Просто выжить

1.

Почему-то я был уверен, что все действительно крупные неприятности должны начинаться с тревожных выпусков новостей, в которых диктор с напряженным от ответственности лицом делится с простыми людьми скупой информацией о наступающей катастрофе. Это должно всех подготовить и мобилизовать, как-то помочь осознать, что есть понимание беды, и есть контроль. Пусть ничтожный, неналаженный, но контроль правительства над ситуацией. Однако, сегодня ничего такого и близко не было…

Еще из кухонного окна, мельком взглянув на полупустую как всегда дорогу около нашего дома, я увидел выбросившегося из окна многоэтажки напротив человека. То есть – сначала просто что-то неуловимо мелькнуло вниз, на уровне периферийного зрения, и мне показалось, что даже через закрытое окно я услышал противный глухой звук падения тела на асфальт. Выбросился ли он на самом деле из окна сам, или кто-то ему в этом помог – знать я этого никак не мог, потому принял чисто автоматически первую, самую безопасную версию. Закричали немногочисленные люди вокруг, молодой мужчина у дверей магазина рядом поставил на землю свой мешок с покупками, и кинулся к лежащему на асфальте телу. Вокруг упавшего быстро собралась небольшая толпа, почти все схватились за телефоны – слава богу звонить, а не снимать. Я как завороженный, несколько секунд смотрел на улицу, как на какое-то шоу, безо всякого отношения ко мне и вообще к окружающей реальности. Ощущался даже не шок, просто какое-то удивление и грусть, что ли – вот был человек, а вот его нет. Быстро. Вообще, событие из ряда вон выходящее – я в своей жизни никогда не видел смерть человека live, но ничем помочь кроме как не мешать я не мог, да и не собирался, если честно. Грустные события часто случаются в нашей жизни, а я никогда не старался показать вид, что меня сильно задевает чужое горе. Черствость это, или прагматизм – не знаю, да и неважно. Уже собираясь отойти от окна, я чуть было не пропустил следующую сегодняшнюю странность.

 Лежащее на асфальте тело до сих пор окружали люди, да так, что оно было почти полностью скрыто от меня – видны были только ноги в красных кроссовках и темно-синих джинсах. Никакая расплывающаяся лужа крови, вроде бы подразумевающаяся, видна не была. Кто-то, опустившись на колени, что-то делал с упавшим – то ли проверял пульс, то ли еще что-то процедурное. В основном же люди просто стояли вокруг, так же как и я не зная, чем помочь. Проехавшая мимо по дороге машина даже не остановилась – ну толпа и толпа, мало ли. Внезапно в этой группе людей вспыхнул непонятный и какой-то совершенно нелогичный, не следующий из ситуации скандал. Именно вспыхнул – мне было не слышно слов, потому возникновение конфликта стало полной неожиданностью для меня. Один из стоящих вдруг сильно руками оттолкнул от себя человека рядом, судя по мимике и жестикуляции высказывая ему не слышимые мной не очень приятные слова. Его оппонент, невысокий пожилой мужчина в черных тренировочных штанах и светло-сером спортивном свитере, в долгу не остался, и достаточно ловко вдруг пробил правый джеб в скулу своего обидчика. Удар получился явно несильным, но точным – цель качнулась назад, и в следующую секунду уже сама бросилась в бой, размахивая обеими руками. Дальше всё стало напоминать многочисленные ролики о любительских неумелых драках на YouTube, когда соперники здорово орут, наносят хаотичные удары, в большинстве своем не попадающие в цель, и здорово веселят окружающих. Смотреть на драку куда интереснее, потому от лежащего на земле тела отвернулись практически все, кроме того самого человека, всё еще стоящего на коленях перед телом – я его окрестил мысленно “доктором”.

 Схватка эта, такая внезапная и бессмысленная для меня, закончилась тем не менее очень быстро и опять-таки неожиданно: мужчина в спортивном сумел устоять на ногах после сумбурного напора своего спарринг-партнера, сам перешёл в мини-атаку типа “бульдозер двигает препятствие”, оттесняя своим весом и недюжинным напором противника на автостоянку около магазина. В этот момент на стоянку с улицы на большой скорости въехал фургон какой-то курьерской службы, микроавтобус бело-грязного цвета, резко повернул к дерущимся, и принял их со слышным даже мне через окно ударом на свой бампер и капот. Оба сцепившихся упали на асфальт, причем “спортивный” быстро вскочил – он в момент столкновения с машиной находился лицом к фургону, и сумел, видимо, как-то смягчить удар за счет соперника. Второму же дерущемуся очевидно досталось по полной – машины и момента удара он не видел, принял удар ровно спиной, и остался лежать на асфальте лицом вниз. В толпе опять раздалось несколько вскриков, то ли гневных то ли испуганных, водитель фургона вышел из кабины, и встал неуверенно в нескольких метрах от своих жертв, переминаясь с ноги на ногу. Он не пытался подойти и вообще что-то объяснить – просто стоял и смотрел, как в очереди на кассу в магазине. Это был совсем молодой высокий парень, с серьезной густой темной бородой на пол лица. По его внешнему виду казалось, что он совершенно не понимает, что произошло. Хотя не видеть людей он никак не мог – стоянка, на которую и переместилась драка к моменту аварии, отлично просматривалась с той стороны дороги, откуда он приехал.

 Дальше дикость происходящего только нарастала в геометрической прогрессии: спортивный мужчина, словно убедившись в своем триумфе над поверженным и до сих пор лежащим неподвижно соперником, теперь налетел на водителя фургона, схватив его за рабочий комбинезон неопределяемого цвета, и пытаясь повалить на землю. Водитель продолжал находиться в ступоре, и лишь пятился назад, не пытаясь освободиться от совсем недружеских объятий, хотя был крупнее и видимо сильнее “спортивного”. Люди вокруг также перестали быть статистами и свидетелями – вокруг поднялся галдеж, кто-то кого-то хватал за рукав и тащил, кто-то хватался за телефон и куда-то звонил, несколько человек кинулись к дерущимся, но не с целью разнять, а скорее приняв ту или иную сторону конфликта. Закипала серьезная передряга, причем ни в какую логику событий она отчаянно не желала укладываться.

 Сказать, что я был удивлен этим калейдоскопом происшествий – значит не сказать ничего. Руки сами вцепились в край стола, происходящее на улице отчаянно отказывалось быть похожим на реальность. Просто поразительно, как много мыслей может успеть человек продумать за очень короткий момент времени – прошло лишь несколько секунд, может пара десятков секунд, а разум рисовал разные картинки объяснения ситуации, и раз за разом пытался найти этим картинкам достоверные толкования. Одновременно сам по себе вспомнился кусок из какого-то неплохого фильма про зомби-апокалипсис, в котором рассказывалось про специальную “комиссию десяти”. В этой комиссии, при возникновении самой глупейшей и нелепейшей версии происходящего несчастного случая, должен был найтись один из её членов, который принимал эту самую нелепую версию всерьез, и расследовал её как главную идею. Смысл был в том, что порой самые странные и нелогичные объяснения могут быть в той или иной мере справедливыми, или вообще – достоверными. Я не являюсь ни верующим, ни культистом, но инстинкт самосохранения у меня находится на достаточно почетном месте в моем немногочисленном списке собственных талантов, чему я уже не раз в жизни убеждался. Наверное и в этот раз этот инстинкт меня спас, причем чудеса или высшие силы тут явно были не при чем.

 Следующее происходило достаточно быстро, даже хаотично, хотя мне самому порой казалось, что я действую как во сне, чуть замедленно, и в эдакой роли стороннего наблюдателя, видя все порой от третьего лица. Подбежать к ванной, в которой льется душ видимо на мою супругу, и приоткрыв дверь сказать жене: “Одевайся, только быстро!”. Хотелось казаться серьезным и уверенным, чтобы избежать длинных объяснений и ответов на вопросы, особенно учитывая то, что объяснений и ответов у меня и не было вовсе. Непонятно, то ли сработало, то ли жена всё же достаточно давно меня знала, чтобы задавать вопросы и удивляться, а может моя супруга просто возмутилась, но вышла из ванной достаточно быстро, при этом вытираясь на ходу и удивляясь моей суете. Сам я метнулся в коридор, и вытащил с нижней полки шкафа несколько наших дорожных сумок, вывалив их просто на пол, и остановившись в некоторой растерянности перед образовавшейся кучей, думая, чем же её заполнять. Тут подошла моя жена, и вот сейчас уже надо было что-то ответить на вполне логичные её вопросы.

– Ты случайно не сошел с ума? Что вообще происходит?

– Прости, реально некогда объяснять. Нам надо срочно уезжать. Эммм… Прокатиться на машине.

– Что? Куда?? Тебе надо – ты и катайся. Мне есть чем заняться. Бред какой-то.

– Не бред. Посмотри сама на улицу, на кухне.

 Возможно, это была не лучшая идея, но активной помощи от жены сейчас я не ждал, мне главное было выиграть чуть-чуть время, чтобы собраться с мыслями. Внезапно я остановился – ведь это же действительно какой-то бред. Что я делаю? Ну драка, ну авария – дичайшее совпадение, очень трагичное, но что тут такого? Зачем уезжать? Скорее всего через пять-семь минут появится полиция и скорая, как всегда в Германии очень быстро и многочисленно, всё возьмут под контроль, опросят свидетелей – вот скорее всего тогда я им тоже пригожусь, потому что видел почти всё с самого начала. Кто-то точно попадет в места не столь отдаленные, но это вполне заслуженно. Что я там себе нафантазировал-то? И в следующую секунду эти успокоительные мысли были грубо прерваны встречным уверенным возражением – я прав в своем опасении, просто прав, без вариантов. Возня на улице всё не стихает, шум уже слышен даже за закрытым окном. Прошло уже определенно несколько минут, а инцидент никак не затухал – совсем наоборот, он разгорался, что совершенно нехарактерно для наших спокойных толерантных мест. И некий внутренний голос был абсолютно уверен в самом глупом и неправдоподобном сценарии развития событий, а я привык ему доверять на все сто процентов, особенно в каких-то экстренных ситуациях. Я всегда любил просчитывать или хотя бы прогнозировать самый худший исход, чтобы знать те рамки, внутри которых все должно удерживаться. Вот сейчас, если я вдруг неправ – то ничего плохого по сути не случится. Прокатимся (куда??… не знаю… решу позже), и вернемся домой, где супруга получит возможность еще долго и задорно подкалывать меня, и называть паникёром. Она всегда любила это делать, пусть и не сильно всерьез, скорее для веселья.

– Ужас, что творится! Ты звонил в полицию? – это уже жена, не отрываясь от окна

– Уверен, что уже несколько человек точно уже позвонили. Собирайся, пожалуйста.

– Куда?? И что собирать? Успокойся, и не паникуй. Надо дождаться полицию.

– Просто поверь – тут что-то не так. Давай просто отъедем чуть-чуть покататься. Если что, то считай меня перестраховщиком, паникером, как угодно. Но сейчас – просто давай это сделаем.

Cамое трудное в данный момент это убедить жену. Она может мне здорово помочь, но также и здорово всё осложнить, если я буду неубедителен. Пока я не очень убедителен, судя по всему.

– Сейчас приедет полиция, куда ты собираешься? Виновных надо задержать, а пострадавшим оказать помощь!

– Вот если приедут, то пусть и арестовывают, я не против. Но только послушай, и сама подумай, уже прошло несколько минут, да уже минут десять, наверное, и ничего подобного не происходит – тебе не кажется это странным? И какие-то все как с цепи сорвавшиеся… Прошу, давай сделаем как я говорю, ну пожалуйста. Просто выедем и посмотрим. Если всё окей, то вернёмся обратно через час-два, просто прогулка! Я знаю, что ты так не думаешь и я для тебя звучу сейчас дико, но просто – давай сделаем так, как я прошу.

– А зачем сумки? – уже что-то, уже чуть-чуть убедил. Вообще у Ани соображалка работает достаточно быстро, и с логикой тоже проблем не наблюдается, так что – скорее всего она мне поможет. Сейчас главное не упускать момента.

– А затем, что если я прав, то случилось что-то нехорошее. Причем очень нехорошее. Прошу, займись едой и водой – выгреби то, что у нас есть в холодильнике, плюс немного консерв, плюс все напитки, что есть в кухонном шкафу.

– Ну да, давай научи меня, как надо собираться. Ты-то точно знаешь, как это делается. – фыркнула жена, уходя в кухню. Вот так уже лучше, гораздо лучше!

 Я тем временем уже запихивал в сумку наши свитера и спортивные костюмы, вперемешку, сейчас не до порядка. Туда же пошли и по паре треккинговых ботинок – походы в горы были нашим совместным хобби, обувь для них была всегда готовая и ухоженная – сейчас в разгаре весна, скоро начало сезона. Всё, первая сумка готова, вжикнула молния, теперь во вторую грузим небольшой, но многофункциональный ящичек с инструментами, наши зарядки для телефонов из спальни, ноутбук. Слышу по звукам из кухни, что жена вовсю занимается сбором продуктов – эххх, нет возможности посмотреть, что она собирает. Да и не важно, впрочем – по теме сборов на пикники она и вправду легко даст мне фору.

Отрываюсь от сумок, подбегаю к окну: нет, я не ошибся. Глаз даже как-то не может сразу охватить размер и размах всей картины – как в детской книжке с задачками на нахождение одинаковых предметов на разрисованной странице, на улице стало очень пестро и многолюдно. Тот самый первый человек, выпавший из окна, так и лежит на своем месте, только сейчас возле него практически никого нет. Фургон незадачливого курьера стоит с открытой дверцей, перегородив выезд со стоянки у магазина, перед ним лежит второй пострадавший, тоже без избытка внимания. Сам водитель фургона сидит с отрешенном виде на асфальте метрах в десяти от машины, обхватив странно руками плечи, а мужчину в спортивном и вовсе не видно. Зато видно, как несколько человек, не таясь, дергают ручки припаркованных машин на стоянке около магазина, какая-то группа столпилась возле подъезда дома напротив, склонившись над невидимым мне из окна предметом.. Кто-то бежит через улицу, перебегая ее наискосок. На балконах соседней многоэтажки полно людей, наблюдающих за этим шоу. По улице проехала машина, не обратив никакого внимания на творящуюся дикость вокруг. Мелькание, люди, неразборчивый базарный шум – некоторые стоят и смотрят, но в основном все куда-то перемещаются, совершенно непонятно для меня, но видимо, понятно для них.

 Отскакиваю от окна, хватаю с комода мобильный телефон и ключ от машины. На ходу набрасываю на себя куртку, и в эту секунду вспоминаю, что дома есть оружие. Нет, это всего лишь газовый пистолет, который купил уже лет десять назад то ли для бахвальства, то ли для своей внутренней уверенности – черт знает. Турецкий BLOW F92, который старались сделать внешне похожим на солидную беретту. Пистолет получился действительно красивым, с магазином на двенадцать патронов калибра девять миллиметров. Был он, пожалуй, слишком тяжелым, особенно для газового пистолета, но покупал я его не для таскания в кармане, а просто – для красоты и утоления внутреннего голода на оружие, наверное. Пару раз стрелял холостыми в лесу, пару раз запускал ракеты на новогодние праздники, в основном для веселья, ну и чтобы почувствовать отдачу и привыкнуть к звуку выстрела, после чего на своем любительском уровне старался разобрать и почистить ствол по упрощенной схеме разборки. Так с тех пор он и лежит, в своей пластиковой коробке в шкафу. Хватаю коробку, быстро открываю – да, пистолет на месте, маленькая упаковка с десятью газовыми перечными патронами там же, плюс четыре ракеты, плюс патронов двадцать холостых. Никогда не представлял, как этим оружием можно реально обороняться или тем более атаковать, ну да ладно – пусть будет со мной.

– Я всё собрала. – я ж говорил, что с соображалкой у неё всё в порядке! Выглядит серьезно, наверное тоже в окно время от времени поглядывала, и никакой полиции пока не увидела. Тогда я уже не такой и параноик в её глазах, хотелось бы верить. В руках у Ани дву увесистые сумки, одна с напитками, другая, надеюсь, с едой.

– Отлично, пошли. Пошли покатаемся, красавица. – я пытаюсь добавить юмора в уж очень несмешную ситуацию, перехватывая на ходу у нее сумку с жидкостями. Кривая усмешка выходит скорее кривой, чем усмешкой, да и юмор у меня сейчас что-то не очень хорошо получается.

 Спускаемся со своего третьего этажа по пустому подъезду, осторожно выходим на улицу. Звуки и шум сразу становятся громче и исходят, кажется, практически отовсюду. Причем шум пока еще разбивается на конкретные очаги, не сливается в сплошной фон. Вон там кричат, там ругаются, вон там вроде что-то разбилось. Там у стоянки очень громко разговаривают, перебивая друг друга, двое. Мимо нас пробегают двое, причем один явно гонится за вторым, да только вряд ли догонит. Хорошо, что наша машина стоит у дороги на противоположной стороне от событий, не на стоянке – что-то мне совсем не хотелось бы сейчас идти в ту сторону.

Очень быстрым шагом, почти бегом добираемся до машины – вот она, белый джип, скорее конечно “паркетник” чем полноценный внедорожник – брали всё же не для катания по полям и лесам, а для города и поездок на работу/в магазин. На нас вроде никто не обращает внимания, ну и я стараюсь сильно не глазеть по сторонам. Открываю багажник, туда две свои сумки, жена ставит свои в салон. Коробку с пистолетом я тоже беру в салон, сейчас это кажется логичным. Сажусь за руль, жена уже пристегивается на сиденье рядом. Самому тоже надо накинуть ремень – уже привычка, да и блямканье сигнала о непристегнутом ремне надо заглушать, а то раздражает здорово. Странно, обычно в машине чувствую себя как дома – уютно и спокойно. А сейчас – как в западне, еще и пристегнутый. Ладно, не нагнетать! Завожу машину, взгляд на панель приборов – бензина почти полный бак, позавчера заправлялся. Бортовой компьютер услужливо подсказывает, что на 590 км топлива хватит. Сейчас это не кажется большой цифрой, да и бак нашего мини-джипа в 55 литров кажется совсем маленьким, карманным. Поехали, а там уж решу – куда. Взгляд в зеркало, машин нет сзади, да и нечасто они ездят по нашей улице. Выруливаю, сильно не ускоряюсь – привлекать лишнее внимание сейчас не хочу, ведем себя совершенно обыкновенно.

В этот же момент из толпы у подъезда через дорогу вдруг выбегает человек, и бежит наперерез машине, размахивая руками и что-то крича. Я чуть притормаживаю, еще не успев толком разогнаться – скорее чисто инстинктивно. Мужчина, по виду турок, в элегантной белой рубашке и черной жилетке, черных же брюках, и с каким-то совершенно злым лицом добегает до машины, и с разбега наваливается на капот, ударяя по нему обеими руками. Аня вскрикнула от неожиданности, у меня у самого внутри всё дернулось, и прежде чем я успеваю подумать и сообразить, рефлексы услужливо работают за меня. Сцепление – первая – руль вправо – газ в пол. Машина прыгает с места, мужчина получает толчок чуть по касательной, и слетает с капота в сторону моего бокового зеркала, пытаясь за него ухватиться. Сцепление – вторая – газ – руль левее. Турок по весу всё же уступает нашему транспортному средству, потому машина его отталкивает от себя в сторону, и на какой-то момент мне кажется, что он прихватит с собой моё боковое зеркало, но нет. Машина разгоняется, коротко смотрю в зеркало заднего вида – нападавший стоит на четвереньках на асфальте, трясет головой. Видимо, всё же досталось ему, но мне жаль только, что не досталось по настоящему. Поворачиваю на ближайшем перекрестке направо, в сторону выезда из города, выдыхая и обмениваясь недоуменными взглядами с женой.

– И что он вообще хотел от нас? – это вопрос Ани, но он скорее риторический.

– Вряд ли пытался нас пригласить на собственную свадьбу.

– Слушай, может это какие-то наркоманы? Или вообще какая-то тусовка под веществами?

– Может. Не знаю. С виду совершенно разные люди.

– Да, я тоже обратила внимание. А ты видел, что недалеко от нас две женщины дрались? Точнее, били третью? И так жестоко, за волосы, и ногами даже.

– Нет, не видел, и видеть такое не хочу.

– Да, я бы тоже не хотела, но видела. Смотри лучше на дорогу.

 На главной дороге на выезд машины есть, их достаточно много, и с самого первого взгляда кажется, что всё совершенно нормально – работают светофоры, вдали вижу уходящий трамвай, даже какие-то люди на тротуарах, идут себе. Пара велосипедистов крутит педали в сторону центра. Ну в центр я точно не собираюсь, зато лихорадочно рассуждаю, куда и зачем ехать.

– Что вообще происходит, как думаешь? – это Аня. Она явно напугана, но вряд ли больше, чем я сам.

– Не знаю. – честно отвечаю. – Сам пытаюсь понять. Какая-то ерунда. Хочу выехать из города, посмотрим вокруг, радио послушаем.

Mысль о радио только что пришла мне в голову, и сразу показалась очень удачной. Включаю на тот канал, где обычно больше всего новостей. Идёт очередная реклама, ничего серьезного.

– Давай я поищу. – предлагает Аня, и начинает переключать станции. Музыка, реклама, еще реклама, прогноз погоды на ближайшие пару дней. На часах без двадцати два, по идее если и будут новости до двух, то только экстренные. Почему-то жду именно таких, но – ничего. Может всё же паранойя?

 Останавливаюсь на перекрестке на красный свет. Справа рядом становится другая машина. Осторожно поворачиваю голову – нет, женщина за рулем, на нас не смотрит, смотрит на дорогу. Черт, что вообще только что было-то? Начинаю как-то успокаивать себя внутри, вместе с этим приходит чувство неловкости – понапридумывал себе, человека по сути сбил на улице… Пойди докажи теперь полиции если что, что он мне по капоту ударил… Судя по всему даже вмятины не осталось, черт. А может, он номер не увидел или не записал… Вообще могут быть серьезные неприятности, всё же я его сбил, да еще и скрылся с места происшествия, а свидетелей вокруг было полно. Да нет, ненужно мне сейчас пытаться мыслить обычными рамками: то, что происходило под нашими окнами, в обычные рамки никак не укладывается. Внутренний голос, которого я сегодня послушался, еще ни разу меня не подводил, и я давно привык ему доверять.

