Аристократы улиц

Глава первая

– Эй, дворянчик! Ну-ка стой!

Я настолько удивился окрику, что и правда остановился. Оглядевшись, увидел пятерых парней. Ещё почти подростки. Судя по всему, типичные жители Дальнегранска.

Я даже не был уверен, что они обращаются ко мне. Казалось непривычным и диким, что простолюдин может так со мной разговаривать.

Лидером пятёрки был рослый парень в потёртой клетчатой рубашке, залатанных брюках и кепке набекрень. Лет восемнадцати на вид, то есть мой ровесник. Он вызывающе смотрел на меня и явно гордился собой.

Его дружки, что были помладше, скалились рядом, точно мелкие шавки за спиной блохастого лидера. Они тоже будто бы светились гордостью.

Как же, ведь их главарь посмел подобным образом обратиться к дворянину. Отдаю должное, для такого надо иметь смелость. Или быть непроходимо тупым.

Изумляло, что подобное вообще возможно. Впрочем, я не удивлюсь, если мой братец постарался, чтобы все в Дальнегранске узнали о том, что я и моя семья – изгои.

Если так, неудивительно, что в первый же день местная шпана решила проверить меня на прочность.

Главарь подростков сплюнул сквозь зубы и вальяжно спросил:

– Чё так смотришь? Сюда подойди.

– Нет, – ответил я.

– Слышишь, ты! – сдвинув кепку на затылок, бросил парень. – Ща сам подойду, хуже будет!

Я вяло махнул рукой. Мол, давай, подходи.

Парень решительно двинулся с места под тявканье младших членов стаи. Что-то типа «Давай, Трофим! Ты первый бей! Дадим звезды дворянчику!» и «Пацаны, давайте ботинки у него заберём!»

Надо же, они действительно решили проверить меня на прочность. И себя заодно.

Я сжал кулак, бессильно пытаясь призвать магическую силу. Давно стало понятно, что это бесполезно. После того как старший брат разорвал мою связь с родовым Источником, я лишился возможности колдовать.

Конечно, я мог творить магию и без Источника. Но на то, чтобы перенастроить духовное тело, требовались время и знания, которых у меня не было. Меня просто никогда не учили использовать живу, магическую энергию это мира, в отрыве от рода.

Без толку напрягая духовное тело, я всё равно пытался вызвать магию. Надежда умирает последней, как говорили в моём старом мире.

В этом мире говорят, что надежда – удел слабаков. По крайней мере, среди аристократов.

Что ж, они правы. Активные действия намного эффективнее пустых надежд.

Резко подняв глаза, я вонзил свой взгляд в лидера подростковой банды. Заметно было, как он чуть не вздрогнул и резко остановился. Будто бы наткнулся на невидимую стену.

Ещё бы. Взгляд аристократа в этом мире вещь непростая. Нас не просто учат с самого детства, как правильно смотреть на врагов и на друзей. Дворянский взгляд обладает силой сам по себе, благодаря поколениям магически одарённых предков.

Даже несмотря на то, что меня лишился доступа к магии, мой Взор не потерял свою силу.

– Чего ты хочешь? – ровным тоном спросил я.

Главный встал за пару метров от меня. Его дружки попытались меня окружить. Окатив их Взором, я сквозь зубы приказал:

– Назад.

Даже голос не повысил. Но взгляд аристократа штука такая. На простолюдинов действует почти безотказно. Надо иметь невероятно сильную волю, чтобы противиться Взору, или находиться в состоянии аффекта. Поэтому подростки остановились на почтительном расстоянии, не смея поднять на меня глаза.

Главарь банды причмокнул губами и вальяжно произнёс:

– Слышь ты, мля. Откуда такой красивый?

– Из Московского княжества. А ты?

– А я местный, чё, непонятно?

– Почему же. По тебе сразу видно, кто ты есть, – сказал я. – Так чего хотел?

Парень, нахмурившись, сплюнул и сказал:

– Объяснить тебе надо кое-чё.

– А ты справишься? Ладно, попробуй. Слушаю.

Чуток подумав, простолюдин заявил:

– На окраинах я тут главный, поял?

Я посмотрел ему в глаза и сказал:

– Сомнительно. С чего ты вдруг считаешь себя здесь главным?

Видно было, что ему непросто выдержать мой взгляд. Однако молодец, он пытался держаться, хотя глазки вечно бегали туда-сюда.

– Да потому что мы тут сила, поял? – коротко дёрнувшись, рыкнул парень.

– Ты и эта кучка обсосов? Смешно, – без тени улыбки сказал я.

– Чё, получить хочешь?! – аргументы у простолюдина закончились быстро.

Дальнейший разговор смысла не имел. Поэтому я сделал то, чему меня учил командир нашей гвардии.

Если бой неизбежен, бей первым.

И если дерёшься с группой, сначала атакуй лидера.

Я резко бросился вперёд. Воткнул кулак в солнечное сплетение парня. Он согнулся, коротко охнув. Я схватил его за шею и дёрнул вниз.

Его лицо и моё колено столкнулись с громким щелчком. Парень мешком рухнул к моим ногам.

Приспешники растерялись. Зато не растерялся я. На подскоке пробил в челюсть ближайшему, отправляя в нокдаун. Попытка встать встретила сопротивление в виде моего ботинка. Хрустнул нос, и по лицу холопа хлынула кровь.

Один попытался напасть со спины. Удар локтем с разворота отправил его в грязь. Помня участь товарища, пацан благоразумно решил не вставать.

Оставшиеся двое кинулись бежать. Гнаться за ними было выше моего достоинства. Я даже вслед не стал смотреть.

Повернулся к лидеру, который уже очнулся и поднялся на четвереньки.

– Лежать, чернь, – я наступил ему на затылок и придавил к земле.

– Конец тебе, сука! – он нашёл в себе смелость угрожать. – Мы тебя ещё поймаем, поял?!

– Уверяю тебя, результат будет тем же. Только в следующий раз я сломаю тебе руки, чтобы запомнил надолго. Имя?

– Чё?

– Как тебя зовут, мразь?

– Пошёл ты!

Пришлось убрать ботинок с головы простолюдина и как следует пнуть его по рёбрам. Раздался крик, напоминающий скулёж собаки.

– Имя? – возвращая каблук на законное место на затылке, спросил я.

– Трофим, – процедил парень.

– Слушай внимательно, Трофим. Меня зовут Эспер Тарковский. Я дворянин в десятом поколении и благословлен Золотым орлом. Понимаешь, что это значит?

Парень что-то пробурчал под нос. Я сильнее надавил на его затылок.

– Громче.

– Не знаю!

Зашевелились другие поверженные смерды. Я бросил на них короткий взгляд и как бы молча приказал лежать.

Кажется, они поняли. Тот, что со сломанным носом, даже оторвал руки от лица и поднял их, выставляя окровавленные ладони.

Я благосклонно кивнул. Мол, молодец.

– Очень жаль, что не понимаешь, – вернулся я к Трофиму. – Спроси кого-нибудь, тебе объяснят. Слушай дальше. Ты слушаешь?

– Да!..

– Отныне я и моя семья здесь сила. На окраинах, как ты изволил выразиться. В скором времени мы станем силой во всём Дальнегранске. Это понятно?

– Да, – пробубнил Трофим.

– Не слышу! Это понятно?

– Да!

– Кто теперь здесь сила? – прокручивая каблук, спросил я.

– Ты и твоя семья, – глухо промычал Трофим.

– Молодец. На всякий случай – по поводу сломанных рук я не шутил. Ты должен понимать, что меня, как дворянина, никто за это не накажет.

Я убрал ногу с его головы и демонстративно вытер подошву о траву.

– Свободны.

Приспешники Трофима подорвались первыми. Попытались помочь своему лидеру подняться, но тот с матами отбросил их руки. Подобрал свою кепку и, отряхивая её на ходу, пошёл прочь. На меня даже не обернулся.

Стыдно, понимаю. И должно быть стыдно. Повезло ему, что он решил напасть на меня за чертой города, где нет прохожих. Иначе бы его позор увидело множество людей.

Я бы не стал стесняться, даже если бы рядом была полиция или имперская стража.

Хотя откуда в этой глуши взяться имперской страже?

Я грустно усмехнулся и покачал головой. Нельзя забывать, насколько далеко я теперь от настоящей цивилизации. Дальнегранск – такое захолустье, что в Москве, где я вырос, вообще вряд ли слышали о таком городке.

Я и сам не слышал до недавнего времени.

Трофим и его дружки отдалялись. Лидер банды раздавал своим сообщникам оплеухи, наверняка обвиняя в том, что не смогли со мной справиться.

Я смотрел им вслед, и на душе вдруг стало мерзко. Не потому, что я преподал урок зарвавшемуся быдлу. Это было правильно.

А потому, что я во многом блефовал.

Да, меня действительно зовут Эспер Александрович Тарковский. Только эта знаменитая фамилия больше мне не принадлежит. Я обязан сменить её на любую другую, ведь меня вместе с матерью и сестрой изгнали из рода.

Да, я дворянин в десятом поколении. Мои предки играли заметную роль в судьбе России. Но теперь это почти не имеет значения, всё по той же причине – я больше не могу причислять себя к славному роду Тарковских.

Благословение Золотого орла у меня отняли. Так же, как и магию. Всему виной амбиции моего старшего брата, которые он поставил выше всего остального. Выше нашего родства и даже выше интересов всего рода.

Без магии я ощущал себя неполноценным. Это было то же самое, как если бы я вдруг онемел или разучился ходить.

Лишившись магии, многие аристократы перестали бы считать себя таковыми. Но только не я!

В чём я не соврал, так это в том, что я и моя семья отныне здесь сила.

Несмотря на все несчастья, что обрушились на нас.

Несмотря на то что я теперь единственный мужчина в семье.

Несмотря на то что мы остались без средств к существованию, без всего имущества и активов.

Мне на это плевать. Напротив, я даже рад. Ведь теперь передо мной открыты все дороги. Я создам собственный род и сделаю его великим! Пусть мне придётся начать с самых низов, с грязных улиц этого зауральского городишки, меня это не остановит.

И я даже знаю, с чего начну.

Хотя, конечно, это дело не выглядит ни капли великим…

Снова невесело усмехнувшись, я продолжил путь. Грандиозные цели маячили передо мной, как золотые дворцы на горизонте. Но чтобы добраться до этих дворцов, мне предстояло делать маленькие и ничтожные шаги. Особенно поначалу.

Ведь пока что моей семье попросту нечего есть. Дома нет ни копейки, чтобы купить еду, а запасы быстро закончатся.

Не говоря уж о том, что я должен создать для семьи условия получше. То ветхое жильё, что нам досталось, никуда не годится. По комнатам гуляет ветер, нет нормальной мебели и отопления, а на носу зима.

Многое предстоит сделать, но начать предстоит с простейших вещей.

Поэтому я, Эспер Александрович Тарковский, дворянин в десятом поколении, шёл устраиваться на работу.

* * *

В прошлой жизни я был обычным человеком…

Нет, не так.

В прошлой жизни мне пришлось быть обычным человеком. В силу многих причин, перечислять которые нет смысла. Скажем так: я мог бы достичь гораздо большего, если бы жизнь обошлась со мной чуть справедливее.

Я вырос в детском доме, хотя не был сиротой. Мать лишили родительских прав, а отца я никогда не знал. Собственно, я и маму не очень-то помнил – в приюте я оказался, когда мне было пять лет.

Смутно помню грязную квартиру и постоянные попойки. Помню яркий момент, как один маминых дружков-алкоголиков выбросил с балкона нашу кошку. Не знаю, чем она ему не угодила. Может, в обувь нагадила.

Мы жили на втором этаже, поэтому кошка выжила. Помню, как я с плачем выскочил на балкон и увидел, как она убегает. Я потом до позднего вечера искал её по всем соседним дворам, но так и не нашёл.

А когда вернулся домой, дверь была закрыта, и достучаться я не смог. Ночевал в подъезде.

Неудивительно, что рано или поздно служба опеки забрала меня у матери и отправила в детский дом.

Когда я повзрослел, то честно стал пытаться добиться чего-то в жизни. Карабкался по социальной лестнице, сжимая зубы. Для социального лифта у меня не было ни денег, ни связей. А без них, как известно, в нашем мире и особенно в нашей стране тяжело чего-то достичь.

К тридцати шести годам я по-прежнему оставался где-то на нижних ступеньках. Унылая и непрестижная работа, старая машина, три кредита и развод за плечами.

Я с детства мечтал о семье, но построить её так и не смог. Наверное, я просто не понимал, как это сделать, ведь перед глазами никогда не было примера.

Хотя какая разница. Сейчас я уже даже не вспомню, как звали мою бывшую жену. Воспоминания о прошлой жизни стали размыты, как позавчерашний сон.

Единственное, что я хорошо помню, так это момент гибели.

Я возвращался домой с работы. Слушал музыку, стоя в пробке и нервно поглядывая на горящий на приборной панели «чек». Тачка вроде бы работала ровно, но сигнал всё равно беспокоил.

Встать посреди Садового кольца и оказаться в эпицентре ненависти сотен водителей не входило в мои планы. Но сделать я, увы, ничего не мог. Плотная вечерняя пробка, ДТП чуть дальше по дороге – стой, никуда не денешься.

Встречка была относительно свободна. И какой-то мажор на тонированном «гелике» вообразил себя гонщиком. Он пролетел на красный, едва не сбил пешехода и подрезал городской самосвал.

