Тайна разбитых чресел
Я, должно быть, никогда не познаю трёх чрезвычайно важных истин – как работают магниты, почему на выборах побеждают идиоты, и за какие, чёрт подери, прегрешения меня в тот день решили покарать боги Солнца из всех мифологий мира. Ибо стоило мне лишь самую чуточку прийти в себя и приоткрыть глаза, как их немедля выжег беспощадный рассвет, осеняющий своим утром город. Может кому-то солнце сейчас было жизненно необходимо, но только не человеку вроде меня, что был вынужден прервать довольно успешный процесс поднимания самого себя из бессознательного состояния и отвлечься на попытку не зажарить себе мозги. Я отказался от идеи тут же встать и начать во всём разбираться и прилёг обратно. Вскоре надёжно защищённые веками глаза более-менее попривыкли к невиданному световому буйству, и мой разум разгрузился для размышлений.
Поразмышлять же и впрямь было над чем. Хотя бы над экзистенциальным вопросом «Кто я?». Нетривиально, но жизненно – так вышло, что тем утром я очнулся будучи в полнейшем неведенье относительно своей личности, своего прошлого. Я знал лишь, что прошлая ночь была довольно, кхм, весёлой. Всё остальное же… Не, я читал, конечно, про ретроградную амнезию, но испытать её на себе уж точно не ожидал на своём веку.
Впрочем, довольно впустую валяться. Эдак и обратно в бессознанье провалиться можно. Кем бы я ни был, я точно не был рохлей, который впадает в истерику от любой мелочи. Да, даже от потери памяти. Так что я, приложив некоторое усилие, поднялся на ноги, поболтал головой, разгоняя нехорошие мысли, и, наконец, огляделся.
Судьба занесла меня в относительно небольшую квартирку, точнее – в её спальню. Внимательно осмотрев освещённые рассветом стены и общее убранство, – грубый рабочий столик, покрытый изъеденным сигаретными ожогами лаком, небольшой замызганный сейф с помятой и открытой дверцей, парой напольных ламп под крикливо-изумрудными абажурами и ковёр, прикрывающий кривоватый пол, – я подумал, что её владельцу не помешал бы самоучитель по художественному вкусу для чайников. Глянув под себя, я порадовался, что не имею привычки думать вслух.
Я очнулся на кровати, и эта кровать оказалась не пуста. У моих ног, укрытый смятым одеялом и горой щепок, покоился, по-видимому, хозяин квартиры. Грузный благообразный мужчина, чьи подбородки заботливо укрывала пятидневная щетина, звездой распластался на матрасе, и его лоб украшала здоровенная шишка. По одежде трудно было определить его место в социальной лестнице, но я выдвинул предположение, что он должен быть из какого-то ведомства. Уж больно приличным и официальным был его наряд, будто у полицейского на гражданке. Вернее, был бы, не будь он весь в неведомо откуда взявшейся трухе и обломках.
С трудом подняв голову вверх, я всё же сообразил, откуда нам достались все эти подарки природы. Надо мной во весь потолок растянулась дыра, в которую грозила съехать кровать квартиры этажом выше. Сказать, что её пробило, мне было трудновато. Возможно этот дом был настолько дряхлым, что потолок отказался держать всё на себе и сбросил балласт. Я поспешил выйти из-под нависавшей кровати, заодно оттащив бездыханного хозяина. По пульсу вроде живой был, что удивительно. Решив, что от него в данный момент ясности не дождаться, я начал себя ощупывать.
Первым делом я ощупал голову, которая точно налилась свинцом. Я пролежал в отключке достаточно долго, чтобы основная боль ушла, оставив лишь неприятно ноющее ощущение, расползающееся от макушки. Сознание, тем не менее, всё ещё было настолько замутнено, что было готово, наверное, принять любое объяснение произошедшему. А объяснение найти очень даже хотелось.
В целом, не считая головы, я был цел и здоров. Моё тело без синяков или иных следов борьбы скрывали симпатичный деловой костюм, молодецки расстёгнутая сорочка, тёмно-лаковые штиблеты и длинное пальто песочного оттенка. Пошарив в карманах я облегчённо выдохнул, не найдя ничего явно чужого. Только стальную флягу, полную наполовину, почти докуренную пачку сигарет, зажигалку к ним же…
Мне стало особенно любопытно, когда мои пальцы извлекли из кармана что-то небольшое, кожаное, очень смахивающее на кошелёк. Недра его однако скрывали нечто поинтереснее зелёных президентов. В развёрнутом виде «кошелёк» открывал защищённое плотной плёнкой удостоверение:
ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЕПАРТАМЕНТ ГОРОДА НЕНТЕРВИЛЯ
Полицейский инспектор
ФРЕШФЕЙС Плоддер
Серийный номер 014-21-05-25
Осмотрев удостоверение, я продолжил самообыск. Во внутреннем кармане пальто я нашёл не менее занятную вещь – тёмно-зелёную папку, заполненную исписанными подшитыми листками. Я бегло пролистнул записи.
Первым листком шла, по-видимому, характеристика этого инспектора Фрешфейса. Написано вручную, бегло и по-своему ядовито.
П. Фрешфейс. Наблюдательностью – не блещет. Решимость – ну норм. Выносливость и Коммуникация – нет (он вообще знает, что это такое?). Ловкость рук – хорош (девушки нет?). Интуиция – а чё б нет?
