Поперечные. Книга вторая. Реинкарнация

Пролог. Веретено судеб.

От автора. Уважаемый читатель, данное произведение является в первую очередь фантастическим романом! Все события, изложенные в книге, не более чем литературный вымысел!

Отдельная благодарность моему бессменному редактору Марии Куличковай, а также Алексею Васильеву и его группе (Vibrant Visions. Neuro Art.) за предоставленную обложку и внимание!

Чтоб сразил я этих злобных

И прогнал бы этих скверных,

На стезю ветров – болезни,

В поле дальнее – мученья!

Я туда сгоню болезни,

Я туда пошлю мученья,

В погреба внутри утесов,

В горы, полные железа,

Чтобы камни заболели,

Чтоб узнали муку скалы.

Не заплачут камни, скалы

От болезней и мучений.

Эпос Калевала

11.02.2126.

Боль, это слово столь многое вобрало в себя! Всего четыре буквы способны многократно изменить жизнь, наполнив существование мукой. Но боль в теле стала за последние годы привычной для Куутар. Девочка свыклась с ней, приспособилась жить с постоянными спазмами и судорогами, глодающими её неокрепшее тело, чью хватку скрашивали лекарства, вводимые через катетеры капельниц. Но как оказалось, у боли есть и иная сторона, нестерпимо терзающая душу девочки восьми лет от роду. И эта другая сторона была в сто крат хуже боли физической. Она всецело охватывала нареченную в честь древней богини, белоликой сестрицы солнечной девы Пяйвятар, девочку Куутар, столь же хрупкую и едва видимую из-за болезни, как и сама луна.

Эта боль приходила в те моменты, когда в палате, заставленной цветами и мягкими игрушками, держа её за руку, находились родители, её мама и папа, смотрящие на неё полными слёз глазами. Но в последнее время, когда взор Куутар стало часто заволакивать тьмою, она чаще слышала их и ощущала прикосновения. Вот и сейчас, когда после очередных уколов тьма, объявшая глаза, чуть раздалась, Куутар попыталась улыбнуться маме, такому близкому лицу, окрашенному невыносимой болью и потоками слёз.

Хоть девочке и было всего восемь лет, она знала: девятого года не увидит, не с её болезнью. Куутар не знала, что СНД (Синдром нейронной дисфункции) редкая патология, появляющаяся после внедрения в мозг чипа нейролинка и его отторжения с последующим некрозом тканей, была излечима, ведь уже давно киберхирургические клиники делали операции наномашинами и устанавливали церебральные ингибиторы нейропластичности. Лекарство было для всех, кроме неё! Ведь в крохотном теле, больше похожем ныне на призрак, была и другая болезнь – лейкемия, а это означало, что курсы иммуноблокаторов, необходимых для излечения, убьют её быстрее, нежели сам СНД. Вот почему она два года лежала здесь в этой светлой палате, ставшей тюрьмой для души, так жаждущей увидеть мир за её стенами, в окружении мониторов и медицинских приборов, а вскоре её навсегда уложат под призму хирургического модуля, где сложные системы жизнеобеспечения навсегда лишат её теплых и необходимых сердцу прикосновений родителей!

Но сегодня что-то случилось, помимо появившихся спозаранку мамы и папы в палате негаданно, словно по волшебству, возникла полупрозрачная гостья, как былинная навья соткавшаяся в воздухе.

Тоже ребенок, но куда старше, лет шестнадцати, с округлым курносым личиком и вышитом карельскими узорами, ёлочками и зверями, платьице под сарафанчиком. Девочка с длинной косой и кокошником на челе, перенявшая трехмерной моделью всю красоту исконных народов Калевалы (Карелии) поражала своими глазами, в которых непрерывно сменялись строки кода. Она заговорила с родителями, но глядела на неё, на маленькое тщедушное тело, просто обвитое проводами диагностических станций и трубками, подающими заслугой микророторов оборудования кислород, кровь, и препараты. Но не они волновали гостью, а глаза лежащего ребёнка, супротив взорам прочих детей, полных надежды и потаённого света, готовности впитывать чудеса мира, небывало потухшие и вразрез юным годам отчётливо наполненные безнадёжностью и смирением пред страшной судьбой!

Родители оживились, а Куутар прислушалась к беседе.

– А какие шансы? – спросила мать, утерев слезы.

– Семьдесят процентов! – ответила гостья.

– Но что это будет за жизнь? – вопросил отец.

– Это в первую очередь будет жизнь! И тем более, синтетическое кибернетическое тело сможет широким спектром визуальных, акустических и тактильных сенсоров практически полностью воссоздать когнитивные функции биологического организма.

– Нам нужно подумать! – немного помолчав, ответили родители, переглядываясь между собой и украдкой глядя на Куутар.

– Это не в вашей власти, я только поставила вас в известность! – под изумленными взорами мамы и папы гостья подошла к кровати ребенка. – Здравствуй, Куутар!

– Здрасте! – тихим шёпотом ответила она. – А как вас зовут?

– Меня называют Суометар! – представилась призрачная девочка, нареченная в честь мифологической прародительницы народов Суоми, своим нематериальным голографическим фантомом, спроектированным устройством в потолке палаты, присаживаясь на краешке кровати. – Я пришла к тебе в гости и хочу спросить: не хочешь ли ты поправиться? Хочешь больше не болеть и покинуть эту больницу с новым телом?

Сердечко Куутар бешено забилось по ребрышкам, а несколько мониторов диагностического оборудования, издав звуковой сигнал, осветились оповещением об изменении физиологии и учащении до того слабого пульса. Она будто воочию увидела свою мечту: водяные горки того парка во втором оборонном кольце Калевалы. Именно плакатик с аттракционами в парке «Заводь Ветехинен» был самой любимой картиной Куутар. И снился ей чуть не каждую ночь, подстёгиваемый мечтами ребенка, будто воочию катавшейся по извилистым трубам, плюхаясь с брызгами в бассейны.

– Но врачи сказали, что мне никак не поправиться! – нахмурила она лобик, всей своей душой боясь поверить.

– У нас есть одно средство! Мы сделаем тебе новое искусственное тело и пересадим туда твой мозг! Предупреждаю, есть риски, но если получится, то уже через месяц ты сможешь покинуть эту больницу и больше никогда не болеть!

– А я смогу гулять с мамой и папой и кататься на водяных горках? – робко спросила Куутар, глядя слезящимися глазами то на маму с папой, то на свой бесценный плакатик.

В палате всхлипнула мать, коию обнял отец, а голографическая гостья, ответив на сокровенный вопрос теплой улыбкой и получив согласие, растворилась также внезапно, как и появилась.

Калевала жила: огромный город-государство, раскинувшийся на берегах озера Онего, вобрав периметром часть его вод, окружённый тремя циклопическими оборонными стенами, облицованными пластами прокатной стали сплетающейся на поверхности сложным узором стыков и пестрящими по парапетам ретрансляторными и спутниковыми антеннами в компании не знающих покоя РСЗО, горел фееричным огнем неона, пульсировал светом жилых массивов и рекламных голограмм, переливающихся на стеклянной плоти небоскрёбов, попирающих, как казалось, сами облака. Золотистое око Пяйвятар, доброй богини, уже село, скрасив мироздание сумерками, готовыми сокрыть мир пеленою непроглядной ночи, заслугой её не зародившейся на полную фазу сестры! Украшенные непорочной белизной снегов леса, обступившие людскую аркологию, дремали, но не Калевала: она пульсировала ночной жизнью, билась миллионами сердец карелов, вепсов и саамов, нашедших отдохновение субботней ночью. Из частых баров и кафешек доносилась музыка и смех, по улицам, часто замирая пред светофорами, перегораживающими проспекты голограммными оповещениями, циркулировали праздные зеваки в броской дизайнерской одежде с повсеместными периферийными гарнитурами на лицах и сменившими плоть киберимплантами, их движение совпадало с непрестанным потоком дронов, расчертившим транспортными магистралями воздушное пространство города. Сверкали и автомобильные трасы, возжигая светом фар вены дорог, метеорами носились составы по навесным монорельсовым путям, обвившим сложной вязью жилые блоки и шпили небоскрёбов.

Хвала дизайнерам и архитекторам, что вопреки мечтам фантастов особенно тех, что грезили об антиутопическом будущем полном скорби и безысходности, не обратили этот человейник в безумно-унылый лабиринт невзрачных однотипных жилых блоков, словно ульи изщерблённых махонькими квартирками, что уже через пол века обратились бы сродни Коулуну в грязные трущобы за счет стратегии развития и реструктуризации (Коррупции и воровства) в частости экономии на стройматериалах. Не опустились они и до серого удручающего монолита, возведенного из непомерных конструктивных обелисков, преломлённых прямыми формами, где циклопические конструкции словно обманув законы физики нависали-бы секторами-блоками друг над другом. Архитектурный комплекс города-государства хоть и не пестрил новаторством, но умело совмещал в себе нотки хай-тека и модерна разбавляя палитру частыми парками и зелеными насаждениями.

Панорама этой кипящей красками и переливающейся неоном аркалогии с большого окна на самом шпиле здания президиума, венчающего центр первого оборонного кольца, завораживала.

Прямо перед окном на исходе длинного офиса, венчаемого столом с кожаных спинок креслами, стояла властительница, лишённая души. Образ девочки карельских кровей и народных одеяний навсегда застыл заслугой программистов, прописавших протоколы Суометар, сведя всё в подчинение трем законам робототехники, некогда изобретённым писателем-фантастом Айзеком Азимовым.

Творцы в надежде, что искин с весомой долей саморазвития сможет сделать то, что непосильно склонным к корысти и алчности представителям хомо сапиенсов, поставили будущее народа Калевалы коном. И их ставка сыграла! Суометар вот уже с полвека управляла городом-государством – частью коалиции независимых городов (КНГ), венчающим некогда отделившийся от федерации субъект. Именно под её пятой воспрял жизнью некогда обруганный варварскими вырубками и освободительной войной край. Суометар, целенаправленно изменив подход к использованию природных ресурсов, возродила карельские пущи и озера с вереницами рек, дала новое дыхание природе, ограничив губительное присутствие человека до минимума. Именно она взыграла ту вторую войну, когда не смирившаяся с утратой федерация решила взять реванш и разбилась наступлением о бессчётные передовые базы сдерживания, до поры сокрытые в недрах земли, неисчислимые рои дронов и авангарды робототехники уняли её аппетиты на раз.

