Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики

Пояснительная записка

Красивый заголовок получился, даже и не спорь, что да, то – да. Изысканность чувствуется, и некий флёр особенный, в лучших традициях академического стиля.

О чём книга? Вопрос детск (sic!) беспредельно. До умиления.

Как и всякая другая у любого каждого она, конечно же, о себе любимом. И именно потому представляет собой —

а) гносеологически:

отчёт о 3-х месяцах познавательного изучения той части членов общества, что тщатся представить себя восприемниками российской литературы;

б) онтологически:

углубление в главный вопрос бытия – стоит ли мне (а если да, то как) быть дальше в условиях самоуничтожения людского рода. Тут речь не лишь о братоубийственных бойнях – серп занесён уже над яйцами единственного оправдания существованию людей – способности человека к творчеству;

в) психологически:

отслеживание перемен в моём душевном равновесии. От настороженной внимательности – к разочарованности – к неприятию – к отрицающей аннигиляции.

Лицам непривычным к общению без околелых околичностей и к восприятию живой речи, а также жертвам глобализированной склеротизации путём чипирования людского стада, предлагаю для доходчивости (это последний шанс, на большее мне не потянуть) нижеследующие Рецензию и Отповедь на Рецензию.

Роман без границ рус., Журнал "Москва" (2024). Проверено 16 сентября 2024.

Роман действительно тяжелый, а моментами – беспощадно жестокий в своей неприкрытой исторической правде. (1)

…произведение состоит из множества небольших глав (в среднем по 5–6 страниц), что облегчает чтение и позволяет автору смело перемещаться из одного хронотопа в другой. Поначалу это может путать, сбивать с толку, но со временем становится неотъемлемой частью не только темпоритма, но и идейной наполненности книги. (2)

…как минимум одну достойную книгу Алексей Варламов написал. (3)

1) “историческая правда” настолько же сапоги всмятку, как и попытки разграничить секс на “нормальный” и “противоестественный”;

2) “хронотопная темпоритмика” присутствует и идёт навстречу особям не преодолевшим свой симптом Дауна;

3) понятие достоинства нельзя натягивать на книгу-раскраску для затушёвки контуров на потребу вышестоящих и из шкурнических интересов калякающего.

И окончательный довод в попытке оправдаться перед собой, за едва выносимые муки в ходе знакомства с артефактом, превозносимым г-жой Гоголевой:

Ни-ни! Ни капли не выёжываюсь, а просто – ах уел, уел меня уже по полной расклад грядущего вырождения литературы под мертвящим засильем БК премиантов.

И знаю наперёд – набат мой не дойдёт, не сократит число бездарных копиистов. Зато умирая смогу сказать: я бился до конца против превосходящих полчищ челбот-зомбиев на балансе у бюрократо-«матрёшек» тоталитарного полицейского мироедства.

Введение

Эпиграф

«Бездарность есть грех, неверное определение своего места и призвания в мире. Воля к бездарности всегда есть боязливое приспособление к «миру».

Н. Бердяев «Смысл творчества» гл. 7

Несколько странными стали казаться повадки деятелей области, традиционно именуемой «российская литература».

Или таки клеплю на них облыжно? А сдвиг приключился не у них, а у самой области? Как, например, был сдвинут «телефон», превращённый в одну из многих функций мобильного барина на каждом из двуногих.

Однако прекратим сползать на постороннести. Самое время посмотреть в глаза самому себе наиправдивейше голубым-из набора своих самых честных взоров, и признаться – а широк ли твой круг общения среди деятелей, на чьи повадки бочку катишь? То-то и оно, что фиг да нифига!

Впрочем, отсутствие личного знакомства не довод в серьёзных дебатах. Это в прежние времена требовалось мучить себе желудок совместным съеданием пуда соли, а нынче достаточно прочесть пару абзацев индивидуума, чтоб он показал себя во всей красе, как на ладони у Кинг-Конга.

Пока что статья наша течёт словно реченька. Почти безупречно. Малюсенький глюк (но это между нами) – вынести слово «грех» в эпиграф. Не то чтобы «низзя!», однако «айа-яй». Грешно нарушать негласную конвенцию между разными категориями ряженых (СП не писяет в горшок РПЦ!) Изволь придерживаться нормативной модели поведения в отведенной тебе области. Если, допустим, запахиваешь на ниве литературной критики, слово «насмешка», обязано автоматически подменяться «десакрализацией». Одним дрескодом не отделаешься. Ибо нет права на ошибку у провозвестников предстоящего кумира в нашей целевой группе на текущий финансовый год. Вот почему критики собаку съели (и не одну!) в области терминов, блюдут чистоту рядов и уважают родственников на элитарно-ключевых постах. А деятели более нижних ступеней иерархии подстроятся сами собой. Что для писателя важнее: Божий дар или благоприятствующая раскрутка? То-то же…

Так что эпиграф выше разумения областных автохтонов, он обращён, скорее к тем, кого ещё можно спасти: не позволяйте малодушной трусости удушить сидящую внутри вас гармоническую личность.

Согласен – сам акт убийства можно скрыть, но последствия не сходят с рук даже и в отсутствие улик. Воздаяние сурово и неотвратимо, как альбатрос Кольриджа на шею убийцы. Смрад пробивается сквозь все ароматичные аэрозоли, да и шею до мозолей трёт…

А всё почему? Побоялся поверить в свою способность стать бесподобным кутюрье или сварщиком от Бога… да мало ли…

Бездарно взять на себя постылый труд и всю жизнь партачить? Из-за того, что приходишься внучатым племянником кому-то, кто может пристроить и замолвить? Эх, простота!

И вообще, в ней столько ещё неясностей. В литературе, то есть.

1,5 миллиона армян в геноциде, 6 млн евреев в холокосте, но – поди ж ты! – величайшим творением литературы за весь богатый событиями ХХ век стал «Улисс» Джойса, запущенный фингалом под глаз героя/автора поддатым солдатом в самоволке.

Да, но, помимо геноцида с холокостом случались не менее интенсивные трагедии. Они-то как же? Замалчивались?

Отнюдь. Излиты и продолжают изливаться миллионами слов, лозунгов, проклятий… и… и…

Короче, если помимо извечно подымаемых российской литературой: «Кто виноват?», «Что делать?», «Как докатилась ты до жизни такой?» – кому-то вдруг забрезжит предположительный ответ и по другим вопросам, то не зря карячился, катя Сизифов камень на нечто отсутствующее (в объёме целой книги! Во долбодон!) – автор «Опыта сущей литературной критики».

Как среднестатистический, законопослушный обыватель несколько суховатых, но усреднённо правильных воззрений, не мог я не прочувствовать траха по мозгам тем грёбаным бананом, как и все, для кого свято или хотя бы знакомо слово «искусство», не говоря уже про слово «доллар».

Вот именно, что да! Просто банан за два конца на стенку прискочёванный – за $ 6000000! На выставке в Нью-Йорке. Банан и скотч, и – и всё… А ты, среднестатистический, иди и трудись дальше, как все.

И попробуй тут не проникнуться эсхатологическими настроениями, что это уже всё, с приездом – конечная остановка: Конец Света.

Истинно! Истинно говорю вам! Конец по полной! Мало того, что полов развелось штук за полсотни (вместо всем понятных и правильных ♀ с ♂), так уже и от бананов пришлось отказаться. Кусок в горло не лезет, как только подумаю: сколько в нём долларов сидит. Потенциально.

Короче – шок, мурашки по кожному покрову, всё как положено, дня три колбасило, пока не попустило благодаря следующей сенсации, которой очередь подошла производить свой взрыв нейросети. Однако тот банан нет-нет да и шарахнет, из-за угла в извилинах, поскольку искусство вообще, как и литература в частности для меня не звук пустой. Что и подвигло меня на труд сей, литературоведческий, отчасти.

На первый взгляд кипуча и обильна жизнь литературы РФ:конкурсы, выставки, встречи, распродажи… Движение присутствует! В точности как десятилетиями, каждый божий день продвигались толпы через Мавзолей мимо стеклянного гроба с мумией в деловом костюме. Ибо всё повторяется, маскируясь в новые личины…

Вернулась на круги своя неразбериха строителей Вавилонской Башни. Воцарило смешение понятий «литература РФ» и «российская литература». Старожилом, привычным к жизни в ящике с двойным дном, легче, – у них понятка есть, что значит «литература госзаказа». Но как быть юным творческим силам среди капканов из незнакомых грабель?

К ним обращён мой труд, бесплатный философский камень, приложением его отличимо зерно златое сразу отличимо от плевел надраенных галстуком чечевичной расцветки. Остаётся лишь определиться – к чему прилагать-то?

Но нам и тут фартит! На правильную цель сей же час и средство выбегает, как у российской фольклористики неоднократно и в разных местах записано.

Вот он красава! Роман без границ по имени “Одсун” производства некоего Алексея Варламова, удостоенного премии Большая Книга. И повторного тиража за тот же год.

В правом верхним углу обложки размещён значок в ромбике: 18+. Правильные гурманы уже догадались и слюнки загодя сглотнули… А зря, – не выдержать им 537 стр. жвачки из политолого-перловки на tv1.

Да, вот я какой эпатажный – устроил тут анти-раскрутку своему «Опыту». Хотя на деле – это Памятник Нерукотворный мне любимому за сказку с намёком для добрых молодцев.

Автор

2020-05-11

Часть первая

«Театр начинается с лестницы, а книга с предисловия».

Такую ненавязчиво элегантную заготовочку нашлифовывал я, готовясь открыть респектабельного вида томик лауреата Большой Книги.

А чё б и не блесконуть афористичным слогом, раз подвернулся случай подать себя любимого выгодным аспектом? Однако вовремя опамятовался, что у первоисточника речь не про лестницу вовсе шла, а про вешалку. В чём, кстати, есть резон, когда сравним количество лестниц и вешалок на один театр, среднестатистически.

А с бухтыбарахты, без подготовки и без лонжи скакать с лестницы на вешалку, решил – ну его! – воздержусь. Хотя цирк нынче в моде, куда ни глянь, все вертятся напропалую, в надежде раскрутиться и назначить цену себе подороже, даёшь монетизацию! И хотя чует, что заломил втридорога, держит по самое поздно, пока дойдёт, что на него всем вообще-то положить, с прибором. Маркетология методом тыка в действии.

Вот и лелеет американскую мечту, будто самопробивным везде у нас дорога, как и в стране победившего индивидуализма – великой эС-Ша-А. И у себя победила нам указывает путь.

Навострился крутить барабан в револьвере, не сегодня завтра в шерифы выбьешься, а там считай что губернаторское кресло в кармане, и – забивай стойло под свой кадиллак на Капитолийском холме. Только и делов.

Теперь общий план подстружи под национальные особенности своего райцентра, и – вперёд, время не ждёт, оно – деньги, они круглые, живей-живей, парни, монетизируемся! Невесты шлангогубые в награду будут нам!

Однако афоризм с нашлифованной лестницей ткнулся каменным лбом в дополнительную преграду и уже просто неодолимую (от театралов, помнящих про изначальность вешалки, я б ещё как-то отгавкался б, но!) – предисловие тупо отсутствовало. Опанькиии…

Скупые строки кратко сопровождали Ф. И. О. автора списком заслуг на лит. поприще.

Вешалка явно не вписалась в спортивный дух текущего момента. Пришлось прямиком въезжать в первую главу. А куда денешься? С глобализацией жить – по установленным формам выть, типовой проект стандартизирован до дефолтных параметров.

А и чем же ещё могла приветить меня первая глава в самой первой своей строке, если не цифирьками? Ха! Ибо сказано – против духа времени не попрёшь, то есть нет против него приёма. Просто отдайся на волю течения и получай расслабленное удовольствие.

Впрочем, вскоре полегчало, оказывается, арифметичность подразумевалась для облегчения читателю понять, что время движется кругами. Ну, так, то так, мне в школе и не такую пургу гнали.

И тут автор принялся перевоплощать время в свои анатомические ощущения, что секундная стрелка, бегая у него в груди, щекотку там устраивает. Ну, так, то так…

В целом же глава первая оставила обеспокоенность своим несоответствием общему виду книги. Обычно при такой внешности рассчитываешь книгу встретить. Или я слишком захотел и чересчур сразу? Чисто механистически, автор старательно исполнял задачу прищучить потребителя, застращать, накачать жути, чтобы скрутила, а он бы подсел, и дальше сбывай продолжения порционными дозами.

Возможны вариации специализации – пускать в прикорм сентиментальность или фэнтезийность, или… да мало ли… Втянувшись, чамкает, как миленький…

Однако страх – главный двигатель и непревзойдённый лом индустрии развлечения на данный момент.

Без долгих ящиков и триллерных подводок, автор навпрямки вывернул Камаз леденящего ужаса, враз хапанул за жабры современника.

Читатель существо наивное – увидит слово “я” и начинает всё дальнейшее примерять на собственную персону. А покажите мне героя, что не впадёт в мандраж, когда зарядка в телефоне на нуле?

А следом жутя похлеще – я в чужой стране, и мне грозит высылка на родину. И катит грозовой циклон от Скандинавии. А поп типа как бы православный, но у него нет бороды. И дом, где он тебя приютил, с привидениями. К тому же отключилось электричество. И ты не знаешь, кто на тебя первым настучит в полицию – попадья или трактирщик греческой национальности. А, в довершение всего, красное вино – кислятина.

Если ты весь этот букет можешь за один раз вынести, тебе место не тут, а на баррикадах Парижской Коммуны, или на недостроенных (но сданных) участках БАМа, героический ты наш.

В общем, да – умеет г-н Варламов накрутить пружинку в будильнике.

Однако подряд рассыпаться только в похвалах не совсем гоже, местами и пожурить надо в виде пряности из специй. Перехожу к недочётам.

Назвать грека в одном месте Одиссеем, а в другом Улиссом – это самолюбование недоросля, до чего он весь из себя всезнайка навроде Вассермана-энциклопедиста. Всем давно уже дошло, что эта пара умников – 2 в 1, которые в бегах от Пенелопы. А кто не въехал до сих пор, тому уже не поможешь. Как и тому расстриге, сляпавшему книжку со скромным именем «Улисс», там у него тоже про часы, швейцарские.

А почему нет? Хорошо раскрученное имя, многие клюнули.

Относительно манеры письма. Знакома по несчётным творениям различных блогописарей.

