Позволь мне остаться

Пролог

Мирон

Ползу в плотном потоке машин. Пробка, млять! Ну как специально! Выехал с запасом и один хер опаздываю. Стопари впереди идущей машины стремительно приближаются. Резко жму на тормоз, машина встает колом, а я по инерции дергаюсь вперед, неприятно втыкаясь ребрами в руль. Да чтоб тебя!

Ненавижу выезжать в город, особенно в час пик, но нет же, другу приспичило закатить банкет именно в пятницу вечером. Нахрена, если есть огромный дом за городом? Но нет, им надо пафосно и красиво.

Элита, блин! Куда уж мне, холопу?

Ворчу мысленно, скорее, из вредности. Вырядился еще как придурок, в строгий костюм, который сидит на мне, как на корове седло. Да и чувствую себя крайне нелепо. Но чего не сделаешь ради друзей.

Семейство это Вороновое с ума меня сведет когда-нибудь точно. Угомонились бы уже, что ли, и зажили долго и счастливо. Расплываюсь в довольной улыбке, искренне радуясь за близких людей, и смотрю на часы. Блядь, впритык.

Перестраиваюсь в крайний правый и сканирую пространство вокруг. Где-то неподалеку был цветочный. Надо заехать, купить Ире букет. Телефон надрывно голосит, отвлекая от дороги. Торможу с запасом и смотрю на экран. Бывшая недожена. Опять. Весь мозг выебла за сегодня и продолжает с упорством самоубийцы.

– Юль, ты от меня чего хочешь? – рычу предупреждающе, очень надеясь, что она поймет свой косяк и оставит меня в покое. Не готов я к внятному диалогу. Не готов!

– Мир, не тупи, – тянет надменно. – Мне нужны деньги. Колин потерял работу и никак не найдет новую…

Ну просто высшая степень охуевшести. Особенно если учесть, что Колин никогда толком не работал.

– Член пососать не хочешь? – хмыкаю язвительно и чуть сильнее сжимаю телефон. – Помнится, у тебя это отлично получалось.

– Мне есть кому сосать.

Нашла чем гордиться, идиотка. Вот что-то, а в сексе Юлька профи. Может, именно на это я и повелся много лет назад. Молодой был, горячий. Крышу снесло нахрен вместе с тормозами.

– Вот он тебе денег и даст.

Все просто. Кто платит, тот и танцует девочку. У меня нет интереса в этой истории.

– Вообще-то я твоего сына воспитываю одна!

Снова наматывает мои нервы на маховик. Сука, тварина какая!

– Еще недавно ты говорила, что он не мой, – напоминаю сухо, всеми силами пытаясь не вестись на явную провокацию. Она ведь именно этого и добивается.

Конечно, я знаю, что Демьян – мой родной сын. Я давно сделал тест ДНК. Юля об этом даже не догадывается. И о том, что за ним присматривают, тоже. Он ни в чем не нуждается, а на нее мне насрать.

– Ну я же не серьезно, – идет на попятную, но слишком поздно.

– Не серьезно? – рявкаю раздраженно. – Тогда я хочу видеть своего сына!

Денег от меня больше не будет. Я и так был слишком щедр, столько лет содержал ее, нашего сына и того ебаря, которого он называет отцом.

– Это невозможно, – отрезает Юля. – Он даже не знает о тебе. Ты не имеешь права ломать жизнь ребенку!

Столько раз я все это уже слышал. Еще и виноват в том пиздеце, который она сама устроила в погоне за лучшей жизнью. Вычеркнула меня из своей жизни и жизни сына. А теперь еще смеет качать права.

– Ты, блядь, себя слышишь вообще?

Не выдерживаю, сбрасываю звонок и стискиваю руль. Скриплю зубами так, что вот-вот раскрошится эмаль. Я не видел собственного сына херову тучу лет. Сколько ему сейчас? Пятнадцать? Нахожу на телефоне фотку Демьяна. Мои люди поймали в кадр недалеко от магазина. Похож на меня в молодости… Он не знает, что Колин не его родной отец. Возможно, так даже лучше, пока я на такой опасной службе, лучше не иметь слабых мест.

Небрежно кидаю телефон на панель и сворачиваю с главной улицы на второстепенную, чтобы объехать пробку, но тут тоже довольно плотное движение. На противоположной стороне вижу небольшой магазинчик с надписью «Цветы». То что надо. Сворачиваю на обочину, включаю аварийку и выхожу на улицу, даже не заглушив двигатель. Первое марта, мать его. Весна наступила только на календаре. Поднимаю воротник пальто и перебегаю дорогу.

Ищу цветы для Иры, жены лучшего друга. Всеми силами пытаюсь поучаствовать и выбрать от души, но тщетно. Бывшая накрутила так, что я ни о чем не могу думать. Ни один букет не откликается. Тупо тыкаю на более-менее красочный. Оплачиваю и выхожу. Кладу на сидение рядом и сажусь за руль.

Медленно ползем по узкой улице. Впереди откуда-то взялся кордон. План-перехват прямо, но выглядит нелепо. Гайцы тормозят всех подряд и досматривают тачки. Ну уж нет, еще раз в подобном спектакле я участвовать не собираюсь. Сейчас не в том настроении, чтобы играть в игры, кто бы их не затевал. Торможу и открываю окно.

– Старший лейтенант Окунев, – представляется молодой гаишник. – Предъявите ваши документы и выйдите из машины.

– На каком основании? – вопросительно дергаю бровью, с трудом сдерживаясь, чтобы не разнести всю их богадельню к чертовой матери.

– У нас рейд. Приказ свыше… – звучит как-то совсем неуверенно.

– Рад за вас, – предупреждающе оскаливаюсь и показываю ксиву. – У меня свой приказ. Пропускай.

– Товарищ подполковник. Не положено без досмотра, – мнется старлей.

– Причина?

– Сбежал очень опасный преступник, – тараторит и все время норовит заглянуть в машину. – Он может быть где угодно.

Бред какой-то. От и до. Рука невольно сжимается в кулак, но я не позволяю эмоциям взять верх.

– Ты охренел? – рявкаю на старлея. – Думаешь, подполковник ФСБ будет прятать в своей машине преступника?

– Нет, но у меня приказ…

– Слушай меня сюда, – держусь на последних волевых. – Я пиздец как тороплюсь на свидание. Вон видишь букет? – Гаишник неуверенно кивает. – Девушка ждет, я и так в пробке застрял из-за вас. Пропусти по-хорошему, иначе я, блядь, устрою вам такой армагедец, вместе с вашим кордоном и «преступником».

– Ладно, проезжайте, – сдается Окунев. – Счастливого пути.

Жму на педаль и беспрепятственно проезжаю заграждение. Выруливаю снова на проспект. Пробка рассосалась, и едем довольно бодро. Но меня все не отпускает эта ситуация на дороге. Кого они там ловят? Бред же? Бред. Не нравится мне все это. Но разбираться нет времени, и так опаздываю. Телефон снова звонит. Ворон.

– Мир, ну ты где? – раздается в динамике голос друга.

– Еду.

– Долго еще?

В зеркало заднего вида случайно замечаю движение за задними сиденьями. В багажнике. На мгновение встречаюсь с кем-то взглядами. Что еще за херня?

– Начинайте без меня, – отзываюсь напряженно. – А у меня форс-мажор нарисовался внезапно.

– Случилось что-то? – Ворон мгновенно считывает мое напряжение.

– Ничего серьезного, – хмыкаю небрежно, не желая грузить его в такой важный день. – Извинись перед Ирой за меня и поцелуй.

– Обойдешься! – ворчит он недовольно, а я улыбаюсь. Ревность – это прекрасно.

– Я заеду на днях, поздравлю вас.

– Лады. Если что, я на связи, – с нажимом говорит Ворон. Завуалированно просит рассчитывать на него в любой ситуации. Я благодарен. Но пока справляюсь сам.

– Нормально все, отдыхайте.

Сбрасываю звонок и думаю, раскладывая всю ситуацию по деталям. Цветы. Преступник. В багажнике. Блядь! Вот засада. Почему все мне-то? Ладно, разберемся сейчас.

Уезжаю в безлюдное место. Достаю из бардачка ствол на всякий случай и выхожу из тачки. Открываю багажник и вижу, как тень мечется от меня и забивается в угол.

Какой же это преступник? Ребенок, что ли?

Хватаю за шкирку и выволакиваю на улицу, чтобы рассмотреть находку.

Худенькая светловолосая девчонка. Смотрит на меня огромными контрастно-темными глазищами и что-то говорит, но не слышно ни звука. Зажмуривается и словно сжимается, становясь еще меньше.

– Ты еще кто? – встряхиваю, как нашкодившего котенка. – Отвечай, что делаешь в моей тачке!

По ее щекам текут слезы, а губы снова шевелятся, но из горла не вылетает ни звука.

– Немая, что ли? – хмурюсь, а девчонка отчаянно кивает. Зашибись, однако. – И что мне с тобой делать?

– По-мо-ги-те, – читаю слоги по ее губам, а она умоляюще смотрит на меня. Вот же встрял!

Глава 1

Лия

Несколькими часами ранее…

Мы въезжаем в некогда знакомый мне город, большой и шумный после особняка, спрятанного за высоким забором на расстоянии двух часов перелета отсюда. Сейчас он кажется мне чужим и пугающим, как, впрочем, любой другой, будь он расположен хоть на краю света.

Страх давно стал перманентным состоянием. Я живу в нем двадцать четыре на семь. Иногда он обостряется и душит похлеще затянутого на шее ошейника. Вот как сейчас. Каждый вдох и выдох дается с трудом, а кислород, проникая в легкие, сжигает их изнутри.

Бывает он и другим, спокойно давящим на меня, словно бетонная плита, упавшая откуда-то сверху. В этом уже можно существовать и даже думать.

Думать сейчас я не могу, ищу в себе силы, но пока не получается. Частый стук сердца глушит, отбивая в горле, груди и ушах рваные ритмы.

Меня морозит. Холодно даже в машине с климат-контролем, и смотреть в окно тоже холодно. Вокруг все серое, на островках за тротуарами лежит снег, и совсем нет ощущения весны.

На мне кожаные брюки, обтянувшие от щиколотки до самой задницы, свободная белая полупрозрачная туника на узких бретелях, с глубоким вырезом, больше напоминающая пляжную, а под ней белье из тонкого кружева, и сейчас через него и ткань туники от холода проступили соски.

Поежившись, запахиваю легкую кожаную куртку, но Хозяин тут же дергает ее обратно, оторвавшись от своего планшета. Его ладонь легко скользит в вырез блузки, жадно, до боли сжимает полушарие груди. Рот искажает предвкушающая улыбка, а масленый взгляд черных глаз говорит мне о том, что его владелец возбужден.

Все это я давно выучила наизусть. Его пальцы скользят по тонкому кожаному поводку, пристегнутому к металлической петле на ошейнике, который намертво оплел мою шею. Не снимается никак, даже на время гигиенических процедур. А еще награждает электрическим разрядом за непослушание. Это все «подарок» Хозяина.

Тянет на себя за этот мерзкий шнурок, указывающий на мое место, и жестко впивается в губы коротким, грубым поцелуем, разгоняя ощущение страха, полыхающее в венах, до запредельных пиков. Дышать становится еще труднее, его язык, шарящий у меня во рту, не дает вдохнуть. Грубые пальцы поддевают ошейник и стягивают его, пока я не начинаю закатывать глаза в тихой надежде потерять сознание хотя бы на несколько секунд.

– Ли-и-ия, – хрипло тянет он мое имя, – отсоси мне. Сейчас, – грубо шлепает меня по щеке, чтобы пришла в себя. Большим пальцем размазывает слюну по моим губам и садится удобнее, сползая по спинке кожаного сиденья автомобиля, встретившего нас в аэропорту.

Спереди помимо водителя расположился помощник моего Хозяина. Между нами поднимается непроницаемое стекло, и непредсказуемое в своих сиюминутных желаниях чудовище расстегивает ширинку, указывает мне пальцем на вздыбленный член, обтянутый темно-синими боксерами. Тут же дергает за петлю поводка, вынуждая согнуться пополам.

– Не тяни. Ну! – требует он.

Опускаюсь на пол на колени сбоку от ног Хозяина, как его верная и послушная собачка. Ловко справляюсь с бельем, сжимаю горячий член в руке. Покорно смотрю в черные глаза Хозяина, старательно скрывая ненависть за страхом. Сейчас именно он для меня самый надежный щит. Хозяин любит, когда его боятся. Он возбуждается от этого еще сильнее. Он наслаждается этим.

Набрав в легкие побольше воздуха и заставляя себя не жмуриться, беру в рот сначала головку, а затем и всю длину, насколько позволяют данные обстоятельства.

Хозяин довольно хмыкает, нетерпеливо дергает бедрами и сам нажимает ладонью мне на затылок, желая протолкнуть свой орган мне в горло. Я давлюсь, он зло рычит, сделав еще одну попытку. Мне больно, и риск, что съеденный в самолете сэндвич и выпитая чашка чая окажутся на его брюках, становится все выше.

Я физически чувствую, как бледнею, представляя, какое будет наказание за такую выходку моего организма, но Хозяин все же прекращает измываться над моим ртом, позволяя ласкать его член так, как мне сейчас удобно.

Ему звонят. Я останавливаюсь, чтобы не мешать разговору. Успеваю сделать глубокий вдох, пока Хозяин принимает вызов. Ответив, он хватает меня за волосы и грубо дергает обратно, вжимая лицом в яйца, покрытые темными, жесткими волосами.

Отпускает, чтобы я могла продолжить ублажать его нетерпеливо подрагивающий член.

Взяв его в рот, послушно исполняю приказ, слушая обрывки разговора. К сожалению, ничего ценного. Хозяин равнодушно и односложно отвечает своему собеседнику, задавая совершенно нейтральные вопросы. Его заводит такая игра, я чувствую. Головка набухает, на моем языке появляется его смазка.

Ускоряюсь и он кончает, скрипнув зубами и прикрыв глаза, но так и не положив трубку. Пытаюсь отстраниться, но он не позволяет, горячая сперма ударяет в горло, наполняя рот терпким, неприятным вкусом. Сглотнув вязкую жижу, сижу у него в ногах и жду разрешения подняться, повторяя про себя одно-единственное слово: «Ненавижу». Чтобы не забыть, не раствориться в этом, не сойти с ума.

Сегодня мне обязательно надо быть послушной девочкой, иначе я могу лишиться того, зачем он взял меня с собой.

– Какая умница, – хвалит Хозяин, закончив свою беседу по телефону. – Помой за собой.

Заставляет вылизать его член, вновь запускает свою большую ладонь в вырез моей туники и терзает грудь, сминая ее, выкручивая соски, как рычаги громкости на приемнике.

Когда становится очень больно, я позволяю себе прикрыть глаза и судорожно вдохнуть. Он смеется, свободной рукой заправляя член обратно в штаны.

– На меня смотри! – рявкает, не вынимая ладонь из декольте.

Смотрю, я же послушная собачка. В его глазах столько тьмы, что если однажды она выйдет наружу, то точно скроет под собой пару больших городов. Если не уметь в ней дышать, можно захлебнуться. Первое время я умирала в ней. Часто. Много. Безвозвратно. А сейчас? Не знаю… у меня есть четкая цель, и я обязательно к ней приду. Чего бы мне это ни стоило.

Наигравшись и получив от меня нужные эмоции, Хозяин улыбается и убирает ладонь, оставив мне лишь бессильную злость и страх, наконец вернувшийся в состояние бетонной плиты.

– Рядом, – хлопает по свободному месту рядом с собой, и я возвращаюсь на сиденье.

«Можно мне воды?» – руками показываю ему. Во рту все пересохло и стянуло, а еще очень хочется запить вкус его члена.

Он знает язык жестов, выучил специально, чтобы понимать меня, но реагирует, только когда ему это интересно.

Хозяин опускает стекло и просит у водителя подать ему бутылочку из холодильника. Радует, что он отключен и вода оказывается теплой. Скрутив крышку, делаю несколько глотков, стараясь незаметно прополоскать рот.

Пейзажи за окном меняются, но я все равно не понимаю, куда мы едем. Напрягаю память, но испытанный два года назад шок лишил меня не только голоса, он будто частично подтер мои воспоминания. Наверное, чтобы не перегружать мозг ненужной информацией, как, например, местность, где я когда-то жила, или люди, встречавшиеся на моем пути. Но есть то, что я точно никогда не забуду: то, как оказалась в ошейнике.

Когда жены Хозяина нет рядом, у меня есть право общаться с ним жестами, а он отвечает, если хочет, по настроению. Но чаще он все же отвечает.

«А куда мы едем?» – жестами задаю вопрос и убираю волосы за уши, поправляю ошейник, больно натирающий кожу с левой стороны.

