Развод в 40. Я не прощу измену!

Женя

– Мамочка, смотри, у меня красиво получается? – сынок с волнением в глазах показывает рисунок. – Это большой торт и самая большая машина для папочки.

– Очень красиво, Кирюш! – треплю сына по макушке и в сотый раз за день целую пухлую щечку.

– Как думаешь, ему понравится? – с волнением малыш вскидывает голову.

– Эй, ты чего? Конечно, понравится! Это же подарок от тебя!

Сынок важно кивает и продолжает старательно раскрашивать машину, очень похожую на отцовский джип.

Сегодня у моего мужа юбилей, сорок пять лет. Он сейчас отмечает с коллегами и подчиненными в офисе. А мы с сыном ждем его на семейный ужин. А само празднование состоится в субботу с родственниками и друзьями на загородной базе.

Я успеваю поставить утку с апельсинами в духовку, накрошить салаты, соорудить закуски. Мы с сыном вместе украшаем торт ягодами, а мужа все нет.

– Мамочка, а когда папа придет? – отщипывая кусочек тортика, грустно интересуется Кир.

– Надеюсь, что скоро…

В груди разрастается тревога: время почти десять, а мужа так и нет. Хотя обещался быть к девяти. Набираю ему, но Володя не отвечает. Тревога опутывает своими щупальцами, но я откидываю в сторону страшные картинки, которые подбрасывает неуемная фантазия.

Малыш тянется к тарелке с закусками и стягивает кусочек колбаски.

Раздражение на супруга закручивается в вихрь, который я удерживаю из последних сил. Сын с самого утра ждал папу, чтобы поздравить с днем рождения. Готовился, звонил ему два раза! А мужа так и нет! Хотя он прекрасно знает, что у малыша режим! Неужели так сложно позвонить и предупредить, что задерживаешься?! Это ведь несложно!

– Вот что, мой хороший, – ставлю тарелку перед сыном и накладываю мясо с овощами. – Давай, садись, поужинай. На сытый желудок и ждать веселее.

Кирюшка уныло ковыряется в тарелке, постоянно поглядывая на часы.

– Спасибо, мамочка, все очень вкусно, – так ничего толком и не поев, сынок сползает со стула. Относит тарелку в мойку и, схватив со стола рисунок, уныло бредет в зал. Забирается на диван и включает мультики.

Тяжело вздохнув, внутренне психуя, убираю со стола. В душе бурлит огромное желание отправить все заготовленное в мусорку. Сдерживаюсь только потому, что не хочу завтра снова стоять у плиты.

Взвинченная и расстроенная, выхожу в зал. И внутри взрываются петарды злости от увиденной картины.

Свернувшись клубочком, зажав рисунок в кулачке, мой сынок, не дождавшись папу, уснул. Даже во сне он грустный и расстроенный. Хмурится, тяжело вздыхает и сильнее сжимает собственноручно приготовленный подарок.

Подхватываю Кирюшку на руки и несу в детскую. Он вздыхает, жмется ко мне и бормочет сквозь сон:

– Папочка не приехал?

– Папа задерживается на работе, – морщусь от того, что приходится врать ребенку. Целую его в пухлую щечку и осторожно опускаю на кроватку. – Спи, мой сладкий. Завтра поздравим папу.

Поправляю одеяло и, прикрыв дверь, выскальзываю в коридор. Одновременно с этим в квартиру вваливается муж.

Именно вваливается, потому что запинается об порог и оказывается на четвереньках.

– При-вет, же-на, – пьяно бормочет, вскидывая одну ладонь в приветственном жесте. Разумеется, не удерживает равновесия и заваливается набок. Хохочет, распространяя по всей квартире тошнотворный амбре.

– Господи, Володь, – прикрываю рот ладонью, чтобы не стошнило прямо на пол и, выпучив глаза, наблюдаю, как муж по стенке с третьей попытки принимает вертикальное положение. – Ты где так надрался?

– На де…ик…день рож…юбилей, короче, отмечали!

Боже, я впервые вижу мужа таким! Нет, он не трезвенник, может позволить себе бокал – другой, но чтоб вот так в хламину – никогда!

Володя, пошатываясь из стороны в сторону, направляется ко мне. Спотыкается об собственные ноги и валится на меня. Вовремя хватаюсь за стену, и только это помогает устоять на ногах.

Глубоко втягиваю в себя воздух и пораженно застываю.

В ноздри ударяет сладкий аромат женских духов. Приторный. Тошнотворный. Чужой.

Замираю. Принюхиваюсь. На инстинктах веду носом вдоль шеи.

А муж мажет по щеке и пытается дотянуться до губ, щедро купая в алкогольных парах. И я не могу понять, мне показалось, или все же Володя действительно пропитался чужим женским парфюмом?..

Снова подступает приступ тошноты. Отворачиваюсь, максимально отодвигаюсь.

– Что такое? Не нравлюсь?

Кривлюсь от его дерзкого тона.

– Пойдем спать, – бормочу, задерживая дыхание.

Практически на себе тащу мужа в спальню. Он буквально падает в кровать, засыпая еще в полете. Сцепив зубы, сдерживая срывающиеся с цепи злость, раздражение и обиду, стягиваю с мужа обувь и пиджак. Последнее подношу к лицу.

Ошеломленно осознаю, что мне не показалось.

Он действительно пропах женскими духами.

В грудь приходится сильный тупой удар, и горло перехватывает от подозрений.

Мой муж, что, был…с женщиной?

В шоке перевожу взгляд на супруга. Володя переворачивается на спину и бормочет в пьяном бреду:

– Да, еще…Еще, Светочка…

Светочка?! Какая еще, к чертям собачьим, Светочка?!

Муж закидывает руки за голову, ворот рубашки сильнее распахивается.

Меня ломает от увиденного. Сердце колотится через раз, а легкие горят от нехватки кислорода, потому что я застываю, во все глаза разглядываю супруга и все никак не могу сделать спасительный вдох.

Чуть ниже шеи, ближе к ключице багровеет…смачный засос. Охладевшими пальцами тянусь к рубашке, оттягиваю ворот и нахожу целую цепочку отметин, уходящую вниз. Страшно представить, где она заканчивается.

Отшатываюсь, как от прокаженного.

Зачем-то продолжаю с силой, до сведенных судорогой пальцев сжимать пиджак мужа. Не моргая смотрю на него, не веря, что это – моя реальность.

Из кармана пиджака выпадает мобильный. И, наверно, чтобы меня добить, экран телефона загорается входящим сообщением в мессенджер от некого Семена Петровича.

Я никогда не проверяла телефон мужа. Это личное пространство каждого. За все двадцать лет брака у меня к нему было тотальное доверие. У меня никогда даже мысли не было, что мой супруг может мне изменять!

Но сейчас моя интуиция просто вопит.

Медленно наклоняюсь и поднимаю мобильный. Ясно, пароль – отпечаток пальца. Без зазрения совести подношу палец мужа, и окунаюсь просто в бочку дерьма.

В только что присланном сообщении фотография. На ней – обнаженная девушка. Молодая. Лет на пятнадцать моложе меня. Подтянутая, с плоским животом и с четкими, проработанными в зале мышцами пресса. Со сделанной идеальной грудью, скулами и губами.

Стоит на развороченной кровати на коленях, прикрывая стратегически важные места простыней. Но она натянута так, что видно все изгибы, все округлости и совершенно не скрывает соски. Губа закушена, взгляд поплывший, волосы всклокочены, на заднем фоне четыре бутылки дорогущего шампанского, фрукты, закуски и два бокала – несложно догадаться, где налакался мой муж.

«Уже скучаю. Еще раз с днем рождения, любимый», – на последнем слове скручивает желудок. Тошнота подкатывает к горлу. И я закашливаюсь, прикрывая рот ладонью.

