Слеза Иштар
Глава 1
Эта история начинается здесь и сейчас, в голове одного крайне неуверенного в себе писателя, который четыре года до этого вынянчивал идею.
О таинственном и необычном городе с его непредсказуемыми жителями, среди которых есть попрыгун Тим. Он художник, но об этом потом.
Тим буквально влетел в прыжке в этот безымянный город. И тот зашевелился и начал приобретать краски, звуки, запахи, вкус и тактильные ощущения.
С того момента город перестал быть безымянным и никому не известным.
Клокхолл. Да-да, именно Клокхолл. Не -таун, не -сити, а именно -холл.
Замок Часовщика, потому что всем здесь распоряжается Часовщик. Хотя мало кто его видел. Тим так точно. А еще лорд Вульф. Ну и Аритмикс, разумеется.
Кто эти почтенные… (так и просится «люди», но ведь мы еще не знаем точно, кто проживает в Клокхолле). Поэтому предложение обрывается…
А мы продолжаем двигаться за попрыгуном Тимом. Нет, не Тимом Попрыгуном. Это крайне не точно, к тому же не вежливо. Никто так и не называет Тима. Не будем и начинать.
Может, стоило начать историю со встречи Тима и Орисс?
Нет, нет, нет! Город был и до Орисс. Но был ли он до Тима? Кто был точно «до» Тима, так это лорд Вульф. И он точно не человек. И встретились они с Тимом здесь, в Клокхолле
–Хэй, хэй, хэй, малец! – пророкотало откуда-то сверху, – куда так спешишь?
Тим запрокинул голову, придерживая твидовую шляпу рукой. Косая разноцветная челка прикрывала левый глаз, правый же темно-серым копьем уперся в ухмылку седого красавца. Тот нисколько не смутился, улыбнулся шире, закурил трубку.
–И всё же…
–Что? – буркнул Тим.
–Кто таков и куда скачешь? – седовласый выпустил клубы дыма.
–А кто спрашивает?
Тут незнакомец захохотал. Будь он чопорным англичанином, Тиму не сдобровать. Но история лорда Вульфа (как вы догадались, имя соответствует обстановке) гораздо, гораздо древнее.
–Малыш, да ты с юмором, – заметил, отсмеявшись, седой, – лорд Вульф к Вашим услугам.
–Давно Вы здесь, лорд…?
–Вульф. Минут десять от силы. Только что был в Древней Месопотамии. Щелк. И вот я здесь…
–Забавно… – протянул задумчиво Тим, – кого еще Вы прихватили из своей Месопотамии?
–Я привык путешествовать налегке: трубка, плащ, рюкзак.
–Рюкзак?! – Тим исподлобья уставился на пришельца из Древнего мира, – в Древней Месопотамии? Из шкуры бегемота?
–Понимаю Ваш скепсис, любезный…, – лорд Вульф многозначительно посмотрел на Тима.
Паренек поморщился.
–Зачем Вам мое имя? Мы закончим этот бессмысленный разговор, разойдемся в разные стороны и больше никогда не встретимся.
Седовласый тщательно и не спеша выбил трубку, положил ее в футляр, который поместил в карман плаща.
–Я не был бы так уверен в этом, юноша. Наша встреча – это только начало. Но я благодарен Вам за честность. Вы могли придумать любое имя и выдать за свое. Теперь же прощайте, не смею докучать.
Смог бы Тим сказать, как выглядел этот седовласый джентльмен и во что был одет-обут? Однозначно, нет. Всё словно бы во сне, когда границы и контуры размыты, а одно лицо кажется совсем другим.
Хорошо пропечаталась в памяти только спина лорда Вульфа в сером видавшем виды плаще с таким же рюкзаком на правом плече.
Была ли борода или усы? Может быть, очки? Монокль? Какая-нибудь пижонская трость? Даже шляпы невозможно было «воскресить» в голове Тима.
А еще художником зовется… Нарисовать, пожалуй, можно.
