолжать за ним шпионить? Или этим я подтолкну себя к пропасти? Может, мне нужно его предать, чтобы ему никогда не пришлось брать на себя мою тьму?

Только я собираюсь закрыть книгу, как мой взгляд падает на последние страницы. Они пусты, и я ищу последнюю запись. Когда я понимаю, что это будут уже другие заметки, я на какой-то момент замираю в нерешительности. Да, он сам дал мне книгу, но не говорил, что я могу прочитать все. Решившись, я продолжаю листать, пока не вижу слова «подземный мир».

Подземный мир содрогается. Я знаю, что это значит, но не могу испытывать радости. Я чувствую ее. Ее свет пробудился. Но это сопряжено с такой болью. В ней что-то разрушилось. Думаю, это ее связь с сестрой. В ней так много боли. Серра заставляет меня отправиться к ней. Мы свободны. Благодаря ей.

Следующая запись выглядит смазанной, словно он писал второпях.

Нам уже удалось спасти несколько семей героев. На этот раз путь ведет меня в княжество Гнева. Я знаю, что она там. У Тарона. Если он хоть отдаленно напоминает своего предка Сатану, то я не хочу, чтобы она там была.

Потом пустое место, затем следующая запись.

Она была там. Мне пришлось немного активировать нашу связь, но она не совсем поняла, что означает возникшее у нее чувство, и приняла его за одиночество. Но это была наша связь. Именно я заставил ее услышать плач героев. Было неправильно подвергать ее такой опасности, но я должен был ее увидеть. В ней нет ничего темного или злого. В ней есть смелость и бескорыстие. И любовь, которая еще теплится внутри, несмотря на то, что в нее вкладывали и чему учили.

Я закрываю полные слез глаза. Я помню это. Помню, как шла по лесу и меня охватило незнакомое мне чувство. Это был он. Это был Марви, и я его почувствовала. Тоска по кому-то, кого я не знала.

Я читаю следующую запись.

Я хотел забрать ее с собой. Даже показал ей свои крылья. И мои воины тоже. Эсп был единственным, кто согласился сделать это не протестуя. Ведь он так гордится своими крыльями. Но уйти со мной она не захотела. Я постарался сделать так, чтобы теневой двойник Лирана не смог нас подслушать. И я позволил им ее схватить. Если бы я мог предугадать такой исход, никогда бы этого не сделал. Они арестовали ее и так жестоко с ней обращались. Я не помню, убивал ли я когда-нибудь с такой жестокостью. Я просто оторвал голову одному из ее охранников. Они это заслужили. И ведь никто не пришел ей на помощь. Она оказалась совсем одна, оставленная всеми. Ее боль, особенно в ее душе, была такой огромной. Меня тоже разрывало от этой боли. Я буду убивать любого, кто причинит ей такую боль.

В сознании у меня что-то болезненно зашевелилось, и я чувствую, что где-то во мне есть воспоминания об этом. Проплывают образы. Ангелы. Я сижу на лошади. Со мной Миел. Но что Марви имеет в виду, когда пишет что-то о теневой стороне Лирана? Мне становится нехорошо. Особенно когда передо мной всплывает образ обезглавленного охранника.

Я был неосторожен. Мне не следовало идти на эту свадьбу. Но я должен был там оказаться. Мне нужно было ее как-то отвлечь. Хотя теперь она ненавидит меня больше, чем раньше. Но она хотя бы не показывала, как это было для нее мучительно. Они этого не заслужили. Ни Лиран, ни Авиелл. И хотя я хочу позволить ей самой принимать решения, сегодня вечером все должно закончиться. Я должен сделать так, чтобы Лиран и его люди потеряли власть. Иначе у мира света не останется ни единого шанса.

На этом рассказы Марви заканчиваются. По крайней мере те, которые он записал. И, как ни странно, мне кажется, что я припоминаю, что было потом. Помню человека, который пытался вырезать метку у меня на коже, и Марви, который был там и остановил его. Где-то в глубине души я знаю, я помню, что в тот момент я приняла решение ему доверять. Даже более того. Это был момент, когда я перешла на его сторону.

Глава 7

Перед тем как Марви сообщает мне, что я здесь только для того, чтобы шпионить, я три дня просто сижу без дела, иногда что-то ем, а Серра несколько раз заходит ко мне, явно из вежливости.