Как человек осторожный по натуре, я не слишком любил неоправданный риск, предпочитая скорее перестраховываться, чем наоборот. Со временем это вошло в привычку, и я ей не изменял – внутренний голос выслушивался мною всегда. Нельзя сказать, что я часто попадал в серьезные неприятные ситуации в жизни, но может быть как раз оттого, что старался их не создавать. Эту мою осторожность незлобно высмеивала Аня, но меня её подколки никогда не задевали – в глубине души я знал, что все делаю верно..

В таких разных мыслях доезжаем до большого перекрестка, практически на углу которого расположился крупный мебельный супермаркет. Дорога направо подводит ко входу в магазины, дорога прямо ведет дальше, к выезду из города на восьмой автобан. И пока я думаю, не свернуть ли направо, чтобы закруглить нашу поездку, пока она не стала совсем уж нелепой, на втором этаже этого торгового центра с грохотом и звоном разбивается стекло-витрина во всю стену, и вместе с её осколками на лужайку под окнами падает большой черный стол, пара стульев, и несколько человек. Всё это сыпется какой-то непрекращающейся смешанной кучей вниз, и я, глядя на такое чудо, только увеличиваю скорость, пользуясь загоревшимся зеленым сигналом светофора, выезжая в сторону автобана. Надо уехать скорее отсюда, и уже потом, где-то за городом, остановиться и подумать, куда мы едем, и зачем. И постараться порасспрашивать людей, нормальных людей – может кто-то что-то слышал или знает.

2.

Мы остановились на бензоколонке, километрах в тридцати от города. Колонка располагалась очень удобно, почти на самом восьмом бане, километров пятьдесят не доезжая до Мюнхена. Заправлялся я тут не один раз, и тут всегда было тихо, почти никогда не было не то что очередей, но и вообще людей. Сейчас на заправке пара машин все же имеется, но не у колонок, а чуть сбоку, и водителей в них не видно – середина субботы, погода пасмурная, всё логично. Пока тихо, я решаю залить бензин “под крышку”, несмотря на почти полный бак, и заодно соображаю, что бы еще прикупить в магазинчике на колонке. Может, какую канистру для топлива… Точно – надо купить несколько пятилитровых бутылей для воды, благо их к лету уже вовсю везде продают, воду вылить или использовать, и устроить небольшие “аварийные” канистры с запасами. Конечно тот пластик ерундовый, тонкий, не для бензина задуман, но на какое-то короткое время хватит и его. К тому же вода сама по себе может быть нужна… Вода – это жизнь, особенно питьевая. Да и помыться, если что. Хотя в голове все же есть надежда, что до помыться водой из бутылки дело не дойдет, раньше все благополучно разрешится. Еще нужно купить пару батончиков шоколада, макаронов, может хлеба. Что там еще вообще купить можно? Ничего умного в голову не приходит.

За всеми этими мыслями останавливаюсь у нужной мне колонки с левой стороны, Аню прошу остаться в салоне, да она никуда и не рвётся – насмотрелась уже на странности. Всё переключает станции радио, но пока – ничего, тихо. Вернее, громко, но все не по делу – музыка, реклама. Даже в столь ожидаемых нами двухчасовых новостях рассказали про Путина (какой плохой), про Трампа (какой смелый) и про экономику (вообще всё отлично, но временно – плохо), при этом ни слова не сказав про странные события вокруг. Пробовали дозвониться до немногочисленных друзей в городе – пока безуспешно, никто не отвечает. Наоставляли кучу голосовых сообщений, осторожных, просто с вопросами “как там у вас?” – если это всё же это какое-то дичайшее стечение обстоятельств, то прослыть клоунами среди друзей неохота, мне шуточек жены вполне хватит в таком случае.

Бак заполнился полностью, щелкнул блокиратор в пистолете заправочного шланга. Крышку бака на место, захлопнул дверцу, и зашагал в магазин, расплатиться за бензин и за покупками. В небольшом магазинчике кроме меня и продавца, молодящейся женщины в годах, никого небыло. Я быстро прошел вдоль стандартного прилавка с машинными маслами, какими-то тросиками, конфетами и шоколадками. Захватил две больших упаковки сникерсов, пару пакетов с конфетами. Пакет с нарезанным хлебом, там же пару пачек макарон неизвестной мне марки. Даже если не съедим сейчас – всё равно пригодятся дома. У дверей в магазинчик, на улице, стоял штабель из канистр с омывателем стекла, и рядом штабель из канистр с водой – то, что надо. Оплачу на кассе, потом захвачу в машину на выходе. Уже подходя к кассе неожиданно увидел вполне ожидаемые в таком месте товары – атласы и путеводители ярко-красного цвета. Да, в машине навигатор, и я уже давненько не пользовался бумажными картами при поездках, только при походах в горы. Но сейчас после короткой паузы взял большой атлас дорог Германии, Австрии и Швейцарии “в одном флаконе”. Пусть будет, пригодится. Атлас был толстый, с большой белой спиралью для более удобного перелистывания.

Я cгрузил свои покупки на маленький свободный прилавок у кассового аппарата, заняв его целиком.

– Четвертый, пожалуйста, – сказал я номер колонки заправщика. – Всё вот это, и плюс еще четыре пятилитровые канистры с водой. И можно пакет, пожалуйста.

 С меня запросили порядка семидесяти евро, несмотря на то, что бензина залил совсем мало, и я даже успел в очередной раз расстроиться уровню цен на продукты питания на заправках. Положил все продукты в пакет, поставил его обратно на прилавок. Сунув атлас себе под мышку, я полез во внутренний карман куртки за бумажником. Потом я так и не мог стопроцентно вспомнить: видел я момент самого удара, или нет. Прилетело мне по голове, какой-то палкой, чуть ли не ручкой от швабры, не разобрал. Из-за моего роста под 190 см прилетело скорее в лоб, чем по макушке, и получилось, наверное, не настолько опасно, как неожиданно и болезненно. Искр я так и не увидел, а вот в ушах вполне звякнуло. Атаковавшая меня продавщица бросила своё импровизированное оружие, и навалившись всем телом на отделяющую нас стойку, вцепилась мне одной рукой в куртку, другой метясь в глаза. Я отшатнулся назад, затаскивая её на стойку уже почти с ногами, двумя руками судорожно ухватил её держащую меня руку, с усилием оторвал от куртки, и дернул на себя, мимо, вперед, заставляя её рухнуть со стойки вниз, на пол. Воинственная кассирша издала сдавленный крик, неловко повернулась на бок уже в падении, и свалилась на плечо и голову, увлекая за собой мой пакет с покупками и какой-то стенд с брелками и жвачками. Не знаю как, но атлас остался у меня – видимо инстинктивно прижал его рукой к телу.

Странно, я наверняка осознавал, что это женщина моим ста килограммам точно не соперник, но осознавая это я тем не менее бегом рванул на выход, оставив её барахтаться в моих уже оплаченных мною покупках. Мало того, выскочив из магазина, я напрочь забыл про воду, и уже прыгая на сиденье и захлопнув дверь я вспомнил, зачем вообще я заходил. Тетку за стеклами витрины с рекламой я не разглядел, но возвращаться категорически не хотелось – выражение глаз напавшей на меня женщины я запомнил, и оно мне категорически не понравилось. Нормального и человеческого я там не увидел ничего, хотя опыта в боях с обезумевшими кассиршами у меня для этого сравнения никакого не было. Да пропади все пропадом. Завел машину, и поехал быстрее от этого места, набирая скорость в сторону выезда обратно на “восьмерку”.

Пока ехал по автобану – кстати, не очень сильно и загруженному, размышлял над тем, куда мы едем, и зачем. На автобане, кстати, по прежнему было спокойно – насколько это вообще бывает на автобанах. Как всегда, плелись фуры в правой полосе, порой по левой пролетала машина на скорости под двести. Я держал 130-140, помня о расходе бензина. Медленнее и экономнее ехать точно не хотелось, быстрее я не ехал по причине того, что пока не знал, куда мы едем вообще. Как выехали от заправки, почти ничего и не сказали друг другу. Аня только щелкала станции радио, но там по-прежнему ничего интересного сказано небыло.

– С автобана надо съезжать. Рано или поздно тут тоже может начаться ерунда, только учитывая скорости последствия будут посерьезнее. И не дай бог оказаться в тоннеле – будем в ловушке. – я первым нарушил молчание.

– Куда вообще поедем? – жена была на удивление спокойна, по крайней мере внешне.

– Я планирую куда-то в горы, ну или поближе к горам. Подальше от больших городов. Если это эпидемия или что-то в этом роде, то хотелось бы держаться подальше от скоплений народа.

– Тебе всё время хочется держаться подальше от скоплений народа. Для этого тебе никаких эпидемий ненужно. – скептически заметила супруга. А я аж повеселел. Если шутит, то всё нормально, пробьемся.

– Черт, что ж я так ступил, продукты не забрал. А главное – воду… Надеюсь, что не так критично.

– Главное, что сам цел остался, дались тебе эти продукты. Да и что ты там взял – не продукты даже. Так что зря паришься.

– Понимаешь, продавщица меня просто напугала. Ну, что она со мной могла сделать? Какая-то палка дурацкая… Но ее глаза… В них было что-то нечеловеческое.

– Тогда тем более. Блин, и нигде по радио ничего, как будто ничего не происходит. Может это все только тут, у нас?

– Не знаю. Увидим. Если так – то просто переждем подальше от нашего города.

Жена пытается меня успокоить, а у меня и вправду, какие-то кошки на душе скребут. Испугался, убежал – что та тетка могла мне сделать? А черт знает, на самом деле что. Может, она бешеная. И бешенство могло бы передаться через царапину, я ж не врач. Нет, все равно обидно – запаниковал, бросил покупки… Хорошо хоть атлас себе оставил, и бензина полный бак, километров на семьсот сейчас хватит. А вот кстати и съезд с автобана сейчас будет, а то уже опасно близко к Мюнхену подбираемся, чего я точно не хочу делать.

Скатываюсь вправо, съезжаю на 471 дорогу – она сама по себе небольшая, но идет как раз в сторону гор, минуя большие города. И главное, от нее очень много ещё более второстепенных маленьких, но очень приличных по качеству дорог в разные стороны отходят – есть возможность для любого маневра. Проехав пару километров, останавливаюсь в поле за леском просто на обочине, в специальном “кармане” – надо посмотреть атлас повнимательнее, и подумать. Неплохо было бы что-то перекусить, а то уже дело к трем, а я кроме завтрака ничего сегодня не ел. Такие приключения разыгрывают аппетит, оказывается.

– Давай что-то перекусим, да посоветуемся по дальнейшим действиям? – спрашиваю у вопросительно глядящей на меня после нашей остановки жены.

– Мне есть совсем не хочется, – качает головой она, – но давай я тебе что-то найду. Что будешь?

– Да все равно, дай чего-нибудь по скорому перекусить. Спасибо, а я пока посмотрю, куда можно поехать, поточнее. Только давай, я все сумки всё же перенесу в салон, чтобы их можно было на ходу доставать.

Выхожу из машины, осматриваюсь. Ничего опасного не вижу. Мимо меня за время нашей остановки проезжает пара машин, каждую из которых я провожаю взглядом – уж не станет ли останавливаться. Нет, все едут по своим делам. Открываю багажник, перетаскиваю в салон все сумки. Ту, которая с вещами и обувью – на пол, за Анино сиденье. Она нам не скоро появится – несмотря на самое начало апреля, на улице тепло. Сумку с инструментами и электронными девайсами – себе за спину, на сиденье сзади. Сумки с продуктами и напитками – рядом на сиденье, чтобы Аня в пути могла бы дотянуться до них без проблем. Коробка с пистолетом… Жду, пока мимо проедет очередная машина, беру коробку с собой – нечего ей так валяться, с каждой минутой мне начинает все больше казаться, что это оружие мне рано или поздно пригодится.

Возвращаюсь с облегчением на свое водительское место, захлопываю дверцы, и блокирую их изнутри кнопкой – по крайней мере не так просто теперь в машину внезапно забраться. Находиться на улице хочется всё меньше и меньше, в машине спокойнее – по крайней мере можно оперативно сбежать от опасности, как мне кажется. Вот сейчас машина опять воспринимается мной как островок безопасности, уюта и оплота, вернулось прежнее ощущение. Жена уже смастерила из ничего достаточно красивый и аппетитный бутерброд, от взгляда на который не то что слюни – даже кровь начинает течь быстрее. Ну что за умница! Причем режет она ножом, который у нас давным-давно лежит в бардачке: хороший такой складной нож фирмы SPYDERCO – с небольшим, но широким лезвием, тускло-серой рукояткой добротного шероховатого пластика и удобным хватом. Очень легко открывается одной рукой, не задумываясь. В свое время проходил через увлечение холодным оружием, и сейчас мог оценить, что тот, который у меня сейчас – достаточно добротный и удобный. А у удобного и качественного холодного оружия есть своя особенная красота, идущая изнутри – без узоров, травлений на лезвии, драконов и блесток. Отлично, про нож-то я как раз и забыл. А нож в любом походе незаменимая вещь, особенно в таком походе, который у нас пока складывается. С невероятной благодарностью в глазах принимаю протянутый мне бутерброд, и начинаю его даже не есть, а пожирать, как голодный динозавр в одной игре про Арки Юрского периода. Жена уже открыла пластиковую бутылку апельсинового сока, и на неё у меня определенно есть виды. Блиииин, как же я оказывается проголодался!

– Как ты думаешь, когда мы вернемся домой? – задумчиво спрашивает Аня. Странно, мне такой вопрос пока что даже не пришёл в голову. – И вообще, я так понимаю, что сегодня мы ночуем точно не дома… Но где тогда?

– Пока не знаю. – с полным ртом демонстрирую в который раз свою неосведомленность я. – Думаю добраться до гор, тут километров сто или чуть больше. Посмотрим, что там, как ситуация. Если там потише – в любом Gasthaus (гостевой дом – прим. автора) заночуем вполне. И недорого будет.

– Мне отчего-то не кажется, что всё это быстро и легко закончится. Пока что все вокруг как с цепи сорвались. Я все не перестаю думать, что вообще вокруг происходит. Может это вирус какой-то? И все в зомби начинают превращаться?

– Да я тоже гадаю. Но мы уж больно откровенно ищем аналогии с кино. Может и вирус, но почему мы тогда друг на друга не бросаемся? Ты вообще кстати как себя чувствуешь?

– Да нормально, насколько сейчас можно себя вообще нормально чувствовать.

– Вот и я вроде в порядке. Не знаю… Но это точно не совпадение. Если что-то относительно простое, то может к вечеру уже ситуация будет под контролем, может и не придется ночевать вне дома. – сам я себе впрочем не очень верил, да и жена похоже тоже так не думала.

Я уже доел бутерброд, сделал несколько больших жадных глотков сока, и чувствовал себя лучше. Сейчас самое время открыть коробку с оружием и достать пистолет. Вытащил обойму, оттянул затвор, убедившись, что в стволе нет патрона. Как только купил себе оружие, даже такое, взял за правило никогда не хранить его заряженным. Наверняка это вполне себе общепринятое правило, но меня обращению с огнестрелом никто не учил, потому приходилось самому изобретать различного размера велосипеды. Сейчас однако самое время пистолет зарядить. Открыл коробку с патронами с газом – короткие и пузатые, без пули, они выглядели вполне себе безобидно. Восемь патронов с газом, следом три холостых – если холостые не помогут, то потом буду стараться поразить не только слух и воображение, но и дыхательные пути и слизистую оболочку соперника. Забивать обойму полностью, двенадцатью патронами не решился – одиннадцатый заходил уже туго, а перекос и осечка в важный момент мне совершенно не нужны. Закончил, закрыл коробку с остатками патронов, положил её под свое сиденье. Затвор со щелчком на себя – первый холостой в стволе. Теперь на предохранитель – нехватало еще выстрелить в закрытой машине, пусть даже и холостым – вот радость-то будет! Подумал, куда положить пистолет… Ни кобуры, ни удобного кармана… Не за ремень же пихать, в конце концов: я не ковбой, и такой способ ношения оружия, причем сидя в машине, мне не кажется удобным. В результате положил пистолет на сиденье, подсунув себе под правое бедро – и удобно выхватить правой рукой, а потом уже можно придумать, куда его переложить поудобнее. На предохранителе оружие выстрелить мне в задницу не должно, хотя всё равно стало немного не по себе, когда я такой конфуз себе представил.

– Ну что, поедем, пожалуй. – Я завел мотор. Экран навигатора зажегся символом OPEL, потом показал карту, но карту не сориентировал – мигала в углу надпись “поиск доступных спутников”. – Пока поедем по 471 до озера, потом маленькими дорожками доберемся до “двойки”, а там уже считай мы в горах. Часа полтора, если спокойно ехать.

– Давай, только подожди, я допью. – жена начала пить, но тут же дернулась и сделала радио погромче.

– …докладывают о участившихся случаях непонятной немотивированной агрессии. Во Фридберге неизвестные разгромили торговый центр “Зегмюллер”. В Мюнхене предположительно сторонники экстремистского движения ПЭГИДА вышли на улицы и стали участниками массовых беспорядков. Полиции пришлось применить оружие и слезоточивый газ, с мест докладывают о многочисленных пострадавших. Точных цифр пока нет. Мы настоятельно рекомендуем всем воздержаться от поездок и прогулок, и оставаться у себя дома. Следите за дальнейшими выпусками новостей.

– И всё?? – почти хором воскликнули мы.

– Не сильно информативно. Но мы хотя бы точно теперь знаем, что такая ситуация есть, и она хотя бы частично под контролем. Полиция…

Я не договорил, потому что сзади нас вдруг скрипнули тормоза, зашуршал гравий под колесами остановившейся машины. Вот же черт, я совсем расслабился тут, перестал следить за дорогой. Подъехавшая машина остановилась метрах в десяти от нас… Может конечно они просто хотят убедиться, что все у нас в порядке, но в это я сейчас совсем не готов поверить. Водительская дверь и дверь пассажира рядом открылась, из машины вышли двое мужчин, и направились к нам. Не бегом, но вполне уверенным шагом. Впрочем, я не стал их дожидаться – двигатель уже работал, так что я сразу тронулся с места, спокойно, и небыстро поехал вперед. Если люди нормальные – то ничего страшного, мне они не махали руками, ждать я их не обязан. Но как только я тронулся, оба мужчины не сговариваясь рванули бегом к своему автомобилю, и запрыгнули вовнутрь. Холодок прошел по всем внутренностям сразу – на полицейских они непохожи, да мы ничего и не нарушали. И к тому же, полиция так не действует, они всегда себя опознают, даже в штатском – есть у них специальные лазерные указки с надписью POLIZEI. Как-то раз проверяли документы на дороге, сталкивался уже.

В общем, маленькая фора у меня была, и я ей воспользовался – начал набирать скорость по пустой дороге. Коробка у нашего опеля механическая, позволяет ехать на “длинных” скоростях, и сейчас я коробку жалеть не собирался. Одно плохо: двигатель у нас всего 145 лошадиных сил, что сейчас в данной ситуации мне совсем не нравилось. У ребят сзади AUDI, не знаю какой модели, специалист по машинам из меня никакой. Но мне вполне понятно, что преимущество по скорости на их стороне.

Так и есть, после двух-трех пологих поворотов они стали меня явно нагонять. Навстречу промчалось пару машин, а вот передо мной было пусто. Быстрее по этой дороге ехать я просто не мог – поворотов было много, пусть и не острых – всё же не автобан, а вполне себе обычная второстепенная дорожка. Мы влетели в какой-то городок, электротабло на въезде замигало мне красным грустным смайликом – типа, нарушаю. Ага, у меня у самого смайлик сейчас примерно такой же, и по цвету и по выражению лица. Только бы машину на дороге удержать. Аня даже не решалась положить на место бутылку с соком, хорошо хоть закрытую. Одной рукой она вцепилась в ручку под потолком, бутылку просто кинула на пол, второй рукой уперлась в панель перед собой – молодец. Еще и оборачивалась назад, пытаясь определять дистанцию от нас до преследователей, не паникует.

– Их там четверо, как минимум! – это она мне.

И верно, зрение у неё получше чем у меня, и это объясняет то, что они меня так лениво догоняют – груженая у них машина. Но то, что догоняют – это точно. Дорога сделала плавный поворот под 90 градусов, который я умудрился пройти на примерно столько же километров в час – мне всё казалось, что машина сейчас перевернется на бок. Гонщик из меня не очень, время агрессивного вождения закончилось у меня лет пятнадцать назад. Сразу за поворотом на перекрестке остановились две машины на моей полосе, одна за другой. Первая собиралась повернуть направо, и (как это часто случается в Германии, особенно в маленьких городках) мучительно обдумывала предстоящий маневр. Вторая просто терпеливо ждала сзади. Третьим летел я, ну а за мной уже те, кто очень хочет с нами встретиться.. Встречных машин не видно, ухожу на встречную полосу, облетаю стоящие машины. Мне вслед бибикают, и тут же пролетает мимо преследующий меня ауди. Вторая порция бибиканья, да только мне это сейчас не помогает никак.

Городок заканчивается быстро, и почти сразу за очередным поворотом я вижу впереди себя неспешно едущий трактор. Как назло, навстречу тоже едет машина, приходится чуть притормаживать, дать трактору и встречному разминуться, и снова разгоняться, обгоняя. Преследователь приблизился по ощущениям чуть ли не до заднего бампера нашего опеля, и вот как раз разгоняется он явно быстрее нас – я и так стараюсь на третьей гнать вперед, но ауди неумолимо догоняет, и даже похоже собирается перегнать. Что будет, когда он меня обгонит – мне совсем неинтересно. Дорога впереди довольно прямая, и тут все козыри не у меня. Жена то ли в азарте, то ли в испуге кричит “Давааай!”, но я чуть сбрасываю скорость, опускаю свое окно полностью вниз – так и есть, ауди рывком старается поравняться со мной. Я выхватываю правой рукой из-под себя пистолет, снимаю большим пальцем предохранитель, максимально высовываю руку из окна в сторону ауди и, внутренне зажмурившись, три раза жму на курок. Звуки выстрелов, несмотря на то, что стреляю не в кабине, чуть оглушают меня, оружие подпрыгивает в руке. Водитель ауди точно такого не ожидал – машина преследователей виляет от меня сильно влево, на скорости цепляет передним колесом гравий обочины, пытается выровнять вправо, но вместо этого разворачивается на дороге и носом сильно клюет в кювет неглубокой поросшей травой канавы, упершись бампером в землю. Теперь, по крайней мере, быстро продолжить преследование они наверняка не смогут.