– В больницу. Хочу показать первоклассному врачу свою хорошую девочку. – После минета он в отличном настроении и снова улыбается, показывая, что это его благо мне, забота о любимой зверушке.

«Ветеринару?» – нервно всплывает в голове, но за такое можно выхватить, поэтому я все еще послушная девочка.

«Но у меня ничего не болит», – облизнув губы, моргаю несколько раз подряд.

– Ты забыла, кто здесь принимает решения? – Его голос становится жестким. – Я решаю, болит у тебя что-то или нет!

«Прости, – покорно опускаю голову. – А к сестре поедем?» – решаюсь вновь на него посмотреть.

– Сначала в больницу.

«Ты обещал», – напоминаю ему.

– Я сказал, сначала в больницу, потом, возможно, к сестре, Лия. Не зли меня, – отрезает Хозяин, дернув меня за ошейник.

Затихаю и снова смотрю в окно, силясь вспомнить район, в который мы въехали.

– Какого хрена мы плетемся? – Хозяин рыкает на водителя.

– Пробка. А нам, чтобы к медцентру подъехать, надо в конце улицы развернуться, – поясняет он.

Меня укачивает от того, что машина то дергается вперед, то тут же останавливается. Допиваю остатки воды и рассматриваю, как параллельно с нами останавливается еще одна машина. В ней, похоже, семья. Беззаботно общаются. Такие далекие, как инопланетяне. Или просто нормальные. В моем мире давно нет ничего нормального. Я живу с изнанки, где собраны все человеческие пороки и грязь.

Мы доползаем до заветного конца улицы, разворачиваемся и подъезжаем к какому-то зданию. Хозяин выходит первым, тянет за поводок, и я послушно выползаю за ним, моментально продрогнув до костей. Клацая зубами от холода, чувствую, как он легко курсирует под туникой. Тонкая куртка не спасает от низкой температуры и ветра, но никому нет до этого дела.

Хозяин отстегивает поводок, чтобы привлекать меньше внимания. Швыряет его своему помощнику и грубо хватает меня под руку, дергая ближе к себе.

– Рыпнешься, – слабый ток проходит по коже, заставляя дернуться, а Хозяин продолжает: – Я тебя поймаю и выдеру в задницу без смазки, а потом пристегну к батарее, и ты неделю будешь жрать и пить из собачьих мисок. Раком. Поняла?

Послушно киваю, отлично зная, что это не штука. Все будет точно так, как он говорит. Этот урод всегда выполняет обещания. Столько этих зверских наказаний я уже испытала на себе, но все, что нас не убивает, делает сильнее.

Иду за Хозяином в здание и как ребенок радуюсь тепловой завесе над входом, обласкавшей меня потоком согревающего воздуха. В светлом холле тоже тепло. За стойкой регистрации несколько приветливо улыбающихся сотрудниц. К ним идет помощник Хозяина, быстро что-то решает и возвращается к нам.

– Пятый этаж, пятьсот двадцать седьмой кабинет. Нас ждут.

В красивой блестящей коробке лифта поднимаемся на тот самый пятый. Уютный коридор с зелеными растениями в кадках и милыми диванчиками. Есть несколько телевизоров, у каждого кабинета электронное табло с номером и данными врача. Я бегу по ним взглядами, пока мы ищем свой пятьсот двадцать седьмой, и замечаю, что тут везде только гинекологи с разными степенями и более узкими профилями, но именно гинекологи.

Наш кабинет оказывается предпоследним в коридоре. Хозяин оставляет меня с помощником, а сам входит в кабинет с табличкой: «Гаврилов Степан Тарасович» и фотографией приятного на вид седовласого мужчины.

«Меня позволят осмотреть мужчине?» – тут же удивленно моргаю. Волна удушающего страха снова подкатывается к горлу. Тут определенно что-то не так.

– Давай ее сюда. – В коридор выглядывает Хозяин.

Помощник, в отличие от него, гораздо бережнее берет меня под руку и ведет к кабинету. Вхожу, попадаю под внимательный взгляд доктора. Он перестает казаться мне добрым. Все здесь ощущается опасным, зловещим. Мои инстинкты кричат, что надо бежать, но я ведь не могу. Я не принадлежу себе.

– Ты уже была у гинеколога? – добродушно спрашивает мужчина, только глаза у него все такие же холодные, и я ему не верю!

Киваю, подтверждая, что была.

– Значит, для тебя тут не будет ничего нового и страшного. Проходи за ширму, раздевайся и устраивайся на кресле, я сейчас подойду.

Пока я дрожащими пальцами снимаю куртку и расстегиваю штаны, пытаюсь расслышать глухой, удаляющийся разговор. Дверь хлопает.

Мы теперь вдвоем?!

– Чего ты стоишь? Ложись, – указывает врач.

Рефлексы срабатывают быстрее головы. Короткое слово – приказ: «ложись», и я оказываюсь на кресле, голая ниже пояса.

Бедра дрожат, зубы стучат от манипуляций врача. От обычного осмотра он переходит к осмотру при помощи аппарата УЗИ. Чему-то кивает, что-то пишет.

– Одевайся, – командует мне.

Послушно спрыгиваю на пол и быстро надеваю белье, штаны, куртку.

– Так, девочка, сейчас тебе надо будет выпить вот эти таблетки, – вынимает из блистера две штуки и вкладывает мне в ладонь. – Пойдем со мной, – обходит стол и подталкивает меня в лопатки.

Выхожу. На диванчике только помощник Хозяина. Поднимается, чтобы проследовать за нами, но врач объясняет, что в хирургическое крыло посторонним нельзя и Хозяин в курсе, они договорились обо всем. Выход все равно только здесь, и деться мне некуда.

Плохо соображая, иду за врачом. Мы оказываемся в закрытом на первый взгляд крыле. Входим в очень светлый кабинет, похожий на небольшую операционную.

– Пей таблетки, девочка. Вон там вода. Сейчас к тебе придет анестезиолог и подготовит к стерилизации.

Глава 2

Лия

«Сте-ри-ли-за-ция» – прокручиваю по слогам страшное слово.

Как собаку, да?

Хозяин любит секс без защиты, но не хочет его последствий. Для последствий есть официальная жена.

Новая волна страха поднимается от низа живота к горлу, но я всеми силами стараюсь не впадать в панику. В кабинете ведь никого нет. Это ведь… Да, это может быть шансом! Сколько у меня секунд? Куда бежать? Если поймают, наказание будет страшным. От одной мысли об этом тело покрывается крупными мурашками. Но я не могу не попробовать.

Это частная клиника. Наверняка везде камеры. Значит, мне надо что?

Боже, как страшно! Тру ладонями стянутое ошейником горло. Время уходит. Мне нужно слиться с местностью. Спрятаться, оставаясь на виду.

В операционной может быть одежда персонала? Вряд ли, но я все равно обшариваю каждый закуток. Нахожу еще одну дверь. Дергаю за ручку. Открыто. Здесь странно: раковины, средства какие-то, сушилки.

Да! В корзине для белья нахожу халат, шапочку, маску. Все смятое, с пятнышками и неприятным запахом, бьющим в нос. Это не самое страшное, что может произойти. Мелочь. Всего лишь мелочь…

Встряхиваю одежду. Смято не так критично, как показалось на первый взгляд. Переодеваюсь, прячу светлые волосы под полупрозрачную шапочку, закрываю лицо маской и мечусь к выходу из этого ужасного кабинета.

Прислушиваюсь к звукам за дверью. Тихо.

Интересно, о чем Хозяин договорился с врачом? Может, я сейчас выскочу прямо на него, а все происходящее – обычная провокация?

Тело, знающее, как может быть потом больно, не желает двигаться с места, а мозг агонизирует от страха, вновь пытаясь утянуть меня в панику.

Нельзя. Высок шанс совершить ошибку.

Пытаясь проглотить собственный пульс, колотящийся в горле прямо в ошейник, резко выдыхаю и открываю дверь. В коридоре тихо, как в морге. Рабочий день закончен. Ни единой души и двери, двери, двери. Все одинаковые, закрытые.

Мамочки! Куда мне? Надо двигаться естественно, и я просто шагаю вперед, толкая одну дверь, за ней вторую. Третья оказывается открыта. Сердце останавливается и запускается, только когда я вижу, что за рабочим столом никого нет. Из глубины кабинета слышен тихий мужской голос, явно говорящий по телефону.

Схватив со стола первую попавшуюся папку, прижимаю ее к себе и, вернувшись в коридор, едва не плача от отчаяния, иду вперед, надеясь на шанс. Тут ведь обязана быть служебная лестница! Я знаю, чувствую, что она рядом. Мне бы успеть найти.

Всхлипнув, открываю двустворчатую дверь с длинной блестящей ручкой. Наверное, пожарная.

Господи, лестница!

Если бы могла, я бы взвизгнула от счастья. Прохладой веет, и пахнет сигаретным дымом, но уже едва ощутимо. Значит, никого не должно быть, да?

Может быть, но я все равно иду по лестнице, продолжая прижимать к себе папку. Спотыкаюсь о что-то. Стеклянная баночка заваливается на бок и скатывается по ступенькам, рассыпая пепел по серому бетону. Звон стоит такой, что кажется, сейчас сюда сбежится вся больница.

От страха по щекам текут горячие слезы. Пусть в этом мире будет хоть немного справедливости. Пожалуйста. Я хочу на свободу, иначе стерилизацией Хозяин не ограничится. Он меня сломает, а мне нельзя…

Сморгнув слезы, спускаюсь на первый этаж и упираюсь в еще одну дверь. Дергаю за ручку. Еще раз. Еще.

«Ну какого черта ты не открываешься?» – хнычу мысленно, пнув ее ногой.

Кидаю папку на ступеньки, осматриваюсь и только сейчас замечаю прямоугольное окно, расположенное высоко от пола, но, если подтянуться, я смогу в него выбраться. Вопрос в том, хватит ли силы в моих руках на то, чтобы себя поднять.

Не знаю, вселенная или адреналин, а может, они вместе все же решили мне помочь. Но с третьей попытки мне удается дотянуться до ручки и открыть это подобие большой форточки.

Срываюсь вниз и повторяю снова, чем-то поцарапав ладонь. Ныряю в окно и мешком плюхаюсь в снег, в этот раз радуясь, что он не растаял. Получаю пару новых синяков, но даже не заостряю на этом внимание.

Сделав вдох морозного воздуха, поднимаюсь и, прижавшись к стене, двигаюсь за угол здания, чтобы рассмотреть дальнейший путь отхода.

Так, Лия, дышать. Забор. За ним твой шанс… на что-то. Пока просто шанс. Все просто. Надо добежать, пролезть между широко расставленными прутьями и оказаться среди людей.

Сколько прошло времени? Вечность?

Трогаю ошейник. Отчетливее чем обычно, ощущаю электроды, впивающиеся в кожу как зубы вампира.

Значит, не так уж и много. Наверное, несколько минут. Три, четыре?

Стрельнув взглядом по верхам, обращаю внимание, что здесь нет камер. Решили не тратиться на наблюдение за мусорными баками. Правильно. Вам не надо, а мне на руку.

Снова резко выдохнув, со всех ног бегу к забору, чувствуя, как под тонкий халат и тунику пробирается мороз, а по позвоночнику стекает ледяной пот. Мне холодно до стука зубов и в то же время жарко.

Издалека расстояние между прутьями казалось больше. Как там говорят: пролезет голова, значит, пролезет все тело? Но это про кошек. Впрочем, сейчас я готова стать кем угодно, лишь бы спастись. Отступать мне больше некуда.

Медицинская шапочка в процессе сползает, и волосы падают на плечи. Пролезает! Выталкиваю остальные части собственного тела на улицу и бегу по тротуару, врезаясь в тепло одетых людей.

Останавливаюсь только на светофоре.

Десять секунд, девять, восемь, семь… – меняются светящиеся цифры.

Кручу головой из стороны в сторону. Мне кажется, я вижу угрожающе горящие фары машины Хозяина. Они приближаются. Я вжимаю голову в плечи, машина проносится мимо, и меняется свет светофора.

Срываюсь с места и несусь на другую сторону.

Магазины, кафе. Спрятаться совсем негде.

«Что же ты за большой город такой, а?!» – остановившись, отчаянно топаю ногой.

У обочины резко притормаживает машина. Из нее выходит мужчина и направляется к цветочной лавке. А я, понимая, что это мой последний шанс, бегу к его незапертому автомобилю. Ныряю в теплый салон на заднее сиденье и, еще не веря своему счастью, быстро оглянувшись во все стороны, перелезаю в просторный багажник. Затихаю, не зная, что будет дальше.

Мужчина возвращается из магазина. Слышу, как шуршит упаковкой цветов. До меня дотягивается их запах вместе с запахом улицы. Дверь хлопает, я вздрагиваю.

Вздрагиваю второй раз, когда автомобиль трогается с места, и в третий, когда, проезжая с незнакомцем мимо клиники, я получаю разряд тока в шею. Это может означать только одно – Хозяин узнал, что его любимая игрушка сбежала.

Электричество пронзает мгновенно, проходит по всему телу и напрягает все мышцы сразу. Стискиваю зубы, чтобы не проронить ни звука, и по инерции хватаюсь за ошейник. Просовываю пальцы, оттаскиваю его от кожи и обреченно прикрываю глаза. Каждая последующая волна будет мощнее, чем предыдущая. Пока сердце не остановится от болевого шока.

Машина отъезжает дальше, и пытка прекращается, не выдержав расстояния. Стараясь дышать как можно тише, прислушиваюсь к каждому звуку. Движение замедлилось. Похоже, попали в пробку.

И вдруг мы встаем намертво. До меня доносятся грубые мужские голоса:

– Старший лейтенант Окунев. Предъявите ваши документы и выйдите из машины.

– На каком основании?

– У нас рейд. Приказ свыше…

– Рад за вас. У меня свой приказ. Пропускай.

– Товарищ подполковник. Не положено без досмотра.

– Причина?

– Сбежал очень опасный преступник.

Это я, что ли? Нет, вряд ли Хозяин будет привлекать полицию. Ему интереснее поохотиться, найти меня самому и…

Не буду думать об этом.

– Ты охренел? – грозно рычит мужчина за рулем. – Думаешь, подполковник ФСБ будет прятать в своей машине преступника?

Их перепалка продолжается, но нас все же отпускают. Мужчине звонят. Хрипло и раздраженно он говорит по телефону, но голос смягчается, пока не застывает на пару секунд, превратившихся в вечность.

Осторожно высовываюсь из-за подлокотника. Наши глаза на мгновение встречаются. В панике прячусь, молясь, чтобы мне просто показалось. Но движение машины резко меняется. Оно словно становится резче, быстрее и неожиданно прекращается.

Раздается хлопок двери. Приближающиеся шаги. Багажник открывается, впуская внутрь холод и энергетику этого человека. Он, будто, гора возвышается надо мной, удерживая в одной руке пистолет. Убьет меня?

«Не надо, пожалуйста», – беззвучно умоляю и трясусь от страха. Мужчина грубо хватает меня за шкирку и рывком выдергивает из багажника.

– Ты еще кто? – встряхивает и рассматривает, как неведомую зверушку. – Отвечай, что делаешь в моей тачке?! – Голос строгий, габариты пугают, но глаза не злые. Отступать все равно некуда…

Забываюсь и кричу, пытаясь объясниться. Губы шевелятся по инерции, но из горла не вылетает ни звука. Осекаюсь и сжимаю шею ладонью. А по щекам опять текут слезы. Как сказать ему, что он мой последний шанс? Целый подполковник ФСБ! У него сила, у него власть. Если он мне не поможет, больше не поможет никто. Но все, что я могу, это открывать и закрывать рот, глядя в его темные глаза.

– Немая, что ли? – хмурится мужчина, а я отчаянно киваю. – И что мне с тобой делать?

– По-мо-ги-те, – проговариваю одними губами по слогам и глотаю предательские слезы.

Если он не спасет, Хозяин найдет меня и вернет обратно в ад, из которого я с таким трудом сбежала. Помощи ждать больше не от кого, а ошейник все туже сжимается вокруг шеи.

– Твою ж мать! – ругается подполковник.

Хватает меня за шкирку, с легкостью поднимает над землей и заталкивает обратно в багажник. Сворачиваюсь в комочек, глядя на него оттуда.

– Раздетая еще, – ворчит он.

Снимает с себя теплую куртку и накидывает на меня. Обдает теплом и чужим ароматом. Мужским, терпким, совсем незнакомым, но приятным. С благодарностью кутаюсь в него.

– Ляг и веди себя тихо! Пока я не разрешу подняться. Поняла?

