Хозяин погоста

Глава 1: Дорога на кладбище

Вечерняя дымка медленно опускалась на дорогу, ведущую к кладбищу. По ней медленно шёл человек неприятной наружности. Маленького роста, с пухловатым тельцем, большой кудрявой головой, оттопыренными губами и глубоко посаженными, светящимися, но неподвижными, словно неживыми глазами.

Вся округа готовилась ко сну. Люди ложились в тёплые кровати, собаки укладывались в будках, даже птицы завершали свои трели. На мир опустилась гробовая тишина. Только этот человек шаркал по дороге своими чёрными сапогами. Он знал, что, если в этом мире наступает тишина, в том, другом мире начинается веселье. Шурша сухой травой, он пересёк кладбищенские ворота. Люди уже привыкли к этому чудаку, который вечно бродил среди могил. С ним мало кто общался, и за глаза его считали дурачком. У него не было ни семьи, ни друзей. Его не трогали и даже иногда помогали продуктами и вещами. Но на погосте у него хватало друзей. Его имя стёрлось из памяти людей, и все дразнили его хозяином погоста, уборщиком могил или просто дурачком. Знаете, зачастую людская молва оказывается правдой.

Хозяин погоста медленно шёл среди могил. Жухлая трава приминалась с приятным шуршанием, будто кто-то разговаривал шёпотом. Он обходил свои владения, проверял старых подданных, поправлял покосившиеся кресты, дёргал некрасивую, по его мнению, траву и заросли могильных холмов. Долго смотрел на красивые надгробья, которые украшались жёлтыми листьями, опавшими с рядом стоящих кривых деревьев.

Но самым важным делом было записать новые могилы. Сегодня их было четыре. Каждый умер по-своему. Он достал потрёпанный кожаный журнальчик и зелёный карандаш. И скрупулёзно начал выводить буквы. Тут была и молодая девчушка, погибшая в нелепой аварии, и молодой солдат, защищавший родную землю, и двое вдоволь поживших стариков. Он записывал их номера и отмечал места их могил. Вспоминал, что слышал о погибших от жителей.

Он встал, заложил руки за спину и медленно пошёл, обходя могилы. Новенькие доставляют мало проблем, но бывает такое, что люди не хотят лежать в сырой земле и не рады своей участи. Каждому кажется, что он ещё не пожил, мало сделал и вообще есть ещё незаконченные дела.

Хозяин погоста стоял на кургане, напоминавшем опухоль, выросшую на краю кладбища. Кто знает, может, отсюда оно и началось, и тут хоронили героев или богатырей, но сейчас это был просто бугор. Солнце светило последние минуты, тени вытягивались всё длиннее, иногда врезались в могилы, а герой стоял, опершись на безымянную могилу, ожидал темноты. И вот… хлоп! Наступила ночь. Она приходит всегда неожиданно.

Кладбищенская тишь разорвалась бранными выкриками, а с кургана двинулся человек в чёрном мешковатом кафтане, на котором было нашито множество карманов, в которых что-то гремело, шуршало и кряхтело. Хозяин погоста всё так же не спеша шёл среди могил и видел то тут, то там в темноте глаза, слышался шёпот и скрип досок в земле. Кладбище просыпалось, но главным источником шума было другое.

Среди заросших кустов и чёрных пихт сидел мертвец на покосившемся надгробье. Он болтал костлявыми ногами со свисающими кусками мёртвого тела и кричал похабные лозунги:

«На камне сижу, да бабу хочу,

И чтоб не мертва, а жива!»

Делал он это забвенно и не услышал, как к нему подошёл герой:

– Чего орёшь, Петро? Сам не лежишь, так другим не мешай, нечего мне тут дисциплину подрывать. Или мне на тебя людям указать? Они быстро тебе рот песком набьют, грудь колом пробьют и перевернут гузном кверху.

Петро сидел на могиле насупившись. Был он упырём со страшной рожей, но выглядел достаточно живо, если так можно сказать. На слова про гузно обиделся, но обижался недолго, вспомнил уговор.

– Да чего ты, начальник, я чуть-чуть, и сам знаешь, не по своей воле я из могилы лезу, лежал бы себе тихо, но не выходит, – мертвец театрально развёл руками в сторону. – Силы тёмные заставляют дела злые воротить.