Прокручиваю переписку вверх. Тонна слащавых сообщений и фото, достойные порносайтов.

Володя, судя по датам, и на море летал именно с ней вместо отпуска с нами. А мы с Кирюшкой полетели вдвоем, потому что у нашего папы образовалась «срочная командировка».

И машину он своему «Семену Петровичу» подарил на день рождения. В то время как я катаюсь с ребенком на такси! Потому что отучиться на права – это долго и сложно! Володя не может сидеть по вечерам с сыном, а нанять водителя – «я не хочу, чтобы ты ездила с посторонними мужиками! Я им не доверяю. Я много разводов повидал, когда жены уходили к водителям или охранникам.».

Но зато таксисты его не смущают!

Муж за все эти годы ни разу не поинтересовался, как мы доехали из точки А в точку Б! Не в курсе, что порой приходится отменять поездки, потому что в машине пахнет алкоголем, ждать на морозе или под дождем, что порой у водителя нет заявленного кресла для сына, несмотря на то, что я выбираю тариф «комфорт»…

Зато эта мелкая шалава ездит за рулем иномарки, которую ей подарил «самый лучший и щедрый мужчина в мире»!

Володенька «Семену Петровичу» даже собаку купил, о которой сын так мечтал и просил! А недопапаша все время твердил, что от нее шерсть и запах. Видимо, в квартире любовницы его это не смущает!

Но самое страшное не это. Я замечаю в переписке еще одну фотографию, а если быть точнее, селфи, что обливает внутренности кипятком.

Они лежат в обнимку. В этой самой кровати, в которой мы с мужем занимаемся любовью…А этот «Семен Петрович» в моем, мать ее, халате!

Поверить не могу, что мой муж после двадцати лет брака мне изменяет! Что после того, как я отдала ему всю себя, всю молодость: была в тылу, пока он строил свой бизнес, была поддержкой, обустраивала уют и заботилась о его комфорте, ведь он зарабатывает деньги!

Я, черт возьми, даже ребенка родила только пять лет назад, потому что все это время мой муж строил бизнес и был категорически против! Чтобы плач и крики ребенка не мешали ему отдыхать или готовиться к сделке!

И вот что я заслужила: быть поменянной на молодую давалку?! На то, что мой муж, которого я собственноручно вознесла на пьедестал, буквально притащил в нашу постель любовницу?!

От этих мыслей, обиды и вселенской ярости меня тошнит и сил сдерживаться нет. Я едва успеваю добежать до туалета, где меня выворачивает долго, до рези в животе.

Я хотела подарить ему коллекционные часы, на которые зарабатывала полгода по вечерам, выполняя карточки для маркетплейсов, но подарю развод. Уверена, этому подарку он будет рад куда больше.

Женя

Утром я буквально заставляю себя сползти с дивана. Я так и не смогла уснуть. Все тело затекло и болит. Но болит сильнее раскуроченная предательством душа.

Так, взять себя в руки! Я должна собраться, и Кирюша ни за что не должен узнать, что происходит внутри семьи.

Встать. Убрать постельное с дивана. Умыться. Приготовить сыну завтрак. Отвести его в садик. Собрать вещи.

Ни минуты не останусь в этой квартире! Хоть и обставлялось тут все мной с любовью, хоть и вложила всю душу, не смогу! Как представлю, что муж тут кувыркался с ней, в нашей постели или на остальных поверхностях…Снова желудок в болезненном спазме скручивается и просится наружу. Кожу с себя содрать хочется – настолько мерзко и противно. Мысленно ставлю пометку в ближайшее время посетить врача и сдать анализы на все возможные инфекции, передающиеся половым путем.

Действую строго намеченного плана, отбросив все лишние мысли в сторону. Я обо всем подумаю позже. Постепенно. Также выстроив четкий короткий план. Это поможет не сойти мне с ума.

– Доброе утро, мое солнышко. Мой мальчик, – глажу сына по головке, с трудом сдерживая слезы.

– Доброе утро, мамочка, – сонно бормочет Кир, старательно проговаривая звук «р». Улыбаюсь сквозь слезы – не зря с ним столько занималась. – А папочка пришел?

– Пришел, Кирюш.

Лучше бы вообще не возвращался.

И в этот момент у мужа звонит будильник.

Из спальни слышится болезненный стон, мат и грохот: кажется, мобильный валится на пол. Или муж. Надеюсь, он хорошо приложился головой.

– Папочка! – глазки Кирюши загораются, и он, схватив вчерашний рисунок, который во сне, оказывается, затолкал под подушку, срывается с места.

– Кир! Кир, давай позже! Папа еще не проснулся! – кричу вдогонку, но сын тайфуном врывается в спальню.

– Папочка, это тебе! – Кир радостно запрыгивает на постель и заползает на отца сверху. – Подарок! С днем рождения!

– Спасибо, сынок, – Володя кривится и морщится. Мажет взглядом по рисунку, на который сын потратил вчера несколько часов, и сразу же откладывает на прикроватную тумбочку. – Только можно так не орать? У меня дико раскалывается голова.

Муж наощупь шарит по тумбочке и зло выплевывает:

– Женька, ты чего аспирин с водой не принесла, что ли? Видишь же, что мне хреново!

Беру растерянного и расстроенного сына и за руку и молча веду в ванную.

– Женя! Оглохла, что ли?

Кирюшка испуганно втягивает плечи и сжимается в комок. Мысленно я колочу мужа сковородой по голове. Чугунной, чтобы наверняка.

– Мама, почему папа такой злой?

– Не выспался, наверно.

Пока я кормлю сына кашей и собираю ему вещи в садик, Володя проходит на кухню. Нет никакого желания пересекаться с ним, и я, обойдя мужа по широкой дуге, направляюсь в гардеробную.

– Эй, а кофе? – орет мне вслед. Кулаки сжимаются. Зубы скрипят. – Мне вообще-то пора завтракать! Я в офис опаздываю!

Никак не реагирую и достаю вещи из шкафа. Не хочу скандала при сыне.

Но Володе плевать.

Только теперь, узнав неприглядную правду, я смотрю на мужа со стороны. И с ужасом понимаю, что ему всегда было плевать. Эгоист до мозга костей. А я всегда старалась сглаживать все неловкие моменты. Считала, что муж может позволить себе быть эгоистом. Ведь Володя старается для нас. Для сына. Для семьи.

А муж в какой-то момент решил, что ему все дозволено. Например, что можно жену с грязью смешать и променять на молодую профурсетку.

– Эй, ты оглохла? – рявкает, разворачивая меня за локоть. Окатывает запахом перегара, смешанным с приторным запахом сладких духов, который даже за ночь не выветрился.

– Отпусти меня! – шиплю, выдергивая руку из крепкого захвата. – Пусть завтрак готовит та, с кем ты вчера свой день рождения отмечал!

Муж немного сдувается.

Сощуривается и внимательно сканирует меня.

– Не заговаривайся, Женя, – Володя каждое слово цедит сквозь стиснутые зубы, всю ненависть на меня выплескивает.

И как я раньше этого не замечала?! Где были мои глаза?

– Ну, отметил вчера немного. Имею право, в конце концов, – эти слова меня наотмашь бьют. Какое он еще право имеет?! Право налево?! – Юбилей, как никак. Да и расслабиться хотелось. Я же все только ради вас…

– Утомился, бедненький, да?

– Я не понял, – угрожающе выплевывает, снова наступая. – Это сейчас что, сарказм? Ты начинаешь забываться, с кем разговариваешь…

– Да что ты, милый, – яд так и выплескивается из меня толчками, как кровь из разорванной аорты. Предательством мужа же и разорванной. А еще его отношением ко мне не как к жене, матери своего ребенка, а как к прислуге. – Я искренне переживаю за тебя…

– Слушай, заканчивай этот цирк, а? Итак башка раскалывается. Ну, отметил и отметил. Я же домой вернулся, к тебе…

Меня взрывает.