Не долго думая, молодой человек уселся прямо на брусчатку, достал из парусиновой сумки-портфеля планшет с листом бумаги и угольный брусок.
Седые растрепанные кудрявые волосы, аккуратные усы и борода, светлые глаза с прищуром, ровные брови хвостиком вниз, классический нос и тонкие губы. Темно-серый норфолкский пиджак, белая сорочка с отложным воротником, черный галстук-пластрон, жилет в тон галстука, темно-серые твидовые бриджи в клетку, темно-коричневые ботинки-броги. На пиджак накинут плащ-накидка с капюшоном. На голове темно-серая в клетку твидовая кепи-восьмиклинка. В руках трость.
Вот и весь портрет. Заняло меньше часа.
Тим решил сфокусировать внимание и оглядеться, что было невероятно сложно для него. Максимум пять минут. Но этого должно хватить на небольшой квартал. Хуже было со звуками и запахами. Обладая хорошим слухом, Тим совершенно не обращал внимания на шум внешнего мира.
Но сосредоточиться никак не удавалось. Тогда он взял планшет с чистым листом и… Как только рашкуль (угольный карандаш) коснулся бумаги, город стал приобретать очертания.
Вот мокрая брусчатка, вся в пятнах масла и сажи, в некоторых лужах отражается свет газовых фонарей и витрин.
Серо-черными тушами нависают округлые балконы. Дома похожи на жестяные шкатулки для печенья или на термосы с миниатюрными глазницами окошек: будто сварщик, что паял, утомился делать дырки в жестянке, да так и бросил. Эти жутковатые громадины так плотно сидели друг к другу, что по трубам одного здания можно было легко перебраться на другое.
«Странный вкус у этого заклепочника», – подумал Тим, но карандаш продолжил свой путь.
Появились фигурки людей. Кто-то глазел на приближающийся омнибус. Другие торговались с лавочником. Третьи спешили куда-то. Лиц не разглядеть.
За омнибусом в серой дымке проступала она – Башня Часовщика. Вокруг ее шпиля кружили птицы. Тиму нужно было туда.
Как далеко? Если вприпрыжку, не обращая ни на кого внимания, то и не заметишь как Башня нависнет над тобой всей своей тушей. Но на первые шаги еще нужно решиться.
Тим убрал в сумку рисовальные принадлежности, встал, потянулся и… Клокхолл обрушился на него своими запахами и звуками.
Скрежет, стук, гул ветра в трубах, чьи-то вопли, хохот, свисток… Кто-то прямо перед Тимом выплеснул ведро с мутной жижей. В нос шибануло запахом серы и аммиака. Парень замотал лицо шарфом до самых глаз и ускорил шаг, перейти на прыжки не получалось.
Из лавки зеленщика потянуло тухлым луком и гнилой картошкой. Рядом с мясницкой – лужи крови и тучи мух и ос. Как ни старался, но Тим не смог миновать зловонные потеки. Нос отказывался вдыхать мерзкие запахи.
Чем ближе становилась Башня, тем меньше людей встречалось. В какой-то момент художник понял, что звуки будто отдалились. Вместо них Тим ощутил легкую вибрацию и гудение. Ноги сами собой перестали передвигаться.
Остановившись, парнишка поднял взгляд вверх. Башня «выросла» втрое и занимала целый квартал. До нее оставалось пара десятков шагов. Только ноги словно примагнитились к земле.
–Часовщик! – крикнул вверх Тим, – я пришел!
Звук голоса показался ватным. Художник открыл сумку и нырнул туда правой рукой.
–Стой! – раздался сверху сиплый скрежещущий голос.
Тим ухмыльнулся, но руку из сумки убрал. Пустую.
Темно-карие глаза пронзительно смотрели на Тима. Горбатый длинный нос. Седая борода лопатой и усищи. На голове какое-то сивое гнездо из волос. Обе кисти рук в бинтах. Из одежды темно-синий балахон. Вот и весь Часовщик.
