Любовь и ненависть Алисы
Глава 1
«15 февраля 2013 года. Сегодня произошло крайне мерзкое событие, отвратительнее чего, со мной никогда ранее не случалось.»
Алиса, сидела на занесенной снегом скамейке, той, что стояла напротив голубого двухэтажного здания мэрии, и представляла как выводит рукой строчки в дневнике. Эти строчки, в её представлении, были такими же кривыми, как и те что она писала в школьных тетрадях. Буквы плясали в какой-то дьявольской пляске, слова то растягивались то сжимались. Нет, она не была безграмотна, ошибок обычно она не делала, и запятые расставляла верно, но её почерк, он с каждым годом становился все хуже и хуже.
«На перемене после столовой, прямо в фойе школы, у меня потемнело в глазах, все мое тело затряслось и я упала. Я чувствовала как мои руки и ноги дергаются против моей воли, мои глаза закатились и смотрели куда-то внутрь. Мне было очень страшно, так страшно что я кричала во все горло. Но как потом оказалось, я не издавала ни звука, а мой рот был полон пены.»
Когда-то у Алисы был настоящий дневник. В нем она описывала все что с ней происходило за день, все свои мысли и переживания, все свои страхи. И как только она принималась писать, ей сразу становилось легче на душе. Будто она открывала кран и все накопившееся в ней за день, все что неприятно переполняло её, выходило, освобождая её разум и тело. И в первые минуты после того как она изливала все на бумагу, она ощущала будто её жизнь теперь начинается с чистого листа, и она даже начинала думать что завтра все изменится, непременно все изменится и жизнь её потечет по другому руслу.
«Какая противная эта пена. Я до сих пор ощущаю её металлический вкус во рту. И когда я открыла глаза, я увидела что лежу посреди этого проклятого фойе, и вокруг меня собрались ученики всей школы. Многие смеялись, тыча в меня пальцами, некоторые снимали на телефоны. Мои мучители, одноклассники Борька Филипенков и Казим Хасанов, даже пытались тихонько пнуть меня, громко выкрикивая то прозвище, каким меня все называют – Чумарайка. Господи, как я ненавижу это слово! Это слово приклеилось ко мне два года назад, но я до сих пор чувствую как подгибаются мои колени, как мои руки теряют силу и как я начинаю потеть когда кто то бросает в меня, словно собачьи экскременты – Чумарайка!»
Её дневник был её самым близким другом. Единственным другом. Только ему она могла доверять, только с ним она могла говорить. И он её выслушивал, словно губка впитывая в себя все её горести и печали, из которых в основном и состояла её жизнь.
«А Неля Сонбоновна, моя классная руководительница, стояла рядом открыв свой рот. Её открытый рот всегда был похож на темную пещеру, и в этот раз тоже. Все потому что её зубы прятались за губами и совсем не были видны. Я даже не уверена, есть ли у нее вообще зубы. В её расширенных черных глазах был испуг и раздражение. Её волновало только, чтобы у нее не было никаких сложностей и забот, а я сейчас представляла собой одну сплошную большую сложность и требовала заботы.
– Зорина – заверещала она – Ты что наркотики принимаешь? Ты наркоманка?
Неля Сонбоновна была невероятно глупа.
Я попыталась встать, но поняла что не могу. Голова сильно болела, а руки и ноги были словно набиты ватой.
– Дайте пройти – растолкав учеников, передо мной предстал трудовик. Он внимательно посмотрел на меня своими желтыми и мутными глазами, потом наклонился и легко взял меня на руки, и я, как обычно, почувствовала от него сильный запах перегара.
– Что Вы делаете? – немного понизив тон, опасаясь на все способного трудовика, спросила Неля Сонбоновна – Олег Арефьевич, куда Вы её несете? Надо милицию вызвать, она наркоманка!
– Дура! – со злость выпалил ей в лицо трудовик, – Это эпилепсия! Э-пи-леп-си-я!
Олег Арефьевич добрый и несчастливый человек, может даже более несчастливый чем я. Нет, нет, несчастнее чем я на свете нет людей. Этот прекрасный человек аккуратно нес меня, а я, впервые почувствовав чью-то защиту, ощутив себя в безопасности в его сильных, жилистых руках, стала плакать. От счастья плакать. Как оказывается мало мне надо для счастья, всего-то быть кому-то нужной, иметь рядом человека который будет меня оберегать. И в тот момент, наверное до сегодняшнего дня самый тяжелый в моей жизни, такой человек появился, пусть лишь на пару минут, но он был и я ощутила что такое настоящее счастье.
Неля Сонбоновна выждав пока между ней и трудовиком образуется безопасное с её точки зрения расстояние, принялась кричать нам вслед. – Что Вы себе позволяете? Вас давно пора уволить! Алкаш!
