Диалоги с Адамом на исходе лета
© Алла Скоробогатова, 2025
ISBN 978-5-0067-1073-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Одна моя добрая подруга и коллега (кстати, психолог) называет несколько периодов в эволюции личности, когда просто необходимо что-то резко поменять. Что-нибудь значимое. Например, квартиру, семью или работу.
Наблюдая за мною на работе и в сетях, она безошибочно указала мне на приближение такого момента. Недолго раздумывая, я решила поменять дачу.
Мне показалось, что это наименее травматичная замена.
Итак, мы поменяли нашу старую добрую дачу, где прошло без малого двадцать вёсен, лет и осеней… (не придумала, как назвать иначе хрустальную пору ранних осенних заморозков), и переехали в новый просторный деревянный дом в десятке километров от прежнего. Собственно, по московским понятиям – почти не тронулись с места. Но по местным – пережили глобальное переселение. В этом СНТ еще с советских времен прижились на дачах более десятка бывших коллег моего мужа по п/я. После переселения я решила, что план по переменам выполнен, и можно спокойно перевести дух.
К несчастью, недавно супруг пережил инсульт… (то есть, что пережил – это к счастью! К несчастью, что инсульт…) И, увы, он почти обезножил. Вообще, врачи обещают, что в течение полугода он уже опять сможет ходить. Но сейчас тоже терпимо, мы справляемся, есть же коляска, трости, костыли. Вообще-то, двое старших сыновей бывают на даче редко. (Ну, это довольно естественно для энергичных молодых мужичков… Спасибо, что любят!) Зато маленький, последний – этот ещё наш, ещё с нами. Заканчивает лицей. И своим существованием даёт нам чувствовать себя почти молодыми, вровень с сорокалетними родителями большинства его друзей.
Глава 1
Покупая в конце октября дом, честно сказать, мы мало интересовались участком, садом. Ну, есть сад-огород… ну, и ладно, ну и хорошо… мы все равно не планировали огородничать, а в саду хотели насажать пионов и флоксов и этим благоустройство завершить. Но, приехав в апреле, в первый раз после бесконечной зимы и распутицы, мы испытали потрясение! Оказалось, что пять огромных развесистых яблонь (фигурками и масштабом приближающихся к дубам) – это вовсе не засыхающие памятники дачного земледелия прошлого века, а живые, мощные и характерные старухи, полностью определяющие климат и ландшафт всей нашей фазенды. Они цвели!
От макушек до земли они были покрыты белыми и розовыми цветами! В последние пятнадцать лет прежний хозяин, продавший участок под строительство (очень пожилой человек), почти не приезжал сюда. Никто не пытался укрощать буйный нрав одичавших лопухов и крапивы, малиновых кустов, терна, рябины. Но яблони..! Не встречая сопротивления, они год за годом раскидывали ветки, расстилали их по земле, вытесняя саму память о праве человека на какие-то дорожки, клумбы, бордюрчики… Они самонадеянно тянули макушки к солнцу, соперничая с гигантскими старыми березами у пруда. Но самое удивительное – они не одичали в самой своей сути, не забыли ни предназначения, ни благородства породы! К осени мы получили необыкновеннный по масштабу урожай, который уже скорее пугал, чем радовал: мы же не планировали продавать сельхозпродукцию, не умели готовить домашнее вино и не завели во-время стадо козочек, чтобы скормить им все это изобилие… При этом деревья были, видимо, отменных сортов: желтеющая антоновка и алый штрефель изумляли размерами, заведомо не помещаясь в ладони.
