Василек. Часть вторая. «ОНО»

Начало

Заранее прошу прощения у представителей меньшинств, религиозных конфессий, расовых, национальных, гендерных и иных социальных групп. Если я кого-то обидел, это было сделано не специально, цели оскорбить или унизить не ставилось. Мнение автора к людям является сугубо индивидуальным и не несет какой-либо пропаганды. Уровень своей толерантности повышаю с каждым днем. Хочу отметить, что события и персонажи, описанные ниже, являются вымышленными, любое совпадение считать случайностью.

Правая педаль, при надавливании сапожком, слегка болталась на шарнире и издавала не громкий, но не приятный скрип при надавливании. Велосипед мчал с горы подпрыгивая на кочках. Проселочная дорога не располагала к быстрой езде, но это не останавливало Дашу, и она давила на педали изо всех сил, весело смеясь. Страха падения не было. Маршрут по «малому» кругу поселка, по центральной улице и двум соседним, был пройден неоднократно, ямы и крутые спуски изучены и не представляли опасности. Летние каникулы только начались, впереди ждали приключения, хорошая погода, друзья и возможность спать сколько хочешь. Бабушка вам не-мама. У бабушки можно было ложиться затемно и вставать днем, есть оладьи и запивать холодным квасом. Она не заставляла читать в каникулы и работать на огороде, считая, что ребенок должен летом отдыхать. Родители привозили дочку в поселок на все лето. Ей была предоставлена фактически полная свобода перемещений в пределах поселка и самостоятельность. 4 класс закончен, начальная школа позади. Книги на лето подождут, ведь впереди столько всего интересного и все надо успеть! Успеть сходить на рыбалку с местными мальчишками, насобирать в лесу ягод и грибов, построить шалаш, наиграться вдоволь с бабушкиной кошкой и накупаться в речке. «Надо бы сказать папе, что б педаль починил, ну или соседа Пашку попросить, а то папа только в выходные приедет!». Даша сбавила ход выехав на центральную улицу поселка. Сапожок начал натирать ногу. «Надо было все-таки кеды с носками одеть, а не выскакивать сломя голову из дома, прыгнув в сапоги и на велосипед. Еще не хватало натереть пальцы. А, ладно, в обед одену». День был в разгаре. Поселок был большой, обжитой. Основу составляли местные жители, но и дачников было не мало. Работала скотоводческая ферма и тепличное хозяйство. Жители были обеспечены работой и более-менее приличной зарплатой, так как хозяйства были частными и принадлежали местным фермерам. У многих помимо работы на частников имелись и свои хозяйства. В совокупности с огородами, где выращивались овощи и ягодные культуры, вполне комфортно себя чувствовали плодовые деревья. Этих даров природы и труда хватало для нормальной жизни в поселке. Как положено имелись медицинский пункт, почта и два магазина. Школа, отстроенная в советские годы, была давно закрыта. Основную часть населения все-таки составляли люди старшего возраста. Молодежь давно переселилась в города и привозила своих отроков преимущественно в период летних каникул на дачи либо к бабушкам с дедушками.

– Пашка, привет, – радостно поздоровалась Даша с мальчиком, ехавшим навстречу от магазина.

– Привет.

Мальчик остановился. Даша то же. Паша был на два года старше, но держался важно, показывая старшинство. Худой и темноволосый, серьезный, но не вредный. Он тоже приезжал к дедушке на каникулы. Они общались уже несколько лет. Жили в соседних домах и частенько вместе катались на велосипедах или ходили большой компанией на речку купаться. Паша был на подростковом велосипеде. Синий, со слегка расшатанным рулем, велосипед производил вид бывалого транспорта, видавшего всевозможные прыжки, падения, столкновения, мелкие ремонты и самодельную фару с динамиком. У Даши велосипед был новее, ярко красного цвета.

– Ты откуда и куда? – спросила Даша.

– Из магазина и домой, – ответил мальчик, показывая пакет с продуктами.

– А я вот просто катаюсь. Поехали вместе?

– Я не могу. Дед просил хлеба купить и молока. Вот. Поеду сейчас обратно.

– У меня педаль болтается и скрипит, посмотришь?

Паша слез с велосипеда и передал пакет: – На. Подержи.

Деловито приподнял заднее колесо, начал вращать педаль. Педаль заскрипела.

– У педали гайка раскрутилась, сейчас затяну. А скрипит, потому что не смазано. С собой масла нет, но вечером приедешь, я смажу.

Ключи находились в маленькой сумочке, прикрепленной к багажнику. Все так же деловито Паша достал нужный инструмент и начал подтягивать гайку. Даша стояла поодаль с пакетом в руках. Никто из них не обратил внимания на легковой автомобиль, припаркованный у обочины. Взрослые дела детей не волновали, однако детские дела почему-то вызывали интерес у человека, который пристально следил за ними через темное стекло.

– Все, – сказал Паша, убирая ключ в сумочку. – Давай пакет.

Даша вернула продукты и села в седло велосипеда. Она толкнула педали и проехала круг вокруг мальчика. Педаль все так же скрипела, но держалась на втулке более уверенно.

–Ой, Пашка, спасибо тебе большое. Вот, тебе, – сказала она, протянув какой-то предмет мальчику. – Сама сплела!

Это был браслет, сплетённый из черных и белых деталей с рисунками в виде черепов и зафиксированный на леске. Мальчик одел его на руку. Бижутерия, явно мальчишеской тематики, подошла хорошо и смотрелась совсем по-взрослому на его тонком запястье.

– Спасибо! Крутая штука! – обрадовался подарку Пашка. На лице засияла улыбка. – А это-тебе, – в свою очередь сказал мальчик, вытянув что-то из кармана. Он протянул руку и раскрыл ладонь.

На ладони лежал нож. Старый советский складник[1] с рукояткой черного цвета в виде зайца. Даша уже видела этот нож, Пашка все время носил его с собой: то палочку заточит, то жало крючка подправит. Все поселковые играли этим ножом, поочередно втыкая в землю. В том числе и Даша. Она даже просила его у Пашки, но тот не отдавал. Это был очень крутой подарок.

– На, -сказал мальчик. – Держи. Я даже инициалы твои выцарапал на нем. Никто не скажет, что это не твой нож.

Даша взяла подарок. На черной рукояти, видимо гвоздем, аккуратно были выцарапаны печатные буквы «Д» и «П», что означало- Даша Павлова. С буквами этот предмет становился еще более ценным. Она раскрыла лезвие, потрогала пальцем. Нож был острым. Сложила и убрала в карман штанов, предусмотрительно застегнув молнию.

– Спасибо огромное! Это очень крутой подарок!

– Пожалуйста. Ну, мне пора домой, а то меня дома уже потеряли наверно, -сказал Пашка.

– Ну может все-таки покатаемся? – опять заканючила Даша. Ей сейчас совсем не хотелось расставаться с собеседником. – Съездим сейчас к тебе домой, отдашь продукты деду и рванем к монастырю?! Там, говорят, приведения живут. Я ночью боюсь туда ехать, а днем можно и проверить. Ну, согласен?

– Ты поэтому сапоги одела? Нет. Не получится. Я ему обещал в теплице помочь. Что-то там отвалилось. Дед сам не сделает.

– Ну и ладно, – сделав вид, что обиделась, ответила Даша. – Так и скажи, что испугался!

Велосипед рванул с места, колеса интенсивно закрутились, приведенные в движение цепным механизмом и уверенно понеслись по улице.

– Ничего я не испугался. Я там был уже несколько раз. Нет там никаких приведений. Только кирпичи да мусор, – уже ей в след прокричал мальчик.