Оружие в кабину, просто опускаю на пол у своих ног, и закрываю окно. Впереди поворот налево, к другому мини-городку, и я сворачиваю туда. Пролетаю через пустое в это время года кукурузное поле, на котором чувствую себя отовсюду видимой мишенью, перед самым городком поворачиваю опять налево, по параллельной дороге направляясь обратно, в сторону Мюнхена. Маневр глупый, но если меня и будут сейчас дальше искать эти на ауди, то точно впереди, а не чуть сзади.

Проехав километра три по сути в обратную сторону от моего направления, съезжаю на какую-то просеку в лес, просто остановиться, и унять дрожь в руках. Подбираю с пола пистолет – ствол еще теплый. Предохранитель, и обратно его, под бедро – такой вот ненужный вроде бы газовый ствол мне сегодня очень помог.

– Ты как? – это вопрос Ане

– Нормально. Вот придурки! – жена не выглядит напуганной, скорее разозленной. Мне бы такие нервы.

– Хрен знает, что вообще они хотели. Но проверять неохота. Однако, наше путешествие через тот городок скорее всего осталось на местных камерах наблюдения.

– Да и фиг с ними. Только мне кажется, что мы едем в другую сторону, нет?

– Да, я специально, хочу точно знать, что за нами не гонятся. В этом направлении нас вряд ли будут искать..

– Думаешь, они за нами поедут дальше? Они по-моему машину сильно повредили, когда в канаву влетели.

– Надеюсь. Но лучше такой небольшой крюк, чем риск.

– Конечно!

Сейчас посмотрю, как мы еще проехать можем, по другому маршруту.

Навигатор – полезная штука для поездок, бесспорно. Но всё же хороший атлас при таком вот планировании, когда толком не знаешь, куда ехать, а главное – по какой дороге ехать, просто незаменим. Вот сейчас, например, именно атлас мне услужливо и доходчиво показывает, что можно такими же дорожками, на которой мы сейчас находимся, выехать на ту же самую “двойку”, ведущую в выбранные нами в виде цели горы . Чуть восточнее выедем, но это совершенно неважно. Значит, так и сделаем.

3.

На “двойку” выехали без особенных приключений. Правда, по радио всё чаще звучали тревожные сводки, безо всякой конкретики. Подавалось все как акты немотивированного насилия, как акции протестов или череда несчастных случаев. Насколько можно было понять из радиосводок, больше всего беспорядков происходило по всем крупным городам Баварии. Наблюдатели фиксировали случаи аномальной агрессии, причем что интересно, как со стороны гражданских лиц, так и со стороны полиции и других служб правопорядка, призванных этих самых гражданских лиц усмирять и охранять. Картинка в голове стала все больше походить на сюжет фантастических фильмов, с той лишь разницей, что происходило это на самом деле, сейчас, с нами. Я всё равно отказывался это воспринимать как серьезную проблему, с одной стороны ожидая, что вот сейчас всё само собой возьмется под контроль, а с другой стороны настраивая себя на то, что заботиться надо о себе и о своей жене нам самим.

И что теперь? Что дальше? После происшествия на дороге с тем ауди нас с Аней как будто немного отпустило напряжение, и мы разговаривали почти весь час, проведенный в пути. При этом оба правда постоянно крутили головами, смотрели по сторонам – больше приключений не хотелось категорически. Нам несколько раз попадались машины навстречу, два раза нас догоняли, и оба раза я чуть скидывал скорость, давая догоняющим обогнать нас и проехать мимо, дальше. Я был готов к тому, что они начнут тормозить и пытаться нас прижать, но нет – все обошлось, никого мы особо и не интересовали. Да и двигались мы по таким дорожкам, по которым в основном сельхозтехника ездит, да местные, тут живущие люди.

Странно, я всегда считал параноиками всех тех, кто заранее готовил “тревожные чемоданчики”, рассуждал о выживании в лесу, как-то готовился к катаклизмам. Сам я, конечно, был тоже перестраховщиком, но всегда считал, что такие вот меры – уже немного за гранью, уже совсем лишнее. Правда, хобби такого рода совершенно безвредно для окружающих, даже любопытно. А вот сейчас все перевернулось с ног на голову. Хотя, ещё надо бы уточнить, кому в результате пригодился такой вот тревожный чемоданчик, кто смог его заполучить, добраться до него.

Ни к какому конкретному плану маршрута мы пока так и не пришли. По радио говорили только о происшествиях в крупных городах, причём уже было много жертв с летальным исходом – люди попадали в аварии, выпадали из окон и с балконов, нападали друг на друга. На улицах конфликты начинались безо всяких на то причин, зато с разной степени тяжести последствиями. Тот факт, что про маленькие городки ничего не говорили, ничего не означал – про них так и так почти ничего по радио не говорят. Может, там всё в порядке, а может и нет. Мы проехали несколько таких по пути, но как и всегда в рабочий день в Баварии, в таких местах жизни на улице нет – все либо на работе, либо сидят по домам. Потому определить степень опасности в них “на глаз” не представлялось возможным. С виду все было в порядке, без разрушений и подозрительных признаков. Но вполне возможно, что просто некому было разрушать и быть подозрительным. Была у меня идея в таком городке остановиться и осмотреться, попытаться найти адекватного жителя. При этом разумеется мне совсем не улыбалась мысль о том, что на меня могут запросто напасть сошедшие с ума люди, но я уже достаточно успокоился, да и пистолет, выручивший меня раз, грел мне ногу и душу одновременно.

Всё же пока решили остановиться в лесу около озера – дорога проходила совсем рядом, к воде вела маленькая лесная почти тропа. На неё и съехал, слегка замаскировав тем самым свою машину от дороги негустой порослью деревьев. Сразу развернулся – тропа достаточно широка, а деревья стоят редко и не вплотную к дороге – одной машиной меня никак не заблокировать, только если несколькими. На данный момент мы проехали километров сто или чуть больше от заправки, и вот они – горы уже совсем перед нами, даже в сегодняшний тревожный день выглядящие величественно и спокойно. Настолько спокойно, что на уровне подсознания именно в них я вижу возможность укрыться и спастись. Сколько раз уже, поднимаясь пешком по маршрутам в предгорьях Альп, я смотрел вот так вот вниз, на леса, мозаику городков внизу, ленты дорог, и ловил себя на мысли, что смотреть отсюда, сверху, на все это можно очень долго, чуть ли не бесконечно. Картинка сверху видится статичной, суета растворяется в расстоянии, теряет свой смысл. Как горящий в темноте костер – горы и виды с них притягивали взгляд сильнее магнита, а тишина и покой внушали желание никогда не спускаться вниз.

Аня готовит короткий импровизированный перекус, то ли обед, то ли ужин, не понять. Готовит на капоте машины – отходить от нашего транспорта мы пока точно не собираемся. Я воспользовался спокойной паузой, вынес из салона пистолет, вынул обойму, выщелкнул газовый патрон из ствола, и дозарядил три отстрелянных патрона опять холостыми – тактика себя один раз оправдала, так отчего же не опробовать её ещё разок. Теперь время посмотреть атлас поспокойнее, положил его в открытом на нужной странице виде на капот, и взял протянутой мне женой бутерброд. Ну откуда она их только такие вкусные берет?! Я правда даже не заглядывал в сумку с продуктами – на нашей кухне дома я традиционно приглашенный гость, с редким правом доступа к холодильнику. Но сейчас отчетливо подумалось – сумка у нас все же совершенно обычная, не безграничная. И какой бы запас с собой не был взят, он будет стремиться заканчиваться. Опять всплыл в голове потерянный на заправке кулёк с покупками. Его ценность в моих глазах становится все выше. Ладно, надо быть хладнокровнее, спокойнее, а то нервы нас до добра не доведут. Надеюсь, что мы решим вопрос с продуктами питания до того, как он станет по настоящему актуальным.

Интересно, что страха как такового практически нет: то ли успех в импровизированной погоне притупил его, то ли близость гор и спокойствие от их вида притупляют негативные чувства. Нет, я помню про панику на заправке, когда я сбежал от продавщицы. Очень точно вспоминаю противный холод от вида бросающихся за нами в автомобильную погоню людей – тот момент, когда осознаешь, что гонятся за тобой, не понарошку, а всерьез. Кстати, что вообще они хотели? На сумасшедших те ребята были вроде не похожи, ведь не бросились за машиной пешком, а организованно сели в машину. Да и догоняли нас грамотно, без ненужного риска. Неужели всё же полиция? Нет, на полицию они точно не тянули – уж те бы стопроцентно дали бы нам понять в процессе погони, с кем мы имеем дело. Были бы мы не в Германии, я бы предположил что четыре мужчины в машине остановились на тихой дороге с целью отжать у нас нашу машину, да и просто ограбить. Тут такое предположение звучит довольно-таки дико, хотя весь день сегодня получился мягко говоря диким, почему бы и нет? Вообще, я понял что жизнь в спокойной социальной среде очень расслабляет, притупляет чувство опасности, инстинкт самосохранения, а он у человека врожденный, черт возьми, и таковым должен оставаться. Ладно, шут с теми в ауди – может хотели спросить, как пройти в библиотеку, или сколько сейчас градусов ниже нуля – надеюсь, я никогда не узнаю, что они хотели на самом деле.

– Останемся на немецкой стороне, или поедем куда подальше? – Аня вывела меня из раздумий, глядя на атлас с обгрызенным яблоком в руке.

– Сам об этом думаю. На немецкой стороне всё знакомо, куча совсем маленьких поселений. Пара озер, где мы уже были и знаем что там. В общем, есть места спокойные. Но есть одно “но” – дорог дальше, в Австрию и Швейцарию, через горы не так и много. Горы прямо на юге, сплошной грядой перед нами. Самая популярная дорога прямо вперед, через Гармиш на австрийский Шарниц, мы по ней сто раз ездили. Восточнее и западнее есть пара перевалов, менее популярных. Если случилось что-то совсем плохое, и будут закрывать границу, то дороги эти перекроют прежде всего – перевал как раз и есть граница между Австрией и Германией. Да и другие люди, мне думается, сейчас рванут в горы, или через горы в Австрию и Италию – не мы одни там будем искать спасения. Попасть в пробку на такой дороге совсем не хочется, а ты сама знаешь, что даже без психов вокруг там и так частенько случаются пробки.

– Тогда давай останемся на немецкой стороне. Около Миттенвальда где-нибудь: там мы почти всё вокруг пешком исходили, где-то остановимся, переждем. Может завтра уже всё успокоится.

– Да, давай так и сделаем.

Не знаю почему, но я сомневался. Попадать в пробку на дороге мне не хотелось точно. Ну не верю я, что там всё будет спокойно. Что тогда? Пробовать другие дороги? Так не факт, что также не решат еще пару тысяч нормальных людей, и пару тысяч сумасшедших. Черт, а если нас отрежут от гор и перекроют границы? Ну, с другой стороны – если перекроют, то все в порядке, контроль. Значит, будут давать инструкции что да как делать дальше, мальчики налево, девочки направо. Знакомо, понятно – в дисциплинированной Германии народу только покажи направление – все туда и пойдут.

– Бензина нам хватит вообще?

– Да, еще километров пятьсот-шестьсот проедем, если спокойно ехать. А еды нам хватит?

– Если ты будешь есть как обычно, то однозначно нет! А вот если решишь сбросить наконец-то, то может на какое-то время и хватит. – ну вот, никак она не упускает случая меня потроллить.

– Ну я серьезно! Что у нас есть?

– Есть есть, и есть пить! Не переживай, на сегодня точно хватит.

– На сегодня. Вот успокоила, честное слово. Надеюсь, что завтра не будем обдирать кору с деревьев.

– Может кому-то из нас и не помешала бы такая диета!

Так вот, не всерьез препираясь, мы свернули свой пикник. Какое-то подобие плана внушило робкий оптимизм. Ехать нам теперь недалеко, километров шестьдесят максимум, по моим прикидкам. Сели в машину, закрыли двери, достали мобильники – нет, просто нет зоны. Тут в Германии вообще с сетью беда, особенно около гор – мобильная связь может отсутствовать на больших площадях, да и там, где она есть, качество воображение не поражает. Но сегодня связь закончилась еще час назад, и закончилась она там, где еще по идее должна была быть. Мы так ничего и не узнали о наших друзьях и родных, и связаться с ними сейчас возможности нет.

По атласу выглядит, что “большой” дороги нам все же не избежать – в предгорьях уже не так много вариантов остается, не так много дорог. А, нет, погоди, погоди! Есть вроде вариант доехать до самого Миттенвальда по совершенно неприметной дороге, получается небольшой крюк, километров пятнадцать, зато вообще не выезжая ни на автобан, ни на крупные шоссе – красота! Правда, я никогда этой дорогой не пользовался ранее, хотя примерно понимаю, где она идет. Там по пути считай что и нет населенных пунктов, только хутора да пару загородных домов. Ну и замечательно, посмотрим на эту дорогу вживую.

Уже медленно наваливался вечер, через некоторое время начнет смеркаться. Надо добраться до нашего временного пристанища засветло, в идеале это вполне достижимо. В голове уже созрела примерная картинка – едем до Миттенвальда, смотрим по сторонам. Городок этот сам по себе совсем небольшой, я был там несколько раз. Около городка есть пара красивых озер, куда ведет аккуратная грунтовая дорога. Чужим там ездить запрещено, но кого сейчас интересуют запреты. Озера находятся у самого подножья Альп – прямо от них начинаются маршруты на восхождения. Впрочем, озера – это скорее запасной вариант. Вокруг самого Миттенвальда куча гостевых домиков, в которых с радостью сдадут комнату или целый этаж туристам, особенно сейчас, в апреле, не в сезон. Если там мы решим, что вокруг безопасно, то останемся там. Но „план Б“ всё равно иметь нужно, и озера за городом и есть мой „план Б“, пока очень даже расплывчатый, если честно.

Параллельно с этими мыслями я пытался определиться, как же мне побезопаснее разведать ситуацию, понять, что происходит, и получить свежие новости. Разных вариантов я не видел – надо останавливаться по пути, и разговаривать с местными жителями. Машина сейчас кажется не просто островком надежности, а чуть ли не крепостью на колесах, но выбраться из нее все же придется.

Остановимся по дороге. Нам нужно попытаться поговорить с людьми. Проверь пожалуйста, по атласу, какие городки у нас по пути, и через сколько.

– Через километров десять будет Урфельд. Совсем маленький, нам через него надо проезжать, прямо насквозь.

– Значит, давай его внимательно посмотрим. Если я пойду разговаривать, и выйду из машины, на разведку – перелезай сразу на водительское сиденье. Мотор не глушим. Если придется убегать – будем убегать.

– Не придется. Мы уже несколько таких городков проехали, там все тихо.

– Не забывай, что был день. Сейчас уже шестой час, все люди должны вернуться с работы. И если дело действительно в каком-то вирусе или эпидемии, то люди из города принесут это и в деревни, я почти не сомневаюсь.

До Урфельда доехали без приключений. Меня насторожило то, что за эти десять километров мы не встретили ни одной машины. Ни встречной, ни попутной. Нет, понятно что мы ехали по совсем уж непопулярной дороге, но чтоб совсем никого – это странно. Въехали в городок, всё действительно тихо. Почти сразу на въезде слева от нас на другой стороне дороги мы увидели трактор, стоящий задом к нам, передом перегородив въезд во двор большого частного дома. Рядом с трактором стояли пожилой мужчина и женщина, видимо о чем-то тихо беседуя. Даже по внешнему виду почему-то сразу определялось, что это муж и жена – есть такие пары, которые с годами становятся очень похожими друг на друга. Даже не то чтобы внешне, а просто похожими – не знаю, как объяснить. На шум нашего мотора они оба одновременно обернулись, и я увидел, что у мужчины в руках большая садовая совковая лопата, которую он держал, чуть воткнув её острием в гравий. Агрессивными они не выглядели, я притормозил тем не менее метрах в пяти от них, и опустил вниз свое боковое стекло.

– Добрый день. Извините пожалуйста, мы не местные, мы из Мюнхена. Скажите, у вас тут сегодня ничего странного не случилось? – я думал о том, как вообще начать диалог, чтобы не показаться придурком и вызвать доверие, но ничего толкового не придумал, и потому импровизировал, пытаясь уловить реакцию. Про город наш автоматически приврал, нечего всю правду всем выдавать. Вопрос сам по себе звучал бы очень глупо, если у них действительно ничего не случилось.

– Добрый день. – ответил мужчина, женщина смотрела на него, не глядя на нас. – А почему вы спрашиваете?

– Мы поехали погулять в горы, в Гармиш. – начал выдавать я полуправду, полуверсию. – По дороге на заправке на меня ни с того ни с сего напала женщина, потом еще дальше, на дороге за нами гнались какие-то люди на машине, но нам удалось уехать. Тут еще и радио что-то страшное передает. Можно я выйду из машины?

– Я не думаю, что вам стоит тут останавливаться. У нас тут тоже проезжали несколько сумасшедших, да и соседи говорят, что в городе творится что-то невероятное – во многих людей как дьявол вселился. – мужчина ясно давал мне понять, что мне тут не рады. По крайней мере, его мои сбивчивые объяснения совершенно не удивили.

– Мы ищем место, чтобы переночевать. – всё же я попытался ещё раз.

– Вам нужно искать его дальше. Мы сами собираемся уехать.

Говорил всё время мужчина. Женщина молчала, по её лицу ничего невозможно было прочесть или понять. Тут она взглянула на меня, и впервые за все время заговорила:

– Наши соседи работали в городе. А я всегда говорила, что надо оставаться там, где ты родился. Там, где ты и должен быть. Город меняет людей, портит их. В городе все слишком просто, много соблазнов, мало веры.

Мне очень не понравилось прошедшее время в её диалоге. Однако, ответ на один из своих вопросов я всё же услышал: и сюда тоже проникает что-бы-там-ни-было, причем как я и предполагал, проникает из городов. Подозрение пожилой пары понять можно – если их уже застращали про городских, то та моя информация, что мы из Мюнхена, никак не настроила их в нашу пользу. Я бы тоже городских в такой ситуации на порог не пустил. Что ж, буду знать – в следующий раз надо представляться деревенскими, только назвать местечко подальше – скорее всего в окрестных деревушках все всех знают, как везде.

– Посмотри под трактор. – практически прошипела мне Аня, взяв меня за руку и сжав её незаметно для наших собеседников.

Зрение – это не моя сильная сторона, потому я ничего сам и не заметил. Да и во время разговора старался смотреть в глаза своим собеседникам, чтоб показать свою открытость. Сейчас же, присмотревшись, мне стало видно, что под высоким днищем трактора лежит человек. Точнее, он лежал только частично под днищем, еще частично под правым передним колесом, и остальной частью, видимо, во дворе дома. Трактор наехал скорее всего на него лежачего, причем сделал это так, чтобы остаться на теле, прижать его. Мне были видны только ноги в каких-то сапогах и грязных темных брюках. Головой и верхней частью тела труп лежал во двор, скрытый от нас углом дома и самим трактором.

Пожилой мужчина заметил мой взгляд, и приподнял лопату, выдернув её из гравия, и перевернув стальной частью вверх.

– Я думаю, вам лучше уехать. – слово “думаю” в его фразе было явно лишь необязательной оставшейся частичкой вежливости.

– Да, конечно, спасибо. – спорить с ним я не собирался, закрывая окно и трогаясь с места.

Оба наших собеседника пристально и внимательно смотрели на нас. Проезжая вперед я обернулся через плечо, и посмотрел за трактор во двор, уже не скрытый углом дома. Сейчас я увидел, что тело действительно лежит именно так, как я себе и представлял – придавленное колесом трактора. Только вот голова лежала на расстоянии примерно метр от своего законного места, как будто отсеченная чем-то. Например, совковой острой лопатой в умелых руках. Аня ничего не сказала, но полагаю, что она так же все видела. Набирая скорость и глянув ещё назад, в открывшийся с этой стороны двор за домом, можно было увидеть следы борьбы – перевернутый садовый столик и разбросанные вокруг него стулья, остатки обеда на земле. Надо ехать дальше, действительно тут ловить нечего.

4.

Дорога, по которой мы ехали, практически полностью была лишена пересечений с другими дорогами, равно как и съездов – сказывалось приближение гор, да и местность была низкой: реки, ручьи и озера сменяли друг друга, места между ними были скорее всего сильно заболоченными. С одной стороны, это было хорошо, нам всего несколько раз попадались встречные машины, но дорога сама по себе была достаточно извилистая, и почти все время шла через лес, так что мы не успевали рассмотреть сидящих в машинах людей толком, как и они скорее всего не успевали рассмотреть нас. По крайней мере никто не останавливался, и за нами не гнался. С другой стороны, отсутствие других дорог и заболоченность местности вокруг меня тревожили: в случае какого-то затора впереди у нас будет только одна возможность – развернуться и отправиться обратно по той же дороге. И если затор будет рукотворный, сделанный специально, то те, кто его сделают, будут обо всем этом отлично осведомлены. Оставалось лишь надеяться на то, что сейчас нормальные люди больше обеспокоены собственной безопасностью. Рановато еще для мародерства, ну не верю я, что ситуация зашла так далеко. Хотя ребята на ауди, вероятно, и были первыми такими “ласточками”.

В машине мы с оба с Аней сделали простой дилетантский вывод, который сделал бы на нашем месте любой человек, увидев то, что видели мы, и лишенный любых других источников информации: на некоторых людей что-то воздействует, провоцируя их агрессию и немотивированную жестокость. Причем, судя по тем обрывкам радиосообщений, что мы слышали, воздействие это распространяется и на полицию. А если и на армию? Я себе живенько так представил “взбесившуюся” войсковую часть… Интересно, будут ли люди в таком измененном состоянии использовать оружие? Хотя, тетка на бензоколонке напала на меня именно что с палкой в руке, правда, потом быстро её отбросив в желании добить меня вручную. Несколько глупом желании, учитывая нашу с ней разницу в габаритах. Это меня и спасло, по сути. Однако, не факт, что все будут действовать так же.

Километрах в десяти недоезжая до Миттенвальда дорога, по которой мы едем, вливалась в небольшой городок Крюн, и после него уже нам предстояло проехать совсем маленький участок пути, километра три, по той самой “двойке”, большому шоссе в сторону гор и границы с Австрией, по которому мы уже ехали, и с которого решили убраться после погони. Этот кусочек было никак не объехать – другой дороги просто небыло. Крюн, маленький и очень тихий обычно, я решил проскочить как можно скорее, нигде не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Поговорили, пока хватит. Будем стараться пообщаться уже в окрестностях Миттенвальда, было бы с кем.

