Убийцы от сатаны. Сборник самых страшных грехов, попавших в реальность прямо из ада

Anatomía del mal: 8 crímenes que te harán perder la fe en la humanidadby Jordi Wild

© 2024, Jordi Wild

© 2024, Penguin Random House Grupo Editorial, S. A. U. Travessera de Gràcia, 47–49. 08021 Barcelona

Во внутреннем оформлении использованы элементы дизайна: Vector DSGNR, Lauritta, bdvect 1 / Shutterstock / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

© Умрихина Е., ООО «ТРАНСЛЕЙШН СТЕЙШН», перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Экс-мо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Посвящается моим родителям, моему народу и моим друзьям, которые являются моей семьей

Введение

В самых потаенных уголках нашего разума, куда едва удается проникнуть свету разума и логики, скрывается понятие, древнее, как сам человек, – зло. В этой книге мы отправимся в леденящее кровь путешествие и рассмотрим восемь убийств, каждое из которых было ужаснее предыдущего, словно мы попали в искаженную реальность. Эти истории – не просто свидетельства ужаса и горя, но еще и своего рода исследования; они представляют собой поиски темной стороны человеческой души, которая, возможно, обитает внутри каждого из нас.

Всю свою жизнь я с изумлением и тревогой наблюдал за людьми, которые ходят и говорят так же, как и я, но способны на совершение поступков невообразимой жестокости. Как это возможно, чтобы люди, наделенные разумом и чувствами, могли нанести вред такого масштаба? Этот вопрос не только нарушил мой сон, но и стал толчком для неутомимого поиска ответов.

Зло – неуловимое и универсальное понятие, которое, кажется, может материализоваться с ошеломляющей легкостью. Это касается и тех, кто действует по велению своего расстроенного разума, и тех, кто превращает насилие в нечто большее, чем просто преступление. Зло проявляется во многих формах, оно не поддается определению, и зачастую любые попытки его понять не дают никаких результатов. Но является ли зло материальной сущностью или это просто человеческая натура, ярлык, который мы навешиваем, чтобы придать хоть какой-то смысл хаосу нашего существования?

Исследуя эту серию ужасающих случаев, я столкнулся со многими явлениями: начиная с родителей, причиняющих вред своим детям, и заканчивая безжалостными убийцами, лишенными всякого сочувствия. Каждая история представляет собой сложную головоломку с вкраплениями различных деталей, таких как психические расстройства, размытые границы моральных ценностей или проявление абсолютного зла, которые переплелись между собой самым причудливым образом и не поддаются никакому рациональному объяснению.

В этой книге я также предлагаю поразмышлять на тему хрупкости нашей психики. Человеческий разум – это хрупкое полотно, которое легко разрывается когтями психических заболеваний. Где заканчивается болезнь и начинается зло? Является ли зло болезнью само по себе, симптомом чего-то более глубокого и разрушительного в нашей природе?

Освещая данные дела об убийствах, я был вынужден поставить перед собой вопрос касаемо природы зла. Данное исследование – это не только путешествие сквозь тьму человеческой души, но и исследование нашей истории, нашей культуры и нашей психологии. Что ж, стоит задаться следующим вопросом: является ли зло объективной реальностью или это субъективная концепция, сформированная нашими убеждениями, нашей культурой и нашей биологией?

Размышляя об этих преступлениях, я не могу не думать о двойственности, которая существует в нас. Преступников легко назвать «монстрами»: по мнению многих, это «ненормальные» существа, радикально отличающиеся от нас, если мы имеем в виду наш человеческий вид.

Но так ли это на самом деле? Или мы все несем в себе зерно зла, которое при определенных обстоятельствах может прорасти и проявить себя?

Эта идея заставляет меня поднять еще один вопрос: каковы границы морали? Этика, этот невидимый кодекс, который управляет нашими действиями, кажется, дает сбой, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с реальным злом. В истории человечества самые отвратительные действия часто оправдывались: люди, совершая их, исходили якобы из благородных целей. Что это может сказать нам о природе зла? Получается, это просто вопрос цели?

Я подхожу к этому исследованию со смешанными чувствами, я испытываю одновременно и восхищение, и отторжение. Каждый случай, который я анализирую в этой книге, становится напоминанием о том, что зло – это не просто абстрактное понятие. Оно реально, осязаемо и зачастую настолько же необъяснимо, насколько может показаться человечным. На страницах этой книги я не стремлюсь прославить криминальные злодеяния, а скорее пытаюсь углубиться в понимание их истинной природы. Это путь, полный теней, но он необходим для освещения самых темных уголков нашего бытия.

Зло как концепция развивалось с течением времени. В древности его проявление приписывали сверхъестественным силам, демонам и разгневанным божествам. С развитием науки и психологии мы начали искать более «земные», рациональные объяснения; мы стали полагать, что все дело в биохимии мозга, в неизлеченных психических травмах, деформации морально-нравственных ценностей. Но действительно ли эти объяснения приводят нас к пониманию природы зла? Или они предлагают нам лишь утешение, способ упорядочить хаос?

