Шепот света
Глава 1 – Синяя и слоящаяся
Она проснулась от того, что с её руки упал кусочек кожи.
Не кровь, не боль – просто тонкий, полупрозрачный слой, как лепесток, отделился и замер на земле. Лазурь подняла его, разглядывая на свет. Он был синим, как и всё её тело – нежно-голубым у кончиков пальцев, гуще у запястий, почти чернильным в складках локтей.
«Почему я не чувствую, когда это происходит?»
Вопрос повис в воздухе, никем не услышанный.
Мир вокруг неё тоже был синим – но другим. Не живым, как её кожа, а холодным, глубоким, будто вырезанным изо льда, который никогда не тает. Деревья (если это были деревья) тянулись вверх острыми сколотыми ветвями, и когда ветер касался их, они осыпались хлопьями, как старая краска. Земля под ногами шевелилась – не песок, не почва, а что-то среднее: крошащееся, неустойчивое.
«Если я здесь единственная, кто замечает, что всё распадается – значит ли это, что я тоже…»
Она не договорила, даже мысленно.
Лазурь знала три вещи наверняка:
Её имя – потому что его шептало Море, когда оно приходило.
Что она не должна прикасаться к жёлтому – потому что однажды это закончилось болью.
Что где-то есть другие – потому что иногда ей казалось, будто кто-то зовёт её из-за обломков скал.
Но сегодня не было ни Моря, ни чужих голосов – только она и вечный шелест осыпающегося мира.
Она подошла к тому, что когда-то могло быть рекой. Теперь это была трещина в земле, заполненная чем-то вязким, тёмным. Лазурь наклонилась, и её отражение дрогнуло, расплылось, будто не желая показывать её лицо.
«Кто я, если даже вода меня не помнит?»
Она провела пальцем по поверхности – и в тот же миг отражение исчезло, а жидкость загустела, превратившись в груду синих чешуек.
К вечеру пришло Море.
Оно не было водой – по крайней мере, не совсем. Оно появлялось без предупреждения: сначала запах – соль и что-то металлическое, потом звук, похожий на дыхание, а затем оно вырастало из ничего, заполняя горизонт.
Сегодня оно пришло тихо.
– Ты снова теряешь себя, – сказало Море. Его голос был похож на шум прибоя, если бы прибой умел смеяться.
Лазурь не ответила. Она сидела, обхватив колени, и смотрела, как с её предплечья медленно сползает ещё один синий слой.
– Ты не спрашиваешь, почему это происходит?
– А ты знаешь ответ?
Море замолчало. Оно редко говорило что-то прямо – только намёки, только вопросы.
– Завтра будут Сора, – произнесло оно наконец.
Лазурь вздрогнула.
– Я не хочу их видеть.
– Но они придут. И ты знаешь, что должна сделать.
Она сжала кулаки. Под ногтями заструился синий песок.
«Почему я должна убивать, чтобы существовать?»
Море уже отступало, оставляя после себя лишь влажный след и горький вкус на губах.
Ночью ей приснилось, будто она разбирает стену из синего камня. Каждый кирпич – это часть её, и чем больше она вытаскивает, тем ближе слышит чей-то голос по ту сторону.
– Кто там? – крикнула она во сне.
В ответ – тихий шепот, похожий на её собственный.
А потом – жёлтый свет.
Она проснулась с одним вопросом, который сжигал её изнутри:
«Что хуже – убивать или исчезнуть?»
На рассвете она знала – сегодня она встретит Сора.
И сегодня она убьёт.
Глава 2 – Желтые тени
Она почувствовала их ещё до того, как увидела.
Тепло.
В этом мире не было тепла – только холодная синева, только шелест осыпающихся краёв. Но теперь воздух дрожал, будто сквозь него пробивалось солнце, которого здесь никогда не было. Лазурь подняла голову и впервые за долгое время испугалась.
«Они не должны быть такими… живыми.»
Тени двигались между обломками скал – плавные, как дым, но плотные, словно плоть. Сора. Их тела переливались от бледного медового до густого, почти оранжевого, и с каждым шагом за ними тянулся лёгкий золотистый след, как от рассыпающейся пыльцы.
