Сутево – дорога в себя

Пролог

Девушка стояла на краю скалистого обрыва. Её ярко-рыжие, словно огонь, кудрявые волосы растрепались на сильном ветру, но она этого не замечала. Просто смотрела вперед, в безмолвном отшельничестве. С каждым тяжелым вздохом накатывала волна адской боли, а сознание ускользало, как песок сквозь пальцы. Слёз уже совсем не было, только тихое отчаяние и гнетущая пустота придавила сверху так, что девушка согнулась. Ветер бешено трепал влажные завитки, поднимая их к самому небу, что казалось он просто вырвет волосы с корнем. В голове пойманной птицей билась одна мысль: «Он бросил меня! Выбрал своё благополучие и сытую жизнь. А я? Я могу рассчитывать только на редкие встречи, когда ему удобно? Что же делать? Мне все надоело! Я устала! Очень»!

Она сделала шаг вперед, еще ближе к самому краю, туда, где волны страстно бушевали и с остервенением бились о скалы, а непрозрачная вода влекла в свою черную пучину. Подняла блеклые карие глаза наверх, не мигая, как завороженная смотрела на Луну. Яркий желтый круг ночного светила озарял все вокруг, отбрасывая страшные пляшущие тени. А магнетизм и загадочная красота лунного круга не отпускали. И в порыве измененного мутного сознания девушка сделала твердый шаг вперед. Раздался тихий всплеск.

Вода с радостью приняла свою жертву, закрыв ее ласковым покрывалом. Мелкие барашки волн пробежали игриво и пучина снова разгладилась, как будто ничего и не произошло.

На самом верху, в облаках, Высшие силы наблюдали за этим безумием. Седовласый Старец нахмурил белые брови, удрученно покачал головой, поморщился и тяжело вздохнул, потирая узловатые пальцы. Маленькая белокурая девочка-ангел, его внучка, хлопая хрустящими крыльями, заломила в отчаянье руки и в истерике громко закричала:

– И что? Почему вы ничего не сделали? Не помешали ей?  Как же так? Вы же могли!

– Не переживай, дорогая, мы подумаем как быть в этой ситуации.

В кабинете сидели трое. Седовласый Старец хмурил брови и усиленно думал. Дьявол, потирая руки, ждал, готовый в любой момент загрести Душу в свои объятия. Ангел отвлеченно смотрел в окно и был беспристрастен. Все ждали жрицу Любви – Гетеру. Она задерживалась. Тогда Старец начал нелегкий разговор.

– Ну что, друзья, у нас новая Душа. Не такая, как все, но этот, перешёл все границы, просто человек-хамелеон: сегодня один, завтра другой, послезавтра третий. Мало того, что жил всегда для себя, так ещё и не думал о других, о тех, кто его искренне любил. Особенно последняя, самая чистая девушка. У неё была миссия – родить чудо-ребенка, который изменит жизнь многих. Она же, сбросилась со скалы из-за него, а этому мужчине хоть бы хны, продолжает творить свои страшные черные дела. Я не знаю как дать ему понять, что так нельзя. Даже моя внучка в шоке от случившегося. Ваши предложения!

– Отдайте его мне! – сверкая искорками огня в глазах, скалясь и потирая руки, кричал Дьявол.– Я придумаю ему такие развлечения и контракты, что он пожалеет о своих деяниях. – он нетерпеливо подпрыгивал на месте и ехидно улыбался.

– Нет! Он мой! – Ангел хрустнул тонкими крыльями и продолжил, – Нельзя навешивать штампы на человека, не зная истинной причины его поступков. Он может начать новую жизнь, стать другим и изменить своё окружение – в этом его миссия!

