Ткач и Дракон

Глава 1

Целебриум… Великая Академия Целительства, колыбель древних знаний, сокровищница методов, способных исцелить даже самую коварную болезнь, замедлить неумолимый бег времени или раскрыть тайну предсмертного вздоха. Во всем королевстве нет более желанного и почитаемого места для тех, в чьих сердцах пробудилось пламя целительной магии. Каждый грезит о том, чтобы стать учеником, а затем и выпускником Целебриума. Ибо эти избранные несут на себе печать особого благоволения. Присягнув на верность королю, они обретают скромные владения и достойное вознаграждение.

Но путь к заветному званию целителя тернист и полон испытаний. Отбор в Целебриум жесткий, а обучение – изнурительное. Лишь единицы из сотен подавших прошение удостаиваются чести переступить порог Академии. Их ждут годы напряженной учебы, зубрежки древних текстов, практики с алхимическими снадобьями и сложными заклинаниями. Малейшая ошибка может стоить исключения, а иногда и жизни. Магия целительства требует не только знаний, но и твердой руки, стальных нервов и безграничной самоотдачи.

В стенах Целебриума царит атмосфера строгой дисциплины и почтительности к старшим наставникам. Каждый день расписан по минутам: лекции по анатомии и физиологии, занятия по траволечению и изготовлению эликсиров, медитации для контроля магической энергии. Новичкам приходится нелегко, но они быстро привыкают к суровому распорядку, понимая, что только так можно стать настоящим мастером целительства.

Наставники в Целебриуме – это живые легенды, обладающие уникальными знаниями и опытом. Они щедро делятся своими секретами с учениками, но требуют взамен неукоснительного подчинения и уважения. Ходят слухи, что в тайных архивах Академии хранятся трактаты, содержащие рецепты вечной молодости и способы воскрешения мертвых. Однако эти знания доступны лишь избранным, тем, кто доказал свою преданность и безупречность.

Выпускники Целебриума ценятся на вес золота. Они востребованы при королевском дворе, в богатых домах знати и даже на полях сражений, где их целительные навыки спасают жизни солдат. Но, несмотря на престиж и уважение, целители несут на своих плечах огромную ответственность. От их решений зависит жизнь и здоровье людей, и малейшая ошибка может привести к трагическим последствиям. Именно поэтому Целебриум так тщательно отбирает и обучает своих учеников, стремясь воспитать не только могущественных магов, но и мудрых, сострадательных лекарей.

Мне повезло.

По крайней мере, так говорят.

Сирота, не имеющая за душой ни гроша, оказалась в числе избранных.

“Если перед тобой появится хоть один шанс на лучшую жизнь, не задумывайся – хватай!”

Слова Элоизы, сестры по несчастью, часто всплывали в памяти. Она была старше на четыре года, но всегда относилась ко мне как к родной сестре. Оберегала. Защищала. Тайком кормила. Даже когда ее забрали в дом тепримости, она навещала меня и приносила вкусности.

Воспоминания о сестре, придавали сил, и я упорно училась, порой забывая про сон и еду, ведь от этого зависела моя судьба.

Меня воротоло от мысли, что моя жизнь станет такой же серой, уныой и тухлой, как стены приюта, в котором я росла. Мало кому удавалось вырваться из этого порочного круга бедности, разврата и пресмыкания перед сильными мира сего. И я понимала, что после совершеннолетия все изменится. И скорее всего не в лучшую сторону.

Но Фортуна улыбнулась мне.

В шестнадцать лет во мне пробудилась магия, и я, под ликование Элоизы, направила документы в Целебриум.

Помню, как, пройдя череду испытаний, я предстала перед наставниками. Они восседали за массивным столом, на котором покоились три лакированные шкатулки. В каждой таился предмет: кость, нить, флакон.

– Подойдите, мисс Кварель, не робейте. Самое сложное позади, – прозвучал мягкий голос статной женщины в изумрудном платье. Несмотря на зрелые годы, она сохранила красоту и грацию. Этой женщиной была некто иная, как наставница зельеваров – Люция Пэрил.

Руки мои дрожали, а горло пересохло.

Оказавшись возле стола, мужчина, чей облик напоминал дикаря, указал на шкатулки. Русые волосы, заплетенные в замысловатые косы, вызывали удивление. Его можно было принять за кого угодно: разбойника, рудокопа, воина, но никак не за наставника. И все же это был Эдгар Шарси, наставник панатомов.

– Прошу, прикоснитесь к каждой шкатулке, – тихо произнес он, и по коже моей пробежали мурашки.

Третий наставник, с видом вселенской скуки, наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. Обсидиановые волосы были по-военному коротко стрижены, острый нос и темные, пронизывающие глаза на бледном лице отталкивали. Он больше походил на ворона, нежели на человека. Или это лишь мое воображение играло со мной злую шутку, рисуя нелепые картины.

Осторожно коснулась пальцами первой шкатулки, и едва не отдернула руку. Ведь на алом бархате лежала обглоданная белая кость, и хорошо, если она не принадлежала человеку.

Наставник Шарси с шумом выдохнул, и я оказалась напротив Люции Пэрил. Женщина пристально следила за моими движениями.

В этой шкатулке покоился пустой флакон, поэтому я быстро приложила руку и тут же отдернула ее. Ничего не произошло.

– Как жаль, – произнесла Люция и взглянула на скучающего соседа. – Похоже, Алистер, это ваш адепт.

И стоило мне коснуться шкатулки с катушкой ниток, как она слабо засветилась алым светом.

– Мои поздравления, мисс Кварель, отныне вы под моей опекой, – произнес Алистар Моран, – надеюсь, вы продержитесь дольше остальных.

Остальные наставники хмыкнули и обменялись многозначительными взглядами.

– Мисс Кварель, ступайте вниз, вам укажут ваше крыло и ваши новые покои, – мягко произнесла Люция, приглашая следующего адепта.

У дверей я столкнулась со светловолосым юношей, который грубо оттолкнул меня, даже не удостоив извинениями. Позже я узнала, что этим наглецом был Фабиан Нойман, сын герцога Ноймана и племянник короля.

Внизу меня ждала невысокая женщина с добрыми глазами и веснушками на щеках. Она представилась горничной Мартой и с готовностью повела меня по бесконечным коридорам Академии. Стены были увешаны портретами великих целителей прошлого, а в воздухе витал легкий запах трав и алхимических снадобий. Марта рассказывала о порядках в Целебриуме, о строгом расписании и о том, что наставник Моран – личность весьма своеобразная и требовательная.

Мои покои оказались скромными, но уютными. Небольшая комната с кроватью, столом и шкафом. Окно выходило во внутренний двор, где ученики занимались силовой нагрузкой.

Марта помогла мне распаковать немногочисленные вещи и предупредила о завтрашней лекции наставника Морана. Сказала, чтобы ни в коем случае не опаздывала, иначе пощады не будет.

Первое занятие с Алистаром Мораном оказалось суровым испытанием. Он говорил мало, смотрел пронзительно и требовал невозможного. Мы изучали сложные заклинания, практиковались в анатомии и препарировали животных и птиц. Моран не терпел ошибок и насмехался над неудачами. Многие не выдерживали его давления и покидали Академию, но я не собиралась сдаваться.

Фабиан Нойман, как оказалось, тоже был учеником Морана. Он постоянно подшучивал надо мной, называл выскочкой и сироткой. Его высокомерие и надменность раздражали, но я старалась не обращать на него внимания. Понимала, что он пытается меня задеть, сломать. Но я была сильнее. Каждый день я зубрила древние тексты, оттачивала свои навыки и старалась превзойти себя. Знала, что только так смогу доказать, что достойна быть ученицей Целебриума. И что однажды мои труды принесут плоды.

К последнему году обучения из сотни одаренных остались лишь четырнадцать человек. Трое панатомов, остальные ткачи и зельевары.

Да-да, целители получали дар, который определял их дальнейшее направление.

1. Те, кто работал исключительно с трупами – панатомы.

2. Те, кто создавал зелья, противоядия, поршки и разные эликисры- зельевары.

3. И те, кто, мог сипользовать эликсиры, зачаровывать нити, сращивать кости и собирать людей по кусочкам – ткачи.

Время летело быстро. Годы учебы в Целебриуме стали для меня настоящей школой жизни. Приют был беговой дорожкой, а Целебриум – отвесной скалой. И до вершины осталось совсем чуть-чуть…

– Киана? Что ты здесь делаешь?

Я резко обернулась.

В проеме, сотканном из теней и ведущем в подземелье панатомов, стояла Серена Шарси, дочь наставника Шарси. Миловидность ее лица обманчива – от отца ей достались не только густые пшеничные локоны, но и цепкий, как у ястреба, взгляд, и хмурые брови. Темно-зеленый целительский мундир облегал ее точеную фигуру, подчеркивая безупречность линий.

– Кое-кого жду, – ответила я, крепче сжимая корзину с чистыми полотенцами. Нас осталось немного к выпускному году, но с Сереной Шарси мы так и не смогли найти общий язык. То ли из-за разности миров, то ли из-за мужчины, на которого мы обе бросали взгляды.

Заметив корзину в моих руках, Серена удивленно вскинула брови, и на ее лице промелькнула насмешка.

– Решила в прачки податься?

Я то, нет. Но мне нужен был предлог. И она все поняла.

– Может, и так, тебе какое дело?

– Киана, зачем ты ищешь с ним встречи? Неужели не понимаешь, он не заинтересован в тебе. Если было бы по-другому, вы давно были бы вместе.

Слова больно царапнули душу. Серена, несомненно, была права, однако из всех парней академии только он всегда был вежлив, обходителен и внимателен. Может, поэтому он мне нравился? Может, этим и цеплял? Да, он был порой холоден, как лед, и излишне сдержан, но его забота, если это можно так назвать, подкупала.

– Серена?

Из глубины подземелья послышался мужской голос. А через мгновения в закатных лучах показалась темная фигура. Я с замиранием наблюдала, как он выходит на свет.

Длинные черные волосы стянуты в низкий хвост, тонкие губы тронуты тенью загадочной усмешки, прямой нос, высокий лоб и острые, словно выточенные, скулы. Он походил на падшее божество, восставшее из небытия, являя миру лик мертвенной красоты и утонченного благородства.

– Киана…

Вот он, Киран Триггви, самый таланливый панатом академии. Высокий, стройный, отстраненный. Он слишком выделялся на фоне парней. Его часто путали с девушкой, а когла понимали, что он парень, то были ошеломлены. Девушки влюблялись и мечтали о нем, парни же его терпеть не могли. Доносились слухи, будто Фабиан избил его забавы ради, но Киран не подал виду. Умело скрывал синяки и ссадины, и никому не рассказал про травлю.

Физически Триггви вряд ли мог выиграть поединок, но вот умом… некоторым бы поучиться у него.

Наши взгляды встретились. И сердце пропустило удар.

– Я принесла полотенца, Марта попросила, – скороговоркой выпалила и протянула корзину.

– Надо же, как ты вовремя, – его губ коснулась едва заметная улыбка. – А я только собирался забрать их.

– Мог бы меня попросить, – вмешалась Серена и миг очарования безпощадно осыпался. – все равно была в крыле зельеваров.

– Не припомню, чтобы ты об этом говорила, – произнес Киран, и мы с Сереней одновременно вздохнули.