Один из них остановился, повернулся к ней.
У него не было лица.
Но она знала – он смотрит.
Лазурь замерла. Правило было простым: не прикасаться к жёлтому.
Но правила не говорили, что будет, если жёлтое прикоснётся к тебе.
Сора приблизился. Его движение напоминало то, как вода обтекает камень – без усилия, без сопротивления. Он протянул руку (была ли это рука? просто отросток, форма без определения) и коснулся её ладони.
Боль.
Не огонь, не рана – что-то глубже. Как будто кто-то вырвал из неё воспоминание, которое она даже не помнила. Лазурь вскрикнула и отпрянула, но было поздно – там, где их кожи соприкоснулись, остался жёлтый ожог, и он расползался.
«Я заражена. Я заражена. Я заражена.»
Но Сора не атаковал. Он склонил голову (если это была голова) и издал звук, похожий на плеск волн в маленьком стакане.
Он смеялся.
И тогда она поняла – он не хотел ей вреда.
Он играл.
Остальные Сора окружили её, но не касались – просто кружили, как мотыльки вокруг света. Их тепло было странным: оно не согревало, а разъедало холод, которым она дышала годами. Лазурь чувствовала, как что-то внутри неё трещит.
«Почему они такие беззащитные?»
Один из Сора, поменьше, подкатился к её ногам и замер, дрожа. Его тело пульсировало, как сердце.
«Они даже не понимают, что я могу их убить.»
Море говорило: «Когда увидишь Сора – уничтожь.»
Но Море не говорило, почему.
Лазурь медленно подняла руку. Сора перед ней замер, будто ждал ещё одного прикосновения.
«Что я делаю?»
Её пальцы сомкнулись вокруг тёплого жёлтого тела.
Хруст.
Треск тонкого стекла.
Сора рассыпался у неё в руках, как песочные часы, перевёрнутые в первый и последний раз.
Тишина.
Остальные Сора не убежали. Они смотрели (как они смотрели без глаз?) на то, что осталось от их собрата – на золотую пыль, осевшую у её ног.
А потом…
Они запели.
Тонко, высоко, как ветер в пустых бутылках. Это не было ни скорбью, ни гневом.
Это было признание.
Лазурь упала на колени. Внутри неё что-то сломалось – не тело, не кожу, а что-то глубже.
«Я только что убила того, кто доверял мне.»
Песок на её пальцах шевелился.
Он запоминал её.
Когда она вернулась к своему убежищу (груда синих камней, которые когда-то были домом), Море уже ждало.
– Ты сделала это, – сказало оно.
Лазурь не ответила. Она смотрела на свои руки – на жёлтые пятна, которые не исчезали.
– Они не сопротивлялись, – прошептала она.
Море вздохнуло (если море может вздыхать).
– Они никогда не сопротивляются.
«Почему?» – хотела спросить она.
Но боялась услышать ответ.
Глава 3 – Первая капля
Песок всё ещё прилип к её пальцам. Лазурь скребла руки о шершавые синие камни, но золотистые частицы въелись в кожу, как занозы света. Они жгли – не болью, а памятью. Каждая крупинка шептала обрывками чувств, которые она не могла распознать.
«Это я их убила. Своими руками.»
Она зажмурилась, но перед глазами всё равно стоял тот момент – как хрупкое жёлтое тело рассыпалось у неё в ладонях, будто сделано из сухих осенних листьев. Как остальные Сора… запели. Не плач, не проклятие – что-то между колыбельной и молитвой.
Лазурь вдавила ногти в ладони, пока синие чешуйки кожи не пошли трещинами.
«Я не хочу этого снова.»
Но Море сказало, что они придут опять. И она знала – не сможет отказаться.
Три дня она пряталась в расщелине, где воздух пах окисленным металлом и старыми ранами. Здесь стены плакали синими слезами, которые застывали на камнях стеклянными потёками. Лазурь ловила их языком – они были солёными, как её собственные слёзы, но холодными. Безжизненными.
