Братья

– Если едешь мимо Сросток и не остановился – хоть пирожок, хоть чебурек не купил – жди беды, – говорил мне ещё дед. – То шина проколется, то карбюратор засорится. Место-то намоленное.

А я тогда смеялся над дедовыми байками. Молодой был, дурак. Думал – суеверия это всё, бабушкины сказки. Пока сам не столкнулся.

Ехали мы с Ниной в Барнаул по делам. Лето стояло жаркое, пыльное. «Жигули» наши старенькие уже тогда были, но бежали исправно. Километров за сто до Барнаула – Сростки. Обычно заезжали, но тут очень торопились. Дела горели.

– Нина, номер видела? – спрашиваю жену. – Видела, – отвечает она, карту разглядывая.

Проскочили мимо села. А через пять километров – бац! – шина спустила. Стоим на обочине, колупаемся. Солнце палит нещадно, пот градом льёт. Нина в тенёчке устроилась, бумажным веером обмахивается.

Вдруг подходит к нам человек. Откуда взялся – непонятно. Как будто из воздуха материализовался. Не поймёшь сразу – то ли парень совсем молодой, то ли уже мужчина средних лет. Лицо такое… как бы это сказать… незавершённое что ли. Глаза детские, а морщинки уже намечаются.

Одет странно: рубашка клетчатая с коротким рукавом, в брючки заправлена аккуратно. Ремешок узенький, брюки короткие – выше лодыжек, носки ярко-красные, сандалии белые пластмассовые. Как клоун какой-то, только грустный.

Обошёл он нашу машину кругом, внимательно оглядел, словно экспертизу проводил. Потом говорит:

– Серёга я. А вы куда путь держите?

Голос у него особенный – то ли детский, то ли стариковский. Мягкий такой, нараспев.

– В Барнаул, – отвечаю, продолжая возиться с колесом.

– Барнаул… – протянул он мечтательно, как будто название города для него что-то особенное значило. – Витьку Фомина знаете?

Я выпрямился, вытер руки тряпкой.