Я влюбилась в них сразу и бесповоротно. Трудолюбивые сезонные рабочие, уверенно искоренив лопухи и крапиву, засеяли весь сад футбольной травой, извели зловредную осиновую поросль. Они много раз предлагали мне обрезать, подстричь мои яблони, убеждая, что и нам, и деревьям это пойдет на пользу. Но мне было невыносимо жалко пилить толстые, перекрученные пахучие ветви после того, как я увидела их сплошь покрытыми нежным, дрожащим от теплого ветра бело-розовым туманом…
Так они и остались неокультуренными, вне современных понятий о приличном и цивилизованном ландшафтном дизайне. Под самой большой антоновкой, уверенно разметавшей нижние ветви по траве, я полюбила ставить свое старое кресло. Две не слишком молодые дамы, мы друг другу совсем не мешали. Более того, яблоня даже научилась потихоньку ласкаться, если погода этому способствовала…
Глава 2
Почему-то в субботу прямо с утра захотелось себе понравиться, возникло желание увидеть в зеркале себя – вдруг женственную и элегантную. А это несложно! Нужно просто достать свое старинное вышитое платье, сменить кроссовки на яркие шлепанцы и выставить под яблоню любимое кресло.
Младшенький принес мебель и резво поспешил назад к компьютеру – мониторить почту. Я долго пристраивала и переставляла трон, пытаясь найти самое удачное сочетание солнечных бликов и тени. В какой-то момент ножки кресла запутались в высокой траве, я неловко потянула его и неожиданно спинкой выбила деревянную подпорку, на которую опиралось несколько тяжелых, нагруженных яблоками ветвей. Ветки вырвались, распрямились и упруго закачались, роняя яблоки.
О-ой! Яблоки сыпались градом. По плечам, по голове… Я неосторожно подняла голову – мне тут же досталось по лбу. От обиды я присела и даже хлюпнула: больно и обидно… это же моя любимица, чего ж она так! Видимо, яблоня раскаивалась: неправильная нижняя ветка оперлась мне на плечо, тяжёлые прохладные яблоки больше не падали, затихли, по-щенячьи щекоча гладкими боками.
– Ух, ты, какая Ева! И с яблоками вся! – громкий весёлый возглас отвлёк меня от разборок с яблонями.
– Мадам, позвольте зайти!
А-а, это наш приятель Володя, и с ним кто-то незнакомый, не нашинский. Это он остроумно смеялся над моей яблочной драмой. Пара вежливо-дежурных фраз, и Володя с гостем напросились на чай.
Чай пьется на полянке под дружный хруст вафель и ответное жужжание пристаючих августовских ос.
Володиного приятеля зовут Владислав, он, оказывается, снял на пару месяцев тот необитаемый домик у пруда, где в прошлом году умерла старенькая хозяйка (семья ее больше не приезжает). Нас приглашают вечером на посиделки к Володе, будет народ из ящика, где долго работал мой муж (благо, дачи у всех поблизости).
Глава 3
Посиделки, кажется, удались. Коньяк производит волшебное действие на сильно взрослых (за 50, за 60 и за 70) мужиков. Они, как в доброе кухонное время, горячо спорят о судьбах родины, политических игроках и катастрофических перспективах.
Ах, вы, дорогие мои «пикейные жилеты»… никто и не заметил, как мы с вами уже становимся яркими литературными персонажами… Интересно, мы-то, «девушки», кто?
Моей соседкой за столом оказывается симпатичная восторженная особа неопределенного возраста, горячая поклонница эзотерических феноменов. Честно признаюсь ей, что бесконечно далека от темы. Марина (так зовут даму) смотрит на меня сочувственно, давая понять, что в жизни я упустила самое существенное. Наконец, мы находим надежные точки соприкосновения: Марина начинающий блогер-фелинолог, пишущий об экзотических породах кошек, а я – просто любитель всякой домашней фауны, поэтому мы друг другу интересны.
Володин приятель – Владислав – тоже, видимо, утомился от политических дебатов и, нетерпеливо вздыхая, ищет повода выбраться из-за стола. Эксплуатируя метафизические увлечения Марины, он предлагает увидеть и исследовать нечто необъяснимое. Мне тоже приходится оставить недоеденный арбуз и даже выйти на крыльцо (Марина немедленно привлекает к мероприятию и меня).