В поиске ответов, я также задался вопросом об ответственности. Если зло – это продукт человеческой деятельности, то кто несет за него ответственность? Человек, совершающий злодеяние, или общество, которое его формирует, или и то и другое? Эти вопросы ставят меня в зыбкое положение, где, кажется, четкие ответы растворяются в море сложностей.

Углубляясь в дела об убийствах, собранные в данной книге, я стал осознавать, что зло – это не просто тема для изучения, а реальность, с которой нам всем приходится иметь дело. Зло проявляется на всех уровнях: начиная с издевательств в школе и заканчивая зверствами на полях сражений. И хотя мы можем попытаться понять его, возможно, мы никогда не узнаем, какова его истинная природа.

Эти размышления неизбежно привели меня к вопросу о роли правосудия и наказания. В мире, где зло проявляется во многих формах, может ли справедливость быть по-настоящему беспристрастной? Каждый случай, который я анализировал, ставил передо мной моральную дилемму: как справедливо наказывать человека, совершившего бесчеловечные действия? Можно ли найти баланс между состраданием и возмездием, между пониманием и наказанием?

На страницах данной книги я также исследую идею искупления. Если зло является частью нас, значит ли это, что те, кто поддался его притягательной силе, не подлежат спасению? Данные дела об убийствах – это не только истории ужаса, но иногда и истории сожаления и перемен. В некоторых случаях преступники проявили искреннее раскаяние, что заставляет меня задаться вопросом: действительно ли способность творить зло можно приравнять к способности творить добро.

Путешествуя по этим мутным водам, я не могу не испытывать чувства сострадания даже к тем, кто совершил ужасные поступки. Это сострадание рождается не из терпимости к их преступлениям, а из признания их общей человечности. Признание того факта, что зло обитает в каждом из нас, вызывает тревогу и напоминает, что каждый из нас уязвим.

Размышляя о зле как о человеческой конструкции маны (сверхъестественная сила, душа), я осознаю, что его существование зависит от нашего собственного восприятия. Однако это не делает его менее реальным. Вред, причиненный злыми действиями, осязаем и глубок, и его последствия могут сохраняться на протяжении нескольких поколений. Называя что-то «плохим», мы даем себе как обществу руководство для понимания, что именно является неприемлемым, и способа защитить себя и двигаться по направлению к более справедливому и сострадательному миру.

Мое увлечение темными аспектами человеческой психики развилось достаточно давно. Будучи создателем контента на YouTube-канале, я потратил годы, погружаясь в глубины психопатических расстройств, анализируя поведение убийц и разбирая преступления, которые не поддавались никакому логическому объяснению. Это путешествие стало не только упражнением в рассказывании историй, но и интимной встречей с тьмой, обитающей в человеческой душе.

Каждая история, каждый случай, который я рассматривал на своем канале, напоминали мне о тех безднах внутри абсолютно нормальных внешне людей. С каждым видео, в процессе каждого анализа я испытывал смешанные чувства – страх и интерес одновременно. Эта двойственность, влечение и в то же время отвращение, испытываемые по отношению ко злу, – вот та общая нить, которая побудила меня написать эту книгу. В своем исследовании я углубился как в сами злодеяния, так и в наше коллективное увлечение ими. Почему нас так привлекают эти истории ужаса и насилия? Почему нас притягивают рассказы о психопатиях и отвратительных преступлениях? Эта странность, на мой взгляд, является отражением нашего стремления постичь непостижимое, найти хоть какой-то смысл в хаосе зла.

В то же время это исследование заставило меня столкнуться с отвращением и страхом, которые вызывают подобные действия. Это постоянное напоминание о том, что, даже когда мы пытаемся понять зло, мы не должны недооценивать его разрушительную силу. Это напряженное противостояние между любопытством и страхом является частью того необъяснимого импульса, который побудил меня глубже погрузиться в эту тему и искать ответы в психологии, истории и философии.

Эта книга состоит из восьми глав, центральной темой каждой из которых является описание и анализ уголовных дел, которые я тщательно отбирал; я разделил их на следующие категории:

• Патологическое женоненавистничество, которое вылилось в резню в Айла-Висте – одно из самых отвратительных последствий деятельности «нездоровой» субкультуры инцелов, процветавшей в Калифорнии.

• Коллективный акт крайней жестокости, считающийся «самым страшным преступлением, совершенным против человека в истории Индианы» – одна из самых продолжительных, самых неистовых и беспощадных пыток, о которых я когда-либо слышал в жизни.

• Пожалуй, самый разрушительный акт злодеяния двадцатого века, совершенный детьми, в результате которого его исполнители стали самыми молодыми осужденными в истории Великобритании.

• Пугающий опыт тринадцати братьев, оказавшихся взаперти и содержавшихся в нечеловеческих условиях в доме в Калифорнии, известном многим как «Дом ужасов», который представляет собой один из худших примеров домашнего насилия.

