Лила Адлер и первые деньги

Татьяна Кулакова

Лила Адлер и первые деньги

ГЛАВА 1

Сегодня было самое дурацкое утро. Вернее, утро было обычным, и даже приятным: солнечным и теплым. Дурацким его считала голова, выглядывающая из окна панельного дома в одном из спальных районов города.

Утро началось с того, что Наташка (та еще вредина) хлопала дверью комнаты, громко топала, скрипела дверцей шкафа, шуршала пакетом, с грохотом задвигала ящики своего письменного стола и всячески шумела, чтобы разбудить младшую сестру, с которой они жили в одной комнате – и это у нее получилось. Разве это справедливо, когда тебя будят спозаранку в твои законные летние каникулы?

Но это еще ничего. Хуже было то, что соседи этим утром затеяли ремонт, и голова, терпеливо дождавшаяся ухода сестры и готовившаяся вот-вот погрузиться в сон, была вынуждена слушать соседскую дрель, от которой не спасала даже подушка, плотно прижатая к ушам. Казалось, будто соседи задумали продырявить дрелью все свои стены сверху донизу. Уже тогда утро стало дурацким.

Но самым дурацким оно стало, когда голова, оторвавшаяся от подушки и направившаяся в ванную комнату, наступила ногой в Сашкину блевотину – свеженькую и еще теплую.

К слову сказать, голова была не сама по себе: у нее были в комплекте шея, туловище, руки, ноги и все остальное, что полагается четырнадцатилетней девушке – ну, или почти все. Комплект был худощавый и нескладный, и в последнее время с ним происходило что-то странное.

Казалось, что медленно, но верно тело превращается в какое-то чудовище – уродливое, вонючее, волосатое и сальное. Так, например, раньше голова мылась раз в неделю, и ей этого было достаточно – теперь же она каждое утро была вымазана салом: лицо и волосы блестели от жира.

Руки и ноги вытянулись, болтались как плети и не слушались как следует – особенно когда надо было вписаться в поворот. Ступни росли так быстро, что уже не влезали ни в какую обувь, которую носила сестра – а ведь она была старше на два года! Отчасти это было даже неплохо, ведь теперь не нужно было донашивать обувь за сестрой. Но если так будет продолжаться, то впору станут папины ботинки!

В самых неожиданных местах росли волосы. Кожа зудела, и если подмышки можно было спокойно почесать в любое время, то вот кое-где чесать было даже неприлично.

То тут, то там то и дело вскакивали прыщи, а стоило немного вспотеть, как тело начинало пахнуть точь-в-точь как тролль. Это было особенно неприятно летом, когда горячей воды, чтобы помыться, не было.

Обычно голова проводила лето на даче, поэтому профилактические работы, из-за которых в городе отключали горячую воду, не доставляли ей неудобств. Теперь же (из-за Наташки, конечно!) она вынуждена сидеть дома и мыться в тазике.

Можно, конечно, не мыться каждый день. Папа с мамой как будто именно этого и добивались. Папа был крайне недоволен тем, что на ежедневное мытье дочери тратится много воды, и опасался, что в конце месяца получит за воду счет на кругленькую сумму. А мама, весьма наивная и нелогичная женщина, была убеждена в том, что от частого мытья голова будет быстрее становиться грязной – как бы нелепо это ни звучало.

Голова часто мечтала, как было бы здорово, если можно было родиться там, где хочешь: жить в таком доме, где горячая вода есть круглый год, и где у тебя есть своя комната. Быть не младшей сестрой, которая вечно донашивает вещи, а старшей, которой покупают все новенькое. И вообще, было бы неплохо родиться принцессой в королевской семье, чтобы не нужно было самой мыть посуду, пылесосить и убирать Сашкину блевотину!

И еще было бы хорошо самой себе выбирать имя. Чтобы тебя называли не так, как кто-то решил, а так, как тебе хочется. Голова уже придумала себе новое имя. То, которое дали родители, ей не нравилось, потому что чаще всего это имя произносили перед тем, как высказать ей претензии, обвинить в чем-то или заставить ее делать то, что ей совсем не нравится. А новое имя еще никто не знал, и оно было очень даже ничего. Поэтому, хорошенько все обдумав, голова решила, что теперь ее будут звать Лила.

Оглядев двор и не обнаружив там ничего интересного, Лила повернулась к кастрюле, в которой грелась вода на плите, и подумала (а думала она про это каждый день проходящего лета), что она давно была бы на даче, гуляла там с подружками и купалась в речке, если бы не Наташка. Это из-за сестры ей приходится каждое утро греть в кастрюле воду, чтобы искупаться!

Собственно, кто именно был виноват в отсутствии горячей воды, это так до конца и не было ясно. В объявлении, которое висело на двери подъезда с первого июня, воду обещали включить через две недели, но было уже пятнадцатое число, а горячей воды все не было, и никто не знал, когда она появится. А недавно даже холодную воду отключали на целый день! И, хотя вины Наташки в этом не было, вне всяких сомнений она была виновата – в том хотя бы, что летние каникулы Лила проводит в городе.

На кухне появился Сашка. Он вздрагивал каждый раз, когда соседи включали дрель – ее зубодробильный звук долетал даже до кухни. К счастью, затишье между ее трелями с каждым разом увеличивалось: кажется, свободные места на стенах, которые дырявили соседи, постепенно заканчивались.

Понюхав смесь овсяной каши с вареной килькой в своей чашке, Сашка, брезгливо дернув лапкой, принялся закапывать ее, шкрябая когтями по голому линолеуму. Затем он уставился на Лилу, явно ожидая от нее чего-то. Та, понимающе вздохнув, достала из кухонного шкафчика пакет сухого корма и, выудив из него пригоршню сухариков, высыпала их на пол. Сашка радостно бросился поглощать корм. Он так аппетитно хрустел, что Лила тоже решила бросить себе в рот несколько кошачьих сухарей. Задумчиво разжевав их, она пришла к выводу, что сухой корм на вкус действительно лучше овсянки с килькой.

Тут у Лилы проснулся аппетит. Она открыла холодильник в поисках чего-нибудь съестного и обнаружила, что выбор у нее сегодня небольшой: соленые огурцы, Сашкина овсянка, кусочек сыра и комок слипшейся рисовой каши, который жался к внутренней стенке сковороды. Лила знала, что каша в сковородке – это ловушка: тот, кто ее съест, должен вымыть сковородку. Поэтому, взяв кусочек сыра и отрезав ломоть черного хлеба, Лила стала жевать сухой бутерброд, радуясь, что избежала опасности.

Вода в кастрюле закипела как раз к тому моменту, когда Лила с Сашкой закончили завтракать. Вооружившись прихватками, Лила скользнула взглядом по раковине: наверняка куча грязной посуды появилась в ней после завтрака родителей и сестры, и, судя по всему, ели они что-то посущественнее бутербродов. Лила презрительно повела бровью: неужели они всерьез полагают, что ей как Золушке нужно всё это за ними мыть?

Фыркнув, Лила сняла горячую кастрюлю с плиты и понесла ее в ванную. Сашка, задрав хвост, последовал за ней – после сухого корма его мучила жажда, а питьевую миску для него оставляли в ванной.

Пока Лила с недовольным видом выливала кипяток из кастрюли в таз и разводила его холодной водой из-под крана, Сашка шумно лакал воду, разбрызгивая ее во все стороны. В это время из комнаты, расположенной рядом с ванной, вышла бабушка. Ее седые кудри украшала соломенная шляпка, а на руке кокетливо висела сумка под цвет платья.

– Я поехала, – проскрипела она. – Приеду вечером. Если куда-то пойдешь, обязательно закрой окна, выключи свет, выдерни телевизор из розетки и двери закрой на ключ.

Лиле слышала это каждое утро с самого начала лета, каждый раз одно и то же – это очень ее раздражало. Бабушка уезжала на дачу утром и возвращалась вечером, и Лиле было очень грустно от того, что бабушка не берет ее с собой. Может, в этот раз бабушка все-таки согласится?

– Можно я поеду с тобой? – Робко спросила Лила, с надеждой глядя на бабушку.

– Поедешь вместе с Наташей.

Бабушка сказала, как отрезала, и надежда Лилы интересно провести сегодня день шлепнулась наземь, не успев толком расправить крылья и взлететь.

– На мороженку дашь? – Насупилась Лила.

Прежде, чем уйти, бабушка выудила из кошелька мелочь и положила несколько монет на трюмо возле входной двери. Лиле даже не надо было их пересчитывать: она много раз убеждалась, что бабушкиной щедрости хватает только на самый дешевый пломбир в вафельном стаканчике.

Дождавшись, пока Сашка вдоволь напьется и выйдет из ванной, Лила закрылась, чтобы искупаться. Для экономии воды она разработала технологию, благодаря которой на мытье хватало одного таза теплой воды: сначала надо было намочить голову, потом намылить ее, а потом, выпрямившись во весь рост, поливать ее ковшиком – так пена, стекая с головы, мыла все тело. На это уходило половина таза. Потом можно было намылить особо «ароматные» места, и вылить на себя вторую половину воды из таза, чтобы смыть остатки мыла и пены. Технология была уже отработана, но в этот раз, едва начав поливать мыльную голову водой, Лила вдруг оказалась в кромешной темноте – свет в ванной погас.

Замерев с ковшом воды в руках, она прислушалась. В туалете Сашка старательно шкрябал когтями по кафелю – очевидно, тонна воды, которую он только что выпил, надолго в нем не задержалась. Прошло какое-то время, прежде чем Лила различила еще один звук: это старые тапки с резиновой подошвой шаркали по полу.

– Дедушка! – Что есть силы завопила Лила. – Включи свет в ванной!

Свет не включился. Зато Сашка скрестись в туалете перестал.

– Дедушка! – Раздосадовано крикнула Лила и снова прислушалась.

Судя по затихающему звуку, тапки пошли на кухню. Оценив ситуацию и поняв, что ей придется домываться наощупь, Лила пришла к выводу, что сегодня – самое дурацкое утро из всех дурацких утр в ее жизни!

В кромешной тьме голову Лилы посещало больше мыслей. Она была сердита на дедушку, но в то же время понимала, что сердиться бесполезно: дедушка так сделал не нарочно. Из-за болезни у него дрожали руки, и он мог даже не заметить, что выключил свет в ванной, когда включал свет в туалете. Но было тут что-то подозрительное: если он слышал, как Сашка шкрябает когтями по кафелю, то почему не услышал, как вопит Лила?

Выйдя из ванной в самом что ни на есть поганом настроении, Лила учуяла неприятный запах. Было ясно, что за Сашкой в туалете следовало бы убрать, но она не спешила этого делать: в конце концов, Сашку в дом принесла Наташка, а не Лила, поэтому и убирать за ним должна сестра. Иначе это просто несправедливо!

Стоя перед открытым шкафом в своей комнате и выбирая себе наряд на сегодня, Лила поджала губы: почти все вещи до того, как оказаться у нее, успели послужить кому-то другому. Ходить в обносках было унизительно, и если бы Лила могла выбирать, то никогда в жизни не носила бы ничего из того, что куплено не для неё! Но, увы, выбора у Лилы не было.

Выудив из шкафа красную футболку и леопардовые бриджи, Лила стала искать свой нагрудный бронежилет, который сестра насмешливо называла «нулевочкой». Свой бюстгальтер Лила не любила, он казался ей орудием пыток. Она не носила бы его вовсе, если бы не один неприятный случай: не так давно на улице какой-то придурок, ткнув пальцем в сторону Лилы и неприятно гыкнув, сообщил во всеуслышание, что у нее торчат соски. Это было так отвратительно! Лила готова была под землю провалиться со стыда, и по возвращению домой пожаловалась маме. Мама сказала, что ничего страшного в этом нет, все нормально – молочные железы развиваются и растут, и это естественно. Но чтобы Лиле больше не пришлось краснеть из-за всяких придурков, мама купила ей «нулевочку» – бронежилет, который, хотя и был жутко неудобным, все же защищал от ненужного внимания.

Одевшись, Лила рассеянно расчесала свои волосы – они у нее были темно-русые и, хотя достигали середины спины, были такие тонкие, что косичка из них получалась толщиной с мизинец. Из-за этого Лила редко заплетала свои волосы, предпочитая носить хвостик. По правде сказать, она завидовала сестре, у которой косичка была толщиной с кулак, и часто задавалась вопросом, почему у родных сестер такие разные косички. Лила утешала себя мыслью, что Наташку, должно быть, просто перепутали с кем-то в роддоме.

