Египетский фокстрот. Часть 1. Избранник храма Тота
К читателю
С первого взгляда может показаться, что лежащая перед Вами книга рассказывает о захватывающих приключениях современника в двух мирах, разделённых бездной тысячелетий.
Что ж… впечатление правильное.
В динамично развивающемся сюжете соседствуют криминал и политика, коварство и любовь, боевые схватки и древние сокровища. Первый план повествования можно описать начальной фразой из «Анны Карениной»: «Всё смешалось в доме Облонских».
Однако на фоне игры слов и озвучивания жизненных истин присутствует и второй план, относящийся к качественной оценке нескончаемой войны добра со злом.
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
– Что такое
хорошо
и что такое
плохо? (В. Маяковский)
Канва настоящего произведения содержит прикладную суть, о которой никогда не следует забывать.
С известной долей скромности автор сообщает, что в книгу заложен и план третьего порядка, практически не видимый читателю и неосязаемый им, относящийся к духовным основам человеческой морали.
«У всего есть своя причина, всё имеет свой результат», – так звучит формулировка «Закона причины и следствия». Для автора исследование «мира причин» имеет безусловный приоритет над логически бессмысленным (да и бесперспективным) копанием в «мире последствий».
Подача материала, построенного в форме «русской матрёшки», изначально не планировалась: это случилось помимо авторской воли. Похоже способность видеть невидимое приходит с возрастом. После перехода юношеского максимализма в более зрелую стадию доминирующие цвета жизненного восприятия начинают самопроизвольно распадаться на оттенковые спектры, оставляя в монохромном состоянии лишь понимание людских грехов. Тщеславие, алчность, зависть и прочие страсти (греховные зависимости), существующие вне временных рамок, традиционно окрашены в траурно-чёрные тона, символизирующие неминуемую гибель души.
В качестве самокритики автор сообщает, что результат его трудов никак не подходит для семейного чтения, поскольку встречающиеся в тексте двусмысленные выражения, жаргонизмы и лексика с многоточиями портят классический литературный пейзаж, услаждающий взор добропорядочного читателя. Порой развитие сюжетной линии комментируется весьма свободным образом, навроде известного английского фразеологизма «I think of you and your mom» – «Я имею в виду тебя и твою мать».
Ну да…
Авторский стиль весьма своеобразен, однако он никоим образом не нарушает существующих этических норм. А раз так, то… – suum cuique (лат. – «каждому своё»).
Засим откланиваюсь.
Удачи Вам!
Алексей Корешин
Часть 1. Избранник храма Тота
Сказка ложь, да в ней намек…
А.С.Пушкин
Финальная глава I части книги, волей автора положенная в её начало.
Место и время действия: Древний Египет, 1439 год до нашей эры.
Вечерний сумрак окутал речную долину, поглощая в лёгкой туманной дымке глиняные строения на берегу Нила, ослабляя свечение, и так не яркое, исходящее из окон зажиточных домов и уличных очагов бедняцких кварталов. Безветренная ночь прохладной тенью легла на древний Мемфис, Великие Пирамиды и их молчаливого охранника Сфинкса, оставляя наедине с вечностью. Лишь звёздное небо великолепным светящимся куполом озаряло монументальные строения храма Тота, виднеющиеся в шаговой близости от священной реки.
На склоне пологого утёса, уходящего основанием вглубь потока тёмной воды, тесно сблизившись, сидели мужчина и женщина. Упитанный щенок с непропорционально большой головой, растянувшийся у их ног, усердно грыз подсунутую палку, ухватив её широкими лапами, порой повизгивая и сердясь на неподатливость древесины.
Музыка.
Она медлительным ручейком растекалась из установленных неподалёку портативных колонок.
Музыка.
Величественная и завораживающая.
Торжественный рояль в сопровождении скрипок неторопливо солировал в звучащей мелодии, а голос Михаила Шуфутинского озвучивал боль и надежду, радость и грусть, цепляя за самые тонкие струны души.
О чём-то дальнем, неземном,
О чём-то близком и родном,
Сгорая плачут свечи,
Сгорая плачут свечи.
Мужчина прижимал к себе хрупкое женское тело, порой подрагивающее, словно прорывающийся сквозь тлеющие угли огнонь. Рука женщины лежала на руке возлюбленного, глаза же, не отрываясь, смотрели в небеса.
Серп Луны, окружённый серебристым ореолом, повис над горизонтом, завалившись набок и став похожим на изящную речную лодку, целиком сотканную из молочно-белых лучей отражённого света. У подножия утёса текли воды реки, существующей в трёх измерениях: «была-есть-будет». Незыблемое великолепие подлунного мира мягко убаюкивало близких людей. В этот момент слова не имели значения, полностью перейдя в феерическое ощущение наступившего счастья.
Рука в руке, душа в душе…
– Мы пройдём этот путь вместе, – почти шёпотом произнёс мужчина.
Взгляд широко раскрытых глаз супруги, глубокий и задумчивый, наполненный отблесками звёзд, пересёкся с взглядом мужа. Прижавшись к любимому всем телом, женщина вдруг прильнула щекой к его груди. Мужские руки, в ответ, лишь крепче обняли бесценное существо, дарованное капризной Судьбой.
– Я нашёл своё сокровище, и Боги одобрили наш союз.
Слова неторопливой песни продолжали нестись вдаль под вечным небом Египта.
А свечи плачут за людей,
То тише плачут, то сильней,
И позабыть волшебных дней
Они не могут, свечи…
Мужчина и женщина молча смотрели на далёкие светила, голубоватым бисером рассыпанные по чёрному небосводу. Каждый думал о чём-то своём, совучном трепетному чувству нежности. Усиливаясь многократно, потоки их мыслей объединялись, превращаясь в один, знаменуя слияние двух начал в вечном союзе, вновь и вновь утверждая безграничную любовь в качестве духовной основы мироздания, заложенной Всевышним в фундамент бытия.
Подобно вихрю, ощущения влюблённых кружилась над землёй в нескончаемом танце, неумолимо возносясь в прозрачную высь и далее, в миры высшего порядка, туда, где вечная весна наполнена ароматом цветущих яблонь, а с ласкового неба льётся едва слышимый перебор арф, непорочно-чистый, словно свет в глазах ангелов.
Глава 1.
Наше время. Россия.
Уральский город медленно отходил ото сна.
В сумерках позднего ноябрьского утра постепенно нарастало движение автомобилей, общественного транспорта и пешеходов. Улицы наполнялись звуками открывающихся и захлапывающихся дверей, недовольными криками детсадовцев, разбуженных ни свет ни заря, гавканьем собак и пронзительным карканьем вороньей стаи, поднявшейся в небо с первыми проблесками рассвета.
Сами же люди, все как один с неприветливыми выражениями на лицах, толком ещё не проснувшиеся, совершали ежедневный путь: одни в сторону работы, другие в поликлинику, третьи на учёбу… мало ли неотложных дел у жителей крупного города?
В это самое время Миша Чернов тщетно пытался уснуть, вернувшись с ночного дежурства на ТЭЦ.
«Кому понадобилось в девять утра сверлить стену? – вздрагивая, словно от внезапно прорезавшейся зубной боли, злобно думал он, морщась от далёкого визга дрели. – Ни совести, ни уважения к соседям».
Дребезжащий звук действовал на нервы.
В его, родной с детства «хрущёбе», волновые колебания распространялись без затухания, игнорируя перекрытия и этажи, порой заставляя сомневаться в фундаментальных законах физики и вызывая в сознании решительный протест. Нетерпеливый скулёж собак, рвущихся на прогулку, шум смываемых унитазов, перекрикивания соседей, синхронно собирающихся на работу, но находящихся в разных концах квартиры – всё это являлось реальностью пятиэтажки, построенной абы как, командой строителей, наполовину разбавленной учащимися профильного ПТУ, да ещё в эпоху развитого социализма.
Миша потёр пальцами виски и, ухватив подушку с «женской» половины супружеского ложа, плотно пристроил её себе на голову. Однако ранее поселившаяся в затылке боль уже не сидела тихонько где-то внутри, а, вырвавшись на волю, взгромоздилась сверху. Налившись свинцом, она начала методично вгрызаться в мозг. Сон потерял актуальность.
«В сорокатрёхлетнем возрасте организм уже не тот, что в молодости, и человек должен подстраиваться под биоритмы, иначе ему сильно не повезёт. Военные, пожарные, таксисты, охранники – это, в основном, граждане мужского пола, статистически демонстрирующие раннюю смертность. Да и я, собственно, такой же чудик, нашёл себе тёплое… хм-м-м… во всех отношениях, место работы. В момент, когда устраивался инженером на ТЭЦ, я предполагал сытую спокойную жизнь, омрачаемую лишь несусветной жарой в котельном зале, в целом, вполне сносную. Однако ночные смены оставляют после себя мучительную головную боль, ведущую к деградации организма и превращающую его в разбитое корыто», – грустно подумал Миша.
Маленьким плюсиком было лишь то, что за работу «в ночь» неплохо доплачивали, пополняя семейный бюджет.
«Вернее мой личный бюджет, – в голове немедленно возник образ супруги. – Ольге сколько ни дай – всё будет мало. Моя жена напоминает иллюзиониста. Такое ощущение, что материальные средства, лишь мимолётно коснувшись её рук, теряют своё физическое воплощение, превращаясь в тающую дымку миража. Она умудряется тратить даже то, чего нет в природе. Кто бы мог подумать, что Ольга тайком купит себе кроссовер «KIA Sportage» в кредит, пусть и приуроченный к собственному Дню Рождения? Удивила так удивила, и добавить нечего. Люди, берущие деньги в долг под проценты, причём не по форс-мажорным обстоятельствам, а лишь для реализации личных хотелок – это явление, необъяснимое с точки зрения логики».
Не то, чтобы Миша не любил свою жену… – она была стройна и привлекательна. Внешность спутницы жизни практически не изменилась с тех далёких дней, когда они познакомились.
Глава 2.
Из воспоминаний.
Порой Миша вспоминал годы юности.
Они познакомились в школьные годы, когда летними тёплыми вечерами ребята из Мишиного двора собиралась под старыми липами рядом с домом, проводя свободное время на лавочках под звуки гитар и папиросный дым. Симпатичная загорелая девочка с выгоревшими на солнце волосами, принявшими пепельный оттенок, очень приглянулась Мише.
Волос распущенная прядь
На плечи тёмные спустилась.
Строки Александра Блока, казалось, были написаны именно про неё.
Ольга была видной девочкой, но, одновременно, недотрогой – такой, какой и положено быть девочке в 17-ти летнем возрасте. Стройные ноги, прямая осанка, небольшая грудь, синие озёра глаз… – всё это магнитом притягивало внимание мальчиков. Окна её квартиры выходили во двор, и родители всегда знали, что дочь находится рядом. Только крикни, выйдет из-под деревьев в окружении друзей, махнув рукой маме, «иду-иду», чтобы не волновалась.
Миша мечтал…
И чем гуще были августовские сумерки, тем чаще его взгляд задерживался на Ольге. Он подсаживался ближе, ещё ближе, не пропуская ни одного дня, ожидая появления своей принцессы задолго до общего сбора.
И вот однажды…
Поздний вечер. Друзья разошлись по домам.
– Давай прогуляемся перед сном, – нерешительно предложил Миша.
– Только без глупостей… – тыльная сторона ладони девушки благосклонно коснулась его руки.
Никого. Ни автомобилей, ни пешеходов.
Лишь призрачный лунный свет, серебрящий окружающий мир бликами оконных стёкол, сопровождал неспешную прогулку юной парочки. В полной тишине слова становились вязкими и ненужными, а они шли и шли, молча наслаждались безмятежностью августовского вечера.
Хм-м-м…
Пьянящий запах девичьего тела кружил голову. Или это лишь казалось?
«Сейчас или никогда», – подумал Миша, разворачивая девушку лицом к себе.
Робкий поцелуй… затем ещё один, уже более смелый. Тёплые губы ответили податливостью. Лавочка на веранде детского сада стала промежуточной остановкой перед возвращением домой.
А далее…
Мише казалось, что он куда-то проваливается и летит-летит в пугающую бездну, и что весь мир вокруг перестал существать, превратившись в одни лишь кричащие чувства.
Так случается в жизни.
Страсть, как двух вороных,
Удержать не сумели… (из песни Олега Алябина)
Нахлынувшее безумие закончилось первой близостью. И только бледное лунное свечение, накрывшее таинственным ореолом ночной город, было тому свидетелем.
На обратном пути домой Ольга уже сама не выпускала Мишину руку из своей ладошки, крепко вцепившись в неё тонкими и изящными пальчиками.
Тайна за семью печатями, сокровенная тайна на двоих, так и осталась бы тайной, если бы…
На протяжении длительного периода российской истории «интимная» тема находилась вне закона. Никто из взрослых никогда не говорил о беременностях, контрацептивах и методах предохранения. Об этом не писали в газетах и не рассказывали учителя в школах.
Всеобщее табу.
Запрет.
Закономерным результатом любви 17-летних подростков явилась незапланированная беременность девушки, на которой её родители поставили категорический крест, отправив Ольгу на аборт. Что пошло не так и чья была ошибка Миша не знал, однако после наступления совершеннолетия и создания законной семьи все усилия по рождению первенца закончились неудачей.
Бросать супругу из-за отсутствия детей Мише показалось неправильным, и он смиренно занял выжидательную позицию, тем более, что ничего особенного делать и не требовалось. Семейный быт вошёл в устоявшееся русло, и понеслись годы, заполненные суетой и стремлением жить «не хуже других».
И всё было хорошо, однако со временем Мишу начала одолевать тоска.
Серые будни плавно переходили в такие же серые выходные. По мере накопления стажа размеренной семейной жизни у Миши появилось ощущение внутреннего одиночества.
Он и ранее замечал, что высокая духовность чужда его жене Ольге. Она жила порхающим мотыльком, откликаясь реакцией на сиюминутные раздражители, не заморачиваясь ни мечтательными фантазиями, ни излишней сентиментальностью. Ему даже казалось, что в самый неподходящий момент этот «папийон» (фр. papillon – мотылёк, по роману Анри Шарьера) способен упорхнуть в неведомую даль, оставив близкого человека доживать дни наедине с самим собой, разделив имущество строго пополам, разведя руки в стороны и заявив типа: «Ничего личного, просто линии наших судеб разошлись».
Увы, изрядная доля истины в его размышлениях была.
Дом – работа, дневная смена – ночная смена.
До тошноты надоевший пинг-понг, состоящий из бытовых хлопот и мелочной дребедени, вздора и бессмыслицы, бездарно поглощал время жизни. Беличье колесо, в котором есть вход, но нет выхода, с каждым годом раскручивалось всё быстрее, набирая немыслимые обороты.
Да ещё и жена, регулярно зависающая перед экраном компьютера до позднего вечера, чего-то там постящая и кого-то лайкающая, находящаяся в бесконечном поиске «того, незнамо чего» – всё это напоминало уже не жизнь, а некий сюр («сюр» – синоним абсурда, странности, нелепости).
Миша пытался осмыслить ситуацию и внимательно присматривался к школьным друзьям. Но нет, ничего утешительного он не видел.
Его друзья, в прежние годы невероятно крутые и независимые, а ныне лысеющие, с начинающими выпирать животами, находились в том же самом, как и сам Миша, состоянии безысходной бесперспективности. Своих школьных приятелей Миша уважал, но, вместе с тем, относился к ним с известной долей иронии.
«В условиях ограниченнной свободы люди продолжают жить и продолжают улыбаться, стараясь выглядеть счастливчиками, удачливыми во всех начинаниях, – размышлял он. – От чего же картинка такая кривая?».
Взгляды…
Всё дело в них.
Вместо игры мыслей во взглядах друзей сквозила равнодушная пустота. Она ни хорошая, ни плохая. Пустота «никакая» по своей сути. Знакомые с детских лет огоньки задора потухли, и вот уже болото повседневности медленно затягивает на дно.
Взять, к примеру, выходные дни.
Как прекрасно иметь загородный участок с отапливаемым домом, баней и клубничными зарослями! А какой там воздух! Да ещё цветы: флоксы, дальфиниумы, бегонии и цикламены (их уличная разновидность), имеющие цвет алого флага СССР – словно сошедшие с натюрморта живописца. Цветочная клумба сверкает яркими красками, притягивая восхищённые взоры.
Одним словом – лепота!
Так думалось поначалу.
Однако, спустя время, выяснилось, что сия терапия имеет негативные побочные эффекты, критически обнуляющие итоговый результат.
А ведь как она смотрелась – та самая, первоначальная, радужно-идеалистическая картинка! Манила образами безмятежного отдыха, такого необходимого для восстановления сил перед началом рабочей недели.
Лежишь в гамаке, покачиваешься, неспешно размышляя о Боге и смысле жизни. Ласковый ветерок играючи перебирает твои волосы, а лучи солнца падают на кожу, вырабатывая Витамин D, регулирующий гормональный баланс в организме. Ближе к вечеру из пойменных зарослей кустарника раздаются заливистые трели соловьёв, и ты, такой расслабленный, впадаешь в нирвану, освобождаясь от мирской суеты.
Увы. Момент истины, словно ушат колодезной воды, возвращает из мира грёз в реальность, и гласит он о том, что «всякая палка о двух концах».
До поры до времени цветочки ублажали взор, но дошла очередь и до ягодок. Распространённый фразеологизм «Here they are!» (Они здесь!) вдруг материализуется на переднем плане. Впрочем, чему удивляться? Ягодный десерт подают в конце застолья.
После покупки дачи планы на выходные уже не обсуждаются. Все проблемы, окромя «дачных», вмиг уходят на второй план, становясь неактуальными.
Прежде жилось вольготнее.
Традиционная майская «Ночь музеев», дружеские посиделки по поводу и без такового, горный туризм, коллекционирование почтовых марок, художественные выставки, шедевральные оперы Жоржа Бизе… и твоё место в партере… да и всё остальное, от рыбалки до изучения иностранных языков… – увлечения молодости пусть и имели беззаботное начало, но придавали жизни смысл.
Однако приплыли.
Прелести поступательного развития личности вдруг отменились за ненадобностью. Отныне план выходных дней похож на армейский распорядок. Словно комплексный обед, он, вроде бы и сытный, но не подлежит корректировке. Моно-варианту чуждо разнообразие форм и вкусов.
Жрите, сэр, что дают.
А свои личные хотелки оставьте при себе, поскольку там, на загородном «лоне природы», Вы попали в рабство частной собственности, отгороженной от любопытных соседей двухметровой высоты забором. Именно там, «внутри забора», находится Ваше светлое завтра: инициатива, духовный рост, новаторские идеи.
К тому же…
«Арбайт махт фрай!» (нем. Arbeit macht frei – Труд делает свободным) – так считает любимая половина. Всё верно: физический труд возвышает человека, а к особенностям женской психологии нужно относиться с великодушием.
Грядки, теплицы, а также малина, уронившая ветви на землю и безнадёжно заросшая крапивой. Да ещё эта, перекошенная набок, трухлявая, словно дремучий пень, компостная яма.
Тьфу!
Купленная за немалые деньги и вываленная на край дороги навозная куча смердит на всю округу. Не иначе, как запахом свободы. Вилы, лопаты, вёдра. К ним прилагаются и стильные сапоги-скороходы, именуемые на «великом и могучем» словом «говнотопы».
«Що це таке?» – голос мамы вырывается из подсознания.
А це – сермяжное нутро «безмятежного» загородного отдыха. Прикинув кашемировый клифт Папы Карло, тебе остаётся лишь работать и радоваться, радоваться и работать.
«Арбайтен унд копайтен», – подобием благословления из Священного Писания звучит набатом, ставя жирную точку на этой теме.
Как и в отношении дачного «отдыха», у Миши существовал собственный взгляд и на ежегодный отпуск.
Отпускная тема хоть и отличается нюансами, однако…
«Пищи, не пищи – твой мышиный писк никому не интересен, поскольку парадом командуешь не ты. Ты поражён в правах с момента подписания Акта капитуляции в стенах ЗАГСа. Пусть и назывался он иначе – не «капитуляции». Пусть и сопровождался бодрящими аккордами «до мажор» Феликса Мендельсона, однако внешние проявления иллюзорны. Важна лишь суть.
Обязаловка является антиподом свободы.
Обязаловка нивелирует человека, убивая его творческое начало.
Обязаловка напоминает манную кашу в детском саду. Пока ты, давясь от неприятия, не запихнёшь в себя положняк, то так и будешь сидеть за столом, наблюдая за играми товарищей, ковыряя липкую, похожую на клейстер субстанцию, размазывая комки по краям тарелки, а слёзы по щекам.
«Что касается отпуска, – думал Миша, – то он принадлежал, принадлежит и будет принадлежать только мне. Отпуск напоминает глоток свободы, очерчивая тот «несгораемый» минимум, что остался от былых школьно-юношеских вольностей».
Осознание сего факта поддерживао в его душе тлеющий огонёк индивидуальности, позволяя оставаться самим собой.
«Моя зависимость от Ольги весьма существенна и носит объективный характер, поскольку в каждой семье существует свой уклад, свои правила. Но допустить, чтобы зависимость превратилась в абсолют, нельзя ни в коем случае. Иначе регрессия собственного эго («эго» – часть человеческой личности, осознаваемая как «Я») примет необратимый характер, начав перевоплощать человека в домашнего пуделя, которого хоть и кормят, моют, чешут, всячески обихаживают, и даже целуют на сон грядущий, однако выгуливают исключительно под приглядом. А чуть что, будь то шаг вправо, либо влево, как тут же раздаётся требовательное «К ноге!». А коль ослушаешься… хотя… некоторым людям безразлично, кем быть по жизни. Однако ну его нахрен».
Принятая линия поведения позволяла Мише держать личные деньги под личным контролем.
Эти деньги хоть и выдавались супруге без всякой меры для оплаты её маникюров-педикюров, фитнеса-пилатеса, диетических продуктов и шоппинг-похождений по брендовым бутикам, но в данном вопросе важны не суммы, а их позиционирование, ведь свобода распоряжения финансовыми средствами, как ни крути, позволяет чувствовать себя субьектом (в философии субъект – «носитель действия»), способным принимать решения самостоятельно, не прогибаясь под внешним давлением.
И, напротив, человек, не обладающий финансовой самостоятельностью, всегда действует с оглядкой на «руку дающую», постепенно превращаясь в организм усреднённого типа, готовый замириться с любой движухой: правильной, неправильной, либо «из рук вон» неправильной… по причине отсутствия права голоса.
Такова была Мишина жизненная позиция.
Ко всему прочему в семейных отношениях с Ольгой не было взаимности – самого важного скрепляющего фактора, подразумевающего гармонию чувств, мыслей и поступков, порой романтических, создающих зону комфорта между мужчиной и женщиной.
И найти виновного в происходящем не представлялось возможным, поскольку в семейном разладе так или иначе виноваты оба.
Глава 3.
Квартира в пятиэтажке.
Дребезжащий звук внезапно прекратился. Что же касается головной боли…
Единственное, с чем Мише никак не удавалось справиться с помощью изучаемых им психотехник и релаксаций, так это с головной болью, возникающей каждый раз после бессонной ночи. Его организм был полностью здоров: давление 110 на 70, зрение «единица», отличная кардиограмма, отсутствие жировых отложений, изжоги, аллергии, варикоза… и ещё тысяч заболеваний, которым подвержены люди. Но стоило ему нарушить режим сна, как в затылочной части появлялась нарастающая в геометрической прогрессии боль.
«Нужно бросать ночные дежурства. Перейти на другую должность, даже с учётом понижения оклада, иначе ничем хорошим эти «ночи» не закончатся. А пока, съезжу-ка я за границу, погреюсь на солнышке, – Мишины мысли сконцентрировались на очередном отпуске, выпадающем на декабрь. – Слетаю недорого в Турляндию или Египет… сейчас большие осенние скидки. Перед Новым Годом вернусь».
Подумав ещё немного, Миша вычеркнул Турцию из этого короткого списка.
«В Кемере я уже был, в Мармарисе тоже. В Стамбуле не был и быть не хочу: там слишком суетливо. А вот Египет, действительно, стоит посетить. Посмотреть на тысячелетние пирамиды, Сфинкса и храм Хатшепсут в Луксоре», – он мысленно улыбнулся и, на данной позитивной ноте, провалился в глубокий сон.
Ноябрь на Урале – это промозглый холод и непроходящие сумерки – это уныние природы и уныние души.
Гонимая ветром позёмка, состоящая из ледяных крупинок белого цвета, с характерным шуршанием стелится под ноги. Светлое время суток превращается в ничтожно-малую величину: пусть и не полноценную полярную ночь, но нечто её напоминающее.
Ноябрьские дни отличаются однообразием, напоминая сумеречную зону, оформленную в депрессивно-серых тонах.
Сезонные факторы, сплетаясь в один клубок, усиливали друг друга, накладывая негативный фон на всю окружающую действительность, и лишь детский сад под окнами Мишиной квартиры бегал, скакал, а порой и визжал пронзительными детскими голосами, причём, без особой на то причины… просто так… руководимый массовиком-затейником, вернее затейницей.
Бубен в руках… дошколята… и… кто во что горазд. Детям плевать на мерзкую погоду и гнетущее настроение взрослых.
Миша не любил ноябрь.
Другое дело декабрь. Он пролетает стремительно, завершаясь фейерверками и шампанским.
За ним следует январь – месяц веселья, юношеского задора и раскрасневшихся щёк. Катание по снежным склонам на «тюбингах» и «ватрушках», лыжи, изредка коньки. В конце января жизнь становится ещё веселее: непрерывная череда Дней Рождений у друзей и родственников несёт с собой радость общения. Близкие люди умудрились родиться практически синхронно – с конца января по конец марта, знаменуя то ли случайное совпадение, то ли жизненную закономерность.
Ну и ладно…
В ноябре же, делать было определённо нечего. Продолжительность светового дня всё уменьшалась, вгоняя в депрессию не только Мишу. Однако в этот раз среди тоски и холода появился солнечный лучик в виде путёвки в южную страну. Процесс сбора вещичек уже занимал мысли и радовал своим присутствием.
«В Ебипте живут ебиптяне. В реках плавают ебимоты, а по берегам растут ебибабы…», – в Мишиной голове внезапно всплыли строки из известного детского анекдота.
Эта голова была устроена совершенно невероятным образом. В мыслях всегда присутствовало по нескольку тем одновременно – это было похоже на окна Windows, открытые и расположенные в разных углах общего экрана. Порой это не на шутку раздражало хозяина и являлось одной из побудительных причин занятий психотехниками и медитациями.
Нельзя сказать, что Миша старался зря. Он научился быстро расслабляться перед сном, усилием воли останавливая хоровод мыслей в голове. Дыхательная гимнастика также способствовала результативности занятий.
Во время отхода ко сну Миша релаксировал организм и, спустя короткое время, уже видел себя со стороны, сидящим в зале кинотеатра, когда свет уже погас, а фильм ещё не начался. Перед внутренним взором он видел лишь этот тёмный экран и ожидание начала чего-то. Спустя ещё пару минут, на тёмном «экране» начинали появляться геометрические фигуры, ломаные линии, неправильные треугольники, сменяющиеся изображениями предметов. Затем предметы начинали двигаться, появлялись цвета, запахи, люди и животные – самое настоящее кино. В течение всей метаморфозы Миша прекрасно слышал происходящее вокруг и даже сознавал, что это всё есть не что иное, как начало сна. Слух вырубался последним в этом списке, одновременно с сознанием.
Ольга узнала про Хургаду лишь в день оплаты тура. Некоторое время она помалкивала, затаившись, как мышь под веником.
Затем её прорвало.
– В нормальных семьях принято советоваться, – прошипела она сквозь зубы.
– А ты со мной советовалась, когда автокредит оформляла? – парировал Миша. – Да и скажи, какой смысл? Чтобы ты заранее начала мне нервы портить? Я решил, что мне нужно побыть одному, чтобы привести свою духовную энергетику в порядок. Тебя я и так каждый день вижу… и каждую ночь… и каждые выходные. На праздниках вижу, в кинотеатрах вижу, на вечерних прогулках. Объясняю русским языком: я хочу побыть наедине с собой. К тому же семейные психологи рекомендуют близким людям проводить отпуск отдельно, отдыхая друг от друга хотя бы пару недель в году.
Жена поджала губы и удалилась в дальнюю комнату. Хлопнула дверь. До законченной картины не хватало только звука копыт, яростно взрывающих землю.
«Всё, как всегда. Меня не понимают и отпускать с поводка не хотят. Годы идут, но ситуация не меняется: отпуск «в одну харю» всякий раз расценивается, как преступное деяние. Конфликтная ситуация – это минус. Плюсом же является осознание факта, что я никогда не стану…».
Что и говорить, статус подкаблучника означает деградацию мужского начала и превращение в нечто аморфное и недостойное уважения. Такова была Мишина точка зрения.
«И чего же Ольга так взбеленилась? – продолжился ряд размышлений. – Я и так постоянно учитываю её желания, прогибаясь везде, где это только возможно. Но всему есть предел. Надломиться окончательно, принеся собственную индивидуальность в угоду… Хм-м-м… Интересно, в угоду чему я должен вывернуться наизнанку и перестать быть самим собой? А может, ну его нахрен, такое семейное счастье?».
– Я привезу тебе кораллы! – примирительным тоном прокричал Миша в закрытую дверь.
– Засунь их себе в зад! Кайфанёшь… – сарказм приглушённого голоса жены выражал крайнюю степень недовольства.
Зато на работе сослуживцы порадовались его выбору.
– Один, и в Египет – это круто. А друзей с собой не берёшь? – слесарь Степаныч прикурил сигарету, участливо заглядывая в Мишины глаза.
– Не беру. Там с друзьями сопьёшься. Большинство русских граждан, едва попав в этот райский «аll inclusive», сразу впадают в двухнедельный запой, восстанавливая затем по фотографиям воспоминания о тех местах, где они успели побывать за время «отдыха». И ты, Степаныч, из их числа, – Миша широко и дружелюбно улыбнулся коллеге.
– Не, я не смогу выпить столько.
– Да тебе много и не надо. Стопку замахнул и спать. Проснулся, вновь приложился, закусил бананом, подрындел «за жизнь» и дальше спать. И так весь отпуск. Вот тебя как раз и нужно с женой отправлять, чтобы вовремя давала по клешням, тянущимся к рюмке, да ещё следила, чтобы ты, по-пьяни, кочергой не пошёл ко дну.
Степаныч изобразил понимание и даже улыбнулся.
О чём коллега подумал про себя, Мише было безразлично. В настоящий момент его интересовала сдача дел сменщику и, чтобы в последний день не случилось серьёзных аварий.
«После меня хоть потоп. Хоть фонтан кипятка из высоконапорного трубопровода, аж до неба. Хм-м-м… если эта котельная взорвётся, либо сгинет в центре озера, подобно граду Китежу, я не расстроюсь. Опытные инженеры-теплотехники востребованы всегда и везде», – мелькнула заключительная мысль.