Высокоразвитая программа сумела, исключив в большей степени коррупцию в верхних эшелонах власти, поднять на новый уровень экономику, а вследствие и уровень жизни. Она ввела законы, гибко лавирующие меж правовыми нормами и необходимыми притеснениями, сродни повсеместной биометрической авторизации.

Ныне Калевала, расчерченная нитями монорельсовых путей и переквалифицированными подземными коммуникациями, возведёнными во время войны, была прекрасна и первобытно дика, за исключением нескольких младших сестер-аркалогий на берегах Онего и мобильных предприятий по добычи болотной руды. Конопляная промышленность, многократно превышавшая объёмами целлюлозы старые методы, недооценённая в прошлом веке в силу алчности нефтяных и газовых магнатов. Металлургическая отрасль, основанная на геотермальных источниках питания инфраструктура, поддерживаемая на нетребовательных гидропонных фермах, и производственный комплекс успешно за счет современных технологий снабжал не только карельские земли, но имел и выход на импорт.

И все-то было хорошо, но только не для искина, чьи протоколы не могли довольствоваться таким понятием, как приемлемо! Вот почему всякий раз, как появлялась вариативность улучшить жизнь её подопечного народа, искин, взвесив возможные риски, действовала незамедлительно! Очередной случай представился полгода тому назад. Группа так называемых стримеров, не совсем социальных личностей-бунтарей, уничтожающих ради сьемки и славы старую недобитую федеративную робототехнику в серых зонах отчуждения, избравших себе прозвище Поперечные, уже прославившихся на территории Калевалы за счет штурма старой федеративной базы Кархумяки (Медвежьегорск) и международного чемпионата «Боевая кость», на свое горе влезли в старый правительственный объект: НИИ, в коем велись засекреченные разработки по взлому церебральных имплантов и прочих сопутствующих технологий. Группа была практически полностью уничтожена! Участники команды, узнав, что заражены вирусом, способным заразить информационное пространство Калевалы, вызвав сбои и перекодировку в атакующие единицы всей доступной робототехники, не дрогнув, покончили с собой, проявив небывалый патриотизм, чем заслужили истовую благодарность народа Карелии, как и самого искина! Выжил только один член Поперечных, их оператор, снабженный экранирующим чип нейролинка устройством. Но технологии и наработки, обнаруженные ими, намного обогнавшие технологический прогресс по аугментации и киберпротезированию биологических организмов, позволили реанимировать мозг лидера группы, даровав ей в награду за храбрость новую жизнь в полностью синтетическом теле. Те бесчеловечные изуверские опыты по аугментации мозга и даже замене его элементов синтетическими эквивалентами, что было невозможно ранее, воистину оказались передовыми в области киборгизации и поддержанию жизни. Именно с той поры у Суометар появилась новая прерогатива: сбережение и внедрение новых технологий, способных несказанно поднять уровень жизни в Калевале!

Вот и сейчас проекция искина улыбнулась, проявив видимость эмоций, на кои не был рассчитан её первоначальный код. Её волей панорама сияющего города сменилась на большом периферийном окне видеозаписью с парка аттракционов «Заводь Ветехинен», даже в столь поздний час продолжавшего принимать посетителей.

Девочка, смеясь и взбивая мириады брызг, мчалась по хитро искривленной полой трубе аккурат в бассейн, бурлящий, словно варево в кастрюле, её неугомонными сверстниками, коим уже давно пора было по людским понятиям писать и спать!

– Пятьдесят операций и всего две окончились неудачей! Но это не проблема технологии, просто состояние пациентов было критическим! – раздался женский голос позади Суометар.

Прямо за голографической правительницей стояла представительница несуществующего отдела госбеза ОВБ (Отдел внутренней безопасности). Женщина в строгой темной одежде и очках, чуть прикрывающих лицо, расчерченное под эпидермисом едва видимыми технологично-ровными полосами, выявляющими внутренний черепно-лицевой кибернетический корсет микро-мимической моторики, установленный поверх костного основания. Руки скрывали перчатки, чей материал не мог спрятать сочленения явно сервомеханических аугментированных ладоней.

– Пятьдесят одна! – поправила полковника искин. И та ухмыльнулась, припомнив самую первую экспериментальную процедуру по пересадке человеческого мозга в поддерживающем оптимальную среду экранированном корпусе на готовый эндоскелет кибернетического тела.

– Кстати, как она? – поинтересовалась Суометар.

– Лучше не спрашивайте! – одним тоном выразила свое безмерное удовольствие женщина, втайне глубоко уважавшая и восхищавшаяся такими личностями и сорвиголовами.

– Мне следует беспокоиться из-за вашего столь позднего визита? – сменила тему искин, попутно удаленной директивой внесла имя Куутар в список вип посетителей парка на пожизненной основе. Мало кто мог догадаться, но Суометар курировала всех детей, что прошли процедуру киборгизации.

– Оборонные рубежи и защитные лабиринты наших виртуальных систем стали часто подвергаться атакам извне. И это уже не промышленный шпионаж! Шила в мешке не утаишь, прочие города-государства равно мегакорпорациям прознали про расширенную технологию аугментации мозга и внедрение поведенческих модификаций! И ведь они даже не знают, что есть и ещё одна тайна! И если этот секрет будет раскрыт! – многозначительно проговорила Импи, повесив фразу в воздухе. – Представители наших корпораций, за исключением Миэликки инкорпорейтед, непосредственно вовлеченной в проект, тоже надули щеки. Советы директоров собираются вынести вотум недоверия на очередном собрании президиума! – как-то злорадно отчиталась Импи. – Чуют, шакалы, какой куш мимо носа проходит, тем паче, что все операции происходят на государственном обеспечении и под патронажем госкомитета. Не укрылся от них и запуск нового производственного комплекса для создания шасси эндоскелетов! – Импи приблизилась, а ИИ программа вернула на окне панораму города.

– Обеспечьте безопасность всех испытуемых! – явно опасаясь за жизни детей, повелела Суометар. Программа не верила в человечность или моральные принципы. Суометар, досконально изучившая историю рода людского, прекрасно осознавала, что люди не остановятся ни перед чем для достижения своих целей. Если не получится украсть данные удаленно, они прибегнут к более низким методам, навроде изучить объект, коий прошёл процедуру интеграции. – Уже завтра я введу в сеть оборонных лабиринтов десять военных искинов для поддержания целостности цифрового барьера Калевалы! – как о деле пустяшном высказалась Суометар, а у полковника брови полезли вверх от столь огромных программируемых ресурсов, ведь до сих пор рубежи цифрового пространства города-государства удерживало всего четыре автономных компьютерных интеллекта!

– Но как быть с врагом внутри наших стен? Президиум может ограничить ваше влияние, затребовав рассекречивания технологий! – напомнила о запрограммированной слабости правительницы Импи, опасаясь предстоящего голосования в президиуме Калевалы. И она уже сделала несколько ходов, дабы упредить голоса в совете, где надавила компроматом, где угрозами! Полковник не чуралась любых методов, свято веря в правильность пути предков, назначивших искина контролировать жизнь города-государства. Она не позволит коррупции и алчности возобладать в Калевале, превратив президиум в сборище интриг да личных интересов, чаще топчущих жизнь обычных сограждан. Не даст пошатнуть мечту её деда, оставшегося лежать в безымянной могиле в пойме Свири, о достойном будущем для потомков! Но как вышло, так уважаемая Импи Суометар уже в который раз смогла поразить представительницу госбеза именно способностью просчитать свои действий на несколько сотен ходов вперёд.

– По международным законам частная собственность, равно как и интеллектуальная, является незыблемой, и технология церебрального протезирования тоже имеет хозяина, чьи права, как сограждан Калевалы, я представляю! В этом они не смогут меня ограничить! Это моя первостепенная директива! – ответила Суометар.

– У технологии есть законный хозяин? – ошарашенно произнесла представительница госбеза, не веря своим ушам. – Но кто?

– А кто обнаружил то секретное НИИ? Любой военный трофей автоматически становиться собственностью присвоившего!

Несколько томительных минут понадобилось полковнику, дабы переварить услышанное, а после расхохотаться коварству искина, нашедшего для технологии неподкупных и твердых на совесть хозяев! И они уж точно не клюнут на посулы и увещевания власть имущих, оставаясь верными своим ершистым непреклонным характерам, в их крови и сердцах просто на клеточном уровне было заложено идти поперек всем невзгодам.

Панорама города снова сменилась множественными трансляциями, на коих разных возрастов дети, неотличимые высокотехнологичными кибернетическими телами от прочих, спали по своим кроваткам или сродни Куутар предавались в силу юности шалостям и развлечениям.

– Они ведь не знают? – спросила женщина у неодушевлённой правительницы.

– Нет, не знают! Это мой им подарок! Уже много лет я наблюдаю, как мой народ, мои дети, подчинённые биологическим часам, стареют и умирают! С этими малышами всё будет иначе!

Полковник кивнула, тоже в свою очередь тепло оглядывая трансляции. Много веков, всю историю рода человеческого, хомо сапиенсов не покидала мечта о бессмертии! Кто-то верил в высшие силы или божественность, кто-то делал ставку на технологии: клонирование, эксперименты по оцифровыванию мозга или его киборгизацию, но всех их ожидало фиаско. Всех, за исключением той жуткой лаборатории, где человеческий разум, взятый у военнопленных, прошедших невиданные модификации и аугментации, был хирургически лишён отделов, отвечающих за самосознание, а после закован в кибернетическое или роботизированное нутро, не постарев за полвека ни на йоту. Именно препараты, хитрая биохимическая субстанция, подаваемая системами жизнеобеспечения, смогла затворить биологические часы остатков органики. И этот аспект открытия, так надежно сберегаемый Суометар, воистину может пошатнуть мировые устои, либо принеся благо и процветание, либо обратив планету истребительной войной за возможность обладать им! Всю свою сознательную историю хомо сапиенс, паразитирующий на планете и на себе подобных, теша своё эго, покорял науками стихии и окружающий мир, все лучшие идеи обращая в способы уничтожения себе подобных.

«Я есть смерть, разрушитель миров!» – сказал Оппенгеймер, увидев в деле своё творение. А его американский коллега ответил: «Вот теперь мы настоящие сукины дети!»

Но сколь ни развиты бы оказались технологии, подпитываемые пытливыми умами, недостижимым оставалось только время, отмерившее безволосой обезьяне столь короткий срок! Но теперь и эта преграда дрогнула! И во что может выйти сие открытие полковник даже боялась себе представить, иногда жалея, что не прислушалась к словам Рийго, так страстно умолявшего её разбомбить вакуумными или термобарическими ракетами поземную лабораторию!