Художник невозмутимо оглядел хозяина Башни:
–Тебе бы прикид поменять…
–Мне и так хорошо, – просипел Часовщик. – Ты не торопился…
Тим хмыкнул.
–Лорда Вульфа уже встретил? – старик нажал «невидимый» рычаг и они «взлетели» вверх.
Большую часть комнаты занимали какие-то мудрёные механизмы. Хитросплетение трубок, манометров, поршней, цилиндров и колбочек.
Часовщик по-хозяйски осмотрел агрегат, удовлетворённо крякнул и повернулся к Тиму, который нетерпеливо раскачивался, готовый прыгать дальше.
–Так, парень, присядь. Голодный, небось? – хозяин Башни придвинул круглый табурет, – сейчас сообразим чайку… И где-то тут у меня были сухарики…
Часовщик прошкрябал в какой-то темный закуток, погромыхал там чем-то и с довольным лицом вернулся. На столике перед Тимом выросли чашки, заварник, баночка с джемом, две чайные ложечки, вазочка с «сухариками». Последним на стол хозяин водрузил кипящий чайник.
–Ну вот, сейчас подкрепимся и дело веселее пойдет, – проскрежетал Часовщик, разливая кипяток по чашкам, – налетай!
–А разбавить есть чем? – Тим не спешил приступать к чаепитию.
Старик недоуменно посмотрел на него, мол, что ты имеешь в виду.
–Я не пью горячий чай, – пояснил художник, – есть холодная вода?
Часовщик прищурил левый карий глаз, дотронулся пальцем до чашки Тима. Над ней сначала перестал подниматься пар, а потом чай и вовсе покрылся корочкой льда.
–Так… Ой, перестарался, – хозяин недовольно смотрел на гостя.
–Давайте без всех этих учтивостей и этикетов! – Тим вскочил, сделал два прыжка и упёрся в жестяную, всю в заклёпках, стену.
Оттолкнулся и поскакал в обратную сторону. Правый указательный палец он согнул и суставчиком упёрся в зубы. Взгляд устремился «в себя».
Тиму не нравилась обстановка, не нравился город и Часовщик. Ему до зуда в пальцах хотелось всё перерисовать. Он машинально достал из сумки бумагу и карандаши.
Часовщик на глазах стал преображаться. Борода-лопата уменьшилась и превратилась в «утиный хвост», маленький и аккуратный. Цвет глаз поменялся на бледно-васильковый, из-за чего в них чётче проступила сумасшедшинка. В растрёпанной пепельной шевелюре появился пробор посередине. Вместо балахона на Часовщике красовался чёрный сюртук с отложным воротником цвета корицы. Из-под него выглядывал темно-коричневый жилет путешественника и почти кипенно-белая сорочка с воротником-оборкой. Завершали образ черно-серые в полоску визиточные брюки и мягкие чёрные оксфорды. На лбу уютно расположились очки с окулярами.
Комната тоже изменилась. Появился черно-коричневый кожаный диван и в пару к нему – кресло. Деревянный пол между ними покрывал круглый половик-циновка. Огромное круглое витражное окно, похожее на иллюминатор, занимало почти всю стену, поперечную мебели. Крутая волнистая лестница, начинавшаяся слева от дивана, «улетала» назад и вверх. Солнечный свет заполнял всё пространство, проникая через боковую полусферическую башенку с двадцатью миниатюрными окошками.
–Так-то лучше, – пробормотал Тим и убрал планшет в сумку.
Часовщик ошеломлённо огляделся, откашлялся, но все тем же скрежещущим голосом спросил:
–Так что там с Волком?
–Вы об этом долговязом господине в деревенском прикиде? – художник уселся на диван. – Он выкурил трубку, попрощался и ушел. Думаю, мы с ним больше не встретимся.
Часовщик странно проскрипел. Тим не сразу разобрал, что старик смеется.
–Какой ты забавный, парень. Умеешь менять все вокруг, а простых вещей не понимаешь. Лорд Вульф – твой наставник. Жить будешь у него, учиться и слушать…
–Погодите-ка, любезный, – перебил старика Тим, – я правильно понимаю, что Вы решили, будто это я вам подчиняюсь?