– Вот уж спасибо! А чего у любовницы не остался?

– У какой?! Что ты несешь? Про какую любовницу ты заладила?

– Про «Семена Петровича», которая тебе шлет фотографии голые и ноет, как скучает! Которая оставила тебе засосов на груди и окатила с ног до головы парфюмом! С которой ты, – шиплю, понизив голос, – трахался на нашей кровати!

Муж замирает. Долго смотрит на меня, изучая. Сканируя. Наверно, опять придумывает, как бы искуснее соврать.

Но он даже не пытается. Даже не пытается извиниться за свою измену!

– Нашла, из-за чего переживать. Я думал, что-то серьезное. Светка, она же для души. Отвлечься, расслабиться…А люблю я тебя. И к тебе же всегда возвращаюсь. Иди ко мне, – и тянется ко мне, чтобы поцеловать.

А я как представлю, что он этими губами ее целовал. Губы, грудь и еще ниже…

А дальше я себя уже не контролирую.

Взмах, и в следующую секунду кисть обжигает болью.

Муж прикладывает ладонь к мигом покрасневшей щеке. Медленно поворачивает лицо ко мне и сверкает бешеными глазами.

А дальше все закручивается с молниеносной скоростью.

Володя вскидывает руку, хватает меня за шею. Сжимает. Мне не хватает кислорода. Пугаюсь, что сейчас он начнет меня душить. Муж отталкивает меня от себя, как будто я вызываю у него брезгливость. Вскрикиваю, больно ударившись затылком. Перед глазами все начинает плыть.

– Милая моя, ты охренела? Руки распускать да голос на меня повышать? Забываешься. Думай, с кем разговариваешь! Твое дело жрать готовить, убирать, не вякать лишнего и не бесить меня. Все! Больше никаких прав у тебя нет!

Всегда замалчивающая и гасящая конфликты, я ощериваюсь. Измены, да еще и побои я терпеть точно не стану!

– Милый мой, а не охренел ли ты? Думаешь, я стану перед тобой пресмыкаться из-за денег? Ты меня перепутал с «Семеном Петровичем».

Муж противно ржет. Наигранно, откинув голову назад.

– Давай, вали! Кому ты нахрен нужна? В сорок лет! Посмотри на себя в зеркало. Старая, стремная. Бабища.

– Ну, на тебя же «Семен Петрович» позарилась. Хотя тебе сорок пять. Тоже не мальчик.

– У меня деньги. Статус. Я могу исполнить любую мечту. А ты? Что можешь дать ты? Борща приготовить? – Володя в два шага оказывается рядом. Нависает, упираясь ладонью в стену. – Запомни, Женя: ты без меня никто. Пустое место. Ты и двух дней без меня не протянешь.

Я не успеваю придумать ответ, как в комнату влетает Кирюша. Бросается отцу в ноги и от души пинает его по колену.

– Не обижай мою маму! – рычит, а в следующий миг комнату пронзают крики: болезненный сына и испуганный мой.

Как в замедленной съемке слежу, как Володя в ярости толкает сына. Кирюшка падает и ударяется об пол.

Падаю на колени рядом, захлебываясь слезами. Сгребаю в охапку своего малыша и судорожно проверяю на повреждения. Покрываю личико поцелуями, попутно утирая слезки.

– Не плачь, мамочка, – всхлипывая, Кирюша пытается улыбнуться. – Уже почти не болит…

– Прости, малыш…Прости, мой хороший…

– Кир…

Вскакиваю на ноги и прижимаю сына к себе.

– Не приближайся! За сына я убью!

– Жень, выключай истеричку. Давай поговорим. Ничего такого страшного не произошло…

Оставляю его слова без ответа. Не сводя взгляда с чудовища, отступаю в коридор.

Меня колотит. Внутри все вибрирует от страха и ярости.

Володя и раньше тыкал в меня тем, что я «ничего не делаю», а он – успешный бизнесмен и весь такой из себя молодец. Но никогда не переходил границы.

И он никогда не поднимал руку. А сейчас…

Он ударил сына! И даже не пытается извиниться перед ним! Как будто Кир – то самое пустое место, как и его мать, то есть я!

Сдергиваю с вешалки наши куртки, хватаю ботинки, шапки и сумку. И пулей вылетаю из квартиры прямо босиком.

– Женя! Женя! – орет муж на весь подъезд, а сын лишь сильнее жмется ко мне и цепляется за футболку, пряча личико на плече. – Вернись немедленно! Ты пожалеешь!

Я многое прощала мужу: грубость, невнимательность. Не обращала внимания на холодность и отстраненность. Я списывала скверный характер Володи на большую загруженность, сложности в бизнесе и усталость. Ведь когда-то он любил меня. Если бы я не была в этом уверена, я бы ни за что не вышла за него замуж.

Но закрывать глаза на измены и, тем более, то, что поднял руку на моего сына…Не буду! Я твердо убеждена: мужчина, поднявший руку на женщину и ребенка уже не мужчина. И ударив однажды, он ударит еще раз.

Что ты там сказал? Я старая, страшная, ничтожество без тебя и никому не нужна?

Мы еще посмотрим, кто кому не пара, Володенька…

Женя

– Мамочка, – всхлипывает Кир, вздрагивая всем телом. – Я не хочу к папе. Я его боюсь…

Сглатываю проклятия в адрес однозначно бывшего мужа вперемешку со слезами за своего мальчика. За него сердце болит сильнее всего. Его папаша только что разрушил такой хрупкий детский мир. Просто разбил вдребезги. Как и мое сердце, любовь и, подумать только, двадцать лет брака! Он ведь даже «вольную» на рождение ребенка дал только пять лет назад, потому что все эти годы строил, мать его, бизнес! А я всегда была рядом, но в его тени.

А в итоге что? Променял семью на какую-то профурсетку!

– Мы к нему не вернемся, Кир, – твердо заглядываю в глаза сына. – Обещаю. И ничего не бойся. Папа тебя больше не тронет.

Мы спустились ниже на несколько пролетов. Убедившись, что муж за нами не следует (снова дура! Не царское же это дело!), только тогда сажаю Кирюшку на подоконник и одеваю ему курточку, шапку и сапоги. Набрасываю на себя пальто и надеваю ботинки на босу ногу.

Что ж, я ушла от мужа, как говорят, голая и босая. В буквальном смысле. Хорошо, хоть прихватила сумочку с собой, где есть немного наличности и документы. Вот только Кирюшкины остались в папке. В шкафу в гардеробной, который сторожит жуткое чудовище.

Но ничего. Я немного приду в себя и разберусь и с этим.

– Мамочка, а мы куда сейчас?

– К бабушке, – отвечаю не раздумывая. Потому что вариантов-то у меня иных нет. Также, как и свободных денег.

Глупая, что не откладывала финансовую подушку?

Глупая, да.

Но в свое оправдание скажу, что никак не ожидала, что мой муж, с которым я была с самого начала, когда он был нищим, и мы снимали комнату в коммуналке и месяцами перебивались с гречки на макароны с сосисками сомнительного качества, потому что даже курица была для нас дорогой, поведет себя как настоящая свинья.

Это первый случай и последний. Больше я к себе подобного отношения не потерплю.

Я не ушла от него, не бросила в те непростые годы, а поддерживала как могла. Старалась даже из этих надоевших блюд сделать шедевр. Мы здорово экономили на одежде, потому что у меня была машинка, подаренная бабушкой, и я шила Володе рубашки и брюки, выискивая хорошие ткани на распродаже. Я взвалила на себя все: обязанности домработницы, повара, швеи и даже психолога! Я всегда выслушивала его тревоги и переживания. Убеждала, что он лучший. Что он все сможет. Я была его тылом, плечом, на которое он всегда может опереться, и несокрушимой скалой.

