Бомба. Как ядерное оружие изменило мир

В XXI веке мы уже настолько свыклись с ядерными технологиями, что они стали частью наших повседневных разговоров. Мы шутим про бомбы или людей, которые якобы светятся в темноте, потому что живут рядом с атомной электростанцией, или про трехглазых рыб-мутантов в реке, куда сбросили ядерные отходы. Распространяется эта небрежность и на ядерное оружие.

Когда Соединенные Штаты ввязываются в серьезные политические авантюры или даже локальные военные конфликты с другими странами, от не самых светлых умов часто можно слышать шутки в духе: «Может, просто бахнем?» К тому же, как я покажу далее, атомные и водородные бомбы, межконтинентальные ракеты, взрывные устройства, которыми угрожают террористы, и прочие ядерные угрозы выступают сюжетными элементами в бесконечном потоке кино, сериалов, комиксов и прочих продуктов поп-культуры. Там они могут быть и предвестниками Судного дня, и поводами для юмористических скетчей, и чем угодно вроде этого – но основы уже известны всем. Мощный взрыв. Радиоактивные осадки. Ужасные болезни и мутации. В целом – так себе перспективы.

И все-таки, не считая фоновых знаний об излучении и радиоактивных осадках, большинство людей понятия не имеют, что такое ядерное оружие на самом деле. Так ли уж оно отличается от других видов вооружений? Может, оно попросту больше и громче – ну и, наверное, опаснее и неприятнее из-за этой вашей радиации? Что в нем такого особенного? И вообще – разве мы не избавились почти от всех боеголовок после завершения холодной войны и распада Советского Союза?

Ответ на последний вопрос – разумеется, нет. На момент написания книги в мире по-прежнему существует приблизительно 14 000 ядерных боеголовок в руках девяти признанных ядерных держав[1]. Это намного меньше максимального количества на пике холодной войны – от 60 000 до 70 000, – но все равно немало[2]. Впрочем, если мы уничтожили столько боеголовок, волноваться уже не о чем, правильно?

К сожалению, это тоже неверно. Волноваться о ядерном оружии в любом случае стоит, как бы ни менялось его количество. Оно действительно уникально по самой своей сути. Это не просто большие бомбы с мощным взрывным потенциалом; они и действуют иначе, чем так называемое конвенциональное оружие (термин, который до появления первой атомной бомбы в 1945 году был совершенно избыточным и необязательным), и, как следствие, куда мощнее и опаснее.

Отчасти мысль о больших бомбах правильная. Это факт: ЯО сильнее любых других взрывчатых веществ, даже если его мощность измеряется в тротиловом эквиваленте, то есть количеством взрывчатки, которая появилась уже почти два века назад. Но поскольку ядерное оружие на несколько порядков сильнее всего, что было известно раньше, значительную часть терминологии пришлось изобретать на основе уже существующих понятий. Отсюда и пошла практика измерять мощность ЯО в килотоннах (тысячи тонн в тротиловом эквиваленте) или мегатоннах (миллионы тонн в тротиловом эквиваленте).

Но это всего лишь условное обозначение. Мощность тротила и ядерного оружия – разного происхождения. Традиционная взрывчатка, такая как тротил, динамит и нитроглицерин, представляет собой химическое вещество: энергия производится в ходе стремительных химических реакций. Эти реакции касаются связей, объединяющих атомы различных элементов в молекулы, и процессов, которые такие связи разрывают. Причем обычно подобные процессы затрагивают только внешние части атомов, то есть электроны, которые вытанцовывают вокруг ядра на разных энергетических уровнях, но не само ядро. Когда химические связи разрываются – во время взрыва или других, более мягких, химических процессов, – элементы остаются теми же, пусть в дальнейшем они могут объединиться и в другие вещества.

А ядерные реакции, о чем уже говорит само их название, связаны с ядром атома: протонами и нейтронами в его сердцевине. Количество протонов и нейтронов определяет тип элемента (количество протонов, или же атомный номер, задает количество электронов). Большинство знакомых нам химических элементов – кислород, железо или кремний, – как правило, стабильны[3], то есть в их ядре сбалансированное число протонов и нейтронов. Но самые тяжелые элементы с больши´м ядром всегда нестабильны: у них не существует сбалансированного соотношения протонов и нейтронов, что делает ядро беспокойной бурлящей массой, которая постоянно излучает частицы в попытках восстановить равновесие. Такие элементы называются радиоактивными; самый известный из них – уран. Именно они делают возможной ядерную энергию – и ядерные взрывы.