«Какой странный сон… Будто настоящий… Да ну…» – Тим потянулся.
Опаздывать на занятие к лорду Вульфу не стоило (тот ещё зануда), как и засиживаться до утра. Хорошо хоть одеваться не нужно, спал Тим в чем был. Оставалось плеснуть в лицо воды и…
Постучали. Или показалось? Скорее, поскребли.
Да, Тим – художник, но со слухом у него всё настолько хорошо, что не все звуки он мог стерпеть, особенно фальшивые.
Снова поскребли.
Тим воровато оглянулся в сторону черного хода. Вздохнул. Пожалел, что не проснулся раньше. Прошлепал до двери. Приоткрыл ее на ладонь и выглянул из-под длинной разноцветной челки.
На него смотрели два больших радужных глаза.
–Хм… – произнес вместо приветствия Тим.
Конечно, в их мире встретить можно и не такое, но сразу после пробуждения немного жутковато.
–Доброго здравия! Мне Вас рекомендовали, – глаза сделались серо-голубыми и уменьшились до приятных размеров.
–Спешу… – буркнул Тим и уже было перешагнул через порог, но…
«Дырка. Досадно».
–Если позволите, я Вас сопровожу…
«И откуда у них этот невообразимо устаревший напыщенный язык?»
–А вы по какому вопросу, собственно, – Тим прыгал на одной ноге, пытаясь надеть на дырявые носки не менее дырявые педы.
–Меня должны определить…
–Так это к Часовщику. Были у него? – Тим нахлобучил твидовую шляпу так, что челка закрыла левую половину лица до самой шеи, затворил дверь и зашагал прочь.
–Так он же мне Вас и рекомендовал!
Тим резко остановился и обернулся. Уперся взглядом в собеседника. Это однозначно был пришелец, как и многие здесь, но новенький. Потерянный. Во всех смыслах. В человекоподобном образе какая-то невыразительная дама, но не дама. То есть женщина, но не дама. И одета не как дама. Тут таких полно в Квартале Равноправок. Но у этой взгляд другой, на волчий смахивает. У Тима глаз наметан.
Тим скептически окинул спутницу взглядом с головы до ног.
«Да уж, Часовщик еще тот шутник».
–Ладно, – больше самому себе сказал Тим. – Вас как зовут?
–Орисс.
–Тим, – парнишка ускорил шаг, не заботясь о спутнице. Если нужно, догонит.
***
Я привыкла мимикрировать. Во всяком случае мне так кажется. Уж подстраиваться или приспосабливаться я умею. Так мне кажется…
При этом никого обманывать или вводить в заблуждение у меня и в мыслях нет. Просто хочется слиться с толпой, не отсвечивать, чтобы не таращились, будто на голове у меня ноги или рога. Я за честность, только последняя – слишком дорогое удовольствие во всех мирах и во все времена. А я человек бедный, даже нищий (и не только духом), но об этом как-нибудь потом.
К чудаковатому художнику Тиму меня послал вовсе не Часовщик (даже не знаю, кто таков и как выглядит). Просто постучала в первую попавшуюся дверь. Почти удачно. Ладно-ладно, очень удачно. Ведь открыли, не накрыли и ничем не огрели. Плюс человек (хотя тут вопрос спорный весьма). Все и всё совсем не то и не те, кем кажутся.
Но Тим молоденький, даже если и тролль какой или дракон. Собственно, чего мне этих троллей с драконами бояться? Как говорится, тоже люди, хоть и драконы…
Мне нужен был обыватель, в меру дружелюбный и не пройдоха. А что немногословный, вообще красота! Удача интроверта.
Только бегает быстро, приходится вспоминать молодость.
При попытке нагнать проводника, у меня не осталось возможности хоть сколько-нибудь обратить внимание на окружающую обстановку и населенцев. Только почему-то всё время казалось, что уже вечер и вот-вот стемнеет. Сумерки – не сумерки, но не приятно.