Владислав, на самом что ни на есть голубом глазу, рассказывает мне и моей внимательной напарнице, что на участке, где он снимает домик, гнездятся некие нематериальные сущности, возможно, эманации первичных, доисторических биологических видов. Мы покровительственно смеемся. Владислав неожиданно серьезно заявляет:
– Да нет же… на самом деле – настоящие привидения, только не человеческие, маленькие. Может, кстати, кошачьи… или, там, кроличьи…
Я начинаю жалеть, что так неосмотрительно покинула свой арбуз. К тому же, если двое весьма взрослых людей хотят оставить шумную компанию и уединиться, я-то им зачем?
Пытаюсь вернуться к столу. Но двое поклонников идеи эманации активно уговаривают меня остаться и присоединиться к псевдонаучному эксперименту. Я, конечно, понимаю, что все слегка выпивши… но я, точно, трезвее других…
– Они появляются примерно в одно и то же время – в сумерках. Вы их сможете почувствовать. Причем – не как материальные объекты, а иначе… словами затрудняюсь выразить… но ощутить их реально. А увидеть – вряд ли. Что ж это, по-вашему, если не привидения?
Делаю последнюю попытку вернуться в дом, в зону горячих политических дебатов (теперь они мне уже представляются верхом интеллектуальных упражнений), но двое подвыпивших эзотериков с уморительным хихиканьем увлекают к калитке. Ладно, прогуляться, так прогуляться.
Сумерки, действительно, сгущаются. Из маленького прудика справа медленно выползает на тропинку густой туман. Тепло и влажно. Пахнет грибами, укропом, и белыми флоксами. Закат почти догорел, и редкие блеклые фонари смущенно горбятся вдоль дорожек – стесняются своей немощи: им не остановить решительную поступь августовской ночи.
Мы неторопливо идем вдоль центральной аллеи. Будни, поэтому народу на дачах немного. Кое-где догорают вечерние костерки. С тихим шорохом падают сквозь кружевную листву ранние яблоки. Воздух уже полон щемящего предчувствия прощания. Мы прожили еще одно дивное доброе лето.
С искренним интересом обсуждая разные маловажные пустяки, мы подошли к Большому пожарному пруду. Вот участок, где сейчас живет Владислав. У чуть приоткрытой калитки толпятся роскошные лопухи – следствие отсутствия хозяйского глаза. Надо пройти вглубь сада к небольшому флигелю.
Неожиданно Марина шумно вздыхает и останавливается:
– Вообще, страшновато становится. Нам следует соблюдать элементарную технику безопасности, все-таки, мы не знаем наверняка, с чем имеем дело…
Я застываю в недоумении. Неужели она серьезно… или все же играет в маленькую робкую девочку? Улыбаюсь про себя – поздновато нам…
Сквозь высокую густую траву подходим к флигелю. Владислав говорит (кажется, намеренно приглушенно и загадочно):
– Надо немного подождать. Это будет здесь где-то… чуточку терпения…
Мы молчим уже минут пять. Пока ничего не происходит, и я чувствую себя все глупее. Ну, ладно, Марина… она женщина одинокая, почему бы ей не проявить внимание к подходящему мужчине… а зачем мне-то это все…? Причем, возможно, в качестве третьего лишнего…
Владислав тоже, похоже, огорчен таким скучным развитием событий. Он ходит ощупью вдоль заросшей мхом стенки, пробует что-то разглядеть в «слепых» окошках – отдушинах. Но это невозможно – уже слишком темно. И, кроме того, его возня производит явно материальные шумы и скрипы, которые, как мы уже поняли, противопоказаны для исследования тонких материй…
Что это…? Я могла бы поверить хоть в полосатого слона… но в такое… Нечто неуловимое и стремительное окутало меня от плеча к плечу! И сразу же рассеялось в душистом сиреневом воздухе… Я действительно остро ощутила это мгновенное прикосновение… но, кажется… оно было слишком легким, не телесным… по-моему, у этого объекта не было физического тела!