Водитель грузовика не справился с управлением. Чтобы не задеть «гелендваген», он вывернул руль и понёсся прямо на меня. Зажатый в пробке, я мог лишь смотреть, как приближается плоское оранжевое рыло.

Натужно скрипели тормоза самосвала, водитель зачем-то давил на клаксон. Его низкое гудение забило всё вокруг.

Я отстегнул ремень и попытался выскочить из тачки. Но успел лишь открыть дверь.

«Что за дерьмовый конец», – успел подумать я.

Это сразу же стало не важно. Потому что умерев, я родился заново. Мне показалось, что не прошло и мгновения. Вот я сижу и потею в старом «логане» – а вот я уже на руках у молодой и ослепительно красивой женщины.

Я родился заново в буквальном смысле. Стал младенцем, чьё появление было радостью для его родных.

Меня пришла поприветствовать вся большая семья. На руках у матери Есении я познакомился с отцом Александром, старшими братьями Николаем и Владиславом и старшей сестрой Белославой.

Все они были рады меня видеть. А я, как ни странно, был рад видеть их. Ведь за несколько минут новой жизни я почувствовал больше любви, чем за все тридцать шесть лет прошлой.

Я далеко не сразу понял, что родился в другом мире. У новорождённых плохое зрение, я почти не различал цвета и лица, ориентируясь в основном по звукам.

А ещё в первые месяцы мне постоянно хотелось спать, и все силы уходили на то, чтобы научиться управлять новым телом. Хорошо, что не пришлось учить другой язык – вокруг все говорили на русском.

Но когда я начал прислушиваться к разговорам, то понял, что говорят мои родные о каких-то странных вещах. Звучали слова «поместье», «честь», «империя», «дворянство», и другие подобные термины. В моём прошлом мире большинство из них можно было встретить разве что в книгах.

Позже, когда я стал лучше видеть, то обнаружил, что родные одеты далеко не так, как я себе представлял. Их наряды были будто бы из девятнадцатого века, только немного осовремененные.

Скоро до меня дошло, что мы дворянский род. Мой отец – московский князь, а сам я княжич. Мы жили в большом имении, у нас были слуги, собственная гвардия, а также обширные земли и крупный бизнес, который в этом мире называли «делами» или «предприятиями».

Также я узнал, что Николай и Владислав – не родные мои братья, а лишь единокровные. У них была другая мать, которая скончалась пять лет назад. Моя мама Есения была второй женой отца. Три года назад она родила мою сестру Белославу, а несколько месяцев назад появился я.

Были и другие вещи, которые меня удивляли. Одним словом, нельзя было отрицать, что хоть я родился и в России, но в каком-то параллельном измерении или типа того.

Сначала я решил, что переместился в прошлое. Но потом я несколько раз услышал слово «магия» и начал понимать, что этот мир действительно другой. Последние сомнения отпали, когда в возрасте семи месяцев я впервые увидел магию своими глазами.

Если быть точнее, то магическое существо.

А если быть ещё точнее, то сразу двух существ.

Я лежал в своей колыбельке. Мама вышла из комнаты, оставив меня наедине с нянечкой. Та пыталась со мной поиграть, но её сюсюканье встретило лишь каменное выражение моего лица. Никогда не любил все эти «ути-пути».

– Странный ты мальчик, Эспер, – вздохнула нянечка, отходя от колыбели. – Другие то смеются, то плачут, а ты всегда такой серьёзный. С пелёнок в отца.

По понятным причинам я ничего не ответил. Нянечка села в кресло и принялась за вышивание, а я подполз к противоположному краю колыбели и встал, опираясь на ограждение.

Хорошо, что колыбель стояла возле окна. Стоя, я мог смотреть на улицу и видеть просторный ухоженный парк. Который, как я уже знал, полностью принадлежал моей семье.

Хотелось отправиться туда и погулять, но ходить я пока не научился. Я попробовал объяснить чего хочу, указывая за стекло и агукая.

– Что такое, Эспер? – нянечка отвлеклась от вышивания и приподнялась. – А, дяденьки там ходят. Это наши солдаты, Эспер. За порядком смотрят.

«Да знаю я, зачем нам гвардия», – надувшись, подумал я.

Нянечка совсем меня не понимала. Вот мама, та всегда соображала, чего я хочу. И удивлялась, насколько я умный мальчик, хе-хе.

Служанка вновь принялась вышивать. Я махнул на неё рукой и продолжил смотреть в окно. Одно из единственных моих развлечений на данный момент.

Разговаривать и читать я ещё не умел, хотя очень хотелось больше узнать об этом мире. Гаджетов здесь, судя по всему, не водилось. По крайней мере, я не видел ни у кого в руках смартфона, да и компьютеры в поместье не стояли.

Игрушки-погремушки я не любил. Занимался с ними только из практических соображений, развивая моторику и другие базовые навыки.

Нянечка вскоре задремала, и я был этому даже рад. До того момента, пока не услышал за спиной осторожный тихий цокот. Словно кто-то медленно приближался ко мне на каблуках.

Обернувшись, я увидел невысокое, сантиметров пятьдесят, существо. Оно было покрыто чёрной шерстью, из головы торчали короткие рога, а на ногах были копыта.

Сначала я решил, что это галлюцинация. Но тут же вспомнил разговоры о магии.

Получается, в этом мире и правда есть колдовство? А сейчас передо мной какой-то бес или вроде того?!

– Ни хрена себе, – попытался сказать я, но издал лишь набор невнятных детских звуков.

Обратив на меня внимание, чертёнок оскалился и негромко зарычал. Я слегка испугался, но не стал звать на помощь. Подчиняясь некому шестому чувству, я решил не отводить взгляда от существа. Почему-то мне казалось, что я в силах самостоятельно прогнать его.

Встретившись со мной глазами, чертёнок вдруг забеспокоился. Заметался по сторонам, как вор, который надеется что-нибудь ухватить перед бегством. Он метнулся к лежащей на полу моей погремушке и схватил её.

Не тут-то было!

Откуда ни возьмись, на чертёнка набросилось другое лохматое существо. Они сцепились, издавая такие же утробные звуки, как два дерущихся кота. Шум разбудил нянечку, она ахнула и стала звать на помощь.

Два человека в мундирах через несколько секунд ворвались в комнату. Увидев драку существ, они одновременно хлопнули себя по висящим на груди жетонам в виде нашего семейного герба.

Раздался звук, похожий на тонкий звон хрусталя, и солдат окружило прозрачное сияние, полностью повторявшее формы их тел.

У меня, наверное, глаза полезли на лоб. Впрочем, выглядело это вполне естественно.

Нянечка подбежала и подхватила меня на руки. Гвардейцы загородили её и меня собой, нацелив револьверы на существ.

– Я сам! – раздался голос из клубка разноцветной шерсти.

Ещё несколько мгновений – и чертёнок был повержен. Бросив погремушку и скуля, он бросился в угол и исчез в тени, будто бы нырнул в неё.

– Негодяй! – второе существо погрозило кулаком ему вслед. – Паскуда этакая! Как только посмел в мой дом забраться?!

– Вы в порядке, Добраныч? – вежливо спросил гвардеец, опуская винтовку.

– Да чего мне будет-то. Анчуток гонять – всё равно что мошек хлопать.

Существо откинуло с лица длинные волосы и улыбнулось мне. Оно выглядело, будто маленький старичок, только покрытый шерстью светло-русого цвета.

Такого же цвета были волосы у всех членов семьи, у меня в том числе. Одето существо было в старорусскую рубаху-косоворотку и широкие штаны. На поясе был аккуратно повязан широкий пояс-кушак.

– Кто это? – хотел спросить я.

Но, конечно, издал только бесполезное «агу-ага». Как ни странно, существо будто бы меня поняло:

– Рад познакомиться, юный господин, – поклонилось оно. – Меня зовут Добран, я ваш домовой. Вообще-то, не принято нам, волшебным существам, приближаться к младенцам. Простите великодушно, вынужден был.

– Бросьте вы, – сказала нянечка. – Спасибо, что анчутку прогнали. Он сглазить мог нашего Эспера.

– Это вряд ли, – хитро сощурился домовой. – Его высочество остановил нечистого Взором.

Тогда я ещё понятия не имел, на что способен взгляд истинного дворянина. Однако нянечка и гвардейцы изумлённо уставились на меня.

– Так рано? – буркнул солдат.

Я посмотрел ему в глаза. Не понимая, что делаю, я вдруг почувствовал, что мой взгляд действительно обладает силой, и не удержался от того, чтобы направить её на гвардейца.

Лицо мужчины напряглось, он быстро отвёл глаза и прижал ладонь ко лбу.

– Ничего себе, – пробурчал он. – У его сиятельства действительно Взор открылся! Да ещё и сильный такой.

– Похоже, юный господин очень талантлив, – с улыбкой сказала нянечка.

– Так оно и есть, можете мне поверить, – кивнул домовой. – Ладушки, пойду я. Князю сам доложу о происшествии, не извольте беспокоиться.

Снова поклонившись, Добран скользнул в щель между паркетными досками и просочился в неё, как дымок.

Так я узнал сразу несколько вещей. Что в мире есть не только магия, но и магические существа. Как добрые, так и злые. Что люди, которые не владеют магией, могут использовать артефакты. Например, защитные, которые применили гвардейцы, забежав в комнату.

Немного позже я узнал, что магией обладает лишь ограниченный круг людей. По большей части аристократы, к которым я тоже принадлежал.

И да, у меня действительно оказался сильный талант. Который, впрочем, было необходимо упорно развивать.

День встречи с домовым и чёртенком-анчуткой я запомнил очень хорошо. Потому что именно тогда я вдруг понял, насколько восхитительный второй шанс мне выпал.

Взрослеть оказалось намного интереснее, чем в прошлой жизни. Ведь на этот раз я с самого рождения осознавал себя и к тому же понимал, какие перспективы открываются передо мной.

Знатное происхождение, великолепный магический талант, возможность получить лучшее образование и связи. Каждый новый день будоражил так, будто это самый важный день в моей жизни. По утрам я всегда просыпался с улыбкой, полный сил и вдохновения.

Расписывать, как прошли мои дальнейшие восемнадцать лет в новом мире, нет большого смысла. Скажу лишь две вещи.

Первая – я проникся глубоким уважением к детям. Потому что на своей шкуре испытал, насколько тяжело научиться говорить, ходить и контролировать свой мочевой пузырь.

Только взрослым кажется, будто это проще простого. Ничего подобного! Чтобы овладеть собственным телом, требуется много усилий. Неважно, что дети прилагают их неосознанно. Это нисколько не умаляет их личный подвиг.

Вторая вещь – я был счастлив. По-настоящему, правда. У меня была большая и любящая семья, широкие возможности и признание с самых пелёнок. Не думаю, что кто-то лучше меня понимал, какой бесценный подарок вручила мне судьба.

Тем сильнее я злился оттого, что мой единокровный брат Владислав всё у меня отнял.

А случилось это так…

Глава вторая

Мой отец, Александр Тарковский, умер за несколько дней до моего восемнадцатилетия. Ничего трагичного, он просто скончался во сне. Как сказал прибывший целитель – инфаркт миокарда.

Учитывая, что медицина в этом мире базировалась на магии, она была гораздо эффективнее той, что существовала в моём старом мире. Люди, особенно дворяне, жили дольше и почти не болели. Здесь лечили даже рак, а о таких вещах, как СПИД или ежегодная эпидемия гриппа, не слышали вовсе.

Поэтому смерть от сердечного приступа в девяносто шесть лет была довольно редким явлением. И всё же моего отца постигла именно такая участь.

Приём в честь моего дня рождения отменили. Я спокойно к этому отнёсся, ведь кончина главы рода была гораздо важнее, чем очередное празднество.

Традиции хоронить умерших в земле здесь не было. Для покойных сооружали краду – погребальный костёр. Прах затем закапывали под курганом или, в случае с аристократами, замуровывали в фамильном склепе.

После того как прах отца был оставлен в склепе, ко мне подошёл старший брат Николай:

– Эспер, надо поговорить.

– Конечно, князь, – я склонил голову.

– Перестань, – поморщился Коля. – Мы же братья. Не надо формальностей, когда мы наедине.

Мы отошли в сторону, под тень одного из раскидистых дубов, что во множестве росли на территории поместья. Николай заложил руки за спину и глубоко вздохнул, глядя на закат. Ярко-оранжевые лучи солнца отражались от блестящих пуговиц на его мундире Кирасирского полка.

– Ты прав, конечно, – начал он. – Теперь, когда папа умер, я новый князь Москвы. Но я хочу, чтобы ты знал кое-что.

– Что?

– Я не хочу оставаться править. Я в первую очередь офицер, и должен быть со своими людьми.

– Сослуживцы тебе важнее семьи? – невозмутимо поинтересовался я.

– Осуждаешь? – холодно спросил Николай, глянув на меня.

– Нет. Ты можешь сам решать, быть офицером или князем. Но если ты откажешься от титула, он перейдёт Владиславу.

– Именно это меня беспокоит, – пробурчал Коля.

Наш брат Владислав был уродом в семье, и все об этом знали.

Само собой, дело было не во внешности. Просто, говоря языком моего старого мира, он был мажором и раздолбаем. Тратил отцовские деньги, спуская их на дорогие цацки, выпивку и женщин.

Но его амбиции при этом были чрезвычайно высоки – Влад считал, что весь мир лежит у его ног лишь потому, что он родился в богатой княжеской семье.