• Яркий пример того, что эгоизм и стремление оказаться в центре внимания, могут привести людей, в данном случае двух молодых украинцев, к тому, что они записывали на видеокамеру совершаемые пытки и убийства.

• Иллюстрация того, как японская культура с ее игрой светотени способна довести до предела «неправильных» молодых людей и спровоцировать худший акт уличного преступления в Токио за последние три десятилетия.

• Странный случай классовой борьбы, произошедший почти столетие назад во Франции, когда прислуга в доме восстала против хозяев и превратилась в диких зверей.

• И, наконец, случай в Испании: двое подростков были до такой степени одержимы сатанинскими обрядами и готической культурой, что нанесли своей однокласснице тридцать два ножевых ранения.

Эти рассказы не относятся к разряду тех, к которым следует относиться легкомысленно; наоборот, это остросюжетные истории, которые заставят вас задуматься о человеческой сущности. Это реальные примеры того, как зло может проявиться самым неожиданным, а порой и пугающим образом. Каждая глава начинается с повествования о событиях, изложенных в том виде, в каком они происходили. Откровенно говоря, в книге я представляю реальность без прикрас и «подсластителей». Затем я излагаю последствия этих ужасных деяний, рассказывая о реальном и продолжительном воздействии, которое они оказали на своих главных героев. И наконец, я анализирую каждый случай с психологической и социологической точек зрения, пытаясь разгадать мотивы и обстоятельства, которые привели к материализации каждого акта зла.

Такая структура – не только средство организации содержания книги, но еще и способ глубже вникнуть в понимание природы зла. Разделив каждый случай на три вышеперечисленные раздела, я стремлюсь предложить полный и многогранный обзор, сосредоточенный не только на том, «что и как», но и на том, «почему». Я надеюсь, что благодаря такому подходу читатель сможет поддержать меня в попытке понять непостижимое, найти хоть какой-то смысл в том, что зачастую кажется лишенным всякого смысла.

Однако, завершая данное введение, я продолжаю задавать себе вопросы. Зло – это загадка, не имеющая простого решения. С помощью этой книги я надеюсь не только осветить самые темные стороны человеческой души, но и открыть окно в нашу способность идти по пути понимания и сострадания. Потому что, в конечном счете, борьба со злом – это не только борьба с жестокими действиями, но и борьба за нашу собственную человечность.

1

Сестры Папен

Франция, 1933 год

Две сестры, Кристина и Лея Папен, устроившиеся на работу горничными в дом в городе Ле-Ман, Франция, в приступе ярости жестоко искалечили и убили свою хозяйку и ее дочь.

Это преступление произошло в ночь на 2 февраля 1933 года в доме семьи Ланселин, расположенном по адресу: город Ле-Ман, улица Брюйер, 6.

Хотя Ле-Ман не являлся таким же космополитичным и известным, как Париж, он может похвастаться богатой историей и самобытной культурой. В тот период это место уже было известно, благодаря своей важной роли в автомобильной промышленности и особенно своими гонками на выносливость «24 часа Ле-Мана», которые проводились там ежегодно, начиная с 1923 года.

Ле-Ман расположен на границе регионов: Луара, Нормандия и Бретань, это значимый железнодорожный узел для линий, отправляющихся на запад от станции Монпарнас, кроме того, очень важный центр пищевой промышленности, а также крупный университетский центр. Со времен сестер Папен его население увеличилось почти вдвое; в первой половине XX века вся жизнь была сконцентрирована в большей степени в старом центре города, где среди прочих достопримечательностей можно выделить собор Сен-Жюльен, несколько кривых средневековых улочек с деревянными домами, до сих пор привлекающих внимание туристов.

Улица Брюйер, на которой расположены «таунхаусы» буржуазного типа, находится недалеко от старого центра города и не имеет каких-либо примечательных особенностей. В 1933 году дом под номером 6 принадлежал Рене Ланселину, бывшему юристу, который проживал там со своей женой и дочерью Женевьевой. Этот дом был довольно большим, семья вела тихую размеренную жизнь, посвящая свое время походам по магазинам, обедам и карточным играм; в 1927 году семья наняла двух сестер Папен прислуживать в доме.

Часть дня 2 февраля г-н Ланселин провел, играя в бридж с друзьями; он вернулся домой около половины седьмого вечера, ожидая встретить жену и дочь, готовых сопроводить его на ужин с его зятем. Однако он удивился, обнаружив входную дверь запертой изнутри и не услышав никакой реакции на звонок. Больше всего он удивился, заметив, как в окне комнаты служанок на чердаке мелькнул свет.

Встревоженный, он решил обратиться в полицейский участок. Троим полицейским (у двоих были клички Раго и Верите) удалось проникнуть в дом; они вскарабкались по стене и пробрались внутрь через заднее окно.

Для того, чтобы описать, что они там увидели, подходит только одно слово – «бойня».