Громко вскрикнула Марина. От неожиданности и испуга она почему-то вспрыгнула на низенькую трухлявую лавочку. Прелое дерево немедленно подломилось, и эмоциональная дама рухнула мне на руки (благо, фелинолог весьма изящна, поэтому не является травмоопасной).
– Я предупреждал, что это будет неожиданно..! – замечает Владислав. Из нас троих он один не выглядит встревоженным, – они безобидные, я тут к ним привык уже. Даже к дому никогда не приближаются, так у флигеля и обитают.
Потрясенные, мы с Мариной решаем возвращаться к шумному обществу: там все привычно – свет и разговоры, и не происходит никаких невероятных событий.
По дороге Марина пытается осмыслить пережитое:
– Нет, никаких кошачьих привидений быть не может! Привидения же появляются при разрыве связи души и тела, и представляют собою освободившуюся душу. А у зверей же нет вечно существующей души!
– Ну, какая-то есть же.., – замечает наш спутник.
– А животная душа онтологически привязана к физическому телу, и живет, и погибает вместе с ним, – объясняет просвещенная поклонница кошек, – поэтому отдельно перемещаться не может.
Я сознаю, что не располагаю данными насчет автономности кошачьей души, поэтому предпочитаю помолчать.
Ну, наконец – Володино шале. Народ высыпал покурить и размяться, нас встречают остротами и зовут к чаю. На мой рассказ о странствующих кошачьих душах муж и сын реагируют откровенно иронично: переглядываются со значением и обещают в следующий раз внимательнее дозировать мне вишневую наливочку.
Глава 4
Володя в далеком прошлом – театральный режиссер. Он – дед двух девчонок-близняшек. Им вот-вот исполнится тринадцать. Четыре года назад у девочек в ДТП погибли родители. Остались деды и бабушки с обеих сторон. Пережив смерть дочери, Володя все силы и эмоции отдает внучкам. Жить они, правда, остались с дедами со стороны отца, как и прежде. Но в выходные Володя – образцовый дед. А деды со стороны отца почему-то развелись. При этом каждый нашел нового избранника. И, поскольку, люди они, видимо, очень приличные, то и избранников нашли соответствующих. Так что новые дед и бабушка тоже всею душой расположились к сиротам. Таким образом, у девчонок нет родителей, но зато у них шестеро любящих дедов и бабок. Это, естественно, не проходит даром, таких лихих и отвязных подростков ещё поискать!
В прошлом году близняшки ещё жили все лето на даче. Сейчас иногда приезжают по выходным: летом в Москве им интереснее. В следующие выходные семейство отмечает тринадцатилетие девочек. Мне рассказали, что Володя каждый год в этот день устраивает мероприятие: культурную программу и парадный обед. Приглашаются все друзья дедов, желательно, со всеми имеющимися внуками. Володина жена уже вовсю готовится, заказывает парного поросенка (это ее конек), мед и миндаль для именинного торта.
С культурной программой в этот раз Володе особенно трудно: попробуй угодить взрослеющим внучкам. Но, будучи профессионалом, он уже подготовил большую часть зрелища. Буквально за пару дней до мероприятия Володю осенило: ему необходим ещё разговорный жанр! Выбор пал на Влада, поскольку тот в юные годы играл в студенческом театре. Влад должен был что-то читать. Причем, такое, чтоб дети слушали. Причем, сам должен был это выбрать и найти.
Утром в четверг к нам постучался Влад. Он почему-то надеялся, что Иван, едва перешагнувший подростковый возраст, подаст какую-нибудь продуктивную идею. Но Ванькины предложения повергли Влада в пессимизм, он решил, что такое читать не станет.
Я решила спасти положение и предложила одну свою смешную зарисовку-эссе про спаниэля. Мне случилось прочитать ее на одном нашем корпоративе, успех был впечатляющий (правда, очень смешная вещица). Трудность состояла в том, что весь текст был записан (на бумаге!) в старом «парадном блокноте» (новогодний подарок Ивана), а туда записывались вповалку все заготовки, инсайты, короткие фрагменты для моей беллетристики по мере их посещения. Выписывать отдельно текст про спаниэля мне ужасно не хотелось, да и времени не было, честно говоря. Поэтому я просто подчеркнула красным маркером все, что имело отношение к собаке. Пришлось отдать Владу текст в виде «здесь читаем, здесь не читаем, здесь селёдку заворачивали…". Зато произведение было вполне по возрасту слушателей.
