Шепот волн

Пролог

Сентябрь, 1984 год

В день рождения малыша было очень тепло. На улице стояла славная погода. От палящего солнца румянилось лицо и краснела шея. Но в душе у Уллы было слишком холодно, и жаркие сентябрьские лучи не спасали отчаянное положение. Улла дрожала от холода, держа на руках младенца. «Что теперь будет?» – думала девушка днями и ночами, пока не получила в руки ребенка. А потом стала думать в разы больше. Только ответ найти не получалось, как бы сильно Улла этого ни хотела.

Крошечное лицо выглядывало из плотного одеяла, хлопая маленькими мутными глазами. Улла смотрела на малышку, как на что-то странное и сложное для нее. В таком возрасте было тяжело заботиться о младенце, не имея в кармане почти ни цента. И самое ужасное, что девочка родилась от…

В комнате раздался телефонный звонок, и Улла резко дернулась от звонкой трели. Она положила девочку на постель, быстро соорудила вокруг нее защиту из одеяла и подушек, чтобы та не упала. Хотя, вероятно, она не смогла бы даже перевернуться, ведь со дня рождения прошла всего пара дней. И сама Улла еще нехорошо себя чувствовала.

– Дорогая, ты дома? – заговорил знакомый голос в трубке.

– Рут, это ты? Что стряслось?

– Порядок. Просто хотела навестить тебя, как там малышка?

Улла замолчала, взглянув на ребенка. Наверное, у нее все хорошо, раз она не плакала. Но если в ближайшее время не найдется чем ее накормить, комнату заполонит дикий плач. Живот Уллы мгновенно скрутило, а в горле стало невыносимо сухо.

– Вообще-то… У нас нечего есть, и я не знаю, что делать в таком случае. У меня… – запнулась Улла, запрокинув голову; глаза зажгло от напрашивающихся слез, – у меня нет молока.

– Ладно, ладно. Я скоро приду, будь дома, – бегло проговорила Рут и положила трубку.

Улла села на край кровати, чувствуя, как бешено бьется сердце. Она не хотела смотреть на ребенка. Она не хотела рожать совсем. Как она воспитает ее, если сама еще мала? Умные специалисты ее отговорили, и она зачем-то послушала их, но что теперь? Ей нечем кормить новорожденного и не на что одеть. Пойти работать невозможно, ведь кто-то должен смотреть за младенцем? В голове тут же противно зажужжали мысли. Они сдавливали спазмом, разгоняя по венам боль. Улла обхватила себя руками и стала раскачиваться вперед-назад, не зная куда себя деть. Прошло время, прежде чем в дверь комнаты постучали. Улла бросилась к ней и распахнула, даже не спрашивая, кто пришел.

– Рут, – пропищала Улла и кинулась в объятия подруги, плача и содрогаясь от нервов и внезапно окутавшего ее холода.

– О, тише-тише, – Рут, бросив пакеты рядом, обняла подругу в ответ, но отпрянула уже спустя несколько секунд.

– Я не знаю, что мне делать. Зачем я ее родила? Рут, зачем? Это чужой ребенок, почему я послушала этих людей! Как я могла так поступить! – затараторила Улла в истерике и заходила по комнате, продолжая лить слезы. Они текли водопадом и не заканчивались. Щеки и нос покраснели, а глаза уже слегка опухли. Рут, уставив руки в бока, смотрела на нее и следила глазами, а потом шумно выдохнула и взглянула на малышку. Девочка молча лежала и сосала палец.

– Я принесла вам немного еды, смотри, – не отвечая на вопросы Уллы, проговорила Рут и начала разбирать пакеты. Их было не очень много, но Улле хотелось благодарить подругу за них до самого конца своей жизни. В животе тут же заурчало, но от этого отвлекала головная боль и кишащий рой вопросов.

– Буду тебе должна, – прошептала Улла и села рядом, поправив выбившиеся темные пряди из кое-как собранных волос. Рут только пронзила ее томным взглядом серо-зеленых глаз и продолжила вынимать из пакеты продукты: овощи и фрукты, булочки и молоко, а еще банку смеси для младенца.

– Тебе нужна работа, милая, – заявила Рут, перенеся все продукты на комод у входа. Работа действительно была нужна, это было понятно и дураку, вот только…

– Что же я буду делать с ней? – не глядя на ребенка, спросила Улла скорее саму себя. Единственный вопрос вцепился в мысли, как пиявка. И без того маленькая комната казалась ужасно неуютной и страшной, Улла не чувствовала себя в безопасности, а пойти ей больше было некуда. Улла вдруг увидела перед глазами лица родителей и снова горько зарыдала, не в силах себя сдерживать.

– Мы что-нибудь придумаем, – с неким спокойствием ответила Рут, пригладив пятерней туго-затянутые в хвост волосы. Она осмотрела малышку и на секунду сжала ее крохотную ручку в пальцах. – Мне сейчас нужно идти, но я загляну вечером, ладно? Комната оплачена на неделю.

– Рут, я… – с мольбой в глазах хрипло прошептала Улла, но Рут уже скрылась за скрипучей дверью, и только ее крашенный в блонд хвост мелькнул в щели. Улла уставилась на пошарпанное дерево с облезлой белой краской и застыла. Из ее кристально-голубых глаз снова потекли слезы. Показалось, что в этот момент ее жизнь развалилась на куски, и дальше так жить она не сможет. Взгляд переметнулся на младенца, и глаза жалобно сжались. Наверняка ее нужно покормить, но Улла не имела понятия, как это делается. И совершенно не знала, как обращаться с ребенком. Ей слишком сильно повезло, что она встретила Рут в больнице, и та так любезно с ней обращалась. Улла не знала, как отблагодарить ее за это, но решительно пообещала себе, что придумает что-то позже. Она сделала глубокий вдох, шумно выдохнула и подрагивающими руками взяла банку со смесью с комода, принимаясь читать все, что на ней написано. Нужно развести смесь в теплой воде. Но сначала нагреть воду. В комнате, к счастью, был чайник с маленькой плиткой. Улла, почувствовав сильный голод, взяла булку и принялась ее жевать. Хлеб был вкусным настолько, что на мгновение показалось – лучше него ничего не могло быть.

Когда чайник закипел, Улла сделала так, как было указано на этикетке. Она взболтала смесь в бутылочке и решительно пошла к ребенку. Девочка лежала молча, шевеля красноватыми руками. Улла подумала, что ей повезло – малышка была тихой, но рано радоваться определенно не стоило, впереди их ждала неизвестность. Улла вовсе не была уверена, что сможет справиться с ребенком. Она не была уверена, что сможет вырастить ее. Ей было тяжело на нее даже смотреть. Но, поборов свою неприязнь, она все же осторожно села рядом и попыталась найти что-то хорошее в этой чудовищной ситуации. Пухлые щеки девочки алели, а глаза-бусинки были еле заметны. Малышка сунула свою руку в рот, и Улла, скривив лицо, отвернулась, боясь дотронуться до нее. И как только смогла донести ее сюда? Понадобилось несколько минут, чтобы собраться с силами и попытаться покормить младенца. Все прошло нормально, и ребенок даже не пискнул. Но у Уллы тряслись руки и щемило сердце. Она встала с кровати, убирая пустую бутылку. Потом заходила по комнате, снова ломая голову.

Зачем? Зачем? Зачем?

Много раз Улла спрашивала себя, зачем родила ребенка, ведь прекрасно понимала, что у нее не было возможности ее вырастить. Значит, о малыше должен позаботиться кто-то другой. Тот, кто сможет ее полюбить. Улла не сможет дать любви после того, как с ней произошло это несчастье. Она не могла испытывать никаких чувств к этому ребенку.

Глаза защипало от противных слез, которые тут же упали на щеки и потекли ручьем. В груди заболело, что-то защемило и зачесалось. Сердце жгло. Улла обхватила голову руками, сдавливая ее так сильно, как только могла.

– Нет! Я не хочу! Я не могу!

Улла вдруг сошла на крик, не обращая внимания на маленького человека в душной старой комнате. Хотелось разбить все, что здесь было, разнести до мельчайших деталей. Стереть в пыль каждую вещь и забыть раз и навсегда о том, что произошло. Забыть о ребенке.

Прежде чем решиться на то, что внезапно взбрело в голову, Улла подумала множество раз. Но поняла, что у нее не было другого выбора. Ноги подкашивались при каждом шаге. Улла знала, что делает что-то ужасное и невозможное. Непростительное и отвратительное. Но она столкнулась с чересчур суровым несчастьем и не хотела с этим мириться. Ей некому было помочь. Улла потеряла слишком многое. У нее не осталось ни отца, ни матери, ни кого-то еще. И опираться на Рут она не могла.

Обдумав все в последний раз, она дернулась к кровати и, удостоверившись в целостности малыша, соорудила вокруг него еще одну защиту из одеяла с постели. И только потом вышла из комнаты, запирая ее. Улла спустилась по деревянной скрипучей лестнице на улицу. В лицо тут же ударил холодный ветер; через вязаную растянутую кофту он проник до самых костей. Улла обняла себя руками, опасливо осмотрелась по сторонам. Вдалеке шли люди, и Улла направилась к ним. Сделав миловидное выражение лица, она окликнула женщину впереди, и прохожая обернулась.

– Простите, вы не могли бы подсказать, где поблизости детский приют? Я немного плохо ориентируюсь на местности, и…

– О, кажется, здесь есть такой. Через пару кварталов, на Уолнат-стрит. Вам нужно свернуть направо, потом пройти прямо и повернуть налево, – объясняла женщина, жестикулируя руками. Улла кивала в ответ.

– Спасибо, мэм, – с улыбкой ответила Улла, и ее нос тут же покраснел. Прохожая кивнула и поспешила удалиться. Улла с тяжестью на сердце вернулась в комнату, чувствуя, как дрожат руки и щиплет глаза. Она убрала пальцами слезы, потом взглянула на ребенка. Девочка издавала звуки, словно что-то пыталась сказать, но не плакала. Это к лучшему. Все было к лучшему, думала Улла, чтобы успокоить себя. О ребенке позаботятся, и она не будет голодать и плакать. Она будет славной девочкой и никогда не узнает, что сотворила ее несчастная мать, будучи сама в ужасном положении.

Улла укутала малышку в три одеяла дрожащими руками. Взяла на руки и вышла из комнаты, заперев дверь. Она шла по улице, крепко держа сверток в руках, но так, чтобы не казаться подозрительной. Хотя, конечно, детей принято возить в колясках, и они могут натолкнуть людей не на те мысли, вот только кому было до них дело? Улла шла уже около пятнадцати минут, как говорила прохожая, сворачивая в нужном месте. Ребенок что-то толковал на своем, и Улла молилась, чтобы девочка не начала плакать. Через пару минут они наткнулись на кирпичное красное здание с сетчатым забором и вывеской. Это было нужное место. И всего через мгновение Улла прошла внутрь, а через несколько секунд сверток оказался на деревянном крыльце.

– Прости меня, милая, умоляю, прости! Я ужасная мать, но я так не могу, – разрыдалась Улла, закрывая рот обеими ладонями, – прости.

Она постучала в дверь, а через считанные секунды убежала без оглядки, исчезнув в толпе прохожих на соседней улице.

Глава 1

Июль, 2011 год

В день вылета Фелисия надеялась на чудную погоду и не прогадала, но было настолько жарко, что она пожалела о своем желании. На часах было только девять утра, а солнце неимоверно сильно жгло кожу на лице. Фел вышла из такси, забрала чемодан, надела солнцезащитные очки и уверенно двинулась в сторону терминала аэропорта. Оголенные ноги лучи мимо тоже не обошли. Но мгновением позже вокруг пронесся ветер, раздувая легкую рубашку с гавайскими цветками. Волосы, собранные в высокий хвост, хлестали по спине и попадали в лицо. Фелисия убрала пряди с щек, осмотрелась по сторонам – порядок – и пошла еще быстрее, крепче вцепившись в ручку чемодана. Через несколько минут она уже стояла на сдаче багажа, а после ее быстро обслужили на стойке регистрации. Все было хорошо и волноваться было не о чем. Фел благодарно улыбнулась девушке за стойкой, взяла билет и быстро миновала огромную площадь аэропорта. Вылет должен состояться через сорок минут.

Фелисия вдруг почувствовала легкое волнение, оно щекотало где-то за грудной клеткой. Но это всего лишь самолет и ничего больше. Все пройдет хорошо. Раньше ведь все обходилось? Тревога от предстоящего перелета слегка беспокоила, но не так, чтобы сойти с ума. Фел постаралась отвлечься, разглядывая пассажиров, так же ожидающих выхода к самолету. Порой ей было интересно, что же за человек стоит рядом с ней и почему он такой угрюмый? Что расстроило его в этот день? Почему в его глазах ни капли света? И когда незнакомец вдруг поворачивался в ее сторону, Фел улыбалась. Так широко, чтобы и он мог ответить ей улыбкой. Просто так, без какой-либо причины.

За раздумьями Фелисия не заметила, как оказалась в самолете, а уже через мгновение он взлетел в небо, скрываясь за пушистыми ватными облаками. В этот момент сердце Фел ухнуло вниз, и она на время закрыла глаза. Волнение улеглось только спустя долгие мучительные минуты. В иллюминаторе ничего не было видно, лишь мягкие перистые пушинки и крыло самолета. Фел знала, что они летели с огромной скоростью, но за стеклом этого не увидеть. Они двигались очень медленно, и это позволяло насладиться моментом. Фелисия надела наушники, чтобы тишина и тонкие разговоры пассажиров не угнетали. Этот миг Фел постаралась отложить в своей памяти. Тот, когда за окном только небо и больше ничего. Она летела среди облаков, и это казалось волшебным даже несмотря на то, что она уже не один раз видела эту картину. Тревога окончательно отступила, и три часа пронеслись стремительно, словно их и не было. Уже подлетая к Форт-Лодердейлу, Фел на один миг заметила красоту оставшегося позади Майями. А следующим кадром – лайнеры, изящно выстроившиеся в ряды. Они казались с высоты совсем небольшими, но Фелисия понимала, что по сравнению с ними она – песчинка.

Флорида встретила более жестоким климатом, и здесь жара почти испепеляла. Фел удрученно вздохнула. Горячий воздух обжег горло, и она тут же сглотнула, жаждая воды. Замерев у трапа самолета, Фелисия осмотрелась, взглянула на воздушное судно, грациозно раскинувшее крылья, и отметила, что он – самолет – невыносимо красив. Он возвышался над ней, маленькой частицей, вселяя уверенность в защите. И все волнение на борту самолета казалось глупым, ведь все замечательно?

Фел прочистила горло и двинулась к терминалу, подтянув лямки кожаного рюкзака на плечах. Она сдвинула с макушки очки, закрывая глаза от лучей. В аэропорту купила воды, тут же осушив бутылку наполовину, и дождалась чемодан. А после ей нужно было попасть в Порт-Эверглейдс. Фел замешкалась, чувствуя себя не в своей тарелке. Чужой, незнакомый город ее сдавливал, но после глубокого вдоха и выдоха Фелисия собралась. Она подняла голову выше, оценивая обстановку. Лучи попали в лицо, чуть не плавя щеки. Порт был относительно недалеко, но добраться туда было проблематично, и Фел не решилась на общественный транспорт, а вызвала такси по телефону. Через десять минут она сидела в машине, где ее спасал прохладный кондиционер. Она облегченно выдохнула, прикрыв глаза. Тело нещадно чесалось от прилипшей одежды, хотелось скорее оказаться в душе.

За стеклом неслись и сменялись кадры чужих улиц. Фелисия никогда не была во Флориде, и сейчас ей каждый квартал казался чудесным и стильным. Хотелось остаться на какое-то время только чтобы посмотреть, как здесь жили люди, как жила природа и жили города. Но времени у нее не было, даже нескольких минут. Скоро ей придется покинуть это место и пересечь океан.

Фелисия не заметила, как прибыла к назначенному месту. Она расплатилась с водителем, приняла чемодан и пожелала ему хорошего дня. А потом, взглянув в сторону, застыла. Не заметила, как губы расплылись в улыбке, а потом во мгновение стало страшно. Страшно так, что похолодели пальцы на ногах, несмотря на ужасающую жару.

Перед ней – Порт-Эверглейдс, раскинувшийся на берегу бескрайних вод. Настолько большой и впечатляющий, что у Фел чуть было не отвисла челюсть. Причалы, выстроившиеся в ряд, как стражи, принимали огромные круизные лайнеры, которые манили к себе обещаниями незабываемых приключений – так показалось Фелисии, когда она увидела эти величественные корабли. Омытые солеными волнами лайнеры несли на своих бортах атмосферу роскоши и комфорта, и у Фел тут же сердце ухнуло вниз. Она никогда не видела такой жизни, и вот сейчас, когда лицезрела перед собой внушительные размеры корабля и его необыкновенную красоту, стало трудно дышать. Жара тут же вернула ее к реальности: Фелисия помахала перед лицом рукой, но стало еще хуже. Она осмотрелась, ища терминал порта, и, найдя вывеску в нескольких шагах, двинулась туда, внимательно осматривая причалы. Мостовая утонула в гуле – здесь звучала музыка многоязыковой жизни. Фелисия почувствовала сильный запах морского бриза, и он слегка смутил, но Фел нашла в этом свою идиллию. Она поняла, что ее ждет впереди, и сердце забилось часто-часто. Фелисия улыбнулась, чувствуя дух неизвестности и чего-то прекрасного. Страшило только то, ради чего она затеяла это все.

Фел прошла досмотр и попала в круизный терминал. У нее повторно проверили документы и выдали бортовую карту. Дальше пришлось пройти таможенный контроль. Фелисия решила оставить багаж, сотрудники обещали выдать его уже на борту. А затем у нее осталось еще несколько минут до посадки. И это ничтожно маленькое время она решила потратить на впечатления. Фелисия прошлась вдоль пирсов, рассматривая территорию порта. Ей попадались на глаза неизвестные постройки и необыкновенные лайнеры, гигантами возвышающиеся над ней. Среди них она увидела тот самый.

«Эсмеральда».

Название лайнера было выведено красивым рукописным шрифтом на фюзеляже в носовой части. Она знала, что поплывет на нем. И сейчас он, белый, с голубыми балконами на палубах, грациозно стоял в окружение воды. Что же будет, когда Фел окажется посреди океана? Сейчас ее потряхивало от волнения и непредсказуемости, но Фелисия знала, что пошла на это не просто так. Это должно было ей помочь. Не зная, что такое круизное путешествие длиною в несколько недель, она со страхом, затаившимся где-то за ребрами, смотрела на «Эсмеральду». Ее ошеломляли размеры лайнера, ведь на фоне судна Фел – просто крошка. Но уже через время она окажется вдали от штата и от дома. Вдали от всего, что ее тревожило, что заставляло быть несчастной все эти годы.

Пока Фелисия предавалась печальным воспоминаниям, рассматривая лайнер со всех сторон, в рюкзаке зажужжал мобильный. Фел вынула его и взглянула на экран, тут же коротко улыбнувшись ему.

– Привет.

– Хэй, подруга, ты уже отчалила? – восторженно прощебетал голос Айлы в трубке. Та, кажется, улыбалась во все зубы.

– Нет, но скоро посадка на борт. Что-то случилось?

– Все более чем в порядке, хотела пожелать тебе удачи, – сказала Айла, и на фоне что-то с грохотом упало, – я буду скачать, Фел. Тебя не будет целый месяц!

– Ну, во-первых, чуть меньше. Во-вторых, я тоже буду скучать, – вдруг погрустнев, сообщила Фелисия и опустила уголки губ. Она взглянула на порт, потом на лайнер, а потом себе под ноги. Солнце жарило даже в тени, но сейчас Фел отказывалась обращать на это внимание. Айла была единственным лучом солнца в ее пустой жизни, и ей действительно будет тяжело почти месяц пробыть в одиночестве. Хотя, признаваясь себе, Фелисия считала, что это пойдет ей на пользу.

– Думаю, время пройдет быстро. Слушай… Ты уверена, что тебе это нужно? – запнувшись, спросила Айла, и этот вопрос прозвучал в голове Фел эхом, заставив ее на мгновение засомневаться. Она метнула взгляд на покорно стоявшую у причала «Эсмеральду», притянутую швартовыми канатами. Фел искала там ответ. Лайнер пустовал, но на причале рядом суетились люди, а на другом судне неподалеку уже кипела жизнь – пассажиры, как мелкие точки, расхаживали по палубам. А после в мысли ворвалась вихрем причина, по которой Фелисия сбежала из дома.

– Да.

– Ладно, конечно, я буду рада, если тебе это поможет. Тогда остаемся на связи, ты попробуй мне отвечать, потому что наше дело я продолжу.

– Не знаю, что там со связью, но я постараюсь. Спасибо, Айла, – потянув уголок губ, ответила Фелисия и, краем глаза заметив суету возле судна, взглянула на наручные часы. Время посадки. Фел быстро попрощалась с подругой, обещая скоро позвонить, и стремительно направилась к пирсу. Пассажиры уже шли к лайнеру, и Фел вклинилась в конец очереди, чувствуя, как капли пота стекают по вискам. Тело горело от невыносимой жары. Было тяжело держать себя на ногах – тревога за предстоящие дни пугала, но вместе с тем трепет в груди выдавал ее восторг. Фелисия улыбнулась, щеки начали пылать, к ним прилипли тонкие пряди волос. Очередь двигалась. И когда Фел добралась до трапа, сердцебиение не на шутку ускорилось. Легкий приступ паники заставил Фелисию дрогнуть, словно ее облили ледяной водой. Что страшного могло ждать там, за пределами трапа? Какая там жизнь? И почему сейчас вдруг стало так тоскливо?

Фел медленно осмотрелась по сторонам, ее кто-то задел плечом, а кто-то пронесся мимо на борт. Перед глазами помутнело, в нос ударил морской соленый воздух. Где-то заплескалась и зашумела вода. А потом Фелисия усердно протерла глаза и похлопала ими.

– Девушка, пройдите на борт, – сказал кто-то справа, и Фел тут же дернулась, в несколько шагов преодолев барьер в виде трапа. Уже через миг она оказалась на борту величественной «Эсмеральды». Невозможно огромной и мощной. Перед Фелисией – большое количество палуб и несколько ярдов площади в длину. Голова закружилась от огромного пространства, и Фел прислонилась к борту, чтобы прийти в себя. Мимо нее проходили пассажиры, разбегаясь по палубам и каютам, как по маленьким норкам. Фелисия должна была найти свою, чтобы привести себя и свои мысли в порядок. Она тут же вынула из кармана шорт карту, чтобы найти номер каюты. На ней было четыре цифры – 1455, и номер палубы – четыре. Фел огляделась, стараясь понять, куда вообще нужно идти. Но неизвестность легла перед глазами плотной пеленой. Фелисия захлопала глазами, завертев головой. Люди шли и шли, не останавливаясь. Так уверенно, словно каждый месяц путешествуют таким образом. Фел сделала глубокий вдох и выдох, чувствуя, как лучи солнца обжигают лицо и руки. Глаза забегали в панике от большого скопления людей и пространства, но она закрыла веки на некоторое время и выровняла дыхание. Через пару минут открыла и поняла, что рядом с ней стояли члены экипажа, которые помогали ориентироваться пассажирам, а неподалёку висел план палубы и указатели. От волнения Фелисия ничего не заметила. Ей нужно было подняться на четвертую палубу. К счастью, она увидела, где находятся лестницы и лифт. Улыбнувшись парням в белых рубашках с коротким рукавом и с нашивками, она ненадолго задержала на них свой взгляд, отмечая идеальную форму и силу. После, смутившись, уверенно направилась к лестнице.

– Добро пожаловать, мэм! Хорошего путешествия! – пожелал один из них, и Фелисия коротко поблагодарила его.

Фел дошла до угла коридора, на лифте поднялась на четвертый этаж и еще раз сверила номер каюты. Судя по указателю, ей нужно было налево – к носу лайнера. Она вытерла ладонью вспотевший лоб и медленно пошла на поиски каюты. Приятный стук шагов раздавался по палубе, сзади шли еще люди, а за бортом летали певучие чайки, совсем близко, словно Фелисия могла дотянуться до них рукой и коснуться мягких перьев. Она непроизвольно улыбнулась, в лицо тут же ударил соленый ветер. А когда она нашла свой номер, то внезапно ощутила покачивание лайнера. «Эсмеральда» тронулась и готова отправляться в путь. Неизведанный, загадочный для Фел, интересный путь. Через мгновение они качнулись снова, и Фелисию тронула дрожь. В такую жару вдруг стало холодно, и она, желая переждать прощание с портом внутри, решительно открыла дверь в каюту, скользнув внутрь.

***

Уже через пару часов Фел была готова лицезреть красивую воду Атлантики, слышать всплески волн и крики чаек. Чувствовать соленый воздух и морские капли на коже. Она привела себя в порядок, освежилась в душе и успела подремать. С каютой Фелисии знатно повезло – она была уютной, с окном, в котором было видно океан и лазурные воды. Имелась мягкая постель, диванчик, столик и телевизор. Было не жарко, за что в таких обстоятельствах хотелось отдельно поблагодарить сотрудников. Фел поправила перед зеркалом прямые волосы, ровно рассыпавшиеся по плечам и спине, разгладила на бедрах белый сарафан и улыбнулась. После покинула каюту, прихватив сумку.

Когда она вышла на палубу, до нее донеслись шумные разговоры жителей корабля, топот ног, тонкий, едва слышный шум плескающихся волн. Она развернулась и прошествовала к носу лайнера. Стало гораздо прохладнее, несмотря на то что день был в самом разгаре. Через считанные мгновения перед глазами раскинулся океан. Синяя вода гипнотизировала. Фелисия не могла отвести взгляд. Вода расступалась перед могучим лайнером, взметая в стороны множество брызг. Океан был спокойным, почти идеально ровным и кристально-чистым. Ярко-синим, какого Фел еще никогда не видела. Сердце вдруг застыло, перестав стучать, а ноги тронула легкая дрожь. Фелисия крепче ухватилась за лямку висящей на плече сумки двумя руками. Перестала моргать, и губы тронула полуулбыка. Хотелось запомнить этот кадр на долгое время, как фотографию. И тогда Фел догадалась вынуть телефон и сфотографировать. Она выставила удачный ракурс так, чтобы было видно и нос борта, и красивую воду, и суда вдалеке. Когда она нажала на кнопку, ее кто-то задел сзади. Фел тут же резко развернулась, сжав телефон в руке и хлопнув глазами. Она застыла в замешательстве, когда увидела рядом мужчину.

– О, простите, я не хотел, – неуверенно проговорил он и в легком испуге раскрыл глаза шире. В них читалось переживание. Фел улыбнулась уголком губ. – Вам больно?

– Все в порядке, – сконфуженно ответила Фелисия. Замешкавшись, потеребила ремешок сумки. Ее волосы вдруг растрепал пронесшийся соленый ветер, и она поправила их рукой, убирая назад. Мужчина коротко улыбнулся в ответ. Он еще несколько секунд смотрел на Фел, а через мгновение кивнул и исчез.

Фелисия почему-то не могла перестать смотреть туда, где он только что стоял. У нее перед глазами застыла его белая льняная рубашка.

И серые глубокие глаза.

Глава 2

Начало следующего дня снова удивило Фелисию невероятной красотой. Она каждый миг наслаждалась водами Атлантики, шумом волн или наоборот – морской тишиной, нарушаемой только редкими криками птиц. Каждый кадр был безумно восхитителен и его хотелось запомнить на десятки лет. Фелисия практически не выпускала из рук телефон, чтобы сделать фото. Безмерная гладкая поверхность океана, переливаясь под солнечными лучами, казалась живописным зеркалом для облаков – те белыми пушистыми клочками отражались в воде, игриво прыгая на волнах. Сегодня вода была не такой темной, словно ее еще сильнее разбавил солнечный свет. Лучи в свою очередь смягчились, и кожу не жгло как днем раньше. Океан и его бриз охлаждали температуру.

Фелисия прогуливалась по палубам, рассматривая, что вообще имелось на лайнере. Но проще было бы сказать, чего здесь не было. «Эсмеральда» – целый город, здесь можно было жить месяцами. Главное, не сойти с ума. Но разве такое могло случиться посреди живописного океана и таких удобств? На этом этапе Фел считала, что нет. Однако она не была в этом сильно уверена, ведь прошла только пара дней. Ей придется путешествовать еще долгое время, и кто знает, какой она спустится с трапа обратно? Что принесет ей это плавание?