Но это дело вкуса. Каждому своё. Тем более потребитель любит не слишком напрягаться, и тут нивелировке просто карты в руки.

Застрельная глава поименована “Почему они не зажигают камин?” С учётом мук, обложивших в ней главного персонажа, в название главы само собою просится слово “суки”, тем более “18+” с обложки набросит платок на роток чистоплюям. Но незажигатели-то кто? Батюшка с матушкой. Эге-е…

Осмотрительность – залог успеха.

Но пора, пора уж и обосновать пребывание всё ещё анонимного, но явно главного героя (через эпизодичных не делятся интимностями про щекотливость стрелок в грудной клетке), в чуждо негостеприимной стране. Пора бы объяснить, как докатился до жизни такой этот «облезлый мужик», будучи профессором.

В предыдущей главе он уже походя предъявил Одиссею с Улиссом свои ксивы, просясь на должность посудомоя. Однако конкретный ответ о методе качения прибережён для второй главы.

Ну, и как же?

Начато с конца, пофартило, де, прорваться через «ошалелую Украину» в Чехию, где таможенники шмонают по его рюкзачку за сигаретами, а в Цыганских трущобах приграничного городка он вынужден улепётывать от беременной девочки в нимфеточном возрасте.

Смылся, несмотря на свою облезлость, благодаря закалке в байдарочных походах через Кольский полуостров.

А Израильский рюкзачок (добавлено вскользь, но кстати) ух, до чего практичная вещь!

Исподволь начинаешь нутром чувствовать насколько у человека насыщенная опытом жизнь за плечами.

Короче, вторая глава заплетает крутой Гордиев узел из нацменьшинств и большинств.

Помелькивают предвкушения, что «то ли ещё будет, ой-ой-ой!», как пела Примадонна до отъезда на историческую, для многих, родину.

Концовка главы, по закону жанра снабжена «подвеской», что на голливудовском диалекте означает крючок, чьё назначение не допустить срыва внимания потребителя, попкорм как и жевал, так пусть и жуёт, но на большее не отвлекался бы.

Крючком в данном случае стал скрип тормозов дальнобойной фуры, которую герой не слышал и не видел. А кому его жалко или питает профессиональный интерес к травмам, постигшим его скелетную структуру – изволь переключаться на следующую серию.

Ну, в дальнейшую главу перелистнуться, то есть.

Данная же озаглавлена по-Чешски: “Pozor, pes”. А это уже не крючок, а целый капкан установлен, пока что непонятно на кого и зачем.

Предложенный автором перевод «псы позорные» – привычное словосочетание для тех, кто срок мотал, и для любителей суровых сериалов, фактически означает «внимание, (во дворе злая) собака».

Тая в груди недоумение вместо щекотки, шагаю дальше.

Нет, фура его не задавила, а наоборот спасла, увозя от брюхатой Лолиты и прочих малолеток Цыганского предместья под навалом проблем уличной саночистки.

Потому что за рулём сидел добрый человек, такого же душевного склада, как добрый Американец-дальнобойщик из фильма «Брат-2» режиссёра Балабанова.

На радостях по поводу счастливого избавления, лавроносец Варламов одарил читателя 3-й главы дорожным очерком в стиле Клуба Кинопутешественников на ЦТ, когда его вёл Ю. Сенкевич, вырезавший сам себе аппендицит на борту корабля китобойной флотилии, с которой выходил на промысел в должности судового врача. Другого медика под рукой не оказалось, а он боялся, что аппендикс загноится, поставил зеркало перед животом и – удалил. А когда ввели мораторий на истребление китов, он стал сотрудничать с ЦТ, а морских млекопитающих великанов начали истреблять промышленными отходами, сливаемыми в мировой океан, не говоря уж про плавучий мусор из полиэтилена

В основной массе голливудских боевиков это, конечно, проходной момент, когда герой собственноручно, либо при помощи подвернувшегося ему бомжа или красотки выдирает из недр своей анатомии пулю. Как правило – плоскогубцами.

Но здесь и тут и речи быть не может идти о сопоставимости антисептиков судовой аптечки с имеющимися в логове маргиналов. Если хлюпнут поверх раны грамм 50 самогона, – и на том спасибо. Хочешь больше? Записывайся в китобои…

Это всё к чему ведётся? Да потому что Гоголя я вспомнил, заглавную фразу в его творчестве – “Скучно жить на свете, господа!” Так что предыдущее рассуждение является попыткой разогнать тоску от нахлынувшей скуки.

Попытка принять дозу оптимизма, а то ведь 3 главы за спиной, а писатель-то когда покажется?

Слова есть, тут без вопросов, что есть – то есть, цитируя принца Гамлета из одноимённой ему пьесы: “слова…слова… слова… слова…”

А хули толку? (Нет, это уже не цитата.)

Слова, повторяю, есть, но они катятся визкозной нитью в манере слов наполняющих доску приказов и объявлений учреждения. Что значит какого? Да любого! Куда ни зайди, там уж 3 главы "Одсуна" вывешены. За три главы ни одного признака жизни. Слова, обкатанные до полного отсутствия выпуклостей, буквально – оригами в двух измерениях.

Нет, Варламова А. Н. я не виню, он не виноватый, что его таким сделали, несчастным на всю жизнь.

Ведь счастье жизни в том, чтобы кайф от неё получать, экстаз испытывать… То есть прошу простить великодушно, слова какие-то не русские подвернулись. Точнее будет выразиться так —

Счастье – есть упоенье одержимостью.

И не его вина, что эти простые радости ему не светят в стране победившего бюрократизма. Они в ней дефицит, и не про тех, кто сам суёт шею в ярмо, как добровольно верноподданный.

Счастье достижимо только в свободе и творчестве. Они неразрывны. Свобода приходит через творчество.

Как?

Посредством сущего прорыва к ней, свободе, сотворением чего-то небывалого до тебя, свободного от готовых форм заёлзанных до пошлости.

А тут, в 3-х главах “Одсуна”? Вторичность на вторичности. Любое предложение – набор двухмерных мёртворождённых клонов.

Почему так? И снова – проще некуда:

Цель и средства казались не на своих местах. Вместо того чтобы творить и получать свободу (вот где цель!), лауреат свою способность к творчеству (сколько уж там наберётся) сажает на цепь ради премии Большая Книга. И начинает клепать брак, явный брак по расчёту.

Творчество подменяется дипломатическими ужимками пред премиало-дателями. Нужные знакомтва, реверансы, книксены, прогнуться туда-сюда.

Не так чтобы совсем уж раком, но умудрённый адресат поймёт – респект оказан, и готовность налицо. Отсюда “эс-бэ-ушные зинданы” в тексте и тут же цитата из Марины на паре скользких коньков фигурного катания.

Не слишком склеивается с мытом в казну кесаря, зато эстетствующей прослойке показал, что и он один из. Кой-какой багаж на месте, хотя б и парой строк.

Творчество – великий крест и подвиг, и неимоверно тяжкий труд, взваливаемый на себя добровольно. Бельевая верёвка в Елабуге стала средством Цветаевой прекратить непосильное, когда нет больше сил приходить в сущую одержимость.

А это что? Это то самое, что трудно держать под контролем.

"Иду и улыбаюсь сам себе,

Но как прикину – чтó,

Что на меня подумают прохожие,

И вовсе – хохочу!.."

тоже, кстати, чешского поэта строки на тему неудержимого счастья.

И, возвращаясь на пару абзацев вспять, отмечу, что чушь там ляпнул – способность к творчеству никакой цепью не удержишь, это сильнее тебя, а если удалось… ну, не бери в голову, с кем не бывает – утешают слабосильных профессионалки…

А теперь скажи мне, Алексей Варламов: сколько раз по ходу писания 3-х изначальных глав ты всхохотнул? Сколько раз пришёл в состояние бесконтрольного восторга?

Ладно, чего уж там. Можешь не отвечать. За тебя Андрей Вознесенский уже ответил, всего парой строк:

“В нашем самой бескризисном из всех обществ,

у меня производственный кризис – не пишется…”

Слава Богу, в Елабугу его в тот момент не занесло.

Профанирую великих? Мил человек! Не там профанацию ищешь. Она там, где именем человека, призвавшего “Жить не по лжи!” покрывают ложь на лжи. Упс, Исаич! Золотыми буквами ты теперь на клейме конвейера ролевых моделей для грядущих лавроносцев.

Богом клянусь! Ни одну из своих книг не подам ни в одно премиальное соискательство. Даже самую малую – нет!

Как Россия не вмещается в шляпу, так творчеству места нет даже в самом золотом ночном горшке.

А порой таки трудно бывает. Руки сами собой опускаются. Вчера закончил чтение 3-й главы “Одсуна”, тупо сидел перед окном, не видя да и не смотря, что там. Сидел с опавшими веками вокруг настежь распахнутых глаз, как у контуженого.

Боже! Во что я вляпался! Оно мне надо?

Только посреди ночи уже пришло решение. Растолкало меня, довольно грубо-таки, говорит, мол, не боись, всё путём: раз назвался груздем – волочи ношу сизифову до последней главы.

В лучшем случае, говорит, кто-то ещё призадумается в эту тему, в худшем – будешь счастлив моментами сущей свободы.

А ведь так оно и есть – просто пинать болезного да его носом в его кучки тыкать, до конца не осилю, скука смертная. А если сделать окончательный вывод, поставить крест, уйти в себя и отвернуться – бездушно как-то получается…

По технологии Бердяева надо наоборот разомкнуться навстречу. Ибо свобода обретается только через общение “я” и “ты”. Чтобы дошло до нас, в конце концов, что не “я” и не “ты”, а “мы” это. Без такого сущий прорыв к свободе не получается.

Например?

Да хотя бы как у отца МакКензи, который проповеди пишет для пустой церкви.

Я пацаном ещё был, с английским ни в зуб ногой, когда оказался вовлечён в сущий прорыв у The Beatles, вершимый ими песней “Элеанор Ригби”.

Однако хватит философий, тут у нас ещё труд на руках недокритикованный…

Фура добряка номера имела испанские, однако попытки Безымянного героя пообщаться тем же языком желаемого отклика не встретили.

Это дало повод автору перещёлкнуть телеканал на популярного политолога бла-бла-блюющего на тему сепаратизма (баски, каталонцы).

К счастью, отельчик подвернулся на горной дороге, а после ночёвки от фуры и след простыл, вместе с водителем, он же “бог из машины” (это тут мной самощекотательную косточка брошена личной эрудиции, она же многознайство).

Далее Варламово творческое “я” описывает пробуждение весны в горах Словакии, где оно застряло, т. к. глухой на одно ухо Юрик и богатенький Петик, он же Павлик не отвечали на телефонные звонки и SMS героя.

Где-то так. Глава же именована “Где я мог ошибиться?”

Ответ автору озвучивался около страницы тому назад, однако повторю и тут:

Ошибка в том, что свой талант (а им снабжён для жизни всякий человек, покуда сам в себе его не удавит при активном содействии обязательного среднего) ты обменял на дорогой костюм и галстук чечевичной расцветки.

И для полноты картины. В данной главе Алексею удалось втулить все три типа времени: космическое, историческое, и сущее, что меня лично переводит в состояние «подвески».

«Мысль изречённая есть ложь…», —

сказал небезызвестный некоторым российский пиита.

Так если я принципиально незатыкаемый правдолюбец, мне теперь – что? На всю жизнь онеметь, что ли?

Данный вопрос, выражаясь терминологически, содержит в себе парадокс. Красиво звучит, нет? Словечко это. С каким-то даже хрустом от зубов отскакивает – «парадокс».

Хотя, конечно, попутчик на сиденье в электричке может и не понять, о чём это я ему только что хрустнул. И будет прав, кстати, потому как есть же нашенское, которое без объяснений нутром понимаешь – «подвох».

Но и опять-таки, без круто спаренного докса, силком, посредством неоднократных повторений в себя вколоченного, меня ни одна эстетствующая прослойка общества в свои изысканные ряды не примет А уж тем более каста литературных критиков. Хотя на вид их глянешь, так рожи тоже вроде б как рязанские. Парадоксально, но факт.

Впрочем, речь не об этом. У меня вопрос назрел к великому поэту, с чего это у него такое предвзятое мнение о моих мыслительных способностях и общем моральном облике? Выходит, как только заикнусь «пить охота!», это я опять брехло получаюсь?

Подозреваю, что электронной почтой гражданин Тютчев не обзаводился. Придётся самому (блин! опять?) судить-рядить.

Оглашение наличия жажды не содержит в себе какой-либо мысли, как и прочая информация о текущих потребностях тела, пребывающего в моём личного пользования. Таким образом, когда я завожу разговор о плотском, из меня льётся чистая правда, одна только правда и ничего кроме правды. За исключением случаев, наглого вранья для личной выгоды, или просто от нефиг делать.

Но кто же этот «я»?

Проще пареной репы: аз есмь един в трёх лицах – (а) личность (она же душа и дух, они же сущий центр по Бердяеву), (б) особь (она же индивидуум, он же тварь, на церковно-славянском, Божия), а с третьей стороны я – (в) персона (это кому паспорт выдают и на кого дело/досье заводят).

И таким образом…

п-погоди, это всё к чему было-то?

Ну, пожалуйста – здрасьте-приехали! Сам себя растроИл и забыл – зачем? Хорошо хоть психоанализ не применял, эти фрейдисты вообще людей на кушетках четвертуют, ну, расчетверяют, то есть.

А! Вспомнил! С чего бы это мысль изречённая не на животную, а на личную тематику непременно должна ложью оказаться?

Из-за несовершенства средств для её производства. Язык любой особи хромает.

Покуда мысль внутри сидит, она более-менее истинна, однако по пути извлечения посредством слов непременно перевирается. Порою правда сущего центра необычайно близка к истине. Однако передача её должна проводиться целостной! И в этом главный бердяевский подвох, ведь язык (слова) есть инструмент дробления целого на части. Ты можешь 1000 раз быть прав, но вымычанное покусочно, как правильно отметил гр. Тютчев… и так далее, согласно приведенной цитате…

Единственное утешение, что я не одинок, а все, кого ни взять, любой и каждый – враль несусветный.

Да, но коли врёшь, то хотя бы делай это красиво. Тем более, если себя выдfёшь за писателя, пристраиваясь в очередь за премией.