– Простите, я задержалась. – Жрица Любви, запыхавшись, стояла в дверях, и расширенными глазами смотрела на присутствующих. – А давайте дадим ему последний шанс и посмотрим, как он с ним справится? Эта сложная Душа, но все же, наверняка не пропащая. Давайте лишим его всего, что ему так дорого. И пусть он сам решит, что делать в этой ситуации. А если не справится, вот тогда наступит время Люцифера наказать – а он это умеет. Пусть он сам глотнет того яда, который источал другим. Дадим ему шанс в следующей жизни! – глаза Гетеры смотрели с надеждой вперед.– В следующей жизни! – повторила она, улыбаясь счастливо, потирая длинные тонкие пальцы и закружилась от счастья, излучая вокруг серебряное мерцание.

Все согласились, кивая головами. Старец блаженно улыбался, голубые льдинки в его глазах растаяли, уступив место синим всплескам, уголки губ надменно поднялись вверх и он излучал спокойствие и торжество. В голове его зрели новые идеи, как объяснить людям прислушиваться к своему сердцу и делать правильный выбор.

Колесо судьбы медленно закрутилось на очередной круг.

Глава 1. Новая жизнь

Джон стоял перед домом, с потертым, как и его прошлая неудавшаяся жизнь, чемоданом. Он мрачно обозревал все вокруг, хмуря черные брови. Село “Новое”, где он оказался, было совсем не тем местом, которое он себе представлял. Кресты, заброшенные домишки, развороченные и покосившиеся строения напоминали о том, что здесь давно никто не живет. Мрак. Чернота. Страшные осколки прошлого, говорили о трагедии. Но Джон думал только о том, что вовремя сбежал. Только откуда? От кого? От них? От себя? А стоило ли? Убежал от других, но взял себя с собой. Так сбежал ли? Покрытые болью и разодранные в клочья мысли, висели рваными лохмотьями в голове. А боль, словно кровь, точила каплями его каменное сердце. Капля за каплей, капля за каплей.

Когда-то он был просто Евгений, Женечка, как ласково его называла милая мама. Он очень любил это имя, такое нежное, родное, душевное и теплое. Но отец, часто говорил, что это какое-то непонятное имя: то ли женское, то ли мужское. И сам он, такой же – нежный и ранимый, тонко чувствующий чужую боль. Это отмечали все родные, и это сильно бесило отца – не может настоящий мужчина быть таким: нытиком, нюхающим цветочки и листики, а особенно его единственный сын. Поэтому, после внезапной смерти матери, мальчик воспитывался в строгости, подчинении и как итог – постоянных наказаниях. Конечно, это закалило его характер, но в то же время и сильно надломило, оставив огромную незаживающую дыру в сердце, которая постоянно саднила, источая яд. Он научился с этим жить, подстраиваться, хитрить, пользоваться масками с теми, кто был выгоден. Поэтому, когда ему исполнилось восемнадцать, молодой человек сменил имя.

И родился Джон. Дерзкий, беспринципный, не умеющий любить мужчина. Конечно, он легко входил в доверие, умело производил впечатление на любого человека. Но, не подпускал никого близко к сердцу, особенно женщин, считая, что они все, как и его мать бросят его в самый неподходящий момент и предадут, оставив совсем одного. А события ближайшего времени только доказывали сорокалетнему мужчине в правильности его мыслей и поведении. Изменив имя, на свет родился совершенно новый человек.

Но сейчас, некогда красивый и молодой еще мужчина выглядел удручающе. Он сильно похудел, осунулся, стал как дрожащий лист, еле державшийся на ветви и дергающийся из стороны в сторону. Куда-то делся его вальяжный лоск и блеск синих глаз. Знакомые его совершенно не узнавали, настолько мужчина поменял свой облик, будто это был совсем другой человек. В пустых глазницах мужчины сияла боль и обида, он боролся с несправедливостью этого мира, но победа оказалась не за ним. Джон тяжело вздохнул, сердце от чего-то учащенно забилось и глаза прищурились от неизвестности.

Сбоку раздался странный хруст, он медленно повернул голову, ахнул, широко открыв глаза, взмахнул руками, на лету теряя чемодан и отключился.