Киваю и тут же демонстрирую, что правда все услышала. Он накрывает меня чем-то еще. Становится темно и тепло.

Хлопают двери, и машина подполковника трогается с места.

Глава 3

Мирон

Жму на газ и выруливаю с обочины. Смотрю в зеркало заднего вида и напряженно думаю. Какого хера происходит, а? В совпадения и случайности я давно не верю. Какова вероятность, что девушка рандомно выбрала мою машину? Меньше процента! Но… всегда есть это гребаное «но», которое не дает мне выкинуть ее из багажника.

Преступник этот сбежавший из головы все не выходит. Останавливался я только за цветами. Что там может быть? Да ничего, в общем-то. Обычный спальный район. Медцентр недалеко. Какой-то навороченный, для элиты. Девчонка не похожа ни на преступницу, ни на мажорку. А на кого она похожа? Хер ее знает, я и не рассмотрел толком. Маленькая и испуганная, словно дикий зверек. Может, все это просто игра? Да ну, бред…

Ой, пиздец! Мало мне было геморроя? И куда ее везти? По-хорошему надо к нашим сдать и пусть разбираются. Это вообще не мой профиль. Нет человека – нет проблем. Но что-то не дает мне так с ней поступить. Интуиция вопит, что девочка непростая. Но ведь нас никто не преследует и больше не останавливает.

Достаю мобильный и набираю номер знакомого полкана в ГИБДД.

– Сушков, слушаю, – раздается в динамике.

– Евгений Борисыч, добрый вечер.

– А-а-а, Мирон! Здравствуй, дорогой. – Полковник радушно улыбается. – Что-то случилось?

– Да вроде нет, вопрос у меня к вам…

– Так задавай.

– У нас в городе план-перехват?

– С чего вдруг?

– Вот и мне интересно с чего, – смотрю в зеркало заднего вида, на свою попутчицу. – Недавно останавливал меня старлей Окунев, хотел досмотреть машину. Преступника ищут сбежавшего…

– Да бог с тобой! Нет у нас никаких беглых преступников, – смеется полковник. – Ты же знаешь, как мы работаем.

Знаю. Поэтому и спрашиваю. Все не по уставу и не по протоколу.

– Ясно, значит, показалось, – усмехаюсь я. – Спасибо, Евгений Борисович.

– Давай, будь здоров.

Сбрасывает звонок, а я все же ловлю девчонку, которая высовывается из-за подлокотника. Точно про нее эта история! Чутье не обманывает, а инстинкт охотника просыпается внутри и разогревает кровь.

Ладно, уговорила. На перекрестке немного сбрасываю скорость и все же сворачиваю направо. В другую сторону от отдела. Сначала поговорим, а потом я решу, что с ней делать дальше.

На телефон приходит сообщение. Ворон. Открываю, а там фото со свадьбы. Он и Ира. Счастливые. Светят кольцами. Наконец-то женаты! С третьей попытки и спустя шестнадцать лет. Невольно улыбаюсь, искренне радуясь за друзей, и пишу в ответ поздравления. Я пропустил этот праздник.

Паркуюсь напротив подъезда ничем не приметного дома. Старый фонд. Зато тихо и спокойно. Здесь у меня небольшая квартира. Бываю я в ней крайне редко, чаще всего, когда нужно остаться в городе по работе или для личной встречи. Глушу двигатель и разминаю мышцы шеи.

– Ну что, беглянка, – ловлю в зеркало ее глазищи и усмехаюсь. – Пойдем знакомиться?

Забираю цветы и выхожу из машины. Без куртки неприятно зябко. Веду плечами и открываю багажник. Девчонка смотрит на меня и не двигается.

– Не бойся, пойдем, – протягиваю руку, хочет дернуться в сторону, но остается сидеть на месте.

– Ку-да, – читаю слоги по ее губам.

– Здесь у меня квартира. Не в машине же сидеть.

Она пару секунд раздумывает, а потом все же кивает и дает мне свою ладонь. Осторожно вытягиваю ее из багажника, помогаю надеть куртку нормально и всовываю в руки цветы. Вскидывает на меня глаза, не понимая, чего я хочу.

– Чтобы соседи задавали меньше вопросов.

Снова кивает. Кладу ее крошечную ладошку себе на локоть и веду к подъезду. Вместе, как пара, мы поднимаемся на этаж. Открываю замок и пропускаю девушку в квартиру. Включаю свет и закрываю за нами дверь.

– Проходи на кухню, я сейчас, – снимаю с ее плеч куртку и вешаю на крючок.

Открываю двери в шкаф и дергаю небольшой рубильник. Ну вот и все, теперь мы можем говорить спокойно. Звукоизоляция в квартире отличная, а еще глушилки по периметру. Своего рода бункер на минималках.

Стягиваю пиджак и расстегиваю несколько пуговиц на рубашке. Иду на кухню и залипаю на образ девушки у окна. Она стоит, обняв себя руками, и смотрит вдаль. Такая изящная и хрупкая, словно фарфоровая балерина. Меня таким не пронять. Усмехаюсь, включаю свет и беру с холодильника блокнот с карандашом. Немая же!

– Иди ко мне.

Она вздрагивает и оборачивается, а я, наконец, получаю возможность ее рассмотреть. Большие, чуть раскосые глаза цвета крепкого кофе придают ее внешности еще больше хрупкости и трогательной экзотики. Аккуратный маленький нос и полные, чувственные губы, словно созданные для поцелуев. Оливковая кожа с нежным румянцем на щеках делает ее вообще нереальной, похожей на куклу. Ва-ау! Мелкие мурашки прокатывают по телу, вздыбливая волосы на загривке. Дыхание на мгновение задерживается, а пульс срывается в ритмичный галоп.

– Нихрена себе, – выдыхаю тихо и качаю головой, скидывая наваждение.

Реально красивая девка, но это вообще не имеет значения. Я давно завязал с такими опасными экземплярами. Гульнара меня вполне устраивает и в постели, и в отношениях.

– Вот, держи, – пододвигаю к ней блокнот. – Напиши свое имя.

Послушно выполняет и ровным почерком выводит буквы «ЛИЯ». Красивое и загадочное, ей подходит.

– Меня зовут Мирон, – представляюсь и перехватываю ее немного растерянный взгляд. – Ты просила помочь тебе. Расскажи, что случилось?

Лия, очевидно, волнуется и сильнее стискивает карандаш в дрожащей руке. Внимательно наблюдаю за ней, кожей ощущая неладное. Она смотрит на блокнот, но ничего не пишет, а инстинктивно трет шею.

– Лия? – вопросительно дергаю бровью и складываю руки на груди.

Так мы ни о чем не договоримся. Она едва слышно вздыхает и пишет:

«Меня хотели похитить, но я сбежала. Помогите мне спрятаться».

– Кто эти люди? – хмурюсь, мысленно пытаясь сопоставить факты с ее словами. – Зачем им тебя похищать?

«Я не знаю» – зачеркивает. – «Не помню, но мне очень страшно»

Подозрительно прищуриваюсь и сканирую девчонку взглядом. Врет. Это читается в каждом жесте. Врет или кого-то выгораживает. А в воздухе витает страх. Дикий. Неконтролируемый.

Девочка, кто ж тебя так напугал, что ты не хочешь мне рассказать?

– Ты же мне не врешь? – спрашиваю прямо.

Лия упрямо поджимает губы и качает головой. Не хочет делиться. Что ж, дело ее. Не зная всей правды, я вряд ли смогу помочь. Но, может, и к лучшему. Я давно привык не вмешиваться в проблемы чужих мне людей, особенно когда не просят.

– Ладно, – равнодушно пожимаю плечами. – Завтра я отвезу тебя в управление. Там тебе помогут справиться с ситуацией.

Лия резко дергается ко мне и хватает за предплечье. Сжимает обеими ладонями и качает головой. Глазищи становятся огромными, словно я предложил скормить ее людоеду.

– Что? – вопросительно изгибаю бровь.

Быстро выводит на бумаге: «Не отдавай меня, пожалуйста». Внутри все переворачивается от ее слов, наполненных отчаянием, но внешне я остаюсь спокойным и отстраненным. Привычка, выработанная годами.

– Ты понимаешь, о чем просишь? – сухо интересуюсь.

Молоденькая девочка хочет остаться в компании взрослого мужика. Это же ненормально? Наверное.

«Позволь мне остаться. Я заплачу» – читаю очередные слова, взрывающиеся в сознании словно снаряды. Сюр какой-то!

– Чем ты можешь заплатить? – усмехаюсь и качаю головой.

В следующую секунду Лия начинает торопливо раздеваться. Дрожащие пальчики снимают тунику и расстегивают брюки.

Вот это нихрена себе я попал.

Хмыкаю и прислоняюсь к стене. Молча наблюдаю, как девчонка снимает одежду, и никак не комментирую. Мне нечего сказать. Слов тупо нет, я немного в ступоре. Хотя нет, я в конкретном таком ахуе.

Лия полностью раздевается. На ней нет ничего, кроме дурацкой цацки на шее. Она кажется неуместной, но раз сама не сняла, значит, нравится. На носочках подходит ко мне, но в глаза не смотрит, а разглядывает плитку на полу. Охренеть просто. Так мне себя еще не предлагали.

Между нами метр расстояния. Лия не двигается, словно ждет от меня чего-то. А я тупо пялюсь на ее идеальное тело, получая эстетическое удовольствие. Охрененная девочка. Высокая грудь. Двоечка, не больше, такая в аккурат поместится в ладони. Темные горошины сосков. Узкая талия, крутой изгиб бедер и длинные ноги. Между бедер все чисто выбрито, да и вообще гладенькая девочка.

Реакция организма не заставляет себя ждать. Я ж не импотент. Член болезненно дергается в штанах, напоминая, как мы с ним давно не навещали Гульнару. Надо бы исправить это досадное недоразумение, а то скоро на девочек кидаться начну. Совсем уже из ума выжил.

– Ты охренела? – цежу сквозь зубы и шумно втягиваю воздух. Не той дорогой ты решила пойти, девочка. – Посмотри на меня!

Лия дрожит, поднимает на меня глаза полные слез и до крови кусает губы.

– Нашла чем удивить, – болезненно усмехаюсь, стараясь не опускать взгляд. – Думаешь, я бабы голой не видел?

Она не отвечает, лишь обхватывает себя ладонями в жалкой попытке прикрыться. Поздно, млять! Мой внутренний зверь все уже видел и теперь жаждет крови. Но я сильнее. Медленно расстегиваю рубашку и внимательно наблюдаю за Лией. Ее зрачки расширяются, почти полностью поглощая радужку, и в них застывает ужас. Но не шевелится и не пытается убежать.

Мда… Так себе из нее шлюха.

Накидываю ей на плечи свою рубашку и запахиваю полы. Так гораздо лучше, даже напряжение немного спадает.

– Картошки лучше почисть, – ставлю на стол початую сетку с картофелем. – А то жрать охота.

Высыпаю в раковину и ухожу в душ. Нахрен такие приключения в моем возрасте. Я ж не пацан сопливый, чтобы на девок прыгать без разбора. Но организм со мной не согласен, перед глазами так и стоит покорная и очень соблазнительная девочка. И ждет, когда я возьму ее прямо на кухонном столе.

Блядь! Эрекция становится невыносимой. Стягиваю с себя остальные шмотки, включаю холодную воду и уверенно шагаю под душ. Тело приходит в тонус, и напряжение понемногу отпускает. Делаю воду теплее и прикрываю глаза. За всеми этими приключениями не могу отделаться от ощущения, что упускаю что-то важное. Что-то прошло мимо моего внимания. Где-то проеб случился.

Пытаюсь загрузить мозг работой и проматываю еще раз всю ситуацию от начала и до конца. Врет девочка. Боится. И «плата» ее не настоящая. Трясется, как осиновый лист на ветру. И как разгадать этот ребус? Не успеваю даже развить мысль, как слышу грохот на кухне. Сердце с перепугу ухает вниз, а тело по инерции приходит в движение.

– Твою мать! – практически выпрыгиваю из ванной, едва успев обмотать бедра полотенцем.

Глава 4

Лия

Я что-то сделала не так? Не понимаю.

Застыв посреди кухни, слушаю, как за стеной льется вода. А что мне делать теперь? Он меня выгонит? Я не понравилась? Ведь я предложила ему то, что нужно всем мужчинам. То, чему меня учили.

Моя жизнь резко сузилась до последних двух лет. Начинает казаться, что «до» было лишь сном или фантазией. По велению Хозяина из меня лепили идеальную послушную игрушку, которая умеет доставлять удовольствие, терпит, еще и молчит. Красивый аксессуар, чтобы было не скучно в дороге. Эксклюзивная вещь без права на собственные желания.

Подполковнику бы понравился секс со мной. Я знаю. Я умею все. Любые пошлые фантазии. Но он… Черт, он ушел! Еще и рубашку свою отдал как человеку, девушке. Она огромная для меня, но ценнее самых дорогих украшений. На языке крутится давно забытое слово «забота». Получить ее от мужчины странно.

Дергаю рубашку за воротник, подтягивая ближе к лицу. Вдыхаю парфюм. Резковатый, щекочущий ноздри, сильный. А по щеке течет слеза, потому что не взял, не унизил, не ударил – укутал в свое тепло, оставшееся на ткани.

Шмыгнув носом, смотрю на продолговатые картофелины в раковине и свои руки, заточенные под эротический массаж и ласки мужских гениталий. Не под картошку. Я не умею. Совсем! Но он… просил? Это же тоже про что-то человеческое – не отдавать команды «сидеть», «лежать», «встань в определенную позу», а просить.

Вытерев слезы, берусь за нож и примеряюсь к первому овощу, в некоторых местах покрытому прилипшей землей. Кручу его во все стороны, начав шкрябать по шкурке. Не чистится. Надавливаю на лезвие. Оно входит глубже в овощ и срезает больше. Получается неровный край, но я очень стараюсь.

Если Мирону не понравится, он меня прогонит? Не поможет? Что еще я смогу предложить?

Нет у меня ничего! Совсем! Только мое тело. Но оно ему не нужно…

Отчаяние накатывает волнами, и еще один овощ превращается в кривого уродца. Нужна какая-то посуда. На столе грязные шкурки, песок. Где искать? И имею ли я на это право? Мне просто сказали чистить овощи.

Боже, как все сложно. Как страшно сделать ошибку. Но человек, который отдал мне свою рубашку, не станет ругать за кастрюлю, взятую без спроса. Правда ведь? Очень хочется верить.

Оглянувшись, рассматриваю шкафчики. Открываю первый попавшийся и достаю посуду. Переложив в нее две очищенные картофелины, приступаю к следующей. Она снова похожа на нечто странное неопределенной формы. Зажмурившись, выдыхаю и достаю их раковины еще одну, стараясь ножом хоть немного скруглить края, чтобы они были аккуратнее, но ничего не получается!

Кошусь на закрытую дверь ванной и как заклинание повторяю: «Пожалуйста, не выгоняй».

Перепачканными в земле, дрожащими пальцами кое-как справляюсь с половиной овощей. От того, что выпуклость на рукоятке ножа больно вдавливается в ладонь, на коже остаются некрасивые следы.

Хозяину бы такое не понравилось. Только ему можно оставлять на моем теле синяки или ссадины от плети и других предметов, которые его возбуждают. В любом другом случае я должна быть идеальной и в любой момент готовой принять его член.

Стоит вспомнить, все тело вздрагивает, превращаясь в струну. К боли сложно привыкнуть, даже если готовишься. Иногда после жесткого секса она еще долго мучает меня фантомами. Когда видимых следов уже нет, а они все равно болят.

«Ай-яй!» – встряхиваю рукой, и на стол попадают алые капли моей крови. Из некрасивого, глубокого пореза на пальце она стекает по нему, запястью, на предплечье, пачкает пол.

Порез жжется и пульсирует. Иду к раковине, промываю, но кровь идет и идет, делая воду розовой. Начинает тошнить, но я упрямо держу раненый палец под холодной струей.

Закручиваю кран, оглядываюсь в поисках бумажных полотенец, но тут только простое, тканевое. Как же я буду его пачкать?

«Неуклюжая дура!» – ругаю себя, шагая к столу. Тут эта картошка еще не дочищена. Кровь вроде останавливается, и я осторожно возвращаюсь к своей задаче.

Кинув последний очищенный овощ в кастрюлю, берусь за ручки, чтобы отнести ее в раковину и отмыть картофель от земли. Может, так он будет выглядеть чуть лучше.

Поднимаю посуду от стола. Порезанному пальцу становится больно, а перехватить ручку удобнее не получается. Кастрюля выскальзывает из рук, с грохотом приземляется на пол, и все овощи оказываются рассыпаны вокруг меня.