И школьники тут же весело подхватили – Алкаш! Орех алкаш! Орех богадул!
Да, у моего Олега Арефьевича тоже есть прозвище, не столь обидное конечно как мое, но тоже есть. И он тоже объект для насмешек, не столь жестоких как я, но тоже. Он посмотрел на меня и улыбнулся, потом прошептал – Все будет хорошо.
В тот момент я ощутила с этим мужчиной родство душ, и пока он нес меня по лестнице, медленно поднимаясь на второй этаж, я думала, что мы могли бы пожениться когда я выросту, и тогда я смогла бы сделать его счастливым. Я вылечила бы его душу, а он мою. Он перестал бы выпивать и мы уехали бы из этого жалкого городка.»
Алиса вела свой дневник в тетрадке почти год, прежде чем его нашла мать. В тот раз, как и всегда, когда Алиса была в школе, он лежал далеко за покосившимся шкафом, что стоял в кое-как сбитой из обрезков досок и фанеры, продуваемой ветром, холодной веранде. Там, за паутиной, в пыли, он был надежно спрятан, но как оказалось не очень надежно. Мать как-то его нашла. С трудом прочитав несколько страниц со своим размытым, плохо фокусирующимся зрением, она сильно разозлилась. Причины злиться не было, она не смогла бы её назвать если бы её об этом спросили в тот момент, но она разозлилась. Скорее всего, поняв остатками пьяного разума насколько несчастна её дочь, разозлилась на себя, но как обычно выплеснула злость на Алису.
И когда Алиса вернулась из школы и полезла за шкаф за своим дневником, в дверях появилась мать.
– Ты это ищешь? – словно победное знамя, она держала в поднятой руке тетрадку Алисы. Губы её тряслись от злости.
– Мамочка, это просто дневник.
– Просто дневник! Ах ты дрянь неблагодарная. Так ты говоришь спасибо своей матери? За всё что я для тебя сделала, обливаешь меня грязью!
Она с силой ударила тетрадкой Алису по губам, потом еще раз. Алиса не пыталась защититься, она знала что такая попытка только еще больше разозлит мать. Лучше переждать, перетерпеть этот взрыв гнева. Так и вышло. Ограничившись двумя ударами и несильно разбив девочке губу, она посмотрела на дочь пару секунд, и в бешенстве вращая глазами, быстро пошла, почти побежала, к дровяной печи. Открыла створку, и демонстративно швырнула дневник в печь.
– Вот так я поступаю с поганой писаниной! Смотри дрянь!
Листы дневника, один за другим стали скручиваться охватываясь пламенем и чернея, и когда он почти сгорел, торжествующе смотря на свою дочь, мать закрыла печь.
«Мы родили бы детей. Мальчика и девочку. Нет, двух девочек, мальчики злые. Олег открыл бы свою мастерскую, у него золотые руки, каждый год школа получает призы на областной олимпиаде «Юный Мастер». Он будет изготавливать мебель, а я помогать ему, готовить обеды и ужины и заниматься девочками. А завтрак будет готовить он. И кофе в постель приносить.
Такими мыслями была заполнена моя голова, когда Олег Арефьевич укладывал меня на жесткий диван в учительской. А потом пришла завуч. Холодная, худая женщина, пребывающая всегда в плохом настроении. Она коротко взглянула на меня.
– Скорую вызывали? – ледяным тоном спросила она учителей находящихся в тот момент в учительской.
Те переглянулись между собой и ничего не ответили.
– Значит нет. – их молчание завуч приняла за отрицательный ответ. – Хорошо.
Потом она громко хлопнула в ладоши, так что я вздрогнула. – Ну что столпились здесь. Идите в свои классы на уроки.
Учителя с испуганными лицами, втянув головы в плечи, мигом столпились у двери, пытаясь как можно скорее покинуть помещение. Среди них был и мой Олег, Олег Арефьевич.
Когда комната опустела, завуч присела на край дивана рядом со мной.
– Зорина, Зорина. Что же мне с тобой делать? У тебя раньше приступы были?
– Нет, таких не было. Бывало, что я чувствовала что вот-вот упаду, наверное это тоже были они. – слабым голосом ответила я.
Завуч смотрела на меня некоторое время, потом встала. – Ты пока полежи здесь, а как почувствуешь себя лучше, отправляйся прямиком домой. Завтра если будешь чувствовать себя хорошо, приходи, а если хочешь, отлежись дома.
«Отлежись дома» – как и где это было бы возможно? Я и спать то могу только тогда, когда заканчивалась пьянка и мама с приятелем засыпали, часто там же за столом, просто положив на него головы.