23.03.2126.

– Вот ключевые точки входа и оборонный рубеж шлюза! – пометив на тактической карте, высвечиваемой поверх зрения за счет мембранно-линзовых интерфейсов, области на древней дамбе, перегородившей двухкамерными, оржавевшими заслугой лет створами раздвижного моста скованную льдом реку Нижний Выг. Начала инструктаж Хильма, вместе с небольшой группой с отдаления двухсот метров обозревая древний припорошённый снегом шлюз под номером десять, за коим в убранстве белой снежной паволоки, завалившись на левый борт, предаваясь распаду и рже, покоился огромный военный корабль, судя по формам корпуса тупого носа аппарели, орудиям на палубе и серой расцветке, десантный.

Бетонных основ сооружения, ровной, ненавистной природе геометрией преобразившие берега, ныне почти начисто поросшие могучим ельником, который даже тем мигом, когда дуновения морозной Похьялы (Страна вечной зимы) заслугой злой богини Лоухи, не иначе сестрицы славянской Мораны, скрасили мир белёсым саваном, продолжал зеленеть тяжелеющими от снега ветвями.

Группа из трех стримеров укрылась в старом остове щитового дома синего цвета, рухнувшего кровлей внутрь, на в прошлом своём дачном участке рубленной бани и нескольких сараев на левой стороне берега, и теперь во всю разглядывала через призмы электронных биноклей предстоящее место сьемки, должное по идее даровать им славу и богатство.

Предводительница, она же Хильма, необычайно крепкого склада девушка, просто непомерной ширины покатых плеч, устыдивших бы любого бодибилдера, и каштановых волос, проплетенных гребнем по центру головы выбритых висков, отличалась помимо комплекции ещё и невероятным ростом, и доведись ей родиться на полторы, а то и две тысячи лет назад, то местные племена чуди: финнов, лапландцев и карелов с весомой долей вероятности приняли бы её за потомка Метелиляйненов – великанов, что по поверьям северных народов населяли некогда эти земли.

Кряжистая мадмуазель, выдыхающая в силу мороза клубы пара, ложащегося изморозью на снаряжение, компрессионный комбинезон и старого образца бронежилет сокрытых в слоях арамидной материи керамических пластин с невысоким воротом и оплечьями, припав на колено, равно локтям сокрытое щитками, отложив бинокль, взяла в руки автомат. Неизменный символ войны прошлого века АК последней его огнестрельной конфигурации под номером 34, еще не успевшей стать практически невесомым куском углепластика с изотопной батареей и набором преобразователей и конденсаторов. Изогнутый рожок и телескопический эргономичный приклад с установленным поверх ствольной коробки электронным прицелом вариативной кратности. Цевье обзавелось подствольным гранатометом и тактической рукоятью.

Зеленые глаза девушки твердых черт лица, выбившей на лбу многолучевой коловрат, а на щеке три руны, чьи чернила проявлялись только волей хозяйки, прищурив око, снова оббежали комплексы построек по краям шлюзовой камеры, равно башням трех этажей, возвышавшимся по обеим сторонам берега, цепко ухватываясь за мельчайшие детали, способные выявить наличие старой федеративной робототехники. Компанию ей составляли Торве, тоже поперек себя шире молодой человек с аккуратной бородкой и ломаным носом профессионального боксера, в такой же нательной броне, сжимающий военный дробовик барабанного магазина, и еще одна мадмуазель Сирка, совсем крохотная, росточком едва достающая до плеча своих коллег, с невероятно большими завораживающими очами бездонной голубизны, покрывшая голову венозно-алым беретом, в совсем легкой разгрузке без баллистической начинки, но тискающая довольно-таки внушительную снайперскую винтовку продольно скользящего затвора со сложенными до поры ножками штатива.

Супротив прочих представителей многогранного сообщества стримеров, больше походящих вызывающей внешностью на клишейных злодеев из футуристических фильмов девяностых позапрошлого века, сия компания не выглядела как прожжённые убивцы или головорезы, не пестрила навороченным хромом: сервомеханическими или полимерно-мышечными аугментациями, сменившими слабую плоть, не почернела сплошными наколками и шрамами, а больше походила типажом на клуб исторической реконструкции, ну хоть сейчас бери топоры и облачайся в кольчуги и дубленные кирасы!

Но они оказались здесь, лелея неизменную мечту о славе и богатстве, вдохновленные примером своих кумиров, прогремевших на весь мир всего за несколько месяцев прошлого года. Именно Хильма сагитировала своих друзей по тренажерному залу и историческому кружку влезть в эту авантюру и теперь, закусив удила лидерства, расхохлилась дальше некуда, всем своим видом выражая готовность к немыслимым свершениям. И её, по всей видимости, мало заботил тот факт, что у её авантюристической ячейки не было как боевого опыта, за исключением нескольких походов в тир на полигоне, так и должного снаряжения: денег, отложенных после нескольких месяцев работы вышибалой в одном из кабаков, едва хватило на такую снарягу! Но Хильме в корне не нравился термин «вышибала», и она величала себя весьма экстраординарно – «Специалист по насильственному урегулированию конфликтов!» А что до умения стрелять, то тут все обстояло ещё хуже!

– Ну, двинули, неча зады морозить! Входим, утилизируем и выходим! – дельно распорядилась Хильма, активировав камеры, одну на бронежилете, вторую – смеженную с электронным прицелом оружия, правой рукой выписав несколько тактических жестов, должных, по её мнению, передать направление и манеру движений.

– Неправильно, я в кино видела, там по-другому показывают! – чуть хохотнув, поделилась информацией миниатюрная Сирка, принимая упор лежа и устанавливая на штатив свою дальнобойную винтовку.

– Цыц, покемон! – уже на ходу бросила Хильма, перелезая через завалы бруса.

И без того огромные глаза крошечной снайперши сровнялись размером с блюдцами. – Это я-то покемон! Забыла, оглобля, что я тебе добавляла на автомат! – возмутилась она, заставив предводительницу, скривившись, обернуться и длинной чередой выразительных мимических оповещений напомнить, что сьемка стрима уже началась.

Виновато пожав плечами, Сирка прилипла глазом к прицелу, провожая перекрестьем широкие спины своих компаньонов, с хрустом торящих тропу в глубоком снегу по направлению шлюза.

Старый стратегический объект приближался, Хильма и Торве, водя по сторона дулами своих орудий, петляя меж стволов могучих сосен, прореженных тоненькими березками и ивняком, медленно, но верно подбирались по береговой черте к цели своей операции. Благо укрытий было в достатке, особливо старых лодочных сараев, где металлических, стойко выдюживших невзгоды лет, а где деревянных, обвалившихся кучами досок.

С каждым шагом все отчетливей обрисовывались окна и дверные проемы сооружений, возвышавшихся на бетонном основании перегородившей речку запруды, в прошлом своём пропускавшей приличного водоизмещения суда. Вот только пальба чуть не началась заблаговременно: тертые жерновами самоуверенности штурмовики едва не изрешетили вынырнувшего испугом из выпяченных корней сосны зайца, сменившего русый летний раскрас шикарной шубкой белесого цвета.

До шлюза оставалось не менее тридцати метров, когда из башни со стороны наступающих стримеров, венчаемой давно омертвевшей спутниковой антенной, показалась первая фигура опричника. «Опричник» – так более полувека назад карельские и финно-угорские бойцы сопротивления переиначили заводскую маркировку пехотного дрона. А.П.Р.Е. (Автономная пехотная роботизированная единица) и название подходило по всем статьям став ужасом сил сопротивления. Бездушным кошмаром, сотворённым федерацией, отпечатавшимся в памяти ветеранов до скончания дней на ровне зареву горящих лесов и мраку сырых туннелей, которыми карелы, вепсы, саамы изрыли родную землю боясь открытых пространств, ставших вотчиной БПЛА и спутникового слежения.

Цельнометаллический человекоподобный дрон громоздкого бронированного корпуса, сокрывшего сервомеханизмы и приводы, ломано вышел из мрака, окинув по сторонам угловатым головным модулем единственной оптической линзы и двух шипов коммуникационных антенн.

– Мне стрелять? – зашипев помехами, раздался в рации, засунутой в боковой подсумок брони Хильмы, голос Сирки.

– Нет, делай как условлено! Стреляй только когда я скажу! – укрывшись за шершавым на кору стволом, ответила предводительница, боязно выглядывая и скользя взором по строениям: опричника не было видно, видать, учапал проверять периметр.

Еще двадцать шагов и они оказались у бетонной стены, а Торве, прижавшись к ней спиной, сложил вместе руки, подсаживая Хильму. Вскарабкавшись на препятствие, окольцованное по границе металлическими перилами, та свесилась, помогая в свою очередь товарищу.

Оказавшись на площадке шлюза, они присядкой устремились к башне в окружении прочих технических построек, выросших на искусственном возвышении: своеобразном пандусе, сокрывшем в бетонном основании механизмы, раздвигающие створы шлюзовой камеры, в данный момент сложенные вместе единым мостом над рекой.

До первого помещения оставалось не больше десяти метров, когда, громко рявкнув, харкнул дробью дробовик Торве, а пехотный дрон, вышедший им на встречу, опрокинулся с начисто лишённым головным модулем и тем мигом шлюз ожил, взвыв надсадной сереной. Тревога, разнёсшаяся над руслом впавшей в зимнюю дрему реки, подняла бесчисленное множество птах, вспорхнувших с близлежащих крон.

Вершина башни, разложившись панелями, подняла из недр стационарную автоматическую турель, из всех помещений разом вынырнули федеративные болванчики и в воздухе воспарили два тяжелых репульсионных БПЛА, просто лавиной огня прижав двух оперативников к стене первой постройки, аккурат пред башней. На счастье, двух штурмовиков, их укрытие оказалось слишком близко и не в охвате турели, что, изрыгая снопы здоровенных гильз, задорно так лупила, кроша бетон, по крыше постройки, медленно и верно прогрызаясь к армированной основе сооружения.

Четверо опричников, обходя их укрытие, стали огибать постройку, в прошлом своём генераторную, и две широкоплечие фигуры, украдкой выглядывая по сторонам, Хильма справа и Торве слева, ответили прицеленным огнем.