– Раз уж пришла, не хочешь посмотреть, чем мы там занимаемся? – с улыбкой предложил Киран, и тут же в памяти всплыли картины изувеченных тел, зрелище, от которого нутро скрутило судорогой. В подземелье и без того было промозгло, а добавлять к этому смрад искореженных трупов не хотелось и в мыслях. Ткачу никогда не постичь глубин панатомии, а панатому – тайн зельеварения. Каждый целитель был заложником своей специализации: ткачи не могли определить ни время, ни причину смерти, не могли сотворить даже простейший снотворный эликсир, сколько бы ни шептали заклинания над варевом, а панатомы и зельевары оставались бессильны в зашивании ран, распознавании болезней и поиске снадобий.

– Спасибо, но мне нужно в лазарет, – пробормотала я, скосившись на корзину. Когда ноша оказалась в руках Кирана, я выдавила слабую улыбку и поспешила уйти, словно спасаясь от наваждения.

Спиной чувствовала его взгляд, обжигающий и изучающий. Заставляющий кровь приливать к щекам, а сердце биться с удвоенной силой. Зачем он так смотрел? Что видел? Жалость? Разочарование? Или, что было совсем невероятно, интерес? Я ускорила шаг, стараясь не думать о том, что происходит у меня за спиной. Лишь бы дойти до лазарета, скрыться за знакомыми стенами, где пахло травами и спокойствием.

Войдя в лазарет, я сухо поприветствовала наставницу Люцию и направилась к своему рабочему месту. Нужно было разобрать запасы, проверить бинты и распределить отвары для завтрашнего дня. Работа всегда помогала мне отвлечься от навязчивых мыслей. Но сегодня, как назло, образ Кирана не хотел покидать мою голову. Его темные глаза, тонкие губы, эта странная смесь отстраненности и заинтересованности… Все это сводило меня с ума.

Я прекрасно понимала, что у меня нет шансов. Киран был слишком хорош для меня. Слишком умен, слишком красив, слишком… другой. Он был словно принц из темной сказки, а я – обычная ткачиха, мечтающая о невозможном. И все же, я не могла выбросить его из головы. Его редкие улыбки, случайные взгляды, слова, сказанные вскользь… Все это заставляло меня верить, что между нами может быть что-то большее.

Но Серена права. Если бы он был заинтересован, мы бы давно были вместе. Наверное, я просто обманываю себя, придумываю то, чего нет. Может, его вежливость – это всего лишь проявление хороших манер, а не признак симпатии. Может, я просто ищу себе оправдание, чтобы не признаваться в том, что он никогда не будет моим.

Вздохнув, я вернулась к работе. Нужно было забыть о Киране, о его взглядах и улыбках. Нужно было сосредоточиться на будущем, на выпускном, на новой жизни. В конце концов, в мире есть много других парней, которые могли бы оценить меня по достоинству. Нужно просто открыть глаза и перестать видеть только его.

*****

Утро обрушилось хаосом. Королевский примчал с приказом немедленно явиться во дворец, а в лазарет хлынул поток израненных воинов. Их было не счесть. Коек не хватало, и коридоры устлали лежанками. Ткачи и зельевары, словно встревоженные муравьи, сновали по академии, неся и вынося утварь, инструменты, колбы, иглы.

Снова стычка в белом ущелье. И снова провал. Это не превый раз, когда раненных привозят с порганичных земель, но первый раз, когда их так много.

Одному воину оторвало ноги. Он кричал так сильно, что испугал новеньких адептов, столпившихся кучкой возле койки. Фрея Джой, заметив страх и отчаяние юных девиц, подошла к раненному и заставила его выпить сонную настойку. Едва бедняга затих, Вивиан Пальмерстон и Сайлас Элрой склонились над ним, встав по разные стороны, чтобы не мешать друг другу.

Я же зашивала рваную рану на спине командира, не издавшего ни звука за все время. Вот это выдержка!

Закончив с командиром, я подошла к другому воину, с глубокими ранами на плече, оставленными острыми, драконьими когтями.

– Не нужно, пустяк, – протянул он, когда я оказалась рядом. – Давайте сюда повязки и стерильный раствор.

– Хотите лишить меня практики?

Мои брови сошлись на переносице, воин поднял на меня карие глаза и усмехнулся.

– Звучит двусмысленно, – на его щеках с короткой щетиной проступили ямочки. От его слов и понимания сказанного покраснела. Нет я не была ханжой. Знаний о человеческом теле и его потребностях хватало. Но все же, моего тела еще не касался мужчина. За что иногда Фрея называла меня старой девой. – Но если настаиваете, не возращаю. Когда еще вокруг меня будет ворковать такая красавица.

Слова воина немного смутили, но я лишь коротко улыбнулась и принялась обрабатывать его рану, краем уха слушая разговор сокурсников.

– Вив, глянь-ка, – тихо сказал Сайлас, указывая куда-то за ухо воина.

Я вытянула голову, но взор заслонила Вивиан. Ее каштановые волосы, затянутые в тугой пучок мешали обзору. Сделав последний стяжок, выдохнула и наложила на рану повязку с целебной мазью.

– Спасибо, – устало прошептал молодой мужчина и через мгновение откинулся на грубую подушку, прикрыв глаза от навалившейся усталости.

Раздивнув ширму, отделяющую больных друг от друга, я отошла к столику с пузырьками и снадобьями. Положтла грязную иглу на поднос и протерла руки особым раствором.

– Слышала, на границе опять неспокойно, – прошептала Нестия Шторх, склонившись ко мне. Она поила воинов отварами и сейчас оказалась рядом, отставив пустой флакон и взяв другой, с зеленой жидкостью. – Драконы опять напали. Что же будет? Король ведь этого так не оставит.

Я слышала рассказ командира о том, как их разбили в Белом ущелье. Напали внезапно, не дав опомниться. Им чудом удалось выбраться. Уцелевшие воины отступали, вернее сбегали, от парящих над ними крылатых ящеров, изрыгающих пламя.

О причинах нападения никто не ведал. Впрочем, о чем это я? Драконы всегда были дикими и неукротимыми. Им плевать на законы и устои. Если им почудилась угроза, они без колебаний терзали воинов и сжигали их заживо. Эти чешуйчатые твари в обличье людей – настоящие звери. Только глупые девчонки верят в их благородство и честь. Как же…

Сколько мы видели потом этих наивных дурочек с младенцами-полукровками, от которых они пытались избавиться. Всяких историй насмотрелись и наслушались. И вывод один – драконам верить нельзя. Нельзя поддаваться их чарам. Обманут, используют и бросят на погибель.

– Не знаю, – отстраненно прошептала я, вдруг осознав, что мечты о тихой жизни при дворе могут обратиться в прах, если драконы и впрямь объявят войну. – Нужно прокипятить иглы.

– Не увиливай, Киана, неужели тебе совсем не страшно?

Я взглянула на девушку. Конечно, страшно. У меня, в отличие от большинства в академии, нет ни родителей, ни близких, никого, кто мог бы протянуть руку помощи. Я могу рассчитывать только на себя.

– А что изменит мой страх? Спасет жизнь? Если драконы нападут, от нас останется лишь горстка пепла, а изводить себя раньше времени я не хочу.

– Вот всегда ты так, – надувшись, пробурчала Нестия, выхватывая из моих рук металлический поднос с использованными инструментами. Девушка быстро удалилась, а я подошла к Сайласу и Вивиан.

– О чем шепчетесь? – подкравшись, спросила я. Оба вздрогнули и хмуро посмотрели на меня.

– Посмотри, – Вив указала на странные черные бугры за ухом у воина. – На что это похоже?

Я всмотрелась в узор, напоминающий…

– Чешую?

– Мы тоже решили, что это чешуя. Но нет, это кожа, покрытая гнилью в виде чешуи.

Обмотав пальцы бинтами, я провела по ране, ощущая бугры, неровности, и жар.

– Он слишком горячий… – выдохнула я и нахмурилась.

Заметив нашу троицу, к нам поспешили Максимилиан и Фабиан. Оба уже закончили свою работу. Фабиан срастил кости переломанной руки, а Макс ампутировал ступню воину, угодившему в дракоье пламя. Я видела белые кости, облепленные черной, сгоревшей плотью.

– Что за собрание?

Над головой раздался голос Фабиана, но, не отрывая взгляда от раны, которая, казалось, немного разрослась, я потрясенно выдохнула:

– Она растет!

Теперь пятеро ткачей склонились над бледным, измученным калекой, бледным, как мрамор.

– Не трогайте руками! – приказал Макс, и Фабиан тут же перехватил мою руку, осыпая ее порошком белизны, убивающим любую заразу.

– Это похоже на драконью болезнь, – прошептал Сайлас, отступая назад. – Я слышал о таком, но никогда не видел. Говорят, это проклятие, которое драконы насылают на своих врагов.

– Проклятие? – переспросила Вивиан, скептически глядя на Сайласа. – Брось, Сайлас. Темных колдунов давно уже не осталось. Хватит верить в сказки.

– А что тогда это? – мягко спросил Сайлас, указывая на расползающуюся черноту. – Я читал о драконьей болезни в старых книгах. Там описывались схожие симптомы: жар, гниющие язвы, превращение кожи в чешую. И все это заканчивается смертью. Мучительной смертью.

Максимилиан нахмурился.

– Нужно изолировать его. Если это заразно, мы не можем допустить, чтобы болезнь распространилась.

Фабиан кивнул, соглашаясь.

– Я доложу наставникам. Пусть они решают, что делать дальше. Киана, останься здесь и следи за ним. Если что-то изменится, сразу же дай нам знать.

Оставшись одна, я внимательно изучала расползающуюся черноту. Кожа вокруг язв горела, словно внутри полыхал огонь. Больной стонал во сне, дергался, словно его мучили кошмары. Я вспомнила слова Сайласа о мучительной смерти и содрогнулась. Неужели драконы и впрямь способны на такую жестокость? Неужели они настолько ненавидят людей, что готовы наслать на них проклятие?

Мысль о войне с драконами уже не казалась такой далекой и нереальной. Если они действительно использовали драконью болезнь, значит, они перешли черту. И это могло означать только одно – кровопролития не избежать. И тогда академия станет не убежищем, а полем битвы. И всем нам придется сражаться за свою жизнь.

Глава 2

Скрипучие повозки не давали защиты от пробирающего до костей ночного холода. О каретах для Академии оставалось лишь мечтать, а эти повозки, хоть и укрытые грубой тканью, не могли сравниться в тепле с обтянутыми бархатом каретами. Я вздохнула, плотнее кутаясь в плащ на меху, и бросила взгляд на своих попутчиков.

Максимилиан, нахмурившись, изучал свои пальцы в перчатках, погруженный в неведомые думы. Фабиан, скрестив руки на груди, подпирал плечом деревянную стойку, скрыв глаза под полуприкрытыми веками. Его длинные темные ресницы едва заметно вздрагивали, выдавая, что надменный сиятельство еще не уснул. Меньше всего мне хотелось делить дорогу с заносчивым сыном герцога, но обстоятельства не оставляли выбора, и медлить было нельзя. Мы поспешно распределились по немногочисленным повозкам, рассчитанным на троих. Наставница Люция вместе с Фреей и Делией возглавили процессию, а Алистер Моран и Эдгар Шарси остались в Целебриуме, присматривать за новоприбывшими учениками.

Осторожно отодвинув край полога, я попыталась разглядеть хоть что-то в кромешной тьме ночного леса. Ледяной порыв ветра обжег лицо, заставив невольно зажмуриться. Когда же я открыла глаза, то заметила на себе изучающий взгляд Фабиана, брошенный из-под опущенных ресниц.

