Прохвост

Атмосфера экзопланеты была раскалена и светилась рубиновым светом, как спираль электроплитки. Очертания каменных валунов выглядели плоскими, будто вырезанными из картона. Раскалённый дрожащий воздух искажал камни, дерево, фигуру космонавта в скафандре, излучающую голубое свечение.

– Ветка, далеко не уходи, сигнал теряется. Через сорок минут начнётся магнитная буря, – звук исходил из динамика, расположенного в рубке разведывательного катера.

– Я быстро «добегу» до конца этой гряды, – голос Светы звучал в пустой рубке, отчего на панели голосового модулятора начинали мигать лампочки. Казалось, что в пустом полутёмном пространстве разговаривают домовые.

Вот уже два столетия, как земляне перестали мечтать о реальных полетах в космос, найдя другие, более безопасные и экологичные способы изучения межпланетного пространства. Одним из таких стало использование квантограммы, которая поначалу применялась в сфере развлечений и образования.

Смешливая Светлана Антипина космобиолог и лингвист двадцати одного года, рассудительный космоэколог Стас Жердяй девятнадцати лет под руководством тридцати двух летнего профессора космобиологии малоизученных планет Кристофера Блинова завершали преддипломную практику. У них осталось два дня, и модуль разведывательного катера стартует с экзопланеты

Открытая в начале XXI века планета TrES-2b, находящаяся на расстоянии 750 световых лет от Земли, поразила тем, что, вращаясь вокруг звезды солнечного типа GSC 03549-02811 в созвездии Дракона, отражала менее одного процента падающего на неё света. При этом не столько отражала, сколько поглощала его.

Огоньки голосовой панели засветились.

– Не заходи за неё, – голос Стаса передавал лёгкое раздражение.

– Ой, ну ты смешной, как я могу за неё «зайти»? – Светка рассмеялась хрипловатым смехом. – Ещё скажи «не залазь на каменные шары».

Квантограмма гибкой девичьей фигуры, подсвеченная неоновым светом, рывками удалилась на двадцать метров, обернулась к оператору, засмеялась, помахала рукой.

– Крис, ну можно же было на расстоянии проверить, что там за камнями. И зачем ей было туда самой бежать, – с раздражением обратился Стас к руководителю программы за пультом управления.

– Тебе завидно? – Кристофер отклонился на спинку кресла и усмехнулся словам студента.

– Нисколько, – пожав плечами, ответил Станислав. Он не видел большой разницы между компьютерной игрой и управлением аватаром на чужой планете.

– Завидно, завидно. От того, что ей ещё интересно, а ты уже скучаешь.

– Да Ветка везде найдёт себе занятие. Вспомни, как она увлеклась ледяными гейзерами на планете Энцеладе?

Стаса, конечно, раздражала увлеченность Светки. При её энергии, креативности и оптимизме можно было горы свернуть. У него же не было и пяти процентов этого. Точное выполнение задания, без фантазии – в этом весь Станислав.

– Так не тебе, а ей принадлежит открытие, что вода и лёд из этих гейзеров достигают нашей Луны, – хитро посмотрев через плечо, ответил Крис.

Руководитель поддерживал научные поиски девушки, порой закрывая глаза на то, что они выходили из графика исследований.

– Согласен, но эти внутренние океаны, изученные и переизученные сто раз, – не унимался Стас, осуждая увлечения Антипиной.

– Ты имеешь в виду Каллисто и Ганимед? Мне кажется, ей просто захотелось поплавать в них. У девушек бывают романтические мечты.

– У учёных девушек?

– И не только у учёных.

Беседа Станислава и Кристофера спокойно звучала в пустой рубке далеко от Земли. Огоньки равномерно мигали, передавая модуляцию голосов. Полутёмное помещение подсвечивалось панорамными экранами, на которых сменялись виды планеты. В правом верхнем углу центрального экрана непрерывно велась трансляция движения квантограммы Светланы.