«Мамочки», – вжимаю голову в плечи и крепко зажмуриваю глаза. Громко ударившаяся об стену дверь ванной заставляет меня их открыть и задрожать еще сильнее.

Мокрый подполковник в одном полотенце на бедрах выскакивает на кухню и застывает, глядя на творящийся бардак: уродливо очищенная картошка, оказавшаяся даже под столом. Капли воды и несколько пятнышек моей крови. Я все же испачкала ему полы.

«Простите», – шевелю губами, сложив ладони в умоляющем жесте и глядя куда угодно, только не в глаза этому мужчине.

Его мощная грудь, покрытая татуировками, ходит ходуном, а мышцы на руках, кажущихся сейчас огромными, похожи на натянутые канаты. По торсу стекает вода, а полотенце вот-вот упадет к его ногам.

«Простите меня, пожалуйста», – показываю жестами, но он не понимает.

Резко выдохнув, проводит крупной ладонью по лицу, закатывает глаза, качает головой, всем своим видом показывая, как «рад» моему появлению.

Рука сама дергается к пуговицам его рубашки. Получаю по ней пальцами. Подполковник показывает мне кулак и присаживается на корточки, разглядывая овощи странной формы.

– Ты ее не почистила, а измучила.

Усмехается, замечает кровь.

– Порезалась, что ли? – поднимает на меня взгляд.

Киваю и показываю ему средний палец. Тут же вспыхиваю от ужасно неприемлемого, некрасивого жеста и прячу руки за спину.

Мирон смеется, снова качая головой.

– Чего не сказала, что готовить не умеешь?

Пожимаю плечами.

– Ясно, – поднимается, накрывая меня своей тенью. – Давай сюда свой палец, – раскрыв ладонь, требует он.

Несмело протягиваю ему руку, больше не делая неприличных жестов. Он осторожно проводит подушечками пальцев по моей ладони. Замечает следы от ножа.

– Жесть, – шипит себе под нос. – Сейчас все обработаем. Потерпи.

Достает аптечку из верхнего ящика. Находит антисептик, пластырь и мазь. Сначала протирает руку и вокруг ранки тоже. Заклеивает мне палец, смазывает красные следы на ладони.

– Спа-си-бо, – проговариваю ему, чтобы прочитал.

– За лекарства «спасибо» не говорят, – смотрит на мои губы с явным желанием поцеловать. Я знаю такой взгляд и еще тысячу других сигналов к действию.

Подаюсь вперед, чтобы дать ему то, что он хочет. Заплатить за лечение и заботу. Но Мирон отклоняется, не позволив мне прикоснуться. Брезгует? Не нравлюсь?

– Что ж ты делаешь, девочка? – вздыхает он и качает головой. – Сядь и не трогай больше ничего. Сейчас я оденусь, уберу здесь все, и будем решать, что делать дальше.

Подтянув полотенце на бедрах, он разворачивается ко мне не менее мощной спиной, тоже в татуировках. С темных волос все еще стекают капли воды, а меня вдруг пронизывает приступом страха, а затем резкой болью от удара током через ошейник.

Хватаюсь за него руками, пытаясь сделать вдох. Меня встряхивает, в глазах темнеет.

«На-шел», – пытаюсь сказать.

Еще один удар. Сильнее, болезненнее, и сознание ускользает, пока я лечу прямо на грязный пол к уродливо почищенным овощам.

Глава 5

Мирон

Девчонка вздрагивает всем телом, а в глазах застывает панический ужас. Ее губы двигаются, но я не понимаю, что они говорят. Ее всю трясет в мелких судорогах. Откидывает голову и, как в замедленной съемке, оседает на пол. Мгновение, чтобы среагировать. Подхватываю на руки и сам дергаюсь, ощущая, как по телу неприятной волной проходит ток.

– Что за… – мельком осматриваю Лию, цепляя детали.

Рубашка моя, ошейник. И тут до меня доходит.

Сука-а. Да твою ж мать! Как такое вообще возможно?

Быстро, но бережно опускаю девушку на пол и тянусь к кожаному ремешку на ее шее. От него и исходит волна разрядов. Достаточно ощутимых. Убить не убьет, но такую малышку измучает точно.

Без труда нахожу источник. Два электрода выступают, словно вилка, и врезаются в очень нежное место на тонкой шее девочки. Что ж за тварь это придумала?!

Протискиваю ладонь под ошейник и сжимаю электроды в кулак. Туго очень, расстояние до кожи Лии минимально, но я стараюсь не касаться, забирая все себе. Трясет неприятно, но не критично. Вполне можно потерпеть такому мужику, как я. А Лия… пиздец!

Волна ярости прокатывает по внутренностям и перекрывает все остальные ощущения. В груди растет и крепнет желание найти ублюдка, который все это придумал и «побеседовать по душам».

– Давай, девочка, приходи в себя, – цежу сквозь зубы и несильно бью по щекам, пытаясь привести в чувства. Не время отлеживаться, мне нужна помощь.

Лия открывает глаза, видит меня и в страхе отшатывается.

– Тихо, не шевелись, – за ошейник тяну ее обратно. – Понимаешь меня?

«Да» – отвечают дрожащие губы.

Ну слава богу, а то руку уже сводит.

– Как это снять?

«Ни-как».

– В смысле? – хмурюсь я. – Так не бывает. Как-то же надела.

Она жестом показывает ключ, которого, вероятно, у нее нет.

– Охренеть. А реагирует на что?

Изображает кнопку, которую нажимает.

– Пульт? – кивает. – Отлично. И у кого он?

С каждым словом вся эта история нравится мне все меньше.

– Хо-зя-ин.

– Хозяин? – с сомнением повторяю, звучит слишком неправдоподобно, но она кивает. – Радиус действия какой?

Робко пожимает плечами.

– Бред какой-то, – выдыхаю и провожу свободной ладонью по лицу. Нихрена не понимаю. – Это у вас ролевые игры, что ли, такие?

Лия отрицательно качает головой, а в глазах и паника, и смятение, и немая мольба. Не может же она врать? Иначе я совсем потерял квалификацию.

– Девочка, все это совсем не смешно, – строго предупреждаю ее. – Ты понимаешь?

Закусывает губу и кивает. Из глаз текут огромные слезы и стекают к волосам.

Да уж, блядь, встрял так по полной.

– Лежи смирно, – ворчу недовольно, но, скорее, на себя. За то, что в груди что-то ворочается, заставляя сердце биться быстрее и пробуждая давно похороненные инстинкты.

Нет уж. Я не рыцарь и не благородный спаситель. Но и бросить девочку в беде у меня тоже не получится.

Да твою мать!

Дышу глубже и ищу взглядом, чем изолировать эту гребаную игрушку на ее шее. Рука отнимается и болезненно колет по всей поверхности.

Мне нужно стекло, резина, пластик, ткань, дерево…

Свободной рукой достаю кухонную деревянную лопатку. Прижав коленом, ломаю и осторожно, чтобы еще сильнее не повредить кожу со следами от удара током, протискиваю широкий конец под свою ладонь. Девочка все это время, кажется, не дышит совсем, но венка на шее колотится так часто, что становится страшно.

– Я сейчас вытащу руку, потерпи.

Дергается в испуге и затихает, лишь грудь часто вздымается.

– Лучше? – уточняю на всякий случай, хотя и так все понятно.

Кивает.

– Отлично.

Но эта мера временная. Надо удалить источник. Поднимаю Лию на руки и несу в комнату. Осторожно кладу на диван и перехватываю ее затравленный взгляд. В нем так много всего, что меня снова дергает изнутри какой-то болезненной обреченностью.

– Не двигайся, – слишком поспешно убираю руки. – Сейчас я принесу изоленту, и попробуем решить проблему.

Иду в туалет и открываю ящик с инструментами. Быстро ищу все, что может пригодиться, действуя на автомате. Мысли беспорядочно мечутся в голове и ищут выход. Интуиция орет об опасности, но я приглушаю ее.

Все происходящее больше напоминает страшный сон. Девочка, зашуганная, словно звереныш. В ошейнике для дрессировки бойцовых собак. Даже для них – это живодерство, а тут человек. Малышка совсем. Сука… Все мышцы напрягаются до предела, а внутренний зверь требует крови.

– Давай попробуем, – возвращаюсь к Лие. Стараюсь говорить мягче, но внутри все полыхает от негодования. – Вот так отожми, только не касайся, – расставляю ее руки так, чтобы мне удобнее было изолировать контакты.

Наматываю изоленту и проверяю. Вроде хорошо все, но смотрится жутко. Отпускаю. Лия вздрагивает и снова задерживает дыхание. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами и нервно сглатывает.

– Нормально?

«Спа-си-бо».

На ее губах появляется робкая улыбка, а у меня в груди случается ядерный взрыв. Залипаю на пару мгновений, просто рассматривая эту красивую девочку, и качаю головой, отгоняя наваждение. Хорош, блядь! Хочется отвесить самому себе подзатыльник.

– Дай я посмотрю.

Тяну Лию на себя, вынуждая сесть. Под ошейником на коже отчетливо выделяются красные полосы. Надо обработать. Рассматриваю орудие пыток по кругу. И правда не снимается. Небольшой замок сзади. Какой-то необычный, с изъебинкой. Как его открыть, непонятно. Пробую согнуть. Бесполезно, не поддается.

– Металл какой, знаешь?

Лия отрицательно качает головой. Ясно, все еще хуже, чем казалось на первый взгляд. Вероятно, просто срезать не выйдет. Можно и не пытаться.

– А это что за хрень? – касаюсь пальцем небольшого сердечка, что висит на ошейнике.

Пытаюсь сдернуть. Не получается. Вот же засада!

Кусачками пережимаю тонкое кольцо. Только с третьего раза получается оторвать его. Встряхиваю руку, которая до сих пор ловит фантомные боли от долгого воздействия электрических импульсов. А каково девчонке?

Беру молоток и ухожу на кухню. Кладу украшение на стол и бью точно в центр. Стекло разлетается в разные стороны, а крошечный передатчик остается на столе. Отключаю и убираю в пакет. Позже найду владельца.

Вот же пиздец! Зато все встает на свои места. По нему Лию и нашли. А радиус действия пульта… Подхожу к окну и из-за занавесок выглядываю на улицу. Движ какой-то около подъезда. Люди, тачки, мигалки. В этом районе такого не бывает. И все это за моей «преступницей»? Не много ли на одну хрупкую девочку?

– Что ж ты сразу-то не рассказала? – забираю передатчик, одежду Лии и возвращаюсь в комнату.

Лия сидит на диване, подтянув колени к груди и обхватив их худенькими руками. Смотрит на меня и жалобно всхлипывает. Как такую можно обидеть? Все инстинкты встают на дыбы, буквально требуя защитить малышку. Но все же где-то на периферии сознания бьется сомнением мысль, что Лия может быть подставой. Слишком все как-то странно… Но я отмахиваюсь от этой мысли.

– Ладно, не реви, – выдавливаю из себя улыбку и присаживаюсь на край дивана. – Придумаю я что-нибудь, – вытираю соленые капли с ее щек и едва сдерживаюсь, чтобы не обнять.

Глава 6

Мирон

Пора шевелиться. Быстро натягиваю боксеры и спортивные брюки. Сверху футболку и олимпийку. Девочка сидит, наблюдает за мной, но не двигается. Как же сложно все, хочется побиться головой о стену, только вряд ли это поможет. Мне нужна информация, иначе я как слепой котенок. Но не сейчас… Первоочередная задача вывезти малышку в безопасное место. Желательно невредимой.

Возвращаюсь, присаживаюсь перед ней на корточки и смотрю в глаза. Красивая зараза, аж дух захватывает, и такая неземная. Так и хочется дотронуться, чтобы убедиться в реальности. Но не стоит пугать еще сильнее.

– Тот, кто тебя ищет, внизу под окнами. – Зубы Лии начинают мелко стучать. Не сдерживаюсь и все же провожу ладонью по ее волнистым волосам. Мягкие, как пух. – Не бойся, мы сейчас уедем в безопасное место, – поднимаю за подбородок ее лицо, вынуждая посмотреть в глаза и осторожно продолжаю. – Где ты мне все расскажешь. Ладно?

Неуверенно кивает и кусает губы.

– Одевайся, – оставляю одежду и поднимаюсь на ноги. – Мне надо позвонить.

Выхожу, чтобы не смущать, и набираю номер знакомого начальника отдела ОМВД. Мне нужно прикрытие, но своих дергать не хочу, слишком много ненужных вопросов появится, а я только вступил в новую должность.

– Полковник Волков, слушаю. – Голос спокойный и сосредоточенный. Впрочем, как и всегда.

– Стас, мне нужна помощь, – без предисловий говорю я.

– Излагай.

– У моего подъезда люди, – наблюдаю за их телодвижениями сверху. – Судя по всему, серьезные. А мне очень нужно выйти…

– Адрес прежний?

– Да. Уйду через чердак…

Полковник не задает лишних вопросов, прекрасно понимая, что времени в обрез. Иначе я бы не звонил.

– Жди. Пришлю парочку нарядов…

– Спасибо, то что надо.

– Через двадцать минут буду за домом, – добавляет Стас, буквально читая мысли.

Усмехаюсь и скидываю звонок. Отлично. Это то, что надо. Парни перетянут на себя внимание и дадут мне время для маневра.

Убираю телефон в карман и возвращаюсь в комнату. Лия оделась. Скептически рассматриваю ее. Кожаные брюки обтягивают, словно вторая кожа, делая и без того красивые ноги длиннее. А вот полупрозрачная туника ни о чем. Ни по удобству, ни по погоде.

– Снимай, – киваю на нее.

Лия ни секунды не сомневается, торопливо сдергивает тунику и кладет на диван, оставаясь в тонком кружеве белья. Усилием воли заставляю себя не пялиться, но это крайне сложно. Взгляд, как намагниченный, липнет обратно к ней.

Из шкафа достаю свою футболку и отдаю девчонке. Послушно надевает и даже заправляет в брюки. Сверху помогаю натянуть худи. Висит на ней мешком и едва не доходит до колен, но все лучше, чем эта тряпка. Сминаю и закидываю в глубины шкафа.

Прячу длинные волосы Лии под капюшон, надеваю ей на плечи дутую жилетку и застегиваю молнию почти до самого верха.

Улыбаюсь, а она обеспокоенно хлопает ресницами.

– Смешная, – поясняю мягко. – Как капуста.

– Теп-ло. – Лия робко улыбается в ответ и обхватывает себя руками.

До трясучки хочется повторить этот жест и притянуть девочку к себе, спрятав на груди от всей этой мерзости. Но не решаюсь. Вообще не представляю, как до нее можно дотрагиваться.

Нервно дергаю плечами и отхожу к окну. Внизу какое-то оживление. Смотрю на часы. Люди Стаса должны уже подъехать. И, словно в подтверждение моих мыслей, слышится полицейская сирена.

– Пойдем, нам пора.

Лия неслышно ступает за мной. В коридоре надеваем обувь. Я беру ключи от чердака, на левый ствол прикручиваю глушитель и немного приоткрываю дверь. Голоса внизу. Поднимаются. Черт, немного не успели. Но деваться некуда, будем прорываться.

– Готова? – оборачиваюсь я.

Девчонка неуверенно кивает. Прости, малышка, назад дороги нет. Хватаю ее за руку и тяну по лестнице вверх. Сердце ритмично пульсирует в груди, а инстинкты обострены до предела.

На предпоследнем этаже нас встречают. Еще не вижу, но уже чувствую присутствие других. Бля, совсем тихо не выйдет. Сами напросились. Снимаю ствол с предохранителя, впечатываю Лию в стену, прикрывая собой, и выглядываю из-за угла. Двое. Совсем близко.

Одного вырубаю точным ударом, второй хватается за пистолет. Самоубийца! Нажимаю на курок, простреливая ему руку, и сношу одним ударом в нокаут. В подъезде тихо. Но в какой-то из квартир на этаже слышатся голоса.

Надо торопиться. По рации говорят, что нашли мою квартиру. Черт. Чуть-чуть не успели.

Приходится ускоряться. Тяну Лию за собой вверх, к чердаку. Едва поспевает, но промедление опасно. Я понятия не имею, с кем имею дело, и лучше не рисковать.

Открываю тяжелую металлическую дверь, помогаю Лие забраться по тонкой лестнице в проем и сам запрыгиваю следом. С глухим лязгом поворачиваю ключ в замке. Металл толстый, замок внутренний. Надеюсь, быстро не вскроют. Минут пятнадцать у нас точно есть. Включаю фонарик на телефоне и освещаю путь.

– Бежим, – беру ледяную ладошку в свою и тяну за собой.

Лия безропотно подчиняется. Пробегаем четыре подъезда. Останавливаюсь и разворачиваюсь к ней.

– Как ты? – свечу ей на лицо.