Одним словом, типичный золотой ребёнок, донельзя избалованный и лишённый моральных ориентиров. К тому же он не раз был замечен в общении с сомнительными личностями, связанными с преступностью.

Поэтому мы с Колей понимали, что отдавать ему власть рискованно. Это может пошатнуть могущество рода и уничтожить добрую славу, копившуюся поколениями. Владислав и без того успел запачкать честь Тарковских.

– Понимаешь, Эспер, – продолжил Николай. – Я военный и всегда хотел им быть. Мы с отцом решили, что как только я получу звание майора и отслужу ещё год-другой, то стану командиром родовой гвардии.

– Ты и без того мог бы им стать, – заметил я.

– Знаю. Но Тарковские ни с кем не воюют, в отличие от императорских войск, – Коля усмехнулся. – Я хотел получить настоящий боевой опыт. Но чем дольше я служу, тем чаще думаю, что хочу остаться в Кирасирском полку навсегда. Полковник напрямую сказал, что видит меня своим преемником.

– Если ты станешь командиром Кирасирского, это сделает большую честь нашему роду, – сказал я. – Но кто тогда станет князем?

– Ты, – Николай перевёл взгляд на меня. – Через несколько дней тебе исполнится восемнадцать, а я официально вступлю в права. Я исключу Владислава из линии наследования, а затем сложу титул. Он перейдёт к тебе.

В тот момент у меня возникло чувство, будто на сердце повесили пудовую гирю. После смерти отца мне и без того было тяжело, а теперь старший брат решил взвалить на меня такую ответственность.

В то же время я понимал, что всю новую жизнь меня к этому готовили. Отец прекрасно понимал, что Влад не годится на роль главы рода, а Николай воюет и запросто может погибнуть. Таким образом, я был реальным кандидатом на титул князя.

Скрипнув зубами, я покачал головой.

– Не хочешь? Или боишься, что не справишься? – положив ладонь мне на плечо, спросил брат.

– Справлюсь. Просто это неожиданно, – сказал я.

– Папа умер слишком внезапно, – хмуро согласился Николай. – И знаешь, мне кажется…

– Эй, братья! – раздался голос Влада. – О чём вы там шепчетесь?

Средний княжич приближался к нам. Его волосы были растрёпаны, на лице темнела неаккуратная щетина. Владислав не удосужился побриться даже перед погребальной церемонией. В руке он держал открытую бутылку португальского портвейна.

– Мы не шепчемся, – ответил Коля. – Просто я делился с Эспером своими мыслями.

– А со мной поделишься? – ухмыльнувшись, спросил Влад.

– Конечно. Только лучше наедине и завтра утром.

– Почему завтра?

– Чтобы ты протрезвел.

– По-твоему, я пьян, братишка? – Влад фыркнул и сделал глоток. – Ты меня пьяным не видел.

– Трезвым я тебя тоже давно не видел, – поморщился Николай.

– Ты просто редко бываешь в поместье! Торчишь в своём полку или с басурманами воюешь. Совсем про семью забыл!

– Я укрепляю честь семьи своей службой. А что делаешь ты?

Чувствуя, что намечается конфликт, я решил вмешаться:

– Братья, не ссорьтесь. Сегодня точно не время для этого.

– Не указывай нам, что делать, мелкий, – Владислав ткнул в меня горлышком бутылки.

– Будь поуважительнее с братом, – нахмурился Николай.

– С чего бы? Он младше меня и не настоящий брат. Матушки-то у нас разные. Ладно, ладно, Коля, не сердись! Эспер прав, конечно. Не будем ссориться. Сегодня день скорби.

Сделав серьёзное лицо, Влад хлебнул портвейна и протянул бутылку Коле.

– За нашего отца! – объявил он. – Да примет его Перун, как сына!

Никто в нашей семье не был религиозен. Но подобная фраза была своего рода традицией.

– Да примет его Перун, как сына, – эхом ответил Николай, сделал маленький глоток и вернул бутылку Владу.

– Да примет, – сказал я.

– Выпей с нами, младший, – Владислав сунул мне портвейн.

– Нет, спасибо.

– Почему это?

– Мне ещё нет восемнадцати.

– Какой ты правильный, – поморщился Влад. – Даже в память об отце не выпьешь?

– Не думаю, что оскорблю его память таким отказом. Простите, старшие, – я коротко поклонился. – Я хочу побыть с матерью и сестрой.

Уходя, я расслышал слова Владислава:

– Видишь, Коля? Он даже выпить за отца с нами не хочет. И после этого ты утверждаешь, что Эспер для нас настоящий брат?

Что ответил Николай, я уже не слышал. Но был уверен, что он заступился за меня.

Несмотря на то что Коля был старше меня на пятнадцать лет, мы всегда были близки. Мы любили друг друга, как истинные братья – из-за разницы в возрасте между нами никогда не было типичных детских ссор.

А вот Влад частенько издевался надо мной, когда никто не видел. И не забывал упомянуть, что не считает меня настоящим братом, прямо как сейчас.

Остаток того дня я, как и собирался, провёл с матерью и сестрой. В поместье было много гостей, пришедших проводить Александра Тарковского в последний путь. Соблюдая приличия, я выражал им благодарность за визит, но при любом удобном случае оставался наедине с мамой и Белославой.

По-моему, они были единственными, кто по-настоящему скорбел об отце. По крайней мере, они не стеснялись выражать свои эмоции. В то время как Николай держался чинно и строго, а Владислав паясничал, преувеличенно рассказывая, как он горюет.

К тому же мне не давала покоя фраза Николая, которую он не договорил.

«Папа умер слишком внезапно. И знаешь, мне кажется…»

Что ему кажется? Что князь Тарковский умер неестественной смертью? И кто тогда мог приложить к этому руку – неужели Влад?

Признаться, меня тоже посещали подобные мысли. Конечно, я даже не думал обвинить среднего княжича. Но смерть от сердечного приступа в этом мире была действительно слишком редким явлением, а здоровье нашего отца было крепким, как скала.

Однако целитель ведь не нашёл ничего подозрительного. Он уверенно сообщил, что это инфаркт, и не было никаких причин сомневаться.

Так что я заставил себя не поддаваться паранойе. И вместо этого раздумывал о других словах Николая – о том, что он хочет передать титул князя мне.

Я был готов и не сомневался в том, что справлюсь. В конце концов, мне будут помогать – и сам Николай, и слуги рода, которые ведут дела. Мне будет трудно всё разрушить, даже если захочу.

Уже за полночь, когда все гости разошлись, я застал Колю в прихожей. Он по-прежнему был в военном мундире и как раз надевал сверху пальто. Стоял сентябрь, на улице было прохладно, а после заката закропил мелкий холодный дождь.

– Куда ты? – спросил я.

– Срочно вызвали в полк, – сказал Николай.

– Посреди ночи?

– У нас и не такое бывает, Эспер, – улыбнулся Коля. – Не переживай.

– Я не переживаю. Просто утром ты хотел поговорить с Владом.

– Мы уже немного поболтали. К тому же ты видел, сколько он выпил? Вряд ли он будет в состоянии серьёзно разговаривать утром. К обеду бы проснулся. Но будь уверен, я с ним побеседую. Пока!

Николай натянул поверх перчатки родовой перстень, подхватил свою кавалерийскую саблю и вышел в ночь.

Это был последний раз, когда я видел его живым.

Колю убили на улице, в нескольких кварталах от городского штаба полка. Его машину внезапно обстреляли и повредили двигатель. Николай активировал защитный артефакт и вызвал подмогу, но когда автомобиль закидали гранатами, магический щит не выдержал.

Николай был вынужден вылезти из машины и принять бой. Нападавших было слишком много, и они были серьёзно вооружены. Даже самый сильный маг не победит в одиночку, когда его обстреливают из автоматов со всех сторон.

Магия в этом мире работала совсем не так, как в фэнтезийных играх или книгах моего старого мира. Николай забрал с собой нескольких убийц, но и сам остался лежать на мостовой, изрешечённый пулями.

Напоследок к нему подошли и пустили очередь в голову, чтобы не осталось и шанса. Подмога прибыла слишком поздно.

Позже выяснилось, что Николая в полк никто не вызывал. Его обманули специально, чтобы выманить из дома.

Трудно описать, какую боль я испытал в тот день. Тело Николая привезли домой на рассвете. Я увидел его застывшее в страшной гримасе лицо, развороченный пулями лоб, залитый кровью мундир и еле стерпел, чтобы не зарыдать на месте.

В горле встал тяжёлый ком, глаза горели от слёз. Меня трясло, как будто в лихорадке. Но я нашёл в себе силы сдержаться и отдал приказ подготовить тело к сожжению.

А затем я заперся в своей комнате и дал волю чувствам. Я кричал и плакал, носился из угла в угол, разбрасывал вещи и до крови разбивал кулаки о стены. Меня переполняли ярость и боль, и я не представлял, как могу их успокоить.

Кирасирский полк, гвардия Тарковских и вся полиция Московского княжества были подняты на уши. Преступников поймали уже на границе, когда они пытались сбежать в Смоленское княжество. Только двоих из них взяли живыми, остальные предпочли погибнуть.

Я так и не узнал, кто нанял их, хотя и было очевидно, кого подозревать. В тот же день, не успели мы сложить для Николая погребальный костёр, Владислав объявил себя новым князем.

Он устроил так, что его права признали немедленно, и первым же указом изгнал меня, мою мать и сестру из рода. Он исключил меня из линии наследования, по праву князя лишил нас фамилии и сослал за Урал.

Владислав имел на всё это право. Кроме того, его публично поддержали несколько других родов, княжеских и не только. Оставалось лишь догадываться, что он пообещал им за такую поддержку.

Даже род моей матери предпочёл занять нейтралитет. Её брат-барон отказал в помощи и не ответил на просьбу о встрече, побоявшись вступать с Владиславом в конфликт. Император тоже решил не вмешиваться, объявив, что это внутрисемейные дела Тарковских.

Такой поступок Влада, беря в расчёт убийство Николая, бросал серьёзную тень на честь рода. Но меня это уже не слишком волновало.

Собственные гвардейцы арестовали нас и несколько дней продержали в отдельных покоях, не давая нам с матерью и сестрой даже общаться.

За это время Владислав провёл ритуал в родовом святилище и разорвал нашу связь с Источником. Это означало что ни я, ни мама, ни Белослава отныне не можем пользоваться магией.

Точнее, можем, но для этого придётся перенастроить свои духовные тела и научиться получать живу из окружающего пространства, как делают маги-простолюдины.

Ссылка за Урал не сулила ничего хорошего. Сибирь принадлежала России лишь формально и представляла из себя совершенно дикие земли, полные нечисти и агрессивных племён.

Там даже обычных дорог почти что не было, не говоря уж о железных. Между городами, которые были накрыты защитными куполами, существовала портальная сеть – единственный безопасный способ передвижения.

Вот в такие места мне и моей семье предстояло отправиться. Владислав не позволил нам взять с собой ничего, кроме личных вещей. Выделил немного денег и припасов, пообещал обеспечить жильём, и одним ненастным утром приказал гвардейцам отвезти нас на портальную площадь.

Сначала мы переместились в Екатеринбург, единственный крупный город за Уралом. После этого прошли ещё через несколько порталов и оказались в Дальнегранске, крохотном городишке на севере Центральной Сибири.

Владислав купил нам заброшенный деревянный дом на окраине города. Спасибо хоть на том, что не оставил без крыши над головой.

С другой стороны, крыша в доме была насквозь дырявая. Домишко выглядел так, будто развалится в любую секунду.

Гвардейцы Тарковских оставили нас в заросшем дворе и уехали, даже не попрощавшись. Мы с мамой и сестрой стояли и смотрели на то, что представляло из себя наше новое жилище.

Мама не выдержала и заплакала.

– Не плачь, пожалуйста! – тоже со слезами в голосе воскликнула Белослава и обняла мать.

Я повернулся к ним и сказал:

– Послушайте. Я понимаю, что вам тяжело. Никто из нас не привык к подобному, – я обвёл рукой густые заросли репейника вокруг. – Но я вам обещаю, это ненадолго. Я сделаю так, что мы станем жить ещё лучше, чем раньше.

– О, Эспер, – всхлипнув, мама покачала головой. – Это невозможно. У нас ничего не осталось.

– Неправда. У вас остался я. Этого достаточно.

– И что ты сделаешь? Как ты собираешься превратить это убожество, – мать кивнула на гнилую халупу, – в достойное жилище?

– Найду способ. Мы больше не Тарковские, но мы по-прежнему дворяне. И я не позволю, чтобы моя семья жила в таких условиях. Придётся немного потерпеть, но всё станет ещё лучше, чем прежде. Вот увидишь.

– Я ему верю, мама, – сказала Белослава и улыбнулась мне. – Наш Эспер настоящий мужчина, он со всем справится!

– Больше нам всё равно не на кого надеяться, – пробормотала мама и медленно зашагала в дом.

– Подожди, – сказал я. – Дом давно заброшен, там может быть нечисть.

– Ой, и правда! – Бела дёрнула маму за рукав. – Эспер, а что нам делать? Ведь магии больше нет.

– Взор же у нас остался. Если нечисть слабая, этого хватит.

– А если сильная? – обеспокоенно спросила мама, но я ничего не ответил.

Взять с собой оружие Влад не позволил. Поэтому я огляделся и подобрал кривую палку, напоминавшую обломок лошадиного хомута.