Дрон, пронёсшийся над шлюзом и почти влетевший им во фланг, разлетелся ошметками, а Сирка передёрнула затвор. Второй БПЛА, не иначе сканерами и сенсорами определив, откуда произошёл выстрел, выписывая виртуозные фигуры высшего пилотажа, устремился к лежбищу снайпера, заставив миниатюрного стрелка высадить всю обойму, покуда она не ликвидировала беспилотник, утерев выступивший лбом пот. Но расслабляться было рано, уж никак творящаяся на шлюзе крупномасштабная баталия не походила на обещанное предводительницей (Пиф-паф и дело в шляпе!). Шляпа начинала обращаться крышкой деревянного макинтоша!

Две короткие очереди – и опричник упал на разнесенных в дрободан механических ногах, искрящих исковерканными приводами, но продолжил ползти, покуда перекрикивающая канонаду забористым матом Хильма не угомонила его попаданием аккурат в линзу визора. Вот только ей не придавали уверенности товарки жестянки, размеренно наступающие, укрывшись за баллистическими щитами и выставив в полости дула древних автоматов, переливающихся всполохами огня, изрыгаемого дульными тормозами. Не вселяли вдохновенных перспектив и спешащие по мосту с противоположного берега дополнительные единицы робототехники.

– Нам бы ща парочку ЭМИ гранат! – ну просто капитан, мать его, Очевидность, крикнул Торве, громыхая дробовиком.

– Нам бы побольше мозгов! – ожила трансляцией рация голосом Сирки, вещая неоспоримую истину.

– А малая дело говорит! – неожиданно в эфире оказался еще один мужской голос, явно не принадлежащий их компаньону, витиевато выругавшемуся и опрокинутому навзничь прямым попаданием в грудь, благо керамические пластины, упрятанные в слоях арамида, сдюжили и Торве сумел перекатиться в сторону, поднявшись да сменив опустевший барабанный магазин.

– Я не малая, мне девятнадцать! – возмущенно взвизгнула Сирка.

– Ты кто? – как-то отстранённо перешла к более насущным вопросам Хильма, прижавшись к стене, выставив ствол перпендикулярно поверхности, не имея возможности больше выглянуть, ведь сконцентрированный огонь со стороны наступающих дронов по углу трансформаторной медленно, но, верно, разбивал цементный раствор, лишая её огневого рубежа равно укрытию.

– Не высовывайтесь, долбозавры! – опять посторонний голос на общем канале, только теперь женский, заставил Хильму и вовсе тряхнуть головой, а после обе турели, венчающие две башни на разных берегах шлюза, синхронно были ликвидированы, расцветя огненными бутонами и далеко брызнув искорёженными обломками, следом напор неприятельского огня разом ослаб в силу множественных разрывов, электромагнитными всплесками превративших федеративных роботов, наступающих на трансформаторную, в металлолом!

– Мать моя женщина, во жгут! – не сдержала своих эмоций Сирка, наблюдавшая с отдаления, как фиаско их команды обратили в триумф всего два человека, вокруг коих кружили, снимая действия, маленькие сферы БПЛА. Один, скинувший в сторону продолговатую болванку ПЗРК, на ходу забросавший ЭМИ гранатами дронов, наступающий со стороны дорожного КПП с их стороны берега, и вторая, не прибегнувшая к дальнобойному оружию, ударившая в тыл приближающегося по мосту подразделения.

Короткостриженый юноша в серой тактической форме и сегментной кирасе внешних металлических пластин легко скользил по комплексу, выставив пред собой дорогущую как крыло от самолёта Гекату-96М, кроткими очередями добивая распластанных опричников.

Сирочка видывала породистую француженку под маркировкой 96м в оружейных магазинах, не тех полочках на чьи ценники без слёз и не взглянешь. Ферромагнитное импульсное оружие выполнение в ударопрочном углепластике, компактное и эргономичное в силу конструкции: защищенная скобой пистолетная рукоять магазина-приёмник плавно перетекающая единым корпусом в приклад с тремя отверстиями для ухватки, сокрывший в себе малую изотопную батарею, недлинная двадцати дюймов ствольная коробка с высоко разрядными конденсаторами и преобразователями, на верхней планке голографический прицел в штатной конфигурации и встроенный баллистический сопроцессор легко синхронизирующийся с нейролинком и зрительным центром авторизированного биометрией пользователя.

Может паренёк и был хорош, но уж точно не дотягивал до своей компаньонки в короткой алой, как берет Сирки, куртке-бомбере поверх композитной кирасы и утянутых облегающих штанах, до середины бедра покрытых словно чулками щитками, настоящими поножами твердотельных элементов.

Развевалась длинная коса, а лицо, застывшее бесстрастностью, было аугментировано на нижнюю часть черного хрома кибернетической челюстью равно шее, сокрывшей гортань элементами углепластика. Неизвестная, держа вертикально катану, прижав меч к правому плечу, галопом неслась на почти миновавших раздвижной мост шлюза пехотных дронов в количестве десяти штук.

По всей видимости, множественные акустические и визуальные сенсоры опричников уловили её приближение и авангард поддержки синхронно развернулся, но поздно: неизвестная, а вернее, целых три девушки, две из которых отделились от первоисточника виртуальными проекциями интерактивных трехмерных фантомов, сбивая оптику дронов, уже были среди них, словно вальсируя скользя меж роботизированных солдат, скупыми выверенными взмахами рассекая корпуса, приводы и рамы бездушных цельнометаллических воинов.

Первый удар с правого плеча наискось сверху-вниз, разделил корпус опричника идеальным срезом. Девушка, следуя инерции обернулась вокруг своей оси и, припав на носке левой ноги, смела следующего широкой подсечкой.

Сирка моргнула, пуще прежнего прижавшись к прицелу, по её прикидкам биологическая нога при таком контакте должна была с противным хрустом обвиться вокруг механической конечности пехотного дрона, но нет, по всей видимости, копыто у неизвестной было кибернетическим.

Мечница, подавшись вправо, выбросила клинок длинным колющим аккурат в линзу головного модуля, затем влево восходящим и крест-накрест пред собой. Виртуозный кульбит назад даровал ей свободу от почти сжавшегося клинча из трех баллистических щитов. И снова она воспарила с двух ног, облюбовав шит робота, отправив его в гущу прочих, а сама, силой толчка перекувырнувшись в воздухе, оказалась на ногах, швырнув вперед Эми гранату, и с завидной прытью, стыдя скачками иного русака, припустила назад, минуя волну всплеска энергии.

Немногие оставшиеся в вертикальном положении дроны, дергаясь моторикой контуженых процессоров и гироскопов как какатоники, открывшие огонь по траектории улепётывающей зигзагами бесноватой сударыни, в следующую секунду превратились в утиль, чему снова поспособствовала Сирка, одним выстрелом убрав троих, выстроившихся рядком. А уже после во фланг по недобиткам вдарил тот паренёк и, собственно, друзья Сирки!

Вразумив, что большая часть пехотных дронов не представляет опасности, Хильма, воткнув новый рожок, выскочила из-за трансформаторной, уже на ходу вместе с Торве добивая еще недавно грозно надвигающихся врагов, ныне распластанных по бетонному основанию шлюза. Рядом, громыхая дробовиком, отводил душу напарник, но предводительницу, наддававшую вперед, больше интересовал сим мигом именно раздвижной мост объекта, где некая особо прямо в реальном времени бессовестно завладевала вниманием будущей аудитории их стрима. Неизвестный, оказавшийся у башни, ныне развороченной ракетным ударом и коптящей словно огарок свечи, направляющийся к переборке шлюзовой камеры, был бесцеремонно подвинут плечом Хильмы, только и бросившей: «Брысь, доходяга! Кто успел, тот и съел!».

И вот она – финишная прямая, остаток федеративных болванчиков на мосту, уже покоцанных гранатой. Приклад прижался к плечу и старый АК громогласно загрохотал, выплевывая бронебойные пули, крошащие корпуса роботов. Всего три очереди и тишина накрыла древний стратегический объект, в то время покуда Хильма уже в голове подсчитывала уничтоженных ею опричников, как, собственно, и прибыль от их изотопных батарей и высокотехнологичной начинки уцелевших головных модулей: гироскопов, процессорных матриц и элементов сканирующих устройств. От гипотетически шелестящих купюр, можно сказать, воочию ласкающих пальцы (Хильма страсть как не любила цифровые аналоги кредитов) её отвлек забористый смех позади.

Все поглядывая на приближающуюся по мосту особу в бомбере и приметных штанишках, настоящих бронированных сабатонах, укрывших слоями кожухов все, почитай до придатков, ражая девушка, готовая поклясться, что уже видела её раньше, обернулась. Хохотал сидящий у наблюдательной башни парень, по всему так и не поднявшийся после её ласки.

– Жадность грех! – счёл нужным заметить он, принимая руку от Торве и поднимаясь, скорее подскакивая, силой компаньона Хильмы.

– Не жадность, а прагматизм! – огрызнулась она, приметив, что правая рука юноши была военным киберпротезом, чуть прикрытым бронированными кожухами, смеси сервомеханических суставов и ведущих электроактивных полимерных мышц, обвивших в запястье центральный стержень рамы.

– Долбоебиз… – констатировала неизвестная, убирая моно-молекулярно заточенную катану в ножны, торчащие из-за правого плеча. – Вы каким местом вообще думали, голодранцы! – окинула она мертвыми серыми глазами что Хильму, что Торве, недвусмысленно помянув их неказистое снаряжение.

Те потоки адреналина, весь стрим клокотавшие по венам крепкой, на зависть гвоздей, вышибалы и атлетки, просто вскипели. – Это кто тут голодранцы, лярва! Да я ща тебе жабры выдеру, выхухоль! Ишь нашлась тут! – зарычала медведицей Хильма и ее татуировки, сменив командой нейроматрицы цвет с чёрного на алый, зажглись, будто горя под эпидермисом. Всего несколько шагов и Хильма утёсом нависла над неизвестной, что едва ли достигала своим лбом подбородка предводительницы.

«Нет, ну я точно её где-то видела!» – презрительно полнясь превосходством, зеленые глаза впились в серые, что только при ближайшем осмотре оказались оптическими имплантами в силу сложного технологического узора зрачков. «Да и кожа не настоящая!» – на раз опознала Хильма, ведь эпидермис, расчерченный едва приметными стыками внутренних черепно-лицевых элементов аугментации, контрастирующий с черного хрома нижней челюстью, был слишком чист, ну словно фарфоровая маска. – Обломали нам стрим, позёры! На кой ляд вмешивались, все было под контролем, но тебе просто необходимо было задом повилять, дюймовка струганая! Не пыжься, нечем там хвастать!

У неизвестной скрипнули зубы, так сильно кибернетическая челюсть врезалась резцами в верхний ряд белоснежного жемчуга.