Паша развернулся, тоже сел на велосипед и поехал по улице в сторону своего дома. Ему конечно хотелось прокатиться с Дашей, но он обещал помочь деду. Проехав несколько метров, он остановился и обернулся. Даша на велосипеде заворачивала с улицы в сторону выезда из поселка, как раз в направлении старого разрушенного монастыря. За ней стелился столбик дорожной пыли. Издалека она очень походила на мальчишку. Прическа каре, красные штаны и такая же красная кофта. «Вот ведь глупая девчонка», – подумал Паша и продолжил путь к дому. Он даже не обратил внимания на автомашину, которая двинулась с места в том же направлении, куда уехала девочка. Поселок жил своей обычной будничной жизнью. Гнали коров, ходили на колонку за водой, отоваривались в местном магазине. Малые детки играли у домов, старик вел коз, а женщина хлопала половик. Учитывая большое количество дачников, проживавших в населенном пункте сезонно, люди мало знали друг друга. Более-менее общались с соседями, по мере необходимости с продавцами магазинов, фельдшером и главой поселения, узнавали почтальона, пастухов и коммерсантов с фермы и тепличника. Остальные считались приезжими. Транспортом было никого не удивить. Отечественные развалившиеся модели стояли у домов так же, как и дорогие иномарки. Из достопримечательностей был только старый монастырь, построенный еще до войны и развалившийся от времени. Стены из красного кирпича местами стояли, создавая видимость границ помещений, крыша же отсутствовала полностью. Арочный вход устоял лишь наполовину. Монастырь был заброшен, заросший травой и деревьями. Когда то, во времена оттепели исследователи пытались проводить раскопки с целью обнаружения хоть какой-то исторической ценности постройки, но в один момент бросили это дело и уехали так же быстро, как и приезжали. Часть пригодных кирпичей была растаскана местными, остальные медленно рассыпались под воздействием природных факторов. Старики поговаривали, что монастырь был построен святым старцем еще до революции. В нем проживали два десятка монахов, однако в тридцатых годах не то они покинули обитель по какой-то причине, не то их расстреляли, но с тех пор процесс развала был запущен и почти завершен. От монастырских построек, находящихся в непосредственной близости, остались только бетонные коробки-основания. Где-то по периметру уцелело несколько каменных столбов ограды, да и те потеряли свою первоначальную форму и были обломаны со всех сторон. К зданию никто не ходил и только детвора, вечно искавшая приключения, иногда забегала сюда в поисках приведений. Деревенские мальчишки говорили, что видели здесь монахов-призраков, которые в черных балахонах перемещались по развалинам, а потом растворялись в воздухе. Именно сюда держала свой путь Даша. Расстояние от основной дороги в поселок до монастыря было не большое. Велосипед летел и поскрипывал. Дорога была проселочной, наезженной, по ней срезали путь в обход деревни, чтобы попасть сразу в лес. Места были ягодные, грибные и в определенный сезон-охотничьи. Велосипед остановился. Штаны были одеты не случайно, поросли крапивы, как часовые, обороняли все подходы к монастырю. Даша бросила велосипед и пошла через крапиву к каменному остову, рукавами раздвигая заросли. Ей не было страшно. В кармане же лежал Пашкин подарок! Ну если только чуть-чуть.

Глава 7. «Поток».

Через несколько дней удалось установить и опросить свидетеля. Информация-так себе, но игнорировать не стали. Житель поселка, в день пропажи ребенка, поехал на мотоцикле в лес и на обочине увидел легковую автомашину. Номеров не видел. Рядом с машиной никого не видел. Девочку не видел. Велосипед не видел. Тонированная иномарка. Выехали на место. Мужчина показал, где видел транспорт. Зафиксировали протоколом – фотослед протектора. С мужчиной пытались определить модель, цвет, смотрели транспорт, как говориться, «в живую», колеся по улицам города. Информации не добавилось. Просто иномарка. Седан. «Почему?». «Иномарка и все. Мне так кажется». Темная. «Черная, синяя?». «Просто темная и все». Пусть так. Опер Главка поехал в областное ГИБДД с запросом. Выезд из города в направлении поселка, где пропал ребенок, был единственным и пролегал через огромный мост. Именно и только на этом направлении, на посту ГИБДД, перед мостом, были установлены камеры видеонаблюдения, интегрированные в систему «Поток». Программа позволяла фиксировать номера всех автомашин, въезжавших и выезжавших в столицу области. Мысль была такая: преступник живет в столице области. Имеет автомашину (велика вероятность). Для похищения-выезжал в поселок. 200 км. в одном направлении, пару часов – там и 200 км. обратно. Должен был обернуться за день. Если взять номера всех машин, выехавших и вернувшихся в этот же день, возможно, среди них будет и машина преступника.

Старший лейтенант, по фамилии Кузнецов, дежуривший на посту – встретил без радостно.

– Мне б данные, по «Потоку», за 5 июня, -попросил Опер у инспектора, предварительно представившись.

– Какая машина интересует?

– Все.

–Как это-все?

– Все – это значит все. Меня интересует весь массив автомашин, которые пятого июня выехали из города и которые въехали в него.

– Это очень большой объем информации. У вас носитель есть?

Опер протянул диск.

– Выгружаться будет очень долго. Не сегодня и не завтра. Приходите через недельку.

– Мне надо срочно.

–Всем надо срочно. Что вы тут перед лицом подписанным запросом машете?! Вон у меня их сколько, -сказал инспектор, показав на стопку визированных документов.

– Старлей, ты что, не понимаешь слово-«срочно»? У меня убийство нераскрытое висит. Девочки маленькой. А гад, который ее убил, до сих пор ездит. И мимо тебя наверно ездит.

– Я-то тут причем? Я просто на смене. Раз до сих пор не в тюрьме и ездит, так это не я, а ты, Опер Главка, виноват. Не поймал до сих пор.

Опера аж затрясло.

– Если к завтрашнему вечеру информации не будет, сам поедешь к генералу докладывать о причинах неисполнения его указаний!

– Не надо тут погонами козырять. Будет к завтрашнему вечеру.

Опер вышел с поста. Инспектор вышел за ним.

– Ты куда?!, -удивился Опер. – Уже на закачку поставил? Так быстро?

– Поставим. Вот сейчас покурим и поставим.

– Дружище, да пойми ты, – уже просящим тоном заговорил Опер. –Мне очень надо. Очень. Этот гад – на свободе. Может быть мы сейчас с тобой разговариваем, а он другого ребенка похищает?! Мы же с тобой одно дело делаем?!

– Одно дело делаем, говоришь? Ты, который в кабинете Главка указания раздает, да бумажки пишет и я, посменно, круглый год, и в дождь, и в мороз за нищенские гроши вынужден выслушивать всяких уродов и шлепать протоколы?! Не надо повторять. Я тебя услышал. Завтра к вечеру будет выборка. А сейчас-иди от сюда. Мне некогда. Служба у меня.

– Значит, раньше завтрашнего вечера-не сделаешь?

– Нет. У меня, помимо всяких ваших «кривых» запросов, своя статистика есть. И меня будут драть не за неисполнение бумажек, а за малое количество протоколов.

Опер пошел на остановку. Гребанная палочная система.

Это был шок. Опер, конечно, ожидал, что массив транспорта будет велик, но не столько же?!ДПСник свою работу сделал, теперь очередь была за операми. Данные представляли собой просто список номерных знаков, с датой и временем проезда через пост. Два файла, въезд и выезд. Машин было несколько тысяч. Ни марок, ни цвета, только номера и то, некоторые без какой-либо буквы или цифры. «Поток» не распознавал грязные символы. Опер сел за компьютер и понеслось. Скопировать номер из одного файла, занести в поисковик второго файла, вуаля, совпадение, но не бьет по времени. Преступник за такой короткий промежуток не успел бы выехать и вернуться. Отпадает. Следующий. Этого нет. Следующий, следующий…Начинал «замыливаться глаз». К вечеру цифры уже «плыли». Не помог даже Митяев. Наоборот, только отвлекал. Пришлось выключить.

– Ну, как дела? -спросил уже к вечеру Иваныч.

– Плохо.

– Почему?

– Сам видишь, тут тысячи машин. Я уже ничего разглядеть не могу.

– Совпадения есть?

– Есть, конечно. Их уже десятки.

– А еще потом их придется через областное ГИБДД прогнать, установить марку автомашины, владельца. А наверняка есть транспорт с другими регионами, мы ж не знаем, с каким регионом машина у преступника?!

– Да. А еще машиной управляют не всегда те, на кого она зарегистрирована, а еще владельцы не всегда живут по месту регистрации и еще много «а еще…».

– Зачем тогда все это?

– Меня только один факт заставляет ковырять цифры. Среди этого массива – сто процентов есть и ЕГО машина! ОН здесь, в этих файлах!

– Хм. Очень уж ты уверен. Может все-таки нет никакой машины?

– Есть.

– Ладно. Есть так есть. Как будешь действовать?

– Сначала выгребу весь транспорт, попадающий в предполагаемый промежуток, теоретически способный преодолеть расстояние до поселка и вернуться обратно. Потом разделю на машины с нашим регионом и не нашим. Потом поеду в областное ГИБДД, «пробью» выделенные автомобили. Потом начнем отрабатывать владельцев.

– Шутишь? Какими силами? И как ты их собираешься отрабатывать?

– Через списки областной «дурки» проверю, через информационный центр, на судимости, вдруг, кто-то за педофилию судим?!

– Ты ж сам говорил, что ОН-не судим?

– Говорил, но полностью исключать данный факт нельзя. Я понимаю. Это не просто объем, это очень большой объем, но что-то же надо делать?! Фарик по месту отрабатывает, поселок – местные шерстят, мы то тоже должны что-то делать?

– М-да…Еще вопрос: ты не думал, что преступник выехал из города-раньше? Не в день пропажи Даши? Или вернулся не в этот же день, а на следующий и его машины НЕТ в твоем списке?

– Думал. Конечно. Может это все-зря. Бред. Но у меня нет больше идей. Буду работать с тем, что имею.

– Ясно.

– Что ясно?

– Ясно, что в одного ты не вытянешь. Парни подключатся.