До Крюна по ощущениям совсем близко, в одном месте городок даже мелькнул справа между редких деревьев. Выехали на прямой участок дороги, и сразу же заметили пару людей, идущую по обочине, по нашей правой стороне нам навстречу. Автоматически замедлились мы одновременно – я притормозил, не останавливаясь и оставаясь в готовности жать на газ, они и вовсе остановились, настороженно глядя на нас. Один из двух был высокий темноволосый мужчина лет тридцати, в легкой бежевой куртке походного типа, синих джинсах и коричневых туристических ботинках. За спиной у мужчины был рюкзак, и вообще он был одет как типичный турист выходного дня, отправившийся в горы погулять. Его спутник – мальчик лет 12-15, одет был под стать первому – куртка, в его случае ярко-красная, джинсы и такие же коричневые ботинки. В руках мальчик нес пару треккинговых палок. Насколько безопасно могут выглядеть люди, настолько безопасно выглядели эти двое. Первое впечатление разумеется может быть обманчиво, но… не знаю, почему, в этот раз я решил ему доверится. Опять мой внутренний голос, на этот раз он дал мне “зеленый сигнал”. Ну что ж, поверим и проверим. Я совсем остановился, не заглушая впрочем двигатель, метрах в двадцати от мужчины с мальчиком. Аня со своего места помахала им рукой, мальчик неуверенно помахал в ответ. Я опустил окно, высунул голову:

– Добрый день. Мы не опасны, мы не собираемся причинять вам вреда.

– Добрый день. – мужчина сделал несколько шагов нам навстречу, мальчик шел чуть за ним. – Сегодня все как с ума посходили вокруг

– Да, мы тоже заметили. Кошмар какой-то. Вы в курсе, что происходит?

– Нет, я только слышал по радио, что беспорядки по всей территории Баварии. Потом радио заглохло, телефон тоже умер. – мужчина подошел к машине, но не слишком близко, оставаясь на обочине. Аня открыла свое окно, чтобы мы могли разговаривать.

– Вы куда идете? Вас подвезти? – внезапно вступила в разговор моя жена.

– Да мы пока не знаем сами, куда идем. Мы были в Крюне, когда на шоссе неподалеку что-то грохнуло и загорелось – вроде бы авария большая. На улицах люди дерутся, нас чудом не задели, слава Богу. – слово “Богу” он прямо произнес с большой буквы, как впрочем многие немцы.

– На шоссе авария? Прибыла ли туда полиция и пожарные уже? Это в сторону Миттенвальда? – напрягся я.

– Нет, это недоезжая Крюна, ближе к Мюнхену. Я не видел, что там точно столкнулось, но люди ехали оттуда, и кричали всем, что впереди большая авария.

– Они кричали “бегите отсюда скорее” – вступил в разговор сын, до этого просто стоявший рядом. Мальчик выглядел очень серьезно и спокойно для такой ситуации.

– Ой, простите, я Андрей, Андрей Кранц, а это моя жена Анна, – спохватился я.

– Бернхард Штольц, это мой сын Михаэль. Вы не местные? Вы хорошо говорите по-немецки.

– Мы живем в Германии уже несколько лет. Когда только начались… ммм… беспорядки, мы собирались поехать гулять в горы, вот и поехали, но тоже видели что-то странное. – сочинял на ходу я.

– А вы едете в Австрию?

– Пока что собирались в Миттенвальд. Большие города вроде Мюнхена накрыла волна беспорядков, судя по радио, и мы думали остаться в каком-то Gasthaus, переждать, переночевать. Надеюсь, что скоро все будет под контролем

– Не думаю. Также я очень сомневаюсь, что в Миттенвальде безопасно. Непонятно, где вообще сейчас безопасно.

– Ну, мы тем не менее посмотрим. Там, откуда мы приехали, точно не лучше. – Мужчина задумался, посмотрел на мальчика, потом перевел опять глаза на нас.

– Возможно вы правы. У нас есть родственники сразу за границей с Германией, у них свой шале в горах. Если вы нас можете подвезти до Миттенвальда, мы до туда дальше пешком дойдем.

– Пешком?? – удивились мы с Аней синхронно.

– Да, там километров одиннадцать. – Он сказал именно одиннадцать, чтобы подчеркнуть свою осведомленность и уверенность. – Мы с сыном часто гуляем по лесу, так что до темноты должны дойти.

– Хорошо, садитесь сзади. Я только сейчас уберу сумки – Аня уже сдвинула наши сумки мне за спину, поставив их одну на другую. Пистолет у меня под бедром, его с заднего сиденья не видно. А то мало ли как они отреагируют на наличие у нас в машине оружия – с виду ведь не сразу распознаешь, что пистолет газовый.

Мужчина пропустил мальчика сесть первым, тот устроился посередине, и сразу же пристегнулся. Мужчина сел за ним,захлопнул дверь. Пристегиваться он не стал, но я и не стал делать никакие замечания – его право, особенно в такой ситуации. Кстати, сразу вспомнилось, как на старой работе водителем-развозчиком пиццы мы в машинах не пристегивались вовсе – втыкали ремень в замок, протягивая его у себя за спиной, и так и катались – экономили время.

– Я хочу проскочить Крюн поскорее, так что вы держитесь, пожалуйста. Ехать буду по возможности очень быстро. На вас никто не нападал по пути? – я глянул в заднее зеркальце, трогаясь с места.

– Да да, конечно. Нет, на нас никто не нападал. Хотя я слышал далеко крики, и этот пожар на шоссе… Мы как только услышали про пожар, и еще эта машина на шоссе… Бегите отсюда… Мы сразу ушли. С сыном я не хочу ничем рисковать.

Аня предложила Михаэлю яблоко, тот вежливо отказался. Пить они тоже оба не хотели, наверное у них был с собой в рюкзаке стандартный запас для пикника – немцы это обожают, устраивать пикники в горах. Рюкзак мужчина поставил сейчас себе на колени, и придерживал его одной рукой, второй держался за ручку под потолком машины. На приличной скорости мы въехали в Крюн, лес вокруг разом расступился, и мы сразу увидели три серьезных черных столба дыма за городком, справа от нас, там, где подходило шоссе. В это шоссе нам сейчас предстоит влиться, между прочим.

Крюн пустым не оказался – сразу за первым изгибом дороги я чуть было не влетел в пару врезавшихся друг в друга ранее легковушек – пришлось уйти на встречную полосу, чуть сбавить скорость – дорога петляла нетрезвой змеёй в городке, если будем нестись и дальше быстро, то точно в кого-то влетим. Еще чуть дальше, на обочине слева лежал труп женщины, лицом вверх. Я был слишком сконцентрирован на виляющей дороге, чтобы разглядывать подробности, но мои спутники похоже видели намного больше меня. Мальчик громко сказал: “Папа, смотри!”, явно показывая куда-то влево, но папа скорее всего и сам всё видел. Я старался держать ту скорость, на которой был способен ехать, не врезаясь во внезапные препятствия на пути.

Дальше, за следующим поворотом, около входа в небольшое кафе двое мужчин со знанием дела пинали ногами третьего, лежащего на дороге у тротуара, и тщетно пытающегося закрыться руками. Я качнул машину в сторону, чтобы не задеть их, они на меня даже не глянули. Зато за следующим поворотом проезжая часть улицы была перекрыта – наискосок стоял почти новый грузовик с пустым кузовом, прижав своим бампером маленький красный VW, явно пытавшийся проскочить мимо, к зданию справа от нас.

– Держитесь! – я громко скомандовал то ли себе, то ли всем, и взял сильно левее, запрыгивая левой стороной машины на бордюр тротуара, пытаясь обойти грузовик. Скорость пришлось скинуть, чтобы не остаться так же, как фольксваген, организовав полную баррикаду.

Из-за грузовика выскочили двое, ко мне, на меня, черт! Сердце стукнуло ровно один раз, гулко, я вжал чуть сильнее газ в пол, и первый падает нам на капот, потом кувыркаясь летит спиной на лобовое стекло, оставляя на нем моментально несколько длинных трещин, и перелетает с грохотом через крышу, падая за машиной на тротуар. Второго отбрасывает вправо, обратно за грузовик, мимо которого я уже проезжаю. Миновав затор, я краем глаза успеваю заметить, что в машину кто-то что-то кидает – удар, звон стекла, крикнули все в машине, я чуть ли не громче всех, но мы уже спрыгиваем всеми колесами обратно на дорогу, и начинаем разгоняться. Бросили чем-то тяжелым, вроде камня, попали в боковое заднее стекло, но не выбили его, только разбили достаточно сильно – сеть трещин такая, что через окно вряд ли что-то видно сейчас. У Бернхарда по скуле несильно течет кровь – видно, какой-то осколок всё же вылетел. Черт, надо за дорогой смотреть, а не вокруг – впереди на левой полосе еще несколько машин, из одной из которых водителя явно пытаются вытащить через разбитое лобовое стекло двое: один забрался на капот машины, второй стоит посреди дороги, у водительской дверцы. Я уже на адреналине, или на азарте, не поймешь. Моя ни в чем не повинная, но пострадавшая машина добавила мне злости – как бы это глупо не звучало. Наверное, это и есть пресловутая последняя капля, переполняющая чашу. Хаос вокруг меня вдруг перерос в хаос внутри меня, и я кручу руль специально чуть левее, проезжая мимо машин на дороге – так, чтобы левым боком задеть того, кто так увлеченно тащит женщину частично за куртку, частично за волосы из-за руля её автомобиля. Прижимаю его к той машине, возле которой он стоит, беру еще чуть левее, того раскручивает на месте лицом ко мне, он отпускает жертву, ударяется всем фасадом об мою дверь и крышу нашей машины, срывая мне боковое зеркало, и уже я проехал мимо, позволяя телу упасть сзади на асфальт. Нормально, хоть и не смертельно, наверное. Злость сейчас здорово перебивает страх; злость и непонятный азарт. Думать буду потом.

Пробиваемся дальше через городок, везде люди, много людей! Откуда? Вопрос успевает возникнуть, но отвечать на него нет времени. Уворачиваюсь от очередной парочки метнувшихся на меня тел, одного чуть дальше сам уже пытаюсь ударить правым бортом, но не попадаю, просто проскакиваю мимо – жаль! Пара плавных поворотов, а вот уже и выезд из города, заправка, на которой магазинчик с разбитыми стеклами и несколько брошенных машин с открытыми дверями – тут никого, но я уже сыт приключениями, останавливаться тут не будем, спасибо. Набираю скорость по прямой, и влетаю на “двойку”. Полоса разгона плавная, потому можно ехать быстро.

Двойка на удивление пуста, но в зеркало заднего вида я вижу вдалеке затор из машин в сторону поднимающихся в небо столбов дыма. Ага, вот и пробка из тех, кто хотел проехать отсюда дальше, в сторону Мюнхена. Очаг пожара отсюда не виден, он чуть правее и сильно сзади, за поворотом, но очевидно, что дорогу перегородило конкретно. Думаю, что люди из машин в заторе убегали от всего творящегося, и становится в общем-то понятно, почему в Крюне так многолюдно. На секунду задумываюсь о том, что было бы, будь затор впереди Крюна и соответственно впереди нас по шоссе, и вот сейчас становится страшно.

– Все живы? – это Аня нарушает наше молчание, она выглядит спокойнее меня, хотя в городке держалась за ручку аж двумя руками.

– Бернхард, вы в порядке? – это уже я. Замечаю, что мужчина сзади держится рукой за правую пораненую щеку, мальчик с виду невредим, хотя сильно испуган

– Меня поцарапало стеклом. Ничего серьезного. Вы видели что там происходит?!

– Трудно было не увидеть. Пришлось даже немного поучаствовать.

– Это какие-то бандиты напали? – это уже включается Михаэль. По его голосу я понимаю, что он на самом деле на грани срыва, хотя с виду держится очень неплохо. Эх, продержался бы ещё – истерика нам сейчас точно не нужна.

– Это больные люди, – за нас всех отвечает его отец. – они не понимают, что творят. Слушайте, вы уверены, что хотите в Миттенвальд? После всего… этого?

– Не уверен. Но я и не собираюсь заезжать в город. Сейчас, через пару километров будет съезд, я ту дорогу хорошо знаю, она вообще пустая обычно, по лесу идет. Мы объедем город, там в одном месте можно будет посмотреть на него чуть сверху, с дороги. Далее я хочу проехать к озерам рядом, Лаутерзее, по моему. Может, там тихо. Вас где выпустить?

Сама мысль, что они собираются сейчас выйти из машины и идти пешком, меня лично повергала в ужас. Судя по виду Бернхарда, у него были похожие мысли. Насколько я понял, он сам увидел что происходит только сейчас, но уже в такой расширенной версии, да.

– Я не знаю… Наверное, где-то там, у озер мы и выйдем. Оттуда много тропинок прямо в Австрию.

– Да, я в курсе. Вы не спешите, вместе осмотримся.

– Хорошо, давайте посмотрим.

Оставшиеся два с небольшим километра по двойке пролетаем очень спокойно – ни одной попутной и ни одной встречной машины. Странно… Может, впереди на границе дорога уже перекрыта? Сзади затор я видел, и оттуда сильно никого и не ждал, хотя порой поглядывал в зеркало. Так же поглядывал я и на стекла своей машины – лобовое разбито с Аниной стороны, с моей только одинокая трещина протянулась наискосок вниз. А вот боковое – в хлам, выглядит так, что может и от сотрясения вывалиться. Надо будет что-то придумать. На капот и крышу я даже не хотел смотреть. Сейчас это казалось совершенно неважным, но адреналин понемногу сходил, и меня начинало чуть потрясывать, особенно это было бы заметно в руках, если бы я ими крепко не держался за руль.

А вот и наш съезд, узнаю его. Скидываю скорость, правее, съезжаю с шоссе, пересекаю рельсы местной железной дороги, и почти сразу углубляюсь по знакомой дорожке в хвойный густой лес. Зимой тут даже со скоростью пятьдесят километров в час ехать было достаточно сложно – укатанный снег на поворотах совсем не помогал, норовя помочь машине скатиться вниз по склону. Сейчас же дорожка как будто скрывает от нас ужасы шоссе сзади, и совсем скоро будет та самая прогалина на повороте, о которой я говорил – на ней весь Миттенвальд как на ладони. Подробности не разглядим, но общую обстановку несомненно увидим, и сможем определиться, что делаем дальше. Сразу под прогалиной большие казармы, обычно пустые – там порой проходят учения, но довольно редко. А дальше – весь городок. В машине все сидят молча, я думаю, что напряжение отпускает не только меня. Малой держится просто отлично, отец его порой гладит по колену, вторую руку то машинально прикладывая к своей щеке, то придерживаясь за ручку на поворотах.

Прямо напротив прогалины на дороге стоит машина – шевроле Captiva, с домиком на колесах сзади: небольшим, для одной семьи. Еле успеваю затормозить, рука нащупывает пистолет под ногой. Перед шевроле на дороге лежит здоровая ветка дерева, толщиной эдак с мою ногу. Совсем пожилой мужчина, лет шестидесяти, пытается её столкнуть в сторону, но ветка пока побеждает. Рядом с ним стоит женщина лет тридцати пяти, и аж подпрыгивает от нетерпения. Увидев нас, женщина сразу бросается в нашу сторону, размахивая руками.

– Помогите, помогите! – в её неожиданно громком голосе, почти крике, только боль и горе, никакой опасности. Останавливаюсь на левой обочине, около склона вниз, на всякий случай по диагонали от шевроле. Машину на ручной тормоз, не глушить, открываю дверь, выхожу на улицу

– Аня, не выходи пожалуйста.

Однако моя жена уже стоит рядом с нашей машиной, чуть презрительно глянув на меня в ответ на мою просьбу.

– Что случилось? – обращаюсь к женщине.

– Мы едем домой, а тут это дерево на дороге. Там сзади какой-то ад, надо бежать! – женщина в отчаянии, она даже не пытается помочь старичку, который возится с веткой, а только всплескивает руками.

– Сейчас поглядим, – я подхожу к завалу, оцениваю ситуацию.

Ветка уперлась тонким краем в небольшую насыпь вдоль дороги, и уперлась крепко – потому они её и сдвинуть не могут. Второй же конец, хоть и значительно толще, но просто застрял в кустах с какими-то совершенно дикими колючками без листьев – видел такие кусты много раз, обдирался о них, но как они называются – понятия не имею.

– Бросьте дерево, давайте тут освободим, – стараюсь спокойно взять старика за рукав, чтобы он не понял меня неправильно.

Сейчас, я думаю, все нормальные люди очень нервными должны быть. Однако он очень спокойно смотрит на меня бормочет что-то вроде “да, конечно”, и идет со мной к кусту. Я снимаю с себя куртку, и чтобы не разорвать ладони в кровь, обматываю её вокруг правой руки. Тут осторожно надо, без горячки. С помощью найденной тут же на земле небольшой палки пытаюсь освободить запутавшийся как в колючей проволоки конец дерева, осторожно, но быстро. Пожилой мужчина тянет и рвет колючки голыми руками, немедленно начиная кровоточить с обеих кистей. Не думаю, что он это вообще заметил – он явно также не далек от истерики, как и дама, подпрыгивающая у нас за спиной, и только повторяющая какие-то ругательства про те ужасы, что творятся там, сзади.

Вроде все, скидываю изрядно поцарапанную свою куртку на землю, подхватываю сук снизу двумя руками, тяну вверх – дерево поддается. Рядом суетится старик, стараясь то ли помочь, то ли повиснуть на этом суку. Чуть приподняв ветку от куста, просто бросаю ее вперед на асфальт, она с гулким стуком падает. Теперь ногами и руками мы с окровавленным пенсионером доталкиваем ветку почти до края – тут она уже не мешает проезду. Уффф, моя спина – с усилием разгибаюсь. Аня пытается успокоить женщину, приобняв ее за талию, и что-то ей втолковывая. Оборачиваюсь на нашу машину – блин, я же забыл на сиденье пистолет! Бернхард, стоящий у открытой дверцы машины, явно его видит, но не пытается забрать, и вообще ведет себя спокойно. Его сын никуда не выходил, он остался внутри.

– Спасибо, спасибо! Нам всем надо быстро уезжать, сейчас сюда придут! – женщина вроде бы успокоилась, но у ней какие-то совершенно страшные, вернее испуганные до неадекватности глаза. Хотя, может и мои глаза сейчас выглядят не лучше. Старик уже за рулем, завел машину и газует зачем-то так, что сейчас по моему уедет один, причем вертикально вверх.

– Едем, едем. – это я уже Ане и Бернхарду. Аня еще помогает женщине забраться в шевроле, на место рядом с водителем, я уже почти за рулем, Бернхард захлопнул свою дверцу сзади. Сажусь на водительское, перемещаю пистолет поудобнее, закрываю свою дверцу, и жду Аню, она вот захлопнула дверь шевроле, и делает шаг к нам.

За шумом ревущего двигателя шевроле я совершенно не услышал, как к нам сзади подъехала машина. Точнее, армейский джип хаммер проносится между нашими машинами даже не притормаживая, нормально так ударяя мой опель в бок и практически отшвыривая нас за обочину, где поросший деревьями склон идет вниз, к маленькой горной речке и войсковой базе сразу за ней. Переднее колесо моего автомобиля съезжает вниз, но машина удерживается на обочине, хоть и заметно клонится влево.

– Аня! – кричу я, и тут замечаю сзади по дороге несколько бегущих со всех ног солдат.

Они проносятся мимо нас, не обращая на нас никакого внимания, за уехавшей машиной, а вот за ними уже, метрах в двадцати, летит по дороге смешанная толпа людей в совершенно разной одежде – и мужчин, и женщин. Я успеваю схватить пистолет, лихорадочно думая, в кого и как тут стрелять, приоткрываю свою дверь.

– Аня!

– Я тут! – моя жена понимает, что к нашей машине она не успевает, и лишь прижимается спиной к трейлеру шевроле.

Первые из толпы уже подбегают к нам. Меня аж скручивает внутренне от бессилия – я не могу сообразить, что делать теперь. Вдруг в домике на колесах открывается дверь сбоку, и какая-то другая женщина тянет руку Ане. Моя жена успевает схватить руку, когда на нее бросается первый бегущий – молодой темнокожий парень. Я поднимаю руку с пистолетом, понимая, что из салона даже через опущенное Анино стекло никого не могу даже ранить, и в этот миг бегущая толпа врезается и наваливается на нашу машину. Скрежет ручного тормоза подо мной, поддающегося под напором нескольких тел, и машина начинает все быстрее скользить по хвойному склону вниз, к казармам Миттенвальда. Моя дверь с грохотом захлопывается об какое-то дерево, второе дерево поддевает правое переднее колесо, и мы заваливаемся на левый бок, потом на крышу, и уже в таком вот состоянии с жутким хрустом врезаемся в группу деревьев. Странно, треск удара я услышал, и даже вроде уловил хруст веток или кустов под капотом, но сам в это время кувыркался с головы на бок, непристегнутый, и только потом свет в голове выключился.

И наступила тишина.

1.

Несколько раз в жизни мне уже доводилось приходить в себя после различных операций – от банального аппендицита до операции на коленном суставе. Каждый раз эта процедура не доставляла никаких приятных эмоций. Порой я быстро входил в норму, порой целый день не мог прогнать дурман из головы. Сейчас же был вообще особый случай – я даже глаза открытыми больше нескольких секунд держать не мог. Чувствовал только две вещи: что я лежу, и что мне нехорошо. И это “нехорошо” становилось с каждой минутой как-то всё нехорошее и нехорошее. При этом что удивительно: ничего не болело, просто общее состояние точнее всего соответствовало слову отвратительно.

После того момента, как я осознал себя лежащим горизонтально на спине, я постарался полежать некоторое время просто с закрытыми глазами, собираясь с силами и мыслями. Попробовал шевельнуть пальцами рук и ног: судя по ощущениям успешно. Постепенно вернулись мысли и воспоминания. Дорога, хаммер, и толпа безумцев, разъединяющая нас с Аней. Пытаюсь вспомнить, что с женой, но помню только её, забирающуюся в трейлер, и того первого, кидающегося следом. Что дальше? Дальше я уже сам занимался скоростным спуском со склона. Я вообще понятия не имею что произошло с женой, что произошло со мной, с машиной и вообще где я. Накатила резко, с тошнотой, волна отчаянья, пришлось с ней некоторое время побороться, избегая соблазнительного желания попаниковать. Отчего-то я был практически уверен, что Аня спаслась, так же как и я каким-то образом спасся. Кстати, а спасся ли я вообще? Ответить на этот вопрос определенно можно было, только открыв глаза.