На средних палубах были развлечения: буфеты и рестораны, часть из которых позволяли поесть бесплатно; бары, несколько бассейнов, магазины, казино, водные горки и спа. В самом сердце «Эсмеральды» Фел обнаружила целый атриум в три палубы, где вечером проходили шоу, а по ночам – дискотеки. На огромных экранах днем показывали порты и города необыкновенной красоты. Фелисии сложно было покинуть это место, но впереди ждали верхние палубы, где, казалось, раскрывались еще лучшие виды. Фел не терпелось туда попасть. Она осмотрелась по сторонам, отмечая небольшое количество прогуливающихся людей. Наверняка все устроили себе досуг и уже наслаждались отдыхом. Но Фелисия не была фанатом большинства развлечений здесь, ей хотелось насладиться тишиной и лазурными водами Атлантики. Слышать всплески, крики чаек, шум волн и тишину невероятно гладкого океана. Его спокойствия. Самой наконец поймать тот самый баланс и равновесие, за которым сюда приехала.

Пока Фел шла наверх, вдруг задумалась о пути, который должна проделать «Эсмеральда». В ближайшие дни они прибудут в Сен-Мартен, а конечной точкой почти через двадцать дней будет Лиссабон. Фелисия никогда не была в этих местах, и сейчас восторг от каждой пройденной мили охватывал ее с возрастающей силой. У нее не было желания прятаться в каюте, ведь за ее пределами, как на ладони, простирался невыносимых размеров океан. И только лайнер был преградой между Фел и Атлантикой. Ей хотелось коснуться этой воды, ощутить ее на коже. Но лицезреть с палубы было не меньшем удовольствием. Возможно Фел было даже немного страшно находиться в окружении величественных вод. Сделай только шаг – и ты в пропасти. Вскоре Фелисия оказалась на самой верхней палубе, где приметила весьма уютную прогулочную зону. Сейчас там никого не было. Она прошла по деревянной дорожке, скользя ладонью по перилам. Отсюда смотреть на океан было еще страшнее – высота была внушающей. Но вид раскрылся живописный, и у Фелисии захватило дух. Она остановилась, засмотревшись на гладь воды, слегка дрожащую, и непроизвольно улыбнулась. Тишина восхищала. И только едва слышные брызги воды от столкновения с лайнером доносились до Фел. Океан, словно бескрайнее полотно, растянулся между небом и землей. Он манил за собой и завораживал до дрожи в коленях.

Когда Фелисия взглянула в другую сторону и решила сделать фото, ее телефон в сумке зазвонил.

– Милая, я уже скучаю! – огорченный звонкий голос Айлы заставил Фел дрогнуть.

– Айла, я тоже скучаю. Привет.

– Как дела? Ты уже плывешь?

– Да, мы в пути… Пока все в порядке.

– Очень хорошо. Попробуй не подкосить свое состояние, ты мне нужна здоровой.

– Конечно. Есть какие-то новости? – с замиранием сердца и легкой тревожностью спросила Фелисия. Улыбка угасла. Мимо пролетела чайка, звонков крикнув. Фел засмотрелась на океан, загипнотизированная его идеально ярко-синим цветом.

– Я кое-что узнала, но не думаю, что стоит сейчас об этом говорить, мне нужно все проверить.

– Ладно. А как в целом на работе? – перевела тему Фел, чувствуя, как в груди разливается знакомая и неприятная тяжесть. Сейчас этого хотелось меньше всего.

– Мне поручили новое дело, надо найти сетевого мошенника. Сложно, но дико интересно. Есть предположение, что это подросток, – увлеченно заговорила Айла. Фел прикрыла глаза, подставляя лицо легкому порыву ветру. Ей показалось, что ее щек коснулась тонкая пелена морских брызг.

– Думаю, ты справишься с этим. Кто, как не ты? – спросила Фелисия скорее риторически.

– Мне хочется, чтобы ты вернулась счастливой. А пока мне пора бежать, дорогая. Напишу тебе на днях имейл!

Айла попрощалась, и Фелисия, поблагодарив, положила трубку. Сделала желанный кадр и убрала телефон, подумав о том, что нужно подключить интернет и разузнать об этом. Она все еще стояла посередине прогулочной дорожки и все еще одна. Но стоило ей об этом подумать, как приятную тишину нарушили едва слышные вдалеке шаги. Фелисия уже засобиралась уйти, но вдруг застыла как вкопанная, когда увидела шедшего навстречу мужчину.

Она вчера уже видела похожую рубашку, только сегодня она была цвета беж. Фел сделала глубокий вдох, сама не понимая, отчего внезапно замерла. Ее сердце пропустило удар. Мужчина заметил Фелисию, но продолжил идти, глядя на нее. А когда подошел, широко улыбнулся. В его глазах, тем самых глубоких серых, плясали искры.

– Снова вы, – бросил он, оценивающим взглядом пробежавшись по лицу Фел.

– Прозвучало не очень, – ответила Фелисия без намека на улыбку. Она слегка опешила от его «приветствия», но, когда мужчина поджал губы, Фел заметила на его лице переживание. Как вчера. Он светился, но что-то в его глазах говорило о печали, тенью лежащей на хорошем настроении.

– Вы правы, простите меня. На самом деле, здорово, что я вас встретил, – сообщил он и оперся о перила, сложив руки в замок. Его голос Фел показался приятным. Мягкий, бархатный и немного низкий тембр. Фелисия хлопнула глазами, не зная, что значили его слова. Но признаваясь самой себе, ее они приятно удивили, даже если никакого хорошего смысла в них не было.

– Почему?

– Хотел еще раз извиниться за вчерашний инцидент, – мужчина, подтянув уголок губ, взглянул искоса на Фелисию. Она смущенно отвернулась и, вцепившись в сумку, уставилась на океан. Он ее успокаивал. Сказать ей было нечего, да и в целом одного извинения было достаточно, ведь ничего ужасного не случилось. Только вот почему-то кончики пальцев на руках Фел начало покалывать. Она знала, почему так происходило, но не хотела вспоминать причину, она хотела ее забыть.

– Не стоит, все в полном порядке.

– Красиво, правда? – кивнув на лазурные воды, колыхающиеся от движения лайнера, спросил мужчина и взглянул на Фел. Она не хотела снова смотреть в его глаза, потому не стала поворачиваться, а только коротко улыбнулась, рассматривая океан и небо над ним. Потом облизнула внезапно пересохшие губы.

– Да.

– Как вас зовут?

Фелисия вдруг застыла, чувствуя, как сердце начинает наращивать обороты. Его вопрос она посчитала нормальным, но в то же время… неуместным? Они просто пассажиры одного и того же лайнера. Просто незнакомые люди, которым по случайности пришлось столкнуться.

– Возможно однажды вы узнаете мое имя, – вдруг обернувшись к нему лицом, она подтянула уголки губ и встретилась с его глазами, которые непрерывно следили за каждым ее действием, – но не сейчас.

Фелисия повесила сумку на плечо и обошла молодого человека, уходя с прогулочной зоны. За ней вслед пронесся глухой звук шагов. А от мужчины донесся легкий шлейф апельсина.

– Меня зовут Даниэль!

***

К вечеру Фелисия разобралась с интернетом, попросив помощи у сотрудников, ей с удовольствием помогли его подключить. Теперь она могла отправлять подруге письма и сообщения и оперативно отвечать, не ожидая хорошего сигнала связи. К семи часам она уже была готова сходить и что-нибудь поесть, потому что весь день потратила на прогулки и сильно проголодалась. Отыскав ресторан, который входил в ее билет, она зашла внутрь, выбрала столик у иллюминатора, откуда было неплохо видно океан. Несколько минут она определялась с заказом и наконец выбрала сочный кусок мяса, овощной салат и чашечку латте с корицей. Пока ждала – наслаждалась видом за стеклом, где уже закатное солнце окрашивало небо в разные цвета, бросало сочные лучи на воду, где красивыми переливами отражался солнечный диск.

Заказ принесли достаточно быстро. Фелисия поблагодарила официанта и с аппетитом уставилась на тарелки, а потом наконец приступила к ужину. Желудок обволокло приятное чувство насыщения и вкусной еды.

Фел отвлекалась на любование Атлантикой в иллюминаторе, ела медленно, почти смакуя каждый кусочек. Вечерело. И океан готовился ко сну, на палубах загорались огни, выходило больше людей, готовились вечеринки на средних палубах. Когда Фел допила латте, то собралась уходить, предъявив свою бортовую карту. Почти у выхода из ресторана она, рассматривая уютную обстановку в деревянной облицовке, наткнулась взглядом на глаза, которые в приглушенном свете казались черными. Но Фелисия точно знала, какого они цвета. Она застыла на какие-то мимолетные мгновения, хлопнув ресницами. Даниэль с вилкой в руке застыл тоже. А потом Фелисия исчезла за дверью ресторана и быстрым шагом направилась в каюту.

Уже внутри, где она могла бы ощутить безопасность, Фел тронуло беспокойство. Она не поняла, связано ли это с новым знакомым, который по какой-то неведомой причине беспокоил ее, или с настоящей причиной пребывания на лайнере. Думать об этом хотелось меньше всего, но, к великому сожалению, для этого она сюда и пришла.

Фелисия переоделась в теплую пижаму, выключила кондиционер и умылась. Потом вынула ноутбук из чемодана и села на кровать. Ладони вспотели, пальцы задрожали. Она стала их теребить, уставившись в иллюминатор. Там, за стеклом, царила жизнь и трепетал океан. Краешек воды был немного виден – Атлантика покрасилась в черный. Впереди ее ждало еще много таких дней и ночей. Вдали от дома, от привычного Де-Мойна, от несчастья, которое не давало дышать полной грудью. Посреди тихого и волшебного океана. Когда Фел подумала о том, что она здесь совсем одна, роскошь лайнера не показалась ей спасением. Вдруг стало страшно от того, что она сойдет здесь с ума.

Когда-то специалисты ей говорили, что помогает прощение. Искреннее и настоящее прощение. Только вот Фелисия не могла на это решиться и прежде, чем попытаться, желала узнать правду. Она приехала сюда и решилась пересечь океан в надежде, что сможет отыскать то, что гложило ее израненное сердце долгие годы. Узнать причину, мотивы, узнать все до мельчайших деталей. И с этим решением она открыла ноутбук. Интернет работал неплохо. Первым делом Фел проверила почту, но писем там не оказалось. После она ввела нужный адрес в поисковую строку, открывая сайт. Страница, которая появилась перед ней, сразу перебросила в воспоминания, отозвавшиеся болезненным уколом в сердце.

Фел прикрыла глаза, не решаясь дальше смотреть на экран. Руки задрожали сильнее, она отвела взгляд к иллюминатору. Мимо где-то вдалеке прошелся другой лайнер, увешанный огнями. На расстоянии он показался очень маленьким.

Близилась ночь. В такое время уже никто не мог выйти из комнаты. Все должны были лечь в свои кровати. Но Фелисия не могла сомкнуть глаз. Она ворочалась в постели, шурша одеялом. На звуки ругались другие девочки в комнате, но Фел не думала об этом. Она не могла думать о других, когда самой хотелось исчезнуть. Через битый час бессонницы она удостоверилась, что все спят, и тогда вышла из комнаты. 

Никому не разрешали бродить по коридорам, где бело-зеленые стены сводили с ума. Никому не разрешали нарушить правила, но Фелисия не хотела с этим мириться и все равно выходила, когда не могла уснуть. На нее давили стены комнаты и душила боль. В свои пятнадцать лет она до сих пор не знала, что такое настоящая жизнь, любовь матери и забота отца. Не знала, что такое совместные ужины и праздники с родными. У нее не было никого. И существовать она с этим могла с трудом. Но Фелисия не отчаивалась настолько, чтобы попрощаться с жизнью. Она просто желала узнать ее, увидеть свет и удостовериться, что все это кошмарный затянувшийся сон.

– Фелисия, – послышалось сзади, и Фел медленно повернулась, прекрасно зная, кто ее окликнул. Она сконфуженно пожала плечами и сжала губы. – Ты снова ходишь по коридорам ночью?

– Я не могу спать.

– Мы уже с тобой это обсуждали, – вздохнув так тяжко, что у Фел в груди разлилось чувство вины, сказала миссис Эттвуд. 

– Извините. 

Миссис Эттвуд положила ладонь на плечо Фел, слегка сжав его. Фелисия смотрела в пол. И так случалось каждый раз, когда она нарушала правила. По кругу одно и то же. А потом женщина говорила…

– Пойдем, я заварю тебе чаю. 

И Фелисия покорно шла за ней в кабинет. Она часто думала о том, почему женщина сидела здесь допоздна, ведь дежурные всегда были на месте, а директору не обязательно было оставаться здесь ночью. Вероятно, на это были причины.

– Вот, с мелиссой. Выпей, и тебе станет лучше, – слегка улыбнувшись, миссис Эттвуд протянула чашку с чаем Фелисии. Она кивнула, не сильно желая его пить, но огорчать заботливую женщину и единственную, кто ее понимал, не хотелось. На лице директора залегли тени, под глазами – темные круги. Она устало кивнула в ответ и села за свой стол, занимаясь делами. Фелисия с тоской поджала губы, осмотрев кабинет, наверное, раз в сотый за все время. В ее копилку добавилась еще одна ужасная ночь с ароматом мелиссы. 

По щекам Фел потекли непрошенные слезы, и она с силой захлопнула крышку ноутбука, чувствуя, как сердце начинало щемить от боли. Фелисия поднялась с кровати, убрала ноутбук, умылась ледяной водой, но слезы продолжали течь. Она с силой сжала глаза и сомкнула челюсти, вот-вот готовая лопнуть от внезапно возникшей злости. Чтобы восстановить дыхание, ушло около пятнадцати минут. Фел стояла в ванной, глядя в зеркало. Искала ответ в своих лазурно-голубых глазах, покрасневших от слез. Что она хотела получить? Где найти силы на прощение? Как найти правду?

Через время, когда уже приблизилась ночь, она заглянула в иллюминатор, встречаясь с темнотой и идеально гладкой угольного цвета водой. Потом забралась в постель и уснула почти сразу, как только перестала плакать.

***

На утро Фелисия ужаснулась от того, как выглядело ее лицо. Проснулась она около восьми часов. Слезы испортили ее гладкую кожу и глаза, но, конечно, этого стоило ожидать. Она как могла привела себя в порядок, надела свежую футболку с шортами, прибрала постель. И потом ощутила головную боль, что тоже было естественным исходом. Обычно Фел не спала так много, потому решила больше такого не допускать. Боль нарастала, и Фел пришлось отыскать у себя обезболивающее средство. И только спустя полчаса ожидания, пока отступит боль, она причесала волосы и вышла из каюты, чтобы позавтракать.

Атлантика сегодня была еще краше. Уперевшись в борт, Фелисия взглянула на океан и тут же поймала спокойствие. Вода колыхалась вдалеке легкими волнами, а ближе к лайнеру все так же брызгами разлеталась в стороны. Плыли они медленно по ощущениям, но на самом деле наверняка было иначе – Фел ничего в этом не понимала. По палубе шли люди, кто-то также выползал из кают, зевая и потягиваясь. Кто-то уже навеселе шел к ресторанам. Жизнь на судне кипела, и никому не было дела до красоты за бортом. Фел казалось, что она одна ее замечает. Полюбовавшись блестящими на солнце волнами, Фел направилась в ресторан, где ужинала вчера. Она решила, что посмотрит другие заведения в другой раз. И когда пришла, то обнаружила, что тот же стол пустует. Радостно улыбнувшись, села на то же место, и рядом тут же материализовалась официантка с меню.

– Доброе утро. Что у вас лучше взять на завтрак? – с любопытством спросила Фелисия у девушки. Та задумалась, взметнув взгляд в сторону.

– Могу вам предложить сырную вафлю с яйцом и томатами, сегодня это блюдо утра, – официант вернула взгляд и горящими глазами посмотрела на Фел. Ее искренняя улыбка была очень милой и заряжала настроением. Фелисия улыбнулась в ответ и задержала взгляд на девушке. Та смущенно взметнула брови.

– Простите, задумалась. Хорошо, я вам доверяю. И латте с корицей, – сообщила Фелисия, и девушка упорхнула на кухню.

Пока заказ готовили, Фелисия смотрела на океан. Утренний, он казался еще волшебнее, чем обычно. В это время была своя атмосфера. Лучи прыгали по волнам, блеск отражался на воде, и ярко-синий цвет океана казался все еще нереальным. Почему Фелисия выбрала именно такой путь? Путешествие на лайнере, а не другая страна или какие-нибудь тяжелые испытания, или наоборот. Она не знала, просто однажды на улице ей попалась реклама, а потом мысли об этом заполнили голову. Фел решила, что это неплохой шанс. Но что из этого выйдет – не знал никто.

– Ваш заказ, приятного аппетита, – дружелюбно сообщила внезапно появившаяся официантка и также внезапно исчезла. В зале было достаточно много гостей, но при этом было тихо, что очень спасало утром. Голова все еще побаливала, но уже не так сильно. Фел собиралась приняться за завтрак, вдыхая приятные ароматы кофе и блюда, только ее прервал голос и человек, стоявший по левую руку. Боковым зрением Фел увидела его, и тембр голоса она не узнать не могла. Он впился в ее память острыми когтями.

– Доброе утро.

Фелисия повернула голову, опустив вилку на стол. Даниэль неловко подтянул уголок рта, хлопнув серыми глазами. Щетина на подбородке и щеках дрогнула. Фел в ответ не смогла улыбнуться. Его постоянные появления рядом с ней начинали пугать.

– И вам, Даниэль, – сделав акцент на имени, ответила Фелисия и вздохнула.

Хорошо начавшееся утро потенциально было подпорчено.

Глава 3

– Я хотел отдать вам это, – пожал плечами Даниэль и протянул Фелисии заколку для волос. Откуда она у него взялась? И ведь действительно вещь принадлежала Фел. Она в удивлении захлопала глазами, уставившись на заколку в его руке.

– А…

– Вы оставили ее вчера за этим столом, – словно поняв вопрос Фел, сообщил Даниэль. Он продолжал стоять с протянутой рукой как истукан. Фелисия надеялась, что он положит ее на стол, но этого не случилось, и она взяла вещь из его ладони. Коснувшись теплой кожи чужой руки, точно обожглась и быстро одернула руку. Она положила заколку в сумку, все еще не понимая, как могла забыть ее.

– Спасибо.

– Был рад помочь. Приятного аппетита, – пожелал Даниэль и исчез. Фелисия осмотрелась по сторонам, но, вероятно, мужчина вышел из ресторана. И как он только нашел ее? Или он узнал ее каюту и следил за каждым шагом? Фел дернулась от легкого недоумения, но дабы не портить путешествие, списала все на несчастное совпадение. Очередное. Завтрак уже немного остыл, но и таким он был очень вкусным. Официантка не прогадала, и Фелисия осталась довольна блюдом. Кофе оказался тоже замечательным, впрочем, как и вчера.

Когда Фелисия вдоволь наелась – предъявила свою бортовую карту и вышла из ресторана, вдыхая морской соленый воздух. Фел прислонилась к борту, разглядывая брызги и волны, которые были чуть могущественнее, чем вчера. Ей показалось, что океан не на шутку начал злиться, но эти разбушевавшиеся воды только еще больше завораживали. Фел не было страшно. Она не боялась неспокойной Атлантики и шторма. По крайней мере, пока не столкнулась. Понимала, что стихия слишком опасна, и не хотела лично увидеть ярость океана. Но что страшнее: быть одинокой всю жизнь, чувствуя с каждым годом нарастающую боль, или увидеть беснование океана, оказаться в его власти и пойти ко дну?

Фелисия медленно пошла по палубе, отметив, что солнце начало жечь сильнее. Она поднялась на палубу выше – ту заполнили жители лайнера. Кто-то развлекался на горках и в бассейне, кто-то сидел в баре, кто-то танцевал. Жизнь кипела. Корабль всем предоставил хороший отдых. И глядя на других, Фелисия понимала, что ей это не нужно. Как ни странно, но среди толпы народа она чувствовала себя в тишине. Будто никого вокруг не было. Она пришла сюда не чтобы отдохнуть, а чтобы найти правду. Только каждая мысль об этом заставляла вспоминать прошлое, и сердце разрывалось. Ничего не получалось. Фелисия не могла собраться, чтобы сделать шаг. Шаг в пропасть ради спасения самой себя.

– Фелисия, что произошло на этот раз? – строго спросила миссис Эттвуд, но в ее глазах не было ни намека на гнев. Она будто играла роль злой ведьмы только чтобы не показывать истинное отношение к Фел. Но Фелисия об этом не просила и не желала, чтобы к ней относились как-то иначе. Не так, как ко всем. Они ведь все одинаковые. Все брошенные и с разбитым маленьким сердцем. 

– Ничего. 

– Вы сцепились на ровном месте, – констатировала факт миссис Эттвуд, взглянув на рядом стоящую девочку. Та опустила взгляд в пол, точно признавала свою вину. Как бы не так! Фелисия знала, что эта несносная девчонка была хорошей актрисой.

– Не поделили украшение, больше такого не повторится, – ответила Фелисия, чувствуя себя полной дурой. Соседка молчала, как язык проглотила, и это злило больше всего. Только она по всей видимости не знала, что миссис Эттвуд далеко не глупая женщина. 

– А что скажешь ты? – спросила женщина у Сьюзен, и та подняла полный вины взгляд. Не хватало только слез. Фел закатила глаза. 

– Больше не повторится, – пропищала Сьюзен. На этом миссис Эттвуд отпустила ее, но попросила остаться Фел.

– Почему ты не сказала правду?

– Потому что Сьюзен сцепится со мной снова. Это бессмысленно. 

Миссис Эттвуд сочувственно сжала накрашенные ярко-розовой помадой губы и с тяжестью выдохнула. Фелисия поняла, что ей никогда не исправить это положение. Она будет стоять за себя до момента, пока перед ней не распахнется дверь этого чужого дома и не выпустит на свободу.

Вечером океан превращался в магическое поле. Это не просто вода, а целая музыкальная симфония и бесконечный источник вдохновения, – так подумалось Фелисии, когда она стояла у борта, окутанная ночью и светом ярких звезд. Они, как брызги красок, расписали темно-синее небо. Оно было точно испещрено мелкими сияющими светлячками, и оторвать взгляд от этой картины было сложно. Фелисия даже не могла моргнуть, ей хотелось найти и запомнить каждое созвездие. И было тепло, несмотря на жуткую стужу на сердце.

Атлантика в ночи казалась еще прекраснее. Вместе с тем опаснее. Океан словно покрывался темным одеялом, защищаясь. Или защищая от себя. Свет от огней на палубах плясал на волнах. Вдалеке высоко-высоко виднелся кусочек луны, прикрытый облаком. Она подглядывала за всеми. Этой ночью должно все измениться – вдруг подумалось Фел. Это предчувствие закралось в груди и укололо ее. Ноги начали подрагивать от волнения. «Эсмеральда» как будто ускорилась, и ее качнуло. Фел дернулась и осмотрелась, но все было в порядке. На палубах почти никого не было, но кто-то развлекался в атриуме. Фелисия обняла себя руками, устремив взгляд вперед, где волны наслаивались друг на друга. Их почти не было видно в темноте, но были заметны белые брызги воды, обрамленные светом с лайнера.

Фел стала думать. Слушать океан, его музыку, которая сейчас, в ночи, казалось еще громче, и думать. О том, как сложилась ее жизнь и почему она здесь. Почему сбежала из дома, из Де-Мойна, где знала почти каждую улочку. Почему сейчас было так тяжко на душе, несмотря на волшебную красоту Атлантики вокруг. Фел хотелось наслаждаться только природой, но ей нужно было найти правду. И что казалось очевидным – найти ее проще в Де-Мойне. Именно там ее окружали воспоминания из тяжелого детства. Только там она сумела бы что-то узнать. Что она могла вдали от дома за сотни миль?

Фелисия сбежала, потому что ей нужно было попытаться найти правду внутри себя и прощение. Хотя бы попытаться понять человека, который однажды совершил чудовищную ошибку. Несмотря на то, что у всех поступков есть причины, прощать было сложно. Это оказалось труднее, чем Фелисия думала. Ей приходилось в жизни простить многое, и это было не так уж и сложно, хотя сначала, конечно, казалось, что простить вообще нельзя. Оставить обиды на предателя, побороть внутри себя гнев и непонимание, принять проступки и отпустить. Но вот уже больше двадцати лет она хранила в себе миллионы вопросов и сотни возмущений, фунты злости и боли. Сердце сковал тридцатиградусный мороз. И вырвать из заледеневшей души обиду оказалось слишком тяжело.

Время близилось к полуночи, и жизнь на лайнере затихла, будто ее выключили. Фелисия стояла на прогулочной зоне, облокотившись о борт. Стало очень темно, точно отключили свет. Это выглядело странно, ведь на корабле и ночью люди развлекались, всюду светились огни. Но здесь, наверху, почему-то Фел вдруг этого не увидела. Звезды освещали путь «Эсмеральде», были ее проводником. Вдалеке, точно на другом конце океана, виднелись горящие точки, почти невидимые, вероятно, от города, к которому они приближались. Фел тяжело вздохнула, чувствуя гнетущий груз в груди. Спать не хотелось, слишком хорошо было здесь – в тишине океана, но она все же собралась возвращаться в каюту. Когда Фелисия стала спускаться на палубы ниже, проходя через корму лайнера, ей показалось, что она заметила знакомую фигуру – прислонившись к борту, стоял мужчина. Но, тряхнув головой, Фел просто прошла мимо, не в силах думать о чем-то еще. И тем более о Даниэле.

Уснуть не получалось долго, тело отказывалось отдыхать, откуда-то взялась неведомая энергия, но деть ее было некуда. Фелисия пыталась ни о чем не думать, выключить мозг, но сделать это оказалось просто невозможно. В мыслях плясали одни и те же кадры и вопросы. Изо дня в день. До этого плавания она умела засыпать за считанные минуты, потому что уставала на работе. Сбежав от рутины, Фел поняла, что на самом деле та была ее спасением. Кто спасет ее сейчас?

В иллюминаторе мелькали маленькие точки-огоньки, отсвечивали фонари и освещение с палуб, а океан был чернее ночи несмотря на то, что на нем отражался свет огней и блеск звезд. Фелисия перевернулась на другой бок и уткнулась взглядом в дверь каюты. Ей вдруг подумалось, что за ней кто-то стоит, но она зажмурила глаза, отгоняя абсурдные мысли. После перевернулась на спину, шурша одеялом. Глаза совсем отказывались закрываться, и тогда Фел села на постели, прекратив себя мучить. Она взяла сотовый и набрала номер Айлы, надеясь, что та не спит. Хотя надежды было мало, все же Фел отчаянно поджала губы и прикрыла глаза – их начинало жечь.

– Уф, дорогая, ты разве не спишь? – послышалось в трубке спустя мучительные секунды, когда Фелисия уже собиралась отключиться. Она вздрогнула.

– Доброй ночи, я ведь тебя не разбудила? – жалобно округлив глаза, будто бы Айла могла это видеть, спросила Фел. Она сжала телефон так сильно, что побелели костяшки.

– Нет, конечно, нет. Обычно я ложусь после часа, сейчас разбираюсь с делом по подростку, – уставшим, но теплым голосом проговорила Айла. Фелисия знала, что у подруги на самом деле уже не оставалось сил, она слишком много трудилась и тратила энергии на работу. Она ей жила и умирала одновременно. Только вот по-другому Айла не умела, и как бы Фел ее не уговаривала облегчить свой график, у нее ничего не получалось.

– И как?

– Дело идет. По крайней мере с мертвой точки сдвинулось. А как ты? Почему звонишь так поздно? Неужели что-то случилось? – мгновенно словив панику, затараторила Айла в трубку. Фелисия была уверена, что на той сейчас лица не было – она всегда очень переживала за подругу. Но это было взаимно – так они и жили.

– Ничего не случилось. Я просто не могу уснуть.

– Думаю, причину я знаю. Ты пробовала что-нибудь искать?

– Нет, Айла, у меня не выходит. Я сразу начинаю плакать, и ничего не получается.

– На самом деле, тебе действительно было проще это сделать дома. И еще лет десять назад, – удрученно вздохнув, выдала Айла и замолчала. В трубке послышалось громкое дыхание.

– Я знаю. Но не получилось. Знаешь, сколько раз я ходила туда? И сколько раз я пыталась поговорить с миссис Эттвуд… Единственное, что я узнала – какая-то женщина приходила несколько раз навестить меня. Я даже не помню ее визитов. Наверняка мне было несколько месяцев или пару лет… – с остановками проговорила Фелисия и замолчала. Айла молча слушала. Она никогда не перебивала, пока не убеждалась, что Фел закончила. Фелисия подняла взгляд к потолку. На груди стало значительно легче, точно от нее отпрянула придавившая до этого плита.

– Милая… Я знаю. Сделаю все, что в моих силах. Только надо было нам с тобой начать пораньше. Не знаю, удастся ли сейчас найти эту женщину. Вдруг она уже не жива? А твоя мать?

На последнем слове подруги у Фел кольнуло сердце. Она перестала моргать. Перед глазами поплыла картинка. Пришлось подождать пару минут, чтобы прошло мимолетное помутнение. Айла ждала.