«Ну неудивительно, что такой тип забыл удостоверение в моём пальто», подумал я.
В разводе наверняка. Нуар. Всё тлен.Знает Хаос-теорию. Идиот везучий. Хамелеон социальщик.
Немного туманное описание. Хотя и даёт пищу для размышлений.
Я перелистнул характеристику. На следующих десяти страницах было что-то похожее на протоколы допросов – имя человека в начале строки, потом текст его слов, наверное, и так далее. Фрешфейс так или иначе был на всех страницах, причём, судя по протоколу, он явно допрашивал.
В любом случае самой неожиданной находкой для меня стал пистолет. Чёрный, как смоль, он прятался в кармане с зелёной папкой, и я испуганно отдёрнул руку, ощутив его увесистый вес.
Я призадумался. Суммируя факты можно прийти к окончательному выводу, я был в этом уверен. Всё-таки, откуда же у меня взялось удостоверение этого, как я понял, ну такого себе полицейского? Его характеристика, протоколы его допросов. Ещё и пистолет. Откуда на мне вообще костюм парня, словно сошедшего со страниц детективного чтива? И в конце концов, как я оказался в таком положении? Я же явно умнее этого Фрешфейса, я точно найду разгадку…
Разгадка была подобно вспышке молнии, сумевшей разогнать тучи в моём разуме. Сомнений быть не могло – я и есть Плоддер Фрешфейс. Я полицейский, причём, судя по костюму, ещё и… весьма крутой полицейский!
Придя к этому абсолютно логичному выводу я понял,
Kartsy Hatakka ft.Kimmo Kajasto – Max Payne Theme
что этот городишко гниёт изнутри. Его шебутные выродки уже пытаются добраться до меня. Смешные. Такого как я им ни убить, ни догнать. Этот Нентервиль меня любит. Любит и ненавидит. Как азартный игрок утешается избиением шлюхи, не смея признаться, что любил её. Я снова смотрю в потолочную дыру. Чтобы одолеть меня, им придётся проделать дырку побольше. И отнюдь не в потолке…
Я покидаю квартирёнку. Коридорный испуганно шарахается, пропуская моё развевающееся смертельным саваном пальто. Бедолага. Он приехал сюда убирать за почтенными толстосумами, но Нентервиль даёт ему убирать лишь самих толстосумов. Город платит таким как он большую зарплату – возможность убирать останки ещё один день.
– Спокойно, сынок, – бросил я ему не оглядываясь, – Полиция уже работает .
Спиной чувствую его взгляд. Глаза, круглые как монетки для Харона. Взгляд служащего для меня как плата за проезд по коридорному Стиксу. Из города «Кромешное отчаянье» в район «Ну хоть что-то». Мне предстоит взять в руки своё дело. Новый детектив выходит на сцену.
И ведь действительно вышел. Неподалёку от входа в дом стоял другой полицейский. Низенький, в очках-авиаторах, с усиками а-ля Озуалд Моусли. Форма была ему явно великовата, и я не знал, кого больше винить – его рост или халатность кладовщика. Он явно кого-то ждал, и было очевидно кого.
– Неотложный вызов? – спросил я его.
Он обернулся. Мой оклик, видимо, застал его врасплох.
– А, это ты, – ответил полицейский. Он слегка осклабился, – бумажки-то с собой?
Я предъявил ему удостоверение с видом человека, держащего в руках всю кровь и боль своей жизни, ускользающей словно песок из его пальцев.
– Свой-то не забыл?
– Ну а то! Зацени, какой подогнали.
Он с довольной улыбочкой предъявил свою карточку. Имя Тайрелл Зед Рэдфут не особо отозвалось в памяти, но внесло ясность в дальнейшее общение. Ясность и основу для доверия. Доверие – оно как пистолет, который ты вручаешь другому, развернув стволом к себе.
– Ну что ж, Зед, – произнёс я, по-ковбойски поправляя ремень, – погнали на место.
– Только чур я за рулём, – отозвался Зед, подходя к своей машине, – ты туда уже ездил недавно.
Это хорошо. Куда я ездил, я всё ещё не помнил, но знакомые лица нигде не бывают лишними.
Пока мы ехали куда-то, городское небо затянулось тучами. Сперва редкими капельками, а вскоре и сплошной водяной стеной полил дождь. Дожди здесь всегда тяжёлые, печальные. Они подобны слезам ангела, который узнал, что ангелов не существует. Я сквозь дверь машины чую запах улиц Нентервиля. Они пахнут умершей надеждой. И жареным луком немного. Содрогающиеся в предсмертной конвульсии лужи отражают небо – оно грязнее, чем совесть здешних дантистов. По улицам, вымощенным разбившимися мечтами и забытой кем-то в 93-м году пиццей, бежали муравьи, а подгоняемые ливнем прохожие едва поспевали за ними. Нентервиль – город обмана. Тут каждый второй горожанин лжец, а каждый первый – свидетель обвинения. Дамочки пробегали, разодетые в нейлон и пустые обещания. Даже старушки, пересекающие площади, кажутся членами какой-то особой мафии. Те из них, что крутят в руках клубки пряжи, подобны античным мойрам. Клубки в любой момент могут покатиться по асфальту. Вместе с ними – чья-то карьера.