Взглянув в зеркало, Лила увидела свое отражение: большие зеленые глаза, бледное вытянутое лицо, худобу которого сильнее подчеркивали собранные в хвостик волосы… Переведя взгляд на красную футболку, Лила поморщилась. Она ненавидела красный цвет! Это был любимый цвет Наташки. Со своей красной футболкой сестра рассталась только потому, что та стала ей безжалостно мала. Лиле казалось, будто футболка кричит «посмотрите на меня!» – а ей, в отличие от сестры, вовсе не хотелось, чтобы на нее смотрели. Незачем ее лишний раз разглядывать – особенно теперь, когда она почти что тролль. Да ещё эти леопардовые бриджи, которые достались Лиле от дочери маминой подруги – более вульгарной расцветки для штанов было просто не найти! Леопардовый с красным вместе смотрелись крайне вызывающе, но, по крайней мере, они между собой хотя бы как-то сочетались. Подобрать гармоничный наряд из обносков в принципе было довольно сложно.

На часах было почти девять утра. Идти в гости к подруге было еще рано – летом Кэйт спала до полудня. Нужно было как-то скоротать несколько часов, поэтому Лила отправилась в гостиную и включила телевизор. Мельком глянув все каналы по порядку, она убедилась, что ничего интересного сейчас не показывают. Вздохнув, Лила выключила телевизор и, помня бабушкины слова, выдернула его шнур питания из розетки, прежде чем уйти в свою комнату. Ей было непонятно, зачем это нужно делать. Почему перед уходом из дома отключать от сети нужно один только телевизор? Но Лила знала: если вечером обнаружится, что телевизор не отключен, ей грозит строгий выговор.

Усевшись за свой письменный стол – старенький, обшарпанный и слишком низкий для того, чтобы можно было за ним выпрямиться, – Лила достала чистый лист, карандаш и принялась рисовать. По мере того, как на бумаге появлялся силуэт, Лила чувствовала все большее облегчение: казалось, что вся ее досада и раздражение, накопленные за сегодняшнее утро, куда-то улетучиваются, и остается только восторг от того, какой получается зарисовка. У нарисованной девушки в приоткрытом рту виднелись длинные вампирские клыки, а ее рука, обхватывающая колено, превращалась в огромный клинок, который выглядел очень круто.

Уверенности в том, что у вампиров могут быть такие руки-клинки, у Лилы не было. Но от этого ее эйфория только увеличивалась: ей не терпелось показать рисунок Кэйт, чтобы та оценила полет фантазии по достоинству. Чтобы не ударить в грязь лицом перед подругой, Лила уделила много времени штриховке, стараясь придать рисунку объем и глубину. Она так увлеклась, что не замечала ни затекшей спины, ни отсиженного места пониже нее, ни шкрябания Сашки в туалете, возмущенного тем, что за ним до сих пор не убрано.

Казалось, ничто не может оторвать Лилу от увлекательной игры светотени, однако, едва соседи за стенкой включили музыку на полную громкость, музу Лилы как ветром сдуло.

Это была самая удручающая музыка, которую только Лиле доводилось слышать. Она была наполнена басами, от которых все ходило ходуном, и когда басы стихали, можно было услышать заунывный хор мужских голосов – казалось, это грустные монахи из нотрдамского собора поют какие-то молитвы, в которых Лила разобрала только одно слово: «Амено». Эти песнопения так резко контрастировали с ее настроением, что никаких сил слушать «Амено» у Лилы не было.

Взглянув на часы и обнаружив, что полдень уже миновал, Лила поспешила к трюмо, чтобы набрать на домашнем телефоне номер подруги. После пары долгих гудков трубку на том конце подняла младшая сестра Кэйт, Женька.

– Привет, – поздоровалась с ней Лила, добродушно улыбаясь. – Кэйт дома?

Женя утвердительно хмыкнула.

– Спроси, могу ли я прийти? – Мягко попросила Лила.

Женька крикнула этот вопрос куда-то вдаль, и через мгновение снова утвердительно хмыкнула.

– Я скоро буду! – Радостно шепнула Лила и повесила трубку.

Собрав мелочь, которую оставила ей бабушка, Лила вернулась в свою комнату за ключами и впопыхах чуть не забыла свой рисунок. Сворачивая вампиршу в рулон, она безумно радовалась, что слушать скорбное «Амено» ей больше не придется.

Вспомнив наказ бабушки, Лила принялась закрывать окна. Для чего это было нужно – она тоже не понимала, но знала: если родители или бабушка обнаружат, что окна были открыты в то время, когда Лилы не было дома, то ей потом не раз придется об этом пожалеть.

Закрывая окна на балконе, который примыкал к ее комнате, Лила почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев по сторонам, Лила увидела на соседнем балконе… Отаву! Бледнокожий, со светлыми растрепанными волосами, он выглядел так, будто только что проснулся. Отава замер с сигаретой: он, по всей видимости, курил, и прервался только потому, что был удивлен, увидев Лилу на соседнем балконе.

Для Лилы эта встреча тоже была неожиданностью. Порывшись в памяти, она вспомнила, что в последний раз видела Отаву на выпускном из девятого класса. В тот вечер Лила наблюдала, как в холле здания, арендованного для выпускного, родители Отавы снимали на телефон, как тот вместе с друзьями курит на улице. Они приговаривали, что теперь ему не отвертеться, и собирались показать ему это видео на следующий день. По сути, родителей от Отавы отделяло только окно, но так как оно было затонировано, то они могли видеть сына, а он их – нет. Лиле тогда стало любопытно, что будет после того, как Отава осознает, что его укромное место для перекура было выбрано крайне неудачно. Сама Лила ни разу не курила и не собиралась начинать, поэтому ее забавляло, сколько проблем себе создавали одноклассники, пытаясь скрыть свою вредную привычку от родителей.

– Ты что тут делаешь? – Крикнул Лиле Отава хриплым, будто спросонья, голосом.

Лила нахмурилась. Ей не понравилось, что нужно отчитываться бывшему однокласснику, что и где она делает. Какая ему разница? И вообще, Лила могла бы задать ему тот же самый вопрос!

–Я тут живу! – Резко крикнула в ответ Лила, вскинув брови.

Раздраженная тем, что ей приходится объяснять вполне очевидные вещи, она поспешно захлопнула окно и скрылась в комнате, не собираясь продолжать этот разговор.

С трудом вытолкав Сашку из прихожей, Лила закрыла двери на ключ, спустилась вниз по лестнице и вышла во двор, пытаясь прогнать назойливые мысли, которые как мухи кружили в ее голове. Как Отава оказался на соседнем балконе? Так это он включает это дурацкое «Амено»? Неужели он живет по соседству, за стенкой?

Лила никогда не интересовалась, где и как живут ее одноклассники. Да и зачем ей это? В школе Лила всегда дружила только с Кэйт, и ей этого было достаточно. Возможно, Отава всю жизнь живет в соседней квартире – и что с того?

Шагая по улице до ближайшего киоска, Лила чувствовала на себе чей-то взгляд, и для нее было очевидным, кто именно сейчас провожает ее взглядом, докуривая сигарету на балконе. Она досадовала на свою красную футболку – та привлекает к себе слишком много внимания!

Обменяв в киоске мелочь на пломбир в вафельном стаканчике, Лила, щурясь от палящего солнца, направилась к дому подруги. Рассудив, что в жару даже самое дешевое мороженое лучше, чем никакое, Лила наслаждалась пломбиром, шагая по асфальтовой дорожке между домами. Пломбир начал таять.

Затылком чувствуя, что на нее все еще смотрят, Лила прибавила шаг. Дурацкая футболка! Из-за нее на Лилу теперь все смотрят! Для чего на нее так пялиться? Для того чтобы посмотреть, какая она теперь страхолюдина – сальная, волосатая и вонючая? С ногами, которым папины ботинки в самый раз? И которой кроме обносков надеть нечего?

Сердитая, Лила решила: если она еще раз услышит дурацкое «Амено» за стенкой, она этого больше не потерпит. Лила сделает так, чтобы Отаве пришлось его выключить!

ГЛАВА 2

Дорога до дома Кэйт вела мимо школы. Лила сбавила темп – она была уверена, что здесь ее уже не видно с соседского балкона. Переведя дух, она шла, не спеша, вдоль школьного забора, на ходу доедая тающее мороженое.

Лила думала: какое все-таки счастье, что не нужно заходить в двери школы все лето! Еще бы: ей не нравились ни одноклассники, ни учителя, да и уроки, которые приходилось учить, совершенно точно ей не пригодятся в жизни. Взять, хотя бы, ту же химию или биологию – зачем они Лиле? Она же не собирается после школы поступать в фармакадемию, как сестра, чтобы стать потом королевой пилюль и таблеток в ближайшей аптеке. Или физика с геометрией – совершенно бесполезные и непонятные для Лилы науки. Она же не пойдет в политех, чтобы потом как мама с папой всю жизнь корпеть над чертежами и проводить испытания узлов и механизмов, собранных на заводе по этим чертежам. Но для чего-то – совершенно непонятно для чего, – Лилу заставляли учить и то, и другое, и третье, и каждый раз, когда она приносила вымученные тройки домой, она слышала одно и то же: «А вот у Наташи никогда не было троек по химии!» от бабушки, или «У нас с папой физика была любимым предметом!» от мамы, или еще того хуже – «В кого ты такая бестолочь?» от папы.

Единственной радостью в школе было соседство с Кэйт – Лила с первого класса сидела с ней за одной партой. Кэйт была классная! У нее на всё всегда было свое мнение, и она не стеснялась его высказывать. Правда, иногда это Лиле выходило боком: взять хотя бы тот случай, когда, проходя мимо мальчишек на улице, которые кидали мяч в баскетбольное кольцо, Кэйт громко заявила, что они мазилы. После этого в Лилу с Кэйт полетели поднятые мальчишками с земли камешки и пивные крышки. Тогда, уворачиваясь от стеклянной бутылки, летящей ей в голову, Лила подумала, что иногда подруге следовало бы держать свое мнение при себе. Кэйт она об этом ничего не сказала – не хотела, чтобы единственная подруга на нее обиделась.

Кэйт любила анимэ и кошек. Она и сама походила на кошку: красила свои короткие волосы в три цвета так, чтобы имитировать черепаховый окрас шерсти своей домашней любимицы Мусильды. Кэйт шипела или мурлыкала вместо того, чтобы выразить мысли словами, и даже подтачивала свои ногти так, чтобы они походили на кошачьи коготки. Ногти у Кэйт были острыми, и ее младшая сестра, зная об этом не понаслышке, старалась держаться от них подальше.

Кэйт пользовалась косметикой даже тогда, когда ей не нужно было выходить из дома. Она объясняла это тем, что ее кожа стала очень чувствительной, и что без лечебной косметики ее лицо покрывается красными пятнами. Лила не знала, правда это или нет, потому что уже не помнила, как Кэйт выглядит без косметики: бледное лицо подруги всегда было намазано тоналкой и припудрено, на веках у нее красовались тени в тон наряду, тонкие губы были аккуратно подкрашены, а реснички, обрамляющие голубые глаза, намазаны тушью.

–Няя, – вкрадчиво поприветствовала Лилу Кэйт, когда открыла ей дверь.

–Привет, – улыбнулась Лила и, скинув обувь в прихожей, направилась в комнату подруги.

У Кэйт тоже была комната напополам с сестрой. Здесь было две кровати, два письменных стола, платяной шкаф и компьютер – все так же, как и у Лилы дома. Разница была в том, что компьютер Кэйт был подключен к интернету постоянно, а у Лилы этой роскоши не было. Чтобы выйти дома в Интернет, Лиле нужно было упрашивать маму дать ей карточку на доступ в интернет через телефонную линию. Подключаясь к интернету по этой карточке, телефон издавал космические звуки, которые неприятно резали по ушам, а скорости такого интернета едва хватало на то, чтобы загрузить текст на страницах браузера – о том, чтобы смотреть по интернету видео, даже мечтать не приходилось. Кроме того, время карточки было ограничено и быстро подходило к концу – мама считала, что Интернет нужен только для учебы, и говорила, что полчаса Интернета в неделю должно хватить, чтобы найти к занятиям все нужные материалы.

У Кэйт доступ в интернет был ограничен только временем на сон – на ее компьютере можно было бороздить просторы интернета, сколько влезет. Если бы у Лилы была такая же возможность, то она вообще не выходила бы из дома и общалась с людьми только в соцсетях!

Зайдя в комнату Кэйт, Лила увидела Женьку – смуглая, кудрявая и забавная, она сидела на своей кровати, обхватив коленки, и заискивающе смотрела на Лилу своими большими карими глазами. Когда Лила видела рядом Кэйт и Женьку, ей тоже невольно приходила в голову мысль, что кого-то из них подменили в роддоме – очень уж сестры были разные, непохожие друг на друга.

– Сгинь, – шикнула Кэйт на сестру, едва появившись в дверях.