Поскольку такие ядра нестабильны по своей природе, они в итоге распадаются на другие элементы, более стабильные. У большинства природных элементов этот процесс обычно занимает очень много времени – тысячи и даже миллионы лет. Но из этого также следует, что для начала реакции не требуются какие-то особые условия. В некоторых случаях процесс можно сильно ускорить, если просто столкнуть нейтрон с ядром. Когда это происходит, ядро расщепляется – этот процесс называется делением. Осколки ядра теперь становятся отдельными элементами со своим числом протонов и нейтронов, а некоторые нейтроны отделяются и разлетаются[4]. Если рядом есть другие нестабильные ядра, эти блуждающие нейтроны могут угодить в них и привести к дальнейшему распаду, и этот процесс будет продолжаться и ускоряться, высвобождая в цепной реакции все больше и больше энергии. Если это происходит достаточно быстро, быстрее микросекунды (миллионной доли секунды), результатом станет ядерный взрыв с высвобождением огромного количества тепла[5], кинетической энергии и радиации.

Но есть и другой способ вызвать ядерный взрыв[6]. Вместо того чтобы делить тяжелые ядра, можно сливать вместе самые легкие, а именно атомы водорода, содержащие в ядре один-единственный протон[7]. В результате тоже возникают новые элементы, более тяжелые, и выделяется энергия. Благодаря этому фундаментальному процессу горят звезды, в том числе и наше Солнце. Вы можете испытать на себе силу ядерного синтеза в любой день – просто выйдите на солнечный свет, почувствуйте тепло на своей коже и вспомните, что оно долетает до вас через 150 миллионов километров.

Но ядерный синтез вызвать нелегко – для этого требуется крайне высокая температура, доходящая до миллионов градусов. Дело в том, что ядра атомов отталкивают друг друга с огромной силой и должны двигаться очень быстро, чтобы преодолеть природное отторжение и соединиться. Применительно к ядерному оружию это значит, что для взрыва термоядерной, или водородной, бомбы нужно сначала взорвать обычную ядерную – только так можно мгновенно получить настолько высокую температуру. Таким образом, любая водородная бомба – это на самом деле две бомбы в одной. В пятой главе мы подробнее рассмотрим эти технические нюансы, а также то, что именно происходит во время ядерного взрыва.

Пока что важно понять, что ядерное оружие по целому ряду параметров фундаментально отличается от других взрывных устройств (не важно, обозначаете вы их термином «конвенциональные» или каким-то другим успокаивающим словом) и делится на две главные категории: основанное на делении и основанное на синтезе. Первое традиционно называют атомной бомбой, а второе – водородной, или, более точно, термоядерной. Все эти термины на самом деле – не более чем грубые описания реальных технических характеристик. Обе бомбы воздействуют на атомы, точнее – на их ядра, но каждая работает по-своему. Впрочем, в повседневной речи люди не забивают голову различиями и для простоты считают атомные, водородные или просто некие ядерные бомбы почти что одним и тем же.

Однако вскоре после Хиросимы особое положение атомного оружия в общественном сознании было подчеркнуто типографским способом, чтобы отделить его от сравнительно слабых предшествовавших взрывных устройств. В бесчисленных газетных и журнальных статьях, в редакторских колонках ее стали называть просто «Бомба». Дальнейших объяснений не требовалось: все знали, что бомба с большой буквы «Б» – это атомная бомба, а не какая-то простая 200-килограммовая авиационная или выпущенный на несколько километров артиллерийский снаряд. Только ядерное оружие – атомное или водородное – заслуживает заглавной буквы. Это литературное различие провело четкую границу между прошлым и неопределенным, пугающим будущим.

Первой появилась атомная бомба – в 1945 году. В тот роковой год мир увидел три атомных взрыва: первый – испытание в пустыне Нью-Мексико, второй и третий – над японскими городами. Водородная бомба появилась в 1952 году, и Соединенные Штаты испытали первый образец, стерев с лица земли маленький тихоокеанский островок. С тех пор разрабатывалось и производилось умопомрачительное число вариаций – всех форм, размеров и показателей разрушительной мощности. Хотя против людей до сих пор применено только два атомных устройства – в Хиросиме и Нагасаки, на научных и военных испытаниях взорвали более 2000, во всевозможных условиях и средах: как над землей, так и под ней; под водой – и в глубине, и на мелководье; во всех слоях земной атмосферы; и даже в космосе, в сотне километров от земной поверхности[8]. Устройства были и маленькими, как чемодан, и большими, как дом. Взрывы варьировались от умеренных, в несколько сотен килограммов в тротиловом эквиваленте, до самого мощного в истории – испытания советской «Царь-бомбы» мощностью 50 мегатонн в 1961 году.