– Моя мать – чудовище, вот что. Наверное, я попробую уснуть снова. Спасибо, что поговорила со мной, мне стало легче.

– Береги себя. Спокойной ночи, Фел.

– Спокойной ночи, Айла.

Фелисия отключилась и рухнула головой на подушку, с силой зажмурившись. Телефон выпал из руки, но Фел не смогла его поднять. По щекам побежали дорожки слез. Они падали на подушку и впитывалась в белую хлопковую ткань. Еще битые полчаса Фелисия бесшумно выпускала слезы наружу, чувствуя, как сердце рвется на части. Она пыталась его заштопать, но нитки оказались совершенно не прочными, все трещало. Потом Фел перевернула подушку, выключила ночной светильник, посмотрела на спокойный как никогда океан и уснула.

Утро наступило так быстро, точно глаза закрылись на пару минут и открылись снова. Фелисия проснулась в той же позе, что и уснула, взгляд – на дверь. Глаза болели от пролитых слез и от лучей солнца, падавших из окна. Они плясали по стене и ковролину на полу. Фелисии показалось, что их сильно качает, она поднялась на постели и обняла себя руками. Осмотрелась. Ничего не изменилось. Через десять минут тишины Фел направилась в душ и привела себя в порядок. Холодная вода помогла прийти в чувство. Она вспомнила разговор с Айлой и покачала головой. Ей не хотелось снова жаловаться, но так и вышло. Фел знала, что Айла никогда не осудит ее, но наверняка подруга уже еле справлялась. Фелисия понимала, что и той приходилось несладко в жизни, но не могла молчать. Ей нужно было кому-то выговориться. Даже спустя десятки лет. Даже каждый день, если нужно. Если так становилось легче.

После Фел высушила вымытые волосы феном, они заструились по спине и заблестели. Фелисия вдруг подумала о том, чтобы их отстричь, и засмотрелась на отражение. Абсурдная мысль улетучилась сразу. Она никогда не видела себя другой и слишком обожала свои волосы, чтобы так поступить. И ярко-голубые глаза. Даже если они достались ей от матери.

Фелисия еще успевала на завтрак, поэтому собралась, надев голубой сарафан на бретельках, и быстро оказалась в ресторане. Латте приободрил и добавил порцию настроения. Новый день она провела почти без мыслей, только лицезрея океан и его темно-синие волны, наслаивающиеся друг на друга. Пол дня она пробыла на верхней прогулочной зоне, где снова не застала ни души. А потом, под вечер, когда небо окрасили миллиарды звезд, точно серебряные брызги, она увидела Даниэля. Он шел с другого конца палубы, но у Фелисии сложилось ощущение, что он был там все это время. Неужели?

Даниэль направлялся в ее сторону уверенно, шел именно к Фел. Она сглотнула, отвернувшись к океану. На воде заплясали огоньки. Волны почти успокоились, гладь океана была практически идеальной и ровной, как шелковая простынь. Хотелось ее ощутить на себе. Фелисия подняла взгляд выше, к небу, туда, где оно соприкасалось с краем воды. Там виднелась луна, почти полная. В ближайшие дни стоило ждать полнолуние, которого Фел слегка побаивалась и старалась не попадаться ему на глаза. Через мгновение рядом остановилась фигура. Даниэль облокотился о борт, как и в прошлый раз. Молча уставился вперед. Фел боковым зрением заметила, что мужчина угрюм и безрадостен. Она слегка повернула голову. Он сделал так же. В этот раз Даниэль не улыбался, в его серых глазах не было того пламени, которое она видела еще совсем недавно. Что могло произойти? Что ранило его минувшим днем или может быть вчера? Или несколько лет назад?

– Доброго вечера, – поприветствовал он Фелисию, вернув взгляд на океан. Фелисия молча кивнула и вцепилась руками в борт, чувствуя легкое помутнение и неловкость. Рядом с Даниэлем точно наэлектризовался воздух, которого здесь было в избытке, но при этом не хватало. Ей отчего-то хотелось узнать причину его плохого настроения, но Фел одернула себя и обругала. Еще вчера она шарахнулась от него и считала испорченным завтрак из-за появления мужчины. Что случилось сейчас?

– Кажется, океан вас не впечатляет, – предположила Фелисия, и, последовав его примеру, посмотрела на черные воды. Она смотрела, как скачут по волнам блики от звезд. Вспомнила мимолетно, как стояла здесь же с этим незнакомцем и думала, как поскорее уйти из его общества. Сейчас уходить почему-то не хотелось. Возможно, он помогал не думать о своем, и это спасало. Но находиться в напряжении было непросто.

– Очень даже. Просто иногда сложно сосредоточиться на его красоте.

– Почему?

– Бывают причины.

Фел мысленно выругалась. К чему ей было лезть в проблемы других людей? Чем она поможет незнакомому человеку? Зачем мешает проживать эти моменты? Но ведь Даниэль пришел сюда не просто так. Однако, вероятнее всего, он надеялся побыть здесь одному. Но так вышло, что это место стало спасением не только для него.

– Мы можем составить график.

С искреннем удивлением Даниэль обратил взгляд на Фел. На его лице читался немой вопрос. От пронизывающих до мурашек глаз, в которые сбоку падал свет огней, Фелисия дрогнула.

– Вы приходите сюда. Я тоже. Возможно нам обоим хочется побыть одним, а каюта для этого дела не очень подходит, – выдала Фел и уставилась на Даниэля, не моргая. Он улыбнулся уголком губ. У глаз появились тонкие морщинки. Фелисия раскрыла глаза, взметнув одну бровь в вопросе.

Даниэль ничего не сказал, а только обошел Фелисию и встал по другую сторону от нее. Они поменялись местами. Фел ничего не поняла и еще больше нахмурилась. Даниэль снова посмотрел ей в глаза и улыбнулся уже увереннее.

– Что вы делаете? – не выдержав, спросила Фел.

– Ничего, – пожал плечами Даниэль и уставился на океан, а потом покосил взгляд на доли секунд и снова вернул назад, – график не нужен.

На последних словах он усмехнулся. И слышать эту усмешку было гораздо лучше, чем видеть печальное лицо – оно только усугубляло прекрасную обстановку и единение с океаном. Сейчас, признаваясь себе, Фел не понимала, комфортно ей было или нет. Одной было хорошо, но с Даниэлем оказалось не хуже. Вероятно, тяжелое состояние на душе играло определенную роль. Конечно, другой причины быть не могло.

«Это ты во всем виновата. Ты»

Фел засмотрелась куда-то в темноту Атлантики, она перестала замечать блики на волнах и горящие серебром звезды на небе. Все куда-то во мгновение исчезло, а перед глазами никакого океана, только лицо миссис Эттвуд с сожалением в глазах. С искренним сожалением, какого Фел еще никогда в своей жизни не видела. Но хотела бы увидеть, только на лице своей матери.

– Какая цель у вашего путешествия? – вдруг донеслось слева. Фелисия похлопала глазами, картинка прояснилась. Снова океан, огни лайнера, толпы людей на нижних палубах и рядом – Даниэль. Она медленно повернула взгляд, чувствуя жжение в глазах, и попыталась улыбнуться. Он напомнил о причине побега из Де-Мойна, надавил на больную рану, сам того не зная. Фелисия не могла злиться на мужчину за это, но отвечать не хотелось.

– Можно сказать, мечта детства, – соврала она, не отрывая взгляд от глаз напротив. Это оказалось сложнее, чем она думала. И в то же время так легко – никакого смущения. Фелисия не понимала, что с ней происходит.

– Получается, мечты сбываются, – с некой досадой, но милой полуулыбкой ответил Даниэль.

– Ваша тоже сбылась?

– Увы, нет.

На этих словах собеседник замолчал. С тем же самым угрюмым лицом, с каким появился некоторое время назад. Она тоже надавила на больное? Сказала что-то не то? Фел почувствовала свою вину, и ей снова стало не по себе. Чувствительность и чересчур великая эмпатия, заложенные где-то на уровне генов, начинали изрядно напрягать.

– Я уверена, что еще есть шанс, – попыталась нарушить напряженную тишину Фел и тем самым подбодрить. Молчать было неудобно, но и помочь она ничем не могла. Становилось дискомфортно, и ей это не нравилось. Вероятно, самое время пойти в каюту.

– Шанс есть почти всегда. Но не в моем случае, – с маленькой долей жалобы сообщил Даниэль и развернулся всем телом. На лице его – полное разочарование и безысходность, словно он только что столкнулся со смертельным диагнозом. Фел поджала губы. Сказать было нечего, и это оказалось не нужным. Даниэль взглянул в сторону спуска с палубы.

– Спасибо за компанию. Наверное, мне пора отдыхать, – чуть тише, но хрипловатым голосом проговорил мужчина и на секунду заглянул в глаза Фел. После чего очень быстро обошел ее и направился к лестнице.

– Меня зовут Фелисия, – сообщила вслед Фел.

А через минуту поняла, что не осознала, как сделала это. Чертыхнувшись и отругав себя за излишнюю открытость и добродушие, направилась в каюту. По пути почувствовала аромат апельсина. Она шла по тому же пути.

По пути несчастного, без какой-либо надежды на лучшее человека.

Глава 4

Через два дня, ближе к обеду, они прибыли в Сен-Мартен. Фелисия никогда не слышала о таком острове, но, когда они стали приближаться, экипаж лайнера просветил о месте. Через некоторое время будет разрешено спуститься, но уже сейчас пассажиры начали суетиться. По экранам в это время показывали красивые локации острова, писали об интересных фактах. По громкоговорителю разговаривал голос, рассказывая о Сен-Мартене, только Фел вдруг поймала легкую панику, глядя как пассажиры кучкуются на палубах и шумят, точно случилось что-то ужасное, и всех попросили покинуть лайнер. Она постаралась не обращать на них внимания и слушала речь.

Сен-Мартен – остров в сердце Карибского моря, которое попадает в Атлантический океан. Остров самый малый в мире по обитаемости, он одновременно входит в состав двух государств: Франции и Королевства Нидерландов. Фелисия не могла отвести взгляда от местности, к которой они подплывали. Ей казалось, что остров прекрасен со всех сторон. В голове пробежали мысли о том, что решение отправиться в такое путешествием было лучшей идеей – слишком глупо терять возможность посмотреть на мир. Когда остров открылся как на ладони, показывая все свои яркие краски и захватывающие виды, у Фел точно отключилось сознание. Она перестала слышать гул на лайнере, громкие разговоры, музыку и суету пассажиров. Она видела только горы, покрытые густыми лесами, и невозможно сочные и яркие сине-голубые цвета вод. Таких красок Фелисия еще никогда прежде не видела. И даже Атлантика, по которой они плыли сюда, была не настолько яркой. Складывалось ощущение, что насыщенность выкрутили на максимум, глаза почти слепило.

Когда «Эсмеральда» пришвартовалась в порту Филипсбург, что заняло достаточно продолжительное время, было разрешено спуститься на берег. У трапа выстроилась длинная очередь, но Фелисия стояла в стороне, прислонившись к борту, и не отрывала глаз от красоты окружения. Ей хотелось улыбаться без конца. Глаза начинало щипать от осознания, что она действительно все это видит. Фел вцепилась в лямки рюкзака на плечах, осматривая почти закончившуюся очередь. Внизу образовалась толпа. Однако она быстро рассосалась: пассажиры, точно муравьишки, разбежались по своим делам. За время ожидания Фел не увидела Даниэля: вполне могло быть, что просто не заметила – людей было слишком много. Или он остался в каюте. Может быть спал? Или не желал спускаться на берег. Так или иначе, Фел это особо не тревожило. Она предвкушала прекрасную прогулку по острову, изучение местности и того, как жили здесь люди. Самые различные, вероятно, ведь остров принадлежал разным странам. Наверняка тут жили народы со своими традициями и правилами. И Фелисии было жутко любопытно посмотреть них.

Вернуться необходимо было не позднее девяти вечера. Ровно в девять лайнер отправляется дальше и, конечно же, ждать он никого не станет. Фелисия на этот момент запереживала, но поняла, что ей вполне хватит времени – остров был небольшим, но и обходить его весь она не планировала, в противном случае после такой прогулки будет сложно передвигать ноги. С разливающимся в груди приятным волнением она спустилась по трапу почти последняя, крепко держась за лямки рюкзака. А когда ступила на асфальт, ноги уже с непривычки заныли. Это показалось странным, но неприятное чувство быстро отступило. Ходить по земле оказалось непривычно спустя несколько дней плавания. И видеть местность, а не только бескрайний океан, – тоже. Погода встретила новых гостей неплохо – было очень тепло, но не жарко. Воздух, однако, был достаточно влажным, и дышалось тяжеловато. Только это было вполне логично для острова.

Фелисия направилась куда глядели глаза – из-за незнания местности по-другому было сложно. В любом случае она с помощью навигатора должна найти дорогу назад, если вдруг заплутает. Но Фел старалась запоминать путь, внимательно вглядываясь в улочки и повороты. Местность не показалась ей сложной, но была необычной. Внутри острова скрывались деревушки с их колоритными рынками, где виднелось изобилие свежих фруктов и пряностей. Над ними возвышались пестрые и яркие горы, окутанные зеленью. И окружала остров, вполне логично, вода – изумрудно-голубая с одной стороны, ярко-синяя – с другой. Имелись тут и белые песчаные пляжи. У Фелисии разбегались глаза, громко стучало сердце; хотелось изучить буквально все и сфотографировать каждый уголок, но она решила найти какое-нибудь заведение, дабы выдохнуть от нахлынувших эмоций и перекусить. В округе виднелись только похожие друг на друга домики и выстроенные из них улочки, точно скопированные. И одна из улиц была довольно узкой, а с двух сторон ее окружала вода. Не страшно ли было жителям? Стихия могла запросто унести все эти дома, если море разбушуется. Фел было бы здесь тяжело, но посмотреть хотя бы раз в жизни на такую природу точно стоило.

Фелисия блуждала по деревушке, встречая жителей. Кто-то смотрел на нее очень странно, кто-то даже не замечал. Народ был разный. И увидеть, как выглядят французы или жители Нидерландов было интересно. Говорили они на разных языках, и среди них Фел смогла распознать французский и немного испанского, остальные казались очень забавными и странными. Фелисия старалась улыбаться, если кто-то смотрел на нее с осуждением или излишним вниманием. А возможно ей так только казалось. И пока она лицезрела яркую зелень, красные крыши домов, ярко-голубую воду, идя в поисках кафе, тучи над ними сгустились в одно мгновение. Фелисия ускорила шаг, предполагая, что в ближайшие минуты на них обрушится дождь, которого, признаться, она совершенно не ожидала.

Спустя пятнадцать минут она вышла из деревушки на более цивилизованную часть острова, где уже проходила автомобильная трасса и виднелись постройки, похожие на отели. Наверняка где-то тут должны быть кафе или закусочные. Не быть их просто не могло. И пока Фелисия отчаянно надеялась не попасть под дождь и найти нужное место, мимо нее проносились люди, как в перемотке. Проезжали велосипедисты, пробегали дети. Ей показалось, что здесь не было никаких правил передвижения по улицам, это казалось опасным. Жители, которых, судя по информации, тут было всего около восьмидесяти тысяч, наверняка привыкли, но Фел пришлось сдвинуться ближе к зданиям, чтобы остаться невредимой. Через пару минут она наткнулась на заведение «La Villa Restaurant» и, радостно улыбнувшись, прошла внутрь.

Фелисия заказала легкий перекус в виде салата из морепродуктов и латте с корицей, не изменяя своим традициям. Ей повезло, официантка, девушка очень маленького и хрупкого телосложения, говорила по-английски, и заказ удалось сделать без трудностей. Пока он готовился, Фел осматривалась, продолжая изучать местных в заведении и за окном. Она не могла понять их эмоций – это оказалось сложным. Люди самой разной и необыкновенной внешности точно прятали все в себе, как за маской, но иногда ей попадались яркие улыбки, вполне искренние.

С обедом Фел расправилась быстро. Он оказался вкусным и не хуже, чем на лайнере, готовили на острове замечательно. Она расплатилась и еще посидела некоторое время, наблюдая за жителями и думая о своем. О том, о чем думать хотелось меньше всего. А после, когда эмоции улеглись и ноги отдохнули, купила здесь же бутылку воды и вернулась на улицу.

Ей предстояла долгая прогулка с размышлениями. Она надеялась, что Сен-Мартен подарит ей то, что она так отчаянно искала вдали от дома. То, за чем она сбежала на другой край океана.

***

Когда Фелисия поняла, что устала, она пошла к «Эсмеральде». Ноги начали ныть, но усталость была приятной. День был полон впечатлений, и легкая боль не могла омрачить ее настроение. Она медленно поднялась по трапу, осматривая местность напоследок. В закатных лучах солнца Сен-Мартен выглядел еще красивее прежнего, он понравился ей разным. Лучи подкрашивали воду и зелень в более теплые оттенки, и это было очень восхитительно. На горизонте виднелись фиолетовые, оранжевые, желтые краски уходящего солнца. Линия уходила в океан, почти сливаясь с ним. Они были одним целым. Фел улыбнулась, бросив последний мимолетный взгляд на остров, где жители заполнили улицы, занимаясь своими делами. Было грустно уходить, но их впереди еще многое ждало. Больше впечатлений, больше новых красот и окрестностей.

– Мисс, как вам Сен-Мартен? – вдруг спросили у нее, когда она ступила на борт. Это был офицер, стоявший у спуска, неподалеку от Фел. И как она его не заметила? Мужчина в белой рубашке с нашивками, как и положено, широко улыбался.

– Он восхитителен, – честно призналась Фелисия, улыбнувшись в ответ.

– Добро пожаловать на борт, мы скоро отплываем, – сообщил мужчина, кивнув. Фел поблагодарила его и направилась к каюте.

Издали она заметила кого-то возле своей двери и нахмурилась. Продолжила идти, но уже с осторожностью. Человек просто стоял спиной к ней, облокотившись правой рукой о борт, но возможно Фел показалось, и это была не ее дверь. Когда она подошла к каюте, то поняла, что не ошиблась. Человек стоял около нее. И его фигура была слишком знакомой.

– Даниэль?

Мужчина медленно развернулся. На лице – пустота, ни единой эмоции. Но уже через мгновение в его серых глазах блеснул огонек. Он устало улыбнулся.

– Фелисия.

Фел незаметно сглотнула, хлопнув ресницами. Он слишком томно проговорил ее имя. Так, словно оно самое необыкновенное во всем мире.

– Что вы тут делаете?

Даниэль, судя по взметнувшимся бровям, не совсем понял ее вопрос.

– Это моя каюта, откуда вы узнали? – пояснила свой вопрос Фелисия. Мужчина сконфуженно поджал губы и перестал моргать. Улыбка сползла с губ, он почесал затылок в замешательстве.

– Дело в том, что я не знал, это случайность, – признался он, еле слышно выдохнув.

– Случайность? – переспросила Фел, метнув взгляд на свою дверь, потом на Даниэля. Тот кивнул. Такое вполне могло быть, отрицать Фелисия не стала, но ей показалось, что этого человека стало слишком много в ее жизни за последние дни. И как бы там ни было, ситуация казалась странной и не походила на совпадения. Оттого, как ползучий плющ, разрасталась паранойя.

– Тогда доброй ночи, – на выдохе проговорила Фелисия, собираясь открыть дверь.

Ну вот, теперь Даниэль знал номер ее каюты. Этого ей хотелось меньше всего. А вернее, этого ей совершенно не хотелось допустить никаким образом. Не сказать, что Фел боялась его или в целом мужчин, но определенно стоило быть осторожной.

– Вам понравился остров? – в ответ на ее прощание вдруг спросил мужчина. Фел обернулась и молчала с несколько секунд, замешкавшись.

– Очень. А вам нет?

– Не знаю, я все время был тут. Но с виду ничего, – ответил Даниэль, мимолетно взглянув на вечерний Сен-Мартен за бортом.

– Что ж, вы многое упустили.

– Возможно, – улыбнувшись уголком губ, Даниэль опустил взгляд в пол. Фелисия поджала губы. Почему он до сих пор здесь? Почему постоянно появляется рядом с ней? Как отвертеться от этого человека? И нужно ли было? Ей на мгновение стало страшно, хотя Даниэль вовсе не был похож на маньяка или больного человека. Только Фелисия слишком плохо разбиралась в людях, чтобы быть в этом уверенной.

– Доброй ночи, Даниэль, – повторила Фел и, наконец, открыла дверь.

– Доброй ночи, Фелисия, – ответил мужчина, сделав акцент на ее имени. Его голос звучал низко и бархатно. Фел дрогнула, но не повернулась. Через считанные мгновения она скрылась за дверью в каюте.

***

Днем следующего дня Фелисия решила пообедать в другом месте и долго ходила по лайнеру, который все еще казался слишком огромным, прежде чем ей приглянулся один из ресторанов. Она прошла внутрь, ее тут же окутал приятный цветочный аромат и мелодичная тихая музыка. Зал не был пуст, но нашлось неплохое место у иллюминатора – как ей нравилось. Тут же подали меню, а через несколько минут блуждания взглядом по страницам Фелисия сообщила свой выбор официанту.

За стеклом – спокойный океан, как и всегда. И хотя волны хлестали друг друга, они успокаивали больше, чем вызывали страх. Фелисия привыкла к сочным цветам Атлантики, но все еще ими восхищалась, как впервые. Пребывание на лайнере пока еще давалось ей без труда, но возможно через несколько дней ее накроет скука и одиночество. Заводить знакомство здесь у нее желания не было, но она иногда разговаривала с пассажирами ни о чем. Не считая Даниэля. Он по какой-то неведомой причине часто возникал в мыслях Фелисии, точно прилип. Перед глазами стояли его серые глаза и печальный взгляд. Но какое дело ей было до его настроения? Это просто попутчик, который через несколько дней исчезнет, к чему были все эти разговоры? Разве что они спасали от собственных болезненных мыслей и одиночества. Только Фел не могла долго избегать то, о чем ей стоило подумать. Подумать долго и много. Пока не выйдут наружу все слезы и эмоции.

За размышлениями Фелисия не заметила, как ей принесли заказ: лазанью с соусом песто, легкий овощной салат и латте с корицей. Блюда восхитили ее мягким нежным вкусом. Хотелось растянуть удовольствие как можно дольше, но обед подходил к концу. Латте Фелисия пила медленно, возможно целую вечность. Он успел остыть, но не стал от этого хуже. Хотя холодный кофе, несомненно, не привлекателен на вкус.

После обеда Фелисия проводила время на прогулочной палубе. В этот раз там были люди, и это огорчило. Это место стало для нее особенным и уютным. Таким, о котором она давно грезила. Но сегодня побыть здесь одной не получилось. Она стояла на том же месте, засмотревшись на океан. Белые полосы пены были покрывалом для волн, расступающихся от лайнера. Синяя вода казалась бесконечной и бескрайней. Есть ли этот край где-нибудь? Можно ли его увидеть, ступить на него? Ощутить, что ты стоишь на краю мира или пропасти.

Планета круглая, но Фелисия знала, что можно. Для этого даже не требовалось ехать на край света и пытаться его найти.

– Я знал, что вы здесь, – вдруг донеслось сзади, почти у уха. Так громко, словно кто-то это прокричал что есть силы. Но на самом деле Фел просто задумалась, и эти слова выбили ее из раздумий, показавшись слишком громкими. От голоса этого человека по коже пробежались мурашки.

Это был Даниэль.

– Даже не могу представить, как вы узнали, – съязвила Фел, но улыбнулась.

Даниэль только хмыкнул в ответ и встал рядом, облокотившись о борт. Они молчали какое-то время. Тишина не напрягала, она спасала. Даже с этим человеком рядом. По правде говоря, Фел не обращала на него особого внимания, он не мешал.

– Вам не кажется, что мы часто встречаемся?

Фелисия повернула голову, взглянув на Даниэля. Он уставился на нее тяжелым, но в то же время заинтересованным взглядом. Глаза бегали по ее лицу, точно что-то искали.

– Так и есть, – без улыбки ответила Фелисия и отвернулась.

Собеседник промолчал, не издав ни звука. Через пару минут тишины вдруг спросил:

– Почему вы мечтали об этом путешествии?

И вопрос Даниэля застал Фел в врасплох. Круиз никогда не был ее мечтой, как она соврала ему, но вполне стал чем-то прекрасным, чем-то успокаивающим и интересным. Можно сказать, ее мечта все же сбылась, ведь Фелисия мечтала о таких чувствах. И не важно, каким именно образом она их получила.

– Хотелось посмотреть на мир и обрести равновесие.

– Вы правы, здесь можно получить покой, – с некой досадой прокомментировал Даниэль.

– А вы почему здесь? – задала наконец Фел вопрос, который ее интересовал. Было несправедливо спрашивать ее, но молчать самому. И раз уж этот человек все время оказывался рядом с ним, пусть все будет взаимно.

– Спасаюсь от самого себя.

Фелисия напряглась. Такого ответа она совсем не ожидала услышать, но если вспомнить печаль, лежащую на его лице, и потухший в глазах блеск, то все вполне сходилось. Только вот в чем была причина?

– Это как?

– Просто в жизни иногда случается так, что тебе хочется пойти наперекор судьбе, а нельзя. Иначе можно не остаться в живых, – на одном дыхании, с горечью в голосе проговорил Даниэль, и Фел застыла как статуя, округлив глаза. Собеседник на нее не смотрел, а зациклился на океане, возможно, мыслями находился далеко не здесь. Наверняка Фелисия совершила ошибку, задавая эти вопросы. Но разве не становится лучше, когда ты выпускаешь свои эмоции наружу? Однако Даниэль говорил это все без каких-либо эмоций, и причиной тому наверняка было недоверие, что вполне его оправдывало. Он говорил загадками, и Фелисии было трудно поддержать разговор. Она не успела ничего сказать, только прокручивала ответ мужчины в голове, засмотревшись на разбегавшиеся от лайнера волны ярко-синего цвета. Через несколько секунд зазвонил чей-то телефон. Фел отвлеклась, взглянув на собеседника. Звонили Даниэлю, и он вынул из бридж мобильный. Взглянул на экран и поджал губы, становясь чернее тучи. Глаза сузились и потемнели. Брови сдвинулись на переносице. Фел опустила взгляд.

– Простите, но должен вас оставить, – сообщил Даниэль и нажал на кнопку ответа. Через пару шагов он исчез, оставляя за собой шлейф апельсина. Фелисия посмотрела ему вслед и шумно выдохнула. А через пару минут тишины и шума волн телефон Фел издал звуки приходящего сообщения.

Сообщения, которое вывело ее из равновесия: ноги задрожали, и Фелисия часто задышала, почти хватая ртом воздух.

Всего три слова, и ты повержен. Три слова, и вся твоя уверенность ломается со звонким треском, бьется как хрупкая ваза о камень.

Всего три слова – и тебя почти нет. Но вместе с тем тебе хочется жить.

Глава 5

– Сынок, я все равно очень переживаю, – наверное, уже раз в пятый повторила мама, после чего снова тяжело вздохнула. Даниэль сделал глубокий вдох и выдох, прикрывая глаза. Он все понимал. Возможно даже больше, чем было нужно. Но объяснить свои чувства матери не получалось, сколько бы он ни пытался. Было сложно донести до нее, что это все не пустяки и не то, что можно спокойно забыть, жить дальше, как ни в чем не бывало. Оставить мечту всей своей жизни.

– Я знаю. Давай мы не будем возвращаться к этому разговору, ладно? Со мной все нормально, на лайнере ничего не случится, – попытался убедить Даниэль и взглянув в иллюминатор, – здесь красиво.

– Конечно. Береги себя, я позвоню завтра. Пока, милый, – удрученно выдохнула мама и, Даниэль уверен, сжала губы до побеления.

– Папе привет, целую, – попрощался Даниэль и отключил звонок.

Он упал на кровать спиной, уставившись в потолок. Белый, чистый, как начало жизни или чего-то нового. Как белая простынь. Как белый лист, где можно написать все, что угодно. Что мог написать Даниэль на нем? И хотел ли он портить его чернилами?

Однажды отец сказал, что на листе можно написать даже сценарий своей жизни, только вот никто не гарантировал, что будет все именно так, как ты пожелаешь. Возможно, только к этому нужно стремиться. И даже если стремишься, можно столкнуться с тем, с чем тебе не дано справиться. И такое бывает. Это бьет сильнее всяких «не могу». Ты можешь абсолютно все, пока на тебе не поставят крест. Однако, даже этот крест под силу иногда сломать.

Даниэль поднялся и сел, подперев голову руками. Он прикрыл глаза, чувствуя, как их начинает жечь, и тут же подорвался в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой.