–Но это и моя комната тоже! – Пискнула Женька.

– Уйди, – угрожающе зашипела Кэйт, испепеляя Женьку взглядом. Той пришлось ретироваться.

Это было обычное дело: когда Лила приходила в гости к Кэйт, то Женьке приходилось уйти в другую комнату. Как-то раз Лила спросила, почему Кэйт не разрешает сестре остаться, на что получила такой ответ: «Если бы у тебя была младшая сестра, ты бы поняла. Она меня просто бесит!»

Пока Кэйт искала на компьютере следующую серию аниме, которое они договорились смотреть вместе, Лила решила сообщить Кэйт важную новость:

– У меня новое имя, – важно сообщила она, внимательно следя за реакцией подруги.

Кэйт как будто не особенно этому обрадовалась.

– Сказать, какое? – Спросила Лила, и, не дожидаясь ответа, выпалила: – Лила!

Кэйт даже не повернула головы, полностью сосредоточившись на своем занятии. Лилу это немного задело.

– Я знаю одну Лилу, – уныло промямлила Кэйт. – И она – циклоп.

Пока Кэйт вспоминала, где именно она видела Лилу-циклопа, ее подруга поняла: Кэйт права!

– Зачем новое имя? – Кэйт не скрывала своего недоумения. – Тебе не нравится Тэно Хотару?

Лицо Лилы скривилось так, будто она проглотила кислятину. Хорошо, что Кэйт не смотрела на нее, иначе она наверняка бы обиделась – ведь это Кэйт придумала имя «Тэно Хотару». А Лиле хотелось такое имя, которое она сама себе выбрала – пусть даже этим именем зовут циклопиху!

– Тэно Хотару – это «спутник ветра», – рассудительно продолжила Кэйт. – А Лила… что вообще такое «Лила»? Какая-то бессмыслица.

Лила почувствовала досаду. Она считала, что бессмыслица – это называть себя «спутник ветра» вместо «Лила»!

– Лила – это Ли-и-и-и-ла, – выдохнула она.

Лила не знала, как объяснить, что в этом имени есть что-то такое, чего нет ни в «Тэно Хотару», ни в имени, которое дали ей родители: что-то таинственное, отчего сердце замирает в ожидании чуда…

– Ну, окей, – пожала плечами Кэйт, даже не взглянув на подругу, и включила новую серию.

Время за просмотром аниме пролетело незаметно. К вечеру Кэйт уже не обращала внимания на то и дело появляющуюся в дверях Женьку, и даже не стала на нее шипеть, когда Женька украдкой присела на собственную кровать. Они втроем смеялись, глядя, как на экране героиня, переодетая в мужскую школьную форму, ведет себя так, чтобы никто в школе не догадался, что она – девушка, а не юноша. Мусильда тоже присоединилась к общему веселью, хотя по своему обыкновению делала вид, что даже в компании она сама по себе.

Вдруг в дверях комнаты появилась мама Кэйт, и, поздоровавшись с Лилой, позвала всех троих ужинать. Кэйт сказала, что она не голодная, и пододвинув к себе вампиршу Лилы, которая уже успела ее показать, взяла в руки карандаш. Лила обрадовалась: ей очень нравилось, как Кэйт дорабатывает ее рисунки, потому что после этого они каждый раз получались потрясающе красивыми!

Пока Кэйт рисовала, Лила с Женькой вдвоем хлебали на кухне разогретую в микроволновке уху. Лила чувствовала, как ее желудок, в котором за весь день не было ничего кроме бутерброда и мороженого, наполняется уютным теплом, и смотрела, как в микроволновке греется еще одна порция. Для Лилы микроволновка казалась еще одним предметом роскоши, в которой живет Кэйт – у Лилы дома микроволновки не было.

– Твоя сестра в этом году поступает в вуз? – Спросила у Лилы мама Кэйт, вынимая горячую тарелку из микроволновки и подсаживаясь к ней за стол.

– Угу, – стараясь, чтобы суп не вылился изо рта, промычала Лила.

– А ты сама? Уже решила, куда будешь поступать? – Наседала мама Кэйт.

Лила пожала плечами и откусила хлеб в надежде, что ее не станут ни о чем спрашивать, пока у нее во рту еда. Однако мама Кэйт выжидающе смотрела на Лилу, очевидно ожидая ответа.

– Не знаю, – с трудом проглотив хлеб, ответила, наконец, Лила. – Еще не решила.

Мама Кэйт разочарованно уставилась в суп.

– Почему дети не знают, чего хотят? – Уныло вздохнула она.

– Ну, вообще, мы знаем, что хотим, – усмехнулась Лила, вычерпывая остатки супа со дна тарелки. – Но это никому не интересно, потому что надо делать то, что «надо», а не то, что «хочу». Моя сестра не очень-то и хотела поступать, но мама сказала «надо», и…

Улыбка Лилы вдруг стала грустной: она поняла, что та же участь с маминым «надо» вскоре может постигнуть и ее.

Поблагодарив за суп, Лила вернулась в комнату Кэйт и с порога насмешливо обратилась к Кэйт, изображая ее маму:

– Ну что, Кэйт, кем ты будешь, когда вырастешь?

– Перестань, – отмахнулась Кэйт, не отрываясь от своего занятия. – Меня только чайник об этом еще не спрашивал.

Лила, посмеиваясь, подошла к подруге и замерла рядом с ней, восторженно наблюдая, как та уверенно касается рисунка карандашом, наполняя рисунок фотографической точностью.

Пока Лила ужинала, Кэйт успела «одеть» девушку на рисунке Лилы в блестящие кожаные штаны, ботинки с толстой подошвой, наложить тень там, где она просилась, и добавила блеск металла клинку, в который превращалась рука девушки пониже локтя. Это было великолепно!

Когда Кэйт остановилась, Лила вдруг явственно услышала жалобный стон голодного желудка подруги.

– Кэйт, – окликнула подругу Лила, – похоже, ты все-таки голодная.

– Ну, немного, – смутилась Кэйт.

– Сходи поешь, – улыбнулась Лила, и, довольно похлопывая себя по округлившемуся от ухи животу, прибавила: – Суп о-очень вкусный!

– Нет, – покачала головой Кэйт и, помедлив, шепнула: – Я на диете.

Кэйт на диете – это было что-то новенькое! Лилу распирало любопытство:

– Вчера у тебя не было никакой диеты, – заметила она.

Кэйт поджала губы, как будто прикидывая в уме, стоит ли раскрывать все свои карты. Лила была удивлена: неужели у единственной подруги есть от нее секреты?

Судя по всему, секреты были для Кэйт важнее дружбы, потому что она так ничего и не сказала. Лила почувствовала обиду: она считала, что у настоящих подруг не должно быть секретов друг от друга!

– Стало быть, ты совсем не ешь? – Холодно поинтересовалась Лила. – Или это тайна, о которой мне нельзя знать?

Кажется, Кэйт поняла, что Лила обиделась. Оглянувшись на дверь и убедившись, что их не подслушивает Женька, Кэйт тихо, почти не размыкая губ, сказала:

– Я ем, но не все. Это мне нужно для дела, понимаешь?

Лила не могла взять в толк, для какого такого «дела» нужно садиться на диету.

– Я нашла в интернете объявление про работу, – созналась, наконец, Кэйт.

– Ты ищешь работу? –Вытаращилась на подругу Лила.

– Ну да, – шепотом пояснила Кэйт, снова оглядываясь на дверь. – Если не поступать, то надо работать. Ну, или замуж выходить за богатого мужика.

Лила остолбенела. Вот уж чего она не ожидала услышать от Кэйт, так это про «замуж»: подруга отзывалась о парнях в весьма нелестных выражениях, и идея выходить за кого-то из них замуж обычно вызывала у нее отвращение. Неужели теперь она готова поступиться своими принципами?

– Сама понимаешь, что замуж – это не вариант, – Кэйт презрительно закатила глаза.

Лила облегченно выдохнула. Слава Богу, хоть что-то остается неизменным!

– Поэтому я искала работу, и даже нашла кое-что интересное, – Кэйт тряхнула головой и принялась поправлять свою челку. – Завтра я иду на собеседование.

Лила была поражена. Вот это новость!

– Что это за работа такая, для которой надо себя голодом морить? – Подозрительно прошептала она после непродолжительного молчания.

– Я не морю себя голодом, – поморщилась Кэйт. – Я просто более избирательна в пище для поддержания хорошей формы.

Прежде чем продолжить, она снова проверила, не появилась ли в дверях сестра или мама.

– Сейчас известное модельное агентство ищет новые лица, – возбужденно затараторила она. – Его представитель в нашем городе! Он ведёт отбор девушек, и те, кого он выберет, поедут работать в Москву!

Лила была поражена. Ей понадобилось какое-то время, чтобы осознать: ее подруга собирается стать моделью!

Изнутри Лилу будто жгло огнем – ей было жутко завидно. Лила тоже могла бы найти эту работу, если бы у нее был интернет! Она тоже могла бы поехать в Москву и работать там моделью, вместо того чтобы трудиться дома как Золушка, намывая за родственниками посуду и подтирая Сашкину блевотину!

Собравшись с духом, Лила сбивчиво зашептала:

– А мне можно тоже?.. Ну, то есть, с тобой!.. Э-э… на собеседование?

Кэйт оценивающе окинула Лилу взглядом, задержавшись только на ее выпирающем животе.

– Надо спросить, – и Кэйт деловито стала набирать сообщение кому-то в своем смартфоне.

Смартфон был еще одним предметом недоступной для Лилы роскоши.

Сердце Лилы бешено колотилось. Вот бы получилось! Хоть бы ей тоже разрешили прийти на собеседование! А вдруг она пройдет отбор? Вдруг ее возьмут работать в Москву? Ха, вот Наташка-то обзавидуется! Накося-выкуси: Лила – модель!

Осмотрев свой живот, Лила поняла, что ради такого дела ей тоже не мешало бы сесть на диету – после ужина она выглядит так, будто не разжевывая проглотила целый арбуз! Внимательно приглядевшись к животу Кэйт, она отметила, что он выглядел гораздо лучше, чем ее пузо.

– Что за диета? – Стараясь придать голосу небрежный тон, поинтересовалась Лила.

– Вегетарианская, – вздохнула Кэйт. – В интернете можно почитать подробнее. Некоторые модели так всю жизнь живут. Если нужно будет – и я буду.

Лила обдумывала услышанное молча.

– Я думала, будет сложно, – сообщила Кэйт не без самодовольства, – но я смогла. Я сегодня первый день не ела мясо, рыбу и яйца… и мне так легко!

Лиле тут же захотелось последовать примеру Кэйт: она решила, что с этого момента, как и подруга, она не притронется к тому, что не едят модели, и если нужно будет, то она тоже будет жить так всю жизнь!

В комнату зашла Женька. Лила с Кэйт многозначительно переглянулись: при Женьке эту тему они обсуждать не будут. Кэйт включила аниме, и все трое продолжили просмотр с того места, где они остановились.

Лила то и дело украдкой, чтобы не заметила Женька, дотрагивалась до локтя Кэйт, косясь на смартфон подруги: ей не терпелось узнать ответ агента. Но уже начинало темнеть, а ответа все еще не было.

Спустя какое-то время мама Кэйт позвала Лилу к телефону – звонила ее мама.

– Ты когда собираешься прийти домой? – В голосе мамы клокотало неудовольствие.

У Лилы не возникло ни малейшего желания встречаться с клокочущей мамой дома. К тому же, ответа насчет собеседования еще не было, да и серия аниме прервалась на самом интересном месте…

– Ма-ам, – умоляюще протянула Лила, – можно я останусь с ночевой?

– Никаких «с ночевой», – гаркнула мама. – Чтобы через 15 минут была дома! Поняла?

– Угу, – удрученная, Лила повесила трубку.

Пока Лила застегивала свои сандалии, она подумала, что, возможно, Кэйт уже получила ответ от агента, но не говорит об этом Лиле, чтобы ее не расстраивать. В самом деле, ну какая из Лилы модель? Фигура Кэйт уже почти полностью сформировалась и походит на песочные часы – а фигура Лилы походит на елку, у которой вверху пусто, а внизу густо. Таких в модели не берут. Даже спрашивать не надо было – позориться только…

Выдавив из себя на прощание улыбку, Лила вяло помахала стоящей в дверях подруге рулоном с вампиршей, и шагнула в лифт.

Шагая домой по вечерней улице, Лила шумно вдыхала воздух, силясь не заплакать: она чувствовала себя гадким утенком, который все никак не превратится в лебедя, и вместо этого становится все более гадким.

Вернувшись домой, Лила с порога столкнулась с маминым недовольством.

– Посуда не вымыта! – Брюзжала мама, возбужденно жестикулируя.