– Хорошо Нина Григорьевна. – сказала я, поняв что она жаждет от меня поскорее избавиться. Есть ли хоть один человек в этом мире, которому я нужна?»
– У тебя что-то случилось? Я могу помочь? – за заполнением виртуального дневника Алиса и не заметила как рядом на скамейку, стряхнув с нее снег, сел молодой мужчина. Он был строен и высок. Его красивое, интеллигентное лицо обрамляла короткая бородка. Одет он был в легкое дорогое пальто. То что пальто дорогое, Алиса поняла сразу, по благородному блеску темной ткани.
– Нет, спасибо. С чего Вы взяли что мне нужна помощь?
– Обычно когда человек плачет, ему нужна помощь. – ответил он и достал из кармана белый, белее свежевыпавшего снега, платок. – Вытри слезы, он новый.
Алиса и не заметила что плачет. Слезы стекали струйками по щекам, пытаясь, но не успевая, превратиться на морозе в лед. Она взяла платок из руки незнакомца и промокнув слезы протянула обратно.
– Нет, нет, оставь себе. Судя по всему, не всё еще ты сегодня выплакала. – сказал он с мягкой улыбкой, какой обычно улыбаются когда пытаются поддержать человека.
– Вы же не из нашего городка? Я бы Вас непременно запомнила, если бы раньше видела. – спросила Алиса промокая слезы, которые никак не останавливались.
– Верно. Я наконец-то смог выбраться из своего загруженного работой мира к вам.
– К нам? Зачем? Что тут у нас делать? – Алиса обвела взглядом непривлекательную округу.
– Мне интересно человеческое общество. Я люблю новые знакомства. Люблю узнавать чем терзают свои души люди. Вот встретил тебя и надеюсь услышать твою историю.
Пошел мелкий снег. Алиса накинула капюшон куртки на голову, посмотрела на незнакомца, как на его волосах собирается миниатюрный сугроб, но он будто этого не замечает.
– И с чего Вы решили что я буду делиться с Вами своей историей?
– Наверное потому что делиться тебе ею больше не с кем, иначе не проливала бы ты тут в одиночестве слезы.
Алиса задумалась.
– Расскажи, что тебя волнует, поделись не таясь. – и незнакомец поудобнее устроился на скамейке.
И Алиса рассказала. Она рассказала что не видела никогда своего отца и вообще не знает, существовал ли он когда-либо. Как пьет её мать, все годы что она себя помнит, как издеваются над ней в школе, особенно два её одноклассника, которые и являются инициаторами всей этой травли. Как она ненавидит учителей, закрывающих на все глаза и делающих вид что ничего не замечают. Она рассказала что не смотрится в зеркала потому как не может видеть свое уродливое, с поникшими несчастными глазами, лицо. Как она каждую ночь думает о самоубийстве, но ей так страшно, и она понимает что никогда не сможет набраться смелости и прекратить свои страдания.
Незнакомец молча слушал. Он ни разу её не перебил, лишь изредка доставал новый очередной белый платок и передавал ей, когда видел что текущий уже наполнен влагой её слез. Наконец, спустя час, а может два, она замолчала. Слезы её высохли, щеки её тронул румянец.
– У тебя тяжелая жизнь, я тебе искренне сочувствую. Знаешь, я могу тебе помочь. Скажи, чего ты желаешь больше всего, какие твои заветные мечты?
– Мечты? – Алиса растерялась – Я не думала о заветных мечтах. Обычно мои мечты совсем детские и сводятся к желанию чтобы камень обрушился на моего обидчика и убил его на месте. Или чтобы все спиртное в мире превратилось в воду и тогда маме нечем станет напиваться и она наконец-то станет мамой. А мечты, они же не такие. Простите, но у меня их нет, да и быть не может.
– Мечты есть у всех. Просто о них надо думать, сами по себе они не возникают. Представь, что должно произойти, чтобы твоя жизнь стала приносить тебе радость?
– Я не знаю. Да и зачем это? Чудес не бывает.
– Исполнение мечтаний никакие не чудеса. Их надо понять, сформулировать для себя, оплатить, и они непременно осуществятся.
– Да нет у меня никаких мечтаний.
– Я не верю. Мечтают все, только большинство считают невозможным их осуществление и лишь некоторые добиваются своего. Попробуй.
Алиса задумалась смотря на темнеющий горизонт. Прошло несколько минут тишины, наконец она посмотрела на незнакомца и улыбнулась.
– Ну во-первых я хочу чтобы у Борьки Филипенко и Казима Хасанова жизнь стала такой же невыносимой как и у меня, это не потому что я желаю им зла, а чтобы они все почувствовали на своей шкуре и поняли насколько мне тяжело.