Крыльцо громко скрипнуло под моими ногами, и я сразу же расслышал недовольное ворчание за дверью. Точно, здесь поселилась какая-то нечисть. Может, анчутка, и тогда я легко его прогоню. Но если это настоящий большой чёрт или кто-то посерьёзней, вроде упыря, тогда без магии я с ним не справлюсь.

Так или иначе, надо проверить. За пределы дома, под солнечный свет, нечисть вряд ли вылезет.

Я осторожно открыл гнилую дверь и заглянул внутрь. Из пыльной темноты раздался злобный рык, и сверкнули чьи-то красные глаза. В ответ я надавил Взором, и нечисти это не понравилось.

Рыкнув громче, она бросилась вперёд. Мать и Белослава взвизгнули у меня за спиной.

Всё-таки упырь! Его, конечно, можно убить и без магии, но вряд ли палка у меня в руках сделана из осины. Железа при себе тоже нет, а из серебра – только запонки.

Но внезапно между мной и упырём появился домовой. Он возник из воздуха и выставил крохотные ручонки.

– А ну назад, уродина! – приказал он упырю. – Мой это дом теперь. Давай-ка, брысь отседова!

– Добран? – удивился я.

– Добраныч! – радостно воскликнула Бела.

Домовой не ответил. Я чувствовал, как сильно он напрягся, пытаясь своей магией прогнать упыря. Шагнул вперёд, усиливая Взор. Оторвал серебряную запонку и бросил в безносую морду нечистого.

Запонка сверкнула и рассыпалась. От морды упыря пошёл дымок, и на серой коже тут же вздулся волдырь.

Чудовище сочло за лучшее сбежать. Оно бросилось в другую комнату и судя по звону разбитого стекла, выскочило из окна.

– Бежит, бежит! – закричала с улицы Белослава. – Дым от него идёт, как от костра!

– Солнце его жжёт потому что, – пробормотал Добран и опёрся плечом на дверной косяк. – Ох, непросто было. Слабенький упырь, но я и в новом доме не очень-то силён.

– Как ты вообще здесь оказался? – я отбросил палку и сел перед домовым на корточки.

– Что значит, как? С вами решил отправиться, вот и всё. Невмоготу мне в поместье стало.

Мне хотелось уточнить, почему, но Добран всем видом показывал, что объяснять ничего не собирается.

– М-да, – Добраныч огляделся и взъерошил густые волосы. – Работёнки-то здесь немало. Ты учти, Эспер, стены я сам починить не смогу. От нечисти прикрою, злодеям пробраться не дам, а вот ремонт на тебе.

– Сделаю, Добран, – кивнул я, притянул домового к себе и обнял. – Спасибо.

– Да пожалуйста, юный господин, пожалуйста, – похлопав меня по плечу, пробурчал домовой. – Ну всё, отпускай. Делов у меня немеряно. Надо всё осмотреть. В подполе, по-моему, ещё парочка анчуток сидит. Это уж про крыс не говоря… Ладно, с паразитами сам разберусь. А ты давай, всё остальное обеспечивай. Единственный мужчина в доме теперь.

– Обеспечу, – сказал я, поднимаясь.

Добраныч кивнул и юркнул в щель между половицами.

Остаток дня мы наводили в доме порядок. Пригодная для жилья комната оказалась только одна, во всех остальных либо был прогнивший пол, либо выбиты окна, либо слишком большие щели в стенах и дыры в потолке. Либо всё это вместе.

Об артефактах отопления или каких-то других речи не шло. Здесь была только печь. Мне пришлось сходить в лес и поработать ржавым топором, чтобы нарубить дров. Осенние ночи в Сибири были холодными, и у нас даже не было одеял, чтобы согреться.

Да и кроватей не было – пришлось ночевать на лавках. Хорошо хоть, что не на полу.

Следующим утром я отправился в город, чтобы найти хоть какую-то работу и заодно разузнать, как здесь вообще всё устроено.

Столкновение с местными хулиганами только добавило уверенности в том, что я не могу сидеть сложа руки. Мне придётся добиваться всего своими силами – начиная от авторитета и заканчивая деньгами. Ведь я теперь не княжич Тарковский, а просто нищий «дворянчик».

Мерзкое слово. Не буду использовать его даже в мыслях.

Я дворянин. Аристократ по крови и по духу. И в этой новой жизни я добьюсь такого, что весь мир содрогнётся!

Пусть даже начать мне придётся с этих грязных улиц.

Глава третья

Честно говоря, я понятия не имел, как можно заработать денег в Дальнегранске. Да и чем вообще здесь люди занимаются.

По крайней мере, Дальнегранск оказался больше, чем я себе представлял. По пути сюда воображение рисовало деревню, утопающую в навозе. Но, к счастью, всё оказалось куда приличнее.

Наше новое дворянское гнездо было, пожалуй, одним из самых убогих строений в городе. Чем дальше от окраин, тем больше появлялось каменных зданий и мощёных улиц, а в центре города была даже площадь со статуей, изображавшей…

С ума сойти. Она изображала Эспера Тарковского. Не меня, конечно, а моего деда. Он умер до моего рождения, поэтому своими глазами я его никогда не видел.

«Светлейший князь Эспер Григорьевич Тарковский, основатель Дальнегранска» – гласила надпись на постаменте.

Вот оно как. Впрочем, ничего удивительного – этот город был основан Московским княжеством и находился под его защитой.

А вот то, что меня назвали в честь деда, я даже забыл. Помнится, отец упоминал об этом, но как-то вскользь. В семейных хрониках о том Эспере Тарковском было написано необычайно мало. Такое чувство, будто информацию о нём нарочно скрывали.

До меня доходили слухи о том, что он был непростым человеком. Вроде бы даже поднял мятеж против императора, но по какой-то причине даже титула не лишился. Он остался в живых и здравствовал, прожив сто сорок девять лет. Чуть-чуть не дотянул до ста пятидесяти.

Для меня такая цифра звучала совершенно дико. Я до сих пор не привык к тому, что люди в этом мире живут значительно дольше, и возраст в сто лет считался разве что началом старости.

С одной стороны, было приятно видеть свою фамилию на постаменте, а с другой – я понимал, что эта фамилия мне больше не принадлежит. Официально я вообще теперь бесфамильный. Могу выбрать любую, какую захочу, но для этого надо явиться в отделение имперской канцелярии и заполнить необходимые бумаги.

Это, кстати, одно из дел, которое мне предстоит сделать в ближайшее время. И тянуть нельзя.

Я подошёл к ближайшему прохожему и сказал:

– Доброе утро, сударь.

– Э-э… Доброе утро, – как-то удивлённо ответил тот.

Должно быть, не привык к уважительному обращению «сударь». Судя по виду, к нему чаще обращались просто «эй ты».

– Подскажите, где я могу найти работу?

– Работу? – удивился мужик. – А какая вам работа-то нужна?

– Любая. Такая, чтоб платили. Чем вообще занимаются люди в Дальнегранске?

– А вы не местный, что ли? А-а, – мужчина заулыбался. – Я понял. Ты этот, изгнанный.

Как он резко перешёл с «вы» на «ты». Да и улыбочка его выглядела довольно издевательской. А ведь мы еще даже не познакомились. Как быстро-то он выводы сделал. Поморщившись, я продолжил разговор:

– Эспер Александрович, – представился я.

– Имя-то какое. Э-эспер, – протянул мужик.

– Греческого происхождения. Как Александр или Тимофей.

– Да нам-то, простым людям, откудова такое знать. Меня вот Желан зовут, и я знать не знаю, откуда имя такое взялось.

– Наше имя, славянское, – просветил его я. – Так что, Желан, чем у вас здесь люди занимаются?

– Знамо чем. Мужики в основном на рудниках работают. А вообще-то всякое у нас здесь есть.

– На рудниках, говоришь? Что добываете?

– Самоцветы всякие. Потом их в мастерской ограняют и в большую Россию шлют. Потому и городок так называется. Да ты сам не знаешь, что ли? – усмехнулся Желан.

– Не знаю, раз спрашиваю.

Если вдуматься, название у города действительно говорящее. «Дальне», потому что находится у чёрта на куличках. «Гранск», потому что здесь добывают и ограняют самоцветы.

А я ведь и правда понятия не имел, что мой бывший род занимается подобным. Точнее, сам рудник принадлежать нам не может – все полезные ископаемые, в том числе на территории княжеств, считаются собственностью императора. Князья могут лишь получать процент, если добыча ведётся на их земле.

– На соседней улице конторка есть, где безработным помогают, – махнув рукой, сказал Желан. – Ты там поспрашивай. Глядишь, предложат чего. Но только на халяву-то не рассчитывай. Оно знаешь как, простым людям своим горбом приходится хлеб добывать.

– Спасибо, Желан. И поверь, я знаю, как простые люди зарабатывают на жизнь. И вот ещё что, – я внимательно посмотрел ему в глаза, – когда мы с тобой будем прощаться, обязательно поклонись. Меня изгнали из рода, но я всё ещё дворянин. Если не забудешь поклониться, я прошу тебе неуважение, которое ты проявил во время разговора. На первый раз.

– Чё-то я не понял, – нахмурился мужик.

– А тебе и не надо ничего понимать. Если хочешь избежать проблем – просто поклонись. Так положено по закону и этикету.

– Это каких проблем ты мне устроить решил?! – сразу возбудился Желан. – Да кто ты есть-то? Знаем про тебя, уже как пару дней слухи ходят. Нету за тобой никого, и сам ты никто!

– Ошибаешься, – спокойно сказал я. – А твои слова я расцениваю как оскорбление дворянской чести. Понимаешь, что это значит?

– Ну и чё это значит?

– А то, что я имею право избить тебя, как собаку, у всех на глазах. И ни полиция, ни кто другой не сможет мне помешать. Но поверь, я не хочу этого делать.

– Да?! Ну попробуй! Аристократишка хренов!

Желан поднял было кулаки, но резкий удар в живот заставил его согнуться. Я крепко схватил мужика за шею сзади, не давая распрямиться.

– Вот как это делается, – процедил я, наклонившись к уху Желана. – Запомнил?

– Ну ты даёшь, – прохрипел мужик. – Как кобыла лягнула.

– Меня учили драться, – я отпустил шею Желана. – Выпрямись. Давай-давай. Теперь кланяйся.

Это уже дело принципа. Я не могу позволить себе дать слабину. Если на меня будет каждый встречный простой мужик руку поднимать, то чего ждать от знатных этого города? Я должен сразу поставить всех на место и показать, кто я есть.

В глазах мужчины пылала ненависть, но он всё же поклонился.

– Молодец, – одобрил я. – До свидания, уважаемый.

Развернулся на каблуках и отправился на соседнюю улицу, где должен был находиться центр занятости.

Уходя, я тайком покачал головой. Если мне придётся подобным образом добиваться уважения от каждого встречного простолюдина, я всех жителей Дальнегранска сделаю своими врагами.

Надо срочно завоевать авторитет другим способом. Менее насильственным.

Мне нужно, чтобы простые люди видели во мне того, кто я есть на самом деле, а не того, кого из меня пытается состряпать братишка.

На взгляды других прохожих я не обращал внимания. Хотя смотрели на меня так, будто я избил Желана до полусмерти.

Пройдя между домами и выйдя на соседнюю улицу, я огляделся. Где находится нужное здание, было трудно понять, поэтому пришлось снова обращаться к прохожим.

Интернета в этом мире не существовало. Поначалу, когда я был совсем маленьким, мне было на это плевать. Но затем, когда я подрос и начал учиться, мне стало очень не хватать волшебной коробочки, которая знала ответ на любой вопрос.

Впрочем, со временем я привык к тому, что в этом мире нет свободного доступа к информации. В этом были свои плюсы и минусы, но если не судить глобально – я стал мыслить совсем иначе.

Когда под рукой у тебя нет навигатора, всезнающего поисковика и прочих помощников, волей-неволей приходится многое запоминать и учиться общаться с людьми. А информация становится действительно дорогим товаром, а не баландой для развлечения.

Я уже приближался к нужному месту, когда за спиной вдруг раздался быстрый топот лошадиных копыт:

– Стоять на месте!

Я обернулся, чтобы убедиться, что кричат на мне. Но оказалось, что именно мне.

Два конных полицейских, поднимая пыль, галопом скакали в мою сторону. Что же, я подозреваю, в чём причина их интереса. Убегать не собираюсь, напротив – будет интересно пообщаться с местными городовыми.

Возможно, через них будет проще донести до жителей Дальнегранска, как следует со мной обращаться.

Полицейские остановили лошадей рядом со мной. Один из них, с густыми чёрными усами, спросил:

– Это вас зовут Эспер?

– Да.

– Прекрасно, – сказал полицейский, спрыгивая с лошади. – Вы арестованы.

– И за что, позвольте узнать? – приподняв бровь, спросил я.

– А сами как думаете? – проворчал усатый.

– Даже предполагать не буду. Это вы обязаны разъяснить, за что пытаетесь меня арестовать.

Городовые переглянулись. Усатый мотнул головой в мою сторону. Его напарник снял с пояса наручники и шагнул вперёд.

– Вытяните руки перед собой, – сказал он.

– Отказываюсь, – невозмутимо ответил я. – В чём причина ареста?

Полицейский опешил. Похоже, в его голове не укладывалась мысль, что кто-то может просто отказаться быть арестованным.

Усатый, который явно был в паре старшим, нахмурился и положил ладонь на рукоять шашки.