Спустя половину дня бесконечных раздумий он поднялся на прогулочную палубу, откуда доносился еле слышно шум волн, пены и легкий гул от лайнера. Чтобы понять, была ли там та самая девушка, не требовалось даже подходить близко. Даниэль почувствовал ее издалека, и это оказалось правдой. Фелисия стояла на том же самом месте, мечтательно глядя в противоположную от него сторону. На палубе еще были люди, но Даниэль заметил их не сразу. Фелисия отвлекла его своим присутствием. И когда она находилась рядом – было сложно сосредоточиться на чем-то еще. Это казалось странным чувством. Подобного Даниэль не испытывал очень давно. А возможно – никогда.

– Фелисия, – окликнул ее Даниэль, подходя совсем близко. Девушка тут же повернулась, на лице – ни капли удивления, точно они ранее договорились о встрече здесь.

– Даниэль, – утвердительно проговорила девушка, кивнув. Она поправила пряди волос, упавшие вперед, и расслабленно взглянула на него. В этот момент вдруг послышались голоса птиц, они были совсем рядом и что-то пытались рассказать. Даниэль взметнул на них взгляд, неожиданно для себя улыбнувшись. Девушка последовала его примеру, только улыбаться не стала.

– Это становится традицией.

– Может быть вы нарочно это делаете? – с легкой наигранной злостью спросила Фелисия, нахмурив брови. Это выражение лица позабавило Дэна, оно не казалась серьезным. Девушка просто играла.

– Вовсе нет.

– Тогда почему? – спросила Фелисия, развернувшись всем телом. Левой рукой она держалась за борт. Даниэль заметил, как костяшки ее пальцев побелели. Это его уже слегка напрягло. Возможно, она и правда могла злиться, но ей совсем это не шло. Дэну хотелось как-то успокоить ее, чтобы увидеть улыбку или искрящиеся глаза, вот только…

– Что почему?

– Почему ты все время оказываешься рядом со мной? – без единого намека на улыбку спросила Фелисия сквозь зубы. Теперь Дэн видел, что она не сильно довольна таким стечением обстоятельств. Фелисия действительно была раздражена. Неужели дело было в нем? Он почувствовал себя виноватым. Возможно, и правда нарушил ее личное пространство. Влез, куда не нужно было, посягнул на единение. Но ведь проблема не могла быть в том, что он, как и кто-либо еще из пассажиров, захотел побыть здесь, наверху? Наверняка ему просто не стоило говорить с ней. Не подходить, не спрашивать ее имени. Не стоять близко.

Но он не мог. Почему-то ноги его сами несли.

Прошло всего несколько дней, но то случайное столкновение перевернуло все вверх ногами. Ее взгляд все поменял. Дэн не мог перестать думать об этой девушке, точно она заворожила его, когда взглянула своими ярко-голубыми, как океан за бортом, глазами. И это казалось чуждым и неизвестным для него чувством. Его хотелось оттолкнуть от себя как можно дальше и в то же время притянуть как можно ближе. Как поступить правильно? Как сделать так, чтобы Фелисия не злилась на него? Только отступить назад. Отойти подальше. Так будет лучше.

– Мы перешли на «ты»? – вместо ответа на вопрос спросил Даниэль, слегка удивленно вскинув бровь. Она действительно обратилась к нему на ты, и это и пугало, и притягивало. Фелисия сама была сильным магнитом, но подойти теперь к ней означало – все разрушить. Два противоречивых чувства боролись где-то в уголке души, и шанса на победу не было ни у кого.

– Простите, Даниэль, – не моргнув, почти по слогами проговорила Фелисия, сделав акцент на его имени. Дэн подтянул уголок губ и еле слышно усмехнулся. Перевел взгляд на океан, где уже бушевали волны. Так сильно они шумели впервые за все дни. Они тоже были недовольны?

– На «ты» мне нравится больше, – не глядя на девушку, признался Даниэль. Он поник, радость от встречи с Фелисией унеслась вместе с птичьими криками куда-то назад. На душе залегла тяжесть. Он вспомнил о том, почему оказался на лайнере, и теперь от хорошего настроения ничего не осталось. Даже то, что рядом стояла девушка, способная облегчить его печаль, это не спасало. Как раньше, в предыдущие дни.

– Я все еще жду ответ, – напомнила Фелисия. Она не смотрела на него.

– Это совпадение.

– Я не верю в совпадения.

– Но верю я, – повернувшись, сообщил Дэн, всмотревшись в профиль Фелисии. Он казался ему очень нежным несмотря на то, что обрамляли его темные длинные волосы. Кожа девушки была очень светлой, точно фарфоровая. Небольшой аккуратный нос, не пухлые щеки почти без румянца. Большие голубые глаза, в которых несложно было увязнуть. В них внезапно захотелось утонуть.

Фелисия в ответ промолчала, но Дэн заметил, как она поджала губы.

– Если желаете, я найду другое место, это не проблема, – сообщил Даниэль, собравшись уйти. Это действительно не было проблемой. Только он сейчас осознал, что ему будет тяжело оставить эту девушку.

– Это ваше решение, – ответила Фелисия, повернув голову. Ее глаза показались стеклянными в этот момент, но ведь она не могла плакать? На мгновение Дэн запереживал. Но когда понял, что она сказала, кивнул в ответ.

Он уставился на нее, как на что-то удивительное, не желая уводить взгляда. Фелисия смотрела в глаза, распахнув ресницы. Короткое мгновение, всего несколько секунд, и сердце начинает трепетать. А потом она отвернулась. Даниэль медленно прикрыл и открыл веки и развернулся, чтобы спуститься вниз. И больше не подняться на прогулочную палубу.

***

Даниэль проснулся от жужжания телефона. Он противно вибрировал недалеко от уха, и этот звук становился громче. Глаза открывались с трудом – точно сейчас было раннее утро. Но, взглянув на часы, Даниэль понял, что это не так. Часы показывали девять утра.

– Да, – хрипло промямли Дэн, не глядя кто звонил. Он прочистил пересохшее горло и сел на кровати.

– Здравствуй, Даниэль, – послышался в трубке тяжелый, но знакомый голос. Знакомый настолько, что его хотелось выбросить из головы. Но не потому, что этот человек в чем-то виноват. Он просто напоминал о том, что хотелось забыть. Забыть и никогда больше не вспоминать.

– Мистер Чандлер, – констатировал факт Даниэль и встал. Он подошел к иллюминатору, высматривая настроение океана и погоду за стеклом. Все было как обычно: сочно-синие волны, яркое солнце и спокойствие, которого не хватало Даниэлю где-то в глубине души.

– Я только хотел узнать, как ты, – как будто с чувством вины спросил мистер Чандлер. Его голос казался печальным. За все время, что они находились рядом, не выучить настроение человека было сложно, и сейчас хватило всего пары слов, чтобы его прочитать.

– Порядок.

– Ты уверен, Дэн? – спросил мужчина и наверняка с сожалением сомкнул губы в этот момент. Но Даниэль стал злиться. Он не мог терпеть, когда кто-то начинал его жалеть. Вторгался в душу, бесцеремонно шарясь в поисках правды. Он понимал, почему люди так поступали, но не мог принять это спустя столько времени. Неужели он не справится? Неужели он слабый и беспомощный?

– Со мной все в порядке, – по словами отчеканил Даниэль, не вкладывая в ответ свои эмоции. Он знал, что может ранить. Он знал, что мистер Чандлер не заслужил этого и всего лишь переживал. Он хотел как лучше и не мог быть в этом виноват. Мистер Чандлер был очень близок ему, и обидеть его было равносильно ударом самому себе точно в сердце.

– Я понял, – на выдохе сказал мужчина и замолчал на несколько секунд, – подумай над моим предложением, это поможет тебе, я уверен.

Даниэль сжал челюсти. Зубы скрипнули. Злиться на очередное напоминание о прошлом он не мог, только не сейчас. Но черт возьми, как убить эту злость? Как вырвать ее с корнями? Как избавиться?

– Я подумаю, но как это может решить ситуацию?

– Твой диагноз вовсе не смертелен, и ты можешь вернуться к спорту, просто немного… – на некоторое время замолчал мужчина, – немного в другом направлении.

– Вы понимаете меня, как не понимает никто. И вы знаете, что означает для меня уйти со льда.

– Конечно. Но я был на твоем месте, и ты это знаешь, Дэн. Мне понадобилось немало времени, зато сейчас я абсолютно счастлив.

– Ладно, я понял.

– Подумай.

– Я же обещал, – потерев переносицу, сообщил Даниэль и запрокинул голову к потолку. Прикрыл глаза, чувствуя жжение. В голове снова завертелась воронка из кадров прошлого. Дэн с силой сжал глаза и вернулся к реальности. В груди бушевала злость. Настолько сильная, что если бы была возможность, Даниэль превратил бы каюту в щепки.

Мистер Чандлер попрощался с Даниэлем, пожелав ему беречь себя. Конечно, именно этим он и занимался здесь, в побеге из дома. От родителей, которые стоят над ним, как над раненной птицей; от друга, от своей прежней жизни. Только Дэн не думал о том, что будет, когда он вернется домой. Что будет через две недели?

Даниэль быстрым шагом направился в ванную, привел себя в порядок, принял контрастный душ и долго смотрел в зеркало. По волосам стекала вода, под глазами залегли плотные тени, точно Дэн не знал сна несколько дней.

Через несколько минут он уже был одет и готов к выходу.

Когда Даниэль открыл дверь каюты и вышел, боковым зрением заметил с правой стороны вдалеке фигуру. Повернулся и узнал ее. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть, но очень близко, чтобы понять кто это. Фелисия выходила из каюты. Конечно, ведь она жила в двух шагах – очередное совпадение, в которое она бы не поверила. Возможно, сказала бы, что он попросил поменять ее специально на ту, что поближе. Сердце забилось сильнее, его стук, казалось, было слышно на борту. Оно вот-вот вырвется из груди. Фелисия закрыла дверь картой и повернула направо, в сторону лифтов. Дэн пошел за ней медленно, но чтобы не терять из виду. Он поступал как подросток и маньяк, это было очевидно. Но именно это ему подсказывало нутро – следовать за ней, куда бы она не пошла.

Даниэль не мог не думать о том, что случилось минувшим вечером. Он не должен был больше с ней сталкиваться, чтобы не ранить и не доставлять неудобств. Но почему так хотелось назвать ее по имени? Хотелось пожелать приятного аппетита и взглянуть в голубые глаза. Даниэль боялся, как мальчишка, и это было очень глупо. Он давно не испытывал таких чувств, но сейчас винил себя за них.

Фелисия зашла в ресторан на завтрак, села у того же иллюминатора, где он не один раз уже видел ее. Дэн зашел туда же, но сел в другой стороне. Она его не замечала, но ее профиль был виден хорошо. Кажется, только так он мог посмотреть на девушку, которая беспокоила его уже которые сутки. Беспокоила и тревожила, но в то же время спасала от ненужных мыслей, от воспоминаний о прошлом. Мог ли он так нагло пользоваться ее компанией? Определенно нет. Но дело было, кажется, не только в этом.

Фелисия заказала латте с корицей, как и всегда. Дэн успел запомнить это – она всегда заказывала именно его. Девушка смотрела в иллюминатор, сложив руки на столике. Ее длинные шелковистые волосы лоснились по спине и плечам. Ему казалось необычным сочетание такого темного цвета и светлой-светлой кожи. Она была похожа на куклу. На красивую и хрупкую куклу.

Пока Даниэль смотрел на Фелисию, не заметил, как к нему подошла официантка. Кажется, она звала его не в первый раз.

– Простите, я задумался. Можно мне черный кофе с сахаром и что-нибудь на десерт? На ваш выбор.

– Конечно!

И девушка, улыбнувшись, упорхнула. Даниэль вернул взгляд к Фелисии, но в этот момент она исчезла, точно ее там и не было. На ее месте никого не оказалось.

И в это мгновение его сердце с болью ударилось о ребра.

***

На следующий день Даниэль, почти не сумев уснуть, проснулся очень рано. Он умылся ледяной водой и вышел на палубу, где почти ничего не было слышно. Тишина океана и раннего четырехчасового утра буквально оглушала. Волны не шумели, пассажиров не было видно. Только виднелись фигуры офицеров и других работников судна. Дэн застыл на какое-то время, засмотревшись на рассвет. Его мягкие, пастельные голубые, персиковые цвета завораживали. Раньше такого видеть не приходилось, и оторвать взгляд было тяжело. Даже равнодушному Даниэлю, который не всегда разделял восторга от живописных картин. Пушистые и тонкие облака были еле заметны на фоне сочных цветов. Они медленно плыли вдоль океана, сталкиваясь между собой.

Подумав о том, что в такое раннее время Фелисия наверняка спала, Даниэль поднялся на самый верх, чтобы увидеть с высоты утренний океан. По нему плыл полупрозрачный туман, и это казалось необыкновенной картиной. Точно холст художника, что-то несуществующее. Неужели он всю свою жизнь не признавал этого?

Даниэль думал над предложением мистера Чандлера. Но ему казалось все это неправильным. Не тем, чего ему бы хотелось сейчас. Точно ли это может стать спасением? Новым шансом на жизнь? Даниэль не мог быть в этом уверен, но со стороны наверняка это был неплохой выход. Тем, кто не столкнулся с его чувствами, так казалось. Могут ли они быть правы? Дэн потер виски, потом помассировал их, засмотрелся вдаль, где уже цвета сменились на более яркие оранжевые и голубые. Его привел в чувство голос. Тот самый голос.

– Вы обещали найти другое место.

Даниэль развернулся, встречаясь с глазами девушки. Этим утром они сияли настолько ярко, что почти слепили его. Цвет был темнее обычного, в радужке залегли необычные узоры. И как он смог разглядеть их? Дэн застыл, не сумев ничего сказать. Он не мог даже моргнуть.

– Фелисия…

– Не получилось?

– Что?

– Найти другое место не получилось? – усмехнувшись, спросила она, обнимая себя руками. Она была легко одета – в тонкое платье белого цвета, а в такое раннее утро было достаточно прохладно. Дэн не мог с этим ничего сделать, но начал переживать.

– Пока не получилось. Я не думал, что в столь ранее время мы можем тут столкнуться, – сообщил он, не чувствуя за собой вины. Он отвернулся к океану, а Фелисия молча встала рядом.

– Что ж, доброе утро?

Даниэль повернул взгляд. Он упал на мягкую улыбку девушки. От ее злости не осталось ни следа, точно и не было того вечера. Но думая об этом, Дэн понял, что эта девушка не так проста, и с ней стоило быть осторожным.

– Доброе утро, Фелисия.

Глава 6

Когда солнце поднялось высоко над океаном, синюю воду озарили блики и яркий свет. На волнах прыгали лучи солнца, точно игрались между собой. Атлантика блестела, а солнце слепило глаза. Уже становилось достаточно жарко, несмотря на утро. Часы показывали семь часов, и Фелисия все еще была на верхней палубе. Даниэль оставил ее, сославшись на что-то важное. Она предположила, что это предлог уйти, ведь Фел сама дала понять, что находиться здесь вдвоем не самая лучшая идея. Она чувствовала за собой вину. Фелисия оттолкнула человека, не имея на это права. Разве он не может гулять по лайнеру когда ему вздумается? На его месте мог быть кто-то другой, но почему-то именно Даниэль столкнулся с ней, когда она фотографировала океан. Именно он каждый раз оказывался рядом, и Фел не понимала, что именно ощущала, думая об этом. Ее это злило и смущало одновременно.

Она не хотела его прогонять и не хотела обидеть, но, кажется, именно это и сделала, сама того не осознавая.

Дело было в новости от Айлы – она нашла Рут. Это подкосило Фелисию и заставило нервничать. Даниэль оказался предметом срыва. И сейчас Фел не знала, как загладить свою вину. Этим утром они не говорили об этом, Фелисия не смогла найти слов и смелости, а мужчина не стал ничего комментировать.

Спустя еще некоторое время Фелисия вернулась в каюту, умылась, привела себя в порядок. Она заплела косу, опустив ее на грудь. После направилась на завтрак, а оттуда прошлась по лайнеру, наблюдая за океаном. Находясь посреди Атлантики, сложно заметить что-либо еще. Даже пассажиры казались песчинками. На таком большом корабле Фел никого не замечала. Люди жили, проводили время, говорили и развлекались, но Фелисия ничего этого не видела. Она видела только ярко-синие волны, слышала их плеск, ощущала брызги воды, когда находилась в самом низу. Это казалось чем-то необыкновенным и особенным. Это спасало и лечило. Морская вода залечивала раны. Вот только Фел начала сомневаться, что ей поможет этот побег. Как он мог спасти ее из собственного заключения? Как поможет найти правду и простить мать?

Пока она шла, не замечая никого вокруг, ее вывели из мыслей о прошлом. В очередной раз один и тот же человек.

– Я не знал, что вы здесь, – признался Даниэль, стоя напротив. Фел усмехнулась. Она мельком осмотрела мужчину, одетого как с иголочки. Белая футболка-поло так хорошо сидела на нем, что Фелисии, будучи равнодушной, все же пришлось отметить его красоту. И о чем она только думала?

– Я иду с завтрака.

– Что ж, не стану вас отвлекать, – кивнул Даниэль и собрался пройти дальше, но его что-то остановило, Фелисия даже не успела и шагу сделать. Она изогнула бровь в вопросе и молча уставилась на него.

– Простите, – попросил Даниэль, и Фелисия в непонимании продолжила молчать. Она засмотрелась на шелестящие внизу волны.

– Вам не за что извиняться, Даниэль.

– Может быть, поужинаем вечером в каком-нибудь ресторане? – спросил он, искоса поглядывая на Фел.

Океан был неспокоен. Так же, как неспокойна была душа Фелисии. Они волновались вместе. Он что-то шептал ей и, кажется, пытался подбодрить.

Она осознала услышанное от собеседника не сразу, и предложение мужчины слегка удивило ее. Фел взметнула брови вверх. А после замешкалась и задумалась, ведь она изначально хотела в качестве своих извинений предложить выпить кофе или что-нибудь еще.

– На самом деле, это я хотела вас пригласить, чтобы… – призналась Фел, но остановилась, не зная, как сказать правду.

– Чтобы что? – Даниэль развернулся к Фел, сомкнув брови на переносице. В его серых глазах читался вопрос. Но они блестели. Такое обычно бывает, когда человек счастлив. В своих глазах такой блеск Фел почти никогда не видела.

– Чтобы загладить свою вину.

– Не понимаю, – растерялся мужчина, забегав глазами по Фелисии. Она от смущения увела взгляд. Даниэль приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его обратно.

– Я могла вас расстроить тем вечером, поэтому…

Фелисия не смогла договорить, Даниэль сделал шаг к ней и оказался совсем близко. Фел застыла и перестала моргать. За бортом еще сильнее начали шуметь волны, они поднимались выше, чем обычно, и эта картина не на шутку испугала Фелисию. Она засмотрелась на разыгравшийся океан, думая, почему он так разозлился? Что могло случиться? Вода еще потемнела, пены местами стало больше. Лайнер оставался устойчивым, его не шатало. Ей казалось, что сейчас начнется качка, и придется спрятаться в каюте. Фелисии стало страшно. В это мгновение она почувствовала, как бешено бьется сердце, а потом из раздумий ее вывел голос. Она и забыла, о чем они говорили.

– Фел, ты серьезно? – с наигранным, а может быть и нет, замешательством спросил мужчина. Фел встретилась с ним взглядом, но долго смотреть на него не смогла. Она не поняла его удивления, ведь действительно повела себя не очень хорошо. И он назвал ее так, как могла называть только подруга. Он обратился к ней на «ты», чего она не позволяла. Но почему-то сейчас это не тронуло и не обеспокоило. Это казалось чем-то естественным. Только Фелисия не планировала допускать такого поворота.

– Мы не переходили на «ты», – сообщила она.

– Считаю, что иначе у нас общаться уже не получится.

– А почему вы решили, что наше общение продолжится? – задала вполне логичный и, как показалось Фел, правильный вопрос.

Даниэль молчал пару минут, смотря то на волны, то на Фелисию. Она не отвечала ему тем же. Ей почему-то становилось тяжело смотреть на этого человека. Смотреть и задаваться вопросами. Чувствовать запах апельсина. Видеть печаль на его лице или горящие глаза. Было сложно просто стоять рядом. До этого момента такого не ощущалось, хотелось просто побыть одной, потому оттолкнуть его. Но спустя несколько дней все стало иначе. Всего какие-то считанные дни…

– Я так думаю, – ответил Даниэль. И больше ничего. Он сказал это так спокойно, точно знал наверняка. Не было улыбки и усмешки, не было какой-либо другой эмоции на лице. Фел задумалась, не зная, что ответить. Правильным решением было сменить тему.

– Так что насчет ужина? Вы придете?

– Так и быть. Но поверь, тебе не за что извиняться.

– Тогда в семь часов, ресторан «Teppanyaki». Если вы не любите японскую кухню, меня это не сильно волнует, – сообщила Фелисия, подтянув уголок рта. В этот же момент откуда-то взялся ветер, хлестнув ее по лицу и растрепав волосы. Она чертыхнулась и поспешила убрать с лица пряди. Даниэль, стоя напротив, молча улыбался. Фел почувствовала, как солнце зажгло кожу, и тут же поспешила удалиться. Стало невыносимо жарко. Ей хотелось под холодный душ. Хотелось прийти в чувство. Ее накрыло какое-то необыкновенное и не самое приятное чувство, пальцы на руках начало покалывать.

– До встречи, – уже вслед уходящей Фелисии сказал Даниэль. Она обернулась и на пару секунд задержала на нем взгляд. Поджала губы и спешно спустилась на палубу ниже. Там ей пришлось постоять какое-то время, чтобы успокоить подскочивший внезапно пульс.

– Да что происходит… – шепнула Фел сама себе, теребя пальцы на руках. Она пошла медленно по палубе, оглядываясь на прохожих. Ее спасал морской бриз, освежал, охлаждал, но не так сильно, чтобы стало легче. Дышать становилось тяжело, точно здесь отобрали весь кислород.

– С вами все хорошо? – вдруг спросили сбоку. Фел дрогнула, заметив рядом офицера. Она дергано кивнула, сглотнув. Горло пересохло.

– Д-да, конечно. Я иду в каюту, спасибо, – бегло проговорила Фел и ускорила шаг. Через пару мгновений она оказалась у двери, открыла ее и прорвалась внутрь.

Ей пришлось долго стоять под душем, чтобы жар спал и стало легче. Фелисия пришла в норму и решила вздремнуть. Она какое-то время лежала на постели, смотря в экран ноутбука, покоящегося рядом. После не заметила, как уснула крепким сном. Проснулась Фел от звонка телефона. Она распахнула глаза, находясь в той же позе, что и уснула. Веки болели, в горле было сухо. Фелисия прочистила его и ответила на звонок.

– Привет, – спешно говорила Айла в трубке. Она, кажется, была взволновала.

– Привет, что стряслось? – спросила Фелисия и поднялась, чтобы налить воды. Она осушила стакан, пока подруга молчала. Уже хотела было задать вопрос снова, но Айла откликнулась.

– Все в порядке, не волнуйся. Хотела рассказать тебе кое-что. Слушай, я ездила к этой женщине, как ее… Сейчас, секунду, – проговорила Айла и на минуту замолчала, шелестя чем-то на том конце провода, – Рут Уэсли.

– Ты ее видела? – заволновалась Фел, расширив глаза. Она заходила по каюте из стороны в сторону. Руки стали подрагивать.

– Пока что я нашла только дом, но ее там не оказалось. До соседей я не смогла достучаться. Но я поеду еще раз.

Фелисия остановилась у окна и мгновенно померкла. Она потерла переносицу и сжала глаза, чувствуя жжение.

– Ладно. Спасибо, Айла.

– Пока не за что. Не переживай, мы найдем твою мать, я обещаю. Только мне нужна твоя помощь.

– Что я могу сделать вдали от дома? – искренне не поняла Фел, уставившись в иллюминатор. Она подумала в этот момент о том, что так сбегать было глупо. Или по крайней мере нужно было вернуться, а уже потом искать мать вместе с Айлой. Она не могла просить подругу помогать ей в одиночку и не могла этим пользоваться. Но Айла настаивала на своем, а противостоять ей редко когда удавалось.

– Понять свою мать.

Фел перестала моргать. Ее сердце тут же сжалось. Мгновенно захотелось закричать о своей ненависти к этой женщине, обвинить ее, заставить почувствовать ту же боль. Но Фелисия промолчала, не найдя на это сил. Айла была права, но было очень сложно попытаться сделать это. За столько лет у Фелисии ничего не вышло. Как ей поможет океан и этот лайнер? Фел начала злиться на саму себя.

– Попробовать понять и все. Мне не нужно, чтобы ты приехала и убила ее, – продолжила Айла с легкой тревогой в голосе.

– Ладно. Я позвоню тебе позже, буду собираться на ужин, – не желая сейчас развивать эту тему, сообщила Фел.

– Подожди-ка, ты мне так и не рассказала про этого парня!

– Айла, – вздохнула Фелисия, – позже я все обязательно расскажу, хорошо?

– Конечно, милая. Только не грусти, я умоляю. Очень скучно здесь без тебя… – призналась Айла. В ее голосе зазвучала печаль. Фел поджала губы, прикрыв глаза.

– Мне тоже, Айла.

– Все, иди, а то я сейчас заплачу!

Фелисия попрощалась и отключила вызов. Взглянула на время и поняла, что проспала несколько часов. И правда было пора собираться. Только вот настроение сидеть рядом с Даниэлем в ресторане практически не осталось. По правде говоря, его и так было немного. Совсем чуть-чуть, чтобы загладить свою вину, которую он почему-то не видел. Может, и не стоило тогда звать его на ужин?

Фел чертыхнулась. Она постаралась взять себя в руки, пытаясь забыть разговор с подругой хотя бы на время. Хотя бы для того, чтобы Даниэль не задавал ненужных вопросов. Если лицо Фел будет унылым, он точно это заметит, и вечер пройдет как минимум плохо.

Около пятнадцати минут Фелисия думала над тем, что надеть. Это оказалось существенной проблемой. Все ее наряды были хороши для прогулки, да и вещей она много с собой не стала брать. Она доставала одежду одну за другой. Несколько футболок, маек и короткий топ; шорты, шорты и еще шорты. Нашлось несколько сарафанов и… И черное вечернее платье-футляр – оно было здесь единственной нарядной вещью. Но стоит ли игра свеч? И зачем Фел вообще его взяла?

Пришлось потратить еще около десяти минут, чтобы убедиться в том, что это был хороший вариант. Но чувствовала она себя девушкой, которая собирается на свидание. Отмахнувшись от этой глупой мысли, Фел надела платье, пригладив его на бедрах. Оно ей всегда нравилось, хорошо сидело по фигуре, и вырез был неглубокий. Фелисия прибрала волосы. Назвать это укладкой было сложно: они вообще не держали никакую форму. Но ей нравилось, как они блестели. Немного поправила еле заметный макияж и отыскала черные босоножки на небольшом каблуке. Неужели Фел действительно это все надела? И для чего? Для встречи с мужчиной, от которого хотелось избавиться.

Фел взяла сумку и направилась к выходу. Что ее ждало там за дверью? Почему она не надела простой аккуратный сарафан? Что заставило ее так поступить? Фелисия прокручивала эти вопросы, но ответ найти ей не удалось. Или она просто не хотела его признавать. Всеми силами не хотела.

Когда Фелисия пришла к ресторану, то через его стеклянные «стенки» заметила Даниэля. Он оделся, признаться, не хуже Фелисии: белая классическая рубашка и классические бриджи. Фелисия удрученно вздохнула, не зная, как на это реагировать. Со стороны они вполне могут сойти за пару, чего бы Фелисии ни в каком случае не хотелось. Она тут же пожалела, что так вырядилась. Но назад пути не было.

Даниэль сидел недалеко от нее и входа. Рядом был иллюминатор. Неужели он знал, что она предпочитает именно такое место? Он что, каждый раз следил за ней или это очередное совпадение?

– Добрый вечер, – подошла к столику и поздоровалась Фелисия, стараясь улыбнуться и не выдать своего внутреннего беспокойства. Даниэль медленно повернул взгляд и застыл. Он перестал моргать, засмотрелся ей в глаза, а после спустился взглядом ниже. Фелисия смутилась и прервала «осмотр». – Я опоздала?

– Н-нет, – запнувшись, ответил Даниэль и дергано кивнул, – все в порядке.

– Хорошо.

Даниэль встал и отодвинул для Фелисии стул. В это время подошел официант, уточняя, что они закажут. Фел пробежалась по меню, выбрала гребешки с соевым соусом и мороженое с японским зеленым чаем. Даниэль заказал утиное филе со спаржей.

– Ты прекрасно выглядишь, – признался Даниэль и сложил руки на столике. Он говорил уверенно и открыто, не стесняясь. Фел это приятно удивило, но его комплимент ее смутил. Она не совсем умела правильно реагировать на них, и что сказать в ответ – не знала. Простое робкое спасибо всегда выходило сухим и не искренним, поэтому она попыталась сейчас придумать что-то другое.