На лестничной площадке лежали тела двух изуродованных женщин. Их глаза были вырваны и разбросаны в разных местах.

Затем испуганная полиция направилась наверх, где полицейские, несомненно, ожидали обнаружить Кристину и Лею, сестер Папен, также мертвыми. Они вызвали слесаря и взломали дверь в комнату для прислуги.

Войдя внутрь, они не могли поверить тому, что увидели, и тем более тому, что услышали.

История сестер Папен несет отпечаток целой серии печальных событий из бурного детства, что, по мнению многих, является питательной средой для трагического исхода, которым будет ознаменован заключительный период их жизни. Сестры, родившиеся в то время и в той среде, в которых рабочий класс сталкивался с суровыми условиями жизни, а социальная стигма была тяжелым бременем, выросли в семье, где эмоциональная стабильность являлась редкостью.

Отношения их родителей, Клеманс Дерре и Гюстава Папена, с самого начала не заладились из-за постоянных конфликтов. Клеманс, работая домашней прислугой, имела уязвимый социальный статус и, наряду со слухами о том, что она состояла во внебрачных отношениях со своим работодателем, постоянно вносила напряженность в семейную жизнь. Решение выйти замуж за Гюстава могло быть мотивировано необходимостью родить ребенка в браке, ведь в то время рождение внебрачных детей сурово осуждалось в обществе и считалось аморальным поступком.

При таких обстоятельствах рождение дочери Эмилии не принесло семье облегчения. Обвинения Гюстава в неверности жены свидетельствуют о полном отсутствии доверия и привязанности между супругами. Его решение переехать в другой город можно интерпретировать как попытку разорвать все связи с прошлым и начать жизнь с чистого листа, или, возможно, как меру, предпринятую для того, чтобы уберечь Клеманс от соблазна прелюбодеяния и пытливого взгляда общества.

Однако отказ Клеманс покинуть Ле-Ман, возможно, свидетельствует о ее сильной эмоциональной и финансовой зависимости от своего работодателя, или, вероятно, о том, что она не хотела покидать знакомое ей окружение, несмотря на сложную ситуацию, которая сложилась в семье. Более того, она заявила, что предпочла бы переезду самоубийство.

Гюстав стал сильно злоупотреблять выпивкой; возможно, так он пытался уйти от семейных и личных проблем.

А вскоре после этого появилась Кристина; она родилась 8 марта 1905 года. Из-за семейных неурядиц ее незамедлительно отправили на воспитание тете по отцовской линии и ее мужу. Тот этап жизни Кристины, продолжавшийся около семи лет, был периодом стабильности и счастья. А Лею, родившуюся 15 сентября 1911 года, наоборот, отдали тете по материнской линии, с которой она оставалась до самой ее смерти.

Жизнь двух младших сестер резко изменилась в 1912 году, когда Эмилию, их старшую сестру, отправили в приют Бон Пастера, так как ее отца Гюстава обвинили в сексуальном насилии над ней. Неясно, были ли эти обвинения результатом реальных событий или являлись выдумкой. Возможно, все это придумала Клеманс, – может быть, она разработала определенную стратегию, целью которой являлось дистанцирование от Гюстава или оправдание своего собственного отстранения и решения расторгнуть брак.

Как бы то ни было, отправка детей в детский дом в то время была обычной практикой в семьях, которые сталкивались с трудными ситуациями, будь то тяжелые экономические или социальные условия или личные конфликты. В тех случаях, когда совершались преступления или насилие, они часто оставались сокрытыми и редко становились предметом судебного разбирательства. Обстоятельства жизни Эмилии являются примером практики, продиктованной социальными условиями того времени, когда репутация и удобство часто ставились выше эмоционального и психологического благополучия детей. Тот факт, что позже две другие сестры, Кристина и Лея, также были отправлены в тот же приют, свидетельствует о «политике» семей того времени, когда дети рассматривались как бремя или «задача», которую нужно было решить как можно более прагматично, а не поднимать вопрос об отсутствии их защиты и заботы о них в их собственном окружении. Дело состоит еще и в том, что в то время детские дома служили не только приютами для сирот, но и учреждениями для решения подобных семейных «проблем», где детей можно было подчинить дисциплине и воспитать вдали от дома, зачастую в очень строгой и суровой обстановке.

Детский дом Бон Пастера был учреждением под управлением католической церкви, которое предоставляло убежище и образование девочкам и мальчикам, зачастую из неблагополучных семей, особо подверженных риску и уязвимых. В приюте Бон Пастера доминировали строгий контроль и дисциплина, делался упор на религиозное воспитание и подготовку к домашней или ручной работе, которые считались наиболее подходящими для девочек, подрастающих в подобных социальных условиях. Данная подготовка явно была направлена на то, чтобы сделать девушек пригодными для подневольного труда, тем самым укрепляя классовую структуру и патриархальную систему общества того времени.

Идея Клеманс состояла в том, чтобы они оставались там до пятнадцати лет – то есть до того возраста, когда им можно было начинать работать домашней прислугой.