– Моей посуды там нет! – Возразила Лила.

– За Сашкой не убрано! – Пропустив слова дочери мимо ушей, продолжала мама. – А ты вместо уборки ходишь невесть где!

– Почему я должна за ним убирать? – Возмутилась Лила. – Его Наташка принесла в дом, а не я – вот пусть она за ним и убирает!..

– Наташа готовится к поступлению в вуз! – Взвизгнула мама, и от волнения ее одутловатое лицо начало краснеть. – Тебе надо отнестись к этому с пониманием! И взять часть ее домашних обязанностей на себя, ты же все равно сидишь дома!

Лила почувствовала, что закипает: она сидит дома из-за Наташки, и поэтому должна теперь вместо нее убирать за Сашкой?!

– Наташка потом и своих детей так будет на меня скидывать? – Брякнула Лила, и тут же пожалела, что не сдержалась.

– Ишь, голос прорезался! – Прокомментировал полный сарказма голос.

За спиной Лилы стоял папа, и он, как всегда, был не в духе.

– Я хочу на дачу! – Процедила Лила.

Ей стоило больших усилий сдерживать себя, чтобы не закричать.

– Мало ли, чего ты хочешь! – Рявкнул папа, и его водянистые глаза на бледном суровом лице недобро заблестели. – Ну, чего зенки-то вылупила? Пошла и убрала все, как мать велела! Быстро!

Лиле ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она ненавидела сейчас и папу, и маму, и сестру, и Сашку, и хотела сбежать от них куда-нибудь далеко-далеко, в Москву, чтобы никогда больше их не видеть!

Она вымыла посуду и пошла убирать за Сашкой в туалете. Вонь от его испражнений, настоявшихся в жаре, стояла страшная! Вдобавок к этому Сашка, отчаянно пытаясь закопать свой туалет, вывалил его содержимое на пол. Лила поморщилась и, задержав дыхание, принялась за дело, проклиная тот день, когда сестра принесла домой маленького черного котенка.

Наташка вернулась домой как раз к тому моменту, когда Лила закончила уборку туалета. Наташка была в приподнятом настроении: она улыбалась и хихикала. Лила никогда раньше не видела, чтобы сестре настолько нравилось ездить на курсы для абитуриентов.

Однако, радость Наташи стухла, когда она обнаружила (и как ей только это удалось?), что Лила без спроса брала ее дезодорант. Заявив, что теперь от него воняет Лилиными подмышками, Наташка швырнула дезодорант сестре и потребовала, чтобы мама купила ей новый взамен испорченного.

Лила, пользуясь случаем, тоже заявила, что ей нужен новый дезодорант, который пахнет так, как ей нравится, а не Наташкиными подмышками – а с этим пусть делают что хотят.

– Знаешь, что, дорогая моя, – нервно поджав губы, мама сверлила Лилу взглядом, –поищи подработку на лето. Заработаешь денег – и купишь себе все, что захочешь.

Лила чувствовала себя так, будто на нее вылили ведро холодной воды. Ей теперь надо самой себя обеспечивать? Она же не просила ничего сверхъестественного! Ей теперь что, и мыло с туалетной бумагой придется самой себе покупать?!

Пока Лила обдумывала это, мама добавила:

– Ты без спроса брала Наташины вещи. Брать чужие вещи без спроса – это, знаешь, как называется? Воровство! Сейчас же извинись перед сестрой!

Наташка праздновала свой триумф. Лиле пришлось извиниться и ретироваться в место для нелюбимых детей – на свою кровать. За стенкой негромко звучало заунывное «Амено», и оно сейчас как нельзя лучше вписывалось в настроение Лилы. Вертя в руках дезодорант, вместо которого сестра завтра же получит новенький, еще лучше этого, Лила думала о том, зачем она вообще родилась, раз на нее у родителей вечно нет денег.

ГЛАВА 3

На следующее утро Лила проснулась от шума, который этим летом стал ее бессменным будильником: Наташка, собираясь ехать на курсы, снова громыхала ящиками своего стола, старательно шуршала пакетом, громко топала, ходя по комнате взад и вперед, хлопала дверью комнаты и дверцей шкафа.

Для того чтобы собраться, вовсе не обязательно было так шуметь. Лила прекрасно понимала, почему сестра каждый раз создает такой шум: полежать в постели лишние несколько минут – это единственное удовольствие, которое было сейчас доступно Лиле, и которое Наташка не могла себе позволить. Поэтому Лила с улыбкой лежала в кровати и терпеливо ждала, когда сестра уйдет.

Разглядывая на потолке пятна, оставшиеся после встречи комаров, успевших напиться крови, с решебником задач по физике за десятый класс, Лила вспомнила мамин совет найти подработку на лето. Она снова почувствовала обиду: почему ее заставляют работать, а Наташку – нет? Это несправедливо! Наверняка в этой семье все были бы рады, если бы Лилы не было – тогда им не надо было бы вообще тратить на нее свои деньги!

Лила перевернулась на бок, отвернув лицо к стенке – ей не хотелось, чтобы сестра видела ее расстроенное лицо. Полежав так немного, Лиле вспомнила вчерашние слова Кэйт: «Если не поступать, то надо работать». Лила вздохнула.

Все-таки работать рано или поздно придётся. Может, это не так уж плохо? Лила думала, что, если у нее будут собственные деньги, то она сможет тратить их куда захочет! Например, будет покупать себе столько сухариков, чипсов и мороженого, сколько влезет! Можно купить себе новую одежду и не только это – можно уехать из этого дома и жить отдельно, чтобы больше не мыть за всеми посуду и не убирать Сашкин туалет вместо сестры!

Лила снова перевернулась на спину и уставилась в потолок. Глаза ее блестели от воодушевления, когда она представляла картины своего светлого будущего, полного денег и возможностей.

«Хорошо бы, конечно, не работать, – думала Лила. – Вот бы найти чемодан денег, который кто-нибудь потерял! Или чтобы деньги просто с неба сыпались, когда нужно. Но так, наверное, не бывает?.. Ну ладно, если ради денег нужно работать, то пусть тогда это будет такая работа, где ничего сложного делать не надо, а денег платят много. Кэйт даже нашла такую работу – она скоро станет моделью!»

Лиле тоже хотелось стать моделью. Ведь им делать ничего особенного не надо: просто стой себе красиво, пока тебя фотографируют, или ходи туда-сюда по подиуму, как в телевизоре показывают. А денег за это платят целую кучу! Такая работа – и не работа вовсе, а праздник!

Но одно дело – Кэйт, а другое дело – Лила. Как и Наташка, Кэйт уже вступила в тот самый «клуб менструирующих», благодаря которому ее фигура стала женственной и очень привлекательной. А Лила до сих пор была не в «клубе». Она не считала себя ни красивой, ни фигуристой, и никогда не нравилась себе в отражении зеркала. Однако сходить на встречу с представителем модельного агентства вместе с Кэйт ей всё же очень хотелось. Вдруг и такие, как Лила, в модели сгодятся?

Едва входная дверь щелкнула, оповещая, что родители с Наташкой ушли, Лила соскочила с постели, чем изрядно раздосадовала Сашку, который только-только устроился у нее в ногах, чтобы вздремнуть. Время терять было нельзя: у Лилы созрел план, и ей нужно было хорошенько подготовиться к тому, чтобы его осуществить.

Пока в кастрюле грелась вода для купания (горячей воды до сих пор не было), на кухню заявился Сашка и, хотя он только что позавтракал, с чавканьем принялся за свою овсянку с килькой, периодически фыркая, когда каша забивалась ему в нос.

–Я поехала, – проскрипела появившаяся в дверях кухни бабушка. – Приеду вечером. Если куда-то пойдешь…

– Да знаю я! – Буркнула Лила, но бабушка словно этого не заметила:

–…обязательно закрой окна, выключи свет, выдерни телевизор из розетки и закрой двери на ключ!

Лила сжала губы, чтобы ненароком не сказать бабушке, что ей жутко надоело слушать одно и то же каждый день! Ей было так досадно, что она чуть было не забыла попросить у нее денег.

– На мороженку дашь? – Спохватилась Лила, когда бабушка уже направлялась к входной двери. – Мне надо две!

И прежде, чем бабушка успела что-нибудь возразить, Лила замямлила:

– Я хочу… э-э… угостить подружку… ну, она меня вчера… кхм… супом накормила… Сама понимаешь, неудобно будет! Ну… то есть, если без угощения прийти.

Бабушка очень не любила оказываться в «неудобных» ситуациях, поэтому, прежде чем уйти, она молча достала из кошелька купюру и положила ее на трюмо.

Едва дверь за бабушкой захлопнулась, Лила подбежала к трюмо и схватила заветную бумажку – эти деньги были важной частью ее плана! Угрызения совести о том, что она собирается потратить их вовсе не на мороженое, Лила старательно игнорировала, убеждая свою совесть и себя вместе с ней, что обман ради хорошего дела – это не плохо.

Сашка, налопавшись под завязку, вышел с кухни, задрав хвост. Что-то подсказывало Лиле, что переевший Сашка может устроить ей неприятности. Но, так как она была поглощена обдумыванием своего плана, то не обратила на эти подсказки никакого внимания, и очень напрасно: выйдя из ванной после купания, Лила обнаружила свеженькую Сашкину блевотину прямо на своей аккуратно заправленной постели.

С трудом преодолев желание заорать и расплакаться одновременно, Лила хотела было натыкать Сашку моськой в это безобразие, но вид у него был до того жалкий, что она делать этого не стала. Вместо этого она принялась убирать блевотину, торопясь, чтобы Сашкин «подарочек» не пропитал насквозь ее постельное белье.

Лиле хотелось положить недопереваренную кашу с килькой на Наташкину постель. В конце концов, это ее кот! Почему его тошнит на кровать Лилы? Это несправедливо!

Лила представила, как Наташка будет возмущаться вечером, обнаружив этот «подарочек» на своей кровати, и как она будет биться в истерике, пытаясь отодрать присохшую блевотину со своего постельного белья. Однако Сашке тогда пришлось бы несдобровать, потому что папа наверняка применит к нему суровые воспитательные меры. Лиле не хотелось, чтобы Сашка пострадал, поэтому она отправила блевотину вместе с мыслями о неприятном происшествии в мусорное ведро, и сосредоточилась на своем плане.

Открыв шкаф, Лила перебирала вещи в поисках удачного сочетания. Сегодня ей нужно одеть лучшие обноски! А если все сложится удачно, то, быть может, это будет последний раз, когда Лила носит поношенные вещи!

Пока Лила тщательно обдумывала разные варианты наряда на сегодня, Сашка запрыгнул в шкаф (он любил труднодоступные места).

– Ну уж нет, – нахмурилась Лила, выуживая Сашку из шкафа и усаживая его на кровать сестры. Кто его знает, может, он и в шкафу собирается оставить «подарочек»?

– Здесь сиди, – строго приказала она Сашке, указав на Наташкину кровать. – Тут можешь делать хоть что!

Определиться с нарядом оказалось не так-то просто. Лила выбрала вещи, которые показались ей менее заношенными, чем остальные: голубой сарафан из льна и белая хлопковая рубашка с коротким рукавом. Они достались ей от дочери маминой подруги.

Лила тщательно отутюжила свой наряд (чего обычно не делала), а затем надела рубашку поверх сарафана, завязав узелок под грудью. Сегодня как никогда прежде ей нужно произвести впечатление! Оглядев себя в зеркало, Лила впервые улыбнулась: она выглядела очень даже неплохо! И даже модно!

Затем она распустила и старательно расчесала свои волосы. От рассыпавшихся по плечам и спине волос сразу стало жарко, но Лила была готова потерпеть эти неудобства ради своей цели.

Внимательно разглядывая в зеркале свое лицо, Лила обнаружила, что на лбу зреет прыщ. Она пыталась заставить его исчезнуть под осуждающим взглядом. Когда это не сработало, Лила отправилась на поиски косметики – своей у нее не было, а косметику сестры она после вчерашнего инцидента с дезодорантом даже трогать не хотела.

У мамы в комнате хранилась специальная сумочка для косметики, которой она не пользовалась, но которую ей было жалко выбросить. В этой косметичке Лила обнаружила почти новую пудру. Припудрив ею свой лоб, а заодно и все лицо вместе с шеей, Лила поняла, почему мама ею не пользуется: от этой пудры кожа стала оранжевой, как морковка! И ладно бы только это: орудуя пуховкой, Лила запачкала белый воротник своей отутюженной рубашки. Проклиная несчастную пудру и не собираясь переодеваться, Лила постаралась подвернуть ворот рубашки так, чтобы пятна не было видно.