Процесс пошел быстрее. Файлы поделили между еще двумя сотрудниками. Каждый скопировал себе данные и, вручную, начал обработку сведений. Решили не идентифицировать выявленные по совпадениям машины-частями. Сначала обработать всю информацию с «Потока», потом ехать в ГИБДД. Итогом недель работы стал список из нескольких сот машин. Областное ГИБДД сами отвечать на запрос не стали. Просто выделили рабочее место с допуском в базу. Опер «залип» в автоинспекции. Второго места не дали. Номера вносились в базу, выгружались сведения о моделях машин и их владельцах. С учетом данных о седане темного тона, Опер Главка фиксировал только легковые. Получилось уже несколько десятков. Каждый автомобиль и владелец дополнительно был проверен по другой базе, в которой фиксировались штрафы. Часто бывало, что автомашина, к примеру, числилась на пожилой женщине, а штраф выписывался на молодого человека в одном из районов города. Такие лица так же выгружались в копилку Опера Главка. Отдельно проверялся транспорт других регионов. Если штрафы по городу и области были составлены и имелись данные на нарушившее лицо, оперативник их так же фиксировал. Помимо этой работы, никто не отменял дежурств и иных трудовых процессов.

Месяц пролетел быстро. Опера собрались в управлении уголовного розыска области. Присутствовали начальник розыска областного района, обслуживающего территорию поселка по мету пропажи девочки, Федор Иванович, работавший по месту обнаружения трупа, Опер Главка и Иваныч. Подвели итоги. Все сошлись на версии, что неустановленный преступник (мужчина, не местный), с целью совершения насильственных действий, прибыл в поселок, выследил, похитил малолетнюю Дашу и вывез на легковой автомашине темного тона. На территории областного центра, где-то в помещении, изнасиловал ее, убил, вывез тело на объездную, и, попытавшись скрыть все следы, бросил в болотистый водоем, предполагая, что тело утонет. По месту пропажи опросили большое количество людей. Дополнительной информации получено не было. По месту обнаружения трупа, в районе, отрабатывали ранее судимых и лиц, состоящих на учете у психиатра. Результат был отрицательный. Обработали транспорт, установили владельцев и лиц, управляющих машинами. Получили три списка. Местные жители на легковых машинах, местные на грузовых и иногородние. Только местных на легковых получилось несколько десятков. Что дальше? По месту пропажи – опросить остатки неопрошенных, по месту обнаружения тела- продолжить проверки судимых и психов, по транспорту-«прогнать» владельцев через массив судимостей, и областной псих диспансер и начать отработку.

– Слушайте, -внезапно воскликнул Опер Главка. – У меня возникла еще более безумная мысль!

– Блин, нет, у нас, итак, есть чем заниматься?! Помимо этой «мокрухи» почти каждый день что-то в районе происходит, – возмутился Фаррух.

– Обозначь, -поддержал Иваныч.

– Сотовый телефон. Возможно, у преступника с собой был телефон. Снимем массив с телекоммуникационной вышки по месту пропаж Даши, снимем такой же массив в точке, где нашли тело и сведем вместе оба списка. Вдруг будет совпадение?!

– Ты с ума сошел?! Знаешь, сколько будет номеров? -ужаснулся Фаррух.

– Знаю. Но точки находятся очень далеко друг от друга. У нас всего три оператора связи. Один-основной, местный, областной. Остальные-Московские. Не очень популярны. Зоны покрытия у них еще не очень. Попросим аналитику самих операторов. Вам то ничего делать не придется. А вдруг выстрелит?!

– Почему нет?!, -поддержал Иваныч. – Только ты ж должен понимать, что нужно получить решение суда?

– Я думаю по такому резонансному делу решение дадут. Тем более мы сначала никаких установочных данных просить не будем. Только после выявления совпадения. Пока просто по запросу попросим выделить массив номеров в двух точках и выявить совпадение.

– Логично. Завтра готовь запросы и езжай.

[1] Нож со складывающимся лезвием.

Палочная система

Сводка преступлений за прошедшие сутки не искрила новизной и позитивом. Где-то совершено разбойное нападение, где-то грабежи и кражи. Область не отличалась от других особым разгулом преступности, но и не была в числе спокойных регионов. «Ленинский район. В ночь с 5 на 6 в контейнере, расположенном у дома №79 по улице Коминтерна, обнаружен труп новорожденного младенца мужского пола, с признаками насильственной смерти. На место происшествия выезжали…, с места преступления изъято.... Проводятся оперативно-разыскные мероприятия по установлению лица, совершившего преступление», – дочитал Опер Главка. «А как правильно? Разыскные или розыскные?! Всю службу писали – розыскные. Это было верно. Правила русского языка. Так учили. Всех оперов учили. Потом пришла директива из МВД, в которой была поставлена задача изменить правописание слова и, во всех нормативных документах, с этого дня, указывать это слово через букву «А». МВД требовало четкого выполнения своих директив. Проверяющим строго предписывалось обращать внимание на правописание слова, и, при выявлении нарушения, жестко карать, с использованием всего механизма дисциплинарных взысканий. Понеслось. Если проверяющий ничего существенного «напроверять» не смог, он, как заправский учитель русского языка, брал красную пасту и поднимал дела у оперов, куда вносил яркие поправки, не забыв отразить недостатки в справку. После проведения служебной проверки, в Москву шел итоговый документ по результатам выезда в командировки, в котором указывалось на повсеместное нарушение оперуполномоченными проверяемого отдела, требований Директивы МВД за номером…. Именно Директивы, а не правописания. Хотите недостатки – пожалуйста. Директивы из МВД не читают, требования не соблюдают. Негодяи, одним словом».

Трупы младенцев были не частым, но и не редким случаем в милицейской службе. Опер вспомнил свое суточное дежурство. Давно. Когда еще сам работал в районном отделе милиции. Трескучей зимой, ночью, в дежурку пришел БОМЖ. Самый типичный. С огромной нечёсаной бородой, в которой застряли крошки и табак, взлохмаченными волосами, немытый и пахнущий дюже неприятно. БОМЖ долго стучал в окно первого этажа и что-то невнятно говорил. Сонный дежурный никак не мог разобрать слова и пытался избавиться от визитера. Заводить его в помещение, а может и в камеру, очень не хотелось. БОМЖ был настойчив и не отходил от окна, продолжая молотить одной рукой по стеклу. Вторая была чем-то занята. Милиционеру это надоело, и он отправил помощника разобраться с гостем, снабдив напарника хорошей резиновой палкой. Помощник тоже сначала не разобрался в причинах визита и с ходу рубанул специальным средством по пьянице. БОМЖ, видимо, находившийся в состоянии крайнего опьянения, так как стоял на крыльце в мороз в одной майке, успел повернуться и принял удар по спине, но только охнул и уже помощнику объяснил причину своего появления. Причина была укутана в ворох одежды и прижата свободной рукой к груди. Это оказался новорожденный младенец. БОМЖа завели в отдел. Вызвали «скорую» и опера. Медики приехали быстро. Младенец оказался живой, слегка переохлаждённый, но живой. БОМЖ так и держал ребенка на руках пока не передал врачам. Уже в кабинете, одев свой свитер, куртку и шапку, залив во внутрь себя – спиртное, выданное опером, БОМЖ смог прийти в себя и дать пояснения. Как всегда, в ночное время он обходил свою территорию в поисках бутылок, припасов, металла и всего более-менее ценного, которое можно было обнаружить в уличных урнах и придомовых мусорных контейнерах. Все городские территории строго разделены между этим контингентом, поэтому Степан Демьяныч (так звали БОМЖа) шел четко по своему маршруту. Проверив урны по Тихому шоссе, свернул к общежитиям на улице Дружбы. Там располагалась хорошая контейнерная площадка, на которой были установлены 6 баков. Поиски были не долги. Ему что-то послышалось. Что именно он не смог объяснить, но, бросив ворошить начатый контейнер, перешел к соседнему и стал осторожно разгребать мусор. Под мешком, в одеяльце, лежало тело младенца. Почему Демьяныч понял, что ребенок живой-он не смог сказать. Сняв куртку, свитер и шапку, обернув тело в теплый ворох и прижав к своей груди, он побежал в сторону райотдела. О чем он думал? Какие чувства его толкнули на этот поступок- Степан не сказал. Только б донести. И он донес. БОМЖа отогрели, еще напоили и накормили, дождались следователя прокуратуры и поехали на осмотр контейнера. Дальше начался длительный процесс поиска человека, избавившегося от ребенка. Подняли и проверили списки беременных, состоящих на учете, маловероятно, но возможно. Начали проверки неблагополучных семей и притонов. Учитывая близость общежития, шерстить поехали комнаты и учащихся. Подозреваемую нашли. Не сразу, но нашли. Потребовалась неделя. Она оказалась учащейся техникума, отличница и первая по учебе на курсе. Долго «колоть1» не пришлось. Девица во всем призналась. Ревела и каялась, сославшись на трудные жизненные обстоятельства, строгую семью в маленьком городе в области, слухи, отсутствие мужа и средств для содержания ребенка. Рожала в комнате, якобы без свидетелей. Уверяла, что ребенок был мертв при рождении, не дышал, после чего она, побоявшись последствий, тихонько вынесла его и положила в контейнер. Ребенок оказался крепким малым. Наверно и сейчас жив здоров, опекается государством. Демьяныч заслужил всеобщую благодарность и возможность ежемесячно приходить к операм в кабинет за премиальной надбавкой, чем и не преминул воспользоваться, но не грубил. Мадам получила свое. Суд не внял доводов обвиняемой о якобы мертворождённом младенце и признал ее виновной в покушении на убийство, приговорив к трем годам лишения свободы.