Эмилия выбрала религиозную жизнь и в 1918 году ушла в монастырь, тем самым разорвав все связи со своим прошлым и со своей семьей. Кристина также выразила желание пойти по аналогичному пути. Однако на ее стремление наложила вето Клеманс, которая вместо этого подыскала ей работу горничной – роль, которую Кристина взяла на себя неохотно. Несмотря ни на что, она получила признание за усердие, прилежное отношение и выдающиеся навыки на кухне, хотя временами ее поведение можно было назвать непокорным.

Лея, со своей стороны, считалась тихой, замкнутой и послушной; обычно ее считали менее умной, чем Кристину. Однако она также умело выполняла свою работу.

Несмотря на различия в характерах, сестры явно предпочитали работать вместе и делали это в различных богатых домах Ле-Мана. Их союз служил для них убежищем от нестабильности детства и трудностей рабочей среды. В этом тандеме они нашли способ справиться с жесткостью и требованиями общества того времени.

Хотя горничные и не получали высокую зарплату, но проживание и питание, пусть и скромное, им предоставлялось.

Кристине и Лее удалось накопить значительные сбережения не в последнюю очередь потому, что они не интересовались какой-либо социальной или культурной жизнью вне своих отношений друг с другом. Кафе, театры, кино и танцы их не привлекали. Единственной их роскошью были предметы одежды, которые они приобретали, по всей вероятности, для того, чтобы восхищаться друг другом. Обе они были похожи на зеркала. Им больше никто не был нужен. Ни друзья, ни семья, ни любовники. Они отражались друг в друге.

По этой причине условием, которое они поставили при поступлении на работу в доме Ланселинов, было, чтобы хозяин нанял их обеих.

Семья Ланселинов состояла из Рене, юриста, оставившего свою профессиональную практику, его жены Леони[1] и их дочери Женевьевы. Дом был не только местом проживания семьи, но и отражал обычаи и образ жизни той социальной прослойки, которая сохраняла четкую дистанцию по отношению к своим слугам. Таким образом, между сестрами и их работодателями устное общение практически отсутствовало. Госпожа Ланселин отдавала необходимые распоряжения по дому, в то время как господин Ланселин и Женевьева едва перекидывались парой слов с Кристиной и Леей.

В таких условиях сестры Папен проявили свое усердие и сноровку в выполнении возложенных на них обязанностей, которые варьировались от уборки и поддержания чистоты в доме до приготовления пищи и заботы о мелких деталях повседневной жизни семьи. Их работа была молчаливым свидетельством тщательности и порядка, которые общество того времени ожидало от тех, кто находился в незавидном положении.

Кристина, будучи старшей из сестер и более опытной, скорее всего, выполняла самые сложные и ответственные задания, например на кухне, где могла продемонстрировать свои кулинарные способности. Со своей стороны, младшая Лея, менее опытная, занималась простыми и менее хлопотными делами, например стиркой и поддержанием чистоты в доме.

Сестры Папен, как и большинство наемных работников их класса, жили в том же доме, где работали, что стирало границы между их работой и личной жизнью. Как правило, им выделяли комнату, которая обычно была маленькой и менее удобной, чем остальная часть дома, и служила одновременно и спальней, и личным пространством.

Тем не менее, несмотря на кажущуюся нормальность, царившую в доме, под поверхностью вырисовывалось пугающее переплетение сложных межличностных отношений и эмоциональных переживаний. Во Франции тридцатых годов прошлого века условия содержания домашней прислуги часто были суровыми, а обращение с ними не регулировалось законом, что допускало определенные акты насилия. Кроме того, унижающее достоинство обращение, которому подвергались сестры, только усиливалось. Говорят, что в октябре 1928 года мадам Ланселин заставила Лею поднять лист бумаги, который она уронила, при этом прищемив ей руку до крови.

Тем не менее не все сообщения указывают на прямое физическое насилие. Идея о том, что сестры, возможно, стали жертвами жестокого обращения, отчасти проистекает из жестокости их преступления, которое заставило многих предположить, что оно, должно быть, было вызвано накопившимся негодованием по поводу несправедливого обращения с ними. Расследование преступления и последующие судебные процессы не внесли полной ясности, было ли жестокое обращение постоянным в жизни сестер Папен в доме Ланселинов, но версия о том, что из-за гнетущей атмосферы у них могла развиться психологическая неуравновешенность, действительно рассматривалась.

Так или иначе, толчком к совершению преступления послужило внезапное отключение электричества.

Подробности того, как развивались события той ночи, не совсем ясны. Несмотря на то что сестры не отрицали своей причастности, между их показаниями касаемо того, как происходило преступление, имелись значительные различия. Цепочка событий начала разворачиваться с того момента, когда в доме сломался утюг. Кристина отнесла его в ремонт, и стоимость ремонта была вычтена из и без того скудной зарплаты сестер. Однако утюг так и не починили. В тот четверг, пока семья отсутствовала, Кристина и Лея вновь воспользовались утюгом, в результате чего в доме перегорели предохранители и он погрузился во мрак.