– Страш-но, – читаю слоги по губам и складываю в слово.

– Не бойся, я рядом, – все же притягиваю к себе и утыкаюсь носом в макушку.

Девочка замирает и не шевелится. Пусть так. Мне надо немного перевести дух и подумать. На телефон приходит сообщение. От Стаса: «Все чисто, выходи».

Поворачиваю ключ в замке и толкаю дверь. Выглядываю и осматриваюсь. И у нас все чисто. Спускаюсь на пару ступеней и подаю руки Лие, чтобы подстраховать.

– Стоять! – раздается голос вдалеке, и луч света скользит по стенам чердака.

– Быстрее! – хватаю девчонку за талию, спрыгиваю вниз и закрываю точно такую же дверь. – Бежим.

Спускаемся по лестнице, я осторожно выглядываю на улицу. И правда чисто. Весь движ у первого подъезда, но совсем скоро будет и здесь. Хватаю Лию за руку и тяну за угол дома. Машина Стаса стоит совсем рядом. Помогаю девочке запрыгнуть в салон и сам залетаю следом.

– Гони, – хлопаю друга по плечу.

Стас срывается с места, начиная петлять по дворам, запутывая следы. Оборачиваюсь. Погони нет. Нормально все вышло. Не спалили. Облегченно выдыхаю, сползаю на сиденье чуть ниже и откидываюсь на спинку. Вот это повеселились.

– Ты как? – рассматриваю дрожащую девочку и протягиваю ей руку.

Лия всхлипывает, но все же дает мне ладошку. Ледяная, хотя в машине тепло, да и после пробежки тоже. Скорее всего, перенервничала и испугалась. Так бывает. Переплетаю наши пальцы и улыбаюсь.

– Все хорошо. У нас получилось. – Она улыбается, сжимает пальчиками в ответ, но не пытается выдернуть, а наоборот немного расслабляется.

– Ну ты, блин, даешь, – хмыкает Стас и ловит мой взгляд в зеркало заднего вида. – Заскучал?

– Ага, размяться решил, – нервно смеюсь я.

Только вступил в новую должность, которая не предполагает беготню в полях с автоматом наперевес, и на тебе. Покомандовал, блядь!

– А я тебе давно говорил, приходи опером ко мне в отдел, я тебя развлекать буду, – подъебывает Волков.

– Для опера я слишком ленивый, – тяну губы в улыбке. – Да и масштаб не тот.

– Зажрался ты просто.

– Не без этого.

Не могу не согласиться. Я уже матерый волк. С огромным опытом боевых действий за спиной. Все это мышиная возня по сравнению с тем, какие передряги приходилось разгребать. Один наш заплыв с Вороном шестнадцать лет назад чего стоит…

– Куда вас везти-то?

Смотрю на Лию. Она нервно хлопает ресницами и кусает свои очаровательные губки. Да куда-куда? Все же понятно, как ее теперь бросишь?

– Домой вези.

С девчачьих губ срывается едва слышный вздох облегчения, а щеки очаровательно вспыхивают от смущения. У меня в груди проносится вихрь разнообразных чувств, но я даже не пытаюсь их идентифицировать. Слишком устал. Лишь медленно моргаю и думаю, что мне теперь делать со всем этим великолепием.

Глава 7

Лия

В машине тепло, пахнет сигаретным дымом и чем-то еще очень знакомым, едва уловимым. Какая-то специя или пряность, не могу разобрать под тяжестью смеси из разного мужского парфюма. Приятно. Поглубже вдыхаю этот запах и чувствую, как внутри тоже становится совсем немного теплее. Но ощущение опасности никак не дает расслабиться. Все время кажется, что сейчас нас догонят. На каждом светофоре сжимаюсь и опасливо всматриваюсь в останавливающиеся рядом машины. Любая из них может оказаться машиной людей Хозяина.

Втянув голову в плечи, съезжаю по спинке сиденья, пытаясь спрятаться в огромном худи Мирона. Сердце стучит, как у загнанного в угол кролика. Обхватываю себя руками. Чувствую внимательный взгляд подполковника. Это никак не мешает ему разговаривать со своим другом. Приятный, глубокий голос большого и сильного мужчины вселяет опасную надежду на то, что мы все же доедем, и мой страх – это обычная паранойя.

– Иди ко мне. – Большая ладонь подполковника хлопает по колену, как в замедленной съемке.

В районе пупка происходит горячий, болезненный взрыв. Бешено стучащее сердце останавливается на доли секунды и запускается с новой силой, а тело, привыкшее выполнять команды, мобилизуется, и я медленно сползаю к краю сиденья, чтобы опуститься на колени.

Останавливает его внимательный взгляд. Я вопросительно смотрю на Мирона и совершенно не понимаю, чего он хочет.

Дернув головой так, что в его шее захрустело, подполковник плавным движением убирает за ухо мои волосы.

– Головой ложись вот сюда, – мягко говорит он, взглядом указывая на свое бедро. – Засыпаешь ведь. Так будет удобнее. Иди-иди сюда, – тянет меня за худи.

Послушно устраиваюсь на сиденье, уложив голову к нему на колено и подтянув к себе ноги.

– Видишь, совсем не страшно, – едва слышно произносит он, касаясь пальцами моих волос.

Затаившись, позволяю мужчине делать то, что ему явно нравится. Он перебирает мои волосы, иногда касаясь кожи головы. Мне щекотно и… приятно?

Это слишком сложно осознать. Посторонний мужчина делает мне приятно, ничего не требуя взамен.

Потребует позже? Вздрагиваю от этой мысли.

– Ш-ш-ш, все хорошо, – мягко успокаивает Мирон. – Черт, тебя трогать-то страшно. – Его слова тихим шелестом касаются моего слуха. Впереди сидящий мужчина, скорее всего, и не услышал, а я… Я как дикий зверек, у которого обострены все органы чувств.

Веки тяжелеют и все время норовят закрыться. Но спать нельзя. Вдруг что-то произойдет? И я старательно держу глаза открытыми, даже моргаю реже. Но мне стало спокойнее.

– Мир, на месте. Открывай, – раздается с переднего сиденья.

– Сейчас. – Подполковник помогает мне сесть, надевает съехавший с головы капюшон и хлопает по карманам. Вынимает связку ключей, пульт. Выходит из машины, чтобы открыть ворота.

Оставшись наедине с незнакомцем, снова сжимаюсь в нервный комок и вздрагиваю всем телом, когда автомобиль трогается с места. Проезжает во двор, останавливается.

Быстро открываю дверь в желании как можно скорее оказаться в ауре того, с кем не так жутко, и… Слышу грозный рык, эхом разнесшийся вокруг нас. Если бы я могла закричать, точно бы это сделала. Но я лишь обхватываю горло обеими ладонями и делаю шаг назад, глядя на огромную черную тень со светящимися глазами.

– Хард, нельзя, – обращается к «тени» Мирон. – Ко мне. – Мы вместе с псом делаем шаг, и я в очередной раз ненавижу свои рефлексы, срабатывающие по команде. – Скучал, дружище? – хрипло смеется подполковник и треплет его за шею. – У нас гостья. Сейчас будем знакомиться. Сидеть, – командует псу. – Лия, иди сюда. Смелее.

Осторожно шагаю вперед, стараясь не делать резких движений, а лучше вообще не дышать. Мирон берет меня за руку и тянет ее прямо к морде пса.

«Не надо», – съеживаюсь, но он же не слышит.

Собака тычется носом мне в ладонь. Фыркает. Не нравлюсь.

– Лия, это Хард. Он тебя не тронет. Хард, свои, – продолжая удерживать мою руку, объясняет псу. – Свои, – повторяет четче. Снова фыркнув, пес, похоже не соглашается с мнением хозяина, но у него нет выбора, и ему приходится подчиниться. – Сейчас пойдем в дом, подожди минутку, – просит Мирон, отпустив мою руку.

Уходит к мужчине, который меня привез, а я как вкопанная стою и смотрю на крупного, черного как ночь добермана.

За моей спиной происходит тихий, короткий разговор. Заводится двигатель, шуршат шины. Закрываются ворота.

– Пойдем. – Положив ладонь между моих лопаток, Мирон подталкивает в сторону дома. – Здесь безопасно.

В его присутствии позволяю себе посмотреть по сторонам, насколько это сейчас возможно. Кажется, что мы очень далеко от цивилизации. Тишина, вокруг деревья, и здесь холоднее, чем было в городе. Идеальное место, чтобы бежать. Если бы я знала куда. А просто в лес, если это он, чистое самоубийство.

Нет, я должна выжить. Обязана! Чтобы найти маленькую сестренку, чтобы обрести свободу.

Мы входим в просторную комнату. Мирон включает часть светильников, и вокруг становится неожиданно уютно. Все строго, ничего лишнего, по-мужски, но при этом тепло. Есть диван, камин, плазма и небольшой бар.

И этот огромный черный пес тоже здесь есть…

Пить очень хочется. У меня даже губы высохли. Все время облизываю их. Мирон оглядывается и смотрит на то, как мой язык двигается по нижней губе.

– Иди за мной, – вздыхает он, кивком указывая направление.

Минуя короткий коридорчик, оказываемся на кухне. Мирон выдвигает мне стул и предлагает сесть. Набирает воды в чайник. Ставит его на подставку и щелкает кнопкой. Рядом с хозяином крутится Хард и нетерпеливо клацает когтями по полу. На его мощной шее тоже ошейник, красивый, кожаный. Шерсть лоснится, а во взгляде нет ни грамма страха. Там только преданность и безграничная любовь. Он подходит и тычет головой в крупную ладонь подполковника, а я, приоткрыв рот, наблюдаю за ними.

– Сидеть, Хард, – отмахивается Мирон, и крупный пес спокойно плюхается на зад, облизывается и, чуть склонив голову набок, наблюдает за тем, как его хозяин достает кружки из шкафчика и делает нам чай.

На глаза снова наворачиваются слезы. Со мной так не обращались. Мне больно и даже завидно этому доберману. Его жизнь точно лучше, чем моя.

– Держи. – Мирон ставит передо мной кружку горячего чая.

Тут же обнимаю ее ладонями и греюсь. Внутри абсолютный раздрай, но я так перенервничала и устала за сегодня, что собрать себя воедино не получается. Горячий напиток обжигает губы и плавно стекает по горлу, а глаза снова закрываются. Батарейки сели, ресурсы организма исчерпаны. Мирон явно хочет получить ответы на свои вопросы. Я уже в третий раз замечаю, как он набирает в грудь воздуха и открывает рот, чтобы заговорить, но смотрит на меня и просто пьет свой чай.

Наверное, я выгляжу жалко на его кухне, в его одежде, зареванная и зашуганная. Об этом тоже я буду думать не сегодня.

– Ты голодная? – спрашивает Мирон.

Отрицательно качаю головой. Ничего в меня сейчас не полезет.

Он кивает и сосредотачивается на животном. Оглаживает и ласкает, а пес аж светится от удовольствия. Пара минут, а я не могу отвести от них глаз. Так это все гармонично и красиво.

– Пойдем, комнату тебе покажу. Примешь ванну, поспишь, а утром мы спокойно все обсудим. Окей? – предлагает Мирон.

Положительно киваю, как болванчик. Да я сейчас он и есть. Опустошенная болванка, не имеющая понятия, что делать дальше.

Мы поднимаемся на второй этаж. Две спальни напротив друг друга. В моей большая кровать, окна в пол с видом на поселок. Не лес. Это и огорчает, и одновременно радует. Так странно…

– Там ванная, – показывает Мирон. – Моя спальня напротив. Сейчас принесу полотенца. Если мне надо будет зайти, я сначала постучу. Хорошо? – дожидается кивка и отступает спиной вперед.

Дверь плотно закрывается. Через минуту я слышу стук. Выждав еще немного, заходит Мирон и кладет на край кровати стопку чистых полотенец, а сверху лежит его футболка.

Поблагодарив, забираю все и ухожу в ванную. Долго стою под горячей водой, возвращая себе ощущение человека. Еще бы ошейник снять. Насухо вытираюсь, надеваю чистую футболку, тоже хранящую запах своего владельца, как и все в этом доме.

Устраиваюсь на самом краю кровати и застываю, глядя в окно. За дверью слышатся шаги и фырканье Харда, а в мою пустую голову лезут кошмарные картинки о подвале, мисках и плетках. О жестком взгляде, приказах, ударах тока и еще более жестком сексе после. Спать не получается. Мне все кажется, что Хозяин сейчас придет за мной. Он ведь идет, я знаю. Он рыщет по городу в поисках своей любимой игрушки.

Подчиняясь инстинктам, как привыкла за последние два года, поднимаюсь и, тихо ступая босиком по теплому полу, шагаю в комнату напротив.

Вхожу и сразу же плотно прикрываю за собой дверь.

Здесь не так страшно.

Мирон спит, отвернувшись к окну. Я не смею лечь рядом, но мне так нужна его сила, чтобы окончательно не сломаться сегодня. Я просто спрячусь от своих кошмаров и тихонечко посижу рядом.

Опускаюсь на пол, опираюсь спиной на кровать. Подтягиваю к себе колени, обнимаю их обеими руками и кладу на них подбородок. Сижу и смотрю в одну в точку, зевая, всхлипывая и чувствуя, как, наконец, засыпаю.

Мне снятся руки. Сильные, крепкие и одновременно такие нежные. Они подхватывают меня и куда-то несут. Все равно куда. Мне так хорошо и совсем не страшно. Я лечу будто в невесомости, но недолго.

Полет сменяется упругим матрасом и мягкой подушкой. А еще этот аромат. Он пропитывает целиком и становится частью меня. Надо проснуться, но сил, чтобы открыть глаза, нет, и я сдаюсь. Просто расслабляюсь в этих руках и неожиданно уплываю в какой-то красочный сон.

Балансируя на грани реальности, ощущаю на талии тяжелую мужскую руку, резко открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати. Но совершенно точно не одна. Дышу через раз и пытаюсь осмыслить происходящее.

Я лежу на боку, а Мирон за мной. Прижимается ко мне своим горячим телом и крепко обнимает. Он так близко, что сердцу тут же становится тесно в груди. Оно подскакивает к горлу и колотится, как сумасшедшее.

Я совсем не помню, как здесь оказалась. Все в той же футболке, укутанная теплым одеялом и объятиями. Он перенес? По груди разливается благородное тепло. Не знаю, как на это реагировать, и просто застываю в одной позе, чтобы случайно не коснуться и не разбудить Мирона.

Не замечаю, как снова засыпаю. И второй раз открываю глаза от ощущения горячего дыхания прямо в районе своего лица. Из груди рвется немой крик. Я подскакиваю на кровати, прижимая к себе одеяло, и, запыхавшись, в ужасе смотрю в наглые карие глаза…

Глава 8

Мирон

Спускаюсь на первый этаж. Хард нетерпеливо перебирает лапами, цокая когтями по плитке.

– Дружище, – присаживаюсь на корточки и треплю по мощной шее. – Не пугай девочку, ладно?

Ведет ушами. Мечет взгляд в сторону лестницы и обратно на меня. Умный, чертяка, но тот еще плут.

– Да-да, ты все правильно понял, – смеюсь и иду на кухню.

Накладываю корм в миску и меняю воду.

– Прости, брат, сегодня я уже набегался. – Пес виляет обрубком хвоста. – Утром погуляем, ладно?

У Харда есть свободный выход на улицу через заднюю дверь. Территорию он охраняет сам. Натасканный на защитку и охрану зверь гораздо эффективнее любой сигнализации. Тем более моего дома нет на картах. Его вообще не существует. Он стоит чуть в отдалении от жилого массива, а до ближайшего поселка несколько километров. Ни души вокруг. Мне нравится мое одиночество, в нем есть своя прелесть.

Поднимаюсь на второй этаж, пес неслышно крадется за мной.

– Хард, место. – Он обиженно опускает голову и плетется обратно.

Наглеет без нагрузки. Завтра надо его погонять как следует, а то совсем распоясается.

Прежде чем уйти к себе, останавливаюсь у гостевой спальни. Хочется пойти проверить, как там Лия, но не решаюсь тревожить ее. Пусть отдыхает.

Устал, как черт, но заснуть не получается. Не идет из головы вся эта история с похищением и ошейником. Кто такое мог сотворить с девочкой? Дите же. Интересно, сколько ей лет? Навскидку не больше восемнадцати. Малышка совсем… Проматываю еще раз все произошедшее, как в замедленной съемке. У меня складывается лишь одна версия, но она мне совсем не нравится.