***
Тиму не нужны были часы, чтобы знать, какого размера нагоняй ему светит.
Он срезал путь, но Логово всё не приближалось. Словно всё замерло. А вдруг?
Вдруг это снова «шутки» Часовщика? И почему Часовщик так не любит Тима?
Икры уже горели от напряжения, но Тим никак не мог добраться до дома лорда Вульфа.
Это было дело принципа – преодолеть тугой поток времени. Оно тянуло тебя вспять, выламывало с корнями, но сдаваться не в правилах Тима. Он не боялся идти против течения.
– Похвально, похвально, мой мальчик, – протрубил хрипловатый голос откуда-то сверху. – Жаль, что ты позабыл о своей спутнице. А это и был твой сегодняшний урок.
Тим оглянулся, но не увидел ни лорда Вульфа, ни (как её там?) Рису…
–Орисс. «Её зовут так», – прошептал на ухо невесть откуда появившийся наставник.
– И откуда Вы всё-то знаете… – пробормотал паренёк.
***
Я не могла оторвать взгляд.
Передо мной стояло божество. Седые кудрявые волосы слегка ворошил ветер, густая челка ниспадала на правую сторону, прикрывая серо-ледяной насмешливый глаз. Больше я ничего не видела.
Откуда-то сверху раздался густой слегка хриплый голос.
– Добро пожаловать в наше скромное Логово, Орисс! Тебе пора отдохнуть.
И снова я не заметила окружающей обстановки, будто во сне. Лишь когда очутилась внутри какого-то Замка. Это я так решила для себя, что это Замок. Может, просто просторный, обставленный со вкусом дом.
Когда мы с Тимом вошли в залу, хозяин дома стоял к нам спиной. Высокий, худощавый, но широкоплечий, с тонкими кистями рук и длинными пальцами, в которых уютно притаилась трубка.
– Прошу прощения, многолетняя привычка, – он обернулся, – лорд Вульф.
И протянул свою длинную ладонь.
На мгновение я забыла, как делается вдох или выдох. Эти льдистые насмешливые глаза словно видели насквозь, и оторвать от них взгляд было выше моих сил.
– Орисс… Просто Орисс, – промямлила я, подавая руку.
– О-о-о! Уверяю Вас, моя хорошая, Вы не просто Орисс, – улыбнулся Волк краешками губ, – но об этом после. Сейчас же – горячая ванна и свежая постель.
– А нас с Тимом, – Лорд как-то многозначительно взглянул на моего провожатого, – ждут занятия.
***
– Не могу понять, что происходит в этом чёртовом городе…
Она ходила из угла в угол по тесной сумрачной комнатушке, к тому же захламленной бумагами, книгами, свертками и, бог знает, чем еще. Натуральная нора или дыра. Или все же нора…
Как их только не дразнили, даже вспоминать не хочется. Сами же они называли себя Равноправками, а их место обитания так и именовалось – Квартал Равноправок.
Хотя, справедливости ради сказать, кварталов в их распоряжении было целых три! Один из них принадлежал Лисам, другой – Кошкам, а третий – занимали Волчицы. Да-да, лорд Вульф со своими собратьями были не единственными в своем роде.
Она жила в Лисьей Норе. Вопреки общепринятому мнению, жительницы Квартала Равноправок не называли друг друга ни «сестрами», ни «подругами» в обиходной речи. Ведь они не секта, не монашки все поголовно (случались в их рядах и такие), да и сестрами друг другу редко приходились.
Опять-таки, в обход устоявшемуся образу, не все равноправки жили друг с другом в паре, у многих были мужья, а некоторые и вовсе не нуждались в близких отношениях с кем-либо.
– Иша! – в нору влетела запыхавшаяся девушка.
Хозяйка обернулась, серые глаза смотрели исподлобья.
– Иша, там какое-то сумасшествие! – не дождавшись ответа, выпалила гостья.
– Вот удивила, – пробормотала сероглазая, – что конкретно?