Но то, что делает ядерное оружие уникальным, не ограничивается техникой или физикой. Физик Альберт Эйнштейн – как мы увидим, одна из главных фигур, сделавших ЯО возможным, – однажды сказал, что атомная бомба изменила все, кроме нашего мышления. Он был прав, но не совсем. Ставшая реальной перспектива уничтожения человеческой цивилизации и в самом деле не уняла нашего вечного стремления к агрессии, власти и войне (хоть и ограничила его, о чем пойдет речь дальше). И все-таки начиная с 1945 года она повлияла на международную политику, военную стратегию и человеческую психологию – как коллективную, так и индивидуальную.

Да, действительно, то же самое можно сказать о любом другом крупном прорыве в военных технологиях – от арбалетов и катапульт до пулеметов и мин. Все они меняли характер боевых действий, затрагивая не только поведение отдельного солдата на поле боя, но и образ мышления власть имущих, которые объявляют войны и принимают важные стратегические решения. К сожалению для отдельного солдата, обычно эти перемены не сразу становятся понятны командирам, которые отвечают за его жизнь, и они могут, не осознавая всей опасности, объявить штурм под пулеметным огнем или не обратить внимания на странные облака, клубящиеся над окопами. Впрочем, после периода обучения, неизбежно сопровождающегося тяжелыми потерями, военные стратеги осваивают возможности нового революционного вооружения и придумывают защитные меры, чтобы предотвратить или хотя бы сгладить ущерб.

Но с ядерным оружием все иначе. На войне его применяли только дважды. И поскольку второй взрыв, в Нагасаки, произошел всего через три дня после первого в Хиросиме, у японцев практически не было времени, чтобы сообразить, что это значит и как реагировать.

Десятилетия ядерных испытаний привели к детальному изучению воздействия ЯО и появлению различных защитных мер – бомбоубежищ, йодида калия, планов эвакуации. Кое-что из этого даже прошло проверку в ходе изощренных учебных испытаний. Но будет ли от всего этого толк, если ракеты полетят по-настоящему, не знает никто. У нас есть практический опыт защиты солдат и гражданских от пуль, снарядов, мин, химических атак и много чего еще. Это горький опыт, полученный в ходе реальных войн. Но в случае ядерного оружия, увы, нет и его.

Конечно, мы все должны быть благодарны, что ядерная война остается гипотетическим сценарием. И здесь мы возвращаемся к фактору, который отличает ядерное оружие от любого другого: это и правда большие бомбы. Они приносят гораздо больше разрушений и могут одним ударом убить гораздо больше людей, чем любые другие виды вооружений, а потому и рассматривать их нужно отдельно.

После изобретения ядерного оружия выдвигались предложения, как использовать его в созидательных, а не разрушительных целях. Одну идею всерьез рассматривали в конце 1950‐х – это так называемая операция «Плаушер», в ходе которой атомные бомбы применялись бы для терраформирования: сравнивания гор, создания искусственных бухт и глубоких котлованов. Проводилась даже серия маломасштабных испытаний, доказавшая то, что все и так знали: со всеми этими задачами атомные бомбы справляются с легкостью. Правда, есть один нюанс – тонны радиоактивной пыли. Как справиться с этой неприятностью, никто так и не придумал.

Еще один причудливый проект – «Орион», который должен был решить несколько проблем сразу. Замысел был таков: запустить огромный космический корабль с помощью сотен ядерных взрывов, чтобы одновременно и сократить ядерный арсенал, и совершить межзвездное путешествие. Это необычная и изобретательная идея, которую предложили одни из лучших умов мира, но даже операция «Плаушер» намного реалистичнее.