– Не могу не сказать того же, – расслабленно улыбнувшись, в ответ призналась Фел и откинулась на спинку стула, убирая волосы вперед. Она не хотела делать комплимент мужчине, ведь это означало, что она заметила его старания и желание хорошо выглядеть с ней рядом. А это было чревато совсем не желаемыми последствиями. Фелисии не хотелось, чтобы он понял ее неправильно. Однако, она надеялась, что он верно расценит ее ответ.

– Здесь очень уютно, – отозвался он.

– Это правда.

Фел оглядела небольшой ресторан, где пестрели приглушенные красные и белые цвета. Было много живых растений. Чувствовалась атмосфера Японии, и это радовало глаз. Фелисия повернулась к иллюминатору, где волны бушевали снова. Что они пытались ей донести? Почему океан злился? Что его так огорчило и могло ли это быть знаком? Фелисия сглотнула, не желая вспоминать мать и пытаться именно сейчас понять ее. Нужно было сосредоточить на ужине, но, глядя на Даниэля, она понимала, что сделать это будет сложно. Зачем он так разоделся?

– Что вас на самом деле сюда привело? – спросила Фелисия, чтобы занять время ожидания заказа. Признаться, ей хотелось скорее завершить вечер, она чувствовала себя не в своей тарелке. Надеть такое платье было ошибкой. Этот ужин тоже был ошибкой. Только стоило подумать об этом прежде, чем предлагать.

– Ваше приглашение, – хмыкнул Даниэль и откинулся на спинку стула. Рубашка на его руках и груди натянулась так, что стали видны мышцы. Фелисия смущенно перевела взгляд, но встретилась с серыми глазами. Как побороть эти взгляды? Даниэль смотрел не так, как обычный собеседник. Он что-то пытался сказать или узнать. Он смотрел слишком откровенно.

– Я… Я о этой поездке.

– Кажется, я уже отвечал на этот вопрос. Пришлось сбежать, – непринужденно пожал плечами он, продолжая смотреть Фел в глаза.

– От чего?

– От реальности.

– Может быть, это страх? – предположила Фел, в вопросе взметнув брови.

Даниэль застыл, точно его этот вопрос поверг в настоящий шок. Он перестал подавать признаки жизни, взгляд затуманился, он точно смотрел сквозь Фелисию, и ее это не на шутку испугало. Неужели она задела за живое? Она вовсе не хотела этого. Она не хотела…

– Прости, если я сказала не то. Это не мое дело, извини, – с волнением затараторила Фел, жалостливо нахмурившись. Она не заметила, как перешла на «ты». Ее ладони начали потеть от переживания. Она влезла не туда, тронула то, что не нужно было. Ужин точно был испорчен. Но спустя мгновение Даниэль внезапно вернул сосредоточенный взгляд и подтянул уголки губ. Фелисия теперь сама застыла в ожидании.

– Все нормально, – отозвался он, кивнув. В этот момент подошел официант с блюдами. И он принес латте с корицей, который Фел не заказывала. Вряд ли его пил Даниэль, но…

– Это я заказал тебе.

– Мне?

– Тебе.

Фелисия посмотрела на кофе, после на Даниэля, слегка не понимая.

– Откуда ты знаешь?

– Это не столь важно.

Официант поставил блюда и пожелал приятного аппетита. Выглядели они безумно хорошо, аромат мгновенно вскружил голову. Не сказать, что Фел была голодна, но сейчас аппетит точно разыгрался.

– Ты следишь за мной? – вдруг спросила Фелисия, но без капли злости. Ее слишком поглотило блюдо, она ела каждый кусочек, растягивая удовольствие. Даниэль, напротив, не сильно, кажется, был впечатлен, или же она все-таки его огорчила. Чувство вины только нарастало. Она хотела извиниться за свою грубость тем вечером, но в итоге снова расстроила. Что теперь делать?

– А если да?

– Я бы этого не сильно хотела, – расслабленно пожала плечами Фелисия. Даниэль усмехнулся, продолжая ковырять вилкой в спарже. – Тебе не нравится?

– Нет, что ты, очень вкусно. Я просто задумался, – признался Даниэль, повернувшись к иллюминатору.

Фелисия не стала ничего отвечать, она не знала, как исправить положение. Она не знала, чем можно порадовать этого человека. Она совсем его не знала. На секунду пронеслась мысль, что лучше бы они вовсе не знакомились. Но с другой стороны ей почему-то с каждым разом становилось легче находиться рядом, и это не раздражало.

– Расскажи, откуда ты приехал.

– Из Огайо. Раньше мы с родителями жили в Дейтоне, потом пришлось переехать.

– Никогда там не была.

– А ты? Откуда ты?

Фелисия замерла на несколько секунд, не желая вспоминать дом, но неужели она будет так всегда реагировать на упоминания о нем?

– Из Де-Мойна.

– У меня там живет приятель, забавное совпадение.

– И правда…

Фел посмотрела на Даниэля, замечая его усталость на лице и печаль. Настроения на продолжение ужина и на разговоры не было ни у кого. Она решила завершить ужин, потому что поддержать его все равно не получится. Она не сможет залезть снова в личное, чтобы тем самым спасти.

***

– Извини, что так все закончилось, – почти шепотом сказал Даниэль, стоя рядом с каютой Фел.

– Это я должна извиниться. Я ляпнула и не подумала, – поджав губы, Фелисия исподлобья взглянула на мужчину. Он не отрывал от нее глаз.

– Ты была права.

– Что?

– Ты была права, это просто страх. Я испугался и убежал куда подальше. Как-нибудь расскажу, а сейчас уже поздно, – откровенно признался Даниэль, и Фелисия понимающе кивнула. Когда она стала так чувствовать людей? Откуда эта проницательность?

– Доброй ночи и… Спасибо за ужин, – улыбнулась Фел.

– Добрых снов, Фелисия.

Даниэль не уходил, пока Фел не скрылась за дверью. Она стояла спиной к ней несколько минут, прокручивая вечер в голове. Почему она сейчас ощущала невероятную легкость? Дискомфортное чувство пропало еще когда она сидела в ресторане. А сейчас точно груз упал с груди.

Уснуть не получалось долго, но, когда удалось, Фел приснился Даниэль.

Глава 7

Фелисия проснулась от ощущения, что проспала целый день. На миг показалось, что время уже послеобеденное, и она мысленно стала себя ругать. Фел подскочила с кровати, как ужаленная, впопыхах ища мобильный. Когда нашла – шумно выдохнула. Было только восемь утра. Фел села на край кровати, пролистывая уведомления на экране. Среди рекламных обнаружила сообщение от подруги. Та писала, что собирается сегодня поехать к Рут. Фелисия напряглась, мгновенно начала переживать и думать, как сложится все в этот раз. Она отправила сообщение в ответ:

Позвони мне, как вернешься.

Бросила телефон и, взглянув в иллюминатор, засмотрелась на яркое солнце. На улице наверняка уже было жарко. Фел оторвалась от разглядывая еле видимых за стеклом волн и прошла в ванную. Там привела себя в порядок, вымыла волосы, освежилась и даже немного поймала бодрость. Когда она вышла из ванной, услышала гул, а в иллюминаторе показалась незнакомая местность. Некоторое время, слушая шум за дверью, Фелисия пыталась понять, что происходит. На чрезвычайное положение это не было похоже, на шторм тоже. А потом она вспомнила.

– Как же я могла забыть, – возмутилась вслух и хлопнула себя по лбу.

Лайнер остановился в Сент-Джонсе. Конечно, сегодня они прибыли сюда, а Фелисия совсем об этом забыла. Она не подготовилась и теперь в спешке нужно было собраться и позавтракать, прежде чем спускаться на берег. Нельзя же пропустить прогулку и новые впечатления в новом месте.

Она быстро надела шорты и просторную футболку, собрала рюкзак со всем необходимым, включая бутылку воды, и вышла из каюты. Ей в лицо тут же ударили горячие лучи. Было очень жарко и влажно. Фел поняла, что эта прогулка закончится раньше, чем она планировала. Ходить по такой жаре было опасно. Она взглянула на палубы, где уже туда-сюда сновали пассажиры. Как и в прошлый раз, по экрану показывали остров и интересные факты о нем. За бортом виднелась бухта, яркая и живописная: много зелени, яркие цвета крыш. Возвышались вдали горы, а вода цвета светлой бирюзы казалась волшебной несмотря на то, что она видит подобное не впервые за все время путешествия.

Фелисия нашла буфет на восьмой палубе и выбрала омлет с порцией овощей. Позавтракать получилось быстро. После она ненадолго задержалась у экрана, чтобы прочесть информацию о Сент-Джонсе. Писали, что это столица и главный порт государства Антигуа и Барбуда. Основали его еще во времена рабства, около четырехсот лет назад, а большая часть населения Сент-Джонса – потомки африканских рабов. Фелисия читала это с открытым ртом, никак не ожидая, что они окажутся в подобном месте. Звучало все это печально, и теперь увидеть остров своими глазами хотелось еще больше.

Когда всем было разрешено спуститься, по громкоговорителю объявили, что лайнер отплывает ровно в восемь вечера. Времени было много, даже с излишком, Фелисия в приподнятом настроении двинулась к спуску. Там толпились пассажиры. Некоторые начали возмущаться, но их прервали сотрудники лайнера, призывая к спокойствию. Фел стояла в стороне, ожидая, пока все сойдут. Когда она осталась одна, то медленно спустилась по трапу на землю. Обернулась на минуту назад, взглянув на величественную «Эсмеральду», в который раз отмечая ее масштабы. Прошло немало времени, но Фел не переставала удивляться, что действительно находится в таком путешествии, на борту прекрасного лайнера, который несет их на волнах Атлантики в полуторе тысяч миль от дома. Неужели это не сон? Стоит ли открывать глаза?

Фел очнулась от мыслей, когда кто-то задел ее и быстро исчез в толпе. Она двинулась в путь, решив повернуть налево и пройти вдоль лайнера. Сама не зная почему, но когда она достигла «носа», ей захотелось взглянуть наверх. Что-то заставило ее так сделать, точно голос из самых недр души.

Наверху, облокотившись о борт, стоят Даниэль.

Фел не знала, улыбался ли он или грустил. Возможно даже что-то говорил, рассмотреть было сложно. Он стоял очень высоко. И почему Фелисии надо было туда смотреть? Что за странные предчувствия? Она опустила взгляд обратно, застыла на мгновение, а после быстрым шагом, взявшись за лямки рюкзака, направилась по Сент-Джонсу куда глаза глядят.

Пока Фелисия изучала местность, погода успела намекнуть на дождь, но его не случилось. Все же Фел насторожилась и глазами решила поискать место, где можно было бы спрятаться в случае непогоды. Меньше всего хотелось сидеть в здании, когда есть возможность посмотреть на новое место.

Она попала куда-то вглубь города и проходила мимо улиц, вполне себе самых обычных: белые и серые дома, ничем не примечательные. Люди здесь со стороны казались странными, но Фелисия не чувствовала себя лишней. На нее никто не обращал внимания, и это было только на руку. Вспоминая свои знания об этом месте, ей стало даже немного жаль жителей. Но сейчас у них наверняка все было не так уж и плохо, хотя жить на острове, имея не самую большую цивилизацию, вероятно, было сложно. В Сент-Джонсе были и яркие дома, которые сразу бросались в глаза: желтые с красными крышами и синими окнами, ярко розовые с оранжевыми рамами, голубые и разноцветные, точно радуга. Казалось, что раскрасить их доверили детям, не иначе. Но взглянув на них, сразу хотелось улыбнуться. Может быть, так и было задумано? Такие в основном стояли вдоль берегов бухты, но и в центре города посреди обычных построек их можно было увидеть – они выделялись достаточно сильно.

Фелисия, изучая местность, шла медленно, попутно вынимая бутылку с водой, чтобы попить. Город был небольшим, население всего около двадцати тысяч, частично люди говорили на английском, и Фел их даже понимала. Хотя иногда казалось, что их речь – несвязные между собой слова. Вероятно, это другой язык, основанный на английском.

Было достаточно жарко, чтобы гулять так весь день. Фел пошла по тени, чтобы не жгли лучи, но это не сильно спасало. Когда она поднялась по улицам чуть выше, ей открылся великолепный вид на горную часть острова в стороне и сочно-голубую воду. В бухте стояли парусники и яхты, лодки самые разные, и даже показался старый корабль, похожий на пиратский из фильмов. Отсюда же было видно «Эсмеральду». Она, пришвартованная, отдыхала. Лайнер был так красив, что оторвать взгляд было тяжело, несмотря на то что Фелисия почти выучила его. Прошло несколько дней этого путешествия-побега, и что Фел смогла осознать за это время? Особенно ничего, и это страшило больше всего. Время шло, но ничего не менялось. Только впечатления пополняли память и галерею в телефоне. Но разве это плохо? Эта поездка, на самом деле, подарила уже много эмоций, и впереди наверняка ждало еще больше. Но каких?

Пока Фелисия размышляла и попутно фотографировала местность, подбирая удачные ракурсы, она заметила в экране телефона серые облака. Что? Тучи? Фел опустила телефон, оставляя взгляд на небе. Действительно, серость затянула его, не давая солнцу пробраться. Неужели снова намеки на дождь? Или в этот раз все серьезно? Вот так просто все испортится? Фелисия поджала губы и глубоко вздохнула. В этот момент зазвонил телефон.

– Слушаю, Айла, – ответила Фел на звонок подруги.

– Фел, ты не поверишь.

– Что случилось? – взволнованно спросила Фелисия, начиная переживать. Она забегала глазами по городу, не зная куда себя деть, потом снова взглянула на небо. Погода портилась. Нужно было срочно найти укрытие. Только в округе, где она сейчас была, не виднелось ни одного заведения или типа того.

– Я виделась с Рут, – тихим и довольно странно потухшим голосом сказала Айла. Фел почувствовала в ее ответе что-то неладное. Точно Айла грустила или была чем-то опечалена. Иногда Фелисия удивлялась, как по голосу человека можно определить эмоции, но это оказалось проще простого. Особенно если ты знаешь его пол жизни. Фел затрясло. Стало мгновенно холодно, несмотря на неимоверную жару. В этот момент серость расползлась.

– Ты не шутишь? Что она сказала? Она видела мою мать? Что она сказала? – вдруг запаниковала Фелисия, округлив глаза. Она быстрым шагом пошла назад, выискивая заведение. Ничего не находилось. Куда она забрела? Что теперь делать? В голове зажужжали вопросы, превращаясь в кашу. Думать трезво не получалось.

– Черт, меня начальник просит зайти. Фел, прости, давай созвонимся позже? Он с меня три шкуры спустит, точно тебе говорю, – удрученно и со злостью прошептала Айла. Фел кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком и снова становится жарко. Вот так просто, на самом интересном месте Айле нужно уйти.

– Да, я буду ждать.

– Целую тебя, – чуть громче сказала подруга и отключилась. Фелисия набрала воздуха в легкие и медленно выпустила его.

И ровно в этот момент небо потемнело, словно кто-то задернул гигантский серый занавес. Влажный, душный воздух застыл в ожидании. Первые крупные капли тяжело шлепнулись на землю. Затем обрушился настоящий водопад. Сплошная стена воды хлестала по крышам и деревьям. Город залило. Мир вокруг словно размылся и потерял четкость, а яркие краски тропиков поблекли.

Фелисия даже не успела и шагу сделать, не успела подумать, что делать. Ее залило так же, как и улицы. Они уже опустели, словно жители предчувствовали непогоду и успели скрыться. Фелисия осталась стоять на месте, искать даже небольшую крышу или навес было бесполезно – она вымокла до нитки за несколько жалких секунд. Даже крыша ее бы не спасла. Ее уже ничего не спасет. Теплая вода пропитала всю одежду и волосы, можно было их выжать на раз-два.

Ливень бушевал недолго и оставил после себя ощущение свежести. Однако, злость в груди Фел только нарастала. Прогулка была испорчена, вид был испорчен. И Айла не успела ничего сказать. Куда теперь идти в таком виде?

Фелисия не решилась на перекус и направилась обратно к лайнеру. Другого выхода просто не было. Фел усмехнулась, мысленно обругав Сент-Джонс за такое теплое гостеприимство, и продолжала идти. На улицах показались жители. Кто-то смотрел на шедшую мимо Фелисию, но не показывал ни единой эмоции, словно совершенно не был удивлен. Наверняка, у них это норма. И тут Фел вспомнила, что на экране что-то писали про постоянные осадки. Ей просто не повезло, и именно в день их остановки дождь должен был пойти.

Пока Фелисия медленно подбиралась к «дому», она думала о Рут. Что подруге удалось узнать? Неужели что-то хорошее? Что Рут могла рассказать ей? Жива ли ее мать? Общаются ли они до сих пор с Рут? Фелисии было известно только то, что она была ее знакомой и иногда навещала Фелисию. Почему она перестала приходить и никогда не имела желания познакомиться с Фел? Почему ни разу не объявилась мать? Если она была еще жива, то простить это будет сложнее, чем Фел казалось.

Как вообще, черт побери, можно так оставить своего ребенка? Отказаться от него, как от надоедливой игрушки, бросить на произвол судьбы. Наверняка, в свое оправдание она скажет что-то вроде «я хотела как лучше» или «я старалась только для тебя». Фел заведомо заранее знала, что ответит на это.

– Чушь! – внезапно вскрикнула она, точно отвечая на слова матери. После поняла, что сделала, и прикрыла рот обеими руками, испугавшись. Она посмотрела по сторонам, но никого рядом не было.

Ноги уже начали уставать. Она волочила их очень медленно, и казалось, что она так идет несколько часов. Раздражение не оставляло ни на секунду.

Уже слегка обсохшая на солнце и в расстроенных чувствах, Фел еле дошла до лайнера. От злости она не разжимала челюсти. Хотелось обрушиться с гневом на весь мир за испорченную прогулку, но потом Фелисия подумала, что это все равно ничего не изменит. Дождь все испортил, но он принес в ее жизнь новые ощущение, разве можно было злиться на это? Разве стоило терзать саму себя из-за мокрой одежды и прически? Ей вдруг стало дико смешно, она рассмеялась вслух, прикрывая ладонью рот. Глаза начало жечь из-за подступающих слез. Волосы прилипли к щекам, футболка – к телу. Сквозь нее просвечивало белье, вот черт. Фелисия отлепила ее, но положения это не изменило.

Интересно, подумала Фел, она одна попала под ливень или непогода испортила посещение Сент-Джонса кому-то еще из пассажиров? Никого не было видно, что казалось странным.

Этот тропический ливень действительно разрядил обстановку и заставил Фел не полностью, но выплеснуть свои эмоции. Она шла в прилипшей к коже одежде, с волосами-сосульками, размазанной тушью, подтеками на глазах, но счастливая. Фел только сейчас осознала, что этот дождь и Сент-Джонс заставили еще понять, в чем может состоять счастье жизни. Вот так просто, намокнув под теплым дождем, она осознала новые для себя ощущение. И поняла, что никогда не попадала в такие ситуации раньше.

Когда Фел дошла до кормы лайнера, то снова взглянула наверх, но в этот раз ее никто об этом не просил. Ей хотелось узнать, стоит ли там Даниэль. Признаться, Фелисия не имела ни малейшего понятия, зачем.

И он там стоял. Только на первой палубе, не так высоко от нее. И, кажется, он был слегка удивлен, когда заметил Фелисию. Ей не хотелось показываться в таком виде. Хотя ее бы увидели пассажиры и офицеры, но видеть Даниэля сейчас хотелось меньше всего. Ей пришлось подняться. И Даниэль в любом случае не ушел бы – Фел это знала.

– Я видел, какой тут был ливень, – сказал вместо приветствия он, когда пришел к трапу, навстречу Фел. Фелисия попыталась улыбнуться, но вышло криво. Она поправила прилипшие к щекам пряди волос и хлопнула глазами.

– Вам стоило пойти тоже, – усмехнулась Фел в ответ.

– Не люблю дождь.

– Вы многое упускаете, Даниэль, – откликнулась Фелисия, взглянув в его серые глаза. В этот раз она ничего там не увидела: ни печали, ни радости. Но было что-то незнакомое. Непонятное. Точно он прятал какие-то эмоции или чувства, чтобы никто из окружающих их не заметил.

До нее доносился запах апельсина. Уже в который раз. У него такой парфюм или это галлюцинации?

– Я многое в своей жизни упустил.

– Простите, я не в силах философствовать сейчас, позвольте я пойду в каюту, – призналась Фел, устало подтянув уголок рта. Она поняла, что ей хотелось бы поговорить с этим человеком, узнать правду. Но не сейчас. Она не смогла бы найти ни капли сил на это. Да и вид у нее совершенно не для разговоров.

– Конечно, я только хотел пожелать вам беречь себя, – откровенно сообщил мужчина.

Фелисия заметила, что из-за лайнера выглядывало солнце. И как она упустила время? Ярко-рыжее, с красными оттенками, уже не жгучее, но такое красивое. От него по горизонту растеклись желто-оранжевые оттенки. Оторвать взгляд от этой картины и уйти было сложно. Не хотелось даже моргать, чтобы закат не исчез. Когда Фелисия вернула взгляд обратно, то поняла, что все это время Даниэль смотрел на нее. Она смутилась и еще раз сообщила, что уходит. На этот раз она действительно ушла, медленно передвигаясь по палубе к своей каюте.

Она не знала, смотрит ли ей вслед Даниэль. Признаваясь самой себе, хотелось бы, чтобы это было так.

«Фел, боже, о чем ты думаешь. Перестань!»

Через пару часов, когда Фелисия привела себя в порядок после ливня и даже сходила поесть, она устроилась в кровати с ноутбуком. Нужно было что-то сделать. Сидеть просто так и бояться больше не было времени. Фел ждала звонка от Айлы, и через несколько минут она позвонила.

– Рассказывай.

– В общем… Рут сказала, что твоя мать жива, но…

Фелисия застыла, чувствуя ускоренное сердцебиение. Грудь вот-вот разорвет. В висках запульсировала кровь. Фел сглотнула, чувствуя жуткое першение в горле.

– Но?

– Сейчас она в психиатрическом диспансере.

Глава 8

– Подожди, ты шутишь? – спустя несколько минут мучительной тишины, сопровождаемой потрясением, спросила Фел. В голове не получалось уложить сказанное подругой. Фелисия ожидала чего угодно, вплоть до того, что мать уже не жива, но такого исхода она никак не могла предположить. Чтобы осознать это, понадобится долгое время. Возможно, даже очень долгое.

– Хотела бы, но нет. Это правда, – потерянным голосом ответила Айла. Кажется, она и сама была в полнейшем шоке. На глаза Фелисии навернулись слезы. Она не поняла по какой причине: то ли от того, что ее мать больна, то ли в целом от самой новости. Спустя столько лет она узнала, что ее мама жива.

Улла Хэнкок была жива. Фел могла ее увидеть, вот только…

– Что теперь делать? – сказала Фелисия вслух, думая, что вопрос прозвучал в голове. В трубке послышался тяжелый вздох и шуршание. В груди у Фел начало щемить, а пальцы уже отказывались держать телефон.

– Не знаю, милая. Нам нужно дождаться твоего возвращения. Я тебе расскажу, что мне сообщила Рут. Подожди пару минут, я перезвоню.

И Айла отключила вызов. Телефон выпал из руки и упал на постель. Фел перевела взгляд на экран ноутбука, где был открыт сайт интерната. Она смотрела на главную страницу, но ничего не могла прочесть. Буквы плыли перед глазами, взгляд затуманился, глаза жгло.

В груди разлилось неприятное чувство, оно противно щекотало и скребло где-то за ребрами. Что делать? Что делать? Что теперь делать?

Фел расплакалась, не сумев сдержаться. Беззвучно всхлипывая, она держала ладонь у рта, пуская слезы по щекам; они падали на майку. Почему так хотелось кричать? Почему хотелось разрушить все, чего коснется рука? Почему так щемило сердце?

– Фелисия?

– Пора ужинать? – спешно вытирая слезы с щек, спросила Фел, делая вид, что все в порядке. Она села на кровати, схватив книгу с тумбы. У нее все было в порядке, ничего не случилось, как и всегда. 

– Нет, пока нет, – ответила миссис Эттвуд, подходя к постели Фелисии. В комнате больше никого не было, все занимались своими делами в общей игровой или смотрели там телевизор. Фелисия редко когда присоединялась. Единственное, чего ей хотелось больше всего, это сбежать из этого «дома» куда подальше. Даже если это будет край света, где она никого не знает, где негде жить и нечего есть. 

Она с вопросом оглянулась на женщину, которая с печалью смотрела на девочку. 

– Ты плачешь? – спросила миссис Эттвуд, но это звучало скорее как утверждение. Фел знала, что та снова все поняла. На лице Фелисии, наверняка, так и было написано: «Я плачу и буду плакать каждый вечер, пока меня не заберет мама». 

Фел помотала головой, но ее глаза опять зажгло, и на щеки снова упали слезы. Они прожигали кожу, как кипяток. Но Фелисия настолько привыкла, что без них день казался прожитым зря. К слову, таких дней почти не было в ее недолгой жизни.

Миссис Эттвуд потянулась руками к Фел, приобнимая ее. Конечно, так делать было запрещено, это могло навредить другим детям. Но почему-то женщина никогда этого не боялась, хотя и старалась на глазах других не проявлять такой заботы о Фелисии. Она берегла их всех. Фел казалось, что она одна такая во всем мире – женщина, которой не все равно на чужих детей. Возможно, ее доброе сердце и стало причиной работы директором дома-интерната. 

Фелисия молчала, продолжая лить слезы и думать о том, кто и когда ее спасет? Почему эти стены так давили на нее? Почему спать здесь никогда не получалось? Почему другие счастливы?

– Пойдем, тебе надо умыться, – сказала женщина, отстранившись. Фелисия коротко кивнула. Она никогда не сопротивлялась, потому что уважала миссис Эттвуд. Она уважала здесь только ее за отношение, всех остальных Фел признала врагами и старалась обходить стороной. Миссис Эттвуд никогда не нравоучала, не говорила «по-умному» и не просила сказать причину слез. Она итак все знала, в ее молчании Фелисия чувствовала понимание, больше ничего не требовалось. 

Когда? Когда? Когда?

Когда придет мама? Почему ее все еще нет? Почему она оставила ее здесь? 

Вопросы заставляли голову ломаться и болеть каждый день, Фел не спала ночами только потому, что ждала ответ на них, но никто не собирался его сообщать. По одной простой причине.

Мать никогда за ней не придет.

Прошло уже около десяти минут, и за это время Фелисия успела прийти в себя, но все так же не могла сосредоточиться на мыслях. Она села спиной к головной части кровати, откинув подушки. Через минуту зазвонил телефон, и Айла рассказала, что случилось на самом деле. Фел слушала молча, не перебивала и даже не находила сил на эмоции. Она поняла, что произошло что-то ужасное, и ее уже вряд ли сможет что-то удивить. Стоило просто принять, что бы это ни было и несмотря на то, что сделать это было практически невозможно.

Улла до тридцати пяти лет жила и работала как обычный человек, ничего не предсказывало беды. Разве что ее корили мысли о содеянном. Каждый день она терзала себя обвинениями и злостью на саму себя. Даже пыталась отыскать дочь (имя ей отказались сообщать), но все попытки провалились. После она стала выпивать, Рут помогла ей избавиться от зависимости, и еще некоторое время все было нормально. А после что-то произошло с ее психикой, она стала забывать разные вещи, сознание начало подводить. Обследование показало психические отклонения. Лечение дома не помогло, и Уллу определили в стационар на время, оттуда она вышла через месяц и снова лечилась дома. Улучшения сохранились недолго. В сорок лет ей стало хуже, врачи выявили тяжелую стадию амнестического синдрома.

– Она не может самостоятельно жить и ничего не помнит. Сейчас у нее обострение, и она в диспансере, но обычно проживает в каком-то специальном санатории, я все записала. Рут сказала, что навещает, но и ее она тоже не узнает, – продолжила Айла после длинного рассказа. Подруга говорила медленно, с остановками, точно проглатывала каждое слово, и оно царапало горло. С каждым сказанным предложением боль на сердце Фел нарастала. Но почему?

– Она не помнит… Не помнит свою дочь?

– Боюсь, что нет, – с горечью в голосе и очень тихо ответила Айла. Фелисии показалось, что у подруги тоже наворачиваются слезы. У Фел закружилась голова. Она запрокинула ее, сжав глаза с силой. Дышать становилось неимоверно тяжело. Воздух жег легкие.

Черт, черт, черт!

– Что делать, Айла… Что делать?

– Тебе нужно как-то это принять. Я не психолог, но, кажется, это единственное, что ты можешь сейчас сделать. По крайней мере, она жива, – печально пробормотала Айла.

– Не знаю, что лучше.

– Не говори так, прошу.

– Прости, я пойду. Позвоню завтра, когда приду в себя, – выдавила Фел, чувствуя в горле колючий комок. Хотелось раздавить телефон и швырнуть его об стену. Хотелось разнести эту каюту и прыгнуть за борт. Хотелось кричать, но что сказать?