Наконец я решаю осмотреть все здание сама. И даже не могу понять, замок это или просто очень большой дом. Однако сначала я не встречаю ничего, кроме бесчисленных спальных комнат, нескольких конференц-залов и ванных комнат.

Только на четвертый день мне удается обнаружить какую-то библиотеку, где хранятся в том числе апокрифы, и я пытаюсь запомнить туда дорогу.

Но когда я возвращаюсь обратно к себе, из комнаты, которую я про себя обозначила как конференц-зал, слышится разговор – я останавливаюсь.

До меня доносятся возбужденные голоса Серры, Эспа и Микаэля. Они, Аро и Марви – единственные, с кем я здесь успела познакомиться. Поэтому я очень стараюсь их хорошо расслышать. Свою темную магию я при этом не использую, чтобы они не почувствовали запаха серы.

У меня возникает непроизвольный вопрос: а как пахнет светлая магия? До сих пор я не чувствовала особого запаха, когда они ей пользовались.

– Нет, ей нельзя этого делать, – вырывает меня из мыслей властный голос Микаэля. Такой серьезной уверенности в его голосе я пока ни разу не слышала.

– Но почему? – возражает Серра тоном непослушного ребенка.

Я представляю себе, как Микаэль бросает на нее по-отечески строгий взгляд. И хотя я уверена, что их предводитель – Марви, этот более старший ангел, похоже, занимает среди них особое положение.

– Потому что она не одна из нас.

– Ну и что? Ведь она теперь на нашей стороне. Поэтому она должна знать наши боевые приемы.

– Она действительно на нашей стороне?

– Иначе зачем ей здесь оставаться? – растерянно спрашивает Серра, и во мне опять все сжимается из-за угрызений совести.

– Серрафина! – горестно восклицает Микаэль. – Почему при всем твоем уме ты иногда настолько наивна?

– Я не наивна. Может быть, я просто не всегда ищу во всех людях худшее, и особенно во всех… демонах.

– Перестань так говорить! – возмущается Микаэль. – Я бы никогда не стал осуждать ее за ее демоническую кровь. И ты об этом знаешь.

– Тогда пусть она начнет обучение!

– Нет, Серра. У меня есть другие причины ей не доверять. Несмотря на то что их связь с сестрой разорвана, они все еще связаны. Я чувствую тени и тьму, как только она входит в комнату. Кроме того, ее воспитали, чтобы служить сестре. И она любит Лирана и Миела. Этот факт меня беспокоит больше всего.

– Но она предала их. Ради него.

– К сожалению, это ничего не значит. Потому что она хоть и любила их, но в тот момент действовала так, как было лучше для нее самой. Освобождение Марви дало ей возможность сбежать после того, как она узнала, что Лиран ей лгал. Точно так же она может предать и Марви.

– Марви ей доверяет, – по-прежнему не сдается Серра.

При этом все во мне хочет, чтобы она сдалась. Чтобы в ней возникла хоть искра недоверия ко мне, как у Микаэля. Тогда мне было бы не так трудно ее обманывать. Признать, что он прав, для нее не так уж и трудно.

– А ты любишь подслушивать, да?

Я вздрагиваю и оглядываюсь. И вижу в темном коридоре Марви, прислонившегося к краю эркера. Он протягивает руку.

– Давай-давай. Не отвлекайся. Проблема с подслушиванием в том, что это не как в книге. В большинстве случаев люди не повторяют своих слов. Так что… становится трудно потом понять информацию.

Я с удивлением смотрю на него, а потом понимаю, что он имеет в виду не то, что я собираю информацию для Лирана и Авиелл, – он считает, что я делаю это для себя. Вот и еще кто-то, кто слепо мне доверяет. Чего я не заслуживаю.

– Я… да, я действительно не понимаю, о чем идет речь, – признаюсь я.

Марви смешно вытягивает губы, будто мои слова его изумляют, хотя на самом деле он вряд ли удивлен.

Он подходит ко мне:

– Серра хочет, чтобы тебя приняли в программу обучения ангелов. Микаэль против.

– Потому что он мне не доверяет? – спрашиваю я не о том, о чем собиралась спросить. И меня это удивляет.

Почему я не расспрашиваю о программе обучения? Потому что я хочу хорошо выполнить свою задачу и убедить всех сомневающихся? Или потому, что для меня действительно важно, чтобы они мне доверяли? Нет. Скорее потому, что вообще-то я заслуживаю доверия. Или скоро смогу его заслужить.