На ней было видно, как большие каменные шары лежали близко друг к другу, загораживая собой сухой ствол единственного дерева на этом плато. Удивительно, как при такой температуре в тысячу градусов по Цельсию могли расти деревья?

Светлана в это время показывала на экран ствол, который был похож на перекрученные стальные тросы. Глубокие желоба ствола были забиты песком, корни раскинулись по камням, крепко держа крону, уходящую в небо на высоту не менее пяти метров. В сумеречном свете трудно было разглядеть ветви дерева, напоминавшие паутину. Толстые, корявые корни дерева крепко обвивали близлежащие круглые камни. Казалось, между корнями и почвой планеты идёт борьба – кто кого?

– Я не вижу почек. Значит, не дождёмся ни листвы, ни плодов. Кажется, мы выбрали не то место или не то время. Ветви сухие и агрессивные, как и корни, – голос Светланы становился глухим, отдалённым, еле различимым.

– Ветка, я тебя не вижу, возвращайся, – голос Стаса монотонно повторял, – возвращайся, возвращайся.

Слыша автоматическую речь, Светка повернула назад, «прошла» насквозь гряду каменных шаров, помахала рукой.

– Что ты там нашла? Я не расслышал последние слова, – Стас беспокоился, вглядываясь в экран.

– От дерева идёт непонятный сигнал, тревожный. Или камни под его корнями, или неизвестный вид фауны издают его.

– Возвращайся. На месте разберёмся. Твои сигналы теряются, – сквозь раздражение чувствовалось беспокойство Стаса.

– Возвращаюсь.

Светящаяся квантограмма девушки стала стремительно приближаться к чёрной цилиндрической конструкции катера, снабженного с двух сторон буграми шлюзовых тамбуров и одним аварийным вакуум-люком. Не задерживаясь, прошла сквозь оболочку в рубку и распалась на миллиарды светящихся частиц. В полумраке рубки поочередно погасли экран и огни приборов связи. Равномерный гул работающего двигателя не нарушал тяжелые вибрации экзопланеты TrES-2b.

***

Преддипломная практика студентов космоэкологов подходила к концу, когда космобиолог и лингвист Светлана Антипина, которую Станислав звал Ветка, а все называли Светка из-за бесшабашности и склонности к авантюризму, заинтересовалась нестандартным сигналом. Сонастройка показала, что тот, кто его подаёт, сам пытается понять, с кем имеет дело.

Студенты находились в Центре пилотируемых программ (ЦПП) на Земле, а на околопланетную орбиту были выведены матрицы – квантограммы, которые координированно двигались, выполняли учебные задачи, изучая флору и фауну планеты. Разведывательный катер был базой квантограмм на планете TrES-2b, центром связи и управления.

Из флоры на самой тёмной планете, которая чернее угля и акриловой краски, были только отдельно стоящие пятиметровые деревья, напоминающие вышки сотовой связи XX века с раскинутыми антеннами – ветвями. Большую часть времени они находились в спячке, и только один раз в год, который длился три земных года, во время ливневых кислотных дождей они цвели полуметровыми косматыми белыми цветами, рождая крупные золотистые плоды, которые при созревании разлетались в радиусе восемьсот метров от дерева. Это происходило именно в тот момент, когда из каменных шаров появлялись новорожденные драконы. Оказывается, метровые круглые булыжники были драконьими яйцами.

Новорождённые драконы, шустро передвигаясь, поедали упавшие спелые плоды дерева, нещадно борясь за каждый. Они быстро развивались, вырастали, спаривались и откладывали яйца, которые со временем становились каменными. После этого драконы с чувством выполненного долга умирали. Активный цикл жизни драконов длился две сотни часов. Тела умерших драконов и разбитая скорлупа яиц со временем превращались в пыль, оседая на черную почву планеты.

В просторном светлом зале ЦПП Станислав Жердяй радовался, что он увидит, как рождаются драконы через экран: «На такой войне никому бы не пожелал находиться. Кристофер, думаешь, это кто-то видел? Или нам показывают компьютерную анимацию?»