Когда Женевьева Ланселин вернулась домой и узнала о случившемся, она пришла в ярость, не в силах сдержать свой гнев по поводу несвоевременного отключения электричества. Ее упреки вскоре переросли в физическую конфронтацию, которая, должно быть, произошла на лестничной площадке первого этажа дома. Кристина в порыве ярости набросилась на Женевьеву с неслыханной свирепостью и лишила ее зрения, вырвав ей глаза голыми пальцами. Женщина завопила как раненый зверь. В разгар этого жуткого безумия, с пальцами, испачканными кровью, Кристина приказала Лее повторить то же самое с мадам Ланселин. И та подчинилась приказу.

Спустя мгновение она набросилась на хозяйку и вырвала ей глазные яблоки.

Но этого было недостаточно. Кристина, движимая кровожадным порывом, спустилась на кухню. Вооружившись ножом и молотком, она вернулась, чтобы продолжить атаку вместе с Леей. Они использовали кухонную утварь, чтобы обезобразить тела настолько диким и настойчивым образом, как будто хотели их уничтожить.

Одна из сестер взяла оловянный кувшин, предмет повседневного обихода, ставший в ее руках орудием смерти, чтобы с необыкновенной жестокостью наносить удары по уже истерзанным головам своих жертв.

Осмотрев место происшествия, следователи пришли к выводу, что сестры Папен совершали этот акт насилия с упорством и это продолжалось более часа. Все это время они нападали на безжизненные тела таким образом, словно хотели чего-то большего, чем просто убить своих хозяек. Возможно, это был своего рода катарсис или искупление, – нечто такое, что было под силу понять только им одним.

Вскоре после этого г-н Ланселин вернулся домой. Когда он обнаружил, что дом погрузился во тьму, в его горле пересохло. Его жена и дочь должны были быть дома и ждать его, чтобы отправиться вместе на ужин. Почему же свет был выключен? Он попытался войти, но дверь была заперта изнутри. Опасаясь самого худшего, он обратился за помощью к полицейским.

Агенту полиции удалось проникнуть внутрь через окно дома, перебравшись через стену. Его фонарик осветил сцену из дантовского ада, которая никогда не сотрется у него из памяти. На полу лежали разбросанные, словно кусочки жуткой головоломки, осколки разбитой посуды, вилки, пуговицы, а среди них шляпа и пара перчаток, которые когда-то имели форму и функцию. В раскрытом пакете лежали бумага и мыло, а сушеные цветы, казалось, оплакивали свою судьбу рядом со скатертью и оловянным кувшином, на котором виднелись вмятины. На столе лежали два генуэзских батона и две булочки.

Но более всего агента ужаснули безжизненные тела мадам Ланселин и ее дочери Женевьевы. Примененное насилие было настолько ужасающим, их головы были повреждены и раздроблены до такой степени, что их невозможно было узнать. С части головы в затылочной области был снят скальп, в результате чего обнажилась черепная кость. Их юбки были приподняты, а нижнее белье спущено, что позволяло лицезреть их изрезанные бедра.

Глаза мадам Ланселин были выдавлены из глазниц, и один из них запутался в ее шарфе. Глазные яблоки Женевьевы лежали подальше: одно – под ее трупом, другое – на ступеньке лестницы.

Перчатки все еще покрывали руки мадам Ланселин, а стрелки наручных часов остановились на 7:22 – времени ее неожиданной кончины. Ее руки рассказывали свою собственную историю защиты и борьбы, с синяками и неглубокими ранами, а в левой руке в ее скрюченных пальцах застряла прядь волос.

В свою очередь, у Женевьевы Ланселин были такие же травмы. Ее уже сломанные часы остановились на 7:47. Ее руки демонстрировали отчаянную попытку защититься, а лицо было опухшим и неузнаваемым. На черепе имелись глубокие симметричные раны, и одна из них, в височной области, свидетельствовала о жестокости нападения.

Полицейский, охваченный страхом застать горничных в таком же состоянии, поднялся по лестнице наверх и остановился перед закрытой дверью комнаты. Когда он не получил ответа на свою просьбу открыть дверь, подозрительность и безотлагательность заставили его обратиться к услугам слесаря. Дверь взломали, и тайна уступила место неслыханному откровению: сестры Папен были живы, – они стояли на коленях и обнимались на кровати, одетые только в домашние халаты. Мыло и вода не стерли улик их преступления; молоток с прилипшими к нему кровью и волосами, словно немой свидетель недавно творившегося ужаса, лежал на стуле. На допросе сестры признались в совершении этого зверского убийства.