– Это осуществимо. Их души злые, и их линии жизни не сулят им ничего хорошего. А еще?
– Я хочу стать красавицей! Чтобы мальчики мне улыбались при встрече и хотели бы со мной дружить.
– Хорошо. А еще? – незнакомец улыбался.
– А еще? А еще я хочу уехать из этого гнилого городка в Москву. Я хочу чтобы у меня там была большая, теплая и светлая квартира, с большими окнами и прекрасным видом из них.
– Прекрасно дитя моё! Видишь, ничего сложного, надо только задавать себе вопросы и слушать свои ответы.
Зажглись фонари. Мороз усилился. Алиса помолчала.
– И последнее. Я хочу чтобы со мной рядом был всегда кто-то, кто будет заботиться обо мне и никому не будет давать меня в обиду.
– Браво! – незнакомец захлопал в ладоши – Вот видишь, достаточно дать волю фантазии.
С закатом солнца мороз стал еще крепче, и Алиса засунула руки поглубже в карманы и поежилась, втянув голову в плечи.
– Спасибо что выслушали. Я пойду домой, уже поздно.
– Подожди, куда ты? Мы ведь еще не запустили осуществление твоих мечтаний.
Алиса рассмеялась.
– Ну так запустите!
– Сперва их надо оплатить, я тебе говорил уже. Вот что ты готова отдать за то чтобы твои мечты стали реальностью?
– Да я душу за них продам! – в шутку, смеясь, сказала она.
– Это вряд ли. Душа тебе не принадлежит. А как можно продать то, чем ты не владеешь?
– Ну как же. Это же все знают что душу можно продать.
– Подумай сама, управляешь ли ты своей душой? Как и где ты приобрела её в собственность? Разве ты покупала её?
– Нет.
– Правильно, тебе её дали при рождении. И те кто ее дал, также могут её конечно же и забрать. Но ты сама, никак отдать её по своему желанию не можешь.
– А что же я могу предложить?
– Ну люди всякое предлагают. Некоторые, жаждущие к примеру новый автомобиль, предлагают свое время, обещая тратить жизнь на зарабатывание денег.
– Я могу конечно отдать свое время после школы. Устроиться на работу на полдня.
– В твоем случае этого недостаточно. Слишком уж энергетически затратные твои желания.
– А что я могу дать? У меня ничего и нет.
– Дитя мое, ты заблуждаешься. Как впрочем заблуждаются и многие взрослые, живущие как они считают в бедности, и полагающие что у них ничего ценного нет. У тебя есть неизмеримо более ценное чем что-либо из материального – свобода выбора. Хотя ты и не покупала этот дар Богов, свободой выбора ты можешь распоряжаться как пожелаешь. Её то ты и можешь предложить в качестве обмена.
Алиса задумалась. «Ну какая у меня свобода выбора? Вся моя жизнь расписана не мною – мамой, учителями. Я живу только выполняя чьи-то распоряжения.»
– Я знаю о чем ты думаешь. И ты права. Сейчас ты не пользуешься своим правом, и все потому что дар этот открывается не сразу. Человек сперва должен научиться им пользоваться. Ведь от того какой делать выбор каждый день, каждый час и каждую минуту, будет зависит вся жизнь. Многие кстати и не начинают пользоваться этим даром даже повзрослев, а продолжают жить как и в детстве – выполняя распоряжения других и перекладывая мысленно на них же и ответственность за свою линию судьбы. И неплохо скажу я тебя, живут. Другие же, так и не научившись ею пользоваться во благо себе, постоянно делают выбор который в итоге приводит их к печальным последствиям. Свобода выбора это не только право, но и тяжелое бремя с которым слабым душам справиться не по силам.
– И если я предложу этот дар, как Вы его называете, я смогу дальше жить хорошо?
– Конечно. Жизнь наоборот станет более комфортной. С психологической точки зрения. Ведь выбор это тяжелый труд, а зачем самому напрягаться, если кто-то другой готов взять на себя эту изнурительную работу.
– Что-ж возможно он мне и не нужен. Да и что с него будет мне толку? Какие у меня перспективы? У меня нет будущего. Я настолько некрасива, что мальчишки плюют в мою сторону когда меня видят. Из этого противного городка я никогда не смогу выбраться. Скорее всего пойду по стопам своей мамы, она же не от счастливой жизни спилась. Так и я, сопьюсь и умру где нибудь тут под забором. Забирайте эту свободу выбора, она мне ни к чему.
– Ну что ж, договорились. И он улыбнувшись, протянул Алисе руку. Алиса грустно улыбнулась в ответ и мягко пожала ее. Потом встала, вежливо попрощалась и понуро побрела домой.