Фел не узнавала саму себя в этот момент.

Почему она так приняла это? Откуда взялись слезы? Разве все эти годы Фелисия не жила с ненавистью к матери? Разве не мечтала увидеть ее и посмотреть в глаза, спросить почему она так поступила? Сказать о своей ненависти?

– Береги себя, – прошептала Айла.

Фелисия нажала на кнопку отключения.

Слезы рухнули градом, нескончаемым потоком хлынули вниз, стекая по шее и падая на ткань майки. Она уже пропиталась ими насквозь. Фел сжимала кулаки от злости, впиваясь в ладонь ногтями.

– Почему, почему, почему… Почему! Какого черта, как это вообще возможно?! Что теперь делать? Как я должна принять это? Почему?!

Она просидела так, выбрасывая все вопросы наружу, долгое время, возможно до самого утра – так ей показалось. Но когда слезы закончились – она посмотрела на время. Было всего десять вечера. Спать не хотелось, хотя глаза нещадно болели от рыданий. Ей хотелось попасть на воздух, чтобы прийти в себя. На какое-то время Фел даже забыла, что находится на лайнере в окружении океана. Морской воздух и взгляд на волны точно смогут ее успокоить – с этой мыслью Фел встала, умылась и привела макияж в порядок – просто стерла его. Глаза, конечно, опухли, но думать об этом не хотелось. После она в спешке вышла из каюты.

На верхней палубе было прохладно. Здесь лучше чувствовался свежий воздух и ветер. Этой ночью было не так жарко, что было только на руку Фел. Она обняла себя руками. Вдалеке виднелась луна, укутанная тонким покрывалом из облаков. Она была яркая и ровная – идеальное полнолуние, которого обычно Фелисия побаивалась. Сейчас было все равно. Что ей сделает эта луна? Она всего лишь часть природы, которая на таком расстоянии никак не способна навредить. Ее сопровождали еле видимые звезды, больше похожие на мелкие блестки. Они казались крошечными бриллиантами, рассыпанными по черному бархату. Ночь была ясной настолько, что вполне можно было различить их разные оттенки: от холодных голубых до теплых желтых. Кое-где виднелись одинокие. И в них Фелисия узнавала себя.

Фел услышала, как зашумела вода внизу. Темные волны внушали легкий страх, особенно ночью, когда ты посреди океана, и ни единой души вокруг. Раз – и тебя просто нет. Ты падаешь на дно океана, не имея возможности выбраться. Тебя тянет с огромной силой вниз, воздуха в легких почти не остается. Хочется за что-то ухватиться, но под рукой никакого спасения.

Тоже самое случилось сегодня, когда Айла все рассказала, – Фелисия утонула. Ушла на самое дно, не зная, как с него подняться. Как найти силы на хотя бы еще один вдох? Как рвануть наверх, чтобы позвать на помощь? Как найти уверенность?

– Фел?

Фелисия медленно обернулась, услышав знакомый голос. Единственный, кто сопровождал ее все эти дни. В то время, когда она стояла на самом верху и думала о том, как простить свою мать и понять ее. Как справиться со своей ненавистью. Как найти хотя бы одну каплю сил, чтобы побороть эти испепеляющие чувства.

Она посмотрела на Даниэля. Он стоял совсем рядом, на лице – волнение и множество вопросов. Он точно хотел что-то спросить, приоткрыв рот, но не стал. Молча бегал глазами по ее лицу. Фел, не сумев справиться с самой собой, пустила слезы. А через мгновение, не давая отчет своим действиям, бросилась Даниэлю на шею, сжимая с такой силой, точно если отпустит – он исчезнет. Даниэль обвил ее спину руками, ничего не сказав. Она тяжело дышала, чувствуя, как бьется сердце. Но чье именно – она не поняла. Возможно, ее уже давно остановилось. Ее било дрожью от прохлады, но в то же время согревало тепло Даниэля. Фел только спустя какое-то время, по ее ощущениям очень долгое, поняла, что именно сделала. Она округлила глаза, резко отпрянув от мужчины. Даниэль молча, но понимающе посмотрел на нее, ничего не спросив.

– Прости, прости, я не знаю, что… – бегло начала говорить Фел, жалобно посмотрев на мужчину, но он приложил палец к губам, призывая замолчать. Фелисия замолчала, но ей было очень стыдно. Стыдно так, что находиться рядом с ним становилось невозможно. Хотелось все объяснить, но как такое можно объяснить? С ходу рассказать всю историю с матерью? Это слишком личное, чтобы так поступить.

«Фел, какого черта ты делаешь!»

– Я, наверное, пойду. Прости, – почти шепотом сказала Фелисия и повернулась в сторону лифта, но не успела сделать и шага, как Даниэль поймал ее за руку и остановил. Он держал ее ладонь своей очень аккуратно, согревая теплом. Фел прошибло током от прикосновения, и она одернула руку, развернувшись.

– Останься, – тихо попросил он.

Фел подумала несколько секунд и осталась.

Даниэль отошел, обещая вернуться совсем скоро. Фел встала к борту, прокручивая в голове то, что случилось. Почему она не подумала, прежде чем бросаться на чужого человека? Как можно было так опрометчиво поступить? Что теперь он о ней подумает? И как, самое главное, все это объяснить и надо ли?

Фелисия недолго стояла одна, Даниэль вернулся быстро, как и обещал. В руках он держал два стаканчика чего-то горячего. Пар от них расходился и улетал вниз.

– Держи, это поможет, – сообщил он и протянул один Фел. Она приняла, чувствуя мгновенно разливающееся тепло по рукам. До нее донесся знакомый аромат, но она не могла понять, какой именно. Она поднесла стаканчикам к носу ближе, и до нее тут же дошли воспоминания. Она так часто пила это в прошлом, что теперь от одного только кадра становилось плохо.

– Чай с мелиссой?

– Да. Мне всегда мама его делает, когда бывает плохо.

Даниэль выглядел серьезным, таким Фел его еще не видела. Скулы напряжены, глаза сужены, взгляд сосредоточенный и направлен куда-то вдаль. О чем он думал?

– Спасибо, – тихо поблагодарила Фел, не решаясь сказать правду. Она не хотела обидеть его сейчас. Обидеть снова из-за своих проблем. Даниэль ничем не заслужил это, как и любой человек. Фелисия сделала глоток и вспомнила, как они с миссис Эттвуд сидели в ее кабинете и пили чай. Тогда казалось, что этот чай – лучшее, что было с ней в жизни. Он был прекрасен на вкус и правда помогал. Либо это было самовнушение. Но сейчас Фелисия понимала, что так действовала психика.

Она пила его мелкими глотками, молча смотря на волны. Они ни о чем не говорили, да и стоило ли?

– Я не буду ничего спрашивать, если хочешь – расскажи сама, – еле слышно проговорил Даниэль, взглянув на Фел. Она двумя руками обвила стаканчик и в ответ посмотрела на мужчину. Почему он так хотел узнать, что случилось? Почему ему это важно? Зачем он принес этот чай? Почему он постоянно рядом с Фел?

– Спасибо.

Даниэль кивнул. Фел надеялась, что он поймет ее. На самом деле, он не имел права лезть в душу и расспрашивать, но и не стал этого делать. Это о многом говорило. Фел мысленно еще раз поблагодарила его. Она давно не встречала таких осторожных и тактичных людей, особенно мужчин. При этом он умудрялся каким-то образом заботиться о чужой женщине. Фел понимала только одно – просто так человек поступать таким образом не станет. Ни за что на свете. Только думать сейчас о мотивах Даниэля хотелось меньше всего, и она ничего не стала больше говорить.

– Я потерял мечту всей своей жизни, – вдруг сказал Даниэль, нарушая оглушающую тишину, чем слегка напугал Фел. Она обернулась на него, но он продолжил смотреть вперед, точно ворошил свое прошлое и смотрел его в голове, как фильм, проматывая кадр за кадром. Фел поняла, что этот человек потерян. Он потерян точно так же, как и она. Неужели их судьбы нарочно были сведены? Разве такое бывает?

– Мечту?

– Да. И вместе с ней всю свою жизнь, – ответил Даниэль. Его голос надломился и стал ниже. Было плохо видно, но глаза казались стеклянными.

– Что… Что произошло?

– Я с детства играл в хоккей, а теперь не могу взять клюшку в руки. Я потерял смысл жизни вместе с хоккеем, когда мне сообщили, что лучше больше не выходить на лед.

Фелисия застыла и перестала моргать. На ее глаза опять навернулись слезы, но она их сдержала. Чай, казалось, остыл. Свой Даниэль давно выпил. Фел опустила взгляд на волны, которые начали бушевать по новой. Они бросались друг на друга, зазывая в свою темноту. С высоты казалось, что это шторм не менее трех баллов. На мгновение стало страшно, но после Фелисия посмотрела на Даниэля и успокоилась. На темном небе все еще висело полнолуние, но его прикрыла простынь из облаков.

– Что-то серьезное? – спросила Фел, до конца не понимая, стоило ли лезть не в свое дело. С другой стороны, Даниэль рассказал ей сам, вот так внезапно выпалил в лоб. Вероятно, на это была причина. И может ли кто-то рассказать такие вещи постороннему человеку? Фелисия не понимала, почему он так поступал, и в этом потом стоило разобраться.

– Нейроциркуляторная дистония. Не слишком серьезно, чтобы умереть, но серьезно, чтобы не заниматься такими нагрузками.

– Мне очень жаль…

Фелисия не знала, что нужно говорить в таких случаях. Ей показалась, что она совсем не умеет поддерживать людей, хоть и владела некой проницательностью. Возможно, здесь были излишни слова? Потерять все, чем ты жил, было слишком тяжело, чтобы слова могли излечить.

Вдруг Даниэль повернулся и подтянул уголок рта, вполне искренне пытаясь улыбнуться. Фел повторила за ним.

– Ты спрашивала, почему я здесь. Вот, это и есть причина.

– Пытаешься сбежать от реальности.

– Как я и говорил.

– Ты же понимаешь, что от нее сбежать совершенно невозможно, да? – с долей надежды спросила Фел. Она и правда думала, что Даниэль все это знал, просто делал вид, что поступает как маленький мальчишка.

– Увы.

– Из этого точно есть какой-то выход, – уверенно кивнула Фелисия, подставив лицо внезапно появившемся порыву ветра. Глаза начали сохнуть сильнее, и боль нарастала. Желание уснуть взялось из ниоткуда, но в такой момент будет странно уходить.

– Их два. Но пока не хочу об этом думать, – отозвался Даниэль. Он повернулся всем телом, положив руку на борт. Фелисия допила чай, уже холодный, понимая, что разговор себя исчерпал. И организм уже требовал отдыха. Но, честно говоря, Фел не хотелось уходить.

– Я, пожалуй, пойду, хочу отдохнуть, – все же сообщила она.

– Я тебя провожу.

Фел молча кивнула, не имея ничего против. По пути выбросила стаканчик. Они спустились по лестнице, натыкаясь на нижних палубах на толпы людей. Пассажиры развлекались где только могли, почти ни одно заведение не пустовало, хотя оценить в полной мере было сложно – лайнер был слишком большим. Музыка грохотала и звенела в ушах, глаза слепило от яркого света. Когда они дошли до каюты Фел, Даниэль встал напротив нее очень близко. Кислород начал заканчиваться, и Фелисия сделала шаг назад. Расстояние казалось слишком маленьким, и ее сердце в этот момент трепетно забилось, касаясь грудной клетки. Фелисия только сегодня, а может быть только сейчас поняла, что происходит с ней, но не хотела это принимать. Ни в коем случае и ни за что на свете. Больше такой ошибки повторить она не могла.

– Прости, что я так бросилась на тебя, – нарушила тишину Фел, чувствуя острую необходимость извиниться за свое не совсем правильное поведение.

– Нет ничего такого, за что тебе стоит извиниться, – ответил Даниэль и улыбнулся. Фел за сегодняшний вечер первый раз видела его улыбку, и от этого стало теплее на душе. Он не был убит, он все еще мог ощущать теплые чувства и радоваться чему-то – разве это не шанс на спасение?

– Тогда спасибо за вечер и откровенность. Мне даже полегчало, – призналась Фелисия. Она ощутила, как лицо начинает гореть и наверняка краснеть. Благо свет на нее не падал так сильно, чтобы это заметить.

– Спокойной ночи, Фелисия, – попрощался мужчина, но остался стоять на месте. Его серые глаза блеснули от света фонариков.

– Спокойной ночи, Даниэль.

Фелисия зашла в каюту, и только тогда послышались удаляющиеся шаги.

И ей после прощания внезапно стало тоскливо.

Глава 9

– Когда заканчивается твое чертово путешествие? – вместо приветствия бросил Джейми, да так громко, что Даниэль сморщился. Друг не изменял своим традициям бесцеремонно врываться в личное пространство, даже если это личное пространство находилось за тысячу миль от него.

– И тебе привет, Джей, – устало вздохнул Дэн.

– Так когда?

– Скоро. Что за вопросы?

– Эстелла Бутман, ваша величественная мама, прожужжала мне все уши, уж извини.

– Она просила мне позвонить?

Даниэль прикрыл глаза, потерев переносицу. Это было в ее стиле. Мама, кажется, не успокоится, пока Дэн не вернется домой. Бессмысленно было что-то пытаться донести или объяснить.

– Вроде того. «Направить тебя на путь истинный, раз уж ты мать не слушаешь», – процитировал друг слова миссис Бутман. Даниэль усмехнулся в ответ, узнавая свою мать.

– Ладно. Скажи, что я все понял. Как там дела? – переключился Даниэль. Он встал с постели и заходил по каюте, рассматривая каждый уголок, пока Джейми рассказывал о своей жизни таким важным голосом, точно он служил в ФБР и занимался чем-то опасным. На самом же деле, он рассказывал о новой работе менеджером в какой-то страховой фирме и о том, как готовится стать отцом. После Дэн подошел к иллюминатору, разглядывая в пятый раз за сегодня погоду. Солнце палило как сумасшедшее, и выходить не хотелось. Но стоило пойти пообедать, чтобы не умереть с голоду.

– В общем, я пока не знаю, чего мне ждать, но на курсах сказали, что быть отцом не просто, – выдохнул Джейми и закончил говорить.

– Они говорят правду, – подтвердил Даниэль, понимая, что это и правда тяжело, хоть и не ощущал на своей собственной шкуре.

– Тебе то откуда знать? – бездумно бросил Джейми, но после осекся. Джей иногда шутил не в самое подходящее время и думал, что обижает этим. Но Даниэль никогда не воспринимал его брошенные без раздумий фразы всерьез. Поэтому им было легко дружить спустя столько лет. Даниэль знал Джейми почти с детства, когда еще ходил с ним на тренировки. Неужели прошло так много времени, и друг уже обзавелся настоящей семьей? А чего достиг Даниэль?

– Я хочу сходить на обед, созвонимся потом, окей? – предложил Даниэль, слыша на том конце провода усталый вздох.

– Но сначала расскажи мне про ту девушку, иначе я буду звонить тебе без остановки.

– Ты когда-нибудь закончишь мне угрожать? Я ведь могу выключить телефон, – усмехнулся Дэн, чувствуя между ними некоторые детские замашки.

– Ну пожалуйста… У тебя давно никого не было, сколько уже можно сохнуть по этой…

– Джейми, – суровым голосом прервал его Даниэль, понимая, что он хочет сказать. Вспоминать о прошлом Дэн перестал и не сильно любил, когда о нем напоминали. Хоть и пережил все, что случилось, и давно не страдал. Прошлое осталось там, где оно должно быть.

– Я пошутил.

– Мне нечего рассказывать, между нами ничего нет.

– Ты меня не обманешь, Дэн. Я тебя знаю, – с издевкой хохотнул Джейми. Казалось, он сейчас, как и всегда, хитро улыбался и постукивал пальцами по чему-нибудь, но ничего такого слышно не было.

– Мы периодически встречаемся на территории лайнера, но я не могу перестать о ней думать.

– Уже хоть что-то. Так, и?

Даниэль откинул голову назад, чувствуя, как что-то трепетное плещется в груди. Он вспомнил о Фелисии, и спокойно говорить об этом оказалось сложнее, чем он думал. Что он чувствовал на самом деле? Интерес? Сострадания? Понимание?

Нет, тут было что-то другое. Даниэль не хотел признаваться, что это влечение. Такое просто не могло случиться.

– И ничего, Джей. Я и так много тебе сказал, созвонимся, – оборвал разговор Дэн и хотел нажать на кнопку сброса, но не стал. Джей внезапно расхохотался, на что Даниэль закатил глаза и молча выругался.

– Ты влюбился, друг.

Даниэль без ответа отключился и бросил телефон на постель, оставаясь на месте. Есть перехотелось. В голове появился образ Фел и ее ярко-голубые большие глаза. Ему подумалось, что он таких еще никогда не встречал, хотя видел их множество. Ее светлая кожа – фарфор – выдавала в ней куклу, но только такую, которую хотелось оберегать, чтобы та не разбилась. Чтобы не ранилась и не обожглась. Не играть с ней. Даниэль вспомнил, как она бросилась к нему и цепко обвила шею, с силой сжимая, словно боялась. Тогда он впал в ступор, совершенно не ожидая и не зная, как поступить. Он вспомнил, как от нее исходили холод и дрожь, но от его прикосновения она быстро согрелась. И вспомнил ее слезы, они укололи его. Ранили и заставили переживать. Тогда хотелось растерзать того, кто ее обидел. Хотелось ее успокоить и вытереть слезы, но он не мог себе этого позволить. Кто он такой? Как может действовать так опрометчиво? А что если все это лживые ощущения? Может, он сошел с ума от одиночества?

«Черт тебя побери, Даниэль!»

Еще какое-то время Дэн сидел в каюте, уткнувшись глазами в играющий телевизор. Он не слышал, что говорили на экране, и картинка мелькала перед глазами без какого-либо смысла. Спустя еще около получаса мучительной давящей атмосферы этой комнаты-коробки он встал, переодел футболку и вышел. Даниэль бродил по лайнеру, бросая взгляды на пассажиров. Он чувствовал себя тенью или призраком, которого не замечали. Да и кому какое было дело? Люди жили здесь, и каждому из них было абсолютно все равно, что происходило за пределами их личной жизни и отдыха. И Даниэлю в какой-то степени было все равно, но его съедали собственные мысли. Он не мог себе представить, что эта поездка способна измучить его так сильно. И впереди еще бесконечные дни путешествия. Он чувствовал, что ломается. Прямо здесь и сейчас, пока за бортом шумит океан, мешая в себе все оттенки синего и голубого. Неужели мать была права, и ему не стоило ехать? Что случилось за считанные часы?

Даниэль шел вдоль кафе и ресторанов, выглядывая в них Фелисию. Он уже не обманывал сам себя и понимал, что ему хочется снова ее увидеть. Хотелось слышать ее голос нескончаемое количество раз в сутки.

Дэн пытался отвертеться от мысли, что мог влюбиться в девушку. Старался изо всех сил и отталкивал эти мысли, но в конце концов ничего не вышло. Это была слегка наивная и по-детски непосредственная любовь с первого взгляда. С того, когда он случайно задел ее. Что произошло в то мгновение? Мир перевернулся? Земля разбилась в дребезги? Все стерлось с лица земли? Ничего из этого.

Даниэль просто влюбился.

Влюбился, хотя никогда не верил в любовь с первого взгляда. Джейми оказался прав, хотя признавать это хотелось меньше всего.

Через несколько минут хождения по палубе солнце начало нещадно жечь кожу, даже легкий бриз не спасал. Дэн свернул в первое попавшееся заведение, чтобы взять чего-то холодного, и не сразу заметил сидящую вдалеке Фел.

«Нет, ну это невозможно».

Он не знал, что она здесь. Как он снова оказался возле нее?

Немедля ни минуты, он направился в ее сторону.

– Даниэль?

Заметив его боковым зрением, не иначе, она взметнула брови, точно удивлена. Но стоило ли уже удивляться?

– Я зашел взять воды, но заметил тебя, – пожал плечами Дэн, мешкаясь возле нее и не решаясь сесть без приглашения. Фел молча указала на противоположное место. Что-то с ней было не так, или Дэну всего лишь казалось. Возможно, кто-то испортил настроение или она не рада видеть его, оставалось только догадываться, ведь даже если он спросит о ее делах, ее ответ будет очевиден. Дэн сел напротив.

– Возьмешь что-нибудь?

– Нет аппетита, возьму лимонад, – ответил Даниэль и позвал официанта, заказав стакан домашнего лимонада из груши и апельсина. Фелисия промолчала. Выглядела она слишком печально, в глазах потух блеск, и Дэну это не нравилось.

– Не помнишь, когда следующая остановка? – спросила Фел спустя пару минут, взглянув на него исподлобья. Она мешала салат, нахмурившись, но не ела его. Тоже нет аппетита? Или Даниэль испортил его своим присутствием?

– Кажется, послезавтра. Ты пойдешь?

– Бриджтаун я тоже хочу посмотреть. Да и вообще, я планировала на всех остановках спускаться. Почему ты остаешься на лайнере?

Фел положила вилку, так ничего и не съев. После поправила упавшую на глаза прядь волос. Даниэль наблюдал за ее действиями, изучал и старался запомнить. Чтобы что? Зачем? Даниэль мысленно обругал себя и опустил взгляд в стол.

– Я не фанат природы, – признался, но понял, что слегка приврал. Он только на борту лайнера смог понять, что на самом деле ему нравится природа. Ее закаты и рассветы, ночное небо и сочные цвета. Она успокаивала, когда это было нужно, и позволяла побыть одному. Помогала, ничего не прося взамен.

– Ты просто не так на нее смотришь, – пожала плечами Фел. Она откинулась на спинку стула, взяв в руки стакан с фрешем. Сегодня она не выбрала латте с корицей.

– А как надо?

– На словах не объяснить, нужно показывать на примере.

– Тогда в Бриджтаун идем вместе?

Даниэль сам не заметил, как предложил эту затею, слова сорвались с губ машинально. Фел застыла, явно не ожидая. Дэн и сам не ожидал. Девушка взглянула на него пристально, слегка сощурив глаза. Что она пыталась этим сказать? Он сказал чушь или поторопился? Фелисия размышляла какое-то время, но совсем недолгое.

– Договорились, – ответила она, кротко улыбнувшись и склонив голову набок. Она казалась в этот момент очень милой, но с тенью грусти на лице, и Дэн не мог отвертеться от этой мысли и не мог перестать смотреть на нее. Как поставить себя на место и перестать так откровенно пялиться?

Это невозможно. Просто нереально. Эта девушка притягивала как магнит.

Они замолчали, Фел молча доедала салат.

– Мне нужно идти, есть важный звонок, – сообщила Фелисия, когда закончила. Она вдруг сменилась в лице и теперь выглядела беспокойной и… недовольной? Даниэль не мог усидеть на месте, пока что-то тревожило Фелисию. Он не мог больше смотреть на то, как она плачет, и не хотел этого допустить снова.

Они вышли из ресторана вместе. Фел молчала, даже не смотря в его сторону. Она вынула телефон, что-то листая на экране. Даниэль ждал, но когда Фелисия собралась повернуться и уйти, то не смог удержаться и ухватил ее за руку. Фел развернулась, на лице застыло непонимание и волнение. Это было опрометчиво с его стороны, но не он мог отпустить ее, точно их крепко связали.

– Постой, – сконфуженно попросил Дэн. Фелисия вдруг посмотрела на ладонь, потом снова на Даниэля, и одернула свою. Спросить о случившемся Дэн не решался. Он лез не в свое дело, и было понятно, что говорить она об этом не станет. Черт, но как уберечь ее от очередной беды? И имел ли он на это право?

– Ты что-то хотел сказать? – спросила Фелисия, хлопая глазами.

– Можем увидеться сегодня вечером?

– Возможно, но я не могу обещать, – все, что сказала Фелисия, после чего феерично развернулась и отдалилась от него. Ее длинные волосы всколыхнулись на легком ветру. Морской бриз ударил Дэна в лицо и отрезвил. Стало легче дышать, несмотря на палящие лучи.

Даниэль развернулся и ушел в другую сторону, чувствуя тяжесть на душе. Его энергия и силы куда-то внезапно испарились, и хотелось просто лечь. Солнце тут же погасло и перестало жечь. Вода стала серой, мир вокруг потускнел, точно включили черно-белый фильтр.

Фелисия влияла на него слишком сильно, и это беспокоило больше всего остального. На задний план ушли терзания по своей жизни и ее новом облике, но вернулись, когда он остался один.

Остаток дня Дэн провел в каюте, даже не выйдя на ужин. Он думал о том, что делать дальше. Собственно, за решением он и приехал. Поднялся на лайнер, чтобы найти здесь ответ на свой вопрос. Нужно было что-то сделать. Принять. Понять. Решить, куда идти теперь.

Можно ли было отказаться от своей мечты вот так просто? Оставить все, чем жил до этого и пойти по другой дороге? Дэн не знал, подвластно ли ему это, но определенно будет тяжело. Отец говорил, что он слегка ведет себя как подросток, впервые влюбившийся в девушку, которую пришлось отобрать у него. Стоило, мол, быть умнее и принять все, как есть. Даниэль уже не глуп и не наивен и сталкивался с подвохами судьбы не раз. Только ни один из них не вышибал из него воздух так, как прощание со льдом. Не разрушал и не отбивал желание дальше хоть что-то делать.

– Дэн, ты как? – спросил мистер Чандлер, по-отцовски положив руку на плечо и сжав его.

– Порядок, тренер. 

– Не болит? Сейчас врач подойдет. 

Даниэль кивнул, понимая, что противиться будет глупо, его обязаны осмотреть. Хотя ничего ужасного и не произошло. Обычный случай на практике.

– Дэн, такая шайба, красавчик, – сказал откуда-то издалека Джейми, присвистнув. Он шел в раздевалку с распахнутыми руками. 

Даниэль усмехнулся, стаскивая с себя краги, коньки и шорты. Было неимоверно душно, по лицу стекал пот. Дэн осушил маленькую бутылку воды, пока ждал врача. Он появился через минуту и осмотрел его. Ничего серьезного, просто ушиб, как и предполагал Даниэль.

– Прости, чувак, я не понял, как так вышло, – извинился парень, с которым они столкнулись на льду. 

– Порядок, ничего, – отозвался Дэн, откинувшись назад. Жара спадала. Хотелось жить. Хотелось выйти на лед и столкнуться снова и снова, если придется. В такие моменты Даниэль ощущал себя настоящим и живым. Тем, кем он всегда хотел быть. Даже если этих падений будет миллион. 

– Но шайба была крутой! 

Даниэль рассмеялся, вспоминая, как закатил шайбу в ворота, феерично развернувшись на коньках, точно фигуристка. Это была случайность, но вышло и правда здорово. Он прокручивал этот момент в голове как записанное видео. Жаль, что это никто не заснял, но ребята из команды видели и запомнят надолго.

– Даниэль побудет дома пару дней, пока без тренировок, – вынес вердикт врач, когда мистер Чандлер прощался со всеми. 

– Я в порядке, могу все же прийти? – вклинился Дэн, напрягаясь. Не посещать тренировки было чертовски неправильно, это же всего лишь ушиб. Не выйти на лед казалось равносильным закончившемуся кислороду. Дэн не мог сидеть дома. Это невозможно.

– Нет. 

Это был первый случай, когда ему сказали «нет». Даниэль в этот момент был готов разнести раздевалку в пух и прах. Запустить чертовы коньки в стену, зарычать от злости. 

В результате была сломана только клюшка.

Он вспомнил, что сказала ему Фелисия – есть какой-то выход. Их было два: окончательно завязать с хоккеем или пойти по пути тренера. Именно это ему и предложил мистер Чандлер. Он сам когда-то был на месте Дэна. Сам когда-то решительно отказался от выхода на лед, потому что того требовала реальность. Но сможет ли Даниэль стать таким, как мистер Чандлер? Сможет ли он найти в этом смысл?

Сможет ли жить этим так же?

***

Даниэль не знал, придет ли Фелисия этим вечером на прогулочную палубу, но поднялся, чтобы подождать и побыть одному. За все время здесь изредка появлялись люди, но надолго никто не задерживался. Точно это место отпугивало их и пускало только Даниэля и Фелисию. Возможно, им это было нужно. Просто необходимо. Побыть одним, подумать и что-то решить. Почувствовать океан с высоты и послушать его шепот.

Но о чем думала Фелисия и от чего бежала?

Он простоял так почти до полуночи, окутанный холодным ветром и шелестом волн за бортом. Не отчаиваться ему помогали звезды, так ярко освещавшие путь «Эсмеральде». И почему он никогда их раньше не замечал?

Даниэль слушал океан и пытался услышать. Что он хотел донести? Что пытался сказать?

И почему на душе было так тошно?