– Давай подслушивать дальше, – предлагает Марви и за талию притягивает меня ближе к двери, а когда я оборачиваюсь на него через плечо, прикладывает палец к губам.

У меня начинает покалывать во всем теле. И это странно знакомое ощущение. Я припоминаю его слова о свадьбе Лирана и Авиелл, и это ощущение связано именно с ними. Значит, именно тогда я уже чувствовала спиной его прикосновение.

– Серра, мы это уже обсуждали, – ворчит Микаэль.

– Если мне будет позволено вмешаться… – вступает Эсп.

– Не будет позволено! – недовольно бурчит Микаэль.

Эсп весело хмыкает, а затем продолжает:

– Честно говоря, я думаю, что это будет справедливо. Мы все должны были через это пройти. Так почему бы и ей этого не сделать?

– Ты сейчас говоришь об экзамене? – Микаэль презрительно фыркает. – Она будет допущена к экзамену только через мой труп.

– Твое тело в принципе не может стать трупом, Микаэль. Мы оба это знаем, – раздраженно замечает Эсп.

– Дело не в этом. Когда она сдаст экзамен, она получит печать. И что потом? Она позволит жалкому князю, который строит ей глазки, здесь разгуливать? А ведь он строит ей даже две пары глазок.

Ой-ой. Как точно он все сказал. Даже если я не совсем поняла концовку его заявления про две пары глазок. Он имеет в виду Лирана и Миела? Но тут прозвучало еще кое-что важное. Эта печать может дать мне доступ в мир света? Разве это не именно то, для чего я здесь?

– Все равно окончательно решать будет Марви, – говорит Серра.

– Это так? – спрашиваю я шепотом.

Марви кивает и при этом касается моего плеча. Но я чувствую его прикосновение и другими частями тела. Ухом, шеей, даже кожей головы.

Помня, что все это продолжает оставаться заданием, я слегка откидываюсь назад. К нему. Во мне разливается тепло. К сожалению, не могу утверждать, что мне это противно. Наоборот. Мне хочется большего. Не отдавая себе отчета, я поднимаю руку и чувствую, как мои пальцы касаются его лица. Медленно провожу ими вдоль его подбородка, а затем снова вверх к уху. Когда я от него отодвигаюсь, он по-прежнему абсолютно владеет собой и дышит спокойно.

– Я поделюсь с ним своими сомнениями. И мы оба знаем, что он их разделяет! – рявкает Микаэль.

Я задерживаю дыхание, а потом интересуюсь:

– Это правда?

У меня над ухом слышится тихий мягкий смешок Марви.

– Это никакие не сомнения, Навиен, – шепотом сообщает он, снова обхватив мою талию и поворачивая меня к себе.

Марви смотрит на меня темно-зелеными глазами. Но в них нечто большее – они открыты и честны. Но в то же время я вижу в них силу.

– Я это знаю.

Я замираю, но изо всех сил стараюсь, чтобы он ничего не заметил, поэтому просто продолжаю вопросительно на него смотреть.

– Что ты знаешь? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал наивно, будто просто жду, пока он скажет, что знает: мне можно доверять.

– Я знаю, что это не просто пустые опасения, Навиен. Ты здесь, чтобы им помочь.

– Лирану и Авиелл? – небрежно интересуюсь я. Словно они для меня совсем не важны.

– Или Миелу? – дополняет он, слегка приподняв брови.

– Я его едва знаю.

– Ты любишь его, Навиен. На мой взгляд, даже больше, чем Лирана.

– Это так мило – ты уверен, что знаешь больше меня.

У меня в голосе слышится обида, что мне совсем не свойственно. И не соответствует моему образу.

– К сожалению, я действительно знаю немного больше тебя.

Марви поднимает плечи, будто это не его вина. И конечно, он в этом не виноват. Тем не менее сейчас мне хочется его обвинить. Или спросить его, что еще он знает. Но… я не хочу. Нет, я не могу, потому что это способно изменить мое отношение к Лирану. А к этому я пока не готова.

– Я здесь не для того, чтобы…

Марви на мгновение закрывает глаза и качает головой. Затем поднимает руку.