Глава 4.
Начало путешествия.
День отлёта запомнился колючим снежным ветром. Доехав до здания аэропорта, Миша, зябко кутаясь в поднятый воротник, волоча за собой увесистый чемодан на колёсиках, юркнул в ярко освещённые двери воздушной гавани.
«Лишь бы пурга не началась, а то задержат», – подумал он.
Ещё через час, пройдя досмотр перевозимого багажа, на удивление, весьма поверхностный, Миша очутился на паспортном контроле. Поведение служащего ему крайне не понравилось.
«Ледяной взгляд… полное отсутствие мимики… автоматизм движений – не человек, а кукла-марионетка, невесть как оказавшаяся по ту сторону панорамного стекла. И вообще, так смотрят охранники на вменённый им контингент заключённых, будто те являются неодушевлёнными предметами, создающими проблемы и вызывающими чувство отвращения. Рядом с кабинкой не хватает лишь злобного пса, рвущегося с поводка и готового порвать тебя по первому щелчку пальцев».
Служащий, одетый в униформу темно-зелёного, а, может, и тёмно-синего цвета… хрен его разберёшь при техническом люминесцентном освещении… переводил недобрый взгляд, то на Мишу, то на фото в его загранпаспорте. Наконец в голове таможенника будто сработал переключатель: он смачно шлёпнул штамп и безучастно сунул документ в шель окошка, впиваясь глазами-буравчиками в лицо следующего туриста. Ни «здрасте», ни «до свидания», ни простого кивка головы. Кроме прочего за время прохождения паспортного контроля Миша успел заметить, что узкий коридорчик вкруговую обшит зеркалами.
«В отличие от зеркальных прихожих в ресторанах этот коридорчик напоминает логово вуайеристов. Интересно, женщинам под юбки здесь тоже заглядывают? Тьфу. И, отношение… Возможно к чиновникам и депутатам здесь проявляют внимание и заботу, улыбаются, раскланиваются, однако обычные российские граждане… – они словно стая карасей за стеклом аквариума. Какой толк разговаривать с карасями? Какой смысл изображать дежурную улыбку, задействуя мимику? Они же рыбы, и толку от них никакого… годятся только на уху», – подумалось уже в зале отлёта.
Поспать в самолёте не удалось.
Стоило лишь задремать, как стюардессы начали поить пассажиров минералкой и соками, спустя ещё полчаса – кормить сэндвичами. Весь полёт сопровождался громкими воплями детей, то возникающими, то затихающими, и так по кругу, разной тональности и разной амплитуды. Ну да, синусоида… Математическая функция уходит то в плюс, то в минус, однако отличается стабильной непрерывностью, как и этот детский плач.
«Японский городовой! – крик души едва не сорвался с языка. – Видимо у молоденьких мамочек с головой не всё в порядке, раз отправились с грудными ляльками за тридевять земель. Ладно бы одна попалась… неадекватная. Но здесь их какая-то немыслимая концентрация, устроили, блин, в самолёте ясли. Памперсы, молочные бутылочки, распашонки. Один киндер описался, другой обкакался, третьему титьку надо, живую, а соску-пустышку он выплёвывает в сторону пытающегося вздремнуть соседа. Какая же срочная необходимость заставила мамашек тащиться в Африку?
Впрочем, с дамочками всё ясно – у них послеродовая депрессия, и аж свербит по заграничному отдыху, чешется по всем промежностям, мерещась наяву и не давая спать по ночам. Но где же твёрдое мужское «нет»? Однако странные какие-то, мужики «иховые» – лишь потворствуют безумию.
«В Африке гориллы, злые крокодилы», – читайте сказку «Бармалей». – Африка вам не город Анапа. Африка полна неприятных сюрпризов в виде экзотических болезней.
Ребёнку нужно подрасти и окрепнуть, разве с этим можно спорить? До трёхлетнего возраста у него даже иммунитета толком нет. Ещё укусит спящее чадо там, в Египте, какая-нибудь муха цеце, либо комар-переносчик лихорадки Западного Нила с летальностью в семь процентов. Укусит незаметно и не больно, и, как раз, в тот момент, когда улыбающееся лицо мамашки радостно выглядывает из прибойной пены.
И уже потом, по возвращению с козырного отдыха, ребёнок заболеет. Жёсткие судороги, синюшность конечностей, температура под 40… и потоки слёз над тщедушным тельцем. Иньекции антибиотиков и антиконвульсантов – как апофеоз самонадеятельности родителей. Спрашивается: ради чего надо было идти на столь серьёзный риск? Впрочем, множество людей не заморачиваются на тему риска – у них иные приоритеты».
В момент посадки самолёта в аэропорту Хургады народ проявил ещё одну массовую глупость. В момент касания колёсами взлётно-посадочной полосы послышались дружные аплодисменты, сопровождаемые радостными возгласами.
«Хлопать в ладоши нужно в момент окончательной остановки лайнера. В истории гражданской авиации было немало случаев, когда летательный аппарат по тем или иным причинам не вписывался в длину «взлётки», превращаясь в надгробный факел для собственных пассажиров. Страшные, до жути, видеоролики находятся в открытом доступе».
Миша представил себе, как самолёт выскакивает за пределы бетонной полосы, передняя стойка вязнет в грунте и подламывается. Нос в землю и… завалившееся на одно крыло судно воспламеняется. Оптимисты, лишь несколько мгновений назад хлопавшие в ладоши, мгновенно превращаются в свою полную противоположность – в визжащую толпу мятущихся безумцев, пинающихся, толкающихся, лезущих по головам более мелких и более слабых особей. Словно кегли вываливаясь из аварийных люков, они «делают в штаны» прямо на ходу, объятые паникой.
«О чём эти люди думают?».
Сами люди не думали уже ни о чём. Не успел самолёт остановиться, как пассажиры повскакивали со своих мест, став доставать вещи с полок.
«Да у них просто крышу сносит. Зачем им понадобились сумки, когда самолёт ещё не доехал до стоянки? Как странно это видеть, ведь ещё недавно, в момент посадки, попутчики выглядели такими обстоятельно-неторопливыми и рассудительными. Увы, серьёзная внешность оказалась обманкой.
Бандерлоги…
Хаотичное перемещение недисциплинированных граждан по салону наводило на размышления об их истинной внутренней сущности, – Мишин взгляд уткнулся в глянцевый журнал. – Пока это не закончится, буду смотреть картинки. И вообще, со слов древнекитайского философа Конфуция: «Счастливый человек излучает спокойствие, движется неторопливо, но везде успевает». Какой же был мудрый человек, этот Конфуций!».
Отель «Sibad Aqua» находился в десяти минутах езды от международного аэропорта Хургады. Заселение в забронированные номера происходило строго в 15-00 по местному времени.
Вот такой Облом Петрович…
Несколько часов Миша просидел в мягком кресле центрального холла, разглядывая интерьер песочного цвета, снующих отдыхающих, наслаждаясь кондиционированным воздухом.
Однако поднадоело.
Конечно, у него был вариант срочного заселения в номер, но Миша не одобрял пустой траты денег. Не то, чтобы в кармане отсутствовала наличность, вовсе нет.
«Экономика должна быть экономной. Я же не чокнутая мамашка, прилетевшая поутру с грудным ребёнком на руках и готовая с ходу выложить 30 баксов за несколько часов пребывания в номере, засчитанных отелем, как полноценные полсуток».
Миша осмотрелся по сторонам. Постояльцев, как он сам, изнывающих от безделья в ожидании заселения, не наблюдалось.
«Возможно, что отель, таким незамысловатым способом выжимает дополнительные деньги из наивных «туриков».
Ведь ясно, как Божий день, что забронированный номер уже прибран и готов к заселению, и администрация просто издевается, с ухмылкой поглядывая из-за стойки ресепшена на страдающего в холле одинокого туриста, ожидая его прихода на поклон с кровными «долярами» в руках.
«Ерх вам», – правая рука, сжатая в кулак, непроизвольно показала жест от низа живота, обращённый к камере видеонаблюдения.
Миша двинулся к выходу.
Прогулка по городу не произвела никакого впечатления. Мелкие лавочки на прилегающих улочках с торговцами в халатах производила впечатление блошиного рынка, где дешёвка торгуется не в штуках, а в килограммах. Так ничего не купив, Миша вернулся в гостиницу.
Утро.
Позавтракав свежей выпечкой и выпив ароматный кофе весьма приличного качества, Миша отправился в сторону бассейна, находящегося в гостиничном дворе. Загар не имел для него никакого значения, лишь мысленно он отметил наличие множества свободных лежаков.
«Не сезон. В летнее время лежаки у бассейна занимают в 7 часов утра», – подсказала память.
Сходив до моря, убедившись в ещё более пустом, чем у бассейна пляже, Миша вернулся в отель и выпил в баре порцию алкоголя. Настроение улучшилось. В холле он наткнулся на представителя турагентства, жизнерадостно повествующего про чудесные экскурсии в «Долину Царей».
– Захоронения на Западном берегу Нила, в районе древних Фив, появились после смерти фараона Тутмоса I, жившего в 1504-1492 г. до нашей эры. Общее количество усыпальниц фараонов в «Долине Царей» – 63 единицы, включая гробницу Тутанхамона, – вещал турагент. – Неподалёку расположена «Долина цариц», где хоронили жён и детей фараонов, а также знатных вельмож.
Миша вклинился в монолог менеджера:
– Значит «Долина царей», «Долина цариц» и прочих захоронений египетской знати появились спустя 1000 лет после строительства пирамид?
– Конечно после. Эти захоронения в Луксоре относятся к Новому царству. Рекомендую съездить и пощупать всё своими руками.
Идея насчёт «пощупать» древние гробницы Мише понравилась. Не сидеть же здесь, словно баран на привязи, в этой гостинице. Тем более, что пощупать какой-либо женский организм не представлялось возможным. Никаких стройных девушек в округе не наблюдалось. Среди отдыхающих имелись, конечно же, в меру упитанные незнакомки неопределённого возраста, с интересом поглядывающие на черноволосого и носатого Мишу, явно желающие проверить истинность поговорки «Что на витрине, то и в магазине», но энтузиазма в его душе они не вызывали.
«Завтра отправляюсь в Луксор. Нужно лишь взять достаточное количество пива».
Из всех алкогольных напитков он предпочитал пиво. Пиво не только утоляло жажду: оно бодрило и вызывало творческий зуд, будь то приготовление эксклюзивного ужина, окучивание цветника на даче, либо написание стихов. Пиво улучшало настроение и поднимало тонус. Странно, но никаких признаков ожирения, отвисания живота, отёчности и одышки у Миши не наблюдалось. Возможно, дело было в марке употребляемого пива.
А может быть, в другом? Кто же знает…
Однако факт был налицо, вернее – на лице.
Из жизненного опыта.
Минули годы, как Миша «подсел» на пиво бренда «Miller». Светлое, средней (4,7) крепости, произведённое по лицензии в России, оно имело сладковатый вкус без горчинки, такой характерной для немецких и чешских сортов. Ну и фиг с ней, с горчинкой.
Как-то раз Миша отдыхал в турецком городе Мармарисе.
«Эфес, Эфес… кругом один Эфес, – с тоской он смотрел на меню кафе, ресторанов и содержимое мини-бара в номере отеля. – «Вода-вода, кругом вода», – в голове автоматически включалась песня в исполнении Эдуарда Хиля под названием «Как провожают пароходы».
Вкус «Эфеса» Мише не нравился.
И вот однажды, прогуливаясь по центру Мармариса, он увидел на витрине супермаркета свой любимый напиток. Забежав внутрь, он схватил бутылку 0,5 л и прочитал на этикетке: «Miller, 4,7%, made in Milwaukee, USA». Переведя взгляд на ценник: «20 türk lirası», что соответствовало примерно 10 USD.
Сверхвысокая цена на алкоголь – это суровая реальность исламского государства Турция. Бутылка водки там стоит в 10 раз дороже бутылки водки в России, ну и стоимость пива, особенно импортного, которое «не есть Эфес» – соответствует тем же правилам.
«Плевать на цену», – достав наличность, Миша, не задумываясь, приобрёл сразу три бутылки «Miller».
Надо же знать, какой продукт американцы производят на легендарной пивоварне города Милуоки, штат Висконсин, используя эксклюзивный штамм немецких пивных дрожжей, тайно привезённых в 1855 году немецким иммигрантом Фредериком Дж. Миллером во внутреннем кармане пиджака.
Надо сказать, что Миша не ошибся. Одной бутылки было бы мало для всесторонней оценки качества напитка. Лишь только после второй и третьей, свойства пива раскрылись, как на ладони.
Следует отметить, что пиво «Miller» российского производства оказалось полной копией американского. Главной оценочной характеристикой являлось минимальное помутнение в голове и максимальный эффект, накачавший организм энергией.
«Качество подтверждаю», – удовлетворённо констатировал он.
Что же касается питания, то Миша избегал покупать готовую еду.
Он размышлял:
«Пища в кафе и столовых готовится из самых дешёвых продуктов. Закон выживания точек общепита – это экономия на всём, в первую очередь на продуктах. А продукты нынче такие, что поросёнка выращивают до «взрослого» состояния всего за полгода, швыряя ему в корм китайские промышленные гормоны (то есть не сертифицированные). Затем на мясокомбинате это гормональное мясо дополнительно накачивают коллагеном и делают из него полуфабрикаты, колбасу, сосиски, коптят рёбрышки и грудинки. Впрочем, не коптят, а так…
«Жидкий дым» – есть такая химическая добавка.
«Чикены», «Макдональдсы» и «KFC» также вносят свой посильный вклад в разрушение общественного здоровья. Увы, реклама не сообщает о том, что у пристрастившихся к «быстрому» питанию запускается процесс жирового перерождения печени – процесс необратимый.
Сам Миша питался картошкой, рисом, морской рыбой и овощами. Мясо он тоже любил, но блюда из него готовил лично, покупая «охлаждёнку» на рынке: у проверенных лиц и по высокой цене. Возможно поэтому он выглядел моложе своих лет и на здоровье не жаловался.
Четыре литровых бутылки пива… – этого должно хватить на всю поезку.
Холодильник в номере, по-кошачьи заурчав, услужливо поглотил запас алкоголя.
На следующее утро и, после лёгкого завтрака, сверкающий глянцевыми боками туристический автобус с мягкими креслами и тихим кондиционером помчал группу туристов в сторону древних Фиванских некрополей.
Глава 5.
Обретение артефакта.
Пустыня-пустыня-пустыня…
«Ё-моё, – размышлял Миша, глядя на унылый окружающий «пизаж», состоящий из бесконечных барханов и далёких холмов. – Территория Египта на 96% состоит из пустыни. А на плодородных землях вдоль русла Нила проживает нереально-огромное количество арабского населения».
Он вспомнил известные исторические факты.
Во времена фараонов в Египте жили лишь коренные египтяне и рабы со смежных территорий. Орды захватчиков явились сюда значительно позже.
Что же касается численности населения, то во времена строительства пирамид она составляла немногим более 1 миллиона человек.
Современная же ситуация удручает.
В начале 2000-х годов количество жителей Египта достигло 95 миллионов, и этот социум продолжает стремительное разрастание. Прогноз численности арабского населения Египта, применительно к 2050 году, крайне неутешителен – 152 миллиона человек.
Муравейник растёт, однако у каждого роста есть свой предел.
Выход из замкнутого круга, именуемый термином «центробежная сила», сбросит с периферии излишки человеческого материала, не сумевшего должным образом закрепиться и обустроиться.
Когда-нибудь, лет через «…тцать», это явление назовут «великим исходом» египетских арабов в северном направлении. Почему именно на север, а не в соседние страны? Да потому, что в соседних странах, типа Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, Ирана и Пакистана, «братьев по вере» никто не ждёт. Там, и своих бездельников девать некуда, и барьеры для мигрантов-единоверцев поставлены жёсткие, вплоть до насильственной депортации «не граждан».
«Государство не обязано содержать иностранцев пенсионного возраста», – таков закон в Объединённых Арабских Эмиратах, из которого вытекает принудительная высылка чужеземных работников после достижения ими возраста «55», ибо дальнейшая трансформация оставшегося без работы 55-летнего мигранта в нищего – неизбежна. А пожилых нищих людей, ночующих под городскими эстакадами, в богатой процветающей стране быть не должно.
«Подзаработал, поднял уровень своего благосостояния – пора и честь знать», – так звучит логика жителей ОАЭ. Ведь на собственной родине наёмного работника ждёт семья, обычаи его народа и могилы предков. В чужом же доме ты будешь похож на таракана, питающегося объедками с чужого стола и постоянно досаждающего хозяевам своим присутствием… своим ползаньем по грязным углам… и даже своим внешним видом.
Да и элементарные правила выживания гласят: «Если пустить в свою квартиру посторонних, то они, получив однажды вид на жительство, в конечном счёте, уничтожат тех, кто их приютил».
«Собачье сердце» М.Булгакова содержит доскональное описание данного процесса.
Невесёлые размышления продолжались до тех пор, пока Миша не задремал. Спустя ещё некоторое время, за которое была выпита одна литровая бутылка пива, автобус притормозил на восточном берегу Нила, позволив туристам слить накопившуюся влагу из организма… ну и… сделать селфи.
Куда же без автопортрета?
У многих людей сформировалась психологическая зависимость от получения лайков в соцсетях.
Тщеславие (гордыня) – это грех, присущий большинству членов нашего общества.
Наконец автобус затормозил на большой стоянке в зоне видимости пропускного пункта на территорию гробниц. Нацепив на спину неприметный рюкзачок с алкоголем, изобразив неподдельный интерес на лице, Миша, вместе с остальными туристами, двинулся в сторону некрополей. Фотоаппарат, несмотря на тотальный запрет съёмки, он тоже прихватил с собой.
– Снимать ничего нельзя, фотографирование может нарушить покой наших предков, – заученной скороговоркой сообщил гид.
«И какие же предки у тебя в Египте покоятся? – сердито подумал Миша. – Очень интересно. Ну… если только те, что в палеолите резво скакали по веткам деревьев. Ведь в ту эпоху арабами в Египте и не пахло, как и на момент Рождества Христова. Прабабушки и прадедушки современных жителей Египта лицезрели бородатых ассирийских правителей с чалмами на голове, а вовсе не великих фараонов. И это не пустые слова, поскольку имеются неопровержимые научные доказательства, основанные на генетических исследованиях родственных связей, которые утверждают, что, спасаясь от арабского нашествия, основная масса коренных египтян переселилась в Европу. И сегодня именно европейцам принадлежат все права на богатое наследие их кровных родственников – древних египтян: на мумии и пирамиды, клады и величественные храмы… на всё то, что было выкопано из песка за последние двести лет.
Увы, пришлые народы уничтожили в Египте всё, до чего смогли дотянуться их руки… подчистую… под ноль… включая такие нематериальные ценности, как египетские язык и письменность».
Миша вспомнил текст недавно прочитанной научной статьи.
«Специалисты швейцарского генеалогического центра iGENEA сравнили геном мальчика-фараона Тутанхамона и современных европейцев. И обнаружили: многие из них – родственники Тутанхамона. В среднем, половина европейских мужчин – "тутанхамоны". А в некоторых странах их доля доходит до 60-70 процентов – как, например, в Великобритании, Испании и Франции. Ученые подчеркивают: «тутанхамонский» маркер R1b1a2, столь часто регистрируемый среди европейских мужчин, весьма редко встречается у жителей Египта. Доля его носителей в современном Египте не превышает одного (!) процента».
«Сегодня на берегах Нила живёт менее одного процента потомков древних зодчих, построивших множество удивительных сооружений, включая пирамиду Хеопса, одно из семи чудес света. Вот такая грустная арифметика», – он тяжело вздохнул.
Следующая мысль перескочила на тему запрета фотосъёмки:
«Вот ведь фигня какая: иностранные шпионы с помощью скрытых камер, запрятанных в пуговицы и значки, уже давно отсняли весь интерьер гробниц на свои 12-мегапиксельные матрицы, и ничей покой не нарушили, но, тем не менее, простым людям здесь нельзя даже мыльницей щёлкнуть. Как будто убудет там, в этих сраных катакомбах».
Нелогичные правила вызывали множество вопросов без ответа и откровенно раздражали.
Экскурсия была познавательной.
Как хорошо, что Миша поехал в отпуск зимой! Комфортная температура +30 градусов – это вам не +46 в разгар лета. Летом в этой долине мертвецов можно и самому ласты склеить.
Гробница Тутанхамона была доступна лишь за отдельную плату.
Эта достопримечательность, практически пустая внутри (все экспонаты давно вывезены в Каирский музей), была больше похожа на горную пещеру короля троллей из сюиты Эдварда Грига.
«Платишь доллары, получаешь фуфло – это в стиле египетских арабов. – подумал Миша – Как же современные жители Египта похожи на халявщиков, готовых бессовестно разводить приезжих туристов на бабло, причём на абсолютно пустом месте. На всё готовы, лишь бы не работать».
По всей длине маршрута к посетителям цеплялись «добровольные гиды», малолетние продавцы сувениров, дедули, выдающие фонарики на входе в гробницу (хоть там и без фонариков всё видно). Толпы египтян, падких на бакшиш, галдели, зазывали, цепляли за руки, а в случае скрытого фотографирования, заметив это, угрожали сдать охране, озвучивая угрозы на чисто-русском языке, если им немедленно не заплатят скромное вознаграждение. Приставучие, словно слепни в июне, играющие улыбками, но с неприятным взглядом. Гадкие, продажные, беспринципные.
«В России подобные люди тоже есть… – жулики есть везде. Но в России их в сто раз меньше, чем на берегах Нила».
Обязательным пунктом осмотра был величественный храм женщины-фараона Хатшепсут, вырубленный в скале, и расположенный на трёх террасах. Миша мысленно воздал хвалу архитектору данного комплекса Сенмуту, древнеегипетскому зодчему и государственному деятелю периода XVIII династии Нового царства. «Некоторые факты указывают на то, что он мог быть фаворитом и возлюбленным женщины-фараона Хатшепсут», – вспомнились строки из Википедии.
Миша представил, как эта фараонша, зевая после бурно проведённой ночи и сытного завтрака, вытерев жирные пальцы о расшитый золотом передник, озвучивает архитектору свои царственные хотелки, сообщая «божественную волю». Кто и каким образом будет создавать великие творения её никоим образом не волнует…
«Хочу – и всё тут! Я же супер-Хатшепсут!» – спортивный девиз-кричалка сформировался в Мишиной голове.
«Супер-Хатшепсут… – мысли неожиданно зациклились и пошли по кругу. – Сука-Хатшепсут! Тьфу… Что у меня за голова? Вечно всё коверкает».
Выпитая по ходу экскурсии очередная бутылка пива не оказала на психику никакого влияния.
Он лишь немного взбодрился и уже снисходительно поглядывал в сторону порядком подуставших экскурсантов. Узнав напоследок время отправления автобуса в обратный путь, он вообще решил отбиться от группы.
Упругие ноги несли и несли его в неведомую даль, ведь каждое утро, ровно в 6-30, Миша совершал небольшую пробежку вокруг городской эспланады.
Первую сигарету он выкуривал значительно позже, уже приехав на работу и заварив себе кружку «купца» (крепкого чая). Вечерняя бутылочка (бывало, что и две-три) пива никак не влияла на его утреннее самочувствие. Проснувшись около 6-00, ощущая, что «не хочу больше спать», Миша, некоторое время ворочался в постели, затем одевал кроссовки и бежал, останавливаясь лишь для короткой серии отжиманий и упражнений по растяжке связок.
Пока он размышлял, обратный отсчёт времени до конца экскурсии просигнализировал «минус два часа», и Миша решил самостоятельно посетить «Долину Цариц», расположенную в полутора километрах от «Долины царей».
«18 минут туда, 18 обратно… – рассуждал он. – Если не буду успевать, то устрою 9-минутную спортивную пробежку для сохранения физической формы».
Определив для себя ориентиры, он бодро зашагал по пыльной дороге.
Как назло, литры выпитого пива начали давать знать о себе. Мочевой пузырь издал сигнал тревоги. По прошлому опыту Миша понял, что ему дано 5…8 минут для поиска укромного места.
Беглый осмотр по сторонам.
Хорошо, что толкучка «Долины Царей» осталась за спиной. У главной дороги, по которой неспешно полз поток туристов, имелось несколько ответвлений, вполне безлюдно поднимающихся вверх, в сторону господствующих высот, теряясь за складками местности посреди горного массива.
«Это то, что мне надо. Плевать на «Долину цариц», там всё равно такой пейзаж, будто кротами всю землю изрыли. Много дыр и в каждой пусто. Посмотрю-ка я картинку сверху, так сказать, орлиным взглядом. Заодно и пописаю, – Миша улыбнулся. – До посадки в автобус нужно вылить жидкость из организма. А вот и боковая дорожка, ведущая вверх».
Несколько минут он шёл на виду у добропорядочных граждан, оставшихся сбоку и внизу. Плотная грунтовая дорога, плавно изгибаясь, уводила ввысь. Наконец Миша не выдержал.
«Есть у них тут хотя бы один закоулок?».
Он форсировал щебёночную осыпь и рванул в сторону отвесных скал. Величественные изваяния, созданные природой, стояли наподобие столбов, образуя вертикальные выступы и расселины. Спрятавшись за одним из выступов, Миша расстегнул ширинку и осуществил своё желание.
«Yes, жизнь удалась!» – едва подумал он, как произошло нечто.
Биение сердца.
Оно ощущалось на уровне подсознания. Лишёный оставшихся внизу звуков окружающий воздух был неподвижен, и лишь этот ритм… – «бум-бум-бум» отдавался даже не в ушах, а где-то в глубине организма.
«Что за фигня, возможно, я заболел горной болезнью? Нет, такого не может быть. «Горная болезнь» (гипоксия, или кислородное голодание) возникает на совершенно других высотах. Тогда что же это?».
Он замер с расстёгнутой ширинкой и ещё раз прислушался.
Пару секунд ничего не происходило, лишь этот явственно ощущаемый «бум-бум». Затем ритм биения перенёсся на окружающее пространство, и по скальному выступу поползла трещина, отслаивая коренную породу толщиною с ладонь.
Беззвучный удар… Бах!
Десятки килограммов жёлтого песчаника рухнули, превратившись в груду щебня, абсолютно идентичного лежащим у ног камням.
«Вот нихрена себе поссал», – мелькнула мимолётная мысль.
Он поднял голову. В упор на него смотрели раскосые глаза.
Рисунок на скале не претендовал на внешнюю исключительность. Необычность заключалась лишь в необычном разрезе глаз: такие бывают лишь у детёнышей благородных оленей. Большие, внимательные, но отличающиеся от китайско-монгольского варианта фактурным изяществом. Они притягивали взгляд и гипнотизировали. С трудом оторвав взгляд от рисунка, Миша достал фотоаппарат, делая серию снимков с разных ракурсов, затем трясущимися руками извлёк из камеры флешку.
«Так будет надёжнее, – рассудил он, пряча её в задний карман джинсов. – Вокруг находится много нехороших людей. Перед ними лучше не светиться».
Жизнь приучила Мишу прятать от глаз посторонних свои секреты. Личный опыт озвучивал простые истины:
1. Чем меньше окружающие знают о тебе, тем спокойнее живётся.
2. Доверять нельзя никому. Предателем, принёсшим личные отношения в жертву… в угоду личной корысти… либо зависти, может оказаться любой человек, включая близких друзей и кровных родственников.
Исключение из правил – наши матери.
Безоглядно доверять можно только собственным матерям, ибо они в принципе не способны на измену, отдавая последний кусок хлеба, а порой и жизнь за единственное бесценное сокровище – своего ребёнка.
Мать – начало начал.
Мать никогда не продаст и не предаст.
Материнская любовь – это святое благословление Господа.
Низкий поклон нашим матерям, ибо они являют собой Альфа и Омегу, всё объемлющую собой и всё превосходящую.
«Словами Альфа и Омега означается Христос, как Бог, всё содержащий, безначальный и бесконечный: Сущий, и прежде сущий, и конца не имеющий», – вспомнилось синодальное толкование Откровения Иоанна (1:8).
Между тем биение пространства продолжилось, правда, уже не столь очевидное, но ещё вполне ощущаемое нутром. Миша протянул руку к рисунку, ему показалось, что он не является плоским. Действительно, чёрные контуры глаз едва заметно выступали из скального массива.
Пока Миша рассматривал это явление и думал, что же ему делать, из рисунка выпал камушек, затем другой, а, после небольшой паузы, вся картинка рухнула под ноги, осыпавшись чёрным потоком, оставив после себя лишь ряды выдолбленных в скале углублений, похожих на дыры в зубах на месте выпавших пломб.
О таком явлении Миша раньше не слышал. Да и собственное мировоззрение подсказывало ему нереальность происходящего. Гробницы – это факт, и пирамиды, однако…
Случившееся только что на его глазах не вписывалось в модель построения окружающего мира. Он нагнулся и поднял один из камушков, составлявших ранее рисунок глаз на скале.
«Хм-м-м… Совершенно обычный камень, напоминающий брусчатку Красной Площади, высеченную из сверхпрочной магматической породы «габбро», только очень-очень маленький по размеру. Эти чёрные кубики имеют размер горошин. А что, если эти «глаза» я соберу обратно, но на собственной даче? Привезу большой природный булыжник, высверлю дырки и вставлю туда эти камушки, закрепив для надёжности клеем «Момент», благо, фотография этого чуда имеется в кармане, – в Мишиной голове возникла здравая мысль. – Вот это будет сувенир из Египта из разряда «вот нихрена себе».
Приняв окончательное решение, он опустился на колени и бережно собрал все вывалившиеся из скалы кубики чёрного цвета.
Странно…
Показалось что ли?
Дело в том, что несколько камней проявили явные магнитные свойства, выскакивая из обвалившегося щебня прямо в руку.
Нет… Иллюзия…
После нескольких безуспешных попыток повторить опыт и примагнитить камни к руке, Миша прекратил эксперименты. В конце концов, спрятав найденное богатство в карманы брюк, он вторично отлил на грунт выпитое пиво, на этот раз, опасливо озираясь и отойдя подальше от скалистых стен.
«Приключений на сегодня хватит, – эмоции переполняли душу, а ноги подкашивались, не желая дальше идти. – Возвращаюсь к автобусу».
Обратный путь был несложным. Сбежав с горы вниз и влившись в толпу туристов, изобразив глупую улыбочку и придав лицу бестолковое выражение, Миша нанял первого же попавшегося араба в экскурсоводы, выдав ему 10-долларовую купюру, и пообещав ещё столько же после выхода к автобусу. В хитрых глазах местного жителя промелькнула тень удивления.
На английском языке, путаясь в словах и нарочито дыша алкоголем, он сообщил, что «заблудился и не может найти обратную дорогу». Радости новоявленного экскурсовода не было предела.
Вот таким образом, в сопровождении непрерывно бакланящего всякую ерунду египтянина, одетого в длинный белый халат, тяжело дыша и щурясь, изображая близорукость, Миша без проблем миновал КПП. Вооружённый секьюрити скользнул по нему мимолётным взглядом и отвернулся.