– На вас поступило устное заявление, – сказал он. – Подростки пожаловались, что вы их избили.

Надо же. А я решил, что это Желан наябедничал. Оказалось, что Трофим и его дружки.

Тоже мне, гроза окраин. Типичная гопота, как и в моём старом мире. Они крутые и все такие вне закона только пока не получат по зубам. А когда получат, первые бегут жаловаться в полицию.

– Всё верно, избил, – кивнул я. – Хотя слово не совсем подходящее. Им досталось всего по два-три удара.

– Ну вот! – воскликнул старший городовой. – Значит, вы арестованы.

– С чего ради?

– Так вы же сами только что признались, что побили их!

– Ну и что? – пожал плечами я. – Слушай внимательно, служивый. Эти твои подростки оскорбили меня и напали первыми. Имперский закон гласит, что оскорбление аристократа карается десятью ударами плетей, а за нападение дают до трёх лет каторги или ломают руку. Ты вообще законы знаешь?

Конечно, я не собирался отправлять подростков на каторгу. И так уже прекрасно проучил. Тем более, у них ещё нет своих мозгов, смотрят на старших и повторяют.

Это мне на самом деле гораздо больше, чем восемнадцать. А у тех парней соображалка пока что плохо работает.

– Конечно, – пробурчал полицейский, убирая руку с шашки. – Но парни сказали, что вы сами на них набросились!

– А я говорю, что они лгут. За неимением свидетелей слово дворянина всегда считается правдивее, чем слово безродного.

– Это ещё почему? – насупился младший городовой.

– Дворяне никогда не врут.

Мы стояли посреди дороги, и с обеих сторон уже скопились зеваки. Думаю, не весь наш разговор они слышали, но ситуация была и без того ясна как день. Люди в фуражках хотели меня арестовать, но по какой-то причине не могли.

Мне доставлял удовольствие этот спектакль. К тому же он был на пользу. Пускай горожане видят, что меня так просто не возмёшь, и даже стражи закона порой бессильны перед аристократом.

Только эти самые стражи сдаваться не собирались:

– Всё равно вы арестованы. До выяснения обстоятельств.

– А говоришь, что законы знаешь, – усмехнулся я. – Дворянин может быть арестован лишь по обвинению в тяжком преступлении. Причём это всегда домашний арест, если речь не идёт об убийстве другого дворянина без повода или государственной измене.

– Тоже мне, учёный, – фыркнул усач. – Знаем мы про вас.

Я скрипнул зубами. Такое чувство, что Владислав действительно постарался донести новость об изгоях до всего Дальнегранска. Каждый встречный знает, кто я такой.

Впрочем, в таких городках редко происходит что-то интересное. Появление моей семьи здесь из разряда небывалого события. Не удивлюсь, если в последние дни в каждом кабаке только о нас и говорят.

– Ну-ка представьтесь, – заткнув большие пальцы за пояс и приосанившись, сказал усатый. – Раз уж будем следовать закону, то вы обязаны.

– Эспер Александрович.

– Фамилия?

– Временно отсутствует, – ответил.

– Как это отсутствует? – явно издеваясь, спросил городовой. – Много лет уже даже в простонародье все носят фамилии.

– Я лишён фамилии по приказу князя московского.

– Вот оно что. Ну и какой вы после этого дворянин? – усатый фыркнул. – Ни роду, ни племени, ни даже фамилии. Одно название.

Я почувствовал, как вспыхнул мой взгляд. Почти буквально вспыхнул, я знаю, как выглядит напряжённый Взор со стороны. Радужка начинает светиться и колыхаться, будто пламя. Если Взор достигает максимальной силы, то зрачок и белок полностью растворяются в ярком свете.

Полицейские невольно отшатнулись. Звякнули о землю оброненные наручники. Тихо зашелестели доставаемые из ножен шашки.

– Осторожнее, – сказал я. – Наказание за нападение на дворянина распространяется и на вас.

– Это провокация! – рявкнул младший городовой.

– Неужели? По-моему, вы сами меня провоцируете, пытаясь задеть моё достоинство.

– А разве я неправ, Эспер Александрович? Вы изгнанник без фамилии, – пробормотал усатый, задвигая шашку в ножны. – И нет за вами никого и ничего. Такой же человек, как и все!

– Не такой же. Я аристократ и сын князя, бывший наследник московского княжества. Ты мне не ровня, служивый, даже не пытайся считать иначе.

– Ну-ну, – усач поморщился, будто собирался сплюнуть. – Посмотрим, на что вы способны без денег и солдат, готовых умереть за вас.

– Посмотрим, – кивнул я, усилием воли гася Взор. – Так что, мы закончили?

– Мы с этим делом про подростков ещё разберёмся. Но пока что вы свободны, – городой сделал ударение на слова «пока что».

– Замечательно. Всего хорошего.

– Ещё увидимся, Эспер Александрович, – будто угрожая, сказал полицейский и залез на лошадь.

Что-то бухтя себе под нос, его напарник подобрал наручники и тоже залез в седло. Всадники уехали не оборачиваясь.

Я посмотрел на зевак, стоящих по обе стороны улицы. Они как будто ожили и стали расходиться кто куда.

Мне это напомнило снятое с паузы видео. Словно кто-то нажал на «плей», и персонажи на экране сразу зашевелились.

Что ж, эта сцена была им на пользу. Пускай разойдутся слухи, что полиция не смогла меня арестовать.

С другой стороны, ещё даже не наступил полдень, а я успел встрять сразу в три конфликта. Если так продолжится и дальше, я заведу гораздо больше врагов, чем хотелось бы.

Но мириться с тем, что ко мне относятся как к грязи, я не собираюсь!

Я уже был никем в прошлой жизни. И второй раз я к этому не вернусь ни за что! Я просто обязан встать на ноги и поднять свой собственный род. Получив второй шанс в этой жизни, я ни за что его не упущу.

Я вошёл в контору, где должны были помогать безработным. Помещение было небольшим и аскетичным – несколько скамеек вдоль стен и стойка, за которой сидела миловидная девушка.

Перед стойкой собралась небольшая очередь. Несколько мужчин и женщин, которым, судя по виду, работа была не слишком нужна. Знаю я таких – готовы хоть калекой притвориться, хоть умалишённым, лишь бы не трудиться.

Пособие по безработице в Российской империи хоть и платили, но мизерное. На эти деньги даже в одиночку прожить трудновато. Однако людей такого сорта вполне устраивало получать «копеечку» и ничего при этом не делать.

Я не стал ждать, пока очередь продвинется. Сразу подошёл к стойке и улыбнулся сидящей за ней девушке.

– Доброе утро, сударыня. Я следующий.

– Как скажете, – безразлично пожала плечами та.

– Слышь, куда полез? – рыкнул здоровенный мужик, который стоял в очереди следующим.

– Закройся, чернь, – приказал я, сверкнув Взором.

Тот собирался что-то сказать, но с щелчком захлопнул челюсть и опустил взгляд.

– А почему это он без очереди? – сварливо поинтересовалась толстая баба, стоящая ближе к дверям.

Сразу вспомнились муниципальные поликлиники из старого мира. Я даже больничный запах как будто почувствовал.

– Знатные имеют право на отдельное обслуживание в государственных конторах, – вместо меня пояснила девушка за стойкой. – А если отдельное обслуживание не предусмотрено, тогда без очереди.

Простолюдинам этого хватило. Я снова улыбнулся служащей и вдруг отметил, что у неё очень красивые зелёные глаза. А веснушки, которые в среде аристократов считались вульгарным признаком простонародья, ей даже шли.

– Приятно видеть человека, который знает закон, – сказал я. – Как вас зовут?

– Лада, – улыбнулась она в ответ. – А вы, надо полагать, тот самый, что поселился в старом доме на окраине?

– Меня зовут Эспер, рад познакомиться.

– Взаимно, – Лада протянула подписанный документ стоящему у стойки лысому дедку.

Тот забрал бумагу и, не сказав «спасибо», прошаркал к выходу.

– Чем могу помочь вам, Эспер?

– Мне нужна работа, дорогая Лада. Что вы можете мне предложить?

– Вряд ли что-то такое, что устроит дворянина, – вздохнула девушка. – На рудниках всегда требуются рабочие, вы пойдёте туда?

– Если есть возможность, я бы предпочёл работу в городе. И такую, чтоб я мог встречать новых людей и заводить знакомства.

– Ну-у, тогда… – Лада покопалась в бумагах у себя на столе. – Могу предложить должность посыльного в имперской канцелярии. Вам надо будет доставлять различные бумаги в предприятия и частным лицам.

– Идеально, – немедленно согласился я.

Я действительно не мог рассчитывать ни на что лучшее. Посыльного, конечно, будут воспринимать как мальчика на побегушках, но с этим я справлюсь. Зато смогу завести знакомства в местном правительстве и среди коммерсантов. Превосходно.

Мне всё равно надо зайти в канцелярию, чтобы официально прописаться в городе и получить фамилию.

Пока Лада оформляла необходимые бумаги, я стоял и любовался ею. И чем дольше смотрел, тем больше она мне нравилась. Мягкие черты лица, пухлые губки, чистая гладкая кожа. В моём вкусе, жаль, что простолюдинка.

Впрочем, это вряд ли помешает нам с ней провести парочку приятных вечеров.

Прозвенел подвешенный на двери колокольчик, когда кто-то ещё вошёл в контору. Я сначала не обратил внимания, продолжая любоваться Ладой, но затем почувствовал направленный на себя взгляд.

Обернулся и увидел хмурого мужика с тёмно-рыжими волосами. Он прищурился, глядя на меня, и сразу же вышел на улицу.

Как интересно. В воздухе как будто бы запахло неприятностями. И я даже подозревал, кто пытается их организовать.

– Вот направление, – Лада протянула мне бумагу. – Зайдите в канцелярию, вам всё объяснят.

– Премного благодарен. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

Я улыбнулся девушке, а затем направился к выходу, не обращая внимание на взгляды людей из очереди. Аккуратно сложил направление и сунул во внутренний карман.

Разминая шею на ходу, вышел на улицу и совсем не удивился, когда заметил компанию крепких мужчин, полукругом вставших перед крыльцом

– Этот? – пробасил самый здоровый из них.

– Ага, – ответил мой знакомый Желан.

– Ну что, дворянчик? – поинтересовался здоровяк и ударил кулаком о ладонь. – Всех нас кланяться заставишь или как?

– Нет, конечно, – скривился я. – Сейчас вы все падёте ниц передо мной.

Глава четвёртая

Первым делом я зажёг Взор. Простолюдины, никогда не видевшие ничего подобного, разом отшатнулись.

Ещё бы! Когда глаза у человека пылают магическим огнём, это выглядит жутко.

Я кинулся вперёд. Показал, будто хочу ударить здоровяка в лицо. Он повёлся на обманку и пропустил мощный удар ногой в колено. Рухнул и с воплем обхватил повреждённую ногу.

Похоже, что я выбил ему коленную чашечку. Сильнейший повержен. Остальные деморализованы, и справиться с ними будет просто.

Но где же, интересно, полиция? Те два городовых сейчас пришлись бы кстати.

Я бросил быстрый взгляд по сторонам и увидел, как два всадника сворачивают за угол. Один из них посмотрел на нас и поспешил сделать вид, что ничего не заметил.

Что ж, прекрасно. У меня определённо будет о чём побеседовать с начальником полиции.

Пятеро оставшихся одновременно бросились на меня. Одновременно, но неслаженно. Я ловко вырвался из окружения, на ходу прописав одному из них в челюсть.

– Назад! – рыкнул я, резко обводя противников Взором.

Уверен, что их проняло до глубины души. Желан и ещё один мужик отступили. Но одного только Взора было недостаточно, чтобы заставить всех пятерых сдаться.

Как же не хватает магии! Будь она со мной, я бы наказал этих холопов одним движением руки, не сходя с места.

Увы, придётся поработать чуть дольше.

Не давая соперникам прийти в себя, я снова бросился в атаку. Неожиданным апперкотом вырубил одного. Сделал подсечку другому и в падении догнал его пинком в челюсть. Сам получил по лицу, но сразу отомстил серией из четырёх ударов, которая отправила противника на землю.

Желан и ещё один оставшийся на ногах холоп не стремились нападать. Потрогав разбитую губу, я качнул головой и двинулся на них.

– Давай вдвоём! – воскликнул товарищ Желана.

Он попытался с размаху врезать мне по челюсти. Я почти лениво уклонился и ответил коротким точным боковым. Мужик покачнулся, и второй удар вырубил его наглухо.

– Наших бьют! – в отчаянии завопил Желан. – Наших…

Пинок в живот заставил его закашляться и согнуться пополам.

– Ты правда думал, что вы сможете меня избить? – спросил я, хватая Желана за волосы на затылке. – Допустим, у вас бы даже получилось. Что было бы потом, ты подумал?

– Н-нет, – признался тот.

– Очень зря. Потому что вас бы ожидала казнь. Она и так вас ожидает. Нападение на дворянина группой лиц по предварительному сговору – других вариантов просто нет. Твою мать, Желан! – в сердцах воскликнул я. – Я первый день в городе. Вежливо с тобой разговаривал. А что взамен? Как вы здесь вообще живёте? Вы что, никогда аристократа не видели?

– Издалека только, ваше благородие… – просипел тот, преувеличенно демонстрируя, как ему больно.

– Надо же, какие слова ты вспомнил. Идём.