– Эээ… Хорош, матрешки! – как-то ужом влез меж двух сударыней паренёк, правда, спиной своей в первоклассной композитной кирасе он отчего-то заслонил Хильму, ну как, заслонил, в отношении габаритов девушки с гребнем кос это было незаслуженным пренебрежением, к слову, правда, и сильно напоминало фото «Неизвестный Бунтарь» от пятого июня 1989 года, где один студент перекрыл дорогу танкам на площади Тяньаньмэнь.

– Рийго, отойди! – влиятельно и до дрожи нежно проговорила нареченная «Дюймовкой». И у Хильмы зародились нехорошие такие предчувствия. Много всяческой поплывшей хмелем швали она повышвыривала, работая вышибалой, упаковывала фейсом в пол, и апнутых гостюшек, не взирая на киберпротезы, просто правильно прикладывая силу на биологические суставы! Но большую опасность, исходя из её опыта, представляли не буяны и крикуны, всамделишние драконы со своих слов, на проверку оказывающиеся пустым местом, а вот такие спокойные как танки в Париже личности. (Смешон орущий в гневе, но страшен молчащий в ярости!)

Во что могла выйти сея, набухающая гроздями гнева и оскорблений, перепалка, неизвестно, но ситуацию разрядила Сирка, сжимающая явно великоватую для нее снайперскую винтовку, наконец добравшаяся до шлюза.

– А можно мне автограф на валыну? – протянула она, сверкая идиотским счастьем в невменяемых глазах, своё чудище бабе с мечом, просто выбив почву из-под ног у Хильмы, а следом и самой мечницы. – Чёткие гольфики!

Этот опус в сторону прикрывших конечности твердотельными элементами диковинных сабатонов, просто вытянул слащавое личико с кибернетической челюстью, а юноша, товарищ неизвестной, к чьей сегментной кирасе к специальным крепежам на спине приконнектились завершившие сьёмку сферообразные дроны электротурбинных движков сложных систем оптических сканеров, просто громогласно заржал, глядя на её оскорбившуюся оторопь такой непредвзятой оценки снаряжения.

– Мать честна, не признал! – будто кретинизм мог передаваться воздушно-капельным путем, обожанием и капающей слюной проникся и Торве, протягивая руку неизвестной.

Та, не чураясь и вздернув подбородок в жесте монаршей особы, надменным взором наградив поперек себя шире предводительницу, руку свою с готовностью подала, но экий вышлепок Торве, в разрез диковатой внешности с манерами изысканного франта, не просто тиснул тщедушную в представлениях Хильмы пятерню, а запечатлел ей поцелуй.

Происходило нечто отдающее всамделишним безумием и непотребством. И Хильма еще на раз внимательно оглядела странную парочку, с запоздалым озарением чуть не взвыв волком от досады: «Рийго!» Девушка назвала своего компаньона «Рийго!» Будто пелена или сбой на мембранно-линзовых интерфейсах, спали помехи с очей Хильмы! Пред ней оказались последние выжившие Поперечные, мать их за ногу! Те самые Поперечные, что стали кумирами почитай всей Калевалы, и как сразу не признала! Видать, слухи не врут, и Агидель, чей тактический псевдоним звучал как Мистия, взаправду выжила в той лаборатории. Вернее, не она, как ходили сплетни во всем информационном улье города-государства, а её мозг, пересаженный в кибернетическое тело.

– О, гляди, пошла реанимация серого вещества! Ожили нейрончики! – поцеловав Рийго и чуть приобняв, Агидель с насмешкой, но без злорадства подмигнула Хильме, у коей на лице отобразилась просто невероятная палитра мимических сокращений, явно выдающих бурную мозговую активность. – Вы на кой вообще сюда полезли, тем паче с таким вооружением?

– А на другое денег не хватило! После первого стрима хотели прикупить чего посолидней! – ну просто топча их и без того невеликий авторитет, заявила Сирка, а предводительница, потупившись, несвойственно ей промолчала, да и что она могла им сказать.

Вот тут, отчего-то решив скрасить углы и неровности, за новоиспеченный коллектив вступился Рийго. – Да ладно тебе, можно подумать, я в первом своём стриме был лучше! Без брони-то и с десятимиллиметровым!

– Там не было такой опасности, всё было под контролем! – попыталась оправдаться Агидель, топнув ногой по его ступне, дескать, не порочь авторитет!

– Ага, уж так под контролем было, что я чуть подретузники не уделал. Ну да, в принципе, с десятимиллиметровой пукалкалкой на карачуна – дело не гиблое!

– На карачуна? – опять глазищи Сирки стали опасливо расширяться, оставляя вопрос о физиологии. По всей видимости она была знакома с видосиками с Кархумяки и чемпионата, как и последней трагической записью Поперечных, не миновавшей её внимания, но не с первым стримом Рийго. И не иначе живо представила себе автономную робототехнику на базе танка-паука, огромного механизированного демона, наречённого в честь древнеславянского мифа: четыре закованные в тугоплавкие кожухи многосуставные конечности смеси сервоприводов и гидровлических поршней, да венчающая сложное шасси треугольная башня динамической брони, схожая на клюв хищной птицы, укомплектованная, помимо крупнокалиберного ствола и пулемета Гатлинга, еще и пусковой установкой, направляемой равно прочему вооружению довольно гибким искусственным интеллектом с широким спектром акустических оптических и сканирующих устройств.

– Это несущественные детали! – змеёю зашипела Агидель, прищурив свои мертвые очи.

– А как вы вообще здесь оказались? – решил вызнать, чему, собственно, обязан своему спасению, Торве, ну никак не веря в Вьюрд (Судьбу).

– Ну, тут все просто! – ухмыльнулся Рийго. – Трекеры ваших нейролинков постоянно пеленгуются геолокацией с президиумом Калевалы! – при этих его словах Хильма даже невольно коснулась затылка, в коем располагались интегрированные в череп порты доступа. – А повсеместные искины, контролирующие все системы видеонаблюдения нашей родины, уловили в ваших действиях несвойственные ранее алгоритмы! Да-да! – окинул он весёлым взором троицу, подмигнув зарумянившейся крохотуле. – Закупка оружия и брони, походы на полигон с отработкой тактики на пересеченной местности! И наконец, постоянная активность в сети в поисках старых федеративных укреплений! Да вы сами себя сдали, высматривая спутниковые трансляции сего шлюза! – с каждым новым словом юноши лица двух, косая сажень в плечах, верзил и их малюсенькой Санчо-Пансы вытягивались изумлением. – Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чего измыслили! Оставалось только дождаться, пока сигнатуры церебральных имплантов покинут оборонный периметр Калевалы – и вуаля, некая особа из госбеза звонит нам и просит приглядеть!

– Эва как! – промямлила Хильма, сведя под брови и коловрат зелёные глазищи. – Так значит, каждый раз, когда мы двинем на стрим, вы будете нас прикрывать?

– А щёки-то не разорвет с натуги! Тебе первого раза мало было? – поинтересовалась Агидель, фокусируя линзы своих искусственных глаз.

– Ну, первый блин комом! – как ни странно, высказалась, сверкая счастьем, Сирка, на придирчивый взор Рийго сделавшая из троицы самый значительный вклад в эту эпохальную на провал операцию. – Нам нужно много бабла!

– Ага! – хлопнув по плечу свою миниатюрную компаньонку, поднялась бравым настроем Хильма, ведь сердце атлетки согрела сама мысль, что её команда согласна и дальше бестрепетно ступать сим опасным путём, ведущим к их прекрасной мечте! – Ну, будем пилить добычу! – извлекла кряжистая дева с ножен на бедре здоровенного вида тесак виброкромки, наверное, самое дорогое из её приобретений. Именно нестабильная конструкция лезвия, в силу устройства создающая высокой частотой колебаний некий аналог пилы из бессчётного количества алмазных или победитовых граней, позволяла подобным клинкам резать любые сплавы и материалы. Не так впечатляющие, как цепные или моно-молекулярно заточенные клинки сродни катане Агидеть, и в половину дешевле энергетических, но действенные!

Рийго даже взглотнул, уж шибко впечатляющая обнаружилась у диковатой матрёшки сабля в два с половиной раза превышающая стандартный боевой клинок, прикреплённый к ножнам на его броне. Да и сверкали зеленые изумруды её глаз поистине небывалой алчностью и безбашенностью.

Агидель сим мигом закатила глаза, всем своим видом дав понять Рийго, что с этими тремя, тем паче под предводительством этой бычихи, дело гиблое!

– Кстати, – решил он озвучить свой вопрос, все мучивший прыткий рассудок. – А почему ты не стреляла с подствольника? – указал он на гранатомёт, прикрепленный вспомогательным обвесом к цевью АК. – Ведь жахни ты по тем прижавшим вас опричникам, то вынесла бы большую часть дронов!

– А нет гранат! На подствольник кредитов хватило, а вот на гранаты нет! – как о деле пустяшном высказалась Хильма, склонясь над первым опричником с доброй улыбкой Чикатилы.

Мировоззрение Рийго пошатнулось в очередной раз.

Никогда не отличавшийся жадностью юноша и вовсе не нуждающийся в теперешнем своем положении в дополнительной прибыли, без всяческих сомнений бросив, дескать, команда Хильмы может разбирать и подбитых им опричников, просто двинул к ограждению раздвижного моста, глядя на то, как заснеженная речушка Выг, скованная хладным панцирем льда, петляя, бежит дальше, прорезая поросшие могучим ельником берега. Картина была душещипательной и прекрасной в силу умиротворенной красоты зимы, скрасившей окоёму серебром снегов, переливающихся и слепящих заслугой низкого зимнего солнца. Сердце чуть тронула грусть, ведь непорочную дикую красоту портили давно оставленные могильники деревень и дачных кооперативов, то и дело виднеющихся по берегам.

«А вот если бы мы могли не губить, выгребая все без остатка, а существовать вместе с нашим миром!» – сам себе буркнул Рийго, немного скорбя тому, что сами карелы в своей, с лихвой оплаченной кровью, стране были чужими этому краю завораживающей северной красы. И с каждым годом становились все отдалённее, медленно, но верно сменяя плоть хромом кибернетических имплантов, а душу – виртуальными виражами сети!

Позади с металлическим лязганьем отделялись верхние слои корпусов пехотных дронов, Хильма спорила с Агидель, в силу ершистого бесноватого нрава и просто по привычке норовившей тоже урвать запчастей и остервенело отстаивающей добычу, а он все смотрел вдаль, туда, где артерия речки впадала в озеро Воицкое, на огромное по площади поле рваной на заливы береговой черты, что уже вскоре заслугой весны освободится из хладного плена, дыбясь волнами проказой ветров.