«Видимо эти местные ребята, разводящие туристов на бабки, отстёгивают положняк службе охраны. В доле все: кидалы-разводилы, охранники, командир охранников и дирекция этого «зоопарка». Хлебное место развращает всех, кто здесь работает. И, если ты идёшь в сопровождении «вольного экскурсовода», зарабатывающего болтовнёй на приезжих дураках, то охране ты становишься неинтересен. Свои деньги они получат, однако при одном условии: если не будут вмешиваться в процесс вымогательства. Останавливать и досматривать бестолковых «туриков», находящихся в процессе развода, равносильно краху личного бизнеса. Да и начальство за такое по головке не погладит. Недовольный шмоном и конфискацией фотоаппарата с «недозволенными кадрами» иностранец может и не заплатить положенный бакшиш. Так что, зелёный свет и зелёный коридор балбесам всех мастей. Что и требовалось доказать».
Спустя несколько минут, отпустив светящегося от счастья араба с честно заработанными долларами, и, совершив непродолжительную прогулку в районе парковки автобусов, найдя собственный транспорт, Миша присел на бордюр в тени раскидистого платана.
Звонок благоверной супруге. После пятого гудка, в трубке раздался лишённый эмоций голос Ольги:
– Слушаю.
– Привет! – жизнерадостно сообщил Миша. – Как дела?
– Дела у прокурора, мой зайка. Нам разговаривать больше не о чем.
– У какого прокурора?
– Я ухожу.
Пару секунд он переваривал сказанное. Воцарилась пауза.
– Я забрала свои вещи, свободен! – последнее слово было сказано эмоционально и жёстко.
– Ты чё, это серьёзно? – Миша мысленно собрался и сосредоточился на теме разговора.
– Серьёзнее некуда. У нас не семья, а сборище временных друзей. Мне нужен надёжный партнёр.
Слово «партнёр» Мишу зацепило. В его голову закралось подозрение.
– Ты уже нашла себе… хм-м-м… «партнёра»?
– Это не важно. Давай останемся друзьями.
«Значит нашла», – он нажал кнопку сброса вызова. Ситуация требовала осмысления.
Всю дорогу до отеля Миша не мог прийти в себя. Его законный брак рассыпался брызгами битого фарфора, и, похоже, склеить его вновь не получится. Слишком тонкий материал.
Обидно.
Никто не спорит, что любовь – это великое чувство, движущее человеческим миром. Однако, спустя десятилетия семейной жизни, корчить из себя юного Ромео, готового вывернуться наизнанку по первому писку возлюбленной – уже глупо.
Всему своё время.
«Беспрекословно исполнять желания супруги, став эксклюзивной подставочкой для её ног, такой любимой, тёплой и подстраивающейся под любые женские хотелки… ну уж нет, увольте. Если рассуждать здраво, то отношение к этому делу у всех мужчин разное. Кто-то готов пойти на это, ради личного комфорта, либо во имя сохранения статус кво («статус кво» – оставить всё так, как есть), но лично мне, как говорится, «против шерсти». Общее хозяйство, постель, друзья, проводимые совместно выходные дни – разве этого мало? Миша и не думал об уходе из семьи. Быть может, с годами, мы действительно могли бы превратиться в очень хороших и верных друзей, возможно, и спящих в разных комнатах… хм-м-м… из-за моего храпа, – мысли плавно текли, формируя ситуационную модель. – Но ведь секс – не главное в жизни. Все мы стареем.
Семья – это нечто большее, чем «трах-перетрах».
Семья – это всемерная поддержка друг друга, плечо, опора, уверенность в завтрашнем дне.
Но, понятие «партнёр» – это же из другой оперы!
Партнёр… если говорить по-русски, то ёб…рь. Во Франции «партнёров» именуют словом «жиголо» (фр. gigolette – любовник женщины лёгкого поведения) в образе чувака с волосатой грудью и наглой ухмылкой на небритом лице. Жеребец, и ничего более.
Хотя, чего греха таить, и сам я порой бываю временным «партнёром», когда приспичит донельзя. Но это не значит, что я готов посвятить одноразовой «партнёрше» всю оставшуюся жизнь. С ней же просто не о чем разговаривать!
А вот Ольге могу. Жена – это родной человек, родная душа. С ней многое пройдено и многое прожито. Несмотря ни на что, будущее я вижу только с Ольгой. Вернее, видел.
Тьфу…
Прошедшее время. Вот ведь незадача! В моё отсутствие взяла и нашла себе «надёжного партнёра». Да он же её кинет спустя год совместного «партнёрства», вместе с убитым в хлам «KIA Sportage», ведь чужое барахло не жалко. Когда я женился на Ольге, не знал, что у неё имеются критические проблемы с элементарной логикой».
Глава 6.
Египет. 1439 год до нашей эры.
Верховный жрец храма Тота, Сатхуб, сидел в массивном деревянном кресле с высокой спинкой, полагающемуся ему согласно высокому социальному статусу, и смотрел на перегретый диск заходящего солнца. Полуденный зной уже начал спадать, но сухой пустынный ветер «хасмин» всё ещё нес из Сахары горячий воздух с лёгким привкусом раскалённого песка.
Его непокрытая голова блестела на солнце, напоминая полированный красно-коричневый камень акик, разновидность карнеола, привезённого фараоном Тутмосом III в качестве военного трофея из очередного похода в долину «великой перевёрнутой реки Нахарины» (имеется в виду Евфрат, текущий навстречу Нилу, то есть с севера на юг).
Жреца одолевали грустные мысли.
На востоке от храма маслянисто блестели воды Нила, ещё маловодного, как это всегда бывает в последние дни «шему», сезона засухи.
«Конечно, жизнь возьмёт своё, – думал он. – И, одновременно, с появлением на небе перед самым восходом солнца ярчайшего голубого Сириуса – воплощения Богини Сопдет, начнётся великий разлив реки, символизирующий наступление Нового года – времени религиозных праздников и периода «ахет» (половодья). Начнутся религиозные торжества и народные гулянья.
Пришедшие издалека потоки воды, ежегодно, посреди летнего зноя, поднимающие уровень Нила вверх на много метров, в первые десять дней «ахета» будут нести мутно-зелёную жижу, медленно очищаясь и превращаясь в чистейшую воду с красноватым оттенком. По реке, по многочисленным каналам, и даже по затопленным полям, поплывут лодки и корабли с белыми и жёлтыми парусами. Лишь только синего цвета на них не будет, ведь синий цвет принадлежит Богам и их земным воплощениям – фараонам.
Всё как всегда….
Хотя я прожил более чем достаточно, увидев рождение и смерть четырёх поколений, но, наконец, и ко мне пришла старость, – размышлял жрец. – Будущего нет. И это касается не только меня лично – это касается дела всей жизни, которому я служил верой и правдой».
Сатхуб рефлекторно прислонил ладонь ко лбу, будто этот жест мог сбросить с души груз морального груза.
Древние учителя храма, преподобные Мхоти, Менемхеб, Тифамени и Хорихор, святые служители Тота, молитвой, постом и трудами стремящиеся быть угодными Звёздным Богам, и умевшие входить в ментальный контакт со священным «Взглядом», уже сотни лет покоились в своих гробницах в тайных подземельях культового сооружения.
В том, что Сатхуб жил очень долго, ежедневно воспевая восход солнца и наблюдая его закат, провожая в загробный мир единоверцев, оставаясь на посту верховного жреца в течение полутора веков – являлось большой загадкой для окружающих.
К Сатхубу относились с почтением, а кое-кто и с опаской, некоторые – с едва скрываемой злобой… ибо чувство зависти, порой захватывает грешников настолько, что становится неотъемлемой частью их земной жизни. Однако мощный поток невидимой психической энергии, исходящий от «Взгляда», поддерживал жреца всю жизнь, защищая от болезней и смертельных опасностей.
Жрец вспомнил, как однажды в его ложе, сплетённое из натянутых на раму кожаных ремней и верёвок, забралась пустынная кобра. Сатхуб не заметил её при свете тусклого светильника и застыл в изумлении, глядя на безуспешные попытки аспида кинуться в атаку. Всякое движение змеи в его сторону заканчивалось тычком кобры о невидимое препятствие, после чего она проворно уползала в складки шкуры леопарда, служащей Сатхубу, как одеялом, так и торжественной накидкой во время религиозных мероприятий.
Через короткое время атака повторялась снова, до тех пор, пока он не размозжил ритуальным посохом вытянутую плоскую голову, венчающую складчатую шею с тёмно-металлическим отливом.
«Взгляд».
Это был священный подарок жителям Египта, оставленный спустившимися на своей ладье прямо с неба Звёздными Богами. Данное событие произошло невероятно давно, ещё во времена правления фараона Хеопса, но оставило после себя впечатляющие монументальные свидетельства.
Первый учитель храма, Мхоти, которому повезло получить артефакт из рук самих Богов, единственный из людей, кто мог общаться с Богами на их родном языке, умел хранить тайны. Лишь только посвящённые жрецы, избранные «Взглядом», знали, что внешний вид священного рисунка глаз обманчив, и то, что каждый чёрный камень, его составляющий, содержит в себе копию личности правителя Богов – великого Иескиля.
Камни, собранные вместе и находящиеся в шаговой доступности друг от друга, либо в пределах видимости, обладали совершенно невероятными возможностями, про большую часть из которых верховные жрецы лишь слышали, но никогда не видели их действия воочию. Всё дело было в том, что общение с артефактом происходило на ментальном уровне, и обратная связь выражалась, в основном, в виде эмоций, то есть одобрения, моральной поддержки, либо напротив, неприятия. Голос Бога жрецы слышали чрезвычайно редко. По всей видимости искусственный разум имел несоизмеримо более мощный интеллект по отношению к разуму служителей храма, и был нацелен на выполнение задач иного рода, чем выслушивание молитв от доверенных лиц, имеющих честь быть услышанными.
Учитель Мхоти устно сообщил своим последователям, что главной миссией «Взгляда» является хранение истории древнего Египта, однако текущие события интересовали личность Иескиля ничуть не меньше.
«Священный артефакт, хранитель знаний – он особенный. Он не будет делать чудеса напоказ. Но, несомненно, что мощной силой, скрытой до поры до времени, «Взгляд» всё-таки обладает. И она не поддаётся нашему разумению», – вещал первосвященник, лично встречавшийся со Звёздными Богами.
Раскатав свитки папируса, макая тростниковые палочки в чёрную краску, состоящую из растительного клея и древесного угля, молодые послушники записывали сказанные учителем мудрости, создавая тайный архив храма.
Кроме прочего Мхоти пояснял, что сам «Взгляд» активен только в близком присутствии одного из Избранников, взаимодействуя с его духовной силой и открывая порталы поступления энергии из космоса, подобно открытию шлюзов в плотине, направляющих всю мощь реки в нужном направлении. Сам же артефакт за счёт чистой космической энергии работать не может, так как она (энергия) находится в неупорядоченной форме и может применяться только через синхронизацию с ментальными способностями Избранника, как эталона, отобранного Высшим Разумом.
Ещё один вид тайного знания касался того факта, что глубоко под священным Сфинксом Боги оставили устройство, обладающее неописуемой мощью и искусственным интеллектом другого рода, чем сам «Взгляд», хранящийся в храме Тота. Это устройство накапливает информацию глобального масштаба и предназначено для её анализа, а также прочих целей, о которых Звёздные Боги умолчали. Место его расположения выбрано не случайно, поскольку на плато Гиза расположена одна из точек выхода силовых потоков из земной тверди. Устройство функционирует за счёт земного геомагнитного излучения – концентрированного и бесконечного, однако довольно узконаправленного, отсутствующего в других местах.
Личность Бога Иескиля, заключённая в каждом из 162 камней «Взгляда», поддерживает связь с артефактом под Сфинксом, имея по отношению к нему высший приоритет.
Мхоти также передал слова пришельцев о том, что планета Земля является запретной территорией, посещение которой крайне ограничено даже для Богов. Законы Звёзд гласят, что никто не вправе вмешиваться в развитие местного социума разумных существ.
Из слов верховного жреца выходило, что повторгого визита Звёздных Богов в обозримом будущем ждать не стоит, но надежда не переставала жить в сердцах жрецов храма Тота.
В ожидании прошла одна тысяча лет с момента постройки Великих Пирамид.
Тем временем Египет жил своей неспешной жизнью, зависящей от великого Нила, его щедростей и прихотей. Годы и десятилетия проходили для служителей храма Тота незаметно, чередуя династии фараонов и нашествия иноземцев, но сохраняя в неизменности нравы и обычаи древней страны.
Около 130 лет назад, когда Сатхуб был всего лишь послушником храма, но уже являлся Избранником «Взгляда», Нижний Египет захватили гиксосы и правили им целое столетие, однако не смогли закрепиться на благодатных землях. Войско египтян, объединившихся под знаменем фараона Камоса из новой столицы в Фивах безжалостно вытеснило азиатские племена на север.
Окончательный разгром гиксосов довершил преемник Камоса – фараон Яхмос I, основатель XVIII династии, отправив захватчиков в то место, откуда они явились – за пределы Суэцкого перешейка: в Ременен (Ливан), Митанни (север Ирака) и Хеттское царство (Сирия, Турция), где этим грязным варварам было самое место.
Народ Египта вздохнул свободно.
Государственная власть сосредоточилась в руках правителя Верхнего и Нижнего Нила, и можно было переносить столицу обратно из Фив на её историческое место – в Мемфис. Ведь, несмотря на временное правление чужаков, этот город, находящийся на перекрёстке торговых путей, по-прежнему оставался не только культурно-религиозным центром Египта, но и всего восточного Средиземноморья.
Товары, имеющиеся здесь в свободной продаже, такие как ткани, оружие, драгоценности, пряности, изделия из слоновой кости, керамическая посуда, зерно… – поражали воображение своим разнообразием и высоким качеством. Развитию торговли способствовал и тот факт, что в последние годы на смену меновой торговле (бартеру) стала приходить денежная система. В отсутствие чеканных монет оплата осуществлялась небольшими слитками серебра, олова, золотыми кольцами, либо спиралями из медной проволоки – «утенами», для которых в Новом Царстве был создан отдельный иероглиф в египетской письменности.
Мемфис использовался и в военных целях. За белой южной стеной города располагались казармы для солдат, пастбища для лошадей и верблюдов, мастерские по изготовлению колесниц. Здесь была создана мощная материальная база для подготовки войск к бесконечным военным компаниям фараона Тутмоса III в целях усмирения финикийских княжеств и покорения хеттов, проживающих на территориях, расположенных на северо-восточном побережье Средиземного моря. Но, несмотря на выгодное стратегическое положение и значимость в религиозных служениях, фараоны Нового Царства появлялись в Мемфисе крайне редко.
По мнению Сатхуба пребывание столицы в Фивах… в столь отдалённом месте, в районе порогов Нила, являло собой полный нонсенс (логическая ошибка, бессмыслица). Следование торговых караванов со стороны Средиземного моря в Мемфис занимал всего 2 дня пути, против 15 дней в Фивы. Очевидная иррациональность и невыгодность сложившейся ситуации наводила мысли о некой тайной подоплёке наблюдаемых событий.
Верховный жрец подозревал, что основной причиной отказа от переноса столицы обратно в Мемфис были Великие Пирамиды. Их внешний вид выводил современных царей из душевного равновесия, ибо ничего подобного воздвигнуть лично для себя у них не было возможности.
Поэтому Тутмос I, дед ныне правящего фараона, велел похоронить себя в малозаметной гробнице на западном берегу Нила, напротив Фив. Мачеха нынешнего царя, женщина-фараон Хатшеспут, правившая 22 года, приказала вырубить в скале, в той же долине, свой собственный заупокойный храм, безусловно, считающийся великим произведением искусства, но что он… по сравнению с пирамидой Хеопса?
Вот и Тутмос III, правящий фараон, решил составить компанию деду и мачехе. Строительство усыпальницы шло к завершению, и вход в гробницу располагался в труднодоступном месте на 30-метровой высоте отвесных скал.
«Такой великий царь… и такое бездарное решение, – порой думал Сатхуб. – Если воров интересуют несметные сокровища в царском погребении, то они их украдут… не то, чтобы с 30-метровой высоты, но и с 30-метровой глубины… пробив тоннель сверху, сбоку, снизу. Подкупив и устранив всех тех, кто должен приглядывать за сохранностью могилы, ибо те богатства, что внутри, способны свести людей с ума».
Не только фараоны, но и вся царская знать делала вид, что не замечает Великих Пирамид. Это пренебрежительное отношение, со временем, распространилось и на стоящий по соседству храм Тота. Подношения храму постоянно сокращались, превратившись из полноводной реки в тонкий ручеёк. На обширных землях, до сих пор находящихся под управлением храма, трудилось незначительное количество рабов, в основном же, поля возделывались силами послушников из числа крестьян местных поселений.
О строительстве новых культовых сооружений речи уже не шло: поступающих средств не хватало даже на перекладку постепенно разрушающихся храмовых стен.
Вся милость фараона Тутмоса III в одночасье свалилась на храм Амона-Ра в Карнаке, где непрерывно возводились всё новые величественные святилища и пилоны, прославляющие ратные подвиги правителя.
Сатхуб помнил, как уже при его жизни, в Карнакском храме были установлены два обелиска из красного асуанского гранита, сооружён колонный зал празднеств церемоний «хеб-сед», окружённый многочисленными часовнями и рельефами, изображавшими юбилейные приношения Тутмоса III своим 61 предкам, и было выкопано Священное озеро с ниломером (измерителем уровня Нила).
Поведение фараона было легко объяснимо, ибо, не являясь законным наследником (мать фараона – наложница Исида), он получил власть исключительно благодаря оракулу Амона, который якобы услышал волю Богов и, при большом скоплении народа, провозгласил Тутмоса III «сыном Амона».
И вот уже более 20 лет, минувших со дня смерти женщины-фараона Хатшеспут, правитель Верхнего и Нижнего Нила непрерывно воздавал почести именно храму Амона-Ра.
Сотни рабов, золото, серебро, зерно, строевой лес, драгоценные камни, плодородные земли – всё кидалось к ногам жрецов Карнакского храма, вошедших в близкий круг советников фараона и ставших отдельной ветвью управления государством. Дело дошло до того, что, вернувшись из своего очередного похода на Ближний Восток, Тутмос III подарил жрецам Амона-Ра сразу три города в завоёванной им Финикии, со всеми жителями, окрестными землями и богатой ежегодной данью.
Политика в отношении храма Тота, верховным жрецом которого являлся Сатхуб, была иной. И дело заключалось вовсе не в сущности Бога Тота, покровителя письменности, мудрости, магии, Луны, и, через фазы этого небесного тела, связанного с любыми астрономическими или астрологическими явлениями.
Раздражение советников фараона вызывала отдельная культовая служба, относящаяся к Звёздным Богам, посетившим Египет более тысячи лет назад. Богам, о которых нынче старались стереть все воспоминания, поскольку они, в отличие от мифических Ра, Осириса, Сета, Анубиса, Гора, Птаха, Себека, Маат и прочих, несли реальную угрозу власти жрецов Амона-Ра.
А ведь в первые сотни лет после прилёта Звёздных Богов египетская знать трепетала от одной лишь мысли об их возвращении. Из окон дворцов Мемфиса были видны грандиозные плоды божественного могущества: три Великих Пирамиды и Сфинкс. Пирамиды, белоснежными конусами возвышающиеся на плато Гиза, видимые за десятки километров, облицованные идеально отполированными плитами из турского белого известняка и вершинами из позолоченных пирамидионов, были возведены не без участия священного «Взгляда» и учителя Мхоти.
Как сообщал высокопоставленным государственным чиновникам верховный жрец Тота: «Они созданы волей Звёздных Богов и нашей посильной помощью».
Тем не менее продолжать строить подобные сооружения жрецы Тота уже не могли. План создания пирамид, утверждённый Богами, был реализован и, в замыслах Богов, он должен был остаться непревзойдённым «сияющим чудом, которому сам бог Солнца Ра, казалось, отдал все свои лучи».
На молитву, обращённую к «Взгляду», о помощи в строительстве аналогичных сооружений был получен отрицательный ответ.
Во времена после прилёта Звёздных Богов храм Тота процветал. На Богослужения и праздники периода «ахет» стекалась вся столичная знать Мемфиса, жертвуя богатые приношения и поставляя толпы рабов. Увы, сегодня ситуация изменилась в худшую сторону.
Мысли Сатхуба вернулись к текущим событиям. Его душу наполнила безнадёжная грусть.
«Естественно, храм может существовать и без милости фараона. Благосклонность номарха (правителя округа-нома), чтящего святыни, расположенные на его территории, освобождающего их от государственных налогов и не препятствующего праздничным подношениям, уже позволяет жить безбедно. Другое дело, сохранение основ веры», – размышлял он.
Его грусть заключалась в том, что у верховного жреца не было преемника.
С момента, когда «Взгляд» перестал инициировать новых Избранников, прошло уже более ста лет. Поначалу Сатхубу казалось, что это временное явление. Артефакт продолжал вступать в ментальную связь с ним самим, откликаясь на молитвы, сообщая, что он в курсе всех событий. Но итогом просьб об инициации новых адептов было глухое молчание.
В конце концов последнее общение с артефактом стало откровением. Верховный жрец получил прямое указание на случай смерти.
«После того, как ты умрёшь, – вещал голос великого Иескиля, – твоё мумифицированное тело должны переправить в фиванский некрополь и тайно захоронить у подножия одной из вертикальных скал. В саму же скалу следует врезать камни «Взгляда», закрыв их каменной плитой, плотно подогнанной и имеющей фактуру, ничем не отличающуюся от коренной породы».
Во время финального контакта разум Иескиля выразил признательность Сатхубу за верную службу.
«В настоящее время, – продолжил вещать артефакт Звёздных Богов, – Египет стоит на пороге перемен и мне затруднительно принять важное решение относительно собственной роли в формировании будущего. Должно пройти время: сотни лет, а может быть, и тысячи. Не откладывая важное дело, ты должен записать мою волю в приказе-завещании, а именно: материальные свидетельства нашего общения следует уничтожить. Письменные архивы, рисунки глаз Звёздных Богов, подвалы с могилами учителей – всё это прикажи завалить камнями. После твоей смерти служители Тота, а также земли, рабы и здания, принадлежащие твоему храму, должны перейти под управление жрецов храма Аписа, процветающего и перспективного, расположенного ниже по течению Нила. Это сулит твоим преданным помощникам благополучие, ведь священный бык Апис – сын Богини Хатхор, чёрный, с белым пятнышком на лбу, почитаем и любим Тутмосом III».
Глава 7.
Знакомство с Сатхубом.
Приехав в отель поздним вечером, Миша выпил в баре несколько стаканов пива. Эмоциональное состояние начало постепенно возвращаться к норме.
Далее он перекурил в сумеречной тишине, прерываемой лишь стрекотом сверчков, и понаблюдал за играми котят, резвящихся в зарослях декоративных кустарников под присмотром мамы-кошки.
«Теперь спать. Утро вечера мудренее».
Однако все усилия заснуть были напрасными.
Мысли из головы не желали уходить прочь, закручиваясь в водоворот, кружащийся на одном месте. В конце концов, плюнув на тему расставания с супругой, Миша взял в руки чёрный кубик из запаса в кармане брюк, небрежно кинутых на соседнюю кровать, и, закрыв глаза, начал неторопливо крутить его в руках, попеременно ощупывая то полированную поверхность, то колючие грани.
Неожиданно перед внутренним взором возникли знакомые «глаза». На фоне медитации и безуспешных попыток уснуть, дыхательной гимнастики и релаксации, расслабивших организм и освободивших сознание от эмоций, картина загадочного взгляда засияла свежими красками. «Глаза» смотрели на него, будто гипнотизируя, как и в момент стояния у подножия осыпавшейся скалы.
«Ну, наконец-то, я засыпаю», – удовлетворённо констатировал Миша.
И тут произошло неожиданное. В какой-то момент вид «глаз» подёрнулся дымкой, сквозь которую прорезались контуры незнакомого помещения, тускло освещённого, с расписными стенами и фигурой лысого человека в многорядном нагрудном воротнике-ожерелье, согнувшегося над столом.
«Какой необычный сон начался», – отметилось про себя.
Секунда, вторая, третья. Внезапный хлопок воздуха ударил по ушам, мгновенно дезориентируя сознание.
Бах!
Придя в себя, Миша ощутил резкий дискомфорт. Несмотря на то, что его спина по-прежнему лежала на мягком ложе кровати отеля «Sibad Aqua», окружающая обстановка изменилась до неузнаваемости.
«Мать твою!» – выдохнул он.
Благодушную расслабленность как рукой сняло.
Эта комната, этот антураж… из начавшегося сна. Видение давило на сознание своей реальностью. Плюс звон в ушах, происходящий от воздушного хлопка. Ощущение сумасшествия.
В дополнение к наблюдаемому бреду изображение комнаты с лысым мужиком вдруг начало раздваиваться прямо перед его недоумённым взором.
«Что за хрень?» – он судорожно обхватил голову руками, стараясь защититься от наваждения.
Но не тут-то было. Часть раздвоенной картинки медленно поплыла вбок, вместе со склонившейся над столом фигурой, вторая же часть осталась на месте, меняясь на глазах. В этой версии, «лысый» поднял свою голову и уставился на Михаила.
Он зажмурил один глаз. Хм-м-м…
Оба видения остались, но, на правом из них, медленно уплывающем за пределы видимости, мужик всё ещё продолжал сидеть, что-то изучая при свете тусклой масляной лампы.
«Бл…, су…, изыди нечистая!» – в состоянии полнейшего шока Мишин мозг, помимо его воли, начал выдавать сплошую нецензурщину. Тем временем уплывающая картинка окончательно исчезла, растворившись на фоне стены. В ушах воцарилась тишина. Руки непроизвольно опустились на привычное место.
Мужик выскочил из-за стола и шагнул в Мишину сторону.
– Айх самех пет!!! – падение на колени было неожиданным, как и то, что фразу на незнакомом языке Миша прекрасно понял.
Это было похоже на ситуацию, когда на вопрос «Do you speak English?» ты автоматически отвечаешь «Yes, i do. I speak English», нисколько не задумываясь, кто и в какой момент вложил в твою голову эти слова. Главное, что они находятся в твоём словарном запасе.
«Взгляд – это опора небес, – Миша перевёл речь незнакомца на русский язык, непроизвольно осознавая ненужность этой конвертации с … на русский. – Любопытно, что это за язык?».
– На каком языке мы разговариваем?
– На египетском, о великий Избранник!
– А почему не на арабском? Ведь египетского языка уже давно не существует. В Египте все говорят на арабском, и пишут тоже.
Он оглянулся вокруг. Интересная деталь: помещение, покрытое сверху донизу цветными рельефами стилизованных изображений, не имело даже намёка на арабскую вязь. А на ровной оштукатуренной стене поверх головы пожилого мужчины красовался рисунок уже знакомых раскосых глаз.
– Я не знаю, о каком языке ты говоришь. Образованные люди нашего государства кроме родного египетского знают семитский, берберский, ливийский и кушитский языки. Носители арабского языка, по-видимому, они должны именоваться «арабы» – это неизвестный нам народ, да и существует ли он в природе? Здесь об арабах никто и не слышал.
Миша растерялся.
«Как так «не слышал»? Что это за удивительное место, где не слышали об арабах? Возможно, я всё-таки сплю».
Он втянул воздух расширенными ноздрями. Пахло горелым маслом и подвалом.
«Все подвалы имеют один и тот же запах. И неважно, какой у него привкус: влажный или сухой, затхлый или пыльный. Подвальный воздух весьма своеобразен».
Он перебрал в уме запахи разных помещений.
«Стационары больниц имеют свой запах… и солдатские казармы… и подъезды «хрущёвских» пятиэтажек… да и запах в детских дошкольных учреждениях ни с чем другим не спутаешь: там пахнет кефиром, – подумал Миша. – Но, в данном случае, пахнет именно подвалом. Так что, чувак, это не сон».
Он попытался сосредоточиться. Тем временем мужик молчал, продолжая стоять на коленях.
– Можешь встать.
Внутренняя уверенность пришла сама собой. Однако не мешало бы куда-нибудь самому приземлиться. Кровать – это не место для серьёзного разговора.
– Мне нужно присесть.
Безымянный собеседник метнулся к столу и вытащил крепкий стул с прямыми отполированными ножками, высокими подлокотниками и дощатым сиденьем. Спинка была вырезана из цельного куска древесины и разрисована фигурами людей с головами животных. Миша водрузился на стул и поставил голые ступни на каменные плиты пола.
– Теперь я слушаю. Где я? Кто ты такой и почему называешь меня Избранником?
– Господин, моё имя Сатхуб. Я верховный жрец храма Тота. Ты находишься в тайном святилище храма, расположенном в самом сердце Египта. Ты Избранник «Взгляда», ибо лишь избранные могут перемещаться с его помощью.
Из речи жреца Миша толком ничего не понял. Он удивлённо озирался по сторонам, разглядывая убранство подземелья.
– Мой господин. Сегодня великий день. Я только что совершил правильный поступок, приведший тебя в наш мир.
– ? – Миша едва заметно приподнял брови.
– За мгновение до твоего появления я дописал последнюю строку в своём завещании, повелевая послушникам храма тайно похоронить моё тело в верхней части Долины Царей, в уединённом месте, близком к вершинам скал, недоступном взору случайных людей. В итоге, твоё появление подтвердило правильность сделанного мною поступка. Ведь, когда я умер, меня похоронили, как я и завещал, а священный «Взгляд», в итоге, нашёл тебя. Вернее, ты сам его пробудил.
– Что означает «я умер»? Ты же здесь, и сейчас разговариваешь со мной.
– Мой господин! В той реальности, где ты живёшь, и в которой Египту грозит опасность, меня уже давно нет в живых. В момент, когда ты появился в непосредственной близости от моего захоронения, «Взгляд» пробудился ото сна с помощью твоей духовной силы. Он активен пока рядом есть источник психической энергии и, как говорили спустившиеся с небес Звёздные Боги, он являет собой копию разума главного Бога Иескиля, находящегося в каждом из 162 камней, составляющих священный «Взгляд». Камни позволяют Избраннику контактировать с личностью Иескиля, а также переноситься в пространстве-времени вместе с материальным окружением. Чем больше камней находится вместе, тем больше возможностей получает Избранник. Я не знаю всех нюансов, но способность перемещения больших объёмов материи возрастает многократно, вплоть до капитальных строений и морских кораблей с командами гребцов.
Для твоего сведения сообщу, что строительство Великих Пирамид было бы невозможно без участия священного «Взгляда».
– А при чём здесь строительство пирамид?