Я потащил Желана за собой. Распахнул дверь конторы, заставив колокольчик громко звякнуть. Люди, продолжавшие стоять в очереди, уставились на нас, разинув рты.

– Перун меня порази, – пробурчала толстая баба.

Я пригасил Взор, но не полностью, и воскликнул:

– Любезная Лада! Не будете ли вы так добры вызвать полицию?

– Уже вызвала, господин, – сказала та, поднимаясь за стойкой. – Тревожную кнопку нажала.

– Благодарю, – кивнул я. – Как скоро они прибудут?

– Сигнальный артефакт моментально срабатывает. Патруль через пару минут прискачет.

– Очень надеюсь.

Я вышел обратно на улицу и швырнул Желана на землю. Двое из его дружков уже поднялись на ноги и затравленно взглянули на меня.

– Лежать, – приказал я.

– Что?

– Я неясно выразился? Лежать, сукины дети! Кто попробует встать – убью на месте. До вас, я погляжу, трудно доходит. Объясняю – я имею право прикончить всех вас. По закону, а не просто так! Благодарите всех богов, что я этого не делаю.

– А ты и не можешь, – процедил здоровяк, продолжая держаться за выбитое колено. – Мы наслышаны, что ты теперь без магии.

Те двое, что стояли, всё же сочли за лучшее лечь на дорогу. Я подошёл к здоровяку, встал над ним и сказал:

– Мне вот интересно, откуда весь город знает подробности обо мне? Вам что, кто-то специально рассказал?

Здоровяк поджал губы и промолчал.

– Отвечай мне, смерд, – усиливая Взор, приказал я.

– Нам на рудниках рассказывали, – буркнул он. – Бригадиры специально народ собрали.

– И в газете про тебя писали! – поспешил добавить Желан.

– А вы что, читать умеете? – удивился я.

– Конечно, умеем…

– Не думал, что всеобщее образование добралось и до Сибири, – хмыкнув, сказал я. – Что ж, понятно. На всякий случай, я могу убить вас и без магии. Ты сомневаешься, здоровяк?

Тот снова промолчал, и я вынужден был уточнить:

– Это вопрос. Отвечай.

– Нет, не сомневаюсь, – пробормотал он.

– Вот и молодец. Лежите! Будем ждать городовых.

Я погасил Взор, протёр глаза и как следует проморгался. Когда долгое время используешь Взор, на какое-то время начинаешь хуже видеть, и глаза начинают болеть.

Ну, Владислав! Я не ожидал от тебя такой мелочности.

Выходит, он специально сообщил начальникам на рудниках и в городские газеты, чтобы раструбили о прибытии моей семьи.

Зачем? Чего он хотел добиться? Попытаться вызвать конфликт между нами и городскими?

Скорее всего, так и есть. Дворянин-изгнанник, у которого нет ничего за душой – лакомая цель для простолюдинов. Всегда приятно поиздеваться над тем, кто раньше был великим, а потом всего лишился.

Истории падения неизменно вызывают интерес у тех, кто сам в жизни ничего не добился. Искренне восхищаться чьими-то успехами гораздо сложнее, чем смеяться над чужими поражениями.

Я не хотел конфликта, просто вынужден был отвечать на агрессию. Нет ничего приятного в том, что мне всё утро приходится использовать кулаки. Но я обязательно найду способ добиться уважения простых людей, не избивая каждого встречного.

Есть у меня несколько идей, как переманить их на свою сторону.

Полицейские не слишком торопились. Но, в конце концов, приехали два всадника – к сожалению, не те, что пытались меня арестовать.

Один из городовых был седым, с усталым безразличным взглядом. Другой, напротив, был молод, едва ли старше меня. Его глаза блестели ярче начищенных пуговиц на мундире, а на губах играла насмешливая ухмылка.

– Доброе утро, ваше благородие, – сказал молодой, спрыгивая с лошади. – Вы что, один их так?

– Доброе утро. Да, один. А что, разве я сильно их побил?

– По виду не скажешь, – улыбнулся полицейский. – Но что-то они лежат, не встают.

– Просто приказал им лежать, – пожал плечами я.

– Ха-ха! Понятно. Меня Лучезар зовут, младший городовой, – он козырнул.

– Эспер, – кивнул я.

Седой, не спеша вылезать из седла, причмокнул губами и поинтересовался:

– Мы не знакомиться приехали, Лучезар. Что здесь стряслось, господин?

– Эти недостойные пытались меня избить. Я им не позволил, но требую арестовать и наказать по всей строгости закона.

– Собираетесь предъявить официальное обвинение? – седой скучающим взглядом обвёл лежащих простолюдинов.

– Конечно, – сказал я.

Полицейский снова причмокнул и сказал:

– Ну что же, ваше право. Только надо будет заявление написать. Этих мы в отделение увезём, а вы проследуйте за нами.

– Сожалею, у меня есть дела. Зайду в отделение ближе к вечеру.

– Как скажете, – седой пожал плечами. – По закону мы их трое суток можем продержать. Если заявление до той поры не напишете – отпустим. Эй вы. Поднимайтесь. Лучезар, позади поедешь. Смотри, чтобы не сбежали.

– Да куда им бежать-то, – усмехнулся молодой полицейский. – Город у нас небольшой, а через портал просто так не пролезешь. Доброго дня, ваше благородие! – он снова приложил руку к козырьку.

– Взаимно, – кивнул я.

Первый вежливый человек, которого я встретил в этом городе, не считая Ладу.

Не дожидаясь, пока городовые поднимут и уведут арестованных, я направился по своим делам.

Имперская канцелярия располагалась на другом конце этой же улицы, так что путь не занял много времени. На входе меня встретил охранник, который взглянул на направление и отправил в отдел кадров.

Из отдела кадров меня послали в отдел регистрации, поскольку перед устройством на работу надо было сначала получить фамилию и прописаться в городе. Для этого предстояло заполнить несколько формуляров и получить печати в разных других кабинетах.

Одним словом, я лицом к лицу столкнулся с имперской бюрократией. Раньше всеми подобными делами занимался мой личный поверенный, но теперь мне предстояло всё делать самому.

Да уж, слуги воистину экономят кучу времени. Я потратил два часа, прежде чем меня, наконец, спросили:

– Какую фамилию вы хотите получить, Эспер Александрович?

Пока я бегал по кабинетам, то уже придумал несколько вариантов. И теперь озвучил выбранный:

– Терновский.

Через тернии к звёздам, посыл примерно такой. К тому же созвучно с прошлой фамилией, к которой я привык за восемнадцать лет.

– Хорошо, – служащий канцелярии вписал новую фамилию в толстую учётную книгу. – Как глава семьи, вы также даёте эту фамилию своей матери Есении Владимировне и сестре Белославе Александровне.

Я молча кивнул. Канцелярист просто озвучивал очевидное.

Новый паспорт обещали выдать через несколько дней, а пока вручили справку, с которой я мог официально устроиться на работу. Что я и сделал.

– Поздравляю, – сухо сообщил начальник отдела кадров по имени Степан Вашин. – С этой минуты вы посыльный имперской канцелярии города Дальнегранска. Пять дней в неделю, с понедельника по пятницу, вам надлежит являться сюда к шести утра. Вы будете получать конверты и список адресов, по которым их следует доставить.

– Хорошо, – кивнул я.

– Учтите, что конверты будут запечатаны, и вскрывать их запрещено. Когда разнесёте все утренние посылки, следует снова явиться в канцелярию за новыми поручениями. Кроме того, могут возникнуть срочные отправки. Вот, возьмите сигнальный амулет, – Степан вручил мне круглую брошь с тускло-розовым камушком в центре. – Знакомы с такими?

– Да. В нашем поместье такими пользовались слуги и патрульные.

– Хм. В поместье… Да уж. Дворянин вашего уровня на работу к нам ещё не устраивался.

Вашин не пытался меня оскорбить, поэтому я просто пожал плечами:

– Я больше не княжич и мне просто нужны деньги. Кстати, сколько вы платите?

– А вам что, в центре занятости не сказали? Один рубль двадцать копеек в день, расчёт раз в неделю.

Я постарался не показать удивления. Что за жалкая подачка?! Будучи в Москве, я мог больше потратить на обед, чем местный посыльный зарабатывает в месяц.

Ладно, ничего. Я обязательно найду другой способ заработать. Это только на первое время, чтобы хватило на еду, и чтобы завести знакомства в городе.

Кстати, о знакомствах.

– Скажите, а кто выполняет обязанности городского главы? – спросил я.

– Господин Левин, Радимир Ярославович. Из баронского рода. Он здесь заседает, на третьем этаже, – Степан ткнул толстым пальцем в потолок.

– Я хочу с ним встретиться. Сможете устроить?

– Э-э, – растерялся Степан. – Ну, вы ведь тоже дворянин. Может, согласится вас принять. Пойдёмте, узнаем. Ну а затем, Эспер Александрович, надо бы за работу приняться. Есть у нас срочные посылки.

– Конечно. И можете звать меня просто Эспер.

Мы поднялись на третий этаж, где располагались один-единственный кабинет и большая приёмная.

В приёмной сидела секретарша – типичная блондинка с длинными ногами и упругой грудью третьего размера. Белая блузка была расстёгнута на четыре пуговицы, почти полностью оголяя грудь, а юбка была такой короткой, что скорее напоминала пояс.

Чёрт возьми, как банально. Большой начальник и блондинка-секретутка, основные обязанности которой явно связаны не с бумагами.

– Верочка, – обратился к ней Вашин. – Радимир Ярославыч у себя?

– У себя, – промурлыкала Вера.

– Подождите здесь, Эспер. Я узнаю, может ли он вас принять.

– Нет необходимости. Я сам спрошу.

– Подождите, но…

Я подмигнул Верочке и решительно направился в кабинет. Для приличия постучал и сразу же вошёл.

Радимир Левин оказался такой же стереотипной «большой шишкой». Толстый мужчина в дорогом костюме, с блестящей лысиной и маленькими глазками, что были едва заметны на одутлом лице. От него несло неприятной смесью дорогого парфюма и пота.

– Вы кто? – неприветливо каркнул он.

– Эспер Александрович… Терновский, – сказал я и закрыл за собой дверь. – Рад познакомиться, Радимир Ярославович.

– А, это вы. Уже фамилию успели получить. Послушайте, Эспер, – Левин сложил руки перед собой на столе. – Я прекрасно понимаю, чего вы хотите.

– Я зашёл представиться, только и всего.

– Не морочьте мне голову. Вас изгнали из рода, и теперь вы надеетесь завести знакомства в высших кругах, чтобы снова занять достойное положение. Я прав?

– Отчасти. Разве двум дворянам не стоит подружиться?

– У нас с вами разное положение, Эспер. Я городской глава, а вы изгой. То, что мы принадлежим к одному сословию, не делает нас равными, – Радимир свёл брови. – Понимаете, о чём я говорю? Если рассудить по справедливости, вы скорее ближе к черни, чем ко мне.

У меня перехватило дыхание. Лишь чудовищным усилием воли я заставил свой Взор не вспыхнуть. Потому что использовать Взор на другом аристократе было равносильно вызову на дуэль.

Как бы это ни было обидно, но Левин прав. Положения у нас разные.

Я даже не мог расценить его слова как оскорбление. Дворяне никогда не врут. И увы, сейчас Радимир говорит чистую правду.

– Не ожидал, что вы встретите меня так, – проговорил я.

– А чего вы ожидали? – сказал Левин и фыркнул. – Что я встречу вас с распростёртыми объятиями? Наш город находится под протекторатом Московского княжества. А князь московский – ваш брат, тот самый, что изгнал вас из рода. Понимаете, о чём я говорю? Даже если бы я по какой-то причине был к вам дружелюбно расположен, то не стал бы помогать. А мне, скажу честно, плевать на вас. До свидания, Эспер. У меня много дел.

Устраивать скандал не было смысла. В какой-то мере я был даже благодарен городскому главе за то, что он высказал свою позицию. Кивнув на прощание, я вышел из его кабинета и с трудом сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

– Всё в порядке? – участливо осведомился Степан.

– В порядке, – ответил я. – Идёмте. Вы говорили, у нас есть срочные дела.

– Да, конечно. Идёмте.

– Скажите, я могу получить аванс за будущую неделю? – спросил я, когда мы с Вашиным спускались по лестнице. – Под слово чести. Мне нужно срочно починить крышу в доме.

– Ну… Да, конечно. Под слово чести можно.

– Спасибо, – сказал я.

Мне выдали лошадь, сумку с почтовым гербом и форменную фуражку. Фуражку я надевать не стал, потому что выглядел в ней совершенно по-дурацки, особенно в сочетании с дорогим костюмом.

Правда, за первую половину дня мой костюм изрядно запылился благодаря стычкам с простолюдинами, а ещё я заметил, что на правом плече разошёлся шов.

Вот чёрт. Надеюсь, Белослава сумеет заштопать. И надеюсь, что у нас есть подходящие нитки.

До вечера я развозил документы – различные предписания, ответы на заявления и прочие официальные бумаги. Побывал в пекарне, в городской конторе рудников и в домах нескольких довольно обеспеченных по местным меркам людей.

Везде не забывал представиться и старался показать себя не простым курьером, а достойным служащим имперской канцелярии. Кажется, мне это удавалось. По крайней мере, никто не отнёсся ко мне свысока, а в пекарне даже угостили свежими горячими булочками.

Это было кстати. Потому что утром я не завтракал, и теперь желудок требовал еды. Так что булки я умял за милую душу.