– Пожалуйста. – Он делает глубокий вдох и умоляюще на меня смотрит. – Не обманывай меня больше, чем ты уже делаешь, находясь здесь, со мной. Я не глуп, Навиен. И на самом деле я уже рассказал тебе о том, насколько сильно мы с тобой на самом деле связаны. – Он на мгновение сжимает кулаки. – Кроме того, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты не будешь ко мне искреннее прижиматься, пока не разобралась в своих чувствах к Лирану и Миелу и не подслушала все, что тебе нужно.

Я хочу возразить ему. Все отрицать. Но решаю этого не делать. Я понимаю, что он заслуживает большего, чем очередная ложь. Это не меняет моей задачи. Но меняет перечень того, что я готова сделать, упорствуя во лжи, которая даже никогда не была моей.

– И что теперь? – интересуюсь я, не опровергая и не подтверждая его обвинений. Хотя мой вопрос скорее их косвенно подтверждает.

Он усмехается, мягко берет меня за руку и увлекает за собой в обнаруженную мной библиотеку. Здесь пахнет старыми фолиантами, и я чувствую себя как дома, хотя и ассоциирую этот запах с кабинетом аббата Режана. Несмотря на то, что он плохо поступал со мной, кабинет аббата был для меня своего рода дом. Место, куда я всегда возвращалась. Где делала то, что могла сделать только я. То, что у меня получалось лучше всего. Лучше, чем у всех остальных. Я была даже лучше Авиелл.

– Я вытащил тебя оттуда, хотя знал, что это все означает, – начинает разговор Марви, стоя перед высоким узким окном, откуда открывается вид на чудесный сад.

– Что это означало? Это была настоящая казнь! – возмущаюсь я.

– Навиен, я здесь не для того, чтобы продолжать выслушивать твою ложь. Так что решай, готова ли ты беседовать искренне. Если нет, можешь вернуться в свою комнату. Или на кухню, или снова бродить по замку и запоминать, где что находится. Если захочешь, я даже верну тебя к людям, ради которых ты сейчас обманываешь того, кто всегда относился к тебе хорошо. А самое главное, всегда был честен. Тебе просто нужно сказать, что ты хочешь вернуться. Но опять слушать твое вранье я отказываюсь.

Меня будто обдало ледяным ветром. Сейчас Марви не такой, как обычно. Холодный и неприступный. Наверное, это потому, что он надеялся, что я сама решу больше не обманывать.

– Прекрасно. Что именно ты хочешь знать? И зачем тогда ты вообще появился на рыночной площади, если знал, что все подстроено? И почему ты позволил этому зайти так далеко?

Я смотрю на его высокую фигуру перед окном.

Мне не хочется сравнивать его с Миелом или Лираном, но сознание все равно это делает. Возможно, он немного крупнее. Но я чувствую, что дело тут не в реальных размерах тела, а в его духе. Он выглядит так, словно он в ладу с самим собой, и это делает его сильным. И главное, это делает его красивым.

Сейчас он скорее напряжен. И держится почти агрессивно. Ноги и руки у него скрещены, подбородок слегка приподнят, при этом он опирается на подоконник, демонстрируя небрежную позу, будто все это его не очень трогает. Однако кончики пальцев у него нервно барабанят по груди, словно тело наказывает его за эту попытку притворства.

– По нескольким причинам, – наконец говорит он, все еще пристально глядя на меня. (И мне трудно выдержать его взгляд.) – Во-первых, мне было любопытно, как ты будешь выполнять их задание. Но тут я быстро принял решение не дожидаться твоих дальнейших действий.

– Почему же? – перебиваю я.

Он снисходительно смеется.

– Потому что мне не нужно, чтобы кто-то ко мне прижимался, чтобы получить то, чего хотят другой мужчина и чокнутая сестра, – говорит он без обиняков.

Это оскорбительно. Хотя он прав.

– А другие причины есть?

Он делает глубокий вдох.

– Я плохо переношу, когда чувствую, что тебе больно. Я пытался сдерживаться. Но…

– Долго ты не продержался, – язвительно говорю я.

– А ты осознаешь, как долго тебя мучили, после того как я вернул тебя туда, Навиен?

Похоже, положение у меня безвыходное. Я даже не заметила, как Марви его таким сделал.

Это все не входило в мой план, и я понятия не имею, как теперь из этой ситуации выбираться. Но, скорее всего, все шансы на успех уже давно потеряны. Я потерпела неудачу. В очередной раз.