И по причине неизбывного горя-горького, в свете невозможности передать словесными обрывками сияние целостной истины, утешусь-ка 4-й из глав, для отдохновения своим сущим центром.

Вся глава целиком отдана под монолог Безымянного профессора. Поливает от звонка до звонка. В доставшейся ему аудитории всего только поп Иржи, который перешёл из католичества в православие ради возможности завести попадью. В чём отчётливо проступила эротичная озабоченность попа, хотя и безбородого.

Манера моноложащего профессора мне лично крайне не понравилась. Совокупление высокопарности с высокомерием. Случка жёлтой цапли с белым журавлём по ходу исполнения фигурных па минуэта…

И, между прочим, буквально в тот же день, когда он пресмыкался перед трактирщиком греком, вымаливая любую, даже самую грязную работу. А тут расселся в кресле и не дал Иржи хотя бы слово вставить. Под конец начал даже вымогать добавки красного кислого. Короче, ронял честь великой державы всячески.

Впрочем, не исключаю авторского прицела на дальнейшее, поскольку дальше 4-й главы не читал ещё.

Может он этому шаромыжнику из МГУ суровые жизненные испытания готовит, в последующей сюжетной линии.

Может, какой-нибудь Илон Марсопроходец из него сексуальную рабыню сделает, несмотря на облезлый вид. В наши эсхатологические времена уже от чего угодно зарекаться поздно.

Суть же его кресельной речи вкратце сводима к заунывным, как песня ямщика, сказам до чего раньше всё было прелестно, а теперь – капец.

Что вполне объяснимо – мужику 49 +, и у него облезлость.

Раньше – это, при СССР (хоть разницы всего-то, что три Сы замазали, а вслед за Р вклинили Ф, и превратили в сырьевой придаток для распродаж по сходной цене), а остальные каки остались какими и были.

Джордж Оруэлл заранее описал Этот Скотный Двор (1944), где быдло в галстуках строят из себя цивилизованных. Он только Роллексы на них не упомянул.

Относительно художественной ценности гл. 4, с этим полное «м-да»… Автор пошёл на поводу своего инструмента, то есть, слова. Оно же, верное своей природе, раздробило всё нах… то есть, в мелкие дребезги. Не то чтобы абзаца, отдельно взятое предложение заморишься найти не измельчённым в пустопорожние словесные осколки, “слова… слова… слова… слова…”.

Всё понимаю, новая эпоха, другое тысячелетие, выше стиля отстойной блогеристики не скакнёшь… Но всё равно – эх!

Не совладал жокей, короче, со своей недообъезженной клячей, понесла, как сама хотела.

Пресекая голословность, отмечу, что попытка запугать читателя лубочными картинками небывалых метео гроз с треском провалилась.

Да, не скрою, описания мирной природы в тургеневских «Записках охотника» меня пугали больше, я их пропускал, проскакивая на следующий абзац. На данную же блогопись о небывалых катаклизмах пришлось зевать закрытым ртом, для соблюдения приличий.

В 2-х словах, монолог представляет собой обширный список синонимов, чрезмерно усыпанный знаками препинания.

Заметна попытка подменить моно-лектора мальчиком, но пацанёнок так и не проклюнулся сквозь Анонима 49 + с его бессвязным вздором про газ озон и ламповый радиоприёмник.

(Ламповый приёмник! А про грядущие поколения ты подумал? Как истолковывать им такое словосочетание? Или только бы премию получить, а там хоть потоп? Нам это как с гуся вода?

Полный “эх!”)

На скользкий вопрос: почему же кирдыкнулся СССР? Прозвучал политолог с того самого телеканала, де, виноваты мы сами своим прекращением борьбы за идеалы и светлое будущее всего человечества.

Усевшихся в 3 этажа бюрократов на шею каждого борца, политолог в упор не видит. Он плоть от плоти их, это и без теста ДНК различимо.

Однако хватит о грустном! Переходим к сладостям на третье – милые цифирьки и времечка полное лукошко!

Ну, во-1-х, время историческое, с превращением болота в цветущий сад дачного товарищества, а затем космическое, когда учитель заставил класс ходить по кругу, отсчитывая про себя одну минуту с закрытыми глазами.

Наставник был предельно прав, именно замкнутый круг символически представляет время космическое. Тогда как историческое (о чём, конечно же, многие уже догадались) рисуется отрезком прямой.

Линия в паре вышепредставленных символов непрерывна. В отличие от сущего времени, для обозначения которого достаточно всего лишь точки. Потому оно не только прерывисто, но и фиг угадаешь, где прорвётся в следующий раз…

Ну и совсем под занавес в 4-й.

Знаменитейший абзац всемирной литературы, начавший произведение показаниями циферблата – это “Лорд Монтдраго” Моэма: где психоаналитик взглядывает на часы в ожидании опаздывающего клиента. 17.40.

А наш-то Варламов! Своим самым первым предложением «Одсуна» обошёл загнивающий Запад на один час и десять минут! 16.30!

Эге-гей, залётный наш!

Как это делается, мне неизвестно, и потому в этом деле я на равных с кем угодно. Абсолютно.

Да, надо разомкнуться и совершить сущий прорыв к свободе, но как? Пошаговая инструкция конкретно отсутствует даже и на пиратских сайтах.

(Единственно, если повезёт, можешь набрести на конечный результат, подтверждающий возможность такого прорыва, специально для неисправимых Фом неверующих типа меня. Ну, скажем, Токката Баха в ре-минор, когда исполняется на органе.)

Ясно одно – без ноу-хау риск непомерно велик. Ведь тут не просто покидаешь зону комфорта, а вообще вламываешься на территорию зауми, которую каждый понимает по-своему.

Оказываешься в настолько невообразимом запределии, откуда ни один почётный сталкер МЧС не выведет. А если кто начнёт сертификатами махать, что я, де, вебинары проходил по данному вопросу, то просто плюнь (метафорически!) и разотри шарлатана, что посягает на твоё время-деньги своим пустым базаром.

Но даже и без личного знакомства с конкретными деталями «как» можно позволить себе предположение, что основная твоя задача на пути к творческой цели – это всемерно избегать уподобления Крису Марлоу (у которого когда-то Шекспир списывал), Льву Толстому (который к своим графским доходам ещё и графоманством подрабатывал), Уно Муно, и прочим остальным, кто наследил и засветился в списках всемирной литературы.

В общем, оставь великое великим, копирование кайфу не даёт. Карьеру, деньги, славу, женщин – не исключено, а вот насчёт кайфа – увы и упс.

Недаром бдительный Минздрав не упустил предупредить по данному поводу: «Подсядешь на шаблоны, погрязнешь в расхожей вторичности – готовься к расходам на антидепресанты, к неизбежной зависимости…», ну, и так далее (подробнее смотри в «Нескончаемом Приколе» Уоллеса, настольной книге Джима Ярмуша, автора «Мертвеца» с Джонни Деппом в заглавной роли).

Да, чёрт побери! Ходить непроторенными путями легко только Китайцам. У них иероглифов до тысячи и больше. А на всего-навсего 33-х буквах много ли наоригиналишь?

(Кто-нибудь замечал, что вслед за победой революции, урезавшей Русский алфавит с 35 до 33, Российская литература сошла фактически с дистанции, в мировом масштабе?)

И второе условие сущего прорыва в сотворение свободы – изволь «разомкнуться» из вязких уз всяческих клише, что и сделает тебя неповторимым…

Глава 5-я так и не покинула наезженную лыжню монолога (самоповтор тот же плагиат, закоротивший на себе любимом). Вместе с тем она стала лучшей из всех известных мне глав романа без границ, хотя профессор Аноним докатился в ней клянчить водку у попа!

Вот интересуюсь знать – когда этих профессоров готовят, они зачёт по моральному кодексу сдают? Или и у них там такой же ПТУшный бомжатник, как и везде?

Впрочем, это дело десятое – все там будем. Не той так иначной зависимости не миновать.

А стилистически 5-я превзошла все прочие составные романа без границ: предложения перестали смахивать на полы склада небрежного хранения круп крупного помола. И кучность бессмысленно навалянного вокабуляра снизилась. А почему?

Автор принялся описывать доставшееся ему детство. Да, тема не нова, но что с того? Главное не о чём, а как! Предложения стали гибче как-то, пластичнее. И в этом несомненный плюс.

Ну, а детство как детство. Купание в открытых водоёмах, хождение в лес по грибы-ягоды. Зовёт читателя оглянуться на реминисценции о безвозвратно милой поре, старается расшевелить струны трогательного роста.

Старшее поколение начинает вспоминать писателя Крапивина из журнала «Пионер». До планки Гайдара с Кавериным не дотянУто, но так ещё ж не академик, чай.

Со своей стороны испытал я к Алёше сочувствие – трудное детство досталось пацану, дефицитом на животных трахнутое: ни кошек, ни собак, ни даже лошадь не потрогал. Только дохлый улов рыб из озера, но и тех деревенское хулиганьё отобрало. Глубокая травма на всю жизнь, психологически. Теперь вот на должность писателя выбился и пишет, уставясь внутренним непрощающим взглядом на то сволочьё. Вот вам, гады, в отместку!

В главе набросаны 2 круга космического времени: 3-месячного отдыха на даче – это раз, и он позволял выжить в остатке годичного круга. То есть мальчику уже тогда претила бесчеловечность советского образа жизни и он мыслил категориями либерального блогеризма.

По ходу написания широко применялось время сущее. Детство представленное на 5 страничках поневоле слагалось эпизодически, что вылилось (скорее всего неосознанно) в применение сущего времени, чьи точки не связаны непрерывностью линии.

Но отчего же так и не случился сущий прорыв, что воспрепятствовало кайфу (который передался бы читателю)?

А просто потому, что автор забыл разомкнуться, тем более никто его таким финтам не обучал, а самому податься в поиск недосуг – поджимали сроки сдачи книги в премиальную комиссию.

Опять же обязанности должностные.

Всё это и оставило меня без подогрева, но нет во мне злопамятства и я таки перечислил выше положительные пункты глав 5-й.

Мы, неверующие-непротивленцы, – образец непредвзятости.

Отмечались также неясные намёки на «всё не так, как надо», эта отрыжку блогеризма оправдывает необходимость подкормки стихийных анархистов, на случай их присутствия в читательской аудитории. Им тоже надо крошек уделить. На всякий.

На сюжетную «подвеску» опять пущен Петро-Павлик и смотрящий его телохранителей – Юрик, полуглухой друг детства.

Аллелуйа! Гип-гип, ура! Ну, наконец-то!

Завершён наитруднейший этап проходки сквозь верхние слои из экспозиции поверх экспозиции поверх экспозиции (на языке профессионалов – «вскрышные работы»). Пошёл плавный, мягко-мимяшный переход в литературное лоно, каким мы его любим и хотим. И таки наклюнулись портреты персонажей, составленные как из их внешних черт, так и характеристик психологического свойства.

Ибо терпеливо ожидающий – своего дождётся.

(Но станет ли ему в радость это? Бабулька надвое гадала, однако вдумчивые оговорки грозят подпортить афористичность стилетом вырезьбленной строки, так что сиди тут в скобках и не рыпайся.)

Вот и пошло явление всеми любимого Дани Гранина с щепоткой Кира Булычёва. (Заметка на левой манжете: лабухи безмерно и повсеместно обожают имя второго, но почему-то со строчной буквы).

Дан ход кратко-ёмким брифингам о предшествующих и дальнейших судьбах персонажей. Пунктирно, но со вкусом.

Проваливай, постылая блогеристика! Наддай, залётные! Пади! Пади!

Живописательные портреты обнадёжили уже хотя бы тем, что женские Варламову удаются круче мужских и, следовательно, по своим преференциям (восславим же Всеблагой Промысел!) Варламов – натурал.

Трудно передать, какое это облегчение, а то от случайной даже мысли на тему Датской Девочки (романтическая драма, 2015) моя мошонка встрёпывается самопроизвольно, и её обволакивает неясная сумеречность, вперемешку с тоскливой прострацией.

Невзирая на мою упорно культивируемую толерантность.

Да, 6-я, по своим параметрам, стала долгожданным оазисом вокруг Уч-Кудука.

Отдельное мерси автору, что козыряя владением архаизмами («сей», напр.), он сдержался высунуть из своей колоды «сиречь», хотя и эта карта ему известна, стопудово.

В любом и каждом человеке сидит личность.

Это даже не обсуждается. Допустим, если ты своего главбуха почему-то недолюбливаешь, в нём тоже всё равно сидит, как в любом и каждом.

Причём все личности разные, поскольку не совпадают степенью своей задроченности тревогой, внутренними страхами и наивной верой, будто участь поп-звёзд и олигархов достойна интенсивной зависти.

А личность это что?

А это то самое оно, что тебе объяснялось, г-н профессор, по ходу данной критики. Но раз ты засиделся в мягком кресле, напоминаю, личность – это, что в прежние наивные времена именовалось душой или духом, а в переводе с терминологии экзистенциализма стала сущим центром человека.

Это единственная запчасть в твоей структуре способная на творчество, а у остальных прочих свои отдельные функции, от которых им лучше не отвлекаться.

Как раз из-за такого мудрого устройства любой и каждый может осуществлять сущие прорывы в свободу.

Даже на кого и в жизни не подумал бы. Включая главбуха, хотя он подхалим к начальству, а по отношению к тебе – сволочь и хам последний.

Однако для осуществления творческого акта личности нужно сосредоточиться, то есть привести себя в состояние целостности. А уж тогда-то за актом дело не станет.

Главное, чтоб она (личность) это сознавала и не разбрасывалась бы на мелочовку, с которой ей жужжат во все три уха, включая среднее, типа закажи из интернета джинсы с драными коленками и будет тебе счастье.

Именно несхожесть личностей залог неповторимого своеобразия и самобытности в результате творческого акта любого и каждого, после которого сам гениальный Кафка нервно затягивается в сторонке чинариком, стрельнутым у Рильке.

Ну, и тпру на этом. Я никому тут не отец Маккензи из англиканской разновидности христианства, пойду-ка лучше 7-й главой наслаждаться.

~ ~ ~

Как только что отмечалось – кресло то же самое, и поп не поменялся, ведь будучи выходцем из католицизма, он натаскан отсиживать в исповедальне, пока клиент не устал трандеть.