Но, спустя годы, видимо, я стала мужу неинтересна. Ведь Володя достиг намеченных целей и даже больше. Другой уровень, где старая жена – это моветон. И, видимо, поэтому появилась молодая красавица «Семен Петрович».

Открываю приложение такси и вбиваю адрес мамы. Вот только форма оплаты «безналичная» не ставится. Недоумевая, лезу в банковское приложение и обнаруживаю, что муж заблокировал мне обе карты.

Чудненько. Оперативно. Теперь понятно, почему он не кинулся за нами. Переживает за свои средства. И решил мне перекрыть кислород в надежде, что я, униженная и сломленная, приползу обратно.

Выкуси, Володенька!

Хорошо, что у меня есть личная карта, открытая много-много лет назад, когда я еще брала заказы на пошив одежды. И там с незапамятных времен лежит пять тысяч рублей, которые подруга насильно скинула мне за срочный пошив платья.

Спасибо, Наташа, ты меня буквально спасла!

Такси приезжает через три минуты, и мы с Кирюшкой буквально уносим ноги.

Выдыхаю только тогда, когда наш дом, наше некогда уютное гнездышко остается за поворотом.

Останавливаю машину, не доезжая до точки назначения. Нам нужно зайти за продуктами – мама давно не живет в нашей квартире, и дома шаром покати.

– Женька? Кононова? – раздается позади знакомый голос.

Оборачиваюсь и наталкиваюсь на ту самую подругу Наташу, катящую тележку перед собой.

– Привет.

– Привет! А ты…,– оглядывает нас с Кирюшкой по очереди. От нее не укрываются домашние брюки, торчащие из-под пальто. – Вы как здесь? Мама твоя приехала, что ли? – осторожно интересуется Наташа.

Я понимаю ее замешательство: мы давно не живем в этом районе и уж точно не ходим в такие супермаркеты. Потому что Володенька не приемлет ничего, кроме премиальной доставки продуктов. Мой муж забыл, как радовался, если удавалось куриную грудку по акции урвать.

Ну, а я не гордая и запросто могу купить макароны и гречку в обычном магазине.

– А мы от папы ушли! – громогласно заявляет Кирюшка во всеуслышание.

Челюсть подруги падает на пол, закатывается под стеллаж.

– Чего? – бормочет обескураженно, переводя взгляд с меня на сына и обратно. – Ты…от Володи? Ушла? Спустя… сколько вы там женаты?

– Двадцать лет.

– Охренеть! – выпаливает подруга и прикрывает рот ладошкой, скосив взгляд на Кира. – А когда?

– Только что, – бесхитростно бурчит сын. – Он ударил маму и меня, и мы убежали.

Глаза Наташи округляются и грозятся выпасть из орбит. А я молча кладу в тележку бутылку вина. Подумав, добавляю еще одну.

– Зайдешь в гости?

– Ага, – в прострации кивает подруга, и мы движемся к кассам.

***

– Ну, Володька и козел! – припечатывает Наташа, откупоривая штопором бутылку вина. Ставлю на стол нехитрые закуски, на которые хватило денег. – Простишь?

– Такое не прощают.

– Слава Богу! – подруга выдыхает и разливает вино по бокалам. – И это правильно, Жень. Измена – это жестокое предательство. Я бы тоже мужа не простила. Даже если бы у него все было по пьяни.

– Это осознанное предательство, – добавляю, накладывая макароны и сосиски и относя в гостиную, где Кирюша смотрит мультики.

– Спасибо, мамочка. Мои любимые макароны! Как же я скучал! Мммм, как вкушно…

Треплю вьющиеся вихры, с грустью глядя на сына. Он столького был лишен из-за глупых запретов Володи.

Как, например, с макаронами и сосисками: они были под запретом в нашем доме. Мой муж не жаловал «плебейской» еды. Объясняя тем, что наелся ее в голодные времена.

– Что думаешь дальше делать? – осторожно интересуется Наташа, когда я возвращаюсь и обессиленно опускаюсь напротив.

– Наверно, для начала нужно на развод подать…

– Звучит как тост, – подруга ободряюще улыбается и осторожно касается моего бокала своим. Отпиваю и в прострации смотрю в одну точку на столе. Силы резко покинули меня, и я только сейчас осознаю, что произошло.

– Мне обязательно нужен будет юрист. Я в этих делах ничего не смыслю. Уверена, Володя будет вставлять мне палки в колеса, чтобы я осталась ни с чем. Или, – ужас накрывает, и я в панике перевожу взгляд на подругу. – Он запросто может опуститься до того, чтобы шантажировать меня сыном…

– На кой черт ему это нужно?

– Бизнес. Деньги, – усмехаюсь, вспоминая, как Володя сам мне однажды это объяснял. – Он не захочет делить нажитое, хоть по закону мне и причитается половина. Да и женатый партнер всегда выглядит выгоднее и надежнее, чем разведенный. Статистика показала, что разведенным и изменникам отказывают на тридцать процентов больше, чем верным и стабильным семьянинам. Володя в своих кругах очень надежный партнер. Рано женился, сделал себя сам, поднялся и прочно обосновался…

– Вот только с гнильцой оказался этот святоша…

В отчаянии роняю голову на руки.

– Господи, как жить дальше… У меня ни денег, ни работы… Да у меня даже сменных трусов нет! Хорошо, хоть половина этой квартиры мне принадлежит, и мама съехала на территорию своего сожителя…

– Ну, допустим с работой я тебе помогу! – Наташа весело подмигивает.

– Как?

– Есть у меня одна идея…

– Я работала в последний раз двадцать лет назад, – от осознания свалившейся реальности мне хочется выть и драть волосы на голове. – У меня ни опыта, ни стажа, я ничего не умею!

– Не прибедняйся, – одним взмахом руки Наташа останавливает мои стенания. – Ты очень талантливая! Вспомни все те платья, юбки, костюмы, которые ты сама конструировала и шила! Жень, ты обеспечивала гардеробом себя и Володьку многие годы! Да что говорить, на всех праздниках большая часть внимания доставалась мне и моим нарядам от тебя!

– А потом мой муж сказал, что это не комильфо и велел нам покупать одежду у именитых брендов…

– Идиот, – закатывает глаза подруга и залпом допивает содержимое своего бокала. – Слушай, у тебя был ноут, остался?

– Да. А тебе зачем?

– Будем тебе резюме составлять.

– А чего его составлять? Все мои сорок лет уместятся в две строчки.

– Ну, мы еще посмотрим…, – подруга потирает руки и ее глаза загораются озорным блеском. – Давай, неси комп.

Нахожу в своей бывшей спальне требуемое. Сдуваю с него пыль и возвращаюсь на кухню. Подруга разворачивает ноут к себе, включает и уже через пару минут деловито что-то набирает.

В этот момент меня зовет Кир, и я выхожу в гостиную, чтобы найти на телевизоре детские каналы. А когда возвращаюсь, Наташа разворачивает ко мне экран.

– Готово!

По мере прочтения у меня глаза лезут на лоб.

– Но…Это же неправда!

– Нуууу…Почему? – подруга наигранно дует губы. – Евгения Кононова, твоя полная тезка вполне себе существует. Правда живет во Владивостоке. Я на нее подписана в соцсетях. Тогда еще подумала, что надо же, мало того, что тезки, так еще и по профессии очень похожи! Та Женя – дизайнер, известная в узких кругах, полгода назад уволилась и укатила в Тай в поисках вдохновения. Я просто переписала ее «заслуги перед Отчеством», скачала вот в эту отдельную папочку дипломы и сертификаты и составила тебе шикарное резюме. А там проявишь себя, и никто и не вспомнит про эти бумажки-какашки.