– Кто-нибудь, наконец, включит Митяева?

Опер Главка подошел к своему компьютеру, нашел сборник песен Олега Митяева и, предусмотрительно поставив звук выносных колонок на четверочку (не совсем тихо, что б можно было разобрать слова песен, но и не громко, что б не возбуждать мозг), включил плей-лист.

«Неутешительные выводы, приходят в голову по осени…», – Олег начал концерт по заявке Иваныча, начальника отделения по раскрытию преступлений прошлых лет (сокращенно ППЛ).

Иваныч сразу расслабился на стуле: улыбнулся в усы, скрестил руки на груди, вытянул ноги и прикрыл глаза. Музыка Митяева идеально подходила для прослушивания во время похмельного синдрома. Она не была навязчива или настойчива, отрывиста или слишком ритмична. Олег пел не надрывно, душевно, излагал текст, как будто он – английский лорд, сидящий в столовой своего фамильного замка, в воскресенье, и намазывающий слегка растопившееся масло на кусочек мягкого хлеба. Лучшей похмельной музыки невозможно было придумать! Казалось, что Митяев это знал и его новые хиты так же уверенно пополняли похмельный плей-лист оперов Главка: «…сколько раз через этот вокзал, он опять в суете возвращался…». Популярность – не значит мелькание в прессе, пьяные выходки на камеру и подобные трюки. Это-узнаваемость песен даже без слов, это воспроизведение некоторых на гитаре, это улыбка при прослушивании. Митяев был мега популярен. Его прослушивали часто, слова – знали наизусть.

Отделение по раскрытию преступлений прошлых лет было создано недавно и входило в состав отдела по раскрытию преступлений против личности и половой неприкосновенности Главного Управления МВД России по области (Главка). Отделение возглавил руководитель, в прошлом-обычный оперуполномоченный уголовного розыска одного из районных ОВД области. Оперативник с огромным стажем, гибким умом, приличной памятью и организаторскими способностями. Иваныч знал многих преступников города, помнил огромное количество уголовных дел, сам выезжал на преступления и работал с подозреваемыми. Периодически спорил с вышестоящим начальством, за что был не любим и постоянно вычеркивался из резерва руководства более высокого ранга. К подчиненным относился адекватно: злость не срывал, без причины не критиковал, но старался не перехваливать. Имел крепкую выдержку, стойкость к неприятным запахам и здоровое чувство юмора.

Отделение состояло из пяти сотрудников, все в прошлом с территориальных ОВД, имевшие опыт оперативной работы. Выпускников академий старались не брать. Перед отделением была поставлена задача изучать нераскрытые преступления в городских районах и области, выявлять наиболее перспективные и заниматься их раскрытием. Ограничений по территориям не было, каждый мог работать по делам любого района города и области. Обычно все начинали ковыряться в делах своего бывшего ОВД, а потом «переключались» на другие, либо задействовались по резонансным делам, стоявшим на особом контроле в областной прокуратуре и самом ГУВД. Работы-хватало. Перспективных преступлений было много, но в силу истечения большого количества времени с момента совершения деяния, раскрывать такие дела было сложно. Человеческая память не безгранична. События стираются, нужные моменты исчезают. Потерпевшие, свидетели, да и сами подозреваемые уже с трудом воспроизводили события прошлого. Показания приходилось восстанавливать как мозаику, по кусочкам. Наибольшие проблемы возникали с датами. Часто свидетель даже не мог вспомнить год интересуемых событий, не говоря уже о месяце или числе. Ориентироваться приходилось на времена года, какие-то яркие воспоминания жизни и к ним уже клеить остальное. Однако были исключения. Некоторые воспроизводили нужную информацию с поразительной точностью даже в мельчайших деталях.

Оперу было тошно. Вчерашний праздник все еще гудел в голове. Организм слегка потряхивало. Присвоение очередного звания коллеге по отделу-весомый повод. Отмечали с размахом, высоко поднимая стопки с водкой, троекратными, раскатистыми «УРА» и застольными песнями. Только виновнику торжества повезло, он заранее согласовал свое отсутствие на следующий день на работе. Остальные внимательно слушали Митяева, изредка попивая минеральную воду из бутылок.

–Иваныч, я поеду, пожалуй, – сказал Опер. Хотелось на улицу и глотнуть свежего воздуха.

– Куда?

– На «землю2». Не знаю. В свой, бывший, съезжу. Поковыряю чего.

– Ты там уже ковырял. Итак, все знаешь. Съезди в другой, раз Митяева слушать не хочешь. Где не был. Посмотри, так сказать, свежим взглядом.

–Куда?

– В Заводской съезди.

–А чего там?

–Там всегда много чего.

До Заводского отдела пришлось добираться долго. Отдел находился на другом конце города. Это был самый большой район и по площади, и по населению. Основу составлял огромный завод по выпуску двигателей к самолетам. Само собой, завод был секретный. Колючие проволоки, многочисленные контрольно-пропускные пункты и высокий бетонный забор, опоясывали периметр гиганта. На самой территории завода бывать не приходилось, но по рассказам, это был город в городе, со своей больницей, профилакторием, библиотекой, столовыми, аллеями с лавочками, автобусными остановками и огромным количеством работающих. На заводе даже имелся свой отдел внутренних дел, обслуживающий только данное предприятие. Преступления, в нынешние 2000-е годы, уже совершались не часто, и опера работали в основном на выявление. Десятилетием же ранее, рабочий люд, несмотря на всю секретность объекта, пытался вынести с территории от болтов до лопаток турбин двигателей, опять же не с целью продать секретные технологии шпионам враждебных стран, а с целью сдать на металл и получить деньги. Выручка получалась не большая, но стабильная. Процесс хищений начался, когда зарплаты задерживали не только на обычных, но и на военных заводах. Приходилось вертеться и кормить семью. Крали по-разному: выносили, вывозили, перебрасывали через забор все, что имело хоть какую-то ценность. Крали многие: от простого слесаря и кладовщика до директората предприятия. Воровали даже охранники, где-то напрямую, но чаще находясь в доле и «закрывая глаза» на двойные днища пола автомашин, ручную кладь и досмотр вагонов. По территории пролегала специальная «ветка» железной дороги. Воров периодически ловили, привлекали к ответственности по разным статьям, но чаще за кражу, придавали суду и отправляли на зоны. Район был построен для работников предприятия. Бараки превратились в многоквартирные высотки, пустыри – в парки, меж уличные проезды-в дороги. Магазины, кафе, стадион, остановки общественного транспорта и даже линия метро. Отдел милиции тоже был не маленький. В самом здании располагались и милиция, и прокуратура, которая, в свою очередь, занимала отдельное крыло постройки, что было в принципе-удобно.

Опер Главка, успевший немного прийти в себя от вчерашнего, зашел в отдел. Начальника уголовного розыска отдела он знал.

– Андрюха, привет!

– Ого, привет. Какими судьбами?

– Да вот, мимо ехал, дай, думаю, зайду поздороваться?!

– Ну-ну. Рассказывай, – с ехидцей ответил Андрей. – Во-первых, мимо нашего района обычно не ездят, куда мимо то?! Дальше-трасса. Во-вторых, зная, где сейчас ты работаешь, версия о случайной нашей встрече – не состоятельна.

– Ладно, ладно. Кофейку плеснешь? Есть время?

– Плесну.

Опера были знакомы давно. Впервые пересеклись по розыску убийцы женщины, которого вместе повязали на похоронах, потом еще было несколько дел, розыск жуликов и обмен информацией. Растворимый кофе призывно запах, залитый свежим кипятком из электрочайника. Сахар погрузился на дно и ложки весело зазвенели по краям кружек. Первый глоток был самым приятным. Отхлебнув кипяточку, закурили в две сигареты. Никто не спешил беседовать. Оба наслаждались моментом. Убогий кабинет начальника розыска ничем не отличался от остальных, разве что был чуточку побольше, имел диванчик и много стульев вдоль стен. Усталые и местами отклеившиеся обои непонятного цвета, слабое освещение, несколько ориентировок на стене, куча бумаги на столе, сейф и компьютер.

– Рассказывай.

–Что рассказывать? Ты знаешь, что я сейчас не в «зональниках3», а в ППЛ?

–Да, слышал. Чем занимаетесь там?

– ППЛом и занимаемся. Раскрываем преступления прошлых лет. Ездим по области, поднимаем дела, находим перспективные и раскрываем.

– И? Как оно?