Ладно, все завтра. Организму нужен отдых. Прикрываю глаза и слышу движение за дверью, набираю в легкие воздуха, чтобы рявкнуть на непослушного пса, но дверь тихо открывается. Застываю и не реагирую. Прислушиваюсь к тихому шороху и, кажется, не дышу. Тишина, но я чувствую присутствие Лии в комнате. Осторожно поворачиваю голову и приоткрываю глаза. Девочка сидит на полу у моей кровати, уткнувшись в колени. Обалдела, что ли?

– Лия, – тихо зову, но она никак не реагирует.

Вот же дурочка… Вскакиваю на ноги и иду к ней. Присаживаюсь на корточки и провожу ладонью по ее волосам. Не дергается. Уснула вроде. Подхватываю на руки, совсем ничего не весит. Пушинка. Чуть сильнее прижимаю к груди и касаюсь губами макушки. Все инстинкты мгновенно обостряются, а внутри проносится ураган незнакомых мне эмоций.

«Что же ты со мной творишь, девочка?!» – рычу про себя и от греха подальше кладу свою ношу на кровать. Укутываю одеялом, а сам ложусь на противоположный край.

Смотрю на растрепавшиеся по подушке волосы и едва не вою от желания прикоснуться. Помешательство какое-то. Тело сходит с ума, требуя близости. За что мне это все? Отворачиваюсь к окну и закрываю глаза, на сон нет и намека. Может, в душ сходить?

«Ты еще поотжимайся», – издевается внутренний голос.

Прислушиваюсь к тишине. Тихое дыхание неожиданно успокаивает, веки тяжелеют. Все-таки засыпаю. Но сны мои далеки от безмятежных. Горячие и страстные, в главной роли все с той же белокурой трусишкой.

Еще не до конца проснувшись, чувствую напряжение во всем теле. Едва уловимый аромат проникает в меня вместе с воздухом, а упругая попка прижимается к паху, генерируя самые откровенные фантазии.

Вау… Вот это запрещенный прием.

Открываю глаза и медленно осмысливаю происходящее. Каким-то образом за ночь я оказался в опасной близости к своему искушению. Обнимаю девочку за талию, а она жмется ко мне, как испуганный котенок. Вот же засада.

Нервно сглатываю и стараюсь не шевелиться. Но кровь все равно приливает в пах, член болезненно пульсирует, упрашивая дать ему свободу. А девчонка так сладко пахнет. Чистотой и свежестью.

«Да пиздец! Я как озабоченный подросток!» – улыбаюсь и осторожно поднимаюсь с кровати, чтобы не разбудить Лию и ухожу в душ.

Прохладные струи беспощадно лупят по коже, но тело не желает расслабляться, а член стоит колом. Требует награду за мучения. Может, Гуле позвонить? Пересечемся вечером, проведем время.

Ага, а Лия будет ждать в соседней комнате, пока ты натрахаешься.

В чем, собственно, проблема?

В том, что я не трахаться я хочу, а Лию. Пиздец!

Нельзя о ней думать. И присваивать тоже нельзя! Это не моя девочка и никогда ей не будет.

Но перед глазами она обнаженная и такая сексуальная. Моя ладонь инстинктивно обхватывает ствол и проводит вверх-вниз. Несколько фрикций, и я с глухим рыком кончаю. Прикрываю глаза и упираюсь лбом в стену. Как пацан, блядь! Дожил почти до сорока лет, чтобы дрочить в ванной.

Шумно выдыхаю и включаю воду теплее. Ну вот, хоть мозг прояснился. Смываю с себя следы «преступления» и выключаю воду. Вытираюсь, повязываю полотенце на бедра и выхожу из ванной.

Картина маслом. Лия забилась к стене, а Хард пытается ее достать. Тянет морду, но лапы на кровать поставить не решается. Больше похож на тюленя, чем на собаку. Вот же засранец.

– Хард, твою мать! – рявкаю я, он мгновенно бросает все и бежит ко мне. – Ты же видишь, девочка тебя боится, – отчитываю строго.

Он нетерпеливо скулит, а я глажу по короткой шерсти. Сгребаю за шкирку и чуть приподнимаю.

– Нельзя, – указываю на Лию. Он уши прижимает и смотрит так виновато. – Давай на место. Я скоро спущусь

Плетется к двери и оглядывается в надежде, что я передумаю.

– Быстро! – срывается с места, словно получил ускорение. Только и слышно топот лап по лестнице.

Лия смотрит на меня огромными глазами и едва не плачет. Меня сносит от ее беззащитности. Какая трепетная и нежная девочка. Только ошейник портит всю красоту.

– Испугалась? – Голос предательски проседает. Лия робко кивает. – Иди сюда.

Нерешительно подходит. На ней моя футболка висит, как балахон, но совершенно не скрывает изящные женские изгибы. Убираю волосы ей за уши и за подбородок поднимаю голову, чтобы смотрела мне в глаза.

– В этом доме не бывает посторонних. Только близкие мне люди, – стараюсь говорить тихо и спокойно. – И так уж вышло, что сейчас ты входишь в их число. – Взгляд рефлекторно спускается к ее губам.

Лия словно специально облизывает их, приглашая меня, но я не сдаюсь. Выпускаю ее из своих рук и отхожу на безопасное расстояние.

– Хард выглядит сурово, но никогда тебя не обидит. Он молодой и дурной еще, энергия через край. Играть хочет. А еще ревнует. Но, повторю, не обидит.

Лия хлопает своими длинными пушистыми ресницами и от волнения снова кусает губки.

– Я понимаю, тебе сложно, но постарайся дать ему шанс, ладно? – нервно сглатываю, ощущая, как внутри поднимается волна жара. – Ты не можешь говорить, но он, в отличие от меня, прекрасно понимает жесты. Я научу тебя. Пойдем с нами гулять?

Она в страхе распахивает глаза.

– Во дворе тихо и спокойно. И совсем никого нет. Мы одни на несколько километров. Веришь мне? – протягиваю руку.

Лия кивает и с готовностью вкладывает свою ладошку.

– Ну и отлично. – Поддавшись порыву нежно глажу прохладные пальчики. – Приводи себя в порядок и спускайся на кухню. Позавтракаем и выйдем из дома.

Одеваюсь и оставляю девочку в растерянности одну. Пока спускаюсь по лестнице, листаю ленту в телефоне. Пропущенный от Гульнары. Что за дура? Не собираюсь перезванивать. Стираю. Я же тысячу раз говорил, что мне не надо звонить. Когда понадобится, сам наберу.

Хард прибегает с мячом в зубах. Готов к прогулке.

– Подожди, дружище, девочку надо покормить. – Пес кидает мяч на пол и поворачивает голову набок. – Она смотри какая худенькая. Не то что ты, здоровяк, – треплю его по бокам, а он радостно виляет обрубком хвоста.

Открываю холодильник и застываю в нерешительности. И чем таких нежных фиалок обычно кормят?

Глава 9

Лия

Бесшумно, босиком спускаюсь на первый этаж, украдкой улыбаясь тому, как меня уложили на кровать и даже укрыли одеялом. Его тепло до сих пор окутывает меня мягким облаком, а прохлада ступеней мурашками разбегается по ногам.

Такая тишина кругом. Замираю на середине лестницы и смотрю в огромное окно, упирающееся одним краем в пол, другим в потолок. А за идеально прозрачным стеклом умиротворение, проникающее в душу по капле вместо горького лекарства. Время будто встало на паузу, чтобы я могла сделать вдох и найти в себе силы для принятия каких-то решений.

Высокие деревья подпирают макушками хмурое весеннее небо средней полосы. То ли снег пойдет, то ли все же выглянет солнце, пока неясно. Мне все равно, если честно. Солнце ассоциируется с домом Хозяина. Там его много, даже зимой, но оно давно не приносит радости. Только глупо ненавидеть солнце за то, что человек, к которому я попала, мразь. Поэтому пока держу нейтралитет, договариваясь со своим разумом даже о таких мелочах, как восприятие погоды.

Пальцы скользят по металлу перил. Спускаясь еще на несколько ступеней, замечаю больше деталей в доме подполковника. Дерево, стекло, камень. Сдержанные тона. В доме воздуха не меньше, чем на улице. Дышится полной грудью, если бы я так умела, но каждый мой вдох – это примерно половина от нормального. Перманентный страх камнем лежит на груди, и поднимать его с каждым разом все сложнее. Но я борюсь, иначе он проломит мне ребра и превратит легкие в месиво. А я должна жить. Должна…

Еще пара ступеней вниз. Вздрагиваю от лая, эхом долетевшего до меня из того самого коридорчика, по которому мы ходили на кухню.

«Эта собака тебя не тронет, Лия», – завожу мысленный диалог с собой.

«А если Мирон отвернется и она кинется?»

«Тогда он уже сделал бы это, пока ты спала».

Что делать дальше?

Словно споткнувшись на этом вопросе, останавливаюсь посреди просторной гостиной с погашенным камином.

Он будет спрашивать. Обязательно будет. Что можно ему сказать, чтобы никому не навредить? А если он тоже опасен, а сейчас просто умело играет, чтобы притупить мою бдительность? Я же кукла. Мы предназначены для мужских игр, утоления потребностей и желаний.

Тогда зачем ему обо мне заботиться? Дом, постель, завтрак…

«Боже, Лия, ты никогда не была в мужской постели?»

«Было не так. Он отдал рубашку, спасал, спрятал, не приставал. Смотрел жадно, но не трогал. Хотя хотел, я видела…»

«Я не понимаю!»

Сама попросила о помощи, но инстинкты требуют сомневаться. Во всем. Даже в том, что этот дом настоящий. Вдруг это тоже игра?

Нет! Чушь! Он хороший. Он поможет. Уже помогает! Мои мысли превращаются в крик, но тоже только в голове.

Сжав ее ладонями, чувствую, как дрожат губы. Необходимо успокоиться. Я чувствую себя сумасшедшей. Меня швыряет то в жар, то в холод. И хочется просто отдаться кому-нибудь в руки, чтобы пожалели и спасли от всего и сразу, но вместе с этим хочется убежать. Просто убежать от всех и попытаться жить…

– Лия? – Подполковник вырастает прямо передо мной. Задираю голову, чтобы посмотреть на высокого, крупного мужчину, покрытого татуировками. – Тебе плохо? – отрицательно кручу головой в ответ. – Бледная, – сообщает он. – Надо поесть. Тебе нужны силы.

Оглядываюсь в поисках блокнота, ручки. Не помню, где вчера все оставила. Ночь прошла как в тумане. И я до сих пор до конца из него не вышла.

– Сейчас. – Подполковник уходит вглубь гостиной и возвращается ко мне с письменными принадлежностями. – Держи.

Благодарно кивнув, открываю новенький блокнот со страницами в крупную клетку.

«Ты правда мне поможешь?»

Глупо, знаю, но мне важно это слышать, и я готова повторять этот вопрос несколько раз в день.

Развернув блокнот к Мирону, показываю то, что написала.

– Я уже помогаю, – спокойно и уверенно отвечает он, вторя моим собственным недавним мыслям. – У тебя есть аллергия на что-нибудь?

На секс, особенно анальный. На боль. На электрический ток. На ошейник на моей шее. На грубые мужские руки. На голодные мужские взгляды. На кружевное белье. На свист плети в воздухе. На поводок. На запах члена. На его вкус. Этот список можно продолжать бесконечно.

Но вместо этого я пишу ему в блокноте короткое: «Нет».

– Тогда пойдем завтракать. У меня все практически готово.

И я послушно иду за ним на кухню. Жду разрешения сесть на табуретку. На это у меня тоже аллергия. Ненавижу! И, пересилив себя, делаю последний шаг, осторожно присаживаясь на край.

Мирон ставит передо мной тарелку с пышным омлетом, украшенным сыром и зеленью. Тысячу лет не ела подобной красоты. Выглядит очень аппетитно, а пахнет как… Рот неконтролируемо наполняется слюной, а желудок неэстетично громко урчит.

– Ешь. Приятного аппетита. – Подполковник кладет передо мной вилку, в центр стола ставит тарелку с нарезанным хлебом и садится напротив со своей порцией.

Чувствую на себе его внимательный взгляд и очень стараюсь есть красиво, но получается все равно быстро. Настолько я голодная. Настолько вкусно. Омлет нежнейший, как суфле, и буквально тает во рту. Никогда не ела подобного.

– Добавки? – увидев, что я закончила, интересуется Мирон.

Отрицательно качаю головой.

– Нет, потому что правда не хочешь? Или потому, что боишься попросить? – склонив голову к плечу, смотрит мне в глаза.

Прислушиваюсь к себе, искренне ища ответ на его вопрос, и робко улыбаюсь, понимая, что в меня действительно больше не влезет.

– На-е-лась, – произношу и показываю жестами. – Вкус-но. Спа-си-бо.

– За еду спасибо не говорят, – отвечает он и качает головой.

Беру блокнот и быстро пишу: «Ты так говорил про лекарства».

– Еда, вода, лекарства – то, что спасает жизнь. Это базовая необходимость для любого человека, – объясняет Мирон, доедая свою порцию. – Ты же не говоришь «спасибо» за то, что дышишь воздухом?

«Если бы ты меня не спас, я могла бы больше никогда не дышать» – пишу ему.

– Не совсем про это, Лий. Про ежедневные, ежесекундные вдохи и выдохи. Понимаешь? – киваю. – Вот и еда, лекарства, вода стоят на одном уровне с кислородом. Особенно когда идет война. Это не ради благодарности, а чтобы просто жить или кто-то выжил. Вот и все. Такая у меня философия.

«Сейчас война?» – вывожу новую строчку в блокноте.

– В какой-то степени она всегда, – невесело улыбается подполковник. – Не забивай голову, девочка. Это мои профессиональные заморочки.

У него звонит телефон. Очень настойчиво. Мирон смотрит на экран, и выражение его лица стремительно меняется. На него словно ложится тень. Взгляд становится жестким, царапающим. Губы превращаются в плотно сжатую полоску, а челюсти сжимаются до скрипа зубов.

И я вместе с ними, с этими мощными челюстями, опять сжимаюсь, ожидая на всякий случай самого страшного.

– Сейчас вернусь. Можешь пока чай сделать… – внимательно смотрит на меня. – Нет. Я сам сделаю.

Это, наверное, после картошки, которую я испортила, перепачкав ему кухню.

Мирон выходит в гостиную, его голос иногда становится совершенно глухим, как из бочки, и я не могу разобрать ни слова, а иногда он приближается, и я слышу настоящее рычание и такой мат, что и правда хочется на всякий случай забраться под стол.

Он вот такой настоящий? Или настоящий тот, кто укутывал и кормил?

В моем воспаленном мозгу снова генерируются и размножаются тонны вопросов и вариантов дальнейшего развития событий. Но все, что происходит: Мирон возвращается, с грохотом швыряет телефон на стол и щелкает кнопкой чайника.

Он наливает мне чай, а себе кофе. Подставляет сахар и какие-то печеньки. Нервно сглатываю и кошусь на него. Хозяин не разрешал мне даже смотреть на сладкое, ведь от него «растет жопа».

– Не любишь? – и снова этот пронзительный взгляд.

Он словно сканирует меня и видит насквозь. Обмануть язык не поворачивается, и я тянусь дрожащей рукой за кубиком сахара. Беру сразу два и кидаю в чай.

– Бери с собой и выходи. Хард уже заждался.

Словно в подтверждение его словам этот черный конь начинает скакать и нетерпеливо скулить у двери.

Согласно киваю, быстро одеваюсь во вчерашнюю одежду и выхожу к Мирону. Он ждет меня на крыльце, а Хард уже вовсю носится по территории.

Наблюдаю за ним и не могу сдержать улыбки, столько в нем красоты и грации. Очень красивый пес.

– Не холодно? – заботливо интересуется Мирон.

Отрицательно кручу головой и прячу смущенную улыбку в чашке с чаем. Я не привыкла к такому вниманию к себе. К человеческому отношению.

– Давай сюда, – кричит подполковник, и Хард летит к нему. Громко фыркает и отдает мяч прямо в ладонь. – Апорт! – командует Мирон и запускает мячик далеко вглубь двора, а пес срывается его догонять.

Как ребенок завороженно наблюдаю за их игрой и едва не хлопаю в ладоши. Так это все здорово и прекрасно.

– Лия, иди к нам, – зовет Мирон и треплет добермана по шее. – Иди-иди, не бойся.

Нерешительно переминаюсь с ноги на ногу. Хочется, но все же страшновато. Решаюсь, оставляю чашку на перилах и спускаюсь к ним. Хард бежит ко мне, я застываю в страхе, но он лишь утыкается носом мне в бедро, оббегает меня по кругу и возвращается к хозяину. Меня немного отпускает.

– Держи. – Мирон вытирает о свои штаны мяч и протягивает мне. —Кидай как можно дальше.