Порывшись в маминой косметичке еще, Лила нашла тушь. Та была уже не новая и от времени загустела, но все-таки Лила изловчилась намазать ею ресницы. Оглядев результат своих усилий в зеркале, она пришла к выводу, что накрашенная она выглядит почти сногсшибательно – если, конечно, не обращать внимания на то, что лицо и шея у нее теперь слегка оранжевые.

Урчание пустого желудка побудило Лилу отправиться на кухню в поисках чего-нибудь съестного. В холодильнике первой на глаза попалась миска с окрошкой. Радости Лилы не было предела! Однако она вовремя напомнила себе, что со вчерашнего вечера ест только вегетарианское. Колбаса же в окрошке плавала совсем не вегетарианская.

«Ну что ж, – рассудила Лила, – я ведь могу есть окрошку без колбасы?»

Зачерпнув себе в тарелку несколько поварешек окрошки из общей миски, Лила больше часа сидела, вылавливая мелко нарезанные кусочки колбасы из своей тарелки и выкладывая их на блюдце. За это время несколько раз ее голову посещала идея бросить это занятие и сесть на вегетарианскую диету завтра, но Лила каждый раз брала себя в руки. Еще бы! Раз уж Лила что-то решила – то Лила это обязательно сделает!

Когда завтрак был окончен, Лила сунула блюдце с колбасой Сашке, который кемарил рядом с ней. Едва запах пропитанной квасом колбасы достиг Сашкиных ноздрей, тот вскочил, как ошпаренный, и с перепугу дал деру с кухни.

Недолго думая, Лила открыла холодильник и вывалила несъеденную колбасу в общую миску с окрошкой. Домочадцы наверняка очень обрадуются, что колбасы теперь в окрошке стало больше! И вообще, им очень повезло жить с человеком, который не ест мясо, рыбу и яйца – ведь им самим больше достанется!

Вдруг сердце у Лилы ухнуло куда-то вниз: до нее только что дошло, что в окрошку кроме колбасы крошат еще и яйца!

Как же так? Столько усилий, и все напрасно! Стоило ли тратить столько времени, выковыривая колбасу, чтобы затем съесть яйца?!

Лила была удручена даже сильнее, чем тогда, когда нашла Сашкину блевотину на своей постели. Выходит, она не смогла выполнить то, что твердо решила. Это было так обидно!

«Ну ничего, – подбодрила себя Лила, захлопнув холодильник. – В следующий раз этого не повторится!»

Свою посуду после завтрака Лила мыла очень аккуратно, стараясь не задеть то, что оставили в раковине родители и Наташка. Лила не теряла надежды, что когда-нибудь они все-таки научатся мыть посуду за собой, как это делала она.

Взглянув на часы, Лила попыталась предположить, что сейчас делает Кэйт. Обычно без четверти одиннадцать она еще спит. Но, возможно, сегодня она изменит свой распорядок? Ведь сегодня у нее важная встреча!

Вчера Лила так и не узнала, можно ли ей пойти на собеседование вместе с подругой. Она даже не спросила, в какое время и где оно будет проходить! Теперь Лила жалела об этом и беспокоилась, что Кэйт могла уйти на встречу с агентом без нее.

Лила подошла к трюмо и набрала номер подруги. Трубку взяла Женька.

– Привет! – Поздоровалась Лила и с замирающим сердцем спросила: – Кэйт дома?

Вдруг Кэйт уже уехала на собеседование? Вдруг ее уже взяли в модели? Если так, то план Лилы коту под хвост!

Женька утвердительно хмыкнула.

Лила не сразу сообразила, что это значит. Значит, Кэйт еще не уехала? Лила чуть не подпрыгнула от радости: для нее ещё не все потеряно!

– Я скоро буду! – Воскликнула Лила и повесила трубку.

Она еще раз осмотрела себя в зеркало: от окрошки ее живот немного надулся, но если его втянуть, то Лила выглядела почти что как модель!

Лила подумала, что для встречи ей нужна сумочка. Не будет же она носить ключи и деньги в руках! Сумочек у Лилы не было, а ее старый школьный ранец совсем не вписывался в модный образ. Поэтому Лила открыла дверцу шкафа, за которой хранились вещи сестры, и сразу же увидела то, что ей было нужно! Восхитительный белый клатч, благородный и элегантный, словно шептал, что его можно взять с собой, и ничего страшного не случится, если Лила вернет его на место до возвращения сестры. С этими аргументами было невозможно не согласиться!

За стенкой послышалось «Амено». Это было так некстати! Вспомнив, что за стеной находится Отава – ведь это именно он слушает такую дебильную музыку, – Лила подошла к стене и с силой ударила в нее кулаком. Звук удара был глухим и быстро затерялся в вибрирующих басах.

Вдруг Лила отчетливо это услышала, как в стену ударили с противоположной стороны. Удар был сильный – стену как будто попытались протаранить. Может быть, Отава пнул стену с разбега ногой? Или… головой?

– Идиота кусок, – пробормотала Лила, чувствуя, что губы сами собой растянулись в улыбке.

Громкость «Амено» убавилась. Это было неожиданно: оказывается, это так просто! Радость и волнение волной накатили на Лилу, заставляя ее сердце биться сильнее.

– Эй, Адлер!

Лила явственно услышала, что кто-то на улице зовет ее по фамилии. Она догадывалась, что это может кричать Отава с соседнего балкона. Лила лихорадочно соображала, как ей поступить: выйти на балкон или нет? Пальцы ее рук похолодели.

Если выйти – что будет? Отава бросит в нее бутылкой, как те мальчишки? А если не выходить, то что? Может, подумает, что никого нет дома?

«Нет, не подумает, – возразила самой себе Лила, – я же сама в стенку только что стучала».

А может, это не Лила вовсе стучала? А Наташка! Или… дедушка?

«Да нет, – поморщилась Лила, – куда там дедушке! Он кружку-то еле-еле в руках держит!»

– А-адле-ер! – Снова послышалось с улицы.

Лила судорожно соображала: если она не выйдет на балкон, то Отава может сделать какую-нибудь глупость. Разобьет стекла на балконе, например. Что ещё может прийти в голову этому дураку? Лучше уж выйти и постараться, чтобы ничего такого не произошло. Даже рискуя получить через открытое окно по голове бутылкой, пакетом с водой или чем-то другим из того, что он может кинуть.

Лила вышла на балкон. Она держалась гордо, но ее голова с приподнятым подбородком была готова в любой момент увернуться от летящего в нее снаряда.

На соседнем балконе стояли Отава и Ворон. Ворон, увидев Лилу, оперся о плечо Отавы и ухмыльнулся:

– Чего стену ломаешь?

Сердце Лилы чуть не выпрыгнуло из груди: она не ожидала увидеть на соседнем балконе Ворона! Он, как и Отава, раньше учился с Лилой в одном классе. Ворон Лиле нравился, но, проучившись бок о бок целых восемь лет, она с ним так ни разу словом не обмолвилась. А теперь он стоит на соседнем балконе и спрашивает, почему Лила ломает стену, которая их разделяет. Ну и дела!

– Кто из нас ломает? Уж точно не я, – Лила старалась не подавать виду, что смущена.

Ворон с Отавой переглянулись. Они были точь-в-точь как Беляночка с Розочкой, только парни: Отава – светловолосый, розовощекий и светлокожий, а Ворон – смуглый, с черными волосами и с пробивающимися над верхней губой усиками. Ребята обычно держались вместе, и когда кого-то из них звали по имени, возникала путаница – у них были одинаковые имена. Из-за этого одноклассники придумали им прозвища, похожие на их фамилии: Отавина стали звать Отавой, а Воронова – Вороном. Эти прозвища так прижились, что парни даже друг друга стали называть не иначе, как Отавой и Вороном.

Лила собралась с духом и перешла в наступление:

– Включаете всякую пакость, да еще так громко! Уши вянут, слушать невозможно!

Отава закашлялся. Порывшись в кармане джинсов, он достал пачку сигарет, зажигалку и закурил.

– Что тебе включить? – Крикнул Ворон, ничуть не обидевшись.

Лила ожидала чего угодно, только не этого! Это не сон? Ворон спрашивает, какую музыку ей включить? Пару лет назад услышать такое было для нее пределом мечтаний!

– У вас нет того, что мне нравится, – Лила старалась не выдать своего волнения, несмотря на то что по телу забегали мурашки.

Это было непривычно: Лила почувствовала, что интересна мальчику, который давно ей нравился! По крайней мере, сейчас, когда она предстала перед ним при полном параде: в тщательно подобранном и выглаженном наряде, с распущенными волосами и накрашенная. Мальчишки не собирались бросать в нее бутылки, пакеты с водой или тапки – напротив, они спрашивали, какую музыку ей включить! Лила однозначно им нравится! Иначе как еще это понимать?

– Заходи в гости, – Ворон обаятельно улыбнулся, и улыбка была ему очень к лицу. – Расскажешь, что тебе нравится.

У Лилы перехватило дыхание. Ей не послышалось? Ее мальчики приглашают к себе в гости? Ого!

Отава махнул Лиле рукой с дымящейся сигаретой, приглашая ее к ним на балкон.

Так и есть! Значит, Лила все услышала верно! Мурашки бегали по ее телу без устали от самых корней волос до кончиков пальцев рук и ног. Похоже, она действительно нравится мальчикам! Вот это да!

Ощущение собственной привлекательности было чертовски приятно. Лила ликовала: в школе эти двое – Отава и Ворон, – никогда не смотрели на нее так, как сейчас, и уж тем более никогда не приглашали ее в гости! Лилу вообще раньше никто из одноклассников не приглашал в гости, кроме Кэйт…

«Кэйт!» – Спохватилась Лила.

Окрыленная, она чуть было не забыла, что ей срочно нужно бежать к Кэйт!

Ничего не сказав, Лила закрыла окно и поспешила уйти с балкона. Ей очень хотелось пойти к Ворону с Отавой! Ну почему они позвали ее в гости именно сейчас – когда на кону была ее модельная карьера?

Только благодаря Кэйт Лиле подвернулась удача попробовать стать моделью, и эту возможность нельзя было упускать! Это же просто работа мечты! Тебя наряжают, красят, причесывают и фотографируют, и еще деньги за это платят!

Пойти сейчас к Ворону с Отавой в гости – это очень волнительно и интересно, но… тогда Лила не встретится с агентом! А ей очень надо хотя бы попытаться пройти отбор для модельного агентства. Поэтому пусть Ворон подождет. Он никуда не денется, верно? Он с Отавой так и останутся за стенкой? И Лиле достаточно будет постучать в стену, чтобы они снова пригласили ее зайти в гости?

Вскоре, зажав в руке клатч, Лила вприпрыжку семенила по улице в узком льняном сарафане. Она хотела дойти до подруги не вспотев, чтобы не испортить свой сногсшибательный вид, но сделать ей этого не удалось: еще до того, как Лила успела миновать киоск с мороженым, по ее спине, укрытой распущенными волосами, потекли капельки пота. Пломбир мог бы сейчас помочь ей пережить жару, но Лила прошла мимо киоска, даже не взглянув в его сторону – деньги, которые у нее были с собой, сегодня нужны были ей для другой цели.

Когда Лила пришла к подруге, Женьки дома не было – должно быть, она ушла гулять. Двери Лиле открыла Кэйт: она еще не успела накраситься, но зато была одета очень эффектно. Судя по всему, она тоже хотела произвести впечатление на агента: и топ, и короткая юбка выгодно подчеркивали достоинства ее фигуры.

Лила обратила внимание, что лицо подруги без косметики действительно покрыто красными пятнами. Лила подумала, такое вполне могло случиться из-за того, что Кэйт каждый день пользуется косметикой: ее кожа просто не дышит, потому и воспаляется. Но вслух говорить об этом не стала.

Раздосадованная тем, что Лила разглядывает ее «неодетое» лицо, Кэйт, даже не сказав привычное «няяя», быстро ушла в ванную наводить марафет.

Лила осталась ждать ее возвращения один на один с компьютером, подключенным к интернету. Не теряя времени даром, она набрала в поисковике «вегетарианская диета», надеясь узнать побольше о том, чем питаются модели. Если Лила пройдет отбор, то ей придется питаться так всю свою жизнь! Хотелось бы знать, можно ли моделям кроме окрошки с выковырянной из нее колбасой и яйцами есть что-то еще.

Внимание Лилы привлекло видео, которое появилось в результатах ее поискового запроса: мельком глянув его описание, Лила увидела слово «гамбургер» и пометку «слабонервным не смотреть». Ей стало любопытно: что такое «не для слабонервных» может быть в бутерброде? Она нажала на видео, но… лучше бы она этого не делала. Это видео Лила не могла ни смотреть, ни выключить: в нем была правда о том, что она ела всю свою жизнь. Вернее, кого она ела. И как на столе появлялась ее еда.