– Нет, – признаюсь я, пытаясь вспомнить.

В сознании остались только пробуждение и наставления Арка. Боль. Затем его удары и темница. Сразу после этого – рыночная площадь.

– Четырнадцать дней. Четырнадцать дней они тебя пытали и мучили. Я все это слышал. Через связь с тобой. Как они ругались, что этот чертов архангел до сих пор не появился. Я чувствовал твою боль и эту тьму внутри тебя. Твою волю, которая пробудилась и пыталась сопротивляться.

У меня перехватывает горло.

– Ты лжешь.

– Я лгу? – переспрашивает он с горьким смешком. – Я не умею лгать, Навиен.

Он качает головой, отходит от окна и подходит ко мне.

– Ты хочешь все это увидеть?

Я смотрю на него снизу вверх и колеблюсь.

– Откуда мне знать, что ты не покажешь мне ложные образы?

– Кто из нас двоих образованный герой? Если я покажу тебе придуманную мной иллюзию, ты поймешь это по деталям. Они в таких случаях никогда не бывают полностью правильными.

Я ненадолго задумываюсь, но понимаю, что он прав. Меня учили замечать все несоответствия. Особенно в лицах и мимике. Если бы он показал мне ненастоящих Лирана, Авиелл или Миела, я бы сразу узнала подделку. К тому же до меня доходит, что он неспособен меня так одурачить. Об этом говорят его глаза, я могу заглянуть так глубоко в них, что станет видна его чистая душа.

Невольно я спрашиваю себя, было ли у меня так с Лираном и Миелом. И говорили ли они правду. Это все доказывает, что я не слишком хорошо разбираюсь в людях.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Марви спокойно смотрит на меня.

– Меня даже немного обижает, что за все эти годы, проведенные рядом с апокрифами, ты ни разу не прочитала, что ангелы не могут лгать.

– Но они могут искажать правду, – поправляю его я.

Кажется, я читала об этом. Хотя в основном там говорилось, что они использовали мнение о невозможности своей лжи, чтобы обманывать людей полуправдой.

– Позволю себе выразить сдержанное удивление, что они давали вам прочитать именно такие истории, – говорит он и подходит ко мне еще ближе.

Секунду спустя он прикладывает пальцы к моим вискам, как это делала Серра, когда меня лечила, и в следующее мгновение его глаза озаряются белым светом.

Я хочу затеряться в этом свете и любоваться им, но внезапно все вокруг окутывает тьма, и передо мной на полу посреди едва освещенной комнаты появляется мое собственное тело.

…Изо рта и носа у меня течет кровь. Рука лежит рядом с телом под странным углом, лицо начинает опухать и темнеть с каждой секундой. На запястьях я замечаю порезы и засохшую кровь.

Я не прихожу в ужас. Это все скорее знакомое и уже привычное зрелище. Затем я замечаю Миела и Арка, стоящих над моим телом.

– Это действительно было необходимо, Арк? – спрашивает Миел сердито, но без удивления. Будто ответ ему уже известен.

– Конечно, это было необходимо. – Арк бросает на него раздраженный взгляд. – Если этот ангел не появится, ее повесят. Ты ведь это понимаешь?

– Да, – говорит Миел, и внутри у меня что-то рушится. Но возникшая трещина тут же заполняется тенями, к которым теперь я почти привыкла. И мне уже не так больно, когда Миел продолжает говорить.

– Но он придет. Я видел его взгляд.

– Какой взгляд?

Авиелл сидит на кровати и рассматривает свои ногти. На запястье у нее браслет. Что с ней случилось? Она не могла так долго меня обманывать. Да, чрезмерно любящей она никогда не была. Но она все-таки меня любила. Я это знаю.

– Ты бы этого не поняла, – с горечью произносит Миел.

Авиелл закатывает глаза и фыркает.

– Мы же знали, что, если мы освободим ее от связи со мной, чтобы ее демоническая часть не была привязана к чистому человеческому существу, я изменюсь. Теперь живи с тем, что осталось.

– Только без нее ничего не осталось. Ты – оболочка. Не более того. И осмелюсь сомневаться, что ты когда-нибудь была чистой.

– Не смей со мной так разговаривать, Миел.

– Почему? Потому что ты прекрасно знаешь, что Лиран слишком труслив, чтобы сказать тебе это сам?