Раскрывшаяся поклажа тяжелым грузом рухнула на черную влажную землю, а листки дневника взлетели легкими бабочками и рассыпались, впечатавшись в жирную жижу.

Джон медленно открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света, ослепляющего его. Затем медленно открыл сначала один глаз, прищурился и распахнул второй. Голубое небо мирно смотрело своими белыми кудрявыми облачками, словно бровями на мужчину. Вечернее солнце заглядывало ласково в каждый уголок его нежного лица и мягко ласкало припекая.

– Где я? – мелькнуло в голове, мужчина тихонько повернул голову, оглядел местность. – Уф! – выдохнул он с облегчением, – Похоже я вырубился или уснул, только как это произошло, непонятно? – сказал вслух, потирая шишку на голове.

Он быстро вскочил на ноги, оглядываясь вокруг. Кругом были только черные кресты и разруха. Будто ангел смерти ворвался сюда, не оставляя ничего живого. Рядом лежал чемодан. Белые листки дневника Лауры, впечатавшись глубоко в землю, намокли и стали черными, как и все вокруг. Он наклонился и начал собирать эти важные бумажки, которые начал читать после смерти девушки. Где-то далеко, в глубине, глухо ухнул филин и Джон от неожиданности вздрогнул. Страницы снова закружились мертвым тяжелым грузом, прибиваясь к земле, будто сама память о ней стала неподъемной.

– Да что же это такое! – вскрикнул он громко, нервно поднимая мокрую и грязную бумагу. Они были безнадежно испорчены и Джон снова чертыхнулся, пытаясь отряхнуть и прижать к груди драгоценные воспоминания. Боль от потери снова резануло сердце ножом и мужчина глубоко вздохнул. Стараясь выкинуть плохие мысли из головы, он быстро скидал в открытую поклажу мокрые ценные тряпички дневника, подхватил его, чтобы не растерять остатки вещей, и направился к своему новому жилищу.

Глава 2. Дом, милый дом

Дом выглядел мрачно, будто невидимые глаза смотрели из провалившихся окон. Со скрипом он открыл темную рассохшуюся от времени дверь и застыл на пороге. Там было тихо: не тикали часы, не шумел холодильник, не было вообще никаких звуков. Казалось, дом затаил дыхание. Гулкая тишина эхом раздавалась в мозге и мужчина поморщился.

– Интересно, где все? И что здесь происходит? – проговорил он вслух, окидывая помещение беглым взглядом. – И почему мне кажется знакомым это место? Чертовщина какая-то! Ну что ж, придется начинать обустраиваться потихоньку и здесь. – он мрачно смотрел на мертвый дом и ему мерещились тени прошлого.

Казалось, вот сейчас зайдет девушка в холщовом платье с рыжими косами из сна, который ему часто снился. Только сон ли это был? Джон нахмурился, стараясь понять, где явь и сон, где эти тонкие границы, которые для него уже давно стерлись.

Он медленно прошел в комнату, бросив в угол старый чемодан и прошел, как ему казалось, на кухню. Растресканная старая мебель вся покрылась паутиной и было видно, что потихоньку все здесь приходит в запустение и негодность. Протерев твердой рукой деревянный стул, оглядел грязную, а местами пыльную с мухами ладонь. Снова чертыхнулся, разглядывая мертвое насекомое с высохшими крыльями, поморщился от отвращения, громко чихнул, прочистив нос.

Дверь с шумом отворилась и пороге, улыбаясь медовыми глазами и озаряя все вокруг своим светом, появилась девушка.

– Привет! – янтарные искорки глаз загорелись дьявольским огнём, – Я, Марика, ваша соседка. – она с любопытством и интересом рассматривала угрюмого мужчину, сдувая локон рыжих волос, упавший на глаза.

Ему захотелось потрогать эти волосы, погрузив пальцы в шелковый каскад, насладиться каждым завитком, накручивая их на пальцы. Он вздрогнул, поёжившись и отпрянул, не понимая, что происходит и почему эта девушка так на него влияет.