Лилу стало мутить. Она впервые увидела, как животные умирают на скотобойнях. Нет, не умирают – как их убивают!

Спустя тринадцать минут, когда видео закончилось, из глаз Лилы катились слезы. Сколько после этого прошло времени – она не знала. Лила была в шоке, и Кэйт так и застала ее: сидящую в оцепенении, уставившуюся в монитор и то и дело всхлипывающую.

– Чего ревем? – Озадаченно поинтересовалась Кэйт.

Лила не смогла ничего из себя выдавить, и лишь помотала головой из стороны в сторону, глядя на монитор.

– Ну, впечатлительная ты наша, – Кэйт с кошачьей мягкостью дотронулась до плеча Лилы, – что бы там ни было, не нужно так убиваться. Посмотри на себя. Как ты в таком виде собираешься ехать?

Лила вопросительно подняла брови. Куда ехать? Зачем?..

Кэйт, улыбнувшись, сказала:

– Нам обеим нужно быть в «Нью Стар» ровно через час!

ГЛАВА 4

Лила не сразу сообразила, о чем говорит Кэйт. Она растерянно моргала, пока подруга ходила в ванную за ватными дисками. Все еще всхлипывая, Лила старалась не дергаться, когда Кэйт аккуратно, чтобы не смазать тушь и пудру, промокнула дорожки от слез на щеках подруги.

У Лилы перед глазами до сих пор мелькали кадры из того фильма, который слабонервным смотреть было не рекомендовано. Она как в тумане последовала за Кэйт на улицу и шла за ней словно на автопилоте, не отдавая себе отчет, куда она идет. В это время в ее голове как пчелы в улье роились мысли.

«Так вот что такое мясо на самом деле! Разве это правильно – есть животных? Неужели их вообще можно есть, когда знаешь, как они страдают? Нельзя ли сделать так, чтобы мясо получилось без убийства? Как я раньше ела мясо? Можно ли его совсем не есть? А что будет, если мама узнает, что я его не ем? И что мне теперь есть вместо него?» – То и дело крутилось у Лилы в голове.

– Оплочиваем за проезд! – Неприятно скрипела кондукторша, вперившись взглядом в Лилу.

Этим своим «оплочиваем» кондукторша заставила ее вынырнуть из раздумий: оказалось, что Лила сидит рядом с Кэйт в трясущемся на рельсах трамвае. Отдав кондукторше купюру, которую утром бабушка дала ей на мороженое, и получив от нее билетик и сдачу, Лила стала смотреть по сторонам.

За окном то и дело проплывали вывески и реклама: пицца, наггетсы, шаверма и шаурма, хот-доги, чебуреки, самса и гамбургеры… Раньше от одного названия этих блюд у Лилы текли слюнки, но теперь, когда она знала, из кого и как они приготовлены, эти же названия вызывали у нее отвращение.

Трясясь и подпрыгивая в видавшем виды душном трамвае, Лила терпеливо ждала, когда они с Кэйт доедут по раскаленному городу до нужной остановки. От жары тело плавилось, поэтому через двадцать минут поездки Лила потеряла всякую надежду, что ей удастся сегодня произвести должное впечатление своим внешним видом на кого бы то ни было. Она уже не пыталась утереть пот с лица и смирилась с тем, что ее сарафан с рубашкой, насквозь мокрые от пота, прилипли к спине.

Кэйт потянула Лилу к выходу, когда трамвай пересекал самую оживленную улицу в центре города. Лила следовала за подругой, чувствуя нарастающее волнение. Сейчас она была полностью уверена, что ей не стоит идти на эту встречу. Ведь ежику понятно, что моделью Лилу не возьмут – растрепанную и с опухшим от слез лицом цвета морковки! Предвидя свою неудачу, Лила убеждала себя, что хотя бы ради Кэйт нужно продолжать идти к высокому зданию с синими стеклянными стенами до самого неба и надписью «Отель Нью Стар» над входом.

По правде говоря, Лила никогда раньше не бывала в таких местах. Она уже на пороге здания чувствовала себя не в своей тарелке: ей казалось, что сюда могут заходить только богатые люди в дорогой одежде – но никак не Лила, у которой денег хватит только на поездку в трамвае до дома и которая одета в тряпье, которое ей отдали другие люди за ненадобностью или из жалости.

Кэйт знала, куда идти, и Лила молча следовала за ней: миновав стойку регистрации, подруги зашли в лифт и поднялись на четвертый этаж – там находился просторный зал со столиками и стульями. В зале работали кондиционеры, и Лила испытала настоящее блаженство, когда после долгого путешествия по жаре ее окутал прохладный воздух.

В зале кроме Лилы и Кэйт никого не было. У дальней стены по ту сторону барной стойки виднелась голова девушки, и Лиле показалось, что девушка оценивающе смотрит на нее с Кэйт. Чтобы не уронить себя в ее глазах, Лила выпрямила спину и подняла подбородок, силясь показать, что она в этой роскошной обстановке очень даже к месту. Лила собралась стать моделью, а это значит, что она теперь часто будет окружена дорогими вещами и изысканными интерьерами – ей уже сейчас нужно привыкать чувствовать себя как дома в подобных местах!

Кэйт предложила Лиле расположиться за столиком подальше от лифта. Лила не стала спрашивать, зачем это нужно, и просто согласилась. Спустя несколько минут напряженного молчания, которые показались вечностью, Лила поняла, что выбор столика Кэйт был удачным: когда из лифта вышел представитель модельного агентства, подруги увидели его раньше, чем он их, и за то время, пока он шел к их столику, подруги успели скрыть свое волнение.

Представитель выглядел очень презентабельно: он был одет в темные рубашку и джинсы, а пряжка на его ремне и часы на запястье были очень крупные и сверкали стразами. В руках у представителя были ключи от машины – очевидно, что человек модельного мира добирался до места встречи не на трамвае.

– Здоров, – причмокнув жвачкой, он с дежурной улыбкой оглядел подруг с ног до головы.

Лиле было неприятно, что на нее смотрят так же, как на вещь в магазине перед покупкой. Должно быть, для моделей такие взгляды – обычное дело? Несмотря на неприятное чувство, Лила постаралась мило улыбнуться.

– Ничё так, – похвалил он Кэйт, чавкая жвачкой и разглядывая ее топ безо всякого зазрения совести.

– Спасибо, – Кэйт явно смутилась.

Представитель агентства, не переставая жевать, придвинул стул, уселся на него как на коня.

– Шрамы, татухи есть? – Он вопросительно поднял бровь.

– Н-нет, – поспешно ответила Кэйт.

Лила вдруг вспомнила, что у нее на носу есть позорный шрам, который остался после того, как мама заставила ее резать прыщ у хирурга.

– Норм, – кивнул представитель, глядя на Кэйт и поигрывая ключами от авто. – Можно брать на рекламу шмоток, исподнего и купальников.

Кэйт была удивлена и польщена. Она прошла отбор в модели? Так быстро!

От волнения у Лилы стучало в висках. Агент, как она и ожидала, всё свое внимание обратил на Кэйт, и Лила чувствовала себя здесь с ними двумя лишней. Ей казалось, что собственное сердце выстукивает ей азбукой Морзе: «На что ты надеялась? Даже без шрама на носу у тебя нет никаких шансов! Моделью она захотела быть, ишь ты!»

Телефон представителя зазвонил. Извинившись, он выудил его из заднего кармана джинсов и приложил к уху. Лила никогда не видела настоящих айфонов, но у агента, похоже, был именно он: на корпусе телефона был логотип надкушенного яблока, и оно тоже сверкало стразами.

– Боярыня! – Подобострастно выдохнул агент.

«Боярыня» в айфоне была какая-то невоспитанная, потому что она кричала матерные ругательства. Лила с Кэйт переглянулись.

– Боярыня, – представитель ничуть не растерялся от такого обращения, – не извольте гневаться, велите слово молвить!..

«Боярыня» слово молвить не велела, и вместо этого принялась ругать своего собеседника такими выражениями, которые Лила слышала всего один раз в своей жизни – от пьяного дяди Бори, который не дошел до дома после получки и лежал в кустах возле школы, уже не пытаясь встать на ноги.

– Дорогая, дорогущая, дорогущенькая, – с натянутой улыбкой ворковал агент с сильным столичным акцентом, – я сейчас не могу говорить. Мне перед людьми неудобно! Я в «Нью Стар», у меня встреча, понимаешь? Через полчаса набери, ладно?

«Боярыня» отключилась, и представитель, убирая айфон в задний карман, вздохнул:

– Это моя «звёздочка». Ваша землячка, кстати! Пару лет назад, когда я ее нашёл, она была такая же, как вы: скромная, тихая, без вкуса и фантазии…

Лила с Кэйт молча переглянулись.

– А теперь!.. Ух! Не девушка – огонь! – Глаза у агента засверкали ярче, чем стразы на его часах. – Вчера вернулась из Дубая, завтра полетит в Эмираты… без отдыха трудится, моя пчёлка!

Лила с Кэйт почувствовали, как их сердца затрепетали: это работа мечты!

– Она слегка не в духе после перелета, – продолжал агент, и его столичный акцент стал еще заметнее. – Билетов бизнес-класса не было, пришлось лететь экономом, да еще с пересадками… Она так не любит эконом!

Лиле казалось, что еще немного – и она взлетит без самолета! Такое воодушевление у нее вызывал агент, что она, слушая его, словно парила в облаках.

– Рост какой? – Вдруг спросил агент самым будничным тоном.

Услышав ответ, он одобрительно закивал головой, глядя на Лилу:

– Супер! От ста семидесяти берут на показы.

Лила не могла поверить своим ушам: она правда это слышала? Ее могут взять на показ? Неужели и вправду Лила будет ходить по подиуму, как эти красотки в телевизоре, одетые в новомодную одежду? О, тогда Наташка от зависти лопнет!

– Только здесь надо бы схуднуть, – заметил представитель, указывая мизинцем на тазовую кость Лилы, к которой прилип сарафан.

Лила была озадачена. Разве можно похудеть в кости?

– Давайте портфолио.

Лила с Кэйт замерли, уставившись на агента.

– Девчонки, без портфолио контракты не подписывают, – представитель, чавкая жвачкой, манерно закатил глаза. – Москва словам не верит, нужны красивые картинки. Что агентство будет показывать заказчикам?

Следующие несколько минут представитель с акцентом, какой, должно быть, бывает только у коренных жителей Москвы в десятом поколении, рассказывал, какие фотографии нужно включить в портфолио и какие данные нужно указать в нем. Для агента это было так легко, как рассказывать таблицу умножения, но для Лилы все было в новинку. Она жалела, что не взяла с собой ручку с блокнотом – ей казалось невозможным запомнить столько новой информации, особенно когда в своем воображении ты уже ходишь по подиуму в Дубае, одетая в дорогое платье из страз, сшитое специально для тебя в Эмиратах.

– У меня заказывают девочек для самых разных целей, – с самодовольной ухмылкой сообщил агент.

Лилу эти слова неприятно резанули по ушам, но она не подала виду.

Представитель агентства лениво перебирал лежащие на столике ключи от машины:

– В основном, для съёмок рекламы. Одежда, косметика, элитный парфюм… Никаких стиральных порошков, чес-слово! Потом показы… Туда берут реже, факт. Но и оплата лучше. А супер-девочек, «звёздочек», зовут на VIP-мероприятия. Чаще заграницу, но и в Москве тоже бывают. Мероприятия – это самый кайф! Заказчикам это удовольствие обходится в нереальную копеечку. Я, как понимаете, бесплатно не работаю – с каждого контракта имею свой процент…

Лила слушала, затаив дыхание: она словно попала в другое измерение, не вставая со стула. В своем воображении она уже фотографировалась для модных журналов, и на этих фотографиях волосы у нее красиво развевались за спиной, как… да, точно так же как у этой девушки, которая вышла из лифта и направилась к их столику!

Из лифта действительно вышла девушка. Выглядела она потрясающе и каждый ее шаг был великолепен: грациозен и при этом исполнен решимости. Красотка выглядела даже лучше, чем та вампирша, над которой корпели Лила вместе с Кэйт! В ней всё было прекрасно и всё притягивало взгляд: и ровный загар, и короткие шорты, и яркая модная майка, и огромные солнечные очки… Вся она, от кончиков ногтей на ногах до кончиков волос, выглядела роскошно. И даже ее недовольно скривившиеся губы выглядели красиво. Лиле казалось, что это какая-то небожительница спустилась с Олимпа, и была поражена, когда такая красавица остановилась прямо возле их столика, за спиной агента.