Петро наигранно зашевелил пальцами, завыл и закатил глаза. Хозяин погоста ударил в лоб мертвеца, от чего у того голова с хрустом опрокинулась назад:

«Не устраивай сцен, вот тебе самогонка и махорка, смотри, твоё время на исходе. Ты и так всю жизнь квасил, а теперь ещё и в смерти продолжаешь заливаться, не зря ты упырём стал».

Герой тихо усаживался на землю и смотрел на упыря. Петро, крякнув, поднял и поправил мёртвую голову и со слюной на губах открыл двухлитровую бутылку горючего напитка. Пил и причмокивал, после чего закурил:

– Эх хорошо! В моём состоянии самое хорошее, что нет похмелья и голова не болит, – Петро засмеялся.

– Ты потерян! – не выдержав зрелища, сказал герой. – У тебя есть какие-то пожелания? Смотри, тебе осталось совсем немного, и я тебя изгоню.

Мертвец не мог насытиться алкоголем и накуриться табаком, но от слов про пожелания остановился и улыбнулся всеми клыкастыми зубами, которые от его упыриной сущности стали ещё лучше, чем при жизни.

«Ох-ох-ох, с чего такие нежности с нежитью? Я же пьяница и душегубец. Могу ли я желать что-то хорошее? Ну, раз упырям дают возможность искупиться с помощью желаний, то я желаю устроить самую масштабную гулянку, чтобы гремело все кладбище, и мне наплевать, что моя душа будет проклята, и я навсегда останусь чудовищем и не буду иметь покоя, все я это уже слышал».

Хозяин кладбища молча слушал ехидство трупа. Он понимал, что в любой момент может уничтожить эту нечисть, но правила предписывают – сначала нужно выполнить желание. Петро ждал и самодовольно улыбался.

Хозяин кладбища кивнул и произнёс: «Черт с тобой, будет тебе гулянка».

Петро подпрыгнул от радости: «Как хорошо, что вспомнил про чертей, их тоже не забудь, а то без хвостатых скучно, они те ещё балагуры».

Могильщик молчал, нечего было говорить. Чертей так чертей, Петро первый из упырей, кто попросил подобное, обычно все простят проведать родных, отомстить обидчику, кому-то насолить, но, чтобы это касалось других нечистых, такого не было.

Луна освещала кладбище, на которое опускался лёгкий туман, осень давала о себе знать, герой кутался в плащ все сильнее, а упырь покуривал самокрутку, отчего его лицо выглядело ещё зловещее. Где-то лаяла собака, а по кладбищу проносился шёпот, вся несмерть обсуждала желание Петра, но все же какой-то звук выбивался из тихой какофонии. Это было рычание, перебивающееся сильным сопением.

Хозяин погоста вскочил, взмахнул рукой, из которой вырвался темно-зелёный свет, направленный в сторону Петра. У того от удивления вытянулось серое лицо, а лучи из руки смотрителя втолкали мертвеца в могилу. Холод окутал могильную землю, и с неба посыпалась какая-то холодная крошка, луна бледным глазом наблюдала всё происходящее.

Хозяин бежал среди могил, его тяжёлое дыхание заставляло неупокоенных выглядывать из могил. Смотритель перестал бежать, пригнулся и пополз по кустам, заботливо посаженным убитыми горем родственниками. Он двигался как можно тише, зная, что существо, привлекшее его внимание, опасно, и лучше воспользоваться эффектом неожиданности.

И вот он прекратил ползти, потому что увидел в бледных лучах луны фигуру, сидящую на кладбищенском заборе. Существо жадно вдыхало мокрый воздух, а обратно выдыхало его столбами пара из безобразных ноздрей. Оно скалилось и рычало, но за пределы кладбища не выходило, только жадно хватало воздух и принюхивалось.

Хозяин погоста знал эту тварь – настоящий упырь. Вурдалак, думающий только о жажде крови. Против таких проклятых душ сложно было что-то противопоставить. Сергий подходил к монстру аккуратно, тихо нашептывая молитвы и доставая серебряный кортик, но сухая ветка предательски хрустнула под ногой. Хозяин был замечен.

Тварь завизжала, открыв пасть и оскалившись, но нападать не осмелилась. Испустив крик, она ринулась за пределы кладбища. Сергий вдохнул холодный воздух и отправился в погоню.