Впрочем, трандежом тут и не пахнет – гладкая проза по фундаментально крепким нормативам журнала «Пионер».

И это правильно – от добра добра не ищут.

Уже выпущенные на игровое поле персонажи получают дальнейшее развитие и дополнительные детали характера.

Распуталась загадка Петик-Павлика, которую автор изощрённо обыгрывал не одну главу, называя то так, то эдак. Как оказалось, Петик это имя, а по фамилии он Павлик. Что и дало Варламову повод блеснуть ловкостью рук при растасовке: "А вот и нет – это Петик, а Павлик тут!" Мастеровито юморной приёмчик. Павлик в детстве представлен полным рохлей, который читает жёлтые тома «Детской энциклопедии» и верит в инопланетян.

Юрик, уже тогда смахивавший на бобра, проявлял задатки будущего мента и склизкого падлы.

Мама рохли, ядрёная особь по меркам эротизма, чуть не оторвала ухо Юрику за измывательство над своим сыночком.

Через свой "чувственный рот" она осыпала свою жертву матерными коллоквиализмами, смысл которых не доходил до будущего профессора, при всём его достаточно зрелом пионерском возрасте.

В литературном ракурсе глава замечательна принадлежностью сразу двум направлениям – классицизму (по старшинству и алфавиту), а также романтизму. Классицизм случился, когда мама в целях психотерапии повела Петю к другому Юре, который с телескопом и постарше. Тот прочёл малышу лекцию об идеальном устройстве и непревзойдённой красоте звёздного мира.

Для романтизма понадобилась гроза с примесями от Габриэля Гарсии Маркеса и лучших образцов японского анимэ.

Автор не побоялся даже назвать свой образец эклектики апокалипсисом и спалил молнией дачу родителей многострадального Юрика младшего. Типа мести инопланетян за притеснения, которые он чинил уверовавшему в них Павлику.

Попутно и вкратце замечу, что любые обвинения в плагиате у иностранных авторов просто смехотворны. Мы не Шекспира читаем, а Самуила Маршака, с поэмой Элиота нам повезло больше: есть выбор из семи выстрадамших рускоязычную версию, заместо же Джойса у нас есть… как бишь его? Ну, в общем…

Поэтому творческой личности достаточно проникнуться духом оригинала и выложить доступными ей средствами.

Недаром Набоков называл переводы трансфигурацией…

Относительно утраты слуха в одном ухе Юрика-младшего в связи с апокалиптической атакой инопланетян, Варламов хранит молчание. Однако не ропщу, человек старался-тасовал – пусть хоть «подвеской» отдохнёт…

Ага! По сёдлам, эскадрон!

Детские игрища кончились, пошла партитура для скрипки времён.

Поп приютил профессора. Кормёжка и ночлег в обмен на подметание церкви. Аноним – счастлив.

Мне тоже пришлось внести плату за вызволение из зоны Детгиза, за перевод на «химию». Где можно сказать: "Bye-bye, Mr. Krapivin and Lady Agnia Bartough!

Теперь я вольноопределяющийся!

Чем платил? Муками возврата во всё ту же блогеристику безадресную, но бесстрашно беспощадную, где автор широкими мазками набрасывает общую картину того, во что мы вляпались, и щедро делится кровь леденящей мерзостью и грязью, не вошедшими в учебники "истинной" истории для средних школ, утверждённой минобразом.

Глава 8-я сидит в любом практически моб телефоне. Именно она скользит в ленте той части нейросети, куда ты акаунтирован и которую листаешь со скоростью 1 умник / 0.5 сек.

Единственным, за что зацепился глаз, стал вопрос грека-комментатора, он же владелец деревенского трактира/кабачка:

– Разве теперь у вас не СССР опять?

Спросил без промаха мудрый грек!

Просто взяли и упразднили ЦК КПСС, сменив его обратно царём-батюшкой. Из чисто экономической целесообразности: 25 in 1.

Для «подвески» уже привычные причитания о друге детства, который вызвал, но не встретил.

Сюжетная линия движется дальше. По синусоиде.

На смену греку с политзанятием о текущем моменте хаоса в нашем падшем лучшем из миров – скок вспять в мемуары о прекрасной поре студенчества.

Там же и рохля вынырнул опять, но уже в качестве студента философии, знающего больше всякого преподавателя по отдельности и любой кафедры в целом. Красиво.

В ходе главы ко мне Митрофанов приходил на ум, гид в пушкинском «Заповеднике» Довлатова. И от его визита меня буквально пронизало ностальгическое умиление, подобное копью Св. Георгия Победоносца проткнувшему змеюку окаянную.

И уже в таком пронзённом состоянии подумалось мне вдруг: ну, отчего же так? Ведь оба ж типа про одно и то же, верно? И Довлатов Митрофановым своим, и данный лауреат с его Павликом, представили способность людского интеллекта опрокидывать любые IQ мерки.

Однако в Митрофанове чувствуется живой человек, а Павлик – чертёж-калька модифицированной модели киборга для особых поручений ИИ. Как так случилось?

Мне думается (всё ещё пронзённому, сука ты, Жорик!), что чувства эти возникли по вине автров.

Довлатов видит в своём персонаже личность, а романист без границ – индивидуума в своём. Личность способна вызывать чувства, а объективированное понятие – нет. Хоть ты лавровой рощей увенчайся – всё равно нет.

Апокалипсис, свет Алёшенька, уже нагрянул, но тебя неправильно учили, что в нём к чему.

Он не есть концом.

Апокалипсис – это, начало новой жизни.

Назначение наше – всемерно приближать его начало. Что мы и делаем, осознанно или наоборот – неважно. Каждый на своём посту.

Кто мы такие?

Эсхатологи, разумеется.

«Чем хуже – тем лучше». Ты, Алексей, слыхал, конечно. А мудрость изречения постиг ли?

Она проста – всякая ложь и дерьмо, в какой бы глянец их не заворачивали: «пост-модернизм», «концептуализм» и пр., и пр., есть вкладом в приближение конца для них же, а для нас – начала.

Для нас – эхатологов.

У Канта с Гегелем об этом не ищи, начни с Бердяева, он чище пишет.

А главное, писатель должен любить созданный им персонаж, а любовь, как и кашель, утаить невозможно.

(Но и подделка заметнее шила в мешке, для читающего не жуя попкорн.)

Нет сударь мой, кто станет любить, кроме извращенцев (да, вытащи ты уже, в конце концов, своё копьё, падлюга!) алгебраическую формулу? Пусть даже и под философским соусом.

Да, они встретились в универе, но пути не захотели пересечься.

Будущий олигарх не замечал предстоящего профессора, а профессор ещё не догадался, что это олигарх.

Ну, и – (просто-таки прямо сейчас подумалось) – касаемо философской доктрины про переход количества в качество или, возможно, наоборот.

Ведь до чего же тут парадоксальный подвох получается – англо-язычной литературе, при всего 26 алфавитных буквах, и Джойс, и Пинчон (хотя у Тома брать одну только “Радугу”, без прочего), да и тот же Уоллес не позволяют пресечься живому роднику литературной жизни.

А тут, при 33-х, безвылазное болото сорокино-пелевинского застоя. Нормалёк от пары мэтров.

Да кто мне право дал! Как смею!

Судите сами, дорогой профессор, вот вам 2 отрывка из разных источников. Тема одинакова – взгляд со стороны на неспешную прогулку пары собеседников. Разговор философический. Сравните и угадайте в каком из полушарий работал автор: А – западном, Б – восточном.

1.

Так на пару шагали они дальше, руки одного в карманах, у другого снаружи, фигуры их уменьшались, желтоватая и серая, как и следы, оставленные ими – длинная замерзающая последовательность угасших звёзд…

2.

Увлечённые беседой, двое мыслителей меня не замечали, а я обгонял их с печалью и ревностью…

У каждого имеется своё любимое число. Пётр Великий, например, питал чувства нежного свойства к 17.

Для меня же этот – 10.

Сначала, правда, я не знал, что оно у меня любимое. Пришлось вычислять, нумерологически. А уже как расчёты показали, что оно мне самое-пресамое, на том и точка, хватит, – однолюб я, да и лениво во все те логарифмы с косинусами заново нырять.

И глава 10-я в «Одсуне» не подкачала возложенных на неё ожиданий. Вот где полнейшее соответствие формы и содержания.

По форме – уже знакомый, прерывистый до взахлёба пунктир –

“…я чувствовал печаль и ревность…” Тчк. Бумага всё терпит.

А князь Мышкин каждое из этой пары взаимоисключающих существительных размазал бы на 5 страниц. Как минимум.

Хотя, что ещё можно ожидать от Мышкина?

Во-1-х, он идиот, а во-2-х, жил в условиях самодержавного строя империалистической России.

Нам с подобными личностями не по пути.

А по содержанию 10-я бравый стук студента в свою грудную клетку от гордости, что у него дни юности мятежной совпали с началом лихих 90-х. Уж так они его восторгнули, что и 30 лет спустя захлёбывался в пересказе собственной слюной (добро хоть трубка из стекла сквозь щёку не проштЫркнута, как собаке Павлова) в потоках юношеского самолюбования на кресле чешской попадьи.

Пока ты недоросль, немыслимо сдержать похвальбу совокуплением с проституткой из обучавшихся на аспирантуре.

На тот момент она боролась за повышение своей розничной цены. Вот и строила из себя нечто гипписиусно-богемное времён российского литературного ренессанса. Саморекламно обещалась отдаться любому, кто достанет билеты на «крутую» постанову.

Ушлая фря, а? Повышала себе рейтинг в глазах потребителя эпатажными поманками, при заведомо неисполнимых условиях. Типа собери слово "Балтика" из буковок впечатанных внутри каждой 1000-й крышечки… Такой же дешёвый лохотрон, как надпись на упаковке «+ 1 бесплатно!» Древняя как мир фишка маркетологов.

Ну, не виноватая она, что с Марком Леви не перепихнулась! Откуда ж просветиться ей, что не первая она и, следовательно, не последняя.

В «Романе с кокаином» (1934) её опередила другая богемная рухлядь в деле обмена плоти своей недотраханной на справку о сдаче пары кило золота на борьбу с голодом в Поволжье.

Один к одному – и там бумажка, и тут. И даже за одно и то же – за спектакль. Сбор средств на борьбу с голодом, который сам же и организовал! Театр по полной.

Но на филфаке Агеева тогда не проходили даже и факультативно, зато генитальный мозг стоял торчком, перекрывая каналы жизнедеятельности головного.

Ну, и пришёл юноша к Петровану Павлику выплакать билеты на куда в жизни не достать, даже если месяц кряду стоишь, как оловянный солдатик.

А Петик на тот революционный момент обрил себе голову под ноль, и обулся в американские армейские ботинки.

Он уже смотрящий чёрнорыночных операций оптовой фарцовки, а штаб-квартира его в пивной «Тайвань». Туда-то и частят пользователи программой Exel, сидящей в его голове, чтоб макросы её определили на чей товар обменивать свой, и по какой процентной ставке. А крышуют мыслителя теневые воры в законе и КГБ, синхронно.

Билеты дачному дружбану он организовал, однако эстетствующей аспирантке сценичное решение не понравилось (да и оговоренный акт – так себе).

И тут мы напрямую вышли к вопросу прельщения человека властью, поставленному и чётко освещённому в работе Н. Бердяева “О рабстве и свободе человека”.

Павлик, как и всякий «властитель», есть раб своих рабов и необоримых страхов, своих же.

Что абсолютно совпадает с выводом, представленным в некоторых из книг, написанных мною, когда

(а сейчас – внимание!)

когда имя Бердяева мне не было известно.

И это факт: заключение совпало чуть ли не слово в слово. О чём это говорит?

Что чему быть, того не миновать. И если наш Попов не изобретёт радио, то это сделает какой-нибудь итальянский Маркони.

Науке известны случаи, когда открытия совершались дуплетом, достаточно вспомнить физический закон Джойля – Мариотта (не при филологах будь сказано, проявим гуманизм к гуманитариям).

Итак, Пётр банкует, он – бритоголовый босс. Однако из философии ему известна полная иллюзорность статуса пахана, неизбывность его рабьего состояния.

Чтобы подсластить себе дамоклову пилюлю, он отправляет денежные переводы маме с чувственным ртом, и папе – доктору Павлику, недомерку с обесцвеченностью глаз.

Назначает пожизненную пенсию неисправимой коммунистке, поставившей ему «пару» на экзамене по диалектическому материализму, освободив тем самым от универа.

Что и стало причиной его превращения в маточину чёрной биржи, которая вносит данные клиентов в базу данных у него в мозгах, не пользуясь клавиатурой, а через «копи-пэйст» на слух, через уши на бритой голове.

Организует благотворительные фонды для несостоявшейся альмы-матер, где вместо научного коммунизма делают мозги точно такой же хернёй, но уже с акцентом.

Из тех же беспочвенных побуждений – билет в театр, для доступа в дырку простипомы с завитком.

Но ведь это всё – беспардонный детерминизм! То, что так отталкивает, и против чего ратует Н. Бердяев.

Друг детских игр, одаренный аспирантской дыркой от бублика опять ползёт в пивную. Упившись пивом надурняк, опять завёлся плакать. Ты, де, Петрушка, чё творишь? У нас уже свобода! Лихие 90-е на дворе! А ты куда рулюешь?

Филфаком долбонутые в детерминизме ни уха ни рыла не рубят. У верхнего раба шаг-влево-шаг-вправо вещь настолько же немыслимая, как и весь диамат, хоть кучей, хоть порционно.

На этой-то «подвеске» и сдвинулся занавес главы 10-й.

Теперь же изложу свои претензии к “Одсунову” якобы автору (детерминизм, Алёха, детерминизм! Тут уж без обид. Не ты, так Сандульников какой-нибудь писнул бы «Одсуна», которому черёд пришёл довылупиться, и ему звякнули, сказали: «Сдавай – посмотрим»

Вот потому и я, и ты, и мы, и вы, и они – “якобы”, все под детерминизмом ходим).

Теперь ответствуй мне – ты себя впрямь писателем считаешь?

Тебе ж такой дионисичный туз в прикупе приплыл! Лихие 90-е! Даже твоей рвано-телеграфнй строкописью какие пласты зацепить бы можно! Вскользь, походя, ажурно.

Великую державу лохотронят ваучерами.