– Привет, – послышалось сзади, и в этот момент сердце забилось как бешеное. Даниэль развернулся, встречаясь с Фелисией взглядами. Она была красива. В голубом сарафане, очень хрупкая и притягательная. Глаза светились голубым светом, в них отражался блеск звезд, а волосы плавно колыхались на ветру, который внезапно стал тише и теплее.

– Привет, – хрипло ответил Даниэль и прочистил горло. Фелисия подошла к нему ближе, оставаясь в считанных дюймах. Она стояла так близко, что не дотронуться до нее было слишком трудно. Внезапное желание прижать ее к себе рвалось наружу и заставляло поступить Даниэля неправильно. Но он не стал этого делать. Она сделала шаг в сторону и прислонилась к борту ладонями. Даниэль выдохнул, прикрыв глаза. Фел кружила голову, и до этого момента он не замечал, что она сводила его с ума.

– Ты не ждал меня.

– На самом деле, я уже хотел уйти.

Фелисия усмехнулась, убрав ладонью пряди волос с лица и еле заметно прикусив нижнюю губу. Даниэль смотрел на ее профиль искоса.

– Почему не ушел? – спросила она и повернула голову, замечая его разглядывания. Дэн улыбнулся.

– Мне почему-то показалось, что ты вот-вот придешь.

– На самом деле, я не хотела приходить, – хмыкнув, повторила Фелисия и улыбнулась уголком губ.

– Почему пришла?

– Мне почему-то показалось, что ты меня ждешь, – ответила Фелисия, повторяя его слова снова. В этот момент вдруг стало нечем дышать. Фел уже не улыбалась, но выглядела так, словно хочет что-то еще сказать. Выбросить наружу все эмоции. Спросить о чем-то. Признаться…

Даниэль усмехнулся и сделал вид, что все это игра слов. На самом же деле, ее ответ пробрал до мурашек, которые табуном прошлись по спине. Сердце зашлось, вырываясь наружу, но Дэн не знал, куда деть эти чувства. Хотелось сказать, что он что-то ощущает, когда Фел рядом, но просто не мог так поступить. Слишком рано или неправильно. Она оттолкнет его и не примет эту правду. Не поймет и скажет, что Даниэль торопится или ему показалось.

Но ему точно не кажется.

– Готова к прогулке? – вместо этого спросил Даниэль, переводя тему. Он ждал остановки несмотря на то, что не сильно желал гулять по городу. С одной стороны, ему было интересно хоть раз устроить такую прогулку, чтобы понять – за что люди любят их. Любят так, как Фел. С другой стороны, он ждал ее только из-за Фелисии. Они обходились простыми разговорами и ограниченным миром лайнера все это время, и пойти куда-то вдвоем казалось нереальным. Дэн боялся, только не понимал, чего именно.

– Да, – с восхитительной легкостью ответила Фелисия и снова искоса взглянула на Дэна. Они играли в гляделки, словно говорили взглядами.

– И я.

Даниэль опустил взгляд вниз, где шум волн усилился. Они точно ругались между собой. Хлестали борт лайнера и друг друга, зазывая людей сорваться вниз.

Но Даниэлю не грозило это.

Его тянула наверх Фелисия.

Глава 10

Через пару дней, как и сказала Фелисия, они прибыли в Бриджтаун. Лайнер ранним утром пришвартовался в одноименном порту вдоль залива Карлайл на юго-западном побережье острова. Фел проснулась в странных чувствах. Она открыла глаза на автомате, как робот, и не ощутила радости нового дня, как это было раньше. Ей показалось, что она до сих пор спит, но стена впереди и иллюминатор справа вернули ее в реальность. В реальность, которую всеми силами хотелось отвергнуть, оттолкнуть. В ее голове все еще крутились и не отпускали ни на минуту мысли о матери. Помимо этого она чувствовала вину по отношению к Даниэлю, проматывая в памяти их последние встречи. Фел старалась не задерживаться рядом с ним надолго, отнекивалась от вечеров на верхней палубе, не приходила туда даже когда он находился где-либо еще.

Фелисия старалась оттолкнуть свои чувства. Но она позабыла, что сегодня им предстоит вместе спуститься на берег Бриджтауна. Зачем она только согласилась и о чем думала? Признаться, ей в тот момент действительно хотелось пойти вместе. Об этом кричало нутро. Но уже на следующий день она пожалела о том, что не послушала разум. Это согласие выходило за рамки побегов от Даниэля.

Может, стоило сказать, что ей не здоровится? Тогда придется пропустить прогулку. Это было отвратительной идеей. Сказать правду? Но какую именно?

«Прости, Даниэль, я согласилась и не подумала, а сейчас хочу вернуть свои слова назад, поэтому оставайся в каюте».

Фелисия фыркнула в ответ на абсурдные мысли и поднялась с постели, направляясь в душ. Она включила прохладную воду, скинула с себя спальную одежду и стояла под струями долгое время, пока не удалось выбросить непрошенные воспоминания о детстве и о новостях от Айлы. К слову, Фелисия и перед ней была виновата. Она нагрузила подругу своими проблемами, совершенно позабыв о ней самой. Фел знала, что той приходилось несладко на должности начинающего детектива. Вернее сказать, стажера, но дела это не меняло. Фелисия забыла о подруге и не знала, как загладить вину. Стоило дождаться возвращения домой, поддержать ее и оставить в покое. Справиться самой. Сделать хоть что-нибудь.

Когда Фел вышла из душа, принялась за легкий макияж и выбор одежды. За стеклом иллюминатора погода казалась жаркой (впрочем, как и всегда), и выбор пал на светло-желтое ненасыщенное платье со слегка пышной юбкой. Краситься ярко она не решилась, обычный подчеркивающий макияж. Надела белые кеды, собрала все нужное в рюкзак и, кивнув самой себе, вышла. И когда она решила оглядеться, слева заметила человека вдалеке. Пригляделась, насколько это было возможно, отмечая знакомую походку и шевелюру.

«Он что, живет рядом, серьезно? И почему я была не в курсе?»

Ей хотелось развернуться и вернуться в каюту. Отказаться от прогулки. От Даниэля. Она вдруг почувствовала, как злится на саму себя и не знает куда деть эти чудовищные чувства. Вместе с новостью от Айлы в ее жизни появилась непонятная отрешенность и агрессия. Фел просто не узнавала себя. Ей не хотелось улыбаться. Вот только что-то менялось, когда…

– Кажется, нам даже номера телефонов не нужны, – усмехнулся Даниэль вместо приветствия, когда подошел. Он выглядел так хорошо, что Фел смутилась и хотела увернуться от его глаз. Футболка-поло подчеркивала объемные и плотные мышцы, а удлиненные шорты ему просто шли. От него пахло апельсином, и Фелисия привыкла к этому. На удивление ей стал нравиться этот аромат. Или дело не в нем?

– Доброе утро, – отозвалась Фел, слегка подняв лицо, и взглянула в сторону кормы, – ты живешь там?

Даниэль посмотрел туда же.

– Да.

Он ответил так легко, словно не было в этом никакой проблемы. Конечно, проблемы и правда не было. Но стоило об этом хотя бы сказать. Может быть, он поменял свой номер на тот, что ближе к ней? Абсурдность этой мысли вышибла из головы Фел остатки здравого смысла.

– Снова совпадение, – хмыкнула она, не решаясь озвучивать свои параноидальные догадки, и пошла вдоль палубы, к лифту. Даниэль усмехнулся и пошел следом. Через мгновение он поравнялся с ней.

– Как насчет завтрака в «Aрлекино»? Я угощаю.

Фел внимательно посмотрела на Даниэля, точно искала на его лице причины отказаться. Но какой был смысл, если они уже шли вместе? Фелисия в который раз отметила, что пока Дэн (вчера он разрешил себя так называть) рядом, ей хотелось всего и сразу. Даже если это будет самый странный поступок в мире. С ним было спокойно и не думалось ни о чем другом. Он спасал от надоедливых липких мыслей. Помогал сбежать от прошлого на время и почувствовать жизнь здесь и сейчас. Могла ли она этим пользоваться? Нет, но Фел понимала, что находится с ним рядом не из-за личной выгоды.

«Фелисия, ты вляпалась!»

– Хорошо.

Даниэль довольно улыбнулся уголком губ. Фел внезапно почувствовала жар и ускорила шаг, желая оказаться в помещении. Погода в Бриджтауне была похожа на Сент-Джонс: так же жарко и влажно. Хотя, конечно, это оправдывалось незначительным расстояниям между ними. Стоило переступить порог заведения, и сразу стало лучше. Светлая обстановка и прохлада окутали Фел, и она расслабилась. Времени на завтрак ушло не очень много, но, когда Даниэль сидел напротив и посматривал периодически на Фел, – казалось, будто оно тянется. Фел не хотела, чтобы время стремительно неслось вперед. Хотелось запечатлеть этот момент и остановить его. Она призналась самой себе, что дальше не получится обманываться. Она уже не проснется с мыслью, чтобы избегать очередную встречу. Ей хотелось идти и не сворачивать, не увиливать.

Неужели, все настолько серьезно? Неужели это снова та самая любовь? Или временное помешательство из-за желания скрасить с кем-то одиночество? Что это на самом деле? И что делать?

– У нас почти весь день в распоряжении, лайнер отплывает к ночи, – сообщил Даниэль, когда они вышли на палубу. Солнце пекло. До них доносился морской бриз и крики птиц, где-то отдаленно напевавших свои песни. Изредка проносились теплые порывы ветра, смешавшего в себе влажные частицы океана. Вода была кристально чистой и идеально-красивой.

Фел сообщила, что им обязательно нужно узнать об этом месте что-то еще, поэтому они пошли к экрану, где толпились пассажиры. Обычно мало кто интересовался местностью, но сейчас людей было достаточно, и пришлось приложить усилия, чтобы пробиться чуть вперед. Дэн стоял рядом, не отходил ни на шаг, постоянно держал Фел в поле зрения и не сводил с нее глаз. Он улыбался и молчал, но на лице мелькала та самая тень печали, которую Фел уже приходилось видеть. Он не рад? Пожалел? Может быть, это шанс пойти одной?

Фелисия прикрыла глаза и поджала губы, чувствуя, что до сих пор ищет причины остаться одной, при этом желая находиться рядом с ним. Эти противоречивые чувства взрывались где-то в самой глубине сердца, ища выход и ломая все барьеры.

Она просто боялась довериться снова. Было слишком страшно. После не самого удачного опыта было очень-очень страшно.

Бриджтаун был столицей острова Барбадос с населением около ста десяти тысяч человек. Большая часть жителей – африканцы, как и в Сент-Джонсе. Иногда на город обрушивались ураганы. И когда Фел прочитала это, ей захотелось остаться, в страхе снова попасть под непогоду. Вспомнив прошлую прогулку, она невольно улыбнулась, но тропический недолгий ливень явно не пугал так, как ураган. Стоило ли его бояться, когда рядом был Даниэль? Она заметила, что тот тоже внимательно уставился на экран. Неужели ему было интересно?

– Идем?

– Идем, – кивнул Дэн в ответ и мягко, мило улыбнулся. В глазах промелькнул озорной блеск. Пара прядей упала на лоб, и Фелисия едва сдержалась, чтобы не протянуть руку и не убрать их с его глаз. Даниэль сделал это сам. После они медленно пошли к спуску, где уже никого не оказалось, пассажиры разбрелись кто куда, точно их тут никогда и не было. «Эсмеральда» осталась пустая и одинокая. Возможно, ей требовался отдыха от шума и постоянных вечеринок.

Когда Фел ступила на землю, то поняла, что эта прогулка будет совершенно другой. Непривычной. Особенной. Она ощущала себя человеком, который должен был показать целый мир другому человеку. Рассказать о нем, показать красоты. Показать любовь ко всему живому, убедить, что это все не просто деревья и дома. Получится ли у нее?

***

До центра города пришлось добраться на транспорте, потому что пешком обойти его было бы проблемой, он оказался в разы больше предыдущих. Здесь была хорошая развязка и передвигаться можно было на чем угодно. Даниэль поймал такси, и они доехали до оживленных торговых улиц. Это был район Броад-стрит, усеянный магазинами, лавками и торговцами. А рядом – рынок Чепел-стрит, откуда издалека виднелись сочные цвета большого количество фруктов и специй.

Цветные, пестрые вывески и облицовка строений. Даже на фоне пасмурной погоды наверняка это разряжало погасшее настроение. Но город вокруг центра и вдали от гавани казался грустным, если взглянуть на жителей и некоторые старые постройки. Он был схож с многими городами штатов, в которых бывала Фел, и отличался только яркими пейзажами залива, где песчаные белые пляжи мешались с бирюзовыми водами.

Дэн шел возле Фел, держась очень близко, точно маленький ребенок, который боялся потеряться. Фелисия неслышно усмехнулась, когда заметила его внимательные взгляды на жителей и дома.

Они блуждали где-то в центре города, откуда не было видно залив. Даниэль комментировал что-то по ходу прогулки, и Фелисии интересно было слушать человека, который не привык гулять. Когда через час медленной прогулки они попали в другой оживленный район, то столкнулись с гулом и шумом, людей стало больше. Суета вокруг была похожа на калейдоскоп красок, звуков и запахов. Показались достопримечательности в георгианском стиле, которые весьма гармонично сочетались с современной жизнью. Они узнали, что находятся на площади Героев – в самом сердце города. На ней – монумент в память о павших в мировых войнах.

Фелисия восторженно рассматривала все, что видела, а Даниэль, кажется, смотрел только на нее. Его внимание внезапно перепало на Фел, или ей казалось?

Они гуляли в округе еще некоторое время, прежде чем Фелисия поняла, что проголодалась. Дэн стал листать что-то в телефоне, пока Фелисия остановилась и вынула бутылку с водой.

– Есть неплохое заведение рядом, пойдем, – сообщил Даниэль, взглянув на Фел. Она засмотрелась на его профиль и не заметила, как он поднял голову. Она смутилась и замешкалась, потому молча кивнула. Дэн пристроился рядом, так близко, что его рука почти касалась Фел. Она поняла для себя, что не хотела отходить. Ей и вовсе хотелось коснуться его ладони, может быть даже взяться за нее. Мотнув головой, Фелисия мысленно себя обругала. Нельзя было так привязываться. Это было опасно и чертовски не вовремя. Не сейчас. Но что делать, если она уже?

– Пришли, кажется, – сказал и остановился Дэн рядом с небольшим, но уютным с виду рестораном. И внутри было атмосферно: вдалеке немного виднелся залив; сочные зеленые цвета и растения, и деревянная темная мебель. В нос ударил приятный запах еды. Пока было непонятно какой, но явно не самой привычной для них. Их проводили к столику и тут же принесли меню. Фел долго блуждала глазами по буквам, не зная, что выбрать. Блюда казались ей странными, и было слегка страшно брать что-то неизвестное. Неужели она останется голодной? Он вздохнула и откинулась на спинку стула, уже собираясь расстроиться.

– Я могу помочь, – хмыкнул Дэн, мягко улыбнувшись.

– Ты не знаешь, что я люблю, – недоверчиво сузила глаза Фел и насупилась.

– Попробуй довериться, – чуть подавшись вперед, прошептал Даниэль. И Фелисия не смогла устоять. В его глазах плескался океан, не иначе. Хотелось идти за ними, куда бы они не вели.

«Тебе уже не отделаться, ты опоздала.»

– Хорошо, – усмехнулась Фелисия и, подавшись вперед к лицу Дэна, продолжила томным шепотом, – но, если мне не понравится, с меня желание.

– Сколько угодно, – спустя минуту молчания ответил он и хлопнул ресницами. После довольно улыбнулся и позвал официанта.

Заказ принесли очень быстро, точно у них все заранее готовили или они читают мысли гостей.

– Это салат «Конкиз» и филе летучей рыбы, – прокомментировал Даниэль, глядя на тарелки Фелисии. Она в сомнении уставилась на блюда. Выглядело все очень сочно и красиво, но названия ее пугали. Салат был не салатом, потому что ингредиенты были завернуты в банановый лист, внутри виднелся батат, виноград и что-то еще. Странное, но интересное блюдо. Фел боялась его есть, но должна была довериться, как и обещала. И почему она не выбрала все сама? Ощущение от такой непредсказуемости было непривычным.

– А у тебя что?

– Суп «Калалу», там крабовое мясо, и еще какая-то закуска из креветок.

– Если мне станет плохо, пеняй на себя.

– Если тебе станет плохо, я закажу тоже самое и будем страдать вместе.

Фелисия хохотнула, а потом поняла смысл сказанного. И оказалось не смешно настолько, что сердце дрогнуло от трепета. Даниэль наверняка не просто так сказал такую фразу, и от осознания этого Фелисия засмущалась. Она кротко улыбнулась, посмотрела ему в глаза и вернулась к блюдам.

Оказалось, что это все было очень вкусной едой, хоть и совершенно непривычной. Даниэль отозвался точно так же. Фелисия на удивление осталась довольна и рада, что не выиграла это желание. На самом деле, это все было шуткой, но вряд ли бы Дэн согласился принять это все за шутку. Интересно, что бы загадала Фел?

Когда они закончили с обедом, Дэн расплатился за него, увиливая от просьбы Фел этого не делать. Они вышли из заведения, прошлись вдоль улиц. Жара спала, что казалось странным. Фелисия подозрительно взглянула наверх, мысленно прося не портить этот день. И ближайший час они гуляли, наслаждаясь прохладой. Дошли до гавани, прогуливаясь по мостикам вдоль нее. Лазурная вода красиво обрамляла яхты и парусники, где-то виднелись катамараны. Легкий ветер вперемешку с соленым бризом охлаждал лицо, раскидывал волосы по сторонам. Фелисия решила завязать их в низкий хвост.

– Тебе очень идет, – вдруг признался Даниэль, пока Фел рассматривала вдалеке лайнеры. «Эсмеральда» стояла по соседству с еще одним, но названия Фел не увидела. Они были похожи, как две сестры.

– Спасибо, – почти одними губами ответила Фелисия, совершенно не ожидая комплимента.

Когда они разговорились о том, где бывали в своей жизни, Бриджтаун начал хмуриться. И Фел вместе с ним. Даниэль озлобленно расширил глаза, точно собрался бороться с небом.

– Кажется, надо искать укрытие, – печально сообщила Фелисия, осматриваясь по сторонам. На углу впереди было что-то похожее на бар или кафе, и Фел повела Дэна туда. Разговор уже не клеился. Фелисия задумалась о том, что чувствует к этому человеку, который шел так близко к ней. Который обнял ее в тот ужасный вечер и принес чай. Который был готов исполнять желания. Что происходило между ними? Поговорить стоило, потому что Фел не сможет совладать со своими чувствами. Она хотела бы молчать, спрятаться от самой себя или скорее вернуться домой, чтобы не поддаться стремительной влюбленности. Она не сулила ничего хорошего. Фел снова могла ошибиться. И ее начала злить эта неопределенность и нерешительность.

Одно она понимала точно – пока рядом Даниэль, жить ей хотелось в два раза сильнее, чем без него. Ей попусту не были страшны штормы и бури. И даже встреча с матерью, и вся злость на нее казалась пустяком. И как всего за несколько дней она смогла так привязаться к человеку?

Пока Фелисия думала об этом, не заметила, как на нее упали капли. И ее из мыслей вывел голос Даниэля.

– Бежим!

И она рванула вперед, даже не осознавая зачем. Она просто доверилась, а потом дождь обрушился с такой силой, что бежать стало тяже      ло. Он лил стеной, и ничего не было видно. Даниэль бежал рядом, но его тоже было плохо видно. Черт, да что за невезение снова? Фелисия начала сердиться, ускоряясь, но в этот момент ее руку схватила другая рука и крепко сжала. Она ощутила мгновенное тепло, и разряд тока прошелся по всему телу. Стало все равно на проливной дождь. Стало все равно на то, что она снова промокла. Стало абсолютно все равно на испорченный вечер. Она замедлила бег, понимая, что смысла торопиться уже не было. Но всего через считанное мгновение запнулась обо что-то и полетела вперед. Рука выскользнула из ладони Дэна, он не успел схватить ее снова. Фел упала, выставив руки вперед, чтобы удар пришелся на ладони, но почувствовала жуткую ломящую боль в голеностопе. Рядом тут же рухнул Даниэль и немедля ни секунды, поднял ее на руки. Фел взвизгнула, обвила его шею руками и прижалась, как только могла. Их все еще заливало дождем, но это уже не казалось проблемой. Вблизи, пока Дэн спешно нес ее до укрытия, Фелисия рассмотрела его лицо. По нему текла вода. Мокрые пряди волос прилипли к коже, пара из них закрывала обзор. Фел отцепилась одной рукой и аккуратно пальцем убрала волосы с его глаз. Тут же окунулась в бескрайнюю оболочку радужки. Несмотря на сильный ливень, его глаза были отчетливо видны. Они горели и полыхали, но от счастья ли?

Фелисия пока толком не знала, что за человек Даниэль. Но она хотела ему верить. Она хотела поверить кому-то снова, но в то же время боялась этого больше всего. Дэн на мгновение увел взгляд от дороги, и они встретились глазами. Его лицо было так близко, что становилось уже неловко и невыносимо от этой близости. Он держал ее крепко, от горячих ладоней согревалось тело. Даниэль не позволял замерзнуть. Но сам наверняка замерз до жути.

Фел окончательно перестала сопротивляться самой себе. Она была вынуждена признать, что влюблена. И это через каких-то несколько дней после встречи, почти не зная его. Но были ли у любви какие-то сроки? Сколько должно пройти времени? И почему эти рамки должны связывать руки?

***

– Как ты? – спросил Даниэль, вернувшись из аптеки. Они сидели в уголке бара уже около часа, согреваясь и пережидая непогоду, которая, к слову, уже почти отступила. Фелисия пила горячий чай, дрожа от холода. Нога ныла, и наступать на нее было проблематично. Даниэль принес эластичный бинт и обезболивающее. Фелисия в который раз мысленно отметила его заботу, что трогало сердце и заставляло его колотиться в сумасшедшем ритме.

– Не так уж и плохо.

– Я обвяжу ногу, потерпи, ладно? Перелома нет, только ушиб, – сообщил он, сидя на корточках и аккуратно обвязывая голеностоп бинтом.

– Ты врач на полставки? – хохотнула Фел, отпивая чай маленькими глотками.

– Для тебя могу быть и врачом, – более, чем серьезно ответил Дэн, и Фелисия замолчала от такого ответа, в растерянности уставившись на его макушку. – Спортсмен в любом случае должен знать азы.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Фелисия, уводя взгляд. Он касался ее ноги теплыми пальцами, и было совершенно не больно, словно его касания излечивали. Разгоняли боль. Фел прежде не приходилось чувствовать такую заботу, и сейчас было настолько непривычно, словно она попала в роман. Все казалось слишком нереальным. Или она просто не привыкла к настоящим проявлениям чувств? Мог ли Дэн что-то чувствовать к ней или это просто человеческая доброта, присущая не каждому?

Даниэль закончил с ногой и принес воды, Фел выпила таблетку. Одежда все еще была влажной, и хотелось попасть под душ, а потом в теплую кровать. К счастью, порт был рядом, но до него еще нужно было добраться. Дэн вдруг коснулся ее предплечья, на мгновение задумался, а после нахмурился и встал.

– Ты дрожишь, я закажу еще чаю. И попробую узнать насчет пледа.

Сердце сильно забилось за грудной клеткой. По коже прошлись мурашки. Но вовсе не от холода.

***

– Мы дома, если можно так сказать, – на облегченном выдохе сообщил Даниэль, когда они остановились у каюты Фелисии.

– Да, наконец-то, – кивнула Фел, с грустью взглянув на Дэна. Он был уставшим и вымотанным, глаза уже не сверкали, и по лицу было видно, что он желает отдыха, как, впрочем, и Фелисия. День их порядком измотал и измучил, но, если бы Фел спросили, желает ли она повторить его, ответом было бы согласие.

Они добрались до порта на такси, и уже через несколько часов лайнер отплывает, а пока можно было насладиться красивым закатом в порту, вот только прежде Фелисия хотела попасть в душ. Нога почти не тревожила, точно ее и правда вылечила не таблетка, а забота человека.

– Спасибо за этот день, – вполне искренне, но устало сказал Дэн, сделав шаг к Фелисии. Между ними почти не осталось расстояния и воздуха. Дыхание сперло. Фел начала нервничать, словно рядом стоял убийца с ножом, а не Даниэль. В округе никого не было, неужели все гуляли внизу? Где же были сотрудники? Фелисии стало неловко.

– Это я должна тебе сказать спасибо.

Дэн сократил расстояние еще, оказываясь почти лицом к лицу с Фелисией. Только он был выше на пол головы и смотрел немного сверху. Где-то за грудной клеткой в неровном ритме забилось сердце, а пальцы рук начало покалывать.

– Тогда скажи, – усмехнулся он, улыбнувшись. На лоб упала прядь волос, прикрывая глаз. Фел дернула руку, чтобы убрать ее, но осеклась.

– Спасибо, – еле слышно выдохнула и собралась сделать шаг назад, но позади была только дверь, в которую она уже уперлась.

Даниэль медленно потянулся к лицу Фелисии, и она прикрыла глаза, не зная куда себя деть и что делать. Совершенно неправильно было допускать такой близости сейчас. Это было слишком и выходило за рамки дозволенного.

Фел уже собралась аккуратно оттолкнуть его, но в этот момент зазвонил телефон Даниэля.

Глава 11

На следующий день Фелисия пол дня провела в каюте, не желая покидать ее ни на минуту. Единственное, что ей пришлось, это выйти поесть. Она боялась столкнуться с Даниэлем на территории лайнера. Несмотря на его масштабы и большую площадь, Дэн всегда оказывался рядом, словно у Фел где-то лежал трекер для отслеживания. Ей становилось страшно, но в то же время она понимала, что бежать просто некуда. С лайнера никуда не деться, и прятаться от мужчины было очень глупо. Страх новых чувств колол ее изнутри, сердце отказывалось принимать Даниэля, но в то же время тянулось к нему, как к солнцу и источнику тепла в холодные времена.

Фелисия боялась, что ее постигнет та же участь, что и в прошлом. Но ведь это нормально? Фел знала, что вполне адекватно было страшиться доверять людям. Но как строить жизнь без доверия? Как принимать людей?

В обед она нигде его не встретила, что сыграло на руку. Только Фел понимала, что стоило поговорить. Этот разговор свершится, и бегать от него не получится. Более того, общаться просто так, словно ничего не происходило, уже не выйдет. Играть Фелисия никогда не умела. Она злилась на Даниэля за опрометчивость. Но может быть все было не так, как она представила? Зачем только он тянулся, словно хотел поцеловать? Тот звонок его остановил, и Фел благодарила звонившего сотни раз после того, как они все-таки разошлись. Фелисия не знала, как бы отреагировала на такой неразумный поступок. Было слишком рано. Они просто общались. Даже если ее тянуло к Даниэлю магнитом. Она вспомнила касания и то, с какой аккуратностью он перематывал ее ногу, и сердце пропустило удар. Стало волнительно. И желание снова услышать его голос усилилось. Возможно, она пойдет и просто постучит в его дверь, спросит, как дела или что-то вроде того. Но сначала…

Сначала Фелисии нужно было позвонить в интернат. Поэтому она пододвинула ноутбук, пробежалась по главной странице, где из года в год ничего не менялось. Фел переживала, что спустя столько лет номер директора уже недоступен или заблокирован. Она очень давно не общалась с миссис Эттвуд и не знала, что с ней, жива ли она. Было страшно услышать тишину в ответ, но сейчас Фелисия была готова как никогда раньше. За последние дни она сильно окрепла и обросла броней, до сих пор удивляясь, как это возможно и что именно ей помогло.

Или кто.

Фел сначала набрала номер, который был в ее телефоне. На том конце провода никто не ответил, и информатор сообщил о том, что номер не обслуживается.

– Черт, – выругалась Фелисия шепотом, глядя на экран телефона. Потом принялась искать номер на сайте. Нашла общий городской, там явно кто-то должен ответить. И через пару секунд на звонок ответила женщина.

– Здравствуйте, могу я услышать миссис Эттвуд? – сразу спросила Фел, не ходя вокруг да около.

– Миссис Эттвуд? Кто это? С кем я разговариваю? – высоким, звонким голосом, больше похожим на писк, спросила женщина. Фел скривила лицо. Голос был ей незнаком. Даже учитывая, что прошло много лет, оттенки и тембр были другие. Это не могла быть она…

– Миссис Эттвуд директор интерната, а я бывшая его… жительница, – с паузой ответила Фелисия, чувствуя, как накатывает тревога, а сердцебиение наращивает темп. Неужели она там уже не работает? Где тогда искать?

– Простите, мэм, но я не знакома с миссис Эттвуд, – с акцентом на имени, ответила женщина, – что вы хотели?