– Закрой, и так холодно, – властно приказал сиятельство и тут же снова сомкнул веки, словно мгновение назад и не сверлил меня взглядом своих ледяных глаз.

Я опустила полог. Все равно в этой тьме не разглядеть красот леса. Беззвездная ночь. Многовековые стволы деревьев, словно живые стены, сливались в единую непроглядную массу, сквозь которую мы пробирались ко дворцу.

“Скорее! Скорее! Беда! Они все… они все…”

В столовую, словно испуганный вихрь, ворвалась первокурсница. В слезах и дрожи, она не могла вымолвить ни слова. Все, кто находился в столовой, мгновенно вскочили и бросились в сторону лазарета. То, что они увидели, заставило их застыть в ужасе.

Все воины были мертвы.

Вернее, от них остались лишь груды пепла, сохранившие очертания тел.

После недолгого совещания наставники приняли решение немедленно выдвигаться во дворец.

Повозка тряхнула, и я невольно схватилась за край сиденья. Максимилиан вздрогнул и оторвался от своих размышлений. Он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь пожала плечами, стараясь скрыть свою тревогу. Фабиан, казалось, не обратил никакого внимания на толчок, продолжая притворяться спящим.

Внезапно повозка резко остановилась, и в нас чуть не врезалась следующая. Раздался приглушенный крик, и сразу же после – громкий голос наставницы Люции: " Нападение! Берегитесь!

В следующую секунду повозку пронзил яркий луч света, и ткань полога вспыхнула, словно бумага. Крики, взрывы, звон клинков – все смешалось в хаотичной какофонии. Я выглянула из-под обгоревшего полога и увидела жуткую картину: на нас напали. Незнакомые люди в черных плащах, с горящими глазами, крушили повозки и убивали наших сопровождающих.

Максимилиан выхватил кинжал и бросился в бой, а я, завороженная ужасом, не могла пошевелиться. Фабиан, словно очнувшись от сна, оттолкнул меня в сторону и, выскочив из повозки, с нечеловеческой скоростью набросился на ближайшего нападавшего. В его руках сверкнуло лезвие, и враг рухнул, словно подкошенный.

Страх сковал меня, но я понимала, что нужно действовать. Оглядевшись, я схватила обломок доски от сломанной повозки и, сжав его в руке, выскочила наружу. Вокруг бушевала битва. Наставница Люция, окруженная охранниками, отбивалась от наседающих врагов. Максимилиан, ловко уклоняясь от ударов, разил противников кинжалом, словно танцуя смертельный танец. Фабиан двигался с невероятной скоростью, оставляя за собой лишь безжизненные тела.

– Ах, ты падаль! Кхадар…

Крик наемника тонул в лязге мечей, и я увидела, как другой убийца, поменьше ростом, схватил Берту за волосы, приставив лезвие к горлу. Девушка закричала, и не успела среагировать, но внезапно Фабиан оказался рядом. Рука, сжимавшая нож, отделилась от запястья и рухнула на землю, а следом и сам наемник издал предсмертный хрип. Мгновение, и его голова отделилась от тела и покатилась между ног сражающихся, а следом и бездыханное тело свалилось плашмя.

Фабиан уже настигал другого наемника, занесшего меч над на Исаем, отбивавшимся от громилы в капюшоне.

– Кхадар, режь девок!

Девушки закричали, бросились врассыпную. Неподалеку Макс отбивался сразу от двух наступавших, острие просвистело возле его груди, но парень успел увернуться. И полоснул по лицу разбойника с лысой головой. Кровь брызнула тонким веером. Одним меньше.

Я попыталась помочь Максимилиану, но моя неуклюжая атака лишь разозлила нападавшего. Он замахнулся на меня мечом, и я зажмурилась, ожидая неминуемой смерти. Но удар не последовал. Открыв глаза, я увидела, как Фабиан, прикрывая меня, отбил атаку врага и, мгновенно расправившись с ним, снова исчез в гуще сражения.

– Сволочи, да, чтоб вас! – рычал капитан стражи, отражая атаки головорезов. – Люция, берегись!

Наставница отпрянула, тяжелый меч с глухим стуком воткнулся в борт повозки.

– Уведите девочек!

Крик наставницызвучал как приказ, и я, запыхавшись и втягивая гарь пожарища, отчаянно пыталась понять, куда бежать. Со всех сторон в отбесках алого зарева сверкала сталь. Лошади испуганно ржали, в лесу ухали испуганные ночные птицы, мужчины перекрикивались, сражаясь за жизнь.

Вдруг я почувствовала, как кто-то схватил меня за руку и потащил в сторону леса. Это был Максимилиан.

–Бегите в лес – крикнул он, перекрывая шум битвы. Я колебалась, не желая оставлять остальных, но понимала, что оставаясь, лишь стану обузой. Все девушки, кроме Фреи, побежали, продираясь сквозь кусты и ветки, пока шум сражения не стих вдали.

Остановившись, чтобы перевести дух, я огляделась. Мы были одни, посреди темного, незнакомого леса. Страх снова охватил меня, но теперь он был другим – не ужасом перед неминуемой смертью, а тревогой за будущее, за тех, кто остался там, в объятой хаосом битве. Что будет дальше? Кто эти нападавшие и чего они хотели? И самое главное – выживет ли кто-нибудь?

– Ты в порядке? – тихо спросила Делия.

Я кивнула. Рядом, тяжело дыша и вздрагивая, жались Нестия, Вилма, Серена и Вивиан.

Вскоре звон стали исчез. На смену пришли хриплые стоны, посыпались предсмертные проклятия и ругань бандитов, а затем воцарилась пугающая тишина.

Закончилось? Кто победил?

Сердце в груди колотилось с невероятной скоростью, мешая нормально дышать.

А вдруг проиграли?

Мы замерли, когда в лесу хрустнула ветка.Инстинктивно присев, мы прикрыли рты ладонями, боясь выдать себя. Под раскидистым кустом нас практически не было видно, да и темные плащи превосходно маскировали в густой тени, делая нас почти невидимыми.

– Выходите, все закончилось, – прозвучал голос сиятельства, и мы облегченно выдохнули.

– Фабиан, кто это был? – поднявшись, спросила Серена, поправляя дорогой походный плащ. В отличие от остальных, Серена всегда носила изысканные вещи и украшения, невзирая на устав академии. Впрочем, кто осмелится ей запретить, если отец – наставник, обожающий баловать свою дочурку?

На ее щеке виднелся тонкий порез, видимо, задело веткой, когда бежали сквозь заросли. Но Серена лишь брезгливо коснулась раны, тихо шикнула, заметив кровь на кончиках пальцев.

– Обычные наемники, – сухо ответил сиятельство, помогая девушкам выбраться из кустов. – Спутали нас с торговцами. Решили поживиться, но… просчитались.

Девушки одна за другой выбирались из зарослей, и последней осталась я. На протянутую руку сиятельства смотрела с опаской, словно на змею, но без его помощи выбраться было бы куда сложнее. Я вложила озябшие пальцы в его горячую, сухую ладонь. Он дернул резко, и я, потеряв равновесие, полетела вперед, врезаясь в его крепкую грудь.

– Осторожнее, Веснушка, – прошептал он, – а то я могу подумать, что ты специально кинулась в мои объятия.

Ну конечно…

Даже пусть драконы начнут палить с неба, Фабиан не перестанет быть Фабианом!

– Ну, же Веснушка, даже “спасибо” не скажешь?

В его бледно-голубых глазах вспыхнули искры, на губах мелькнула едва заметная ухмылка.

Я не ответила. Меня всю трясло от пережитого ужаса. И ноги подкашивались. А он смеет шутить? В такой момент?

Выбравшись из кустов, я отпрыгнула от Фабиана, оглядывая разбитые повозки и безжизненные тела головорезов, перемешанные с телами нескольких стражей из нашей охраны.

Наставница выглядела потрепанно: прическа растрепалась, словно ее трепал ураган, половина плаща с рванным краем болталась на пояснице, на щеке алел порез. Я изумилась. Никогда бы не подумала, что Люция так прекрасно владеет оружием. Да, нас учили сражаться для самозащиты, но для девушек это было больше наказанием, чем необходимостью. Мозоли на руках мешали в работе, а ведь руки – самое ценное, что есть у целителей.

Начальник охраны провел перекличку и собрал нас возле уцелевшей повозки.

– осмотрите, что уцелело, – сурово произнес он, – и двигаемся дальше. Раненных – на повозку, остальные пешком и на лошадях.

Он махнул воинам в доспехах и те, как по волшебству, рассредоточились, обыскивая мертвецов. Тела товарищей они уложили в уцелевшую повозку. Я заметила, как один воин спешно смахнул с лица кровь?… или слезы?

– Молодец, Фрея, – похвалила наставница темнокожую девушку,похлопав по плечу.

– Благодарю, наставница, – улыбнулась Фрея, гордо выпятив грудь. Однажды она рассказывала, что у них на родине, в южных землях, девушки не уступают в силе мужчинам, и иной раз союз заключается не по выбору жениха, а по выбору невесты.

Мы также разбрелись, осматривая обломки.

Нестия и Вилма спасали уцелевшие колбы и флаконы. Киран, Исай и Серена осматривали трупы с завидной жданостью и что-то записывали в блокноты. Себастьян, Максимилиан, Вивиан помогали раненным. Я же собирала провиант, расзбросанный по окровавленной земле.

– Позволь, помочь, – раздался нежный голос Берты. И я скосила взгляд.

Фабиан зашипел, когда девушка коснулась его плеча, пытаясь оказать помощь.

– не стоит, сам справлюсь, – буркнул сиятельство, дернув плечом, слвно не хотел, чтобы его конуслась Берта.

– Но твоя рана…

– Я же сказал, сам… – и тут он заметил меня, склонившуюся над узелком с фруктами.

– Ты не ткач, а она, – он указал на меня, – как раз сможет помочь.

Поджав губы, я выпрямилась.

– Извини, занята, – бросила я, и прытко шагала в строну к Повозке с ранеными.

– Макс, сможешь подлатать Фаб.. Фабиана?

Почему-то назвать по имени сиятельство было для меня сложнее, чем срастить кости калеке. Нас учили сохранять хладнокровие. Учили оттеснять эмоции и страхи. Ведь без этого не стать полноценным целителем. Но с Фабианом все было сложнее. Когда мы только поступили, он вечно издевался надо мной, называл замарашкой и всячески подначивал своих приятелей строить козни безродной девчонке. Спустя два года от его компании никого не осталось – те мальчишки не выдержали испытаний и тягот целительской деятельности и покинули академию. Но я рано радовалась. От замарашки Фабиан перешел на Сиротку. А совсем недавно стал кликать Веснушкой. Что раздражало еще больше.

– А ты…, – он посмотрел на меня, затем на приближающегося Фабиана, – конечно, подлатаю.

– Спасибо, – выдохнула я, и как только надменный силуэт знатной особы возник рядом, я поспешила к кучке девушек, перебиравших уцелевшие вещи. Их небольшой ящик, еще недавно доверху набитый бинтами и тканями для перевязок, зиял пустотой.

Уходя, я ощущала на спине давящий взгляд Фабиана.

– Эй, полегче, – раздраженный голос светлости подхлестнул, и я ускорила шаг.

– Не принцесса, потерпишь, – хмыкл Макс.

– А, ты молодец, парень. Ловко положил тех троих, – довольный голос раненного стража, явно пришелся по вкусу сиятельсву. Фабиан лишь хмыкнул и чуть повел плечом, когда Макс прошил его кожу иглой.