– Да нормально. Мы ж все из разных земельных отделов, поэтому сначала поднимали в своих районах, а сейчас меняемся районами. Для свежего взгляда, так сказать. Начальником у нас – Иваныч, да ты его знаешь. Вот, к тебе направил.

– Зачем ко мне?

– У тебя самый большой массив нераскрытых. Всегда есть из чего выбрать.

– Думаешь, мы – лохи? Есть перспектива, а мы ее не дорабатываем? – начал обижаться начальник розыска.

– Нет. Не думаю. Просто у вас много текучки, а когда происходит наслоение одно на другое, а потом еще и еще, первое, обычно, отходит на второй план. Вот я и приехал заниматься вторым, третьим и еще более древними планами.

– Ты, я вижу, палку хочешь тут у нас в нахаляву срубить? Опера мои корячились, чуток там не дожали где-то, а ты тут героем хвать и медаль на грудь? Нету у меня таких дел. Мы, если есть возможность, поднимаем все дела. Ничего мы не бросаем.

– Андрюха, ты чего?! Чего завелся? Я не собираюсь твои палки забирать. Даже если б и хотел, не забрал бы. Ты же знаешь, дело капнет в твою копилку.

– Я не завелся. Вот только не надо мне рассказывать о благости своего приезда и желании помочь с «темняками»4. Звучит как-то неубедительно. У тебя палок не хватает? Так в открытую и скажи. Я пойму. Вон на столе пачка дел лежит. Возьми пачку, спустись в прокуратуру и свози следака в суд. У меня машин сегодня нет, а ему надо. Свозишь-я тебя в справочку впишу и в карточке отмечу. Все ж понимаю. Вам кормиться то же надо, иначе разгонят к чертям.

– Да не нужна мне палка, – уже с грустью сказал Опер Главка. – Да и машины у меня нет и не было. И служебной в отделении нет. А на спине-не потащу. Не приучен. Ладно. Я тебя понял. Спасибо за кофе. Бывай.

– Бывай.

После обеда обстановка в отделении стала более работоспособной. Митяев молчал. Парни разъехались по территориям.

–Как съездил?! – Иваныч встретил Опера вопросом.

– Никак. Не получилось разговора.

–С кем общался? Почему не получилось?

– С начальником розыска. А не получилось, потому что он думает, что я хочу «палку» у них «отжать».

– Какую «палку» то?

– Полу светлую какую-нибудь. Типа, где ничего делать не надо, так, подсуетиться чуток и карточку заполнить.

–Даже если и так, «палка» –то в статистику его же отдела упадет?!

– Ну, за что купил за то и продаю. Не дал ничего. Сказал-говори конкретное дело, выдам и будешь знакомиться.

– И что ты думаешь?

– А как ты считаешь, там есть что копать? В этом районе?

–Да. Вне сомнений!

– Тогда запрос сейчас подготовлю в информационный центр. Сделаю выборку по нераскрытым преступлениям, потом поеду знакомиться.

– Потом – не поедешь. Потом мы все на «Динамо» пойдем. Зачеты сдавать.

– Какие?

– Сегодня-стрельба.

– Ненавижу зачеты. Ни бег ни силовые ни стрельбу.

– Зачем тогда спросил, про какие именно зачеты, если ты их все-ненавидишь?

– Что б понимать к чему готовиться сегодня.

– Поздно готовиться. Сдавать будем. А стрельба то тебе чего не нравится?

– Не знаю. Не буду валить на табельный ствол, 1977 года выпуска. Просто плохо у меня получается. Выше оценки «три», никогда не получаю.

– Чем плоха тройка? Главное-сдать. Ты чего, на классность метишь?

– Нет, конечно. Ты прав. Главное сдать. Но все равно не люблю стрелять. Никогда за свою службу не стрелял и не буду.

– Ой, вот тут-не зарекайся.

– А я вот возьму и зарекусь!

–Ладно. Время рассудит. Что запрашивать в информационном центре будешь?

–«Насилки»5 наверно.

– Логично. Шлепай да поедем.

«Гребаная палочная система! Когда уже ты сама себя сожрешь?!Зачем находить преступника, привлекать к ответственности, праздновать торжество справедливости, когда этого не требуют руководители системы, а требуют просто «палку»?!». «Еще зачеты эти гребаные?». Опера дружненько шли на «Динамо».

Дом с привидениями

Приведений так и не было. И мертвых монахов тоже. Даша, пробравшись через заросли крапивы, осмотрела все развалины. Вот где сапоги-то пригодились! Ловко перескакивая с кирпича на кирпич, прошла по остаткам строений. «Может монахи приходят ночью? Или в какие-то определенные дни?! Надо рассказать ребятам». Со стороны дороги послышался звук проезжающего автомобиля. Потом опять наступила тишина, дополняемая пением птиц и жужжанием насекомых. «Так ведь не поверят, что была на монастыре?! Нужно доказательство!». Даша отломала кусочек от стены заборного столба. Красный обломок с характерной серой штукатуркой отломался легко. «Теперь точно поверят! Это же с самого монастыря!». Все исследование заняло минут 15-20 с учетом победы над крапивой и поеданием ягод дикой малины. Даша обратным путем выбралась на дорогу. Велосипед лежал на своем месте. Несмотря на дневное время и отсутствие приведений, находиться здесь было жутковато, хотелось поскорее уехать. Даша подняла велосипед и села в седло. Только тут она увидела легковую автомашину темного цвета, которая стояла на обочине в нескольких метрах. Тень от высоких, нависших над дорогой деревьев, создала ей естественный камуфляж. Машина была не заведенная. Рядом никого не было. Интерес к машине пропал. Мало-ли?! «Стоп. А вдруг ребята не поверят даже этому куску кирпича? Вдруг скажут, что я его нашла на дороге? Нет. Нужно какое-то более весомое доказательство». Даша бросила велосипед и побежала опять через кусты крапивы к монастырю, на ходу доставая нож и раскрывая его. «Нужно оставить знак на арке, написать ножом, тогда те, кто придет проверить ее слова-убедятся в ее правдивости!». Даша спустилась к арке. Взявшись за лезвие, начала тщательно выцарапывать свое имя на штукатурке. Вдруг, она краем глаза заметила какую-то тень, мелькнувшую в кустах со стороны дороги. «Монахи? Появляющиеся и исчезающие сами по себе?». Девочка присела в траву. Жуть пошла от кончиков волос в пятки.

ОНО в поселке появилось и случайно и нет. Командировка была выписана в соседний город. Отработана. Осталось свободное время. Автомашина поехала в областную столицу, но руки повернули на дорогу, ведущую в соседний поселок. Никакой логики не было. Просто поворот руля и темная машина припарковалась недалеко от магазина. Время близилось к полудню. Заходить в магазин было не целесообразно. ОНО сидело в салоне и смотрело на залитую солнцем дорогу, деревянные дома, кур и редких прохожих. В поле зрения оказался мальчик, отъезжающий от магазина на велосипеде. Транспорт был явно больше положенного по возрасту ребенка и не новый. Вот он проехал мимо в сторону домов, но неожиданно остановился. Ему на встречу со стороны реки ехала девочка на красном велосипеде. Вот она приблизилась и остановилась. Начался разговор. Умилительная картина, прелестная девочка. На вид около 10 лет, худощавая. Пожалуй, слишком короткие волосы напоминали мальчишечью стрижку, но нисколько не портили ее образ. Красный спортивный костюм, красный велосипед. Прям симфония яркости и возбуждения. ОНО смотрело через тонированное стекло. Кондиционер обеспечил комфорт ожидания. Вот мальчик протянул собеседнице пакет, видимо с продуктами, затем крутанул колесо, приподняв велосипед, потом достал ключ из велосипедной сумочки и начал подтягивать крепежные гайки. Девочка стояла с пакетом. «Красивая. Волосы правда короткие, как у мальчика, зато – светлые и сама – в красном! Обожаю красный цвет! Сегодня определённо мой день».

Вот мальчик выпрямился и убрал ключ в сумочку. Девочка вернула пакет. Еще чуть-чуть постояли, видимо обменялись чем-то (сначала девочка протянула что-то в руке мальчику, потом наоборот). Оба сели на велосипеды. «Интересно, куда поедут?». Девочка поехала по дороге, мимо припаркованного автомобиля, в сторону выезда из поселка, а мальчик? Мальчик постоял и поехал в противоположном направлении. «Это очень хорошо! Все очень хорошо!». Машина тронулась с места и покатила по грунтовке за девочкой. Ехать пришлось не долго. Девочка повернула в сторону леса, проехала еще немного, остановилась, слезла с велосипеда, который оставила тут же на дороге и начала пробираться через кусты вглубь лесного массива. «Идеально». Теперь не было смысла находиться на расстоянии. ОНО припарковало машину на обочине и село в кустах, в нескольких метрах от того места, где Даша заходила в крапиву. «Интересно, что она там делает?! Может ягоды собирает? Так вроде в руках ничего не было?!». Прошло несколько минут. Девочка выскочила из кустов неожиданно и сразу, подняв велосипед, села в седло. Ей оставалось только ударить по педалям, и она бы уже была недосягаема. Девчонка ездила шустро. ОНО уже решило, что поедет вслед ребенку и подожмет ее машиной к обочине, заставив остановиться. Ничего из задуманного делать не пришлось. Школьница вдруг слезла с велосипеда, бросила его на дороге и опять полезла через кусты в лес. Другого шанса не будет. ОНО сдвинулось на несколько метров к тропе, ведущей через крапиву. В руках находилась заранее приготовленная и вынутая из банки – тряпка с медицинским веществом.