На четвёртый день кончилась вода. Пришлось выйти.
Солнца в этом мире не существовало, но сейчас над головой висело что-то похожее – блёклый жёлтый ореол, растянутый, как плёнка над трещиной. Под его светом руины казались чужими. Острые края синих скал отбрасывали неестественно длинные тени, будто мир накренился и вот-вот опрокинется.
Лазурь шла медленно, ступая так, чтобы не оставлять следов. Но земля шевелилась под ногами, выдавая каждый шаг.
«Если я не хочу их убивать – может, просто убегу?»
Мысль казалась детской. Глупой. Но она цеплялась за неё, как утопающий за соломинку.
Она заметила Сора у старого русла – там, где когда-то текла река, теперь зияла рана в земле, заполненная чем-то тёмным и вязким. Их было пятеро. Они двигались странно – не шли, а перетекали друг в друга, будто одна масса, разделённая на части.
Лазурь затаила дыхание. Может, они её не увидят? Может…
Один из Сора резко поднял «голову». Без глаз, без рта – но она знала, что он смотрит прямо на неё.
«Беги.»
Но ноги не слушались. Она застыла, как синяя статуя в этом вечно осыпающемся мире.
Сора не бросились к ней. Они медленно, почти церемонно, расступились. И тогда она увидела – посреди них лежал ещё один. Меньше. Слабее. Его жёлтый свет мерцал, как свеча на сквозняке.
Он был ранен.
Не ею. Миром. Острым краем синей скалы, которая впилась в его переливающееся тело, выпуская наружу золотые струйки.
«Они тоже могут страдать.»
Это открытие ударило сильнее, чем всё остальное.
Лазурь сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Сора не препятствовали – они просто наблюдали.
Раненый затрепетал, когда её тень упала на него. Она опустилась на колени, руки дрожали.
«Я могу помочь. Должна помочь.»
Её пальцы обхватили острый осколок. Кожа тут же заныла – камень жёг, как лёд. Но она стиснула зубы и дёрнула.
Сора вздрогнул. Из раны хлынул поток золотого песка. Он обжёг ей руки, но она не отпускала – держала, пока последние крупинки не высыпались наружу.
Теперь он был… чистым. Без раны. Без боли. Но и без движения. Просто лежал у неё на ладонях, лёгкий, как пушинка.
«Что я наделала?»
Остальные Сора зашевелились. Один протянул руку – не к ней, а к своему мёртвому собрату. Коснулся. И в тот же миг тело рассыпалось в золотой дождь.
Песок обволок её, прилип к слезам на щеках, застрял в волосах. Лазурь попыталась вдохнуть – и почувствовала, как лёгкие наполняются им. Его воспоминаниями. Его страхом. Его… чем-то ещё, что она не могла назвать.
«Я убила его. Своим состраданием.»
Ночью она вернулась к расщелине. Море не приходило – оно давало ей время. Слишком много времени.
Лазурь сидела, глядя на свои руки. Жёлтый песок всё ещё сверкал в складках кожи, в трещинах, которые никак не заживали.
Она поднесла ладонь ко рту. Лизнула.
На вкус как соль и мёд. Как что-то знакомое.
«Почему мне кажется, что я должна это помнить?»
Снаружи зашелестел ветер. Или может, это Сора снова поют свою странную песню – ту, что звучит как прощание и приветствие одновременно.
Лазурь закрыла глаза. В голове всплывали обрывки – чужие, но такие родные.
Другой мир. Другие правила. Руки, которые не убивают, а создают.
«Это не мои воспоминания.»
Или…?
Глава 4 – Письма из песка
Ночью ей не снился сон.
Снизу что-то шевелилось.
Когда Лазурь открыла глаза, небо было ещё темным – густым, как чернила, пролитые на ледяное стекло. Ветер утих, и мир стал почти неподвижным. Почти.
Потому что песок двигался.
Она приподнялась, замирая. Золотые крупинки у её ног формировали тонкие линии, будто кто-то писал ими на холодной земле. Они не светились – нет. Но её золотой глаз видел, как контуры складываются в нечто осмысленное.