ГЛАВА 5
Володины внучки приехали с утра. Конечно, не одни, девчонок сопровождали друзья и подружки. Всю компанию привезла на минивэне мамочка лучшей подруги близнецов. Как только эти подростки появились в нашем тихом СНТ, у всех появилось стойкое ощущение, что нас посетили британские футбольные болельщики.
Тихий наш пожарный пруд с уточками тоже стал точкой приложения сил резвых детей. Давно упавший мостик, совершенно утративший связь с берегом, был ими безупречно интерпретирован как плавсредство. Мой сын Иван добросовестно попытался разубедить в этом подростков, но тщетно. Тогда он просто попытался испортить им флибустьерское настроение: живописал, какого размера пиявки водятся в пруду.
– Там все дно в таких! – не моргнув глазом, рассказывал сын, обозначая руками существо размером с крупную гадюку.
Команда в составе двух малолетних девиц и одного веснусчатого юноши-ровесника сильно изменилась в лице, но решимости не утратила. Легко оттолкнувшись от берега суковатой палкой, искатели приключений ушли в автономное плавание. Управление плавсредством, впрочем, было тут же утрачено, поскольку палка оказалась критично короткой и до дна не доставала.
Начиная с этого места, сумасшедшим мероприятием заинтересовалась престарелая кане-корсо соседа Михаила, которая в последние два года вела паразитический образ жизни (с утра занимала лежачее место на берегу и до ночи не покидала его). Псина приподнялась и села, напряжённо наблюдая за попытками безбашенной команды направить плот к берегу. Усилия ничем не увенчались, поскольку палка была не только коротка для того, чтобы отталкиваться, но и тщедушна для того, чтобы грести. При этом в стальных скобах, которыми были скреплены доски, запутались длинные донные водоросли, делая передвижение совсем проблематичным. Обе девицы, не сговариваясь, дружно напали на сверстника-капитана, обвиняя его в близорукости и волюнтаризме. Некоторое время юноша терпел, затем с криком «да отвалите уже!» бестрепетно прыгнул в черную бездну и резво поплыл к ближайшему берегу. Быстро добравшись до крапивных кустов, парень бестрепетно вошёл в жгучие заросли и мгновенно пропал из виду.
Оставшись вдвоем на скользких, наполовину ушедших в воду останках моста, девушки полностью утратили оптимизм. Некоторое время они ещё делали попытки направить гнилую деревяшку к какому-нибудь берегу, но мужество быстро покидало их. Окончательно отчаявшись, девицы взялись за руки и нестройно позвали на помощь. То ли бедняжки продрогли и из-за этого охрипли, то ли стеснялись крикнуть в полную силу, но никто в округе даже не заподозрил в их хилых возгласах мольбу о спасении. Иван выглянул в окно и презрительно прошипел:
– Не, ну совершенно очумелые девицы..!
Собственно, никто ИЗ ЛЮДЕЙ не подумал о серьезности ситуации. Но ДРУГ ЧЕЛОВЕКА, внимательно наблюдавший всю одиссею с высокой песочной горки, уверенно подтвердил свое высокое предназначение. Старушка корса не по возрасту шустро скатилась со своего наблюдательного пункта и бросилась в темную, уже не по-летнему прохладную воду, чтобы спасти девочек. Наверное, про себя она матерно ругала и своего беспечного хозяина, и всех бессовестно-равнодушных соседей, которые спокойно распивали чаи и копали грядки в то время, когда погибали человеческие детёныши!
