Хрустальная клетка

Глава 1

Дождливый, холодный Санкт-Петербург, затянутый серой пеленой смога, встретил меня своим тусклым взором. Что ж, доброе утро и тебе, мой унылый город, я, как и прежде, люблю тебя всем своим безразмерным сердцем и надеюсь, что сегодня ты отплатишь мне тем же. Было бы неплохо быстро доехать до «Кристалл Плазы» и как следует размять мышцы. Да, мне еще и тридцати нет, но я уже каждое утро чувствую эту мучительную тяжесть в мышцах, будто каждая клетка моего тела прикована металлическими силками к чему-то невероятно твердому и неудобному.

Рукой смахнув мрачные мысли Жанна поднялась с кровати. Позади себя оставив еще теплое ложе, обрамлённое нежным шелком цвета благородного изумруда. С постели на нее тоскливо поглядывал любимый плюшевый медведь. Наверно, это единственное, что сильно выбивалось из современного, дорогого ремонта в стиле минимализм.

Уже точно никто не помнит как именно плюшевый друг появился в ее руках впервые. Однако, дряблый, затёртый зверь служил ей верой и правдой столько, сколько она сама себя знала.

Жанна – человек особенный, она словно родилась под счастливой звездой. Ей всегда везёт: и светофоры для неё всегда горят зелёным, в руках у неё всегда оказывается счастливый талисман, а в волосах – клевер.

Она отличалась от других девушек не только своей спортивной и подтянутой фигурой, но и чем-то большим. У Жанны была красивая грудь, длинные ноги, густые волосы – всё это есть у многих девушек, которые занимаются спортом. Но улыбка Жанны и невероятный зелёный блеск её глаз были особенными. Они могли развеять печали всех, кто был рядом с ней. Этот блеск так красиво сочетался с её каштановыми локонами!

Вероятно, стоит также сказать о её характере. Удивительно, но в Жанне самым необычным образом сочетались разные личности: отважная воительница, застенчивая принцесса, звезда любой вечеринки и незаметная тень, которая молча следует за своим хозяином, храня глубоко в душе свои тайны.

Неспешно размазывая капли тёплой воды в перемешку с гелем, аромата пачули по своему телу Жанна планировала свой день.

Сегодня меня ждёт тренировка в фитнес-клубе «Кристалл Плаза». После этого я должна встретиться с Вероникой. Она обещала показать мне ресторан с самой вкусной пастой и рассказать о своём ухажёре, которого она называет «пуфик». Вот уж действительно, какое необычное прозвище для своего «папика» она выдумала. А потом, ежедневный ритуал , я буду ждать Бориса дома. Да уж, мне грех жаловаться на жизнь. Образование, внешность и удачный брак, формула успеха для любой девушки.

Жанна улыбнулась своим мыслям и продолжила: «В целом, первые два пункта можно опустить. Для счастья достаточно удачного брака».

И вот она обрела счастье, Борис на днях принес ей то самое кольцо.

С ним она познакомилась, когда ей было восемнадцать, а ему чуть больше двадцати. Он был высоким, спортивным, харизматичным, с гибким умом и большими амбициями. Но, несмотря на это, у него не было денег. Однако, будто по велению судьбы, он каким-то образом заключил несколько успешных сделок и создал свою империю. Кто знает, может быть, это всё благодаря ей, может быть, она была его Фортуной, его богиней изобилия.

Завершив водные процедуры, она направилась вниз по лестнице. Это была белая лестница с коваными узорами и гладким дубовым поручнем. Подол её халата, словно метель, заметал ступеньки одну за другой. На её плечах игриво подпрыгивали каштановые локоны, отливающие медным блеском.

Вот, опять Боря оставил чашку на кухонном столе. Уже столько лет я пытаюсь приучить его к порядку, но пока безуспешно. Хорошо, что есть Тамара Константиновна, которая может навести порядок, отвезти вещи в химчистку и приготовить королевский ужин на сто и ещё одну персону, если потребуется. Спасибо вселенной за то, что она послала нам этого чудесного человека! – пробурчала Жанна, лениво двигаясь по кухне, словно для каждого движения ей необходимо бороться с гравитацией .

Тонкие пальцы нажали пару кнопок, и чудесная машина загудела. Вскоре кухню наполнил аромат свежезаваренного колумбийского кофе.

Жанна любит пить его несладким, чтобы терпкая горчинка слегка щекотала заднюю стенку горла. Она узнала об этом из какого-то ультрамодного журнала, где говорилось, что именно так правильно пить этот напиток, бодрящий тело и дух.

Девушка допила кофе и съела блинчики, которые оставила ей Тамара Константиновна. Затем она собралась на тренировку.

Жанна надела свой любимый спортивный костюм, который был сшит на заказ и элегантно подчёркивал её фигуру. После этого она собрала сумку. Как вдруг ее взор зацепился на брошюре.

Боже мой, а это откуда здесь? Видимо, вчера мне всунули в торговом комплексе, а я не глядя отправила этот хлам в свою сумочку. Это ж надо, клиника «Новая Надежда», звучит так, будто это рехаб… Мммм… Возможно, там проходят лечение зависимые звёзды, вчера буквально по телеку показывали, какой-то поп-певец из-за бугра перебрал то ли с метом, то ли с кокосом и поехал на лечение, а потом напишут, что это все было ради вдохновения или какой-то пиар-акции перед выходом нового сингла. О-о-о, да тут другой профиль, это же дурка, – удивилась Жанна перевернув листик.

Закончив монолог, ее рука сжала глянцевую брошюру, словно тысячетонный пресс, до крохотного состояния. Ничтожный кусочек макулатуры отправился в урну. И уже казалось, что память потихоньку смазывает картинку стеклянного фасада здания с аббревиатурой «НН».

Закинув сумку на плечо, Жанна спустилась в гараж, который находился в доме. Удивительно, но в небольшом помещении каким-то образом умещались два автомобиля. Однако машины Бориса здесь не было, поэтому красный BMW вальяжно стоял, вдыхая гаражную пыль . Если бы машины могли мыслить и чувствовать, то сейчас бы, этот девчачий седан, выражал высокомерие.

– Привет, клубничка, моя боевая подруга, мой конь, берегиня ног и нервов. Давай-ка заведём мотор и включим радио. – Рука крутила подвижную кнопку, а лицо выражало огорчение. – Не понимаю, почему сегодня на всех радиостанциях помехи. Терпеть не могу этот белый шум! Всё, я решила: попрошу Борю отвезти клубничку на техническое обслуживание..

Ворота открылись. Машина с рёвом рванула вперёд, оставляя за собой столб белого пара. Она быстро превратилась в точку вдали.

Тишину в салоне нарушал нежный голос водителя. Она напевала мелодию из популярного молодёжного фильма, который недавно вышел в кино и, конечно, уже был ею просмотрен, еще до премьеры, на закрытом показе.

Жана нажала на педаль газа сильнее, думая о том, как она хочет поскорее оказаться в «Кристалл Плазе». Она надеялась, что это поможет ей наконец заставить своё тело работать на неё, а не против неё. От этой мысли боль в её мышцах стала ещё сильнее, словно они исполняли новую симфонию предназначенную для страданий.

Через несколько минут автомобиль остановился на полупустой парковке элитного комплекса. Здесь располагались рестораны, кинотеатр, магазины, несколько офисов и любимый фитнес-клуб Жанны. Это место особенно ей нравилось.

Во-первых, здесь всегда было немноголюдно. Это место предназначалось для тех, кто мог позволить себе наслаждаться жизнью. А значит, оно было создано для неё. Она могла себе это позволить.

– Привет, Ром! Прости, что задержалась, всего на пару минут. По дороге попала в небольшую пробку. Давай начнём занятие. Сегодня мне хотелось бы сделать упражнения для спины, она ужасно затекла, как будто меня ночью распяли, а утром потихоньку вернули в нормальное состояние.

– Без проблем, командирша! Всё сделаю в лучшем виде, как всегда, – ответил тренер.

Фитнес-тренер Роман был похож на грозную скалу, но внутри него жил маленький, робкий и добрый мальчик. Ему не нравилось, что Жана им помыкает, но ему не хватало твёрдости характера, чтобы дать ей отпор и проводить тренировки так, как он считает нужным. Поэтому он называл её командиршей. Это была небольшая колкость, которую он мог себе позволить, и он всегда произносил это слово с особой гордостью и дурацкой интонацией.

После утомительных занятий в спортзале Жанна отправилась на встречу со своей лучшей подругой Вероникой. Они договорились встретиться у входа в ресторан «Де ла пасти».

Когда Жанна пришла, она увидела невысокую блондинку, которая выглядела необычно для современного времени. Вероника была одета в стиле благородной девушки из 50-х годов. На ней смешно висело терракотовое платье со странным воротником, шляпа в тон и белые сетчатые перчатки, доходящие до середины предплечья. Её пшеничные волосы волнами спадали по лицу, а туфельки своим острым носом указывали направление движения девушки.

– Никуся! Как же я скучала! Кажется, мы не виделись целую вечность!

– Жужик, всего два дня и мы снова вместе, тренировки я тоже верну.

Девушки обнялись. Только в таком узком кругу они могли позволить себе использовать эти милые прозвища. Для остального мира они были серьёзными дамами.

Девушки подошли к столику и начали листать меню.

– Жуж, возьми эту пасту. Лучше ты не найдёшь, – предложила Вероника.

– Нет, я не хочу с грибами. У меня сегодня русалочье настроение, я всё же попробую пасту с морскими гадами, – ответила подруга.

Вероника подняла руки вверх, как будто сдаваясь.

– Хорошо, хорошо, – сказала она. – Так что там с Пуфиком? Зачем ты так обозвала своего жениха?

– Почему сразу обозвала? Я просто описала его и сократила описание до одного слова.

– Как это?