Собрал все силы, открыл глаза. Неяркий свет слева, через окно в темной стене деревянного дома, даже наверное сруба. Моя голова очевидно на подушке, потому что я вижу себя, укрытого пледом. Чуть шевелю рукой – шевелится. Качаю в стороны лодыжками – тоже работают. Вместо с возможностью двигаться приходит головная боль, без спросу, сильно, серьезно. Аж морщусь поначалу: кажется, что боль нарастает постоянно, но понимаю, что она терпима. Зато боль отгоняет тошноту и чуть проясняет сознание. Воистину, нет худа без добра. Поворачиваю голову вправо, аккуратно и медленно: я в совсем маленькой комнатке, лежу на кровати у стены с окошком. В окошке дневной свет и вроде какие-то деревья покачиваются на фоне, не разобрать ничего подробнее. До противоположной стены всего метра полтора-два максимум. Около кровати стоит тумбочка, на ней кружка с водой (надеюсь, что с водой).

Понимаю, что жутко хочется пить, но для этого надо попробовать сесть. Надеюсь, что этот трюк мне по силам. Сдвигаю ноги, свешиваю их с кровати вниз, касаясь холодного, на ощупь деревянного пола. Сейчас это даже приятно, чуть бодрит. Опираюсь на локтях, осторожно приподнимаю голову – головная боль усиливается, но пока ещё все равно терпимо. Наконец сажусь; подташнивает вполне себе серьезно, то ли от напряжения, то ли от слабости. Голова кружится, так что требуется некоторое время чтобы остановить картинку перед собой. Совсем слабой рукой беру со стола кружку, она почти полная, и мне сейчас в общем-то все равно что в ней. Несколькими глотками выпиваю воду до дна, эх еще бы пару таких кружек сейчас выпил. Так, уже лучше. Где я вообще? Что случилось и сколько сейчас времени? И какой день? Мы сдвигали мешавшую нам ветку с дороги часам к семи вечера – уже ощутимо начинало темнеть. Сейчас, судя по свету за окошком сзади меня, день в самом разгаре. Я провалялся тут всю ночь и все утро? Черт, надо искать сначала ответы на простые вопросы, а уже потом Аню. Вот откуда у меня ощущение что с Аней все в порядке? Не знаю, но внутренний голос в этом практически уверен. Что-то часто мой внутренний голос стал себя проявлять, раньше за ним такого не замечалось. Эдак недолго и начать самому с собой разговаривать, спорить и оппонировать себе, прелестная получится картинка. Самое смешное, что я даже сейчас не до конца понимаю, внутренний ли это “голос”, или просто я себе внушаю, что всё хорошо. Ладно, надо попытаться встать, а с этим пока плохо: тошнит меня, и слабость, и эта головная боль, заставляющая все время морщиться.

Мои сбивчивые мысли прерывает открывающаяся дверь, и чуть пригнувшись в комнату заходит Бернхард, заполняя своим не очень массивным телом маленькое пространство внутри.

– Добрый день. Как вы себя чувствуете? – Бернхард выглядит совсем целым, только на лице, на правой скуле я заметил у него царапину, которую оставило стекло моей машины в тот момент, когда в него угодил камень. Свежей царапина не выглядела точно.

– Добрый. Пока не знаю, честно. Слабость, голова болит сильно. Сколько сейчас времени и какой сегодня день?

– Сегодня тринадцатое апреля, сейчас примерно полдень.

Вот так вот… Прошло три дня? Это вообще возможно? За это время могло случиться все что угодно… И где сейчас Аня? И где я вообще?

– Где мы вообще? Как я тут оказался?

– Это чей-то охотничий домик около Миттенвальда. Когда машина свалилась вниз, вы здорово ударились головой – выглядело на самом деле страшно. Мы с сыном смогли удержаться более менее, нам повезло, пристегнуты были. У вас было много крови из головы. – он указал пальцем на мою макушку, и я протянул руку, дотронулся до головы.

– Ау, вот откуда головная боль – опухоль достаточно большая, и это через три дня… А вот и рассечение. Шрам на ощупь не длинный, сантиметра три, но крови из головы всегда много при рассечениях. Сейчас там была большая запекшаяся корка крови.

– Тут нет ничего, чем можно было перевязать. К тому же, когда мы вас дотащили сюда, кровь почти перестала идти. – как бы извиняясь произнес Бернхард.

– Вы еще меня и тащили… Спасибо большое. Я тяжелый, думаю это было нелегко.

– Ничего, мы с сыном справились.

– Что вообще произошло? Вы не видели мою жену? А те люди на шевроле, что с ними? И эта толпа…

– Я толком ничего не видел, все произошло очень быстро. Мы свалились вниз, толпа нас не преследовала. Мне кажется, что шевроле уехал, судя по звуку мотора. Наверное все за ним побежали. Я не стал подниматься наверх, мне надо было заботиться о сыне, да и вы весь в крови были.

– А вы не знаете, моя жена смогла забраться в тот трейлер, у шевроле?

– Нет, я не знаю… Я видел, что она пытается туда забраться. Но дальше… Я не проверял.

– Мы далеко сейчас от этого места?

– Километрах в четырех, четырех с половиной. – Бернхард на секунду задумался. – Вы хотите туда вернуться?

– Да, конечно. Мне надо посмотреть, что там произошло. Попытаюсь понять, где сейчас моя жена.

– Я надеюсь, что она уехала на шевроле.

– Телефон..? – я вопросительно глянул снизу вверх на собеседника.

– Не работает. – огорченно подтвердил он мою догадку. – Я все три дня пытаюсь связаться с родителями, друзьями, хоть с кем-то. Но никак. Однако, я поговорил тут с некоторыми людьми… Старался из дома часто не выходить, но встретил пару солдат, они из казарм Миттенвальда. Поначалу чуть меня не пристрелили, но все же я смог их убедить, что я нормальный.

Солдаты рассказали моему спутнику немного, но все же больше того, чем знали мы сами. Началась какая-то эпидемия, или атака пришельцев из космоса, или конец света, или пришествие Сатаны – кто как это объяснял. Пока работала связь, официальной версии озвучено небыло. Началось все одновременно, причем не только в Баварии, и даже не только в Германии, судя по тому, что успели донести военные с других баз в Европе, и что посчитали нужным рассказать солдатам их командиры уже после объявления тревоги. На базе в Миттенвальде в тот момент находился всего только один батальон, в основном первогодки, с немногочисленными офицерами. Они убедились на собственной шкуре, что зараза (какой бы она не была) поражает не всех, но многих, причем совершенно произвольно, на первый взгляд. Вызывает, судя по всему, неконтролируемую и немотивированную агрессию. Поводом для нападения может послужить что угодно, да и вообще поводов ненужно. Жертву забивают руками или подручными средствами до смерти, или до потери сознания, в общем – пока интересно, пока есть сопротивление.

Бывали и выжившие после такого нападения, и таким образом удалось установить, что зараза не передается, по видимому, через кровь – выжившие после атак сами агрессивными не становились. В батальоне также нашелся свой процент заболевших, и сразу же возник хаос, умноженный на наличие оружия: были запланированы стрельбы. Арсенал охранялся парой дежурных, один из которых задушил второго, и сбежал, вместе с ключами от дверей и сейфов арсенала. Оставшиеся нормальные солдаты взломать хранилище не сумели, офицеры частично заразились, частично первыми покинули базу. Некоторые оставшиеся пытались организовать уцелевших в подобие порядка, но лишившись связи (спутниковая связь отказала параллельно с обычной сотовой) решили отходить на базы покрупнее, к основным частям. Отход получился сумбурный, напоминающий скорее бегство, что мы впрочем видели на дороге с завалом. Несколько солдат (в том числе и те, кого встретил Бернхард) спрятались в корпусах базы, и дождались, когда вокруг стало тихо. По их словам спряталось всего пять, они настойчиво предлагали Бернхарду пойти с ними, почти насильно, но он сказал, что чувствует себя неважно, вроде как болеет, после чего от него сразу отстали, как от чумного.

Перекрыты ли дороги, взята ли ситуация под контроль, где сейчас опасно, а где безопасно – ничего этого Бернхард выяснить не смог. Он очень внимательно следил за тем, чтобы выжить, и чтобы с сыном ничего не приключилось, и в этом он преуспел. Они догадались захватить с собой из машины нашу сумку с едой, поэтому какие-то продукты у них были, плюс в гостевом домике нашлись три пачки макарон и крупа. Воду он брал из того самого озера неподалеку, куда мы с Аней и ехали – там всегда можно было пить воду без опаски, озеро было очень чистым, за его состоянием внимательно следили местные власти. А вот пистолет мой остался где-то в машине. Бернхард видел пистолет у меня, понял, что он газовый, и не стал его с собой брать.

Что ж, по крайней мере понятно где я, и когда я. Совершенно непонятно где Аня, и что теперь делать. Задачи на ближайшее время я впрочем осознавал четко: надо вернуться на место аварии, и посмотреть, какие следы остались там, если вообще остались. Раз по окрестностям бродят выжившие, то, возможно, они просто ищут и собирают таких вот спрятавшихся, как мы. Правда, Бернхард был негативно настроен против тех солдат, что ему встретились. Он им не доверял, хотя по его словам вели они себя довольно нормально. Впрочем, прошло уже три дня – ситуация на мой взгляд должна была или стабилизироваться, или стать хуже. Надо надеяться на первый вариант, но держать в голове вариант второй.

– Я сейчас чуть посижу, и вернусь обратно – мне нужно найти жену. Там, где мы расстались, возможно есть следы. Если она меня ищет, то она тоже обязательно вернется к месту аварии и оставит мне там весточку.

– Мы с сыном идем в Шарниц. Это сразу за границей, там наше шале. Мы ждали только, когда вы очнетесь. Если хотите, можете с нами.

– Вы когда собираетесь выходить?

– Прямо сейчас. Тогда дойдем спокойно ещё до темноты.

– Я прямо сейчас не могу. Я вообще не уверен, что могу сейчас много пройти… И потом, мне надо вернуться к месту аварии.

– Хорошо. Давайте тогда разделим продукты. Тут безопасно, людей около этого домика я ни разу не встречал. – похоже, Бернхард ждал именно такого моего ответа, да и не мог он не понимать, что я с ним сейчас пойти никак не могу. Значит, считает меня обузой, и рад, что от меня избавился. С другой стороны, они меня спасли, и тащили на себе пару километров до сюда, а ведь могли бы просто бросить там, в машине. Так что, я у них в долгу, как не крути.

– Давайте разделим. Что у нас есть?

– Все в соседней комнате, там вроде гостинной. Сможете дойти туда?

– Надо постараться.

Понимание того факта, что я сейчас останусь один, очень мобилизует. Потому ныть некогда, и на боль надо постараться просто не обращать внимания; скорее всего у меня легкое сотрясение мозга. Так уже бывало со мной раньше, в тот период моей жизни, когда я активно занимался спортом. Тошнота и головная боль. Плюс я не ел ничего три дня – откуда силам взяться.

Я оперся о кровать, и поднялся на ноги. Ничего страшного пока, голова кружится, на пару секунд потемнело в глазах, но быстро рассеялось. Тело особо не болело, но судя по ощущениям на мне было немало синяков разного размера. Хотел бы я сейчас на себя посмотреть со стороны, пятнистого и разноцветного. Ладно, это все лирика. От протянутой в помощь руки я отказался – ходить надо самому, не тяжелораненый все же. Пошел довольно легко, даже сильно не шатаясь. Боялся, что будет совсем плохо, но в реальности пока ещё жив, ещё повоюем.

В соседней комнате на диване лежал Михаэль, который увидев меня сразу вскочил.

– Привет! – я постарался выдавить улыбку

– Добрый день. – мальчик ответил серьезно и вежливо.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо. Мы тебя спасли – напомнил он мне

– Михаэль, это невежливо. – Бернхард уже поставил на стол мою же сумку с продуктами, и доставал оттуда содержимое.

В сумке по итогам нашей ревизии оказались еще две банки мясных консервов и банка с чем-то вроде ветчины, у нас дома она частенько бывала. Пачка макарон, две пачки риса, пакет с карамельками, и штук пять яблок. В общем и целом – не густо. Стало ясно, что вопрос с питанием на ближайшее время твердо застолбил собой первую строчку списка актуальных задач, вместе с задачей осмотра места аварии.

– Давайте поделим мясные консервы напополам, возьму себе ещё пачку риса и пару яблок. Пойдет? – я решил проявить инициативу

– Да, вполне. У нас в шале всегда что-то есть из еды. Надеюсь, что найдем вечером. Потому вы берите обе пачки риса, мы возьмем только макароны, консервы и несколько яблок. Конфеты тоже забирайте, мы стараемся поменьше сахара употреблять

Я так и не понял, сказал ли он про сахар всерьез, или в шутку, но от предложения не отказался. Бернхард и Михаэль живо запаковали в свои рюкзаки полученную часть еды, все остальные вещи у них уже были собраны. Такое ощущение, что они собирались уйти сегодня в любом случае, очнусь я или нет. Что же, их право, если так подумать. Сейчас наверное каждый сам за себя, а их вообще двое. К тому же, я всё же очнулся.

Мы сдержанно попрощались, пожелали друг другу удачи, пожали руки, причем мальчик подал вполне себе крепкую руку. Гости осмотрелись на выходе, и бодро зашагали в сторону гор, возвышающихся с одной стороны дома темно-зеленой стеной. Я сел на диван около стола, взял яблоко побольше, и начал есть. Надо было спокойно все обдумать, не спеша и не паникуя.

2.

Прежде всего, я нашел в себе силы приготовить поесть что-то посерьезнее яблока: на маленькой кухне в углу гостинной была газовая плитка на одну конфорку, и газовый баллон в шкафчике под ней. По счастью, газ в баллоне присутствовал. Воды своей в домике небыло, но Бернхард с сыном оставили мне пару полных полуторалитровых бутылок, тех самых, что мы с Аней брали с собой из дома, тогда ещё с апельсиновым соком. Сок уже давно закончился, но как тара бутылки работали нормально. До озера, по словам моих бывших попутчиков, было не более километра пути, частично через лес, в общем не очень сложно. Я залил воду в маленькую кастрюльку, которая также нашлась в домике, и когда вода закипела всыпал туда пачку риса, убавив огонь до минимума. Соли в домике не оказалось, хотя это как раз было странным – все здесь свидетельствовало о том, что домик регулярно посещался. Наверное, соль просто закончилась. Пришлось есть вареный рис несоленым, но в моем положении не до жиру, и так вполне сойдет. Усилием воли приходилось себя придерживать, чтобы не сожрать все разом, а есть помедленнее, поспокойнее.

Надо сделать пробный выход из домика, посмотреть местность вокруг, и заодно убедиться, что я способен ходить дальше, чем десять шагов. Кроме того, заявление Бернхарда о том, что тут безопасно, принимать слепо на веру точно не следовало – если к ним никто за три дня не пришел, то это не значит, что не придут ко мне на четвертый. Надо посмотреть, куда уходить в случае опасности. Также нужно собрать все вещи – все, которые я возьму с собой. Уходить, возможно, понадобится быстро, вещи должны быть под рукой. Было бы неплохо сейчас сварить оставшийся рис. Eсли что, то его будет проще потом разогреть, или даже есть холодным, чем искать где его сварить. Эххх, надеюсь, что вопрос с едой решится, причем быстро. Правда, пока я совсем не представляю, как.

Ну вот, план на остаток сегодняшнего дня готов, осталось только его исполнить. С импровизированным обедом так же почти покончено, не сильно у меня получилось себя сдерживать. Встал из-за стола, вроде неплохо чувствую себя, если говорить относительно того, что было полчаса назад. Головная боль конечно целиком не прошла, но стала меньше, а может я привык, и морщиться уже ненужно. Осмотрел себя бегло: мда, майка сильно заляпана кровью с головы, а поменять не на что. На джинсы тоже попало всего, но они черные, потому сильно не бросаются в глаза. Куртка порвана на спине – либо во время аварии за что-то зацепился, либо уже потом. Тот еще общий вид, наверное. И тут я внезапно вспомнил, что в машина осталась сумка с одеждой, что я собрал “про запас” и с туристической обувью. В белых кроссовках, которые сейчас на мне, не сильно по лесу походишь. Oни конечно удобные в городе, но скользят по траве и хвое ого-го как. Да и заметны издалека. Черт, если мне повезет добраться до места аварии спокойно, то может повезти и еще раз, и сумка еще будет там. Однако, это уже план на завтра.

Вещей, которые я хотел бы взять с собой, оказалось до грустного мало: сваренный рис в той самой кастрюльке, которую я закрыл крышкой и замотал и завязал скатертью со стола, чтоб драгоценный продукт не рассыпался. Три яблока, конфеты, банка мясных консервов. Так же решил помародерствовать в домике, и приватизировать две ложки, две вилки, столовый нож (круглый, как оружие не использовать никак) и небольшую обычную кружку. Подумав, взял с собой тонкое одеяло, которым я был накрыт, и простынь с дивана – могут пригодиться. Все это постарался аккуратно разложить по своей сумке. Всё же сумку с собой таскать неудобно, мне тут же вспомнился рюкзак у Бернхарда на плечах: сейчас такой не помешал бы точно. После недолгих раздумий сумку во время моей сегодняшней вылазки из домика решил с собой не брать: я надолго и далеко отходить не собираюсь. А если кто-то придет в это время в гости? Даже если я это увижу, что мне это даст? Все мои ничтожные припасы будут потеряны. Пришлось принять промежуточное решение – сумку надо вынести из дома, и спрятать неподалеку, благо она темно-зеленого цвета, бросаться в глаза не должна.

Снаружи вовсю бушевала весна – на небольших кустах повылезали листья, расцветив лес в светло-зеленый оттенок. Вечнозеленые ели так и остались вечнозелеными, только позволили себе на кончиках ветвей несерьезные светло-зеленые отростки. Ну а большие лиственные деревья пока еще стояли голыми, но с многообещающими почками на ветвях. Почти сразу нашел, где припрятать сумку – метрах в пятидесяти от домика на траве лежало большое поваленное дерево, и его ветки, пусть и без листвы, создавали достаточно маскировки для такого небольшого предмета. Спрятал так, чтобы можно было достать, прикрываясь упавшим стволом, с другой стороны. Покачал головой своей паранойе и перестраховке, но тут же вспомнил, что именно эти качества нас с Аней вполне возможно спасли от более серьезных неприятностей, которые могли бы возникнуть, останься мы в городе. Хотя, кто знает, может быть сидели бы сейчас в своей квартире тихо, и были бы в безопасности. И тут же понял, что нет: сидеть в клетке, пусть даже безопасной, я не хотел бы. Уж лучше вот такая вот опасная свобода. Найду жену, и вообще будет все здорово – такие приключения, будет о чем в старости вспоминать. В том, что жену я найду, я ни капли не сомневался, правда совершенно без понятия, откуда эта уверенность взялась.

Краткая рекогносцировка принесла такие результаты: домик стоял у самого подножья горы, идти от него можно было на запад – к озеру, а далее южнее, на перевал через Альпы. Именно этой дорогой и ушел Бернхард с сыном. Направление строго на север вело бы меня назад к месту аварии – это мой завтрашний путь. В той же стороне находились и казармы Миттенвальда, да и сам город, там же Бернхард и встретил солдат. Восточнее поднимался склон небольшой горы, плотно поросшей лесом. Строго на юг я далеко не заглядывал, в ту сторону лес был совсем уж густой и труднопроходимый. Тропинок вокруг моего пристанища было достаточно много, одна из них вела напрямую к домику, до дверей, что мне совсем не нравилось. Ладно, одну ночь переночевать. Кстати, а дальше что? Найду место аварии… Вряд ли там что нибудь осталось. И что потом? Надо бы наметить планы на разные случаи.

Старался идти по лесу как можно тише, не хрустеть и не сопеть, правда сразу же понял, как на самом деле это сложно. В обычной жизни мы практически не задумываемся о том, насколько нас слышно со стороны, особенно при ходьбе. И если стараться обращать на это внимание и снижать собственные шумы, то простое передвижение превращается в сложное и быстро изматывающее занятие. Скорее всего это все решается практикой, но её у меня как раз и не много: на лесные прогулки до этого дня мы выбирались редко. Впрочем, заодно я с удивлением убедился, что практически пришел в себя, и вроде бы не рискую внезапно грохнуться в обморок. Слабость еще осталась, но она быстро и не пройдет. Зато головная боль потихоньку меня оставляла. Прошелся напоследок по завтрашнему северному направлению: и сразу не очень оно мне понравилось. Лес в ту сторону был реже, просветов в нем много больше. Наткнулся на несколько тропинок, поглазел на них, но не смог определить, ходил ли по ним кто-то недавно, или нет. Следопыт из меня так себе, видимо. Атлас остался тоже в машине, а вот он сейчас бы пригодился. Здешние места я знал очень поверхностно, примерно представляя себе, где я сейчас, и так же примерно, где машина. Выходило, что если взять от домика восточнее и вверх, то можно было постараться выйти к месту аварии сверху, по небольшому поросшему лесом холму, откуда мне будет проще все разглядеть без сильного риска внезапно быть атакованному.

Так никого и не обнаружив, но вдоволь прогулявшись несколько часов, я решил возвращаться. К воде озера не подходил,там меня было бы видно с любого берега, как на ладони, а сам бы я вряд ли что-то толком разглядел. Посмотрел метров с тридцати, под прикрытием деревьев, никакого подозрительного движения не увидел. Прикинул, что ходить до поверхности воды – значит каждый раз подвергать себя риску быть обнаруженным. Впрочем, вон, нескольких сотнях метров правее от меня деревья почти вплотную подходят к воде. Если надо будет “заправиться” – пойду туда.