Подняв последнее яблоко, выпрямилась и оглянулась.

Повозка, в которой мы ехали, пылала багровым заревом, освещая лес и павших в бою. Лошади, обезумев от страха, ржали и били копытами. К счастью, стражи быстро успокоили животных и распределили их между нуждающимися.

Закончив сбором провизии, я сложила уцелевшие фрукты и хлеб в мешок и отнесла к повозке. Раненые стонали, молили о воде. Вилма и Нестия уже колдовали над ними, отчаянно пытаясь облегчить страдания. Наставница Люция руководила процессом, отдавая четкие, профессиональные указания. Она держалась, как всегда, собранно и непоколебимо, но в ее глазах я увидела отблеск усталости и тревоги.

Погрузив раненых в повозку, мы медленно, с опаской, тронулись в путь, словно ожидая нового удара. Теперь лес казался враждебным и чужим. Каждая тень, каждый подозрительный шорох заставляли вздрагивать. Мы шли молча, подавленные произошедшей трагедией. Даже обычно неугомонная и язвительная Серена хранила угрюмое молчание. Фабиан и другие стражи ехали верхом, впереди, а оставшиеся замыкали нашу процессию, словно живой щит для тех, кто двигался пешком. Конечно, наставница возмутилась, почему девушки должны идти пешком, ведь лошадей достаточно, чтобы все передвигались верхом. Но командир стражи объяснил, что некоторые лошади ранены и не выдержат двоих, кроме того, в лесу полно лучников, а всадники – легкая мишень.

Макс, Сайлас и Исай изредка перебрасывались тихими фразами. На их поясах покачивались клинки, отнятые у поверженных головорезов. Мертвецам оружие ни к чему. Фрея шла рядом со мной и Вивиан, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Себастиан и Киран ехали позади, погруженные в угнетающее молчание.

Мне отчаянно хотелось обернуться, взглянуть на Кирана, но я заставляла себя смотреть вперед.

Фабиан время от времени оглядывался, проверяя, все ли в порядке.

В какой-то момент он поравнялся со мной.

– Веснушка, – окликнул он.

Я сделала вид, что не слышу.

– Эй, ты! – его голос стал громче.

Я остановилась и посмотрела на него.

– Что тебе нужно?

– Все в порядке? Ты бледная как смерть.

– Все отлично, – буркнула я, нахмурившись.

– А так и не скажешь. Садись на лошадь, – предложил он.

– Разве ты не слышал командира? Всадники – легкая мишень, так что спасибо, обойдусь.

– Не упрямься, – он протянул мне руку. Я посмотрела на его руку, потом в его глаза. В них не было насмешки, но было что-то другое.

– Если Киана отказывается, то я с радостью приму твое предложение!

Довольная Берта нагло схватила Фабиана за руку. Тот, не ожидая такой прыти, на мгновение опешил, а затем, бросив на меня злобный взгляд, подтянул Берту, помогая взобраться на коня.

Так-то лучше.

Фабиан пустил коня вперед, и я облегченно выдохнула.

Глава 3

Миновав Охотничью деревню, девушки больше не шли пешком. Командир, посчитав оставшийся путь безопасным, отдал приказ: всадникам, чьи кони уцелели в стычках, взять к себе спутниц.

Фрея ехала с Исаем, Вивиан – с Сайласом, который то и дело шептал ей что-то на ухо, заставляя зардеться и улыбаться. Эта парочка, казалось, излучала свет. Они объявили о своих чувствах чуть больше года назад, хотя и так было понятно: рано или поздно их сердца соединятся. Сайлас слишком часто и настойчиво оказывался рядом с Вив, проводил с ней часы в библиотеке или на прогулках. Порой их чересчур счастливые лица напоминали о том, что эфемерное слово "любовь" все-таки существует.

Нестия, едва оказавшись в седле, тут же прильнула к груди Себастиана и уснула. Киран пригласил Серену, и она с радостью приняла его предложение. На них я старалась не смотреть. Что-то неприятно скрипело внутри, когда Триггви одаривал дочь Шарси улыбкой, стоило ей пожаловаться на малейшее неудобство.

Закрыла глаза, лишь бы не видеть их.

Молодой воин, заметив меня и Макса, уступил нам своего коня, а сам зашагал рядом, поглядывая на товарищей и девушек в повозке.

Тепло Макса обволакивало, и я ненадолго задремала, внимая мерному цокоту копыт и ровному биению его сердца. А когда открыла глаза, заметила, что с нами поравнялся воин в годах и принялся рассказывать о своих подвигах. Возможно, так он хотел подбодрить Макса, клевавшего носом.

– Осталось немного, – подбадривал воин, представившийся Гансом, – к утру будем в замке.

Так и случилось. В Рэнвел мы въехали с первыми лучами солнца. Столица встретила ледяной тишиной предрассветного часа. Город еще дремал, но кое-где уже мелькали торопливые силуэты, спешащие отворить ставни и распахнуть двери лавок. Синяя глазурь черепицы белокаменных домов искрилась в первых лучах, а из труб вздымались клубы густого пара, словно город дышал.

Миновав несколько постов, мы выехали на площадь, чье великолепие поразило меня до глубины души. Вечнозеленые кустарники изумрудной лентой вились вдоль кованых оград, скрывая за собой роскошные особняки знати. За начищенными до блеска стеклами витрин теснились сокровища: ювелирные изделия, переливающиеся всеми цветами радуги, шелковые платья, изящные туфельки, кокетливые шляпки, сумочки и хрустальные флаконы с духами, пьянящими своими ароматами.

Рэнвел поражал своим великолепием, но сил любоваться почти не осталось. Последние крохи уходили на то, чтобы не провалиться в сон и не окоченеть от утреннего холода.

Свернув с площади, мы оказались на широкой аллее, где вдоль дороги тянулись ряды почти голых деревьев. Дворники, словно тени, шуршали метлами, собирая увядшие листья в кучи. Стражи города, восседая на белоснежных конях, сдержанно кивали воинам, выказывая уважение. Юные почтальоны, разносившие свежие газеты, зевали, поправляя потрепанные сумки, полные шуршащих листов. Вдали, на самой окраине, словно маяк, сиял храм Лунной госпожи. Колокольный звон, складываясь в причудливую мелодию, разливался по окрестностям, возвещая о начале нового дня и призывая священнослужителей на утреннюю молитву.

Мы петляли по узким улочкам, заворачивали за углы и поднимались все выше в горы, пока, наконец, перед нами не предстал величественный дворец, возвышающийся на холме. Неужели мы добрались?

Золоченые створки ворот распахнулись под торжествующие звуки медных труб, возвестивших о нашем прибытии. Измученные, продрогшие от холода и покрытые дорожной грязью, мы грезили о скором отдыхе и обильной трапезе. Бессонная ночь навалилась свинцовой тяжестью, веки слипались, но я упорно боролась со сном.

– Прибыли адепты из Целебриума! – разнесся над нашими головами звонкий глас глашатая. Навстречу бросились слуги, но, узрев наши изможденные лица и жалкий вид, вздрогнули и на мгновение отпрянули. В грязи, дорожной пыли и запекшейся крови мы больше походили на оборванцев или отступников, нежели на воспитанников прославленной Академии.

Глашатай остолбенел, нервно поправляя монокль. Прочистив горло, он вновь обрел голос:

– Его Высочество, кронпринц Рамель гран-Дефо!

По ступенькам сбежал молодой мужчина в белоснежных одеяниях. Горделивая осанка, зачесанные назад светлые волосы и холодный взгляд голубых глаз, брошенный на нас, заставили поежиться.

– Господа и дамы, рад приветствовать вас! Полагаю, церемонию можно опустить, – принц махнул рукой, и слуги тотчас же бросились помогать раненым и потерявшим сознание.

Люция едва держалась на ногах, да и остальные немногим отличались. Путь выдался нелегким.

– Дорогие гости, – принц обратился к нам с легкой улыбкой. – Вас проводят в ваши апартаменты, а вас, госпожа Пэрил и господин Нойман, прошу последовать за мной.

– Как прикажете, ваше Высочество, – собравшись, ответила наставница, на ходу поправляя волосы и ободранный плащ.

Фабиан спешился, как только возле него оказался слуга, даже не соизволив помочь Берте спуститься.

– И я рад встрече, кузен, – усмехнулся он, взглянув на принца. – Обниматься не будем, испорчу твой белоснежный наряд.

Губы принца дрогнули в подобии ухмылки, и я заметила, насколько похожи кузены. Те же золотистые волосы, те же голубые глаза, только Фабиан повыше ростом и у него острее скулы, а у принца шире плечи и нос с горбинкой.

Уходя, принц скользнул мимолетным взглядом по той, что лучилась улыбкой рядом с Кираном. Проследив за этим жестом, я невольно наткнулась на Серену. Затем ледяной взор принца, словно игла, замер на мне. Или это лишь игра света и тени в полусонном сознании?

Я тряхнула головой, пытаясь стряхнуть наваждение усталости, словно тяжелое покрывало.

– Идемте, леди, мы покажем вам ваши покои, – почтительно произнесла дородная служанка, сжимая озябшими пальцами край шерстяного плаща.

Фабиан и наставница двинулись за принцем, а мы поплелись за служанками, огибая белоснежные стены замка. На заднем дворе, в тени густого леса, приютился гостевой дом. Служанки, проворно распределив нас по покоям, приготовили купели и принесли подносы с едой.

Фрея и Вилма плюхнулись на кровати, мурча от удовольствия. Я же смотрела на изысканную лепнину потолка и думала о том, что с нами произошло. Не просто так нас сюда пригласили. Может, той причиной была неизвестная болезнь, унесшая жизни десятков воинов…

– Кварель, хватит буравить потолок взглядом, – позвала меня Фрея. – Иди сюда, поешь!

–Я считаю, нам уже можно вручить звание почетных целителей, – сонно пробормотала Вилма, расскив руки в стороны. – такое пережить в дороге и остаться в живых… Хвала Лунной госпоже, что защитила нас.

Фрея хмыкнула, откусывая бок наливного яблока.

– Ну да, конечно, Лунная Госпожа махала мечом, защищая нас.

Вилма уставилась на темнокожую соратницу с неодобрением.

– Однажды, Фрея, тебя покают за то, что насхаешься над Богиней!

– О, Пламя! Вилма ты серьезно?

Фрея тяжко выдохнула и пригубила из серебряного кубка, усеянного синими драгоценными камнями.

– А твоя магия откуда? – не унималась Вилма. – Богиня нас одарила, а ты ведешь себя как неблагодарная дочь.

– Моя магия – дар, о котором я не просила. А раз уж меня наградили, то я использую так как считаю нужным, не взирая на запреты священных писаний! Сама-то не так поступаешь, когда лечишь тех, кто не просит о помощи?

Вилма, поджав губы, замолчала. Фрея же довольно фыркнула и уселась на мягкую перину.

– Кварель, ты там чего застыла? Или особое приглашение нужно?

Фрея порой была груба. Зато честна.

Подняв руку вверх, я рассматривала свои пальцы. Под ногтями не осталось грязи, а мелкие ранки покрылись тонкой коркой.

– Если наставница говорила серьезно, то наша поездка – это последний экзамен. Пройдем – получим заветные фолианты и броши, – выдохнула я, повернув голову к девушкам.

Все мы об этом мечтали. Заполучить броши и служить королю, как почтеные подданные. У панатомов брошь в виде костяловой руки, у ткачей – в виде иглы, а у зельеваров – в виде котелка для варева.