– Пуф мягкий, тёплый, уютный и с такой комплекцией, понимаешь? Он квадратный, как табурет на коротких ножках. Зато этот табурет без ума от меня и у него свой бизнес в Сибири.

Стены ресторана наполнились звонким девичьим смехом. Официант принёс заказ, и подруги неспешно начали есть. Они не боялись стереть помаду или показаться неуклюжими и неловкими, потому что им было очень комфортно друг с другом.

– Хорошо, Жан, расскажи, что у тебя нового произошло за эти пару дней? – спросила Вероника.

Жана улыбнулась и протянула вперёд руку, хвастаясь колечком.

– Ничего себе! – ахнула Вероника. – Как я сразу его не заметила?

– Боря вчера сделал мне предложение! – ответила девушка – Он наконец-то понял, что я – та самая, его тихая гавань, после стольких лет. Десять лет он держал меня в рядом на птичьих правах, представляешь? Всегда находились какие-то причины: то надо было подняться на ноги с колен, то бизнес был неустойчивым, то инфляция, налоги, не хватало воды в Африке…

– Не томи, Жужа, ты согласилась?

– Это риторический вопрос, куда я денусь? Тем более что мы и без штампа в паспорте прожили столько лет. Но я всё равно ещё немного понервирую его, закачу истерику, что хочу оставить свою фамилию. А потом, конечно, сдамся. Но не сразу.

– Да вы, сударыня, королева интриг! Не мучай Борю. Он тебя любит по-настоящему, без пафоса и масок.

– Я его тоже люблю не меньше. Но у меня, знаете ли, тоже есть чувство собственного достоинства. Столько лет тянул кота за хвост.

Звон бокалов, наполненных безалкогольными коктейлями, возвестил о продолжении приятного вечера. Автоледи, держа в руках эти изящные сосуды, радостно улыбались. Их разговор, как жужжание пчёл, не умолкал ещё несколько часов. Девушки обсуждали последние события из мира личной жизни, шоу-бизнеса и даже возможность жизни на Марсе. В конце вечера, с сияющими улыбками на лицах, они покинули заведение.

– Пока, Жужа, до встречи! Жду приглашения на свадьбу! – крикнула Вероника вслед удаляющейся подруге.

– Конечно, дорогая, куда же я без своей лучшей подружки? Но обещай, что никому не расскажешь, – ответила Жанна.

– Обещаю! – сказала она и послала подруге воздушный поцелуй.

Будущая невеста, полная вдохновения, села за руль своего автомобиля, вставила ключ в замок зажигания и неспешно поехала навстречу своей любви.

По пути она размышляла: «Как же я устала сегодня! Наверное, я переутомилась во время тренировки или Ника меня слишком утомила. Но это не так. Я просто проспала до двух часов дня, ничего не делая, и поэтому чувствую усталость. Возможно, я просто слишком много спала, и поэтому у меня такое состояние. Внутри меня словно клокочет тревога, хотя снаружи всё в полгои порядки и ни чего не предвещает беды.

Дорога до дома пролетела незаметно. Она даже не подумала, что стоит попробовать ещё раз поймать нужную радиоволну.

У дома стоял знакомый автомобиль. Значит, хозяин уже ждал свою возлюбленную.

По привычке он сидел в кресле у камина и читал газетные новости. В наше время не так много людей читают бумажные газеты, но благодаря таким ценителям раритетов ещё живы газетные фабрики. А Борис уверен, что только на бумаге можно узнать правду.

Можно ли найти правду в этом мире? У каждого она своя: искажённая, запутанная, покрытая налётом. Правда кажется чем-то эфемерным. Если бы люди пользовались ею, были бы они счастливы? Очевидно, нет.

Люди боятся сказать правду даже самим себе. Они врут, стоя перед зеркалом, обещают себе начать бегать по утрам с завтрашнего дня, бросить курить с понедельника, накопить на путёвку к морю к лету и больше никогда не обижать соседского кота. Но что происходит на самом деле?

Толстяк выходит из дома, останавливается на пару минут, чтобы оглядеть унылый мир вокруг себя, закуривает сигарету, наступает на хвост соседскому коту и, переваливаясь с ноги на ногу, идёт за очередной дозой лжи.

Поэтому Борис так сильно верит в газету. Он очень хочет найти настоящую правду – такую же добрую и светлую, как его душа.

Единственное, что мы можем сделать, – это искать, где-то в глубине, едва заметную щель, из которой пробивается свет. И идти на этот свет, который озаряет нас изнутри.

– Борь, я дома, – ласково пробормотала Жанна.

– Малыш, я в зале, – ответил он.

– Опять свои газеты читаешь?

– Угу, – прогудел он, как теплоход.

Жанна, не раздумывая, запрыгнула к нему на колени. Кресло покачнулось, и где-то в области спинки раздался долгий мебельный стон. Но влюблённых это не смутило, они лишь крепче прижались друг к другу.

Жанна нежно перебирала его чёрные волосы, проводила кончиками пальцев по щетине и не могла отвести взгляд от голубых, словно океан, глаз. А он не сопротивлялся: крепко обняв хрупкое женское тело медвежьей хваткой, он покорно сопел ей в ухо.

–– Расскажи, как прошёл твой день? – промурлыкала она, находясь в нескольких сантиметрах от его губ.

– Как обычно, гонял своих нерадивых подчинённых. Никто не хочет работать. Люди стали ленивыми: им бы только поесть повкуснее, поспать подольше и в телефоне в игры поиграть. А в конце месяца требуют зарплату. Но так не бывает, – Борис явно начал раздражаться от своего рассказа. Его скулы напряглись, а на лбу выступила испарина.

– Прости, – продолжил он. – Я не должен был грузить тебя своими проблемами. Просто я очень устал от этого хаоса.

– Не волнуйся, я рада, что ты поделился этим со мной. Мой психолог советует выражать все свои эмоции, даже если они негативные. Это помогает облегчить душу и найти силы для принятия решений. – Прошептала она ему нежно, словно кошечка.

– Откуда ты такая взялась? Мудрая и рассудительная. – спросил он.

– От мамы с папой, – улыбнулась она в ответ.

Проведя некоторое время в такой уютной атмосфере, обменявшись новостями и от души посмеявшись над прозвищем нового поклонника Вероники, пара отправилась ужинать. Сегодня на ужин Тамара Константиновна приготовила рыбу. Сочные стейки благородной форели были идеально дополнены гарниром из запечённых овощей. Всё это было щедро сдобрено сливочным соусом, в котором, возможно, был какой-то особенный секрет. Может быть, Тамара добавляла в него сыр твёрдых сортов или лимонный перец, или же что-то ещё, особенное – свою доброту и заботу.

Тамара Константиновна была не просто домработницей. Она стала частью этой семьи, как родная мама, но без нравоучений, сравнений и указаний. Если бы у кого-то была такая мама, он был бы самым счастливым человеком.

К сожалению, судьба Тамары не сложилась. Как она сама говорила, любовь вскружила ей голову. Она познакомилась с горячим уроженцем Черноморского побережья, который приехал на экономический форум. Они полюбили друг друга, но потом всё закончилось печально: беременность, исчезновение возлюбленного, слёзы, агония, выкидыш. После этого наступила тьма, и только рядом с нами Тамара Константиновна снова почувствовала вкус к жизни.

Мне очень жаль её, и я хотела бы её отблагодарить за заботу. Но не просто зарплатой, которую она получает регулярно и в большом размере. Может быть, я попрошу Бориса купить ей путёвку на море или в горы, чтобы она могла почувствовать себя королевой.

– Борь, правда, у Тамары так вкусно получается? – спросила я.

– Угу, – ответил он с набитым ртом.

– И дом у нее всегда в идеальном порядке. Ты заметил, что Тамара Константиновна даже цветы перед воротами высадила? Представляешь, она стояла на коленях и руками разрывала лунки для них.

– И что? К чему ты клонишь? Тебе не нравятся цветы?

– Что ты, наоборот, они чудесные. Я думаю, мы могли бы сделать Тамаре подарок. Давай отправим её на недельку к морю. Обещаю, я возьму на себя все хлопоты.

– Я лучше найму клининг, – рассмеялся Борис.

Жанна обиженно отвернулась к окну и цокнула языком.

Неужели он считает меня неумехой? Я и до его появления в моей жизни вполне справлялась со всем, не ходила голодной и грязной. А теперь он смеётся надо мной, хотя сам же сделал меня такой.

– Ну что ты, милая, – сказал Борис, поднимаясь из-за стола. Он обнял Жанну за плечи и поцеловал в макушку, а его колючая щетина запуталась в её шелковистых волосах.

От этих ласковых прикосновений Жанна сразу же растаяла, как мороженое в жаркий день.

– Я не хочу, чтобы ты работала ни дня в этой жизни, – сказал он. – Ты создана для того, чтобы вдохновлять меня. И это не обсуждается! Хочешь отпустить домработницу – отпустим. Хочешь на море отвезти – отвезём. Только не грусти.

После плотного ужина пара отправилась по своим делам. Однако вскоре они встретились в спальне, где их ждал старый плюшевый мишка. Включив телевизор и устроившись поудобнее, они выбрали подходящий канал и начали смотреть фильм. На экране мелькали люди: кто-то стрелял, кто-то пытался скрыться. Влюблённые, обнявшись, уснули, и в их сне не было места ничему, кроме них двоих. По крайней мере, так хотелось бы думать…

Глава 2

Боль. Резкая боль. Словно в глаза насыпали пуд соли и заставили их снова закрыть. Терпеть. Терпеть. Терпеть.

Кажется, внутренние уголки глаз начинают  пропускать влагу. Нет ничего более удивительного, чем ощущение того, что твое тело больше не хочет отвечать сигналам головного мозга. Могу ли я сказать, что когда либо испытывала подобные чувства?