Она вопросительно и очень внимательно заглядывала в его лицо, будто проникала в самую глубь, там где находились самые сокровенные его мысли. Где сердце, которое было закрыто на сто замков от всех. Джон начал говорить, но только издавал странные звуки и девушка нахмурилась. Глубокая складка пролегла вдоль лба и брови подлетели вверх, выражая изумление. Мужчина прокашлялся, пытаясь справиться со своими эмоциями и произнес:

– Джон, приятно познакомиться, – протянул руку, затем понял, что сморозил чушь и с девушками за ладонь не здороваются, быстро ее отдернул.

Но, Марика звонко и заразительно рассмеялась колокольчиком, показывая белоснежные зубы. Джону ничего не оставалось, как улыбаться в ответ истуканчиком.

– А вы откуда? И почему решили здесь жить, в доме на кладбище? И где ваша жена? У нас безлюдные места, только свои, и то живут десятилетиями. – девушка участливо смотрела на него, оглядывая с ног до головы и качала ногой. Рыжие волосы вдруг потемнели, принимая шоколадный цвет, так похожий на волосы Лауры и начали блестеть, переливаясь на свету.

Мужчина подумал, что сходит с ума. Воспоминания нахлынули с новой силой и сердце гулко забилось в лёгкие изнутри. Волна гнева поднялась к самому горлу, он не любил про себя рассказывать, особенно непонятно кому. Его жизнь принадлежала только ему и больше никому, для чего эти разговоры? Мужчина резко поднялся, синие глаза вспыхнули яростью. Руки задрожали и он сжал их в кулаки.

«Господи, да что это со мной»? – подумал Джон, – «Почему мне показалось, что они похожи, чертовщина какая-то! Этого просто не может быть»! – мужчина поежился, дрожащие руки никак не могли успокоиться, что пришлось засунуть их в карманы и спрятать обезумевшие глаза.

– Это не ваше дело! – металл в голосе зазвенел на высоких тонах, что Марика отпрянула.

– Да я же просто спросила, вы чего? – девушка прикусила губу, готовая вот-вот зарыдать, но взяла себя в руки и с хрипом продолжила, – Я же хотела как лучше! А вы…,– она взмахнула подолом платья, отвернулась и быстро побежала прочь. Рыжие волосы развевались как пожар, а маленькое хрупкое тело быстро удалялось.

Джон молча стоял и не понимал почему так встревожился и разгневался. Как и почему эта девушка так затронула струны его души одним простым вопросом. И почему ему вдруг показалось, что она так похожа на погибшую. Они же совсем разные. Он не любил вспоминать Лауру, которая умерла, покинула его, бросила можно сказать. Где-то в глубине боль сильно царапнула сердце, капли крови начали снова выступать в ещё не затянутой ране. Джон глубоко вздохнул, резко потряс головой, выкидывая тяжёлые воспоминания з головы и пошёл прочь, разгребать завалы и расчищать свое жилище. Ему предстояла новая жизнь, на новом месте. А женщины, с ними он больше не хотел иметь ничего общего.

– Все вы одинаковые, – обиженным ребёнком вскричал мужчина, – сначала обещаете быть рядом, а потом бросаете! – накопленный гнев вдруг прорвался и он с силой пнул табуретку, которая ахнула и рассыпалась в щепки. Джон ещё долго смотрел на эту кучу, которая напоминала его разбитую жизнь и уговаривал себя не принимать близко к сердцу эту встречу. Но сердце потихоньку поднывало от странного предчувствия.

Глава 3. Враг ты мне, или…?

Максим стоял у закрытого окна и наблюдал за людьми сверху. Маленькие, как муравьи, они сновали туда-сюда и занимались своими делами. Кто-то бежал на работу, другие – по делам, третьи и вовсе отдыхали, прогуливаясь, обнимаясь парочками по набережной. Вот от последних его непереносимо тошнило, ему было неприятно видеть счастливые, умиротворенные лица. Хотелось просто мстить. За боль, которую он испытал, за предательство, как казалось тогда, друга. И самое главное – за Лауру.