Казалось, что отвечала она без какого-либо желания, выжимая из себя каждое слово, и наверняка хотела поскорее положить трубку, но Фел не могла вот так просто отключиться и не узнать никакой информации. Ей нужно было найти миссис Эттвуд. Фел с предвкушением замерла. Это было предвкушение победы над собой, над своими сомнениями. Это не просто готовность к трудностям, это готовность принять любой исход, зная, что сделано все возможное.

– Я хотела с ней поговорить, это очень важно. Пожалуйста, прошу вас, помогите мне, – попросила Фелисия, вкладывая в свой ответ как можно больше мольбы. Она надеялась на добродушие неизвестной женщины с писклявым голосом. И даже если придется слушать его сотни раз, чтобы получить хоть что-то, она через это пройдет.

– Что я могу сделать? – после минуты тишины спросила собеседница.

– Как вас зовут?

– Мисс Харпер.

– Мисс Харпер, меня зовут Фелисия, и я очень прошу мне помочь. Я когда-то жила в этом интернате и вышла оттуда в 2002 году. В тот год миссис Эттвуд еще работала. Может быть, вы спросите у сотрудников? Мне нужен ее номер или адрес, прошу…

– Дорогая Фелисия, я боюсь, что ничем не могу вам помочь, – с прискорбным равнодушием ответила та, но не положила трубку.

– Я готова вас отблагодарить, как угодно, но, пожалуйста, вы моя единственная надежда.

Фел поджала губы, мысленно молясь хоть на какую-то надежду. На том конце послышалось громкое дыхание и шуршание.

– Как говорите, вас зовут?

– Фелисия. Фелисия Оллсопп.

– Оставьте свой номер, я запишу, – попросила женщина. Ее голос уже не звучал противно. Казалось, что она услышала Фел. На это хотелось надеяться. Даже если нет, это не сильно волновало. Главное, найти миссис Эттвуд. Фелисия продиктовала свой номер.

– Позвоню, как что-нибудь узнаю, – сообщила мисс Харпер и отключилась.

Фелисия шумно выдохнула, прикрыв глаза, и незаметно для себя улыбнулась.

Она вдруг радостно вскочила с постели, чувствуя, как ее переполняют эмоции, но, поняв, что радоваться пока нечему, погасила свой пыл. Вместо этого позвонила подруге и рассказала о беседе с новым директором. Айла ранее предлагала помочь и в этом, то есть найти миссис Эттвуд, но Фелисия с благодарностью отказалась, сообщив, что должна сделать хоть что-то сама.

– Думаешь, она позвонит? – скорее риторически спросила Айла, хмыкнув.

– Мне кажется, в ней есть хотя бы капля неравнодушия. А возможно она повелась на деньги, – усмехнулась Фел. Она расхаживала по каюте, периодически выглядывая в окно. За стеклом бушевал океан, мешая в себе все оттенки синего и белую пену вблизи лайнера. Он, казалось, злился, и у него вполне могла быть на это причина. Как и у всех.

– Ты и правда хочешь ей заплатить?

– Если это поможет найти миссис Эттвуд, то мне не жалко. Как у тебя дела?

– У меня выдались выходные, пока я счастлива.

– Я тут подумала… Может быть, я приеду, и сама поговорю с Рут? А ты оставишь это дело.

– С чего вдруг? Мы так не договаривались.

– Я очень тебя загоняла, прости…

– Фел, перестань. Я хочу тебе помочь, и это не мешает моей жизни, – с легкой удрученностью ответила Айла.

Фелисия понимала, что подруга просто успокаивает ее, но на самом деле устала. И виновата в этом была Фел.

– Ладно, в любом случае мы все узнали уже, перешлешь мне все записи на почту?

– Конечно. Когда ты прилетишь домой?

– Примерно через полторы недели. Айла… Я не знаю, что мне делать.

Фел сложила другую руку на груди, подперев локоть, и засмотрелась на волны. Она вспомнила Даниэля и то, что произошло в Бриджтауне. Она не могла уложить в голове его заботу и то, что чувствовала сама. Ей не хотелось впускать в свою и без того странную и несостоявшуюся жизнь любовь. Только была ли это она?

– Ты влюбилась.

– Как ты поняла, о чем я? – нахмурилась Фел.

– Я твоя подруга, – все, что сказала Айла, чем вызвала у Фелисии смешок. Она была не просто подругой, а единственным близким человеком. Вероятнее всего, без нее Фел давно бы сошла с ума.

– Ты права. Но я все еще не знаю, что делать. Я очень запуталась, я зла на мать, но испугана ее состоянием. А еще Даниэль, который не оставляет меня в покое. Я в самом начале пыталась отвязаться от него, но не вышло. А теперь поздно.

– Позволь себе кого-то любить, – с непривычным спокойствием ответила Айла. В ее голосе звучала печальная улыбка. Вот так просто получить ответ на все вопросы. Позволить любить. Могло ли это быть лекарством от всех болезней?

– А что, если все снова повторится?

– Возможно, но пока ты не попробуешь, наверняка не узнаешь. Остается только гадать и бояться. Твой бывший давно в прошлом, не думай об этом. В мире есть люди и получше.

– А что насчет тебя?

– Я занята работой, – с подавленностью ответила подруга – это ясно чувствовалось сквозь трубку.

– Айла…

– Фел, мне пора, хочу прогуляться немного.

Фелисия кивнула и попрощалась с подругой, понимая, что ей хочется побыть одной. Она затронула тему, которая больно ударила по подруге и ее душе. Айла заслуживала любви и заботы, как никто другой. И говорить о том, чего не было у нее, было не так просто.

И почему-то Фел снова почувствовала себя виноватой.

***

Через пару дней Фелисия поняла, что ей хочется вернуться домой. Ее накрыла неизвестная, тягучая тоска. Но она не осознавала, по чему именно она скучает: по не самой любимой работе, по одинокой и пустой маленькой квартире или…

Она шла на ужин, размышляя о том, как скоро ее зажало в тиски одиночество. Хотя прошло уже достаточно времени. Будни казались ей идентичными и слишком похожими. Картина за бортом лайнера уже почти не менялась, сейчас они находились посреди океана, и отсюда не было видно абсолютно ничего, только бескрайние синие воды, которые нагоняли страх и горечь.

Фел взглянула на палубы, где пассажиры плескались в бассейне, дети катались с горок. Никто не чувствовал себя одиноко или несчастно. Только Фелисию накрыло это чувство с головой. Хотелось развернуть лайнер в обратную сторону. Хотелось сбежать и вернуться в Де-Мойн, где знакома каждая улица. Связано ли это как-то с матерью и с тем, что она нашлась? Фел не знала. Но остро ощущала, что при мыслях об Улле ее душа леденеет и покрывается трещинами. Она замерзает.

А потом начинает таять.

Телефон в кармане шорт оповестил о новом сообщении. Фел сразу поняла, кто писал и не ошиблась. Вчера она дала свой номер Даниэлю, и теперь дни не обходились без сообщений от него, когда они не виделись, что случалось достаточно редко.

Жду тебя в том самом ресторане.

Тем самым рестораном Дэн называл тот, где отдал Фел заколку. И по счастливой случайности сталкивался не один раз.

– Привет, – стараясь искренне улыбнуться, тихо сказала Фелисия и присела напротив. Дэн уже заказал что-то и оставалось только ждать.

– Привет. Как твоя нога?

– Все уже прошло, не беспокойся, – ответила Фел. Даниэль спрашивал о ней каждую встречу, хотя прошло уже несколько дней, и все зажило. Фелисия постоянно прокручивала в голове тот ливень и теплые руки Дэна, которые крепко держали ее, а потом обматывали ногу бинтом. Признаваясь самой себе, ей была приятна его забота. И это было ужасно плохо для нее.

– Предлагаю поужинать, а потом пойти наверх, – запрокинув руки за затылок, улыбнулся Дэн. Он в последние дни выглядел счастливым, улыбался так часто, что Фелисии становилось неудобно. Она чувствовала себя плохо, отчего думалось, что виновата перед ним. Дэн старался разрядить обстановку. Наверняка, видел и все понимал, только ни о чем не спрашивал. Так было даже лучше.

– Хорошо, давай.

Фел засмотрелась в окно. Уже темнело, но вдали виднелись оранжевые полосы на горизонте, переходящие в синеву. Океан чернел, превращаясь в черный холст. Почему-то именно сегодня Фел почувствовала страх на подкормке души. Он щекотал где-то за грудной клеткой. Волны устрашающе бились друг о друга. Но не могла же их настигнуть буря?

Когда они поужинали, на улице совсем стемнело. Фонарики красиво освещали палубы. Дэн шел подле Фелисии, почти касаясь ее руки своей, но не нарушал границы. Фел вспомнила их почти состоявшийся поцелуй и ее ударило током. Пальцы стало покалывать снова. Хотела ли она, чтобы он случился? Что она вообще хотела? Почему здесь стало так тоскливо? Как вернуться домой? И что делать с так внезапно нахлынувшими чувствами к этому мужчине?

Они стояли на верхней палубе, которая стала для них убежищем и местом тишины и одиночества. Сюда редко кто заглядывал, как и прежде. Фелисия смотрела на яркие звезды, что светили и отражались в черной воде. Они появлялись каждую ночь, и это было одной из причин, чтобы не оставаться в каюте. Звезды были красивы, и их было очень много. Разбрызганные капли краски по темному полотну. Фелисию мгновенно накрыла тоска еще больше, чем утром. Хотелось сбежать с палубы, побежать в Де-Мойн. Хотелось оказаться на краю света, лишь бы подальше от того, что мучило ее. На глаза навернулись слезы. Она не сумела их сдержать. Впереди только пелена и никакого океана, никаких звезд. Только лицо миссис Эттвуд и стены интерната. Пустое лицо неизвестного человека, но теперь она понимала, что это лицо принадлежало матери. Осталось узнать, как она выглядела. Осталось вернуться домой и увидеть ее своими глазами… Только Фелисия уже ничего не сможет узнать, не сможет прокричать о ненависти. Это все больше не имело смысла. Этот побег не имел никакого смысла.

Фел не заметила, как майка намокла от слез, а справа исчез Дэн. Фелисия хмыкнула, прикрыв глаза. Он вполне имел право.

Ветер ударил в лицо так резко, что вышиб все образы из головы. Стало вдруг невыносимо холодно, Фел обняла себя. Кожа покрылась мурашками. Волосы мешались перед глазами, бились об лицо от ветра. Но Фел не хватало сил, чтобы их убрать. У нее не получалось взять себя в руки. Взгляд упал на волны, вдруг поднявшиеся точно со дна с невероятной мощью. Они так возвысились, что казалось вот-вот накроют лайнер. Или у Фелисии разыгралось воображение… Слезы не получалось остановить, убрать мокрые слезы с щек тоже. Она так и осталась стоять одна, в окружении ветра и разозлившейся Атлантики. Что все это могло значить? Океан бушевал вместе с ее неспокойной душой. Он был ее отражением, как зеркало. Он подражал ей.

А через пару мгновений появился Даниэль. Он держал в руках два стаканчика с чаем, а на предплечье висела кофта. Пар от чая шел густой, но тут же уносился ветром в никуда. И откуда только взялся ветер?

– Возьми кофту, – протянул Дэн руку, на которой она висела. Фел подняла мокрые от слез глаза, убрала прилипшие пряди с щек. Губы задрожали, она не выдержала и снова расплакалась, попутно потянувшись за кофтой. Фел натянула на себя черное худи, утонув в нем, как в мешке. Но стало тут же тепло и спокойно.

Даниэль протянул чай, но на этот раз он был с чабрецом. Интересно, почему?

– Мне показалось, что с мелиссой тебе не понравился, – ответил он тут же, точно прочитал мысли. Фелисия взметнула брови.

– Нет, просто… Не важно. Прости, – пропищала она, чувствуя, как отвратительно выглядит. Она была виновата перед ним за свое поведение. В прошлых отношениях ей сказали, что мужчины не терпят слез. С тех пор она старается сдерживаться, только рядом с Даниэлем она разучилась держать этот щит, броня трещала по швам. Фел тут же вытерла капли, вцепилась в стаканчик, и тепло разлилось по рукам.

– Фел… Что с тобой происходит? – спросил Дэн очень тихо. Голос его дрогнул от волнения. Фелисия сжала с силой глаза. Она ждала этого вопроса, но не знала, могла ли на него ответить. Ей хотелось обо всем рассказать, но вместе с тем хотелось запереть все в себе. Даниэль хороший человек, и она с трепетом в груди думала о нем каждый раз, но было страшно. Страшно открыть свою боль кому-то еще, тем более так малознакомому человеку. Только вот ей казалось, что они знакомы очень давно и очень близки. Фелисия пыталась это предотвратить, но у нее ничего не вышло. Сердце тянулось к Даниэлю. И за это она ругала саму себя.

– Это довольно… Длинная история.

– Я не тороплюсь, у нас еще целая неделя впереди, – грустно усмехнулся Дэн, смотря на Фел. Он не пил чай, а только держал его двумя ладонями, облокотившись правым боком о борт. Фелисия взглянула на него исподлобья, прислонившись к стаканчику губами. Этот чай был и правда вкуснее. А возможно Фел просто не хотела, чтобы мелисса снова напомнила ей о тяжелой жизни и бессонных ночах. Только забывала ли она о них?

– Когда я только родилась, мать оставила меня возле дверей детского дома, – почти шепотом выговорила Фел на одном дыхании. Сказать это оказалось проще, чем она думала. И в груди даже ничего не отозвалось.

Потом Фелисия посмотрела на Даниэля, тот округлил глаза, но молчал. Через мгновение расслабился и поджал губы, с сожалением взглянув Фел в глаза. Фелисия рассказала ему историю, которую никогда никому, кроме Айлы, не рассказывала. Дэн был вторым, кому она осмелилась доверить ее. Казалось бы, ничего сверхъестественного и необычного, по статистике ведь матери часто оставляют своих детей. Но для Фел эта история была очень личной. И пока она не справится с тяжестью на душе, не перестанет ощущать ее как что-то особенное и болезненное. Неужели быть брошенной не считается трагедией и не достойно боли?

– Может быть, у нее была какая-то очень серьезная причина? – отозвался Дэн после рассказа.

На улице холодело и темнело еще сильнее. Чай закончился, но все еще продолжал греть.

– Может быть.

– Фел, мне не знакомы эти чувства, но… Наверняка, все случилось не просто так.

– Ты знаешь, ни одна из причин ее не оправдает. Я перебрала их массы.

– Но если она действительно серьезная, сможешь ли ты ее простить?

Фелисия молча уставилась на Дэна, тот пожал плечами. Она задумалась над его вопросом, хотя прекрасно знала ответ. Только в этот раз она стала сомневаться в нем. Какая причина заслужила бы прощения?

– Она ни разу не связалась со мной и не пыталась найти.

– Ты этого не знаешь, – уверенно ответил Даниэль, точно защищал ее. Фел это злило, но она понимала, что он говорил правильные вещи. Он пытался помочь ей. Он хотел как лучше.

– Моя подруга виделась с женщиной, с которой дружила мать. Она сказала, ей совсем плохо, и она ничего не помнит. Поэтому все оказалось бессмысленным.

– Зато она жива. И, возможно, ты сможешь помочь ей вернуть память. Ты только представь…

– Не знаю, я не готова к такому. Это все очень сложно.

Фелисия успокоилась, слезы больше не лились ручьем, толстовка ее согрела, и ночь приближалась стремительно. Захотелось побыть одной, но, когда она опустила взгляд вниз, кровь застыла в жилах. Волны разбушевались, как никогда до этого. Вздыбились, превратившись в грозные горы воды и белые гребни пены, так отчетливо видимой в темноте. Она сделала два шага назад, ноги задрожали. Даниэль последовал ее примеру, взглянув на океан, и тут же подошел к Фел, преграждая ей взор. Взял за плечи, заглядывая в глаза. Фелисия задрожала.

– Это что… шторм? Это шторм? – промямлила она, в страхе бегая глазами по лицу Дэна.

– Нет, тише-тише, это не шторм, все в порядке.

Даниэль осмелился протянуть руки и прижать Фел к себе. Она не стала сопротивляться, а просто закрыла руками лицо и уткнулась ему в грудь. Даниэль положил ладонь ей на затылок, поглаживая большим пальцем. Фелисия тряслась от шквалистого ветра. Ей хотелось открыть глаза и оказаться в кровати. Чтобы это был сон, но в тоже время хотела, чтобы время остановилось. В объятиях этого человека ей становилось спокойно. Такой легкости она не ощущала никогда. Словно тихая гавань внутри души, где океан, которые бушевал за бортом, не властен над умиротворением.

Даниэль крепко обнимал ее, Фел чувствовала его сердцебиение. В это время волны робко вздымались, словно старались перекричать друг друга, и с тихим шелестом разбивались о борт лайнера. Все это было напоминанием о мощи океана, дремлющей под его поверхностью. Он разозлился так сильно, что хотелось успокоить его, спеть колыбельную на ночь, прошептать что-то теплое.

Но вместо этого по громкоговорителю оповестили о непогоде и попросили уйти в каюты.

Глава 12

Океан взбесился. Гигантские волны с яростью бились о борт круизного лайнера, заставляя его содрогаться. Только это совсем не чувствовалось. Если не смотреть в окно, можно было даже не заметить шторма. Офицеры сообщили, что он всего около трех баллов, однако выглядело все гораздо страшнее, хоть и пассажиры были в безопасности. «Эсмеральда» была вынуждена сойти с пути и обогнуть непогоду. Обещали, что потерпеть нужно всего немного. Просто шторм поднялся со дна слишком неожиданно. Хоть экипаж должен знать о мерах безопасности и обходить штормы, может произойти непредвиденная ситуация – Даниэль это понимал, а вот Фел от страха сжалась в комок, сидя на кровати. Никогда не бывая раньше в подобной ситуации, она наверняка в голове придумала уже тысячи разных трагических концовок.

Фелисия попросила остаться с ней, пока все это не закончится. Остаться в ее каюте. И Дэн не мог поступить иначе.

Дэн стоял возле окна, наблюдая за бушующей стихией. Он видел, как офицеры на палубе пытались удержать ситуацию под контролем, делали свою работу и просили разойтись по каютам пассажиров, излишне любопытных и бесстрашных.

Всего лишь небольшое ворчание природы. Ведь каждый может разозлиться внезапно? Даниэль понимал океан. Ему иногда тоже хотелось обозлиться на весь мир, но он старался держать себя в руках. Атлантика, однако, была весьма эмоциональной. Но он верил, что все обойдется.

Фелисия вдруг встала с кровати и подошла к Дэну, обнимая себя. Она выглядела устало и сонно. Под глазами залегли тени. Он просил ее поспать, но Фел отказывалась, мотая головой. Шторм бушевал уже пару часов, и время близилось к ночи. Казалось, что ему не будет конца, но за черной полосой всегда идет белая.

– Это безумие, – прошептала Фелисия, завороженно глядя на волны, почти слившиеся с темнотой ночи.

– Все пройдет, – отозвался Дэн. Он повернулся к ней всем телом и изучающе посмотрел в глаза. До сегодняшнего вечера Даниэль не думал, что можно так отчаянно влюбиться. Он прежде не испытывал такой увлеченности и желания оберегать человека. Была ли у него когда-то вообще любовь? Он хотел защищать эту девушку, закрывать своей спиной, помочь справиться с тем, что ее беспокоит. В то же время он ощущал, как она спасает его от чувства безысходности. Каждый ее взгляд помогает принять неизбежное. Принять решение. Она оказалась спасательным кругом в безумной злости стихии, в этом непрекращающемся шторме.

– Ты когда-нибудь был по-настоящему счастлив? – вдруг спросила Фелисия, тоскливо взглянув ему в глаза. Из ее небрежного хвоста выпала прядь волос. Дэн молчал с пару минут, не зная ответа. Она застала его врасплох и заставила сомневаться в его чувствах в прошлом. Всколыхнула позабытое.

– Был, когда держал в руках клюшку, – признался Даниэль. И понял, что, кроме этого, ничто ему не приносило настоящего счастья. Ему казалось, что он любил женщину, на которой почти женился несколько лет назад. Ему всего лишь казалось. Он никогда не испытывал ничего подобного к девушкам, как испытывал сейчас к Фелисии – случайной прохожей на лайнере. Случайность ли это? И почему он был так слеп?

– А как же отношения?

– Я хотел жениться на девушке, но она не справилась с моей хоккейной жизнью и ушла.

Даниэль не ощущал дискомфорта, отвечая на подобные вопросы от Фел. Ему казалось, что это, наоборот, их сблизит. Она поделилась слишком сокровенным и вполне могла тоже спросить его о чем-то. Даже если это касалось других девушек. Дэн давно перестал вспоминать бывшую избранницу, ему больше не причиняло это боль, как когда-то.

Фелисия сочувственно поджала губы и убрала выпавшую прядь волос. Дэн любовался цветом ее глаз, думая о том, как в них не утонуть. Или наоборот…

– Чего ты добился в хоккее?

Даниэль усмехнулся, уводя взгляд в окно. Чернота поглощала все цвета. Волны, казалось, стали меньше, но продолжали злиться. Они враждебно колыхались и хлестали друг друга. Фелисия старалась не смотреть на океан.

– Началось все с того, что отец привел меня на хоккей, когда мне было семь лет. С того дня я не выпускал клюшку из рук. Один раз меня застали с ней в кровати, – хохотнул он, – дошел до юниорской команды, мы бились за место в национальной лиге. Я был защитником в команде и параллельно капитаном. Нам удалось стать частью НХЛ, только ни одного матча я там так и не сыграл. На одной из тренировок мне стало плохо. С того дня я не был на льду ни разу.

Дэн говорил все так легко, словно не было никакой печали на душе. Ему казалось, что делиться этим будет тяжело, однако рядом с Фел он этого не почувствовал. Словно отпустил эту боль, выкинул ее. Ему стало гораздо легче. Тяжести как и не было все это время до встречи с ней.

– Ничего не понимаю в хоккее, но… Кажется, ты добился немалого. Разве это не важно? – скорее риторически спросила Фелисия, пытаясь улыбнуться.

Разве это не важно…

– Жестче! Вы же можете, покажите! Быстрее в оборону, быстрее в контратаку! 

Дэн несся по льду изо всех сил, разнося по сторонам искринки льда и опережая противника, не давая бросать шайбу. Они делали так, чтобы их было за что похвалить. Так, как говорил тренер. Так, как должны были. Но чего-то не хватало. Что-то было не так. Они были медленны или слабы. Что-то не получалось на этой тренировке. 

– Плохо! Подойдите сюда, – кричал мистер Чандлер слегка раздраженным тоном. Даниэль понурил голову, думая, где и что сделал не так. Хотя виноват был вовсе не он один, плохо старались все.

Команда медленно покатилась к тренеру. 

– Парни, сейчас нужно выложиться на полную, даже превзойти себя! Я ведь объяснял: соперник моментально уходит в глухую защиту. Видите, что партнер забрал шайбу – создавайте пространство, двигайтесь! Наша задача – заставить их гоняться за нами! Все уловили? Действуем, еще попытка!

Команда сделала глубокий вдох, все сжали кулаки. Вратари встали на свои места, остальные разбрелись по точкам. Очередная попытка, которая должна что-то принести. Даниэль взял себя в руки и встал в стойку, стреляя глазами по противнику. Он должен выложиться на все двести. Он должен превзойти самого себя. 

Он должен!

– Не знаю, смогу ли быть по другую сторону корабля, я ведь даже не смог покататься за НХЛ, а это была моя мечта, – грустно усмехнувшись, пробубнил Дэн скорее сам себе. Он не любил жаловаться, не любил казаться слабым. Хоккеист – не про слабость, он знал это с детства. Даниэль ни разу в своей жизни не пожаловался матери на разбитое колено или нос. Он не говорил, что ему больно. Он говорил, что он хоккеист.

– Ты сможешь подарить любовь к хоккею другим, – улыбнулась Фелисия, не отрывая взгляда от Даниэля. Он застыл, задумавшись над ее словами. Фел, конечно, была права. Она говорила так легко, словно разбиралась в этой жизни как профессионал и знала ответы на все вопросы. Так казалось, но он понимал, что Фелисия сама была запутана в нитках этой суровой реальности. Ей было тяжело, но она пыталась помочь Дэну. Говорила так, как небезразличный человек. Так, словно ей было важно спасти его.

– Вполне могу, – с полуулыбкой ответил Дэн.

Океан за окном начал успокаиваться, но все еще виднелись отголоски шторма неподалеку. Фелисия выглядела более спокойной и расслабленной.

– Тогда почему бы не попробовать?

Даниэль многообещающе взглянул на Фел и кивнул. Он обязательно снова об этом подумает.

– Уже поздно, наверное, пора спать, – через несколько минут звонкой тишины сообщил Дэн. Фел обернулась на него, в голубых глазах – блеск надежды и печали. Даниэль не мог пользоваться случаем и, хоть и был рад находиться рядом с Фелисией, он переходил границы. Возможно, Фел просто сама не могла его отправить. В душе Дэн надеялся, что просто не хотела. Он мысленно поблагодарил погоду за выступление. Все обошлось, и это радовало.

– Я не смогу уснуть, пока… – прошептала она и взглянула в окно, сердито всматриваясь в поглощающую темноту, – в общем, мне страшно.

– Предлагаешь не спать всю ночь?

– Было бы неплохо, но не в этот раз. Я не могу тебя задерживать, прости, – виновато опустила голову Фелисия.

– Перестань извиняться.

– Если хочешь, можешь пойти к себе. И правда уже поздно.

– У меня есть другое предложение.

Фел с интересом подняла взгляд, взметнув брови. Но в ее глазах читалось замешательство.

– Я могу остаться с тобой, пока ты не уснешь. Обещаю, что утром будет прекрасная погода, а меня здесь не будет.

Фелисия молчала пару минут, размышляя. По лицу сложно было сказать, о чем именно она думала, но наверняка о том, как отказаться. Дэн, возможно, совершил ошибку, предложив это, но ему не было стыдно. Он только лишь хотел уберечь ее от страха. Он хотел уберечь от всего, что причиняло ей боль.

– Хорошо, – наконец, ответила она, и Дэн незаметно выдохнул от облегчения. Выдержать отказ было бы тяжело, но он точно бы понял ее. Даниэль торопился, но на это была причина. Он не хотел упустить эту девушку, сердце решало за него быстрее, чем обдумывал мозг.

– Я схожу за чаем, не против?

– Да, я бы выпила.

Даниэль направился к выходу, но Фел его окликнула.

– Осторожнее, там же шторм, – усмехнувшись, попросила Фелисия.

Дэн улыбнулся и тут же выскочил за дверь. Он быстрым шагом нашел буфет, который, к счастью, еще работал, и заказал два чая с чабрецом. Через пять минут он уже вернулся, Фелисия успела переодеться в теплую пижаму и залезть в кровать. Дэн застыл, не сумев отвести взгляд от этой милой картины. Не думал он прежде, что ему придется так скоро оказаться в ее каюте, и более того, укладывать спать.

Даниэль подошел и протянул чай. На фоне еле слышно заговорил телевизор.

– Не люблю засыпать в тишине, – прокомментировала Фел. Даниэль кивнул, ничего не имея против. Фелисия обхватила чай, удобно устроившись у изголовья. Сам он сел на другую сторону, на край постели, с разрешения Фелисии.

Прошло около получаса, прежде чем они закончили пить чай почти в тишине, изредка комментируя программу по телевизору. За окном только горели огни и ничего больше не было видно. Фелисия легла и уснула почти мгновенно, как только закрыла глаза. Дэн слушал ее равномерное дыхание, следил за колыханием одеяла над грудной клеткой. Он смотрел на ее светлое лицо и щеки без румянца. Так и должно быть или на это была причина?

Отвести взгляд было тяжело. Он был готов остаться на страже ночи сколько угодно, но не имел права. Он обещал, а свои обещания Даниэль не мог нарушать. Часы показывали за полночь, а сна не было ни в одном глазу. Даниэль пересел на диван, уставившись в телевизор и просидел так еще около двадцати минут, совершенно не вникая в картинку на экране. Он думал о Фелисии и о той жизни, которая ждет его после возвращения домой. Вернется ли он не один или им придется разойтись по разным частям света? Кем он станет?

Даниэль поднялся, последний раз взглянул на умиротворенное лицо Фел, сомкнув губы с печалью, и вышел из каюты. Дверь закрылась на замок автоматически. Он направился на верхнюю палубу, где пробыл еще половину ночи, смотря на колыхающиеся черные волны и темноту неба. Считал звезды и сбивался со счета уже на десятой. Искал созвездия и ничего не находил. Пытался найти причину, чтобы не возвращаться домой, но ничего не получалось. Думал над тем, как сохранить Фелисию в своей жизни. Мог ли он вообще об этом думать?

Сон не шел. В голове мешалась прошлая жизнь и будущая неизвестность. Неопределенность и страх. Желания и бессилие. Чувства и рассудок.

На чьей он стороне?