Могучая псина достигла деревяшки не более, чем за минуту. Девочки завороженно и с некоторым испугом ожидали спасения… Зверюга с грохотом взгромоздила передние лапы на остаток моста и подтянулась, надеясь впрыгнуть на него. Бывший мостик угрожающе накренился, и обе несчастные девицы, не удержавшись на скользкой, покрытой синим мхом поверхности, съехали в воду, отчаянно вопя и пытаясь ухватиться руками хотя бы за собачью морду. Испугавшись неожиданной атаки, практичная псина резво бросилась к берегу, предоставив бедных детёнышей их судьбе…
Глубина пруда в этом месте едва превышает полтора метра, поэтому шансы утонуть у школьниц были крайне малы. Однако, они не решались встать ногами на дно! Они же твердо помнили, что здесь в вязком донном иле водятся полуметровые пиявки. Плавали девчушки, видимо, совсем никак, поэтому отчаянно барахтались, оглашая окрестность жуткими хрипами профессиональных утопленниц.
Наконец в округе стали смутно догадываться, что дети не просто резвятся. Я скатилась со стремянки и забарабанила сыну в окно. Иван, издав досадливый возглас, вывалился в то же окно и, сбрасывая по дороге кроссовки, вприпрыжку двинул к пруду. Его опредил хозяин храброй корсы. Дядя Миша, чей дом выходил окнами прямо на пруд, прыгнул с берега, не раздеваясь. Спасаемые девицы повисли на нем, как гроздья бананов, и не переставали верещать и всхлипывать.
Через полчаса они уже сидели со всеми гостями за длинным дачным столом, переодетые и просушенные. Дивные запахи витали в округе, и золотистые бока миндального торта обещали скорое и неземное блаженство.
А Влад справился с задачей замечательно. В его исполнении незатейливый текст приобрел подзабытую прелесть «Театра у микрофона». Правда, к концу своего выступления он поддался общему настроению и начал сдавленно хихикать, с трудом удерживаясь в рамках своей роли декламатора. Юная часть гостей уже нестройно хрюкала от смеха, разметав локти по пёстрой скатерти. Прочие одобрительно кивали: ну, молодец, здорово!
Однако, подготовка к этому удачному дебюту имела побочный эффект, в котором парадный блокнот сыграл некую неожиданную роль… Надо сказать, что теќсты в нем располагались беспорядочно, путаясь строками и абзацами (ну, как писались), проникая друг в друга, и из-за этого создавалось впечатление… дневника, что ли… Я не могла предположить, что вынужденное знакомство с этим хаосом может быть интересно. Но Владислав, кажется, был смущен из-за того, что позволил себе так бесцеремонно подглядывать в мои мысли. Болтая с ним во время чаепития, я неожиданно обнаружила в отношении ко мне нечто новое – бережность, что ли, и… почти даже нежность. Ну, начитался, называется человек… Вообще-то, забавно и немножко трогательно. Рассказать теперь ему, чем отличается лирический герой от автора..?
ГЛАВА 6
Сегодня встаю пораньше. В принципе, надо бы сегодня сгонять в Киржач, давно не были… а то уже и отпуска осталось не так много… Но как раз сегодня уезжать не хочется: в городе – мультипородная выставка. (собачья, конечно.)
Сын, оказывается, сегодня донельзя занят… Ладно, я-то посмотреть на барбосов готова всегда, и в любом составе. Могу и одна.
Покормила семью завтраком, быстро, динамично. Супруг – Николай, конечно, поехал бы… Но там нужно очень много ходить, и при этом костыли чужих собак пугают и раздражают. Так что – свободна и еду почти одна. Почти – значит надо прихватить по дороге одну семью. Собачники, но по возрасту пёсика уже не выставляются, хотя любовь к выставкам у них в крови.
Забегаю, поедут оба. Грузим пару складных стульчиков и торопливо отъезжаем.
Поразительно, но по дороге мы встречаем Владислава: ходил в лавку. Поскольку супруги уже проговорились, куда мы едем, его тоже следует пригласить. На наш жест вежливости он реагирует так сердечно, что всем делается приятно. Едем дальше уже вчетвером.