– Это же преступление! Я надеюсь ты никуда не отправляла это? – тычу пальцем в экран, испуганно переводя взгляд на довольную Наташу.

– А зачем я тогда тут столько времени потратила? – возмущается подруга. – Жди, Женька, приглашения на собеседования! И не забудь проставиться с первой зарплаты!

Роняю голову на стол и едва не вою. Остановите землю, я сойду!

Женя

– Мамочка, я замерз, – хнычет Кирюшка следующим утром по пути в садик. – Мне холодно…

Сердце щемит от боли за моего малыша. На глаза наворачиваются слезы, а кулаки сжимаются от злости и бессилия.

У маминой квартиры есть один большой недостаток – она находится в отдалении от остановки. До нее нужно идти пешком десять минут. А с маленьким ребенком – все пятнадцать. И примерно двадцать – ехать на маршрутке до садика.

Вещи, которые я вчера схватила, удирая от взбесившегося мужа, совершенно не подходят для такой морозной погоды. И, разумеется, Кирюшка ожидаемо мерзнет. Я и сама продрогла в этом легком пальто. Хорошо, хоть смогла отыскать в шкафу старые носки да джинсы. Иначе бы я и ста метров не прошла во вчерашнем одеянии.

– Сынок, – торможу и присаживаюсь на корточки, заглядывая в любимые глазки. – Сегодня придется потерпеть. А завтра я постараюсь съездить и забрать из дома наши вещи.

– Не надо, – отчаянно мотает головой. – Я боюсь…

– Не бойся. Мы со всем справимся.

Целую раскрасневшиеся щеки, и мы продолжаем наш путь, но уже через каких-то пять минут чувствую, как от холода колотит все тело. Что говорить про маленького ребенка…

– Мамочка, давай зайдем погреться? – дрожит мой котенок. – Пожалуйста…

Надеюсь, Кононов, для тебя приготовлен отдельный котел в аду…И черти тебя будут драть с удвоенной силой за страдания моего ребенка…

На глаза попадается вывеска пекарни, которая, о, чудо, уже оказывается открытой. Мы заходим с сыном внутрь, и нас тут же атакуют ароматы свежей выпечки.

– Мммм, как вкусно пахнет, – с надеждой тянет сыночек.

Витрина притягивает взгляд, и я не удерживаюсь – беру наш любимый с Кирюшкой пирог с яблоком и вишней и рогалик с маком.

Согревшиеся и повеселевшие, выйдя из пекарни, мы с сыном прибавляем шаг, по пути лакомясь вкусной сдобой. И как раз успеваем запрыгнуть в подошедшую маршрутку.

– А это вечером мы с тобой чай попьем, – бормочу на ушко, усаживая малыша к себе на колени, а сверху водружая пакет с пирогом.

– Договорились!

В раздевалку залетаем как раз в тот момент, когда начинают раздавать завтрак. Помогаю сыну переодеться и подталкиваю в группу.

– Я тебя очень люблю, мамочка, – Кирюшка виснет у меня на шее. – Не ходи к папе. Я лучше потерплю…

– Все будет хорошо, сынок. Не бойся. Иди, завтракай и играй с ребятками.

Чмокаю малыша в пухлую сладкую щечку, и Кирюшка уносится к детям. Я очень надеюсь, что он сможет отвлечься от того кошмара, что произошел с ним вчера.

Предупреждаю воспитателя, чтобы ни под каким предлогом не отдавала сына мужу, если вдруг Володя заявится в группу. Я, конечно, сомневаюсь в этом, потому что наш бравый отец за все время, что Кир посещает этот сад, был здесь ровно ноль раз. У меня даже большие сомнения, знает ли он, где находится садик, но береженого Бог бережет.

– Это, конечно, нарушение закона, но я сделаю все, что смогу, – со всей серьезностью кивает воспитатель. – Сама прошла через развод. Не волнуйтесь, Евгения Львовна, мы за Кирюшку горой стоять будем. И сразу же вам позвоним, если что-то случится.

В любой другой ситуации я бы с удовольствием повалялась с сыном дома, мы бы посмотрели бы мультики и попили чай с пирогом…

Но у меня в кармане две тысячи рублей, и я не имею возможности расслабляться.

Мне нужна работа.

С этими мыслями я выхожу за пределы территории садика. И натыкаюсь на каменное тело.

В ноздри забивается знакомый запах. Ужас и животный страх парализуют тело. Часто дышу, как загнанная лошадь, и медленно скольжу взглядом вверх, пока не натыкаюсь на кривую ухмылку и сощуренный торжествующий взгляд.

– Ну, здравствуй…жена, – последнее слово муж выплевывает как ругательство. – А, ну-ка, пойдем, поговорим.

Володя выбрасывает руку вперед и хватает меня за предплечье. С силой сжимает, и даже сквозь одежду я ощущаю болезненную хватку. Вскрикиваю, морщусь и пытаюсь вырваться. Но Володя не обращает на мои жалкие потуги никакого внимания и продолжает упорно тащить в сторону припаркованного внедорожника.

Как картинки в калейдоскопе, перед глазами мелькают кадры вчерашнего дня. Удар головой об стену, ладонь мужа на шее, толчок и падение Кирюшки…

Понятия не имею, откуда берутся силы, но я выдергиваю руку из захвата и уношусь в другую сторону.

– Стой! Стой, истеричка! – несется вслед, что придает мне сил и скорости. – Женя, твою мать!

Я понятия не имею, как объяснить свои дальнейшие действия. Состояние аффекта. Помутнение рассудка. Ретроградный Меркурий вошел в Венеру…

Я замечаю припаркованный кроссовер и мужчину за рулем, что-то листающего в телефоне. И не придумываю ничего лучше, чем…распахнуть пассажирскую дверь и запрыгнуть на переднее сидение.

Мужчина отрывается от экрана смартфона, поворачивает голову в мою сторону и оглядывает с головы до ног, вздернув бровь.

– Пожалуйста, поехали, – умоляюще тараторю, высматривая мужа через лобовое стекло. – Скорее!!

– Гонятся за тобой, что ли? – съехав по сиденью, лениво интересуется мужчина.

– Да! – выпаливаю на грани истерики. – Пожалуйста, поехали. Я заплачу! – Начинаю рыться в своей сумке. – У меня есть деньги, – достаю тысячную купюру и бросаю на приборную панель.

– А, ну, тогда это все решает, – насмешливо тянет мужчина, не торопясь заводить двигатель.

Сверлим друг друга глазами. Тяжело дышу, в волнении кусая губы.

Внезапно тишину автомобиля разрезает громкий звук…урчащего желудка незнакомца.

И тогда я окончательно наглею.

– У меня есть пирог, – неуверенно шепчу, приподнимая пакет на уровень глаз. – С яблоком.

– Ну, раз пирог…Да еще и с яблоком…

– И с вишней.

– Ну, тогда это все решает. Поехали, – улыбается незнакомец, проворачивая ключ в замке зажигания.

Он уверенно выворачивает руль одной рукой и выезжает на дорогу.

Я выдыхаю с облегчением лишь тогда, когда замечаю, как машина мужа резко и дергано, сигналя всем подряд, выезжает перед нами. А потом мысленно хлопаю себя по лбу: ну, вот, Жень, а ты переживала! Не нужен Кирюша отцу. Он даже не намеревался зайти в садик и похищать его. Не то, что извиниться. Это уж вообще из разряда фантастики. Эта его «Семен Петрович» наверно, новых ему нарожает.