Все эти планы могли принести пользу разве что тем, кто активно участвовал в разработке ядерного оружия, отвлекая их от истинной цели подобных устройств, да и то лишь на время. Все-таки ученые и администрация Манхэттенского проекта не собирались исследовать космос или придумывать новые технологии рытья котлованов. Они отчаянно стремились получить новое, небывалое оружие раньше нацистов. А после войны – сохранить превосходство США, считая, что Советский Союз, как Германия до него, намеревается захватить мир. В обоих случаях речь шла об оружии войны, а вовсе не об орудии мира – хотя кое-кто в ходе холодной войны и после нее пытался настаивать на обратном.

Необыкновенная разрушительная сила ЯО определяет и другую его уникальную характеристику – научную и практическую, психологическую и философскую: это оружие Судного дня. Сама идея о силе, способной уничтожить весь мир, не нова – ее можно найти в религии и фольклоре практически всех культур с самых древних времен. Но человечество никогда не держало такую силу в собственных руках – до изобретения атомных и особенно водородных бомб.

Сразу после Хиросимы и Нагасаки, когда в общественное сознание проникла новая и незнакомая идея ядерного оружия, одновременно начала распространяться и одна утешающая мысль. Атомная бомба закончила войну, потому что она такая мощная, что ей никто не может противостоять. А значит, и сама война уходит в прошлое – по крайней мере полномасштабная мировая война вроде той, которую только что пережил мир. Война будет настолько ужасна и разрушительна, что ни одно государство ни за что не станет ее начинать. Грядет новая эпоха международного единства и благополучия под эгидой глобального правительства, которое будет контролировать великую силу атома и применять ее только во благо.

Прекрасная мечта – но человеческая природа и политические реалии таковы, что ей не суждено было сбыться. Соединенные Штаты недолго наслаждались мировым господством как единственные обладатели атомной бомбы, которые вдобавок пострадали в ходе Второй мировой войны намного меньше своих союзников. Эта идиллическая интерлюдия резко оборвалась в 1949 году, когда атомную бомбу разработал Советский Союз. Соединенные Штаты были шокированы и поспешили перейти к следующей стадии. В 1952 году была создана водородная бомба. Когда Советы ответили тем же меньше года спустя, стало ясно: вместо воплощения мечты о международном единстве ЯО открыло эпоху доселе не виданных страхов и опасностей.

Все эти страхи были сконцентрированы в образе Судного дня. Для обычного человека это не обязательно означает конец света в буквальном смысле, когда погибнут все до единого люди на планете. Достаточно только тебя и всех твоих любимых, уничтожения твоего родного города, падения твоей страны: чем не конец света? Пока Соединенные Штаты и СССР наращивали арсеналы и грозили друг другу на протяжении 1950‐х годов, пока кино, сериалы и романы пугали сценариями один другого страшнее, а правительства размышляли, как защитить граждан в случае войны, перспектива конца света стала дамокловым мечом, нависающим у всех над головами, – по крайней мере в Северном полушарии, которое в первую очередь пострадало бы в случае ядерной войны.

И тогда, и сейчас, этот меч висит над каждым из нас совершенно независимо от политики, идеологии, национальности и любых других ярлыков, которые проводят границы между людьми. Возможность ядерной войны объединяет человеческий род – пусть и не в том смысле, в каком хотелось бы послевоенным идеалистам. А причина в том, что ядерное оружие разбираться не будет. Оно – абсолютный уравнитель: где взрывается бомба, она убивает и уничтожает всё и вся. Огнестрельное оружие можно нацелить, чтобы убить одного-единственного человека; артиллерийский снаряд или дрон можно навести, чтобы уничтожить конкретное здание или объект. Для ядерного оружия самая маленькая цель – это какое-нибудь гигантское сооружение, город, мегаполис. Оно по самой своей натуре безлично, а если применять его по максимуму, способно уничтожать целые народы.

Хотя Америка чувствовала огромную угрозу, когда атомную бомбу получил Советский Союз, и несмотря на всю истерическую риторику и пропаганду генералов и политиков на протяжении 1950-х, только во второй половине 1960-х у США появился реальный повод волноваться. К тому времени Советы достигли приблизительного ядерного паритета – то есть равенства ядерных арсеналов. Наступила эпоха взаимного гарантированного уничтожения.

Ее ознаменовало официальное признание со стороны Соединенных Штатов, что теперь так называемые сверхдержавы – то есть США и СССР – негласно заключают договор о совместном самоубийстве. Если каждая из сторон может уничтожить другую, в действительности на это уже не способна ни одна из них – ведь ответный удар точно так же уничтожит напавшую сторону.