Безвольность, скованность, удушающий страх. Тело кричало отзываясь на бурлящие эмоции. Дрожь, по телу, словно трупный ветер прогуливался, щекотя каждый миллиметр еще живой плоти. Каждый волосок, даже самый маленький, самый скрытый от посторонних глаз следовал вверх, как по приказу, следуя за могильным дуновением.

А соль продолжает жечь глаза. Постепенно впадины глазниц наполняются до предела и прозрачная жидкость начинает неспешно стекать оставляя за собой мокрую дорогу под названием отчаяние.

Обоняние тоже включается в эту сумасшедшую игру разума. Резкий запах наполняет пространство вокруг. Его невозможно увидеть, но воздух становится словно осязаемым. Если бы я могла поднять руку, дотронуться, я бы погрузилась в липкую, вязкую субстанцию, которая пахла то ли гуашью, то ли лаком,этот аромат дополнял едкий запах спирта и хлора. Каждый вдох заносит аромат все глубже, постепенно проникая в самую глубь бренного тела. Запах становится более знакомым и осознание крутится где-то на кончике языка. Но сил собрать воедино буквы в единый образ нет. Будто дыхание не дарует жизнь, а постепенно ее отнимает, как самый безжалостный убийца.

Я пытаюсь открыть глаза. Делаю над собой огромные усилия, собирая всю волю, которой обладаю. В этот момент будто миллионы взрывов друг за другом проходят внутри моего тела, один запускает следующий, так выстраивая за собой сложную цепь. Это работа нейронов, которые пытаются заставить мозг выполнить простейшую команду. Нет, я не прошу подключить ватные руки или ноги, которые по ощущениям уже покрылись льдом, будто кровь перестала притекать к кончикам пальцев.

Мне не требуется подключение к системе ничего, кроме одного – просто открыть глаза.

Если ад существует, то он будет именно таким? Наполненным болью и пустотой, безмолвным и глухим. Я всегда представляла себе ад как место, где меня ждут черти и кипящие котлы. В моём воображении эти котлы были выстроены в ряд, а в них – люди, разделённые по своим порокам: толстяки, гуляки, завистники и другие.Мне бы очень хотелось узнать, где я, что сейчас со мной происходит? Есть ли кто-то рядом? Может, прям сейчас перед моим синюшным телом стоит Боря, а я? А я умерла? Ну тогда почему я все еще здесь? Существует ли ад?

Какой же грех совершила я? Я бы сразу исключила чревоугодие и зависть, уныние и лень. А вот гнев, похоть и гордость, вероятно, составляют мой личный чек-лист, выполненный по максимуму. Боря, конечно, любимый мужчина, но он никогда не был первым и, надеюсь, не будет последним. В смысле, я готова закончить счет мужчин, но не времени для жизни. Потому что мысль о смерти сдавливает горло сильнее всего.

Гордыня, пожалуй, мой главный недостаток. Я всегда была склонна к высокомерию.

Научила меня так себя вести моя бабушка. Она постоянно повторяла, что я самая лучшая, что все мои достижения гениальны, а окружающие – лишь жалкая пародия на меня.

Честно говоря, я не знаю, почему она была так нежна со мной и говорила мне эти слова. Может быть, она не смогла подарить столько любви своей дочери, моей маме, и поэтому чувствовала вину, которую пыталась преодолеть через заботу и любовь ко мне? А может быть, она сама никогда не была так любима, как хотела бы, и поэтому проецировала свою любовь на меня?

Как бы то ни было, главное, что она внушила мне уверенность в том, что я особенная. Мои желания должны исполняться без обсуждений, в лучшем виде, а когда мне подают блюдо, желательно, чтобы люди опускали глаза в пол.

Это всё, что я могу сказать о гордыне, которая живёт во мне.

Гнев, хм… На мгновение мне стало смешно, но эта мгновенная радость сменилась разочарованием. Гнев был вызван гордыней. Я стала жестокой по отношению к людям, абсолютно ко всем: знакомым и случайным прохожим, не важно. Все, кто не получал моего одобрения, шли на плаху. В моём арсенале были резкие слова, тяжёлые взгляды, оскорбления и множество других способов причинить боль. Как оружие самурая, мои остроты всегда были наготове. Дайте искру – и вспыхнет огонь.

А может, не огонь, а исполинское пламя, которое однажды поглотит все вокруг как стекающие огненные реки Везувия, что сожрали Помпей.

В этом мире только одно живое существо могло погасить пожар в моей душе, усмирить мой бурный нрав и укротить неистовую силу, бушующую внутри меня.

Появление Бори в моей жизни спасло меня от меня самой. Он стал моим спасательным кругом в бурных водах жизни. С тех пор как мы встретились, он день за днём работал над нашими отношениями и учил меня любить.

Это может показаться странным, но с ним я узнала разные виды любви. Есть любовь, в которой пылает страсть и безумие. А есть любовь нежная и трепетная, прощающая и щадящая. Его любовь ко мне не только создавала крепкую связь между нами, но и рождала нечто большее – любовь к людям, к миру, к каждой мелочи. Я научилась любить кассиршу в магазине, у которой, возможно, был плохой день, соседей и их детей, которые кричат с рассветом, словно петух радуется солнцу и бродячего пса который не зная ласки лает на колеса проезжающих мимо машин.

Если существует рай, то он именно о любви. Это нечто прекрасное, как большой клубок из пушистой пряжи цвета пыльной розы. Любовь проходит сквозь пространство и время, чтобы коснуться каждого, словно бусы, нанизанные на нить. Она проходит через сердца и соединяет их, создавая бесконечный круг.

Любовь мягкая, как сладкая вата. Она исходит не от разума, а от сердца. Она заполняет всё вокруг и становится всем.

Рай существует там, где нет места негативным чувствам. Возможно, поэтому туда попадают люди с чистой душой, праведники.

Интересно, существует ли душа? Если да, то, возможно, она уже покинула моё тело, и сейчас я блуждаю в поисках своего места вне его.

Нет, я всё ещё здесь. Осознание этого приходит вместе с нарастающей болью, ощущением нехватки воздуха и тошнотой.

Сейчас в моей памяти всплывает воспоминание о том, как мама привезла меня в больницу, когда мне было лет пять или шесть. Перед глазами встаёт образ женщины в белом халате: её лицо заплыло жиром, над верхней губой была тонкая полоска, из-под которой торчали чёрные волоски, пересохшая кожа губ была накрашена морковной помадой, которая казалась безвкусной и старой.

«Терпи», – сказала она и воткнула железный инструмент в мой палец, который и так пульсировал от боли из-за того, что она крепко сжала его своими руками. Капля за каплей кровь падала в колбу, а в носу чесалось от запахов медицинских препаратов и антисептиков.

И тут я поняла, что мне напоминает этот запах. Мои мысли опередили меня саму. Может быть, я попала в аварию или со мной произошла какая-то другая история, и я сейчас нахожусь на операционном столе? Эта мысль меня успокоила, и часть оков, сдавливавших мою грудную клетку, как будто бы сами собой исчезли, так же, как и появились.

Размышления действуют на меня как местный анальгетик. Когда я сосредотачиваюсь на мыслях, далёких от моей ситуации, мне становится легче.

Я чувствую тепло внутри себя. Оно медленно распространяется по каждой клеточке моего тела, охватывая всё большую территорию.

Это тепло исходит от сердца. Словно сердце стало активнее перекачивать кровь по организму, и от скорости её потока происходят изменения. Я точно знаю, что это благодаря тёплому воспоминанию о Боре и его безграничной любви ко мне.

Это тепло не только согреет мои холодные пальцы. Оно даст мне толчок, силу, и я смогу сделать хоть какое-то движение, подать знак, что я ещё жива, что не всё потеряно, что я продолжаю бороться.

Я не сдамся. Сейчас не время сдаваться. Битва за жизнь будет непростой, но она – ключевой момент.

Воодушевлённая, решаю повторить уже пройденный этап. Я направляю все свои силы и тепло, которое удалось наработать, в один мощный импульс с единственной целью – открыть глаза.

Начинаю чувствовать, что управляю своим глазным яблоком. Оно всё ещё заботливо укрыто веком и обрамлено густыми изогнутыми ресницами. Но я ощущаю приятное напряжение, словно пробуждаюсь от глубокого сна и вот-вот открою глаза. Будто сейчас поверну голову к окну и увижу птиц, которые размашистыми движениями поднимают свои тела всё ближе к облакам, пролетая мимо.

Медленно, максимально сосредоточившись, я освобождаюсь от «пелены», которую дарило заботливое глазное перило, и мне удаётся раскрыть глаза. Однако белый свет слепит меня, и я автоматически зажмуриваюсь, проклиная себя за эту резкость. Мне не стоило спешить, нужно было плавно отрывать глаза. Я повторяю движения глаз, но уже снизив интенсивность. Я спокойно позволяю себе привыкнуть к яркости, которую кто-то настроил, с садистическими намерениями, не иначе.

Моему взору открывается белоснежный потолок, похожий на снег в самой глуши леса, где никогда не ступала нога человека.

В потолок встроены белые квадраты, расположенные в шахматном порядке. Они создают ощущение дискомфорта для глаз, словно являются символами их боли и слёз.

Идеальную картину белого полотна нарушает лишь мерцающий светодиод, который время от времени появляется в одном из квадратов, дарующих свет.

Я пытаюсь опустить взгляд, впереди меня – дверь, которая кажется стеклянной. Однако она не прозрачная, а мутная или окрашенная, или, возможно, покрыта какой-то плёнкой. За дверью я не вижу отражения света, поэтому понимаю, что она точно не прозрачная. Интересно, что находится за этой дверью?

Дальше всё одинаковое: куда ни посмотри – везде белые плитки размером примерно пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Они слегка выпуклые и глянцевые, благодаря чему свет кажется ярким и отражается в каждом настенном квадратике.