Монахи не появлялись. Даша уже начала успокаиваться. Она медленно встала, готовая моментально бежать в любом направлении и двинулась тихим шагом по тропе в сторону оставленного велосипеда. Нож был зажат в правой руке. Вон уже и дорога, осталось каких-то пару метров. Красный костюм кинулся из кустов, но что-то более быстрое и черное метнулось наперерез и схватило Дашу за плечи, сжав в клещи, не давая даже нормально вдохнуть. Кусок материи был прижат к лицу, хватка ослаблена, и ребенок сделал глубокий вдох, пытаясь насытить легкие кислородом, но получил порцию чего-то, пахнущего больницей, от которого закружилась голова. Даша пыталась закричать и вырваться, ногами пинала и попадала в какие-то препятствия, но кто-то ее держал крепко, позволяя дышать только через тряпку. Одновременно ребенок ткнул куда-то ножом и, по всей видимости, попал, так как хватка ослабла и ей удалось вырваться. Нож, к сожалению, выпал из руки. Даша выскочила на дорогу и побежала в сторону поселка. Она не оборачивалась назад, всем телом ощущая страх. Толчок в спину повалил ее в пыль. Сверху что-то навалилось, придавив ее своим весом. Чья-то рука подняла голову и прислонила к лицу все ту же тряпку с неприятным запахом. Сил уже не осталось, в голове закружилась карусель. Зеленая листва, черная одежда, все смешалось, и ее сознание стала падать на дно глубокого колодца. Колодец все не заканчивался, тело было легким, мелькали цвета, запахи, наконец все закончилось. Она потеряла сознание.

Теперь действовать нужно было быстро. ОНО достало приготовленную веревку и моток скотча. Его трясло. Трясло от ситуации и скорости действий, от нервного и сексуально возбуждения, а еще от травмы. Эта мелкая чем-то порвала джинсы и повредила правую ногу. Не критично, но кровь моментально пропитала материю. ОНО перемотало обездвиженное тело веревкой, дополнительно заклеив рот скотчем. Открыло багажник автомашины, предусмотрительно проложенный изнутри одеялами для изоляции, но обеспечивающий приток воздуха через салон, и положило девочку внутрь. Велосипед был аккуратно взят перчатками и заброшен в кусты. В дорожной сумке были домашние штаны, для хождения в гостинице. ОНО переоделось. Порез был не большой. «Чем это она меня?!». ОНО огляделось, провело ногой по пыли и направилось в сторону кустов, где была борьба. Черный предмет нашелся не сразу. «Ого, ножик! Интересно, откуда он у нее?!». Лезвие было в крови. «Вот маленькая сучка, воспользовалась». Оставлять предмет было нельзя. Нож, свернувшись в походное положение, лег в карман. В это время из-за поворота, выехал мотоцикл с мужчиной за рулем. ОНО вернулось к машине и село в салон. Мотоциклист проехал мимо. Больше находиться в этом месте было не безопасно. Автомашина тронулась, выехала на проселочную дорогу и, набрав скорость, помчалась в сторону областного центра.

Болото бывшего отдела.

Список, подготовленный информационным центром ГУВД по области, оказался большим. На несколько листов. Изучение статистики нераскрытых изнасилований по району за 10 последних лет, заняло оставшиеся дни недели. Дальше-началась кропотливая работа в отделе района. На свежую карту были нанесены места совершения преступлений. Опер ездил в Заводской отдел каждый рабочий день. С начальником розыска договорились не мешать друг другу. Последний обеспечил кабинетом, стареньким компьютером, чайником и делами оперативного учета. Опер, предусмотрительно «затарившись» растворимым кофе и сахаром, изучал материалы, периодически наполняя кружку и выкуривая сигарету. В делах, в основном, была ненужная макулатура, но кое-что несло нужную информацию. Копии осмотров мест происшествий, допросов свидетелей и экспертизы, позволяли желать лучшего. Приходилось напрягать зрение для разбора текста. Оригиналы справок участковых и оперов, имелись в избытке, но также отнимали больше времени, из-за разбора подчерков исполнителей. Полученные данные тщательно заносились в компьютер и формировались в виде таблицы. Фиксировалась только нужная информация, касающаяся даты, времени, точного места преступления, способа, установочных данных потерпевшей, приметы преступника (ков), похищенное имущество (если таковое имелось), изъятое с ОМП[1] , результаты экспертиз и статус самого дела, которые в основной своей массе были приостановлены за не установлением лица, причастного к преступлению. Обработка информации заняла много времени, но ее было недостаточно для полной картины. Не везде в делах имелись нужные сведения, поэтому пришлось идти к прокурору района. Прокурор оказался мужиком вменяемым и не отказал в просьбе. Предложил создать официальную рабочую группу, куда вошли сотрудники прокуратуры, опера районного ОВД и Главка, эксперт и руководство. Совместный приказ был оформлен надлежащим образом. Фактически аналитическую работу продолжил Опер Главка. Выпросив ключ от архива прокуратуры, он перебирал пачки дел, связанные веревками и хаотично разбросанные по полкам. Дела читал у оперов, выписывал и заносил в таблицу нужные сведения и возвращал материалы в пачки и пыльную комнату. Процесс шел не быстро, но шел.

– Как дела?

– Да все хорошо. Читаются и возвращаются на полки в архив, – отвечал Опер на вопрос начальника отделения.

– Когда покажешь результат?

– Скоро. Не торопи меня. Там их кучи, а спешить не нужно. Вдруг что-то упущу?!

Трамвай вез по запланированному маршруту. Зазвонил мобильный телефон.

–Да?!, -ответил Опер.

– Это-я, -сказал Иваныч. – Ты в Заводской едешь?

–Да.

– Высаживайся. Возвращайся на Московское шоссе. Стой на остановке. Тебя подберет машина.

–Что-то случилось?

–Да. Труп. Криминал. В твоем бывшем районе.

«Волга» забрала пассажира на остановке. Шоссе плавно переходило в федеральную трассу, ведущую в столицу, но, проехав небольшой участок дороги от выезда из города, автомашина свернула вправо и двинулась по «двух полоске», соединяющей между собой несколько районов города. По скоплению машин на обочине в одном месте, среди которых была «скорая» и милиция, стало ясно, что приехали. Опера вышли. Сухая дорога, кюветные области по обеим сторонам, редкий лесной массив и болотистая почва. Группа людей в униформе находилась в метрах 30 от дороги. Опера спустились в кювет и двинулись к собравшимся. Шли по траве, обходя кляксы воды болотистых глаз. В принципе, поверхность была устойчивой и не проваливалась под весом милиционеров. От группы, навстречу операм, приблизился старый знакомый в чине майора.

– Фарик привет! – поздоровался Опер Главка.

–Привет Варяг, -пожал протянутую руку начальник отдела по раскрытию убийств территориального ОВД.

Они были знакомы давно. Когда – то Опер Главка работал в территориальном отделе вместе с Фаррухом. Так звали начальника убойки. Для своих он был Фариком, для остальных – Федором Ивановичем. Отчество узбека, много лет проработавшего в милиции и еще больше проживавшего в России, было сложным для произношения и постоянно коверкалось собеседниками, поэтому – Федор Иванович. Прозвище – Варяг, прилипло к Оперу Главка, когда он перевелся в эту область из уголовного розыска одного из далеких и климатически не простых мест. Раз пришлый-значит будешь Варягом. На момент работы Варяга в отделе, Фаррух был розыскником, работал по розыску преступников и устанавливал местонахождение без вести пропавших. Когда убойный отдел районного ОВД распался, и опера разбежались кто куда, Фарика назначили начальником убойки, дав в помощь пару стажеров.

– Познакомься. Это-мой руководитель. Начальник отделения по раскрытию преступлений прошлых лет.

– Иваныч, -протянув руку поздоровался оперативник. -Можно на «ты».

– И я почти Иваныч, поэтому-сработаемся. Тоже можно не «выкать», – ответил Фаррух.

– Конечно сработаетесь. Двое усатых Иванычей не могут иначе, -рассмеялся Опер Главка.

–Все хохмишь?! -грозно нахмурив брови ответил Фарик. – А мне вот чего-то не до шуток. Помимо этой банды (он указал рукой на группу людей, стоявших у одной из болотных луж), еще приедут. Как минимум один, а то и два генерала.

–Ты чего?! Генералов испугался?!

– Да хрен мне на генералов, итак, натоптали, так еще круче все возможные следы уничтожат. Генералы то по одному не ездят, все-со свитой, а там еще человек по пять. Итак, к трупу не подойти.