– Хотя это странно, конечно, – Фрея лежала на спине, устроив руки на животе. Глаза были закрыты, шевелились только губы. – Неужели эта зараза добралась до дворца?

Мы разом выдохнули.

– Вполне возможно, но, что гадать, скоро узнаем, какое испытание нам уготовано, – Вилма смяла мягкую подшку, и свернулась калачиком. – Лунная Госопжа, дай нам сил на завтрашний день.

Фрея что-то рыкнула, а затем натупила тишина.

Глава 4

Склонившись над ложем, Люция и Фабиан вглядывались в измученное лицо спящего короля.

– И как давно он в таком состоянии? – прошептала наставница, с ужасом отмечая, как язвы, словно кислота, разъедают плоть. На щеке алела дыра, обнажая костяной оскал дальних зубов.

Фабиан помрачнел и бросил мимолетный взгляд на кузена.

– Уже три месяца, – тихо ответил принц, не отрывая глаз от отца. – Все началось с безобидного кашля, мы приняли это за простуду. Потом он стал до крови расчесывать лицо и шею, и спустя пару недель нам пришлось прибегнуть к настойке Долгой Грезы. Но, как видите, раны продолжают расползаться.

Принц извлек из кармана шелковый платок и прижал его к носу, тщетно пытаясь заглушить тошнотворный смрад разлагающейся, еще живой плоти нежным ароматом парфюма.

– Наставница, – обратился он, – насколько все плохо? Есть ли хоть какая-то надежда на исцеление?

Люция внимательно осмотрела короля, приподняла край одеяла и едва сдержала вздох отвращения. Удушающий запах разложения ударил в нос. Язвы обезображивали не только щеки и шею, но и расползались зловещими пятнами по груди и рукам.

– Сложно сказать сразу, – Люция бережно прикрыла оплывший живот короля. – Если за это время никто не заразился и не проявил схожих симптомов, то, скорее всего, это отравление.

– Яд? – вклинился Фабиан.

– Покушение? – подхватил принц, погружаясь в мрачные раздумья.

– Мне необходим мой саквояж с колбами. Без них я не смогу ничего наверняка определить. Ваше Высочество, я так понимаю, вы пригласили нас в связи с этим чрезвычайным обстоятельством? А как же мейстер Дефатт?

Рамель зачесал ниспадающую челку назад и тяжко выдохнул.

– Люция, мейстер стар и в последнее время жаловался на здоровье. К тому же, зрение его совсем ослабло. И я был вынужден отправить его на покой.

Принц нервно переступил с ноги на ногу, словно оправдываясь за свое решение.

– Я не хотел поднимать шум, пока не убедился в серьезности ситуации. Боялся паники в столице. Вы же понимаете, наставница, известие о болезни короля, да еще и столь странной, может вызвать смуту и недовольство.

Люция кивнула, разделяя опасения принца. Политическая стабильность всегда была хрупкой и непредсказуемой, и слухи о слабости правителя могли разжечь пламя амбиций у многочисленных влиятельных лордов охочих до престолонаследия.

– Хорошо, Ваше Высочество, я понимаю, – наставница коротко кивнула. – Фабиан, будь добр, принеси мой саквояж. Он в карете. А вы, принц, расскажите мне все в мельчайших подробностях. Что ел король, с кем встречался, какие решения принимал в последние месяцы. Любая мелочь может оказаться важной.

Люция присела на краешек кресла, стараясь не касаться дорогой, но пропитанной запахом гнили и смерти обивки. Она чувствовала, как этот запах въедается в ее одежду, в волосы, проникает в самую душу. Нужно действовать быстро, чтобы выяснить причину болезни и остановить распространение заразы, если это действительно болезнь. Или, как она подозревала, найти противоядие.

Когда Фабиан вернулся с саквояжем, Люция надела перчатки и принялась за работу. Принц тем временем рассказывал о последних месяцах жизни короля, стараясь припомнить все детали. Он говорил о государственных делах, о приемах иностранных послов, о подписанных указах. Люция внимательно слушала, отмечая про себя каждое слово, каждую деталь. Она знала, что ключ к разгадке может скрываться в самой неожиданной мелочи.

В тишине шепот наставницы был слишком громким.

В стакане мутном, в чаше золотой,

Ищи опасность, скрытую с лихвой.

Порошок насыпь, движением легким,

И наблюдай, как мир вдруг станет четким.

Зеленый вспыхнет – значит, смерть близка,

Багряный пламень – ядовита тоска.

А если цвет останется все так же бел,

То Бог-хранитель уберечь сумел.

Принц и Фабиан напряженно застыли. Смотрели как наставница посыпает раны короля различными порошками и шепчет заклинания – истинное искусство зельеваров.

Его высочество, Рамель, сжал зубы, что не укрылось от взгляда кузена.

Фабиан подошел к окну. Внизу мельтешили слуги (кто-то нес провицию, кто-то чистое белье в плетеных корзинах, кто-то сухие дрова) и стражи, вышедшие на утреннюю разминку. Командир отдал приказ и мужчины, все как на подбор, выстроились в длинную шеренгу.

– Это странно, – произнесла наставница, Фабиан повернул голову, принц вскинулся и подошел ближе к кровати, хотя до этого держался подальше. – Ни намека на яд… и инфекцию…

– Разве такое бывает? – голос принца стал тихим. А через платок и вовсе искажался.

Люция нахмурилась, откладывая склянку с порошком. Она проверила несколько реагентов, но ни один из них не дал положительной реакции ни на известные яды, ни на признаки инфекции. Это был первый раз в ее практике, когда она сталкивалась с чем-то подобным.

– Ваше Высочество, – произнесла Люция, отрываясь от осмотра. – Вы уверены, что король не принимал никаких новых лекарств или настоек в последние месяцы? Возможно, что-то, что ему прописал мейстер Дефатт?

Принц задумался, потерев подбородок.

– Мейстер выписывал ему настойку от бессонницы, но он принимает её уже несколько лет. Ничего нового не было, я уверен.

Люция вздохнула. Это осложняло дело. Если это не яд и не инфекция, то что тогда? Она снова взглянула на короля. Язвы расползались по телу, источая зловонный запах. Это было похоже на проклятие, но Люция не верила в проклятия. Она верила в науку и знала, что всему есть логическое объяснение. Тем более, темных магов давно не осталось. Их истребили несколько столетий назад. И проклятие явно тут ни при чем.

– Фабиан, – обратилась Люция к кузену принца. – Помоги мне собрать образцы тканей с язв. Нам нужно будет тщательно изучить их. Возможно, мы найдем что-то, что пропустили.

Фабиан, немного поморщившись от запаха, подошел к кровати и стал помогать Люции. Они аккуратно собрали образцы с разных участков тела и поместили их в стеклянные флаконы. Люция запечатала флаконы воском и положила их в саквояж.

– Ваше Высочество, – сказала Люция, закончив сбор образцов. – Нам нужно посетить лабораторию мейстера Дефатта и провести тщательный анализ. Это займет время, но я сделаю все возможное, чтобы выяснить причину болезни вашего отца.

– Разумеется, Люция, – произнес принц. – Но только после того, как отдохнете. Вы едва стоите на ногах. И еще… – рамель взглянул на женщину слишком серьезно. – О происходящем здесь, никто не должен знать. Пока мы не выясним что это, не хочу раньше времени делать заявления.

– Как прикажете, Ваше Высочество.

– Что ж, – принц бросил мимолетный взгляд на синий балдахин, расшитый золотыми нитями, за которым скрывалось лицо отца-короля. – Полагаю, мы встретимся с вами завтра, поэтому не вижу смысла более вас задерживать.

С этими словами принц покинул королевские покои, оставив целителей наедине.

– Ты знал об этом? – спросила наставница, взглядом указав на короля.

– Нет, – хмуро ответил Фабиан и коснулся пальцами лба, о чем-то напряженно думая. – Но, если это покушение, то убийца может быть кто-то из дворцовых.

– Необязательно, слишком рискованно, – возразила наставница.

– Но ведь не зря говорят: держи друзей близко, а врагов еще ближе?

Люция посмотрела на молодого мужчину. От худощавого юнца не осталось и следа. И этот мужчина был умен. Хоть и скрывал это за маской балагура и повесы.

– С этим пусть разбирается королевская инквизиция, а мы будем выполнять то, что нам положено.

Люция устало выдохнула, прогоняя из головы смрад умирающей плоти. Комната казалась просторнее, чем прежде, но теперь она была наполнена не величием, а зловещей тишиной. Фабиан молча стоял у окна, глядя на угасающий закат.

– Завтра будет тяжелый день, – проговорила Люция, растирая виски. – Нам нужно осмотреть лабораторию мейстера Дефатта, все его записи, реагенты… Каждую мелочь. И найти хоть что-то, что могло бы пролить свет на эту тайну.

Фабиан повернулся к ней. В его глазах читалась тревога.

– Вы думаете, мейстер Дефатт что-то знал? Или, может быть, даже… – он запнулся, не договорив.

– Не хочу строить предположения, – отрезала Люция. – Но мы должны рассмотреть все возможные варианты. Даже самые невероятные. Сейчас каждая деталь может оказаться решающей. А пока нам нужен отдых. И чистая одежда, – она скривилась, чувствуя, как запах гнили преследует ее.

Утром, после короткого сна и плотного завтрака, Люция и Фабиан отправились в лабораторию мейстера Дефатта. Помещение встретило их затхлым воздухом и беспорядком. Стеллажи были заставлены склянками и банками с разноцветными жидкостями и порошками. На столах валялись свитки с записями и рисунками. Люция принялась методично осматривать каждый уголок, перелистывая страницы книг и изучая содержимое флаконов. Фабиан помогал ей, записывая все, что могло показаться важным.

К полудню они собрали целую гору информации, но ни одна из зацепок не привела их к ответу. Люция чувствовала, как отчаяние подступает к горлу. Она уже была готова признать, что столкнулась с чем-то, что выходит за рамки ее знаний и опыта.

*****

– Все готово, ваше высочество.

Женщина в темных одеяниях склонилась в поклоне. За опущенным балдахином, словно в шелковом коконе, таились девичьи вздохи и приглушенный шепот принца. Шорох подушек, робкие поцелуи заставили Ксияру стиснуть зубы в безмолвной ярости.

– О, Ксияра, как не вовремя, – прозвучал ленивый, сонный голос его высочества.

– Как раз вовремя, вы просили доложить о новостях…

Ведьма не успела договорить. Изящные пальцы отдернули балдахин, являя обнаженного принца во всей его надменной, драконьей красе. Молодой мужчина не выказал ни малейшего смущения при виде Ксияры. Небрежно накинув халат, он вяло завязал шелковый пояс.

– Так-так… неужели твое проклятье сработало?

Женщина прищурила темные глаза, в которых клубилась злоба.

– Дошли слухи, уцелевшие воины слегли, и все, как один, сгорели за ночь в страшных муках.

Молодой принц лениво потянулся, расправляя плечи. Довольная улыбка тронула его губы. Он взял со стола рубиновое яблоко и с наслаждением откусил сочный бок.

– Это просто превосходные новости, – промурлыкал принц. В ярко-синих глазах опасно блеснул торжествующий огонь. – И все? А как, насчет, сердца? Неужели, наш маленький шпион ничего не выяснил?

Ведьма поджала тонкие губы от брезгливости.

– Он написал, что сердце, возможно, покинуло стены Целебриума.