Мокрая осенняя холодная ночь. Под светом фонаря шёл хозяин погоста, на его плаще оседали капли тумана. Он шёл по следу, кисло-гнилостное зловоние вурдалака легко угадывалось в воздухе. Длинная коридорная улица освещалась одним фонарём, но она не была пуста – местная молодёжь после ночных гуляний возвращалась домой. Сергий не должен был быть замечен. Он ушёл с дороги в заросли, но как раз туда вёл запах. Тучи разошлись, показалась бледная луна.

На перекрёстке стояла заброшенная хата, поросшая колючим кустарником. Напротив неё, прямо на дороге, стояла компания ребят. Они прощались и разбредались в разные стороны. За ними из колючек наблюдал вурдалак блестящими глазами. Он видел, как кровь бежит по их венам. Ему понравились два парня – молодая кровь с умеренным количеством алкоголя, что может быть слаще? Упырь облизнул засохшие тёмно-синие губы и начал двигаться за своими жертвами.

Парни шли и не подозревали, что над ними нависла смертельная опасность. Вурдалак готовился к прыжку и двигался из тени, как вдруг один из ребят увидел бледный отблеск его кожи и закричал:

– Что там такое? Там какой-то бледный мужик! А-А-А-А!

Ночь разорвал крик. Парни бежали, а сзади слышался хруст веток и топот босых ног. Шум усиливался, и казалось, что им не спастись, как вдруг всё прекратилось. Они хотели думать, что им показалось, но оба знали, что это не так. Только один вопрос был в их голове: «Почему кончилась погоня?»

Хозяин погоста пробирался сквозь заросли, стараясь делать это как можно тише. В руках у него уже был кинжал. Упырь же сделал всё для своего уничтожения, и Сергий был рад ему в этом помочь. Хотя осень уже была в самом разгаре, кустарники держали на себе листву. Ветки росли так плотно, что мешали обзору, но блеск бледной кожи и свет красных глаз выдавал вурдалака.

Хозяин погоста был близок, из его глаз сочился зелёный туман, но вдруг мальчишеский крик вернул его в реальность. Парни побежали, вурдалак понял, что теряет добычу, и погнался за ними. Сергий достал бутыль с неизвестной жидкостью, отхлебнул её и прямо на бегу облил остатками кинжал.

Тварь ломала кусты, желая поскорее насытиться кровью. Хозяин погоста видел, что до людей осталось совсем немного. Глубоко вздохнув, он выпустил из рук лучи, которые схватили вурдалака за ноги и оплели всё тело. Он повалился. Сергий вскочил на тварь, взял стилет поудобнее и начал резать со всего маха, но чары быстро рассеялись. Вурдалак обрёл силы, с лёгкостью скинул хозяина погоста, открыл пасть, из которой сочились бурые слюни, и зарычал, после чего принялся рвать и кусать, стараясь причинить как можно больше боли.

Сергий изворачивался как мог и сам пытался изловчиться и поразить монстра. Вурдалак схватил его за руки, не давая воспользоваться оружием, а сам целился укусить хозяина за шею. Они валялись по земле, и никто не хотел сдавать позиций, но нечистому надоела эта борьба. Вурдалак отпустил руки Сергия, позволив тому воткнуть кинжал, ведь это открыло возможность для атаки, и упырь не упустил возможность впиться в грудь человека. Кровь у того кончится быстрее, чем у вурдалака.

Сергий почувствовал, что упырь ослабевает, и со всей силы всадил кинжал меж рёбер, аккурат в сердце. Из раны потекла чёрная кровь. Вурдалак, обнажив клыки и издав стон, вонзил их в грудь хозяина погоста и принялся высасывать кровь, но вместо крика боли, Сергий захохотал и спросил упыря:

– Вкусно тебе, окаянный? В моей крови и на кинжале отвар паслёна, а, как ты сам чувствуешь, он смертелен для твоего брата, так что испепеляйся, ублюдок!

Услышав это, вурдалак завизжал и начал тлеть изнутри. В считанные секунды монстр превратился в кучу пепла. Хозяин погоста вставал, отряхивая себя от грязи и прилипших листьев. Кровь сочилась из ран. Сергий подумал, что хорошо хоть миряне ничего не заметили. Надо теперь этого паршивца с земли соскребать и до рассвета в могилу вернуть.