В домике осмотрелся и убедился в том, что кроме очень мелких насекомых в убежище никто не забрался, вернулся за сумкой к своему тайнику, и тщательно закрыл за собой дверь. Выходить сегодня вроде больше не собирался, разве что в туалет (его в домике не было). Сел в гостинной, достал свою кастрюлю с рисом – прогулка здорово разгуляла аппетит, да и три дня лежа без сознания сил мне точно не прибавили. Поел несоленую рисовую кашицу, закусил несколькими карамельками из мешочка. Сахар мне сейчас точно не помешает. Спать отчего-то не хотелось, только после даже такой скромной еды пришла усталость, и нежелание двигаться. Подумал, что бы еще можно и нужно сегодня сделать, но так ничего и не придумал. У входной двери поставил два стула друг на друга так, что верхний краем опирался на дверь. Если дверь начнет открываться вовнутрь, то стул должен упасть, предупредив меня. Главное, чтобы стул не упал ночью сам по себе, тогда я, наверное, от страха через крышу выпрыгну. Заставил себя лечь в кровать, обувь не снимал, куртку тоже решил оставить – в домике к вечеру стало прохладно. Сумка рядом: готов, как пионер, только непонятно, к чему. Лежал и прислушивался к малознакомым для меня, городского человека, шумам леса – почти все они казались опасными и искусственными. Думал, что уснуть не удастся до темноты, но слабость и разведка движением дали о себе знать, потому сам не заметил, как уснул, как это часто бывает.

Проснулся не отдохнувшим и не уставшим, как будто и не спал. Часов на руке не ношу, телефон давно разрядился в кармане куртки, а другой возможности узнать время у меня нет. Солнце еще низко, за горами: судя по всему утро, причем довольно раннее. Что ж, поставил свою кастрюльку с рисом на горелку, плеснул чуть воды, разогрел. Такой вот легкий завтрак, закуска из пары карамелек, и надо выдвигаться. Ночь прошла тихо, я ничего не слышал и никто меня не будил. Стулья так и стоят у двери; сам разобрал свою баррикаду, открыл дверь, впуская неожиданный при таком солнечном свете холодный ветерок в дом. Сумку на плечо, и вперед.

Сперва нужно долить воды, так как одна из бутылок, оставленных мне Бернхардом, уже почти пуста. Осторожно, не спеша, дошел до озера, а там прошелся вдоль опушки леса до замеченного мною накануне места. Действительно, место удобное, одно из деревьев, как на заказ, буквально нависает над водой. Без проблем набрал бутыль доверху, стараясь не поднимать муть со дна, и не собрать мелкие веточки, плавающие на поверхности. Как раз о воде я сильно не переживал – в горах полно озер и ручьев, сейчас весна к тому же. Скорее есть шансы, что воды будет слишком много. Обратно возвращался мимо домика, попутно отметив, что в нем пока все тихо и вроде никто не появлялся.

Дальше пошел карабкаться на склон, вверх, скользя кроссовками по веткам и влажному от росы грунту. После меня на земле оставались явные следы, это было видно даже мне, а уж знающий человек наверное увидит мой путь как автобан с указателями. Но уже ничего не поделать, дальше постараюсь идти аккуратнее. Вышел на середину холма, перевел дыхание, и взял направление на север, в сторону, где по моим расчетам должно было находиться место аварии. Сколько там говорил Бернхард до места, четыре или чуть больше километра? Спешить ненужно, надо внимательно смотреть по сторонам. Пару раз в траве шуршали то ли змеи, то ли мыши. Опасных для жизни человека змей тут не должно быть, так что я не обращал на шуршание особенного внимания. Несколько раз спугнул птиц, которые, впрочем, довольно скоро возвращались на свои места.

Вот и вершина холма: я чуть ушел в сторону, зато стратегически тут очень выгодное место. Запыхался – силы пока не вернулись полностью, и чуть кружится голова, но в общем и целом ничего страшного. Отметил для себя, что головная боль так и не прошла, но снизилась до той степени, которую можно временами игнорировать. Дошел по верху до начинающегося с другой стороны спуска вниз: в той стороне, по идее, автобан, но его отсюда не видно, к моему разочарованию: слишком много деревьев, плюс еще холмы впереди. Зато увидел вдали шпиль церкви Миттенвальда: церковь стояла посреди городка, достаточно высокая, чтобы быть хорошим ориентиром для населенного пункта с одно- и двухэтажной застройкой. Сейчас шпиль торчал из-за деревьев сильно впереди меня и чуть правее, и теперь я точно знал, как ориентироваться на месте. Так, значит точка аварии практически прямо передо мной, примерно под склоном воооон того пригорка, прямо по курсу.

Пошел совсем медленно и спокойно, стараясь прислушиваться с звукам вокруг, вертеть головой по сторонам и не суетиться. Один раз присел на траву передохнуть, попил, заставил себя посидеть минутку, чтобы успокоить нервы – уже хотелось быстро бежать вперед и смотреть, что там, но как раз спешка сейчас может только помешать. А вот и та самая дорога, чуть ниже, метрах в тридцати вниз по склону от меня. Тут дорога уже уходит в сторону, к городу – значит, место аварии впереди. Пошел вообще тихо, контролируя каждый шаг. Вот и выход из того поворота, на котором мы встали. Еще чуть вперед, пригнувшись. Впереди удобное дерево, на самом склоне, добрался до него, прислонился к стволу. Дышу, слушаю вокруг: все спокойно, кроме обычных для леса звуков. Внизу на дороге наша ветка, так и лежит, вроде на том же месте, куда мы ее и оттащили. Пятен крови не вижу, как и никаких тел. Отчетливо видны следы на противоположной обочине, оставленные моим опелем, когда он соскальзывал вниз под напором толпы бешеных. Саму машину отсюда не увидеть, это надо спускаться на дорогу. Заставил себя ещё несколько минут простоять неподвижно, прислушиваясь, но нет, ничего не изменилось, ничего подозрительного. За это время высмотрел примерный маршрут вниз: тут склон был сильно разбавлен корнями деревьев, спуститься можно достаточно просто.

Спускаюсь вниз скорее, уж тут скрываться бесполезно, на склоне я отлично виден отовсюду, в своей светлой куртке и белых, пусть уже и достаточно грязных, кроссовках. Вот и дорога. Как сейчас помню, как “разбирал” вот этот вот куст, освобождая ветку. Вот тут стоял шевроле с трейлером. Ничего. Потоптался на месте, посмотрел вокруг – ничего, ни следов крови, ни следов борьбы. А это скорее всего означает, что Аня забралась в трейлер, и они уехали. Только сейчас с удивлением понимаю, что я на самом деле очень боялся найти на этом месте следы крови, или даже тела. Боялся настолько, что даже себе в этом не признавался, а вот сейчас отпустило. Жизнь налаживается! Теперь только понять, куда они могли уехать? Неважно, раз уехали, то их шансы спастись сильно повысились. А если спаслись, то уж мы друг друга найдем, это точно. Думать однако буду потом, сейчас мне нужно еще одно везение – сумка с одеждой в моей машине.

Крик откуда-то снизу срезал мое улучшившееся настроение как ножом. Кричит мужчина, кричит жалобно и протяжно, как кричат от боли и страха. Бросаюсь к обочине, откуда свалилась моя машина – ну вон же она, ниже и впереди, всеми колесами вверх. И кричат именно оттуда, и мне отлично видно дергающиеся ноги двух человек внутри кабины, со стороны открытой двери пассажирского сиденья. Это я соображаю, уже сбрасывая с плеча вниз сумку и скользя по склону. Что я буду делать и как вмешиваться в то, что происходит внутри совершенно непонятно, но как-то даже неважно. Живой человек, попавший в беду – значит, надо выручать. К тому же, машина моя, и то, что в ней возможно ещё лежит, тоже мое. Я уже недалеко от открытой двери, мне почти виден салон моей машины. И у самой машины мои подошвы проскальзывают по рыхлому склону, и я со всего размаху падаю на пятую точку и на спину, на секунду теряя дыхание и вскрикивая.

При этом крике человек, который в машине лежит сверху на другом человеке, оборачивается на меня. Я отчетливо вижу грязное лицо со знакомыми уже безумными глазами, какую-то грязную одежду и руки, руки в крови. Безумец, не сводя с меня глаз, начинает шустро вылезать спиной вперед из салона автомобиля – человек под ним уже не кричит, но дергается и пытается оттолкнуть от себя напавшего. Я вскакиваю на ноги, и бросаюсь вперед – пока угроза в салоне, у меня преимущество. Однако, “псих” достаточно сноровисто выбирается из салона, опережая меня, он уже встает на корточки и готовится атаковать меня, а я не успеваю буквально пару шагов, пока ещё не осознав это. Безумец цепляется своими штанами за дверную ручку, рывком пытается встать, и рывком же падает на землю, лицом вниз. Он как раз успевает поднять голову и опереться на руки, когда я с размаха бью его ногой в лицо. Я вложил в удар всё что мог, и подскальзываясь, падаю опять назад, тут же перекатываюсь на бок, и судорожно встаю, подбирая ноги под себя и готовясь к драке. Однако, драки уже не будет: псих лежит на боку, и голова его задрана неестественно вверх и вбок. Открытые глаза, потеряв всякое выражение, смотрят в весеннее небо, как будто гадая, куда делось утреннее солнце.

Я подскакиваю к кабине, оттягивая чуть в сторону тело. В салона на спине лежит мужчина, одетый в военную куртку и военные брюки. То, что он не жилец, можно определить даже не будучи доктором – из его груди торчит нож, воткнутый по самую рукоять, и судя по куртке и виду самона, ранений ножом у него несколько. Он ещё шевелится, видит меня, пытается сфокусировать взгляд, но умирает буквально в ту же секунду. Я выпрямляюсь у перевернутой машины, и только сейчас, по ощущениям, шумно выдыхаю в первый раз. Кручу головой вокруг, никого не вижу. Однако, крик был громкий, да и шум значительный, наверняка слышный на приличном расстоянии. Мысль о том, что сюда кто-то может сейчас идти, и далеко не факт, что эти кто-то будут не безумцами, заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте, и заняться делом. Прежде всего заглянуть в салон, там, где передние сиденья: нет, пистолета нет, но вот бардачок все ещё закрыт. Открываю крышку, и это успех – мне на руки из бардачка выпадает мой складной нож, которым Аня еще недавно готовила мне еду. Там же, в бардачке и мой атлас, подмигивает мне красной обложкой, и я его забираю с собой. Нож в карман джинсов, карман достаточно тугой, чтобы нож не вылетел, даже если я буду валяться по земле. Тут же, на потолке машины, который сейчас служит полом, валяется открытая коробка от моего пистолета, но ни самого пистолета, ни патронов я не вижу, хотя стараюсь заглянуть во все уголки по сторонам. Теперь надо осмотреть заднее сидение, стараясь не прикасаться к лежащему на нем телу. Странно, но человек подо мной со множественными ранениями, погибший только что при мне, не вызывает ровным счетом никаких мыслей, страха или горя. Ничего.

Везение все еще со мной: между телом и спинкой сиденья я вижу мою сумку, в которую я перед выездом упаковывал одежду и обувь. Хватая ее, выдергиваю лямку из-под тела, которое при этом чуть наклоняется на один бок. На левом боку, под открывшимся отворотом куртки на трупе кобура, в которой черным матовым пятном торчит рукоятка пистолета. Бедняга скорее всего даже не успел вытащить оружие, когда на него набросился безумец с ножом. Сначала осторожно вытаскиваю пистолет, повозившись с клапаном кобуры пару секунд и радуясь, что снова нашел свою пропажу, но тут понимаю, что это не мой ствол: мой был чуть больше и чуть тяжелее, a этот компактнее, и не черный, а скорее темно-серый, это в полумраке салона мне он черным показался. На стволе тавро WALTHER. Это бинго, это суперприз – боевой пистолет. Выкидываю обойму, два патрона точно есть, дальше потом будем разбираться, сейчас не видно. Обойму на место, пистолет пока в карман куртки, карман на молнию застегнуть. Теперь бы неплохо ещё и кобуру снять – носить пистолет в ней не в пример удобнее, чем в кармане. Выскакиваю наружу, ещё оглядываюсь. Пока я возился внутри, ничего же толком вокруг не слышал. Зато сразу стало понятно, как погиб этот человек внутри: скорее всего он так же увлекся поисками “сокровищ” и тоже ничего не слышал. А вот я уже в сомнениях – может все же уходить? Но нет, надо все нужное собрать, к тому же, сейчас я вооружен.

Хватаю погибшего за ноги, вытягиваю его из машины на пару метров. Опять оглядываюсь – никого, но такое ощущение, что сюда выдвинулась уже армия. Воображение услужливо нагнетает картинки толп безумцев, привлеченных шумом, идущих сюда. Распахиваю на теле куртку, стягиваю ее с тела, правую руку вверх за голову, снимаю одну петлю кобуры с его плече, потом вторую. Кобуру с ремнями в мою найденную сумку, атлас туда же, сумку снова застегиваю на молнию. Где же ещё одна сумка, с ноутбуками и инструментами? Её что, забрали, а эту оставили? Но так ли она сейчас нужна? Инструменты не помешали бы точно, но они тяжелые, а у меня уже и так две сумки с собой, так что всё. Напоследок прохлопываю карманы солдата, в поисках патронов, стараясь не заляпаться кровью, но ничего похожего. Где вообще носят патроны? Либо в разгрузке, но разгрузки на трупе нет, либо на поясе, откуда мне знать. Поворачиваю тело на другой бок – точно, сзади на ремне два поясных чехольчика для обойм, коричневой кожи. Отлично, снимаю их, повозившись, и тоже в сумку, в боковой карман.

Всё, больше тут делать нечего, теперь самое время уходить наверх, откуда я и пришел. Правда, наверх так быстро уже не получится, но меня подгоняет уже вполне ощутимый страх. Сумки на спину, карабкаюсь вверх по склону практически на четвереньках. Добираюсь до дороги, наверное, меньше чем за минуту, наверху никого, отсюда зато теперь отчетливо видно, что внизу у машины лежат два тела. Ладно, пошел дальше вверх, некогда переводить дыхание. Второй подъем идет куда тяжелее – я уже завозился, и слабость наваливается вовсю. Дыхание с хрипом, не до него сейчас, добраться бы до вершины холма, откуда я внимательно оглядывал все вокруг. До вершины сейчас как до Джомолунгмы, а мне каждый шаг дается с трудом, да и не шаги это, я уже чуть ли не ползком ползу, частично на коленях.

Через несколько наидлиннейших минут переваливаюсь за ствол того самого дерева, за которым только недавно так удобно стоял, и пытаюсь не задохнуться от слюны, головокружения и перекачиваемого легкими воздуха. Вот черт, надо было раньше бегать по вечерам.

Секунд тридцать позволяю себе просто лежать и дышать, глядя в небо и не слыша ничего, кроме собственных хрипов, потом поворачиваюсь на бок, и гляжу вниз, на дорогу. Ну да, с дороги вверх идет хорошо заметный след от моего подъема. Пытаюсь дышать потише и прислушаться – вроде ничего не слышно. Подтаскиваю сумки поближе, ставлю их рядом с собой. Стряхиваю с сумок землю и хвою, заодно достаю кобуру. Скидываю свою куртку, продеваю руки в петли ремней, кобура ложится мне под руку. Ремни как-то неудобно лежат, тянут, но подгонять буду уже потом, в более спокойной ситуации. Достаю пистолет, сбоку предохранитель, очень похожий на тот, который был на моем газовом. Ну да, мой газовый был сделан как реплика боевой беретты, чему тут быть особо разному. Ставлю на предохранитель, выкидываю обойму, передергиваю затвор с громким щелчком – в стволе пусто, патрона нет. Спускаю курок с четким металлическим звуком, смотрю обойму – на вид полная, вроде на шестнадцать патронов. Обойму на место, теперь уже патрон в ствол. Если что, с предохранителя снять можно быстро. Пистолет в кобуру, достаю чехлы с запасными обоймами: обе полные, новенькие. Снимаю с себя свой ремень, и вешаю обоймы спереди и чуть справа, чтобы было удобно доставать правой рукой.

Так, с оружием пока понятно, что вокруг? А вокруг пока все еще тихо, хотя по ощущениям прошла вечность. Однако, если станет “громко”, то найти меня по моему следу проблем никаких, потому надо аккуратно уходить. Уходить пока в сторону домика, а там поглядим. С трудом встаю, навешиваю на плечи сумки. Ого, как я устал! Интересно, это слабость, или нервное напряжение отпустило? Я только что убил человека. Ну или почти человека. Это, наверное, кошмар, но… ничего не ощущается. Скорее немного радостно от неожиданной находки – боевое оружие есть боевое оружие, хотя я и дилетант в обращении с ним. Сейчас стало интересно, как давно был в машине тот, в военной куртке? Я его даже не слышал, когда наблюдал на холме – правда, с холма машину не видно было, и тихие звуки я бы оттуда не услышал. Получается, спустись я чуть раньше, и рисковал бы схватить пулю в грудь, если тот человек не сильный противник насилия, а наоборот. А если бы я спустился чуть позже… Даже и представлять не хочу. И потом – псих заколол военного ножом. Только сейчас до меня дошло. Стоп-стоп-стоп! Выходит, не такой уж и псих? Не руками же он на него полез? А если ножом умеет, то как с пистолетом? Не увидел, или просто не стал доставать, видя, что и так дело сделано? Вот блин… Есть о чем подумать теперь. Если психи эти могут обращаться с оружием – значит все же какая-то соображалка в них присутствует, и это делает их значительно менее предсказуемыми, чем я думал раньше. Или он не псих был? Но нет, я точно видел это выражение глаз, его даже сложно описать – там чистое безумие, при том что внешне вроде бы обычные глаза. Ладно, пока мало информации, надо понаблюдать ещё. А в том, что такой шанс мне представится, сомневаться не приходилось вообще.

Эти все мысли я обдумывал уже на ходу, медленно шагая по холму в сторону “своего” домика. Ориентиров особых для обратной дороги я не запоминал, а вот это минус. Вряд ли я заблужусь в этой местности, но на совсем незнакомых местах такая оплошность может стать боком. Блин, надо привыкать к новому укладу жизни и порядку, иначе… Иначе закончу свое путешествие быстро, как тот вояка в моей машине. А мне нельзя, мне ещё жену найти надо, да и не хочется так, честно говоря.

Прошел, по ощущениям, минимум километра три, начал осторожно спускаться с холма вниз. Вот-вот должен увидеть домик внизу, он же у самого подножья стоит. Но нет, домика не видать, то ли спустился я слишком рано, то ли слишком поздно. Теперь надо попытаться определить, в какую сторону идти. Чем ниже я спускался, тем гуще становился лес и заросли кустарников внизу. Это похоже на то, что я разведывал южнее домика, там такие же труднопроходимые заросли были. Окей, примем как версию, что я, задумавшись, назад прошагал по верху чуть больше, чем надо было. Значит, надо возвращаться обратно, только наверх я опять карабкаться не буду, а пойду по низу холма, чуть выше подножья, где можно ещё как-то идти, не спотыкаясь на каждом шагу.

Ошибся я, как оказалось, буквально на несколько сотен шагов – домик увидел прямо где и ожидал увидеть, впереди метрах в ста от себя. И сразу упал в траву: у домика стояли двое людей, негромко переговариваясь между собой. Удивительно, как они меня не услышали. Наверное, помогло то, что я все время смотрел себе под ноги, куда наступать, чтобы не свалиться. Окей, двое незнакомцев, явно не психи, так что же я рухнул вниз? Надо спешить к ним, как там было, в пословице про один прутик и пучок прутиков? Только спешить к ним я пока не торопился, опять мой внутренний голос велел мне осмотреться повнимательнее, подождать. В последние дни мы с моим внутренним подсказчиком хорошо сработались, потому я уже в нем не сомневался вообще, и лишь прикинул, как бы мне сейчас потихоньку отползти, не вызывая лишнего интереса к своей скромной персоне. Медленно и осторожно: переставляю сумки назад, сам поднимаюсь в “упор лежа”, и таким вот крабиком пячусь назад вдоль склона. Метр назад, передвинуть сумки, метр назад. Не очень быстро, сразу вспотел, несмотря на достаточно пасмурную прохладную погоду, сменившую солнечное утро, но зато не отводя взгляд от тех двоих, и главное тихо. Через пару минут оба мужчины зашли в дом, и я успел заметить на спине одного из них ружье на ремне, вроде охотничьего. С одной стороны, наличие оружие сейчас означает только то, что человек не идиот. С другой стороны, не вызывали эти двое у меня доверия, на каком-то подсознательном уровне. На уровне беседы с самим собой, черт возьми. Отполз назад метров на двадцать, растительность совсем скрыла окружающий мир от меня. Тут решил встать, и сообразил, что надо подняться повыше, на холм, и оттуда найти уже удобную позицию для наблюдения за домом. Обе свои сумки оставил тут, внизу, засунув их просто под кусты, и распрямив ветки вокруг них. Даже метров с трех их не увидишь, не приглядываясь пристально. Запомнил для себя ориентир – большая кривоватая сосна, и привалившаяся к ней сосна поменьше.

Начал взбираться наверх, по пути с удовольствием понимая, как удобнее и легче взбираться без сумок. Забравшись чуть выше половины холма, осторожно пошел в сторону домика вдоль гребня, стараясь внизу разглядеть строение. Черт, все же неплохо дом скрыт от посторонних взглядов с этой стороны. Еще чуть вперед, а вoт и он, точнее его крыша и часть стены. Дверь теперь на противоположной от меня стене, мне не видна, на улице тоже никого не вижу. Все же достаточно далеко… И чего они мне не нравятся, а? Ну заняли ничейный домик, ну так и я так же сделал. Вооружены, опять же как и я теперь. А вот и какое-то движение: со стороны места аварии, только снизу холма, пришел ещё один человек, неся по походному карабин в руках. Из домика ему навстречу вышли те, которых я уже видел, и они вместе стали о чем-то разговаривать. Слов я разобрать не мог, только слышал интонации. Спокойные, уверенные. Смотрели они в ту сторону, где была моя машина, пару раз махнули туда рукой. Присели на корточки около домика, смотрели вокруг, показывали на траву. Да, там наверняка мной натоптано, понимающий человек все увидит. Я аж застыл, пытаясь превратиться в одно большое ухо, и уловить о чем они говорят. Нет, их слов я не услышал, зато вдруг отчетливо услышал шелест шагов совсем рядом, и шорох скользящего вниз грунта – по склону, с гребня холма, спускался четвертый человек. Одет он был в современный "лесной" камуфляж, и на спине у него так же висел стволом вниз автомат, точь в точь такой, как у вернувшегося с разведки. Прошуршал грунтом вниз этот четвертый буквально шагах в двадцати от меня, я даже услышал его дыхание, не очень то и сбившееся. Я старался вовсе не дышать: лежал просто смирно, умоляя свои кроссовки и куртку стать хотя бы на время маскировочного цвета. То ли меня скрывала трава и пару кустов рядом, то ли четвертый не искал тут никого, но меня он миновал, не заметив.