– Что за труп? -уже серьезно спросил Иваныч.

– Ребенка. Криминал.

– Почему криминал?

– Пойдемте. Сами увидите.

Опера пошли за проводником.

– Кто обнаружил? Когда?

– Сегодня утром. Позвонил мужчина. Случайный пассажир. Ехал по трассе. Остановился отлить. Обочина то пустая и интеллигент спустился через кювет в направлении ближайших деревьев. Он и обнаружил. Сначала подумал, что кукла, но подойдя ближе, понял, что ошибся. В машине сидит. Его до сих пор трясет.

В кучке товарищей, стоявших рядышком, Опер Главка определил эксперта-криминалиста из бывшего отдела, пару районных оперов в гражданке, ответственного от руководства с погонами подполковника, инспектора отдела по делам несовершеннолетних и кинолога с собакой.

– А «скорая» помощь здесь зачем? Плохо кому-то?

– Не знаю. На всякий случай. Кто уж вызвал-я не выяснял, но пусть побудут. Вдруг, действительно, кому-то понадобятся их услуги?!

Травянистая почва огибала болотистую лужу, в диаметре метров 10. Поодаль стояло несколько редких сосенок и елей. Местные слегка разошлись, предоставив вновь прибывшим пространство для осмотра. В паре метрах от края лужи, из воды торчали головка, часть плеча и детская ручка, которые изначально действительно можно было принять за фрагменты игрушки. Слишком реалистичные детали говорили о том, что это все-таки труп ребенка. Короткие, мокрые, светлые волосы, местами спутанные, частично перемешались с болотными растениями. С этой точки обзора было трудно разобрать, мальчик это или девочка. На спине, как раз в лопаточной части, торчащей из воды, явно просматривалась колотая рана, небольшой длины. Царапину от колотой раны опера отличить могли. Правая ручка, слишком короткая для взрослого человека, лежала на поверхности воды. Маленькие пальчики были выпрямлены. Тело основной своей частью находилось в воде и лежало на левом боку. Все присутствующие молчали, некоторые курили.

– Бычки в радиусе 50 метров – не бросать. Либо не курите, либо забирайте в пачку и в карман. Не хватало еще вашу биологию изъять! -сурово сказал Фаррух.

–Что с медиком и прокурорскими? -спросил Иваныч.

– Вызвал. Уже выехали.

– Убирай людей от сюда. Пусть к дороге идут. Нечего здесь топтаться.

– Все-к дороге и ждите указаний, -обозначил всем начальник убойки.

Сотрудники задвигались в сторону проезжей части.

– Твоя территория? Что уже сделано?

– Моя. Тут фактически ничего нет. Граница. Через дорогу-уже не моя. Ближайшие жилые строения-далеко. Опрашивать тут некого.

– Местность осмотрел? -строго спросил Иваныч.

– Осмотрел, конечно. Я первый приехал. Как действовать-знаю. Потом кинолога вызвал и остальных.

– И?

– Ничего. Местность болотистая, следов обуви – нет. Предметов всяких-не нашел. Кинолог прошелся, собака занюхала и повела обратно к дороге. Дальше-встала. Может и по моим вернулась. Я ж их на трассе встречал.

–В каком радиусе местность обошел?

– Метров 50, не больше.

– Что думаешь делать?

– Дождемся гостей, вытащим и осмотрим тело, прочешем территорию и вглубь и в стороны.

– Согласен. «Потеряшку» установили?

– Нет еще. Мы тело не шевелили, но, по всей видимости, труп свежий. По нашему району пропавших нет.

Иваныч шагнул к кромке воды, что – то высматривая. Опера остались на месте.

– Мальчик? Девочка? -спросил Варяг.

– Думаю-девочка, – ответил Фарик.

– Почему? Стрижка же вон, мальчишеская?!

– Больно кожа светловата и черты тонковаты что ли. Не знаю. Сейчас уже приедет прокуратура с медиком, точно узнаем.

– Возраст?

– Лет 14 наверно.

– Одежды совсем не видать?! Тело по ходу-голое.

–Нет. Мусор на обочине, типа пластика и все. Больше никаких предметов. Не переживай. Обыщем местность хорошо.

Разговор прервал звук клаксона, со стороны дороги.

–Ну наконец-то. Прокуратура приехала.

Из старенькой «Волги» неспешно вышли два человека и двинулись к операм.

– Неужели-Старый?! Он еще не ушел на пенсию?!, -спросил Опер Главка у Фарруха.

–Нет. Сидит пока.

Мужчина в годах с портфелем, в сопровождении другого мужчины, приблизились к операм.

– Олег Иваныч?! Какими судьбами?!, -приветствовал сотрудника прокуратуры-Опер.

– И вам не хворать.

Все представились и познакомились. Вторым мужчиной оказался судебный медик.

–Ну? – устало спросил следователь, – Что тут у вас?

–Не у вас, а у нас, – поправил Фаррух. – Труп. Ребенка. Криминал.

– Вот так сразу ты меня и пригвоздил. «Светлый[2]» хоть? -с надеждой спросил Олег Иванович.

–Нет. «Темняк[3]».

– Плохо, -вздохнул прокурорский. – Пойдем смотреть.

– Пойдем, пойдем. Давай пошустрее, а то королевской рати еще не было. Сейчас скоро должны навалить. Осмотреть бы местность до их приезда.

До приезда большого руководства, удалось провести осмотр местности, следователь строчил в протоколе, эксперт-криминалист щелкал камерой, понятые, с трудом добытые в пустынной местности, стояли чуть в сторонке и наблюдали. Долго определялись с привязкой местности в системе координат. Наконец-все получилось. Опера и судебный медик – молча наблюдали. Процесс прервала группа правоохранителей, одетая в форму синего и серого цветов с крупными звездами на погонах. Фаруху пришлось докладывать по форме, в очередной раз повторяя все обстоятельства обнаружения трупа. Иваныч, в стороне, отдельно докладывал Сергею Николаевичу, начальнику отдела по раскрытию преступлений против личности, областного ГУВД, прибывшему с очень высокими чинами.

Следующим этапом было извлечение тела из воды, для тщательного осмотра и направления на вскрытие в МОРГ. Опера, найденными палками, аккуратно подталкивая с нескольких сторон, подтянули тело к траве. Уже в резиновых перчатках, извлекли ребенка из воды и положили на землю. Самое плохое, что видел в жизни Опер Главка – это детские трупы. Его часто спрашивали, узнав о профессии, привык ли он к трупам? Спрашивали и во время его работы и уже после выхода на пенсию. Говорят, что человек – привыкает, но видимо не каждый и видимо не ко всему. Опер не знал, что творится на душе у судебного медика, ежедневно вскрывающего тела. Друзей среди экспертов у него не было. Лицезрение каждого трупа давалось Варягу-тяжело. Даже не криминального. А наблюдать профессиональным взглядом за криминальным трупом ребенка, было для него шоком. Разум все норовил представить мертвого-живым, создавая тем самым препятствия в работе. Если представлялась возможность оперу отдела по раскрытию убийств не осматривать труп ребенка, он всегда ею пользовался. Это было не профессионально, но к этому невозможно было привыкнуть. Перед каждым осмотром тела, с признаками насильственной смерти, на уровне подсознания, Опер Главка мысленно ставил барьер между собой и объектом осмотра. Мозг называл тело-предметом и заставлял отвечать на профессиональные вопросы, которые сам же и генерировал: о возможном времени смерти, механизме образования повреждений, орудии преступления и каких-то возможных качеств предполагаемого преступника. Это помогало, но неизгладимый след все-таки оставался в памяти. Со временем стирались детали, но присутствовала картинка и негативные эмоции. Воспоминания о картинах иногда всплывали, но, слава Богу, они не мелькали слайдами, от которых можно было сойти с ума.

В этот раз улизнуть от осмотра не представлялось возможным. Тело лежало на траве и ручейки воды с него, вытекая наружу, исчезали в почве. Это была девочка. Труп был полностью обнажен. Многочисленные ножевые ранения на спине, ногах и груди, ссадины, все было зафиксировано в протоколе. Тельце накрыли какой-то тканью и вызвали труповозов. После отъезда руководства, осмотр территории продолжили, охватив приличный радиус местности. Изъяли пластиковый мусор с обочины дороги и несколько окурков (все надеялись, что хабоны не выброшены сотрудниками милиции или иными официальными персонами).

[1] ОМП-осмотр места происшествия

[2] Лицо, совершившее преступление-установлено.

[3] Подозреваемого – нет.