Мужчина прислонился лицом к стеклу, водил пальцем, рисуя букву “Л” и начал вспоминать…

– Приветики, Макс! Как жизнь? – Лаура смотрела пристально, чуть наклонив голову вбок, а глаза ее переливались, играя на солнце. – Что новенького? Давно не виделись, рассказывай, невесту себе уже нашел? Когда на свадьбу пригласишь? – девушка заливисто рассмеялась и Максим только открыл рот, чтобы рассказать ей, что именно она для него важнее других, но увидел, как к ним лёгкой вальяжной походкой направляется Джон. Поэтому, тогда он промолчал. Как, впрочем, и в другие разы тоже. А потом стало слишком поздно и некому было говорить о своих чувствах.

Он вспоминал спокойное бледное, чуть заостренное лицо Лауры на кладбище. Казалось, это было фарфоровое и ненастоящее изваяние, совсем не похожее на веселую и живую, ту, которую он помнил. Хотелось схватить её из гроба, укрыть от ветра, снега и заорать во весь голос:

– Ей же холодно! Люди-и-и! Вы что, не понимаете этого??? – но все вокруг лишь молча стояли, прощаясь, не обращая внимания на колкие снежинки, бившие в лицо, тающие на теплой коже и скатываясь слезинками по лицам. Не было рыданий, истерик с заламыванием рук, да даже простого плача. Все просто не верили, что такая молодая девушка может уйти так мимолетно – остановка сердца и смерть. Видимо, поэтому на кладбище, при прощании все будто замерли, переживая эту потерю в себе.

А потом Макс узнал, что она умерла, когда не вовремя вернулась домой и застала Джона в спальне не одного, а с женщиной. На похоронах шептались, будто он специально свёл её в могилу, чтобы завладеть состоянием её отца, но Макс не хотел в это верить. До той поры, пока Джон не исчез вместе со всеми деньгами их концерна. Подставив не только его, но и оставив тысячу людей без зарплаты. Двое из них покончили с собой, не в силах платить ипотеку и оставили после себя долги и детей-сирот.

Вспоминая это, в мужчине закипал гнев, а руки яростно сжимались в кулаки. Ему хотелось схватить изменщика за тонкую шею и трясти до тех пор, пока жизнь не уйдет из этого красивого и холеного лица. Но его и след простыл. После похорон, будто его и не было здесь никогда. Он не приезжал даже на сороковой день, казалось, просто стер из памяти гибель Лауры, в которой был виноват сам.

Тут в дверь робко постучали. Макс откинул тронутые сединой волосы с лица, смахнув непрошеную слезинку, прокашлялся и проговорил:

– Да! Входите! – засунул дрожавшие руки в карманы и вскинул гордо голову вверх.

В комнату, согнувшись под тяжестью корзины с алыми розами, вошел вспотевший курьер, а за ним и водитель. Цветы взметнулись красным заревом и Максу показалось, что это покрывало крови ворвалось в комнату, заполняя ее полностью, что заняло половину помещения. Это были любимые цветы Лауры. Сегодня памятная дата – день ее рождения и мужчина решил навестить ее на кладбище.

– Максим Леонидович, цветы прибыли. – водитель махнул головой на корзину и, подмигнул курьеру, чтобы тот поставил принесенное на пол, удалился.

Курьер аккуратно поставил цветы, ласково расправил каждый бутон и исчез.

На кладбище было мокро и промозгло. Ветер завывал со всех сторон и от него было никуда не укрыться. Шел косой дождь, роняя свои капли, словно слезы и казалось, что даже погода плачет в этот день, омывая каменную белоснежную статую с крыльями.