– Это отдельная история. Взять, к примеру, пирамиду Хеопса. Сложность её строительства заключалась вовсе не в необходимости укладки 1 650 000 строительных блоков средним весом каждого 2,5 тонны. Это было вполне по силам десяткам тысяч работников, трудившимся на стройке в течение многих лет. Загвоздка заключалась в получении блоков необходимой конфигурации. И тот факт, что правильная пирамида была возведена над неправильным скальным выступом, занимающим 23% от общего объёма сооружения, обуславливал применение строительных блоков самых разных форм и размеров.
Понимаешь… любой из 1 650 000 «кирпичей» был строго индивидуален и подходил лишь к соседнему «кирпичу». А вот создать эти шедевры, и в таком количестве, было бы невозможно даже для миллиона камнетёсов, ведь приходилось подгонять блок к блоку. Поэтому заготовка камней нужного размера впрок теряла всякий смысл. К тому же, самые крупные и самые тяжёлые блоки, весом в десятки тонн, установленные в сердце пирамиды, были выполнены из гранита, в принципе не поддающегося обработке бронзовыми орудиями труда египтян.
Но и после укладки тела пирамиды работы не закончились.
На финальном этапе строители выполнили декоративную облицовку, покрыв все четыре грани, общей площадью 89 000 квадратных метров, ста пятнадцатью тысячами штук отполированных плит белого цвета. Детали облицовки были так плотно пригнаны друг к другу, что могло показаться, будто сверху донизу всё выполнено из монолита.
– Ты хочешь сказать, что пирамиды возвели Звёздные Боги?
– Нет, конечно же, нет. Священный подарок, полученный от Богов, позволил Избранникам нашего храма формировать каждый «кирпич» в своём воображении и, мысленно вырезав его из породы, переносить на площадку строительства, тут же производя следующие замеры, возвращаясь в карьер горы Мукаттам вновь и вновь. Так продолжалось долго. Звёздных Богов в это время уже не было среди нас. Однако план расстановки пирамид, по своему расположению и угловым размерам соответствующий небесной картине трёх звёзд «пояса Ориона», не подлежал изменению. Самая крупная из этих звёзд символизирует дом Богов.
– Вот нихрена себе… Теперь раскажи мне подробнее про «Взгляд».
– Если поблизости нет мощной психической энергии человека, то божественный разум спит. Но, когда он появляется рядом, подарок Звёздных Богов сразу активируется, получая возможность самостоятельно мыслить, принимать ответственные решения и общаться с более мощным артефактом, спрятанным глубоко под землёй. Боги назвали это устройство термином «думающая машина».
– И где же находится эта «думающая машина»?
– Под Сфинксом. Поскольку ты являешься Избранником, то имеешь право знать всё. Владея историей вопроса, я нахожусь в искренней уверенности о том, что ты появился здесь не просто так. Ты должен изменить ход истории Египта, поскольку священный «Взгляд» пошёл на крайние меры, приняв решение о создании параллельной реальности. И только тебе я могу выдать сокровенную тайну, хранимую высшими настоятелями нашего храма уже более тысячи лет.
Верховный жрец вновь опустился на колени и склонил голову.
– Ты должен знать всё, ведь тебя выбрали Звёздные Боги. Пожалуйста, мне нужно твоё имя.
– Меня зовут Михаил.
– Избранник Михаил! Отныне и всегда тебя будут звать Избранником. На тебя возложена великая историческая миссия, и я обязан помогать тебе во всём, не щадя сил и жизни. Мой рассказ будет кратким.
Рассказ Сатхуба.
– Священный «Взгляд» – это подарок, оставленный жрецам храма Тота сошедшими с неба Богами, при помощи которого тысячу лет назад были построены Великие Пирамиды.
«Взгляд» повторяет разрез глаз главного Бога Иескиля, самопроизвольно складываясь в изображение, стоит лишь рассыпать камни на плотную горизонтальную плоскость. Он состоит из 162 камней, по 81 камню для каждого глаза. В каждом отдельном камне заключена копия разума главного Бога, способная, при достаточном количестве психической энергии Избранника, переносить его в другую реальность, предупреждать об опасностях, защищать, продлевать жизнь бесконечно долго, до предела, определяемого лишь самим Иескилем, а также осуществлять связь с «думающей машиной», скрытой Богами в этом мире.
Эта «думающая машина», собирающая информацию из окружающего пространства, расположена прямо под Сфинксом – охранником Великих Пирамид. И она находится в активном состоянии. Данному устройству не требуется отдельного источника энергии, поскольку оно расположено в одной из точек выхода силового поля Земли.
Пробудившись ото сна в твоей реальности и считав всю информацию из твоей головы, связавшись с «думающей машиной», ведущей историческую хронологию, «Взгляд» принял решение изменить ход истории Египта.
Звёздные Боги поклялись защищать Египет вечно, так как здесь находится историческая основа планетарной цивилизации, и эта колыбель человеческой культуры может быть спасена только одним способом: нужно сохранить национальную идентичность людей, живущих здесь, и все их творения, созданные за тысячи лет. Нужно защитить потомков истинных египтян от ассимиляции в ордах дикарей, привыкших убивать, насиловать, грабить и жить за счет плодов чужого труда. Ведь честь и совесть для захватчиков – пустой звук. Древние египетские храмы являются для них не более, чем источником строительного материала ради возведения святилищ собственным Богам. И им плевать на то, что стены культовых сооружений хранят энергетику великих зодчих и дух чужих Богов. Однако захватчики не учитывают, что намоленные камни, использованные для служения другой религии, запускают процесс моральной деградации её адептов.
Избранник Михаил, ты лично наблюдал возникновение второй реальности. История Египта раздвоилась в момент написания мною завещания. Кровный близнец отправился своей дорогой, ведущей к негативным событиям, имевшим место в твоём мире. Но… мы с тобой находимся у чистого листа.
Сейчас у тебя есть уникальная возможность посещать обе реальности по своему желанию, но следует помнить, что все твои перемещения обеспечивает Иескиль. Бог «Взгляда» читает не только мысли Избранника, но и его эмоции, и, если он будет доверять тебе, то никаких проблем не возникнет.
В данный момент «Взгляд» впитал в себя тысячелетние знания будущих поколений. Без этих знаний разработать стратегию спасения древней цивилизации было бы невозможно, поскольку нашествия иноземцев, возникновение новых религий, изменения климата, рост численности населения и прочее-прочее, не могли спрогнозировать даже Боги. Сейчас же, во вновь созданной реальности, можно действовать, учитывая уже свершившиеся исторические факты.
– Интересный рассказ, – откликнулся Миша. – Скажи, жрец, почему у тебя здесь, на стене, лишь рисунок «глаз». Где же сами камни?
– Камни замурованы непосредственно за рисунком, защищённые слоем штукатурки с кварцевой крошкой и расположенной ниже гранитной плитой. Это гарантия от случайной утраты святыни. Даже если стукнуть по рисунку топором, то штукатурка выдержит. Кварц затупит топор, приведя его в негодность. Гранит вообще не пострадает.
– Хм-м-м… – мысли в голове Миши изменили направление. – Получается, что священных «Взглядов» теперь два комплекта? Как и пирамид, древних обелисков, гробниц царей…
– Ты прав. Сейчас существует два Нила, два Мемфиса, два мира. И ты можешь свободно перемещаться туда-обратно: в мир, откуда ты родом, и сюда, к нам. У тебя в распоряжении два «Взгляда»: один из них замурован в стене этого тайного святилища, второй находится в твоём мире. Ты можешь одинаково общаться с любым из них. Личность Иескиля ранее находилась в 162 камнях, теперь же их стало 324. Сложившаяся ситуация кратно увеличивает твои возможности. Одако собрать все камни вместе не получится, иначе ты лишишься возможности перемещения между мирами. Хотя бы один камень должен находиться здесь, второй там… или несколько из них – для гарантии от неожиданных ситуаций. Спрячь несколько камней надёжно в разных местах. Только не закапывай слишком глубоко и не кидай на дно колодца, иначе ты окажешься вне зоны переноса, ведь для перемещения в пространстве нужно иметь свободную площадку, на которую можно встать ногами, весьма ограниченную из-за радиуса действия камня.
– Ладно, я внимательно выслушал твой рассказ, – задумчиво произнёс Миша. – А теперь мне нужно осмыслить ситуацию. Я вынужден покинуть место нашей встречи на десять дней.
В голове высветилась дата вылета в Россию, плюс пару суток на отсыпание и решение неотложных проблем.
– Где ты меня будешь ждать в следующий раз?
– Я приду в тот же момент, когда ты появишься здесь, в подземном тайном святилище. Вход в это помещение находится в подвальном помещении храма Тота, скрываясь за его статуей, установленной на массивном каменном пьедестале. При необходимости здесь можно находиться очень долго: дневной свет отражается от полированных серебряных зеркал, чередующихся в узких каналах. Вентиляция действует. Имеется запас воды в огромной каменной ванне с легко отодвигаемым сегментом крышки. Вяленая рыба и сушёные фрукты хранятся в плотных деревянных ящиках. Масло для светильников, письменные принадлежности, стол, спальное ложе… – здесь есть всё, что необходимо для жизни. Архивные папирусы находятся в нишах дальней стены.
При осуществлении переноса Иескиль научил тебя говорить по-египетски и читать наши иероглифы. Можешь пользоваться этими знаниями.
А для того, чтобы я узнал о твоём возвращении, прошу вылить сюда, – жрец кивнул головой в сторону каменного жёлоба, наклонно идущего вдоль стены, – два кувшина воды. Вода через щели в камнях просочится к подножию статуи Тота на противоположной стороне, образуя лужу. Послушник, совершающий обход, немедленно сообщит эту новость мне. Как только услышишь скрип колёс привода – не бойся. Тайну открытия двери знаю я один. Все Избранники, знавшие секрет, уже давно мертвы. – Жрец печально вздохнул и опустил голову. – Я последний из них.
Глава 8.
Прощай Египет.
Задержка дыхания… концентрация. В голове возник образ номера отеля в Хургаде. Воздушный удар хлопнул по ушам.
Бах!
Миша, не открывая глаз, сделал вдох. Резко пахнуло застоявшимся табачным запахом.
«Вот я и дома. Однако нужно пепельницу на лоджию выставить», – гадкий запах окурков отравлял воздух в закрытом помещении. Он открыл глаза и осмотрелся. За окном было темно.
Миша бросился к лежащим на соседней кровати брюкам: чёрные кубики по-прежнему находились в карманах. Трясущимися руками он аккуратно высыпал камушки на пододеяльник.
100… 150… 160… 161…
«Где же ещё один?» – Мишин лоб покрылся потом. Повторно обшарив карманы, ничего там не найдя, он присел рядом.
Озарение пришло неожиданно: «Какой же я чудак! После обратного перемещения, тот камень, что доселе был зажат в руке, я автоматически положил на тумбочку».
Повернувшись всем телом и найдя потерю, Миша успокоился.
«Нужно поспать. Эмоции эмоциями, но без сна я получу неизлечимую головную боль. Отложу-ка я разбор полётов на потом».
Сложив камни в полиэтиленовый пакет, спрятав его под подушку, Миша улёгся на бок, и, накрывшись простынёй, облегчённо улыбнулся. В этом неожиданном приключении отсутствовал негатив, поэтому было самое время спокойно уснуть. Он блаженно зажмурился.
Стоило лишь начать дыхательную гимнастику, как посторонние мысли бесследно испарились, и перед тёмным экраном сомкнутых глаз поплыли привычные изображения треугольников, овалов и ломаных линий, на ходу трансформируясь в растительный орнамент, силуэты животных и лица людей.
Глубокий сон раскрыл свои объятия.
Утреннее пробуждение было неожиданным. Вроде бы можно ещё поспать, полениться, понежиться в постели, но осознание случившихся перемен прямо-таки подбросило Мишу в постели.
«Неужели всё это правда?» – был задан вопрос самому себе.
Его рука метнулась под подушку и извлекла пакет с чёрными камушками.
В голове завертелся хоровод мыслей.
«Если бы не вещественные доказательства, то я бы просто не поверил в воспоминания вчерашнего дня. Теперь основной задачей становится вывоз камней из Египта. Хотя, зачем брать сразу все? Можно увезти с собой лишь часть из них, – продолжал рассуждать Миша. – Почему бы не создать резерв там, в Древнем Египте, в подвале тайного святилища? Судя по поведению жреца он начисто лишён корысти и тщеславия. И, что самое важное, искренне считает меня своим преемником на ответственном посту. Впрочем, можно вообще ничего не сообщать».
Мысли перескочили на тему семейных отношений.
«Тьфу, как всё позорно вышло. Развод – это всегда унижение. С другой стороны, если она нашла себе постоянно кивающего в знак согласия китайского болванчика, то, как говорится, «флаг в руки, барабан на шею и паровоз навстречу». А ведь я её любил… пусть и по-своему… – не так, как показывают в слезливых мелодрамах. Однако мои чувства были искренними».
Размышления вновь вернулись к камням.
«Сейчас отсчитаю сто пятьдесят камней и слетаю в тайное подземелье храма Тота. Спрячу их в дальнем углу, в папирусах. После перелёта на родину заберу обратно».
Сказано-сделано. Медитация. Сосредоточение мыслей на пакете с отмерянной частью неожиданно свалившегося сокровища, затем на «Взгляде», нарисованном на стене святилища древнего храма и… хлопок!
«Япона мама!» – неожиданный эффект перемещения вновь заставил Мишу вздрогнуть и сделать двусмысленное восклицание.
«Трудно привыкнуть к этим скачкам в пространстве. Ждёшь-ждёшь, ничего нет… Затем «Бах!» – эффект, похожий на провал автомобиля в выбоину на дороге, вызывающий матерные комментарии даже у очень культурных водителей».
Вторично оказавшись в помещении храмового подвала, Миша поразился царящей там темноте.
«Интересно, какая разница во времени между двумя мирами? У нас утро, здесь ночь, – он включил фонарик на смартфоне. – И где тут шифоньер с папирусами?» – он побродил по залу, осматривая обстановку.
Стены, сложенные их каменных блоков с глубоко-выдолбленными рельефными рисунками египетских Богов, фараонов и их двойных имён на картушах, батальных сцен, описаниями характеристик божественных сущностей, вызывали не то, что трепет – они вызывали шок.
Пятиметровой высоты колонны, расположенные по продольной оси зала, были также испещрёны иероглифами и магическими символами. Верхняя капитель каждой колонны была похожа на набухший цветочный бутон, выше которой располагалась квадратная опорная плита.
Ощущение пребывания в мистическом музее древностей.
Особенностью настенных росписей являлось отсутствие заднего плана. На картинах были изображены лишь действующие лица, причём их размер был пропорционален общественной значимости. Боги и фараоны изображались крупнее всех остальных фигур, вельможи и писцы были среднего размера, а ремесленники и крестьяне – незначительного. Глубокими рельефами были изрезаны все стены, и даже потолок, состоящий из грубых каменных плит.
Вдоль стен помещения были расставлены ценности храма: статуэтки божеств, бюсты древних царей, позолоченные джеды Осириса, инкрустированные ларцы, ритуальные посохи из чёрного дерева. Всё это богатство располагалось компактно, вплотную друг к другу, что, скорее, указывало на необходимость длительного хранения, чем на место публичной демонстрации.
«Спрятал хитрый жрец барахлишко от посторонних глаз. Ну да, молодец, я бы и сам так поступил».
Миша почесал вспотевший затылок. В подземелье было до неприличия жарко.
А вот и папирусы. В глубоких нишах каменной стены лежали сотни рулонов свитков. Раскатав один из них, Миша обнаружил мелкие иероглифы, читаемые столбиками сверху-вниз, составляющие летопись храмовых праздников, произошедших при фараонах, правивших значительно позднее Хеопса.
Имена правителей…
Нечерикар, Менкар, Неферкар II и прочие, что были начертанны на вертикальных картушах, ничего Мише не говорили.
«Видимо этот папирус относится к периоду слабого государства, в течение которого фараоны, порой управляющие лишь одним только номом Инбу-хедж, то есть лишь Мемфисом, вели войны с соседями. Тем не менее эти цари, начисто забытые будущими поколениями египтян, реально посещали храм Тота, вместе со свитой и богатыми дарами».
Список приношений впечатлял. Слитки золота, электрума, чаши из серебра, стволы дерева хебени (эбенового дерева), слоновые бивни, благовония, мирра и ладан, зерно, жертвенные быки… – этим записям можно было верить, ведь они велись послушниками учителя Менемхеба, второго верховного жреца с момента прилёта Звёздных Богов, посвящённого в сан после смерти первосвященника Мхоти.
«Блин… и куда же всё это богатство рассосалось? – Мишу даже передёрнуло от чтения списка. – Имеется и второй вопрос: если эти дары были от мелких царей, что же тогда жертвовали Хеопс, Хефрен, Микерин? Величайшие правители, владеющие тысячами рабов и несметными ресурсами Верхнего и Нижнего Нила? Ведь эти господа лично были свидетелями прилёта Звёздных Богов, либо слышали о них из первых уст. В связи с чем были обязаны выражать жуткую благодарность храму Тота за помощь в строительстве собственных пирамид».
Повисший в воздухе вопрос остался без ответа.
На дне ниши, расположенной в нижнем ряду, было полно мелкой каменной крошки.
«Похоже, уборщица не вытирала здесь пыль уже тысячу лет».
Миша направил световой луч вглубь и, убедившись в отсутствии трещин и раковин, бережно сунул туда полиэтиленовый пакет. Затем пристроил ценные папирусы сверху.
«Эх, приватизировать бы всё это богатство, но в нашем мире никто не поверит в его реальность. А те люди, которые поверят… они же и нарисуют тебе метку на лбу… зелёнкой – есть такое понятие в блатном мире. Чтобы стрелок не промахнулся. Несметные сокровища – это обоюдоострая вещь. Можно и в жмуры сыграть».
Обратный перенос в египетский отель занял мгновение. Воздушный хлопок, заложивший уши, Миша воспринял хладнокровно, как неизбежное зло.
«Ого, я делаю успехи! Стойко выдержал испытание и даже не выругался матом, – подумал он. – Однако закон вежливости требует пообщаться с личностью Иескиля. Но только после душа».
Освежившись, он надел рубашку, брюки, и, стоя посреди комнаты, закрыл глаза.
После третьей по счету задержки дыхания пришло спокойствие и расслабление. Мимические мышцы сбросили тонус, а руки повисли вдоль тела. Голова очистилась от посторонних мыслей.
– О священный «Взгляд», откликнись на мою молитву, – Миша начал воспроизводить церковный ритуал обращения к Божественной сущности. – Прошу твоего внимания, да святится имя твоё.
Прозвучавший в ответ голос произвёл на него оглушающий эффект.
– Обращайся ко мне, как к себе подобному. Словесный мусор лишь искажает смысл послания. Я уже давно читаю твои мысли, так что делать вид, что ты агнец Божий не имеет смысла. Так поступают только неискренние люди. Впрочем, это вторично. На тебя возложена великая миссия, и ты должен оправдать мои ожидания. Поступай по своему разумению, ибо твоё сознание, в отличие от сознания других людей, свободно от предрассудков и влияния извне. На данный момент я не вижу препятствий для оказания тебе всемерной помощи», – голос внезапно оборвался.
Миша нутром ощутил конец связи.
«Ну что ж, миссия, так миссия. Будем спасать Египет. Я, конечно, не Владимир Ильич Ленин, зафигачивший план построения социализма с выходом в коммунизм, но что-нибудь придумаю. Однако, в отличие от вождя росийского пролетариата, ломать через колено существующую общественную формацию я не собираюсь».
Из памяти всплыл образ гиперактивно-харизматичного политического деятеля, лысого, ростом 164 см, в крови которого смешались гены четырёх национальностей… всех, кроме, собственно, русских. – Отец Ленина – калмык по фамилии Ульянин, мать – вообще непонятно кто. Дедом по матери являлся Александр Дмитриевич Бланк, до крещения носивший имя Сруль Мойшевич; бабка по матери, Анна Гроссшопф – наполовину немка, наполовину шведка. Вот такой лидер достался многострадальному русскому народу для путешествия в светлое будущее», – мрачно констатировал он.
«Ладно, я обещаю оправдать надежды Иескиля, обитающего в камнях древнего артефакта, – к Мише пришла уверенность. – Соглашение подписано и расторжению не подлежит. «Будь что будет», – впомнилось название фильма Вуди Аллена, вышедшего на экраны в 2009 году.
Остаток отпуска Миша провёл, перемещаясь между тремя опорными точками: номером в отеле, стойкой бара и бассейном. Декабрьская погода египетской Хургады баловала комфортной нежностью, солнышко светило ярко, но не припекало, а температура воздуха держалась в районе 23 градусов – днём, опускаясь до 15 градусов – ночью. По вечерам приходилось одевать лёгкую толстовку, чтобы не зябнуть.
Несмотря на окружающее блаженство и покой, расслабиться Миша уже не мог. И даже пойманные на себе взгляды представительниц прекрасной половины человечества перестали вызывать ответный интерес.
С такими-то делами…
Жене, бывшей, он больше не звонил, да и сама она помалкивала.
Судя по всему, Ольга окунулась в мир новых ощущений, проводя дни и ночи в объятиях «надёжного партнёра», относящегося к породе тех мужчин, что всю жизнь бегают от тётки к тёлке, шепча им на ушко нежные слова – именно те, которые женщины упоённо мечтают услышать.
Осмысление текущей ситуации плавно трансформировалась в перспективное планирование.
«Настало время полностью изменить свою жизнь. Квартиру придётся переписать на Ольгу, и дачу тоже. Представляю, как она удивится, – Миша улыбнулся. – А самому исчезнуть по-тихому в неизвестном направлении. Уволиться с работы. Но, для начала, нужно заиметь источник финансирования. А проблема номер один – это безопасный вывоз двенадцати камней из Египта».
Размышляя над способом перевозки артефакта, он прогулялся по сувенирным лавкам. Товары радовали своим разнообразием, но ни один из них не подходил для сокрытия камней. Перед Мишиным взором проплывали сладости, чеканные тарелки, литые амулеты, анхи на кожаных ремешках, сувенирные пирамиды, кошки, жуки-скарабеи, подвески «Око Ра», сосуды с благовониями, кальяны и прочая дребедень, предназначенная для удовлетворения туристического спроса.
Походив по узким улочкам, он заглянул на продуктовый базар.
«Хм-м-м, а это идея, – взгляд остановился на небольшом зелёном кустике, произрастающем в пластиковом горшочке с землёй, на котором, как на новогодней ёлке, торчали, остриями вверх, разноцветные перчики – красные, жёлтые, зелёные. – Прекраснейшая штуковина!».
Недолго думая, Миша купил это огненно-жгучее растение и, довольный собой, направился в отель.
На обратном пути он наткнулся на турецкую лавку, непонятным образом затесавшуюся в египетскую действительность, торгующую не местными сувенирами. Среди висящих гирляндами «глазастых» амулетов, турецкой керамики, чайных наборов, светильников с полумесяцем, а также посеребрённых обезьян и черепах, он увидел витрину с холодным оружием. Полный набор вооружения гномов, орков и гоблинов из компьютерной игры «Lineage II» поражал своим разнообразием.
«Да это же просто уникальные товары, служащие для отвлечения внимания таможенников от скромного кустика с перцем», – подумал Миша, разглядывая здоровенный меч с хитро-закрученной гардой и раздвоенным, словно змеиный язык, острием.
Сумма, эквивалентная 40 долларам США, после недолгого торга была уплачена загорелому торговцу.
Довольный собой, Миша продолжил путь в отель, решив обмыть это событие халявной порцией крепкого алкоголя.
Однако правила дозирования напитков… тьфу… какая мелочность! Египтяне переняли их, видимо, с подачи «загнивающих» капиталистов из Англии или США.
Правила гласили, что туристу нельзя наливать больше «single shot», то есть свыше 40 грамм водки за раз. И эту детскую порцию обязательно нужно сочетать с лимонадом. В меню бара было так написано «vodka and lemonade». Графы с наименованием «просто vodka» – не наблюдалось.
И вот молодой бармен, сияя дежурной белозубой улыбкой, выставил на стойку «писярик» алкоголя и бутылку газировки.
«Идиот, – подумал Миша. – Он, похоже, надеется, что я замиксую водку с лимонадом, тут же окосею и отвалю восвояси. М-м-да… Этот молокосос не в курсе, что данная уловка в отношении меня не прокатывает».
Однажды в 13-летнем возрасте, напившись вдрызг и наблевав по всем углам, ученики Мишиного 7 «В» класса усвоили важный урок: «Последствия употребления водки с чем-то газированным – сродни удару лошадиного копыта в грудную клетку. Кладёт наповал», – так звучала сия формулировка.
Египтяне, то ли были не при делах, то ли занимались сознательным вредительством. Ну да… русским людям не понять логики аборигенов.
– Любезный, налей-ка double shot. – Последовал выразительный взмах руки. – И никакой газировки. Ноу сода, понимаешь?
Как и следовало ожидать, приветливое выражение лица гостиничного клерка немедленно исчезло с его фэйса. Он молча налил две рюмки по одному «шоту» и, вдогонку, выставил две стекляшки лимонада. Не проявив желания откупоривать их, бармен демонстративно отвернулся в сторону LCD панели, транслирующей футбольный матч.
«Какая резкая смена парадигмы, – Миша попытался осмыслить причину явления. – Видимо египтянину чего-то не хватает для полного счастья. Ну да… работка ещё та… целый день на ногах. Да ещё общение с алкоголиками, так и норовящими выпить весь запас ценнейших крепких напитков. А ведь египетские тёлочки… – они прекрасны, и они грустят за пределами отеля, пока ихний ухажёр торчит за барной стойкой. И сам он, возможно, тоже грустит. А, между тем, внушительная стрелка на циферблате, что находится ниже его пояса, стопорнулась в положении «двенадцать часов». В натуре печалька».
Миша поочерёдно опрокинул два ублюдочных недомерка «single shot» себе в глотку, затем изрёк сакраментальную фразу на английском:
– Thank you, I really appreciate what you did for me (я действительно ценю то, что вы для меня сделали).
Устная речь сопроводилась извлечением на свет Божий казначейского билета США с номиналом, состоящим из единички и нолика.
«Интересно, что это за политический деятель, симпатичный такой, и в белом жабо, изображён на американском червонце? – подумал про себя Миша. – На USD, как правило, изображают президентов. Но этот деятель явно не из их числа. Да он похож на Ивана Римского-Корсакова – одного из любовников Екатерины II: нос, подбородок, причёска… отпадный красавец… а какие у него очаровательные глазки!».
Отвернувшийся, и, вроде бы отстранившийся от мира сего, бармен вдруг очнулся от спячки. Вот ведь, засранец какой! Получается, что краем глаза наблюдал за обстановкой.
Отработанным движением египтянин выхватил американскую купюру из протянутой Мишиной руки. Самая что ни на есть дружелюбнейшая улыбка вновь расцвела на смуглом лице араба.
«В России такое действие называют словом «взятка», что подразумевает передачу неучтённых денежных средств лицу, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. В ответ же… «лицо» начинает улыбаться ещё шире и радостнее», – отметил про себя Миша.
Жизненные воспоминания воскресили из памяти образы разного рода мелких взяточников, закончившись на работнике электросетей, закрывшего глаза на «левое» подключение в квартире.
– Another drink? – как ни в чём небывало поинтересовался «барик».
В этот момент, слегка окосевшего Мишу начал разбирать смех.
– Гуд найт, май френд! – на чисто русском языке сообщил Миша, и, рыгнув напоследок, сопровождаемый недоумённым взглядом новоявленного «френда», разменявшего честь на пряник, нетвёрдой походкой отправился к себе в номер. По пути домой в Мишиной голове сам по себе возник образ нехорошего мальчика из сказки Аркадия Гайдара.
«… дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется».
«Вот ведь, какой козёл!» – собирательный образ коррупционера обрёл оценочную характеристику.
Последние дни заграничного тура прошли без тревог и волнений.
Разглядывая лоснящееся отражение в зеркале, Миша подумал, что всего лишь пара недель заграничной халявы «аll inclusive» обвешивает организм несколькими килограммами жировых наслоений. И вернуться в норму менее, чем за 4 месяца, никак не получается даже при условии голодной диеты. А если уж ты попал к тёще на блины… на днюху с пельменями… на свадьбу, то можно начинать четырёхмесячный отсчёт заново.
«Вот таким образом и появляются чрезмерно-упитанные люди, привозящие из каждого отпуска лишние килограммы, а из следующих отпусков везущие ещё и ещё».
Он подхватил чемодан одной рукой, второй – прозрачный пакет с культурным растением, и направился к ожидающему его автобусу.
За несколько дней до этого Миша стащил с уличной цветочной клумбы несколько бело-голубоватых камней. По всей видимости, минерал относился к кварцитам, имея кристаллическую структуру и полупрозрачные вкрапления. Раздробив его подручными средствами на мелкие кусочки, он выбрал те из них, которые наиболее подходили по размеру камням «Взгляда». Сделать декоративное месиво из белых и чёрных камушков, художественно рассыпав его по поверхности горшка с перцами, не составило труда. Один из камней, Миша, решив не рисковать, сунул в рот и стал неспешно перекатывать под языком, в случае чего, готовясь проглотить внутрь.
«Прощай волшебная страна Египет!».
Автобус плавно тронулся с места и, через недолгое время, въехал на пандус пассажирского терминала международного аэропорта Хургады, стилизованного под шеренгу белоснежных бедуинских шатров.
Досмотр багажа подтвердил правильность ранее принятых Мишей решений.
Чемодан с гоблинским мечом ожидаемо плюхнулся на стойку визуального досмотра. Египетские служащие, не владеющие родным египетским языком, понимающие лишь арабскй и английский, молча вытряхнули содержимое чемодана и начали разглядывать чудо-оружие.
Сувенир, несмотря на огромные размеры, их не впечатлил. Заценив миллиметровую тупость режущих кромок и, приняв во внимание предоставленную справку о том, что данное изделие не является холодным оружием, таможенники потеряли к Мише всякий интерес.
Скромное растение в горшочке, присыпанное чёрно-белыми камушками, просвеченное насквозь рентгеновским аппаратом, было получило статус ручной клади без лишних вопросов.
Миша вынул камень из-под языка и, переложив его во внутренний карман куртки, застегнул молнию. «Если курточку не украдут, то и камень тоже, – справедливо рассудил он. – Да как можно украсть из самолёта?» – ехидная усмешка озарила его лицо.
Взревев турбинами на форсаже, серебристый лайнер рванул в небо.
Глава 9.
Уральский город. Декабрь.
Родной край встретил отпускника лютым морозом. Изморозь покрывала здания, бетонные плиты аэродрома, припаркованный на лётном поле спецтранспорт, создавая контрастную картинку с загорелыми лицами спускающихся по трапу пассажиров.
«Белый мир… Холодный, но такой родной, – в полной тишине слышался лишь хруст снега из-под обуви идущих к автобусу людей. – Интересно, попаду ли я в собственную квартиру после всех неприятных сюрпризов, связанных с изменениями в семейном положении?».
Слава Богу неожиданностей не случилось, и зажатый в Мишиной руке ключ свободно открыл замок хрущёвки на четвёртом этаже.