– Возможно? Мне не нужно возможно! Мне нужно знать наверняка! – разозлился принц и ударил кулаком по изящному столику. Кубки и поднос подпрыгнули и, жалобно звякнув, упали на скатерть, окрашивая ткань в багровый цвет.

– А может нас хотят ввести в заблуждение? Где носит, Рагнара? Почему его все еще нет?

Принц нервно откупорил бутылку вина и пригубил, не взирая на стекающие на пол сладкие струи.

– Не могу сказать, я не нянька генералу, – парировала ведьма, рассматривая напыщеного принца и бардак в его покоях.

– Ты-ведьма! Посмотри в зеркала, как ты это делаешь, найди его! Он нужен мне!

– В зеркалах он не отражается, – она стояла с прямой спиной, точно королева и говорила слова как острые гвозди. – Либо его поймали, либо убили.

Синие глаза принца вспыхнули ненавистью.

– Ты сама-то веришь в ту чушь, что несешь, Ксияра?

– Вы послали лучшего дракона на подлость и глупость, – холодно чеканила женщина, наблюдая за яростью младшего наследника. – А теперь упиваетесь своей безпомощностью? Или вы думаете, что люди столь ничтожны и не могут убить дракона?

От слов ведьмы принц замер на месте.

– А, ну ка повтори…

– От генерала нет вестей более двух месяцев, а вы все надеетесь, что он вренется?

Принц на мгновение невидящим взглядом уставился вперед. Все же, похитить принцессу Солара – это не спалить дюжину воинов. Люди нашли способ убивать даже чистокровных: ониксовая сталь и зеленое пламя. Но неужели, генерал, чистокровный дракон так бесславно пал? Какая низость… Как нелепо…

– Оставь меня, – уже тише произнес принц, прилипая губами к темному стеклу бутыля. – Мне надо все обдумать.

*******

На следующее утро, омывшись и переодевшись, мы спустились вниз. Адепты уже собрались за овальным, вытянутым столом. Служанки сновали, поднося каши, свежие фрукты, душистый хлеб и масло. В животе предательски заурчало.

– Вы опоздали, – прозвучал мягкий укор старшей горничной, стоило нам появиться в дверях.

– Простите, – голос Фреи, обычно мягкий, звенел сталью. Грубить она не хотела, но, видимо, тяготы дороги и недавнее нападение оставили свой отпечаток.

Проходя мимо, я не могла отвести взгляд от изысканной лепнины, картин в тяжелых рамах, утонченных ваз и прочего декора, достойного лишь королевских дворцов. За такое великолепие художник запросил бы две серебряные монеты, если бы вообще согласился продать.

Пожелав собравшимся доброго утра, мы заняли пустующие стулья и с аппетитом набросились на кашу.

– Кто-нибудь видел Фабиана? – спросила Берта, намазывая хлеб маслом.

– И Серену? – добавила Делия, выглядывая из-за своей тарелки. – Не помню, чтобы они заходили с нами.

– Кхм… кхм… – нарочито прокашлялась горничная, намекая на тишину во время трапезы.

После её замечания воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком ложек и приглушенным шёпотом. Я с удовольствием уплетала сладкую кашу с мёдом и орехами, стараясь не обращать внимания на наэлектризованную атмосферу. Вопросы о пропавших Фабиане и Серене повисли в воздухе, отравляя воздух беспокойством.

– Да и что им тут с нами делать? – прошептала Вилма, когда горничная удалилась. – Фабиан – кузен принца, ему покои во дворце выделили. Как и Серене. Хоть её родители и в разводе, мать Серены – виконтесса. А таким гостям не пристало есть за одним столом с простым людом.

– Хватит болтать!

Голос Кирана заставил Вилму замолчать. Я посмотрела на парня и заметила, как он нахмурился, сжав вилку до побелевших костяшек. Да, что с ним такое? Почему он так разозлился?

– Киана, – шикнула Фрея, привлекая моё внимание. – Кварель!

Я оторвалась от созерцания Триггви и посмотрела на девушку.

– Смотри, – она указала на окно. Сквозь белоснежную тюль проглядывали фигуры стражей, стремительно приближающихся к гостевому домику. – Чувствую, это по наши души.

Едва она договорила, дверь в прихожую распахнулась, впуская порыв ледяного ветра.

– Доброе утро, уважаемые целители! Просим прощения за прерывание трапезы, но дело не терпит отлагательств!

В помещение вошел высокий мужчина с аккуратной бородкой. Тёмные волосы вились кольцами, смягчая его суровый вид. При виде стражника парни повскакивали со своих мест.

– Нам нужны ткачи, – проговорил он, окидывая нас взглядом. – Двое работяг сорвались с подмостей. Открытые переломы ног.

– Мы пойдём, – уверенно произнесла Вивиан, вкладывая свою ладонь в руку Сайласа. Тот согласно кивнул.

– Я с вами.

Нестия Штрох сорвалась с места, едва не опрокинув стул. Но на это мало кто обратил внимание. Мы с Фреей тоже поднялись.

– Не нужно, мы справимся, – сказал Сайлас, заметив нашу готовность. – К тому же, мы уже закончили, а вы только начали.

Стражник вышел на улицу, где его ждали товарищи на брусчатке, зажатой стенами высоких вечнозеленых кустарников. Сайлас, Нестия и Вивиан, словно по команде, накинули на плечи тёплые плащи, надели перчатки и поспешили за стражниками.

– Только нам нужны инструменты! – крикнула Вивиан, уже на улице.

– Что происходит? – тихо прошептала Делия, оглядываясь на остальных.

Никто не ответил. Киран по-прежнему сидел, сжав кулаки, и смотрел в одну точку. Фрея нервно теребила край платья. Вилма, казалось, совсем съежилась, боясь пошевелиться. Исай хрустел яблоком и читал книгу о последних открытиях в лекарском деле.

Я чувствовала, как внутри нарастает беспокойство. Что-то здесь было не так. Слишком много странных событий произошло за такое короткое время. Но больше всего меня беспокоило странное поведение Кирана. Обычно он собран и вежлив, а сегодня, как с цепи сорвался.

Киран молча поднялся и удался в покои, которые делил с Исаем. Как никак, они оба панатомы.

Закончив с кашей, я взяла со стола сочное яблоко и откусила большой кусок. Сладкий сок брызнул на подбородок, и я невольно улыбнулась. Такие простые радости, как свежие фрукты, казались здесь, вдали от академии особенно ценными.

Внезапно дверь распахнулась, и в трапезную ворвался запыхавшийся стражник.

– Прошу прощения, но нам срочно нужен ткач…

Фрея закатила глаза, с раздражением стукнув ложкой о тарелку.

– Да что за утро такое? – тихо выругалась она.

– Приказ Его Высочества, прошу поскорее, – сбившееся дыхание совсем юного стражника позабавило Берту.

– Ну кто бы сомневался, – хмыкнула она, поправляя тёмно-зелёный китель.

– Мы пойдём, – произнёс Макс, допивая чай. И посмотрел на меня.

Я кивнула. Фрея тоже засобиралась. Ткач и зельевар часто работали вместе. Иногда зелья и порошки приходилось готовить на месте, вручную. И без зельевара ткачам приходилось бы куда сложнее.

– Только саквояж с инстру…

Макс не успел закончить фразу, как стражник перебил его, басом прогремев:

– Уже всё приготовлено! Велено вас только отвести!

Макс пожал плечами, мол, как скажете.

Дорожка, по которой мы шли, покрылась тонкой коркой льда, и я дважды чуть не упала. Благо Макс шёл рядом и успел подхватить.

– Осторожно, Киана, держись за меня, – предложил он руку, отгородив от скользкой дорожки, словно защитным крылом.

– Спасибо, Макс, ты как всегда любезен, – отозвалась я, улыбнувшись.

Фрея же шла ровно и ни разу не споткнулась.

Нас повели куда-то в сторону леса.

– Идёмте, не отставайте!

Шли недолго. Остановились возле полуразрушенной башни.

Башня выглядела так, словно ее когда-то пытались взорвать, но что-то пошло не так. С одной стороны зияла огромная дыра, словно выгрызенная чудовищным зверем, а остальные стены густо поросли мхом и плющом, словно пытались скрыть свою неприглядность.

– Проходите, – произнёс стражник, отворяя ветхую дверь и пропуская нас вперёд. —Б удьте осторожны, внутри сыро и скользко.

И правда, ступеньки вели вниз.

Стражник ловко зажёг факел и, протиснувшись, двинулся вперёд, освещая промозглую тьму. Сырость, запах плесени и мокрого камня витали в воздухе. Так и хотелось вернуться и распахнуть дверь настежь.

Когда мы, наконец, миновали все ступени, стражник сглотнул, уставившись на массивную дверь.

– Вам туда, – указал он, и я заметила, как задрожали его пальцы.

Макс хмыкнул.

Потянул за петлю-ручку, и старое полотно заскрипело. Стражник поднял факел повыше, и тени заплясали на стенах, а в нос ударил смрад крови, испражнений и немытого мужского тела.

Мы прикрыли носы, стараясь не задохнуться.

На койке в отблесках факела показался мужчина. Он лежал на узкой кровати, грудь едва вздымалась. В рваной одежде, с кандалами на руках и ногах, цепи которых крепились к стене. Вокруг – пыль и грязь.

– Что там? Отойди, Джерех!

Грозный голос заставил молодого стражника отпрянуть, и мы увидели того самого мужчину с чёрными кудрями.

– Командор, он…

Джерех трясся как осиновый лист. Чего он так испугался?

– Значит так, – пробасил командор. – Ваша задача – оживить этого ублюдка, хотя бы на час!

– На час? – удивился Макс.

– А потом? – вклинилась Фрея.

– Как только получим информацию, голову с плеч, – тихо и с ненавистью прошипел командор.

Да что это за преступник такой?

– Он опасен? – спросила я, заметив на маленьком стульчике необходимые инструменты, склянки для работы и таз с горячей водой. Значит, к нашему приходу подготовились заранее.

– Не представляете, насколько, – пояснил командор. – Как только откроет глаза, сразу выметайтесь, понятно?

Мы переглянулись.

– Разумеется, командор, – произнёс Макс, первым входя в мрачную комнату.

– Дверь будет открыта, это для вашей безопасности, – пояснил мужчина, сжимая эфес тяжёлого меча, покачивающегося на поясе.

Мы подошли к больному, осматривая его раны.

– Нам нужен свет, невозможно разглядеть что-то в полутьме, – возразила Фрея и протянула руку за факелом. Благо у командора был ещё один.

– Фрея, посвети, – прошептал Макс, и мы затаили дыхание.

Этот мужчина был весь в синяках. Было очевидно, что его жестоко избивали. На лице густая чёрная борода, а левую половину лица обезображивал ожог – от виска по щеке, задевая краешек губ. Но не это были смертельные раны. Под грязной рубахой, под рёбрами, скрывалась глубокая рана. Воспалённая, жуткая и смертельная.

– Как давно его ранили? – спросил Макс.

Стражники замялись, словно не желая отвечать. Но командор выдавил:

– Три дня.

– Три дня? Да вы с ума сошли! Он же одной ногой в могиле! А если он не очнётся?

Фрея развернулась и испепелила стражников взглядом.

– У нас приказ. Как-нибудь уж постарайтесь. Вы же у нас прославленные адепты из Целебриума! – гаркнул командор, и Фрея скрипнула зубами.

Макс взял пузырёк, откупорил и вылил содержимое на руки.

– Киана, нужно убрать грязь и промыть рану, – скомандовал Макс.