Пост

Темная автомашина, проехав отрезок пути промежуточной дороги, ведущей из поселка, свернула на федеральную трассу. Направление до областного центра не было перегружено транспортом, поэтому время в пути на обратную дорогу слегка сократилось. Комфортная четырехполоска, ровный асфальт, редкие большегрузы и приятная музыка в салоне с кондиционером, делали поездку приятной. Не давала покоя мысль о грузе в багажнике и возможных случайных встречах с людьми, но ОНО успокаивало себя, обещав вознаградить сполна в будущем. Риск контактов был минимален. Соседи не увидят, жена уехала на несколько дней. Вчера звонила. Вернется только через неделю. На работу только после завтра. Командировка по бумагам еще продолжается. Болела нога, поврежденная в ходе охоты. Не сильно, но пульсировала и заставляла обращать на себя внимание, особенно при физических нагрузках. Придется обратиться к врачу. Посторонние мысли были мимолетны. Мозг рисовал более приятные картинки, связанные с объектом страсти. Сексуальное возбуждение автоматически вызывало улыбку на лице. Дорога вывела на автомобильный мост через большую судоходную реку, единственный путь в этом направлении-в город. Скорость пришлось сбросить. Поток замедлился. Четырехполоска слилась в две встречные полосы. Причиной был пост ДПС. Машины еще снизили скорость. Знак жезлом, произведенный инспектором ГИБДД, выхватил ЕГО машину из потока и указал прижаться вправо до полной остановки. Внутри все похолодело. ОНО свернуло к обочине и прислушалось. В салоне было тихо. ОНО, прибавив музыку, открыло дверь, и, положив заранее приготовленную тысячную купюру в водительское удостоверение, вышло из машины. К нему приближался сотрудник милиции. Капля холодного пота моментально, предательски, поползла от волос по шее и скользнула за воротничок рубашки.

– Инспектор ДПС старший лейтенант Кузнецов, -представился ГАИшник, нехотя «взяв под козырек». – Предоставьте водительское удостоверение и страховку на машину.

– Что случилось, товарищ милиционер? -удивленно ответило ОНО протянув требуемые бумаги.

– Почему нарушаем? -вопросительно воскликнул правоохранитель. – У машины не горит левая фара ближнего света. А еще и машина тонированная. Почему?

– Виноват, товарищ инспектор, еду из командировки, лампочка видимо по пути перегорела, а тонировка – это я перед друзьями хотел повыделываться.

– Вам, чай, уже – не двадцать, взрослый мужик, а все выделываетесь?

– Виноват.

– Придется составить протоколы.

– Не сопротивляюсь. Да. Виноват. Готов нести ответственность, – покорно согласилось ОНО с нарушениями.

Инспектор посмотрел страховку. Она была действующей.

– Товарищ инспектор, а может без протоколов обойдемся?! Лампочку завтра поменяю. А тонировку я сниму?! Устраню на месте, так сказать?!

– Конечно купите и конечно снимите, вот только после протоколов, – не реагировал сотрудник.

– Ну товарищ милиционер, войдите в положение?! Не счастливый день у меня сегодня. Я был с друзьями на даче, шашлыки решили жарить. Я мясо разделывал и случайно ногу поранил. Бинтом перевязали, но кровь идет. Пришлось все бросить: мясо, баню, друзей, водочку и поехать в город. Сейчас до травмпункта еду, там перевяжут. Вот. Могу показать, – оттянув вперед штаны показало намотанный на ногу краешек бинта – ОНО.

Старший лейтенант во время монолога остановленного гражданина, перешел к проверке водительского удостоверения и заметил заложенную между страниц карманного накопителя документов – тысячную купюру. Соблазн был велик. Закрыв глаза на фару и тонировку, можно было получить двести, максимум пятьсот рублей, при действующем мизерном штрафе, а тут – тысяча! Купюра лежала в накопителе среди документов-не случайно. Это была негласная ПРЕМИЯ за потраченные нервы и здоровье в годы службы. ЕМУ премия. ЕЕ можно было потратить с пользой. Он ЕЕ заслужил.

– За лампочку наказывать не буду. Так уж и быть. Завтра поменяете. Второе нарушение – это уже слишком. Тонировку снимайте и заходите на пост, – как робот повторил милиционер.

Составление протокола прошло быстро. ОНО расписалось, получив копию на руки. Оба вернулись к машине.

– Если хотите – могу «скорую» Вам вызвать, – устало предложил сотрудник правоохранительных органов.

– Нет. Спасибо. Я сам доберусь. Спасибо за фару, – сквозь зубы, пытаясь изобразить улыбку ответило ОНО и начало открывать водительскую дверь.

В этот момент какой-то глухой звук раздался из салона.

– У вас кто-то еще в машине? -вопросительно посмотрел в глаза собеседнику инспектор.

– Нет. Это просто музыку я не выключил, а динамики мощные. Усилитель в багажнике.

ОНО распахнуло шире водительскую дверь, милиционер заглянул в темный салон. Магнитола надрывалась какой-то роковой композицией. Тема ударников вступила в кульминационную стадию. В салоне было пусто. Это были самые напряженные секунды. Милиционер, видимо удовлетворенный осмотром и ответом, выпрямился.

–Езжайте. Выздоравливайте, -после чего отошел и полностью потерял интерес к собеседнику.

ОНО село, закрыло дверь. «Вот ведь козел! Составил все-таки?! Ладно хоть один, а не два». Левый поворотник показал маневр, и машина влилась в поток. Правая рука искала место, куда пристроить накопитель с документами. Взгляд упал между страниц. ОНО засмеялось в голос. «Еще и дурак попался», -подумало, увидев не тронутую тысячную купюру. Громкость магнитолы сдвинулась к минимуму. В багажнике было не спокойно. Жертва, видимо очнувшись от наркоза, пыталась освободиться. Периодически звучащий глухой звук от ударов, мешал сосредоточиться. «Какая не спокойная?! Ничего. Потерпи. Осталось совсем немного. Скоро успокоишься». Машина прибавила газу.

Даша очнулась в момент торможения машины. Долго не могла понять, где находится. Громко играла музыка. Пахло бензином. Жертва лежал на боку. Жутко болела голова. Она пыталась закричать, но ничего не вышло. Организм заплакал сам собой. Рот был заклеен, видимо скотчем. Руки, связанные за спиной, были блокированы. Двинуться ногами так же не получилось. Было трудно дышать. В пространстве не хватало воздуха. «Где она? Что с ней произошло?». Поменять положение тела-не вышло. Мешали стенки. Она начала вспоминать. «Бабушка, велосипед, Пашка, подарок, монастырь. Стоп. Мужчина». От этой мысли страх наполнил тело. «Да, точно. Ее схватил какой-то мужчина. Сунул в лицо тряпку. Потом была пустота». Ужас проникал и разливался волной. Девочка была не робкой. Попыталась успокоиться. «Что происходит? Где этот мужчина? Где она? Не важно. Нужно выбираться». Даша попыталась пошевелить пальцами. Они двигались, но предплечья были стянуты вместе и не позволяли совершать движений руками. Ноги зафиксированы одна к другой. «Нужно двигаться!». Девочка стала извиваться как гусеница. Ноги уперлись в стенку. Пальцы пытались ощупать поверхность. Ребенок, сгибая на небольшой ход ноги, распрямляла их, нанося удары по стенкам своего заточения. Кто-то же должен ее услышать?! Ее помещение вдруг начало движение. Музыка исчезла. Даша поняла, что находится в машине. Где-то рядом раздался смех. Жуть, заглохшая в момент размышлений и активных действий ногами, опять вернулась. Смеялся мужчина. Из глаз опять полились слезы, но она не успокоилась и продолжала стучать ногами по стенкам машины. Ехали явно по городу. Частые торможения и разгоны привели к тошноте. Девочка сдержалась, понимая, что может захлебнуться при заклеенном рте. Вот машина опять остановилась, через короткое врем-двинулась, и, проехав еще несколько метров, окончательно встала. Двигатель заглушили. Даша замерла. Багажник открылся. Ее вытащили наружу. Гараж. Спуск по лестнице в другое помещение. Она пыталась сопротивляться насколько позволяли скованные конечности. Удар в лицо остановил активность. Сапожки слетели с ног. От последующей боли, сознание то пропадало, то всплывало, принося только ужас. Благодатная смерть наступила не сразу.

От тела нужно было избавляться. Очень разочаровало отсутствие носков. Но ничего. Предмет «на память» выбран. Пора в путь. Копать лопатой не хотелось. Подходящее место на объездной дороге было примечено давно. ОНО, максимально тщательно затерев все следы в помещении, поместило тело опять в багажник. Запуск двигателя, выезд из гаража, проезд по городу и вот автомобиль выехал на нужный участок. Аварийка, включенная на обочине дороги, предупреждала встречный транспорт о стоявшей машине. Хмурое небо заволокло горизонт, создав дополнительную темноту. ОНО, дождавшись подходящего момента, когда было не видно света фар приближавшихся машин, выволокло труп ребенка наружу и, пройдя небольшое расстояние, выбросило его на середину водного пространства одной из луж болота. Вот, нижняя часть погрузилась в жижу, медленно опускаясь под собственным весом. Прекрасно. Утром ничего уже не будет. ОНО прошло по траве, поднялось через придорожную канаву на дорогу, село в машину и, отключив аварийные огни, поехало в сторону дома.