Она злобно сверкает на него глазами.

– Ты можешь мне не верить, Миел. Но мне тоже было нелегко ее потерять. Все эти сильные эмоции, которые я чувствовала. Любовь. Это…

Она пытается найти слова, которые, наверное, никогда не найдет, и тут я начинаю понимать. Все нежные чувства, которые испытывала Авиелл, она переживала из-за связи со мной. Я помню, как ее мать однажды сказала, что в ней чего-то не хватает. Ави рассказала мне об этом плача.

– Мне просто интересно, почему из вас двух герой оказался с душой, а ты представляешь собой… вот это.

Миел кивает на нее, будто она безжизненная кукла.

И когда я смотрю в глаза Авиелл, я понимаю, что это правда. Сколько раз моя сестра говорила мне, что я должна найти себя, свою личность, свою собственную душу. Что, если она просто боялась, что у нее самой ничего нет? Что, если это я давала ей все это долгие годы?

Я помню день, когда на нас напали. Судя по тому, что она сказала в самом начале, похоже, что это было спланировано ею и остальными. Поэтому она не оказывала сопротивления? Или просто потому, что Ави, какой я ее себе представляла, никогда не существовало?

Если она всегда была просто частью меня? Я не могу отрицать, что по-настоящему стала собой только после того, как наша связь оборвалась. Тогда я начала обретать себя. И я все больше и больше понимаю, что успела найти в себе очень много. За то время, воспоминания о котором они у меня отняли.

– Что ж, пусть так. Но поверь: на самом деле ты не знаешь этого маленького монстра. Она несколько раз чуть не убила меня и мою семью.

Авиелл взмахивает рукой, а я недоверчиво качаю головой. Этого всего не может быть.

– А теперь вернемся к моему вопросу: какой взгляд ты заметил?

– Он любит ее, Авиелл. Он любит Навиен, – грустно объясняет Миел.

Авиелл громко и заливисто смеется.

– Архангел? Любит демона? – Она смеется еще громче. – Он же ее совсем не знает.

– Похоже, он знает ее достаточно хорошо. Я видел это, когда в нее стреляли.

– Ты это видел? – Она весело качает головой. – Это видел Лиран. Приведи свою голову в порядок, демон!

Я смотрю на Миела. Пытаюсь найти его лилию и только сейчас осознаю, что она не всегда была у него на лице. Я тогда об этом не думала, потому что многие герои скрывали свои лилии, а иногда их повелители вырезали их, когда герои были еще детьми.

– Это не имеет значения. Неважно, как именно он ее любит. Он готов ради нее на все. Поверь мне.

– Прекрасно. Во всех этих эмоциях, наверное, есть что-то хорошее. Тем не менее мне они не нужны, я и так смогу править княжеством. А теперь продолжим все по плану. Ты будешь ее пытать. Этот чертов ангел обязательно появится. Он должен появиться.

Авиелл смотрит на Арка, склонив голову.

– Вытащи из нее как можно больше информации. Если у нее все еще есть сомнения, найди их источник и уничтожь его. И… – Она смотрит на Миела. – Его отправь прочь. Он сыграл свою роль, а Лиран готов заставить ее страдать. Он нам будет только мешать.

Изображение расплывается, и в следующий момент я снова оказываюсь в темнице. Арк швыряет мое тело на пол, как мусор. Но при этом я замечаю, что он следит за тем, чтобы моя голова не ударилась о какой-нибудь камень.

Его глаза темнее, чем обычно. Почти как у Ка тогда, в лесу, у дворца Истины. Когда он напал на меня и Авиелл вместе со своим братом Ларакаем. Он был одержим. Арк тоже?

Я делаю глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоить свои мысли. То, что начинается потом, будто вонзает в меня тысячи ножей. Они часами мучают меня. Пинают и бьют. Арк продолжает задавать мне одни и те же вопросы. Я харкаю кровью, когда пытаюсь ответить. Задыхаюсь. Прошу воды.

– Ты получишь воду только в том случае, если расскажешь мне, что для тебя значит ангел.

– Ничего! – слабо выдавливаю я.

Он накрывает мне лицо тряпкой и выливает на нее воду. Когда он ее снимает и я пытаюсь отдышаться, он пинает меня в ребра, и мне кажется, что я сейчас задохнусь.