Народ впал в гипноз под навалом пирамиды МММ.

Уличная шпана переименована в "преступные группировки". Колумбийская мафия прощупывает возможность закупить атомную субмарину. Откроются горизонты доставки товара в обход береговой охраны США. Ха!

Эмиссары мафии ахху… еле-еле оправились от изумления, что можно нанять вертолёт с его базы под Москвой до секретного завода по производству вертолётов всего за $50!

Куя покуда горячо, они там зафрахтовали самый большой в мире самолёт для трансатлантического рейса до Латинской Америки, набили вертолётами по завязку. И только уже на взлётной полосе хапанули их. Какой-то шестёрка-генерал из госбезопасности настучал браткам про деловую трансакцию.

Отвезли заокеанских спекулянтов на сходняк воров в законе союзного значения.

Но там один из эмиссаров прогнал им дуру, что он сам Эскобан, в натуральную величину. Ему, конечно, враз – респект и заказ на мешок «снежка». А он упёрся – я, де, меньше как про полтонны переговоры не веду.

Короче, воры дают Руслану Антеевичу «зелёный». Эмиссары задержались пофоткаться на морской базе в Кольском заливе, совместно с капитаном атомной подлодки на её же фоне. С ведома командования флота, конечно, чтобы в Колумбии поверили в такую шальную пруху. Однако сделка ухнула. Один из пресловутой троицы, перевозя задаток, 10 лямов зеленью, рванул в бега. До сих пор не отловили кубинского сучару с его реактивным самолётом и парой сменных яхт.

Но миллион мотоциклов марки ИЖ ушёл таки в Южную Америку по закупочной цене пластмассовых самокатов. Вслед за вертолётами.

И вместо такого и всякого подобного ты сообщаешь мне фамилию директора театра, куда якобы не ты водил эстетствующую профуру?!

Ахх! …У! …Еть!

Ну, ты осторожняк, дружище.

Впрочем, возможно сам я виноват чрезмерностью своих ожиданий. Ведь, как сказал Маршак в своём гениальном переводе "Нянькиных стишков": оказавшись при королевском дворе, кошка, сертифицированная Союзом Писателей, не разглядит ничего, кроме мышонка на ковре…

Внучка у меня есть племянчатая… Хотя, возможно, наоборот – внучатая племянница. В терминологиях у меня до сих пор сбои случаются.

Ненасытная чтица по имени Ева. Перечитала всё, что подвернётся в ближнем и дальнем зарубежье. Мама её уже рукой махнула на обязанность присмотра за кругом чтения ребёнка, как того требует родительский контроль.

Однажды Ева ко мне тоже подкатила: “Дядь Серёж, дай что-нибудь почитать”. А из чего дам-то? У меня с этим не густо: словарь Chamber’s за истёкшее столетие да пара приблудных сборников с автографами от поэтов местного разлива. Но попробуй отказать девушке на полголовы выше тебя ростом и красоты такой, что… впрочем, это уже родимое пятно непотизма во мне проснулось говорить.

Короче, дал я ей маленькую книжечку. “По ту сторону добра и зла” Ницше, через неделю принесла обратно, – понимать, говорит, не получается.

А что понимать-то?! Тот же поэт, только прозою шпарит. Ну, тогда я ей Роджера Желязны сбагрил, основоположника современного фэнтези. Я его в пустой маршрутке где-то подобравши был. Чуток полистал и понял, за что Роджера в подкидыши определили.

Просто меня воспитывали смотреть на книги, как на святыню, а то б я его…

Ну, прикинь, он там полкнижки на гору прёт пешком и, с интервалом в полторы страницы отбивает конную или пехотную атаку, затем подкрепляется, то есть плотно жрёт, как правило, с вином и сигаретой, и топает дальше. Потому что какая-то зверушка в зелёной шерсти ему подсказала, что он король Амбара.

Евусик, говорю, вот тебе вершина фэнтезийной продукции всех времён и народов, однако с условием – чтоб я её больше не видел…

К чему это я?..

Ах, да! Ева теперь акустической гитарой занимается, на Ютюбе испанскую музыку в своём исполнении выкладывает, а на книги даже и смотреть не хочет. Мне её мама говорила.

Есть всё же в фэнтезях магическая сила…

А и разбередила-таки во мне глава 11-я человеческие искры, Еву вон вспомнил, хотя среди родственников прохожу под позывным «Сухарь».

Всё благодаря труду варламовскому, где бесхозный профессор пыхтит, но лезет на гору возле чешской деревушки, чтобы там бутербродами водку сливовицу закусывать. Грек-трактирщик его подогрел за неописуемые даже при 18+ услуги. А или автор подзабыл, чем заслужился подогрев. Ну, и опять же в стандартную 5-страничность могла услуга не вписаться. Да мало ли…

А ещё в этой же главе мне открылся основной литературный приём клепания прозы в наши дни. Исполать тебе Алёша Поп… нет, Попович это один из первых космонавтов был, а ты птах гораздо ниже орбитального полёта.

Всё очень просто – смотришь на маятник метронома и пишешь. Цок! – на исповеди у попа Иржи. Цок! – в дачном детстве. Цок! – поп. Цок! – дача. Цок! – грек. Цок! – универ. Цок! – сливовица.

Таким макаром, по цоку на главку, и до одиннадцатой доцокался. Вот где и показал он греку, что насчёт политинформаций блогомазы у нас ого-го!

Юмор у них неодолимый. Анекдот рассказал, как внуку Брежнева, которому родители сдуру дедовское имя дали, а когда уж вырос, его в ментовке отмутузили, за то что на вопрос "Ты кто?" заявил нагло: "Я – Леонид Брежнев!"

Однако – ух, осторожный котяра! – не упустил приписку сделать: я, де, интернетом проверял, враньё оказалось. Теперь если Лёня на него в суд подаст, отмазка есть – боролся против клеветы на неповинного потомка.

Заметно проступил и рост у автора, стилистически он уже догнал планку журнала «Юность» из "совочного" периода.

(Вообще-то для меня СССР остался, чем и был, С х 3 + Р, и выкаблучивать кликухи на покойников считаю признаком дурного тона, а тут употребил определение из «Одсуна», чтобы повеяло ароматом автора, ему ведь и в либеральных прослойках зарекомендоваться нужно. Но в следующем абзаце осторожный наш предупредил, что «совок» ему претит, как термин, хотя в ту пору много чего было, о чём нам остаётся только лишь мечтать. Нет, список мечт не представлял, но примагнитил симпатии ветеранов. Ловконький парниша.)

Чем ещё примечательна политинформопись наполнившая данную главу?

Умением докладчика зацепить болячки и остаться не при делах.

Представит список фамилий казнённых через авиакатастрофы, а дальше ни гу-гу. Может и вправду метеоусловия виноваты.

Однако все 5 страниц отдать жеванию бутербродов не сильно-то и эстетично, и Алексей взялся разматывать клубок сюжета дальше.

В данном цоке Павлик весит уже 150 кг, у него сахарный диабет, однако продолжает жрать как не в себя, и он везёт анонимного профессора в прогулочном реактивном самолёте (извозчичья биржа во Внуково-2) на полуостров Ямал.

В ходе полёта он сдал друга детства, и аноним превратился в Славика, который тут же получил совет отреставрировать отношения с Катей.

Подобный шаг, по его версии, восстановит благочинность и равновесие державы, которая, на правах Старшего Брата, обязана извиниться перед Украиной, и наступит общий мир и счастье.

– Вернуть им Крым? – ехидно переспросил профессор Славик, чем и раскрутился на безотлагательный удар под дых от метеоусловий.

Самолёт швыряет, как щепку в буруне (сравнение критика, автор за него ответственности не несёт), часть экипажа выползает из кабины, мурашки в шоке лапают стюардессу, летательный аппарат делает попытку приземлиться крылом вперёд (это уже автор), от отшвырнулся на сотню метров кверху, и только со второй попытки все счастливо приземлились, но стюардесса продолжала бледнеть сквозь макияж. Павлик недоволен.

Ну, что? Кто-то из читательской аудитории не догнал ещё, что его ждёт при попытке повторить в домашних условиях тупую шутку профессора про черноморский полуостров?

Надеюсь, поумнели.

И, разобравшись что к чему в метрономически 5-страничных цоках, провидчески догадываюсь, что через пару их возникнет цокотушка Катя, и отвадит Славика от аспирантки. На что споришь?

Любой, всерьёз уважающий себя мыслитель так или иначе заходит в контакт с нумерологией. Не миновала эта чаша и меня, пришлось потрудиться над созданием персональной нумерологической системы.

Ну, что сказать, – зато крепкая получилась. И до сих пор мне служит. Потаённо. Иначе нельзя, рискованно слишком. Если б кодляк правоверно верующих в официальную астрологию с нумерологией про самодеятельность мою пронюхал, меня давно уж линчевали бы.

У автора рассматриваемого "Одсуна" тоже мелькает интерес к цифрам, однако на, увы, кругообразном, пока что уровне, что уже отмечалось.

Сейчас же речь не о нём, а о моей нумерологии, где «12» означает «дурдом» во всех астрологических смыслах слова. И данный роман без границ держится на высоте в плане законопослушания предписанному цифрами.

Ибо даже не ведающий по своей наивности, что он творит, зачастую укладывается в рамки, определённые моей нумерологией. А куда денется?

Да, у Алёши получился крутой замес.

Прихлёбывая сливовицу из бутылки, его герой (уже без бутербродов) спускается с горы.

(Поляне сидели на горах, потом спустились и с того пошла быть земля Русская. Все вспомнили откуда это? Ах, да-да, я понял, вам ближе сопромат.)

Так – хлебая чешскую водку, и падая в чешскую грязь (это азы писательского ремесла – свой персонаж спервоначалу надобно вывалять в чём подвернётся, вызывая тем самым рефлективное сочувствие читателя, сменяющееся инстинктивной симпатией) спускающийся, в лучших традициях российского отдыха, настучал на Павлика (который, оказывается, Тарасович, с корнями на Херсонщине, смекаешь?), что у того не стоит.

Ну, не совсем евнух с отрезанным концом, однако и ежу понятно, что последующий эротический заряд Большой Книги (18+ – потребитель в предвкушениях!) ложится целиком на плечи Славика.

(Симпатии аудитории концентрируются и нарастают экспоненциальным образом.)

Пётр Тарасович Павлик, чтобы хоть чем-то оправдать своё существование, вбил себе в голову мессианскую идею всемирного объединения славян в едином лоне росссийском, благо – велико.

Всех сколько есть, лишь бы славянским духом пахло из-под корней фамильного дерева: и Роджеров Желязных, и Чаков Полянюков, да хоть и уроженцев Монтенегро – всё сгодится.

Крайняя временная рамка «Одсуна» – 2018 от Р. Х, именно оттуда вещает бывший аноним, а ныне Славик.

Много чего поменялось за минувшие полторы пятилетки, а у Варламова навыки блогеристики, которые трудно удержать в узде.

Ретивые, конечно же, тянут показать, что наше дело правое, и победа будет за нами, как и в любой…

Однако назвав СВО «войной», рискуешь нарваться на досадные перемены в привычном образе жизни.

В книге, писомой в 2024-м про 2018-й с прицелом на официальную премию, ты просто должен показать за кого стучат копытами и иго-го-кают твои каурые. Для одоления несовпадения временнОго фона Варламов использует намёки шитые белыми нитками. Небрежность? Нисколько нет! Чтобы приметней было в чьём строю шагает он к великой цели.

«…пусть она держится подальше от бучи». – говорит Павлик, и только тик-токоциклам не дойдёт, что "буча" тут читается с большой буквы. А в сочетании с озвученными через него (Павлика) призывами вернуться всем под крыло России-матушки, куда как ясен стал прицел на куш премии Большая Книга, и уже неважно, что панславизм дохлый номер идейной импотенции. Даже в озвучке через рупор-премианта.

«Национализм, который в глубине своей есть эротическое прельщение, всегда питается ложью и без лжи обойтись не может. Ложью является уже национальное самомнение и чванство, столь смешное и глупое со стороны…

…Национализм есть уже потенциальная война. Но главная ложь, порожденная национализмом, в том, что когда говорят о «национальном» идеале, о благе «национального» целого, о «национальном» единстве, о «национальном» призвании и пр., то всегда связывают «национальное» с привилегированным, господствующим меньшинством, обыкновенно с классами, обладающими собственностью. Под «нацией», «национальным» никогда не понимаются люди, конкретные существа, а отвлеченный принцип, выгодный для некоторых социальных групп… «Национальность» превращается в идола, требует человеческих жертвоприношений, как и все идолы.»

Н. Бердяев «О рабстве и свободе человека» (гл.3б с: Прельщение и рабство национализма. Народ и нация)

Затем эротичный Славик (эрос и национализм неразрывны по Бердяеву, однако хватит с меня цитат на сегодня) сбил ритм колыхания рессор полицейского Джипа, стоявшего на безлюдной лесной дороге. На заднем сиденье шла игра под кодовым названием «сунь-вынь» из «Заводного Апельсина» Бёрджеса. Не зря сулились 18+!

В замес главы пошли и авторские пробы живописания природы. О чём не умолчим, справедливости ради. Да, тужился как мог. Конечный результат, как призывал известный гуманист Марк Твен "задёрнем занавесом милосердия". Хотя «сладострастная луна» – это, блин, находка. Приделал бы ей ещё "чувственный рот", как маме Павлика, и все эротоманы у него в кармане!

Уже в деревне, долакав до дна, начал приставать к попу Иржи, поскольку своим замутнённым алкоголем сознанием гипостазировал безбородым Господа нашего, и домогался от Всевышнего, чтобы Тот выслушал его историю любви. Варнякал про Катю, и пусть хотя бы Всеведущий поможет разобраться – с первого раза у него с ней получилось, или со второго?

Никаких завтра! Слушай сюда, кому сказано!

Дальше покатил общепринятый после второго стакана славянский эгоцентризм, перемазанный своими же соплями. Потом какую-то склянку расколошматил, попадья прибежала в плюшевом халате. Но Иржи – молодец, хоть и безбородый, показал, кто есть бог и царь в чешском доме, она и пикнуть не посмела.

Послал Славика на второй этаж проспаться, где тот и отрубился часов до трёх, потом проснулся и слушал, как по чердаку стучит каблуками удавленник немецкой национальности.