В правом углу что-то есть, но рассмотреть удаётся с трудом. Оставляю догадку, что это раковина.

Вдруг скрип. Открылась ещё одна дверь, где-то за моей головой, в той области, которую я никак не могу контролировать. Послышались увесистые шаги.

Всё внутри меня сжалось от напряжения. Это был явный знак опасности, предупреждение.

Человек за моей спиной не спешил, он двигался медленно, и я слышала, как он что-то делает. Внезапно незнакомые звуки сменились знакомым шуршанием обуви. Мимо меня прошла огромная белая скала . Может быть, у них здесь фетиш на белый цвет или тематическая вечеринка? Если это розыгрыш, то настало время для забавной части.

Но юмористический контент закончился. Фигура человека стояла у окна, которого я не заметила за белой ролеттой. Пальцами он похлопывал по карману незнакомый мотив, а в другой руке что-то держал.

Резко подняв мускулистую руку до уровня грудной клетки, белая глыба обнажила часть властной руки с красивыми часами на кожаном ремне шоколадного оттенка. Затем она пробурчала: «Пора!»

В этот момент время словно замедляет свой ход. Оно меняет свой ритм, и часы, кажется, останавливаются. Это безмолвное сближение ощущается как в раскадровке, которую держит в руках сценарист, пишущий мою жизнь.

Человек в белоснежном халате, чепчике и светло-зелёной медицинской маске медленно разворачивается, сокращая дистанцию между нами с каждым шагом. Он словно погружён в свои мысли и не замечает, как пристально я на него смотрю. Если бы он видел моё лицо, он бы точно рассмеялся.

Мои мышцы расслаблены, и на моём лице нет никаких признаков страха, боли, отчаяния или гнева от непонимания ситуации. Однако на этом гладком торте моего выражения выделяются два больших выпученных глаза, которые изредка хлопают ресницами.

Время продолжает течь особенно медленно. Он делает ещё один шаг вперёд, и я понимаю, что у него в руке. Он сжимает шприц. Неужели это для меня? Лекарство это или яд, станет ясно только после инъекции. Остаётся только молиться Богу, мысленно попрощаться с Борей, Никой и Тамарой Константиновной на всякий случай. И ждать.

Он стоит полубоком и смотрит вниз, не глядя мне в лицо и не показывая своего. Одной рукой он откидывает лёгкую ткань, обнажая часть моего бедра. Вот он стоит прямо передо мной. Почему он не опускает глаза, не смотрит на меня? Проверяет наличие воздуха в шприце. Капли неизвестной прозрачной жидкости, словно бриллианты, впрыскиваются в атмосферу. Они сияют, но мгновенно блеск исчезает вместе с любым намёком на их присутствие.

Я чувствую усилившийся запах – спирт. Пальцы незнакомца оставляют на моей коже прохладные и влажные следы. А затем я ощущаю резкую боль, словно что-то распирает в месте куда только что вошла игла. Этот неизвестный состав уже начинает распространяться по всему организму, быстро разносясь кровью к каждому органу.

Я не могу больше контролировать своё сознание. Мои глаза закрываются, и я теряю себя. Связь между душой, телом и сознанием постепенно прерывается.

Человек в белом халате поворачивается ко мне, но я вижу лишь размытый силуэт, который постепенно тускнеет, пока я окончательно не погружаюсь во тьму.

Глава 3

Словно кто-то подтолкнул меня в спину и этим рывком вырвал из лап чёрной бездны.

Жанна резко открыла глаза и села на кровати. Её сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Она чувствовала, что не может остановиться, и каждый вдох сменялся новывым быстрым выдохом.

Голова гудела, словно там плыл теплоход по волнам мыслей. Жанне хотелось зажать уши руками, чтобы остановить этот шум. Она вскинула руки, которые слегка покалывали, схватилась за голову, но это не принесло облегчение.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, где она находится и что происходит. Испуганно оглядываясь по сторонам, она пыталась зацепиться взглядом за знакомые предметы. Её глаза уловили островок спокойствия – затрёпанного плюшевого медведя.

Прижав старого друга к груди, Жанна начала дышать глубже. Её сердце постепенно успокаивалось и перестало пытаться вырваться из тесной грудной клетки. Ещё мгновение назад оно билось так сильно, словно комната вот-вот заполнится звуком хруста сломанных костей, а затем и само сердце выпрыгнет наружу, прямо на колени. Ритм сердца и дыхания приходил в норму. Вместе с тем, спокойствие начинало разливаться теплом по всему телу.

Девушка повернула голову в сторону спального места партнёра. Увиденная картина заставила её замереть. Но в этот раз не от ужаса, а оттого, что рядом сладко сопел любимый человек. Восходящее солнце пробивалось своими лучами в спальню молодых людей и тёплым светом скользило по их лицам. Оно словно хотело попробовать лично, какой будет на ощупь щетина Бориса.

Жанна, ослабив хватку, оторвала одну руку от мягкой игрушки и потянулась свободной рукой к любимому мужчине.

Нежно, еле дыша, почти не соприкасаясь, самыми кончиками пальцев она дотронулась до линии волос на его лице, линии, которая соединяла хмурый лоб и густые пряди. Обводя контур лёгкими движениями рук, она дошла до уха, плавно изучая изгибы ушной раковины, обвела его пальцем, от мочки перешла к той самой, чёрной как смоль щетине.

Каждый волосок щекотал поверхность женской кожи, будто пытаясь раззадорить, поднять настроение. И кажется, это получилось. На лице девушки постепенно, нарастая, появлялась улыбка.

– Это был просто сон, – прошептала она. – Ужасный, неприятный сон.

Боря приоткрыл один глаз и спросил:

– Что ты там бормочешь?

– Ничего, спи. Я всё равно больше не усну. А ты отдыхай. – Жанна поцеловала своего возлюбленного в лоб и встала с кровати.

Мне нужно срочно смыть с себя этот кошмарный сон, – подумала Жанна.

Она зашла в душевую, настроила воду до приемлемой температуры и встала в расслабленном состоянии под струями воды, быстро стекающими по телу. Ей казалось, что вода унесёт вместе с собой в сливное отверстие проделки ее ночного воображения.

Жанна и раньше сталкивалась с кошмарами в своих снах, но с такими детальными никогда.

А я ведь подумала, что это все наяву, – продолжала она рассуждать. Вот сейчас мне даже немного обидно, что сон закончился и я не успела досмотреть, кто тот загадочный мужчина, интересно, могла бы я его знать в своей настоящей жизни?

Размышляя о своих сновидениях, девушка потянулась за флаконом любимого геля с запахом пачули. В этот момент её взгляд зацепился за случайную мелочь, которая никак не вписывалась в привычный ход ее дел.

Она поставила гель обратно на полку и притянула руку ближе, чтоб было удобнее рассматривать её. На запястье красовался браслет. Но тот, что можно было надеть как украшение. Это был красный след, такой мог остаться, если бы Боря крепко схватил ее за руку. Жана подняла вторую руку, там красовалась еще одна замкнутая красная линия.

Что это такое? Откуда они взялись? Может быть, вчера Рома случайно оставил мне эти синяки, когда помогал выполнять упражнения? – рассуждала она тихо, чтобы Боря не услышал и не начал задавать вопросы, на которые у неё самой не было ответов.

Интуитивно Жанна начала тереть эти места руками с особым усилием. Со стороны это могло выглядеть как истерия. Она прилагала столько сил к каждому движению, что можно было представить, как кожа натягивается и надрывается под напряжением силы ее трения.

Неизвестные полосы исчезли за краснотой натёртой кожи. В этот момент она вернулась в состояние равновесия. Бордовыми руками она схватила свой гель и нанесла его на тело, распространяя аромат по коже.

Повернув ручку крана, она добавила нагрев воде. Горячие капли постепенно смывали пену с её молодого и красивого тела.

Багровая кожа пылала от нагрева. Жана сняла с вешалки пушистое махровое полотенце и, обернувшись, вышла из душа.

Она подошла к зеркалу и долго всматривалась в свое отражение.

– Кто же ты такая, незнакомка, смотрящая на меня зелёными глазами в отражение? Я тебя очень сильно люблю. Соберись, пожалуйста. Ночь прошла, и солнце взошло на небосвод, чтоб отогреть твою ледяную душу. Сейчас мы тебя накормим и заварим самый ароматный кофе с молочной пенкой, а потом…

Жанна выдержала небольшую паузу.

– А потом мы с тобой отправимся в прекрасный мир живописи. Да, это хорошее решение, рисование для меня – это путь к спокойствию, буду таким образом медитировать, решено!

Спускаясь по лестнице на кухню вприпрыжку, воодушевлённая идеей возобновить свой художественный промысел, Жанна в голове крутила: «Кисти, надо заказать новые кисти, мои точно пора будет обновить и краску. Гуашь должно быть закончилась, с акварелью проще, ей только воды дай, она напьётся и начнет писать своими влажными мазками.

Привет, кофемашина, рада встрече, – она нажала кнопочку. – Что? Что? Зачем ты на меня фыркаешь? Ах вот оно как, доброго утра желаешь, и тебе того же, спасительница моя. А что же меня ждёт от Тамары Константиновны? Пирог. Курица, сыр, грибы и сливки, ну и пусть жирноватая начинка для завтрака, но торжественно клянусь отработать все вошедшие в меня калории в зале. Стоп, в зале, что там с руками?

Жанна подняла руки, внимательно уставившись на них, к ее удивлению, кожа была обычной, бледно-мраморной. Ни единого следа на руках не осталось, словно они действительно смылись горячим потоком воды.

– Чертовщина, – прошептала девушка, а потом тряхнула руками, пытаясь сбросить с них капли невидимой воды. Она взяла в руки чашку, наполненную до краев бодрящим кофе, тарелку с пирогом и заняла свое любимое место за столом, наслаждаясь завтраком.