По пути заехал в хозяйственный магазин, заказал доски, гвозди и рубероид. Их обещали доставить к моему дому завтра утром. Нанять рабочих мне пока было не по карману, значит, придётся лезть на крышу и стучать молотком самому.

Последней точкой доставки на сегодня была аптека.

В этом мире лекарства производили не так, как в моём старом. Фармацевтов называли лекарями или, на старый манер, зелейниками. То есть теми, кто готовит зелья.

В отличие от целителей, лекари не могли с помощью магии срастить сломанную кость или затянуть рану, не говоря уж о том, чтобы вылечить повреждения духовного тела. Но магией они тоже владели, и с её помощью готовили эликсиры и снадобья от самых разных болезней.

– Здравствуйте, уважаемый, – сказал я, заходя в аптеку. – Меня зовут Эспер Терновский, я сотрудник имперской канцелярии.

Аптеки и выглядели иначе, чем в моём мире. Никаких витрин с лекарствами и бесполезными аскорбинками, и тем более никаких рекламных плакатов. Стерильно белое помещение, диванчики для приёма посетителей, а в отдельной комнате за прозрачным стеклом – алхимическая лаборатория.

– Здравствуйте, Эспер, – поприветствовал меня аптекарь. Одет он был в традиционную белую мантию.

Я вручил ему документ и попросил расписаться в уведомлении о вручении.

– Скажите, вы ведь владеете магией? – спросил я.

– Конечно. Как бы иначе я готовил эликсиры?

– Вероятно, вы слышали обо мне. Я тот самый дворянин-изгой, и меня отлучили от родового Источника…

– Знаю, что вы хотите спросить, Эспер. И понимаю вашу беду. Не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы лишился магии! – аптекарь покачал головой. – Увы, я сам принадлежу к роду, и понятия не имею, как пользоваться магией без Источника.

Я молча кивнул. Следовало ожидать. Маги-простолюдины или же дворяне без привязки к родовому Источнику – редкие птицы.

– Но я знаю, кто может вам помочь, – сказал вдруг аптекарь.

– Кто? – сразу же выпалил я.

– Здесь рядом есть ведьмак. Он простолюдин, истребляет нечисть за деньги.

При этих словах я сразу же вспомнил известного в моём старом мире вымышленного охотника на чудовищ. Седые волосы, два меча за спиной и всё такое.

– Где его найти?

– Он живёт за пределами города, вне защитного купола. Я могу объяснить, где находится его дом.

Аптекарь рассказал мне, как найти ведьмака. Я сердечно поблагодарил его и напоследок получил предупреждение:

– Будьте осторожны, Эспер. Он неприятный человек, и не очень любит дворян. Я не знаю причин, но лучше вам быть с ним повежливей.

– Спасибо за предупреждение, – кивнул я. – До свидания.

Что ж, на сегодня работа была окончена. Честно говоря, я валился с ног от усталости. Слишком много всего случилось, да и столько ездить верхом я отвык.

По Москве я передвигался по большей части на автомобиле, а проводить много времени в седле было физически тяжело, особенно с непривычки.

Но у меня оставалось ещё несколько дел.

Для начала необходимо было вернуть лошадь в конюшню. С одной стороны, плохо, что придётся топать домой пешком. С другой стороны, сейчас я не могу себе позволить кормить ещё и лошадь.

По дороге в канцелярскую конюшню я заехал в магазин хозяйственных товаров и не пожалел денег на хороший железный нож. Именно железный, а не стальной. Стальной, понятно дело, крепче, но железо отпугивает нечисть. А я опасался, что ночью в дом может вернуться упырь или наведаться другая нечистая сила.

Добраныч, конечно, не пустит чудовищ просто так. Но в новом доме он действительно слаб. Сила домового напрямую зависит от того, в каком состоянии находится жилище. А оно у нас находится в состоянии полной разрухи.

Так что хорошее железо не помешает.

Оставив лошадь, я направился было в полицейское управление. Но не успел – уже стемнело, и меня встретил только дежурный, который сказал, что полицмейстер, то есть начальник, будет завтра утром.

Я написал заявление о нападении и сказал:

– Передай полицмейстеру, что заходил Эспер Терновский. Завтра в обед я снова приеду.

– Как скажете, ваше благородие, – ответил дежурный.

Надо же. Хотя бы полицейские стали обращаться ко мне, как подобает. «Ваше благородие» – стандартное обращение к аристократу, не имеющему титула. Видимо, неудачный арест и мой разговор с городовыми всё-таки возымели действие.

Затем я, наконец, отправился домой. Шёл быстро, несмотря на усталость. Меня слегка беспокоило, что я бросил маму и сестру на целый день.

Им, конечно, было чем заняться, да и опасности никакой не предвиделось. Но с наступлением темноты меня всё равно охватила неясная тревога.

Как минимум я опасался появления нечисти. Упырь может захотеть вернуть себе облюбованное жилище.

Когда я приблизился к дому, выяснилось, что тревога была не напрасной.

Глава пятая

– Эспер, наконец-то! – воскликнула Белослава.

Они с мамой сидели на крыльце дома, закутавшись в широкие платки. Сестра подскочила и побежала ко мне через заросший двор. Я обнял её и спросил:

– Что случилось? Почему вы сидите на улице?

Бела не успела ответить. Мать подняла на меня мрачный взгляд и строго спросила:

– Где ты был целый день, Эспер?

– Занимался делами.

– Какими, позволь узнать?

– Если без подробностей, то я получил работу и аванс. Завтра привезут материалы для починки крыши. Кстати, поздравляю, – я достал из внутреннего кармана сложенную гербовую бумагу. – Теперь мы носим фамилию Терновские.

– Ты выбрал фамилию, даже не спросив нас? – поморщилась мама. – Что, если она мне не нравится?

– Я глава семьи, и я принял решение. Что не так?

– Она злится, что ты бросил нас одних на целый день, – негромко сказала Белослава.

– Полагаю, вам было чем заняться в моё отсутствие. Я не просто так гулял по городу.

– И чем, по-твоему, нам надо было заниматься? Полоть эту заросшую поляну? – ядовито спросила мать, обводя ладонью полный репейника двор.

– Скорее, надо было вымыть дом и выбросить всё лишнее. На вашем месте я бы ещё прошёлся по окраинам и познакомился с соседями. Может, у кого-то из них есть ненужная мебель или утварь, которая нам пригодится.

– Ты издеваешься? – воскликнула мама. – Чтобы я ходила и выпрашивала у крестьянок кастрюли?

– Нам же надо как-то готовить еду. Или будем грызть сухую гречку? Я не понимаю тебя, мама.

– Очень жаль. Возможно, ты уже забыл, кто мы по праву рождения? Я не собираюсь унижаться перед чернью!

– Так не унижайся. Я сегодня не позволил оскорбить свою честь, хотя некоторые пытались.

– У тебя губа разбита – ахнула Белослава. – Я не сразу в темноте заметила.

– Пустяки, – отмахнулся я.

– Что ж, ты молодец, – скривилась мать. – Но ты бросил нас здесь, в этом… в этой… лачуге! Я вообще не понимаю, как можно здесь жить. Как я могу чувствовать себя в безопасности?

– Так, стоп! – строго сказал я. – Довольно. Я понимаю, ты ещё не свыклась с нашим положением…

– И никогда не свыкнусь!

– Позже обсудим. Белослава, ты можешь объяснить, что случилось? Почему вы сидите на крыльце?

– Кто-то забросал наш дом камнями, – сказала сестра. – Это недавно было, уже в темноте. Мы не разглядели, кто это. Какие-то мальчишки, судя по голосам.

Я молча кивнул. Догадывался, что это за «мальчишки». Им придётся ответить, особенно их главарю.

– Они выбили стёкла в комнате, где мы ночевали. А потом накидали внутрь навоз, и в другие комнаты тоже. Там теперь так воняет! – поморщилась Белослава. – Не знаю, как мы будем спать. Разве что в подвал спуститься, но там холодно и тоже воняет. Только плесенью.

– А где Добраныч? Он же мог поставить на окна барьер.

– Мы не смогли его докричаться. Днём он сказал, что собирается обследовать двор, и больше не появился. Думаешь, с ним могло что-то случиться?

– Может быть. Вы не пытались его найти?

– И как, по-твоему, нам ходить по этим зарослям? – пробормотала мама.

Тут я вынужден был с ней согласиться. Густой репейник, спутанная прошлогодняя трава, куча других сорняков – пробираться по заросшему двору было трудновато.

Но отыскать домового всё же необходимо. С его помощью можно будет и дом вычистить. По крайней мере, я точно знаю, что Добран способен убрать неприятный запах с помощью магии.

– У нас есть фонарь? – спросил я.

– Только каменная свеча, – сказала Белослава.

– Принеси. Пойду искать домового.

Каменная свеча была простым артефактом, излучающим свет. Полированный цилиндр толщиной в палец и длиной в два пальца. К счастью, он активировался касанием в нужном месте, и владения магией не требовал.

Света от каменной свечи было немного, но всё же лучше, чем ничего. Я достал купленный нож и отправился бродить по двору. Домовой не мог просто потеряться, и тем более погибнуть.

Он же дух, и поэтому бессмертен. Может исчезнуть только в том случае, если будет полностью разрушен его дом или умрут все члены семьи, к которой он привязан.

Не обратить внимания на то, что дом атакован, Добраныч тоже не мог по своей природе. Значит, что-то с ним случилось.

На переднем дворе я не нашёл ничего интересного и поэтому отправился на задний. Далеко не сразу, но среди зарослей борщевика я обнаружил сгоревший остов какого-то небольшого строения. Судя по всему, раньше здесь был сарай или что-то вроде того.

Стоило мне войти в пределы обугленного фундамента, как передо мной сразу же возникла нечисть.

Это был человечек ростом чуть выше моего колена, одетый в лохмотья. У него были чёрные волосы и борода, жёсткие на вид, как проволока. Тёмные глаза смотрели на меня со злобой из-под густых бровей.

Это определённо был дух места, но что именно за дух, я не мог определить. И поэтому просто спросил:

– Кто ты?

– Я кто?! – возмутился человечек. – Это ты кто такой, мать твою?

– Будь повежливей. Меня зовут Эспер, и я новый хозяин дома.

– Вот оно что! Хозяин, значит, новый, – дух с любопытством прищурил глаза. – А я-то думаю, откуда этот любопытный взялся.

– Ты про моего домового? Для твоего же блага надеюсь, что ты не причинил ему вреда.

– А если причинил, то что ты мне сделаешь? – дух с вызовом развёл руками.

Вместо ответа я зажёг Взор и приподнял железный нож.

– Ух, ёпт! – человечек отшатнулся. – Да ты колдун!

– Повторяю, что я теперь хозяин этого дома, этого двора и даже этого пепелища. Кто ты, дух, и как тебя зовут?

– Влок меня зовут, – пробурчал человечек. – Банник я.

– А это, стало быть, была твоя баня?

– Была. Да сгорела ко всем чертям, а я вот остался.

– Странно. Ты ведь должен был исчезнуть.

– А я не захотел, понятно?! Не просто так моя банька сгорела, спалили её, суки!

Банник громко скрипнул зубами. Прозвучало будто скрежет ржавых шестерней в заклинившем механизме.

Теперь стало понятно, почему Влок остался здесь даже после того, как его место сгорело. Он обозлился на то, что кто-то сжёг баню, и эта злость помогла ему не исчезнуть после того, как место было уничтожено.

Банники вообще считались скорее злыми духами, чем добрыми. Они запросто могли ошпарить человека или даже запарить до смерти.

– Кто твою баню сжёг? – спросил я.

– Откуда мне знать, – пробурчал Влок. – Старый хозяин дома помер, детей у него не было. Домовой вместе с хозяином сгинул. Ну я тут жил, пока какие-то придурки спичку не бросили.

– Сочувствую. А теперь скажи, что с моим домовым.

– Да всё в порядке с ним.

Влок щёлкнул пальцами, и в тёмном углу обгорелого фундамента появился Добран. Он был связан… мочалкой? Точно, длинная мочалка из джута или конопли. Такая, с двумя ручками. Вместо кляпа во рту домового торчала ещё одна мочалка.

Пожалуй, это выглядело даже смешно, но мне не было ни капли весело. Добраныча я знал с первых месяцев жизни, и не мог позволить никому так с ним обращаться.

– Послушай внимательно, Влок, – спокойно сказал я. – Ты немедленно отпустишь моего домового и принесёшь ему извинения.

– Да ни за что! Моё это место! А он припёрся как…

– Молчать, – рыкнул я. – Твоё место теперь принадлежит мне. Добран может ходить где пожелает, домовой всегда главнее банника.

– Только не в бане! – злобно выкрикнул Влок.

– Если ты ещё раз меня перебьёшь – я изгоню тебя и сравняю остатки твоей бани с землёй.

Банник замолк, злобно глядя на меня исподлобья. Какое-то время он даже выдерживал Взор, но потом отвёл чёрные глаза и молча щёлкнул пальцами.

Дурацкие мочалки исчезли с тела Добраныча. Собственно, там и мочалок никаких не было – это всё была своего рода иллюзия, представление конкретно для меня. Духам не нужны материальные предметы, чтобы пленить друг друга.

Просто существа, привыкшие жить рядом с людьми, неосознанно воплощают свои силы в виде понятных людям вещей.

– Тьфу! Тьфу! – плевался Добран, вытирая рот. – Ну и ты сволочь, банник! Я ж поговорить хотел!