– Поняла.

Я взяла приготовленную тряпицу и смочила в стоявшей тут же миске с водой. Грязная вода тут же окрасилась бурым. Аккуратно, стараясь не причинить лишней боли, я начала протирать лицо несчастного. Под слоем грязи проступили черты некогда красивого лица. Высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок. Даже обезображивающий ожог не мог скрыть былой красоты.

Макс тем временем вскрыл ещё один пузырёк. Пахнуло травами и чем-то сладковатым. Он щедро полил зельем рану, отчего мужчина слабо застонал. Макс взял иглу и скальпель. Прошелся лезвием вдоль раны, нашептывая заклинание. Он шептал и шептал, но кровь еле сбегала из раны и не желала превращаться в нить.

– Вот же пекло! – выругался Макс. – У него мало крови. Я не смогу его зашить.

– Давай я, – мне пришлось присесть на краешек убогой койки, когда Макс отошел в сторону и передал мне иглу и тонкий лкарский нож.

– Киана, ты же не собираешься…

– Ну нет, Кварель, ты в своем уме? – Фрея, заметив нож в моей руке, испугалась. – Это опасно! Не смей!

– У нас приказ, – тихо произнесла я, и сделала несколько глубоких вдохов-выходов, приложила острие к ткани на бедре. Послышался треск, а затем бедро обожгло болью.

Кровь от крови взываю,

В нити собираю,

Нитью все зашью,

Кровью исцелю,

Раны вмиг исчезнут,

Будет все как прежде.

Капли крови потянулись бусинами вверх, собираясь в тонкую алую нить. Подцепив в ушко краешек, сделала первый стяжок, затем второй, приговаривая заклинание. Алая нить послушно скользила в моих руках, сшивая края раны. Кровь пленника смешивалась с моей, создавая причудливый узор на его бледной коже. Заклинание вибрировало в воздухе, наполняя мрачную камеру силой. Фрея наблюдала за мной с ужасом, а Макс нервно переминался с ноги на ногу, готовый в любой момент остановить меня. Но я знала, что должна закончить. Это был наш шанс выполнить приказ и узнать, что скрывает этот человек.

Закончив с раной, я отбросила нож и иглу в сторону. Тело пленника дёрнулось, а веки затрепетали. Он начал приходить в себя. Макс тут же подскочил, вливая в его пересохшие губы какое-то снадобье.

– Выметайтесь! Сейчас же! – приказал командор.

Фрея подчиняясь приказу, вылетела пробкой, Макс, обмотав мою рану бинтом, помог подняться, но не успела я встать, как меня грубо дернули. И я рухнула вниз. Прямо на пленника. И наши взгляды встретились.

Сердце сжалось, сбиваясь с ритма. Ведь на меня смотрели нечелоческие глаза.

Рубиновые глаза с вертикальным зрачком!

Дракон?!

Всего несколько мгновений, и хватка ослабла. Мужчина вновь потерял сознание, а я, леденея от ужаса, задрожала.

Макс, приобняв меня, вывел прочь, а стражники ввалились внутрь темницы и захлопнули дверь, отрезая нас от жуткого монстра.

– Вы видели? – прошептала я, не в силах унять дрожь. Губы не слушались.

– Это не к добру, – мрачно произнес Макс над моей головой. – Это не просто дракон, это чистокровный. Надо убираться отсюда, и как можно скорее.

– Верно подмечено, – поддержала Фрея, сжимая факел до побелевших костяшек. Пламя отбрасывало зловещие тени на её лицо. – Если дракон очнется, здесь камня на камне не останется. Нужно уносить ноги.

Глава 5

Когда мы вернулись в гостевой домик, нас встретили Берта, Вилма и Себастиан. Заметив мою хромоту, они обменялись встревоженными взглядами.

– Что случилось? – взволнованно спросила Вилма, тут же оказавшись рядом и помогая мне опуститься на стул.

– Пустяк, легкое ранение, – процедила я сквозь зубы. Рана, к моему удивлению, не спешила затягиваться и нестерпимо горела. – Упала на лестнице и напоролась на гвоздь.

О том, что мы видели живого дракона, заточенного в полуразрушенной башне, мы решили умолчать. Вдруг завтра он уже будет мертв, и угроза развеется сама собой? Не хотелось омрачать пребывание сокурсников еще одной зловещей новостью. И без того проблем хватало.

– Кварель, куда вы ходили?

Себастиан склонился надо мной, бережно разматывая бинт и присыпая рану желтым порошком. Его белоснежная макушка оказалась совсем близко, и я невольно вдохнула аромат морозной свежести и еловой смолы. Он рассказывал, что родом из Легарда – королевства ледяных пустошей и вечной стужи, и что там все северяне такие же белокурые.

Что ж, это вполне объясняло их «окрас». Выжить в суровых условиях непросто, маскировка – превыше всего. И природа щедро лишила этих бесцветных почти всех красок, оставив яркими лишь глаза. Даже ресницы были белесые, словно припорошенные снегом.

Я стиснула зубы еще сильнее, когда порошок коснулся раны, обжигая кожу диким огнем.

– Терпи, – приказал Себастиан, накладывая чистую повязку, которую тут же подала Вилма. – Не хочешь же ты заражения?

– Н-нет.

Боже, как же больно!

– Ты уверена, что упала на гвоздь? – недоверчиво переспросил Себастиан, внимательно изучая рану. Завязав аккуратный узелок, он медленно поднял голову. Наши взгляды встретились.

– Да. Ступени были скользкие, а возле стены – старые доски с гвоздями…

Мне срочно нужно было придумать убедительную ложь, и я старалась, как могла. Иначе как объяснить ровный, словно от лезвия, порез?

Себастиан смотрел на меня с явным сомнением, затем перевел взгляд на Фрею и Макса. Но те лишь беспомощно развели руками, намекая на мою вечную неуклюжесть.

– Так, куда вас уводили?

Себастиан выпрямился и отошел к мягкому дивану, на разных концах которого уже расположились Фрея и Макс. Вилма и Берта тем временем успели сбегать на небольшую кухню и вернулись с дымящимися кружками в руках. Аромат ромашкового чая наполнил комнату, но вместе с ним в воздухе повисло напряжение.

– Нас водили к заключенному, – начал Макс, потирая переносицу. – Приказали вернуть его в сознание, но когда мы пришли, он уже был мертв.

– К заключенному? Что за важная персона, ради которой срочно понадобились целители? – в голосе Вилмы звучали страх и недоумение.

– Да уж, кто теперь будет отчитываться, – Фрея прикрыла глаза, пригладила растрепавшиеся смоляные пряди и откинула голову на мягкое изголовье. – Наверняка, какой-нибудь предатель или казнокрад. Ему повезло, что не очнулся. Ушел легко, а так отправили бы на плаху потешать толпу.

Я приняла кружку из рук Вилмы и, поблагодарив ее, сделала глоток. Горячее питье согревало изнутри, помогая отвлечься от пульсирующей боли в ноге.

Фрея обвела взглядом гостиную и уже тише спросила:

– А где служанки?

– Что, уже привыкла к обслуге? – язвительно отозвалась Берта.

– Просто хочу понять, есть ли здесь кто-то, кроме нас.

Берта фыркнула.

– Они ушли, сказали, будут появляться только на завтрак, обед и ужин. А так мы предоставлены сами себе.

Узнав, что в доме никого нет, Фрея подалась вперед, оперлась на подлокотник, закинула ногу на ногу и задумчиво произнесла, словно спрашивая саму себя:

– Вам не кажется все это подозрительным? Нас вызвали во дворец, но словно игнорируют. Наставницу, Фабиана и Серену не видно со вчерашнего дня. Да и слуги какие-то слишком… запуганные. Нас даже не вызвали на беседу о том случае с воинами и не представили королю.

Себастиан подошел к шкафу с книгами и, окинув взглядом плотные ряды переплетов, выудил книгу в красной обложке с названием «Горькие травы».

– Вряд ли мы нужны для доклада о смерти воинов. Если наставницы и Фабиана нет, значит, принц и король уже знают о случившемся. Ну а слуги… Может, наставница велела им держаться подальше?

– На что ты намекаешь? Считаешь, что мы какие-то отщепенцы? Да, может, у нас нет благородного происхождения, зато знания и дары, которыми могут похвастаться немногие, – вспыхнула Берта, злобно сверкнув глазами на Себастиана.

– О, Лунная Госпожа, – простонала Вилма.

Себастиан улыбнулся. На его бледном, как мел, лице улыбка всегда выглядела немного… жутко.

– Нет, Берта. Скорее, мы можем быть опасны, – начал Себастиан и потряс книгой. – Наши зелья и снадобья могут стать отравой, если не рассчитать дозу. Возможно, наставница этим хотела обезопасить и нас, мало ли кто бродит во дворце, переодетый в форму горничной.

Я уставилась на Себастиана.

– Хочешь сказать, что здесь есть мятежники?

Об этом даже не хотелось думать. Доносились слухи, что на севере недовольны нынешней политикой короля. Вспыхивали восстания, но их быстро подавляли, уничтожали сорняк на корню. Но так ли это? Или… отступники все же пробрались во дворец? Тогда служить при дворе становится опасно. Слишком далека я была от этих политических игр и стратегий. Мне больше нравилось лечить людей и видеть их счастливые, полные благодарности глаза.

– Просто предлагаю не забивать себе голову всякой ерундой. Мы же целители – оплот здоровья и красоты! Так давайте займемся любимым делом, – Себастиан закрыл книгу. От резкого хлопка девушки вздрогнули. – Предлагаю найти наставницу и попросить разрешения выйти в город. Столица прекрасна, а мы сидим тут в четырех стенах и маемся от скуки.

– О! Отличная идея! – поддержал Макс.

– Только без меня, – моя рана странно покалывала. – Мне теперь не до прогулок.

– Если есть пожелания, говори, может, купим тебе чего-нибудь для поднятия настроения, – произнесла Фрея, вставая с дивана и разминая шею.

– Ничего, – улыбнулась я.

– Точно? Может, булочку с корицей?

Ах ты, проказница! Знает мои слабости.

– Булочки с корицей, три штуки!

Фрея довольно улыбнулась и повернулась к адептам. Себастиан закатил глаза, но спорить не стал. Все знали о моей любви к сладкому, особенно к свежим, ароматным булочкам. Он и Макс направились к двери, оживленно обсуждая, куда пойдут первым делом. Фрея последовала за ними, лукаво подмигнув мне на прощание.

Оставшись одна, я прислушалась к себе. Рана действительно беспокоила, но не столько физически, сколько каким-то странным предчувствием, будто что-то важное ускользает от меня.

Слова Себастиана о мятежниках не выходили из головы. Я понимала, что он пытался меня успокоить, но его нервозность была слишком очевидной. Возможно, он знал больше, чем говорил.

Вздохнув, я решила отвлечься и подошла к окну. Вид на внутренний двор успокаивал: фонтан в виде полуобнаженной русалки, аккуратно подстриженные кусты, играющие дети придворных. Жизнь текла своим чередом, как будто ничто не угрожало этому безмятежному миру. Но где-то в тени наверняка плелись интриги и зрели заговоры. Дворец был не только местом роскоши и власти, но и эпицентром политических игр.

Решив не поддаваться панике, я ушла на кухню, отнесла грязные кружки, а затем направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Ступая по мягкому ворсу багрового ковра, я задумалась и замерла на предпоследней ступени.

