По темным заводям

Глава 1

Весело переливаясь и искрясь солнечными отблесками юркая речка Каменка неслась в объятья своей степенной и широкой матери Песчанки. В широком устье молодые воды притока заводили тихий хоровод со старшими, недолго кружили и послушно продолжали свой неповторимый путь к далекому неизведанному морю. Лада про море слыхала от старейшин и очень отчетливо представляла, как оно должно выглядеть: такое бескрайнее озеро с поднимаемыми ветром и набегающими на берег волнами. На Песчанке по осени тоже бывает бор, когда все рыбаки спешно затаскивают свои суденышки на песок и начинает пора подготавливать их к зиме. Но сейчас на дворе изок, воздух наполнен ароматом разнотравья, шелестом листвы и звуками кишащей вокруг мошкары, совсем не хочется думать о неминуемом приходе осени.

Снова навалилась тяжесть в груди от невыносимой тоски. И как же не утопиться в ближайшем омуте от судьбы такой проклятущей, когда твой милый другую за руку вокруг березки поведет. И сколько не молилась Лада своей тезке, не сжалилась та и не вернула ей суженого. Гридя у другой рубашку на реке украл, хоть и обещался Ладе еще с прошлой зимы и ехал он в тот злосчастный вечер к ней самой на свиданку. А случилось ему завидеть Ветринку у оконца косу плетущую и ударило его жаром любовным к засидевшейся в девках вековухе. Не в первый раз чай видел, а тут как рассмотрел, так и не доехал до своей Лады, и телегу развернул на полпути средь деревни. И неважно, что невеста годами старше его, черноволосая и с непослушными кудрявящимися волосьями. А мамка то у Ветринки тоже хороша. Всем уши прожужжала, что не отдаст свое первое зернышко никакому парню, и долго ведь держала возле себя в помощницах, а перед Гридей уламалась и не стала супротив их свадьбы перечить. Видать младшая дочка по хозяйству справная стала.

Стоит девушка на высоком берегу на речку любуется да от обиды горькие слезы утирает. Многие подружки на день летнего солнцестояния пойдут в свадебном хороводе и после завершения обряда вьюнка запрутся по избам, а кого-то и в другие дальние деревни уведут и редко на какой праздник свидеться придется. А Лада – первая красавица на селе после сестрицы Зорянки в девицах останется и нет надежды, что на зарев кого-то повстречать успеется. А уж такого справного как Гридю, точно не заприметить. Один он на всю округу высоченный да силы немереной.

Тихо сошла девушка с горки и по узкой тропинке средь вековых дубов побрела в сторону красивой деревеньки на высоком краю глубокого оврага с чистыми родниками. Дуброва ихняя своими пасеками на всю округу славилась, да и грибными местами тоже. Не то, что соседняя низинная Орешник. Там и вода мутнее и вместо лесов и рощ луга сплошные, даром что лещина у дороги разрослась. И хорошо, что не жить ей там с Гридиной злой родней. От таких мыслей на душе повеселело и шаг прибавился, а как дом родной вдалеке показался с резными воротами и крашенными ставнями, так и вовсе полегчало. Да ну его это замужество. Лада завела косу за плечо, распрямила плечи, выпятила вперед грудь и неспешно лебедушкой поплыла по единственной деревенской улице, с утоптанной сотнями ног и копыт сухой рыжей глиной. И дался ей этот лодочник, да она может из посада кому приглянется, главное целью задаться, а там – прощай простая деревенская жизнь.

Возле дома на крылечке грелась старая бабка Просинья и что-то там ворчала себе под нос про бесстыжую внучку. И все-то в их время было не так: и небо синее, и погода теплее, и девки скромнее. Не смея открыто грызнуться на надоедливую воркотню, Лада пройдя мимо старухи изподтишка показала ей язык и заскрипела по шершавым лестницам.

– Вернулась. Горюнья наша. На, киселя испей и иди скотину кормить. Твоя очередь наступила.

– А сама, что же, прохлаждаться будешь? – огрызнулась Лада на младшую сестру.

– Да хоть бы и так – не твоя заботушка. Шишки пойду собирать. Отец сказывал меду остается много с прошлого года, вот и наготовим варенья.

– Меня дождись. Я быстро со скотиной управлюсь и с тобой пойду, а то бабка поедом заест.

– Она переживает за тебя и бурчит от добрых намерений. Сама же ей про Гридню целыми днями толковала, а сейчас…

– Переживала бы уж молча, а то душу всю переворачивает.

Пока Лада в хлеве ведрами бренчала, Зорянка бабушку в дом завела, и напоила киселем из клюквы, перезимовавшей под снегом. Братик их очень такой киселек любил, но пропал он на охоте в болотах годов пять назад и родные так и не узнали правду: кикиморы ли утащили, ведьмак завлек или леший голову заморочил. На то, что добычу с кем-то не поделил думать не хотелось. Переживали все искренне и искали всей округой аккурат три дня, но не нашли.

Вышли девушки с корзинками из избы через задний двор и сразу по склону оврага спустились. Там за ним лес еловый густой да тенистый начинался. По дороге в логу умылись чистой родниковой водой и подразнили размытые отражения друг дружки в воде. Не видели сестры, что за ними не только дятел с ветки наблюдает. Притаился в ветвях старого дуба крупный полоз, украшенный серыми полосами, словно кольцами, и невесту выглядывает. Обе девицы хороши, русоволосые, синеглазые, стройные. Старшая статью лучше вышла, а младшая лицом нежнее и приятнее глазу. Одно плохо, Лада уже с мужиком слюбиться успела, а Зорянка такая на язык острая да скорая, что парни ее насмешек больше лупцовки отцовской бояться, со стороны заглядываются, но подойти робеют. Не в первый раз полоз сюда пробирается, давно сестры ему приглянулись, в других деревнях девицы попроще будут, только выбрать из двух никак не может, боится ошибиться. Подумал змей, подумал и решил еще раз по округе оглядеться, а не найдет подходящую девицу, придется в дальние края подаваться в других владениях тайком рыскать.