Едва красотка открыла рот, Лиле стало ясно, что это и есть та самая «боярыня», с которой агент недавно разговаривал по телефону. Когда из ее рта словно из помойного ведра полилась непристойная брань, у Лилы мелькнула мысль: откуда небожительницы знают выражения, которыми изъясняется пьяный дядя Боря?

Дорогой внешний вид девушки совсем не вязался с подзаборными ругательствами, которые сыпались из нее без остановки. Однако для девушки за барной стойкой это было как будто в порядке вещей, потому что никаких эмоций на ее лице это не вызвало.

– Боярыня, – с обожанием залепетал представитель, вскочив со стула и потихоньку пятясь от своей «звёздочки», – Ба! Красотою лепа!.. Бела вельми, червлёна губами, бровьми союзна!.. Ух, а как телом изобильна!..

Лиле показалось, что еще немного, и «боярыня» поколотит своего покровителя кулаками.

– Отдай… мои… деньги! – Взревела «боярыня», перемежая матом каждое слово.

Лиле вдруг стало очень неприятно находиться рядом с такой особой. Несмотря на свой привлекательный внешний вид, она теперь вызывала у Лилы отторжение.

– Расходы всякие, на билеты издержки, – затараторил представитель, не переставая пятиться. Не сводя глаз с «боярыни», он наощупь прокладывал себе дорогу между столиками. – Бизнес-класс в Дубай, знаешь ли! И отель, и креветки с шампанским!

– Гони… бабло… щас же! – Заорала «боярыня», то тут, то там вставляя крепкое словцо.

Далее красавица в нецензурных выражениях сообщила агенту: если он не отдаст ей деньги, то она заставит его их отработать. Она грозилась связать его и отправить на заработки к тем же заказчикам в Дубай в багажном отсеке. Агент, пятясь к барной стойке и натыкаясь на стулья, жестами показал Лиле с Кэйт, чтобы они уходили.

Подруги, до этого боявшиеся шелохнуться, уже поняли, что находиться с разгневанной «звездой» опасно. Они бочком скользнули к лифту и все время в его ожидании провели, слушая громогласный мат «звезды» и тихое блеяние ее собеседника.

Лила с Кэйт молча зашли в лифт и в напряжении доехали до первого этажа. Лила была в растерянных чувствах. С одной стороны, она была счастлива: если у нее будет портфолио, ее могут пригласить работать моделью на показы! Она мечтала об этом, но не ожидала, что такое действительно может случиться. Лила готова была постараться, чтобы не ударить в грязь лицом! Однако после встречи со «звёздочкой» она уже не была так уверена, что хочет быть моделью. Неужели, чтобы стать «звёздочкой», нужно быть такой же грубой, резкой, агрессивной и жадной? Все модели становятся такими?

И вообще, вся эта ситуация со «звёздочкой» вызвала у Лилы много вопросов. Почему эта девушка требовала отдать ей деньги? Может быть, агент забирает себе не процент, а все деньги, которые платят заказчики? И что это за VIP-мероприятия, за которые много платят?

Как бы там ни было, открывшиеся возможности так кружили голову, что, едва Лила с Кэйт переступили порог здания, волна восторга захлестнула их: схватившись за руки и визжа, они прыгали, как сумасшедшие, и им было все равно, что на них косо смотрят прохожие.

Немного успокоившись, подруги с сияющими лицами побрели в сторону трамвайной остановки. Они обсуждали, как сделать себе портфолио. У Кэйт был фотоаппарат – мыльница. Можно было бы попробовать собрать портфолио с его помощью, но Кэйт настаивала, что лучше заказать профессиональную фотосессию – так будет больше шансов получить выгодные предложения. Правда, на такую фотосессию нужны деньги… Согласятся ли родители её оплачивать? Лиле даже дезодорант покупать не хотят, куда уж там фотосессию оплачивать!

За разговором подруги не успели отойти от «Нью Стар» далеко, и потому, едва до их слуха донесся знакомый голос, они одновременно обернулись: возле входа в отель стояла «звёздочка» – она вопила, оглашая матом всю улицу, что расцарапает машину и лицо этому «нехорошему человеку», который отнял у нее деньги. «Нехороший человек», сверкая стразами на часах, плюхнулся в блестящую машину, припаркованную рядом со входом, и стал выруливать на проезжую часть дороги.

Красотка тут же закрыла рот и твердой поступью зашагала в сторону Лилы с Кэйт. Вид у нее был такой, будто теперь она собирается расцарапать лица им!

Лила не на шутку перепугалась. Однако «звезда», не дойдя до Лилы с Кэйт всего несколько шагов, запрыгнула в джип – такой же красивый и дорогой, как и она сама, – и, резко сорвавшись с места, ринулась в погоню за «нехорошим человеком».

Лила вздохнула с облегчением только когда обе машины скрылись из виду. Хотя опасность миновала, коленки у нее тряслись всю дорогу до трамвайной остановки.

Телефон Кэйт зазвонил, когда подруги уже ехали в трамвае домой. Сквозь лязг стучащих по рельсам колес Лила разобрала в трубке голос агента: он предложил продолжить прерванную встречу завтра в то же время, но в другом месте. У него была на примете работа, для которой не требуется портфолио, и к ней можно приступить завтра же, если у девочек с собой будут паспорта. Все подробности он обещал рассказать завтра при встрече.

Лила с Кэйт переглянулись. У них голова шла кругом: уже завтра они будут работать моделями? Вот это да!

Лила не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Вот мама удивится, когда узнает, какую классную работу нашла Лила! А Наташка будет локти себе кусать, когда Лила станет моделью!

Какое-то время подруги ехали молча, и каждая рисовала в своем воображении красочные картины своего светлого, красивого и богатого будущего. Вскоре трамвай затормозил на светофоре, и Кэйт пихнула Лилу в бок:

– Гляди, там Наташка! – Кэйт озадаченно уставилась в окно. – У нее появился парень?

Лила посмотрела туда, куда смотрела Кэйт, и увидела девушку, очень похожую на Наташку: такого же роста, с такой же толстой косичкой… Как будто она даже одета была как Наташка! Эту девушку прижимал к себе какой-то парень.

– Нет, это не она, – Лила была абсолютно уверена в том, что Кэйт обозналась.

Лила лихорадочно соображала. Это не может быть Наташка! Ведь она на курсах с утра до вечера, готовится к поступлению… И у нее нет парня!

– Это она, – безапелляционно заявила Кэйт. – Ты родную сестру не узнаешь?

Трамвай тронулся, и девица, вырываясь из объятий и улыбаясь во весь рот, посмотрела в сторону трамвая. Тогда-то Лила и поняла, что Кэйт права: это действительно была Наташка!

Пока трамвай увозил её все дальше от сестры, Лила чувствовала, как её удивление сменяется гневом. Вот, значит, как? Вот чем занимается сестра, пока Лила вместо неё дома драит Сашкин туалет! Ну, погоди!

Забежав домой только для того, чтобы вернуть клатч сестры на место, Лила весь оставшийся день и вечер провела у Кэйт. Они потягивали холодный кефир через трубочки и смотрели аниме. Однако если бы Лилу спросили, что именно она смотрела, то она не смогла бы ответить: всё это время Лила представляла, как сегодня её сестра наконец-то будет наказана за все свои преступления.

Когда мама узнает, что её драгоценная Наташенька вместо того, чтобы готовиться к поступлению в вуз, весело проводит время, слоняясь по городу в обнимку с каким-то парнем, сестре точно не поздоровится! Сегодня дома узнают, что Наташка обманывала их всех, и тогда её обязательно накажут. Наконец-то все увидят истинное лицо её «золотой» сестрёнки!

Лила не хотела возвращаться домой раньше Наташки, чтобы ей не пришлось драить Сашкин туалет до того, как Наташка заявится на расправу. Поэтому, когда мама позвонила на домашний телефон Кэйт и позвала дочь домой, Лила первым делом спросила у мамы, вернулась ли домой Наташка.

– Наташа уже давно дома! – Брюзжала мама. – Одна ты слоняешься невесть где…

Лила попрощалась с Кэйт, пообещав зайти за ней завтра, чтобы вместе поехать на их первую модельную работу, и не торопясь, направилась домой. Никогда раньше Лила не возвращалась домой с таким удовольствием: она чувствовала, что через несколько минут у нее дома начнется торжество справедливости, и она увидит его собственными глазами!

ГЛАВА 5

Лила впервые ступила на порог родного дома в радостном предвкушении: сегодня укоры за невымытую посуду и неубранный Сашкин туалет будут ей только на руку!

– Посуда опять не вымыта! – Недовольно сообщила мама, едва завидев Лилу. Сногсшибательный внешний вид дочери не произвел на нее никакого впечатления.

– Правда? – Лила сделала удивленное лицо. – И туалет Сашкин не убран, наверное?

– Конечно, не убран! – Сердито подтвердила мама, начиная краснеть.

– Почему же Наташа его не убирает? – Невинно поинтересовалась Лила.

Мама готова была взорваться.

– Наташа поступает в вуз! – Взревела она. – В это время убирать за котом – твоя обязанность!

Лила только этого и ждала.

– Поступает в вуз, вот как? – Громко повторила она. – Ездит на курсы для абитуриентов, да?

Наташа с недовольным видом прошла мимо Лилы на кухню.

– Грызет, – ехидно продолжала Лила, провожая сестру взглядом, – гранит науки с утра и до вечера?

– Тебе следовало бы относиться к этому с пониманием! – Лицо мамы приняло свирепый вид. – А не ёрничать!

– А я понимаю, – спокойно сказала Лила. – Я всё понимаю! Я только одного не пойму: почему в то время, когда Наташа должна быть на курсах, она гуляет в центре города в обнимку с каким-то парнем?

Наташка на кухне поперхнулась водой, которую пила. Повисло неловкое молчание, и Лила наслаждалась каждой его миллисекундой.

– Наташа?.. – Мамин гнев как рукой сняло. Она недоверчиво взглянула на Лилу и ушла на кухню.

Лила последовала за мамой и, стоя за ее спиной, сделала недоумевающее лицо, вместе с мамой ожидая от Наташки объяснений. Лила отметила про себя, что сестра откашливалась ровно столько времени, сколько понадобилось для того, чтобы придумать оправдание.

– Она всё врет! – Каркнула Наташка, со стуком поставив кружку с недопитой водой на стол и едва ее не расплескав. – Она сама, поди что, гуляла с парнями целый день! Смотри, как вырядилась! Что угодно придумает, лишь бы за Сашкой не убирать!

Это было вполне ожидаемо: Лила привыкла, что в случае опасности ее сестра начинает выкручиваться, как уж на сковородке.

– Придумала, значит? – Ехидно переспросила Лила. – Нет, дорогая сестрёнка, я это видела собственными глазами! И не только я, знаешь ли! Мы с Кэйт обе видели, как ты жмешься к этому…

– И что же вы делали с Кэйт в центре города? – Перебила ее Наташка. – Мама, она без разрешения ездит в город? Ей уже не нужно отпрашиваться, чтобы куда-то поехать?

Переводить стрелки – это была излюбленная тактика Наташки. Теперь мама ждала объяснений от Лилы.

– Я ездила в «Нью Стар» вместе с Кэйт, – не скрывая волнения, сообщила Лила. – И, хочу отметить, мы не гуляли с парнями, в отличие от некоторых! Мы ездили на собеседование!

Мама выглядела очень заинтересованной.

– Ты нашла работу? – Ее лицо озарила улыбка. – Расскажи, куда ты ездила? Кем будешь работать?

Лила чувствовала, что момент ее триумфа близок!

– Мы с Кэйт, – прочистив горло, деловито продолжала Лила, – ездили на встречу с представителем модельного агентства.

Говоря это, Лила внимательно смотрела в лицо сестры. Ей не хотелось пропустить тот момент, когда Наташка поймет, что место на пьедестале любимой дочери родителей ей больше не принадлежит.

– Мы прошли отбор, – Лила старалась сделать весомым каждое слово, – и скоро начнем работать. Будем в Москве сниматься в рекламе одежды и косметики, участвовать в показах мод… И даже летать в Дубай! Мне осталось только сделать портфолио…

Почему-то вместо зависти на лице Наташки появилось ее любимое выражение: ну ты и дура!

– Господи!

Положив руку на сердце, мама села на табурет и, отпив воды из Наташкиной кружки, повторила:

– Господи!

Лила напряглась, не понимая, в чем дело. Почему мама вместо того, чтобы радоваться, закатывает глаза к небу? Почему Наташка, скрестив руки на груди, качает головой с презрительным выражением лица, как будто Лила опять сделала что-то не то?

– Какая Москва! – Причитала мама. – Какой Дубай! Ни в коем случае! Слышишь? Ты хоть понимаешь, во что ты чуть не вляпалась?

– Ничего она не понимает, – прогнусавила Наташка.