Ночь не заканчивалась, и Сергий, собрав останки упыря, возвращался на кладбище. Он хромал и оставлял за собой кровавый след, который не мог не привлечь гостей. В октябрьской ночи раздался скрип ставень заброшенного дома.

Сергий обернулся на скрип и увидел, как прямо из окон, как из пустых глазниц, вылезает бука – человекоподобное существо с чёрным, покрытым шерстью, изогнутым телом. Жёлтые полувыпавшие глазницы, как фонарики, бегали во тьме, а большие и выступающие зубы постоянно клацали, будто что-то жевали.

Чудище лезло из заброшенной хаты, громко всасывая воздух, но принюхавшись, потеряло всю свою неуклюжесть и проворно на четвереньках бежало в сторону хозяина погоста. Сергий был слаб, и сейчас даже бука казалось серьёзным противником. Он знал, как утихомирить тварь, но следующей ночью, после того как он залечит раны, он вернётся сюда и разберётся с монстром. Бука уже была в двух метрах, и стало слышно её подвывание, от которого кровь стыла в жилах, но не успела она прыгнуть, как Сергий достал зажжённый фонарь с лампадой, свет которой пугал тварь до безумия. Визжа и подвернув одну из конечностей, она, ковыляя, залезла в своё укрытие. Хозяин погоста тяжело дышал— Сколько веков я это делаю, а всё не могу привыкнуть.Дорога до кладбища была тяжёлой, и до рассвета оставалось совсем чуть-чуть, могилы кипели от ночных жителей, возвращавшихся в гробы. Сергий быстро нашёл могилу вурдалака — поросший холм с порубленным крестом, где похоронен убийца и насильник. Хозяин погоста высыпал прах в могилу, достал баночку со святой водой и полил ею могилу.

– Прощай на полгода, Антихрист, и помни: в следующий раз ты сдохнешь насовсем. Присев на корточки, он наложил заклятие, чтобы монстру было сложнее регенерировать. Начинался рассвет. Сергий закутался в плащ и, хромая, побрёл домой. Шёл дождь.

Глава 2: Кладбищенское пиршество

Сергий приближался к своему дому – если, конечно, эту чёрную, покосившуюся хату можно было назвать домом. Но хозяин погоста жил здесь ещё тогда, когда был обычным человеком. После такой ночи давно забытые воспоминания сами лезли в голову.

Когда-то вместо заросшего плющом повалившегося забора стоял красивый, покрытый орнаментом, а двор был чист и полон цветов, наполнявших воздух приятным ароматом. И всё потому, что их выхаживали нежные, любящие женские руки. А вот и хозяйка этих цветов – хрупкое создание, светлее всех на свете. Жена Сергия. Рядом – дочка. Но видение оборвалось, как прекрасный прерванный сон. У Сергия появилась кривая улыбка.

– Вот бы вспомнить их лица. Он водил руками в воздухе, будто гладя кого-то невидимого.

– У всего есть своя цена, – хозяин погоста вздохнул и вошёл в покосившуюся избу. Хата встретила его липкой темнотой и холодом, пробирающим до костей. Когда-то это был большой дом, но теперь почти все комнаты были завалены хламом или попросту заперты за ненадобностью. Жилой оставалась лишь одна комната с прихожей да погребом, где хранились немногочисленные пожитки, в основном нужные для работы.

Слабые рассветные лучи пробивались сквозь грязные стёкла. Сергий лихорадочно дрожал – в такие моменты спасала лишь мышечная память. Он разжёг одиноко стоящую печку. Щепа и дровишки весело вспыхнули, но, чтобы прогреть избу, требовалось время.

Сергий забрался на печь и повалился, обессиленный. Сорвал сухие пучки трав, висевшие над печкой, сломал несколько веточек, сунул их в бутыль со спиртом. Прошептал несколько слов – больше похожих на гортанные звуки, смешанные с монотонной молитвой, – и, выпив залпом, провалился в глубокий сон.