Вдруг тоскливая тишина разорилась глухим звуком тяжёлых шагов, раздавшихся за спиной. На мгновение Жана погрузилась в воспоминания своего сна, когда она оставалась в болезненной изоляции, а от бушующей в теле боли ее отвлекали шаги незнакомца. Она все крутила в голове этот момент, его образ, шаги и голос, всего одно слово «пора», четыре буквы, призывающие то ли казнить, то ли облегчить страдания. Кадры из сна мелькали перед глазами. Глыба в белом снова и снова оборачивалась, но сознание не могло дорисовать лицо, лишь размытое пятно цвета человеческой кожи.

– Малышка, доброе утро! – сказал Борис, подходя к Жанне сзади и обнимая её за плечи.

Жанна вздрогнула от неожиданности. Родной голос возлюбленного вернул её из бурного потока мыслей в реальность.

– Фух, напугал меня! – сказала она. – А ты чего подкрадываешься?

– Прости, не хотел. А ты почему такая пугливая? – ответил Борис с улыбкой.

– Это от неожиданности. Я просто задумалась, а тут ты вошёл.

Борис поцеловал Жанну в макушку и пошёл рыскать по холодильнику.

– И кто же причина твоих мыслей? Может, ты влюбилась? – спросил он, продолжая разговор.

– Ага, – ответила Жанна, смеясь.

– И кто этот счастливчик?

– Высокий брюнет, красавчик, перспективный. Он сделал мне на днях предложение. Тебе до него далеко, – подмигнула она Борису.

– Я требую рыцарского турнира за сердце прекрасной принцессы! – заявил молодой человек.

– Ты лучше кнопку кофемашины нажми, а то так и будешь из моей чашки попивать, ленивый рыцарь.

– Ладно тебе, жадина, – улыбнулся парень.– А ты чего сегодня так рано встала?

– Мне приснился плохой сон, – призналась Жанна.

– Неужели закрыли все интернет-магазины— рассмеялся он.

– О, это и правда ужасно! Но мне приснилось, что я в больнице, и меня хотят убить, или, может быть, преследуют. В любом случае, это всё из-за тебя, – произнесла она.

– Из-за меня? – удивился Боря.

– Конечно, из-за тебя! Кто же ещё? Какой фильм ты включил перед сном? С кишками и кровью. Включил бы романтический сюжет, я бы во сне любовью занималась, – сказала девушка с усмешкой, особенно выделяя последнюю фразу.

– Ну уж нет, любовь должна быть до сна и после сна, даже вместо него, – ласково произнёс он, поправляя выбившийся локон каштановых волос за ухо любимой.

Она улыбнулась, встала из-за стола и отправила грязную посуду в посудомоечную машину.

– Я сегодня буду рисовать, – сообщила она, резко повернувшись к собеседнику.

– Надеюсь, меня? Голенького? С листиком вот там— уточнил он, указывая пальцем на то, что находилось под столом. О чём он говорил, было несложно догадаться.

– Ну вот, взрослый мужчина, а ведёшь себя как подросток, полный тестостерона, – поддразнила она его.

– Я здоровый, взрослый подросток! – ответил Боря, и они оба рассмеялись.

На этой приятной ноте пара завершила утренний разговор.

Жанна покинула кухню и направилась туда, где не была уже очень давно. Она шла по лестнице, полная предвкушения творческого процесса. Под нос она тихонько напевала мотив известной песни, которую когда-то выпустила британская рок-группа Queen. В тот момент ей казалось, что именно эта композиция – «Шоу должно продолжаться» – идеально подходит для этой ситуации.

Ведь она уже давно не испытывала такого воодушевления и вдохновения. Её руки словно просили, чтобы им дали кисть, и её душа могла бы выплеснуть на бумагу все свои переживания и боль, которые накопились в глубине её внутреннего мира и были бережно скрыты от посторонних глаз.

Не торопясь, она дошла до двери, с трепетом открыла ее и вошла в абсолютно тёмное помещение. Закрывая за собой дверь, девушка не позволила темноте надолго захватить ее сознание, она скоро нащупала ладонью включатель, что находился справа от двери. Со странным звуком едва различимого жужжания загорелся свет.

Теплое освещение озарило комнату, которую Жанна с большой любовью начала осматривать взором.

Это была маленькая комнатушка, которая при строительстве дома рассчитывалась как кладовка или небольшая гардеробная.

Но, зная о том, как Жанну тянуло рисовать, Боря переоборудовал пространство в микростудию для творческого самовыражения возлюбленной.

Там стоял мощный дубовый стол, заваленный разного рода баночками, пузырьками, навалены стопкой салфетки, стакан с кистями разной жёсткости, объема и длины, местами россыпью валялись карандаши, мелки, уголь и другие предметы для создания шедевров. Рядом расположился небольшой табурет, с твёрдым округлым сидением . Где-то в углу стояли наваленные друг на друга работы Жанны.

Они отражали состояние ее души в момент написания. Что уж сказать, Жанна точно умела быть счастливой.

Молодая женщина подошла к работе, которая стояла последней в стопке давно забытых шедевров. Она взяла картину в руки, и от её резкого движения пыль, накопившаяся здесь за много недель или даже месяцев, словно салют, разлетелась по всей комнате. В тёплом свете ламп можно было увидеть, как пылинки кружатся в воздухе, словно танцуя вальс.

– Апчхи! – громко чихнула Жанна, потирая нос, который сильно зачесался от пыльного танца.

Она пробормотала:

– Может быть, я зря запретила Тамаре Константиновне наводить здесь порядок? Здесь всё запущено, давно никто сюда не заглядывал, даже грустно. Ничего, я сама справлюсь и наведу здесь блеск. Сама справлюсь, я точно смогу.

Она продолжала свой монолог, держа в руках картину. Яркие мазки имели бугристую фактуру, абстрактные пятна растекались по художественному полотну и краями пересекали друг друга. На этих стыках краска смешивалась, приобретая новые, более сочные оттенки.

Закончив рассматривать картину, Жанна подвинула к себе мольберт. Он был в царапинах, с небольшими трещинками и пятнами краски, но это лишь добавляло ему шарма и солидности.

Жанна расположила перед собой чистый холст, приготовила художественные материалы и начала рисовать. У неё не было конкретной цели – изобразить пейзаж, натюрморт или портрет. Она хотела выразить свои чувства через рисунок. Поэтому, недолго думая, она обмакнула кисть в краску, и процесс создания картины начался сам собой.

Постепенно на сером фоне начал проявляться женский силуэт. Кожа была землисто-серо-зелёного оттенка. Обнажённые грудь, плечи и шея были детально проработаны, с вниманием к складкам и мышцам. Это создавало ощущение напряжения в нарисованном теле, словно оно готовилось к атаке.

Затем начали проявляться лицо и голова. Голова была слегка откинута назад и наклонена вбок, а лицо казалось непропорционально большим. Огромные ярко-красные губы были изображены так, словно они отражают свет. Удивительно, но Жанне удалось создать эффект зеркальной поверхности на губах.

Рот был открыт, и из-под красных губ виднелись белоснежные зубы. Идеально ровные, они обрамляли тёмное пространство её внутреннего мира. Нос на картине был вздёрнутым, а кончик имел розовый оттенок, будто нарисованная дама вернулась с мороза.

Глаза были слегка прикрыты, что позволяло разглядеть смоки-айс в их макияже – дымчатый, с переходом в сплошной чёрный у края ресниц.

К этому моменту Жанна утратила связь с реальностью. Её разум больше не был в этом мире, да и ни в каком другом тоже. Она просто писала картину, находясь в состоянии глубокой медитации.

Из глубин её подсознания поднимались самые разные чувства. И, к сожалению, среди них не было ничего приятного. Если бы можно было попробовать эти чувства на вкус, то это был бы вкус крови с шерстью бродячей собаки, помоями и помётом птиц. И это находило отражение на холсте.

Жанна начала наносить густые белые мазки на рисунок, обрамляя ими голову человека. От виска до середины Художница делала широкие мазки, направленные снизу вверх. Она меняла нажим, чтобы получить мазки разной длины и фактуры.

С другой стороны рисунка мазки повторились, но они стали чёрными. Из них выходили необычные пятна, похожие на часы, кисти для макияжа, губную помаду красного цвета и провода. Можно было подумать, что это изображение предметов, но точно сказать было нельзя.

Затем Жанна взяла баночку с красной тягучей жидкостью и начала работать ею. На картине в месте, где было изображено лицо, появились красные потёки. Они стекали с виска, из-под глаз, от губ и текли вниз через туловище нарисованного человека, оставляя повисшие капли на нижнем краю холста.

Последней деталью стали глаза девушки с рисунка. Они были полностью заполнены кровью, точнее красным цветом, который так хорошо передавал посыл.

Агрессивное, не живое и не мёртвое лицо смотрело с художественного холста на Жанну, готовое вцепиться своими идеальными зубами ей прямо в глотку.

Еще какое-то время девушка сидела напротив своей картины, опустив уставшие руки свободно свисать вдоль тела и немного сгорбив спину. Затем, встряхнув голову, будто это поможет скорее выйти из состояния транса, она встала и молча вышла из своего творческого пространства, выключив свет и захлопнув за собой дверь.

Не понимая, как это произошло, она вдруг обнаружила себя в ванной комнате. Стоя у раковины, она намыливала руки густой пеной, чтобы поскорее смыть остатки краски. Следы её творчества смешивались с мыльным раствором и стекали вниз грязными ручейками.

В этот момент Жанна решила посмотреть в зеркало, чтобы убедиться, что её лицо осталось чистым. Но вместо этого она увидела в зеркале чужие красные глаза, которые так красиво оттенял смоки-айс. Казалось, будто под светом страбоскопа кадр за кадром приближалась недавно нарисованная незнакомка.