Классная «подвеска»!

Ну, говорил же – где 12, там дурдом что надо! Полный!

Сначала совсем темно было и очень мокро, и дух ширял над водами во тьме…

Это к тому, что изначально сказители посмелее были, и о том, что у них подкатило, шпарили прямиком.

Нынче уж не то. Нам теперь аудиторию подавай, чтобы нас вставляло творить великое искусство. Подобно воздуху нам публика нужна, хотя б и вымышленная, из собственного пальца насосанная, из своего немытого колена наколупанная.

Поэтому, граждане судьи, прошу вас проявить милосердие и снисходительность, касаемо моего подзащитного Алёши. Да, уже которую главу, начхав нв читателя базарит он исключительно с Иржи. А кто без греха?

Такое теперь времечко настало… Всяк сверчок даже на своём шестке уже по струнке ходит, страхом обуян, что спотыкнувшегося ждёт одно из двух: получить по тыкве, либо не получить премии.

А легко ли, спросите вы себя, на той на струнке грёбаной удержаться, трясясь всеми конечностями и «авторитетом», что вкруг пупка нарос?

Это Булгакову легко было воскликнуть: «За мной, читатель!» – не удостоверясь, из глубоко доверчивой невинности своей на тему поднявшей голову инагентурности, и порочащих связях с релокантами. Вот он и звал кого попало, без разбору, без своевременной оглядки на органы

Он тараканищ не боялся.

А тут остался предсказуемо скудный выбор из попа в количестве одной штуки. Однако же и то учтите, граждане судьи, что этим он занимается не в каждой главе подряд, а соблюдая правила гомеопатии и с метрономическими промежутками.

А и прошу также учесть смягчающее обстоятельство из бутылки сливовицы, вследствие которой подсудимый Варламов сделал из персонажа Иржи хронический символ для подмены традиционной зауми «Бог». Автор пребывал в состоянии аффекта под воздействием непривычного продукта, а вообще в быту он скромнен, и обходится просто вискарём….

Ну, а пока суд удалился для вынесения приговора, вспомним с чего это начиналось.

«Жили-были дед и баба…», как и другие сказки необозримо всемирной литературы вполне обходились без Бога с позывным «Иржи».

А теперь прошу обратить внимание на такое вот – «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!»

Гомер! Я как чувствовал, что без древних греков не обошлось, даже сюда успели сунуть-вынуть. Вот с кого пестреть стали тексты обращениями к посторонним. Однако нам сейчас не до них.

Счастье, бонус небывалый выпал Алексею Варламову – он попал в понятые момента дионисизма при лавинообразном обрушении Советского Союза.

«Счастлив, кто мир сей посетил в его минуты роковые…!» – мудро замечает российский поэт Тютчев из позапрошлого столетия.

Проследим же, как в 13-й главе рассматриваемого шедевра (премианта Большой Книги) использовал писатель А. Варламов джокер, подмастивший Алёхе, выпускнику филфака. Чем потряс читателя поднаторелый мэтр, который (это чувствуется) и мастит, и опытен, где требуется? Что он донёс, представил что не виртуально вымышленной, а живой аудитории?

Ведь люди для того и читают, чтобы сопереживать, испытывать личные чувства, сравнивать с чем-то ими пережитым. Что им предложено? Чем потчевано?

Фирменным блюдом оказалась припудренная бородавка на подбородке кафедральной мымры, когда она орала на задрота в тощей бородёнке. Следующим в меню, пару страниц спустя, оказался тот же задрот, орущий с массой вдоль Тверской «Долой КПСС!»

Кулинарное диво подано с гарниром мелко рубленой рванины из полуупоминаний, полуаллюзий, полунамёков на события известные лишь тем, кому счастливилось читать газеты почти сорокалетней давности, смотреть каналы теленовостей тогда же, приперченные россыпью таких когда-то важных фамилий, которые ныне не всякий пенсионер припомнит…

Воззри! Вот что теперь проходит за произведение литературы. Прекрасная, эби-о-бля, словесность!

Пшики на проволочинках бенгальского огня, брошенного не догоревшим и до половины в стакан с водой и предыдущими утопленницами, – да, поискрил в пределах разумного риска, но про ГКЧП, танки на Манежной, баррикады труб под Белым Домом – пшик! пшик! пшик!

Могут не так истолковать и не туда засунуть.

(Кстати, Руст, заваливший, по оценке А. Варламова, весь СССР одним кукурузником, позднее оказался мелким подонком с манией величия. Уже в германском военном госпитале требовал секса от медсестры на основании, что он Тот Самый Руст, и посмотри какой большой у него нож в руке, а за окном палаты зависла такая сладострастная (!) луна.)

Но ты не смотри, что я худой и кашляю, понятка у меня на месте, и давно уже просёк, что таково ныне веление времени, как раз эта манера самое оно в проталкивании циферблатных стрелок. По кругу. Вопрос художественного творчества перерос в производственный вопрос, дорогие товарищи.

И ему находят соответствующее решение. Ура!

Бердяев не для масс не по причине физической недоступности текста, а потому что массам не с чем подступиться к пониманию его, после обязательного среднего. Чипирование в научно установленные сроки – залог здравомыслия в обществе. Пусть каждый совершит к чему призван функцией, исполняемой на вверенном ему участке производства.

Ты писатель? Изволь творить согласно производственным методикам вложенным в тебя наставниками в литвузах и на вебинарах чемпионов раскупаемости.

И помни – сверчкам с шестков лучше не высовываться, как и винтикам общественной машины по переработке количества в качество.

Впрочем, это уже другая история, и да помилует нас Иржи!

Боюсь оставить впечатление, будто я троллю лауреата…

Хмм… Всего-то выдал одно только предложение, а сколько в нём лжи и лажи!

Начать хотя бы с «боюсь» – лжа № 1, коренящаяся в расхожих клише, что гладко катят от бездумной бестолочи, взявшей курс на карьеру писателя. А что, одному Бальзаку только можно, что ли? Тем более, что не Шагреневую Кожу у него сдираю, а просто выверт из пары слов: "боюсь представить", "боюсь подставить", как будто – что?

О, раззявленная прожорливость только что вылупившихся птенчат!

Краткость срока жизни, который удалось им просуществовать, не позволяет постичь положительные стороны старости. В ослеплении внешней видимостью, они способны замечать только одышку, облысение, лишний вес.

Им не дано (пока что) осознать всю глубину пофигизма – бесценный дар нам в наш бесподобный возраст.

Неведение их оправдывается и тем, отчасти, что свой пофигизм мы не торопимся выражать с навязчивой демонстративностью начинающих.

Нет, не боюсь, а вышесказанное «боюсь…» употребил для наглядности при объяснении недорослям типа некоего господинчика… ну, в общем…

Возвращаясь (видит Бог, не по своему почину!) к проблеме автор, монотонно избирающего одного и того же адресата своего повествования, стоит отметить его постоянство (и Иржи тому свидетель, которого он заколебал уже своими рассопливленными приставаниями, особенно когда сливовицей ужрётся).

Но велик ли выбор? Имеется ли альтернатива вообще?

Не скажу, что густо, однако можно отыскать кого-то и помимо богинь с боженятами в греческом пантеоне. Так например, возможно обращение к собственному творению:

«Я помню чудное мгновенье, передо мной предстала ты,

Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты».

Заносчивый пигмалионизм, конечно. По свидетельствам современников, эта лахудра «А. П. К.»…

В общем, второй бы раз я на неё не оглянулся.

Не возбраняется взывать к потомкам из грядущих поколений. Чередующиеся пласты лизоблюдов тоталитарного коммунизма тем и занимались. А их восприемники и ныне лижут, не совсем то, уже с георгиевскими ленточками на упаковке, однако с обоюдно глубоким удовлетворением.

Можно, в конце концов, и к самому себе обращаться. Но обращение с таким приёмом требует предельной осторожности, есть риск нарваться на раздвоение личности. (Подробнее смотри: S. Ogoltsoff / С. Огольцов, «Российская проза на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий (Пунктирный литературоведческий обзор 1983 – 2023 г. г.: Сорокин – Довлатов – Сальников».)

Производитель «Одсуна» своим наперсником избрал Иржи. Ну, избрал, и избрал – сердцу не прикажешь (и Иржи ему судья).

Однако и то подумать – с чего бы мне троллить своего коллегу по ремеслу? На премию его позавидовал или на манеру письма?

На писательскую манеру имярека хоть убей не позарюсь, а премия припоздала не несколько десятилетий, её покрыл полный пофигизм, без остатка. Да и какая разница? Не этому, так другому утконосу сумчатому досталась бы.

Таким образом подозрение в троллизме беспочвенно и облыжно, а ежели Алёшку случиться пожурить увещевательно, али по носу щелкануть, так оно чисто рефлективно, раз уж подвернулся – получи, щенок, за полную нищету куртизанок, мнящих себя русско-литературой элитой текущего момента.

Ну а мне персонально это всё зачем?

Тут уж совсем просто – по воле Случая попал мне в руки “Одсун”, весь из себя такой, ну, словно пряничек печатный, А мне, графоману старому, многого-то и не надо для заполнения отмерянной мне вечности.

Продолжу, однако.

Н. Бердяев так и не переступил термин «экзистенциализм», употреблял его в виде, устоявшемся до него: «экзистенциальная философия», «экзистенциальный центр», «экзистенциальное время» и т. п.

Но великая заслуга ведущего и непревзойдённого русского философа в том, что он поднял вопрос необходимости очистки науки от терминов недоступных мыслящим «экзистенциально», т. е. путями в обход традиционной зубрёжки. (Благая весть для мне подобных!)

Процесс прояснения терминов довольно трудоёмкий. И он встречается в штыки вундеркиндами, у которых любая белиберда от зубов отскакивает, даже в полуобморочном состоянии, в суть не вникая, так барабанят, что чумеешь просто. Я так не могу. Поэтому для понимания, о чём толкую, пришлось прояснить «экзистенциальность / экзистенциализм» до вида «существенность».

Существенность – есть путь познания через опыт личности в ходе её существования.

И теперь мне без напряга понятно, почему «сущий центр» употребляется для обозначения души-духа-личности, а «сущее время» намного доступнее «экзистенциального», пусть и не до конца, но об этом позже.

Возвращаясь в главу 14, мы видим якобы Славика в возрасте 21. Универ позади. Он объясняется в любви альма-матери. Строит мечты уехать на Курилы, и вообще поколесить.

Однако попорхав мыслями по древу, сел на рутинно прозаическую жопу, в образе подвернувшейся должности младшего редактора, он же корректор, в городской черте столицы. Походя сетует на «сухой закон», и тут к нему подходит девушка с традиционным среди них вопросом: «А вы меня помните?»

Последовала игра угадайка «что-где-когда-в-каком-прикиде», которую он продул с разгромным счётом. В конце концов, сжалившись, она выдала условный пароль на испанском (в русской орфографии).

Славик охреневает: во-1-х, она хороша (ему 21, напомню), а и к тому же – она из Крыма!

(Магическая сила заклинания «Крым» уже предъявлялась без малого авиакатастрофой на полуострове Ямал.)

Ну, как «подвесочка»?

Нашлись такие, кого цапанула, поскольку девственности – в своё время – меня лишила крымчанка.

Однако к самому Крыму претензий не имею, тем более, что проказница нынче обитает на севере Италии. Одна из внучек мне об этом сообщила, после раскопок в интернете.

И вот ведь ещё один сущий подвох – мы с интернетом раньше них начали, а у них ловчее получается. Просто парадокс какой-то!

Чёт унылость меня обуяла. Истома в костях какая-то. Как только гляну, что это всего только глава 15-я, а Книга-то Большая.

И тут ещё Владимир Даль из 4-х своих томов Великорусского языка ехидничает: «Дух бодр, да плоть немощна? Так, что ль, старый пердун? А неча за гуж хвататься, коли каши мало ел!»

И прочее всякое. Недопрочитанное.

Так нихрена ж себе – четыре тома! Я ить не трактор.

Настроение, откровенно сказать, – альпинистическое. Как у того альпиниста, что стоит под горой, хлебальник в небеса задравши, и думает про себя: «Ну и нех-нихт себе!»

Хотя, может, и не думает, если получил правильное тоталитарно оболванивающее воспитание. Тогда вместо него ноги его думают: «А оно нам надо? Мы, что ли, нанимались переть на эту Килиманджяру Джомолунгмавну? А и туда же ещё Алёшку в рюкзаке пердолить, как олицетворение достижений российской литературы!»

Но тот, который на три этажа выше них, под козырьком бейсболки и позади очков противосолнечных сидит, на всё то только тупо рукой махнув, командует: «Поехали!» Сука мазерфукерная!

И открылось мне, непомерным трудом истомлённому, – нет, не хватит брызгов моего сарказма, ни строк яростных на всю эту Большую-Пребольшую Книгу. Тут надобна перестройка в ходе марша. Менять придётся приоритеты в преференциях, не то при рассмотрении второй части "Одсуна" волей-неволей скачусь к версификации самого себя любимого, а мне такая перспектива никак не улыбается, а претит. Не импонирует, короче говоря.

То есть пришла пора попотчевать производителя и пряником в местах, где чем-то-нибудь заслужит. Хотя, конечно, кнут в дальний долгий ящик отнюдь не стоит прятать.

Экономия на розгах – суть порча недоросля.

Ну так за что же похвалить мне отрока?

Да вот хотя бы! Информативно обрисовал предел мечтаний советской молодёжи: оказаться в группе молодняка вольера будущих ответственных работников.

Кадры решают всё в любой момент истории бюрократического государства. Ковать их следует смолоду. Под видом пионервожатых и переводчиков.в солнечном Артеке на побережье Чёрного моря у подножия горы Аю-даг.

Будущим кормчим великой державы доставалась там трёхразовая кормёжка в индивидуально избираемое время, совместное купание после отбоя, в голом виде, с последующим совокуплением, нет, не групповым, а кто кого сгрёб, на раздельных лавочках спящего пионерского лагеря.

(Теперь мне достеменно ясно кто на Фейсбуке делится картинками умильной пропаганды былого счастья жить в эСэСэСэРе.)

Отряд, где Славик был вожатым, состоял из трёх перуанских партизан в движения Сияющий Путь. Пара малолеток плюс один достаточно дозревший, генитально. Он положил глаз на вожатую-переводчицу Дашу, прикреплённую к пионерам из Югославии. Славик втайне вожделел её, однако Даша пошла навстречу желаниям перуанца, хоть у того дурно пахло изо рта.