«Вроде бы ничего не изменилось, исчезли лишь Ольгины вещи из комода, да ещё пара фотографий в рамках».
Он взял в руки лейку и полил диффенбахию, огромным кустом разросшуюся на подоконнике, закрывающую своими широкими листьями пространство большой комнаты от любопытных взглядов из дома напротив.
«Нужно будет отрезать верхушку и прорастить корни, чтобы отдать её добрым людям».
У Миши не поднималась рука бросить на произвол судьбы домашнее растение, когда-то им собственноручно посаженное и радовавшее многие годы.
«Я люблю цветы, люблю кошек, собак, птиц, рыб. Каждый живой организм несёт в себе Божественное начало, малую частицу Всевышнего, создавшего наш мир».
Отрезав верхушку диффенбахии, поставив её в банку с фильтрованной водой, он принял душ и отправился спать.
Приснившийся сон не имел никакого смысла.
Миша разгуливал по обширной, мощёной булыжником площади, затем очутился в торговых рядах прилегающего рынка, где с лотков продавали сушёные фрукты. Напоследок же, вновь оказавшись на площади, он стал свидетелем концерта необычной группы музыкантов. Певец в костюме Арлекина, стоя на грубо-сколоченном деревянном помосте, пел мелодичную песню со словами:
Весна любви и чаек клёкот,
Воспоминанья прежних дней.
Медовых губ беззвучный шёпот
Остались в памяти моей.
Миша повернул голову направо. Из-за высокой горы, напоминающей Аю-Даг (крымскую Медведь-гору) на него надвигалась чёрная грозовая туча, пока ещё безмолвная.
«Ветер и молнии мы увидим позже. И, вообще, зрелище надвигающейся грозы я уже где-то видел. До боли знакомая картина».
Впечатлённый тёмными облаками и песней, звучащей под невероятно мелодичную музыку, он неожиданно проснулся.
«Если бы я владел нотной грамотой, то положил бы мотив на бумагу. Получился бы хит сезона», – пронеслась заключительная мысль.
План действий – это основа основ.
Миша сидел за кухонным столом с бутылкой пива в руках и пытался сосредоточиться. Получалось не очень.
«Слишком много неизвестных, – размышлял он. – Для начала нужно обозначить приоритеты. Сохранить собственную жизнь – это раз, получить живые деньги на руки – это два, найти преданных помощников – это три. Программа-минимум из трёх пунктов.
Миша отхлебнул прямо из горлышка. По его опыту данная проблема никак не решалась без слабоалкогольного напитка.
«Я далеко не гений: не Альберт Эйнштейн и не академик Сахаров. Я обычный человек, которому свойственно ошибаться. Вот и боюсь накосячить. И я не виноват, что уверенность в собственных силах, как и вера в победу приходят лишь после употребления пары бутылок пива. При этом я считаю, что выпивать для того, чтобы упорядочить мысли – это совсем неправильно, но таково природное свойство моего организма. Индивидуальная особенность и не более того», – сообщил он самому себе.
На работе его ждали только лишь через неделю, так что времени для размышлений было предостаточно.
Миша встал и надел зимнюю куртку.
Спустя час он уже сидел в частной мастерской знакомого ювелира. Помещение располагалось на втором этаже двухэтажного здания без реклам и вывесок. Бронированная дверь на входе, переговорное устройство, глазок видеокамеры… ну да, безопасность превыше всего.
– Серёжа, – пройдя внутрь и усевшись на стул, обратился Миша к давнему приятелю. – Не знаю, поможешь ты мне или нет. Короче, предлагаю взаимовыгодное дело.
Лицо ювелира приняло крайне недовольное выражение. Похоже данная тема его уже изрядно достала, наряду с различными мошенниками, пытающимися завлечь серьёзного человека в трясину сомнительных действий.
– Я не настаиваю на принятии тобой какого-либо решения, – продолжил Миша. – Я лишь зондирую почву. Понимаю, в твоей профессии верить никому нельзя, и даже собственной жене. Кстати, как у тебя там с Ириной?
Сергей недоумённо поднял брови, видимо, с трудом переключая мысли с работы на бытовую тему.
– Ты же знаешь, мы расстались два года назад, поскольку она требовала слишком многого. Но я ювелир, а не миллионер. Приходилось здесь сутками вкалывать, однако миллионами в моём деле и не пахнет. После очередных разборок я ушёл из дома, зато теперь сплю спокойно. Конечно, алименты я плачу и с дочкой по выходным гуляю. Скажем прямо: мне не повезло. Но ещё не поздно начать сначала. Впредь буду строже подходить к выбору спутницы жизни. Честно говоря, я уже нашёл то, что искал, – кончики губ приятеля дрогнули, намекая на улыбку.
– Поздравляю… – медленно произнёс Миша.
– Дружище, давай ближе к делу, мне некогда, – мельком глянув на верстак с тисками, где было закреплено золотое кольцо с крупным изумрудом, – произнёс ювелир.
– Ладно… Я тебя прошу выслушать меня до конца, после чего уйду. Дашь совет – хорошо, не дашь – тоже устроит. Мне нужно получить мнение специалиста в твоём бизнесе. И не более того.
– Ну, если это в моей компетенции, то ради Бога, – смягчился мастер, быстро сообразив, что разговор станет кратким и не наложит взаимных обязательств.
– Я готов принести тебе кусок золота. Увесистый такой кусок. И абсолютно бесплатно, в качестве жеста доброй воли. Золото является основным сырьём в твоей профессии и стоит дорого, – Миша слегка кивнул головой в подтверждении собственных слов. – Ты его проверишь на чистоту, можешь запустить в производство, либо сдать в аффинажку. Поэтому сразу сообщаю: мне нужен совет в обмен на металл.
Брови ювелира медленно поднялись вверх. От встречных вопросов он благоразумно воздержался.
– Меня интересует продажа крупных партий металла, измеряемых в килограммах. Понимаешь? Нужен постоянный канал сбыта. Найди мне человека, который купит рыжьё и, после этого, не доставит мне неприятностей, – Миша внимательно посмотрел в глаза собеседника. – Ты парень осторожный, достойный доверия. Засвечивать тебя не в моих интересах. Так что запомни: меня сегодня здесь не было. Я не звонил тебе по телефону и явился без свидетелей. Даже мобильник дома оставил, чтобы не потом засветиться в локации. Мой план таков: в один из дней, скажем через неделю, ты приезжаешь на работу и обнаруживаешь меня где-нибудь поблизости. Выдам тебе металл, затем пообщаемся в твоей машине, ну и всё… разбежались. А ты за пару-тройку дней узнай выход на оптового скупщика.
Несколько минут Сергей переваривал сказанное. На его лице появилось странное выражение, характеризуемое фразой «и верю и не верю», связанное с противоречивостью исходных данных.
С одной стороны, дело напоминало афёру.
С другой же…
Михаил имел безупречную репутацию, критически несовместимую с жульничеством. Пьянки и гулянки в молодости – это бывает у всех. Однако ювелир был в курсе и того факта, что его друг принципиально не играет в азартные игры и далёк от криминала. В конце концов, устав бороться с собой, решив, что «попитка – не питка», согласно кивнул.
– Неси, посмотрим. Только сразу предупреждаю: я в чудеса я не верю. Не обессудь.
Привезённые из Египта камни Миша решил надёжно спрятать.
Часть из них – в безлюдном месте на улице.
После недолгих раздумий он отправился в район ж/д вокзала, где, скрытый зарослями кустарника, виднелся глухой тыл строений товарного двора (грузового ж/д терминала). Разрыв землю у основания и оголив фундаментную кирпичную кладку, он закопал у стены пять камней, замотанных ПВХ-изолентой и привязанных к нейлоновому шнуру. Хвост конструкции он затолкал в неприметную щель между кирпичами.
«Зацепил верёвочку гнутым гвоздём, дёрнул на себя… и имущество в руках собственника – моих руках», – справедливо рассудил Миша, выводя оранжевой аэрозольной краской на стене крупную букву «Z».
Щёлкнув фотку на память, он пометил место захоронения струёй тёплой жидкости по примеру космонавтов, писающих на корпус ракеты за день до старта (гагаринская традиция на Байконуре). Благо, что стартовые расчёты состоят из одних мужиков.
После чего развернулся и двинулся прочь.
Вторая часть была размещена на охраняемой отапливаемой территории.
С этой целью Миша явился в гости к знакомому коллекционеру антиквариата, коротающему время в благоустроенном подвальном помещении, выделенном ему жильцами ТСЖ, как председателю.
Рабочий кабинет, подсобка, туалет, стальная дверь, ведущая в бомбоубежище ГО – все эти помещения использовались коллекционером для собственных нужд. На полках лежали каталоги, стены украшали гравюры японских художников начала двадцатого века, а сам хозяин подвального офиса восседал за простым письменным столом с телефонным аппаратом сороковых годов.
– Привет Вадим! – радостно сообщил Миша. – Всё сидишь в своём логове, словно паук?
– И тебе не болеть. Какими судьбами?
– Да решил тут заскочить, чайку попить.
– Располагайся дружище! Может чего покрепче?
– Ну, если нальёшь рюмашку – не откажусь. Я же не за рулём.
Вадим достал из буфета пару фужеров и пузатую бутыль с жидкостью вишнёвого цвета.
– Вот, ягодная наливка. «Гусиница» сделала, – он сделал ударение на третий слог, будто произносил слово «синица», с приставкой «гу».
«Гусиницей» Вадим называл свою гражданскую жену Галину, живущую на 4 этаже в том же подъезде вместе с сыном-школьником и полосатым котом Барсиком. Жена работала врачом-педиатром и сутками торчала в клинике. Что их связывает меду собой Миша долго не мог понять.
«Видимо мой друг использует квартиру этой дамы для хранения коллекций, близко пересекаясь с ней лишь в тёмное время суток. Сотворив же положенный ночной «лямурчик» и попив чайку – убегает обратно к себе в подвал».
Миша имел статус привилегированного покупателя царского фарфора, марок и дореволюционных книг. По большому счёту, никакой это был не коллекционер, скорее спекулянт, скупающий у населения всеми правдами и неправдами старые вещи, имеющие хоть какую-нибудь историческую ценность. На его журнальном столике лежали виниловые пластинки для граммофонов, а в застеклённом шкафу размещался семитомник цветного иллюстрированного «Товарного справочника СССР», издания 1956 года.
– Молодец у тебя Галя, – похвалил напиток Миша.
Вкус наливки был сладким. В горле заметно потеплело от содержащихся градусов алкоголя.
– А вот меня, представляешь, жена из дома выгнала. Можно у тебя тут переночевать? – взяв быка за рога, спросил Миша. – Я заплачу четыре косаря. У тебя здесь не хуже, чем в гостинице.
Он знал про постоянную нехватку наличности у приятеля и, учитывая этот факт, а также то, что никаких особых ценностей в подвальном кабинете не хранилось, рассчитывал на благосклонность.
Вадим удивился. Мысленно просчитав варианты, заявил:
– На одну ночь пущу. Только учти, мне придётся тебя запереть снаружи на навесной замок. Чтобы жильцы ничего не заподозрили. Сам понимаешь, содержание служебного помещения оплачивается из общественной кассы. Если будет необходимость, звони мне со стационарного телефона, – он кивнул на раритетный аппарат, украшенный крутящимся диском с цифрами и буквами, стоящий на столе.
Сказано-сделано. Миша явился на ночлег со спортивной сумкой, дождался ухода хозяина и, спустя недолгое время, извлёк аккумуляторную дрель.
«Он там, на четвёртом этаже, даже звука не услышит. Это же не перфоратор».
Отжатие плинтуса. Сверло упёрлось в основание стены.
Покрошив штукатурку, а затем и высверлив паз в кирпичной кладке, Миша сунул в образовавшуюся дыру свёрток с пятью камнями.
Тщательно вымыв пол, он извлёк алебастр и замазал выемку «под ноль». Плинтус вернулся на законное место. «Вот и всё», – сформулировалась итоговая фраза.
Сон на потрёпанном от времени кожаном диване был крепким.
Утром явился коллекционер. Радость Вадима была велика. Клиент на месте, и всё ништяк.
– Я пошёл бриться, – сообщил Миша и захлопнул за собой дверь санузла.
Он точно знал, что десяти минут его отсутствия хватит хозяину для беглой инвентаризации барахла, находящегося в подвальных апартаментах. И что, не выявив недостачи, тот спокойно отпустит его на все четыре стороны.
– Вот тебе деньги, ты меня конкретно выручил! Спасибо. Я пошёл мириться с любимой.
Вадим изобразил на лице выражение крайнего участия.
Одиннадцатый камень он разместил в подъезде родительского дома.
Предбанник между двумя входными дверями идеально подходил для устройства заначки.
«В глубину стены на семь сантиметров, да ещё рядом со светильником… – вряд ли у кого-то возникнет желание столь глубоко бурить бетон, – мысленная оценка ситуации подвела к ответственному решению. – Ведь даже дятел-евроремонтник знает, что скрытая проводка может быть проложена вкривь, вкось и даже зигзагом. Мы живём в реальности бывшего СССР, а вовсе не «Made in Japan». Как шибанёт напряжением, и ты в свободном полёте. Грохнешься со стремянки, да на ящик с инструментами… и мало не покажется».
Последний, 12-й по счёту камень, он оставил при себе.
Распоров пояс брюк изнутри, чуть выше правого кармана (и нашитого на него кармашка для ключей), Миша сунул камень в разрез и зашил обратно.
«Пока я в штанах – камень при мне, – удовлетворённо подумал он. – Хм-м-м… даже не прощупывается».
Среди наложенных друг на друга тканевых наслоений маленький бугорок «катил за местного».
Глава 10.
Мемфис. Храм Тота.
«Мне срочно нужен жрец».
Скачок в пространстве. Привычный хлопок вдарил по ушам.
Перед глазами возник вид тайного святилища, освещённый тусклым отражённым светом.
«Похоже, что здесь раннее утро, и текущее время «запаздывает» на несколько часов по отношению к уральскому часовому поясу. Следует иметь в виду. И где же находится вода?».
Миша побродил по залу, совершая зигзаги между колоннами, и, действительно, нашёл квадратную чёрную ванну необъятных размеров, а также глиняный кувшин. Сдвинув крышку над боковым квадратным отверстием и зачерпнув воды, он немедленно вылил её в жёлоб, расположенный вдоль стены. Затем повторил операцию. Присев на стул, стал терпеливо ждать.
«Интересно, как у них тут вентиляция устроена? – подумалось мимоходом.
То, что система вентиляции существует Миша не сомневался.
Он принюхался.
«Надо же, горелым маслом совсем не пахнет. Однако «подвальный» привкус воздуха никуда не делся. Этот запах существует вне зависимости от эффективности вентиляционной системы».
Прошло около часа. Негромкий скрип подъёмного механизма нарушил тишину.
Жрец, одетый в короткую тунику, едва слышно шлёпая тростниковыми сандалиями по каменным плитам, держа в руках зажженный факел, вошёл в помещение. Низкий поклон. Молчание.
– Приветствую тебя, верховный жрец Сатхуб! – церемониально произнёс Миша.
– Приветствую тебя, Избранник Михаил!
Жрец воткнул древко факела в специальное отверстие в стене и склонил голову, ожидая продолжения речи.
– Я составил начальный план из трёх пунктов, и великий Иескиль этот план одобрил. Рекомендую обратиться к нему напрямую.
Сатхуб воспринял это в качестве недвусмысленного приказа и покорно закрыл глаза. Его губы начали непроизвольно подёргиваться в такт молитве. Лысая голова периодически совершала поклоны вниз, по-видимому, в моменты произнесения имени Бога.
Спустя некоторое время он резко одёрнулся, открыл глаза, и с неподдельным изумлением посмотрел на Михаила.
– Я общался с Богом!!! – в глазах испуг.
«Видимо не ожидал жрец дальнейших разговоров после написания собственного завещания. Посмотрим, что он сейчас скажет».
– И..?
Жрец привычно упал на колени и низко склонил голову. Шок от общения с искусственным разумом лишил его воли и сил.
– Слушаю тебя Избранник и повинуюсь.
– Вставай. Разговор предстоит серьёзный, мне нужно видеть твою реакцию.
Почтительно сделав шаг назад, Сатхуб встал и приготовился слушать. Решив не тянуть резину, Миша озвучил главную тему.
– Без золота моя миссия обречена на неудачу. Ты должен довериться мне. В моём мире ценится только золото. Другие металлы, типа меди и олова, стоят неприлично дёшево.
Миша отметил про себя, что немного слукавил. Однако стоимость цветных металлов, действительно, несоразмерна с самым жёлтым из них.
Речь продолжилась.
– Мне необходимо золото, чтобы подготовить несколько тайных убежищ и площадок переноса. Я собираюсь переправить туда доверенных людей, одобренных «Взглядом». Бойцов нужно обучить и вооружить, ведь начинать мою миссию здесь, в Египте, без надёжной охраны весьма рискованно. Уничтожат нас и твой храм тоже, и принесут отрезанные головы на блюде жрецам Амона-Ра в качестве праздничного жертвоприношения. Срочно выдай мне золото в любом виде, и подсчитай наличные запасы, на которые стоит рассчитывать в дальнейшем. Далее, подбери мне в помощь молодых послушников храма, годятся и кандидаты в послушники, а также крестьяне, ремесленники, гребцы, писцы. Отбери физически развитых молодых мужчин возрастом от 14 до 18 лет. Нужны самые смышлёные, трудолюбивые, желательно те, которые уже в чём-то себя проявили, например, в смекалке, в обучении наукам, ремеслам… прилежные и аккуратные. Особенно обрати внимание на тех, кто в смертельной ситуации чудом остался жив, назло всем, ведь среди нас имеется порода людей, которым необъяснимо везёт. Люди, раз за разом выживающие в смертельных переделках, являются наиболее ценными кадрами.
Факты из биографии кубинского лидера Фиделя Кастро немедленно всплыли из Мишиной памяти.
По свидетельству осведомлённого агента английской разведки МИ-6 (MI6 Secret Intelligence Service) на Фиделя было организовано 638 покушений, но все попытки оказались тщетными («638 покушений на Фиделя Кастро»). Сам Кастро говорил: «Если бы способность выживать после покушений была олимпийской дисциплиной, я бы имел по ней золотую медаль».
– Есть вопросы? Всё ли понятно?
– Я тебя внимательно выслушал и запомнил приказы, – отозвался жрец. – Моя память светла и не требует письменного дублирования, да и твоё время нужно беречь.
– Хорошо. Послушники, которых ты должен найти, станут моим щитом, моими глазами и ушами. Объясни им, что через годы боевой учёбы и ратных подвигов в конце пути их ждёт богатство и почёт. Также имей в виду, что я начну свою деятельность в Египте с торговли, приспособив для этих целей отдельное здание на землях твоего храма. За счёт поставки невиданных заморских товаров я планирую изрядно облегчить карманы знатных граждан Египта, а, вместе с ними, и личную казну Тутмоса III. А когда вельможи поймут, что в храме Тота оседают несметные сокровища и захотят их экспроприировать, то… увы… станет слишком поздно. Всем фиванским м…кам дружно врежем по рогам, – скороговоркой сообщил Миша. – Пусть попробуют сунуться по беспределу, и эта первая попытка станет последней в их никчёмной жизни.
На лице Сатхуба появилось недоумённое выражение, видимо фраза «по беспределу», а до неё, слово «экспроприировать» – его изрядно озадачили. Множественное же число знатных, но глупых людишек из столицы Египта, на букву «м», привело жреца в полное замешательство.
«Привыкай чувак, – подумал Миша. – Я знаю ещё много разговорных слов, составляющих богатство русского языка».
– Золото – это металл фараонов… – машинально пробормотал верховный жрец. – Избранник, я сделаю всё, что возможно.
– Действуй, я жду, – Миша прищурился, не отводя немигающего взгляда.
Сатхуб, получив разрешение на действие, подошёл к стене со вставленным в специальное отверстие горящим факелом. Вынув его и аккуратно положив в плоскую каменную чашу у входа, жрец зажёг фитиль масляного светильника.
«Светильник – это хорошо. А с фонариком будет лучше», – подумал Миша.
Подняв вверх руку с вытянутой ладонью, типа «стой, где стоишь», нажал кнопку. Реакция жреца была символической: застыв соляным столбом, расширенными зрачками он смотрел на чудо, не веря своим глазам.
В конце концов, успокоившись от созерцания диковинного холодного света, Сатхуб, взяв в руки тонкий бронзовый жезл и, взобравшись на стул, сунул его в настенную дыру от факела. Пошурудив немного, жрец нащупал нужную точку и поднажал. Один из камней стены, размером с деловой кейс, именуемый в простонародье «дипломатом», вдруг выдвинулся наружу на пару сантиметров. Сатхуб подтянул его руками на себя, и тут выяснилось, что камень был вовсе не тем, чем казался поначалу. Плоская плита повисла на выдвинувшемся из стены металлическом креплении, после чего была легко снята и уложена рядом.
В открывшемся проёме, напоминающем чрево сейфа, жёлтым цветом отсвечивал драгоценный металл. Прямо по взгляду, а также слева, справа и даже внизу… виднелись слитки золота, похожие на уложенное рядами мороженное «Эскимо».
– Я думаю, что тебе этого хватит на первое время, ибо всё, что хранится в одном лишь этом тайнике, не под силу унести даже десяти носильщикам.
«Ого, – подумал Миша. – Видимо «сейф» имеет продолжение и вширь, и вглубь. Серьёзная заначка».
– Сообщаю тебе дополнительно, великий Михаил, – продолжил верховный жрец, – что в нашем храме имеется обширное тайное хранилище, опечатанное третьим учителем Тифамени, засыпанное песком, созданное моими предшественниками в дни былого величия. Там находятся подарки фараонов Звёздным Богам, подлежащие передаче в момент их возвращения в наш мир. В данном хранилище золото не спрятано в тайниках, а лежит прямо на полу, сложенное в пирамиды. Кроме слитков золота, тайная сокровищница полна других богатств: разноцветных драгоценных кристаллов, отборных слоновых бивней, магических амулетов, мебели из эбена и многого другого.
У Миши перехватило дыхание…
– Где же располагается это тайное хранилище? Далеко ли отсюда? – его голос был тих и осторожен, как голос рыбака, боящегося спугнуть добычу.
– Всё в жизни относительно. В представлении жителей моей страны понятие «недалеко» – это в пределах нескольких дней караванного пути. Такого, как расстояние от Мемфиса до берега Средиземного моря.
Что же касается точного местоположения, то сообщаю, что хранилище находится строго на запад от Великих пирамид. Среди десятков километров абсолютно ровной пустыни и песчаных дюн имеется одинокое возвышение, состоящее из красно-коричневых скал, поглотить которые песок не в силах. И расстояние до него – два дневных перехода.
Мои учителя поступили мудро, построив подземное хранилище в пустыне без ориентиров, бесконечной и безжизненной, где заблудиться – раз плюнуть… даже для бедуинов. В долине Нила строить подобные сооружения не имеет смысла: рано или поздно их найдут и разграбят. И охранять их бесполезно, ибо всегда найдутся свидетели строительства, которые расскажут о нём своим детям и внукам. Эту информацию невозможно скрыть.
Вход в подземное сооружение находится со стороны самых высоких камней, обрывисто уходящих под землю, вернее в песок. Стоит раскопать яму глубиной два метра, как обнажится опечатанная учителем Тифамени дверь. Смертельных ловушек в хранилище нет. Ведь основной принцип сбережения сокровищ состоит не в том, чтобы уничтожить забравшегося внутрь вора, по следам которого придут ещё сотни ему подобных. Главное в этом деле то, чтобы место хранения было неизвестно никому. И это основное условие было соблюдено нашими жрецами и послушниками, осуществлявшими строительство. Священный Взгляд, сканируя мысли людей, давал советы, кого допускать к возведению и загрузке хранилища, а кого нет. В итоге, сегодня, о тайнике с древними ценностями знаю я и ещё два моих помощника, пусть и не имеющих статуса Избранника, но и не отлучённых Иескилем от храмовых тайн.
«Ситуация начинает напоминать блокбастер, – подумал Миша. – Получается, что где-то в сердце Сахары, километрах в восьмидесяти западнее от Сфинкса и Великих пирамид, находится кучка камней, у основания которых расположен никем не разграбленный подземный бункер с подношениями от Хеопса, Хефрена, Микерина… и прочих фараонов, одаривавших храм Тота своей милостью в течение сотен лет после прилёта инопланетян. Вернее – два бункера в двух мирах. Нет, это похоже на сказочный сон».
Вслух высказлся:
– Хранилище храма мы пока не трогаем. Это резерв. Пока обойдёмся имеющимися средствами. Давай достанем золотые слитки из этого тайника, – он кивнул на дыру в стене. – Для старта миссии достаточно всего нескольких штук. Слава Звёздным Богам! – выдохнул он.
– Слава Звёздным Богам!!! – вторил жрец.
Сатхуб, осторожными движениями, начал подавать драгоценный металл в руки Михаилу.
«Ого! Каждая такая «эскимошка» тянет на три с половиной кило. Да уж, золото тяжелее меди в два раза, его удельный вес равен 19,3 г/см³, то есть литровая банка с золотом будет весить 19,3 кг. Немудрено, что стройные ряды слитков, виднеющихся в проёме, можно увезти отсюда лишь на Камазе», – прикинул в уме Миша.
Приняв в руки десять золотых «эскимошек», он жестом остановил жреца.
– Хватит, закрывай тайник.
Сатхуб поднял плоский камень с пола и водрузил его на место.
«Не отличишь от других частей настенной композиции», – подумал Миша.
Фрагмент общей рельефной картины рисовал корзину в руках жнеца. Сам же жнец располагался на соседней плите.
«Ну и затейники, эти египтяне», – Миша улыбнулся.
– Я ухожу в свой мир на несколько дней. К моему возвращению ты должен отобрать двадцать человек для моей охраны. Когда вернусь, я заберу их с собой и займусь боевой подготовкой. Семьи моих помощников обеспечь всем необходимым: едой, тканями, орудиями труда, скотом… чтобы они ни в чём не нуждались. Твои затраты будут восполнены с лихвой в самое ближайшее время. Учти, что для оценки кандидатов есть одно требование: все выбранные мужчины должны пройти проверку Взглядом. И делать это следует в верхних помещениях храма. Посторонним незачем знать о существовании тайного святилища. Надеюсь, радиус действия 162 камней, замурованных в стену, покрывает территорию комплекса?
– Да.
– Хорошо. Лишь после того, как Иескиль прочитает мысли кандидатов в охранники можно быть уверенным в правильности выбора. Сам понимаешь… видя человека в первый раз, да и во второй тоже, нельзя точно определить его натуру, поскольку внешний облик не всегда является отражением души.
«Чужая душа потёмки. Может он друг, может, враг, может, тайный соперник» (Борис Пастернак).
– Ты будешь беседовать с каждым кандидатом, затем молиться «Взгляду», чтобы он определил его пригодность к службе, ибо сохранность моей жизни превыше всего. История человечества знает немало сцен предательства.
«Tu quoque, Brute, fili mi! – И ты, Брут, сын мой!» – классический тому пример.
Многие люди готовы предавать за деньги… и… просто так, наслаждаясь реализацией врождённой подлости. А теперь попрошу тишины.
Закрыв глаза, он погрузился в медитацию.
Ответ Иескиля пришёл практически мгновенно.
«Ты выбрал правильную линию поведения. Для решения задач государственного масштаба необходимо обеспечить собственную безопасность на высшем уровне. Если жрец будет спрашивать совета, я ему отвечу».
Не открывая глаз, Миша поклонился.
«Не могу привыкнуть к этому ментальному общению. Слишком уж всё невероятно для человека, выросшего в современном обществе».
Сатхуб продолжал стоять на месте безмолвным истуканом.
Наставления продолжились.
– Бог Иескиль будет разговаривать с тобой по каждому из кандидатов. Спрашивай совета, молись, но не переусердствуй, не то можешь потерять доверие со всеми вытекающими последствиями, – сурово произнёс Миша. – Поручения нужно выполнять тщательно, не жалея сил и времени. А сейчас дай мне ткань и верёвку.
Кивнув головой, жрец поспешил к выходу из подземелья, и, спустя несколько минут, вернулся с внушительным отрезом льняной ткани и тонким пеньковым канатом. Разделив золотые слитки на две части и распоров полотно с помощью перочинного ножа, молодой Избранник перевязал два груза крест-накрест. Настало время прощаться.
– Когда я вернусь обратно, то доставлю с собой еду для нужд храма, вместе со значительным количеством меди и олова. В обмен на эти металлы ты наймёшь ремесленников, купишь рабов, и построишь большое здание для торговли. Ограждающую стену мы возведём позже. До встречи, Сатхуб!
Глава 11.
Уральский город.
Миша задержал дыхание.
В мыслях появился вид буквы «Z» на задней части железнодорожного товарного двора.
Хлопок…
Морозный воздух ворвался в лёгкие.
– Ух! – восклицание само вырвалось изо рта.
Накинув капюшон, он осмотрелся. В начинающихся декабрьских сумерках сквозь густые ветки кустарника виднелись лишь автомобили, проезжающие по расположенному неподалёку шоссе. Снег, вокруг один нетронутый снег…
Он опустил свёртки со слитками, поставив их возле ног, затем встал на колени и заполз в непролазную чащу кустарника. Найдя углубление у основания ствола, он сунул туда девять брусков, присыпав их снегом вперемешку с жухлыми листьями. Десятый слиток он засунул за пояс, до упора затянув кожаный ремень. Побродив туда-сюда, наделав кучу следов вдоль здания, будто здесь топталось стадо слонов, Миша побрёл в направлении автобусной остановки, не имея возможности вызова такси. Мобильник, с момента прилёта из Египта, путешествовал с ним только в моменты выхода в ближайший магазин.
«Местонахождение аппарата отслеживается сотовым оператором и, по запросу спецслужб, предоставляется в их распоряжение – всем известная истина».
Попасть под пристальное внимание репрессивных органов у Миши не было никакого желания.
«Я хочу пива, – материализовалось в голове. – Эта волшебная жидкость снимает все проблемы, превращая решение наиболее сложных из них в пустяковое дело».
На ум пришли строки из романа «Милый друг» Ги де Мопассана из домашней библиотеки Всемирной литературы.
«Дюруа замедлил шаг, – у него пересохло в горле. Жгучая жажда томила его, и он вызывал в себе восхитительное ощущение холодного пива, льющегося в гортань. Но если выпить сегодня хотя бы две кружки, то прощай скудный завтрашний ужин, а он слишком хорошо знал часы голода, неизбежно связанные с концом месяца».
«Меня тоже мучает жажда».
Миша купил в «Пятёрочке» три бутылки «Миллера» и наконец-то очутился в тёплой квартире. Первая бутылка была выпита чуть ли не залпом. В голове воцарились спокойствие и порядок.