Внезапно её ладони впечаталась в обратную сторону зеркала, и по нему потекли кроваво-красные слёзы.

В кармане завибрировал телефон. Жанна вздрогнула от неожиданности, и в этот момент её отражение в зеркале сменилось на привычное лицо с каштановыми волосами, которое выражало глубокую усталость.

Телефон продолжал настойчиво жужжать, не давая девушке шанса снова погрузиться в свои мысли.

Она тихо ответила:

– Алло

– Жужа, ты чего так долго? Пока я слушала гудки, я даже сочинила про тебя стих. Вечером расскажу, только напомни: мы же встретимся в «Кристалл Плазе»? Идём на фитнес? Конечно идём! Наши булочки требуют активности, а то они опускаются ниже колен – ну, с обратной стороны. Поняла, да? – смеясь, спросила Вероника.

Жанна, которая ещё не успела отойти от того, что увидела в зеркале, изо всех сил старалась обработать информацию. Время от времени она поглядывала в зеркало, чтобы убедиться, что в комнате она одна.

– Жужа, ты меня слышишь? – удивлённо спросила подруга.

– А, да, извини. Я отвлеклась, мыла руки, и тут ты позвонила. Ты столько всего сказала, что я пока не успела прогрузить информацию и ответить на твои вопросы. Стоп, а что там за стихотворение? – усмехнулась Жанна.

– Ой, да ерунда, вечером расскажу. Так ты будешь сегодня вечером работать над своими ягодицами?

– Буду! Дурашка! – рассмеялась Жанна.

– Тогда до вечера, моя Жужка! – сказала Вероника и сбросила вызов.

Жанна положила телефон обратно в тёплый карман и тихо вздохнула.

«И что это всё значит?» – спросила она у тишины, которая окружила её. Но тишина не спешила отвечать на вопросы.

Тогда Жанна набрала полные ладони холодной воды и умыла лицо. Эта процедура помогла ей прийти в себя. После этого она отправилась на кухню – туда её вёл желудок, который урчал в тишине.

– Здравствуйте, Жанна! – раздался женский голос, когда девушка вошла на кухню.

– Тамара Константиновна, добрый день! Я так рада вас видеть! – улыбнулась Жанна.

– И я очень рада Вас видеть! Будете обедать? Я сварила ваш любимый суп с брокколи и индейкой, а на второе приготовила запечённую форель с лимоном и прованскими травами, – перечислила домработница.

– Буду! Всё буду! Я голодная как волк. Так долго работала в мастерской, пока писала картину, – поделилась девушка.

– И как вышло? – поинтересовалась Тамара.

– Если честно, не знаю. Странные чувства. Эта картина на меня будто тоску нагоняет, хотя она и есть образ моей тоски, пожалуй.

– И что же Вы намерены с ней делать дальше?

– Пока не знаю. Может быть, вброшу или перерисую. А может быть, через время посмотрю на неё другими глазами, и она мне понравится.

– Что ж, справедливо. Всему нужно дать шанс, – ответила Тамара Константиновна.

Тамара Константиновна продолжала заниматься своими делами на кухне. Она двигалась практически бесшумно, словно привидение. Хотя она всегда была рада вступить в диалог, но без приглашения к беседе не вмешивалась, чтобы не показаться назойливой.

Жанна закончила обедать, встала из-за стола, отнесла посуду в посудомоечную машину и направилась к выходу из кухни. Уже в дверях она почувствовала непреодолимое желание остановиться.

Она оглянулась на домработницу и попросила:

–Тамара Константиновна, я вас раньше не просила об этом, мне даже как-то неловко, но не могли бы вы немного прибраться в моей мастерской? Просто собрать мусор и протереть пыль хотя бы.

–Что Вы, дорогая моя, – ответила Тамара Константиновна, – Вы не должны просить об этом, это моя работа, я всё сделаю, не волнуйтесь.

Жанна улыбнулась и сказала:

–Тамара Константиновна, вы же знаете, что вы самая лучшая на всём свете?

Женщина в ответ лишь улыбнулась и смущённо отвела взгляд в сторону, а потом продолжила свою работу.

А Жанна вышла из кухни с чувством удовлетворения. Его приносил сытый желудок и облегчение от того, что в мастерской больше не будет душно от пыли.

К этому времени нужно было уже собираться на встречу с Никой. На этой встрече девушки должны были выполнить упражнения для мышц ног и ягодиц.

Красивое тело – это не только вопрос генетики, но и результат упорного труда. Регулярные тренировки, правильное питание – вот что помогает достичь желаемого результата. И когда вам уже не восемнадцать, приходится работать над собой ещё усерднее.

Ведь нет ничего страшнее, чем стать той женщиной из продуктового магазина через две улицы, которой чуть за тридцать, а она выглядит как бесформенное желе с глазами. На ней ужасная блуза из блестящей синтетической ткани с некрасивым принтом из пионов или роз неестественного цвета. А на голове – котелок из бобровой шкуры, из-под которой торчат слипшиеся засаленные волосы.

Как следует покопавшись в шкафу, Жанна достала чёрные лосины с элегантной сетчатой вставкой от середины бедра до самого нижнего края. И ярко-розовый топ, который визуально подчеркивал красивую грудь. Сверху накинула тонкую черную ветровку с капюшоном, подхватила сумочку. На выходе образ был дополнен идеально белыми кроссовками, которые как бы хвастались своей надписью по бокам, говорящей о их принадлежности к весьма популярному бренду спортивной обуви.

В гараже Жанну ждала её любимая машина,спелая клубничка. Забравшись за руль, она повернула ключ в замке зажигания, и мотор радостно зарычал, он тоже был рад встрече. Машина выехала на дорогу.

На улице было мрачно и прохладно. Серые тучи заслоняли солнце, и его тёплые лучи едва пробивались сквозь воздушные изгибы туч. Прохожие двигались медленно и неуклюже, как заведённые куклы, их движения казались неестественными, а лица – пустыми.

Остановившись на красный сигнал светофора, Жанна посмотрела в сторону. Вдали от высокого забора стояло трёхэтажное здание. Оно было серым, как и всё вокруг, но привлекало внимание мощными колоннами у входа и гладким стеклянным фасадом сверху. Между колоннами можно было разглядеть две буквы «НН». Что-то знакомое, но что именно, Жанна не могла вспомнить. А тут уже и светофор сменил цвет, и нужно было двигаться дальше.

Хозяйка автомобиля быстро нашла свободное место на парковке торгового центра. Выйдя из машины, Жанна обхватила себя руками, словно пытаясь удержать ветровку, которую трепал ветер. Погода портилась.

В здании играла приятная музыка. Из фудкорта доносились аппетитные ароматы, а витрины магазинов привлекали внимание модниц.

Осматриваясь по сторонам, Жанна замечала интересные вещи: красивую сумочку, зелёные туфли, привлекательное платье. Шаг за шагом её ноги привели к фитнес-клубу.

Ника улыбнулась и подмигнула подруге. В этот момент она приседала с гантелями, а Рома внимательно следил за её упражнениями.

– Всем привет! Я на месте, Ром. С чего мне начать? – спросила я.

– Давай сначала разогреем мышцы, – ответил тренер.

Жанна отошла в сторону и начала разминаться. В какой-то момент она услышала за спиной слово «пора!». Её лицо исказилось, она медленно повернула голову и увидела перед собой человека из своего сна. Он был в белом халате. Люди, которые только что занимались рядом с ней, скорчились в самых необычных позах. Вероника стояла лицом к стене и молча раскачивалась из стороны в сторону.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – громко и возмущённо спросила Жанна, зажмурившись. Открыв глаза, она увидела, что все посетители фитнес-клуба с удивлением смотрят на неё.

Рома положил свою большую ладонь ей на плечо, словно утяжеляя её на несколько килограммов, и строго спросил:

– Жанна, с тобой всё в порядке? Тебе нужна помощь?

– Нет, прости. Я просто… – начала она, но Рома перебил её:

– Ты не должна оправдываться.

–Я просто ударилась мизинцем о гантель.

После этих слов наступила неловкая тишина. Рома опустил взгляд на её белоснежные кроссовки, пытаясь понять, как она могла удариться мизинцем. Затем он посмотрел ей в глаза, не найдя ответа на свои вопросы, молча развернулся и ушёл.

– Вот, выпей, – сказал Рома, вернувшись с бутылкой воды и белой таблеткой в руках.

Жанна была в полном недоумении. Она ничего не понимала.

– Я сказал, пей! – грубо напомнил о себе Рома.

Её милый щеночек вдруг показал зубы.

Жанна попыталась взять себя в руки и сдержанно произнесла:

– Я не понимаю, почему ты позволяешь себе разговаривать со мной в таком тоне? Кто ты вообще такой?

Её голос звучал почти истерично. Она с силой хлопнула ладонью по его руке, и белый кружок неизвестного лекарства выскочил и покатился вперёд. Он объезжал людей, которые спешили от одного спортивного снаряда к другому, и скрылся под большим тренажёром.

– Успокойся! – утвердительно произнёс Рома.

В какой-то момент все в зале подхватили его слова и начали скандировать: «Успокойся! Успокойся! Успокойся!»

Больше десятка пустых глаз почти не моргая повторяли это.

Жанна схватилась за голову и громко закричала, а затем выбежала из зала. Она спешила через весь торговый центр на парковку, к своему автомобилю, не обращая внимания на прохожих. Девушка очень боялась, что если остановится, то эта толпа тоже подхватит: «Успокойся! Успокойся! Успокойся!»

Жанна быстро села в машину, заблокировала двери и расплакалась.

Это были не просто слёзы, а бесконечный поток солёной воды, который она не могла остановить. Она часто дышала, и её прерывистое дыхание чередовалось с громкими всхлипываниями.