До заката оставалось несколько часов. Осенью темнеет рано. Сергий пробудился. Раны затянулись, усталости – будто и не бывало. Всё же от службы сроком в вечность есть свои плюсы. В последних красных лучах солнца убранство избы вызывало жалость. Это был натуральный гроб: пустые углы, скрипучие половины, стонавшие от каждого шага.

Хозяин погоста шарил по комнате, набивая карманы всем, что могло пригодиться. Он помнил: завтрашней ночью предстоит устроить пиршество для Петра – и наконец упокоить его навсегда. Но для потустороннего пира нужны были настоящие, земные яства. Выпивать и вкушать любили все – каким бы чудовищем ни был гость. От этих мыслей у Сергия заурчало в животе. А может, это были отголоски старой памяти организма? В любом случае, есть было нечего – если не считать не самой приятной стороны работы хозяина погоста. Как бы помягче выразиться… Не все существа, попадающие под его охрану, были когда-то людьми. Среди них встречались и просто твари – тёмные, бессловесные животные. Из них готовили снадобья, зелья и орудия для борьбы с нечистью. Но иногда они шли и в пищу.

В погребе хозяина погоста было пусто – для пиршества не осталось ничего. Зато для самого Сергия лежал недавно убитый жмырь – нечисть, похожая на свинью из-за отсутствия шеи, с головой, расплывшейся в ухмылке от уха до уха, с туловищем-коробкой и ростом с медведя. Правда, этот был ещё молодой. Глядя на разложенные куски мяса и ингредиенты для зелий, Сергий понял, что будет делать. Жмыри часто селились рядом с упырями, вурдалаками или низшими вампирами – и умели ими управлять. В пределах разумного, конечно. Их предел – отвадить со своей территории или позвать на помощь. Но если сварить вытяжку из мозга, смешать с нужными травами да приправить магией… Даже самая сильная нежить станет послушной. Сергий и так мог командовать кладбищенской нечистью. Но для его замысла требовалось нечто большее.

Хозяин погоста закончил сборы и уже направился к выходу, но по привычке мельком глянул на единственный источник света в избе. На столе у печи, среди требухи и исписанных листов, был один чистый угол. Там горела почти догоревшая свеча, освещая старую картину. На ней – семья. Но самым ярким пятном была женщина в красном платье. Лица разглядеть не получалось. У всех, кроме Сергия, черты были стёрты. Но даже так чувствовалось – они когда-то были счастливы. Хозяин погоста на мгновение застыл. Будто что-то всплыло в памяти – но отразилось холодной болью и улетело, как оса, оставив жало глубоко внутри. Когда-то давно беда разлучила любящих людей. И обида тлела, не давая забыть ни плохое, ни хорошее.

Отворив криво сидящую дверь, почувствовал, как ветер ударил в лицо, и покрылись холодом мокрые глаза.

Двор Сергия был царством хаоса, но осенние краски сглаживали это всё. Из насыпавшегося листа получались настоящие жёлто-оранжевые курганы. Но солнце пробивалось из-за тяжёлых туч и с ревностью освещало продрогшую землю, давая понять: как бы ни было плохо, всё равно станет лучше.

Не для всех, конечно. Ведь для этого нужно пробивать себе дорогу сквозь тучи.

Эти мысли заполняли голову Сергия. Странно об этом думать существу, которое можно назвать человеком только внешне. Но, видимо, в каком бы состоянии ни был человек, он всё равно остаётся человеком. Тем самым мыслящим пупом земли и любимцем, созданным по образу и подобию.

Начинался вечерний дождь. Хозяин погоста шёл по извилистой улице, ведущей кривыми поворотами прямиком к кладбищу. Люди прятались по дворам, ища где бы укрыться.

Во дворе большого дома, под богато окованной беседкой, стояли два хорошо одетых и упитанных мужчины. Они курили, и дым летел, уносимый ветром, прямо в лицо Сергия.

Мужчины проследили за дымом и увидели хозяина погоста.

– Вот дурачок, идёт в любую погоду на кладбище. Умалишённый, – мужчина в сером джемпере затянулся сигаретой.

– Может, его вывезти? Точно не придет, – лысый сплюнул и зло глядел на Сергия.

А злость его была на самого себя. Но сорвать он её хотел на том, кто, как он думал, слабее.

Первый остановил лысого друга:

– Ну, у него сегодня там много работы. Пару молодых ребят-героев и бабушка-старушка, которую убила дочка.