Мотивом её послеотбойных побуждений к латиноамериканцу являлся её садизм по отношению к Славику, который синхронно переводил с испанского, пока его избранница и вонючий партизан выбирали лавочку для их соития.

В советских кадрах закладывалась и закалялась готовность жертвовать собой во имя своего же светлого будущего.

Следил ли Славик из кустов за течением полового акта, автор не уточняет. Но Большая Книга наверняка станет настольной для подростков онанистов, на сон грядущий.

Стоит похвалить Варламова также и за то, что заявление его героя «Мы не украли Крым у Украины», он, несмотря на московскую прописку, не завершил традиционным «На том стояли, и стоять будем!»

Подзанавесной «подвеской» главы стал плач девочки-толстушки лет 12-ти, на лавочке под мерцанием приморских звёзд в ночном небе.

«Мысль изречённая есть ложь!» – сказал великий. Он в этот миг стоял пред деревянной конторкой и, обмакнув сталь пера в чернильницу, ещё раз повторил, уже приподнятой чернильной капле, дабы разумела: что предстоит ей изложить на простой бумаге, не гербовой.

Вернее даже не повторил, а продиктовал врастяжку, хоть не служил учителем, а был поэтом.

Назначение поэта в сгущении многословий до компактности, доступной даже пониманию чернил. Допустим, отсидит поэт полуторачасовую лекцию модного профессора философии, придёт домой и на лист нелинованной бумаги выльет конспективный вывод, одной-единственной строкой:

«Мысль изречённая есть ложь!»

А и попробуй-ка изложить короче уже помянутые полтора часа. Причём – стоймя!

Нынче же, комфортно насутулясь носом в монитор, ни капли не марая пальцев, пощёлкиваю кнопочками "клавиной" пластмассы, чтобы донести смысл "точек над и", не уместившихся в его компактность, а времена успели круто поменяться, и то что прежде понималось на лету теперь не сразу-то доходит… если вообще когда-либо… Потому как прогресс вокруг – неимоверный. Не тормози – прогрессируемся!

Окей, из человеколюбия разольюсь мыслию по древу своего коммента.

Мысль – ложь? Ха! Как будто у неё есть выбор! Она ведь строится из слов, а всякое слово есть просто знак, символ за тридевять земель отвлечённый от реальной истины. Дистанция беспредельного размера между твоей татушкой "I♥iphone!" и глубиной всех твоих чувств к нему же.

Философы, в большинстве своём, громоздят словесно-символическую ложь на ложь на ложь в карточных домиках своих философических систем, которые неизбежно валятся из-за их неистинности.

Чтобы наглядней было:.

Берём кратенькое слово «я». Из-за своей отвлечённости оно покроет какой угодно объект – от сумоиста в полтора центнера до детсадника.

Из чистой человеколюбия, даже и не предлагаю представить истинный смысл заключительного слова в широко известном выражении:

«Я мыслю, сталбыть – существую.»

Да, но где же истина тогда?

А истина, мил человек, такая же объективированная заумь, как и «Бог», «деньги», «родина» и т. п. Вызубрить можно, а познать нельзя, кроме как через личный сущий опыт, обретаемый в борьбе, в пробах субъекта достичь её через существенность, через прорывы сущего центра личности к свободе. Только и всего.

Однако Славик у Варламова в главе 16-й не стал особо париться с поисками истины. Взрыв на Чернобыльской Атомной Электростанции воссоздавался рассказом девочки-толстушки.

Что кот Снежок за 3 дня до катастрофы пытался покончить жизнь самоубийством, неоднократно бросаясь на стены квартиры.

Что в городе Фастов милиционер не помешал бросать камни в автобус, везущий жителей г. Припять из района ядерного взрыва.

Что ей остригли волосы, чтобы от них не разбегалась радиоактивность.

И вот она тут, на лавочке в Артеке, где пионеры считают её заразной.

Истинность её достаточно слезоточивой истории проверке не подлежит. (Камни, или камень в асфальтированном Фастове? Летели из толпы или от малолетки, пересравшего от непонятно жутких слухов? Кот реально чуял взрыв заранее или страдал запором?)

Из личного сущего опыта могу сказать лишь, что ветер дул с востока и унёс чернобыльскую радиоактивность до бельевых верёвок в Шотландии. Однако счётчик Гейгера вовремя зацокал, и домохозяйки выбросили стирку.

Что автокрановщик В. Гавкалов был откомандирован из СМП-615 (г. Конотоп, Сумской обл.) вместе с краном к месту «аварии» (позывной взрыва в устах программы «Время»).

Что водителей КАМАЗов, возивших бетон для заливки «Саркофага», ГАИ в принудительном порядке накачивало спиртным («наркомовские сто грамм», если кому-то ещё памятны).

На ветровое стекло кабин их самосвалов крепился стикер-предупреждение «Осторожно! Водитель пьян!» (Многие спьяну или от страха довозили бетон до удобной лесополосы, где и выворачивали наземь.)

Что алкоголь сдерживает лейкемию, и это доказал опыт начальника пожарной охраны Чернобыльской АЭС Л. Телятникова. Он прибыл на место происшествия крепко поддатым, с широкой свадьбы (суббота всё-таки).

11 лет спустя посещал Британские острова, где встретил тёплый приём и понимание (особенно среди шотландцев). Закончил свою карьеру в чине генерал-майора 55-ти лет.

Однако горестную повесть толстушки Славик излагает попу Иржи и его матушке Анне (не в смысле будто это она его рожала, отношения между ними примерно те же, что между Куприяновым и Наташей, которая стала деревом, но не судачихой. Из футуристов, Введенский превосходней Хармса, но второй модней – ник выбрал хлёсткий, а портрет даже видавший виды Тик-Ток взорвал бы к небеням.)

Однако в чешской среде информация, выжурчивая через трубопровод "девчушка-Варламов-Славик", вызовет несколько иные ассоциации, априори.

Камни из толпы напомнят «хрустальную ночь» еврейских погромов на территории Германии, Австрии и Судетской области (ноябрь 1938). Полиция не препятствовала двое суток.

Стрижка волос – тонны таких же, снятых с прибывающих на «фабрики смерти» Третьего Рейха.

К слову сказать, немцев всегда отличало поэтизированность национального характера – «хрустальная ночь», «ночь длинных ночей». Хотя вместо ножей Гитлер избавился от «старой гвардии» германского фашизма огнестрельным оружием в руках «новой гвардии».

Известие о поэтичной ночи 30 июля 1934 крайне восхитило товарища Сталина, он не уставал повторять ближайшему окружению: «Ай! Какой молодец Гитлер!»

Восхитительный опыт был подхвачен, и после убийства С. Кирова (1 декабря 1934) советский народ сложил частушку «Сталин Кирова пришил в тесном коридорчике», отправляясь миллионными этапами околевать на трескучем сибирском морозе в лагерях ГУЛАГа. Кому пофартило – тех прямиком к расстрельной стенке, без права переписки.

Казалось бы – все свои, братья-славяне: чехи, русские, украинцы, а ассоциации разные.

Нет, г-н Варламов не стал углубляться в детали эвакуации жителей из района ядерного взрыва, ни выяснять эквивалентен ли он взрыву атомной бомбы, которую маршал Жуков рванул на манёврах в Оренбургской области в 1950-х, проверить на солдатушках-браво-ребятушках – что это за хрень такая вообще.

В любом случае главная улица Оренбурга и поныне носит имя маршала.

А поскольку Чернобыль, детище атомной программы СССР, находится на территории Украины, её следует наказать, превентивно, чтобы фашизм в ней голову не поднял. Из этих соображений и началась СВО 2022. (О которой у премианта ни гу-гу, он своё дело туго знает.)

Тем более, что жаба зависти душила из-за крутой американской операции «Буря в Пустыне». Уж до того запросто тот Чак Хорнер того Саддама Хусейна расщёлкал. А мы чем хуже?

У нас блестящий министр обороны имеется, он блеском орденов нагрудных затмит своих коллег из Северной Кореи с Китаем впридачу.

По машинам!

Случилась старая история времён Крымской (sic!) войны 1854:

«Рассчитали на бумаге, да забыли про овраги!»

Российское самодержавие получило в Крыму по сусалам, как и российский коммунистический империализм в Афгане (1979 —1989).

Нет, не стал осмотрительный А. Варламов на фактологии заостряться. Понятливый лауреат учёл невыгоду такой позиции.

Зачем лишний раз невыводимые пятна на корпоративном мундире восприемника обнародовать? Да, у нас теперь президент, конечно, но губернаторы пред ним с неизбывно боярским чинопочитанием шапки ломят. Главная сила не в правде, как ошибочно полагал покойный Балабанов, а в традиционной сути. В Китае вон Председатель сколько лет сидел на троне мандариновом.

А в завершение главы автор, для «подвески», попытался выдать портрет красот, соструганный, чтоб визуально преподнести Славикову девушку.

Упсовой «подвеска» оказалась – ни дать ни взять опись инвентарная. Хотя чего ещё ждать от холопов на посылках у бюрократизма?

Вон Маркова Председателем Союза писателей СССР поставили, а всё выстраданное из-под его пера даже фабрика вторсырья не примет.

Разложив двойняшек и своего старшего внука на ночь, наша общая баба Марфа гасила свет в детской и шла в угол. Там она превращалась в чёрный силуэт на фоне фонарного света в общем дворе квартала.

Запрокинув профиль своего лица, она шептала что-то потолоку поверх сплошной темени угла, потому что там у неё жил Бог.

Впоследствии, мои попытки к постижению зауми «Бог» строились не на пустом месте. Имелась чёткая исходная точка с Его вечерним местонахождением.

Бог – вблизи неясного шёпота во тьме.

А вот касаемо полового воспитания бабка наша допустила досадный промах, из-за которого мне пришлось долго и неоднократно страдать в жизни. Половой, разумеется.

Те грёбаные русские народные сказки, которые она читала на ночь нам! Да лучше бы я тупо затыкал уши! По способу Одиссея, законопатившего уши гребцам своей галеры, воском. Весьма хитроумный способ получить удовольствие от сладкогласых Сирен, не расплатившись мясом съеденной команды. А останься меломан один на один с обезлюдненными вёслами, то фиг бы он куда-нибудь выгрёб.

Да, именно «чудо-сказки!» стали первопричиной моих последующих половых мук. Они спровоцировали возникновение во мне ложных представлений, как надо правильно приступать. Ну… к Этому.

Из-за них, чтобы партнёрше достался весь ассортимент плотских утех от заложенного во мне потенциала, ей сперва нужно завоевать меня. И вот тогда уж я из кожи лезу вон, запахиваю как конь в пальто…

То есть запахивал, в прошедшем времени глагола. А при нынешнем состоянии скелетной основы моей спины… впрочем, сейчас не об этом. Главное, что облысел не повсеместно…

Все те печки в чистом поле, речки меж кисельных берегов! Именно они, подобно сексуально озабоченным экскурсоводкам, сбили правильность моих установок: «А ты сперва откушай мой пирожок, тогда скажу, куда гуси-лебеди полетели!»

Домогаться такого от меня, пятилетнего, который без понятия про куннилингвус!

Вот где истоки моей беспочвенно и чрезмерно завышенной планки – "ты сперва покори меня!"

Чем обусловлено столь пространное вступление?

Да потому что упёрся в главу 17 – самую скукотную из всех (пока что) в этом хиром выкидыше, обряженном в мундир "зрелой работы и достойной книги".

Она про первую ночь Славика с Катюшей, ну, про Это, что ли, если кто-то ещё помнит.

Вопрос эротики (положа руку на чресла) освещён с плачевной недостаточностью не только в российской, но и в мировой литературе.

На выбор, повсеместно, предложено одно из трёх:

– поэтизированное словоблудие на тему древнегреческой притчи о половинках яблока, которые нашли друг друга, сошлёпнулись обратно, и истекают соками своих спермо- и овулярных выделений. (Дело вкуса, но на мой взгляд больше смахивает на случку верблюдОв.)

– порно визуальность (безбожно плющит своей унылостью) – анатомический атлас гениталий для студентов гинекологии.

– буколически бухгалтерский отчёт, списанный (с одобрения церковной иерархии) из руководства селекционеру скотоводческой фермы.

Оценок и рекомендаций касаемо Кама-Сутры не предлагаю – в ней полностью безграмотен, не догадался поискать pdf на пиратских сайтах. Однако навскидку, с оглядкой на отрасли наибольшего продвижения восточных цивилизаций, К-С неплохо стимулирует разработки изделий роботехники.

С учётом вышесказанного, особо многого от А. Варламова ждать в этом направлении не приходилось. И он целиком оправдал подобное предположение.

Глава заполнена затяжным изложением пешего маршрута поперёк столицы СССР. (Что-то таки есть в нём от экскурсовода.) После чего герой увозит свою добычу последней электричкой на семейную дачу. Где и вступает, по чистосердечному признанию, в «ознакомительную», «бестелесную» половую связь, после консервов из подпола и зелени с грядки.

Связь, тем не менее, удалась. Предположительно.

Проснувшись утром в одиночестве, протагонист в одних трусах выскочил из дачи, и в огороде увидал её, покрытую его клетчатой рубахой, даря оптимистический намёк, что тренировки на аспирантке выручили парня.

Катюша, смеясь счастливым смехом, пропалывает грядку пальцами, занятая разговором с дядей Славика. С ответной нежностью, не вслух, а про себя, Славик окрестил её «хохлушкой»

Такая вот сентиментальная на этот раз вышла «подвеска».

~ ~ ~

Печальное недоразумение происходит с термином «хохол».

В каком-то из своих комментов на Фейсбуке, дёрнул меня чёрт заметить: «Я – хохол». И, скорее чем за 5 минут, Фейсбук меня известил, что за подобные заявочки я буду вышиблен из сообщества без права восстановления акаунта.

Объяснить что-то анонимному Фейсбуку о несовпадении его и моих культурных корней, невозможно, там не дойдёт, что «хохол» – это тот самый клок волос на обритой голове запорожских казаков, любовно воспроизведённый И. Репиным на его знаменитой картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». А я отнюдь не разжигатель этнической розни… Вот назови меня хохлом, и – преисполнюсь чувством гордости. И вообще, самую беспредельную оскорблённость за всю свою, богатую лексическими событиями биографию, я испытал будучи обозван словом «подосиновик». Клянусь мамой!