От волнения ее тревожное сердце забилось быстрее, и пульс в висках застучал как бешеный. Девушку затошнило, а руки начали предательски дрожать. Чтобы успокоиться и справиться с тремором, она крепко сжала руль.

Что со мной происходит? Почему сегодня всё так ужасно? Раньше мне снились кошмары, но чтобы они преследовали меня весь день – такого не было никогда. Может быть, мне стоит обратиться к специалисту? Может быть, я схожу с ума? Нет, со мной всё в порядке, это с ними что-то не так! Они будто пытаются испытать меня на прочность. Я уверена, это их глупые шутки. Вероника, сука дранная! Если я узнаю, что это была её идея, я оторву ей голову и скормлю её собакам, – думала Жанна собирая слезы руками.

Глава 4

За окном гудел порывистый ветер, по лобовому стеклу начали отбивать свою ритмичную мелодию капли дождя. С постепенно с нарастающим темпом шум падающих капель становился громче. Образы окружающей действительности размылись по стеклу вместе с холодной дождевой водой.

Сделав глубокий вдох, чтоб собраться силами и как можно скорее покинуть это место, Жанна клацнула все еще дрожащей рукой рычаг, запускающий дворники, и включила свет автомобильных фар.

Прыгая по стеклу, два прорезиненных стеклоочистителя открыли водительнице взор. Она повернулась в пол оборота к пассажирскому сидению, чтоб поставить сумку, которая все это время была перекинута через ее плечо, грузно опираясь на колени. Прошлась ладонью по все еще мокрым, увы, не от дождя, глазам и заняла удобное положение для того, чтоб начать свой маршрут.

В ту же секунду раздался стук в боковое окно, кто то дёрнул ручку водительской двери, но заблокированные замки не ответили взаимностью.

Жанна испуганно пыталась всмотреться в образ, который размывал дождь.

Упорное всматривание не приносило плодов. Тогда она немного поддалась вперёд, чтоб ее лицо оказалось ещё ближе к окну. Но силуэт исчез. Кроме воды, стекающей ручьями по стеклу, ничего не было. Тени, образы, звуки – всё на мгновение смыло дождём. И вроде нарастающее чувство тревоги и опасности перестало набирать обороты, стрелка на внутреннем тумблере с красной зоны хоть и не уходила назад, но и не бежала вперёд.

Хлопок раздался с другой стороны. С правой стороны в стекло пассажирской двери впечаталась ладонь, оставляя за собой глухой звук, на который мгновенно среагировала Жанна, обернувшись в сторону вибрации. Стрелка внутреннего тумблера запрокинулась дальше максимального значения. Тень за окном постепенно приближалась к стеклу, и вот уже начал прорисовываться образ.

Чёрная тень с длинными волосами, свисающими как дождик на новогодней ёлке, приблизилась еще сильней.

– Твою мать! Ника, ты совсем больная, до инфаркта меня доведёшь! – Разорилась на весь салон Жанна, параллельно нажимая на кнопку разблокировки дверей автомобиля.

Дверь резко открылась, запуская с собой порывы леденящего ветра и насквозь мокрую подругу. Жанна едва успела вырвать из-под падающей на сиденье вымокшей Вероники свою сумку. Быстрым движением руки она перекинула ее назад и пристально уставилась на белокурую диву, под которой уже почти образовалась лужа.

– Ника, ты мокрая насквозь, немедленно раздевайся! – скомандовала Жанна.

– Здесь? – удивилась Вероника.

– Ну выйди на улицу, а потом зайди! Что за глупости, а где еще? – продолжала ругаться на подругу Жанна.

На самом деле она помогала сейчас не только подруге, но и самой себе, ей срочно надо было сбросить напряжение, и эта ругань давала небольшую разрядку ее эмоциям.

Вероника послушно расстегнула топ апельсинового цвета. Чёрная молния с треском разъехалась, и её грудь освободилась. Опираясь лопатками на спинку автомобильного кресла, Ника приподняла бёдра и начала стягивать леггинсы цвета фиалки. В итоге она осталась в одних трусиках, скромно прикрывающих интимную часть тела.

– Бросай назад, на коврик, – сказала Жанна, указывая на снятые вещи.

Вероника не стала возражать и выполнила указание. От холода по её телу побежали мурашки. Обнажённая грудь ритмично поднималась и опускалась в такт дыханию. Жанна сняла с себя ветровку и бросила её подруге.

– Надень, пожалуйста. Сейчас дождь закончится, и вся парковка будет смотреть на тебя, – выпалила девушка, накручивая бегунок автомобильной печки.

Горячий воздух усиленно задул в салон, Ника натянула чёрную ветровку, поправляя капюшон за спиной, застегнула молнию. От тепла на ее лице начал появляться розовый румянец. Она пальцами провела линию под глазами, на всякий случай, в надежде убрать потекшую от дождя тушь, если таковая там была. А потом наконец заговорила.

– Что там было? Что произошло с тобой в зале? – медленно протягивала Ника каждый звук.

– Смеёшься надо мной? Ты сама всё видела или не видела, пока втыкала в стену?! – язвительно ответила Жанна.

– Втыкала что? Я не понимаю, что ты имеешь в виду, но ты вела себя как полная психопатка! Пришла, размялась, наорала и убежала прочь.

– Он мне хотел всунуть какие-то таблетки, вы все странно вели себя, – возразила подруге Жанна.

– Какие таблетки, ты всё выдумываешь, не было таблеток, ты перепугала весь зал. Возможно, ты просто устала и тебе почудилось? – уточнила Ника.

– Нет, я видела, я… – как будто сомневаясь в своих словах, Жанна вдруг замолчала.

– Жуженька, я пока бежала за тобой, носилась по парковке, продрогла, замёрзла и, возможно, завтра умру от воспаления лёгких, давай не будем ругаться, мы обе устали, поедем домой? – предложила подруга.

– Поедешь ко мне? Не щеголять же тебе по лестнице твоего многоэтажного скворешника с голым задом?

– Ха! Так тому и быть, едем, – усмехнулась Вероника.

Машина двигалась по улицам города, рассекая колёсами лужи. На хмуром небе не видно было звёзд, лишь время от времени небосвод сверкал яркими вспышками молний. Машина плавно заехала в гараж, из которого девушки через внутреннюю дверь вошли в дом.

– Иди в гостевую, прими горячий душ, я принесу тебе что-нибудь из вещей и оставлю на кресле, а потом пойду заварю чай с малиной, хорошо? – спросила Жанна.

– Замётано, Жужа! – ответила подруга.

Вероника оставалась в этом доме не в первый раз, поэтому расположение комнат ей не требовалось объяснять, она чувствовала себя здесь комфортно, хозяева ей всегда были рады.

Жанна заглянула в зал, там было пусто, любимое кресло Бориса одиноко стояло в ожидании своего широкоплечего друга.

Оттуда девушка направилась в комнату. Из душа доносились обрывки песни.

– Борь! Я дома! – протяжно и одновременно громко произнесла хозяйка.

– Ага, – ответил голос из душа.

– Я приехала с Никой, она сегодня ночует у нас, освободишься, спускайся к нам на кухню, – крикнула Жанна, параллельно перебирая вещи в шкафу.

– Ага, – ответил тот же голос.

Выхватив из шкафа брючную пижаму с изображением мышонка, джинсы и пару футболок, Жанна захватила пару новых носков и понесла вещи в гостиную. Ника ещё отпаривалась под горячей водой. Жанна тихонько положила вещи и пошла на кухню.

Заварив терпкий чёрный чай с ароматным абхазским лимоном и майским мёдом, Жанна принялась ножом мазать хлеб маслом, выкладывая поверх тонкие квадраты дырявого «Маасдама» из вакуумной упаковки. В кухню вошла Вероника, ее волосы вновь свисали мокрыми сосульками, но в этот раз глаза блестели от счастья, а щеки горели от горячей воды в душе.

– Вкусно пахнет, – сказала она, усаживаясь за стол.

Девушки принялась молча пить чай вприкуску с бутербродами, время от времени посматривая в окно, в котором можно было рассмотреть, как красиво зияет молния в небе.

– Выкладывайте, кого-то сбили по пути, а теперь не знаете, куда деть труп? – раздался мужской голос в дверном проёме.

Две головы моментально обернулись, встретив хозяина дома улыбкой.

– Нет, даже не надейтесь, я не буду помогать вам избавиться от тела, – продолжал он.

– Даже за чай с бутербродами? – подхватила Жанна.

– Это уже смотря с чем именно бутерброды, – игриво ответил Боря, подмигивая девушкам.

– С твоим самомнением, не выпендривайся, если хочешь, колбаса в холодильнике, – перебила его возлюбленная.

Вероника захохотала, слегка похрюкивая, и от этого чай в её чашке забултыхался, несколько капель упало на стол.

Неожиданно Боря вышел из-за стола, подошел за спину к Жанне, положил руки ей на плечи, наклонился к уху и заговорил так, словно они были в этой комнате вдвоём.

– Ты не должна с ней говорить, она тебе не может помочь, вы разные, ей и тебе будет только хуже, если это общение не прекратится.

Сгорая от стыда, Жанна перевела взгляд от своей чашки на Веронику. Сама ничего не понимая, Жанна начала чаще моргать. Перед ней сидела подруга не в пижаме с мышонком, а в какой-то светло-голубой робе. Вся кухня будто закрутилась, пространство вокруг начало наполняться белым туманом.

Пустой взгляд Вероники пугал, но еще больше ужаса ситуации добавлял ее странный, нетипичный смех. Она запрокидывала голову, широко открывая рот, издавала громкие, резкие звуки.

– Посмотри на нее, – продолжал Боря, уверенно продвигаясь в сторону Вероники.

Тыльной стороной ладони он медленно провел по белым волосам подруги, затем обвел скулу.

– Скажи ей, милая, – обратился он к Нике.

– Мне нельзя говорить, они смотрят, они все знают, они придут за мной, – послушно отвечала Ника.