Четвертого сдержанно поприветствовали, он кратко сдал отчет (очевидно) тому единственному из четверки, который был без автомата. Пользуясь случаем я запомнил для себя этого “главного”: это был мужчина лет сорока, невысокий, сухой, с короткими черными волосами, немного тронутыми сединой. Европейского вида, не понять, наверное немец. Значит ли все это, они искали что-то или кого-то? Меня? Или тут ещё кто-то? Может, того вояку в кабине моей машины? Машину с дороги не видно, увидеть можно, только подойдя к обочине дороги вплотную. А что, возможно, это был кто-то из их группы, и его пропажа, разумеется, заставила их его искать. А у меня его пистолет. И зарезан он ножом. Ага, вот и объясняй им, что это не я, я лишь спасти хотел. И наверняка сейчас на моей куртке и брюках достаточно следов крови – по машине я лазил, а крови в машине было очень много. Знают ли они вообще, что психи могут ножом орудовать? Если нет, то тем более они мне не поверят. Я бы не поверил, точно. А потому – выходить к ним пока не буду. Пусть они не бандиты и не мародеры с виду, но для меня представляют несомненную опасность, и точка. Пока посмотрим, что будет дальше, а там решу, уходить отсюда, или оставаться. Сомневаюсь, что они начнут прочесывать местность возле домика, бессмысленно это. Да и четверо их, с оружием, причем судя по тому, как они это оружие держат в руках видно, что обращаться с ним скорее всего умеют. Значит, психов они не так чтобы очень боятся – вчетвером наверное и толпу расстреляют, если надо будет.

Примерно через минут десять все четверо собрались, и ушли в сторону озера. Я прождал наверное с полчаса, но никто не вернулся. Тихо тихо выбрался со своего поста, спустился вниз, до сумок, и тут остановился в нерешительности. Надо было бы передохнуть и поесть. Идти в дом? Он уже не кажется таким уж надежным, а идея о двух стульях у двери домика, которые предупредят меня о четырех вооруженных людях, вошедших в маленький домик, ничего кроме усмешки не вызывала. С другой стороны, в любом месте в лесу я ещё более легко могу быть обнаружен любым таким разведчиком – и даже знать об этом не буду. Сейчас мне просто повезло – не меня они искали. Значит, все же в дом. Пару часов там, а потом надо уходить. Сейчас наверное полдень, примерно, солнца правда не видно, но по моим подсчетам приблизительно так. Часов 7-8 до сумерек у меня есть, так что могу и отдохнуть, и уйти. Куда? Сейчас будем решать.

3.

Остатки риса я решил не разогревать, время надо экономить. Прямо в кастрюльку вывалил банку мясных консервов, перемешал все это ложкой, и с аппетитом съел. Соскучился по мясу, оказывается – раньше думал, что и день без мяса прожить не могу, теперь точно знаю, что могу, и не один только день. Похудею на радость Ане, скорее всего. Однако, на этом у меня почти закончились припасы, осталась только пара яблок. Значит, вопрос еды перемещается на верхние строчки моего хит-парада заданий. Так, перекусил, консервную банку и ложку сложил в грязную кастрюлю, убрал в сумку – потом надо будет вымыть и выбросить мусор, но не здесь, тут светиться я не буду. Теперь моя найденная сумка. Ура, всё на месте! С удовольствием меняю грязные джинсы на мои “лесные” камуфляжные штаны со множеством карманов – вот так удобнее намного. Запасные обоймы оставляю на ремне. Снимаю куртку и майку, осматриваю себя. Ничего страшного, синяки и мелкие царапины почти повсюду, особенно на правом боку, которым я ударился во время аварии, но ничего трагичного. Запах от меня тоже так себе, потеть приходилось много, а вот помыться пока так и не удалось. Натягиваю черную “битловку” прямо на голое тело, сейчас не жарко, самое то. Поверх кобуру с пистолетом. Внимательно просмотрел ремни, нашел как их сделать подлиннее, стало значительно удобнее. Вместо порванной куртки одеваю свой серый дождевик, и сразу начинаю себя чувствовать человеком.

Всю старую одежду, вместе с Аниными вещами – в освободившуюся сумку. Туда же идут кроссовки, вместо которых я надеваю свои проверенные туристические ботинки. Ну воооот, другое же дело! Теперь погуляем по горам! В эту же сумку отправляется и пустая консервная банка. Сумку просто спрячу где-то в лесу, она мне не нужна, но и оставлять ее в домике тоже считаю неправильным.

Так, теперь оружие. Вальтер удобный, пожалуй чуть маловат для моей большой ладони, выглядит чуть ли не игрушечным. Но патрон 9 мм не шуточный, я знаю, что такое оружие вполне ценится у немецких охранных служб и силовиков. В обойме оказалось девять патронов, десятый в стволе, значит из пистолета стреляли. Меняю обойму на новую, полную, все же шесть лишних выстрелов без перезарядки. Неполную в чехольчик на поясе, патрон в ствол, предохранитель, готово. Пострелять бы из этого ствола, почувствовать его, но не сейчас и не здесь.

Теперь маршрут и план: атлас раскрывается на той странице, угол которой я специально загнул, еще когда мы ехали сюда на машине. Атлас, конечно, не топографическая карта, но лучше, чем ничего. Карта, кстати, лежит у меня дома, и как раз этого региона – тут делал пару восхождений, и карта оказалась очень подробная и полезная. Сейчас о ней можно только помечтать, так что – смотрю в атлас.

– Так. Что мы имеем? – начал говорить вслух сам с собой, чтобы просто загрузить голосовые связки. – Куда могли уехать паникующие пенсионеры на шевроле, прихватив с собой мою жену?

Нашел быстро район аварии. Дорога, по которой умчался шевроле с моей женой, вела в сторону перевала. В то, что машина могла развернуться, я не верил – то, что творилось сзади, вызывало и у старика и у его спутницы панический ужас. И получается, что у них был ещё как минимум один человек в трейлере, женщина, которая и помогала Ане забраться вовнутрь. Окей, пенсионер и три дамы. Точнее, пенсионер, две дамы и моя Аня, которая даст фору по твердости характера многим мужикам. Куда бы они поехали? Дорога почти сразу за Миттенвальдом уходила в горы, и там вливалась в ту же “двойку”, в сторону Австрии и Швейцарии. Там же было одно ответвление, дорога номер 2041, которое пересекало границу и далее выходило уже к австрийским городкам на перевале. Я эту дорогу видел пару раз – асфальтовая, но достаточно опасная даже летом, взбирается в горы и спускается с них дикими петлями. С одной стороны спокойная, так как ей почти никто не используется, с другой стороны, если на ней встать из-за затора, то я не уверен, что они там со своим домиком вообще смогут развернуться. Всё же скорее всего они вышли на “двойку”, и поехали к границе. Приму эту версию как основную.

– Значит нам туда дорога, значит нам туда дорога. – пропел я негромко известную в прошлом песенку, и засек направление.

Получалось идти туда же, куда ушли Бернхард с сыном. И куда ушли те четверо мужчин, кстати. Скорее некстати, но ничего не поделать. По атласу получалось километров семь-восемь, это по прямой полтора часа нормального ходу. Поскольку идти буду вверх, причем на последних километрах достаточно круто вверх, то умножаю примерно на два. Плюс, вдоль дороги идти не хочу, заберусь немного западнее, через леса. Это еще час. Плюс полчаса на отдых. Это получается часов пять до места. В принципе, до темноты должен вполне добираться, ещё и время в запасе будет. Точкой прибытия я обозначил для себя маленький городок Шарниц, практически на границе, на австрийской уже стороне. Граница между Австрией и Германией представляет из себя небольшой синий евросоюзовский знак, а на маленьких дорожках и его может не быть. О том, что в другой стране, узнаешь только из-за другого дизайна указателей и информационных табличек.

На месте будем ориентироваться и действовать по обстоятельствам. Задача номер один: найти жену. Задача номер два: найти еду. И как бы эти задачи не поменялись местами… Ну и задача номер три: решить, где я буду ночевать, если не выполню задачу один. Я был собран и достаточно оптимистичен, особенно после того как вооружился, поел и переоделся. Почувствовал себя более готовым, что ли. Вообще, это наверное не очень хорошее чувство успокоения, приносимое боевым оружием его обладателю. Потому что надо откровенно признаться себе, что я дилетант в стрельбе, так, пару раз стрелял в тире. Вряд ли дальше двадцати метров попаду в противника. Против психов, однако, куда лучше газового пистолета. Да и против обычных людей все же может быть аргументом в спорной ситуации, чтоб не доводить до стрельбы.

Перед выходом на свой маршрут минут пять смотрел осторожно в окошки домика – их было всего два, и обзор из них был так себе. Ничего подозрительного не увидел: даже если что-то подозрительное и было, то оно себя не выдало. Ну а что сидеть и ждать, тут я как в мышеловке. Сумку со своими нужными вещами приспособил себе за плечи, продев руки в ручки сумки, благо они были достаточно длинными. Ремень для ношения сумки на плече я снял, скрутил и положил в карман сумки – прочный ремень полутораметровой длины может пригодиться. Вторую сумку, которую я собрался утилизировать, взял в руки, вдохнул поглубже и вышел из домика. Аккуратно прикрыл дверь домика, и зашагал выбранным направлением. Сначала мимо озера, в том же месте что и ранее дозаправив бутыли с водой, а заодно вылив излишнюю жидкость из своего личного “бензобака”. Ну а вот теперь на юг, забирая все время немного вверх, в гору. Подальше от озера оставил в кустах ненужную мне сумку, чуть забросав ее ветками. Постарался выйти на более менее ровный шаг, чтобы не спешить, но и не идти слишком медленно. Помнил о тех четверых, ушедших в этом же направлении, и все время крутил головой, смотря по сторонам. Правда, приходилось все же чаще смотреть себе под ноги, так что наблюдатель из меня не очень получился. Идти в удобной горной обуви и приспособленной для туризма одежде стало намного комфортнее, и теперь я не так сильно заметен в лесу. Пистолет на боку греет душу. Пару раз попрактиковался вынимать его из кобуры быстро, не глядя. Выхватывать как в кино не получается, всё равно возни лишней много, но хотя бы более менее запомнил, где клапан и как его открыть большим пальцем.

Первый час шагалось достаточно бодро, хотя и старался себя немного сдерживать, чувствуя, что ноги устают, да и дыхание все равно учащается заметно. По прошествии часа приглядел себе укромное место для привала, скинул на землю сумку, сразу ощутив холод вспотевшей спины. Достал яблоко, сгрыз его практически моментально. Осталось всего два, и потом ничего. Мелькнула мысль про “охотиться”, но сейчас я её сразу отогнал: охотник я вообще никакой, да и мысль о жареном на костре каком-то зверьке сейчас воспринималась просто отвратительно, не из-за гуманных соображений, а скорее потому, что есть до такой степени пока не хотелось. Достал атлас, прикинул, где я сейчас. По идее, сейчас я двигаюсь примерно между тех двух дорог, которые изучал как возможные маршруты отхода группы на шевроле. И пусть идёт в гору, выше, так что иду я верно. Самая сложная часть пути еще впереди, потому нечего засиживаться, сумку на успевшую остыть мокрую спину, и вперед.

Местность впереди становилась все более труднопроходимой: то и дело стали попадаться здоровые валуны, или куски скал, которые приходилось обходить, карабкаясь по склону. Взятая за ориентир мною сдвоенная вершина Альп где-то на территории Австрии, впереди, то и дело мелькала в просветах деревьев, но я подходил все ближе к горам, и наконец потерял её. Солнце осталось так же за склонами, и чтобы не начать плутать или забирать в ненужную мне сторону, я принял решение идти ближе к автодороге, той самой “двойке”. Как бы мне не нравилась эта идея, но идея заблудиться в этом лесу, на достаточно труднопроходимых склонах, нравилась мне еще меньше. Вспомнились свои же мысли, раньше, когда я проезжал на машине мимо этих красивых гор, поросших лесом, все время мечтал там побродить, да не по тропинкам, а прям по бездорожью. И вот сейчас я четко понимаю, что романтики в такой прогулке нет вообще, и чем дальше я иду, тем труднее становится путь. Плюнул на все, берем левее, буду стараться держать двойку в поле зрения.

Всю дорогу, судя по атласу, вдоль трассы с моей стороны текла с перевала речка под названием Исар. Насколько я ее помнил, она была то узкая и совсем мелководная, то достаточно широкая, метров на пятьдесят. Порой река подходила к самой дороге, порой петляла вглубь леса, ближе к горам. Глубокой она быть не должна, но быстроводной и очень холодной точно. Ну и замечательно, послужит для меня дополнительным барьером со стороны шоссе, если кто-то все же меня заметит. Дальше, у Шарница, речка несколько раз дорогу пересекала, проходя под мостами, так что там я её уж где-то да перейду, если будет такая надобность. Пошел левее, приближаясь к дороге, идти стало чуть проще – подъем вверх сохранился, но стал не такой крутой. А может я приноровился, непонятно. Прошагал еще час-полтора, в сотый раз пожалел, что нет часов на руке. И на том мужике, с которого пистолет снял, ну вот хоть убей не помню, были ли у него часы?… Не обратил внимание тогда, а сейчас поздно сожалеть.

Погода портилась уже очевидно, пошел совсем мелкий неприятный дождик, почти не ощущаемый под деревьями, но заметный на прогалинах. Чуть сбавил темп, надо смотреть под ноги внимательнее, хоть я уже и не в кроссовках, но по влажному грунту или мокрым камням любая обувь скользит. Черт, как бы понять, насколько далеко я от перевала… Никакого ориентира ни в атласе, ни на природе я не помнил. На самом перевале, прямо у дороги, должен стоять большой деревянный дом, исполняющий роль отельчика и ресторана – на его парковке всегда раньше было достаточно машин. Вид с его террасы открывался действительно потрясающий, у меня были даже фото оттуда. Но увидеть его заранее вряд ли получится – насколько я помню, дом был хоть и большой, но окруженный почти отовсюду деревьями и холмами, только частью одной стороны открывая вид на долину внизу, на Австрию.

– Стой. – негромкий, он очень четкий голос за моей спиной. – Спокойно, не дергайся.

Вот блин я совсем расслабился. Теперь только стоять, звук взведенного курка помог всем моим сомнениям относительно дальнейших действий рассеяться. Голос прозвучал недалеко, скорее всего я прошел мимо его обладателя, даже не заметив.

– Повернись, только медленно. – голос говорил спокойно, уверенно.

Повернулся, стараясь не дергаться. Руки поднимать пока не просили, так что держу их внизу. Метрах в пяти от меня молодой парень, в военной форме, с таким же автоматом в руках, какие я уже видел у четверки в домике. Оружие сейчас направлено мне в грудь. Парень сидит за небольшим поросшим мхом валуном. Позиция отменная, от меня он был всю дорогу этим валуном прикрыт, пока я мимо не прошел. А у него самого вид и на дорогу, и на кусок леса рядом с ней. Остатки воинских частей из Миттенвальда? Армия? Парню на вид лет двадцать пять, выглядит спокойно и аккуратно, на одиночку выживающего не очень похож.

– Откуда и куда идешь?

– Я вообще сам из Мюнхена, но когда все началось, был в Миттенвальде, в отеле. Там случилась драка с психами какими-то, упал с лестницы, потерял сознание. Когда очнулся, никого рядом небыло. Я с женой был, мы в Австрию думали ехать, вот и иду её искать сейчас. По дороге идти страшно, вдруг там психи.

– Что в сумке?

– Остатки еды, одеяло еще взял с собой, пару ложек, посуду какую-то.

– А пистолет ты тоже рядом с собой нашел, когда очнулся? – он стволом показал на мой бок, где висел пистолет. Заметил все же, хотя мне казалось, что оружие не видно со стороны.

– Нет, пистолет нашел уже по пути. Там валялась машина перевернутая, около нее два трупа, один из них был в военной куртке. Его ножом закололи, нож в груди торчал. У него был пистолет в кобуре, я и взял.

– А второй труп?

– А второй рядом валялся, я не знаю, как он погиб. Грязный весь, может это псих был, может нет. – выдавать надо было версию как можно более правдивую, но не всю правду. В мое желание помочь человеку спастись могли бы и не поверить, как и в то, что он умер прямо на моих глазах. А так – вроде все стройно получается, трудно придраться. Если они захотят проверить – пусть проверяют, всё совпадет.

– И никого там больше не видел?

– Нет, никого.

– Когда ты пистолет нашел?

– Сегодня утром, или в полдень. У меня даже часов нету, я даже не знаю, сколько сейчас время.

Мой собеседник хмыкнул, о чем-то думая. Агрессивным он не выглядел, и я чуть расслабился. Да и моя версия звучала убедительно: если он не убийца и не мародер, то мне вряд ли что грозит.

– Осторожно достань пистолет левой рукой, и брось его на землю, перед собой.

Мне оставалось только подчиниться. Расстегнул кобуру, буквально двумя пальцами вытащил оружие, и бросил его в нескольких шагах перед собой. Как пришло, так и ушло. Хотя нет, пришло пожалуй потяжелее оно мне, так что отдавать жалко. Парень вышел из-за валуна, оказавшись высокого роста, не сильно ниже меня. Не спуская с меня глаз и оружия, он подошел, подобрал мой пистолет, и взял его в руку, закинув карабин на ремне за спиной. После чего подошел ко мне, и достаточно ловко и быстро прохлопал меня на тему другого оружия. Нашел в кармане куртки нож, но не стал его забирать, к моему удивлению.

– Окей, пошли со мной. Иди впереди, так же как шел, я буду говорить, куда. Только без резких движений.

– А куда мы идем?

– Там увидишь. – дружелюбием мой конвоир не страдал, но его было бы глупо и ожидать.

Пошли мы ощутимо вниз по склону, в сторону дороги. За всё время я слышал только короткие указания вроде “тут левее”, “сейчас прямо”, “за камнем направо по тропе”, и больше ничего. Расспрашивать о чем-то человека, который целится мне в спину, счел ниже собственного достоинства, потому шел молча. Явно он ведет меня к своему руководству, или командованию, смотря кто это вообще; говорить надо будет там. Дорога вниз была несложная, как далеко идти я понятия не имел, но дошли мы удивительно быстро – минут за двадцать, наверное. На очередной прогалине я увидел несколько больших зеленых палаток военного типа, около одной из них стоял армейский генератор на колесах. Значит, все-таки что-то вроде армии, я не ошибся.

Мой спутник оставил меня на попечительство другого подошедшего солдата, тоже в камуфляже и высоких армейских ботинках, тоже вооруженного, и зашел в палатку, рядом с которой стоял генератор. Я спросил только, можно ли мне присесть, получил утвердительный кивок головы, и сел прямо на траву, сняв со спины сумку и положив её рядом с собой. В ногах правды так и так нет, пока можно отдохнуть. Через минуту из палатки вышел мой сопровождающий, и кивком головы показал мне на вход. Сам, не дожидаясь моей реакции, зашагал обратно вверх, скорее всего на свою позицию. Я поднялся, взял сумку в руки, и шагнул в палатку.

4.

Посреди палатки стоял большой раскладной алюминиевый стол и пара стульев, над ним у потолка висела переносная светодиодная лампа, дававшая неожиданно много света. Палатка была большая, я мог стоять в ней в полный рост, и еще место над головой оставалось. Вдоль стен палатки стояли две раскладушки, около каждой из них армейский ящик. Не представляю, как это можно было притащить сюда в лес вручную. Значит, где-то у них есть транспорт, ну или пару десятков рабов-носильщиков.

В палатке на меня посмотрели двое, одного я узнал сразу – это был тот самый командир четверки, крутившейся около “моего” домика. Второй был совсем пожилой седой мужчина, в джинсах и коричневой клетчатой рубашке, немного нелепо заправленной в джинсы. У первого было две кобуры, под каждой рукой – в лесу он был в куртке, и я оружия у него я не увидел. У второго на спине висело охотничье ружье, с длинным стволом и красивой резьбой на прикладе.

– Проходите. – ко мне обратился узнанный мной военный, второй молчал. Рук мне никто не протягивал, потому я просто сделал пару шагов вперед, и молча смотрел на них.

– Вас задержали около нашей территории. Мы сейчас обязаны проверять всех подозрительных людей. Кроме того, у вас было оружие, пистолет. Как он к вам попал?

– Я уже объяснял тому, кто меня привел.

– Значит, объясните еще раз, нам.

– А можно спросить, кому это – вам?

– Я оберст-лейтенант Грюнер. Это мой помощник, герр Антон Кнолль. – военный показал рукой на стоящего рядом пожилого мужчину, тот коротко кивнул. – Ваше имя можно узнать?

– Я Андрей Кранц. Я вообще из России, но живу и работаю в Германии уже несколько лет. Как я и говорил вашему… подчиненному, который меня сюда привел, мы с женой приехали в Миттенвальд, отдохнуть, когда начался этот ад. Мы были в отеле, началась драка с… психами. Меня столкнули с лестницы, упал, вырубился. Вот, на голове до сих пор ещё дырка присутствует. Потом очнулся, прошла явно пара дней, никого из живых рядом со мной небыло. Пошел искать жену, по дороге в лесу увидел перевернутую машину, около нее два трупа. На одном из них был пистолет, я его забрал. Потом пошел дальше, думал дойти до границы, там искать, ну и в лесу меня остановили.

– А в каком отеле вы были, когда все началось? – как бы невзначай спросил военный, до этого меня внимательно слушавший.

– Отель Бихлерхоф. – я хорошо знал этот отельчик, пару раз там останавливался.

– Хорошо, мы проверим. А машина, перевернутая – она где была?

– Мне сложно объяснить, могу на карте примерно показать. У вас есть карта?

– Покажите, – оберст-лейтенант взял сложенную карту, развернул ее на столе. Карта была более подробная, чем атлас, с какими-то пометками. Я нашел сначала Миттенвальд, потом нашел тот поворот, на котором мы слетели вниз.

– Вот тут. – я довольно точно показал место. – Машина видимо сорвалась с дороги, и лежит внизу, на крыше. Её с дороги не видно совсем, но следы хорошо видны.

– И там два трупа?

– Да, оба около машины.

– Опишите, пожалуйста, обоих.

– Я сильно не рассматривал – все время боялся, что на меня нападут. Один был одет в военную куртку, и в военные брюки. Его закололи ножом, ударили несколько раз. Нож остался в груди. Второй был какой-то грязный, лежал рядом, странно – как будто голова свернута.