– В городе появилось какое-то редкое создание…
Взгляд Иши ещё больше потемнел.
***
Лорд Вульф вскочил со своего любимого коричневого кожаного кресла из красного дерева, будто-то сел на огромную канцелярскую кнопку. Трубка в его руках уже давно не дымилась, но Волк впился в нее зубами. Два размашистых шага, и он снова плюхнулся в кресло, которое недовольно заскрипело-охнуло.
Тим выглянул из-под челки, правая бровь подскочила-изогнулась вверх. Он редко видел наставника в таком состоянии. Вернее, никогда.
«Ртуть», – промелькнуло в голове художника.
Вместо седовласого ухмылявшегося молодого человека в кресле восседал джентльмен лет сорока. Ухоженная классическая борода с паутинками седины, всё та же кудрявая шевелюра до плеч, но шоколадного цвета. Серо-голубые глаза слегка прищурены и не смеются. Тонкие пальцы барабанят по подлокотнику, выстукивая какой-то ритм.
«Это что новое задание…», – Тим почувствовал знакомый зуд в икрах.
Правая нога – пружинкой вверх, левая, правая… Парнишка с налета врезался в пыльный старый камзол лорда Вульфа, потер ушибленный лоб и сердито выглянул из-под челки.
–Да что б меня… – вскрикнул и отпрянул. – Что с Вами?
Вместо ухоженного джентельмена перед Тимом стоял незнакомец. Брови напряженно сошлись над потемневшим тяжелым взглядом. Когда-то бывшая французской вилкой, седая борода растрепалась. Пепельные волосы заколоты в небрежный пучок на затылке. Губы что-то безмолвно произносят…
–Лорд Вульф, очнитесь уже! – Тим стукнул наставника кулаком в грудь и поморщился, будто о стену саданул.
Мужчина как ни в чем не бывало развернулся и вышел из комнаты.
«Почему именно сейчас? Почему именно Тим? Что она задумала?», – мысли истерично бились в голове лорда Вульфа. – «Она не может, не может, не может… Не сейчас!»
Посоветоваться с Часовщиком или не тревожить понапрасну?
Я справлюсь сам? Боже, как же я устал… Сорок тысяч лет одно и то же. Меняются лица, одежда, даже языки, стираются в пыль горы, леса сменяются пустынями, рождаются и погибают цивилизации… Но человеческая сущность остается прежней! Всегда и везде, под любым солнцем или луной, во сне и наяву.
Я бывал и по одну сторону баррикад, и по другую – везде одинаково мерзко, скользко и дурно пахнет. Это в юности кажется, что взмахом руки или метким словом разрешатся все неприятности мира, затянутся все его несовершенства, и наступит… Да не рай на земле, а всеобщее благоденствие. Плавали, знаем.
Как поступить сейчас? Нужен план действий. Если пойти к Часовщику, начнется большой трамтарарам, а выхлопа – ноль. К его дружку обратиться, к Аритмиксу? Ой, да ну… Этот жук только и ждет повода подначить нашего старика.
А если рассказать как есть самому Тиму? Нет. Нет! НЕТ!!! Вон как ошалело на меня смотрит… Т-а-а-а-к, я что, видоизменяюсь?
Нужно собраться, делаем вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох, закончили.
Давай рассуждать логически, Волк. У нас есть проблема, значит найдется и решение. Только вот проблема – это и есть ты, лорд Вульф, твое малодушие, желание компромисса. Всегда хочешь быть хорошеньким для всех. Самому не противно, а? Ты о мальчишке подумал? А о Часовщике, он же как отец родной! Да если бы и не был ты ему ничем обязан, только посмотри, как он за город радеет, над каждым винтиком и шестеренкой трусится, порядок блюдет.
Не хочешь о людях думать, о городе позаботься. Может, это твое последнее пристанище? Фу, как пафосно и лживо… Город волнует меня в последнюю очередь. Одним больше…
Ох, какой же я дурень!