– Привет, любовь моя! – Макс нежно провел ладонью по фото Лауры и показалось, что девушка улыбнулась ему. – С твоим днем, дорогая! Вот и твои любимые цветы, хотелось тебя порадовать. Как ты тут? – мужчина медленно гладил холодные крылья и впалые глаза статуи, убирал старые засохшие букеты и установил на центральное место свежие цветы, словно хотел вдохнуть жизнь в это холодное место. Затем начал рассказывать о себе, знакомых, настолько погрузившись в разговор, что если бы кто-то увидел его со стороны, то подумал, что мужчина разговаривает с живым человеком. Время шло, а Макс никак не мог оторваться от могилы и замолчать, будто перебирал события прошлого и никак не мог вырваться оттуда, все сильнее накручивая себя бешеными волнами гнева.

Наконец мужчина замолчал. Он с грустью обвел белоснежного ангела глазами и ему показалось, что Лаура задумчиво смотрит с фотографии, качая головой.

– Я должен это сделать! Я найду его и отомщу! За тебя! За погибших людей! Да просто, за несбыточные мечты! За смерть твоего, ещё не родившегося малыша! – взгляд Макса моментально ожесточился, улыбка стала острой как лезвие. В глазах блестел огонь ярости и ненависти. – Я клянусь! Ты будешь отомщена! – и бросив прощальный взгляд на фотографию, он твердой походкой направился прочь.

Глава 4. Прошлое всегда рядом

Джон все еще стоял около горы щепок и молча разглядывал следы своего буйства. Затем вспомнил, что незаслуженно накричал и обидел Марику.

– Пожалуй надо найти её и извиниться! – вслух сказала он. – Негоже ругаться с местными, да и она ничего так, может мне пригодится ещё. – он ухмыльнулся, в глазах мужчины загорелся дьявольский огонек, думая где и как мог использовать девушку. Затем испуганно огляделся по сторонам и быстрыми движениями достал из чемодана заветный сверток. Раскрыл, местами потрепанную тряпицу, оглядел ровные пачки денег, провел мягко и с наслаждением по ним рукой, снова завернул и вышел со свертком на улицу. Там было тихо, вековые деревья смотрели на него со всех сторон невидимыми глазами. Мужчина подошел к огромному дубу, поднялся на носки и сунул сверток с деньгами в ранее замеченную расщелину в дереве.

Затем снова огляделся по сторонам, нахмуренно прислушиваясь к шорохам. На него в упор смотрел чёрный ворон с ветки дерева. Горошинки глаз птицы не мигали и, казалось, будто сверлили и гипнотизировали. Птица переступила лапами по шероховатой коре, хлопая черными крыльями. Затем, громко, хрипло каркнула и улетела, оставив после себя лишь небольшое помутнение в голове.

Джон потряс головой, выкидывая странные мысли и твёрдой походкой направился в город. Нужно было познакомиться с местными, узнать про дом и Марику. «Нужно извиниться – это важно, не могу так, словно Лауру обидел». – решил он, вразвалку направляясь вдоль лесной дороги.

В баре “У Равилии” было пустынно. Хозяйка, не молодая дама шестидесяти лет, откровенно скучала. Она протирала бокалы, поднимала их на свет, осматривая на следы отпечатков и грязи. Потом жарко дышала на них, снова протирала игристую светом посуду и, довольная результатом, ставила очередной хрустальный бокал в шкаф. Тут скрипнула не смазанными петлями тяжелая дверь и женщина повернулась, заранее нацепив улыбку.

– Добрый день! Я – Джон, приехал сюда и буду здесь жить. Как вас звать, красавица? И можно ли мне у вас чего-то перекусить? – мужчина мягко улыбнулся, проведя игриво пальцами по темным волосам. Глаза его насмешливо и немного нахально заигрывали с женщиной. Он знал, что такая тактика всегда срабатывает. И не ошибся. Женщина расцвела, засмущалась, бросила полотенце и, спешно вытерев руки о передник, быстро заговорила:

– Да, конечно, конечно! Сейчас быстро вам чего-нибудь приготовлю, – она раскраснелась от удовольствия, не каждый день молодёжь называла её красавицей в шестьдесят-то лет, а тем более мужчина. – Присаживайтесь у окна. Я, Равилия – хозяйка этого заведения, – она быстро скрылась в подсобке, позвякивая посудой и, повысив голос, продолжила. – А вы к нам надолго?