У незнакомца требовательно звонит мобильный, и он также спокойно отвечает на звонок.

Украдкой рассматриваю мужчину.

У каждого из нас своя аура. Вот от моего незнакомца веет спокойствием, уверенностью и силой. Ему не нужно повышать голос и орать, как Володе. Ему достаточно просто посмотреть и что-то сказать абсолютно спокойным тоном. Почему-то его хочется слушаться с первой минуты.

Он взрослый, чуть старше меня. Уверенный в себе. У мужчины темные волосы, с проседью, которая добавляет ему солидности. Прямой нос, тонкие губы и легкая небритость. Довольно стильно одетый. А еще у него свежий парфюм, который хочется вдыхать и вдыхать.

Незнакомец заканчивает свой разговор, возвращает мобильный на приборную панель и…ловит меня за подглядыванием и «воровством» воздуха, пропитанного мужским ароматом.

Подмигивает и хохочет, вгоняя меня в краску.

– Вы не сказали, куда вас подвезти.

– А остановите вон там, пожалуйста, – торопливо бормочу, – прямо за остановкой.

– Хорошо.

Мужчина плавно притормаживает и включает аварийку.

– Спасибо вам большое, – благодарю от души и выскакиваю на улицу.

Лишь добравшись до квартиры осознаю, что пирог я забрала с собой…

Женя

Дома первым делом я проверяю свое резюме. Множество просмотров, несколько откликов. Было даже два созвона, но оба закончились стандартной фразой: «Мы вам перезвоним», как только потенциальные работодатели услышали, что большую часть времени я «работаю» на себя, и у меня есть маленький ребенок.

Чтобы окончательно не впасть в уныние, я решаю отложить вопрос с работой в сторону и поискать юристов по бракоразводному процессу.

Однако и тут все невесело.

Большая часть отсеивается из-за цены: даже если я самым чудесным образом найду высокооплачиваемую работу (что само по себе из разряда фантастики), то мне все равно не потянуть их услуги, потому что они стоят, как железнодорожный мост.

Часть отказывает в связи с «плотным графиком», некоторые даже просто сбрасывают трубку, услышав мою фамилию. Похоже, Володя уже неплохо и здесь поработал.

Но все же некая Тина Романовна соглашается принять меня на следующей неделе – раньше окон просто нет.

Окрыленная надеждой, я ставлю чайник. Кошусь на пирог, но убираю его подальше в холодильник: я сыну обещала. А обещания, данные ребенку, для меня на первом месте. Всегда.

Входящий звонок на мобильный заставляет обернуться. На экране – неизвестный номер. С некоторой опаской все же поднимаю трубку.

– Алло?

– Евгения Львовна?

– Да. А вы, простите?

– Меня зовут Елена Аркадьевна, я – руководитель отдела по подбору персонала Дома Моды.

От удивления ноги не держат, и я падаю на первый попавшийся стул.

– Дома Моды? – переспрашиваю ошарашенно. До сих пор не верю в то, что слышу.

– Совершенно верно. В настоящее время у нас вакантна должность помощника руководителя и владельца…

– Боюсь, я на нее не подхожу, – с грустью бормочу, чувствуя, как опадают крылья надежды. – У меня нет опыта в этой должности…

– А я все же настаиваю, чтобы вы приехали на собеседование, Евгения, – мягко возражает Елена Аркадьевна на том конце провода. – Я лично просмотрела ваше резюме, и оно и меня, и нашего руководителя заинтересовало. Особенно ваши стажировки в европейских домах моды и сотрудничество с китайскими фабриками. Мы были бы рады пообщаться с вами лично.

– Хорошо, а когда состоится собеседование?

– Через час.

Через час?!

Сглатываю и осторожно интересуюсь:

– А где находится офис?

– На проспекте Сталина, дом двадцать.

Чеееерт! Это самый центр! И, чтобы успеть, я уже должна быть в пути!

Вскакиваю и направляюсь в коридор. Зажав телефон между плечом и ухом, натягиваю ботинки.

– Евгения?

– Я обязательно буду! – выкрикиваю, хватая с крючка пальто. – Уже выезжаю!

– Вот и отлично, – слышу в голосе Елены Аркадьевны улыбку. – Я выпишу вам пропуск. Не забудьте ваш паспорт.

Ехать приходится с двумя пересадками, еще и в небольшую пробку попадаю. Поэтому в офис Дома Моды влетаю без одной минуты назначенного времени собеседования. Показываю паспорт, хватаю пропуск и, безумно нервничая, на лифте поднимаюсь на тринадцатый этаж.

Едва выхожу из кабинки, попадаю в центр суеты. В коридоре стоит гул от разговоров, туда-сюда снуют люди, кто-то тащит отрезы ткани, кто-то изучает чертежи прямо в коридоре на подоконнике. И никто не обращает на меня внимания. По наитию иду прямо и попадаю в святая святых – приемную руководителя…заполненную людьми до отказа. Здесь по меньшей мере человек двадцать.

– Ээээ, извините, я, возможно, не туда попала?

– Вы на собеседование? – девушка – секретарь с приветливой улыбкой поднимается на ноги.

– Д-да.

– Тогда вы по адресу. Ваша фамилия?

– Кононова. Евгения Кононова.

– Отлично. Ожидайте, вас пригласят.

Сажусь на краешек дивана и сразу же чувствую себя не в своей тарелке.

По сравнению с импозантно одетыми парнями и элегантными девушками я выгляжу как нищенка. Простые джинсы и однотонная футболка с катышками по бокам. Чтобы добавить себе хоть толику солидности, собираю волосы в низкий пучок. Это максимум, что я могу сделать в этой ситуации.

Через сорок минут переступаю порог кабинета руководителя и сразу же попадаю под прицельный обстрел внимательных глаз. Он скептически скользит по мне, задерживаясь на катышках футболки. Я готова разреветься от подобного унижения, но стараюсь держать себя в руках. Мне нужна эта работа!

В кресле сидит крупный мужчина слегка за пятьдесят. Мелкие глаза – бусинки теряются в крупных чертах лица и глубоких морщинах. Костюм и рубашка ему, мягко говоря, слегка маловаты, что вызывает в моем сознании легкий резонанс.

По моему мнению, руководитель Дома Моды не может так выглядеть. Он должен быть иконой стиля. И хотя бы выглядеть опрятно. Мужчина же напротив вызывает отторжение.

В сознании всплывает образ моего утреннего спасителя. Он бы в этом кресле смотрелся идеально…

– Евгения Львовна Кононова? – заглядывает в документы и переводит взгляд на меня, словно не верит, что эта замарашка перед ним – опытный дизайнер с огромным послужным списком и практикой в домах Европы и даже Токио.

– Совершенно верно.

– Присаживайтесь. Меня зовут Эдуард Артемьевич. Итак, вы проходили практику в сердце Италии? – его вопрос пропитан скептицизмом и неверием. Да, я тоже в его голове не сочетаюсь с образом дизайнера.

– Да, – от вранья на спине выступают капельки пота. От фальшивой улыбки сводит скулы.

– И что ценного вы там вынесли, что могли бы внедрить в наш Дом Моды?

Черт, черт, черт! Я же даже не знаю специфики и какие линии одежды они производят!

Господи, меня сейчас выгонят с позором и поставят красный крест на не успевшей начаться карьере! И меня даже уборщицей никуда не возьмут!

– Думаю, что с теорией нет смысла вас знакомить. А что касается всего остального, я предпочла бы показать свои знания и умения на практике, – обтекаемо обхожу неудобный вопрос.

Эдуард Артемьевич прячет ухмылку и одобрительно кивает, что-то записывая в бумагах.

– Принимается. Теперь блиц-опрос. Шелк или хлопок?

– В зависимости от изделия.

И снова одобрительная ухмылка.