Лила и правда не понимала, почему никто не радуется, что она будет моделью.

– Ты знаешь, что могло произойти? – Зашипела мама, удивленно глядя на Лилу. – Ты хоть телевизор-то смотришь? По новостям то и дело сообщают, что девочек обманом заставляют заниматься… проституцией, прости Господи! Обещают им работу в Москве, а потом отбирают паспорта и отдают в сексуальное рабство!

Это было для Лилы как удар под дых.

– Нет, вовсе не… – промямлила Лила и замолкла.

Ей стало вдруг так стыдно! Она покраснела, как помидор, и растерянно переводила взгляд с мамы на сестру, и обратно. То есть как? Значит, этот агент, он… Не может быть!

– Мам, успокойся, – Наташка подошла к маме и стала гладить ее по плечам. – Накапать тебе валерьянки?

Наташа достала стеклянный пузырек с верхней полки кухонного гарнитура и стала считать капли, которые падали из него в кружку.

– Но Наташка гуляла с мальчиком! – Пискнула Лила, пытаясь спасти свое положение, но было уже поздно: у сестры наготове было железное оправдание.

– Мам, не слушай ее, – тихо сказала Наташа, поднося кружку с валерьянкой к маминым губам и гладя её по спине. – Всё не так, как она рассказывает. Я была сегодня в центре города, но не с парнем! А с подружкой. Я с ней на курсах подружилась. Мы сегодня писали проверочный тест, и раньше освободились – потому и пошли погулять, немножко развеяться. Эта подготовка к поступлению в вуз так выматывает, знаешь?

Мама рассеянно кивала, отхлебывая валерьянку.

Лила поняла, что триумфа справедливости в этой семье не будет – ни сегодня, ни вообще когда-нибудь. Она, понурив голову, поплелась в свою комнату, по пути наткнувшись на папу, который, похоже, все слышал.

– До чего мать довела! – Процедил он сквозь зубы, когда Лила проходила мимо.

Сев на свою кровать, Лила прислонилась спиной к стене, за которой тихо звучало «Амено». Ну почему она не догадалась попросить у Кэйт телефон и не заснять Наташку с ее «подружкой» на видео? Тогда Наташке было бы не отвертеться! Хотя… вряд ли это что-то поменяло.

Лила думала, что лучше бы она сегодня пошла в гости к соседским парням вместо собеседования. Тогда она бы вообще не увидела Наташку с парнем, не рассказала бы про это маме, никто бы не допытывался у нее, что она делала в центре города и не обвинял бы её в том, что она по своей глупости чуть не стала прости…

– Ну, что уселась? – Язвительно бросила Наташка, зайдя в комнату. Вытаращив глаза, она прибавила: – Иди мой посуду, проститутка ты наша!

– Сама иди мой, – огрызнулась Лила.

– Ой, я бы помыла, – вздохнула Наташка, манерно усаживаясь за свой письменный стол. Включив настольную лампу, она демонстративно раскрыла учебник. – Да только вот готовиться мне нужно. Я в вуз буду поступать, там надо работать головой. Го-ло-вой! А не другим местом, как у моделей принято!

Наташка захихикала, и если бы не папа, маячивший в коридоре, Лила бы точно треснула ей этим самым учебником прямо по «го-ло-ве»!

Оттирая присохший к тарелкам укроп под струей холодной воды, Лила размышляла о том, что сказала мама. Может быть, она права? Очень уж странным был этот агент. Он говорил, что у него «заказывают девочек». Лиле не понравилось это еще тогда, и теперь не нравилось совсем. Разве так говорят про приличных девушек? Приличных девушек не заказывают. И эта «звёздочка» – та еще благородная девица! Сапожники так не выражаются, как она выражалась! Почему она требовала у агента деньги? Может, он отобрал у нее паспорт, и она теперь в рабстве, работает за еду? За шампанское с креветками…

Лила перемыла всю посуду в раковине и собралась было уйти с кухни, но тут в раковину шлепнулась пустая миска из-под окрошки – папа только что доел её содержимое. Для Лилы эта миска была сейчас как красная тряпка для быка. Нашли Золушку что ли? Собрав волю в кулак и медленно выдохнув, Лила принялась мыть миску.

Может, агент всё наврал? Болтать он умеет! Может, про Дубай и про Москву всё враньё? Но ведь джип-то у «звезды» был настоящий… разве у рабынь может быть джип? Или шампанское с креветками? Может, все-таки, мама ошибается? Если это рабство, то такое рабство гораздо лучше домашнего – моделям, по крайней мере, не надо мыть посуду за всеми в доме!

Лила решила: если завтра ее заберут в такое рабство, где нужно летать в Дубай, кататься на джипе и есть креветки с шампанским – то она согласна. Лила непременно поедет завтра на встречу с агентом! И, конечно, возьмет с собой паспорт!

Готовясь ко сну, Лила подумала, что говорить о своих планах домочадцам ей не следует – чего доброго, они ее из дома не выпустят! Улегшись в кровати, Лила представляла, как завтра утром все, как обычно, разъедутся кто куда – на работу, на дачу и на «курсы»… а она поедет вместе с Кэйт в свою новую счастливую жизнь!

Спала Лила беспокойно. Ей снилось, что агент на своей блестящей машине везет ее в Москву. Потом вдруг она оказалась на скотобойне. В цехе, залитом кровью, агент голосом робота давал ей рекомендации, как лучше позировать для съемок. В цехе по конвейерной ленте проезжали скорбно мычащие коровы, из глаз которых катились крупные слезы, а агент, который фотографировал Лилу на свой сверкающий стразами айфон, все никак не мог сделать хороший кадр. В конце концов, он, чавкая жвачкой, вручил Лиле ящик с окровавленными внутренностями животных и сообщил, что Лила их честно заработала.

Проснувшись посреди ночи в холодном поту, Лила долго не могла уснуть, и забылась сном без сновидений, только когда рассвело. Вскоре, однако, ее разбудили какие-то звуки.

Несмотря на ранний час, Наташка валялась в постели. Не выпуская из рук свой смартфон, который родители купили ей совсем недавно в честь поступления в вуз, она активно переписывалась с кем-то и, глупо улыбаясь, то и дело хихикала. Лила готова была поклясться, что этим «кем-то» была ее бородатая «подружка», с которой сестра вчера обнималась прямо посреди улицы. И после этого Наташка называет Лилу проституткой? Да пусть на себя посмотрит сначала!

Лила, лежа в своей кровати и уставившись в потолок, ждала, когда сестра встанет и, как обычно, начнет собираться – но Наташка и не думала вставать. Тогда Лила, припоминая, какой сегодня день недели, к своему сожалению, поняла: сегодня суббота, а значит, никто из домашних не поедет сегодня ни на работу, ни на «курсы»! Как же ей тогда улизнуть из дома?

Не в силах слушать гнусное хихиканье Наташки, которая наверняка смаковала с «подружкой» вчерашнее унижение сестры, Лила встала с постели и отправилась в ванную комнату, лелея надежду, что горячая вода наконец-то появилась. Но, увы, из открытого крана вместо горячей воды лилось только гулкое клокотание. Разочарованная, Лила поплелась греть воду для мытья.

– Доброе утро, – холодно поприветствовала ее мама, когда та вошла в кухню.

– Доброе, – буркнула Лила.

Ее раздражала необходимость здороваться с домочадцами каждое утро и каждый раз, когда приходишь домой с улицы – как будто ты не дома, а вечно в гостях! А маму раздражало, когда дочь не проявляла уважения к родителям, не здороваясь с ними при каждом удобном случае. Зная об этом, Лила решила лишний раз не выводить маму из себя – сегодня явно был не тот день, когда борьба за свое право хранить молчание могла привести к чему-то хорошему.

Мама собирала на столе провиант, и выглядело это так, как будто она планирует ехать на пикник. Заметив удивленный взгляд Лилы, она сказала:

– Сегодня Троицкая суббота, мы поедем на кладбище к родителям. Ты с Наташей и дедушкой остаетесь дома. Вам задание: пропылесосить и приготовить самим себе еду.

Лила просияла: отлично! Родителей и бабушки сегодня дома не будет! Значит, у нее есть шанс поехать на встречу с агентом – если она, конечно, раздобудет денег на проезд.

Пока вода в кастрюле грелась, Лила поставила на маленький огонь другую кастрюльку с водой, решив заодно приготовить себе завтрак. Она поискала пакетики с супом быстрого приготовления – их обычно родители покупали, чтобы брать с собой на дачу. Лила не раз варила такие супы, но в этот раз, прежде чем высыпать содержимое пакетика в воду, она внимательно читала состав. Суп «Харчо», гороховый суп, рассольник, борщ… в каждом из них было мясо! Это было досадно.

Конечно, его в супе было с гулькин нос, одно лишь название – но Лила была настроена решительно не есть мяса совсем, ни крошки. Да и как иначе? При одном упоминании слова «мясо» у нее перед глазами возникали кадры из того жуткого фильма! К тому же сегодняшний сон не шел у нее из головы… Мясо перестало вызывать у Лилы аппетит, когда она поняла, что это жестоко убитые животные.

Вернув пакетики на место, Лила достала рисовую крупу – она сегодня будет есть вегетарианскую рисовую кашу!

– Пропорция риса и воды: один к двум, – напомнила мама назидательным тоном. – Крупу надо опускать в кипящую воду…

– Да знаю я! – Буркнула Лила. Ей очень не нравились непрошенные кулинарные советы. Что она, кашу не сварит без подсказок, что ли?

Лила попыталась определить на глаз, сколько воды в её маленькой кастрюльке, и сколько риса нужно насыпать на такой объем воды. Едва мама вышла с кухни, она, не дожидаясь, пока вода закипит, плюхнула в кастрюльку несколько пригоршней риса. «Опускать в кипящую воду…» Вот еще! И так сварится!

Какое-то время Лила помешивала рис в кастрюльке половником, пока вода не закипела. Ей показалось, что риса маловато, и она насыпала еще. Лиле хотелось приготовить как-то по-особенному, чтобы было вкусно, поэтому, порыскав по полочкам со специями, она насыпала в рис немного сушеного укропа, петрушки, черного и красного перца, и даже хотела добавить ванилин, но вовремя себя остановила, и вместо этого высыпала в свое варево две щепотки соли. Под конец приготовления своего шедевра она нашла на полке лавровый лист и не раздумывая бросила его в кашу – по кухне тотчас же разнесся приятный аромат. Уверенная в том, что теперь ее каша великолепна, Лила накрыла кастрюльку с рисом крышкой, намереваясь отведать ее сразу после купания, и отправилась в ванную с кастрюлей горячей воды.

– Опять воду тратит, – недовольно пробубнил папа, когда Лила прошла с кастрюлей мимо него.

Поджав губы, чтобы не сказать что-нибудь, что она думает по этому поводу, Лила закрылась в ванной. Она не раз убеждалась в том, что в этой семье говорить то, что она думает или чувствует, бесполезно: это не только никого не интересует, но и чревато для нее большими проблемами.

Искупавшись, Лила обнаружила, что родители с бабушкой уже уехали. Наташка все еще валялась в кровати, наверстывая, по-видимому, упущенные ранее возможности.

Лила надела красную футболку и леопардовые бриджи, выстиранные накануне мамой и успевшие высохнуть за ночь. Мама умела развешивать вещи на сушилке так, что их потом не нужно было гладить – это было Лиле на руку, ведь если бы она сейчас принялась утюжить свои вещи, Наташка наверняка что-нибудь заподозрила. Хотя, возможно, эти опасения были напрасными: судя по тупой ухмылке сестры и вперившемуся в свой смартфон взгляду, Наташке было сейчас на Лилу глубоко наплевать.

Одевшись и расчесав волосы, Лила отправилась завтракать кашей собственного приготовления. За то время, пока она мылась, рис в кастрюле разбух и превратился в клейкую массу, однако Лилу это не смущало: в конце концов, она готовила кашу для того, чтобы её есть, а не для того, чтобы ею любоваться!

После первой же ложки Лила поняла, что, несмотря на все старания, каша на вкус получилась не ахти. Проглотив еще пару ложек, Лила запила их водой, пытаясь унять во рту пылающий пожар от красного перца. Утирая выступившие на глазах слезы и шмыгнув носом, Лила решила, что на этом завтрак можно считать оконченным.

Помня про мамино задание на сегодня и намереваясь покончить со своими домашними обязанностями до выхода из дома, Лила размотала провод пылесоса. Обычно сестры пылесосили квартиру пополам, а граница середины проходила между ванной и туалетом. Пропылесосив гостиную, кухню и коридор прихожей, Лила постучала в дверь бабушкиной комнаты. Войдя, она увидела дедушку, лежащего на кровати с открытыми глазами.