«Так… Ольга. Мне нужно с ней переговорить», – открывая вторую бутылку, подумал Миша.
Гудки вызова закончились снятием трубки.
– Да, слушаю, – произнесла бывшая жена.
– Привет, – как можно спокойнее сказал Миша. – Твоё решение мне понятно, но оно имеет определённые юридические последствия, связанные с разделом имущества.
В динамике воцарилась тишина.
– Не бросай трубку, я предлагаю комфортный выход из ситуации.
– Какой же? – с плохо скрываемым сарказмом произнесла Ольга.
– А вот такой: мы встречаемся у нотариуса, и я подписываю договор дарения квартиры тебе, дорогая… ну и дачного дома… и земельного участка. Всё, что не является моим нижним бельём отходит к тебе. Устроит такой расклад?
Неопределённое мычание в ответ явилось синонимом слова «Да».
– В среду буду ждать тебя в 10-00. Улица Уральская 102, четвёртый этаж.
Сказано-сделано.
В назначенное время Дарственные были оформлены и официально зарегистрированы под недоверчивыми взглядами Ольги и явившегося с ней адвоката, в глазах которого читалась фраза: «В жизни так не бывает… – такого просто не может быть. А значит, впереди ожидаются… хм-м-м… сюрпризы».
Адвокат исподтишка разглядывал Мишу, будто пытаясь разгадать сложный ребус.
«Бывший муж моей клиентки чисто внешне не выглядит каким-то особенным, но чует моя задница, что это не совсем так. Вернее – абсолютно не так, – размышлял опытный юрист, непроизвольно перебирая пальцами рук. – Слишком проницательный взгляд. Слегка насмешливый. Ощущения в моей нижней части туловища ещё ни разу не подводили, поскольку данный орган является прекрасным барометром, до крайности чувствительным на надвигающиеся неприятности. Впрочем, ощущения к делу не пришьёшь. Остаётся только ждать и держать ушки на макушке».
Выйдя на крыльцо офисного центра, Миша обратился к пока ещё официальной жене:
– Развод оформим потом, если тебе это будет нужно. И учти, что ещё месяц я буду жить в твоей квартире, затем можешь менять замок и распоряжаться недвижимостью по своему усмотрению. Диффенбахию из большой комнаты я забираю с собой.
Упоминание о домашнем цветке заставило Ольгу встрепенуться.
«Да причём тут, нахрен, диффенбахия… когда происходят такие дела?» – читалось в её удивлённых глазах.
Но нет, растение, тщательно ухоженное, пересаживаемое время от времени в свежую землю, не имеет права умереть от жажды в пустой квартире. Это будет преступлением перед совестью. Миша твёрдо решил забрать не только отращиваемую верхушку, но и основной ствол.
«А остальное барахло пусть огнём горит, – подумал он. – Материальные блага как появляются, так и исчезают. В этой жизни имеет значение лишь правда от Сент-Экзюпери»: «Тu deviens responsable pour toujours de се que tu as apprivoise».
Мы в ответе за тех, кого приручили. («Маленький принц»)
Добрые дела, которые мы творим движимые любовью, приносят пользу окружающим, а иногда сделанное добро возвращается к нам сторицей. Добрые поступки совершаются лишь по зову сердца. Однако некоторым людям этой истины не дано понять, ибо алчность и корыстолюбие, подобно зловредным сорнякам, укоренились в душах грешников.
Утром следующего дня Миша доехал до места работы, где, после разборок с начальством по поводу двухнедельной отработки, послал шефа «к Бениной матери» (есть такая песня у Артёма Беркута), написав заявление по собственному желанию.
«Ноги моей здесь больше не будет!».
Дверь отдела кадров захлопнулась за его спиной.
«Не отрекаются любя, – не к месту взвыл в голове голос Аллы Пугачёвой. – Ведь жизнь кончается не за-а-автра…».
«Хм-м-м… при чём тут Алла Борисовна? Наверное, этот шторм в мозгах возник от нешуточного душевного волнения. Ведь увольнение со стабильно-доходного места работы являяется процессом, швыряющим человека в состояние жизненной неопределённости».
Глава 12.
Деловая поездка на север Уральского региона.
Мишин дальнейший путь лежал строго на север, в небольшой районный центр. В этом городке, численностью населения «под двадцать тысяч», находился интересующий его объект.
Однако дорога…
320 километров зимней трассы – это вам не пуп царапать. Огни населённого пункта показались вдали лишь под вечер.
Заночевать пришлось в гостинице.
«ДЛЯ ВАС» – называлось заведение, находящееся в отдельно стоящем трёхэтажном здании жёлтого цвета рядом с лесопилкой на самом въезде в город.
Расценки заведения приятно радовали слух.
– Место в двухместном номере, с телевизором и холодильником, стоит 500 рублей в сутки, – сообщила миловидная администраторша средних лет, являющаяся по совместительству горничной, прачкой и, возможно, ещё кем-нибудь… ведь сфера услуг не ограничивается перечнем служебных обязанностей. – Однако есть и определённый недостаток: в Вашем номере двери на замок не закрываются. Но Вы не огорчайтесь. В нашей гостинице воровства не бывает. Стоянка Вашего автомобиля, под светом прожектора и камерой видеозаписи, обойдётся 40 рублей. И тоже в сутки.
Заселившись в комнату со сломанным замком и приняв душ в общественной душевой комнате на этаже, Миша мгновенно вырубился под звук журчащих батарей отопления, пропускающих через себя воду, подогреваемую в котельной на дровах, пристроенной к дальнему торцу основного здания.
Назавтра его ждали великие дела.
Городок имел статус райцентра, с одной, входящей в него автодорогой с твёрдым покрытием, и двумя разнонаправленными грунтовыми дорогами, уходящими в стороны лесных посёлков. Цивилизация резко заканчивалась сразу же за городским кладбищем, расположенным на окраине городка, вместе с асфальтом, сферой услуг и бензоколонками.
Несколько раз в год Миша ездил рыбачить на местные горные реки, где, в прозрачной воде качества «Бон-Аква», на перекатах стояли стаи хариусов. Ловились и таймени – рыбины, весом от 5 до 10 кг, из семейства лососевых, обитающие в ямах под скалами.
Речной мелочью здесь считались «гальяны», или, как их именуют местные жители – «вандыши», заготавливаемые на зиму бочками, в пряном посоле, подобно балтийской кильке. Да ещё ельцы, фантастически вкусные в сушёном виде. Популяции обычных речных рыб, типа ершей, окуней, щук, краснопёрок… – в этих местах отсутствовали от слова «совсем».
«Видимо горная, кристально-чистая вода, вредит здоровью обитателей мутных равнинных водотоков и лягушачьих прудов. Ни карасей тебе, ни уклейки, ни падальщиков налимов…», – порой констатировал Миша.
Большим плюсом столь дальней рыбалки являлся тот факт, что в хариусах и тайменях не водилось никаких паразитов. Можно было наловить рыбы, присыпать солью и, спустя несколько часов, наслаждаться нежнейшим, розоватого цвета мясом.
«Вкус хариусов неповторим. Они не пахнут рыбьим запахом, подобно речным окуням, либо карасям, отдающим болотной тиной. Благородный, тающий во рту шедевр, созданный природой Севера – этот выбор доступен далеко не всем людям».
Миша натурально подсел на эти рыбалки, эти горные реки, с нависающими над речной гладью красными скалами, где, на километры вокруг, нет ни единого человека, приезжая сюда вновь и вновь.
«Здесь, в наших таёжных местах, нет ни милиции, ни полиции… здесь волк-прокурор, – ранее наставляли Мишу жители местных деревень. – Имей в виду, что каждый человек, которого ты встретишь в тайге, либо на берегу реки – обязательно вооружён, чаще всего огнестрелом, хотя, порой этого и не видно. Ружьё может лежать в его лодке, охотничьей избушке… либо обрез, заряженный картечью, может скрываться под дождевиком. Разговаривай со всеми культурно, если просят помощи – помоги. И не смотри на то, что повстречавшийся человек похож на бомжа. Если позволишь себе брякнуть лишнее, либо решишь пальцы гнуть – можешь остаться там навечно, на закуску медведям. Они любят всякую падаль».
В этом райцентре всего каких-то двадцать лет назад жизнь била ключом. Два мощных промышленных предприятия работали в три смены. Одно из них изготавливало на финских бумагоделательных машинах высококачественную мелованную бумагу для офсетной печати, второе же – добывало алмазы известного торгового бренда.
Как ни странно, «лихие девяностые» для данного населённого пункта прошли совершенно незаметно.
Всё пошло прахом уже после празднования миллениума и начала восстановления экономики страны под руководством нового президента.
Первым загнулся ЦБК.
«Вот бы столько леса было в Финляндии, – иногда думал Миша. – Тогда им не пришлось бы импортировать кругляк из России. Отправили лесовоз за 5 километров от комбината, навалили стволов в два обхвата сколько душа желает, и катай себе бумагу»
Сотни километров тайги вокруг, состоящей из вековых сосен и елей, казались железной гарантией благополучия жителей райцентра в обозримом будущем. Но происходящие в нашей стране события не всегда поддаются логическому осмыслению».
Спустя десять лет после закрытия ЦБК, в 2014 году, обанкротилось и ЗАО по добыче алмазов, намывающее ювелирные камни, попутно, и золото, в окрестных речках, начиная с 1946 года. Без работы остались ещё 730 местных жителей.
Ныне лишь заброшенные драги, похожие на многоэтажные самоходные здания из металла, одно из которых встало на вечную стоянку на виду у проезжающих автомобилей на «двадцать пятом» километре северной трассы, напоминают о былом величии легендарного предприятия. Да ещё расчищенные от деревьев рудные поля, с которых мощнейшие БелАЗы ранее увозили на промывку алмазосодержащую породу.
«По всей матушке России катится разрушительная волна, раздавливая тяжеловесным катком промышленность, вминая в грязь жизнь маленьких городков и калеча судьбы их обитателей. Лишь одна Москва жирует… просто бесится с жиру… снося пятиэтажки из жёлтого кирпича, вполне себе годные, ради строительства высотных «человейников», осваивая сотни миллиардов рублей, когда в остальной России полно прогнивших бараков с рушащимися балками перекрытий, крысами и протекающей в подвале канализацией. Однако ни Московская администрация, ни «эффективные менеджеры» в Доме Правительства на Краснопресненской набережной не внемлют мыслям о неуместности пира во время чумы.
И очень даже зря.
Дождутся когда-нибудь появления на Красной площади «Маски Красной смерти» («The Masque of the Red Death» – рассказ Эдгара По)», – подумалось уже на подходе к объекту.
Река брала своё начало в Уральских горах.
Протекая через государственный заповедник, минуя несколько лесных деревушек, она держала путь на юг, омывая окраину попавшегося на её пути городка.
Искомым «объектом» являлась территория бывшей продуктовой базы «Гастроном», расположенная непосредственно на берегу экологически-чистой реки. Здание основного терминала с административной пристройкой и пандусом для загрузки-выгрузки грузового автотранспорта виднелось издалека, «светя» ярко-синим профнастилом крыши общей площадью свыше одной тысячи квадратных метров.
Хозяином комплекса являлся Мишин друг по фамилии Калач, на которого можно было смело вешать бирку «тёртый». Вообще в этом городке мелкое производство, торговля и сфера услуг были поделены между несколькими семейными бизнес-кланами. Терещенко, Малков, Зверев, Калач, Жогаль – олигархи местного масштаба разъезжали на внедорожниках, хотя и жили относительно скромно, не шикуя, как столичные буржуи и нефтяные магнаты. Любую доставшуюся копейку они вкладывали в расширение собственного бизнеса. Что же касается местных жителей, кинутых собственным государством на произвол судьбы, то они вкалывали на частников за символическую зарплату.
«Не хочешь – не работай!» – сообщали хозяева простому люду, оплачивая их труд «чёрным налом», не заморачиваясь с пенсионными отчислениями и социальными гарантиями.
«Нынешние владельцы бизнеса в райцентрах – это вам не бумкомбинат с отделом кадров, бухгалтерией и строгой отчётностью. И не алмазодобывающая контора. Господа-коммерсанты из отдалённых мест всегда найдут способ на…ть (надуть, нагнуть) родное государство, – отстранённо размышлял Миша во время периодических посещений этого населённого пункта, затерянного на окраине таёжной бесконечности. – Вообще-то данным бизнесменам самим нужно доплачивать из бюджета, либо освобождать их от налогов – за трудоустройство граждан, ибо без их смекалки и деловой хватки все жители городка давно бы уже голодали, ведь пособия и пенсии обеспечивают лишь существование на уровне нищеты. Или, в качестве бомжей, мигрировали бы в Москву, под зонтик собянинского благоденствия, держащегося на обсасывании ресурсов со всей России. Так что, скажем «Калачам» большое искреннее СПАСИБО!».
Естественно, при таком положении вещей, административный район являлся депрессивной дотационной территорией, несмотря на золотые и алмазные россыпи, лесные богатства, водоёмы форелевого качества и невероятный туристический потенциал.
– Привет Паша! – увидев старого приятеля, радостно воскликнул Михаил.
– Ого! Каким ветром? – незамедлительно ответил молодой бизнесмен.
– Южным, батенька, южным…
– Да какой я тебе «батенька»? Я же не Владимир Ильич, – улыбнулся «тёртый» Калач. – Наверное хорошие вести принёс? Мы тут на северах, только «южняком» и питаемся, – видимо намекая асфальтированную трассу, приходящую в его город строго с юга, произнёс коммерсант.
Глянув в окно, Миша разглядел нескольких трудолюбивых таджиков, занятых выгрузкой древесного угля из герметичных конусных бочек, болтающихся на стальных тросах мостового крана.
– Видал, Миха! – перехватив направление взгляда, произнёс приятель. – Я тут новое производство открыл. Две «гансовские» печи, работающие на опилках, не только прожаривают деревяшки в контейнерах, производя уникальный уголь, содержащий невиданные 90% углерода, но и хитрым конверторным способом отапливают весь комплекс зданий. В итоге получается достойная прибыль. Мы вообще отключились от центрального отопления. По нынешним временам эта статья расходов способна разорить кого угодно, особенно в нашем городе, где зимние морозы давят под -50 градусов.
– Как это понимать – «печи на опилках»? Ни разу не слышал.
– Это очень хитрые немецкие печи, сжигающие даже мокрые опилки. Для этого нужен лишь мощный поддув сжатого воздуха, обеспечиваемый двумя промышленными компрессорами. Тонны образовавшегося от сжигания опилок пепла мы фасуем в пакеты и продаём в качестве удобрения. В окрестностях райцентра, – продолжил бизнесмен, – работают 178 лесопилок. Каждая из них производит внушительное количество опила, за складирование которого на производственной территории пожарники стали нещадно штрафовать. Вот я и вывожу от них, целыми Камазами, причём совершенно бесплатно, «производственные отходы». В наших с компаньонами проектах каждая копейка учтена, в результате чего достигнута максимальная эффективность производственного цикла.
А ещё в планах – сделать из местной, 30-метровой водонапорной башни, подобие останкинского ресторана «Седьмое небо». Этакую крутящуюся достопримечательность для туристов. Фундамент там надёжный, рассчитанный на нагрузку в сотни тонн. Надстроим круглую стеклянную башенку с моторчиком кругового привода, вставим в ствол лифт – и вот она: копия московского «Седьмого неба», с которого весь наш город будет виден как на ладони.
Вот только с инвестициями проблема. Всё, как у всех…
Кроме прочего, ещё и «графеном» хотим заняться. С нашим углеродным производством – сырья навалом. Отапливаемые площади в наличии, трудолюбивые сотрудники – тоже. Непьющие, дисциплинированные и аккуратные. С их небольшой зарплатой себестоимость любой продукции составляет сущие копейки. Сейчас на эту тему ведём переговоры с учёными одного столичного института.
– Да уж… У тебя в голове идей – пруд пруди, но где найти инвесторов?
– Вода камень точит. Несмотря на проблемы создадим, со временем, и «Седьмое небо», и графен, и производство сэндвич-панелей по раскройкам Закачика. Дела потихоньку идут в гору. Договора на поставку воды печём, как пирожки.
Основным видом Калачёвской деятельности являлось бутилирование сверхчистой горной воды, а также производство лимонадов.
Начав свою деятельность с газировки, спустя некоторое время, Паша выкупил территорию бывшей продуктовой базы и устроил в главном здании завод, мощностью 1000 десятилитровых банок в час… или 2000 пятилитровых… или 20000 поллитровых… с газом и без него. Сами бутыли и бутылочки выдувались в термокамере, прямо в цехе, рядом с полностью автоматизированной конвейерной линией. Для подачи воздуха в техническом помещении располагались два мощнейших компрессора «Kaeser» с ресиверами и системами осушения воздуха, стоимостью по 2 миллиона рублей каждый.
«Охренеть, как Паша развернулся!» – думал про себя Миша в прошлый приезд.
Сегодня же, увидев высокотехнологичную «выпечку» древесного угля, он просто потерял дар речи.
«Вот что значит крепкий хозяин».
– Откуда у тебя здесь таджики?
– Да так, сами напросились. Понимаешь, среди местных жителей эта работа считается грязной и низкооплачиваемой, но я физически не могу заплатить больше. Конкуренция на рынке, понимаешь ли. Да и государство с налогами поджимает. Однако власти никак не могут понять, что здесь не Москва. В этих краях выживает лишь тот, кто сведёт расходы к минимуму. Вот я и кручусь, словно белка из мультфильма. Вести дела по-другому… честно и порядочно… – не получается. Честные и порядочные предприниматели в нашем городе не выживают, – он усмехнулся. – Слишком суровый климат. И светлая память наивно-безбашенным оптимистам.
Бизнесмен деланно склонил голову.
– Офсетную бумагу в городе не больше производят, – продолжил он. – Алмазы и золото не добывают. Хариусов и тайменей, что водятся в горных реках – скоро всех выловят, а новых разводить… кто же на это денег даст? Государству плевать не только на биологические ресурсы региона, но и на провинциальных жителей. На словах о нас заботятся все подряд: и ГосДума, и краевое Законодательное собрание, и губернатор. На самом же деле – ровно наоборот.
Кстати… относительно таджиков.
Они очень довольны своим положением: проживают здесь бесплатно, питаются в столовой за мой счёт, да и зарплата у них, в переводе на сомани (таджикская валюта), вызывает жгучую зависть у земляков, проживающих в Горно-Бадахшанских и Кулябских кишлаках.
Миша многозначительно улыбнулся.
Словив посыл, Паша тут же съехал с темы, переключившись на деловую повестку.
– Слюшай, джура (тадж. – друг), – произнёс он. – Ты ведь пришёл по делу, давай выкладывай, что волнует.
– Да так… ничего особенного. Просто я нашёл тебе богатого инвестора.
При слове «инвестор» Калач вперил сосредоточенный взгляд в посетителя, мигом превратившись в собирательный образ дореволюционных купцов Рябушинских, владеющих заводами, банками, газетами, и, из поколения в поколение, приумножающих достояние предков. Девиз семьи Рябушинских звучал так: «Всё для дела – ничего для себя».
«Этот взгляд – хорошая примета».
Миша осмелел.
– Видишь ли, отец Павлунтий, – обращение к местному олигарху стало отдавать ироничной фамильярностью.
Тот, обратившись в слух, молча проглотил пилюлю.
– У тебя есть то, в чём нуждается мой босс. В свою очередь, тебе нужен ежемесячный кэш, желательно с шестью нулями. Так что… взаимные интересы понятны. Расскажу всё честно, поскольку тебя обмануть невозможно. Помнишь улётные частушки про евреев из 1980-х годов?
При слове «еврей» узкие тёмно-карие глаза Калача немедленно округлились, сделав его похожим на жителя Хайфы.
Вновь усмехнувшись, Миша продолжил.
– Так вот, я подружился с одним гражданином Индии, а если точнее, то он родом из гималайского города Лех. Его дочь второй год учится в краевой Медицинской академии. Знаешь, ещё в прошлом году индийских студентов-медиков было 80 человек. А уже в этом на первый курс поступило ещё 320. Если так дело пойдёт, то скоро наша Медакадемия станет филиалом «Всеиндийского института медицинских наук» в Дели.
Прошлой зимой, в качестве смотрящего, я ездил с девочкой и её друзьями-медиками на турбазу в верховьях реки Чусовой. «Застывший водопад» из ледяных сосулек и огромная скала «Дыроватый камень», на фоне яркого солнца и 30-градусного мороза произвели неизгладимое впечатление на это сборище тропических жителей. Поскольку я сносно говорю на English language, являющимся официальным языком на полуострове Индостан, и обладаю определённой харизмой, то дружба с иностранными гражданами продолжилась и после поездки. Нет… ты не подумай лишнего. Интим только с супругой, – Миша вздохнул, но тут же взял себя в руки. – Нынче отец Малы, чьё имя на хинди означает «ожерелье», приехал в наш город и собирается здесь временно побыть, чтобы контролировать любимую дочь. Она ещё девственница, что высоко ценится в родных горных краях.
Так вот, прибывшая с индийцем частная охрана пока не имеет российских паспортов. Но это исправимо. Полгода, или год… Короче, до получения российских паспортов им нужно пожить у тебя на базе.
– Они не террористы?
– Нет, – коротко и ясно сообщил Миша.
Сканирующий взгляд бизнесмена впился в собеседника.
Через некоторое время Калач расслабился.
Облегчённо выдохнув, Миша продолжил озвучку коммерческого предложения.
– Можешь не волноваться, с исламом они никак не связаны. Они, хоть и до жути загорелые, однако по-арабски не говорят, да и про пророка Мухаммеда (да благословляет его Аллах и приветствует) в жизни не слышали. Они не совершают намазов по пять раз в день, да и вряд ли примкнут к твоим таджикам во время празднования Ураза-байрама и Курбан-байрама. В голове у этих чуваков находятся свои собственные тибетские Боги, относящиеся к буддизму и зороастризму.
Индийский папа готов платить за «передержку» этих человекообразных по одному ляму в месяц. Да и я частенько буду навещать их. Ты должен предоставить нам отапливаемые помещения для проживания и физических тренировок. У тебя же там, под базой, огромный подвал 18 х 72 метра?
Калач поджал губы. Взгляд метнулся из стороны в сторону, затем застыл на собеседнике.
– Ну да. А откуда знаешь?
– Да ты же сам хвастался, когда покупал объект: «Конфетка видна далеко не вся. Есть и подвальчик, размерами со стадион». Гаревую дорожку отсыпать будешь?
– За Ваши деньги любой каприз, – решительно заявил бизнесмен.
Возможности инвестиций в собственный бизнес на уровне семизначной суммы в месяц произвели на Калача магическое впечатление. В его мозгах боролись две противоположности, в точности, как у наркозависимого человека при виде очередной дозы. В конце концов произошло то, что и должно было произойти.
– Вези своих кадров, – «отец Павлунтий» согласно кивнул головой. – И аванс в размере месячной оплаты. Кстати, сколько их будет?
– Личная охрана моего босса состоит из 20 человек. Могут приехать все вместе, а могут и чередоваться группами по 10 человек. Напоследок сообщаю тебе приятный бонус, состоящий в том, что никаких юридических документов подписывать не придётся. Не будет и «приходников» на получение налички. А раз нет бумажки, то и гуляй на свободе, словно вольный ветер. Распоряжайся инвестициями, строй своё супер-пупер «Седьмое небо», поглощай конкурентов. Кэш не пахнет. Он реален, но недоказуем. Можешь легализовать доходы с помощью липовых договоров на поставку лимонада, можешь в оффшоре валютный счет открыть. Полный простор для деятельности.
– Нашёл, кого учить.
– Ну вот и ладушки. А теперь пошли смотреть подвал. Месячную оплату привезу вместе с подопечными. Это случится уже после Нового Года. В данный момент они осваивают русский язык, так что проблем в общении не будет. Разрешаю припахивать их на собственные нужды по необходимости. Могут ямы рыть, дрова колоть, на конвейере работать. Мужики безотказные и крайне выносливые.
И последнее… Номер моего телефона ты должен забыть, его больше нет… – в наших интересах хранить дело в тайне. Деньги любят тишину, – всплыла из памяти мудрость деловых людей. – Надеюсь у тебя с местными полицаями всё «чики-пики»?
– Да какие там полицаи… Мы с ними водку пьем и на праздниках-юбилеях за одним столом сидим. Здесь все друг друга знают. Неожиданностей не ожидается, – Калач широко и дружелюбно улыбнулся. – Твоих «человекообразных» даже никто не заметит. Местные жители примут их за таджиков, а самим таджикам – вообще на всё плевать. В этой богадельне у меня всё схвачено.
Глава 13
Мемфис. Храм Тота.
Находящееся в зените солнце источало нестерпимый жар, создавая над пустыней и древними пирамидами причудливое марево миражей, колышущееся в раскалённом воздухе и сводящее с ума случайных свидетелей. В это время всё живое, и даже жители окрестных дюн – египетские скорпионы, размерами с вытянутую ладонь взрослого мужчины, попряталось в камни, зарывшись поглубже, кто куда… лишь бы быть подальше от этой раскалённой ладьи Бога Ра, сияющей в лазурно-голубом небе.
Казалось, время остановилось. В окружающем пространстве не наблюдалось никакого движения, кроме тихого шуршания песка, неспешно, песчинка за песчинкой, перемещаемого потоками воздуха вдоль бесконечно-длинного русла древней реки, несущей воды строго на север.
Пережидающий дневное пекло верховный жрец храма Тота развалился на кушетке в тайном святилище, заблокировав вход опущенной каменной плитой. Мысли, образы, многовариантность предстоящих событий… – всё смешалось в голове Сатхуба.
С того самого момента, отмеченного неожиданным прибытием избранника Михаила, первосвященник пребывал в значительном волнении. Несмотря на то, что душа его была крайне неспокойна, наказ пришельца из другого мира он выполнял методично.
Дела уверенно продвигались вперёд. Для проверки способностей претендентов он устроил из бывшей, давно уже пустовавшей конюшни, подобие казармы, расставив вдоль дальней стенки грубо сколоченные топчаны и устроив при входе очаг для приготовления пищи.
Кандидатов, обладающих достойными физическими возможностями, набралось около сотни. Среди них были крестьяне, дети торговцев, послушники храма. Семьям кандидатов он выдал по два ойпе (ойпе = 8,5 кг) пшеницы, одному кувшину мёда и по три, запечатанных алебастром, амфоры пива, пообещав, в случае принятия кормильца на службу, подарить по взрослому быку, штуке белой льняной ткани и бронзовому разделочному ножу. Обещания были небывало щедрыми. А что делать? Сатхуб понимал, что на карту поставлено слишком многое, и это вызывало в нём чувство неуверенности.
«Хорошо, если всё пойдёт по плану и Михаил вернётся из своего загадочного мира с продуктами, металлами и проработанными планами. А если нет?».
Для того, чтобы кандидаты не начали роптать, дурея от безделья, верховный жрец занял их свободное время учёбой грамотности и физическими упражнениями – теми занятиями, которые, спустя короткое время, расставят всё по своим местам. Слабые и безвольные отсеятся быстро.
Двух своих ближайших помощников верховный жрец назначил в качестве учителей, а для приготовления пищи годились и чернокожие рабыни, всю жизнь занимающиеся в храме доставкой воды, разведением огня, варкой пищи и последующей чисткой медных котлов с помощью песка.
Сельхозработы на полях уже не проводились по причине наступившего периода «ахет». Начавший вспучиваться от паводка Нил превратил деревни и возвышенности с произрастающими на них финиковыми пальмами и акациями в изолированные острова, отделённые от основного русла плотинами и временными протоками. Скот, принадлежащий храму, послушники отогнали на возвышенности, где, находясь на весьма скудном питании, животные всё-таки были защищены от опасностей, исходящих от великой реки, стремительно разливающейся прямо на глазах.
Для кандидатов в помощники Избранника Михаила начались дни испытаний. Лишь спустя неделю казарменной жизни верховный жрец начал вызывать их на личные беседы в тёмные и прохладные помещения главного здания храма. Антураж священных залов с зажжёнными светильниками вдоль статуй Богов и ликов фараонов, куда вход простым смертным был заказан, приводил испытуемых в состояние полной покорности и откровенности.
– Готов ли ты, будучи принят в специальный охранный отряд, пожертвовать жизнью ради спасения высших жрецов храма Тота? – вопрошал Сатхуб каждого, стоящего перед его креслом мужчину.
– Да, господин, – не поднимая глаз отвечал претендент.
– Тогда ты должен быть откровенен со мной, ибо решается не только твоя судьба, но и судьба твоих близких. В случае лжи, тебя ждёт изгнание из этих стен, а твою семью унижение.
Данная фраза производила на кандидатов действие, похожее на укол «сыворотки правды». Во время момента истины они начинали озвучивать нужную информацию и обобщать выводы из своих наблюдений.
– Кто из претендентов относится высокомерно к товарищам? – вопрошал жрец.
– Этим человеком является Фану. Он является лишь послушником храма, ничем не отличающимся от нас, но ведёт себя так, будто уже попал в начальники. За остальными такого не замечал.
– Кто имеет свойство незаметно отлынивать от занятий? Сокращать дистанцию на занятиях по бегу, заниматься посторонними делами на учёбе?
– Таких мало, мой господин. Бывает, что Сатни и Пирахт, договорившись друг с другом, позволяют себе пробежать на одну треть круга меньше, пользуясь удалённостью от жреца-наставника.
– Спасибо. Вполне возможно, что ты станешь достоин любви Богов и будешь принят в высшее сословие. Тебя ждёт блестящее будущее. Только учти, если появятся дополнительные сведения по интересующим меня вопросам, – Сатхуб делал многозначительную паузу, – ты первым должен прийти и сообщить мне это, назначив встречу тайно, под любым предлогом. Если с этой информацией до тебя придут другие, то будешь сам виноват.
По окончанию разговора верховный жрец поднимался со своего места и провожал кандидата до выхода лично, будто высказывая ему благожелательное отношение.
В конечном счёте половина претендентов отсеялась ещё до момента тестирования «Взглядом». Сатхубу было обидно, что в их числе оказались и действующие послушники. Однако и среди выходцев из крестьянского сословия также нашлись ленивые и высокомерные люди, негодные для исполнения великой миссии.
Ещё одним обстоятельством, осложняющим начатое дело, являлся начавшийся набор рекрутов в армию фараона Тутмоса III.
Агенты местного номарха Хураима шныряли по окрестностям, переплывая на лодках на левый берег Нила, переписывая всех мужчин, годных к службе. Не раз они были замечены и в деревнях, расположенных вблизи территориальных владений храма Тота. На храмовые земли вербовщики старались не заходить, но, в то же время, утаить то, что десятки перспективных солдат находятся на его территории было невозможно, что не могло не вызывать трудно скрываемое раздражение региональных властей.