– Я не знаю, – выдыхаю я. – Я не могу вспомнить, что он для меня значит. Ты отнял у меня эти воспоминания. Ты отнял у меня все!

По щекам у Навиен льются слезы. У той, которую я вижу сломленной, и у той, которая на это смотрит.

– А как насчет Миела?

– Кажется, я люблю его, – признается мое ослабевшее «я».

Я смотрю в сторону, где стоит Марви, но он абсолютно спокоен.

– После всего, что он сделал, ты все еще его любишь? – Арк насмехается надо мной.

– Что такое любовь, если ты отказываешься от нее при малейшем ударе? – жалобно кричу я ему.

При этом мое измученное «я» давно знает, что не любит Миела. И никогда не любила по-настоящему.

– Как зовут ангела?! – ревет Арк.

– Он не называл мне своего имени, – говорю я, слабо скуля.

– Как его зовут, Навиен?

– Я не знаю! – повторяю я снова и снова.

Я задыхаюсь. Я не хочу это видеть. Тем не менее я храню молчание и заставляю себя смотреть на эти пытки. Пока не приходят охранники. Они пинают моего лишившегося чувств двойника, а потом появляется Лиран.

– Подождите, – говорит он.

Но вместо того, чтобы помочь мне, он поднимает руки, и с них ко мне устремляются тени. Почему у него есть такие демонические способности?

Мое «я» там, на полу, начинает говорить. Глаза по-прежнему закрыты, и я понимаю, с кем оно говорит.

Я отворачиваюсь и утыкаюсь лбом в грудь Марви, когда это осознаю. Тот герой в темнице был иллюзией. Они хотели только подкрепить мою преданность им и мое недоверие к Марви.

Я заливаюсь горькими слезами и тут вдруг снова ощущаю запах сгоревшего дерева. Мы вернулись в реальность. Но я остаюсь стоять, прижавшись лицом к груди Марви, впившись пальцами ему в спину. Я плачу и плачу. Не знаю, почему из всего этого именно последняя сцена вызвала у меня столько горя и ненависти. Почему именно она доказывает мне, что я им напрасно доверяла. Наверное, потому, что на самом деле я давно это знала. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

– Третья причина, по которой я появился, – мягко шепчет Марви, продолжая держать меня в объятиях, – это то, что ты не назвала им моего имени. Ты не призвала меня, но позволила все это с собой сделать, чтобы осуществить их план. Это, по крайней мере, дало маленький проблеск надежды среди всех этих ужасов, которые я наблюдал, будучи с тобой связанным.

Я киваю ему в грудь. Потому что мне тоже кажется, что это единственное, что я сделала правильно.

Он касается моего подбородка и ждет, пока я позволю ему немного отодвинуть свое лицо от его груди. Только немного, чтобы он мог на меня смотреть.

– Ты в любом случае можешь принять участие в экзамене. – Он усмехается. – Если кто-то и должен получить доступ в мое царство, так это мое второе «я», не так ли?

Я сжимаю свои соленые губы.

– Почему они все это делали?

– Чтобы я появился.

Я сглатываю и поправляю себя, потому что на самом деле хотела спросить о другом.

– Почему им нужна была вся эта моя боль, зачем так ломать меня?

Он делает глубокий вдох:

– Я думаю, они действительно начали любить тебя по-настоящему, Навиен. Но до этого ты была для них просто героем и предвестницей. И им нужно было держать тебя на своей стороне. О том, что с помощью настоящей дружбы и любви этого можно добиться скорее, они, вероятно, не подумали.

– Похоже, ты их защищаешь.

– Похоже, я знаю, каково быть очарованным кем-то, кого ты всегда считал лишь одним из средств достижения цели. – Он заправляет мне прядь за ухо. – Разница в том, что с нашей первой встречи я уже решил, что или буду сражаться с тобой вместе, или вообще не стану иметь с тобой дела.

Я закрываю глаза и вдруг вижу в сознании несколько образов Марви. Он всегда говорит одно и то же: «Я не заберу тебя, если ты этого не хочешь», «Я ничего не сделаю против твоей воли».

– Они любят тебя. Они думают, что любят тебя. Наверное, они просто не знают, что такое настоящая любовь.

Я медленно приоткрываю глаза, а он смахивает мне слезы со щек и бросает на меня короткий взгляд горящих глаз.