Выставка в этом году гораздо масштабнее, чем обычно. Рингов много, среди судей есть иностранцы. Едва приткнули у ворот машину, и сразу погружаемся в чудесный мир песьих успехов и провалов.
Ходим там, среди хвостов и ушей. Болеем на рингах. Утешаем даже кого-то: «Да у вас такой окрас дивный… Это судья-австриец вас судил? Да что он понимает-то в немецких овчарках?!..»
Приглашенная мною пара где-то затерялась. Идём искать. Оказывается, встретили свою родню: выставляются дети брата-однопометника их Барса. А с хозяевами этого кобеля они очень дружны. Остаются у рингов, будут болеть до победы. Мы с Владом недолго тусуемся тут же. Потом тяга к перемене картинки побеждает, мы уходим к концу стадиона.
– Вообще-то, я не очень спец по собакам…
– Да вижу. Ты их как будто сторонишься.
– Я боялся их долго. Потом как-то прошло. В десятом классе на спор залезли с другом на охраняемую территорию, что-то там для ФСИН разгружали-складировали. Друг первый овчарок заметил и на контейнер залез. А я долго соображал. Меня завалили и ноги порвали в хлам. Охранник подбежал, они с другом взвалили меня на плечи и потащили к воротам. Спасибо, скорая быстро приехала. Едва на учет не поставили. На экзамены с палочкой ходил.
– Ох, Влад! Мы не знали… не стали бы тебя приглашать.
– Да нет, все хорошо. Давно уже и страха нет, и любопытно. Барбосы такие интересные попадаются.
Мы немножко постояли у ринга алабаев (кобели совершенно неотразимы: мощь, сила, достоинство). Единственная беда – шерсти много, в квартире с алабаем трудно. Я все-таки поклонник гигиеничных пород – ротвейлеров, доберов или подлежащих триммингу.
Идем дальше. Решаем задержаться у палаток со столиками: хочется перекусить. Забавно – почти все уже съедено, остался шашлык и шоколадки. Ладно, годится. Берем шашлык и с комфортом размещаемся за столиком. Здорово! Мы почти единственные, кто может без всяких переживаний наслаждаться зрелищем. Остальные присутствующие – хозяева участников, судейский персонал, устроители (и сами участники, конечно, барбосы) – все озабочены, тревожны или радостно возбуждены. Здорово наблюдать все эти страсти со стороны.
Шашлык, кстати, совсем неплох. Жую, болтаю и ловлю на себе пристальный взгляд: боксер, привязанный неподалеку, не спускает глаз с нашей трапезы. (Вдоль дороги в санзону с голубыми кабинками и длинными очередями он привязан не один.)
Парень явно заинтересован нашим обедом и смотрит на нас с нескрываемой завистью. Песель молоденький, но для своей возрастной группы тяжеловат, перебирает вес. И он с таким глубоким сопереживанием провожает каждый съеденный нами кусок… Прости, дорогой, угощать не положено, твои хозяева будут против. Пес тяжело вздыхает и отворачивается: кто-то мелкий и скандальный затевает ссору прямо перед его носом. Боксеры – доброе и невозмутимое собачье племя, но любой молоденький мужичок обязан отреагировать, когда его так поносят… Мне приходится привстать, чтобы разглядеть эту мелочь. Вот как – это чих (чихуа) стоит напротив привязанного противника и злобно матерится! А почему без поводка-то? О, да он даже без шлейки и ошейника! Значит, сбросил через голову и ушел в свободное плавание. Сейчас доведет боксерчика… У бедного мордатого привязанный поводок натянут до предела. Хороший ли карабин? Расстегнется – чиху будет кисло… Мужики (оба песеля – кобели) готовы отметелить друг друга и откровенно об этом сообщают. Правда, чих готов скорее на словах, он же свободен, но пока так и не пошел в рукопашную. Меж тем, шансы боксера на победу резко возростают: кривой сук ясеня, к которому парень привязан, почти выворотился из земли с корнем…