Еще пару месяцев и звонко запоют ручьи! Спадут слезами снега, открыв по светлым борам и тенистым чащам перины мхов! Очнутся отсо по своим берлогам, зашуршат зверьки и набухнут почками красавицы берёзы. Жизнь глубоким вздохом наберется сил для короткого, но жаркого лета. И вот уже по теснинами и оврагам видны шляпки крепеньких подосиновиков, золотится морошка на болотах, открывая дорогу чернике, что в свою очередь пророчит рубиновые россыпи брусники. На полях благоухает иван-чай с высокой травой, а по неисчислимыми озерам и ламбам цветет вода, на коей колышутся лилии проказой косяков рыб!

Как же Ахти – вод хозяин возлюбил сей край! Рассыпав по древней Олонии, а после Карелии и теперь Калевале, бескрайние закрома своей Ахтолы, словно щедрой россыпью усеяв озерами и ламбами, сплетенными меж собой звонкими ручьями и речушками. И ведь не обругался с Тапио – лесным златым королем, чьи боры и дубравы только красили берега.

Вовлечённый в эти раздумья Рийго не приметил, как пронеслось время, тем паче пристально наблюдая, как мимо покореженного десантного судна, закомуфлировавшись белёсым мехом, шныряют любопытные милахи песцы, неизвестно как, но мигрировавшие в Карелию из более северных краёв, нет-нет, но опасливо подбираясь все ближе к шлюзу, норовя вызнать, что там так грохотало! А взор голубых глаз, снова полных жизни заслугой технологий, можно сказать, вырвавших его любимую из сумрачного царства мертвых Туонелы, против воли все скользил по рваной кромке берегов, вглядываясь в осанистые стволы елей и сосен, укрывших своей родительской тенью совсем исхудалые зимним чередом ивы, березы и ольху.

– Сеет он по рвам березы, Ольхи в почве разрыхленной

И черемуху во влажной,

На местах пониже – иву,

На святых местах – рябину,

На болотистых – ракиту, – продекларировал Рийго часть рун, собранных Лённортом, и вздрогнул, когда над самым плечом раздался несвойственный женщине грубый голос.

– На песчаных – можжевельник

И дубы у рек широких.

Высоко растут деревья.

Потянулись вверх побеги:

Ели с пестрою верхушкой,

Сосны с частыми ветвями, – неожиданно продолжила стих Хильма, тоже в свою очередь оперевшись об ограждение раздвижного моста.

Рийго замер, часто моргая и деактивируя линзу оптического импланта, с изумлением глядя на застывшее какой-то отстранённой печалью волевое лицо с тремя рунами под правым глазом и пышными косами, гребнем переплетенными через голову. Огромадная девушка совсем так же, как он недавно, томительно впилась зелёными глазами в открывшуюся панораму. – Ну, нам пора, день зимний короток! – сказала она и двинулась прочь, теперь уже без утайки направляясь в сторону старой дороги до Надвоиц, к металло-перерабатывающему комплексу, размещённому ныне на окраине некрополя.

Рийго, пожав плечами, двинулся следом, всё поглядывая на спины двух ражих стримеров и весело подскакивающую крошку меж ними, причем у последней рюкзак оказался больше, чем у остальных.

– Даже не думай! Она тебя съест и не подавится! – чуть хохотнув наигранной ревностью, взяла его под руку Агидель, явно имея в виду Хильму.

Два часа заняла их дорога до промышленного комплекса серых монолитных сооружений с венчающими трубы сложными фильтрующими клапанами, к коему, ярясь соплами множественных реактивных турбин по бокам фюзеляжей, подлетали лишённые аэродинамики грузовые баржи, доставляющие сырую руду с мобильный предприятий, без особого вреда экосистеме размещавшихся на болотах. И всю эту дорогу, бредя по колено в снегу, Рийго по большей части хохотал как безумный, виною чему послужил крапивный характер и бескостный язык его Мистии.

– Ты ведь смотрел Властелина колец? – как бы ненароком спросила она и нужно же было такому случиться, именно в этот момент на них обернулась Сирка, улыбаясь тонкими губами и хлопая огромадными своими глазищами.

Поняв, кого из персонажей Толкиена Аги имеет в виду, Рийго накрыло по-страшному, и масло в огонь подлила опять же его возлюбленная, на очередной вопрос крошечной снайперши ответив: «Да, моя прелесть!».

Поначалу Хильма, косившаяся на сотрясающегося Рийго и Агидель, нахмурила лицо, ну а после, глянув на свою соратницу и сложив в голове два плюс два, припомнив фразу (Да, моя прелесть) составила Рийго компанию, вот только тенорок её больше похожего на извержение вулкана смеха поистине ужасал.

Погрузившись у предприятия на магнитоплан подвесной монорельсовой ветки, метеором помчавший силой отталкивания магнитных полюсов полотна и линейного двигателя электропоезда их до родных оборонных стен Калевалы, они ненадолго предались молчанию, вслушиваясь в говор рабочих в серых нейлоновых спецовках, спешивших после окончания смены домой.

Чумазые работники металло-плавильной фабрики не без интереса и с изрядной долей уважения оглядывали пеструю компашку, вооруженную до зубов, своей внешностью больше походящую на террористическую ячейку. Но не чурались, зная, что сии оперативники только что наваляли по самое не балуйся остаткам федеративной робототехники, а уже завтра в виртуальном пространстве Калевалы можно будет увидеть воочию, как обстояло дело. Меж трудяг даже пошли тихие споры и заклады, где был отснят очередной стрим, варьирующийся от руин Сегежи до шлюзов и дамб обширного озера Выгозера (Уйкуярви), где развернулись на исходе прошлого века настоящие водные баталии за артерию Беломоро-Балтийского канала.

А Рийго, в тайне винясь за свое поведение, глядя через окно ультрасовременного вагона, скрашенного всеми удобствами, на родимый край, охваченный поветрием хладным Похьялы, неожиданно спросил у Сирки: «А что, собственно, за мечта так сильно манит вас лезть в пасть дракону?»

Девочка, засияв глазищами, тут же ответила, что их группа является отнюдь не рядовыми членами исторического клуба! В руке юноши тут же оказалась визитка с названием «Дети Укко» в витиеватом исполнении карельских узоров. А дальше устами миниатюрной снайперши, с корректировками Хильмы и Торве, понеслась информация о собственно самой задумке детей Укко, чей многосторонний обширный коллектив всем составом присутствовал сейчас в вагоне.

Идея, или скорей мечта, была проста: накопить средств для возведения этнической исторической реконструкции в одной из извилистых скалистых шхер озера Аалтокас (Ладога). Некий аналог городища, выполненного в древней манере, для приобщения посетителей к своим почти забытым корням. И будут там длинные родовые дома, и хлева, и плетни, и причалы, и огорожены они будут частоколом поверх вала, и запоют там молотами кузни и столярные топоры, зашуршат ткацкие станки. Имелся и прибыток от сувениров и добрая доля сельского хозяйства, в общем, окно в прошлое, в ту его эпоху, когда на Аалтокас, собирая дань с племён чуди, стоял грозной ратью воевода Рёрика – Хельги или Вольгаст, нареченный после вещим Олегом.

Рийго, часто переглядываясь с Агидель, даже отворил рот, проникаясь в силу сияющих глаз троицы в их мечту, такую близкую сердцу самого юноши, добрую часть души отдавшему древним карельским рунам и северным сагам, так страстно желающего прикоснуться к манящему прошлому! И вот силой их слов он, чуть прикрыв глаз и деактивировав биомеханическую линзу, смог пройтись в такт рассказам, наполненным эмоциями, по этим подворьям и жарким заслугой длинных очагов домам, вдохнуть полной грудью быта, полнящегося квохтаньем кур и блеяньем овец, гамом неугомонной ребятни, поплыть на лодке по всамделишнему фьорду. Один раз он уже прикоснулся к похожему чуду, специально для чемпионата «Боевая кость» возведенному на берегу Меларен, но то было только декорацией, а здесь живое городище, должное показать карелам, вепсам и саамам как жили их могучие предки!

Не оставшись в долгу, он даже поделился с ними информацией, что сам является лодейщиком, работая на деревянной верфи Охво, единственной в своём роде на всю Калевалу, производящей по завету предков челны и ладьи! А уж информация о том, что в распоряжении юноши имеется снекка, более мелкая вариация грозного драккара на четыре пары весел, привела их в величайший восторг, с неизбежным запросом о посещении верфи в ближайшие выходные. На что Дренг, именно таким был позывной Рийго в прошлой группе, конечно, согласился.

И если еще несколько часов назад Рийго проникся к неумелым и отважным начинающим стримерам симпатией, то теперь уже точно знал, что приглядит за их компашкой! А где и поможет в их непростом, но достойном начинании!

Наблюдавшая за его реакцией Агидель, поняв, что на уме возлюбленного, только свела кибернетические очи в кучу, тряхнув головой в силу бредовости происходящего, но вслух ничего говорить не стала, решив расставить приоритеты по возвращению домой! Агидель даже помыслить не могла о пополнении состава Поперечных новыми кандидатурами, слишком сильна была память по почившим Эйворам, Лерто, Шмалялке и быку Эйно! Хотя теперь, глядя на Хильму, даже добряк Манбёрн, любитель заговоров и сумасбродных теорий, не казался Мистии таким уж крепким, и как, спрашивается, такая уродилась!

– Нет, нет и ещё раз нет! – непреклонно заявила Агидель, стоя в своей станции подзарядки и диагностики – вертикальной капсуле прозрачного экрана, установленной в габаритном модуле углепластикового корпуса, снабжённой продвинутой системой роботизированных манипуляторов, проводящей рамкой сканера анализ систем кибернетического тела.

Станция имела на корпусе довольно внушительную консоль отладки с тремя мониторами, но данные сканирования привычно поступали так же напрямую и на церебральный имплант, синхронизированный с системой.

Удостоверившись, что все системы высокотехнологичного тела в норме, обнаженная девушка с довольно округлыми формами и крепким рельефом мышц электроактивных полимеров, обвивших эндоскелет под слоями искусственной биосинтетической материи, вышла, довольно-таки зло глядя на Рийго, только махнувшего на неё рукой, высунув кончик языка с великим усердием и малым талантом рисующего на ватмане навеянное дуростью сегодняшней троицы городище на береговой черте.