Хард присаживается, нетерпеливо виляет обрубком хвоста и гипнотизирует взглядом мяч в моей руке. Размахиваюсь и запускаю мяч. Далеко не получается, но пес все равно бежит за ним и возвращается, неся добычу в зубах. Доли секунды колеблется и все же отдает мяч мне в руку. Вау, у меня внутри аж все замирает от счастья. А улыбка сама по себе появляется на губах.

Осторожно глажу Харда между ушами и вновь кидаю ему мяч.

– Молодец, – хвалит Мирон, поднимаю глаза и понимаю, что это он мне. – А ты боялась. Все получилось.

Мои щеки вспыхивают предательским румянцем. Не знаю, куда себя деть от смущения.

Телефон в его руке вибрирует, отвлекая Мирона от меня. Он отходит на пару шагов, жестом разрешая нам с Хардом продолжить игру.

– Подполковник Авдеев, слушаю, – долетает до меня его напряженный голос. – Да, Стас. Че за номер? У меня не определился. Все хреново?

Глава 10

Мирон

Стас вкратце пересказывает, чем вчера кончилось дело. В моей квартире устроили легкий обыск, но ничего не нашли. Как и меня. Эта жилплощадь официально никак со мной не пересекается. Всех задержанных к утру отпустили, не найдя состава преступления. Надавили сверху.

– Георгий Ивлев лично был вчера у тебя в гостях, – поясняет Стас.

Никаких пересечений не возникает в мозгу.

– Ни о чем не говорит.

– Это правая рука Анзора Ба́лашева.

Яснее не становится, и это мне совсем не нравится.

– Издеваешься? – криво усмехаюсь. – Кто эти бессмертные?

– Понятия не имею, – хмыкает Волков. – Единственное, что удалось выяснить оперативно, – эти люди из Сочи. Серьезные люди. Бизнес у них какой-то. Чистый, как слеза младенца. И крыша внушительная здесь. Дальше мне аккуратно намекнули, что лучше не копать…

Даже так. Ну нихрена себе борзота какая понаехала! Ну ничего, и не таких обламывали.

– Я понял. Спасибо.

– Все, что нашел, у тебя на почте. – Голос Стаса становится глуше. – Осторожнее, мутная какая-то история…

И я с ним совершенно согласен. Не бывает идеальных. Скидываю звонок и исподлобья смотрю на Лию. Ну что, девочка, пора поговорить.

Подхожу ближе, она кидает на меня робкий взгляд и тут же отводит в сторону. Заметно нервничает. Даже руки, сжимающие мяч, мелко дрожат. Тянуть дальше некуда.

– Анзор Балашев тот, кого ты называешь Хозяин? – спрашиваю прямо.

Лия вздрагивает, мячик падает из ее рук и катится по дорожке. Обнимаю за плечи и несильно встряхиваю, заставляя смотреть в глаза. Она растерянно хлопает ресницами и кусает губы.

– Просто «да» или «нет».

Все же кивает и как-то съеживается. Уже хоть что-то…

– Иди в дом, я сейчас подойду, – легонько подталкиваю ее. Лия не спорит и не возражает. Послушно идет по дорожке. Беспрекословное подчинение слегка раздражает. – Хард, домой! – рефлекторно срываюсь на него. Пулей несется к дому, обгоняя девочку перед самым крыльцом. Вот же засранец.

Набираю номер молодого, но очень толкового айтишника. Трубку берет не сразу и громко зевает. Он, по большей части, ведет ночной образ жизни.

– Ига, ты мне нужен, – взбадриваю его.

– Я готов.

– Сейчас пришлю тебе данные. Нужно найти максимум на обоих. Не официально.

– Срок?

– Вчера…

– Я понял, товарищ подполковник, все будет в лучшем виде, – обещает Игнат.

Хороший парень. Я помог ему однажды, теперь он меня иногда выручает.

Вхожу в дом, Лия ждет меня в коридоре. Сидит на пуфике и смотрит своими огромными кофейными глазами. Почти так же, как Хард иногда.

Недовольно хмурюсь. Это сравнение неприятно дергает внутри.

– Возьми блокнот и напиши все, что сможешь вспомнить про Анзора и его помощника. Любую деталь. Поняла?

Лия неуверенно кивает и уходит на кухню. Провожаю взглядом и качаю головой. Как же ее оживить-то? Все это ненормально.

Прохожу в гостиную и по дороге набираю Ворона. Кто, если не он, сможет мне помочь разобраться в этой запутанной истории. Он спец по разгребанию разного рода геморроя.

– Так я и знал, что ты позвонишь, – смеется друг, только мне совсем не весело.

– Занят? – сразу уточняю, прекрасно понимая, насколько не вовремя звоню.

– Ну как тебе сказать… – загадочно хмыкает Ворон. – Я вчера женился.

– Поздравляю, – расплываюсь в улыбке. – Но надо встретиться.

– Так приезжай.

– Домой не поеду, – перехожу к делу. – Не хочу подставлять твоих.

– Оу. – Он понимает все правильно. – Тогда давай на базу. Через пару часов.

– Отлично.

Сбрасываю и иду на поиски своего перепуганного олененка. Надеюсь, она порадует меня новой информацией.

– Написала?

Лия слышит меня и резко выпрямляет спину. Ловит мой взгляд и кивает.

Забираю блокнот. Несколько предложений ровным красивым почерком:

«Мне нужны были деньги. Знакомая девочка подсказала, как можно заработать быстро и много. Я сначала не хотела, но потом согласилась. Не думала, что попаду в рабство к Хозяину. Он не отпускал просто так, и пришлось сбежать».

Перечитываю несколько раз и никак не могу уложить в голове. Все это настолько нереально и глупо, что становится смешно. Бред сивой кобылы, совершенно нескладный. Девочка решила меня наебать? Серьезно? Не на того напала!

– Что это за херня? – небрежно швыряю блокнот на стол.

Лия дрожит и вжимает голову в плечи. Боится меня? Сука-а… Да что ж с ней делать-то?

– Лия, послушай меня, – терпеливо прошу. Кладу ладони на стол и чуть подаюсь вперед, чтобы видеть ее глаза. – Ты просишь помощи, но не даешь информации. Я не могу помочь, когда не знаю как. – Она снова кусает свои пухлые губки. – Я не буду подставляться просто так, понимаешь? Это напрасный и неоправданный риск.

Девочка судорожно вздыхает и кивает. А затем придвигает блокнот обратно и пишет:

«Можно я уйду?»

Чего, блядь? Охренела, что ли? Куда ж я тебя такую отпущу? По внутренностям пробегает холодок, но мгновенно сгорает в пламени бессильной ярости. Хочется наорать и выкинуть к херам этот стол и другую мебель. Но я усиленно сдерживаюсь. Девочка и так напугана. Она не виновата, что я не могу найти к ней подход. Просто не привык общаться с такими хрупкими, как она.

– Куда? – выдавливаю из себя и глубоко дышу, изо всех сил пытаясь поймать дзен и не дать волю эмоциям.

Лия равнодушно пожимает плечами и пишет снова:

«Пожалуйста, дай мне уйти».

Внутри меня взрывается очередная атомная бомба, но внешне я остаюсь спокойным. Только уверенность, что девочка просто напугана и не может здраво оценивать ситуацию, дает мне силы держаться. Но что делать, если она и правда захочет уйти? Не могу же я тоже посадить ее на цепь? Хотя уже не уверен… Мои демоны будто взбесились и требуют абсолютно противоположного.

– Какая ты непостоянная, – цежу сквозь зубы и сверлю ее взглядом. – То позволь остаться, то дай уйти…

Лия жалобно всхлипывает и прячет лицо в ладонях, а меня выкручивает от ее слез. Это пиздец какой-то! Не девчонка, а набор инквизитора! Но нет, я так просто не отступлю. Не успокоюсь, пока не докопаюсь до правды.

– Со мной поедешь, – зло рявкнув, звучно припечатываю ладонь к столешнице. – Потом решу, что с тобой делать!

Глава 11

Мирон

Выгоняю из гаража массивный внедорожник. Пользуюсь им крайне редко, обычно хватает паркетника. Но он остался у подъезда, а ехать нужно сейчас. Надо попросить кого-то пригнать, но так, чтобы лишних вопросов не возникало.

Отстреливаю окурок в сторону и иду за Лией. Как раз выходит из дома, закутавшись по глаза в мою толстовку. Смешная, но надо купить ей нормальную одежду.

– Поехали, – протягиваю руку.

– Ку-да? – шевелятся ее губы, но все же ладошку мне дает.

– К моему другу, вместе подумаем, как тебя спасать.

Помогаю забраться в салон на заднее сиденье и сам пристегиваю ремнем. Не обязательно, но мне хочется.

Сажусь за руль и трогаюсь с места.

– Холодно? – ловлю ее расфокусированный взгляд в зеркало заднего вида.

Качает головой и отворачивается к окну.

Скриплю зубами и сильнее стискиваю руль. Бесит. Не девчонка, а собственная беспомощность. Не знаю, как с ней себя вести. Никак не могу пробиться сквозь ее глухую стену. Блядь, да не дипломат я нихрена! Я привык закинуть на плечо и перенести в безопасное место, а не вести долгие и нудные переговоры. Придется учиться.

Всю дорогу смотрю в зеркало, проверяя, нет ли за нами хвоста. Я, конечно, уверен, что так быстро меня бы не вычислили, но все же лучше перестраховаться. Подъезжаю к массивным воротам и жму на клаксон. Автоматическая створка отъезжает в сторону. Въезжаю на территорию и паркуюсь рядом с машиной Ворона. Судя по всему, мы одни. Тем лучше.

Выхожу сам и помогаю Лие выбраться на улицу. Опасливо оглядывается и едва слышно вздыхает. Осторожно беру за руку и тяну за собой. Девчонка не сопротивляется, но боится. Кожей чувствую ее страх, но это не те эмоции, которые она должна испытывать рядом со мной. Резко останавливаюсь и разворачиваюсь, а Лия практически влетает в мои объятия.

– Посмотри на меня, – прошу мягко, и она поднимает глаза, но губы мелко дрожат. – Со мной тебе ничего не угрожает, – едва ощутимо касаюсь щеки подушечками пальцев. – Я не позволю никому приблизиться. Ты в безопасности. Понимаешь?

Лия смущенно кивает и неожиданно прижимается щекой к моей груди. Забываю, как дышать, и утекаю от такой невинной ласки. Меня просто сносит волной жара, что растекается в груди. Прощаю мгновенно ей все и улыбаюсь, как придурок.

Что творит со мной эта малышка!

Обнимаю в ответ и утыкаюсь губами в макушку. Жадно вдыхаю ее аромат и шумно выдыхаю. Пора тормозить, пока я еще контролирую себя.

– Пойдем.

Открываю дверь в административное здание, пропускаю Лию и сам вхожу следом. Поднимаемся на второй этаж, где располагаются кабинеты. Толкаю ту, что с пафосной надписью: «Гаранин Павел Федорович. Руководитель центра подготовки».

Ворон сидит в кресле, закинув ноги на стол и монотонно покачивается. Поворачивается в мою сторону и расплывается в усмешке.

– Я так и знал, что долго ты не просидишь в своем теплом кабинете.

Поднимается и идет ко мне, цепляя по дороге маленькую бутылку соленой минералки. Видимо, праздник-таки удался на славу.

– Поздравляю, – искренне обнимаемся. – Ты заслужил свое семейное счастье.

– А то, – довольно хмыкает друг и жадно пьет из горла. – А ты, я гляжу, тоже не один?

– Это Лия. А это Ворон, – указываю на друга.

Ворон сканирует внимательным взглядом девочку, а мне становится не по себе.

– Где ты ее взял? – Он допивает воду и выкидывает бутылку в урну под столом.

– Нашел в багажнике, – отвечаю я и небрежно усмехаюсь.

– Красивая…

– А ты не засматривайся на чужих девочек, у тебя своя есть.

– Да больно надо, – фыркает он и подходит ближе. – Я не на девочку, а на украшение. Шикарное… с изолентой.

Тянет руку, но Лия в ужасе отшатывается, врезаясь в меня. Рефлекторно обнимаю за плечи.

– Надо снять эту цацку, – смотрю ему в глаза.

Без слов понимаем друг друга. Ворон хочет знать полную версию событий, но при Лие я не могу рассказать, и он не настаивает.

– Это бесполезно. Там такой сплав, что…

– Ты хочешь сказать, что знаешь, где такие дарят? – вопросительно дергаю бровью.

– Не уверен, но можно попытаться.

– Поехали?

– Мир, – Павел сжимает мое плечо и снова смотрит в глаза, – ты понимаешь, куда лезешь?

Видимо, он знает больше, чем я. Но что это меняет?

– А ты, я гляжу, в штаны наделал, да? – перевожу в шутку. – Быстро же под каблук залез.

– Ой, все. – Ворон ржет и закатывает глаза. – Ты без меня все равно ничего не решишь.

Ржу вместе с ним. Телефон вибрирует в кармане. Смотрю на экран. Игнат. Не могу не ответить.

Подвожу Лию к дивану и усаживаю.

– Посиди вот здесь, ладно. – В ее глазах паника. – Я за дверью. Не бойся.

Жестом прошу Ворона присмотреть и выхожу из кабинета.

– Да, Ига. Какие новости?

Глава 12

Лия

Мирон уходит, бросая меня с этим мужчиной наедине. Легкая шутливая атмосфера испаряется, и воздух накаляется от напряжения. Взгляд Ворона, острый, опасный и очень внимательный, скользит по мне, словно оценивая. С прищуром и улыбкой на губах он внимательно рассматривает мой ошейник.

– Совершеннолетняя?

Робко киваю, а он лишь вздыхает и качает головой. Не хочет помогать? Почему так смотрит? Но нет в его глазах похоти. Странный.

Спиной ощущаю, как открывается дверь, и в кабинете нас становится больше. Шаги легкие. Наверное, женщина. Но оглянуться не решаюсь. Ловлю взгляд Ворона. Из смешливого он уже успел стать серьезным, а теперь заметно теплеет.

– Гаранин, у тебя совесть есть?

Ворон дергает бровью, а пролетев мимо меня, перед ним останавливается стройная брюнетка немного выше меня ростом.

– После брачной ночи так быстро свалил, что даже телефон забыл. – Женщина громко припечатывает трубкой о стол, а я втягиваю голову в плечи, невольно становясь свидетельницей интимной семейной сцены.

– Что за срочность? – В отличие от меня, Ворон абсолютно спокоен. В его внимательные глаза возвращаются смешинки.

– Я в центр еду, возможно, буду без связи. А дети там одни, – поясняет брюнетка, чуть снизив напор в голосе. Оборачивается и удивленно смотрит на меня.

Не заметила сразу…

– Ворон? – вновь поворачивает голову и вопросительно смотрит на мужа.

– Ира, тихо, – смеется он, поднимая обе ладони и делая шаг назад. – Это не то, что ты подумала.

– Да-а? – В ее голосе тоже нет злости, скорее, насмешка. – И что же я подумала? – Женщина складывает руки на груди.

Я совсем не понимаю, что происходит, и можно ли мне присутствовать при этом. Они ведь просто про меня забыли. Надо было уйти?

Делаю шаг, отступая спиной к двери. Еще один и еще, пока не упираюсь в препятствие.

– Милые бранятся… – Меня ловят крепкие руки. Вздрагиваю, но быстро узнаю Мирона. По запаху. Его ладони задерживаются на моей талии на пару секунд, а затем ложатся на плечи, осторожно сжимая. – Не обращай внимания, они шутят.

Повернув голову, удивленно смотрю на подполковника. Шутят? Прочитав немой вопрос в моих глазах, он кивком подтверждает свои слова.

– Ира, – чуть склонив голову, Мирон приветствует знакомую и, может быть, даже важную для него женщину, ведь иначе зачем ему так на нее смотреть? – Иди сюда, поздравлять буду, – отпустив меня, раскрывает руки для объятий. Ира с готовностью подходит к нему и обнимает в ответ. – Счастья вам, что ли, – посмеивается Мирон и осторожно целует ее в щеку.

– Спасибо.

– Полегче там, – ворчит Ворон.

– Скажи, ты не мог найти другой день для того, чтобы встрять в неприятности? – смеется брюнетка.

– Извини, я правда не хотел портить вам праздник, но, – кивает на меня, – мы не можем ждать.

– Привет. – Она подходит ко мне. – Меня зовут Ирина.

– А ее Лия, – за меня отвечает Мирон. – Она не говорит.

– Ты чего дрожишь, маленькая? – Ира касается моей руки. – Тепло же у нас, а ты ледяная. Пойдем-ка со мной. Чаем тебя угощу.

– Здесь останьтесь, – командует ее муж. – Мы пойдем покурим и пообщаемся.

– Еще лучше, – соглашается Ира, уверенно направляясь к шкафу, стоящему в углу у окна.