– Этого всего не может быть, это все нереально, – начала шептать Жанна, смотря на этот театр абсурда.

– Не может быть или может, знают только они, нам нельзя о них говорить, молчи, слушай голоса, у тебя получится, они тебя заметят, – твердила подруга с пустыми глазами.

В какой-то момент свет моргнул.

Вероника сидела на своем месте, вытирая салфеткой упавшие капли чая.

Боря укладывал на хлеб ингредиенты для бутерброда. Ситуацию выдавал только выпученный взгляд Жанны.

– Что-то не так? – спросил Боря.

– Конечно, ты столько колбасы навалил на хлеб, что КамАЗ не увезёт, – радостно включилась Ника.

– Почему ты спрашиваешь? – уточнила Жанна.

– Ты какая-то бледная, напугана будто, – ответил Борис.

– Нет, все в порядке, живот что-то прихватил, вы продолжаете, а я в комнату пойду, прилягу, хорошо? – спросила Жанна.

– Конечно, Жуженька, не волнуйся, отдыхай, – поддержала подруга.

Боря одобрительно кивнул головой.

Жанна вышла из-за стола и удалилась из кухни, на всякий случай еще раз обернувшись на выходе. Ей хотелось на всякий случай убедиться, что она покидает свою кухню, а не пределы разума.

Ноги привели Жанну в мастерскую, она включила свет, закрыла за собой дверь и присела на табурет. На столе лежал чистый лист бумаги. Не раздумывая, Жанна схватила валяющийся неподалёку уголёк. Она резво начала наносить на бумагу линии с разных длин, изгибов и плотности. Скрючившись над листом, Жанна в поте лица пыталась что-то изобразить. В глазах все плыло, а рука самостоятельно, бесконтрольно двигалась по бумаге, образуя всё большее чёрное пятно. Вблизи это именно так и выглядело. Но стоило Жанне закончить работу над изображением и отойти от него, она разглядела в рисунке образ человека.

Точнее, это было женское лицо, обрамлённое стрижкой каре с прямой чёлкой.

Как интересно, подумала Жанна, что бы это могло означать? С этими мыслями она покинула мастерскую.

В какой-то момент Жанна, раздевшись в душе, обратила внимание на свои чёрные от угля пальцы. Она начала оставлять грязные следы на своём теле, водя пальцами по обнажённой коже и рисуя незатейливые узоры.

Девушка с интересом наблюдала за процессом. Постепенно её пальцы перестали оставлять чёрные следы, но она продолжила водить ими по телу с силой вдавливая подушечки в кожу. За блуждающими кистями рук уже следовали красные следы.

Словно в каком-то трансе Жанна изменила угол наклона руки. Теперь тело не находилось под давлением пальцев, а в него врезались острые как лезвия ногти. Десять линий проявлялись следом за движениями девушки, из каждой выделялась маленькие капли крови.

Ногти вцепились в шею и ровными линиями опускались вниз к груди, в области живота они пересеклись в один огромный крест.

На этом моменте Жанна остановилась, смотря, как вода на дне душевой окрашивается в красный цвет.

Она думала: «Что происходит? Я жива или нет? Всё это происходит на самом деле или мне кажется? Может быть, мне всё это чудится?»

Она чувствовала боль, замешательство и холод. Жанна видела свою кровь. Это убеждало её в том, что она настоящая. Но девушка продолжала размышлять: «А если я настоящая, то почему мне не страшно?»

Круговорот мыслей оборвала грубая мужская ладонь, крепко схватившая девушку за руку и буквально выдернувшая из душа.

– Ты что делаешь? – строго спросил Боря.

– Не знаю, – она ответила обессиленно.

– Малыш, быстро выходи, – сказав, он притянул ее на себя, заворачивая в белое махровое полотенце. Обернув тканью нагое тело, он прижался и произнёс:

– Ты зачем меня так пугаешь?

Стоило Жанне немного расслабиться, как она услышала:

– Я говорил, вам не надо общаться, ваша дружба одна сплошная ошибка, – звучал голос Бориса, но совсем другой, леденящий.

– Что? – переспросила Жанна.

– Я говорю, малыш, пойдём спать, ты сегодня сама не своя, – снова заговорил тёплый, любящий мужчина.

Боря, приобняв Жанну, повел ее в спальню. Она сменила полотенце на уютную муслиновую пижаму с сердечками, под рубашкой пижамы скрылись свежие царапины, а волосы прикрывали следы преступления над своим телом в области шеи. Жана была молчалива этим вечером, лишь изредка посматривала на свои пальцы в попытках увидеть забитыми в слоях кожи частицы угольного мелка. И думала о том спонтанном рисунке, что остался на столе в мастерской.

Примостившись на бок, Жанна прижала колени ближе к животу, натянула одеяло до самого носа и начала погружаться в сон.

Боря уткнулся носом ей в затылок и прижал ее своей крепкой рукой, на всякий случай.

– Боренька, ты спишь? – спросила она в полудрёме.

– Угу, – ответил он из этого же состояния.

– Скажи, пожалуйста, ты меня сильно любишь?

– Жан, что за вопросы, спи давай!

– Но мне надо это услышать! – возмутилась она.

– Сильно, очень сильно, спи! – буркнул он.

– Ты всегда будешь меня защищать? Что бы ни произошло, никогда не откажешься от меня?

– Никогда, – выдавил он из себя, все глубже погружаясь в сон.

После этих слов комнату наполнило мирное сопение двух спящих людей.

Глава 5

Сливаясь с горизонтом, вдаль уходила зелёная картина широкого луга.

Высокая сочная трава переплеталась со стелющимся клевером. Местами, как звёзды на небе, были рассыпаны жёлтые одуванчики, вокруг которых летали пчёлы, бережно собирая нектар. Среди высокой полевицы можно было разглядеть большое количество соцветий лютиков, между которыми выглядывали мелкие белые цветы, слегка отливающие бледно-розовым оттенком, тесно сидящие в своих корзиночках.

По тонкой борозде, которую высек после себя старый плуг, бежала девочка, оставляя за собой старенький домик с крышей покрытой рыжей черепицей.

Ростом она была немного меньше аршина, поэтому трава щекотала ей руки и ноги, заигрывая девочку, в надежде услышать звонкий смех. Улыбка растягивалась на маленьком личике, сильнее выделяя полные щёчки.

Ее бледную кожу украшал тонкий аквамариновый сарафан, напоминающий свежесть морского утра. На груди красовалась кайма из кружева в тон ткани, что придавало виду платья особенную изысканность, спрятанную в простоте.

Образ дополняли белые носочки, выглядывающие из коричневых кожаных сандалий грубого шитья. Сандалии выглядели надёжно, но при этом создавали ощущение того, что их кто-то носил до девочки.

Единственное, что никак не вписывалось в эту картину, – ее небольшой рюкзачок горчичного цвета. Рюкзак хлюпал по спине и звенел застёжками от каждого юркого движения девушки.

А в руках она волокла такой знакомый плюшевый комок.

Жанна стояла поодаль. Она как бы была здесь и одновременно ее здесь не существовало. В этом моменте сошлись нити времени, сплетая прошлое, настоящее и будущее. Натягиваясь до треска, переплетаясь, образуя сложные узоры и в конце концов путаясь в узел.

«Я снова в каком-то сне, что ж, если здесь нет боли, тогда я не против», – думала она, всматриваясь в лицо девочки.

Как интересно, все мысли были прикованы к ее лицу, такое знакомое и родное, все внешние проблемы отошли на второй план, теперь все стало казаться суетой и вздором.

Маленький вздёрнутый носик, губки бантиком и круглые щёчки.

Жанна дотронулась рукой до своей щеки и с нежностью провела по ней ладонью, в моменте представляя, что делает это с лицом девочки, для которой самой Жанны здесь не было и быть не могло.

Мысли закружились в голове девушки, словно в танце.

Какие красивые зелёные глаза у этой малышки! Они словно два проводника между землёй и космосом. Ей на вид не больше четырёх лет, но почему она одна? Куда она так спешит? У меня так много вопросов.

А это что? Что у неё в руках? Это же мой медведь! Или медведь, очень похожий на моего. У малышки он новый, плюш ещё не выцвел, на носу нет скола, глаз не болтается на последней нитке. Это совпадение? А может, это не случайная девочка?

Поток мыслей утих, Жанна продолжила наблюдение.

Малышка добежала до вытоптанного места справа от гребня, по которому все это время держала маршрут. Остановилась. Подняла голову к небу, провожая взглядом пролетающую мимо птицу. Малюсенькими пальчиками заправила за ухо тёмную прядь волос. Потом стянула с себя рюкзак горчичного цвета и принялась вытряхивать на смятую траву содержимое.

То, что на вид казалось маленьким, имело в себе достаточно много места, как оказалось.

Из рюкзака выпали: небольшое покрывало, похоже, что оно льняное, две пластиковые чашечки и к ним в комплекте блюдца, чайник с погрызанным носиком, без крышечки и несколько конфет «Коровка».

Маленькая принцесса расстелила серую ткань. Усадила медведя. Начала сервировать пикник на двоих. Она развернула конфеты и разложила по блюдцам. Смотря на плюшевого товарища , разливала невидимый чай кривым носиком по затертым пластиковым чашечкам.

–АПЧХИ! – громко раздалось эхом по всему лугу. Крошечная барышня начала чесать свой носик, а из глаз потекли слёзы.

Откуда ей было знать, что игра среди токсичных лютиков небезопасна? Она ведь здесь совсем одна. Мишка не подскажет, на него нет надежды. Да и наблюдательница не могла это остановить.

Жанну осенило. Девочка с прямой чёлкой и каре. Это не просто плод воображения, это образ из ее вечернего рисунка. Вот почему ей девочка показалась настолько знакомой и родной, успокаивала себя девушка.