Диван белой кожаной обивки вместе с товарками, придвинутыми к стенам, располагался буковкой П перед большим панорамным окном интерактивного стекла, легко преобразующегося в экран, с завораживающим видом на деловой район второго оборонного кольца, в частности – сферический купол штаб-квартиры Миэликки Инкорпорейтед, ежеминутно в силу бессчётных голографических проекторов транслирующий по зеркальной облицовке завораживающие образы дикой природы: то стада оленей, то беснующуюся на порогах быстрой речки рыбу, а то и вовсе порхание птах в бескрайней небесной юдоли. Сфера Миэликки была не одинока своей инаковостью посреди плотной застройки небоскребов, приливающихся стеклянной плотью в свете неона и огромных голограмм. Слева от неё высились четыре обсидиановых монолита Хольд секьюрити, соединяющихся галереями каждые десять этажей. А справа златая пирамида Ильмаринен, чья облицовка, расчерченная сложным технологичным узором, трансформировалась вершиной, каждый рассвет поднимая из недр роботизированную статую что приветствовала око Пяйвятар разведя руки.

Да и супротив прошлого убежища забрались они высоко: на тридцать пятый этаж жилого блока В-19, 4 подсектора. Квартира, состоящая из двух комнат и большой студии, выполненной в белоснежной манере строгих прямых форм, была куплена совсем недавно, сменив логово банды в цокольном этаже А-6 пятого подсектора третьего кольца, в коем в силу воспоминаний и назойливого внимания общественности не могли больше находиться ни Рийго, ни Агидель.

Нынешняя берлога тоже в свою очередь обзавелась, на радость соседей, внушительной акустической системой, неизменным японским садиком Цубонива, разросшимся заслугой Агидель до площади трех квадратных метров, вскорости должного зацвести сакурой, и, естественно, монтажным столом-верстаком, где Рийго в свободное от тренировок и возлияний время скручивал разные комплектации дронов, но еще покамест не украсилась граффити по стенам и как оно было принято раньше – внушительной барной стойкой, обиталищем коварного зеленого змия! Хотя те объёмы хмельной услады, часто видимые соседями, полнящие бумажные пакеты молодой пары, вызывали вполне обоснованные опасения, равно тяжёлой музыке, постоянно проверяющей на прочность шумоизоляцию нескольких этажей.

Да-да, новое кибернетическое тело Агидель сложными системами внутренних конвекторов частично пополняло энергию встроенных батарей и состав биосинтетической крови, питающей экранированный мозг, именно расщеплением продуктов: белков, жиров, углеводов, вернув ей хоть и не необходимость, но возможность питания, чем девушка и пользовалась, переведя, с её слов, «Механизьмы» на жидкое топливо! Но Рийго начинали снедать вполне обоснованные сомнения, в частности, само количество дизеля, потребного для нормального функционирования «Механизьмов», уж слишком впечатляющим был литраж, может, проблема заключалась в несправных «Фарсунках»?

– Вечно мы не сможем вдвоём скакать по полям сражений, нужна поддержка!

– Никто не сможет заменить их! – чуть не крикнула Агидель, облачаясь в майку и свободные камуфляжные штаны, глядя на большую картину, многократно увеличенный снимок, на коем в один из самых счастливых моментов были запечетлены Поперечные полным составом: Рийго, Агидель, Эйно, норвежского корня близнецы Эворы – брат и сестра, импозантный, не смотря на грубые аугментации, Лерто и их Шмалялка – неутомимый проказник с душой ребёнка, вольготно рассевшиеся на лавке у мастерской Охво. Синие как изолента, но счастливые застыли они в потешных позах в обнимку, именно этот снимок послужил основой для памятника группе стримеров, благо своего народа оценивших куда выше собственной выгоды и даже жизни!

– А и я не предлагаю кого-то заменять! – в свою очередь вскочил Рийго, коего аж затрясло от негодования, вызванного упертостью и нежеланием слушать возлюбленной. – Я и помыслить не мог, что кто-то сможет заменить нам друзей. Но и вдвоём лямку тянуть тоже не выход! Посмотри вокруг! – обвел оно рукой их квартиру. – Это склеп, полный скорби, и мы в нем два Кентервильских призрака, стенающих о прошлом! Мы выжили, ты и я, и должны жить! Ты думаешь, что наши друзья хотели бы, чтобы мы, придавленные памятью о них, сами себя сгрызли печалью и затворничеством. Мертвые мертвы, их нужно чтить, как и жить ради них! Я просто прошу дать этой троице шанс! Дать шанс мне и тебе заново глядеть вперед, а не назад через призму бутылок!

– Мне даром никто не нужен, сама справлюсь! – с вызовом вздернула хромированную челюсть Агидель. – Время еще на всяких неумех тратить!

– Так отчего тогда на меня тратила? – тихо, понурив плечи, отозвался Рийго и от его слов Агидель отшатнулась, как от пощёчины, и не нашлась чего сказать, когда её вторая половинка, накинув куртку множественных уплотнений арамида, переливающуюся на спине изображением люто оскаленной медведицы, перегрызающей огромными клыками головной модуль опричника, символом Поперечных, вышел прочь, оставив её одну.

– Она боится, Рийго! – сказал Охво, сидя вместе с юношей в полумраке сбавивших яркость люминесцентных ламп, в тени дощатого борта драккара, стоящего на катках посреди ангара, повсеместно усыпанного благоухающей стружкой.

Великий мастер чуть расчесал черной механической аугментацией бороду-лопату на округлом добром лице носа картошки, а после подлил по стаканам морошковой браги из бочонка, на коий не было конкурентов, ведь вся артель, работающая на верфи вечерним чередом, уже была по домам.

Их окружали едва зарождающиеся ребрами шпангоутов ладьи разных размеров, штабели досок и бревен, убранных внутрь зашитого в ёлочку (внахлёст) свободного помещения, чуть стенающего под весом снега стропилами и тесанной крышей. В нескольких менее вместительных помещениях: столярке, уборной и комнате досуга (одновременно столовой) свет горел ярче, но не в самом ангаре, придав сумеречную таинственность огромной боевой ладье, вздыбившей нос оскаленными драконьими мордами. Скоро, совсем скоро морской конь отправится на свою прародину в скалистую Норвегию бороздить, на радость заказчиков, извилистые фьорды и шхеры, а Охво и Рийго в кампании прочих руковитых умельцев возьмутся за следующий заказ.

– Боится? Это Аги-то? – не верующее, будто ослышавшись, спросил собутыльника и наставника Дренг, уже заметно плывя глазом. Беседа с изливанием души в чуткие уши Охво уже затянулась на несколько часов. И мастер не был против, душою прикипев к способному доброму пареньку, коему то ли иудейский Христос, а может, древние боги родной Карелии: Укко, Ахти, Велламо или Тапио, спряли пряжу судьбы ровно Норны, полную и радостей и горестей не каждому по плечу!

– Да, Рийго! Именно боится! – замахнул содержимое стакана Охво. – Просто не показывает этого, укрылась бронёй безразличия, черного юмора и агрессии. Но ведь сам задумайся. Именно она настояла на том вашем последнем стриме, когда все сомневались! Именно она повела свою группу на убой! Именно её самоуверенность и надменность, её эго стоило жизни вашим друзьями и смерть, только поиздевавшись, не дала ей своих обьятьев. И теперь спустя менее полугода ты предлагаешь ей, так и не смирившейся с утратой и погрязшей в вине, взять на себя ответственность еще за три жизни! Сам рассуди, каково твоей Агидель?

Рийго обмер. Никогда допрежь он не смотрел на свою Аги с этой стороны, увиденной проницательным и чутким Охво. В его глазах любимая всегда была сродни воительницам древности, яростна, несгибаема и тверда духом словно боевой топор. Он никогда даже не мог помыслить, что за всем этим хромом, уверенностью и мастерством ведения боя скрывается ранимая душа. Душа, что ныне страдала от непосильного бремени вины, но, боясь раскрыть свои чувства, еще больше заслонялась от мира иллюзией непреклонности и агрессии с надменным превосходством! Что-то надломилось в Агидель после её невольного перерождения, она не могла перебороть страх перед будущим, в котором по её вине могут погибнуть люди, готовые вверить ей свою жизнь. Боялась, да, именно боялась, иного слова было не подобрать, боялась снова взвалить на свои плечи ответственность и как следствие – и чужую судьбу, страшилась прибавить к уже имеющимся призракам новые лица, что будут преследовать её бессонными ночами, когда она сидит и мертво смотрит в панорамное окно!

А Рийго трижды идиот, раз не понял этого! Раз не смог поставить себя на место женщины, коей без сомнений даровал свою душу! Многие её странности, граничащие порой с вероломной парадоксальностью и предвзятостью в отношении окружающих, теперь стали понятны и просты! Муки не свойственных раньше сомнений грызли денно и ночно Агидель, боль, сомнения в самой себе и страхи совершить непоправимую ошибку заставляли закрываться от прочего мира броней, щетиниться аки ёж иголками, не подпуская к себе никого, страшась открыть сердце, что до сих пор обливалось кровью!

Видя, какую бурную реакцию осознания повлекли его слова, мастер Охво только и протянул полнёхонький стаканчик своему ученику.

– И как тогда быть? – залудив порцайку, вопросил Рийго, живым глазом с надеждой глядя на мудрого и рассудительного наставника.

– Ну, тут дело не простое! Как я понимаю, твоя Агидель никогда не бросит своего занятия, сиречь войны с призраком федерации. Она раз от раза будет выходить в поле, истребляя опричников, карачунов, волколаков и прочих жестяных врагов Калевалы. Она просто не сможет иначе! Но в одиночку или, как ты верно заметил, даже вдвоём – это смертный приговор! Рано или поздно, без должного прикрытия вы нарветесь на свою смертушку! Вот именно поэтому нужно, чтобы твоя Агидель поверила в себя! Сейчас она мнит, что может стать причиной гибели группы! А нам нужно убедить её в обратном, что без неё, её боевого опыта, бойцовских и лидерских качеств группа обречена!

– Голова! – с уважением Рийго кивнул Охво. И в голове дренга уже созрели некие намётки плана, пока в силу хмеля разрозненные, но имевшие шанс воплотиться в жизнь.

После следующей череды возлияний со всеми из них вытекающими и собственно втекающими, Рийго рассказал наставнику о встреченной сегодня бесшабашной троице и их мечте о городище на берегу Аалтокас. Старый мастер проникся просто небывало, пообещав потянуть за ниточки по высоким кабинетам, в частности, министерства культуры, в коем со словами известного своим мастерством на полмира Охво считались!