Обеих сестер сразу же арестовали. На следующий день местная газета «Ла Сарт» разместила статью об этом преступлении на первой полосе. В ту пятницу, 3 февраля 1933 года, рядом с основным заголовком, гласившим: «Большинство немецкого народа поддерживает Адольфа Гитлера», находилась узкая вставка в рамке, помещенная туда из-за срочности выпуска, где было написано: «Ужасное преступление: мадам Ланселин и ее дочь Женевьева убиты своими горничными».

Проанализировав различные версии произошедшего, можно сделать следующие выводы: Кристина, будучи старшей сестрой и более сообразительной из них двоих, взяла на себя инициативу (цитируются ее слова: «Я собираюсь их убить»); она и Лея согласились разделить между собой ответственность за совершенное злодеяние. Заключенные в отдельные камеры они отказывались есть и пить, пока им не разрешили побыть вместе. В конце концов, тюремные власти согласились на это и разрешили встречу сестер.

В течение почти шести месяцев, прошедших между арестом сестер и судом, именно Кристина проявляла самое странное поведение. В июле на нее пришлось надеть смирительную рубашку, чтобы она не пыталась выколоть себе глаза.

Французское законодательство всегда отличалось достаточной либеральностью в том отношении, что многое можно рассказать о подозреваемых или обвиняемых еще до вынесения приговора суда, так что о виновности «сестер-преступниц» писали в прессе, начиная с момента их ареста.

Разъяренная толпа собралась у входа в здание суда, требуя смертной казни сестер.

Этот приговор все еще действовал во Франции, и он оставался несменяемым до прихода к власти Франсуа Миттерана в 1981 году, хотя с 1887 года ни одна женщина не была казнена на гильотине.

В зале суда можно было насчитать до сорока журналистов, большинство из них приехали из Парижа. Их интерес был сосредоточен не столько на фактах дела, которые уже были широко известны, сколько на болезненной внешности и любопытном поведении девушек.

Во время судебного разбирательства обе отвечали на вопросы шепотом или не отвечали вообще, не выказывая никакой злобы в отношении Ланселинов. Адвокат защиты Жермен Бриер заметила: «Я ожидала увидеть двух монстров, а вместо этого обнаружил двух несчастных девушек». Трое экспертов-психиатров, которые присутствовали на судебном заседании, постановили что сестры были виновны по предъявленным пунктам обвинения и не заслуживают пощады. Доктор Логре, которого считали «выдающимся специалистом по психическим заболеваниям», был вызван в качестве свидетеля защиты и более подробно проанализировал состояние сестер. Логре завершил свое выступление просьбой предоставить более подробное психиатрическое заключение, но эту просьбу было нереально осуществить, учитывая шумиху в обществе, вызванную этим делом, а также из-за того, что трое судебных медицинских экспертов (которые, в отличие от него, смогли опросить сестер) продолжали твердо придерживаться того вывода, к которому пришли изначально.

После судебного заседания присяжным потребовалось всего сорок минут, чтобы огласить сестрам Папен приговор. Лея была приговорена к десяти годам тюремного заключения. Кристина первоначально была приговорена к смертной казни на гильотине, но позднее, принимая во внимание ее поведение, наказание было заменено на пожизненное заключение.

Разлука Кристины с сестрой еще больше усугубила ее психическое состояние, приведя к депрессии и поведенческим расстройствам, которые некоторые называют «слабоумием». Со временем она начала отказываться от еды. Учитывая эту ситуацию, тюремные власти решили перевести ее в психиатрический центр в Ренн, надеясь, что специализированная медицинская помощь принесет ей некоторое облегчение. Однако она продолжала отказываться от еды; это привело к состоянию истощения и в конечном итоге к смерти от голода 18 мая 1937 года.

Со своей стороны, Лея не отбыла весь десятилетний срок и была освобождена после восьми лет заключения. В 1941 году она была освобождена и переехала в Нант, чтобы жить со своей матерью. Там она придумала себе другую личность, сменив имя на Мэри. Также есть информация о том, что она устроилась на работу в отель, где вела себя сдержанно. В 1966 году ее нашел журналист из «France-Soir», который сообщил, что она работала горничной и уборщицей и вела тихую замкнутую жизнь в такой же маленькой, но опрятной комнате, которую, должно быть, занимала на улице Брюйер. Судя по всему, среди прочих своих вещей она хранила воспоминания о Кристине и кружева из дома Ланселинов.

Месье Ланселин, не сумевший продать свой дом после этого ужасного события, проживал с экономкой на улице Брюйер, 6 до самой своей смерти, которая настигла его примерно через двадцать лет после данного преступления.

С тех пор дом переходил из рук в руки как минимум дважды. Летом 1999 года этот дом все еще оставался единственным домом на этой улице, который не имел номера.

Когда мы погружаемся в темные лабиринты человеческого разума, редкие случаи оказываются такими загадочными и тревожными, как случай сестер Папен. Это двойное убийство, которое потрясло французское общество в первой половине двадцатого века, является не просто главой в анналах криминологии, но и окном, приоткрывающим нам путь, ведущий в самые глубокие бездны человеческой души.