Однако на Фейсбуке это слово не занесут в чёрный список – у грибников тут своё лобби.

А в заключение – цитата не подлежащая критике, после такого остаётся только менять имя, ехать в эмиграцию и начинать жизнь с чистого листа. Как же он себя пригвоздил! Врагу не пожелаешь:

«Да, матушка, …у нас в те времена добиться любви девушки было не так просто… Тогда у девушек ещё были понятия о чести…»

Алексей Варламов «Одсун», Издательство Аст, Москва, стр. 103

Фактически в литературе присутствуют всего только два направления – классицизм и романтизм. Непрестанно плодящийся выводок псевдо-направлений множится в результате манипуляций нечистых на руку литкритиков, и/или их скудоумия.

Кому вы нах вкручиваете про супраматизм с импрессионизмом?! Положьте-ка откуда спёрли, щипачи! Это другая область искусства!

Не-а. Даже и не покраснели.

А ведь могли поучиться честности хоть и у тех же бы провизоров.

«символизм» = класцзм – 66 %; ромтзм 34 %;

«модернизм» = класцзм – 54 %; ромтзм 46 %;

«концептуализм» = класцзм – 0 %; ромтзм 0 %; + 3-тонная цистерна ассенизаторской «говновозки».

Причём, чтоб выдать себя за продвинутого критика, эти бездари тупо переписывают кириллицей английские слова. Такие козьи морды нахороруют, ахти нам! У них типа соревнования: чей монстрюга жутчее полоснёт слух российского уха и визуально оглаушит кикиморным уродством. Gospody pomilooy!

А им ещё и зарплату за это платят! За какофонию и каковизию. За каконаводнение в мозгах! Есть от них обществу хоть какая польза? Да ни хераса!

~ ~ ~

(Примечание: «херас» или «херрас» – единица измерения веса древнеегипетскими фармакологами. В дальнейшем аптечные нравы огрубели и древние перешли на взвешивание этрусскими сикелями.)

~ ~ ~

Давно назрела необходимость вразумить их (коль сами не дотумкают переключиться на числа и проценты, но я, Алёша, хотя бы попытался указать им путь), и перевести критику на здоровые циферные рельсы удобоваримой понимабельности. Не тянешь с арифметикой? Черпай наглядность из живой природы.

Например. Известные всем пудели. На лето их стригут, зимой зачехляют перед выгулкой. Затем берут на поводок, и – вперёд, Жужу! А пуделёк, радостный весь такой, поводок натягивает, там сям ножку подымет, и дальше семенит.

И всё! И спите спокойно, граждане критики! Тут без излишнего напряга и изнасилования ваших извилин имманентной имплицитностью хронотопизма, как на ладони видно, что «Одсун» сляпан в русле пунктирного пуделизма.

(Зря только беспокоил господ блогеристов преждевременностью подозрений. К вам Варламов – десятая вода на киселе.)

Каковы отличительные черты пуделизма?

Стремление пометить как можно больше всего, что подворачивается по ходу: полуостров Ямал – пись! Звезда ракеты над Целиноградом – пись-пись! Порой одной строкой по нескольку весьма далёких друг от друга объектов помечает, пунктирно и отчасти веерно.

Сверхзадача – создать видимость всеохватности, безграничности романа. Чтобы даже эпопеичностью попахивало, как у Петра Проскурина из «Роман-Газеты»…

В главе 18-й профессора Славика потянуло чёй-т на богословии отметиться. И он как взял в рот, так и мусолил, так и мусолил ту сигаретку свою над Евангелием от Матфея. Вроде б и грех, но не чрезмерный же, а?

Помечал, короче, притчи всяческие (пись-пись-пись!) в Писании, где ему чёт не то помстилось.

~ ~ ~

А когда Бог создал тварь живую (как Славику с Алёшей из Научного Атеизма доподлинно известно), Он поручил Адаму провести инвентаризацию. Применялась элементарно-фонетическая технология: звери по очереди подходили к цензору переписи, и тот на них ярлычки навешивал, фонетические.

– Ты – тигр. Ты – тушканчик. Ты – тутовый шёлкопряд…

Именно в чём и проявилась неизречённая мудрость Творца! Воочию дал понять пределы возможностей человечьих. Так было людскому роду прямым текстом сказано: «Твоё – творить иллюзорность только».

Имена есть знаки, символы вещей. Имена есть отвлечённость, в которой суть превращена в объект. Объективация уводит прочь от истины сынов Адама.

Объективация есть иллюзия, обман. И сколько бы Георгий Вильгельм Фридрих Гегель ни натворил отвлечённых идей, они ни на пядь не приблизят тебя к истине. Идея, как и всякое понятие, есть объект иллюзорный. Даже если это идея коммунизма или неугасимой любви к Матери-Родине.

Так что утешься, Славик, сигаретка, тобою сосанная, отнюдь не грех. «Грех» всего-навсего одна из погремушек в котомке политологов, то есть пастырей. Он пустая иллюзия для манипулирования людским стадом, оно же масса, она же народ.

Идея греха с успехом применяется церковным руководством, в совокуплении с излюбленной их притчей: «кесарю – кесарево…»

Любимая, кстати, притча и у бюрократов. Из тех кто хоть что-то конспектировал: сперва отдай кесарю, он же государство, деньгами или пушечным мясом – неважно, бюрократы укажут чем. А дальше можешь и о Боге думать. Если будет чем. Зря что ли государство на твоё бесплатное образование тратилось?

Круг замкнулся. Сколько в нём секунд, профессор, по твоему космическому времени?

А если тебя ещё какие-то притчи засмущают – обращайся в адвокатскую контору Теодицея и Судный День. Там Специализация – подготовка оправдательных материалов Господу Богу, когда Ему начинают что-то предъявлять. А дырок отыскивают немало, с позиций отвлечённых идей типа греха, жестокосердия и т. п.

Сперва спускает заповедь (резьбой по камню) «Не убий!». Потом 2 города созданных по образу и подобию Его особей стирает с лица земли ночной бомбардировкой. Это же грех!

Грех? Ну, ты туп, Славик! Греха нет, он всего лишь идея поводка с ошейником. А раз ты довёл меня сказать это, то мысль моя теперь изречена и, следовательно, уже не-истина. Усёк, до чего ты сволочь?

И, возвращаясь к Христу, помеченному тобой сегодня. У него апостолы были? А сколько штук? Умничка! Ты, оказывается, не до конца облезлый!

Но Евангелий имеем всего 4. Где остальные 8? Где Евангелие от Иуды, например?

Ах, даже так! В команде Христа 8 неграмотных оказалось, а Он – с утра до ночи, как подёнщик, а очередь не убывает: слепцы, паралитики, эпилептики, сифилитики безносые, безногие, да мертвяки, которых оживлять приходится… да руки на них возлагай, тут никакого космического времени не хватит, чтоб своим реальным пацанам вложить ликбез в их головы. Даже Иуда, завхоз их бродячей шайки, всю бухгалтерию в уме держал. Предположительно.

Ну, да, ну, да… Отцы церкви не при делах к пропаже восьми частей Нового Завета. А ты ещё оправдывал тех девок из притчи, которые масло в светильниках не уберегли. Оно бы тебе сейчас очень пригодилось – мозги посолидолить для понятки.

А вот ещё что скажи – у апостолов какая национальность была? Ну, разумеется, раз дело было однажды в Иудее, то все 12 тоже иудеи. А из четырёх Евангелий, переживших прохождение цензуры, сколько на иудейском языке написаны?

Полный 0, Славик, полный 0! Цифролюб ты наш. Все дошедшие «оригиналы» на греческом. Представляешь? И тут Одиссеи всунуться успели!

Отцы церкви не дремлют, они о кесаре пекутся, даже когда от государства отделены…

Однако хватит о печальном, вернёмся к любимой всеми нами литературе. Вспомним-те, г-н Варламов, запись, стоявшую в записных книжках Ильи Ильфа: «Путаясь в соплях, вошёл мальчик…»

Ах, вам только записные книжки Даниила Хармса помечали на обзорной лекции про футуризм? Ну, ну…

Вместо «подвески» глава 18-я закончена рядом вопросов к самому себе. Оставлены без ответа, но, может, ещё не всё потеряно.

Нет, Варламов, обижаться на тебя бесполезно. Ты не виноват. Ну что ещё можно ожидать от столь удачного продукта системы, лелеявшей, и холившей тебя себе на потребу.

Не скрою – при случае и я б не отказался тебя малость попестовать, факультативно…

А он ещё вякает на банальность Катюшиного стихоплётства (это переключаюсь уже на Славика)!

Ему досталась уникальная возможность сотворить Галатею, но что явилось из-под резца этого Пи… – с позволения сказать – …гмалиона?

Комсомолка в кумачовой косынке на стриженых волосах, мечтающая умереть за человечество.

Нет, ты не виноват. Просто тебя таким отформатировали. Потом и дослужиться дали до должности такой, где премия положена. Не квартальная, а сертифицирующая маститость должностного лица.

– Старейшины! Предлагаю добавить Колченогому Удоду ещё одно, большое-пребольшое перо в его головной убор, и тогда он обойдёт Нобляцкую Вегетарьянку из соседней резервации уже на целых три пера! Хао, я всё сказал!

– Принято единогласно! Хромай сюда Удод! Веночек-то скинь, – воткнём заслугу…

И в результате вместо Галатеи вот вам комсомолка Катя со всеми видовыми признаками самки богомола, взявшей на себя контроль рождаемости. Прежде чем вскинуть ноги вверх, вычисляет номер дня от минувших месячных…

Опаньки! Мне только-только что дошло – откуда у премианта нездоровая привязанность к цифрам! «Сегодня даст или не даст?» – вот чем был вышколен бедняга.

Хромающе-обширное внимание уделено в главе рыбной ловле на крючок. Сказалось, видимо, присутствие на его рабочем столе группового портрета двуумвиратной пары с импортными удочками в персональном заказнике на Ангаре-реке. Ну, а на стене сзади, чуть правее служебного затылка, большой поясной портрет текущего. Всё как у людей, выслуживших персональный кабинет.

С милой своей Славик переползает на любимого дядю. Алёша – алкаш, но аккуратист, а крыша его дома односкатная, с уклоном…

Короче, типа как делится с матушкой Анной семейными фотками истёкшего срока давности.

– А вот жена дяди Алёши, стерва, но красивая. На польку смахивает, нет?..

Однако эпопеичность охвата авторского пуделизма уже отмечалась, а потому – это всё по главе 19-й.

Хо-хо! Ну а вот это уже по-мужски. Профессор бросил свою левую перчатку. К барьеру, сударь! Да. Это уже вызов.

Двинули на ристалище, или, как говорили его и мои предки – «на поле лезем». Один на один. Оружие избрано вызвавшим – лингво-филологическая политология. Во избежание тупого обмена площадной бранью. И хотя царский указ времён Иоанна IV запрещает нам, дружинникам, «лезть на́ поле со смердом», я принимаю вызов. Да простит меня народная дружина СМП-615 по охране общественного порядка в привокзальном районе города Конотоп.

И – хватит предисловий, иду на вы!

Стэндаперов развелось до ху-ху и больше. Однако при всей несметности их рати, все до одного – балалаечники. То есть у каждого тематика из 3 тематические струны: секс, больничка, забавность акцента инородцев. Ы этта высё, нашальныка!

Алексей из синего угла пошёл в атаку с третьей струны, например. Тупо переписал русскими буквами украинскую строчку (оригинал и тупая копия одной и той же кириллицей).

Такой ыржачка полушыласа, нашальныка! Высы фылыфака усыкайса была!

Исторические благоприятности позволили Варламову выдать эту филолгически-стэндаперскую хохмочку 3-го разряда: «погогочем над усыкательным акцентом!».

А изначально дело разворачивалось так:

Когда московский князь Всеволод Большое Гнездо скопидомством своим заложил основы построения централизованного полицейского царства, новорождённое политическое образование с детерминированной эволюционной неизбежностью встало на путь имперского развития.

Во всяком, двже самом счастливом и довольном собой государстве всегда найдутся недовольные и нежелающие приспособляться к мерзостям уклада, следуя примеру основной массы долготерпцев.

Основной формой протеста обиженных на жизнь нон-конформистов являлся и остаётся побег. Когда в пригородной электричке 2-месячный член общества заходится младенческим криком, ты свои уши затыкаешь наушниками своего мобильника, верно? Ух, ты! "Любэ" с Батяней-комбатом! Это можно слушать бесконечно!.. Меня же нестерпимость ситуации гонит сбежать в другой вагон. Слабак потому что…

Бежали из Московии южнее окраин зарождающейся империи. На Дон, на Днепр, где и оседали.

Как из «окраины» получилась «Украина» – Бог весть, ну, может, ещё братья Гримм, немецкие специалисты по Индо-Европейким языкам. А уже от братанов Г. не исключена утечка информации на кафедры фонетической филологии отдельных универов. Правда те свою информированность не особо афшируют во избежание заподозрений в инагентуризме.

Но почему же не бежали в более отдалённые места – в Польшу, Чехию, в ту же Восточную, наконец, Пруссию?

Да, просто вера у беглецов православная была, а толерантность тех времён оставалась недоразвитой. Да и язык, опять же, не совпадал. За несколько столетий дальнейшей истории перестал он совпадать и с языком долготерпцев, гнобимых в иных условиях, на прежних местах жительства.

Язык русский так и остался «языком», совпадая с названием органа по испусканию речевой деятельности. Украинский язык превратился в «мову» – результат речевой деятельности анатомического языка.

«Кабы я была царица», – молвит первая девица…

«Якбы я була цариця», – МОВЫТЬ перша дивчина…

Глубоко соглашаясь с Катей Фуфаевой, оценившей попытки перевода Бродского с Цетаевой на украинский язык («Бред какой-то!» стр. 116), данную попытку привожу тут исключительно для иллюстрации происхождения слова «мова». А заодно указать автору на (умышленную?) неряшливость писательской обработки помянутого абзаца (стр. 116), что позволяет разжигателям национальной розни переносить наивную, но верную оценку с недоношенной строки тупого переводчика на весь язык в целом.