– Премиум синтетика или натуральная ткань?

– Только натуральная ткань, – я немного расслабляюсь, когда мы ступаем на понятную мне территорию. Даже плечи расправляю и спину выпрямляю.

– Почему?

– Потому что какого бы качества ткань не была, синтетика удешевляет изделие, – вспоминаю премудрости бабушки, которая не раз мне втолковывала их, когда учила шить. Мысленно благодарю ее и обнимаю. – Натуральные ткани ценились еще издревле. Тем более сейчас весь мир зациклен на эко материалах. Более того, синтетика может быстро развалиться и быть недолговечной в носке, и тогда производитель потеряет доверие покупателя. Этот человек никогда не вернется. А натуральная ткань, да, сложнее в обработке, да дороже, но и привлечет платежеспособных клиентов. И довольный покупатель вернется снова.

– Мудро. Мне нравится ваш подход. Что ж, Евгения, вы приняты. Нам интересно будет посотрудничать с вами.

– Принята? Правда? – я не в силах скрыть своего восторга.

Эдуард Артемьевич смотрит на меня скептически, приподняв бровь.

– Конечно. Грех было бы вас не принять с таким впечатляющим резюме и грамотным подходом к работе. Будем вас ждать в понедельник в девять утра.

– Спасибо! До встречи.

У меня есть работа! Моя первая, настоящая! Полученная благодаря своим знаниям и без всякой поддержки!

Да, я «слегка» слукавила с документами, но, как сказала Наташа, я обязательно проявлю себя, докажу, что я тоже чего-то да стою! И тогда никто не вспомнит, что у меня нет диплома. Я буду держаться за должность руками, ногами и зубами, потому что от этого зависит не только наша с Кирюшкой жизнь, но и мои самооценка и самоуважение. А еще я докажу Володе, что он жестоко ошибается насчет меня. И заставлю жалеть.

Итак, одно дело сделано.

Осталось еще одно. Не менее важное.

Нужно вернуться в квартиру и забрать наши с Кирюшкой вещи и его документы.

И этого я боюсь больше, чем собеседования.

До дрожи. До трясущихся рук и подгибающихся коленей боюсь собственного мужа.

Но у меня нет иного выхода. Я бы с удовольствием купила сыну новую одежду, но у меня в кармане только тысяча рублей…

Женя

Мелко трясусь в ожидании такси. Но не от холода. А от предстоящего возвращения в квартиру. Хоть и знаю, что Володя должен быть на работе, все равно до чертиков волнуюсь. Если бы не острая нужда, забыла бы туда дорогу.

Помощь приходит с неожиданной стороны.

– Жень, привет. А ты чего тут? – к подъезду подходят Наташа с мужем. Подруга проезжается по мне взглядом и хмурится, задержавшись на моем бледном лице и искусанных в кровь губах.

– Привет, ребят. Такси жду. Нужно все же домой съездить за вещами. Кирюша второй день в демисезонном ходит, мерзнет. Как бы не заболел. Сейчас это будет совсем некстати: некогда, да и дорого болеть.

Подруга переглядывается с мужем. Они ведут короткий молчаливый диалог. Витя коротко кивает, и Наташа решительно заявляет, кивая на зажатый в моей ладони мобильный:

– Отменяй такси.

– Что? Зачем?

– Жень, ты извини, но я все Вите рассказала. Отменяй такси, мы с тобой поедем. Мы не можем отпустить тебя одну к этому уроду. Мало ли что. Я потом себе не прощу.

– Ребят, спасибо вам! – быстро утираю выступившие слезы счастья и облегчения. – До Луны и обратно! Вы даже не представляете, как я боюсь ехать. Я, конечно, почти уверена, что Володя в офисе, он ни за что не бросит бизнес. Но ваша поддержка не помешает.

– Садитесь в машину, девчонки, – бурчит Витя. – По дороге поговорите.

– Наташ, кстати, спасибо тебе! – касаюсь плеча подруги, как только выезжаем на дорогу в сторону дома. – Твое резюме сработало.

– Правда? – она оборачивается между сидений и стреляет в меня горящим взглядом. – Тебя взяли на работу?

– Да! Представляешь, первое собеседование, и сразу приняли. Еще и на должность помощника руководителя Дома Моды.

– Да ладно?! Охренеть! Я очень и очень рада! – Наташа сжимает мою ладонь. – Это крутая организация! Ты знаешь, сколько стоят их изделия?! Я видела как-то в «Фабрике», там платье тридцать тысяч стоило! Это же половина моей зарплаты! Так что с тебя фирменное платье твоей разработки!

Витя усмехается, но ничего не говорит.

Вообще у них такие теплые отношения, которых у нас никогда не было с Володей. Это я только сейчас, глядя на эту семью со стороны, понимаю.

Если бы я так заявила, муж обязательно закатил бы глаза и, не постеснявшись посторонних, «спустил бы с небес на землю»: «вечно у тебя все мысли о шмотках», «что в этом платье такого за тридцать тысяч, оно что, золотыми нитками шито?» или – коронное – «у тебя целый гардероб, ломится от твоих шмоток. Зачем тебе? Ты же дома сидишь».

Едва переступаю порог квартиры, понимаю, что я поступила правильно, согласившись на помощь Наташи и ее мужа.

Я успеваю дойти до гардеробной, достать сумку и начать складывать вещи, когда на пороге показывается Володя. Все-таки остался дома. Специально поджидает, надеясь насладиться собственным триумфом. Знал, что мне некуда деваться, и я вернусь.

Только не рассчитал, что не насовсем, а за вещами.

Сглатываю. С силой, до побелевших костяшек сжимаю дорожную сумку. Но стараюсь держать себя в руках и всем видом не показывать страха. Мажу взглядом по фигуре мужа и молча продолжаю сборы.

– Нааадо же, – мерзко тянет Володя, упираясь плечом в косяк и складывая руки на груди. – Картина маслом: возвращение блудной жены. Да не одна, а с группой поддержки.

Ребята, как сговорились, подходят и встают позади. Меня затапливает благодарностью этой семье за столь сильную поддержку. Но также сильно я утопаю в чувстве стыда. Как будто я действительно падшая женщина, загуляла с любовником, в то время как примерный муж и семьянин стерег наш семейный очаг.

Наташа осторожно касается моего плеча, видно считывая мои эмоции.

– Что, дорогая, уже соскучилась? – скалится муж, продолжая издеваться. Ни грамма раскаяния за измену и содеянное со мной и с собственным сыном. Козел. – Или соскучилась по деньгам?

– Оставь их себе. Я только за вещами.

– За какими? – вкрадчиво интересуется Володя, мерзко ухмыляясь. Намеренно издевается, продолжая ломать комедию при моих друзьях. Унижает, показывая, что я никто в собственном доме. Приложение к успешному мужчине. И прав у меня не больше, чем у обслуживающего персонала.

Как? Как я прожила с ним все эти годы?! И как не замечала этого дерьма в своем муже?! Как позволила себе быть настолько слепой?

– За своими и Кирюшкиными, – унизительно поясняю.

Муж отталкивается от стены и вальяжно подходит ко мне. Хочется сжаться в комок, защищаясь. Потому что глаза у него бешеные, как будто он сейчас меня снова ударит, не постеснявшись моих друзей.

Но я, наоборот, расправляю плечи и встречаю бешенство Володи с гордо вскинутой головой. Глаза в глаза.

Муж перехватывает мою ладонь и выдергивает вещи. Я успеваю только удержать Кирюшкин свитерок и сжимаю его так, будто от него зависит моя жизнь.