Что же на самом деле произошло в том доме в Ле-Мане? Как две сестры, которые казались такими нормальными, стали главными героинями жестокого преступления? Являлись ли сестры Папен продуктом раздробленного общества?

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕСТЕР ПАПЕН

Кристина и Лея Папен поддерживали очень близкие и интенсивные личные отношения, настолько крепкие, что можно говорить о почти симбиотической взаимозависимости. Они поддерживали друг друга так, как не характерно для сестер.

Эта патологическая зависимость может создать уникальную психологическую среду, в которой эмоции и личность одного влияют и усиливают эмоции другого. Если одна была рассержена или расстроена, то у другой эти чувства могли возрасти в геометрической прогрессии.

Кроме того, в таких тесных отношениях, в каких состояли они, границы между их индивидуальными личностями стали размыты. Это привело бы к тому, что они потеряли способность ясно представлять себе последствия своих действий.

Если мы возьмем вопиющий случай с сестрами Папен, то это обстоятельство, возможно, привело к тому, что насилие стало для них способом вместе выразить свою реакцию на то, что они испытывали и чувствовали.

Кристина, старшая сестра, играла более доминирующую, более защитную или контролирующую роль. Такой баланс силы является ключом к пониманию того, что произошло между ними и сильно повлияло на поведение Леи. Соответственно, такой уровень влияния, возможно, подтолкнул ту к участию в преступлении, особенно если она чувствовала давление или уговоры со стороны своей старшей сестры. Это своего рода неравные отношения, которые часто проявляются, когда существует сильная эмоциональная или психологическая зависимость.

С другой стороны, опыт переживания насилия и травм в детстве, что довелось испытать сестрам Папен, имеют важное значение в анализе их психологии и последующего поведения. Документально подтверждено, что они обе пострадали от жестокого обращения в детстве – этапе, который является ключевым в процессе эмоционального и психологического развития личности. Такие травмирующие переживания могут стать причиной серьезных психологических расстройств, например, диссоциации личности, которая происходит, когда человек «отключается» от своих мыслей и чувств, воспоминаний или чувства идентификации и имеет большую склонность к проявлению агрессивного поведения.

Когда кто-то носит в себе непроработанные детские травмы, это может привести к очень серьезным психологическим проблемам в зрелом возрасте.

Такие травмы могут сделать контроль над своими эмоциями сложной задачей, нанести вред нашему восприятию самих себя или сильно затруднить процесс построения здоровых отношений.

В случаях, подобных происшествию с сестрами Папен, эти непролеченные травмы могли стать причиной возникновения бурного гнева и обиды. И это, в конце концов, могло закончиться насилием. Добавим к этому, что если такие травмы не проработаны должным образом, то ситуация легко может измениться в худшую сторону. Таким образом, две сестры достигли той точки, когда психологически и эмоционально у них все вышло из-под контроля.

К этим обстоятельствам следует добавить возможные психозы и другие психические расстройства. Теория о том, что Кристина, возможно, страдала психотическим расстройством, предлагает нам возможность по-другому взглянуть и на развитие отношений между сестрами, и на совершенное ими преступление. Если Кристина страдала от бреда, галлюцинаций или отключения от действительности, это могло оказать существенное влияние как на ее поведение, так и на ее восприятие реальности.

Влияние Кристины на Лею является ключевым моментом в анализе дела. Как я уже отмечал ранее, предполагается, что Лея находилась под сильным влиянием Кристины или даже под ее психологическим доминированием. Такая динамика отношений привела к тому, что Лея оказалась вовлеченной в водоворот насилия, вызванный психозом или другими расстройствами ее старшей сестры.

Многочисленные травмы, наложенные слоями друг на друга, личные отношения и возможные психические заболевания имеют решающее значение в сложном и в то же время показательном тематическом исследовании природы преступности и психологии человека. Жак Лакан, влиятельный психоаналитик, также заинтересовался случаем сестер Папен, в частности, их тесной связью и психодинамическим развитием их отношений, что могло подвести их к совершению убийств.

Он проанализировал данное преступление с точки зрения психоаналитической теории, надеясь на возможность раскрыть какую-то важную информацию о бессознательных конструктах и напряженных состояниях психики, которые могли привести к такому взрыву насилия.

СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТЕКСТ И КЛАССОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

Тридцатые годы двадцатого века, несомненно, были периодом больших потрясений и значительных изменений в мире, которые повлияли на Европу и, конечно же, на Францию. После краха фондовой биржи в Нью-Йорке в 1929 году Великая депрессия охватила Запад.

В Европе безработица и бедность стали идеальной питательной средой для появления и роста экстремистских движений. В Германии экономическая ситуация, характеризуемая гиперинфляцией и отсутствием работы, способствовала приходу к власти Адольфа Гитлера и нацистской партии в 1933 году. При помощи своей идеологии нацистский режим начал перестраивать немецкое общество и готовиться к территориальной экспансии, которая привела к началу Второй мировой войны.