Слуг правителя «Инбу-хеджа», так именовался I ном Нижнего Египта, можно было понять. Задача, поставленная номархом, подразумевала призыв определённого количества молодых мужчин, обязанных влиться в войско, собираемое главой государства для очередного, уже 13-го похода в сторону восточного побережья Средиземного моря, где опять наметились волнения среди финикийских князей, объединившихся вокруг царя города Кадеша. Все новобранцы должны быть физически здоровы и выносливы, иначе гнев фараона мог обрушиться и на самого номарха, подобравшего ему негодных солдат.
Людей из своей личной охраны, наёмников и надсмотрщиков Хураим отдавать не планировал, ибо из победоносных кампаний Тутмоса III, бывало, возвращалась лишь половина от первоначально собранного войска, на что земному сыну сокологолового Бога Амона-Ра было глубоко плевать. Его интересовали лишь трофеи и распространение личной власти на завоёванные земли.
Сатхуб размышлял, расставляя опорные точки логики для планирования собственных действий.
«Ситуация пока ещё не критическая, однако в любой момент может стать таковой. В священные залы храма никто, кроме жрецов и фараона входить не имеет права, но, если от номарха явится отряд его личных стражников, то всех курсантов могут забрать в армию прямо из казармы. И без лишних разговоров.
Следует ещё учесть и скорое прибытие передовых отрядов Тутмоса III для организации продвижения войск на север и тылового обеспечения. Эти «передовики» вообще не церемонятся. Хватают всех подряд, кто способен держать копьё в руках. Так что, лучше бы Михаил поторопился с возвращением».
Глава 14.
Уральский город. Наведение контактов.
В морозном тумане снежинки, неведомым образом, возникали прямо из пустоты.
Мягкие хлопья, ничуть не кружась, плавно опускались на едва различимые в декабрьской тьме деревья и дома, укрывая их белёсым пушистым покрывалом и превращая в бесформенных великанов, чьи силуэты призрачно выглядывали из пасмурной пелены затихшего в неподвижности воздуха.
Из-под ног редких прохожих раздавались характерные скрипящие звуки, всякий раз сопровождающие движение по свежевыпавшему снегу.
Зимний сон природы.
Холод.
Так началось обычное декабрьское утро в уральском городе, не самое плохое, а, скорее, стандартно-привычное, знакомое неодолимым желанием добраться до отапливаемого помещения, дарующего блаженство комфорта.
Миша сидел в салоне собственного автомобиля и, активировав аудиосистему на умеренную громкость, уже в стотысячный раз слушал творчество группы «Queen». Голос демонически-обаятельного Фаруха Балсара (Фредди Меркьюри) обладал мощнейшей энергетикой. Он завораживал и звал за собой в бессмертие.
«Фредди Меркьюри, как ни крути, сдержал своё обещание. Однажды он сказал: «Я не буду рок-звездой, я стану легендой».
В момент начавшейся шедевральной песни «The Show Must Go On» Миша прибавил громкость.
The show must go on, yeah Продолжить шоу!
Inside my heart is breaking Да, с сердцем я ранимым
My make-up may be flaking И полустертым гримом,
But my smile still stays on Но держусь с улыбкой.
«А вот и наш клиент», – Миша увидел свернувший в его сторону серый «Nissan Terrano».
Ювелир подъехал к мастерской, соблюдая немецкую пунктуальность рабочего графика.
– Привет! – без улыбки, приняв самый серьёзный вид, поприветствовал он давнего приятеля.
– Я думал ты не приедешь… – неопределённо протянул Серёжа.
– Ну, как ты мог! Я тем и знаменит, что всегда сдерживаю даные обещания.
Удивлённый встречный взгляд.
– Понимаешь, твоё обещание не было похоже на правду.
– Паркуй тачку и please… то есть come to me… покажу кое-что, – Миша махнул рукой себе через плечо.
Прошла минута.
Пиликнула сигнализация, и ювелир с барсеткой, зажатой в кожаных перчатках, неспешной походкой подошёл к автомобилю. На его лице не читалось никакого любопытства, лишь скука и подобие дружелюбной улыбки.
– Я отниму у тебя совсем немного времени. Извини, спешу, дружище, – сообщил Миша. – После можешь забыть о нашей встрече.
Он достал с заднего сиденья золотой слиток, завёрнутый в белый, с синим логотипом торговой сети «Лента» пакет, и положил его рядом с передним колесом. Затем извлёк разделочную доску и топорик. Ещё несколько секунд ушло на размещение свёртка на доске. Прицеливание, взмах топором… и часть «эскимошки» отделилась от основного массива.
– А теперь, отгадай загадку, – сообщил Миша ничего не понимающему ювелиру. – Что в этом обрубке?
Он сунул килограммовый кусок золота в свободную руку Сергея, застывшего у капота с тупым выражением лица. Несколько секунд ничего не происходило.
– Этого не может быть. Я не могу это взять.
– Озвучу тебе, дядя Серёжа, высказывание одного из апостолов Иисуса Христа: «Даром получили, даром давайте» (Мф.10:8). На всё воля Божья. Бери товар, пока я не передумал!!! – жёстко повысил голос Миша. – И не корчи из себя девочку. Я ведь знаю, что для тебя – это всего лишь сырьё, из которого ты лепишь свои изделия. Вещь крайне необходимая, словно пластилин для детсадовца. Так что… немедленно спрячь металл от посторонних глаз и не выделывайся. Теперь я желаю получить обещанную ответную информацию.
В голове ювелира бушевал шквал мыслей.
Если бы вес этого обрубка составлял несколько грамм… – такая «шкурка» не стоила бы выделки, ведь бесплатные подарки бывают только в маленьком устройстве с мощной пружиной, в центре которого закреплён кусочек ароматного сыра.
С другой стороны, увесистый кусок металла, легко и просто обрубленный обычным топором, судорожно зажатый… уже (!) зажатый в собственной руке, отягощающал её значительным весом.
Это золото символизирует завтрашний светлый день. «Это» – совместный с молодой женой заграничный тур. «Это» – налоги, аренда, задел на будущее. В конце концов, «это» – озорной йорик, радостно и позитивно виляющий лохматым хвостиком – символ сбывшейся мечты.
Сергей, негнущимися пальцами, попытался засунуть свёрток в карман зимней куртки. Получилось лишь со второго раза. Язык во рту онемел.
– Да ты не волнуйся, уважаемый, – снисходительно произнёс Миша. – Если замёрз, то прошу в мою машину. Кофе не обещаю, но там «светло, и тепло, и мухи не кусают», – вспомнилась фраза из книги Н.Носова про «Незнайку в Солнечном городе».
Из всего сказанного ювелир услышал лишь про «кусают». Он сделал шаг в сторону.
– Ты, в общем… иди в «Восточную Кухню» на Подлесной, спроси Алика. Он лишних вопросов не задаёт. Обещаю.
Серёжа сделал ещё один шажок в сторону. Кивнув на прощание и резко развернувшись, он направился к припаркованному «Ниссану». Ещё мгновение… Взвизгнув покрышками, машина рванула в неизвестном направлении, оставляя за собой лёгкую дымку потревоженного снега.
«Вот дела… Возможно я испортил человеку рабочий день. Увы, перстней с изумрудами мы сегодня не увидим. А завтра он явится на работу с частным охранником. Ох уж эти ювелиры. Недоверие ко всем окружающим у них выработано на уровне «основного инстинкта», – в голове внезапно всплыло название эротического триллера с Майклом Дугласом и Шерон Стоун в главных ролях.
Глава 15.
Знакомство с Аликом.
Ужин в «Восточной Кухне» был необыкновенно вкусным.
Отдельно стоящее заведение, летние веранды которого выдвигались в сосновый лес городской черты, пользовалось огромной популярностью среди жителей близлежащего микрорайона.
Блюда…
«Буглама» с гарниром из печёного на углях картофеля и такие же печёные баклажаны, десерт из «лаб-лабби», и всё это – за весьма скромные деньги, произвели на Мишу самое положительное впечатление. В заведении имелось несколько залов, заставленных массивными деревянными столами. Услужливые официанты в фартуках работали быстро, а живая музыка от профессионального саксофониста радовала слух.
«Прекрасное место не только для празднования юбилеев, но и для обычных ужинов», – удовлетворенно подумал он.
В момент подачи еды на стол Миша жестом приблизил официанта, сообщив требовательно и предельно корректно:
– Пригласите сюда Алика по важному делу, не терпящему отлагательства.
Официант, высокий молодой мужчина восточного вида, аккуратно подстриженный и подтянутый, едва заметно кивнул головой и исчез из поля видимости.
– Алик просил подождать 15 минут, – сообщил он тихим голосом, вновь появившись у столика.
Миша вынул сигарету из пачки и, накинув на плечи куртку, вышел покурить к выходу, ведущему к летним верандам. Свободные от работы официанты, девушка и парень, перекуривали там же, бегая стряхивать пепел в урну, установленную в 15 метрах от дверей.
Размышления на тему правильности здорового образа жизни заполнили первый план Мишиного сознания.
«Надо же, как резко перевернулось отношение к курению табака… прямо на глазах. Раньше, при «развитом социализме», курильщиков никто и пальцем не трогал. В Брежневские времена разрешалось курить даже в салонах авиалайнеров. В момент, когда с набором высоты гасли два, расположенных друг над другом табло: «Пристегнуть ремни» и «Не курить», люди выдвигали жестяные пепельницы из ручек кресел и дымили «Примой» и «Беломорканалом» не вставая с места. И никаких вопросов, и никакого кипиша, ведь эти люди запускали ракеты в космос, укладывали рельсы БАМа и поднимали целину. А самое главное: после выхода на пенсию жили не слишком долго. Год-два… и добро пожаловать на выход… ногами вперёд.
Следует отметить, что борьбы с курением НЕ велось ни во времена заядлого курильщика Николая II, канонизированного церковью в качестве святого, ни при сменившем его некурящем Ленине, той же церковью проклятого и преданного анафеме. Курение было в порядке вещей при курящем Сталине, некурящем Хрущёве, курящем Брежневе, некурящих Андропове и Горбачёве.
Борис Николаевич Ельцин курил, однако именно при нём, в начале 1990-х годов, всё резко перевернулось с ног на голову.
Дело в том, что в Россию хлынул поток качественных импортных сигарет, а среди них «единички» – тонкие, хоть и выделяющие табачный дым, но не содержащие основных ингредиентов, подобно обезжиренному творогу 0,5%. Внешний вид достойный… запах качественного табака… – однако напоминают соски-пустышки, скрученные из взорванной в вакууме обезникотиненной соломки.
Именно такие сигареты («ESSE ONE/1») курила Жанна Кальман – французская сверхдолгожительница, старейшая из когда-либо живших на Земле людей, чьи даты рождения и смерти документально подтверждены. Она бросила курить в возрасте 111 (сто одиннадцать лет), затем прожила ещё десятилетие.
И тут правительство сообразило, что, перейдя на употребление обезникотиненных «единичек», курящие россияне получат возможность доживать до ста лет.
Блин… вот засада!
Так дело не пойдёт!
В пенсионном фонде зияет хроническая финансовая дыра. И это – не учитывая расходов на выдачу бесплатных лекарств, регулярное пребывание в стационарах и мер социальной поддержки.
Государство объективно НЕ заинтересовано в увеличени продолжительности жизни населения. Отсюда вывод:
– число получателей пенсий необходимо сокращать любыми способами, иначе бюджет…
Как писал О. Генри: «Боливар не выдержит двоих».
Ради достижения поставленной цели федеральныеи власти приняли несколько мер, две из которых, на словах, преследовали благородную цель заботы о здоровом образе жизни.
– Первая Мера касалась борьбы с курением.
Мировой опыт этой борьбы свидетельствует, что при любых репрессиях, и даже сверхжёстких, процент курильщиков не удаётся уменьшить ниже 13% списочного состава граждан. Применительно к России… В нашей стране курят 25,5 млн. человек (19%).
Если по-правильному (по Конституции), то государство должно заботиться о сохранении здоровья даже тех людей, кто не сумел завязать с вредной привычкой, дотировав приобретение обезникотиненных сигарет, сделав их значительно дешевле «крепкого» сегмента табачной продукци. Однако на эти цели не было выделено ни копейки… и даже грабительские акцизы с «единичек» не сняли.
Всё произошло ровным счётом наоборот.
Стоимость наименее безвредного табака взлетела в космос, сделав его совершенно недоступным простому люду. «Курили дрянь, вот и пусть продолжают её курить», – такими словами можно объяснить логику чиновников.
– Вторая Мера подразумевала вовлечение жителей России в занятия спортом.
При этом продолжительность жизни спортсменов держалась в тайне, оставаясь за рамками темы. А ведь статистические данные, словно приговор судьи, припечатывают неумолимой безжалостностью: «Если ты занимаешься спортом, то шансов дожить до ста лет у тебя – НОЛЬ».
Дело в том, что форсажные режимы работы мотора неизбежно приводят его досрочному износу. Наука гласит, что человеку отмеряно два миллиарда ударов сердца за жизнь, по поводу чего астронавт Нил Армстронг произнёс известные слова:
«Я верю, что каждому человеку отведено конечное число ударов сердца. И я не собираюсь тратить свои на физкультуру».
Следует отметить, что принятые меры достигли запланированных результатов.
Тех граждан, кто не смог бросить курить, государство подсадило обратно… – на самую никотинистую дешёвую дрянь и на контрафакт, «пахнущий пластмассой» (фраза из телерасследования Эдуарда Петрова).
Спортивный образ жизни приняло множество людей, и их число продолжает увеличиваться за счёт всемерной поддержки физкультуры и спорта.
Да ещё…
Поднятие пенсионного возраста…
Больше половины (52 %) мужчин сейчас перестали доживать до выхода на пенсию в 65 лет – так гласит статистика Минздрава.
Ну что ж… Чиновников, радеющих за экономию на пенсионерах, можно поздравить с успехом».
Миша поёжился.
Кратковременное стояние на открытом воздухе окрасило его лицо и пальцы рук в розоватый цвет, сопровождающийся лёгким пощипыванием кожи.
«Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки», – в довершение мыслей выскочили строки из песенного дуэта кота Базилио и лисы Алисы.
Полёт окурка в сторону урны завершился его 5-метровым недолётом.
Да и хрен с ним.
Кофе «Доппио», поданное в маленькой 60-граммовой чашечке, имело великолепное шоколадное послевкусие.
Не успела остыть пустая чашка, как к столику подошёл пожилой смуглый мужчина с настороженно-внимательным взглядом. Смуглое, слегка одутловатое лицо, тёмные круги под глазами, мешковатая одежда. Ничем не примечательный отец семейства, проживающий вдали от родины и имеющий нерегулярные заработки – таково было первое впечатление.
Миша неопределённо кивнул на место рядом, хотя напротив имелась свободная мягкая скамья.
– Михаил, – скупо произнёс он.
– Алик.
– Рад знакомству, Алик, – Мишин голос был тих и вкрадчив. – Я человек простой, но и не совсем обычный. Сразу успокою тебя: к ментам отношения не имею, к блатным тоже. Пришёл по рекомендаци одного очень уважаемого дяди. Не сообщу его имени, однако вы знакомы. Ты можешь доверять моим словам, а можешь и не доверять… – абсолютно без разницы. Предлагаю сделку: ты покупаешь то, что я сейчас оставлю здесь, либо… вернёшь товар назад. Мне сказали, что ты честно ведёшь дела. На этом, – Миша бросил на нового знакомого красноречиво-неопределённый взгляд, – вступительная часть окончена. Будем считать, что знакомство состоялось.
Он молча положил 2,5-килограммовый слиток золота, по-прежнему завёрнутый в рваный обрубыш пакета с логотипом магазина «Лента» на стол, рядом с расчётом за ужин.
– Вот, зацени. Моя цена составляет половину от рыночной. Никто и никогда не предложит тебе более выгодных условий. Ищи наличку. Я приду послезавтра в это же время. Принесу ещё товар. Is everything clear?
Судя по выражению глаз Алика, тот был не в зуб ногой в английском.
– Всё ли понятно?
Ответом было глухое молчание жителя Кавказа, поджавшего губы и не сводящего взгляда с лежащего на столе загадочного предмета.
Встав с лавки, Миша, не оглядываясь, направился к выходу, где в темноте зимнего вечера был припаркован его автомобиль.
«А вот в следующий раз я уже приеду на такси и без телефона. Там, где крутятся очень большие деньги, рано или поздно начинается охота на зайца с поиском «жирового» следа (пути к тому месту, где заяц кормится), групповым загоном под руководством опытного егеря и финальным выстрелом, сопровождаемым восторженным возгласом: «Готов красавчик!». Так пусть же побегают по лесам и болотам, будет интересно понаблюдать».
Глава 16.
Выход на высший уровень.
Алихан задумчиво смотрел на блестящий кусок металла, лежащий на рабочем столе, не понимая сути происходящего. Рядом с обрубышем находился чёрный пробирный камень с двумя одинаковыми жёлтыми полосками: от полученного образца и от эталонного ГОСТовского слитка, приобретённого в Сбербанке. Получается, что чистота пробы 999? Он недоверчиво взял болванку в руки и чиркнул по пробирнику другим краем слитка. Результат тот же…
«Произошло то, чего не должно было быть. Этот, как его, Михаил… вообще не боится, что я уйду в отказ? Сумма ведь получается нешуточная».
Хм-м-м…
Алихан вспомнил, как странный посетитель выложил на стол кусок золота, будто находился у себя дома.
«Дело тут непростое, – продолжил он свои размышления. – Но на мента он точно не похож. Эти шустрики просто так килограммами рыжья не швыряются. Да я, забрав этот кусок, могу свинтить к себе в Ингушетию, и ближайшие 10 лет наслаждаться жизнью, учитывая местные цены. А как он тогда будет отчитываться перед начальством, а начальство перед Гохраном?
Нет… этот кадр точно не из органов.
И не бандит.
Бандиты перво-наперво сообщают, под кем работают, чтобы не возникло непоняток. Да и у блатных законы на порядок строже, чем у ментов: просрёшь металл и прощай голова.
Не катит и под старателя.
Во-первых, старатели доставляют золотой песок, а не слитки. Цена одна и та же, зато песок легче прятать в момент транспортировки. Так зачем же мудохаться с переплавкой? Во-вторых, таёжные копатели работают артелями, а там…».
Алихан вспомнил начало своей карьеры на Алданских приисках.
«Порядки в старательских артелях жёсткие. Повсюду скупость, подлость, подставы, ведь корысть находится во главе угла даже в тайге. Там, в артелях, многие люди готовы удавиться за копейку. И, если вдруг случится, что общественное богатство начнут толкать «в полцены», то у компаньонов крышу мигом сдует. Такую «щедрость» не прощают даже близким друзьям.
Что же остаётся?
Может быть, он из «археологов»? Однако хрен его знает. Дело в том, что товары от кладоискателей имеют высочайшую антикварную стоимость, в десятки раз превышающую стоимость драгоценного металла, из которого созданы. Поэтому «археологи» сбывают барахло в других местах и другим людям.
Выходит, одиночка?
Ну, что-то с трудом в это верится. За всю свою жизнь не встречал таких самоуверенных одиночек с отрубленными слитками в рваных пакетах. Он что, «999» пробу золота топором рубил?».
Алихана непроизвольно передёрнуло от осознания неправильности произошедшего события.
«И, как понимать фразу: «Принесу ещё»? Да и сама манера разговора мне крайне не понравилась».
Кавказец напряг извилины, но ничего, что можно было бы предъявить за наглость, из монолога незнакомца так и не вспомнил. Двусмысленные интонации, чувство скрытого превосходства. Чего стоила лишь фраза «is everything clear?».
«Пусть несёт следующую партию, а там посмотрим. Возможно, и выясним правду. Однако нужно информировать босса».
Набор одиннадцати цифр на смартфоне. После второго гудка абонент снял трубку.
Алихан проглотил слюну от волнения, ибо любой звонок подразумевал незапланированное отвлечение руководителя от его текущих дел и, в случае пустого трёпа, в ответ могла прилететь изрядная 3,14здюлина, влекущая за собой оргвыводы.
– Слушаю, – раздавшийся в трубке голос имел властную интонацию.
– Моаршал хаттар (ингушское приветствие), Саид! Беспокоит Алихан.
– Дукха вахалва хьо! Фу деш да шо?
– Аль-Хамду ли-Ллях. Не жалуюсь.
– Надеюсь у тебя имеются важные новости?
– Важнее некуда, мне нужен твой совет как правильно поступить.
– ?
– Появился продавец качественного товара. Даёт на реализацию, и всего за полцены. Товар получен мною под честное слово и уже проверен. Чистоту подтверждаю.
– В чём же затруднения? Я очень рад твоему умению вести дела.
– У меня нет такого количества налички. А послезавтра, по его словам, принесёт ещё. Намекает на постоянные поставки.
Саид задумался.
«Что значит «нет налички»? У Алихана в сейфе всегда лежит не меньше семи миллионов на непредвиденный случай. Видимо ситуация, действительно, нестандартная».
– Делай так: оплачивай ему, сколько у тебя есть. Забирай у клиента следующий товар, после чего выясни график поставок. Если вторая партия окажется и последней, то кидай её в общак. Челу этому – махни рукой на прощание. Не волнуйся, он не обидится. За безопасность можешь не волноваться. Если хочешь, то обеспечу личной охраной. А если случится невероятное, и у нас действительно появятся серьёзные перспективы, то направляй его в «Грабли», там администратор со мною свяжет. Оплату за вторую партию выдам ему лично, – босс едва заметно хмыкнул. – Если будет харашо сэбя вэсти.
– Благодарю за совет. Марша алда!
Алихан нажал кнопку сброса вызова. Итоги разговора с боссом не допускали двойного толкования.
Глава 17.
Уральский город. Продолжение решения личных проблем.
На следующее утро Миша заехал к родителям.
Мама и папа, живущие на верхнем этаже панельной девятиэтажки в квартире с паркетным полом и застеклённой лоджией, просыпались позже 9-00 часов утра. Далее они занимались водными процедурами, завтракали и, уже ближе к обеду, выходили в направлени аптек, поликлиник и магазинов. Утренний звонок в дверь застал их врасплох.
– Привет!
– Сыночек! – Воскликнула мама. – Чего же ты не позвонил заранее?
– Прости, у меня телефон выключен.
– Что-то случилось?
– Ничего из ряда вон. Так вы меня будете чаем поить?
Из ванной вышел папа, радостно обнял.
– Проходи Мишенька, – засуетилась мама, включая чайник и накрывая на стол.
Сын помыл руки и плавно подсел к обеденному столу. На столе появилась скатерть, чашки, печенье и мёд от знакомого пасечника. Начался неспешный разговор.
К своим родителям Миша относился с благоговеным почтением.
«В моём понимании эти два человека… – что святые, ибо они наполнены верой и любовью, а также умеют прощать».
«И когда стоите на молитве, прощайте, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши (Мар.11:25)», – вспомнились строки из Священного Писания.
Человеческая жизнь идёт по замкнутому кругу, на примере родителей даруя детям возможность постичь искусство прощения.
Миша начал рассказ, из которого выходило, что его жизнь кардинально изменила вектор движения, из чего следует:
Первое: с Ольгой его более ничего не связывает. Однако всё впереди, включая встречу с другой женщиной и рождение внуков.
Второе: увольнение с ТЭЦ было необходимо, так как ему предложили высокооплачиваемую работу в фирме, опекаемой спецслужбами и работающей по контрактам с МО. Ведь на ракетных полигонах тоже есть свои котельные, паропроводы и теплообменники.
Третье: квартиру, увы, пришлось переписать на бывшую супругу.
От последних слов маму чуть не хватил удар. Папа хмуро уставился на недопитую чашку с остывающим чаем.
– Да вы не волнуйтесь. Ваш сын не наивный дурачок и ничего не делает зря, – заверил Миша. – Не позднее завтрашнего дня мне выдадут аванс, которого хватит на покупку новой квартиры. Через месяц ещё столько же. Там, на новом месте работы, зарплата не меньше, чем у президента. Единственный минус в том, что мой телефон будет засекречен. Однако вы можете набрать Виталика. Он не является списочным родственником, и я найду способ ему звонить со служебного телефона.
К вам в гости я буду наведываться не реже раза в месяц. О вашем здоровье и благополучии – позабочусь. В данный момент я не могу сообщить другой информаци, но у вас больше не будет проблем с медобслуживанием, транспортом и оплатой коммунальных счетов. Вообще никаких проблем не будет. Моя новая контора обеспечивает даже бесплатными путёвками в санатории, причём, согласно личным предпочтениям. Ждите меня завтра вечером, все вопросы порешаем.
Как и ожидалось, родители испытали шок от перемен. Утешение насчёт «завтра» их немного успокоило, ибо такие вопросы не обсуждаются с кондачка, а обстоятельные мысли проникают в головы пенсионеров со значительной задержкой.
– Будем ждать тебя весь день, дорогой сын, – сообщила мама на прощание.
Очередной Мишиной целью стал Центральный рынок, а именно та его часть, где продавалась электроника.
На обочине тротуара, как обычно, стоял неприметный микроавтобус с надписью «Продажа-покупка сотовых телефонов». Недолгое общение с продавцом, и пара трубок с сим-картами сменили собственника. На всякий случай, Миша сообщил:
– Завтра приеду за крупной покупкой. Мне нужно двадцать телефонов. Рекомендую немедленно начать комплектовать партию товара. Вот тебе в задаток сорок тысяч рублей, в знак серьёзности намерений.
Миша достал из кармана деньги и вручил опешившему торговцу.
Вечером того же дня, Миша, одев кроссовки, спортивную куртку и, закинув на спину лёгкий рюкзачок, выбежал на пробежку.
Десять минут спустя в наступающих ранних сумерках показались ж/д вокзал, кусты, каменные стены строений с выведенным на них символом «Z», и… чьи-то следы, одиноко бредущие вдоль зданий.
Миша непроизвольно поджал губы.
«Сколько же народа неприкаянно слоняется по окружающему пространству. По развалинам, помойкам, перелескам. Ладно бы летом, но и 20-градусный мороз их тоже не останавливает. Они выходят из дома без определённой цели и топают, куда ноги несут, – глядя на отпечатки обуви в рыхлом снегу, подумал он. – Говоря по-русски – шароё…ятся. Очень подходящее слово».
Возможность мгновенного переноса с помощью «Взгляда» он решил не использовать без крайней на то необходимости.
«Мало ли что? Увидит какой-нибудь придурок «явление пророка» из ниоткуда. Может поднять шумиху и привести толпу себе подобных ради поисков вещественных доказательств сего «пришествия». А ведь у меня там, кроме жёлтого металла в кустах, ещё и священные камни заныканы».
Миша разгрёб руками снег и извлёк на свет Божий два золотых слитка.
«Ого, какой вес!».
На его спине повисли две «эскимошки», суммарным весом 7 кг.
«Пробежка с таким грузом будет проблематична… ведь я же не супермен из американского боевика».
Он аккуратно закидал место раскопок снегом, затем потоптался и, оставив напоследок жёлтую лужицу на месте захода в кусты, двинулся в сторону дороги, ведущей от вокзала в город. Дойдя до ближайшего дома, увидев его номер, он вставил аккумулятор в купленный утром телефон и набрал вызов такси.
Ожидание было недолгим. И вот уже машина с жёлтой расцветкой помчала его в направлении «Восточной Кухни».
– Жди меня тут. Затем отвезёшь обратно, откуда взял. Вот тебе предоплата, – Миша протянул несколько купюр, составляющих половину дневного заработка таксиста. – Получишь ещё столько же, когда вернёмся на место. Нет вопросов? Тогда я пошёл ужинать.
Водитель кивнул головой, заранее соглашаясь на все условия.
«Порой попадаются чокнутые клиенты, – подумал он. – Однако не столь часто, как хотелось бы. Они похожи на восьмикилограммовых судаков с большой глубины. Подобный улов случается весьма редко и запоминается надолго».
Он прибавил громкость «Авторадио» и откинулся в кресле.
Не успел Миша усесться за столик и сделать заказ, как из служебного прохода показался сияющий приветливой улыбкой Алик.
«Выходит, ждал меня барыга, возможно, что с самого утра», – подумалось мельком.
– Приветствую тебя, дорогой Михаил! Сегодняшний ужин за счёт заведения, – с нескрываемой радостью произнёс Алик. – Твою дружбу нужно ценить, – по-восточному льстиво сообщил он.
Что и говорить, после таких слов редко кто может остаться равнодушным. Миша ответно улыбнулся и жестом пригласил партнёра к столу.
– Нет-нет. В общем зале не место для серьёзных дел, – с ходу пресёк Алик. – Прошу в ВИП-зал. Сегодня, совершенно случайно, там нет гостей. Он повернулся вполоборота, пропуская Мишу вперёд, в неприметную арку, скромно освещённую разноцветными фонариками.
ВИП-зал не отличался большими размерами, однако дышалось в нём легко. Зашедший следом официант услужливо застыл перед посетителем.
– Я спешу, – с ходу сообщил Миша. – Принеси то, что есть в готовом виде. К примеру, салат из сельди с картофелем, рулетики из баклажана с грецким орехом, ну и… рюмку водки… для аппетита.
– Можешь курить, – сообщил Алик, кивая на пепельницу. – В этом зале действуют иные правила.
Миша молча достал пачку «Парламента» и закурил. Некоторое время они с кавказцем разглядывали друг друга.
– Люблю пунктуальных людей, – начал разговор Алик. – Сразу видно, что ты надёжный человек. Твой товар я беру. Хороший товар. Однако… предложенные тобой объёмы могут привлечь внимание сотрудников спецслужб, а это чревато крупными неприятностями. Очень опасная ситуация, понимаешь? Хм-м-м… С другой стороны, 50% скидка от розницы – это, действительно, очень выгодно. Я был вынужден пойти на серьёзный риск. Так что не обижайся, всё что мог, до копейки, оплачиваю тебе. После ужина выйдешь через задние двери. Там, на лавке ближней веранды, лежит пакет с деньгами. Уйдёшь через стоянку, не заходя обратно в заведение.
В этот момент открылась дверь, и подошедший официант начал выставлять на стол заказанную еду.
Миша поднёс к губам рюмку водки, отпил чуток, оценивая вкусовые качества.
«Похоже у меня начинается паранойя, – разволновался он. – Однако в настоящий момент им нет смысла поить меня клофелином. Позже… возможно… но только не сейчас».
Рюмка была выпита залпом под закуску из слабосолёной сельди.
«Вкуснятина», – подумал Миша, цепляя вилкой баклажановый рулетик из соседней тарелки.
Начинка из грецких орехов отдавала неповторимым ароматом.
«Прекрасные блюда изобрели на Востоке, настоящая сказка».
– Давай будем друзьями, – широко улыбнулся Алик. – Мы друг другу нужны.
Он выжидательно посмотрел на жующего партнёра. Скромно поинтересовался:
– Ты обещал принести следующую партию товара…
– Так я и принёс, – лениво ответил Миша. – Однако есть нюанс – партия очень большая. За такие деньги можно лишиться жизни. Вот сижу я, спокойно ужинаю… но никак не могу принять окончательного решения. Всё размышляю про себя, правильно ли поступаю?