– А что, разве ты их покупала? Или вот это? – скидывает с полки на пол еще, пиная их ногами. – У тебя ничего нет, Женя. Ни-че-го, – чеканит каждый слог, окатывая меня волной ненависти и злости. Самоутверждается за мой счет. Показывает собственное превосходство, втаптывая жену в грязь на людях.

– Чего ты хочешь, Володя?

– Возвращайся домой. Погуляла, характер показала и хватит. Я не оценил. Но, так уж и быть, на первый раз прощу.

Шумно и тяжело вздыхаю, запрокидывая лицо к потолку. Качаю головой, не веря, что этот кошмар происходит со мной. Щипаю себя за бедро, чтобы удостовериться. Даже через джинсы больно. Я не сплю.

– И терпеть твои измены? А, может, ты любовницу в дом притащишь? И «Семен Петрович» станет второй женой. Я чего-то не знаю? Ты что, тайно мусульманство принял, Володя?

– Ой, хватит прибедняться и строить из себя оскорбленную невинность. Полстраны так живет. Зато у жен, вроде тебя, все есть. Ты официальная жена, Женя, тебя никто в правах ущемлять не будет. А Света только для души. Если бы ты давала мне все в постели и уделяла бы мужу больше внимания, она бы не появилась. Ты сама во всем виновата.

Слышу, как ахает за спиной Наташа. И хрустят кулаки у Виктора.

Господи, стыдно-то как! Я же вовек не отмоюсь от этого позора!

– И вообще, не пойму, чего ты выпендриваешься?! Кому ты нужна вообще? В сорок лет, не первой свежести, без работы, без приданого…

– Ты повторяешься. Я нужна сыну, – чеканю, прерывая поток унижений. – А вот ты…, – проезжаюсь брезгливо по еще подтянутому, но уже стареющему телу. – Через пару-тройку лет тебя накроет импотенция. И нужен ли ты будешь своему «Семену Петровичу»?

Лицо мужа сереет, по нему прокатывается ярость, что я посмела встать в позу и выпендриваться. Еще и при свидетелях не признаю его авторитет и не падаю ниц, целуя ноги за оказанную «милость».

Муж приближается вплотную, хватает меня за запястье. Дергает на себя. Витя делает шаг вперед.

– Эй, полегче, Володя. Отпусти ее.

Но муж не обращает на него внимания. Наклоняется и рычит прямо в лицо:

– Я все сказал. Хочешь снова деньги и все это, – трясет в воздухе шмотками, – возвращаетесь с сыном, и сидишь тише воды и ниже травы. Хорошенько подумай, прежде чем ответить, Женя. Я дважды таких предложений не делаю.

Подумать? Подумать!

Да тут даже думать не о чем!

От бессилия швыряю мужу в лицо свитер ребенка:

– Подавись! Можешь мои вещи сам носить. Я лучше одна останусь, чем к тебе вернусь…после нее. Я себя уважать перестану.

Вырываю руку, обхожу Володю по широкой дуге и, едва сдерживая слезы, иду на выход.

Но муж решает оставить последнее слово за собой. Добить. Сломать мою волю и прогнуть под себя.

И выплевывает то, что заставляет кровь застыть в жилах:

– Иди, иди. Но имей в виду, что сына ты не получишь!

Женя

Торможу, как будто кто-то сзади натянул вожжи.

Легкие опаляет огнем – я пытаюсь вдохнуть, но не могу. Задыхаюсь, как астматик. Все тело колотит мелкой дрожью.

Медленно разворачиваюсь и режусь о торжествующий взгляд мужа. Он упивается тем, что пробил броню и напугал меня. Что все-таки добился своего: унизил и растоптал. И оставил последнее слово за собой. Сволочь.

– Ты не посмеешь…

– Почему? Я такой же родитель, как и ты. Имею равные права на Кирилла. Хочешь развода? Ты его получишь. Но сына я заберу.

– Я тебе его не отдам! – выкрикиваю.

– Отдашь. Как миленькая, – ухмыляется, а меня начинает тошнить от мерзости. – Посуди сама: у тебя ни работы, ни стажа, ни собственного жилья, ни денег…Как думаешь, оставит ли суд ребенка с тобой?

– Зачем тебе сын? Он же тебе не нужен.

– Затем, чтобы моя жена сидела на заднице ровно и не путалась под ногами со своим разводом. У меня на носу важная сделка, мне этот развод вообще не уперся никуда. Из-за него она может сорваться, и я потеряю деньги. Огромные деньги, Женя. Тебе даже сложно представить такую сумму. Так что я просто хочу вернуть все, как было…

– Как было? Ты сейчас шутишь? Кир тебя сейчас боится до смерти…

– Ничего страшного. Привыкнет. В конце концов, я – отец. Я не должен сюсюкаться с пацаном. Я должен из него мужика воспитать. Меня мой отец вон армейским ремнем порол, и ничего.

– И выросло чудовище, – цежу сквозь зубы. Ненависть топит, накрывает с головой. Ладони снова сжимаются в кулаки, а черти на моих плечах подзуживают, чтобы я снова съездила этому уроду по лицу. Только на этот раз сломала ему нос.

– То есть для тебя ребенок просто средство достижения цели?! – шипит Наташа за моей спиной. Признаться честно, Володя так меня шокировал и выбил из колеи, что я забыла о друзьях.

– Наташа, – предупредительно бормочет Витя. Но подруга уже села на коня.

– То есть, тебе плевать на психику ребенка, ты готов собственного сына сломать об колено в угоду своему бизнесу? Готов применять к нему физическое насилие, я правильно поняла?

– А ты из полиции нравов? Вы вообще кто такие? – брезгливо оглядывает моих друзей. Он с ними незнаком, потому что Володе все эти годы некогда было ходить на посиделки с друзьями. Мой муж делал бабки. Да и как он говорил – ему неинтересно обмывать кости и обсуждать всякую ерунду. Но то правило распространялось только на моих друзей – простых и добрых людей. Людей не его круга. – Я сейчас вызову полицию, – взглядом указывает нам за спины на беспорядок, устроенный им же. – И накатаю на вас заяву, что вы хотели меня обокрасть.

– Мы уже уходим, – твердо заявляет Витя.

– Жень? – Наташа обходит меня и заглядывает в глаза. – Уходим же?

Угрозы Володи небезосновательны. Ради денег и своего первого ребенка – бизнеса он и вправду может превратить нашу с Кирюшкой жизнь в ад.

Вспоминаю глаза сына, полные слез и безграничного страха. И кого! Отца! Человека, который должен быть примером! А папаша готов его бить! Моего маленького и сладкого котенка…

– Жень, только не говори, что…– шепчет Наташа, оглядываясь на Володеньку, что мысленно уже празднует свою победу.

Если я, якобы ради Кирюшки, останусь с этим уродом, он сломает нам жизни. Сделает это с маниакальным удовольствием. Мой ребенок будет жить в постоянном страхе. Замкнется и из веселого любящего малыша превратится в собственную тень. Или, что еще хуже, – копию своего отца.

Я не могу этого допустить!

– Женя! – Наташа встряхивает меня, но я перевожу взгляд на мужа.

– Если остаешься, то приберись и приготовь пожрать. Пожалуйста, – продолжает издеваться Володя.

Обхожу подругу и смотрю четко в глаза предателя.

– Я не останусь, Володя. Я уже говорила, что подаю на развод – я своего решения не изменю. Смирись. Мне достаточно, что ты кувыркался с девкой и поднял на нас с сыном руку. Я такого не прощаю. И сына я тебе не отдам. И да, милый, даже не надейся: я подам на алименты и обязательно заберу половину имущества. То, что принадлежит мне по закону и по праву. Ты можешь сказать, что я ничего не заработала, но ты неправ. Все эти годы я обслуживала тебя. А ты просто зайди на сайт и посмотри, сколько стоят услуги домработницы. Ты обалдеешь.