Я растерянно смотрю на подполковника. Да, он говорил, что будет безопасно. С ним. А без него?

Снова кошусь на Иру. Она бросает чайные пакетики в две белые кружки. Оглядывается на меня, показывая кубики с сахаром.

– Тебе класть?

Перевожу взгляд на Мирона, спрашивая разрешения. Он раздраженно вздыхает и показывает Ирине два пальца.

– Ясно. Идите уже, курите. Мы без вас справимся. – Она так легко выпроваживает этих больших и опасных мужчин, что у меня внутри все замирает…

От восторга? Так можно? Так правда бывает?

Ирина, наверное, просто очень смелая. Опасности от нее я тоже не ощущаю. Можно попробовать чай. От волнения я снова замерзла. Как раз смогу немного согреться.

– Раскутывайся и садись, куда тебе удобно. – Ирина разливает кипяток по кружкам. Бросает в него сахар. Он плюхается в чай со смешным булькающим звуком, напоминая мне что-то детское до щекотки за ребрами и несмелой улыбки.

Снимаю с себя все лишнее. В футболке Мирона, завязанной на поясе, чувствую неловкость, ведь выглядит это небрежно и некрасиво. Хозяин бы такого не потерпел.

– Мирон – хороший друг нашей семьи, – поставив передо мной кружку, рассказывает Ира. – Так что тут все свои. И сахара в чай можно просить больше, – очень тепло улыбается она, а я обнимаю кружку ладонями и греюсь о еще не остывшие бока. – Ты знаешь, мужики же тоже разные бывают. Есть настоящие, крепкие, надежные, как мой Пашка, как Мирон. А есть те, кто являются таковыми только по вторичным половым признакам. Но власти и силы у них не меньше, к моему великому сожалению. В моей жизни были и тот, и другой. Тебе лет восемнадцать, наверное?

Пробежав взглядом по столу, нахожу простой карандаш и белые стикеры. Вывожу цифру «20» и показываю своей собеседнице.

– Почти угадала. Мне было восемнадцать, когда я попала в страшную ситуацию. И шестнадцать лет прожила с тираном, алкашом и насильником. Конечно, он таким был не всегда. Но все хорошее перечеркивается, когда тебя начинают унижать, брать силой, наплевав на то, что в соседней комнате спит взрослеющий сын, доить с тебя деньги.

«Ты ушла?» – пишу ей.

– Мне помогли. Тоже было очень страшно. За ребенка, за близких, за себя. Мой бывший муж был мерзким и опасным человеком. От него можно было ожидать чего угодно. Но я начала бороться, в том числе сама с собой. Это был самый сложный путь, с которого все время хотелось свернуть, все бросить. Мозг постоянно искал простые пути решения проблемы. Но я дошла до конца, и вот, – Ира кивает на дверь, – у меня семья, а внутри, вот здесь, – прикладывает ладонь к груди, – тепло и спокойно.

«Мы…» – написав, упираю острие карандаша в листок. Набираю в легкие воздуха, будто смогу начать говорить.

Ира выдвигает ящик за ящиком в столе мужа. Так спокойно, смело. У меня в животе все мышцы на мгновенье сводит. Медленно выдыхаю, стараясь расслабиться. Плохие люди не говорят о личном, тем более с такой искренней дрожью в голосе и блеском в глазах.

Она кладет передо мной блокнот вместо листочка. Благодарно кивнув, начинаю все заново:

«Мы раньше тоже пили чай всей семьей. А потом не стало мамы. Она попала в аварию. Папа много работал, чтобы не было больно. Думал вернуться с нами на родину, в Корею. Но это его родина, а мы с сестренкой родились и выросли здесь. И он остался. Сейчас я думаю, как же это было глупо – отказываться лететь. А тогда казалось самой страшной трагедией после гибели мамы».

Останавливаюсь. Рука устала. Разминаю пальцы, проглатываю ком из слез. Тоска начинает давить на меня еще сильнее и кажется, что сейчас я точно сломаюсь.

Сделав несколько маленьких глотков чая, вновь берусь за карандаш:

«К нам домой стал приходить страшный человек. Они с папой сильно ругались за закрытыми дверями. А потом …» – По моим рукам и спине бегут мурашки. – «Он убил отца у меня на глазах, и я из-за этого потеряла способность говорить». – Закрыв глаза, делаю судорожный вдох, пытаясь удержать слезы внутри. – «Тогда я еще не понимала, что уже перестала быть человеком. Я вещь, кукла. Домашний питомец. Кто угодно, только не человек…» – Карандаш ломается, на блокнот все же капают слезы, делая бумагу тоньше, почти прозрачной.

Ира забирает у меня блокнот, читает и, кажется, тоже всхлипывает. Подходит со спины, обнимает за плечи и прижимается губами к макушке, как делала раньше мама. Я скатываюсь в беззвучную истерику, а эта чужая мне женщина крепко обнимает и шепчет что-то неразборчивое, но очень теплое.

– Попей. – Ира вкладывает мне в ладони кружку с остывшим чаем. Допиваю залпом, ставлю на стол. – Мир тебе обязательно поможет. Попробуй ему поверить. Против силы, малышка, в данном случае можно бороться только силой. Большие мальчики что-то придумают.

«А если нет?» – пишу, стянув из органайзера другой карандаш. – «Если будет хуже? Если я зря сбежала?»

– Точно не зря, – уверенно отвечает Ира. – С этой минуты ты начала бороться.

Опустив голову, смотрю на свои дрожащие пальцы. Дверь открывается слишком громко. Я вздрагиваю, Ира сжимает мои плечи крепче.

– Поехали. – Мирон протягивает свою широкую ладонь. – Покажем твое украшение одному старому знакомому.

Я послушно поднимаюсь и надеваю все, что на мне было, а Ирина стискивает пальцами блокнот с моими скупыми откровениями.

– Можно отдать? – спрашивает у меня. И все они ждут моего ответа.

– Да, – шевельнув губами, киваю, и блокнот оказывается у подполковника.

– Тебя подбросить? – Ворон обращается к жене.

– Нет, поезжайте. Я не домой. – Она нежно касается его щеки, а в глазах появилась тоска.

Выходит, теперь я тоже испортила им праздник.

– И это я сбежал после брачной ночи, да? – дразнит ее Ворон.

– Не ворчи. – Ира легко целует его в губы и подмигивает мне.

– Все готовы? Едем? – Мирон поправляет капюшон своей толстовки на моей голове.

Я послушно разворачиваюсь и направляюсь к двери. Едем. Вдруг там нам и правда помогут.

Глава 13

Мирон

Читаю откровения Лии, и волосы на затылке шевелятся, а руки рефлекторно сжимаются в кулаки. Смотрю на нее и словно чувствую боль, которая ее переполняет.

Малышка… это же пиздец.

Шумно втягиваю носом воздух, чтобы хоть немного остудить пламя, что разбушевалось в груди, и выдыхаю. Но легче не становится, желание убивать, рвать голыми руками обидчиков этой девочки растет и крепнет во мне. Мозгом я понимаю, что скатываюсь в ненужные эмоции, но по-другому не получается. Все, что касается Лии, задевает за живое. Буквально полосует когтями по сердцу.

Стиснув зубы, еще раз пробегаюсь словами по тексту. Комментировать нечего. Слов приличных у меня попросту нет. Отдаю Ворону листок, а девчонку притягиваю к себе и крепко прижимаю к груди.

– Все будет хорошо, – шепчу ей, обещая в очередной раз. Зарываюсь пятерней в белокурые волосы и тяну, заставляя посмотреть на меня. – Ты больше никогда не будешь вещью.

Лия растерянно хлопает пушистыми ресницами и жалобно всхлипывает. Поддавшись порыву, касаюсь ее губ своими и снова притягиваю к груди.

Ворон молча читает и никак не комментирует. Лицо абсолютно непроницаемо, но глаз едва заметно подрагивает от напряжения, выдавая эмоции с потрохами. Его тоже цепляет вся эта дикая история. Молча переглядываемся и идем к машине.

Помогаю Лие устроиться на заднем сиденье в машине друга и пристегиваю ремнем. Сам сажусь вперед. Не могу сейчас рядом, мне надо прийти в норму и успокоиться. Очень трудно контролировать себя, держать голову холодной, когда видишь воочию, во что превратили девчонку.

Ворон плавно ведет тачку, а я тупо медитирую и смотрю прямо перед собой. Ищу внутри какой-то островок адекватности, чтобы не наломать дров. Друг все понимает, поэтому даже не пытается вторгнуться в мои мысли. А в них сейчас война. Не на жизнь, а на смерть. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отдать приказ притащить эту тварь ко мне на допрос и там уже грохнуть по тихой.

Эта слабость будет стоить мне карьеры и, вероятно, свободы. Крыша у него, блядь! А за мной друзья, правда и справедливость! Но махать шашкой не наш метод, именно поэтому мы с Вороном не делаем резких движений. Разнести полгорода несложно, но слишком опасно. Неоправданный риск. Сначала нужно собрать максимум информации, потом трезво оценить противника и свои силы.

Игнат не нашел ничего нового или полезного. Этот Анзор кристально чист. Как и его фармацевтический бизнес. Даже приводов не было. Не бывает так, особенно там, где крутятся большие бабки. Единственная зацепка – это то, что появился Балашев чуть больше двух лет назад, а до этого времени о нем никто ничего не слышал. Какой-то тут подвох, и я обязательно его найду, но сначала освобожу девочку из этого жуткого рабства.

Ворон въезжает на закрытую территорию и паркуется напротив здания. Выхожу на улицу и осматриваюсь. Забор высокий, охрана со всех сторон. Тут что, президент бывает?

– Если хочешь, можешь посидеть в машине, – предлагаю Лие.

Испуганно качает головой и тянет ко мне руки.

– Хорошо-хорошо, пойдем.

Помогаю выбраться из машины и натягиваю на нее капюшон. Лия вжимает голову в плечи, сразу становясь еще меньше и незаметнее. Все вместе идем в здание. Ворон с кем-то здоровается, и нас провожают сразу к кабинету главного. Адиль Садер. Павел называет его «торговец живым товаром». Даже звучит мерзко.

Паша толкает дверь и входит без стука, я за ним, а Лия прячется за моей спиной.

– Ворон. – Хозяин кабинета встает из-за стола, оскаливается и идет в нашу сторону. – Что-то ты зачастил в последнее время.

– Так повод даешь, – хмыкает Паша, делает несколько шагов вперед и пожимает протянутую ладонь.

– Лучше бы ты просто выпить приехал. – Адиль по-дружески хлопает его по плечу.

– Сорян, с этим теперь большие проблемы. Женился вчера.

– У-у-у, поздравляю, – тянет Садер и расплывается в улыбке. – А ко мне каким ветром?

– Вот познакомься, Мирон. – Ворон представляет меня. – Подполковник ФСБ, ему нужна информация.

– Адиль Садер, – протягивает мне руку без особого энтузиазма и подозрительно прищуривается. – Только из уважения к Ворону. Спрашивай.

Всем своим видом дает понять, что совершенно не рад знакомству. Впрочем, это взаимно. Но выбирать не приходится. Я, в отличие от Павла, обычно захожу с официальным визитом, но сейчас не на службе.

– Ошейник на девочку ты повесил? – вывожу Лию вперед, сжимая плечи ладонями, и сдергиваю с ее головы капюшон.

Малышка вздрагивает и пятится, упираясь спиной мне в грудь. Адиль подходит ближе и внимательно рассматривает девочку. Черные бесстрастные глаза равнодушно скользят по лицу к шее и обратно.

– Темненькая была и немая… – констатирует он и жестом помогает себе вспомнить. – Иди-ка сюда, – ловит ее за руку и резко дергает на себя.

– Эй! – шагаю к ним, но меня тормозит Ворон, а Адиль разворачивает Лию к себе спиной, давит ладонью на затылок, требуя наклонить голову. Поднимает волосы. Девочка съеживается, когда мужские пальцы касаются ее шеи.

– Татуировка наша. Должен был убедиться, – поясняет Садер.

– Какая еще нахрен татуировка? – подхожу ближе. Ворон подтягивается с другой стороны.

На шее Лии, под линией роста волос набит чертов ошейник, а от него вниз, до выступающего позвонка спускается тонкая цепь.

– Сука, как символично, – хмыкаю я.

– Это метка всех наших кукол. Для их же безопасности. Если перехватят, увезут, по ним всегда можно опознать и вернуть «на родину». – Адиль отпускает Лию.

Она разворачивается лицом к нам. Я тут же оказываюсь у нее за спиной.

– Что-то корейское. Лия Ким, кажется? – Садер вспоминает имя.

Лия кивает и оборачивается на меня. Поглаживаю по плечам, стараясь успокоить, а торговец продолжает:

– Помню-помню, я продал ее на аукционе года два назад. Одному состоятельному джентльмену, – пожимает плечами и возвращается к столу.

– Продал? – глухо рычу и делаю шаг за ним, но Ворон меня останавливает.

– Мир, спокойно. Это тоже бизнес. Как оружие или наркота, и ничего с ним не сделаешь.

И я понимаю, что он прав. Головой понимаю, трезвым рассудком тоже, но не принимаю. Для себя. Не укладывается подобная дикость в моем мировоззрении, и все то, что кипело во мне еще недавно, теперь превращается во взрывоопасный коктейль.

– Как зовут покупателя? – цежу сквозь зубы и стараюсь дышать ровно, чтобы не сорваться к херам собачьим.

Адиль не отвечает и переводит взгляд на Ворона. Тот одобряюще кивает, ручаясь за меня.

– Анзор Балашев. Очень скользкий, мелочный, жадный, – неприятно морщится Садер. – Он тогда пришел с претензией, что это его девочка, – кивает на Лию. – Требовал отдать, но я отказал. Если честно, надеялся, что купит кто-то другой, более адекватный, но он не упустил своего и все же выкупил ее.

«Купил» – стучит в мозгу, добавляя ядерного топлива в котел моей ярости.

– И ты отдал этой мрази ребенка? – сильнее стискиваю худенькие плечи.

– Как я мог не отдать? – Адиль переводит на меня равнодушный взгляд. – Это деньги, ничего личного.

Небрежно пожимает плечами, а меня срывает. Тормоза отлетают нахрен, а глаза наливаются кровью.

– Да я тебе сейчас. – В пару шагов приближаюсь, хватаю за грудки и встряхиваю, как котенка. – Ты понимаешь, что она девочка? Маленькая, перепуганная! Не вещь какая-то, а просто ребенок!

– Мир, давай тише. – Ворон оказывается рядом и пытается отцепить мои руки от него, но не выходит. – Силой ты ничего не решишь.

– Вот именно, – отзывается Адиль.

– Эта мразь убила отца девочки, – захлебываюсь яростью, невольно представляя себе все, что она пережила, и снова встряхиваю подонка. – А потом забрал ее для развлечения!

– Впервые слышу, – выдыхает Садер и хмурится. – Мы нашли ее на улице, в одной из ночлежек…

– Это так? – оборачиваюсь к Лие.

Она бледная, как полотно, но все же кивает. Только что это меняет?

– И вместо того чтобы помочь, решил заработать, да? – рявкаю зло и отшвыриваю его в сторону.

Адиль падает на стол и мгновенно оказывается на ногах.

– Если бы не я, то это сделал бы кто-то другой, – объясняет Садер. – Я дал ей шанс.

– Шанс? На что? Стать собакой для такой твари? – снова иду на него. – Ты хоть представляешь, что он мог с ней сделать? – Даже я боюсь это представлять. Я, взрослый мужик, который видел много всякого. – Нет, это пиздец какой-то, – зарываюсь пальцами в волосы и стягиваю в кулаки. Легкая боль немного отрезвляет, но этого недостаточно, чтобы вернуть мне холодную голову.

– Я все понимаю, бывают издержки, но такие правила… – Адиль снова пытается убедить меня в том, что ничего страшного не происходит. А меня бомбит так, что я разнесу здесь сейчас все.

– Ебанутые правила! – яростно рычу и впечатываю кулак в стену, оставляя в ней вмятину. – Не надо мне, блядь, втирать, что это нормально! Потому что это нихуя не нормально! – скриплю зубами так, что скулы сводит. – В моей картине мира все это карается смертной казнью на электрическом стуле! И твою шарашку я закрою!

– Закрой! – срывается на меня Садер. – Я только спасибо скажу, потому что сыт по горло этим дерьмом! Но имей в виду, что на ее месте сразу появится другая, – орет он, сверкая черными глазами. – Людские пороки не исчезнут! Ты думаешь, я содержу вот это все? Нет. Есть люди гораздо выше меня и тебя, – тыкает пальцем в мою сторону. – И они не позволят развалить этот синдикат!