Алик чуть не поперхнулся от неожиданности. Несколько секунд он не мог найти подходящих слов: мысли в голове метались из стороны в сторону, путая связную речь.
– Ну… так-то оно так. Однако сегодня тебе никто не оплатит поставку большой партии. Такое количество налички ещё нужно собрать. Тот человек, что свёл нас… он ведь дал положительные рекомендации? Мы должны доверять друг другу. Сходи, в конце концов, на веранду и забери свои деньги. Там всё без обмана.
– Да ладно, верю.
Миша протянул руку к рюкзаку и вывалил из него два слитка на мягкое сиденье.
«Целые, ещё не рубленные топором! – мысленно возликовал барыга. – Однако сколько же весу будет в них? – он прикинул в уме и ужаснулся. – Такое количество золота добывает артель из тридцати старателей за полмесяца упорной работы с экскаватором, самосвалом, дробилкой и грохотом. Да что же это творится?».
Молчание продолжалось пару минут. Алик попытался вернуть психику в равновесное состояние. Наконец выдавил из себя:
– Это весь металл или будет ещё?
– Будет и ещё. Когда мы начнём сотрудничать, то каждый месяц будет ещё «по стольку», а может быть, и больше… – последовал кивок головы в сторону слитков. – В январе, феврале, марте, апреле… Я не располагаю большими запасами, поскольку они поступают по графику. Добыча золота – это непосильный труд, сам понимаешь, – Миша двусмысленно ухмыльнулся. – Впрочем, если хочешь кинуть меня на бабки, то можешь сделать это прямо сейчас. Забирай рыжьё себе, на долгую светлую память, – он эмоционально посмотрел в глаза собеседнику. – Мне своя жизнь дороже. Но, после этого, дружище, не обижайся. Ариведерчи (arrivederci) и… скатертью дорога. Короче, даю тебе неделю на сбор средств. Достаточно времени?
– Конечно, уважаемый. Не волнуйся. Деньги получишь скоро. Однако их выдадут в Москве. Поскольку ты гарантируешь дальнейшие поставки, то увы… – это уже не мой уровень. Ты только не подумай, что придётся везти всё это, – он кивнул на слитки, – с собой. Сдаёшь здесь, а завтра получаешь расчёт в столице. Крупными поставками наш босс занимается лично. Сейчас я дам адрес. Завтра утром садись в самолёт и уже днём получишь всю сумму одним траншем. Заодно познакомишься с уважаемым человеком из высшего общества. Я же являюсь не более, чем приёмщиком товара… при этом… в жизни никого не подвёл и не обманул, – каким-то неуверенным тоном произнёс Алик.
На его лице отобразились все страхи и волнения подневольного работника, фатально-зависимого от благосклонности начальства.
В Мишиной душе он вызвал сочувствие.
– Ладно, принимай товар и пиши контакты.
Кавказец послушно взял листок бумаги и ручку.
«Москва, м. Семёновская, ресторан «Грабли». Сообщить администратору, что пришёл к Саиду Хамиевичу от Алихана».
Сняв с вилки губами кусочек маринованного лука из селёдочной тарелки, поблагодарив хозяина за ужин, Миша застегнул куртку и вышел с заднего входа. На улице дул леденящий ветер, пробирающий одежду насквозь, но ему было тепло. Каждый раз после еды Мишин организм непонятным образом согревался, а уж рюмка выпитой русской водки принялась греть его с удвоенной силой.
На заснеженной летней веранде он, действительно, нашёл одинокий пакет, скромно лежащий на деревянной лавочке. Засунув его в рюкзак, Миша, твёрдой спортивной походкой направился к такси, затылком чувствуя сосредоточенные взгляды нескольких людей.
Стоящий в дверном проёме Алик едва слышно хмыкнул, вторя собственным мыслям.
«Если клиент станет разговаривать с боссом таким же бесцеремонным тоном, то его жизнь не будет ни долгой, ни счастливой. Хотя… не факт. Имеется вероятность его родства с породой «хитрожопых», обладающих чутьём на ситуацию и не совершающих непростительных глупостей. Ведь имя его – Михаил. В жизни не видел бомжей с подобным именем, а вот евреев – через одного. Вероятно, он для каждого собеседника подбирает свой индивидуальный стиль. Увы… Его разговоры напрягают. Али-берды… или… как он там выразился? «Алибидерче». Напоминает «Али» и «биде» – «вечером». Тьфу, какая гадость!».
В момент прибытия такси в исходную точку, недалеко от ж/д вокзала, Миша незаметно сунул включенный телефон под переднее пассажирское сиденье и, расплатившись, как ранее и обещал, с ох…вшим (охреневшим) от такой щедрости водителем, вышел вон, натянув лыжную шапочку по самые уши. Такси умчалось прочь, Миша пустился в бег.
Некоторое время он петлял по чужим дворам, делая невозможные зигзаги, в результате, прибыв к собственному дому с противоположной от вокзала стороны.
«Ух, какая получилась замечательная пробежка».
Струи ласкового тёплого душа разошлись по разогретому телу.
В пакете оказалось 7 300 000 рублей купюрами разного достоинства. Проверив на свет и на ощупь, Миша удостоверился в их подлинности.
«На 200 тысяч меня, конечно, киданули, даже с учётом 50% скидки. Похоже, что инстинкт выжимания «последней капельки» в крови у всех торгашей. Да уж… дурак, хоть и Алик. Потерял доверие с первого раза. «Я честный… я очень честный». А сам разменялся по мелочам, словно клоун на манеже. Скрысятил мои кровные бабосы и считает, что всё ОК, – размышлял про себя Миша. – Однако Алик прав насчёт «маленького человека». Мелочь – стезя его жизни».
– Мышь пернатая! – самопроизвольно вырвалось из плотно сжатых губ.
Так выражался тесть при виде голубей на проезжей части: «Кыш пернатые!».
Следующий день был заполнен хлопотами.
Погрузив диффенбахию и её проращиваемую верхушку в салон автомобиля, он заехал в садовый центр и приобрёл мешок земли с горшком. Всё это было перевезено в родительскую квартиру.
– Вот, поручение вам, – с ходу заявил он. – Когда верхушка даст корни, нужно посадить её в горшок. Заодно и поменяйте землю в старом горшке. – Миша мысленно вычеркнул один пункт из повестки дня.
Мама кивнула головой.
– Далее, вот триста тысяч рублей из моего аванса. Я настаиваю, чтобы вы с папой больше не лечились в государственных клиниках. Там, пока дождёшься очереди, можно ласты склеить, и никто за это не будет нести никакой ответственности. Так что, делайте всё, чтобы я не волновался: заведите учётные карточки в «Медлайфе», вставляйте зубы, ходите на массажи и покупайте витамины. Через некоторое время я прикреплю к вам домашнего мастера, который будет выполнять любые поручения: катать вас на машине, записывать на приём к врачам и оплачивать коммунальные счета. Ремонт холодильника, продление «Каспера» на компьютере, замена картриджей в фильтре, неисправная сантехника, сквозняк из-под подоконника… – всё будет на его совести. Если не устроит, то найдём другого человека. Только это маловероятно. Я рассчитываю подобрать вам ответственного сотрудника.
В памяти всплыл образ Геннадия, вернее Геннадия Анатольевича, шустрого пенсионера, управляющего таунхаусом одного местного политического деятеля-бизнесмена.
Его знакомый уже давно жаловался на скупость хозяев:
– Понимаешь, мне платят пятнадцать тысяч в месяц. Набегаешься за эти деньги, как бобик, и язык на плечо. Попросил повысить зарплату, так они сразу в отказ. И тут, иду недавно по коридору второго этажа мимо спальни. Лежит на паркете скомканная бумажка, поднимаю… Чек из московского брендового бутика: «Ремень брючный = 8500 рублей, куртка мужская = 78000 рублей, носки детские = 2700 рублей».
Хозяева только накануне вернулись из столицы. Не знаю, во сколько им обошлась гостиница «Арарат Парк Хаятт» с видом на Кремль и Большой театр, но подозреваю, что не меньше моей годовой зарплаты… за один день. Нехорошие они люди, особенно Надежда Владимировна. Для неё, сумма 2700 – это пара носков для ребёнка. Я же, как невольник при барыне, и на меня ей плевать. А ведь она ещё баллотируется в депутаты от оппозиции в качестве защитницы интересов простого народа, выступая против «произвола и безнаказанности» правящей партии. А сама – учредитель семи фирм. И денег у неё… – как у дурака махорки. Надоело мне всё это двуличие, надо уходить.
«Такой человек, как Гена, вполне подойдёт для должности «смотрящего» за родителями, – подумал Миша. – Опытный кадр. Дам ему «полтинник» в месяц, пусть радуется и сравнивает новую жизнь с тем нищебродством, когда трудился на скупую миллиардершу Надю и её мужа Андрюшу».
– Значит, ты постоянно будешь в разъездах? – спросил отец.
– Да. И с этим ничего не поделаешь. Как говорится, «под лежачий камушек…». Будет ещё и на нашей улице праздник, и очень скоро.
Миша распрощался с родителями, продублировав им на всякий случай телефон школьного друга – Виталия Балахнина.
Рынок. Покупка двадцати мобильников.
Авиакасса. Приобретение билета на утренний рейс до Москвы.
Квартира. Без любимого цветка жильё казалось пустым и унылым. В носу защекотало от запаха пыли.
«Надо же, всего пару недель пустует, а уже пахнет нежитью. Однако не помешало бы поесть», – достав из холодильника сетку с картофелем и одну луковицу, Миша приступил к жарке любимого блюда.
«Сколько ни стараюсь, но такая картошка… с хрустящими ломтиками, но не жирная… можно сказать, диетическая жареная картошка, какую умеет делать мама, у меня не получается, хоть тресни».
Самым интересным фактом являлось то, что лакомый деликатес готовился мамой на обычной чугунной сковороде, ведь при социализме никаких «тефлонов» и в помине не было. Вот что значит мастерство.
Глава 18.
Поездка в Москву.
Утреннюю темноту столицы России скрашивали огни сотен реклам, размещённых на стенах художественно-подсвеченных зданий.
Миша мчался на аэроэкспрессе в сторону Павелецкого вокзала сквозь жилые микрорайоны, развязки и стоящие в многочисленных пробках колонны автомобилей. Тишина в вагоне, мягкие, обтянутые плюшем сиденья, телевизоры, транслирующие программы из «Animal Planet» – над входными дверями, тепло и комфорт. Пятьдесят минут поездки пронеслись, словно мгновение.
Спустившись в метро, он сперва решил заехать к тёте Вале, проживающей в районе станции метро «Рязанский проспект».
Тётя Валя была мамой его давнего приятеля, обязанного Мише трудоустройством в одну известную московскую фирму. Очень душевная женщина, она, как и подавляющее большинство пожилых москвичей, страдала от одиночества.
– Огромный мегаполис, но поговорить решительно не с кем, – грустно сообщала она. – У всех мозги настроены только на зарабатывание денег. В этом равнодушном мире трудно найти отзывчивых людей. Здесь каждый сам за себя и думает только про себя.
Миша был для тёти Вали человеком, чуждым корысти и готовым прийти на помощь в трудную минуту.
– Понимаешь, Андрюша (сын) хлопает дверью квартиры ранним утром. Жизнь москвича устроена просто: если ты не вышел из дома в 6-00 утра, то ты уже никуда не успел. Возвращается он в 20-00, ужинает и падает без сил. Я целый день сижу дома одна. Подруги поумирали. Здоровья нет. Поход к врачу стоит больших денег, а пенсия нищенская, даже с учётом лужковско-собянинских дополнительных выплат. Не жизнь, а клетка, – жалобы на окружающую действительность неслись бесконечной чередой.
Накануне отлёта, позвонив тёте Вале, Миша предупредил о скором приезде.
Теперь он со спокойной совестью направлялся в квартиру, где его ждал тёплый душ, горячая еда, мягкий диван перед телевизором, а если захочет спать, то и широкая кровать в дальней комнате – вещи, отличающие домашний уют от казёной обстановки гостиничного номера.
Станция метро.
Ближайший к первому вагону выход направлял пассажиров в сторону платформы «Вешняки». Куча торговых точек с колбасой и рыбой, выпечкой и фруктами, встретили Мишу на улице, обдав аппетитным ароматом шаурмы.
Кратчайший путь до объекта лежал через анфиладу дворов пятиэтажек. И вот он – высотный дом на улице Хлобыстова, десятый этаж.
– Здравствуйте Валентина Александровна!
– Проходи дорогой! Мой руки и прошу за стол, – по-матерински ответила хозяйка. – Устал?
– Есть немного. Вылет в 6-30 означает подъём в 4-00.
– Так ты можешь поспать. Я буду вести себя тихо…
Тётя Валя, в синей шёлковой блузе и чёрных брюках, видимо принарядившись перед встречей, с волосами, покрашенными в светло-фиолетовый цвет, дабы скрыть фатальную седину, повернулась к плите, где, на маленьком огне, томилась кастрюля с куриным супчиком. В Мишиной душе проснулись нежные чувства.
«Редко так бывает, чтобы посторонний человек проявлял такое искреннее уважение. Видимо, когда-то ранее, я зацепил её за живое одним из своих поступков. А может быть, тётя Валя сравнивает меня со своим единственным сыном, получая взамен слова любви и благодарности? И подарки».
Миша достал из сумки упаковку сменных картриджей для фильтра-кувшина «Аквафор» и водрузил её на стол.
– Это Вам, дорогая тётушка. Пейте чистую воду, от неё зависит Ваше здоровье.
Тёплый разговор на актуальные темы продолжился и во время шикарного завтрака с хрустящим французским багетом, купленным только что. Вытерев губы салфеткой, Миша поинтересовался:
– Как там Ваша квартира в Южном Бутово? Всё ещё сдаёте в аренду?
– Сдавала полгода, однако жильцы непорядочные попались. Пришлось выгнать. Теперь езжу туда раз в месяц, проверяю состояние.
– Я нашёл вам порядочного съёмщика.
Тётя Валя озадаченно уставилась на него.
– ?
– Это буду я.
– Да ладно… Ты здесь наездами, можешь ночевать у нас. Зачем тебе это дурацкое Бутово? Не район, а обезьянник. Каменные джунгли. Хотя… туда сейчас стало легче добираться. Метро прокопали.
– Дело в том, что я поменял место работы, поэтому в столице буду бывать чаще, да и зарплата позволяет оплачивать по пятьсот долларов в месяц, – Миша улыбнулся, – плюс коммунальные платежи. Я готов заплатить сразу за год вперёд. Мне нужны лишь ключи и адрес. Обойдёмся без официального договора, ведь Вы для меня, Валентина Александровна, что мать родная. А мать я подвести не могу. Однако я в постоянных командировках, порой без связи. Если будет что-то нужно, то приезжайте в Бутово на такси. Я готов компенсировать стоимость поездки. Внутри квартиры, на кухонном столе, оставьте записку с просьбой. У Вас же есть второй комплект ключей?
Тётя Валя автоматически кивнула.
– Вот и заезжайте в гости. Без разницы, дома я в этот момент или нет. Да и сам я буду периодически звонить.
Миша извлёк пачку наличности. Отсчитав нужную сумму, он добавил «на коммуналку» и продолжил беспечно пить кофе. Тётушка засуетилась, одела очки и принялась пересчитывать деньги, затем облегчённо выдохнула.
– Удивил, так удивил! Несу ключи…
– Да погодите Вы. Сейчас мне нужно уехать по делам. Вернусь к обеду, а может быть, и вечером. Пока же оставлю здесь вещи, чтобы не таскать с собой.
Вытряхнув ручную кладь в полиэтиленовый пакет, он пристроил сверху телефон.
– До встречи!
Метро Семёновская, выход на улицу.
Перед Мишиным взором возник огромный торговый центр.
«Прогуляться, что ли? Почему бы не заценить ассортимент товаров? Один фиг, в этот утренний час спешить некуда».
Автоматические двери разошлись в стороны, пропуская внутрь залётного покупателя. Широкий коридор первого этажа, упакованный в стекло и кафельную плитку, уводил куда-то вдаль. Внезапно его нюх ощутил благородный колбасный запах.
«Так может пахнуть только элитная сырокопчёная колбаса. Интересно, откуда у аромата такая интенсивная насыщенность?».
Повертев носом в разные стороны, дурея от этого запаха… и от внезапно проснувшегося аппетита… он заглянул в продуктовый отдел. Самый обычный отдел, на первый взгляд. Соки, конфеты, алкоголь.
Однако была и отличительная черта: всю тыловую часть помещения занимало множество витрин с колбасой. Десятки наименований. Фермерские деликатесные изделия. Мясные наименования, о которых Миша никогда в жизни не слышал. А также те, которыми славилась Москва во времена продуктового изобилия 1960-х годов. Колбасы из рубленой баранины, языковые, любительские, телячьи… и, к ним в придачу – рулоны тончайших охотничьих колбасок, напоминающие гнёзда птиц.
Холодильные витрины – это хорошо, но на задней стене колбасного отдела были развешаны копчёности, удивляя своим многослойным разнообразием форм и размеров.
Однажды Миша прочитал, что в эпоху социализма, при производстве легендарной сырокопчёной «Столичной», на сто килограммов фарша добавляли две бутылки (1 литр) выдержанного армянского коньяка «Арарат», от чего и возникал неповторимый букет, вызывающий обильное слюноотделение у народа.
И что же мы видим сегодня?
Вот она, родная любимка!
Мясное изделие с указанием на этикетке старого советского ГОСТа находилось за стеклом на расстоянии вытянутой руки, однако цена впечатляюще «кусалась».
Но… плевать на цену, ибо что она значит, когда всего несколько тонких ломтиков, выложенных на фарфоровую тарелочку, способны создать в помещении атмосферу праздника.
Миша, ни секунды не задумываясь, купил цельный батон, весом 400 грамм, один из двух, имеющихся в наличии. Не удержавшись, он, дополнительно, приобрёл кусок «Балыковой». Сделанная по традиционному рецепту балыковая колбаса должна иметь диаметр не более 7 см, поскольку состоит из двух, сложенных вместе филейных (спинных) мышц, диаметром по 4 см каждая. И её срез должен быть сухим! Именно это воспоминание из детства воплотилось в увиденной на витрине картинке.
«Вечером устрою праздник живота… в своей новой московской квартире».
Следующим пунктом посещения стал отдел верхней одежды. Зимнюю куртку он купил, поддавшись влиянию медленно прогрессирующей паранойи.
«Пусть находится в боевом резерве. Переоденусь после встречи с Саидом Хамиевичем. От него можно ожидать любой пакости, ведь он знатный охотник», – Миша озабоченно нахмурил лоб.
«Где же тут находятся «Грабли»? Спрошу-ка я у местных».
– Простите, – обратился он к двум полицейским, визуально сканирующим поток выходящих из метро пассажиров. – Я ищу ресторан «Грабли».
Один из них, не отрываясь от созерцания толпы, махнул рукой в сторону комплекса зданий, расположенных через дорогу.
– Зелёная вывеска, – кратко добавил он.
Двухэтажный пристрой к высотному зданию офисного центра, застеклённый «от и до», действительно, имел вывеску с разлаписто-торчащими в стороны буквами зелёного цвета.
«Мне нужно такси», – подумал Миша, заворачивая за угол торгового центра «Семёновский».
По прошлому опыту он знал, что в районе каждой станции метро есть парковка, где отстаиваются свободные машины, пока их водители находятся в поиске пассажиров, либо, отдыхая от дел, попивают кофе в режиме пересменки.
В итоге машина была найдена и оплачена на три часа вперёд по тарифу, будто она едет по городу. Купленную куртку и колбасу Миша разместил на заднем сиденье.
«Грабли».
«Какое смешное название у ресторана», – думал Миша, поднимаясь по внутренней лестнице на второй этаж.
На первом его ждало разочарование в виде отдела кулинарии, торгующего тортами, печеньем и кремовыми пироженными.
«Ого, вот нихрена себе!».
Антураж второго этажа предстал в весьма необычном виде.
В открытом для обозрения зале для приготовления пищи было полно народа. Повара азиатского вида, прямо при клиентах, жарили всякую вкуснятину: от тушёных овощей, до рагу из баранины, да ещё всё это – на больших чугунных сковородах… и никакого тефлона. Запах свежевыпеченных булочек, «шведский» десертный стол, закуски для мясных блюд, включая знаменитую турецкую «эзме» – обстановка вызывала положительный душевный отклик.
Отдельно от зала приготовления пищи, за кассами, находилось общирное пространство с десятками столиков и барной стойкой с разливным пивом.
«70 рублей за 0,5 литра – вполне приемлимо. Это вам не сраные 600 рублей в залах вылета российских аэропортов… всех без исключения», – сравнительный анализ цен инициировал крайне-негативную эмоциональную реакцию.
Воспоминания о многократно завышенной стоимости пива «Хамовники», подающегося в одноимённом пивном ресторане родного аэропорта, резанули по живому.
Мысли перешли в режим анализа сложившейся ситуации.
«В России 25% долей собственности аэропортов принадлежат государству. Остальные же 75% – частным конторам под руководством подставных лиц, представляющих интересы организованного криминалитета, проникшего во все структуры, осуществляющие взаимодействие государства и частного бизнеса. Вот где сконцентрирована современная преступность!
Почему в аэропортах такие бешенные цены?
Ответ простой: в радиусе нескольких километров от любой воздушной гавани произведена жёсткая зачистка конкурентов. Ни одной торговой точки на подъездных трассах, ни одного сетевого супермаркета во всей округе. Ни «Пятёрочек» тебе, ни «Лент», ни «Перекрёстков». Стерильная буферная зона окружает многолюдные российские аэропорты. Пребывая в тиши уютных кабинетов, криминальные частные собственники с присущими им наглыми ухмылочками наблюдают за авиапассажирами, вынужденными покупать чашку кофейного напитка «латте» за 400 рублей и тарелку овсянки за 600. На творимом беспределе наживаются абсолютно все. Согласно условиям официальных Договоров, собственникам аэропортов (четверть – государство, три четверти – частники) идут отчисления, но… совсем не от прибыли. Криминал мыслит гораздо масштабнее, подгребая под себя 20% (т.е. пятую часть) от общего объёма выручки торговых точек. А это – сумасшедшие миллиарды, изъятые из карманов сотен тысяч пассажиров».
Сведения, однажды полученные Мишей от близкого друга, работающего начальником одной из внутренних служб местного аэропорта, являлись строго конфиденциальными. Да и какой бы дурак решился бы на их публикацию? Журналисты бы – точно не решились. Публичное обсуждение нюансов внешне законного, по сути – незаконного бизнеса, грабящего всех россиян без разбора – занятие, крайне опасное для жизни.
По второму этажу «Граблей» перемещалось множество прекрасных дам.
Восточные девушки, черноволосые и привлекательные – все они, мягкой походкой, следовали мимо столиков, выполняя служебные обязанности.
На входе в зал, под сенью растущего в корзине живого дерева, стояла стройная администраторша.
Её загорелое лицо гармонировало со строгим брючным костюмом бежевого цвета.
– Здравствуйте, – обратился Миша. – Я от Алихана, и мне нужен Саид Хамиевич.
Вежливо улыбнувшись, та скрылась в служебном помещении. Ожидание было недолгим.
– Присаживайтесь, – кивнула она в сторону ряда столиков у тонированных панорамных окон. Вас встретят. Будете кофе?
Миша отрицательно мотнул головой.
Поначалу он хотел произнести что-нибудь приятное для слуха дамы, но, увидев мельком её взгляд, быстро передумал. В этом взгляде не было ни высокомерия, ни снобизма, ни простого любопытства. Взгляд был совершенно равнодушным.
«Видимо, девушке до сблёва надоели потенциальные ухажёры. Смотрит на любого мужика с дежурной улыбкой, а в глазах лёд. Подобным красавицам бессмысленно дарить цветы и комплименты. Сегодня этот взгляд останавливает на расстоянии пушечного выстрела, но, пройдут года, и однажды она сменит гнев на милость. Однако будет слишком поздно».
В голове самопроизвольно включилась песня Славы Медяника.
Дымит фривольно сигарета,
И говорит ваш томный взгляд.
Что были вы мечтой поэта…
Мадам… лет двадцать пять назад.
Кружится омут ресторанный,
И вновь тоска сжимает грудь.
И от улыбки вашей странной,
На сердце грустно мне… чуть-чуть. (С. Медяник, «Мадам»)
Устроившись у окна, он начал разглядывать площадку перед деловым центром.
Будка охраны, шлагбаум, группа курильщиков, вынужденных удовлетворять потребности на морозном холоде из-за запретов на курение в офисных зданиях. Отдельно от всех стоял «парильщик» (вейпер), наслаждаясь процессом действа и пуская невообразимые клубы белого пара в небо. Независимая поза с выставленой вперёд ногой…
«Он похож на памятник великому поэту, расположенному на Пушкинской площади, – Миша от души улыбнулся. – Пудель-мудель – имя твоё».
В какой-то момент из стеклянных дверей бизнес-центра вышел крепкий мужчина, одетый в безупречный костюм тёмно-синего цвета, белую рубашку и голубой, отливающий шёлком галстук, направляясь к дверям «Граблей». Его внешний вид притягивал взгляд, а мягкая походка вызывала ассоциацию с гармонично-выверенными движениями тигра.
«Это за мной», – лениво подумал Миша.
Действительно, мужчина прошёл сразу к его столику, после чего скупо поздоровался и уточнил:
– Вы к Саиду Хамиевичу?
– Да.
Вместе они спустились вниз и, пройдя двадцать метров по улице, оказались в холле высотного здания. Охранник в униформе сделал вид, что их не заметил, однако успел мгновенным нажатием зелёной кнопки разблокировать вертушку.
Приложенная к считывающему устройству карта доступа активировала лифт. Через короткое время двери бесшумно раскрылись, выпуская двух людей в тишину ковровых дорожек верхнего этажа. Тёмные двери из морёного дуба, все, как одна – без табличек и прочих опознавательных знаков, смотрелись близнецами, ничем не отличаясь друг от друга.
В директорской приёмной обнаружилась находящаяся за работой вышколенная секретарша.
Переведя взгляд с моноблока «Apple iMac 27» на вошедших посетителей, не вставая с места, она приветливо кивнула головой.
– Здравствуйте. Саид Хамиевич ожидает вас.
Кабинет босса не отличался вычурной роскошью арабских шейхов, либо модерновым, стеклянно-хромированным стилем Аристотеля Онассиса, однако всё в нём свидетельствовало о могуществе хозяина.
Красноватая мебель премиум-класса из массива, приглушённая подсветка, едва слышимое шуршание климат-контроля и… бюст Конфуция, вырезанный из цельного куска бледно-зелёного нефрита, размером с ананас, стоящий на отдельном резном столике по правую руку от начальственного стола.
Некоторое время Миша разглядывал обстановку, затем его взгляд остановился на хозяине кабинета.
Верхнюю одежду пришлось снять в приёмной, отдав в руки секретарши, услужливо разместившей её на лакированные плечики. Сопровождающий мужчина остался за дверью, заняв позу ожидания.
Саид Хамиевич кивнул на кресло с деревянной округлой спинкой и мягким тёмно-зелёным сиденьем.
– Может выпьем по рюмочке «Круазе» (Croizet) за знакомство?
Миша позволил себе улыбнуться:
– Коньяк пьют после дел, дабы закрепить личные отношения.
– Тогда минералка, – босс поднялся из-за стола и достал из бара стеклянную бутылку с водой из швейцарских Альп, плюс пару стаканов из толстого богемского стекла. Поставив их на круглый серебряный поднос, плеснул в оба равное количество жидкости. – Можешь звать меня Саид.
– Спасибо. Я Михаил.
– Я рад, что ты приехал, – лицо хозяина выражало благосклонность. – В начале переговоров мне приятно сообщить, что твой товар нас очень заинтересовал. А поскольку долг полатежом красен, то я хочу закрыть этот вопрос, – Саид нагнулся, доставая из тумбы стола четыре вакуумных пятимиллионных упаковки, плюс одинокую пачку зелёных тысячерублёвок.
На лице Миши не проявилось никаких эмоций. Про себя он лишь подумал: «Живым бы отсюда уйти, деньги – это вторично».
– Можешь забрать. Надеюсь мой друг Алихан не обидел тебя с оплатой первой партии?
Анализ подсмысла озвученной фразы занял у Миши минимум времени. Из всех вариантов ответа он предпочёл наиболее нейтральный.
– Ничуть. Как говорится: «Восток – дело тонкое», и, во имя хороших отношений в будущем, скромный бакшиш в пользу нашего общего друга делу не помешает.
Улыбнувшись краешками губ, Саид удовлетворённо кивнул головой.
«Ответ правильный. Начинающим игрокам по статусу не положено иметь возражений».
Тем временем Миша аккуратно переложил наличку в сумку, после – поставил её на паркетный пол. Хозяин кабинета впился в посетителя пристальным взглядом. Спустя время, так и не сделав никаких выводов, расслабленно откинулся в кресле.
Личная просьба Саида прозвучала самым нейтральным образом.
– Уважаемый Михаил, я, конечно, понимаю, что с твоей стороны обещаны регулярные поставки металла, но сейчас конец года, и у меня возник серьёзный дефицит товара. Я человек пунктуальный и очень не люблю нарушать обязательств, в связи с чем хочу сделать тебе выгодное предложение. Ты приносишь Алихану весь металл, который имеется в наличии, и получаешь за него на 10% больше согласованного тарифа. Ты меня выручаешь, а я, соответственно, достойно оплачиваю.
Он вопросительно посмотрел на собеседника.
– Саид Хамиевич, – Миша перешёл на официальный тон. – Ваше предложение не может быть принято по двум причинам. Во-первых, у меня нет никаких запасов. То, что появится, я незамедлительно буду доставлять Алихану. На сегодняшний день в моей заначке лежит один слиток, но вряд ли он Вас выручит. По большому счёту – это мелочь. Во-вторых, замечу, что у нас разные весовые категории. А когда белая акула делает капскому морскому котику «выгодное предложение», то звучит это… по меньшей мере странно. Котик – это ведь такой маленький, вкусненький, с усиками. Для белой акулы – вроде пельмешка на один зуб. Если признаться честно, то я боюсь Вас.
– Ну да… – неопределённо протянул босс.
Пальцы его левой руки машинально пришли в движение, выбивая негромкую дробь по столу.
– И заначка у тебя какая-то несерьёзная. На какой же годовой объём я могу рассчитывать?
– Сто килограмм. При удачном раскладе, возможно, и двести.
Саид чуть не поперхнулся от услышанных цифр. Его правая рука потянулась к стакану воды. Отпив глоток, успокоившись, он продолжил речь.
– Если честно, то ты меня озадачил. Звучит впечатляюще. Но поставка таких объёмов невозможна в принципе, по крайней мере внутри России, поскольку легко отслеживается спецслужбами. Там ведь совсем не дураки сидят и, поверь мне, у них большие возможности. Ты не боишься влететь в неприятности на всю оставшуюся жизнь?