– И что вы там делали?

– Я искал, что может быть в машине. Нашел вот атлас, нож в бардачке, и пистолет. Больше ничего.

– И дальше?

– А что дальше? Дальше я шел сюда, и ваш человек меня остановил.

– По дороге что-то странное видели? Может, каких-то людей ещё? – это спросил уже херр Кнолль.

– Нет, никого. Было все тихо, я даже вашего человека не заметил.

– Если бы вы его заметили, было бы плохо. – выдал Грюнер. – Вы в общем-то все складно рассказываете. Но вы уверены, что не останавливались в лесу? Где-то на привал?

– Нет, я не останавливался. Мне до темноты хотелось дойти до границы, но сейчас уже вряд ли успею…

– А зачем вам к границе обязательно?

– Я же объяснял, я жену ищу. Оттуда, – я махнул рукой в сторону Крюна, – как только началось все, приехало несколько машин. Говорили о пробке на дороге, об ужасах, советовали бежать. Если моя жена спаслась, то она наверняка поехала в сторону границы.

– Вы так уверены, что она спаслась?

– Послушайте, я устал. – мародерами эти люди точно не были, и я решил давить на больные для всех немцев места: на сознательность и права человека. – Вы меня задержали, привели сюда. Я уже не успеваю никуда дойти до темноты, а тут может полно психов вокруг. Я ответил на все ваши вопросы, все что видел и знал рассказал. Вы отняли у меня оружие, которое я нашел, не украл. И вы ничего не объясняете в ответ. По вашему это правильно?

Грюнер смотрел на меня несколько секунд, и только потом начал говорить.

– Сейчас никто не может понять, что правильно, а что нет. Наш часовой мог вас вообще застрелить. Но мы стараемся придерживаться хоть какого-то порядка. Нас тут немного, а люди попадаются разные. Есть нормальные, а есть и не очень. Насчет вас пока непонятно, к какой категории вы принадлежите. Мы вас оставим у себя, пока не выясним правдивость вашего рассказа. Если все правда – вы можете идти куда захотите. Оружие не ваше, и оставить вам я его никак не могу. Тот погибший, который в военной куртке, был из нашей части, мы его искали. Есть теория, что его выследили на разведке, и убили. Мы видели следы одного из потенциальных нападавших, но там следы спортивной обуви, а не туристических ботинок, хотя тоже большого размера. У вас какой размер?

– Сорок шестой. А где вы видели следы?

– Не важно. Повторюсь, мы проверим все, что вы говорите. Если нашего бойца закололи ножом, то это должен быть опасный соперник. Наши бойцы все подготовленные люди.

Я решил придержать при себе версию про психа с оружием, это только внушит недоверие к моему рассказу. Единственное слабое звено, которое есть в моем изложении событий, это отель. Если вдруг отель не разграблен, и там есть люди, то они конечно ничего не подтвердят. И тогда меня поймают на вранье. Ну или если найдут сумку, но это очень вряд ли, уж очень хорошо она спрятана, да и от домика неблизко. Нет, все равно от этих вояк надо бы уходить. Зачем вообще они проверяют людей? Выполняют задание начальства? Почему тогда прячутся в лесу? Наоборот, им надо было бы быть на виду, ведь с таким количеством человек и оружия они легко перестреляют даже толпу психов. Нет, что-то мне не нравится тут. Но вот что?

– Вы голодны? – неожиданно спросил Грюнер

– Да, очень – честно ответил я.

– Вас проводят и накормят. Завтра утром мои люди проверят ваш рассказ, и если все окей, то мы вас отпустим. Ваша сумка пусть пока останется здесь, у нас. переночевать вас тоже определят, не волнуйтесь.

Ага, отпустите, спасибо. А если всё будет не нормально? Видимо, ответ очевиден. Мы вдвоем вышли из палатки, Грюнер отозвал стоявшего рядом солдата в сторонку, что-то сказал ему негромко, так, чтобы я не слышал, дал указания, и ушел в палатку, махнув мне рукой. Солдат подошел ко мне, и жестом предложил следовать за ним. Почему-то ожидал увидеть в солдатах совсем молодых пацанов, восемнадцати-девятнадцати лет, но тут все были постарше, на вид не моложе двадцати пяти. Впрочем, армия в Германии профессиональная, и отбор туда повыше, чем во многие вузы – платят хорошо, служба считается престижная. Кто может – старается на службе задержаться. Потому и совсем молодых парней в армии далеко не большинство, и службой своей все стараются дорожить.

Мы обошли “командирскую” палатку, и я впервые получил возможность спокойно разглядеть импровизированный лагерь. Помещался он на поляне метров двадцать – двадцать пять в диаметре, с одной стороны у поляны была практически отвесная стена из скал, со всех других – лес. Дорога отсюда не просматривалась, но должна была быть совсем недалеко. Речка слышалась по шуму воды, буквально рядом. Посмотрел в том направлении, где шумела вода, и разглядел среди деревьев несколько армейских грузовиков, закинутых маскировочными тентами и ловко спрятанных в лесу. Ага, значит дорога совсем рядом, эти большие тяжелые машины хоть и обладают серьезной проходимостью, но по лесу они вряд ли далеко проедут. Теперь понятно, что база достаточно мобильна – у грузовиков откинуты задние борта, кузова пусты. Пожалуй, свернуть лагерь они смогут довольно быстро, если будет такая цель. Вообще же лагерь большим не выглядел – палаток семь я всего насчитал, из них одна “командирская”, пять одинаковых палаток на несколько человек, и одна явно “подсобка/кухня”: большая палатка, с одного бока открытая полностью. Внутри стояло несколько складных столиков и стульев, сейчас пустующих, и стальная кухня-шкафчик на колесиках. Меня проводили прямо к одному из таких столиков. Из прикрытой части палатки вышел солдат в камуфляжных брюках и бежевой футболке, скорее всего исполнявший тут роль повара. “Надо накормить, оберст-лейтенант распорядился”, сообщил ему мой провожатый. Повар окинул меня равнодушным взглядом, потом ни слова ни сказав пошел куда-то палатки, к передвижной кухне. Из ящика он выудил железную тарелку, вилку, потом открыл один из двух котлов кухни – оттуда несильно пыхнуло паром. Достал большую поварешку, и ловко положил мне полную тарелку макарон с мясом, такое блюдо я с детства называл “макароны по-флотски”. Поставил тарелку передо мной, пододвинул простую пластиковую поллитровую бутылку с водой. Чуть не захлебнувшись слюной, я только сейчас осознал, насколько я голоден. Опять же, старался есть медленнее, сдерживать себя. Сейчас надо подумать, что дальше.

– А кормят тут лучше, чем вам приходилось питаться в последнее время, скорее всего. – ко мне совсем неслышно подошел тот самый пожилой герр Кнолль, и присел за мой столик.

– Да уж, намного. – я уже почти доел, и вновь обрел способность разговаривать.

– Вы понимаете, ничего личного. Люди действительно разные. Появились и грабители, и убийцы. Не говоря уж о заболевших. Приходится быть осторожными. – развел руками мой собеседник.

– Да я все понимаю, сам все видел. Заболевшие, вы сказали… А известно уже, что за болезнь такая?

– Не особенно. Связь до сих пор не налажена. Радио работает, конечно, но принимает недалеко. И к сожалению – принимать нечего, никто ничего не передает. Спутниковая и мобильная связь как вырубилась, так ее и нет.

– А вы тоже из армии?

– Нет, мы с Хенриком – он махнул рукой на командирскую палатку, явно имея в виду Грюнера, – соседи, он живет в соседнем доме. Ну и когда началось все, я сразу не раздумывая к нему в часть поехал. По дороге пришлось себе путь практически прокладывать на машине, из-за этих заболевших. Хенрик человек серьезный, и пытается организовать порядок тут.

– То есть, он сейчас не на миссии? Я думал, правительство организует поиск выживших…

– Про миссии ты лучше у него спрашивай, если он расскажет. Правительство. Не факт, что вообще есть еще правительство.

– Значит все серьезно. Много заболевших?

– Очень. Выглядит, что уже больше, чем не заболевших. И что интересно – вроде бы люди не одновременно заболели все. Некоторые спрыгивают с катушек уже через день-два после начала, а выглядели до этого вполне нормально.

– Ого… Это получается, что в этом лагере теоретически сейчас кто-то вот так вот свихнуться может?

– Теоретически наверное да. Правда, мы уже несколько дней вместе, пока таких случаев небыло. Нападали несколько раз одиночки, один раз пыталась группа пробиться, человек пять, но отбились, без потерь.

– Что-то я выстрелов не слышал…

– Мы были ближе к Мюнхену. Пытались туда пройти, думали, что там лучше. Но вот что я тебе скажу – там как минимум все то же самое. И оттуда люди бегут. Я так думаю, что сейчас нигде ничем не лучше. Пока мы решили остаться тут, а дальше Хенрик решит, что да как.

– Моя жена могла уехать в сторону перевала, в Австрию. Есть подозрение, что на шевроле, с прицепом-трейлером сзади, такой стоял на стоянке около отеля, но когда я очнулся, его там не было. Не видели ничего подобного на дороге?

– На двойке куча машин, но людей в них нет. Живых людей. А вот психи попадаются. Насчет трейлера – да куча трейлеров, и мимо порой проезжали, мы всех не останавливали. Может и твоя жена уехала.

– А границу перекрывали?

– Я так думаю, что некому было перекрывать, даже если и хотели. Хаос сейчас куда больше, чем ты себе представляешь. Мир сошел с ума, нормальных людей мало.

– Тем не менее вы всех останавливаете, проверяете.

– Всех – это сильно сказано. У нас вчера два человека пропали, из дозора. Вот и ищем, сейчас каждый человек на вес золота. А ты вообще почти мимо нас шел, нужно было проверить.

Я задумался, собирая оставшиеся макароны по тарелке. Выходит, что Австрия совсем не панацея, если верить моему собеседнику. А смысла ему меня обманывать я не вижу. Аня впрочем об этом могла не знать, если не встретила никого осведомленного. Что для меня меняет полученная информация? А ничего. Так же надо добраться до Шарница, а там уже искать следы или зацепки. Если Аня уехала в том направлении, в чем я почти не сомневаюсь, то она поймет, что я пойду её искать. И должна оставлять мне что-нибудь, какие-то зацепки. Правда, когда мы расстались, было очень похоже на то, что все кто в машине могли бы не уцелеть, но моя жена должна в меня верить, как верю я в неё.

– И что со мной сегодня? Я военнопленный?

– Не думаю. – ободряюще улыбнулся герр Кнолль. – но вам лучше спросить у Хенрика, он тут распоряжается. Отдохните, переведите дух, вы тут в безопасности.

– Мне жену искать надо, а не отдыхать.

– Вот завтра все выяснится, и сможете продолжить свой путь. Сегодня уже все равно у вас времени немного. Через пару часов смеркаться начнет, а в темноте психи чаще нападают. То ли они видят лучше нас, то ли просто меньше спят – непонятно.

И ведь он прав. Сегодня мне уже никуда, как ни жаль. А вот завтра надо бы уйти, пока не вернутся посланные на разведку. Пока понятия не имею, как, но не похоже, что меня тут прямо сторожат. Все склоняются к тому, что я рассказал правду. А раз так, то мне по идее наоборот надо бы самому к ним в отряд чуть ли не проситься, и уж никто не ждет, что я сбегу от них в лес, без своих вещей. А я сбегу? Блин, не знаю. Нож в кармане есть, но это небольшое утешение. В сумке припасов немного, если честно, ничего особо не жалко. Да только и сумка пока не со мной. Я так думаю, что мне ее отдадут, если попрошу, правда. Уходить ночью? У них наверняка на ночь посты усиленные, могут заметить легко, и тогда уже есть реальный шанс пулю схлопотать, без разбирательств. Ждать результата проверки, а там будь что будет? Надеяться, что Бихлерхоф разорен и пустует? Шансы 50 на 50, а это не так много, как хотелось бы. Черт, что делать. Обед пока закончен, я встал, поблагодарил повара, отнес ему пустую тарелку с вилкой и пустую бутылку из под воды. Он так же молча их забрал, и ушел. Тот солдат, который меня подвел к кухне, стоял неподалеку, болтал с другим солдатом. Я вроде арестован не был, так что видимо имею право перемещаться по лагерю. Однако, решил сперва зайти к Грюнеру, пора у него информацию получить, хоть какую. Пошел к командирской палатке, оба солдата посмотрели на меня, но ничего не сказали. Подошел – стучать вроде некуда.

– Разрешите войти?

– Да, пожалуйста. – ответил Грюнер из палатки

Я вошел, чуть пригнувшись у порога. Грюнер был один, он сидел у стола и что-то писал в большой блокнот. Он поднял голову, и вопросительно посмотрел на меня.

– У вас есть пару минут времени для меня?

– Найду. Я вас слушаю.

– Спасибо прежде всего за обед, давно не ел теплой еды. – Грюнер кивнул. – Хотел уточнить свой статус до завтра. Что мне можно, что нельзя. Может быть что-то нужно сделать.

– Нам от вас ничего ненужно. Вы можете оставаться в лагере, вам покажут место, где вы сможете переночевать. Прошу вас только к солдатам с расспросами не приставать – все сейчас на взводе, могут и нагрубить. Кроме того, у них сменные дежурства, между ними надо отдыхать. Лучше спрашивайте меня.

– Я за обедом поговорил с герром Кноллем, он мне вкратце ситуацию объяснил, но без подробностей. За деталями посоветовал обратиться к вам.

– Вряд ли я вам сильно помогу.

– Ну все же… Вы в курсе, что это вообще за эпидемия такая, и как она передается? Почему люди становятся психами?

– Нет. – он совершенно искренне покачал головой. – Пока не было времени все это исследовать, но я надеюсь, что такие работы ведутся. У заболевших резко проявляется агрессия, причем на что угодно. Но вы и так это знаете. На вас нападали, кстати?

– Да, как только началось, сначала на машину, потом уже в отеле. Эта зараза как-то передается, ну там через раны или царапины?

– Тоже непонятно. Но были случаи, когда нормальные люди заболевали уже после того, первого дня.

– И связи никакой нет? Я имею в виду связь с армией, правительством.

– Это закрытая информация.

– Я просто пытаюсь понять, что делается для контроля ситуации.

– Делается все необходимое. Пока надо просто оставаться спокойными, и не паниковать.

– Куда вы собираетесь дальше?

– Это тоже закрытая информация. Зачем вам?

– Я думаю, может с вами поехать.

– Это исключено. У нас тут военная часть, мы гражданских не берем.

– Ясно. То есть – я сам по себе.

– Начиная с завтрашнего дня – да. Но давайте дождемся результатов проверки.

– Вы думаете, что вашего солдата я убил?

– Совершенно неважно, что я думаю. Мы должны проверить то, что вы рассказали. За своих людей я отвечаю, а погибший был одним из моих.

– Ясно. Я могу идти?

– Можете. Только не покидайте периметр. У нас дозорные повсюду, могут вас подстрелить, у них такой приказ.

– Приказ стрелять в людей? Нормальных людей? – я глянул в его глаза.

– Да. Если они могут хоть чем-то нам угрожать, то да, без колебаний. – в его глазах была серьезная уверенность в своих силах и правоте. Наверное, он был и впрямь хороший командир.

– Я вас понял. Мою сумку можно? – я указал на мою сумку, стоявшую на раскладушке.

– Да, заберите. Мы ее проверили, но ничего не взяли.

Я забрал сумку, вышел из палатки, и пока присел на траву неподалеку. Думай, думай!… Как лучше поступить? Из разговора с Грюнером я вынес для себя одно – никому он тут не подчиняется, он тут сам хозяин положения. И я ему не нужен, так что смысл ценить ему мою жизнь нулевой. Он вообще может прикинуть, что отпускать меня опасно – еще расскажу кому-то про их мини-лагерь. И тогда меня остается только пристрелить, в любом случае ему ничего за это не будет. Однако, вряд ли мне что-то угрожает, пока не вернется проверка. Значит, ночь в моем распоряжении, и надо ночью уходить. Ну вот, так проще – решение принято.

Остаток вечера я просто отдыхал. Было приятно не прислушиваться к шумам, не искать опасность – чувствовать себя защищенным. Несколько раз по два солдата уходили в разные стороны, через некоторое время возвращались те, кого они сменяли на постах. Разумно, правильно. Всех в лагере посмотреть и посчитать было невозможно, но на мой взгляд, всего тут было вряд ли намного больше двадцати человек. Немного, но все при оружии. Маленькая армия, ё-моё.

Вечерело, уже заметно смеркалось. Мне указали на раскладушку в одной из одинаковых палаток, там стояло четыре раскладушки, около двух из них лежали военные рюкзаки с вещами. Никого в палатке не было – наверное мои соседи сейчас на дежурстве. Ну что же, спать я тут особо не собираюсь. Дождик, робко начавшийся днем и потом прекратившийся, сейчас начал лить посильнее, наверное даже лучше для меня, в таких условиях проще уйти незамеченным. Немного полежу, отдохну, надо накопить силы. Эххх, жаль, что пистолета нет…

5.

Видимо я очень быстро и легко заснул, и проснулся только от того, что кто-то буквально вбежал в палатку. Это был, видимо, один из моих соседей, глянул на меня он откровенно удивленно, но ничего не сказал, схватил свой рюкзак и выскочил наружу. Я сел, прислушался – говорили одновременно в нескольких местах, кто-то куда-то бежал, громко топая ботинками. Стряслось что? На нас нападают? Выстрелов не слышно. Я встал, взял свою сумку со скромными пожитками, и вышел на улицу.

Уже ощутимо темнело, все же я проспал совсем мало. Несколько солдат стояли группой у командирской палатки, к ним вышел херр Кнолль, и они разом ушли в сторону дороги. Еще двое выбежали из леса, и нырнули в жилую палатку рядом со мной. Сразу же оттуда выскочили, по пути надевая на спину свои рюкзаки, и метнулись к другой стороне лагеря, где так же собиралась кучка людей. Черт, похоже сейчас не до условностей, надо выяснить, что происходит. Я вошел в палатку Гюнтера, там кроме него был еще один военный, которого я видел впервые.

– Что вам нужно? Ждите в лагере, соблюдайте спокойствие! – Гюнтер был очень озабочен.

– Что вообще происходит?

– Вас это не касается. Я же сказал, ждите на своем месте и не мешайтесь моим людям.

– Мы тут все вроде в одной лодке, и если что-то происходит, хотя бы скажите! – пусть вышвыривает меня силой, если хочет. Но надо понять, что стряслось. Гюнтер чуть прищурил глаза, но то ли решил не разводить конфликт в лагере, то ли понял мой аргумент.

– Со второго шоссе идет большая группа зараженных, очень быстро. Судя по всему, могут зацепить нас.

– У вас же оружие, что вам эта группа.

– По докладам разведчиков, там больше ста человек. Надеемся, что они пройдут мимо. Идите, не мешайте сейчас.

Я вышел из палатки, ощущая знакомый уже неприятный холод в животе – ого, если Гюнтер не уверен в мощи его мини-армии, то мне уже паниковать надо. И что теперь с моими планами на побег? Даже если группа психов и пройдет мимо, далеко не факт что лагерь вернется к обычной жизни – вон они как всполошились. Наверняка усилят патрули и дозоры, вот тебе и уйти незаметно… Если Гюнтер такой, каким я его себе представляю, то он и вправду за своих будет до последнего разбираться. В любом случае, всё же надо мне при первом же удобном моменте бежать. Да хоть прямо сейчас, во время этой небольшой неразберихи..

Мои размышления прервал выстрел со стороны дороги. Потом ещё, ещё, и уже пара очередей. Стреляли не очень далеко от нас. Из командирской палатки выскочил Грюнер, схвативший рацию и что-то туда кричавший, требовавший отчета. Выстрелы стали реже, но теперь приближались к нам. Грюнер раздавал команды своим воякам в лагере, он как раз был достаточно спокоен сам, чего не скажешь о людях с ним. Тем не менее солдаты разбивались на группы, по двое по трое, и устраивались по периметру лагеря, с линией огня в сторону дороги. Трое побежали к машинам, сдергивая с них тенты просто на землю, и заводя моторы. Тяжелые грузовики зарычали дизельными движками, когда из леса показались трое солдат – один помогал идти своему явно раненому товарищу, третий их прикрывал, порой стреляя куда-то в лес одиночными. тут же неподалеку выскочили ещё двое, и кинулись к Грюнеру

– Их слишком много, и уже темно, мы не справимся. Сюда идут, по лесу чуть отoрвались, но они мимо не пройдут. Юргена почти забили до смерти, но мы его спасли, он ранен.

– Снимаем лагерь, первая группа прикрывает, вторая и третья грузит все что успеет в машины, четвертая группа со мной тут. Головной едет моя машина, замыкающей – машина Антона.

– Дайте мне оружие, тут же сейчас будет ад. – я не хочу претендовать на роль мяса для психов.

Грюнер похоже вспомнил, что я тут, подумал буквально секунду, и вытащил из-за ремня сзади тот самый вальтер, что забрал у меня.

– Постарайтесь не попасть в моих. А лучше вообще не стреляйте, без крайней необходимости. Поедете с нами во второй машине, посередине которая. Помогите грузить вещи.

Помочь можно, отчего же нет. Пистолет пока в кобуру, закрыл клапан. Запасные обоймы, кстати, никто у меня так и не потребовал, они до сих пор на поясе. Я уже видел, как некоторые бойцы собирают раскладушки, двое разбирали кухню, но я совершенно не представлял, как они это сделают за несколько минут. А больше у нас нет, судя по тому, что начали стрелять уже солдаты из группы прикрытия периметра. Я заскочил в “свою” палатку, схватил раскладушку, она сложилась достаточно просто. Вторую так же, защелкиваем фиксаторы, обе в руки и бегом к грузовикам. Тяжелые машины уже ревут моторами, в кузове водитель принимает мешки и вещи, просто швырнул в кузов обе раскладушки, и бегом в лагерь. Там уже первые крики, ожесточенные очереди, и прямо на моих глазах в лагерь с опушки забегают несколько психов. Одного срезает очередью группа периметра, он падает как подкошенный, во второго несколько раз стреляет Гюнтер, и все разы попадает, отбрасывая тело психа назад, на спину. Еще несколько набрасываются на край обороны периметра, замелькали руки, и пошла рукопашная. Жалобный крик, как тогда, в моей машине. Автоматные очереди вблизи оглушают настолько, что все остальные звуки становятся очень тихими.