После были и прочие разговоры, и смех в тот момент, когда, утерев слезу грусти, два ладейщика вспомнили бугая Эйно, заявившего, что древние боги – это не кто иные, как внеземные астронавты, а маленькая сестренка Рийго, углядев синонимы в названиях, попросила здоровяка разъяснить ей, в чем разница между алконавтом и астронавтом!

Люди не исчезают, бесследно окончив свой мирской путь. Они живут покуда теплится память о них! И Рийго знал, Поперечные живы, пока жив он и все те, кто прикипел душой к небольшой группе чудных карелов и двум норвегам, словно пламя костра быстро и красиво вспыхнувших на весь мир и так же быстро угасших, оставив о себе где добрые, где смешные, а где и полные горя воспоминания!

24.03.2126.

– Ну, очнулся, алкоголик, – полнясь злорадством и изливая ядом, подмигнула Агидель в сенсорный экран наладонника небольшой пластиковой каймы, увидев на той стороне трансляции Рийго на фоне драккара в компании сильно помятого вчерашними магнитными бурями Охво, сетующего, что кто-то, дескать, гулял вчера с его головенкой и сильно помял её.

– Любимая, слышать сей комплимент из ваших уст, это право лестно! – полным страдания голосом отзывался её возлюбленный, истово шарящий взором по сторонам в поисках некоего предмета, не иначе, спасительной амброзии, должной по его соображениям вернуть утраченную вчера лихость и богатырское здоровье!

– Ты давай там регенерируй, проходи заново эволюционный прогресс от одноклеточного и жми к нам! – распорядилась не терпящим возражений тоном матроны Аги, и не нужно было быть вельвой или оракулом, дабы понять, где находилась Мистия, за чьей спиной отливали мультяшные голограммы среди витиевато искрученных водяных горок, а эфир полнился песенками и яростным, полным удали, гомоном ребятни.

– А приходите и завтра! – полнясь надеждой, вопросила Вивьен её новая подружка, разнящаяся с миниатюрной спутницей Агидель – сестренкой Рийго Виви только цветом купальника и надувным кругом: у одной бегемотик, у другой уточка.

Девчонка, представившаяся Куутар, моментом нашла с Вивьен общий язык и на протяжении полутора часов они вдвоем отводили душу по самым страшенным в их представлениях горкам, мчащим в бассейны. Но шалость шалостью, а делу время, и они теперь вместе шли в сторону гардероба: Агидель, Виви, Куутар и её родители, просто сияющие счастьем, держа за ручки неугомонную дочурку.

– Завтра навряд ли, можно послезавтра! – ответила за сестренку возлюбленного Агидель.

– Хорошо, я всё равно здесь каждый день!

– Каждый день? – изумилась Виви, впрочем, как и её сопровождающая, прикинувшая, сколько денег данная чета должна тратить на Заводь Ветехинен, не отличающуюся прям таки скромными ценами.

– Да! Мне добрая тетя со странными глазами с циферками разрешила бесплатно купаться! – полнясь гордостью, заявила Куутар.

– Вот выдумщица! – как-то наигранно хохотнув, перекосилась лицом мать девочки, а отец в свою очередь сурово посмотрел на кровиночку.

Агидель сразу смекнула: здесь что-то не чисто, но и наседать не стала, зная только одну «Тётю» с глазами-циферками! И если семья Куутар находилась под патронажем Суометар, то на то должны были быть веские причины и лезть в эту кроличью нору явно не стоит!

Но против воли она всё же пристальней окинула знакомцев взором и многочисленные спектральные системы оптических имплантов вывели на картинку, поступающую в зрительный отдел мозга, полнившуюся данными, часто убираемыми Агидель, так и не привыкшей к сей особенности, информацию о сканировании.

Мистия оступилась, сбилась моторика кибернетики, коротнули стволовые процессоры и контролеры, ведь в отличие от родителей, оснащенных минимумом аугментаций, в основном чипами нейролинков, сама Куутар обладала схожим с кибернетическим телом Агидель эндоскелетом, обтянутым искусственными мышцами и биосинтетикой с полным набором сверхчувствительной сенсорики и множеством систем поддержания жизни в экранированном мозге!

Так значит, технология пошла на конвейер и вопреки ожиданиям, Искин не стала клепать на основе опыта с Мистией суперсолдат, а в первую очередь озаботилась детьми, не иначе смертельно больными! Где-то в потаенных глубинах высокотехнологичного хрома и бессчётных механизмов в сокровенном нутре воительницы от сих новостей стало расходиться тепло!

Переодевшись, они все тем же составом – а как иначе, теперь Виви и Куутар были подругами не разлей вода, не прожги полымя – двинулись на выход по длинному холлу высокого свода просто неимоверного количества магазинчиков и кафешек с ядовито- пестрящими вывесками. Прямо у стеклянных дверей на обширную парковку парка к Агидель неожиданно подошли трое представителей закона в серой форме и сегментной броне: двое в глухих тактических шлемах матовых лицевых пластин над клапанами фильтрации по два визора на височных долях, передававших изображение на внутренние дисплеи, и ответственный офицер, сокрывший голову беретом, с идеально правильным лицом, вернее, биосинтетической маской, установленной поверх лицевых кибернетических элементов, видимых за счет ровного узора стыков.

– Агидель Хоутти? – поинтересовался старший и на осторожный кивок Аги продолжил: – Вам необходимо проехать с нами! – указал он на серый угловатый дизайном броневик с внушительным капотом и длинным салоном о трех широкопрофильных колесных пар высокой подвески, внешне не отличимый от прочих транспортов полиции.

Но Мистию смутило иное: редко когда она видела сотрудников фемиды без сопровождения элегантных конструкцией андроидов, сокрывших углепластиком сервомеханизмы и приводы с грубыми имитациями человеческих лиц. А уж отсутствие воздушных дронов поддержки и подавно настораживало.

– Что-то серьезное? – вопросила она с безмятежным видом, а сама с помощью вспомогательных функций кибернетического тела тут же вызвала Импи на отдельном канале. «Полковник, на меня действует какой-нибудь ордер или постановление?» – вопросила она, едва в мозг, подтверждая звонок, напрямую поступило изображение представительницы госбеза.

– Нет, просто формальности! – отозвался офицер, отчего-то стрельнув глазами по сторонам, словно готовясь к бою, а его рука ненароком легла на рукоять пистолета в поясной кобуре. Позади него перехватили Гекаты подчинённые.

«Нет, а что есть какие-то проблемы?» – поинтересовалась Импи.

«Это вы мне скажите!» – Агидель транслировала изображение с глазных биомеханических линз полковнику.

«Тяни время, в бой не вступай!» – переменившись лицом, уже на взводе распорядилась сверхсекретная особа, по всему посылая ближайшие патрули к парку, легко определив геолокацию нейролинка Мистии.

– Ну, если нет спешки, то позвольте купить дочери игрушку, я ей обещала! – ну просто сама покорность, лукаво попросила Мистия, указывая рукой на ближайший павильон, чьи витрины просто ломились плюшевыми мимимишными экземплярами.

– Конечно, но не задерживайтесь, – прищурил страж порядка глаза, только подтвердив догадку Агидель (Любой представитель закона знал бы, что никакой дочери у неё нет!), да и будь у сего персонажа побольше мозгов, то углядел бы, как при такой интерпретации уставилась на неё Виви!

Мистия, чуть не клещами стиснув ладошку сестренки Рийго, торопливо потащила её в сторону магазинчика, в отражении витрины наблюдая, как троица двинулась следом.

«Э-не, не успеет подмога!» – явно осознала Агидель видом того, как тот же офицер ненароком потянул из-за пояса некий ошейник сложных элементов.

«Один!» Вот они подходят к распахнутым стеклянным дверным панелям магазинчика «Друзья Ариэли», слева от которого располагался большой торговый автомат, у коего крутились родители Куутар.

«Два» – всё питание из изотопной и вспомогательных батарей переводится на боевые функции синтетического тела, в частности, сокрытые внутренние системы вооружений.

«Три!» Толкнув вскрикнувшую Виви во внутрь, Аги молниеносно оборачивается, разложив на составляющие правое запястье, сложив трансформированную механизмами ладонь вместе с механическими пальцами вдоль предплечья, выудив из сложных конструкций кибернетических недр дуло.

Конденсаторы, спрятанные под полимерными волокнами мышц, установленные поверх небольшого соленоида, вмонтированного в пустотелую раму, должную сменить лучевую кость, выталкивают граненый снаряд, что легко, как масло прошивает навылет голову лже-офицера.

Мистия, не давая врагам времени очухаться, подскакивает к левому, уже почти поднявшему ствол Гекаты и уже сложенной воедино ладонью ударяет под челюсть с противным хрустом, заставив закусить нижними зубами кончик носа.

Рывок вправо, уже в прыжке закинув ноги на тело в бронежилете: левую в область шеи, а правую за поясницу, Мистия оборотом корпуса валит его навзничь. В те две секунды, покуда он падал, импульсная винтовка в его руках лёгким свистом харкнула короткой очередью, а после Агидель двумя ужасающими ударами размочалила ему лицо в кашу, под просто невообразимый панический крик обезумевшей паникой толпы, бросившейся куда глаза глядят.

Поднявшись, она метнулась в сторону магазинчика, но хвала всем силам небесным, Виви была целёхонька! В разом опустевшем холле завыла сирена, но заглушая даже её, по слуховым сенсорам Мистии негаданно ударил надсадный детский крик, полный горя и отчаянья! Оледенев нутром, она немедля развернулась, а после в поисках источника звука, замирая остатками физического естества, обошла большущий торговый автомат с мороженным.

Колени подогнулись и не неисправностью сервосуставов и искусственных мышц, не сбоем в программном ядре или моторных контролеров. Агидель, не веря оптически линзам, упала на колени, с ужасом глядя на невообразимую картину.

«А может, ну его!» – сказал Шмалялка у массивных гермоврат чистого победита на старом федеративном аванпосте!

«Тяни время, в бой не вступай!» – повелела ей Импи!

Лица друзей петлёю нескончаемых кошмаров не давали ей снов с момента пробуждения после имплантации мозга в это навороченное тело. А теперь к ним прибавится еще одна картина: Куутар, ревущая навзрыд, девочка в расползающейся луже крови, истово пытающаяся разбудить своих бездыханных маму и папу.

Ребенок, потерявший родных по её вине!