– Приношу извинения, – пробурчал Влок и поклонился.

– Да чхал я на твои извинения! – продолжал возмущаться домовой.

– Ты в порядке, Добраныч? – спросил я.

– В порядке, – снова вытерев рот, ответил он.

– Как же ты позволил баннику в плен себя взять?

Домовой насупился и туже затянул кушак.

– Так он правду говорит. Его это место, здесь он сильнее. Да и вообще, не обвыкся я ещё на новом месте.

– Всё в порядке, Добраныч. Там в доме небольшая беда случилась, можешь помочь? Белослава с мамой всё тебе расскажут.

– Да я отсюда чую, что за беда… – поморщился Добран. – Когда эти негодяи пришли, я уже здесь сидел, ничего поделать не мог.

– Кто это был, можешь сказать?

– Да холопы какие-то, мальчуганы. Одного из них Егором звали, другого – Трофимом.

– Так я и думал, – кивнул я. – Спасибо, Добран.

– Не за что. Надеюсь, вы их накажете как следует, господин.

– Будь уверен, накажу.

– А с этим что делать будете? – Добраныч мотнул бородой в сторону виновато опустившего голову Влока.

– Побеседуем. Там видно будет.

Домовой кивнул, вышел за пределы пепелища и сразу же исчез.

Я погасил Взор и убрал нож, показывая, что действительно настроен говорить. Но начинать при этом не спешил, испытующе глядя на банника.

– Чего? – буркнул тот. – Ну, прощения прошу, ладно уж. Не разобрался, что к чему.

– Ты, судя по всему, не первый год во плоти. Мог бы догадаться, что раз домовой появился, то и люди в доме снова живут.

– Мало ли! Там в подвале целый выводок анчуток раньше был. Потом упырь обжился. Мог и домовой какой-нибудь прибиться.

– Ладно, прощаю. Теперь послушай: баня мне особо не нужна. Проще и дешевле родниковые кристаллы купить, чем баню строить.

– Что за кристаллы такие? – удивился Влок.

– Артефакты. Из них чистая вода течёт, хоть холодная, хоть горячая. Можно пить, можно ванну набирать, что угодно.

– Чего только колдуны не придумают… Ну и к чему ты ведёшь, Эспер? Всё-таки изгнать меня хочешь?

– По большому счёту, ты мне ни к чему, – честно ответил я. – Но если будешь помогать, я построю тебе новую баню с доброй печью. И сам буду рад туда сходить. Баня всё-таки не то же самое, что ванна.

– А то как же! – воодушевился Влок. – Банька ведь она не только тело, она и душу очищает. Я так могу попарить, что колдовать в сто раз сильнее будешь!

Дух, конечно же, преувеличивал. Но в целом был прав. Парение в бане прочищало энергетические колодцы и восстанавливало мелкие повреждения духовного тела. После хорошей баньки действительно можно было почувствовать увеличение магических сил.

– Помощь-то какая нужна? – банник крепко уцепился за возможность восстановления своего места.

– Ты за пределы пепелища можешь выходить?

– Могу. Но только по двору, и то недолго. Силы быстро уходят.

– Отныне прогоняй любую нечисть. Добрану и моим женщинам во всём помогай.

Я задумчиво огляделся по сторонам и приподнял каменную свечу, чтобы лучше разглядеть заросли вокруг.

– Ты, Влок, огонь ведь можешь сам разжигать?

– Одним щелчком, – он щёлкнул пальцами, выбив яркие белые искры.

– Отлично. Тогда поможешь эти сорняки и мусор сжечь. Только не торопись, а то дом нам спалишь. Сначала договорись с Добраном, чтобы он хорошую защиту поставил.

– Ладно-ладно, это я могу!

– И помни, что хозяин здесь я. Везде, и в будущей бане в том числе. Ты будешь во всём подчиняться мне, а в моё отсутствие Добрану. Будешь своевольничать – изгоню.

Влок недовольно хмыкнул, но всё же пробурчал:

– Хорошо.

– Значит, договорились? – спросил я, опуская взгляд на банника.

– Договорились!

– Тогда поклянись мне в верности.

– Это ещё зачем? – Влок аж подпрыгнул.

– Затем, что я тебе не деревенский мужик, который просто мирится с присутствием духа. Ты либо верен мне до конца, либо не живёшь со мной рядом.

– Погоди-ка. Так ты из знатных, что ли?

– А по мне не видно? – хмыкнул я.

– Я в людях не особо разбираюсь, – пожал плечами банник. – Ну, коль уж знатный, тогда ладно. Как клясться-то?

– Очень просто. Повторяй за мной. Клянусь в верности роду Терновских и лично Эсперу Терновскому, как главе рода.

Банник повторил, а затем спросил:

– И всё? Ох, ёпта! – вдруг воскликнул он.

– Чувствуешь? – улыбнулся я. – Теперь ты связан с моей энергией. Вздумаешь чудить – жива сама тебя накажет. Только не думай, что ты теперь мой раб. Я тоже с тобой связан, и раз обещал построить баню, то построю.

– Иначе тебя тоже жива накажет?

– Вроде того. Никто не понимает, как это работает, но если одарённый лжёт и нарушает обещания – он со временем теряет силу или становится одержимым. А после смерти – нечистью.

– Видал я таких в нашем мире, которые людьми раньше были, – Влок поёжился. – Жуткие. И сильные очень.

Под «нашим миром» банник наверняка имел в виду мир духов, который был нематериальным, и существовал параллельно физической реальности. Он был только слегка изучен ведунами и духовными путешественниками. По большей части всё, что знали люди о мире духов – это то, что он есть.

Я ещё немного поболтал с Влоком, а потом направился домой.

Ну что ж, можно радоваться – у нашего рода появился первый привязанный дух места. Правда, нормальное место для него ещё предстоит построить.

Но хорошая баня нам в любом случае не помешает, а опытный банник гораздо лучше молодого. Он и правда сможет сделать так, что парение значительно, хоть и временно, увеличит магические силы.

Сама собой напрашивалась ассоциация из компьютерных игр старого мира. Типа сходил в баньку – получил плюс пять к магии.

Примерно так оно и работало, просто невозможно было измерить «бафф» в цифрах.

Белослава с помощью Добраныча убрала весь набросанный в дом навоз в одну дальнюю комнату. Мама отказалась работать и продолжала предаваться унынию на крыльце.

Меня беспокоило и раздражало такое её состояние. Сейчас нам всем нужно напрячься и действовать, а не горевать без толку.

Впрочем, я её понимаю. Внезапная смерть мужа, убийство пасынка, а сразу следом – изгнание. Всё изменилось неожиданно и резко, мама просто не успела сориентироваться.

Надеюсь, что со временем, и особенно когда дела начнут налаживаться, она придёт в себя.

А то, что дела наладятся, я нисколько не сомневался. Просто потому, что я работал над этим. Когда работаешь – всегда приходит результат.

– Мам, – я сел с ней рядом на скрипучее крыльцо и обнял за плечи. – Идём в дом, холодно.

– Я не хочу туда идти, – глухо отозвалась она.

– Знаю. Я тоже не хочу.

– Домовой рассказал, что ты банника подчинил. Зачем он нам?

– Как зачем? Поможет с хозяйством разобраться. А потом мы баню построим, он нас парить будет как положено.

– Ох, Эспер, – мама покачала головой. – Хотела бы я иметь твою уверенность. Какое хозяйство, какая баня? Мы живём в развалинах, у нас даже кроватей нет.

– Посмотри на меня, – сказал я. – Ну же, посмотри.

Мама нехотя подняла лицо. Я поймал её взгляд, улыбнулся и сказал:

– У нас всё будет прекрасно. Отныне мы новый род, род Терновских, а я – его глава. И я тебе обещаю, что мы станем великими. Ни о чём не думай, доверь всё мне. Просто помогай по мере сил, хорошо?

Пока я это говорил, глаза матери всё больше наполнялись слезами, и в итоге она расплакалась. Я прижал её к себе и крепко обнял.

– Как же ты вырос, Эспер, – всхлипнув, сказала мама. – А я помню, как впервые взяла тебя на руки, когда ты родился…

«Ты не поверишь, но я тоже помню», – подумал я, но решил не говорить вслух. Вместо этого спросил:

– Так ты мне веришь?

Мама ничего не ответила. Пару раз судорожно вздохнув, она отстранилась от меня. Взглянула на луну, вытерла слёзы и сказала:

– Нет. Прости меня, Эспер, но я тебе не верю. Я вообще не верю, что у нас когда-нибудь всё будет по-прежнему.

– По-прежнему уже не будет. Но будет лучше, – я поцеловал мать в висок и встал. – Пожалуйста, отдохни хоть немного. Тебе надо будет проследить, чтобы парни поработали как следует.

– Какие парни?

– Те самые, что набросали навоза. Я их приведу и заставлю вылизать весь дом. Доброй ночи, матушка, – я коротко поклонился и отправился на дорогу.

– Эспер! Куда ты?

– Я же сказал, – ответил я не оборачиваясь. – Приведу тех, кто нагадил в нашем доме.

Конечно, я понятия не имел, где искать Трофима и его дружков. Но предположения были. В конце концов, раз они считают себя королями окраин, то и жить должны где-то здесь.

Наш дом стоял на отшибе, всего в полукилометре от защитного купола, окружающего Дальнегранск. Неудивительно, что какая-то нечисть ухитрялась пробираться и выбирала своим обиталищем именно эту лачугу.

Другие дома находились ближе к городу. Пара десятков изб на одну семью и несколько двухэтажных бараков. Этакие местные трущобы.

Искать Трофима даже не пришлось. Я постучался в несколько домов, и мне сказали, где именно живёт «гроза окраин». Оказалось, что в одном из бараков, вдвоём с матерью. Квартира номер три.

– Кто там? – раздался неприятный женский голос, когда я постучал в дверь.

– Эспер Терновский. Мне нужен ваш сын.

– Зачем?

– Откройте дверь, и я всё расскажу.

– Не открою! Ты кто такой вообще?

– Ты глухая, женщина? – я наклонился к двери, чтобы ей лучше было слышно. – Меня зовут Эспер. Я тот самый дворянин-изгой, который приехал в город позавчера.

– Ну и что? – нагло перебила мать Трофима.

Судя по голосу, она была если и не пьяна, то под градусом. И я невольно вспомнил собственное раннее детство в прошлом мире. С такой мамашей вряд ли можно надеяться на светлое будущее, как бы ты ни старался.

На мгновение даже стало жаль Трофима. Верней сказать, я понял, в чём причина его озлобленности и почему он так пытается возвыситься, унижая других.

– Слушай. Утром твой сын напал на меня и я немного его проучил. Он не усвоил урок, и вечером закидал мой дом камнями и навозом. Напоминаю, что я дворянин, и за такой проступок твоему сыну грозит каторга. Но есть другой вариант, – я немного помолчал. – Хочешь послушать?

Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Я увидел мать Трофима и почувствовал исходящий от неё запах перегара. Да, всё именно так, как я и думал.

Когда-то женщина, похоже, была красивой. Но годы и алкоголь не пощадили её.

– Не хочу, – сказала она. – Ты что думаешь, если знатный, то можешь вот так по ночам в чужие дома врываться?

– Я разве врываюсь? Я пришёл решить вопрос мирно. И не с тобой, а с твоим сыном. Он дома?

– Какая тебе разница, дома он или нет?

Я тяжело вздохнул. Как непривычно, чёрт возьми, прорываться через эту быдлоту. Общаться с другими дворянами по-своему тяжело, в разговоре с ними нужно уметь лавировать и улавливать тончайшие намёки. Но иметь дело с такой грубой непосредственностью ничуть не легче.

– Объясняю. Если твоему сыну уже есть восемнадцать, за нападение на жилище дворянина он отправится на каторгу. Если же нет, тогда на каторгу отправишься ты, а он уедет в детский дом. И я в любом случае сдеру с вас столько денег, что придётся продать даже эту халупу.

Женщина быстро сдалась:

– Хватит, поняла, – опустив глаза, пробормотала она.

– Уверена? Мне почему-то кажется, что люди в Дальнегранске вообще забыли, в каком мире живут. С аристократами нельзя вести себя так же, как с обычными людьми.

– Только нотации не надо мне читать, – проворчала мать Трофима. – Короче, восемнадцать ему уже есть. Дома нет его. Скорей всего, опять на поляне со своими дружками.

– Что за поляна?

– Да там, по правой стороне от дороги, – она махнула рукой. – Холм стоит, за ним перелесок, вплотную к куполу. Вот в этом перелеске поляна, где они собираются.

– Понятно. Тряпка и ведро есть?

– Чего?

– Тряпка и ведро. Твоему сыну предстоит ими поработать.

Скоро я, насвистывая и размахивая пустым ведром, шёл на обозначенную поляну. Издалека услышал гогот, а потом увидел костёр и тёмные силуэты вокруг.

Надеюсь, что снова драться не придётся. Устал я сегодня, а завтра на работу.

Б-р-р. Как неприятно звучит: завтра на работу. Надо как можно быстрее открыть какое-нибудь дело, чтоб не приходилось пахать за копейки по чужой указке.

– Э! Кто идёт?

Меня заметили, только когда я приблизился вплотную. Смех сразу стих, подростки напряглись. Здесь было человек шесть или семь парней и три девушки. Трофима я заметил сразу – он сидел на бревне, обнимая одну из девчонок за талию. Даже в темноте было заметно, как он побледнел.