Джон подошёл к столу, расположенному у окна и присел, откинувшись расслабленно на стуле, вытянув длинные ноги перед собой. Здесь было спокойно и тихо. А нежная тихая классическая мелодия на фортепиано лилась так приятно, что ласкала ухо. Он всегда любил такую музыку, с самого детства. Вот и сейчас эта песня заставила его закрыть глаза и погрузиться в себя. Но уединиться не удалось, хозяйка опять что-то спросила и пришлось выйти из этого музыкального плена.

Мужчина посмотрел в окно. Подальше, на пригорке, красовалась полуразрушенная кирпичная церковь. И только качающийся и почему-то безмолвный колокол говорил о том, что здесь раньше проводились службы. Тут тихо подошла Равилия с подносом. На нем дымилась яичница с поджаренным беконом и лодочка-хачапури, которая так и просилась в рот расплавленным сыром и подмигивала яичным желтком. В кофейнике дымился ароматный кофе, пуская паровые клубы. Рядом, в круглой чашечке с сердечками, лежал кусковой сахар с серебристыми щипчиками и сливки в молочнике.

Он сразу вспомнил свою девушку – она тоже всегда подавала кусковой тёмный сахар. От увиденного потекли слюнки и мужчина сглотнул, пытаясь унять урчание желудка. Хозяйка суетилась, накрывая на стол, а Джон подумал, что очень давно о нем никто не заботился, с момента смерти Лауры он стал никому не нужен. Все эти одноразовые знакомства не принесли ему счастья и осознал это он слишком поздно. Но, вернуть вспять все было невозможно. Мужчина крепко сцепил зубы до скрежета и откинул тревожные мысли.

«Пора начинать новую жизнь», – подумал он, – «Прошлое не изменить. К сожалению, не изменить».

– Ну вот, стол вам я накрыла, кушайте на здоровье. – хозяйка направилась было в подсобку, но Джон мягко остановил её, нежно прикасаясь к руке с выпуклыми венами.

– А посидите со мной? – он пристально смотрел на женщину, ласково проникая в глаза. И знал, что она не сможет ему отказать, никто из женщин не отказывал, когда он так смотрел.

– А почему нет. Посижу, все равно посетителей нет. Да и при том, люблю я смотреть как мою пищу поглощают, да с аппетитом. – она подмигнула ему, морщинки в уголках глаз пробежали ласковыми лучиками, освещая не молодое лицо.

Джон накинулся на еду с жадностью. Отломил кусочек хрустящего поджаренного теста, обмакнул его в смеси расплавленного тянущегося сыра с яйцом, который умопомрачительно источал запах и с наслаждением отправил в рот, причмокивая от наслаждения. Затем закрыл глаза, покачал головой от удовольствия. Хозяйка только счастливо жмурилась от увиденного.

– А ты, где, касатик жить собрался? – она вопросительно смотрела на мужчину, наливая в фарфоровую чашку кофе. – Могу подсобить, коли надо?

– Да нет, спасибо. Я буду жить в доме на кладбище. Уже вещи привез. – он протянул руку к чашке, но тут же её резко отдернул.

Равилия лила кофе мимо, прямо ему на руку, обжигая горячим напитком. Её глаза, минуту назад полные добра и участия, наполнились неподдельным ужасом. Тёмная жидкость лилась струйкой по столу, образуя большую лужу и начала капать на пол.

– Да ты что? Ты разве не знаешь, что там произошло? – казалось, что женщина съежилась от страха и стала совсем маленькой. – Беги оттуда, милок! Срочно беги!