У лысого даже складки на голове залоснились:

– Как так?

– Да вот так, – первый сложил руки на груди. – На водку не дала, а та её по горбу палкой, пока сало ела. Та возьми и помри, прям сразу. А дочке хоть бы хны. Бухает где-то на кладбище.

Вот ему подружка. Он указал на хозяина погоста. Но лысый не засмеялся, а задумчиво сказал:

– А знаешь, у меня там родители лежат. Я там не был лет пятнадцать. Говорят, он за могилами следит. Сергий проходил мимо них в задумчивости.

– Эй, убогий! – окликнул его второй мужик.

Он приближался к хозяину погоста с большим пакетом, который покупал для вечернего отдыха, но всё же решил отдать. Лысый посмотрел в гладкое, но пугающее лицо Сергия и, потупив взгляд в пол, еле промямлил:

– На вот. Иди на могилу моих родителей. Свистелкин я.

Помолчал и с грустью добавил:

– Ну, ты лучше меня знаешь, где они. Выпей с ними. Поешь.

Сергий глядел на крепкого мужчину, как на мокрого котёнка. Он видел, что тому неприятно осознавать, что он забыл своих родных.Тот коротко бросил:

– Забирай и иди прочь.

Развернулся и пошёл в тепло. Хозяин погоста шёл и улыбался:

– Завтра вы все будете на могилах своих близких.

Вот как интересно: как только из жизни людей ушло всё мистическое, им перестало быть важно, что там – после жизни. Связь с предками стёрлась. Даже у самых верующих. Хотя для русского человека не свойственно смотреть на жизнь без налёта мистики и суеверий. Теряем мы свою ценность.

Уже нет той надобности в уважении к умершим – ведь важнее, что тут, а не там. Но если чуть-чуть ковырнуть, напомнить, напугать – люди быстро вспомнят и уверуют. Пока он шёл, дождь перешёл в ливень. Погода отлично подходила под обряд. Вообще, тёмное время суток, пасмурная, дождливая или снежная погода помогает в этих делах.

На кладбище было тихо. Только ветер и стаи собак нарушали могильный покой.

Хозяин погоста шёл в центр кладбища и мысленно готовился к тяжёлой ночи. Не каждый день приходится заставлять умерших посетить живых родственников и просить о еде да алкоголе. К тому же – следить за уже обратившимися душами. А то те ненароком возьмут не палку колбасы, а ребятёнка.

– Вот плохо, что от человека во мне осталось ещё кое-что – искушение.

Сейчас где-то внутри, во время песнопений, появится голос. Глубоко внутри. Так сильно похожий на мой собственный. Но он будет уговаривать пойти простым путём, использовать тёмные заклинания. Но я не сделаю этого. Потому что именно этот соблазн разрушил мою прошлую жизнь. Когда пришла беда, я остался верен свету. А она ушла на тёмную сторону. Хотя у сил тьмы всегда есть нужные слова для нашего сердца. Они умеют торговаться. Сергий мотнул головой. С лица слетели капли, предательски похожие на слёзы.

Он раскладывал принадлежности, расставлял свечи, рассыпал соль, достал огромный фолиант и принялся бормотать молитвы. Всё было тихо. Но сзади, всё ближе и ближе, слышался кашель и мат. Петро появился из-за чёрной пихты.

– Опять сидишь, начальник?

Петро ковырялся оголённой костью пальца в зубах и с интересом рассматривал, что делает Сергий.

– И что же ты придумал? Ты же помнишь, что моё последнее желание перед обращением – самая весёлая пирушка на кладбище.

Неупокоенный задумался и продолжил:

– А ты пробей там у своих, какие ещё гулянки были на кладбищах.

Он потупил взгляд и, как будто стесняясь, сказал:

– Не хочется же ударить в грязь лицом.

На этих словах хозяин погоста прервал молебен и поглядел на Петра.

В тишине с мёртвого лица упал лоскут мяса.

– Прямо в слякоть. Экая незадача.

Мертвец поднял кусок, плюнул на него и прилепил на место. После чего уставился на Сергия.

– Ох, Петро. Да больше нет такого дурака, как ты. Ну, среди мёртвых точно. Только сатанисты могут собраться да кота какого-нибудь сожрать.