Наставники предупреждали об опасности использования собственной крови в работе ткача. Говорили, что это может пагубно сказаться на здоровье. Если рана слишком глубока, а нитей понадобится много, то целитель может потерять сознание. Да и кровь целителя может не подойти больному. Но я вроде цела. Голова не кружится. Только рана немного саднит и чешется.

А дракон?

О нем знают Фабиан и Серена? Может, поэтому их тоже нигде не видно? И наставница, которая так и не появилась?

– Кварель?

Мужской голос вырвал меня из раздумий, и я, вздрогнув, обернулась. Внизу стоял Фабиан и смотрел снизу вверх своими удивительно синими глазами. Его взгляд скользнул по моей фигуре и задержался на ноге с повязкой.

– Что с ногой?

– Напоролась на гвоздь, – сухо ответила я.

– И где ты его нашла?

Еще один… Себастиан, теперь Фабиан… Мне что, каждому объяснять?

– А ты где был? Где наставница и Серена?

Пальцы сильнее вцепились в перила. Фабиан сделал шаг к лестнице.

– Задаешь вопросы, как ревнивая жена, – усмехнулся Фабиан, и я чуть не поперхнулась.

– Если не хочешь отвечать, не утруждай себя, а я, пожалуй, откланяюсь, ваше сиятельство, состояние здоровья, как видите, хромает.

И, пока он не кинул еще какую-нибудь колкость, я поспешила перепрыгнуть ступени и влетела в свою комнату, громко хлопнув дверью. На всякий случай повернула ключ в замочной скважине.

Чтобы успокоиться, достала из походной сумки письмо, которое так и не успела прочитать. На пожелтевшем пергаменте стояла подпись: Элоиза Т.

Развернув письмо, я почувствовала слабый аромат лаванды, словно послание пришло из далекого прошлого. Аккуратный каллиграфический почерк заполнял страницу ровными строчками. Такой почерк был только у нее – у Элоизы Танфорд.

«Дорогая Киана, моя милая младшая сестренка! Пишу тебе с радостными вестями, надеюсь, ты тоже улыбнешься и порадуешься за меня. Милорд Ашар решил выкупить меня. Выкуп перенесли на неделю, но молю Лунную Госпожу, чтобы Алик не передумал. Я все время смотрю на него и не верю, что такой мужчина захотел на мне жениться. Боюсь спугнуть то хрупкое счастье, которое так внезапно ворвалось в мою душу.

А ты, моя сестренка, как поживаешь? Все ли у тебя хорошо? Как твоя учеба в академии? Нормально ли питаешься? И появился ли у тебя ухажер? Ты все такая же неприступная или все-таки обласкана мужским вниманием?

Скучаю по тебе безумно!

Жду письма с подробным ответом. Те три строчки, что ты написала в тот раз, совсем меня расстроили.

Люблю, твоя сестрица, Элоиза.

P.S. После свадьбы мы переедем в Форволк, к морю. Захочешь повидаться, приезжай».

Сердце забилось часто-часто. Элоиза выходит замуж? За милорда Ашара? Я никогда о нем не слышала. Но Элоиза всегда отличалась взбалмошным характером и верила в сказки. Главное, чтобы этот Ашар ее не обижал. И Форволк… это же так далеко! Хотя море – это всегда хорошо. Я помню, как мы в детстве строили замки из песка и мечтали о дальних плаваниях.

Комната внезапно показалась душной. Я подошла к окну и распахнула его настежь. Свежий морозный воздух ворвался внутрь, принося запахи леса и стылой земли. Шапки елей колыхались и тихо шурщали, напоминая, о той жизни, что осталась позади. Как же давно я не видела Элоизу! Лет пять, наверное. После того, как я попала в академию, мы почти не общались. Лишь редкие письма, да и то, больше формальные, чем искренние.

Скомкав письмо Элоизы в плотный комок, я швырнула его на стол.

Почему она молчала? Почему я узнаю обо всём только сейчас? И почему слова Фабиана так обожгли? "Ревнивая жена…" Какая нелепость. Просто он… раздражает. Своей надменностью, самоуверенностью, своей невыносимой, почти болезненной привлекательностью.

Хватит. Нужно сосредоточиться. Долой глупые мысли.

Нужно написать Элоизе. Поздравить, расспросить обо всём, разузнать об этом Ашаре и его намерениях. А ещё… необходимо найти способ навестить её в Форволке. Море, солнце, сестра… Звучит как идеальное лекарство от всего. Я обязательно отправлюсь туда, как только добуду проклятую брошь ткача!

Тяжёлый вздох разорвал тишину покоев. Я достала из сумки чистый лист пергамента, чернила и любимое перо.

Рука слегка дрожала, когда выводила первые строки: "Дорогая Элоиза! Получила твоё письмо и несказанно обрадовалась…"

Слова лились сами собой, словно поток, прорвавший долго сдерживаемую плотину. Так долго я молчала, так долго держала всё в себе. И вот, наконец, могу излить душу этому безмолвному клочку бумаги.

Закончив письмо, я аккуратно свернула его и вместе с письменными принадлежностями вернула в сумку.

Завтра нужно выбраться в город и отдать письмо надёжному посыльному. Пусть это займёт время, но Элоиза обязательно получит мой ответ.

Эта мысль принесла с собой облегчение, и на губах расцвела лёгкая, искренняя улыбка.

****

Зал королевского совета являл собой подобие амфитеатра, выдержанного в глубоких синих тонах В самом центре располагалась ниша с круглым дубовым столом, а над головами советников парил купол, украшенный лепниной, изображающей хоровод небесных светил и мифических созданий. В дальнем конце зала сияло высокое витражное окно. Дневной свет, проходя сквозь разноцветные стекла, рассыпался по полу калейдоскопом оттенков, рождая причудливые узоры и поражая воображение неземными сочетаниями.

– Лорды, я собрал вас сегодня, чтобы обсудить угрозу, нависшую над Соларом, – произнес принц, восседая на бахтаном троне, унаследованном от короля. Стулья остальных членов совета были куда скромнее – полированное дерево без обивки и драгоценных камней. – Драконы.

Принц медленно поднялся, взял тонкий ивовый прут и ткнул им в резную карту, раскинувшуюся на столе.

– Как вы уже знаете, на днях от Драконьего короля пришло письмо с требованием отдать им южные земли вплоть до Карнака. В противном случае… нас ждет война.

В зале повисла звенящая тишина, словно перед грозой.

Семеро советников хмуро уставились на принца, каждый погруженный в пучину собственных мрачных дум. Лорд Сеймур Гросье, старейший советник короля, первым нарушил молчание. Его тонкие губы зашевелились, и седая борода взметнулась вверх.

– Мой принц, отдать южные земли – равносильно самоубийству. Драконы неглупы, раз выбор пал именно на них. Всем известно, что там находятся богатейшие залежи ониксовой руды. Отдав им эти земли, мы лишим себя щита и копья. А с голыми руками драконов не одолеть.

– Согласен с лордом Гросье, – пророкотал Ориан Раймос, генерал и главнокомандующий королевства, поднимаясь со своего места. Его лицо, изборожденное шрамами, внушало ужас и придавало ему еще более грозный вид. – Ониксовое железо – единственное, что способно пробить броню дракона в обличье ящера. Нельзя отдавать эти земли.

– Кроме того, нет никаких гарантий, что, получив эти земли, драконы не устроят бойню, – вмешался Эдмунд Криг, главный инквизитор. Высокий и широкоплечий, он ничуть не уступал генералу в физической мощи. Среди всех советников они казались великанами. – Лишившись руды, от королевства ничего не останется.

– Что же вы предлагаете, лорды? Оставить земли и начать войну?

Принц напряженно вглядывался в карту, в то место, где начинались Лавовые горы, и в крошечную фигурку, напоминающую шахты.

– Помнится, принц Вагнар просил руки принцессы, – произнес лорд Хенрик Сервантес, сложив пальцы домиком. В его руках была флотилия. Этот мужчина любил море, а море любило его. Ни один из его кораблей ни разу не затонул и не был разграблен пиратами. Иные шептались, что при рождении Хенрика поцеловала Лунная Госпожа, иначе как объяснить столь поразительную удачу.

И все снова замолчали.

– Да, но… – Сеймур Гросье попытался смягчить свою мысль. – Как мы знаем, драконы не берут в жены "особенных" девушек. Они предпочитают здоровых, полноценных девиц.

Принц метнул в лорда испепеляющий взгляд, и Гросье замолчал.

– Что так, что так, нас ждет война. Отдадим принцессу – война, не отдадим земли – тоже война. Так зачем нам что-то отдавать?

Молчавший до этого лорд Флекс Арварес задумчиво смотрел на карту королевства. Густые русые брови сошлись на переносице, а серые глаза неотрывно изучали рельеф Лавовых гор, туда, где скрывались Драконьи земли, откуда еще никто из людей не возвращался.

– У нас есть зеленый порох. Его мало, но хватит, чтобы сжечь заживо чистокровных. Война неизбежна. И как бы мы ни хотели сохранить мир, у нас не получится. В этой партии ящеры оказались хитрее.

Принц провел рукой по волосам, взъерошив их. Он чувствовал, как тяжесть короны давит на его плечи, а ответственность за будущее королевства сжимает сердце в тиски.

"Зеленый порох… рискованный шаг", – пронеслось у него в голове. Использование этого оружия могло спровоцировать еще большую ярость драконов и привести к полному уничтожению Солара. Но, как заметил Арварес, выбора, похоже, не оставалось.

– Лорд Арварес, – обратился принц, – каковы ваши соображения? Что вы видите в Лавовых горах, что ускользает от нашего взгляда?

Арварес оторвал взгляд от карты и посмотрел на принца. В его серых глазах читалась решимость и холодный расчет.

– Принц, драконы сильны, но не всесильны. Их слабое место – гордость и вера в собственное превосходство. Они считают себя непобедимыми, и это их ослепляет. Лавовые горы – их крепость. Но любая крепость имеет уязвимые места.

Лорд поднялся, обошел советников и остановился возле стола, указав на Белое Ущелье – единственную дорогу, соединяющую Солар и Драконьи земли.

– Я предлагаю отправить диверсионный отряд в Ущелье. Не для того, чтобы убивать драконов – это бессмысленно, а для того, чтобы заложить порох в горах. Взорвав горы, мы откроем пути, и тогда наши войска смело войдут к ящерам. Наши воины не будут так уязвимы. Здесь, здесь и здесь, – лорд указал на три точки на карте Лавовых гор. – Они не смогут защищать все проходы. И это наше преимущество. Да, дело рискованное. Если драконы заметят наших воинов, вряд ли нам удастся избежать яростного удара. Но без попытки мы рано или поздно познаем их всесжигающее пламя.

Генерал Раймос почесал подбородок и хмыкнул.

– Хорошая мысль, но не забывайте, господа, рядом с Драконьими землями бродит чума. И неизвестно, от чего погибнут воины, если доберутся до гор.

– Как раз для этого я пригласил лучших адептов из Целебриума, – ответил принц, обведя взглядом советников. – Уверен, мы вскоре найдем решение этой проблемы.

– Уж поскорее бы, ваше Величество, – прохрипел Ренден Делок, великий коневод. Его табуны исчислялись тысячами голов, и он обеспечивал войско лучшими жеребцами. – Молва доносит, что хворь расползается. От людей остается лишь пепел. Такими темпами и драконы покажутся маленькой занозой на гниющей руке.

Никто из советников не заметил фигуру мужчину, затаившегося в полумраке комнаты за высокой колонной и скучающе рассматривавшего изображение на витраже.