А, может, натравить на нее Ишу? Пусть девчонки сами разбираются. Им сподручнее, на одной волне болтаются. Понимают друг дружку на генетическом уровне. Пока будут отвлечены перепалками, выяснениями, у кого кость шире, кто истинная равноправка, а кто и мимо не проходил, я что-нибудь стоящее придумаю. Например, куда спрятать Тима.
Сейчас я совсем не в форме. Не могу определить, где «хорошо», а где – «так себе». А что такое «плохо»? Плохо – не что, а уже, и оно наступило.
Тим называл такое состояние про себя «белым шумом», когда из-за обилия мыслей он не мог уловить нить. Ему нужно было «на воздух», попрыгать. В самом прямом смысле. Паренек буквально ощущал зуд в ногах, нервические импульсы.
Игнорируя окружающих, Тим выскочил из Логова лорда Вульфа.
Так-так-так… Не могу сосредоточиться. Вот о чем я думал?..
Хорошо, что челка отросла, можно спрятаться от этих вездесущих взглядов…
Вон тот, в несуразном сиреневом балахоне, вот что он пялится… Лучше пусть под ноги смотрит… Я ж говорил! Ха! Так тебе и надо! Теперь твой драгоценный балахончик прекрасного серо-буро-малинового цвета.
Смешок сам вырвался из моего рта. Такой громкий фырк, что я даже замер. Встретился взглядом с бедолагой. Ну что уставился? Мне твои малиновые глаза сниться не будут, даже не надейся.
Ноги зудят, хочется побыстрее сбросить это напряжение.
Шлеп, шлеп, хлюп…
Вот я и поплатился. Правую ногу будто обожгло, она потяжелела и раздался грохочущий чавк…
Да, педы пора бы починить, а лучше бы новенькие… только где…
Что это снова?
Иногда я жалею, что наушники еще не изобрели здесь, а контрабандой протащить нет никакого смысла. И так меня чудаком все считают.
А сами они кто? Живут в своих провонявших мочой, потом, керосином, смешанных с запахом стряпни, полных отбросов кварталах, радужные лужи с ошметками не пойми чего. Б-р-р… Я почувствовал во рту привкус железа и облизал губы. Снова прокусил щеку. Она словно поняла, что о ней речь, и запульсировала болью.
Так вот, этот город… Вот смотрю и зацепиться взглядом не за что. Серое всё или ржавое. От керосиновых светильников першит в горле. Пора бы уже на электричество переходить. Экономят…
Постоянный гул всего: паровых двигателей, дирижаблей, омнибусов, человеческих голосов – такая какофония, что я автоматически отключаю слух.
Но вот иногда пробивается. Как сейчас.
Так что это и где?
Большой палец правой ноги, кажется, перестал чувствовать, а нет, чувствует. Между ним и соседним пальцем будто наждачка крупного зерна попала. Я наклонился, чтобы вынуть… Ну вот, прощай любимый пед… Моя нога стояла на мокрой брусчатке в облепленном серой грязью дырявом носке, из которого выглядывал сизый палец.
Я понял! Что это был за звук. Это злосчастная Орисс кричала мое имя на весь квартал Логова. Пронзительный и вместе с тем низкий голос, я спиной ощутил вибрацию, аж мурашки пробежали. Щекотно.
Ну вот что ей-то от меня нужно?
***
«Ну вот что ей-то от меня нужно?» – подумал с досадой Тим. – «Она же спать должна…»
Огибая зловонные лужи с мусором, Орисс бежала к парнишке. Под ее ногами чавкало, мутно-землистые густые капли вылетали из-под подошв ботинок и оседали на подоле темной юбки.
«Зачем она нацепила светлые ботинки?» – промелькнуло в голове Тима.
Пыхтя громче парового двигателя, женщина подскочила к юноше, по ее щекам медленно расползались малиновые пятна.
–Тим… – Орисс уперлась руками в середину бедер, пытаясь отдышаться. – Ты проводишь меня в Квартал Равноправок?
На него снова смотрели два больших радужных глаза.