Петро дёрнуло.

– Даже я бы кота не стал есть. Точняк – уроды какие-то.

Помолчал, затем оживился:

– Ну, смотри, начальник. Сатанистов у нас мало, а до Пасхи далеко. Значится, мы точно будем круче всех!

Петро прямо светился. Сергий тоже улыбнулся:

– Ты так говоришь, будто юбилей отмечаешь.

Он немного помолчал и с грустью, и надеждой в голосе сказал:

– Может, покаялся бы? Упырем, ночником или вообще бляквой станешь. А мне на тебя охотиться потом.

Хозяин погоста по-отцовски смотрел на неупокоённого.

Петро мотал головой – и от этого прямо разваливался.

– Нет, начальник. Нечего мне в прощении делать. Вот кем был по-жизни, тем и после надо быть. Я с пути не сворачиваю.

Он хитро прищурился:

– Ты мне лучше скажи, как там с продуктами. И про чертей не забудь. Ну, и ведьмочек можно было бы пригласить.

Петро замечтался.

Но Сергия всё это начало злить, и он погнал его в шею:

– Если бы ты спокойно лежал в могиле, уже бы всё было сделано. Прочь.

Петро не унимался.

И хозяин погоста сдался:

– Если скажу, что делать буду – отстанешь?

Петро кивнул утвердительно:

– Под землю провалюсь, если ты понимаешь, о чём я.

Сергий всё рассказал неупокоённому.

И тот начал сомневаться:

– Ну как же… Даже я знаю, что снам верить нельзя.

Хозяину погоста надоел Петро. Пора было его возвращать в могилу.

– Придут люди. Хоть и говорят – снам верить нельзя, иногда они насылаются праведной рукой.

И в этот момент Сергий выпустил зелёный луч света, который унёс Петро. Хозяин погоста продолжал ритуал. Могилы вздымались. Все жаждали встретиться с родными, друзьями. Хотелось увидеть настоящее. Но не только прощёные попадали под управление хозяина погоста. Обращённые твари выли, скрипели зубами и скреблись когтями. В итоге кладбище озарил свет – и во тьму уходили разные твари. Наверное, самая лёгкая часть обряда завершилась. Ну, теперь – по возрастающей. Ведьм надо призывать. Но это дело нехитрое. Сергий вынул кинжал и полоснул свою руку, нашептывая знакомые каждой ведьме слова. Туман окутал его тело. И с диким, истерическим смехом появились три нагие женщины. Их улыбка не вызывала ничего, кроме дрожи. Одна из них, видимо, главная, смотря в глаза Сергия, начала двигаться к нему. Но хозяин погоста направил в неё нож, а в другой руке загорелся луч.

– Сделай хоть шаг – и я отправлю тебя в твои похотливые мечты. Только помни: после вашей никчёмной жизни он с вас сдерёт три шкуры.

Ведьма засмеялась. Её серые, как могильная плита, волосы лоснились водопадом по телу.

– Ох, а мы уже надеялись, что ты по нам соскучился. Мы же привет тебе принесли.

Девушка закусила губу и наклонилась к погостнику. Ветер специально сбил волосы, прикрывающие наготу. Глаза не отрывались от Сергия. И она продолжила:

– От неё. Или ты уже забыл?

Ведьмы закатились смехом. Сергий с ненавистью глядел на трёх смеющихся девушек. Их красота была соразмерна их жестокости и внутренней злобе.

– Не тебе, блудница, напоминать о том, что невозможно забыть. А тем более – простить. Хватит уже. Он резко выпрямился.

– Неупокоенный желает устроить пир на кладбище. И вы туда приглашены. Хочется мне того или нет. Но только посмейте исполнить её волю – тогда я воспользуюсь своим правом и уничтожу вас.

Кинжал загорелся зелёным светом и тянулся к шеям ведьм, желая их перерубить. Ведьмы отстранились. А откуда-то из глубины земли раздался крик, полный боли. И ведьм унесло вихрями ветра.

Сергий вздохнул – остались только черти. Он взял всё тот же кинжал, подбросил его, и, пока тот переворачивался в воздухе, хозяин погоста рисовал носком ботинка ровные фигуры. Как только он закончил, кинжал приземлился прямо в середину рисунка.